Skip to main content

Full text of "Polnoe sobranie sochineni N.S. Leskova"

See other formats 


ПОЛНОЕ  С0БРАН1Е 

"  6оч:инл]Н1й 

С.  Л'БСКОВА, 


ИЗДАНИЕ  ТРЕТЬЕ 

слз  крптпко-бхографпческимъ  очеркомъ  Р    П.  Сементков- 

скаго  II  съ  г1р11ложен1емъ  портрета  ЛтЬскова,  гравировапнаго 

на   стали  Ф.  А.  Брокгаузомъ  въ  Лейпциг']^. 


^.  3  ^  ь 


ТОМЪ  ТРЕТ1И, 


а*^к- 


Цгшш  1\  щщщ  „Нива"  на  1882  г. 


С.-ПЕТЕРБУРГЪ. 
Издание  А.  ^>.  31  АРКО  А. 

^      .  1902. 


Типограф|Я  А.  Ф.  Маркса,  Измаил,  пр  ,  ?ё  29. 


ЗАПЕЧАТЛЕННЫЙ  АНГЕЛЪ. 


1* 


0|д|112ес1  Ьу  ^Не  1п1егпе1  Агс111Уе 

1П  2011  \л/|1[1  ^ипсИпд  ^гот 

ип|уег811у  о^ТогоШо 


I^11р://VVVVVV.а^сI^^Vе.о^д/сIе1а^I8/роIпое8оЬ^ап^е83V5Iе8к 


ГЛАВА  ПЕРВАЯ. 

Д'Ьло  было  о  святкахъ,  наканун-Ь  Васильева  вечера.  По- 
года разгуля.тась  самая  немилостивая.  Лгесточайпшя  по- 
земная пурга,  изъ  т'Ьхъ,  какими  бываютъ  славны  зимы  на 
степномъ  заволжьи,  загнала  множество  людей  въ  одинок1й 
постоялый  дворъ,  СТ0ЯЩ1Й  бобылемъ  среди  гладкой  и  необо- 
зримой степи.  Тутъ  очутились  въ  одной  куч'Ь  дворяне, 
купцы  и  крестьяне,  русск1е,  и  мордва,  и  чуваши.  Соблю- 
дать чины  и  ранги  на  так'омъ  ночлег'Ь  было  невозможно: 
куда  ни  повернись,  везд-Ь  т-Ьснота,  одни  сушатся,  другхе 
гр-Ьются,  третьи  иш,утъ  хотя  маленькаго  м-Ьстечка,  гд-Ь  бы 
пр1ютиться;  по  темной,  низкой,  переполненной  народомъ 
изб-й,  стоитъ  духота  и  густой  паръ  отъ  мокраго  платья. 
Свободнаго  м^ста  нигд-Ь  не  видно:  на  полатяхъ,  на  печк'Ь, 
на  лавкахъ  п  даже  на  грязномъ  земляномъ  полу,  везд-Ь  ле- 
жатъ  люди.  Хозяинъ,  суровый  мужикъ,  не  радъ  былъ  ни 
гостямъ,  ни  на'/Кив'Ь.  Сердито  захлопнувъ  ворота  за  посл-Ьд- 
ними,  добившимися  на  дворъ  саня^ш,  на  которыхъ  пр1- 
■Ьхали  два  купца,  онъ  заперъ  дворъ  на  замокъ  и,  пов4- 
сивъ  ключъ  подъ  божницею,  твердо  молвилъ: 

—  Ну,  теперь  кто  хочешь,  хоть  головой  въ  ворота  бейся, 
не  отворю. 

Но  едва  онъ  усн'Ьлъ  это  выговорить  и,  снявъ  съ  себя 
обширный  овчинный  тулупъ,  перекрести.тся  древнимъ  боль- 
шимъ  крестомъ  п  приготовился  лЬзть  на  жаркую  печ1.:у, 
какъ  кто-то  робкою  ])укой  застучалъ  въ  стекло. 

—  Кто  тамъ? — окликнулъ  громкимъ  и  недовольнымъ  го- 
лосомъ  хозяинъ. 


• —  ]\Гы, — отв-Ьтили  глухо  изъ-за  окна. 

—  Ну-у,  а  чего  еще  надо? 

—  Пусти,  Христа  ради,  сбились...  обмерзли. 

—  А  много  ли  васъ? 

—  Не  много,  не  много,  воссмнадцатеро  всего,  восем- 
надцатеро, — говорп.тъ  за  окномъ,  заиь-аясь  и  щелкая  зубами, 
очевидно,  совс^мъ  перезяб1Н1й  чслов^къ. 

—  Некуда  5гн1з  васъ  пустить,  вся  изба  и  такъ  народомъ 
укладена. 

—  Пусти  хоть  малость  обогр-йться! 

—  А  кто  же  вы  так1е? 
- —  Извозчики. 

—  Поро;кнемъ  пли  съ  возами? 

—  Съ  возами,  родной,  шкурье  веземъ. 

—  Шкурье!  шкурье  везете,  да  въ  избу  ночевать  ирбсп- 
тесь.  Ну,  люди  на  Руси  настаютъ!  Пошли  прочь! 

■ —  А  что  же  пмъ  д'Ьлать?— сироси.тъ  про'Ьзжхн,  лежавппй 
подъ  медв'Ьжьею  шубой  на  верхней  лавк-Ь. 

—  Валить  шкурье,  да  спать  подъ  нпмъ,  вотъ  что  имъ 
д-Ьдать,  —  отв'Ьчалъ  хозяинъ  и,  ругнувъ  еще  хорошенько 
извозчиковъ,  легъ  неподвижно  на  печь. 

Про'Ьзжш  пзъ-подъ  медвежьей  шубы  въ  тонъ  весьма 
энергнч^скаго  протеста  выговарива.1ъ  хозяину  на  жесто- 
кость, но  тотъ  не  удостоилъ  его  зам'Ьчашя  ни  мал'Ьйшимъ 
отв'Ьтомъ.  Зато  вместо  его  опсликнулся  изъ  дальняго  угла 
небольшой  рыженьк1ц  челов'Ьчекъ,  съ  острою,  клиномъ,  бо- 
роддсой. 

—  Не  осуждайте,  милостивый  государь,  хозяина, — заго- 
ворилъ  онъ: — онъ  это  съ  практики  берегъ  п  внушаетъ  пра- 
вильно,— со  шкурьемъ  безопасно. 

—  Да? — втозвался  вопросительно  про'БЗж1й  пзъ-подъ  мед- 
в-Ьлгьей  шубы. 

—  Соверптепно  безопасно  -  съ,  и  для  нихъ  это  лучше, 
что  онъ  ихъ  не  пускаетъ. 

—  Это  почему? 

—  А  потому,  что  они  теперь  изъ  этого  полезщ'ю  прак- 
тику для  себя  получили,  а  ме^кду  тЬмъ,  если  еще  кто  без- 
помощный  добьется  сюда,  ему  местечко  будетъ. 

—  А  кого  теперь  еще  понесетъ   чортъ? — молвила  шуба. 

—  А  ты  слушай,— ^отозвался  хозяинъ: — ты  не  болтай  пу- 
стыхъ   словъ.    Разв'Ь   супостатъ    можетъ  сюда  кого-нибудь 


прислать,    гд15    этакая   святыня?   Разв-Ь  ты  не  видишь,  что 
тутъ  и  Спасова  икона,  и  Богородичный  ли1;ъ. 

—  Это  в'брно, — поддержалъ  рыженьк1й  челов'Ькъ.  —  Вся- 
каго  спасеннаго  челов'Ька  не  Ео1опъ  ведетъ,  а  ангелъ  ру- 
ководствуетъ. 

—  А  вотъ  я  ВТОГО  не  видалъ,  и  какъ  мн-Ь  зд'Ьсь  очень 
скверно,  то  и  не  хочу  в'Ьрить,  что  меня  сюда  завелъ  мой 
ангелъ, — отвечала  словоохотливая  шуба. 

Хозяинъ  только  сердито  сплюнулъ,  а  рыжачокъ  добродушно 
молвилъ,  что  ангельск1й  путь  не  всякому  зримъ  и  объ 
этомъ  только  настояпцй  практикъ  мо^кетъ  получить  понят1е. 

—  Вы  объ  этомъ  говорите  такъ,  какъ  будто  сами  вы 
им'Ёли  такую  практику, — проговорила  шуба. 

—  Да-съ,  ее  и  им'Ьлъ. 

—  Что  же  это:  вы  видели,  что  ли,  ангела,  и  онъ  васъ 
водилъ? 

— •  Да-съ,  я  его  и  вид^злъ,  и  онъ  меня  руководстзовалъ. 
■ —  Что  вы  шутите  или  см'Ьетесь? 

—  Боже  меня  сохрани  такимъ  д'Ьломъ  шутить? 

—  Такъ  что  же  вы  такое  именно  вид'Ьли:  какъ  вамъ 
ангелъ  являлся? 

—  Это,  милостивый  государь,  ц^лая  большая  исторхя. 

—  А  знаете  ли,  что  тутъ  уснуть  р'Ьшительно  невоз- 
можно, и  вы  бы  отлично  сд'Ьлали,  если  бы  теперь  разска- 
зали  намъ  эту  всторш. 

—  Извольте-съ. 

—  Такъ  разсказывайте,  пожалуйста:  мы  васъ  слушаемъ. 
Но  только  что  же  вамъ  тамъ  на  кол'Ьняхъ  стоэть,  вы  идите 
сюда   къ  намъ,    авось  какъ-нибудь  потеснимся  и  усядемся 

ВМ^СТ^о. 

—  Н'Ьтъ-съ,  на  этомъ  благодарю-съ!  Зач'Ьмъ  васъ  сгЬс- 
нять,  да  и  къ  тому  же  повесть,  которую  я  предъ  вами 
поведу,  пристойнее  на  кол'Ьняхъ  стоя  сказывать,  потому 
что  это  д^ло  весьма  священное  и  даже  страшное. 

—  Ну,  какъ  хотите,  только  скорее  сказывайте,  какъ  вы 
могли  видеть  ангета  и  что  онъ  вамъ  сд'Ьлалъ. 

—  Изво.1ьте-съ,  я  начинаю. 

ГЛАВА  ВТОРАЯ. 

—  Я,  какъ  несомненно  можете  по  мне  видеть,  человекъ 
совсемъ   незначительный,   я  более  ничего  какъ  мужик'ъ,  и 


воспптан1е  свое  получил!,  по  состоян11о,  самое  деревенское. 
Я  НС  :зд1>1ин1й,  а  дальн1й,  рукомесломъ  я  каменщнкъ,  а 
рожденъ  въ  старой  русской  в'Ьр'Ь.  По  сиротству  моему 
я  сызмальства  пошелъ  со  своими  земляками  въ  отход- 
ныя  работы  и  работалъ  въ  разныхлз  м'кстахъ,  но  все  при 
•одной  артели,  у  нашего  же  крестьянина,  Луки  Кирилова. 
•Этотъ  Лука  Кириловъ  живъ  по  с1и  дни:  онъ  у  насъ  самый 
первый  рядчикъ.  Хозяйство  у  него  было  стародавнее,  еще 
•отъ  отцовъ  заведено,  и  онъ  его  не  расточилъ,  а  пре- 
умножилъ  и  создалъ  00611  житницу  велику  и  обильну,  но 
■былъ  и  есть  челов'Ькъ  прекрасный  п  не  обидчпкъ.  И  ужъ 
•зато  куда  -  куда  мы  съ  нимъ  ни  ходили?  Кажется,  всю 
Россш  изошли,  и  нигд-Ь  я  лучше  и  степеннее  его,  хо- 
:зяина,  не  видалъ.  И  лгилн  мы  при  немъ  въ  самой  тихой 
патр1арх1и,  онъ  у  насъ  былъ  и  рядчикъ,  и  по  П])омыслу  и 
по  в'Ьр'Ь  наставникъ.  Путь  свой  на  работахъ  мы  проходили 
•съ  нимъ  точно  1удеи  въ  своихъ  странств1яхъ  пустынныхъ 
•съ  Моисеемъ,  даже  скпнш  свою  при  себ-Ь  им-Ьли  и  ни- 
когда съ  нею  не  разставались:  то -есть  им'Ьлн  при  себ1'. 
•свое  «Бож1е  благословен1е».  Лука  Кирпловъ  страстно  лю-' 
билъ  иконописную  святыню,  и  былп  у  него,  милостивые  го- 
•сударн,  иконы  все  самыя  пречудныя,  письма  самаго  искус- 
наго,  древняго,  либо  настоящаго  греческаго,  либо  первыхъ 
новгородскихъ  ИЛИ  строгановскихъ  изографовъ.  Икона  про- 
тивъ  иконы  лучше  с1яли  не  столько  окладами,  какъ  остро- 
тою и  плавностью  преднвнаго  художества.  Такой  возвы- 
шенности я  уже  посл-Ь  нигд-Ь  не  впд-Ьлъ! 

И  что  были  за  во-имя  разныя  и  Деисусы,  и  Нерукотво- 
ренный  Спасъ  съ  омоченными  власы,  и  преподобные,  и  му- 
ченики, и  апосто.)п>1,  а  всего  дивн'Ье  многоличныя  ик'оны  съ 
Д'Ьян1ями,  каковыя,  наприм'Ьръ,  Индиктъ:  праздники.  Страш- 
ный Судъ,  Святцы,  Соборы,  Отечество,  Шестодневъ,  Ц'Ьлеб- 
никъ,  Седьмица  съ  предстоящими;  Троица  съ  Авраамл1имъ 
поклонен1емъ  у  дуба  Ма^1вр1йскаг(.),  и,  однимъ  словомъ,  всего 
этого  благол1-.п1я  не  изрещи,  и  такихъ  иконъ  нынче  уже 
нигд'Ь  не  напишутъ,  ни  въ  Москв!;,  ни  въ  Петербург'Ь,  ня 
въ  Палихов'Ь;  а  о  Грещи  и  говорить  нечего,  такъ  какъ 
тамъ  эта  наука  давно  затеряна.  Любили  мы  всЬ  эту  свою 
святъшю  страстною  любовью  и  сообща  предъ  нею  святой 
•елей  теплили,  и  на-  артельный  счетъ  лошадь  содержали  и 
•особую  повозку,   на  которой  везли  это  Бож1е  благословен1е 


—     9     — 

въ  двухъ  большихъ  коробьяхъ  всвзду,  куд<1  сами  ИЛИ.  Осо- 
бенно же  были  при  насъ  дв'Ь  иконы,  одна  съ  греческихъ 
иереводовъ  старыхъ  московскихъ  царскихъ  мастеровъ:  Пре- 
святая Владычица  въ  саду  молится,  а  передъ  Ней  всЬ  дре- 
веса кипарисы  и  олинфы  до  земли  преклоняются;  а  другая 
Ангелъ  Хранитель,  Строганова  д'Ьла.  Изрещи  нельзя,  что  это 
было  за  искусство  въ  сихъ  об'Ьихъ  святыняхъ!  Глянешь  на 
Владычицу,  какъ  предъ  ея  чистотою  бездушныя  древеса 
преклонились,  сердце  таетъ  и  трепе1цетъ;  глянешь  на  Ан- 
гела... радость!  Сей  Ангелъ  воистину  былъ  что-то  неопи- 
суемое. Ликъ  у  него,  какъ  сейчасъ  вижу,  самый  св'Ьтлобо- 
жественный  и  этакп!  скороиомоищый:  взоръ  умиленъ;  уиппг 
съ  тороцами,  въ  знакъ  повсем^Ьстнаго  отвсюду  слыншп1я; 
од^^янье  горитъ,  рясны  златыми  преиспещрено;  досп'Ьхъ 
пернатъ,  рамена  препоясаны;  на  персяхъ  младенческий  ликъ 
Эмануилевъ;  въ  правой  рук-Ь  крестъ,  въ  л'Ьвоп  огнепалящ1Й 
мечъ.  Дивно!  дивно!..  Власы  на  головк-Ь  кудреваты  и  русы, 
съ  ушей  повились  и  проведены  волосокъ  къ  волоску  иго- 
лочкой. Крылья  же  пространны  и  б'Ьлы  какъ  сн'Ьгъ,  а  ис- 
нодъ  лазурь  светлая,  перо  къ  перу,  и  въ  каждой  бородк'Ь 
пера  усикъ  къ  усику.  Глянешь  на  эти  крылья,  и  гд-Ь  твой 
весь  страхъ  д'Ьнется;  молишься:  «осЬни»,  и  сейчасъ  весь 
стишаешь,  и  въ  душ'Ь  станетъ  миръ.  Вотъ  эта  была  какая 
икона!  И  были-съ  эти  два  образа  для  насъ  все  равно,  что 
для  жидовъ  ихъ  Святая  Святыхъ,  чуднымъ  Веселхила  худо- 
жествомъ  изукрашенная.  ВсЬ  гЬ  иконы,  о  которыхъ  я  впе- 
редъ  сказа.ть,  мы  въ  особой  коробь'Ь  на  кон'Ь  возили,  а  эти 
двФ>  даже  и  на  возъ  не  поставляли,  а  носили:  Владычицу 
завсегда  при  себ'Ь  Луки  Кирилова  хозяйка  Мпхайлица,  а 
Ангелово  изображен1е  сазгь  Лука  на  своей  груди  сохранялъ. 
Былъ  у  него  такой  для  сей  иконы  сд'Ьланъ  парчевой  к'О- 
шель  на  темной  пестряди  и  съ  пуговицей,  а  на  передней 
стороне  алый  крестъ  изъ  настояш,аго  штофу,  а  вверху  при- 
шитъ  толстый  зеленый  шелковый  шнуръ,  чтобы  вокругъ 
глеи  обвесть.  И  такъ  икона  въ  семъ  содержан1и  у  Луки  на 
груди  всюду,  куда  мы  шли,  впереди  насъ  прсдходила,  точно 
самъ  Ангелъ  на^^гъ  нредшествовалъ.  Идемъ,  бывало,  съ  м'Ь- 
ста  на  м'Ьсто,  на  новую  работу  степями.  Лука  Кириловъ 
впереди  всЬхъ  нар^Ьзнымъ  санснемъ  вм'Ьсто  палочки  пома- 
хиваетъ,  за  нимъ  на  возу  Михайлица  съ  Богородичною  ико- 
ной,   а    за   ними   мы   всЬ  артелью  выстуиаемъ,  а  тутъ  въ 


—    10    — 

пол'Ь  травы,  цв'Ьты  по  лугамъ,  индЬ  стада  пасутся  и  сви- 
р-Ьцъ  на  свпр'1ии  играетъ...  то-ость  просто  сердцу  и  уму 
восхпщ(зн1е!  Все  шло  наыъ  прекрасно  и  дивная  была  намъ 
въ  каждомъ  д'Ьл'Ь  удача:  работы  всегда  находились  хорош1я; 
промежду  собою  у  насъ  было  соглас1е;  отъ  домапшихъ  при- 
ходили все  в'Ьсти  спокойныя:  и  за  все  это  благослоБлял1[ 
мы  предходящаго  намъ  Ангела,  и  съ  пречудною  его  иконою, 
кажется,  трудн-Ье  бы  ч.'Ьмъ  съ  ла1зн1ю  своею  не  могли  раз- 
статься. 

Да  и  мо'жно  ли  было  думать,  что  мы  какъ-ннбудь,  по 
какому  ни  есть  случаю,  сей  нашей  драгоцЬнн'Ьйшсй  самой 
святынп  лишимся?  А  между  т^мъ,  такое  горе  насъ  ожидало 
и  устроилось  намъ,  какъ  мы  посд'Ь  только  уразум-йли,  не 
.иодскимъ  коварствомъ,  а  самого  онаго  Путеводителя  на- 
шего смотр15Н1емъ.  Самъ  онъ  возжелалъ  себ-Ь  оскорблен1я, 
дабы  дать  намъ  свято  постичь  скорбь  и  тою  указать  намъ 
истинный  путь,  предъ  которымъ  всЬ  до  сего  часа  исхожен- 
ные нами  пути  были,  что  дебрь  темная  и  безсл-йдная.  Но 
позвольте  узнать,  занятна  ли  моя  пов-Ьсть  и  не  напрасно  ли 
я  ею  ваи1е  внпманхе  утруждаю? 

—  Н'Ьгь:  какъ  же,  какъ  же:  сд'Ьлайте  милость  продол- 
жайте! —  восыикнули  мы,  заинтересованные  этимъ  раз- 
сказомъ, 

—  Извольте  -  съ,  послушествую  вамъ  и,  какъ  сум-Ью, 
на^шу  излагать  бывш1я  съ  нами  дивныя  дивеса  отъ  Ангела. 

ГЛАВА  ТРЕТЬЯ. 

Приигли  мы  для  большихъ  работъ  подъ  большой  городъ, 
на  большой  текучей  вод'Ь,  на  Дн'Ьпр'Ь  р-Ьк'Ь,  чтобы  тутъ 
большой  и  нын-Ь  весьма  славный  каменный  мостъ  строить. 
Городъ  стоитъ  на  правомъ  крутомъ  берегу,  а  мы  стали  на 
Ливомъ,  на  луговомъ,  на  отложнстомъ,  и  объявился  предъ 
нами  весь  чудный  пейзажъ:  древн1е  храмы,  монастыри  свя- 
тые со  многими  святыхъ  мощами:  сады  густые  и  дерева 
таковыя  какъ  цо  старымъ  книгамъ  въ  заставкахъ  пишутся, 
то- есть  островерх1е  тополи.  Г-иядишь  на  все  это,  а  самого 
за  сердце  словно  кто  щипать  станетъ,  такъ  прекрасно! 
Знаете,  конечно,  мы  люди  простые,  но  преизящество  бого- 
зданной  природы  все  же  ощущаемъ. 

И  вотъ-съ  это  м'Ьсто  намъ  такъ  жестоко  полюбилось,  что 
мы  въ  тотъ  же  самый  въ  первый  день  начали   тутъ  по- 


—    11    — 

стройку  себ^  временного  жилипщ,  снача.1а  забили  высо- 
кеньк1я  сваечки,  потому  что  ы^сто  тутъ  было  низменное, 
возл^^  самой  воды,  потомъ  на  т-Ьхъ  сваяхъ  стали  собирать 
горницу  п  при  ней  чуланъ.  Въ  горниц'к  поставили  всю  свою 
святыню,  какъ  надо,  по  отеческому  закону:  въ  прот^шгеи- 
ность  одной  ст'Ьны  складной  иконостасъ  раскинули  въ  три 
пояса,  первый  поклонный  для  болыпихъ  иконъ,  а  выше  два 
тябла  для  меньшенькихъ,  и  такъ  возвели  какъ  должно  л'Ьст- 
пицу  до  самаго  распят1Я,  а  Ангела  на  аналог1и  полож1?ли, 
на  которомъ  Лука  Кнриловъ  Писаше  читалъ.  Самъ  же  Лука 
Тънриловъ  съ  ]\1пхайлидей  стали  въ  чуланчике  жить,  а  мы 
себ-Ь  рядомъ  казаромку  огородили.  На  насъ  глядючи,  то  же 
самое  начали  себ^Ь  строить  и  друг1е,  которые  пришли  на- 
долго работать,  и  вотъ  сталъ  у  насъ  протнвъ  великаго  оско- 
вательнаго  города  свой  легк1й  городокъ  на  сваяхъ.  Заня- 
лись мы  работой,  и  поигло  все  какъ  надо!  деньги  за  рас- 
четъ  у  англичанъ  въ  контор^^  вЬрныя;  здоровье  Богъ  по- 
сылалъ  такое,  что  во  все  л'Ьто  ни  одного  больного  не  было^ 
а  Лукина  Михайлица  даже  стала  жаловаться,  что  сама,  го- 
воритъ,  я  не  рада,  какая  у  меня  по  всЬмъ  частямъ  полпота 
пошла.  Особенно  же  намъ,  старов'Ьрамъ,  тутъ  нравилось, 
что  мы  въ  тогдаишео  время  повсюду  за  свой  обрядъ  гоне- 
н1ю  подвергались,  а  тутъ  намъ  была  льгота:  н'Ьтъ  здЬсь  ни 
городского  начальства,  ни  у153днаго,  ни  попа;  никого  не 
зримъ,  и  никто  нашей  религ1и  не  касается  и  не  препят- 
ствуетъ...  Вволю  молщпсь:  отработаемъ  свои  часы  и  собе- 
ремся въ  горницу,  а  тутъ  уже  вся  святыня  отъ  многихъ 
лампадъ  такъ  С1яетъ,  что  даже  сердце  разгорается.  Лука 
Кириловъ  положитъ  (л.  1гословящ1й  началъ;  а  мы  всЬ  под- 
хватнмъ,  да  такъ  и  сл1;В!1мъ,  что  даже  иной  разъ  при  тихой 
погод'Ь  далеко  за  слободою  слышно.  И  никому  наша  в'Ьра 
не  м1}Шала,  а  даже  какъ  будто  еш;е  многимъ  по  обычаю  при- 
ходила и  нравилась  не  только  однимъ  простымъ  людямъ, 
которые  къ  богочтительству  по  русскому  образцу  склонны, 
по  и  инов'Ьрамъ.  Много  изъ  церковныхъ,  которые  благоче- 
стиваго  нрава,  а  въ  церковь  за  р'Ьку  ездить  некогда,  бы- 
вало станутъ  у  насъ  подъ  окнами  и  слушаютъ  и  молиться 
начнутъ.  Мы  имъ  этого  снарулги  не  возбраняли:  всЬхъ  ото- 
гнать нельзя,  потому  даже  и  иностранцы,  которые  старымъ 
русскимъ  обрядомъ  интересовались,  не  разъ  приходили  наше 
1г1зше  слушать  и  одобряли.    Главный  строитель  изъ  англи- 


—    12    - 

чанъ,  Яь'овъ  Яковлевичъ,  хоть,  бывало,  даже  съ  бумажкой 
подъ  окномъ  стоять  прпходплъ  п  все  норовплт>,  чтобы  на 
ноту  наше  гласован1е  зам-Ьчать  и  потомъ,  бывало,  ходитъ 
по  работамъ,  а  самъ  все  про  себя  въ  на.'пемъ  род'Ь  гудетъ: 
«Бо-Господь  п  явпся  намъ»,  но  только  все  это  у  него,  раз- 
умеется,   выходило  на  другой   ШТЬЫЬ,  потому  что  этого  П'ЬН1Я, 

расположеннаго  по  крюкамъ,  новою  западною  нотою  въ  со- 
вершенств'Ь  уловить  невозможно.  Англтане,  чести  нмъ  при- 
писать, сами  люди  обстоятельные  п  набожные,  и  они  насъ 
очень  любили  и  за  хорошпхъ  людей  почитали  п  хвалили. 
Однимъ  словомъ,  привелъ  насъ  Господень  Ангелъ  въ  доброе 
ы^сто  и  открылъ  намъ  всЬ  сердца  людей  и  весь  пензажъ 
природы. 

И  сему-то  подобнымъ  мпрственнымъ  духомъ,  какъ  я  вамъ 
представплъ,  жили  мы  безъ  малаго  яко  три  года.  Спорилося 
намъ  все,  изливались  на  насъ  всЬ  усп'Ьхи  точно  пзъ  Амал- 
феева  рога,  какъ  вдругъ  узрели  мы,  что  есть  посреди  насъ 
два  сосуда  пзбран1Я  Бож]я  къ  нашему  наказанш.  Одинъ 
пзъ  таковыхъ  былъ  ковачъ  Марой,  а  другой — счетчикъ  Пи- 
зюнъ  Ивановъ.  Марой  былъ  совсЬмъ  простецъ,  даже  негра- 
мотный, что  по  старообрядчеству  даже  редкость,  но  онъ 
бы.1ъ  челов'Ькъ  особенный:  видомъ  неуклюжъ,  на  подоб1е 
верблюда,  и  нЬдрнстъ  какъ  кабанъ  —  одна  пазуха  въ  пол- 
тора обхвата,  а  лобъ  весь  заросш1й  крутою  космой  и  точно 
мраволепъ  старый,  а  середь  головы  на  маковкЬ  гумсицо  про- 
стригалъ.  Р-Ьчь  онъ  имЬ.1ъ  тупую  и  невразумительную,  все 
шавкалъ  губами,  и  умъ  у  него  бьиъ  тугой  п  для  всего  столь 
несоадный,  что  онъ  да^ке  заучить  на  память  молитвъ  не 
ум'Ь.тъ,  а  только  все,  бывало,  одно  какое-нибудь  слово  твер- 
дисловитъ,  но  былъ  на  предбудуп1,ее  прозорливъ  п  имктъ 
даръ  в15щевать  и  могъ  сбывчивые  намеки  подавать.  Пн- 
менъ  же,  напротпвъ  того,  былъ  челов'Ькъ  щаповатый:  лю- 
билъ  держать  себя  очень  форсисто  и  говори.гъ  съ  такпмъ 
хитрымъ  пзвит1емъ  словъ,  что  удивляться  надо  было  его 
рЬчи;  но  зато  характеръ  пм'Ьлъ  легк1й  и  увлекательный. 
Марой  бы.тъ  пожилой  человЬкъ,  за  семьдесятъ  л1уп>,  а  Пи- 
менъ  средовЬкъ  п  пзященъ:  им^лъ  волосы  курчавые,  по- 
«редин-Ь  проборъ;  брови  кохловатыя,  лицо  съ  подрумяноч- 
кой,  словомъ,  вел1аръ.  Вотъ  въ  сихъ  двухъ  сосудахъ  и 
забродила  вдругъ  оцетность  терпкаго  Ш1т1я,  которое  надле- 
.жало  намъ  испить. 


1  о     

■ 1о      ~~ 


ГЛАВА  ЧЕТВЕРТАЯ. 


Мостъ,  который  мы  строили  на  восьми  гранитныхъ  бы- 
кахъ,  уже  высоко  надъ  водой  возросъ,  н  въ  лЬто  четвер- 
таго  года  мы  стали  на  тЬ  столбы  жел'Ьзныя  ц1ши  заклады- 
вать. Только  тутъ  было  вышла  маленькал  задержка:  стали 
мы  разбирать  эти  звенья  и  пригонять  по  мЬркамъ  къ  каж- 
дой лунк'!^  стальные  заклепы,  какъ  оказалось,  что  мнопе 
болты  длинны,  и  отс11кать  ихъ  надо,  а  ка^кдый  тотъ  болтъ, — 
ио-аглицки  штанга  стальная,  и  д-Ьланы  они  вс^  въ  Англ1и, — 
отлит-ь  изъ  кр'Ьичаишей  стали  и  толш,ины  въ  руку  рослаго 
человека.  НагрЬвать  этихъ  болтовъ  было  нельзя,  потому 
что  т'Ьмъ  сталь  отпускается,  а  пилить  ее  никакой  инстру- 
ментъ  не  бралъ:  но  на  все  на  это  нашъ  ]Марой  ковачъ 
изым'Ьлъ  вдругъ  такое  средство,  что  обл-Ьинтъ  это  м'Ьсто, 
гдЬ  надо  отсЬчь,  густою  колоникой  изъ  тел'Ьжнаго  колеса  съ 
песковымъ  жвиромъ,  да  и  сунетъ  всю  эту  штуку  въ  сн'Ьгъ, 
и  еще  вокругъ  солью  осыпитъ,  и  вертитъ  и  крутитъ;  а  по- 
томъ  оттуда  ее  сразу  выхватитъ,  да  на  горячее  ковало,  и 
какъ  треснетъ  балдой,  такъ  какъ  восковую  свЬчу  будто  нож- 
ницами и  отстрижетъ.  Англичане  всЬ  и  н'Ьмцы  приходили 
на  это  хитрое  Мароево  умудрЬнье  смотр'Ьли,  и  глядятъ,  гля- 
дятъ,  да  вдругъ  разсмЬются  и  заговорятъ  сначала  щ)омежъ 
себя  по-своему,  а  потомъ  на  нашемъ  язык'Ь  скажутъ: 

—  Такъ,  руссъ!  Твой  молодецъ;  твои  корошъ  физикъ 
понимай! 

А  какой  тамъ  «физикъ»  могъ  понимать  Марой:  онъ  о 
наук'Ь  никакого  и  понят1я  не  имЬлъ,  а  произвелъ  просто 
какъ  его  Господь  умудрилъ.  А  нашъ  Пименъ  Ивановъ  и 
пошелъ  объ  этомъ  бахвалить.  Значитъ  и  пошло  въ  об-Ь 
стороны  худо:  одни  все  причитали  къ  наук-Ь,  о  которой 
тотъ  нашъ  Марой  и  помыслу  не  зна.1ъ,  а  друг1е  заговорили, 
что  надъ  нами-де  видимая  Бож1я  благодать  творитъ  дивеса, 
какихъ  мы  никогда  и  не  зрЬли.  И  эта  посл'Ьдняя  вещь  была 
для  насъ  горше  первыя.  Я  вамъ  докладывалъ,  что  Пименъ 
Ивановъ  былъ  слабьш  челов'Ькъ  и  любосластецъ,  а  теперь 
объясню,  зачЬмъ  мы  его,  однако,  въ  своей  артели  содер- 
жали; онъ  у  насъ  'Ьздилъ  въ  городъ  за  провизхей,  закупалъ 
как1я  надо  покупки;  мы  его  посылали  на  почту  паспорты  и 
деньги  ко  дворамъ  отправлять  и  назадъ  новые  паспорты  онъ 
отбиралъ.    Вообще,   вотъ  всю  этакую  справу  чинилъ  и,    по 


—    14    — 

правд!»  сказать,  былъ  онъ  намъ  челов'Ькъ  въ  этомъ  родЬ 
нужный  и  даже  очень  полезный.  Настоящтй  степенный  ста- 
ров-Ьръ,  разум'Ьется,  всегда  подобной  суеты  чуждается  и  отъ 
об1ден1Я  съ  чиновниками  б'Ьжитъ,  ибо  отъ  нихъ  мы,  кром'Ь 
досажден1я,  ничего  не  вид-Ь.ти,  но  Пименъ  радъ  сует-Ь,  и  у 
него  на  томъ  берегу  въ  городе  завелось  самое  изобильное 
знакомство:  и  торговцы,  и  господа,  до  которыхъ  ему  по 
артельнымъ  дКламъ  бывали  касательства,  всЬ  его  знали  и 
почита.1и  его  за  перваго  у  насъ  человЬка.  Лы  этому  слу- 
чаю, разум-Ьется,  посм'Ь}гвалнсь,  а  онъ  страсть  какъ  былт. 
охочь  съ  господами  чаи  пить  да  велер'Ьчить:  тЬ  его  нашимь 
старшиною  величаютъ.  а  онъ  только  улыбается,  да  по  нутру 
свою  бороду  разстилаетъ.  Однимъ  словомъ  сказать,  пустота! 
И  занесло  этого  наи1его  Пимена  къ  одному  немаловажному 
лицу,  у  котораго  бьша  жена  изъ  нашихъ  мЬстъ  родомъ, 
такая  была  тоже  словесница,  и  начиталась  она  про  насъ 
какихъ  -  то  новыхъ  книгъ,  въ  которыхъ  неизвктно  намъ, 
что  про  насъ  писано,  и  вдругъ  не  знаю,  съ  чего-то  ей  при- 
шло на  умъ,  что  она  очень  старов1}ровъ  любптъ.  Вотъ  вКдь 
удивительное  д15ло:  къ  чему  она  избралась  сосудомъ!  Ну, 
любитъ  насъ  и  любптъ,  и  всегда,  какъ  нашъ  Пименъ  за- 
чФ,мъ  къ  ея  мужу  придетъ,  она  его  сейчасъ  непрем'Ьнно  са- 
жлетъ  чай  пить,  а  тотъ  тому  н  радъ,  и  разовьетъ  предъ 
ней  свои  свитки. 

Та  своимъ  бабыют.  язьшомъ  суерЬчитъ,  что  вы-де,  ста- 
ров1)рцы,  и  так1е-то  и  вотъ  этак1е-то,  святые,  праведные, 
присноблаженные,  >  а  нашъ  вел1аръ  очи  разоц'Ь  раскоситъ, 
головушку  на-бокъ,  бороду  маслить,    а    голосомъ  сласт.мгь: 

—  Какъ  же,  госуда1)ыня.  Мы  -  де  отеческ1й  законъ  б.ио- 
демъ,  мы  и  так1я-то,  мы  и  вотъ  этак1я-то  правила  содер- 
Лгимъ  и  другъ  друга  за  чистотою  обычая  смотримъ,  и  сло- 
вомъ, говоритъ  ей  все  такое,  что  совс^мъ  къ  разговору  съ 
м1рскою  женш;иной  пе  принадлежащее.  А  межъ  гЬмъ  та, 
представьте,  пнтересуется. 

—  Я  слыхала,  говоритъ,  что  къ  ваыъ  Бож1е  благослово- 
ше  видимо,  говоритъ.  проявляется. 

А  тотъ  сейчасъ  и  подхватываетъ: 

—  Какъ  же,  отв-Ьчаегь,  матушка,  проявляется;  весьма 
зримо  проявляется. 

—  Видимо? 

—  Видимо,    говоритъ,    государыня,    видимо.    Вотъ    еще 


—    15    — 

на  спхъ  дняхъ  пашъ  одинъ  челов'Ькъ  могучую  сталь  какъ 
паутину  щппалъ. 

Барынька  такъ  и  всплеснула  ручонками. 

—  Ахъ,  говорптъ, — какъ  интересно!  ахъ,  я  ужасно  люблю 
чудеса  и  В'^рю  въ  нихъ!  Знаете,  говорптъ,  прикажите  вы, 
полшлупста,  своимъ  старов'Ьрамъ,  чтобъ  они  помолились, 
чтобы  мн-Ь  Богъ  дочь  далъ.  У  меня  есть  два  сына,  но  мн'Ь 
непрем-Ьнио  хочется  одну  дочь.  Можно  это? 

—  Можно-съ,^отв1^чаетъ  Пименъ; — отчего  же-съ;  очень 
можно!  Только,  говорптъ,  въ  таковыхъ  случаяхъ  надо  всегда, 
чтобъ  отъ  васъ  зкертвенный  елей  теплился. 

Та  съ  велики5гь  своимъ  уд0Б0льств1емъ  даетъ  ему  на  масло 
десять  рублей,  а  онъ  деньги  въ  карманъ  и  говорптъ- 

—  Хорошо-съ,  будьте  благонадежны,  я  повелю. 

Намъ  объ  этомъ  Пименъ,  разум'Ьется,  ничего  не  сказы- 
ваетъ,  а  у  барыни  родится  дочь. 

Фу!  та  такъ  и  зашум15ла,  еще  поай  родовъ  обмогнуться 
пе  усп'Ьла,  какъ  зоветъ  наиюго  пустошу  и  чествуетъ  его^ 
словно  бы  онъ  самъ  былъ  тотъ  чудотворепъ,  а  онъ  и  это 
пр1емлетъ.  Вотъ  в'Ьдь  до  чего  осуетится  челов'Ькъ  и  омрач- 
н'Ьетъ  умъ  его,  и  оледенъютъ  чувства.  Черезъ  годъ  у  госпожи 
опять  до  напгего  Бога  просьба,  чтобы  мужъ  ей  дачу  на 
;1'Ьто  наня.1ъ,  —  п  опять  все  ей,  по  ея  желап1ю,  делается, 
а  Пимену  все  на  св'Ьщи  да  на  елей  жертвы,  а  онъ  эти 
Лгортьы  куда  надо,  на  нашъ  бокъ  не  переплавляя,  при- 
страиваетъ.  И  дивеса,  д'Ьйствительно,  д'Ьялись  непонятный: 
былъ  у  этой  госпожи  старш1й  сынъ  въ  учплищ'Ь  и  былъ 
онъ  первый  потаскунъ  и  лЬнивый  нетягъ,  и  ничему  не  учился, 
по  какъ  пришло  д'Ьло  къ  экзамену,  она  шлстъ  за  Ппменомъ 
и  даетъ  ему  заказъ  помолиться,  чтобъ  ея  сына  въ  другой 
классъ  перевели,  Пименъ  говоритъ: 

—  Д'Ьло  трудное;  надо  мшЬ  будетъ  всЬхъ  своихъ  па  всю 
ночь  на  молитву  согнать  п  до  утра  со  свЬщами  воп1ять. 

А  та  ни  за  что  не  стоитъ;  тридцать  рублей  ему  вручила, 
только  молитесь!  И  что  нш  вы  думаете?  Выходитъ  такое 
счаст]е  этому  ея  блудягЬ  сыну,  что  переводятъ  его  въ 
ВЫСШ1Й  классъ.  Барыня  мало  отъ  радости  съ  ума  не  сошла, 
что  за  ласки  так1я  нашъ  Богъ  ей  д'Ьлаетъ!  Заказъ  за  за- 
казомъ  стала  давать  Пимену,  и  онъ  ей  у;ке  выхлопоталъ 
у  Бога  и  здоровья,  и  наследство,  и  мужу  чинъ  большой, 
п  орденовъ  столько,  что  всЬ  на  груди   пе  вм'Ьщались,  такъ 


—    10    — 

одинъ  онъ  въ  кар.ман'}),  говоряп>,  носилъ.  Диво  да  п  только, 
а  лы  все  ничего  ие  знаемъ.  По  насталъ  часъ  всему  этому 
обличиться   и    премЬниться  однимъ  девпсамъ  па  друг1я. 

ГЛАВА  ПЯТАЯ. 

Замутилось  что-то  въ  одномъ  жпдовскомъ  город'Ь  той 
губерн1н  по  торговой  части  у  жидовъ.  Не  скажу  вамъ  на- 
верное, деньги  ЛИ  они  неправильныя  им'ктп,  или  как'ой 
безпошлиннын  торгъ  производили,  но  только  надо  было 
ато  начальству  раскрыть,  а  тутъ  награда  предвиделась 
велемощная.  Вотъ  барынька  и  шлетъ  за  наи1имъ  Пиые- 
помъ  и  говорить: 

—  Пименъ  Ивановичъ,  вотъ  вамъ  двадцать  рублей  па 
св1зчп  и  на  масло;  велите  своимъ  какъ  можно  усердн-Ье 
молиться,  чтобы  въ  эту  командировку  моего  мужа  послаль 

Тому  какое  горе!  Онъ  уже  разохотился  эту  елейную 
подать-то  собирать,  п  отв'Ьчаетъ: 

—  Хорошо,  государыня,  я  повелю. 

—  Да,  чтобъ  они  хорошенько,  говорить,  молились,  по- 
тому мн'Ь  это  очень  нужно! 

—  См'Ьютъ  ли  }ке  они,  государыня,  у  меня  плохо  мо- 
литься, когда  я  приказываю,  —  заспокоилъ  ее  Пименъ:  —  я 
ихъ  голодомъ  запощу,  пока  не  вымолютъ,  —  взять  деньги 
да  и  былъ  таковъ,  а  барину  въ  ту  же  ночь  желанное  его 
супругою  назначен1е  сдЬлано. 

Ну,  уже  тутъ  ей  такъ  опь  этой  благодатп  въ  лобъ  всту- 
пило, что  она  недовольна  сдЬлалась  нашей  молитвой,  а  воз- 
1келала  непрем'Ьнно  сама  нашей  святынЬ  пославословить. 

Говорить  она  объ  этомь  Пимену,  а  онъ  струсилъ,  потому 
зналъ,  что  наши  ее  до  своей  святыни  не  допустить;  но 
барыня  не  отстаетъ. 

—  Я,  говорить,  какъ  вы  хотите,  сегодня  же  предь  ве- 
черомъ  возьму  лодку  и  къ  вамъ  съ  сыномь  пр1!ау. 

Пимепъ  ее  уговариваль,  что  лучше,  говорить,  мы  сами 
помолитвимь;  у  нась  есть  такой  Ангелъ-Хранитель,  вы  ему 
на  елей  пожертвуйте,  а  мы  ему  супруга  вашего  и  довЬ- 
римъ  сохранять. 

—  Ахъ,  прек]засно,  —  отвЬтетъ:  —  прекрасно;  я  очень 
рада,  что  есть  такой  Ангелъ;  вотъ  ему  на  масло,  и  за- 
жгите предъ  нимь  непременно  три  лампады,  а  я  пр1'Ьду 
посмотрЬть. 


Пнмену  плохо  пристыг.ю,  онъ  и  пришелъ,  да  п  ну  намъ 
впноватиться,  что  такъ-де  и  такъ,  я,  говорить, — ей,  еллпнк'Ь 
гадостной,  не  перечплъ,  когда  она  желала,  потому  какъ 
мужъ  ея  намъ  человЬкъ  нужный,  и  насказалъ  намъ  съ  три 
короба,  а  всего,  что  онъ  д'Ьлалъ,  все-таки  не  высловилъ. 
Ну,  сколь  намъ  было  это  ни  непр1ятно,  но  дкзать  было 
нечего;  мы  поскор'Ье  свои  иконы  со  ст'Ьнъ  поснимали,  да 
попрятали  въ  коробьи.  а  изъ  коробей  кое-как1я  замЬнныя 
заставки,  что  содержали  страха  ради  чиновничьяго  наше- 
СТВ1Я,  въ  тяблы  поставили  и  ждемъ  гостейку.  Она  и  пр!- 
'Ьхала;  такая-то  разфуфыренная,  что  страхъ;  широкими  да 
долгими  своими  ометами  такъ  и  мететъ  и  все  на  тЬ  наши 
замЬнные  образа  въ  лорнетку  смотритъ  и  спрашиваетъ: 
«скажите,  пожалуйста,  который  же  тутъ  чудотворный  Ан- 
гелъ?»  Мы  уже  не  знаемъ,  какъ  ее  и  отбить  отъ  такого 
разговора: 

—  У  пасъ,  говоримь,  такового  Ангела  н'Ьть. 

И  какъ  она  ни  добивалась,  и  Пимену  выговаривала,  но 
мы  ей  Ангела  не  показали,  и  скор'Ье  ее  чаемъ  повели  поить 
и  какими  пм'Ьли  закусками  угощать. 

Страшпо  она  намъ  не  поправилась,  ]1  Богъ  знаетъ  почему: 
видъ  у  нея  былъ  какой-то  оттолкновенныи,  даромъ,  что 
она  будто  красивою  почиталась.  Высокая,  знаете,  этакая 
цыбастая,  тоненькая,  какъ  сойга,  и  бровеносная. 

—  Вамъ  этакая  красота  не  нравится?  —  перебила  раз- 
сказчика  медвежья  шуба. 

—  Помилуйте,  да  что  же  въ  зм1евидностп  можетъ  нра- 
в]ггься? — отв^чалъ  онъ. 

—  У  васъ  что  же  почитается  красотою,  чтобы  женп1,ина 
на  кочку  была  похожа? 

—  Кочку! — повторилъ,  улыбнувшись  и  не  обижаясь,  раз- 
сказчнкъ.  —  Для  чего  же  вы  такъ  полагаете?  У  насъ  въ 
русскомъ  настояш,емъ  понят1и  насчетъ  женскаго  сложен1я 
соблюдается  свой  типъ,  который  по  напюму  гораздо  ны- 
н'Ьшняго  легкомыслия  соотв'Ьтственн'Ье,  а  совсЬмъ  не  то, 
что  кочка.  Мы  длинныхъ  цыбовъ  точно  не  уважаемъ,  а 
любимъ,  чтобы  женщина  стояла  не  на  долгихъ  ножкахъ, 
да  на  кр'Ьпонькихъ.  чтобъ  она  не  путалась,  а  какъ  шарокъ 
всюду  каталась  и  поспевала,  а  цыбастенькая  побЬжитъ  да 
спотыкнется.  Зм1евидная  тонина  у  насъ  тоже  не  уважается, 
а  требуется,   чтобы   женщина  была   изъ  себя   понЬдрист'Ье 

Сочлнеп1я  Н,  С.  Л1;скова.  Т.  III.  '> 


18 


л  съ  ]1а;зушкой,  потому  оно  хотя  это  п  не  такъ  фигурно, 
да  зато  материнство  въ  ней  обозначается,  лобочки  въ  нашей 
настоящей  чисто-русской  женской  пород'Ь  хоть  пот'Ьльн'Ье, 
помясистк,  а  зато  въ  этомъ  мягкомъ  лобочк1[^  веселости  и 
прив'Ьта.  больше.  То  же  и  насчетъ  носика:  у  нашихъ  носики 
не  горбылемъ,  а  все  будто  иипочкой,  но  этакая  иипочка, 
она,  какъ  вамъ  угодно,  въ  семейномъ  быту  гораздо  благо- 
ув^Ьтлив'Ье,  чЬмъ  сухой  гордый  носъ.  А  особливо  бровь; 
бровь  въ  лиц'Ь  вндъ  открываетъ,  и  потому  надо,  чтобы 
бровочк'и  у  женш,ины  не  супились,  а  были  иооткрытн'Ье, 
дужкою,  ибо  къ  таковой  женщин']^  и  заговорить  человеку 
повадлив'Ье  и  совскмъ  она  иное  на  всякаго,  къ  дому  рас- 
полага1ои;ее  Бпечатл1ш1е  им'Ьетъ.  Но  нын'Ьшнтй  вкусъ,  раз- 
ум'Ьется,  отъ  этого  добраго  типа  отсталъ  и  одобряетъ  въ 
^кенскомъ  пол^Ь  воздушную  эфемерность,  но  только  это  со- 
вершенно наирасно.  Однако,  позвольте,  я  вижу,  мы  уже  не 
про  то  заговорили.  Я  лучше  продолжать  буду: 

Нашъ  Пименъ,  какъ  суетивш1йся  челов'Ькъ,  видитъ,  что 
мы,  проБОДивъ  гостью,  стали  на  нее  критику  произносить, 
и  говоритъ: 

—  Чего  выУ  она  добрая. 

А  мы  отв'Ьчаемъ:  какая,  молъ,  она  добрая?  когда  у  нея 
добра  въ  обличьи  нЬтъ,  но  Богъ  тамъ  съ  нею:  какая  она 
есть,  такая  и  будь,  мы  уже  рады  былп,  что  ее  выпроводили 
и  в.зялись  скорЬй  ладаномъ  курить,  чтобъ  ея  п  духомъ  у 
насъ  не  пахло. 

ПослЬ  сего  мы  вымели  отъ  гостюшкиныхъ  слГ.дковъ  го- 
ренку; зам'Ьнные  образа  опять  на  ихъ  м'Ьсто  за  перегородку 
въ  коробья  уклали,  а  оттуда  достали  свои  настоящ1я  иконы; 
1)азм'Ьстилп  пхъ  по  тябламъ,  какъ  было  по  старому,  покро- 
пнлп  пхъ  святой  водой;  положили  началъ  и  пошли  каждый 
к'уда  ему  следовало  на  ночной  иокой,  но  только  Богъ  в'кть, 
отчего  п  зачъмъ  всЬмъ  чт(;-то  въ  ту  ночь  не  спалось  :! 
было  какъ  будто  жутко  и  неспокойно. 

ГЛАВА  ШЕСТАЯ. 

Утромъ  попгли  мы  вс'Ь  на  работу  п  д'Ьлаемъ  свое  д'Ьло, 
а  Лу1;и  Кирилова  н'1^тъ.  Это,  судя  по  его  аккуратности, 
было  удивительно,  но  еще  удивительн'Ье  мн'Ь  показалось, 
что  прпходитъ  опт.  часу  въ  восьмомъ  весь  бл'Ьдный  и  раз- 
строенный. 


—    19    — 

Зная,  что  онъ  челов'Ькъ  съ  обладанхезхъ  и  пустымъ  скор- 
бямъ  не  любплъ  поддаваться,  я  и  обратплъ  на  это  внима- 
н1е  и  спрашиваю:  «Что  такое  съ  тобою.  Лука  Кирнловъ?» 
А  онъ  говоритъ:  «Посл^  скажу». 

Но  я  тогда,  по  молодости  моей,  страсть  какъ  былъ  лю- 
бопытенъ  и  къ  тому  же  у  меня  вдругъ  откуда-то  взялось 
предчувств1е,  что  это  что-нибудь  недоброе  по  в'Ьр'Ь;  а"  я 
Б'Ьру  чтилъ  и  нев'Ьромъ  никогда  не  былъ, 

А  потому  не  могъ  я  этого  долго  терпеть  и  подъ  какимъ 
ни  есть  предлогомъ  иокинулъ  работу  и  поб^жадъ  домой; 
думаю:  пока  никого  дома  нЬтъ,  распытаю  я  что-нибудь  у 
Михайлицы.  Хоша  ей  .Тука  Кириловъ  и  не  открывался,  но 
она  его,  при  всей  своей  простоте,  все-таки  какъ-то  прони- 
цала, а  таиться  отъ  меня  она  не  станетъ,  потому  что  я 
былъ  съ  д'Ьтства  сиротою  п  у  нихъ  вмЬсто  сына  возросъ, 
и  она  мн'Ь  была  все  равно  какъ  второродительница. 

Вотъ-съ  я  ударяюсь  къ  ней,  а  она,  гляжу,  сидитъ  на 
крылечк'Ь  въ  старомъ  шушунЬ  на  опашку,  а  сама  вся  какъ 
больная,  печальная  и  этакая  зеленоватая. 

—  Что  БЫ,  говорю,  второродительница,  на  такомъ  м'Ьст'Ь 
ус'Ьвшись? 

А  она  отв'Ьчаетъ: 

—  А  гд'Ь  же  МН'Ь,  Марочка,  притулиться? 

Меня  зовутъ  Маркъ  Александровъ;  но  она,  по  свопмъ 
материнскимъ  чувствамъ  ко  мнЬ,  ]\1арочкой  меня  звала. 

—  Что  это,  думаю  себ-Ь,  она  за  пустяки  так1е  мн'Ь  го- 
воритъ, что  ей  негд'Ь  притулиться? 

—  А  зач'Ьмъ  же,  говорю,  вы  въ  чуланчик'Ь  у  себя  но 
ляжете? 

—  Нельзя,  говоритъ.  Марочка,  тамъ  въ  большой  горниц'Ь 
д'Ьдъ  Марой  молится. 

«Ага!  вотъ,  думаю,  такъ  и  есть,  что  что-нибудь  по 
Б'Ьр'Ь  сталось»,  а  тетка  Михаплица  и  начинаетъ: 

—  Ты  в'Ьдь,  Марочка,  небось  ничего,  дитя,  не  знаепуь, 
что  у  насъ  тутъ  въ  ночи  сталось? 

—  Н'Ьтъ,  молъ,  второродительница,  не  знаю. 

—  Ахъ,  страсти! 

