Full text of "Ocherk istorii zapadno-evropĕiskoĭ literatury: lekt︠s︡īi, chitannyi︠a︡ Moskovskom ..."

See other formats

Т1118 18 а (11§ка1 сору о^ а Ьоок Ша! \уа8 рге8егуе(1 ^ог §епега11оп8 оп ИЬгагу 811е1уе8 Ье^оге к \уа8 саге^иПу 8саппе(1 Ьу Соо§1е а8 раП о^ а рго]ес1 
1о таке Ше \уог1(1'8 Ьоок8 (118С0УегаЫе опИпе. 

И 11а8 8игу1уе(1 \ощ епои^И ^ог Ше соруп^Ы 1о ехр1ге апё Ше Ьоок 1о еп1ег Ше риЬИс с1ота1п. А риЬИс ёотахп Ьоок 18 опе Ша! \уа8 пеуег 8иЬ]ес1 
1о соруп^Ы ог \у1108е 1е§а1 соруп^Ы 1егт 11а8 ехркеё. \У11е111ег а Ьоок 18 1п Ше риЬИс (1ота1п тау уагу соиШгу 1о соиШгу. РиЬИс ёоташ Ьоок8 
аге оиг §а1е\уау8 1о Ше ра81, герге8еп11п§ а хуеаИЬ о^ Ы81огу, сикиге апё кпо\у1е(1§е 111а1'8 ойеп сИШсиИ 1о (118С0Уег. 

Магк8, по1а11оп8 апё оШег таг§1паИа рге8еп1 1п Ше оп§1па1 уо1ите \у111 арреаг 1п 11118 Й1е - а гет1п(1ег о^ 11118 Ьоок' 8 1ощ ]оигпеу ^гот Ше 
риЬИ811ег 1о а ИЬгагу апё йпаИу 1о уои. 

118а§е §ш(1еПпе8 

Соо§1е 18 ргоиё 1о раПпег \у11И ИЬгапе8 1о (И^Шхе риЬИс (1ота1п та1епа18 апё таке 1Иет \у1(1е1у ассе881Ые. РиЬИс (1ота1п Ьоок8 Ье1оп§ 1о 1Ие 
риЬИс апё \уе аге теге1у 1Ие1г си81осИап8. Кеуег1Ие1е88, 1Ы8 \уогк 18 ехреп81уе, 80 1п огёег 1о кеер ргоу1сИп§ 1Ы8 ге8оигсе, \уе Иауе 1акеп 81ер8 1о 
ргеуеШ аЬи8е Ьу соттегс1а1 рагИе8, 1пс1исИп§ р1ас1п§ 1есИп1са1 ге81псИоп8 оп аи1ота1е(1 ^ие^у^п§. 

\\^е а180 а8к 1Иа1 уои: 

+ Маке поп-соттегс1а1 ше о/^ке^1е5 \Уе йсзщпЫ Соо§1е Воок 8еагсИ ^ог и8е Ьу шсИу1(1иа18, апё \уе ^е^ие8^ 1Иа1 уои и8е 1Ие8е Й1е8 ^ог 
рег80па1, поп-соттегс1а1 ригро8е8. 

+ Ке/гат/гот аШотШес! диегут§ Во по1 8еп(1 аи1ота1е(1 ^ие^^е8 о^ апу 80г1 1о Соо§1е'8 8у81ет: И уои аге сопёисип^ ге8еагсИ оп тасЫпе 
1гап81а11оп, орИса! сИагас1ег гесо^пШоп ог о1Иег агеа8 \уИеге ассе88 1о а 1аг§е атоиШ о^ 1ех1 18 Ие1рШ, р1еа8е соп1ас1 и8. \Уе епсоига^е 1Ие 
и8е о^риЬИс с1ота1п та1епа18 ^ог 1Ие8е ригро8е8 апс1 тау Ье аЫе 1о Ие1р. 

+ МатШт аПпЪийоп ТИе Соо§1е "\уа1егтагк" уои 8ее оп еасИ Й1е 18 е88епИа1 ^ог 1п^огт1п§ реор1е аЬои! 1Ы8 рго]ес1 апё Ие1р1п§ 1Иет йпё 
аёсИИопа! та1епа18 1Игои§И Соо§1е Воок 8еагсИ. Р1еа8е ёо по1 гетоуе к. 

+ Кеер и 1е§а1 ДУИа1еуег уоиг и8е, гететЬег 1Иа1 уои аге ге8роп81Ые ^ог еп8ипп§ 1Иа1 \уИа1 уои аге с1о1п§ 18 1е§а1. Во по1 а88ите 1Иа1 ]и81 
Ьесаи8е \уе ЬеИеуе а Ьоок 18 1п 1Ие риЬИс (1ота1п ^ог и8ег8 1п 1Ие Ипкес! 81а1е8, 1Иа1 1Ие \уогк 18 а180 1п 1Ие риЬИс (1ота1п ^ог и8ег8 1п оШег 
соип1пе8. \УИе1Иег а Ьоок 18 811И 1п соруп^Ы уапе8 ^гот соиШгу 1о соиШгу, апё \уе сапЧ о^^ег §и1(1апсе оп \уИе1Иег апу 8рес1йс и8е о^ 
апу 8рес1йс Ьоок 18 аИо\уе(1. Р1еа8е ёо по1 а88ите 1Иа1 а Ьоок'8 арреагапсе 1п Соо§1е Воок ЗеагсИ теап8 к сап Ье и8е(1 1п апу таппег 
апу\уИеге 1п 1Ие хуогШ. Соруп^Ы 1пМп§етеШ ИаЫИ1у сап Ье ^и^^е 8еуеге. 

АЬои1 Соо§1е Воок 8еагсЬ 

Соо§1е'8 т1881оп 18 1о ог§ап12е 1Ие \уог1(1'8 1п^огта11оп апё 1о таке к ип1уег8аИу ассе881Ые апё и8е^и1. Соо§1е Воок 8еагсИ Ие1р8 геа(1ег8 
сИ8С0Уег 1Ие \уог1(1'8 Ьоок8 \уЫ1е Ие1р1п§ аи1Иог8 апс1 риЬИ8Иег8 геасИ пе\у аи(Иепсе8. Уои сап 8еагсИ Шгои^И 1Ие ^иИ 1ех1 о^ 1Ы8 Ьоок оп 1Ие \уеЬ 



а дЬ^^р : //Ьоокз . доод1е . сот/ 




Это цифровая коиия книги, хранящейся для потомков на библиотечных полках, прежде чем ее отсканировали сотрудники 
компании Соо§1е в рамках проекта, цель которого - сделать книги со всего мира доступными через Интернет. 

Прогало достаточно много времени для того, чтобы срок действия авторских прав на эту книгу истек, и она перешла в свободный 
доступ. Книга переходит в свободный доступ, если на нее не были поданы авторские права или срок действия авторских прав 
истек. Переход книги в свободный доступ в разных странах осугцествляется по-разному. Книги, перешедшие в свободный доступ, 
это наш ключ к прошлому, к богатствам истории и культуры, а такж:е к знаниям, которые часто трудно найти. 

В этом файле сохранятся все пометки, примечания и другие записи, сугцествуюгцие в оригинальном издании, как напоминание 
о том долгом пути, который книга прошла от издателя до библиотеки и в конечном итоге до Вас. 

Правила использовапия 

Компания Соо§1е гордится тем, что сотрудничает с библиотеками, чтобы перевести книги, перешедшие в свободный доступ, в 
цифровой формат и сделать их широкодоступными. Книги, перешедшие в свободный доступ, иринадлеж:ат обгцеству, а мы лишь 
хранители этого достояния. Тем не менее, эти книги достаточно дорого стоят, поэтому, чтобы и в дальнейшем предоставлять 
этот ресурс, мы предприняли некоторые действия, иредотврагцаюгцие коммерческое использование книг, в том числе установив 
технические ограничения на автоматические запросы. 

Мы такясе просим Вас о следуюгцем. 

• Не используйте файлы в коммерческих целях. 

Мы разработали программу Поиск книг Ооо§1е для всех пользователей, поэтому используйте эти файлы только в личных, 
некоммерческих целях. 

• Не отправляйте автоматические запросы. 

Не отправляйте в систему Соо§1е автоматические запросы любого вида. Если Вы занимаетесь изучением систем машинного 
перевода, оптического распознавания символов или других областей, где доступ к большому количеству текста моясет 
оказаться полезным, свяясптесь с нами. Для этих целей мы рекомендуем использовать материалы, перешедшие в свободный 
доступ. 

• Не удаляйте атрибуты Соо§1е. 

В каясдом файле есть "водяной знак" Соо§1е. Он позволяет пользователям узнать об этом проекте и помогает им найти 
дополнительные материалы при помогцп программы Поиск книг Ооо§1е. Не удаляйте его. 

• Делайте это законно. 

Независимо от того, что Вы используйте, не забудьте проверить законность своих действий, за которые Вы несете полную 
ответственность. Не думайте, что если книга перешла в свободный доступ в США, то ее на этом основании могут 
использовать читатели из других стран. Условия для перехода книги в свободный доступ в разных странах различны, 
поэтому нет единых правил, иозволяюгцих определить, моясно ли в определенном случае использовать определенную 
книгу. Не думайте, что если книга появилась в Поиске книг Соо§1е, то ее моясно использовать как угодно и где угодно. 
Наказание за нарушение авторских прав моясет быть очень серьезным. 

О программе Поиск кпиг Соо§1е 

Миссия Соо§1е состоит в том, чтобы организовать мировую информацию и сделать ее всесторонне доступной и полезной. 
Программа Поиск книг Соо§1е помогает пользователям найти книги со всего мира, а авторам и издателям - новых читателей. 



Полнотекстовый поиск по этой книге моясно выполнить на странице ]1"Ь"Ьр: //Ъоокз.§оо§1е.сот/ 



.^г. 



~% '^ 






I '<^ *>чг .^ *«■' 






1к9Л^<!и 



^ ^ 



л ^^ ^ч. 




§тл^ роко ск|УЕа11ТУ ывалшЕБ 



»11*=- 



:1:19Ж2^'^Л2^ 



V*! 1^^: 



«1'» 



^- Ф ! 



'^\б 



^ ^^/ч 


1| 


■*!У* >^' 


^ 

Л5^ 


^ чй?* >\ 'Л* ^ «/Л УЧ 


- - ,'4 5 

^- ■•>■■ 


3? Ф 






^. : 




^В^В^^^К'^'^^^ВНдВ^В^^^М^^^Н 


- Ф 


■я^±ь^ц--^-'-^- 


1 ^>^-/м ' 


^^' 

^:?^ 






;>? «Й» 1Г ^5 Ф 1/ ^"^ 


^- Т ^&к 1 1 .^^ Т 










л^' 1 '^^ «й.^- '^-^ 'с^^^ 1 *^ 




^;>:' # ^ зТ # "^_ у Ф Х_ 










•г-:' Ф Уу 


^■;г *©» 


Тг '^ # "^ '^ ^^' 


-^-!*^, 


^ 


- ^- 1 '^^ 


1 г -^3*- -^^^ 


■■■■■Чх^->ч^ 





^^^-/ .-^^■•••. 




ШЛП^^^ ПРОФ. Н. и. СТОРОЖЕНКО. 

ОЧЕРКЪ ИСТОРШ 



западно-европейской 
литерат1[ры. 



ЛЕКЦШ, ЧИТАННЫЯ ВЪ МОСЕОВСКОМЪ УНИВЕРСИТЕТА. 



ИЗДАН1Е УЧЕНИКОВЪ И ПОЧИТАТЫЕИ. 



МОСКВА. 



[Лй 1 ТипограФ1я Г. ЛисснЕРА и д. Совко< 

^^^^^ Воакянхевв», Крестовоздш». пер., д. Лвссавр*. 



19оа 




Ты 707 

2ь 



Отъ издателей. 

Общхй элементарный курсъ по исторхи западно-евро 
пейской литературы, читанный проф. Н. И.Стороженкомъ 
въ Московскоиъ университегЬ, нашелъ широкое распро- 
страненхе въ н-ксколькихъ литографированныхъ изда- 
шяхъ. Давно уже чувствовалась настоятельная потреб- 
ность въ печатномъ издаши этого курса, несомн^Ьнно 
восполнившаго зам-Ьтный проб-Ьлъ въ нашей научно- 
популярной литератур-Ь. Однако, покойный профессоръ, 
всегда стропи къ самому себ*, не решался обнародо- 
вать свои лекцш. Лишь незадолго передъ смертью Ни- 
колай Ильичъ выразилъ желанхе, чтобы объ этомъ по- 
заботились его ученики. Осуществлешемъ порученш, 
даннаго покойнымъ М.Н.Розанову, и является настоящее 
издаше, выполненное при совм'Ьстномъ редакцюнномъ 
сотрудничеств-Ь съ Е. Г. Брауномъ, Д. в. Лютеромъ и 
В. К. Мюллеромъ. 

Въ основу издашя положены подлинныя рукописи про- 
фессора, служивш1я ему при чтенш лекщй. Къ сожа- 
л-Ьшю^ значительная часть ихъ, соотв'Ьтствующая почти 
половин-Ь всего курса, оказалась утраченной. Въ такихъ 
случаяхъ приходилось класть въ основу текстъ литогра- 
фированнаго изданхя, тщательно очищая его отъ всЬхъ, 
неизб-Ьжныхъ въ подобныхъ студенческихъ издан1яхъ 
неисправностей, ошибокъ и искажен1Й. 

Кром-Ь возстановлешя подлиннаго текста въ его истин- 
номъ вид* съ проверкою самыхъ мелкихъ деталей, редак- 
торы задались ц-Ьлью переработать курсъ въ предуказан- 
номъ самимъ профессоромъ направлеши — восполнить 



— IV — 

случайные пропуски и приспособить лекщи не только для 
университетскихъ слушателей, но и для широкаго круга 
читателей, ищущихъ знакомства съ основными фактами 
западно- европейскаго литературнаго развит1я. Важн-Ьй- 
шими дополнен1ями являются отсутствовавш1е въ литогра- 
фированномъ издан1И отд-Ьлы о Петрарк'Ь, Боккаччьо, 
какъ гуманисгЬ,'испанской плутовской новелл'Ь, „Донъ- 
КихогЬ" Сервантеса и Шиллер-Ь. ВсЬ эти отд-Ьлы^заим- 
ствованы, съ необходимыми сокращешями, или изъ по- 
длинныхъ рукописей другихъ, бол-Ье обширныхъ курсовъ 
профессора, или изъ его печатныхъ статей. Бол'Ье мелк1я 
и довольно многочисленныя вставки въ различныя части 
курса д-Ьлались также исключительно по источ'никамъ, 
вышедшимъ изъ-подъ пера самого профессора. Редакторы 
всегда о'гносйлисцкъ тексту Н. И. Стороженка съ край- 
нею бережностью и позволяли себ-Ь д-Ьлать лй^ныя вставки 
въ очень р^дкихъ случаяхъ, только по необходимости. 
Поэтому, несмотря на значительный дополнен1я, во всемъ 
курс* наберётся всего н-Ьсколько фразъ, которыя Ни- 
колаю Ильичу не прйнадлежатъ. Въ силу указаннаго 
принципа переработки, н-Ькоторыхъ писателей (какъ 
Арюсто и Тассо), нйгд-Ь не затронутыхъ профессоромъ, 
пришлось пропустить. 

Въ ц-Ьйяхъ приспособлен1я курса для широкаго круга 
читателей |)едакторы позволили себ-Ь н-Ькоторыя сокра- 
щен1я, выпустивъ отд-Ьлы, не укладывавш1еся въ общую 
схему курса (отд-Ьлъ объ итальянской драм-Ь XVIII в.), 
или не соотй-Ьтствовавшхе его общему характеру оби- 
лхейгь фактйЧескйхъ подробностей (отд-Ьлъ объ испан- 
скихъ дракатургахъ школы Лопе де Веги и Кальдерона). 
Съ. тою же ц^лью рёдактор1ами прибавлены библ1огра- 
фичесшя указан1я пбсл-Ь каждаго бол-Ьё или мен-Ье закон- 
ченнаго отд-Ьла курса. Не задаваясь вовсе ц-Ьлью дать 
исчерпывающую прёдметъ библ1ограф1Ю, они стремились 
указать по каждому отделу только пособ1я на русскомъ 
язык-Ь и притомъ так1я, которыя, по ихъ мн-Ьнхю, паи- 
бол'Ье пригодны читателю для расширен1я и углублен1я 
элементарныхъ св'Ьд'ЬнШ, почерпнутыхъ въ курсЬ. По- 



— V - 

нятно, что указанный пособхя не могли быть всЬ оди- 
наково высокаго достоинства: приходилось считаться 
съ ограниченностью русской литературы по н-Ькоторымъ 
вопросамъ. 

ВсЬ зам'Ьчан1Я критики будутъ приняты съ благодар- 
ностью и использованы въ сл'Ьдующемъ издан1И. 

Доходъ съ выпускаемаго курса будетъ употребленъ 
на издан1е другихъ курсовъ лекщй Н. И. Стороженка. 
Къ печати нам'Ьчены: I) Исторхя западно-европейской 
драмы новаго времени (англхйская, н-Ьмецкая, француз- 
ская, испанская и итальянская драма съ эпохи Возро- 
жден1Я по XIX в.); 2) Шекспиръ; 3) Исторхй литературы 
эпохи Возрожден1я въ Итал1И, Германш и Франщи; 
4) Очеркъ истор1и англо-американской литературы. 

3 февраля 190З г. 



■^>- 



к 



ВВЕДЕН1Е. 



Первый вопросъ, который приходится разсмотр-бть 
историку литературы, бто вопросъ о томъ, чтб такое ли- 
тература и какой объемъ заключаетъ въ себ* понятхе 
исторш литературы? Вопросъ этотъ не такъ элемента- 
ренъ, какъ можетъ показаться на первый взглядъ; онъ 
допускаетъ различныя толкован1я, различныя рфшешя, 
отъ которыхъ зависитъ не только объемъ, но отчасти и 
самый характеръ преподавашя. 

Предположимъ, что мы включаемъ въ исторш литера- 
туры изв-Ьстнаго народа все, что написано на язык* 
этого народа, т.-е. на ряду съ произведен1ями художествен- 
ными поставимъ массу сочиненШ яаучнаго характера 
или юридическихъ актовъ, или дипломатическихъ доку- 
ментовъ — отъ этого не только объемъ предмета увели- 
чится въ н'Ьсколько разъ, но и самый методъ изучешя 
будетъ другой, ибо нельзя къ научному сочинен1ю или 
юридическому акту прилагать ту же м-Ьрку, какъ къ произ- 
веден1ямъ художественнымъ. Уже въ конц-Ь XVIII сто- 
л-Ьтхя Гердеръ высказалъ мысль, что литература из- 
в'Ьстнаго народа не есть совокупность всЬхъ произведе- 
Н1Й, написанныхъ на язык* народа, но только такихъ, 
въ которыхъ отражается его умственная физ1оном1я. Это 
опред^леше, много способствовавшее ограниченш объема 
истор1и литературы и позволявшее исключить изъ исто- 
р1И литературы массу спещальныхъ произведенШ, т*мъ 
не мен*е не р*шаетъ вопроса, не выд'Ьляетъ литературы 
въ отдельную науку, ибо въ немъ смешаны задачи исто- 

Стороженжо. 1 



— 2 — 

рш культуры съ чисто литературными задачами. Кто не 
зваетъ, что мнопя произведев1я, им'Ьющхя громадное 
культурное значеше, какъ отражающ1я въ себЬ умствен- 
ную ФИ310Н0М1Ю создавшаго ихъ народа, наприм^ръ, памят- 
ники римскаго законодательства, не должны быть вно- 
симы въ исторхю литературы. Итакъ, должна же быть 
какая-нибудь черта, отделяющая памятникъ, им-Ьющтй 
культурное значеше, отъ памятника литературнаго. Черта 
эта заключается не въ чемъ иномъ, какъ въ художествен- 
ности и литературномъ талантЬ. Только присутствхе худо- 
жественнаго элемента даетъ право известному произве- 
дешю на м-Ьсто въ исторхи литературы. На памятники 
въ род* „Русской Правды" или „Стоглава" можно ссылаться 
для характеристики эпохи, но ихъ нельзя изучать такъ, 
какъ мы рзучаемъ, наприм'Ьръ, „Слово о полку Игорев-Ь". 
Н-Ьмецюй ученый Штейнталь прекрасно иллюстрируетъ 
эту мысль сравнешемъ произведенхй греческаго ФилосоФа 
Платона и англШскаго юмориста СвиФта. По его словамъ, 
первый изъ нихъ все-таки остался бы великимъ фило- 
софомъ, все-таки занялъ бы почетное м-Ьсто въ истор1и 
культуры, если бы, подобно Сократу, не написалъ ни 
одной строки, потому что ученики его, слышавшге его 
учен1е изъ его устъ, могли бы изложить это ученхе даже 
полнее, ч-Ьмъ сд'Ьлалъ это онъ самъ въ своихъ дхалогахъ. 
Но Платонъ не только философъ, но и писатель: какъ 
ФилосоФъ, онъ относится къ истор1и ФИЛОС0Ф1И или къ 
исторхи культуры; какъ писатель, обнаруживш1Й въ своихъ 
д1алогахъ зам'Ьчательный литературный талантъ, онъ съ 
полнымъ правомъ можетъ требовать себ* м-Ьсто въ исто- 
р1и литературы. Но куда бы мы отнесли СвиФта, если бы 
онъ не былъ писателемъ? Его характеръ, его судьба, 
его произведешя представляютъ интересъ только для 
исторхи литературы, вн* которой онъ, при всемъ своемъ 
талантЬ, подвергся бы забвешю, какъ милл1оны ему 
подобныхъ. Историкъ культуры им*етъ полное право 



— 3 — 

упомянуть о немъ вскользь или даже совсФмъ про- 
пустить его; произведен1я его не им-Ьють большого куль- 
турнаго значешя, ибо самая эпоха отразилась въ нихъ 
такъ субъективно и неполно, что только съ большою 
осторожностью можно ими пользоваться для ея харак- 
теристики. Только для истор1И литературы онъ им-Ьеть 
значен1е по своему громадному сатирическому таланту, 
и только она одна имъ и занимается. 

Изъ приведенныхъ прим-Ьронъ ясно, что истор1я литера- 
туры им*етъ свой особый матерхалъ и свой особый крите- 
.р1умъ для оценки этого матерхала. Критер1умъ этотъ есть 
прежде всего критерхумъ художественный, оцФнивающШ 
литературный талаятъ писателя. Выраженхе „литератур- 
ный талантъ" не нужно понимать исключительно съ Фор- 
мально-эстетической точки зр*н1я и вид'Ьть въ писател^в 
только художника Формы. Конечно, способность творить 
живые типическ1е образы и ими производить иллюзш всегда 
юстанется первенствующею способностью художника — 
ч50п(111;1о 8ше ^иа поп его усп^Ьха, но съ ней нужно 
поставить рядомъ способность проникать въ суш;ность 
дМствительности, въ глубину челов-Ьческаго сердца и оза- 
рять свое создаше св'Ьтомъ идеи и нравственнаго идеала. 
Сфера литературнаго созерцашя есть СФера внутренней 
жизни челов-Ька, его нравственныхъ и обш;ественныхъ 
идеаловъ. Итакъ, литературный талантъ есть сумма изъ 
двухъ слагаемыхъ: изъ способности проникновен1я въ 
сущность жизни и изъ способности воспроизводить свои 
наблюден1я въ живыхъ образахъ, дающихъ иллюз1ю 
действительности. Если въ литературномъ произведе- 
Н1и не достаетъ одного изъ этихъ слагаемыхъ, то оно 
не можетъ быть названо художественнымъ и не заслу- 
живаетъ подробнаго разбора, но зато, если эти качества 
встр-Ьчаются намъ въ произведенхи историка, занятаго 
художественнымъ возсоздашемъ прошедшаго, или публи- 
циста, оц-Ьнивающаго д-Ьйствительность съ точки зр-Ьнхя 



— 4 — 

своихъ общественныхъ идеаловъ, или, наконецъ, критика^ 
объясняющаго намъ смыслъ и значен1е созданныхъ худож- 
пикомъ типовъ, то историкъ литературы им-Ьетъ полное 
право внести эти произведентя, составляющая переходъ 
отъ литературы къ наук'Ь, въ свое изложеше, конечно, 
обращая главное внимаше на ихъ литературныя достоин- 
ства. 

Опред'Ьливъ объемъ понятхя литературы, сл-Ьдуетъ. 
перейти къ методу изученхя литературныхъ произведен! й. 
Подробный разборъ главнМшихъ критическихъ теор1й, 
оценка методовъ эстетическаго, историческаго, сравни- 
тельнаго и другихъ завела бы насъ слишкомъ далеко. 
Приходится ограничиться только заявлен1емъ, что въ 
каждой изъ существующихъ критическихъ теорхй много 
справедливаго; несправедливо только притязанхе каждой 
изъ нихъ на исключительное преобладаше. Такъ какъ 
литературное произведете есть явлен1е сложное, заклю^ 
чающее въ себ-Ь несколько сторонъ, то и критика его 
не должна впадать въ односторонность, а постараться 
выяснить всЬ стороны изв^стнаго произведен1я. Отпра- 
вляясь отъ главнаго положешя, выработаннаго исто- 
рической критикой, что каждое литературное произ- 
веденхе есть продуктъ окружающей среды, критикъ 
долженъ прежде всего выяснить нити, связывающ1я 
его съ духомъ премени, руководящими идеями эпохи 
и требовашями публики. Изсл'Ьдованхе это должно слу- 
жить базисомъ для дальн'Ьйшихъ заключен1й критика» 
Но художественное произведен1е не есть только продуктъ 
известной среды; оно есть также продуктъ творческой 
Фантаз1и автора, поэтому его нужно изучать не только 
въ связи съ идеями эпохи, но и съ м1ромъ идеаловъ 
самого художника. Для рЪшешя этого вопроса нужно 
познакомиться съ исторгей его развит1я, определить тЬ 
вл1ян1я, которымъ онъ подвергался, тотъ литературный 
кружокъ, къ которому онъ относится, какъ часть къ ц-Ь- 



— 5 — 

лому; зд']^сь критика историческая незам'&тнымъ образомъ 
перейдетъ въ бхограФическую. Опред-Ьливъ отношеше раз- 
^ираемаго произведенхя къ идеямъ эпохи и идеаламъ его 
творца, критикъ можетъ перейти къ оц-Ьик-Ь произведе- 
н1я со стороны художественной. Зд']^сь капитадьнымъ 
вопросомъ является вопросъ объ оригинальности сюжета 
и его освФщенш; для р^шешя этого вопроса придется 
приб:Ьгнуть къ методу сравнительному — сравнить разби- 
раемое произведен1е съ другими, написанными на тотъ же 
сюжетъ, если таковыя были, и выяснить, въ чемъ въ 
данномъ случа-Ь состояла оригинальность автора. Только 
опред^ливъ степень оригинальности произведен1я, кри- 
тикъ можетъ перейти къ оц'Ьнк^Ь художественнаго плана, 
типичности образовъ, стиля и т. п. Но этого мало. Въ 
каждомъ художественномъ произведенш, кром* досто- 
инствъ эстетическихъ, кром'Ь чертъ м-Ьстныхъ, времен- 
ныхъ, бюграФическихъ, есть еще достоинства психо- 
логичесмя — способность проникнуть въ глубь челов-Ь- 
ческаго сердца и узнать его сокровенныя стремлен1я. 
Благодаря этимъ достоинствамъ произведете становится 
откровенхемъ челов-^ческой души, а созданные художни- 
комъ образы перерастаютъ нащональныя, м'ёстныя рамки 
и становятся вечными идеалами челов-бческаго духа; на 
эту общечеловеческую сторону должно быть обращено 
особое внимаше критика, ибо универсальность идеи и 
мотивовъ есть первое услов1е прочности литературнаго 
лроизведешя. Если мы прибавимъ къ этому, что бываютъ 
лроизведенхя, въ которыхъ, кром^Ь того, проводятся из- 
в^стныя ФилосоФСк1я или нравственныя идеи, то мы пой- 
мемъ, какъ широка должна быть сФера созерцашя исто- 
рика литературы, которому поочередно приходится быть 
и историкомъ, и моралистомъ, и эстетикомъ, и психо- 
логомъ, и сощологомъ. Конечно, далеко не всЬ литера- 
турный произведешя требуютъ для своего объяснешя 
<!оединен1я въ критик-Ь всЬхъ этихъ достоинствъ. Пропз- 



— 6 — 

веден1я средневековой литературы, наприм'Ьръ, средне- 
в'ЁковоЁ эпосъ, слишкомъ наивны, чтобы къ нимъ прила- 
гать тотъ способъ изучешя, который прилагается къ произ- 
веден1ямъ сознательнаго художественнаго творчества; 
т'Ёмъ не мен^е вс^ указанные выше пр1емы критики 
нужно им^ть въ виду, чтобы прим'Ьнять ихъ по частямъ 
или въ ц']^ломъ, по м'бр^ надобности, даже къ произве- 
деваямъ средневековой литературы, каковы, наприм^ръ, 
п-Ьсни трубадуровъ или поэма Данте. 

Познакомить съ массой литературныхъ памятниковъ 
отъ X до конца XVIII в^ка въ краткомъ очерк* нФтъ 
никакой возможности. Поневоле приходится ограничиться 
общей характеристикой различныхъ литературныхъ тече- 
Н1Й и истор1ей развитая главнейшихъ родовъ и видовъ 
П0Э31И въ ихъ наиболее талантливыхъ представителяхъ^ 



Отд^лъ первый: Литература средневковая. 



Для удобства изложенхя естественно сосредоточить изу- 
чеше средневековой европейской литературы вокругъ 
н'Ёкоторыхъ общихъ пунктовъ, бывшихъ вм-Ьст* съ т^мъ 
и моментами въ культурной жизни среднев-Ёкового 
общества. Такими моментами были, во-первыхъ, хри- 
стгапство съ его пропов^^дью любви и нравственнаго 
совершенства, создавшее ц-Ьлую массу легендъ, жит1й, 
мистер1Й, духовныхъ стиховъ и т. д.; во-вторыхъ, дбео- 
дализмь съ его идеализащей въ рыцарств-Ь и поэз1и тру- 
бадуровъ и, въ-третьихъ, появлен1е третьяго сослов1я, 
буржуазгпу и вл1ян1е этого Факта на литературу, выра- 
зившееся прежде всего въ отрицательномъ отношенш къ 
идеаламъ католицизма и рыцарства. 

Въ качествгь пособгй для узучеигл средиевтьковой литературы 
можно рекомендовать: Коршъ и Кирпичников ъ. Исторхя 
всеобщей литературы, т. П (для общаго обзора); для французской 
литературы — Лансонъ. Истор1я французской литературы, т. I. 
М. 1897. (таз^-оп Раг18. Ьа ИИёга^иге Ггапдахзе аи тоуеп а§е. 
Рап8 1888 ; для н^Ьмецкой — Ш е р е р ъ. Истор1я немецкой литературы 
въ перевод* Пыпина, т. I. С.-Пб. 1893. Фохтъ и Кохъ. Истор1Я 
н-Ьмецкой литературы. Пер. Погодина. С.-Пб. 1901; для англ1Йской — 
Жюссеранъ. Истор1я англ1йскаго народа въ его литератур15, 
т. I. С.-Пб. 1903, изд. О. Поповой. Теп Вг1пк. СевсЫсЫе с1ег 
еп^ЦзсЬеп Ь11ега1иг, 81га88Ьиг^ 1877—1893, 2 Вап(1е, и для итальян- 
ской— Г асп ар и. Истор1я итальянской литературы, т. 1. Переводъ 
Бальмонта. М. 1895. 



8 — 



I. Литература католичества. 

:р|1ст1анство. Отправляясь отъ того положензя, что хриспанство было 
важнымъ Факторомъ въ созданхи среднев'Ькового мхросо- 
зерцашя, им-Ьющаго громадное значеше и для литературы, 
предпошлемъ изложенхю памятниковъ литературы очеркъ 
развит1я христ1анства въ западной Европе. Появлен1е 
малочисленной и малообразованной общины христ1анской 
среди разрушающагося язычества, быстрые успехи про- 
поведи, наконецъ, поб-Ьда христ1анства и возведенхе его 
въ государственную религш — это так1е Факты, мимо ко- 
торыхъ нельзя пройти историку западной литературы. 

Что же были за причины, сод'Ьйствовавп11я быстрому 
развит1ю христханства въ древнемъ мхр'Ь, и что новаго 
внесло оно въ оборотъ идей античнаго м1росозерцан1я? 
Вопросы эти решались различно представителями раз- 
личныхъ историческихъ направленШ. Писатель-католикъ 
Озанамъ въ своемъ сочиненш „Цивилизац1я Европы 
въ V в'Ьк'Ь" утверждаетъ, что тайна усп^хонъ христхан- 
ства заключалась въ новости провозглашенныхъ имъ 
идей равенства и братства, шедшихъ въ разр^зъ со 
вс*ми античными идеями, что, какъ скоро эти идеи были 
введены въ общественное сознаше древняго м1ра, онъ 
долженъ былъ рухнуть. Напротивъ того, историкъ-ращо- 
налистъ Вокль доказываетъ, что въ области нравствсн- 
ныхъ идей христханство новаго внесло очень мало, что 
его нравственныя предписанхя были изв-Ьстны раньше и 
что тайна успФховъ христ1анства заключается не въ 
немъ самомъ, а въ томъ безвыходномъ положеши, въ 
которомъ находилось древнее общество, изв'Ьрившееся 
въ своихъ боговъ и жаждавшее релипознаго обновлен1я. 

Посл-Ьдвее объясненхе не рФшаетъ вопроса о быстрыхъ 
усп'Ьхахъ христханства, но безспорно то, что безотрад- 
ное положеше, въ которомъ находилось античное обп1,е- 



ство, могло способствовать распространешю христаан- 
ства, могло дать ему благопр1ятную почву. Но сила 
всякаго культурнаго начала состоитъ въ томъ, что оно 
носить въ самомъ себ* источникъ обновлен1я. Истори- 
чесЕ1я обстоятельства могли усилить или ослабить его 
дЪйствхе, но не могли изменить его природы, следова- 
тельно, для разъяснешя вопроса о поразительно быстрыхъ 
успФхахъ христханства нужно, во-первыхъ, бросить 
взглядъ на почву, на услов1я, способствовавшая его 
распространешю, и, во-вторыхъ, сопоставивъ между 
собою нравственные принципы язычества и христханства, 
вывесть отсюда, чтб было внесено христаанствомъ такого, 
что должно было способствовать нравственному обновле- 
Н1Ю челов-Ьчества. Каждая новая религхя, вступая на 
новую почву, ео хрзо вступаетъ вм'Ьст'Ь съ тФмъ въ 
борьбу съ отживающей религ1ей, раньше ея владевшей 
народнымъ сознашемъ. 

Каковъ же былъ характеръ римскаго политеизма, съ 
которымъ прежде всего должно было столкнуться хри- 
€Т1анство? Изъ характеристики его, сделанной Гасто- 
номъ Буасье, видно, что римская релипя не была рели- 
пей, которая была бы способна удовлетворить релипозному 
настроенш челов-Ька. Въ ней не было ничего грандюз- 
наго, ничего возвышающаго душу и удовлетворяюш;аго 
мистическимъ стремленхямъ людей. Римская божества 
представляли собою прозаическая абстракщи, которыя не 
им^^ли никакой индивидуальности и о которыхъ не раз- 
сказывалось никакихъ легендъ. Римская релипя им'^^ла 
государственный характеръ, им-Ьда въ виду интересы 
обш,ества, а не интересы духовнаго возрожденхя отд^ль- 
яыхъ личностей. Хотя во глав* Олимпа стоялъ Юпитеръ, 
но это не былъ греческШ Зевсъ, а холодный прозаиче- 
€к1й абстрактъ. Вокругъ Юпитера группировались дру- 
гая, меньшая божества: Лары, Пенаты, Генаи. Едва ли въ 
какой-либо религаи было столько мелкихъ божествъ, 



— 10 — 

какъ въ релипи римской. На основаши римскихъ свя- 
щенныхъ книгъ (тЙ1§Иатеп1;а) мы можемъ привести 
рядъ божествъ, у которыхъ были свои спещальныя обя- 
занности, напримФръ, было божество перваго д-Ьтскаго 
крика, первыхъ д^тскихъ словъ; когда отнимали ребенка 
отъ груди, то обращались къ богин'Ь Ейиса; друпя бо- 
жества укладывали ребенка спать; когда ребенокъ начи- 
налъ ходить, то молились четыремъ божествамъ, изъ 
которыхъ два охраняли его, когда онъ выходилъ изъ 
дому, а остальныя два — когда онъ возвращался домой. 
Кром* того, было еще божество страха, кашля, лихо- 
радки, божество ц*ломудр1я, божество 8а1и8 рориИ Ко- 
тат, божество таможни и т. д. 

Такая д^Ьтская и сухая релипя могла удовлетворять 
только народъ, находившШся въ д-Ьтскомъ перход* раз- 
ВИТ1Я, но по мФр'Ь распространен1я знанхй, знакомства съ 
ФИЛОСОФСКИМИ учешями Грецш, она теряла свое значенхе, 
и въ эпоху основашя христханства римскхй политеизмъ 
былъ уже расшатанъ. Известно, что Юл1Й Цезарь пу- 
блично объявилъ, что онъ не в'Ьритъ въ боговъ, и это 
заявлеше не покажется страннымъ, если мы вспомнимъ, 
что въ эпоху Юл1я Цезаря Римъ былъ наводненъ чужезем- 
ными богами, которые были приняты въ Пантеонъ и поль- 
зовались поклонен1емъ народа наравне съ м'Ьстными боже- 
ствами. Съ течетемъ времени это скептическое отноше- 
н1е къ релипи все бол*е и бол'Ье распространялось въ 
интеллигентномъ обществ'Ь. „На д'6тск1я сказки, — гово- 
рить Плишй, — похоже то, что боги вступали въ браки 
между собою, но что отъ нихъ не было потомства; что 
одни были сЬдые и старые, адругае — юные". Известный 
сатирикъ Ювеналъ, консерваторъ во всемъ, кром* рели- 
Г1и, говоритъ, что только д-Ьти способны в-Ьрить въ под- 
земное царство. 

Въ греко-римскомъ М1р'Ь существовали моральный уче- 
Н1я эпикурейцевъ и стоиковъ, распространявшгяся среди 



— 11 — 

образованныхъ классовъ общества. А между тФмъ въ 
массахъ потребность релипознаго обновлен1я становилась 
все сильнее и сильнее. И вотъ, въ то время, когда 
неудовлетворенный человФческ1Й духъ, изсушенный сомн-Ь- 
шями, жаждалъ осв']&житься в'Ьрою и надеждою, появи- 
лось христханство. Смотря на христханство съ историче- 
ской точки зр'Ёшя, какъ на Фактъ, нельзя не признать, 
что ни одна изъ релипй не заключала въ себ* столько 
разнообразныхъ элементовъ, способныхъ обновить чело- 
в-Ьчество, какъ релипя христханская. Хотя христхан- 
ство и выросло на почв^ юдаизма, но въ немъ было 
нФчто такое, чего н'Ьтъ въ юдаизм*; прежде всего хри- 
ст1анство по природ* своей было релипей космо- 
политической: оно раскрываетъ объят1я всему народу, 
всему М1ру — самъ Основатель божественнаго ученхя 
призываетъ къ себ* всЬхъ несчастныхъ, а великШ про- 
пагандистъ христ1анства, ап. Павелъ, провозглашаетъ, что 
для христ1анства н*тъ еврея, н*тъ эллина, а есть только 
челов'Ькъ. Н^которыя черты учешя стоиковъ, правда, пред- 
ставляютъ значительное сходство съ христханствомъ, на- 
прим^ръ, учете о равенств* людей, о любви къ ближнему, 
о прощеши обидъ, но, несмотря на это, между стоиками и 
христ1анами есть большое различхе: стоицизмъ разсчиты- 
ваетъ только наизбранныхъ; напротивъ того, принципы 
христ1анской морали настолько просты и доступны каж- 
дому, что могли увлечь народный массы. Поэтому принципъ 
равенства людей, проповедуемый стоиками, такъ и остался 
простою Формулою, оказавшею очень мало вл1ян1я на 
жизнь, тогда какъ принципъ равенства въ христганств* 
выразился въ признан1и равноправности мужчинъ и жен- 
щинъ. Христ1анск1Й бракъ не былъ только обрядомъ: это 
былъ союзъ двухъ равноправныхъ суш;ествъ къ взаимному 
совершенствован1ю. Освободивъ женш;ину, давъ ей равное 
положеше съ мужчиной, христ1анство привлекло ее къ себ* 
и такимъ образомъ вдвое увеличило свои силы. 



— 12 — 

Но главнымъ преимуществомъ христ1анства было то, что 
въ немъ нравственный подвигъ быдъ освяш,енъ релипей, 
что культъ любви и самоотвержен1я былъ въ немъ свя- 
занъ съ надеждою на безсмерт1е и в']Ьчное блаженство. 
Единствомъ религш и морали объясняется тотъ энту- 
зхазмъ, который христаанство сообщило своимъ посл-Ьдо- 
вателямъ. За нравственное совершенство, за отреченхе 
себя во имя Христа в'Ьрующему, безъ различхя народ- 
ности, пола и общественнаго положешя, было об-Ьщано 
в:Ьчное блаженство на небесахъ. Въ силу этого смерть 
утратила для в^рующаго всЬ свои ужасы, и эта в-Ьра 
не замедлила сообщить христ1анамъ необходимый энту- 
зхазмъ и презр-Ьше къ смерти. „Эти несчастные, — пишетъ 
Лушанъ о христ1анахъ, — вполн-Ь убеждены, что они бу- 
дутъ жить в^Ьчно; оттого они презираютъ смерть, лишь бы 
приблизиться къ об-Ьщанной в-Ьчности". 

Если къ этимъ внутреннимъ причинамъ еще прибавить 
вн-Ьшнюю стройную организащю христаанской общины 
въ Рим-Ь и особое, преобладающее значенхе Рима, какъ 
предполагаемаго поприща деятельности и мучешйсв.Петра, 
котораго самъ Господь назвалъ краеугольнымъ камнемъ 
церкви, то мы поймемъ, почему христ1анство въ Форм-Ь 
католицизма распространилось въ западной Европ*]^ и 
почему светская власть въ лиц* Карла Великаго поспешила 
вступить съ нимъ въ союзъ, еще бол^Ье упрочивш1й 
высокое положеше римскаго первосвященника. 

Сд^ланъ характеристику христханства и указавъ на 
причины, сод^йствовавтья громадному распространенхю 
его, переходимъ къ вопросу о вл1яши христханства на 
нравственное состоян1е языческаго общества. 

Что христханство съ его проповедью любви къ ближ- 
нему, съ его призывомъ къ нравственному совершенству 
должно было благотворно повл1ять, и действительно по- 
влхяло, на языческое общество — въ этомъ не можетъ 
быть сомнен1й. Св. Юстинъ, делая сопоставлен1е 



— 13 — 

жизни языческой до и поел* принят1я хриспанства, вы- 
ражается такъ: „Прежде мы были преданы разврату, 
теперь полюбили нравственную чистоту'; прежде у насъ 
не было иной ц'Ьли, какъ накопить богатство, теперь мы 
охотно делимся нашими богатствами съ бедняками; 
прежде, разд']^ляемые различными испов'Ёданхями, мы нена- 
вид-йли другъ друга, теперь мы живемъ дружно и мо- 
лимся за враговъ нашихъ". 

Вл1ян1е католическаго духовенства, какъ представителя 
силы нравственной, было громадно: ему, главнымъ обра- 
зомъ, принадлежитъ заслуга пр1общен1я варваровъ къ 
бол*е мягкимъ Формамъ жизни. Въ тЪ смутныя времена, 
когда самоуправство заменяло законъ, когда грабежи и 
уб1йства были ежедневными событхями, учрежденхе мона- 
стырей, подъ защиту которыхъ могли укрыться пресле- 
дуемые, было въ высшей степени благод-Ьтельно. Эти убе- 
жища благочест1я, распространявш1я вокругъ себя крот- 
К1Й св*тъ в'Ьры и любви, эти разсадники культуры были 
св-Ьточами среди всеобщаго мрака. 

Выла, впрочемъ, одна сторона въ отношен1яхъ мона- 
стырей къ м1рянамъ, которая сильно мешала здоровому 
развит1Ю человеческой личности въ среднхе зЬка, — это 
отождествлеше нравственности съ аскетизмомъ. Выдвину- 
тый духовенствомъ аскетическхй идеалъ, прославленный 
въ легендахъ, жит1яхъ, вид'Ьн1яхъ, сообщилъ одностороннее 
направлен1е средневековой этике и оказалъ вредное вл1я- 
н1е на науку, литературу и искусство. Первоначально, 
впрочемъ, онъ не входилъ въ идеалъ христ1анской бого- 
угодной жизни. Христ1анск1е писатели первыхъ вековъ 
христ1анства выражаются объ этомъ весьма опреде- 
ленно: „Мы не обитаемъ въ лесахъ, — говоритъ писа- 
тель П века Тертулл1анъ, — мы не исключаемъ себя 
добровольно изъ жизни, мы носимъ оруж1е, путеше- 
ствуемъ, занимаемся торговлей, словомъ — живемъ, какъ 
все**. Въ одномъ сочинен1и, приписываемомъ Васил1ю 



— 14 - 

Великому, встр-Ьчается даже сильная Д1атриба противъ 
аскетизма. 

Несмотря на эти протесты, число лицъ, убФгавшихъ 
отъ соблазновъ М1ра, постепенно увеличивалось; эта 
страсть еще бол'Ье усилилась подъ влгянхемъ гонен1й. 
Удалившхеся въ пустыню отшельники старались пре- 
взойти другъ друга подвигами аскетизма. Такъ, объ 
одномъ отшельник* разсказывалось, что онъ никогда 
не умывался и носилъ свою тунику до т^^хъ поръ, пока 
она не распадалась въ куски; въ легенд'Ё о св. Макар1и 
АлександрШскомъ говорится, что этотъ святой въ про- 
должеше шести м-Ьсяцевъ спалъ ходя и выставлялъ свое 
тФло на съ'Ьдеше мухамъ и осамъ. 

Таковы были идеалы нравственнаго совершенства, кото- 
рые Востокъ преддагалъ Западу. 
71егенда. Впрочемъ, мног1я легенды свидЪтельствуютъ, что за- 
падные аскеты не уступали восточнымъ. Они точно 
также безповоротно разрывали связи съ мхромъ и все 
время проводили въ аскетическихъ упражнен1яхъ. Таковъ 
былъ, наприм'Ьръ, св. Сеношъ, живш1Й въ пещер* близъ 
Пуатье, носившхй на рукахъ и ногахъ тяжелыя вериги, 
истощавшш себя безсонницей. Таковъ былъ св. Вуль- 
Филахъ, который удалился въ Арденскхй л*съ и тамъ 
въ продолжен! е многихъ л-Ьтъ повторялъ подвигъ Си- 
меона Столпника: онъ стоялъ съ вытянутой рукой до 
т*хъ поръ, пока она не потеряла способности сгибаться. 
Одинъ изъ самыхъ интересныхъ типовъ выведенъ въ 
легенд* о св. Алекс1и, которая въ XI в*к* была уже 
переложена на Французсше стихи. Св. Алекс1й проис- 
ходилъ изъ знатной римской семьи. Онъ съ детства по- 
чувствовалъ желаше посвятить себя Вогу. Стараясь 
отклонить его отъ этого нам*рен1я, его родители при- 
бегли къ женитьб*, но это средство оказалось напрас- 
нымъ: въ первый же день своей свадьбы, оставшись на- 
чдив* съ нев*стой, онъ объявилъ ей, что хочетъ посвя- 



— 15 — 

!гить себя Вогу, ушелъ изъ дому и удалился въ пустыню. 
Тамъ онъ въ продолжен1е н'Ьсколькихъ л-Ьтъ предавался 
МОЛИТВ']^ и аскетическцмъ подвигамъ. Святость его была 
такъ велика, что однажды самъ Господь явился ему во 
<;н* и повел'Ьлъ возвратиться въ Римъ. Онъ пришелъ 
домой бл1^дный, исхудалый, такъ что никто его не узналъ; 
ему отвели конуру, гд* онъ провелъ много л*тъ въ пост* 
л молитв*]^, подвергаясь насм^^шкамъ слугъ. Ему часто 
приходилось быть свид'Ьтелемъ сценъ, гд'Ь мать, отецъ 
и сестры оплакивали его, вспоминая о немъ. Одно слово 
могло бы утешить ихъ, но онъ не сказалъ его: до того 
релипозный энтузхазмъ ожесточилъ его. Наконецъ, по 
прошествш Н'Ьсколькихъ л*тъ, онъ умираетъ и оста- 
вляетъ письмо, гдЬ называетъ себя. Когда родные его 
читали письмо, показалась процессхя, пришедшая по ука- 
зашю ангела изъ Рима за т^ломъ его. Естественно 
ожидать, что къ сЬтовашямъ его семьи п1)исоединятся 
упреки въ его безсердечности, но ничего подобнаго не 
было: родные святого не произнесли ни слова упрека за 
причиненныя имъ страдан1я, они молились за него и 
благословляли. 

Второй типъ святого, очень часто встр-Ьчающхйся 
въ западныхъ легендахъ, это типъ миссюнера, пропо- 
в*дующаго христханство варварамъ. Таковы были: св. Во- 
ниФащй, просветитель Германш, св. Патрикъ и Колом- 
банъ, просветители Ирланд1и. Особенно интересна ле- 
генда о св. КоломбанЬ, который изъ Ирландш отправился 
проповедовать христханство въ Галлхю. Но прежде, чЬмъ 
онъ удовлетворилъ своему призващю, ему пришлось 
выдержать борьбу съ семьей. Истош;ивъ всЬ убеждешя, 
мать его легла на порогъ и сказала, что онъ можетъ 
итти, только перешагнувъ черезъ ея тЬло. Св. Колом- 
баиъ перекрестился, обливаясь слезами, перешагнулъ 
•черезъ мать и ушелъ въ монастырь. Тихая жизнь 
•была не по душе ему: его героическая и великая душа 



— 16 — 

жаждала подвиговъ и мученичества. Прибывши въ Гал- 
Л1Ю, онъ выбралъ тамъ себ^Ь м'Ьсто дикое, построй ль 
монастырь и сталъ заниматься пропов-Ьдничествомъ. Онъ 
пр1обр*лъ такое громадное вл1яше на жителей, что они 
приписывали ему силу повел^^вать зв^^рями и птицами; 
такъ, разсказываютъ, что однажды, странствуя въ горахъ, 
онъ встретился съ медв-Ьдемъ и укротилъ его. Легенда 
разсказываетъ также объ отношенхяхъ его къ королю 
бургундскому Тьерри, внуку страшной Брунгильды. 
Онъ смФло обличалъ развратнаго короля и, пригла- 
шенный благословить незаконнаго сына короля, отка- 
зался и ушелъ. При этомъ, о, чудо! дворецъ задрожалъ 
до основашя. За это король велЪлъ преследовать мо- 
наховъ основаннаго Коломбаномъ монастыря. Узнавъ 
объ этомъ, святой потребовалъ объяснешй у короля. 
На приглашеше благословить пип^у онъ отказался, го- 
воря: „Не подобаетъ устамъ служителя Вож1Я осквер- 
няться, вкушая пищу такого злодея". Смущенный таг 
кимъ мужествомъ, король об^щалъ прекратить пресл*- 
дован1я, но онъ боялся своей бабки, послушался ея, и 
пресл^довашя продолжались. Тогда св. Коломбанъ пи- 
шетъ королю письма р1епае уегЬепЪиз и об-Ьщаетъ пре- 
дать его проклятш. Раздраженный Тьерри сослалъ его 
въ Везансонъ и заключилъ въ тюрьму, но святой однимъ 
словомъ разбиваетъ оковы и уходитъ, уводя съ собою 
всЬхъ заключенныхъ. 

Теперь перейдемъ къ третьему типу святыхъ, встре- 
чающемуся въ западныхъ ^егендахъ,— типу самому при- 
влекательному, къ человеколюбцамъ и защитникамъ 
народа отъ притеснешй властей. Таковы были св. Авитъ, 
св. Жерменъ, св. Элуа и др. О св. Жермен* легенда 
разсказываетъ, что вся его жизнь была посвящена 
подвигамъ милосерд1я, выкупу рабовъ и пленныхъ. 
„Никто не можетъ счесть, — говоритъ б1ограФъ свя- 
того, — скольтсо людей спасъ отъ рабства этотъ святой. 



— 17 — 

Когда онъ издерживадъ всЪ свои деньги^ то становился 
мраченъ; если же ему удавалось достать денегъ, то го- 
ворилъ: „Возблагодаримъ Бога» пославшаго намъ ихъ 
для выкупа братьевъ нашихъ'*. При этихъ словахъ лицо 
его прояснялось^ морщины исчезали на чел^. Н'Ьчто по- 
добное разсказываетъ легенда и о св. Элуа, который былъ 
зам^чательнымъ художникомъ. Онъ д'Ьлалъ различныя 
вещи изъ дерева и золота и зарабатываемыя деньги вс^ 
отдавалъ на богоугодныя д^ла. Милосердхе его было 
столь велико, что оно распространялось даже на пре- 
ступниковъ. Однажды онъ встр^тилъ на дорог^^ преступ- 
янковъ, которыхъ вели на казнь. Святой помолился, и 
съ неба спустидся туманъ, скрылъ преступниковъ изъ 
глазъ часовыхъ, и они спаслись б^гствомъ. Даже по 
смерти этого великаго святого гробъ его совершалъ чу- 
деса. Однажды къ нему прикоснулся челов'Ёкъ, закован- 
ный въ ц^пи, и ц'1^пи распались. 

Истор1я легенды почти современна возникновешю хри- 
ст1анства. Въ христ1анской церкви былъ обычай отм^^- 
чать имена мучениковъ христханскихъ, съ указангемъ 
года смерти и рода казни; это, такъ сказать, первое 
зерно, откуда развилась легенда. Отцомъ легенды счи- 
тается изв^^стный Херонимъ, который ИЗЛОЖИЛЪ Н']^К0ТО- 
рыя восточныя легенды, дошедш1я до насъ. Въ VI в^к^^ 
потребность въ житаяхъ святыхъ стала такъ настоя- 
тельна, что епископъ Григор1Й Турскхй посвятилъ не- 
сколько сочиненШ для удовлетворешя этой потребности. 
То, что сд^лалъ Григортй для Фрапцузскихъ святыхъ, 
то сц^Ълалп для н']^мецкихъ святыхъ св. Ноткеръ и св. Ра- 
банъ Мавръ и для англ1йскихъ -г Беда Достопочтенный 
(Вейа УепегаЫИз). Къ XIII в-Ьку относится замечатель- 
ный сборникъ житШ святыхъ, составленный генуэзскимъ 
епископомъ Яковомъ йе Уога§1пе. Этотъ сбор- 
никъ известенъ подъ назвашемъ „Золотая легенда'^ 
(ЬедепЛа Аигеа). При составленги его епископъ поль- 

Сторожегасо. 2 



— 18 — 

вовался хрониками, жит1ями святыхъ и народными рМ- 
сказами. Едва ли какая-нибудь книга им'Ёда такое ши- 
рокое распространен1е, какъ „Золотая легенда". П(шимо 
живости разсказа и глубокаго благочестиваго чувства, 
одну изъ главныхъ чер,тъ этого сборника составляетъ 
необыкновенная наивность. Авторъ самымъ серьезнымъ 
тономъ разсказываетъ самыя нев^^роятныя вещи, и ему, 
очевидно, не приходитъ въ голову, что читатели могутъ 
заподозр'1^ть правдивость его разсказа. Таковъ, напри- 
м'бръ, разсказъ о семи ЭФесскихъ юношахъ, которые, 
спасаясь отъ гонен1й императора Депдя, удалились въ 
гору, гд* проспали бол-Ье двухсотъ л^Ьтъ. Книга эта 
была переведена на Французсшй и друпе языки и 
съ появлен1емъ типограФскаго станка разнеслась по 
Европ*. 

Къ XVII в-Ьку относится громадный сборникъ жит1й свя- 
тыхъ, предпринятый голландскимъ хезуитомъ Воллан- 
домъ, подъ заглав1емъ „АЫа 8апс1огит^'. Составитель 
не только задался ц'Ьлью собрать вс*]^ легенды о жизни 
святыхъ, но и расположить жит1я по м'&сяцамъ. Это 
издаше начало выходить съ 1643 года и продолжалось 
до французской револющи; зат'Ьмъ было прервано на 
50 л^тъ и, наконецъ, опять возобновилось и доведено 
почти до конца. 

Познакомившись съ характеромъ житхй святыхъ, соста- 
влявшихъ любимое чтенхе народа, посмотримъ, какое влхя- 
те им*ло это чтеше на умственное и нравственное разви- 
т1е средневекового общества. Гизо въ „Исторш цивилизащи 
Франщи" справедливо зам-Ьчаетъ, что если сравнивать 
среднев'&ковыя хроники съ средневолновыми легендами, то 
преимущество будетъ на сторон-Ь посл'Ьднихъ. Въ то время, 
какъ л'Ётописцы пов^ствуютъ о властолюбхи, жестокости, 
ЭГОИЗМ'^, — въ легендахъ горитъ яркимъ св'Ьтомъ идея нрав- 
ственнаго долга, любовь къ ближнему, стремлен1е кл нрав- 
ственному совершенству. Если бы легенды ограничивались 



— 19 — 

иропов'Ьдью гуманности, то вл1ян1е ихъ было бы только 
благод'бтельно, но, къ сожал^^шю, на ряду съ этой про- 
пос'Ёдью идетъ въ легендахъ пропов'Ьдь суев^Ьр1я и аске- 
тизма ; он-Ь распространяли въ обществ^^ ложныя понятхя 
о челов^^к*]^, природ'Ё и нравственномъ совершенств^^, 
^оторыя могли только вредить правильному развитхю 
'челов'Ьческой личности. Въ особенности пагубное влхяше 
оказало господство аскетическихъ воззр'^^шй на положеше 
1кенщины. Все, что было добыто для женщины христхан. 
ч^твомъ, было отнято монашествомъ : изъ подруги челов-Ька 
она стала орудхемъ дьявольскаго искушешя. Отражеше 
этихъ взглядовъ мы находимъ во вс1Ьхъ произведен1яхъ 
релипознаго характера. Дьяволъ, желая соблазнить свя- 
ггого, всегда принималъ образъ женщины. Второе обви- 
пеше противъ легендъ состоитъ въ томъ, что ояЪ уве- 
личивали сумму челов-Ьческаго суев1Ьр1я. Въ легендарной 
литератур* господствовалъ взглядъ, что природа и чело- 
веческая жизнь представляютъ поприще борьбы двухъ 
враждебныхъ силъ: ангеловъ и демоновъ^ для которыхъ 
нипочемъ нарушать законы природы. При такомъ взгляд* 
на природу, при такомъ взгляд* на человеческую жизнь 
не могло быть м*ста для правнльнаго развит1я челове- 
ческой личности. 

Отъ легенды естественный переходъ къ духовной Духовна 

драма, 
драм*, или мистер1и, которая въ н*которыхъ случаяхъ 

^сть не что иное, какъ драматизированная легенда. 
Истор1я возникновен1я этой новой литературной Формы 
<показываетъ, что мистерхя сделалась въ рукахъ духо- 
венства могущественнымъ орудгемъ пропаганды. Думали, 
что мистер1я возникла подъ вл1ян1емъ ;классическихъ 
традицШ, и указывали на драму „СграждущШ Христосъ^, 
приписываемую Григорш Назханзину (330— 390 г. по 
Р. Х.)> какъ на первообразъ мистерш. Но по мере 
язучюйхя средневекового театра мнеше это пало: после 
трудовъ Маньена, Газе и др. пришлось отказаться отъ 

2* 



— 20 — 

мысли установить связь между мистер1ей и греко-римской 
драмой. Въ посл'^^днее время существованхя римской импе- 
р1и во всЬхъ СФерахъ жизни замечается упадокъ, а въ осо- 
бенности въ литератур'Ь драматической. Вотъ почему отцы 
церкви осыпаютъ проклятхями театръ. Тертулл1анъ назы- 
в1аетъ театръ храмомъ Венеры, школой разврата и без- 
стыдства. Св, Гоаннъ Златоустъ грозитъ не давать 
причаст1я лцамъ, участвуюпщмъ въ театральныхъ пред^ 
стйвленхяхъ. Н-Ькоторыя соборныя постановленхя также 
требуютъ не допускать актеровъ въ церковь. Равнымъ 
образомъ трудно искать источниковъ мистерШ въ памят- 
ликахъ народной обрядовой драмы, какъ это д']^лалъ 
Яковъ Гриммъ, утверждавш1й, что вкусъ къ этимъ безыс-^ 
кусственнымъ представлен1ямъ овлад'Ьлъ духовенствомъ 
и привелъ къ врзникновен1Ю мистер1й. Гораздо вероятнее 
мн-Ьше ГоФмана-Фонъ-Фаллерслебена, что духовенство 
воспользовалось страстью народа къ сценическимъ пред- 
ставлен1ямъ и развило мистер1ю изъ драматическихъ на- 
чалъ, лежавшихъ въ самомъ ритуал'Ъ церковнаго бого- 
служешя. 

На создаше мистерхй оказали вл1ян1е и старинныя^ 
релипозныя процесс1и,. изображавш1я входъ 1исуса 
Христа въ 1ерусалимъ. Одинъ изъ священникрвъ воз- 
сЬдалъ на осл-Ь, а народъ, окружавш1й его, бросалъ 
в*тви и кричалъ: „Осанна въ вышнихъ"! Вероятно^ 
къ весьма древнему времени относится еще одинъ обрядъ, 
сохранивш1йся въ н'Ькоторыхъ м-Ьстахъ до сихъ поръ, 
именно — крестное шествхе 1исуса Христа въ Великую 
пятницу.. По улицамъ города идетъ лицо, изображающее 
собою 1исуса Христа, сгибаясь подъ тяжестью креста; 
его окружаетъ стража, а дал^е слфдуютъ на коняхъ 
первосвященники, сопровождаемые народомъ. Подобный 
процесс1и заключали въ себ* два элемента драматическихъ 
представленШ : элементъ мимики и эдементъ пёреод*- 
ван1я ; недоставало еще д1адога, чтобы он* превратились 



— 21 — 

^ъ настоящую драму. Посл'Ьдшй элементъ находился 
въ зачаточной Форм* въ самомъ богослуженш: въ воз- 
гласахъ священника и отв'Ьтахъ клира и въ чтеши Бванр 
гел1я въ Страстную пятницу, которое распред'Ьлялось 
между н'1^еколькими лицами. Священникъ произносилъ 
ч;лова 1исуса Христа, дгаконъ читалъ описанхе страдан1Й 
Христа, а ипод1аконъ воспроизводила р^чи Пилата, 1уды 
и евреевъ. Мало-по-малу дхалогическШ элементъсталъ раз- 
виваться въ мимическихъ изображешяхъ событШ изъ жизни 
1исуса Христа, чтб превратило ихъ въ драматическ1я пред-» 
Ч5тавлешя. Въ церкви устраивался гробъ, который окру- 
жала стража; на гробъ клали распят1е, и къ нему под* 
ходили клирики, од']&тые въ женское платье, изображая 
ч5обою женъ-муроносицъ. Передъ праздникомъ Рождества 
Христова въ прид'Ъл]^ церкви ставили ясли, куда клали 
или живого ребенка, или восковую Фигуру ; около яслей 
^тоялъ клирикъ, изображавш1Й 1осиФа; въ полночь по- 
являлись клирики, од']Ьтые въ платье съ крылышками> 
изображая такимъ образомъ ангеловъ, и п^ли: „Слава 
яъ вышнихъ Богу". Дал-Ёе, въ день Вознесетя на ве^ 
ревкахъ подымали деревянную статую Христа въ куполъ, 
тл'Ь она и исчезала, а оттуда сбрасывали горящее изобра- 
жеше сатаны. А въ день Сошеств1я Св. Духа сверху 
-спускали б'Ьлаго голубя. Въ такихъ представленхяхъ 
ооздн'Ъс им'Ёлись всЪ элементы драмы: мимика, дгалогъ, 
переод'Ьванхе и д'Ёйств1е. Разумеется, въ н'Ькоторыхъ 
представленхяхъ им^лъ перев^съ элементъ мимики, но 
д1алогъ сталъ мало-по-малу преобладающимъ, и съ тече- 
шгемъ времени изъ этихъ представлешй выработалась 
литургическая мистер1я. 

До насъ дошло не мало такихъ мистерхй, относя- 
щихся къ X в-Ьку. Сообразно съ главными событ1ями 
въ жизни 1исуса Христа, т.-е. Рождества и крестной 
-смерти, литургическ1я мистерш делились на два цикла: 
щиклъ Рождественскхй и циклъ Пасхальный. Къ пер- 



— 22 — 

воку цик^[7 относятся жистерхи „Доклоненге пасту ховъ'^ 
(0/^/шит 'ра81огит) и „Поклонеше волхвовъ'^ (ООгЫипь 
тадогит). КрожЬ того, къ этому цшигу принадле- 
жить иистер1я „Рахиль" (ОгЛо ВаскеИз) на сюжетъ 
избхешя младенцевъ, которая, судя по краткости и гру- 
бости языка, относится къ самымъ древн^^йшииъ. В'ь 
яОШс1шп та^огиш'' уже замечаются сл^ды литературной 
обработки. Мистер1я эта полнее и изящнее. Особенна 
интересна относяп^аяся къ XII в^ку мистерхя Рождествен- 
скаго цикла „Адамь*" (Вергае$егЛаИо Адле). Въ рукопис1г 
этой мистерш находится масса указашй относительна 
игры, обстановки сцены, жестовъ и од'Ьятя актеровъ^ 
Въ цикле Пасхальномъ представлеше мистерШ начина- 
лось въ Страстную пятницу мистерхей на сюжетъ Стра- 
стей Господнихъ. Отрывокъ такой мистер1и предста- 
вляетъ „Плачь Марги*" (РЫпсЫз Маггае е1 аНогит) съ- 
пятью действующими лицами: Матерью Божхей, тремя- 
Мар1ями и 1оанномъ. Мистер1й Страстей Господнихъ со- 
хранилось очень мало, а мистерШ Восвресешя много;, 
оне игрались везде и имели большое распространеше. 
Зерно, изъ котораго оне развились, — это разговоръ 
ангела съ женами-мгроносицами, пришедшими ко Гробу 
Господню. Далее, въ ВеливШ понедельнивъ, на вечерне,, 
въ церкви исполнялась мистерхя „ОШашп реге^ггаогшп",. 
сюжетомъ которой служило явлеше 1исуса Христа уче- 
никамъ, шедшимъ въ Эммаусъ. 

Стоя въ тесной связи съ богослуженхемъ, мистерш 
должна была, естественно, писаться на латинскомъ языке^ 
Но съ давнихъ поръ уже попадаются вставки на народ- 
номъ языке. Такъ, въ мистерхи о десяти дгьвахъ (Зропвиз)^ 
относящейся къ XII веку, въ латинсшВ текстъ вставлены 
разговоры на языке Французскомъ. Мистер1и, соста- 
влявш1я часть богослуженхя, исполнялись клиромъ; суд» 
по тому, что къ рукописямъ прилагались ноты, мистерш 
первоначально произносились нараспевъ. 11редставлен1А 



— 23 — 

происходили въ церкви^ гд^^ д^^ладись различный приспо- 
соблешя, наприм'Ъръ^ для Пасхальныхъ мистерШ устраи- 
валось возвышен1е — Голгова, для Рождественскихъ — 
пещера съ яслями; если нужно было изобразить Пилата 
и Ирода, то для нихъ ставили два трона. Въ день Вос- 
кресешя, актера, игравшаго роль Спасителя, возводили 
на хоры и оттуда показывали народу. Съ течешемъ 
времени обстановка при представлеши мистер1Й стано- 
вилась сложн'Ье. Что касается до художественной обра- 
ботки, то сл'Ьдуетъ заметить, что первоначально мистерхя 
была не что иное, какъ переложеше въ драматическую 
Форму евангельскаго разсказа; поэтому въ ней не было 
м^^ста для авторскихъ прибавлешй ; только изредка авторъ 
позволялъ еебЪ заимствовать н'Ькоторыя подробности 
изъ апокриФическихъ евангелхй. Но мало-по-малу искус- 
ство вторглось и въ эту заповедную область и получило 
первенствующее значен1е, выразившееся въ стихотвор- 
ныхъ вставкахъ на народномъ язык'^Ь. Постепенно худо- 
жественный элем^нтъ проникаетъ и въ самое содержаше: 
авторъ не довольствуется евангельскимъ разсказомь, но, 
пользуясь его намеками, прибавляетъ многое отъ себя. 
Любопытно сравнить притчу о десяти д^вахъ съ мисте- 
рхей того же сюжета. Въ притч* сказано, что, когда 
у неразумныхъ д^въ не хватило масла, он* пошли ку- 
пить его и, возвратясь, уже опоздали къ прибыт1ю же- 
ниха и не были допущены къ пиру. Чтб перечувство- 
вали эти несчастныя, когда у нихъ не хватило масла, 
чтб он* выстрадали потомъ — объ этомъ приходится до- 
гадываться; напротивъ, въ мистерхи эта сторона высту- 
паетъ на первый планъ: испугъ д*въ, ихъ отчаяше 
становится центромъ д*йств1я, которое оканчивается осу- 
ждающими ихъ на в*чную муку словами Спасителя, 
поел* чего на сцену вб*гаютъ демоны и увлекаютъ ихъ 
въ адъ. 

Пока мистерхя заимствовала свои сюжеты изъ Еван- 



о- 



— 24 — 

гел1я, она сохраняла свою традищонную Форму и мало 
давала простора личному творчеству автора;но, по м-Ьр-Ь 
расширенхя: драматическихъ сюжетовъ, связь мистерхй съ 
культомъ ослаб-Ьваеть. Драматизируя сюжетъ изъ Вет- 
хаго Завета, авторъ не относится къ нему съ такимъ 
благочестхемъ, какъ къ евангельскимъ сюжетамъ: онъ 
хочетъ заинтересовать зрителей, одно сокращая, другое 
прибавляя отъ себя. Такимъ образомъ, мало-по-малу 
образовался особенный видъ мистерШ, которыя все еще 
не разрываютъ окончательно связи съ богослужешемъ, 
но уже не составляютъ его части. 

Любопытнымъ памятникомъ этой переходной эпохи 
въ исторш мйстерШ служитъ превосходная Французская 
мистерхя „Адамъ", которая разыгрывалась не въ самой 
церкви, а на паперти. Мистер1я эта представляетъ собою 
зам-Ьчательную попытку художественнаго возсозданхя 
библейской легенды о гр*хопаден1и людей. Авторъ очень 
талантливо позволяетъ себ* отступать отъ ветхозав-Ьтнаго 
текста въ интересахъ художественныхъ и психологиче- 
скихъ. Мотивированхе д'Ьйств1я, знан1е челов-Ьческаго 
сердца и искусно очерченные характеры туповатаго 
Адама, кокетливой Евы и льстеца Зм1я — составляютъ 
главныя достоинства этой мистерш. Потерп'Ьвъ неудачу 
въ попытке соблазнить Адама, дьяволъ подходитъ къ Ев-Ь. 
Въ одно мгновен1е выраженхе лица его становится слад- 
кимъ, и онъ ведетъ свою атаку съ искусствомъ настоящаго 
Донъ-Жуана : онъ разсыпается передъ Евою въ любезно- 
стяхъ... Подготовивъ почву разсказомъ о чудесныхъ свой- 
ствахъ запрещеннаго плода, на вопросъ Евы: „Но какой 
его вкусъ?" онъ отв:Ьчаетъ: „Вкусъ божественный" (Се1е- 
8Йа1). Эти слова разжигаютъ желаше Евы: она готова 
исполнить желан1е дьявола, но боится, какъ бы не узналъ 
Адамъ. Въ бес-Ьд* они не зам^чаютъ Адама. Когда 
Адамъ подошелъ, Ева соблазняетъ его вкусить плодъ; 
тотъ, вкусивъ яблока, тотчасъ же начинаетъ сокрушаться. 



— 25 — 

Напротдвъ того, Бва находится н']&которое время въ 
уцоеши, которое м^^шаетъ ей понять ужасъ ихъ подо- 
жешя. Это различ1е между мужскою и женскою натурой 
прекрасно подм^^чено авторомъ. Въ то время, какъ 
Лдамъ предается отчаянш и изливаетъ свои жалобы на 
жену,, его соблазнившую, является Вогъ и изгоняетъ 
яхъ изъ рая. 

На основанш этой мистерхи мы можемъ утверждать^ 
5?то въ XII в-Ьк* драматическое искусство уже родилось, 
что духовной драм* стоило сделать только одинъ шагъ, — 
выйти окончательно изъ церкви на площадь, — чтобы 
сделаться чисто народнымъ представлешемъ. Это про- 
изойдетъ въ третьемъ перход* жизни мистерхй, когда зав*- 
дываше ихъ представлен1емъ перейдетъ изъ рукъ духо- 
венства въ руки св'Ътскихъ лицъ, буржуазш. 

Третьей литературной Формой, посредствомъ кото- Хроника, 
рой католическое духовенство проводило свои воззр'Ь- 
н1я, свои идеалы, была хроника, которая почти везд* 
велась въ ст^нахъ монастырей отр'&шивпшмися отъ М1ра 
оодвижниками. Прототипомъ западныхъ хроникъ была 
всем1рная хроника, составленная въ IV в-Ьк* по Р. Хр. 
иа греческомъ язык'Ь Евсев1емъ^ епископомъ Кесар1й- 
<жимъ, и переведенная на латинсшй языкъ блаженнымъ 
1еронимомъ. Хроника Евсевхя состоитъ изъ пяти книгъ: 
первая излагаетъ события всем1рной исторш отъ Адама 
до разрушешя Трои; вторая — до первой Олимшады; 
ггретья — до Дархя ; четвертая — до смерти Спасителя ; 
пятая — до Никейскаго собора (325 г.). Центральнымъ 
пунктомъ въ хроник-Ь Евсев1я является исторхя еврей- 
<5каго народа, служившаго для другихъ народовъ какъ бы 
путеводной звездой, такъ какъ изъ него долженъ былъ про- 
изойти 1исусъ Христосъ. Къ пяти книгамъ хроники Ев- 
сев1я 1еронимъ прибавляетъ отъ себя шестую, въ ко- 
торой доводитъ событ1я до своего времени, т.- е. до 378 г. 
Точка зр'Ьтя у обоихъ авторовъ теологическая: всюду 



— 26 — 

они стараются увидать указующтй персть Провид'Ьшя и 
обращаютъ больше, вниманхя на Факты религшзной исто- 
ргну ч^мъ на Факты истор1и политической. 

Подобные же взгляды на задачу историка усвоилъ себ^ 
даровитый Французсшй л-Ьтописедъ Григор1й Турскхй 
(VI в.); самое назвавае его хроники — „ЛЫогга Есскзга- 
зИса ]Р'гапсогит*^ , показываетъ, что онъ считалъ истор1ю 
политическую только частью исторш церкви. Заявивъ 
во второй книг*, что его задачей будетъ изобразить 
т1х1е соп^и8е^ие <;ат У1г1и1е8 8апс<;огию ^иат 81га§е& 
§еп*шт, онъ вплетаетъ въ историческую ткань легенды 
изъ жизни святыхъ, разсказываетъ о различныхъ чудес* 
ныхъ явлен1яхъ, знамешяхъ, объ огн**, нисшедшемъ съ- 
неба, о деревьяхъ, распустившихся въ одно мгновеше,, 
и т. п. Но у Григор1я Турскаго, при всемъ его легков*- 
р1и и тенденщозности, есть проблески историческаго чутья, 
€сть сл'Ьды знакомства съ классическими писателями; у 
его продолжателя, Фредегара, нев']Ьжество и легков*р1е 
достигаютъ крайнихъ пред'Ьловъ, и самый латинскШ 
языкъ его становится въ еще большей степени варвар- 
скимъ. 

Окончательнаго падешя хроника достигаетъ въ VIII в 
IX вв.; монахи, составители хроникъ, помимо нев-^^жества,. 
отличаются къ тому же полнФйшимъ отсутствхемъ любо- 
знательности. Въ одной монастырской хроник*, озагла- 
вленной „Аппа1е8 Са8ша1е8", на одной страниц* раз- 
сказаны событ1я бол*е, ч*мъ за сто л*тъ. Любопытн-Ье 
всего, на чтб монахъ обраш,аетъ внимаше, как1я собы- 
Т1Я считаетъ необходимымъ передать потомству. Подъ 
931 г. онъ пишетъ: 1п Ьос аппо — гепоуа1ит ез!; аИаге 
Ьеай ВепесИсй (въ этомъ году былъ подновленъ алтарь 
св. Бенедикта). Поел* этого монахъ-л*тописецъ молчитъ 
ц*лыхъ семь л*тъ, пока его не потрясаетъ до глубины 
души затменхе солнца; этому событхю, въ которомъ онъ 
видитъ знаменье близкой кончины м1ра, онъ уд*ляетъ 



— 27 — 

больше вниман1Я^ ч'^мъ, наприм'&ръ, изгнан1Ю сарацинъ 
взъ Итадш^ 

Итакъ^ съ одной стороны, полн'Ьйшее безучаст1е къ 
жизни, узкость интересовъ, отсутств1в дюбознательности, 
съ другой— г невежество, легков-йрхе, отсутствхе всякой 
критики и явная теологическая тенденщя — вотъ отличи- 
тельный черты бытописашя въ первые в^ка после пере- 
селен1я народовъ не только во Франпди, но и въ осталь-^ 
ной Европе. Но даже впоследств1и, когда сумма знав1Й 
увеличилась, когда при монастыряхъ были учреждены 
школы, въ которыхъ изучали классиковъ, характеръ 
хроникъ мало изменился: оне, правда, писались лучшимъ 
латинскимъ языкомъ, но попрежнему были безучастны 
къ жизни, попрежнему наполнялись баснословными 
разсказами. Такъ, въ хронике, ложно приписываемой 
арххепископу Реймскому Турпину (Шз^огха СагоИ Ма§ш 
еЬ 11о1;Ьо1ап(11, XII в.), разсказывается, что походъ Карла^ 
Великаго на Испан1Ю былъ предпринять по внушешю 
апостола 1акова, который во все время похода помогалъ 
Карлу Великому; по молитве императора стены Пампе- 
луны разсыпались въ прахъ, и войска Карла безпрепят- 
ственно вошли туда. О Магомете разсказывалось, что 
первоначально онъ былъ католикъ, даже кардиналъ, и 
потому только сделался еретикомъ, что ему не удалось 
сделаться папой. Одинъ летописецъ серьезно уверялъ,. 
что орденъ св. Михаила былъ учрежденъ самимъ архан- 
геломъ Михаиломъ, другой, — что татары вышли прямо 
изъ Тартара, трет1Й, — что съ техъ поръ какъ турки 
утвердились въ Святой Земле, у христ1анскихъ детей 
стало десятью зубами меньше. 

Таково было состоян1е исторической литературы въ 
среднхе века, когда занятхе ею составляло, такъ сказать, 
монополш духовенства. Клерикальные историки, въ роде 
Монталамбера, восхиш;аются темъ благотворнымъ нрав- 
ственнымъ воздействхемъ, которое оказывали монастырсшя 



— 28 — 

^[роники на погруженныхъ зъ варварство и преданныхъ 
своимъ страстямъ правителей; одна мысль о томъ, что 
всФ его Д'Ьян1я будутъ изобличены и преданы суду потом- 
ства какимъ-то неизв*Ьстнымъ монахомъ, нередко оста- 
навливала жестокаго короля или, по крайней мЪрЪ, за- 
ставляла его быть осторожнее. Это справедливо, но 
справедливо также и то, что нерФдко л-Ьтописцы свивали 
в^нки безсмерт1я людямъ жестокимъ и коварнымъ, если 
только они награждали ихъ монастыри богатыми вкла- 
дами, и, наоборотъ, предавали позору правителей дМстви- 
тельно достойныхъ, если только они не хот-Ьли прекло- 
нять колени передъ Римомъ. Такъ, наприм'Ьръ, кровавое 
обращеше саксовъ въ христханство было прославлено до 
небесъ многими л'Ётописцами. Словомъ, пока монопол1я 
историческаго пов^ствоватя находилась въ рукахъ отор- 
ваннаго отъ м1ра духовенства, неоткуда было ждать пере- 
мены къ лучшему. 

Но, къ счастью, подоспела на помощь сама жизнь. 
Одно крупное событхе средневековой жизни, крестовые 
походы, оказало громадное вл1ян1е на изменеше ]|^арак- 
тера историческаго повествованхя. Крестовые походы, 
открывшхе новые горизонты для средневекового челове- 
чества, выдвинули на поприще бытописанхя людей евет- 
скихъ, которые участвовали въ нихъ въ качеств* воиновъ. 
Люди эти приступали къ своей задаче безъ всякой пред- 
взятой цели: имъ, просто, хотелось передать соотечествен- 
никамъ все, что они видели въ чужихъ странахъ новаго 
и интереснаго; подъ ихъ руками хроника превратилась 
изъ окрашеннаго теологической тенденщей сухого перечня 
событ1й въ живую картину быта и нравовъ народовъ Вос- 
тока. Таковы записки о 4-мъ крестовомъ походе В и л ь а р- 
дуэна (XIII в.), таковы записки Жуанвиля о жизни 
Людовика Святого (Х1У в.). Оба эти памятника откры- 
ваютъ собою богатую литературу мемуаровъ, которыми 
такъ славится Франщя. Вильардуэнъ описалъ событ1я 



— 29 — 

4-х^о крестоваго похода, въ которомъ самъ участвовалъ, 
илв, точнФе, истор1Ю взят1я Константинополя крестонос- 
це!, щи. Заметки Вильардуэна — это дневникъ челов'^Еа 
Л'^ла, писавшаго урывками, которому некогда было забог 
■^^ться объ отд-Ьдк* своего слога. Отсюда простота, сила 
^ отрывочность его слога; описашя его всегда ясны и 
йрки, но кратки. Т-Ьмъ . не мен*е, несмотря на всю сжат 
тость и незатМливость его разсказа, въ хроник*]^ Вильар^ 
дуэна живо отражается Феодально-рыцарская эпоха съ 
ея религшзнымъ энтузхазмомъ, жаждой геройскихъ по- 

ДВИГОВЪ и ПОЛОЖИТеЛЬНЫМЪ ОТСуТСТВЮМЪ всякой ДИСЦИ; 

плины. Совершенно другимъ характеромъ отличаются 
записки о Людовик* Святомъ Жуанвиля: это не только 
дневникъ воина, но и воспоминашя старика, любящаго 
наговориться вдоволь о любимомъ корол*, въ которомъ 
юнъ видфлъ идеалъ христханскаго монарха. Не доволь- 
ствуясь своими личными воспоминашями, Жуанвиль приг 
б'^Ьгаетъ также къ различнымъ источникамъ, разсказамъ 
другихъ очевидцевъ, даже изредка пользуется и письмен- 
ными источниками. Такъ, наприм'Ьръ, у него есть глава, 
посвяп^енная описащю политическаго состоян1я Востока 
въ эпоху крестовыхъ походовъ. Очевидно, что для этой 
главы ему приходилось много читать, сверять и попол- 
нять одинъ источникъ другимъ, словомъ, производить 
работу настоящаго историка. Въ XIV в-Ьк* во Францш 
историческое изложенхе д^лаетъ еще шагъ впередъ въ лии,^ 
Фруассара. Ни Вильардуэнъ, ни Жуанвиль не были 
историками по проФесс1и: они сделались историками слу- 
чайно. Въ лиц* Фруассара мы впервые встречаемся съ 
челов*комъ, для котораго исторгя была цФлью жизни^ 
который готовъ былъ на всяте труды и изысканая^ 
лишь бы добиться исторической истины. 

Оставляя въ сторон* релипозныя стихотворенхя, про- нраво 
пов*ди, теологическую полемику и т. п. спещальныя произ- твльн 
ведешя, необходимо сказать несколько словъ еще объ 



разсиа 



— 30 — 

одной ^гатературной Форм'Ь^ которая сд'Ълалась въ рукахъ 
духовенства могущественнымъ оруд1емъ для проведенгя въ 
общество его взглядовъ и идеаловъ^ а именно — о нраво- 
учительныхъ разсказахъ, которые на ряду съ леген- 
дами составляли любимое чтенге средневековой публики. 
Разсказы эти, заимствованные, главнымъ образомъ, съ 
Востока, проникали на Западъ либо черезъ Визанпю, 
аибо черезъ посредство испанскихъ арабовъ и евреевъ. 
Проповедники пользовались этими разсказами, какъ иллю- 
-стращей для своихъ проповедей. Къ XII веку относится 
сборникъ такихъ разсказовъ, составленный крещенымъ ис- 
панскимъ евреемъ Петромъ Альфонсомъ и извест- 
ный подъ именемъ „ТНвсгрИпа СЫпсаЫв'^ (Поученге клири- 
%амъ). Въ XIII веке некто Жакъ-де-Витри, епископъ 
и кардиналъ Римской церкви, составилъ целую книгу про- 
поведей со множествомъ такихъ иллюстращй или „приме* 
ровъ" (ехетр1а). Въ подобныхъ сборникахъ мы находвмъ 
не мало разсказовъ, облетевшихъ всю Европу и занесен- 
ныхъ къ намъ. Таково сказан1е о гордомъ царе, ко- 
торый возмечталъ, что онъ выше самаго неба, былъ 
1за это низверженъ съ престола ангеломъ и только 
после продолжительнаго искуса и искренняго раскаян1я 
€нова водворенъ на престоле. Сказаше это, очень 
распространенное въ средще века, было известно и 
у насъ, и Гаршинъ придалъ ему художественную обра- 
ботку. Таковъ разсказъ объ ангеле и пустыннике, мораль 
котораго состоитъ въ томъ, что человекъ долженъ без- 
прекословно преклоняться передъ таинственными путями 
Провидешя. Разсказъ этотъ, легшхй въ основу повести 
Вольтера „Задигъ", былъ переделанъ Л, Н. Толетымъ 
<„Чемъ люди живы**)^). Такова, наконецъ, парабола объ 
„Истинномъ кольце", обработанная Воккаччьо въ „Дека- 

^) Ср. Варшеръ. Истор1я одного литературнаго сюжета („Подъ 
знаменемъ науки". Юбилейный сборникъ въ честь Н.И.Стороженка. 
М. 1902.) 



— 81 — 

ьв:ерон***, которой мастерски воспользовался Лессингъ въ 
>» Натан* Мудромъ". 

Большинство, нравоучительныхъ разсказовъ — восточ- 
^^го, точнее будд1Йскаго происхожден1я;они привились къ 
^^наднымъ литературамъ, потому что были проникнуты 
^1>езр'Ьтемъ къ М1ру и его благамъ, отречешемъ отъ 
"^^бя, сострадашемъ къ ближнему, словомъ, проповФдо- 
^али почти то же самое, что проповедовало различными 
Путями католическое духовенство. Однимъ изъ самыхъ 
^опулярныхъ въ средше в-Ька разсказовъ была восточ- 
ная пов^^сть о Варлаамгь и Тосафатгь, заимствованная изъ 
^егендарнаго житхя Будды. Появившись первоначально 
на греческомъ язык'6, она впосл'Ъдств1и обошла въ различ- 
ныхъ перед-Ьлкахъ всю Европу, попала въ „Золотую 
Легенду" (XIII в.), дала матер1алъ для изв-Ьстнаго духов- 
ёаго стиха объ ТоасаФ^-царевич-Ь и, наконецъ, была вне- 
сена въ наши Четьи-Минеи. 

ЗнаменитЬйшимъ въ средше в^ка сборникомъ благо- 
честивыхъ разсказовъ былъ латинск1й сборникъ, изв^^ст- 
ный подъ именемъ „ ОезШ Яошапогит*^ (Римскгя дгьянгя, 
XIV в.). Примыкая по своему содержан1ю, заимствован- 
ному, по большей части, съ Востока, къ указаннымъ сбор- 
никамъ и отражая въ своихъ морализашяхъ взгляды духо- 
венства, сборникъ этотъ, бывш1Й однимъ изъ источниковъ 
средневФковыхъ „Фабльб**, можетъ служить естественнымъ 
переходомъ отъ литературы духовной къ литератур'Ь 
св'Ьтской. Названге его происходитъ отъ того, что въ его 
первую редакщю входили разсказы изъ римской истор1и, 
со временемъ совершенно потонувшхе въ масс]^ другихъ 
разсказовъ. Кто быль составителемъ сборника, неизве- 
стно, но, по всей вероятности, лицо духовное, явно, пре- 
следовавшее цели нравоучительный. Это видно изъ того, 
что после каждаго разсказа помещена „морализац1я'',въ 
которой разъясняется его нравоучительный смыслъ. 
Познакомившись съ главными литературными Формами, 



— 32 — 

созданными католическимъ духовенствомъ, посредствомъ 
которыхъ оно проводило въ жизнь свои воззр'Ън1я, свои 
идеалы^ можно сд'&лать сл^бдуюпцй выводъ. Едва ли можно 
отрицать, что въ о5щемъ вл1ян1е ватолическаго духо-^ 
венства на средневековую культуру было благодетельно. 
Оно было единственнымъ представителемъ просвещешя 
среди окружающаго мрака; оно было хранителемъ тЪх^ 
слабыхъ остатковъ св-Ьтскихъ знашй, которые уцелели 
въ произведенхяхъ классическихъ писателей; среди вар- 
варства и нравственнаго одичан1я оно было красноре- 
чивымъ проводникомъ въ жизнь христханскихъ началъ 
братолюб1я и нравственнаго совершенства, хотя нужна 
сознаться^ что последнее понималось имъ односторонне 
и смешивалось съ аскетизмомъ. 

Пособгя длд изученгя литерашурныхъ произведены, возпикшилъ 
подъ вльятемъ католичества: Кирпичниковъ (А.) Очерки изъ 
истор1и средневековой литературы. М. 1869 [гл. III — образцы средне- 
В1&К0В0Й драматической литературы; гл. IV — датинсше сборники]. 
Розановъ (М.) Театральный представлешя во Францш въ конпАг 
XV В. („Книга для чтешя по истор1и Среднихъв'Ьковъ^, составленная- 
подъ редакщей П. Г. Виноградова, т. П.) Б у с л а е в ъ (0.) Перехож1я 
пов^Ьсти („Мои досуги^ М. 1886, т. П.) Веселовскхй (Адександръ). 
Памятники литературы повествовательной (§ 27 „Истор1и русской 
словесности" А. Галахова, т. I, 2-ое изд.). 

II. Феодально-рыцарская литература. 

)ставные Переходя къ обозр*н1ю литературныхъ Формъ, создан-* 

лвмвнты 

1нцузской ныхъ другимъ культурнымъ Факторомъ — Феодализмом* 

1ц1ональ- д ^р0 идеализащей въ рыцарств'Ь, нужно сказать н1Ь- 

сколько словъ о тЬхъ новыхъ народностяхъ, на почв!Ь: 

которыхъ развились эти новые культурные Факторы. 

Первое м-Ьсто принадлежитъ народности Французской. 

Въ составъ ея вошло четыре элемента: 1) иберШсшй,- 

2) кельтск1й или галльсшй, 3) римск1Й и 4) германск1Й 

(франкскШ). Первобытными обитателями Галлхи были 



— 33 - 

яберы и кельты^ изъ которыхъ первые занимала южную 
ча^оть Галл1и, а посл'Ьднхе — среднюю и северную; грани- 
дб:Б между ними была р'Ька Гаронна. По словамъ Юл1я 
Цезаря, иберы и кельты отличались другъ отъ друга не 
тоожько по языку, но также по учрежден1ямъ и законода- 
тельству. За несколько десятковъ лЬтъ до Р. Хр. Галл1я 
бьлла покорена римлянами, которые своей мудрой полити- 
т^^Й сумели сд-Ьлать это пр1обр'Ьтен1е прочнымъ. Покори- 
тель Галл1и Юл1й Цезарь не посягнулъ на учрежден1я 
Галл1и, не иресл']^довалъ им^^вшихъ громадное значенхе 
жрецовъ, или друидовъ, но, разсчитывая на свойственный 
галламъ тщеслав1е и жажду отлич1Й, онъ об^щалъ тЬмъ 
изъ нихъ, которые будутъ в^рны римлянамъ, римское 
гражданство со вс^ми вытекающими отсюда почестями 
и привилепями. Еще бол^Ье способствовадъ сближенхю 
галловъ съ Римомъ Августъ, который осл^пилъ ихъ 
блескомъ римской цивилизащи, проводилъ по всей стране 
прекрасный торговый дороги, воздвигалъ въ городахъ 
великол'Ьпныя здан1я, школы, бани, театры и т. п. Той же 
политики держались и преемники Августа, наприм'Ьръ, 
1{лавд1й, который, однако, уже дМствовалъ см^лФе: пре-* 
слФдовалъ друидовъ и запретилъ челов*ческ1я жертвопри- 
ношешя. Д*ло романизащи шло такъ усп-Ьшно, что уже 
въ ХУстод-йтхи галлы превратились въ галло-римлянъ. Клас- 
сическ1е писатели, не разъ пос'Ьщавш1е Галл1ю, оставили 
намъ весьма обстоятельную характеристику ея обитателей. 
Характеристической чертой галловъ Цезарь и Страбонъ 
считаютъ ихъ необыкновеннную впечатлительность. По 
словамъ Страбопа, всяк1й, кто только захочетъ, можетъ 
возбудить и воодушевить галлоэъ, и тогда они готовы 
па всякую опасность. Кром-Ь того Цезарь отмЪчаетъ 
еще одну характерную черту галльскаго племени — это 
врожденная наклонность ко всякимъ перем'Ьнамъ; по сло- 
вамъ Цезаря, они всегда поУ18 геЬиз 81и(1еп1;. Дал-Ье 
Цезарь утверждаетъ, что при необыкновенной быстрот* 

Стороженхо. *' 



— 34 — 

и легкомысл1И своихъ р^шетЙ галлы лишены всякой 
выдержки: при первой неудач* они падаютъ духомъ и 
предаются постыдному унын1ю. ВсЬ древнхе писатели, 
им*вш1е случай наблюдать галловъ, въ одинъ голосъ 
свид'Ьтельствуютъ, что они — народъ воинственный, что 
они готовы сражаться не столько изъ-за выгоды, сколько 
ради военной славы. Если мы прибавимъ къ этому слова 
Страбона, что галлы соединяютъ въ себ* тщеславге съ 
любовью къ нарядамъ, что они любятъ ярмя краски, 
блестящ1я одежды, и слова Катона, подтверждаемый 
Цезаремъ, что они им-Ьютъ пристрастхе къ живой и 
остроумной р*Ьчи, къ замысловатымъ Ьопз то1;8, то мы 
будемъ им-йть довольно цельную характеристику галловъ. 
Припоминая эту характеристику, Токвиль удивляется 
неизменности нащональнаго характера Французовъ, кото- 
рыхъ уже можно узнать въ разсказахъ Цезаря о галлахъ. 
Несмотря на то, что Физюлогичесшй типъ Француза далеко 
отстоитъ отъ кедьтскаго типа, основныя черты нрав- 
ственной ФИЗЮН0М1И французовъ остались т-Ь же, что и 
у древнихъ галловъ. Въ особенности это нужно сказать 
Ч)бъ одной крупной черт*, составляюп^ей основной фонъ 
нащональнаго характера какъ галловъ, такъ и Францу- 
зовъ. Эта черта — глубокШ идеализмъ, который про- 
является и въ жажд* славы, и въ чувств* челов*ческой 
солидарности, въ силу которой галлы, по свид*тельству 
Страбона, сражались за обиду, нанесенную сос*ду, какъ 
за свою собственную, и, наконецъ, въ ихъ способности 
добровольно подчиняться представителямъ силы нрав- 
ственной: друидамъ — въ галльскомъ перюд*, католиче- 
скому духовенству — въ средше в*ка, ФилосоФамъ и 
теоретикамъ — въ новое время. 

ГерманскШ элементъ первоначально проникаетъ въ 
Галл1ю тонкими струями, но въ V в*к* разливается по 
ней п1ирокими потоками, подчиняетъ ее себ* и въ свою 
очередь распускается въ масс* туземнаго населешя. 



— 35 — 

подвергаясь вд1яшю 60^*1^6 сильной галло-римской куль- 
тгуры. Древнейшее упоминанхе о германцахъ на терри- 
тор1и Рима мы находимъ у писателей, описавшихъ на- 
шествхе кимвровъ и тевтоновъ. Эти варвары поразили 
римлянъ своею страшною наружностью, храбростью и 
ч^уровыми чертами быта. Отброшенные Мар1емъ за Альпы, 
^ «имвры скрылись въ своихъ л^сахъ и съ т^хъ поръ о 
щихъ не было ничего слышно. Поздн^^е, когда римляне 
яачали наступательное движете и подъ предводитель- 
-ствомъ Юл1я Цезаря стали вторгаться въ Гермашю, имъ 
л1ришлось познакомиться и съ другими германскими 
^племенами. Д-ёло завоеван1я Гермаши, начатое^Цезаремъ, 
^^ыло продолжаемо полководцами Августа, которые не 
"^только утвердились на той сторон* Рейна, но проникли 
•^:гглубь страны, основывая укр-^^пленные лагери, проводя 
-дороги и т.д. Усп*хамъ римскаго оружхя не][мало спо- 
-ч^обствовала мудрая политика, приведшая къ такимъ 
-блестящимъ результатамъ въ Гадл1и. Разсчитывая на 
-обаян1е римской культуры на варваровъ, римляне на- 
граждали преданныхъ имъ германцевъ правами римскаго 
гражданства, воспитывали ихъ д'1Ьтей въ Рим*, основы- 
вали въ самой Гермаши школы и т. д. Долго терпели 
германцы, но, наконецъ, эти м'Ъры, систематически на- 
правленныя къ вытравлешю ихъ народности, произвели 
страшный взрывъ. Германское племя херусковъ подъ 
лредводительствомъ Армишя напало на три римсше ле- 
Г10на и истребило ихъ въ знаменитой битв* въ Тевто- 
бургскомъ лЪсу. Это поражеше им*ло большое вл1ян1е 
на дальн^йшгя отношешя римлянъ къ германцамъ. 
Наученные горькимъ опытомъ, римляне не помышляли 
^же о покореши всей страны, а предпочитали держаться 
на окраинахъ, перейдя такимъ образомъ изъ наступа- 
тельнаго положешя въ оборонительное. 

При такомъ положен1и дЪла для римлянъ въ высшей 
ч^тепени было важно им*ть точныя св-Ьд^нхя о числЬ, 

3* 



^ 36 -^ 

положенш, нравахъ и обычаяхъ германцевъ. Этимъ па-* 
требностямъ удовлетворилъ Тацитъ въ своемъ сочинен11Г 
о Гермаши. Описывая враговъ своего отечества, знаме- 
нитый историкъ относится къ нимъ не только безъ на-- 
щональныхъ предразсудковъ, но даже съ сочувствхемъ.. 
Руководясь его описанхемъ, мы можемъ представить себ*!^ 
весьма ясно Физическую и нравственную физюном1НУ 
первобытныхъ германцевъ. Это были люди высокаго' 
роста, стройнаго и кр'Ьпкаго сложенхя, съ голубыма 
глазами: и св^Ьтлыми волосами. Они были до безумхш 
храбры въ битв*, б^Ьшены въ своемъ натиск*, но имъ^ 
какъ и галламъ, недоставало выдержки. Война была^ 
единственнымъ ихъ занятхемъ; вн* войны они не зналя^ 
что съ собою делать, и предавались обжорству и л^нв 
или азартной игр*, въ которой искали тФхъ сильныхъ^ 
ощущенШ, которыя давала имъ война. Питались они. 
сыромъ, хл*бомъ и дичью; любимымъ ихъ напиткомъ^ 
былъ перебродившШ до н*котораго сходства съ виномъ^ 
(т ^иап(^ат 81ю1Ши(1шет У1П1 соггирШз) ячменный сокъ^ 
въ которомъ нетрудно узнать н*мецкое пиво. Нравы 
ихъ были строги и целомудренны, нарушен1я супруже- 
ской верности были р*дки и наказывались весьма строго.. 
Отношешя людей другъ къ другу отличались честностью^ 
которая поддерживалась не столько законами, сколько 
добрыми нравами. Нарушить данное слово считалось у 
нихъ верхомъ гнусности. Во глав* ихъ въ военное 
время стоялъ дружинный вождь, избираемый въ это< 
зваше за личную доблесть. Связь дружинниковъ съ во- 
ждемъ основывалась на нравственныхъ началахъ, на пре- 
клонен1и ихъ передъ его доблестью. Когда д*ло дохо- 
дило до боя, то ["для вождя считалось стыдомъ, если кто-; 
либо изъ дружинниковъ превзойдетъ его храбростью въ 
битв*; бросить волсдя въ схватк* п возвратиться жисымъ^ 
пзъ битвы, въ которой онъ палъ, считалось безчест1емъ 
на всю жизнь. Такимъ образомъ, идеальное чувство' 



— 37 — 

^ести было у древнихъ германцевъ однимъ изъ главныхъ 
Ч5тимуловъ храбрости. Какъ у народа храбраго, орунхе 
у древнихъ германцевъ пользовалось большимъ почетомъ, 
и право ношен1я его было большой наградой для юноши. 
Не мало поразилъ Тацита взглядъ германцевъ на жен- 
дцину, которые сумели оц-Ьнить въ ней силу нравствен- 
ную и видфли въ ней нЬчто божественное. 

Уже начиная со II вМа до Р. X. различные народы 
терманскаго происхожден1я переходили Рейнъ, вторгались 
въ Галл1Ю и, частш, селились тамъ, част1Ю, были про- 
гоняемы обратно. Чтобы обезопасить свои границы отъ 
г^тихъ постоянныхъ вторжен1Й, римляне учредили кордон- 
яыя линш первоначально изъ римскихъ легюновъ, а 
жпосл'Ьдствш изъ самихъ варваровъ (Гоейегай). За содер- 
^канхе кордона эти ГоейегаИ получали жалованье отъ 
римскаго правительства. До V вЪка вторженхе герман- 
ч^Еихъ племенъ въ Галл1ю совершалось небольшими 
отрядами, но въ V вЬк'Ь, всл:Ьдств1е великаго' пересе- 
лен1я народовъ, кордонная лин1я была прорвана, и вар- 
варское нашеств1е разлилось по Галлхи широкимъ пото- 
момъ; одинъ за однимъ проходили черезъ Галл1Ю различ- 
ные народы германскаго происхожден1я: алеманны, свевы, 
^вандалы и Франки. Посл^^днге разбили римскаго на- 
Л'Ьстника и покорили Галл1ю. Вторженхе Франковъ въ 
Галлш не было въ собственномъ смысл'Ь слова завоева- 
н1емъ, ибо франки воевали не съ жителями Галлги, а съ 
римскими войсками. Съ другой стороны, побежденные 
-франками галло-римляне не считали себя покоренными и 
ч)бижевными, ибо положен1е ихъ изм']Ьнилось очень мало. 
Вторгнувшись въ Галл1Ю, Франки захватили земли, при- 
надлежавш1я императорскому Фиску, оставивъ кореннымъ 
-жителямъ ихъ земли, учреждентя и свободу. Да и не могло 
^ыть иначе, ибо горсть германцевъ, не превышавшая 
во всякомъ случа* 100.000, непрем-Ьнно должна была 
распуститься въ нФсколькихъ миллюнахъ туземнаго 



— 38 — 

населен1я и невольно поддаться вл1ян1Ю бод'Ье высобо& 
культуры. Конечно, и германцы съ своей стороны должньь 
были оказать вл1ян1е на галловъ, вливъ въ жилы галло- 
римскаго населешя свою св'Ёжую и здоровую кровь. 
Но этого мало: поб'Ьдители не замедлили оказать вл1ян1е- 
и на нравственный характеръ поб'Ёжденныхъ. Германцы 
были во всякомъ случае гораздо воинственн']^е галло-- 
римлянъ; они любили войну, носили постоянно оружге^ 
въ нихъ было сильно развито чувство воинской чести^ 
идеальная преданность вождю и культъ оруж1я, опоясы- 
ваше которымъ происходило съ большою торжествен-^ 
ностью. Съ понятхемъ о чести стоялъ въ тЬсной связ» 
^I вопросъ объ удовлетвореши нарушенной чести путемъ- 
поединка. Дал-Ье, они привили галламъ свойственную- 
имъ страсть къ приключен1ямъ и тотъ культъ красоты и 
женпщны, которымъ впосл'Ьдств1и отличалось Французское^ 
рыцарство. Я-Ькоторык изъ этихъ чертъ мы уже встр-Ь- 
чаемъ въ древнМшихъ памятникахъ Французскаго эпоса. 
:тарофран- Въ центр'Ь Французскихъ эпическихъ сказашй стоить- 
гзси эпосъ. гранд10зная ЛИЧНОСТЬ Карла Великаго, победителя ланго- 
бардовъ и саксовъ и творца нащональнаго велич1я 
Франщи. Эта великая личность до того поразила вообра^ 
жеше современниковъ, что еш,е при жизни его о немъ- 
стали возникать легенды, а поел* смерти онъ сд'^^лалс» 
идеаломъ христ1анскаго монарха и центральнымъ пунк- 
томъ, вокругъ котораго стали слагаться героическ1я сага 
объ его сподвижникахъ. 

Французск1Й ученый Гастонъ Парисъ отм'Ьчаетъ въ^ 
развит1и старофранцузскаго эпоса четыре перхода: 1) Под- 
готовительный, заканчивающ1йся X вЪкомъ. Въ этомъ^ 
перход'Ь слагались сказашя о Меровингахъ, ХлодвигЬ^ 
Клотар*, Карл'Ь Великомъ, слагались былины или кан- 
тилены объ ихъ подвигахъ, т-Ь сагштпа апИдитззхта,. 
которыя, по свид'Ьтельству Эгингарта, Карлъ Велик1Й 
вел-Ьлъ записать, чтобы спасти отъ забвен1я. 2) Во ото- 



— 39 — 

ромъ пераод*, обнимающемъ собою, примерно, XI в'Ькъ, 
изъ этихъ былинъ образуются уже бол'Ье иди мен-Ье 
ц'Ёльныя произведен1я, такъ называемыя СНапзопз сСе 
де81е (отъ латинск. де8<;а) ; таковы поэмы, въ основ* 
которыхъ лежать историческхе подвиги героевъ. Сюда 
относятся „СЬап80п де Ко1ап(1" и друпя поэмы, напр. 
„Ье Г01 Ьош8**, „Ье рё1ёгшаде йе СЬаг1ета§пе" и др., 
въ которыхъ идеализируется личность Карла Великаго, 
какъ нащонадьнаго вождя Франц1и въ битвахъ съ сак- 
сами, маврами, лангобардами. Въ виду того, что вс* 
эти поэмы группируются вокругъ гранд103ной личности 
Карла Великаго, Французскте ученые называютъ всю 
совокупность ихъ „Царственной эпопей** (Ерорёе гоуа1е). 
3) Третгй пер10дъ Французскаго эпоса, обнимаюпцй собою, 
приблизительно, весь XII в-Ькъ, возникъ уже на почв* 
развившихся Феодальныхъ отношен1Й. Циклъ поэмъ, къ 
нему относящихся, названъ Гастономъ Парисомъ „Еро- 
рёе ^ёо(1а1е**, потому что основной сюжетъ ихъ — борьба 
Карла Великаго съ непокорными вассалами, а этихъ 
посл*днихъ — другъ съ другомъ. Главными героями этого 
цикла являются: Ожье, Рено-де-Монтобанъ, Рауль-де- 
Камбре и др. И, наконецъ, 4) къ четвертому перходу, 
простирающемуся, приблизительно, до половины XIV в-Ька, 
относится множество перед'Ьлокъ прежнихъ поэмъ, — 
перед-Ьлокъ, им'Ьющихъ циклическ1й характеръ, ибо къ 
нимъ прибавлены ц-Ьдые отд-Ьлы о предкахъ героя, исто- 
р1и его детства и т. д. Составители этихъ поэмъ поль- 
зуются также письменными источниками — Фактъ, свид*- 
тельствующ1й о томъ, что эпическ1й перюдъ жизни на- 
рода уже окончился и что поэтъ смотритъ на свою задачу, 
какъ литераторъ, искусственно стараясь войти въ прежйее 
эпическое настроеше, что ему, конечно, очень р*дко уда- 
валось. Кром* этихъ цикловъ есть еще н'Ьсколько цикловъ, 
приноровленныхъ къ изв-^^стной эпох*]^ или известной 
м-Ьстности. Таковъ, наприм'Ёръ, циклъ крестовыхъ по- 



— 40 — 

ходовъ, южный циклъ Гильома Оранжскаго и др. Число 
СЬап80П8 йе §е81:е доходитъ до 80. Такое обширное 
раэвит1е епическаго творчества требовало для своего 
осуществлешя особаго сосдов'ш п']^вцовъ. Они назывались 
„труверами* (отъ 1гоиуег — изобретать) и „жонглерами" 
(латинское ^оси1а(оге8). Обыкновенно полагаютъ, что 
труверы были слагателями^ а жонглеры — исполнителями, 
но это различхе не всегда строго соблюдалось, и было 
не мало лицъ, которыя были въ одно и то жо время и 
слагателями, и исполнителями ими же созданныхъ поэмъ. 
Древн']^йшимъ и лучшимъ памятникомъ старофранцуз- 
скаго эпоса является „Пгьснь о Роландгь*^ (XI в.). Истори- 
ческую основу поэмы составляетъ походъ Карла Великаго 
въ Испан1ю, окончивш1йся несчастной битвой въРонсеваль- 
скомъ ущель'Ь, гд'Ь погибъ весь аргергардъ карлова войска. 
Объ этомъ событ1И л'Ьтописи разсказываютъ следующее: 
въ 777 году явились къ Карлу Великому въ Падерборнъ два 
арабскихъ эмира изъИспан1и и просили его заступничества 
отъ нападешя калиоа Абдурахмана, вторгнувшагося изъ 
Африки и тЁснившаго ихъ. Карлъ об1^щалъ имъ помощь, но 
въ сущности предпринялъ походъ съ ц^лью распростра- 
нен1я въ Испанш хриспанства. Покоривъ н-Ьсколько го- 
родовъ, между прочимъ Пампелуну, Карлъ ВеликШ возвра- 
щался домой чрезъузше Пиренейсше проходы; арм1я его 
прошла благополучно, но архергардъ былъ застигнуть 
въ горномъ проход* вероломными басками (Уазсопез) и 
истребленъ весь. Въ этой битв* погибли Е§§1Ьаг(1и8, 
королевскхй стольникъ, Ап8е1ти8 и Нгио(11ап(1и8, ВгИап- 
тае Ит1Й8 ргаеГески8. Отомстить за это поражен1е было 
невозможно, ибо баски скрылись въ горныхъ ущельяхъ. 
Вотъ сухой летописный скелетъ „Песни о Роланде". 
Сравнеше его съ поэмой важно для выяспенхя прхемовъ 
эпическаго творчества. Такъ какъ легенда о Роланде 
образовалась въ эпоху сильной вражды между магоме- 
танами и христханами, предшествовавшей крестовымъ 



— 41 — 

походамъ, то народная Фантаз1я начала съ того, что 
зам'Ьнида басковъ-христ1анъ сарацинами, а зат']^мъ пред- 
ставила гибель христ1анъ какъ результатъ изм-Ьны Гане- 
лона, личнаго врага Роланда. Равнымъ образомъ рели- 
гюзное чувство и нащональное самолюб1е Французовъ не 
могло помириться съ МЫСЛ1Ю, что баски такъ разб'Ьжались, 
что имъ нельзя было отомстить. И вотъ, является сказа- 
В1е о возвращенш Карла Великаго въ Испан1Ю, взятш 
Сарагоссы и поголовномъ крещенш сарадинъ. Такому же 
аревращен1Ю подверглась и личность главнаго героя 
поэмы. Мы видимъ, что въ л^тописномъ разсказ*]^ въ 
ряду погибшихъ вождей Роландъ занимаетъ только 
третье м*сто и упоминается посл')^ Эггигарда и Ансельма, 
но эти посл']^дн1е совс']^мъ забыты поэмой, по всей в'Ь- 
роятности, потому, что о нихъ не сохранилось никакихъ 
п'бсенъ, тогда какъ о Роланд* его боевые товарищи 
«сложили п']^сни, благодаря которымъ онъ сд']^лался глав- 
нымъ героемъ Франщи. Хотя въ эпоху Ронсевальской 
«битвы Карлу Великому было не бод-Ье 36 л'Ьтъ, но народ- 
ная .Фантаз1я, чтобы придать ему бол']^е величественный 
видъ, изобразила его такимъ, какимъ онъ былъ въ по- 
«л'Ёднге годы своей жизни: съ длинною разв']^вающеюоя 
по в*тру сЬдой бородой. Въ силу тЬхъ же побужденШ 
легенда, а за ней и поэма, окружаютъ личность Карла 
Великаго священнымъ ореоломъ: разсказываютъ, что 
по его молитв* Богъ творилъ чудеса, посылалъ къ нему 
еа помощь архангела Гавр1ила и т. д. 

Подобно всЬмъ эпическимъ д-Ьлымъ „ПФсня о Роланд*" 
вводить насъ прямо ш тесИаз гез: „Карлъ, нашъ великШ 
императоръ, уже ц-Ьлыя 7 л*тъ находится въ Испаши; 
ни одна кр-Ьпость не устояла противъ него, онъ покорилъ 
ВС* города, за исключенхемъ Сарагоссы, гд* царствуетъ 
Марсиль, не признающ1Й истиннаго Бога и сдужащШ 
Аполлону и Магомету; не спасется онъ отъ б*ды". 
Зат*мъ сл*дуетъ описан1е военнаго сов*та, созваннаго 



— 42 — 

Марсилемъ съ ц-Ьлью придумать средства избавиться отъ 
нашеств1я Карла. По сов'Ьту хитраго Бданвандрина 
р*шено отправить къ Карлу посольство, съ изъявлетемъ 
покорности и богатыми подарками. Поел* этого сцена 
д'Ьйств1я переносится въ лагерь Карла Великаго подъ 
Кордовой. Подъ тЬнью громадной сосны сидитъ импера- 
торъ, окруженный своими перами; тутъ и Роландъ, его 
племянникъ, и Оливье, и архгепископъ Турпинъ и др. 
Сарацинскхе послы подъФзжаютъ къ Карлу на своихъ 
б-Ьлыхъ мулахъ съ оливковыми в-Ьтвями въ рукахъ. 
Вланкандринъ выступаетъ впередъ и объясняетъ ц*ль 
посольства. Едва только Карлъ усп-^лъ собрать сов^тъ 
изъ своихъ перовъ, какъ въ сред* ихъ начинаютъ обра- 
зовываться дв* парт1и: парт1я войны съ Роландомъ во 
глав* и парт1я мира, во глав* которой стоитъ врагъ 
Роланда Ганелонъ. Парт1я мира восторжествовала, потому 
что французамъ уже стала надо*дать война, и къ этой 
парт1и пристаетъ и самъ Карлъ. Остается р*шить, кога 
послать къ Марсилю для переговоровъ о мир*. Выборъ^ 
Карла падаетъ на Ганелона, которому императоръ • вру- 
чаетъ символ ическ1е знаки своего полномочхя: жезлъ в 
перчатку. Ганелонъ удаляется, догоняетъ сарацинскихъ- 
пословъ и предлагаетъ союзъ на жизнь и смерть, чтобы 
погубить Роланда. Марсиль съ радостью принимаетъ 
предложенхе Ганелона, и они вм*ст* составляютъ планъ 
нападен1я на Французовъ. Ганелонъ ув*ряетъ, что всего 
лучше напасть на Роланда, когда онъ будетъ предво- 
дительствовать архергардомъ войскъ, удаляющихся изъ 
Испаши. Все такъ устраивается, какъ об*щалъ Ганелонъ. 
По сов*ту Ганелона Карлъ самъ отправляется впередъ^ 
а Роландъ съ 12-ю перами назначается въ архергардъ. 
При звукахъ трубъ и роговъ арм1я Карла двигаете» 
впередъ. Но Карлъ не веселъ: его томятъ предчувств1я 
и страшные сны. Лишь только архергардъ вступилъ въ. 
ущелье Ронсевб, какъ на него со вс*хъ сторонъ обру- 



— 43 — 

шиваются сарацины. Оливье видитъ б*ду и проснтъ 
Роланда затрубить въ свой рогъ, чтобы дать знать Карлу 
объ опасномъ положеши архергарда, но храбрый до 
безув11я Роландъ отказывается звать на помощь, и только 
тогда, когда вокругъ него одинъ за другимъ валятся 
перы, онъ р-Ьшается, наконецъ, затрубить въ свой рогъ 
и трубитъ съ такой силой, что кровь льетъ у него изъ 
ушей. Услышавъ эти отчаянные звуки, Карлъ тотчасъ 
велитъ войскамъ возвратиться назадъ, но уже поздно. 
Вотъ падаетъ пораженный на смерть Оливье; едена 
прощашя Роланда съ своимъ другомъ одна изъ лучшихъ 
въ поэм'Ь. Всл^дъ за Оливье падаетъ Турпинъ; остается 
оданъ Роландъ. Хотя онъ не раненъ, но чувствуетъ 
страшный упадокъ силъ, чувствуетъ, что смерть его 
близка. Не желая, чтобы его знаменитый мечъ Дюрандаль 
достался въ руки нев'Ьрныхъ, Роландъ пробуетъ разбить 
его вдребезги о скалу, но тщетно; тогда Роландъ раньше, 
чЪъгь ударить его во второй разъ, начинаетъ прощаться 
со своимъ мечомъ, говоритъ надъ нимъ эпическ1я при- 
читашя, называетъ его св'Ьтлымъ, блестящимъ, святымъ. 
„О, Дюрандаль, — восклицаетъ онъ, — не подобаетъ владеть 
тобой язычникамъ**. Съ этими словами онъ хотЪлъ еще 
разъ ударить имъ о скалу, но рука его не поднялась; смер- 
тельный холодъ проб-Ьжалъ по его жиламъ, и онъ, обезси- 
ленный, упалъ на землю; но, умирая, онъ повернулъ голову 
къ Испаши, чтобы Карлъ и все войско сказали, что онъ 
умеръ поб*дителемъ. Остановившись слишкомъ подробно 
на смерти любимаго героя, п'Ьвецъ зат'Ьмъ разсказываетъ, 
какъ Карлъ жестоко отомстилъ сарацинамъ за смерть 
Роланда, разбилъ ихъ на голову, взялъ Сарагоссу и 
устроилъ общую купель для всего сарацинскаго народа. 
Обративъ въ христ1анство бол'Ье 100.000 челов'Ькъ, Карлъ 
возвратился въ Аахенъ. Но тутъ еще есть одинъ пре- 
лестный эпизодъ — свидаше Карла Великаго съ Одой^ 
нев^Ьстой Роланда. На вопросъ ея, гд^Ь Роландъ, Карлъ 



— 44 — 

началъ рвать свою сЬдую бороду и сталъ предлагать ей 
заменить Роланда своимъ собственнымъ сыномъ. „Стран- 
лыя ты говоришь р'Ьчи, — отвечала ему Ода, — не угодно 
ни Господу Богу, ни святымъ Его, чтобы я пережила 
Роланда**, — и съ этими словами она пала бездыханною 
къ ногамъ Карла. Зат^мъ сл^дуетъ судъ надъ изм'Ьн- 
нпкомъ Ганелономъ, котораго присуждаютъ къ смертной 
казни. Въ ночь, сл'Ёдовавшую за казнью Ганелона, 
Карлу является во сн-Ь архангелъ Гавр1илъ, который 
лелитъ ему собрать большое войско и итти въ Сир1ю 
на помощь угнетеннымъ христтанамъ. Этимъ приказа- 
Д1емъ и оканчивается поэма. 

„П-ЬсньоРоланд-Ь" есть изображеше Феодальной эпохи, 
непосредственно предшествовавшей рыцарству и кресто- 
вымъ походамъ. Задачи жизни разсматривались тогда 
только съ точки зр-Ьнхя двухъ великихъ идей, наполняв- 
шихъ собою всЬ благородныя сердца той эпохи, — борьбы 
еъ неверными и преданности императору, какъ Феодаль- 
ному сюзерену. Во главЬ христханства стоитъ Фрашця, 
лредставителемъ которой, равно какъ и интересовъ всего 
христ1анства, является Карлъ ВеликШ. Поэтому беззавет- 
ная преданность вождю христханства — первое каче- 
Ч5ТВ0 всякаго героя этой эпохи. „Для своего государя, — 
гоБоритъ Роландъ товарип^амъ передъ битвой, — нужно 
•сносить все: п холодъ, и зной, и отдать свою кровь по 
капл*". Нравственную силу въ борьб* съ сарацивами 
придавала Французамъ уверенность, что правда на ихъ 
ч^торон*. „Французы мужественны, — говоритъ Роландъ 
въ той же речи, — они будутъ сражаться храбро. Языч- 
НИКИ — трусы, потому что они неправы. Клянусь вамъ, 
они заранее обречены смерти". Главное эстетическое 
достоинство поэмы — это ея необыкновенная простота 
и строгость эпическаго стиля; въ ней нетъ никакой 
•сантиментальности, никакихъ претенз1й на эффсктъ. 
^Характеры очерчены яркими и резкими чертами; это 



— 45 — 

натуры ц-Ьльныя, проникнутыя одной идеей, ради которой 
они готовы жертвовать жизнью. Гастонъ Парисъ залгЬ- 
чаетъ, что въ герояхъ „Т1*сни о Роланд*" мало обще-^ 
челов*ческаго элемента, что все зд*сь носить на себ^^ 
узюй Феодальный отпечатокъ. Это справедливо, но именно 
это свойство и служить доказательствомъ древности 
поэмы. Универсальность — явлеше, свойственное уже- 
йоздн'Ьйшей эпохФ; это, скорее, плодъ рсФлексш, ч*мь 
непосредственнаго, наивнаго вдохйовенхя. Только одинь 
Гомеръ сум*ль быть универсальнымъ, не выходя изъ 
рамокъ первобытной эпохи греческой жизни. Кром*^' 
беззаветной преданности императору, два чувства на- 
полняють собой грудь героевъ „ПФсни о Роланд*^ — 
чувство дружбы, или побратимства, и чувство воинской 
чести. Оливье любить Роланда столько же, сколько 
родину и императора, онь не хочетъ умереть, не про- 
стившись сь своимь другомь и братомъ. Роландъ, умирая, 
вспоминаетъ о Франщи, объ император*, о своемъ другЬ 
Оливье, но ни разу не вспоминаетъ о своей нев-Ьст* Од*, 
которая не пережила его смерти. Очевидно, что н*жное 
чувство къ женщин*, характерная черта рыцарства, не 
1^ходило еще въ идеаль героя. Но если горизонтъ сочув- 
ОТВ1Я героевъ узокъ, если въ нихъ элементь Феодальный 
ааслоняеть собою элементь общечелов*ческ1Й, то нельзя 
оказать, чтобы составитель „П*сни о Роланд*" быль не 
:^ъ С0СТ0ЯН1И понять и оц*нить общечелов*ческихъ 
^^увствь. Напротивъ того, его чуткое сердце откликается 
:«^а все поэтическое въ челов*ческой жизни, будь это 
лжюбовь къ родин*, безумная отвага героя или н*жное 
•чувство женщины. 

Древн*йшее свид*тельство о поэтическомь творчеств* древнен1 
с^ревнихъ германцевъ мы встр*чаемъ у Тацита, который мвцн1й 8п<к 
^^юворить, что у германцевъ существовали воинственныя 
*сни, которыми они себя одушевляли передь битвой, 
ъ этпхь п*сняхь они восп*вали подвиги своихь нац10- 



— 46 — 

еа^[ьныxъ героевъ: Армин1я и др. Одно великое собыйе 
дало сильный толчокъ развитш нащональноэпическаго 
творчества древнихъ германцевъ — это переселеше наро- 
довъ. Колоссальная личность Аттилы до того поразила 
народную Фантазш^ что съ нею связали массу сказашй 
о другихъ герояхъ, напр., ЗигФрид*, Дитрих']^ Бернскомъ 
и др. Древн']&йш1й изъ дошедшихъ до насъ памятниковъ 
древнегерманскаго эпоса — это отрывокъ изъ былины о 
Ггиьдебрандгь и Гадубрапдть, относящШся, по меньшей 
мФр*, къ VIII в*ку. Уб*гая отъ Одоакра, н-ЬмецкШ на- 
родный герой Дитрихъ ВернскШ (Теодорихъ ВедикШ) на- 
шелъ себ'Ь уб-Ьжище при двор-Ь Аттилы. Его сопровождаетъ 
-его верный витязь и воспитатель Гидьдебрандъ, оставивппй 
на родин']^ жену и малол'Ьтняго сына. Посл'ё тридцатил^т- 
няго отсутств1я Дитрихъ въ сопровожден1и Гильдебранда 
возвращается въ Германхю съ ц^лью отвоевать свое цар- 
ство. Между т'Ёмъ сынъ Гильдебранда, Гадубрандъ, уже 
выросъ, сделался храбрымъ воиномъ, и ему поручено 
защищать границы отъ вторжен1я непрхятеля. Тутъ-то 
и происходитъ единоборство отца съ сыномъ. Описаше 
этого единоборства и р-Ьчи, которыми обм-Ьниваются 
противники, и составляютъ содержаше былины, конецъ 
которой не дошелъ до насъ. Гервинусъ восхищается 
художественной простотой и эпическимъ спокойств1емъ 
«того интереснаго памятника, отъ котораго в-Ьетъ буй- 
ной отвагой и героическимъ духомъ первобытныхъ вре- 
менъ. Вылина о Гильдебранд* и Гадубранд-Ь доказы- 
ваетъ, что уже въ VIII в'Ьк'Ь эпическое творчество 
древнихъ германцевъ находилось на высокой ступени 
развит1я. 

Древн1Ьйшимъ памятникомъ народно-эпическаго твор- 
чества древнихъ германцевъ служитъ, кром-Ь того, англо- 
саксонская поэма „Беовульфд^^ относящаяся тоже къ 
VIII — IX вв. Англо-саксы были народъ германскаго 
ллемени, живш1й на нижней Эльб* и переселивш1йся въ 



— 47 — 

IV ъЪкЪ въ Англ1Ю. Они принесли съ собою предаше 
о своемъ народномъ геро* Веов* или ВеовульФ*, которое 
уже на англ1Йской почв* было обработано въ ц-Ьлую 
аоэму. Основной мотивъ поэмы составляетъ сага о по- 
б4дф богатыря ВеовульФа надъ морскимъ чудовищемъ 
Г*ренделемъ и огнедышащимъ дракономъ. Въ последней 
битв* онъ и погибаетъ. 

Отъ ВеовульФа до Нибелунговъ въ продолжеше н-Ь- 
скольвихъ стол*т1Й мы не встр^чаемъ ни одного па- 
мятника германскаго народно-эпическаго творчества, 
который им*лъ бы видъ эпическаго ц*лаго. Поэма „Нибе- 
лунги" переноситъ насъ въ эпоху переселешя народовъ, 
суровые нравы которой, смягченные христ1анствомъ и 
облагороженные рыцарствомъ, описаны съ поразитель- 
ной силой. Она относится къ XII в'Ьку. Въ основ* „Ни- 
белунговъ" лежитъ сага объ отношеши героя ЗигФрида 
къ прекрасной валькирш Врунгильд*. Вотъ краткое со- 
держанхе поэмы. Въ город* Вормс*, занятомъ племе- 
немъ бургундовъ, растетъ прекрасная Кримгильда. Она 
живетъ у своихъ братьевъ : Гунтера, Гернота и Гизель- 
хера, которые правятъ бургундами. Слава о кра- 
сот* Кримгильды достигаетъ города Сантена, гд* цар- 
ствуетъ король Франковъ Зигмундъ. Сынъ его ЗигФридъ, 
славный своими подвигами, р*шается попытать счастья 
и, взявши съ собою н*сколько витязей, подъ*зжаетъ 
къ Вормсу. Жениху предшествуетъ громкая слава. 
Вассалъ бургундскихъ королей Гагенъ разсказываетъ, 
что это тотъ самый ЗигФридъ, который гд*-то на с*- 
вер* овлад*лъ сокровищами Нибелунговъ, убилъ дра- 
кона, и, выкупавшись въ его крови, сд*лался неуязви- 
мымъ. Увидя Зигфрида на турнир*, Кримгильда была 
такъ поражена его красотой, силой и ловкостью, что 
долго не могла отвести отъ него глазъ. Во время пре- 
бывашя ЗигФрида въ Вормс* на бургундовъ напали 
саксы и датчане, но ЗигФридъ отражаетъ нашествхе, раз- 



— 48 — 

биваетъ обоихъ королей, одного изъ нихъ даже берехъ 
въ пд-Ьнъ и съ торжествомъ возвращается въ Вормсъ. 
Въ тотъ день Зигфпидъ впервые увид-Ьлъ Кримгильду; 
она стала горячо благодарить его за помощь, на 
что ЗигФридъ отвЪтидъ, что все это онъ сд-Ьлалъ изъ 
любви къ ней. Гунтеръ об^Ьщалъ ЗигФриду руку сестры, 
если онъ ему поможетъ въ одномъ опасномъ предпр1ят1и» 
11редпр1ят1е это было сватовство Гунтера за северную 
красавицу Врунгильду, которая соглашалась выйти за- 
мужъ только за того, кто поб^Ьдптъ ее въ состязашяхъ 
силы и ловкости. Съ помощью шапки-невидимки ЗигФридъ 
помогаетъ Гунтеру, который и получаетъ руку Врун- 
гильды въ то время, какъ ЗйгФридъ женится на Крим- 
гильд*. Проходитъ ц'Ьлыхъ десять л-Ьтъ, и об1Ь парочки жи- 
вутъ въ счаст1и и радости, и это продолжалось бы долго, 
если бы не зависть Врунгильды, которая не могла при- 
мириться съ мысл1ю, что такой герой, какъ ЗигФридъ, 
достался не ей, а Кримгильд'Ь. Однажды Кримгильда стала 
восхвалять ЗигФрида, не подозревая, какую рану она 
этимъ наноситъ Врунгильд-Ь. „Посмотри, — сказала Крим- 
гильда, — какъ мой ЗигФридъ красуется среди другихъ 
героевъ — словно м-Ьсяцъ между звездами". — „Да, но 
онъ все-таки не бол-Ье, какъ вассалъ моего мужа", — отве- 
чала Врунгильда. Видя, что ея мужа хотятъ унизить, 
Кримгильда мгновенно превращается въ тигрицу. „А, если 
такъ, то знай, что завтра я пойду къ обедн* передъ 
тобой". И она это д-Ьлаетъ, а когда Врунгильда хочетъ 
загородить дорогу Кримгильд-Ь, последняя говорить ей 
съ презр-Ьшемъ: „Прочь съ дороги, наложница моего 
мужа! Разве мне неизвестно, что ЗигФридъ покорилъ 
тебя для Гунтера?" Затемъ она показываетъ Врунгильде 
кольцо и поясъ, взятые у нея ЗигФридомъ, и последняя 
принуждена замолчать. Тутъ вмешивается въ дело Га- 
генъ. Онъ служитъ Врунгильде, какъ вассалъ своему 
сюзерену. Видя ея слезы, Гагенъ решается отмстить 



— 49 — 

за нихъ и предлагаетъ свои услуги Врунгильд*. Та со- 
глашается и благодарить. Гагенъ распускаетъ слухъ 
о новомъ нашеств1и датчанъ. Простодушный ЗигФридъ 
вновь предлагаетъ свои услуги. Гагенъ просить Крим- 
гильду отпустить мужа и ув'Ьряетъ, что онъ самъ будетъ 
сл-Ьдить за ЗигФридомъ въ сражеши. По совету Гагена, 
Кримгильда вышиваетъ крестъ на томъ м-ЬстФ, гд* Зиг- 
Фридъ уязвимъ, и умоляетъ Гагена охранять въ сраженхи 
это м-Ьсто. Гагенъ об'Ьщаетъ, но на охот* самъ пора- 
жаетъ ЗигФрида въ ту минуту, когда ЗигФридъ, наклонив- 
шись, пилъ воду изъ ручья. ЗигФридъ умираетъ, а Гагенъ 
велитъ ночью отнести его трупъ въВормсъ и положить 
передъ дверью Кримгильды. Утромъ она идетъ въ церковь 
и чуть не наступаетъ на охладФвшШ трупъ супруга. 
Она оглашаетъ воздухъ криками и громко обвиняетъ 
брата въ убхйств*. Тотъ оправдывается и соглашается 
на предложенный Кримгильдою бож1й судъ. Вс* рыцари, 
начиная съ самого Гунтера, подходятъ поочередно къ 
трупу ЗигФрида. При приближенш Гагена, раны ЗигФрида 
раскрываются, и изъ нихъ струится кровь — явный знакъ, 
что онъ уб1йца. Кримгильда затаиваетъ въ душ* месть 
и ждетъ только случая, чтобы привести въ исполнеше 
свои кровавые замыслы. Случай этотъ представляется, 
когда она выходитъ замужъ за короля гунновъ Этцеля 
(Аттила). По прошеств1и 13 л-Ьтъ, она приглашаетъ къ 
себ* всЬхъ своихъ родныхъ, въ томъ числ* и Гагена, 
и умерш;вляетъ ихъ, и сама, въ свою очередь, падаетъ 
отъ руки стараго рыцаря Гильдебранда. 

Изучая поэму о „Нибелунгахъ", невольно сравниваешь 

ее съ величайшимъ произведен1емъ Французскаго эпиче- 

скаго творчества — съ „П-Ьснью о Роланд-Ь". Об* поэмы 

принадлежать къ одному типу эпическихъ произведенШ ; 

он* представляютъ собою не механическое соединенхе 

отдЪльныхъ рапсод1Й, но художественный ц-Ьлыя, им'Ьющгя 

н-Ькоторое художественное единство. Хотя надъ ними 

Стороженко. 



— 50 — 

трудилось много рукъ, во несомн^&нно, что посл^^дняя обра- 
ботка ирЕнаддежитъ одному ген1альнов1у п^вцу. „П*сня 
о РоландЬ** по своему характеру и духу, несомненно, 
древнее «Нибедунговъ''. Она есть плодъ Феодализма на 
переход* его къ рыцарству, тогда какъ „Нибедунги* — 
()то ужъ плодъ рыцарства. Женщина и любовь не играютъ 
почти никакой роли во Французской поэм*, тогда какъ 
отношен1я ЗигФрида къ Кримгильд* — одинъ изъ глав- 
ныхъ мотивовъ поэмы ^Нибелунги*", опред']^ляющихъ 
собою ея содержаше. Кром'Ь большей древности, пре- 
имущество „П'Ьсни о Роланд*" заключается также 
Бъ большей цельности и нащональности содержашя. 
Въ то время, какъ въ „Нибелунгахъ" встречаются лич- 
ности различныхъ историческихъ эпохъ и даже личности 
мивическ1я, въ „П-Ьсн* о Роланд-Ь" воспевается событ1е 
одной исторической эпохи, — эпохи борьбы христ1анъ съ 
неверными. Но если „Нибедунги" уступаютъ «Песне о Ро- 
ланде" въ древности некоторыхъ мотивовъ и нащональ- 
номъ колорите, то они далеко превосходятъ Французскую 
поэму обш,ечеловеческимъ элементомъ и тщательнымъ 
описашемъ всемь понятныхъ человеческихъ чувствъ. 

Вторымъ по значенш памятникомъ народнаго герман- 
скаго эпическаго творчества является поэма „Гудруна*^^ 
написанная неизвестнымъ авторомъ въ конце XII или 
начале XIII «ека, но во всякомъ случае после „Нибе- 
лунговъ". Авторъ поэмы начинаетъ свой разсказъ съ деда 
Гудруны, Гагена, дальше разсказываетъ объ его дочери, 
прекрасной Гильде, вышедшей замужъ за датскаго и Фриз- 
скаго короля Геттеля и наконецъ уже сообщаетъ исторш 
ихъ дочери Гудруны. Сообразно такому плану, поэма 
естественнымъ ' образомъ распадается на три части; 
вкратце сообш,имъ содержаше третьей, заключающей въ 
себе исторш Гудруны. Она была дочь Геттеля и Гильды. 
Достигнувъ совершеннаго возраста, она превосходила 
всехъ женщинъ своею красотою. Бъ числе искателей 



— 51 — 

ея руки было три принца : черный ЗигФридъ изъ страны 
мавровъ, Гартмутъ, сынъ короля нормандскаго, и Гер- 
вигъ, сынъ властителя Зеланд1и. Когда она дала слово 
последнему, первые два пришли въ негодоваше. Одинъ 
изъ нихъ, ЗигФридъ, напалъ съ войскомъ на Зеландш, 
а Гартмутъ похищаетъ Гудруну и увозитъ ее въ свои 
земли. Попавъ въ руки Гартмута, Гудруна остается в-Ьриа 
своему избраннику. Отецъ и мать Гартмута вначал'1Ь 
обращаются съ нею ласково, думая, что такимъ образомъ 
скорее склонятъ ее на бракъ. Но Гудруна остается не- 
преклонной. Тогда мать Гартмута, злая Герлинда, при- 
б^гаетъ къ крутымъ м-Ьрамъ: од'бваетъ Гудруну въ 
юхмотья, велитъ ей топить печи, мыть полы и скамьи 
и вытирать своими чудными косами. Такъ продолжается 
до тЬхъ поръ, пока ея женихъ, Гервигъ, имФст* съ ея 
братомъ, Ортвиномъ, не нападаютъ на столицу Нор- 
манщ и не освобождаютъ Гудруны, которая и соеди- 
няется съ Гервигомъ. 

Большинство ученыхъ, изучавшихъ „Гудруну", со- 
гласны, что въ основ* ея лежитъ историческое событге — 
похищен1е пиратами какой-нибудь фризской царевны. Впо- 
сл1^дств1и эта сага обставилась миеологическими элемен- 
тами ; къ ней /5ыли приплетены саги о борьб* героя съ 
различными чудовищами ; весь этотъ разнообразный мате- 
р^алъ достигъ до п'Ьвца, который былъ знакомъ съ „Ни- 
белунгами" и романами Артурова цикла, изъ которыхъ 
заимствовалъ н^которыл подробности. Кто былъ авторъ 
Гудруны, неизв-Ёстно, но полагаютъ, что онъ такъ же, какъ 
вероятный авторъ „Нибелунговъ", былъ одинъ изъ стран- 
ствующихъ п^вцовъ, проживавшихъ при княжескихъ 
Дворахъ. Это можно заключить изъ того, что оба они 
обращаютъ особое вниманхе на турниры, наряды дамъ, 
хвалятъ т'Ьхъ, кто щедро одаряетъ п^вцовъ, и т. п. 
Н4мецк1е критики не безъ основан1я называютъ „Гудруну" 
немецкой „Одиссеей",, потому что въ ней обращается 



— 52 — 

больше вниман1я на внутреншй быть, ч^^мъ на военные 
подвиги. Авторъ далеко не до такой степени проникнуть 
духомъ героической поэз1и, какъ п'Ьвецъ „Яибелунговъ"; 
всл-Ьдствхе этого и общШ колоритъ „Гудруны" гораздо 
мягче. Центръ д'Ьйств1я въ „Нибелунгахъ" — мщенхе Крим- 
гильды ; въ „Гудрун*" — сама героиня, ничего не противо- 
ставляющая своимъ врагамъ, кром* терп^тя и кротости. 
Личность ея соотв-Ьтствуеть бол*е позднему развит1ю 
н']змецкаго общества, когда жизнь стала проникаться идеа- 
лами христханства. 

Кром* „Нибелунговъ" и „Гудруны", въ немецкой ли- 
тератур* существуетъ несколько эпическихъ цикловъ, 
наприм'Ьръ, г^адк^г Дитриха БерпспагОу который играетъ 
въ н^мецкомъ эпос* такую же центральную роль, какъ 
Карлъ ВеликШ во Францу зскомъ. Къ этому циклу относится 
несколько поэмъ: „Предки Дитриха", „Битва при Равенн***, 
„Бегство Дитриха" и т. д. Въ виду того, что Дитрихъ, подъ 
именемъ котораго воспевается остготск1й король Теодо- 
рихъ Велик1й, былъ такимъ же любимымъ героемъ южной1 
Германш, какъ ЗигФридъ — рейнскихъ провинщй, у п*в- 
цовъ явилась мысль заставить ихъ пом^ряться силою. 
Такимъ образомъ составилась поэма „Большой Розовые 
Садъ". Победа Дитриха означаетъ победу новыхъ, истори 
ческихъ, героевъ надъ старыми, полумиеическими. Бром*! 
цикла Дитриха Бернскаго, суп];ествуетъ еш;е циклъ Лож- 
бардскгй или Вгсзантгйско-ТТалесшинскт, потому что м*ст-< 
подвиговъ его героевъ — Востокъ, Константинополь, Па» 
лестина. Таковы поэмы о корол* Ротер*, Гугдитрих^ 
и ВольФдитрих'Ь. На ряду съ этими поэмами подъ рукоЕ" 
Гартмана фонъ Ауэ и ГотФрида Страсбургскаго расцв'16 
таетъ новая Форма эпическаго творчества — это эпоа*" 
искусственный, придворный, навеянный не народныш 
сагами, но романами Бретонскаго цикла. 
Провансаль- Отъ литературы Феодализма переходимъ къ литере 
^*** АУРы. *" турнымъ Формамъ, созданнымъ на почв* рыцарстве 



— 63 — 

которое было дальн'ЁЁшимъ развитхемъ и идеальнымъ 
выражен1емъ Феодализма. Эпическая народная 11083]я, 
отражающая въ себ* эпоху Феодализма, была плодомъ 
эпическаго пер1ода народной жизни, когда индивидуаль- 
ность была очень мало развита, когда челов'Ькъ созна- 
валъ себя личностью только по отношешю къ н*кото- 
рымъ великимъ идеямъ (наприм'Ьръ хриспанству, родинФ, 
преданности своему сюзерену), который давали его суще- 
ствован1Ю смыслъ, а ему самому известную нравственную 
силу. Малое развитхе индивидуальности поражаетъ у та- 
кихъ Гранд10зныхъ личностей, какъ, наприм'Ьръ, Роландъ. 
Любовь къ родин*, преданность императору, какъ сюзе- 
^ рену и верховному вождю христ1анства, чувство побра- 
тимства и военной чести — вотъ всЬ идеи, легшхя въ 
основу личной жизни Роланда. Всл-Ьдствхе такого слабаго 
развит1я личности и поэтичесше памятники Феодальной 
эпохи отличаются безличностью, объективностью, свой- 
^ ственной эпическому перходу народной жизни; но про- 
^ ходить не болЬе стол*т1я, и подъ вл1ян1емъ различныхъ 
историческихъ и сощальныхъ причинъ, главнымъ обра- 
8омъ подъ вл1яшемъ цбркви, Феодально-эпическхй перюдъ 
жизни приходитъ къ концу: Феодальные идеалы усту- 
паютъ м-Ьсто рыцарскймъ; Феодальная преданность лица 
къ лицу, вассала къ сюзерену заменяется космополити- 
ческой преданностью иде* рыцарства, иде* защиты сла- 
быхъ и угнетенныхъ, къ какой бы нащональности или 
_ сосдов1ю они ни принадлежали. Наибол'Ье сильное вл1ян1е 
на выработку рыцарскихъ идеаловъ им*ла католическая 
церковь, и она искусно воспользовалась этимъ вл1ян1емъ, 
чтобы превратить Феодальную силу въ силу велико- 
душную, покровительствующую обществу и церкви. Съ 
этой ц-Ьлью она обставила вступлеше въ рыцарство мно- 
гими обрядами, д*лавдиими изъ посвящешя н*что въ род'Ь 
таинства, къ которому нужно приготовляться; передъ 
11освящен1емъ неоФитъ долженъ былъ взять ванну въ 



— 54 — 

знакъ очищешя; потомъ его облекали въ белоснежную 
тунику — символъ целомудренной жизни, которую онъ дол- 
женъ былъ съ этихъ поръ вести,— и красный плащъ въ 
напоминаше того, что онъ всегда долженъ быть готовъ 
пролить свою кровь за веру. Онъ постился до вечера, 
проводилъ ночь въ церкви, затемъ исповедовался и при- 
чащался. После обедни онъ преклонялъ колени передъ 
лицомъ, посвящающимъ его въ рыцари, которое гово- 
рило ему объ его обязанностяхъ — крепко стоять за веру, 
быть вернымъ своему сюзерену и защищать слабыхъ 
и угнетенныхъ. Эти общте всему рыцарству идеалы 
сильно изменились въ роскошныхъ долинахъ Прованса 
подъ влхяшемъ утонченной жизни юга и страстнаго тем- 
перамента провансальскихъ рыцарей. Последшй пувктъ 
рыцарскаго кодекса — защита слабыхъ и угнетенныхъ — 
превратился на юге, къ немалому удивлешю церкви, 
въ систематическое служенхе женщинамъ, которое стало 
здесь первою обязанностью рыцаря. Учен1е о служен1и 
дамамъ было выработано на юге въ целую теорию, ко- 
торая нашла себе полное выражеше въ поэз1и прован- 
сальскихъ трубадуровъ. Каждый рыцарь непременно 
долженъ былъ иметь свою даму (женитьба не считалась 
препятств1емъ), цвета которой онъ долженъ былъ носить 
на своемъ щите, которую воспевалъ въ своихъ песняхъ, 
имя которой онъ произносилъ съ улыбкой, умирая отъ 
вражескаго копья въ Палестине. Равнымъ образомъ, 
и всякая дама должна была иметь своего рыцаря (заму- 
жество тоже не считалось препятствхемъ). По учен1ю 
провансальскихъ трубадуровъ, всяшй рыцарь долженъ 
былъ пройти следующая четыре степени любви, прежде 
чемъ дама удостоитъ признать его своимъ другомъ и 
защитникомъ. Первая степень есть степень колеблюща- 
гося или притворяющагося ({ех^паке), когда рыцарь лю* 
битъ, но скрываетъ свою любовь, не смеетъ признаться, 
притворяется; вторая степень — умоляющаго (рге§а1ге); 



— 55 — 

когда же дама согласится благосклонно выслушать его 
признаше, подарить ему ленту или поясъ, то онъ дости- 
гаетъ третьей степени — выслушиваемаго (еп1;епйа1ге) ; 
наконецЪу четвертая^ самая высшая степень — это сте- 
пень друга {Аги1ъ) и защитника. Этотъ актъ принят1я 
дамой на свою службу рыцаря былъ торжественнымъ 
моментомъ въ жизни обоихъ ; онъ былъ обставленъ тор- 
жественнывш обрядами, заимствованными изъ церемонШ 
присяги, которую приносилъ вассалъ своему сюзерену. 
Стон на кол^^няхъ передъ дамой, рыцарь приносилъ ей 
об*тъ въ в']Ьрности, давалъ клятву заш;иш,ать ее отъ вся- 
кихъ обидъ и прит^снешй. Дама съ своей стороны кля- 
лась быть ему в^^рна, им^Ьть его постоянно въ своихъ 
мысляхъ и, въ знакъ заключешя между ними духовнаго 
союза, над^^вала ему на руку кольцо и давала обычный 
въ этихъ случаяхъ поцЬлуй. По теорш провансальскихъ 
трубадуровъ, рыцарская любовь была чувство идеальное^ 
лишенное всякой чувственности. „Это уже не любовь, — 
говорить одинъ провансальскШ трубадуръ, — если она 
стремится къ обладашю. Для рыцаря довольно, если онъ 
им^етъ отъ своей дамы кольцо или поясъ, онъ тогда 
можетъ считать себя равнымъ королю Кастил1и. Если же 
при случа-Ь онъ получить отъ нея какую-нибудь драго- 
ц^^нность или обычный поц'&луй, то этого даже слишкомъ 
много для истинной любви"*. 

Своего высшаго развит1я и оригинальности прован- 
сальская П0Э31Я достигаеть въ лирик*]^ ; въ эпической и дра- 
матической по9з1и она находится подь вл1ян1емъ Фран- 
цузской. Наибольшаго же расцв1^та провансальская по931я 
достигаеть въ XII в'Ьк'Ь, когда она была сладкозвучной 
выразительницей идей рыцарства, когда влад1^тельные 
князья добровольно становились въ ряды трубадуровъ. 
Но уже въ XIII в^к'Ь начинается упадокъ провансаль- 
ской поэзш. Главною причиной этого упадка были альби- 
гойсшя войны, опустошивш1я весь югъ Франщи. Когда 



— 56 — 

ТОЛПЫ крестоносцевъ вторгнулись въ благословенный 
долины Прованса, то часть трубадуровъ разб^^жалась, 
часть же бросила любовную лирику и стала писать сати- 
рическая стихотворешя (сирвенты), въ которыхъ они гро- 
мили Римъ, обличали развратъ католическаго духовен- 
ства и т. д. 

Главный поэтичесюя Формы, созданныя провансаль- 
скими трубадурами, сл-Ьдующхя: 1) любовная п-Ьснь, или 
канцона, 2) альба, или утренняя, и 3) серена, или вечерняя 
п*снь. Серенаду п*лъ рыцарь вечеромъ передъ окномъ 
своей дамы, а альбу п*лъ его другъ, который предупре- 
ждалъ рыцаря и даму, наслаждающихся любовнымъ сви- 
дашемъ, что пора его прервать, что скоро настанетъ 
утро. Четвертой Формой провансальской лирической поэзш 
была тенцона, или поэтическ1Й турниръ между двумя тру- 
бадурами, изъ которыхъ одинъ защиш;алъ, а другой 
опровергалъ какой-нибудь любовный тезисъ, и, наконецъ, 
пятая Форма — сирвента, отв'Ьчавшая потребностямъ вы- 
ражать въ поэз1и друпе интересы, кром'Ь любовныхъ. 

Первоначально слово „сирвента**, какъ видно изъ эти- 
мологическаго значешя этого слова, значило стихотво- 
реше служебное, написанное поэтомъ въ интересахъ того 
знатнаго покровителя, при двор1Ь котораго онъ жидъ. 
Поздн1&е значенхе сирвенты расширилось — она получила 
общественное значенхе, ибо въ ней поэтъ касался разныхъ 
общественныхъ вопросовъ. Знаменитейшими представи- 
телями сирвенты этого рода были трубадуры Г и л ь е м ъ 
Фигейра и Пейръ Кардинал ь. Вотъ отрывокъ 
изъ сирвенты посл'Ьдняго, написанной по поводу кресто- 
ваго похода, предпринятаго противъ альбигойцевъ: „Не- 
честхе и коварство объявили войну истин* и чистотЬ 
душевной и поб'Ьждаютъ ихъ. Жестокость торжествуетъ 
надъ любов1Ю и низость надъ честностью. Только тотъ 
процвЬтаетъ въ наше время, кто думаетъ не о ВорЬ, 
3, о своемъ брюх*. Кто же любитъ справедливость и воз- 



— 57 — 

1М[ущается неправдою, тотъ дорого платится за это**. Н*- 
.ссоторыя изъ сирвентъ отличаются такими яростными 
нападками на католическое духовенство, что въ ихъ авто- ^ 
1>ахъ справедливо видятъ предшественниковъ рвФормащи. . 
Юотъ отрывокъ изъ сирвенты Гильема Фигейры про- ^ 
тлвъ Рима: „Римъ, ты творишь изъ-за денегъ много ,' 
;ЕЕ:изостей и преступлен1Й и не боишься Бога. Ты стре- : 
:^Еишъся только къ тому, чтобы расширить свое влады- 
-'^ество. Ты лукаво разставляешь свои сЬти и отнимаешь 
хтосл^днШ кусокъ хл^^ба у б-Ьдняка. Снаружи ты похожъ 
ва невиннаго ягненка, внутри — ты хиш;ный волкъ, ко- 
ронованная 'аиЪя, порождеше ехидны**. 

Вл1яше провансальской поэзш на поэз1ю западной Вл1ян1втруба- 
Бвропы было громадно. „Подобно тёмъ растен1ямъ, — ауровъ на 

.^ сроднее оНО" 

Г'оворитъ Поль Мейеръ, — цв-Ьточная пыль которыхъ въ вую лирику. 
ч^нлу какого-то таинственнаго закона им^етъ свойство 
Оплодотворять растен1е до того безсильное, ростокъ про- 
:вансальской поэзш, привитый къ другимъ литературамъ, 
имг&лъ свойство возбуждать ихъ производительность''. 
Говоря о вл1яти провансальской по9з1и на литературу 
западной Европы, нужно разум']^ть только провансаль- 
Ч5кую лирику. Что касается до другихъ родовъ по931и, 
то въ нихъ трубадуры сами шли по сл-Ьдамъ своихъ 
Французскихъ собрат1Й, труверовъ, и перерабатывали 
заимствованные съ с']^вера мотивы. Но зато въ соер'Ё 
любовной лирики Францу зск1е труверы ХП и ХП1 вв. 
были не бол*е, какъ послушными учениками трубаду- 
ровъ. Вл1ян1е трубадуровъ на раннюю итальянскую ли- 
рику было еш,е сильнее. Первое появлеше провансаль- 
<5кихъ трубадуровъ въ Итал1И относится къ половин'Ь 
XII в']^ка. Когда германск1й императоръ Фридрихъ Бар- 
баросса явился въ Итал1ю короноваться императорской 
короной и въ качеств'^ верховнаго сюзерена Прованса 
созвалъ на торжественный съ^Ьздъ въ Турин1& прован- 
<2адьскихъ князей, посл-Ьдихе явились съ своими трубаду- 



— 58 — 

рами. Зд'&сь впервые итальянцы познакомились съ поэз1ей 
трубадуровъ и были очарованы ею. Съ эт?ихъ поръ вошло 
въ моду при дворахъ итальянскихъ влад^^телей держать 
на жаловаши трубадуровъ. Особенно радушный прхемъ 
находили трубадуры при дворЬ Фридриха II въ Палермо, 
гд'1& подъ ихъ вл1ян1емъ образовалась ц^^лая школа сици- 
Л1ЙСК0Й поэзшу насквозь проникнутой идеалами прован- 
сальской поэз1и и усвоившей себ^ ея поэтическую ма- 
неру. Вл1ян1е Формъ провансальской лирики зам'&тно и въ 
с^^верной Итал1и, въ поэтахъ такъ называемой „болон- 
ской"" школы: Гвидо Гвиничелли и Гвидо Кавальканти, 
которые были непосредственными предшественниками 
Данта. Что касается до Испанхи, то и зд*сь тоже суще- 
ствовали старинный связи съ Провансомъ, особенно 
УСИЛИВШ1ЯСЯ съ т'Ьхъ поръ, какъ наследная принцесса 
Прованса вышла въ 1113 г. замужъ за Беренгара, 
графа Барселонскаго. Множество провансальскихъ тру- 
бадуровъ пере^^хало всл'ёдъ за своей принцессой и оста- 
лось навсегда при барселонскомъ двор*. Въ 1137 г. 
граФъ БарселонскШ въ силу брачныхъ связей сд'Ьладся 
королемъ Арагон1и, и Сарагосса становится такимъ же 
центромъ провансальской под31и, какимъ недавно быжл 
Барселона. Вл1ян1е провансальской поэз1и на испанскую 
было въ это время очень сильно. Каталонск1е поэты, 
въ числ* которыхъ былъ и самъ Альфонсъ II Арагон- 
ск1й, гордились именемъ трубадуровъ, даже сами пробо- 
вали писать по-провансальски, и даже впосл*дств1и, когда 
каталонское вар'Ьч1е развилось, вл1ян1е провансальской 
по9з1и сильно заметно у каталонскихъ поэтовъ XIV и 
XV вв., и не ран*е, какъ въ XVI в., испанская по931я 
становится на свои ноги и освобождается отъ вл1ЯН1я 
провансальскихъ традиц1й, которыя въ этомъ вМ* уже 
успели угаснуть въ самомъ Прованс*. 

Указавъ на вл1ян1е провансальскихъ трубадуровъ на 
поэз1ю северной Франщи, Испан1и и Итал1и, мы пере** 



— 59 — 

ходимъ къ Герман1и, гд* уже въ XII в-Ьк* подъ вд1ян1емъ 
французскихъ труверовъ является ц'Ьлая школа 1г]^вцовъ 
любви, такъ называемыхъ миннезингеров ъ, ко- 
торые н^^которое время даютъ тонъ всей н'1&мецкоЁ поэзш. 
До насъ дошли произведеи1я бол']Ье, ч^^мъ сотни минне- 
зингеровъ. Сравнивая произведенхя трубадуровъ съ ихъ 
Н!&мецкими подражателями, нужно сознаться, что первыя 
стоять неизм^^римо выше. Въ произведешяхъ миннезин- 
геровъ мы не найдемъ того огня, той южной страсти, 
которые нередко пробиваются сквозь условную прован- 
сальскую манеру. Впрочемъ, сЬмя свойственнаго прован- 
сальской поэз1и идеальнаго отношешя къ жеящаяЪ пало 
въ Германш на плодотворную почву, такъ что, когда 
миннезингеры выступили съ своей пропов'Ьдью идеальной 
любви, то ихъ п*сни нашли сочувственный отголосокъ 
въ сравнительно грубомъ н^^мецкомъ обществ'1^. Эта 
пропов'Ьдь даетъ однообразный колоритъ произведенхямъ 
миннезингеровъ, тФмъ бол*е, что у нихъ н*тъ произве- 
дешй, подобныхъ сирвентамъ, въ которыхъ трубадуры 
касались различныхъ общественныхъ вопросовъ. Едва ли 
не единственное исключенхе въ этомъ отношеши предста- 
вдяетъ Вальтеръ фонъ деръ Фогельвейде, въ 
пЪсввхъ котораго нер-Ьдко отражаются его политическхя 
идеи, его мечты о великомъ призван1и Германхи соеди- 
нить подъ своею власт1ю весь христ1анск1й М1ръ и его 
ненависть къ папству за то, что оно желаетъ порабо- 
тить себ^ м1ръ и м'Ьшаетъ Герман1и исполнить свою ве- 
ликую культурную миссш. 

Второй литературной Формой, въ которой отражались Рыцарем 
идеалы рыцарства, былъ рыцарск]й романъ. Сравни- ромаиъ 
тельно съ Феодализмомъ, въ рыцарств'Ь мы зам^чаемъ 
значительный прогрессъ : Феодальная преданность вассала 
къ сюзерену зам^^няется въ рыцарстве идеальной пре- 
данностью релипи, щеЪ заш,иты слабыхъ и угнетен- 
ныхъ ;. любовь, которая въ выросшихъ на почв1& Феода- 



— 60 — 

лизма дитературныхъ произведешяхъ почти не играетъ 
никакой роли, является въ лирик^^ трубадуровъ и въ ры- 
царскихъ романахъ главнымъ стимуломъ мужества, источ- 
никомъ всякихъ подвиговъ. Служеше дамамъ, о которомъ 
не слышно въ старинныхъ эпическихъ поэмахъ, выра- 
батывается въ ц-Ьлую теор1ю, составляющую одну изъ 
главныхъ чертъ рыцарскаго кодекса, — кодекса не писан- 
наго, но признаваемаго вс^^ми рыцарями, къ какой бы 
нащональности они ни принадлежали. Связанные един- 
ствомъ стремленШ, рыцари образуютъ изъ себя особое 
сослов1е, имеющее свою особую сословную честь, свои 
особыя сословныя традищи, р-Ьзко отд'Ьляющхя его отъ 
другихъ С0СЛ0В1Й. Хотя рыцарскихъ романовъ дошло до 
насъ множество, но рыцарскхе идеалы всего полнее и 
Романы ярче отражаются въ такъ называемыхъ романахъ Бре- 
втоискаго шопскаго цикла или Еруглаго Стола, названныхъ такъ 
цикла, потому, что сюжеты ихъ получили первую литературную 
обработку на сЬвер* Франщи, въ Бретани, населенной 
тогда остатками кельтовъ, и еще потому, что въ центр* 
ихъ стоялъ полумиеичесшй король Артуръ и рыцари 
его Круглаго Стола, играющ1й зд*сь такую же цент- 
ральную роль, какъ въ нашихъ былинахъ Владимиръ 
Красное Солнышко, на котораго онъ и походитъ своимъ 
характеромъ. Романы Бретонскаго цикла делятся на дв* 
больш1я группы, изъ которыхъ каждая по преимуществу 
отражаетъ въ себ* одну сторону рыцарскаго идеала. 
Къ первой относятся романы, основанные на книжныхъ 
источникахъ и апокриФахъ. Таковы романы объ 1осифгь 
Аримаеейскомъ, св. Граалть; направлен1е ихъ мистически - 
релипозное, и авантюры, въ нихъ описываемый, им'Ьютъ 
своею главною ц-Ьлью отыскиваше св. чаши Грааля; ко 

второй относятся романы, въ которыхъ, помимо КНИЖ' 

ныхъ источниковъ, введены въ оборотъ кельтск1я на- 
родныя предан1я. Содержаше ихъ любовное ; они заняты 
описан1емъ любви рыцарей къ дамамъ и предпринимав- 



— 61 — 

1ыхъвъ честь дамъ авантюръ. Лучшхе изъ нихъ — „Лан- 
^^елогт"" и у,Исторгя Тристана и Шольды^^ , им-квтхе не- 
:11яалое вл1яше на всю посл1Ьдующую литературу среднихъ 
г^'бковъ и на выработку кодекса рыцарской куртуаз1и. 
Одна изъ обработокъ ^Ланселота'' принадлежитъ перу 
<^ранцузскаго (англо-норманскаго) трувера XII в'Ька Валь- 
'з?ера Мапа. Вотъ вкратц^Ь содержаше романа: Ланселотъ 
былъ сынъ короля Арморики Бана. Когда онъ родился^ 
отецъ его воевалъ съ сос*деимъ королемъ Клеодасомъ, 
:который завоевалъ вс1& города и замки Бана^ за исклю- 
^ен1емъ замка Треба. Поручивъ защиту замка своимъ 
полководцамъ^ Банъ отправился просить помощи у ко- 
роля Артура. Добравшись до высокаго холма, онъ под- 
жится на его вершину, чтобы взглянуть оттуда на свой 
эамокъ, но замокъ уже пылалъ, очевидно, зажженный 
Бепр1ятелями. Зрелище это до того поразило Бана, что 
онъ упалъ на землю и испустилъ дыхаше. Видя, что 
испуганный конь его одинъ спускается съ холма, коро- 
лева сообразила, что съ мужемъ случилось несчастхе, и 
побежала на гору, оставивъ Ланселота внизу на трав*. 
Жогда она возвратилась назадъ, сына уже не было, но 
она ясно вид'Ьла, что какая-то величественной наруж- 
:ности дама бросилась съ нимъ въ озеро и исчезла въ 
его волнахъ. Дама эта была Фея Вивхана, которую на- 
зывали Дамой Озера (Ьа Ваше йи Ьас). Она воспи- 
тала ребенка въ своемъ подвод помъ дворц* и ваучила 
его всЬмъ правиламъ рыцарской куртуазхи. Вотъ что она 
ему разсказала о происхожденш рыцарства: „Вначал* 
рыцарство не было пустою игрой, вначал'Ь не обращали 
внимашя на знатность происхождешя, ибо всЬ мы дФти 
одного Отца. Когда же вошла въ м1ръ алчность и за- 
висть, и слабые стали страшиться сильныхъ, то имъ при- 
шлось по необходимости избирать себ* защитниковъ, 
которыхъ и назвали рыцарями. Они должны были отли- 
чаться любезностью и вежливостью по отношен1ю къ да- 



— 62 — 

мамъ, защищать слабыхъ и угнетенныхъ и святую церковь, 
которая не можетъ сама себя защищать орушемъ. Ры- 
царск1е досп^^хн им'Ьютъ свое особое значенхе: щитъ, 
который рыцарь держитъ въ рук'б своей, додженъ напо- 
минать ему объ его обязанности прикрывать имъ св. цер- 
ковь ; панцырь, покрывающШ все его т1^ло, напоминаетъ 
ему о томъу что онъ долженъ давать мужественный от- 
поръ врагамъ в^^ры; шлемъ, блистающШ у него на го- 
лов:Ё, означаетъэ что онъ долженъ быть всегда въ пер- 
выхъ рядахъ защитниковъ правды" и т. д. Съ жадностью 
внималъ Ланселотъ мудрымъ р-Ьчамъ своей прекрасной 
наставницы и даль себ^ клятву сд'&латься совершеннымъ 
рыцаремъ. Когда онъ достигъ восемнадцатил*тняго воз- 
раста, Вив1ана отвела его ко двору Артура, гд* онъ 
быль посвященъ въ рыцари. При первомъ своемъ по- 
явлешя, Ланселотъ произвелъ сильное впечатлите на 
жену Артура, прекрасную Джиневру, и, съ своей сто- 
роны, сл*дуя рыцарскому кодексу, при первомъ взгляд* 
почувствовалъ къ ней идеальное чувство. При двор* 
Артура былъ н*кто Галеотъ, который понялъ чувства 
молодыхъ людей и старался устраивать имъ любовный сви- 
дашя. Съэтихъ поръ имя Галеота делается нарицатель- 
нымъ именемъ посредника въ любовныхъ д-Ьлахъ. Чтобы 
угодить дам* сердца, Ланселотъ совершаетъ чудеса храб- 
рости, поб*ждаетъ многихъ рыцарей, покоряетъ много 
земель, наконецъ, чтобы догнать Джиневру, похищенную 
сыномФ одного короля, онъ подвергаетъ себя съ рыцар- 
ской точки зр*н1я величайшему позору — садится на те- 
л*гу и пресл*дуетъ похитителя. Наконецъ, сестра Артура, 
«ея Моргана, открываетъ Артуру глаза; онъ собираетъ 
своихъ рыцарей и идетъ на Ланселота войной. Но въ 
это время до Артура доходятъ слухи, что противъ него 
возсталъ его побочный сынъ Мордредъ. Артуръ бросаетъ 
осаду замка, гд* скрывался Ланселотъ, и устремляется 
противъ Мордреда; въ происшедшей битв* Артуръ по- 



— 63 — 

:^€аетъ, а Джиневра, терзаемая раскаян1емъ, удаляется 
гш9> монастырь. — Таково содержаше романа о ЛанселотЬ. 
1:игд:& такъ полно и ярко не обрисованъ идеалъ рыцар- 
гжгвь.у и н-Ьтъ ничего удивительнаго, что романъ этотъ 
>6лет^1^лъ всю Европу, возбуждая массу подражашй и 
воспитывая не одно покол1Ьн1е въ рыцарскомъ дух'Ь. 

Переходимъ теперь къ роману о Тристангь и Изольдгь. 
Тристанъ, народный бретонск1Й герой, былъ сынъ царя 
М.ед1ада и его жены Изабеллы. Въ то время какъ ца- 
рица была беременна сыномъ, въ Мел1ада влюбилась 
какая-то фся и увлекла его въ свой замокъ. Узнавъ 
объ этомъ, Изабелла бросилась разыскивать мужа и во 
время розысковъ родила сына Тристана, названнаго такъ 
потому, что онъ родился въ скорби (пё еп 1;г184е88е). Вос- 
питан1е и первые рыцарск1е подвиги Тристана происхо- 
дятъ при двор^ его дяди, Марка Корнваллшскаго. Онъ, 
между прочимъ, убиваетъ чудовищнаго Маргульта, ко- 
торый ранитъ Тристана отравленнымъ копьемъ. Пере- 
од-Ьтый арФистомъ, Тристанъ оставляетъ Корнваллисъ 
и отправляется въ чуждыя страны л*чить свою рану. 
Припдывъ къ берегамъ Ирландхи, Тристанъ сЬлъ на бе- 
регу и сталъ играть на арф-Ь. Чудные звуки его арФЫ до- 
стигли до слуха ирландской королевы, сестры Маргульта 
и тоже волшебницы, которая сид'Ьла у окна своего дворца 
и любовалась видомъ на море. Восхищенная чудною игрою 
Тристана, она пригласила его во дворецъ и вылечила его 
рану. Зд'^^сь Тристанъ увидалъ въ первый разъ дочь ея. 
Прекрасную Изольду, и пл-Ьнился ею. Возвратившись ко 
двору своего дяди, онъ до того восторженно отзывался 
объ Изольд'^^, что возбудилъ въ дяд* желан1е просить ея 
руки. Черезъ несколько времени Маркъ послалъ Три- 
стана въ Ирланд1Ю просить у ирландскаго короля руки 
Изольды. Предложеше было принято, и Изольду снаря- 
дили въ путь вм-Ьст* съ Тристаномъ. Разставаясь съ 
дочерью, мать дала ея Фрейлин:^ Бренж1ан:& любовный 



— 64 — 

напитокъ съ тЬиъ, чтобы она дала его посл1^ свадьбы 
выпить супрутамъ. Напитокъ этотъ им'^^лъ чудесное свой- 
ство возбуждать любовь въ продолжен1е ц^ыхъ трехъ 
л'Ётъ. Но время было жаркое, и когда молодые люди 
попросили пить, то Бренжхана вм'ёсто воды по ошибк*)^ 
дала имъ кубокъ съ любовнымъ напиткомъ, отчего они 
тотчасъ же безумно влюбились другъ въ друга. Па 
прибытии въ Корнваллисъ была отпразднована свадьба 
Изольды съ Маркомъ, но романъ молодыхъ людей по- 
прежнему продолжался, и они тайкомъ видались другъ 
съ другомъ. Наконецъ, свиданхя ихъ были открыты, в 
дядя прогналъ ихъ обоихъ. Они ушли въ л^^съ и жили 
въ пещер'Ё, но музыка и любовь превратили эту пещеру 
въ рай. Черезъ некоторое время Маркъ соскучился и 
снова призвалъ къ себ* жену, Тристану же подъ стра- 
хомъ смертной казни запретилъ приближаться ко двору. 
Но любовь изобр'&тательна: Тристанъ въ наряде шута 
проникаетъ въ комнату Изольды. Наконецъ, бароны 
внушаютъ королю подозр-Ьихе относительно Тристана* 
Разгн'Ёванный король приб'Ьгаетъ къ посредничеству 
Артура и рыцарей Круглаго Стола. Происходитъ судъ: 
Изольду оправдываютъ, а Тристанъ пускается стран- 
ствовать по св-Ьту. Между т-Ьмъ прошло три года, и д*й- 
ств1е любовнаго напитка, повидимому, прекрапщется. 
Тристанъ женится на другой Изольд'Ь, но въ скоромъ 
времени убеждается, что его прежнее чувство возвра- 
щается. Онъ старается заглушить свою страсть, при- 
нимаетъ участхе въ турнирахъ, пускается въ различный 
авантюры и получаетъ рану. Такъ какъ всё усил1я вра- 
чей оказались безуспешны, онъ посылаетъ одного изъ 
своихъ друзей за первой Изольдой. Если другу удастся 
уговорить Изольду Фхать съ собою, онъ долженъ поднять 
на корабле белый Флагъ, въ противномъ случае — 
черный. Но вотъ корабль съ королевою КорнваллШской 
быстро приближается къ берегу, увенчанный белымъ 



— 65 — 

Флагомъ. Но жена Тристана, начавшая ревновать его къ 
Изольд*, сообщаетъ мужу, что на корабл* развевается 
черный Фдагь. При этой в1^сти Триетанъ падаетъ мер- 
твымъ. Когда королева Изольда увидала бездыханный 
трупъ своего милаго, она тоже падаетъ мертвой. Передъ 
смертью Триетанъ написалъ письмо къ дяд*, въ кото- 
ромъ просилъ въ случа* его смерти похоронить его ря- 
домъ съ Изольдой. Желаше это было исполнено. На 
могил* Тристана выросло дерево, которое стало одно- 
временно покрывать своими ветвями и могилу Изольды. 
Его несколько разъ срубали по приказанш короля, но 
на утро оно вырастало снова. 

Знаменит^йшимъ изъ труверовъ, обрабатывавшихъ 
сюжеты изъ цикла Круглаго Стола, былъ Кретьенъ 
де Труа, написавшШ романы о св. Граал* („Парсиваль"), 
Ивдн'& и друпе. Въ романахъ этого трувера мы встре- 
чаемся почти со всеми лучшими качествами романовъ 
Круглаго Стола. Они отличаются затейливостью содержа- 
Н1Я, тонкимъ психологическимъ анализомъ, прелестнымъ 
разсказомъ и въ некоторыхъ местахъ сильнымъ рели- 
познымъ дкстазомъ. Вл1ян1е романовъ бретонскаго цикла 
на европейскую литературу было весьма значительно. 
Пульчи, Ар10Сто, Боярдо черпали изъ нихъ свои сюжеты, 
а Торквато Тассо обязанъ былъ имъ не однимъ пре- 
лестнымъ эпизодомъ своего „Освобожденнаго 1еруса- 
лима**. ИспанскШ романъ объ Амадисе Гальскомъ и 
многочисленныя подражан1я ему носятъ на себе несо- 
мненно следы ВЛ1ЯН1Я бретонскихъ романовъ. Спенсеръ 
обязанъ имъ однимъ изъ лучшихъ эпизодовъ въ „Ца- 
рице Фей", Шекспиръ почерпнулъ отчасти изъ нихъ 
содержаше „Короля Лира". Но всего более они оказали 
вл1ян1я на Гермашю, потому что нигде кельтсюй идеа- 
лизмъ и релипозный мистицизмъ не могли найти более 
благопр1ятной почвы. Изъ немецкихъ поэтовъ обраба- 
тывали кельтск1е сюжеты: Гартманъ фонъ Ауэ, Воль- 

Стороженво. * 



— 66 ~ 

фрамъ Фонъ Эшенбахъ и ГотФридъ СтрасбургскШ. Воль- 
Фрамъ сд'Вдалъ изъ своего Парсиваля психологичесюй 
эпосъ, а ГотФридъ Страсбургскхй перенесъ въ свою 
обработку Тристана и Изольды все, что было св'Ьтлаго и 
жизнерадостнаго не только въ романахъ бретонскаго 
диЕла, но и во всей рыцарской литератур*. Чуждый 
мистическихъ порыван1Й9 онъ изображаетъ жизнь, какъ 
праздникъ любви и наслаждешй, пишетъ апоееозъ страсти 
и горячо отстаиваетъ священныя права челов'1^ческаго 
сердца, 
мшиыаитач- Почти одновременно съ обработкой французскими тру- 
1аго цшма. верами и ихъ немецкими подражателями кельтскихъ 
народныхъ сюжетовъ, обрабатывались въ томъ же рыцар- 
скомъ дух* и сюжеты изъ м1ра античнаго. Въ XIII в. 
образуется во Фрашци ц*лый циклъ романовъ изъ антич* 
наго м1ра. Въ этихъ многочисленныхъ обработкахъ ан- 
тичныхъ сюжетовъ мы зам*чаемъ одну общую черту, 
обличающую въ ихъ авторахъ полное отсутств1е исто- 
рическаго инстинкта. Наши отношен1я къ древности 
совершенно не походятъ на тЬ, которыя существовали въ 
средн1е в*ка. Чтобы понять известное историческое 
явленге, мы предварительно изучаемъ почву, на которой 
оно выросло, стараемся перенестись въ то время, даже 
стараемся усвоить тогдашнее мгровоззр-Ьихе- Совершенно 
иначе поступалъ средневековой писатель. Чтобы по- 
нять античный сюжетъ, онъ старался приблизить его 
къ себ*, старался навязать древности свои взгляды, 
свои общественныя отношен1я. Только посредствомъ та- 
кого историческаго маскарада древность становилась по- 
нятной средневековому читателю. Начиная съ XII в., 
труверы подвергли поэтической обработке массу антич- 
ныхъ сюжетовъ, которые возбуждали особый интересъ 
въ виду того обстоятельства, что западные народы считали 
себя потомками грековъ и римлянъ. 
Важнейшими произведен1ями античнаго цикла считаютъ 



— 67 — 

два стихотворныхъ рыцарскихъ романа: „О Троянской 
войн-Ь" и „Объ Александре Македонскомъ". 

Романъ о Троянской войнгь принадлежитъ перу трувера 
XII в-Ька Венуа де Сенъ-Мора. Громадный романъ 
Сенъ-Мора распадается на три части: походъ Аргонавтовъ, 
Троянская война и возвращен1е грековъ на родину. Ис- 
точникомъ Венуа былъ не Гомеръ, котораго въ средн1е 
вШ знали только по имени и по н'&которымъ отрывкамъ 
латинскаго перевода „Илхады", а дв* апокриФическ1Я исто- 
рш Трои, изъ которыхъ одна приписывалась Дарету изъ 
Фрипи, троянскому жрецу бога Гефеста, а другая Диктису , 
греку съ острова Крита. Каждый изъ названныхъ выше 
авторовъ пишетъ исторхю Троянской войны съ своей 
точки зр*тя: Диктисъ — съ греческой, а Даретъ — съ 
троянской. Венуа де Сенъ-Моръ заимствуетъ у нихъ обо- 
ихъ одинаково, но, какъ и друпе средневековые поэты, 
5ойе склоняется на сторону Дарета и троянцевъ; по- 
этому у него Гекторъ гораздо симпатичн-Ье Ахиллеса, а 
Париса онъ даже выставляетъ идеаломъ доблестнаго ры- 
царя. Всего интересн-Ье то, что въ обработку античнаго 
сюжета Венуа внесъ свои христ1анск1я и рыцарсшя по- 
нят1я, а также бретонскхе разсказы о карликахъ, фсяхъ 
и волшебникахъ. Его Троя своими зубчатыми ст-Ьнами, 
башнями и бойницами скор'Ъе напоминаетъ рыцарскШ 
замокъ, ч*мъ бревенчатую Трою Гомера. Прхамъ, по- 
добно Карлу Великому и Артуру, им'Ьетъ свой дворъ, 
яуда въ известные дни стекаются рыцари и вассалы ; 
Калхасъ обращается въ одареннаго бенеФищями епископа, 
который устанавливаетъ посты въ честь павшихъ ге- 
роевъ, Терситъ — въ злобнаго карлика, а греческхе ге- 
рои — въ грубыхъ и буйныхъ Феодальныхъ бароновъ. 
Шкоторые среднев^^ковые обычаи (напр. обычай выно- 
сить передъ сражешемъ реликвхи и мощи святыхъ) пере- 
носятся подъ ст1Ьны Трои,и посредствомъ такого оригиналь- 
наго художественнаго прхема Троянская война становится 

5* 



— 68 — 

Еавъ бы нацюнальнымъ событхемъ. АповриФичесшя ска- 
8ан1я о Троянской войн'Ь, приписываемыя Диктису и 
Дарету, равно какъ и романъ Бенуа де Сенъ-Мора, инте- 
ресны еще въ томъ отношенш^ что они вызвали много 
подражан1й въ европейской дитератур'1^ ; Гербортъ изъ 
Фрицлара перевелъ романъ Бенуа на н^Ьмецшй языкъ; 
въ XIII в. является латинская обработка троянекихъ ска- 
зан1Й^ принадлежащая перу итал1анца Гвидо де Колонны, 
который одинаково пользовался и Диктисомъ, и Даретомъ^ 
и Бенуа де Сенъ-Моромъ. Попадающаяся въ нашихъ сбор* 
никахъ и хронограФахъ Исторхя о Троянской войн1& есть 
не что иное, какъ переделка Гвидо де Колонны, сд'Ёлан- 
пая, конечно, не съ подлинника, но съ польскаго или 
чешскаго перевода. 

Ни одинъ романъ античнаго цикла не пользовался та- 
кою популярностью на запад1& Европы, какъ романъ 
обг Александрть Великомъ. Причина этого явлен1я 
заключается не столько въ поэтическомъ и пов*Ь- 
ствовательномъ талант^Ь Французскихъ труверовъ, об- 
рабатывавшихъ его въ стихотворной Форм^^, сколько 
въ самой личности героя, заключающей въ себЪ много 
истинно рыцарскихъ чертъ, которыхъ мы напрасно 
стали бы искать у другихъ героевъ древности. Моло- 
дость, красота, неудержимая жажда славы, великодушге къ 
поб*жденнымъ, страсть къ авантюрамъ, куртуазхя по от» 
ношешю къ женщинамъ — всЬ эти отд*льныя черты рыцар- 
скаго идеала мы находимъ соединенными въ грандозной 
личности Александра Великаго. Немудрено посл*]^ этого, 
что исгорхя его подвиговъ могла заинтересовать Француз* 
скую публику и воспламенить воображеше труверовъ да 
того, что они поставили Александра на ряду съКарломъ Бе- 
ликимъ и Артуромъ и назвали его властителемъ вселен- 
ной (81ге йе Гишуегб). Романъ объ Александр* Великомъ, 
заключающШ въ себ* бол^е 20,000 стиховъ, принадле- 
жнтъ двумъ труверамъ : ЬатЬег* 1е Тог! и А1ехап(1ге йв 



— 69 — 

Вегпа!. Популярность его была такъ велика, что разм'&ръ^ 
которымъ онъ написанъ^ получилъ названхе александ- 
рШскаго стиха. 

Романъ начинается описанхемъ рожден1я Александра. 
Чудеса при его рождеши почти т* же, какими сопрово- 
ждалось въ нашихъ былинахъ рождеше Волхва Всесла- 
вьевича. Отцомъ его былъ не Филиппъ, а египетскШ царь 
Нектанебъ. Подробно описывается въ роман^^ воспитанге 
Александра. Подъ руководствомъ искусныхъ учителей 
онъ изучалъ, кром* языка греческаго, языки латинскШ, 
еврейсюй и халдейсюй, геометрш, Физику, астроном1ю, 
музыку, — словомъ, проходилъ полный курсъ среднев1Ь- 
ковыхъ пхколъ. Мать его Олимп1я, желая сделать изъ 
него настоящаго рыцаря, прибавляетъ къ этому игру на 
арФ-Ь, танцы и знан1е балладъ и п-Ьсенъ. Придя въ со- 
вершенный возрастъ, Александръ выбираетъ себ* 12 
перовъ, которымъ поручаетъ начальствовать надъ от- 
дельными отрядами. Первый его походъ былъ напра- 
вленъ противъ непокорнаго вассала Николая. Въ едино- 
борств-Ь онъ поб'Ьждаегь Николая и раздЬляетъ его земли 
между своими баронами. Поел* этого онъ устремляется 
наГрещю ипокоряетъ ее. Дал*е сл-Ьдуетъ подробное опи- 
саше персидскаго похода, осады Тира и вс*хъ битвъ съ 
Дар1емъ. Поб*дивъ персидскаго царя, Александръ отпра- 
вляется противъ своего соперника, инд1йскаго царя Пора. 
ЗдЬсь войско Александра встр'Ьчаетъ ц*лый рядъ чудесъ : 
б-Ьлыхъ львовъ, сиренъ, дорогу, усыпанную драгоцен- 
ными камнями, при чемъ труверъ старается поставить 
на видъ читателямъ, что верховнымъ побуждешемъ Але- 
ксандра было не завоеван1е, а любознательность, желан1е 
узнать все, что делается на земл*, въ вод* и воздух-Ь. 
Ддя этой ц^ли онъ придумываетъ особые снаряды для 
плаван1я по воздуху и опущенхя на дно моря. Поб'Ьдивъ 
амазонокъ, онъ возвращается въ Вавилонъ и умираетъ 
отъ отравы. Передъ смертью онъ зав'Ьщаетъ своимъ полко- 



— 70 — 

водцамъ завоеван1е „лучшей въ м1р'Ё страны'' — Франщи. 
Этимъ патр10тическимъ анахронизмомъ и заканчивается 
ромавъ объ Александр^^ Великомъ. 

Кром'Ь ромавовъ о ТроянсЕОй войн'6 и Александр^^ 
Великомъ, въ средн1е в'Ёка въ литератур'^, главнымъ 
образомъ, французской, мы встр4чаемъ не мало произве- 
дешй, въ основ^Ё которыхъ лежитъ античный сюжетъ. 
Такова французская обработка преданШ о Нарциссе и 
Эхо, сд'^^ланная на основаши „Метаморфозъ*" Овидая. 
Въ XIII в. мы находимъ также французскую обработку 
античныхъ легендъ о Пирам-Ь и Тисб*, объ Одиссе* и 
ПолиФем* (въ роман* „Долопатосъ") и др. Особенною 
популярностью пользовались въ средше в^ка сказашя 
о Виргил1и, котораго народъ чтилъ не какъ поэта, но 
какъ мудреца и чарод']^я. Такимъ образомъ образовалась 
неаполитанская легенда о кудесник'1^ Виргил1и, который 
былъ благод*телемъ Неаполя. Онъ, между прочимъ, от- 
лилъ бронзоваго коня, предохранявшаго вс^^хъ лошадей 
отъ забол*ватй, и мфдную муху, благодаря присутствш 
которой мухи не кусали людей. Поставивъ противъ Ве- 
зув1я бронзовую статую всадника съ натянутымъ лукомъ, 
онъ этимъ самымъ предохранилъ городъ отъ извержен1й 
и т. п. Сообш,ая эти разсказы, труверы, по своему обыкно- 
вен1ю, не замедлили присоединить къ нимъ любовные 
мотивы, которые они считали лучшей приправой вся- 
каго произведешя. Они заставляютъ В иргилхя влюбиться 
въ дочь римскаго императора, которая уговариваетъ его 
с^сть въ корзину, чтобы быть поднятымъ къ ней на 
башню. Поддавшись женскому коварству, ВиргилШ сЬлъ въ 
корзину ; дочь императора подняла его до половины башни, 
а потомъ созвала вс*хъ смотр-Ьть на ученаго мудреца, 
сд^лавшагося посм*шиш;емъ. Так1я сказки разсказываля ._ 
о Виргил1и до XVI в., когда потребовалось вм']Ьшатель — 
ство науки, чтобы возвратить Виргил1ю его историче — 

кую ФИЗШНОМШ. 



— 71 — 

Лособгл для из^^ченгя феодально-рыщрской литературы: И. Б. 
и А. К. [И. Болдаковъ и А. Кирпичников ъ]. Истор1я фран- 
цузской литературы. С.-Пб. 1887. Тип. Стасюлевича. Вып. I. — Пе- 
тере онъ и Балабанова. Западно-европейскШ эпосъ и средне- 
вековой романъ въ пересказахъ и сокращенныхъ переводахъ. С-Пб. 
1896. ТЛ— II. — „Роландъ" (Ьа СЬапзоп ее Ко1ап(1). Вольный переводъ 
Бориса Алмазова. М. 1869 (Есть новое издаше 1901 г.). — „Шснь о Ро- 
ланд^''. Переводъ разм'Ьромъ подлинника графа де-ла-Бартъ. Съ преди- 
слов1емъ академика А. Н.'^еселовскаго. С.-Пб. 1897.— Ведь е. Три- 
станъ и Изольда. Переводъ съ французскаго. Съ предислов1емъ акаде- 
мика А. Н. Веселовскаго.Спб.1905. — „П^снь о Нибелунгахъ*'. Съ средне- 
верхне-н'Ёмецкаго разм'Ъромъ подлинника перевелъ М. Кудряпгевъ. 
С.-Пб, 1889. — „П'Ьснь о Нибелунгахъ* (Русская классная библ10тека, 
■здаваемая подъ редакц1ей А.Чудинова. С.-Пб. 1896).— Де-ла-Бартъ. 
Беседы по истор1и всеобщей литературы и искусства. 4.1. Шевъ 1903. — 
Батюшковъ (0). Три п4сни трубадура Бертрана де Борнъ. Пере- 
водъ съ древне-провансальскаго языка. (^Подъ знаменемъ науки'', 
юбилейный сборникъ въ честь Н.И.Стороженка. М. 1902).— Дашке- 
вич ъ (Н). Провансальское знатное общество и трубадурки. 

III. Литература буржуазно-сатирическая. 

Отъ произведешй^ возникшихъ на 0043*]^ рыцарскихъ 

воззр'ЬнШ, переходимъ теперь къ произведенхямъ, воз- 

никшимъ на почв* третьяго культурнаго Фактора сред- 

нихъ в^^ковъ — буржуазги. Уже съ XII в. замечается 

активный протестъ противъ Феодальныхъ порядковъ, 

выражаюпцЁся въ пергодическихъ возстан1яхъ городовъ^ 

преимущественно, въ северной Франщи. Целью этихъ 

возстанШ было ирхобр-Ьтеше сЬаг^е соттипа1е, т.-е. такой 

хартш иди такого договора, который обезпечивалъ бы 

права городскихъ общинъ противъ насил1я Феодаловъ, 

съ одной стороны, и королевской администрацхи — съ 

другой. Значеше буржуазхи особенно возросло съ тФхъ 

иоръ, какъ королевская власть стала опираться на нее 

въ борьбе съ буйными Феодалами. Возвышен1е буржуа- 

зш отразилось въ литературе двумя способами : отри- 

цательнымъ, состоящимъ въ сатирическомъ отношенхи 

къ начинающему приходить въ упадокъ рыцарству, и по- 



— 72 — 

ложительнымъ, состоящнмъ въ воспроизведеши буржуаз- 
ной жизни^ которую въ эпоху высшаго процв^^ташя 
рыцарства не считали достойной поэтическаго воспроиз- 
веден1я. Самымъ яркимъ выразителемъ протеста и са- 
тирическаго отношен1я къ рыцарству служатъ во Фран- 
Ц1И такъ называемый Роётез (1'ауеп1л1ге и парод1и на 
СЬапзопб йе ^езке. Въ одной изъ такихъ поэмъ, содер- 
жашемъ своимъ напоминающей шекспировсЕаго „Цим- 
белина", рыцарь играетъ очень позорную роль. Однажды 
на пиру у короля Французскаго Пипина н-Ьето графъ 
де Пуатье похвалился верностью своей жены. Слушавпий 
эту похвальбу герцогъ НормандскШ предлагаетъ ему пари 
на ВС* свои владФшя, что не дал-Ье, какъ черезъ м'1^сяцъ^ 
онъ восторжествует!» надъ доброд'Ьтелью и верностью 
граФини. ГраФъ прииимаетъ вызовъ, даетъ герцогу реко- 
мендатсльиоо письмо, а самъ остается у короля до воз- 
врапи^|пя пчрцога. Герцогъ отправляется въ Пуатье, 
реком«ч1дуотъ себя товарищемъ и сподвижникомъ мужа 
г1)аФИПИ и исфодаетъ письмо отъ него. ГраФиня прини- 
ма(Vп» (чч) ласково и приглашаетъ его къ об-Ьду. За об*- 
домъ горцогь держитъ себя странно: много пьетъ, по^ 
ннолногь себ* различныя вольности, такъ что графйня 
принуждена была даже оттолкнуть его. Видя, что ему 
по иыиграть пари, герцогъ приходитъ въ отчаянхе и 
я()()сть и не знаетъ, что делать. Но въ это время кгь 
нему подосп^ваетъ со стороны совершенно неожиданная 
помощь. ГраФиня разсказала все происшедшее корми- 
лиц1^, которая, догадавшись, въ чемъ дФло, предлагаетъ 
свои услуги герцогу. Когда герцогъ сообщаетъ ей уело- 
В1Я пари, она об'Ьщаетъ ему достать за крупную сумму 
венчальное кольцо своей госпожи, прядь волосъ изъ ея 
косы и лоскутъ отъ ея платья. Съ этими трофеями гер- 
цогъ скачетъ въ Парижъ и въ присутствхи короля объ- 
являетъ графу, что онъ понапрасну такъ полагается на 
добродетель своей жены, и въ доказательство показываегь 



— 73 — 

свои троФеи. При этихъ словахъ граФъ бросается на 
герцога, вышибаетъ ему н^^скольео зубовъ, повергаетъ 
его на землю и, вероятно, убилъ бы его, если бы къ 
герцогу не подосп1^лъ на помощь самъ король. Выслу- 
шавъ об^ стороны, Пипинъ р^^шилъ послать^привезенныя 
вепщ къ граФин'Ё и спросить, признаетъ ли она эти веш,и 
своими. ГраФиня признаетъ, и герцогъ выигрываетъ пари. 
ГраФСтво Пуатье д-блается влад-Ьн^емъ герцога, а граФъ 
де Пуатье беретъ свою жену и увозитъ ее въ л-Ьсъ, чтобы 
убить ее за неверность. Такъ кончается первая поло- 
вина поэмы. Если бы мы не им'1^ли никакихъ другихъ 
свид*тельствъ объ упадк* рыцарства въ ХП1 в., то одна 
эта поэма могла бы доказать этотъ упадокъ. Роль, от- 
веденная зд'&сь рыцарю, самая позорная. Вопреки об']^ту, 
повелевавшему ему защищать честь женщины отъ вся- 
каго подозрен1я, онъ самъ не прочь употребить насил1е, 
и когда это ему не удается, прибегаетъ къ низкой кле- 
вете, чтобы только выиграть пари и получить владенхя 
графа. Еще въ более непривлекательномъ свете изобра- 
жено рыцарство въ популярномъ романе о Робертгь 
^^ьяволть, жизнь котораго была рядомъ самыхъ возмути- 
тедьныхъ злодействъ. Очевидно, что уже во второй по- 
ловине ХП1 в. ореолъ рыцарства сильно поблекъ и са- 
мое слово „рыцарь** становится чуть не синонимомъ 
разбойника и уб1'йцы. 

Окончательному позору предается рыцарство въ много- 
^исленныхъ пародхяхъ наСЬапзопз йе §е81е. Вместо Ро- 
'анда, Оливье, Ожье и др. здесь появляется худая и 
безобразная Фигура рыцаря Одижье (АпсЦ^гег). Следуя при- 
меру СЬап80П8 йе §е8<;е, авторъ прежде всего сообщаетъ 
св4ден1я о семье, изъ которой произошелъ его герой. 
Отецъ Одижье былъ худой рыцарь съ журавлиной шеей и 
до того сильный, что могъ однимъ ударомъ копья пронзить 
^Уху, мать была кривобокая и сухая, какъ щепка, женщина. 
Отъ этой-то парочки и родился Одижье. Рожденхе его, по 



I- 



— 74 — 

эпическому обычаю, сопровождалось различнаго рода пред- 
знаменовашями: ослица, старая собака и тощая кошка^ 
соединивъ свои голоса въ одинъ протяжный вой, привет- 
ствовали его появлеше на св']^тъ. Придя въ возрастъ, 
Одижье становится самымъ безобразнымъ и неповорот- 
ливымъ рыцаремъ. Онъ отправляется воевать съ какой-то 
безобразной старухой, матерью не мен'Ье безобразныхъ 
трехъ дочерей. Эти четыре мегеры поб^ждають рыцаря, 
берутъ въ пл'Ьнъ и выпускаютъ на свободу на самыхъ 
унизительныхъ условхяхъ. Въ другой пародш на СЬап- 
80П8 (1е ^е81;е "Ьдко осмеяны Феодальный войны. Тонъ 
разсказа торжественно-эпичестй, что еще бол^е усили- 
ваетъ комическое впечатлите. Два враждебныхъ войска 
стоятъ въ пол-Ь, готовыя сразиться другъ съ другомъ. 
Одно мгновенье — и земля оросится кровью противниковъ. 
Но вдругъ появляется между рядами войскъ монахъ съ 
боченкомъ вина въ рукахъ. Божественный напитокъ 
вдругъ внушаетъ мирное настроенхе ; распивши его, об* 
армш преспокойно расходятся въ разныя стороны. 
|>абдьо. Самый богатый отд^лъ средневековой буржуазной 
литературы составляютъ небольшхе разсказы бытового 
характера, которые называются у Французовъ фабльо 
(РаЬНаих, ВИб, Соп^ез). По содержан1ю своему и тону 
они очень разнообразны: сатира, идилл1я, нравоучитель- 
ная повесть и грубый Фарсъ чередуются въ нихъ 
между собою. Авторы Фабльо стараются проникнуть всюду: 
и въ домъ епископа, и въ замокъ рыцаря, и за ограду 
монастыря, и къ семейному очагу буржуа, и въ скром- 
ную хижину, крестьянина. При разнообраз1и содержашя 
и тона. Фабльо отличаются живостью и занимательностью 
разсказа, веселостью и остроум1емъ. Источниками ихъ, 
кроме повестей восточнаго происхожден1я въ роде „Ка- 
лилы и Димны", романа „О семи мудрецахъ" и слу- 
чаевъ изъ современной жизни, служили также сочинешя 
классическихъ писателей: Овид1я, Апулея, Петрошя и др. 



/ 



— 75 — 

Чтобы орхентироваться въ массЬ Фабльо, всего лучше 
познакомиться съ выводимыми въ нихъ типами и пока- 
зать, какъ отражаются въ ихъ сатирическомъ зеркал^^ 
различные классы среднев'Ькового общества. 

Духовенство, какъ черное, такъ и б*лое^ играетъ 
въ Фабльо весьма незавидную роль. Передъ нами является 
и духовникъ, ловко пользующ1йся своимъ авторитетомъ 
передъ прихожанами, чтобы обд^^лать свои темныя де- 
лишки, и сластолюбивый монахъ, опоражниваюпцй цер- 
ковную кружку для своихъ любовныхъ приключен1й, и 
священникъ, ухаживающей за женами своихъ прихожанъ. 
Въ одномъ Фабльо (ТМ с1е 1а уеззге Ли сите) остроумно 
осмеивается корыстолюбхе монашескихъ орденовъ. Одинъ 
сельсюй священникъ, чувствуя приближенхе смерти, 
зав'Ьщалъ часть своего имущества въ пользу Франци- 
сканскаго монастыря. Услышавъ объ этомъ, къ нему 
явились два монаха якобитскаго ордена и стали просить, 
чтобы онъ не забылъ и ихъ монастырь. Они действо- 
вали настойчиво, угрожали въ противномъ случае му- 
ками ада и такъ надоели больному, что онъ обещалъ 
имъ оставить после смерти самую драгоценную вещь. 
Какова же была ихъ ярость, когда после смерти свя- 
щенника вскрыли завещаше и оказалось, что онъ обе- 
щалъ якобитамъ свой мочевой пузырь. 

Весьма ярко обрисованъ въ Фабльо типъ крестьянина 
(уЦаш). Грубая, неотесанная Фигура этого простака часто 
адводится на сцену и почти всегда въ комическомъ виде. 
Обыкновенно онъ делается жертвою своей оплоепности, не- 
догадливости и простодушхя и оказывается въ самомъ не- 
Ч?1ятномъ положен1и. Но зато онъ обладаетъ большимъ 
'^Ра.ктическимъ смысломъ, который помогаетъ ему вывер- 
^Уггься изъ беды. Таковъ, напримеръ, крестьянинъ, Фигу- г^ 
Р^рующ1й въ Фабльо „ЕрестьянинЪ'Зпахарь*^ (Ье уНаш 
^*^Аге). Одинъ богатый крестьянинъ женился на красивой 
ДОнери обедневшаго дворянина. Страшна ревнуя жену. 



. — 76 — 

чтобы застраховать себя отъ ея изм-Ьны, онъ ежедневно 
систематически иривязывался къ ней и билъ ее такъ, что 
она была в^^чно заплакана и ходила въ синякахъ. Д'^^й- 
ствуя такимъ образомъ, онъ разсчитывалъ выбить у нея 
изъ головы всякую мысль о кокетстве. Долго терпела 
бедная женщина, пока ей не представился случай жестоко 
отомстить мужу. Однажды въ деревню, гд-Ь они жили, 
прйхали двое придворныхъ, которымъ поручено было, 
во что бы то ни стало, отыскать доктора, могущаго вы-- 
л-Ьчить дочь короля, подавившуюся костью. Жена ска- 
зала имъ, что ея мужъ — удивительный докторъ, но онъ 
такъ тщательно скрываетъ свое искусство, что его нужно 
много бить, прежде ч-Ьмъ онъ согласится на л-Ьчеше. 
Придворные такъ и сделали и, избивъ чуть не до полу- 
смерти крестьянина, привезли его къ королю. Въ ответь 
на новые отказы сл-Ьдуютъ новые побои. Наконецъ, 
крестьянинъ соглашается лечить. Онъ приказалъ въ од- 
ной изъ залъ дворца разложить костеръ и привести дочь 
короля. Онъ разд-йлся передъ огнемъ и началъ выд'ёды- 
вать передъ королевною ташя уморительныя штуки, что 
она не выдержала, расхохоталась, и кость выскочила 
у ней изъ горла. Посл-Ь этого слава новоприбывшаго док- 
тора возросла; къ нему явилось сразу около двухсотъ 
больныхъ. Находчивость и на этотъ разъ выручила его. 
Приказавъ снова развести костеръ, онъ призвалъ туда 
всЬхъ больныхъ и сказалъ, что самаго больного изъ нихъ 
онъ броситъ въ костеръ и пепелъ его будетъ давать 
въ вод-Ь всЬмъ остальнымъ, которые отъ этого всЬ кы- 
здоров-Ьютъ. Больные переглянулись между собою и еди- 
ногласно объявили, что они чувствуютъ себя совершенна 
здоровыми. Узнавъ объ этомъ, король отпустилъ кре- 
стьянина домой, щедро наградивъ его. Испытавъ н8к 
своей шкур*, какъ вкусны побои, крестьянинъ воз^ 
вратился домой, навсегда исц'^^ленный отъ ревности а. 
привычки бить жену. 



— 77 — 

ВозниЕнувъ въ городскихъ стЬнахъ и отражая 
зъ себ* возвышен1е буржуазхи и ея отрицательное 
ютношеше къ правящимъ классамъ средневекового обще- 
сгва. Фабльо не щадятъ и самихъ буржуа и не разъ 
весьма искусно выставляютъ на позоръ ихъ скопи- 
домство, страсть къ нажив* и невежество, делающее 
ихъ жертвою разныхъ пройдохъ. Въ одномъ Фабльо, 
подъ заглав1емъ „Торгашг*" (Мегслег), вычислены всЬ 
предметы торговли французскаго купца XIII в., въ числ* 
которыхъ находятся, между прочимъ, и Фальшивыя кости. 
Отражая возвышенге буржуаз1и, Фабльо должны были 
коснуться тЬхъ новыхъ отношешй ея къ рыцарству, 
въ которыя она была поставлена. Въ прежшя времена 
бракъ между дочерью буржуа и рыцаремъ или обратно 
былъ явлешемъ почти невозможнымъ, но въ XIII в. 
так1е случаи были нередки. Одно Фабльо заключаетъ 
въ себе прекрасный нравственный урокъ, основанный 
на этихъ новыхъ отношен1яхъ. Она носитъ заглав1е: 
„Попона^ разртьзанная пополамь*". Въ ней разска- 
зывается, какъ одинъ разбогатевш1Й буржуа женился 
на дочери одного обедневшаго рыцаря. Рыцарь не сразу 
соглашается выдать свою дочь за сына буржуа ; онъ тре- 
буетъ, чтобы отецъ жениха укрепилъ за сыномъ все 
свое состоянхе. Страстно любя сына, буржуа согла- 
шается и, передавши все сыну, остается жить у него. 
Первое время они жили мирно, но когда у сына родился 
ребенокъ, расходовъ стало больше, помещеше теснее, 
и жена, недовольная темъ, что одна комната въ доме 
занята отцомъ мужа, стала пилить мужа до техъ поръ, 
пока сынъ не попросилъ отца удалиться. Напрасно ста- 
рикъ со слезами на глазахъ умолялъ сына не лишать 
его крова, сынъ, боясь гнева жены, настаивалъ, чтобы 
онъ поскорее ушелъ. Наконецъ, старикъ обратился къ 
сыну съ последней просьбой, чтобы ему дали чемъ- 
нибудь прикрыться, такъ какъ время было холодное. 



— 78 — 

Тогда сынъ, призвавъ своего маленькаго сынишку, ве- 
л*лъ ему пойти въ конюшню и отдать д^душк* старую 
попону. Но ребенокъ оказался еще жаднее отца: онъ разр*- 
залъ попону надвое и только одну половину отдалъ д-Ьду; 
когда же его спросили, зач'Ьмъ онъ это сд'Ьлалъ, онъ отвФ- 
чалъ, что такъ и сл*дуетъ: „В'Ьдь, онъ вамъ отдалъ все 
свое состоите, и я хочу, чтобы вы мн* отдали свое; вы его 
прогнали, а когда вы состаритесь, я прогоню васъ и дамъ 
вамъ другую половину попоны". Слова злого мальчика 
пробудили чувство стыда въ сын-Ь буржуа; онъ попросилъ 
у отца прош;ен1я и пригласилъ его снова жить вм'ёст^^. 

Немалую роль играютъ въ Фабльо и жёнш;ины. Отчасти 
подъ вл1яшемъ аскетическихъ взглядовъ, пропов']^дуемыхъ 
духовенствомъ, отчасти подъ вл1ян1емъ восточныхъ раз- 
сказовъ, женщина лишается въ Фабльо своего поэтическаго 
ореола и является изобретательною плутовкою, весьма 
ловко проводящею своего мужа. Некрасивая роль, отво- 
димая въ Фабльо женщинамъ, объясняется еще т*мъ, что 
Фабльо разсказывались труверами на пирахъ после обеда, 
когда женщины уходили, и мужчины оставались одни. 

Отражая въ себе культурный перходъ, обозначенный 
въ исторхи упадкомъ рыцарства и возвышенхемъ бур- 
жуазш и крестьянскаго сословхя, Фабльо нанесли силь- 
ный ударъ сословной рыцарской литературе. Успехъ 
ихъ былъ такой, что уже въ ХП! в. Французская лите- 
ратура пришла къ сознашю, что изображеше действи- 
тельности есть задача, достойная писателя. Стоя на реаль- 
ной почве, фабльо привили Французской литературе жи- 
вую струю реализма, не говоря уже о томъ, что своими 
литературными достоинствами они не мало содействовали 
развит1ю французской прозы, 
ивенни. Одновременно съ Фабльо и отчасти подъ ихъ вл1яшемъ, 
возникли въ Гермаши бытовые разсказы сатирическаго ха- 
рактера, известные подъ именемъ Зскгоапке. Содержаше 
ихъ весьма разнообразно : случаи изъ обыденной жизни, 



— 79 — 

разсказы о попахъ и рыцаряхъ, нравоучительныя исторш, 
почерпнутыя изъ книжныхъ источниковъ — все входило 
въ пеструю ткань этихъ непритязательныхъ пов^^ство- 
:ван1й, увеселявшихъ досуги рыцарей и горожанъ. Такъ же. 
какъ и во Франц1и, они своимъ реализмомъ представляли 
ои^^»ный противов']^съ Фантастической литератур'^ рыцар- 
отва^ и авторы ихъ съ особымъ удовольствхемъ разсказы- 
1зали случаи, въ которыхъ здравый смыслъ горожанина 
или хитрость крестьянина торжествовали надъ грубымъ 
1аасил1емъ Феодала или надъ ухищрешями жаднаго до 
наживы священника. Въ особенности процв'Ётала сати- 
рическая новелла въ Австр1и и Бавархи. Австрхя уже 
въ XII в. произвела зам^^чательнаго сатирическаго пи-^ 
сателя Гейнриха Мелька ; тамъ же въ XIII в. процв'1^талъ 
ПХтрикеръ, которому приписываютъ знаменитую сати- 
рическую новеллу о Попгь Амисгь. Амисъ былъ священ- 
викомъ въ Англш; его доброта и честность возбудили 
противъ себя гн:Ьвъ его епископа. Узнавъ, что Амисъ 
богатъ, епископъ предлагаетъ ему поделиться деньгами, 
и когда тотъ отказываетъ, то епископъ начинаетъ при- 
рраться къ нему, предлагаетъ ему рядъ вопросовъ, на 
которые священникъ даетъ остроумные ответы, и въ за- 
ключеше даетъ ему задачу — обучить осла грамот*. 
Амисъ этимъ не смущается. Онъ беретъ требникъ, раз- 
сыпаетъ между его листами зерна овса, и оселъ весьма 
ловко переворачиваетъ мордой листы книги, будто онъ 
въ самомъ д-Ьл* читаетъ ; когда зеренъ не стало, оселъ 
8арев*лъ во все горло; священикъ объяснилъ епископу, 
^то оселъ произноситъ букву „а". 

Не последнюю роль играетъ въ н^мецкихъ ЗсЬ^^апке 
крвстьянинъ, представитель хитрости и здраваго смысла, 
^обнваюпцй этимъ оруж1емъ привиллегированные классы, 
^ь XV в. относится ц-Ьлый сатирическШ романъ, гдф глав- 
^Ун> роль играетъ продувной крестьянинъ Тиль Эйленшпи- 
^^ль, щ[никъ и насм^шникъ, весело проводящ1й свою жизнь 



— 80 — 

насчетъ обманутыхъ имъ людей. Жертвами его плутней 
и насм^шекъ являются высш1е классы общества, къ ео- 
торымъ авторъ относится въ высшей степени враждебно, 
Усп'&хъ этой книги былъ громадный: издаше сл']Ьдовало 
за издашемъ; вскор1^ она была переведена на Француз- 
ск1й языкъ и достигла такой популярности, что самое 
имя героя сд']&лалось нарицательнымъ, и изъ него про- 
изошло французское слово е8р1ё§1е (проказникъ). Черезъ 
Польшу Эйленшпигель перешелъ и къ намъ и быль 
изв-Ьстенъ подъ страннымъ назватемъ „Сов'Ьстьдрала**, 
которое есть не что иное, какъ искажеше польскаго пере- 
вода слова „Эйленшпигель" (8о^Vу йтухегсгайУо „Зеркало 
совы"), 
виамеронъ"- Вл1ян1е Фабльо, кром^ Гермаши, распространилось 
также и на Итал1Ю и Англ1Ю. Въ Итал1и мы уже въ 
XIII в. встр-Ьчаемъ ц'Ьлый сборникъ новеллъ (Сеп1;о во- 
уе11е апйсЬе), сюжеты которыхъ заимствованы от- 
части изъ Фабльо. Къ XIV в. относится „Деколсерош* 
Боккаччьо, щЪ зам^^чается попытка придать новелле ху- 
дожественную обработку. Матер1алъ для „Декамерона" 
Боккаччьо заимствовалъ изъ самыхъ разнообразныхъ 
источниковъ: кром^ сборника старинныхъ итальянскихъ 
новеллъ, Боккаччьо пользовался и визант1йскими рома- 
нами съ корсарами и похищен1ями, д Французскими 
Фабльо, и романомъ о семи мудрецахъ, и современными 
разсказами о различныхъ остроумныхъ отв'Ьтахъ, лов- 
кихъ прод'Ёлкахъ женъ съ мужьями и т. п. „Декамеронъ" 
начинается съ знаменитаго описашя Флорентинской мо- 
ровой язвы 1348 г., въ описаши которой Боккаччьо по- 
дражалъ вукидиду. И вотъ, въ самый разгаръ чумы, 
семь молодыхъ дфвушекъ, встр'Ьтившись въ церкви 8ап(а 
Мапа КоуеНа, начали разсуждать, что д-Ьлать? Посл^ 
долгихъ споровъ он'1^ порушили покинуть душный и за- 
раженный городъ и удалиться на чистый воздухъ, на 
какую-нибудь виллу. Подходятъ трое молодыхъ людей» 



— 81 — 

которые просятъ принять ихъ въ компанш. Д'Ьвушки 
соглашаются^ и вся компан1я^ захвативъ съ собою при- 
слугу, удаляется въ деревню, коротаетъ время въ про- 
гулкахъ, танцахъ, играхъ и бесЬдахъ, и во время силь- 
ной жары, когда нельзя ни гулять, ни танцевать, р-Ьшено 
каждому разсказать по новеллЪ, а такъ какъ вомпатя 
провела на вилл^ 10 дней (отсюда назваше „Деваме- 
ронъ**), то и составилось 100 новеллъ. Эта рамка или 
этотъ планъ составляетъ оригинальную черту Воккаччьо. 
Вторая оригинальная черта итальянскаго новеллиста со- 
стоитъ въ томъ, что у него новеллы каждаго отд^льнаго 
дня служатъ иллюстрац1ей какой-нибудь общей темы. 
Такъ, напр., новеллы второго дня вс^^ разсказаны на 
тему о томъ, какъ люди, испытавъ много неудачъ въ 
достиженш своей ц-Ьли, наконецъ, достигаютъ ея; въ но- 
веллахъ третьяго дня разсказывается о людяхъ, пр1обр'Ь- 
тающихъ то, что они считали утраченнымъ; новеллы 
четвертаго дня им^ютъ своимъ сюжетомъ любовныя при- 
ключен1я съ печальнымъ исходомъ, и, наоборотъ, въ но- 
веллахъ пятаго дня описывается любовь съ счастливымъ 
исходомъ; въ новеллахъ седьмого и восьмого дня раз- 
сказывается о хитрыхъ продФлкахъ женъ надъ мужьями— 
и наоборотъ. Исключете составляютъ новеллы перваго 
и девятаго дня, въ которыхъ собеседники разсказы- 
ваютъ, что кому нравится, и новеллы шестого дня, 
основанный на остроумныхъ и колкихъ отв-Ьтахъ, кото- 
рые избавляютъ челов-Ька отъ опасности. Главнымъ сю- 
жетомъ „Декамерона" служатъ любовныя приключетя, а 
главнымъ предметомъ нападокъ — католическое духовен- 
ство. Новелла объ евре* Авраам* — зл-Ьйшая сатира на 
папу и кардиналовъ, а картина безнравственности рим- 
скаго духовенства, описанная очевидцемъ евреемъ, по- 
казываетъ въ Воккаччьо человека новаго времени. 
Весьма интересна также новелла, заключающая въ себФ 
ра^сказъ о находчивости монаха-проповедника, который 

Стороженко. 6 



— 82 — 

вместо украденнаго у него двумя шутниками пера ар- 
хангела Гавршла предлагаетъ суеверной толп-Ь ящикъ 
угольевъ^ выдавши ихъ за т'^Ь уголья^ на ноторыхъ былъ 
сожженъ св. Лаврентхй. Лучше всего удавались Вок- 
каччьо новеллы изъ обыденной жизни; тутъ онъ могъ 
проявить во всемъ блеск:)^ свой реализмъ, свою наблю- 
дательность и свое искусство создавать живыхъ людей. 
Такова новелла объ Изабелл']^, за которой ухаживали 
два кавалера и которая сумела извлечь выгоду изъ 
этого обстоятельства и ловко провела мужа, разсказавъ, 
что одного изъ этихъ кавалеровъ она спрятала въ своей 
спальн* отъ ярости другого, гнавшагося за нимъ съ 
кинжаломъ. Хитростямъ и уверткамъ женъ, нроводящихъ 
своихъ мужей, посвящено не мало новеллъ, заимство- 
ванныхъ Боккаччьо изъ разныхъ источниковъ, преиму- 
щественно изъ Фабльо, но обработанныхъ самостоятельно, 
такъ что каждая новелла есть вм^ст-Ь съ т'Ьмъ прелест- 
ная жанровая картинка. Но не одну преступную и ко- 
мическую сторону любви изображаетъ Боккаччьо: на 
ряду съ женами -плутовками онъ рисуетъ намъ идеалъ 
любви и верности, женщинъ, который любятъ всего одивъ 
разъ, который переносятъ все изъ любви къ любимому 
челов-Ьку и, потерявъ его, либо лишаютъ себя жизни, 
либо уходятъ въ монастырь. Такова, наприм*ръ, Гризельда 
въ десятомъ днФ „Декамерона**, такова одна новелла чет- 
вертаго дня объ АндреолФ и Габр1оттФ, по сил* тра- 
гизма не уступающая новелл-Ь Джиральди Чинт1о о любви 
Ромео и Юл1и. Но, вообще говоря, описанхе возвышен- 
ныхъ чувствъ меньше удается Боккаччьо; зд*сь онъ, 
очевидно, не въ своей СФер*, нередко впадаетъ въ ри- 
торику и подражаетъ образцамъ, и это вполн'Ь понятно: 
такому реалисту, какъ Боккаччьо, одаренному притомъ 
острымъ чутьемъ комическаго, было не съ руки рисовать 
идеальные характеры и возвышенныя чувства; оттого 
лица идеальный выходятъ у него блЪщЪе, чЪмъ лич- 



— 83 — 

ности, заимствованный изъ окружающей среды, которую 
онъ зналъ вдоль и поперекъ. „Декамеронъ" Воккаччьо — 
это верное отражен1е жизни итальянскихъ городовъ на- 
Еанун'& Возрожден1я, когда среднев']^ковый аскетическШ 
идеадъ утратилъ свой кредитъ и началась реабилитащя 
плоти. Подъ рукой остроумнаго наблюдателя эта жизць 
превращалась въ веселую комед1Ю, въ которой самыя 
худш1я роли выпадаютъ на долю духовенства. Противо- 
положность между т*мъ, что оно пропов'Ьдывало, и какъ 
€амо поступало, давала богатый матерхалъ для сатиры. 
Но сатира Воккаччьо им*етъ мало общаго съ ювена- 
ловскимъ негодован1емъ Данте. Онъ негодуетъ на духо^ 
венство не столько за то, что оно своимъ поведешемъ 
роняетъ достоинство церкви, сколько за то, что оно лице- 
мерить и эксплуатируетъ челов-Ьческое суев'Ьрхе и всегда 
сумЬетъ прикарманить себ* лучшхе куски. 

Вл1яше „Декамерона'' было громадно : безъ преувеличен1я „кентербе- 
мояшо сказать, что его печать лежитъ на всемъ худо- Р^*ск1в раз- 
жественномъ развит1И новеллы въ Европ^^. Но раньше 
всего оно сказалось у современника Воккаччьо, англ1Й, 
ааго поэта XIV в. Ч о с е р а (1340 — 1400), котораго обык- 
новенно называютъ утреннею звездой англ1йской лите- 
ратуры, потому что ему впервые удалось возвысить 
антйск1й языкъ на недосягаемую прежде высоту и т']^мъ 
положить начало англ1Йской народной литератур*. Оста- 
вляя въ сторон* раншя произведешя Чосера, въ кото- 
рыхъ онъ является бол*е или менЪе удачнымъ подража- 
телемъ Французскихъ труверовъ, я остановлюсь на 
лучшемъ произведен1И зрЪлаго перхода его .поэтической 
деятельности, на его стихотворныхъ „Ееншербергйскихъ 
разсказахъ'* . 

Планъ ^КентерберШскихъ разсказовъ** былъ внушенъ 
Чосеру„Декамерономъ".Какъвъ „Декамерон*" каждый изъ 
собесЬдниковъ поочередно въ продолжеше 10 дней раз- 
сказываетъ по новелл*, такъ и у Чосера богомольцы, 

6* 



— 84 — 

отййгравляюпцеся на поклонеше гробу св. 0омы Бекех^ 
въ Кентербери, сговариваются для оживлешя путеше- 
Ч5ТВ1Я разсказывать каждый по двФ повести, и чья по- 
весть будетъ признана лучшей, того всЬ по возвращенш 
въ Лондонъ угостятъ ужиномъ. Чосеръ не усп'Ьлъ вы- 
полнить и половины своего плана. Онъ написалъ только 
прологъ и путешествхе въ Кентербери; обратный путы 
ужинъ остались не написанными. Въ прологЬ Чосеръ 
даетъ то, чего н-Ьтъ у Боккаччьо — ц^лую сер1ю маг 
стерски написанныхъ портретовъ богомольцевъ. Передъ 
нами возстаетъ вся среднев-Ьковая Англхя; тутъ мы на- 
!^одимъ представителей вс^^хъ сослов1й и вс^хъ классовъ 
общества. Тутъ есть и храбрый рыцарь, и коренастый 
йоменъ съ своимъ традищоннымъ лукомъ, и докторъ, и 
судья, и разбитная купчиха, и плутъ-мельникъ; передъ 
нами проходятъ также представители духовнаго сослов1яг 
весельчакъ-монахъ, любезный съ дамами и необыкно- 
венно снисходительный на испов']&ди, кокетливая игу- 
менья, продавецъ индульгенц1й и симпатичный сельсюй 
священникъ, посвятивппй всю жизнь своей паств^^. Хотя 
всЪ эти лица нарисованы, какъ живыя, но особенно у/|а- 
лись Чосеру монахи, можетъ-быть, потому, что они были 
наибол'Ёе способны возбудить его шаловливый юморъ. 
Но остроум1е и ирон1я Чосера умолкаютъ, когда ему 
приходится рисовать типъ бФднаго сельскаго священншмц 
въ образе этого свяш;енника, представляющаго таво§ 
рФзшй контрастъ съ веселыми, лосняш,имися физхояо- 
м1ями разжир^^вшихъ монаховъ, Чосеръ изобразилъ свой 
идеалъ добраго пастыря, подъ которымъ не отказался бы 
подписаться самъ Виклифъ. Реальности портретовъ Чо- 
сера сильно помогаетъ обилхе мелкихъ подробносте! 
относительно костюма, манеръ и обстановки его героевъ. 
Его мастерской портретъ доктора даетъ намъ верное 
понят1е о томъ пер1од']^ медицины, когда она см'ЬшиЮ' 
лась съ натуральной маг1ей и астролопей, когда хара» 



— 85 — 

теръ и ходъ бол*зни определялся по гороскопу больного; 
равнывгь образомъ^ каждая черта въ его портрет* про- 
давца ингульгенщЁ, веэущаго съ собою ц'Ьлый м'^шокъ 
св']^женькихъ9 только что испеченныхъ въ Рим* индуль- 
генщй, есть историческШ документъ, бросающ1й много 
св-Ьта на то темное время, когда эти пройдохи расхажи- 
вали по Бвроп'Ё, надувая публику и своими разсказами, 
и своими лже-реликв1ями. Посл-Ьдихй портретъ — это пор- 
третъ бойкаго и веселаго трактирщика, котораго бого- 
мольцы выбираютъ своимъ предводителемъ, и который 
вридумываетъ, чтобы каждый изъ богомольцевъ разска- 
залъ два разсказа на пути изъ Лондона въ Кентербери 
и два на обратномъ пути. Такъ какъ число вс1^хъ бого- 
мольцевъ тридцать -два, то всЬхъ разсказовъ должно 
было быть сто-двадцать-восемь. Но Чосеръ не довелъ 
своихъ богомольцевъ даже до Кентербери, и изъ нихъ 
только часть разсказала по одной новелл'Ё, такъ что мы 
им*емъ всего 24 новеллы. Большинство разсказовъ бого- 
мольцевъ заимствовано изъ Французскихъ Фабльо и изъ 
итальянскихъ источниковъ. Академикъ Веселовсшй на- 
зываетъ „КентерберШсшеразсказы*" Фабльо, прошедшими 
итальянскую школу. Такъ, напр., разсказъ рыцаря о 
Палемон* и Арсит* передФланъ изъ „Тезеиды" Воккаччьо, 
трогательная пов'Ьсть клерка о ГризельдЪ заимствована 
кзъ „Декамерона*" ; разсказъ монахини — изъ романа о 
ЛясЪ, а разсказъ монаха заключаетъ въ себъ, между 
орочимъ, пересказъ знаменитаго эпизода „Божественной 
Комедш" о граф* Уголино. Уже въ самомъ план* „Кен- 
терберШскихъ разсказовъ *" сказался замечательный худо- 
жественный инстинктъ англ1йскаго поэта. Взявши канвой 
своего произведен1я путешествхе въ Кентербери, авторъ 
сразу перенесъ насъ въ самый центръ средневековой 
хнзни Англ1и, сразу получилъ возможность вывести 
много самыхъ разнообразныхъ типовъ и осветить ихъ 
сь различныхъ точекъ зр*шя. Но „КентерберШсше раз- 



— 86 — • 

сказы" состоять не только въ описаши богомо^п>цевъ, но 
и въ описаши самаго путешествхя. Путешеств1е играетъ 
здЪсь роль едва ли не бол^^е важную, ч'ёмъ самый актъ 
благочест1я, ибо нигдЪ люди не выказываютъ такъ скоро 
особенностей своего характера, какъ въ путешествш^ 
когда они удалены отъ своей домашней обстановки ^ 
всегда налагаюш;ей на человека изв'Ъстныя ст^снен1я» 
Вотъ почему бедовая купчиха изъ Вата такъ откровенна 
съ незнакомыми ей людьми, вотъ почему хитрый прода- 
вецъ индульгенцШ держитъ себя на распашку и не 
боится сообщить публик^'т* прхемы, съ помощью кото- 
рыхъ онъ выманиваетъ у простаковъ деньги. Дал-Ье са- . 
мая Фабула построена очень умно и, вероятно, им-Ьла бы 
и свою внутреннюю цельность, если бы Чосеру удалось 
закончить ее. Превосходство этого прхема сравнительно 
съ „Декамерономъ", гд* все общество сидитъ на одномъ 
м*ст*, видно изъ того, что у Воккаччьо нФтъ характе- 
ристики разсказчиковъ, тогда какъ Чосеръ посвящаетъ 
этой характеристик*, во-первыхъ, свой прологъ, а, во- 
вторыхъ, каждой повести предшествуетъ прологъ, въ 
которомъ разсказчикъ считаетъ долгомъ познакомить 
общество со своею личностью и своимъ взглядомъ на 
вещи. Какъ въ характеристик'Ь столькихъ разнообраз- 
ныхъ лицъ и въ ум'Ьн1и заставить ихъ высказаться ви- 
денъ замечательный драматическ1й талантъ Чосера, такъ 
въ построеши и ведеши разсказовъ, то трогательныхъ, то 
забавныхъ и комическихъ, выступаетъ во всемъ блесЕ1^ 
его повествовательный талантъ. Это сочеташе въ одномъ 
лиц* таланта понФствовательнаго и драматическаго со- * 
ставляетъ несомненное преимущество Чосера передъ 
Воккаччьо. Историко-литературное значев1е „Кентербе^ 
рхйскихъ разсказовъ" Чосера состоитъ, главнымъ образомъ^^ 
въ томъ, что путемъ ихъ онъ вывелъ англ1йскую поэъЬо^ 
изъ области аллегор1и на прямую дорогу реальнаго изу-— 
чешя действительности. Тины, выведенные Чосеромъ,9то■^ 



— 87 — 

живые типы современноЁ ему Англхи — обстоятельство, 
обусловливающее ихъ громадное культурное значеше. 

Остроумныя Фабльо и '&дк1я парод1и на СЬапвопз (1е „Ронаи1 
де81;е, касающ1яся только н-Ькоторыхъ больныхъ сто- ^'"^* 
ронъ Феодальнаго общества, служатъ естественнымъ пере- 
ход омъ къ громадной сатирической эпопе'Ь „Яотап с1е 
НепаН'^, отражающее въ своемъ сатирическомъ зеркал* 
всю среднев']^ковую жизнь. Относительно происхождешя 
сказанШ о Лйс1Ь существуетъ несколько теорхй. П. Па- 
рисъ думаетъ, что источникъ Французскаго романа о 
ЛшсЬ — античный, именно — басни Эзопа, перешедшхя 
путемъ школы во Франщю и Германхю. По мн^нш 
Я. Гримма, сказан1е о Лис*, общее вс^^мъ народамъ, 
развилось сначала на германской почв* и отсюда зане- 
сено въ V в. франками въ Галл1ю. Доказательства его 
отчасти опираются на этимолопю словъ Кепаг* и Хзеп- 
§гш1, объясняемыхъ только изъ германскихъ нар'Ьчхй, 
Занесенный изъ Германш во Франщю, сказашя о Лис* 
подверглись зд-Ьсь самостоятельной обработке и полу- 
чили широкое развит1е. Полный циклъ европейскихъ 
сказан1й о Лис* заключаетъ въ себ* около 120.000 сти- 
ховъ; изъ нихъ на долю Франщи приходится до 90.000 
стиховъ. Францу зстй романъ о Лис* составляетъ трудъ 
н'ЬсЕОлькихъ авторовъ, жившихъ въ различный эпохи 
(отъ ХП по ХГУ в.). Подобно среднев*ковымъ готиче- 
скимъ соборамъ, строившимся на общественный счетъ въ 
продолженхе стол*т1й, „Кошап йе Еепаг!" росъ посте- 
пенно, привлекая къ себ* много литературныхъ силъ, 
1 былъ приведенъ къ концу только во второй поло- 
вин* XIV стол*т1я. Вс* разсказы и эпизоды различныхъ 
в1^твей романа можно свести къ четыремъ главнымъ 
группамъ. Первая группа Старый Жисъ (Апсгеп ЕепаН) 
Относится къ концу ХП или началу ХП1 в. О популяр- 
ности ея Можно судить изъ того, что духовенство, вм*- 
сто изображеН1я Богоматери и святыхъ, украшало свои 



— 88 — 

комнаты картинами, изображающими похожден1я «Ииса. 
Еоропованге Лиса (Ъе СоигоппетепЬ с1е ВепаН) и Новый 
Лисъ (ЕепаН 1е Шье1) относятся къ XIII в., а посл'^&дняя 
группа подъ заглавхемъ ВепаН 1е Соп1ге^аИ (т.- е. пере- 
д'Ьлка стариннаго романа о ЛисЬ) возникла въ Х1У 
в'1&к']&. 

Основная мысль, связывающая безчисленные эпизоды 
романа — это борьба Дйса, какъ представителя ума, хит- 
рости, изворотливости, съ волкомъ Изенгриномъ, пред- 
ставите лемъ грубой Физической силы и жестокости. Пово- 
домъ къ этой борьб* слуяситъ преступная любовь Ренара- 
Лиса къ волчице, жен'Ь Изенгрина. Пылая мщешемъ 
противъ нарушителя своихъ супружескихъ правъ, Изен- 
гринъ приноситъ жалобу царю животныхъ, Льву (НоЫе)- 
Левъ собираетъ весь свой дворъ. Тутъ есть и Медведь 
(Вгип), ближайшШ сов^тникъ короля, и знатный вель- 
можа Леопардъ (Пгаре!), за женой котораго ухаживаетъ 
Левъ, и придворный пропов^дникъ Оселъ, и П^тухъ 
(С11ап1;ес1а1г), тамбуръ-мажоръ королевской арм1и и др. 
Не явился лишь обвиняемый, который заперся въ своей 
крепости (Ма1рег1;ш8), ожидая, что буря его минуеть» 
На сов*щан1и всФ говорятъ въ пользу Лиса, такъ что 
дФло Изенгрина кажется проиграннымъ. Но вотъ является 
процесс1я, состоящая изъ петуха и 4 курицъ, которыя 
везутъ на погребальной колесниц-Ь тФло курицы^ недавно 
задушенной Ренаромъ. Возмущенный этимъ новымъ 
преступденхемъ Лиса, Левъ об'бщаетъ примерно нака^ 
зать его. Курицу торжественно хоронятъ, и вскор'Ё надъ 
ея могилой начинаютъ совершаться чудеса. Согласно 
среднев'Ёковымъ обычаямъ, д^ло Лиса съ Волкомъ должно 
решиться Вожьимъ судомъ, т.-е. поединкомъ между нивш. 
Варану ведено передъ битвой исповедовать противни- 
ковъ. Водкъ выходитъ на сцену съ ощетинившейся шер*. 
стью, съ глазами, налитыми кровью. Лисъ, по совету 
своей умной пр1ятельницы (обезьяны), обридъ свое т&ю н. 



— 89 — 

вымазался масломъ. Въ битв'Ё Лисъ слЪдуетъ тактик*]^ 
Горащевъ въ битвЪ ихъ съ Курхащями: желая утомить 
Волка, онъ уб'Ьгаетъ отъ него; посл*дшй никакъ не мо- 
жетъ схватить Лиса зубами, а когда онъ падаетъ отъ 
усталости на землю, Лисъ подб'Ьгаетъ и начинаетъ его 
грызть. Поб'Ьда склонялась уже на сторону Лиса, когда 
Изенгрину удалось какъ-то схватить Лиса зубами за 
лапу. Лисъ падаетъ отъ боли въ обморокъ; онъ при- 
знанъ побФжденнымъ, и такъ какъ самъ Богъ, очевидно^ 
противъ него, то его рФшено повысить. Смертный приго- 
воръ надъ Лисомъ, нав'&рное, былъ бы приведенъ въ испол- 
неше, если бы на свЪт^^ не было монаховъ. Они выпра- 
шваютъ у царя пропоете ему съ т'Ьмъ, чтобы онъ 
поступилъ въ монастырь и замолилъ свои гр^хи. Лисъ 
соглашается, облекается въ монашеское платье^ днемъ 
урвляетъ монаховъ своимъ смирешемъ и послушан1емъ, 
а ночью крадетъ куръ. Пойманный на м-ЬсгЬ преступде- 
шя, онъ отлучается отъ церкви и изгоняется изъ мона- 
стыря. Ренаръ возвращается въ свой замокъ и снова 
начинаетъ свои подвиги, отъ которыхъ приходится со- 
лоно сосЬдямъ: они жалуются Льву, который со своими 
вассалами осаждаетъ замокъ Лиса, но, утомленный про- 
должительной осадой, заключаетъ миръ съ Ренаромъ, 
все ему прощаетъ и даже принимаетъ его на свою 
сужбу. Съ этихъ поръ начинается новый пер1одъ въ 
жизни Ренара. Ренаръ делается Фаворитомъ царя, кото- 
рый осыпаетъ его милостями. Другой жилъ бы и пожи- 
валъ въ почетЬ и богатств-ЗЬ, но не такова натура Лиса: 
онъ не можетъ прожить дня, не выкинувъ какой-нибудь 
штуки. Такъ, однажды онъ притворился мертвымъ. По 
этому случаю весь дворъ облекается въ трауръ; Ослу 
вайно сказать надгробное слово покойнику. Это слово — 
образцовая парод1я на надгробный р^чи того времени. 
Оселъ прославляетъ святую жизнь усопшаго, сравни- 
ваетъ его д'Ьла съ дЪлами апостольскими, вспоминаетъ 



— 10 — 

также его любовную связь съ королевой и просить Льва 
простить его. Наконецъ, когда покойника уже хотятъ 
опустить въ могилу, Ренаръ оживаетъ и душить петуха, 
который подошелъ кь нелиу слишкомъ близко сь кадиль- 
ницей. Задушенный п*тухь причисляется кь мученикамь; 
на его могил* совершаются чудеса и исц'Ьлешя. Ренаръ 
является кь царю съ повинной головою въ одежд']^ пи- 
лигрима и об-Ьщаеть искупить свои гр*хи путеше- 
ств1емь въ Св. Землю. Левь даеть свое согласхе. Очу- 
тивпшсь за воротами, Ллсъ сбрасываеть съ себя одежду- 
пилигрима, хохочеть во все горло и душить встр*- 
ченнаго на пути зайца. Этимь оканчивается первая часть 
романа о Лис*, изв-Ьстная подь именемь Апс1еп Кепагй. 
Въ „Коронован1и Лиса** (Соигоппетеп! йе Кепагйу 
разсказывается, какь Лись достигь престола. Зав1ыс> 
ливъ эту гранд10зную штуку, Лись предварительно 
поступаетъ въ монастырь и учить монаховь своей ли- 
сьей хитрости (гепагсйе). Узнавь, что Левь болень, Лисъ 
является кь нему подь видомь монаха-испов*дника; онъ 
просить царя думать не только о своей душ*, но и 
о судьб* государства, доказывая, что престоль долженъ 
быть зав*ш;ань не самому сильному, какь д*лалось 
прежде, а самому хитрому, потому что настали такхя 
времена, что только и можно жить хитростью. Пора- 
женный умными р*чами Лиса, Левь зав*пдаетъ свой 
престоль ему. Достигнувь престола, Ренаръ думаеть 
прежде всего о томь, чтобы заслужить любовь народа; 
онъ отказывается отъ предлагаемыхъ ему подарковь, 
хотя въ то же время велить жен* брать ихь сь задняго 
крыльца. Чтобы снискать славу благочестиваго монарха, 
Ренаръ предпринимаеть походь въ Св. Землю; вернув^ 
шись оттуда, онъ править мудро, ощипываеть своихъ 
подданныхъ ум*ренно, такь что вс* остаются довольны. 
Самь папа призываеть его въ Римь и учится у него 
великой наук* — житейской мудрости (1а гепагсИе^. По 



— 91 — 

внутренневку характеру эта в'Ьтвь романа значительно 
отличается отъ первой: въ ней меньше непосредствен- 
ности, но больше склонности къ сатир* и морализащи. 

Еш,е больше уклонен1й отъ первоначальнаго типа встр*- 
чаемъ мы въ третьей в*тви, носящей назваше „Репарг 
новый*" (ЕепаН 1е Жоиуе1). Зд*сь является на сцену 
новый модный элементъ — аллегорхя, доказываюш;ая, что 
время непосредственнаго творчества прошло, что м'Ьсто 
его заняли искусственность и тенденпдозность. Зд-Ьсь раз- 
сказъ о похождешяхъ Лиса играетъ второстепенную роль; 
воображеше автора до того изсякло, что онъ не можетъ 
придумать никакой новой штуки Ренара и обрабатываетъ 
старые мотивы. Разсказъ часто прерывается длинными 
разсужден1ями, въ которыхъ авторъ старается высказать 
свою ученость. Въ этой части Ренаръ представляетъ 
собою олицетвореше зла, царствуюш,аго въ мхр*. Онъ 
заш,ищается отъ Льва не въ замк1^, а въ аллегориче- 
скомъ корабле, наполненномъ гр'Ьхами и пороками. Про- 
тивъ этого корабля Левъ направляетъ ковчегъ, на кото- 
ромъ мЪсто воиновъ занимаютъ добродетели. Во время 
перемирая Левъ посЬп^аетъ корабль Ренара; этотъ ко- 
рабль кажется ему такимъ удобнымъ, что онъ остается 
тутъ навсегда. Съ этихъ поръ Ренаръ царствуетъ надъ 
м1ромъ. Монахи приглашаютъ его въ гросмейстеры 
своихъ орденовъ, но Ренаръ беретъ подъ свое покрови- 
тельство только 1оаннитовъ и тамплхеровъ. Эта подроб- 
ность показываетъ, что третья в*твь написана въ эпоху 
Филиппа Красиваго, который велъ борьбу съ тамплхе- 
рами. 

Намъ остается еще сказать о последней ФормФ, кото- 
рую приняли сказан1я о ЛисЬ въ XIV в-Ьк*, — о Ренарть 
передгьланномь (Еепаг1 1е Соп1ге^аИ). Эта обработка—» 
самая обширная и заключаетъ въ себ* около 50,000 сти- 
ховъ. Она носитъ на себ* слЬды искусственности, уже 
зам'Ьтной въ Еепаг!; 1е Коуе1, но тонъ ея еще бол-Ье 



— 92 — 

мрачный. Авторъ ея касается такихъ предметовъ, кото- 
рыхъ не р'бшадись касаться его предшественники. Зр^ЪсЪу 
между прочимъ, разсказывается о томъ, какъ Ренаръ 
посвятилъ Волка въ санъ священника и какъ тотъ пра- 
видъ об'Ёдню. 
Взятый въ цФломъ, „Романъ о Лис*" представляетъ 
' собою злейшую сатиру на весь среднев'Ьковой строй 
жизни: королевская власть, рыцарство, странствоваше 
по св. м-Ьстамь, божьи суды, монашеск1е ордена, нако- 
нецъ, самъ папа — все это предается осм*ян1ю; надъ 
вс*мъ этимъ торжествуетъ хитрость, олицетворенная 
въ ЛисФ (1а гепагйхе). „Еотап йе Кепагй" знаменуетъ 
собою разложен1е Феодальнаго м1ра съ его нравами и 
учрежден1ями и наступлеше новаго времени, — эпохи 
буржуазш, когда хитрость и изворотливость будетъ пра- 
вить м1ромъ, когда совокупными усил1ями королевской 
власти, с1црдной стороны, и буржуазш — съ другой, бу- 
детъ нанесенъ Феодализму ударъ, отъ котораго онъ ни- 
когда не оправится. 
»ианъ о На ряду съ романомъ о Лис* пользовался въ средн1е 
юз*«о в-Ька большою популярностью аллегорическШ у^Ромаиь 
о розгь*^ (Вотап йе 1а Возе). Уже съ конца ХП и на- 
чала XIII в. начинается усиленное вторжеше аллегорш 
въ литературу. Причину этого вторженхя нужно искать 
во ВЛ1ЯШИ науки, точнее — схоластической философш, 
на литературу. Нескончаемые споры схоластиковъ объ 
отвлеченныхъ понятхяхъ непременно должны были про- 
никнуть въ литературу особенно съ тФхъ поръ, какъ 
йсточникъ непосредственнаго творчества изсякъ и на- 
родные пФвцы уступили свое м*сто поэтамъ образован- 
'вымъ, воспитывавшимся въ университетахъ. Привыкщувъ 
• |>бращаться въ школ* съ отвлеченными понят1ями и 
аллегорхями, они перенесли эту привычку и въ художе- 
ственную деятельность. Притомъ же аллегор1я была 
весьма удобнымъ средствомъ для выраженхя все болЬе 



— 93 — 

и бол*е вступавшей въ свои права индивидуальности 
поэтовъ, которые посредствомъ ея могли проводить свои 
идеи въ жизнь. Такимъ образомъ объясняется проис- 
хождете аллегорическихъ произведешй труверовъ, из- 
в*стныхъ подъ именемъ Споровь (ВёЬа1;8 е1; В18ри1а1- 
80П8). Это — поэтичесше дхалоги, посредствомъ которыхъ 
выяснялся тотъ или другой вопросъ (наприм'Ьръ, споръ 
между церковью и синагогой); сюда же относятся „мора- 
литэ"*^ гд*]^ д'Ьйствующими лицами являются не люди^ но 
аллегоричестя Фигуры Добра, Зла, В^^ры, Богатства 
и др. Наконёцъ, въ ХШ в. на почв* аллегорхи создалось 
замечательное произведете — „Романъ о роз***, которое 
не замедлило оказать влхянге на вс]^ европейскхя литера- 
туры. „Романъ о роз*** дФлится на дв* неравный части: 
первая состоитъ изъ 4,000 стиховъ, вторая — изъ 13,000. 
Первая часть любовнаго содержашя и напоминаетъ собою 
Овидхево „Аг8 АтапсИ**. Авторомъ ея былъ Гильомъ 
де Лорисъ, умершШ въ половин* XIII в. За исключе- 
шемъ н-Ькоторыхъ остроумныхъ выходокъ противъ мо- 
наховъ, никакого оппозищоннаго духа въ ней не заме- 
чается, но подъ рукой продолжателя его Жана де Мэна 
сюжетъ радикально изменился: идиллхя съ прим*сью ми- 
стицизма и аллегорхи превращается въ арсеналъ горю- 
чаго оппозищоннаго матерхала, въ осадное оруд1е, кото- 
рымъ онъ громитъ весь средневековой строй жизни. 
Что же было причиною этого явленхя? Ответъ простъ: 
между обоими авторами лежитъ промежутокъ въ 50 летъ, 
въ продолженье котораго отрицательное отношенхе къ 
средневековому строю значительно усилилось. 

„Романъ о розе** начинается, по обычаю средневе- 
ковыхъ поэтовъ, сномъ, въ который былъ погруженъ 
авторъ по воле бога любви. Автору приснилось, что 
весною, когда все цвететъ, зеленеетъ и призываетъ къ 
любви и наслажденш, онъ былъ перенесенъ къ воротамъ 
очаровательнаго сада. Это — садъ любви и наслажде- 



— 94 — 

Н1Й; онъ окруженъ высокою стеною, на которой золо- 
томъ и лазурью нарисованы гФигуры дурныхъ страстей: 
Завгюти, Ненависти, Хсшжесшва, Скупости, а также 
изображен1я несчаст1й, удручающихъ человечество: Ста- 
рости, Бгьдности и т. п. Полный жажды любви и на- 
сдаждешя, поэтъ стучится въ калитку; ему отворяетъ 
прекрасная привратница Праздность (Вате Охзеиве), 
Онъ входить въ садъ и восторгается видомъ невиданныхъ 
деревьевъ и цв-Ьтовъ. Зд-Ьсь Праздность передаетъ его 
другой дам'Ь, носящей назван1е Ве1 АссиеИ (Радушный 
ТТргемъ). Въ сопровождеши этого аллегорическаго лица 
авторъ прогуливается по саду. Въ центр'Ь сада нахо- 
дится прозрачный замокъ, переливающ1Йся вс*ми цв-Ь- 
тами радуги. ЗдФсь обитаетъ хозяинъ сада — прекрасный 
рыцарь Удовольствге (Вёйий). Дегкхя, призрачный су- 
щества носятся по саду въ веселой пляск*. Въ числ:)^ 
ихъ ЛюбовЬу въ блестящей свит-Ь которой находятся 
Молодость^ Красота, Богатство и т. п. Прогуливаясь 
по чудесному саду, поэтъ среди множества цв-Ьтовъ за- 
м-Ьчаетъ роскошную розу, которая приковываетъ къ себ*)^ 
его взоры. Едва только Любовь зам']&тила, что онъ за- 
смотрелся на розу, какъ она тотчасъ же пускаетъ въ 
него изъ своего лука пять стр^лъ, которыя вонзаютса 
глубоко въ его сердце. Видя, что кровь струится из,ъ 
раны, Любовь требуетъ, чтобы поэтъ призналъ себя 
ея вассаломъ и поднесъ бы ей свое пылающее сердце. 
Поэтъ исполняетъ ея желанхе, а Любовь даетъ ему на- 
ставлен1я въ д^лахъ любви и велитъ несколькимъ пре- 
краснымъ дамамъ изъ своей свиты сопровождать поэта. 
Упоенный любовью, поэтъ д-Ьлаетъ быстрыя движешя и 
хочетъ сорвать розу; въ это время спутницы оставляютъ 
его, а вместо нихъ окружаютъ его ОпасносшЬу Злосло- 
вге, Стыдъ и др. и совокупными силами прогоняютъ 
его. Но тутъ на помощь ему является Венера; по ея 
ходатайству роза соглашается, чтобы поэтъ поцЬловалъ 



— 95 — 

ее. Но едва онъ усп'Ьваетъ это сделать, какъ Злосдо- 
В1е, Стыдъ, Опасность, снова набросившись на него, 
совсЬмъ прогоняютъ его изъ сада и запираютъ за нимъ 
ворота. Выгнанный за ворота, юноша оплакиваетъ свою 
судьбу. 

Этимъ оканчивается первая часть поэмы, принадлежа- 
щая перу Гильома де Лорисъ. По выражешю издателя 
„Романа о роз***, Полена Париса, произведенхе это есть 
<Е»из1олог1Я любовной страсти. Роза — это любимая жен- 
щина, а аллегоричесшя фигуры — все, что содМствуетъ 
лли прецятствуетъ любви. Такой сюжетъ, конечно, не да- 
:валъ мФста для сатиры; восторженному поэту и мечта- 
тхелю не приходило въ голову быть суровымъ обличите- 
«лемъ пороковъ своего времени; за исключешемъ невин- 
^зыхъ и забавныхъ выходокъ противъ монаховъ, никакого 
-оппозищоннаго духа въ ней не зам-Ьчается. 

Совершенно другой характеръ принимаетъ тотъ же сю- 
жетъ подъ рукою Жана де Мэна, автора второй части 
,»,Романа о роз*". Изъ исторш известно, что въ конц-Ь 
^З^Ш в., въ царствован1е Филиппа IV Красиваго, нача- 
^^ась решительная борьба между церковью и государ- 
'^зтвомъ, причемъ общество стояло на сторон* государ- 
'^зтва. Въ XIV в. непопулярность духовенства, богатЬв- 
:кпаго при общей бедности, возрастаетъ. На папскомъ 
:шрестол* поочередно появляются люди, которые спо- 
собны были только уронить въ глазахъ общества авто- 
ритетъ папской власти; таковъ былъ, наприм*ръ, Кли- 
ЛЕбнтъ V, открыто торговавш1й духовными должностями, 
Ъенедиктъ XII, горьк1й пьяница, и др. Въ борьб* Фи- 
«п[иппа Красиваго съ церковью литература, отражая въ 
себ* направлеше общественной мысли, р*шительно ста- 
новится на сторону короля. Въ это время появляется 
аллегорическШ романъ „Ье Раиуе!" — зл*йшая сатира 
на папство и орденъ тамплхеровъ. На этой почв* об- 
щаго недовольства и выросла вторая часть „Романа о 



— 96 — 

роз*", принадлежащая перу Жана де Мэна. Она начи- 
нается съ того м^ста, на которомъ остановилась первая 
часть. Къ прогнанному изъ сада наслаждешй юношЬ 
является Дама Разумъ (Ваше Вагзоп). Крон* того, ав- 
торъ вводить въ дМствхе два новыхъ лица — Природу 
(Ьа ЖаЫге) и Лицемгьрге (Раих 8ешЫап1), устами кото- 
рыхъ онъ высказываетъ свои задушевный уб:6жден1я. 
Зд'^^сь любовная Фабула отодвигается на заднШ планъ; 
интересъ любви заменяется другими, бол-Ье серюзными, 
интересами. Авторъ выступаетъ заклятымъ врагомъ не 
только духовенства, но и Феодальнаго режима. Вм']&стФ 
съ буржуазхей онъ стоитъ на сторон* Филиппа въ 
борьб* его съ папствомъ и духовными орденами. Но 
онъ идетъ дальше: онъ подвергаетъ вс* обш;ественныя 
отношешя среднихъ в-Ьковъ и самую королевскую власть 
р*зкой критик*. На монашество онъ нападаетъ, вы- 
водя типъ лицем*ра (Раих 8етЫап<;), челов*ка, кото- 
рый кажется не т*мъ, что онъ есть. Онъ над*ваетъ на 
себя разные костюмы, появляется то рыцаремъ, то влер- 
комъ, то монахомъ — и всяшй разъ онъ не то, ч*мъ 
кажется. Онъ богатъ, хотя им*етъ видъ нищаго; онъ 
кутила и пьяница, хотя им*етъ видъ челов*ка скрон- 
наго и трезваго. Онъ предлагаетъ юнош* свои сов*ты. 
Сначала юноша отворачивается отъ него, но мало-по- 
малу даетъ себя уб*дить. Вообще, этотъ типъ лицем*ра 
едва ли не лучшхй типъ въ поэм*, и критики не безъ 
основан1я видятъ въ немъ прототипъ мольеровскаго Тар- 
тюФФа. Нападки Жана де Мэна на монаховъ не ограни- 
чиваются обличен1емъ ихъ развратной жизни; онъ под- 
см*ивается надъ ними за то, они д*лаютъ изъ папы 
какого-то вице-Вога (У1се-В1еи). Возставая противъ 
такихъ сильныхъ противниковъ, авторъ оговаривается, 
что онъ и не думаетъ нападать на самую релипю, а 
нападаетъ только на ея лицем*рныхъ служителей и 
стоитъ за самостоятельность Французской церкви. Въ за- 



^ &? - 

ключен1е онъ заявляетъ, что отдаетъ себя подъ зйпЦп-гу 
новой нравственной силы — науки, и просить, чтобы его 
простуаовъ былъ судимъ парижскимъ университетомъ. 
Разбивъ одинъ средневолновой кумиръ, авторъ перехо- 
дить къ другому и остроумно осм'Ьиваетъ среднев-Ьковое 
оокюнеше женпщн^. Любовь онъ опред'бляетъ, какъ бо- 
1Шъ мысли (та1а(]1е Ле 1а репзёе). Желая исц'Ьлить 
шообленнаго отъ этой бол'&зни, Оате Ка18оп разсказы- 
ваетъ ему множество любовныхъ исторШ изъ классиче- 
ской древности и старается показать, что любовь никого 
не доводить до добра. На смО^ну Бате Ка180п является 
Природа, которая еще сильн-Ье нападаеть на женщинь. 
Передъ читателемь проходить рядь знаменитыхь жен- 
щинъ древности, и вс* он* какь бы вь одинь голосъ 
говорятъ: „Не верьте намь, мы не то, ч'Ьмь кажемся". 
Дайе авторь нападаеть на третью особенность средне- 
векового мгросозерцашя — на среднев-Ьковой культъ ко- 
ролевской власти. Онь см'Ьется надь т^ми, кто, ссылаясь 
на Священное Писаше, приписываеть королевской власти 
божественное происхожден1е, и туть же сообщаеть обь 
истинномь источник* этого учреждешя — о томь, какъ 
*оди, враждуя другь сь другомь, невольно должны были 
подчиниться самому сильному, который сначала защи- 
тилъ ихь оть враговь, а потомь подчиниль себ*. Онъ 
подробно доказываеть, что король не только не имЪетъ 
нихакихь правь надь своими подданными, но самь 
безъ нихь ничего не значить. Королевская власть, 
десятина вь пользу церкви, налоги вь пользу госу- 
дарства — все это подвергается остроумной критик* 
средневекового МеФистоФеля, котораго Жань де Мэнъ 
вазвадь Природой. Этой Природ* и ея спутнику Ген1ю 
авторъ влагаеть также вь уста и свои положительныя 
воззр4шя на главные вопросы человФческаго существо- 
ватя. Такъ, о релипи Ген1й говорить, что сущность ея 
состоитъ вь честной трудовой жизни. Вь противополож- 

Сторокенжо* 1 



— 100 — 

ближе йъ д'Ьламъ, увид'Ьвъ, что папство занято только 
своими личными интересами и нисколько не думаетъ 
ни объ Итал1и, ни о Флоренщи, онъ сд^^ался гибел- 
линомъ, но гибеллиномъ идеальнымъ, который имЪлъ 
право сказать, что онъ самъ составляетъ свою партаю*). 
Изгнанный въ 1302 г. изъ Флоренщи восторжествовав- 
шими гвельФами (Фракщей „черныхъ"), Дантъ посл^ не- 
удачныхъ попытокъ вернуться во Флоренщю, произведен- 
ныхъ имъ вм'Ьст^ съ товарищами по изгнашю» взялъ 
свой странничесшй посохъ и пошелъ странствовать по 
Итал1и. Тутъ ему пришлось на собственномъ опытЬ 
испытать, какъ горекъ чужой хл1^бъ и какъ тяжело под- 
ниматься по чужимъ л'Ьстницамъ'"'*'). Въ бытность Данта 
въ ПариагЬ до него дошла вФсть, что вновь избранный гер- 
мансв1й императоръ Генрихъ УИ отправляется въ Ита- 
л1ю. Видя въ император'^ политическаго избавителя Итали 
и возстановителя всеобщаго мира, Дантъ посп^^шилъ 
въ Итал1Ю (конецъ 1309 или начало 1310 г.) и разослать 
свое „Послаше ковсЬмъ правителямъ инародамъ Италхи**, 
въ которомъ уб^ждалъ ихъ принять съ распростертыми 
объят1ями того, кто осчастливитъ Итал1ю, сд*лавтъ ее 
предметомъ зависти для ц'Ьлаго м1ра. Но императоръ, 
котораго Дантъ уб:Ьждалъ разгромить Флоренщю, уничто- 
жить эту зловредную гидру мятежа и несчаст1й^ вскор:Ь 
умеръ (1313 г.), а вм^^стФ съ нимъ умерли и вс1^ надежды 
Данта на возрождеше Итал1и и на свое возвращен1е во Фло- 
ренщю. Онъ снова отправился странствовать; проживая 
при дворахъ итальянскихъ властителей, онъ доканчивалъ 
свою давно начатую поэму и умеръ въ 1321 г. въ Равенн'Ь, 
при двор* Гвидо^да Полента. 

•)... 81 сЬе а 1е Па Ье11о - Ауег11 Гаиа раг1в рег 1е 81е88о (РагаШзо, 
XVII, 63-69). 

•*) Ти ргоуега! 81 соте за (11 8а1е — Ьо рапе а11ги1, е сот'е йиго 
са11е — Ьо зсепйеге е И заИг рег ГаИгш 8са1е (Раг.,ХУ11 58— 60).— -Об* 
цитаты изъ пророчества Каччагвиды, обрап^еннаго къ Данту. 



— 101 — 

Кром^Ь я Новой жизни **, представляющей циклъ сонетовъ 
и канцонъу связанныхъ прозаическимъ разсказомъ, и сбор- 
ника стихотворенШ („Сапгопгеге*'), Дантъ оставилъ два 
^ютинскиxъ трактата: «О монархги*^ (Ве топагсШ), гд* 
подробно изложилъ свои политическ1е идеалы, и поэтику, 
„1>е Vи^да^^ е^о^иго''у въ первой части которой онъ 
касается вопроса о народновгь итальянскомъ язык'Ь, 
отдаетъ ему предпочтенхе передъ латинскимъ языкомъ и 
призываетъ всЬхъ писателей писать на родномъ яа.рЪ- 
тИу чтобы быть понятными народу. Эту же мысль мы 
находимъ въ его трактате у^Сопуто" (Пиръ), написан- 
номъ на итальянскомъ язык^. „Сопухую** есть не что 
иное, какъ схоластичесюй комментар1й къ тремъ канцо- 
намъ Данта. Литературное значен1е его состоитъ въ томъ, 
что это первый памятникъ ученой прозы на итальян- 
скомъ язык'Ё.. До Данта никто не считалъ возможнымъ 
излагать на итальянскомъ язык'Ь отвлеченныя идеи, фило- 
С0ФСк1я истины. 

Первые вопросы, которые подлежатъ р^^шен^ю при 
изучети;, Божественной Комедш** сл^^дующге: 1) вопросъ 
объ источникахъ „Божественной Комед1и'', опред^^лившихъ 
ея Форму; 2) вопросъ объ ея назваши и о времени воз- 
никновешя ея частей и 3) вопросъ объ ея основной тен- 
денщи. 