—  Разскажите  же  скор'Ье,  второродительница. 

• —  Ахъ,  не  знаю  какъ,  можно  ли  это  разсказать? 

—  Отчего  же,  говорю,  не  скажете:  разв-Ь  я  вамъ  какой 
чужой,  а  не  вм'Ьсто  сына? 

9* 


—    20    — 

—  Знаю,  родной  мой, — отв'Ьчаетъ: — что  ты  мнЬ  вмъсто 
сына,  ну,  только  я  на  себя  не  надЬюсь,  чтобъ  я  могла 
теб'Ь  это  какъ  надо  высловить,  потому  что  глупа  я  и  без- 
таланна,  а  вотъ  погоди — дядя  послЬ  шабаша  прпдетъ,  онъ 
теб"!)  небось  все  разскажетъ. 

Но  я  никакъ  не  ыогъ,  чтобы  дождаться,  и  присталъ  кт^  ней: 
«с1еажи  да  скажи  йш'Ь  сейчасъ,  въ  чемъ  все  пропсшеств1е». 

Л  она,  гляжу,  все  моргаетъ,  моргаетъ  глазами  п  вс1о  у 
нея-  глаза  д'Ьлаются  полны  слезъ  и  она  ихъ  вдругъ  груд- 
нымъ  платкомъ  обмахнула  и  тихо  мн15  шепчетъ: 

—  У  насъ,  дитя,    сею  ночью  Ангелъ-Хранптель  сошелъ. 
]\1сня  отъ  всего  этого  открыт1я  въ  трепетъ  бросило. 

—  Говорите,  прошу,  скор'Ье:  какъ  это  диво  сталося  н 
кто  были  онаго  дивозрители? 

А  она  отв^чаетъ: 

—  Дивеса,  дитя,  были  непостижныя,  а  дивозрителеп  ни- 
кого,  кром^  меня,  не  было,  потому  что  случилось  все  это 
въ  самый  глухой  полунощный  часъ,  п  одна  я  не  спала. 

И  разсказала  она  мн'Ь,  милостивые  государн,  такую  по- 
В'кть: 

—  Уснувъ,  говоритъ,  помолившись,  не  помню  я  сколько 
спала,  но  только  вдругъ  вижу  во  снЬ  пожаръ,  большой  по- 
жаръ:  будто  у  насъ  все  погорало,  и  р-Ька  золу  несетъ,  да 
въ  завертахъ  около  быковъ  крутитъ  п  въ  глубь  глотаетъ, 
сосетъ.  А  самой  насчетъ  себя  Михайлиц'Ь  кажется,  будто 
она,  выскочивъ  въ  одной  ветхой  срачицЬ,  вся  въ  дырьяхъ, 
и  стоитъ  у  самой  воды,  а  противъ  нея,  на  томъ  берегу 
стремитъ  ВЫС0К1Й  красный  столбъ,  а  на  томъ  столбе  не- 
большой б'Ьлый  шЬтухъ  и  все  крыльями  машетъ.  Михайлица 
будто  и  говоритъ:  «Кто  ты  такой?»  потому  что  чувств1ями 
ей  далося  знать,  что  эта  птица  что-то  предвозвЬп],аетъ.  А 
п'Ьтелокъ  утотъ  вдругъ  будто  челов'Ьческимъ  голосомъ  воз- 
гласилъ:  «Аминь»;  и  сникъ,  п  его  уже  н'Ьтъ,  а  стала  во- 
кругъ  МиХ;айлицы  тишь,  и  такое  въ  воздух'Ь  тощен1е,  что 
Михайлиц'Ь  страшно  д'Ьлалось  и  продохнуть  неч1)МЪ,  и  она 
проснулась  и  лежптъ,  а  сама  слышитъ,  что  подъ  дверя.ми 
у  нихъ  бараигекъ  заблеялъ.  П  слышно  ей  по  голосу,  что 
это  самый  молодой  барашекъ,  съ^  котораго  еще  родимое 
руно  не  тронуто.  Прозвен'Ь.!1ъ  онъ'  чистымъ  серебрянымъ 
голосочкомъ  «бя-я-я»,  п  вдругъ  уже  чуетъ  Михайлица,  что 
онъ   по  молебной  горнпц'Ь  ходитъ,    копыткамп-то   этакъ  по 


~    21     — 

половицамъ  чокъ-чокъ-чокъ  частенько  перебираетъ  и  все 
будто  кого  пщетъ.  Михайлнца  и  разсуждаетъ:  «Господи 
Исусе  Христе!  что  это  такое:  овецъ  у  насъ  во  всей  нашей 
пришлой  слобод'Ь  н'Ьтъ  и  ягниться  нечему,  а  откуда  же 
эт(К  молозиво  къ  намъ  заб'Ьжало?»  И  въ  ту  пору  стрену- 
лася:  «Да  и  какъ,  молъ,  онъ  въ  избу  попалъ?  В'Ьдь  это, 
значитъ,  мы  во  вчерашней  сует'Ь  забыли  со  двора  двери 
запереть:  слава  Богу,  думаетъ,  что  это  еп1,е  агнецъ  вско- 
чилъ,  а  не  песъ  со  двора  къ  святын'Ь  забрался».  Да  п  ну 
съ  этпмъ  Луку  будить;  «Кирилычъ,  кличетъ,  Кирилычъ! 
Прокинься,  голубчнкъ,  скор^^е,  у  насъ  дверь  отворена  и 
какое-съ  молозиво  въ  избу  вскочило»,  а  Лука  Кириловъ, 
какъ  на  сей  грЬхъ,  мертвымъ  сномъ  объятъ  спитъ.  Какъ 
его  Михайлица  ни  будитъ,  никакъ  не  добудится:  мычптъ 
онъ,  а  ничего  не  высловитъ.  Что  Михайлица  еще  жощ(^ 
трясетъ  и  двизаетъ,  то  онъ  только  громче  мычитъ.  ЛГихай- 
лица  его  и  стала  просить,  что  «ты,  молъ,  имя-то  Исусово 
вспомяни»,  но  только-что  она  сама  это  имя  выговорила, 
какъ  въ  горниц'Ь  кто-то  завизжптъ,  а  Лука  въ  ту  же  ми- 
нуту сорвался  съ  кроватки  п  бросился-было  впередъ,  но 
его  вдругъ  посреди  горницы  какъ  будто  м^Ьдяна  сгЬна  от- 
шибла. «Дуй,  баба,  огонь!  Дуй  скор^Ье  огонь!»  —  кричитъ 
онъ  Михайлиц'Ь,  а  самъ  ни  съ  м^кта.  Та  запалила  св-Ь- 
чечку  п  выб'Ьгаетъ,  а  онъ  бл'Ьднолицъ,  какъ  осужденный 
насмертникъ,  и  дрожитъ  такъ,  что  не  то.1ько  гапликъ  на 
ше-Ь  ходитъ,  а  даже  остегны  на  ногахъ  трясутся.  Баба 
опять  до  него:  «Кормилецъ,  говорнтъ,  что  это  съ  тобой?^- 
А  онъ  ей  только  показываетъ  перстомъ,  что  тамъ,  гд'В 
Ангелъ  былъ,  пустое  м'Ьсто,  а  самъ  Ангелъ  у  Луки  вскрай 
ногъ  на  полу  лежитъ. 

Лука  Кириловъ  сейчасъ  къ  д'Ьду  Марою  и  говоритъ: 
такъ  и  такъ,  вотъ  что  моя  баба  вид'Ьла  и  что  у  насъ  сд'Ь- 
лалось,  поди  посмотри.  Марой  пришелъ  и  сталъ  на  ко-ч-Ь- 
няхъ  передъ  лежапдимъ  на  полу  Ангеломъ  и  долго  стоялъ 
надъ  нимъ  недвижимо,  какъ  измрамранъ  нагробникъ,  а  по- 
томъ,  поднявъ  руку,  почесалъ  остриженное  гуменцо  на  ма- 
ковк'Ь  и  тихо  мо.1Вилъ: 

—  Принесите  сюда  двенадцать  чистььхъ  плинфъ  новаго 
обожженнаго  кирпича. 

Лука  Кириловъ  сейчасъ  это  принесъ,  а  Марой  осмотр^лъ 
плинфы  и  видитъ,  что  БС'Ь  они  чисты,  прямо  изъ  огненнаго 


—    22    — 

горна,  11  вр.тЬлъ  Лук'Ь  класть  пхъ  одна  на  другую,  н  воз- 
вели онп  такпмъ  способомъ  столбъ,  накрыли  его  чистою 
тиринкой,  вознесли  на  него  икону,  и  потоыъ  Мароп,  поло- 
живъ  земной  поклонъ,  возгласилъ: 

—  Ангелъ  Господень,  да  пролпотся  стопы  твоя  аможе 
хощеши! 

И  только  что  онъ  эти  слова  проговортглъ,  какъ  вдругъ 
въ  двери  стукъ-стукъ-стукъ  ]1  незнак"омый  голосъ  зоветъ: 

—  Эй  вы,  раскольники:  кто  у  васъ  тутъ  набольш1Й? 
Лука  Кириловъ  отворяетъ  дверь    и   видптъ  стоитъ    сол- 

датъ  съ  медалью. 

Лука  спрашиваетъ:  какого  ему  надо  набольшаго?  А  онъ 
отв'Ьчаетъ: 

—  Того  самаго,  говорить,  что  къ  барьтн!»  ходилъ,  кото- 
раго  Пименомъ  звать. 

Ну,  Лука  сейчасъ  бабу  за  Пименомъ  послалъ,  а  самъ 
спрашиваетъ:  что  такое  за  Д'Ьло?  на  что  его  въ  ночи  по 
Пимена  послали? 

Солдатъ  говорить: 

—  Доподлинно  не  знаю,  а  слышно  что-то  тамъ  съ  ба- 
риномъ  жиды  неловкое  д'Ьло  устроили. 

А  что  такое  именно,  разсказать  не  можетъ. 

—  С'Лььхалъ-де,  говорить,  какъ  будто  баринъ  пхъ  затк'- 
чаталъ,  а  они  его  запечатлели. 

,  Но  какъ  это  онп  другъ  друга  запечаталп  —  ничего  вра- 
з}ТУ1нтельно  разсказать  не  можетъ. 

Т'Ьмъ  временемь  подошелъ  и  Ппменъ,  и  самъ,  какъ  жидь, 
то  туда,  то  сюда  вертптъ  глазами:  видно  самъ  не  знаетъ, 
что  сказать.  А  Лука  говорить: 

—  Что  же  ты,  пшилманъ  ты  этак1Й,  сталь,  ступай  те- 
перь производи  свое  шпнлманство  въ  окончан1е! 

Они  вдвоемь  съ  со.1датомъ  скти  въ  лодку  и  поЬхали. 
Черезь  чась  ворочается    нашъ  Ппменъ  и  ботвпть  будто 
бодръ,  а  видно,  что  ему  жесточе  не  по  себ'Ь. 
Лука  его  и  допрашпваеть: 

—  Говори,  говорить,  —  говори  лучше,  в'кгрогонъ.  все  по 
откровенности,  что  ты  тамъ  такое  над-йлаль? 

А  онъ  говорить: 

—  Ничего. 

Ну,  такь  и  осталось  будто  ничего,  а  совсЬмъ  было 
не  ничего.  * 


-    23    — 

ГЛАВА  СЕДЬМАЯ. 

Съ  бариномъ,  за  котораго  нашъ  Пименъ  молптвовалъ, 
преудивительная  штука  совершилась.  Онъ,  какъ  я  вамъ 
докладывалъ,  по'Ьхалъ  въ  лацовстай  городъ  и  пр1кхалъ  туда 
поздно  ночью,  когда  никто  о  немъ  не  думалъ,  да  прямо 
всЬ  до  одной  лавки  и  опечаталъ,  и  далъ  знать  полиц1и, 
что  завтра  утромъ  съ  ревиз1ей  пойдетъ.  Жиды  это,  раз- 
ум'Ьется,  сепчасъ  узнали  и  сейчасъ  л;с  ночью  къ  нему, 
просить  его,  чтобы  на  сдълку,  знать  того  незаконнаго  то- 
вара у  ннхъ  пропасть  было.  Пришли  они  и  суютъ  этому 
барину  сразу  десять  тысячъ  рублей.  Онъ  говоритъ:  я  не 
могу,  я  большой  чиновнпкъ,  дов'Ьр1емъ  облеченъ  и  взятокъ 
не  беру;  а  жиды  промежъ  себя  гыръ-гыръ-гыръ,  да  ему 
пятнадцать.  Онъ  опять  «не  могу»;  они  двадцать.  Онъ,  что 
же  вы,  говоритъ,  не  понимаете,  что  ли,  что  я  не  могу,  я 
уже  полищп  далъ  знать,  чтобы  завтра  вмЬст'Ь  идти  реви- 
зовать. А  они  опять  гыръ-гыръ,  да  и  говорятъ: 

—  Ази-язи,  васе  с1ятельство,  то  зи  ничего  зи,  что  вы 
дали  знать  въ  полиц1ю,  мы  вамъ  вотъ  даемъ  зи  двадцать 
пять  тысячъ,  а  вы  зп  только  дайте  намъ  до  утра  ваиЕу 
печатку  и  лозитесь  себ'Ь  спо1;ойно  поцивать:  намъ  ничего 
больше  не  нужно. 

Баринъ  подумалъ  -  подумалъ:  хотя  онъ  и  большимъ  ли- 
цомъ  себя  почиталъ,  а  видно  и  у  большпхъ  лицъ  сердце 
не  камень,  взялъ  двадцать  пять  тысячъ,  а  имъ  далъ  свою 
печать,  которою  печатовалъ,  и  самъ  легъ  спать.  Жидки, 
разумеется,  ночью  все  что  надо  было  пзъ  своихъ  склеповъ 
поБытаскалп  п  опять  пхъ  тою  же  самою  печатью  запеча- 
тали, и  баринъ  еще  спитъ,  а  они  унге  у  него  въ  передней 
горгочатъ.  Ну,  онъ  пхъ  впустилъ;  они  благодарятъ  и  го- 
ворятъ: 

—  А  зи  теперь  зи,  васе  высоЕоблагород1е,  пожалуйте  съ 
ревиз1еЁ. 

Ну,  а  онъ  этого  ];акъ  будто  не  сльпинтъ,  а  говоритъ: 

—  Давайте  же  скорее  мою  печать. 
А  жиды  говорятъ: 

—  А  давайте  зи  наши  деньги. 

Баринъ:   «что?  какъ?»  А  т^,  на  своемъ  стали: 

—  Мы  зи,  говорятъ,  деньги  подъ  залогъ  оставляли. 
Тотъ  опять: 


—    24  — 

—  Какъ  лодъ  :залогъ? 

—  А  какъ  311,  говорятъ,  мы  подъ  залогъ. 

—  Врете,  говоритъ,  вы  подлецы  этак{е,  христопродавцы, 
вы  мы'Ь  совс^Ьмъ  т'Ь  деньги  отдали. 

А  они  другъ  друга  поталкиваютъ  и  смеются, 

—  Гёршъ-ту,  говорятъ,  слышь,  мы  будто  совсЬмъ  дали... 
Гм,  гм!  Ай  вай:  рази  мы  моземъ  быть  так1е  глупые  и  со- 
вс15мъ  какъ  мужики  безъ  политику,  чтобы  такому  большому 
лицу  хабара  давать?  («Хабаръ»  по-пхнему  взятка). 

Нз'-съ,  чего  лучше  этой  пстор1п  можете  себЬ  вообразить? 
Господину  бы  этому,  разум^^ется,  отдать  деньги,  да  и  д-Ьло 
съ  концомъ,  а  онъ  еще  покапризничалъ,  потому  что  жаль 
разстаться.  Наступило  утро;  вся  торговля  въ  городе  за- 
перта; .тюди  ходятъ,  дивуются;  полпщя  требуетъ  печати, 
а  жидки  орутъ:  «Ай  вай,  ну,  что  это  такое  за  государ- 
ственное правлен1е!  Это  высокое  начальство  насъ  разорить 
желаютъ».  Гвалтъ  ужасный!  Баринъ  запершись  сидитъ  и 
до  об'Ьда  чуть  ума  но  решился,  а  къ  вечеру  зоветъ  т'Ьхъ 
хитрыхъ  жидковъ  и  говоритъ:  «Ну,  берите,  проклятые, 
своп  деньги,  только  отдайте  мн'Ь  мою  печать!»  А  тЬ  уже 
не  хотятъ,  говорятъ:  «А  зи  какъ  же  это  можно!  Мы  весь 
городъ  ц^лый  день  не  торговали:  теперь  намъ  съ  вашего 
благород1я  надо  пятьдесятъ  тысячъ».  Видите,  что  пошло! 
А  жидки  грозятъ:  «Если  нынче,  говорятъ,  пятьдесятъ  ты- 
сячъ не  дадите,  завтра  еще  двадцатью  пятью  тысячами 
больше  будетъ  стоить!»  Баринъ  всю  ночь  не  спалъ,  а  къ 
утру  опять  шлетъ  за  жидамп,  и  всЬ  имъ  деньги,  которыя 
съ  нихъ  взялъ,  назадъ  имъ  отдалъ  и  еще  на  двадцать 
пять  тысячъ  вексель  написалъ,  и  прошелъ  кое-какъ  съ 
ревиз1ей:  ничего,  разумеется,  не  нашелъ,  да  поскор'Ье  на- 
задъ, да  къ  жен1>  и  предъ  нею  и  рветъ  и  мечетъ:  гд'Ь 
двадцать  пять  тысячъ  взять,  чтобъ  у  жидовъ  вексель  вы- 
купить? «Нужно,  говоритъ,  т]]Ою  приданую  деревнишку 
продать»,  а  та  говоритъ:  «Ни  за  что  на  св'1;т'Ь:  я  къ  ней 
привязана».  Онъ  говоритъ:  «это  ты  виновата,  ты  мн-Ь  эту 
посылку  съ  какими-то  раскольниками  вымолила  и  ув1фяла, 
что  пхъ  Ангелъ  мнЬ  поможетъ,  а  онъ  между.  т-Ьмъ  вотъ 
какъ  мн'Ь  славно  помогъ.»  А  она  отв'Ьчаетъ:  «что  ты,  гово- 
ритъ, самъ  виноватъ,  зач-Ьмъ  билъ  глупъ  п  т'Ьхъ  жидовъ 
не  арестовалъ,  да  не  объявилъ,  что  они  у  тебя  печать 
украли,  а  между  прочиыъ,  говоритъ,  это  ничего:  ты  только 


—    25    — 

локорянся  ын'Ь,  а  ужъ  я  д-Ьло  поправлю,  и  за  твою  нераз- 
судптельность  друпе  заплатятъ.»  И  вдругъ,  на  кого  тамъ 
случилось,  крикнула- гаркнула:  «сейчасъ,  жпво,  говоритъ, 
съ-Ёздить  за  Дн'Ьпръ  и  привезть  мн'Ь  раскольницкаго  ста- 
росту.» Ну,  посолъ,  разум'Ьется,  пошелъ  н  привезъ  нашего 
Пимена,  а  барыня  ему  прямо  безъ  обинячки:  «Послушай- 
те, говоритъ,  я  знаю,  что  вы  умный  челов'Ькъ  и  поймете, 
что  мн'Ь  нуншо:  съ  моимъ  мужемт.  случилась  маленькая  не- 
пр1ятность,  его  одни  мерзавцы  ограбили...  жиды...  пони- 
маете, и  намъ  теперь  непрем'Ьнно  на  спхъ  же  дняхъ  надо 
им'Ьть  двадцать  пять  тысячъ  и  мн'Ь  ихъ  такъ  скоро  до- 
стать ровно  бы  негд'Ь;  но  я  пригласила  васъ  п  спокойна, 
потому  что  старов'Лры  люди  умные  и  богатые,  и  вамъ,  какъ 
я  сама  ув'1филась,  во  всемъ  самъ  Богъ  помогаетъ,  то  вы 
МН'Ь,  пожалуйста,  дайте  двадцать  пять  тысячъ,  а  я  съ 
своей  стороны  зато  всЬмъ  дамамъ  буду  говорить  о  ва- 
шихъ  чудотворныхъ  иконахъ,  и  вы  рпдите,  сколько  вы 
станете  получать  на  воскъ  и  мас.то».  Безъ  труда,  чай, 
можете  себ'1^,  милостивые  государи,  представить,  что  нашъ 
шиилманъ  при  этакомъ  оборотЬ  восчувствова-иъ?  Не  знаю 
ул^ъ  какими  словами,  но  только,  в'Ьрю  я  ему,  онъ  началъ 
горячо  ротитися  и  клятися,  зав'Ьряя  наше  противъ  такой 
суммы  убонгсство,  но  она,  эта  обновленная  Ирод1ада,  и 
знать  того  не  хогЬла.  «Пкъ,  да  мн!;,  говоритъ,  хорошо 
изв'Ьстно,  что  раскольники  богачи,  п  для  васъ  двадцать 
пять  тысячъ  это  вздоръ.  Моему  отцу,  когда  онъ  въ  Мо- 
скв'Ь  служилъ,  старов'Ьры  не  одинъ  разъ  и  не  такая  одол- 
жен1я  дЬлали;  а  двадцать  пять  тысячъ  это  пустяки».  Пи- 
менъ,  разум'Ьется.  и  тутъ  попытался  ей  разъяснить,  что 
то,  молъ,  московские  старов'Ьры,  люди  капитальные,  а  мы 
простые  нивари-чернорабоч1е,  гд'Ь  же  намъ  противъ  мо- 
сквичей отмогуществовать.  Но  она  им'Ьла  въ  себ'Ь  в'Ьрно 
хорошее  московское  научеше  и  вдругъ  его  осаждила:  «Что 
вы,  что  вы,  говоритъ,  МН'Ь  это  разсказываете!  Разв'Ь  я  не 
знаю,  сколько  у  васъ  чудотворныхъ  иконъ,  и  вы  же  мн'Ь 
сами  в-Ьдь  говорили,  сколько  вамъ  со  всей  Росс1и  на 
воскъ  и  на  мас.ю  присылаютъ?  Н'Ьтъ,  я  и  слышать  не 
хочу;  чтобы  сейчасъ  мн'Ь  были  деньги,  а  то  мой  му^къ 
нынче  же  къ  губернатору  по'Ьдетъ  и  все  разскажетъ,  какъ 
вы  молитесь  и  соблазняете,  и  вамъ  скверно  будетъ».  Б'Ьд- 
иый  Пиыенъ   как'ъ   съ  крыльца  не  свалился;    пришелъ  до- 


—    26    — 

мой,  1;а1л.  я  вамъ  докмадывалъ,  и  только  одно  слово  твер- 
дитъ:  «ничего»,  а  самъ  весь  красный  точно  изъ  банн  п 
все  по  угламъ  ходплъ,  носъ  сморкалъ.  Ну,  Лука  Кирп- 
ловъ  его,  наконец'Е.,  малое  д15ло  немножечко  допросился, 
только,  1)ас1ум'1;ется,  не  все  оиъ  ему  отк'рылт>,  а  самую  лить 
ничтожность  сущности  обнарулгилъ,  какъ-то  говоритъ:  «Съ 
меня  эта  барыня  требуетъ.  чтобъ  я  у  васъ  ей  пять  тысячъ 
взаймы  досталъ».  Ну,  Лу1:а.  разумеется,  л  за  это  на  него 
расходился:  «Ахъ,  ты  пшилманъ  этак1й,  говоритъ,  иптл- 
манъ;  нужно  было  тебЬ  съ  ними  знаться,  да  еще  сюда  ихъ 
водить!  Что  мы  богачи,  что  ли,  как1е,  чтобъ  у  насъ  так1я 
деньги  могли  въ  сбор'Ь  быть?  Да  и  за  что  мы  должны  ихъ 
дать?  Да  и  гд'Ь  онЬ?...  Какъ  это  зад'Ьлывалъ,  такъ  и  разде- 
лывайся, а,  намъ  пять  тысячъ  взять  негд'Ь».  Съ  этимъ  Лука 
Кирпловъ  пошелъ  въ  свою  сторону  на  работу  и  приишлъ, 
какъ  я  вамъ  доложплъ,  бледный,  въ  род11  осужденнаго  на- 
смертника,  потому  что  онъ,  ночнымъ  событ1емъ  искушенный, 
предвкуиталъ,  что  это  иовл1яетъ  на  насъ  непр1ятностью;  а 
Пименъ  себ'Ь  пошелъ  въ  другую  сторону.  ВсЬ  мы  видели, 
какъ  онъ  изъ  камыиюй  въ  лодочкЬ  выплылъ  п  на  ту  сто- 
рону въ  го])одъ  переправился,  п  теперь,  когда  Михайлица 
все  это  мн'Ь  по  порядку  разсказа,1а,  какъ  онъ  о  пяти  тыся- 
чахъ  кучился,  я  и  домекнулъ  такъ,  что  в'Ьрно  онъ  ударился 
ту  барыню  умилостивлять.  Въ  такомъ  размышлен1н  я  стою 
воз.тЬ  Михайлицы  да  думаю,  не  можетъ  ли  для  насъ  пзъ 
этого  чего  вреднаго  воспос.тЬдовать  и  не  надо  ли  противъ 
сего  могущаго  произойти  зла  как1я  -  либо  м^ры  принять, 
какъ  вдругъ  вижу,  что  все  это  предир1ят1е  уже  поздно, 
потому  что  къ  берегу  привалила  большая  ладья  и  я  за 
самыми  плечами  у  себя  услыха.гъ  итумъ  ^шогпхъ  голосовъ 
и,  обернувишсь,  увпдалъ  несколько  человЬкъ  разныхъ  чп- 
Еовниковъ,  примундпренныхъ  всякимъ  подоб1емъ,  и  съ  ними 
не  .иалое  число  жандармовъ  п  солдатъ.  И  не  успели  мы  съ 
^[ихайлицей,  милостивые  государи,  глазомъ  моргнуть,  какъ 
всЬ  они  мимо  насъ  прямо  въ  Лукину  горницу  повалили,  а 
у  двери  двухъ  часовыхъ  поставили,  съ  обнагощеннымн  саб- 
лями. ]\1ихайлица  стала  на  тЬхъ  часовыхъ  метаться,  не 
столько  для  того,  чтобъ  ее  пропустили,  а  чтобы  постра- 
ждовать;  они  ее,  разумЪетс5[,  стали'  отталкивать,  а  она  еще 
яр'Ье  кидается,  п  дои1ло  у  нихъ  сражен1е  до  того,  что  одпн'ь 
жандармъ    ее,    иа1;опецъ,    больно  зашибъ,  такъ  что  она  съ 


крыльца  кубаремъ  скатилась.  А  я  ударился-было  за  Лукою 
на  мостъ,  но  гляжу,  самъ  Лука  уже  навстрЬчу  мн-Ь  б-Ьнштъ, 
а  за  нпмъ  вся  наша  артель,  вс'}^  вскра.молплись  п  кто  съ 
Ч'Ьмъ  на  работЬ  былъ,  кто  съ  ломомъ,  кто  съ  мотыкою, 
вс'Ь  б'Ьгутъ  свою  святыню  оберегать...  Кои  не  всЬ  въ  лодку 
попали  и  не  на  чемъ  имъ  до  бережка  достигнуть,  во  всемъ 
плать'Ь,  какъ  стояли  на  работе,  прямо  съ  мосту  въ  воду 
побросалпсь  и  другъ  за  друлской  въ  холодной  волн'Ь  плы- 
вутъ...  Даже,  не  повЬрите,  ужасно  стало  ч'Ьмъ  это  кончится. 
Стражбы  той  пр1'Ьхало  двадцать  челов'Ькъ,  и  хотя  всЬ  они 
въ  разныхъ  храбрыхъ  уборахъ,  но  на  нашпхъ  бол-Ье  полу- 
сотъ  и  вс'Ь  выспреннею  горячею*  в-Ьрой  одушевленные,  и 
БсЬ  они  плывутъ  по  вод'Ь  какъ  тюленьки,  и  хоть  ихъ  ко- 
лотушкой по  баи1камъ  бей,  а  они  на  берегъ  къ  своей  свя- 
тын-Ь  достигаютъ,  и  вдругъ  какъ  были  всЬ  ]мокреньше  и 
пошли  впередъ,  что  твое  камен1е  живо  и  несокрушимое. 

ГЛАВА  ВОСЬМАЯ. 

Теперь  же  вы  извольте  вспомнить,  что  когда  мы  съ  Ми- 
хайлнцей  на  крыльц'Ь  разговаривали,  въ  горницЬ  находился 
на  молптв-Ь  д'Ьдъ  Марой  и  господа  чиновники  со  сбпрою 
своей  тамъ-  его  застали.  Онъ  посл'Ь  п  разсказьтеа-чъ,  что 
какъ  они  вошли,  сейчасъ  дверь  на  захлопку  и  прямо  ки- 
нулись къ  образамъ.  Одни  лампады  гасятъ,  а  друг1е  со 
сгЬнъ  рвутъ  иконы  да  на  полу  накладываютъ,  а  на  него 
крпчатъ:  «Ты  попъ?»  Онъ  говоритъ:  «Н'Ьтъ,  не  попъ».  Они: 
«Кто  же  у  васъ  попъ?»  А  онъ  отв'Ьчаетъ:  «У  насъ  н'Ьтъ 
попа».  А  они:  «Какъ  н1.тъ  попа!  Какъ  ты  смеешь  это  го- 
ворить, что  Н'Ьтъ  попа!»  Тутъ  Марой  сталъ  имъ  было  объяс- 
нять, что  мы  попа  не  имЬемъ,  да  какъ  онъ  говорилъ-то 
скверно,  П1авкавилъ,  такъ  они,  не  разобравши  въ  чемъ 
д'Ьло,  да  «связать,  говорятъ,  его,  подъ  арестъ!»  Марой 
дался  себя  связать:  хоша  то  ему  ничего  не  стои.10,  что  де- 
СЯТСК1Й  солдатъ  ему  обрывочкомъ  руки  опуталъ,  но  онъ 
стоитъ  и,  все  это  за  В'Ьру  пр1емля,  смотритъ,  что  дал^е  бу- 
детъ.  А  чиновники  т'&мъ  временемъ  зажгли  св'Ьчи  п  ну  иконы 
печатать:  одинъ  печати  накладываетъ,  друг1е  въ  описи  пи- 
шутъ,  а  третьи  буравами  дыры  сверлятъ,  да  на  железный 
прутъ  иконы  какъ  котелки  нанизываютъ,  Марой  на  все  на 
это  святотатственное  безчин1е  смотритъ  ]1  илеп1,ами  не  трях- 
нетъ,    потому   что   разсуждаетъ,   что   такъ,    вероятно,   это 


—    28    — 

Богу  изволися  попустить  такую  дикость.  Но  въ  это-то  время 
слышптъ  дядя  ]\1арой:  одинъ  жандармъ  вскрикпулъ,  и  за 
нимъ  другой;  дверь  разлет-Ьлася  п  тюленькп-то  напт  какъ 
выл'Ьзли  пзъ  воды  мокрые,  такъ  п  прутъ  въ  горницу.  Да 
по  счаст1ю  ихъ  впереди  ихъ  очутился  Лука  Кириловъ.  Онъ 
сразу  крикну-иъ: 

—  Стой,  Христовъ  народушко,  не  дерзнпчайте! — а  самъ 
къ  чиновникамъ  и,  указывая  на  этп  пронзенныя  прутомъ 
иконы,  молвигь: — Для  чего  же  это  вы,  господа  начальство, 
такъ  святыню  повреждаете?  Если  вы  право  имеете  ее  у 
насъ  отобрать,  то  мы  в.тасти  не  сопротивники — отбирайте; 
но   для   чего   же  р-Ьдкое*  отеческое  художество  повреждать'.-' 

А  этой  Пименовой  знакомой  барыньки  мужъ,  онъ  т)тъ 
главнее  всЬхъ  бьыъ,  какъ  крикнетъ  на  дядю  Луку: 

—  Цыть,  мерзавецъ!  еще  разсуждать  см']Ьешь! 

А  Лука  хоть  и  гордый  былъ  ыужпкъ,  но  смирилъ  себя 
и  тихо  отв-Ьчаотъ: 

—  Позвольте,  ваше  высокоблагород1е,  мы  этотъ  поря- 
докъ  знаемъ,  у  насъ  зд'Ьсь  въ  горнице  есть  полтораста 
иконъ,  извольте  вамъ  по  три  рубля  отъ  иконы,  и  берите 
ихъ,  только  предковскаго  художества  не  повреждайте. 

Варинъ  окомъ  сверкнулъ  и  громко  крикнулъ: 

—  Прочь! — а  шопотомъ  шепнулъ: — Давай  по  сту  рублей 
со  штукп,  иначе  вс^  выпеку. 

Лука  этакой  с]1лы  денегъ  дать  и  сообразить  не  могъ  и 
говоритъ: 

—  Богъ  съ  вами,  если  такъ:  губите  все  какъ  хотите,  а 
у  насъ  такихъ  денегъ  н'Ьтъ. 

А  баринъ  какъ  заБ0П1етъ  излиха: 

—  Ахъ  ты  козелъ  бородатый,  да  какъ  ты  см'Ьлъ  при 
насъ  о  деньгахъ  говорить? — и  тутъ  вдругъ  заметался,  и  все, 
что  вид'Ьлъ  изъ  божественныхъ  изображен1й, — въ  скибы  со- 
бралъ,  и  на  концы  прутьевъ  гапкп  навернули  и  Припеча- 
тывали, чтобы,  значить,  ни  снять,  ни  обм'Ьнить  было  не- 
возможно. И  все  уже  это  было  собрано  и  готово,  они  стали 
совсЬмъ  выходить:  солдаты  взяли  набранный  на  болты  скибы 
иконъ  на  плечи  и  понесли  къ  лодкамъ,  а  Михайлица,  ко- 
торая тоже  за  народомъ  въ  горницу  пробралась,  т-Ьмъ  ча- 
сомъ  тихонько  скрала  съ  аналоГ1я  ангельскую  икону  и  та- 
щитъ  ее  подъ  платкомъ  въ  чуланъ,  да  какъ  руки-то  у  нея 
дрожатъ,   она   ее  и  выронила.  Батюшки  мои,  какъ  баринъ 


^-    29    — 

расходился  II  звалъ  насъ  п  ворами-то.  и  мошеняикамп  и 
говоритъ: 

• —  Ага!  вы,  мошенники,  хотели  ее  скрасть,  чтобъ  она 
на  болтъ  не  попала;  ну,  такъ  она  же  на  него  не  попадетъ, 
а  я  ее  вотъ  какъ! — да,  накоптпвиш  сургучную  палку,  прямо 
какъ  ткнетъ  кипящею  смолой  съ  огнемъ  въ  самый  ангель- 
скШ  лпкъ! 

Милостивые  государи,  вы  на  меня  не  посЬтуйте,  что  я 
п  пробовать  не  могу  описать  вамъ,  что  тутъ  произошло, 
к'огда  баринъ  излилъ  кипяп];ую  смоляную  струю  на  лпкъ 
Ангела  и  еще,  жесток1й  челов'ккъ,  поднялъ  икону,  чтобы 
похвастать  какъ  нашелъ  досадить  намъ.  Помню  только,  что 
пресв-Ьтлый  ликъ  этотъ  бонсественный  былъ  красенъ  и  за- 
печатл^^нъ,  а  нзъ-подъ  печати  олифа,  которая  подъ  огневою 
смолой  самую  малость  сверху  растаяла,  струила  внизъ  двумя 
потеками,  какъ  кровь,  въ  слез'Ь  растворенная... 

ВсЬ  мы  ахнули  и,  закрывъ  руками  глаза  своп,  пали 
ницъ  и  застонали  какъ  на  пытк'Ь.  П  такъ  мы  развопились, 
что  и  темная  ночь  застала  насъ  воющихъ  и  голосящихъ 
по  своемъ  запечатл'Ьнномъ  Ангел-Ь,  и  тутъ-то  въ  сей  тьм'Ь 
и  тишин'Ь  на  разрушенной  отчей  святын'Ь  пришла  намъ 
мысль:  услЬдить,  куда  нашего  хранителя  д'Ьнутъ,  и  покля- 
лись мы  скрасть  его,  хотя  бы  съ  опасностью  жизни,  и  раз- 
печатл'Ьть,  а  къ  исполнешю  сей  р'Ьшимости  избрали  меня, 
да  молодого  паренька  Левония.  Этотъ  Левонт1й  годами  былъ 
еще  сущ1й  отрокъ,  не  бол-Ье  какъ  семнадцати  л'Ьтъ,  но  ве- 
ликот'Ьлесенъ,  добръ  сердцемъ,  богочтитель  съ  д15тства  сво- 
его и  послушлнвъ  и  благонравенъ,  что  твой  ретивъ  б'Ьлъ 
конь  среброузденъ. 

Лучшаго  сомудренника  и  сод^зятеля  и  желать  нельзя 
было  на  такое  опасное  Д'Ьло,  какъ  просл'Ьдить  и  похитить 
запечат.тЬннаго  Ангела,  ослепленное  вид-Ьихе  котораго  намъ 
до  немощи  было  непереносно. 

ГЛАВА  ДЕВЯТАЯ. 

Не  стану  утруждать  васъ  подробностями  какъ  мы  съ 
моимъ  сомудренникомъ  и  сод'Ьйствителемъ,  сквозь  иг.шны 
уши  лазучи,  во  все  вникали,  а  буду  прямо  разсказывать  о 
горести,  которая  овлад'Ьла  нами,  когда  мы  узнали,  что  про- 
буравленный чиновниками  иконы  нап1и,  какъ  он-й  были  ски- 
бамп  на  болты  нанизаны,  такъ  ихъ  въ  консистор1ю  въ  под- 


—    30    ~ 

валъ  II  свалили,  ато  уже  д'бло  пропащее  п  какъ  въ  гробъ 
погребенное,  о  ннхъ  п  думать  было  нечего.  Ир1ятно,  однако, 
было  то,  что  говорили,  будто  самъ  арх1ерей  такой  дикости 
сообразовашя  не  одобрилъ,  а,  напротивъ,  сказалъ:  «Къ  чему 
это?»  и  даже  за  старое  художество  заступился  и  сказалъ: 
«Это  древнее,  это  надо  беречь!»  Но  вотъ  что  худо  было, 
что  не  прошла  б'Ьда  отъ  непочтен1я,  какъ  новая,  еще  боль 
щая  отъ  сего  почитателя  возросла:  самъ  этотъ  арх1ерей, 
надо  полагать,  съ  нехудымъ,  а  именно  съ  добрыыъ  внима- 
н1емъ  взялъ  нашего  запечатл'Ьннаго  Ангела  и  долго  его  раз- 
сматрпвалъ,  а  потомъ  отвелъ  въ  сторону  взглядъ  и  гово- 
ритъ:  «Смятенный  видъ!  Какъ  ужасно  его  изнеявствплп! 
Не  кладите,  говорптъ,  сей  иконы  въ  подвалъ,  а  поставьте 
ее  у  меня  въ  алтаре  на  окн'Ь  за  жертвенникомъ».  Такъ 
слуги  арх1ереевы,  по  его  прпказан1ю,  и  исполнили,  и  я  дол- 
женъ  вамъ  сказать,  что  такое  внпман1е  со  стороны  церков- 
наго  1ерарха  намъ  было,  съ  одной  стороны,  очень  пр1ятно. 
но  съ  другой — мы  вид'Ьли,  что  всякое  нам'Ьрен1е  напю  вы- 
красть своего  Ангела  стало  невозможно.  Оставалось  другое 
средство:  подкупить  слугъ  арх1ереевыхъ  и  съ  ихъ  помощтю 
подмЬнить  икону  пнымъ  въ  соотв'Ьтств1е  сей  хитро  напи- 
саннымъ  подоб1емъ.  Въ  этомъ  тоже  наши  старовЬры  не  разъ 
усп'Ьвалп,  но  для  сего  прежде  всего  нуженъ  искусный  и 
опытной  руки  пзографъ,  который  бы  могъ  сдЬлать  на  под- 
м15нъ  икону  въ  точности,  а  такового  изографа  мы  въ  т15хъ 
М'Ьстахъ  не  предвпд'Ьли.  И  напала  на  насъ  на  всЬхъ  съ 
этихъ  поръ  сугубая  тоска,  и  пошла  она  по  насъ  какъ  вод- 
ный трЗ'ДЪ  по  закожью:  въ  горниц'Ь,  гд-Ь  одни  словослов1я 
слышались,  стали  раздаваться  одни  вопден1я,  п  въ  недол- 
гомъ  же  времени  всЬ  мы  развоилплпсь  даже  до  немощи  и 
земли  подъ  собой  отъ  ■  по.гаыхъ  слезами  очей  не  видпмъ, 
а  чрезъ  то  или  не  черезъ  это,  только  пошла  у  насъ  болезнь 
глазъ  и  стала  она  весь  народъ  перебирать.  Просто  чего 
никогда  не  было,  то  теперь  сд'Ьлалось:  н-Ьтъ  м'Ьры  что 
больныхъ!  Во  всемъ  рабочемъ  народ'Ь  попюлъ  толкъ,  что 
все  это  не  спроста,  а  за  старов'Ьрскаго  Ангела:  «его,  баютъ, 
запечатл'1ш1емъ  ослепили,  а  теперь  всЬ  мы  сл'Ьинемъ»,  и 
такимъ  толкован1емъ  не  мы  одни,  а  вс1)  и  церковные  люди 
вскрамолились,  и  сколько  хозяева-англичане  ни  привозили 
докторовъ,  никто  къ  нимъ  не  пдетъ  и  л'Ькарства  не  беретъ, 
а  вопятъ  одно: 


—    31    — 

—  Принесите  намъ  сюда  запечат.гЬннаго  Ангелг.,  мы  е.му 
молебствовать  хотимъ,  и.одннъ  онъ  насъ  исц'Ьлитъ. 

Англичанинъ  Яковъ  Яковлевичъ,  въ  это  д-Ьдо  вникнувъ, 
самъ  по'Ьхалъ  къ  арх1ерею  п  говорить: 

—  Такъ  и  такъ,  ваше  преосвященство,  вЬра  дЬло  вели- 
кое, и  кто  какъ  в'Ьритъ,  тому  такъ  по  в'Ьр'Ь  дается:  отпу- 
стите къ  намъ  на  тотъ  берегъ  запечатлъннаго  Ангела. 

Но  владыко  сего  не  послушалъ  и  сказалъ: 

—  Сему  не  должно  потворствовать. 

Тогда  намъ  это  слово  казалось  быть  жестокое,  н  мы  ар- 
хипастыря много  суесловно  осуждали,  но  впосл'Ьдствги  от- 
крылось намъ,  что  все  это  велося  не  жестокостью,  а  Бо- 
ж1имъ  смотрЬн1емъ. 

Между  т'Ьмъ  знамен1я  какъ  бы  не  прекращались,  и 
перстъ  наказующШ  взыскалъ  па  томъ  берегу  самаго  гдав- 
наго  всему  этому  д'Ьлу  впновппка,  самого  Пимена,  который 
посл'Ь  этой  напасти  отъ  насъ  сб'Ьжалъ  и  ви,ерковился.  Встр'Ь- 
чаю  я  его  тамъ  одинъ  разъ  въ  город'Ь,  онъ  мшЬ  *и  кла- 
няется, ну,  и  я  ему  поклонился.  А  онъ  и  говоритъ:   • 

—  Согр'Ьшилъ  я,  братъ  Маркъ,  придя  съ  вами  въ  разно- 
бьте  по  Б'Ьр'Ь. 

А  я  отв'Ьчаю: 

—  Кому  въ  какой  вЬр'Ь  быть  —  это  Д'Ьло  Бож1е, .  а  что 
ты  б^Л^днаго  за  сапогп  продалъ,  это,  разум'Ьется,  нехорошо 
и,  прости  меня,  а  я  тебя  въ  томъ,  какъ  Аммосъ  пророкъ 
велитъ,  братски  обличаю. 

Онъ  при  имени  пророка  такъ  и  задрожалъ. 

—  Не  говори,  говоритъ,  мн'Ь  про  пророковъ:  я  самъ 
помню  Писан1е  и  чувствую,  что  «пророки  мучатъ  жпву- 
щихъ  на  земл'Ь»  и  даже  въ  томъ  знаменхе  им-Ью, — и  жа- 
луется мн'Ь,  что  на-дняхъ  онъ  выкупался  въ  р-Ьк'Ь  и  у  него 
ПОСЛ'Ь  того  по  всему  т'Ьлу  икота  пошла,  и  разстегну.тъ  грудь 
да  показываетъ,  а  на  немъ  точно  п'Ьжпнныя  пятна  какъ  на 
П'Ьгомъ  к'он'Ь,  съ  груди  вверхъ  на  шею  л'Ьзутъ. 

Гр'Ьшнып  челов'Ькъ,  было  у  меня  на  ум1  сказать  ему, 
что  «Богъ  шельму  м'Ьтитъ»,  но  только  сдавилъ  я  это  слово 
въ  устахъ  и  молви.'1ъ: 

—  Что  же,  молись,  говорю,  и  радуйся,  что  еще  на  сей  земл'Ь 
такъ  отитловапъ,  авось  на  другомъ  предстояши  чистъ  будешь. 

Онъ  мн'Ь  сталъ  плакаться,  сколь  этнмъ  несчастенъ  }Г' 
чего  лишается,    если    п'Ьгота  на  лицо  пойдетъ,  потому  что 


—    32    — 

самъ  губернаторъ,  видя  Пимена,  когда  его  къ  церкви  при- 
соединяли, будто  много  на  его  красоту  радовался  и  ска- 
залъ  городскому  голов1з,  чтобы  когда  будутъ  черезъ  городъ 
важныя  особы  проезжать,  то  чтобы  Пимена  непрем'Ьнно 
впередъ  всЬхъ  съ  серебрянымъ  блюдомъ  выставлять.  Ну,  а 
пЬгаго  уи;ъ  куда  же  выставить?  Но,  однако,  что  мнЬ  было 
эту  его  вел1арскую  суету  и  пустошество  слушать,  я  завер- 
нулся да  и  ушелъ. 

И  съ  т1)МЪ  зш  съ  нпмъ  разсталпсь.  На  не.мъ  его  титла 
все  ясн'Ье  обозначались,  а  у  насъ  не  умолкали  друг1я  зна- 
мен1я,  въ  заключеше  конхъ,  по  осени,  только  что  сталъ 
ледъ,  какъ  вдругъ  сд-Ьдалась  оттепель,  весь  этотъ  ледъ  раз- 
метало и  пошло  паши  постройки  коверкать,  и  до  того  шли 
вреда  за  вредамп,  что  вдругъ  одинъ  гранитный  быкъ  под- 
мыло, и  пучина  поглотила  все  возведен1е  ыногихъ  л-Ьтъ, 
стоившее  многихъ  тысячъ... 

Поразило  ото  самихъ  нашпхъ  хозяевъ  англпчапъ,  п  было 
тутъ  къ  ихъ  старшему  Якову  Яковлевичу  отъ  кого-то  слово, 
что  дабы  ото  всего  этого  пзСавиться,  надо  насъ,  старов^Ь- 
ровъ,  прогнать,  но  какъ  онъ  былъ  челов'Ькъ  благой  души, 
то  онъ  этого  слова  не  послушалъ,  а,  напротивъ,  призвалъ 
меня  и  Луку  Кирилова  и  говорптъ: 

—  Дайте  мн'Ь,  ребята,  сами  сов'Ьтъ:  не  могу  ли  я  ч'1змъ- 
нибудь  вамъ  помочь  и  васъ  утешить? 

Но  мы  отвечали,  что  докол'Ь  СБЯш;енный  для  насъ  ликъ 
Ангела,  везд'Ь  намъ  предходившаго,  находится  въ  огнесмоль- 
номъ  запечатл'Ьн1и,  мы  ничЬмъ  не  можемъ  ут'Ьшиться  и 
истаеваемъ  отъ  жалости. 

—  Чтб  же, — говорптъ: — вы  думаете  дЬлать? 

—  Думаемъ,  молъ.  его  современемъ  подменить  и  распе- 
чатл'Ьть  его  чистый  ликъ,  безбожною  чиновническою  рукой 
опаленный. 

—  Да  ч'Ьм'ь,— говорптъ: — онъ  вамъ  такъ  дорогъ,  и  не- 
ужели другого  такого  же  нельзя  достать? 

—  Дорогъ  онъ, — отв'Ьчаемъ: — намъ  потому,  что  онъ  насъ 
хранплъ,  а  другого  достать  нельзя,  потому  что  онъ  ппсанъ 
въ  твердыя  времена  благочестивою  рукой  п  освяп1,енъ  древ- 
нимъ  1ереемъ  по  полному  требн11ку  Петра  Могилы,  а  пын15 
у  насъ  ни  1ереевъ,  ни  того  требника  н'Ь'^ь. 

—  А  какъ, — говорить: — вы  его  расиечатлЬете,  когда  у 
него  все  лицо  сургучомъ  выжжено? 


—    33    — 

—  Ну,  ужъ  на  этотъ  счетъ,— отвЬчаемъ: — ваша  милость 
не  безпокойтесь:  намъ  только  бы.  его  въ  свои  руки  достичь, 
а  то  онъ,  нашъ  хранитель,  за  себя  постоитъ:  онъ  не  торго- 
выхъ  мастеровъ,  а  настоящаго  Строганова  Д'Ьла,  а  что 
строгановская,  что  костромская  олифа  такъ  варены,  что  п 
огневого  клейма  не  боятся  и  до  н'Ьжныхъ  вапъ  смолы  не 
допустятъ. 

—  Вы  въ  этомъ  ув^1зрены? 

—  Ув'Ьрены-съ:  эта  олифа  кр'&ш^а  какъ  сама  старая  рус- 
ская в'Ьра. 

Онъ  тутъ  ругнулъ  кого  зналъ,  что  этакого  художества 
беречь  не  ум-Ьготъ,  и  руки  намъ  подалъ  и  еще  разъ  ска- 
залъ: 

—  Ну,  такъ  не  горюйте  л^е:  я  вашъ  помощникъ,  и  мы 
вашего  Ангела  достанемъ.  Надолго  ли  онъ  вамъ  нуженъ? 

—  Штъ,  гоБорпмъ, — на  небольшое  время. 

—  Ну,  такъ  я  скажу,  что  хочу  на  вашего  запечатлЬн- 
наго  Ангела  богатую  золотую  ризу  сделать,  и  какъ  мн'Ь 
его  дадутъ,  мы  его  тутъ  и  подм'Ьнимъ.  Я  завтра  же  за  это 
возьмусь. 

Мы  благодаримъ,  но  говоримъ: 

—  Только  ни  завт'ра,  ни  посл'Ьзавтра  за  это,  еударь,  не 
беритесь. 

Онъ  говоритъ: 

—  Это  почему  такъ? 
А  мы  отв'Ьчаемъ: 

—  Потому,  мо.ть,  сударь,  что  намъ  прежде  всего  надо 
им'Ьть  на  подм'Ьнъ  икону  такую,  чтобъ  она  какъ  дв^з  кап.ти 
воды  на  настоящую  походила,  а  таковыхъ  мастеровъ  зд'Ьсь 
н'Ьтъ,  да  и  нигд'Ь  вблизи  не  отыщется. 

—  Пустя1;и, — говоритъ: — я  самъ  изъ  города  художника 
привезу;  онъ  не  только  коп1п,  а  п  портреты  велпколЬпно 
пишетъ. 

—  Н'йтъ-съ, — отв'Ьчаемъ: — вы  этого  не  извольте  дЬлать, 
потому  что,  во-первыхъ,  черезъ  этого  св'Ьтскаго  художника 
можетъ  ненадлежащая  молва  пойти,  а  во-вторыхъ,  /кивопи- 
сецъ  такого  д'Ьла  исполнить  не  можетъ. 

Англичаыинъ  не  в1;рптъ,  а  я  выступилъ  и  разъясняю  ему 
всю  разницу:  что  нон'Ь,  молъ,  у  св'Ьтскихъ  художниковъ 
не  то  искусство:  у  пихъ  краски  масляныя,  а  тамъ  вапы 
на  яйцЬ   растворенный   и   нЬжныя,   въ    ^кпвоппси    письмо 

Со'11шеп1Я  Н,  С.  Лескова.  Т.  III.  >} 


—    34    — 

мазаное,  чтобы  только  на  даль  натурально  показывало,  а 
тутъ  письмо  плавкое,  и  на  самую  близь  явственно;  да  и 
светскому  художнику,  говорю,  и  въ  перевод'Ь  самаго  ри- 
сунка не  потрафить,  потому  что  они  изучены  представлять 
то,  что  Бъ  т'Ьл'Ь  земного,  иашотолюбиваго  челов'Ьк'а  содер- 
жится, а  въ  священной  русской  иконописи  изображается 
типъ  лица  небожительный,  насчетъ  коего  матерхальный  че- 
лов'Ькъ  даже  пстоваго  воображен1я  им-бть  не  можетъ. 
Онъ  этимъ  заинтересовался  и  спрашиваетъ: 

—  А  гд'Ь  же, — говоритъ, — есть  так1е  мастера,  что  ецце  этотъ 
особенный  типъ  понимаютъ? 

—  Очень,  докладываю,  —  они  нынче  р-Ьдки  (да  и  въ  то 
время  они  совс'Ьмъ  жнлп  подъ  строгимъ  сокрыт^емъ).  Есть, 
говорю,  —  въ  слобод^!  Мстер'Ь  одинъ  мастеръ  Хохловъ,  да 
уже  онъ  челов^Ькъ  очень  древнихъ  л^тъ,  его  въ  дальн1Й 
путь  везти  нельзя:  а  въ  Палнхов'Ь  есть  два  челов'Ька,  такъ 
т'Ь  тоже  врядъ  ли  по'Ьдутъ,  да  и  къ  тому  же,  говорю, — 
намъ  ни  мстерск1е,  ни  палпховск1е  мастера  и  не  годятся. 

—  Это  опять  почему? — пытаетъ. 

—  А  потому,  отв'ктствую, — что  у  нихъ  пошпбъ  не  тотъ: 
у  мстерскпхъ  рпсуночекъ  головастенекъ  и  письмо  мутно,  а 
у  палиховскихъ  тонъ  бирюзпстъ,  все  голубинкой  отдаетъ. 

—  Такъ  какъ  же, — говорптъ,  — быть? 