Идея представить людямъ въ яркихъ образахъ картину 
загробной жизни не была изобр1^тен1емъ Данта. Загроб- 
ный видЪшя были одною изъ любимыхъ Формъ не только 
средневековой литературы, но и средневекового искус- 
ства. Стремлеше приподнять завесу, скрывающую отъ 
насъ будущую жизнь, было искони присуще челов-Ьку. 
Въ древности есть не мало разсказовъ о сошеств1и лю- 
дей въ адъ, а Виргилгй посвящаетъ шестую книгу „Эне- 
иды^ описатю того, что вид^лъ Эней въ подземномъ 
йр-Ь. Съ водворешемъ христханства число разсказовъ о 
загробномъ М1ре поразительно увеличивается. Важной 



— 102 — 

заслугой христ1анства, обусловившей его быстрое рас- 
простраяенге, было то, что оно укрепило поколебав- 
шуюся в^^ру въ безсмерт1е и загробную жизнь. Одними 
изъ древн']&йшихъ нид'ЬнШ христ1анской эпохи были ви- 
ДЙН1Я св. апостола Павла, св. Карпа, жившаго въ пер- 
вомъ вФк* по Р.Хр., св. Перепетуи, гд* мелькаетъ уже 
идея о чистилищ*. Къ XII в1Ьку относятся вид*н1я ры- 
царя Тундала и монаха Альберика, въ которыхъ мы 
находимъ уже установившхйся циклъ загробныхъ вид*- 
шй въ вид* трилопи <Адъ, Чистилище и Рай). Возможно, 
что Дантъ пользовался ими: въ вид'ёши Альберика одни 
грешники погружены въ ледъ, друпе — въ кровавое 
озеро; первая изъ этихъ казней предназначена у Данта 
измЪнникамъ, а другая — уб1йцамъ и насильникамъ. 

О времени возникновешя „Божественной КомедаЕ*" 
нельзя сказать ничего точнаго. Начатая, можетъ быть, 
еще во Флоренщи, она была продолжаема Дантомъ въ годы 
изгнан1я и закончена въ последите годы жизни поэта, когда 
онъ гостилъ въ Верон* у Канъ Гранде и въ Равенне 
у Гвидо да Полента. Изъ Равенны онъ послаЛъ Канъ 
Гранде третью „кантику** поэмы съ посвященхемъ, изъ 
котораго видно, что со словомъ „комедхя" Дантъ не сое- 
динялъ представлен1я о драматической Форм*. Подъ ко- 
медхей онъ разум'Ьлъ всякое произведенхе, начинающееся 
ужасами и им-Ьющее счастливую развязку, и притомъ из- 
ложенное простымъ слогомъ. Изъ письма Данта къ Канъ 
Гранде видно, какъ смотр'Ьлъ поэтъ на свое произведе- 
те, какой онъ вкладывалъ въ него смыслъ. Дантъ гово- 
рить, что его произведете им'Ьетъ „много смысловъ" 
(ро1у8ешг1т): смыслъ буквальный и смыслъ мистическхй 
(собственно аллегорический, нравственный и анагогиче- 
скШ). Понимаемое въ буквальномъ смысл'ё, оно есть 
описате состоятя душъ посл*]^ смерти; понимаемое въ 
смысл^Ь аллегорическомъ, оно есть изображеше судьбы 
челов^^ка вообще, награждаемаго или наказуемаго Бо- 



•-- 103 — 

жественною справедливостью сообразно д'ёйствхямъ его 
свободной воли. „Ц*лъ моего произведешя, — продолжаетъ 
Дантъ^ — это удалить людей въ этой земной жизни отъ 
б']^дъ и привести ихъ къ состоянию блаженства (а(1 
вШит ^исПайз)". Въ чемъ же состоитъ то счастхе, 
тъ достиженш котораго Дантъ направляетъ челов-Ьче- 
ство своею поэмой? ОтвЪтъ на этотъ вопросъ даетъ 
трактатъ Данта „2)е топагскга'^ . Зд-Ьсь Дантъ доказы- 
заетъ, что челов*къ но своей природ* стоитъ на ру- 
беж'Ь двухъ м1ровъ — временнаго и преходящаго и мзра 
в']^чнаго. Сообразно двойственной природ'^ челов^ка^ и 
счастье, котораго онъ можетъ достигнуть, тоже двоя- 
кое: счастье въ этой жизни и блаженство въ жизни бу- 
дущей. Для достижешя этого двоякаго счастья человеку 
нужно двоякое руководительство : руководительство импе- 
раторской власти, направляющей его согласно учен1Ю 
ФилосоФш къ счастью земной жизни, и руководительство 
папской власти, ведущей его, согласно Откровешю, къ 
вечному блаженству. Эта гармон1я властей, этотъ миро- 
вой порядокъ, обезпечивающШ челов^^ку счастье на земл*]^ 
и блаженство на небесахъ, былъ нарушенъ во время 
Данта. Съ одной стороны, всемхрная монарх1я преврати- 
лась въ призракъ и утратила всякое значеше; съ дру- 
гой стороны, папство изменило своему высокому назна- 
ченш, ударилось въ политику, занялось эгоистическими 
временными интересами. Таковъ общгй фонъ „Божествен- 
ной Комед1и" . Кром'Ь того въ ней есть еще элементъ личный : 
во имя своихъ личныхъ религшзно политическихъ идеа- 
ловъ Дантъ призываетъ на судъ все человечество; субъ- 
ективное настроен1е Данта слышится въ его поэтическихъ 
описан1яхъ природы, въ воспоминан1яхъ о его любви 
къ Беатриче, недов^раи къ собственнымъ силамъ и т. д. 
Такимъ образомъ, общее и личное, наука, политика, ре- 
ЛИГ1Я и любовь — все слилось „въ Божественной Комедш"* 
въ одно художественное ц-Ьдое. 



— 104 — 

Выяснивъ основную тенденщю „Божественной Комедш^^ 
аереходимъ къ разсаютр^^шю двухъ вопросовъ^ тЬсно съ 
нею связанныхъ — объ устройств^Ь загробнаго мхра и о 
распред1^лен1н наказан1й и наградъ. „Божественная Коке- 
Д1Я" есть трилопя, состоящая изъ Ада, Чистилища и Рая. 
Дантъ пом-Ьщаеть Адъ въ н*драхъ земли; это опроки- 
нутый Еонусъ, или громадная яма, постепенно суживаю- 
щаяся къ центру земли. Онъ состоитъ изъ преддвер1я и 
девяти круговъ. Ч'Ьмъ ниже и уже кругъ, т^мъ ужасн^^ 
мучешя гр^шниковъ. Пройдя центръ земли, Дантъ и его 
руководитель Виргил1й выходятъ на другое полушархе, 
гд'Ё возвышается ос1янная солнцемъ гора — Чистилище. 
Чистилище, кром* преддверхя, состоитъ изъ семи круговъ, 
которые суживаются по м^р'Ь восхожден1я, какъ круги 
Ада — по жЬрЪ нисхождешя. Оно оканчивается земныиъ 
Раемъ, откуда Дантъ, ведомый Беатриче, возносится въ не- 
бесный Рай. Сл'Ьдуя Птоломею, Дантъ разд^ляетъ свой 
Рай на девять небесныхъ СФеръ, вн'Ь которыхъ, согласно 
учен1Ю католической церкви, онъ изображаетъ десятое 
огненное небо (эмпирей) — м*стопребыван1е Бога, анге- 
ловъ и блаженныхъ. Первая по порядку СФера — это небо 
Луны ; дал*е сл*дуегь небо Меркурхя, небо Венеры, небо 
Солнца, небо Марса и т.д. Перелетая съ планеты на 
планету, Дантъ настолько укр1^пилъ свое земное зр'Ьте, 
что получаетъ возможность созерцать трхединаго Бога, 
представляющагося ему въ вид^ трехъ концентрическихъ 
круговъ Св^^та. Что касается вопроса о распред'Ьленш 
наказан1й и наградъ въ будущей жизни, то Дантъ 
въ этомъ отношен1и не всегда руководился предписа- 
Н1ЯМИ церкви. Такъ, вопреки учен1ю церкви, считавшей 
ересь хуже уб1йства, Дантъ караетъ уб1йцъ и нзм^^н- 
никовъ сильн']^е еретиковъ. Въ особенности онъ ка- 
раетъ жестоко борцовъ римской свободы Брута и Кас- 
С1я, пом'Ьстивъ ихъ на дн1^ Ада въ самой пасти Люци- 
фера не столько, впрочемъ, за уб1йство Юл1Я Цезаря, 



— 105 — 

сколько за извгЬну принципу монарххи, въ осуществле- 
шв котораго Дантъ вид-^^лъ единственную гарантхю чело- 
в^ческаго благосостоян1я. Весьма строго также нака- 
зываетъ онъ папъ Николая III, БониФашя УШ и 
Климента У, изм']&нившихъ своему высокому призвашю 
быть нравственными вождями челов'Ьчества и своею яшз- 
Н1Ю и продажею церковныхъ должностей уронившихъ 
самый принципъ папской власти. Соблюдая градащю въ на- 
казашяхъ» Дантъ соблюдаетъ такую же градацгю и въ на- 
градахъ и разм^щаетъ въ Раю праведниковъ и святыхъ, 
по м^рЪ ихъ святости, все ближе и ближе къ эмпирею. 
Въ заключеше нужно сказать н1^сколько словъ о худо- 
жественныхъ достоинствахъ „Божественной Комед!?** и 
объ ея поатическомъ стил^Ь. Обыкновенно поэму Данта 
причисляютъ къ такъ называемымъ эпическимъ поэмамъ; 
но если сравнить ее съ „Илгадой"*, „Нибелунгами** или 
съ „П'Ьсней о Роланд***, то мы уб-Ьдимся, что между 
ними очень мало общаго. Народный эпопеи, возникш1я 
въ ту эпоху, когда личность была еще слишкомъ не« 
развита и не могла, сл^^довательно, внести въ поэз1Ю 
свои идеалы, отличаются полной безличностью, которая 
составляетъ ихъ оригинальную прелесть. Бол1^е сходства 
имФетъ „Божественная Комедхя** съ „Энеидой**. Но лич- 
ность поэта пробивается въ этой по9м1^, такъ сказать, 
украдкой, потому что образцомъ Виргил1я все-таки былъ 
Гомеръ; тогда какъ преобладающей чертой „Божествен- 
ной Комед1и** является ея субъективность. Вотъ почему 
Шеллингъ былъ правъ, утверждая, что „Божественная 
Комедгя** не эпическая поэма, которую можно изм^^рять 
иаспггабомъ эпической поэз1и, но особый, отд']^льный 
шръ, требующ1й своей собственной теорш. Первое, что 
бросается въ глаза при чтеши „Божественной Комедш**, — 
это строган обдуманность плана и точное выполненге его 
до иельчайшихъ подробностей. Вн']&шняя Форма поэмы — 
трилопя ; каждая изъ частей трилог1и состоитъ изъ 33 п*- 



— 106 — 

сенъ, за исключешемъ „Ада", открывающагося общимъ 
введенхемъ, такъ что всЬхъ п^сенъ въ поэм^ сто — число, ко- 
торое Дантъ считалъ „совершенеымъ". Каждая изъ частей 
поэмы заключаетъ въ себ1^ почти одинаковое число стиховъ 
(около 4700). Результатомъ такой строгой обдуманности и 
разсчетливости является краткость, определенность и 
пластичность выраженШ, составляющ1я отличительную 
черту дантовскаго поэтическаго стиля. Поэтъ очень скупъ 
иа слова и всегда выбираетъ изъ нихъ самыя сильный и 
точныя. Отсюда лаконизмъ или, лучше сказать, лапидар- 
ность его стиля, напоминающаго собою языкъ надгроб- 
ныхъ надписей. Реальности изображенхя сильно помо- 
гаютъ сравиен1я, заимствованныя Дантомъ изъ самыхъ 
разнообразныхъ областей человеческой деятельности, 
изъ жизни природы и животнаго м]ра. Точности, сжа- 
тости и пластичности стиля Данта вполне соответствуетъ 
избранная имъ строФа — терцина. Чтобы удовлетворить 
тёхническимъ услов1ямъ, налагаемымъ этой стеснитель- 
ной строФой, мысль должна быть выражена до такой 
степени сжато, чтобы она свободно укладывалась въ это 
Прокрустово ложе. 

Какъ бы верно ни отразилъ Дантъ культуру своей 
страны и эпохи, поэма его не имела бы мтрового зна* 
чешя, если бы въ ней было мало общечеловеческаго 
элемента. Въ каждомъ великомъ поэте, замечаетъ Ве- 
геле, живутъ два поэта, изъ которыхъ одинъ выра- 
жаетъ мхросозерцанхе своего времени, а другой является 
органомъ идей и чувствованШ всего человечества. У Данта 
гармоническимъ образомъ слиты оба элемента — эле- 
ментъ временный и местный и элементъ вечный, всем1рный. 
Лучшимъ доказательствомъ его ген1я служитъ то, что 
свинцовыя гири, привешенныя къ его гешю его эпохой, 
не помешали ему подняться вверхъ въ светлую высь 
м1ра идеальнаго, въ вечныя сФеры человечества и при- 
роды. 



— 107 — 

Пособгя для изучеюя Данта. Лучш1Й переводъ „]^ожественной 
Комед1и" принадлежитъ Мину (изд. Суворина, 3 части, С. -По. 1902— 
1904). Общедоступное по ц'Ьн'Ь издаше „Божественной Комедии" имеется 
въ „Русской Классной бибдютек'Ъ', изд. Чудиновымъ, 3 выпуска, 
С.-Иб. 1897. — Для общаго ознакомлешя съ жизнью и творчествомъ 
Данта можно указать: Браунъ (Ё). Данте (^Книга для чтен1я по 
истор1и среднихъ в']Ьковъ', подъ ред. проф. Виноградова, в. 111). — 
Болдаковъ (И.) Данте („Всеобп^ая истор1я литературы" изд. подъ 
ред. Корша и Кирпичникова, т. II). — В а т с о н ъ (М.) Данте („Жизнь 
зам-^^ч. людей"*, изд. Павленкова). — Федер.нъ. Данте. Пер. подъ 
ред. М. Розанова (печатается въ коллекщи „Библ1отека для само- 
образовашя"). — Скартаццини. Данте. Пер. Введенской. С.-Пб. 
1905. — Для бол-Ье детальнаго изучен1я съ культурно- исторической 
точки зр-Ьтя можетъ служить В е геле. Данте Алипери. Пер. А.Ве- 
селовскаго. М. 1881. Эстетическая оценка „Божественной Комед1и" 
дана у Саймондса. Данте. Пер. М. Коршъ. С.-Пб. 1893.— Спе- 
щальныхъ вопросовъ касаются статьи: Веселовск1Ё (А). Данте 
и символическая поэз1я католичества („В']^стникъ Европы "*. ШО, № 12). 
Браунъ (Е.) Защитницы Данта („Подъ знаменемъ науки**. Сбор- 
никъ въ честь П. И. Стороженка. М. 1902). 



Отд^лъ второй: Литература апохи Возрождеи1я. 

I. Общад характеристика эпохи Возрожден]я. 

На перепутьи отъ средни хъ в'Ьковъ къ новому вре- 
мени лежитъ небольшая по объему, но въ высшей сте- 
пени интересная историческая эпоха, известная подъ 
именемъ эпохи Возрождешя. Она любопытна въ особен- 
ности потому, что въ ней всего лучше можно наблюдать 
переживан1е стараго, первые всходы новаго м1росозер- 
цан1я и ихъ борьбу между собою. Въ узкомъ смыслЬ 
терминъ ^Возрождеше'' означаетъ начавшееся, прибли- 
зительно съ половины XIV в1^ка, усиленное возрождеше 
классическихъ знашй въ Бврэп1^, усиленное изучете 
античной литературы и искусства; въ бол^^е широкомъ 
смысл'б терминъ этотъ означаетъ возрождеше подавжен- 
наго въ средн1е в1^ка челов'Ьческаго разума и борьбу 
его съ авторитетомъ церкви, результатомъ которой было 
появлен1е новыхъ взглядовъ въ политик-^^, морали, искус- 
ствФ и литератур*, знаменующее собою наступлеше но- 
ваго мхросозерцашя. Характеристическая черта этого 
новаго м1росозерцан1я состоитъ въ томъ, *1то оно есть 
м1росозерцан1е светское, мхрское, человеческое, въ отли- 
ч1е отъ среднев^^кового, проникнутаго одностороннимъ 
строго религ10знымъ и аскетическимъ духомъ. 

Во глав-Ё умственнаго движен1я Европы становится Ита- 
л1я, страна, щЪ классическ1я традищи никогда вполн'Ь не 



— 109 — 

умирали и только были одно время отодвинуты на задв1Й 
пданъ пышнымъ расцв'Ьтомъ нац10нальной литературы. 
Ч^тюбы уб'Ьдиться, до какой степени былъ значителенъ ум- 
схвенный переворотъ, совершившШся на почв* изучетяпа- 
^^тниковъ классическагом1ра,возьмемъ доказательства изъ 
С€|.11ыхъ разнообразныхъ СФеръ человеческой деятельности. 
Бачнемъ съ искусства, надъ которымъ особенно тяго- 
^^'^ла опека религш. Искусство всякаго рода: архи- 
тектура, живопись, музыка и п-Ьше — настолько было 
^«1х:агословляемо церковью, насколько оно служило инте- 
Р^самъ релипознымъ. Но такое подчиненное положенхе 
*^скусетва не могло способствовать его развит1Ю. Искус- 
ство только тогда можетъ достигнуть совершенства, 
^огда ему предоставлена возможность служить своимъ 
еобственнымъ ц^лявгь. Лекки указалъ, что развитш живо- 
писи и скульптуры въ средше века сильно вредилъ аске- 
тичесшй взглядъ на Физическую природу человека и ея 
потребности, въ силу котораго тело считалось нечистой 
и грешной оболочкой безсмертнаго духа, которой нужно 
стыдиться и красота которой полна дьявольскаго иску- 
шешя. Аскетическая идея уродливости человеческаго 
тела господствовала въ христ1анскомъ искусстве въ сред- 
Н1е века. Въ римскихъ мозаикахъ мы на каждомъ шагу 
встречаемъ некрасивыя изможденный лица не потому, 
чтобы художникъ не могъ изобразить другихъ, но 
потому, что его художественное чутье было подчинено 
аскетическому взгляду. Пока художникъ руководился 
подобнымъ взглядомъ, процветанхе искусства было не- 
возможно. Но мало-по-малу, по мер* знакомства съ па- 
мятниками античной скульптуры, у живописцевъ сквозь 
релипозный энтуз1азмъ начинаетъ пробиваться эстети- 
ческое чувство, ищуп^ее воплотить идею въ изящномъ 
образе. Наконецъ, въ XVI в. искусство окончательно 
преобразовывается и подъ рукою Раоаэля, Тицгана и др. 
принимаетъ художественный и чисто светск1й характеръ. 



— по - 

Известно, что жизописды эаохи Возрожденш э'Ь Итад11р: 
брали оригиналами мадоннъ своихъ любимыхъ женщинъ. 
Перейдемъ теперь въ область нравственности и посмот- 
римъ, насколько античный воззр-Ьтя на нравственносты 
и челов-Ьческое достоинство изм-Ьнили господ стзовавпп^ 
въ средше в'Ька нравственные идеалы. Считая т*ло тем- 
ницей души, а земную яризнь только приготовлетемт» 
къ жизни в-Ьчной, среднев:Ьковой челов:Ькъ хот'Ьлъ на- 
полнить ее подвигами поста, молитвы и самоистязанхемъ, 
Онъ систематически отказываетъ себ-Ь во всякомъ удоб- 
ств* и удовольств1и, онъ находитъ тайную радость 
въ нищет'Ь и страдан1яхъ. Такое настроенхе, соединен- 
ное съ полнымъ подавлен1емъ своей личности во имя 
релипозной идеи, мы находимъ у многихъ среднев'Ько- 
выхъ людей (св. Алекс1Й, св. Елизавета), которые счита- 
лись образцами нравственнаго совершенства и были 
причислены современниками къ лику святыхъ. Сопо- 
ставимъ съ этимъ аскетическимъ идеаломъ взгляды людей 
эпохи Возрожден1я, выросш1е на почв-Ь изучешя класси: 
ческихъ писателей, — и удивлешю нашему не будетъ 
гранидъ. Уважен1е къ потребностямъ челов'Ьческой при- 
роды и изящный эпикуреизмъ становятся лозунгами этой 
новой жизни, призывающей къ наслаждешю вс*мъ пре- 
краснымъ: красотой, поэз1ей и искусствомъ. Не только 
люди св-Ьтсше, но и лица духовныя, какъ, напр ш'Ьръ, зна; 
менитый гуманистъ Эразмъ Роттердамск1й, ясно срзнавали, 
что средневековая мораль, основанная на аскетизм*^ 
устарела и что ей нужно дать друг1я основашя, бол-Ье 
согласный съ челов-Ьческой природой. Эти основатя 
Эразмъ находилъ, кром-Ь Евангелхя, въ произведешях'^» 
классическихъ писателей и открыто заявлялъ, что за ташя 
сочинен1я, какъ Ве оШсиз или Т>е 8епес1п1е Цицерона, 
онъ охотно отдалъ бы Дунса Скдта и другихъ схоласти- 
ковъ. По мн^шю Эразма, сущность христ1анской морали^ 
требующей д-Ьятельной любви къ ближнему, гораздо бо- 



/ 



— 111 - 

•хкЬе подходитъ къ античнымъ воззр'Ьтямъ, ч'бмъ обыд- 
^^овенно думаютъ. „Не хорошо, — говоритъ ояъ, — бегъ 
Х^Э'Збора называть языческимъ то, что въ сущности тавъ же 
:^равственно, какъ и христ1анское. Разум1^ется, для меня 
:^сегда будетъ первымъ авторитетомъ свящ. Писан1е, но не 
:ияогу скрыть, что у древнихъ поэтовъ и философовъ встр'Ь- 
^«1аются иногда ташя божественныя размышлен1я, вдумы,- 
:ваясь въ которыя, я д']^лаюсь лучше ''. Аскетичесному 
:шринципу нравственности, ''бснованномгу" на подавленш 
<трастеЁ и принижеши личности, гуманисты любили 
противопоставлять античный идеалъ, сущность котораго 
состоитъ во всестороннемъ развит1и Физическихъ и ду- 
ховныхъ потребностей челов'Ъка. „Челов'Ькъ безъ стра- 
стей, — пишетъ Эразмъ, •— тотъ же камень; всякШпоб^Ь- 
жить отъ него, какъ отъ привид'Ьн1я. Н'Ьтъ, пусть 
въ людяхъ играютъ страсти, хотя это, можетъ-быть, и 
глупо**. Отвлекая вечную сущность нравственности отъ 
ея временныхъ Формъ, Эразмъ строго осуждаетъ средне- 
в-^^ковую мораль, предписывающую в-Ьрующимъ посты, 
аскетическ1е подвиги, пожертвован1я на церковь и т. п^ 
Онъ задаетъ себ'Ь вопросъ, не виновны ли въ тяжкомъ 
гр-Ьх* т*, которые бросаютъ безумныя деньги на по- 
стройку монастырей и храмовъ въ то время, какъ ихъ 
блишше, эти живые храмы Св. Духа, умираютъ съ го- 
лоду? То же стремлеше отд^Ьлить нравственность отъ 
обряда и церковнаго авторитета и дать ей челов-Ьчесшн 
основы встр*чаемъ мы и у другихъ писателей XVI в.: 
Раблэ, Монтэня, Шекспира и др. 

Переходя отъ нравственности частной къ нравствен- 
ности политической, мы наблюдаемъ то же явлеше — 
именно, что изм-Ьненхе понятШ о патр10тизм'Ь, граждан- 
ской свобод*, отношенги власти къ народу совершается 
подъ непосредственнымъ вл1яшемъ Ьбществеяныхъ идеа- 
лов1> античнаго М1ра. Изучеше демократическихъ учре- 
жден1Й Грещи и Рима должно бьйо бйазкть сильное 



— 112 — 

возд'ЬЙств1е на государственный теор1и эпохи Возройсде- 
Н1Я. Подъ вл1ян1емъ античныхъ воззр'Ьшй иало-по-малу 
изм^^няются прежшя государственныя теор1и, и средне- 
в'!^ковая идея о всемхрной монархги, которую тавъ востор- 
женно испов-^^довадъ Дантъ, см1^няется учешемъ о саио- 
держав1и народа^ съ волей котораго должны считаться 
правители. 9та идея вдохновляетъ собой грозныя филип- 
пики Этьена де ла Боэсй (Бе 1а зегуНийе уоЬпЫге), 
она звучитъ гимномъ свобод'^ въ устахъ Шекспирова 
Брута ; ею же проникнуты сочинен1я публицистовъ XVI в. 
во Францш Лангё (Ухпйюае соп1;га (;угаппо8), ГотмАна 
(Ргапсо-ва1Иа) и др. 

Словомъ^ въ какую бы сторону мы ни бросили нашъ 
взоръ, везд*]^ мы зам'бчаемъ, что въ д'ёл^ обновлен1я 
сощальной жизни среднев'бкового общества античному 
элементу принадлежитъ первенствующая роль. Осво- 
бождеше среднев'бковой мысли изъ-подъ опеки церкви, 
условившее собою дальнейшее развитхе св']&тской науки, 
совершилось, главнымъ образомъ, въ силу возд'&йств1я 
античной культуры. Поэтому изученхе вопроса о посте- 
пенномъ распространеши классическихъ знан1й въ Европ1& 
должно предшествовать изученш литературы въ новой 
Европе, и Итал1и въ этомъ отношенги выпала завидная 
роль — служить посредницей между античной цивилиза- 
щей и остальнымъ челов'Ьчествомъ. 

II. Возрожден1е въ Итал1и. 

Главныхъ причинъ первеяствующаго положешя Ита- 
остоян1в ^^^ ®'^ эпоху Возрожденш было дв'Ь. Бо-первыхъ, ни 
Итал1и. одна страна въ Европ'1^ не стояла въ такомъ близкомъ 
родств* съ Римомъ, какъ Итал1я. Она занимала террито- 
р1ю древняго Рима, ус^^янную памятниками античной 
культуры и, по крайней м'Ьр'Ь, наполовину населенную 
потомками римлянъ; языкъ ея стоялъ ближе всёхъ язы- 
ковъ Европы къ языку латинскому, отъ котораго онъ 



— 113 ^ 

и произош^ъ; знаменит'Ьйш1е поэты Итал1и (напр. 
Дантъ) считали великихъ поэтовъ Рима (напр. Виргил1я) 
своими нащональными поэтами. Второй причиной, обу- 
словившей передовую роль Нтал1и въ борьб-Ь съ средне- 
^^^ковыми традищями и въ ]^'ЬлЪ распространен1я свЪт- 
С15аго античнаго м1росозерцан1я, были особенности ея 
^олитическаго и сощальнаго строя. Въ силу особыхъ 
^оторическихъ условШ Итал1я мен-Ье другихъ государствъ 
Е1^ропы страдала отъ Феодализма и гнета центральной 
^ ласти. Въ сущности говоря, она не составляла одного 
"^ олитическаго ц"Ьлаго, а съ раннихъ поръ была разд:Ь- 
•^^на на множество мелкихъ самостоятельныхъ госу- 
Д^^рствъ, которымъ приходилось лавировать между папой 
^ императоромъ. Хотя разд'Ьленхе Италхи на множество 
Мелкихъ государствъ делало ее въ политическомъ отно- 
^Оаеши безсильной, но за то оно было выгодно для куль- 
■^уры, ибо каждый изъ ея большихъ городовъ былъ 
^4,ентромъ торговли, промышленности, культуры и ста- 
^нлъ свою гордость въ томъ, чтобы опередить другхе 
Города на поприщ* образованности. Правлеше во мно- 
*^вхъ изъ этихъ мелкихъ государствъ было республикан- 
<^1Сое; но при всЬхъ своихъ недостаткахъ, условливае- 
^^^ыхъ в-Ьчной борьбой парт1й за власть, оно представляло 
больше гарант1и для свободы, бол-Ье простора для лич- 
^^ой инищативы, ч:Ьмъ любое изъ европейскихъ госу- 
^^арствъ. Поздн'Ье, когда города подпали владычеству 
•Х:'ирановъ и республика обратилась въ синьор1ю, куль- 
•*ура въ нихъ не остановилась, ибо власть правителей 
^^е им'Ьла никакого традищоннаго авторитета и вполн-Ь 
^ависЁла отъ ихъ популярности. Чтобы поддержать эту 
:г1опулярность, они окружали себя художниками, поэтами, 
:^оздвигали великол'1^пныя здашя, устраивали музеи, би- 
Слютеки и т. п. Такимъ образомъ, въ то время, когда 
^ся Европа едва выходила изъ мрака невежества, когда 
^я наука была опутана с^тью абстрактныхъ схоласти- 

Сторожевко. 8 



— 114 — 

ческихъ построешй, а политическая жизнь не давал^5ь 
простора личной инищатив^, Итал1я могла представитг^Е» 
н'Ьсколько поучительныхъ образчиковъ государств!^ ^, 
управляемыхъ людьми популярными, чутко прислуши! — 
вающимися къ требованхямъ общественнаго мн']^н1я и да — 
павшими полной просторъ личной инищатив^^. Наук^эк^ 
ея не была такъ оторвана отъ жизни, какъ среднев'Ько — 
вая схоластика; въитальянскихъуниверситетахъ раньше ^ 
ч-Ьмъ въ остальной Европ*, началась секуляризащя на — 
уки, изучались медицина и римское право. Высшей м* — 
рой челов'Ьческаго достоинства не считалась въ Итал1и^ 
какъ въ остальной Европ*, выработка въ себ* смирешя, 
терп-Ьтя и другихъ добро д-Ьтелей, предписываемыхъ цер- 
ковью, но энерпя духа, выработка въ себ* практиче- 
скаго смысла, ум'Ьшя найтись во всякихъ обстоятель- 
ствахъ. Это высшее развитхе челов'Ьческой индивидуаль- 
ности обозначалось въ итальянскомъ язык*!^ словомт» 
^у1г1й". По мн'Ьшю Вуркгарта, эта ухг^й не только 
представляетъ собою характеристическую черту ита- 
льянскаго Возрожден1я, но въ ней заключается главная 
причина, въ силу которой Возрожденхе могло возникнуть» 
и распуститься пышнымъ цв-Ьтомъ только на почв')^ 
Италхи. 
петрарна. Первымъ челов'Ёкомъ новаго времени, искренне в*- 
рившимъ, что изучеше классической древности пред- 
ставляетъ единственный выходъ изъ мглы среднихъ в*- — 
ковъ, былъ Франческо Петрарка (1304 — 1374). 

Въ б1ограФШ всякаго знаменитаго д'Ьятеля важентг^* 
всегда тотъ импульсъ, который опред'Ьляетъ его д-Ья^ — • 
тельность, даетъ ей направлеше. Этотъ импульсъ далж^ 
Петрарк-Ь школа некоего Конвеневоле да Прато, ко— 
торую онъ пос'Ьш.алъ въ д'ётств'Ь и которая внушила^ 
ему страстную любовь къ классической литератур*. 
Отецъ Петрарки, юристъ-практикъ, нотархусъ, не осо- 
бенно сочувствовалъ этому направленш, этимъ востор- 



/ 



— 115 — 

гамъ своего сына. Т4мъ не мен-Ье у него было не- 
сколько рукописей классическихъ писателей. И вотъ 
одва изъ нихъ, именно рукопись сочинен1й Цицерона, 
попала какъ-то въ руки Петрарки. Онъ пришелъ въ 
н^оописуемый восторгъ отъ языка Цицерона и его ритма. 
Сгь этихъ поръ у него зарождается благогов-Ьше къ Ци- 
1^^рону, какъ величайшему художнику р*чи. Онъ ц-Ьлые 
Д.в:и проводить, произнося величественный, гармоническ1я 
'^ и рады изъ произведенШ Цицерона. По окончан1и курса 
9:^чальной латинской школы, Петрарка былъ отправленъ 
^тцомъ, все еще не терявшимъ надежды сделать изъ 
^его юриста-практика, сначала въ Монпелье, а затЬмъ 
^т» Болонсюй университетъ, юридическхй Факультетъ ко- 
'1'ораго особенно славился. Но Петрарка и зд*сь не оста- 
В:нлъ своихъ симпат1й: занят1я классиками поглощали 
вхч) совершенно. Узнавъ, что сынъ плохо учится, отецъ 
Петрарки отправился самъ въ Болонью. Между нимъ и 
сжлномъ произошла жаркая сцена. Отцу пришло въ 
г*олову пошарить въ комнат* сына, и онъ нашелъ не- 
сколько спрятанныхъ рукописей классическаго содержа- 
^хя, которыя немедленно полетЬли въ огонь; но взгля- 
^^увъ на помертвелое и облитое слезами лицо сына, ста- 
рнкъ испугался и бросился самъ спасать изъ пламени 
Кдассиковъ; ему удалось спасти рукописи Виргилхя и 
Цицерона. Тщетно пробившись съ сыномъ несколько 
времени, старикъ предоставилъ его, наконецъ, его при- 
Эвашю. Съ этихъ поръ начинается благотворная дея- 
тельность Петрарки на поприщ* гуманизма. 

Надо заметить, что намъ Петрарка кажется совсЬмъ 
другимъ челов^комъ, ч^мъ онъ казался своимъ совре- 
менникамъ. Для насъ Петрарка — лирикъ, п'Ьвецъ Лауры, 
насл*дникъ трубадуровъ, изливавш1й свою восторженную 
любовь къ дам'Ь сердца въ поэтическихъ сонетахъ. 
Въ глазахъ современниковъ Петрарка — прежде всего 
ученый мудрецъ, заклятый врагъ схоластики, челов'1^къ 



— 116 — 

посвятившШ всю свою жизнь собираБ1Ю памятников'! 
античной литературы. Хотя современникамъ и былЕ 
известны его сонеты, но они выше ставили его трак- 
таты на латинскомъ язык*]^, особенно его латинскую 
поэму «А&1са», за которую онъ удостоился поэтическагс 
в'Ёнчан1я. 

Во время своихъ путешеств1й по Италаи и Европ*! 
Петрарка усердно разыскивалъ рукописи латинских^ 
классиковъ. Въ особенности много труда и времени упо- 
требилъ онъ на разысканае и списыванхе произведет! 
своего любимца Цицерона. Такъ имъ было найдено н*- 
сколько неизв']^стныхъ р'1^чей Цицерона и его письма. 

Окруженный своими любимыми классиками, Петрарка 
забывалъ весь м1ръ, всЬ его ут'Ьхи и невзгоды. „При- 
манки св*та, роскошь, богатство, пишетъ онъ, никогда 
не оставляютъ по себ* прочнаго нравственнаго удовде 
творешя, но книги трогаютъ насъ до глубины души 
он'Ь зам']^няютъ намъ друзей*". По временамъ ему каза 
лось, что души его любимыхъ авторовъ откликнутся ш 
его зовъ — и онъ писалъ имъ письма. Какъ очарованный 
онъ сидфлъ иногда по ц-Ьлымъ днямъ за истор1ей Тита Лив1Я 
погруженный въ воспоминан1я о славномъ прошедшемъ 

Первое путешеств1е въ Римъ, которое онъ совершила 
въ 1337 году, произвело на него подавляю,щее впечатл^Ь 
Н1е. Ц']^лыми днями блуждалъ онъ по римскимъ холмамъ 
стараясь найти изв^ствыя ему изъ классиковъ м'Ёста I 
памятники. Вечный городъ представлялся его воображе 
Н1Ю въ вид^ матроны, бжЬщой, въ изорванной одежде 
съ распущенными волосами, но сердце которой был( 
полно мужества и великихъ воспоминан1й. Несказанна] 
грусть овлад']^вала имъ при мысли, что новые римлян< 
забыли свое славное прошедшее и даже пренебрегают] 
имъ. 

Петрарка былъ слишкомъ влюбленъ въ прошедшее 
Рима, слишкомъ былъ проникнутъ мыслью о его всем1р 



— 117 — 

номъ значеши, чтобы примириться съ той жалкой ролью, 
которую игралъ Римъ въ его время. Онъ былъ уб-Ьждевъ, 
что Римъ, рано или поздно, возстанетъ изъ-подъ пепла 
и снова займетъ прежнее положеше; нужно только^ 
чтобы его обитатели почувствовали себя прежними ри- 
млянами. Когда см'&лый агитаторъ Кола ди Р1енцо, по- 
добно Петрарк* воспитавш1й свой республикансшй духъ 
на Тит* ЛИВ1И, встретившись съ Петраркою въ Ави- 
иьон1^, сталъ развивать ему свой Фантастическ1й планъ 
изгнашя изъ Рима аристократическихъ Фамил1й и возста- 
новлешя древней Римской республики, Петрарка серьезно 
пов^рилъ въ возможность осуществлен1я этого плана. 
По жЪрЪ того, какъ Петрарка вдумывался или, лучше 
сказать, входилъ мечтами въ предпр1ят1е Кола ди Рхенцо, 
ояо ему казалось съ каждымъ днемъ все бол^е и бол^е 
возможнымъ и осуществимымъ. Онъ писалъ этому но- 
вому Бруту пламенный послан! я, убеждая его скорМ 
^Окончить съ аристократами, возстановить республи- 
кансшй учреждея1я, учредить демократическое правлен1е. 
Кола ди Ргенцо овлад'Ьлъ Римомъ, объявилъ себя три- 
бу номъ и изгналъ изъ в-Ьчнаго города аристократовъ. 
Но его торжество было кратковременно. Напуганный 
У«9лчнымъ возсташемъ (1347 г.), Кола ди Р1енцо сложилъ 
с"ь себя зваше трибуна и вынужденъ былъ оставить 
^^мъ и даже самую Итал1Ю. 

Падеше Рхенцо было громовымъ ударомъ для Петрарки; 
но и оно не отрезвило его отъ антично-демократическихъ 
м^^чташй. Онъ до конца дней своихъ остался т*мъ же 
и:^исправимымъ идеалистомъ, онъ понрежнему всецело 
^ь^мъ въ древнемъ мхр*, просиживалъ по ц1&лымъ днямъ 
^^ списыван1емъ и исправлен1емь классиковъ и умеръ въ 
1^74 году, склонивъ голову надъ древнимъ ФОл1антомъ. 

Какъ челов'Ькъ, посвягивш1й всю свою жизнь разыс- 
^^вашю иизучен1Ю памятниковъ античной литературы, 
Петрарка им-Ьеть полное право называться отцомъ 



— 118 — 

итальянскаго гуманизма и первымъ челов'Ькомъ новаг(^ 
времени. 

Заня-пя классической древностью не были у Петрарки 
только д'Ьломъ любопытства: они наполняли всю его 
жизнь, расширяли его кругозоръ, вл1яли на его полити- 
ческ1я идеи. Вотъ отчего онъ сталъ ожесточенно набра- 
сываться на среднев-Ьковую науку, особенно на схола- 
стику. 

Главнымъ оплотомъ средневековой схоластики былъ 
Аристотель. Петрарка не дерзалъ прямо нападать на 
того, кого самъ Дантъ считалъ ,^учителемъ всЬхъ знаю- 
щихъ" (тае81го (11 со1ог сЬе заппо); онъ обвинялъ зато 
среднев'Ьковыхъ комментаторовъ, которые своими тол- 
Боватями исказили, по его мн'ён1ю, д'Ёйствительный 
смыслъ учен1я Аристотеля. Авторитету Аристотеля онъ 
противопоставляетъ авторитетъ Платона, хотя представле- 
ше о Платон* было у Петрарки довольно смутное, ибо 
онъ не зналъ по-гречески и почерпалъ св'Ьд'Ьшя о Пла- 
тон-Ь изъ произведешй Цицерона и блаженнаго Августина. 

Если мы сравнимъ классическхя познан1я Петрарки 
съ познашями выдающихся среднев'Ьковыхъ ученыхъ, 
то разница будетъ не столько зъ объем* св*д*н1й, 
сколько въ отношен1и къ классической древности. Средне- 
в-Ьковые ученые, люди, большею част1ю, духовные, не 
могли победить въ себ* подозрительнаго отношетя къ 
классическимъ писателямъ, какъ къ язычникамъ, и по- 
этому классическая древность не произвела на нихъ 
обновляющаго и оживляюпхаго д*йств1я. Петрарка пер- 
вый отнесся къ классической наук*, какъ къ единствен- 
ному элементу обновлен1я, первый понялъ духъ класси- 
ческой древности, понялъ, что животворное в*ян1е духа 
св-Ьтской науки можетъ обновить его время и сделаться 
могучимъ двигателемъ прогресса, 
^оккаччьо. Вл1ян1е такой гениальной личности, какъ Петрарка, 
было громадно, и потому д-Ьло, имъ начатое, нашло 



— 119 — 

себ4 усердныхъ подражателей, въ ряду которыхъ стоить 
на первомъ м^ст* его другъ и ученикъ Боккаччьо 
(1313 — 1375), представляющей, по своему характеру, 
полную противоположность Петрарк*. Это была натура 
живая, страстная и реальная; молодость провелъ онъ 
шумно и весело: увлекался женщинами, писалъ про- 
никнутые горячей страстью сонеты, а также романы и 
нсполненныя шаловливаго юмора новеллы, сд'Ьлавшхя 
его имя безсмертнымъ. Встр'Ьча его съ Петраркой 
вь 1350 году р']&шила его судьбу: онъ сделался учени- 
ков1ъ и уб*жденнымъ послЬдователемъ Петрарки, спра- 
шавалъ его совета въ своихъ литературныхъ трудахъ, 
слушался его во всемъ. 

Какъ гуманистъ, Боккаччьо пошелъ несколько дальше 
своего учителя: классическая ученость Петрарки ограни- 
чивалась только римской литературой; относительно гре- 
ческихъ классиковъ онъ, не иыЪя возможности научиться 
греческому языку, довольствовался т'ёмъ, что собиралъ 
ихт, рукописи и берегъ ихъ, какъ скупой свои сокро- 
вища. Напротивъ того, Боккаччьо удалось овлад'Ьть 
греческимъ языкомъ. Онъ уб-Ьдилъ калабр1йскаго грека 
Леонт1я Пилата переселиться во Флоренщю, держалъ 
его въ своей квартир'Ь, терп^лъ его нев'Ьжество, пере- 
носилъ его грубый характеръ и добился того, что съ 
его помощью могъ читать „Илхаду" въ подлинник*. 

Плодомъ знакомства Боккаччьо съ греческимъ языкомъ 
и греческой древностью было сочинеше, написанное на 
лао'инскомъ язык'Ь, „Ве §епеа1оёИ8 йеогит §епШ1ит," 
представляющее трактатъ классической миволог1и. Если 
ир*1нять въ разсчетъ скудость источниковъ, нев-Ьжество 
учителя, то этотъ трудъ сл^дуетъ признать весьма почтен- 
ньццъ. Это — попытка свести въ одно ц'Ьлое всЬ тогдашн1я 
св'^Ьд'Ьшя о греко-римской миеолог1и, и трудъ Боккаччьо 
^ринесъ бы больше пользы, если бы онъ не вдавался въ ал 
л^горическ1я толкован1я миеическихъ сказаи1й грековъ 



^ 



— 120 — 

Никто лучше самого Воккаччьо ие опред4лилъ своегс 
зеачен1я, какъ гуманиста: онъ смЪло пошелъ по путиз 
проложенному Петраркой, но онъ вид-Ьдъ лишь голубыя 
вершины горъ на безоблачномъ неб* и, не дойдя до 
нихъ, утратилъ все свое мужество. 
>лорвнц1я. Д*ло, начатое Петраркой и Воккаччьо, нашло усерд- 
ныхъ подражателей во Флоренпди, которая съ начала 
XV в'Ька становится истиннымъ центромъ гуманистиче- 
скаго движен1я въ Итал1и. Главная причина этого явле- 
Н1я лежала въ томъ, что изъ всЬхъ городовъ Итал1и 
Флоренщя, сохранившая въ наибольшей чистот* демо- 
кратическую Форму правлешя, давала наибольшШ про- 
сторъ личной инищатйв*; вторая причина заключается 
въ томъ, что поборницей гуманистическаго движешя во 
Флоренщн была богатая коммерческая аристократ1я, 
которая становится во главЬ городского у правлешя. 
Особенно много сделала въ этомъ отношен1и Фамил1я 
Медичи. Ставши въ 1434 г. во тла^вЪ городского 
управлен1я, Козимо Медичи употреблялъ свои громадныя 
средства на праобр-Ьтенхе рукописей классическихъ писа- 
телей и памятниковъ античнаго искусства. Домъ его 
всегда былъ открытъ для людей мысли и знашя, уче- 
ныхъ, художниковъ. Литературный кружокъ, собирав. 
Ш1ЙСЯ въ дом* Козимо Медичи, состоялъ изъ Леонардо 
Бруни, Никколо Никколи, Подж1о и др. ЗнаменитМшимъ 
членомъ кружка былъ Подж10-Брачч10лини, которому 
наука обязана открытхемъ и распространешемъ многихъ 
памятниковъ классической, литературы, между прочимъ 
сочинен1я Квивтилхана „Ве хпвй^ийопе ога1ог1а**. Золотымъ 
в'Ькомъ Флорент1йскаго гуманизма было правленхе внука 
Козимо — Лоренцо Медичи. Гуманизмъ, первоначально по- 
давлявшШ развитхе нац10нальной литературы, теперь 
самъ начинаетъ отв-Ъчать на запросы пробудившагося 
нацюнальнаго сознанхя и въ лицЬ Анжело Полицхано, 
Леона Батисты х\льберти и самого Лоренцо даетъ тол- 



/ 



— 121 — 

9окъ развит1Ю итальянской литературы. Вокругъ Лоренцо 
хруппировалась ц'блая плеяда гуманвстовъ, представляв- 
хгшхъ собою цв-бть науки и литературы. Возникшая 
^ри Козимо Медичи Платоновская академ1я до- 
^'Х'лгла при Лоренцо высшей точки своего процв1^тан1я. 
^о глав'Ь этого учрежден1я стоялъ талантливый перевод- 
^^къ сочинен1й Платона Марсил1о Фичино. ЗасЬдашя 
Платоновской академ1и, на которыя стекались образован- 
ное люди со всей Европы, происходили зимой въ дом*]^ 
Л^оренцо, а л*томъ въ его прекрасной загородной вилл*. 
Д|о насъ дошло описан1е двухъ засЬдашй Платоновской 
^кадемш, изъ которыхъ одно происходило въ 1468 г. 
Вт, Камальдоли, а другое на вилл* Лоренцо Медичи въ 
Кареджи. Въ первый день обсуждали вопросъ о томъ, 
Какая жизнь предпочтительнее: созерцательная или дея- 
тельная. На другой день разсуждали о высшемъ благ*; 
на третШ и четвертый день Леонъ Батиста Альберти 
показалъ глубину своихъ познанШ въ Платоновой фило- 
соФШ^ комментируя „Энеиду " Виргил1я и доказывая, что эта 
поэма проникнута платоновскими воззр'^^шями. Во второмъ 
засЬдаши, описанномъ Марсилю Фичино и происходив- 
темъ на вилл'ё Кареджи, участвовавшихъ было девять 
челов'Ькъ. Поел* утонченной трапезы читали „Симпо- 
згонъ*" Платона л дебатировали вопросъ о такъ называе- 
ыой платонической любви. Кром* того, ежегодно 7-го 
ноября^ въ предполагаемую годовщину рожден1я и смерти 
Платона происходило общее торжественное собран1е ака- 
демш. Празднество открывалось трапезой, на которой члены 
^кадемш разсуждали о различныхъ вопросахъ Платоновой 
ФилосоФш. Зат']^мъ происходилъ апоееозъ Платона: б:1^лый 
1ираморный бюстъ греческаго ФилосоФа ставился на воз- 
:^ышенное м-Ьсто, ув^чивался лаврами, передъ нимъ произ- 
:&осили стихи и р'Ёчи; торжество оканчивалось гимномъ въ 
^есть Платона, который академики п^ли хоромъ. Едва вы- 
:жодибшая изъ хаоса среднев Ьковья Европа ничего не могла 



— 122 — 

протцвопоставить подобнымъ праздникамъ мысли, и по- 
тому н'Ьтъ ничего удивительнаго, что^] засЬдашя Плато- 
новской академии посЬщадись образованными людьми 
всЬхъ странъ Европы, которые стекались сюда, чтобы 
подышать атмосферой возвышенныхъ идей, вкусить р*д- 
кихъ умственныхъ наслаждешй и унести съ собою высо- 
кое понятхе объ итальянской культур*. 
Римъ. Переходя изъ Флоренщи въ Римъ, мы вступаемъ 
въ иную Сферу идей и отношензй. Культура гуманизма 
въ Рим* не была предметомъ нащональной гордости и 
душевной потребности, какъ во Флоренщи. Зд-Ьсь на пер- 
вомъ план* стояли разсчеты политическ1е. Одни изъ папъ 
(какъ, напр., Николай V или Левъ X) покровительство- 
вали гуманистамъ, друпе, наоборотъ (какъ, напр., Па- 
велъ П), ихъ преследовали. Впрочемъ, одинъ классъ 
гуманистовъ всегда поощрялся папами — это гуманисты- 
дипломаты, потому что въ борьб*, которую вели папы 
со св*тскими государями, имъ нужны были бойк1Я перья, 
чтобы наклонить в*сы общественнаго мн*н1я на свою 
сторону; вотъ почему мнопе изв*стные гуманисты 
(напр. Колюччьо Салютати, Леонардо Вруни, Подж10 
и др.) начали свою карьеру въ должности папскихъ се- 
кретарей. Изгнан1е папы Евген1я IV изъ Рима и десяти- 
л*твее пребывайте его во Флоренщи было важнымъ 
Фактомъ въ развит! и римскаго гуманизма. Въ числ* 
лицъ папской свиты, попавшихъ въ СФеру притяже- 
Н1я Флорент1йскаго гуманизма, былъ н*кто Парентучелли, 
долго ЖИВШ1Й во Флоренщи. Онъ-то и былъ связующимъ 
звеномъ между папской курхей и гуманизмомъ. Когда 
онъ въ 1447 г. былъ избранъ папой подъ именемъ И и- 
колая V, гуманисты восторженно прив*тствовали его 
избран1е и возлагали на него самыя радужныя надежды. 
Надежды эти оправдались. Новый папа явился самымъ 
ревностнымъ покровителемъ новаго движешя, переписы- 
вался съ гуманистами, приглашалъ ихъ къ себ*, зака- 



— 123 — 

з^ь^■валъ разныя работы. Онъ истратилъ 40000 золотыхъ 
нвк. покупку рукописей латинскихъ и греческихъ авто- 
роБъ. Собравъ около 5000 рукописей, онъ положилъ ихъ 
к'х* основу созданной имъ Ватиканской библ10теки. Вскор* 
п^осл1^ Николая V мы встр-Ьчаемъ на папскомъ престол* 
з^я:51менитаго гуманиста въ лиц* П1я И (1458—1464), 
^^в^стнаго въ М1ру подъ именемъ Энея Сильвхя 
^ лккодомини. Вступивъ на папскШ престолъ, Эней 
^^львШ, авторъ латинскихъ стихотворенгй, за который 
^^ъ былъ некогда ув^нчанъ поэтическимъ в-Ьнкомъ, сты- 
^^лся своего прогаедшаго, ударился въ п1этизмъ и меньше 
интересовался успехами гуманизма, ч*мъ зат'Ьяннымъ 
^мъ крестовымъ походомъ противъ турокъ. Изъ гума- 
Нистовъ онъ покровительствовалъ только археологу 
Флав10 Б10НД0, который въ своемъ сочинен1и „Кота зп- 
8(аига1;а" далъ первый опытъ археологической топогра- 
Ф1И Рима. При Павл* II (1464 — 1471) папская кур1я от- 
носилась враждебно къ гуманизму. Этотъ папа началъ 
съ того, что закрылъ коллепю папскихъ секретарей, ко- 
торая сделалась истиннымъ питомникомъ гуманизма, 
потому что ученые, не им^Бште опред'Ьленныхъ занят1й, 
прикомандировывались къ этому институту и, обезпе- 
ченные въ самомъ необходимомъ, могли посвящать себя 
наук'Ь. Когда же одинъ изъ уволенныхъ секретарей. Пла- 
тина, издалъ памФлетъ противъ папы, то посл'Ьдшй ве- 
л1Ьлъ начать противъ него сл'Ьдств1е и выдержалъ его че- 
тыре месяца въ тюрьмъ. Второй м'Ьрой, направленной 
противъ гуманизма, было закрьте римской Академ1и и 
пресл'Ьдован1е ея членовъ, въ которыхъ папа вид'Ьлъ без- 
божниковъ и революц1онеровъ. Придравшись къ тому, 
что президентъ академ1и, см'Ьшной чудакъ Помпошй Лето 
принялъ титулъ Роп111'ех Мах^тиз, папа вел^лъ закрыть 
^кадемш, а членовъ ея подвергнуть пытк* и тюремному 
заключен1ю. Въ правлен1е одного изъ его преемниковъ 
Льва X Медичи (1513 — 1521) наступилъ золотой в'Ькъ 



— 124 — 

для римскаго гуманизма. Римская Академгя, возстановлен- 
ная поел* смерти Павла II, достигла высокаго процв*- 
тан1я, и папа сделался ревностнымъ посЬтителемъ ея 
8ас'Ьдан1Й. Самыми дорогими гостями папы были гума- 
нисты, ученые, художники, музыканты. Воспитанный 
въ кругу Флорентинскихъ гуманистовъ, папа бол*е ин- 
тересовался успехами гуманизма, ч*мъ церковными де- 
лами; онъ радовался какъ ребенокъ, когда ему удалось 
добыть первую книгу Исторхи Тацита, и отнесся индиф- 
ферентно къ начинавшейся реФормащи. Терпимость его 
была равна его любви кънаук'Ь: онъ отстоялъ отъ пре- 
сл*дован1я духовенства падуанскаго профессора Пьетро 
Помпонацци, отвергавшаго безсмерт1е души съ научной 
точки зр'Ёшя;онъ защищалъ знаменитый „Ер181;о1ае оЬзси- 
гогит У1гогит**, гд* предавались позору невежество, раз- 
вратъ и жадность католическаго духовенства. Взятхемъ 
Рима въ 1527 г. испанскими и н']^мецкими войсками окан- 
чивается блестящая роль, которую игралъ некоторое 
время Рймъ въ истор1и итальянскаго гуманизма. 
Неаполь. Третьимъ, по значен1Ю, пунктомъ культуры гуманизма 
въ Итал1и былъ дворъ короля АльФОнса Арагонскаго 
въ Неапол:)^. Въ своей любви къ классической древности 
АльФОнсъ едва ли не превосходилъ всбхъ правителей 
Итал1и. Онъ ежегодно тратилъ значительныя суммы на 
прюбр'Ьтеше рукописей и памятниковъ античнаго искус- 
ства, давалъ пенсш гуманистамъ и т. п. Зная восторжен- 
ное отношенге АльФОнса къ классической литератур*, 
хитрый Козимо Медичи пользовался этимъ для своихъ 
ц^лей: однажды онъ склонил ь АльФОнса на выгодный 
для себя мирный договорь, приславъ ему въ подарокъ 
рукопись Тига Лив1я. Знаменит'Ьйшимъ изъ гумани- 
стовъ, жившихъ при двор'Ь АльФОнса, былъ Лоренце 
Валла — этотъ Вольтеръ XV в., столь же остроумный, 
сколько способный къ анализу и разрушен1Ю (1405 — 1457). 
Уже его раннее сочиненхо „1)е VО^ир^а^е'^у щЪ онъ высту- 



— 125 — 

паетъ горячпмъ защитнпкомъ эпикуреизма, вызвало про- 
тивъ него ц-Ьлую бурю со стороны духовенства. Обви- 
ненный въ атеизм'Ь и безнравственности, онъ вынужденъ 
былъ бежать изъ Пав!» и нашелъ радушный прхемъ 
при двор* АльФОнса. Зд-Ьсь онъ написалъ свой зна- 
менитый памФлетъ „ О даргь Еонстапшипа^ , который былъ 
изданъ въ св-Ьтъ въ 1440 г., когда его покровитель 
АльФОнсъ находился въ открытой войн* съ папой. Вся 
аршя АльФонса не могла нанести папской власти столько 
вреда, сколько ей нанесла эта небольшая книжка, гд* 
была разоблачена и предана позору вся система подло- 
говъ, на которыхъ папы основывали свои притязашя на 
власть надъ Итал1ей и Римомъ. Разобравъ мнимую дар- 
ственную Константина, Валла доказалъ, что она не су- 
ществовала, да если бы и суш;ествовала, то не могла бы 
им*ть никакого значен1я. ПамФлетъ Валлы им-Ьдъ все- 
мирно-историческое значен1е ; ничто болФе его не способ- 
ствовало освобождешю человеческой мысли отъ клери- 
кальнаго авторитета. Вотъ почему н*мецк1е гуманисты 
такъ высоко ставили Баллу, вотъ почему Эразмъ называлъ 
его своимъ учителемъ, а Лютеръ — провиденцхальнымъ 
челов*комъ, котораго цЪлыя стол'Ьт]я ждала церковь. 
Посл*днимъ трудомъ Валлы, им*вшимъ важное значен1е 
въ эпоху реФормащи, был7» критичесшй пересмотръ латин- 
скаго перевода Новаго Зав-Ьта (Вульгаты), въ которомъ 
онъ нашелъ множество всякаго рода погрешностей. 

Подводя итоги деятельности итальянскихъ гуманистовъ, Характер1 
нужно заметить, что вызванное ими великое умствен- стика ита 
ное движен1е было въ общемъ благопр1ятно для развит1я янскаго гу 
европейской мысли. Оно освободило ее отъ клерикаль- низма. 
наго авторитета, пустило въ оборотъ массу новыхъ идей, 
изощрило критическую способность и положило основа - 
ше светской науке. Не много найдется отраслей въ СФере 
науки, въ который итальянсше гуманисты не внесли бы 
обновлешя. Они создали грамматику и критику текста, 



— 126 — 

преобразовали науку, положили твердое основанхе педа- 
гопи, археолопи и исторической критик*. Словомъ, за 
исключен1емъ разв* наукъ естественныхъ и математи- 
ческихъ, н'Ьтъ той области, которую они не усовершен- 
ствовали бы путемъ изучешя памятниковъ св'1^тскоЁ науки, 
зав^щавныхъ намъ древними. Темная сторона деятель- 
ности итальянскихъ гуманистовъ заключалась въ ихъ 
нравственномъ вл1яши. Хотя гуманисты и не были ви- 
новны въ общей деморализащи итальянскаго общества, 
хотя въ сред-Ь ихъ находились люди высоконравственные 
(какъ, напр., Марсилю Фичино или Пико де-ла Миран- 
дола), но общ1й типъ итальянскаго гуманиста предста- 
вляетъ въ нравственномъ отношен1и мало привлекатель- 
наго. Это были люди гордые, считавш1е себя высшими 
организмами и настоятельно требовавшхе славы и де- 
негъ. Искан1е славы, по м'Ьткому выражешю Виллари, 
было „демономъ эпохи Возрожденхя", искушавшимъ всЬхъ 
итальянскихъ гуманистовъ, начиная съ Петрарки. Боль- 
шинство изъ нихъ не предъявляло къ жизни никакихъ 
идеальныхъ требован1й. ИндиФФерентные къ релипи, нрав- 
ственности и гражданскому долгу, они безъ всякаго коле- 
бан1я продавали свои перья такимъ людямъ, какъ Цезарь 
Вордж1а. Въ самомъ ихъ отношенхи къ классической 
литератур-Ь, преимущественно римской, у нихъ преобла- 
дало увлеченхе Формой ; большинство ставило своимъ идеа- 
ломъ усвоить себе цицероновскШ слогъ, и кто более 
успевалъ въ этомъ, тотъ пользовался большимъ поче- 
томъ. Только беззаветнымъ увлечешемъ классическою 
древностью объясняется то обстоятельство, что большин- 
ство итальянскихъ гуманистовъ пренебрегало роднымъ 
языкомъ и писало исключительно по-латыни. 

Пособгя для изучешя литературы Возрожденья въ Ипьалги, Дм 
элементарнаго изучения: Же бар ъ (Э.) Начала Возрожден1я въ Ита- 
л1и. Пер. съ франц. С. -Пб. 1900. — Кирпичи и к овъ (А.) Итальян- 
ск1й гуманизмъ („Всеобщая истор1я литературы^ подъ ред. Корша и 



— 127 — 

К1фШ1ЧНикова, т. Ш). — Гаспари. Истор!я итажьанской литературы. 
Пер. Бальмонта. М. 1895 т. I, гл. ХШ — XIV, т. II, гл. XV, XVII).- 
Корелинъ (М.) Очерки итальянскаго Возрождешя. М. 1896. — Г е р- 
ш е н 3 о н ъ. Петрарка („Книга для чтен1я по истор1и среднихъ в*- 
ковъ" подъ ред. проф. Виноградова, вып. IV. М. 1899). — Тихонов ъ. 
Боккаччьо („Жизнь зам']^чательныхъ людей** Павленкова). 

Для бол'Ье подробнаго изучетя итальянскаго Возрождев1я: Б у р к- 
гардтъ. Культура Итаии въ эпоху Возрождешя. Пер. Брил1анта. 
1—11. С.-Пб. 1906. — Ф о и X т ъ. Возрождеше классической древности 
въ Итал1и. Пер. Разсадина. 1—11. М. 1882—85. Зайчикъ. (Р.) Люди и 
искусство итальянскаго Возрождешя. Пер» подъ ред. 1'ревса. С.-Пб. 
1907. — К о р е л и нъ (М.) Раншй итальянскШ гуманизмъ и его истор1о- 
граф1я. Критическое изсл'Ьдоваше. 2 тома. М. 1892 — Монье(Ф.) 
Опытъ литературной исторш Итал1и XV в. Кваттроченто. Пер. Швар- 
салона, С.-Пб. 1905. 

Монографш и статьи по отд:ёльнымъ вопросамъ: Корелинъ (М.) 
М1росозерцаше Петрарки. Очеркъ изъ истор1и философской мысли 
въ эпоху Возрождешя. М. 1899. О в ъ ж е. Лоренцо Вялла („Вопросы 
философ!и и психолопи**, 1895, сентябрь и ноябрь). — В еселовск1Й 
(А-ръ). Боккаччьо, его среда и сверстники. 2 тома. С.-Пб. 1893. 
Онъ же. Пеграрка („Научное Слово*' 1905). 

Пособ1я ддя изучешя вопросовъ, не затрону тыхъ вълекщяхъ: Га- 
СП ар и. Истор1я итальянской литературы, т. 2 (Возд'Ьйств1е гуманизма 
на итальянскую литературу).— Весело вск1й (А-ръ). Вилла Аль- 
берти. М. 1870. — Стороженко (Н.) Изъ области литературы. М. 1902. 
(Статьи: 1) Педагогически теор1и эпохи Возрождешя; 2) Джордано 
Бруно; 3) Новая книга о Макк1авелли).— Веселовск1й (Ал-М) Джор- 
дано Бруно („Этюды и характеристики"*. М. 1903.)— А леке "Ь ев ъ. 
Макк1авелли, какъ политичесюй мыслитель, М. 1880. 

Переводы: Макк1ав ел л и. Государь. Пер. Курочкина. — Ар1осто. 
Неистовый Роландъ („Класная библ1отека" Чудинова). — Тоже пер. 
Зотова. С.-Пб. 1892— Тас с о. Освобожденный 1ерусалимъ Пер. Мина, 
изд. Суворина („ Дешевая библхотека**). 

III. Возрождеше въ Гер]|[ан1и. 

Н*мецк1Й гуманизмъ былъ, такъ сказать, отраженнымъ 
лучомъ итальянскаго Возрожден1я. Распространенш гу- 
манистическихъ идей всего бол'Ье способствовали соборы, 
которые въ XV в. быстро следовали другъ за другомъ 
и привели въ Гермашю въ качеств'^ папскихъ секрета- 



~ 128 - 

рей таквхъ гуманистовъ, какъ Подж10, Эней Сильв1Й и др. 
Параллельно съ вл1ян1емъ итальянскихъ гуманистовъ 
шло вл1ян1е самой Итал1и, куда ежегодно отправлялось 
не мало даровитыхъ юношей для окончан1я своего обра- 
зован1я. Эти вращавштеся въ гуманистическихъ вруж- 
кахъ люди и были насадителями классическихъ знан1й 
въ Герман1и. Таковъ былъ, наприм'бръ, п1онеръ н-Ьмецкаго 
гуманизма Петръ Людеръ, преподававш1й классичесше 
языки во многихъ университетахъ Германхи. 
ф1оды н*- Н'Ьмецк1й учеиый Гейгеръ различаетъ въ н'Ьмецкомъ 
юциаго гу- гуманизм* три першда: 1)?угеодогичвшй, 2) паг/чкьш, 3)п^б- 
манизма, лицисшичвскш или реформацгонный. Главными д-Ьятелями 
перваго перюда были три лица^ связанныя между собою 
узами дружбы: РудольФъ фонъ Лангенъ, Але- 
ксандръ Гег1Й и РудольФъ Агрикола. Вс* 
трое были педагогами и всЬ трое смотрели на гума- 
низмъ, какъ на вспомогательное средство для занят1я 
богослов1емъ и церковного исторхей. „Всякое знаше гл- 
бельно, если оно сопряжено съ утратой благочестхя" — 
учитъ Гепй. Изучеше классиковъ должно, по словамъ 
Агриколы, подготовлять насъ къ правильному пониман1Ю 
св. Писаная. ВимпФелингъ въ своемъ похвальномъ слов* 
Агрикол* говоритъ, что наука для него служитъ только 
средствомъ для подавлешя своихъ страстей и приближе- 
и1я къ Дому Господню. Къ теологическому типу гума- 
нистовъ долженъ быть отнесенъ и самъ Вимпфслингъ, 
для котораго наука была только средствомъ для правиль- 
наго возд*йств1я на юношество. Подъ конецъ своей жизни 
ВимпФелингъ ударился въ крайшй шэтизмъ и начадъ 
даже враждебно относиться къ классической литератур*. 
Во второмъ першд* своего развитхя гуманизмъ нахо- 
дитъ себ* прхютъ въ двухъ большихъ городахъ Герма- 
нш : въ Аугсбург*, гд* жилъ Конрадъ Пейтин- 
геръ, ученый и археологъ, въ деятельности котораго 
выступаютъ на первомъ план* интересы научные, — и 



— 129 — 

въ Нюренберг^, гд* во глав'Ь гуманистическаго движе- 
шя стоялъ Вилибальдъ Пиркгеймеръ, челов1^къ 
живой, съ очень широкими симпат1ями, одинаково спо- 
собный откликаться и на научные интересы, и на про- 
буждающееся реФормащонное движете. На ряду съ Пирк- 
геймеромъ сл-Ьдуеть упомянуть объ его друг* Конрад'Ь 
Цельтес*, ученомъ и поэт*, ув'Ьнчанномъ серебря- 
нымъ поэтическимъ в*нкомъ за свои латинск1я стихо- 
творешя. Стихотворен1Я эти проникнуты эпикурейскимъ 
духомъ. Онъ сильно возстаетъ противъ безбрач1я духо- 
венства и противъ той Формальной релипозности, кото- 
рая ограничивается постами, хождешемъ по св. м*стамъ 
и т. д. Не малую роль играли въ этомъ второмъ перход* 
нЬмецкаго гуманизма университеты, въ особенности уни- 
верситетъ эрфуртск1й, раньше вс*хъ введш1й у себя 
преподаваше классическихъ литературъ. Во глав* но- 
ваго направлеюя въ этомъ университет* стоялъ Му- 
Ц1анъ РуФъ, типическШ представитель н*мецкаго 
гуманизма, ум*вшаго соединять итальянсшй энтуз1азмъ 
къ классической литератур* съ н*мецкой глубиной и 
культурою нравственнаго чувства. Будучи каноникомъ, 
Мущанъ РуФъ не уступалъ въ релипозномъ свободо- 
мыслии св*тскимъ людямъ и на каждомъ шагу громидъ 
невежество и нетерпимость католическаго духовенства. 
По его мн*шю, ВС* релипи сводятся къ двумъ положе- 
шямъ, начертаннымъ самимъ Вогомъ въ сердцахъ на- 
шихъ — любви къ Богу и любви къ ближнему. Второе 
м4сто по ВЛ1ЯШЮ принадлежитъ университету тюбинген- 
скому, гд* въ числ* любимыхъ проФессоровъ классиче- 
ской литературы находился Генрихъ Бебель, одинъ 
изъ лучшихъ сатириковъ Германш, авторъ знаменитыхъ 
„Фаг^ег^ш", въкоторыхъ онъ остроумно и зло осм*иваетъ 
пороки духовенства. Если эрФуртскш и тюбингенск1Й 
университеты стояли во глав* новаго движен1я, то келън- 
СК1Й университетъ считался оплотомъ схоластики и вра- 

Сторожеяяо. 9 



— 130 — 

гомъ гуманизма. Поэтому въ каждомъ университет'^ об- 
разовались дв^ парт1и, изъ которыхъ одна стояла за 
прежн1й порядокъ вещей, другая — за преобразован1е пре- 
подавашя въ новомъ гуманистическомъ дух*. Между 
этими партхями нередко происходили полемики, но вс* 
он1^ им'Ёли въ большей или меньшей степени частный 
характеръ. 
рьбагума- Въ начал^^ XVI в. случилось крупное литературное 

истовъ съ событхе, которое заставило противниковъ сосчитать свои 

ску рантами. 

СИЛЫ и сплотило всЪхъ гуманистовъ въ св-Ьтлую дру- 
жину прогресса. Событ1емъ этимъ былъ споръ между 
ПфСФФсркорномъ и Рейхлиномъ изъ-за свяпценныхъ еврей- 
скихъ книгъ. Н*кто ПФСФФеркорнъ, ученый еврей, при- 
нявши въ Кельн* христханство, издалъ въ 1507 г. пам- 
Флетъ противъ своихъ соплеменниковъ, въ которомъ 
взводилъ на нихъ разныя клеветы, утверждалъ, что 
евреи упражняются въ ежегодномъ поругаши Христа, 
что еврейск1е медики отравляютъ христханъ. Средствомъ 
для противод1Ьйств1я этому злу ПФСФФеркорнъ считалъ 
отобранхе у евреевъ свяп1;енныхъ книгъ, ув1^ряя, что 
разъ эти книги будутъ отобраны, евреи не замедлять 
принять христ1анство. ПамФлетъ этотъ произвелъ силь* 
ное впечатл'Ьн1е т*мъ болФе, что кельнсше доминиканды 
взяли его подъ свою зап1;иту. Побуждаемый доминикан- 
цами, ПФСФФеркорнъ почувствовалъ необходимость съ 
почвы литературной сойти на почву практическую, до- 
бился свидан1я съ императоромъ Максимил1аномъ и такъ 
представилъ д^^ло, что выхлопоталъ указъ, въ силу ко- 
тораго им^^лъ право конфисковать еврейск1я книги. Ко- 
нечно, евреи протестовали, сыпали деньгами, нашли себ* 
защитниковъ среди приближенныхъ императора, и вскор^^ 
выхлопотали другой указъ, которымъ требовалось ото- 
бранныя книги сохранить и потребовать мн^нтя ученыхъ. 
Поэтому поводу знаменитый гуманистъ Рейхлинъ 
(1455 — 1522), считавш1йся первымъ гебраистомъ своего 



— 131 — 

времени, написалъ ц'Ьлый трактатъ, вышедш1й въ св'Ьтъ 
въ 1510 г., въ которомъ онъ разоблачилъ всЬ клеветы 
ПФбФФеркорна. Сущность мн']^н1я Рейхлина состояла 
въ томъ, что за исключенхемъ н'Ьсколькихъ кннгъ, кото- 
рый сами евреи признаютъ вредными и оскорбительными 
для христ1анъ, во всЬхъ остальныхъ книгахъ ничего 
оскорбительнаго не имеется. Перенося вопросъ на почву 
свободы совести, Рейхлинъ говоритъ, что если христ1ане 
не позволяютъ другимъ судить о правоверности ихъ ре- 
липи, то на какомъ основан1и они считаютъ себя въ прав* 
судить о правоверности релипи, изъ которой вышло 
само христ1анство. Трактатъ Рейхлина произвелъ глубо- 
кое впечатл-Ьнае и разделилъ всю интеллигентную Герма- 
шю на два лагеря: сторону Рейхлина приняли проФессора- 
гуманисты въ ГейдельбергЬ и ЭрфуртЬ; ПФвФФеркорнъ 
нашелъ себе защиту въ доминиканскихъ монахахъ и 
Кельнскомъ университет*. „Теперь весь М1ръ, — писалъ 
Мущанъ Руфъ, — разделился на две парт1и : одни за 
глупцовъ, друпе за Рейхлина". 

Полемика гуманистовъ съ обскурантами вызвала къ „письш 
жизни много остроумныхъ памФлетовъ и сатиръ, но ни твмныш 
одно изъ сочиненШ, написанныхъ гуманистами, не про- '*^^®* 
извело такого подавляющаго впечатлен1я на обскуран- 
товъ, не унизило ихъ такъ глубоко въ общественномъ 
мнен1И, какъ знаменитыя ^Письма темпыосъ людей'' (Ерг- 
зШае оЬзсигогиш штогиш). Эта безыменная сатира, вы- 
шедшая изъ кружка немецкихъ гуманистовъ, была из- 
дана въ 1515 г. Въ первой части главное участ1е при- 
нимали Мущанъ РуФъ и Кротъ Руб1анъ, а во второй — 
Ульрихъ Фонъ Гуттенъ. Сатира воспроизводитъ такъ 
ярко и правдиво не только образъ мыслей, но и способъ 
выражен1я схоластиковъ и обскурантовъ, что вначале 
юни не раскупили, въ чемъ дело, и приняли ее за про- 
изведете одного изъ своихъ. Первую часть книги соста- 
вляютъ письма различныхъ л^щъ къ Ортуину Грашю, 



— 132 — 

вождю кельнскихъ обскурантовъ. Такъ какъ Ортуинъ 
им*лъ репутащю челов-Ька неособенно строгой нравствен- 
ности, то въ письмахъ къ нему обскуранты разсказы- 
ваютъ свои гр'Ьшки, просятъ у него разъяснешй и со- 
в-Ьтовъ въ любовныхъ дФлахъ. ВсЬ эти письма на пер- 
вый взглядъ представляются довольно невинными, но 
если всмотреться глубже, они окажутся проникнутыми 
невероятной глупостью и колоссальнымъ невежествомъ, 
см^шаннымъ съ самымъ нел^пымъ педантизмомъ. Изъ 
:-)тихъ писемъ можно видеть, каше вопросы занимали обску- 
|)антовъ. Въ одномъ письме какой-то 0ома Лангшнейде- 
р1усъ, недостойный баккалавръ теолопи, проситъ разре- 
шить вопросъ, надъ которымъ долго ломали головы его 
товарищи: какъ правильнее назвать новаго магистра 
теолопи — Ма§181ег поз^гапйиз или Ковчег та§181;гапйи8. 
Въ другомъ письме какой-то магистръ ГаФенмуз1усъ 
проситъ Ортуина разъяснить ему: можно ли въ школахъ 
читать римскихъ поэтовъ — Марка Туллхя Цицерона и 
Плинхя? Весьма интересно письмо какого-то Конрада 
ДоленкопФ1уса изъ Гейдельберга, который сообщаетъ, 
что онъ занимается поэз1ей и умеетъ излагать басни 
Овидхевыхъ „Метаморфозъ" натурально, литературно, 
исторически и духовно. Кроме ученыхъ вопросовъ. въ 
письмахъ къ Ортуину поднимаются и друпе вопросы. 
Одинъ баккалавръ, узнавъ, что Ортуинъ боленъ, и пред-- 
полагая, что его сглазили, указываетъ верное средство 
противъ этой напасти: нужно взять въ воскресенье благо- 
словенной соли, сделать на ней языкомъ крестъ и потомъ 
съесть ее, ибо въ писанш сказано: „Уо8 езйб 8а1 1;еггае"; 
потомъ нужно сделать кресты на спине и на груди и поло- 
жить той же соли въ ухо — и болезнь, наверное, пройдетъ. 
„Письма темныхъ людей" произвели сильную сенса- 
Ц1Ю въ Гермаши и разошлись очень быстро. Обш;ее 
впечатлен1е, которое выноситъ читатель изъ чтешя 
этихъ писемъ, состоитъ въ томъ, что противники Рейх- 



— 133 — 

дина, которые кичились своею ученостью, въ сущности 
были страшные нев']^жды, считавш1е Плишя и Цицерона 
поэтами, производившими слово Ма§181;ег отъ словъ 
та§18 и 1;ег, потому что магистръ долженъ знать втрое 
больше всякаго другого, и т. п. Изъ этихъ писемъ вы- 
яснилось также, что вся нравственность обскурантовъ 
состояла въ соблюденхи обрядовъ, что въ сущности вс* 
они были циники и развратники. „Письма* не остались 
безъ ответа. Въ 1516 г. ПфеФФеркорнъ, считавш1Й себя 
наибол'Ье зад']^тымъ письмами, издалъ свою „Аполопю'', 
а его покровители доминиканцы выхлопотали папскую 
буллу, запрещавшую письма и предписывавшую вся- 
кому верующему сжечь ихъ въ три дня. Но это запре- 
щеше только увеличило интересъ и ценность книги, 
такъ что когда въ 1517 г. вышла въ св-Ьтъ вторая часть 
книги, она была раскуплена въ несколько м^сяцевъ. 
Въ составленш этой второй части принималъ деятельное 
участ1е типическхй представитель третьяго, публицистиче- 
скаго перюда иФмецкаго гуманизма — Ульрихъ фонъ Гут- 
тенъ. Одно изъ остроумн'Ьйшихъ писемъ второй части — 
это письмо Генриха ШаФемулхуса о томъ, что онъ съ1Ьлъ 
въ постный день яйцо съ зародышемъ цыпленка. Онъ 
проситъ Ортуина разр1Ьшить: оскоромился ли онъ, или 
н*тъ? Въ своемъ отв^^тЬ Ортуинъ пускается въ разсу- 
жден1я о томъ, когда зародышъ цыпленка можетъ быть 
постнымъ. Онъ слышалъ отъ одного врача, что червякъ 
принадлежитъ къ пород* рыбъ, а такъ какъ цьшленокъ 
въ раннШ перюдъ своего развитхя тотъ же червякъ, 
то онъ подобенъ рыб* — стало-быть оскоромиться имъ 
нельзя. 

Помимо „Писемъ" гуманисты выпустили противъ об- 
скурантовъ новый памФлетъ подъ заглав1емъ ^Тргумфъ 
Жапнгона'' (т.-е. Рейхлина, отъ греч. халтбс; „дымъ", 
какъ КеисЬИп отъ „КаисЬ"). ПамФлетъ этотъ написанъ 
поел* того, какъ папа Левъ X вел*лъ отложить раз- 



— 134 — 

смотр^^ше д']^ла РеЁхдина на ыеопред'Ьленное время. 
Кром* Ульриха Фонъ Гуттена, въ сочиненш сатиры при- 
нимадъ участ1е и кельнсшй гуманистъ Германъ Бушъ. 
Въ этой сатирЪ описывается торжественный въ']^8дъ 
Рейхлина въ ПФорцгеймъ на манеръ тр1умФ0въ римскихъ^ 
подководцевъ: впереди несутъ оруж1е поб-Ьжденныхъ — 
СОФИЗМЫ, костры, бичи и т. д. ; потомъ сд'Ьдуютъ четыре 
аллегоричесшя Фигуры — суев'Ьр1е, варварство, невеже- 
ство и зависть; дал-Ье шествуютъ закованные въ ц^пи 
враги Рейхлина: инквизиторъ Гохштратенъ, пьяный 
поэтъ Ортуинъ и Худа ПФвФФеркорнъ. Потомъ -Ьдеть Рейх- 
линъ въ лавровомъ в']^нк'ё, предшествуемый п'Ьвцвми' 
и сопровождаемый цЪлымъ сонмомъ ученыхъ. ПамФлетъ- 
заключается сл^дующимъ ликуюп]^имъ воззвашемъ: „Ра- 
дуйтесь, н^мцы, и рукоплещите, ибо немалое д'Ьло со- 
вершили вы! Вы показали примйръ честной любви къ 
вашимъ лучшимъ людямъ. Отнын* знан1е будетъ чтимо, 
^ добродетель награждаема, наука спасена, хвала Богу! 
Восл* долгаго осл'Ьплен1я Герман1я, наконецъ, про- 
зрела**. 
Ульрихъ Ульрихъ ФОНЪ Гуттенъ (1488 — 1523) былъ 
йонъ-Гут- славнымъ представителемъ третьяго пер1ода н^мецкаго* 
гуманизма, когда онъ, опираясь, съ одной стороны, на 
классическую литературу, съ другой — на теолопю, ста- 
новится уже политической силою и борется за релипоз- 
ную свободу Герман1и. Его бурная жизнь есть ц^лы^ 
романъ съ тою* разницею, что героиней этого романа^ 
была не женш,ина, но идея соц1альной и религюзной 
свободы Герман1и. Однимъ изъ его раннихъ произведенШ 
было стихотвореше „Л^ешо**, въ которомъ онъ громить 
Формальную схоластическую науку, кичаш;уюся своими 
титулами и дипломами и съ презр*н1емъ смотрящую на 
юную гуманистическую науку. „Въ глазахъ теологовъ и 
схоластиковъ, — говорить онъ, — каждый изъ насъ, пети- 
ту лованныхъ ученыхъ, есть въ сущности Никто (Кето)^г 



тенъ. 



— 135 — 

Въ томъ, что мы пишемъ, они ищутъ прежде всего 
^реси, и если имъ удается найти что-нибудь подходящее, 
Кричать всЬмъ хоромъ: „Въ огонь книгу!** — а между тЬмъ, 
они сами сделали изъ релипи суев'Ьрхе и дурачатъ на- 
родъ бабьими сказками**. Другимъ его произведешемъ 
была злая и остроумная сатира „РНа1агтпгс8'^^ напра- 
вленная противъ жестокаго герцога Ульриха Вюртемберг- 
скаго, злодейски умертвившаго его двоюроднаго брата 
Ганса Гуттена*). Зат*мъ сл*дуетъ рядъ памфлетовъ, 
направленныхъ противъ Рима. Самый знаменитый изъ 
нихъ — это дхалогъ ^Вадист или Римская Троичиость^^ . 
Это не памФлетъ, а скорее, ц4лый маниФестъ противъ 
Рима, съ которымъ можно разв1^ сопоставить одновре- 
менно вышедшее знаменитое послаше Лютера къ дво- 
рянству н'&мецкаго народа. Оодержаше даалога — разго- 
вор ъ Эрнгольда съ его прхятелемъ Вадискомъ, только 
что возвратившимся изъ Рима и въ дружеской бе- 
с*д* сообщаюпщмъ ему результатъ своихъ наблюдешй 
^ надъ римскою жизшю. По словамъ Вадиска^ три вещи 
^, особенно ц*нятъ въ Рим1&: папскую власть, реликвш и 
!индульгенцш. Три вещи уносятъ съ собою вс1& пребы- 
(Вавш1е въ Рим*: притуплённую совесть, испорченный 
|желудокъ и пустой кошелекъ. О трехъ вещахъ не лю- 
1бятъ слушать въ Рим*: о реФорм* духовенства, о все- 
денскомъ собор* и о томъ, что н*мцы начинаютъ про- 
крывать. Три вепщ мЫшаютъ н*мцамъ прозреть: тупо- 
ум1е правителей, паденхе науки и суев'Ьр1е народа. 

*) Оодержаше дхадога заключается въ сд:Ьдующемъ : Герцогъ нисхо- 
дитъ въ преисподнюю и сообщаетъ Фадарису о своихъ подвигахъ. Вы- 
сдушавъ разскавъ герцога объ убИств* Ганса Гуттена, Фадарисъ уб-Ьж- 
дается, что герцогъ превосходитъ его самого въ жестокости. Онъ даеть 
советы герцогу, какъ мучить дюдеМ, какъ ихъ жечь, сдирать съ нихъ 
кожу, разрубать на части и пр. „Все это я д-Ьдаю", скромно отв'Ьчаетъ 
Удьрихъ, „и не только надъ своими врагами, но даже и надъ друзьями". 
„Въ та1{омъ случа* ты далеко превзошедъ своего учителя!" — воскли- 
кнулъ Фадарисъ. 



— 136 — 

Исчислете римскихъ пороковъ занимаетъ н^Ьсколько 
страницъ. Выслушавъ разсказъ Вадиска, Эрнгольдъ съ 
негодован1емъ восклицаетъ: „Теперь я ясно вижу, что 
Римъ — источникъ всякой заразы^ океанъ вс^Ьхъ пороковъ, 
клоака всяческаго нечест1я, и что къ уничтоженхю этой 
заразы должны быть направлены всЬ усил1я всЬхъ чест- 
ныхъ людей въ Германш**. 

Въ 1520 г. появилась известная папская булла, отлу- 
чавшая Лютера отъ церкви и обрекавшая на сожжен1е 
ВС* его произведешя. Гуттенъ тотчасъ же издалъ эту 
буллу со своими прим'Ьчашями. Вотъ его прим^^чаше 
къ тому мФсту, гд* папа говорить о необходимости 
предать огню сочинешя Лютера: „Твое желате, папа, 
уже исполнилось: они пламен'&ютъ въ сердцахъ вс^хъ 
честныхъ людей... Попробуй теперь загасить это пламя''. 
Всл'Ьдъ за этимъ Гуттенъ создалъ дхалогъ, посвяпценный 
тому же вопросу, подъ заглав1емъ: „ВиЫа юе1 ЪиШсгЛа*^, 
Зд']^сь булла изображена въ шц^ женщины, которая 
сражается съ другой женш,иной, аллегорически изобра- 
жающей свободу; последняя одол-Ьваеть, булла лопается, 
при чемъ изъ нея вылетаетъ масса пороковъ, заражаю- 
П1;ихъ воздухъ своими мгазмами. ПамФлетъ этотъ такъ 
раздражи лъ папу, что онъ разослалъ ко ъо/Ьжъ правите- 
лямъ въ Германш циркуляръ съ просьбою схватить Гутте- 
на и препроводить въ ц1Ьпяхъ въ Римъ. Гуттенъ отв'Ьчалъ 
на него написаннымъ уже не по-латыни, а по-н'Ьмецки воз- 
зван1емъ къ немецкому народу, въ которомъ онъ уб*- 
ждаетъ всЬхъ нФмцевъ сплотиться т*сн*е и дружно 
возстать противъ Рима. „Проснитесь же, наконецъ, бла- 
городные Н1&МЦЫ ! Нечего дольше медлить. За насъ самъ 
Богъ! Они употребили во зло слово Бож1е. Они всегда 
лгали намъ. Уничтояшмъ же ложь и вознесемъ на м-Ьсто 
ея св^точъ ИСТИНЫ. Съ нами Богъ! Кто захочетъ въ по- 
добныхъ обстоятельствахъ оставаться дома? Я, п^ край- 
ней м'Ьр^, р^^шился! Это мой девизъ". Не чувствуя себя 



I 



— 137 — 



безопаснымъ въ Герман1и, т^&мъ бол^е, что рыцарское 
возсташе, въ которомъ онъ принималъ участхе, потер- 
плю неудачу, Гуттенъ перешелъ въ соседнюю Швей- 
цар1Ю и посеошлся сначала въ Базел*, а потомъ въ 
окрестностяхъ Цюриха, гд* нашелъ поддержку у ре- 
форматора Цвингли. Зд^^сь въ 1523 г. онъ окончилъ 
свою бурную жизнь. Сперва въ Гермаши распростра- 
нился слухъ, что Гуттенъ отравленъ обскурантами, но 
этотъ слухъ оказался ложнымъ. Да и не зач'&мъ было 
отравлять Гуттена: все, что онъ вынесъ, было слишкомъ 
много для его слабаго организма; истомленный недугомъ 
и житейской борьбой, пришедшейся ему не по силамъ, 
онъ угасъ, какъ угасаетъ св'Ьтильникъ, когда ему не- 
хватаетъ масла. 

Совершенно другого типа гуманистъ былъ Э р а з м ъ Эразмъ 

Роттердамск1й (1466 — 1536), личность котораго за- тврдамс 

нимаетъ центральное положен1е въ истор1и гуманизма 

вообще, ибо къ его мн1^н1ямъ съ одинаковымъ внима- 

Н1емъ прислушивались не только въ Гермаши, Англ1и и 

Франщи, но даже и въ Итал1и. Онъ родился въ Роттер- 

дам1^. Сначала онъ учился въ знаменитой Девентерской 

Л1К0Д*, гд* въ числ* его наставниковъ былъ Александръ 

^епй; разсказываютъ, что Агрикола, посЬтивъ эту 

^Колу, былъ пораженъ успехами Эразма и предсказалъ 

^*1у великую будуш,ность, 16-ти л^^тъ онъ поступилъ 

^'Ь монастырь, но суровый монастырскхй режимъ и нена- 

^^сть монаховъ къ гуманизму сильно претили ему, такъ 

'^'^0 при первой возможности онъ вырвался оттуда и по- 

^■^упилъ секретаремъ къ одному Французскому прелату, а 

^^резъ н^^сколько л^тъ отправился въ Парижъ, щЪ посту- 

^йлъ въ университетъ. Но парижск1й университетъ обма- 

^улъ его ожидашя: тамъ продолжала царствовать схола- 

^'Х'ика, и только слабые лучи гуманизма блестели въ препо- 

Даваши проФессоровъ-итальянцевъ. Пробывъ тамъ иЬ- 

Сколько л'Ьтъ, Эразмъ вм'Ьст'ё со своимъ ученикомъ, 



— 138 — 

лордомъ Монтжоемъ, отправился въ Англш. Зд^^сь въ Оке — 
Форд^ онъ встр-Ьтилъ ц'Ьлый кружокъ гуманистовъ, ги 
въ Лондон* сблизился съ Томасомъ Моромъ, съ кото- 
рымъ оставался друженъ всю свою жизнь. Поработавъ 
около года надъ греческими авторами подъ руковод- 
ствомъ Колета, Эразмъ въ 1498 г. возвратился въ Па- 
рижъ, гд* снова пробылъ несколько л*тъ, перебиваясь 
грошовыми уроками греческаго языка. 

Первымъ его литературнымъ трудомъ былъ сборникъ 
пословицъ „Айадга"^ (1500 г.). Пословицы были заимство- 
ваны изъ греческихъ и римскихъ авторовъ и снабжены 
прим'Ьчашями Эразма. Въ сл-Ьдующемъ году Эразмъ 
издалъ свою ^Настольную книгу христганскаю воина'^ 
(ЕпсЫпйгоп шгШгз скггзИапг), гд* доказывалъ, что 
ц'Ёлъю жизни всякаго истиннаго христ1анина должно 
быть не соблюдете постовъ и обрядовъ и вообще не 
внешнее благочестхе, а приближеше ко Христу, который 
есть не что иное, какъ любовь, терп'Ъше и нравственная 
чистота. Въ 1505 г. мы снова видимъ Эразма въ Англ1и, 
гд* онъ отдыхалъ душой въ обществ-Ь своихъ англ1Й- 
скихъ друзей; зд-Ьсь онъ пробылъ полгода, сочинялъ съ 
Моромъ эпиграммы на монаховъ, переводилъ Лушана и 
трудился надъ издан1емъ комментар1евъ Лоренцо Баллы 
къ тексту свящ. Писашя. Въ 1 506 г. Эразму удалось, на- 
конецъ, осуществить свою заветную мысль — побывать 
въ Италш. Онъ посЬтилъ Болонью, пробылъ несколько 
мФсяцевъ въ Бенец1и, гд* въ типограФ1и Альдо Мануччи 
напечаталъ второе издан1е своихъ „Пословицъ", и, нако- 
нецъ, прибылъ въ Римъ, гд-Ь былъ принятъ съ боль- 
шимъ почетомъ тамошними гуманистами. Кардиналы 
Бембо и Гримани и молодой Медичи (впосл'Ьдствш папа 
Левъ X) осыпали его ласками и приглашен1ями. Въ РижЪ 
онъ получилъ письмо отъ Монтжоя, который сообщалъ 
ему о восшествги на престолъ Генриха УП1, на кото- 
раго англ1йск1е гуманисты возлагали самыя радужныя 



— 139 — 

надежды. Л^^томъ 1509 г. Эразмъ тронулся въ путь, 
обдумывая по дорогЬ лучшую изъ своихъ сатиръ — 
^Похвалу Глупости*^ {Ьаиз 81иШ1гае). „Похвала Глупости" 
представляетъ собою образецъ сатиры въ Лук1ановомъ 
род*. Остроуше и тонкая ирон1я, напоминающ1я Лукхана, 
чередуются въ ней съ реализмомъ картинъ и честнымъ 
негодован1емъ сатирика. Эразму пришла въ голову остро- 
умная мысль заставить Глупость говорить похвальное 
С10ВО самой себ'Ь. Съ большимъ юморомъ характери- 
зуются ВС* виды человеческой глупости, и доказывается 
такимъ серхознымъ тономъ ихъ естественность и разум- 
ность съ челов'Ьческой точки зр-Ьтя, что можно поду- 
мать, что Эразмъ пишетъ панегирикъ глупости. Издан1е 
«Похвалы Глупости** было кульминац10ннымъ пунктомъ 
репутац1и Эразма; имя его было на устахъ вс*хъ гума- 
нистовъ, считавшихъ его своимъ вождемъ; обскуранты 
и теологи вид'&ли въ немъ своего главнаго противника. 

Въ 1513 г. Эразмъ покинулъ Англ1ю и переФхалъ на 
континентъ. Въ Базел'Ь онъ напечаталъ свое знамени- 
тое критическое изданхе текста Новаго Зав-Ьта съ ла- 
тинскимъ переводомъ и прим'Ьчан1ями, которое соста- 
вляетъ эпоху въ изученхи текста свящ. Писашя. Эразмъ 
прибылъ изъ Англ1и въ самый разгаръ борьбы Рейхлина 
съ обскурантами; об* стороны съ замиран1емъ сердца 
ядали, какъ онъ выскажется по этому вопросу. Следуя 
своему осторожному характеру, не желая высказы- 
ваться лично, чтобы не подливать масла въ огонь, 
Эразмъ медлилъ, но въ частныхъ письмахъ къ римскимъ 
кардиналамъ стоялъ за Рейхлина. 

Та же осторожность проявилась и въ отношен1яхъ Эразма 
'Рь рвФормащи. Чтобы понять его образъ д'Ьйств1й, нужно 
принять въ соображен1е, во-первыхъ, его темпераментъ 
я характеръ и, во-вторыхъ, обш;ее направлеше его д1Ья- 
твльности. По темпераменту Эразмъ былъ челов'Ькъ 
Флегматичный, по характеру миролюбивый, врагъ вся- 



— 140 — 

кихъ р-Ьзкихъ м*ръ, а гЬмъ болФе всякаго насил1я. Эг 
его душ^ не было и слЪдовъ того 8нтуз1азма^ который 
заставляетъ челов']^ка охотно жертвовать своииъ споко!)- 
ств1емъ и даже жизнью за истину. „Я не им-^^ю, — пишеть 
онъ прхятелю, — нам*рен1я рисковать жизшю за истину 
и боюсь, что въ случа* смятен1я я последую примеру 
св. Петра". Съ другой стороны, общее направлеше дея- 
тельности Эразма не им^ло въ себ* ничего реФорма- 
ц1оннаго или сектантскаго. Въ немъ не было никакого 
догматическаго озлоблен1я противъ католиковъ. Онъ гро- 
милъ схоластиковъ и монаховъ, видя въ нихъ враговъ 
свободнаго изсл*дован1я, онъ возставалъ противъ индуль- 
генщй и всякихъ поборовъ, но у него не было никакого 
нам-Ьренхя колебать авторитетъ самой церкви, а т'ёмъ 
бол^е отделиться отъ нея. Когда онъ увид*лъ, что Лю- 
теръ хочетъ насильственно порвать съ церковью, то это 
обстоятельство оттолкнуло его отъ Лютера. Это отчужде- 
Н1е возрастало по м^р-Ь того, какъ онъ убеждался, что 
на мест* упраздняемаго католическаго догматизма водво- 
ряется догматизмъ лютеранскгй^ одинаково враждебный 
наук* и свобод* изсл^доватя. Результатомъ принятаго 
имъ независимаго положенхя было то, что об* стороны 
обрушились на него и осыпали его бранными брошю- 
рами. 

Единственное утЬшен1е Эразмъ находилъ въ литера- 
турныхъ занят1яхъ и въ своей все бол*е и бол*е воз- 
раставшей литературной слав*. Среди его сочинен1Й 
обращаютъ на себя внимаше. „Наставлеше хрисш%- 
апскому государю'^ и ^СоНодига*" , Въ первомъ Эразма 
доказывалъ, что христ1анск1й государь додженъ ру- 
ководиться въ своей политик* не эгоизмомъ и не 
желан1емъ выгоды, но правилами христ1анской нрав^ 
ственности, что онъ долженъ пользоваться своею властысг 
для блага подданныхъ. Небольшой трактатъ Эразма^ 
им*етъ важное значен1е въ исторхи политическихъ уче-- 



— 141 — 

. нШ эпохи Возрожден1я. какъ спасительное противояд1е 
той безсердечной политик'Ь^ которая нашла свое выра- 
жеше въ сочинешяхъ Мактавелли. Образцомъ „Со11оди1а'' 
были „Тускуланск1я бесЬды** Цицерона. Ни въ одномъ изъ 
своихъ прежнихъ сочинен1Й Эразмъ не проявляетъ та- 
кого восторженнаго отношенхя къ классической древ- 
ности, какъ въ этомъ. Въ разговор* „Рб^гмгшмый Пиръ*" 
онъ прямо говоритъ, что среди великихъ людей древ- 
ности было не мало такихъ, которыхъ по святости жизни 
можно поставить на ряду со святыми. Въ разговор'^ 
„О странствовангяхъ*^ оиъ осм*иваетъ суев1Ьр1е, вн-Ьшнее 
б|агочест1е, странствовате по святымъ м-Ьстамъ; одинъ 
изъсамыхъостроумныхъСо11оди1а „Рыбояденге^'у гд* онъ 
осиФиваетъ посты. Восторгаясь классической литерату- 
рой съ идеальной стороны, Эразмъ былъ далекъ отъ 
увлечен1я буквой и стилемъ. Одно изъ посл-Ьднихъ и 
остроумныхъ сочинешй Эразма — это его дгалогъ „Сгсего- 
пгапиз^^, направленный противъ т*хъ гуманистовъ-педан- 
товъ, которые ставили ц'Ьлью своей жизни приблизиться 
во что бы то ни стало къ Цицерону и сидели по н-Ь- 
скольку дней надъ Фразой, стараясь придать ей цице- 
роновскШ характеръ. 

Деятельность Эразма обнимала собою вс* главный 
отрасли тогдашней науки и всЬ общественные вопросы 
его времени, и везд* онъ являлся сторонникомъ науки 
и прогресса, апостоломъ мира и терпимости. Въ своихъ 
сатирическихъ сочинен1яхъ онъ коснулся почти всЬхъ 
язвъ современнаго ему общества, начиная съ войнъ, 
суев*р1я, и оканчивая рабскимъ подражантемъ Цице- 
рону; зд*сь онъ выступаетъ остроумнымъ и тонкимъ 
лаблюдателемъ человеческой природы и благодушнымъ 
уадтелемъ людей. Вл1ян1е Эразма на его современниковъ 
было громадное, онъ выражаетъ собою высшхй уровень 
умственной и нравственной культуры эпохи Возрожден1я. 
Сочинешя его были арсеналомъ, откуда защитники сво- 



— 142 — 

боды мысли и религюзной терпи1М0Сти заимствовали св(^ 4 
оруж1е, и оселкомъ, на которомъ они его оттачивала . 
На немъ воспитывались величайш1е писатели Англ1а> 
Франщи и Гермаши, и, читая Раблэ, Монтэня, Бэкона, 
Шекспира и др., мы на каждомъ шагу встречаемся с^ 
идеями Эразма, которыя расширили ихъ кругозоръ, со- 
общили ихъ мысли новый полетъ и во многомъ помогли 
имъ быть т^мъ, ч^мъ они стали для челов'Ьчества. 

Пособгя для изученгя литературы Возроокдетя вь Гермаши: 
Кирпичниковъ (А.) Гуманизмъ въ Германш („Всеобщая истор1Я 
литературы", изд. подъ ред. Корша и Кирпичникова, т. III). — Гей- 
геръ (Людвигъ). Н*мецк1й гуманизмъ. Перев. Вилларской. С.-Пб., 
1899. — Шепелевичъ (Л.) Литературная д-Ьятельность Эразма 
Роттердамскаго („Историко-литературные этюды". Сер1я I. С.-Пб. 
1904). — Преображенск1й (С.) Эразмъ РоттердамскШ, какъ са- 
тирикъ („Отеч. Записки" 1879 г. 1юль, августъ).- П е т р о в ъ. Эразмъ 
РоттердамскШ („Очерки изъ всем1рной истор1и", 2-е изд. 1903.) Кир- 
пичниковъ (А.) „Письма темныхъ людей" („Журнадъ Министер. 
Народы. Проев." 1869, СХЫП). — Штраусъ (Давидъ). Ульрихъ 
фонъ Гуттенъ. Перев. подъ ред. Радлова. С.-Пб. 1896. — „Похвала 
глупости" существуетъ въ двухъ русскихъ переводахъ: Кирпични- 
кова (М. 1884) и Ардашева (Юрьевъ 1903, 2-е изд.). — „Письма тем- 
ныхъ людей" переведены И. Куномъ („Источники по истар1И Рефор- 
мац1и". Издан1е Московскихъ Высшихъ Женскихъ Курсовъ. Вып. П. 
М. 1907). — „Диалоги" Гуттена въ перевод* и пересказ* В. Прото- 
попова (тамъ же, вып. I. М. 1906). 

1У- Возрожден1е во Францш. 

Интернащональное положеше Эразма, роль, которую 
онъ играетъ въ истор1и европейскаго гуманизма, его 
громадное вл1ян1е на вождей новаго направлешя во 
Франщи — все это служитъ естественнымъ переходомъ 
къ гуманизму Французскому. 
Итальянское Уже съ конца XV в. начинается усиленное вл1ян1е 
вл1яню. на Франц1ю Итал1и, которая, ставши во глав* гумани- 
стическаго движен1я, посылаетъ во Франщю своихъ 
ученыхъ, которые преподаютъ классичесше языки въ 



\ 



143 



париягскомъ университете и въ другихъ школахъ во 
Франщи. Не мало способствовалъ сближенхю Франщи 
-^ съ 1тал1ей и насаждешю во Франщи сЬмянъ класси- 
ческихъ знашЁ походъ Карла VIII въ Итал1Ю, во время 
котораго поб'бдители-французы должны были невольно 
У преклониться передъ высшею культурой поб'Ьжденнаго 
' ими народа. Жизненный комФортъ, прелести искусства, 
утонченность умственныхъ наслаждешй, вообще весь 
строй итальянской жизни, проникнутый изящнымъ эпи- 
куреизмомъ — все это не могло не произвести глубо- 
каго впечатл*н1я на живой и воспршмчивый ко всему 
изящному народъ. Вм*стФ со множествомъ драгоц-Ьн- 
ныхъ вещей, рукописей, статуй и т. п., Карлъ вывезъ 
изъ Итал1и грека Ласкариса, настоящаго ученаго, ко- 
торый, пробывъ около десяти л-Ьтъ въ Францш, поло- 
жилъ прочный основы изучешю греческаго языка и ли- 
тературы. Ученикомъ этого Ласкариса быль Гильомъ 
Вюдё, котораго обыкновенно называютъ „возстановите- 
лемъ греческой филолопи въ Францхи" (ге81аига1;еиг йез 
ё1айе8 ^гесдиез еп Кгапсе). Это былъ одинъ изъ т-Ьхъ 
энтузхастовъ, которыми такъ богата эпоха Возрождешя. 
По его совету Францискъ 1 учредилъ Коллег1ю трехъ 
языковъ, которая превратилась впосл-Ьдствхи въ знаме- 
нитую СоПё^е йе Ргапсе. 
Одновременно съ гуманистическимъ течешемъ, шед- Кружонт 

шимъ изъ Итал1и. шло изъ Гермати и Швейцарш дру- '^''аргармт 

. гч^ Наварено 

гое течеше — религюзное, реФормащонное. Ооа эти те- 

чешя встретились на Французской почв-Ь въ начал-Ь 
ХУ1 в. и находили тамъ много адептовъ. При двор* высоко- 
образованной сестры Франциска I, Маргариты На- 
варской, находили себ* одинаково радушный пр1емъ и 
люди реформы, какъ Кальвинъ и Фарель, и пропаган- 
дисты идей Возрожден1я — Долё^ Деперье. Въ ея кружокъ 
входилъ и Маро, который соединялъ въ себ-Ь и гуманиста, 
и сторонника реформы. Какъ гуманистъ, онъ переводилъ 



— 144 — 

Виргил1я, Петрарку и Эразма; какъ сторонникъ ре- 
формы, онъ былъ друженъ съ Кальвиномъ и по егся 
указашю написал ъ „8егтоп йи Ьоп ра81еиг е1 Ли таи- 
Vаг8^^ и перевелъ на Французсшй языкъ псалмы. Сама. 
Маргарита была писательницей: она оставила книгу- 
стихотворешй релипознаго содержан1я — „ СНато^гз эрт-- 
ЫгИез^^у дидактическую поэму „Зеркало гртьшной души'' 
(Ье Мггогг йе Гите рёскегеззе), несколько мистер1Й и 
„моралитэ** и сборникъ новеллъ, известный подъ на- 
звашемъ „Гептамерона'' , въ которомъ она подражала 
„Декамерону** Воккаччьо. 
деперье. Кром* Маро, однимъ изъ самыхъ д'Ьятельныхъ чле- 
новъ литературнаго кружка Маргариты Наварской былъ 
ея домашн1й секретарь Бонавентура Деперье. 
Жизнь этого челов-Ька, исполненная б-ЬдствШ, лишешй 
и пресл-Ьдовашй всякаго рода и закончившаяся самоубхй- 
ствомъ, служить лучп1имъ прим'Ьромъ того, какъ трудно 
жилось въ XVI в. людямъ, уб'Ьждешя которыхъ шли въ 
разр*зъ съ уб^ждешями большинства. Отъ Деперье оста- 
лось, кром* книжки стихотворешй и сборника новеллъ, 
сатирическое произведете „СутЬаЫш МипсИ*' (1538), 
которое и было главной причиной воздвигнутаго на него 
гонешя; при самомъ появлеши своемъ оно подверглось 
осуждешю Сорбонны и было сожжено рукою палача. 
Заглавхе „СутЬа1ит Мипй!" можно перевести „Коло- 
колъ на весь М1ръ". Сочинеше состоитъ изъ четырехъ 
дхалоговъ. Въ первомъ Меркур1й спускается съ Олимпа 
на землю, чтобы исполнить порученхе Юпитера: отдать 
въ переплетъ потрепавшуюся Книгу Судебъ. Но въ 
первомъ же кабак-Ь два католическхе монаха крадутъ 
эту книгу, разсчитывая извлечь не мало выгодъ изъ 
ея предписашй, и вм-Ьсто нея кладутъ другую такого же 
вида и также изорванную. Второй д1алогъ носитъ назва- 
ше Философскгй Камень, Изъ разговора Меркур1я съ 
Тригабусомъ мы узнаемъ, что безпрестанныя мольбы 



— 145 — 

смертныхъ дать имъ философск1й камень до смерти на- 
доели Меркурш. Желая подсмеяться надъ глупыми 
людьми, Меркурхй взялъ простой булыжникъ, истолокъ 
его въ порошокъ и разсЬялъ по земл*. Съ этого вре- 
мени смертные не перестаютъ искать кусочковъ камня 
съ ц-Ьлью составить изъ нихъ одно ц*лое. Видя ихъ 
настойчивость и упорство, Меркурхй обращается къ нимъ 
съ сл']^дующими словами: „Жалк1е люди, неужели вы до- 
веряете Меркур1ю, этому отцу всякой лжи? Неужели вы 
верите, что онъ въ самомъ д-Ьл* далъ вамъ философск1й 
камень, а не простой булыжникъ, и увфрилъ васъ въ 
противномъ, чтобы посмеяться надъ вами?" Въ третьемъ 
дталоге Меркурхй возвращается на Олимпъ и вручаетъ 
книгу Юпитеру, предварительно отдавши ее въ хорошШ 
переплетъ. Ничего не подозревая, Юпитеръ раскры- 
ваетъ ее и къ ужасу читаетъ въ ней истор1Ю своихъ 
собственныхъ похожденхй. Боясь, чтобы книга не попала 
его ревнивой супруге Гере, онъ тотчасъ же посылаетъ 
Меркур1я на землю — отыскать, во что бы то ни стало, 
старую книгу. Четвертый дхалогъ имеетъ очень мало 
связи съ предыдущими; это разговоръ двухъ собакъ, Ги- 
лактора и ПамФагуса, подъ видомъ которыхъ Деперье 
хотелъ изобразить два типа людей новаго времени, изъ 
которыхъ одинъ энтуз1астъ, отличается запальчивой 
ревностью въ проведен1и своихъ идей, другой же прак- 
тиченъ и остороженъ, умеетъ во-время промолчать, во- 
время надеть благочестивую маску. Критики думаютъ, 
что подъ именемъ Гилактора выведенъ пр1ятель Деперье 
Этьенъ Доле, поплативш1Йся жизнью за смелое проведе- 
н1е своихъ идей, а подъ именемъ ПамФагуса — Раблэ, ко- 
торый и въ жизни держалъ себя осторожно, съ боль- 
шимъ тактомъ и поэтому уцелелъ. Хотя еще до сихъ 
поръ не разгаданы некоторые намеки, анаграммы, по- 
дробности, но общШ смыслъ произведешя Деперье совер- 
шенно ясенъ: это остроумная и злая сатира на рели- 

Стороженко. А^* 



— 146 — 

позныя секты, изъ которыхъ каждая мнила себя един_ - 
ственной обладательницей релипозной истины и всл*;г- 
ств1е этого считала себя въ прав* гнать и пресл'Ьдоватв 
остальныя секты. Проводя подобные взгляды, Деперье и 
его друзья оказали не мало услугъ д-Ьлу свободной мысли 
во Франщи. Въ эпоху догматическаго озлоблетя и край- 
няго напряжен1я религхознаго Фанатизма эти люди вы- 
соко держали знамя религ1озной терпимости и ращона- 
лизма. 
Раблэ. Отъ Деперье переходимъ къ Раблэ, который стоить 
во глав* освободительнаго движенхя, выросшаго на почв* 
гуманизма. Хотя у Доле, Деперье и Раблэ была одна и 
та же ц*ль — борьба съ теологическимъ мхросозерцаг 
н1емъ, релипозной нетерпимостью и обскурантизмомъ, 
унаследованными отъ среднихъ в*ковъ, но средства для 
борьбы были разныя. На сторон* Раблэ, помимо боль- 
шей широты созерцашя, было преимущество большого 
художественнаго таланта, которое обезпечивало за его 
сочинешями бол*е сильное вл1ян1е на массы. Романъ 
Раблэ — не только сатирическое зеркало современной 
ему д*йствительности, но и положительное откровбн1е 
ея идеаловъ. Прочитавъ его, мы не только узнаемъ, къ 
чему лучппе люди стремились, но и въ чемъ вид*ли 
спасете обш,ества. БюграФ1я Раблэ далеко не выяснена: 
на ряду со св*д*тями достов*рными пом*щаются въ 
его бшграФ1и св*д*н1я анекдотическаго или легендар- 
наго характера, которыя не р*дко бросаютъ ложный 
св*тъ на его и безъ того загадочную личность.. Родиной 
Раблэ былъ городокъ Шинонъ въ Турени, обыкновенно 
называемой за ея плодородхе „садомъ Франщи" (Лагйш йе 1а 
Ргапсе). Годъ его рожден1я въ точности не изв*стенъ. Отецъ 
его былъ достаточный буржуа, содержавшШ гостинницу. 
Воспитывался Раблэ въ сос*днемъ бенедиктинскомъ аб- 
батств*, оттуда перешелъ въ Францискансшй монастырь 
въ Пуату, гд* въ 1511 г. былъ посвяш,енъ въ санъ свяш,ен- 



— 147 — 

ника. Изгнанный изъ монастыря за занят1я греческой 
литературой, ояъ нашелъ пр1ютъ въ другомъ Франци- 
СЕанскомъ монастыр'6. Въ конц1& концовъ Раблэ такъ 
ЕЦоЪлъ монастырсшй режимъ, что онъ сбросидъ съ себя 
монашескую одежду и посл^довалъ въ качеств* секре- 
таря за своимъ другомъ, епископомъ д'Эстисакомъ въ его 
замокъ. Погостивъ зд^сь некоторое время, Раблэ отпра- 
вился къ другому своему прхятелю и покровителю — кар- 
даналу Жану дю Беллэ. Зд*сь онъ сталъ заниматься, 
кром'Ь греческаго языка, естественными науками и ме- 
дициной. Онъ пос^щалъ лекщи медицинскаго Факуль- 
тета въ Монпелье и выказалъ так1е поразительные 
усп1^хи, что быль возведенъ въ званхе баккалавра. Изъ 
Монпелье Раблэ отправился въ Л1онъ, куда давно звалъ 
его Этьенъ Доле, чтобы напечатать его ученые труды. 
Зд^сь онъ издалъ переводъ Гиппократа и Галена и 
напечаталъ первую часть своего романа „Гаргантюа" 
{1534 г.). Раблэ предпринималъ три путешествхя въ Римъ, 
^'ДЬ выхлопоталъ себ* у папы полное прощеше за само- 
вольный выходъ изъ монастыря. Благодаря ходатайству 
Жана дю Беллэ, онъ получилъ мЪсто священника въ 
одаомъ город к* близъ Парижа, откуда былъ переведенъ 
впосдфдствш въ Медонъ. Во время священства Раблэ 
въ 1Медон* подвились еще три книги его романа, востор- 
женно встр^ченныя публикой. За пятой и посл^Ьдней 
книгой его застала смерть, около 1553 г. ШвЪсты о его 
смерти различны: одни говорятъ, что онъ умеръ, какъ 
^сггннный христ1анинъ, друпе, напротивъ того, разска- 
зь1:наютъ, что передъ смертью онъ будто бы вы рази лъ 
^^Мн-Ьше въ будущей жизни: „Я отправляюсь, — будто бы 
^*^5алъ онъ окружающимъ его друзьямъ, — отыскивать 
®^^:нкое „можетъ-быть" (Ле уа18 диепг ип §гап(1 реи1;ё1;ге). 

11роизведен1е Раблэ обыкновенно называется рома- „Гаргант 
^^^ъ, но романическаго въ немъ столько же, сколько " "^"^ 
^'^ любой сатирической поэм-Ь, и романомъ оно можетъ 

10* 



— из- 
быть названо разв* въ томъ смысл*, въ какомъ Гогол1е» 
назвалъ свои „Мертвыя души" поэмой. Романъ Раблэ 
состоитъ изъ четырехъ книгъ, изъ которыхъ первая 
заключаетъ въ себ* исторш Гаргантюа, а остальныя — 
истор1Ю его сына Пантагрюэля. Названхе Гаргантюа не 
сочинено Раблэ: въ Бретани до сихъ поръ существу етъ 
предаше о добромъ великан* Гаргантюа, который но- 
силъ своихъ слугъ въ карман*, никого не обижалъ и т. д. 
Гаргантюа быль сынъ Грангузье, короля умнаго и доб- 
раго, и Гаргамеллы, дочери короля бабочекъ. Онъ ро- 
дился изъ уха своей матери, и первый крикъ, который 
онъ издалъ, былъ: к Ьо1ге! (пить!). Онъ росъ не цоднямъ, 
а по часамъ, и жажда его была невероятна: кром* ма- 
теринскаго молока, онъ выпивалъ еще молоко отъ 17913 
коровъ, да и этого едва хватало. Описывая воспитан1е 
Гаргантюа, Раблэ пользуется этимъ случаемъ, чтобы 
осм-Ьять схоластическую систему воспитан1я и противо- 
поставить ей другую, выросшую на почв* гуманизма. 
Въ воспитатели къ Гаргантюа былъ приглашенъ н*кто 
Тубалъ ОлоФернъ, преподаваше котораго — злая кари- 
катура на схоластическую педагопю. Обучеше азбук* 
состояло въ томъ, что учитель вел*лъ ученику выучить 
всю азбуку, начиная съ начала, а потомъ съ конца; на 
это потребовалось 5 л*тъ и 3 м*сяца. Потомъ Гарган- 
тюа засадили за латинскую грамматику Доната, на изу- 
чен1е которой потребовалось 16 л*тъ 6 м*сяцевъ и 2 не- 
д*ли. Такая медленность завис*ла отчасти отъ образа 
жизни Гаргантюа, который вставалъ поздно, долго ва- 
лялся въ постели, потомъ шелъ въ церковь, гд* выслу- 
шивалъ за разъ отъ 26 до 30 об*денъ, потомъ возвра- 
щался домой усталый, голодный, больше думалъ объ 
об*д*, ч*мъ объ учен1и. Поел* не въ м*ру сытнаго 
об*да сл*довалъ сонъ, потомъ занят1я часъ или два, 
ужинъ, а потомъ опять сонъ. Старый король видить, 
что сынъ постоянно занятъ, что иногда даже потъ льетъ 



— 149 — 

сънего градомъ, а толку никакого; напротивъ, кажется, 
будто онъ становится съ каждымъ днемъ глупее. Со- 
мненье взяло стараго короля. Сос^дъ короля Донъ- 
Филиппъ объяснилъ ему, что вся вина въ настав- 
ник* старой школы, и посовфтовалъ взять другого. Онъ 
рекомендовалъ Понократа, въ лиц* котораго Раблэ вы- 
велъ типъ педагога новой школы, педагога эпохи Воз- 
рожден1я. Было р-Ьшено отправить Гаргантюа съ Поно- 
кратомъ въ Парижъ. 

Новый наставникъ не только вводить новые пр1емы 

обучетя, но изм'Ьняетъ самый режимъ жизни своего 

воспитанника. Гаргантюа будятъ въ 4 часа утра; пока 

^ыгь одевается, ему читаютъ н-Ьсколько страницъ изъ 

С:&ящ. Писашя; зат^мъ сл'Ьдуютъ молитвы, а иногда 

^ проповедь. Этимъ и ограничивается релипозное вос- 

Д^^тан1е Гаргантюа, имеющее чисто протестантсюй 

^в-рактеръ: н*тъ ни постовъ, ни испов-Ьди, ни множе- 

с^1?жа об^денъ. Потомъ Гаргантюа вм'Ьст'Ь со своимъ 

У^^ятелемъ изучаетъ состоян1е неба, зам^чаетъ, въ какой 

'^в^^къ зод1ака вступаетъ солнце, и т. д. Зат*мъ сл*- 

Лсьвало повтореше уроковъ предыдущаго дня, при чемъ 

^'А^вное внимаше обращалось не на механическое зау- 

^^^^ваше, а на примкнете изучаемаго къ жизни. На ряду 

^'^ь воспиташемъ умственнымъ, идетъ воспиташе физи- 

^^ское, учете см-Ьняется игрой въ мячъ и другими 

^в:зическими упражнешями. Такъ идетъ д*ло до появле- 

*1д1 господина Аппетита. Даже разговоръ за об^домъ 

*^з*«'Ьетъ воспитательное значеше: говорятъ о качеств* 

^л:юдъ, ихъ составныхъ частяхъ, способ* ихъ пригото- 

^Л:ен1я, при чемъ Гаргантюа мимоходомъ знакомится съ 

^в*Н1ями объ этихъ предметахъ классическихъ писате- 

^^й. Поел* об*да приносятъ карты, играя въ который, 

Г'а.ргантюа шутя пр1учается къ ариеметическимъ вычис- 

^вн1ямъ. За игрой въ карты сл*довало обучеше музык* 

^ п*н1ю, гимнастик*, Фехтованхю и пр. Возвращаясь 



— 150 — 

домой съ прогулокъ, Гаргантюа и Понократъ гербаризи- 
руютъ дорогой. Вечеромъ посл'Ь ужина учитель выводить 
ученика на крыльцо, они изучаютъ состояше неба, на- 
блюдаютъ положен1е зв'Ьздъ и повторяютъ выученное 
въ продолжен1е дня. Въ ненастную погоду порядокъ 
занятШ быль другой: Физичестя упражнения происходили 
дома. Разъ въ м*сяцъ они шли за городъ, при чемъ 
учитель давалъ ученику урокъ отечествов'Ьд^шя; они 
осматривали поля, посещали Фабрики, заводы, суды, 
словомъ — знакомились съ практической жизнью. Такова 
была теорхя и практика новой педагогш, руководив- 
шейся принципами гармоническаго развит1я духа и т^ла 
и возбуждешя самостоятельной жизни въ ребенк*. 

Разрушивъ средневековую педагогическую рутину, 
Раблэ переходитъ къ другому обломку среднев-Вкового 
м1росозерцан1я — къ войн* и жажд'Ь отличиться военными 
подвигами. Въ то время, какъ Гаргантюа учился въ Па- 
риж*, на отца его напалъ по самому пустому предлогу 
сос*дъ его Пикрошоль; поджигаемый своими неразум- 
ными советниками, мечтая о подвигахъ Александра 
Македонскаго, онъ вторгнулся во влад^шя Грангузье и 
сталъ опустошать ихъ. Узнавъ объ этомъ, Грангузье 
выписалъ изъ Парижа Гаргантюа, который вырываетъ 
съ корнемъ деревья, уничтожаетъ ими целыя полчища 
враговъ или обращаетъ ихъ въ бегство; однимъ словомъ, 
въ несколько дней война оканчивается. Важную услугу 
Грангузье оказалъ гигантъ-монахъ, братъ Жанъ, кото- 
рый древкомъ отъ креста перебилъ множество непрхяте- 
лей, напавшихъ на его монастырь. Въ награду за этотъ 
подвигъ король даритъ брату Жану порядочный клочокъ 
земли на берегу Луары съ т^мъ, чтобы тамъ онъ уст- 
роилъ монастырь по своему вкусу. Самое лучшее место 
первой книги — это описаше построешя и устройства 
братомъ Жаномъ Телемскаго аббатства (отъ слова „1Ье- 
1ета" — свободное желан1е). Это огромное шестиэтажное 



— 151 — 

здан1е съ аспидной крышей^ мраморными д']^стнццами н 
велиЕОл^пными квартирами; къ нему примыкали разный 
службы, купальни, картинныя галлереи, театры, библ1отека 
и пр. Много претерп'Ьвши отъ монастырской дисциплины. 
Раблэ первымъ услов1емъ своего идеальнаго аббатства 
поставилъ отсутств1е всякой дисциплины: „д-Ьдай, чтб 
хочешь" — было девизомъ обители. Въ своемъ внутрен- 
немъ устройств* Телемская обитель представляетъ совер- 
шенный контрастъ со всЬми католическими монастырями. 
Тамъ все дралось по звонку: и ^^да, и молитва, и за- 
нят1я; зд^сь все предоставляется свободной вол* каждаго — 
даже молитва, такъ какъ церкви совс*мъ н*тъ, и всяк1Й 
молится дома, даже самые колокола изгнаны, потому 
что они напоминаютъ ненавистные Раблэ монастырскхе 
порядки. Въ противоположность монастырямъ, гд* на- 
ходили себ* прштъ люди дряхлые, либо кальки, въ Те- 
лемскую обитель принимались только здоровые ц кра- 
сивые люди обоего пола. Вместо ц'Ьломудрхя, практи- 
куемаго въ монастыряхъ, между телемитами допускался 
бракъ; добровольнаго ншценства не существовало, ибо 
телемиты были богаты и любили наслаждаться жизнью 
равнымъ образомъ, практикуемое въ монастыряхъ послу- 
шаше было заменено свободой устроить жизнь, какъ 
кому угодно, и, замечательно, что эта свобода не только 
не им^ла дурныхъ посл^дстиШ, но возбуждала въ теле- 
митахъ соревноваше ко всему хорошему. Описан1емъ 
порядковъ Телемской обители заключается первая книга. 
Остальныя четыре книги посвяш,ены сыну Гаргантюа, 
Пантагрюэлю. 

По смерти Грангузье Гаргантюа вступаетъ на пре- 
столъ и женится на принцессе Вадебекъ, которая черезъ 
два года умираетъ, давши жизнь Пантагрюэлю, который 
былъ еще большШ богатырь, ч'Ьмъ его отецъ. Когда 
пришло время воспитывать его, опять является на сцену 
Понократъ, въ сопровождеши котораго Пантагрюэль от- 



правляется въ Парижъ для окончан1я образовашя. 
Зд^сь Пантагрюэль встр^чаеть Панурга, весельчака^ 
эпикурейца, откровеннаго эгоиста, но привлекательнаго- 
своей неистощимой веселостью, юморомъ и оригинальнойи 
житейской ФилосоФ1ей. Раблэ такъ заинтересовался ори — 
гинальною личностью этого Французскаго Фк^ьстаФа, что- 
самъ Пантагрюэль отходитъ на второй планъ, а Панургъ- 
со своими нескончаемыми остроумными проделками по— 
глощаетъ все вниман1е читателя. Когда у Панурга является" 
Фантаз1я жениться, Пантагрюэль велитъ снарядить ц'блыйг 
Флотъ и отправляется вм^ст* съ нимъ къ оракулу „бо- 
жественной бутылки" (Гогас1е йе 1а с11уе Ьои1:е111е), чтобы 
узнать, будетъ ли Панургъ счастливъ? Путешественники: 
пристаютъ къ различнымъ островамъ, которыхъ нельзя 
отыскать ни на какой карт*. На одномъ изъ этихъ остро- 
вовъ царствуетъ олицетвореше Поста (^иаге8те-Ргепап1;), 
какое-то длинное и тощее чудовище, питающееся одной 
рыбой и торгующее индульгенцхями. Жители этого острова 
ведутъ вечную борьбу съ обитателями сос*дняго острова, 
противниками поста, „сосисками" (АпйоиШев) — такъ 
Раблэ окрестилъ огвергающихъ посты протестантовъ. 
Отсюда путепхественники прибываютъ въ дв* смежныя 
страны, населенныя папФигами и папиманами. Подъ име- 
немъ первыхъ онъ разум^етъ кальвинистовъ, показываю- 
щихъ Фигу пап*; подъ именемъ папимановъ — восторжен- 
ныхъ поклонниковъ папской власти. Заинтересовавпгась 
тЁмъ, что они слышали о пап* отъ папимановъ, путеше- 
ственники решаются посетить его столицу ЗвенящШ 
Островъ (Г181е 8оппап1;е), названную такъ потому, что она 
в*чно оглашается колокольнымъ звономъ. Страна эта 
населена птицами, похожими на людей и носящими на- 
зваше аЬЬе§аих (аббаты), еуез^аих (епископы), сагйш^аих 
(кардиналы). Единственное занят1е этихъ птицъ — пры- 
гать и п^ть подъ звуки колоколовъ. Царь этого громад- 
наго птичника необыкновенно пышная птица Раре^аи* 



/ 



— 153 — 



(вапа). Она почти безвыходно сидитъ въ своей раззоло- 
ченой кл*тк*, окруженная сагс11и§аих, которые стоять 
передъ ней на кол^няхъ и обожаютъ ее. За Звенящимъ 
Островомъ сд'Ьдуетъ еще н^Ьсколъко острововъ, между про- 
чямъ, островъ Мохнатыхъ Кошекъ (СЬа(;8 &ип-ё8) ; такъ 
вазываетъ Раблэ судей, носившихъ подбитыя кошачьимъ 
]м1^хомъ мант1И. Описаше этого острова — зл'^^йша)^ сатира 
на уголовное право Франщи, на жестокость и продажность 
судей. Изъ острова Мохнатыхъ Кошекъ путешественники 
прибываютъ въ царство ^ложной науки** (Ма1;ео1;есЬп1е). 
Царща этого острова, Квинтъ-Эссенщя, питается кате- 
гор1ями и силлогизмами. Въ этомъ остров^^ не трудно узнать 
№4здо схоластики и заклятаго врага гуманизма — пресло- 
вутую Сорбонну. Пройдя еще несколько этаповъ, путеше- 
ственники достигаютъ ц^ли своихъ стремлешй — острова, 
гд* находится „оракулъ божественной бутылки". Попро- 
бовавъ чудесной воды, путешественники приходятъ въ не- 
описанный восторгъ и начинаютъ говорить стихами, но 
®Раца прерываетъ ихъ изл1яшя напутственнь^ми словами, 
<5Мыслъ которыхъ сводится къ следующему: „Возвратитесь 
®'ь мръ и поведайте людямъ, кашя чудеса и сокровища 
'г^^тъ въ себ* земля... Пусть ваши философы обратятся 
*^'ь взученш этого м1ра, которое сулитъ имъ такое богат- 
^^№о новыхъ откровешй, что вс* предшествующ1я знан1я 
'^^^ажутся сравнительно съ нимъ ничтожными... Работая 
^^с^но и трудолюбиво, вы уб-Ьдитесь въ справедливости 
отв«Ьта, даннаго греческимъ мудрецомъ валесомъ еги- 
'^^^скому царю Амазису, когда на вопросъ посл*дняго, 
^"^ чемъ состоитъ благоразум1е, — онъ отв1&чалъ: во вре- 
^^^и, ибо время открывало и еще бол^Ье откроетъ сокро- 
^^^ныхъ таинствъ природы". Этими глубокомысленными 
^^ображен1ями и оканчивается романъ Раблэ. 