—  Самъ,  говорю, — но  знаю.  Наслышанъ  я,  что  есть  еще 
въ  Москв-Ь  хорош1Й  мастеръ  Силачевъ:  и  онъ  по  всей  Росс1и 
менцу  напшмп  именитъ,  но  онъ  больше  къ  новгородскимъ 
и  къ  царскимъ  московскпмъ  письмамъ  потрафлястъ,  а  наша 
икона  строгановскаго  рисунка,  самыхъ  св'Ьтлыхъ  и  рясныхъ 
вапъ,  такъ  намъ  потрафить  можетъ  одинъ  мастеръ'  Се- 
вастьянъ,  съ  понизовья,  но  онъ  страстный  странствователь: 
по  всей  Росс1и  ходитъ,  старов'Ьрамъ  починку  работаетъ,  и 
ГД'Ь  его  искать — нензв'Ьстно. 

Англпчанпнъ  съ  удовольств1емъ  всЬ  эти  мои  дикло.ды  вы- 
слушалъ  и  улыбнулся,  а  потомъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Довольно  дивные, — говоритъ:  —  вы  .тюди,  а  какъ  по- 
слушаешь васъ,  такъ  даже  пр1ятно  дЬляется,  какъ  вы  это 
все,  что  до  вашей  части  касается,  хорошо  знаете  и  даже 
]1скусства  можете  постигать. 

—  Отчего  же,  говорю, — судйрь,  искусства  не  постигать: 
это  Д'Ьло  художество  божественное,  и  у  насъ  есть  таковые 
любители  изъ  самыхъ  простыхъ   мужичковъ,  что  не  только 


—      ОО      

БС'Ь  ШКОЛЫ,  въ  чемъ,  напримЬръ,  одьа  отъ  другой  отличаются 
въ  письмахъ:  устюжстая  или  новгородская,  московская  или 
В0Л0Г0ДСК1Я,  сибнрск1я,  либо  строгановск1я,  а  дан^е  въ  одной 
и  той  .же  школ'Ь  пзв'Ьстныхъ  старыхъ  мастеровъ  русскихъ 
рукомесло  одно  отъ  другого  безъ  ошибки  отличаютъ. 

—  ]}'1ожетъ  ли,  говоритъ, — это  быть? 

—  Все  равно,  отв'Ьчаю,  —  какъ  вы  одного  человека  отъ 
другого  письменный  почеркъ  пера  распознаете,  такъ  п  они: 
сейчасъ  взглянутъ  и  видятъ,  кто  изображалъ:  Кузьма,  Ан- 
дрей или  Прокоф1Й. 

—  По  какимъ  ири.м'Ьтамъ? 

—  А  есть,  говорю,  —  разница  въ  ирхем^  какъ  перевода 
рисунка,  такъ  и  въ  плави,  въ  проб'Ьлахъ,  лицевыхъ  движ- 
кахъ  и  въ  оживкк 

Онъ  все  слушаетъ;  а  я  ему  разсказываю,  что  зналъ  про 
ушаковское  писан1о  и  про  рублевское,  и  про  древн^игшаго 
русскаго  художника  Парамшина,  коего  рукомесла  иконы 
наши  благочестивые  цари  и  князья  въ  благословен1е  д'Ь- 
тямъ  дарствовали  и  въ  духовныхъ  своихъ  наказывали  имъ 
т'Ь  иконы  блюсти  паче  зЬницы  ока. 

Англичанинъ  сейчасъ  выхватилъ  свою  записную  книжку 
и  спрашиваетъ:  повторить  какъ  художника  имя,  и  гд'Ь  его 
работы  можно  вид'Ьть?  А  я  отв'Ьчаю: 

—  Напрасно,  сударь,  станете  отыскивать:  нигд11  ихъ  па- 
мяти не  осталось. 

—  Гд'Ь  же  они  д'Ьлись? 

—  А  не  знаю,  говорю:  —  на  чубуки  ли  повертЬли  или 
н1^мцамъ  на  табак'ъ  променяли. 

—  Это,  говорптъ, — быть  не  можетъ. 

— -  Напротпвъ,  отв'Ьчаю,  —  вполнЬ  статочпо  и  прим'Ьры 
тому  есть:  въ  Ри-мъ  у  папы  въ  Ватикан'Ь  створы  стоятъ, 
что  наши  русск1е  изографы,  Андрей,  СергЬп  да  Никита,  въ 
тринадцатомъ  вЬк'Ь  ппсали.  Многоличная  мин1атюра  с1я, 
молъ,  столь  удивпте.тьна,  что  даже,  говорятъ,  величайш1е 
иностранные  худо/кники,  глядя  на  нее,  въ  восторгъ  прихо- 
дили отъ  чуднаго  д'Ьла. 

—  А  какъ  она  въ  Риагь  попала? 

—  Петръ  Первый  иностранному  монаху  подарилъ,  а  тотъ 
продалъ. 

Англичанинъ  улыбнулся  и  задумался,  и  потомъ  тихо  мол- 
витъ,  что  у  нихъ  будто  въ  Англ1п  всякая  картинка  изъ  рода 


—    36     — 

въ  родъ  сохраняется  п  т^^мъ   сама   явствуотъ,  кто  отъ  ка- 
кого родос.10в1я  происходить. 

—  Ну,  а  у  насъ,  говорю, — в'Ьрно  другое  образоваше.  и 
съ  предковскими  предан1ямн  связь  раз^^ыпана,  дабы  все 
казалось  обновленнЬе,  какъ  будто  и  весь  родъ  русскШ  только 
вчера  насЬдка  подъ  крапивой  вывела. 

—  А  если  таковая,  говорить, — в?1ла  образованная  неве- 
жественность, такъ  отчего  же,  въ  которыхъ  любовь  къ  род- 
ному сохранилась,  не  позаботитесь  поддержать  своего  при- 
роднаго  художества? 

—  Нек'Ьмъ,  отв-Ьчаю,  —  намъ  его,  мплостпвый  государь, 
поддерживать,  потому  что  въ  новыхъ  школахъ  художества 
иовсем'Ьстное  растлЬнье  чувства  развито  п  суете  умъ  по- 
винуется. Высокаго  вдохновен1я  тппъ  утраченъ,  а  все  съ 
земного  вземлется  и  земною  страстш  дышитъ.  Наши  но- 
в^Ьйш^е  художники  начали  съ  того,  что  архистратига  Ми- 
хаила съ  князя  Потемкина  Таврическаго  стали  изображать, 
а  теперь  уже  того  достигаютъ,  что  Христа  Спаса  жидови- 
помъ  пишутъ.  Чего  же  еще  отъ  такихъ  людей  ожидать? 
Пхъ  необр'Ьзанныя  сердца,  можетъ-быть,  еще  и  не  то  изоб- 
разить и  велять  за  божество  почитать:  вь  Египте  же  и 
быка  п  лукь  красноперый  богомъ  чтили;  но  только  уже  мы 
богамь  чуждымъ  не  поклонимся  и  жидово  лицо  за  Спасовь 
ликъ  не  примемь,  а  даже  изображен1я  эти,  ско.1Ь  бы  они 
ни  были  искусны,  за  студод'Ьйное  нев-Ьжество  почитаемъ 
]1  отвращаемся  отъ  него,  поелпку  есть  отчее  предан1е,  «что 
развлечен1е  очесь  разоряетъ  чистоту  разума,  яко  водометъ 
поврежденный  погубляетъ  воду». 

Л   симъ   кончиль  и  замолчаль,  а  англичашшъ  говорить: 

—  Продолжай:  мн-Ь  нравится,  какъ  ты  разсуждаешь. 
Я  отв-Ьчаю: 

—  Я  уже  все  кончи.тъ;  а  онъ  говорить: 

—  Штъ,  тй  разскажи  мн15  еще,  что  вы  по  своему  ]10- 
Н-ЯТ1Ю  за  вдохновенное  Ио0бражен1с  понимаете? 

Вопрось,  милостивые  государи,  для  простого  челов-Ька 
довольно  затрудиите.тьный,  но  я,  нечего  д-ктать,  началь  и 
разсказаль  какъ  писано  въ  Но;  ';город'Ь  Звездное  Небо,  а 
потомъ  сталь  излагать  про  к1едское  пзображен1е  въ  СофШ- 
скомь  храмЬ,  гд1>  по  сторона мь  Бога  Саваооа  стоять  седмь 
крылатыхъ  архистратиговь,  на  Потемкина,  разумеется,  не- 
иохожихъ;   а  на   порогахъ  сЬни  пророки  и  праотцы;  ниже 


—    37    — 

ступенью  Моисей  се  скрижал1ю;  еще  ниже  Ааронъ  въ  митр'1^ 
и  съ  жезломъ  про:зяб1пимъ;  на  другихъ  ступеняхъ  царь 
Давидъ  въ  в'Ьнц1^,  11са1Я  пророкъ  съ  харт1ей,  1езек1иль  съ 
затворенными  вратами,  Дан1нлъ  съ  камнемъ,  и  вокругъ 
сихъ  предстоятелей,  указующихъ  путь  на  небо,  изображены 
дарован1я,  коими  сего  славнаго  пути  челов'Ькъ  достигать 
можетъ,  какъ-то:  книга  съ  семью  печатями  —  даръ  премуд- 
рости; седьмисв'Ьш.ный  подсв-Ьчникъ  —  даръ  разума;  седмь 
очесъ  —  даръ  совета;  седмь  трубныхъ  роговъ  —  даръ  кр'Ь- 
пости;  десная  рука  посреди  седьми  зв-Ьздъ — даръ  вид-Ьихл; 
седмь  курильницъ  —  даръ  благочестхя;  седмь  молн1й — даръ 
страха  Бож1я.  —  Вотъ,  говорю,  —  таковое  изображен1е  го- 
реносно! 

А  англичанинъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Прости  меня,  любезный:  я  тебя  не  понимаю,  почему 
ты  это  почитаешь  гореноснымъ? 

—  А  потому,  молъ,  что  таковое  пзображеше  явственно 
душ1)  говорптъ,  чего  хриспанину  надлежитъ  молить  и  жа- 
ждать, дабы  отъ  земли  къ  неизреченной  слав-Ь  Бога  воз- 
нестись. 

—  Да  в-Ьдь  это  же,  говоритъ,  —  всяк1й  изъ  Писанхя  и 
изъ  молитвъ  можетъ  уразум'Ьть. 

—  Ну,  никакъ  н'Ьтъ,  отв'Ьтствую:  —  Писан1е  не  всякому 
дано  разум'Ьть,  а  неразум-Ьвающему  и  въ  молптв'Ь  бываетъ 
затмен1е:  иной  слышитъ  глаи1ен1е  о  «велик1я  и  богатыя 
милости»  и  сейчасъ  полагаетъ,  что  это  о  деньгахъ,  и  съ 
алчностью  кланяется.  А  когда  онъ  зритъ  предъ  собою  изоб- 
раженную небесную  славу,  то  онъ  помышляетъ  вышн1й 
проспектъ  жизненности  и  понимаетъ,  какъ  надо  этой  ц'Ьли 
достигать,  потому  что  тутъ  оно  все  просто  и  вразумительно: 
вымоли  челов'Ькъ  первое  всего  душ'Ь  своей  даръ  страха 
Бож1я,  она  сейчасъ  и  пойдетъ  облегченная  со  ступени  на 
ступень,  съ  каждымъ  шагомъ  усвояя  себ^Ь  преизбытки  выш- 
нихъ  даровъ,  и  въ  гЬ  поры  человеку  и  деньги,  и  вся 
слава  земная  при  ыолитв'Ь  кажутся  не  иначе  какъ  мерзость 
предъ  Господомъ. 

Тутъ  англичанинъ  встаетъ  съ  м-йста  и  весело  говоритъ: 

—  А  вы  же,  чудаки,  чего  себ-Ь  молите? 

—  Мы,  отвечаю, — молимъ  христ1анск1я  кончины  живота 
и  добраго  ответа  на  страишомъ  судилиш;'^. 

Онъ  улыбнулся  и  вдругъ  дернулъ  за  золотистый  шнурокъ 


—    38    — 

зеленую  занав-Ьсь,  а  за  тою  занав-Ьсш  у  него  сндитъ  въ 
кресл'Ь  его  жена  англичанка  и  предъ  св-Ьчою  на  длинныхъ 
спицахъ  вязанье  дк1аетъ.  Она  была  прекрасная  барыня, 
благоув'Ьтливая,  и  хотя  не  много  по-нашему  говорила,  но 
все  понимала  и  вЬрно  хогЬлось  ей  яашъ  разговоръ  съ  ея 
мужемъ  о  релипп  слышать. 

И  что  же  вы  думаете?  Какъ  отдернулась  эта  занав'Ьса, 
что  ее  скрывала,  она  сейчасъ  встаетъ,  будто  содрогаясь,  и 
ндетъ,  милушка,  ко  ^шЬ  съ  Лук-ою,  обЬ  ручки  наш.,  мужи- 
камъ,  протягпваетъ,  а  въ  глазахъ  у  нея  блещутъ  слезки,  и 
жметъ  намъ  руки,  а  сама  говоритъ: 

—  Добри  люди,  добри  русски  люди! 

Мы  съ  Лукою  за  это  ея  доброе  слово  у  нея  об-Ь  ручки 
поцЬловали,  а  она  къ  нашимъ  мужичьимъ  головамъ  свои 
губки  приложила. 

Разсказчпкъ  остановился  и,  закрывъ  рукавомъ  глаза,  ти- 
хонько отсръ  ихъ  и  молвилъ  шопотомъ:  «Трогательная  жен- 
щина!» и  зат'Ьмъ,  оправясь,  продолжалъ  снова: 

—  По  такпмъ  своимъ  ласковымъ  поступкамъ  и  начала 
она,  эта  англичанка,  говорить  что-то  такое  своему  мужу, 
по-ихнему,  намъ  непонятно,  но  только  слышно  по  голосу, 
что  в'Ьрно  за  насъ  просптъ.  И  англпчанинъ — знать  пр1ятна 
_ему  эта  доброта  въ  женЬ — г.мдитъ  на  нее  ажио  весь  гор- 
дост1ю  с1яетъ  и  все  жену  по  головкЬ  гладитъ,  да  этакъ 
какъ  голубь  гурчнтъ  по-своему:  «гутъ,  гутъ»,  пли  какъ 
тамъ  по-ихнему  иначе  говорится,  но  то.1ько  видно,  что 
онъ  ее  хвалптъ  и  въ  чемъ-то  утверждаетъ  и  потомъ  подо- 
ше.лъ  къ  бюру,  вынулъ  дв'Ь  сотенныхъ  бумажки  и  го- 
воритъ: 

—  Вотъ  теб-Ь,  Лука,  деньги:  ступай  и"щи  гдЬ  знаешь 
какого  вамъ  нужно  по  вашей  части  искуснаго  изографа, 
пусть  онъ  и  вамъ  что  нужно  с;'Ьгаетъ.  и  жен-Ь  моей  въ 
вашемъ  родЬ  напишетъ,  —  она  :оч]тъ  такую  икону  сыну 
дать,  а  на  всЬ  хлопоты  и  расходы  вотъ  это  вамъ  моя  а;ена 
деньги  даетъ. 

Л  она  сквозь  слезы  улыбается  и  частитъ: 

—  Ни,  ни,  ни:  это  онъ,  а  я  особая,  да  съ  этимъ  сло- 
вомъ  порхъ  за  дверь  и  несетъ  оттуда  въ  рукахъ  третью 
сотенную. 

—  Мужъ,  говор1ггъ, — мн'Ь  на  платье  дарила.,  а  я  платья 
не  хочу,  а  вамъ  жертвую. 


—    39    — 

Мы,  разум'Ьется,  стали  отказываться,  но  она  о  томъ  и 
слышать  не  хочетъ,  п  сама  убЬжала,  а  онъ  и  говоритъ: 

—  Н'Ьтъ,  говоритъ,— не  смМте  ей  отказывать  п  берите, 
что  она  даетъ,  и  самъ  отвернулся  п  говорить: — и  ступайте, 
чудаки,  вонъ! 

Но  мы  этимъ  изгнан1емъ,  разумЬется,  нимало  не  обпдЬ- 
лпсь,  потому  что  хоть  онъ,  этотъ  англичанинъ,  отъ  насъ 
отвернулся,  но  вид-Ёли  мы,  что  онъ  это  сд'Ьлалъ  ради  того, 
дабы  скрыть,  что  онъ  самъ  растрогался. 

Такъ-то  насъ,  милостивые  государи,  свои  притоманные 
люди  обезсудилп,  а  аглипкая  нац1ональность  утешила  и 
да.1а  въ  душу  рвенте,  какъ  бы  точно  мы  баню  паки  быт1я 
воспр1яли! 

Теперь  дал-^^е  отсюда,  милостивые  государи,  зачинается 
преполовен1е  моей  пов'Ьсти,  и  я  вамъ  вкратц-Ь  изложу:  какъ 
я,  взявъ  своего  среброуздаго  Левонт1Я,  пошелъ  по  изографа, 
и  как1я  мы  м'Ьста  псходилп,  какихъ  люден  видЬли,  катя 
новыя  дивеса  намъ  объявилпсь,  и  что,  наконецъ,  мы  нашли, 
и  чтб  потеряли,  и  съ  ч'Ьмъ  возвратилися. 

ГЛАВА  ДЕСЯТАЯ. 

Въ  путь  итествующему  челов'Ьку  первое  дЬло  сопутникъ, 
съ  умнымъ  и  добрымъ  товарищемъ  и  холодъ,  п  голодъ  легче, 
а  мн'Ь  это  благо  было  даровано  въ  томъ  чудномъ  отрок'11 
Левонтхи.  Мы  съ  нимъ  отправились  п-Ьшкомъ,  им1Ья  при 
себ'Ь  котомочки  и  достаточную  сумму,  а  для  охраны  оной 
и  своей  жизни  пм'Ьлп  при  себ'Ь  старую  короткую  саб.по  съ 
широкимъ  обушкомъ,  коя  у  насъ  всегда  береглась  д.тя 
опаснаго  случая.  Совершали  мы  путь  свой  въ  род'6  тор- 
говыхъ  людей,  гд'Ь  какъ  попало  вымышляя  надобности, 
для  коихъ  будто  бы  сл'Ьдуемъ,  а  сами  все,  разум'Ьется,  вы- 
сматривали свое  дЬло.  Съ  самаго  первоначала  мы  побывали 
въ  Клинцахъ  п  въ  Злынк'Ь,  потомъ  нав'Ьдались  кое  къ  кому 
изъ  своихъ  въ  Орл'Ь,  но  полезнаго  результата  себ'Ь  ника- 
кого не  получили:  нигд'Ь  хорошихъ  изографовъ  не  нахо- 
дили, и  такъ  достигли  Москвы.  Но  что  скажу:  оле  теб'Ь, 
Москва!  оле  теб'Ь,  древляго  русскаго  общества  иреславная 
царица!  не  были  мы,  старые  в15рптели,  и  тобою  ут-Ьшены. 

Не  охота  бы  говорить,  а  нельзя  премолчать,  не  тотъ  мы 
духъ  на  Москв-Ь  встретили,  котораго  жаждали.  Обр-Ьди  мы, 
что   старина   тутъ   стоить  у^ке  не  на  добротолюб1и  и  бла- 


—    40    — 

гучест!!!.  а  па  ощномъ  упрямств!;,  и  съ  к-аждымъ  днемъ, 
1]ъ  семъ  «се  бо.тк  и  бол^Ьс  убЬждаясь,  начали  мы  сь  Ле- 
вонт1емъ  другъ  друга  стыдиться,  ибо  видели  оба  то,  что 
мирному  последователю  В'Ьры  вид'Ьть  оскорбительно;  но. 
однако,  самп  себя  стыдяся,  мы  о  всемъ  томъ  другъ  другу 
молчали. 

Изографы,  разумеется,  въ  Москв-Ь  отыскались  и  весьма 
искусные,  но  что  въ  томъ  пользы,  когда  все  это  люди  не 
того  духа,  о  1;аковомъ  отеческ1я  иредан1я  пов-Ьствують? 
Встарь  благочестивые  хз'дожники,  принимаясь  за  свяи^енное 
художество,  постп.тись  и  молились  и  производили  одинаково, 
что  за  болг>иия  деньги,  что  за  малыя,  какъ  того  честь  воз- 
вышеннаго  дЬла  требуетъ.  А  эти  каждый  одному  пиигетъ 
рефтью,  а  другому  нефтью,  на  краткое  время,  а  не  въ 
долготу  дней,  грунта  кладутъ  ы'Ьловые,  слабые,  а  не  леба- 
стровые,  и  плавь  лЬностно  сразу  наводятъ,  не  какъ  встарь 
наводили  до  четырехъ  и  даже  до  пяти  плавей  жидкой 
1;акъ  вода  краекою,  отчего  получалась  та  дивная  нежность, 
иыне  недостижимая.  II  помимо  неаккуратности  въ  худо- 
жестве, все  они  сами  разс.табевши,  всЬ  другъ  предъ  дру- 
гомъ  ве.тпчаются,  а  другого  чтобъ  унизить  ни  во  что  вм-Ь- 
няютъ;  или  еще  того  хуже,  шайками  совокупясь,  сообща 
хптрЬи1П1е  обманы  делаютъ,  собираются  по  трактирамъ  и 
тутъ  вино  пьютъ  и  свое  художество  хвалятъ  съ  кичливою 
надменност1ю,  а  другого  рукомесло  богохульно  называютъ 
'<адопнснымъ».  а  вокругъ  нхъ  всегда  какъ  воробьи  за  со- 
вами старьевщики,  что  разную  иконописную  старину  нзъ 
рукъ  въ  руки  перепущаютъ.  м^ншотъ,  подменивают!,,  под- 
д-Ьлываютъ  доски,  въ  трубахъ  коптятъ,  утлпзну  въ  нихъ 
делаютъ  и  червоточину:  пзъ  мЬди  разные  створы  по  ста- 
])ому  чек'анному  образцу  отливаютъ,  ама,1ь  въ  ветхозавет- 
яомъ  р»д1;  наводятъ;  купелп  пзъ  тазовъ  куютъ  и  на  нихъ 
старинные  щипаные  орлы,  как1е  за  Грознаго  времена  были, 
^и,Iставляютъ  II  продаютъ  неопытнымъ  веритслямъ  за  на- 
стоящую грозновскую  купель,  хотя  гЬхъ  купелей  не  счесть 
сколько  по  Гуси  ходитъ,  и  все  это  обманъ  и  ложь  безсо- 
весткые.  Словомъ  сказать,  все  эти  Люди,  какъ  черные  цы- 
гане .юшадьми  другъ  друга  обм9,ньгва1отъ,  такъ  и  они  свя- 
тынею, II  все  это  при  такомъ  съ  оною  обращен!!!,  что  ста- 
новится за  нихъ  стыдно  и  видишь  во  всемъ  этомъ  одинъ 
грехъ   да   соблазнъ   и   вере  поношеше.   Кто  привычку  къ 


41 


сему  безстыдстну  усвоплъ,  тому  еще  ничего,  п  изъ  москов- 
скихъ  охотнпковъ  мнопе  этою  нечестною  м'Ьною  даже  инте- 
ресуются и  хвалятся:  что-де  тотъ-то  того-то  такъ  вотъ  Де- 
псусомъ  надулъ,  а  этотъ  этого  вонъ  какъ  Николою  огр-Ьлъ, 
или  какимъ  подлымъ  манероыъ  поддъльную  Владычицу 
еще  подсунулъ:  и  все  это  имъ  заростно,  и  другъ  предъ 
другпмъ  одинъ  противъ  другого  лучше  нарохтятся  какъ 
Божьимъ  благословен1емъ  неопытныхъ  в^^рителей  мо])Очить. 
по  наыъ  съ  Левой,  какъ  мы  были  простые  деревенскте  бо- 
гочтители,  все  это  въ  той  степени  непереносно  показалось, 
что  мы  оба  даже  заскучали  и  напалъ  на  насъ  страхъ: 

«Неужто  же,  думаемъ,  такова  она  къ  этому  времени 
ста.1а  наша  злосчастная  старая  в-Ьра?»  Но  и  я  это  думаю, 
и  онъ,  впжу,  то  же  самое  въ  скорбномъ  сердце!  содержитъ, 
а  другъ  другу  того  не  открываемъ,  а  только  зам'Ьчаю  я, 
что  мой  отрокъ  все  пщетъ  уединеннаго  м-Ьста. 

Вотъ  я  разъ  гляжу  на  него,  а  самъ  думаю:  какъ  бы  онъ 
въ  смущеши  чего  нсдолжнаго  не  надуыалъ?  да  и  говорю: 

—  Что  ты,  Левонт1й,  будто  ч'Ьмъ  закручинился? 
А  онъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Н'Ьтъ, — говорнтъ, — дядя,  ничего;  это  я  такъ. 

—  Пойдемъ  же,  молъ,  на  Бошенинову  улицу  въ  Эриван- 
ск1и  трактпръ  нзографовъ  подгова])ивать.  Нон'Ь  туда  два 
об4и1,али  придти  и  древнихъ  иконъ  принести.  Я  уже  одну 
вым'Ьнялъ,  хочу  нон'Ь  еще  одну  достать. 

А  Левонт1й  отв'Ьчаетъ: 

—  Н'Ьтъ,  сходи  ты,  дядюшка,  одинъ,  а  я  не  пойду. 
■ —  Отчего  же,  говорю, — ты  не  пойдешь? 

—  А  такъ,  отв'Ьчаетъ: — мн'Ь  нон-Ь  что-то  не  по  себЬ. 
Ну,   я   его   разъ   не    нужу  и  два  не  нужу,    а  на  трепй 

опять  зову: 

—  Пойдемъ,  Левонтьюшка,  пойдемъ,  молодчикъ. 
А  онъ  умильно  кланяется  и  проситъ: 

—  Н'Ьту,  дядюшка,  голубчикъ  б'Ьлый:  позволь  мн'Ь  дома 
остаться. 

—  Да  что  же,  молъ.  Лева,  пошелъ  ты  мн'Ь  въ  сод-Ьятели, 
а  все  дома  да  дома  сидишь.  Этакъ  не  велика  мн-Ь.  голуб- 
чикъ, отъ  тебя  помощь. 

А  онъ: 

—  Ну,  родненьшй,  ну,  батечка,  ну,  Маркъ  Александрычъ, 
государь,    не  зови  меня  туда,    гд'Ь  'Ьдятъ   да  пьютъ   и   не- 


—    42    — 

складныя  р-Ьчп   о  святын-Ь  говорятъ,    а  то   меня   соблазнъ 
обдержать  можетъ. 

Это  его  было  первое  сознательное  слово  о  свопхъ  чув- 
ствахъ  .II  оно  меня  въ  самое  сердце  поразило,  но  я  съ  нимъ 
не  сталъ  спорить,  а  пошелъ  одинъ,  и  имЬлъ  я  въ  этотъ 
вечеръ  большой  разговоръ  съ  двумя  изографами  и  полу- 
чнлъ  отъ  нихъ  ужасное  огорчен1е.  Сказать  страшно,  чт5 
они  со  мною  сдЬла.111!  Одинъ  мнЬ  икону  пром-Ьнялъ  за  со- 
рокъ  рублей  п  ушелъ,  а  другой  говоритъ: 

—  Ты  ГЛЯДИ,  челов'Ьче,  этой  пконЬ  не  покланяйся. 
Я  говорю: 

—  Почему? 

А  онъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Потому  что  она  адоппсная, — да  съ  этимъ  колз'пнулъ 
ногтемъ,  а  съ  уголка  слой  письма  такъ  п  отскочплъ  п  подъ 
нимъ  на  грунту  чортикъ  съ  хвостомъ  нарисованъ!  Онъ  въ 
другомъ  м-ЬсгЬ  сковырнулъ  письмо,  а  тамъ  подъ  низомъ 
опять  чортикъ. 

—  Господи! — заплакалъ  я: — да  что  же  это  такое? 

—  А  то, — говоритъ: — что  ты  не  ему,  а  мнЬ  закажи. 

П  увидалъ  уже  я  тутъ  ясно,  что  они  одна  шайка  и  но- 
ровятъ  со  мною  нехорошо  поступить,  не  по  чести,  и,  по- 
кинувъ  имъ  икону,  ушелъ  отъ  нихъ  съ  полными  слезъ  гла- 
зами, славя  Бога,  что  не  видалъ  того  мой  ЛевонтШ,  в.Ьра 
котораго  находилась  въ  бореши.  Но  только  подхожу  домой 
и  вижу  въ  окнахъ  нашей  горенки,  которую  мы  нанимали, 
св'Ьту  н'Ьтъ,  а  между  гЬмъ,  оттуда  тонкое  н'Ьжное  пЬн1е 
льется.  Я  сейчасъ  узналъ,  что  это  поетъ  пр1ятный  Левон- 
Т1евъ  голосъ  и  поетъ  съ  такимъ  чрствомъ.  что  всякое 
слово  будто  въ  слезахъ  куиаетъ,  Вошелъ  я  тихоны:о,  чтобъ 
онъ  не  слыха,1ъ,  сталъ  у  дверей  и  слу1иаю,  какъ  онъ  1оси- 
фовъ  плачъ  выводитъ: 

'  «Кому  повБМЪ  печаль  мою, 
Кого  призову  ко  рыдан1Ю». 

Стихъ  отоп,,  если  его  изволите  знать,  и  безъ  того  столь 
жалостный,   что    его    спокойно  слушать  невозможно,    а  VТе- 
вонтш  его  поетъ  да  самъ  плачетъ  и  рыдаетъ,  что 
сПродаша  мя  моп  Ораия!» 

И  плачетъ,  и  плачетъ  онъ,  воспевая,  какъ  видитъ  гробъ 
своей  матери,  и  зоветъ  землю  къ  воплен11()  за  братск1Й 
гр'Ьхъ!.. 


^  о     

Слова  эти  всегда  могутъ  челов^Лга  взволновать,  а  осо- 
бенно меня  въ  ту  пору,  какъ  я  только  бЬн^алъ  отъ  брато- 
грызцевъ,  онп  меня  такъ  растрогалп,  что  я  и  самъ  захлип- 
калъ,  а  ЛевонтШ,  услыхавъ  это,  смолкъ  и  зовстъ  меня: 

—  Дядя!  а  дядя! 

—  Что, — говорю: — добрый  молодецъ? 

■ —  А  знаешь  ли  ты, — говоритъ: — кто  это  наита  мать,  про 
которую  тутъ  поется? 

—  Рахиль, — отвечаю. 

—  Н'Ьтъ, — говоритъ:^ — это  въ  древности  была  Рахиль,  а 
теперь  это  таинственно  надо  понимать. 

—  Какъ  же, — спрашиваю, — таинственно? 

—  А  такъ,— отв'Ьчаетъ: — что  это  слово  съ  преобразова- 
н1емъ  сказано. 

—  Ты,  —  говорю:  —  смотри,  дитя:  не  опасно  ли  ты  ум- 
ствуешь? 

—  Ш'>тъ, — отвЬчаетъ: — я  это  въ  сердц'Ь  моемъ  чувствую, 
что  крестуетъ-бо-ся  Сиасъ  насъ  ради  того,  что  мы  Его. 
едиными  усты  и  единымъ  сердцемъ  не  ип1;емъ. 

Я  еп1,е  пуще  испугался,  къ  чему  онъ  стремится,  и  говорю: 

—  Знаешь  что,  .Тевонтьюшко:  пойдемъ-ко  мы  отсюда 
скорЬе  изъ  Москвы  въ  нижегородстя  земли,  изографа  Се- 
вастьяна  поищемъ,  онъ  нон'Ь,  я  слышалъ,  тамъ  ходитъ. 

—  Что  же:  пойдемъ, — отв'Ьчаетъ: — зд'кь  на  Москв'Ь  меня 
какой-то  нужный  духъ  больно  нудитъ,  а  тамъ  л'Ьса,  пов'Ьтрхе 
чище  и  тамъ,  говоритъ,  я  слыхалъ,  есть  старецъ  Памва, 
анахоритъ  совсЬмъ  беззавистный  и  безгн^вньгй,  я  бы  его 
узр-Ьть  хот'Ьлъ. 

—  Старецъ  Памва,  —  отвечаю  со  строгост!ю:  —  господ-. 
ствующеп  церкви  слуга,  чтб  намъ  на  него  смотр'Ьть? 

— •  А  что  же,- — говоритъ: — за  б'Ьда,  я  для  того  и  хот'Ьлъ 
бы  его  Бид'Ьть,  дабы  внять,  какова  господствующей  церкви 
благодать. 

Я  его  пощунялъ,  «какая  тамъ,  говорю,  благодать»,  а 
самъ  чз'-вствую,  что  онъ  меня  прав'Ье,  потому  что  онъ  жаждетъ 
испытывать,  а  я  чего  не  вГ.даю,  то  отвергаю,  но  упорствую 
на  своемъ  противлени!  и  говорю  ему  самые  пустяки. 

—  Церковные, — говорю: — и  на  небо  смотрятъ  не  съ  В'Ь- 
рою,  а  въ  Аристетилевы  врата  глядятъ  и  путь  въ  мор-Ь 
по  зв'Ьзд'Ь  языческаго  бога  Ремфана  опред'Ьляютъ;  а  ты  ст. 
ними  въ  одну  точку  смотр'1',ть  захот-Ьлъ? 


—    44    — 

Л  Левонт1Й  отн'Ьчаот1>: 

—  Ты,  дядя,  баснишь:  никакого  бога  Ремфана  не  было 
п  н'Ьтъ,  а  вся  единою  Премудрост1Ю  создано. 

Я  отъ  этого  словно  еще  глуп'Ье  сталъ  и  говорю: 

—  Церковные  коф1Й  пьютъ! 

—  А  что  за  б'Ьда,  —  отв'1зчаетъ  Левонт1й:  —  г.офШ  бобъ, 
оыъ  былъ  Давиду  царю  въ  дарахъ  принесепъ. 

—  Откуда, — говорю: — ты  это  все  знаешь? 

—  Въ  книгахъ, — говоритъ: — читалъ. 

—  Ну,  такъ  знай  же,  что  въ  книгахъ  не  все  писано. 

—  А  чтб, — говоритъ: — тамъ  еще  не  написано? 

—  Что?  что  не  написано? — А  самъ  вовсе  уже  не  знаю, 
что  сказать,  да  брякнулъ  ему: 

—  Церковное,  —  говорю:  —  зайцевъ  'Ьдятъ,  а  заяцъ  по- 
ганый. 

—  Не  погань, — говоритъ: — Богомъ  созданнаго,  это  гр'Ьхъ. 

—  Какъ, — говорю: — не  поганить  зайца,  когда  онъ  пога- 
ный, когда  у  него  ослШ  сиадъ  и  мужеженское  естество 
II  онъ  рождаетъ  въ  челов'Ьк'Ь  густую  и  меланхолическую 
кровь? 

Но  Левонтхй  засмЬялся  и  говоритъ: 

■ —  Спи,  дядя,  ты  нев'Ьгласы  глаголеп1ь! 

Я,  признаюсь  вамъ,  тогда  еще  ясно  не  разгадалъ,  чтб 
такое  въ  душЬ  сего  благодатнаго  юноши  д'Ьлалось,  но  самъ 
очень  обрадовался,  что  онъ  больше  говорить  не  хочетъ, 
ибо  я  и  самъ  понпмалъ,  что  я  въ  сердцахъ  не  в-Ьсть  что 
говорю,  и  умолкъ  я  и  лежу  да  только  думаю: 

«Н'Ьтъ;  это  въ  немъ  такое  сомн'Ьн1е  отъ  тоски  стало,  а 
вотъ  завтра  поднимемся  и  пойдемъ,  такъ  оно  все  въ  немъ 
разс'Ьется»;  но  про  всяк1й  же  случай  я  себ'Ь  на  ум^Ь  поло- 
жплъ,  что  буду  съ  ннмъ  н'Ькое  время  идти  молча,  дабы 
показать  ему,  что  я  какъ  будто  очень  на  него  сержусь. 

По  только  'Въ  волевращномт.  характер'Ь  моемъ  н'Ьтъ  со- 
всЬмъ  этой  кр1шости,  чтобы  притворяться  сердитымъ,  п 
мы  скоро  же  опять  начали  съ  Левонт1емъ  говорить,  но  толы;о 
не  о  Божеств!,,  потому  что  онъ  былъ  сильно  противъ  меня 
начитавшись,  а  объ  окрестности,  къ  чему  ежечасный  пред- 
логъ  подавали  виды  огромньгхъ  темныхъ  л'Ьсовъ,  которыми 
ша1Ъ  путь  нашъ.  Обо  всемъ '  этомъ  своемъ  московскомт. 
разговор-Ь  съ  Левонт1емъ  я  старался  позабыть  и  р'Ьшилъ 
наблюдать  только  одну  осторожность,  чтобы  намъ  съ  нимъ 


^    45    — 

какъ-нибудь  не  набежать  на  этого  старца  Памву  анахо- 
рита,  которымъ  ЛевонтШ  прельщался  и  о  котороыъ  я  самъ 
слыхалъ  отъ  церковныхъ  людей  непостижимыя  чудеса  про 
его  высокую  жизнь. 

«Но,  думаю  себ^Ь,  чего  тутъ  много  печалиться,  ужъ  если 
я  отъ  него  б'Ьжать  стану,  такъ  онъ  же  самъ  насъ  не 
обр'Ьтетъ!» 

И  идемъ  мы  опять  мирно  и  благополучно,  и,  наконецъ, 
достигши  изв'Ьстныхъ  пред-ЬдоБъ,  добыли  слухъ,  что  изо- 
графъ  Севастьянъ  точно  въ  зд'Ьшнихъ  м-Ьстахъ  ходитъ,  и 
пошли  его  искать  изъ  города  въ  городъ,  изъ  села  въ  село, 
и  вотъ-вотъ  совсЬмъ  по  его  св1зжему  сл1^ду  идсмъ,  совсЬмъ 
его  достигаемъ,  а  нпкакъ  не  достигнемъ.  Просто  какъ  свор- 
ные псы  б'Ьжимъ,  по  двадцати,  по  тридцати  верстъ  пере- 
ходы безъ  отдыха  д'Ьлаемъ,  а  придемъ,  говорятъ: 

—  Былъ  онъ  зд'Ьсь,  былъ,  да  вотъ-вотъ  всего  съ  часъ 
назадъ  ушелъ! 

Бросимся  всл'Ьдъ,  не  настигаемъ! 

И  вотъ  вдругъ  на  одномъ  такомъ  переходЬ  мы  съ  Левон- 
т1емъ  и  заспорили:  я  говорю  «намъ  надо  идти  направо», 
а  онъ  споритъ:  «нал'Ьво»,  и,  наконецъ,  чуть  было  меня  не 
переспорилъ,  но  я  на  своемъ  пути  настоялъ.  По  только 
шли  мы,  шли,  и,  наконецъ,  вижу,  не  знаю  куда  зашли  и 
н'Ьтъ  дальше  ни  тропы,  ни  сл'Ъду. 

Я  говорю  отроку: 

—  Пойдемъ,  Лева,  назадъ! 
А  онъ  отв^зчаетъ: 

—  Н'Ьтъ,  не  могу  я,  дядя,  больше  идти,  —  силъ  моихъ 
Н'Ьтъ. 

Я  всхлопотался  и  говорю: 

—  Что  теб'Ь,  дитятко? 
А  онъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Разв'Ь, — говоритъ: — ты  не  видишь,  меня  отрясовица 
бьетъ? 

И  вижу  точно,  весь  онъ  трясется  и  глаза  блуждаютъ. 
И  какъ  все  это,  милостивые  государи,  случилось  вдругъ! 
Ни  на  что  не  жаловался,  шелъ  бодро  и  вдругъ  сЬлъ  въ 
л'Ьску  на  траву,  а  головку  положилъ  на  избутЬлый  иень  и 
говоритъ: 

—  Ой,  голова  моя,  голова!  ай,  горитъ  моя  голова 
огнемъ-пламенемъ!    Не  могу  я  идти:    не  могу  больше  шагу 


—    48    — 

—  Впусти,  брате! 

Тотъ  дерзый  вд1)угъ  отчини.гь  дверь,  н  вижу  я  это  че- 
ловЬкъ  то>1;е  въ  такомъ  же  ко.шакЬ,  какъ  л  старичокъ,  но 
только  суровый-пресуровый  грубитель,  и  не  усп'Ьлъ  стари- 
чокъ ноги  иеренести  черезъ  порогъ,  какъ  онъ  его  такъ 
толкнулъ,  что  тотъ  мало  не  обрушился,  и  говоритъ: 

—  Спаси  тебя  Богъ,  брате  .мой,  за  твою  услугу. 
«Господи!    П0МЫШ.1ЯЮ,    куда   это   мы    попали»,  и  вдругъ 

какъ  моленья  меня  осветила  и  поразила. 

«Спасе  премилосердый!»  взгадалъ  я,  «да  ужъ  это  не 
Памва  ли  безгн'Ьвный!  Такъ  лучше  же  бы,  думаю,  я  въ 
дебри  .гкной  погибъ  или  къ  зв^йрю,  или  къ  ра:збойнику  въ 
берлогу  зашелъ,  ч'Ьмъ  къ  нему  подъ  кровъ». 

И  чуть  онъ  ввелъ  насъ  въ  маленькую  какую-то  хпба- 
рочку  и  зажегъ  воску  желтаго  свЬчу,  я  сейчасъ  догадался, 
что  мы,  д-Ьйствительно,  въ  лкномъ  скигЬ,  и,  не  стерп'Ьвъ 
дальше,  говорю: 

—  Прости,  благочестивый  челов'Ькъ,  спрошу  я  тебя: 
гоже  ли  намъ  съ  товарищеыъ  оставаться  здЬсь,  куда  ты 
прнвелъ  насъ? 

А  онъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Вся  Господня  земля  и  благословенны  век  живущхе, — 
ложись,  спи! 

—  Н'Ьтъ,  позволь, — говорю: — тебЬ  объявиться,  вЬдь  мы 
по  старой  в-Ьр-Ь. 

—  ВсЬ,— говоритъ:  —  уды  единаго  т'ёла  Христова!  Онъ 
всЬхъ  соберетъ! 

И  съ  этимъ  подвелъ  насъ  къ  уголку,  гдЬ  у  него  на  полу 
сд'Ьлана  скудная  рогозина  постелька,  а  въ  возглав1и  дре- 
весный круглякъ  соломкой  прикрыть,  и  опять  уже  обоимъ 
намъ  молвитъ: 

—  Спите! 

И  что  же?  Левоатш  мой,  ка1;ъ  послу шеяствуюп1,1Ё  от- 
рокъ,  сейчасъ  и  повалился,  а  я,  свое  опасен1е  наблюдая, 
говорю: 

—  Прости,  Бож1й  челов'Ькъ,  еще  одно  вопрошен1е... 
Онъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Что  вопрошать:  Богъ  все  знаетъ. 

—  Н'Ьтъ,  скажи,— говорю: — мн'Ь:  какъ  твое  имя? 

А  онъ,  какъ  совс'Ьмъ  бы  ему  не  соотвЬтствовало,  баб- 
ственною  погудкою  говоритъ: 


—   49    — 

—  Зовутъ  меня  зовуткою,  а  величаютъ  уткою,  и  съ 
этими  пустыми  словами  поползъ  было  со  св'Ьчечкою  въ 
какой-то  малый  чуланъ,  гЬсный  какъ  дощатый  гробикъ,  но 
изъ-за  сгЬны  на  него  тотъ  дерзый  вдругъ  опять  закри- 
чалъ: 

—  Не  см'Ьй  огня  л{счь:  келью  сожжешь,  по  книжк'Ь  днемъ 
намолишься,  а  теперь  впотьмахъ  молись! 

—  Не  буду, — отв'Ьчаетъ: — брате  Миронъ,  не  буду.  Спаси 
тебя  Богъ! 

И  задулъ  св'Ьчку. 
Я  шепчу: 

—  Отче!  кто  это  на  тебя  такъ  грубительно  грозится? 
А  онъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Это  служка  мой,  Миронъ...  добрый  челов^къ,  онъ 
блюдетъ  меня. 

«Ну,  шабашъ!  думаю,  это  анахоритъ  Памва!  Никто  это 
другой,  какъ  онъ,  и  беззавистный,  п  безгн'Ьвный.  Вотъ  когда 
б'Ьда!  обрящелъ  онъ  насъ  и  теперь  истлитъ  насъ  какъ  ган- 
грена жиръ;  одно  то.1ько  оставалось,  чтобы  завтра  рано  на 
зар'Ь  восхитить  отсюда  Левонпя  и  б'Ьжать  отсюда  такъ, 
чтобъ  онъ  не  зна.(гь,  гдЬ  мы  были».  Держа  этотъ  планъ,  я 
положи.1Ъ  не  спать  и  блюсти  первый  просв'Ьтъ,  чтобы  воз- 
будить отрока  и  бежать. 

А  чтобы  не  заснуть  и  не  проспать,  лежу  да  твержу: 
«В'Ьрую»  какъ  должно  по-старому,  и  какъ  иротвержу  разъ, 
сейчасъ  причитаю  «с1я  в'Ьра  апостольская,  с1я  в^Ьра  каеоли- 
ческая,  с1я  в-Ьра  вселенную  утверди»  и  опять  начинаю.  Не 
знаю,  сколько  разъ  я  эту  «В'Ьрую»  проче.тъ,  чтобы  не  за- 
снуть, но  только  много;  а  старичокъ  все  въ  своемъ  гроб'Ь 
молится,  и  мн'Ь  оттуда  сквозь  пазы  тесннъ  точно  св'Ьтъ  ка- 
жетъ  и  видно  какъ  онъ  кланяется,  а  потомъ  вдругъ  будто 
началъ  слышаться  разговоръ,  и  какой...  самый  необъясни- 
мый, будто  вошелъ  къ  старцу  Левонт1Й,  и  они  говорятъ  о 
в'Ьр'Ё,  но  безъ  словъ,  а  такъ  смотрятъ  другъ  на  друга  и 
понимаютъ.  И  это  долго  мн'Ь  такъ  представлялось,  я  уже 
«В'1)рую»  позабылъ  твердить,  а  слушаю,  какъ  будто  старецъ 
говорить  отроку:  «поди,  очистись»,  а  тотъ  отв'Ьчаетъ  «и 
очищусь».  И  теперь  вамъ  не  скажу,  все  это  было  во  снЬ, 
или  не  во  сшЬ,  но  только  я  потомъ  еще  долго  спалъ  и,  на- 
конецъ,  просыпаюсь  и  вижу:  утро,  совсЬмъ  св-Ётло,  и  оный 
старецъ,   хозяинъ  нашъ,  анахоритъ  сидитъ  и  свайкою  лы- 

Соч1шен1я  Н.  С.  Л-Ьскова.  Т.  И1.  ^ 


—    50    — 

ковый  лапотокъ  на  колЬняхъ  ковыряетъ.  Я  сталъ  въ  него 
всматриваться. 

Ахъ,  сколь  хорошъ!  ахъ,  сколь  духовенъ!  Точно  ангелъ 
предо  мною  сидитъ  и  лапбткп  плететъ,  для  простого  себя 
м1ру  явлен1я. 

Глржу  я  на  него  п  В1гл{у,  что  и  оыъ  на  меня  смотритъ 
л  улыбается,  и  говоритъ: 

—  Полно,  Маркъ,  спать,  пора  Д'Ьло  д!,лать. 
Я  отзываюсь: 

—  Какое  же,  боготечный  мул;ъ,  .мое  дЬлоУ  Или  ты  все 
знаешь? 

—  Знаю, — говорить: — знаю.  Когда  же  челов'Ькъ  далек1й 
путь  безъ  д^^ла  творитъ?  ВсЬ,  брате,  всЬ  пути  Господняго 
ишутъ.  Помогай  Господь  твоему  смпрешю,  помогай! 

—  Какое  же, — говорю: — святой  челов'Ькъ,  мое  смирен1е? — 
ты  смиренъ,  а  мое  что  за  смирен1е  въ  суетЬ! 

А  онъ  отв-Ьчаеть: 

—  Ахъ,  нЬтъ,  брате,  нЬтъ,  я  не  смиренъ:  я  велик1Й 
дерзостникъ,  я  себ'Ь  въ  небесномъ  царств'Ь  части  желаю. 

И  вдругъ,  сознавъ  с1е  преступлен1е,  сложилъ  ручки  и, 
какъ  малое  дитя,  заплакалъ. 

—  Господи! — молится, — не  прогневайся  на  меня  за  сш 
волевращность:  пошли  меня  въ  преисподн'Мш1й  адъ  и  по- 
вели демон амъ  меня  мучить,  какъ  я  того  достоинъ! 

«Ну,  думаю,  нЬтъ:  слава  Богу,  это  не  Памва  прозорли- 
вый анахоритъ,  а  это  просто  какой-то  умоповрежденный 
старецъ»,  Разсудилъ  я  такъ  потому,  что  к'то  же  въ  здравомъ 
ум'Ь  небеснаго  царства  можетъ  отрицаться  и  молить,  дабы 
послалъ  его  Господь  на  мучен1е  демонамъ?  Я  этакого  хо- 
г1>н1я  во  всю  жизнь  ни  отъ  кого  не  слыхалъ  и,  сочтя  оное 
за  безум1е,  отвратился  отъ  старцева  плача,  считая  оный 
за  скорбь  демоноговЬпную.  Но,  наконецъ,  разсуждаю:  что 
же  это  я  лежу,  пора  вставать,  но  только  вдругъ  г.тяжу, 
отворяется  дверь  и  входитъ  мой  Левонтш,  про  котораго  я 
точно  совс'Ьмъ  позабылъ.  И  какъ  онъ  вошелъ,  сейчасъ 
старцу  въ  ноги  и  говоритъ: 

—  Я,  отче,  все  соверитлъ:  теперь  благослови! 
А  старецъ  посмотр'Ьлъ  на  него  и  отв'Ьчаетъ: 

—  Миръ  ти:  П0Ч1Й1 

И  мой  отрокъ,  гляжу,  опять  ему  въ  землю  поклонился 
и  вышелъ,  а  анахоритъ  опять  сталъ  свой  лапотокъ  плесть. 


—    51    — 

Тутъ  я  сразу  вскочплъ  и  думаю: 

«Я'Ьтъ:  пойду  скорее  возьму  Леву  и  утечемъ  отсв-да.  безъ 
оглядки!»  II  съ  'гЬмъ  выхожу  въ  малыя  сЬничкп  и  вижу, 
что  мой  отрокъ  лежитъ  тутъ  на  дощаной  скамь-Ь  безъ  воз- 
глав1Я,  навзничь  и  ручки  на  груди  сложилъ. 

Я,  чтобы  не  подать  ему  виду  тревоги,  гласно  спрашиваю: 

—  Не  знаеигь  ли  ты,  гд^Ь  я  зачерпну  себ'Ь  воды,  чтобы 
лицо  умыть? — а  шопотомъ  шепчу  ему: — Богомъ  живымъ  тебя 
заклинаю,  скорее  отсюда  пойдемъ! 

Но  всматриваюсь  въ  него  и  вижу,  что  .1ева  не  дышитъ... 
Отошелъ!..  Умеръ!.. 

ВзБылъ  я  не  своимъ  голосомъ: 

—  Памва!  отецъ  Памва,  ты  убплъ  моего  отрока! 

А  Памва  вышелъ  потихоньку  на  порогъ  и  говоритъ  съ 
радост1ю: 

—  Улет'Ьлъ  нашъ  Лева! 
Меня  даже  зло  взяло. 

■ —  Да,— отв'Ьчаю  сквозь  слезы:  —  онъ  улегЬлъ.  Ты  пзъ  него 
душу,  какъ  голубя  изъ  кл'Ьткп,  выпустилъ! — и  повергшись 
къ  ногамъ  усопшаго,  стеналъ  я  и  плакалъ  надъ  нимъ  даже 
до  вечера,  когда  пришли  изъ  монастырька  иноки,  опряталн 
его  мощи,  положили  въ  гробъ  и  понесли,  такъ  какъ  онъ 
симъ  утромъ,  пока  я  нетягъ  спалъ,  къ  церкви  присоединплся. 

Ни  одного  слова  я  бол-Ье  отцу  Памв'Ь  не  сказалъ,  да  и 
что  бы  я  могъ  ему  сказать:  согруби  ему  —  онъ  благосло- 
витъ,  прибей  его  —  онъ  въ  землю  поклонится,  неодолимъ 
сей  челов'Ькъ  съ  такимъ  смирен1емъ!  Чего  онъ  устрашится, 
когда  даже  въ  адъ  самъ  просится?  Н'Ьтъ;  недаромъ  я  его 
трепеталъ  и  опасался,  что  истлит'ь  онъ  насъ,  какъ  ган- 
грена жиръ.  Онъ  и  демоновъ-то  всЬхъ  своимъ  смирен1емъ 
изъ  ада  разгонитъ,  или  къ  Богу  обратитъ!  Они  его  ста- 
нутъ  мучить,  а  онъ  будетъ  просить:  «жоще  терзайте,  ибо 
я  того  достоинъ».  Н'Ьтъ,  Н'Ьтъ!  Этого  смирен1я  и  сатан'Ь 
не  выдержать!  онъ  всЬ  руки  о  него  обколотитъ,  всЬ  когти 
обдеретъ  и  самъ  свое  безсил1е  постигнетъ  предъ  Сод'Ьте- 
лемъ,  такую  любовь  создавшимъ,  и  устыдится  Его. 

Такъ  я  себ'Ь  и  пор'Ьшилъ,  что  сей  старецъ  съ  лапоткомъ 
аду  на  погибель  созданъ!  и  всю  ночь  по  л'Ьсу  бродючи,  не 
знаю  отчего  вдаль  не  иду,  а  все  думаю: 

«Какъ  же  онъ  мол1ггся,  какимъ  образом'ь  и  по  какимъ 
книгамъ?» 


—    52    — 

II  вспоминаю,  что  я  не  нндп.п.  у  него  ни  одного  образа, 
окромЬ  креста  изъ  палочекъ,  лычкомъ  связаннаго,  да  не 
видалъ  п  толстыхъ  книгъ... 

«Господп!  дерзаю  разсуждать:  если  только  въ  церкви  два 
так1е  человЬка  есть,  то  мы  пропали,  ]1бо  сей  весь  любовью 
одушевленъ». 

И  все  я  о  немъ  думалъ  и  дуыалъ  и  вдругь  иередь 
утромъ  началъ  жаждать  хоть  на  минуту  его  иредъ  отхо- 
домъ  отсюда  вид'Ьн1я. 

И  только  что  я  это  помыслилъ,  вдругъ  опять  слышу, 
опять  такой  самый  троскотъ,  и  отецъ  Памва  опять  выхо- 
дить съ  топоромъ  и  съ  вязанкою  дровъ  и  говоритъ: 

—  Что  долго  ыедлилъ?  Посп'Ьшай  Вавплонъ  строитьУ 
Мн'Ь  это  слово  показалось  очень  горько  и  я  сказалъ: 

—  За  что  же  ты  меня,  старче,  такпмъ  словомъ  упре- 
каешь: я  никакого  Вавилона  не  строю  и  отъ  вавилонской 
мерзости  особлюсь. 

А  онъ  отвЬчаетъ: 

—  Что  есть  Вавплонъ?  столпъ  кичен1я;  не  кичись  прав- 
дою, а  то  Ангелъ  отступится. 

—  Я  говорю:  отче,  знаешь  ли,  зач'Ьмъ  я  хожу?  И  раз- 
сказалъ  ему  все  наше  горе,  А  онъ  все  слушалъ,  слушалъ 
п  отв'бчаетъ: 

—  Ангелъ  тпхъ,  Ангелъ  кротокъ,  во  что  ему  повелптъ 
Господь,  онъ  въ  то  и  од'Ьется;  что  ему  укажетъ,  то  онъ 
сотворитъ.  Вотъ  Ангелъ!  Онъ  въ  душЬ  челов'Ьчеи  живетъ, 
суем)'др1е>гь  запечатл'Ьнъ,  но  любовь  сокрушптъ  печать... 

И  съ  т-Ьмъ  вижу  онъ  уда.1яется  отъ  меня,  а  я  отвратить 
глазъ  отъ  него  не  могу  и,  преодолЬть  себя  будучи  не  въ 
оостоянпт,  палъ  и  всл-Ьдъ  ему  въ  землю  поклонился,  а  под- 
нимаю лицо  и  вижу,  его  уже  н'Ьтъ,  пли  за  древа  заше.11ъ, 
или...  Господь  знаетъ  куда  д'клся. 

Тутъ  я  сталъ  перебирать  въ  ум'Ь  его  слова,  что  такое: 
Ангелъ  въ  душЬ  живетъ,  но  запечатл'Ьнъ,  а  любовь  освобо- 
дитъ  его,  да  вдругъ  думаю:  «А  что  если  онъ  самъ  Ангелъ, 
и  Богъ  повелптъ  ему  въ  пномъ  вид-Ь  явиться  мкЬ:  я  умру 
какъ  Левонт1й!»  Взгадавъ  это,  я,  самъ  не  помню,  на  ка- 
комъ-то  пеньк-й  переплы.1[ъ  черезъ  р'Ьчонку  п  ударился  бе- 
жать: шестьдесятъ  вёрстъ  безъ  остановки  уше.иъ,  все  въ 
страх'Ь,  думая  не  Ангела  ли  я  это  впдЬлъ,  и  вдругъ  захожу 
въ  одно  село  и  нахожу  зд-Ьсь  изографа  Севастьяна.    Сразу 


—    53    — 

мы  съ  нпмъ  обо  всемъ  переговорили  и  положили,  чтобы 
завтра  же  1^хать,  но  поладили  мы  холодно  н  'Ьхали  еще 
холодн'Ье.  А  почему?  Разъ  потому,  что  изографъ  Севастьянъ 
былъ  челов^Еъ  задумчивый,  а  еще  того  бол'Ье  потому,  что 
самъ  я  не  тотъ  сталъ:  виталъ  въ  душ'Ь  моей  анахоритъ 
Памва,  и  уста  шептали  слова  пророка  Иса1и,  что  «духъ 
Бож1й  въ  ноздр'Ьхъ  челов'Ька  сего». 

ГЛАВА  ДВЕНАДЦАТАЯ. 

Обратное  подороиае  мы  съ  изографомъ  Севастьяномъ 
отбыли  скоро  и,  ирпбывъ  къ  себ'Ь  на  постройку  ночью, 
застали  зд-Ьсь  все  благополучно.  Повидавшись  съ  своими, 
мы  сейчасъ  же  появились  и  англичанину  Якову  Яковле- 
вичу. Тотъ,  любопытный  этакой,  сейчасъ  же  поинтересо- 
вался изографа  видеть  и  все  ему  на  руки  его  смотр^Ьлъ  да 
плещьми  пожималъ,  потому  что  руки  у  Севастьяна  были 
большуиия  какъ  грабли  и  черныя,  поелику  и  самъ  онъ 
бы.11ъ  Бидомъ  какъ  цыганъ  черенъ.  Яковъ  Яковлевичъ  и 
говорптъ: 

—  Удивляюсь  я,  братецъ,  какъ  ты  такими  ручищами 
можешь  рисовать? 

А  Севастьянъ  отв'^Ьчаетъ: 

—  Отчего  же?  Ч^Ьмъ  мои  руки  несоотв'Ьтственны? 

—  Да  теб^, — говорптъ: — что-нибудь  мелкое  ими  не  вы- 
весть. 

Тотъ  спрашиваетъ: 
■ —  Почему? 

—  А  потому,  что  гибкость  состпва  перстовъ  не  поз- 
волитъ. 

А  Севастьянъ  говоритъ: 

—  Это  пустяки!  Разв'1^  персты  мои  могутъ  мнЬ  на  что- 
нибудь  позволять  или  не  позволять?  Я  имъ  господпнъ,  а 
они  мн'1>  слуги  и  мн^  повинуются. 

Англичанинъ  улыбается. 

—  Значитъ  ты, — говоритъ: — намъ  запечатл-Ьниаго  Ангела 
подведешь? 

—  Отчего  же.,  —  отв'Ьчаетъ:  —  я  не  изъ  т-Ьхъ  мастеровъ, 
которые  д-Ьла  боятся,  а  меня  самого  д1зло  боится;  такъ 
подведу,  что  н  не  отличите  отъ  настоящей, 

—  Хорошо, — мо.1Вилъ  Яковъ  Яковлевичъ: — мы  немедля 
же  станемъ  стараться  настоящую  икону  достать,  а  ты  тЬмъ 


—    54    — 

часомъ,  чтобъ  ув'Ьрпть  меня,  дпка',к1г  мнЬ  свое  искусство: 
наинши  ты  моей  женФ.  т:ону  въ  древне-русскомъ  родЬ  и 
такую,  чтобъ  ей  нравилась. 

—  Какое  же  во-имя? 

—  А  ужъ  этого  я, — говорптъ: — не  знаю;  что  знаешь,  то 
и  напиши,  это  ей  все  равно,  только  чтобы  нравилась. 

Севастьянъ  подумалъ  и  вопрошаетъ: 

—  А  о  чемъ  ваша  супруга  болЬе  Богу  молится? 

—  Не  знаю,  —  говорптъ: — другъ  мой;  не  знаю  о  чемъ, 
но,  я  думаю,  в'Ьрн1;е  всего  о  д'ЬтяхТ),  чтобъ  изъ  д'Ьтей  чест- 
ные люди  вышли. 

Севастьянъ  опять  подумалъ  и  отв'Ьчаетъ: 

—  Хорошо-съ,  я  и  подъ  этотъ  вкусъ  потрафлю. 
.  —  Какъ  же  ты  потрафишь? 

—  Такъ  изображу,  что  будетъ  созерцательно  и  усугубле- 
н1ю  молитвеннаго  духа  супруги  вашей  благопр1ятно. 

Англичанинъ  вел'Ьлъ  ему  дать  всЬ  удобства  у  себя  на 
вышкФ,,  но  только  Севастьянъ  не  сталъ  тамъ  работать,  а 
с'Ьлъ  у  окошечка  на  чердачк'Ь  надъ  .Пуки  Кприлсва  горш- 
кой  и  пачалъ  свою  акщю. 

И  что  лее  онъ,  государи  мои,  сд'Ьлалъ,  чего  мы  и  вог 
образить  не  могли.  Какъ  шло  д-Ьдо  о  Д'Ьтяхъ,  то  мы  ду- 
мали, что  онъ  изобразитъ  Романа  чудотворца,  коему  мо- 
лятся отъ  неплод1я,  пли  пзб1ен1е  младенпевъ  въ  1еруса- 
лпм-Ь,  что  всегда  матерямъ,  потерявшпмъ  чадъ,  бываетъ 
пр1ятно,  ибо  тамъ  Рахиль  съ  нпми  плачетъ  о  Д'Ьтяхъ  и 
не  хочетъ  угЬшиться;  но  сей  мудрый  пзографъ,  сообразпвъ, 
что  у  англичанки  д'Ьти  есть  и  она  льетъ  молитву  не  о  да- 
рован1п  пхъ,  а  объ  оправдан1и  ихъ  нравственности,  взялъ 
и  совс'^мъ  иное  наппсалъ,  к'ь  ц'Ьлямъ  ея  еще  бол'Ьс  соот- 
В'11тственное.  Пзбралъ  онъ  для  сего  старенькую  самую  не- 
большую досточку  пядницу.  то-есть  въ  одну  ручную  пядь 
величины,  и  началъ  на  ней  таланствовать.  Прежде  всего 
онъ  ее,  разумеется,  добре  Былевкаси.тъ  кр'Ьпкимъ  казан- 
скимъ  алебастромъ,  такъ  что  сталъ  этотъ  левкасъ  гладокъ 
и  кр^покъ  какъ  слоновья  кость,  а  потомъ  разбилъ  на  ней 
четыре  ровный  м'Ьста  и  въ  каждомъ  м-ЬстЬ  обозначилъ  осо- 
бливую малую  икону,  да  еп;е  ихъ  стЬснилъ  т^мъ,  что  про- 
между нихъ  на  олиф'Ь  золотомъ  каймы  положнлъ,  и  сталъ 
писать:  въ  первомъ  м^хт-Ь  наппсалъ  рождество  1оанна 
Предтечи,  восемь  фпгуръ  и  новорожденное  дитя,  и  палаты; 


-—    55    — 

во  второмъ  —  рождество  Пресвятыя  Владычицы  Богоро- 
дицы, шесть  фигуръ  и  новорожденное  дитя,  п  палаты;  въ 
третьемъ  —  Спасово  пречистое  рождество,  и  хлЬвъ,  и  ясли, 
и  предстоящхе  Владычица  и  1оспфъ,  и  прппадпйе  боготеч- 
ные  волхвы,  и  Сололпя  баба,  и  скотъ  всякимъ  подоб1емъ: 
волы,  овцы,  козы  и  осли,  и  сухолапль  птица,  жидамъ  за- 
прещенная, коя  пишется  въ  означеше,  что  пдетъ  с1е  не 
отъ  жпдовства,  а  отъ  Божества,  все  создавшаго.  А  въ  чет- 
вертозгъ  отд-йлен^и  рожден1е  Николая  Угодника,  и  опять 
тутъ  и  святой  угодникъ  въ  младенчеств'Ь,  и  палаты,  и  мно- 
пе  предстояп],1е.  И  чтб  тутъ  былъ  за  смыслъ,  чтобы  вид'Ьть 
предъ  собою  воспитателей  столь  добрыхъ  чадъ,  и  чтб  за 
художество,  всЬ  фигурки  ростомъ  въ  булавочку,  а  вся  ихъ 
одушевленность  видна  и  движен1е.  Въ  богородничномъ 
рождеств'Ь,  напрпм'Ьръ,  святая  Анна,  какъ  по  греческому 
подлиннику  назначено,  на  одр'Ь  лежитъ,  предъ  нею  д'Ьвицы 
тимпанницы  стоятъ,  и  одшЬ  держатъ  дары,  а  иныя  сол- 
нечникъ,  иныя  же  св'Ьщи.  Едина  жена  держитъ  святую 
Анну  подъ  плещи;  Хоакимъ  зритъ  въ  верхн1я  палаты;  баба 
святую  Богородицу  омываетъ  въ  купели  до  пояса:  посто- 
ронь  д-Ьвица  льетъ  нзъ  сосуда  воду  въ  купель.  Палаты 
всЬ  разведены  по  циркулю,  верхняя  призелень,  а  нижняя 
боканъ,  и  въ  этой  нижней  палате  сидитъ  1оакимъ  и  Анна 
на  престоле,  и  Анна  держитъ  Пресвятую  Богородицу,  а 
вокругъ  между  палатъ  столбы  каменные,  запоны  червлен- 
ные,  а  ограда  бЬла  и  вохряна...  Дивно,  дивно  все  это  Се- 
вастьянъ  изобразилъ,  и  въ  премельчайшемъ  каждомъ  личик'Ь 
все  богозрительство  выразилъ  и  надписалъ  образъ  «Добро- 
чад1е»  и  прннесъ  англичанамъ.  ТЬ  глянули,  стали  разби- 
рать, да  и  руки  врозь:  никогда,  говорятъ,  такой  фантаз1и 
не  ожидали  и  такой  тонкости  мелкоскопическаго  письма 
не  слыхивали,  даже  въ  мелкоскопъ  смотрятъ,  и  то  никакой 
ошибки  не  находятъ,  и  дали  они  Севастьяну  за  икону  дв'Ь- 
сти  рублей  и  говорятъ: 

— ^  Можешь  ли  ты  еще  мельче  выразить? 

Севастьянъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Могу. 

—  Такъ  скопируй  мн'ё, — говоритъ: — въ  перстень  женинъ 
портретъ. 

Но  Севастьянъ  говоритъ: 

—  Н'Ьтъ,  вотъ  ужъ  &Т0Г0  я  не  могу. 


—    56    — 

—  А  почему? 

—  А  потому, — говоритъ:  —  что,  во-первыхъ,  я  этого  ис- 
кусства не  пробовалъ,  а  повторительно,  я  не  могу  для  него 
своего  художества  унизить,  дабы  отеческому  осужден1ю  не 
подпасть. 

—  Что  за  вздоръ  такой! 

—  Никакъ  н-Ьтъ, — отв!.чаетъ: — это  но  вздорт,,  а  у  насъ 
есть  отеческое  постановлен1е  отъ  благихъ  временъ,  и  въ 
патр1аршей  грамоте  подтверждается:  «аще  убо  кто  на  та- 
ковое святое  д'Ьло,  еже  есть  иконное  воображен1е,  сподо- 
бится, то  тому  изряднаго  жительства  изографу  ничего,  кром-Ь 
святыхъ  иконъ,  не  писать!» 

Яковъ  Яковлевичъ  говоритъ: 

—  А  если  я  теб'Ь  пятьсотъ  рублей  дамъ  за  это? 

—  Хоть  и  пятьсотъ  тысячъ  об'Ьщайте,  все  равно,  при 
васъ  онЬ  останутся. 

Англпчанинъ  прос1Ялъ  и  шутя  говоритъ  жен-Ь: 

—  Какъ  это  теб'Ь  нравится,  что  онъ  твое  .ищо  писать 
считаетъ  для  себя  за  унижен1е? 

А  самъ  ей  по-аглицки  прибавляетъ:  «охъ,  молъ,  гутъ 
карахтеръ».  Но  только  молвилъ  въ  конц'Ь: 

—  Смотрите  же,  братцы,  теперь  мы  беремся  все  д'Ьло 
шабапппь,  а  у  васъ,  я  вижу,  на  все  свои  правила,  такъ 
чтобы  не  было  упущено  пли  позабыто  чего-нибудь  такого, 
что  всему  пом'Ьп:ать  можетъ. 

Мы  отв'Ьчаемъ,  что  ничего  такого  не  предвидимъ. 

—  Ну,  такъ  смотрите, — говоритъ: — я  начинаю, — и  онъ  по- 
'Лхалъ  ко  владык'Ь  съ  просьбою,  что  хочетъ-де  онъ  поусерд- 
ствовать, на  запечатл'Ьнномъ  Ангел'Ь  ризу  позолотить  п 
в'Ьнецъ  украсить.  Владыко  на  это  ему  ни  то,  ни  се:  ни 
отказываетъ,  ни  приказываетъ;  а  Яковъ  Яковлевичъ  не  от- 
стаетъ  и  домогаетъ;  а  мы  уже  ждемъ,  что  порохъ  огня. 

ГЛАВА  ТРИНАДЦАТАЯ. 

Ири  семъ  позвольте  вамъ,  господа,  напомнить,  что  съ 
тЬхъ  поръ,  какъ  это  д-Ьло  началось,  время  пропью  не  мало, 
и  на  двор-Ь  стояло  Спасово  Рождество.  Но  вы  не  числите 
тамошнее  Рождество  наравне  со  зд'Ьшнимъ:  тамъ  время  бы- 
ваетъ  съ  капризцемъ,  и  одинъ  разъ  справлястъ  этотъ  празд- 
никъ  по  зимнему,  а  въ  другой  разъ  не  в'Ьсть  по  какому: 
дождитъ,  мокнетъ;  одпнъ  день  слегка  морозцемъ  постянетъ, 


—    57    — 

а  на  другой  опять  растворитъ;  р^ку  то  ледкомъ  засалитъ, 
то  вспучптъ  и  несетъ  крыги  какъ  будто  въ  весеннюю  по- 
ловодь...  Однимъ  словомъ,  самое  непостоянное  время,  и  какъ 
по  тамошнему  м-Ьсту  зовется  уже  не  погода,  а  просто  ха- 
лепа,  такъ  оно  ей  и  пристало  халепой  быть. 

Въ  тотъ  годъ,  къ  коему  разсказъ  мой  клонитъ,  непо- 
стоянство это  было  самое  досадительное.  Пока  я  вернулся 
съ  изографомъ,  я  не  могу  вамъ  и  перечислить,  какое  число 
разъ  наши  то  на  зимнемъ,  то  на  л'Ьтнемъ  положен1п  себя 
поставляли.  А  время  было,  по  работ'Ь  глядя,  самое  горячее, 
потому  что  уже  у  насъ  ъсЬ  семь  быковъ  были  готовы  и 
съ  одного  берега  на  другой  Ц'Ьпи  переносились.  Хозяевамъ, 
разум-Ьется,  какъ  можно  скор'Ье  хот-Ьлось  эти  ц'Ьпи  соеди- 
нить, чтобы  на  нихъ  къ  половодью  хоть  какой-нибудь  вре- 
менной мостикъ  подвЬсить  для  доставки  матер1ала,  но  это 
не  удалось:  только  ц'Ьпи  перетянули,  жамкнулъ  такой  мо- 
розище, что  мостить  нельзя.  Такъ  и  осталось;  Ц'Ьпи  одшЬ 
висятъ,  а  моста  н'Ьтъ.  Зато  создалъ  Богъ  другой  мостъ: 
р-Ька  стала,  и  нашъ  англичанинъ  поЬхалъ  по  льду  за  Дн'бпръ 
хлопотать  о  нашей  икон'Ь  и  оттуда  возвращается  и  гово- 
ритъ  мн'Ь  съ  Лукою: 

—  Завтра, — говоритъ: — ребята,  ждите,  я  вамъ  ваше  со- 
кровище привезу. 

Господи,  что  только  мы  въ  эту  пору  почувствовали!  Хот'Ь- 
ли  бы.10  сначала  таинствовать  и  одному  изографу  сказать, 
но  утерп^Ьть  ли  сердцу  челов'Ьчу!  Вм'Ьсто  соблюден1я  тайно- 
сти, об'Ьгли  мы  всЬхъ  своихъ,  во  всЬ  окна  постучали  и  все 
другъ  къ  другу  П1епчемъ,  да  не  знать  чего  б'йгаемъ  отъ 
избы  къ  нзб-Ь,  благо  ночь  светлая,  превосходная,  морозъ 
по  сн^Ьгу  самоцв'Ьтнымъ  камнемъ  сьшнтъ,  а  въ  чистомъ  неб'Ь 
Есперъ  зв'Ьзда  горитъ. 

Проведя  въ  такой  радостной  б-Ьготн^!  ночь,  день  мы  встр'Ь- 
тили  въ  томъ  же  восхищенномъ  ожидан1и,  и  съ  утра  уже 
отъ  своего  изографа  не  отходимъ  и  не  знаемъ,  куда  за  нимъ 
его  сапоги  понести,  потому  что  прии1елъ  часъ,  когда  все 
зависитъ  отъ  его  художества.  Что  только  онъ  скажетъ  по- 
дать или  принести,  мы  во  всяк1й  сл'Ьдъ  вдесятеромъ  летпмъ 
и  такъ  усердствуемъ,  что  одинъ  другого  съ  ногъ  валимъ. 
Даже  д^^дъ  Марой  до  той  поры  б'Ьгадъ,  что,  зацЬппвшись, 
каблукъ  оторва-лъ.  Одинъ  только  самъ  изографъ  спокоенъ, 
потому  что  ему   эти   д'Ьла  было  уже  не  впервые    д^Ьлать,  и 


—    58    — 

потому  онъ  несуетно  себЬ  все  прпготовлялъ:  яйцо  кваскомъ 
развелъ,  олифу  осмотрЬлъ,  приготовнлъ  левкасный  холстпкъ. 
старсньк1я  досточки,  как1я  подхож1я  къ  велпчин'Ь  иконы, 
разложплъ,  настроплъ  острую  пплку,  какъ  струну,  въ  излу- 
чпн'Ь  изъ  крЬгпчаго  обода,  и  сидптъ  подъ  окоиючкомъ,  да 
как1е  предвидитъ  нуишыми  вапы  пальцами  въ  долонн  пере- 
тпраетъ.  А  мы  вс1-.  вымылись  въ  печи,  понадЬвали  чистыя 
рубал1ки  п  стопмъ  на  бережку,  смотримъ  на  градъ  убЬжища, 
откуда  долженъ  къ  намъ  светоносный  гость  пожаловать;  а 
сердца  такъ  то  затрепещутъ.  то  падаютъ... 

Ахъ,  как1я  были  мгновен1я,  п  длплпсь  они  съ  ранней 
зари  даже  до  вечера,  п  вдругъ  впдпмъ  мы,  что  по  льду 
отъ  города  англпчашшовьт  санн  несутся  п  прямо  къ  намъ... 
По  всЬмъ  трепетъ  проше.1ъ,  шапку  вс'1;  подъ  ноги  бросили 
и  молпмся. 

—  Боже  Отецъ  дтховомъ  и  ангеломъ:  пощади  рабы 
Твои! 

И  съ  этимъ  моленьемъ  упали  ницъ  на  сн'Ьгъ  и  впередъ 
жадно  рукп  простираемъ,  п  вдругъ  слышимъ  надъ  собою 
англпчанпновъ  голосъ: 

—  Эй,  вы!  Старов'Ьры!  Вотъ  вамъ  привезъ! — и  подаетъ 
узелокъ  въ  б'Ьломъ  платочк'1). 

Лука  прпнялъ  узелокъ  п  замеръ:  чувствуетъ,  что  это  что- 
то  малое  п  легковесное!  Раскрылъ  уголокъ  платочка  и  вн- 
дитъ:  это  одна  басма  съ  нашего  Ангела  сорвана,  а  самой 
иконы  н^тъ. 

Кинулись  мы  къ  англичанину  и  говоримъ  ему  съ  пла- 
чемъ: 

—  Обманули  вашу  ми.юсть,  тутъ  иконы  нЬтъ,  а  одна 
басма  серебряная  съ  нея  прислана. 

Но  англпчанинъ  уже  не  тотъ,  что  былъ  ];ъ  намъ  до  сего 
времени:  в^рно  досадило  ему  это  долгое  Д'Ьло,  и  онъ.крик- 
нулъ  на  насъ:' 

—  Да  что  же  вы  все  путаете!  Вы  же  сами  мн"!)  говорили, 
что  надо  ризу  выпросить,  я  ее  и  выпроси.тъ:  а  вы.  вкрно, 
просто  не  знаете,  чт5  вамъ  нужно! 

Мы  ему,  видя,  что  онъ  возклокоталъ,  съ  осторожностью 
было  начали  объяснять,  что  намъ  икона  нужна,  чтобы  под- 
д^локъ  сд'Ьла-ть,  но  онъ  не  сталъ  насъ  бол-Ье  слушать,  вы- 
гналъ  вонъ  и  одну  милость  показа.1ъ,  что  ве.тЬлъ  изографа 
къ  немт  послать. 


—    59    — 

Пошелъ  къ  нему  пзографъ  Севастьянъ,  а  онъ  точно  та- 
кимъ  же  манеромъ  и  на  него  съ  клокотанГемъ. 

—  Твои, — говоритъ:— мз'жйки  сами  не  знаютъ,  чего  хотятъ: 
то  просили  ризу,  говорили,  что  теб!'.  только  надо  разм'Ьры, 
да  абрисъ  снять,  а  теперь  ревутъ,  что  это  имъ  ни  къ  чему 
не  нужно;  но  я  бол-Ье  вамъ  ничего  сд^^лать  не  могу,  потому 
что  арх1ерей  образа  не  даетъ.  Подд-йлывай  скорее  образъ, 
обложим!,  его  ризой  и  отдадимъ,  а  старый  мн'Ь  секретарь 
выкрадетъ. 

Но  Севастьянъ  пзографъ,  какъ  челов'Ькъ  разсудительный, 
обаялъ  его  мягк'ою  р'Ьчью  и  отв1зтствуетъ: 

—  Н^Ьтъ, — говоритъ: — ваша  милость;  наши  мужички  свое 
д-Ьло  знаютъ,  и  намъ,  действительно,  подлинная  икона  впе- 
редъ  нужна.  Это,  говоритъ,  —  только  въ  обиду  намъ  выду- 
мано, что  мы  будто  по  переводамъ,  точно  по  трафаретамъ 
пишемъ.  А  у  насъ  въ  иодлинник'Ь  постановленъ  законъ,  но 
псполнен1е  его  дано  свободному  художеству.  По  подлиннику, 
наприм'1)ръ,  пове.т'Ьно  писать  Святого  Зосиму  или  Герасима 
со  львомъ,  а  не  стеснена  фантаз1я  изографа  какъ  при  нихъ 
того  льва  изобразить?  Святого  Неофита  указано  съ  птицею 
голубемъ  писать;  Конона  Градаря  съ  цв'Ьткомъ,  Тпмоеея 
съ  ковчежцемъ,  Георпя  и  Савву  Стратилата  съ  копьями, 
вот1я  съ  корнавкой,  а  Кондрата  съ  облаками,  ибо  онъ  облака 
воспитывалъ,  но  всякхй  пзографъ  воленъ  это  изобразить 
какъ  ему  фантазия  его  художества  позволитъ,  и  потому 
опять  не  могу  я  знать,  какъ  тотъ  Ангелъ  писанъ,  котораго 
надо  подм'Ьнить. 

Англичанинъ  все  это  выслуи1алъ  и  выгналъ  Севастьяна 
какъ  и  насъ,  и  н'Ьтъ  отъ  него  никакого  дальше  р-Ьшешя, 
и  сидимъ  мы,  милостивые  государи,  надъ  р'Ькою,  яко  враны 
на  нырищ-Ь,  и  не  знаемъ,  вполне  ли  отчаиваться  пли  еще 
чего  ожидать,  но  идти  къ  англичанину  уже  не  см^е^мъ,  а 
къ  тому  л;е,  и  погода  стала  опять  единохарактерна  намъ: 
спустилась  ужасная  оттепель  и  засЬялъ  дождь,  небо  среди 
дня  все  яко  дым'ь  коптильный,  а  ночи  темнЬюнця,  даже 
Есперъ  звезда-,  которая  въ  декабр1^  съ  тверди  небесной  не 
сходитъ,  ]1  та  скрылась  и  ни  разу  не  выглянетъ...  Тюрьма 
душевная,  да  и  только!  И  таково  наступило  Спасово  Ро- 
ждество, а  въ  самый  сочельникъ  ударилъ  громъ,  полилъ  ли- 
вень, и  льетъ,  и  льетъ  безъ  уставу  два  дни  и  три  дни: 
сн'Ьгъ  весь  смыло  и  въ  р'Ьку  снесло,  а  на  р'Ьк'Ь  ледъ  началъ 


—    00    ■- 

спн'Ьть  да  пучпться,  и  вдругъ  его  въ  предиос.тЬднхй  день 
года  вспсрло  и  понесло...  Мчитъ  его  сверху  и  швыряет!! 
крыга  на  крыгу  по  мутной  волн-Ь,  у  нашихъ  построекъ  всю 
р'Ьку  затерло:  горой  содитъ  льдина  на  льдпну  и  прядаютъ 
он'Ь  п  самп  звенятъ,  прости  Господп,  точно  демоны...  Какъ 
стоятъ  постройки  и  этакое  несподпванное  т'Ьснен1е  терпятъ, 
даже  удивительно.  Страшные  шылхоны  .чогло  разрушпть,  но 
намъ  не  до  того;  потому  что  у  насъ  пзографъ  Севастьянъ, 
видя,  что  дЬла  ему  никакого  н'Ьтъ,  вскромолился,  —  скла- 
даетъ  пожитки  и  хочетъ  въ  иныя  страны  пдти,  и  никакъ 
его  удержать  не  можемъ. 

Да  не  до  того  было  п  англичанину,  потому  что  съ  ни.мъ 
за  эту  непогодь  что-то  такое  под-йлалось,  что  онъ  мало  от, 
ума  не  соше.тъ:  все,  говорятъ,  ходилъ  да  у  вс1>хъ  спраши- 
валъ:  «Куда  д^ёться?  Куда  д'Ьваться?»  П  потомъ  вдругъ 
преодо.тЬлъ  себя  какъ-то,  призываетъ  Луку  и  говоритъ: 

—  Знаешь,  чтО,  мужпкъ:  пойдемъ  вашего  Ангеля  красть? 
Лука  отв'Ьчаетъ: 

—  Согласонъ. 

По  Луки  зам'Ёчан1ю  было  такъ,  что  англичанннъ  точно 
будто  жаждалъ  испытать  опасныхъ  д1'>ян1й  и  положп.тъ  такъ, 
что  по'Ьдетъ  онъ  завтра  въ  монастырь  къ  епископу,  возь- 
ыетъ  съ  собою  пзографа  иодъ  видомъ  з.ютаря  п  попросптъ 
ему  икону  Ангела  показать,  дабы  онъ  могъ  съ  нея  обстоя- 
тельный переводъ  снять  будто  для  ризы;  а  между  гЬмъ 
какъ  можно  .тучше  въ  нее  вглядится  и  дома  напишетъ  съ 
нея  подд'блокъ.  Зат'Ьмъ,  когда  у  настоящаго  .злотаря  риза 
будетъ  готова,  ее  прнвезутъ  къ  намъ  за  р'1^ку.  а  Яковъ 
Яковлевпчъ  по'1)детъ  опять  въ  монастырь  п  скажетъ.  что 
хочетъ  арх1ерейское  праздничное  служен1е  впдЬть  и  войдетт, 
въ  алтарь  и  станетъ  въ  ппшели  въ  темномъ  а^ттар'Ь  у  жер- 
твенника. гд'1',  наша  икона  на  окн-Ь  бережется,  п  скрадетъ 
ее  подъ  полу,  и,  отдавъ  чоловЬку  шинель,  якобы  отъ  жары, 
велитъ  ее  вынесть.  А  на  двор!,  за  церковью  нашъ  чело- 
В'Ькъ,  чтобы  сейчасъ  пзъ  той  шпнели  икону  взялъ  и  лет'Ьлъ 
съ  нею  сюда  на  сей  бокъ,  и  зд-Ьсь  изографъ  долженъ  въ 
продолжен1е  времени,  пока  идетъ  всенощная,  старую  икону 
со  старой  доски  снять,  а  подд'ктокъ  вставить,  ризой  од'Ьть 
н  назадъ  прислать.  такнм1>  манеромъ,  чтобы  Яковъ  Яковле- 
впчъ могъ  ее  опять  на  окно  поставить,  какъ  будто  ничего 
не  бывало. 


—    61    — 

—  Что  же-съ?  Мы,  гоБорпмъ,  на  все  согласны! 

—  Только  смотрите  же, — говорптъ: — помните,  что  я  стану 
на  м'Ьст'Ь  вора  п  хочу  вамъ  верить,  что  вы  меня  не  выдадите. 

Лука  Кириловъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Мы,  Яковъ  Яковлевичъ,  не  того  духа  люди,  чтобъ 
обманывать  благод15телей, — Я  возьму  пкону  н  вамъ  об'Ь  на- 
задъ  принесу,  и  настоящую,  и  поддЬлокъ. 

—  Ду,  а  если  тебЬ  что-нибудь  помЬшаетъ? 

—  Что  же  такое  мн-Ь  можетъ  помешать? 

—  Ну,  вдругь  ты  умрешь  или  утонешь. 

Лука  думаетъ:  отчего  бы,  кажется,  быть  такому  препят- 
ствш,  а,  впрочемъ,  соображаетъ,  что,  действительно,  тра- 
фляется  иногда  п  кладязь  копающещ-  обретать  сокровище, 
а  идущему  на  торгъ  встречать  пса  бкнуема,  и  отв-Ьчаотъ: 

■ —  На  такой  случай  я,  сударь,  при  васъ  такого  своего 
челов'Ька  оставлю,  который,  въ  случа'Ь  моей  неустойки,  всю 
вину  на  себя  приметъ  и  смерть  претерпитъ,  а  не  выдастъ 
васъ. 

—  А  кто  это  такой  челов'Ькъ,  на  котораго  ты  такъ  по- 
лагаешься? 

—  Ковачъ  Марой, — отв'Ьчаетъ  Лука. 

—  Это  старикь? 

—  Да,  онъ  не  молодъ. 

—  Но  онъ,  кажется,  глупъ? 

—  Намъ,  ыолъ,  его  умъ  не  надобенъ,  но  зато  сей  чело- 
вЬкъ  достойный  духъ  им'Ьетъ. 

—  Какой  же, — говоритъ: — можетъ  быть  духъ  у  глупаго 
челов'Ька? 

—  Духъ,  сударь,  —  отв'Ьтствуетъ  Лука:  —  бываетъ  не  по 
разуму;  духъ  идЬ  же  хощетъ  дышитъ,  и  все  равно,  что  волосъ 
растетъ  у  одного  долг1й  и  роскошный,  а  у  другого  скудный. 

Англичанинъ  подума.1ъ  и  говоритъ: 

—  Хорошо,  хорошо:  это  все  интересный  ощущен1я.  Ну, 
а  какъ  же  онъ  меня  выручитъ,  если  я  попадусь? 

—  А  вотъ  какъ, — огв'Ьчаетъ  Лука:— вы  будете  въ  церкви 
у  окна  стоять,  а  Марой  станетъ  подъ  окномъ  снаружи,  и 
если  я  къ  концу  службы  съ  иконами  не  явлюсь,  то  онъ 
стекло  разобьетъ  и  въ  окно  пол-Ьзетъ  и  всю  вину  на  себя 
приметъ. 

Это  аншичашшу  очень  понравилось. 

—  Любопытно, — говоритъ: — .любопытно!  А  почему  я  до.г- 


—    02    — 

женъ  этому   вашему    г.тупому  челов-Ьку  съ  духомъ   в'Ьрпть, 
что  онъ  самъ  не  уб'Ьжптъ? 

—  Ну,  ужъ  это,  молъ,  д1з.10  взаймов'Ьрхя. 

—  Взаймов'Ьр1я,  повторяетъ... — Гм,  гм,  взаймовЬр1я!  Я  за 
глупаго  м)^жпка  въ  каторгу,  или  онъ  за  меня  подъ  кнутъ? 
Гм,  гм!  Если  онъ  сдер:кптъ  слово...  подъ  кнутъ...  Это  интересно. 

Послали  за  ^1ароемъ  п  объяснили  ему  въ  чемъ  дЬло,  а 
онъ  го^ворптъ: 

—  Ну  такъ  что  же? 

—  А  ты  не  уб']^жпшь? — говоритъ  англичанпнъ. 
А  Мароп .  отв'Ьчаетъ: 

—  Зач'Ьмъ? 

—  А  чтобы  тебя  плетьми  не  били,  да  въ  Сибирь  не  сослали. 
А  Мароп  говоритъ: 

'^   —  Экося! — да  больше  и  разговаривать  не  сталъ. 
Англичанинъ  такъ  и  радуется:  весь  ожилъ. 

—  Прелесть,— говоритъ: — какъ  интересно. 

ГЛАВА  ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. 

Сейчасъ  же  за  этимъ  переговоромъ  началась  и  акд1я. 
Навеслили  мы  на  утро  большой  хозяйскхй  баркасъ  и  пере- 
везли англичанина  на  городской  берегъ:  онъ  тамъ  сЬлъ  съ 
изографомъ  Севастьяномъ  въ  коляску  и  покатплъ  въ  мона- 
стырь, а  черезъ  часъ  съ  небольшитмъ  смотрпмъ,  бЬжитъ  нашъ 
изографъ  и  въ  рукахъ  у  него  лпстокъ  съ  переводомъ  иконы. 

Спрашиваемъ:  . 

—  Впд'Ьлъ  ли,  родной  нашъ,  и  можешь  ли  теперь  под- 
д^локъ  потрафить? 

—  Впд'Ьлъ, — отв'Ьчаетъ: — и  потрафлю,  только  разв'Ькакъ  бы 
малость  ч'Ьмъ  живЬе  не  сдЬлалъ,  но  это  не  б'Ьда,  когда  икона 
сюда  придетъ,  я  тогда  въ  одну  минуту  яркость  дв^та  усмирю. 

• —  Батюшка, — ыолимъ  его: — порадМ! 

—  Ничего,— отв'Ьчаетъ: — порад'Ью! 

И  какъ  мы  его  привезли,  онъ  сейчасъ  сЬлъ  за  работу 
и  къ  сумеркамъ  у  него  на  холстик'Ь  иосп'кгъ  Ангелъ,  дв-Ь 
каи.1и  воды  какъ  нашъ  запечатленный,  только  красками 
какъ  будто  немножко  свЬи^ъе. 

Къ  вечеру  и  злотарь  новьш  ркладъ  прпслалъ,  потому  онъ 
еш,е  прежде  бы.тъ  по  басм'Ь  заказанъ. 

Наступалъ  самый  опасный  часъ  нашего  воровства. 

Мы,  разумеется,   во   всемъ   изготовились  и   предъ  вече- 


—    63    — 

ромъ  помолились  и  ждемъ  доллшаго  мгновен1я,  и  только 
что  на  томъ  берегу  въ  монастыре  въ  первый  колоколъ  ко 
всенощной  ударпли,  мы  сЬли  три  челов'Ька  въ  небольшую 
ладью:  я,  д'Ьдъ  Марой,  да  дядя  Лука.  Д'Ьдъ  Марой  захва- 
тилъ  съ  собою  топоръ,  долото,  ломъ  и  веревку,  чтобы  больше 
на  вора  походить,  и  поплыли  прямо  подъ  монастырскую  ограду. 

А  сумерки  Бъ  эту  пору,  разум-Ьется,  раншя,  и  ночь,  не- 
смотря на  вселун1е,  стояла  претемная,  настоящая  воровская. 

Пере'1жавш11,  Марой  п  Лука  оставплп  меня  подъ  береж- 
комъ  въ  .юдк-Ь,  а  сами  покрались  въ  монастырь.  Я  же  весла 
въ  лодку  забралъ,  а  самъ  концомъ  веревки  зацепился  и  не- 
терпеливо жду,  чтобы  чуть  Лука  ногой  въ  лодку  ступитъ, 
сейчасъ  плыть.  Время  мн'Ь  ужасно  долго  казалось  отъ  то- 
млен1я,  какъ  все  это  выйдетъ  и  усп'Ьемъ  ли  мы  все  свое 
воровство  покрыть,  пока  вечерня  и  всенощная  пройдетъ?  И 
кажется  мнЬ,*  что  уже  времени  и  не  в'Ьсть  сколь  много 
ушло;  а  темень  страшная,  вЬтеръ  рветъ,  и  вмЬсто  дождя, 
мокрый  сн'Ьгъ  повалилъ,  и  лодку  в^тромъ  стало  поколыхи- 
вать, и  я,  лукавый  рабъ,  все  мало-по-малу  угр'Ьваясь  въ 
свитенк'6,  началъ  дремать.  Только  вдругъ  въ  лодку  толкъ  и 
закачало.  Я  встрепенулся  и  вижу  въ  ней  стоптъ  дядя  Лука 
п  не  своимъ  передавденнымъ  голосоыъ  говоритъ: 

—  Греби! 

Я  беру  весла,  да  никакъ  со  страха  въ  уключины  не  попаду. 
Насилу  справился  и  отвалплъ  отъ  берега,  да  и  спрашиваю: 

—  Добыли,  дядя,  Ангела? 

• —  Со  мной  онъ,  греби  мощн'Ьй! 

—  Разскажи  же, — пытаю: — какъ  вы  его  достали? 

—  Непорушно  достали  какъ  было  сказано. 

—  А  успЬемъ  ли  назадъ  взворотить? 

—  Доллшы  уси-^ть:  еще  только  велик1й  прокименъ  вскри- 
чали. Греби!  Куда  ты  гребешь? 

Я  оглянулся:  ахъ  ты  Господи!  п  точно  я  не  туда  гребу: 
все  кажись  какъ  надлежитъ,  впоперекъ  течен1я  держу,  а 
нашей  слободы  шЬтъ, — это  потому  что  сн'Ьгъ  и  в'Ьтеръ  та- 
кой что  стр  ахъ,  п  въ  глаза  лтЬпитъ,  и  вокругъ  реветъ  и  ка- 
чаетъ,  а  сверху  р-Ьки  точно  какъ  льдомъ  дышитъ. 

Ну,  однако,  милостью  Бож1ею  мы  доставились;  соскочили 
оба  съ  лодки  и  б'Ьгомъ  побежали.  Изографъ  уже  готовъ: 
дМствуетъ  хладнокровно,  но  твердо:  взялъ  прежде  икону 
въ  руки,  а  какъ   народъ   передъ  нею  упалъ  и  поклонился, 


—    64    — 

то  онъ  подпустнлъ  всЬхъ  познаменоваться  съ  запечат.т^^н- 
нымъ  .шкомъ,  а  саыъ  смотрптъ  и  на  нее,  и  на  свою  под- 
д'Ьлку,  п  говорптъ: 

—  Хороша!  Т0.1ЫЮ  надо  ее  маленько  грязцой  съ  шафра- 
номъ  усмирить!  А  потомъ  взялъ  икону  съ  реоеръ  въ  тиски 
и  налячплъ  свою  пилку  что  прпправплъ  въ  крутой  обручъ 
и...  пошла  эта  пплка  порхать.  Мы  всЬ  стопмъ  и  того  и 
смотримъ,  что  повредитъ!  Страсть-съ!  Можете  себ^Ь  вообра- 
зить, что  в'Ьдь  сппливалъ  онъ  ее  этими  своими  махинными 
ручищами  съ  доски  тониною  не  то.тще  какъ  листокъ  самой 
тонкой  писчей  бумаги...  Долго  ли  тутъ  до  гр'Ьха:  то-есть 
вотъ  на  волосъ  покриви  пила,  такъ  ликъ  и  раздеретъ  и  на- 
сквозь выскочитъ!  Но  изографъ  Севастьянъ  всю  эту  акцш 
совершалъ  съ  такою  холодностью  и  искусствомъ,  что,  г.шдя 
на  него,  съ  каждой  минутой  д'Ьла.10сь  мирней  на  д^тп*.  II 
точно  спили.1ъ  онъ  пзображен1е  на  тончайшемъ  самомъ 
сло'Ь,  потомъ  въ  одну  минуту  этотъ  спилокъ  нзъ  краевъ 
выр'Ьзалъ.  а  края  опять  на  ту  же  доску  наклеи.1ъ,  а  самъ 
взялъ  свою  подд'ктку  скомкалъ,  скомкалъ  ее  въ  кулак'Ь  и  ну 
ее  трепать  объ  край  стола,  и  терхать  въ  долоняхъ,  какъ 
будто  рва.гь  и  погубить  ее  хот'Ьлъ,  и,  наконецъ,  г.шнулъ 
сквозь  холстъ  на  свЬтъ,  а  весь  этотъ  новенькш  сппсочекъ 
какъ  сито  сделался  въ  треш,инкахъ...  Тутъ  Севастьянъ  сей- 
часъ  взялъ  его  и  вклеилъ  на  старую  доску  въ  средину 
краевъ,  а  на  долонь  набралъ  какой  зналъ  темной  красоч- 
ной грязи,  зам^силъ  ее  пальцами  со  старою  олифовз  и  шаф- 
раномъ  въ  род'Ь  замазки  и  ну  все  это  долонью  въ  тотъ  по- 
терханный  сппсочекъ  кр'Ьпко-накр'Ьпко  втирать...  Живо  онъ 
все  это  свершалъ  и  вновь  писанная  иконка  стала  совсЬмъ 
старая  и  какъ  разъ  такая,  какъ  настоящая.  Тутъ  этотъ 
поддкюкъ  въ  минуту  проолифили  и  друг1е  наши  .люди  стали 
окладомъ  ее  од'Ьвать,  а  изографъ  вправилъ  въ  приготовлен- 
ную досточ1{у  ■  настоящиТ  выпилокъ  и  требуетъ  себ'Ь  скорее 
лохмотъ  старой  поярковой  шляпы. 

Это  начиналась  самая  трудная  акщя  распечатлЬн1я. 

Подали  изографу  шляпу,  а  онъ  ее  сейчасъ  перерва.1ъ 
пополамъ  на  кол-ЬбгЬ  и.  покрывъ  ею  запечат-т-Ьниую  икону, 
кричитъ: 

—  Давай  каленый  утюгъ! 

Въ  печи,  по  его  приказу,  лежалъ  въ  жару  раскаленъ  тя- 
желый портняж1й  утюгъ. 


-^    65    — 

Михаплица  зац'Ьппла  его  и  подаетъ  на  ухвати,  а  Се- 
вастьянъ  обернулъ  ручку  тряпкою,  поплевалъ  на  утюгъ,  да 
какъ  дернетъ  имъ  по  шляпному  обрывку!..  Отъ  разу  съ 
этого  войлока  злой  смрадъ  повалилъ,  а  пзографъ  еще  разъ, 
да  еще  имъ  третъ  и  вразъ  отхватываетъ.  Рука  у  него  про- 
сто какъ  молонья  .тетаетъ  и  дымъ  отъ  поярка  уже  столбомъ 
валптъ,  а  Совастьянъ  знай  печетъ:  одной  рукой  поярочекъ 
по-малу  поворачиваетъ,  а  другою  —  утюгомъ  д'Ьйствуетъ,  и 
все  разъ  отъ  разу  несп'Ьшн'Ье  да  сильн'Ье  налегаетъ,  и 
вдругъ  отброси.1Ъ  и  утюгъ,  и  поярокъ,  п  поднялъ  къ  св'Ьту 
икону,  а  печати  какъ  не  бывало:  крЬпкая  строгановская 
олифа  выдержала,  и  сургучъ  весь  свелся,  только  чуть  какъ 
будто  красноогненная  роса  осталась  на  ликЬ,  но  зато  свЬт- 
лобожественный  ликъ  весь  виденъ... 

Тутъ  кто  молится,  кто  плачетъ,  кто  рукп  изографу  .гЬзетъ  ц'Ь- 
ловать,  а  Лука  Кприловъ  своего  д'Ьла  не  забываетъ  и,  минутою 
дорожа,  подаетъ  изографу  его  подд'кхьную  икону  и  говоритъ: 

—  Ну,  кончай  же  скорей! 
А  тотъ  отв-Ьчаетъ: 

• —  Моя  акц1я  кончена,  я  все  сд'Ьла.ть,  за  что  брался. 

—  А  печать  наложить. 

—  Куда? 

—  А  вотъ  сюда  этому  новому  Ангелу  на  ликъ,  какъ  у 
того  было. 

А  Севастьянъ  покачалъ  головою  и  отвЬчаетъ: 

—  Ну,  н'Ьтъ,  я  не  чиновникъ,  чтобъ  этакое  д^Ьло  дерз- 
нулъ  сделать. 

—  Такъ  какъ  же  намъ  теперь  быть? 

—  А  уже  я, — говорптъ: — этого  не  знаю.  Надо  было  вамъ 
на  это  чиновника  или  н1}Мца  припасти,  а  упустили  сихъ 
Д'Ьятелей  получить,  такъ  теперь  сами  д'Ьлайте. 

Лука  говоритъ: 

—  Что  ты  это!  да  мы  ни  за  что  не  дерзенмъ! 
А  пзографъ  отв'Ьчаетъ: 

—  И  я  не  дерзну. 

И  идетъ  у  насъ  въ  эти  кратк1я  минуты  такая  сумятица, 
какъ  вдругъ  влетаетъ  въ  избу  Якова  Яковлевича  жена,  вся 
блЬдная  какъ  смерть,  и  говоритъ: 

—  Неужели  вы  еще  не  готовы? 

Говоримъ:  и  готовы,  и  не  готовы:  важн'Ьйшее  сд-блали, 
но  ничтожнаго  не  можемъ. 

Сочинешя  Н,  С  Лескова.  Т.  И1.  '  г; 


—  66  — 

А  она  н'Ьмустъ  по-своему: 

—  Что  же  вы  ждете?  РазвЬ  вы  но  слышите,  что  на 
двор^? 

Мы  прислушались  п  сами  еще  хуже  ея  побл^цнЬли:  въ 
своихъ  заботахъ  мы  на  погоду  вниман1я  не  обращали,  а 
теперь  слыщимъ  гулъ:  ледъ  ндетъ! 

Выскочилъ  я  и  вижу,  онъ  уже  сплошной  во  всю  р^ку 
претъ,  какъ  зв1^рье  какое  б'Ьшеное,  крыга  на  крыгу  скачетъ, 
другъ  на  дружку  такъ  п  прядаютъ,  и  дпумятъ,  п  ломаются. 

Я,  себя  не  помня,  кинулся  къ  лодкамъ,  ихъ  ни  одной  н'Ьтъ: 
вс'Ь  унесло...  У  меня  во  рту  языкъ  осметкомъ  ста.1ъ,  такъ  что 
никакъ  его  не  сомну,  п  ребро  за  ребро  опустилось,  точно  я 
въ  землю  ухожу...  Стою  и  не  двигаюсь,  и  голоса  не  даю. 

А  пока  мы  тутъ  во  тьм'Ь  мечемся,  англичанка,  оставшись 
тамъ  въ  Иоб'Ь  одна  съ  Михайлпцей  и  узнавъ,  въ  чемъ  за- 
держка, схватила  икону  и...  выскакиваетъ  съ  нею  черезъ 
ашнуту  на  крыльцо  съ  фонаремъ  и  кричптъ: 

—  Нате,  готово! 

Мы  гляну.чи:  у  новаго  Ангела  на  лик-Ь  печать! 
Лука  сейчасъ  обЬ  пконы  за  пазуху  и  кричптъ: 

—  Лодку! 

Я  открываюсь,  что  н'Ьтъ  лодокъ,  унесло. 

А  ледъ,  я  вамъ  говорю,  такъ  табуномъ  ]1  валитъ,  ломится  объ 
ледор'Ьзы  и  трясетъ  мостъ  такъ,  что  пндо  слышно,  какъ  эти  ц'Ьпи, 
на  что  толсты,  въ  добрую  половицу,  а  и  то  погромыхпваютъ. 

Англичанка,  какъ  поняла  это,  всплеснула  руками,  да  какъ 
взвизгнетъ  нечелов'Ьческимъ  голосомъ:  «Джемсъ!»  и  пала 
не  живая. 

А  мы  стоимъ  и  одно  чувствуемъ: 

—  Гд-Ь  же  наше  слово?  что  теперь  будетъ  съ  англича- 
ниномъ?  что  будетъ  съ  дЬдомъ  Мароемъ? 

А  въ  это  время  въ  монастыр'Ь  на  колокольн'Ь  зазвонили 
трет1й  зБОнъ. 

Дядя  Лука  вдругъ  встрепенулся  и  воскликнулъ  къ  англичанке: 

—  Очнись,  государыня,  мужъ  твой  Ц'Ьлъ  будетъ,  а  развЬ 
только  стараго  дЬда  нашего  Мароя  ветхую  кожу  станетъ 
палачъ  терзать  и  доброчестное  лицо  его  клеймомъ  обезче- 
ститъ,  но  быть  тому  только  разв'Ь  посл'Ь  моей  смерти! — и  съ 
эт]1мъ  словомъ  перекрестился,  выступилъ  и  поше.тъ. 

Я  вскрикнулъ: 

—  Дядя  Лука,   к'уД'^  ты?   Левонт1й  погибъ   и  ты  погиб- 


—    07    — 

нешь! — да  п  кинулся  за  нпмъ,  чтобъ  удер^кать,  но  онъ  под- 
нялъ  пзъ-подъ  ногъ  весло,  которое  я,  ирх-Ьхавши,  на  -  земь 
бросилъ,  и,  замахнувшись  на  меня,  крикнулъ: 

— •  Прочь!  или  на  смерть  ушибу! 

Господа,  довольно  я  предъ  вами  въ  своемъ  разсказ'Ь  от- 
крыто себя  малодушникомъ  признавалъ,  какъ  въ  то  время, 
когда  покопнаго  отрока  Левонпя  на  землЬ  бросилъ,  а  самъ 
на  древо  вскочилъ,  но  ей,  право,  говорю  вамъ,  что  я  бы 
тутъ  не  испугался  весла  и  отъ  дяди  Луки  бы  не  отсту- 
пилъ,  но...  угодно  вамъ  в-брьте,  не  угодно  н'Ьтъ,  а  только 
въ  это  ыгновеше  не  уси'Ьлъ  я  имя  Левонт1я  вспомнить, 
какъ  промежду  имъ  и  мною  во  тьм'Ь  обрисовался  отрокъ 
Левонт1й  и  рукой  погрозилъ.  Этого  страха  я  не  выдержалъ 
и  возринулся  назадъ,  а  Лука  стоитъ  уже  на  конц'Ь  ц'Ьпи, 
и  вдругъ,  утвердившись  на  ней  ногою,  молвитъ  сквозь  бурю: 

—  Заводи  катавасш! 

ГолоБЩпкъ  нашъ  Арееа  тутъ  же  стоя.1ъ  и  сразу  его  по- 
слушалъ  и  ударилъ:  «Отверзу  уста»,  а  друг1е  подхватили, 
и  мы  катавас1ю  кричимъ,  бури-вою  сопротивляясь,  а  Лука 
смертнаго  страха  не  боится  и  по  мостовой  ц1^пи  идетъ. 
Въ  одну  юшуту  онъ  одинъ  первый  пролетъ  перешелъ  и  на 
другой  спущается...  А  да-йе?  далЬе  объяла  его  тьма,  и  не 
видно:  идетъ  онъ  или  уже  упалъ  и  крыгами  проклятыми  его  въ 
пучину  забуровило,  п  не  знаемъ  мы:  молить  ли  о  его  спасен1и 
или  рыдать  за  упокой  его  твердой  и  любочестивой  души'-' 

ГЛАВА  ПЯТНАДЦАТАЯ. 