11зъ краткаго содержашя романа Раблэ видно, какое 
^^Х11,ественное значен1е им^&етъ его сатира. ВсЬ стороны 
^"^зкивающаго строя : религ1я, наука, политика, педагопя, 



— 154 — 

уголовное правосудхе — все подвергается самому безпо- 1э)Х^ 

щадному осм'Ьян1ю. Но отрицательнымъ отношешемъ |2), * 

къ отживающему не ограничивается заслуга Раблэ. 
Къ Раблэ можно прим-Ьнить слова Тургенева объ автор'Ё^ ^и^ 

„Донъ-Кихота", что, какъ всякШ истинный художникъ, 11^ 

разрушая одною рукой, онъ созидалъ другой. Въ вое — |:з 

питан1и Гаргантюа, въ описаши Телемской обители- 
и, наконецъ, въ зав^т'Ь жрицы Оракула божественной 
бутылки Раблэ выразилъ свои положительные идеалы, 
свои грезы о возможности для человека счастья, осно- 
ванныя на его глубокой в-Ьр* во врожденное благородство 
человеческой природы. 
)нь. Развитхе ращоналистической и скептической мысли во- 
Францш XVI в. завершено произведешями Монтэня,. 
именно — его безсмертными „Опытами'^ (Евзагз). То, что 
у Доле, Деперье, Раблэ высказывалось въ вид* намековъ 
или подъ покровомъ различныхъ аллегорхй, то у Мон- 
тэня, — если и не сведено въ стройную систему, потому что 






МП 



':■•■« : 



1^КГ» 



онъ былъ врагъ всякой системы, — являетбя въ ц'&ломъ 1.^, 
ряд-Ь Формулъ и сентенц1й, бывшихъ результатомъ его 
глубокихъ наблюденхй надъ жизнью и людьми. Ориги- 
нальность Монтэня, главнымъ образомъ, состоитъ въ томъ, \-с^:з 
что въ в-Ькъ увлечешя, энтуз1азма, борьбы страстей и 
религ103наго Фанатизма онъ является олицетворенхемъ 
выдержки и ум'Ьренности, представляетъ собою типъ 
спокойнаго наблюдателя, сум^вшаго сохранить полное 
самообладан1е и душевную ясность въ то время, какъ-— 
вокругъ его киш'Ьли религхозныя и политическ1я страсти. 
„Опыты" Монтэня — это рядъ самопризнашй, рядъ на-— 
блюден1й надъ самимъ собою, сопровождаемыхъ наблю- 
ден1ями надъ природою челов-Ьческаго духа вообпце. Онъ 
выбралъ себя, какъ одного изъ представителей челов'Ьче- • 
скаго рода, и изучилъ всЬ свои душевныя движен1я. Хотя 
наблюден1я надъ свойствами челов-Ьческой природы лишены 
у Монтэня систематическаго характера, высказываются 1^^ 



— 155 — 

мимоходомъ по разнымъ поводамъ, т-Ьмъ не мен'Ье у 
него, какъ и у всякаго моралиста, есть своя точка от- 
вравлен1я, съ которой онъ разсматриваетъ разнообраз- 
ный М1ръ душевныхъ движешй, добродетелей и пороковъ. 
Скеатицизмъ Монтэня завимаетъ средину между скепти- 
цизмомъ жизненнымъ, который есть результатъ жизнен- 
наго разочарован1я, и скептицизмомъ философскимъ, въ 
основ* котораго лежитъ уб'Ьжден^е въ недостоверности 
человеческаго познашя. Разносторонность и здравый 
смыслъ спасли его отъ крайностей того и другого на- 
правлен1я. Хотя онъ и признаетъ эгоизмъ главною пру- 
жиною челов^ческихъ действ1й, но находитъ его вполн-Ь 
естественнымъ и даже необходимымъ для челов^ческаго 
счастая, ибо, если челов^къ будетъ принимать интересы 
другихъ слишкомъ близко къ своему сердцу, тогда про- 
щай спокойств1е и счастье. Равнымъ образомъ онъ на- 
ходитъ вполне естественнымъ, что человекъ не можетъ 
познать абсолютной истины, и въ этомъ сознан1и видитъ 
•^карс^во противъ болезненнаго напряжен1я мысли, ищу- 
щей постигнуть то, что непостижимо для человеческаго 
ума. Въ своемъ скептическомъ мхросозерцаши Монтэнь 
пагпелъ свой покой, свое нравственное равновесхе. „Со- 
^*Н'Ьше, — говоритъ онъ, — это мягкая подушка для хо- 
рошо организованной головы". Въ своемъ кабинете, 
подъ своимъ именемъ, начертаннымъ на стене, онъ на- 
Р^совалъ две чашки весовъ съ надписью: „^ие ватз-^е?" 
(^Очемъ знать?). „Въ этомъ девизе, — говоритъ Прево 
Л^радоль, — лежитъ ключъ ко всему м1росозерцан1ю 
^Онтэня; онъ не говоритъ: я не знаю; онъ подвергаешь 
^^^нешю самое сомнешо — онъ говоритъ : почемъ знать? 
^^ чьей стороне правда?" Безстраст1е и самообладанхе 
М^Онтэня сильно напоминаютъ культъ душевной ясности 
У €тоиковъ, которые считали высшей добродетелью — 
^^»^работагь себе такое настроен1е духа, при которомъ 
н 1^4X0 не можетъ поколебать нашего душевнаго спокой- 



— 156 — 

СТВ1Я. Три ФидосоФа древности им*ли громадное влхянге 
на Монтэня: Эпикуръ, Сенека и Плутархъ. Первый 
пропов^довалъ культъ личнаго счастья, и въ этомъ 
отношенш Монтэнь т'Ьсно примыкаетъ къ нему, ибо и 
его мораль сводится къ искусству быть счастливымъ; 
остальные два писателя были его друзьями и советни- 
ками въ горестныя минуты жизни, помогли выработать 
ту ясность духа, которую онъ, подобно стоикамъ, счи- 
талъ необходимымъ услов1емъ челов-Ьческаго счастья. 
Плутарха онъ ставилъ еще выше Сенеки и называлъ 
своимъ требникомъ. Такъ какъ самъ Плутархъ не им^лъ 
строго опред'Ьленной системы нравственности, хотя и 
склонялся къ стоицизму, то Монтэнь, по природ* своей 
врагъ всякой системы, охотно заимствовалъ у него анек- 
доты, психологичестя зам-Ьчанхя, но выводы изъ нихъ 
д*лалъ самъ. 

Познакомившись съ общимъ характеромъ м1росозерца- 
н1я Монтэня, перейдемъ къ разсмотренхю его взглядовъ 
на различные нравственные вопросы. Отъ такого скеп- 
тика, какъ Монтэнь, трудно ожидать провозглашенхя ка- 
кихъ бы то ни было нравственныхъ идеаловъ. Мораль 
Монтэня, насколько можно извлечь ея суш,ность изъ мно- 
жества мФстъ его „Опытовъ**, нер'Ьдко противор'Ьчащихъ 
другъ другу, основана на культур* личнаго счастья, 
словомъ, имФетъ эпикурейскШ характеръ, но въ немъ 
есть н-Ькоторыя черты, напоминаюш;1я мораль стоиковъ. 
Считая достижен1е счастья ц-Ьлью человеческой жизни, 
онъ оцФнилъ самоё добродетель и нравственный додгъ 
настолько, насколько они не противоречатъ его глав- 
ному принципу; всякое насил1е надъ человеческой при- 
родой во имя отвлеченной идеи долга казалось ему без- 
умнымъ. „Разве последняя цель добродетели, — говоритъ 
онъ, — не есть доставляемое ею нравственное наслажде- 
В1е?" По мнешю Монтэня, человекъ суш;ествуетъ не для 
того, чтобы создавать себе известные нравственные 



— 157 — 

идеалы и стараться къ нимъ приблизиться, а для того, 
чтобы жить и быть счастливымъ. «Я живу со дня на 
день, — говорить Монтэнь,— и, говоря по совести, живу 
только для самого себя". Сообразно этому взгляду, Мон- 
тэнь считаетъ важнМшими обязанностями челов'^^ка — 
обязанности по отношешю къ самому себ*. Долгъ чело- 
века по отношешю къ самому себ* исчерпывается сл-Ь- 
дующими словами Платона, приводимыми Монтэнемъ: 
Д'Ьлай свое д^ло и познай самого себя!"" Посл']^дн1й 
долгъ, по мн']^н1Ю Монтэня, самый важный, ибо, чтобы 
Делать успешно свое д-Ьло, нужно изучить свой харак- 
теръ, свои склонности, размеры своихъ силъ — словомъ, 
изучить самого себя. ЗатЪмъ слфдуетъ другой долгъ — 
это воспитывать себя для счастья, т.- е. вырабатывать 
въ себ* то состоян1е духа, при которомъ счастье чув- 
ствуется сильн'Ёе, а несчастье слабее. Несчастхя же бы 
^Ютъ двоякаго рода: 1) несчаст1я неизб-Ьжныя, такъ 
сказать, объективныя, — смерть близкихъ, уродство, сл-Ь- 
^ота и т. п., и 2) несчаст1я субъективныя — неудовле- 
творенное честолюб1е, жажда богатства, власти, — кото- 
РЬЕа, поэтому, можно ослабить путемъ работы надъ 
^обою. Долгъ человека — бороться съ тЪми и другими: 
^^рвыя нужно переносить съ покорностью, какъ не- 
*'^б1Ьжное зло, стараться развлекать себя, заменять не- 
исправность одного органа усиленною деятельностью 

другого; ко ВТОрЫМЪ нужно относиться съ ФИЛОСОФСКОЙ 

'^'о^ки грЪящ отъ этого въ значительной степени умень- 
^^1ся ихъ острота. 

53а обязанностями человека по отношен1ю къ себЪ 
^^•Ьдуютъ его обязанности по отношен1ю къ другимъ 
^^^дямъ. По мн-Ьтю Монтэня, эти посл'Ьдн1я отношешя 
р^г^улируются принципомъ справедливости; каждому чело- 
веку нужно воздавать то, что ему сл^дуехъ, не за- 
бьхвая справедливости прежде всего къ самому себ'Ь. 
И^жно быть справедливымъ по отношен1ю къ жен*. 



относиться къ ней если не съ любовью, то съ уваж^ - 
Н1емъ; также нужно относиться къ дФтямъ, заботиться 
объ ихъ воспиташи. Тотъ же принципъ долженъ господ — 
ствовать и въ отношен1яхъ къ друзьямъ, на дружбу кото — 
рыхъ надо отвечать искренней дружбой. Будучи врагом'^ 
всякаго преувеличен1я и всякой сентиментальности, Мон — 
тэнь вполн'Ь уб'Ьжденъ, что строго проведенный принцип'!^ 
справедливости бол'Ье всякаго другого способенъ гаран — 
тировать какъ счастье другихъ людей, такъ и наш^ 
собственное. 

Объ отношен1и челов-Ька къ государству Монтэне» 
разсуждаетъ такимъ образомъ: первая обязанность вся- 
каго гражданина — это уважен1е къ существующему 
порядку. Какъ въ СФер* нравственной онъ не выета- 
вляетъ никакихъ идеаловъ, кром* обоюдуостраго прин- 
ципа справедливости, такъ точно онъ не верить имъ 
и въ сФер-Ь политической. По его мн'Ьн1ю, желать изме- 
нить существующШ порядокъ ради заключающихся 
въ немъ недостатковъ — это все равно, что д'Ьчить 
бол-Ьзнь смертью; каждый честный гражданинъ долженъ 
поддерживать ту партш, каторая заботится о под- 
держан1и существующаго зЫив дпо, потому что ре- 
формы, даже самыя незначительныя, подрываютъ дов*р1е 
къ стариннымъ учрежденхямъ и потому вредно дМ- 
ствуютъ на нравы. Единственно, что, по его словамъ, 
позволено делать гражданину, видящему недостатки су- 
ществующаго режима, это стараться, чтобы онъ не сде- 
лался еще хуже. Еонсерватизмъ Монтэня, опирающШся, 
съ одной стороны, на его скептицизмъ, на его недов^рхе 
ко всякимъ политическимъ идеаламъ, съ другой — на за- 
боту о своемъ собственномъ спокойствш, производитъ 
довольно грустное впечатл-Ёнге. ДМствительно, въ м1ро- 
созерцаши Монтэня есть что-то дряхлое, унылое, почти 
граничащее съ буддизмомъ. При всемъ уваженш своемъ 
къ ген1ю Монтэня челов-Ьчество не пойдетъ за нимъ. 



— 159 — 

ибо пойти за нимъ — значило бы отказаться отъ всякаго 
движен1я впередъ и обречь себя на самый затхлый кон- 
серватизмъ. 

Небольшой по объему, но интересный отд*лъ „Оны- 
товъ" Монтэня посвященъ вопросу о воспитати. Сюда 
относятся 24-я и 25-я главы первой книги и 17-я глава 
второй книги. Познакомиться со взглядами Монтэня 
на задачи воспиташя тЪмъ бол'Ъе необходимо, что они 
оказали немалое вл1яте на послФдующ1я педагогиче- 
сюя системы Локка, Руссо и даже отразились въ знаме- 
• нитой стать* Пирогова „Вопросы жизни"". Чему нужно 
учить дЪтей? спросилъ кто-то у спартанскаго царя 
Агезилая. „Тому, — отв*чалъ мудрый царь, — что они 
стаиутъ д^^лать, когда будутъ взрослыми". Эти слова 
сосхавляютъ точку отправлен1я Монтэня. Главный не- 
достатокъ современнаго Монтэню воспиташя соотоялъ 
^ упражнен)и одной памяти, въ загромождеши д*тскаго 
ума, св'Ьд'Ьшями, который никогда впосл'Ьдствхи не пона- 
доб^атся въ жизни. По мн'Ьшю Монтэня, ц*ль воспитан1я 
не сд'Ьлать изъ ребенка спещалиста по праву или меди- 
та:а^, но сделать человека съ волею твердою, съ харак- 
тер омъ сильнымъ и гибкимъ въ одно и то же время, 
У^^'Ьющаго разумно наслаждаться счастхемъ и стоически 
вносить выпадающ1я на его долю несчаст1я. Птакъ, 
раз:вит1е ума и Формироваше характера — вотъ главный 
^Д^чи воспиташя. Развит1е Физическое у Монтэня, какъ 
* ^ Раблэ, должно итти рядомъ съ умственнымъ; зд*сь, 
^^^смнФнно, сказалось влтянхе Раблэ, но посл*днш, какъ 
^^Д:икъ, болФе занимался Физическимъ воспиташемъ, 
^^^да какъ Монтэнь, въ качеств-Ь моралиста, больше 
'^^^^^ятъ умственнымъ и нравственнымъ. „Ткань жизни 
^^'Игов'Ька, — говоритъ онъ, — слагается изъ событ1й, ко- 
'^1>ыя не зависятъ отъ него, и изъ д*йств1й Физическихъ 
*^^ умственныхъ, которыя отъ него зависятъ, посред- 
^"^^омъ которыхъ онъ самъ можетъ дМствовать на со- 



быт1я. Стало -быть, прежде всего нужно развить волю ^ 
способность дМствующую, и умъ, т. -е. способность со — 
ображающую. Учете не должно быть только упражне — 
н1емъ памяти, но упражненхемъ ума, прхучендемъ егсг^ 
къ самостоятельности сужденхй". Чтобы воспитан1е былс^ 
целесообразно, нужно, по мн'Ьн1ю Монтэня, предвари — 
тельно изучить характеръ и наклонности ребенка, нужно 
не начинять его массой св-Ьд-Ьшй, не запугивать стра — 
хомъ наказан1й, но постепенно прислушиваться къ го — 
лосу его собственнаго развивающагося сознашя. Монтэне»- 
р-Ьшительно отрицаетъ право учителя Формировать наь 
свой образецъ умъ ребенка; учитель долженъ управлятЕ.^ 
д-Ьйствхями ребенка, потому что онъ самъ еще не мо— 
жетъ д'Ьйствовать, но не имФетъ права ломать его умъ» 
Учитель не долженъ давить ребенка своимъ умствен- 
нымъ авторитетомъ и заставлять его принимать его 
слова на в'Ьру; наоборотъ — все должно быть доказано 
и самостоятельно переработано въ ум* ребенка. По мнФ- 
шю Монтэня, все можетъ быть предметомъ поучительной 
бесЬды: комната, садъ, столъ, утро, вечеръ и т.д. — обо 
всемъ можно говорить развиваюп^имъ образомъ, не на- 
силуя умъ ребенка, но возбуждая и удовлетворяя его 
любознательность. Что касается нравственнаго развит1я, 
то Монтэнь, занятый преимущественно развитхемъ ума, 
обращаетъ на него меньше вниман1я и сов'Ьтуетъ раз- 
вивать въ д'Ьтяхъ только искренность и любовь къ правд'Ь. 
Согласимся ли мы съ выводами Монтэня, или н^тъ, но, 
во всякомъ случае, самый способъ его разсуждешй 
им-Ьетъ способность будить мысль читателя, наводить его 
на рядъ новыхъ идей. Вотъ почему „Опыты* Монтэня 
принадлежатъ къ т^мъ р-Ьдкимъ книгамъ, который ни- 
когда не устар-Ьготъ, потому что каждое покол^ше, изу- 
чая ихъ съ своей точки зр'Ьнхя, всегда сум^еть найти 
въ нихъ что-нибудь новое. 



— 161 — 

Пособгядля изученгяВозрождепглво Фрак1(ш.Кирпичниковъ(А). 
Франщя въ эпоху Возрожден1я („Всеобщая истор1я литературы" подъ 
ред. Корша и Кирпичникова, т. Ш). — Весвдовск1й (А). Раблэ и 
его романъ 0»В4стннкъ Европы" 1878, № 3). — С т о р о ж е н к о (Н). 
Вольнодумецъ эпохи Возрождвн1я (»Изъ области литературы* М. 1902).— 
Анненская. Франсуа Раблэ („Бюграфическая библютека* Павлен- 
кова. С-Пб. 1892). — Лучицк!й. Очеркъ развит1я скептической мысли 
во Франщи („Знаюе" 1873, № 11). — Мережковск1й. Монтэнь 
(яРусская Мысль" 1893, № 2). — А в с 4 в н к о. Происхождеше романа 
СРуссюй ВФстникъ". 1877). — П. -В. Раблэ, его жизнь и произведешя. 
(„Русская Мысль" 1890, № 7). — Р а б л э. „Гаргантюа и Пантагрюэль". 
Пер. Энгельгардта. — Раблэ. Гаргантюа и Пантагрюэль . Сокра- 
щенный переводъ въ „Новомъ журнал* Иностр. Литературы" 1898. — 
Монтэнь. Опыты. Пер. Гл4бовой („Пантеонъ литературы" 1891). — 
Раблэ и Монтэнь. Мысли о воспиташи и обучеши. Избранный 
м4ста изъ „Гаргантюа и Пантагрюэля" Раблэ и »Опытовъ" Монтэня. 
Въ перевод* съ фравцузскаго В. Смирнова. Съ портретами и бюгра- 
Ф^яжи Раблэ и Монтэня. М. 1895. 



V. Возрожден1е въ Англ1и. 

1. Гуманизмъ. 

• Первые признаки гуманистическихъ стремлеюй въ Анг- 
й^ относятся къ XV в. Уже въ начал* этого стол'Ьтхя 
*Ь1 встр*чаемъ въ Англ1и несколько лицъ, живо заинте- 
ресовавшихся вновь открываемыми памятниками класси- 
^€ьской литературы. Изъ нихъ нужно назвать опекуна 
Г'внриха VI, герцога ГомФри Глостера, личность въ выс- 
шей степени оригинальную, одаренную страстнымъ стре- 
^^Сешемъ къ знан1ю и не щадившую средствъ для под- 
держки новаго движен1я, за что его осыпали похвалами 
^'^•альянсте гуманисты. Въ библ1отеку ОксФордскаго уни- 
верситета герцогъ сд'Ьлалъ пожертвован1я и деньгами, и 
Рукописями классическихъ писателей, ирхобр-Ьтенными 
^Мъ нер-Ьдко за дорогую Ц'Ьну въ Итал1и. Благодаря ста- 
1>ашямъ такихъ людей вкусъ къ классическому обра- 

Стороженко. 1 •* 



— 162 — 

зован1Ю сталъ сильно распространяться въ Англии, ^ 
съ половины XV в. вошло въ обычай отправлять воспя^ 
танниковъ Оксфорда и Кэмбриджа для овончательнаго 
образован1я въ Итал1Ю. По возвращенш изъ Итал1и мо- 
лодые люди делались проводниками классическаго обра- 
зован1я въ Англ1и. Подъ вл1ян1емъ этихъ новыхъ в'6ян1Й 
начинается преобразоваше преподавашя въ ОксФордФ и 
Еэмбридж-Ь, вводится изученхе классическихъ авторовъ. 
Прогрессъ въ этомъ отношен1и шелъ такъ быстро, что 
когда молодой Эразмъ прйхалъ въ 1497 г. въ Англхю, 
онъ былъ пораженъ высокимъ уровнемъ классическихъ 
знатй въ ОксФорд*. Онъ нашелъ тамъ ц^лый кру- 
жокъ гуманистовъ, недавно возвратившихся изъ Пталш, 
у которыхъ ему самому можно было многому по- 
учиться. 
у,Утоп1я'' Пересаженныя на англ1йскую почву, идеи Возрождешя 
т. Мора, непременно должны были прхйти въ столкновеше съ от- 
живающими принципами среднихъ в^ковъ, которыми 
все еще по инерцхи руководилась общественная жизнь. 
Въ этой борьб* приняла живое участхе литература, и 
беллетристическая Форма явилась весьма удобнымъ сред- 
ствомъ для осм*ян1я старыхъ порядковъ и воззр'Ътй. и 
проведен1я въ жизнь новыхъ, бол'1Ье рапдональныхъ и гу- 
манныхъ взглядовъ. Самымъ раннимъ и интересньшъ 
произведешемъ въ этомъ род* была у.Утошя'^ Томаса 
Мора, друга Эразма, вышедшая въ св'Ьтъ въ 1516 году. 
Утоп1я Мора представляетъ собою яркое доказательство 
вл1ян1я идей Платона на общественные идеалы гуманизма ; 
когда Моръ рисовалъ въ своей Утоп1и свой планъ иде- 
альнаго общественнаго устройства, онъ, безъ сомн'Ьшя, 
им-Ьлъ въ виду Республику Платона. Произведенхе Мора 
распадается на дв* части : первая — представляетъ собою 
критику современнаго автору строя англ1Йской жизни 
съ его грубыми нравами, жестокимъ правосудаемъ, про- 
изволомъ власти и т. п. ; вторая — всецело посвящена опи- 



— 163 — 

сашю порядковъ, господствующихъ на остров^Ь Утоп1и. 
Въ предисловш авторъ разсказываетъ^ что во время сво- 
его пребыватя въ Год1анд1И онъ познакомился въ Ант- 
верпен^^ съ путешественникомъ РаФаиловгь Гитлодеемъ, 
который только что вернулся изъ Америки и будто бы 
разсказывалъ ему объ удивительныхъ порядкахъ, суще- 
ствующихъ на пос^щенномъ имъ остров^Ь Утоти. Глав- 
ное отлич1е Утопш отъ Европы заключается въ органи- 
зацш собственности. Въ Утоп1и, какъ въ Республик* 
Платона, н'ётъ частной поземельной собственности ; един- 
ственнымъ собственникомъ земли является государство, 
которое на изв'&стныхъ услов1яхъ отдаетъ землю въ 
пользоваше отд^^ьнымъ лицамъ. Жители Утоп1Иживутъ 
семейными общинами (отъ 10 до 16 взрослыхъ), во глав* 
Еоторыхъ стоятъ па/гр1архи, или родоначальники. Какъ 
только севп>я перерастаетъ это число, новые ея члены ухо- 
дятъ и образуютъ свою колошю. Въ каждой семейной 
общин* существу ютъ два раба, совершаюпце самыя 
грязныя работы, къ которымъ, между прочимъ, причис« 
лена охота. Чтобы не было слишкомъ р*зкаго различхя 
между жителями городовъ и деревень, каждая семья по 
истечеши изв-Ьстнаго срока обязательно отправляется на 
два года въ городъ, участвуетъ въ городскихъ работахъ 
и занят1яхъ и т. д. Денегъ въ Утоп1и н'Ьтъ : все, что 
нужно утоп1йцу, онъ можетъ получить даромъ на обще- 
<ггвенномъ рынк* ; въ городахъ устроены, какъ въ Спарт*, 
общественный столовыя. Хотя главное занят1е жителей 
Утоп1и землед*лге, но кром* того каждый долженъ вы- 
учиться какому-нибудь ремеслу, потому что всякая семья 
сама приготовляетъ для себя все необходимое: б*лье, 
одежду, обувь. Отсутств1е денегъ порождаетъ у утоп1Й- 
цевъ особенное отношен1е къ благороднымъ металламъ, 
которые не им-Ьютъ въ ихъ глазахъ никакой гсЬны. 
Правлеше на остров* Утопхи демократическое; каждыя 
30 семействъ ежегодно избираютъ себ* правителя, или 

11» 



— 164 — 

Филарха, изъ числа ученыхъ людей. Вс1^хъ Филарховъ 200 ; 
они-то изъ 4 Еандидатовъ, представляемыхъ народоиъ, 
избираютъ князя, который правитъ утошйцами пожи' 
зненно. Въ случа* злоупотребленхя властью т* же фил" 
архи его инизвергаютъ. Зам1Ьчательною чертою „Утоп1и** 
является полн-Ьйшая веротерпимость. Подробно описавъ 
бытъ утопШцевъ, авторъ устами РаФаила выражаетъ 
свое искреннее уб'&жден1е въ невозможности на земл1^ 
справедливости и счастья, пока существуетъ частная 
собственность и пока деньги служатъ м^риломъ вс^^хъ 
вещей. Таковъ былъ идеалъ общественнаго устройства» 
который предложилъ своему времени воспитанный на 
идеяхъ Платона гуманистъ. 
Эшэиъ. Помимо общаго импульса, который сообщило Возро» 
ждете умственному движенхю въ Англ1и, оно спецгально 
П0ВЛ1ЯЛ0 на систему воспитан1я и вызвало къ жизни не- 
сколько трактатовъ, гд* излагалась эта новая система. Въ 
1570 г. вышло въ св^тъ сочинеше Роджера Эшэма 
(АзЬат) „Школьный учитель^', гд* бол*е или меиЬе 
систематично изложены эти новые взгляды на воспитан1е. 
Первое, что рекомендуется зд-Ьсь учителю, это кроткое 
обращеше съ д-Ьтьми. Вместо обычныхъ въ прежнее время 
м^ръ строгости, только ожесточавшихъ д-Ьтей, Эшэмъ 
сов^туетъ внушить имъ любовь къ наук*, сделавши 
самое преподаваше занимательнымъ. Вторымъ основ- 
нымъ пунктомъ своей педагогической системы Эшэмъ, 
подобно итальянскимъ гуманистамъ-педагогамъ, считаетъ 
гармоническое развитхе духа и тела и въ силу этого 
советуетъ наставникамь обращать особое вниман1е на 
Физическое воспиташе учениковъ. Въ виду того, что цель 
всякаго воспиташя — приготовлеше людей къ жизни, 
Эшэмъ настаиваетъ на укоренеши въ душе ребенка 
высоко-нравственныхъ принциповъ,послушан1я старшимъ 
и дисциплины. 



— 165 — 

2. Дошекспировская драма. 

Нзучеше вл1яшя идей Возрожденхя на литературу Англш 
было бы не полно, если бы мы оставили въ сторон* ан- 
глШскую драму. Отъ среднихъ в'&ковъ Англ1я унаследо- 
вала три главный драматическхя формы: мистер1ю (шг 
гас1е р1ау8), моралите и Фарсъ, или интермед1Ю. Эта 
последняя раньше другихъ Формъ подверглась обработке 
въ античномъ дух*. Къ 1537 г. относится интермед1я 
гЛереитг*"^ въ которой драматизирована истор1я гоме- 
ровскаго Терсита, превратившагося подъ вл1ян1емъ Плавта 
въ воина-хвастуна. Ко времени Эдуарда VI относится 
другая интермед1я — „Джэкъ обманщикъ*^ (Даек Ди^- 
?1ег), въ которой сказывается влхяше Плавтова Ам- 
фитрюна; поздн-Ье, при Генрих* VIII, интермед1я ста- 
рается усвоить себ* технику античной комед1и съ разд*- 
лен1емъ на пять актовъ. Такова пьеса Юдолла ^^Рольфь 
Роистерг Дойстерг*^ (около 1550 г.), которую обыкновенно 
велидаютъ первой правильной англхйской комед1ей. Около 
половины XVI в. начинаютъ принимать бол*е или мен*е 
правильную Форму и моралитэ; они тоже разделяются 
на пять актовъ и начинаютъ допускать въ себ*, кром* 
адлегорическихъ Фигуръ, и лица историческхя, благодаря 
которымъ моралитэ мало-по-малу превращается въ дра- 
матическую хронику. Таковы пьесы епископа Бэля, та- 
кова относящаяся ко второй половин* XVI в. пьеса 
у>Славныя побтьды Генриха Г", которой пользовался самъ 
Щекспиръ. Къ 1561 г. относится драматическая хро- 
^^15а „Горбодуш'*, обыкновенно величаемая первой пра- 
вильной англхйской трагедхей. Она разд*лена на пять 
антовъ и написана въ подражанхе Сенек* съ хорами и 
^'ь риторическомъ стил*, хотя содержаше заимствовано 
^^ъ англхйской исторш. 

Важное значеше въ исторхи английской драмы им*ло театры. 
У^фвждеше въ Лондон* постоянныхъ театровъ. Изв*стно, 



— 166 — 

что среднев'Ьковой театръ быдъ театръ любителей, что 
сослов1я актеровъ въ средте в-Ька не было. Въ Англш 
театральная дирекщя была сперва въ рукахъ духовен- 
ства, потомъ перешла въ руки торговыхъ цеховъ и ре- 
месленныхъ корпоращй. Первое упоминаше объ акте- 
рахъ по проФессш, игравшихъ въ интермедхяхъ, относится 
къ 1464 г. Въ конц* XV в. некоторые знатные люди 
им*ли своихъ придворныхъ актеровъ. Изъ королей Ри- 
чардъ III первый содержалъ ц*лую драматическую труппу, 
которая была подчинена особому чиновнику, зав1&дывав- 
пхему королевскими увеселешями и носившему имя Ма- 
81;ег 0^ Ле Кеуе18. При двор* Генриха VIII мы видимъ 
на жаловань* короля ц*лыхъ три труппы актеровъ. Въ на- 
чал* второй половины ХУ1 в. число актеровъ до того 
увеличилось, что правительство Елизаветы сочло нужнымъ 
уменьшить это число, издавъ указъ (въ 1572 г.), въ силу 
котораго всЬ актеры, не состояш,1е на служб* у какого- 
нибудь лорда, приравнивались къ бродягамъ и подверга- 
лись пресл*дован1Ю закономъ. Въ 1574 г. любимецъ 
Елизаветы лордъ Лейстеръ выхлопоталъ для труппы, 
состоявшей у него на служб*, патентъ, который пре- 
доставлялъ трупп* право устраивать представлешя не 
только въ Лондон*, но и въ провинщяхъ. Всл*дств1е 
пререкашя съ городскимъ сов*томъ трупп* пришлось 
удалиться за городскую черту. Зд*сь въ 1576 г. глава 
труппы Джемсъ Ворбэджъ построилъ первый постоян- 
ный театръ, изв*стный подъ именемъ „ТЬе ТЬеа1;ге". 
Всл*дъ за нимъ возникло еш,е н*сколько театровъ, какъ 
въ той же м*стности, такъ и въ пред*лахъ городской 
черты (напр. ВлакФрайерстй). 

Учреждете постоянныхъ театровъ составляетъ эпоху 
въ исторш англ1йскаго сценическаго искусства. Пока теа 
тральныя представлешя устраивались при замкахъ знат-- 
ныхъ вельмоягь или въ наемныхъ пом*щен1яхъ, проч- 
ность ихъ существовашя не была обезпечена: знатнь 



— 167 — 

лица, хозяева тавернъ, члены городского сов1&та могли 
каждую минуту вмешаться въ д^Ьла актеровъ. Теперь же, 
когда театральный зданхя были построены за городской 
стеной и на собственной земл^Ь, актеры впервые стали 
на ноги, впервые вошли въ непосредственный сношен1я 
съ публикой. Возрастающая любовь къ театральнымъ 
представлешямъ вызвала сильное противод1Ьйств1е со сто- 
роны пуританскихъ пропов^^дниковъ и проникнутаго пу- 
ританскивш воззр'Ьтями лондонскаго городского сов'Ьта. 
Причины нерасположешя посл^дняго къ театральнымъ 
представлешямъ были двоякаго рода: полицейскхя — бо- 
язнь пожара и безчинствъ, страхъ распространетя чум- 
ной заразы» и причины внутреншя и нравственныя. 
Въ концЪ ХУ1 в. пуритансшя воззр']^н1я становились 
все болФе и болЬе преобладающими среди лондонскаго 
населен1я, а по ученш этой секты театръ считался учре- 
жден1ямъ дьявольскимъ, д']^ломъ самого Сатаны, приду- 
маннымъ для соблазна и гибели челов'Ьческихъ душъ. 

Лондонсше театры были двоякаго рода: бол'Ёе ио^'Ь- 
стительные и дешевые, которые назывались публичными 
(риЬИс), и |1ен'Ье пом'Ьстительные, или частные (рг1уа1;е). 
Къ первымъ принадлежали Глобусъ и Лебедь, ко вто- 
рымъ — ВлакФрайерскШ и др. Устройство англхйскихъ 
театровъ было чрезвычайно просто. Обыкновенно пуб- 
личные театры были покрыты только наполовину: крыша 
защищала только сцену и примыкавш1я къ ней ложи; 
полукруглый партеръ, похож1Й на залу цирка, былъ со- 
вс']&мъ не покрытъ, и находивш1еся въ немъ зрители еже- 
минутно должны были ждать непрхятныхъ сюпризовъ 
со стороны капризной лондонской погоды. Что до сцены, 
н^^сколько возвышенной надъ партеромъ и отделенной 
отъ него барьеромъ, то она им'Ьла два отд1злен1я — аван- 
сцену и устроенное на заднемъ план'Ь возвышеше съ 
балконовгь, задернутымъ занав^сомъ. Валконъ изобра- 
жалъ изъ себя террасу, башню, городскую ст*ну; зд^сь. 



— 168 — 

напр., происходило свидан1е Ромео и Юлш, и отсюда же 
граждане Анжера вели переговоры съ королемъ Тоанномъ. 
Подъ балкономъ была устроена маленькая внутренняя 
сцена; зд']^сь, напр., стояла постель Дездемоны, и зд^^сь же 
актеры въ „Гамлет*" разыгрывали пантомиму отрав лешя 
короля. По правую сторону балкона находилось пом*— 
щен1е для оркестра. Главную особенность устройстве^ 
англ1йской сцены составляло то весьма неудобное дл^ 
актера обстоятельство, что часть зрителей постояннее 
присутствовала на сцен*. Кром* ложъ, окружающитг ^ 
сцену, наиболее состоятельная и интеллигентная пубдикам^ 

спд*ла либо на скамейкахъ возл* ложъ, либо просто по 

лу лежала на цыновкахъ или собственныхъ пдапз^ахъ; зг^в 
так1я м*ста платили по 1 шиллингу, тогда какъ м*ст( 
въ партер* стоило всего 1 пенсъ. Сценическая обст! 
новка отличалась первобытною простотой: не было п 
мину ни о декоращяхъ, ни о кулисахъ. Все убранства 
сцены ограничивалось ковровой драпировкой — черно! 
въ трагед1и и пестрой въ комедги. Прикр*пленные 
коврамъ четыре квадратные картона съ двумя перекрес 
нтлми б*лыми ! полосами означали окна. М*сто д*йств1^ 
обозначалось на доек*, выносимой на авансцену и при — - 
биваемой 'гвоздями къ столбу; чтобы перем*нить м*ст(^ 
д*йств1я, нужно было перем*нить только доску съ над — 
писью. Когда знаешь это, то становится понятными» 
выражете Тэна, что при представлен1и пьесъ Шекспираш^ 
главнымъ машинистомъ было живое воображеше публики^ 
редшествен- ^д^ эпоху учрежден1я постоянныхъ театровъ англхйскаж: 
Шекспира. ДР^^а находилась въ самомъ хаотическомъ состояши.. 
На сцен* ставили пьесы самаго разнообразнаго содер — 
жан1я: моралитэ, драматическ1я хроники изъ отечествен-^ 
ной исторхи, кровавыя драмы, содержан1е которыхъ заим-^ 
ствовалось изъ среднев*ковыхъ новеллъ, пьесы съ вста- 
вленными въ нихъ интермедхями и т. д. Не заботясь о^ 
художественности своихъ произведен1й, авторы их'ы 




I 



— 169 — 

заботились тодьЕО о тоиъ, чтобы потрясти железные 
лервы своей публики, заставить ее содрогнуться отъ 
ужаса или разсм'Ьшить до слезъ. Они нисколько не за- 
думывались вставлять въ трагическое д']^йств1е комическШ 
Фарсъ, громоздили уб1йство на убхйство, вообпде не оста- 
навливались ни передъ какими сценическими эффектами. 
Первую попытку придать драм* сколько-нибудь художе- 
ственную организащю сд'Ьлалъ Джонъ Дилли, ста- Лидли. 
р'ЬйшШ изъ труппы драматурговъу обыкновенно назы. 
ваемыхъ предшественниками Шекспира. Это былъ чело- 
в4къ классически образованный, „магистръ искусствъ" 
и авторъ весьма популярнаго въ свое время романа 
^ЭвФуэсъ**.Слогъ этого романа, искусственный, уснащен- 
ный классическими сравнешями, игрою словъ и стилисти- 
ческими побрякушками, былъ въ большой мод*]^ въ эпоху 
Елизаветы и по имени героя романа получилъ названхе 
^эвФуизма". Лучшая изъ его пьесъ — это „Ллександръ 
Великгй и Еампаспа''. Содержаше ея — великодушный 
поступокъ Александра Македонскаго, который, узнавши, 
что любимая имъ д']^вушка любитъ живописца Апеллеса, 
поб^ждаетъ свою страсть и съ добрымъ чувствомъ усту- 
паетъ ее Апеллесу. Параллельно съ этимъ главнымъ 
д'Ёйств1емъ идетъ другое, комическое, щЪ д'Ьйствуютъ жи- 
вупце при двор* Александра философы: Платонъ, Ари- 
стотель и Дюгенъ, и ихъ слуги, которые состязаются 
между собою въ остроумш и смФшатъ публику. Нема- 
лая заслуга Лилли состоитъ въ введен1и прозаическаго 
д1алога вм'Ьсто прежняго стихотворнаго и притомъ рие- 
мованнаго. Это было важнымъ шагомъ на пути сближе- 
н1я драмы съ жизнью. Ни у одного изъ драматурговъ, 
цредшествовавшихъ Шекспиру, мы не встрЪтимъ такого 
веселаго, живого и остроумнаго д1алога, какъ у Лилли, 
и если мы сравнимъ дхалоги слугъ въ пьесахъ Лилли 
съ подобными же сценами у Шекспира (напр. съ раз- 
говоромъ могильш;иковъ въ Гамлет'Ь, которые тоже состя- 



— 170 — 

заются другъ съ другомъ въ остроум1и), то убедимся, что 
Лилли не остался безъ вл1ятя на Шекспира. Кром'1^ Лялли 
въ К0НЦ1& XVI в'Ька пользовался большою славою То- 
масъ Кидъ, кровавый трагед1и котораго „Испанская 
шрагедгя*^ и др., до того пришлись по вкусу англШской 
публике, что держались на сцен*]^ даже тогда, когда 
Шекспиръ написалъ „Гамлета", „Макбета" и „Короля 
Лира". 

Одна изъ главныхъ причинъ, способствовавшихъ не- 
обыкновенно быстрому развит1ю англ1Ёской драмы въ 
конц* XVI В'Ька, состояла въ томъ, что театръ притя- 
нулъ къ себЪ все молодое, образованное и талантливое. 
Драматурги, предшествовавппе Шекспиру, были люди, 
получивш1е высшее образовате въ ОксФорд-Ь и Кэмбридж^^. 
Подъ рукой классически-образованной и талантливой мо- 
лодежи драма быстро получаетъ художественную орга- 
нпзащю. Уже въ произведешяхъ Лллли зам'бтна попытка 
сообщить драм* внутреннее единство, поставивъ въ ея 
центр-Ь одну гранд1озную личность, но отъ Лллли, какъ 
драматурга придворнаго и притомъ комика, нечего было 
ожидать серьезной реформы драмы, преобразоватя кро- 
вавой трагед1и въ художественное произведете. 
ирдо. Такая честь выпала на долю М а р л о, талантлив'бйшаго 
изъ предшественниковъ Шекспира (1564 — 1593). Драмати- 
ческ1я произведен1я Марло отмечены печатью его страст- 
наго, неудержимаго темперамента. Его инстиктивно влекло 
ко всему грандгозному, титаническому. Большинство его 
героевъ наделено страстями, превышаюш,ими д'&йстви- 
хельность, и волей, не знающей преградъ. Онъ началъ 
свою карьеру трагедхей „Талеер;гак5", пьесой въ народ но- 
романтическомъ род*, къ которому онъ примкнулъ только 
зат-Ьмъ, чтобы преобразовать его. Онъ сразу сообразилъ, 
что только этому роду драмы, а не классическому, при- 
надлежитъ будущее, и употребилъ весь свой талантъ, 
чтобы придать ему художественную организацш. Онъ 



одновременно преобразовадъ и содержан1е, и Форму драмы, 
и самую ея дишцю. Выведя въ лиц*]^ Тамерлана типъ 
честолюбца и завоевателя^ Марло сразу поставилъ тра- 
гедш на психологическую почву. До него драма была 
чередовашемъ кровавыхъ событий, но въ ней не было 
гаутренняго центра. Марло даль ей этотъ центръ въ 
характер* героя, точнее — въ его преобладающей страсти: 
честолюбш и жажд* власти. Второй заслугой Марло была 
выработка бол*е естественной дикщи. До Марло народно- 
романтическая драма писалась риемованными стихами, 
при чемъ рием* нередко приносилась въ жертву самая 
мысль. Введя въ свою драму б*лый стихъ, Марло сооб- 
щидъ своему д1алогу больше свободы и естественности; 
счастливое нововведенхе его было признано вс*ми; вс* 
принялись подражать ему, и подъ вл1ян1емъ Марло во 
^огихъ пьесахъ риема была заменена бЪлымъ стихомъ. 
Черезъ два года поел* „Тамерлана" Марло поставилъ на 
сцену своего „Фауста^* (1588 г.). Сюжетъ своей драмы 
^^•ь заимствовалъ изъ народной книги о Фауст*, изданной 
*'Ь 1587 г. Шписомъ и вскор* переведенной на англШ- 
^^жй языкъ. Смутнымъ порыванхямъ н*мецкаго чарод*я 
^рьоникнуть въ тайны природы Марло придалъ глубокШ 
^"*^ыслъ сознательнаго неудовлетворен1я схоластикой, 
^■^оль характернаго для передового челов*ка эпохи Воз- 
^^ждешя. Но, какъ истый англичанинъ, Фаустъ Марло 
^-^Мотритъ на науку съ практической точки зр*н1я, видитъ 
^"Ть ней могущественное средство расширить власть чело- 
'^►•Ька надъ природой и только за такую науку онъ готовъ 
^^тдать чорту свою душу. Въ этомъ-то и состоитъ ко- 
^^енное отличхе его отъ Фауста Гете. Равнымъ образомъ 
^^ МеФистоФель Гете не похожъ на МеФистоФеля англ1й- 
К5К0Й драмы. Первый — духъ отрицашя и ироши, настоя- 
щее воплощен1е разрушительныхъ рац1оналистическихъ 
теорШ XVIII в*ка; второй стоитъ близко къ МеФистоФелю 
легенды: это падш1й ангелъ, сохранившей еш,е воспоми- 



— 172 — 

нан1е о небесномъ блаженстве. Въ драматическомъ от- 
ношенш ^Фаустъ" уступаетъ ^Тамерлану**. ВънемънФтъ 
правильнаго, логически развивающагося изъ своихъ 
основъ д'Ьйств1я: это рядъ сценъ или эпизодовъ, связан- 
ныхъ между собою чисто вн'Ьшеимъ образомъ и слфдую- 
щихъ другъ за другомъ въ томъ порядк-Ь, въ какомъ 
они находятся въ книг^^ Шписа. Достоинства драмы Марле 
бол'Ье лирическ1я, ч-Ьмъ драматическ1я, но зато въ м^стахъ 
лирическихъ онъ достигаетъ неслыханваго тогда совершен- 
ства. 

Черезъ годъ съ небольшимъ Марло поставилъ на 
сцену третью пьесу ^Мальшгйскгй жидъ^. Если основ- 
ное чертой Тамерлана является честолюбхе и жажда власти^ 
то паеосомъ „МальтШскаго жида" являются дв'Ь страсти — 
страсть къ нажив* и чувство мести. Страстямъ этимъ 
Марло сум-Ьлъ придать таше колоссальные размеры, 
осмыслить такими глубокими психологическими мотивами, 
что он* становятся почти поэтическими. Подобно ску- 
пому рыцарю Пушкина, герой пьесы, Барабасъ, любить 
деньги, главпымъ образомъ, потому, что обладаше ими 
возвышаетъ его въ собственныхъ глазахъ, что для него 
наслажден1е сознавать свое могущество, наслажденхе ду- 
мать, что христ1ане, такъ его презиравшхе, въ случае 
нужды придутъ къ нему на поклонъ. Эта трагическая 
сторона характера „МальтШскаго жида" была усвоена 
И1евспиромъ, который пользовался пьесой Марло въ 
пюемъ „Венещанскомъ купц*". 

ПослЪднимъ и самымъ зр*лымъ произведешемъ Марло 
была драматическая хроника „Эдуардь 11^^. Содержанхе 
пианы обнимаетъ собою вс* главный событхя царство- 
$$$т\н несчастнаго короля, его борьбу съ могуществен- 
имми иассалами изъ-за своихълюбимцевъ Гавестона 
и (иишемри, къ которымъ онъ привязывается съ ка- 
^И14'$^'п$ б<»аулнымъ упрямствомъ, разрывъ съ коро- 
4^'Ш9Й, иииш^рженхе съ престола п, наконецъ, смерть 



— 173 — 

отъ руки подосланныхъ уб1йцъ. Пьеса Марло им*етъ 
важное значен1е въ истор1и англ1йской драмы^ какъ 
первая попытка художественнаго возсоздашя известной 
всторической эпохи; подъ рукою его драматическая 
:хроника превратилась въ драму съ эффектными драма- 
о'ическивш положешями и мастерски очерченными ха- 
рактерами. 

31вмм1уги, оказанный Марло английской драм^, весьма 
:велики. Если мы вспомнимъ, что Марло, родивш1йся 
въ одинъ годъ съ Шекспиромъ, погибъ, не достигши 
30 л*тъ, когда Шекспиръ написалъ всего несколько 
вомедШ и двФ-три драматичесшя хроники; если мы 
хфиведемъ себЪ на память то положен1е^ въ которомъ 
онъ засталъ драматическое искусство и въ какомъ его 
оставилъ, то мы должны преклониться передъ силою и 
оригинальностью его гешя. 

Третье мФсто въ ряду предшественниковъ Шекспира Гринъ. 
занимаетъ близкШ другъ Марло Робертъ Гринъ 
(1560—1592). Кром* лирическихъ стихотворешй и мно- 
жества повестей, изъ которыхъ некоторый были весьма 
популярны, онъ оставилъ несколько пьесъ, изъ которыхъ 
•ЧГЧШ1Я: „Исторхя объ 1аков1^ IV, корол* шотландскомъ", 
"Монахъ Вэконъ" и „ВэкфильдскШ полевой сторожъ". 

Хотя „1аковъ 7Т" называется исторхей, т.-е. драмати- 
ческой хроникой, но въ сущности въ этой пьесЬ очень 
^адо историческаго, за исключен1емъ трехъ лицъ:1акова IV, 
^^о жены Маргариты (у Грина Доротея) и отца ея (анг- 
^Йскаго короля Генриха VII) которыхъ онъ поставилъ 
даогеко не въ т* отношешя, въ которыхъ они стояли 
^^гъ другу въ действительности. Желая придать своей 
^ьос'Ь больше разнообраз1я и сценичности^ Гринъ пред- 
^^олалъ ей введете, гд* д-Ьйствуготъ Оберонъ и эльфы, 
^ Оставилъ въ пьесу н'Ьсколько комическихъ сценъ между 
^"ЗГгами. Если исключить эти сцены, плохо вяжущтяся 
^'^ гдавнымъ дЪйствтемъ, то пьесу Грина можно назвать 



— 174 — 

хорошо построенной пьесой. Въ ней заметно присутств1е 
хорошо обдуманнаго плана, драматическхй интересъ по- 
стоянно возрастаетъ, некоторые характеры, наприм*ръ 
характеръ королевы Доротеи, очерчены мастерски. 

Самой популярной пьесой Грина была его драма 
^Монахб Бэконъ'*. Въ основ* ея лежитъ средневековая 
легенда о чернокнижникФ-монах* Бэкон*, производившемъ 
съ помощью магш различныя чудеса. Рисуя типъ^черно- 
книжника, Гринъ отнесся къ своей задач* иначе, ч*мъ 
Марло, и изобразилъ Бэкона не такимъ, какимъ онъ 
быль въ действительности, а такимъ, какимъ онъ изоб- 
раженъ въ легенд*. Бэконъ Грина — это не заклятый 
врагъ схоластики, не велишй п1онеръ опытнаго познашя, 
какимъ его знаетъ истор1я, — это простой чарод*й, про- 
д*лывающ1Й съ помощью магш различные Фокусы. Хотя 
въ идейномъ отношен1и пьеса Грина далеко уступаетъ 
„Фаусту" Марло, но зато въ драматическомъ она|гораздо 
лучше. Съ большимъ искусствомъ Гринъ сум*лъ слить 
въ одной пьес* дв* исторш: истор1ю Бэкона и исторш 
отношен1Й Маргариты къ Лэси и принцу Уэльскому. 
Не мало веселости и оживлешя придаетъ пьес* Грина 
личность Фамулуса Бэкона Майльза, который с*длаетъ 
самого дьявола и на немъ отправляется въ адъ. 

Посл*дняя и лучшая пьеса Грина „Вэкфыльдскт поле- 
вой сшорожъ'^ была поставлена на сцену, когда Грина уже 
не было въ живыхъ. Въ основ* пьесы лежитъ истори- 
чески Фактъ — возстан1е граФа Кендаля и н*которыхъ 
другихъ вельможъ въ союз* съ шотландскимъ королемъ 
1аковомъ противъ Эдуарда III. Въ борьб* короля съ за- 
говорщиками вырастаетъ до эпическихъ разм*ровъ лич- 
ность вэкФильдскаго полевого сторожа, который беретъ 
въ пл*нъ мятежныхъ лордовъ и т*мъ прекращаетъ воз- 
стан1е. Это идеалъ народнаго героя, б*днаго, но гордаго 
своею б*дностью, который не желаетъ ничего за услуги^ 
оказанныя королю. 



— 175 — 

Въ пьесахъ Грина видна на каждомъ шагу рука 
романиста. Онъ не столько заботится объ единств'^ 
драматическаго интереса и обработк'Ь характеровъ, 
сколько о сложности интриги и разнообразхи авантюръ. 
Но^ перенося романъ со всей его сложной Фабулой 
на сцену, Гринъ увс^ъ связывать нити этой пестрой 
ткани такъ, что он'Ь производили желанный эффсктъ и 
не вредили интересу ц^лаго. Едва ли кто-нибудь изъ 
Драматурговъ, предшествовавшихъ Шекспиру, не исклю- 
чая самого Марло^ сум'Ьлъ бы связать между собою дв'ё 
интриги такъ искусно, какъ это сдЬлалъ Гринъ въ „Мо- 
^алЪ Бэкон***. Заслуги Грина въ исторхи англ1йской 
драмы можно резюмировать въ такой Форму л'Ь: что сд*- 
-лано Марло въ области исторической трагед1и или дра- 
:в1атической хроники, то сд']^лано Гриномъ въ области 
лародно-романтической драмы. Оба драматурга усовер- 
шенствовали избранный ими родъ, осмыслили его психо- 
логическими мотивами, украсили прекрасно очерченными 
характерами. Изъ нихъ наибол'Ье удались Грину женск1е 
характеры, и можно сказать безъ преувеличенхя, что въ 
АЪл^ создашя идеальныхъ женскихъ характеровъ Гринъ 
лослужилъ до некоторой степени образцомъ для Шек- 
спира. 

Хотя Шекспиръ оставилъ далеко за собою своихъ 
Наполовину позабытыхъ предшественниковъ и считается 
Отцомъ новой драмы, но не нужно забывать, что они 
Проложили ему дорогу, что безъ нихъ онъ не былъ бы 
гг*мъ, ч-Ьмъ онъ сталъ. Они вывели англ1йскую драму 
^зъ хаотическаго состоян1я, впервые придали ей ц-йль- 
^ость, осмыслили психологическими мотивами, усовер- 
жпенствовали ея дикщю, словомъ — сделали изъ нея ху- 
дожественное произведенхе. Если мы оставимъ въ сторон* 
разницу талантовъ и взглянемъ на вопросъ съ истори- 
ческой точки зр-Ьшя, то должны будемъ признать, что 
Шекспиръ и его предшественники принадлежатъ къ одной 



— 176 — 

и той же школ^^ драматурговъ, что въ способ* подьзо- 
вашя источниками, группировке сценъ, художественномъ 
план*, даже до некоторой степени обрисовк* характе- 
ровъ они сл-Ьдують почти однимъ ит*мъ же прхемамъ, 
такъ что разница между ними по отношешю къ художе- 
ственной техник* состоитъ не столько въ самомъ пр1ем1Ь, 
сколько въ большей или меньшей степени его совер- 
шенства. 

3. Шекспир ъ. 

Б1ограф1я. Шекспиръ былъ ровесникомъ Марло. Онъ родился 
въ 1564 году въ СтрэтФорд*, на р^к* Эвон*, въ граФСтв* 
Уоррикъ; домъ, въ которомъ онъ родился, до сихъ поръ 
показывается пос*тителямъ, хотя, конечно, онъ подвергся 
многимъ перед^лкамъ. В10граФическ1я св^д^шя о немъ 
весьма скудны. Известно, что отецъ Шекспира былъ 
сначала челов^комъ зажиточнымъ, влад^вшимъ двумя 
домами въ город*, что онъ впосл*дств1и разорился и что 
это обстоятельство, по предан1Ю, заставило его взять 
юнаго Шекспира изъ местной классической школы, гд* 
онъ пргобрФлъ кое-как1я св^д^нтя въ классическихъ язы- 
кахъ. Документально известно, что въ 1582 г. Шекспиръ 
женился на Анн* Гесвэ, дочери сосЬдняго 10мэна, д*- 
вушк* небогатой и къ тому же бывшей на 8 л-Ьтъ старше 
своего жениха, и что въ 1585 г. у него уже было трое 
д*тей. При такомъ положенхи д'Ьлъ оставаться въ Стрэт- 
Форд-Ь для молодого и энергичнаго человека было не- 
мыслимо, и, оставивъ жену съ д-Ьтьми въ город-Ь, Шекс- 
пиръ въ 1586 — 1587 г. отправился въ Лондонъ искать 
средствъ для содержанья семьи. По прх'Ьзд'Ь въ Лондонъ 
Шекспиръ поступаетъ сначала актеромъ въ труппу 
своего земляка Ворбэджа, которая играла въ ВлакФрайер- 
скомъ театр*, а потомъ становится ея присяжнымъ дра- 
матургомъ. Онъ подвигается впередъ такими быстрыми 



— 177 — 

шагами, что возбуждаетъ зависть въ Роберт* Грин*, 
который на основаши того, что Шекспиръ началъ свою 
драматическую деятельность съ перед'Ьлокъ пьесъ своихъ 
предшественниковъ, называетъ его вороной, украшенной 
чужими перьями, Иваномъ — на вс* руки мастеромъ, 
считаюш;имъ себя единственнымъ челов^комъ, могущимъ 
владеть сценой. Не довольствуясь своими успехами въ 
качеств* актера и драматурга, Шекспиръ издалъ въ св*тъ 
дв* поэмы: „Венера и Адонисъ" (1593) и „Лукрещя" (1594) 
п посвятилъ ихъ своему покровителю и другу лорду 
Саутэмптону. Съ именемъ того же Саутэмптона, обыкно- 
венно, связываютъ также „Сонеты" Шекспира (1609), 
представляющ1е драгоценный автоб1ограФическ1Й мате- 
р1алъ*). Съ открьтемъ въ 1599 г. другого, более по- 
местительнаго театра, Глобусъ, дела труппы Борбэджа 
Пошли очень ходко, и члены ея получали немалый диви- 
Дендъ. Что на долю Шекспира выпало не мало барышей, 
доказывается темъ, что въ 1597 г. онъ купилъ въ Стрэт- 
*орд'Ь домъ съ садомъ. Въ 1598 г. известность Шекс- 
пира была такъ велика, что знаменитый критикъ того 
®РЛ1ени Миресъ сравниваетъ его съ Овид1емъ, Плавтомъ 
^ Сенекой. Проживая въ Лондоне, Шекспиръ имелъ 
^Учай сблизиться со многими изъ тогдашнихъ литера- 
^У'рныхъ знаменитостей. Онъ былъ друженъ съ драматур- 
^олж-ь Флетчеромъ, поэтомъ и драматургомъ, переводчи- 
колжъ Гомера, Чэпмэномъ и съ главнымъ представителемъ 
бьхгговой комед1и Вэнъ-Джонсономъ. Съ каждой новой 
^^^сой возрастала его известность, а параллельно съ 
^^^естностью и доходы. Въ 1602, 1610 и 1613 гг. онъ 
*3^1лидъ еще несколько участковъ земли на суммы весьма 
/^^^чительныя. Повидимому, лондонсше тр1умФы мало удо- 
^•^ Отворяли Шекспира, ибо около 1608 г. въ эпоху своей 



'**)См. Н. И. Стороженко. Сонеты Шекспира въ автоб10графическомъ 
"^^ошенш. („Опыты изучвя1я Шекспира". М. 1902.) 

Стсрожевко. 12 



— 178 — 

наибольшей славы онъ оставляетъ Лондонъ и переселяется :н 
въ свой родной городъ. Впрочемъ, онъ не порвалъ око^и'- 
чательно связи ни съ театромъ, ни со своими друзьям^я:. 
Есть предан1е, что онъ присылалъ изъ СтрэтФорда л ^з 
одной, а иноща и по дв* пьесы въ годъ, и что его н^- 
в^^щали его лондонсше прхятели. Шекспиръ умеръ 23 агж- 
р'Ьля 1616 г« на 53-мъ году своей жизни. 

Изъ скудости бхограФическихъ св'Ьд'ЬнШ о Шекспир* 
не сл^дуетъ заключать, что Шекспиръ не пользовался 
изв'&стностью. Д-Ьло въ томъ, что въ XVI в'Ьк'!^ литера- 
турная д'Ъятельность считалась д']^ятельностью низшаго 
порядка, въ особенности деятельность драматурга. Ранн1е 
похвальные отзывы современниковъ относятся не къ дра- 
мамъ, но къ стихотворнымъ опытамъ Шекспира, къ его 
поэмамъ и сонетамъ. Только въ 1598 г. Миресъ относится 
одинаково восторженно какъ къ его поэмамъ, такъ и къ 
его драмамъ, а въ 1623 г. Бэнъ-Джонсонъ не обинуясь 
ставитъ Шекспира выше величайшихъ драматурговъ 
всего м1ра. Хотя отзывы современниковъ о Шекспир')^, 
какъ актер* и человек*, еще бол*е скудны, но изъ 
нихъ можно заключить, что онъ былъ отличный актеръ 
и что его нравственный характеръ внушалъ глубокое 
уважете людямъ, знавшимъ его. Изъ эпитета „милый'* 
(§;еп(;1е), постоянно прилагаемаго къ его имени, видно, 
что въ его характер* преобладали мягюя черты, кото- 
рыя действовали обаятельно на людей. 
1и»ама пер- Драматическую деятельность Шекспира очень удобно 
лго перк>Аа. ^^^^^ дд^ четыре перхода, которые будутъ вм^ст* съ т*мъ 
моментами въ развит1и его творчества и м1росозерцан1я. 
Къ первому, раннему перюду шекспировскаго творчества, 
крайними гранями котораго нужно поставить время, при- 
близительно, отъ 1587 по 1594 г., относятся, главнымъ' 
образомъ, переделки чужихъ пьесъ (у^Генриосъ У/^, „ Тишъ 
Андроникь'', „ Укрощенш строптивой*', „Еомедгя ошибокб*^, 
у, Два веронца ^^ и „Потерянпыя усилгя любви'^), усп'Ьхъ 



^ 



к 



_ 179 — 

хоторыхъ на сцен^^ возбудилъ такое негодоваше въ уми- 
рающемъ Грин']^. Зд1^сь Шекспиръ, очевидно, еще не нашед- 
Ш1Й своего пути, подпадаетъ, съ одной стороны, подъ вл1я- 
ше напыщенной кровавой трагед1и Кида и Марло (»Титъ 
Лндроникъ'О и не меи^^ кровавыхъ старинныхъ драиа- 
тнческихъ хроникъ („Генрихъ VI"), съ другой — подъ вл1я- 
ше Плавта („Комедгя ошибонъ"") и итальянскихъ комедШ 
и новеллъ („Укрощеше строптивой", „Два веронца**). 
Трагизмъ и комизмъ этихъ пьесъ чисто вн'^&шшй. Такъ, 
въ трагед1яхъ доказательствомъ перваго служатъ лужи 
крови, отрубленЕШя руки и вырванные языки, а въ ко- 
мед1яхъ комизмъ основывается либо на игр* словъ, либо 
на вн'Ёшнемъ сходств*^ переод'Ьван1и женщинъ въ муж- 
ское платье и происходящей отъ этого путаницы и т. д. 
Посл']&дней пьесой этой ранней группы должна быть по- 
ставлена комедщ „Потерянныя усилхя любви** — скорее 
са-тира, ч*мъ комед1я, гд'Ь Шекспиръ въ лиц'Ь Донъ- 
Армадо осм'Ьиваетъ тотъ искусственный, цветистый и 
аа^пыщеиный стиль, которому онъ самъ заплатилъ обиль- 
иую дань въ „Тит* Андроник*** и „Генрих* VI**. 

Второй, или средн1Й, пер'юдъ шекспировскаго творчества Драма I 
обнимаетъ собою около 6 л*тъ (1595 — 1601). Зд*сь та-Р®™"*Р^ 
лантъ Шекспира достигаетъ изумительнаго развит1я и 
11роявляетъ свою силу въ создан1и самыхъ разнообразныхъ 
*ормъ драмы. Рядъ ихъ открываетъ собою первая ори- 
''^аальная трагед1я „Ромео и Юлгя'^^ о которой уже 
^'ь 1 595 г. упоминаетъ одинъ современникъ. За ней сл*- 
^Уетъ Фантастическая комед1я-сатира у^Сонъ въ лтьтнюю 
^^Чъ'^, гд* на ряду съ реальными лицами д*йствуютъ 
■^УНдества Фантастическая, легк1я какъ в*теръ, неуло- 
ЗДмыя какъ сонъ. Въ другихъ произведенхяхъ, отно- 
^^ихся къ этому перюду, зам*чается глубокое проник- 
^^&ее1е въ сущность жизни и бол*е живой интересъ 
*^ вопросамъ времени. Въ „Венещанскомг купцть" 
^^^тъ затрогиваетъ важный нравственный вопросъ объ 

12* 



- 180 — 

отношеши Формальной юридической правды къ пр| 
высшей, нравственной, основанной на состраданш и м 
сердш, и поражен1е Шейлока его же собственнымъ 
Ж1емъ показываетъ, какой стороны держался Шексп! 
Въ комедхи ^ Двгьпадцатая ночь*' въ лиц* Мальв 
предана осм'Ьяшю пуританская нетерпимость и се 
шество. Въ пьесЬ „Все хорошо, что хорошо 
чаетея**^ нанесенъ ударъ принципу родословной 
дости. Когда граФъ Вертранъ Руссидьонск1й, го| 
своимъ происхожден1емъ, отвергаетъ достойную д*ву 
единственно потому, что она не знатнаго рода, ему 
ходится выслушать суровый урокъ короля, и даже 
ственная мать отказывается отъ него. Самымъ ор 
нальнымъ продуктомъ описываемаго пер1ода явля 
группа драмъ изъ англхйской исторш („Король Дэ1а 
„Ричардь П^" у „Ричардъ 11Г% дв* части „Генриаю, 1 
„Генрихъ Р"). Драмы эти им-Ьютъ важное значен1е въ 
ВИТ1И шекспировскаго творчества: он* прикрепили 
къ земл*, изощрили его взглядъ въ области прак.1 
скихъ отношеши. Тутъ мало было проникновешя въ д 
человека; тутъ нужно было пристальное изучете эг 
ея жизненныхъ интересовъ и стремленхй. Сл^ды 8 
изучешя критики находятъ въ историческихъ дра] 
Шекспира, въ которыхъ, вообще говоря, в^рно хе 
теризуется духъ эпохи и ея важн^йшхе деятели. Др 
тическая композищя историческихъ драмъ Шекспи 
перхода страдаетъ недостатками, свойственными про] 
дешямъ этого рода: отсутств1емъ единства и внутрев 
центра и эпическимъ характеромъ дМств1я, допускавп 
слишкомъ больш1е эпизоды. Впрочемъ, это отступлеше 
правилъ драматической техники съ избыткомъ возн{ 
ждалось художественными достоинствами самихъ Э1 
довъ (истор1я ФольстаФа въ „Генрих* IV"). Къ э' 
перходу относятся „Биндзорскгя кумушки^', единс*] 
пая бытовая комед1я Шекспира, въ которой въ . 



— 181 — 

ФольстаФа осм:Ьяно безпутное, прогор'бвшее, но чванное 
своимъ происхожден1емъ дворянство, и комед1я „Еакг вамг 
угодпо*" — прелестная идилл1Яу на св^^тломъ фон'Ь которой 
рисуется странная жичность меланхолика Жака, сентимен- 
тальная меланхол1я котораго и служитъ какъ бы прологомъ 
къ бол'Ье серьезному и глубокому разочарован1Ю Гамлета. 
Уже въ кЬкоторыхъ пронзведен1яхъ второго перхода 
Шекспиръ коснулся дЬйств1я страстей на душу чело- ^р^^ь"™ 
В'Ька. Комед1я „Венецганскт купещ*" есть не что иное, 
накъ трагед1я ненависти и мести. Въ третьемъ, зр']^омъ, пе- 
рюд4^ простирающемся приблизительно отъ 1602 по 1608 г., 
дтотъ мотивъ становится преобладающимъ, и главною за- 
дачею поэта является изображенхе потрясеннаго страстью 
^елов'Ьческаго духа. Такъ, ^Гамлетъ'' есть трагед1я разо- 
чаровашя и мести, ^Макбетг*^ — трагед1я честолюбхя, 
пОтелАо*^ — трагед1я ревности и крушен1я идеаловъ; 
г.Лиръ^' основанъ на отравляющемъ душу героя мотив'Ь 
датской неблагодарности, а пТимо}(;б Авинскгй'' есть 
трагед1я мизантроши и разочарован1я, вознившихъ на 
почв1Ь безпред&Еьной любви къ людямъ, которые обманы- 
ваютъ Тимона и превраш;аютъ эту любовь въ чувство 
противоположное. Мрачный тонъ этихъ произведен1й сви- 
Д'Ьтельствуетъ о томъ, что онъ былъ отраженхемъ мрач- 
наго, пессимистическаго настроен1я самого поэта, подъ 
лпянхемъ котораго вся жизнь представлялась ему въ мрач- 
^^лст» св*т*. Во вс*хъ этихъ произведешяхъ Шекспиръ 
^А«ается великимъ психологомъ, глубоко проникаюш;имъ 
"** тайники челов'Ёческой души. Къ этому же перходу 
^'^^Осятся три драмы изъ римской жизни („Еорюланъ'*, 
^-^^^гй Цеварь*", „Аншопт и Клеопатра'') и глубоко- 
^ ^ленная драма „Мтьра за мтьру"*, своимъ мрачнымъ 
^*рь^ктеромъ не уступающая „Гамлету". Подобно „Кор1о- 
^^у", „М-Ьра за м*ру" есть драма гордости; разница 
^Нуду ними въ томъ, что Кор1оланъ есть представитель 
^^Мской патрищанской гордости, тогда какъ Анжело — 



— 182 — 

представитель пуританской гордости духа, соединенной 
съ пуританской нетерпимостью и святошествомъ. Въ про- 
изведешяхъ этого перхода драматическ1й талантъ Шекс- 
пира достигаетъ полной ърЪлости, и соответственно этому 
въ дикщи его зам'&чается больше художественной про- 
стоты, сжатости и силы. 
Драна Четвертый, посл*дшй, перходъ драматической д^ятель- 
ютмртаго ности Шекспира характеризуется критикой, какъ пер10дъ 
покоя и примирешя съ жизн1ю. Укр'Ьпленныи жизненнымъ 
опытомъ, драматургъ не приходить въ отчаяте отъ жи- 
зненныхъ противор^чхй и, повидимому, бол^е склоненъ 
верить въ торжество добра, ч-Ьмъ зла. Это настроеше 
тотчасъ же отражается на общемъ колорит* и раз- 
вязк* у.Цимбеллгша'^ , ^Зимней сказки*' и „Бури"'. Не- 
справедливо заподозренный Пмоджена и Гермюна воз- 
станавливаются во вс^хъ правахъ своихъ и снова зани- 
маютъ прежн1я места въ сердцахъ своихъ мужей. Равнымъ 
образомъ, Просперо, пришедш1Й къ убежденш, что про- 
щеше отрадней мп1,ен1я, прощаетъ враговъ, изгнавшихъ 
его изъ отечества; словомъ, все диссонансы разрешаются 
въ общую гармон1Ю, наполнившую собою въ последнхе* 
годы жизни душу поэта^ и критики не безъ основашя 
счиатютъ „Бурю** какъ бы поэтическимъ завещанхемъ- 
Шекспира и отождествляютъ могучаго волшебника Прос- 
перо, ломаюш,аго свой магическ1й жезлъ и бросающаго 
въ море свою магическую книгу, съ великимъ чародеемъ 
драматическаго искусства, который, уставъ отъ трудовъ 
и трхумФОвъ, удаляется на покой въ СтрэтФордъ, не 
открывая никому тайны своего творчества и власти надъ 
сердцами людей. 
го|мческое Чтобы стать по отношен1ю къ Шекспиру на един- 
эначеше ственно верную историческую точку зрешя, нужно отре- 
шиться отъ того предразсудка, кото])аго придерживаются 
даже так1е крупные авторитеты, какъ, напр., Гервинусъ,. 
будто Шекспиръ нашелъ англ1йскую драму въ самомъ 



I 



— 183 — 

^^ьотическомъ состояши^ будто у своихъ предшественни- 

кожъ онъ могъ научиться разв-Ь тому, какъ не сл*дуетъ 

поступать въ искусств*. Ставя вопросъ на историческую 

то^ку зр^ихл, изучая Шекспира, какъ самое блестящее 

с:^*^тило изъ знаменитой плеяды драматурговъ эпохи 

ЕЗлизаветы и 1акова, мы этимъ нисколько не унижаемъ 

€ьж:*о, ибо только генШ могъ перерасти и далеко оставить 

^^ш. собой таюе крупные таланты, какъ Марло и Гринъ. 

^^Л1ян1е ихъ на Шекспира, особенно сильное въ раншй 

*^«рюдъ его творчества, нисколько не подрываетъ в*ры 

^*:»)его оригинальность, ибо оно ограничивалось усвоешемъ 

^^^б* вн'Ьшней Формы, н'Ькоторыхъ техническихъ пр1емовъ, 

^^ч) никогда не проникало вглубь Шекспировскаго твор- 

^*сства.Шекспиръ могъ усвоить себ* б-Ьлый стихъ, впервые 

^^ веденный въ драму Марло, могъ заимствовать у своихъ 

-•^редшественниковъ сюжетъ и даже планъ пьесы, но ему 

^^еоткуда было заимствовать ни богатства идей, ни своей 

^^оэз1и, ни своего глубокаго знашя челов^ческаго сердца* 

Главное, верховное качество Шекспира, какъ поэта, — I драматнч 
^то глубокая правда изображен1я, которою онъ превосхо-1"^* талан 
^итъ вс*хъ своихъ предшественниковъ и современниковъ. I ®"®""Р' 
Никто изъ поэтовъ такъ не зналъ челов'Ьческаго сердца, 
не подм'Ьчалъ такъ тонко процессовъ челов*ческаго духа 
и не умФлъ изображать ихъ такъ драматически, какъ • 
Шекспиръ. Какъ высоко ц*нилъ это качество самъ Шекс- ; 
пиръ, видно изъ того, что онъ устами Гамлета (Актъ III, I 
сцена 1-я) выражаетъ мысль, что правдивое изображеше 1 
жизни есть главная задача драматическаго искусства./ 
Это драгоценное качество не могло быть результатомъ 
однихъ эмпирическихъ наблюденхй, хотя несомненно, что 
Шекспиръ былъ острымъ наблюдателемъ человеческой 
природы, но было ему врождено, какъ и всякому вели- 
кому поэту. Шекспиръ обладалъ врожденною способностью 
переноситься во всякое изображаемое положеше и до 
такой степени переживалъ его въ своей Фантазхи, что совер- 



— 184 - 



■росозер- 
цан1е 
1експира. 



шенно забывалъ свою личность, свое „я", и становился 
на высоту вполн'Ь объективнаго ссзерцан1я. На этой-то спо- 
собности основано другое великое качество Шекспира — 
творчество характеровъ. Характеры, созданные Шекс- 
пиромъ, — это въ большинстве случаевъ живыя лица^ 
далеко выходящ1я за пред-йлы своего драматическаго по- 
ложен1я. Основныя черты ихъ — сложность мотивовъ дея- 
тельности и соединен1е типическаго съ индивидуальнымъ. 
Это едва ли не самая существенная черта Шекспиров- 
скаго творчества, прекрасно подм-Ьченная нашимъ Пушки- 
нымъ: „Лица, созданный Шекспиромъ, — говоритъ онъ, — 
не суть, какъ у Мольера, типы такой-то страсти, такого-то 
порока, но существа живыя, исполненный многихъ стра- 
стей, многихъ пороковъ, и обстоятельства развиваютъ 
передъ зрителемъ ихъ разнообразные и многосложные ха- 
рактеры**. Но знашемъ челов-Ьческаго сердца и творче- 
ствомъ характеровъ не ограничивается задача драматурга. 
Отъ драматурга требуется, чтобы онъ употребилъ эти 
драгоц-Ьнныя качества на служен1е ц^лямъ драматиче- 
скимъ, чтобы онъ сум-Ьлъ сделать данный характеръ 
Факторомъ развивающагося передъ нашими глазами дМ- 
СТВ1Я. И въ этомъ отношен1и Шекспиръ не имеетъ со- 
перниковъ. Опираясь на свою необыкновенную способ- 
ность создавать типы, онъ для развит1я страстей героевъ 
создавалъ почву въ ихъ характерахъ и въ окружающей 
обстановке и притомъ такъ, что, зная известный харак- 
теръ, мы легко можемъ понять, почему известная страсть 
можетъ действовать въ немъ такъ, а не иначе. 

Толкователи Шекспира потратили не мало времени и 
остроум1я, чтобы извлечь изъ драмъ Шекспира основы 
его м1росозерцан1я. Исходя изъ различныхъ отправныхъ 
пунктовъ, они, естественно, должны были прШти къ раз- 
личнымъ выводамъ. Одни изображаютъ Шекспира като- 
ликомъ, друпе — протестантомъ. И те, и друпе забы- 
ваютъ, что наши рамки и классиФикащи слишкомъ узки 



— 185 — 

для гешя, который предъявляетъ къ своимъ героямъ бо- 
^■Ье высов1я требован1я. Не принадлежность къ извест- 
ному лагерю склоняетъ симпат]и Шекспира къ изв-Ьст- 
вому лицу, но безкорыстное стремленхе къ народному 
благу, энерпя духа, неподкупность нравственнаго чувства. 
И зд-Ьсь, какъ и везд*, онъ сум*лъ отд-Ьлить сущность 
•отъ вн'&шней Формы и, преклоняясь передъ первой, не при- 
давалъ большого значен]я второй. Считая, напр., сущ- 
ностью релипи в*ру въ Бога и любовь къ людямъ, Шекс- 
лиръ былъ довольно равнодушенъ къ догматическимъ 
ра8лич1ямъ между различными церквами; для него, какъ 
и для Эразма и другихъ лучшихъ людей эпохи Возрожде- 
ния, однимъ изъ главныхъ релипозныхъ догматовъ была 
терпимость, а еретиками были „не гЬ, кого жгли, а т*, 
которые зажигали костры". Любовью и терпимостью 
проникнуты и его собственныя нравственныя воззр'Ьшя. 
Только великая и любвеобильная душа могла вложить 
®'ь уста просв*тленнаго несчастьемъ Лира золотыя слова: 
«НЬтъ въ М1р^^ виноватыхъ", которыми, какъ ореоломъ, 
окружается нравственная личность Шекспира. Таковы 
^^^^1^1я -основы м1росозерцан1я Шекспира, насколько оно 
^^^етъ быть извлечено изъ его драмъ. 

^особгя для изученгя атлгйской литературы эпохи Возрожденья: 
^^ор* и его Утоши: Яковенко, Т. Моръ. „Бюграфическая би- 

^лжотека* Павленкова. 1891 г. — Виппер ъ, „Утошя" Мрра. (»М1ръ 
^^ай" 1896, мартъ.) — Переводъ „Утоп1и" сд'Ьданъ Генкелемъ и Мак- 

®^евой. С.-Пб. 1905. 

О предшественникахъ Шекспира: Стороженко, ДревнМшШ 
^^Т)1одъ англ. драмы и предшественники Шекспира въ III том* „Всеоб- 
щей Истор1и литературы" Корша и Кирпичникова. — Его же, Пред- 
шественники Шекспира, т. I. Лилли и Марло. С.-Пб. 1872. —Его же, 
Робертъ Гринъ, его жизнь и произведее1я. Москва. 1878. — „Фаустъ" 
Марло переведенъ Минаевымъ въ „Д'Ьл']^", 1871, кн. 5 и Бальмонтомъ 
въ „Жизни", 1899, 1юль— августъ. — Отрывки изъ Эдуарда II, въ „Аа- 
глШскихъ Поэтахъ", изд. подъ ред. Герб ел я. 

Шекспиръ. Для общаго обзора; И в а н о в ъ, Шекспиръ, „Ыографиче- 
ская Библ1отека" Павленкова.— С т о р о ж е н к о въ III том'Ь „Всеобщей 



— 186 — 

Истор1и житературы*' Корша и Кирпичникова. — Тенъ-^БриЕгв 
Шекспиръ. Спб. Изд. Пантел^Ьева — Кохъ, Шекспвръ, перев. Гул 
ева. М. 1888, — Дауденъ, Шекспиръ, изсд1^довав1е его мыслг 
творчества, переводъ Черновой. Спб. 1880 — Женэ, Шекспиръ, ег 
жизнь и сочинен1я, переводъ подъ ред. Веселовскаго. Москва 1877. ^ 
Прандесъ, Шекспиръ, его жизнь и произведешя. М. 18д9. 2то]|] 
(бдестяп^е написанный, но субъективный трудъ). — Для отд'Ьдьныг 
и спе1иадьныхъ вопросовъ: Стороженко, Опыты изучешя^Ше! 
спира. М. 1902. — Его же, Шекспиръ и литература эпохи Возрс 
ждешя. („Научное Слово" 1904, кн. 4.)— Куно-Фиш«ръ, „Гамдеп 
Шекспира, пер. Страхова. Москва, 1905. — „Трагед1я о Гамлете 
принц* датскомъ", переводъ К. Р., 3 выпуска; (вып. I Англ. текстъ и пер 
водъ,выпуС1СИ II и III посвящены прим'Ьчашямъи критик*). С- Пб. 1900- 
1 901 . — В а р ш е р ъ, Англ1йск1й театръ временъ Шекспира. М. 189 
изд.Гросманъ и Кнебедь. — Крон* того,предислов1я,пом*щенныя въ н 
вомъ издаши Шекспира — Брокгауза и Ефрона: „Король Лиръ^ (Н. Ст 
роженка), „Антоши и Клеопатра" и „ЮлШ Цезарь" (0. 3*линскагс 
„Гамлетъ" (М.Розанова), „Ромео и Джульетта" (Н.Дашкевича), „Тимо! 
Леинсий" (Э . Радлова) и др . — Переводы Шекспира: 1) Соколо 
скаго, 8 томовъ. С.-Пб. 1894 и ел.; 2) подъ ред. Гербеля, 3 том 
5-ое изд. 1899 г.; 3) новое, роскошно-иллюстрированное издав 
Прокгауза и Ёфропа, подъ ред. Венгерова, 5 томовъ. Сиб.1902 — 1901 



^ У1. Возрожден1е въ Испан1и. 

|«уто1сиая Французск1е Фабльо, н'Ёмецше шутливые разскаа 
иоеелла. (8сЬ\уапке) и итальянск1я новеллы заключаютъ въ сеС 
составные элементы реальнаго романа; но еще не приш^ 
время претворешя этихъ элементовъ въ обширное по об* 
ему художественное ц-Ьлое. Положивъ въ своемъ „Амепи 
основы пастушескому роману, а въ своей „Фья, 
меттгь"^ роману любовно-психологическому, Боккачч] 
по отношен1ю къ реально-бытовому роману остановило 
такъ сказать, на полдорог* и въ своемъ „Декамероне 
далъ намъ несколько превосходныхъ образчиковъ р 
ально-бытовой новеллы. Движете, сообш,енное пов^ствов 
тельной литератур-Ь ген1емъ Боккаччьо, не замедлило пр 



— 187 - 

нести свои плоды прежде всего въ области новеллы и пас- 
тушескаго романа. Отъ , Декамерона" пошла и1>лаясч'р1}1 
нтальянскихъ новеллистовъ XV — XVI в-Ька, а .,Амето" 
послужилъ образцомъ для знаменит'Ьйшаго древн-Ьйшаго 
пасту шескаго романа въ Бвроп'Ь „Аркадт'^ Саннац^аро, 
которая оказала вл1яше на всЬ знаменитые пастушеск1е 
романы: „Дгану'^ Монтемайора, ^Аркадт*^ Сиднея и ^Ас- 
трею^^ Онорё д'Юрфё. Въ то время какъэти идеализирую- 
щге жизнь романы съ своими галантными пастухами и 
пастушками расходились въ тысячахъ экземпляровъ по 
всей Европ^^ и соперничали въ популярности съ рыцар- 
скими романами изъ цикла Амадиса, въ Испан1и возни- 
каетъ особая Форма романа, такъ называемая плутовская 
новелла (поуе1а рхсагевса) съ заведомо реальной тенден- 
щейи съ героями, взятыми изъ низкихъ слоевъ испанскаго 
общества. Дв1^ причины способствовали возникновен1ю и 
быстрому распространен1ю этого рода ароизведенШ : во- 
первыхъ, свойственный эпох* Возрожден1я трезвый и 
ращональный взглядъ на жизнь и желан1е изображать ее 
безъ прикрасъ и идеализацш. Реальное направлен1е въ 
литератур* начинается съ т*хъ поръ, какъ писатели ста- 
вятъ своей главной задачей не проведете известной тен- 
денщи, не идеализащю действительности, но правдивое ея 
изображеше, а средствами для этой цфли избираютъ наблю- 
дете и изучете. Прим*нен1е этого плодотворнаго прин- 
ципа къ живописи вызвало къ жизни Фламандскую школу 
въ Годландш и севильскую въ Испая1и. „Кто бы могъ 
подумать, — говоритъ по этому поводу Прудонъ въ своемъ 
сочиненш „Объ искусств*", — что простая мысль изо- 
бразить человека въ его обыденной обстановк*, за его обы- 
деннымъ занятхемъ, была самой великой мыслью, когда- 
либо посетившей голову художника?" А между тЪмъ, 
это было дМствительно такъ, ибо Фламандская школа, 
низведшая искусство съ заоблачныхъ высотъ на землю ^ 
заставившая его послужить правдивому изображен1Ю обы- 



— 188 — 

девной челов1&ческой жизни, произвела ц'Ьлый перево- 
ротъ въ живописи, создала новую оригинальную Форв[у 
ея — жанръ, который съ тЬхъ поръ сд'&лался едва ли 
не самой популярной Формой живописи. Въ ХУ1 в'^^к'Ь 
плодотворный прпнпдпъ реализма былъ прим'Ёненъ 
и къ литератур*: къ половин* XVI стол'Ьтхя отно- 
сится происхожден1е реально-бытоваго романа въ Ис- 
панаи, къ концу его — возникновеше буржуазной трагед1и 
въ Англ1и*), а къ началу XVII — возникновеше эмпириче- 
ской ФИЛ0С0Ф1И Бэкона. Но, кром* этой общей причины, 
была еще причина частная, спещальная, въ силу которой 
Испанш, а не какой-либо другой стран*, суждено было 
сделаться родиной реальнаго романа въЕвроп*. Сощальное 
положен1е Пспан1и въ ХЛ^1 в. представляетъ особенности, 
которыхъ мы не встрЬчаемъ въ другихъ странахъ. За- 
воеван1е Гранады, итальянскхя войны, открытге Америки, 
откуда потекли въ Испашю волны золота и серебра, 
значительно изменили соц1алъныя отношешя въ стран'*.' 
Ч1!ъ одной стороны, военные авантюристы, отправлявшхеся 
въ Америку б*дняками, возвращались оттуда богачами 
и окружали себя льстецами и прихлебателями ;съ другой 
стороны, простой классъ народа, привлекаемый жаждой 
наживы, бросалъ свои земли и переселялся въ столицу 
и больш1е города, чтобы поживиться на счетъ новыхъ 
богачей, безумно сорившихъ безъ труда добытьши день- 
гами. Нер*дко, впрочемъ, случалось, что эти же авантю- 
ристы, прокутивъ все награбленное въ Новомъ Св*т*, 
сами увеличивали собой число людей, изб*гавшихъ чест- 
наго труда и желавшихъ жить на чужой счетъ. Такимъ 
образомъ, по словамъ Тикнора, золото об*ихъ Инд1й 



*) Авторъ одной изъ этихъ трагед1й подъ заглавЕвмъ ^Ардонъ изъ 
Февершама" (Аг(1еп оГ ГетегзЬаш), основанной на сенсац10нномъ 
уголовномъ процесс*, заявдяетъ, что въ его пьес* н-Ьтъ ничего выду- 
маннаго, ибо истина хороша сама по себ* и не нуждается ни въ ка- 
кихъ прикрасахъ. 



— 189 — 

явилось тучеымъ удобрешемъ, на которомъ выросли па~ 
разиты, плуты, авантюристы и друпе подонки общества, 
носивпие въ Испаши общую кличку р1саго8. Слухи 
о прод'блкахъ втихъ людей, ихъ дерзости, остроум1и и 
изобр'Ётательности заинтересовали собой испанское обще- 
ство, которое желало знать бол1^е по/^робностей о жизни 
и нравахъ рхсагов. На встречу этому желан1ю пошли 
писатели, которые, подчиняясь пытливому и трезвому 
духу эпохи, создали новую Форму пов-Ьствовательной 
литературы, основанную не на идеалнзащи д'бйствитель- 
ности, а на тщательномъ ея изучен1и. Таковы были 
причины, способствовавп11я возникновешю въ Испан1и. 
реально-бытового романа изъ жизни р1саго8, который, 
по всей справедливости, можетъ быть названъ отцом ъ 
европейскаго реальнаго романа. 

Первымъ произведен1емъ въ этомъ новомъ род']^ была 
повесть: „Жшнь Лаэарильо изъ Тормеса'^ (Ьа л1с1а с1а 
ЬагагШо йе Тогтев), неизв-Ьстнаго автора, вышедшая 
въ св-Ьтъ въ 1554 г. Это — истор1я маленькаго оборвыша 
Лазарильо^ разсказанная имъ самимъ. 

Подъ видомъ незатЬйливаго автоб1ограФическаго раз- 
сказа авторъ пов'Ьсти въ сущности пишетъ зл*йшую 
сатиру на современную ему Испан1Ю, — сатиру, не укрыв- 
шуюся отъ зоркаго взгляда инквизищи, которая не за- 
медлила внести книгу въ свой индексъ и выбросить изъ 
нея главу о монах*, торговавшемъ индульгенщями. Но 
помимо реально-бытового элемента, д^лающаго Дазарильо 
драгоц'Ьннымъ пособхемъ для изучен1я испанскаго общества 
въХУХв'Ьк'Ь, романъ отличается р'Ьдкими литературными 
достоинствами — мастерствомъ разсказа и ум'Ьньемъ рисо- 
вать характеры, въ которыхъ общее и типическое весьма 
искусно слито съ нащональнымъ и индивидуальнымъ. ВсЬ 
встр-Ьчающхяся въ роман* лица : нипцй, сельск1Й священ- 
никъ, монахъ, рыцарь, — вс* стоять передъ нами какъ 
живые. Въ особенности удался автору симпатичный, не 



— 190 — 

лишенный высокаго комизма, типъ б'1^днаго рыцаря. Этотъ 
идальго, бросающ1Й родную страну и осуждающ1й себя на 
в-Ьчную голодовку, чтобъ не встречаться съ богатымъ 
'СОсЬдомъ, отвЪтившимъ не достаточно в'Ъжливо на его 
поклонъ; этотъ гордый чудакъ, упорно в^ругопцй, что 
король долженъ подосп'бть на помощь испанскому дворя- 
нину и дать ему синекуру и который скорее готовъ 
умереть съ голоду, ч^мъ унизиться до работы или просьбы 
о милостын* — представляетъ собою типъ до такой степени 
характерный и въ то же время чисто испанскШ, что его 
можно см-Ьло поставить рядомъ съ Донъ-Кихотомъ. При- 
томъ же избранная авторомъ автоб10граФическая Форма, 
дающая повести единство, представляла для него ту вы- 
году, что давала возможность по произволу увеличивать 
эпизоды и авантюры и осв-Ьщать все описываемое св'ётомъ 
своего собственнаго наивно-лукаваго юмора. Но отъ при- 
сутств1я этой черты, придающей разсказу особую прелесть, 
нисколько не страдаетъ художественная правда изображе- 
ния, и въ описан1и современной Испаши авторъ достигаетъ 
той объективности, того полнаго забвешя своей личности, 
которое Вильгельмъ Гумбольдтъ считаетъ первымъ до- 
стоинствомъ художественнаго произведен1я, а Шопен- 
гауеръ первымъ прйзнакомъ ген1альности. Благодаря 
всЬмъ этимъ качествамъ, „Дазарильо" им^лъ большой 
усп-Ёхъ и былъ неоднократно перепечатываемъ не только 
въ Испанш, но и за границей. 

Интересъ, возбужденный въ испанской публик* исто- 
р1ей Лазарильо, былъ настолько значителенъ, что кром* 
подложнаго продолжешя романа не замедлили появиться 
и подражан1я ему, заимствованныя изъ нравовъ той же 
среды. ВсЬ они усвоили себ* автобюграФическую Форму 
„Лазарильо" и его реально-сатирическую манеру. Публика- 
раскупала ихъ на расхватъ, потому что вкусъ къ ре- 
альному изображен1ю жизни сталъ особенно распростра- 
няться съ т'Ёхъ поръ, какъ Сервантесъ своимъ „Донъ- 



— 191 — 

Кихотомъ'' убилъ рьи](арск1е романы. Задул1авъ борьбу 
съ нел^Ьпыми вымыслами рыцарскихъ романовъ, Серван- 
тесъ нашелъ себ1^ неожиданную союзницу въ плутов- 
ской новелл'Ё. Поэтому намъ кажется сомнительнымъ увЪ" 
реше н'Ькоторыхъ комментаторовъ „Донъ-Кихота" (напр. 
Клеменсина), что Сервантесъ первоначально относился 
отрицательно къ плутовской новелл'Ь. Н'Ьтъ ничего нев!]^ро- 
ятнаго въ томъ, что онъ могъ подсм1^иваться надъ н'Ько- 
торыми плохими произведен1ями этой школы, но онъ едва ли 
могъ относиться отрицательно къ одушевлявшей эти произ- 
веден1я реально-сатирической тенденщи. Въ своемъ ^^ Донъ- 
КихотЬ" онъ выступилъ съ требован1емъ отъ романа 
правды и естественности, и съ этой точки зр-Ьнхя под- 
вергъ уничтожающей критик*]^ всю пов'Ьствовательную 
литературу своего времени. Но этого мало : по примеру 
автора ^уЛазарильо**, онъвставилъ въ свой романъ быто- 
вые эпизоды (наприм'Ьръ, встречу Донъ-Кихота съ стран- 
ствуюш;ими актерами), а въ своихъ „Нравоучительиыосъ 
повгьстяхъ^' (Ноуе1а8 Е|етр1аге8^ онъ пошелъ дальше 
и, уступая вкусу публики^ а можетъ-быть^ пл-Ьняясь 
оригинальностью плутовскихъ типовъ, посвятилъ ц-Ьлую 
новеллу „Рииконете и Кортадильо^" изображенш плутов- 
скихъ вравовъ Севильи. 

Изъ всей обширной литературы плутовскихъ новеллъ 
едва ли найдется хоть одна, которая могла бы соперничать 
съ этой новеллой Сервантеса въ художественномъ отно- 
шеши. Герои Сервантеса — это живые люди, живуш;1е своей 
собственной жизнью, им-Ьющхе свою опред'Ьленную нрав- 
ственную ФИ310Н0М1Ю. Идя по пути, проложенному дру- 
гими, Сервантесъ оставилъ далеко за собой своихъ пред- 
шественниковъ. Вместо наивнаго разсказа Лазарильо онъ 
даетъ намъ настоящую художественную картинку изъ 
жизни севильскихъ р1саго8, озаренную мыслью, осмыс- 
ленную психологическими мотивами. Съ замечательной 
силой анализа онъ выставляетъ весь вредъ одного вн-Ьш- 



— 192 — 

няго благочест1я, не им-Ьющаго ничего общаго съ истин^ 
нымъ христханствомъ, но вполнъ достаточнаго, чтобъ 
заглушить въ плут* страхъ Вож1Й и уничтожить въ его- 
душ* посл-Ьдихй остатокъ сов-Ьсти. Плуты, ошгсанные 
Сервантесомъ, искренне убеждены, что если законъ в 
противъ нихъ, то, взам*нъ этого, посредствомъ испол- 
нен1я вн*шнихъ обрядовъ, они обезпечили за собой по- 
кровительство Божества и объясняютъ не иначе какъ- 
чудомъ, что одинъ изъ нихъ не крикнулъ подъ ударомъ 
палача. Обил1е деталей и тонкость характеристики лицъ 
производятъ полную иллюзхю, которая еш;е бол-Ье уси- 
ливается употреблешемъ на каждомъ шагу словъ и вы- 
ражешй изъ проФессюнальнаго жаргона плутовъ, слу- 
жащимъ несомн'Ьннымъ доказательствомъ, что новелла 
Сервантеса возникла на почв* реальнаго изучешя изоб» 
ражаемой среды. 
Донъ-Ки- Основная задача главнаго произведешя Сервантеса 
^^^^' „Донъ-Кихотъ" вполн* объясняется изъ состоян1я совре- 

'ООВ&НТвСД 

^'^—'\е]%\^^^^ойещиов'Ьствовв,телъиой литературы. Всл*дств1е осо- 
быхъ историческихъ услов1й, именно многовековой борьбы 
съ маврами, превратившей страну на ц*лые в*ка въ во- 
енный лагерь, и наплыва провансальскихъ трубадуровъ, 
большинство которыхъ поел* альбигойскаго погрома бе- 
жало въ Испан1ю и нашло тамъ второе отечество, нигд*. 
рыцарсие нравы и традиц1и не пустили такихъ глубо- 
кихъ корней, какъ на Пиренейскомъ полуостров*. Ры- 
царская идея служешя дамамъ не только наполняетъ 
собою старинные романсы и хроники, но проникаетъ и 
въ законодательные памятники. Такъ, въ знаменитомъ 
Законник* короля АльФОнса Мудраго (Ьа8 81е1;е Рагййав)^ 
относяш;емся къ половин* XIII в., въ глав*, посвяш;енной 
перечислешю рыцарскихъ обязанностей, рыцарю, между 
прочимъ, предписывается призывать передъ битвой имя 
своей дамы, съ ц*лью влить въ его душу новое муже- 
ство и предохранить отъ совершен1я не соотв*тствую-^ 



— 193 — 

щихъ его высокому звангю поступковъ. Въ прим'Ьръ 
безразсургаго увлечешя идеей служенхя дамамъ обыкно- 
венно приводить нЪмецкаго миннезингера Ульриха фонъ- 
1ихтенштейна и трубадура Пейра Видаля, изъ которыхъ 
первый, нарядившись въ Фантастическ1й костюмъ богини 
1юбви^ про'Ьхалъ отъ Богем1и до Венещи, вызывая на 
бой всякаго, кто не соглашался признать его даму первой 
красавицей въ трЪ, а посл'1^дн1Й, влюбленный въ Лобу 
де Пенотье (имя ЬоЬа значить волчица), желая сд-^^лать 
сюрпризь дам* своего сердца, самъ превратился въ ея 
девизъ, од']^лся въ волчью шкуру и въ такомъ видЪ 
едва не быль растерзань не посвященными въ тайны 
рыцарсвихъ девизовь собаками граФини. Но подобные 
сумасброды въ другихъ странахъ считаются едини- 
цами; въ Испаши же ихъ нужно считать десятками. 
Въ одной испанской хроник** ХУ в. разсказывается о н*- 
которомь рыцар* Сувро де Киньонесъ, который при- 
думаль довольно курьезный способъ выражен1я своей 
лобви къ пл'Ьнившей его дам'6 ; онъ постился разъ въ не- 
дЬдю на половину въ честь ея, на половину въ честь 
Пресвятой Д'Ьвы, а по четвергамь, кром* того, носиль 
на своей ше^^ какъ символъ рабства, тяжелую жел'&зную 
Д'Ьпь. Чтобы освободиться отъ этого мнимаго рабства, 
которое не на шутку стало надоедать ему, онъ, въ со- 
провожденш девяти подобныхъ же сумасбродовъ, завяль 
мостъ на Орвиго по дорогЬ въ С. Яго-де-Компостела и 
въ продолжен1е тридцати дней вызывалъ на бой всякаго, 
отправлявшагося на поклонен1е гробу св. Такова, рыцаря. 
Зам^^чательно^ что на этомь чудовиш,номъ, по своей 
продолжительности и нел^Ьпости мотива, турнир*]^ при- 
сутствоваль король Хуань II съ своей свитой, кото- 
рый не только не сд'Ьлалъ попытки вразумить без- 
умдевъ, но своимь присутствхемъ воодушевлялъ ихъ. 
Къ концу того жестол*т1я относится разсказъ объ одномъ 
ва^тильскомь рыцар-Ь^ который нарочно ирг-^зжаль въ Анг- 

Сторояенхо. 13 



— 194 — 

л1ю ко двору Генриха VI, съ ц'1^ью предложить англ1й- 
СЕИмъ рыцарямъ сразиться съ нимъ въ честь его дамы. 
Подобный сумасбродства поддерживались въ Испанш 
обширной литературой рыцарскихъ романовъ, во глав* 
которыхъ стоялъ португальск1й романъ* объ АмадисЁ 
Галльскомъ, написанный въ дух'Ь романовъ „Кругдаго 
Стола" и впервые появивш1йся въ испанской обработке 
въ конц* XV в. Романъ этотъ им-Ьлъ громадный усп*хъ ; 
онъ сд']^лался настольной книгой каждаго грамотнаго че- 
ловека въ Испан1и и вызывалъ массу подражашй и про- 
должешй. Въ эпоху Сервантеса романы такъ называемаго 
Амадисова цикла, наполненные самыми нев'Ьроятными 
происшествиями, совершенно запрудили собою современ- 
ную литературу и сильно кружили голову молодежи. 
Писатель XVI в. Антошо-де-Гевара зам^чаетъ, что 
въ его время публика ничего не читала, кром'Ь по- 
стыдныхъ исторШ объ АмадисЬ, Тристан*, Прималеон* 
и др., а современникъ его Вальдесъ съ прискорб1емъ 
сознается, что онъ потратилъ десять лучшихъ л^тъ своей 
жизни на чтен1е рыцарскихъ книгъ и до того извратилъ 
свой вкусъ этой нездоровой пищей, что сделался на не- 
которое время неспособнымъ ценить серьезный истори- 
чесшя сочинешя. Вл1ян1е этихъ разжигаюш,ихъ вообра- 
жеше произведен1й, преимущественно на молодые умы, 
было такъ вредно, что многхе благоразумные люди 
обращались къ правительству съ просьбой принять про- 
тивъ распространешя этой романической эпидемш меры. 
Въ 1553 г. Карлъ V издалъ указъ, запрещающей ввозъ 
рыцарскихъ романовъ въ американск1я владен1я Испаши, 
а два года спустя кортесы обратились къ императору 
съ петищей, чтобы подобная мера была распространена 
и на Испашю, и чтобы все, раньше напечатанные, рыцар- 
ск1е романы были преданы сожжешю, а новые не могли бы 
печататься иначе, какъ съ особаго разрешен1я властей. Но 
что можно было предписать относительно колоши, того 



— 195 — 

нельзя было сд'Ьлать относительно Испанш, ^"1^ рыцарск1е 

романы были любимымъ чтешемъ всего грамотнаго люда, 

т^^а(ъ бол']^е, что и самъ императоръ зачитывался ими> 

в. сынъ его, ипФантъ Филиппъ II, постоянно являлся 

вт> придворныхъ процесс1яхъ въ КОСТЮМ']^ странствую- 

пхаго рыцаря, и, если в-Ьрить Кастильо, — вступая въ бракъ 

сгь» Мараей Тюдоръ, даль об1^щаше9 въ случа* появлешя 

короля Артура, безпрекословно уступить ему англ1йск1й 

п рестолъ. 

Изъ сказаннаго ясно, что борьба съ рыцарскими рома- 
на: ами была см:1^ымъ и высокопатр1отическимъ д-Ьломъ, 
^х1олн1& достойнымъ такого писателя, какъ Сервантесъ. 
^^то такова была задача „Донъ-Кихота", видно изъ пред- 
ххосланнаго первой части разговора автора съ однимъ 
изъ его друзей, который уб^ждалъ Сервантеса издать 
>,Донъ-Кихота" и предсказывалъ ему усп'Ьхъ. „Ста- 
райтесь только, чтобъ меланхоликъ разсЁялся, читая 
ваше произведете, и чтобъ весельчаку стало еще 
весел-Ье. Главное же, не упускайте изъ виду вашей 
ДЬли разрушить въ конецъ шаткое здан1е рыцар- 
с*?йхъ романовъ, порицаемыхъ многими, но превозноси- 
^ьххъ гораздо большимъ количествомъ людей. Есливамъ 
удастся достигнуть этой ц'Ьли, то подвигъ вашъ будетъ 
^^:ыалый". Слова эти были написаны Сервантесомъ 
^"^ 1605 г. Десять лЪтъ спустя вышла въ св'Ьт'ь вторая 
'^^^сть „Донъ- Кихота". Много воды утекло въ этотъ деся- 
'^^^д'Ьтшй пр9межутокъ для Сервантеса, на многге вопросы 
^Нъ усп*лъ изменить свои взгляды, но взглядъ его на 
^вою задачу не изменился, и онъ заканчиваетъ свое про- 
изведете словами^ въ которыхъ явственно слышится 
Нравственное удовлетворете писателя, достигшаго своей 
Д'Ёди. „Единственнымъ моимъ желан1емъ, — говоритъ 
онъ, — было возбудить отвращеше къ сумасброднымъ и 
лживымъ рыцарскимъ книгамъ, которыя, пораженныя 
моей правдивой истор1ей Донъ-Кихота, плетутся, поша- 

13* 



• -^ 196 — 

тываясь, скоро падутъ совсЬмъ и никогда уже не поднн- 
мутся". Итакъ, въ то время, когда всЬ усил1я благо-^ 
мыслящихъ людей, кортесовъ и самой верховной власЙ!'- 
оказались безсильными въ борьб'Ъ съ господствуюпшфн 
вкусомъ публики, Сервантесъ выступилъ въ похо|р« 
не им^я другого оруж1я, кром^^ ирон1и и здраваго смыефр 
и, пораженный этимъ оруж1емъ, ц'ёлый сонмъ стране 
ющихъ рыцарей, великановъ. Фей и волшебниковъ 
сп'бшно б'Ьжалъ съ поля битвы, уступая м-Ьсто друг 
типамъ, другимъ героямъ. Сервантесъ им'Ьлъ пс 
право гордиться своей победой, ибо поел* 1605 г., 
была издана первая часть „Донъ-Кихота", не было '|| 
писано ни одного рыцарскаго романа, да и старые ш 
стали интересовать публику и за двумя или 
исключен1ями не перепечатывались бол'бе. Какъ искус 
полководецъ, Сервантесъ, раньше ч'Ьмъ нанести ^>Ътлч 
ный ударъ, тщательно изучилъ силы врага, его 
и прхемы. По мн-Ьнш Пеллисера, Клеменсина и дрз 
комментаторовъ, въ „Донъ-КихотЬ" обнаруживаете*^ 
каждомъ шагу близкое знакомство автора со всей оби 
ной литературой рыцарскихъ романовъ; зд'Ьсь ос» 
не только ихъ духъ, но ихъ высокопарная манера 
жен1я, ихъ торжественный и напыш;енный слогъ, кото| 
Сервантесъ по временамъ весьма удачно пародирз 
Дал'Ье, . чтобъ рельеФН'Ье показать на живомъ пр| 
вредныя посл'Ёдств1я увлечен1Я рыцарскими ромая 
Сервантесъ выбралъ своимъ героемъ не какого-в 
деревенскаго простака и нев-йжду, котораго легко 
съ толку, но челов'Ька умнаго, начитаннаго, испс 
наго возвышенныхъ стремлешй. Ахиллесовой пятой I 
челов'!Ька были бол']&зненно развитая Фантаз1я и стра 
участ1е къ людскому горю. Рыцарсше романы, котор 
онъ зачитывался въ своемъ деревенскомъ уединенш;* 
того подействовали на эти стороны его природы, 
дМствительность для него перемешалась съ вымысле 



— 197 — 

что онъ сталь страдать галлюцинащями, подъ вд1яшемъ 
которыхъ онъ вид'Ьлъ то, чего н*тъ, и упорно отрицадъ то, 
что бъ данную минуту находилось передъ его глазами. 
Онъ серьезно вообразилъ себя странствующимъ рыца- 
ремъ и, избравъ себ'Ь оруженосца, отправился сражаться 
съ угнетателями человечества, освобождать отъ очаро- 
Г ван1я принцессъ, словомъ, совершать всЬ т* подвиги, 
о которыхъ онъ читалъ въ рыцарскихъ романахъ. 
Донъ-Кихотъ — это Амадисъ, заснувш1й посл'Ё одного изъ 
своихъ подвиговъ на н^сеольео стол^^тхй и проспавш1й 
наден1е Феодализма, водвореше новаго государственнаго 
порядка и наступлеше эпохи Возрождешя наукъ. Про- 
снувшись, онъ продолжаетъ то, на чемъ его засталъ сонъ. 
Овъ не зам'Ьчает1>, что времена изм'Ьнились, что пора 
авантюръ и рыцарскаго обожашя женщины прошла 
безвозвратно, что Феи и волшебники, державшхе въ пл^ну 
рыцарей и дамъ, исчезли, что жизнь ставитъ челов']^ку 
друг1я задё^чи, что нравственный порядокъ держится на 
иныхъ началахъ, что права слабыхъ и угнетенныхъ 
защиш;аются не странствующими рыцарями, а законами 
и учрежден1ями. Въ этомъ взаимномъ непонимаши 
живущаго въ прошедшемъ Донъ-Кихота и далеко ушед- 
шей отъ него жизни заключался матерхалъ для массы 
комическихъ недоразум'ЬнШ, которыми искусно восполь- 
^вался Сервантесъ, показавпий, что рыцарск1е идеалы 
Донъ-Кихота такъ же устарели, какъ и его оруж1е, что 
его храбрость и самоотвержен1е оказываются совершенно 
ненужными въ XVI в. и въ особенности въ той Форм-Ь, 
въ которой онъ ихъ предлагаетъ М1ру, что всл-Ьдствхе 
этого, думая д-Ьлать добро и стоять за правду, онъ со- 
вершаетъ на каждомъ шагу несправедливости и, въ конц* 
концовъ, даже вредитъ т-Ьмъ, кому хочетъ оказать помощь. 
Разсказавъ о томъ, какъ Донъ-Кихотъ освободилъ 
мальчика-пастуха отъ побоевъ его хозяина, который, по 
Удаленш Донъ-Кихота, отдулъ его вдвое сильнее, авторъ 



_ 198 — 

многозначительно зам-Ьчаетъ: „такимъ-то образомъ нашъ 
рыцарь прес^къ уже одно зло на земл*". Впосл*дствш 
Донъ-Кихотъ встретился съ освобожденнымъ имъ маль- 
чуганомъ и вместо благодарности услышалъ отъ него 
следугондя горьк1я слова: „Господинъ странствуюпцй 
рыцарь! Если придется намъ еще встретиться когда- 
нибудь, то, хотя бы вы увид-Ьли, что меня раздираютъ 
на части, ради Бога не заступайтесь за меня, а оставьте 
меня съ моей бедой, потому что худшей беды, какъ 
ваша помощь, мне, право, никогда не дождаться, и да 
покараетъ и уничтожить Богъ вашу милость со всеми 
рыцарями, родившимися когда-нибудь на свете**. Другой 
рыцарск1й подвить Донъ-Кихота имелъ еще более пе- 
чальный последств1я. Встретивши похоронную процессш, 
которую онъ принялъ за шайку злодеевъ, увозившихъ 
тело убитаго ими рыцаря, Донъ-Кихотъ налетелъ на 
процессхю съ своимъ копьемъ и сбросилъ съ мула одного 
юнаго лиценщата, который при падети переломил!» 
себе ногу. Когда же вследъ затемъ победитель безоруж- 
ныхъ отрекомендовался странствующимъ рыцаремъ^ 
обрекшимъ себя на служенхе добру, возстановлеше правд1»г 
и попраше зла, то бедный лиценщатъ отвечалъ ем^ 
со вздохомъ: „Не знаю, право, какъ вы попираете зло^ 
знаю только^ что^меня, ни въ чемъ неповиннаго, ве»^ 
оставили съ переломленной ногой, а отъ вашей правдЕ»^ 
мне вовеки не поправиться. Могу васъ уверить, чт^^ 
величайшее зло и величайшая неправда, которая могл^^ 
постичь меня въ жизни — это встреча съ вами''. Трет! ^* 

знаменитый подвигъ Донъ-Кихота въ первой части романа " 

освобождеше отправляемыхъ на галеру каторжникавъ 

обрушился на голову самого освободителя, потому чт^^ 
освобожденные Донъ-Кихотомъ преступники избили ^^^ 
ограбили его самого. Неужели же подобнаго рода пс^'" 
двиги, а другихъ Донъ-Кихотъ и не могъ совершатЕз»' » 
потому что не понималъ, что предънимъ происходить, дают'^:^»' 



\ 




— 199 — 

у право считаться героемъ, энтузхастомъ идеи брато- 

б1Я, воплощешемъ самоотвержешя на пользу общую? 

мать такъ, значило бы утверждать, что непонимаше 

зительности и наклонность къ галлюцинащямъ 

[яютъ необходимыя условхя героизма. Мн* ка- 

что, видя въ Донъ-Кихот* воплощеше идеи 

^вержешя, выдвигая на первый планъ альтруисти- 

3 сторону его подвиговъ, ФидосоФСкая критика 

ьетъ: во-первыхъ, что героизмъ въ практической 

оц-Ьнивается не только по нравственнымъ побу- 

мъ и по сил* духа, отличаюп^имъ собою д^&йств1я 

^наго лица, но также и по разумнымъ средствамъ 

ому сознан1ю ц'Ьли подвига и могущей изъ него 

)йти пользы челов-Ьчеству; во-вторыхъ, что Донъ- 

ъ — не самостоятельный д-Ьятель, но отраженный 

эхо рыцарскихъ романовъ (какъ называлъ его 

мъ), что въ качеств* странствующаго рыцаря 

зуководится въ своихъ подвигахъ не только идеей 

[ности и самоотвержешя на пользу [ближнихъ, но 

ой жаждой славы и желашемъ отличиться переда» 

с своего сердца, и что посл^дшя иногда берутъ у 

1ерев*съ надъ первыми. Такъ, однажды Донъ-Кихотъ 

^я безплодно своею жизнью и подвергая опасности 

окрестное населеше, вызываетъ на поединокъ львовъ, 

эыхъ князь Оранск1й посылалъ въ подарокъ испан- 

у королю, и когда т* не заблагоразсудили выйти 

отворенной, по приказашю Донъ-Кихота, кл-Ьтки, 

)нъ потребовалъ отъ смотрителя ихъ письменнаго 

тов-Ьренхя въ томъ, что онъ исполнилъ свой долгъ 

ю поединокъ не состоялся не по его вин*. Въ другой 

зъ Донъ-Кихотъ не желалъ помочь хозяину корчмы, 

5итому собственными постояльцами, не испросивъ пре- 

зьрительно разр*шен1я на этотъ подвигъ у мнимой 

инцессы Микомиконъ; когда же это разр-Ьшеше было 

у дано, онъ все-таки нич*мъ не помогъ изнемогавшему 



— 200 — 

въ неравной борьб'Ь трактирщику, потому что въ силу 
рыцарскаго кодекса онъ считалъ ниже своего достоинства 
сражаться съ простыми людьми. Можно указать зд'Ьсь 
одинъ случай, когда странствующ1й рыцарь совершенно 
заслонилъ въ Донъ-Кихот-Ь добраго и гуманнаго человека. 
Во время пребывашя Донъ-Кихота и Санчо при двор* 
герцога, мнимый Мерлинъ, который оказался переод*- 
тымъ мажордомомъ герцога, предсказалъ рыцарю, что 
очарованная волшебникомъ Дульцинея тогда только 
приметъ свой настоящ1й видъ, когда Санчо собственно- 
ручно вл-Ьпить себ* 3300 плетей; когда же Санчо сталъ 
горячо протестовать противъ- этого нел-Ьпаго самоистяза- 
шя, Донъ-Кихотъ вспыхнулъ и пригрозилъ своему оруже- 
носцу привязать его къ дереву и отсчитать ему не 3300, 
но 6600 плетей. Приведенныхъ прим-Ьронъ вполне доста- 
точно, чтобы вид-Ьть, насколько правы критики, утвер- 
ждающ1е, что Донъ-Кихотъ выражаетъ собой в-Ьру 
въ идеалъ, энтуз1азмъ къ добру и справедливости и идею 
самоотвержешя на пользу общую, и что эти драгоц'Ьн- 
ныя качества человеческой природы, источники всякой 
свободы и прогресса, осм'Ьяны Сервантесомъ въ его 
роман-Ь. Н'Ьтъ, не энтузхазмъ къ добру и правд-Ь осм^янъ 
авторомъ „Донъ-Кихота^^, а нелепая Форма проявлен1я 
этого энтуз1азма, его карикатура, нав-Ьянная рыцар- 
скими романами и не соотв-Ьтствующая духу времени. 
Гёте справедливо зам^Ьчаетъ, что если какая-нибудь 
идея принимаетъ Фантастическ1Й характеръ, то въ силу 
этого одного она теряетъ всякое значенхе; вотъ почему 
Фантастическое, разбивающееся объ д'Ьйствительность, 
возбуждаетъ въ насъ не сострадан1е^ а смФхъ, ибо по- 
даетъ поводъ ко многимъ комическимъ недоразум'Ьшямъ. 
Къ этому можно прибавить, что если Донъ-Кихотъ, 
несмотря на вс* свои нел-Ьпости, способенъ возбуждать 
въ насъ не только см-Ьхъ, но и сострадаше, то это объ" 
ясняется т-Ьмъ, что онъ лицо двойственное: Донъ-Кихотъ 



— 201 — 

не только чудакъ и странствующ1й рыцарь, но умный, 
благородный и гуманный челов^къ. Въ проведенш этой 
двойственности въ характер* Донъ-Кихота на всемъ 
протяжеши романа, сказался во всемъ блеск'Ь художе- 
ственный талантъ Сервантеса. По скольку Донъ-Кихотъ — 
странствующ1Й рыцарь, по стольку онъ Фантазеръ и 
мономанъ, но лишь только ему удастся выйти изъ за- 
колдованнаго круга своей \Аёе йхе, онъ становится на- 
стоящимъ мудрецомъ и изъ устъ его льются золотыя 
р*чи, въ которыхъ такъ и хочется вид-Ьть взгляды самого 
автора. Есть еш;е одно обстоятельство, заставляющее 
насъ относиться снисходительно къ недостаткамъ и про- 
тивор*ч1ямъ въ характер* Донъ-Кихота и подкупающее 
въ его пользу критическую мысль. Въ наше время го- 
сподства эгоизма и об^дн'Ьшя всякихъ идеаловъ^ отрадно 
остановиться душою даже на печальномъ образ* велико- 
душнаго безумца, который не стремится^ достигнуть 
усп'Ьха на торжищ* жизни, руководится въ своихъ 
д*йств1яхъ идеальными мотивами и готовъ ежеминутно 
жертвовать жизнью за то, что его разстроенное вообра- 
жеше считаетъ славой, истиной и добромъ. 

Подобно театрамъ вс*хъ народовъ Европы, и испанстй Начало 
театръ им*етъ религ1озное происхождеше: онъ возникъ "с"а"снаго 
изъ католическаго культа. Древн*йшимъ видомъ испанской 
драмы была мистерхя (Аи1о), им*вшая, какъ и въ осталь- 
ной Европ*, два цикла — рождественскШ и пасхальный. 
Отъ этого древняго пер10да не дошло никакихъ памятни- 
ковъ. На ряду съ мистерхями, разыгрывавшимися духовен- 
ч^твомъ въ церквахъ, существовали Фарсы и интермедш, 
которые разыгрывались любителями на импровизирован- 
^ыхъ сценахъ. Истиннымъ основателемъ испанской драмы 
с^читается Хуанъ де ла Энсина, который первый 
с^талъ писать пьесы для сцены, придавая имъ бол*е или ме- 
ха*е художественную обработку. Энсина жилъ въ то время, 
:Есогда Испашя была озарена яркими лучами эпохи Воз- 



театра. 



_ 202 — 

рожден1я, и потому на его произведешяхъ отразилось 
вл1ян1е классической древности. По сл']^дамъ Энсины по- 
шелъ Торресъ Нахарро, деятельность котораго 
относится къ началу XVI в. ХотяНахарро быль челов'Ькъ 
классически образованный и хорошо знакомый съ римской 
драмой, но въ своихъ произведешяхъ остался самостоятель- 
нымъ. Усвоивъ себ'Ь Горащево разд^леше драмы на 
пять актовъ и систему трехъ единствъ, онъ въ остальномъ 
и не думалъ итти по сл']^дамъ древнихъ, но наполнялъ свои 
пьесы нащональнымъ содержашемъ и нацюнальными ти- 
пами. Онъ былъ основателемъ того рода пьесъ, который 
изв'Ьстенъ подъ именемъ пьесъ „плаща и шпаги" (такъ 
назывались драмы, д^йствуюпця лица которыхъ принад- 
лежали къ высшимъ сослов1ямъ). Въ произведешяхъ На- 
харро драматическая техника сд'1^лала шагъ впередъ: 
пьесы его построены правильнее, интрига ихъ сложнее, 
характеры очерчены лучше. 

Въ то время какъ классически образованные Энсина 
и Нахарро имели въ виду придворную и интеллигентную 
публику, севильсшй ремесленникъ Допе де Е^эда 
восхищалъ своими Фарсами и интермед1ями простой народъ, 
Начавъ свою деятельность въ Севилье, онъ странство- 
валъ потомъ съ своей труппой по другимъ городамъ 
Испан1и, собирая везде обильную жатву восторговъ и де- 
негъ. Репертуаръ Допе де Руэды состоялъ, главнымъ обра- 
зомъ, изъ его собственныхъ произведенгй, который распа- 
дались на 3 класса: 1) комедш, 2) пасторали и 3) дхалоги 
въ прозе (Разов). Во всехъ этихъ небольшихъ пьескахъ 
авторъ обнаруживаетъ большую наблюдательность, ве- 
селость, искусство вести д1алогъ и смешить до упаду 
свою невзыскательную публику. Сценическая постановка 
его пьесъ отличалась необыкновенною простотой: онъ 
игралъ на сцене, наскоро сколоченной изъ досокъ, за- 
навесью служило одеяло, а все его бутаФорск1я при- 
надлежности, по свидетельству Сервантеса, не разъ при- 



— 203 — 

сутствовавшаго при его представлешяхъ, могли поме- 
ститься въ одномъ м^шк* и состояли изъ четырехъ пасту- 
шескихъ куртокъ, четырехъ бородъ и четырехъ париковъ^ 
Усп^хъ пьесъ Лопе де Руэды зависЬлъ, главнымъ обра- 
зомъ, отъ роли шута (вгас108о), въ шуткахъ котораго 
мы находимъ такое же привлекательное соединеше про- 
стодуш1я и лукавства, какъ у клоуновъ Шекспира. 

Въ 1586 г. мы встр-Ьчаемъ въ Мадрид* н-йчто въ род* 
постояннаго театра. Такъ какъ театральная дирекцгя на- 
ходилась въ Испаши съ давнихъ поръ въ рукахъ духо- 
венства, то правительство предоставляло актерамъ входить 
въ соглашеше съ религхозными братствами, которыя от- 
водили имъ м^ста для представлен1й съ т*мъ, чтобы 
часть сбора поступала въ пользу братствъ. На отведен- 
номъ имъ м^ст* актеры устраивали грубую сцену, по- 
крывали ее навесомъ, при чемъ зрители сид-Ьли подъ от- 
крытымъ небомъ, рискуя получить солнечный ударъ или, 
въ случа* дождя, быть промоченными до костей. 

На этой импровизированной сцен* давались и достигали пмеы 
одно время большой популярности пьесы Сервантеса. Серванте 
Зд*сь не м*сто разсказывать поучительную б10граФ1Ю 
Сервантеса, его вечную борьбу съ бедностью, сократив" 
гаую его жизнь, но не заставившую его разлюбить чело- 
вечество. Начавши свою карьеру простымъ солдатомъ, 
Сервантесъ участвовалъ въ войн* испанцевъ съ тур- 
ками, лишился л^вой руки, былъ взятъ въ пл*нъ алжир- 
скими пиратами, пять л-Ьтъ томился въ невол*, пока родные, 
наконецъ, не выкупили его. Первые драматические опыты 
Сервантеса относятся къ тому времени, когда онъ изъ 
пл*на возвратился на родину. Самымъ раннимъ изъ нихъ 
была пьеса „Алжирскге нравы^^, гд* изображаются стра- 
дашя пл*нныхъ испанцевъ въ Алжир*. За нею сл*дуетъ 
^Нумапцгя'*. Сюжетъ пьесы, такъ сродный героической 
натур* Сервантеса, — осада римлянами старинной испан- 
ской крепости Нуманщи, которая поел* четырнадцати- 



— 204 — 

л'Ьтней геройской защиты была вынуждена къ сдач* го- 
ло домъ. Сюжетъ этотъ представлядъ больш1я трудности 
для драматурга, ибо героемъ пьесы являлся ц-блый городъ. 
Сервантесъ удачно справился съ этими трудностями. Г^- 
ройскШ духъ гражданъ, муки голодающихъ д*тей, отчая- 
н1е матерей и, наконецъ, коллективное самоубШство за- 
щитниковъ города — все это производить потрясаюп^ее 
впечатл-Ьше. Пьеса им^ла громадный усп^хъ и этимъ 
усп'Ьхомъ она была обязана, помимо своихъ драматиче- 
скихъ достоинствъ, геройски-патрютическому духу, ее 
одушевляющему. Прославлеше Нуманцш было вм'Ьст* 
съ т'Ьмъ прославленхемъ Испан1и, и ради этого посл*д- 
няго публика охотно простила автору отсутствхе строй- 
наго плана и введете аллегорическихъ Фигуръ: Славы, 
Войны, р-Ьки Дуро и т. п. 

Подъ конецъ своей жизни Сервантесъ снова обратился 
къ театру, но это было въ то время, какъ Лопе де Вега 
безраздельно влад^лъ мадридской сценой, ежегодно на- 
полняя ее все новыми и новыми произведешями. Сервантесу 
ничего не оставалось больше, какъ итти по сл-Ьдамь Допе 
де Веги. Онъ написалъ 8 пьесъ, но несмотря на славу, ко- 
торой пользовалось въ Испаши имя автора „ Донъ-Кихота*, 
нп одинъ театръ не дерзнулъ ихъ поставить. Впрочемъ, 
он* и не отличаются особыми драматическими достоин- 
ствами. Гораздо выше въ драматическомъ отношеши интер- 
медии (Еп1;гете8е8) Сервантеса. Такъ какъ он* въ сущности 
не что иное, какъ драматизированные анекдоты, то въ нихъ 
мы встр-Ьчаемъ ту же наблюдательность и тотъ же ориги- 
нальный юморъ, которыми мы восхищаемся въ „Донъ- 
Кихот*" и въ новеллахъ Сервантеса. Въ этихъ веселыхъ 
картинахъ, писанныхъ легкими штрихами, гешй Серван- 
теса находился въ своей соер* и не им^лъ соперниковъ. 
Островстй такъ увлекся ими, что подъ старость нарочно 
выучился по-испански и перевелъ ихъ на русскШ языкъ. 

Къ концу XVI в. на испанской сцен* встр-Ьчаются 



— 205 — 

самые разнообразные виды драмъ: и мистер1и, который 
сзтавятся въ дни большихъ праздниковъ, и комедхи „плаща 
и шпаги", ведущ1я свое происхожден1е отъ Торреса На- 
харро, и ложноклассическ1я трагедш, выросш1я на почв* 
изучен1я трагед1Й Сенеки, и попытки исторической траге- 
д1и („Нуманц1я" Сервантеса), и народные Фарсы въ род* 
интермедхй Лопе де Руэды, и, наконецъ, пьесы изъ обы- 
денной жизни, въ которыхъ дМствуютъ представители 
различныхъ классовъ испанскаго общества. Все это разно- 
образхе пьесъ можетъ быть подведено подъ дв* катего- 
р1и: къ первой относятся пьесы, правильно построенныя, 
но лишенный драматическаго движешя, ко второй — пьесы, 
богатый и содержашемъ, и драматическимъ движенхемъ, 
но лишенныя единства и внутренняго центра. Словомъ, 
все было готово къ появленш художника, который дол- 
женъ былъ придать художественную организащю этимъ 
хаотическимъ элементамъ драмы, создать изъ нихъ гармо- 
ническое ц*лое. 
Такимъхудожникомъбылъ ЛопедеВег а(1562 — 1635). Лопв де в 
Историкъ испанской литературы Тикноръ дФлитъ его 
пьесы на четыре класса: 

1) Жомедги плаща и шпаги, гд* д-Ьйствуютъ лица 
высшаго общества, носивппя плащи и шпаги. Основной 
мотивъ ихъ — любовь и ухаживаше за дамами. Интрига 
ихъ отличается запутанностью, при чемъ нер-Ьдко въ па- 
раллель съ главной интригой, гд* д*йотвуютъ господа, 
развивается другая, побочная, служащая пародхей первой, 
гд* играютъ въ любовь лакеи и горничныя. Эти пьесы 
самыя напдональныя и потому самыя любимыя въ Испа- 
ши, и Лопе написалъ ихъ очень много. Лучш1я изъ нихъ: 
пНочь св. Тоанпа въ Мадридгь**, „ Собака на сп>н7ь''у „Мад- 
ридская сталь'^ и др. 

2) Подъ именемъ героическьип или исшорическиосъ драмъ 
Лопе де Веги разумеется группа пьесъ, въ которыхъ 
дбйствуютъ короли и знатныя лица и въ основ* кото- 



— 206 — 

рыхъ лежатъ историчесюя событ1я. Л.учш1я изъ нихь: 
„Звгьзда Севильи'' у „ОвечШ источпикъ^^у „Наказанге — не 
мщете"^ и т. д. 

3) Трет1Й классъ составляютъ драмы изъ обыденной 
жизни, т.-е. изъ жизни среднихъ и низшихъ классовъ 
общества. Таковы: „Девольниг^ своею возлюбленнаго*" , 
ууДтьвица Теодора^", „Земледтьлецг въ своемъ углу"" и т. д. 
Терминомъ „пьесы изъ обыденной жизни" определяется 
только общш ихъ характеръ; въ одной и той же пьес* 
могутъ быть действующими лицами представители раз- 
личныхъ сословШ. Такъ, напр., въ пьес* „Дерибаньесъ'^ 
въ числе действу ющихъ лицъ находятся крестьяне, ари- 
стократы и самъ король. Особенно интересна въ этомъ 
отношеши драма „Жучшгй алькальдькороль^' . Герои и ге- 
роини ея принадлежатъ къ крестьянской среде; лицомъ, 
причиняющимъ имъ зло и обиду, является крупный Фео- 
дальный владелецъ, а въ качестве мстителя за обиду 
и возстановителя правды выступаетъ самъ король, играю- 
щ1й роль алькальда или судьи. Характерной чертой этого 
рода пьесъ Лопе является отношеше къ простому народу. 
Нужно сильно любить и уважать народъ, чтобы изоб- 
ражать его представителей въ такомъ симпатическомъ 
свете. Но этого мало: следу етъ помнить, что драма Лопе 
верно отражаетъ въ себе испанскую жизнь, что сословае 
земледельцевъ (1аЬга(1оге8) представляло собою особый 
и почтенный классъ общества, котораго не знала 
остальная Европа. Ихъ можно сравнить не съ крестья- 
нами, а разве съ польской шляхтой, которая жила на хле- 
бахъ у магната, исполняла довольно низменный должно- 
сти, но помнила свое дворянское происхожденхе и тотчасъ 
схватывалась за саблю, какъ только была затронута ея 
честь и человеческое достоинство. Подобно шляхте и ис- 
панск1е земледельцы признавали авторитетъ своего Фео- 
дальнаго синьора, целовали его руки, но стоило ему 
позволить себе насил1е, нарушить ихъ человеческ1я 



— 207 — 

^рава, какъ они возставали противъ него съ оруж1емъ 
въ рукахъ. 

4) Самый обширный классъ драмъ^ написанныхъ Ло- 
ле, — это драмы духовным (ЛиШ). Царствованге такихъ 
Еоролей-Фанатиковъ, накъ Филиппъ П, было особенно 
благопр1ятно для этого рода произведенШ, ибо въ посл-Ьд- 
ше годы своей жизни король, находивппйся въ рукахъ 
^езуйтовъ, совершенно запретилъ св'Ьтсшя пьесы. Хотя 
это запрещенхе длилось не бол-Ье двухъ л*тъ, но въ про- 
долженхе этого короткаго промежутка времени Лопе 
усп'Ьлъ написать не мало духовныхъ драмъ. Духовныя 
.драмы Допе делятся на дв* категор1и: а) духовныя драмы 
въ собственномъ смысл*]^ этого слова, т.-е. пьесы, содер- 
жан1е которыхъ заимствовано изъ св. Писашя, и Ъ) ду- 
ховныя драмы изъ жизни святыхъ. Въ какомъ тон')^ пи- 
сались пьесы перваго рода, можно вид'Ьть изъ мистер1и 
^Рождество Христово", гд* въ числФ д-Ьйствуюп^ихъ лицъ, 
лром^ Адама и Евы, играющихъ роли короля и королевы, 
находятся аллегоричесшя Фигуры „Гращя"и „Невинность", 
изъ которыхъ ПОСЛЕДНЯЯ представляетъ собою комиче- 
ск1й элементъ пьесы, приближающШ духовную драму 
>къ типу пьесъ, изв*стныхъ подъ именемъ шесъ „плаш,а 
н шпаги". Въ пьесахъ изъ жизни святыхъ Лопе могъ 
-еще съ большей свободой отступать отъ жит1я или ле- 
генды, чтобы сд'Ьлать свою пьесу бол*е занимательной. 
Отличительная черта этого рода произведен1Й — релипоз- 
ность, нер'Ьдко граничащая съ кощунствомъ. Въ одной 
ххьесЬ Лопе изображаетъ св. Франциска Ассизскаго во- 
ромъ, который воруетъ у своего отца деньги, чтобы 
:&а нихъ реставрировать церковь св. Дам1ана; въ другой 
-.шьесЬ Д1его АлькальскШ выводится на сцену какъ пред- 
:шодитель войскъ, совершающихъ страшныя жестокости 
• :ша Канарскихъ островахъ, что не м'Ьшаетъ ему, вернув- 
--хпись домой, предаваться подвигамъ благочестхя и быть 
-зпричисленнымъ къ лику святыхъ. Если прибавить къ этому 



— 208 — 

присутств1е комическаго элемента и постоянныя вставки 
изъ народныхъ романсовъ, то можно прхйти къ уб'Ьжде- 
Н1Ю, что ц^лью Лопе было не столько назиданхе, сколько 
жеданхе заставить публику позабыть, что она смотритъ 
духовную драму. 

Хотя Лопе де Бегу называютъ творцомъ испанской 
драмы, но на самомъ д-ЬлФ онъ былъ только ея преобра- 
зователемъ. Воспользовавшись наличными элементами 
драмы, онъ создалъ изъ нихъ художественное ц*лое, ко- 
торое можетъ показаться ч'Ьмъ-то совершенно новымъ. 

Кдючъ къ процессу его творчества даетъ намъ его 
трактатъ „Искусство писать пьесы'' (1609), гд* онъ 
изложилъ т'Ь правила, которымр онъ руководился въ 
теченхе всей своей драматической карьеры. Основное 
правило Лопе — это приноравливаться ко вкусу публики. 
Лопе очень хорошо понималъ, что испанская драма 
не удовлетворяетъ требованхямъ теории Аристотеля, но 
онъ также зналъ, что публика будетъ смотреть только 
Т'Ь пьесы, которыя ей нравятся. Въ виду всего этого 
Лопе поставилъ своей ц'Ьлью найти между Аристотелемъ 
и испанской драмой пункты примирен1я. „Не стес- 
няйтесь, — сов^товалъ онъ драматургамъ, — смешивать 
трагическое съ комическимъ, ибо такое разнообразте 
нравится публике; старайтесь вм-Ьст* съ т*мъ, чтобы 
въ вашихъ пьесахъ было единство, чтобы Фабула ихъ 
не была обременена эпизодами, отвлекаюш;ими зрителя 
отъ главнаго сюжета, чтобы части пьесы были такъ т^сно 
связаны другъ съ другомъ, чтобы, уничтоживъ одну 
часть, вы этимъ самымъ разрушили бы ц^лое**. На со- 
блюдены единства времени Лопе не настаиваетъ. „Разъ, — 
говорилъ онъ, — мы отступили отъ Аристотеля, допустивъ 
см'}1шеше комическаго съ трагическимъ, то можемъ от- 
ступить и въ этомъ отношенхи". Дал*е, Лопе сов-Ьтуетъ 
драматургамъ писать пьесы не въ пяти, а только въ трехъ 
актахъ, и вести д-Ьйствхе такъ, чтобы зрители до послФд- 



— 209 — 

^ей сцены не могли предугадать развязки, ибо въ про- 
тивномъ случа'Ь они могутъ уйти изъ театра до окончан1я 
пьесы. 

Правила эти любопытны въ особенности потому, что 
они нашли себ* прим*нен1е не только въ произве- 
ден1яхъ самого Лопе, но и во всей последующей испан- 
ской драм*]^. Высказаннымъ тамъ взглядамъ Лопе оста- 
вался в^ренъ на всемъ протяженш своей необыкновенно 
плодовитой драматической деятельности. Въ противопо- 
ложность драме Шекспира, которая ищетъ своего един- 
ства въ центральномъ характере или центральной страсти, 
драма Лопе подчиняетъ изображеше характера и изобра- 
жете страсти Фабуле; цельность сюжета и вытекающее 
отсюда требован1е, чтобы части Фабулы были теснейпшмъ 
образомъ связаны другъ съ другомъ, — вотъ альФа и омега 
драматической теорш Лопе. Изъ этого не следуетъ, чтобы 
Лопе не придавалъ значен1я драматическимъ характерамъ, 
вакъ Факторамъ драматическаго действхя; изъ этого сле- 
дуетъ только, что въ сценической технике онъ ставилъ, 
приближаясь въ этомъ случае къ Аристотелю, характеры 
не на первое место, а на второе. Сообразно такому 
взгляду и драматическ1й дхалогъ служитъ у Лопе не столько 
для уяснешя характеровъ, сколько для усложнен1я и за- 
путывашя действ1я. Имея въ виду не драматическую 
теорш, но интересъ публики, Лопе ведетъ действхе такъ, 
что зрители до последней сцены не могутъ угадать раз- 
:вязки. Повинуясь тому же требован1Ю^ Лопе нисколько 
^е заботился объ исторической верности или правдопо- 
/^обности сюжета, готовъ былъ даже потакать народнымъ 
Ххредразсудкамъ, лишь бы иметь публику на своей сто- 
1эоне. 

^;Несмотря на эти недостатки, драма Лопе обладаетъ 
^хыногими первоклассными достоинствами: стройностью ком- 
^шозищи, обилхемъ действ1я, ЭФФектными сценами и по- 
^окожешями и мастерски обрисованными характерами. 

Сторохенхо. 1^ 



— 210 — 

Допе ум-Ъехъ раскрыть самыя сокровенный складки души 
челов-Ька, проникнуть въ самую глубину его сердца, об- 
наружить его сокровенныя симпатхи и антипат1и, и при- 
томъ такимъ образомъ, что всЬ эти отд^бльнын черты 
сливаются въ одинъ ц'ёльный индивидуальный образъ. 
Особенно великъ Лоне въ созданш женскихъ харак- 
теровъ. „Никто, — говорить историкъ испанской драмы 
Шакъ, — не изображалъ съ такою задушевностью и глу- 
бокой правдой всю силу чувствъ, энерпи и неодолимую 
стойкость характера, на которую способна любящая жен- 
щина. Только онъ одинъ могъ ор1ентироваться въ лаби- 
рийт* женскаго сердца и проследить т* пути, по кото- 
рымъ проходить любовь отъ робкаго движен1я чувства 
до самой сильной страсти". Кром* этихъ общихъ до- 
стоинствъ, ставящихъ драму Лоне на ряду съ величай- 
шими создашями драматическаго ген1я всЬхъ в'Ьвовъ 
и народовъ, въ драмахъ Лопе есть много оригинальныхъ 
красотъ, принадлежащихъ ему одному. Во главе ихъ 
нужно поставить любовь Лопе къ народу и ум^ше изоб- 
ражать народъ, какт; коллективную личность, которая 
иногда играетъ роль героя драмы, напр. въ драм* „ОвечШ 
источникъ". Любящему взгляду Лопе бол-Ье, ч-Ьмъ взгляду 
какого бы то ни было поэта, была раскрыта народная 
душа. Лопе не упускаетъ ни мал-Ьйшаго повода ввести 
въ свою драму простыхъ людей и нарисовать картину 
изъ ихъ быта; оттого его драмы изобилуютъ карти- 
нами народныхъ праздниковъ, игръ, полевыхъ работъ 
и сопровождающихъ ихъ народныхъ п*сенъ и т. д. 
Вторая оригинальная черта Лопе — это введете побоч- 
ной комической интриги, которая съ шутомъ воглав-Ь (6га- 
с1о8о) идетъ параллельно съ главной, пародируя ее. Хотя 
комическая интрига встречается и у более раннихъ дра- 
матурговъ, напр. у Торреса Нахарро, но только у Лопе 
шутъ представляетъ собою не комическую маску, но на- 
стоящее живое лицо. Громадный успехъ драмъ Лопе 



~ 211 — 

объясняется еще, помимо драматическихъ достоинствъ^ 
и прелестью его стиха. Чтобы нравиться высшему классу> 
онъ вставдяетъ въ свои драмы сонеты въ итадьянскомъ 
дух*; чтобы снискать симпатш народа, онъ употребляетъ 
народные разм']^ры и вводитъ въ свои пьесы народные 
романсы. Но въ особенности испанцы любили Лопе по- 
тому, что ни одинъ испанскШ драматургъ, за исключе- 
ахемъ разв'Ь Кальдерона, не понялъ такъ хорошо духъ 
испанскаго народа, накъ онъ. Въ его драмахъ отражается 
ярко вся испанская жизнь со всеми ея идеалами, симпа- 
Т1ЯМИ и антипат1ями. То, что въ нашихъ глазахъ кажется 
недостаткомъ — именно преобладан1е нацюнальнаго эле- 
мента надъ универсальнымъ, общечелов-Ьческимъ, въ 
глазахъ испанца считалось главнымъ достоинствомъ 
аьесъ Лопе и обусловливало собою ихъ поразительный 
усп^хъ на испанской сцен'Ь. Испанск1Й религюзныЁ оа- 
оатизмъ, испанское обоготвореше королевской власти, 
воторой приносились въ жертву вс* родственный и чело- 
г^^ческхя чувства, даже самая честь, наконецъ, испанскхй 
Фзглядъ на семейную честь и ея удовлетвореше — вс* 
^ти мотивы кажутся намъ слипшомъ условными, слишкомъ 
местными, и, благодаря присутотв1ю этихъ мотивовъ 
въ драмахъ Лопе, он*, несмотря на свои художествен- 
ный достоинства, никогда не достигнуть того обп^ечелов*- 
^ескаго значен1я, котораго достигли, наприм*ръ, драмы 
Шекспира. 

Кальдеронъ (1600—1681) былъ младшимъ современ- Кальдеронъ, 
шикомъ Лопе де Веги; онъ былъ юношей, когда посл-ёдшй 
*^ылъ въ зенит* своей славы. Историческое положенхе его 
-было иное* Въ то время какъ Лопе засталъ испанскую драму 
Ж10ЧТИ въ хаотическомъ состоян1и и долженъ былъ создать 
№зъ ея пестрыхъ элементовъ художественное ц-Ёлое, Каль- 
-деронъ засталъ главныя Формы драмы уже разработанными 
-^енхемъ своего предшественника, и ему ничего не остава- 
--Д10сь бол'Ёе, какъ придать уже существовавшимъ Формамъ 

14* 



— 212 — 

бол-Ье художественную отделку и наполнить ихъ бол'Ье 
глубокимъ содержашемъ. Драматическ1япроизведен1я Каль- 
дерона, за исключенхемъ его Аи1;о8 засгатепШез, можно 
разделить на четыре класса: драмы религгозныя, траге- 
дгщ драмы философскаго или символическаго содержав!» 
и комедги. 

Лучшими изъ релипозныхъ драмъ Кальдерона счи- 
таются двФ: „Поклоненье Кресту'' и „Чудодтьйственный 
магг*" (Е1 Мадгсо РгосНдгозо). Въ первой изъ нихъ про- 
водится мысль, что в'Ьра въ силу св. Креста достаточна 
для спасешя человека, какое бы злодейство онъ ни со- 
вершилъ. Сюжетъ своей другой знаменитой драмы Каль- 
деронъ заимствовалъ изъ легенды о св. Киирхан*, въ ос- 
нов* которой лежитъ древнее восточное сказаше о договор-)^ 
челов'Ёка съ дьяволомъ. На этомъ основаши многхе кри- 
тики называютъ героя пьесы испанскимъ Фаустомъ и даж& 
пытаются его сравнивать съ Фаустомъ Гете. На самомъ 
д*л* сравнеше это интересно не по сходству, а разв*]^ 
по противоположности. Испансшй Фаустъ томится жаждой 
любви, а не жаждой постигнуть тайны природы; глубоко- 
религхозный, онъ, въ противоположность Фаусту-скептику,, 
стремится создать свое собственное представленхе о бо- 
жеств*, чтб является уже шагомъ къ христ1анству. 

Въ основ* трагед1Й Кальдерона лежатъ три чувства,. 
одушевлявш1я всякаго испанца его эпохи: честь, любовь- 
и ревность, при чемъ верховнымъ чувствомъ является 
первая. Ни у одного народа чувство чести не достигала 
такого громаднаго развитхя и такой экзальтацш и не 
требовало себ* такихъ ужасныхъ жертвъ, какъ въ Испа- 
Н1И. Поэтому честь играетъ въ испанской драм* почти 
такую же роль, какъ судьба въ древней трагедш. Подобна 
античному Фатуму, она самовластно распоряжается судь- 
бою людей и заставляетъ ихъ въ угоду своимъ условнымъ 
правиламъ подавлять въ себ* челов*ческ1я чувства и со- 
вершать ужасныя преступлен1я. Въ драм* Кальдерона 



— 213 — 

^Врачъ своей чести** Донъ Гутьере, заподозр'Ьвъ жену въ 
«зм-Ьн*, велитъ врачу открыть ей жиду и заставляетъ ее 
истечь кровью. Этотъ возмутительный самосудъ одобряется 
«оролемъ подъ условхемъ, чтобы Донъ Гутьере женился 
на своей прежней невест* Леонор*, чтд онъ и об'Ьщаетъ 
у не остывшаго еще трупа жены. Въ другой пьес* 
Кальдерона ^За тайное оскорбленге — тайное лиценге*" 
ревнивый мужъ убиваетъ свою жену, зажигаетъ свой 
домъ и объявляетъ королю, что во время пожара жена 
«го задохлась отъ дыма. Король отлично понимаетъ, 
въ чемъ дЬло, но вполн* одобряетъ такой способъ мще- 
шя за оскорбленную честь. Въ пьес* „Живописец 
<^обственнаго позора** мужъ убиваетъ изменившую ему 
жену и ея любовника, и родные ихъ не только одобряютъ 
ато двойное уб1йство, но и выражаютъ готовность защи- 
щать уб1йцу. 

ФилосоФСкихъ или символическихъ драмъ у Кальдерона 
весьма немного, но одна изъ нихъ, „Жизнь есть сош*^, 
пр1обр'Ьла всемхрную известность. Что наша зем- 
«ая жизнь не больше, какъ краткая мечта или сонъ 
въ сравненш съ реальностью вечной жизни, — объ этомъ 
неоднократно твердили какъ языческ1е, такъ и христхан- 
<^к1е моралисты, но только Кальдеронъ сум-Ьлъ воплотить 
ату мысль въ драму, богатую поэтическими достоинствами. 
<Зодержан1е ея следующее. У короля польскаго Василхя 
родился сынъ Оигизмундъ. Король велитъ лучшимъ муд- 
рецамъ того времени составить гороскопъ новорожден- 
ному. Гороскопъ составлень, но онъ приводить въ ужасъ 
короля. Предсказан1е гласитъ, что сыцъ его, по совер- 
1пеннол*т1и, сделается чудовищемъ жестокости и деспо- 
'^изма, бичомъ страны и народа. Тогда королю приходить 
ьъ голову следующая мысль: онъ распускаетъ слухъ 
о смерти сына, а между тЪмъ отправляетъ его въ уеди- 
ненную башню въ лесу и тамъ держитъ его въ полномъ 
^еведеши людей и всего окружающаго, а главное, своего 



— 214 — 

царскаго происхождешя. Такимъ образомъ царевичъ- 
достигаетъ П-лФтняго возраста. Чувствуя приб^гаже• 
Н1е смерти, старый король хочетъ испытать справедлив 
вость предсказашя астрологовъ. Сигизмунду для этой 
ц*ли даютъ сонное питье и соннаго перевозятъ его изъ- 
уединеннаго жилья во дворецъ. При его пробужден1н 
ему объявляютъ, что онъ — насл-Ьдникъ престола. Мало- 
по-малу начинаютъ сбываться предсказашя: принцъ- 
обнаруживаетъ припадки ярости, деспотизма и жесто- 
кости. Отчаяше короля не знаетъ пред'Ьловъ. Онтк 
решается опять прибегнуть къ тому же средству. Опять 
Сигизмунду даютъ сонное питье и усыпленнаго такимъ 
образомъ переносятъ въ тюрьму. Проснувшись, Сигиз- 
мундъ считаетъ, что все происшедшее съ нимъ была 
сномъ, и онъ начинаетъ горько задумываться надъ 
смысломъ всего этого. Къ нему приходятъ инсургенты,, 
недовольные правлешемъ его отца, и предлагаютъ ему 
стать во глав* ихъ партш; онъ не сразу соглашается: 
все это ему кажется игрой его собственнаго воображе- 
шя. — Хотя пьеса лишена всякаго драматическаго дви- 
жен1я^ но глубина ея идей, поэз1И, великол'ЬпЕые моно- 
логи Сигизмунда, въ которыхъ онъ описываетъ свое 
душевное состояше, наковецъ, ФантастичеекШ колоритъ 
дМств1я — все это произвело глубокое впечатление на. 
немецкихъ романтиковъ, которые считали ее, если не 
самой драматической, то самой глубокомысленной пьесой 
Кальдерона. 

Едва ли не самый обширный отд^лъ произведенхй 
Кальдерона составляютъ комед1и „плаща и шпаги". 
Самыя выдающ1яся изъ нихъ : „Домг съ двумя выходами"*- 
и „Дама-волшебница** . Вся интрига первой пьесы осно- 
вана на томъ, что домъ, гд* происходитъ д*йств1е^ 
выходитъ на дв* улицы и им*етъ съ каждой стороны 
особый входъ ; а во второй — все основано на томъ, что 
въ комнат* молодого человека есть потайная дверь^ 



— 215 — 

О существован1и которой онъ не подозрФваетъ и изъ 
которой появляется для своихъ ц^лей дама^ желающая 
его заинтересовать. Нужно удивляться искусству автора, 
сум^вшаго на такихъ простыхъ мотивахъ построить 
сложное и запутанное дФйстихе и провести всю эту пу- 
таницу къ желанному концу. 

Какъ драматургъ, Кальдеронъ держался т-Ьхъ же 
взглядовъ на свою задачу, какъ и его предшественникъ. 
Для него, какъ и для Лопе де Беги, основнымъ прин- 
дипомъ творчества было желанхе нравиться публик*. Для 
этой ц'Ёли онъ готовъ былъ нарушить законы в'Ьроятности, 
лерем^Ёшать в^ка и событ]я, пренебречь советами Ари- 
стотеля и лредписанхями Поэтики Горащя. Воспользо- 
вавшись всЬмъ, что было сд'Ёлано его предшественниками 
въ области драматической композищи, Кальдеронъ довелъ 
до совершенства Форму драмы, но оставилъ неприкосно- 
венной ея сущность. Уступая Допе въ трагической 
сил^, энергш стиля и обрисовке характеровъ, Кальде- 
ронъ превосходитъ его въ сложности плана, обилхи идей 
в тонкой разработке деталей. По искусству завязывать 
интригу, держать въ постоянномъ возбужденхи любо- 
лытство зрителя и поражать его эффектными сценами 
и неожиданной развязкой онъ не им'&етъ соперниковъ. 
Хотя драмы Лопе де Беги и Кальдерона одинаково на- 
Ц10нальны, но несомненно, что Кальдеронъ больше 
принималъ въ соображеше не вкусы публики вообш,е, 
но вкусы придворнаго кружка и высшаго обп1,ества. 
Этимъ, главнымъ образомъ, объясняется однообразная 
утонченность его дикщи. Въ противоположность Шек- 
спиру, который прежде всего старается заинтересовать 
зрителя характеромъ своего героя, а потомъ уже его 
судьбою, Кальдеронъ, въ большинстве случаевъ, пови- 
димому, мало интересуется подобнымъ психологическимъ 
анализомъ. У него найдется не много характеровъ, 
у которыхъ, какъ у Шекспира, обш;ее и типическое 



— 216 — 

гармонически сливается съ индивидуальнымъ. Вс* его 
характеры можно свести къ н-Ьсколькимъ типамъ: рев- 
ниваго мужа, страдалицы- жены, н'Ьжнаго любовника, 
щекотдиваго къ семейной чести брата, мужа, наперсника; 
ВС* они д'Ьйствуютъ въ изв'Ьстныхъ положен1яхъ совер- 
шенно одинаково и даже говорятъ одинаково блестящимъ 
и [поэтическимъ "языкомъ. [Кальдеронъ постоянно стре-- 
мится^(перенести зрителя въ другой, бол-Ье роскошный 
и поэтичесюй, м1ръ, гд* все озарено ослФпителънымъ 
блескомъ П0Э31И, гд'Ь самыя страсти гораздо грандюзиФе, 
чФмъ въ действительности. Несмотря на преуведиченхя 
и анахронизмы, основный черты испанскаго народнаго 
характера ярко отражаются въ пьесахъ Еальдерона, 
который жилъ и чувствовалъ въ полнМшемъ созвучхи 
со своимъ народомъ. Эта сильная нащональная окраска 
препятствуетъ пьесамъ Кальдерона, какъ и пьесамъ его 
предшественника, занять такое же универсальное поло- 
жен1е на европейской сцен-Ь, какое занимаютъ, напри- 
мФръ, драмы Шекспира. 

Дособгя для \1зученгя испанской литературы въ эпоху Возрооюденгя, 

Для общаго обозргьнгя: Кирпичников ъ. Испан1я и Португашя 
въ эпоху Возрожден1я („Всеобщая истор1я литературы" подъ редакщей 
Корша и Кирпичникова, т. Ш) .— Т и к и о р ъ. Истор1я испанской лите- 
ратуры. Пер. подъ редакщей Н. И. Стороженка. Т. II. М. 1886. 

До ошдгьлънымъ вопросамъ: Цомак1онъ. Сервантесъ („Жизнь 
зам'Ьчательныхъ людей"", изд. Павденкова).— Шепелевичъ. Жизнь 
Сервантеса и его произведен1я. Т. 1—11. Харьковъ и С.-Пб. 1901— 
1903. — Онъ же. Драматическое творчество Кальдерона („Историко- 
литературные этюды", I. С.-Пб. 1904).— К овалевск1Й (М.). Народъ 
въ драмахъ Лопе де Беги („Въ память С. А. Юрьева". Сборникъ. М. 
1891). — Петров ъ. Очерки бытового театра Лопе де Веги. С.-Пб. 
1901 .—С т о р о ж е н к о (Н.). Философ1я Донъ-Кихота („Изъ облает? 
литературы". М. 1902). 

Переводи: (М е н д о з а). Лазарильо де Тормесъ. С.-Пб. 1897. Сервап- 
тесг;„Интермед1и" Сервантеса переведены А. Н.Островскимъ („Драмати- 
чесме переводы"); н-Ькоторыл изъ его „новеллъ" — А. Кирпичниковынъ 
(„Русск1й В-Ьстникъ" 1872 г., № 8), Шепелевичемъ („В*стникъ Ияо- 



— 217 — 

странной Литературы**, августъ 1900 г. и »11одъ знаменезсъ науки**. 
М. 1902) и др. Лучш1й переводъ „Донъ-Кихота" принадлежить г-ж* 
М. Ватсонъ. С.-Об. 1907 г. 2 тома. Изъ прежнихъ переводовъ поль- 
зуется изв']Ьстн()Стью переводъ Карелина въ 2 тонахъ. ЛопедеВеш: 
Ю р ь е в ъ. ИспанскШ театръ цв-Ьтущаго пер10да XVI и XVII вв. 
Ч. I. Лоне де Вега. „Наказан1е не мпхеше". „Фуенте Овехуна*. М. 
1877. — „Зв1^зда Севильи**. Пер. Юрьева. М. 1887. —„Собака садов- 
ника**. Пер. Пятницкаго („Отеч. Зап.** 18Ы). Калъдеронъ: „За. тайное 
оскорблен1е тайное мщен1е**. Пер. Юрьева. (»Бес4ды въ Обществ* 
Любит. Росс. Словесности**, кн. III). — „Дама-волшебница** (» Артистъ** 
1891 г.).— Сочинешя Кальдерона. Пер. К. Бальмонта. В. 1. „Чистилище 
юв. Патрика**. М. 1899.В.11. Философск1я нгероическ1ядрамы.М. 1902. — 
«Жизнь есть сонъ**. Пер. К. Петрова. С.-Пб. 1897. — Кальдеронъ 
<9Библ10тека европейскихъ классиковъ*^, изд. Чуйко, С.-Пб. 1884). 



Отд^яъ трет1й: Литература новаго времени. 

I. французская литература ХУ11 в. 

1. Ложноклассическая трагед1я. 

Лмяда. Какъ и въ другихъ странахъ, такъ и во Франщв впоха 
Возрожден1я дала дравгЬ новые образцы, облекла драмати- 
честя произведешя въ новыя и бол^^е совершенныя въ ху- 
дожественномъ отношен1и Формы. Въ половин^^ ХУ1 в. 
появилась во Франщи ц'Ьлая школа гуманистовъ-поэтовъ^ 
известная подъ именемъ Плеяды. Школа эта ставила 
своей главной задачей усвоить Французской поэзш поэти* 
ческ1я Формы, выработанный классической древностью. 
Во глав'Ё ея стояли: Пьеръ де Ронсаръ, перепробо- 
вавппй себя во всЬхъ поэтическихъ Формахъ, зав^^щан- 
ныхъ древностью — од'Ь, посланш, сатир^^ и впической 
поэм1^, и1оахимъ дю Беллэ, теоретикъ школы, который 
въ своей ^Защитгь и прославленги французскахо яаыка'^ 
отзывается съ презр'^^нгемъ о старинномъ Французскомъ 
театр*]^ и призываетъ своихъ товарищей водворить 
во Франщи трагед1и и комед1и въ античномъ смысхЬ. Н& 
втотъ призывъ откликнулся посл'Ьдователь Ронсара, юный 
Жодель, написавшШ трагедш „Плптная Клеопашра^^у 
которая была разыграна членами Плеяды въ присутствш 
короля и двора (1552 г.)> при чемъ роль Клеопатры 
игралъ еамъ авторъ. Громадный усп^^хъ „Клеопатры'* въ 
высшихъ сФерахъ показываетъ. что она вполн^^ удовле* 



-:ж:воряда вкусамъ образованнаго общества во Франц1и. 
~Е[аписанная въ строго-античномъ дух* съ хоромъ, вФст- 
:^зикомъ и соблюден1емъ трехъ единствъ (м*ста, времени 
1^ дФйствхл), „Клеопатра** Жоделя положила начало той 
гжлсевдовлассическоЁ Форм* трагедш, которая впосл*дств1и 
7:^остигла своего апогея подъ перомъ Корнеля, Расина 
1^ Вольтера. 

Въ первой половин* ХУИ в. на драматическомъ го- Корнель. 
Зрэизонт* появилось новое яркое св*тило Пьеръ Кор- 
:^ель (1606 — 1684), произведешя котораго устанавли- 
:^аютъ типъ Французскихъ ложноклассическихъ трагед1Й. 
ИЬорнелю пришлось начать свою литературную д*ятель- 
звость въ эпоху Ришелье, когда основанная имъ и про- 
:никнутая античными традипдями академ1я была законо- 
дательницей вкуса и критики. Она строго сл*дила за т*мъ, 
чтобы драма им*ла античный характеръ — съ хорами и 
в*стниками, чтобы въ ней соблюдались пресловутый три 
единства. Начавъ свое поприще съ комедШ, Корнель 
въ 1637 г. поставилъ на сцену своего „Сида"*. И по 
своему сюжету, и по его обработк* пьеса Корнеля им*ла 
мало обп^аго съ современными ей трагед1ями и была 
осуждена Академхей, какъ литературная ересь. Но хотя 
академическШ педантизмъ и осудилъ „Сида", публика его 
приняла съ восторгомъ. Т*мъ не мен*е приговоръ Ака- 
дем1И под*йствовалъ на Корнеля подавляюш;имъ образомъ, 
и онъ три года провелъ въ мукахъ сомн*н1я насчетъ 
будущаго направления своей д*ятельности ; наконецъ, 
когда въ 1640 г. появилась его трагед1я „Горацгй'^у 
ВС* увид*ли, что онъ добровольно отказался отъ своей 
художественной самостоятельности, чтобы итти по до- 
рог*, указанной Аристотелемъ и Академ1ей. Вс* посл*- 
дуюпця его трагедш написаны въ ложноклассическомъ 
стил*; сюжеты ихъ, за исключенхемъ „Лолгевкта*^, по 
большей части заимствованы изъ классической исторхи или 
легенды („Цинна*^, „Помпеи*", „Эдипъ*" и др.); если же 



— 220 — 

иногда онъ обрабатываетъ сюжетъ романтически (напр. 
гуДонг Санчо Арагоискгй'^), то д*лаетъ это въ дух* клас- 
сическомъ. Подъ конецъ своей литературной деятель- 
ности Корнель сделался даже теоретикомъ ложнокласси- 
ческой драмы и написалъ несколько разсуждешй, въ ко- 
торыхъ высказалъ свой взглядъ на задачу трагедш и 
на Шитику Аристотеля. Главная цФль этихъ разсужде- 
Н1Й — оправдать тотъ родъ трагед1й, въ которыхъ онъ про- 
славился, т.- е. трагедхю героическую съ ея превышаю- 
щими действительность героями и тремя единствами. 

Лессингъ въ своей „Гамбургской драматурпи", разо- 
бравъ подробно „Родогюну" Корнеля, произноситъ суро- 
вый приговоръ надъ всей его драматической деятель- 
ностью. Приговоръ этотъ въ настоящее время не разде- 
ляется вполне даже немецкою критикою, которая сумела 
стать по отношенш къ Корнелю на историческую точку 
зрен1я и указала на существенный заслуги, оказанныя 
Корнелемъ Французской драме. Отличительная черта тра- 
гическаго стиля Корнеля — его героизмъ. Все его герои 
одушевлены либо героическими идеями, либо свойствен- 
ными герою страстями. Корнель любилъ героизмъ даже 
въ преступленш. Чуждый всего изнеженнаго, онъ изгнадъ 
изъ своихъ драмъ любовь, какъ главный мотивъ действ1я, 
потому что считалъ эту страсть несвойственной героиче- 
ской натуре и до некоторой степени даже унижающей ее. 
Корнель прекрасно понималъ, что жизненный нервъ вся- 
каго драматическаго действхя заключается во внутрен- 
немъ конфликте, и во всехъ техъ случаяхъ, когда ему 
приходилось изображать эти конфликты, онъ обнаружи- 
ваетъ замечательный драматическ1Й талантъ. Важней- 
шимъ недостаткомъ трагед1й Корнеля является его не- 
уменье создать живыя лица, въ которыхъ типическое 
сливалось бы съ индивидуальнымъ, какъ это происходитъ, 
напр., у Шекспира. Герои Корнеля — это олицетворешя 
различныхъ идей или страстей, и потому, по большей 



— 221 — 

^щастЧу они не производятъ иллюз1и. Что касается Формы 
Жорнедевой трагед1И^ то ея бездушная правильность и 
^•Ьдность ея перипет1Й были результатомъ господства 
«ложноклассичесЕоЁ теорхи драмы съ ея неизб^^жными 
единствами, а ея риторическ1Ё характеръ объясняется 
1вл1яшемъ трагед1й, приписываемыхъ Сенек'Ь, на которыхъ 
зоспитались всё драматурги, современные Корнелю, да и 
самъ Корнель. Построенная по античному образцу, Фран- 
цузская трагед1я не изображала исторгю потрясеннаго 
<^трастью челов'Ёческаго духа, какъ шекспировсшя драмы, 
ло драматизировала только одинъ моментъ, кризисъ, быв- 
.шШ результатомъ этого потрясешя. Отсюда — требоваше 
сосредоточенности и строгаго соблюден1я единствад'Ьйствхя. 

Чтобы понять вполн* ложноклассическую трагед1Ю и ^У"* 
ложноклассическую поэзхю вообще, нужно ее изучать въ 
связи съ „Пгишикой*' (Ь'аг1 роёИдие) В у ало, служившей 
долгое время критерхемъ, которымъ опред']У[ялись достоин- 
ства поэтическаго произведешя во Франц1и. ^Пштика*", вы- 
шедшая въ свЪть въ 1674 г., им^ла громадное вл1ян1е также 
и въ Англ1и, Гермаши и даже у насъ, въ Россш. Она осно- 
вана, главнымъ образомъ, на „Бе аг1;е рое1;1са'' Горащя 
и написана въ подражан1е ему стихами. Хотя стихотвор- 
ная Форма была несовс^мъ удобна для систематическаго 
изложен1я поэтическихъ теорШ, но благодаря ей Буало 
долженъ былъ быть необыкновенно точенъ въ своихъ 
опред'Ьлен1яхъ поэтическихъ родовъ и Формъ, и его опре- 
дфлешя, облеченныя въ звучные стихи, легче удержива- 
лись въ памяти. Выборъ такого авторитета, какъ Гора- 
Ц1Й, объясняется его изяществомъ, здравымъ смысломъ, 
чувствомъ м*ры — качествами, которыя наиболее подхо- 
дили къ уравнов'Ёшенной, разсудочной и изяш,ной на- 
тур* самого Буало. Надъ составленхемъ своей „Пштики", 
состояпдей изъ четырехъ п*сенъ, Буало трудился около 
пяти л*тъ, такъ что на каждую п*сню приходилось болЬе 
года размышлешя, труда и отделки. Первая часть заклю- 



9*>9 



чаетъ въ себ* введенхе, въ которомъ Вуало излагаетъ 
общге принципы поэтическаго творчества и перечисляетъ 
недостатки стиля: низменный тонъ, напыщенность и гру- 
бый вомизмъ. По его мн'^^шю, Форма и стиль — главноа 
въ П0931И, ибо самая благородная и возвышенная мысль на 
можетъ произвести впечатл-Ьнхя, если оскорбленъ слухъ^ 
П'Ёсня заключается наставлен1емъ поэтамъ работать долго 
и прилежно надъ своимъ стилемъ, чтобы сд'блать его по— 
хожимъ на чистый ручей, струяп^1йся посреди покрытаго 
цветами луга. Во второй части Вуало переходитъ къ раз- 
смотр']^н1Ю отд']^льныхъ поэтическихъ видовъ и излагает!» 
теор1Ю ИДИЛЛ1И, элепи, оды, сатиры. Третья п-Ьснь посвя- 
щена трагед1и, эпопе* и комедхи. Излагая теорш тра- 
гед1и, Вуало сильно настаиваетъ на соблюдети трехт» 
единствъ. Въ учеши о ц-Ьди трагед1и онъ сл-Ьдуетъ Аристо- 
телю и, н-Ьсколько видоизменяя его основное подожен1е, 
требуетъ, чтобы трагед1я возбуждала страхъ или состра- 
дан1е. Аристотелю онъ обязанъ также правиломъ, въ силу 
котораго герой трагед1и не долженъ быть безупреченъ, 
долженъ им^ть какую-нибудь слабость, которая и ведетъ 
его къ гибели. Не мало онъ въ этой пЬснФ обязанъ и 
Горащю. У него онъ заиметвовалъ предписаше изб']^гать 
на сцен* чего-нибудь нев-Ьроятнаго, изображать героя 
сообразно его традищонному характеру и придавать каж- 
дой страсти свойственный ей языкъ. Поел* краткаго 
очерка истор1и комед1и Вуало излагаетъ ея теорхю, при 
чемъ ставитъ для комическаго писателя главнымъ прави- 
ломъ тщательное изученхе и правдивое изображенхе чело- 
веческой природы. Заимствуя у Горащя известную ха- 
рактеристику возрастовъ, онъ требуетъ, чтобы писатель 
въ своихъ характеристикахъ сообрадовался съ возрастомъ 
героя, чтобы онъ, напр., не заставлялъ юношу брюзжать, 
какъ старика. Заповедуя драматургу изучеше действи- 
тельности, Вуало ограничиваетъ СФеру изучешя только 
дворомъ и городомъ (Е1и(11е2 1а соиг е* соппохззег 1а уШе), 



— 223 — 

которые одни могутъ дать образцы хорошаго тона. Въ чет- 
вертой и посл-Ьдяей п*сн* Буадо говоритъ о высокомъ 
и просв'Ьтительномъ значен1и поэзш и о томъ, что поатъ 
долженъ шлЪтъ въ виду идеальный цЪла — славу, удивлен1е 
и восторгъ современниковъ, а не матергальныя выгоды, 
самая мысль о которыхъ унижаетъ искусство. 

Разсматриваемая въ ц'Ьломъ, „Шитика'' Буало им'Ёетъ 
весьма важное значеше, какъ самое полное и точное вы- 
ражен1е ложноклассической теор1и. Впрочемъ, въ числ*]^ 
идей Буало есть не мало такихъ, которыя до сихъ поръ 
не утратили своей съЪжестш. Таково, напр., его зам^^чате, 
что ясности слога нельзя достигнуть безъ ясности мысли, 
что истинный источникъ П0Э31И — потрясенное чувствомъ 
«ердце, что писатель только тогда можетъ насъ растро- 
гать, когда растроганъ самъ. Произведенхе Буало заклю- 
чается восторженнымъ гимномъ Людовику XIV, одобреше 
котораго сообщило его произведешю особое значете. 

2. Писатели первой половины XVII в. 

Отъ Буало, любимца Дюдовика XIV, естественно пе- 
рейти къ литератур'^ эпохи великаго короля, которая 
обнимаетъ собою всю вторую половину XVII в. и пере- 
ходитъ даже въ XVШ в.; но предварительно надо бро- 
сить взглядъ на первую половину XVII в., которая за- 
ключаетъ въ себ* сЬмена того, что расцвело пышнымъ 
цв']^томъ въ эпоху Людовика XIV. 

Знаменит&йшимъ поэтомъ первой половины XVII в. Малербъ. 
былъ Малербъ. Буало видитъ главную заслугу Малерба 
въ томъ, что онъ первый изъ Французскихъ поэтовъ далъ 
въ своихъ стихотворен1яхъ почувствовать прелесть и музы- 
кальность ритма. И это совершенно справедливо. Малербъ 
не принадлежалъ къ т1^мъ поэтическимъ натурамъ, кото- 
рыя любятъ уноситься на крыльяхъ вдохновешя, забывая 
все окружающее, но онъ обладалъ поэтическимъ чув- 



— 224 — 

ствомъ и мастерски влад'Ёлъ стихомъ, хотя посл'Ъдшй 
не такъ-то легко давался ему. Хотя онъ писалъ по гзп 
казу, воспевая вначал1& Генриха ТУ, а потомъ Ришелье, 
но онъ довелъ Французстй стихъ до того соверп1енства^ 
до какого никто до него не доходилъ. Но этого мало: 

будучи СТрОГИМЪ ПурИСТОМЪ по ОТНОШеШЮ КЪ языку, ОН'Ь 

изгналъ изъ него много словъ и оборотовъ, введенныхъ* 
поэтами Плеяды, но противныхъ духу Французскаго языка. 
Говорятъ, что на смертномъ одр* онъ поправилъ грам- 
матическую ошибку причащавшаго его священника, и 
коща посл*дн1Й зам'Ётилъ, что теперь не время заниматься 
такими пустяками, Малербъ отв^тилъ, что онъ но самой 
смерти желаетъ отстаивать чистоту Французскаго языка. 
Но, несмотря на это смешное увлечете, не должно за- 
крывать глаза на истинное значеше Малерба. Онъ много 
способствовалъ выработк* Французскаго языка не только 
поэтическаго, но и прозаическаго. У современныхъ ему 
поэтовъ мы тщетно будемъ искать такой точности, силы 
и такой художественной простоты; ни одного неловкаго 
эпитета, ни одного напыщеннаго выражен1я, ни одной 
Форсированной метаФоры. Немудрено поэтому, что поэти- 
ческ1Й стиль Малерба сд'Ьлался образцомъ для вс^хъ по- 
слфдующихъ поэтовъ. 
Романъ. Параллельно съ обновлешемъ лирической поэзш начи- 
нается обновленхе и въ сФер*]^ пов:]^ствовательной лите- 
ратуры. На см^ну устаревшему рыцарскому роману 
является несколько новыхъ Формъ: романъ пастушескШ, 
романъ героическ1й, романъ психологичесшй, романъ са- 
тирическШ и романъ реальный. Пастушесшй романъ 
во Францш возникъ подъ влхяшемъ итальянскихъ („Арка- 
Д1Я" Саннаццаро) и испанскихъ („Дхана" Монтемайора) 
образцовъ. Лучшей представительницей пастушескаго ро- 
мана во Франц1и была „Лсшрея'^ О норе д'Юрфё; имя 
героя этого романа Селадонъ сд'Ьлалось нарицательнымъ 
именемъ галантнаго кавалера. Важная роль, которая пре^ 



— 225 — 

доставлена женщин'^ въ роман1& д'Юрфё, заставляетъ уже 
предчувствовать царство салоновъ, которое настанетъ 
скоро. Знаменит1^йшимъ изъ этихъ салоновъ былъ са- 
лонъ маркизы де-Рамбулье. Вокругъ прекрасной хозяйки 
собирался въ первой половин^^ ХУ11 в. изящный св'&т- 
скШ и литературный кружокъ, дававшШ тонъ всему вые- 
шему обществу Парижа и оказавшШ значительное вл1я- 
те и на литературу, такъ какъ въ числ* посЬтителей 
его были Малербъ, Бальзакъ, Вуатюръ и др. Разговари- 
вали обо всемъ: затрогивались поочередно новости поли- 
тичестя, общественныя и литературный; кто-нибудь изъ 
мужчинъ приносилъ сонетъ или мадригалъ, который под- 
вергался разбору присутствующихъ; возраженхя высказы- 
вались такимъ любезнымъ тономъ, что самый самолюби- 
вый авторъ не могъ обидеться. Вообще тонъ, господ- 
ствовавш!^ въ салон'Ё Рамбулье, былъ самый изящный 
и галантный. Дамы не иначе называли другъ друга, какъ 
яШа сЬёге", откуда произошло прозвище „1е8 ргёс1еи8е8", 
не 1тЪвтее вначал'Ь комическаго смысла. Несомненно, 
что литература обязана салону М-те де-Рамбулье очи- 
Щешемъ языка отъ пошлыхъ выражений и облагороже- 
шемъ вкуса; но также несомн-Ьино и то, что стремденхе 
*ь изяществу р-Ьчи мало-по-малу превратилось въ манер- 
ность и кокетничанье изысканными выражешями, кото- 
Р<>в было осмеяно Мольеромъ въ его комед1И „Смешныя 
яеманницы'' (Ьез Ргёсхеивез Г1(11си1е8). 

На почв* искусственнаго салоннаго тона, который го- Сиюдври. 
сподствовалъ въ отелЪ г-жи Рамбулье, возникли романы 
М-11е де С к ю д е р и, которая въ молодости была постоян- 
ной посетитель иицей отеля, а подъ старость открыла свой 
Собственный салонъ. Знаменитейшими изъ ея романовъ 
Сыли „Неликгй Киръ"^ (Ье Огапй Сугиз) и „1Глелш" (СШге 
ои Ы81огге гошагпе)^ каждый въ десяти томахъ. Хотя по 
^аглав1Ю эти романы похожи на историческ1е, но въ нихъ 
^акъ же мало историческаго, какъ въ пастушескомъ ро- 

Стороженжо. 1 5 



— 226 — 

ман-Ь д'Юрфё. Подъ древнеперсидскими и римскими име- 
нами писательница выводить своихъ современнивовъ^ ко- 
торые говорить изящнымь и исвусственнымь языкомъ 
отеля Рамбулье. Романы эти были вь большой мол,Ъ; 
даже Парижская академ1я назначила ихь автору первую 
премш за краснор^чхе. Такъ продолжалось д-Ьло до т-Ьхъ 
порь, пока Вуало не нанесъ имь смертельнаго удара 
въ одной изъ своихь сатирь^ причисливь ихь кь раз- 
ряду т*хь ложныхь произведенШ, которыми могутъ вос- 
хищаться только провинц1алы. 
лафайетъ. Попытку придать салонному роману психологическую 
основу мы зам*чаемь въ произведенхяхь г-жи де-Ла- 
Файеть. Предпринятая ею реформа состоить вь томъ, 
что она значительно сократила элементь авантюры 
вь пользу элемента психологическаго; кораблекрушен1я, 
похищешя^ поединки отходять у нея на задшй планъ 
и занимають гораздо меньше мФста, ч-Ьмь анализь стра- 
стей и характеровь. Фабулу ея лучшаго романа „^а 
Рггпсеззе йе СШез*" можно разсказать вь н^сколькихь 
словахь. Героиня романа, молодая и прекрасная жен- 
пщна, выходить замужь безь любви. Она случайно 
встречается сь герцогомь Немуромь и влюбляется 
вь него. Долгое время она боялась сознаться самой 
себе во всемогуп1,емь чувств-Ь, охватившемь ея сердце. 
Она борется сь собой, чувствуеть жгучхе укоры совести 
и, чтобы не встр-Ьчаться сь Немуромь, у*зжаеть вь де- 
ревню. Она признается мужу вь своей любви къ гер- 
цогу. Ложная в'Ьсть о свидан1и жены сь герцогомь такъ 
поражаеть Мг. с1е С1ёуе8, что онъ забол^ваеть горячкою и 
умираеть. Героиня еш,е больше страдаеть, обвиняетъ себя 
вь смерти мужа, отказывается отъ счастья сь Немуромь 
и хоронить себя навсегда въ монастыре. Высшее обще- 
ство, выведенное въ романахъ г-жи де-ЛаФайеть, является 
въ самомь привлекательномь св^тф, и если въ этомъ она, 
воспитанная вь салон'Ь г-жи Рамбулье, нФсеолько отсту- 



— 227 — 

пила отъ жизненной правды, то за ней во всякомъ сду- 
чаЪ остается заслуга постановки романа на почву пси- 
хологическую. 

Говоря объ эволющи Французскаго романа, нельзя Скарронъ. 
пройти молчашемъ „Еомическгй романь*" (Котап сотгдие) 
Скаррона, который является такимъ же новаторомъ 
Бъ области романа, какъ и г-жа де-Лаоайетъ. Въ первой 
половин^^ XVII в. Французская литература была напол- 
нена сентиментальными героическими и пастушескими 
романами, герои которыхъ утонченно и манерно выра- 
жали свои чувства. Вь этихъ салонныхъ герояхъ н-Ьтъ 
ни типичности, ни жизненной правды, а отъ ихъ р'Ьчей 
в-Ьеть ч'Ьмъ-то д'Ьланнымъ и искусственнымъ. И вдругъ 
среди этой толпы нарядныхъ пастушковъ и селадоновъ 
появляются настоящ1я живыя лица съ р'1^зко очерченными 
характерами, отъ которыхъ такъ и в'Ёетъ жизнью и прав, 
дой. Таково было впечатл']^н1е, произведенное на публику 
вышедшею въ 1651 г. первою частью романа Скаррона. 
€овременныя свид-Ьтельства говорятъ, что публика тот- 
*часъ же повернулась спиной къ сентиментальнымъ и па- 
ютушескимъ романамъ и принялась за чтенхе романа 
Скаррона, который им-Ьлъ громадный усп*хъ. Героевъ 
своего романа авторъ взялъ не изъ высшаго общества 
чкоторое разучилось говорить естественнымъ языкомъ, 
^ изъ подонковъ общества, изъ среды провинщальныхъ 
-актеровъ. Въ „КомичесЬомъ роман1Ь" разсказывается 
«стор1я одной странствующей труппы актеровъ, которая 
разъ'1^зжала по Францш въ своемъ громадномъ, напол- 
яенномъ разными театральными принадлежностями. Фур* 
гон1^. На верху Фургона возсЬдаетъ красавица-актриса, 
41 рядомъ идетъ актеръ, од-Ьтый въ ФантастическШ костюмъ, 
•съ ружьемъ на плеч^)^ и длинной шпагой. Въ роман'Ь 
выведено несколько типовъ актер эвъ и актрисъ, которые 
ючерчены мастерски. Громадный успЪхъ романа Скар- 
рона показываетъ, что на ряду съ романомъ пастушескимъ 

15* 



— 228 — 

И героическимъ, рисующимъ идеальныя стороны жизнег^ 
нарождался новый родъ романа, проникнутый реализмомъ 
и жизненной правдой. 

Романъ Скаррона, изобилующ1Й типами и сценами,. 
выхваченными изъ жизни, служить естественнымъ "пере- 
ходомъ къ реально-бытовому роману. Главными пред- 
ставителями реальнаго романа во Франц1И въ XVII в. 
Сорель. были Оорель И Фюретьеръ. Сорель оставилъ два 
романа: „ Комическая 11сшор1Я Франсгона"^ (Н181;о1ге сот^^ие 
йе Ргапс10п) и „Сумасшедшгй пастухь"' (Ье Вег^ег ех1га- 
уа^ап!;). Первый романъ Сореля построенъ по образцу 
испанскихъ плутовскихъ новеллъ (поуе1а рхсагезса). 
Содержан1е романа составляетъ автобхограохя героя,, 
молодого челов'Ёка хорошей Фамил1И, но страшнаго ше- 
лопая, который попадаетъ въ Парижъ и знакомится 
съ разнаго рода людьми: разными развратниками, шар- 
латанами, адвокатами, судьями, педантами, распутными 
женщинами; онъ пробуетъ жить литературнымъ трудомъ,. 
голодаетъ, нередко попадаетъ изъ моднаго салона въ гряз- 
ную таверну и обратно, потомъ странствуетъ попровинцш, 
испытываетъ самыя разнообразныя приключенш, пока- 
не женится наконецъ на итальянской маркиз*]^. Литера- 
турное значеше „Франс10на" состоитъ вътомъ, что этобылъ 
первый по времени реальный романъ во Францш, пред- 
ставлявшШ первую, хотя несколько карикатурную картину 
Французскаго общества въ половин* XVII в. Объ усп-Ьх* 
романа можно судить по тому, что онъ выдержалъ до- 
конца в'Ька около 60 издашй. Успеху его не мало спо- 
собствовало то обстоятельство, что публика подъ псев-^ 
донимами узнавала личности тогдашнихъ литературныхъ^ 
знаменитостей: Бальзака, Буаробера и др. Другой романъ 
Сореля „Сумасшедшей пасту хъ" — явное подражаые 
„Донъ-Кихоту". „Я не могудолЬе выносить, — говоритъ 
авторъ въ предислов1И, — существованхя глупыхъ людей,, 
воображающихъ, будто ихъ романы даютъ имъ право- 



— 229 — 

причислять себя къ числу людей, одаренныхъ изящнымъ 
вкусомъ (Ьеаих езргиз)". Такими глупцами авторъ счи- 
таетъ не только сочинителей пастушескихъ романовъ, 
но также всЬхъ т-Ьхъ, кто покидаетъ реальную почву 
ш витаетъ въ Фантастическихъ соерахъ. ^Я желалъ бы, — 
тюворитъ авторъ, — чтобы моя книга была могилой 
яодобнаго рода нелепостей". Судя по этому, можно пред- 
полагать, что романъ Сореля будетъ чисто литературной 
сатирой; но это несправедливо, ибо авторъ на ряду 
съ литературными нел'Ьпостями касается многихъ сощаль- 
ныхъ уродствъ, осмЪиваетъ пороки и чудачества своихъ 
<50временниковъ. Романъ Сореля построенъ по плану ро- 
мана Сервантеса. Подобно тому какъ Донъ-Кихотъ, начи- 
навшись рыцарскихъ романовъ и вообразивши себя стран- 
-ствующимъ рыцаремъ, отправляется на свои курьез- 
ные подвиги, такъ герой романа Сореля, н-йкто Луи, 
€ынъ почтеннаго торговца шелковыми матер1ями, подъ 
вл1ян1емъ чтешя „ Астреи", воображаетъ себя пастушкомъ, 
покидаетъ отцовсшй домъ, одбвается въ платье пастуха, 
окреш;иваетъ себя Лизисомъ и пасетъ стадо на берегахъ 
Оены, въ окрестностяхъ Сенъ-Клу. 

Второй представитель реально-бытового романа во Фюретьерг 
Франщи, Фюретьеръ, въ своихъ произведешяхъ 
сознательно пресл:&довалъ реально-сатирическ1я ц'Ьли. 
Чтобы достигнуть этихъ ц-Ьлей, нужно, по мн-Ьтю Фю- 
ретьера, выраженному въ предислов1и къ его „Буржуаз- 
мому роману *^ (Ье Еошап Ьоиг§ео18), писать такъ, чтобы 
читатель въ лицахъ романа тотчасъ узнавалъ людей, 
которыхъ онъ видитъ каждый день. Изъ первыхъ словъ 
а>втора видно, что онъ не захочетъ идти по избитымъ 
дорогамъ, а постарается быть оригинальнымъ. Вм-Ьсто 
ухип;рен1й, обыкновенно употребляемыхъ романистами, 
наполняющими свой разсказъ нев'Ёроятными приключе- 
Н1ЯМИ героевъ, авторъ им'Ьетъ въ виду разсказать не- 
сколько любовныхъ исторхй, происходившихъ между 



— 230 — 

лицами, воторыхъ нельзя даже назвать героями илег 
героинями. „Мои герои, — говоритъ авторъ въ начал^^ 
романа, — не пойдутъ во глав^б арм1й, завоевывающихъ 
государства; это люди средняго класса, мирно идущхе 
во обыкновенному пути. Одни изъ нихъ будутъ пре- 
красны, друпе безобразны; одни — умны, друпе — глупы^ 
и эти послфднхе, повидимому, составляютъ большинство^ 
но это не значитъ, однако, чтобы люди самаго высшага 
полета не могли узнать себя въ нихъ". Таковы геро» 
„Вуржуазнаго романа". Романъ Фюретьера отражаетъ 
въ себФ важный оактъ культурной жизни Франщи — воз- 
вышенхе буржуаз1И. Умиротворен1е страны Ришелье^ 
пагубное для аристократовъ, потому что превратило ихъ 
изъ вождей парт1й въ простыхъ дворянъ, было очень 
выгодно для буржуаз1и. Покровительствуемая государ- 
ственной властью, относившейся подозрительно къ не- 
давно бунтовавшей знати, буржуазхя втирается всюду — 
и въ магистратуру, и въ администращю, ивъ литературу.. 
Сенъ-Симонъ приходитъ въ негодоваше, что министерскхе 
портфели, бывш1е въ прежнее время привилепей высшаго 
сослов1я, попали въ руки людей буржуазнаго происхо- 
жден1я. Въ этой борьб* двухъ классовъ литература 
ХУП в. стояла на сторон* знати, какъ класса бол^е 
образованнаго и любившаго литературу. Свои антибур- 
жуазный тенденщи Фюретьеръ высказываетъ во многихъ 
мЪстахъ романа. Разсматриваемый съ художественной 
точки зрФшя, романъ Фюретьера представляетъ рядъ 
жанровыхъ картинокъ, написанныхъ съ большой силой 
и съ большимъ количествомъ деталей. Нигд* буржуазная 
жизнь XVII в. не была описана съ такой обстоятель- 
ностью. Къ достоинствамъ романа сдЪдуетъ отнести 
мастерское слхянхе точнаго, детальнаго разсказа и самой 
тонкой и злой сатиры. Характеры очерчены въ общемъ 
ярко и правдиво, хотя краски положены слишкомъ густо 
и нередко портретъ переходитъ въ карикатуру. 



— 231 — 

Знаменит^йшимъ писателемъ первой половины ХУП в. Паскаль, 
былъ Влезъ Паскаль (1623—1662 гг.). Кром-Ь сочи- 
нев1й чисто научнаго содержангя онъ оставилъ два сочи- 
нен1я: „Письма кг провинцгилу*^ (Ьез ргоушс1а1е8) 
и „Мысли о религги*' (Репвёез виг 1а гёИ^оп), который 
доставили ему громадную изв'бстность* Первое написано 
въ эпоху ожесточенной полемики 1езуитовъ съ после- 
дователями секты янсенистовъу жившпхъ въ Поръ-Рояль- 
скомъ монастыре. Тезуиты торжествовали: имъ удалось 
добиться осуждешя янсенистовъ конгрегащей^ назначен^ 
ной папою Иннокент1емъ X. Оставалось еще Сорбонн'б 
произнести свое слово, и тогда самый Поръ-Рояль былъ бы, 
вероятно, немедленно закрыть. Паскаль, сочувствовавш1Й 
янсенистамъ и находившШся въ дружественныхъ отно- 
шен1яхъ съ главою ихъ, Арнб, р'Ьшился выступить на ихъ 
защиту. Окинувъ взглядомъ поле битвы, Паскаль сразу 
понялъ, что янсенисты, нав'брное, проиграютъ д'Ьло, если 
будутъ вращаться въ СФер* теологическихъ тонкостей, 
непонятныхъ большинству публики; всл^дствхе этого онъ 
перенесъ вопросъ на бол'Ье широкую и понятную почву 
нравственныхъ принциповъ и отдалъ процессъ между 
янсенистами и хезуитами на судъ общественной совести. 
Онъ мастерски разоблачилъ казуистику 1езуитовъ, онъ 
предалъ позору ихъ гибкую и безчестную мораль, всегда 
готовую оправдать всЬ средства для достижен1я ц'ёли. 
Борьбу янсенистовъ съ хезуитами онъ изобразилъ какъ 
борьбу истины съ насил1емъ, свободы съ деспотизмомъ, 
нравственныхъ принциповъ съ безсердечнымъ и безприн- 
ципвымъ эгоизмомъ. Въ заключеше Паскаль обращается 
съ краснор^чивымъ воззван1емъ къ парижскому парла- 
менту и умоляетъ его защитить религюзную свободу 
во Франщи. ВпечатлФше, произведенное „Письмами** Па- 
скаля на общество, было потрясающее. Все, что было 
лучшаго и благороднаго въ его сред*]^, обратило свое 
сочувствхе къ гонимымъ янсенистамъ, и съ этихъ поръ 



— 232 — 

имя 1езуитовъ становится синонимомъ лицем^р1Я, нетер- 
пимости и лжи. 1езуиты пробовали было вступить въ по- 
лемику со страшнымъ противникомъ, но ихъ „Аполопя 
казуистовъ" (Аро1о§'1е йез са8Ш81е8) не им'Ъла успеха, и, 
чтб всего хуже, само духовенство исходатайствовало 
у папы ея запрещеше. 

По смерти Паскаля, въ Поръ-Роял* въ его комнате 
нашли н-^^сколько связокъ различныхъ отрывковъ рели- 
г103но-нравственнаго содержашя, изв'Ьстныхъ подъ име- 
немъ его „Мыслей". Поел* блестящаго усп-Ьха своихъ 
„Писемъ** Паскаль въПоръ-Рояльскомъ уединен1и предался 
молитв'Ь и религюзнымъ размышлешямъ и малопо-малу 
сд'Ълался настоящимъ аскетомъ. Одна мысль всец'Ьло 
наполняла его душу — чтб будетъ съ нимъ поел* смерти? 
В'Ьра отвечала ему на этотъ вопросъ, но только ему 
лично; онъ зналь, что на св-Ьт* есть много скептиковъ 
и нев'Ьрующихъ, ему хотелось открыть глаза невидящимъ, 
убедить сомн'бваюш.ихся, пристыдить гордыхъ своимъ 
разумомъ. Съ этой ц*лью онъ и задумалъ сочинеше 
о религш, отрывки котораго дошли до насъ въ его 
„Мысляхъ". Прежде всего Паскаль удивляется равноду- 
Ш1Ю челов-Ька передъ страшною загадкой его суш;ество- 
ван1я, къ разр-Ьшенхю которой, повидимому, должны 
быть направлены вс* его силы. Ибо, въ самомъ д*л*, 
что такое челов'Ькъ, какъ не соединеше самыхъ нераз- 
рЪшимыхъ противор-Ьчхй? Это въ одно и то же время 
и самое великое, и самое ничтожное изъ существъ; онъ 
постигаетъ своимъ разумомъ глубочайш1я тайны при- 
роды, и достаточно порыва в-Ьтра, чтобы потушить 
навсегда св'Ьточъ его жизни. Все, что ни задумываетъ 
челов^къ, показываетъ въ одно и то же время и силу 
его мысли, и слабость ея, потому что на каждомъ шагу 
умъ его наталкивается на непреодолимый преграды. 
Незначительный срокъ времени отм-Ьренъ для его жизни,, 
и этотъ кратк1й промежутокъ онъ не ум-Ьетъ употребить^ 



— 233 — 

€ъ ПОЛЬЗОЮ И заняться единымъ на потребу. Всл^^д- 

€тв1е этого онъ вс']^ми силами старается забыться, заба- 

вляетъ себя игрой, охотой, политикой и тавимъ образомъ 

убиваетъ свое время, пока оно въ свою очередь не 

убьетъ его. Такъ проходить вся жизнь челов']^ка. А между 

т^мъ въ челов']^к'Ь не перестаютъ жить инстинкты ве- 

ликаго и божественнаго. ЧеловФкъ несчастенъ 

и слабъ, челов'Ькъ в'1^чно страдаетъ, но онъ знаетъ, Что 

онъ страдаетъ, и въ этомъ его величхе; какъ онъ ни 

<5лабъ, но онъ управляетъ вселенной, лишенной этого 

сознашя; онъ умираетъ, но онъ знаетъ, что за гробомъ 

онъ найдетъ разр'Ьшеше той загадки, которая не давала 

ому покоя въ жизни. Итакъ, величхе и ничтожество — 

вотъ два главные пункта, до которыхъ, по мн-Ьтю 

Паскаля, достигаетъ ежечасно натура челов-Ька. Какъ 

же объяснить это противор'Ьч1е? Какъ примирить 

*гакое велич1е съ такимъ ничтожествомъ? Прежде, чЪмъ 

дать свое объясненхе, Паскаль приводить объяснеше 

загадки челов'Ьческаго существовашя, предложенное стои- 

-ссами и скептиками. Указавъ на ихъ односторонность, 

Паскаль утверждаетъ, что только одно христханство 

лложетъ разъяснить это противор'Ьчхе, ибо христханство 

:^читъ, что до гр'Ьхопадешя челов-Ькъ находился въ со- 

<2тояши невинности и совершенства, сл'Ьды котораго 

-с^охранились до сихъ поръ въ стремлеши челов^^ка къ 

«[дёалу. По гр-Ьхопаденхи умъ челов'Ька помутился^ воля 

-^зд-Ьлалась настолько слабой, что она не можетъ стре- 

:в1иться къ совершенству безъ участхя божественной 

благодати. Вотъ почему столько противор'ЬчШ заключено 

^ъ природ* человека. Вотъ почему онъ великъ и ничто- 

^венъ въ одно и то же время. Такимъ образомъ, хри- 

-с^тханство является единственной гипотезой, способной 

1)азр']^шить загадку челов-Ьческаго существовашя, и въ 

4этомъ доказательство его истинности, какъ религхи. 

Л(;ром']^ доказательства истинности христ1анства „Мысли*" 



— 234 — 

Паскаля заключаютъ въ себ^ массу глубочайшихъ на- 
блюдешй надъ жизнью и людьми, и притомъ выражен- 
ныхъ такимъ слогомъ, что легко удерживаются въ памяти. 
Стараясь определить сущность человеческой природы, 
Паскаль долженъ быль невольно сделаться моралистомъ, 
и высказанный имъ мысли о человеке вообще соста- 
вляютъ едва ли не половину всйхъ его „Репаёее"*). 

Подобно тому, какъ въ древней трагед1и одинъ гово- 
рить за весь хоръ^ выражая общ1я вс^мъ хоревтамъ 
чувства, такъ и въ исторш изредка появляются люди, 
носящ1е на себе бремя общей скорби и въ силу этого 
получаюпце право говорить за все человечество. Къ числу 
такихъ избранниковъ нужно отнести и Паскаля. Его 
„Мысли*" будутъ безсмертны, пока загадка человеческаго 
существован1я не будетъ разрешена, пока каждый изъ 
насъ не перестанетъ видеть въ его словахъ более силь- 
ное выражеше того, что смутно бродитъ въ нашей соб- 
ственной душе. 

3. Писатели эпохи Людовика XIV. 

Вторая половина ХУП в. обыкновенно называется 
эпохой Людовика XIV, самостоятельное правлен1е кото- 
раго началось съ 1661 г. и продолжалось более полувека 
(до 1715 г.). Эпоху эту, прославленную именами Мо- 
льера, ЛаФОнтена, Вуало, Расина и др., принято называть 



*) Вотъ н-Ьскодько такихъ мыслей, поражающихъ своей глубиной 
и силой выражен1я: Люди часто смФшиваютъ свое воображен1е со своимъ 
сердцемъ и считаютъ себя обращенными съ той минуты, какъ только 
начинаютъ думать объ обращенш. — Сердце нм-Ьегь свои разумный 
основан1я, который неизв'Ёстны разуму. — Люди, создающ1е антитезы, 
насилуя значен1е словъ, уподобляются т-Ьмъ, которые д-Ьдають въ сво- 
емъ дом-Ь фальшивыя окна для симмвтр1и. — Лучш1я книги, без- 
спорно, т4, читатели которыхъ думаютъ, что они сами могли сочинить 
ихъ и т. д. 



— 235 — 

золотымъ в'Ъкомъ французской литературы и приписы- 
вать самое процв'Ьтате ея тому высшему покровитель- 
ству, которое оказывалъ ей Дюдовикъ XIV. Репутащя 
1юдовика XIV, какъ мецената, способствовавшаго раз- 
ВИТ1Ю литературныхъ талантовъ во Франпди, была со- 
здана прежде всего писателями, которые были у него на 
акаловань'Ь и прославляли его изъ личныхъ выгодъ. За- 
т*мъ Вольтеръ въ своемъ „В-Ьк* Людовика XIV", осл*- ж 
пленныЁ блескомъ двора и литературы, перечисливъ вс^^хъ 
писателей, художниковъ и ученыхъ, которые доживали 
свой в']^къ при Людовик:^ XIV, процв']^тали при немъ 
и даже родились въ его царствоваше, провозглашаетъ 
эпоху великаго короля золотымъ в']^комъ литературы 
и искусства. Если исключить изъ списка, составленнаго 
Вольтеромъ, такихъ писателей, какъ Паскаль, который 
издалъ свои „Письма къ провинщалу" въ 1656 — 57 г., 
т. -е. за 5 л-Ьтъ до начала самостоятельнаго правлешя 
Людовика XIV, или Корнель, который, хотя и умеръ при 
Людовик'Ь XIV, но написалъ свои лучш1я цроизведенк 
раньше, ч*мъ король вступилъ на престолъ, то собственно 
къ эпох^ Людовика XIV относятся Вуало, Воссюэть, 
ЛаФонтенъ, Лабрюэръ, г-жа де-Севинье, Мольеръ и Ра- 
синъ. Произведен1я всЬхъ этихъ писателей (за исключе- 
шемъ, впрочемъ, Мольера) дМствительно носятъ на себ'Ь 
отпечатокъ тЬхъ идей и воззр'1^н1й, которыми была про- 
питана атмосфера блестяп^аго двора Людовика Х1у. 

Обозр'Ьше литературы эпохи Людовика XIV мы нач- Боссюэп 
немъ съВоссюэта (1627 — 1 704), отразившаго въ своихъ 
произведен1яхъ тотъ духъ дисциплины, ту апоееозу коро- 
левской власти, которая была до и^Ькоторой степени обяза- 
тельна для всФхъ писателей этой эпохи, въ особенности 
же для тФхъ, которые попали въ СФеру притяжешя коро- 
левскаго двора. Изв']^стность Боссюэта была двоякаго 
рода: онъ славился, какъ духовный ораторъ, и былъ 
знаменитъ, какъ писатель. Въ 1662 г. онъ, будучи еш;е 



— 236 — 

молодымъ челов'1^комъ, пропов']&довалъ въ придворной 
церкви въ Лувр'Ь, и весь модный Парижъ стекался его 
слушать. Подобно всФмъ великимъ пропов'^ёдникамъ^ 
Воссюэтъ не писалъ своихъ проповфдей; у него былъ 
только планъ и подобранный цитаты изъ Св. Писатя; 
во всемъ остальномъ онъ дов'1^рялся своему вдохновенш, 
которое никогда не обманывало его. Главное достоинство 
проповедей Боссюэта — сила дталектики. Съ неподра- 
жаемымъ Д1алектическимъ искусствомъ онъ сопоставлялъ 
велич1е Творца и ничтожество челов-Ьческаго разума. 
Съ послФднимъ онъ ведетъ настоящую борьбу, во мно- 
гомъ напоминающую Паскаля; онъ ставить посылки, 
противъ которыхъ нельзя съ точки зр^шя разума воз- 
разить, и выводить лзъ нихъ заключешя, отъ которыхъ 
н*тъ силъ уклониться. Р-Ьчь его мчалась стремительно, 
подобно бурному потоку; если на его пути находились 
цв-Ьты краснор'Ьчхя, онъ скор-Ье увлекалъ ихъ за собою, 
нежели старался украсить ими свою р-Ьчь. Но при всемъ 
ораторскомъ талант*, при всемъ совершенств'^ Формы, 
въ его пропов*дяхъ есть н-йчто жесткое, сухое. Онъ 
поражаетъ и осл-Ьпляетъ, но не трогаетъ, не умиляетъ. 
Въ 1679 г. Воссюэтъ, назначенный наставникомъ 
къ сыну Людовика XIV, написалъ свое знаменитое 
„Разсу ждете о всемгрной исшорги^' (Бхвсоигз виг ГШв- 
1;о1ге итуег8е11е), которое должно было служить ему 
пособхемъ при преподаванхи доФину истор1и. Изъ введешя 
видно, что Воссюэтъ им-^лъ въ виду написать н-йчто 
въ род* философ1и истор1и и что центральнымъ пунктомъ 
въ его изложен1и будетъ релипя. Сообразно этому плану 
сочинен1е распадается на три части: первая часть есть 
не что иное, какъ повторительный конспектъ всеобщей 
истор]'и отъ сотворен1я М1ра до Карла Великаго. Вторая — 
представляетъ истор1Ю релипи народовъ, которые были 
органами божественнаго откровен1я: еврейскаго и хри- 
ст1анскихъ. Излагая исторхю евреевъ, Воссюэтъ посто- 



— 237 — 

явно указываетъ на связь ея съ исторхеЁ хриспанства 
посредствомъ пророчествъ. Въ третьей части Боссюэтъ 
разсуждаетъ о причинахъ возвышенхя и разрушен! я 
различныхъ государствъ, при чемъ приводить въ связь 
ихъ исторхю съ истор1ей народа израильскаго. Во всемъ 
сочинен1и господствуетъ теологическая точка зр*н!я, 
съ которой и осв-Ьщаются историческ1я событ1я. По мн^- 
шю Боссюэта, ассир1яне и вавилоняне служили оруд1емъ 
гн-Ьва Господня на евреевъ; персы были призваны Богомъ 
возстановить еврейское царство, Александръ Великхй 
и его преемники — охранять его, римляне — защип^ать 
его отъ вдастолюбтя сирШскихъ царей. Основная мысль 
Боссюэта состоитъ въ томъ, что истор1я есть руководи- 
мое Промысломъ Божшмъ шествхе человечества къ хри- 
ст1анству, воплощаемому въ католической церкви. Гер- 
деръ слишкомъ переоц']^ниваетъ Боссюэта, называя его 
отцомъ исторической науки. Это не в*рно: исторхя есть 
изображеше движешя вс']&хъ соеръ народной жизни, а не 
одной только религ103ной Сферы. Смотря на исторш, 
какъ на прогрессъ съ теологической точки зр-Ьшя, Бос- 
сюэтъ совершенно оставилъ въ сторон* богатый циви- 
лизащи Инд1И и Арав1и и принесъ всЪ народы въ жертву 
еврейскому народу. 

Ни одинъ изъ поэтовъ эпохи Людовика XIV не былъ Расинъ. 
такъ близокъ къ великому монарху, какъ Расинъ. 
Людовикъ XIV покровительствовалъ Мольеру, уважалъ 
Вуало, но любилъ только Расина. Онъ ввелъ его въ 
СВОЁ интимный кружокъ и положительно скучалъ въ 
его отсутств1е. Расинъ былъ почти ровесникъ Людо- 
вику XIV: онъ родился въ 1639 г. Оставшись сиротой, 
онъ былъ взятъ на руки своей двоюродной бабушкой, 
которая воспитала его въ Поръ-Роял*. Поръ-рояльск1е 
отшельники любили Расина и над']^ялись, что изъ него 
выйдетъ одинъ изъ столповъ янсенизма. Но вышло иначе. 
Поступивъ для окончанхя образован1я въ СоПё^е й'Наг- 



- 238 — 

соиг! въ Париягб, Расинъ завелъ знакомство съ людьт 
веселаго нрава, въ род*)^ баснописца ЛаФОнтена^ которые 
соблазнили его театромъ. Узнавъ о томъ, что юны! 
Расинъ посЬщаетъ театръ и пишетъ сонеты въ чест1 
театральныхъ богинь, поръ-рояльск1е отшельники на- 
писали ему строгое внушеше и даже грозили анаеемой. 
Но эти внушешя не произвели никакого впечатл1^шя на 
Расина, который въ 1664 г. вступилъ на путь драмати- 
ческаго писателя и поставилъ на сцен* первую трагедю, 
^убиваиду''^ имевшую большой усп'Ьхъ. Следующая тра- 
гед1я Расина, „Александръ Великш^, им^ла еще больше 
успеха. Драматическ1е тр1умФы Расина больно отозва- 
лись въ Поръ-Роял*, гд* его сочли окончательно погиб- 
шимъ. Последовали новыя ув*ш,ан1я, ташя же безполез- 
ныя, какъ и предыдуш;1я. Расинъ продолжалъ быть 
любимцемъ публики и даже сталъ отодвигать на задшй 
планъ Корнеля. Когда Расинъ началъ писать свои тра- 
гед1и, драматическая литература Франщи находилась подъ 
сильнымъ вл1яшемъ ген1я Корнеля. Но строгхй героиче- 
сшй стиль трагед1Й Корнеля пересталъ уже удовлетво- 
рять публику, которая, воспитавъ свой вкусъ на произ- 
ведешяхъ Скюдерй и Онорё дТОрФё, требовала отъ 
героевъ не героическихъ, а салонныхъ добродетелей и 
болЬе утонченнаго выражешя любви, ея страдашй и вос- 
торговъ. Въ этомъ дух* написалъ Расинъ свою „Аидро- 
маху^^ (1667), въ героин* которой придворныя дамы не 
замедлили увид-Ьть свой идеалъ. Фаворитка Людовика XIV, 
маркиза де-Монтеспанъ, и ея сестры сделались востор- 
женными поклонницами Расина. Напротивъ того, поклон- 
ники Корнеля составили противъ Расина целую коалищю. 
Представлеше каждой новой пьесы обоихъ авторовъ было 
ареной схватки между враждующими сторонами. Долгов 
время перевесъ былъ на стороне новой школы: „АпдрО' 
ишжа**, „Баязешь*", „1Гдбшен/л" были рядомъ трхумФовъ Ра- 
сина; когда же въ 1677 г. любимое детище Расина, его 



и 



— 239 - 



/.Фв(?ра", не устояла противъ хорошо организованной клики 
. приверженцевъ Корнеля и торжественно провалилась^ 
Расинъ впалъ въ такое унынхе, что хотЬлъ совсЬмъ 
отказаться отъ театра. Онъ примирился съ поръ-рояль- 
скими отшельниками и дошелъ до того, что хогЬлъ оста- 
вить св'Ьтъ; но духовникъ его, хорошо зная его натуру, 
сов'Ьтовалъ ему вм'&сто удалешя въ монастырь женитьбу на 
благочестивой женш;ин'Ь.Расинъпосл'Ьдовалъ этому совету 
и женился на женш;ин']^ очень благочестивой, но не любившей 
театра и едва ли читавшей хоть одну изъпьесъ,написанныхъ 
ея мужемъ.Вскор'Ь посл*]^ женитьбы Расинъ былъназначенъ 
королевскимъ исторхограФОмъ, чтб не помешало ему .по по- 
ручен1Ю новой Фаворитки короля, маркизы де-Ментенонъ, 
написать дв* трагед1и на библейсше сюжеты: „Эсвирь*' 
(1689) и „Лшалгю^^ (1671), которыя были разыграны 
воспитанницами Сенъ-Сирскаго института и им'Ьли гро- 
мадный усп'1^хъ при двор'Ё. Посл'Ьдними поэтическими про- 
а8веден1ями Расина были духовныя п'Ьсни, написанный 
для тЬхъ же воспитанницъ.Сенъ-Симонъразсказываетъ,что 
&ъ посл'1^дн1е годы жизни Расинъ былъ весьма близкимъчело- 
3']&комъ къ Людовику XIV, который во время походовъ 
всегда бралъ его съ собою. Когда же, разсерднвшись за 
что-то на Расина, король пересталъ принимать его, то 
^та немилость такъ подействовала на придворнаго поэта, 
что онъ забол-Ьлъ и вскор* умеръ (1699 г.). 

Расину такъ-же, какъ и его великому предшествен- Трагическ 
нику Корнелю, не удалось схватить человеческую жизнь ^^*'^*' 
-съ разныхъ сторонъ. И тотъ, и другой изображали своихъ, 
сероевъ только съ одной стороны, со стороны того чувства, 
которое составляло паеосъ ихъ жизни. У Корнеля такимъ 
павосомъ является идея героизма, политическаго или 
релипознаго, и лица, имъ созданный, представляются вопло- 
щешемъ либо политической, либо релипозной идеи; у Ра* 
сина, наоборотъ, пружиною трагическаго дМствтв является 
л ю б о в ь, и большинство созданныхъ имъ лицЪу преамуг 




— 240 — 

ственно жеБщивы, представляются воплощешемъ идеи 
любви. Когда Расинъ вступилъ ва поприще драматурга, су- 
ровый трагическхй стиль Корнеля былъ еще во всей сил-Ъ^ но 
уже зам']^чались признаки насту пленгя новаго времени. 
Юный король мечталъ о любви, и въ подражан1е ему весь 
дворъ игралъвъ любовь и писалъ мадригалы въ честь краса- 
вицъ. Придворному поэту следовало попасть въ этотъ 
тонъ, сд']^латься п']ёвцомъ любви; и такимъ п'1^вцомъ 
явился Расинъ въ своихъ лучшихъ трагед1яхъ. Подобно 
тому какъ всЪ придворный дамы должны были быть 
влюблены въ короля, такъ и женщины въ трагед1яхъ 
Расина большевлюбляются,ч'Ьмъ мужчины, которые только 
выбираютъ. Въ угоду Людовику XIV Расинъ перевер- 
нулъ вверхъ дномъ обычныя челов-Ьческхя отношешя^ 
заставивъ женщинъ делать первые шаги, а мужчинъ 
снисходительно выслушивать ихъ признашя. Но, извра- 
щая челов'Ьчесюя отношен1я, Рйсинъ т-Ьмъ не мен^&е въ 
описанш любви обнаружилъ зам'Ьчательную тонкость пси- 
хологическаго анализа: любовные мотивы выступаютъ 
въ его трагед1яхъ со вс*мъ разнообраз1емъ ихъ отт-Ьн- 
ковъ, которыхъ мы тщетно искали бы у Корнеля. Ра- 
синъ —г это настоящ1Й живописецъ любви, и созданные 
имъ женскхе типы: Федра, Вероника, Андромаха и др.^ 
несмотря на всю условность стиля, дышатъ жизнью и 
страстью. Героическому долгу Корнеля Расинъ противо- 
поставилъ другой долгъ, на который въ его время была 
больше спросу, ч'Ьмъ на героизмъ. Желая прежде всего» 
дравиться королю и двору, которые зам-Ьняли для нега 
публику, Расинъ долженъ былъ наполнить свои трагедш 
льстивыми намеками по адресу Людовика XIV. Когда 
Вероника описываетъ въ великол-Ьпныхъ стихахъ своега 
возлюбленнаго Тита, то вс* придворные знали, что подъ 
Титомъ нужно разуметь короля. Этикетъ, царстврвавш1й 
при двор* Людовика XIV, былъ перенесенъ и въ трагед1и 
Расина. Действующая лица его трагедхйне могли забыться 



— 241 — 

ва сцен*]^ въ присутств1и героя^ какъ не могли забыться 
придворные въ присутствш короля; даже въ самыхъ силь- 
Быхъ порывахъ страсти языкъ ихъ сдержанъ и изященъ, 
я они никогда не позволяютъ себ* ни одного тривхаль- 
наго выраженхя. Изящество стиля и художественная от- 
д^^лка стиха — вотъ два достоинства, за которыя особенно 
ценили Расина его современники. Въ его трагедхяхъ н'Ьтъ 
энергическихъ характеровъ и р'Ьзкихъ штриховъ; все 
искусственно, условно, но за то изящно, н-Ьжво, трога- 
тельно. Атмосфера трагедхй Расина — это изнеживаю- 
щая атмосфера страсти, въ которой онъ вид-Ьлъ весь 
смыслъ человеческой жизни. Только подъ конецъ своей 
жизни, когда онъ не писалъ более для театра, онъ рас- 
ширилъ Сферу своего созерцанхя и надисалъ „Аталхю", 
тд* павосомъ является не любовь, но релипозный энту- 
31азмъ. Подъ вл1ян1емъ, главнымъ образомъ, Расина уста- 
новился надолго тотъ искусственный, условный, но 
изящный стиль французской трагед1И — съ ея тремя един- 
ствами, придворнымъ тономъ д1алоговъ, наперсниками 
и наперсницами, — благодаря которому она сделалась 
такъ популярна въ Европе. 

Когда мы читаемъ басни Л аФ опте на (1621 — 1695), Лафонтви! 
онъ представляется намъ человекомъ несколько скептичес- 
каго, независимаго ума,добрымъ учителемъ людей, смотря- 
Щамъ съ снисходительной, хотя и лукавой, улыбкой на 
'ЛЮДСК1Я слабости и мимоходомъ дающимъ имъ уроки 
фактической мудрости. На самомъ деле это былъ чело- 
^■Ькъ, хотя и веселаго нрава, но крайне безпутный и ли- 
шенный твердыхъ нравственныхъ принциповъ. Въ моло- 
дости онъ пробовалъ вступить въ духовное званхе, но 
вскоре отказался отъ этой мысли; пробовалъ служить, но 
^казался плохимъ чиновникомъ; пробовалъ жениться, но 
^казался плохимъ мужемъ и въ скоромъ времени разо- 
шелся съ женой. Разставшись съ женой, ЛаФОнтенъ не 
^мЬлъ больше своего дома и сделался прихлебателемъ 



\ 



— 242 — 

прежде всего у министра Людовика XIV, Фукё. Въ его 
салон']^ онъ познакомился съ Буало, Мольеровгь и дру- 
гими литературными знаменитостями своего времени. 
Когда Фукё впалъ въ немилость, Лафонтенъ не отвер — 
нулся отъ него и написалъ элепю, въ которой осм']^лилс^ 
ходатайствовать передъ молодымъ королемъ за своепи 
покровителя. Отъ Фукё ЛаФОнтенъ перешелъ къ племяв - 
ниц'Ё Мазарини, герцогин'Ь де-Бульонъ, и жиль въ еяа^ 
замк'Ь. По ея желанхю онъ написалъ свои стихотворные 
разсказы {СопЬез), въ которыхъ подражалъ Боккаччьо^ 
и романъ „Любовь Психеи и Амура'' (Ье8 Атош^ 
йе РбусЬё е! йе Сир1(1оп). Отъ герцогини де-Вульонъ 
ЛаФОнтенъ перешелъ къ г-жЬ де-ла-Саблгеръ, у^которой 
прожилъ 20 л^^тъ. Покровительствуемый знатными дамами, 
ЛаФОнтенъ им-Ьлъ полное право надеяться, что получить 
доступъ ко двору, что лучъ королевской благосклонности \ 
упадетъ и на него. Но его надежды не сбылись. Не- 
смотря на то, что ЛаФОнтенъ безбожно льстилъ королю, 
называлъ его Аполлономъ и вторымъ солнцемъ и не по- 
стыдился восп'Ёвать даже ташя позорныя д'Ъла Людо- 
вика XIV, какъ отм-Ьна Нантскаго эдикта, король 
былъ холоденъ къ нему и не допускалъ въ свой интим- 
ный кружокъ. Когда Академ1я выбрала ЛаФонтена въ 
число своихъ членовъ, Людовикъ XIV не утвердилъ вы- 
бора до т-Ьхъ поръ, пока не былъ принятъ въ Академш 
его любимецъ Вуало. Посл*дн1е годы своей жизни Ла- 
ФОнтенъ провелъ такъ, какъ трудно было ожидать отъ 
такого безпутнаго челов-Ька. Онъ забол-Ьлъ и испугался 
смерти и будущей жизни, потому что адсшя муки пред- 
стали передъ его разстроеннымъ воображешемъ во всей 
ихъ реальности. Оправившись отъ болезни, онъ началъ 
перекладывать въ стихи церковный п'Ьсни, и эти перело- 
жен1я были его посл1^дними произведешями. 

Самымъ оригинальнымъ произведенхемъ ЛаФонтеяа 
считаются его басни. Оригинальность ихъ состоитъ, впро- 



— 243 — 

'чемъ, не въ сюжет'Ь, а въ исподнеши. Заимствуя содержаше 

ч?воихъ басенъ у Федра и Эзопа, Лафонтенъ подвергаетъ его 

обработке, въ которой является настоящимъ художникомъ. 

Тэвъ въ своемъ этюд* о ЛаФОнтен* (Ьа Роп1а1пе еЬ зез- 

1аЫе8) прекрасно выяснидъ сущность поэтической манеры 

ЛаФОнтена, въ сравнеши съ манерой его классическихъ 

образцовъ. Тамъ, гд* у Эзопа и Федра сухой разсказъ 

«безъ характеровъ; тамъ у Лафонтена ц'^^лая драматиче- 

<^кая сцена съ превосходнымъ мотивирован1емъ дМствхя, 

вытевающаго изъ мастерски очерченныхъ характеровъ. 

Что касается до морали басенъ ЛаФОнтена, то она весьма 

лессимистическаго свойства. Изъ своего собственнаго 

жизненнаго опыта онъ вывелъ горькое заключен1е, что 

не право и нравственность, а сила и коварство цар- 

Ч5твуютъ на земл*, и это уб'Ьжденхе сквозитъ въ большей 

части его басенъ. Сильные мхра сего: львы, тигры, 

орлы и т. д., только и думаютъ о томъ, чтобы давить и 

эксплуатировать зайцевъ, овецъ, соловьевъ, которые 

лакъ бы созданы для того, чтобы служить добычею силь- 

ныхъ. Т* же изъ угнетаемыхъ, кто поумн-Ье, становятся 

льстецами, ублажаютъ сильныхъ и подъ ихъ защитою 

въ свою очередь совершаютъ всяк1я несправедливости. 

Таковъ былъ горьк1й выводъ тонкаго наблюдателя чело- 

з:Ьческой природы относительно блестящаго царствовангя 

Людовика XIV. 

Отъ баснописца ЛаФОнтена естественный переходъ лабрпэръ» 
15ъ знаменитому моралисту и сатирику* Лабрюэру 
{1645 — 1696), произведешя котораго, нь; многочислен- 
дыя по количеству, давно признаны классическими по 
<5воимъ внутреннимъ достоинствамъ и по стилю. Глав- 
ное произведен1е Лабрюэра носитъ назваше „Харак- • 
шеры или нравы нашего втька"' (Ьез Сагас1;ёге8 ои 1е8 
Шоеигб йе се 81ёс1е). Изъ предислов1я видно, что книга 
основана на реальныхъ наблюденгяхъ и что ц'ёлью автора 
-было содействовать исправлешю современныхъ ему нра- 

16* 



й 



— 244 — 

вовъ. Сочинен1е распадается на н:Ьсколько отд-Ьловъ: 
„О произведен1яхъ человЬческаго ума", «О личныхъ^ 
заслугахъ", „О женщинахъ**, „О дарахъ Фортуны*^ 
„О двор** и т. д. Каждый отд'блъ представляетъ». 
рядъ м-Ьткихъ зам^^токъ, не уступающихъ подчасъ иск 
сил^, краткости и глубин'Ь „Мыслямъ** Паскаля. Самх»^^ 
Мольеръ позавидовалъ бы такому тонкому и уничтожаю- 
щему опред'Ьлен1ю ханжи, которое встречается у Ла- 
брюэра: ц ханжой можетъ быть названъ тотъ, кто при 
королФ-атеист* будетъ атеистомъ". Въ особенности по- 
ражаетъ въ книге Лабрюэра то, что, проживъ почте 
всю жизнь при дворе Кондё, онъ не усвоилъ себе пре- 
зрительнаго отношешя къ народу, которымъ отличалась 
эта Фамил1я. Напротивъ того, въ „Характерахъ* есть 
места, въ которыхъ выражается глубокое сочувстюе 
къ народу и его жалкой судьбе. Голосъ Лабрюэра зву- 
читъ резкимъ диссонансомъ въ хвалебномъ хоре остал- 
ныхъ писателей Людовика Х1У и показываетъ въ не^ь 
человека благороднаго, гуманнаго и далеко опередившаго 
свое время. 
До-Свв1иье. Г-жа де-Севинье (1626 — 1696), письма которой 
считаются до сихъ поръ классическими, происходила йзъ 
аристократической Фамил1и Рабютэнъ-Шанталь; образо- 
ван1е она получила самое тщательное: Менажъ училъ 
ее языкамъ латинскому, итальянскому и испанскому, 
а Шаплэнъ давалъ ей уроки Французской литературы 
и развивалъ ея вкусъ чтен1емъ классическихъ произве- 
ден1й. Выйдя замужъ за маркиза де-Севинье, она вскор1^ 
лишилась мужа, убитаго на дуэли, и посвятила свою 
жизнь воспиташю своихъ детей. Она поборола все иску- 
шен1я, отвергла предложенхя такихъ людей, какъ Тюреннъ^ 
и Фукё, и осталась вдовою. Когда ея дочь вышла замужъ^ 
за графа Гриньяна, который былъ губернаторомъ Про- 
ванса и увезъ жену съ собою на югъ, г-жа де-Севинье, 
чтобы усладить горечь разлуки, поставила себе за пра- 



^ 



— 245 — 

вило писать дочери каждый день; такимъ образомъ со- 
-став^дась колоссальная переписка, представляющая без- 
]ц1^нный памятникъ французской литературы. 
Главную прелесть этой переписки, въ литературномъ 
-отношен1и, составляетъ простота, изящество и милая не- 
жхринужденность. Письма г-жи де-Севинье нисколько не по- 
:зсодили на манерныя и выглаженный письма Бальзака 
:шди Вуатюра, которые больше думали о потомств^^, чЪмъ 
о своихъ корреспондентахъ. Когда читаешь письма г-жи 
.^це-Севинье, то будто слушаешь непринужденную бол- 
-гжовню умной светской женщины, то блещущую умомъ 
^ наблюдательностью, то полную простоты, но всегда 
«:^скрепнюю и задушевную. Въ культу рномъ отношеши 
Х1ереписка г-жи де-Севинье р'1^шительно незам1^нима, по- 
гжому что въ ней отражается, какъ въ зеркал*)^, все, что 
^занимало высшее общество въ царствованхе Людовика Х1У. 
-С1обыт1я дня, слухи и сплетни, придворный празднества, 
интриги, литературный новости, анекдоты о литератур- 
^выхъ знаменитостяхъ — все, что, по выражешю маркизы, 
«ъ данную минуту находилось на конц*]^ ея пера, все 
входить и вплетается въ пеструю ткань остроумной 
-болтовни, интересъ которой возвышается т^мъ, что 
"ВЪ ней поминутно мелькаютъ так1я имена, какъ Людо- 
викъ XIV, г-жа де-ЛаФайэтъ, Кольберъ, Тюреннъ, Паскаль 
я др. Впрочемъ, большинство писемъ маркизы совер- 
хпенно интимнаго характера, но они интересны потому, 
^то они насквозь проникнуты теплотою самаго безко- 
рыстнаго изъ чувствъ — чувства матери. Чувство это вы- 
ражается во всемъ: и въ трогательной заботливости маркизы 
<) здоровьи дочери, и въ желан1и развить ея Философскхе 
^ литературные вкусы и симпатхи, и въ осторожности, 
•съ которой г-жа де-Севинье сообщаетъ дочери непр1ят- 
^Ыя нзв^ст1я. Откровенность между матерью и дочерью 
*Ь1ла полная, и такъ какъ он* об-Ь стояли на одинако- 
^омъ уровн:& развит1я, то ихъ связывало кром*)^ взаимной 



— 246 — 

любви и взаимное понимаше. Маркиз* нечего было сдер- 
живаться, говорить обиняками: она всегда знала, что ее 
поймутъ такъ, какъ сл^дуетъ, и потому она, при случа*^ 
не колебалась употреблять см-Ьдьтя и даже рФзшя выра- 
жен1я. Но не нужно скрывать истины: въ числ* писемъ — 

г-жи де-Севинье есть несколько, которыя не д'Ьлаютъ 

чести ея сердцу и показываютъ, что даже такая разви- 

тая женщина не сумела стать выше общественныхъ ► 

предразсудковъ. Известно, что положенге провинщй при ^ш 
Людовик* XIV было самое печальное. Безпрестанныя.^^» 

войны короля вызывали ежегодно новые налоги, а бле 

стяп^1я придворный празднества разоряли дворянъ, кото 

рые въ свою очередь разоряли народъ. У послФдняго^^ 

было одно средство заявлять свое негодоваше — пер10ди 

чески возставать, прогонять сборщиковъ податей и гра 

бить замки особенно прит^снявшихъ народъ пом^щиковъ^ >■ 

Эти пер10дическ1я возстанхя подавлялись самымъ ужас^ 

нымъ образомъ. Одно изъ такихъ возстанШ и описы- 

ваетъ г-жа де-Севинье въсвоихъ письмахъ. Послушаемъ же-г=:у 
какое впечатл'Ьше произвели всЬ ужасы усмирешя на^^ 
добрую и чувствительную женщину. „Реннсше бунтовщик!^^ 
разбежались — пишетъ она дочери, — конечно, невинны€^^ 
могутъ пострадать за виновныхъ, ноя нахожу все это весьма^^ 
хорошимъ^ лишь бы солдаты не м-Ьшали мн* прогули— — 
ваться въ моемъ парк*". И несколько дал-Ье: „Сейчасъ=:^^ 
захватили 60 реннскихъ буржуа. Завтра начнутъ в*шать — - 
Эта расправа послужитъ урокомъ для другихъ провинщй" — • 
Въ отв*тъ на сЬтоваше своего корреспондента о б*д — -' 
ств1яхъ, обрушившихся на Бретань, г-жа де-Севинь€ 
пишетъ: „Вы очень много распространяетесь о наших! 
б*дств1яхъ; у насъ теперь не очень казнятъ: всего одногсс:::^^ 
въ восемь дней, такъ что теперь в-Ьшаше мн* кажется раз^ — -" 
влечешемъ (Ьа репйепе те рагаК; та1п1;епап1; ип гай-а! — '^' 
сЫззешеп!)". Эти жестошя и отвратительный слова на* — ^— * 
писала женщина добрая, идеальная мать семейства^ г 



— 247 — 

способная, по отзыву вс*хъ ее знавшихъ, на самоотвер- 
жен1е. Слова эти служатъ показателемъ того низкаго 
уровня сощальныхъ инстинктовъ и братолюбхя, который 
господствовалъ при блестящемъ двор* Людовика XIV. 

Бол'Ъе широкую картину общества въ эпоху Людо- сенъ-Сшшжъ. 
вика XIV представляютъ мемуары герцога Сенъ- 
Симона (1675 — 1755), въ которыхъ какъ бы подво- 
дятся итоги всего этого перюда высшаго развит1я монархи- 
ческаго принципа во Франщи. Сенъ-Симонъ быль сынъ 
Фаворита Людовика XIII, возведеннаго имъ въ санъ пэра 
Франщи. Культъ своего покровителя онъ передалъ и своему 
сыну, который получилъ прекрасное воспитанхе и съ д-Ьт- 
ства питалъ страсть къ исторш.Въ1691г., шестнадцати л*тъ 
отъ роду, онъ былъ представленъ Людовику XIV и былъ 
записанъ въ мушкетеры. Уже въ 1694 г., будучи офи- 
церомъ, Сенъ-Симонъ началъ писать свой дневникъ, ко- 
торый онъ велъ почти безъ перерыва около 50 л*тъ, 
а подъ конецъ своей жизни подвергъ тш;ательной лите- 
ратурной обработке. Ничто не ускользало отъ пытли- 
ваго взора этого „шшона своего в'Ька'', какъ назвалъ его 
Сентъ-Вевъ. Въ 1702 г. Сенъ-Симонъ выходитъ въ от- 
ставку. Вращаясь при двор*, онъ хорошо знаетъ все, 
что тамъ д-Ьлается, и все вноситъ въ свою книгу. Поел* 
смерти короля, въ регентство герцога Орлеанскаго^ Сенъ- 
Симона посылаютъ съ дипломатическимъ поручен1емъ 
въ Мадридъ, а по смерти регента онъ навсегда удаляется 
за кулисы. Тогда онъ снова принимается за свои ме- 
муары и въ работ* надъ ними находитъ свое единствен- 
вое ут*шен1е. Похоронивъ свою жену, равнодушный къ 
настоящему, онъ весь погрузился въ созерцаше прошед- 
шаго и перенесъ туда вс* свои симпатш и антипат1и и 
свое неудовлетворенное честолюбхе. Онъ умеръ въ 1755 г. 
восьмидесяти л*тъ отъ роду. 

Во введен1и къ своему труду Сенъ-Симонъ заявляетъ, 
что онъ ставитъ своею ц'Ьлью истину, но оговаривается, 



— 248 — 

что онъ въ качеств'Ь человека живого не об'Ьщаетъ 
полной объективности. Точка зр'Ьнхя Сенъ-Симона, какъ 
политика, монархическая и вм'Ьст'Ь съ т^Ьмъ аристокра- 
тическая. По его мн^шю, монархъ не долженъ быть 
абсолютнымъ: онъ долженъ опираться на пэровъ, на 
эти столпы государства, эти драгоценные алмазы 
въ в^нц* короля. Аристократы должны делить власть 
съ королемъ, быть его ближайшими сов'Ътниками, удер- 
живать его отъ несправедливости и направлять его волю 
ко благу. Сенъ-Симонъ начинаетъ свои мемуары съ осады 
Намюра (1692 г.). Съ этихъ поръ онъ сл-Ьдитъ шагъ за 
шагомъ за жизнью Людовика XIV: онъ знаетъ, что ко- 
роль д^лаетъ, съ к*мъ проводить время, даже что Фстъ. 
Передъ нами, кром* того, проходятъ написанные во весь 
ростъ кистью великаго мастера портреты всЬхъ зам^ча- 
тельныхъ людей Франц1и. Особенно рельеФно выступаетъ 
тощая Фигура ненавистной ему г-жи де-Ментенонъ, 
хезуита Теллье, кардинала Дюбуа и самого ЛюдовикаХ1У. 
Сенъ-Симонъ см-Ьло срываетъ мант1Ю мишурнаго велич1я 
съ ЛюдовикаХ1У,показываетъ, каковъ былъ въ ежедневной 
жизни этотъ богъ Франщи ; при этомъ онъ не скупится на 
подробности, и всякая подробность есть мастерской 
штрихъ, дорисовывающШ портретъ. И оритомъ все это 
написано языкомъ живымъ, пластическимъ, трепещущимъ 
отъ радости и негодован1я. Вотъ почему мемуары Сенъ- 
Симона представляютъ такое драгоценное пособхе для 
изучешя эпохи Людовика XIV, а какъ литературный 
памятникъ, они представляютъ собою образцовое произ- 
веденхе въ томъ род* историческаго повествованхя, въ 
которомъ французы не им-Ьють соперниковъ. ^ 

4. Мольеръ. 

>граф1я. Мольеръ (1622 — 1673) принадлежитъ къ старшему 
покол-Ьшю писателей эпохи Людовика XIV; ему было 
около сорока л'Ьтъ, когда Людовикъ вступилъ въ самостоя- 



— 249 — 

тельное управлеше государствомъ. Лишившись десяти л*тъ 
горячо любимой матери, мальчикъ чувствовалъ себя си- 
ротой въ дом* отца, котораго забрала въ руки вторая 
жена. Онъ былъ совершенно заброшенъ, и если бы 
не д*дъ, то, вероятно, не получилъ бы никакого образо- 
ван1я. Окончивъ курсъ въ коллеягЬ С1егтоп1;, онъ дол- 
женъ былъ готовиться, по желанхю отца, къ юридической 
карьер*, тогда какъ душа его томилась по театру. Поел* 
н*сколькихъ лФть борьбы онъ получилъ, наконецъ, воз- 
можность следовать своему призватю и, набравъ себ* 
труппу, отправился въ провинщю. Тамъ онъ простран- 
<;твовалъ тринадцать л*тъисоставилъ себ* громкую извест- 
ность. Въ 1658 г. онъ основался со своею труппой въ Па- 
риж*, гд* игралъ до самой смерти. Въ 1662 г. онъ женился 
на актрис* своей труппы, Арманд* Вежаръ, но бракъ 
«го былъ несчастливъ. Жена его была легкомысленная 
кокетка, не любила семейной жизни, а любила окружать 
<5ебя поклонниками. Мольеръ вскор* понялъ свою ошибку, 
понялъ, какъ онъ жалокъ и см*шонъ съ своей непро- 
шенной любовью къ жен*, но не могъ разлюбить ее. 
Не мен*е былъ онъ несчастливъ, какъ драматургъ. Осм*ян- 
ныя имъ жеманницы, тартюФФы и донъ-жуаны распускали 
о немъ неблаговидный сплетни, выставляли его вольно- 
думцемъ и безбожникомъ, а власти относились къ нему 
подозрительно. Вражда пресл*довала Мольера и поел* 
смерти: арххепископъ парижскхй отказалъ въ разр*шен1и 
похоронить его по церковному обряду на томъ основа- 
ши, что онъ умеръ безъ покаян1я, и не мало труда и 
-слезъ стоило его жен* вымолить кусокъ земли, на ко- 
торомъ она могла похоронить прахъ величайшаго изъ 
драматурговъ Франщи. 

Мольеръ началъ свою драматическую д*ятельность Первый пе- 

еще въ провинщи съ подражашя итальянскимъ коми- Р'®^'^ **"" 
_ тельностн 

камъ. Первымъ его вполн* самостоятельнымъ произве- ицольвра. 

дешемъ была одноактная комед1я „Смгьшпыя жеманницы'' 



— 252 — 

рыхъ ТартюФФъ еще не является, но щЪ его личность 
достаточно обрисована, составляютъ экспозищю д-Ьйствгя. 
Такимъ образомъ, когда все подготовлено къ появлешю 
ТартюФФа, въ третьемъ акт* появляется онъ самъ. Ма- 
неры его степенны, взглядъ печаленъ; онъ какъ бы весь 
погруженъ въ раздумье надъ т*ми ложными путями, ко- 
торыми идетъ человечество. Но изъ дальнМшаго хода 
пьесы мы узнаемъ въ настоящемъ св^^т* этого постника 
и святошу. Онъ объясняется въ любви жен* Оргона, 
Эльмир*, и устраиваетъ такъ, что Оргонъ передаетъ 
ему, какъ будущему мужу дочери, все свое состояше. 
Тогда Эльмира, чтобы спасти Марханну, р-Ьшается вос- 
пользоваться страстью ТартюФФа и назначаетъ ему сви- 
дан1е, предварительно спрятавъ мужа подъ столъ. Оргону 
такимъ образомъ представляется удобный случай уви- 
дать въ настоящемъ св^т* своего друга. Когда ТартюФФЪ, 
увлеченный страстью, хочетъ привлечь въ свои объят1я 
Эльмиру, Оргонъ выл-Ьзаетъ изъ-подъ стола и выгоняеть 
его изъ дому. Но ТартюФФъ нисколько не смущается 
и присылаетъ судебнаго пристава, чтобы выселить Оргона 
изъ дому, который записанъ ТартюФФу. Но въ то время, 
когда ТартюФФъ уже торжествуетъ победу, полицейскШ 
чиновникъ внезапно объявляетъ, что король, узнавъ о 
низкихъ прод*лкахъ ТартюФФа, вел'Ьлъ немедленно за- 
садить его въ тюрьму. Такой неожиданный конецъ 
успокаиваетъ, правда, возмущенное чувство зрителя, но 
напоминаетъ ёеиз ех шасЫпа античной драмы и въ эсте- 
тическомъ отношеши составляетъ промахъ автора, по- 
тому что нисколько не вытекаетъ изъ всего хода пьесы. 
Промахъ этотъ т-Ьмъ бол-Ье досаденъ, что самая пьеса 
представляетъ собою замечательное художественное це- 
лое. Особенно удался Мольеру типъ ханжи: все раз- 
сеянныя черты этого типа — смирен1е, набожность и скры- 
вающаяся подъ этой Фарисейской маской чувственность 
воплощены въ безсмертномъ типе мольеровскаго героя. 



— 253 — 

Въ 1665 г. Мольеръ поставилъ на сцену свою коме- „донъ-Ж) 
Д1Ю „ДоиЪ'Жуанг*', въ которой пригвоздилъ къ позор- *"'ь*- 
новну столбу представителей высшаго общества, т*хъ 
развращенныхъ, пустоголовыхъ маркизовъ, которые по 
дЪлымъ днямъ нап]&вали нежности его легкомысленной 
жен']^ и которые на ряду съ 1езуитами больше всЬхъ 
кричали противъ ТартюФФа. Въ основ-Ь пьесы лежитъ 
испанская легенда о развратномъ рыцар* Донъ-Хуан* 
Тенорю, драматизированная въ начал* XVII в. испан- 
скимъ драматургомъ Тирсо де Молина. Неизвестно, 
гна^гь ли Мольеръ пьесу Тирсо „Севильсшй обольсти- 
тель ", но едва ли можетъ быть сомн^нхе въ томъ, что 
онъ хорошо зналъ итальянск1Я и Французск1я переделки 
ея. Но, пользуясь этими источниками, Мольеръ остался 
<^мостоятельнымъ и разработалъ типъДонъ-Жуананесрав- 
-ненно глубже, чФмъ его предшественники. Донъ-Жуанъ 
1Аольера не только сластолюбивый в^^треникъ Тирсо, 
:позволяющ1Й себ'б по своему легкомысл1Ю различныя 
бравады надъ релипей, — это убежденный скептикъ, какъ 
въ релипозныхъ, такъ и въ нравственныхъ вопросахъ, 
челов-Ькъ, для котораго н'Ьтъ ничего святого, который 
возвелъ свое донъ-жуанство въ ц^лую теорхю, высказы-- 
ваемую съ самымъ откровеннымъ цинизмомъ. Мало того, 
что онъ не вфритъ ни въ Бога^ ни въ будуш;ую жизнь, 
ему доставляете удовольств1е заставить ниш,аго бого- 
хульствовать за деньги. Но, помимо глубокаго про- 
никновешя въ душу < современныхъ донъ-жуановъ, не- 
малая заслуга Мольера состоитъ въ томъ, что онъ т-Ьсно 
связалъ Донъ-Жуана съ аристократической средой, откуда 
онъ вышелъ, что онъ ярко выставилъ обш,ественное зна- 
Чеше этого типа. Несмотря на то, что д-Ьйствхе пьесы 
Ироисходитъ въ Сицилти, мы каждую минуту чувствуемъ 
Себя на французской почв'Ь въ эпоху Людовика XIV, 
Когда простымъ и б*днымъ людямъ приходилось плохо 
Отъ титулованныхъ развратниковъ, им^вшихъ на своей 



— 254 — 

сторон^Ь и судъ, и администращю. Оуга Донъ-Жуана, 
Сганарел», прекрасно вндптъ всю нравственную негод- 
ность своего господина, желаетъ, чтобы БожШ гн1^въ раз- 
разпхся надъ нимъ, но боится его бросить. «Такой знатный 
и злой баринъ, говорить онъ, жестокая штука. Ядол- 
женъ потакать ему поневод1^; страхъ сковываетъ мои 
чувства п заставляетъ меня хва^шть то, что претить 
моей дуптЬ"". Сь этой всемогущей кликой знати см^о 
вступить въ борьбу Модьерь. Устами Сганареля и Донь- 
Луиса, отца Донь-Жуана, Модьерь громихь погрязшее= 



въ порокахь дворянство, представители котораго своими^=: 
безчестными поступками только позорили свой родь. 
Критика давно ухе указала на тЬсную связь треп^— 

главныхъ пронзведешй Мольера: з^&Р'гк)*^^''» »Донъ 

Жуана* и «Мизантропа*- и назвала ихъ трилопей, конечно^^ 
не въ греческомъ смысле этого слова^ потому что сюже 
пхъ различны, но въ томь смысле, что всЬ они объединен 
ке1х>дующимъ настроешемъ автора противъ современнагс^^ 
ему общества. Въ особенности т^сна связь ^онъ-Жуана*^"^ 
съ его предшеотвенникомъ ,Тарт«>**омъ''. Если въ лмцЕ^ 
Тартич^Фа Молъеръ обличиль лицем^р1е и ханжество со— 
Бременны\ъ ему клерикаловъ, то въ липЬ Доиъ-Жуан^^ 
овъ срелалъ сссору в;^авственБое растл^ше дворянства^ ^ 
ттрагжзапап^ в*»ру въ Вога и нравственный законъ, нси::^ 
гс^т^^каю въ случае Еахобностн налить на себя маск^^ 
яабоквости. жбо въ тч:« время этч:*! маской можно былс::^ 
дсч'^тягнут!^ мвогагс'. 

\ Треть* ч^1гтъ тржлс'пв, ^ЛГ|ь?л*|яуои**, была поста^ — ' 
?и11н;а у.5 сдгну въ :ггг г. П:- т.-^ет 11ье<ы можно дога^ ^ — 
1Аг>><-1, чт^» ,-г: :клс* сак:-е ТЕжелое время въ жизн^*^ 
М.мм.ч^. г:с*5 :\;л::я1> Мх:ж1у нЕмъжгголегхомысленно^Я^^ 
Ж::.;?: 1:~1::> г: г:г:, ч:г: Мс1^->г'ръ сер^еоелнлся въ шаг- — 
я-Г ггг^я:> 5:;-Ег.ч*-клг: гм> х.кь. грсЖдстаиииъ верхш^^ 
а?е?:"> г :1 :♦^:к^лтч^:>.V>., :1г. ?> С12:-г: жзъ сжйихъ героев:*^ 
М:^>.1:> 2-. 5с:л::л:> .■^г^чхуг: лх^^бятс» и лережитогс^^ 



— 255 ~ 

какъ въ героя разсматриваемой пьесы, Альцеста. Названхе 
мизантропа несовсЬмъ идетъ къ нему: это не холодный 
скептикъ, нев'Ьрующхй въ людей и потому ихъ прези- 
рающШ, это — идеалистъ, разочаровавппйся въ людяхъ 
и страдающ1Й отъ этого разочароватя. Въ самой го- 
рячности его нападокъ видна любящая, но глубоко воз- 
мущенная челов-Ьческой неправдой душа; въ томъ, что 
онъ, несмотря на свои заявлен1я, любнтъ челов'Ёчество, 
28 стоящее этой любви, и заключается трагическая сто- 
рона этого характера. Онъ жаждетъ челов'Ьческаго со- 
яувств1я, женской ласки и съ безумнымъ упрямствомъ, на- 
ломинающимъ самого Мольера, привязывается къ пошлой 
и бездушной кокеткФ Селимен*, старается объяснить 
въ хорошую сторону ея предосудительные поступки и 
оставляетъ ее лишь тогда, когда она оказывается оконча- 
тельно негодной. Въ драматическомъ отношенш пьеса 
слаба: въ ней яЪть внутренняго центра, откуда бы исхо- 
дили нити драматическаго д'Ьйствгя, н^^тъ правильнаго 
развитая д-Ьйствхя изъ характеровъ, но какъ психоло- 
гичесшй этюдъ, какъ картина нравовъ современнаго 
Мольеру Французскаго общества, она весьма зам^Ьча- 
тельна и составляетъ достойное дополнеше къ „ТартюФФу" 
и „Донъ-Жуану". Если принять въ соображеше положеше 
Писателей въ тогдашнемъ обществ-Ь, то нельзя не уди- 
виться гражданскому мужеству Мольера. Въ прежнихъ 
своихъ произведешяхъ Мольеръ касался только н-Ькото- 
рыхъ сторонъ въ нравахъ современнаго ему высшаго 
общества; въ своей же трилопи онъ открыто бросаетъ 
Оерчатку всему общественному строю — духовенству, 
высшему дворянству, представителямъ власти и право- 
оуд1я. Моланъ справедливо зам-Ьчаетъ, что 'въ „Мизан- 
ггроп*" Мольера Французская комед1я достигаетъ зам-Ь- 
^ательной см-Ьлости, ибо размахъ ея сатиры проносится 
:ыимо самого трона и зад'Ьваетъ придворную среду, на- 
сколько это было возможно въ эпоху Людовика XIV. 



гельности 
Мольера. 



— 256 — 

■рвт1и пв- Трет1й пер1одъ драматической деятельности Мольера- 
»1оАъ А*я- обнимаетъ собою шесть посл'Ьднихъ л*тъ его жизна 
(1667 — 1673). Пресл^довашл враговъ, пасквили и кари- 
катуры, наконецъ, семейное горе — все это доставляла 
Мольеру много нравственныхъ терзанШ и разрешилось 
тяжкой болезнью: онъ сталь жаловаться на одышку и 
изнурительный кашель. Какъ бы желая позабыться отъ 
тяжелыхъ впечатлен1й, Мольеръ начинаетъ работать уси- 
ленно и съ лихорадочной поспешностью ставить на сцене^ 
свои пьесы. Вь ряду произведешй последняго перюда 
заслуживають особаго внимашя: „Жороюь Дандепъ*^^ 
„Скупой**у ,,Мгьщанинъ вь дворянсшвгь"' и ^Учепыя 
женщины*". Первая изь этихь комедхй, поставленная 
на сцену вь шле 1668 г., переносить нась вь бур- 
жуазную среду, где царствуеть такая же нравственная 
грубость и низменность инстинктовь, какь и среди ари- 
стократ1и. Герой комедхи, Жоржъ Дандень, богатый земле- 
владелець изь крестьянъ, презираетъ свое скромное 
происхожден1е и, обуреваемый тш,еслав1емь, женится на 
дочери какого-то прогоревшаго дворянина. Сь этихь 
порь и начинается для него рядь терзанхй. Тесть и теща 
смотрятъ на него свысока и д^лають ему постоянный 
внушен1я за несоблюденхе светскихь приличхй, а жена, 
недовольная темь, что родители выдали ее за „мужика", 
пробуеть утешиться сь какимь-то виконтомь Клитанд- 
ромь. По комизму положенШ и мастерской обрисовке 
характеровь эта небольшая комедтя принадлежитъ кь пер- 
ламь мольеровскаго творчества. Осенью того же 
1668 г. Мольерь поставиль на сцену своего „Скупого*" 
{^'АVа^е). Заимствовавь сюжеть изъ комедш Плавта 
„Горшокь" (Аи1и1аг1а), Мольеръ перенесъ действхе на 
почву французскую, обставиль его бытовыми подробног 
стями французской жизни, обогатиль характеръ героя 
новыми чертами, такь что эта пьеса можеть быть сь пол- 
нымь правомь названа его самостоятельнымь произве- 



— 257 — 

хцешемъ. Въ комедш. „Мтыцанит еъ дворянствть*' 
<Ье Во11г§ео18 ^епШНотше) Модьеръ возвращается 
^къ|темФ, уже затронутой въ „Жорж^Ь Данден***,и жестоко 
оси^иваетъ нелепую [попытку разбогат^вшаго буржуа 
:вл^Ьзть въ дворяне. Но какъ ни с1гЬшонъ буржуа Журдэнъ, 
эгелаюпцй усвоить себ^ доскъ и манеры аристократш 
^т нанимаюпцй для этой цЪли учителей танцевъ, музыки, 
Фехтовашя и философш, онъ все-таки лучше аристократа 
Доранта, который безстыдно лъститъ ему, беретъ у него 
взаймы деньги и не стыдится играть позорную роль свод- 
ника, передавая отъ его имени подарки] какой-то маркизе. 

Въ 1672 г. Мольеръ поставилъ на сцену свою знаме- »Учвныя 
нитую комед1Ю „ Ученыя женщины*' (Хе5 Реттез «в"*"*""""- 
$аVап^е8), въ которой поднялъ насм^хъ педантизмъ жен- 
пщнъ, воображающихъ себя учеными и надо^дающихъ 
вс^мъ и каждому своей ученостью и развитхемъ. Пред- 
ставительницами этой показной учености являются 
въ пьес^ три женщины: хозяйка дома, жена Кризаля 
Филаминта, ея дочь Арманда и сестра Кризаля Белиза, 
типическая старая д'бва, считающая, что вс*]^ отъ нея 
безъ|7ма,|^и видящая въ каждомъ (слов'Ь, обращенномъ 
1гъ ней мужчиной, скрытое признанхе. Совершенную про- 
1!Нвоположность^[вс^мъ этимъ кривлякамъ представляетъ 
Младшая дочь^ Кризаля Генрхетта, простая, любящая. 
Сердечная, [едва ли не лучш1й изъ женскихъ типовъ, 
Созданныхъ Мольеромъ. Она любить Клитандра, въ свою 
Очередь любима имъ, но мать прочитъ ей въ мужья без' 
Дарнаго поэта и педанта Триссотена, котораго она счи- 
1*аетъ чудомъ учености и остроум1я. Клитандра же она 
^е жалуетъ за то, что онъ ни разу не просилъ ее про- 
сесть что-нибудь изъ ея стихотворенгй, которыхъ она, какъ 
всякая ученая женщина, написала не мало. Къ счастью, 
за 'влюбленныхъ стоитъ Кризаль, который подъ вл1ян1емъ 
своего брата Ариста решается показать себя мужчиной. 
Неизвестно, ч-Ьмъ кончилась бы борьба Кризаля съ же- 

Сторояевко. 17 



— 258 — 

ной, если бы не хитрость Ариста, который пускаеть 
сдухъу что Кризаль и его жена разорились. Услышавъ 
эту новость, Триссотенъ отказывается отъ Генрхетты, 
которая и выходить замужъ за Клитандра. 
.Иншный Въ заключеше сл^^дуетъ сказать н^Ьсколько словъ о по- 
больной''. сл*дней пьес* Мольера, бывшей его лебединою п']&снью, 
о комедш ^Мнимый больной*" (1л МаШе гтадтоЛге). 
Зд^сь Мольеръ коснулся одного изъ важныхъ поро- 
ковъ того времени — шарлатантства медицины. Н^кто 
Арганъ, челов'бкъ ипохондрическаго темперамента, во- 
образивъ, что онъ боленъ, сд'Ьлался жертвой ц^Ьлой 
шайки шарлатановъ-докторовъ, которые осаждаютъ его 
съ утра до вечера, отворяютъ кровь, ставить клистиры, 
такь что, если онъ остается въ живыхь, то только 
благодаря своему здоровому сложен1Ю. Наконець, брату 
Аргана Беральду, приходить вь голову счастливая мысль, 
чтобы отучить брата лечиться у другихъ, принять его 
самого вь сослов1е докторовь. Беральдь, женихь до- 
чери Аргана Клеанть и др. переодеваются вь костюмы 
докторовь и торжественно принимають Аргана вь свое 
сослов1е, д'^Ьлають ему экзамень, беруть сь него обыч- 
ный клятвы. — Во время представлешя этой пьесы, 17 Фев- 
раля 1673 г. Мольеръ, игравппй роль Аргана, вдругь 
почувствоваль себя дурно и лишился чувствъ. Его пере- 
несли домой, гд'Ь онъ черезь н'1^сколько часовь умеръ. 
Хараитери- Познакомивпшсь сь главными произведен1ями Мольера, 

"""* "®"®л'" попытаемся сд-Ьлать общую характеристику Мольера и 
Мольера. _^ ^ . ^ 

опред^^лить м'1^сто, занимаемое имь вь исторш Француз- 
ской комед1и. Унасл'Ьдовавъ отъ предшествовавшей ко- 
мед1и Форму, Мольеръ расшириль ея рамки, облагоро- 
диль ея дикщю, обставиль ее новыми, выхваченными 
изъ жизни, типами. Но втимь не ограничивается его за- 
слуга. Онъ создаетъ комедш нравовъ и комедш харав- 
теровь и т*мь владеть основу художественной комедан. 
Представительницами перваго рода комедшу него являются 



— 259 — 

«Ск^^шныя жеманницы''^яУченыя женщины'' и др. ; образцы 
вомед1и характеровъ онъдалъвъ «ТартюФФ^** „Свупоиъ''^ 
«Донъ-Жуан^Ь" и „Мизантроп^''. 6ъ вомедаяхъ Мольера 
возстаеть передъ нами схваченная съ комической стороны 
«извь высшаго и средняго общества въ эпоху Людо- 
вика Х1У. Лристовратичесше развратники, клерикальные 
и свФтсте лицемеры, глуповатые и Фатоватые маркизы, 
ргёс1еи8е8, доктора шарлатаны, барыни, надо'Ьдаюпця 
ученостью, и л^^зупце въ аристократхю буржуа — вс* эти 
типы проходить передъ нами,какъ живые, со вс^ми осо- 
бенностями своего характера, манеръ, даже — жаргона. 
Но, вакъ истинный художникъ, Мольеръ не ограничился 
язображешемъ м^стныхъ и индивидуальнныхъ особенно- 
<!тей ; рисуя своихъ современниковъ, онъ вм^т^^ съ тЬиъ 
рисовалъ т1^ обпце типы, разновидностями которыхъ были 
его герои. „Задача комедаи, — говорить онъ въ „Версаль- 
скомъ экспромпт*** (ЬпрготрШ йе Уег8а111е8), — изобра- 
вкать вс!Ь недостатки людей вообще и въ особенности недо- 
статки современниковъ''. „Когда вы изображаете людей, — 
тюворить Мольеръ устами Доранта въ „Критике на Школу 
акенщинь** — вы обязаны изображать ихъ такими, каковы 
они на самомь д'Ьл^Ь; необходимо, чтобы созданный лич- 
ности были схожи съ окружающими людьми, и авторь 
напрасно трудился, если въ выведенныхъ имъ лицахъ 
не^гьзя узнать современнаго ему общества''. Если типы, 
ч^озданные Мольеромъ, не очерчены съ такимъ богат- 
•ствомъ индивидуальныхъ отт^нковь, какь типы, создан- 
ные Шекспиромь, если иногда они намь кажутся не жи- 
выми лицами, а олицетворетемь различныхъ страстей, 
то это, главнымь образомъ, происходить отъ особенно- 
стей французской драматической системы, упорно изб'Ь- 
^авшей всякихъ эпизодовъ, не стоящихъ въ гЬсной связи 
ь главнымь д'Ьйств1емъ, а изв']&стно, какое значен1е 
м^ють иногда 9пизодическ1я сцены для характеристики 
фоевь. Впрочемъ, въ этомъ отношенш Мольеръ им'Ьеть 



— 260 — 

громадное преимущество передъ Францу зскшш трагиками; 
некоторые изъ его героевъ, напр. ТартюФФъ, очерчены 
такъ всесторонне, представляютъ собою такое удачное 
соединеше общечелов'Ьческихъ чертъ съ м^^стными и инди- 
видуальными, что ихъ можно назвать выхваченными изъ 
жизни типами. Но въ чемъ Мольеръ не им-Ьеть сопер- 
никовъ, такъ это въ создан1и комическихъ сценъ и ве- 
ден1И комическаго д-Ьйстихн. 