Теперь  что  же  -  съ  происходило  на  томъ  берегу?  Пре- 
освященный владыко  арх1ерей  своимъ  правиломъ  въ  глав- 
ной церкви  всеногцную  совершалъ,  ничего  не  зная,  что  у 
него  въ  это  время  въ  прид'кгЬ  крали;  нашъ  англичанинъ, 
Яковъ  Яковлевичъ,  съ  его  соизволен1я,  стоялъ  въ  сосЬд- 
немъ  прнд'кд'Ь  въ  алтар'Ь  и,  скравъ  нашего  Ангела,  высла-ть 
его,  какъ  нам-Ьревался,  изъ  церкви  въ  шинели,  и  Лука  съ 
нимъ  помчался;  а  д'Ьдъ  же  Марой,  свое  слово  наблюдая, 
остался  подъ  т-Ьмъ  самымъ  окномъ  на  двор'Ь  и  ждетъ  по- 
сл'Ьднеп  минуты,  чтобы  какъ  Лука  не  возвратится,  сейчасъ 
англичанинъ  отстуиитъ,  а  Марой  разобьетъ  окно  и  пол'Ь- 
зетъ  въ  церковь  съ  ломомъ  и  съ  долотомъ,  какъ  настоящ1Й 
злод'Ьй.  Англичанинъ  глазъ  съ  него  не  спускаетъ  и  видитъ, 
что  д'Ьдъ  Марой  исиравенъ,  стоитъ  на  своемъ  иослушан1и, 

5* 


—    08    — 

и  чуть  зам-Ьтить,  что  англичанпнъ  лицомъ  кт^  окну  прпле- 
гаетъ,  чтобы  его  впд^^ть,  онъ  сейчасъ  киваетъ,  что  зд'Ьсь, 
молъ,  я  —  отв'Ьтный  воръ,  зд'Ьсь! 

И  оба  такнмъ  образомъ  другъ  другу  свое  благородство 
являютъ  II  не  позволяютъ  одпнъ  другому  себя  во  взаймо- 
в'Ьр1и  превозвысить,  а  къ  этпмъ  двумъ  в'Ьрамъ  трет1я,  еще 
слльнЬйшая  двизаетъ,  по  только  не  знаютъ  они,  что  та  третья 
в-Ьра  творитъ.  Но  вотъ  какъ  ударили  въ  посл-Ьдии!  звонъ 
всенощной,  англичанинъ  п  пр1отворилъ  тихонько  оконную 
форточку,  чтобы  Марой  л'Ьзъ,  а  самъ  уже  готовъ  отступать, 
но  вдругъ  видитъ,  что  д'Ьдъ  Марой  отъ  него  отворотился  и  не 
смотритъ,  а  напряженно  за  р'Ьку  глядитъ  п  твердисловптъ: 

—  Перенеси  Богъ!  перенеси  Богъ,переяеси  Боп.! — а  по-; 
томъ  вдругъ  какъ  вспрыгнетъ  и  самъ  словно  пьяный  пля- 
шетъ,  а  самъ  крпчитъ: — Перенесъ  Богъ,  перенесъ  Богъ! 

Яковъ  Яковлевичъ  въ  велнчайщее  отчаян1е  пришелъ, 
думаетъ: 

—  Ну,  конецъ:  глупый  старшгь  помешался,  и  я  погпбъ, 
анъ  смотритъ,  Марой  съ  Лукою  уже  обнимаются. 

Д-Ьдъ  Марой  шавчитъ: 

—  Я  тебя  назиралъ,  какъ  ты  съ  фонарями  по  д'Ьпи  шелъ. 
А  дядя  Лука  говоритъ: 

—  Со  мною  не  было  фонарей. 

—  Откуда  же  св'Ьтенхе? 
Лука  отв1)Чаетъ: 

—  Я  не  знаю:  я  не  видалъ  св'Ьтен1я,  я  только  б'Ьгомъ 
бЬжалъ  и  не  знаю,  какъ  переб'Ьгъ  п  не  упалъ...  точно  меня 
кто  подъ  обЬ  руки  несъ. 

Марой  говорптъ: 

—  Это  Ангелы.  —  я  ихъ  вид'Ьлъ  и  зато  я  теперь  не 
преполовлю  дня  и  умру  сегодня. 

А  Лук'Ь'какъ  некогда  было  много  говорить,  то  дЬду  онъ 
не  отв'Ьчаетъ,  а  скорее  англичанину  въ  форточку  об'Ь  иконы 
подаетъ.  Но  тотъ  взялъ  и  кажетъ  ихъ  назадъ. 

— •  Что  же,  говорптъ,  —  печати  нЬтъ? 

Лука  говорптъ: 

—  Какъ  н'Ьтъ? 
— ■  Да  н'Ьтъ. 

Ну,  тутъ  Лука  перекрестился  и  говорптъ: 

—  Ну,  кончено!  Теперь  некогда  поправлять.  Это  чудо 
церковный  Ангелъ  совершилъ,  и  я  знаю,  къ  чему  оно. 


—    69    — 

И  сразу  бросился  Лука  въ  церковь,  протЬснился  въ 
алтарь,  гд'Ь  владыку  разоблачали,  и,  паБъ  ему  въ  ноги, 
говоритъ: 

—  Такъ  и  такъ,  я  святотатецъ,  и  вотъ  что  сейчасъ  со- 
вершилъ:  велите  меня  оковать  и  въ  тюрьму  посадить. 

А  владыка  въ  мЬру  чести  своея  все  то  выслушалъ  и  от- 
в'Ьтствуетъ: 

—  Это  теб-Ь,  -должно  быть,  внушительно  теперь,  гд^  в-Ьра 
д'Ыственн'Ье:  вы,  говоритъ, — плутовствомъ  съ  своего  Ангела 
печать  свели,  а  нашъ  самъ  съ  себя  ее  снялъ  и  тебя  сюда  привелъ. 

Дядя  говоритъ: 

—  Вижу,  владыко,  и  трепещу.  Повели  же  отдать  меня 
скор'Ье  на  казнь. 

А  арх1ерей  отв'Ьтствуетъ  разр'Ьшительнымъ  словомъ: 

—  Власт1ю,  зш'Ь  данною  отъ  Бога,  прощаю  и  разр-Ьшаю  тебя, 
чадо.  Приготовься  за  утро  принять  пречистое  т1)Л0  Христово, 

Ну,  а  дальше,  господа,  я  думаю,  нечего  вамъ  и  разсказывать: 
Лука  Кириловъ  и  д'Ьдъ  Марой  утромъ  ворочаются  и  говорятъ: 

—  Отцы  и  брат1е,  мы  вид-Ьди  славу  Ангела  господствующей 
церкви,  и  все  божественное  о  ней  смотр'Ьте  въ  добротолюб1и 
ея  1ерарха,  и  сами  къ  оной  освященнымъ  елеемъ  примазались 
и  т'Ьла,  п  крови  Спаса  сегодня  за  обЬднею  прхобщались. 

А  я  какъ  давно,  еще  съ  гостинокъ  у  старца  Памвы. 
имЬлъ  влечен1е  воедино  одушевиться  со  всею  Русью,  вос- 
кликнулъ  за  всЬхъ: 

—  И  мы  за  тобой,  дядя  Лука!  да  такъ  всЬ  въ  одно 
стадо,  подъ  одного  пастыря,  какъ  ягнятки,  и  подобрались, 
и  едва  лишь  тутъ  только  поняли,  къ  чему  и  куда  всЬхъ 
насъ  нашъ  запечатл'Ьнный  Ангелъ  велъ,  прол1я  сначала 
свои  стопы  и  потомъ  распечатл'Ьвшись  ради  любви  людей 
къ  людямъ,  явленной  въ  с1ю  страшную  ночь. 

ГЛАВА  ШЕСТНАДЦАТАЯ. 

Разсказчикъ  кончнлъ.  Слушатели  еще  молчали,  но,  нако- 
нецъ,  одинъ  изъ  нихъ  откашлянулся  и  зам'Ьтилъ,  что  вь 
исторп!  этой  все  объяснимо,  и  сны  Михайлицы,  п  вид'1ш1е, 
которое  ей  примерещилось  въ  просонь^!,  и  иадеше  Ангела, 
котораго  заб'Ьглая  кошка  или  собака  на  полъ  столкнула,  и 
смерть  Левонт1я,  который  бол'Ьлъ  еще  ран'Ье  встр1^чи  съ 
Памвою,  объяснимы  и  всЬ  слутайныя  совпаден1я  словъ  го- 
ворящаго  какими-то  загадками  Памвы. 


—    70    — 

—  Понятно  п  то, — добавилъ  слушатель:  —  что  Лука  по 
д'Ьпи  перешелъ  съ  весломъ:  каменщики  ]1зв'Ьстныс  мастера 
гд^^  угодно  ходить  и  лазить,  а  весло  тотъ  же  балансиръ; 
понятно,  пожалуй,  п  то,  что  Марой  могъ  впдЬть  около  Луки 
св'Ьтен1е,  которое  прпнялъ  за  ангеловъ.  Отъ  большой  на- 
пряженности сильно  перезябшему  челов'Ьку  мало  ли  что 
могло  зарябить  въ  глазахъ?  Я  нашелъ  бы  понятнымъ  даже 
п  то,  если  бы,  напрпм'Ьръ,  Марой,  по  своему  п})едсказан1ю 
не  преполовя  дня  умеръ... 

—  Да  онъ  и  умеръ-съ, — отозвался  Маркъ. 

—  Прекрасно!  И  зд'Ьсь  ничего  н-Ьт-ь  удивительнаго  вось- 
мидесятилКтне^гу  старику  умереть  позл1>  такихъ  волнен1й 
][  простуды;  но  вотъ,  что  для  меня,  дМствительно,  совер- 
шенно необъяснимо:  какъ  могла  исчезнуть  печать  съ  но- 
ваго  Ангела,  котораго  англичанка  запечатала? 

—  Ну,  а  это  уже  самое  простое-съ, — весело  отозвался 
Маркъ  и  разсказалъ,  что  они  посл'Ь  этого  вскор'1'.  же  нашли 
эту  печать  между  образомъ  и  ризою. 

• —  Какъ  же  это  могло  случиться? 

—  А  такъ:  англичанка  тоже  не  дерзнула  ангельскш  ликъ 
портить,  а  сделала  печать  на  бумажк'Ь  и  подвела  ее  подъ 
края  оклада...  Оно  это  было  очень  умно  и  искусно  ею 
устроено,  но  Лука  какъ  несъ  иконы,  такъ  онЬ  у  него  за 
пазухой  шевелились  н  оттого  печать  п  спала. 

—  Пу  теперь,  значить,  п  все  д'Ьло  просто  и  естественно. 

—  Да  такъ  и  мнопе  располагаютъ,  что  все  это  случи- 
лось самымъ  обыкновеннымъ  манеромъ,  и  даже  не  то.зько 
образованные  господа,  к'оторымъ  объ  этомъ  изв'Ьстно,  но  и 
наша  брат1я,  въ  раздорЬ  остаюпцеся,  надъ  нами  смГ.ются, 
что  будто  насъ  англичанка  на  бумажк'Ь  подъ  церковь  под- 
сунула. Но  мы  противъ  таковыхъ  доводовъ  не  споримъ: 
всякъ  какъ  в'Ьритъ,  такъ  п  да  судитъ,  а  для  насъ  все  равно, 
какими  путями  Господь  человека  взыщетъ  и  изъ  какого 
сосуда  напоитъ,  лишь  бы  взыскалъ  и  жажду  единодуш1я 
его  съ  отечествомъ  утолилъ.  А  вонъ,  мужички-вахлачки,  уже 
выл'Ьзаютъ  пзъ-подъ  сн-Ьгу.  Отдохнули,  видно,  сердечные,  и 
сейчасъ  по'Ьдутъ.  Авось  они  и  меня  подвезутъ.  Васильева 
ночка  прошла.  Утруднлъ  я  васъ  п  много  кое-гд'Ь  съ  собою 
выводилъ.  Ст>  новымъ  годомъ  зато  пм'Ью  честь  поздравить, 
и  простите,  Христа  ради,  меня  нев'Ьжу. 


ПРАВЕДНИКИ. 


«Безъ  трехъ  праведныхъ 
н^сть  граду  стоятпя». 

При  мн^Ь  въ  сорокъ  ВОСЬМОЙ  разъ  умлралъ  одинъ  боль- 
шой русск1й  писатель.  Онъ  п  теперь  живетъ,  какъ  жплъ 
посл-Ь  сорока  семи  своихъ  прежнпхъ  кончинъ,  наблюдав- 
шихся другими  людьми  и  при  другой  обстановк'Ь. 

При  мнФ)  онъ  лежалъ  одинокъ  во  всю  ширь  необъятнаго 
дивана  и  приготовлялся  диктовать  мн-Ь  свое  зав'Ьщан1е,  но 
вместо  того  началъ  браниться. 

Я  могу  безъ  заст'Ьнчивости  разсказать,  какъ  это  было  и 
къ  какимъ  повело  послФ.дствхямъ. 


Смерть  писателю  угрожала  по  вин-Ь  театрально-литера- 
турнаго  комитета,  который  въ  эту  пору  безтрепетною  ру- 
кою убивалъ  его  пьесу.  Ни  въ  одной  аптек'Ь  не  могло  быть 
никакого  л'1шарства  протпвъ  мучптельныхъ  болей,  причи- 
ненныхъ  этимъ  авторскому  здоровью. 

—  Душа  уязвлена  и  всЬ  кишки  попутались  въ  утроб'Ь, — 
говорилъ  страдалецъ,  глядя  на  потолокъ  гостиничнаго  но- 
мера, и  потомъ,  переводя  ихъ  на  меня^  онъ  неожиданно 
прикрикнулъ: 

—  Что  1ке  ты  молчии1ь,  будто  чортъ  знаетъ  ч^мъ  ротъ 
набилъ.  Гадость  какая  у  васъ,  питерцевъ,  на  сердцк  ни- 
когда вы  челов'Ьку  угЬшен1Я  не  скажете;  хоть  сейчасъ  на 
вашихъ  глазахъ  испущай  духъ. 

Я  былъ  первый  разъ  при  кончин'Ь  этого  замЬчатель- 
наго  человека  и,  не  понявъ  его  предсмертной  истомы,  ска- 
залъ  ему: 

—  Ч'Ьмъ  мн'Ь  васъ  ут'Ьишть?  Скажу  разв^Ь  одно,  что  всЬмъ 
будетъ  чрезвычайно  прискорбно,  если  театрально-литератур- 


—    74    — 

ный   комитетъ   свопыъ  суровымъ  опредГ.лен1смъ  прекратить 
драгоц'Ьнную  жнзнь  вашу,  но... 

—  Ты  недурно  началъ, — перебплъ  писатель: — продолжай, 
пожалуйста,  говорить,  а  я,  можетъ-быть,  усну. 

—  -  Извольте, — отв'Ьчал!.  я:  —  итакъ,  увЬрены  ли  вы,  что 
вы  теперь  умираете? 

—  Ув'Ьренъ  ли?  Говорю  тебЬ,  что  помираю! 

—  Прекрасно,  —  отв'Ьчаю:  —  но  обдума.ти  ли  вы  хоро- 
шенько: стоитъ  ли  это  огорчение  того,  чтобы  вы  кончились? 

—  Разум-бется,  стоитъ;  это  стоитъ  тысячу  рублей, — про- 
стоналъ  умирающ1Й. 

—  Да;  къ  сожа.тЬн1Ю,— отвЬчалъ  я: — пьеса  едва  ли  при- 
несла бы  вамъ  бол'йе  тысячи  рублей,  и  потому... 

Но  умирающ1й  не  далъ  мн-Ь  окончить:  онъ  быстро  при- 
поднялся съ  дивана  и  вскричалъ: 

—  Это  еще  что  за  гнусное  разсуждеше!  Подари  мн!;, 
пожалуйста,  тысячу  рублей  п  тогда  разсуждай  какъ  знаешь. 

—  Да  я,  говорю, — почему  же  обязанъ  платить  за  чужой 
гр^Ьхъ? 

■ —  А  я  за  что  долженъ  терять? 

—  За  то,  что  вы,  зная  наши  театральные  порядки,  опи- 
сали въ  своей  пьесЬ  все  титулованныхъ  лицъ  п  всЬхъ  ихъ 
представили  одно  другого  хуже  и  пошлее. 

—  Да-а;  такъ  вотъ  каково  ваше  ут'Ьшен1е.  По-вашему, 
небось,  все  надо  хорошихъ  писать,  а  я  братъ,  чта  вижу, 
то  и  пишу,  а  вижу  я  однЬ  гадости. 

—  Это  у  васъ  бол'Ьзнь  зр'Г>н1я. 

—  Можетъ  быть, — отв'Ьча.тъ,  совсЬмъ  обоз.1ясь,  умираю - 
Щ1Й: — но  то.1ько  что  же  мнЬ  д'Ьлать,  когда  я  ни  въ  своей, 
ни  въ  твоей  душ-Ь  ничего,  кром-Ь  мерзости,  не  вижу,  •  и  за 
то  суще  мн'Ь  Господь  Богъ  и  поможетъ  теперь  отъ  тебя 
отворотиться  къ  сгЬн'Ь  и  заснуть  съ  спокойной  сов'Ьстью, 
а  завтра  у1->хать,  презирая  всю  мою  родину  и  твои  утЬ- 
шен1я. 

И  молитва  страдальца  была  услышана:  онъ  «суще»  пре- 
красно выспался  и  на  другой  день  я  проводп.5ъ  его  на  стан- 
ц1ю;  но  зато  сампмъ  мною  овлад'Ьло  отъ  его  словъ  лютое 
безпокойство. 

/«Какъ, — думалъ  я, — неужто  въ  само5гь  дктЬ  ни  въ  моей, 
ни  въ  его  и  ни  въ  чьей  пной  русской  душ1з  не  видать  ни- 
чего,   кром'Ь    дряни?    Неужто   все   доброе    и  хорошее,   что 


—     7  0 


когда-либо  зам'Ьтилъ  художественный  глазъ  другпхъ  писа- 
телей, —  одна  выдумка  и  вздоръ?  Это  не  только  грустно, 
это  страшно.  Если  безъ  трехъ  праведныхъ,  по  народному 
в'Ьрованхю,  не  стоить  ни  одинъ  городъ,  то  какъ  же  устоять 
ц'Ьлой  земл'Ь  съ  одною  дрянью,  которая  живетъ  въ  моей  и 
въ  твоей  душ'Ь,  мой  читатель?» 

Мн4  это  было  п  ужасно,  п  несносно,  и  пошелъ  я  искать 
праведныхъ,  пошелъ  съ  об'Ьтомъ  не  успокоиться,  докол'Ь  не 
найду  хотя  то  'небольшое  число  трехъ  праведныхъ,  безъ 
которыхъ  «н'Ьсть  граду  стоян1я»;  но  куда  я  'ни  обращался, 
кого  ни  спрашивалъ — всЬ  отв-Ьчалп  мнЬ  въ  томъ  род'Ь,  что 
праведныхъ  людей  не  видывали,  потому  что  всЬ  люди  гр-Ьш- 
ные,  а  такъ,  кое-какихъ  хорошихъ  людей  и  тогь,  и  другой 
знавали.  Я  и  сталъ  это  записывать.  Праведны  они,  думаю, 
себ'Ь,  или  неправедны, — все  это  надо  собрать  и  потомъ  разо- 
брать:/чт6  тутъ  возвышается  надъ  чертою  простой  нрав- 
ственности и  потому  «свято  Господу». 

И  вотъ  кое-что  изъ  моихъ  записей. 


ОДНОДУМ  ъ. 


ГЛАВА  ПЕРВАЯ. 

Въ  царствован1е  Екатерины  II,  у  н'Ькоторыхъ  приказ- 
наго  рода  супруговъ,  по  фа.м11л1и  Рыжовыхъ,  родился  сынъ 
по  пменп  Алексашка.  Жило  это  семейство  въ  СолигалпчЬ, 
у^здномъ  городк!^  костромской  губерн1п,  расположенномъ 
при  рЬкахъ  Костром-Ь  и  СвЬтицЬ.  Тамъ,  по  словарю  кн.  Га- 
гарина, значится  семь  каменныхъ  церквей,  два  духовныя 
и  одно  св-Ьтское  училище,  семь  фабрпкъ  и  заводовъ,  трид- 
цать семь  лавокъ,  три  трактира,  два  питейн1)1хъ  дома  и 
3,005  жителей  обоего  пола.  Въ  город-Ь  бываютъ  дв11  годо- 
выя  ярмарки  и  еженед'Ь.тьные  базары;  кромЬ  того,  значится 
«довольно  деятельная  торговля  известью  и  дегтемъ».  Въ  то 
время,  когда  жилъ  наитъ  герой,  зд'Ьсь  были  еще  соляныя 
варницы. 

Все  это  надо  знать,  чтобы  составить  понят1е  о  томъ, 
какъ  ыогъ  жить  и  какъ,  дЬйствительно.  жилъ  мелкотравча- 
тый герой  нашего  разсказа  Алексашка  и.ш,  впос.тЬдств1И, 
Александръ  Аеанасьевичъ  Рыжовъ.  по  уличному  прозванпо 
«Однодумъ». 

Родители  Алексашки  пм'Ьли  собственный  домъ.  —  одинъ 
изъ  т'Ьхъ  домиковъ,  которые  въ  зд-Ьганей  .тЬсной  мктности 
ничею  пе  стоять,  но,  однако,  даютъ  к'ровъ.  Другихъ  дЬтей, 
кром-Ь  Алексашки,  у  приказнаго  Рыжова  не  было,  или,  по 
крайней  мЬрЬ,  о  нпхъ  мн'Ь  ничего  не  сказано. 

Приказный  уыеръ  вскоре  иослЬ  'рожден1я  этого  сына  и 
оставплъ  жену  п  сьша  ни  съ  ч'Ьмъ,  кром'Ь  того  доыпка, 
который,  какъ  сказано,  «ничего  не  стбилъ».  Новдова-при- 


^    77     - 

казничиха  сама  дорого  стоила:  она  была  пзъ  т'Ьхъ  русскпхъ 
женщннт^,  которая  «въ  б'Ьд'Ь  не  сроб'Ьетъ,  спасеп,;  коня  на 
скаку  остановитъ, — въ  горящую  избу  взойдетъ», — простая, 
здравая,  трезвомысленная  русская  женщина,  съ  силою  въ 
т'Ьл'Ь,  съ  отвагой  въ  душ'Ь  и  съ  н-Ьжиою  способностью  лю- 
бить горячо  и  в'Ьрно. 

Когда  она  овдов'Ьла,  въ  ней  еще  были  пр1ятности,  при- 
годныя  для  нсприхотливаго  обихода,  и  къ  ней  кое-кто  за- 
сылали свахъ,  но  она  отклонила  новое  супружество  и  стала 
заниматься  печеньемъ  пироговъ.  Пироги  изготовлялись  по 
скоромнымъ  днямъ  съ  творогомъ  и  печенкою,  а  по  постнымъ — 
съ  кашею  и  горохомъ;  вдова  выносила  ихъ  въ  ночвахъ  на 
площадь  и  продавала  по  м'Ьдному  пятаку  за  штуку.  Отъ 
прибыли  своего  пирон;наго  производства  она  питала  себя 
и  сына,  котораго  отдала  въ  науку  «мастериц'Ь»;  мастерица 
научила  Алексашу  тому,  что  сама  знала.  Дальнейшую  же, 
болЬе  серьезную  науку  преподалъ  ему  дьякъ  съ  косою  и 
съ  кожанымъ  карманомъ,  въ  коемъ  у  него  безъ  всякой  та- 
бакерки содержался  нюхательный  порошокъ  для  изв^стнаго 
употреблен1я. 

Дьякъ,  «отучивъ»  Алексашк'.у,  взялъ  горшокъ  каши  за 
выучку;  и  съ  этимъ  вдовинъ  сынъ  пошелъ  въ  люди  добы- 
вать себЬ  хл^бъ-соль  и  всЬ  опред1)Ленныя  для  него  блага 
М1ра. 

Алексашк'Ь  тогда  было  четырнадцать  л^тъ  и  въ  этомъ 
БОзраст'Ь  его  можно  отрекомендовать  читателю. 

Молодой  Рыжовъ  породою  удался  въ  мать:  онъ  былъ  рос- 
лый, плечистый,  —  почти  атлетъ,  необъятной  силы  и  несо- 
крушимаго  здоровья.  Въ  свои  отроческхе  годы  онъ  былъ 
уже  первый  силачъ  и  такъ  удачно  предводительствовалъ 
сптною  на  кулачныхъ  бояхъ,  что  па  которой  сторон'Ь  былъ 
А.1ексашка  Рыжовъ, — та  считалась  непобедимою.  Онъ  былъ 
досужъ  и  трудолюбивъ.  Дьякова  школа  дала  ему  превосход- 
ный, круглый,  четки!,  красивый  почеркъ,  которымъ  онъ  на- 
писалъ  старухамъ  множество  заупокойныхъ  поминан1й  и 
т^мъ  положилъ  начало  самопиташя.  Но  важн'Ье  этого  были 
те  свойства,  который  дала  ему  его  мать,  сообщившая  жи- 
вымъ  примеромъ  строгое  и  трезвое  настроен1е  его  здоровой 
душ'Ь,  жившей  въ  здоровомъ  и  сильномъ  т^лк  Онъ  былъ, 
какъ  мать,  ум'Ьренъ  во  всемъ  и  никогда  не  ириб'Ьгалъ  ни 
къ  чьей  посторонней  помощи. 


—    73    — 

Въ  четырнадцать  .тЬтъ  онъ  уже  считалъ  гр'Ьхомъ  4сть 
матерпнъ  хл'Ьбъ;  пом1шан1я  приносили  немного  и  притомъ 
заработокъ  этотъ,  завпсящШ  отъ  случайностей,  былъ  непо- 
стояненъ;  къ  торговл'Ь  Рылювъ  питалъ  врожденное  отвра- 
щен1е,  а  оставить  Солигаличъ  не  хогктъ,  чтобы  не  разлу- 
чаться съ  матерью,  которую  очень  любилъ.  А  потому  надо 
было  зд'Ьсь  же  промыслить  себЬ  занят1е,  и  онъ  его  про- 
мыслилъ. 

Въ  то  время  у  насъ  только  образовывались  постоянный 
почтовыя  сообщен] я:  между  ближайшими  городами  учрежда- 
лись разъ  въ  нед-Ёлю  гонцы,  которые  носили  суму  съ  па- 
кетами. Это  называлась  п'Ьшая  почта.  Плата  за  эту  стужбу 
назначалась  не  великая:  руб.1я  по.ттора  въ  м-Ьсяцъ  «на  сво- 
пхъ  харчахъ  и  при  своей  обуви».  Но  для  кого  и  такое 
содержан1е  было  заманчиво,  гЬ  колебались  взяться  носить 
почту,  потому  что  для  чуткой  хрпспанской  совести  рус- 
скаго  благочест1я  представ.тялось  сомнптельнымъ:  не  заклю- 
чается ли  въ  такой  пустой  затМ,  какъ  разноска  бумаги, 
чего-нибудь  еретпческаго  и  противнаго  истинному  хри- 
ст1анству? 

Всяк1Й,  кому  довелось  о  томъ  слышать, — раздумывалъ, 
какъ  бы  не  потравить  этимъ  душу,  и  за  мзду  временную 
не  потерять  жизнь  в'Ьчную.  И  тутъ-то  вотъ  общее  сердо- 
болхе  устроило  Рыжовкина  Алексашку. 

—  Онъ,  говорили,  сирота:  ему  больше  Господь  про- 
ститъ, — особенно  по  ребячеству.  Ему,  если  его  на  поноск'Ь 
дорогою  медвЬдь  или  волкъ  задеретъ,  и  онъ  на  судъ  пред- 
станетъ,  одно  отв'Ьчать:  «не  разум'Ьлъ,  Господи»,  да  и  только. 
И  въ  ту  пору  взять  съ  него  нечего.  А  если  да  онъ  уц-Ь- 
л^Ьетъ  II  современемъ  въ  .л'Ьта  взойдетъ,  то  можетъ  въ  мо- 
настырь пойти  II  все  преотлично  отмолить,  да  еще  не  за 
своей  св'Ьчой  и  при.  чужомъ  ладан'Ь.  Чего  ему  еще  по  си- 
ротству его  ожидать  лучшаго? 

Самъ  Алексашка,  котораго  это  касалось  всЬхъ  бол'Ье, 
бы.ть  отъ  м1ра  не  прочь  и  на  м1ръ  не  челобитчикъ:  онъ 
см'ктою  рукою  взя.лъ  почтовую  суму,  взвали лъ  ее  на  плечи 
и  сталъ  таскать  изъ  Солпгалича  въ  Чухлому  и  обратно. 
Служба  въ  п^^шей  почт'Ь  пришла  ему^  совершенно  по  вкусу 
и  по  натур-Ь:  онъ  шелъ  одинъ  черезъ  .тЬса,  поля  и  болота 
п  думалъ  про  себя  свои  сиротск1я  думы,  как1я  слагались 
въ  немъ  подъ  живымъ  БпечатлЬн1емъ  всего,  чт5  встр-^-.чалъ, 


—    79    — 

что  вид-Ьдъ  п  слышалъ.  При  такихъ  услов1ихъ  изъ  него 
могъ  бы  выйти  поэтъ  въ  род'Ь  Бориса  или  Кольцова,  но  у 
Алексашкп  Рыжова  была  другая  складка, — не  поэтическая, 
а  философская,  и  изъ  него  вышелъ  только  замечательный 
чудакъ  «Однодумъ».  Ни  даль  утомительнаго  пути,  ни  зной, 
ни  стужа,  ни  в^тры  и  дождь  его  не  пугали:  почтовая  сума 
до  такой  степени  была  нипочемъ  его  могучей  спин'Ь,  что 
онъ,  кром'Ь  этой  сумы,  всегда  носилъ  съ  собою  еще  другую, 
с'Ьрую,  холщовую  сумку,  въ  которой  у  него  лежала  толстая 
книга,  им1)Вшая  на  него  неодолимое  вл1ян1е. 
Кнпга  эта  была  «Библ1я». 

ГЛАВА  ВТОРАЯ. 

Мн'Ь  не  изв^^стно,  сколько  л'Ьтъ  онъ  несъ  службу  въ  п4- 
итей  почтЬ,  безпрестанно  таская  суму  п  Бнбл1ю,  но,  кажется, 
это  было  долго  и  кончилось  т'Ьмъ,  что  п^шая  почта  зам'Ь- 
нилась  конною,  а  Рыжову  «вышелъ  чинъ».  ПоагЬ  этихъ 
двухъ  важныхъ  въ  жизни  нашего  героя  событ1й,  въ  судьбе 
его  произошелъ  больиюй  переломъ:  охочй  ходокъ  съ  поч- 
тою, онъ  уже  не  захот^лъ  ездить  съ  почтаремъ  п  сталъ 
искать  себ'Ь  другого  м^ста,  —  опять  непрем'Ьнно  тамъ  же, 
въ  Солигалич'Ь,  чтобы  не  разстаться  съ  матерью,  которая 
въ  то  время  уже  остар'Ьла  и,  притуп^въ  зр'Ьн1емъ,  стала 
хуже  печь  свои  пироги. 

Судя  по  тому,  что  чины  на  нпзшихъ  почтовыхъ  долж- 
ностяхъ  получались  очень  не  скоро,  наприм'Ьръ,  л'Ьтъ  за 
дв-Ьнадцать,' — надо  думать,  что  Рыжовъ  им'Ьлъ  объ  эту  пору 
Л'Ьтъ  двадцать  шесть  или  даже  немножко  бол-Ье  и  во  все 
это  время  онъ  только  ходнлъ  взадъ  и  впередъ  изъ  Соли- 
галича  въ  Чухлому  и  на  ходу,  и  на  отдых'Ь  читалъ  одну 
только  свою  Библ1ю  въ  затраиезномъ  переплете.  Онъ  начи- 
тался ея  вволю  п  прхобр'Ьлъ  въ  ней  больш1я  и  твердыя  по- 
знан1Я,  легш1я  въ  основу  всей  его  посл-Ьдующей  оригиналь- 
ной жизни,  когда  онъ  сталъ  умствовать  и  прилагать  къ  д^лу 
своп  бнблейск1я  воззр'Ьн1я. 

Конечно,  во  всемъ  этомъ  было  много  оригинальнаго.  Ры- 
жовъ, наприм'Ьръ,  зналъ  наизусть  всЬ  писан1я  многихъ 
пророковъ  и  особенно  любилъ  Исаш,  широкое  богов-Ьд'Ьнхе 
котораго  отв-Ьчало  его  душевной  настроенности  и  составляло 
весь  его  катехизисъ  и  все  богослов1е. 

Старый  челоБ'Ькъ,  знавипй  во  время  своей  юиоси  восьми- 


^    80    — 

десятипятплЬтняго  Рыжова,  когда  онъ  уже  прославился  п 
заслужилъ  имя  «Однодума»,  говорплъ  мнЬ,  какъ  этотъ  ста- 
рикъ  вспоминалъ  какой-то  «дубъ  на  болот!.»,  гдк  онъ  осо- 
бенно любплъ  отдыхать  и  «кричать  вктру». 

—  Стану, — говорить, — бывало,  п  воп.тю  встр'Ьчь  воздуху: 

«Позна  волъ  стяжавшаго  и  оселъ  ясли  господина  сво- 
его, а  люд1е  мои  неразумЬша.  С'Ьмя  лукавое;  сыны  безза- 
кон1я!  Что  еще  уязвляетесь  прилагая  неправды!  Всякая 
глава  въ  бол'Ёзнь, — всякое  сердце  въ  плачъ. — Что.  ми  мно- 
жество жертвъ  вашихъ:  тука  агнцовъ  и  крови  юнидъ  и 
козловъ  не  хощу.  Не  приходите  явитпся  ми.  П  аще  при- 
несете ми  семидалъ — всуе;  кадило  мерзость  ми  есть.  Но- 
вом'ЬсячШ  вашихъ  и  субботъ,  и  дне  великаго  не  иотерп.тю: 
поста  и  праздности,  и  новом'Ьсячш  вашихъ,  и  празднп- 
ковъ  ненавидитъ  душа  моя.  —  Егда  прострете  руки  ваши 
ко  мнЬ,  отвращу  очи  мои  отъ  васъ,  и  аще  умножите  моле- 
н1я, — не  услышу  васъ.  Пзмыйтесь,  отымите  лукавство  оть 
душъ  вашихъ.  Научитеся  добро  творити,  и  прхидите  пстя- 
жемся,  и  аще  будутъ  гр'Ьхи  ваши  яко  багряное — уб^.тю  ихъ 
яко  сн'Ьгъ.  Но  князи  не  покоряются,  —  общницы  татемъ 
любяще  дары,  гоняще  воздаян1е  —  сего  ради  глаголетъ  Са- 
ваоеъ:  горе  крЬпкпмъ,  —  не  престанетъ  бо  ярость  моя  на 
противный». 

И  выкрпкивалъ  сирота-ма.1ьчуганъ  это  «горе,  горе  кр'Ьп- 
кимъ»  надъ  пустыннымъ  болотомъ  и  мнилось  ему,  что  вЬ- 
теръ  возьметъ  и  понесстъ  слова  Иса1и  и  отнесетъ  туда, 
гд'Ь  вид'Ьнныя  1езек1племъ  «сух1я  кости»  лежатъ,  не  шеве- 
лятся; не  нарастаетъ  на  нихъ  живая  плоть  и  не  оживаетъ 
въ  груди  ист.тЬвшее  сердце. 

Его  с.тушалъ  дубъ  и  гады  болотные,  а  онъ  самъ  дЬлался 
полу-ш1стикомъ,  полу-агитаторомъ  въ  библейскомъ  дух'ё, — 
по  его  словамъ:  «дышалъ  любовьв)  и  дерзновен1емъ». 

Все  это  созр'Ьло  въ  немъ  давно,  но  обнаружилось  въ  ту 
пору,  когда  онъ  получилъ  чинъ  и  сталъ  искать  другого 
мкта,  не  надъ  болотомъ.  Развит1е  Рыжова  было  уже  со- 
вершенно закончено  и  наступало  время  д-Ьятельности,  въ 
которой  онъ  могъ  приложить  правила,  созданныя  имъ  себ'Ь 
на  библейскомъ  грунт-Ь. 

Подъ  т'Ьмъ  же  дубомъ,  надъ  тЬмъ  же  болотомъ,  гдЬ  Ры- 
жовъ  выкрикивалъ  словами  Иса1и  «горе  крЬикимъ»,  онъ 
дождался  духа,  давшаго  ему  мысль  самому  сделаться  кр-Ьп- 


—    81    — 

кпмъ,  дабы  устыдить  крЬпчайшихъ.  II  онъ  прннялъ  это 
посвященхе  и  пронесъ  его  во  весь  почти  стол'Ьтн1й  путь  до 
могилы,  ни  разу  не  споткнувпгпсь,  никогда  не  захромавъ 
ни  на  правое  кол'Ьно,  ни  на  лЬвое. 

Впереди  насъ  ожпдаетъ  довольно  образцовъ  его  задох- 
нувшейся въ  т1',сногЬ  удивительной  силы  и  въ  конц'Ь  ска- 
зания неолсиданный  актъ  дерзновеннаго  безстрашгя,  ув'Ьн- 
чавний  его,  какъ  рыца])я,  рыцарскою  наградою. 

ГЛАВА  ТРЕТЬЯ. 

Въ  ту  отдаленную  пору,  къ  которой  восходитъ  переда- 
ваемый мною  разсказъ  о  РыжовЬ,  самое  главное  лицо  въ 
каждомъ  русскомъ  городишкЬ  бьыъ  городнпч1й.  Не  разъ 
было  сказано  и  нпк'Ьмъ  не  оспорено,  что,  по  понят1ю  мно- 
гпхъ  русскихъ  людей,  калгдый  городнич1й  былъ  «третье 
лицо  въ  государствуй».  Государственная  власть  въ  народ- 
номъ  представлени!  отъ  первоисточника  своего  —  монарха 
разв'Ьтвлялась  такъ:  первое  лицо  въ  государств-Ь — государь, 
правящШ  всЬмъ  государствомъ;  за  нимъ  второе  —  губерна- 
торъ,  который  правгггъ  губерн1ею,  и  иотомъ  прямо  за  гу- 
бернаторомъ  непосредственно  атЬдуотъ  третье — городничхй, 
«СИДЯ1Ц1Й  на  городу».  Исправниковъ  тогда  еще  не  было  и 
потому  о  нихъ  въ  разд'Ьлен1п  власти  сужден1я  не  полагали. 
Такъ  это  оставалось,  впрочемъ,  и  впосл'Ьдств1и:  исправникъ 
былъ  челоБ-Ькъ  разъ-бздной  и  онъ  сЬкъ  только  сельскихъ 
людей,  которые  тогда  еще  не  им'Ьли  самостоятельнаго  по- 
нят1я  объ  1ерарх1и,  и  кто  ихъ  ни  сЬкъ — одинаково  ногами 
перебирали. 

Введен1е  новыхъ  судебныхъ  учрежден1й,  ограничивпше 
прелшюю  теократическую  полноправность  сельскихъ  адми- 
нистраторовъ,  попортило  это,  особенно  въ  городахъ,  гдЬ 
оно  значительно  сод-Ьйствовало  паден1ю  но  только  город- 
ническаго,  а  даже  губернаторскаго  престижа,  поднять  ко- 
торый на  прежнюю  высоту  улсе  невозмолшо, — по  крайней 
м'Ьр'Ь,  для  городнпчихъ,  ВЫС0К1Й  урядъ  которыхъ  зам'Ьнеиъ 
новшествомъ. 

Но  тогда,  когда  обдумывалъ  и  р'йпшлъ  свою  судьбу 
«Однодумъ»,  —  все  это  было  еще  въ  своемъ  благоустроен- 
номъ  порядк'Ь.  Губернаторы  сид'Ьли  въ  своихъ  цснтрахъ 
какъ  царьки:  достуиъ  къ  нимъ  быль  труденъ  и  предстоян1е 
имъ    «сопряжено    со  страхомъ»;    они  всЬмъ  норовили  гово- 

Соч1шеп1я  Н.  С.  Лескова.  Т.  ИТ.  (> 


—    82    — 

рить  «ты»,  всЬ  имъ  кланялись  въ  иояоъ,  а  иные,  по  усср- 
Д110,  дазке  зомно;  протопопы  их'ь  «срЬталн»  съ  крестами  и 
святою  водою  у  входа  во  х])амы,  а  подрукавная  знать  че- 
ствовала пхъ  выражеБ1емъ  низ.меннаго  ись-атсльства  и  едва 
дсрзатга,  въ  лиц'Ь  немногихъ  избранныхъ  своихъ  представи- 
телей, просить  пхъ  «въ  воспр1емникп  къ  купели».  И  они, 
даже  когда  соглашались  спизойтп  до  такой  милости,  держали 
себя  царственно:  они  не  "йздили  крестить  сами,  а  посылали 
вм'Ьсто  себя  чиновниковъ  особыхъ  поручен1Й  пли  адъютан- 
тов!), которые  отвозпли  «ризки»  и  принимали  почетъ  «въ 
лиц'Ь  пославигаго».  Все  тогда  было  величественно,  степенно 
и  серьезно,  подъ-стать  тому  доброму  и  серьезному  времени, 
часто  противопоставляемому  нын'11шнему  времени,  не  доб- 
рому и  не  серьезному. 

Рыжову  вышла  прекрасная  лин1я  приблизиться  к'ъ  на- 
чалу градской  властп  и,  но  разставаясь  съ  роднымъ  Соли- 
галичемъ,  стать  на  четвертую  ступень  въ  государствЬ:  въ 
С/Олпгалич'Ь  умеръ  старый  квартальный,  п  Рыжовъ  заду1яалъ 
просеться  на  его  мЬсто. 

ГЛАВА  ЧЕТВЕРТАЯ. 

Квартальническое  мЬсто,  хотя  и  не  очень  высокое,  не- 
смотря на  то,  что  составляло  первую  ступень  ниже  город- 
ничаго,  было,  однако,  довольно  выгодно,  если  только  чело- 
в'Ькъ,  его  занимаюш,Ш,  хорошо  умЬлъ  стащить  съ  1:аждаго 
воза  пол'Ьно  дровъ,  пару  бураковъ,  пли  кочанъ  капусты; 
но  если  онъ  не  ум'Ьлъ  этого,  то  ему  было  бы  плохо,  такъ 
какъ  казеннаго  Ллаюванья  по  этой  четвертой  въ  государ- 
стве должности  полагаюсь  всего  десять  рублей  ассигна- 
Ц1ЯМП  въ  м'Ьсяцъ,  т.  е.  около  двухъ  рублей  восьмидесяти 
пяти  копескъ  по  нын1>и1нему  счету.  На  это  четвертая 
особа  въ  государств'Ь  должна  была  прилично  содеригать 
себя  п  свою  семью,  а  к'акъ  это  невозможно,  то  ка;кдый 
квартальный  «донималъ»  съ  гЬхъ,  которые  обрап];ались 
къ  нему  за  ч1'.мъ-нпбудь  «по  касающемуся  дЬлу».  ]3езъ 
этого  «дониман1я»  невозмолсно  было  обходиться  п  даже 
сами  вольтер1анцы  противъ  этого  не  возставали.  О  «не- 
бсрущемъ»  кварта.1ьномъ  никто  и  не  думалъ,  и  потому 
если  всЬ  квартальные  брали,  то  долженъ  былъ  брать 
и  Рыжовъ.  Само  начальство  не  могло  ;келать  и  терпЬть, 
чтобы    онъ   портйлъ  служебную  лин1ю.  Въ  этомъ  не  М0Г.10 


—    83    — 

быть  ипкакого  сомиЬнГя  и  но  могло  быть  о  томъ  шиоакой 
Р'Ьчи. 

Городни'пй,  къ  которому  Рыжо1п>  обратился  за  кварталь- 
ничышъ  вгЬстомъ,  разумеется,  не  задавалъ  себЬ  никакого 
вопроса  о  его  способности  къ  взятк'Ь.  В'Ьроятно,  онъ  ду- 
малъ,  что  на  этотъ  счетъ  Гыжовъ  будетъ  какъ  всЬ  друг1е, 
и  потому  у  них'ь  особаго  договора  на  этотъ  счетъ  не  было. 
ГородничШ  принялъ  въ  сообра}кен1е  только  его  громадный 
ростъ,  осанистую  фигуру  и  пользовавшуюся  большою  извЬст- 
ностью  силу  и  неутомимость  въ  ходьбе,  которую  Рыжовъ 
доказалъ  своимъ  пФ.птимъ  нои1ен1емъ  почты.  Все  это  были 
качества,  очень  подходящ1Я  для  полицейской  службы,  ко- 
торой добиваюя  Рыжовъ, — и  онъ  былъ  сд'Ьланъ  солигалич- 
скимъ  кварта.1ьнымъ,  а  мать  его  продолжала  печь  и  про- 
давать свои  пироги  на  томъ  самомъ  базар'Ь,  щЬ  сынъ  ея 
долженъ  былъ  установить  и  держать  добрые  порядки:  блюсти 
в'Ьсъ  в1фный  и  м'1фу  полную  и  утрясенную. 

Городнич1Й  сд'Ьлалъ  ему  только  одно  внушение: 

—  Бей  безъ  поврежден1я  и  по  касаюш,ему  моего  не  за- 
хватывай. 

Рыжовъ  обязатся  это  исполнять  и  иоигелъ  Д'Ьйствовать, 
но  вскор'Ь  же  началъ  подавать  о  себ'Ь  странный  сомн'Ьнгя, 
который  стали  треволгить  третью  особу  въ  государств'Ь,  а 
самого  бывшаго  Алексашку,  а  шлкЬ  Александра  Аоанасье- 
вича,  доводить  до  весьма  тягостныхъ  испытаний. 

Рыжовъ  съ  перваго  же  дня  с'1ужбы  оказался  по  должно- 
сти ретивъ  и  исправенъ:  придя  на  базаръ,  онъ  размЬстилъ 
тамъ  возы;  разсадилъ  иначе  бабъ  съ  пирогами,  пом1>стя  при- 
томъ  свою  мать  не  на  лучшее  мЬсто.  Пьяныхъ  мужиковъ 
част1Ю  урезонилъ,  а  част1Ю  поучплъ  рукою  власгаою,  но 
съ  пр1ятностью,  такъ  хороню,  какъ  будто  имъ  этимъ  боль- 
пюе  одолжен1е  сд'кчалъ  и  ничего  не  взялъ  за  науку.  Въ 
тотъ  же  день  онъ  отвергь  и  приношен1е  капустныхъ  бабъ, 
пришедитихъ  къ  нему  на  тгоклонъ  по  касающсму,  и  еш;в 
объявилъ,  'гго  ему  по  касающсму  ни  отъ  кого  ничего  и  не 
сл'Ьдует7>,  потому  что  за  все  его  к.асаюп1,ее  ему  «царь  жа- 
луетъ,  а  мзду  брать  Богъ  запрещаетъ». 

День  провелъ  Рыжовъ  хорошо,  а  ночь  провелъ  еще 
лучше:  обопшлъ  весь  городъ,  и  кого  засталъ  на  ходу  въ 
П03ДН1Й  часъ,  разспросилъ:  откуда,  ь'уда  и  по  какой  надоб- 
ности?  Съ  добрымъ  челов'Ькомъ  поговорнлъ,  самъ  его  даже 

6* 


—    84    — 

проводилъ  II  110С01г1',товалъ,  а  одному-другому  пьяному  ухо 
надрать,  да  будошнш.'ову  }кепу,  которая  подъ  коровъ  кол- 
довать ходила,  въ  куту;зку  заперъ,  а  на  утро  явился  къ 
городничему  съ  докладомъ,  что  видитъ  себ'Ь  В7>  дктЬ  одну 
пом-Ьху  В1>  будошникахъ, 

■ —  Проводятъ,  говорптъ.  они  время  въ  праздности  и 
спросонья  ходятъ  безъ  надобности, — людямъ  но  касающему 
падоЬдаютъ  и  сами  портятся.  Лучше  ихъ  отъ  л-Ьнивой  пу- 
стоты отрЬшить  и  послать  къ  вашему  высокоблагород11о  въ 
огородъ  гряды  полоть,  а  я  одинъ  все  унравлю. 

Городничему  это  было  не  вопреки,  а  домовитой  город- 
нпчих'к  совскмъ  но  сердцу:  однимъ  будошникамъ  могло  не 
нравиться,  да  закону  не  соотв^^тствовало;  но  будошниковъ 
кто  думалъ  спрашивать,  а  законъ...  городнич1й  судилъ  о 
немъ  русскнмъ  судомъ:  «законъ — -что  конь:  куда  надо — 
туда  и  вороти  его».  Александръ  же  Аеанасьевичъ  выше 
всего  ставилъ  законъ:  «въ  пот'Ь  лица  твоего  'Ьшь  хл11бъ 
твой»  и  по  тому  закону  выходило,  что  всяк1е  лишн1е  «при- 
ставники»— бремя  ненужное,  которое  надо  отставить  и  при- 
ставить къ  какому  бы  то  ни  было  другому  настоящему 
д'Ь.чу , — «  потному  » . 

■  И  учредилось  это  дкю,  к'акъ  указалъ  Рыжовъ,  и  было 
оно  пр1ятно  въ  очахъ  правителя  и  народа  и  обратило  къ 
Рыжову  сердца  людей  благодарныхъ.  А  Рыжовъ  самъ  хо- 
дитъ  по  городу  днемъ,  ходитъ  одинъ  ночью  и  мало-ио- 
малу  везд'Ь  сталъ  чувствоваться  его  добрый  хозяйск1й  до- 
смотръ,  II  опять  было  ЭТО  пр1ятно  ВЪ  очахъ  всЬхъ.  Словомъ, 
все  шло  хорошо  и  обещало  покой  невозмутимый,  но  тутъ- 
то  и  б'Ьда:  не  сварился  народъ, — не  ь'ормилъ  воеводъ-ни 
откуда  ни  что  не  касалося  и,  кромЬ  уборки  огорода,  не 
было  правителю  прибылей  ни  болыпихъ,  ни  среднихъ,  ни 
малыхъ. 

Городнич1й  возмутился  духомъ,  вникъ  въ  Д'Ьло,  увидалъ, 
что  этакъ  невозможно,  и  воздвигъ  на  Рыжова  'Ьдкое  гонен1е. 

Онъ  попросилъ  протопопа  разузнать,  нЬтъ  ли  въ  безкчг- 
сательномъ  РьшговЬ  какого  неправослаБ1Я,  но  протопопъ 
отв'Ьчалъ,  что  явнаго  ненравослав1я  въ  Рыжове  онъ  не  усма- 
триваетъ,  а  замЬчаетъ  въ  немъ  н'Ькую  гордыню,  происхо- 
дящую, конечно,  отъ  того,  что  «го  мать  пироги  печетъ  и 
ему  отд'Ьляет'ь. 

—  Прес1.чь  сов'Ьтую  оный  торгъ,  ей  нынЬ  по  сыну  не- 


—    85    — 

подобающШ,  II  унпчто/кптся  тогда  ему  оная  его  непом^Ьрная 
гордыня  II  онъ  прикоснется. 

—  Прес'Г.ку, — отв'Ьчалъ  городничш,  п  сказалъ  Рыжову: — ■ 
своей  матери  на  торгу  сид-Ьтб  не  годится. 

—  Хорошо, — отв'Ьчалъ  Рыжовъ  и  взялъ  мать  съ  почвами 
съ  базара,  а  въ  укоризненномъ  поведен1п  оста.чся  попреж- 
нему, — не  прикасался. 

Тогда  протопопъ  указалъ,  что  Рыжовъ  не  справлялъ  себ-Ь 
форменнаго  платья  и  въ  пасхальный  день,  скупо  похристо- 
совавшись съ  одними  ближними,  не  явился,  съ  поздравле- 
Н1емъ  ни  къ  кому  изъ-  именитыхъ  гражданъ,  на  что  гЬ, 
Бпрочемъ,  претенз1И  не  изъявляли. 

Это  находилось  въ  зависимости  одно  отъ  другого.  Ры- 
жовъ не  ходилъ  за  праздничными  н  потому  ему  не  на  что 
было  обмундироваться,  но  обмундировка  требовалась  п  она 
была  у  прсжняго  квартальнаго.  Вс'11  видЬлп  у  него  и  мун- 
диръ  съ  воротомь,  и  рейтузы,  и  сапоги  съ  кисточкой,  а 
этотъ  какъ  ходилъ  съ  почтою,  такъ  и  оставался  въ  поло- 
сатомъ  тиковомъ  бешмегЬ  съ  крючками,  въ  желтыхъ  нан- 
ковыхъ  штанахъ  и  въ  простой  крестьянской  пшпк'Ь,  а  на 
зиму  им1к1ъ  овчиный  нагольный  тулупъ,  и  ничего  иного 
не  заводилъ,  да  и  не  могъ  завести  на  2  руб.  87  коп. 
м'Ьсячнаго  жалованья,  на  которое  жи.ть,  служка  в'Ьрою  и 
правдою. 

Къ  тему  же,  произошелъ  случаи,  потребовавипй  денегъ: 
умерла  мать  Рыжова,  которой  нечего  было  дЬлать  на  земл'Ь 
посл-Ь    того,   какъ  она  не  могла  на  ней  продавать  пироги. 

Александръ  Аеанасьевичъ  схоронилъ  ее,  по  общему  от- 
еыву,  «скаредно»,  чЬмъ  и  доказалъ  свою  нелюбовь.  Онъ 
заплатилъ  за  нее  причту  по-малости,  но  по  самой-то  пи- 
рожнпд'!;   даже   пирога  ие  спекъ  и  сорокоуста  не  заказалъ. 

Еретикъ!  и  это  было  тЫъ  достов'1фН'Ье,  что  хотя  город- 
нич1й  ему  не  дов'Ь])я.лъ  и  протопопъ  въ  немъ  сомн'Ьвался, 
но  и  городничиха  и  протопопица  за  него  горой  стояли, — ■ 
первая  за  пригонъ  на  ея  огородъ  бударей,  а  вторая  по 
какой-то  тайной  причинЬ,  лежавшей  въ  ея  «характер'Ь  со- 
противлешя». 

Въ  этихъ  особахъ  Александръ  Аоанасьевичъ  им-Ь-лъ  за- 
щитницъ.  Городничиха  сама  ему  послала  отъ  уролш.я  зем- 
ного двЪ  м'Ьры  картофеля,  но  опъ,  не  развязывая  м'Ьшковъ, 


—    86    — 

припесъ  картофель   назадъ   па  своихъ  илечахъ  и  коротко 
сказалъ: 

—  За  уссрд1е  благодарю,  а  даровъ  не  пр1емлю. 

Тогда  протопопица,  дама  мнительная,  поднесла  ему  дв'Ь 
Еоленкоровыя  маннпиги  своего  древияго  рукоделья  оть  тЬхъ 
поръ,  когда  еп1,е  протопоиъ  былъ  ставленникомъ,  но  чудакъ 
и  этого  не  взялъ: 

—  Нельзя,  говоритъ,  дары  брать,  да  и,  одЬваясь  по  1фо- 
сто'гЬ,   я   никакой   въ  семъ  щегольств-Ь  пользы  не  нахожу. 

Тутъ  и  сказала  протопопица  мулсу  въ  злости  задорное  слово: 

—  Во'п>  бы,  говоритъ,  кому  пристало  у  алта1)я  стоять, 
а  не  вам'г.,  обираламъ  духовнымъ. 

Протопоиъ  осердился, — велЬлъ  л{ен'Ь  молчать,  а  самъ  все 
лежалъ  да  думалъ: 

«Ото  новость  массонсксШ,  и  если  я  се  усл^Лх-у  и  открою, 
то  могу  быть  въ  больпюмъ  отличш,  и  дазке  могу  въ  Пете})- 
бургъ  пере'Ьхать. » 

Такъ  онъ  этпмъ  забредилъ  и  съ  бреду  составнлъ  планъ, 
какъ  обназкить  сов-Ьсть  Рылеева  до  разд^Ьлен1я  души  съ 
гЬломъ. 

ГЛАВА  ПЯТАЯ. 

Подходилъ  Велнк1й  постъ  и  протопоиъ,  какъ  на  ладонк'Ь, 
видЬлъ,  как]1мъ  образомъ  он'ь  обнажить  душу  Рьпкова  до 
раздЬлен1я,  и  тогда  будетъ  знать,  какъ  поступить  съ  нимъ 
по  злоб-Ь  его  уклонен1я  отъ  истинъ  православхя. 

Съ  этою  дЬлью  онъ  прямо  прпсов'Ьтовалъ  городничему 
прислать  къ  нему  на  духъ  полосатаго  1гвартальнаго  на  пер- 
вой лее  нод'Ьл1;.  А  на  духу  онъ  обФ.щалъ  его  хороптенько 
1фОнять  и,  гн'Ьвомъ  Болаимъ  припугнут.,  все  отъ  него  вы- 
В'Ьдать,  чтб  въ  немъ  есть  тайнаго  и  сокровеннаго,  и  за  что 
онъ  всего  касающаго  чуждается  и  даровъ  не  пр1емле1"ь.  А 
зат'Ьмъ  сказалъ:'  увпдимъ  [[о  открытому  страхойгь  виду  его- 
совести,  чему  онъ  подлелеать  будетъ,  и  тому  его  и  подверг- 
немъ,  да  спасется  духъ. 

Помлнувъ  слова  Павла,  протопоиъ  сталъ  л:дать  покойно, 
зная,  что  въ  нихъ  к1йл{до  своя  отыскать  молгетъ. 

ГородничШ  толсе  сд'Ьлалъ  свое  д^ло. 

—  Намъ  съ  тобой,  Александръ  Аоанасьевпчь,  какъ  ввд- 
нымъ  лицамъ  въ  город-Ь,-  сказалъ  онъ: — надо  въ  народ'Ь  ре- 
лигш  примЬръ  показать  и  къ  церкви  сдЬлать  почтен1е. 


—    87    — 

Рыншвъ  отв^Ьчадъ,  что  онъ  согласонъ. 

—  Изволь  зке,  братецъ,  говЬть  и  испов'Ьдаться. 
--  Согласенъ, — отв4чалъ  Рыжовъ. 

—  И  как'ь  оба  мы  люди  на  виду  у  всЬхъ,  то  и  на  виду 
все  это  доллшы  сд'15лать,  а  не  какъ-нибудь,  П1жчучись.  Я 
къ  протопопу  на  духъ  холсу, — онъ  всЬхъ  въ  духовенствЬ 
опытн'Ье, — и  ты  къ  нему  иди. 

—  Пойду  къ  протопопу. 

Да;   и    иди   ты  на  первой  недЬл'Ь,  а  л  па  иосл'Ьднеп 
пойду, — такъ  и  разд'Ьлимся. 

—  И  па  ото  согласенъ. 

Протопопъ  выиспов'Ьдалъ  Рыжова  и  даже  похвалился, 
что  на  вс'Ь  кор1;п  его  пробралъ,  но  не  наптелъ  въ  немъ 
гр'Ьха  къ  смерти. 

—  Каялся,  говорптъ,  въ  одномъ,  другомъ,  въ  третьемъ, — 
БО  всемъ  не  святъ  по-малости,  но  гр'^хи  все  простые,  че- 
лов'Ьчесьче,  а  противъ  начальства  особаго  зла  не  мыслитъ 
и  ни  па  васъ,  ни  на  меня  «по  касающему»  доносить  не 
думаетъ.  А  что  «даровъ  не  пр1емлетъ», — то  это  по  одной 
вредной  фантазп!. 

—  Все  лее,  значитъ,  есть  въ  немъ  вредная  фантазия.  А 
въ  чемъ  она  заключается? 

—  Библ1и  начитался. 

—  Ишь  его,  дурака,  угораздило! 

—  Да;  начитался  отъ  скуки  и  позабыть  не  молгетъ, 

—  Эк1ц  дуракъ!  чтб  же  теперь  съ  нимъ  сд'Ьлать? 

— ■  Ничего  не  сд'^лаешь:  онъ  уже  очень  далеко  начитапъ. 

—  Неулгели  до  самого  до  «Христа»  дошелъ? 

—  Всю,  всю  прочитадъ. 

—  Ну,  значитъ,  шабашъ. 

Полгал'Ьп!  и  стали  къ  Рылееву  милостив'Ье.  На  Руси  всЬ 
православные  знаютъ,  что  кто  Библ1ю  прочптал'ь  и  «до 
Христа  дочитался»,  съ  того  резоппыхъ  поступковъ  строго 
спрашивать  нельзя;  но  зато  этаще  люди,  что  юродивые, — 
они  чудесятъ,  а  никому  не  вредны  и  ихъ  не  боятся.  Впро- 
чемъ,  чтобы  быть  еще  обезпечеян'Ье  насчстъ  страннаго 
исправлешя  Рылгова  «по  касаюп;ему»,  отецъ  протопопъ 
преподалъ  городничему  мудрый,  но  л{есток1й  сов'Ьтъ, — чтобы 
лсенить  Александра  Аоанасьевича. 

—  Женатый  челов'Ькъ, — развивалъ  протопопъ: — хотя  и 
«до  Христа  дочитается»,    но  ему  свою  честность   соблюсти 


—    88    — 

трудно:  л:епа  его  пачноп.  шпкпгать,  п  не  гЛмъ,  такъ  дру- 
гнмъ  мангромъ  такъ  дойметъ,  что  онъ  ей  уступить  и  всю 
Библ1ю  нзъ  головы  выпустптъ,  а  станетъ  къ  дараыъ  прши- 
чивъ  п  начальству  преданъ. 

Городнпчему  совЬтъ  прителъ  по  мыслямъ,  п  онъ  зака- 
залъ  Александру  Аеанасьевичу,  чтобы  тотъ  какъ  зпасп.,  а 
непремЬнно  ;кенплся,  потому  что  холостые  люди  на  полн- 
тичныхъ  доджностяхъ  не  надежны. 

—  Какъ  хочешь,  говоритъ,  братъ,  а  ты  мн1;  въ  разсу- 
жден1п  всего  хорошъ,  но  въ  разсужден1и  одного  не  годишься. 

—  Почему? 

—  Холостой. 

—  Что  же  въ  томъ  за  укоризна? 

—  Въ  томъ  укоризна,  что  можешь  что-нпбудь  в'Ьролом- 
ное  сд15лать  и  сбЬкать  въ  чужую  губерн11о.  Теб-Ь,  в-Ьдь,  те- 
перь что?- — схватплъ  свою  Бибель  да  п  весь  тутъ. 

—  Весь  тутъ. 

—  Вотъ  это  и  неблагонадежно. 

—  А  разв'Ь  женатый  благонаделш'Ье? 

—  И  сравненья  н'Ьтъ;  изъ  женатаго  я,  говорить,  хоть 
веревку  вей,  онъ  все  стерпитъ,  потому  что  онъ  птенцовъ 
заведетъ,  да  п  бабу  пожал'Ьетт!,  а  холостой  самъ  чтб  пти- 
ца, —  ему  доварить  нельзя.  Такъ  вотъ  —  либо  уходи,  либо 
женись. 

Загадочный  чудакъ,  выслуншвъ  такое  разсуждеше,  ни- 
мало не  смутился  и  отв'Ьчалъ: 

—  Что  же, — и  женитьба  вещь  добрая,  она  отъ  Бога  по- 
казана: если  требуется — я  женюсь. 

—  Но  только  ты  рубп  дерево  по  себ'Ь. 

—  По  себЬ  вырублю. 

—  И  выбирай  поскор-Ье. 

—  Да  у  меня  уже  выбрана:  надо  только  сходить  посмо- 
тр'Ьть,  не  взяли  ли  ее  друпе. 

Городнич1й  надъ'  ни"мъ  посм'Ьялся: 

• —  Ишь  ты,  говоритъ,  гр'Ьховоднпкъ,  —  будто  за  нпмъ  п 
гр-Ьха  никогда  не  водится,  а  онъ  себ-Ь  уже  и  :кену  высмо- 
тр'Ь.ть. 

—  Гд'Ь  гр'Ьхамъ  не  водиться! — отв'Ьчалъ  Александръ  Аеа- 
насьевичъ:  —  полонъ  со.судъ  мерзости,  а  только  нев'Ьсту  я 
еще  не  сваталъ,  но,  действительно,  на  прпмЬтЬ  им^ю  п 
прошу  позволен1я  сходить  на  нее  взглянуть. 


—    89    — 

—  А  гд'Ь  она  у  тебя, — не  зд-Ьшняя,  В'Ьрно, — дальняя? 

—  Да,  такъ,  п  не  здешняя,  п  не  дальняя, — у  ручья  прп 
болотцЪ  живетъ. 

Городн11Ч1Й  еще  посмеялся,  отпустплъ  Рыжова  и,  за- 
интересованный, лгдетъ:  когда  его  чудакъ  вернется  и  чтб 
скажетъ? 

ГЛАВА  ШЕСТАЯ. 

Рыжовъ,  д'Ьиствительно,  срубилъ  дерево  по  себ'Ь:  черезъ 
нед'Ьлю  онъ  прнвелъ  въ  городъ  жену  —  ражую,  б-Ьл^'ю,  ру- 
мяную, съ  добрыми  карпми  глазами  п  съ  покорностью  въ 
каждомъ  нияг'Ь  и  движен1и.  Од'Ьта  она  была  по-крестьян- 
ски, и  шли  оба  супруга  другъ  за  другомъ,  неся  на  илечахъ 
коромысло,  на  которомъ  висЬла  подвязанная  холщевыыъ 
концомъ  расписная  лубочная  коробья  съ  приданымъ. 

Бывалые  торговые  люди  сразу  узнали  въ  этой  особ'Ь  дочь 
старой  бабы  Козлихи,  чтб  жила  въ  одинокой  избушк'Ь  у 
ручья  надъ  болотомъ  и  слыла  злою  колдуньею.  ВсЬ  думали, 
что  1'ыжовъ  взялъ  себ-Ь  колдуньину  д'Ьвку  въ  работницы. 

Это  отчасти  такъ  п  было,  но  только  Рыжовъ,  прежде 
чЬмъ  привести  эту  работницу  домой,  —  перев'Ьнчался  съ 
нею.  Супружеская  жизнь  обходилась  ему  ничуть  не  дороже 
холостой;  напротивъ,  теперь  ему  стало  даже  выгоднее,  по- 
тому что  онъ,  приведя  въ  домъ  жену,  тотчасъ  же  отпустплъ 
батрачку,  которой  много  ли,  мало  ли,  а  все-таки  платилт> 
рубль  мЬдью  въ  М'Ьсяцъ.  Съ  этихъ  поръ  м'Ьднып  рубль  былъ 
у  него  въ  кармане,  а  хозяйство  пошло  лучпю;  здоровыя 
руки  его  жены  никогда  не  были  праздны:  она  себ'Ь  и  пряла, 
и  ткала,  да  еще  оказалось  мастерицею  валять  чулки  и 
ого^)одничать.  Словомъ,  жена  его  была  простая,  досужая 
крестьянская  женщина,  в'Ьрная  и  покорная,  съ  которою 
библейскШ  чудакъ  могъ  жить  по-библейски,  и  разсказать  о 
ней,  кром'Ь  сказаннаго,  нечего. 

Обращен1е  съ  женою  у  Александра  Аеанасьевича  было 
самое  простое,  но  своеобразное:  онъ  ей  говорплъ  «ты»,  а 
она  ему  «вы»;  онъ  звалъ  ее  «баба»,  а  она  его  А.тександръ 
Аеанасьевичъ;  она  ему  служила,  а  онъ  былъ  ея  госпо- 
динъ;  когда  онъ  съ  нею  заговаривалъ,  она  отв'Ьча,1а,  — 
когда  онъ  молчалъ,  она  не  см'Ьла  спрашивать.  За  столомъ 
онъ  спд'Ьлъ,  а  она  подавала,  но  ложе  у  нихъ  было  общее 
и,  вГ.роятно,  это  было  причиною,  что  у  нихъ  появился 
плодъ  супрулгества.  Плодъ  былъ  одинъ — единственный  сынъ, 


—    90    — 

котораго  «баба»  выкормила,  а  иъ  вос11ита1пс  ого  не  вма- 
тывал ас  ь. 

Любила  ли  «баба»  своого  бпблейскаго  мужа,  или  не  лю- 
била— это  въ  ихъ  отнотен1яхъ  нич'Ьмъ  не  проявлялось,  но 
что  она  была  в'Ьрна  своему  мужу  —  это  было  несомнЬнно. 
Кром1'>  того,  она  его  боялась  какъ  лица,  поставденнаго 
]гад'ь  н(мо  заь'опомъ  Болшсь^имъ  и  им'Ьющаго  на  нее  болсе- 
ствспное  право.  Мирному  жнтко  ея  это  не  м^Ьшмо.  Гра- 
мот'Ь  она  не  ;шала  и  Александра.  Аоанасьевичъ  не  желал'ь 
пополнять  этого  проб'Ьла  въ  ея  восп1Ггаи1и.  Жили  они,  раз- 
ум'Ьется,  спартански,  в'ь  самой  строжайпюй  ум'Ьренности, 
но  не  считали  это  несчаст1емъ;  этому,  можетъ-быть,  много 
помогало,  что  и  мног1е  друг1е  лсили  вокругъ  не  въ  боль- 
1иемъ  довольств'Ь.  Чаю  они  не  пили  п  не  содержали  его 
15Ъ  завод'Ь,  а  мясо  'Ьли  только  по  большимъ  празднпкамъ — 
въ  остальное  же  время  питались  хл1)бомъ  и  овоицгми, 
квасными  или  свежими  съ  своего  огорода,  а  всего  бол'Ье 
грибами,  которыхъ  росло  въ  изобил1и  въ  ихъ  л'Ьсной  сто- 
рон'Ь.  Грибы  эти  «баба»  л11Т1гею  порою  сама  собирала  по 
лЛ]самъ  и  сама  готовила  въ  прокъ,  но,  къ  сол{ал'Ьн]ю  ея, 
заготовляла  ихъ  только  однимъ  способомъ  суп1ен1Я,  Солит]> 
было  неч'Ьмъ.  Расходъ  на  соль  въ  потребномъ  колпчеств'Ь 
для  всего  запаса  невходилъ  въ  разсчегь  Рыл{ова,  а  когда 
«баба»  однал^ды  насолила  кадочку  груздей  солью,  которую 
ей  подарплъ  въ  м'кпечк'Ь  откупщикъ,  то  Александръ  Аоа- 
насьевичъ, дознавшись  объ  этомъ,  «бабу»  патр1архально 
][обилъ  п  свелъ  къ  протопопу  для  налол{ен1я  на  нее  Э1П1- 
']имш  за  ослушан1е  протнвъ  завЬтовъ  мул^а,  а  грибы  цЬ- 
лою  кадкою  собственноручно  прикатилъ  къ  откупщикову 
двору  и  вел'Ьлъ  взять  «куда  хотятъ»,  а  откуппщку  сд'Ьлалъ 
выговоръ. 

Таковъ  былъ  этотъ  чудакъ,  про  котораго  изъ  долготы 
его  дней  тоже  разсказывать  много  нечего;  сид'Ьлъ  оиъ  на 
своемъ  м'ЬстЬ,  д'Ьлалъ  свое  маленькое  Д'Ьло,  не  пользую- 
П1,сеся  ничьимъ  особеннымъ  сочувств1емъ  и  ничьего  особеи- 
паго  сочувств1я  не  искалъ;  солигачичсше  верховоды  считали 
его  «поврежденнымъ  отъ  13ибл1и»,  а  простецы  судили  о 
пемъ  проото,  что  онъ  «такой-н'Ькш-этакой». 

Довольно  неясное  011рсд1'.лсн1е  'это  для  нихъ  имЬло  зна- 
чеп1о  ясное  и  понятное. 

Рылшвъ  нимало  не  заботился,  что  о  нохмъ  думають:   опъ 


—    91     — 

честно  служилъ  всЬмъ  и  особенно  не  угождалъ  никому;  въ 
мысляхтэ  же  своихъ  отчитывался  Единому,  въ  Кого  неиз- 
м'Ьнно  и  кр'Ьпко  в'Ьрилъ,  именуя  Его  учредителемъ  и  хо- 
зяиномъ  всего  сущаго.  Удовольств1е  Рылюва  состояло  въ 
исполнен1и  своего  долга,  а  высн11й  духовный  комфорп,  — 
философствоваше  о  высншхъ  вонросахъ  м1ра  духовнаго  и 
объ  отражен1и  законовъ  того  м1ра  въ  явлешяхъ  и  въ  судь- 
бахъ  отд-Ьльныхъ  людей  и  ц-Ьлыхъ  царствъ  и  народовъ. 
Не  им'Ьлъ  ли  Рыжовъ  общей  многимъ  самоучкамъ  слабо- 
сти считать  себя  всЬхъ  умн-Ье  —  это  не  нзв^Ьстно:  но  опъ 
не  былъ  гордъ  и  своихъ  в'ЬрованШ  и  взглядовъ  онъ  ни- 
кому никогда  не  навязывалъ  и  даже  не  сообщалъ,  а  только 
вписывалъ  въ  больш]я  тетради  синей  бумаги,  которыя  под- 
шивалъ  въ  одну  обложку  съ  многозначительною  надписью: 
«Однодумъ». 

Что  было  написано  во  всей  этой  громадн'Ьйшей  руко- 
писи иолицейскаго  философа — осталось  сокрытымъ,  потому 
что  со  смертью  Александра  Аеанасьевича  его  «Однодумъ» 
пропалъ,  да  и  но  памяти  о  немъ  много  никто  разсказать 
не  мтзжетъ.  Едва  только  два-три  м'Ьста  изъ  всего  «Одно- 
дума» были  показаны  Рынювымъ  одному  валшому  лицу 
при  одномъ  необычайномъ  случа'Ь  его  жизни,  къ  которому 
мы  теперь  приближаемся.  Остальные  же  листы  «Однодума», 
о  существован1и  котораго  зналъ  почти  весь  Солигаличъ, 
изведены  на  оклейку  ст'Ьнъ  или,  можеа'ъ-быть,  и  сожжены, 
во  изб^15жанге  непр1ятностей,  такъ  какъ  это  сочинен1е  за- 
ключало въ  себ^  много  несообразнаго  бреда  и  религ10зныхъ 
фантаз1й,  за  которыя  тогда  и  автора,  и  чтецовъ  посылали 
молиться  въ  Соловедк1й  монастырь, 

Духъ  же  этой  рукописи  сталъ  извктенъ  съ  наступаю- 
щаго  достопамятнаго  въ  хроникахъ  Соли  Галича  происше- 
ствия. 

ПАВА  СЕДЬМАЯ. 

Не  могу  съ  точностью  вспомнить  и  не  знаю,  гд'Ь  спра- 
виться: въ  которомъ  именно  году  въ  Кострому  былъ  на- 
значенъ  губернаторомъ  СергЬй  Степановичъ  Ланской,  1Ш0- 
сл'1здств1и  графъ  и  известный  министръ  внутреннихъ  д'Ьлъ. 
Сановникъ  этотъ,  по  м'Ьткому  замЬчан1ю  одного  его  совре- 
менника, «им'Ьлъ  сильный  умъ  и  надменную  фигуру»,  и 
такая  краткая   характеристика  в^Ьрна  и  вполн'Ь  достаточна 


—    92    — 

для  продставле1пя,  какое  нулсно  им^ть  о  пемъ  нашему  чи- 
тателю. 

Можно,  калюется,  добавить  толы:о,  что  Ланской  уважалъ 
Бъ  людяхъ  честность  и  справедливость  и  самъ  былъ  добръ, 
а  также  любилъ  Росс110  и  русскаго  челов'Ька,  но  понималъ 
его  барственно,  какъ  аристократъ,  имЬвш1й  на  все  чуже- 
земный взглядъ  и  западную  мЬрку. 

Назначен1е  Ланского  губернаторомъ  въ  Кострому  случи- 
лось во  время  чудаческаго  служен1я  Александра  Аоанасье- 
вича  Рыжова  солнга.1ичскимъ  квартальнымъ,  и  нритомъ 
еще  при  н'Ькоторыхъ  особенныхъ  обстоятельствахъ. 

По  вступлен1и  СергЬя  Степановича  въ  должность  губер- 
натора, онъ,  по  примеру  многихъ  д^^ятелей,  прежде  всего 
«размелъ  губершю»,  т.-е.  выгналъ  со  службы  великое  мно- 
жество нерадивыхъ  и  злоупотреблявши хъ  своею  должностью 
чиновниковъ,  въ  числ'Ь  коихъ  былъ  и  солнгаличск1й  город- 
шиий,  при  которомъ  состоялъ  квартальнымъ  Гыжовъ. 

По  изгнаши  со  службы  негоднььхъ  лицъ,  новый  губер- 
наторъ  не  сп'Ьшилъ  зам'Ьщать  ихъ  другими,  чтобы  не  по- 
пасть на  такпхъ  же,  а  молгетъ-быть  еще  и  на  худшихъ. 
Чтобы  избрать  людей  достойныхъ,  онъ  хот'Ьлъ  оглядЬться 
или,  какъ  нынче  по-русски  говорятъ,   «ор1ентироваться». 

Съ  этою  ц'Ьлью  долл{ности  удаленныхъ  лицъ  были  пору- 
чены врсменнымъ  замЬстителямъ  из'ь  младшихъ  чиновни- 
ковъ,— а  губернаторъ  вскорЬ  же  предпринялъ  объ'Ьздъ  всей 
губерн1и,  затрепетавшей  страннымъ  трепетомъ  отъ  однихъ 
слуховъ  о  его  «надменной  фигур^^». 

•Александръ  Аоанасьевичъ  исиравлялъ  доллшость  город- 
пичаго.  Чтб  онъ  дЬлалъ  на  этом7>  зам'Ьстительств'Ь  отм'Ьн- 
наго  отъ  прежнихъ  «сталыхъ»  порядковъ,^ — этого  не  знаю; 
но,  разум'Ьется,  онъ  не  бра.1ъ  взятокъ  на  городничеств'Ь,  какъ 
не  бралъ  ихъ  на  своемъ  квартальничествЬ.  Образа  лгизни 
своей  и  отношен!  и  къ  людямъ  Рыжовъ  тол;е  не  м-Ьнялъ,— 
да:ке  не  садился  на  городннческ1й  стулъ  передъ  зерцало, 
а  подписывался  «за  городничаго»,  сидя  за  своимъ  изт^'Ьден- 
нымъ  чернилами  столикомъ  у  входной  двери.  Этому  посл^Ьд- 
нему  упорству  Рылювъ  им'Ьлъ  объяснен1е,  находящееся  въ 
связи  въ  апоееозою  его  жизни.  У  Александра  Аеанасьевпча 
и  посл'Ь  многихъ  л'Ьтъ  его  слулгбы  точно  такъ  лге,  какъ  и 
въ  первые  дни  его  квартальничества, — не  было  форменнаго 
платья,  и  опъ  правилъ  «за  городничаго»  все   въ  томъ  лее 


—    93    — 

проса.тенномъ  п  персзштопанпомъ  бешмсгЬ.  А  потому  на 
представлен1я  письмоводителя  пересЬсть  на  м'Ьсто  онъ 
отв15чалъ: 

—  Не  могу:  хитонъ  обличаетъ  мя,  яко  н'Ьсть  браченъ. 

Все  это  такъ  и  было  записано  имъ  собственною  рукою 
Бъ  его  «Однодум'Ь»,  съ  добавлен1емъ,  что  письмоводитель 
предлагалъ  ему  «перссЬсть  въ  бешмет'Ь,  но  снять  орла  на 
зерцал'Ь»,  однако,  Алсксандръ  Аеанасьевичъ  «оставилъ  его 
непристойность»  и  продолжалъ  сид'Ьть  на  пренснемъ  м'ЬсгЬ 
въ  бешмег15, 

Д-Ьлу  полицейской  расправы  въ  город'Ь  эта  неформен- 
иость  не  м1>и1ала,  но  вопросъ  становился  совершенно  инымъ, 
когда  припхла  в'1)Сть  о  прх'Ьзд'Ь  «надменной  фигуры».  Алс- 
ксандръ Аеанасьевпчъ,  въ  качестве  градоначальника,  дол- 
Лгснъ  былъ  встретить  губорнатора,  принять  и  рапортовать 
ему  о  благосостоян1П  Солигалича,  а  также  отвечать  на  всЬ 
вопросы,  как1е  Ланской  ему  предло:китъ,  и  репрезентовать 
ему  вс'Ь  достоприм'Ьчательностп  города,  начиная  отъ  собора, 
до  тюрьмы,  пустырей,  овраговъ,  съ  которыми  никто  не 
зналъ  чтб  дЬлать. 

Рыжовъ,  д'Ьйствительно,  им15лъ  задачу:  какъ  ему  отбыть 
все  это  въ  своемъ  бешмет1>'?  Но  онъ  объ  этомъ  нимало  не 
заботился,  зато  много  заботъ  причиняло  это  всЬм'ь  другимъ, 
потому  что  Рыжовъ  свопмъ  безобраз1емъ  могъ  на  первомъ 
же  шагу  прогн-Ьвить  «надменную  фигуру».  Никому  и  въ 
голову  не  приходило,  что  именно  Александру-то  Аеанасье- 
вичу  и  предстояло  удивить  и  даже  обрадовать  всЬхъ  пу- 
гавшую «надменную  фигуру»,  и  даже  напророчить  ему  по- 
вышеше. 

Вообще  заботливый  Александръ  Аеанасьевичъ  нимало  но 
смуп];ался,  какъ  опъ  явится,  и  совсЬмъ  не  разд'Ьлялъ  общей 
чиновничьей  робости,  черезъ  что  подвергся  осуждентю  п 
даже  ненависти  и  палъ  во  мн'15Н1и  своихъ  согражданъ,  по 
палъ  съ  т'Ьмъ,  чтобы  потомъ  встать  всЬхъ  выше  и  оста- 
вить но  себ'Ь  память  героическую  и  почти  баснословную. 

ГЛАВА  ВОСЬМАЯ. 

Не  излишне  еще  разъ  напомнить,  что  въ  т4  недавнгя, 
но  глубоко  проваливи1цгся  времена,  къ  кото])ымъ  относится 
разсказъ  о  Рыжов'Ь,  губернаторы  были  совсЬмъ  не  то,  что 
въ  нын'Ьшн1е    лукавые  дни,    когда   велпч1е  этихъ  сановни- 


—    91    — 

ковъ  значительно  пало,  или,  по  выражению  н-Ькоого  духов- 
наго  л'Ьтоппсца,  «жестоко  иодналишася».  Тогда  губернаторы 
'Ьздили  «страшно»,  а  встрГ.чалн  ихъ  «притреистно»,  Тече- 
Н10  ихъ  С()ВО|)111алось  нъ  грандюзной  суегЬ,  которой  рабо- 
тали но  только  вс'Ь  младт1я  начальства  п  влас']'и,  но  даже 
и  че])нь,  и  чствероног1е  скоты.  Города  къ  нр1'Ьзду  губер- 
наторов'ь  воспринимали  номазан1е  мЬломъ,  сажей  и  охрою; 
на  шлагбаумы  заново  наводилась  нащональная  пестрядь 
казенной  тр(^хцв'Ьтки;  бударямъ  и  ннвалидамъ  внуи1али 
«головы  и  усы  наваксить»,  —  нзъ  больницъ  Н1ла  усиленная 
выписка  в'ь  «оздоровку».  Во  всеобш,емъ  оживлен1и  участво- 
вало все  до  конецъ  земли;  нзъ  деревень  на  тракты  сгоняли 
бабъ  и  му}Еиковъ,  которые  но  м'Ьсяцамъ  кочевали,  чиня 
дорожпыя  топи,  гати  и  мосты;  на  станц1яхъ  замедляли 
даже  оглаи1енные  курьеры  и  разные  поручики,  сп'1иннэ 
'Ьдущ1е  по  безчисленнымъ  ь-азеннымъ  надобностямъ.  Стан- 
ц1онные  смотрители  въ  эту  пору  отмещивали  неспокойному 
люду  свои  нестерпимыя  обиды  и  съ  непоколебимою  ду- 
шевною твердост1Ю  заставляли  плестись  на  какихъ  попал» 
Гичячах'ь,  потому  что  хоропия  лошади  «выстаивались»  подъ 
губернатора.  Словомъ,  не  было  никому  ни  проходу,  ни 
про'^Ьзду  безъ  того,  чтобы  оиъ  не  осязалч.  какимъ-нибудь 
изъ  свопх'ь  чувствъ,  что  въ  природ'Ь  вс'Ьхъ  вещей  происхо- 
дитъ  н'Ьчто  чрезвычайное.  Благодаря  этому,  тогда  безъ  вся- 
каго  пустозвонства  болтливой  прессы  всякъ,  старъ  и  младъ, 
знали,  что  -Ьдотъ  тотъ,  кого  п'ктъ  на  всю  губерн1ю  больше, 
и  вс'Ь,  кто  какъ  ум11лъ,  выражали  по  этому  случаю  ис1фен- 
иему  своему  разнообразный  свои  чувства.  Но  самая  воз- 
вышенная деятельность  происходила  въ  централ ьныхъ  гн'Ьз- 
дахъ  уЬзднаго  властелинства — въ  судебныхъ  канце.;1яр1яхъ, 
гд-Ь  д1'.ло  начиналось  съ  утомительной  и  скучной  отмЬтки 
регистровъ,  а  кончалось  веселою  оператцею  обметан1я  ст'Ьнъ 
II  мытья  иоловъ..  Поломойство  —  это  было  что-то  въ  род'!; 
к,тссичес1а1хъ  орг1й  въ  дин  сбиран1я  винограда,  когда  все 
напряженно  ликовано,  им'Ья  одну  заботу:  1107кить,  пока  на- 
ступптъ  часъ  смертный.  В'ь  капцеляр1н  за  неболыпимъ  кон- 
воемъ  1фивыхъ  инвалндог.ъ  доставляли  изъ  острога  смерт- 
ного скукою  соскучившихся  арестантокъ,  который,  ловя 
крат1ий  ми1"ь  счаст1Я,  пользовались  здЬсь  пл'Ьнительными 
правами  своего  пола — услалсдать  долю  смертиых'ь.  Декольте 
и    маншкуртъ,    съ    которыми    он'Ь    приступали    къ   рабогЬ, 


—    95    —  . 

столь  возбудительно  д'1и1Ствовалп  на  долсурнвшихъ  при  бу- 
магахъ  молодыхъ  приказныхъ,  что  посл'Ьдств1емъ  этого, 
какъ  изв11стно,  въ  острогахъ  нбр'1.дко  появлялись  на  св^1зтъ 
такъ-называемыя  «поломонныя  д-Ьтн»,  —  непризнаннаго,  но 
несомп'Ьнно  благороднаго  происхожденгя. 

Въ  эти  же  дни  въ'  домахъ  чернплн  парадные  сапоги, 
б-Ьдили  рейтузы  и  приготовляли  слелйгвшхеся  и  поточенные 
молью  мундиры.  Это  то';ке  оживляло  городъ.  Мундиры  сна- 
чала провтаивали  въ  жаркШ  день  на  солнышкЬ,  раски- 
дывая ихъ  на  протянутыхъ  черезъ  дворъ  веревкахъ,  чтб 
ко  всякимъ  воротамъ  привлекало  мноигество  любопытныхъ; 
потомъ  мундиры  выбивали  прутьями,  растянувъ  на  подушк-Ь, 
или  на  войлочк'Ь;  зат-Ьмъ  ихъ  трясли,  еще  позлее  ихъ 
гитопали,  утюжили  и,  наконецъ,  раскидывали  на  кресл'Ь 
въ  залЬ  пли  другой  парадной  комнагЬ,  и  въ  заключен1е 
всего— въ  конц'Ь  конце  въ  ихъ  втихомолку  кропили  изъ  свя- 
щениыхъ  бутылочекъ  богоявленскою  водой,  которая,  если 
ее  держать  у  образа  въ  заткнутой  воскомъ  посудин'Ь,  не 
портится  отъ  одного  Крещеньева  дня  до  другого  и  нимало 
не  утрачиваетъ  чудотворной  силы,  сообщаемой  ей  въ  мо- 
ментъ  погружен1я  креста  съ  П'1;н1емъ  «Спаси,  Господи,  люди 
Твоя  и  благослови  достояп1е  Твое». 

Исходя  въ  ср'Ьтен1е  особъ,  чиновники  облекались  въ  окро- 
пленные мундиры  п  въ  качеств'}",  прочаго  Бож1я  достоян1я 
бывали  спасаемы.  Объ  этомъ  есть  много  достовФфныхъ  ска- 
зан1й,  по  при  нын'ЬшнехМЪ  всеобщем'ь  малов'Ьр1и  и  особенно 
при  оффенбаховскомъ  настроенхи,  царящемъ  въ  чиновномъ 
м1р'Ь,  все  это  уже  уронено  въ  общемъ  мн1',н1и  и  въ  числЬ 
]\гногихъ  другихъ  осБЯщенныхъ  временемъ  вещей  легко- 
мысленно подвергается  сомн'Ьн1ю;  отцамъ  же  напп1мъ,  пм'Ьв- 
пгимъ  настоящую,  кр1ип;ую  в'Ьру,  давалось  по  ихъ  в'^.р^Ь. 

Ол{идан1е  губернатора  въ  тЬ  времена  длилось  долго  и 
мучительно.  Жел'Ьзныхъ  дорогъ  тогда  еще  не  было,  и  по- 
^Ьзда  не  подходили  въ  урочный  часъ  по  роспнсан1ю,  под- 
возя губернатора  вм'йст!.  со  вс!.ми  прочими  смертными,  а 
особо  заготовлялся  трактъ  и  затЬмъ  никто  не  зналъ  съ 
точностью  ни  дня,  ни  часа,  когда  сановникъ  пожалуетъ. 
Поэтому  истома  ожидан1я  была  продолжительна  и  полна 
особенной  торжественной  тревожности,  на  самомъ  зенит'Ь 
которой  находился  очередной  будочникъ,  обязанный  наблю- 
дать трак1"ь  съ  самой  выснгей   въ  город'Ь  колокольни.    Онъ 


—    100  — 

ной  сложности,  исполнявшей  все  1Ю1;ругъ  безпокойной  тре- 
вогой, которую  очень  не  любилъ  саыообладаюицй  Гыжовъ. 
Опъ  р'Ьтился  «-быть  всегда  на  своемъ  м'Ьст'Ь»:  перевелъ 
тройку  отъ  своего  забора  къ  заставЬ  и  самъ  въ  пплнозгь 
наряд15, — въ  мундир-Ь  н  б'1)лыхъ  рейтузахъ,  съ  рапортомъ  за 
бортомъ,  с'Ьлъ  тутъ  же  на  раскрашенную  перекладину 
шлагбаума  и  водворился  зд-Ьсь,  какъ  столпникъ,  а  вокругь 
него  собрались  любопытные,  которыхъ  онъ  не  прогонялъ, 
а,  напротпвъ,  велъ  съ  ними  бесЬду  и  среди  этой  бесЬды 
сподобился  увидать,  какъ  на  тракгЬ  заклубилск.ъ  пыльное 
облако,  изъ  котораго  стала  выр'Ьзаться  пара  выносныхъ  съ 
форейторошъ,  ук'рашеннымъ  м-йднымп  бляхами.  Это  катилъ 
губернаторъ. 

Рыжовъ  быстро  спрыгнулъ  1^ъ  тельгу  п  хот-^^лъ  скакать, 
какъ  вдругъ  былъ  пораженъ  обш,пмъ  стономъ  и  вздохомъ 
толпы,  крикнувшей  ему: 

—  Батюшка,  сбрось  штанцы! 

• —  Что  такое? — переспросплъ  Рьг/ковъ. 

—  Штанцы  сбрось,  батюшка,  штанцы, — 01'в1>'шли  люди.— 
Погляди-ка,  на  коемъ  м'Ьст^  сид^.лъ,  такъ  къ  б1)Л0му  весь 
шланбовъ  прппечаталъ, 

Рыл{овъ  оглянулся  черезъ  плечо  и  увидЬлъ,  что  всЬ  не- 
высохипя  полосы  нац10нальныхъ  цв1)Т0въ  шлагбаума,  Д'Ьй- 
ствительно,  съ  удивительною  отчетливостью  отпечатались 
на  его  рейтузахъ. 

Онъ  поморщился,  но  сейчасъ  же  вздохнулъ  и  сказалъ: 
«Сюда  начальству  гляд-Ьгв  нечего»  и  пустилъ  вскачь  троик'у 
навстр-Ьчу  «надменной  особ-Ь». 

Люди  только  руками  махнули: 

—  Отчаянный!  что-то  ему  теперь  будегь? 

ГЛАВА  ОДИННАДЦАТАЯ. 

Скороходы  изъ  этой  же  толпы  быстро  усп'Ьли  дать  знать 
въ  соборъ  духовенству  и  набольитмъ,  въ  какомъ  двусмы- 
сленномъ  впд'Ь  встр-ЬтитТ)  губернатора  Ры;ковъ, — но  теперь 
у}ке  всЬмъ  было  самому  до  себя. 

ВсЬхъ  страшн'Ье  было  протопопу,  потому  что  чиновники 
прптаили(  ь  въ  церк-вн,  а  онъ  съ  крестомъ  въ  рукахъ  стоялъ 
на  сходахъ.  Его  окружалъ  очень  небольшой  причтъ,  изъ 
коего  вырЬзались  двЬ  фигуры:  ириземистглй  дьяконъ  съ 
большой   головой    п   длинноногШ    дьячокъ    въ   стихар'Ь   съ 


—  101  — 

священною  водою  въ  «апликовой»  чат'!',,  которая  ходуномъ 
ходила  въ  его  ороб'Ьвшнхъ  рукахъ.  По  вотъ  трепетъ  страха 
огЬнился  окамен'Ьн1емъ:  на  площади  показалась  борзо  ска- 
чущая тройкою  почтовая  тел'Ьга,  въ  которой  съ  зам^чатель- 
нымъ  достоинствомъ  возвышалась  гигантская  фигура  Ры- 
жова. Онъ  былъ  въ  шляп'Ь,  въ  мундире  съ  краснымъ  воро- 
том'ь  и  въ  б'Ьлыхъ  рейтузахъ  съ  надпштымъ  канифасовымъ 
карнизомъ,  —  что  издали  рЬиттельно  ничего  не  по])тило. 
Напротпвъ,  онъ  всЬмъ  казался  ч^зыъ-то  велпчоственнымъ 
п,  действительно,  такпмъ  и  дол^кснт.  былъ  казаться.  Твердо 
стоя  на  скачущей  тел'Ьг^Ь,  на  облучк'Ь  которой  подпрыги- 
валъ  ямщп]:ъ,  Александръ  Аоанасьевичъ  не  колебался  ни 
направо,  ни  нал'кво,  а  плылъ  точно  на  колесницЬ  какъ 
т])1умфатор7.,  сложивъ  на  груди  свои  богатырск1я  руки  и 
обдавая  д'Ьлыыъ  облакомъ  пыли  сл'Ьдовавшую  за  нимъ  ше- 
стериколгь  коляску  и  легки!  тарантасикъ.  Въ  этомъ  таран- 
тасЛ'.  -Ьхали  чпновнп1."и.  Ланской  иом'Кщался  одинъ  въ  ка- 
ретЬ  и,  несмотря  на  отличавитую  его  солидную  важность, 
былъ,  повпдпмохму,  сильно  заинтересованъ  Рыжовымъ,  который 
летЬлъ  впереди  его,  стоя,  въ  кургузомъ  мунднр'к,  нимало  но 
закрывавию.мъ  разводы  на1цональныхъ  цв^^товъ  на  его  б1злыхъ 
рейтузахъ.  Очень  возмоягно,  что  значительная  доля  губернатор 
скаго  вциыан1я  была  привлечена  именно  этою  странност1ю, 
значен1е  которой  не  такъ  легко  было  понять  и  опрсд'Ьлпть. 

Тел'Ьга  въ  свое  время  своротила  въ  сторону,  и  Александръ 
Аоанасьевичъ  въ  свое  время  соскочилъ  и  открылъ  дверцу 
у  губернаторской  кареты. 

Ланской  вышелъ,  имЬг,  к'акъ  всегда,  иеизр.гЬнно  «надмен- 
ную фигуру»,  въ  которой,  впрочемъ,  содерЛм1лось  довольно 
доброе  сердце.  Протопопъ,  осЬиивъ  его  крестомъ,  сказалъ: 
«Благословенъ  грядый  во  имя  Господне»  и  затьмъ  покро- 
пилъ  его  легонько  священной  водою. 

Сановникъ  приложатся  ко  кресту,  очоръ  батистовымъ 
платкомъ  поцав1п1я  ему  на  надменное  чело  капли  и  всту- 
пи.чъ  первый  въ  церковь.  Все  это  пропсходило  па  самомъ 
виду  у  Александра  Аеанасьевича  и  ч])езвычайно  ему  не  по- 
нравилось,— все  было  «надменно».  Неблагопр1ятное  впечат- 
л'Ьн1е  еще  бо.тЬе  усилилось  т'Ьмъ,  что,  вступпвъ  въ  храмъ, 
губернаторъ  не  положплъ  на  себя  креста  и  никому  но  по- 
клоннлся, — ни  алтарю,  ни  народу,  и  июлъ  какъ  шес1ъ,  не 
сгибая  головы,  къ  амвону. 


—  102  — 

Это  бы.ю  противъ  пс^хъ  правил'ь  Рыжова  ио  отножепт 
къ  богоиочитая110  и  къ  обязанности мъ  высшаго  быть  при- 
м'1.ро.мъ  для  ннзишхъ,  —  и  благочестивый  духъ  его  всколе- 
бался и  поднялся  на  высоту  нев^роятн^'ю. 

Рыжовъ  все  нгелъ  слЬдодп,  за  губериаторо^п.  п,  по  мГ.р'Ь 
того,  какъ  .Гапск'ой  приближался  къ  солсЬ,  Рыжовъ  все 
больше  II  боль]ие  сокращал!)  ])азстоян1е  между  пим'е.  к  со- 
бою, п  вдругъ  нео>кидаыпо  схватплъ  его  за  руку  и  громко 
произнесъ: 

—  Рабъ  Бож1Й  Серг1п!  входи  во  храмъ  Господень  не  на- 
дменно, а  смиренно,  представляя  себя  самыиъ  большимъ 
гр'Ьшникомъ — вотъ  какъ! 

СТ)  зтимъ  (шъ  полол;илъ  губернатору  руку  па  спину  и, 
степенно  нагнувъ  его  въ  полный  поклонъ,  снова  отпустилъ 
и  сталъ  на  вытяжку. 

ГЛАВА   ДВ-ЬНАДДАТАЯ.^ 

Очевидецъ,  передававш1й  эту  анекдотическую  ис1Х>р1ю  о 
солигаличскомъ  аптик'Ь,  ничего  не  1-оворилъ:  какъ  П])инялъ 
это  бывпнй  въ  храм'1)  народъ  и  начальство.  Изв'Ьстно  только, 
что  никто  не  им'Ьлъ  отвТ1ГИ,  чтобы  заступиться  за  нагну- 
таго  губернатора  и  остановить  безтрепетпую  ])уку  Рыжкова, 
ио  о  Ланско>п>  сообпщютъ  нЬчто  подробнее.  СергЬп  Стсиа- 
новичъ  не  подалъ  ни  ма11ш1иаго  повода  къ  продолжеп1ю 
безпорядка,  а,  папротивъ,  «смЬнплъ  свою  горделивую  на- 
дменность умпымъ  самообладан1емъ».  Онъ  не  оборвалъ  Але- 
ксандра Аеанасьевича,  и  да:ке  не  сказалъ  ему  ни  словгг, 
но  псрек-рестплся  и,  оборотясь,  поклонился  всему  народу,  а 
зат'Ьмъ  скоро  вышелъ  и  отправился  па  приготовленную  ему 
квартиру. 

ЗдЬсь  Ланской  прпнялъ  чиноониковъ— коронных7>  и  вы- 
борныхъ,  и  т1хъ  изъ  ннхъ,  которые  ему  показались  достой- 
ными болыиаго-  дон'1.р1я,  разспросилъ  о  Рыжов'Ь:  что  это  за 
челов1.къ  и  к'акпмъ  образомъ  опъ  терпится  въ  общссгв'Ь. 

—  Это  паи]ъ  квартальный  Ры;1.ов'1 ,— отв'Ьчалъ  ему  голова. 

—  Что  :ке  онъ...  в'Ьролтно,  ьъ  помГ.шательств'ЬУ 

—  Ниьакъ  н1^п>:  просто  всегда  такой. 

—  ']Чг1."ь  за'гЬм1>  же  держать  пшкого  на  службЬ? 

—  Онъ  по  службе  хо1)Ошь. 

—  -    Де];30КЪ. 

—  Самый    С1;и]'пып:  па  шею  ему  старшш    сядь,— разсу- 


—   103  ~ 

дитъ:  «поэтому    бозть    надо» — и  ловеуотъ,  ио  только  опъ 
много  въ  Библ1и  пачитавнтнсь  п  чсрозъ  то  разстроенъ. 

—  Вы  говорпто  несообразное:  Бнбл1я  книга  божественная. 

—  Это  точно  так'11,  только  ее  не  всяк'ому  честь  при- 
стойно: въ  иночестве  отъ  йен  страсть  ыечетсн,  а  у  ы:!рск{1хъ 
жодей  умъ  м'Ьшается. 

• —  Как1е  нустя'ап!  —  возразилъ  Ланской  и  продолжалъ 
разспрашнвать: 

—  А  как'ъ  онъ  насчеп>  взятокъ:  ум'1'.ренъ  ли? 

- —  Поыплуйте,  —  говорить  голова:  —  онъ  совсЬмъ  ничего 
пе  беретъ... 

Губернаторъ  еще  больше  не  пов'1^рилъ. 

■ —  Этому, — говорить: — я  узке  ни  за  что  не  пов'Ьрю. 

—  П'Ьтъ;  д15Йствительно,  не  беретъ. 

—  Л  какъ  :ке,  говорип,,  онъ  какими  средствами  живетъ? 

—  Литетъ  на  жалованье. 

—  Вы  Бздоръ  мн1>  разсказываете:  такого  челов'Ька  во 
гссп  Росс1и  Н'Ьтъ. 

—  Точно, — отв'Ьчаетъ,  н'Ьгь;  но  у  насъ  так'ой  обтлвплся. 

—  А  сколько  ему  5калованья  пололсено? 

—  Въ  м'Ьсяц'ь  десять  рублей. 

—  ВЬдь  на  это,  говорит'ь,  овцу  прокормить  не.:[ьзя. 

— ■  Д'Ьиствите.льЕО,  говорить,  мудрено  жить  —  только  опъ 
л;пБетъ. 

■ —  Отчего  л;е  такъ  всЬмъ  нельзя,  а  онъ  обходится? 

—  Библ1и  начитался. 

■ — •  Хорошо, — «Библ1и  начитался»,  а  что  же  опъ  '1к'тъ? 
■ —  Хл-Ьбъ  до  воду. 

И  тутъ  голова  и  ра:зсказалъ  о  Рьиковк  каковь  онъ  во 
всЬхъ  д'Ьлахъ  своихъ. 

—  Такъ  это  совс'кмъ  удивительный  челов'1;къ1— посклик- 
иу.тъ  Ланской  и  вел'Ьль  позвать  кь  себ^Ь  Рылеева. 

Александръ  Аеанасьевичъ  явился   и   сталь   у    нритолки, 
пл:е  по  подчпненио. 
-   —  Отеуда  вы  родомъ? — спросилъ  его  Ланской. 

' —  Зд'Ьсь,  на  Иилсней  улии,'!!  родился,— отв-Ьчаль  Рыжовъ. 

—  А  гд'Ь  воспитывались? 

—  Не  им1]ль  воснитан1я...  у  матери  рось,  а  матушка 
пироги  пекла. 

—  Учи.;(ись  гд'Ь-нибудь? 

—  У  дьичка. 


—   301   — 

—  11с110вЪ;щп1я  какого? 

—  Хританинъ. 

—  У  васъ  очень  странные  поступки. 

—  Не  зам15ча1о:  вся1;ому  то  кажется  странно,  что  самому 
несвойственно. 

Ланской  подумалт,,  что  это  вызывающи!,  дерзк1Й   намекъ 
II,  строго  взглянувъ  на  Рыжова,  р-Ьзко  сиросилъ: 

—  Не  держитесь  ли  вы  какой-нибудь  секты? 

—  Зд1)СЬ  нЬтъ  секты:  я  въ  соборъ  хожу. 
• —  Испов-Ьдуетесь? 
• —  Богу  при  иротопоп'Ь  каюсь. 

—  Семья  у  васъ  есть? 
- —  Есть  жена  съ  сыномъ. 

—  Лгалованье  малое  получаете? 
Никогда  не  см-Ьяблийся  Рыжовъ  улыбнулся. 

—  Беру,  говорит!.,  въ  м-Ьсядъ  десять  рублей,  а  не  знаю: 
1:акъ  это, — много  пли  мало. 

—  Это  немного. 

—  Долои:пте  государю,  что  для  лукаваго  раба  это  мало. 

—  А  д.ш  в'Ьрнаго? 

—  Достаточно.  ' 
■ —  Вы,  говорятъ,  никакими  статьями  не  пользуетесь? 
Рыжовъ  посмотр'клъ  и  промолчалъ. 

—  Скажите  по  сов'Ьсти:  быть  ли  это  можетъ  такъ? 

—  А  отчего  я:е  не  можетъ  быть? 

—  Очень  малыя  средства. 

—  Если  им'Ьть  великое  обуздан1е,  то  и  съ  малыми  сред- 
ствами обойтись  можно. 

■ —  Но  зач-Ьмъ  вы  не  проситесь  на  другую  должность? 

—  А  кто  же  эту  зан11мать  станетъ? 

—  Кто-нибудь  другой. 

—  Разв'Ь  онъ  лучше  меня  справитъ? 
Теперь  Ланской  *  улыбнулся:   квартальный  совсЬмъ  заип- 

тересовалъ  его  нечуждую  теплоты  дуиту. 

—  Посл^'шаите, — сказаль  онъ: — вы  чудакъ;  я  васъ  проигу 
сЬсть. 

Рыжовъ  с1злъ  \18-а-у18  съ  «надменнымъ». 

—  Бы,  говорятъ,  знатокъ  Библ1д? 

—  Читаю,  сколько  время  по:зволяетъ,  и  вамъ  сов-Ьтую. 

—  Хороию;  но...  могу  ли  я  васъ  уверить,  что  вы  можете 
со  мною  говор1ггь  совсЬмъ  откровенно  и  по  сираведливостн. 


—  105  — 

— •  Ложь  запов-Ьдыо  запрещена,— я  лгать  не  стану. 

—  Хорошо.  Ува.жаете  ли  вы  власти? 

—  Не  увал{аю. 

—  За  что? 

— ■  Ленивы,  алчны  и  прсдъ  прсстоломъ  криводушны,  — 
отв'Ьчалъ  Рыжовъ. 

—  Да,  вы  откровенны.  Благодарю.  Вы  тоже  пророче- 
ствуете? 

—  ЬНтъ;  а  по  Библиг  выво/ку,  что  ясно  с.гЬдуетъ. 

—  Можете  ли  вы  мн!]  показать  хот]>  одинъ  ваигь  вывод!.? 
Рыжовъ  отв'Ьчалъ,  что  можетъ,  —  и  сейчасъ  же  иринесъ 

ц-^лый  обертокъ  бумаги  съ  надписью  «Однодумъ». 

—  Что  ту1'ъ  есть  рророчественнаго  о  прошломъ  и  сбыв- 
шемся?— спросилъ  Ланской. 

Квартальный  перемахнулъ  знакомыя  страницы  и  прочи- 
талъ:  «Государыня  въ  переписк11  съ  Вольтеромъ  назвала 
его  вторымъ  Златоустомъ.  За  с1е  несообразное  сравнен1е 
жизнь  нашей  монархини  не  будетъ  им'Ьть  спокойнаго 
конца». 

На  отлипеснномъ  пол!)  иротив'ь  этого  м-Ьста  отм-Ьчено: 
«исполнилось  при  огорчительномъ  сватовств-Ь  Павла  Пе- 
тровича». 