„Мольеръ, говорилъ Гёте Эккерману, такъ великъ, 
что ВСЯК1Й разъ, какъ перечитываешь его, находишь все 
новыя и новыя красоты. Его комед1и по времевамъ гра- 
ничатъ съ трагед1ями, он* захватываютъ васъ совс']^мъ, 
и въ этомъ отношенш никто не осм^^ится подражать евсу ''. 
Въ особенности восхищался Гёте драматургическимъ та- 
лантомъ Мольера и его необыкновеннымъ знанхемъ сцены 
и ея ЭФФектовъ. „Чтобы пьеса была сцевична, про- 
должаетъ Гёте, нужно, чтобы каждая сцена, каждое 
положен1е им'1^ли смыслъ и значенге сами по себЪ, и 
кром* того, чтобы она открывала перспективу на по- 
ложен1я еще бол-Ье важныя. Въ атомъ отношети „Тар- 
тюФФъ** — величайш1й образецъ для подражашя. Подумайте 
о первой сцен-Ь „ТартюФФа". Какая мастерская экспо- 
зипдя д-Ьйствтя ! Какъ она сразу захватываетъ васъ и даетъ 
предчувствовать скорое наступленхе бол*е важныхъ со- 
быт1й. Если мы хотимъ изучить тайну, какъ нужно дей- 
ствовать на зрителей, — должно обратиться къ Мольеру. 
Въ „Мнимомъ больномъ" есть сцена, которая мн* всегда 
казалась образчикомъ необыкновеннаго знан1я того, что 
должно производить ЭФФектъ на зрителя. Я разумею 
одиннадцатую сцену второго акта, гдф мнимый больной 
разспрашиваетъ свою маленькую дочку Луизонъ, быль ли 
Клеантъ въ комнат* сестры. Другой поэтъ просто за- 
ставилъ бы маленькую плутовку разсказать, чтб она 
вид-Ьла, но Мольеръ поступилъ иначе и изъ разспроса 
сд^лалъ превосходную сцену. Сначала онъ заставилъ 



— 261 — 

Луиа(шъ притвориться непонимающей, чего отъ нея хо- 
тятъ; дал'Ёе она утверждаетъ, что ничего не знаетъ; 
потомъ, испуганная розгой, притворяется, что падаетъ 
въ обморокъ, но, видя, что отецъ приходить въ отчаяше, 
«читая ее мертвой, она проворно вскавиваетъ и, отв^^чая 
на его вопросы, разсказываетъ ему все, что видела**. Изъ 
новМшихъ критивовъ никто лучше Сентъ-Вева не сум*лъ 
выразить общее впечатл']&н1е, которое производить на со- 
временнаго читателя совокупность всего, написаннаго 
Мольеромъ. „Любить Мольера, говорить знаменитый ври- 
тикъ, — значить прежде всего ненавид'Ьть то, что не со- 
ответствовало его -светлой природ*, что ему было про- 
тивно въ его время и было бы невыносимо и вь наше. Любить 
Мольера— значить исц'Ьлиться оть Фанатизма, какъ ре- 
^игаоянаго, такь и политическаго, нетерпимости и чер- 
ствости сердца. Любить Мольера — значить гарантировать 
себя оть увлечешя человеческой природой, которая 
иногда способна забывать, изь какихь неустойчивыхь эле- 
^И[ентовь она создана. Любить Мольера — значить любить 
простоту и ненавид'бть искусственность, манерность, 
педантизмь"*. 

Пособгл для изученья французской литературы XVII вгька. 
-Лансонъ. Истор1я французской литературы, т. I. М. 1897.— 
КоршъиКирпичниковъ. Истор1я всеобщей литературы, т. III.— 
Т э н ъ. Старый порядокъ. Пер. 1'ермана Лопатина. 1907. — Его же. 
"^тешя объ искусств(Ь. Пер. Чудинова. — Борхсен1усъ. Представи- 
'^хели реальнасо романа во Фравц1И („Пантеонъ Литературы" 1868, 
^^10 и 11).— Весе ловок! й (А-^й). Этюды о Мольер*, 2 части: 
Тартюффъ М. 1879 и Мизантропъ М. 1881. — Его же статьи: „Моль- 
ерь", «Легенда о Донъ-Жуан-Ь", „Альцестъ и Чацк1й«, въ „Этюдахъ 
и Характеристикахъ". М. 1907, 3-е издаше.— Б1ограф1я Мольера въ 
^Б1ографической библютек-Ё Павлевкова''.— Б|атюшковъ. „Женск1е 
^ипы Расина" („С-Ьверный В-Ьстнинъ" 1896). — Его же. „Корнелевъ 
Сидъ**. (Журвалъ Мин. Нар. Пр." 1895, августъ).— Веселовсктй, (Ю.) 
„Корнель". („В4стн. Европы" 1906, октябрь). — Е г о же. „1*асинъ« 
{„В*ст. Европы" 1899, октябрь;. —Б у а с с ь е. „Госпожа де-Севинье". 
Переводы, Кортль: „ Си дъ". („Дешевая библютека" Суворина). — 
^Горащй". Пер. Поливанова. М. 1895. — Расг^кг; „Федра". Пер. 
!Поливанова. М. 1895.— „1'оеол1я". Пер. его же, тамъ же. — Расинъ. 



- 262 — 

пер.Чюминой. С.-Пб. 1900 („Говоия" и„Эсвирь«).— ЛГальер*; Полное 
собраше сочинешй. 3 т. С.-Пб. 1894.; другое издан1е подъ ред. 
Трубачевскаго. С.-Пб. 1899. — „Мизантропъ". Пер. Поливанова. 
М. 1893. — „Школа женъ«, „Скупой", „Донъ-Жуанъ« и „Тартюффъ* 
въ изд. „Дешевой библ10теки** Суворина. — Воскресенск1й. „По- 
этика". С.-Пб. 1885 (отрывки изъ , Поэтики" Буало). — Лабрюйеръ 
„Характеры", пер. Долгове С.-Пб. 1870. — Паскаль. „Мысли", пер. 
М. Первова, С.-Пб. 1892. — Лафонтэнъ. Басни, Пер. Курочкина» 
С.-Пб. 1897. 



II. Англ1йская литература XVII в1Ька. 

юзрожден1е АнглШская литература XVI в. выразила въ своихъ про- 
[1вфор|1ац1я. дзведен1яхъ идеалы эпохи Возрожден! я, а отли- 
чительной чертой этой эпохи было жизнерадостное антич- 
ное ихровоззр-Ьше съ его культомъ красоты и силы, съ ега 
неумолваемымъ призывомъ къ наслаждешю жизнью. Воз- 
зр*н1е это грозило выродиться въ полную нравственную 
распущенность, если бы ему не шло наперер'Ьзъ другое 
культурное теченхе, известное подъ именемъ РеФормащи. 
Въ умственномъ отношеши РеФормац1я продолжала до 
известной степени д-Ьло Возрождешя; она поощряла духъ 
критики и изл-Ьдоватя и отстаивала право личнаго су- 
жден1я въ д-Ьлахъ в-Ьры, основаннаго на субъективномъ по- 
ниманш свящ. Писашя, но нравственные идеалы ея были 
друпе: вм'Ьсто веселаго языческаго эпикуреизма она 
предъявляла къ людямъ серьезныя нравственный требо- 
ван1я и провозгласила нравственный долгъ руководящимъ 
началомъ челов-Ьческой жизни. Эти два основныя куль- 
турно-историческ1я течешя встретились въ ХУП в. на 
почв* Англш. Сначала преобладаетъ первое и создаетъ 
литературу, въ которой блещутъ имена Сиднея, Спен- 
сера, Шекспира и др. Но къ концу царствован1я Елиза- 
веты начинается преобладаше теологическихъ 
интересовъ надъ интересами литературными. Хотя 
введен1е реоормацхи въ Англ1и было д-Ьломъ государства, 



— 263 - 

но основные принципы ея давно уже корени^шсь въ серд- 
цахъ ангАЙснаго народа. Задолго до Лютера и Кальвина 
В и к л и Ф ъ громилъ развратъ иатолическаго духовенства 
и призывалъ народъ къ нравственному возрождешю^ не 
находя нужнымъ никакихъ посредниковъ между Богомъ 
л челов^комъ. Несмотря на всЬ пресл']&дован1я, которымъ 
подвергались последователи ВиклиФа въ ХУ стол'Ьтхи» 
учете его было весьма популярно въ сред^ англ1ЙскоЁ 
буржуазш. Для посл']^дователей ВиклиФа англ1йская реФор- 
мацхяу выразившаяся въ созданш англ1Ёской государ- 
ственной церкви^ была далеко не удовлетворительна* 
Для нихъ было недостаточно порвать съ папствомъ: они 
требовали полнаго разрыва со вс^ми традищями й уста- 
вовлешями католицизма. 

Изъ сказаннаго ясно, почему англ1Йск1е пуритане Пуритане, 
должны были опираться не на Лютера^ а на Кальвина, 
понииавшаго реФормащю, какъ реставращю первобыт- 
наго христианства апостольскихъ временъ. Основнымъ 
пунктомъ пуританской догмы было учен1е о предопред*- 
леши. Пуритане в-Ьрили, что множество людей съ самаго 
рожден1я своего предназначены къ гибели, что они не 
спасутся усилхями собственной воли и что только боже- 
ственная благодать можетъ спасти ихъ. Въ виду этого 
первымъ д-Ьломъ всякаго пуританина было устроить свою 
жизнь такъ, чтобы сделать себя достойнымъ сосудомъ 
божественной благодати. И вотъ, вся жизнь пуританина 
является приготовлешемъ къ этому неизглаголанному 
блаженству. Онъ думаетъ только объ одномъ и молится 
о наступлеши этого одного со стономъ и слезами. Стоя 
па этой точк* зр-Ьтя, пуританинъ съ особенной враждеб- 
ностью относится къ поэзш и искусству, видя въ нихъ 
сЬти, искусно разставленныя дьяволомъ на погибель чело- 
века. Отсюда нападки пуританъ на театры, которые, 
впрочемъ, уц-ЬлФли въ XVI в., потому что за нихъ стояли 
народный массы, аристократ1я и сама верховная власть 



— 264 — 

въ ЛИЦГ& Елизаветы и 1акова 1.Но лишь только въ ХУП в. 
пуританамъ удалось захватить въ свои руки власть^ 
первымъ д^ломъ ихъ было запретить во всей Англги 
театральный представлен1я. 
Баньянъ. Однимъ изъ самыхъ интересныхъ прим^ровъ вл1ян1я 
пуританскихъ воззр'бшй на литературу служитъ поэма 
Джона Вэнъяна „ Странствоваше паломника*' (РИ- 
дпт'з Ргодгезз). Содержан1в поэмы Бэньяна состоитъ 
въ сл^дущемъ. Однажды раздался грозный гласъ съ неба 
и привелъ въ ужасъ обитавшаго въ Град^ Разрушен1я 
христ1анина. Онъ одинъ понялъ опасность, угрожающую 
городу, и решился изб'Ёжать ея. Преследуемый насм^пх- 
нами соседей, онъ пустился въ путь, чтобы избежать 
смерти и достигнуть небеснаго града. Встр-ЬтившШся ему 
на пути юноша съ св^тлымъ взоромъ и съ книгой 
въ рук'Ё, который оказывается евангелистомъ, указы- 
ваетъ ему истинную дорогу. Напротивъ того, другое 
лицо, именно — Мудрость м1ра сего, пытается, хотя 
и безуспешно, совратить его съ истиннаго пути. Не слу- 
шая коварныхъ сов-Ьтовъ Мудрости, христ1анинъ свгЬло 
погружается въ топкое, грязное, наседенное демонами 
болото и достигаетъ узкаго выхода, изъ котораг1э откры- 
вается путь въ горную страну. Онъ горячо молится 
Св. Кресту и чувству етъ, какъ тяжелая ноша грйховъ сама 
собою сваливается съ его плечъ. Дал-Ье ему приходится 
карабкаться по скале ПрепятствШ и достигнуть велико- 
лепнаго замка, гд* живутъ мудрыя девы [Влагоче- 
с^тхе и В латоразумхе, который ободряютъ его и 
даютъ ему оружхе для дальнейшихъ испытанхй. Подви- 
гаясь впередъ, христханинъ встречаетъ демона гигант- 
скихъ размеровъ, по имени Аполлхона, который хочетъ 
преградить ему^ дорогу, но 'падаетъ подъ его ударами. 
Потомъ онъ спускается въ долину Смерти, пройдя ко- 
торую, достигаетъ города, называемаго Ярмарка Тще- 
слав1я. Воясь увлечься соблазнами этого веселаго го- 



— 265 — 

рода, христ1анннъ проходить его съ опущенными долу 
очами, но жители, зам'Ьтивъ его, бросаются на него, 
избиваютъ и бросаютъ въ тюрьму. Потомъ онъ попа- 
даетъ въ руки гиганта Отчаян! е, который его мучитъ 
и уб'Ьждаетъ покончить жизнь самоубШствомъ. Пройдя 
Счастливыя Горы и Р'Ьку Смерти, путешественникъ 
достигаетъ, наконецъ, ц-ёли своихъ стремлешй и всту- 
паетъ въ божественный городъ. Поэма Бэньяна иыЪль, 
въ свое время громадный усп']^хъ, выдержала множество 
издашй и была переведена на главнМппе европеисте 
языки, между прочимъ, и на русстй. Начало поэмы 
прекрасно переведено Пушкинымъ словами: 

Однажды, странствуя среди долины дикой, 
Незапно быдъ объять я скорбш великой, 
И тяжкимъ бременемъ подавленъ и согбенъ, 
Какъ тотъ, кто на сух^ въ убШств1Ь удиченъ и т. д. 

восхищенный мастерскимъ переводомъ Пушкина, До- 
<;тоевск1й (въ своей рФчи о Пушкин*) д-Ьлаетъ прево- 
с^ходную характеристику самой поэмы Бэньяна: „Въ груст- 
ной и восторженной музык*]^ этихъ стиховъ чувствуется 
^амая душа с^вернаго протестантизма, англхйскаго ере- 
^1арха, безбрежнаго мистика съ его тупымъ, мрачнымъ, 
ззепреоборимымъ стремленхемъ и со вс^мъ безудержемъ 
31истическаго мечтан1я. Читая эти странные стихи, вамъ 
лсакъ бы слышится духъ в^^ковъ реФормащи, вамъ поня- 
тенъ становится этотъ воинственный огонь начинавшагося 
протестантизма, понятной становится, наконецъ, самая 
исторхя, и не мыслью только, а какъ будто вы сами тамъ 
были, прошли мимо вооруженнаго стана сектантовъ, 
т^и съ ними ихъ гимны, плакали вм']^ст* съ^ними въ 
ихъ мистическихъ восторгахъ и веровали вм^ст* съ ними 
въ то, во что они поварили". Англ1йская критика не- 
умеренна въ своихъ восторгахъ поэтическому таланту 
Бэньяна. На самомъ д-Ьл-Ь талантъ его далеко не изъ 



— 266 — 

крупныхъ. Поэтическимъ чувствомъ и чутьемъ прекрас- 
наго въ жизни Бэньянъ обладалъ въ весьма слабой сте- 
пени, но онъ былъ^ бесспорно, одаренъ зам^Ьчатедьно 
сильнымъ воображенхемъ. Съ помощью этой способности 
онъ ум-Ьетъ производить иллюзш въ тЪхъ случаяхъ, когда 
произведете ея представляется очень труднымъ. Избравъ 
для изложен1я своихъ идей самую неблагодарную Форму — 
аллегорическую, онъ сум-Ьлъ превратить холодный, от- 
влеченныя понят1я въ живыхъ людей. Разсматриваемая 
съ культурно- исторической точки зр'Ьтя, книга Бэньяна 
едва ли им'Ьетъ равную себ*. Нигд* внутрентй М1ръ 
пуританина съ его релипозной экзальтащей и мистиче- 
скими восторгами не изображенъ такъ жизненно и ярко. 
Поэма Бэньяна, отражающая въ себЪ изв^ёстный моментъ 
въ релипозной жизни англ1Йскаго народа, была посл*]^ 
Библ1и любимымъ чтешемъ многихъ покол^ёшй, проливав- 
шихъ надъ ней слезы и почерпавшихъ въ ней бодрость 
и надежду. 
Яильтонъ. Бэньянъ выразилъ только одну сторону пурита- 
низма — релипозную экзальтац1Ю, переходящую въ вос- 
торженный мистицизмъ. Самымъ полнымъ и всесто- 
роннимъ выразителемъ идей пуританизма былъ вели- 
чайш1Й поэтъ Англш XVII в. Джонъ Мильтонъ 
(1608 — 1674). Въ его разносторонней, многогранной на- 
тур'Ь отразились не только лучш1я стороны пуританизма, 
но и лучшхе заветы догоравшей эпохи Возрождешя. Ро- 
дившись въ достаточной семь*, онъ им'Ьлъ возможность 
получить прекрасное образоваше, которое окончилъ 
въ Кэмбриджскомъ университет*. Первыми его зре- 
лыми произведен1ями были дв* описательныя поэмы: 
..Ь'АИедто^' и ,Л Репзегозо^' („Веселый^^ и ,, Задумчивый*') 
и маска „Еомусъ*' *), въ которыхъ сказались сл-Ьды заня- 



*) „Маскою" назывались драматическое произведен1е фаптастиче- 
скаго и аллегорическаго содержан1я. 



— 267 — 

тШ Мильтона классической и итальянской литературами. 
Посл^^дней онъ занимался еще бол1^е ревностно во время 
своего путешеств1я въ Итал1Ю (1638 — 1639), откуда онъ 
возвратился, обогащенный новыми св'Ьд'Ьнхями, впечат- 
д^^н1ями и массой интересныхъ знакомствъ. Онъ восхи- 
щался итальянскимъ искусствомъ, литературой и высо- 
кой культурой страны, но темныя стороны итальянской 
жизни — эпикуреизмъ и нравственная распущенность 
нисколько не коснулись его чистой души. Возвратившись 
изъ Итал1и, Мильтонъ некоторое время стоялъвъ сторон* 
отъ политики, но вскор* событ1я его увлекли. Наступилъ 
р'Ьшительный моментъ въ борьб* Карла I съ парламен- 
томъ. Въ 1642 г. король б-Ьжалъ изъ Лондона, и междо- 
•усобная война началась; нужно было стать на чью-ни- 
будь сторону. Мильтонъ колебался не долго и вскор-Ь 
Быпустилъ въ св-Ьтъ несколько брошюръ, въ которыхъ 
настаивалъ на преобразоваши англиканской церкви въ 
демократическомъ дух*. Въ 1643 г. Мильтонъ женился 
на Мэри Поуэль, но не нашелъ счастья въ брак* и уже 
черезъ н*сколько м*сяцевъ поел* свадьбы сталъ поду- 
мывать о развод*. Привыкши пов*рять свои мысли бу- 
маг*, онъ написалъ свой первый памФлетъ „Оразводть'^ 
и обратился съ нимъ къ парламенту. Защищая д*ло, съ ко- 
торымъ была связана его собственная судьба, Мильтонъ 
нер*дко приб*гаетъ къ соФизмамъ, стараясь согласить 
Новый Зав*тъ съ текстами изъ Ветхаго, но зам*чательно, 
что самымъ сильнымъ основан1емъ служатъ для него не 
Свящ. Писанхе, не творенхя св. отцовъ, но разумъ и при- 
рода. Онъ не в*ритъ въ нерасторжимость брака, главнымъ 
образомъ потому, что она противна разуму и природ*, 
а что противно природ*, то и противозаконно. 

Вторымъ знамен итымъ трактатомъ Мильтона былъ тракта! 
трактатъ „О воспитанги'^ . По мн*н1ю Мильтона, ц*ль «О 
воспитан1я — приблизить челов*ка къ Богу, научить его 
любить Бога и подражать его совершенству. Кром* этой 



Ш 



— 268 — 

высокой нравственной ц-Ьли есть другая — житейская, 
практическая — научить челов'Ька выполнять^толково и 
честно выпадающ1я на его долю общественныя обязан- 
ности. Единственнымъ средствомъ для достиягенгя этой 
цЪли Мильтонъ считаетъ соединен1е въ воспиташи гу- 
манитарнаго элемента съ реалистическимъ. Онъ одина- 
ково возстаетъ какъ противъ схоластическаго воспитанхя, 
занимающагося только развит1емъ Формальныхъ сторонъ 
мышлен1я, такъ и противъ классическаго, занимающа- 
гося изученхемъ грамматическихъ Формъ и словъ вм^Ьсто 
изучен1я самыхъ предметовъ. Хотя въ основу образо- 
ван1я онъ кладетъ классическ1е языки, но изучеше ихъ 
у него не ц'Ьль, а средство къ высшему умственному 
и нравственному развит1ю, Какъ только ученикъ ус1гЬетъ 
овлад']^ть Формами латинскаго и греческаго язывовъ, 
Мильтонъ сов'Ьтуетъ ему читать такихъ авторовъ, ко- 
торые могутъ обогатить его реальными св'Ьд'Ьшями^напр., 
Варрона, Аристотеля и др. На ряду съ классическими 
языками изучаются естественныя науки, географ1я, Фи- 
зика и математика. Изучеше различныхъ наукъ должно 
чередоваться съ Физическими упражнен1ями: гимнастикой, 
плаван1емъ и т. д. Подобно Рабле и Коменскому, Миль- 
тонъ придаетъ большое значеше изученш родины. Онъ 
рекомендуетъ учителю д'Ьлать съ своими учениками 
каждое л'Ьто прогулки за городъ или къ берегу моря, чтобы 
они знакомились съ пр1емами обработки земли, рыбной 
ловли, управлешя кораблемъ и пр. Мильтонъ былъ уб*- 
жденъ, что посредствомъ такого разносторонняго воспи- 
тан1я, въ которомъ обращается вниман1е какъ на развитхе 
ума и характера, такъ и на Физическое воспитанхе, 
образуется новая порода людей практическихъ, разви- 
тыхъ и нравственно-здоровыхъ. 
^Ареопаги- Въ одинъ годъ съ трактатомъ „О воспиташи** вышелъ 
въ св^^тъ лучшШ изъ прозаическихъ трактатовъ Миль- 
тона, посвященный защит'Ь свободы печати. Въ XVI в. 



тика** 



— 269 — 

:въ Англ1и цензура книгъ была возложена на лондонскага 
епископа, а проступки противъ законовъ о печати были 
судимы въ Звездной Палат^^ (81аг СЬатЬег). Закрывъ 
Зв^^здную Палату, пуританск1й парламентъ издалъ въ 
1643 г. законъ, которымъ лишь перенесъ ея полномочхе 
на сов:&тъ самихъ книгопродавцевъ и издателей, кото- 
рые поручали цензуру книгъ особымъ назначеннымъ для 
этой ц^Ёли цензорамъ. Въ 1644 г., когда этотъ законъ 
былъ уже въ д-Ьйствги, Мильтонъ издалъ безъ дозволешя 
цензуры свою знаменитую г,Ареопагишику^*. Назваше 
Ареопагитики было заимствовано у Исократа, который 
такъ назвалъ одну изъ своихъ р^^чей, обращенныхъ 
къ аеинскону народному собрашю. Мильтонъ не былъ 
защитникомъ безусловной свободы печати; онъ призна- 
валъ; что бываютъ такхе случаи, когда правительство 
обязано остановить распространен1е вредной книги и даже 
предать суду ея автора (пасквили на частное лицо или 
книги, направленныя въ защиту папизма), но онъ отри- 
цадъ необходимость предварительной цензуры, могущей 
убить книгу раньше появлен1я ея на св^ётъ. По мяЪшт 
Мильтона, убить книгу — то же, что убить челов'Ька^ 
даже хуже, ибо кто убиваетъ человека, тотъ убиваетъ 
только разумное созданхе, а кто уничтожаетъ книгу^ тотъ 
убиваетъ самый разумъ, истинное подобхе Господа. Пе- 
ренося затЬмъ вопросъ на почву практическую, Миль- 
тонъ распространяется о невероятной трудности завести 
сколько-нибудь сносную цензуру и доказываетъ, что за- 
конъ 1643 г. не достигаетъ ц^ли, потому что требуетъ- 
отъ цензоровъ такихъ качествъ, которыми едва ли обла- 
даетъ хоть одинъ изъ простыхъ смертныхъ. Доказавъ 
безполезность цензуры и невозможность устроить ее раз- 
умнымъ образомъ, Мильтонъ переходитъ къ тому злу, 
которое она причиняетъ, ибо она прежде всего предста- 
вляетъ собою возмутительное насил1е, наносимое наук*, 
и людямъ, занимающимся ею, ибо чтб можетъ быть оскор- 



— 270 — 

бительн'Ье того^ что серьезный ученыя работы, на кото- 
рый потрачено много энерг1и и труда, не могутъ быть 
обнародованы безъ одобрешя приноравливающаго ихъ 
къ своему пониман1ю цензора? Въ заключеше Мильтонъ 
д'Ёлаетъ красноречивое обращеше къ парламенту и умо- 
ляетъ его спасти человеческое достоинство и свободу 
мысли въ Англ1и. Хотя „Ареопагитика" и не привела не- 
посредственно ни къ какимъ практическимъ результатамъ, 
но она произвела глубокое впечатл^нге на некоторый 
избранныя натуры, а въ следующемъ поколен1и семя, 
брошенное Мильтономъ, принесло свои плоды. Запхит- 
НИКИ свободы печати при Георге III заимствовали отсюда 
свои самые вескхе аргументы въ пользу уничтожения 
цензуры. Въ 1788 г., за годъ до Французской револющи, 
одинъ изъ ея вождей, Мирабо, перевелъ брошюру 
Мильтона и въ предислов1и объяснилъ своимъ согражда- 
намъ, насколько Англ1я обязана своей свободой распро- 
странешю въ обш;естве идей Мильтона. 
Иноио- Въ скоромъ времени перо Мильтона понадобилось самому 
"' правительству. Побежденный пуританами, Карлъ I былъ 
казненъ, какъ политичестй преступникъ (1649 г.). Казнь 
эта возбудила въ народе сочувств1е къ королю, окружила 
его чело ореоломъ мученичества. На почве этого сочувствхя 
роялисты основали вновь свои надежды и издали книгу, 
подъ заглав1емъ „Королевск1й образъ" {ЕсхАг ^ааХ^хг!)^ 
которая должна была постоянно напоминать народу 
о короле-мученике. Въ этой книге отъ лица самого ко- 
роля разсказывались девять последнихъ летъ его жизни, 
перечислялись все испытанныя имъ страдашя иунижен1я; 
разсказъ чередовался съ лирическими отсту плен1ями, въ ко- 
торыхъ мнимый король распространялся о честности 
своихъ намеренхй, о своей любви къ народу и т. д. 
Въ настояш;ее время признано, что „Королевскгй образъ" 
принадлежитъ перу доктора Годена, впоследств1и воз- 
веденнаго за это въ санъ епископа, но въ то время 



— 271 — 

публика была ув1^рена^ что въ рукахъ у нея подлинное 
жхроизведеше несчастнаго короля. Въ виду того, что 
книга Годена произвела сильное впечатл']^н1е и выдержала 
въ одинъ годъ множество тайныхъ изданШ, правительство 
поручило Мильтону, занимавшему при Кромвелб долж- 
ность секретаря для дипломатической переписки, отв-Ь- 
чать на нее. Мильтонъ въ скорости исполнилъ поручеше 
правительства и далъ своему ответу заглавае „Жкоио- 
барецг''. Опровергая шагъ за шагомъ Годена, Мильтонъ 
представляетъ покойнаго короля въ иномъ св'ЬтЬ, обви- 
няетъ его въ суев*рш, вероломств*, разврат*, презр^нш 
къ народнымъ правамъ, утверждаетъ, что онъ об*щалъ 
своимъ союзникамъ шотландцамъ отдать на разграблен1е 
Лондонъ и т. д. ПамФлетъ Мильтона им*лъ большой 
усп*хъ; несколько десятковъ тысячъ его разошлось мен1^е, 
ч'Ьмъ въ годъ. Въ виду того, что Мильтону удалось на- 
клонить в^сы общественнаго мн'Ьнгя въ пользу респу- 
блики, сынъ Карла I, проживавппй тогда во Францги, 
поручилъ знаменитому Французскому ученому Сомэзу 
(8а1та8Ш8) написать отв'Ьтъ Мильтону. Въ своемъ от- 
веть, которому онъ далъ заглав1е „Бе&пзю ге§1а", Со- 
М9зъ жестоко нападаетъ на Мильтона и ']^дко осм^иваетъ 
изложенную въ „Иконоборц']^'' теорш самодержав1я народа. 

ОткЬтить Сомэзу было поручено Мильтону. Гордый „Защи1 
т*мъ, что ему довелось защищать честь англ1йскаго на- англ1*ск; 
рода, Мильтонъ просиживалъ целыя ночи за работой, "*р®** 
не жал^я своего слабаго зр'*н1я, и въ декабр'б 1650 г. 
представилъ парламенту свою знаменитую „1)е/етго рго 
рори1о стдИсапо'^. Самый сильный аргументъ Сомэза 
состоялъ въ томъ, что королевская власть была низверг- 
нута въ Англ1и не народомъ, даже не парламентомъ, 
потому что палата лордовъ была уничтожена, а одной 
парт1ей. Въ своемъ отв'Ьт^^ Мильтонъ обстоятельно дока- 
зываетъ, что эта парт1я была самая нравственно-здоровая 
часть англ1йскаго народа, и чтб она постановила, то, 



М 



— 272 — 

можно сказать, было постановлено народоиъ. ПамФлетъ 
Мильтона произвелъ сильное впечатл'Ьн1е въ Еврохг)^; 
ученая репутащя Годена была подорвана, а представи- 
тели иностранныхъ державъ поспешили поздравить Миль- 
тона съ победой. Первая „Защита англ1Йскаго народа'' 
стоила Мильтону потери зр'Ьшя; онъ осл-Ьпъ на 44-мъ году 
своей жизни, и единственнымъ его ут'Ьшешемъ было со- 
знан1е, что онъ потерялъ свое зр^нхе, защищая свободу 
и достоинство англ1йскаго народа. Сл1^пота Мильтона 
ободрила роялистовъ, которые въ 1652 г. выпустили въ 
Гааг* анонимный памФлетъ подъ заглавхемъ „Ке^ вать 
§шп18 с1атог ай сое1ит**, вызвавш1й ^Вторую защиту 
аимгйскаго народа*^. 

Потерявъ первую жену въ 1652 г., Мильтонъ, четыре 
года спустя, женился на второй, Катерин^^ Вудкокъ, 
въ личности которой, по его собственному выраженш, 
С1ЯЛИ яркимъ св'Ътомъ любовь, н^^жность и доброта; къ со- 
жал^Ьшю, счастье его было непродолжительно, ибо 
въ 1658 г. она умерла отъ родовъ. Мильтонъ снова 
остался одинокъ и пережилъ не только Кромвеля и его 
сына Ричарда, при которомъ онъ оставался попрежнему 
секретаремъ республики, но дожилъ до реставращи 
Стюартовъ. 
„Потерянный Къ посл^^днимъ годамъ жизни Мильтона относится 
рай". лучшее и самое знаменитое изъ его поэтическихъ про- 
изведешй — поэма „Потерянный Рай*" (1667). Идея „По- 
теряннаго Рая" занимала- Мильтона еще въ молодости, 
но первоначально онъ хот'Ьлъ обработать свой сюжетъ 
въ Форм* трагедхи; но страстная политическая деятель- 
ность отвлекла его отъ поэзш, и когда онъ уже въ ста- 
рости снова возвратился къ своей излюбленной тем*, 
то на этотъ разъ она воплотилась въ Форм* эпической 
поэмы. Сюжетъ своей поэмы Мильтонъ заимствовалъ 
изъ книги Быт1я, но далъ ему совершенно иное осв*- 
щен1е. Поэму Мильтона нельзя м*рить классической 



— 273 — 

вс!&ркой эпической поэмы; если ее нужно сравнивать, то 
:в:е съ „Илзадой"" или „Энеидой"', а разв'Ь съ „Божествен- 
:13ой Комедгей" Данте. Въ обоихъ произведенхяхъ есть 
ляного общаго, ибо оба поэта находились въ оппозищон- 
:номъ^ отношети къ своей эиохЪ, пережили крушен1е 
своихъ идеаловъ и оба создали произведен1я, въ которыхъ 
выразили свой негодуюшШ протестъ противъ современ- 
иаго порядка вещей. Разница въ томъ, что Фантазгя 
средневекового поэта, воспитанная на легендахъ, вид^- 
шяхъ и памятникахъкатолическаго искусства,сум1^ла насе- 
лить созданный М1ръ живыми существами, тогда какъ Фан- 
таз1я протестантскаго поэта, лишенная помощи искусства, 
вид'Ёвшая въ легенд'б одно суев^&рхе и принужденная из- 
влекать все изъ самой себя, истощилась въ безплодныхъ 
усил1яхъ перенестись въ область наивной вФры и на ряду 
съ колоссальнымъ образомъ Сатаны выставила рядъ 
холодныхъ абстракщй и аллегор1Й, который способны 
только разрушать поэтическую иллюз1Ю. Читая поэму 
Мильтона, чувствуешь, что тутъ н'Ьтъ наивной в'Ьры^ 
что тутъ на ряду съ чувствомъ и Фантаз1ей д^йствуетъ 
реФлекс1я, не дозволяющая поэту слиться съ изображае- 
мыми] предметами и произвести иллюз1ю въ читател^Ё. 
Окованная протестантской догмой, отрицающей святыхъ, 
Фантаз1я Мильтона не знала, к']Ьмъ населить небо, и не 
могла придумать ничего лучшаго, какъ изобразить 
1егову въ вид* короля, свиту котораго составляютъ много- 
численныя, какъ зв'ёзды, небесныя силы. Тэнъ въ своемъ 
остроумномъ разбор* „Потеряннаго Рая" привелъ много 
прим*ровъ нарушен1я библейскаго колорита и неудач- 
наго перенесен1я въ ветхозаветный сюжетъ новыхъ по- 
нят1й; онъ прекрасно показалъ, что Адамъ и Ева у Миль- 
тона не непосредственныя, полудик1я натуры, каковыми 
они должны быть, а пуритане XVII в., дисциплиниро- 
ванные, съ нравоучительными сентенщями на устахъ. 
СлоБОмъ, если мы будемъ смотр-Ьть на поэму Мильтона 

СторожеяЕО. 18 



— 274 — 

съ эстетическоЁ точки г\>ЪшЯу то иы наткнемся не 
разъ на неверность тона, анахронизмы, психодогическхе 
промахи и т. д. Н-Ькоторые изъ этихъ промаховъ до- 
вольно курьезны. Такъ, напр., въ одномъ м^ст^ Адамъ 
жалуется Богу на свое одиночество, а Вогъ въ ответь 
ему говоритъ: „Чтб бы ты сказалъ на моемъ м-Ьст*, ибо 
я остаюсь одинокимъ въ продолжеше вечности?**. Но 
если смотреть на поэму Мильтона съ культурно-истори- 
ческой и автоб1ограФИческой точки зр-Ьтя, то она ока- 
жется произведешемъ въ высшей степени зам']Ёчателънымъ. 
Въ ней отражается мхросозерцаше образованн^йшаго изъ 
пуританъ, его общественные и нравственные идеалы 
и его энергическШ протестъ противъ современнаго ему 
лакейства и нравственной распущенности. Зд'&сь мы 
встрФчаемъ облеченныя въ поэтическую Форму изв^стныя 
намъ идеи Мильтона о брак^, свобод')^ сов'1^сти и гра- 
жданской свобод']^, пересыпанныя трогательными жалобами 
человека одинокаго, разбитаго жизнью и осужденнаго на 
в']^чный мракъ. 

Поэма изобилуетъ великол^^пными описашями природы 
и поэтическими картинами изъ жизни первыхъ людей. 
ЛучшШ изъ эпизод овъ „Потеряннаго Рая" въ поэти- 
ческомъ отношенш — это очаровательная идиллхя пребы- 
ван1я Адама и Евы въ раю (П^снь 4), искушеше Евы 
и ея раскаянхе (П*снь 9) и, наконецъ, великолепная кар- 
тина будущей жизни челов'Ьчества, которую архистратигъ 
Михаилъ развертываетъ передъ изгоняемымъ изъ рая 
Адамомъ (П-ЬсниП и 12). Изъ характеровъ поэмы Миль- 
тону наиболее удался колоссальный образъ Сатаны, 
напоминающ1й эсхилова Прометея. Еще критикъ начала 
ХУП! в. Аддисонъ зам-Ьтилъ, что Сатана, помимо желашя 
Мильтона, сделался главнымъ героемъ его поэмы, чтб, 
впрочемъ, вполн* естественно, ибо въ гранд1озной борьб* 
добра со зломъ, составляющей основной мотивъ поэмы, 
вниман1е читателя и должно сосредоточиваться на пред- 



— 275 — 

^^тавител* злого начала, которое является торжествую - 
хцимъ. Въ личности Сатаны Мильтонъ воплотилъ дорогую 
^му идею протеста и независимости; н-Ьтъ никакого сомн*- 
^я, что н'Ькоторымъ чертамъ характера Сатаны, напр., 
его гордости и любви къ свобод*, онъ горячо сочувство- 
валъ. Первый намекъ на такую трагическую концепщю 
характера Сатаны Мильтонъ нашелъ въ Библ1и или, 
быть можетъ, въ изданной въ 1655 г. поэтической обра- 
ботк* книги Выт1я, принадлежащей англосаксонскому 
п^вцу Кэдмону. 

Черезъ несколько времени поел* окончан1я „Потерян- „Возвраи 
наго Рая** Мильтонъ, по совету одного изъ своихъ ""' ***' 
друзей, принялся за „Возвращенный Рай**.Такъ какъ это 
ароизведен1е не было плодомъ непосредственнаго творче- 
ства, то оно вышло много слабее, хотя самъ Мильтонъ счи- 
талъ его выпхе „Потеряннаго Рая**. По содержанш 
вторая поэма тФсно примыкаетъ къ первой. Въ конц* 
12-й п-Ьсни „Потеряннаго Рая** ангелъ ут'Ьшаетъ Адама 
юб*щан1емъ, что наступить день отрады для праведни- 
ковъ и день мщен1я для злыхъ, что сойдетъ съ небесъ 
'Самъ 1исусъ Христосъ, сокрушитъ царство Сатаны, 
и что самъ М1ръ обновится въ пламени, и на м-Ьсто его 
воздвигнутся новое небо и новый М1р ь, утвержденный на 
правосудш и любви. Въ „Возвращенномъ Ра*** описы- 
вается только одинъ эпизодъ изъ этого св'Ьтлаго буду- 
щаго — именно, неудавшееся искушенхе Христа Сатаной 
л посрамлен1е злого начала. Пользуясь евангельскимъ 
разсказомъ, Мильтонъ посвящаетъ ц'Ьлыя четыре п*сни 
дскушевш 1исуса Христа. Выло ли это сл-Ьдствхемъ ста- 
рости или заран-Ье принятаго нам^решя, но только Миль- 
тгонъ отнесся къ своему сюжету не такъ, какъ въ „Поте- 
рянномъ Ра***. Зд*сь онъ предпочелъ держаться какъ 
можно ближе евангельскаго текста, не позволялъ своей 
^антазш развернуться и, оставивъ въ сторон* поэтичесйя 
прикрасы, стремился къ строгой простот*. Этого онъ, 

18* 



— 276 — 

конечно, достигаетъ, но нер-Ьдко во вредъ живости и 
яркости изображешя. Даже личности гдавныхъ героевъ — 
1исуса Христа и Сатаны — очерчены очень бд:Ьдно: 
это не характеры, а воплощенхе двухъ принциповъ, 
ведущихъ между собою нескончаемую контроверсу и оста- 
вляющихъ въ душ* читателя довольно смутное впечат- 
л-Ьихе. Одинъ эпизодъ этой драмы, искушеше, въ особен- 
ности любопытенъ т^мъ, что изъ него мы можемъ 
заключить, какъ Мильтонъ въ старости смотр^лъ на 
П0Э31Ю, искусство и ФилосоФхю. Видно, что подъ старость 
Мильтонъ мало отличался отъ тФхъ пуританскихъ про- 
повФдниковъ, которые считали суетой и гр'Ьхомъ занятхе 
искусствомъ и поэзхей. Когда Сатана, думая возбудить 
самолюбхе 1исуса Христа, об'Ьщаетъ ему известность на 
поприщ* искусства, поэзш, краснор'Ьчхя и философш, 
словомъ — всего, ч-Ьмъ прославились древшя Аеины,- 
1исусъ Христосъ дФлаетъ сравненхе между античной 
культурой и культурой евреевъ, отдаетъ предпочтете 
последней и въ заключеше заявляетъ, что самая любовь 
къ красот* есть уд^лъ слабыхъ и изн*женныхъ душъ* 
Итакъ, благочест1е, граничащее съ ригоризмомъ, и в*ра 
въ конечное торжество добра надъ зломъ — вотъ основа 
старческаго мхросозерцанхя Мильтона, насколько оно 
выразилось въ „Возвращенномъ Ра*", 
саисонъ''. Но хотя Мильтонъ могъ ут*шаться надеждой на луч- 
Ш1Я времена, эта надежда не могла примирить его съ на- 
стоящимъ, которое ежедневно томило его, какъ кошмаръ. 
Въ своемъ посл*днемъ поэтическомъ произведеши, тра- 
гед1И „Салссош", Мильтонъ еще разъ даетъ намъ по- 
нять, чтб д*лалось въ его душ* при вид* торжества 
деспотизма, нравственной распущенности и лакейства, 
ознаменовавшихъ собою эпоху реставращи Стюартовъ. 
Для того, чтобы никто не ошибся въ его настроенхн, 
Мильтонъ избралъ сюжетомъ своей трагед1и исторхю на- 
роднаго еврейскаго богатыря Самсона, которая им*етъ 



— 277 -^ 

много общаго съ его собственной судьбой. Разв* онъ, 
подобно Самсону, не сражался храбро съ современными 
Филистимлянами; разв'б онъ не быль поб'1^жденъ, связанъ 
и осл^^пленъ, если не врагами, то судьбой? Разв'Ь онъ 
не долженъ былъ чувствовать того же, что чувствовалъ 
Самсонъ, когда надъ осл^^пленнымъ героемъ издавались 
враги его? Поэтому, когда вы слышите жалобу Самсона^ 
что мракъ объялъ его со всЬхъ сторонъ, что вс* его 
надежды разбиты, вы тотчасъ догадываетесь, что зд^^сь 
устами Самсона говорить самъ авторъ. Видно, что 
въ этой лебединой п^ёсни вылилась вся наболтавшая душа 
великаго англ1Йскаго поэта. 

Эпоха реставращи Стюартовъ была эпохой крайней эпоха 
деморализац1и англхйскаго общества. Изсякла в'Ьра въ Рестав|М11М1, 
принципы и нравственные идеалы; люди плыли по тече- 
шю и старались урвать отъ жизни возможно больше 
наслаждетй. Следуя примеру двора, общество поспе- 
шило сбросить съ себя маску вн-Ьшняго благочестхя и 
нравственныхъ прилич1й, бывшую обязательной при го- 
сподств*]^ пуританъ, и щеголяло цинизмомъ и легкомыслен- 
нымъ отношешемъ къ нравственному долгу. Это безпри- 
м'Ьрное въ англШской исторш пониженхе нравственнаго 
уровня общества нашло себ']^ выраженхе какъ въ жизни, 
такъ и въ произведен1яхъ эпохи Реставращи. Люди ме- 
няли свои политичесшя и релипозныя уб']^жден1я, какъ 
м'Ьняютъ перчатки, почти не скрывая, что они руково- 
дились въ этомъ случа'Ь матер1альными выгодами. 

ВеличайшШ посл*]^ Мильтона англ1йск1й поэтъ ХУП в. драйденъ. 
Джонъ Драйденъ явилъ въ своей жизни прим']Ёръ 
политической и релипозной шаткости и погони за усп^Ё- 
хомъ. Некогда страстный поклонникъ Кромвеля, напи- 
савшШ въ память его восторженную оду, онъ не менФе 
восторженно прив'бтствовалъ воцарен1е Карла II и сд*]^* 
лался пропагандистомъ монархическаго принципа. Въ мо- 
лодости онъ былъ протестантомъ ; во время Реставращи 



- 278 — 

принялъ католицизмъ, но когда эта сд'Ьлка съ совестью 
не была оцЪвенв^ дворомъ^ онъ написалъ трагикомед1[о 
„Испанскгй монахъ'^, щЪ предалъ позору католическое 
духовенство. Такимъ же карьеристомъ онъ былъ и въ ли- 
тератур'Ь. Какъ только по распоряженш Карла II 
закрытые пуританами театры были открыты, онъ по- 
ставилъ на сцену свою комедхю „Дикгй волокита*", въ ко- 
торой в-Ьрно угадалъ настроеше минуты, ловко разсчп- 
талъ, чтб можетъ понравиться королю и высшему 
обществу. Въ сл'Ьдующемъ году онъ написалъ пьесу по- 
добнаго же пошиба „Дамы-соперницы**, въ которой по- 
дражалъ запутанной интриг* испанскихъ пьесъ, и тоже 
имФлъ усп'Ьхъ. За ними сл'Ьдовалъ ц*лый рядъ комедШ^ 
въ которыхъ со стороны автора замечается самое легко- 
мысленное отношенхе къ нравственному долгу. Изображая 
любовную интригу св^тскаго Донъ-Жуана съ замужней 
женш,иной, онъ над'&ляетъ соблазнителя самыми привле- 
кательными качествами и выставляетъ въ самомъ см^ш- 
номъ вид* обманутаго мужа.Въ одной изъ его комедхй втор- 
гается неслыханная прежде въ Англш выходка противъ 
церковнаго брака и прославленхе свободной любви. „Разв* 
любовь безъ алтаря и священника перестаетъ быть 
любовью? Ведь священникъ получаетъ за свой трудъ 
деньги и больше не думаетъ о судьб* соединенныхъ имъ 
сердецъ. По-моему, для брака достаточно одной любви". 
Кром* комед1й, Драйденъ писалъ также трагедхи въ ге- 
роическомъ род* на манеръ трагедхй Корнеля, но толька 
съ примесью Фантастическаго элемента {^Любовь-тирань"' 
и др). Благодаря своимъ опернымъ эФФектамъ и прекрас- 
ному стиху, трагедхи Драйдена им*ли усп*хъ, пока не 
были убиты сатирической комедхей герцога Бэкингэма 
„Репетищя", гд* были жестоко и умно осмеяны пр1емы 
ихъ составлешя. Поел* этого Дрейденъ обратился къ ста- 
ринной англШской драм*, перед*лалъ „Антошя и Клео- 
патру'' Шекспира, писалъ по заказу короля сатиры на 



— 279 — 

виговъ^ перед-Ьлалъ изъ Плавта и Мольера комедш „Ам- 
фитргонъ"' и т. д. Посл'Ьдняя его пьеса — трагикомедхя 
„Поржествующая любовь^ не им^ла успеха, чтб сильно 
огорчило престар-йлаго поэта. 

Самымъ характернымъ продуктомъ эпохи Реставрапди комед1я. 
служатъ произведенхя драматурговъ-комиковъ Уичерли, 
Конгрива и др. Комед1я Уичерли „Любовь въ лтьсу есть 
нФчто среднее между испанской комед1ей интриги и итальян- 
скимъ Фарсомъ. Н^кто Даппервиттъ,красивыЁ и разврат- 
ный шалопай, нуждаясь въ деньгахъ,хочетъ продать свою 
возлюбленную Дюси другому подобному же шалопаю, 
описываетъ всЬ ея Физическхя совершенства съ обстоя- 
тельностью и юморомъ лошадинаго барышника. Но его 
соперницей является собственная мать Люси, которая 
хочетъ продать ее старому пуританскому ростовщику 
Грайну. Она вводитъ Грайна къ дочери подъ видомъ 
танцовальнаго учителя. Дочь отлично знаетъ, въ чемъ 
д:Ьло, но разыгрываетъ изъ себя невинность и при пер- 
вой вольности, которую позволяетъ себ* старикашка, 
начинаетъ кричать, подымаетъ на ноги весь домъ. Грайну 
грозятъ судомъ, скандаломъ и выпускаютъ, взявши съ 
него 500 Фунтовъ. Нельзя не сознаться, что сцена танцо- 
вальнаго урока ведена весьма живо, а попавш1йся въ ло- 
вушку старикъ очень смФшонъ, но — чтб за положетя, 
чтб за д1алогъ! Повидимому, собеседники стараются пере- 
щеголять другъ друга двусмысленностью выраженШ и 
неприлич1емъ остротъ. Пьеса им-Ьла большой усп^хъ. 
Объ Уичерли заговорили, а герцогиня Кливлэндъ сд'Ь- 
лала его однимъ изъ своимъ многочисленныхъ любовни- 
ковъ. Не меньшШ усп'Ьхъ выпалъ на долю другой пьесы 
Уичерли — „Провинцгалка** . Героиня пьесы миссиссъ 
ПинчвайФъ — провинщалка, вышедшая замужъ за дере- 
венскаго сквайра, пр1'Ьжаетъ въ Лондонъ по д-Ьламъ. 
Это женщина недалекая, но любящая удовольств1я. Лон- 
донская жизнь отуманиваетъ ей голову. Все ей кажется 



— 280 — 

еовымъ и интереснымъ. Разумеется, не таЕОй женщон'!^ 
устоять противъ лондонскихъ соблазновъ. Она СЕоро 
сходится съ однимъ страшнымъ развратникомъ и такъ 
быстро развивается подъ руководствомъ такого учителя, 
что достигаетъ крайней степени безстыдства. Герой пьесы 
„IIрямодушный^^у капитанъ Мэнли, несомн'Ьнно, подража- 
Н1е мольеровскому Мизантропу, которымъ восхищалась 
тогда вся Европа, но подражанхе довольно неудачное, 
ибо въ личности Мэнли н-йть ни капли идеализма. Изъ 
р*чей его не видно, чтобы онъ когда-нибудь любилъ 
людей; онъ третируетъ ихъ, какъ негодяевъ, и даже 
о той женщин*, которую, повидимому, любить, отзы- 
вается съ самымъ площаднымъ цинизмомъ. Такому же 
превращешю подвергается и характеръ героини Олив1и, 
очевидно, нав-Ьянный шекспировой Вхолой („Двенадцатая 
ночь"). Резвая, бойкая и остроумная Вюла превращается 
у Уичерли въ жадную и наглую куртизанку, которая 
нисколько не скрываетъ, что любитъ капитана только 
за его деньги. Да иначе и быть не могло. Когда у самого 
писателя нетъ никакихъ нравственныхъ идеаловъ, то 
какъ онъ можетъ наделить ими своихъ героевъ? Изъ 
другихъ лицъ пьесы весьма недурно очерченъ навеян- 
ный комедхей Расина „Сутяги" (Ьез Р1а1(1еиг8) типъ 
старухи-сутяги, которая ходитъ по улицамъ Лондона 
съ своимъ адвокатомъ и напрашивается на оскорблешя, 
чтобы тотчасъ же предъявить искъ оскорбителю и со- 
рвать съ него несколько денегъ. 

У другого знаменитаго драматурга эпохи Реставрапди, 
Конгрива, тонъ несколько смягченъ, штрихи не такъ 
грубы, личности не производятъ такого отталкивающаго 
впечатлен1я. Конгривъ оставилъ несколько пьесъ: „Стоп 
рый холостят'', мастерскимъ дталогомъ которой такъ 
восхищался Драйденъ, „Двоедушный'' и „Любовь за любовь*^, 
Въ последней мы находимъ целую галлерею современ- 
ныхъ портретовъ, написанныхъ рукою мастера. Особенно 



— 281 — 

удался Конгриву характеръ Валентина, пресл-Ьдуемаго 
кредиторами Еутилы и игрока, челов'Ёка, который нигд*]^ не 
теряетъ голову, искренно хохочетъ надъ своимъ невыно- 
симымъ положешемъ, умФетъ не только очаровать любого 
изъсвоихъкредиторовъ,но и выпроситъ еще денегъ взаймы. 

При всемъ талант* драматурговъ эпохи Реставращи, 
произведен1я ихъ такъ т^сно связаны съ своей эпбхой, что 
мы не можемъ вполне наслаждаться ими. Въ нихъ больше 
мФстнаго и временнаго, ч*мъ общечелов:Ьческаго эле- 
мента, и въ этомъ заключается причина того забвешя, 
въ которое они впали. 

Борьба Карла I съ парламентомъ, окончившаяся вре- Политически 

меннымъ превращешемъ наследственной монархги въ пу- твор1и. 

^ Гоббзъ. 

ританскую демократическую республику, вызвала къ жизни 

дв* политическихъ теорхи, изъ которыхъ одна одобряла 
совершивш1Йся переворотъ, доказывала его законность 
и разумность, а другая громила революдхю и доказывала, 
что потрясете монархическаго принципа отзовется страш- 
ными б*дств1ями въ стран* и что единственной гарантхей 
благосостояшя Англ1и является абсолютная королевская 
власть. Представителемъ первой теорхи былъ Мильтонъ, 
представителемъ второй — Гоббзъ, который въ своихъ 
произведешяхъ является теоретикомъ абсолютизма. Въ 
1651 г. онъ издалъ въ св*тъ свое знаменитое сочинеше 
г»Жевгаванъ, или сущность, форма и власть государя", 
гд'Ь онъ вывелъ изъ своихъ посылокъ самыя неумолимыя 
посл*дств1я въ пользу абсолютной власти. Политическая 
теорхя Гоббза стоитъ въ тесной связи съ его взглядомъ 
на нравственную природу челов'Ёка. По мн^^шю Гоббза, 
всточникъ вс*хъ челов-Ьческихъ д*йств1Й есть принципъ 
самосохранешя, выражаюпцйся въ желан1и себЪ добра, 
пользы, удовольств1я и въ отвраш;еши отъ всего пагубнаго 
и непрхятнаго; стало-быть, по самой своей природ* чело- 
в'Ькъ есть существо эгоистическое, преследующее свои 
личныя, эгоистическ1я цели, а такъ какъ все люди имеютъ 



— 282 — 

одинаковое право на пользован1е и обладаше земными 
благами, то отсюда ясно, что естественное состоян1е чело- 
вечества — это война вс^хъ противъ вс*хъ (Ье11ию 
отпшт соп1га отпев), ибо люди стремятся выхватить 
другъ у друга лакомый кусокъ (Ьото Ьошш! 1ири8 ее*). 
Стремясь къ достижешю своихъ эгоистическихъ ц*лей, 
не признавая никакихъ нравственныхъ критерхумовъ^ 
люди кончили бы т^мъ, что уничтожили бы другъ друга, 
если бы имъ не пришло въ голову устроить государ- 
ственный порядокъ. При устройств-Ь этого порядка они, 
конечно, тоже руководились эгоистическими целями и 
чувствомъ самосохранен1я. Для достиженхя посл^дняго 
нужно, чтобы возможность всеобщей войны была уничто- 
жена, чтобы насталъ вечный миръ. Разсуждая о томъ, 
какъ устроить такой порядокъ вещей, люди пришли къ за- 
ключешю, что единственное средство для этого — это 
отказаться отъ права на все, отказаться отъ части своей 
свободы. Отказавшись каждый отъ части своей свободы, 
люди уступили ее по известному договору одному лицу, 
которое съ своей стороны гарантировало имъ миръ и 
безпрепятственное пользован1е земными благами. 

Таково, по Гоббзу, происхожден1е государства; оно есте- 
ственно и разумно, потому что вытекаетъ изъ законовъ 
разума и самосохранен1я; оно — учреждеше чисто челов*- 
ческое^ потому что основано на договор*. Такъ какъ госу- 
дарство есть какъ бы уполномочхе отъ всего народа, то от- 
сюда ясно, что государственная власть должна быть властью 
абсолютной и что представитель ея, кроме договора, 
не долженъ быть ограниченъ никакими конститущями. 
Въ жертву этому всепожираюш,ему чудовиш,у, этому Ле- 
В1аеану, должно быть принесено все: и жизнь, и собствен- 
ность, и даже мнеше людей, ибо онъ издаетъ законы,, 
онъ определяетъ нравственные критер1умы; онъ указы- 
ваетъ границы, отделяюп^хя дозволенное отъ недозволен- 
наго; онъ имеетъ право запретить распространеше вся- 



— 283 — 

каго учешя, которое можетъ вызвать раздоръ въ госу- 
дарств*; даже церковь, и та должна быть подчинена 
государству. Но обладан1е такой чудовищной властью 
можетъ подать поводъ къ злоупотреблешямъ ею — что тогда 
дфлать? Стоя на своей отвлеченной точк* зр-Ьнхя и им-Ья 
въ виду земной мхръ, Гоббзъ утверждаетъ, что всякое 
сопротивленхе абсолютной власти незаконно, ибо эта 
власть есть воплощен1е воли всЬхъ; противъ верховной 
власти можетъ по праву возстать только другая общая 
воля, другой уполномоченный отъ народа, но этого не 
можетъ быть, ибо государство можетъ им'Ьть только одну 
волю, какъ челов-Ькъ одну душу. 

„Лев1аеанъ" Гоббза вышелъ въ св^тъ въ 1651 г.,т.-е. 
въ одинъ годъ съ первой „Защитой англ1йскаго народа** 
Мильтона. Хотя Мильтонъ лично не выступалъ противъ 
Гоббза, но не скрывалъ своего нерасположен1я къ его 
теорш. Несмотря однако-жъ на р-Ьзкую противополож- 
ность политическихъ теор1й Мильтона и Гоббза, у нихъ 
есть одна общая черта. Оба они отрицали принципъ 
божественнаго происхожденхя монарххй, оба утверждали^ 
что государство произошло путемъ договора. Но тууъ 
и начинается между ними глубокое внутреннее различае. 
Исходя изъ глубокой в*ры въ добрые инстинкты чело- 
веческой природы, идеалистъ Мильтонъ старается точн-Ье 
определить границы государственнаго вмешательства 
въ личную жизнь и горячо стоитъ за индивидуальную 
свободу. Напротивъ того, скептикъ и матер1алистъ Гоббзъ 
не веруетъ ни въ совесть, ни въ нравственный законъ, 
видитъ въ человеке прежде всего эгоистическое животное, 
которое во что бы то ни стало должно быть укрощено. 
Вотъ почему онъ безъ всякаго колебан1я приноситъ сво- 
боду человека въ жертву Левхаеану государства. 

Отъ Гоббза переходимъ къ его противнику Локку. локкъ. 

Оамымъ важнымъ сочиненхемъ Локка считается его »0"ь1т> о * 

лов-Ьческой 
„Опытъ о человгьческомг потанги^' (1690 г.), послужив- познан1и<' 



— 284 — 

Ш1Й ТОЧКОЙ 0ТПраВЛеН1Я для ПОСЛ^ДуЮЩИХЪ ФИЛОСОФОВЪ 

не только англШскихъ, но и Фрапцузскихъ, которые, по- 
пуляризируя его идеи, сообщили особое направлеше 
европейской мысли. Уже до Локка Вэконъ считалъ чув- 
ственный опытъ единственнымъ источникомъ познашя. 
Вэконъ даже представилъ теор1ю опытнаго метода, по- 
казалъу какъ имъ нужно пользоваться, чтобы достигнуть 
прочныхъ результатовъ. Но психологическая сторона 
вопроса, вопросъ о томъ, какъ поступаетъ нашъ духъ 
въ процесс* опытнаго познашя, какъ онъ составляетъ 
изъ частныхъ понятхй общхя и родовыя и сопоставляетъ 
ихъ между собою, оставался неразъясненнымъ. Разъ- 
яснен1ю этихъ вопросовъ и посвящено сочиненхе Локка. 
Возставая противъ Декарта и его последователей, утвер- 
ждавшихъ, что въ нашемъ ум'Ь существуютъ идеи, не- 
зависимый отъ опыта, Локкъ доказываетъ, что всякое 
познаше есть результатъ чувственнаго вос- 
пр1ят1я, что даже общтя положешя, считающяся вро- 
жденными, напр. положен1е, что ц'блое больше своей 
части, что одна и та же вещь не можетъ въ одно и то же 
время существовать и не существовать и т. п., суть ре- 
зультаты деятельности разума подъ вл1ян1емъ внешнихъ 
впечатл-ЬнШ. Утверждая, что единственнымъ источникомъ 
нашего познанхя служитъ опытъ, Локкъ различаете 
опытъ вн'Ьшн1й, или ощущенхе, отъ опыта внутренняго, 
или реФлекс1И, которая есть работа нашего ума надъ 
полученными ощущешями. Ощущеше и реФлекс1я суть, 
по выражен1ю Локка, единственныя окна, чрезъ который 
св^тъ идей падаетъ въ темную самоё по себе область 
разума. Изъ сказаннаго ясно, во-первыхъ, что все, ле- 
жащее вне опыта, лежитъ вне сФеры человеческаго 
познан1я, и, во-вторыхъ, что чемъ более наше познанхе 
удалено отъ опыта, темъ оно менее достоверно. Позна- 
комившись съ теор1ей Локка, Вольтеръ сделался ея 
страстнымъ пропагандистомъ на континенте. 



— 285 — 

Вторыиъ знаменитымъ сочиненгемъ Локка былъ его Трантатъ 
трактатъ „О правленш*^. Въ противоположность Гоббзу,»^ "?*"•••'"* 
доказывавшему^ что первобытное состоянхе челов']&чества 
есть борьба всЬхъ противъ вс*хъ, Локкъ утверждаетъ, 
что это состоянхе было, напротивъ того, состоянхемъ 
свободы и равенства, ибо естественный законъ есть 
прежде всего законъ разумный. Этотъ разумный законъ 
учить, что ВС* люди, какъ существа, принадлежащ1я 
къ одной пород*, должны им*ть одинаковый права на 
собственность, счастье и свободу. Недостатки естествен- 
наго состояшя заключались въ томъ, что въ случа* на- 
рушешя этой общей гармон1и, въ случа*, если одинъ 
чедов'Ькъ почему бы то ни было нападалъ на другого, 
отнималъ у него скотъ, имущество, жену, то обижаемый 
являлся своимъ собственнывгь мстителемъ и судьей. Этотъ 
недостатокъ, вовсе не предупреждающгй зла, а лишь ка- 
рающ1й преступника, былъ вскор* почувствованъ людьми, 
которые добровольно отказались отъ части своей сво- 
боды и отдали ее избраннымъ лицамъ съ т*мъ, чтобы тб, 
издавъ законы, обезпечивающхе жизнь и имущество вся- 
ка1Ч) человека, строго наблюдали бы за ихъ исполнешемъ. 
Такимъ образомъ, путемъ договора людей съ избран- 
ными ими лицами происходить государство; люди, всту- 
пающ1е въ этотъ политичесшй организмъ, даютъ об*- 
щаше соблюдать законы и подчиняться власти, а пред- 
ставители власти съ своей стороны обязываются пещись 
о благ* народа. Изъ этого сл*дуетъ, что, если предста- 
вители власти, забывъ свое происхожден1е изъ воли народа, 
перестаютъ заботиться о его благ* и позволяютъ себ* 
насил1я и злоупотреблен1я, общество им*етъ полное 
право нарушить договоръ и отнять власть у недостой- 
ныхъ ея представителей. 

Такова Локкова теорхя происхождения государства изъ 
воли народа. Изъ основного договорнаго характера власти 
Доккъ выводить внутреннюю Форму государственнаго 




— 286 — 

устройства, сущность которой состоитъ въ строгомъ раз- 
граниченш власти законодательной и исполнительной. 
Само собою разумеется, что власть законодательная 
должна принадлежать народу, а исполнительная — прави- 
телямъ, избраннымъ народомъ; обязанности короля, какъ 
главы исполнительной власти, состоять въ томъ, чтобы 
творить судъ и расправу, возстановлятъ нарушенное 
право и охранять внешнюю безопасность государства; 
но онъ не им^етъ никакого права выходить изъ СФеры 
своихъ П0ЛН0М0Ч1Й, издавать законы, налагать подати 
и т. п. Поступая такимъ образомъ, онъ нарушаетъ дого- 
воръ съ народомъ, и посл'ЬднШ имФеть полное право 
отнять у него власть. Изъ предложеннаго краткаго очерка 
Локковой теорхи государства видно, что она есть не что 
иное, какъ теор1я конституш'и и при томъ англхйской, 
въ которой Функщи законодательной и исполнительной 
власти строго отделены другъ отъ друга. Мы увидимъ 
впосл-Ьдстваи, какое сильное влхяше оказала государствен- 
ная теор1я Локка на величайшаго изъ политическихъ 
мыслителей Франщи, Монтескье, какъ его идея обществен- 
наго договора и идеальная картина первобытнаго общества^, 
живущаго на основан1и естественнаго закона, послужила 
точкой отправлешя для Руссо. 
Трантатъ ^'^ ТЕСНОЙ связи съ Локковымъ ученхемъ о государ- 
„Овоспита- ств* стоитъ еготрактатъ „О вошггтанш". Трактатъэтотъ 
"'""• выросъ на почв* опыта. Локкъ былъ воспитателемъ 
въ н'Ёсколькихъ знатныхъ англ1йскихъ семействахъ и 
им-Ьлъ случай проверить на опыт* годность своихъ пе- 
дагогическихъ теор1й. Точкой отправлешя для Локка 
служитъ изученхе натуры ребенка. Общее правило: на- 
ставникъ долженъ в-Ьрить въ добрые инстинкты ребенка 
и смотреть на него, какъ на разумное существо, объ- 
ясняя ему причину запрещен1я того или другого. Локкъ 
не сов^туетъ часто покупать д^тямъ игрушки, потому 
что это развиваетъ стремлеше къ новизн* и пренебре- 



— 287 — 

жете къ старымъ игрушкамъ только потому, что он* 
стары. Кром'6 того, обилхе игрушекъ развиваетъ въ д'Ь- 
тяхъ тщеслав1е: ребенокъ, им'1&ющ1й больше игрушекъ, 
всегда будетъ тш;еславиться передъ т'Ьмъ, кто им-Ьетъ 
ихъ меньше. Пзученхе натуры ребенка должно служить 
точкой отправлен1я и при преподаваши ему различныхъ 
предметовъ. Зд^сь нужно принимать въ соображеше не 
только индивидуальность ребенка вообще, но его навыкъ; 
напр., одинъ ребенокъ любитъ заниматься музыкой до 
об^Ьда, другой — поел* об'Ьда, и воспитатель не долженъ 
действовать наперекоръ этому навыку, ибо занятхе, 
доставляемое во время, становится развлеченхемъ и идетъ 
всегда усп'Ьшн'Ье. Искусство педагога состоитъ въ томъ, 
чтобы такъ заинтересовать ребенка, чтобъ онъ самъ про- 
€илъ заняться съ нимъ. Въ виду того, что такое всесто- 
роннее изучен1е натуры ребенка почти невозможно въ пу- 
бличномъ заведен1и, гд']^ на одного воспитателя приходится 
по нескольку десятковъ воспитанниковъ, Доккъ предпо- 
читаетъ домашнее воспиташе, какъ представляющее 
больше способовъ для изучен1я натуры ребенка и нрав- 
ственнаго воздМств1я на него. Поставивъ своимъ идеаломъ 
теп8 8апа 1п согроге запо, Локкъ придаетъ большое зна- 
чеше Физическому развит1ю и гипеническимъ услов1ямъ; 
онъ настаиваетъ, чтобы ребенокъ какъ можно больше 
пользовался чистымъ воздухомъ и Физическими упражне- 
Н1ЯМИ, чтобы онъ пр1учался къ холоду и сырости. 

Параллельно съ Физическимъ воспитан1емъ ребенка 
должно итти воспиташе нравственное,главной задачей кото- 
раго Локкъ ставитъ развитхе выдержки и самообладашя. 
Подобно тому, какъ дитя должно быть пр1учено переносить 
безвредно холодъ, жаръ и сырость, такъ и въ нравствен- 
номъ отношен1и оно должно быть прхучено отказываться 
во имя пользы и нравственнаго долга отъ какого-нибудь 
удовольств1я и терп'Ьливо переноситъ всякаго рода не- 
ор1ятности. Такъ какъ добродетель — слишкомъ отвлечен- 



— 288 — 

ное понят1е для ребенка, то старан1я его должны быть 
направлены въ достижешю похвалы и одобрешя со сто- 
роны наставника. Похвалу и одобреше не нужно расто- 
чать, нужно ихъ высказывать только за такхе поступки^ 
которые действительно соответствуют^» добродетели» Ре- 
липозное обучен1е Локкъ ограничиваетъ сообщешемъ 
ребенку П0НЯТ1Я о великомъ Творце м1ра, всевидящемъ 
и всезнающемъ, который любить правду и добродетель. 
Такимъ образомъ, главной целью воспиташя Локкъ счи- 
таетъ выработку человека здраваго и нравственно, и Фи- 
зически. Что до наполнен1я головы ребенка разными 
сведешями, то требовашя Локка въ этомъ отношеши 
весьма ограничены. И здесь, какъ и везде, онъ стоитъ 
на практической почве. Изъ классическихъ языковъ онъ 
стоитъ за одинъ латинскхй, да и то безъ грамматиче- 
скихъ тонкостей; обучен1е живописи онъ рекомендуетъ 
настолько, чтобы ребенокъ сумелъ срисовать здаше или 
машину; писанге въ классе латинскихъ стиховъ, до сихъ 
поръ практикующееся въ англ1йскихъ школахъ, онъ 
считаетъ безполезнейшей вещью на свете. Вместо 
поэтовъ онъ советуетъ юношамъ читать „Ве оШсИз** 
Цицерона и сочинетя ПуФендорФа и Гуго Грощя по го- 
сударственному праву. Несмотря на то, что программа 
воспиташя Локка разсчитана на богатыхъ людей, онъ 
настаиваетъ на томъ, чтобы ученикъ зналъ одно или 
два ремесла, такъ какъ эти познан1я могутъ пригодиться 
ему въ жизни. Полученное на такихъ основан1яхъ воспи- 
тан1е Локкъ советуетъ дополнить путешеств1емъ, чтобы 
обогатить умъ юноши собственными наблюденхями. 
) в*ротврпи- Въ заключенхе нужно сказать несколько словъ о сочи- 
мости", неши Локка, посвящённомъ вопросу о религхозной 
терпимости („Оп То1егаиоп'^). Разделяя точку зрешя 
Мильтона, что Функщи государства и церкви совершенно 
различны, что одно ведаетъ земныя деда, а другая — не- 
бесный, Локкъ утверждаетъ, что государство не имеетъ 



— 289 — 

никакого права вм^^шиваться въ релипозныя убежден 1я 
индивидуума, которыя суть д^^до его сов'Ьсти. Исключен1е 
допускается только въ такихъ сдучаяхъ, когда чедов'&къ 
въ силу своихъ релипозныхъ уб^^жденШ не сдержнваетъ 
клятвы, данной государю, иди когда онъ не им^етъ ни- 
какихъ релипозныхъ уб'Ьждешй^ ибо атеисты одинаково 
вредны вакъ для церкви, такъ и для государства. Отсюда 
слЬдуетъ, что Локкъ д^^лаетъ исключенхе изъ своей теорхи 
терпимости только для католиковъ и атеистовъ. 

Заслуга Локка состоитъ, главнымъ образомъ, въ при- 
нФнеши принциповъ опытнаго изсл1Ьдован1я и основан- 
наго на немъ ращонализма во вс^^мъ сФерамъ челов'&че- 
скаго познан1Я и челов'Ьческой д'&ятельности: къ релипи, 
политик^Ь, педагопи и философ1и. Этимъ онъ проложи лъ 
дорогу всЬмъ поздн^^йшимъ англ1Йсвимъ и Французскимъ 
мыслителямъ, находившимъ въ его сочинен1яхъ точку 
отправлетя для своихъ ращоналистическихъ теорШ. 

Поеобгя для изучеигя англгйской литературы XVII в. Весе- 
10ВСК1Й (А.). АнглШская литература въ перюдъ республики и 
реетаврац!и («Всеобщая истор!я литературы^ подъ ред. Корша и 
Кирпичникова, т. III) .— Гетнеръ. Исторхя английской литературы 
ХУШ в. — Тэнъ (И.). Истор1Я англ1Йской литературы. (РусскШ 
переводъ вышелъ подъ загдав1емъ „Развипе политической и граждан- 
СЕОЙ свободы въ АНГЛ1И ВЪ СВЯЗИ съ развйТ1емъ литературы'*. С.-Пб. 
1871, — Маколей. Мильтонъ („Сочинешя", т. I). Соловьевъ. 
Мильтонъ (Бюграфическая бибд1отека Павленкова). 

Переводы: Мильтонъ. Потерянный и возвращенный Рай. Пер. Чю- 
шной. С.-Пб. 1899. — Мильтонъ. Ареопагитика. Переводы въ 
11злан1ахъ .Св-Ьточа" и ^Труда". — Локкъ. Мысли о воспиташи. 
Пер. Басистова. М. 1896. —Локкъ. Опытъ о челов'Ьческомъ ра- 
зум*. Пер. А. Савина. М. 1898. 

III. АнглШская литература XVIII в1&ка. 

Однимъ изъ благодФтельныхъ посл'Ьдств1Й государствен-журналисп 
наго переворота 1688 г. было уничтожен1е пред- 
варительной цензуры и тФсно связанное съ этимъ 

Сторояенко. 19 



— 290 — 

Фактомъ развит1е газетной и журнальной прессы. Хотя 
газеты существовали въ Англти въ XVII в., но ояЪ не 
см^ли касаться политическихъ вопросовъ. Переворотъ 
1688 г. сд'Ьлалъ прессу общественной силой, поставилъ 
само правительство подъ контроль журналистики, ко- 
торая стала развиваться съ поразительной быстротой. ^ 
Съ 1688 по 1692 г. появилось 26 новыхъ газетъ. Въ 1695 г. 
совершилась эмансипащя печати: парламентскимъ актомъ 
была уничтожена предварительная цензура; каждый могъ 
печатать, что угодно, подъ своей личной отв-Ьтствен- 
ностью. Въ начал* XVIII в. Данхэль Дсфо сталъ изда- 
вать первый еженед']^льный политичесшй журналъ, до- 
стойный этого имени: „Обозргьше франиузскиосъ дтьлъ'^. 

Примеру его посл'Ьдовалъ Ричардъ Стиль, осно- 
вавшШ въ 1709 г. журналъ „ Болту нъ^^^въ которомъ мав- 
нымъ сотрудникомъ былъ его другъ Аддисонъ. Въ 1711 г, 
^Болтунъ" прекратился, и друзья стали издавать вм-ЬстЬ 
знаменитый ежедневный журналъ подъ заглавхемъ „Зри- 
тель*" (8ресШог), ишЪвипй громадное общественное зна- 
чен1е. „Зритель" былъ совершенно непохожъ на обыкно- 
венныя пер1одическ1я издан1я, который занимаются инте- 
ресами минуты и наперерывъ стараются сообщить своимъ 
читателямъ самыя св*ж1я новости. Не такова была ц&П) 
„Зрителя", о которой самъ Аддисонъ говоритъ въ прер- 
слов1и, что онъ желаетъ не только забавлять публику, 
но и поучать и содМствовать ея нравственному воз- 
рожденш. Маколей въ своей прекрасной стать* объ 
Аддисон'Ь такъ характеризуетъ содержаше „Зрителя": 
„въ понед'Ьльникъ передъ нами остроумная и замысло- 
ватая аллегорхя, напоминающая лушановъ „Аукщонъ 
Философовъ" ; во вторникъ — нравоучительная басня въ вос- 
точномъ вкусЬ, такая же причудливая, какъ разсказъ 
Шехерезады; въ среду — характеристика, начерченная 
съ искусствомъ Лабрюэра; въ четвергъ — сцена изъ 
обыденной жизни, равная лучшимъ сценамъ „Вэкфильд- 



— 291 — 

скаго священника**; въ пятницу — несколько сатиръ 
въ дух* Горащя, въ которыхъ осмеиваются раздичныя 
модныя дурачества: фижмы, мушки и т. п., а въ субботу — 
разсуждешя релипознаго содержанхя, могупця выдержать 
соперничество съ лучшими проповедями Массильона**. 
Душою „Зрителя** былъ Аддисонъ. Впрочемъ, во мно- 
гомъ друзья дополняли другъ друга. У Стиля было больше 
оригинальности и комической соли; у Аддисона — больше 
таланта, наблюдательности и тонкаго юмора. Тайна гро- 
маднаго вл1ян1я „Зрителя**, кром* популярности изда- 
телей, объясняется т^мъ, что они попали въ ц*ль, что 
они своимъ журналомъ шли навстречу нравственному 
возрожден1Ю англ1йскаго общества, которое началось 
посл-Ь переворота 1688 г. Посл-Ь „Зрителя** журнальная 
и газетная пресса въ Англ1и стала на свои ноги, пере- 
стала быть въ зависимости отъ двора, и это обстоятель- 
ство, несомненно, содействовало подъему чувства соб- 
ственнаго достоинства въ писателе. Вл1ян1е „Зрителя** 
не ограничилось Англ1ей, но перешло на континентъ. 
Въ 1722 г. Мариво сталъ издавать журналъ „Ье 8рес<;а- 
1;еиг &ап§а18**, а въ 1737 г. „Зритель** Аддисона и Стиля 
появился и во Французскомъ переводе. На немецкомъ 
языке около того же времени появилось несколько жур- 
наловъ, составленныхъ по плану „Зрителя**. Вл1ян1е 
Аддисона не минуло и Росс1и. Уже въ первомъ русскомъ 
учено-литературномъ журнале „Ежемесячныя сочинентя, 
къ пользе и увеселешю служащхя" есть не мало статей, 
заимствованныхъ у „Зрителя**, который у насъ назы- 
вался „Смотритель**. 

Переходя отъ журналистики къ литературе, за- попъ. 
метимъ, что первая половина ХУХПв. въ Англ1и продолжала 
традиц1и эпохи Реставрацти. Французское вл1ян1е все еще 
преобладало. Лучшая трагед1я Аддисона „7Гашон5** пред- 
ставляетъ собою чистейшШ образчикъ Французской ложно- 
классической трагед1и: въ ней мало драматическаго дви- 

19* 



— 292 — 

жен1я и художественной правды^ но зато соб^подены 
вс% три единства. Французское вшяше сильно зам^^тно 
ивъ Александр* Поп* (1688 — 1744). Первое его 
произведете „ВипдзорскШ лгьсг*^ составлено по рецепту 
описательныхъ поэмъ ложно-классической школы съ изряд- 
нымъ ингред1ентомъ изъ классической киеологш. Живого 
чувства природы въ ней очень мало^ но Фориа ея, стихъ — 
верхъ совершенства. Еш;е бол'Ье восторговъ возбудила 
вторая поэма Попа „Похцщепге локона*" ^ въ которой онъ 
подражалъ сатирической поэм* Буало „Ьи1гт" (Аналой). 
Въ 1711 г. Попъ выпустилъ въ св*тъ свой знаменитый 
„Опышг о пришикть'*. Хотя идея поэмы была навеяна 
Попу Горапдемъ (Ве аг<;е роёйса) и Буало (Ь'аг4 роёйдие), 
но въ обработке ея Попъ сум^лъ остаться самостоятель- 
нымъ. Существенная разница между Попомъ и его об- 
разцами состоитъ въ томъ^ что Горащй и Буало писали 
руководство для поэтовъ, а Попъ — для критиковъ. Поэма 
делится натри п*сни, или части. Въ первой п^^сни Попъ 
говоритъ о качествахъ истиннаго критика. По мн^^шю 
Попа, первое качество всякаго истиннаго критика — вро- 
жденный эстетическ1й вкусъ; критики рождаются такъ же^ 
какъ и поэты: и т'Ь, и друг1е должны быть одарены 
врожденнымъ священнымъ огнемъ. Поэтому первый со- 
в*тъ, который Попъ даетъ критику, — это предварительно 
изучить себя, определить пред']&лы своего понимашя и не 
переступать ихъ, а первая обязанность критики — сле- 
довать природе, ибо верность природ* есть самое ценное 
качество художественнаго произведетя. Кром'Ь природы, 
критикъ долженъ тщательно изучать великихъ критиковъ 
древности. Правила греческой критики выведены изъ 
изучен1я величайшихъ образцовъ художественнаго совер- 
шенства: критики похитили у поэтовъ то, что т* сами 
похитили у неба. Восторженнымъ гимномъ классической 
древности и заключается первая п-Ьснь. Во второй п']Ьсни 
Попъ перечисляетъ причины, препятствуюпця критику 



— 293 — 

вроизносить в'Ьрныя сужден1я : недостатокъ солиднаго 
образован1я^ привычка обращать вниман1е на частности, 
а не на ц^^лое, — и нащональные и релипозные предраз- 
судки. О посл^^днихъ онъ распространяется очень по- 
дробно^ потому что самъ подвергался нападвамъ, какъ 
ватоликъ и приверженецъ Огюартовъ. Въ третьей п'Ьсни 
Попъ характеризуетъ древнихъ и новыхъ критиковъ. 
Изъ древнихъ онъ восхищается Аристотелемъ и Гора- 
щеиъ; изъ новыхъ — Буало. „Опытомъ о критик*** за- 
канчивается первый пер10дъ поэтической д'1&ятельности 
Попа. 

Сл*дующ1й пер1одъ занятъ двумя гранд1озными пред- 
пр1ят1ями Попа — переводомъ пПл1ады** Гомера и издашемъ 
произведетй Шекспира. Переводъ этотъ, которымъ такъ 
восхищались современники, который принесъ автору 
5000 Ф. с. гонорара, въ сущности, не выдерживаетъ кри- 
тики. Вместо гомеровской простоты мы встр'Ьчаемъ на 
каждомъ шагу искусственность и манерность. Попъ счелъ 
нужнымъ смягчить „грубый** тонъ гомеровской р*чи и 
заетавилъ его героевъ говорить изящнымъ языкомъ 
тогдашнихъ салоновъ. И — странное д*ло — то, что въ наше 
время наверное погубило бы переводъ, то въ его время 
было главной причиной его успеха. „Спросъ на изяще- 
ство, — говоритъ Джонсонъ, — былъ такъ великъ, что 
чистая и неприкрашенная природа не могла нравиться*. 
Въ 1725 г. Попъ издалъ въ св'Ьтъ полное собраше произ- 
веденШ Шекспира, предпославъ тексту свою характери- 
стику шекспировскаго ген1я. Зд-Ьсь онъ обращаетъ особое 
внимаше на сл']Ёдующ1я стороны шекспировскаго твор- 
чества: оригинальность, способность создавать характеры 
и способность дМствовать на страсти. Недостатки Шек- 
спира Попъ объясняетъ, главнымъ образомъ, т*мъ за- 
висимымъ положенхемъ, въ которомъ онъ въ качеств-Ь 
актера- драматурга находился по отношеншкъ современной 
ему публик*. Замечательно, что Попъ и не думаетъ прила- 



й 



— 294 — 

гать къ разбору произведен1й Шекспира классическхй мае- 
штабъ и всюду старается объяснить Шекспира изъ него 
самого и справедливо зам*чаетъ, что судить Шекспира по 
правиламъ Аристотелевой критики все равно, что судить 
по законамъ одной страны челов'Ька, который действо- 
валъ, им-Ья въ виду законы другой страны. 

Къ третьему и посл-Ьдиему перюду относится знаме- 
нитая дидактическая поэма Попа „Опышг о человтькгь^^. 
Достоинство поэмы состоитъ не въ общихъ, довольна 
смутныхъ, воззр'Ьшяхъ автора, но въ частностяхъ, въ от- 
д'Ьльныхъ мысляхъ, который оправлены въ золотую оправу 
его несравненнаго стиха. Таково, напр., его поэтическое 
воззр^нхе на связь челов'Ька съ природой и на добро- 
детель, какъ на единственное условхе челов'Ьческага 
счастья. Съ необыкновеннымъ одушевлешемъ Попъ до- 
казываетъ, что счастье человека заключается не во 
вн'Ьпхнемъ усп^х*, но въ мир* съ самимъ собою, въ гар- 
моническомъ союз* съ матерью-природой. Благодаря та- 
кимъ поэтическимъ тирадамъ — а ихъ немало — поэма 
Попа получила всемхрную известность и была переведена 
на ВС* европеисте языки. На русски языкъ ее пере- 
велъ ученикъ Ломоносова, прооессоръ московскаго уни- 
верситета ПоповскШ. 
Джонсонъ. Говоря о Поп*, нельзя не сказать о Самуэл* Джон- 
сон*, знаменитомъ критик* и составител* превосход- - 
наго словаря англ1Йскаго языка. Какъ критикъ, Джонсонъ ^ 
придерживался классической теор1и, но онъ былъ слиш — 
комъ уменъ, чтобы безусловно подчиниться кому бы то^ 
ни было. Смотря на поэзш съ реально-утилитарной точк!^ 
зр*шя, онъ относился неодобрительно къ произведетямъ 
къ которымъ нельзя было приложить этихъ требован1й 
Будучи ^одаренъ сильнымъ умомъ и тонко развитым'^в 
нравственнымъ чувствомъ, онъ былъ почти совершенн^^ 
лишенъ Фантазхи и поэтическаго чувства. Все идеально ^^ 
казалось ему искусствен нымъ и Фальшивымъ. Оттог^ 



— 295 — 

въ своихъ гуЖизнеописашяосъ англгйскихг поэтовь*" онъ 
выше ц'Ьнитъ Драйдена и Попа, ч'Ьмъ Мильтона и Шек- 
спира. Несмотря на это, Джонсонъ въ предислов1и къ пер- 
вому тому своего издан1я произведен1й Шекспира горячо 
и остроумно защищаетъ Шекспира отъ нападокъ Воль- 
тера и высказываетъ такой здравый взглядъ на три 
единства, котораго въ то время не высказывалъ никто 
и который не остался безъ вл1ян1я и на Лессинга. Въ по- 
сл^^дн1е годы своей жизни Джонсонъ играль роль лите- 
ратурнаго диктатора. Къ:его критическимъ приговорамъ 
прислушивались внимательно тате люди, какъ Воркъ, 
Гольдсмитъ, Гаррикъ и др. 

Выше было замечено, что результатомъ реставращи роианъ 
Стюартовъ была деморалязацтя высшаго англхйскаго об- 
щества, вид*вшаго свой идеалъ въ развращенномъ двор* 
Карла II. Нравы этого скандалезнаго общества нашли 
себ* яркое выраженхе въ произведенхяхъ драматурговъ, 
въ род* Уичерли, Конгрива, а также въ романахъ Аоры 
Бенъ. Но въ то время какъ аристократ1я зачитывалась 
этими произведен1ями, единственной умственной пищей 
буржуазги были Вэньянъ и Мильтонъ. Револющя 1688 г., 
произведенная буржуаз1ей, заставила писателей обратить 
внимаше на ея потребности. Для удовлетворешя ихъ 
былъ основанъ журналъ „Зритель", для удовлетворен1я 
ихъ около половины XVIII в. Ричардсон ъ написалъ се- рнчардсо! 
мейные романы, въ которыхъ проникъ ''вглубь англ1йской 
буржуазной семьи и нашелъ тамъ драмы бол-Ье трога- 
тельный и занимательный, ч'Ьмъ похождешя св*тскихъ 
шалопаевъ. Первый романъ Ричардсона носитъ заглав1е 
ууДамела или награжденная добродтьтель'' . Въ основ* 
романа лежало истинное событхе, разсказанное Ричард- 
сону однимъ изъ его прхятелей, который, путешествуя 
по Англш, познакомился съ одной молодой парочкой и 
'уэналъ ея исторхю. Жена была служанкой у матери 
своего будущаго мужа. И при жизни матери молодой 



I 



— 296 — 

челов'Ёкъ не давалъ покоя хорошенькой сдужанк'Ь своимъ 
ухаживаньемъ, но посл^ смерти матери онъ такъ на- 
до*лъ ей, что она рг^шилась утопиться. Молодой чело- 
в']&къ быль до того пораженъ этимъ, что попросилъ руки 
у д^^вушки ' и женился на ней. Жена оказалась такой 
прекрасной женщиной, что привлекла къ себ^Ь симпатш 
вс^хъ знакомыхъ мужа. Романъ этотъ, несмотря на 
отсутств1е живости и несовсЬмъ удобную Форму писемъ^ 
отличался больщими литературными достоинствами и 
им-Ьлъ громадный усп-Ьхъ, такъ что, когда черезъ 8 л^тъ 
Ричардсонъ издалъ въ св^тъ новый романъ, свою зна- 
менитую „Кларгсссу Гарло*^, то онъ былъ раскупленъ 
нарасхватъ. Уменье тронуть сердце читателя, замечаемое' 
въ первомъ роман1^, достигаетъ зд^сь необыкновенной 
степени. Никто изъ англ1йскихъ романистовъ не любить 
такъ своихъ героевъ, какъ Ричардсонъ. Содержаше 
„Клариссы'' очень несложно, и нужно удивляться искус- 
ству автора, сум'Ьвшаго растянуть эту слишкомъ обыкно- 
венную исторш на несколько томовъ. Содержаше ро- 
мана состоитъ въ следуюш;емъ.Въ н']&сколькихъ миляхъ 
отъ Лондона живетъ зажиточное буржуазное семейство 
Гарло. У нихъ было трое д-Ьтей: старшая дочь, некра- 
сивая Арабелла, меньшая дочь, красавица Кларисса, 
и братъ ихъ, идолъ семьи, избалованный шалопай Джемсъ. 
Къ Арабелл* присватывается молодой аристократъ, кра- 
савецъ и повеса лордъ Ловеласъ. Но сватовство за 
Арабеллу это только ловкШ маневръ со стороны Лове- 
ласа, которому нравится Кларисса. Онъ дФлаетъ предло- 
жен1е Арабелл* въ такой Форм*, что та ему отка- 
зываетъ, ожидая дальн*йшихъ настояшй, но онъ этимъ 
и ограничивается и продолжаетъ бывать въ дом* въ ка- 
честв* друга. Прекрасно обрисованъ характеръ этого 
англШскаго Донъ-Жуана ХУП1 в., блестящаго, остроум- 
наго, очаровательнаго кавалера, но отъявленнаго эгоиста 
и сластолюбца. На женш;инъ онъ производилъ магическое 



— 297 — 

впечатл'Ьше, только одна Кларисса не поддается его ча- 
рамъ. Къ сожал^^нШу обстоятельства такъ складываются, 
что сама судьба отдаетъ Клариссу въ руки Ловеласу. 
Доведенная до отчаян1я пресл^^довашями Арабеллы и 
Джемса, которые не могутъ ей простить, что она отбила 
жениха у сестры, и настоян1ями родителей выйти замужъ 
за богатаго толстяка Сольмса, Кларисса принимаетъ 
предложеше Ловеласа скрыть ее у своей тетки и позво- 
ляетъ увезти себя Ловеласу, который пом-Ьщаетъ ее 
у одной изъ своихъ агентшъ по любовнымъ д'Ьламъ. 
Истощивъ понапрасну вс^ средства къ обольщешю, Ло- 
веласъ приб']&гаетъ къ опгуму и насил1Ю. Кларисса чуть 
не сходить съ ума отъ отчаяшя, но у нея хватаетъ 
силы взглянуть прямо въ глаза совершившемуся Факту 
и даже простить своего соблазнителя, котораго она на- 
чинала уже любить. Отвергнувъ съ негодовашемъ пред- 
ложенхе Ловеласа прикрыть гр-Ьхъ бракомъ, она уб-Ьгаетъ 
отъ него, поселяется въ дом* одного честнаго купца и 
умираетъ. Описаше ея смерти одно изъ лучшихъ мФстъ 
романа. Вся Англ1я слЪщла, съ страшнымъ волнешемъ за 
истор1ей Клариссы, и по м'Ьр'Ь того, какъ романъ выхо- 
дилъ отд']&льными томами, волнеше это все возрастало. 

Недовольный т^мъ, что челов-^^къ, погубившШ Кла- 
риссу, вышелъ слишкомъ соблазнительнымъ и что н*- 
которыя дамы приходили въ восторгъ отъ его любезности 
и изящныхъ манеръ, Ричардсонъ написалъ третШ романъ 
ууСэрь Чарльзъ Грандги^онъ*" у который онъ самъ назвалъ 
противоядаемъ Ловеласу. Зд']^сь въ ющЪ Грандисона онъ 
вывелъ типъ идеальнаго кавалера, челов'бка истинной 
чести, героя безъ пятна и упрека. Но идеалъ оказался 
слишкомъ пр'Ьснымъ и безжизненнымъ. Грандисонъ до 
того благороденъ и нравоучителенъ, что становится даже 
скученъ. 

Семейные романы Ричардсона имФли громадный усп'Ьхъ 
и оказали превосходное нравственное вл1яше на пуб- 



— 298 — 

лику. Иностранные писатели, Руссо, Вернардэнъ де 
Сенъ-Пьеръ и Гете, относились къ нему восторженно, 
въ особенности восхищался Ричардсономъ Дидро. Ро- 
маны Ричардсона при всЬхъ своихъ достоинствахъ стра- 
дали двумя крупными недостатками: во-первыхъ, они 
нравоучительны до приторности, и, во-вторыхъ, авторъ 
ихъ, доведш1й до совершенства детальное описанхе чувствъ, 
не обладалъ способностью создавать жовыя лица. Идеаль- 
ныя лица у Ричардсона — это ходячхя нравственный сен- 
тенщи; зарядивъ себя изв'^^стными принципами, они дМ- 
ствуютъ,какъ автоматы; въ нихъ н'Ьтъ непосредствен- 
ности, н-Ьтъ жизни. Помимо этого, самые художественные 
прхемы автора довольно наивны: вместо того, чтобы 
изображать сущность изв'Ьстнаго явлешя, авторъ опи- 
сываетъ его самымъ подробнымъ образомъ, приводитъ 
разговоръ д'Ьйствующихъ лицъ отъ слова до слова, что 
занимаетъ ц^лые десятки страницъ. Благодаря всЬмъ 
этимъ недостаткамъ, романы Ричардсона скоро придись, 
и публика безъ сожал*н1я променяла его на другого ро- 
маниста, мен-Ье щепетильнаго и нравоучительнаго, но 
полнаго веселости и здраваго юмора, и притомъ обла- 
давшаго р']^дкою способностью создавать живыя лица. 
Романистъ этотъ былъ Генри Фильдинг ъ..: 
ильдингъ. Исторая литературы р*дко представляетъ примеры 
такой полной нравственной противоположности, какъ 
Ричардсонъ и Фильдингъ. Къ 1741 г. усп^хъ „Памелы'' 
Ричардсона внушилъ Фильдингу мысль написать пародаю 
на этотъ романъ. И действительно, герой романа Филь- 
динга „Джозефъ Эидрюсь*" такъ пресл'Ьдуется своей 
госпожой, какъ Памела своимъ господиномъ. Пресл*- 
дован1я могутъ трогать читателей, когда д^ло идетъ о чести 
невинной девушки, но они становятся положительно не- 
лепы, когда д*ло идетъ о чести здороваго малаго, ко- 
торому и терять нечего. Весь романъ наполненъ такими 
реальными подробностями, отъ которыхъ должно было 



— 299 — 

сильно коробить нравоучительнаго и при^шчнаго Ри- 
чардсона. 

Въ 1749 г. Фильдингъ выпустилъ въ св-Ьтъ свой новый 
романъ „Томь Джонсд^^. Это исторхя молодого челов'Ёка, 
найденыша, воспитанника мистера Альворти. Содержан1е 
романа ^составляетъ любовь Тома къ Соф1и Уэстернъ, 
дочери одного 'сосЬдняго сквайра, которая до того влю- 
бляется въ него, что бросаетъ домъ, сл-Ьдуеть за нимъ 
всюду, подвергается пресл'Ьдованхямъ лицемера ВлейФиля, 
который кажется съ виду порядочнымъ челов*комъ, но 
въ сущности оказывается страшнымъ негодяемъ. Поел* 
многихъ приключенШ, молодые люди соединились, ор 
чемъ обнаруживается, что Томъ Джонсъ — незаконный 
сынъ старой д*вы, сестры Альворти, который, поел* 
того какъ раскрылись плутни его родного племянника 
БлейФиля, д*лаетъ Тома Джонса своимъ насл*дникомъ. 
Въ эту незатейливую рамку вставлено много эпизодовъ 
и много мастерски очерченныхъ характеровъ. Трудно 
представить себ* что-нибудь болФе типичное, ч'Ьмъотецъ 
Соф1и, сквайръ Уэстернъ. Это челов*къ, въ сущности 
добрый, но кутила и пьяница, совс*мъ одичалый въ де- 
ревн*. Онъ гордится своимъ происхождешемъ, но каждую 
минуту ругается, какъ извозчикъ. Прекрасно описана 
также семейная обстановка сельскаго учителя Партриджа, 
у котораго мать Тома Джонса находилась несколько л*тъ 
въ услужен1и. 

Въ 1751 г. вышелъ посл*дшй романъ Фильдинга ^Аме- 
мя'^ш Въ этомъ роман*, им*вшемъ также огромный 
усп*хъ, Фильдингъ вступаетъ въ область Ричардсона, 
въ Сферу семейнаго романа. Въ лиц* мужа Амел1и, не- 
укротимаго капитана Вуса, который безумно любитъ жену, 
но въ то же время въ силу своего страстнаго темпера- 
мента нер*дко иэм*няетъ ей, онъ, говорить, изобразилъ 
самого себя, а въ лиц* Амел1и, неизм*нно любящей и 
всегда готовой простить и забыть, — свою собственную 



— 300 — 

жену, женщину съ ангельскимъ характеромъ, которой 
тоже приходилось много забывать и арощаты Тэккерей 
считалъ Амел1Ю Фильдинга самымъ очаровательнымъ 
женскимъ типомъ, когда-либо созданнымъ англ1Йскимъ 
романистомъ. 

По словамъ Кольриджа, переходъ отъ Ричардсона 
къ Фильдингу похожъ на переходъ изъ душной ковшаты 
на св^жШ воздухъ, на [зеленую лужайку, освежаемую 
легкимъ в^теркомъ прекраснаго майскаго утра. Ричард- 
сонъ, терпеть не могшхй Фильдинга, называетъ его ро- 
маны низменными и грязными и ув'Ьряетъ, что попадаю- 
пцяся въ нихъ описашя ссоръ, тюремъ и долговыхъ 
отд'бленШ списаны съ натуры, ибо всЪ эти вещи были 
хорошо известны автору. Высказывая эту ядовитую ха- 
рактеристику, Ричардсонъ не подозр*ваетъ, что онъ 
высказываетъ своему сопернику величайпхую похвалу, 
ибо достоинство Фильдинга, какъ [реалиста, и заключается 
въ правильности его изображенхй, основанныхъ на соб- 
ственномъ опыт'Ь. Не даромъ онъ считалъ себя откры- 
вателемъ новаго М1ра и говорилъ, что его романы не 
вымышленная, а правдивая исторхя общества. Критики 
правы, упрекая Фильдинга въ грубости его картинъ; 
въ оправдание этого можно сказать, что будь онъ мен'Ье 
грубъ, он7> быдъ бы мен-Ье правдивъ. Англ1я второй 
половины XVIII в., какъ живая, возстаетъ въ его рома- 
нахъ, и историкъ англ1йскаго общества Лекки быль 
правъ, включивъ Фильдинга въ число своихъ источниковъ. 
Впрочемъ, какъ истинный художникъ, Фильдингъ не спу- 
скается до протокольнаго натурализма новМшей Фран- 
цузской школы, не думаетъ перенести на свое полотно 
всю жизнь; онъ ум-Ьетъ Формировать свой матерхалъ, 
оставляетъ главное и выбрасываетъ второстепенное. 
^Я не нам'Ьренъ, — говоритъ онъ въ одномъ м-Ьст*, оче- 
видно, намекая на Ричардсона, — подражать авторавгь 
многотомныхъ исторШ, которые считаютъ своею обязан- 



— 301 — 

. ностью истреблять столько же бумаги на подробное опи- 
сан1е м^сяцевъ и л^тъ, не ознаменованныхъ никакимъ вы- 
дающимся событ1емъ, сколько и на описаше эпохъ, когда 
на театре исторхи разыгрываются величайппя сцены**. 
Правда, что въ своихъ стремдешяхъ къ реализму 
Фильдингъ иногда пересаливалъ и сообщалъ бол'Ьескан- 
дальныхъ подробностей, ч^^мъ сл^Ьдовало, но онъ это 
д^Ьлалъ, несомненно, съ ц'Ьлями нравственными. Предвидя, 
что его будутъ упрекать въ безнравственности, Филь- 
дингъ почти въ каждомъ изъ своихъ романовъ касался 
этого пункта. ^Меня могутъ упрекнуть, — говоритъ онъ 
въ предисловш къ ,,ДжозеФу Эндрюсъ", — что въ этомъ 
цроизведенш я описываю пороки и пороки довольно 
сифернаго свойства; на это я отв'бчу, во-первыхъ, что, 
описывая людей, трудно не описывать ихъ пороковъ, и, 
во-вторыхъ, что по отношешю къ нимъ я не ограничи- 
ваюсь легкой насмешкой, но стараюсь возбудить къ нимъ 
отвращен1е читателя**. Возвращаясь къ этому же вопросу 
въ „Том'Ь Джонсе**, Фильдингъ зам']&чаетъ, что помимо 
прославлешя доброд^^телей онъ „ввелъ сильный мотивъ 
въ ихъ пользу, показавъ людямъ, что ихъ собственный 
интересъ состоитъ въ томъ, чтобы сл']&довать ихъ внуше- 
шямъ". „Въ этихъ ц-Ьляхъ я всюду старался показывать, 
что никаше усп^^хи въ жизни, никашя матер1альныя 
праобр^тетя не могутъ вознаградить насъ за утрату 
внутренняго равнов*с1я и душевнаго спокойств1я, которыя 
служатъ постоянными спутниками доброд'Ьтели". Тэкке* 
рей прекрасно защитилъ нравственность романовъ Филь- 
динга, сказавъ, что создан1е такой очаровательной лич- 
ности, какъ Амел1я, равняется совершен1ю добраго д-йла. 
Своебразную прелесть романовъ Фильдинга составляетъ 
его несравненный юморъ, который проскальзываетъ на 
каждомъ шагу какъ въ описан1яхъ, такъ и въ размышле- 
Н1яхъ, сопровождающихъ эти описашя. Лордъ Байронъ 
называлъ Фильдинга „Гомеромъ житейскихъ д-Ьлъ, пи- 



— 302 — 

савшимъ прозой**. Хотя эта похвала несколько преуве- 
личена, но тЬмъ не мен^е справедливо, что Фильдингъ 
былъ основателемъ англхйскаго реально-художественнаго 
романа. 

Романы Фильдинга окончательно ! установили типъ 
англ1Йскаго реально-бытового и нравописательнаго ро- 
мана. Посл*дующ1е романисты будутъ расширять СФвру 
своихъ наблюден1й: Смоллетъ будетъ писать романы изъ 
жизни моряковъ, Гольдсмитъ — изъ жизни англШскаго ду- 
ховенства („ВекФильдстй священникъ"), Вальтеръ-Скоттъ 
задастся мыслью воскресить среднев-Ьковую жизнь; но 
высоко-нравственный типъ англ1йскаго романа, основные 
пр1емы его творчества — соединенхе нравственнаго ^и 
психологическаго элемента съ тщательнымъ, детальнымъ 
изучешемъ обстановки — останутся все т* же, и въ етомъ 
отношеши Тэккерей правъ, назвавъ Фильдинга учителемъ 
вс*хъ англ1йскихъ романистовъ. 
Свифтъ. Почти одновременно съ развит1емъ реальнаго семей- 
наго романа достигаетъ подъ рукой СвиФта высокаго 
развитгя романъ сатирическ1Й. Главное произве- 
дете СвиФта „Странствовапгя Гуллггвера*^ , вышедшее 
въ св-Ьтъ въ 1726 г., им'Ьло громадный усп'Ьхъ. Романъ 
состоитъ изъ четырехъ частей. Разсказъ ведется отъ 
имени Гуллибера, капитана корабля, большого охот- 
ника до путешеств1й, который разсказываетъ, что въ одно 
изъ своихъ странствован1й онъ попалъ на удивительный 
островъ, обитатели котораго, лилипуты, были меньше 
четверти аршина росту. Но въ ихъ крохотныхъ тЬлахт 
кипятъ тЪ же страсти, что и у большихъ людей; у нихт^к=» 
есть свой императоръ, дворъ, министры и политическ!^^ 
парт1и, какъ и въ Англ1и. Императоръ заботится преждь ■ е 
всего о своихъ ^ доходахъ и о своихъ прерогативах*! 
въ выбор* министровъ онъ руководится ихъ искус 
ствомъ танцовать на канат*, и кто превосходитъ других'-'.^'ь 
въ этомъ искусств*, тотъ и призывается имъ къ власть 



— 303 — 

Критика, не безъ основанхя, думаетъ, что въ лиц* импе- 
ратора лилипутовъ СвиФтъ вывелъ англхйскаго короля 
Георга I, а въ лиц* его министра Финансовъ — министра 
Георга I, Роберта Вальполя. Съ острова пигмеевъ Гулли- 
веръ попадаетъ на островъ великановъ. Какъ прежде авторъ 
смотр*лъ на людей въ уменьшительное стекло, отчего 
ихъ страсти и стремлен1я казались ему мелкими и ни- 
чтожными, такъ, наоборотъ, зд'Ьсь онъ смотритъ на нихъ 
въ увеличительное стекло: они представляются ему су- 
ществами, превышающими действительность, какъ своею 
наружностью, такъ и своимъ умственнымъ развит1емъ. 
Не желая завоеван1й, не изнуряя своихъ силъ въ борьб* 
за власть, они подчиняются своему глуповатому, но чест- 
ному монарху, который^ выслушавъ разсказъ Гулливера 
объ Лнглш, зам*тилъ Гулливеру, что его соотечествен- 
ники принадлежатъ къ пород* самыхъ отвратительныхъ 
червей. Осм*явъ въ первыхъ двухъ путешествхяхъ Гулли- 
вера правительство и придворныхъ, Овифтъ въ третьей 
части своего романа осм*иваетъ представителей науки, фи- 
лосоФОвъ и ученыхъ. Данута, — такъ называется летающШ 
по воздуху островъ, куда на этотъ разъ попадаетъ Гулли- 
веръ, — сплошь населенъ математиками и всякаго рода 
прожектерами. Эти люди до того погружены въ свои 
размышлен1я, до того разс*яны, что совершенно утра- 
тили способность понимать окружающее: ихъ постоянно 
сопровождаютъ хлопальщики, обязанность которыхъ со- 
стоитъ въ томъ, чтобы ударять ихъ хлопушкой по ушамъ 
и лицу, если они будутъ итти въ р*ку или въ ровъ. 
Судя по н*которымъ подробностямъ и намекамъ, должно 
полагать, что подъ видомъ государства ученыхъ Свифтъ 
хот*лъ осм*ять Лондонское Королевское Общество и его 
президента Ньютона. Дал*еГулливеръ попадаетъ въ страну 
Дугнаггъ, цари которой отличаются крайнимъ деспоти- 
змомъ. Они завели, между прочимъ, такой этикетъ при 
двор*, что всяк1й желающ1й говорить съ государемъ 



— 304 — 

долженъ подползти къ его трону на живот'Ь, слизыва)^ 
языкомъ пыль съ пола. Въ случа'6, если государю за — 
хочется отправить одного изъ приближенныхъ на тот'Н^^ 
св^тЪ) онъ велитъ разсыпать по полу ядовитый порошокъ. . 
Впрочемъ, — прибавляетъ Свифтъ, — лугнаггскШ царх» 
отличается большимъ милосердхемъ, ибо поел* того, какгь 
приговоренный къ смерти лизнетъ ядовитаго порошка, 
пажамъ отдается строгое приказаше хорошенько вымыть 
полъ, чтобы какъ-нибудь по неосторожности не постра- 
далъ невинный. 

По м-Ьр* того какъ странствоваше Гулливера приходить 
къ концу, сатира СвиФта становится все общ']&е, а тонъ 
мрачнее. Въ четвертой части описывается пребываше 
Гулливера въ стран* Гуингмовъ, ученыхъ лошадей, 110- 
торыя оказываются гораздо добрее и благороднее людей. 
Он* влад*ютъ вс*мъ островомъ. Существа злыя, ковар- 
ный и грязныя, н*что среднее между обезьяной и чело- 
в*комъ, исполняютъ у нихъ черную работу: косятъ с*но, 
обрабатываютъ поля и т. д. Эти животныя называются 
Ягу, и въ то время какъ умныя лошади встр-Ьчають 
Гулливера очень ласково, Ягу чуть не разорвали его, 
а не будучи въ состоян1и этого сд'Ьлать, опакостили его 
своими экскрементами. Три года провелъ Гулливеръ 
въ стран* Гуингмовъ, изучилъ ихъ языкъ и съ каждымъ 
годомъ проникался все бол*е и бол*е ихъ добрымъ на- 
строешемъ и здравымъ смысломъ. Сначала Гуингмы от- 
носились съ н*которымъ презр*н1емъ къ Гулливеру, по- 
тому что онъ своей наружностью напоминалъ противныхъ 
Ягу, но изъ разговора съ нимъ уб*дились, что онъ не- 
нави дитъ Ягу еще больше ихъ. Самый интересный от- 
д*лъ этой части составляетъ разсказъ Гулливера своему 
хозяину, престар*лому жеребцу, о порядкахъ, господ- 
ствующихъ въ сред* европейскихъ Ягу. Нигд* сатира 
(!виФта не отличается такою безпощадностью, нигд* его 
сатирическое и мизантропическое настроеше не высту- 



— 305 — 

тюаетъ съ такою силой, какъ въ этой части; все, что су- 
ицествуетъ въ Европ* вообще и въ Ангд1и въ особен- 
:ности: правительство, медицина, судъ, адвокатура — все 
»то предается позору, и выставляется на показъ вся от- 
зратительная подкладка европейской цивилизац1и, осно* 
ванная на лжи, коварстве и эксплуатацш одного чело- 
века другимъ. Добрый жеребецъ былъ пораженъ всЬмъ, 
что с^[ышалъ; онъ нашелъ, что европейск1е Ягу гораздо 
хуже Ягу Гуингмовъ, потому что посл*дн1е глупы и не- 
в1^жественны, тогда какъ первые кичатся своимъ образо- 
вашемъ. Разсказывая объ европейскихъ порядкахъ, Гулли- 
веръ, между прочимъ, упомянулъ, что не только войны 
разоряютъ людей, но могущественнымъ средствомъ разо- 
реши людей сдужатъ законы и суды. ЗатЬмъ идетъ 
разсказъ о докторахъ, о роскоши богатыхъ, о эксплуа- 
тацш ими б^дныхъ, о правящихъ классахъ и т. д. Про- 
бывъ три года въ стран* Гуингмовъ, Гуллаверъ до того 
проникся любовью и уважен1емъ къ нимъ, что не хот^лъ 
больше возвращаться къ людямь, и когда Гуингмы на 
своемъ сов^^т*]^ пор'Ьшили удалить его изъ своей среды 
только потому, что онъ своей наружностью напоминаетъ 
Ягу, онъ былъ до того пораженъ р'Ьшенхемъ сов-Ьта, что 
упадъ безъ чувствъ. Ему дали лодку, снабдили его всЬмъ 
необходимьшъ, и черезъ н'ёсколько м'Ьсяцевъ странство- 
вашя онъ присталъ къ берегамъ Англ1и. Продолжитель- 
ное пребываше въ стран1^ Гуингмовъ и отвратительное 
впечатлите, которое произвели на него Ягу, были при- 
чиной того, что по возвращеши въ Англ1Ю Гулливеръ 
первое время не позволялъ даже своей жен** приближаться 
къ себе. Онъ не могъ скоро привыкнуть къ запаху евро- 
пейскихъ Ягу и набивалъ себ:Ь носъ табакомъ, чтобы 
не слышать его. „Мое примиренхе съ родомъ Ягу, — 
такъ заключаетъ сатирикъ свой разсказъ, — вообще было 
бы не такъ трудно, если бы они довольствовались только 
пороками, полученными отъ природы. Меня не раздра- 

Сторожевжо. 20 



Ш 



— 306 — 

жаетъ видъ законника, карманнаго вора, лорда, игрокг^^ 
дипломата, развратника и т. д. — вс^ они въ порядке в^^ 
щей, но когда я встр^^чаюсь со смесью безобраз1й и бо- 
л'Ьзней, т^^лесныхъ и душевныхъ, соединенныхъ съ гор- 
достью, то это немедленно превышаетъ границы моего 
терп^шя, и я никакъ не могу понять, какъ такое животное 
можетъ еще чваниться. Поэтому прошу всЬхъ, им^ющихъ 
отпечатокъ этого нел1^паго порока, никогда не показы- 
ваться ивЪ на глаза *". 

Разсматриваемый съ литературной точки зр^^шя, 
романъ СвиФта является въ своемъ род'Ь совершенствомъ. 
Главное достоинство его не состоитъ въ оригинальности 
замысла. Пр1емъ Фантастическаго путешеств1я, употре- 
бленный СвиФтомъ, былъ гораздо раньше его употребденъ, 
пе говоря уже о Дукхан'Ь, Раблэ, Томасомъ Моромъ, Си- 
рано де Вержеракомъ и др. Заслуга СвиФта состоитъ 
въ оригинальности исполнен1я. Среди господства чуждыхъ 
образцовъ и ложноклассическаго вкуса Свифтъ сум']^лъ 
создать произведенхе вполн* оригинальное. Тэнъ спра- 
ведливо восхищается т-Ьмъ необыкновеннымъ искусствомъ, 
съ которымъ СвиФтъ, выставивъ какую-нибудь нелепую 
посылку, выводитъ изъ нея заключеше. „Это, — говорить 
онъ, — способность ума логическаго и изучившаго сущ- 
ность техники, способность архитектора, который, пред- 
положивъ себ* уменьшеше или увеличен1е того или дру- 
гого механизма, предвидитъ вс* посл*дств1я этого изм-Ь- 
нен1я". И дМствительно, разъ мы согласимся съ первой 
посылкой СвиФта, разъ мы пов'Ьримъ въ существоваше 
посЪщаемыхъ Гулливеромъ странъ, то со всЬмъ осталь- 
нымъ мы должны будемъ согласиться, потому что серьезный 
тонъ разсказа, мастерски очерченный характеръ самого 
разсказчика, который всюду остается в*ренъ самому 
себ*, — все это производить полную иллюзш. Современ- 
ники в1&рили въ существован1е капитана Гулливера, и 
одинъ морякъ клялся, что хорошо знаетъ его. При такой 



— 307 — 

едлюзш кажется еще бол^е ужасной и безотрадной кар- 
тина европейскаго общества, набросанная Гу«Е1<11Иверомъ 
въ его разсказахъ Гуингму. Н^тъ никакого сомн^^н1я, 
что именно такъ думалъ о люддхъ Свифтъ, и когда его 
прхятель Шериданъ вздумалъ упрекнуть его въ при- 
страсти, СвиФтъ отв*чалъ ему следующее: „Не ожидайте 
отъ людей больше того, на что способно такое творен1е, . 
в вы съ каждымъ днемъ будете находить больше сход- 
ства въ моемъ описаши Ягу"". 

Около половины ХУНТ в. въ англШскомъ роман'Ьпро- стерн1 
<$ивается на св'Ьтъ новое направлен1е, которое обыкно- 
венно называется сентиментально-юмористиче- 
скимъ. Главнымъ представителемъ этого направленхя 
быдъ Лоренсъ Стерн ъ (1713 — 1768). Хотя примись 
хомора придаетъ своеобразный колоритъ романамъ Филь- 
динга, но юморъ Фильдинга значительно разнится отъ 
юмора Стерна. Въ посл-Ьднемъ больше чувствительности. 
Стернъ первый въ Англхи пустилъ въ ходъ слово „сенти- 
ментальный*' (8еп(1теп1:а1) и въ своемъ роман*]^ пТри. 
страмг Шеиди*" далъ первый образчикъ этого направленхя. 
Н'Ькоторые типы этого романа чрезвычайно удались 
Стерну, обладавшему необыкновенной наблюдательностью, 
психологическимъ тактомъ и талантомъ рисовать живыя 
лица. Таковъ, напр., дядюшка Шенди сэръ Тоби и его 
старый сослуживецъ капралъ Тримъ; эти два чудака не 
джзстаются другъ съ другомъ и коротаютъ свои досуги, 
разыгрывая прим']^рныя сражен1я, осады и т. п. Въ ро- 
мане н'Ьтъ никакого плана, даже никакой последователь- 
ности. Тонъ разсказа меняется чуть не каждую минуту — 
шзъ н'Ьжнаго и сентиментальнаго онъ переходитъ въ р'Ьзк1Й 
и даже скандальный и обратно. По поводу каждаго дица 
или предмета авторъ пускается въ длинвыя отступлееЦ 
нагромождаетъ одну на другую массу различны хъ рв 
сказовъ, наблюден1й, замФтокъ, до того^ что чита! 
^^абываетъ, о чемъ идетъ р^чь, и отдается на волю 




— 308 — 

автора. Направлев1е это достигаетъ своего высшаго* 
развит1я въ „ Сеншимептальномг путегиествги*^ . Чув- 
ствительвымъ взоромъ своимъ путешественникъ Стерна 
обнимаетъ всю првроду, и въ описан1Лхъ его путе- 
шеств1Й мы на каждомъ шагу видимъ сжЬхъ сквозь 
слезы. 9та чувствительность^ по временамъ переходя^ 
щая въ слезливость^ была весьма удобна для парод1и, 
но не нужно забывать^ что она не мало способствовала 
смягчен1ю нравовъ и пробужденш гуманныхъ чувствъ 
въ современномъ обп1;еств*. „Мое путешествхе, — гово- 
ритъ самъ Стернъ, — есть спокойное путешествхе сердца 
къ природ-Ь и такимъ ощущен1ямъ, которыя происте- 
каютъ изъ нея и побуждаютъ насъ любить людей и даже 
ц^лый св1ать больше^ ч'^^мъ мы обыкновенно любинъ*". 
Но чувствительность его обращена на так1е предметы» 
что плохо в']^ришь въ его искренность. Онъ задумывается 
надъ судьбой попавп1ей въ клетку птички^ оплакиваетъ 
б']&днаго осла, упавшаго на дорогЬ подъ непосильной но* 
шей; и груститъ о старомъ поломанномъ экипаже, при- 
нужденномъ доживать свой в^^къ въ сара*]^. Намъ 8та 
сентиментальность кажется приторной и неестественной. 
Но, проистекала ли она отъ гуманности, распространяв- 
шейся на всю природу, какъ думаетъ Геттнеръ, или, 
наоборотъ, является слФдствземъ литературнаго разсчета,. 
какъ утверждаетъ Тэккерей, несомненно, что Стернъ 
обладалъ необыкновенно нервной и тонкой организащей, 
которая, подобно 9оловой арФ'Ь, отзывалась на тав1& 
струны, на которыя не отзывается грубая организащя 
обыкновеннаго человека. Этой отывчивости скорее, ч*мъ 
гуманности, можно приписать вс* т* насм']&шливо-чуВ' 
ствительныя тирады, тотъ см-Ьхъ сквозь слезы, который 
д^лаетъ изъ Стерна родоначальника совремевнаго юмора. 
Драма. Поднятая на значительную высоту въ эпоху Реста- 
вращи, англ]йекая драма въ ХУП1 в. снова клонится 
къ упадку. Въ трагед1и господствуетъ ложно-классичесЕ14. 



— 309 — 

вкусъ. Лучшая трагед1Я начала XVIII в. „Еатонь^ Адди- 
€Она^ хотя и имевшая большой успЪхъ, не представляетъ 
Я2гь себя ничего оригннальнаго; она есть не болЪе, какъ 
подражаше Корнелю, но подражанье довольно безжизнен- 
ное, ибо главный герой ея не живой человЪкТ), но хо- 
^юдная марюнетка доброд1&тели. Столь же мало ориги- 
яальнаго обнаруживается и въ комедги, которая, съ одной 
стороны, пробавляется перед^Ьлками драматическихъ произ- 
ведешй эпохи Реставращи, съ другой — усвоиваетъ себ* 
нравоучительное направлен1е, принося ему въ жертву и 
жизненную, и сценическую правду. Но если комед1я и 
трагедая приходятъ къ упадку, то на см-Ьну имъ является 
новый или, правильн'1^е, возрождается старый видъ драмы^ 
такъ называемая буржуазная трагед1я, которая 
процв^Ьтала въ Англхи въ вонц'Ь XVI и начал1^ XVII в., 
а потовгь совершенно исчезла со сцены. Въ 1731 г. была по- Лилдо. 
ставлена на" сцену Дрюриленскаго театра драма Лилло 
^,Ьарнвелль,илилондонск^йкупецъ^^. Пьеса эта, заключаю- 
щая въ себ'Ь истор1ю одного молодого купца, который попа- 
даетъ въ руки кокетки и по наущен1Ю ея обкрадываетъ сво- 
его хозяина и убиваетъ дядю, лжЪлв. громадный усп^^хъ и 
въ переводахъ облетала всЪ европейск1Я сцены, не исклю- 
чая и русской. Несмотря на свою ничтожность въ художе- 
ственномъ отношен1и и благодаря только своему бытовому 
колориту и гуманно-нравоучительной тенденцш, драма эта 
считается родоначальницей буржуазной драмы въ Бвроп^^. 
Зам^Ьчательно, что пьеса Лилло, проложившая дорогу 
новому направлен1ю въ драм1&, оказала большее влхяше 
на сцену н1^мецкую и Французскую, чЪжь на англ1йскую, 
гд% французская ложно-классическая система продолжала 
господствовать до т*хъ поръ, покаГаррикъ не возстановилъ 
Шекспира. 

. Гораздо больше самостоятельности проявила англ1й- 
ская драма въ СФер^^ к о м е д 1 и. Къ 70-мъ годамъ отно- 
сится „Школа злословья"' Шеридана, которую Ва 




— 310 — 

ронъ называлъ лучшей англШской комедхеЁ. Шериданъ^ 
сынъ изв'Ьстнаго актера и литератора, родился въ 1751 г. 
Первые уроки словесности и сценическаго искусства онъ 
получилъ отъ своего отца. Въ 1775 г. онъ дебютировалъ 
своей комедхей » Соперники*', которая поразила всЪхъ ев*-* 
жестью и сценической силой, хотя и тогдашняя критика 
уже зам'Ьтила, что герои пьесы не характеры, а кари- 
катуры. Сд-йлавшись въ 1776 г. директоромъ Дрюрилен- 
скаго театра, Шериданъ поставилъ свою знаменитую 
„Школу злословгд**. Основнымъ фономъ всей картины 
служить характеристика одного моднаго салона, хозяйка 
котораго, лэди Снирвелль, держитъ въ своихъ рукахъ 
нити св^тскихъ сплетенъ всего Лондона. Салонъ ея 
есть настоящая Школа Злослов1я, ибо сплетни и зло-^ 
слов1е доведены здФсь до совершенства. Вторую группу 
составляетъ семья лорда Тизля: его супруга и его вос- 
питанница Мар1я, влюбленная въ безпутнаго Чарльза 
Сёрфеса. Такъ какъ Мар1я — богатая нев'Ёста, то за ней 
ухаживаетъ также братъ Чарльза, Джозсфъ СёрФесъ> 
хитрый лицем'Ёръ, весьма хитро играющШ свою роль 
и одновременно объясняюш;1йся въ любви и Л8ди Тизль, 
и Мар1и. ВсЬ въ восторг* отъ ДжозвФа, въ особенности 
самъ Тизль, считаюпцй его идеаломъ молодого чедов-Ька. 
Превосходно обрисованы въ пьес* отношешя супруговъ 
Тизль, пожилого мужа и молодой, красивой и кокетливой 
жены. Вышедши замужъ за богатаго старика, лэди Тизль 
сп*шитъ пользоваться жизнью: вы'Ьзжаетъ, кокетничаетъ 
и тратитъ больш1я деньги на туалеты. Безумно влюблен- 
ный мужъ, скрепя сердце, платитъ по ея счетамъ. Осв*- 
щешемъ ихъ отношенхя другъ къ другу сдужитъ 4-я сцена 
3-го акта. Третью группу составляетъ Чарльзъ СёрФесъ 
со своими безпутными пр1ятелями. Центральнымъ пунк- 
томъ дФйстЕтя служитъ пр1*здъ дяди молодыхъ людей, 
сэра Оливера, изъ Инд1и, гд* онъ нажилъ громадное со- 
стоян1е. Такъ какъ ни Чарльзъ, ни Джозсфъ не видали 



— 311 — 

своего дядю, то сэру Оливеру приходитъ мысль испытать 
своихъ племянниковъ^ потому что онъ не в'Ёритъ св^^т- 
ской молв-б, слишкомъ превозносившей ДжозеФа и счи- 
тавшей Чарльза окончательно погибшимъ челов^^комъ. 
Къ Чарльзу онъ приходитъ подъ видомъ маклера Пре- 
мхума въ сопровожденш еврея-ростовщика. Онъ застаетъ 
Чарльза и его товарища за веселой пирушкой. Сэръ 
Одиверъ очень ловко разыгрываетъ роль маклера, пред- 
лагаетъ деньги безпутному племяннику и спрашиваетъ, 
какое онъ даетъ обезпечеше. Чарльзъ предлагаетъ мни- 
мому маклеру вс^ свои Фамильные портреты, за исклю- 
чен1емъ его собственнаго. Сцена продажи портретовъ 
одна изъ лучшихъ въ комед1и. Чтобы испытать ДжозеФа, 
сэръ Оливеръ является подъ видомъ б'Ьднаго родствен- 
ника, мистера Стэнли. Джозсфъ принимаетъ его веж- 
ливо, разсыпается въ любезностяхъ, но не даетъ ни 
гроша. Оливеръ уходитъ, убедившись по собственному 
опыту, чтб за птица его доброд'Ьтельный племянникъ. 
Окончательному разоблачешю этого лицемера посвя- 
щенъ весь 4-й актъ. Мы видимъ въ одной сцене, какъ 
ДжозеФъ учитъ пришедшую къ нему на свиданхе лэди 
Тизль обманывать мужа, уверяя, что лучшее средство исце- 
лить мужа отъ ревности — это оправдать его подозренхя. 
Во время этого свидантя докладываютъ о приходе самого 
лорда Тизля. ДжозеФъ прячетъ лэди Тизль за ширмы, и 
последняя изъ разговора мужа съ Джозсфомъ можетъ за- 
ключить, какъ ее дюбитъ первый и обманываетъ второй. 
Высочайшаго комическаго ЭФФекта достигаетъ авторъ 
въ той сцене, когда пришедш1й къ брату Чарльзъ опро- 
кидываетъ ширмы, и лордъ Тизль въ таинственной незна- 
комке узнаетъ свою жену. Полная стыда и негодован1Яз, 
лэди разъясняетъ мужу все дело и клеймитъ, на чемъ 
светъ стоитъ, ДжозеФа. Весьма любопытно, какъ истол- 
ковываютъ эту сцену лэди Снирвелль и ея сплетники и 
сплетницы. Они разсказываютъ въ гостиной самого 



— 312 — 

Тизля ц-Ьлую истор1Ю о дуэли его, о гор* его жены» 
которую они пр1'Ьхали утешать. Пьеса оканчиваетсш: 
примирен1емъ супруговъ Тизль, полнымъ разоблаченхемъ 
лицем-Ьра ДжозвФа и торжествомъ Чарльза, котораго 
<5эръ Оливеръ д'Ьлаетъ своимъ насл'Ьднивомъ и кото- 
рому Мархя отдаетъ свою руку. — Комед1я Шеридана за- 
мечательно сценична, и не даромъ 'до сихъ поръ она 
им^етъ усп^хъ на сцен*. Характеры очерчены мастерски, 
д'Ёйствхе развивается естественно, дгалоги дышать прав- 
дой и остроум1емъ. Если идея характера ДжозеФа и на- 
веяна ТартюФФОмъ, то дальнейшая разработка этой идеи 
вполн* самостоятельна. Единственно, въ чемъ можно упрек- 
нуть автора, такъ это въ томъ, что онъ назвалъ свою 
комед1ю „Шволой Злословгя'', тогда какъ главнымъ ея 
сюжетомъ является разоблачен1е пользующагося превос- 
ходной репутац1ей въ обществ* лицемера, а св^тсше 
сплетники и сплетницы съ лэди Снирвелль во глав* со- 
<5тавляютъ не бол*е, какъ фонъ картины. „Шкода Зло- 
СЛ0В1Я" заставляла надеяться, что молодой авторъ пода- 
ритъ англ1йскую сцену еш;е не однимъ художественнымъ 
произведен1емъ, но онъ этой надежды не оправдадъ. По- 
литика отвлекла автора отъ литературы. Не дал*е, какъ 
черезъ три года поел* постановки ,,Школы Злослов1я", 
Шериданъ, избранный въ члены парламента, перем*нилъ 
карьеру драматурга на карьеру политика, а когда онъ 
снова обратился къ театру, то ни прежняго таланта, ни 
прежней энерг1и у него больше не было, и онъ не со- 
здалъ больше ничего. 
Лирика. Поворотъ къ самостоятельности и народности, отм*- 
ченный въ комед1яхъ Шеридана, зам*чается и въ дру- 
гихъ областяхъ поэз1и. У Юнга, на ряду съ произведе- 
шями подражательными, появляются „Ночиыя думы'^, 
полныя возвышенныхъ и потрясаюш,ихъ идей о сует- 
ности всего земного; съ грустной лиры В. Коупера сры- 
ваются звуки св*ж1е и глубокхе; признаки самостоятель- 



— 313 — 

яости зам-Ьчаются также въ элепяхъ Грея („Сельское 
кладбигце*') и въ ранней поэм* Гольдсмита пПутеше- 
ственникъ**. Къ 1770 г. относится другая поэма Гольд- 
смита „Покинутая деревня^*, которая открываетъ собою 
новую эру въ англ1йской поэзш, знаменуя р-Ьшитель- 
ный поворотъ къ реализму и жизненной правд']^. Эта 
поэма была нав'1^яна Гольдсмиту пос'Ёщен1емъ деревушки 
Лаллисъ въ Ирланд1и, гд* онъ провелъ свое детство. 
Онъ не узналъ родного уголка. Онъ представдялъ со- 
бою картину пол наго запущен] я: хижины развалились, 
жители эмигрировали въ Америку. Авторъ воспроизво- 
днлъ картину того, что должны были перечувствовать 
жители, прощаясь съ роднымъ уголкомъ и могилами 
предковъ. Разсужден1я его полны глубокаго сочувств1я 
къ ирландскому народу. 

Знамя реализма и гуманности, водруженное въ англ1Й- Бэрисъ. 
ской П0931И Гольдсмитомъ, захватилъ въ свои руки ве- 
личайш1й поэтъ Англш XVIII в. Робертъ Вэрнсъ. 
Этотъ самородокъ былъ едва ли не самимъ оригиналь- 
нымъ изъ всЬхъ поэтовъ: по крайней м'Ьр'6, онъ всего 
бол-Ье обязанъ своему гешю и всего мен'Ье культур-Ь и 
своимъ предшественникамъ. Сынъ шотландскаго земле- 
д1Ьльца и самъ Фермеръ, ведшхй во всю свою недолгую 
жизнь (онъ умеръ 37 л1Ьтъ) упорную борьбу за свое 
существоваше, Вэрнсъ не им-Ьдъ возможности прюбр^сти 
сколько-нибудь солидное образоваше. Оно ограничилось 
а;нгл1Йскими поэтами и шотландскими балладами, которыя 
онъ читалъ и расп-Ьвалъ, ходя за плугомъ. Взам^нъ 
образовашя онъ обладалъ качествами, безъ которыхъ 
нельзя быть истиннымъ поэтомъ — чутьемъ ко всему 
поэтическому въ природ-Ь и жизни и гуманнымъ, любя- 
щимъ сердцемъ. Любовь къ челов-Ьчеству была религгей 
€Р0 сердца. Но соера земного быт1я не была для него 
ограничена челов'Ькомъ. Великая тайна быт1я наполняла 
его душу пантеистическимъ восторгомъ. Онъ обнималъ 



- 314 — 

своимъ любовнымъ взоромъ всю природу. Его поэтиче-» 
ское сердце было связано таинственными нитями со 
вс^мъ, въчемъ чуялось трепетанхе м1ровой жизни. 
Одно изъ лучшихъ стихотворен1й Бэрнса посвящена 
полевой маргаритк-Ь, которую онъ ср'Ьзал'ь плугомь> 
Въ другомъ стихотворен1И, не мен*е поэтическомъ, онъ 
горячо сочувствуетъ печальной судьб* полевой мыши^ 
гнездо которой было разрушено его плугомъ, и сожал'Ьетъ 
о томъ, что челов']^ческ1й эгоизмъ разорвалъ союзъ съ при- 
родой. Кром* этихъ лирическихъ стихотворешй Бэрнсъ 
оставилъ н'Ёсколько небольпшхъ поэмъ изъ окружающей 
жизни, зам'&чательныхъ по своему юмору и правд'Ь изоб- 
ражен1я. Шотланд1я съ своей сумрачной природой в 
съ оригинальными нравами своихъ полудикихъ горцевъ 
живьемъ возстаетъ въ его описанхяхъ. Въ своеобразной 
юмористической поэм* „Томъ О'Шентерь'' Бэрнсъ зна- 
комитъ насъ съ суев^рхемъ своихъ земляковъ; въ „Суб- 
ботнемг вечергь поселянина*' онъ даетъ намъ полное идил- 
лической прелести изображеше семейной жизни зажиточ- 
наго шотландскаго Фермера, а поэма ,, Веселые нищге*' 
представляетъ собою исполненную истиннаго реализма 
бытовую картину въ дух* Теньера изъ жизни подонковъ 
челов'Ьческаго общества. Въ полуосв-Ьщенной корчм* пи- 
руетъ веселая компан1я оборванцевъ, живущихъ кто мило- 
стыней, кто воровствомъ, кто грабежомъ. Они кричать, 
шумятъ, топаютъ ногами, но въ ихъ весельи есть н'Ьчто 
такое, отъ чего морозъ подираетъ по кож*. Отверженные 
обществомъ, они въ свою очередь объявили ему войну 
и см*ются надъ вс*ми его учрежден1ями. Одни изъ нихъ 
пьютъ изъ желан1я забыться, другхе — потому, что въ ихъ 
жизни н*тъ другого счастья, другой ц*ли^ кром* вы- 
пивки и разгула. Страшно становится за человека, когда 
прислушаешься къ ихъ разговорамъ и къ п*сн* одного 
изъ нихъ, прерываемой шумными восклицан1ями всей 
нищеП брат1гг. 



— 315 - 

Бэрнсъ окончательно уничтожидъ значеше Француз- 
с^каго стиля; съ него начинается возрожденге англхЁской 
■поэзш, которая въ XIX в. будетъ озарена такими свФ- 
т^гилами, какъ Шелли и Байронъ. 

Пособгя дляизученгл аныШской лшпературы XVIII вгька. Гет- 
"знеръ. Истор1я аншйской литературы XVIII в. Пор. А. И. Пыпина 
^Йзд. Поповой. С.-П. 1897. — Тэнъ. Истор1я ангдШской житературы. 
^Русск!;! переводъ вышедъ подъ заглав1еиъ: «Развит1е политической 
и гражданской свободы иъ Англ!и<'. С.-Пб. 1871 . 2 тома.) — В е с е л о в- 
СК1Й (А.). В'Ъкъ просв'Ьщен1я въ АНГЛ1И. («Всеобщая истор!я литера- 
тура" подъ ред. Корша и Кярпичникова, т. ПТ, гл. 13).— О Свифт* ст. 
Веселовскаговъ „Этюдахъ и Характеристикахъ'' и соотв^тствую- 
оцй томикъ въ коллекци Павленкова. — Лесевичъ. (В.). Дан18ль 
Дефо. (.Русское Богатство" 1893 № 5, 7, 8.)— Д ружининъ. Сочине- 
Н1Я, т. V: излоз1сен1е романа „Кларисса'' Ричардсона и «уЛешДй объ анг- 
Л1йскихъ юмористахъ^Теккерея; статья о Шеридан*— И в а н о в ъ (И.). 
Чувствительный путешествевпикъ (Стернъ). (,М1ръ Бож1Й* 1893.) — 
Лаз урок! й (В.). Сиоллетъ. (Въ сборник* «Подъ знаиенемъ науки''. 
М. 1902.) — Кар л ей ль. Робертъ Бэрнсъ. („Историческ1е и крити- 
чесше опыты*, русск!:! пер. М. 1878.) — Ивановъ (И.). Бэрнсъ. 
(«Русская Мысль" 1896 г., шль — августъ.) — Вейнбергъ (П.). 
Бэрнсъ. («Страницы изъ истор1и западныхъ литературъ, С.-Пб. 1907 )— 
Много матер1ала по исторш литературы ХУХП в*ка, въ томъ числ* 
н англШской, читатель найдетъ въ книг* Кожевникова (В. А.) 
«Философ1я чувства и в*ры въ ея отношен!яхъ къ литератур* и 
ращоналвзиу ХУШ в*ка и къ критической философ1и". М. 1897. 

Переводы. Свифтъ. Полный переводъ «Гулливера'' сд*данъ Коп- 
чаловскимъ и Яковенко. М. 1889. — Свифтъ. «Сказка Ъ бочк*". 
(«Изящная литература" 1885.)— Дефо. «Робинзонъ Крузо". Пер. Коп- 
чаловсхаго. М. 1888 и 1899. — Шериданъ. «Школа злослов1я". 
Пер. Вейнберга въ «Библютек* европейскихъ классиковъ". С.-Пб. 
1875 и въ «Дешевой библютек*" Суворина. — Гол ьд см и тъ. «Вэк- 
фильдскШ священникъ". Изд. Ледерле. — Ф ильдингъ. «Томъ Джонсъ" 
въ «Новой библютек**' Суворина.— Стернъ. «Жизнь и уб*ждешя 
Тристрама Шэнди". С.-Пб. 1890 (въ журнал* «Пантеонъ Литературы" 
и отд*льно). —Стернъ. „Сентиментальное путешеств1е*', переводъ 
Зайцева въ издан1и «Иностранные классическ1е писатели" Бакста и 
Вейнберга; есть также пе. еводъ въ издаши Суворина.— Ствхотво- 
рев1я Б эр пса въ перевод* русскихъ писателей". М. 1897 (также 
въ «Дешевой библютсК*" Суворина). 



— 316 — 

1У. Французская литература эпохи 
„Просв'Ьщетя^ 

Гёте мЪтко назвалъ XVIII в*къ во Франщи эпохой 
разума, ибо ни въ какую другую эпоху разуиъ чело- 
в-Ьчесшй и его абстрактный построешя не играли такой 
важной роли, какъ въ XVIII в. Въ начал* XVIII в. появи- 
лась во Франщи впервые новая сила, съ которой при- 
ходилось считаться церкви и правительству, сила об- 
щественнаго мн*н1я; этой силой заправляли фило- 
софы, люди отвлеченной мысли, которые были глубоко 
убеждены, что все справедливое и разумное въ теор1и 
вполне осуществимо и приведетъ къ благимъ посл1^д- 
ств1ямъ и на практик*. Самый сильный толчокъ движенхю 
общественной мысли во Франщи былъ данъ литературой 
сосЬдняго народа; главные умственные вожди Франщи 
XVIII в. — Вольтеръ, Монтескье, Дидро и отчасти Руссо- 
были проводниками англхйскихъ идей въ наук-Ь, фило- 
соф1и и политик*. 
Вочьтвръ. Во глав* этого великаго освободительнаго движетя стоить 
Вольтеръ (1694—1778), вождь общественнаго мн*шя во 
Франщи, челов*къ съ универсальнымъ генхемъ, одарен- 
ный необыкновенными способностями отзываться на важ- 
н*йш1е вопросы научные, литературные и общественные 
и облекать свои идеи во всевозможныя литературные 
Формы. Отправившись въ 1726 г. въ Англ1Ю, онъ возвра- 
тился оттуда черезъ три года съ своими знаменитыми 
„Письмами объ ашличанахъ" {ЬеИге^ зиг 1е8 ап^Ыз), 
въ которыхъ онъ знакомить Французскую публику съ по- 
литической и общественной жизнью Англ1И, съ ея фило- 
соФхей, наукой и литературой. Хотя Вольтеръ старается 
въ этомъ сочинеши какъ можно меньше говорить о Франц1и, 
но восхвалеше порядковъ, противоположныхъ Француз- 
скимъ, было косвенной сатирой на Франц1Ю. Вольтеръ 



— 317 — 

^впервые рагорвалъ гав^су, скрывавшую 01ъ Францш 
сосФдвюю страну съ ея оригинальной литературой и фило- 
соФ1ей, съ ея царствомъ законности, съ ея релипозной 
и политической свободой. Салный тонъ Вольтера былъ 
таковъ, что относительно его нам'Ьрен1я прочесть урокъ 
Франши не было никакого сомн^н1я. Говоря, наприм^Ьръ, 
(въ XXI письме) о Ньютон'Ь и Локк']Ь, Вольтеръ за- 
м^Ьчаетъ, что эти философы подвергались бы пресл*до? 
ван1яиъ во Францхи, были бы заключены въ тюрьму 
въ Рим'6 и сожжены въ Лиссабон*]^. „Когда подумаешь 
объ этомъ, — заключаетъ авторъ, — то что должно думатх^ 
о чедов^^ческомъ ум*? То, что онъ родился только въэтом]» 
стол*т1И въ Англ1и*. Но все это могло бы проститься 
Бодьтеру, если бы онъ не зад^^валъ правительства и ду- 
:ховенства. Особенно вооружились власти противъ УШ и 
IX писемъ,\ который посвящены англШскому государ- 
ственному устройству. Эти восторженные гимны Ве- 
ликой Харт1и и практическому смыслу великаго народа, 
который сум!Ьлъ устроить такъ, что „король им-Ьетъ всЬ 
средства делать добро и совершенно лишенъ возможности 
делать злС*^ эти похвалы парламентскому устройству, 
благодаря которому народъ въ лиц* своихъ представи- 
телей участвуетъ въ правлеши — все это, конечно, не 
могло понравиться Французскому правительству, во глав1^ 
котораго стоядъ кардиналъ, т-Ьмъ болФе, что въ письмахъ^ 
то и д'Ьло, встречаются выходки, направленныя по адресу 
католическаго духовенства. 

Книга Вольтера была признана вредной и сожжена 
рукою палача, а издатель ея посаженъ въ Бастилш; 
та же участь постигла бы и Вольтера, если бы, пре- 
дупрежденный во-время, онъ не посп']&шилъ укрыться 
въ замке своей пр1ятельницы, маркизы дю-Шатлэ, въ Шам- 
пани, на границ* Лотаринг1и. Здесь Вольтеръ прожилъ 
до самой смерти маркизы (1749) и здесь онъ написалъ 
свои дучш1я популярно-научныя произведешя. После 




— 318 — 

смерти маркизы Вольтеръ уступилъ давнишнимъ просы. « 
бамъ и настояшямъ Фридриха Великаго и прх'Ьхал^к» 
къ нему въ Потсдамъ^ гд* провелъ несколько лФть. Па- 
сл-Ьдше годы своей жизни Вольтеръ проживалъ въ Швей- 
цар1и въ замк'Ь Фернэ, близъ Женевы. Съ водворешемъ 
Вольтера на свободной почв* Швейцархи начинается са- 
мый плодотворный пер10дъ его литературной и обп^е- 
ственной д']Ьятельности. Онъ становится во глав'Ь либе- 
ральной парт1и, громитъ Фанатизмъ и насил1е и защи- 
щаетъ его жертвы (д*ло Каласа, Сирвена, Делабарра и 
Эталонда), а Фернэ д-Ьлается какъ бы столицей литера- 
турнаго м1ра. Сюда стремятся писатели со вс*хъ концовъ 
Европы^ чтобы взглянуть на оериэйскаго патр1арха и 
услышать его отзывъ о своихъ произведенхяхъ; отсюда 
раздаются, какъ бы приказы по арм1и, его совЬты, ука- 
зан1я, предостережешя. Самъ Вольтеръ обнаруживаетъ 
изумительную деятельность: онъ пишетъ романы, драмы, 
брошюры, историческ1я сочинешя, составляетъ философ- 
СК1Й словарь и т. д. Бол-Ье двадцати лФтъ провелъ Воль- 
теръ въ своемъ уединен1и, считая себя безопаснымъ только 
на свободной почв* Швейцарш и отклоняя самыя лестныя 
приглашен1я, между прочимъ, приглашенхе Екатерины И, 
которая звала его въ Росс1Ю. Пока былъ живъ Людо- 
викъ ХУ, ему было рискованно показываться въ Париж*, 
но въ 1774 г. Людовика не стало, во глав* управлешя 
стояли люди, которыхъ онъ им*лъ право считать своими 
учениками (Тюрго, Неккеръ), и теперь, когда его друзья 
и почитатели умоляли его пр1*хать въ Парижъ, онъ не 
могъ устоять и весной 1778 г. тронулся въ путь. Прхевгь, 
оказанный ему парижскимъ населен1емъ, былъ такой 
восторженный, что Вольтеръ не могъ пережить испытан- 
ныхъ имъ радостныхъ волнешй и умеръ въ Париж* 
30 мая 1778 года. 
1о8ткческ1я Хотя Вольтеръ прежде всего пр1обр*лъ изв*стность, 
•■•■^®"*"' какъ поэтъ, но его стихотворенхя, въ особенности лири- 



— 319 — 

ческ1я, составляютъ самую слабую часть всего имъ на- 

писаннаго. Это происходило оттого, что натура Во^и>- 

тера была далеко не поэтическая; онъ не чувствовалъ 

неодолимой потребности переноситься въ М1ръ идеала; 

самую П0831Ю онъ считалъ весьма мало полезной и однажды 

выразился, что поэз1я не должна насъ удалять отъ за- 

НЯТ1Й бол1^е полезныхъ. Даже въ стихотворенхяхъ, вы- 

вванныхъ личными мотивами, личными радостями и горе- 

стявш, онъ не сум-^лъ всец'Ьло отдаться своему чувству, 

не сум*лъ забыть того, что и тутъ надо быть остроум- 

вымъ. Лучппя свои стихотворен1я Вольтеръ писалъ, 

когда онъ вдохновлялся общими мотивами: борьбой противъ 

<^анатизма, суев1&р1я, или когда становился органомъ 

возмущеннаго гражданскаго чувства. Лучшая из'ь его 

поэмъ, „Гепргада^'у есть не что иное, какъ пропов*дь 

релипозной терпимости, воплощенной въ личности ве- 

ликаго короля Генриха 1У. 

Какъ драматург ъ, Вольтеръ продолжаетъ традищи Драма 
Корнеля и Расина, собдюдаетъ три единства, заставляетъ 
своихъ героевъ говорить условнымъ, исполненнымъ тра- 
гическаго достоинства, языкомъ; но, соблюдая вн']Ьшнюю 
Форму ложноклассической трагедхи, онъ осложняетъ ее 
ОПП03ИЦ10ННЫМИ выходками противъ рабства. Фанатизма 
и суев*р1я. Уже въ юношеской трагедш Вольтера „Эдипъ'^ 
(1718 г.) встречаются м^ста, направленный противъ 
обаян1я, производимаго жрецами, и авторъ утверждаетъ, 
что вся сила жрецовъ состоитъ въ глупости и нев-Ьже- 
ств* народа. Попавъ въ Ангд1Ю, Вольтеръ поддается 
на некоторое время обаян1ю могучаго ген1я Шекспира: 
въ „Семирамидть'^ у въ „Брушть*" онъ заимствуетъ у Шек- 
спира н-Ькоторые Эффектные сценическ1е мотивы (напри- 
м^ръ, мотивъ появлен1я т^ни), а въ ^Смерти Цезаря'' 
онъ даже пытался воспроизвести ту прекрасную сцену, 
въ которой Антон1Й своей р-Ьчью надъ трупомъ Цезаря 
увдекаетъ толпу за собой. Но заимствован1емъ сцени- 



— 320 — 

ческихъ ЭФФектовъ все и ограничивается. Вольтеръ слиш- 
комъ сжился съ освященной в^^ками системой ложноклас* 
сической драмы, чтобы желать ея радикальнаго изм^нен1я. 
Ч-Ьмъ сильнее становится во Франщи сочувствхе къ Шек- 
спиру, т*мъ отрицательнее относится къ нему Вольтеръ 
и кончаетъ т^мъ, что называетъ его пьянымъ дикаремъ 
и Фокусникомъ. Въ трагед1яхъ Вольтера посл:6дняго пе- 
р1ода драматическШ интересъ совершенно отступаетъ на 
заднШ планъ; онъ д-Ьлаетъ изъ сцены трибуну, съ ко- 
торой громитъ деспотизмъ, релипозную нетерпимость и 
суев'Ьрхе. Посл^дихн его пьесы не были совсЬмъ предна- 
значены для представлен1я ; он'В выходили въ свЪтЪу 
снабженный комментар1емъ автора, въ которомъ онъ 
объяснялъ публик*]^ ихъ смыслъ и значен1е, такъ что 
ихъ можно считать не пьесами, но драматическими про- 
кламащями. 
Романы. Переходимъ теперь къ Вольтеру, какъ романисту. 
Къ романамъ и пов'1&стямъ Вольтера нельзя прилагать 
т^хъ требованш, который прилагаются къ современнымъ 
романамъ; въ нихъ нечего искать ни картинъ обще- 
ственной жизви, ни художественной и психологической 
правды. Несмотря, однако, на полное отсутствхе худо- 
жественности, повести Вольтера до сихъ поръ читаются 
съ удовольств1емъ, благодаря несравненному остроум1Ю 
и искусству автора разсказывать. ВсЪ он^ написаны 
съ ц-Ьлью провести въ сознан1е общества какую-нибудь 
идею. Такъ, въ восточной повести гуЗадигг*" Вольтеръ 
задается вопросомъ, какъ сочетать идею всеблагого Про- 
вид^шя съ торжествомъ зла въ мар*, и разр^шаетъ его 
тФмъ, что н-Ьтъ зла, отъ котораго не проистекало бы 
въ конц* концовъ добра. Въ повести у^Бапдидь*^ Воль- 
теръ осм^иваетъ свою прежнюю оптимистическую теорш. 
Представитель оптимизма, наставникъ Кандида, докторъ 
Панглосъ держится того взгляда, что все делается къ луч- 
шему въ лучшемъ изъ м1ровъ, и, хотя его собственная 



— 321 — 

судьба служить поднымъ опровержен1емъ его нел'бпой 
теор1и, онъ все-таки прододжаетъ стоять на своемъ. 
Въ третьей изъ большихъ пов^^стей Вольтера „ Человтькг 
природы*" (Ып^ёпи) выставлена яркая противоположность 
между природой и цивилизащей, между нормальнымъ и 
усдовнымъ, между простымъ здравымъ смысломъ, кото- 
рымъ одаренъ челов'Ькъ отъ природы, и искусственными 
общественными условхями. 

Если романы Вольтера не отличаются особенной ори- историче* 
гинальностью и художественностью, если въ своихъ Фан- ^руды* 
тастичесвихъ пов'ёстяхъ онъ идетъ по сл'бдамъ Свиф^ 
и Монтескье, то за то онъ является р'бшительнымъ но 
ваторомъ въ области историческаго изложен! я. 
Первымъ историческимъ трудомъ Вольтера была „Испюргя 
Еарла Х/2**, написанная еще въ 1728 г., произведенхе 
слабое и лишенное исторической критики. Много л1&тъ спу- 
стя онъ написалъ „Исшорт Людовика ХГР* (1751 г.). Во 
введен1и Вольтеръ выражаетъ желанхе описывать не д'бяшя 
великаго монарха только, но общ1й характеръ эпохи. 
Всл:Ьдств1е этого онъ посвящаетъ ц-ёлын главы Финан- 
самъ, торговл'Ь, истор1И наукъ и искусствъ и литературы» 
„Изъ всбхъ историческихъ трудовъ Вольтера, — зам*- 
чаетъ Шлоссеръ,— это единственный, изъ котораго можно 
заямствовать историческ1е Факты и ихъ дМствительно- 
псторнческое объяснеше**. Вскор* поел* „Исторхи Людо- 
вика XIV" Вольтеръ въ 1756 г. издалъ книгу „Опытъ 
о праеахг и духгь народовъ*^ (Езза! зиг 1е8 п:оеиг8 е4 Гезрг!*; 
дев паиопв). ЦФль этого труда, который Бокль называетъ 
самымъ зам'бчательнымъ историческимъ сочиненхемъ 
XVIII в., вполн'Ь выяснена въ предисловхи. „Я желаю, — 
пишетъ Вольтеръ, — написать истор1Ю не войнъ, а об- 
щества. Я хочу изсл-Ьдовать, какъ жили люди въ сред-Ь 
свонхъ семействъ и как1я искусства и ремесла составляли 
предметъ ихъ занят1й. Ми'ё н'ётъ д^ла до истор1и зна- 
менитыхъ дворянскихъ родовъ, воевавшихъ съ Француз- 

Сторожеяжо. 2 1 



— 322 — 

скими королями, но я долженъ познакомить читателя 
съ тФми путями, которыми челов-Ьчество перешло отъ 
варварства къ цивилизащи". Заслуга Вольтера состоять 
въ томъ, что онъ первый дерзнулъ осуществить мечта&1я 
лучшихъ умовъ XVIII в., Монтескье и Тюрго, и изм']&нить 
методъ историческаго изложешя; вместо исторхи войнъ, 
придворныхъ интригъ и дипломатическихъ переговоровъ 
онъ далъ первый опытъ исторхи культуры, первый по- 
пробовалъ нарисовать исторш движенья вс*хъ СФеръ 
жизни народовъ. Недостатокъ труда Вольтера состоитъ, 
главнымъ образомъ, въ томъ, что онъ, подобно вс^мъ 
просв*тителямъ-ФилосоФамъ XVIII в., смотр'Ьлъ неисто- 
рическимъ взглядомъ на среднге в'Ёка и вид'блъ въ нихъ 
только эпоху невежества и релипознаго Фанатизма. Не- 
смотря на атотъ недостатокъ, сочиненхе Вольтера, по- 
ложцвшее основы истор1и цивилизащи, составляетъ эпоху 
въ пониман1и челов1ЬчеСкой культуры и изложен1и ея 
истор1и. 
Вольтеръ Какъ ращоналистъ, Вольтеръ былъ врагъ всякихъ 

макъ фнло- метаФизическйхъ разсужденШ о сущности вещей и ста- 

софъ/мора- ^ 

листъ и ПС- Р^^ся проводить въ сознанье Французскаго общества 

литииъ. основныа начала опытной англьйской философ1и. Хотя онъ 
и не былъ творцомъ цЬльной философской системы, тЬмъ 
не мен1Ье въ своихъ многочисленныхъ философскихъ сочи- 
нен1яхъ („Ье8 Е1ётеп18 йе 1а рЬ11о8орЬ1е йе Ке\у1;оп'*, 
„В1с110ппа1гв р}1^^08орЬ^^ие" и др.) онъ очень часто ка- 
сается т'Ъхъже самыхъ вопросовъ, которыми занимаются 
ФИЛОСОФЫ. Отправляясь отъ воззр^нхй деистовъ, онъ иногда 
расходится съ цими въ выводахъ и является самостоятель- 
пымъ мыслителемъ. 

Въ Европ* и особенно въ Россхи долго господствовало 
мн'Ьн1е, что Вольтеръ былъ величайш1Й безбожникъ, что 
онъ первый заразилъ м1ръ язвой атеизма. У насъ долгое 
время слово „вольтерьянецъ" было синонимомъ челов-Ька, 
для котораго н'Ьтъ ничего святого. На самомъ д^Ьл* н-Ьтъ 



— 323 — 

ничего несараведдив'Ье этого мн'Ье1я, пущеннаго въ ходъ 
клерикальной парт1ей. ВЪра въ высочайшее, все создавшее 
Существо была гдубокимъ уб^жден1евгь Вольтера, крае- 
угольнымъ камнемъ всей его нравственно-ФилосоФСКой 
«истемы. Это уб*жден1е сквозить въ его раннихъ сочи- 
нешяхъ, и по м'Ьр'Ё того какъ Вольтеръ подвигался на 
жизненномъ пути, оно крепло все бол'Ье и бол'Ье. 
Вольтеръ былъ ученикомъ и посл'Ьдователемъ англ1йскихъ 
деистовъ, у которыхъ в'Ьра въ существованхе Бога была 
точкой отправлен1я ихъ ращоналистическаго м1росозер- 
щашя. Большинство изъ нихъ полагало, что Богъ, со- 
4здавши шръ, остается вн* его; Вольтеръ же думалъ, 
^то Богъ заботится о м1р'Ь, наказываетъ зло и награ* 
:ждаетъ добро. Онъ такъ былъ ув-Ьренъ въ необходимости 
Бога для м1роздан1я, что однажды, въ письм* къ прус- 
ч'кому принцу, выразился, что если бы Богъ не существо- 
валъ, его сл-Ьдовало бы изобрести („81 01еи 11'ех181а14 
рае, 11 ГаийгаИ; Г1пуеп1ег"). Такъ какъ вс* откровенный 
релипи основаны на подчинен1и разума вЪрЪу то ращона^ 
листъ Вольтеръ является злМшимъврагомъэтихърелипй; 
онъ отрицаетъ чудеса, такъ какъ не в'Ьритъ, чтобы Богъ 
нарушилъ порядокъ М1ра ради слезъ матери или отчаянхя 
•сына. Онъ доказываетъ преимущество релипи философ- 
ской, основанной на в'Ь!^^ въ Бога и культивирован1и 
добродетели, вадъ ^релипей догматической съ 1ерарх1ей 
« обрядностью. 

Взглядъ Вольтера на Бога, какъ на премудраго Творца 
я Устроителя вселенной, остался неизм4ннымъ на всю 
жизнь; но напрасно стали бы мы искать той же устой- 
чивости по поводу вопроса о челов'Ьческой свобод'Ь. Яв-г 
ляясь вначал'Ё горячимъ защитникомъ свободы воли^ 
Вольтеръ впосл^дстваи сталъ отрицать эту свободу и 
подошелъ близко къ детерминизму позитивной философш. 
Казалось бы, что при такомъ взгляд* на свободу нрав- 
•ственная теорхя Вольтера должна остаться безъ оснот 

21* 



— 324 — 

вац1я. Но на д&а^Ь выходить в^ такъ. Для нра^ственностм 
Водьтеръ призвабтъ императцвъ, вытецаюхщЯ изъ основ- 
ныхъ свойствъ челоэ^чесЕОй природы; из> общности 
этой нрнроды во вс^хъ широтахъ и долготахъ онъ выводить, 
прочвыя вравствеврыя основы. Расходясь съ Ловвомъ^ 
который го^ворилъу что н^^ть прочнаго нравственнага 
критер1я, Вольтерь доказ^ваеть постоянность изв^стныхь 
првнциповъ цравотвенностиу — постоянность, зависящу н> 
не отъ врофденныхь идей^ а оть единообразхя свойствь^ 
чехов^^чесвой орироды^ которая вь изв'ёстныхь возрастахь. 
вырабатываеть изв^ствые принципы. ^Богь даль наць 
разумь, который увр']Ьпляется сь возрастомь и который 
ваучаетъ нась вс']^ъ^ если мы относимся безь предраз- 
судковь къ его голосу, что есть Богь и что сл^Ьдуетъ быть 
справедливымь*' („I^^ РЬНоворЬе 1§погап1;", сЬ. XXXV). 
Исходвымь пунктомь политичесЕихь воззрфшй Воль- 
тера быль здравый человЪческШ смысль и естественныя^ 
требовашя природы. Кавь вь релипи и нравственности, 
онъ стоить за ту релипю и за ту мораль, который выте- 
каютъ изь услов1й человеческой природы и изь простого^ 
раэумнаго взгляда ва вецщ, такь и зд^сь онь — защит- 
вивъ естествеввыхь, иенарущимыхь правь челов'Ёка. 
Посл^ по^Ьздви вь Англ11р, англШсвая конституц1я стала 
вь его глазахь идеаломь государственнаго устройства. 
),Этоедивственное правительство, — говорить онь вь »Анг- 
лШскихь письмахь**, ^ гд'б король им^Ёеть всю власть^ 
д^^дать добро 9 гдф у вего связавы руки на зло, щЬ 
господа становятся важными господами безъ вр^^постныдъ 
и гд^ народь безь смуты принимаеть участ1е вь пра- 
влен1И**. Вольтерь не изучаль духа англ1йскихъ учре- 
ждешй такь внимательно, вакь Монтескье; но изь Англш 
онь вывесь уб*жден1е, что благосостоянхе можеть суще- 
ствовать только тамь, гд^ есть свобода и равенство передь 
закон омь. Политическая свобода, по взгляду Вольтера, 
состоить вь томь, чтобы не зависать ви отъ кого, кром'Ь- 



— 325 — 

;закона (,1а ИЬег^ё сопзхз^е А пе йёрепйге дие йез 1о18**). 
Изъ этого вытекаетъ и понятхе равенства; это — одина- 
ковое положен1е всЬхъ относительно закона, — равенство 
чдишь юридическое. Объ экономическомъ равенств'^ онъ 
не говорить; еще мен-Ье мечтадъ онъ о равенств* со- 
хцальномъ. 

Постараемся теперь бросить общ1й взгдядъ на личность личност 
Вольтера и подвести итоги его литературной деятель- Вольтера 
вости. Едва ли о какомъ-нибудь аисател* было высказано д„^зрату 
столько разнообразныхъ сужденШ. Одни считаютъ его но! дъято 
св'Ьтлымъ ратоборцемъ за святыя права челов-Ька, дру- иосш. 
Г1е — чуть не исчад1емъ ада. Н'Ьмецте критики съ Лес- 
сингомъ и Гёте во глав1^ р'Ьзко отд-Ьдяютъ его ген1Й отъ 
€го нравственнаго характера и, преклоняясь передъ пер- 
вымъ^ отзываются презрительно о посл1&днемъ. Даже 
Штраусъ, сочинен1е котораго представляетъ замеча- 
тельную попытку поставить вопросъ о Вольтер*, какъ 
писател*^ на историческую точку зр*шя, не всегда сум^лъ 
возвыситься надъ общепранятымъ предразсудкомъ. Самая 
обстоятельная характеристика Вольтера сд1&лана Кар- 
лейлемъ въ его „Одытахъ". Не отрицая въ Вольтер* 
ни гуманности, ни теплоты сердца, Карлейль думаетъ, 
что Вольтеръ былъ натура неглубокая, приводимая 
въ движете не возвышенными мотивами, а честолюб1емъ 
я желанхемъ властвовать надъ людьми. Измеряя Вольтера 
масштабомъ великихъ людеВ, Карлейль даже упрекаетъ 
Вольтера за то, чго онъ не искалъ страдан'ш и не чув- 
ствовалъ никакого желангя запечагл^ть своею кровью 
истину своихъ идей. Отправляясь отъ того положен!я, 
что все великое создано не наемЬшкой и отрицашемъ, ' 
а другими, бод*е глубокими и серьезными срэдствами, 
Карлейль отрицаетъ великое общественное значенхе 'за 
литературной деятельностью Вольтера и признаетъ за нимъ 
только одно, что онъ нанесъ смертельный ударъ суеверхю 
и Фанатизму. Почти такого же мн*н1я держится и пи- 



— 326 - 

савщ1Й подъ вд1ян1емъ Карлейля Геттнеръ, который утвер- 
ждаетъ^ что сочинешя Вольтера лишены нравственной 
опорЫ; что тамъ, гд* мы ожидаемъ спокойныхъ и серьез- 
ныхъ доказательствъ, онъ, по большей части^ отд^^лывается 
сухой насм^^шкой. 

Главный недостатокъ подобныхъ сужденШ о больтер'1^ 
заключается въ отсутствш прочной исторической основы. 
Чтобы в-Ьрио оц-Ьнить и характеръ, и литературную 
д'Ьятельность Вольтера, надо мирить и то, и другое не ида- 
альнымъ, а историческимъ масштабомъ. Характеръ Воль- 
тера есть сложный продуктъ его темперамента, воспи- 
ташя и той общественной среды, гд* ему приходилось 
житьи дМствовать.ЧтоВольтеръ былътщеславенъ,жаденъ. 
къ деньгамъ, не всегда искрененъ, что онъ любилъ льстить, 
сильнымъ М1ра сею — все это, къ сожал-Ьнш, справедливо;, 
но несправедливо утверждать, что вся его д^^ятельность 
направлялась этими вульгарными мотивами. На ряду 
съ этими непривлекательными качествами у него была 
гуманное и доброе сердце, великодушхе, щедрость. Если 
онъ прювр^лъ свое состояше несовсЬмъ безупречными, 
средствами, то не нужно забывать, что онъ д*лалъ изъ 
своихъ достатковъ самое благородное употребленхе: онъ 
помогалъ б'Ьднымъ, выкупалъ заложенную крестьянскую 
землю, велъ за крестьянъ процессы въ судахъ. Равнымъ 
образомъ, неснраведливо отрицать у Вольтера способ- 
ность къ эн'1уз1азму. Достаточно вспомнить, что, когда 
онъ передъ смертью пр1Фхалъ въ Парижъ и увидалъ- 
Тюрго, то въ порыв* чисто юношескаго восторга и энту- 
31азма онъ, несмотря на энергичесше протесты Тюрго^ 
поцФловалъ руку, отменившую тяжелую дорожную по- 
винность (1а согуёе). 

При оц*нк* характера Вольтера нужно имФть въ виду 
различные пер10ды его жизни. Пока онъ вращался 
въ атмосфер* двора и салоновъ, онъ изъ чувства самосо- 
хранен1я льстилъ королю и ^езуитамъ, но разъ онъ по-^ 



— 327 — 

чувствовалъ себя на свободной почв']^ Швейцар1и^ онъ 
стыдился своего прошедшаго и далъ себЪ слово не д-Ь- 
лать больше уступокъ тому, чего онъ не признавалъ. 
Поселившись въ Фернэ, чувствуя себя въ безопасности, 
онъ отдался добрымъ инстинктамъ своей природы и 
сд^^ался защитникомъ вс^^хъ несчастныхъ и угнетен- 
ныхъ. Эту гуманную д'Ьятельность онъ считалъ даже выше 
своей литературной деятельности. „Я въ своей жизни, — 
говорилъ онъ, — сд*лалъ немного добра, и это лучшее 
мое произведенхе''. А такая д^^ятельность едва ли со- 
вместима съ эгоизмомъ и сухостью сердца. Маколей 
сделалъ глубокое замечан1е, что настоящая сила Воль- 
тера и его товарищей заключалась въ пламенномъ энтуз1а- 
зме, который скрывался аодъ ихъ легкой натурой. Вся лите- 
ратурная деятельность Вольтера можетъ служить иллю- 
стращей этого замечашя. Негодован1е противъ обще- 
ственной неправды вдохновило собою раннюю сатиру Воль- 
тера „Бгьдствгя времени'^ (Ойе 8иг1е8 МаШеигз йи Тещрз. 
1713.) За ней следуетъ целый рядъ стихотворешй, въ ко- 
торыхъ онъ задель самого регента, за что поплатился один- 
надцатимесячнымъ заключенхемъ въ Бастил1и;вспомнимъ 
также 0ПП03ИД10ННЫЯ выходки, которыми кишатъегоранн1я 
трагед1и, „Генрхада** и друпяпроизведен1я; словомъ, крас- 
ную нить протеста противъ существу ющаго зла мы можемъ 
найти почти во всехъ произведен1яхъ Вольтера, благо- 
даря чему онъ значительную часть своей жизни принужденъ 
былъ скрываться. 

Что касается до положительной стороны его литера- 
турной деятельности, то разве проповедь терпимости 
и милосерд1я, гуманности и свободы не составляетъ 
самой высокой и благородной цели, которую можеп> 
поставить себе писатель? Воспользовавшись вновь на. 
родившейся силой обществе ннаго мнен1я, онъ съ помощью 
своего громаднаго таланта овладелъ этой силой и на- 
правилъ ее на служен1е гуманн ости, свободе и прогрессу. 



— 328 — 

Зотъ почему, — зам'&чаетъ Дюбуа- Реймонъ, — впа вс* 
можемъ назваться въ большей или меньшей степени воль- 
терьянцами. Идеальныя блага, который онъ добылъ въ про- 
должеше своей долгой жизни путемъ уничтожающей на- 
см^^шни, — религюзная терпимость, уваженге къ челов'Ь- 
ческому достоинству и ненависть къ насил1Ю, — давно 
уже сделались общимъ достоянгемъ человечества**. 
Моитесиьё. Въ то время какъ Вольтеръ у^^зжалъ изъ Англ1и, 
унося съ собою массу идей и впечатл'Ьн1й, на см^ну 
ему Ъхалъ изъ Франщи новый наблюдатель, можетъ-быть, 
мен-Ье блестящ1й и остроумный, но зато гораздо лучше 
подготовленный къ той задач'Ь, которая была ц'Ьлью 
его путешеств1я, именно — изучен1Ю государственныхъ 
учреждешй Англш. 9тотъ наблюдатель былъ Монте- 
скье (1689 — 1755), авторъ „Персидснихъ писемъ*^ 
(1721), остроумнаго сатирическаго романа, въ кото- 
ромъ подъ видомъ переписки двухъ персзянъ, пере- 
дающихъ свои впечатл'1^н1я отъ парижской жизни, онъ 
осм-Ёялъ современные ему Французскхе порядки и от- 
ношен1я въ области религ1озной, политической, обпо^е- 
ственной и нравственной. Романъ даетъ яркую сатири- 
ческую картину положешя Франц1и въ эпоху регентства 
Филиппа Орлеанскаго. Возвратившись изъ Англш, Мон- 
тескье занялся обработкой собранныхъ матер^аловъ и 
наблюдешй и въ 1734 г. издалъ свои „Размышленгя о при- 
чшсахъ величгя и упадка римлянг"" (СопбхйёгаНопб виг 1е8 
саи8е8 де 1а §гапс1еиг йез Кота1п8 е!; де 1еиг йёсайепсе**). 
Сочинен1е это представляетъ замечательную попытку объ- 
яснить велич1е и упадокъ Рима изъ внутреннихъ причинъ: 
релипи народа, его нравовъ и въ особенности его учрежде- 
шй. По мн*н1ю Монтескье, существуютъ обш;1я причины, 
нравственныя и политичестя, д-Ьйстихе которыхъ зам'Ътно 
въ каждомъ государств*. ВсЬ отд-Ьльныя событ1я подчи- 
няются этимъ общимъ причинамъ, и если одно проигранное 
сражеше, какъ случайная причина, привело государство 



— 329 — 

къ гибели, то за нею, несомн^^нно, скрывалась общая причина^ 
въ силу которой государство могло погибнуть отъ одного 
несчастнаго сражен1я. Причины величхя Рима Монтескь(3 
находитъ въ любви къ свобод'Ь и отечеству, которую 
внушали римлянамъ съ д^^тства, въ строгости военной 
дисциплины, въ установлен1и церемонхи военнаго трхумФа, 
въ покровительстве^, оказываемомъримдянами подданнымъ, 
возстающимъ противъ своихъ государствъ, въ особен- 
ности въ разумной ПОЛИТИК'^, оставлявшей всегда побВ- 
игЯеннымъ ихъ релипю и обычаи. Особенно важное зна- 
чен1е придаетъ Монтескье чистот*]^ римскихъ нравовъ и 
тому учрежден1ю, которое заботилось объ этой чистот* — 
цензорской власти. Съ другой стороны, причины паден1я 
Рима заключались въ расширен1и пред'Ьловъ государства, 
всл1^дств1е чего внутренн1е безпорядки вырастали въ междо- 
усобный войны, въ отдаленныхъ войнахъ, благодаря ко- 
торымъ граждане отвыкали отъ отечества и утрачивали 
республиканск1й духъ, и главнымъ обраэомъ въ порч^ 
нравовъ, причиненной знакомствомъ съ азхатской рос- 
кошью. Въ проведен1и этого взгляда по всей истор1и 
Рима и заключается заслуга Монтескье. Хотя и до него 
Боссюэтъ, С.-Эвремонъ и др. указывали на важное зна- 
чеше внутреннихъ причинъ при объясненш событ1й вн'Ьш- 
ней исторхи, но ихъ указашя не оказали вл1ян1я на из- 
м^Ьнеше историческаго метода, тогда какъ идеи Монтескье, 
последовательно проведенный по всей римской исторхи, 
положили основы ФИЛ0С0Ф1И исторш. 

Еще бол1Ье важное значенхе им-Ьегь другое сочинен1е «Дух* 
Монтескье ^Дуосъ законовъ*' (Еврп!; йез Ьо18. 1748). По- 
дробное изложеше содержашя „Духа законовъ'' и изучев1е 
отношен1я Монтескье къ его предшественникамъ лежитъ 
вн* задачъ истор1и литературы. Для нашей ц'бли до- 
статочно дать понят1е объ общемъ характер* сочинешя 
Монтескье, показать, въ чемъ состоитъ его оригиналь- 
ность, и указать на его политическ1е идеалы, которые 



заиомовъ'' 



- 330 — 

ОЕазали такое сильное вл1ян1е на всю публицистику 
XVIII в. Въ первой книг*, которая представляетъ собок> 
н*что въ род* теоретическаго введенхя, Монтескье опре- 
д-Ьдяеть законы, какъ необходимыя отношен1я, выте- 
каюпця изъ природы вещей. По мн*шю Монтескье, закон^ь 
вообще, насколько онъ управляетъ вс*ми народами на 
землФ, есть не что иное, какъ человеческий разумъ; 
политическхе же и гражданскхе законы должны быть толька 
частными случаями^ къ которымъ прилагается этотъ 
разумъ. Но какъ же объяснить безконечное разнообразхе 
законовъ? Единственный путь— изученхе законовъ въ связи 
съ Физическими, нравственными и экономическими уело- 
в1ями страны; вс* эти отношешя, вм^ст* взятыя, и со* 
ставляютъто, что мы называемъдухомъ законовъ. Устано* 
вивъ въ первой книг* общге принципы и методъ изсл*до* 
ван1я предмета, Монтескье во второй и третьей — д*лаетъ 
сравнительную характеристику принциаовъ различныхъ 
образовъ правлен1я, которые онъ разд*ляетъ на три вида: 
республикансшй, монархическШ и деспотическШ, при чемъ 
онъ строго отд*ляетъ природу государственной Формы 
отъ ея принципа. Природа государственной Формы — 
это ея особый [строй, это то, ;Что д*лаетъ известный 
образъ правлен1я самимъ собой. Такъ, наприм*ръ, респу^ 
бликансшй образъ правлен1я ес1ь такой, въ которому 
власть принадлежитъ народу; принципъ же государ- 
ственной Формы — это ея движущая сила, ея душа; такимъ 
принципомъ въ республик* слуншаъ гражданскаа 
доблесть, въ [монархш — честь, въ деспотическихъ 
правительствахъ — с т р а х ъ вс*хъ передъ десиотомъ» 
Особенно сильное вл1ян1е на современное общество про. 
извела XI книга, гд* Монтескье опред*ляетъ сущность 
политической свободы, которую онъ понимаетъ, какъ права 
д*лать все то, что дозволено законами. Какими же за- 
конами всего лучше можно и оградить, и ограничить эту 
свободу: т*ми ли, которые им*Ю1ъ свой источникъ въ ка- 



- 331 — 

призФ деспота или волЪ короля, или т'Ьми, которые вы- 
текаютъ изъ води народа? Отв'Ьтъ понятенъ самъ собой. 
РазсмотрФвъ различный государства древняго и новаго 
М1ра^ Монтескье зам'Ьчаетъу что ни одно изъ нихъ, за 
исключенхемъ Англ1иу не ставило своей ц'Ьлью развитхе 
свободы. Увеличен1е своихъ влад^^н1й было ц^^лью ри- 
плянъ; распространеше релипозной истины — евреевъ; 
покой и застой — китайцевъ; но если въ мхр* есть госу- 
дарство, которое ставить своею ц'Ьлью политическую 
свободу, то это Англ1я. „Мы, — говорить Монтескье, — 
будемъ изучать принципы, на которыхь основана полити- 
ческая жизнь Англ1и; если они хороши, то свобода от- 
разится въ нихъ, какъ въ зеркал'Ь. Кь чему же искать 
свободы, если она уже найдена?*' Теорхя англШской кон- 
ститущи составляеть самую блестящую часть книги Мон- 
тескье. По мн'Ьшю Монтескье, политическая свобода 
только тамъ покоится на прочныхь основан1яхъ, гдЬ^ 
власть законодательная, исполнительная и судебная строго 
отд'Ьл[ены другъ отъ друга. Если власть законодательная 
и исполнительная соединены въ одномь лацЪ, то свобод'Ь' 
грозить опасность, ибо государь, самъ издающхй законь, 
самъ будетъ и его исполнителемь; равнымъ образомъ, 
гд'Ь судья есть вм^^ст*]^ съ тЬ^ъ и законодатель, тамъ онъ 
им^тъ полную возможность сд^^латься и угнетателемъ. 
Лучшее и наиболее гарантирующее свободу государ- 
ственное устройство есть англШское, въ которомь власть 
законодательная принадлежить народу и его представи- 
телямъ и сосредоточивается въ законодательномъ собран!» 
съ двумя палатами; власть [исполнительная, требующая 
быстроты дМств1я, принадлежить королю, а власть су- 
дебная — избираемымь на известный пер10дъ времени 
судьямь. 

Влаяше пДуха законовь** было громадно и благоде- 
тельно. Знаменитый итальянск1й юристь и публицисть 
XVIII в. Беккараа скромно призналъ себя учепикомъ 



— 332 — 

Монтескье. Своимъ блестящимъ очеркомъ ан1*Д1Й(СКой' 
конституц1и Монтескье проложидъ да|Ю17 всЬмъ ея буду- 
щимъ теоретикамъ. Когда въ 9по2|^ С08ван1я генераль- 
ныхъ штатовъ Французы заявили кордашъсвоихъ правагь, 
они на каждомъ шагу д1&лали буквальный заимствовагая 
изъ „Духа законовъ**. Наконецъ, самый духъ^ которымъ 
проникнута книга Монтескье, — этотъ духъ ум']^ренностй, 
свободы и терпимости долженъ быль благотворно и отрез- 
вляющимъ образомъ под'^^йствовать на умы. „Бели бы 
кто, — говорить Лабулэ, — пожелалъ знать имя того, чьи 
идеи въ прошломъ стол']^т1и оказали самое широкое и 
благод^Ьтельное влхянхе, и кто наибол'Ье способствовалъ 
умиротворешю умовъ, пргучивъ ихъ къ истин*]^ и умудрен- 
ности, я ув'Ьренъ, что общ1Й голосъ произнесъ бы имя 
Монтескье". 

Дидро. Третьимъ великимъ вождемъ общественнаго мн'Ьяк 
во Францш XVIII в. былъ Дидро (1713—1784). Д*я- 
тельность Дидро составляетъ необходимое дополнеше 
къ деятельности Вольтера и Монтескье; но онъ не только 
продолжалъ ихъ д^о, но двинулъ его дальше, соединивъ 
все лучш1я силы просветительной эпохи вокругъ Одного 
грандюзнаго литературнаго предпр1ят1я. По натур* Дидро 
не былъ ни ученымъ, ни художникомъ, ни филосо^мъ 
въ собственномъ смысле этихъ словъ. Онъ былъ прежде 
всего 9нтуз1астъ и импровизаторъ съ философскимъ скла- 
домъ ума, поражавшШ своихъ слушателей новизной и 
смелостью своихъ идей и настойчивостью ихъ выражетя. 

— Онъ обладалъ всеми блестящими качествами импровиза- 
тора: свободно льющимся словомъ, силой и страстностью 
убежден1я, но ему недоставало правильнаго метода и 
чувства меры. 

Къ какой бы литературной области онъ ни обращался, 
онъ везде либо уничтожалъ старые предразсудки, либо 
пытался проложить новые пути. Въ одномъ изъ своихъ 
юношескихъ произвёден1й онъ задолго до Лессинга под- 



— 333 — 

вергъ Еритик^^ ложноклассическую трагед1Ю^ осм^^ялъ 
искусственность ея построен1я и ходульность ея героевъ^ 
Какъ драматургъ, онъ въ своихъ собственныхъ драма- 
тическихъ произведен1яхъ быдъ однимъ изъ основателей 
новаго вида драмы, составляющаго н'1&что среднее между 
комедхей и трагед1еЙ9 который онъ назвалъ серьезной 
драмой. Дидро оставилъ ^вЪ пъесьГ „Побочный сыт*" (Ье 
РИв па4иге1)и „Отецъ семейетва'^ (1^е Рёге де &тШе). 
Первая изъ нихъ очень слаба въ драматическомъ отноше- 
нш, во иаобилуетъ благородными и гуманными тирадами, 
въ которыхъ авторъ заступается за права незаконно- 
розщенныхъ д1^тейу благодаря чему она былахорошо принята 
пубднкой. Гораздо больше усп'Ьха им^^лъ „Отецъ семей- 
ства". Зд'Ёсь Дидро вывелъ два типа^отцовъ, изъ которыхъ 
одвнъ вцолн'Ь првзнаеть право сына выбирать себ1^ жену, 
не обращая вниман1я ни на богатство, ни на знатность 
рода, а другой — проникнутый старинными предразсуд- 
ками самодуръ. Очевидно, что сочувствхе автора, разде- 
ляемое и зрителями, на сторон'Ь перваго отца. Эта тен- 
девщя и красивый тирады, ее подтверждающ1я, создали 
успфьхъ пьесы, несмотря на неуклюжесть ея постройки 
и вев'Ьроятность развязки. 

Снда Дидро проявлялась больше въ аиализ'Ь, ч'Ьмь 
въ творчеств'ЗЬ. Реализмъ, возвращенхе къ природ*, ото- 
ждествлев1е прекраснаго съ естественнымъ — такова осно- 
вная тенденщя его художественныхъ теорШ, которую онъ 
проводитъ въ «Д1алогахъ", предпосланныхъ драм* „Рёге 
де&шШе", въ своей „Драматической поэтик*'' и въ своихъ 
'„Садонахъ" (Ьез 8а1оп8), т.- е. своихъ зам*ткахъ по по- 
воду бывшихъ въ Париж* выставокъ картинъ. Какъ кри- 
тикъ, Дидро является новаторомъ не только въ своей 
точв* отправлен1я, но и въ своей способности озарять 
ФИЛОСОФСКОЙ мыслью разсуждев1я о различныхъ Формахъ 
прекраснаго, и Лессингъ, полсмизвруюпцй съ нимъвъ своей 
^Гамбургской драматурпи", т*мъ не мен*е сознается. 



ё 



— 334 — 

что со временъ Аристотеля никто изъ людей, писавшихъ 
о театр'Ё, ве обладалъ такинъ философскинъ умомъ, вакъ 
Дидро. 

Въ своихъ Философскихъ уб'Ьжден1яхъ Дидро сначала 
примыкаетъ къ ращонализму Вольтера, стоить за полное 
отд'Ьлен1е философ1и и морали отъ релипи, но онъ на 
^томъ, къ сожал'Ён1Ю, не останавливается и въ своихъ 
позднМшихъ произведен1яхъ сильно склоняется на сторону 
матер1ализма. Наконецъ, какъ романистъ, онъ пытается 
пересадить на Французскую почву психологически романъ 
Ричардсона и Стерна, но, подобно Вольтеру, д*лаетъ 
иногда изъ повести орудхе борьбы противъ лицем'Ьргя, 
ханжества и Фанатизма. Таковъ его романъ „Монаxиня*^ 
<Ьа Е6И§1еи8е), написанный въ подражанхе Ричардсону, 
къ которому онъ относился съ энтуз1азмомъ. Вол-Ёе само- 
стоятельнымъ является Дидро въ повести „Племяпиикв 
Рамо*^, представляющей талантливую характеристику 
одного изъ интересн'Ьйшихъ типовъ предреволюпдонной 
эпохи. 

Во всЬхъ своихъ произведешяхъ Дидро является го- 
рячимъ и краснор'Ьчивымъ борцомъ за доропя права 
челов'Ьческой личности, уб'Ьжденнымъ поборникомъ сво- 
боды мысли, реализма въ искусств* и правды въ соцгаль- 
Быхъ отношен1яхъ. Вотъ почему величайш1е умы XIX в. 
такъ высоко ц'Ьнятъ Дидро. Огюстъ Контъ"'считалъ его 
ген1альнМшимъ челов-Ькомь XVIII в., а Гёте, такъ не 
сочувствовавш1Й револющоннымъ стремлешямъ Дидро, 
т-Ьмъ не мен-Ье признавалъ высокую оригинальность его 
личности и однажды выразился, что всяк1й, кто дешево 
ц-Ьнитъ Дидро и его деятельность, есть не бол*е, какъ 
Филистеръ. 
411опбд1я'ч ГлавнЪйшимъ трудомъ Дидро, дающимъ ему право на 
благодарность потомства, является редактированная имъ 
знаменитая „Энг(и«./гопег^гл". До половины XVIII в. Воль- 
теръ, Даламберъ, Дидро и ихъ соратники дМствовалн 



— 335 — 

поодиночк*]^; въ подовин'Ь ХУП1 в. явилась мысль со- 
'бдинить въ одномъ литературномъ Фокус]^ всЪ лучи оппози- 
щонной мысли, соорудить общими силами арсеналъ для 
борьбы съ суев'Ёр1емъ и Фанатизмомъ. Эта мысль и 
яашла свое осуществленге въ знаменитой «Энцивло- 
11ед1а*', въ которой приняли участ1е лучш1е умы в-Ька: 
Вольтеръ, Монтескье, Руссо, Гельвещй, Вюффонъ, Далам- 
беръ и во глав* всЬхъ ихъ, въ качеств* отв-Ьтственнаго 
редактора и распорядителя, — Дидро. Въ 1749 г. книгопро- 
давецъ Лебретонъ задумалъ перевести съ англ1йскаго 
языка на ФранцузскШ 9нциклопед1Ю Чэмберса; редакщю 
перевода онъ хот-Ьдъ поручить Дидро. При переговорахъ 
€ъ Лебретономъ у Дидро явилась мысль не перевести 
Англ1йскую энциклопедгю, а составить по ея образцу 
французскую, сд'Ьлавъ ее не только сборникомъ вс*хъ 
челов*ческихъ знан1Й, но и одушевивъ ее оппозищонной 
«деей. Въ 1750 г. Дидро написалъ красноречивое объ- 
явлеше объ издан1и, гд* указалъ на ц^ли и настоятельную 
потребность подобной книги для Французской публики. 
Что разсчеты Дидро были в-Ьрны, это доказывается гро- 
мадной для того времени циФрой подписчиковъ (4000) 
при довольно крупной подписной сумм* (по 1000 Фр.). 
Въ 1751 г. появился первый томъ, носяпцй следующее 
ваглав1е: у^Энциклопедгя, или толковый словарь искусства 
и ремеслъ*^, за которымъ въ скоромъ времени последо- 
вать второй. Издан1ю быдъ предпосланъ знаменитый Охз- 
ч;оиг8 ргёПтшахге, написанный Даламберомъ. Зд*сь Да- 
ламберъ откровенно сознается, что какъ мысль о необхо- 
димости систематическаго изложен1я наукъ, такъ и д^ленхе 
ихъ по тремъ главнымъ душевнымъ силамъ: памяти 
(истор1я), Фантаз1и (искусство) и разсудка (наука), на 
три главный группы заимствовано изъ великаго творешя 
Бэкона. 

Громадный усп^хъ перваго тома и восторженные 
отзывы о немъ либеральной прессы произвели сильный 



— 336 - 

переполохъ въ лагер* гезуитовъ и янсенистовъ, которые 
нападали на 9нциБлопед1Ю и за оппозищонныя тенденфи, 
и за несовс^^мъ удачный подборъ статей; но бол'Ье всего 
возсталъ противъ 9нциклопед1и парижсв1Й университетъ 
(Сорбонна). Лрх1епнскопъ парижсшй написалъ противъ 
Энциклопедш пастырское послан1е, результатомъ кото- 
раго былъ обыскъ у Дидро, при чемъ было захвачено 
не мало статей, приготовленныхъ длясл'Ёдующихътомовъ. 
Реакщонной парт1и удалось выхлопотать у короля запре* 
щеше 9нциклопед1и, которое, впрочемъ, было скоро снято. 
Въ 1753 г. вышблъ третШ томъ^ снабженный привилепей 
короля; между 1754 и 1757 гг. вышло въ св'Ьтъ еп^е 
3 тома. Седьмой томъ вышелъ одновременно съ книгой 
Гельвещя „Объ ум*" (Ве Ге8рг11), которая напугал^ 
вс'Ьхъ своимъ врайнимъ матерхалвзмомъ. Тавъ какъ Гель-* 
вещи былъ однимъ изъ ревностныхъ сотрудвиковъ Энцн- 
клопед1и, то началось гоненге и на Энциклопед1Ю. 3 марта 
1759 г. состоялся приговоръ государственнаго совета, 
въ силу котораго королевская привилепя была снята 
и продажа вышедшихъ томовъ запрещена. 

Къ довершен1ю всего произошелъ расколъ въ самомъ 
лагер'Ь энциклопедистовъ. Руссо, зад'Ьтый за живое статьей 
Энциклопедш о Женеве, написалъ противъ нея р^^зкое 
возраженхе. Даламберъ, не в'Ьрившгй въ усп'Ьхъ предпр]я- 
Т1Я, вышелъ изъ состава редакщи; осторожный Вольтеръ 
потребовалъ свои статьи назадъ,иего примеру посл'!^довали 
друпе сотрудники. Одинъ Дидро не упалъ духомъ. Въ от- 
в'Ётъ на сов'Ьтъ Вольтера отказаться отъ вздан1я Дидро пи- 
еалъ : „ Отступиться значитъ б-^Ьжать съ поля битвы и сд^^лать 
угодное врагамъ нашимъ. Если бъ вы знали, съ какой 
радостью они прив']&тствовали отпадеше Даламбера! Чтб 
д']&лать противъ силы? спросите вы. То, что подобаетъ 
д'Ёлать мужественнымъ людямъ: презирать враговъ на- 
шихъ, пользоваться ихъ оплошностью и сражаться до 
конца". Боясь, чтобы Дидро не постигла участь Л абарра, 



— 337 — 

Вольтеръ приб1Ьгъ къ другому средству: онъ написалъ 
Двдро анонимное письмо^ въ которомъ уб:Ьждалъ его 
спасаться отъ козней парламента и перенести издаше 
Энцйклопедш въ Росс1Ю. „Я очень хорошо знаю, — от- 
в^Ьчалъ Дидро, — что дикое животное, лизнувшее чело- 
в^кческой крови, не можетъ обойтись безъ нея; я знаю, 
что, можетъ-быть, раньше окончанхя этого года мн'Ь 
придется уб'Ьдиться въ справедливости вашихъ сов'Ьтовъ 
и воскликнуть подобно Крезу: О, Солонъ, Солонъ! Но на 
что мн1^ жизнь, если я долженъ сохранить ее путемъ 
отречешя отъ всего, что д^^лаетъ ее дорогою въ моихъ 
глазахъ?** 

Дидро остался въ Париж^^ и въ продолженхе восьми 
лАтъ д^^алъ подпольный издан1я Энциклопедги въ Па- 
риже и за границей, употребляя въ то же время всФ 
7СИЛ1Я, чтобы добиться отм'Ьны постановлешя государе 
ственнаго сов^Ьта. Наконецъ, въ 1765 г. было дозволено 
Дидро продолжать издаше. Дидро воспользовался этимъ 
дозволешемъ и сразу выпустилъ въ св^^тъ десять томовъ. 
Снова раздались вопли клерикаловъ, но на этотъ разъ 
правительство ограничилось т^мъ, что посадило книго- 
продавца на н^Ьсколько дней въ Бастил1Ю и продолжало 
терпЪть 8нцнклопед1Ю, которая въ 1772 г. закончилась 
на 28-мъ том^Ь, къ которому впосл']Ьдств1И было прибавлено 
еще н1Ьбколько томовъ, напечатанныхъ въ Амстердам-^. 

Чтобы понять, почему 9нциклопед1я вызвала противъ 
себя таюя м^Ьры, нужно познакомиться съ ея содержа- 
шить. Уже въ предварительномъ этюд'Ь Даламбера зам'Ьтно 
прмеутств1е оппозищонной и рацюналистической тенден- 
цш. Авторъ не разъ бросаетъ камешки въ огородъ суе- 
вЬр\я, вооружается противъ теологическаго деспотизма, 
утверждаетъ, что все великое порождено свободой, на- 
конецъ, провозглашаетъ господство естественнаго закона, 
который существовалъ раньше вс*хъ учрежденхй. Подоб- 
ный идеи всплываютъ во многихъ статьяхъ 9нциклопед1и, 

Сторошенко. 22 



— 338 — 

хотя авторы ИЗЪ осторожности СКрЫВаЮТЪ свою ШйСЛЪ 

подъ самыми условными выраженхями иди высказываютъ 
ее въ такихъ статьяхъ, щЪ этого никакъ нельзя было 
ожидать. Дидро самъ открываетъ намъ тайну этого прхема: 
„Всяк1й разъ, — говоритъ онъ, — когда приходится го- 
ворить о какомъ-нибудь предразсудк*, дорогомъ для на- 
рода, нужно въ стать*, ему посвященной, относиться 
къ нему съ уважен1емъ, но вмЪст* съ тЪмъ, отсылать 
читателя къ другимъ статьямъ, гд-Ь этотъ предразсудокъ 
подвергается суду здраваго смысла*". 

Начиная съ 8-го тома, тонъ становится см&[%е; сра^у 
видно, что авторы почувствовали свою силу и надеялись 
на поддержку обп^ественнаго мн'Ьн1я. Вс* философскхя 
статьи Энциклопед1и проникнуты духомъ эмпирической 
ФИЛ0С0Ф1И Локка; о врожденныхъ идеяхъ Декарта н^тъ ш 
помину, но зато воздается должное его скептицизму. Т^хъ же 
рац10налистическихъ воззр'1^шй энциклопедисты держатся 
въ вопросахъ,гд'Ь философзя соприкасается събогословхемъ. 
Зд^сь они должны были быть вдвое осторожнее, и въ такихъ 
статьяхъ, какъ „Душа", „Свобода", „Христханство", они 
выказываютъ себя правов'Ьрными христханами, но зато въ 
стать* „Родиться" (Nа1^ге) доказывается, что всЬ вепщ суть 
результатъ движенхя частицъ матерхи. Излагая исторш 
различныхъ релипозныхъ догматовъ, энциклопедисты 
заодно излагаютъ и истор1ю вс*хъ возражен1й, высказан- 
ныхъ противъ нихъ еретиками; для отвода глазъ ови 
пускаются въ полемику съ еретиками и зап](ип](ак)тъ про- 
тивъ нихъ католицизмъ, но ихъ возражен1я оказываются, 
въ большинстве случаевъ, слабыми, и въ конц* концовъ 
въ ум* читателя возстаетъ мысль, что, пожалуй, еретики 
и правы. 

Въ политическихъ вопросахъ энциклопедисты явля- 
ются последователями Локка и Монтескье. Въ стать* о 
„власти" н*тъ и помину о божественномъ прав* королей; 
напротивъ того, повторяется на разные лады мысль, что 



— 339 — 

первоначально всЬ люди были равны^ что власть про- 
изошла путемъ договора; гд^Ь же она произошла путемъ 
насильственнаго захвата^ тамъ она не им^^етъ никакого 
правового значешя^ и народъ и]гЬетъ полное право ее сверг- 
нуть. „Подобно тому, — говорится въ стать* Пзиграйоп, — 
какъ завоеваше можетъ быть названо иностранной узур- 
пащей, такъ захватъ йакимъ-нибудь лицопъ всей власти 
можетъ быть названъ домашней узурпацхей съ т^мъ 
впрочемъ, р€юлич1емъ, что домашн1Й узурпаторъ никогда 
не будетъ имЪть на своей сторон'Ь права, тогда какъ 
таковое можетъ быть признано за завоевателемъ, если 
онъ дМствуетъ въ пред']^ахъ, предписываемыхъ ему 
справедливостью''. Дал*е говорится, что, учреждая госу- 
дарственную власть, люди добровольно отказывались отъ 
части своей свободы для того, чтобы обезпечить себ* 
безопасность личности и пользованхе собственностью, но 
никому не предоставляется права угнетать ихъ и делать 
несчастными. Въ стать* „Представитель" (Кергёвеп^ап*) 
исчисляются ВС* выгоды представ ительнаго правле- 
шя. Въ статьяхъ: Сопг, Соигйвап, Ьеигез <1е сасЬе*, 
То1ёгапсе высказываются весьма см*лыя мысли о свя- 
щенныхъ правахъ человеческой личности, отстаивается 
ея свобода, осуждаются аресты административнымъ по- 
рядкомъ, жестокость устар*вшихъ уголовныхъ законовъ 
и т. п. 

Въ статьяхъ, посвященныхъ экономическимъ вопро- 
самъ, внциклопедисты стоятъ на чисто практической 
почц* и пользуются всякимъ случаемъ, чтобы громить 
М0Н0П0Л1И, привилепи, заставныя пошлины, ст*сняюш,1я 
свободу торговли, возстаютъ противъ излишнихъ поборовъ 
и натуральныхъ повинностей, который ложатся тяжелымъ 
бременемъ на народъ. Въ особенности они возстаютъ 
протквъ права казны сдавать налоги на откупъ частнымъ 
лищшъ. Не выгоды казны, не привилепи богатыхъ и 
знатныхъ, но интересы б*дныхъ и народное благо всегда 



— 340 — 
стоятъ на первомъ план'Ь въ разсужден1яхъ энцивлопе- 

ДИСТОБЪ. 

Касаясь современныхъ вопросовъ, и все въ одномъ 
и томъ же оппозищонномъ дух-Ь, 9нцивлопед1я оказала 
громадное влхянхе на шросозерцаше современнаго обще- 
ства. О степени вл1ян1я ея можно судить по тому, что 
много эвономическихъ м^ръ, рекомендуемыхъ Энциело- 
педхей, стали закономъ въ министерство Тюрго и Неккера, 
а впосл^дств1и вошли въ т& наказы (саЫегв), которые 
представители разныхъ классовъ общества внесли на 
общее собран1е Генеральныхъ Штатовъ въ 1789 г. 
Руссо. Д-Ьятельность Руссо (1712 — 1778) является, съ одной: 
стороны, дополнешемъ, а съ другой — коррективомъ дея- 
тельности остальныхъ просветителей. Въ то время вакъ 
Вольтеръ боролся съ Фанатизмомъ и суев-Ьрхемъ и стре- 
мился водворить принципы разума и терпимости въ со- 
временномъ обществ*, въ то время какъ Монтескье 
пытался выяснить сущность политической свободы и 
гарант1и человеческой личности, Руссо посвятилъ свою 
деятельность великимъ нравственнымъ задачамъ, пытался 
возродить личность посредствомъ воспитан1я и направить 
ее къ целямъ идеальнымъ, къ водворешю на земле ра- 
венства и братства людей. Въ произведешяхъ Вольтера 
и Монтескье преобладаетъ ращоналистическая сторона; 
они отправляются отъ Факта и стараются, главнымъ 
образомъ, действовать на разумъ, просвещая его, тогда 
какъ у Руссо всюду слышится горячее чувство, идеализмъ 
сердца, свидетельствамъ котораго онъ доверялъ гораздо 
больше, чемъ выводамъ разсудка. 

Руссо былъ родомъ изъ Швейцар1и ; онъ родилсявъ Женеве 
въ 1712 г., не получилъ никакого систематическаго образо- 
ван1я, но много читалъ и еще больше думалъ. После мно- 
гихъ житейскихъ превратностей, испытавъ на своей жизни 
резше повороты Фортуны, Руссо прибылъ въ 1741 г. 
въ Парижъ искать счастья. Пробившись здесь около 



— 341 — 

десяти л^Ьтъ^ Руссо вдругъ неожиданно для себя самого по- 
падаетъ сразу въ литературный знаменитости, д-блается 
предиетомъ всеобщаго любопытства. Мтомъ 1749 г. 
Руссо шелъ п'Ёшкомъ изъ Парижа въ Венсенъ, чтобы 
нав^^стить сид^^вшаго въ тюрьм'Ь Дидро. Дорогой онъ ку- 
пиль номеръ газеты, гд'Ь было напечатано объявлензе 
отъ Дижонской академ1и, которая ставила на вонкурсъ 
сл']^дующую задачу: „Сод^йствова40 ли возрожден1е наукъ 
облагорожешю нравовъ?" Когда онъ сообщилъ Дидро 
свои мысли по втому вопросу и свои опасен1я плыть 
противъ течен1я, доказывая, что челов*къ родится доб- 
рымъ и что учрежден1я сд^^лали его дурнывгь, то посл'Ьдн1й 
уб^Ьждалъ его быть еж!ЬлЪе, изложить свои идеи пись- 
менно и послать въ академш, об-Ьщая усп^хъ. Резуль- 
татъ изв^^стенъ — трактатъ Руссо былъ ув^^нчанъ прем1ей 
и доставилъ громкую изв'Ьстность его автору. 
Въ первой части или глав'Ь Руссо высказываетъ ориги- „разсужде 

нальную мысль, въ наше время развитую Миллемъ, что ис- ® нау^а^ъ 

^ нсиусства! 

кусство и цивилизацш лишаютъ челов'бка оригинальности, 

налагаютънавс^^проявлешя чувства какой-то однообразный 

лакъ. Благодаря тому,что всЪ люди обязаны руководиться 

извгбстными правилами приличгя и вежливости, всЬ стали 

до никоторой степени похожи другъ на друга; всл^Ьдствхе 

ВТОГО не легко узнать, съ к^^мъ им'бешь д-Ьло — съ хоро- 

шимъ челов'Ькомъ или негодяемъ; отсюда въ отношен1яхъ 

людей другъ къ другу постоянный умолчанхе, недовфрхе, 

облеченный въ однообразную Форму в^^жливости. Огъ 

современности Руссо обращается къ исторги и старается 

доказать, что везде развитае цивилизащи шло объ руку 

съ нравственнымъ и политическимъ упадкомъ. Лишь 

только Египетъ далъ у себя прштъ наукамъ и искусствамъ, 

какъ тотчасъ же сделался добычей сначала персовъ, по- 

томъ грековъ и римлянъ. То же случилось и съ Грецхей. 

Но самымъ разительнымъ доказательствомъ вреда наукъ 

служить, по мнен1Ю Руссо, судьба Китая. Если бы науки 



— 342 — 

и искусства способствовали обдагорожен1Ю нравовъ, возбу- 
ждали бы въ людяхъ любовь къ родин-Ё^ то китаЁцы были бы 
самымъ благороднымъ^ нравственнымъ и храбрымъ на- 
родомъ. На самомъ же д^л^ н^тъ страны бол^е развра- 
щенной и мен']^е способной защищать свою самостоятель- 
ность: достаточно было одного натцска монголовъ, чтобы 
покорить своей власти это царство ученыхъ. Отъ истор1И 
Руссо переходить, во второй части, къ философскому раз- 
смотр^шю сущности наукъ и искусствъ и доказываетъ^ 
что прогрессъ ихъ непрем'Ьнно причиняетъ падеше нра- 
вовъ. Въ настоящее время трудно читать безъ улыбки 
разсуждеше Руссо о томъ, чему обязаны науки своимъ 
происхождешемъ, и его доказательства, что астроном1я 
есть дочь суев*р1я, что краснор*ч1е произошло изъ често- 
люб1я, а геометр1я отъ скупости и т. д. Равнымъ обра- 
зомъ, по мн*н1Ю Руссо, усп-Ьхъ искусствъ находится 
въ прямой зависимости отъ развит1я роскоши, П0Т0В1у 
что художники работаютъ только для т^хъ, кто имъ мо- 
жетъ хорошо заплатить, а усп^хъ наукъ зависитъ отъ 
того, что мы, забывая наши прямыя обязанности, посвя- 
щаемъ имъ все наше время. Но это еще не все: занятхе 
науками и искусствами подкапываетъ вЬру и чувство 
долга. Ученые презрительно относятся къ такимъ священ- 
нымъ понят1ямъ, какъ релипя и отечество, и стремятся 
подкопаться подъ все то, во что в-Ьрятъ простые люди. 
Науки и искусства виноваты въ томъ, что умъ и талантъ 
ценятся выше добродетели. Несмотря, на слабость логи- 
ческой аргументащи и историческихъ доказательствъ, 
памФлетъ Руссо произвелъ сильное впечатлите своимъ 
горячимъ, искреннимъ тономъ, свонмъ вдохновеннымъ 
краснор*ч1емъ. 
1зсуждвн1в Въ разсмотрЪнномъ нами трактат* задача Руссо была 
) неравен- чисто отрицательная; въ слФдующемъ памФлет'Ь „О про- 
^"*'" исхожденги и основангяхъ неравенства между людьми*" 
„Б18Соиг8 8иг Гоп^ше е! 1е8 Гопйешепв йе Утё^аМЬё рагш 



— 343 — 

1е8 Ьоттев*'), написанномъ тоже на тему, предложенную 
въ 1753 г. Дижонской академ1ей> Руссо представился случай 
изложить свои положительные идеалы. Пзв']&стно, что Воль- 
теръ смотр^^ъ на общественное неравенство, какъ на за- 
Еонъ природы, и утверждадъ, что, при данномъ состоян1и 
общества, безусловно необходимо, чтобы существовали 
б^^дняки и яевЪжщц, занятые исключительно Физическимъ 
трудрмъ. Въ дтомъже смысл']^ р^шалъвопросъ и моралистъ 
Вовенаргъ, доказывавплй, что неравенство установлено 
экономхей самой природы, что если у дикарей и существуетъ 
равенство, то ВТО — равенство нев^Ьжества, лЪшл и б1^дности. 
Чтобы опровергнуть это мн^Ьне , Руссо возсоздалъ въ своемъ 
воображев1И образъ первобытнаго челов'Ька и поставилъ 
своей задачей возстановить его въ первобытной чистоте. 
Первая половина трактата занята описанхемъ этого перво- 
бытнаго челов^ца (ЬЪотте па1;иге1) и его блаженнаго со- 
стояшя. Несмотря на то, что это описаше было совершенно 
не научно и основано не на изучен1и быта дикарей, а 
на внутреннемъ наитш, оно было принято тогдашнимъ 
обществомъ на вЪ^у и оказало вл1ян1е на направлеше 
общественныхъ идеаловъ. Руссо изобразилъ первобыт- 
наго челов:Ька, какимъ онъ, по его мн%н1Ю, долженъ былъ 
выйти изъ рукъ природы, украсивъ это изображенхе 
цв^Ьтами П0931И и риторики. По мвЪехю Руссо, перво- 
бытный челов^къ — это дикарь, который не им'Ьетъ по- 
стояннаго жилища и скитается по лЪсамъ, чувствуетъ, но 
не иыслитъ. Первобытные люди бродили по л^самъ, 
окруженные дикими зверями, но постоянная опасность 
изощряла ихъ способности и питала ихъ энерг1ю; они 
не боялись смерти, потому что не знали, чтб такое смерть. 
Полные энерпи и бодрости, не знавш1е страха смерти 
и отравляющей душу рсФлексш, эти дикари были, конечно, 
счастливы. Во второй части Руссо разсказываетъ, какимъ 
образомъ уничтожилось это блаженное состоян1е. Пер- 
вымъ признакомъ разложен1я первобытнаго состояшя 



— 344 -- 
Руссо считаетъ учреждеше собственности. „Первый, — 

ГОВОрИТЪ ОНЪ, — кто ОГОрОДИЛЪ ВЛОЧОКЪ земли и ОСМ'ЁЛИЛСЯ 

сказать, что эта земля принадлежитъ ему, былъ истин- 
нымъ основателемъ граагданскаго общества. Сколько пре- 
ступлешй, войнъ, убхйствъ, б^дств1й и ужасовъ отвра- 
тилъ бы отъ челов'Ьческаго рода тотъ, кто, вырвавши 
пограничные столбы и засыпавши межи, закричалъ бы 
людямъ: „не слушайте этого обманщика, вы погибли, если 
забудете, что произведен1я земли принадлежать всЬмъ, 
а самая земля никому''. Изъ установленнаго принципа 
частной собственности вытекаютъ, по мн'Ьнш Руссо, вс* 
несчаст1я людей: во-первыхъ, законы, ее защищающ1е, 
суды, которые караютъ ея нарушителей, и, наконецъ, 
самая государственная власть, ибо государство, главнымъ 
образомъ, заботится только о томъ, чтобы закр^^пить 
за собственникомъ его земли и узаконить неравенство, 
сделать изъ насил1Я право. 
Обществен- Написанный пророческимъ слогомъ трактатъ Руссо 
ный дого- произвелъ сильное впечатл-Ёнхе на современное общество. 
воръ«. Руссо нанесъ сильный ударъ историческому методу 
Монтескье и увлекъ за собою толпу подражателей. Съ его 
легкой руки абстрактный методъ изслФдован1я обществен- 
ныхъ отношешй съ каждымъ днемъ все бол'бе и бол1^е 
прхобр'Ьтаетъ силу тШъ бол*е, что самъ Руссо сл*до- 
валъ ему въ своемъ знаменитомъ сочинеши „ Общестпвенный 
договоръ*^ (Соп1га1 80С1а1. 1762 г.). „Челов-Ькъ рожденъ 
свободнымъ, а между т-Ьмъ онъ везд* въ оковахъ"*, — 
такъ начинаетъ Руссо свой трактатъ. „Какъ совершалось 
это превращен1е — не знаю. Что могло придать ему право- 
мерное основан1е?На этотъ вопросъ я, кажется, сум*ю 
ответить". Следуя порядку изложен1я, принятому публи- 
цистами, которые насчитывали три основашя рабства: 
право сильнаго, божественное право и право патрхар- 
хальное, Руссо разсматриваетъ поочередно каждое изъ 
этихъ основан1й. Чтб такое право сильнаго? Сила есть 



— 345 — 

начало Фвзическое, изъ котораго не можетъ происходить 
никакого права и никакихъ обязанностей. Какъ только 
я смогу противиться сил1^, значить — я им^ю на это право; 
весь вопросъ въ томь^ чтобы сд'&каться сильн^^е нападаю- 
щаго. Въ ответь на утвержден1е| что всякая власть оть 
Бога^ Руссо отв*чаеть, что и бол^&знь тоже оть Бога, 
однако, никто не скажеть, что гр^Ьшно звать доктора. 
Что до патр1архальнаго права, то оно оправдывалось 
только слабостью и малол^^тствомь ребенка; съ прекра* 
щетемъ слабости и малол-Ётства само собой прекра- 
щается и это право. Итакъ, исключивь право силы, боже- 
ственное право, право патрхархальное, гд'Ь же искать 
основь власти, какъ не въ общественномъ договоре, 
въ силу котораго люди добровольно уступаютъ часть 
своей свободы, чтобы обезпечить себ*!^ право пользоваться 
всФми благами жизни? Дал^^е Руссо разсматриваетъ два 
вида договора: первый, — когда люди, населяюпце изв^^ст- 
ную территор1Ю, уб'Ьждены, что каждый изъ нихъ своимъ 
единичнымь усил1емь не въ состоянги справиться съ вн'Ьш- 
нимъ препятств1емъ къ своему развит1Ю и благосостояшю, 
и согласятся сплотиться въ одну сощальную единицу — 
народъ, общество, государство; второй, — когда объединен- 
ный народъ вступаетъ для т^хъ же ц'Ьлей въ договоръ 
съ отд'Ьльнымъ лицомъ, государемъ. Изъ идеи обществен- 
наго договора сама собою вытекаеть идея народнаго 
самодержав1я. Такъ какъ государство есть совокупность 
отд'Ёльныхъ личностей изв^стнаго народа, то само собой 
разум'Ьется, что единственнымъ властелиномъ государства 
является тоть же народъ. Ему одному принадлежить право 
издавать законы, которые суть не что иное, какъ выра- 
жен1е общей воли. Верховная воля народа, созидающаго 
государство, отличается сл'Ьдующими тремя свойствами: 
1) неотчуждаемостью, ибо власть можетъ быть 
перенесена по вол^ народа на какое-нибудь отд'Ьльное 
лицо, но не воля, творящая эту власть, 2) неразд'Ьль- 



— 346. ^ 

ностью^ ибо она цринадлежитъ не какой-нибудь части 
народа, но всему народу, и 3) справедл ив остью, 
ибо она всегда стремится къ общему благу, Так^ какъ 
законодательная власть принадлежитъ народу, то из- 
бранному народомъ правительству можетъ принадлежать 
только исполнительная власть. Всякое правительство 
есть уполномоченный отъ народа посредникъ между вер- 
ховной волей народа и отдельными личностями, его соста- 
вляющими. Если исполнительная власть находится въ ру- 
кахъ одного человека, то происходить монарх1я; если 
въ рукахъ н-Ьсколькихъ лицъ — аристократ1я; если въ ру- 
кахъ многихъ лицъ — демократхя. Самая совершенная 
Форма правлешя — демократическая, но для своего осуще- 
ствлен1я она требуетъ высокихъ гражданскихъ доблестей, 
не говоря уже о томъ, что управлеше всЬми всЬхъ воз- 
можно только въ маленькихъ государствахъ^ гд^ вс^^ 
знаютъ другъ друга. Неудобство монарх1и состоитъ въ 
господстве интригановъ и пролазъ, которые всегда су- 
м^ютъ приблизиться къ монарху и сделать себя не- 
обходимыми. Поэтому изъ трехъ Формъ правлен1я Руссо 
предлагаетъ аристократическую республику въ Платоно- 
вомъ смысле — съ правительствомъ, избираемымъ изъ 
лучшихъ людей, ограничиваемыхъ во всякомъ случае 
народнымъ собрашемъ. 

Таковы основные принципы того государственнаго 
строя, который, по мн-Ьтю Руссо, наиболее обезпечи- 
ваетъ свободу и равенство отдельныхъ членовъ госу- 
дарства. Строго проводя принципъ народнаго верховен- 
ства во все Сферы жизни, Руссо дошелъ до того, что 
отрицалъ за человекомъ право иметь свои собственныя 
релипозныя убежден1я, если эти убежденхя не разде- 
ляются большинствомъ. Применяя принципъ народнаго 
верховенства къ релипознымъ убеждешямъ, Руссо, по- 
видимому, не подозревалъ, чтоонъ, такъ горячо возста- 
вавшгй противъ теологической нетерпимости, водворяетъ 



- 347 — 

на ея мФсто нетерпимость гражданскую, свитскую, ко- 
торая еще возиутительн^Ье релипозной, потому что по- 
следняя до н']Ькоторой степени оправдывалась горячей 
в^рой. Съ другой стороны^ прим'Ьняя тотъ же принципъ 
къ общественному устройству, Руссо зам*нилъ деспотизмъ 
политическШ, во всякомъ случае вн'Ьшшй и Формальный, 
деспотизмомъ сощальнымъ, самымъ ужаснымъ для челове- 
ческой личности, ибо отъ него укрыться негде. 

Одновременно съ „Соп1га<; восха!** Руссо напечаталъ 
въ Голланд1и своего пЭмиля*" (ЕтИе ои ^е ГЕёисаИоп „Эииль"* 
1762 г.). Въ своихъ раннихъ памфлетахъ Руссо бросаетъ 
перчатку современному ему обществу: въ первомъ — 
науке и цивилизащи, во второмъ — общественнымъ от- 
ношен1ямъ^ вытекающймъ изъ неравенства; въ „Обще- 
ственномъ договоре *" онъ начерталъ свой положительный 
государственный идеалъ^ основанный на принципе равен- 
ства и верховной воле народа;въ „Эмиле "^ онъ предпринялъ 
реформу воспитангя съ целью подготовить посредствомъ 
его новое поколеше людей, достойныхъ будущихъ демо- 
кратическихъ учрежден1й. Главный недостатокъ всехъ 
педагогическихъ теор1й заключается, по мнешю Руссо, въ 
томъ, что оне смотрятъ на ребенка, какъ на человека, упу- 
ская изъ виду, что онъ прежде всего — ребенокъ. Сочинен1е 
Руссо делится на 4 книги, сообразно четыремъ главнымъ 
пер10дамъ въ жизни ребенка (пятая книга, заключающая 
въ себе истор1Ю супружеской жизни Эмиля, стоитъ особня- 
комъ). Первая книга, посвященная начальному першду 
жизни ребенка, открывается знаменитымъ изречешемъ, 
которое служитъ исходной точкой всей системы Руссо: 
„Все выходитъ хорошимъ изъ рукъ Творца; все портится 
подъ руками человека". Отсюда следуетъ, что воспитанхе 
есть не что иное, какъ развит1е добрыхъ задатковъ, 
вложенныхъ въ душу ребенка самой природой. Для дости- 
жешя этой главной цели нужно, по мнен1ю Руссо, освобо- 
дить воспитан1е отъ всякаго профсссхональнаго характера, 



— 348 — 

нужно воспитать не члена изв'бстнаго сословгя^ не гра- 
жданина изв^^стнаго государства, а человека, нужно от- 
ветить на зовъ природы, которая его призвала къ жизни. 
„Жизнь, — говорить Руссо, — вотъ та проФессхя, къ ко- 
торой я хочу приспособить прежде всего ребенка"". От- 
правляясь отъ своей исходной точки требовашй природы, 
Руссо сильно возстаетъ противъ господствовавшаго въ его 
время обычая отдавать ребенка на кормлеше въ деревню, 
ибо всл'Ёдствхе этого ребенокъ лишается на первыхъ 
порахъ самой естественной пищи — молока матери, и 
привязывается вм'Ьсто матери къ чужой женщине; воз- 
стаетъ противъ придуманнаго нянь&ами и водвореннаго 
обычая пеленан1я ребенка, задерживающаго естественное 
движете членовъ и кровообращенге. Вс* свои потреб- 
ности и просьбы д^^ти, не ум'Ьющгя еще говорить, выра- 
жаютъ крикомъ и слезами; если эти крики им^Ьютъ своимъ 
источникомъ голодъ, холодъ, боль, то причины эти нужно 
удалить; въ противномъ случае, Руссо сов*туетъ не 
обращать на нихъ внимашя, ибо ребенокъ, ,видя, что 
на него обращаютъ мало вниман1Я, въ большинстве слу- 
чаевъ, умолкаетъ; также точно нужно поступать, если 
ребенокъ кричитъ отъ боли, которую мы не им^емь 
средствъ удалить: наши ласки и баловство не уменьшать 
боли, но ребенокъ тотчасъ пойметъ, что они сл^дують 
непосредственно за его крикомъ и слезами, и будетъ пла- 
кать и кричать нарочно. 

Второй пер10дъ наполняетъ собою время отъ того мо- 
мента, когда ребенокъ начинаетъ говорить, вплоть до 
12 лЬтъ; ему посвящена вторая книги „Эмиля*". Руссо 
называетъ этотъ перходъ самымъ опаснымъ, ибо въ это 
время заблужден1я и пороки начинаютъ пускать корни 
въ юную душу. Воспитанхе въ этотъ пераодъ, главнымъ 
образомъ, должно быть отрицательное; нужно очищать 
юное сердце, отъ природы чистое, отъ налетовъ порока, 
нав:Ьваемыхъ окружающей средой, и умъ, отъ природы 



— 349 — 

здравый, — отъ невольно прививаемыхъ 8аблужден1Й. 
Въ этихъ случаяхъ, по мн'Ьшю Руссо, примерь лучше 
дМствуетъ, ч'1^мъ всевозможные доводы разума, до 
которыхъ дитя еще не доросло. Преподаваше въ этотъ 
перюдъ должно ограничиваться усвоешевиъ различныхъ 
знашй и беседами о видимыхъ предметахъ: книга, 
этотъ бичъ д-Ьтскаго возраста, должна быть изгнана 
въ дтотъ перюдъ. Равнымъ образомъ, безполезно обу- 
чать ребенка болтать на одномъ или двухъ иностранныхъ 
языкахъ: для того, чтобы влад'Ьть двумя языками, ребе- 
нокъ долженъ быть въ состоянш сравнивать между собою 
идеи, выражаемый различными словами въ различныхъ 
языкахъ, а этого онъ въ это время епце не можетъ д'Ёлать. 
Зато Руссо далъ подробное наставленхе, какъ нужно 
развивать Физичесшя силы ребенка и укр'Ёплять органы 
передъ прюбр^^тенхемъ познашй. 

Въ третьей книИ^ Руссо занимается трехл^Ьтнимъ пе-* 
рюдомъ въ жизни Эмиля (отъ 12 до 15 л'Ьтъ). Это — пора 
усиленной любознательности и накоплешя знан1й. Въ пре- 
подаван1и и зд'Ьсь долженъ господствовать опытный 
методъ. Нужно, чтобы воспитанникъ не в'Ьрилъ учителю 
на слово, но чтобы онъ им:Ьлъ возможность проверять 
справедливость словъ учителя. Изъ предметовъ должны 
преподаваться въ это время: начальная астроном1я, Фи- 
зика, основанная на простыхъ опытахъ^ и геограФ1я, 
которая должна начаться съ геограФ1и местности, гд*]^ 
жнветъ ученикъ. Въ этомъ возраст*]^ воспитанникъ выучи- 
вается читать, но изъ книгъ ему дается бъ руки только 
одинъ „Робинзонъ"", который долженъ составлять всю его 
библхотеку. Вместо того, чтобы читать съ ребенкомъ 
книги, учитель поступитъ разумно, если будетъ посещать 
съ нимъ заводы и мастерскхя, а еще лучше, если выучить 
воспитанника какому-нибудь ремеслу: слесарному, столяр- 
ному и т. п. О религхи и этик* н'Ьтъ еще и помину въ этотъ 
возрастъ, и задача учителя сводится къ тому, чтобы вну- 



— 350 — 

шить ребенку уважеше къ честному труду и состраданхе 
Еъ б^^днымъ и обд^^леннымъ судьбой. Когда однажды Эмиля 
зовутъ на пиръ, учитель предупреждаетъ его, что надъ 
устройствомъ этого пира трудились сотни, а можетъ быть, 
и тысячи людей, которые не будутъ имъ наслаждаться. 
Четвертая книга трактата Руссо обнимаетъ собою 
пер]одъ отъ пятнадцатил^^тняго возраста 9миля вплоть 
до его женитьбы. Теперь наступаетъ пора заняться 
нравственнымъ и релипознымъ воспиташемъ Эмиля. Раз- 
судокъ его настолько развился, что его см^^ло можно 
ввести въ М1ръ релипи. Основы релипозно-нравственнаго 
воспиташя Руссо влагаетъ въ уста савойскаго священ- 
ника, съ которымъ случайно познакомился Эмиль. Сущ- 
ность воззр*тй его сводится къ сл*дующимъ положешямъ: 
1) въ противоположность матерхалистамъ, приписываю- 
щимъ создан1е М1ра движетю частицъ самой матер!?, 
Священникъ утверждаетъ, что шръ управляется волею 
Всемогущаго^ Мыслящаго Существа, которое мы назы- 
ваемъ Богомъ; 2) въ противоположность матерхалистамъ, 
см'Ёявшимся надъ слабостью человека, считающаго себя 
в'Ёнцомъ творен1я, а въ сущности безсильнаго передъ 
неумолимымъ закономъ природы, Руссо устами савой- 
скаго священника утверждаетъ, что челов*къ — любимое 
чадо Творца, что онъ представляетъ собою цЬлыйшръ; 
3) въ противоположность матер1алистамъ, отвергающимъ 
безсмертхе души и свободу воли, Руссо доказываетъ, что 
челов^^къ свободенъ, что его воля независима отъ вн^Ьш- 
нихъ ощущенШ, что источникъ челов-Ьческаго суждешя — 
мысль, находящаяся не вн'Ь, но внутри его. Везсмертхе же 
души доказывается, по мн^шю Руссо, врожденнымъ намъ 
чувствомъ справедливости, которое не можетъ примириться 
съ торжествомъ зла и неправды въ этой жизни и безу- 
словно в'Ьруетъ въ существован1е будущей жизни, гд*, 
наконецъ, насту питъ желанная гармон1я между добромъ 
и наградой, зломъ и наказашемъ. 



- 351 — 

Вл1яше педагогическихъ теор1й Руссо было весьма 
значительно. Слаб'Ье всего оно было въ Англш, во-пер^ 
выхъ^ потому, что МН0Г1Я идеи Руссо были раньше вы- 
сказаны Локкомъ, и, во-вторыхъ, потому, что демоЕрати- 
честя тендвнц1и Руссо встречали мало сочувств1я въ про- 
нивнутомъ аристократическивга традищями англШскомъ 
обществе, не говоря уже о томъ, что практическШ смыслъ 
англичанина инстинктивно возставалъ противъ абстракт- 
наго характера теорШ Руссо. Зато въ Германш, можетъ 
быть^ именно всл^&дств1е своей абстрактности, теорш Руссо 
возбудили всеобпцй восторгъ. Гердеръ писалъ своей не- 
в^^сгб восторженныя письма о „божественномъ Эмил^Ь"*; 
Гбте называлъ книгу Руссо „Бвангелхемъ сообразнаго 
съ природой воспиташя* (Ка1игеуап§е1шт йег ЕгмеЬип^); 
Кантъ сознавался, что никогда ни одна книга не трогала 
такъ глубоко его души; накоиецъ, осцователь новой 
н^^мецкой педагопи, Песталоцци, построилъ всю свою 
педагогическую систему на принципахъ Руссо, видо- 
изм^^нивъ ихъ только въ ч1астностяхъ, чтобы сд^ать ихъ 
болФе приложимыми на практике. СлФдуетъ заметить, 
что въ основ* лучшаго педагогическаго трактата въ рус- 
ской лнтератур^^, знаменитой статьи Пирогова „Вопросы 
жизни'', лежитъ мысль Руссо, что нужно воспитывать 
не юриста или медика, а человека. 

Въ заключеше нужно сказать н-Ьсколько словъ объ „новая 
единственномъ роман* Руссо, его „Иовой Элоизть*". Рб- Элоиза* 
манъ втотъ былъ начать л*томъ 1757 г., когда Руссо 
жилъ въ л*су Монморанби, на дач*, предоставленной 
въ его распоряжеше одной изъ его почитательницъ, г-жою 
д'Эпинй. Зд*сь, по его словамъ, онъ яашелъ йсе, о чемъ 
мечталъ: природу, уединензе и нравственную независи- 
мость. Для полноты счастья недоставало только любви, 
но и она не замедлила явиться. Блуждая, погруженный 
въ мечты, по л*самъ Монморанси, Руссо спохватился, 
что старость приближается и что онъ до сихъ поръ 



— 352 — 

не исаыталъ настоящей любви. Онъ сталь мечтать о 
гращозной др1ад'Ё^ которая оживила бы его л^^ное уеди- 
неше^ наполнила бы его в^чно юное сердце восторгомъ 
и любовью. Др1ада эта явилась въ образ1^ граФини д'Удетб, 
родственницы г-жид'Эпинэ^ — которая однажды прх'Ьхала 
въ Монморанси, сгораемая любопытствоиъ вид'Ьть чело- 
в^Ька, о которомъ говорилъ весь народъ. Пр1'Ьздъ этотъ 
было роковымъ для Руссо; по его словаиъ, пос^по^еше 
г-жи д'Удетб было отравленнымъ кубкомъ, къ которому 
онъ прильнулъ съ жадностью Тантала. Онъ ходилъ, какъ 
пом:Ьшанный, говорилъ съ собой по ц'Ьлымъ днямъ.и 
плакалъ по ночамъ. ГраФиня д'Удетб, посвящавшая его 
не*разъ, некоторое время не подозр'Ьвала этой любви, 
и когда однажды въ очаровательную лунную ночь Руссо, 
дрожа отъ страсти и восторга, высказался ей, она отве- 
чала ему съ чувствомъ: „Никто не любилъ меня такъ, 
какъ вы, но между вами нашъ общШ другъ Сенъ-Лам- 
беръ, а мое сердце не можетъ принадлежать двоимъ**. 
Плодомъ любви Руссо къ граФин^ и былъ его знамени- 
тый романъ „Новая Элоиза"*, оконченный три года спустя. 
Сюжетъ его не представляетъ никакой внешней за- 
нимательности, никакого внЪшняго разнообразЫ. Это 
истор1я учителя и ученицы, и новая 9лоиза стоить 
въ такихъ же отношешяхъ къ Сенъ-Прё, какъ средне- 
в'Ьковая Элоиза къ Абеляру. Но этимъ, впрочемъ, и 
ограничивается все сходство. Препятств1емъ къ соеди- 
нешю среднев!бковой Элоизы съ ея учителемъ были 
монашеск1е об']Яты Абеляра; зд'Ьсь же разница сощ- 
альныхъ положенШ составляетъ ту бездну, черезъ ко- 
торую нельзя переступить влюбленнымъ. Отецъ Юлхи, 
богатый и знатный челов^къ, скор'Ье готовъ вид^Ьть дочь 
свою въ гробу, ч^Ямъ выдать ее за бЪ]5дь.то учителя. 
Въ описан1е любви Юл1и и Сенъ-Прё Руссо вложилъ 
всю ту страсть, всю ту поэз1Ю, которой въ то время 
была полна его собственная душа. Въ описаши перипет1Й 



— 353 — 

любви Руссо проявилъ необыкновенную чуткость къ поэти- 
ческому въ человеческой жизни и редкое знаше челов^- 
ческаго сердца. Единственный крупный психологичесшй 
промахъ, сд']&ланный имъ въ роман*, состоитъ въ томъ, 
что онъ заставляетъ свою героиню отдаться Сенъ-Прб 
не въ минуту страсти и упоешя, а всл*дств1е холоднаго 
разсчета, чтобы этимъ путемъ заставить отца согласиться 
на бракъ ея съ нимъ. Къ чести Юл1и нужно сказать, 
что ея падеше было искуплено самымъ искреннимъ рас- 
каянхемъ. Чувствуя, что она своимъ паденхемъ нанесла 
неисц'к1ИВ1ую рану отцу и свела въ гробъ мать, Юл1я, 
чтобы утФшить отца и спасти честь Фамил1и, соглашается 
выйти замужъ за барона Вольмара, челов-Ька уже не моло- 
дого, но который стоилъ любви за его благородное и 
гуманное отношеше къ ея прошлому. Эгоистичный же 
любовникъ Юл1и, у котораго не было истиннаго чувства, 
а разв** только страсть, отправляется въ кругосветное 
плаванхе. 

Такъ оканчивается первая половина романа, занимаю- 
щая собою дв* части. Руссо самъ находилъ, что такое окон- 
чаше неудовлетворительно , что его героиня не вы держиваетъ 
критики съ нравственной точки зрен1я,и придумалъ следую- 
щее окончаше романа. Проходить несколько л^тъ; Воль- 
маръ и Юл1я наслаждаются въ Кларансе семейнымъ сча- 
ст1евгь, и Юл1я оказывается примерной женой. Въ это 
время разносится слухъ о возвращенш въШвейцархю Сенъ- 
Прё. Желая дать жене полную свободу выбора между преж- 
ней и новой любовью, Вольмаръ уезжаетъ изъ дому. Сенъ- 
Прё прхезжаетъ къ Юлш и готовъ начать старую песню, 
но Юл1я, прейлоняясь передъ великодушхемъ мужа, 
остается', верна своему долгу, хотя не прекращаетъ съ 
нимъ дружескихъ отношешй. Романъ оканчивается 
смертью Юлш, жертвующей собою при спасанш сына, 
который чуть было не утонулъ въ Женевскомъ озере. 
Вторая половина романа не достигаетъ той страсти и 

Сторояенко. 23 



-^ 354 — 

того огня, который отдичаетъ первую, но зато въ опи- 
сан1и прелести тихой семейной жизни Руссо проявилъ 
столько сердечности и глубины, сколько не было ни у 
одного современнаго ему писателя. Единственный не- 
достатокъ этого описанхя — это преднам'Ьренный дидак- 
тизмъ, навеянный семейными романами Ричардсона, передъ 
которыми благогов'Ьлъ Руссо. 

«Новая Элоиза*" им^^етъ важное значеше въ исторшфран- 
цузскаго романа. Романисты, предшествовавшхе или совре- 
менные Руссо, изображали любовь съ двухъ точекъ зр^н1я: 
или, подобно Вольтеру и КребильонуЫ^»^№Iему, смешивали 
ее съ чувственнымъ влечешемъ или, следуя традищямъ 
отеля де Рамбулье и романовъ Скюдери, изображали ее, 
какъ дорогое растен1е, выросшее на почв'Ь Французсвихъ 
салоновъ. Въ этихъ романахъ любовники говорятъ и дМ- 
ствуютъ, какъ бы следуя известному кодексу ; ихъ р-Ьчи 
скромны и стыдливы, исполнены намековъ и полупризнан1Й; 
если же у кого-нибудь изъ нихъ порой вспыхивало страст- 
ное чувство, готовое излиться въ не мен^е страстномъ при- 
знан1и, то любовный этикетъ требовалъ подавлен1я этого 
чувства или заставлялъ его разрешиться вздохомъ; изобра- 
жать же увлеченхе или падеше никому изъ нихъ и въ голову 
не приходило, равно какъ и заставить девушку или даму 
полюбить человека низшаго происхожден1я. Руссо былъ 
одинъ изъ первыхъ, осмелившихся заменить прежнюю 
§а1ап1ег1е настоящимъ страстнымъ чувствомъ. Онъ вывелъ 
на сцену чувство, уничтожающее все искусственныя со- 
словный перегородки и говорящее не искусственнымъ и 
манернымъ языкомъ салоновъ, но пламенной речью, отъ 
которой кружится голова. Итакъ, введете правды и при- 
роды вместо прежней искусственности, изображеше любви^ 
какъ естественной, присущей человеку страсти, которой 
нечего стыдиться, — вотъ въ чемъ состояло нововведеше 
Руссо, снискавшее ему титулъ преобразователя любов- 
наго романа. 



Посл[1^ Корнеля и Расина французская трагед1я видимо ФраицузсмАИ 
падаетъ. Посл1^дующ1е трагики лишены драматическагоАР*"*'^^"**- 
вдохновен1я и только и д-ЬлаютЪу что доводить до край- 
нихъ цред^Ьловъ манеру Корнеля и Расина. Въ ХУШ в., 
подъ вл]ян1емъ ожесточенной борьбы стараго съ новымъ, Трагвд1я. 
трагед1я прннимаетъ тенденщозный характеръ: авторы 
не столько думаютъ о художественности своихъ произве- 
ден1й, сколько о тоиъ, чтобы зарядить свои трагед1и 
сильнымъ зарядомъ разрушительныхъ идей, всегда встр-^Ь- 
ч|1емыхъ съ восторгомъ большинствомъ публики. Таковы 
траг^и Вольтера „Эдипъ'*, „Магометъ'' , пГебры'^ и т. п., 
«% которыхъ онъ громить деспотизмь, суев*р1е, рели- 
позный ФанатизмЬу поеть гимнь свобод^Ь и терпимости 
и т. д. Въ эпоху Революц1и трагед1и принимають еще 
болФе агрессивный характеръ. Возобновляются пьесы 
въ род'Ь. Вольтерова „ Брута **, подававш1я поводъ пар- 
теру при всякой либеральной выходк^^ кричать: У 1Уе 1а 
иЪег{ё! — или ставятся пьесы въ род'Ь „1оанна Безземель- 
наго" Дюсй или „Карла IX" Жозеоа Шенье, гд* пре- 
даются позору деспотизмъ королевской власти и Фана- 
тязвгь духовенства. 

Переходимъ теперь къ Французской комедги посл^Ь КоиеА1я. 
Мольера. Знаменитейшими изъ посл'Ьдователей Мольера 
въ ХУПв.ивъначал'ЬХУШв. были Реньяръ и Лесажъ. 
Первый изъ нихъ въ двухъ своихъ лучп1ихъ произведем 
н]яхъ: „Игрокб*^ и „Разстьянный^^ пытался создать комед1ю 
харавтеровъ, но довольно неудачно; второй оставилъ дв-Ь 
«омед1й: „Ериспэнъ, соперпикъ своего господина'' и „Тюр- 
карэ'^, въ которыхъ вывелъ на сцену два новыхъ типа: 
лакея, желающаго разыграть роль барина и воспользо- 
ваться приданымъ нев']&сты своего господина, женившись 
на ней, и Фивансоваго д']&льца эпохи Регентства, который, 
прикрываясь личиной обпи^ественной пользы, надуваетъ 
и эксплуатируетъ вс*хъ до тЪхъ поръ, пока его соб- 
ственный лакей Фронтэнъ не разоряетъ его самого. Не- 

23* 



— 356 — 

смотря на то, что Тюркарэ называютъ ТартюФФОмъ фи- 
нансоваго м1ра, пьесы ^[есажа нельзя назвать комедаей 
характероБъ. Гораздо бол^е заслуживаютъ этого назвашя 
комед1я Д етуша/самыя заглавхя которыхъ „ Честолюбець*^ 
(Ь'АтЫйеих), „Тщеславный*' (в1опеих), „Расточитель'^ 
(Ье С1881ра1;еиг) показываютъ, что мы ЕыЪежъ д-Ьло съ об- 
щимъ типомъ въ род* Мизантропа, Скупого, Д. -Жуана. 
Лессингъ въ своей „Драматурпи" слишкомъ переоц^ни- 
ваетъ значеше Детуша, утверждая, что Детушъ въ своихъ 
комед1яхъ далъ намъ образцы бол^е изящнаго и выоокаго 
комизма, ч^мъ тотъ, какой мы находимъ у Мольера. 
Но это несправедливо; главное, чего н^тъ у Детуша, это 
комической силы, веселости и мольеровскаго искусства 
творить живые характеры, въ которыхъ типическое сли- 
валось бы съ индивидуальнымъ, вотъ почему Вольтеръ 
им^лъ полное право сказать о немъ, что изъ вс^^хъ ко- 
мическихъ писателей онъ наименее комиченъ (1е 1ио1п8 
сотхдие). 

Говоря о французской комед1и ХУШ в., нельзя пройти 
молчашемъ Маривб, автора салонныхъ комед1й, ЕмЪвтюъ 
не малый усп'&хъ на сцен*. Въ противоположность 
Мольеру, осмеивавшему крупные недостатки и пороки 
современнаго общества и рисовавшему ихъ крупными 
и резкими чертами, Мариво рисуетъ мел те недостатки 
и слабости людей: любовное самолюб1е, кокетство, любов- 
ную робость и т. д. Мариво можно считать родоначаль- 
никомъ т^хъ салонныхъ водевилей, которые, подъ именемъ 
ргоуегЬез, были въ большой мод* во Францш въ 30 — 40-хъ 
годахъ и въ которыхъ особенно прославился АльФредъ 
де Мюссе. Соотв-Ьтственно этому, языкъ Мариво отли- 
чается крайнею искусственностью и утонченностью, полу- 
чившею весьма характерное прозвище 1е тапуаийа^е. 
Тонъ комедш Мариво всегда одинъ и тотъ же. Однооб- 
ра81Ю сюжета, основаннаго на любовныхъ сюрпризахъи 
недоразумФн1яхъ, соотвЪтствуетъ монотонность обработки; 



— 357 — 

везд^^ больше разговоровъ, ч'Ьмъ драматическаго движешя, 
больше остроумиыхъ изреченхй, ч']&мъ Фактовъ. Лучшая 
изъ воиедШ Мариво — ато ^Завтьгцагт'^ (Ьез Ье^з), которая 
до сихъ поръ удержалась на сцен-^Ь. 

Нужно еще упомянуть объ одновгь направлеши, кото- Реформа 
рое приняла въ XVIII в. Французская комед1я, главнымъ др*""* • 
образомъу подъ вл1ян1емъ англ1Йской буржуазной трагед]и 
и романовъ Ричардсона; это т. н. слезливая комедхя 
(Сотё<11е 1агтоуап1;е)у главнымъ представитолемъ, кото- 
рой быль Нивель де-ла-Шоссё. Въ самой знаменитой 
изъ своихъ комедШ ^Модный предразсудокъ*' (Ье Рге^и§ё 
к 1а шоёе) авторъ горячо вступается за брачный союзъ, 
совершенно потрясенный людскими предразсудками эпохи 
Регентства^ въ силу которыхъ быть хорошимъ мужемъ 
или в^Ьрной женой считалось ч^^мъ-то вульгарнымъ и 
м^Ьщанскимъ. Посл'Ь Нивеля де-ла-Шоссе главнымъ пред- 
ставителемъ буржуазной драмы или „слезливой комедги'' 
былъ знаменитый Дидро. Общ1й смыслъ реформы Фран- 
цузской драмы, произведенной Шоссе и Дидро, состоитъ 
въ томъ, что они вывели въ серьезной драм^ не титуло- 
ванныхъ лицъ, но простыхъ смертныхъ и заставили зри- 
телей трогаться несчаст1емъ тЬхъ, надъ которыми въ 
прежнее время только сжЪялисъ. 

9той демократизащи драмы сильно сочувствовалъ луч- Бомарше. 
шШ драматургъ конца XVIII в. Бомарше, самъ происхо- 
дившШ изъ средняго сословхя* Первыя его произведен1я: 
^Евгешя"^ и „Два друга'' были написаны въ стил'Ь слезли- 
выхъ комедШ Шоссе, но уже въ нихъ зам']&тно стремле- 
В1е Еъ реализму и сатирическому изображенш дМствитель- 
Еости. Бомарше представляетъ собой весьма интересный 
литературный характеръ. Это типическ1й представитель 
общественныхъ стремлешй XVIII в., это затерянный въ 
толп^Ь плебей, полный сознаная своихъ силъ и р'ЬшившШся 
пробиться, во что бы то ни стало, въ первые ряды. Сынъ 
дасовщика, онъ и въ этомъ ремесл* обнаруживаетъ необык- 



— 358 — 

новенный талантъ — д']^лаетъ Еакое-то усовершенствован1е 
въ часовомъ механизме, и когда другой часовщиЕъ^ царь 
^сФхъ парижскихъ часовщиковъ, вздумалъ приписать 666*6 
честь его открыт1я, Бомарше вступаетъ съ нимъ въ борьбу, 
выигрываетъ процессъ и получаетъ титулъ придворнаго 
часовщика. Дад'Ъе, мы видимъ его въ должности придвор- 
наго эконома, восхищаюп^аго своей игрой на гитар'Ь 
сестеръ Людовика ХУ, въ роли управляющаго домами 
капиталиста Дювернё и въ роли правительственнаго агента, 
рыскающаго по Европ']^, разыскивающаго сочинителей 
памФлетовъ на королевскую Фамил1ю и покупающагоу нихъ 
эти памфлеты; въ промежуткахъ онъ дерется на дуэли, 
сидитъ въ тюръиЪу издаетъ сочинешя Вольтера, ^детъ 
въ Испашю, чтобы отомстить за поруганную честь своей 
сестры, и тутъ же затФваетъ большое коммерческое пред- 
пр1ят1е, — словомъ, это была жизнь бурная, безпокойная, 
годная больше для романа, чФмъ для истор1и литературы. 
Впрочемъ, онъ не забываетъ и литературы, и въ 1775 г. 
»Сев11льсм1й ставить на сцену пьесу „Севильскгй цырюльпикъ** , пер- 
цырюльнииъ'' ^^^у^^ часть своей знаменитой трилопи, главнымъ героемъ 
которой является хитрый и юрк1й представитель буржуа- 
31И — Фигаро, въ личности котораго отразились всЬ тре- 
волнен1я Бомарше, въ уста котораго онъ вложилъ собствен- 
ный мужественный протестъ противъ всякой обществен- 
ной неправды. ПроФ. Веселовсшй въ своей прекрасной 
стать* о Бомарше такъ характеризуетъ его героя: „Фи- 
гаро — это даровитый выходецъ изъ толпы, умный и 
зорк1Й наблюдатель, вооруженный не только юморомъ и 
веселостью, но и демократическимъ гн^вомъ, истинный 
выразитель того, что чувствовали тысячи такихъ же 
умныхъ плебеевъ во время агонти общественнаго строя". 
Выходки противъ аристократш, такъ насолившей Бо- 
марше, встречаются на каждомъ шагу въ „Севильскомъ 
цырюльник-Ь". Фигаро радуется, что вельможа, опред*- 
лившШ его на мЪсто, забылъ о немъ, „ибо знатный чело* 



— 359 — 

в1|къ ужъ тЪмъ д-блаеть намъ добро, если не цЪла^еть 
наиъ зла**. „Если непрем'Ьнно нужно, чтобы бедный чело- 
в'Ькъ быль доброд'бтеленъу то много ли найдется вельможъ, 
которые достойны быть лакеями?'' Зам'бчательно, что, 
несмотря на свои громадныя сценическ1я достоинства и 
массу оппозиц1онныхъ выходокъ, на лету подхваты- 
ваемыхъ тогдашнимъ чуткимъ партеромъ, „Севильсв1й 
цырюльникъ** не им'Ьлъ успеха на первомъ представлен1и. 
Разгадка состоитъ въ томъ, что нетерп^^ливая парижская 
публика находила пьесу слишкомъ длинной и называла 
пятый актъ пятымъ колесомъ въ повозке. Бомарше при- 
зналъ справедливость этого упрека и при сл']&дующихъ 
представлетяхъ значительно сократилъ пьесу, которая 
сделалась одной изъ самыхъ популярныхъ. 

Въ 1784 г, Бомарше поставилъ на сцену „Свадьбу „Свадьба 
ФтарС'у гд* предоставилъ своему любимому герою бол*е ^"гаро**. 
широкое поле дМств1я. Основной мотивъ пьесы — это 
борьба Фигаро съ представителемъ родовой аристократ1и, 
графомъ Альмавивою, желавшимъ отбить у него нев-Ьсту; 
пьеса оканчивается торжествомъ плебея, который оказы- 
вается и умн'Ье, и находчив'Ёе графа. Бомарше сум^^ъ 
выставить поб'Ьду Фигаро, какъ поб'Ьду представителя 
средняго С0СЛ0В1Я надъ развратнымъ представителемъ 
аристократическаго принципа. Громадная толпа ежедневно 
слушала съ подмостковъ сцены оппозицюнныя выходки 
Фигаро, отъ которыхъ уже в']&яло р']&зкимъ воздухомъ 
приближающейся револющи, провозгласившей равенство 
веЬхъ людей. „Н-Ьтъ, господинъ граФъ, вы ея не получите; 
такъ какъ вы вельможа, то вы считаете себя великимъ 
гешемъ. Что вы сд']&лали, чтобы достигнуть столькихъ 
благъ? Вы только дали себ* трудъ родиться, и больше 
ничего. Тогда какъ мн-Ь, затерянному въ толп*, нужно 
было много ума и изворотливости, чтобы только не по- 
гибнуть**. Въ другомъ м-ЬсгЬ на слова Сюзанны, что долж- 
ность придворнаго очень трудная, Фигаро отв'бчаетъ: 



— 360 — 

„Получать, брать и просить— въ этихъ трехъ словахъ 
весь секреть!" (Кесеуохг, ргепйге е! йетапйег — уо114 1е 
зесге* еп 1го18 п1о18!) Въ довершеше всего Бомарше 
сд-Ьдаль Фигаро писателемъ, котораго сажаютъ въ тюрьму 
за какое-то преступлеше по д:&ламъ печати. По этому 
случаю Фигаро ядовито зам^чаетъ, что это пустяки, 
„потому что въ Испан1и существуетъ свобода печати 
подъ услов1емъ не касаться ни короля, ни церкви, ни 
политики, ни администращи, ни привилегированвыхъ со- 
СЛ0В1Й; соблюдая вс* эти услов1я, можно печатать все, что 
угодно, подъ наблюден1емъ не болЪе, какъ двухъ или 
трехъ цензоровъ". 

Несмотря на массу подобныхъ выходокъ, всегда вызы- 
вавшихъ шумный одобрешя партера, комед1я Бомарше, 
благодаря своей веселости и несравненному остроумш, 
1лм.Ъла. усп'Ёхъ даже въ придворныхъ СФерахъ. Изв-^Ьстно, 
что она была поставлена на придворной сцен* въ Тр1а- 
нон*, при чемъ сама королева играла роль Розины, а граФъ 
д' Артуа — Фигаро. Наполеонъ I отлично понялъ револю- 
щонное значенхе пьесы Бомарше, назвавши ее револющей 
въ дМств1и (1а гёуоЫНоп Щк еп асйоп). Действительно^ 
пьеса была предвестницей и яркимъ симптомомъ начинав- 
шагося общественнаго переворота, потрясшаго собой не 
только Франщю, но и весь образованный М1ръ. Въ пере- 
вороте этомъ, впрочемъ, Бомарше не принималъ никакого 
участ1я, даже не сочувствовалъ ему и при наступленхи 
его счелъ за лучшее удалиться изъ Франщи. Онъ, видимо, 
старился: поставленная имъ на сцену въ 1791 г. третья 
часть трилог1и, „Преступная мать^^ (Ьа Мёге соираЫе), 
далеко ниже двухъ первыхъ и своей чувствительностью 
и дидактическимъ тономъ скорее напомииаетъ раншя 
пьесы Бомарше, чемъ „Севильскаго цырюльника" или 
„Свадьбу Фигаро", который въ этой пьесе лишился двухъ 
третей своего остроум1я. Вероятно, вследств1е этого пьеса 
п не имела успеха, что сильно огорчило престарелаго 
драматурга. Бомарше умеръ въ 1799 г. 



— 361 — 

Значен1е его въ исторхи Французской комед1и весьма 
велико. Какъ Молъеръ признается творцовгь комед1и ха- 
рактеровъ, такъ Бомарше можетъ быть названъ ген1аль- 
нымъ представителемъ комедш интриги. Не мен^Ье велико 
и общественное значеше его двухъ комедхй. Едва ли не 
бол^№ вс^хъ д'Ьятелей револющонной эпохи онъ соцЪй- 
ствовалъ распространен1Ю въ массЬ народа новыхъ взгля- 
довъ на общественныя отношен1я, равенство сослов]й, 
лучшее устройство суда и т. п. 

Пособгя для изг/ченгл французской литературы XVIII вгька. 
Ш а X о в ъ. Вольтеръ и его время. С.-Пб. 1907. — Геттнеръ. Исто- 
рия французской лятературы XVIII в'Ька. Пер. Пыпина. С.-Пб, 1897. — 
Лансонъ. Истор1я французской литературы, т. И. М. 1898.— 
Веселовок1Й, (Ал-'Ьй). Французская литература ХУ1П стол'Ьт1я. 
«Всеобщая истор1Я литературы" Корш а и Кирпичникова, т. IV). —Чи- 
черин ъ. Политическ1е мыслители древняго и новаго н]ра. Изд. „Библ1о- 
теки для самообразовашя", т. П. — Виппер ъ, (Р.) Общественныя 
у чен1я и историчесмя теор1й XVIII и XIX в-Ька. С. -Пб. 1 900 — В е с е л о в- 
СК1Й, (А.) Этюды и характеристики. М. 1907 (статьи о Дидро и Бо- 
марше). — Кар л ей ль. Историческ1е и критическ1е опыты. М. 1878 
(статьи о Волътер'Ь и Дидро). — Иванов ъ, (И). Политическая роль 
французскаго театра въ связи съ философ1ей XVIII в']^ка. М. 1895. 
Оорель. Монтескье. Пер. оодъ редакц1ей проф. Виноградова (или же 
другой пореводъ подъ редакщей проф. Кар'Ьева). — Штраусъ. Воль- 
теръ. М. Изд. „Книжнаго Д'Ьла''. — М о р л е й, (Д.) Вольтеръ, пер. подъ 
ред. Кирпичникова М. 1889. — Каренинъ. Вольтеръ. С.-По. 1893 
въ ^Бюграфической библ!отек']Ь'' Павленкова. — Михайловск!й, (Н.) 
Вольтеръ-челов'Ькъ и Вольтеръ-мыслитель. Собр. соч., т. III. — Воль- 
теръ и Екатерина И (переписка) въ сер! и Чу йко „Ёвропейсше писатели 
в мыслители''. С.-Пб. 1882. — М о р л е й, (Д.) Дидро и энциклопедисты. 
Пер. Нвв*домскаго. М. 1882. — Бильбасовъ. Дидро въ Петербург*. 
С.-Пб. 1884. — ГрэхэмъГрей. Руссо, его жизнь, произведея1я и 
окружающая среда. М. 1890. — М о р л е й, (Д.) Руссо, Пер. Нвв*1ом- 
скаго. С.-Пб. 1881.— Шю к 6. Руссо. Пер. Шараповой. М. 1897.— 
Гефдингъ, Ж. Ж. Руссо. Пер. Давыдовой. — Кар ел и нъ. Руссо . 
Опытъ характеристики его общественныхъ идей. Изд. П. Струве. — 
АлексЬевъ. Этюды о Руссо. 2 части. М . 1887 — Галле, Г^омарше. 
Пер. М.Лаврова. М. 1898. — Дегенъ. Бомарше. Къ столМю 
смерти. («Мхръ Бож1Й" 1899 г., сентябрь). 



— 362 — 

Переводи, Монтескье: Персщскхя письма. С.-Пб. 1892. — Духъ за- 
коновъ, пер. Горнфельда,, съ вступительной статьей М. М. Ковалев- 
скаго. С.-Пб. 1900. — Вольтеры Философск1е романы. „Дешевая библ10- 
тека^ Суворина. ~ Дидро: Племяннпкъ Рамо. Изъ серш Чуйко 
„Бвропейсюе писатели и мыслители". С.-Пб. 1883, также въ приложеши 
къ соч. Морлея о Дидро. — Руссо: Эмиль или о воспиташи. Пер. Пер- 
вова въ сер1и „Педагогическая библ10тека'' Тихомирова и Адольфа. 
М. 1896. — Юл1я или Новая Элоиза. Пер. Кончаловскаго. М. 1892. — 
Испов-Ьдь. Пер. Устрялова. С.-Пб. 1898 и Трубачева. С.-Пб. 1901.— 
О причинахъ неравенства. Пер. Южакова. Библютека „Св'Ьточа''. 
С.-Нб. 1907. — Общественный договоръ. Пер. Д. Жуковскаго. С.-Пб. 
1^7. ^Бомарше: „СевильскШ цырюльникъ*' и „Свадьба Фигаро"*, пер. 
Чудинова („Дешевая библютека"" Суворина). 

У. немецкая литература ХУШ в'Ька. 

I. Ра8вит1б немецкой литературы съ XVI в. до Лессинга. 

Мы прекратили изложенхе исторш немецкой литературы 
на томъ пунЕт1&^ когда гуманистическое движенхе слилось 
съ реФормащоннымъ и было на время даже поглощено 
XVI в. имъ. Во второй половин* XVI в. вся литература въ Гер- 
ман1и принимаетъ теологическ1й отпечатокъ; музы мол- 
чатъ, но зато тёмъ сильн'Ъе слышится голосъ религюзной 
контроверсы. Писатели ценились не за свой литератур- 
ный талантъ, а за свою приверженность идеямъ реоор- 
мацш. Знаменит*йш1й сатирикъ XVI в. Фипгартъ по 
горло увязъ въ теологическихъ интересахъ. Онъ пере- 
водитъ съ голландскаго языка сатиры кальвинистовъ 
на католиковъ, самъ пишетъ сатиры противъ нигценствую- 
щихъ орденовъ и 1езуитовъ и даже сочиняетъ псалмы и 
духовный п^сни. Изъ всЬхъ литературныхъ родовъ наи- 
большей оргинальности достигаетъ н'^мецкая драма, хотя 
и она сильно проникнута теологическимъ элементомъ и 
делается ^орудхемъ религюзной пропаганды. Къ первой 
половин* XVI в. относится не мало драматическихъ про- 
изведенШ, въ которыхъ проповедуются либо католичесшя, 
либо протестантск1я тенденщи.^Подобныя тенденщозныя 
пьесы нередко были сочиняемы преподавателями и разъ- 
игрывались въ школахъ учениками. 



— 363 — 

Параллельно съ этой школьной и тенденщозной драмой 
раявивается народная драма, которая беретъ свой мате- 
р1алъ отовсюду: и изъ римской исторхи, и изъ новеллъ 
Боккаччьо^ и изъ народныхъ шуточныхъ разсказовъ. 
Средоточ1емъ этой драмы становится въ XVI в. городъ 
Нюренбергъ, а во глав^^ ея Гансъ Саксъ, простой 
ремесленникъ, мейстерзингеръ, т.-е. поэтъ, вышедшхй изъ 
среды бюргерства. Онъ родился въ 1494 г., былъ сынъ 
портного и занимался сапожнымъ ремесломъ. Онъ на- 
писалъ болЬе 200 пьесъ самаго разнообразнаго содержан1я: 
въ числЬ ихъ есть и мистерхи („Юдиеь^, „Исторгя Товиша'', 
„Жертвоприношенге Лераама^^ и т. п.)> и трагед1и изъ 
классическаго М1ра (г^Виртнхя*" , пЛукрецья*^у „Судъ На- 
рисовъ*^ и т. д.), и пьесы, содержанхе которыхъ заимство- 
вано изъ «Декамерона'' Боккаччьо {„Вголанта*" , „Гри- 
зельда**)^ но лучш1я изъ его пьесъ — безспорно бытовыя 
сцены и масленичные Фарсы {„Мертвый муокъ*^ и др.). 
Въ бытовыхъ Фарсахъ выступаютъ всего ярче особен- 
ности таланта Ганса Сакса: веселость, остроумхе, искус- 
ство рисовать характеры, которые бьютъ въ глаза своимъ 
реализмомъ, своей жизненной правдой. 