—  Покажите  еще  что-нибудь. 

Рькковъ  опять  заметалъ  страницы  и  указа.1Ъ  новое  ы-Ьсто, 
которое  все  заключалось  въ  сл'Ьдующемъ:  «Изданъ  указъ  о 
попенномъ  сбор'Ь.  Отнып'Ь  хлпдъ  б'Ьдиыхъ  хижинъ  усилится. 
Надо  ожидать  особенпаго  наказан1я».  И  на  пол'Ь  опять  от- 
м'Ьтка:  «Испо.шилось,— зри  страницу  такую-то»,  а  на  той 
стртниц'Ь  запись  о  кончин15  юной  дочери  императора  Але- 
ксандра Перваго  съ  отм-Ьткою:  «с1е  пос.1'ЬдоБало  за  назна- 
чен1е  налога  на  .1'Ьсъ».    - 

—  Но  позвольте,  однако, — спросилъ  Ланской: — в-Ьдь  л1зса 
составляютъ  собственность? 

—  Да;  а  гр-Ёть  вощхъ  въ  лсиль'Ь  составлиетъ  иотребяость, 

—  Вы  противъ  собственности? 

—  Н'Ьтъ;  я  только,  чтобы  всЬмъ  тепло  было  въ  стужу. 
Не  надо  давать  л'Ьсовъ  тЫъ,  пощ  и  безъ  того  тепло. 

—  А  какъ  вы  судите  о  податяхъ:  сл'Ьдуетъ  ли  облагать 
людей  податью? 

—  Надо  нало}кить  и  еще  прибавить  на  всякую  вещь 
роскошную,  чтобы  богатый  платилъ  казн'Ь  за  б-Ьднаго. 


—  106  — 

—  Г.м,  гм!  БЫ  ПН  о'п^'уда  это  учсп1е  по  ио'юриастс? 

—  Ц.У1,  свяпичшаго  И11сан1л  II  моей  собЬсти. 

—  Но  ])уководлтъ  ли  васъ  1гь  сему  шшо  источники  ио- 
глто  времени? 

~  ВсЬ  друг! о  источники  не  чисты  и  полны   суемудр1я. 

—  Теперь  сь'а.-.ките  виосл'Ьднее:  какъ  вы  не  боитесь  ни 
того,  что  ишиетс,  ни  того,  что  со  шюю  въ  церкви  сд'Ьлали? 

—  ^1то  шипу,  то  про  сеГ)я  питиу,  а  что  въ  храы'Ь  сд'к- 
лалъ,  то  должеиъ  былъ  учинить,  цареву  власть  оберегаючи. 

—  Почему  цареву? 

—  Дабы  вид'Ьли  всЬ  его  слугъ  къ  в^р'Ь  пародноИ  почти- 
тельными. 

—  Но  в'Ьдь  я  могъ  съ  вамп  обойтись  совсЬмъ  не  такъ, 
какъ  обхолсусь. 

Х'ылсовъ  посмотр'Ьлъ  па  него  «сг.  соокали.пи'мы)  и  отв'к- 
чалъ: 

—  А  какое  л:е  зло  можно  сделать  тому,  кто  на  десять 
рублей  въ  м'Ьсяцъ  ум'Ьетъ  съ  семьей  лсить? 

—  Я  моп>  15ел'Ьть  васъ  арестовать. 

—  Въ  острогЬ  сыт'Ьй  'Ьдятъ. 

—  Васъ  сослали  бы  за  эту  дерзость. 

— •  К"  уда  меня  можно  сослать,  гд1>  бы  мн'Ь  бы.ш  хуже  п 
гд'Ь  бы  Богъ  мой  оставилъ  меня?  Опъ  вездЬ  со  мною^  а 
1,'»)0м1з  Его  никого  не  страшно. 

Надменная  ии>я  склонилась  и  лЬвая  рука  Ланского  про- 
стерлась къ  Рыжову. 

—  Характеръ  вашъ  почтекенъ,  —  сказалъ  опъ  п  вел'Ьлъ 
ему  выйти. 

Но,     110ВИДИМ051у,     ОНЪ     СЩС     116    СОВсЬмЪ    ДОВ'ЬрЯЛЪ     ЭТОМу 

библейскому  соиД;мисту  и  сиросилъ  о  немъ  лично  самъ  н'Ь- 
сколько  простолюдпновъ. 

Т'1>,  по1.-рутя  рукой  въ  воздух'Ь,   въ  одно  слово  ота-Ьчади:- 

—  Онъ  у  насъ  такоЁ-п'ЬкШ-этакой^ 

Бо.тЬе  пололсительнаго  изъ  иихъ  о  %}мъ  никто  не  зна.1ъ. 
11рои1,а.ясь,  Ланской  сказалъ  Рыжкову: 

—  Я  о  вас'ь  не  забуду  и  сов1;тъ  ватъ  исполню,  —  про- 
чту   БибЛ110. 

—  Да  только  этого  мало,  а  вы  и  на  десять  рублей  въ 
м'Ьсяцъ  лсить  поучитесь,  —  добаиилъ  Рьглсовт.. 

Но  этого  сов1;та  Ланской  уже  не  об'Ьщалъ  исполнить,  о, 
толысо  зас.\гЬялся,  опять  нодалъ  ему  руку  и  сказа.зъ: 


—  107  — 

—  Чудакъ,  чудакъ! 

СсргЬй  Степаыовичъ  уЬхалъ,  а  Рыжовъ  унссъ  къ  себ'Ь 
домой  своего  «Однодума»  и  продоллеалъ  писать  въ  немъ,  что 
изливали  его  наблюдательность  и  пророческое  вдохновен1е. 

ГЛАВА   ТРИНАДЦАТАЯ. 

Со  времени  про'Ьзда  Ланского  прошло  довольно  времени, 
и  собьгпя,  сопрово1кдави11Я  ЭТ0П1  про'Ьздъ  чсрезъ  Солига- 
личъ,  уже  значительно  позабылись  и  зате1)лись  ежеднев- 
ною сутолкою,  какъ  вдругъ,  нежданно -негаданно,  на  див- 
ное-диво  не  только  Солигаличу,  а  всей  просв'Ьщенной  Рос- 
сии, въ  обревпзованньгй  городъ  пршпдо  пзв'Ьстхе  совершенно 
нев-Ьроятное  и  даже  въ  стройномъ  порядк'Ь  правлен1я  не- 
возмолсное:  квартальному  Рылюву  былъ  присланъ  дарующтп 
дворянство  владпМ1рс1ай  крестъ,  —  первый  владмы1рск1й 
крестт.,  полчалованный  квартальному. 

Самый  орденъ  прг1>халъ  вм^^ст'Ь  съ  предписанхемъ  воз- 
лолгить  его  и  носить  по  установлен1ю.  И  крестъ,  и  грамота 
были  В1)учены  Александру  Аоанасьсвичу  съ  объявленхемъ, 
что  удостоенъ  онъ  сея  чести  и  сего  полс1иовап1я  по  пред- 
ставлен1ю  Серг'Ья  Степановича  Ланского. 

Рыладвъ  принялъ  орденъ,  посмотр'Ьлъ  на  него  и  прогово- 
рилъ  вслухъ: 

—  Чтдакъ,  чудакъ!  А  въ  «Однодум']!»  протпвъ  имени 
Ланского  отм'кгилъ:  «быть  ему  графомъ»,  —  что,  какъ  .из- 
в'Ьс'1'но,  и  исполнилось.  Носить  л^е  ордена  Рылюву  было 
не  на  чемь. 

Кавалеръ  Рыл:овъ  л{илъ  почти  девяносто  л1.тъ,  акку- 
ратно и  своеобразно  отмечая  все  въ  своемъ  «Однодум'Ь», 
который,  вероятно,  1ьздерл;анъ  при  какой  -  нибудь  уЬздной 
реставращи  на  оклейку  сгЬнъ.  Умеръ  онъ,  исполнпвъ  всё 
христ1аиск1я  требы  по  установлен!»:)  православной  церкви, 
хотя  православ1е  его,  по  общимъ  зам'Ьчашямъ,  было  «со- 
5П1ительно».  Рыжовъ  и  въ  в-Ьр'^  былъ  челов'Ькъ  такой-н'1и;!й- 
отакой,  по  при  всемъ  томъ,  мн'Ь  ь-алсется,  въ  немъ  молено 
вид'Ьть  кое-что  кромЬ  «одной  дряни»,  —  ч1жъ  и  да  будетъ 
онъ  помяпутъ  въ  самомъ  началЬ  розыска  о  «трехъ  пра- 
ведникахъ». 


ПИГМЕИ. 


Разскажу  вамъ  одно  истинное  соб].1Т1е,  о  которомъ  не- 
давно вспомнили  въ  одномъ  скромномъ  крулск'Ь,  по  поводу 
:}ам'Ьчаемаго  нынче  чрезм1)рнаг()  усилен1я  въ  натсмъ  обще- 
ств^Ь  холоднаго  и  безстрастнаго  эгоизма  п  бсзучаст1я.  Н'Ь- 
которымъ  пзъ  собес'Ьдниковъ  казалось,  что  будто  прежд(^ 
такъ  но  было,  —  пмъ  сдавалось,  будто  еще  и  въ  недавнее 
время  сердца  былп  немножко  потештЬе  п  дуит  поучастлн- 
в1>о,  и  одинъ  нзт>  собесТ.дниковъ,  мой  землякъ,  пожилой  и 
весьма  почтенный  челов'Ькъ,  сказалъ  намъ: 

—  Да  вотъ  какъ,  господа:  я  сейчасъ  еще  знаю  у  насъ 
въ  губерн1и  одного  старичка,  самаго  мелкопом'Ьстнаго  дво- 
рянина, настоянтдго  пигмея,  который  Н1пшгда  въ  жизни  но 
пгралъ  никакой  значительной  роли,  а  между  т'Ьмъ  онъ, 
живучи  зд1?сь  въ  Петербург15,  по  одному  благородному  по- 
бужден1ю,  сдЬлалъ  разъ  такое  д^ю,  что  этому  да.же,  поука- 
луй,  и  пов'Ьрить  трудно.  II  если  я  вамъ  это  разскажу,  такъ 
вы  увидите,  что  можеп.  сд-Ьлать  для  блнжняго  самый  ма- 
ленький челов'Ькъ,  коГда  .онъ  серьезно  захочешь  помочь 
ему;  —  наше  ньпНоднее  горе  въ  томъ,  что  никто  ничего  не 
хочетъ  сд'Ьлать  для  челов1;ка,  если  не  чаетъ  отъ  этого  себ'Ь 
выгоды. 

II  разсказчик'ь  сообщплъ  намъ  сл'Ьдующес: 

ГЛАВА  ПЕРВАЯ. 

Мелкопом'Ьстный  двор5гаинъ,  о  которомъ  я  говорю,  назы- 
вался С***,  онъ  еи1,е  здравствуетъ  и  дон:иваетъ  свой  в'ккъ 
въ  своемъ  маленькомъ  хуторочк'Ь  въ  К.  уЬзд'Ь.  Прежде  чЬмъ 


—  109  — 

состариться,  онъ  служилъ  зд'Ьсь  въ  Петербург-Ь  въ  в-Ьдом- 
ств-Ь  с.-петербургской  иолищи  и  на  самомъ  ничтожномъ 
м'Ьст'Ь:  на  обязанности  его  лежало  распоряжаться  исполне- 
Н1емъ'  публичныхъ  гЬлесныхъ  наказан1Й.  Въ  то  сравнительно 
весьма  недавнее  время  у  насъ  на  святой  Руси  людей  не- 
прнвилегпрованнаго  класса  сЬкли  пл(зтями  и  клеймпли.  За 
свою  долговременную  слулшу  нын'вшн1й  старичокъ  С,  раз- 
ум'1>ется,  «привелъ  въ  исполнен1е»  этихъ  наказанш  такое 
безчисленное  множество,  что  совершенно  привыкъ  къ  та- 
кому непр1ятному  занят1ю  и  распоряжался  этпмъ  холодна 
и  безтрепетно,  какъ  самььмъ  обыкновенныыъ  служебнымъ 
д'1;ломъ.  Но  вотъ  разъ  съ  нимъ  случилось  такое  событ1е, 
что  онъ  самъ  себ^Ь  изм1шилъ  и,  но  собственнымъ  его  сдо- 
вамъ,  «вм'Ьсто  того,  чтобы  благоразумно  долгъ  свой  испол- 
нить— над'Ьлалъ  глупостей  » . 

Собьте  это  произошло  въ  1853  г.,  когда  руссктя  отно- 
шен1я  къ  Фран1ци  были  очень  натянуты,  и  въ  столиц'Ь 
сп.тьно  уже  поговаривали  о  возмоисности  р'Ьтиительнаго  раз- 
рыва. Въ  ,  это  время  разъ  чиновнику  С.  передаютъ  «для 
]1Сполнен1я»  бумагу  о  наказанхи  плетьми,  чсрезъ  палача, 
молодого  француза  М,  осужденнаго  къ  этому  за  самый  гад- 
К1Й  поступокъ  надъ  малол-Ьтней  д'Ьвочкой.  Я  не  назову  вамъ 
этого  француза,  потому  что  онъ  живъ  и  довольно  изв'1',стенъ; 
а  какъ  его  имя  берегла  отъ  оглашешя  скромность' «пигмея», 
то  и  я  не  всликаиъ,  чтобы  его  выдать. 

—  Прочелъ,  —  говоритъ  С: — я  эту  бумагу,  пом'Ьтилъ,  и 
что  же  еще  тутъ  долго  думать:  отшлепаемъ  молодца  яко 
старца,  да  и  д15ло  съ  концомъ;  и  я  да,'1ъ  въ  порядкЬ  при- 
казъ  подрядчику,  чтобы  завтра  эшафотъ  на  илоищди  сла- 
дить, а  самъ  вел'Ьлъ  привести  арестанта,  чтобы  иосмотр'Ьть 
на  него:  здоровъ  ли  онъ  и  моншо  ли  его  безопасно  под- 
вергнуть этой  процедур"!]. 

Приводятъ  чслов^Ька  такого  тщедуишаго,  дохлаго;  бл'Ьд- 
ный,  плачетъ,  дрожитъ  и  руки  ломаетъ,  а  самъ  все  жа- 
лостно лепечетъ. 

—  Ахъ  ты,  думаю,  Господи  Боже  мои:  надо  же  было  ему, 
этакому  французскому  поганцу,  сюда  за.1]хать  и  этакое  па- 
костное д1;ло  зд^зсь  учинить,  чтобы  мы  его  тутъ  на  свой 
фасонъ  какъ  Сидорову  козу  лупили. 

И  вдругъ  жаль  мн'Ь  его  стало. 


—  110  — 

—  ^Гго,  говорю,  ты  это  ссбЬ  над'Ьлал'ь!  К;и:ъ  ты  дсрз- 
пу.т1,  на  б'Ьдпое  дитя  покуситься... 

А  опъ  падаетъ  В'ь  ^оги,  ручепки  въ  иапдалахч,  гь  небу 
подиимаетъ,  гремптъ  д1и1}П1Н  и  хшачегь. 

—  Мусьо,  мусье!  Небо  1!11дитъ... 

—  Что,  говорю:  «11ебо>'!  нечего  теперь,  братецъ,  ;зе11ЛЕ0 
обезчсстпвпщ,  на  небо  топ1.1риться, — готовься:  завтра  экад- 
куц1я, — что  заслужнлъ,  то  п  примешь. 

- —  Я,  говорить,  запапрасио  (опъ,  три  года  въ  острогЪ 
спдя,  такц  подушился  пемнижко  по-русски). 

—  Яу,  у:ке  это,  говорю,  ыонъ  ами,  врешь,  —  занапраспо 
бы  у  пасъ  тебя  не  присудили:  судъ  зпаетъ,  за  ^гго  караетъ, 

—  Ей-Богу,  говорить,  заиапрасно...  вотъ  Богъ,  Дьс,  Дьо 
меня  убей...  и  тому  подобное,  п  такъ  горько,  такъ  горько 
б'Ьдный  плачетъ,  что  всего  меня  встреволшлъ.  !Мпого  я  въ 
•своей  лшзин  всякихъ  слезъ  передъ  казнью  видЬлъ,  но  а 
этакнхъ  жаркихъ,  горючихъ  да  дробныхъ  слезъ,  право,  но 
вида.ть.  Такъ  вотъ  и  видио,  что  ихъ  напраслина  }кметъ... 

—  Ну,  а  мн'Ь-то,  скажите, — что  же  я,  пигмей,  могу  ему 
сделать?  —  мое  д1зло  одно,  что  надо  его  отпороть,  заклей- 
мить, да  сослать  «во  исполиен1е  р'Ьп1ен1я;>,  вотъ  н  все,  и 
толковать  тутъ  не  о  чемъ.  И  я  кивнулъ  часовымъ,  чтобы 
взяли  его,  потому  что  для  чего  лее  хМП'Ь  его  дерлсать,  —  и 
самому  треволситься,  и  его  напрасно  волиовать  раньше  вре- 
мени. 

—  Ведите,  говорю,  его  пазадъ  въ  тюрьму. 

По  оп'ь,  к'акъ  услыхалъ  это,  такъ  обхватилъ  мою  ногу 
руками  и  замеръ:  а  слезы  или  лицо  это  у  него  такое  го- 
1)ячее,  что  дал;о  ск'возь  саиогъ  мою  ногу  локетъ. 

—  Тьфу,  провались  ты  совсЬмь,  думаю,  вотъ  па  горо 
свое  я  съ  нимъ  разговорился;  и  никакъ  его  съ  ноги  стрях- 
нуть не  могу;  а  самому  мн'Ь  въ  ухо  вдругъ  что-то  шептать 
начало:  «разспроси  его,  разспросп,  послушай,  да  заступись». 

—  Ну,  чего  тутъ,  помилуйте,  заступаться  мп'Ь,  пичтозк- 
ному  исполнительному  чиновнику,  когда  дГ.ло  уголовпым'ь 
судомъ  р1зшено  п  улсе  и  подрядчику,  п  смот1)птелю  пасчсгь 
палача  прнказъ  данъ.  Как'ш  тутъ  заступничества?  Л  оно, 
это  что-то  незримое,  знай  все  сво^  въ  ухо  пгеичетъ:  «раз- 
спроси, заступись». 

Л  и  соблазнился:  заступаться,  думаю,  я  хоть  н  по  буду, 
а  разспросить,  полгалуй,  разсирошу. 


—    111    — 

—  'Паляй,  говорю,  разсказывай  по  всей  нстпы'Ь,  какъ 
дЬло  было!  Да  только  смотри — ие  вры. 

ГЛАВА  ВТОРАЯ. 

Опт.  мпЬ,  сколько  ему  позволяли  слезы  п  рыдашя,  раз- 
сказалъ,  что  жилъ  онъ  на  Морской  у  парикмахера;  туда 
ходила  къ  нимъ,  къ  стрпгачамъ,  отъ  прачки  дГ,]50чка,  дв^-* 
надцатй  —  ие  то  тринадцати  л-Ьт-ь, — очень  хороигенькая.  И 
говорить,  что  она  не  то  на  его  сестренку  или,  какъ  тамъ 
по -ихнему,  на  кузинку  его  какую,  что  ли,  очень  похожа 
была.  Пу,  а  онъ,  это,  знаете,  какъ  французъ...  ну,  разум'Ьется, 
со  вкусомъ  тоже  и  фантаз]ей:  нравится  ему  дитя,  —  онъ 
ей  нынче  баитикъ,  завтра  аиельсинчикт.,  послЬ  рубль,  и.ш 
полтинничекъ,  бомбошки — все  баловалъ  ее.  Говорить,  безъ 
всякой  будто  ц'Ьли;  а  мать-то  ея  пройдоха  была:  зазвала 
его  ЕЪ  себ'Ь  да  съ  д'Ьвчонкою  ихъ  и  заперла,  а  дЬвчонку 
научила  ему  рожу  расцарапать,  да  кричать,  будто  се  страш- 
но обид'Ьть  хот'Ьлъ.  Сбежался  народъ,  актъ  составили,  въ 
тюрьму, — въ  тюрьйгЬ  три  года  продерлгали  и  ь'ъ  илотямъ,  да 
къ  ссылк'Ь  присудили. 

Г)ыслушалъ  я  все  это  и  все  мн'Ь  показалось  это  такъ, 
какъ  онъ  разсказалъ,  и  обратилъ  я  вниманье  на  его  ру- 
бецъ,  что  эта  д-Ьвочка  ему  на  носу  сд-Ьдала:  глубок1й  ру- 
бецъ, — зажилъ,  но  поб'Ьлълый  играмъ  такъ  и  остался.  Пре- 
странный итрамъ:  точно  нарочно  разсчитано,  на  какомъ 
м'Ьст'Ь  его  отметить.  По  большей  части  это  никогда  такъ 
не  бываетъ:  но  большей  части  н{енщина  въ  такихъ  слу- 
чаяхъ  прямо  въ  глаза,  а  еще  больше  въ  щеки  цапаетъ, — 
потому  она,  когда  ее  одолЬваютъ,  руками  со  сторонъ  къ  лицу 
взмахмваетъ;  а  это  какъ-то  по-кон1ачьи,  прямо  въ  середину, 
какъ  разъ  по  носу  и  къ  губЬ  пущено... 

Думаю:  чего  добраго,  Богъ  знаетъ,  В'Ьдь  есть  так1я  про- 
ходимки; въ  полиц1и  какъ  послужишь,  такъ  вЬдь  на  какихъ 
негодяевъ  не  насмотришься,  и  говорю  ему, — это  вамъ  даже 
смешно  должно  показаться, — говорю: 

—  Ну,  хорошо,  мусье:  если  все  это  такъ,  какъ  ты  мн'Ь 
сказалъ,---то,  мо5кетъ- быть,  Богъ  напраслины  не  допустить: — 
йюлись  и  над'Ьйся. 

Онъ  руки  у  меня  расц-йловаль  и  забрякаль  цЬпямн,  ио- 
шелъ,  а  я  остался  на  своемъ  м1;стЬ  и  думаю  себЬ:  воть  и 
даа   дурат^а   вм'ЬсгЬ   собра.тась.    Первый  онъ,    что  меня  за 


—   112    — 

пророка  почелъ,  а  другой  я,  что  ему  напрасную  надежду 
подалъ. 

А  во  лбу  талсъ-такн  вогь  и  стоитъ,  что  это  напраслина 
и  ужасная  напраслина,  п  между  т1^мъ  богь  мы  завтра  его 
б1ггь  будет].  II  это  его  п1уплос  французское  тЬльце  будегь 
на  деревянной  кобьтлЬ  е",кпться,  кровью  обливаться  и  будеп. 
Т)нъ  визжать,  какъ  лшвой  поросенокъ  на  вертелЬ...  Ахъ,  ты, 
лихо  бы  тебя  било,  да  не  я  бы  на  это  смотрЬлъ!  Не  могу; 
просто  такъ  за  него  растревожился,  что  не  могу  самой  пу- 
стой бумажонки  на  столЬ  расиред!.лить. 

Подозвалъ  младшаго  чиновника  п  говорю: 

—  Сд'Ьлайте  тутъ,  что  нул^но,  а  у  меня  очень  голова 
разбол-йлась, — я  домой  пойду. 

Приншлъ  домой,  ходнлъ-ходплъ,  ругался-ругался  со  всЬми, 
и  съ  женою,  и  съ  прислугою  —  не  могу  успокоиться  да  н 
баста!  Стоитъ  у  меня  французъ  передъ  глазами  и  никакъ 
его  не  выпихнешь. 

аКена  уговарпваетъ,  «что  ты,  да  что  съ  тобою»? — потому 
что  я  никогда  такой  не  былъ,  а  я  еще  хуже  томлюсь. 

Подали  обедать;  я  с!.лъ,  но  ссйчасъ  исе  опять  вскочилъ, 
не  могу  да  и  только.  Лгаль  француза,  да  и  конецъ. 

Не  Быдерл{а.гь  и,  чтобы  не  видали  домашн1е  к^акъ  я  му- 
чусь, схватилъ  шляпу  и  поб1>;калъ  изъ  дома,  и  вотъ  съ 
этнхъ-то  поръ  я  у;ке  словно  не  самъ  собою  управлялъ,  а 
начало   мною    орудовать   какое-то    вдохновен1е:  я  задумаль 

ГЛАВА  ТРЕТЬЯ. 

Вышелъ  я  и  прямо  къ  приставу,  у  котораго  это  про- 
псшеств1е  было;  спрашиваю:  какъ  это  все  тогда,  три  года 
пазадъ,  происходило  п  чтб  за  баба  мать  этой  д-Ьвочки. 

Приставъ  говорптъ: 

—  Чортъ  ихъ  знаегь, — это  Д'Ьло  еще  не  при  мнЬ  было, 
а  баба^  мать  этой  дЬвочки — больишя  негодяйка,  п  она,  го- 
воритъ,  съ  своею  дочкою  еп1;е  посл'Ь  того  не  разъ  этакую 
же  истор1ю  подводила.  А  впрочемъ,  говорптъ,  кто  ихъ  раз- 
бсретъ:  кто  правъ,  кто  впновап>. 

Ну,  довольно,  думаю,  съ  меня:  мы  съ  тобою,  братъ,  этого 
не  разберемъ,  а  Богъ  разберетъ,  да  съ  этимъ  прямо  въ 
Конюп1енную,  на  каретную  биржу:  договорилъ  собЪ  карету 
глубокую,   четвером'Ьстную,   въ   какихъ  больныхъ  возятъ,  и 


—  113  — 

БСЛ'Ьлъ  какъ  молшо  сиор'Ы  гнать  въ  Ызмайловск1й  полкъ, 
къ  одному  пр}ятелю,  который  былъ  семейный  и  при  д^зтяхъ 
дернгалъ  гувернера  француза.  Этотъ  французъ  давно  въ 
Росс1и  Лгилъ  и  по-русскп  ионималъ  все,  какъ  надо. 

Лрикатылъ  я  къ  пр1ятелю  п  говорю: 
,     —  Дай,    говорю,    голубчикъ,    шгЬ    на  подержан1е  своего 
французпп1ку,  что  у  тебя  слулгитъ:  онъ  мнЬ  нуженъ. 

—  Зач'Ьмъ  теб1з? — спрашнваетъ. 

—  Такъ,  говорю,  нуженъ  онъ  мпТ^,  —  на  самое  короткое 
время, — всего  часа  на  два. 

И  говорю  это,  знаете,  такъ,  что  пр1ятель  мой  легко  могъ 
зам'Ьтить,  что  я  не  спокоенъ,  потому  что  задыхаюсь,  торо- 
плюсь и  волнуюсь,  и  ч'Ьмъ  это  больше  скрыть  хочу,  тЬмъ 
больше  себя,  къ  досад'Ь  своей,  высказываю  п  ввожу  его 
насчстъ  себя  въ  сомн'Ьн1е,  а  тЬмъ  у  него,  разум'Ьется,  еще 
бо-ньше  вопро,сы  вызываю:   «что  ты,  да  на  что  теб'!;?» 

Насилу  нашелся  увернуться  отъ  его  долгпхъ  разспросовъ, 
сказавши,  что  будто  бы  встрево^кенъ  оттого,  что  получилъ 
изв'Ьст1е  о  бол'Ьзни  брата,  и  не  могу  удержаться,  хочу 
съ'Ьздить  къ  француженк'Ь  гадалкЬ  на  ленорманскихъ  кар-' 
тахъ  погадать:  выздоров'Ьетъ  ли  мой  братъ  пли  умретъ? 
Пу,  а  какъ  самъ  я  по-французски  не  маракую,  то...  и  про- 
чее, и  прочее,  и  прочее. 

Не  знаю:  повЬрилъ  ли  мн']Ь  пр1ятель  или  не  пов'Ьрилъ, 
по  только  разспрашивать  больше  не  сталъ  и  француза  мн1^ 
отнустилъ;  а  я,  взявши  того,  сейчасъ  же  опять  съ  ннмъ 
въ  карету  и  говорю: 

—  Ну,  слушай,  ыусье:  знаешь  ли  ты,  по  какому  дЬлу  я 
тебя  взялъ? 

А  тотъ,  смотрю,  глядитъ  на  меня  и  бл'Ьдн'Ьетъ,  потому, 
знаете:  паша  полицейская  служба  къ  намъ  вольнолюбивыхъ 
людей  не  располагаетъ.  Особенно  въ  тогдашнее  время,  для 
француза  я  могъ  быть  очень  неир1ятенъ,  такъ  какъ,  на- 
поминаю вамъ,  тогда  наши  руссшя  отношения  съ  Франц1ею 
сильно  уже  портились  и  у  насъ  по  полифи  часто  секрет- 
ныя  распоряжен1я  были  за  разными  людьми  нхъ  нащи  по- 
строже присматривать, 

—  Что  ты  это,  калсется, — говорю: — сробЬлъ? 
А  улге  его  и  лихорадка  колопггъ. 

—  Помилуйте, — отв'Ьчаетъ: — я  пи  бъ  чемъ  не  виповатъ! 
• —  Да,    дуй   тебя  горою:    кто  теб'Ь  говоритъ,    что  ты  въ 

Со'!!1ис111я  Н.  С.  Л^сиоса.  Т.  Ш.  Я 


—  1И   — 

чемъ-тшбудь  внБовап.!  Тутъ  я,  братецъ,  во  всемъ  вппо- 
ва'гь,  потому  что  я  измгьпникь:  я  въ  такое  время  вм'Ьши- 
ваюсь  въ  д'Ьло,  куда  шгЬ  совсЬмъ  и  носа  совать  не  слЬ- 
дуетъ;  ну,  да  неь-уда  податься,  впдио  Богу  таиъ  угодно, 
чтобы  я  сюда  сунулся.  И,  вообразите  себЬ,  я,  дМстви- 
тельно,  въ  то  время  такъ  чувствовалъ,  что  это  Богу  угодно 
совсрпп1ть  то,  что  я  д'Ьлаю.  Разум'Ьется,  самолш^шхе. 

—  Слупшй  ;ке,  —  говорю:  —  такъ  п  такъ,  вотъ  въ  чемъ 
Д'Ьло:  вотъ  что  съ  одниыъ  твопмъ  компатр1отоыъ  случилось 
и  что  ему  завтра  неотразимо  угролсаеп.  —  плети,  а  я  его 
отъ  этого  пам'Ьреиъ  избавить. 

Сиутиикъ  мой  и  ротъ  разинулъ:  онъ  хоть  и  иностранедъ 
былъ,  но  давно,  какъ  я  вамъ  сказалъ,  у  насъ  б7>  Росс1и 
я;ивши,  им1".лъ  о  нашихъ  ио1)ядкахъ  пош1Т10  н  потому,  ко- 
нечно, могъ  разв-Ь  за  суыасшеств1е  принять,  что  маленыпй 
полицеиск1й  испо.лнительныи  чиновникъ  вызывается  отмФ>- 
нить  судебное  уголовное  р-Ьнюнхе,  утверл;деннсо  высшею 
властью.  Но  я  ему  говорю: 

—  Я  тебя  прошу,  любезный  друтъ,  на  меня  открытымъ 
ртомъ  не  з'квать  и  не  ахать,  а  послузкить  Богу  въ  этомъ 
д'Ьл'Ь,  для  чего  я  тебя  и  взялъ:  знаешь  ли  ты,  куда  я  тебя 
теперь  везу? 

—  Не  знаю, — говоритъ. 

—  Ну,  такъ  вотъ  знай,  вотъ  сеичасъ  мы  остановимся 
у  вашего  посольства;  мн'Ь  туда  заходить  ника1;7>  нельзя, 
потому  что  я  полицейск1й  чпноЕникъ  и  вамъ  законоыъ  за- 
прсп1,ено  въ  посо.1ьск1е  дома  вступать,  а  ты  войди,  и  ка1п> 
ва1ии  послы  столь  просты,  что  своихъ  соотечсственниковъ 
во  всяь'ое  время  приниыаютъ,  то  добейся,  чтобы  тебя  гер- 
цсгъ  сеичасъ  принялъ  *),  и  все  ему  разскажп.  Л  я,  т'Ьмъ 
времснемъ,  зд1;сь  въ  каретЬ  сидЬть  буду — тебя  дожидаться, 
и  если  пссолъ  скажетъ,  чтобы  меня  позвать,  ну,  ты  тогда 
П1;ишлп  за  мной,  и  я  явлюсь,  и  все  подтвержу;  но,  можетъ^ 
быть,  онъ  и  такъ  пов'Ьрить  и  самъ  узпаетъ,  что  ему  надо 
сдЬлать. 

Нодъ'Ьхали  ыы  къ  посольскому  дому,  остановились;  фрап- 
пузъ    мой   БЫ.1'Ьзъ    и   за  зеркальный   двери    въ   подъ'Ьздъ 

'■)  Бъ  Пстс!  ()у1:г1->  Еъ  ото  гремя  ф]]а1шузс1:ю:ъ  послоиъ  н  полпомо'1- 
пылъ  ып1И1ст]10мъ  находился,  кая;стсл,  че^лшп  де-Гчпнъ,  который  ва- 
ст^'Еплъ  съ  10-го  (22-го;  ату  ста  1853  г,  барона  Бюриы.о  до-Барсиц 
бьшшаго  110Ь'1'.1)С1111аго  по  д^лалп.. 


—  115  — 

ушелъ,  а  я  вед'Ьлъ  извозчшсу  подальше  пемпо'лско  отъ'Ьхать 
н  забился  въ  уголокъ  карсты  —  и  ждз^  И  туть  вдругъ  я 
сообразилъ  всю  свою  пзаАну  и  меня  начала  лихорадка 
бить... 

'  ГЛАВА  ЧЕТВЕ1»ТАЯ. 

Вдругъ,  знаете,  сразу  мп-Ь  все  ясно  представилось:  за 
какое  я  непосильное  д'Ьло  взялся,  и  это...  полицейсшй-то 
я  чнноБинкъ,  и  какъ  будто  на  свое  правительство...  жа- 
луюсь... да  ен1,е  иностранному  послу,  да  ен^е  ф1)ан1],узскому, 
и  въ  такое  политическое  в])Омя...  Эхъ,  скверно!  изм'Ьиникъ 
я,  чистый  изы'Ьннпкъ!  И  что  больиш  думаю,  то  все  хулге 
выходить...  Эхъ,  какъ  скверно!  А  французика  моего  все 
Н'Ьтъ,  какъ  н'Ьтъ,  изъ-за  этихъ  зеркальныхъ  дверей,  а  ми'!; 
видно,  какъ  по  той  сторон'1>  улицы,  по  противополонснолу 
тротуару,  все  квартальный  ходитъ...  Думаю  себ1):  недаромъ 
же  онъ  тутъ  прогуливается...  П,  в1>дь  поди,  на  мой  гр'15хъ, 
можеп^-быть,  еще  этак1й...  изъ  впимательныхъ,  ордснокъ, 
гляди,  хочетъ  выслужить  и  стоить,  теперь,  пожалуй,  да 
•сообралсаетъ,  что,  молъ,  это  за  карета  къ  посольскому  дому 
подъ1зхала?  н1^тъ  ли  т^^гъ  чего?  да  возьметь,  воръ,  и  за- 
глянетъ  въ  окно;  а  я  вотъ  тутъ  и  есть!  Узнаетъ,  безд'Ьль- 
никъ,  потому  что  меня  по  полицп!  всЬ  знали,  ы  сказкетъ: 
«А-а,  милостивый  государь,  такъ  вы  изменять!»  да  сейчасъ 
донесетъ  по  начальству;  п  поминай  какъ  звали...  И  дома 
не  побываешь,  а  прямо  черезъ  Троицкш  мостъ,  да  въ  Пе- 
тропавло1!С];ую  крепость,  а  тамъ  для  ш\съ,  нзм'1шниковъ, 
обители  многи  суть...  Страхъ  такой  обнялъ,  что  лелгу  въ 
углу  кареты,  какъ  мокрый  пссъ  колечкомъ  свернувшись,  а 
€амъ  такъ  же,  какъ  песъ  па  холоду,  и  дролгу,  и  уже  ру- 
гательски себя  ругаю,  что  заварплъ  этакую  крутую  каи1у... 
И  все,  знаете,  однимъ  глазкомъ  поглядываю  ]1зъ  окошечка 
иа  квартальнаго,  который  насупротпвъ  гуляетъ,  а  самъ  все 
книзу,  да  книзу  съ  сиденья  на  полъ  кареты  спускаюсь,  п 
норовлю,  чтобы  пятками  дверцу  оттолкнуть,  да  по  низг.у 
стрекача  дать,  благо  —  я  тутъ  вблизи  пролетный  дворъ 
зпалъ — и  искать  бы  меня  иегдЬ  было. 

Такъ  я  и  уетроил'ь:  въ  к'а.ретЬ  на  спд'Ьиьи  пололгилъ  два 
ц1',лковыхъ,  что  за  эшптал^ъ  сл'Ьдовало,  а  самъ  открьыъ 
дверцу  —  и  только  задомъ-то  выползъ  и  ступилъ  ^та  мосто- 
вую,   какъ   вдругъ   слы]иу:    «б-гись!»    и    мимо   самой  моей 


—   110  — 

С1111Ш.1  пролет'к1а  пара  воропыхъ  лошпд(:'й  въ  коляскЬ  п 
прямо  къ  подъ'Ьзду,  II  Л  вижу  фраицузск1й  посолъ  въ  мун- 
дире и  во  вс'Ьхъ  ордснах'ь  скоро  сЬлъ  и  поскакалъ,  а  возлЬ 
.меня  какъ  изъ  земли  выросъ  этотъ  мой  посолъ-фралцузъ, 
■10же  очень  взволнованъ,  п  говорптъ: 

—  Зач'кмъ, — говоритъ: — вы  вылГ.злп? 

А  я  отъ  нечистой  сов'Ьстн  такъ  перепугался,  что  оду- 
рЬлъ,  и  давай  врать: 

—  Что  такое, — Г(^ворIо: — вамъ  нужно?  Я  в'жъ  вовсе  не 
знаю  и  ни  откуда  я  не  выл'Ьза.1ъ. 

—  А  вид'Ьли  вы? 

—  Да  что  такое, — говорю: — видЬть? — отстаньте  вы  отъ 
меня:  ничего  я  не  видалъ. 

—  Герцогъ-то  нашъ, — говоритъ: — уже  ио'1>ха.гь. 

—  Да  какое  мн'Ь^д'Ьло  до  ваиюго  герцога...  что  вы  ко 
мн'Ь  приклеились? 

—  Катгь, — говорить: — какое  д-йло:  да  вы  знаете  ли,  куда 
онъ  отп|)авился? 

—  Ничего,  ровно  ничего  я  не  знаю,  и  знать  ынЬ  не- 
зач'Ьмъ,  а  вы  если  отъ  меня  не  уйдете,  такъ  я  сейчасъ 
иолицейскаго  кликну. 

Онъ  смотритъ  на  меня,  что  я  такъ  страненъ,  должно- 
быть,  ему  въ  своихъ  р'Ьчахт>  показался,  и  шепчетъ: 

• —  Герцогъ  въ  13имн1й  дворецъ  по']}халъ, 

■ —  Да  отойдите  же,  —  говорю:  —  вы  отъ  меня:  —  я  вамъ 
сказа.1ъ,  что  я  ничего  не  зпаю;  и  съ  этимъ  отпихну.ть  его, 
да  скор-Ье  черезъ  знакомый  пролетный  ДБоръ,  да  домой  кт, 
1ггенцамъ,  чтобы,  пока  еще  время  есть,  хоть  разъ  их'ь  къ 
своему  сердцу  ирии.-ать.  И  не  усп'Ьлъ  этимъ  распорядиться, 
какъ  вдругъ  нарочный,  съ  запиской  отъ  генераиа,  чтобы 
завтра  наказа1пе  такого-то  француза  отм'Ьнить. 

Ба'Л01И1;и  мои,  думаю,  какъ  заиграло. 

ГЛАВА  ПЯТАЯ. 

Я  только  языкъ  ирикусилъ,  да  поскорее  паписалъ  всЬмъ 
кому  надо  отм'1шу  це])ем(»}пи  п  всю  иочь  цотомъ  не  ло- 
жился, а  все  ходилъ  въ  .этакомъ  въ  самомъ  странномъ  ка- 
комъ-то  состояши.  Еще  самъ '  ссб'Ь  не  отдава^ъ  отчета: 
ь'акъ  это  я  сд11ла.гь  и  что  и:зъ  этого  дальше  выйдетъ?  А  и 
страшно,  и  словно  благодать  какая  в'ь  ду]и1'..  Думаю,  ко- 
печно,  и  о  томь:    не  попадусь  ли  я  туть  самъ  какимъ-ни- 


—  117   — 

будь  манеромъ  и  чего  буду  за  мою  измену  удостоенъ,  но 
п  за  бЪднягу  французшпку  нарадоваться  не  могу.  Р1  только 
насплу  исредъ  самымъ  утромъ,  съ  этими  нелегкими  мы- 
слями, у  себя  въ  кабинет'Ь  въ  кресл'Ь  задремалъ,  какъ  вдругъ 
слышу  въ  передней  возл'Ь  двери  шумъ  и  пререкаше,  жена 
кого-то  упрашиваетъ  повременить,  говорить,  что  я  только 
сейчасъ  заснулъ;  а  тотъ,  чужой  голосъ,  настагшаетъ,  чтобы 
тотчасъ  разбудить  и  точно  какъ  будто  имя  государя  мн'К 
послышалось.  Сейчасъ  мнЬ  припомнилась  моя  изм^Ьна,  и 
сразу  вся  моя  дрема  прошла. 

Бросился  я,  какъ  былъ,  въ  халатЬ  къ  двери,  смотрю  — 
курьеръ  стоить  съ  этакою  солидною  ро}кею,  какихъ  нарочно 
по  осторожнымъ  д15лам[>  порылаютъ,  и  подаетъ  мн'Ь  молча 
пакетъ. 

Я,  знаете,  и  пакетъ  беру,  и  руки-то  ходенемъ  ходятъ, 
пасилу  разломилъ  печать  и  вижу  б'Ьлый  листъ,  а  на  немъ. 
посредин'Ь  всего  одно  слово  выведено  «благодарю^,  а  въ 
середин'Ь  деньги...  Сосчиталъ  —  какъ  разъ  полто1)ы  тыснчи 
рублей  денегъ. 

В'Ьдь  не  поймешь  этого  ничего  какъ-то  въ  первую  ми- 
нуту: что  это  и  отъ  кого,  и  потому  не  знаешь,  къ  кому  вт. 
такомъ  затрудненп!  готовь  за  0бъяснен1ями  обратиться.  Так-ь 
и  я  курьера-то  этого  хочу  спросить,  а  его  уже  сл^дъ  про- 
стылъ...  Ну,  тутъ  я  па  пакетъ-то  этоть  глянулъ,  чьей  ру- 
кою имя-то  мое  написано  и  «благодарю-то»  это  свяш;енное 
для. меня  выведено,  и  вспомнилъ,  чей  это  почеркъ...  да  ужъ 
зато  тутъ-то  уже  я  себ'Ь  и  даль  волю:  то-есть,  этакъ,  я 
вам'ь  говорю,  я  дурацки  ревЬлъ,  этакъ  я  сладко  выры- 
дался,  что  мое  вамъ  почте'н1е...  Два  раза  во  всю  мою  жизнь 
потомъ  только  этакъ  и  плакалъ:  во  второй  это  было,  какъ 
императоръ  Николай  Павловичъ  умеръ,  и  я  ему  къ  его 
гробу  ночью  свое  «благодарю»  ходилъ  сказывать  за  то,  про 
что  мы  съ  иимъ  двое  только  нзъ  всЬхъ  русскнхъ  знали: 
онъ,  мой  царь,  да  я,  —  его  изм'Ьнникъ.  И  еп];е  поел!»  я  въ 
трет1й  ])азъ  такъ  же  плакалъ,  по  иному  случаю,  изъ  этой 
Лго,  впрочемъ,  пстор1и  вытекшему. 

ГЛАВА  ШЕСТАЯ. 

Этого  французика  мы  такъ  совсЬмъ  плетями  и  не  сЬкли, 
а  вел'Ьно  было  его  просто  выслать  вонь  изъ  Росс1и  съ  под- 
пискою,   чтобы  никогда  въ  предФ^лы  оной  возврап1,атьоя  не 


—    118  — 

смЬлъ.  Ну,  да  гдЬ  уже  ему,  дураку,  было  желать  сюда  водг 
вращаться,  да  и  незач'Ьм!.:  —  онъ  днвнымъ  образомъ  очень 
богагь  сд1'.лалс:[  въ  Парии^-Ь.  А  я  эти  полторы  тысачи-то, 
которыя  миЬ  какъ  съ  неба  упали,  прппряталъ  ссб-Ь  на  хЬ- 
четпе  II  изъ  пнхъ  въ  нЬсколько  лЬгь  къ  отставк'Ь  моей  изъ 
полуторы  двЬ  или  даже  немножко  болЬе  стало,  я  и  по- 
'Ьхалъ  въ  Виши  водами  отъ  своего  спдЬнья  пол'Ьчиться... 
Наполеонъ  тамъ  еще  императорствовачтъ,  ну,  и  все  это  еще 
у  пнхъ  тогда  по-старому  было;  а  на  обратномъ  путп,  облег- 
чаясь, я  въ  Парижъ  заверпулъ:  посмотреть  тамъ,  что  по- 
интересн'Ье,  да  домой  свопмь  дамказгь,  знаете,  какой-ни- 
будь галантерейщинки  и  парфюмериг  прихватить.  У  насъ, 
я  слыхалъ,  въ  Петербурге  все  Ппно,  парпжскаго  парфю- 
мера, иредпочптаютъ,  н  говорю  своему  проводнику: 

—  Сведите-ка  меня,  батюшка,  къ  Пино,  душковъ  да  по- 
мадки у  него  как1е  получше  набрать. 

А  проводникъ  мнЬ  возражаетъ: 

—  Зач'Ьмъ  же, — говоритъ: — вамъ  къ  Пино  ^хать? 

—  Да  вЬдь  онъ, — говорю: — самый  лучш1й. 

—  Помилуйте, — отв-Ьчаотъ: — это  Богъ  знаетъ,  какъ  давно 
было,  что  онъ  луч1иимъ  считался,  а  теперь  не  Пино,  а  дру- 
гой парфюмеръ  здЬсь  всЬхъ  лучиге,  и  назвалъ  мнЬ,  знаете, 
фа51ил1Ю,  которая  такъ  меня  сразу  чЬмь-то  знакомымъ  по 
уху  и  щелкнула. 

—  Какъ,— говорю: — вы  его  пазтхшаете? 
Тотъ  посторнлъ. 

—  Ахъ,  батюшки  мои, — вспомнилъ  я  себЬ: — да  вЬдь  это 
чуть  ли  и  мо5  давни1ин1й  креетнпкъ  тоже  такъ  на«ыва.11ся! 
и  сирапишаю: 

—  Не  былъ  ли  этотъ  вашъ  знаменитый  парфюмеръ  когда- 
нибудь  въ  Россш! 

—  Какъ  же, — говорить: — былъ,  только  онъ  въ  1853  г. — 
передъ  крымскою  кампан1е10,  :;а  пол11тическ1я  вм'Ьшатсль- 
ства  оттуда  высланъ  изъ  Петербурга, 

'—  Г»гь,  знаю,  мс.чъ,  я  эту  политику. 

—  Пу,  а  все-таки, — говорю, — мы  у^ке  батюи1ка  лучше  къ 
Пино  покунать-то  поЬдемъ,  а  къ  этому  не  поЬдемъ. 

Протюдпикъ  мой  меня  отговаривать,  по  я,  однако,  на 
своемъ  уперся. 

—  ПЬтъ,  н'Ьтъ,  п'Ьтъ, — говорю, — мя^Ь  это  не  идетъ...  Вогъ 
его  еп1,е  зпаетъ  тазгь,  какъ  онТ),  хорошо  ли  дЬлаетъ;  мало  ли 


—  119  - 

1:то  у  васъ  тутъ  па  иороткое  время  въ  моду  входить,  а 
Пино,  говорю, — это  фирма  старая,  и  онъ  у  насъ  славится: 
такъ  у^ке  вы  мепя,  по;калуиста,  К7>  Пино  свезите. 

ИзбЬгалъ,  разумеется,  чтобы  не  встретиться,  знаете... 
Ну,  что  хорошаго  этакое  скверное,  что  у;ке  прошло,  опять 
челов'Ьку  напоминать? 

Но  тутъ,  долженъ  вамъ  сознаться  въ  своей  маленькой 
слабости:  проводникъ  мнЬ  начадъ  разсказывать,  какъ  этотъ 
господпнъ  очень  богатъ;  какая  у  него  богатая  фаб])ика  и 
какой  щегольской  магазинъ  и  гкиветъ  въ  собственномъ 
дом'Ь,— не  знаю  ун:е,  какъ  эта  улица  у  нихъ  называется,  а 
только,  блнзъ  самой  Бандомской  колонны...  Я  домъ-то  и 
захот'Ьлъ  посмотреть. 

—  Что  же,  думаю:  хоть  не  на  него,  такъ,  по  крайней 
м'ЬрЬ,  на  его  имущество  взгляну:  отчего  же  не  взглянуть? 
вЬдь  это  ему  ничего, — онъ  и  знать  не  будетъ.  Разум'Ьется, 
не  хороию,  и  этого  не  сл-Ьдовало,  потому  что  суетно.  Но, 
какъ  хотите,  в'Ьдь  интересно,  потому  что  хоть  небольпюо 
д'Ьло  я  ему  сд'Ьлалъ,  а  все  же  онъ  съ  моихъ  рукъ  лшть 
поше.1ъ. 

Ботъ  мы  и  поехали:  про'Ьзл;аемъ  мимо,  нарочно  тихо — 
въ  колясочк'Ь,  и  визку:  домъ  какъ  дворецъ;  вывЬска  фабрики 
па  три  улицы;  окна  въ  магазин'Ь  —  хоть  шестерикомъ  въ 
нихъ  поворачивай. 

—  Быть, — говорю,  но  можегь,  чтобы  это  тотъ  самый  чс- 
лов'Ькъ!  1 

—  Н'Ьтъ,  тотъ  самьиг,  что  у  васъ  изъ  Росс1И  за  поли- 
тику высланъ. 

—  Да  что  ты,  думаю,  дурачокъ,  толк-уешь,  много  ты  по- 
нимаешь меня,  о  чемъ  я  думаю?  По-твоему  это  тотъ,  а  по- 
моему  это  не  тотъ  политт:ъ,  про  котораго  я  разумею. 

Ну,  а  впрочемъ,  что  я  ему  стану  разсказывать,  как1е 
гамъ  у  моего  крестника  кондуиты:  я  только  не  В'Ьрю,  чтобы 
могла  судьба  этакъ  играть  человЬкомъ  и  дать  вдругъ,  посл'Ь 
такого  унижен1я,  такое  большое  богатство. 

—  Когда  бы  мн'Ь  моншо  было  на  него  какъ-нибудь  взгля- 
нуть,— говорю: — вотъ  бы  это  миЬ  было  очень  интересно!     , 

- —  Отчего  же, — говоритъ: — это  очень  можно. 

—  Только  я  къ  нему  въ  магазинъ  не  пойду,  а  нельзя  лц 
такъ...  гд'1>-нибудь  въ  щелочку,  чтобы  онъ  меня  не  видалъ, 
а  я  бы  его  вид'Ьлъ?  — .  -.-    ^- 


—  120  — 

—  Очень  мсжно,—  товорптъ:— да  он1.  са^п.  вт.  магазпнъ  и 
Р'Ьдко  приходить,  п  иъ  домГ.-то  утомъ  теперь  л'Ьтомъ  не  лсиветъ. 

—  Л  гдЬ  же  онъ  живетъ? 

—  У  себя  на  дач-Ь,  въ  Пасси. 

—  У  пего  и  дача, — говорю, — есть? 

—  Не  одна, — говорить, — а  дв-Ь:  одна  этакая  полул'Ьтняя, 
по-ихнемз''  «демпсезонъ»,  тутъ  недалеко  падъ  Трокадеро,  а 
другая,  настоящая,  въ  Пасси, — такой,  говорить,  загородный 
домъ,  что  р'Ьдко  можно  другой  встретить,  и  онъ,  говорчггъ, 
всегда  въ  семь  часовъ  у  себя  надъ  открытымъ  цвЬтникомъ, 
на  веранд'Ь,  ко(|)е  съ  гостями  иьетъ,  а  иногда  съ  женою  и 
д'ктьми  въ  серсо  играетъ:  вотъ  мы  можемъ  потихоньку  разъ 
пли  два  мимо  пройтись,  вы  его  и  увидите. 

—  Что  же,  п  отлично! 

На  дворЬ  было  какъ  разъ  часовъ  шесть,  и  я  уже  по- 
своему,  по-русски,  былъ  пообЬдавши  и  проводник'ъ  мой  ТОЖб 
накормлепъ,  я  и  говорю  ему: 

—  Да  что,  батюшка,  далеко-то  откладывать:  велите-ка 
извозчику  сеЁчасъ  прямо  туда  -Ьхать.  Эй,  ты,  братецъ,  го- 
ворю:— коше,  пошелъ-ка,  братъ,  въ  Пасен,  да  порЬзв'Ье,  на 
водку  хорошо  получишь. 

Проводникъ  персвелъ, — мы  и  по'Ьхали. 

ГЛАВА  СЕДЬМАЯ. 

По'Ьхалп,  и  какъ  пз'ть  лежалъ  чрезъ  Трокадеро,  то  мой 
проводникъ  и  домпкъ  мн'11  этого  моего  стараго  знакомаго 
показалъ, — важный  домпкъ,  хоть  бы  принцу  жить  не  стыдно; 
ну,  а  въ  Пасен  так^ъ  просто  замокъ  этак1й  ма.1еньк1Й,  ст-Ьны 
каменныя,  высок1я,  пс1>  плющемъ  заросли,  п  подъ'кздт.  пз7. 
узенькаго  переулочка,  а  за  р'Ьптеткою  виденъ  цв'Ьтникъ,  а 
за  цв'Ьтникомъ  домъ  и  веранда...  "И  что  же  вы  изволите 
думать:  застали  мы  зд'Ьсь  все,  будто  по  ппсаиному,  какъ 
мой  проводникъ  мн'Ь  предсказалъ:  въ  цвЬтник'Ь  дЬтки  рез- 
вится, на  верандЬ  гости  сидятъ  и  хозяинь...  Я  спрятался 
за  уголъ  сг1.нки,  вынулъ  пзъ  кармана  бинокль,  навелъ  на 
пего  и  вижу,  н'Ьтъ  сомн1'.н{я, — это  онъ,  мой  крестникъ!  Воз- 
мужалъ  и  постар'Ьлъ,  да  п  отъ'Ьлся,  разумеется,  хорошо  въ 
благополучной  жизни;  а  у  посика-то  белый  рубч1пе.ъ  все- 
таки  остался. 