Вскор^^ посл^^ Ганса Сакса н'Ьмецкая драма подверг- 
лась вл1ян1ю англ1йской драмы, достигшей въ конц'б ХУ1 в. 
изумительнаго развитхя. Въ конц^ ХУ1 в. при дворахъ 
различныхъ н^мецкихъ герцоговъ и князей появляются 
труппы англ1йскихъ актеровъ или комед1антовъ. Актеры 
эти не оставались прикованными къ столицамъ своихъ 
хозяевъ: они выучились по-н'Ьмецки и разъ'Ьзжали по 
Герман1и, собирая дань восторговъ и денегъ. Поселив- 
шись въ Гермавш, англ1йск1е комед1анты не прерывали 
связи съ родиной, откуда они получали театральный 
новинки и переводили ихъ на н'1^мецк1Й языкъ; такъ, из- 
в']&стно, что кром* „Фауста" Марло, котораго они при- 
везли съ собою, они ставили (въ собственвыхъ перед-Ьл- 
кахъ) и шекспировск1я пьесы: „Ромео и Юлш", »Гам- 



— 364 — 

дета**, „Лира" и „Юл1я Цезаря". На немецкую драму 
англ1йск1е комедханты вшяли двоякимъ образовгь: вн'Ьш- 
нимъу бившимъ по нервамъ, трагизмомъ своихъ крова- 
выхъ трагед1Й и грубымъ вомизмомъ сценъ, гд^ д^й- 
ствовалъ кдоунъ^ носивш1ё въ н^мецкихъ драмахъ имя 
Гансвурста. 
VII в*иъ. Литературное развитхе Гермаши было прервано трид- 
цати-л^^тней войной и непосредствено наступившей посд^^ 
нея эпохой упадка и одичан1я. Около трети всего наседешя 
погибло; множество городовъ было разрушено; обрабо- 
танный земли обратились въ пустоши, а крестьяне, ихъ 
обрабатывавш1е, скрылись въ л'Ьсахъ; торговля и промыш- 
ленность пришли въ страшный упадокъ, и нужно было 
почти ц'бдое стол'Ётге, чтобы страна снова достигла той 
степени благосостоянхя, которой она обладала до 1618 г. 
Политическое состоянхе Гермаши было самое печальное. 
По Вестфальскому миру страна подпала подъ власть 
бол*е, чЬмъ трехсотъ мелкихъ влад'Ьтелей, которые, по 
выражен1Ю Геттнера, какъ вредныя, сорныя травы, отни- 
мали у нея здоровье и силу. Угнетенный непосильными 
налогами, испорченный дурнымъ управлешемъ, почти 
лишенный всякаго религюзнаго поучен1я и назидан1Я 
(такъ какъ множество церквей было закрыто), народъ 
огруб-Ьлъ нравственно, сталъ предаваться пьянству, во- 
ровству и другимъ порокамъ, въ то время какъ высшее 
сослов1е, отрекшись отъ своей нащональности, стреми- 
лось изо всЬхъ силъ подражать всему Французскому. 
Вн-Ьшнее политическое могущество Франщи при Людо- 
викЪ XIV, блескъ ея двора и литературы приводили 
въ восторгъ политически-слабую и значительно отстав- 
шую Герман1Ю, д-Ьлали ее, по мФткому слову Гердера, 
какъ бы провинщей Французской монарххи, а по выра- 
жен1ю современнаго сатирика Логау, ^лакеемъ Францш, 
съ гордостью носившимъ ливрею своего господина". 
Каждый изъ мелкихъ влад']^телей Гермаши выбивался изъ 



— 365 — 

силъу чтобы подражать Людовику XIV, строилъ свой 
Версаль, заводилъ свой поэтическШ дворъ и т. д. Подъ 
давлен1емъ деспотизма этихъ мелкихъ владМелей, считав- 
шихъ, подобно Людовику XIV, все государство своею, 
частною собственностью, исчезло всякое челов1^ческое 
достоинство, всякое гражданское чувство. 
. НигдФ такъ ярко не рисуется картина об'бдн'Ьвшаго, 
одичалаго и обезличеннаго н'Ьмецкаго общества, какъ 
въ роман* „81трис%88тг18"^ Гриммельсгаузена, по- 
явившемся въ св'Ётъ въ 1668 г., стало-быть, черезъ 
двадцать л^тъ поел* ВестФальскаго мира. Въ геро* этого 
романа не безъ основанья видятъ олицетворенхе оборван- 
ной, нравственно распущенной Гермаши, переходящей 
отъ нищеты къ невежеству, отъ невежества къ пороку 
и преступленш. Такъ было въ действительности съ гер- 
манскимъ народомъ, обликъ котораго носилъ въ то время 
печать необычайной нравственной огрубелости, оставив- 
шей свои следы въ науке и въ искусстве. Наука въ 
этотъ пер1одъ находилась въ страшномъ упадке. Въ уни- 
верситетахъ главными предметами преподавашя были 
догматическое и полемическое богослов1е и латинсшй 
языкъ. Гречесшй языкъ и греческая литература совер- 
шенно отсутствовали, математика была введена только 
въ XVПI в. Ученые педанты, погруженные въ свои 
вечные латинскхе диспуты и релипозную контроверсу, 
вскоре сделались посмешищемъ, и Фридрихъ Вильгельмъ I 
едва ли не былъ вернымъ выразителемъ общественнаго 
настроешя, устроивъ диспутъ между полоумнымъ Мор- 
генштерномъ и проФессоромъ ФранкФуртскаго универ- 
ситета на тему „Все ученые — пустомели и дураки**. 
Что до П0931И, то она давно превратилась въ жалкое 
подражаше иностраннымъ образцамъ, преимущественно 
итальянскимъ. Но мало-по-малу время брало свое. Раны 
Герман1и понемногу стали затягиваться, благосостоянхе 
увеличиваться, а вместе съ нимъ росла потребность 



иха Вели- 
каго, 



ЁЪ наслаждешяхъ вывшаго порядка. Страсть подрая(а1'Ь 
чужеземному не замедлила принести добрые плоды, ибо 
этимъ путемъ вторглась въ Гермашю масса новыхъ 
идей и бол^^е совершенныхъ литературныхъ Формъ^ вы- 
работанныхъ писателями Францш и Англш. ПуФендорФъ 
и Томазгусъ отстаиваютъ независимость науки отъ тео- 
логическихъ принциповъ, Вольфъ пропов*дуетъ съ ка- 
еедры свои рашоналистическк воззр'Ьнхя и провозгла- 
шаетъ независимость морали отъ релипи. 
юха Фрид- Съ возроягденхемъ умственнымъ идетъ рука объ руку 
и служитъ ему подпорой возрожден1е политическое, Съ вос- 
шеств1емъ на престолъ Фридриха Великаго начинается 
эпоха подъема народнаго духа. Фридрихъ Велишй пони- 
малъ свои обязанности иначе, ч']&мъ современные ему 
правители. Онъ не считалъ, наподобхе Людовика XIV, 
государство своею собственностью, но любилъ называть 
себя первымъ слугой (1е ргетхег (1оте81;^^ие) государства. 
Въ качеств'6 воспитанника и поклонника Французской 
ФИЛ0С0Ф1И, онъ былъ уб'1^жденнымъ сторонниковгь свободы 
мысли и свободы совести. „Вс* релипи, — сказалъ онъ, — 
им'Ёютъ одинаковое право на существоваше въ моемъ 
государстве^, и каждый изъ моихъ подданныхъ можетъ 
спасаться на свой манеръ (й за Га90п)''.Съ ц']^ью наса- 
ждешя науки въ Германш онъ призвалъ въ берлинскую 
академ1Ю извЪстныхъ европейскихъ ученыхъ и предоста- 
вилъ имъ полную свободу изсл'Ьдован1я. Ту же свободу 
онъ предоставилъ и литератур*: хотя лично онъ отно- 
сился довольно индифферентно къ немецкой по931И и пред- 
почиталъ скор*е кропать свои плох1е Французсюе стишки, 
ч']Ьмъ читать стихи Рамлера или Клопштова, но вся 
его д'бятельность больше вдохновила литературу, ч'Ьмъ 
это могло бы сделать его личное покровительство. Онъ 
пробудилъ въ н'Ёмецкомъ народ'Ь нащональное само- 
сознанге и чувство собственнаго достоинства, которое 
не замедлило отразиться въ литератур']^. Военный п^сни 



^ 367 -^ 

ГлеЙма^ н^Ькоторыя стихотворен1Я Рамлера и „Минн1а 
Фонъ Барнгежьмъ'' Лессинга никогда не были бы на- 
писаны^ если бы не было Семил^Ьтней войны. Окрылен- 
ный славными подвигами Фридриха Великаго, н'Ьмецк1й 
духъ сталь сбрасывать съ себя оковы подражан1я и стре- 
миться къ самостоятельности. Противъ представителя 
ложноклассическаго направленгя, Готшеда, возстали на- 
ходивппеся подъ вл1ян1емъ англгйскихъ образцовъ Бод- 
меръ и Брейтингеръ, которые проложили дорогу 
критической школ1^, основанной Лессингомъ. 

Навстр'Ьчу самостоятельной критической мысли шло клопштом 
самостоятельное поэтическое творчество. Въ 1748 г. 
вышли первыя три книги гуМесЫады*' Клопштока 
и вызвали всеобщ1Й восторгъ. При всей гранд103ности сю- 
жета и возвышенности идей поэма Клопштока не можетъ 
быть названа удачнымъ поэтическив1ъ произведешемъ. 
Исвуплен1е челов'Ьческаго рода 1исусомъ Христомъ нельзя 
назвать подходящимъ сюжетомъ для эпической поэмы. 
Притомъ же Клопштокъ не облададгь главной способ- 
ностью эпическаго поэта — творческой Фантаз1ей, оттого 
лиричесшя м'Ьста его поэмы гораздо выше и поэтичн'Ье 
описанШ лицъ и событ1й евангельской исторан, которымъ 
онъ не былъ въ силахъ придать пластичесюй образъ. 
Зато описашя природы проникнуты у Клопштока глу- 
бокимъ и задушевнымъ чувствомъ^ какого не встр'Ьчалось 
до негр въ н^^мецкой поэз1и. Если мы прибавимъ къ этому 
музыкальный, словно льющШся въ душу, гекзаметръ, 
то поймемъ, почему „Мессхада"* при самомъ появлен1и 
своемъ произвела такое сильное впечатл^н1е и сд1^алась 
для Герман1и какъ бы вторымъ Евангелхемъ. 

Хотя релипозно-п1этистическое м1росозердаа1е, прони- 
кающее собой произведете Клопштока, првшлось нанъ 
разъ по плечу большинству н^мецкаго общества, но овс 
конечно, не могло удовлетворить образоБанваго меаъ" 
шинства, воспитаннаго на освобождающихъ учев1яз 




— 368 — 

Англ1и и Францш. Реакц1я была неизб'Ьжна, и вырази- 
телемъ ея явился Виландъ, писатель если не генгаль- 
ный, то блестящхй и остроумный, произведен1я котораго 
дышать изящнымъ эпикуреизмомъ съ прим^Ьсью моднаго 
тогда ращонализма. 9нергичесБ1й протестъ противъ край- 
ностей идеализма и П1этизма и проповедь здороваго 
и разумнаго м1росозерцан1я были, безспорно, культурной 
заслугой Виланда. Въ „Агатонть*' у „Музарюгт}'^ и друтихъ 
произведешяхъ Виландъ, кром1^ осм']^яшя мечтательности, 
жеманства и мистицизма, поетъ гимны здоровой житей- 
ской философ1и, которая смотритъ на жизнь св^Ьтлыми 
очами и ставить своей задачей гармоническое развит1е 
вс']&хь духовныхь и Физическихь силь челов'Ёка на ра- 
дость и украшенхе нашего земного существовашя. Глав- 
ная же заслуга Виланда, какь писателя, состоить въ об- 
работк'Ё н']^мецкой прозы: чтб сд^^лано Клопштокомъ по 
отношен1Ю кь стиху, то сд*лано Виландомь по отно 
щенш кь прозаической Форм'Ь р'Ьчи. Подь его рукой 
н']Ьмецкая проза впервые заговорила легкимъ и изящнымъ 
языкомь, заискрилась блестками остроум1я, порой напо- 
минающаго собой остроумхе Вольтера. Произведешя 
Виланда прхучили мало-по-малу воспитанное на Француз- 
ск1й ладь высшее немецкое общество искать удовлетво- 
рен1я своей любви кь чтен1ю вь н'Ьмецкой литератур'^, 
ибо, читая повести Виланда, оно находило вь нихъ 
французскую легкость разсказа. Французское остроумге 
и гращю — словомь, многхя изь т*хь качествь, кото- 
рыми оно восхищалось въ произведешяхъ Французскихъ 
писателей, послужившихъ образцами Виланду. 

2. Лессингъ. 

Историки немецкой литературы вь одинь голось го- 
ворить, что никто изь н^мецкихь писателей не оказалъ 
такихь услугь нащональному самосознанш, немецкой 
литератур'Ь и н'Ьмецкой критик'Ь, какь Лессингъ 



— 369 — 

(1729—1781). Если онъ и не былъ первокласснымъ худож* 
никоагь и не оставилъ посд^ себя такихъ генхальныхъ 
создан1й, какъ Гбте или Шиллеръ, то онъ своими рефор- 
мами въ области драмы подготовилъ почву для ихъ д'Ья- 
тельности и расчистилъ имъ дорогу, разрушивъ господ- 
ство ложноклассическаго вкуса въ Германхи и связавъ 
драму съ жизнью. Лессингъ былъ въ особенности великъ 
тЬыъ, что созйдаше шло у него рука объ руку съ раз- 
рушешемъ/ что онъ могъ своими собственными творе- 
шями подтвердить справедливость своихъ теорШ. Основныя 
черты критическаго метода Лессинга выступаютъ до- 
вольно ясно въ его раннихъ статьяхъ/ въ реценз1яхъ, 
помФщенныхъ въ „Литературныхъ письмахъ*' (ВпеГе Не Литврату| 
пеие8<;е Ы1;ега*иг Ье1гейеп(1). Это былъ критичесшйжур- """ ""*^*''"^ 
налъ, издававппйся въ Берлине другомъ Лессинга Нико- 
лаи и начавштй выходить въ 1759 г. Первые восемь 
выпусковъ этого издан1я были написаны почти исключи- 
тельно Лессингомъ. Въ статьяхъ Лессинга н']^мецкая кри- 
тика впервые заговорила твердымъ, мужественнымъ то- 
ноиъу впервые обратила вниманхе не на мелочи и 
частности, но на ц1^ое. По ыяЪят Лессинга, достоин- 
ство художественнаго произведен1я зависитъ не отъ от- 
д^Ьдьныхъ красотъ и подробностей; взятыя вм'бстЬ, эти 
красохы должны составлять одно художественное ц'Ьлое. 
Когда Ц'Ьлое найдено безукоризненнымъ, критикъ дол- 
женъ удержаться отъ невыгодваго дроблен1я его на 
части, но созерцать его, какъ философъ созерцаетъ 
М1ръ. Таковъ былъ девизъ новой критики. Руководясь 
этимъ принципомъ, Лессингъ сталъ прим'бнять его къ но- 
вой немецкой литератур*]^ и очищать Авпевы конюшни 
литературы отъ накопившагося въ нихъ сора. Много 
самолюбШ имъ было ранено, много мнимыхъ ген1евъ 
разв^Ьнчано. Особенно характерно въ критик*]^ Лессинга, 
во-первыхъ, было то, что онъ имЪжъ д']&ло съ произведе- 
шемъ, а не съ авторомъ: онъ никогда не касался лич- 

Стороменжо. 24 



— 370 — 

ности автора^ никогда не старался узнать объ автор']^ 
больше, чЪмъ можно было узнать изъ его книги; — и, во- 
вторыхъ, то, что онъ отъ Фактовъ переходилъ къ прин- 
ципавгь, выраженнымъ въ художественномъ произведенхи, 
и также подвергалъ ихъ своему неумолимому анализу. 
Тавъ, въ лиц'6 Душа онъ осм'^Ьялъ напыщенную и без- 
дарную школу современной н'Ьмецкой беллетристики; 
въ лиц'б Готшеда и его посл'^^дователей — разсудочную 
теорш повтическихъ произведешй, наивно полагавшую, 
что достаточно соблюдать известный правила шитики, 
чтобы быть поэтомъ. Но, выметая соръ изъ современной 
ему литературы, Лессингъ тщательно подбиралъ невшопе 
находившхеся въ ней перлы. Такъ, онъ остановился съ 
большимъ сочувств1емъ на эпиграммахъ забытаго Логау, 
на военныхъ п'^^сняхъ Глейма, восхищался ^лирическими 
произведетями Клейста, отдалъ справедливость Клоп- 
штоку и Виланду. 
Лаокоонъ''. Между „Литературными письмами'' и великимъ про- 
изведешемъ Лессинга ^Лаопоот^^ (1766) лежитъ промежу- 
токъ въ несколько л*тъ. Въ эти годы Лессингъ, уже прюб- 
р-Ьтшай славу изв^стнаго критика и драматурга, усиленно 
занимается античнымъ искусствомъ и литературой. Пло- 
домъ этихъ занятШ и былъ ^Лаокоонь или о границам 
живописи и поэпи*", трактатъ, названный Лессингомъ 
по имени знаменитаго произведен1я античной скульптуры, 
которое послужило исходной точкой его разсуждешй. 
Лессингъ задалъ себ^ вопросъ : почему на известной всра- 
морной групп'6, находящейся въ Ватикан^^, Лаокоонъ 
изображенъ не кричащимъ, тогда какъ у Виргил1я онъ 
„с1атоге8 Ьоггепйоз ай 81(1ега 1;оШ1**? Этотъ вопросъ 
Лессингъ^р^шаетъ сл*дующимъ образомъ: основной за- 
конъ древняго пластическаго искусства есть красота; все, 
что искажаетъ красоту, что выражается некрасивымъ 
искривлен1емъ лица, не допустимо въ античномъ искуо 
ств'Ь;на9томъ основаши на барельвФ'Ь Тйманта „Жертво- 



— 371 — 

приношенхе Ифигеши*" лицо Агамемнона было закрыто^ 
ибо сильное горе заставило бы исказиться черты его, и 
тЪмъ нарушился бы верховный законъ античнаго икус- 
ства — красота; а такъ какъ живописецъ или скульпторъ 
можетъ изобразить только одинъ моментъ изв'Ьстнаго 
положен1я, то онъ непрем'Ьнно долженъ думать о томъ, 
чтобы этотъ моментъ производилъ эстетическое впечат- 
лите. Другое д*ло поэтъ; въ его распоряженш находится 
много моментовъ: если одинъ изъ нихъ будетъ неэстети- 
ченъ, онъ можетъ быть затушеванъ ц'^^лымъ рядомъ дру- 
гихъ моментовъ, и въ ц^^ломъ получится впечатл'Ьн1е 
эстетическое. Дал^Ье Лессингъ затрагиваетъ вопросъ бол'Ье 
общаго характера — это вопросъ о взаимномъ отношеши^ 
точн^Ье, о границахъ живописи и поэз1и. По мн'Ьн1Ю 
Лессинга, коренное различ1е между живописью и поэзхей 
состоитъ въ томъ, что первая^ д'Ёйствуя въ простран- 
ств'6, можетъ изобразить только предметы, части кото- 
рыхъ находятся другъ подл'Ь друга, тогда какъ поэз1я 
дЪйствуетъ во времени и потому можетъ изображать 
только д'Ьйств1я и событ1я, какъ они сл1Ьдовали другъ 
за другомъ во времени; поэтому сюжетъ, очень благодар- 
ный для живописца, можетъ совершенно не подходить 
для поэта. Лессингъ поясняетъ эту мысль несколькими 
прии'Ьрами. Описаше пира боговъ у Гомера представ- 
ляетъ собою прекрасный сюжетъ для живописца, тогда 
какъ Гомеръ посвящаетъ этому описанш всего 4 строки. 
И наоборотъ, разсказъ о томъ, какъ Пандаръ натяги- 
ааетъ лукъ и стр*ляетъ изъ него, составляетъ одно изъ 
лучшихъ описанШ у Гомера, тогда какъ изобразить 
въ посл^довательномъ порядк'Ь всЬ д'Ьйствхя Пандара 
невозможно на одной картин'Ъ. Въ особенности ярко вы- 
ступаетъ разница между двумя искусствами въ изобра— 
жен1и т^^есной красоты. Телесная красота есть стройно4 
сочеташе различныхъ частей, которыямогутъбытьусмот- 
р'Ьны однимъ взглядомъ, а такъ какъ изображен1е предме- 

24* 



^ 372 — 

товъ, части которыхъ лежать одна подл* другой въ про- 
странств*, составляетъ предметъ живописи, то она, и 
только она, можетъ съ усп*хомъ изображать красоту, 
тогда какъ поэзхя должна изображать впечатл*н1е, про- 
изводимое красотой. „Итакъ, — восклицаетъ Дессингъ, 
обращаясь къ поэтамъ, — изображайте любовь и восторгъ, 
возбуждаемый красотою, и тЬмъ самымъ изобразите самую 
красоту". 

Вл1ян1е „Лаокоона'' было громадно; мы знаемъ изъ 
признашй Виланда и Гёте, какое решительное вл1яше 
на искусство и литературу произвела мысль Лессинга 
о различщ задачъ живописи и поэзхи. „Лаокоонъ** вы- 
рвалъ изъ-подъ ногъ описательной повз1и ея теорети- 
ческую основу; правило Горащя „и! р1с1ига роё818" по- 
теряло ВСЯК1Й кредитъ; мелочный описан1я предметовъ, 
считавппяся прежде однимъ изъ достоинствъ поэтичесваго 
произведен1я, теперь стали считаться недостаткомъ. Описа- 
тельная поез1я начала выходить изъ моды, и поэты мало* 
по-малу обратились отъ длинныхъ и мелочныхъ описашй 
вн*шнихъ предметовъ къ тому, что составляетъ истинную 
задачу поэз1И, къ описашю душевныхъ движешй. 

Отъ „Лаокоона** переходимъ къ другому великому кри- 
тическому труду Лессинга, къ его „Гамбургской драмог 
тургги*^. 
„Гамбургская „Гамбургская драматурпя" составилась изъ театраль- 
АраматурНя''. цц^^ реценз1Й, писанныхъ Лессингомъ по поводу пред- 
ставлен1я той или другой пьесы на сцен* гамбургскаго 
театра, при которомъ Лессингъ состоялъ въ 1767/8 гг. 
въ качеств* театральнаго критика. Драматурпя Лессинга 
заключаетъ въ себ* дв* стороны: полемическую и теорети- 
ческую, или догматическую. Въ полемическихъ частяхъ 
онъ даетъ, такъ сказать, генеральное сраженхе Француз- 
ской ложноклассической драм*, привившейся въ Гермав1И 
благодаря Готшеду. Разбирая произведешя кориФеевъ 
французской трагед1и, Корнеля и Вольтера,. Лессингъ 



— 373 — 

доказываётъ безжизненную правильность построешя ихъ 
драмъ, ихъ погоню за вн'бшними эффектами и, въ особен- 
ности^ ихъ плохое знанхе челов']&ческаго сердца. Фран- 
цузсв1е драматурги очень гордились т-Ьмъ, что они 
въ своихъ произведен1яхъ соблюдали правила Аристоте- 
левой поэтики. Лессингъ блистательно доказалъ, что они 
не шли дальше вн:Ьшняго механическаго соблюдешя пра- 
вилъ и что Шекспиръ, не знавшШ ни Аристотеля, ни древ- 
нихъ трагиковъ, стоитъ къ нимъ гораздо ближе, ч^^мъ 
Корнель илиВольтеръ. Разбирая различныя пьесы, игран- 
ный на гамбургской сцевЪу Лессингъ высказываетъ 
множество теоретическихъ зам'бчашй, который соста- 
вляютъ догматическую сторону „Драматурпи". Лессингова 
теор1Я драмы всец'Ьло коренится въ „Поэтик** Аристо- 
теля, которую онъ считалъ столь же непогрешимой, какъ 
элементы Эвклида. Въ опред'блеши трагедш, въ ученш 
объ ея цЬли, построенш, характерахъ онъ сл^дуетъ 
за Аристотелемъ, какъ послушный ученикъ за учите- 
леиъ, только изредка позволяя себ'Ё развить бол^е по- 
дробно то или другое положенхе Аристотеля. Его раз- 
сужден1я объ исторической драм*, которую онъ считаетъ 
ложнымъ видомъ драмы, основаны на девятой глав'Ё 
„Поэтики**, гд'Ь доказывается^ что поэзхя ФилосоФичн'бе 
исторхи, потому что первая рисуетъ общее, а последняя 
частное, индивидуальное. Дал^е, сл'Ьдуя Аристотелю, Лес- 
сингъ не считаетъ героями, удобными для трагедш, ни 
совершенно безупречныхъ, ни совершенно порочныхъ 
людей, забывая, что новая драма представляетъ немало 
произведен1й, герои которыхъ были то невинные стра* 
дальцы, въ род** Корделш или Дездемоны, то отъявленные 
амод'би, въ род* Ричарда Ш. Въ учен1и о комед1и и ея 
характерахъ [Лессингъ тоже сл-Ьдуетъ Аристотелю, но 
у него есть не мало собственныхъ м*ткихъ зам*чан1й 
о нравственномъ воздМствш комед1и на людей и объ ея 
развязк*. „Истинная и общая польза комедш, — говорить 



- 374 — 

онъ, — заключается въ самомъ см-Ьх*, т.-е. въ упражнети 
нашей способности подмечать смФшное, легко и быстро 
раскрывать его подъ разными масками страсти и моды 
и даже подъ морщинами торжественноЁ серюзности. До- 
пустимъ, что „Скупой** Мольера не исправить ни одного 
скряги^ а „Игрокъ** Реньяра — ни одного игрока, т'Ьмъ 
хуже для людей, а не для комед1И. Если она не можетъ 
врачевать неизл^^чимо больныхъ, то съ нея достаточно 
и того, что она поддерживаетъ здороваго въ его здоровьи. 
Предупредительное средство должно считать тоже весьма 
хорошимъ л^карствомъ, а вся мораль не обладаетъ бол'&е 
сильнымъ, бол1&е дМствительнымъ предупредительнымъ 
средствомъ, какъ см1)хъ". 

Познакомившись съ критическими сочинетями Лес- 
синга, скажемъ н-ёсколько словъ объ его критическомъ 
метод'Ё. Лессингъ можетъ быть названъ типическимъ 
представителемъ эстетико-догматической критики. Лес- 
сингъ в1Ьрилъ въ единый, обязательный для вс^хъ художе- 
ственный идеалъ, въ непреложность вытекающихъ изъ 
изучен1я этого идеала эстетическихъ законовъ и, при- 
м'Ьняя ихъ къ разбору художественныхъ произведен1й, 
объяснялъ ихъ достоинства и недостатки степенью при- 
ближен1я или удалешя отъ этого идеала. Всякое художе- 
ственное произведенхе онъ разсматривалъ, какъ ц'ёльвый 
организмъ, развивающ1йся по своимъ собственнымъ за- 
конамъ, достоинства и недостатки котораго объясняются 
изъ него самого. Мысль, что художественное произведен1е 
находится въ прямой зависимости отъ почвы, его произ- 
ведшей, отъ нравственной атмосферы среды, въ которой 
жилъ его творецъ и изъ которой объясняется его обпцй 
смыслъ и направлен1е, — подобная мысль показалась бы 
Лессингу чуть не святотатствомъ. ВсЬ эти мелочи кажутся 
ему ничтожными въ сравнеши съ актомъ творчества, 
результатомъ котораго бываетъ художественное про- 
изведен1е. Разъ художественное произведенае создано. 



— 375 — 

оно поддежитъ обсуждешю художественной критики и 
притомъ критики чисто объективной, при которой ^шч- 
ность критика, его образоваше и вкусъ не им'Ьютъ боль- 
шого значен1я. По сдовамъ Лессинга, критикъ не вы- 
водить никакихъ правилъ изъ своего собственнаго вкуса, 
но образуетъ свой вкусъ на основан1и правилъ, извлечен- 
ныхъ изъ природы самаго предмета. Такъ и поступалъ 
Лессингъ, разбирая драматичесшя произведен1я различ- 
ныхъ авторовъ. На основанхи Аристотеля и греческихъ 
трагиковъ онъ составилъ свой идеалъ драмы, увид']^лъ 
въ этомъ идеал^^ природу самаго предмета и призналъ 
правила Аристотелевой „Поэтики'', основанной только на 
греческихъ образцахъ, законами самаго драматическаго 
рода. Въ этомъ заключалась его крупная ошибка, ибо 
правила Аристотелевой „Поэтики" во многомъ устар-Ьли. 
В'Ьрный зав'Ьтамъ своего великаго учителя, Лессингъ 
остался сл^пъ передъ красотами отрицаемой Аристоте- 
лемъ исторической драмы, продукта новаго времени, 
доведеннаго до совершенства Шекспиромъ. Онъ и Шек- 
спира призналъ только потому, что ему показалось, 
будто въ главномъ онъ стоитъ ближе къ Аристотелю, 
ч'Ьм'ь Корнель и Вольтеръ. Пзъ сказаннаго сл^^дуетъ, что 
въ „Драматурпи" Лессинга, выросшей на почв* изучешя 
греческихъ образцовъ и на „Поэтик*** Аристотеля, нечего 
искать цельной теорш драмы, которая могла бы служить 
руководствомъ навыки драматургамъ, хотя н-Ькоторык 
отд*льныя зам*чан1я его никогда не утратятъ своей 
ценности. 

Въ начал* ХУП1 в. немецкая драма находилась въ са- лессинп 
момъ плачевномъ состоянш. Сцена была наводнена истори- «а«ь дра* 
ческими пьесами самаго кроваваго содержашя, носившими "^у^^- 
названге Наир(;-ип(1-8(аа(;8ас(юпеп, чередовавшимися съ 
Фарсами,гд* дМствовалъ неизбежный Гансвурстъ. Попытка 
обновлешя репертуара впервые им-Ьда м*сто въ ЛейпцигЬ, 
благодаря усил1ямъ профессора Г о т ш е д а. Страстный по- 



— 376 — 

кдонникъ французской ложноклассической трагедхи^ Гот- 
шедъ вид'Ьлъ единственное спасете н'Ьмецкаго театра 
въ томъ^ чтобы обновить его произведенхями Корнеля, 
Расина и Вольтера. Въ Лейпциг'Ь онъ познакомился 
съ даровитой актрисой Каролиной Нейберъ, которая, 
одушевленная тЪмъ же желангемъ, предложила къ его 
услугамъ свою прекрасно организованную труппу, ко- 
торая разыгрывала переводы Корнелева „Сида*', „Цинны'', 
драму Готшеда „ Умирающгй Катонъ*^ и др. Что Готшедъ 
въ своихъ реФормац10нныхъ попыткахъ опирался исклю- 
чительно на французскую драму, это совершенно понятно, 
ибо ни испанской, ни англхйской драмы онъ не зналъ. 
Во всякомъ случа^^ д'бятельность его принесла добрый 
плодъ; только пройдя черезъ педантическую школу Фран- 
цузской трагед1И, н^мецте драматурги могли усовершен- 
ствовать Форму своей драмы и получили возможность оц^^- 
нить преимущества драмы англ1Йской, такъ что въ этомъ 
отношеши можно сказать, что Готшедъ проложилъ путь 
самому Лессингу. Но, мечтая объ основан1И н'Ьмецкаго 
нащональнаго театра, Лессингъ относился отрицательно 
къ реФормамъ Готшеда. По мн'Ьшю Лессинга, Готшедъ, 
П0ДЧИНИВШ1Й немецкую драму Французскимъ образцамъ, 
могъ только отдалить эпоху возникновешя нащональной 
немецкой сцены. Борьба Лессинга съ Готшедомъ на- 
чинается съ цЛитературныхъ писемъ'' и заканчивается 
въ „Драматург1и". 

Въ 1748 г. труппой г-жи Нейберъ въ Лейпциг^Ь была 
поставлена новая комедхя „Молодой ученый*^, авторомъ 
которой былъ юный студентъ Лессингъ. Съ этихъ поръ 
Лессингъ не покидалъ занятШ театромъ. Онъ изучалъ 
драматическ1я произведен1я другихъ народовъ, перед']^лы- 
валъ для сцены комедхи Плавта и писалъ свои со0ствен- 
ныя пьесы. Въ 1755 г. онъ поставилъ на сцену свою буржу- 
азную драму ,,Миссъ Сара Сампсот^^, которая была первой 
серьезной пьесой въ Герман1и, гд* действовали не короли 



— 377 — 

и герои, а простые смертные. Эта въ сущности весьма 
слабая пьеса имЪла громадный усп'Ьхъ и такъ растрогала 
публику, что почти веЪ зрители плакали. 

Одновременно съ появлешемъ „Драматурпи** Лессингъ „Мнниа 
поставилъ на сцену свою пьесу „ Минна фонгБарнгельмъ'' ^ фонъ-Бар| 

гвльнъ''. 
которая была первывиъ образцомъ н'Ьмецкой нащональ- 

ной комед1и. Сюягетъ пьесы взять изъ эпохи Семи- 

л1^тней войны, хорошо изв']&стной Лессингу. Во время 

занят1я Саксоши войсками Фридриха Великаго яЪкто 

майоръ Телльгеймъ своимъ благороднымъ поступкомъ 

внушилъ къ себ'Ь любовь одной изъ богатыхъ нев'Ьстъ 

въ Саксоши, Минны Фонъ-Барнгельмъ. Поступокъ майора 

состоялъ въ томъ, что когда разоренные войной жители 

одной изъ областей Тюринпи не могли внести контрибущи 

даже въ уменьшенномъ имъ разм:Ьр'6^ то онъ внесъ ее 

самъ, а съ нихъ взялъ вексель, по которому прусское 

правительство должно было по окончанхи войны взыскать 

съ нихъ деньги въ пользу его. Начальство заподозрило 

въ этой сд'Ълк^^ подлогъ; Телльгеймъ былъ уволенъипре- 

данъ суду. Предаше суду состоялось уже тогда, когда 

онъ былъ женихомъ Минны. Не считая себя въ прав^^ 

явиться къ нев']^сгЁ, майоръ поселился въ Берлин^^, въ 

гостинниц'Ь въ ожидаши окончашя д^^а. Хозяинъ гостин- 

ницы видитъ стесненное положенхе постояльца и мало- 

по-малу теряетъ къ нему всякое уважен1е, такъ что, когда 

въ гостиницу прх'&зжаетъ знатная дама (Минна фонъ- 

Барнгельмъ), онъ безъ всякой церемонги переводитъ майора 

въ худшую комнату. Живя въ гостинниц']^, Минна узнаетъ, 

какую нужду терпитъ ея возлюбленный. Она зоветъ 

его къ себ*. Въ первую минуту майоръ, увидя свою 

невесту, бросается въ ея объят1я, но потомъ, какъ бы 

одумавшись, отступаетъ назадъ, говоря, что теперь онъ 

ей не пара и т. д. Напрасно Минна ув*ряетъ его, что 

она в-Ьритъ въ его невинность и не нуждается въ его 

состоян1и — онъ остается непреклоненъ. Понявъ, что 



— 378 — 

происходить въ сердц*]^ жениха, Минна д1&лаетъ вид'ь, 
что она разорена. Это переворачиваетъ вверхъ дномъ 
р'Ьшенхе майора, который всл^^дъ за т*мъ подучаетъ из- 
вете, что д*ло его выиграно, что король снова пригда- 
шаетъ его на службу. Онъ сп^шитъ под']^литься съ Минною 
своей радостью и проситъ ея руки. Но теперь она, съ своей 
стороны, не хочетъ принять отъ него жертвы. Наконецъ, 
видя, что онъ достаточно наказанъ, Минна сознается, что 
она все выдумала, и пьеса оканчивается соединенхемъ 
влюбленныхъ. Комед1я Лессинга им'^^ла громадный уеиЪхъ. 
И не мудрено: это была первая пьеса на нацюнальный 
сюжетъ, и притомъ заимствованная изъ славной эпохи 
Фридриха Великаго. Характеры д-Ьйствующихъ лицъ 
очерчены ярко и правдиво, и изъ нихъ естественнымъ 
путемъ вытекаетъ самое д-Ьйствхе. Построеше пьесы пред- 
ставляетъ собою превосходную иллюстращю къ драмати- 
ческимъ теорхямъ, высказаннымъ Лессингомъ въ его 
„Драматурпи". Гёте не даромъ восхищался мастерской 
экспозищей дМств1я, изъ которой становится понятнымъ, 
почему Минна должна была появиться только во второмъ 
акт'6, когда благородный характеръ Телльгейма оконча- 
тельно выяснился передъ зрителемъ. 
„Эмил1я Давъ въ „МиннЪ Фонъ-Барнгельмъ*" образчикъ комед1и 
"алоттм". въ нац10нальномъ дух*, Лессингъ обратился къ трагедш 
и въ 1772 г. написалъ пьесу „9мил1я Галотти*", которую 
онъ назвалъ „Мещанской Виргишей"; въ построенш 
этой пьесы онъ строго держался началъ, изложенныхъ 
въ „Драматургш". ДМствхе ея развивается строго логи- 
чески, одна сцена вытекаетъ изъ другой по правиламъ 
драматической логики. Самое разд^леше на пять актовъ 
не случайно: первый актъ представляетъ собою экспо- 
зищю д'Ьйств1я; второй — развитхе его; третШ — высшую 
степень его напряженхя; четвертый — подготовленхе ката- 
строфы введенхемъ новыхъ лицъ, и пятый — самую ката- 
строфу. Герой пьесы, принцъ, разлюбилъ свою возлю- 



— 379 -- 

бленную, граФивю Орсина, и влюбился въ Эмил1Ю Галотти, 
нев-Ьсту графа Апшани. Его сов-Ьтникъ и Фактотумъ Ма- 
ринелли предлагаетъ планъ^ какъ пом'Ьшать этому браку; 
принцъ заран^Ье даетъ согласхе на все, что придумаетъ 
адская изобр'1&тательность Маринелли, и будто по какому-то 
наит1Ю идетъ въ сосЪднгй доминвкансшй монастырь въ тай- 
ной надежд'6 встр'бтить тамъ 9мил1ю и объясниться 
съ ней. Второй актъ открывается сценой, въ которой мы 
знакомимся съ отцомъ и матерью 9мил1и и съ т^мъ 
впечатл^^темъ, которое произвела на нее неожиданная 
встр'Ьча съ прцнцемъ. Страстный рЪчи принца смутили 
молодую девушку, она совершенно растерялась, но изъ 
ея разговора съ матерью видно, что страстное признайте 
принца, такъ льстившее ея женскому самолюб1Ю, не было 
ей непр1ятно. Вотъ почему она такъ скоро успокоивается 
словами матери не придавать большого значешя безум- 
ной выходк'б принца и скрыть ее отъ жениха и отъ 
отца. Въ сл'Ьдующей сцен'Ь появляется граФъ Апп1ани, 
челов'Ькъ благородный, любящ1й, отъ котораго, повиди- 
мому, такъ трудно что-либо скрывать. Но мать съ дочерью 
р'Ьшились молчать, и Аппхани уходитъ, чтобы сд']Ьлать 
прйготовленхя къ отъ*зду. Въ третьемъ акт* трагическое 
д']Ьйств1е достигаетъ своего кульминащоннаго пункта: на 
свадебный поЪздъ нападаютъ подкупленные Маринелли 
бандиты; граФъ падаетъ подъ ихъ ударами, а 9мил1Ю, 
подъ предлогомъ спасен1я, доставляютъ въ загородную 
виллу принца. Разрушить этотъ планъ, возстановить 
торжество добродетели надъ сластолюбхемъ и составляетъ 
задачу двухъ посл^днихъ актовъ. Уже изъ посл*днихъ 
сценъ третьяго акта видно, что мать догадалась, въ чемъ 
д'^Ьло, и разыскиваетъ Эмилхю, чтобы сообщить ей ужасную 
в^сть о смерти жениха и свои подозр*н1я насчетъ 
принца. То же самое сообщаетъ отцу 9мил1и, Одоардо, 
граФиня Орсина и вручаетъ ему кинжалъ, которымъ 
она сама хотЬла поразить принца. Этой сценой оканчи- 



— 380 — 

вается четвертый актъ. Все предыдущее подготовдяетъ 
приближающуюся катастрофу. Зная характеры дМ- 
ствующихъ лицъ, зритель глубоко ^бЪж^^еиъ въ необходи- 
мости катастрофы^ ибо ни Одоардо, ни 9мил1я не пойдутъ 
ни на какую сд'Ьлку. Утвердившись въ своихъ подозр:Ь- 
Н1яхъ словами Маринелли^ заявляющаго, что по случаю 
производства сл'бдствхя 9мил1я будетъ разлучена съ нимъ 
и матерью^ Одоардо р'Ьшается скор'Ье собственноручно 
убить дочь^ ч^^мъ отдать ее на позоръ. Но, в'Ьроятноу 
у него не хватило бы духу поразить 9мил1Ю, если бы 
она не подсказала ему, что это единственное средство 
спасти ея честь, такъ какъ она сама боится ручаться 
за себя. Таковъ планъ и ходъ д^&йств1я въ драмЪ Дес- 
синга, подтверждающей собою лессингову теор1ю драмы. 
Но весь вопросъ въ томъ, выиграла ли отъ этого пьеса? 
Считая главнымъ условхемъ хорошей пьесы единство 
д'Ьйств1я, Лессингъ умышленно удалилъ изъ своей драмы 
все, что не им'Ьетъ прямого отношешя къ движен1ю дМ- 
СТВ1Я впередъ. Всл'Ёдств1е этого отношешя Эмилш 
къ жениху остались невыясненными; мы не знаемъ даже, 
какое впечатл^н1е произвела на нее трагическая смерть 
ея жениха. По теор1и Лессинга, нав'Ьянной Аристотелемъ, 
каждый челов'бкъ долженъ ш1Ъть въ своемъ характер*)^ 
какую-нибудь слабость, которая составляетъ его трагиче- 
скую вину и влечетъ его къ гибели. Въ чемъ же надо 
искать трагическую вину Эмилш: въ томъ ли, что она 
не сказала ничего жениху о своемъ разговор^^ съ прин- 
цемъ, или въ томъ, что ей было прхятно слушать изъ 
устъ принца восторженное признан1е въ любви? Куно 
Фишеръ зам'1^чаетъ, что съ точки зр'Ьшя лессинговой 
драматической техники важно только первое, ибо, узнай 
граФъ Апп1ани о встр']^ч'Ь принца съ нев'Ьстой въ мона- 
стыр*]^, онъ принялъ бы свои м']^ры, и адсшй планъ Ма- 
ринелли не удался бы. Но, какъ нарочно, второй мотивъ 
выплываетъ въ послВднемъ акт1&, гд'Ь Эмил1я въ разго- 



— 381 - 

вор^^ съ отцомъ мотивируетъ свое желанхе умереть не 
скорб1Ю о любимомъ челов'Ък'Ь, ве невозможностью охра^ 
нить свою честь противъ насил1Я9 но боязнью себя самой, 
своей увлекающейся натурой. Такимъ образомъ, оказы- 
вается, что кинжалъ Одоардо снасаетъ 9мил1Ю не столько 
отъ принца, сколько отъ нея самой, а этимъ нарушается 
психологическая ц'Ъльность въ характер'^ 9мил1и, и 
уничтожается тотъ ореолъ, которымъ Лесингъ, повиди- 
моиу, хот^^ъ окружить свою любимую героиню, ибо боязнь 
не устоять передъ придворными соблазнами и искать 
отъ нихъ спасешя въ смерти кажется малодушхемъ въ 
такой возвышенной и благородной натур^^, какъ 9мил1я. 

Въ посл^&дн1е годы своей жизни Лессингъ особенно ,,натанъ 
интересовался вопросами релипозными и философскими, ••уарый" 
Изучая истор1Ю различныхъ релипй, онъ пришелъ къ убЪ- 
жден1Ю, что главное въ нихъ не догматы, но нравствен- 
ная сторона, тотъ духъ любви и милосерд1я, которымъ 
онЪ проникнуты. Результатомъ такого уб:1Ьжден1я была 
пропов'Ьдь релипозной терпимости, которую онъ облекъ 
въ драматическую Форму въ своей пьес* „НатанъМудрый*^ , 
Задуманная давно, она была окончена въ 1779 г., всего 
за два года до смерти Лессинга. Разсматриваемый, какъ 
драматическое произведен1е, предназначенное для пред- 
ставлешя на сцен*, „Натанъ Мудрый** не выдерживаетъ 
строгой критики, въ немъ н*тъ ни настоящей драма- 
тической интриги, ни возрастающаго драматическаго д*й- 
ств1я, ни драматическихъ характеровъ. Хотя характеры 
Натана, Саладина, Тамплхера, Монаха очерчены хорошо, 
но не они служатъ Факторами драматическаго д-Ьйствхя, 
которое движется впередъ не ими, но идеей, положенной 
въ основу пьесы авторомъ. Лессингъ самъ сознавалъ 
недостатки своего Натана и потому не назвалъ его 
драмой, а драматической поэмой. Но если разсматривать 
„Натана** не какъ драму, но какъ литературное произ- 
ведете, предназначенное нравственно воспитывать пу- 



^ 382 — 

блику, то онъ получить громадное эначеще, ибо едва ли 
во всей всем1рной литератур-^ найдется произведете, изъ 
котораго била бы такимъ чистымъ ключомъ терпимость, 
которое было бы въ такой степени проникнуто любовью 
къ челов-Ьчеству помимо нащональныхъ ц релипозныхъ 
различай. Герой драмы, еврей, представитель гонимой 
релипи и отверженнаго племени, оказываюп^гйся го- 
раздо лучше христханъ, служить лучшимь доказатель- 
ствомь того, что во всякой релийи можно выработать 
въ себ* гуманность, свободу духа и широту взгляда. 
Натань возвышается надь христханами не вь силу своей 
релипи, но вь силу своей терпимости и гуманности. На- 
сколько онъ выше и лучше ОФФищальнаго представителя 
христганства — патрхарха, всего лучше видно изъ того, 
что, потерявь семь сыновей, сожженныхь хриспанами, 
онъ благословляетъ Бога, давшаго ему возможность вос- 
питать принесенную ему христханскую д'Ьвочку, какъ 
свою дочь. Сравните же, какъ поступаетъ въ этомъ 
случае патрхархъ. Узнавши, что Натань воспитываеть 
принесеннаго ему ребенка, какъ свою дочь, стало-быть, 
вь еврействе, онъ не вь состоянш возвыситься до вы- 
сокой человечности Натана и считаеть своимь священ- 
нымъ долгомь возвратить ребенка вь христханскую в']^ру, 
а еврея, какъ совратителя, сжечь. Несмотря на свою 
'Полн-Ьйшую несценичность, пьеса до сихь порь не схо- 
дить со сцены благодаря великимь и гуманнымъ идеямъ, 
ее наполняюш;имъ. Для пропаганды этихь идей Лессингь 
избраль драматическую каеедру, какъ самую подходящую, 
но писатель, написавпий „Эмил1Ю Галотти** и „Минну 
Фонъ-Баригельмь*", быль бы очень озадачень, если бы кто- 
нибудь вздумаль изучать „Натана", какъ сценическую 
пьесу. 

3. Гёте и Шидлеръ. 

поха Эпоха, непосредственно следовавшая за Лессингомь, 
1 „оурныхъ 

стрммеиМ''. носить характерное прозвище эпохи „бурныхъ стре- 



— 383 — 

млентй" (81;игт-ипд-Вгап§-Рег10(1е). Эпоха эта отразила 
въ себ1^ страшное возбуждеше увювъ въ Гермаши во 
второй ПОЛОВИН']^ ХУШ в. Въ ней много страннаго, даже 
нел-Ёпаго^ но въ основ'Ь ея лежитъ бодрое и законное 
чувство протеста противъ устар^лыхъ Формъ жизни. 
Въ этомъ чувстве протеста сходились между собою пи- 
сатели самыхъ разнородныхъ направлешй. Были, конечно^ 
политичесшя и сощальныя причины^ вызвавшхя къ жизни 
эту литературную эпоху: реакщя, наступившая въ посл*д- 
н1е годы царствован1я Фридриха, самовластхе мелкихъ 
правителей, деспотизмъ въ семьЪ, преобладаше Филистер- 
скихъ воззр^^нШ въ обш;еств'Ь, но едва ли не главную роль 
играло зд'Ьсь вл1яше Французской просветительной лите- 
ратуры, въ особенности влхянхе Руссо. Уже первые 
трактаты Руссо встр-Ьтили въ Гермаши большое сочув- 
ств1е, а его романъ „Новая Элоиза**, гд^ онъ опоэтизи- 
ровалъ свободу чувства, какъ неотъемлемое право чело- 
веческой природы, нашло массу поклонниковъ и сделало 
Руссо идоломъ молодого поколенк. Еще более сильное 
впечатлеше произвелъ „Эмиль", въ которомъ Руссо из- 
лагаетъ принципы новой педагогш, основанной на глу- 
бокомъ изучеши натуры ребенка. Этотъ призывъ къ нрав- 
ственному возрожден1Ю и обновлешю на лоне природы 
произвелъ такое сильное впечатленхе на молодое поко- 
лете, что оно потеряло способность критически относиться 
къ сочинешямъ Руссо. Воспитанная на Руссо молодежь 
гордо поставила на своемъ знамени „евангел1е природы*" 
(<1а8 Ка1игеуап§е11ит) и раздражительно нападала на все, 
что въ жизни и нравахъ мешало осуш,ествлен1Ю закон- 
ныхъ правъ человеческой природы. Навстречу этому 
„евангелш природы "", шедшему изъ Франщи и призывав- 
шему къ обновлен1Ю въ СФере нравственной и сощальной, 
шло другое теченхе: оно призывало къ литературному 
обновлен1ю въ духе природы, первымъ шагомъ котораго 
было отрицательное отношенхе къ догматизму пред- 



\ 



— 884 — 

шествовавшей критики. Въ 1759 г. появилось сочинеше 
англ1йскаго поэта Юнга „Обг оригинальности ег поэта*" , 
въ которомъ онъ доказывадъ^ что для гетя не нужно 
никакихъ правилъ^ никакой школы^ потому что онъ 
является совершенно готовымъ изъ рукъ природы. Мысли, 
выраженныя Юнгомъ, нашли себ^ ученое выраженхе 
въ знаменитомъ сочинеши Вуда о Гомер^^, въ которомъ 
онъдоказывалъ^чтоГомеръбылъ совершенно оригиналенъ, 
что у него не было другого образца, кром* природы. 
Результатомъ этого преклонен1я передъ природой и ориги- 
нальностью явилась страсть къ изучен1Ю народной поэз1и, 
и Гомеръ, Библ1я и макФерсоновсшй Оссханъ сд'Ьлались 
предметомъ страстнаго изучен1я н']^мецкой молодежи. Изъ 
нов']Ьйшихъ писателей, кром^ Руссо, необыкновенные 
восторги возбуждалъ Шекспиръ. Вс* эти новый литера- 
турный течен1я нашли наиболее яркое выражеше въ про- 
изведешяхъ Гердера ^1744—1803). Въ то время какъ 
Лессингъ настаивалъ на внутреннемъ родств'Ь Шекспира 
съ греческими трагиками и доказывалъ, что Шекспиръ, 
не знавшШ древнихъ, все-таки былъ ближе къ Аристотелю, 
чЪмъ Французск1е трагики, Гердеръ доказывалъ, что 
Шекспиръ былъ явлеше оригинальное, продуктъ соб- 
ственной эпохи, что его нельзя м^^рить масштабомъ Ари- 
стотеля, что все его велич1е состоитъ въ томъ, что онъ 
былъ самимъ собой и презиралъ школьный правила. 
Гёте. Таково было обш;ее направленхе той литературной эпохи, 

въ атмосФер1^ которой развился величайппй писатель 
Германш — Гёте (1749 — 1832). Онъ родился во Франк- 
Фурт1^ на Майн1^ въ достаточной бюргерской семь1к. Посл^Ь 
тщательнаго домашняго воспиташя онъ поступилъ сна- 
чала на юридическ1Й Факультетъ лейпцигскаго универ- 
ситета и докончилъ свое образоваше въ Страсбург*, гд* 
въ 1771 г. онъ получилъ степень доктора правъ. Зд^сь 
онъ встр'Ьтился съ Гердеромъ, который им1^ъ на него 
сильное и благотворное вл1ян1е. Молодые люди проводили 



~ 385 — 

вечера ввтЬст^б, изучали памятники народной по831и, вос- 
хищались Шекспиромъ и Руссо. Къ этому перюду жизни 
Гёте относится восторженная р*чь о Шекспир*, напи- 
санная юнымъ поэтомъ для страсбургскаго литературнаго 
кружка. 

Первымъ серьезнымъ драматическимъ произведен1емъ у^Гецъ 
Гёте была его драма ^Гець фонг-Берлихитеш** , насквозь Ф®"*"Ь*р* 

^ т^ хиигвнъ" 

проникнутая шекспировскимъ духомъ. Въ основу этой 
драмы положена автоб10граФ1я одного изъ крупныхъ 
д'бятелей реФормащонной эпохи, написанная имъ въ ста- 
рости. Ч*мъ бол'Ье вчитывался Гёте въ эту автобюграФ1Ю, 
т^мъ правдив']&е она ему казалась^ т1^мъ рельеФН'^Ье выд']^- 
лялась на фон* безыскусственнаго разсказа энергическая 
и симпатичная Фигура стараго рыцаря, представителя 
умиравпхаго Феодальнаго строя, который, надеясь только 
на силу своего меча, объявилъ войну новому порядку 
вещей и, отстаивая свои права^ отстаивалъ также права 
вс*хъ, пострадавшихъ отъ новыхъ порядковъ. Заинтере- 
совавшись исторхей Геца, ГётехогЬлъ изложить ее въ драма- 
тической Форм*^ написать н*что въ род* драматическихъ 
хроникъ Шекспира. Пьеса вышла въ 1773 г. и воз- 
будила всеобщШ восторгъ въ молодежи, которая уви- 
дала въ ней н*что въ род* манифеста новой школы, 
объявившей войну всякимъ правиламъ и поставившей 
свободу гешя выше драматическихъ теорхй. Драма Гёте 
представляетъ собою печальную картину бурной реФор- 
мащонной эпохи, когда чувство права совершенно исчезло, 
когда императоръ былъ безсиленъ сдерживать своевол1е 
имперскихъ князей, которые вторгались во влад*н1я другъ 
друга, брали приступомъ города и замки, опустошали 
крестьянскхя земли и т. д. Доведенные до отчаянхя кре- 
стьяне возставали, но ихъ усмиряли самымъ кровавымъ 
образомъ. На этомъ мрачномъ фон* всеобщей неурядицы 
рисуется мощная Фигура однорукаго Геца, который поль- 
зовался любовью народа за свою храбрость и справед- 

С*орожевЕо. 25 



— 386 — 

ливость. Драма Гёте, возникшая въ эпоху Фанатичесваго 
увлечен1я Шекспиромъ, и по Форм*, и по драматической 
манер* напоминаетъ собою драматичесшя хроники Шек- 
спира. Не даромъ самъ Гёте считалъ свою драму дФтищемъ 
Шекспира, не даромъ Гердеръ упрекалъ Гёте, что въсвоемъ 
подражаюи Шекспиру онъ слишкомъ пересолилъ и при- 
далъ всей пьесЬ впическШ характеръ. Несмотря на 
недостатки композищи, это юношеское произведенхе Гёте 
отличается большими достоинствами. Характеры очерчены 
в'Ьрной кистью, д1алогъ превосходенъ, и некоторый сцены 
весьма эффоктны и ведены мастерски. Отъ драмы Гёте 
вФеть бурной юностью, она проникнута гордымъ духомъ 
свободы^ который придаетъ ей оригинальный колоритъ. 
ВудущШ космополитъ и аристокрагь, Гёте является 
въ этомъ произведен1и демократомъ и страстнымъ патрю- 
томъ. Огненными чертами рисуетъ онъ эгоизмъ сильныхъ 
и страдавгя придавленнаго ими народа, его голосъ слы- 
шится въ горькихъ словахъ Лерзе, сказанныхъ тотчасъ 
послФ смерти Геца: „Горе в-Ьку, отвергнувшему тебя! 
Горе потомству, если оно тебя не оц-Ьнитъ." 
,клавиго". Не прошло и года поел* окончашя „Геца**, какъ Гёте 
написалъ новую драму „Клавию'^, на этотъ разъ совсЬмъ 
не въ шекспировскомъ дух*, но далеко превосходящую 
„Геца** въ драматической композищи. Тутъ мы им*емъ 
не только единство дМств1я, но и настоящую драмати- 
ческую борьбу, настоящ1е драматическ1е характеры. Со- 
держанхе пьесы Гёте заимствовалъ изъ только что вышед- 
шихъ въ св*тъ мемуаровъ знаменитаго Французскаго ко- 
мика Бомарше. „Идяпостопамъ нашего великаго учителя 
Шекспира, — говоритъ Гёте въ своей автоб10граФ1и, — 
я ни на минуту не задумался перенести дословно изъ 
мемуаровъ Бомарше главную сцену и заимствовать вс* 
драматическ1я положешя**. Но драматизируя свой сюжетъ, 
Гёте перенесъ центръ тяжести съ борьбы Бомарше и 
Клавиго на отношен! я посл*дняго къ сестр* Бомарше, 



— 387 — 

Мар1И, при чевгь въ значительной степени смягчилъ ха- 
рактеръ Клавиго. Въ мемуарахъ Бомарше Клавиго ри- 
суется низкимъ и в']&роломнымъ челов']&комъ, который 
никогда не любилъ Мар1и и нисколько ея не жал'^Ьетъ. 
Клавиго въ драм* Гёте — это честолюбецъ, способный 
къ искреннему увлечен1Ю и искреннему раскаяшю; вся 
бФда въ томъ, что онъ въ силу своей безхарактерности 
легко поддается вл1ян1ю своего друга, Карлоса, скептика 
и эгоиста, который не в^^ритъ ни въ женщинъ, ни въ любовь, 
не разбираетъ средствъ для достижен1я ц'^Ьли, а ц']^лью 
жизни ставить карьеру и удовлетворенхе личнаго често- 
лк)б1я. Въ характер* Карлоса есть н'Ьчто демоническое, 
мефистофелевское. По словамъ Гёте, онъ хотФлъ изобразить 
въ Карлос* человека, который съ помощью здраваго смысла 
борется противъ страстей и увлечен1Й. Своей пьесой 
Гёте прекрасно показадъ, къ чему можетъ придти чело- 
в*къ, опирающхйся на одинъ здравый смыслъ и отрицающ1й 
всякое чувство. Ни одинъ злодей не могъ бы дать Клавиго 
бол'Ёе безсердечныхъ сов']&товъ, ч'Ьмъ Карлосъ, желавш1й 
ув-Ьрить Клавиго, что къ такимъ исключительнымъ, высоко 
одареннымъ натурамъ, какъ онъ, не прим']&нимы правила 
обыденной морали, что величхе ихъ въ томъ и состоитъ, что 
они могутъ преодолевать препятствхя, останавливаюп]^1я 
обыкновенныхъ смертныхъ. Съ драматической точки зр*- 
Н1Я ^Клавиго" стоитъ гораздо выше „Геца*'. Въ „Гец*" н*тъ 
настоящей драматической борьбы, настоящихъ драмати- 
ческихъ характеровъ, даже н'бтъ ни одной такъ мастерски 
веденной сцены, какъ та сцена, въ которой Карлосъ 
уб^ждаетъ Клавиго не поддаваться сострадашю и не губить 
своей карьеры бракомъ съ Маргей. Съ какимъ адскимъ 
искусствомъ этотъ современный МеФистоФель играетъ 
на слабыхъ струнахъ своего слабохарактернаго пр1ятеля, 
какъ ловко онъ ум'бетъ польстить Клавиго ссылкой на 
его усп^хъ у женщинъ, на то, что бракъ съ Мархей 
разрушитъ его такъ блистательно начатую карьеру, на 

26* 



— 388 - 

то, что въ обществ* станутъ говорить, что брать Марш 
угрозами заставидъ его жениться и т. д. Посд'Ь каждаго 
II зъ такихъ аргументовъ Клавиго все бол*е и бол-Ье под- 
дается и подъ конецъ во всемъ соглашается съ Карлосомъ. 
Чтб до развязки пьесы, придуманной самимъ Гёте и со- 
стоящей въ томъ, что обманутая въ третхй разъ Мархя 
умираетъ съ горя, а Бомарше, встретившись съ Клавиго 
у ея гроба, закалываетъ его, то она отзывается мело- 
драмой, не говоря уже о томъ, что она совершенно слу- 
чайна, ибо Клавиго ошибкой попадаетъ въ ту улицу, 
по которой проходитъ похоронная процесс1я. Было бы 
другое д']^ло, если бы, терзаемый раскаян1емъ, Клавиго 
не могъ устоять противъ желан1я еще разъ взглянуть 
на погубленную имъ и горячо любившую его девушку; 
тогда катастрофа не была бы случайна, и гибель героя 
была бы вполн-Ё понятна и необходима. 
,,Вертеръ<Ч Уступая желашю отца, который вид*лъ въ сын* прежде 
всего юриста и доктора правъ, а потомъ уже поэта;, Гёте 
весной 1772 г. отправился въ Ветцларъ и поступилъ на 
службу въ ИмперскШ каммеръ-герихтъ;такъ называлось 
высшее апеллящонное учрежденхе для всей Германской им- 
перхи. Вскор* по прйзд* въ Ветцларъ Гёте встр-Ьтился на 
одномъ вечер* съ прекрасной Шарлоттой БуФФъ, дочерью 
одного ветцларскаго чиновника, и безумно влюбился въ нее. 
То обстоятельство, что Шарлотта была невЪстой его 
прхятеля и сослуживца Кестнера, не только не охладило, 
но скор'бе воспламенило Гёте и придало еще больше 
П0Э31И его безнадежной страсти. Гёте не скрывалъ своихъ 
чувствъ къ Шарлотт*, но горячо любившая своего жениха 
девушка не подавала поэту никакой надежды на взаим- 
ность. По своей здоровой натур* Гёте не могъ выносить 
долго томленая неудовлетворенной любви и счелъ за 
лучшее совсЬмъ оставить и службу, и городъ. На почв1^ 
этой любви и выросъ юношесшй романъ Гёте „ Страдапхя 
молодого Вертера^", о которомъ самъ Гёте говорилъ Эк- 



— 389 — 

керману, что, подобно пеликану, онъ питалъ его кровью 
своего сердца. Кром']^ личныхъ отношен1Й и впечатд^^нШ, 
легшихъ въ основу романа, въ немъ нашло себ')^ мЪсто 
пессимистическое воззр-Ьихе на жизнь^ которое въ то время 
охватило немецкую молодежь, зачитывавшуюся „Элепями** 
Грея, „Ночами" Юнга и „Гамлетомъ" Шекспира. „Вс* 
мы — говорилъ Гете — знали главный м']&ста этой трагед1и 
наизусть и читали ихъ вслухъ при всякомъ удобномъ 
случа']^, думая превзойти въ меланхолш самого датскаго 
принца, хотя никто изъ насъ никогда не вид']^лъ духовъ 
и не былъ юзабоченъ необходимостью отомстить за смерть 
царственнаго отца"*. Но, кром'б влгяшя англ1Йской поэзш, 
въ „Вертер*" зам']&тно еще сильное влхянхе Руссо, котораго 
въ то время усердно изучалъ Гёте. Ни одинъ изъ писателей 
не порождалъ такого недовольства действительностью и 
прозой жизни, какъ Руссо. Его горячШ протестъ.противъ 
сухого ращонализма, сощальнаго неравенства и обще- 
ственныхъ предразсудковъ, его страстная пропов*дь свя- 
щенныхъ правъ человЬческаго сердца, его мечты о пре- 
лестяхъ первобытной жизни, его любовь къ уединешю и 
природ'Ё, въ которой онъ находилъ единственное л^Ькарство 
отъ одолевавшей его меланхолхи, — все это нашло сочув- 
ственный отголосокъ въ душ* юнаго Гёте, и все это 
онъ перенесъ въ своего Вертера. Отсюда ведетъ начало 
та мечтательность^ тотъ сентиментальный идеализмъ, 
который требуетъ отъ жизни того, чего она не можетъ 
дать, силится превратить прозу въ поэзгю и изнываетъ 
въ безплодныхъ томлен1яхъ. У Гёте эта меланхолхя до- 
ходила до того, что онъ сталъ помышлять о самоубхйств-Ь 
и даже, по его словамъ, д'блалъ надъ собой усилхе, чтобы 
противостоять искушешю. Когда Гёте переживалъ такое 
крайнее пессимистическое настроен1е у себя во Франк- 
Фурт'Ь, онъ получилъ письмо отъ Кестнера, изв-Ьщавшаго 
его о самоубШств'Ь ихъ общаго прхятеля Ерузалема^ ко- 
торый покончилъ съ собой всл-Ьдстше безнадежной любви 



— 390 — 

къ жен* одного изъ своихъ пр1ятелей. Сходство между 
лоложешемъ Ерузалема и своимъ собственнымъ поразило 
Гёте и немедленно побудило его приняться за „Вертера**. 
Истор1я съ Лоттой послужила Фабулой, пессимистическое 
настроеше окраской, а самоубхйство Ерузалема дало всему 
естественную и вполн* современную развязку. „Когда 
до меня, — говоритъ Гёте въ своей автобюграФШ, — до- 
шло изв1Ьст1е о смерти Ерузалема и когда я узналъ по- 
дробности, предшествовавш1я этому ужасному событ1Ю, 
планъ „Вертера*" былъ найденъ. Факты сами были готовы 
сгруппироваться въ одно солидное ц*лое, точно вода 
въ сосуд*, выставленномъ на морозъ, когда достаточно 
бываетъ мал'Ьйшаго толчка, чтобы мгновенно превратить 
жидкость въ массу кристалловъ"". По словамъ Карлейля, 
^Вертеръ'' былъ первымъ звукомъ той страшной жалобной 
п*сни^ которая потомъ облетала вс* страны и до такой 
степени приковала къ себ* слухъ людей, что они стали 
глухи ко всему другому. Усп-Ьхъ „Вертера" былъ громад- 
ный. Гёте объясняетъ этотъ усп*хъ т*мъ, что въ роман* 
были изображены полно и ярко заблуждешя больного 
и увлекающагося духа молодости и въ особенности т*мъ, 
что онъ появился въ крайне благопрхятное время. 
„Эгмонтъ". Въ 1775 г. Гёте по приглашешю герцога Карла-Ав- 
густа изъ Франкфурта переселяется въ Веймаръ. Зд*сь 
многосторонняя научная и государственная деятельность 
на долпе годы почти совершенно отвлекла его отъ 
поэзш. Лишь путешествхе въ Цтал1ю (1786 — 88) снова 
вернуло его искусству. Но теперь творчество его при- 
нимаетъ иной характеръ. Отдавъ дань Шекспиру въ своей 
бурной молодости, Гёте въ драмахъ, написанныхъ во 
время или посл-Ь итальянскаго путешеств1я, вступаетъ 
на путь самостоятельнаго драматическаго творчества. 
Первая изъ этихъ драмъ „Эшоншъ'^ была написана вчерн* 
еще передъ переЪздомъ въ Веймаръ^ но окончена 
только десять л'Ьтъ спустя, во время путешествхя въ Итал1ю. 



— 391 — 

Первый актъ драмы, заключающгй въ себ1^ превосходвую 
экспозищю дМств1я, написанъ совершевно въ дух*]^ 
историческихъ трагед1Й Шекспира, съ т'Ьмъ, впрочеиъ, 
различ1емъ, что лица изъ народной тодаы, говорящ1я 
объ Эгмонт^^, за исключешемъ одного или двухъ, недо- 
статочно индивидуализированы. ТЪмъ не мен1^е первый 
актъ отлично подготовляетъ публику къ появлен1Ю 
Эгмонта и къ его будущей роли народнаго вождя, но 
сцена народной сходки въ начал1^ второго акта совер- 
шенно разрушаетъ иллюз]ю, ибо Эгмонтъ является гх^съ 
передъ нами не въ роли патр1ота и народнаго вождя, 
который умЪетъ однимъ вскользь брошеннымъ словомъ 
зажечь сердца, а въ роли популярнаго челов']&ка, который 
проситъ толпу разойтись. Въ следующей сцен* Эгмонтъ 
бесЬдуетъ со своимъ секретаремъ, и изъ этой бесЬды 
видно, что онъ не годится въ политическхе деятели, что 
онъ добрякъ и епикуреецъ, бол*е думающ1Й о наела- 
ждеши жизнью, ч*мъ о политик*. Поел* етой сцены 
становится непонятнымъ, почему правительница боится 
его бол*е, ч*мъ Вильгельма Оранскаго. Только въ раз- 
говор* съ герцогомъ Альба Эгмонтъ говорить въ первый 
разъ, какъ герой и патрхотъ, и это обстоятельство д*- 
лаетъ его опаснымъ въ глазахъ герцога, который велитъ 
его арестовать. Въ пятомъ акт* Эгмонтъ вырастаетъ 
во весь свой нравственный ростъ и радостно умираетъ 
за свободу родины. Вс* критики согласны въ томъ, что 
въ пьес* н*тъ настоящей драматической интриги, на- 
стоящаго драматическаго д*йств1я, что въ ней элементъ 
пов*ствовательный и психологическ1й преобладаетъ надъ 
элементомъ драматическимъ, и что самъ герой, разсматри- 
ваемый какъ главный Факторъ д*йств1я, довольно не- 
удаченъ, а Шиллеръ къ этому прибавляетъ, что личность 
Эгмонта не внушаетъ удивлешя, которое долженъ внушать 
ВСЯК1Й истинный герой трагед1и. Впрочемъ, при оц*нк* 
характера Эгмонта не нужно забывать, что задача Гёте 



— 392 — 

была двоякая: какъ поэтъ, онъ хотЬлъ представить сво- 
его героя такимъ, чтобы онъ прозводилъ симпатичное 
и поэтическое впечатл-Ьше; какъ драматургъ, онъ долженъ 
былъ сд'блать Эгмонта^ его патрхотизмъ, его любовь 
къ свобод'Ь и ненависть къ испанцамъ главнымъ Факто- 
ромъ драматическаго дМств1я. Первая задача вполн1^ 
удалась Гбте: личность Эгмонта со вс^ми своими симпа- 
тичными сторонами ярко выступаетъ на фон^ драмы; 
чтб до второго, то ошибка Гёте состояла въ томъ, что 
онъ сд-Ьлалъ этого легкомысленнаго, хотя рыцарски- 
благороднаго человека политичсскимъ д'1&ятелемъ, тогда 
какъ онъ р'Ьшительно не въ состоян1И захватить въ свои 
руки всЬ нити народнаго возстан1я. На подобныхъ лю- 
дей нельзя возлагать р-Ьшенхе трудныхъ задачъ, потому 
что они бываютъ героями только подъ впечатл^Ён1емъ 
минуты, но не могугь проникнуться одной идеей и по- 
святить ей свою жизнь. Увлекшись поэтической стороной 
личности Эгмонта, Гёте, вопреки исторхи, сд-Ьлалъ его 
молодымъ и холостымъ и заставилъ его полюбить про- 
стую д-Ьвушку Клару, за что сильно порицаетъ его 
Шиллеръ, забывая, что только такимъ образомъ можно 
было сохранить очаровательный образъ Клары. Клара 
принадлежитъ къ числу лучшихъ создашй Гёте. Простота, 
наивность, задушевность — таковы ея характерный черты 
въ первыхъ трехъ актахъ, тогда какъ любовь къ Эгмонту 
и желаше спасти дФлаютъ ее героиней двухъ посл'Ьднихъ 
актовъ. По словамъ Шпильгагена, Клара — „родная 
сестра Гретхенъ: об* он* типичестя представительницы 
лучшихъ сторонъ н-Ьмецкаго бюргерства, способный при 
своей простот* къ высшему трагическому павосу. Он* 
могутъ быть названы сестрами по своей печальной 
судьб*: об* он* вырваны изъ своей скромной СФеры 
всемогущимъ чувствомъ любви, об* он*, подобно Икару, 
взлетаютъ на мгновеше близко къ солнцу счастья, 
чтобы потомъ разбиться вдребезги". 



— 393 — 

Вторымъ крупнымъ драматическимъ произведетемъ „щфшгвн\я". 
этого пер10да жизни Гёте была „Ифигет'я вь Тавридть"*. 
Такъ какъ существуетъ на тотъ же сюжетъ трагед1Я 
Еврипида, то невольно возникаетъ вопросъ: каково от^ 
ношенхе этихъ пьесъ другъ къ другу? Еще Шиллеръ 
зам*тилъ, что „Ифиген1я" Гёте до такой степени про- 
никнута новымъ духомъ, что не понимаешь, какъ можно 
находить въ ней сходство съ греческими драмами. ДМ- 
ствительно, если сравнен1е между ними интересно, то 
разв']^ по ихъ противоположности. Ифиген1я Еврипида — 
истая гречанка; ея отличительный черты— релипозность, 
любовь къ семь']^ и презр^нхе къ варварамъ. Какъ только 
она узнала, что захваченный пл^Ьйникъ — ея братъ, она 
тотчасъ составляетъ планъ бегства и безъ всякой борьбы 
съ собой обманываетъ Тоаса. Не такова Ифиген1я Гёте. 
Несмотря на свое античное имя и проФесс1Ю жрицы, 
она — женщина новаго времени, христханка въ душ*, 
проникнутая любовью и сострадашемъ къ людямъ, и руко- 
водится въ своихъ д'Ёйств1яхъ высоко-нравственными 
мотивами. Въ образ^Ь ИФигеши Гёте воплотилъ свой 
идеалъ женщины, которая вся соткана изъ кротости 
и любви, изъ чувства правды и самоотвержен1я, которая 
своимъ вл1ян1емъ смягчаетъ суровость мужчины и раз- 
ливаетъ вокругъ себя кроткхй св-Ьтъ мира и любви. 
Когда Пиладъ сообщаетъ ей о придуманномъ имъ план* 
бегства, Ифиген1я не хочетъ участвовать въ обман* 
и решается сообщить обо всемъ царю. Въ ея душ* 
цроисходитъ сильная внутренняя борьба, и драматизмъ 
пьесы состоитъ въ томъ, покривитъ ли душой ИФигешя 
ради спасенхя брата? Она съ честью выдерживаетъ это 
испытанхе и въ посл*днемъ акт*, рискуя погубить все 
д*ло, но не им*я силъ обмануть дов*рившагося ей чело- 
в*ка, открываетъ ему все и обращается къ его велико- 
душ1ю. Если пьеса Гёте превосходитъ трагед1Ю Еврипида 
своимъ высшимъ нравственнымъ духомъ, своею гуман- 



— 394 — 

ностью, то она далеко уступаетъ ей въ своихъ драма- 
тическихъ достоинствахъ. Въ греческой трагедш зрители 
убеждены, что Ореста и Пилада ждетъ смерть, и ихъ 
охватываетъ страхъ и сострадате; этихъ чувствъ со- 
вершенно не возбуждаетъ трагедхя Гёте, потому что 
зритель, зная благородный характеръ Тоаса и вл1ян1е на 
него Ифиген1и, ожидаетъ, что все кончится благополучно. 
Вообще говоря, въ пьесЬ Еврипида преобладаетъ вн']&шнее 
д-Ьйствхе, въ драм* Гёте — внутренняя борьба; герои 
Еврипида — настоящ1е драматичесте характеры, которые 
д'Ьйствуютъ и двигаютъ впередъ д-Ьйствхе, тогда какъ 
герои Гёте сосредоточиваются на своихъ чувствахъ, 
больше говорятъ, ч-Ьмъ д'Ьйствуютъ. Вотъ почему 
въ драм* Гёте много прекрасныхъ лирическихъ м*стъ, 
много поэтическихъ сценъ, но н'Ьтъ ни одной сцены, 
которую можно бы назвать вполн* драматической. 
„Торквато Драму , Тортапго Тассо " Гёте началъ въ первые годы сво- 
Тассо". его пребыван1я при Веймарскомъ двор*, а окончилъ по воз- 
вращеши изъ Италш. Объ автобюграФическомъ элемент* 
этой пьесы самъ Гёте говорилъ своему секретарю, Эккер- 
ману, сл*дуюш,ее: „Матер1аломъ мн* послужила жизнь 
Тассо и моя собственная жизнь. Соединивъ различныя 
черты характера Тассо съ моими собственными, я вы- 
звалъ въ своей Фантаз1и образъ итальянскаго поэта 
и, какъ контрастъ къ нему, создалъ характеръ Антоню, 
для котораго у меня не было недостатка въ оригиналахъ. 
Дворъ, УСЛ0В1Я жизни, любовный приключешя — все это 
было весьма сходно въ Веймар* и Феррар*, такъ чхо 
я могу съ полнымъ правомъ сказать о пьес*: это плоть 
отъ плоти моей и кость отъ костей моихъ". Драма по- 
казываетъ, что Гёте прекрасно изучилъ культуру эпохи 
Возрождешя въ Итал1и, когда знанге классическихъ язы- 
ковъ и интересъ къ искусству и литератур* были 
сильно распространены и между женщинами, который 
находили большое наслаждение присутствовать при раз- 



— 395 — 

говорахъ и диспутахъ ученыхъ людей. Въ характери- 
стик* герцога Феррарскаго АльФонса Гёте не позабылъ 
отметить жажду славы, такъ характерную для эпохи 
Возрождешя. Онъ радуется тому, что Тассо окончюгь, 
наконецъ, свою поэму, которой будетъ удивляться весь 
М1ръ, и что лучъ славы поэта надеть на него. Истори- 
чески в*рно изображены отношешя Тассо къ своему 
покровителю и любовь Тассо къ придворной жизни и ея 
утонченнымъ наслажден1ямъ, вн* которыхъ интеллигент- 
ный итальянецъ XVI в. чувствовалъ себя несчастнымъ. 
Конечно, въ драм1^ нечего искать генезиса характера 
историческаго Тассо и разъяснен1е, какимъ образомъ на 
почв'Ь самолюб1я развилась въ немъ крайняя нервная 
раздражительность. Гёте не безъ умысла умолчалъ о томъ, 
что Тассо и прежде не разъ покидалъ Феррару; самое же 
душевное состоянхе Тассо онъ объясняетъ его любовью 
и оскорбленнымъ самолюбхемъ. На самомъ же д*л1^ из- 
вестно, что кромЬ этого были и друпе сильные мотивы, на- 
всегда разрушившхе нравственное равнов^сле духа Тассо. 
Въ его душ* происходила ъЪчвг^я коллизгя между 
релипознымъ чувствомъ и современнымъ ему католициз- 
момъ, который могъ только оскорблять его религюзное 
чувство; волнуемый этой мучительной внутренней борь- 
бой, Тассо то вдавался въ рацюнализмъ, то иокалъ 
выхода въ среднев'Ьковомъ аскетизм'б. Эта сторона 
характера Тассо, делающая его однимъ изъ самыхъ 
интересяыхъ представителей переходной эпохи, совер- 
шенно не затронута въ драм* Гёте. Зд*сь все им^етъ 
узко-личный характеръ. Задачей поэта было изобразить 
столкновен1е поэтической натуры Тассо, нервной, экзаль- 
тированной, съ прозаической обстановкой М1ра реальнаго 
въ самой опасной изъ его Формъ — придворной среде, 
где все условно, где разсчетъ, низкопоклонство и этикетъ 
губятъ въ зародыше всякое чувство. Все несчастхя Тассо 
происходятъ оттого, что онъ решительно неспособенъ 



— 398 — 

шЕжъ драматизировать тотъ иотив'Ь^/что вехикая душа 
им'Ветъ право во имя своихъ возвышенныхъ идеаловъ 
отступить отъ традищй общественной жизни^ разорвать 
съ обществомъ и сд'Ьлаться его бичомъ и исправителемъ. 
Герой пьесы, Карлъ Мооръ — пы лкхй юноша, вачитавшгйся 
Руссо и Плутарха; все ему кажется жалкимъ и ничтож- 
нымъ въ современномъ обществ1^^ дишенномъ доблести, 
внерпи и отступившемъ отъ требовашй природы. На- 
бравъ въ товарищи н'бсволько десятвовъ пылкихь головъ, 
Карлъ Мооръ задается ц'Ьлью возродить общество, основы- 
ваетъ разбойничью шайку, какъ будущихъ пресл^^дова- 
телей вксплуататоровъ и тирановъ, и защитниковъ отъ 
ихъ гнета честныхъ и б'Ьдныхъ людей, — и такимъ спосо- 
бомъ хочетъ водворить справедливость на земл'Ь. Но онъ 
скоро убеждается, что шелъ по ложному пути, и кон- 
чаетъ т-Ьмъ, что отдаетъ себя въ руки правосудхя. 

Къ этому главному мотиву присоединяются еще два 
побочныхъ — это ненависть между двумя братьями Карломъ 
и Францемъ Мооръ и любовь Карла Моора къ своей 
двоюродной сестр* Амал1и. Францъ Мооръ представляетъ 
изъ себя типъ злод']^я, по счаст1Ю, едва ли встр']&чающ1йся 
въ жизни; эточелов'Ькъ эгоистическШ, низюй, безъ стыда, 
жалости и совести. Въ его личности есть н-Ьчто демони- 
ческое, мефистофелевское, ибо великое наслаждеше для 
него — д-Ьлатъ зло другимъ. 
Ф1вско". ^^ второй своей пъесЪ „ Фьеско*" Шиллеръ оставилъ 
Фантастическую почву и вступилъ на почву исторхи. 
Д-^'эйствхе пьесы происходитъ въ ГенуЬ. Сюжетъ пьесы — 
это возстан1е группы свободолюбивыхъ людей съ Ф1еско 
во глав-Ь противъ дожа Дор1а. Освободивъ Геную отъ 
тирана, Ф1ескосамъ поддается искушен1Ю власти и де- 
лается герцогомъ; тогда другъего, республиканецъ Вер- 
рина, сталкиваетъ его въ море. Если въ первомъ произ- 
ведеши Шиллера преобладали мотивы сощальные, попытка 
преобразовашя всего общественнаго строя посредствомъ 



- 399 — 

возвращешя его къ первобытнымъвременамъ, то въ „ Фхеско ** 
основная мысль — политическая^ апоееозъ республики и 
свободы, иде* которой Веррина такъ же приноситъ въ 
жертву своего друга, какъ Врутъ некогда принесъ Юлхя 
Цезаря. 

Черезъ два года поел* „Разбойниковъ" Шиллеръ по- »Коварство и 
ставилъ на сцену „Коварство и любовь^^у проникнутую '" ®"* * 
т-Ьмъ же протестующимъ настроен1емъ противъ деспотизма 
и общественной неправды. Подобно „9мил1и Галотти'', 
послужившей ейобразцомъ, ,уЕоварство и любовь*^ разъ- 
игрывается при двор^ маленькаго влад'бтельнаго принца; 
не можетъ быть сомн']&н1я въ томъ, что въ этой драм* 
Шиллеръ громилъ гЬ порядки, которые были въ Штут- 
гарт*. Основнымъ мотивомъ является вопросъ о такъ 
называемомъ неравномъ брак*. Сынъ важнаго сановника 
при двор* германскаговлад*тельнаго герцога, Фердинандъ, 
влюбляется въ Луизу Миллоръ, дочь б*днаго музыканта. 
На почв* сощальнаго неравенства и разыгрывается се- 
мейная трагед1я, оканчивающаяся самоуб1йствомъ влюб- 
ленныхъ. 

Трагедхя Шиллера представляетъ собою лучппй образ- 
чикъ буржуазной драмы въ Европ*. Отъ нея в*етъ уже 
р*зкимъ воздухомъ приближающейся революцгонной бури, 
тучи которой нависли надъ всей Европой. Сущность ея — 
это в*чный протестъ сознающаго свои права челов*че- 
скаго чувства противъ общественныхъ предразсудковъ, 
и этотъ мотивъ сообщаетъ пьес* Шиллера в*чную юность. 

Юношесшй пер10дъ драматической д*ятельности Шил- ,Донъ-Кар. 
лера заканчивается „Донъ-Карлосомъ". Зд*сь онъ видитъ лосъ". 
идеалъ не въ возвращенш къ первобытному дикому со- 
СТ0ЯН1Ю, гд* царствуетъ самосудъ, не въ б*гств* ивъ 
общества, какъ въ „Разбойникахъ", но въ д*ятельномъ 
и мужественномъ участхи въ его судьбахъ. Тамъ борьба 
противъ существующихъ золъ д*йствительности, зд*сь 
борьба за осуществлеше идеаловъ будущаго; тамъ пре- 



— 400 — 

дается обличешю и поруган1Ю старый общественный строй 
съ его деспотизмомъ и предразсудками, зд-Ьсь строится 
идеальное зданге челов^^ческой жизни, основанное на тер- 
ПИВ10СТИ, гуманности и свобод*. Носителемъ этихъ идеа- 
ловъ является не герой трагедти Донъ Карлосъ, а его 
дру1^^ маркизъ Поза; этотъ гражданинъ будущихъ в']&ковъ, 
чье сердце бьется для всего человечества, борется за сво- 
боду людей и ихъ счастье. Поэтъ заставляетъ даже суро- 
ваго изув']Ьра Филиппа II склониться передъ этимъ предста- 
вителемъ великихъ идей XVIII в. Филиппъ не только 
называетъ Позу человЪкомъ, являющимся въ стол1^т1я 
разъ, не только называетъ его своею первою любовью, 
но увлекается до того его великими идеями, что обле- 
каетъ его своимъ дов^рхемъ и дФлаетъ его, такъ сказать, 
министромъ безъ портФеля. Какъ историческая драма, 
мДонъ Карлосъ** не выдерживаетъ критики: горячая в'Ьра 
маркиза Позы въ возможность быстраго перерожденхя 
челов']Ьчества подъ вл1ян1емъ идеи могла показаться воз- 
можной только въ XVIII в., но отнюдь не въ XVI. 

Разсматриваемый съ художественно-драматической точки 
зр*н1я „Донъ Карлосъ" является гораздо слабее „Фхеско*' 
и „Коварства и любви". Построеше первыхъ трехъ ак- 
товъ превосходно; планъ ясенъ и развивается правильно; 
но съ четвертаго акта начинается путаница. Непонятно, 
какимъ образомъ можетъ Поза скрывать отъ своего друга 
свои отношешя къ королю. Несмотря на этотъ коренной 
недостатокъ ц^лаго, трагед1я Шиллера обладаетъ многими 
крупными достоинствами; нб^которые характеры очерчены 
мастерски, нФкоторыя сцены (напр. свидаше Донъ Карлоса 
съ принцессой Эболи) ведены превосходно; а характери- 
стика придворной среды, сделанная авторомъ по какому-то 
наитш (такъ какъ онъ никогда не им'Ьлъ случая 
наблюдать ее), показываетъ, что мы им-Ьемъ дФло съ тво- 
решемъ великаго поэта, сум^вшаго глубоко проникнуть 
въ душу человека. 



штеШиъ^ 



— 401 — 

Хотя сюжетъ „ Донъ Кардоса" заимствованъ изъ истор1и, 
но драму эту нельзя назвать въ строгомъ смысле слова 
исторической, ибо главнымъ источникомъ ея была новелла 
аббата С. Реал я, озарившая романтическимъ ореолом ь 
личность несчастнаго принца. Когда же много лЪть 
спустя Шиллеръ снова взялся за драму, то д'Ьятель- 
ность его приняла иной характеръ, и онъ написалъ 
н:Ьсколько историческихъ драмъ, въ которыхъ строже при- 
держивается своихъ источниковъ. Рядъ этихъ драмъ откры- 
вается трилопей „Валленшшейнъ*' (между 1795-— 98 гг.). 

Построенхе пьесы въ высшей степени оригинально; „Валлен- 
это трилопя,состояш,ая изъ одиннадцати актовъ; изъ нихъ 
первый „Лшерь Валлепштейна*' есть экспозищя, въ ко- 
торой охарактеризовано войско Валленштейна, описана 
та почва, на которой будетъ происходить д'Ьйств1е. 
Въ характеристик* этой почвы Шиллеръ разрЬшилъ 
трудную задачу изобразить психологш наемной немецкой 
солдатчины въ эпоху ЗО-л-Ьтней войны. Оказывается, что 
эта психолопя гораздо бол*е сложна, ч'Ьмъ кажется 
съ перваго взгляда, ибо, кром* любви къ разгулу и без- 
заботной жизни и жажды добычи, сюда входятъ и так1е 
идеальные элементы, какъ честь, презр'Ьнхе къ смерти 
и идеальная преданность своему полководцу. Это словно 
громадная душевная ФотограФ1я, снятая поэтомъ сверху 
и въ одно мгновен1е. 

„Лагерь Валленштейна" служить не бол-Ье какъ про- 
логомъ къ двумъ пятиактнымъ драмамъ изъ жизни Вал- 
ленштейна „Пикколомини^' и „Смерть Валленштейна^^ , 
которыя такъ т*сно связаны другъ съ другомъ, что 
составляютъ одно ц'Ьлое. Въ первой драм'Ь мы знакомимся 
съ главнокомандующимъ австрхйскихъ наемныхъ войскъ, 
герцогомъ Валленштейномъ, и подчиненными ему полко- 
водцами. Съ самаго начала видно, что отношешя между 
дворомъ и Валленштейномъ самыя натянутыя. Импера- 
торъ не дов^ряеть Валленштейну и думаетъ его см-Ьнить, 

Ст«рожеино. 26 



— 402 — 

а Валленштейнъ думаетъ о томъ, чтобы отложиться отъ 
Австр1и и съ преданнымъ ему войскомъ занять Прагу, 
гд* его провозгласятъ королемъ. Вторая интрига пьесы, 
т*сно связанная съ первой — это любовь Макса Пикко- 
ломини къ дочери Валленштейна, Текл*, которая въ свою 
очередь горячо любитъего. Для того, чтобы подвигнуть Вал- 
ленштейна действовать, решительный зять его, Терцкгй, 
устраиваетъ у себя сов^тъ генераловъ, на которомъ 
они должны дать требуемую Валленштейномъ письменную 
клятву повиноваться ему безусловно. По совету хитраго 
Иллоонъ вноситъ въ клятву оговорку: „не нарушая этимъ 
верности императору". На совЬте все происходитъ, какъ 
придумалъ Илло. Сначала читаютъ подлинный текстъ 
присяги, а когда гости подвыпили, предлагаютъ къ под- 
писи кошю безъ оговорки о присяг*, данной импера- 
тору. Все ее подписываютъ за исключенхемъ, впрочемъ, 
Макса Пикколомини, который обещаетъ дать ответъ на 
следующ1й день. После пира старый Октав10 Пикколо- 
мини, перешедш1й на сторону императора, открываетъ 
Максу все планы Валленштейна, въ надежде возстановить 
его противъ полководца, — но достигаетъ совершенно 
противоположнаго результата, ибо Максъ безконечно _ , 
преданъ Валленштейну. < 

Въ последней части трилопи „Смерть Валленштейна" 
действхе идетъ ускореннымъ ходомъ и словно по наклон- 
ной плоскости стремится къ катастрофе. ТерцкШ со- 
общаетъ Валленштейну, что одинъ изъ его привержен- 
цевъ схваченъ и сообщилъ императору все его планы 1 
и что теперь настала пора действовать решительно, 
заключить союзъ со шведами и сообш;ить обо всемъ 
войску. Но враги Валленштейна не дремлютъ. Хитрый 
Октав10 успеваетъ склонить на сторону императора 
самыхъ преданныхъ Валленштейну генераловъ. Если 
такъ легко изменяютъ Валленштейну испытанные полко- 
водцы, то еще легче переманить на сторону импера- 



— 408 — 

тора наемныхъ солдатъ. Съ остатками малонадёжнаго 
войска Валлеештейеъ идетъ въ кр-Ьпость Эгеръ — онъ 
въ сущности уже подъ стражей, ибо его сопровоя»даетъ 
съ своимъ полкомъ изм^&нникъ Бутлеръ. Валленштейнъ 
поселяется въ Эгерской крепости, и его убиваютъ на 
второй же день, по приказан1ю Бутлера. Но еще раньше 
доходигъ до Эгера в'Ьсть о гибели Макса, который паль 
во глав* своихъ кирасиръ въ битв'Ь со шведскимъ от- 
рядомъ. Узнавъ о м*стФ, гд* онъ похороненъ, Текла 
идетъ туда, чтобы покончить съ собой на его могил*. 
Разсматриваемая съ художественной точки зр^шя 
драма Шиллера является произведенхемъ въ высшей 
степени крупнымъ и оригинальнымъ. Н-Ьтъ нужды, что 
она слишкомъ длинна, даже, можно сказать, растянута, 
что въ ней не соблюдено единство интереса, — вс* эти 
чисто техническ1е недочеты съ избыткомъ искупаются 
громадными драматическими достоинствами. Можно ли, 
въ самомъ д^л*, сетовать на несоблюден1е единства 
интереса, если мы взам'Ьнъ этого получили очарова- 
тельную личность Теклы? Много ли найдется во всемхр- 
ной литератур* женщинъ, который могли бы соперничать 
съ ней по возвышенности настроен1я? Кажется, будто 
н*мецк1Й идеализмъ вс*ми своими лучами озарилъ это 
очаровательное, почти неземное существо. Характеры 
драмы, даже самые идеальные, очерчены такъ ярко 
л правдиво, что кажутся живыми людьми. Когда Шил- 
леръ работалъ надъ исторгей 30-л*тней войны, его сильно 
заинтересовалъ загадочный, таинственный, исполненный 
противор*ч1й характеръ Валленштейна. Вс* эти противо- 
р*ч1я Шиллеръ сум*лъ объединить его преобладающей 
страстью — властолюб1емъ. Эта страсть въ соедннеыш 
съ его мистически-астрологическимъ м1росозердаа1емъ ] 
придаетъ всей его Фантастической и въ то ше 
глубоко реальной Фигур* въ высшей степени ориглнаяьщ 
отпечатокъ. 



адающей 

единенш Н 
рдае1емъ И 
:е время ^Ж 
1наяь^м^Н 



— 404 — 

„Мар1я По м-Ьр* приближен1я къ новому стол*т1Ю Шиллеръ 

Стюартъ' и ра0оталъ все энергичн'Ье. Словно предчувствуя свою 
„Орлеанская ^ "^ ^ ^ 

А*ва«. скорую смерть, онъ съ лихорадочной поспешностью пере- 

ходитъ отъ пьесы къ пьес*. Едва окончивъ „Валлен- 
штейна", онъ принимается за „Март Стюартг^". Главный 
интересъ этой прекрасно построенной трагед1и заклю- 
чается въ психологическомъ анализЬ двухъ противо- 
положныхъ женскихъ характеровъ — королевы Елиза- 
веты и Мар1и Стюартъ^ столкнувшихся на почв'Ь 
политической и релип'озной борьбы. 

Отъ „Мар1и Стюартъ** Шиллеръ переходитъ къ „ Орлеан- 
ской дпвгь^^, которую пишетъ мен-Ье ч-Ьмъ въ годъ. 
Легенда о Жанн-Ь д'Аркъ не разъ подвергалась поэтиче- 
ской обработке. Шекспиръ вывелъ ее въ первой части 
„Генриха УГ*. Къ сожал^нда, въ этомь юношескомъ 
произведен1и онъ еще не сум'Ьлъ стать выше надюналь- 
ныхъ предразсудковъ и изобразилъ Жанну такъ, какъ 
представляли ее себ-Ь суеверные англичане XV в., т.-е. 
въ вид* действующей адскими силами колдуньи. Еще 
несправедливее отнесся къ Жанн* д'Аркъ Вольтеръ 
въ своей „РпсеПе". Разрушивъ трогательную легенду 
о средневековой нащональной героине Францш, Воль- 
теръ воспользовался удобнымъ случаемъ, чтобы осмЬять 
все верован1я и весь строй средневековой жизни, и из- 
образилъ Жанну какой-то авантюристкой. Такое неспра- 
ведливое и кощунственное отношенге къ славной Француз- 
ской героине возмущало идеально настроенную душу 
немецкаго поэта. 

Какъ драма, „Орлеанская дева" имеетъ больш1я до- 
стоинства и больш1е недостатки. Драматизируя средне- 
вековой сюжетъ, Шиллеръ для большей илдюз1и не 
поколебался перенести въ свою пьесу и средневековое м1ро- 
созерцан1е, средневековую веру въ чудеса. Естественное 
такъ смешано въ ней съ чудеснымъ и сверхъестествен- 
нымъ, что они образуютъ пеструю ткань, редко ветре- 



— 405 — 

чающуюся въ драматическомъ произведен1И. Чудесное 
болЪе уместно въ эпопе1з, ч:Ьмъ въ драм'Ь. Сама героиня 
до встречи съ Л10нелемъ — лицо скорЬе эпическое, ч^мъ 
драматическое Она дЬйствуетъ, какъ посланница Бога, 
она — идея, оруд1е судьбы, а не женщина. Только въ сцен-Ь 
съ Л10нелемъ сказывается въ ней женская натура. 

Изъ пстор1и изв1^стно, какова была дальн1Ьйшая судьба 
Орлеанской д-Ьвы послЬ того, какъ она, разбивъ апгли- 
чапъ въ н'Ьсколькихъ битвахъ, ^заставила ^ихъ снять 
осаду Орлеана и короновала короля въ Реймс1Ь. Заподо- 
зр-Ьнная въ сношен1яхъ съ адомъ, она была выдана 
своими суеверными соотечественниками англичанамъ, 
которые въ 1431 г. сожгли ее въ Руан1Ь, какъ колдунью. 
Шиллеръ не могъ удовлетвориться такимъ ужаснымъ 
и непоэтическимъ концомъ; онъ придумал ь свой конецъ, 
въ которомъ Жанна еще разъ является спасительницей 
своего народа и умираетъ отъ рань, полученныхъ въ битв* 
за его свободу. Несмотря на некоторые несомн-Ьиные 
недостатки пьесы, она все-таки принадлежитъ къ лучшимъ 
вещамъ, написаннымъ Шиллеромъ. Онъ вполн'Ь достигъ 
своей ц^ли —реабилитировать личность народной героини 
и изъ наивной легенды создалъ потрясающую всем1рно- 
историческую драму, и онъ былъ правъ, когда, обра- 
П1;аясь къ Орлеанской Д'Ьв1Ь, сказалъ: 

Ты создана душой, и, окруженный славой, 
Переживетъ в'Ька твой образъ величавый. 

Минуя „Мессинскую нев1^сту" — искусственное про- „Вильгвлынъ 
изведен1е въ античномъ дух* и даже съ античными хо- 
рами, — переходимъ 11ъ ^Вильгельму Теллю'', надъ кото- 
рымъ Шиллеръ работалъ лЪтомъ 1803 г. Драма эта 
стоитъ особнякомъ среди драматическихъ произведен1Й 
Шиллера; это — драма народная не только по своему 
духу, но также н потому, что героемъ ея является не 
отдельная личность, но ц-Ьлый швейцарскхй народъ*. 



Телль'' 



ш 



— 406 — 

Желая вдохновить современниковъ гранд1ознымъ зр'^^^га- 
щемъ народа, борющагося за свою свободу, Шилдеръ 
отнесся къ своей задач11 въ высшей степени добросо- 
вестно, перечиталъ о Швейцарш все, что можнр было 
перечитать, и на основанхи разсказовъ Гёте сум^лъ при- 
дать обстановке д'Ьйств1я чисто швейцарск1й колоритъ. 
Возмущенные несправедливостью, жестокостью и всякаго 
рода притеснен1ями австр1йскихъ наместниковъ, вольные 
крестьяне трехъ швейцарскихъ кантоновъ Ури, Швица 
и Унтервальдена возстаютъ противъ нихъ съ оруж1емъ 
въ рукахъ, убиваютъ ихъ самихъ, разрушаютъ ихъ 
тюрьмы и замки и провозглашаютъ себя свободными — 
таково содержанхе драмы Шиллера. Уже въ первомъ 
действхи драмы негодованхе противъ иностранныхъ угне- 
тателей достигло высшей степени своего развит1я, и до- 
статочно одной искры, чтобы превратить его въ ц^лое 
пламя. Этой искрой является совеш.ан1е тридцати трехъ 
представителей швейцарскаго народа въ долин* Рютли, 
драматизированное Шиллеромъ во второмъ акт*. Кром* 
того, Шиллеръ воспользовался средневековой легендой 
о м*ткомъ стрелке Телл*, котораго ландФогтъ Гесслеръ 
заставилъ сбить стрелой яблоко съ головы сына. Хотя пьеса 
названа по имени Вильгельма Телля, но это не значить, что 
онъ играетъ главную роль въ возсташи противъ австр1й- 
ской тирая1и;онъ даже не былъ на совет* въ долин* Рютли; 
его называютъ главнымъ творцомъ свободы только за то, 
что ему удалось убить ненавистнаго Гесслера. Главнымъ 
героемъ великой нащональной драмы былъ весь швей- 
дарсшй народъ. Хотя всякое художественное произведеше 
вытекаетъ изъ духа автора, но ч*мъ оно выше въ худо- 
жественномъ отношенш, т*мъ оно кажется непосред- 
ственн*е и объективн*е. Вс* согласны въ томъ, что 
пьесу Шиллера проникаетъ собою идея свободы, столь 
дорогая его республиканскимъ симпат1ямъ; но эта идея 
не есть н*что абстрактное; каждый изъ тридцати трехъ 



— 407 — 

члееовъ союза возстаетъ изъ своихъ личныхъ побуждешй, 
но вм'1^ст'Ё съ тЪмъ каждый сражается за общ1е принциаы 
челов-Ьческаго общежит1я — справедливость, уважеше къ 
закону и человеческое достоинство. Это искусное со- 
единен1е элемента личнаго, реальнаго съ общимъ, идеа^иь- 
нымъ составлять особенную прелесть „Вильгельма Телля" 
и придаетъ всей пьес* глубоко поучительный характеръ. 

Выше было замечено, что творческая сила Шиллера 
не знала усталости. Едва усп^дъ онъ поставить на'сцёну 
„Вильгельма Телля", какъ его уже занималъ новый трапь 
ческ1Й сюжетъ — исторхя Дмитрхя Самозванца. Отъ 
„Дмитргл"* дошло до насъ лишь несколько сценъ, но кар- 
тина польскаго сейма и монологъ царицы Мареы за- 
ставляютъ думать, что въ „Дмитрш" мы лишились одного 
изъ высоко-художественныхъ созданШ Шиллера. Лежа 
на смертномъ одр*, Шиллеръ -все бредилъ Дмитрхемъ. 
Когда онъ умеръ, то на письменномъ стол-Ь его нашли 
монологъ Мареы, и это, вероятно, были послФдшя строки, 
имъ написанныя, последняя добыча, вырванная изъ 
самыхъ когтей смерти. 

Подъ вл1ян1емъ Шиллера Гёте принялся снова за ^фаустъ" 
^Фауста^^, начатаго еп^е въ юности. Надъ создашемъ Гёте, 
этой трагед1и онъ трудился всю жизнь и закончилъ ее 
лишь незадолго до смерти. „Фаустъ" — это вечный спут- 
никъ Гёте. Сюда онъ вкладывалъ все передуманное 
и все пережитое; это поэтическая нить, связывающая 
собою различные перюды въ жизни Гёте. Въ основЬ 
Фауста лежитъ релипозная легенда о высоко-даровитомъ 
челов']&к'6, который сгораетъ жаждою знан1я и наслажде- 
н1я, отрекается отъ Христа и продаетъ свою душу дьяволу, 
который въ назначенный срокъ приходитъ за нею и уно- 
ситъ ее въ преисподнюю. Заимствовавь содержан1е 
„Фауста" изъ народныхъ н-Ьмецкихъ книгъ и театра марю- 
нетокъ, Гёте подъ вл1яшемъ философскихъ идей ХУШ в., 
создавшаго философхю Канта, придалъ всей легенд-Ь 
глубокШ ФИЛ0С0ФСК1Й смыслъ^ надъ разъясненхемъ котораго 
до сихъ поръ трудится критика ФилосоФСкая, \&ог510)\^\^^^- 



— 408 — 

екая и эстетическая. ФилосоФСкая критика сразу открыла 
въ „ФаустЬ" не художественное произведенхе, а ве- 
личественную аллегор1Ю, и принялась объяснять съ 
аллегорической точки зрФшя даже так1я сцены и под- 
робности, какъ напр., сцену въ погреб* Ауэрбаха, 
шкатулку Гретхенъ. Односторонн1я умствован1я фило- 
софской критики были зам-Ьчены и опровергнуты кри- 
тикой исторической, которая сосредоточила свои разыс- 
кан! я на вопросахъ о томъ, какимъ образомъ былъ 
созданъ „Фаустъ", какими источниками Гёте пользовался, 
чтд онъ внесъ изъ нихъ въ свое произведете, какимъ 
св'Ьтомъ освфтилъ свой матер1алъ. По этому поводу были 
изучены легенды о союз* человека съ дьяволомъ и ли- 
тературный обработки этихъ легендъ: „Фаустъ** Марло 
и пьеса Кальдерона „Чудодейственный магъ". Конечно, 
и тутъ не обошлось безъ курьезовъ. Такъ одинъ ком- 
ментаторъ подробно сравнивалъ „Фауста** Гёте съ пьесой 
Кальдерона, пе подозревая, что содержан1е последней 
заимствовано не изъ легенды о Фауст*, а изъ легенды 
о св. Кипртан* Ант10х1Йскомъ. Несмотря на подобные 
промахи, историческая критика сделала много для разъ- 
яснешя „Фауста", главное, разъяснила процессъ созданья 
„Фауста" и отношеше этого процесса къ собственнымъ 
душевнымъ переживанаямъ Гёте. Такъ, напр., она ука- 
зала на сходство разговора Фауста съ Гретхенъ о ре- 
липи съ тЪмъ, что говорится о релипи въ письмахъ 
Вертера, и съ т*мъ, что разсказываетъ объ юномъ Гёте 
Кестнеръ. Изъ этого она заключила, что разговоръ 
Фауста съ Гретхенъ долженъ былъ быть задуманъ вскор* 
поел* „Вертера", когда самъ Гёте, подъ влхяшемъ изучения 
Спинозы, такъ же смотр*лъ на релипю, какъ Вертеръ 
и Фаустъ. Наконецъ, критика эстетическая, разсма- 
тривая Фауста, какъ художественное ц*лое, подробно 
изучила его художественныя достоинства и его поэти- 
ческ1Й стиль. 



— 409 — 

Главный пунктъ разногласий между комментаторами 
Фауста — это отношеше первой части ко второй. Мнопе 
критики изучаютъ только первую часть, только ее счи- 
таютъ достойной изучен1я въ художественномъ отногаеши, 
а во второй видятъ паден1е таланта Гбте;друпе, наобо- 
ротъ, отправляясь отъ словъ самого Г(^те (въ письм* 
къ Вильгельму Гумбольдту), утверждаютъ, что об:Ь части 
составляютъ одно художественное ц^лое, что „Фауста" 
нужно изучать во всемъ его объем-Ь, какъ онъ первона- 
чально возникъ передъ умственнымъ взоромъ поэта. 
Последнее мн*ше им-Ьетъ за себя гораздо бол-Ье осно- 
ваний. Пьеса представляетъ единство не только художе- 
ственное, но и б1ограФическое. Если первая часть тра- 
гед1и есть начало бурной карьеры Фауста, то вторая — 
ея завершен1е; вопросы^ поставленные и р'Ьшенные отри- 
цательно въ первой, во второй р-Ьшаются положительно, 
и трагед1я оканчивается примирен1емъ Фауста съ жизнью 
на почв* труда, полезнаго для человечества. Фаустъ пер- 
вой части — это типическШ представитель н-Ьмецкой фит 
лосоФской мысли XVIII в. Хотя онъ им1Ьетъ видъученаго, 
но въ сущности метаФизикъ; онъ не довольствуется узкой 
Сферой относительнаго познашя, очерченнаго вокругъ 
него положительной наукой, онъ ищетъ абсолютнаго по- 
знан1я, хочетъ проникнуть въ сущность вещей. Неудо- 
влетворенный положительной наукой, которая не можетъ 
отвечать на его вопросы, онъ отдается наук-Ь тайной — 
мапи. Но вызванный имъ Духъ Земли, символическое 
олицетворенхе силъ природы, приводитъ его въ ужасъ. 
„Гд* же эта грудь", говоритъ Духъ, „которая создала 
весь мхръ, носила его въ себ'Ь и лелеяла? Какой жалк1й 
ужасъ охватилъ тебя, того, кто ставилъ себя выше 
остальныхъ людей? Ты ли это, Фаустъ? Ты ли кор- 
чишься, какъ червь?" По исчезновеши Духа Фаустъ чув- 
ствуетъ себя совершенно уничтоженнымъ. Разочаровав- 
шись въ наук'Ь, отвергнувъ давно наивную в^ру, онъ 



— 410 — 

впадаетъ въ полное отчаяше и помышляетъ о самоубШ- 
ствФ, уже предвкушая сладость освобождешя отъ узъ 
земной ограниченности. Доносящ1Йся до него благов^стъ 
и пасхальное п'Ьсноп'Ьнхе спасаютъ его отъ самоубхй- 
ства. Фаустъ чувствуетъ свое родство съ людьми, празд- 
нуетъ съ ними праздникъ Воскресешя. Когда по 
возвращен1и съ прогулки домой его душу охватываетъ 
давно покинувшее его релипозное чувство, онъ пробуетъ 
переводить Евангелхе, но стоитъ ему развернуть боже- 
ственную книгу, какъ его критическая и скептическая 
мысль вступаешь въ свои права, указывая на его в*ч- 
ное душевное раздвоен1е. 11оявлен1е МеФистоФеля даетъ 
мыслямъ Фауста другое направлеше. Подъ влхяшемъ 
внушен1й МеФистоФеля онъ думаетъ забыться въ наела- 
жден1И жизнью, но изъ разговора Фауста съ Мсфисто- 
Фелемъ видно, что душу Фауста, томимаго жаждой без- 
конечнагсг, не наполнятъ никак1я земныя наслаждешя, 
никакая конечная радость^ т. -е. къ жизненнымъ вопросамъ 
Фаустъ прилагаетъ метафизическую м']Ьрку абсолютнаго 
и ищетъ такого счаст1я, какое никто дать ему не въ си- 
лахъ. Чтобы отвлечь его отъ этихъ мыслей и заставить 
испытать прелесть чувственныхъ наслаждешй, МеФИ- 
стоФель ведетъ его сначала въ погребъ Ауэрбаха и 
въ кухню ведьмы, гд* онъ выпиваетъ волшебный напи- 
токъ, возбуждающШ въ немъ страстныя желан1я, свой- 
ственныя молодости. Но человФкъ идеи великъ только 
тогда, когда онъ враш,ается въ СФер* идей; окунувшись 
въ жизнь, онъ является такимъ же эгоистомъ и такимъ же 
чувственнымъ, какъ и вс* остальные. Первоначально 
отношен1я Фауста къ Маргарит* полны нравствен- 
ной грубости; онъ иш,етъ прежде всего обладашя ею, 
и Маргарита становится жертвой его страсти. Но мало 
помалу божественное чувство любви одухотворяетъ его: 
онъ чувствуетъ въ душ-Ь своей Бога. Подъ вл1ян1емъ 
любви раскрываются лучш1я стороны его нравственной 



- 411 — 

природы, но полнаго удовлетворенхя не даетъ ему даже 
любовь Маргариты; скептичесюй элементъ его духа, вопло- 
щенный въ образ-Ь Мефистофеля, смущающаго его покой, 
отравляетъ его счастье, лишаетъ его непосредственнаго 
наслажден1я жизнью. Беременность Маргариты, убШство 
Валентина и заключеше Маргариты въ тюрьму оконча- 
тельно подавляютъ его^ и первая часть „Фауста" оканчи- 
вается полнымъ отчаян1емъ героя, терзаемаго упреками 
совести и обвиняющаго себя въ гибели любимой женщины. 
Основной мотивъ, связывающ1й об* части Фауста — 
это вопросъ о задач* человеческой жизни, о возможности 
челов-Ьческаго счастья. Если хочешь быть счастливымъ, 
не применяй къ конечному мФрку безконечнаго ; не ищи 
ни абсолютнаго знанхя, ни абсолютнаго счастья, такъ какъ 
н'Ьтъ того мгновешя, которому тымогъ бы сказать: „Оста- 
новись!" Вотъ глубок1Й и горькШ смыслъ первой части 
„Фауста". Подобно Канту, доказывавшему, что мыможемъ 
постигнуть не сущность вещей, а только явлен1я, и Гете 
въ ряд-Ь художественныхъ картинъ доказалъ невозмож- 
ность для человека познать тайны природы и достиг- 
нуть полнаго счастья. Но если для челов'Ька невозможно 
выйти изъ рамокъ относительнаго, изъ пред-блонъ своей 
ограниченной природы, то въ чемъ же челов:Ькъ можетъ 
найти удовлетворенхе и счастье на земл-Ь? На этотъ во- 
просъ Гёте отв'Ьтилъ второй частью Фауста. Ни погоня] 
за славой, ни усп^хъ въ политик*, ни погруженхе себя 
въ полный обаятельной красоты М1ръ искусства не мо- 
жетъ удовлетворять челов-Ьчесшй духъ ; единственное, 
что можетъ дать ему удовлетворенхе — это работа на 
пользу людей. Совершая эту работу, Фаустъ умираетъ, 
довольный собой, примиренный съ жизнью, достигнувъ 
возможнаго на земл* счастхя: 

Да, ия'Ь открыли долгой жизни годы 
Законъ, который вЪчно не умретъ: 
Лишь тотъ достоинъ жизни и свободы, 
Кто ежедневно съ бою ихъ беретъ! 



— 412 — 

Всю жизнь въ борьб* суровой, непрерывной, 
Дитя, и мужъ, и старецъ пусть ведетъ,— 
И я увижу въ блеск* силы дивной 
Свободный край, свободный мой народъ. 
Тогда бъ я могъ сказать мгновенью: 
Остановись! Лрекрасно ты1 
И не исчезнуть безъ значенья 
Земные зд-Ьсь мои сл'Ьды. — 
Въ предчувств1и такого счастья я 
Достигъ теперь вершины быт1я. 

Воплотивъ въ личности Фауста первой части титаняче- 
СК1Я стремлен1Я своей собственной юности^ Гете еад1Ь- 
лилъ его во второй части т*мъ счастьемъ, котораго оиъ 
самъ достигъ въ старости и которое состояло въ созна- 
Н1И, что онъ прожилъ жизнь свою не даромъ, что своими 
произведен1ями онъ увеличилъ сумму св-Ьта, тепла и гу- 
манности въ современномъ ему обществ-Ь. 

Пособ'гл для изученгя юьмецкой литературы ХУЛ! в. Ше- 
реръ (В.). Истор1я немецкой литературы. Перев. подъ ред. Пыпина. 
Томъ 2-Й. С.-Пб. 1893. — Фогт ъ (Ф.) и Кохъ (М.). Исторхя н*- 
мецкой литературы отъ древп'Ьйшихъ временъ до настоящаго вре- 
вшнп. Пер. А. Л. Погодина. С.-Пб. 1900.— Куно Ф р а н к е. Истор1я 
1115мецкой литературы. Пер. Батина. С.-Пб. 1904.— К о тля р ев ск1 й 
( П. ).М1ровая скорбь въконц'Ь прошлаго н въначал'Ь нашего в-Ька. С.-Пб. 
1898.--Ф илипповъ (М.). Лессингъ(„С10графич. библ1'отека" Павлен- 
кова).— К уно Фишеръ. Лессингъ, какъ преобразователь немецкой 
литературы. Пер. Разсадина. М. 1882.— Гаймъ (Р.). Гсрдеръ и его 
время. Пер.Нев15домскаго. М. 1888. 2 тома. — II ы п и н ъ (А.). Гердсръ 
(„В-Ьст. Европы" 1890, мартъ и апрель).— Г ерь е (В.). Философ1Я истор1и 
Гердера („Вопросы философ, и псих." 1896, кн. 2). — Р о з ан о в ъ (М.). 
Поэтъ пер10да „бурныхъ стремлешй" Якобъ Ленцъ. М. 1901. — Ша- 
ховъ (А.). Гёте и его время. Зе изд. С.-Пб. 1903. — Холодков- 
ск1й (И.). Гёте. („Б1ограф. библ." Павленкова). — Лыоисъ (Д.). 
Жизнь Вольфганга Гёте. Пер. подъ ред. Пев"Ьдомскаго. С.-Пб. 1897. — 
Бельшовск1й (А.). Гёте, его жизнь и произведее1Я. Перев. 
О.А.Рахмановой подъ ред. Петра Вейнберга С.-Пб. 1898 (вышелъ 
только 1-й томъ).— Разговоры Гётесъ Эккерманомъ. Пер. Аверк^ева. 
Два тома. С.-Пб. 1891. — Спасовичъ (В.) Дружба Гёте и Шил- 
лера. („Сочинешя", т. 8). — Стороженко (П.). Юношеская любовь 



— 413 — 

Гёте. („Изъ области литературы*. М. 1902). — Коре л инъ (М.)- 
Западная легенда о доктор* Фауст* („ВЬстн. Евр." 1882, ноябрь, де- 
кабрь). — Фришмутъ (М.)- „Типъ Фауста въ игровой литера- 
тур*". („Критичвск10 очерки и статьи". С.-Пб. 1902).— Бойозенъ 
(Г.). „Фаустъ" Гёте. Комментар1Й къ поэм*. Пер. 11. В. Арскаго. 
С.-Пб. 1899. — Шерръ (I.). Шиллеръ и его время. М. 1875. — 
КуноФишеръ. Публичныя лекц1и о Шиллер*. М. 1890. —Л ю т е р ъ 
(А.). Лебединая п*снь Шиллера, („Подъ знаменемъ науки", сбор- 
никъ въ честь П. И. Стороженка, М. 1902). — Кал в но въ (П.). 
Учен1е Шиллера о красот* и эстетическомъ наслажден1и (ПриложвН1в 
къ переводу „Пикколомини" и „Смерть Валленштейна". М. 1902). 

Переводы: Лессингъ. „Лаокоонъ", пер. Е. Эдельсона, М. 1859. — 
„Гамбурская драматурпя", пер. Разсадина, М. 1893. — »Натанъ Муд- 
рый, пер. В. Крылова, — Полное собраше сочинений, С.-Пб. 
изд. т-ва М. О. Вольфъ. —Гёте. Полное собраше сочинешй въ пе- 
ревод* русскихъ писателей. 8 томовъ. С.-Пб. 1892— 93. — „Фаустъ", 
переводъ Н.А. Холодковскаго, изд. Суворина („Дешевая библю- 
тека"). — „Фаустъ", перев. въ проз* П. И. Вейнберга. С.-Пб., изд. 
т-ва „Знаше". „Вертеръ" („Новая библютека" Суворина.) — Шил- 
леръ. Полное собран1е сочинешй въ перев. русскихъ писателей 
подъ ред. Гербеля, изд. 7-е. С.-Пб. 1893. — Полное собран1е сочи- 
нен1й подъ ред. С. А. Венгерова, С.-Пб., изд. Брокгауза и Ефрона 
(роскошное, иллюстр. издаше). — „Пикколомини" и „Смерть Валлен- 
штейна", пер. П. А. Каленова, М. 1902. — „Мар1я Стюартъ", пер. 
Шмакова. („Дешевая библютека" Суворина). — „Донъ-Карлосъ". 
(Прозаич. переводъ съ иллюстрац1ями. Изд. „Посредника"). 



ОГЛАВЛЕН 1Е. 

Стран, 

Отъ издателей I 

Введете 1 

Отд'Ьлъ первый: Литература ереднев'Ьковая. 

I. Литература католичества. Хриспанство. -— Легввд^а. — 
Духовная драма. — Хроника. — Нравоучительные раэ- 
еказы 8 

II. Феодально-рыцарская литература. Составные элементы 
французской нац1ональности. — Старо-французскШ 
эпосъ. — Древне-н^ЬмецкШ эпосъ. — Провансальск1е 
трубадуры. — Вл1яте трубадуровъ на среднев-Ьковую 
лирику. — РыцарскШ романъ. — Романы бретонскаго 
цикла. — Романы античнаго цикла 32 

ИГ. Литература буржуазно- сатирическая. Фабльо. — Швен- 
ки. — „Декамеронъ". — „Кентербер1йск1е разсказы". — 
„Романъ о ЛисЬ. — „Романъ о Роз-Ь" 71 

IV. Дантъ 98 

Отд'Ьлъ второй: Литература эпохи Возрожден1я. 

I. Общая характеристика эпохи Возрожден1я 108 

II. Возрожден1е въ Италш. Культурное состояше Италш. — 
Петрарка. — Боккаччьо. — Флэренщя. — Римъ. — Неа- 
поль. — Характеристика итальянскаго гуманизма. . . 112 

III. Возрожден1е въ Герман1и. Перюды н-Ьмецкаго гума- 

низма. — Борьба гуманистовъ съ обскурантами. — 
„Письма темныхъ людей**. — Ульрихъ фонъ-Гуттенъ. — 
Эразмъ РоттердамскШ 127 

IV. Возрожден1е во Франщи. Итальянское вл1яше. — Кру- 

жокъ Маргариты Наварской. — Деперье. — Раблэ. — 
„Гаргантюа и Пантагрюэль". — Монтэнь 142 



— 415 — 

Стран. 

V. Возрожден1е въ АнглЛи. 

1. Гуманизм ъ. „Утошя" Т. Мора. — Эшэмъ. . . 161 

2. Дошекспировская драма. Театры. — 
Предшественники Шекспира, — Лилли. — Марло. — 
Гринъ 165 

3. Шекспир ъ. Бюграфхя. — Драма перваго пе- 
р1ода. — Драма второго перхода. — Драма третьяго 
пер1ода. — Драма четвертаго пер1ода. — Историческое 
значеше Шекспира. — Драматическ1й талантъ Шек- 
спира. — Шросозерцан1е Шекспира 176 

VI. Возрожден1е въ Испан1и. Плутовская новелла. — „Донъ- 

Кихотъ" Сервантеса. — Начало испанскаго театра. — 
Пьесы Сервантеса. — Лопе де Вега. — Кальдеронъ . . 186 

Отд'Ьлъ трет1й: Литература новаго времени. 

I. Французская литература XVII в']^ка. 

1. Ложноклассическая трагед1я. Плея- 
да. — Корнель. — Буало 218 

2. Писателипервойполовины ХУП в -1^ к а. 
Малербъ. — Романъ. — Скюдерй. — Лафайетъ. — Скар- 
ронъ. — Сорель. — Фюретьеръ. — Паскаль 223 

3. Писатели эпохи Людовика XIV. Бос- 
сюэтъ. — Расинъ. — ТрагическШ стиль Расина. — Ла- 
фонтенъ. — Лабрюэръ. — Де-Севинье. — Сенъ-Симонъ. 234 

4. Мольеръ. Б1ограф1я. — Первый пер1одъ д^^я- 
тельности Мольера. — Второй пвр1одъ: „Тартюффъ". — 
„Донъ-Жуанъ". — „Мизантропъ". — ТретШ пер1одъ: 
„Ученыя женщины". — „Мнимый больной", — Характе- 
ристика комедш Мольера 248 

!!• Англ1йская литература ХУП в']&ка. Возрождеше и ре- 
формащя. — Пуритане. — Бэньянъ, — Мильтонъ. — 
Трактатъ ^О воспиташи". — „Ареопагитика". — „Иконо- 
борецъ". — „Защита англШскаго народа". — „Потерян- 
ный рай". — „Возвращенный рай". — „Самсонъ". . . . 262 
Эпоха реставращи. — Драйденъ. — Комвд1я. — Политиче- 
ск1я теорш: Гоббзъ. — Локкъ. — „Опытъ о челов-Ьческомъ 
познанш". — Трактатъ „О правлеши". — Трактатъ 
„О воспитанш". — „О в-Ьротерпимости" 277 



— 416 — 

Стран, 

III. Англ1йская литература XVIII В'1Ька. Журналистика. — 

Попъ. — Джонсонъ 289 

Романъ. — Ричардсонъ . — Фильдингъ. — Свйфтъ. — Стернъ . 295 
Драма. — Лилло. — Шериданъ. — Лирика. — Бэрнсъ. . . 308 

IV. Французская литература эпохи „Проев'Ёщен1я''. Воль- 

теръ. — 11оэтическ1я произведешя. — Драма. — Ро- 
маны. — Историческ1в труды. — Вольтеръ, какъ фило- 
софъ, моралистъ и политикъ. — Личность Вольтера 
и итоги его литературной д-Ьятельности 316 

Монтескье. — „Духъ законоБъ**. — Дидро. — „Энцикло- 
пед1я« 328 

Руссо. — „Разсуждеше о наукахъ и искуествахъ". — „О не- 
равенств^**, — „Общественный договоръ". — „Эмиль*. — 
„Новая Элоиза" . .* 340 

Французская драма XVIII вЬка. — Трагедхя. — Комед1я. — 
Реформа драмы. — Бомарше. — „СевильскШ цырюль- 
никъ". — „Свадьба Фигаро* 355 

V. Н']&мецкая литература XVIII в'Ькв.. 

1. Развит1е н11мецкой литературы съ 
XVI в-Ька до Лессинга. XVI в-Ькъ. — XVII в-Ькъ. — 
Эпоха Фридриха Великаго. — Клопштокъ. — Виландъ. 362 

2. Лессингъ. „Литературныя письма". — ,,Лао- 
коонъ". — „Гамбургская драматург1я". — Лессингъ, какъ 
драматургъ. — „Минна фонъ-Барнгельмъ". — „Эмплхя 
Галоттк". — „Натанъ Мудрый" 368 

'3. Гёте и Шиллер ъ. Эпоха „бурныхъ стрем- 
лейШ". — Гёте. — „Гедъ фонъ-Берлихингенъ**. — 
„Клавиго". — „Вертеръ*. — „Эгмонтъ*. — „Ифигешя". — 

„Торквато Тассо* 382 

Шиллеръ. — „Разбойники". — „Ф1еско". — „Донъ-Кар- 
лосъ". — „Валленштейнъ". — „Мар1я Стюартъ". — 
„Орлеанская д-Ьва". — „Вильгельмъ Телль" .... *396 
„Фаустъ" Гёте 407 



Щна 1 руб. 40 коп.; въ переплете 1 руб. 65 коп. 

Складъ издан1я: Пречистенка, Обуховъ пер., домъ Калугина, 

кв. А. П. Митрофанова. Телеф. 72 — 89. 



Сочинешя того же автора. 

1) Предшественники Шекспира. Эпизодъ изъ исторш англ1Й- 
ской драмы въ эпоху Елисаветы. Томъ I. Лилли и Марло. 
С.-Пб. 1872. (Распродано.) 

2) Рббертъ Гринъ, его жизнь и произведешя. Критическое 
изсл'Ьдоваше. М. 1878. (Распродано.) 

3) Изъ области литературы. Статьи, лекщи, р-Ьчи, ре- 
ценз1и. Изданхе учениковъ и почитателей. М. 1902. Ц. 2 р. 
(Складъ издангя у Л. В. Васильева, типографгя Сытина, 
Пятницкая ул.) 

4) Опыты изученгя Шекспира. Издаше учениковъ и почи- 
тателей. М. 1902. Ц. 1 р. 50 к. (Складъ издангя тамъ же.) 

^5« 



^,Подъ знаменемъ науки^. Юбилейный сборникъ въ честь 
Н. И. Стороженка, изданный его учениками и почитателями. 
М. 1902. Ц. 2 р., на веленевой бум. 3 р. (Складъ издангя 
въ пниоюномъ магатнгь Карбасникова^ Моховая.) 



- ' ' - ' ■ 






ь^ - 

1 1 




1 ■ 





■^"•"'^^^^^■9\: 



V Ч\^ 



.чгу.г^_^ 



^ ^ 



58 



<^^^ 1 I ^^^ 



У ^^ 



,*гХ^»^ . ^ 



;^; ^ 









г^.1^.^^ 



ж '*—,,—>' 




81ап{огс1 ТТпгуегвИу Ь1Ьгаг1ед 
8(;а111огё| СаМогша 



Ке111П1 |Ыв Ьоок оп ог Ъе^оге йшЛл йп^
Internet Archive Audio

Featured

Top

Images

Featured

Top

Software

Featured

Top

Books

Featured

Top

Video

Featured

Top

Mobile Apps

Browser Extensions

Archive-It Subscription

Save Page Now

Full text of "Ocherk istorii zapadno-evropĕiskoĭ literatury: lekt︠s︡īi, chitannyi︠a︡ Moskovskom ..."

See other formats