<  —  Не  з^{аете  ли,  .  батюип;а, — говорю    я   сиеему   провод- 
пику: — хоропий  ли  опъ  муж'ь? 


—   121    — 

'  —  Превосходный, — говоритъ,  челов'Ькъ;  отлично  они  лпг- 
су'1'ъ,  —  и  жена  у  него  чудесная,  и  дЬти  добрыя,  и  самъ 
ои'ь  добрый,  и  б-Ьдныхъ  людей  очень  помнитъ. 

—  Ботъ  за  это, — говорю, — молодецъ,  что  б'Ьдиыхъ  но- 
ынитъ. 

А  въ  это  самое  в))емя,  какъ  мы,  такимъ  образомъ,  за 
угломъ  перешеитываемся,  онъ  насъ,  должно  б]лть,  зам'Ь- 
тилъ — и  кричитъ  дочк'к 

—  Алина! 

И  вдругъ  р-Ьшетчатая  калиточка  хлопнула'  и  ко  мн'!! 
нодпорхиула  милая,  какъ  ангелокъ,  д-йвочка,  въ  розовом-!. 
илатьиц1),  и  но  усп1^лъ  опомниться,  какъ  она  мн'1',  сунула 
ВТ.  руку  франкт.,  проговорила:  «о  номъ  де  Лгезю»,  или  какъ 
тзмъ  по-пхнему  въ  род-й  нангего:  «прими,  Христа  ради»  и 
скрылась. 

Я  это,  знаете,  въ  пальто  въ  своемъ,  въ  русскомъ,  былт. 
п  1нляпа  на  мн'Ь  мягкая  пуховая  и,  д'Мгствительно,  я  на 
бульварнаго  воюка  былъ  похожъ,  ну,  она  мнЬ  и  пода.1а  за 
отца  «Христа  ради».  ^1то  1ке  такое:  я  этотъ  франкъ  ея 
принялъ  и  о  сю  пору  берегу:  говорятъ,  будто  нищенское 
хорошо  для  счастхя,  но  я  не  для  суев11р1я,  а  такъ...  для 
памяти  дорожу. 

Ну-съ,  вотъ  тутъ-'1'о  вотъ,  я,  какъ  назадъ  въ  свои  по- 
меришка  'Ьхалъ,  уже  самъ  себЬ  изм'Ьннлъ:  опять  въ  трет1й 
разъ  всю  дорогу  сладко-пресладко  плакалъ.  Проводникъ-то, 
я  думаю,  какимъ  дуракомъ  меня  считалъ,  да  п  стоило. 
Только  в'Ьдь,  знаете,  не  удержишься,  потому  что,  какъ  въ 
старинныхъ  стихахъ  говорится: 

Почувствовать  добра  пр1ятство 
Такое  есть  души  богатство, 
Какого  Крезъ  не  собиралъ. 

Какъ  же  за  эти  незаслуженныя  ощуп1,ен1я  Бога  хоть  сле- 
зою не  поблагодарить! 


НАДЕТСК1Й  МОНАСТЫРЬ. 


ГЛАВА  ПЕРВАЯ. 

У  пасъ  не  переводились,  да  и  не  переведутся  правсд- 
Бые.  Ихъ  только  не  зам  Г.чаютъ,  а  если  стать  присматри- 
ваться —  они  есть.  Я  сейчасъ  вспоминаю  ц^лую  обитель 
праведныхъ,  да  еще  пзъ  такпхъ  временъ,  въ  которыя  свя- 
тое п  доброе  больше  чЬмъ  когда-нибудь  пряталось  отъ  св'Ьта. 
И  зам'Ьтьте,  все  пе  пзъ  черпородья  и  не  изъ  знати,  а  изъ 
людей  служилыхъ,  зависиыыхъ,  коимъ-^  соб.иости  правоту 
трудп'Ье,  -но  тогда  бы.1и...  В'Ьрно  и  теперь  есть;  только,  раз- 
умеется, искать  надо. 

Я  хочу  вамъ  разсказать  н'Ьчто  весьма  простое,  но  не 
лии]енное  занимательпостп — сразу  о  чстырехъ  праведныхъ 
людяхъ  такъ  называемой  «глухой  поры»,  хотя  я  увЬренъ, 
что  тогда  подобныхъ  было  очень  много. 

ГЛАВА  ВТОРАЯ. 

Воспоминан1я  мои  касаются  Перваго  петербургскаго  ка- 
дстскаго  корпуса  и  именно  одной  его  по])ы,  когда  я  там'ь 
жилъ,  учился  и  сразу  въявь  впдЬлъ  всЬхъ  четырехъ  пра- 
ведниковъ,  о  которыхъ  буду  разсказывать.  Но  прскде  поз- 
вольте ын'Ь  сказать  о  самомъ  корпусЬ,  какъ  мпЬ  предста- 
вляется его  зак.тючительная  истор1я. 

До  воцарен1я  императора  Павла  корпусъ  бы.ть  ра:зд'Ь- 
ленъ  на  возрасты,  а  калсдый  возрастъ  на  камеры.  Въ  ка:к- 
дой  камер'Ь  было  по.  двадцати  ч^'ЛГ1$'Ькъ  п  при  нихъ  были 
гувернеры  из'ь  нностранцевъ,  такъ  называемые  «аббаты» — 
фран11;}'зы  и  н'Ьмцы.   Бьшали,   кажется,  и  англичане.   Кал{- 


—-  123  — 

дому  аббату  давали  по  пяти  тысячъ  рублей  въ  годт)  лсало- 
вапья  и  они  лгши  вм'Ьст'Ь  съ  кадетами  и  далее  см'ЬстЬ  и 
спа.1и,  делсуря  по  дв'Ь  нед-Ьди.  Подъ  пхъ  надзоромъ  кадеты 
готовили  уроки,  и  какой  нац10нальностц  былъ  дел^урный 
аббатъ,  на  томъ  языкЬ  долл^ыы  были  всЬ  говорить.  Отъ 
этого  знап1е  ииостранныхъ  языковъ  меисду  кадетами  было 
очень  значительно  и  этимъ,  конечно,  объясняется,  почему 
Первый  кадстс1;1й  кориуст^  далъ  такъ  много  пословъ  и  выс- 
шихъ  офицеровъ,  употреблявшихся  для  дипломатическпхъ 
посылокъ  и  сношен1й. 

Иыператоръ  Павелъ  Пстровичъ,  какъ  пр1Ьхалъ  въ  кор- 
пусъ,  въ  первый  разъ  по  своемъ  воцарен1и,  сенчасъ  же 
прпказалъ:  «аббатовъ  прогнать,  а  кориусъ  разд'Ьдить  на 
роты  и  назначить  въ  калцую  роту  офицеровъ,  какъ  обык- 
новенно въ  ротахъ  полковыхъ»  *). 

Съ  этого  времени  образован1е  во  всЬхъ  свопхъ  частяхъ 
пало,  а  языкознан1е  —  вовсе  уничтол{илось.  Объ  этомъ  въ 
корпус]^  л{или  предан1я,  не  позабытыя  до  той  сравнительно 
поздней  поры,  съ  которой  начинаются  мои  личныя  воспо- 
мннан1я  о  здЬшннхъ  людяхъ  и  порядкахъ. 

Я  проту  вЬрить,  а  личпо  слышащихъ  меня  —  засвид-Ь- 
тельствовать,  что  моя  память  совершенно  свФ/лга  и  умъ  мой 
пе  находится  въ  разстройствЬ,  а  также  я  понимаю  слегка 
и  нынЬшнее  время.  Я  не  чул;дъ  направлен1й  нашей  лите- 
ратуры: я  читалъ  и  до  сихъ  поръ  читаю  но  только  что 
мн'Ь  нравится,  но  часто  и  то,  что  не  нравится,  и  знаю, 
что  люди,  о  которыхъ  буду  говорить,  не  въ  фавор^Ь  обр'Ь- 
таются.  Время  то  обыкновенно  называютъ  «глухое»,  что  и 
справедливо,  а  людей,  особенио  воснныхъ,  любятъ  пред- 
ставлять сплошь  «скалозубами»,  что,  мол^етъ-быть,  нельзя 
признать  вполн!)  в'Ьрнымъ.  Были  люди  высокие,  люди  та- 
кого ума,  сердца,  честности  и  характеровъ,  что  дучшихъ, 
кажется,  и  искать  незачЬмъ. 

Вс'Ьмъ  тепереи1нпмъ  взросж^тмъ  людямъ  пзвЬстно,  какъ 
Боспитьшали  у  насъ  юношестао  въ  постЬдующее,  мсн'Ье 
глухое  время;  впдимъ  теперь  на  глазахь  у  себя,  какъ  сей- 
часъ  воспитываютъ.  Вся1;ой  вещи  свое  время  подъ  солн- 
демъ.   Кому   что   нравится.   Молсетъ   быть  хорошо  и  то,  п 


')  Изъ  краткой  истор1п  Перваго   кадстскаго   корпуса,  составленной 
;зковатовымъ,  видно,  что  это  произошло  10  января  1797  г. 


—   12  I  — 

другое,  а  я  коротенько  разскалгу,  кто  насъ  восиитывалъ  и 
лг/л-й  воспитывалъ,  т.  с.  какими  чертами  своего  примера 
:1ти  люди  отразились  въ  нашихъ  душахъ  и  отпочатл1'>лис1> 
на  с'е])дц,'Ь,  потому  что — гр'Ьшный  человЬкъ — внЬ  этого,  т.  е. 
Оезъ  живого  возвышающаго  чувства  ирлм'Ьра  ни1;акого  вос- 
пнтап1я  ис  понимаю.  Да,  вирочемъ,  теперь  и  больш1е  учет- 
ные съ  этпмъ  согласпы. 

Итакъ,  вотт.  мои  воспитатели,  которыми  я  иа  старости 
л'Ьтъ  задумалъ  хвалиться.  Иду  по  нумерамъ. 

ГЛАВА  ТРЕТ!  .Я. 

•Л!:  1.  Дирскторъ,  геиералъ-мшоръ  11е2юкгй  (изъ  восии- 
таиниковъ  лучшаго  времени  Перваго  нш  корпуса).  Я  опре- 
д'Ьлился  Бъ  корпусъ  въ  1822  году  вм'ЬстЬ  съ  моимъ  стар- 
И1имъ  братомъ.  Оба,  мы  были  еще  маленьк1е.  Отецъ  ири- 
везъ  насъ  на  своихъ  лошадяхъ  изъ  херсонской  губери[и, 
гдЬ  у  него  было  имЬн1е,  жалованное  «матушкою  Екате- 
риною». Аракчеевъ  хот-Ьлъ  отобрать  у  него  это  им1ш1е  подъ 
военное  поселение,  но  нашъ  старикъ  подня.1ъ  такой  1иумъ 
и  суиротивность,  что  на  него  махнули  рукою  и  подаренное 
ему  «матуии^ою»  им'Ьнхс  оставили  въ  его  влад'Ьнп!. 

Представляя  насъ  съ  братомъ  генералу  Перскому,  кото- 
рый въ  одномъ  своемъ  лиц-Ь  сосредоточивалъ  должности 
директора  и  инспектора  корпуса,  отецъ  былъ  растроганъ, 
такъ  какъ  онъ  оставлялъ  насъ  въ  столиц'Ь,  гдЬ  у  насъ  но 
было  ни  одной  дуп1и  ни  родныхъ,  ни  знакомыхъ.  Онъ  ска- 
залъ  объ  этомъ  Перскому  и  просплъ  у  него  «внпман1я  и 
покровительства». 

11ерск1п  выслу]иа;гь  отца  тсрпЬливо  и  спокойно,  но  не 
отв1>чалъ  ему  ничего,  в'Ьроятно,  потому,  что  разговоръ 
]пелъ  при  насъ,  а  прямо  обратился  к'ъ  намъ  и  сказалъ: 

-  Ведите  себя  хорошо  и  исполняйте  то,  что  приказы- 
ваетъ  вамъ  начальство.  Главное,  вы  знайте  только  самихт. 
себя  п  н1П{огда  но  пересказывайте  начальству  о  какихъ- 
либо  та.10стяхчь  своихъ  товарип1,ей.  Въ  этомъ  случаЬ  васъ 
никто  уже  не  спасетъ  отъ  б-Ьды. 

Па  кадетск'омъ  язык-Ь  того  времени  для  занимавшихся 
такимъ  недостойнымъ  дЬломъ,  какъ  пересказъ  чего-нибудь 
и  вооби|;е  искательство  передъ  начальствомъ,,бь1ло  особенное 
выражеи1е  «подьегозчикъ»,  и  этого  преступлен1я  кадеты 
пикоп)а    не  прощали.  Съ  виновным'ь  въ  этомъ  обращались 


—  125  — 

презрительно,  грубо  и  даже  зксстоко,  п  начальство  это1"0  не 
уничтожало.  Такой  самосудъ,  можетъ-быть,  былъ  и  хорошъ, 
и  худъ,  но  оиъ  несомн'Ьнно  воспитывалъ  въ  д'Ьтяхъ  нонятья 
чести,  которыми  кадеты  бывшихъ  времеиъ  недаромъ  слави- 
лись и  не  пзхМ'Ьняли  имъ  на  всЬхъ  ступеняхъ  служенхя  до 
гроба, 

Михаилъ  Степановичъ  Перскш  былъ  зам'1^чательная  лич- 
ность: онъ  им'Ьлъ  въ  высшей  степени  представительную 
наружность  и  од-Ьвался  щеголемъ.  Не  знаю,  было  ли  это 
щегольство  у  него  въ  натур'Ь,  или  онъ  считалт>  обязан- 
ностью служить  имъ  для  насъ  ирим'Ьроыъ  опрятности  и 
военной  аккуратности.  Онъ  до  такой  степени  бы.1ъ  по- 
стоянно занятъ  нами  и  все,  что  ни  дЬлалъ,  то  д'Ьлалъ  для 
насъ,  что  мы  были  въ  этомъ  ув'Ьрбны  и  тщательно  стара- 
лись подражать  ему.  Они  всегда  былъ  од11Тъ  самымъ  фор- 
меннымъ,  но  самымъ  изящнымъ  образомъ:  всегда  носилъ 
тогдашнюю  треугольную  шляну  «по  форм'Ь»,  держался 
прямо  и  молодцевато  и  им'Ьлъ  важную,  величавую  походку, 
въ  которой  какъ  бы  выражалось  настроенте  его  души,  про- 
никнутой служебнымъ  долгомъ,  но  не  знавшей  служебиаго 
страха. 

(Знъ  былъ  съ  на5ш  въ  корпусЬ  безотлучно.  Никто  по 
помнилъ  такого  случая,  чтобы  Перскш  остави-аъ  здан1с,  и 
одинъ  разъ,  когда  его  увидали  съ  сопровождавшимъ  его 
в'[)СТОвымъ  на  тротуар'Ь, — весь  кориусъ  иришелъ  въ  дви- 
жен1е,  н  отъ  одного  кадета  другому  передавалось  неверо- 
ятное изв'Ьст1е:   «]\1ихаи.1ъ  Степановичъ  прошелъ  по  улиц'Ы» 

Ему,  впрочемъ,  и  некогда  было  разгу.щвать:  будучи  въ 
одно  и  то  же  время  дпректоромъ  и  инспекторомъ,  онъ  по 
этой  послЬдней  обязанности  четыре  раза  въ  день  непре- 
мпнно  обходилъ  вс'Ь  классы.  У  насъ  было  четыре  перем'Ьны 
уроковъ,  п  Перск1Й  нвпрелтнно  побывалъ  на  каоюдомь 
урокгь.  Прпдетъ,  носидитъ  или  постоитъ,  иослу1иаетъ  и 
идетъ  въ  другой  классъ.  РЬиштельно  ни  одинъ  урокъ  безъ 
него  не  обходился.  Обходъ  свой  онъ  д'Ьлалъ  въ  сопрово^ 
1кден1и  В'Ьстового,  такого  же  какъ  онъ  рослаго  унтеръ-офи- 
цера,  музыканта  Ананьева.  Ананьевъ  всюду  его  сопрово- 
/кдалъ  и  открывалъ  передъ  нимъ  двери. 

Перск1й  исключительно  занимался  по  научной  части  и 
отстранилъ  отъ  себя  фронтовую  часть  и  наказанхя  за  дисци- 
плину,  которыхъ    терпеть    не    могъ  и  не  переноси.!1ъ,    Отъ 


—    120   — 

пего  мы  БпдЬлп  только  одно  наказап1е:  когда  л'Ьнппаго  илп 
нсрндиваго  опъ,  бывало,  слоп;а  косистся  въ  лобъ  коичп- 
Ш)мъ  безымопнаго  11ал1)И,а,  1;акъ  бы  оттолкнетъ  отъ  себя, 
н  ска;г»стъ  свопмъ  чпстымъ,  отчетлпвыыъ  годосомъ: 

—  Ду-ур-рной  кадетъ! 

И  это  служило  горьки.мъ  и  иамптныыъ  у])око11ъ,  отъ  ко- 
тораго  заслулспвшш  такое  11ор11цап1с  часто  не  иилъ  и  по 
'Ьлъ  II  всячески  старался  исправиться  и  тЬыъ  «угЬшить 
Михаила  Стеиановпча» . 

Надо  заметить,  что  ПерскШ  былъ  холостъ,  и  у  насъ  су- 
ществова.то  такое  уб'Ьждегпе,  что  онъ  п  не  женится  тоже  для 
насъ. — Говорили,  что  онъ  боится,  обязавпгпсь  семснствомъ, 
тмснынпть  свою  о  насъ  заботливость.  И  здГ.сь  же  у  м'Ьста 
будетъ  сказать,  что  это,  кал;ется,  совершенно  сиравсдливо. 
По  крайней  ы-Ьр-Ь  знавиие  Михаила  Степановича  говорили, 
что  на  шуточные  или  нешуточные  разговоры  съ  нимъ  о 
женитьб"!]  онъ  отв'Ьчалъ: 

■ —  Мн1'.  Провид1ш1е  вв'11рило  такъ  ыпого  чужихъ  д'Ьтей, 
что  некогда  думать  о  собствепныхъ, — и  это  въ  его  правдп- 
выхъ  устахъ,  конечно,  была  не  фраза. 

ГЛАВА  ЧЕТВЕРТАЯ. 

Жилъ  онъ  совершепно  мопахомъ,  Бол'Ье  строгой  аскети- 
ческой лгизни  въ  ы]ру  пель;зя  себЬ  и  представить:  Не  го- 
воря о  томъ.  что  самъ  Псрск1й  не  'Ьздилъ  ни  въ  гости,  ни 
въ  теат])Ы,  ни  въ  собраи1я,— онъ  и  у  себя  на  дому  никогда 
шп.ого  не  пришшалъ.  Объясняться  съ  нимъ  по  д1лу  вся- 
кому было  очсг^*>  легко  и  свободи^..  но  только  въ  пр1емной 
комиагЬ,  а  не  въ  его  квартирЬ.  Тамъ  никто  иосторонптй 
не  бывачть,  да  и,  по  слухамъ,  разошедшимся,  вЬроитно, 
отъ  Ананьева,  квартира  его  была  неудобна  для  11р1емовъ; 
комнаты  Перскаго  представляли  видъ  самой  крайней  про- 
стоты. 

Вся  прислуга  директора  состояла  изъ  одного  выиюупо- 
ыянутаго  в-Ьстового,  музыьаита  Ананьева,  кото1)ый  не  отлу- 
чался огь  своего  генерала.  Опъ,  какъ  скаоа-но,.  сопрово- 
ждалъ  его  при  ел:едневных'ь  обходахъ  классовъ,  дортуаровъ, 
столов1)1хъ  II  ыало.т1.тняго  отд'Ьлен1я,  гд-й  были  д'Ьти  отъ 
четырехъ-лЬтняго  возраста,  за  которыми  наблюдали  ул:е  но 
офииеры,  а  приставленныя  къ  тому  дамы.  Этотъ  Ананьевъ 
и   слул;илъ    Нерскому,    т.    е.  ти1.ательио  и  превосходно  чи- 


—  127  — 

стплъ  его  сапоги  и  платье,  на  которомъ  никогда  по  было 
пылинки,  и  ходнлъ  для  него  съ  судками  за  обЬдолъ,  но 
ь'уда-пибудь  въ  избранный  рестораиъ,  а  на  общую  кадет- 
осую  кухню.  Талъ  кадетскими  лее  стряпунами  готовпдсл 
об'1'>дъ  длн  безсемсйныхъ  офицеровъ,  которыхт>  въ  нашемч, 
монастыре.,  какъ  бы  по  примЬру  начальника,  завелось  много, 
и  Перск1й  кушалъ  этогь  самый  обЬдъ,  платя  за  него  эко- 
ному такую   же  точно  скромную  плату,  какъ  и  всЬ  друг1с. 

Понятно,  что,  находившись  весь  день  по  корпусу,  осо- 
бенно по  классамъ,  гд1^  оиъ  былъ  не  для  ф01)мы,  а,  им-Ь;! 
хоро]И1я  свЬд'Ьн1я  во  всЬхъ  наукахъ,  внимательно  впикалч, 
въ  нреиодаван1е,  Псрскш  приходилъ  къ  себ'Ь  усталый, 
съ'Ьдалъ  свой  офицерский  об'Ьдъ,  отличавш1Йся  оть  общаг,) 
кадстскаго  об'Ьда  одиимъ  линшимъ  блюдомъ,  но  но  отды- 
халъ,  а  тотчасъ  же  садился  просматривать  всЬ  ;курнальны;1 
отм-Ьтки  всЬхъ  классовъ  за  день.  Это  давало  ему  средство 
знать  всЬхъ  учениковъ  ввЬреннаго  ему  обширнаго  завс- 
ден1я  и  не  допускать  случайной  оилошалостп  перейти  въ 
привычную  л'Ьность.  Вся1ай,  получивипй  сегодня  неудовле- 
творительный балъ,  мучился  0}кидан1емъ,  что  завтра  Пер- 
ск1й  пепрем1ишо  его  подзоветъ,  т])Онетъ  свопмъ  античным'!., 
6'1;лымъ  пальцемъ  въ  лобь  и  скалгетъ: 

—  Дурной  кадетъ. 

И  это  было  такъ  стратино,  что  казалось  страипгЬс  сЬ- 
чен1я,  которое  у  насъ  практиковалось,  но  но  за  пауки,  а 
только  за  фронтъ  п  дисциплину,  отъ  завГ.дыван1я  коим.ч 
11срск1й,  ка1;ъ  сказано,  устранялся,  в'Ьроятно  потому,  чта 
нельзя  было  по  тогдашнему  обычаю  обходиться  безь  гЬлес- 
выхъ  наказашй,  а  они  ему  несомн'Ьнпо  были  противны. 

С'Ьклп  ротные  командиры,  изъ  которыхъ  большой  охот- 
никъ  до   этого  Д'Ьла  былъ  командиръ  первой  роты  Ореусъ. 

Вечеръ  свой  ПерскШ  проводилъ  за  инспекторс1^ими  ра- 
ботами, составляя  и  провГ.ряя  росписан1я  и  сообралсая 
уси'Ьхи  учениковъ  съ  непройденными  частями  программы, 
Потомъ  оиъ  много  читалъ,  находя  въ  этомъ  бол]>шую  по- 
мои!.ь  въ  знан1и  языковъ.  Онъ  основательно  зналъ  языки 
французсый,  нГ,мецк1Й,  англ1йск1й  и  постоянно  упражнялся 
1!ъ  нихъ  чтен1емъ.  ЗагЬмъ  онъ  ложился  немного  поцоз:!;о 
насъ  для  того,  чтобы  завтра  опять  встать  немного  насъ 
лораныне. 

Такъ    проводилъ    изо    дня    въ    день    много    л'1.тъ  кряду 


этоть  достойный  человЬкъ,  котораго  я  рекомендую  ]1с  ис- 
ключить со  счета  ири  см'ЬгЬ  о  трехъ  русскнхъ  лраведни- 
кахъ.  Онтэ  и  жилъ,  ц  уме])ъ  честнымъ  человеком!,  безъ 
пятна  и  упрека;  но  этого  мало:  это  все  еще  идотъ  подъ 
чертою  простой, — хотя,  прш^да,  весьма  высокой  честности, 
которой  достигаютъ  немног1е,  —  однако,  все  это,  только 
чесптость.  А  у  Перскаго  была  и  доблесть,  которую  мы, 
д'Ьти,  считали  своею,  т.  е.  нашею,  кадетскою,  потому  что 
Михаиле  Стеиановичъ  Перскхй  былъ  воспитанпикъ  нашего 
кадетскаго  корпуса  п  въ  лиц'Ь  своемъ  олицетворялъ  для 
насъ  духъ  и  иредашя  кадетства. 

ГЛАВА  ПЯТАЯ. 

По  некоторому  стечсн1ю  обстоятельствъ  ми,  ребятиипси, 
сд'Ьлались  прпчастаы  къ  одному  собьттш  декабристскаго  бунта. 
Фасъ  наи]его  корпуса,  ]{ак7.  извЬстно,  выходилъ  на  Неву, 
прямо  протпвъ  нын'Ьшней  Исаак1евской  площади.  ВсЬ  роты 
были  разм'Ьщены  по  лин1и,  а  1[)езервная  рота  выходила  на 
фасъ.  Я  быль  тогда  именно  въ  этой  резервной  рогЬ  и 
намъ,  пзъ  нашихъ  оконъ,  было  все  видно. 

Кто  зиаетъ  графически  это  положеп1е,  тотъ  его  пойметъ, 
а  кто  не  знаетъ — тому  нечего  разсказывать.  Было  такъ, 
какъ  я  говорю. 

Тогда  съ  острова  1Г])ямо  къ  этой  площади  былъ  мостъ, 
который  такъ  и  назывался  Исаак1евскимъ  мостомъ.  Изъ 
оконъ  фаса  намъ  видно  было  на  Исаак1евской  площади 
огромное  стечен1е  народа  п  бунтовавшихся  войскъ,  которыя 
состояли  изъ  батал1она  московскаго  полка  п  дзухъ  рогъ 
экииажа-гвард111.  Когда  пос.тЬ  шести  часовъ  вечера  открыли 
огонь  пзъ  шести  оруд1й,  стоявшихъ  протпвъ  адмира.пейства 
и  направленныхъ  на  сенат'ъ,  и  въ  чис.тЬ  бунтовавшихъ 
появп.шсь  раненые,  то  пзъ  нпхъ  н'к'колько  челов'Ькъ  бро- 
сились б'1зжать  по  льду  черезъ  Нсбу.  Одни  нзъ  нихъ  шли, 
а  друг1с  П0.13Л11  по  льду  и,  перебравшись  на  нашъ  берегь, 
челов'Ькъ  шестнадцать  вошли  въ  ворота  корпуса,  и  тутъ, 
который  гд-Ь  прива.1ились, — кто  подъ  сгЬнкой,  кто  на  схо- 
дахъ  къ  служптельскпмъ  пом1]щен1Ямъ. 

Помнится,  будто  все  это  были  солдаты  бунтовавшаго  ба- 
тал1она  московскаго  полка. 

Кадеты,  услыхавъ  объ  этомъ  или  увпдавъ  ранеыыхъ,  безъ 
удержа,   но   и   безъ   уговора,  никого  не  слушая,  бросились 


120 


къ  пиыъ,  подняли  пхъ  па  ])ук11  и  улолгили  калгдаго  какъ 
могли  лучше.  Иш,  соостбснно  хотЬлось  уло;кить  ихъ  па 
свои  койки,  по,  НС  ]юмп1о,  почему  -  то  это  такъ  не  сд'Ьла- 
лось,  хотя  друпо  говорятъ,  что  будто  и  такъ  было.  Одпако, 
я  объ  этомъ  не  спорю  и  этого  не  утверждаю.  ]\1ожетъ-быть, 
что  кадеты  разм'Ьстплп  раненыхъ  по  солдатскимъ  коЁкам']> 
Бъ  служительской  казарме  и  тутъ  принялись  около  пихъ 
фельдшерить  и  имъ  прислулгивать.  Не  видя  въ  этомъ  ни- 
чего предосудптельнаго  и  дурного,  кадеты  не  скрывались 
съ  своимъ  поступкомъ,  котораго,  къ  тому^ке,  и  невозмол^ио 
было  скрыть.  Сейчасъ  л^е  они  далп  знать  объ  этомъ  дирек- 
тору Перскому,  а  сами  менгь  т'Ьмъ  улге  сд'Ьлали,  какъ 
ум'1)ЛИ,  ранснымъ  перевязку.  А  каи'ъ  бунтовш,п1;и  стоялп 
п:Ьлый  день  не  Ф^вшл,  то  кадеты  распорядились  таклге  ихъ 
накормить,  для  чего,  построившись  къ  улсину,  сд-блалп  такъ- 
называемую  «передачу»,  т.  е.  по  всему  фронту  передали 
шопотомъ  слова: 

—  «Ппроговъ  не  'Ьсть,— раненымъ».  «Пироговъ  не  -Ьсть, — 
раненымъ»,.. 

Эта  «передача»  '•')  была  пр1емъ  обыкновенный,  къ  кото- 
рому мы  всегда  обращались,  когда  въ  корпусе  были  ка- 
деты, арестованные  въ  ]^-арцер'Ь  и  оставленные  «на  хл'Ьбъ 
и  на  воду». 

Д'Ьлалось  это  такимъ  образомъ:  ко]'да  мы  выстраивались 
всЬмъ  кориусомъ  передъ  об^здомъ  пли  иередъ  улсиномъ,  то 
отъ  старшпхъ  кадетъ  -  гренадеровъ,  которые  всегда  больше 
знали  домашн1я  тайны  корпуса  и  пм11лп  авторптетъ  на 
младшихъ,  —  «шло  приказание»,  передаваемое  отъ  одного 
еос'Ьда  къ  другому  июпотомъ  и  всегда  въ  самой  короткой, 
лаконической  форм-Ь.  Наприм-Ьръ: 

—  Есть  арестанты — пироги  не  ■Ьсть. 

Если  по  росппсан1ю  въ  этотъ  день  не  было  ппроговъ, 
то  точно  такой  же  приказъ  отдавался  пасчетъ  котлетъ,  и 
несмотря  на  то,  что  утаить  и  вынесть  пзъ  -  за  стола  кот- 
леты было  гораздо  трудною,  чЬмъ  пироги,  но  мы  ум'Ьли  это 
д'Ьлать  очень  легко  и  незам'Ьтно.  Да,  впрочемъ,  начальство, 
зная  нашъ  въ  этомъ  случа'Ь  непреклонньШ  ребяч1й  духъ  и 


,  *)  Воспитанники  корпуса  поздп'Ьйшихъ  выпусковъ  говорятъ,  что  у 
цихъ  НС  было  слова  «передача»,  но  я  оставляю  такъ,  какъ  ми'Ь  сказапо 
кадетомъ-старцемъ. 

Сочппеи1я  П.  С.  ЛЬскова.  Т.  И1.  9 


—  130  — 

обычай,  совсЬиъ  къ  этому  не  придиралось.  «Не  'Ьдяп,,  уно- 
сягь, — ну,  и  нускай  уносягь».  Худа  въ  этомъ  не  полагали, 
да  его,  мо:кегь-быть,  и  не  было.  Это  маленькое  правонару- 
шен1е  слулсило  къ  со'.5идан110  великаго  дГ.ла:  оно  воспиты- 
вало духъ  товарип1:ества,  духъ  взаиыопомоп1,и  и  сострада- 
Н1Я,  который  придастъ  всякой  средЬ  теплоту  и  жизненность, 
съ  утратой  конхъ  люди  перестаютъ  быть  людьми  и  стано- 
вятся холодными  эгоистами,  неспособными  ни  къ  какому 
Д'1и1у,  требующему  самоотвержен1я  и  доблести. 

Такъ  было  н  Бъ  этотъ,  для  н-Ькоторыхъ  и?.ъ  иасъ,  очень 
многопос.1'Ьдствепный  день,  когда  мы  уложили  и  перевязали 
своими  платками  раненыхъ  бунтов щиковъ.  Гренадеры  дали 
передачу: 

—  «Ппроговъ  не  'Ьсть, — раненымъ». 

И  всЬ  этотъ  приказъ  исполнили  по  всей  точности  ,  какъ 
было  принято:  пироговъ  никто  не  'Ьлъ  и  всЬ  онп  были 
отнесены  раненымъ,  которые  всл'Ьдъ  за  т1-.мъ  были  куда-то 
убраны. 

День  кончился,  по  обыкновен1ю,  и  мы  уснули,  нпма.чо 
не  помышляя  о  томъ,  какое  мы  сд'Ьлалн  непозволительное 
и  ])редное  для  нашихъ  товарищей  д-Ьло. 

Мы  могли  быть  т'Ьмъ  спокойн'Ье,  что  11ерск1й,  который 
БС'Ьхъ  болЬе  отв'Ьчалъ  за  напгп  поступки,  не  сказа.аъ  намъ 
ни  одного  слова  охуждешя,  а,  напротивъ,  простился  съ 
нами  такъ,  какъ  будто  мы  не  сдЬлали  ничего  дурного.  Онъ 
да^ке  былъ  ласковъ  и  гЬмъ  далъ  намъ  поводъ  думать,  какъ 
будто  онъ  одобри.1ъ  наше  ребячье  сострадание. 

Одиимъ  словомъ,  мы  счпта.1и  себя  ни  въ  чеыъ  невино- 
ватыми  п  не  ждали  ни  малъйшей  непр1ятностп,  а  опа  была 
па  чеку  п  двигалась  па  насъ  какъ  будто  на])Очно ,  загЬмъ, 
чтобы  показать  намъ  Михаила  Степановича  въ  такомъ  ве- 
ЛИЧ1И  души,  ума  и  характера,  о  которыхъ  мы  не  мог.ш  со- 
ставить и  по11ят1я,  но  о  которыхъ,  конечно,  ни  одинъ  изъ 
насъ  не  сум-Ьлъ  забыть  до  гроба. 

ГЛАВА  ШБХТАЯ. 

Пятнадцатаго  декабря  въ  корпусъ  нсооюидапно  пргЬхалт, 
государь  Николай  Панловичъ.  Онъ  былъ  очень  гнЬвенъ. 

Нсрскому  дали  знать,  и  онъ  тотчасъ  же  явился  изъ  своей 
квартиры  и,  по  обьи;новец1ю,  отрапортовалъ  его  величеству 
о  чисч'Ь  кадетъ  и  о  состояши  корпуса. 


—  131  — 

Государь  Быслушалъ  ого  въ  суровоагь  моотан1и  и  изво- 
лилъ  громко  сказать: 

—  Зд'Ьсь  духъ  нехороппй! 

• —  Военный,  ваше  величество,  —  отвЬчаяъ  полнымъ  и 
сгюкойнымъ  голосомъ  Псрск1Й. 

—  Отсюда  Рыл'Ьевъ  и  Бестуягевъ!  —  иопрсжнему  съ  пс- 
удовольств1емъ  сказалъ  императоръ. 

—  Отсюда  РумяпцоБЪ,  11розоровск1й,  ГСаменскШ,  Куль- 
тювъ, — всЬ  главпокомапдуюпце,  и  отсюда  Толь, — сът'Ьмълш 
поизм'1и1иыш,  С110койств1емъ  возразилъ,  глядя  открыто  въ 
лицо  государя,  Перск1и. 

• —  Они  бунтовии1КОвъ  кормили!  —  сказа.1ъ,  показавъ  па 
пасъ  рукою,  государь. 

—  Они  такъ  воспитаны,  ва1пе  величество,  —  драться  съ 
пепр1ятелом7>,  но  посл'1^  иоб1зды  призр'Ьвать  ранепыхъ,  какъ 
своихъ. 

Негодованье,  выражавиюеся  па  лиц'Ь  государя,  не  извгЬ- 
нидось,  но  онъ  ничего  болЪе  не  сказалъ  и  уЬхалъ. 

11ерск1Й  СЕОимп  откровенными  н  благородными  в^фно- 
иодданническими  ответами  отклопилъ  отъ  насъ  б11ду,  и 
мы  продоллгали  жить  и  учиться,  какъ  было  до  сихъ  поръ. 
Обраи{,еп1е  съ  нами  все  шло  мягкое,  человечное,  но  уже 
недолго:  близился  крутой  и  жесткШ  переломъ,  совершенно 
изм'ЬнивиГи"!  весь  характсръ  этого  прекрасно  учрсжденяаго 
заведен1я. 

ГЛАВА  СЕДЬМАЯ. 

Ровно  черезъ  годъ  посл-Ь  декабрьскаго  бунта,  именно 
14-го  декабря  1826  года,  главнымъ  директоромъ  всЬхъ  ка- 
дстскихъ  кориусовъ  вм1,сто  генералъ- адъютанта  Павла  Ва- 
сильевича Голенищева-Кутузова  былъ  назначеиъ  генера.ть- 
адъютантъ  отъ  -  инфаптер1и  Николай  Ивановичъ  Демндовъ, 
челов'Ькъ.  чрезвычайно  набожный  и  совершенно  безжалост- 
тгый.  Его  и  безъ  того  трепетали  въ  войскахъ,  гд'Ь  имя  его 
произносилось  съ>  ужасомъ,  а  для  пасъ  онъ  получилъ  осо- 
бенное приказанхе  «подтянуть». 

Демндовъ  вел  Г,лъ  собрать  сов'Ьт'ъ  п  прх'Ьхалъ  въ  корпусъ, 
Сов'Ьтъ  состоялъ  изъ  директора  Перскаго,  батал10нпаго  коман- 
дира, полковника  Шмидта  (челов'Ька  превосходной  честно- 
сти) и  ротныхъ  командировъ:  Ореуса  (сЬкуна),  Шмидта  2-го, 
Эллермаиа  и  Черкасотга,  к'оторый  передъ  т'11мъ  долгое  время 

9* 


—     132    — . 

преподавалъ    фортификацпо,    та]{ъ   что    11о;калованный    въ 
графы  Толь  въ  1822  году  былъ  его  ученикомъ. 
Демидовъ  началъ  съ  того,  что  сказалъ: 

—  Я  желаю  знать  имена  кадетъ,  которые  дурно  себя 
ведутъ.  Прошу  сд'Ьлать  нмъ  особый  сппсотч-ъ, 

—  У  насъ  нЬтъ  худыхъ  кадетъ,  —  отв'Ьчалъ  ПерскШ. 

—  Однакоже,  конечно,  непрем'Ьнно  одни  ведутъ  себя 
лучше,  друпе  хуже. 

—  Да,  это  такъ;  но  если  отобрать  т'Ьхъ,  которые  хулсе, 
то  въ  чпслЬ  остальныхъ  опять  будутъ  лучипе  н  худш1с. 

—  Доллсны  быть  внесены  въ  списокъ  самые  худнпе,  и 
они,  въ  пр11м1}ръ  прочимъ,  будутъ  посланы  въ  полки  унтеръ- 
офпцерамп. 

11ерск1й  никакъ  этого  не  ожидалъ  и,  выразивъ  псири- 
творное  удпвлен1е,  возразплъ  со  вссгдапшпмъ  своимъ  само- 
обладан1емъ  и  спокойствтемъ: 

■ —  Какъ  въ  унтеръ-офнцеры! — за  что? 

■ —  За  дурное  поведен1е. 

—  Намъ'  вв^Ьрнли  ихъ  родители  съ  четырехл^^тняго  воз- 
раста, какъ  вамъ  изв'Ьстно.  Сл'Ьдовате.т&но,  если  они  дурны, 
то  въ  этомъ  мы  виноваты,  что  они  дурно  воспитаны.  Что 
же  мы  скажемъ  родителямъ?  то,  что  мы  довоспитали  ихъ 
д-Ьтей  до  того,  что  ихъ  прииглось  сдать  въ  полки  нмлашми 
чинами.  Не  лучше  ли  предупредить  родителей,  чтобы  они 
взяли  ихъ,  ч-Ьмъ  ссылать  ихъ  безъ  вины  въ  унтеръ-офицеры, 

—  Намъ  объ  этомъ  не  с.т'Ьдуетъ  разсул;дать,  а  должно 
только  исполнить. 

—  А!  въ  такомъ  случа'Ь  не  для  чего  было  собирать  со- 
В'Ьтъ,  —  отв'Ьча.1ъ  Перск1Й:  —  вы  бы  изволили  такъ  сказать 
сначала,  и  что  приказано,  то  должно  быть  исполнено. 

Результатъ  былъ  тотъ,  что  на  другой  день,  когда  мы  сп- 
Д'Ьли  за  учебными-  занят1ямп,  классы  обходилъ  адъютангь 
Демидова  Багговутъ  и,  держа  въ  рукахъ  списокъ,  вызывалъ 
по  именамъ  гЬхъ  кадетъ,  у  которыхъ  были  напхуд1И1я  от- 
м'Ьтки  за  поведен! е. 

Вызваннымъ  Багговутъ  прпказалъ  идти  въ  фехтовальную 
залу,  которая  была  такъ  расположена,  что  мы  изъ  классовъ 
могли  вид'Ьть  все  тамъ  происходившее.  И  мы  вид'Ьли,  что 
солдаты  внесли  туда  кучу  сЬрыхъ  тппнелей  и  нап1ихъ  то- 
варищей   одЬли   въ   эти    итнели.    Зат1'.мъ    ихъ   вывели  на 


~  133  — 

дноръ,  разсадпли  тамъ  съ  жандармами  въ  заготовленныя 
сани  и  отправили  по  полкамъ. 

Само  собою  разум'Ьется,  что  паника  была  ужасная.  Намъ 
объяви.![и,  что  если  еще  найдутся  между  нами  кадеты,  ко- 
торые будутъ  вести  себя  неудовлетворительно,  то  так1я  вы- 
сылки станутъ  повторяться.  Для  оц'Ьнки  поведен1я  была  на- 
значена отм'Ьтка  сто  балловъ,  и  сказано,  что  если  кто 
будетъ  им-бть  менЬе  семидесяти  пяти  балловъ,  то  такой  бу- 
детъ  немедленно  отданъ  въ  унтеръ-офпцеры. 

Само  начальство  было  въ  немаломъ  затруднеши:  какъ 
располагать  оц'Ьнку  поведен1я  по  этой  новой,  сто -балльной 
спотем'Ь,  п  мы  слыхали  объ  этомъ  недоум-Ьихи  переговоры, 
которые  окончились  т'Ьмъ,  что  начальство  стало  насъ  ща- 
дить и  оберегать,  милостиво  относясь  къ  нашимъ  ребячьимъ 
гр'Ьшкамъ,  за  которые  надъ  нами  была  утверждена  такая 
страшная  кара.  Мы  же  такъ  скоро  съ  этимъ  освоились, 
что  чувство  минутнаго  паническаго  страха  вдругъ  замени- 
лось у  насъ  еще  большею  отвагою:  скорбя  за  нсключенныхъ 
товарищей,  мы  иначе  не  звали  между  собою  Демидова,  какъ 
«варваръ»,  и  вместо  того,  чтобы  роб!.ть  и  трястись  его 
образцоваго  жестокосердтя.  р-Ьпитлись  идти  съ  нимъ  въ  от- 
крытую борьбу,  въ  которой  хотя  вс'Ьмъ  пропасть,  но  пока- 
зать ему  «наше  презр-Ьпте  къ  нему  и  ко  всГ.мъ  опасно- 
стямъ». 

Случай  представился  къ  этому  немедленно  же,  и  очень 
трудно  сказать,  до  чего  бы  дои1ло  д'Ьло,  если  бы  опять  но 
подоспели  намъ  на  помощь  находчивый  умъ  и  большой 
тактъ  никогда  не  ходившаго  за  словомъ  въ  карыанъ  Пер- 
скаго. 

ГЛАВА  ВОСЬМАЯ. 

Ровно  черезъ  нед'Ьлю  посл'Ь  того,  какъ  отъ  насъ  были 
отлучены  и  сосланы  въ  унтеръ-офицеры  наши  товарищи, 
намъ  было  приказано  идти  въ  ту  же  фехтовальную  залу  и 
построиться  тамъ  въ  колонны.  Мы  исполнили  приказан1е  и 
ждали,  что  будетъ,  а  на  душЬ  у  вс1>хъ  жутко.  Вспомни.ш, 
что  стоимъ  на  тЬхъ  самыхъ  половицахъ,  на  которыхъ  стояли 
нанш  несчастные  товарищи  передъ  грудами  приготовлен- 
ныхъ  для  нихъ  солдатскихъ  шинелей,  и  такъ  вотъ  варомъ 
и  закипитъ  на  душ!....  Какъ  они,  сердечные,  должно  бьггь 
бътли  изумлены  и  поражены  этою  неожиданностью,  и  гд'Ь-то 


—  131  — 

и  какъ  0Ш1  стали  приходить  въ  себя  и  проч.,  проч..,  Сло- 
вомъ  сказать:  душевная  мука,  —  и  стоимъ  мы  всЬ,  пону- 
рипт.  головочки  уныло,  и  всиоминаемъ  Демидова,  «варвара», 
но  ни  капли  его  не  боимся.  Пропадать,  такъ  всЬыъ  заодно 
пропадать, — знаете,  ступень  такая...  освоились.  И  въ  это-то 
время  вдругь  отворяются  двери  и  является  самъ  Демидовъ 
вм-Ьст-Ь  съ  Перскимъ  и  говорить: 

—  Здравствуйте,  дЬточки! 

Вс'Ь  молчали.  Ни  уговора,  ни  момента.11ьной  «передачи» 
при  его  появлен1и  не  было,  а  такъ  просто  отъ  чувства  нс- 
годовашя  нп  у  одного  уста  не  раскрылись  отв'Ьчать.  Деми- 
довъ повторп.1ъ: 

—  Здравствуйте,  дЬточки! 

Мы  опять  молчали,  ДЬло  переходило  въ  сознательное 
упорство  и  ломентъ  припималь  самый  острый  характеръ. 
Тогда  11ерск1й,  видя,  что  изъ  этого  произойдеть  большая 
непр1ятность,  сказалъ  Демидову  громко  такъ,  что  всЬ  мы 
слышали: 

—  Они  не  отв'Ьчаютъ,  потому  что  не  привыкли  къ  вы- 
ражен110  ванюму  «дпточки».  Если  вы  поздороваетесь  сл^ 
ними  и  ск'ажете;  «здравствуйте,  кадеты»,  они  непремЬнно 
вамъ  отвЬтятъ. 

Мы  очень  уважали  Перскаго  и  поняли,  что,  говоря  эти 
слова  такъ  грош{о  и  такъ  ув1>ренно  Демидову,  онъ  въ  то  лее 
время,  главнымъ  образомъ,  адресуетъ  ихъ  намъ,  докЬряя 
себя  самого  нашей  сов'Ьстливости  и  нашему  разсудку.  Ошпъ, 
безъ  всшсаго  уговора  всЬ  сразу  поняли  его  едиными  се1)д- 
цами  и  поддержали  его  едиными  устами.  Когда  Демидовъ 
сказалъ:  «здравствуйте,  кадеты!»  мы  единогласно  отв-Ьтили 
изв'Ьстнььмъ  возгласомъ:  «здрав1Я  лшласм)..!» 

По  это  не  былъ  конецъ  истор1и. 

•  ПАВА  ДЕВЛТЛЯ. 

ПослЬ  того,  какъ  мы  прок1)ичали  свое  «здрав1'я  Лчслаемъ», 
Демидовъ  спусти.1ъ  съ  себя  строгость,  которою  началъ-было 
набираться,  когда  мы  не  отвЬчали  на  его  противную  ласку, 
но  сд-Ьдал-ь  нЬчто  еще  бо.1'Ье  для  пасъ  непр1ятное. 

—  Вотъ, — сказалъ  онъ  голосомъ,>  который  хогЬлъ  сдЬлать 
ласковымъ  и  дЬлалъ  только  пр1ггорнымъ: — вотъ  я  хочу  вамъ 
сейчасъ  ноь'азать,  какъ  мы  васъ  лтобимъ. 

Онъ  кивнулъ  в-ктовому  Ананьеву,  который  скорыми  ша- 


—  135  — 

гамм  вышелъ  за  двери  и  тотчасъ  же  возвратился  въ  сопро- 
вол{деи1И  нЬсколькихъ  солдатъ,  несшихъ  больш1я  корзниы 
съ  дорогими  кондитерскими  конфетами  въ  изукрашеняыхъ 
бумажкахъ. 

Демндовъ  остановилъ  корзины  и,  обратясь  къ  намъ, 
сказалъ: 

—  Вотъ  тутъ  ц'Ьлые  пять  пудовъ  конфетъ  (кажется,  пять, . 
а  можетъ-быть,  было  и  бол15е)  —  это  все  для  васъ,  берите 
и  кушайте. 

Мы  не  трогались. 

—  Берите  же, — это  для  васъ. 

А  мы  тоже  ни  съ  м'Ьста,  но  11ерск1й,  видя  это,  далг> 
знакъ  солдатамъ,  державишмъ  демидовское  угои1;ен1е,  и  тк 
стали  носить  корзины  по  рядамъ. 

Мы  опять  поняли,  чего  хочетъ  нашъ  директоръ,  и  но 
позволили  себ'Ь  противъ  пего  никакой  неумктпости,  но 
демидовское  угоц1,еи1е  мы  все-таки  'Ьсть  не  стали  и  натпли 
ему  особое  0Г1ред1>лен1е.  Въ  то  самое  мгновеп1е,  какъ  пер- 
вый фланговый  изъ  нашпхъ  стар]П11ХЪ  гренадеровъ  протя- 
нулъ  руку  къ  корзин'Ь  и  взялъ  горс'1'ь  конфетъ,  онъ  ус1г1;лъ 
И1епцуть  сосЬду: 

—  Конфеты  не  'Ьсть-— въ  яму. 

И  въ  одну  минуту  «грередача»  эта  пробежала  по  всему 
фронту  съ  быстротою  и  съ  незам'йтностыо  электрической 
искры  и  ни  одна  конфета  не  была  съ'1)Дена.  Какъ  только 
начальство  уитло  и  насъ  пустили  пор1;звиться,  мы  вс!;, 
другь  за  другомъ,  веревочкою,  пришли  въ  известное  м^сто, 
дерзка  въ  рукахъ  конфеты,  и  всЬ  бросили  ихъ  туда,  куда 
было  указано. 

Такъ  и  кончилось  это  демидовское  уго1цен1е.  Ни  одинъ 
малышъ  не  слукавилъ  и  не  соблазнился  конфетою:  всЬ  бро- 
сили. Да  иначе  и  нельзя  было:  духъ  дру^кества  и  товари- 
щества былъ  удивительный,  и  самый  маленьк1й  новичо1;ъ 
проникался  имъ  быстро  и  подчинялся  ему  съ  какнмъ-то 
священнымъ  вост(зргомъ.  Насъ  нельзя  было  подкупить  и 
заласкать  никакими  лакомствами:  мы  такъ  были  преданы 
начальству,  но  не  за  ласки  и  подарки,  а  за  его  справед- 
ливость и  честность,  который  вид'Ьли  въ  такихъ'  людяхъ 
какъ  Михаилъ  Степановичъ  Нерскш  —  главный  командпръ, 
или,  лучше, сказать,  игуменъ  напюго  кадетскаго  монастьтря, 


—  130   — 

гд'Ь    опъ    под'г.-ста'1'1.   соб'Ь    ум'1'-л'ь    подобрать    ']ак11хъ  же   и 
старщ^въ. 

Вирочомъ, — онъ  ли  пхъ  ум'Ьлъ  подбирать,  пли  они  сами 
1;ъ  нему  подъ-стать  подбирались,  дабы  жить  въ  отрадном'ь 
согласи!,  —  этого  я  не  знаю,  потому  что  мы  малы  были, 
чтобы  Бпп1;ать  въ  так1я  вещи;  но  что  знаю  о  сподвижнп- 
кахъ  Михаила  Степановича,  то  тоже  разска'жу. 

ГЛАВА  ДЕСЯТАЯ. 

Второгл  померь  за  игуменомъ  въ  ыонастыряхъ  принадле- 
1китъ  экопомц.  Такъ  было  и  у  насъ,  въ  нашемъ  монастыр'Ь. 
За  ]\1ихаплом'ь  Степановичсмъ  Перскимъ,  по  важности  зна- 
чен1я,  слЬдовалъ  воси'11тый  Рыл'Ьевымъ  экономъ,  въ  чинЬ 
<)ригаднра,  Андрей  Петровпчъ  Бобровь. 

Я  ставлю  его  вторымъ  толы;о  по  подчиненности  и  по- 
тому, что  нельзя  вс'Ьхъ  поставить  вм'ЬстЬ  въ  первыхь,  но 
по  достоинствамъ  души,  сердца  и  характера  это1ъ  Андре!! 
Бетровпчъ  былъ  таиоп  5ке  высоко-зам'Ьчательный  челов'Ькъ, 
па1;ъ  самъ  Персьий,  и  ни  въ  чемъ  не  устуиалъ  ему,  развЬ 
только  въ  одной  умственной  находчивости  на  ответы.  За- 
то сердцемъ  Бобровъ  былъ  еще  тепл-Ье. 

Онъ,  разумеется,  былъ  л-олость,  ка1Л>  п  надо  по  мона- 
стырс1;ому  уставу,  и  дЬтей  любнлъ  ч]1езвычаи110.  Только 
по  такт,  любплъ,  какъ  иные  любятъ,— теоретически,  въ  раз- 
сужден1яхъ,  что,  молъ,  «это  будущность  Росс1п»,  илп  «напга 
надежда» — илп  же  еще  что-нибудь  подобное,  вымышленное 
п  пустяковое,  за  ч'Ьмъ  часто  пГ.тъ  ничего,  кро^гЬ  эгоизма 
п  безсердеч1я.  А  у  напгего  бригадира  эта  любовь  была 
простая  и  настоянная,  которую  не  ну:кно  было  намъ  изъ- 
ясн^ггь  п  растолковывать.  Мы  всЬ  знали,  что  онъ  насъ  лю- 
<5итъ  и  о  насъ  печется,  п  никто  бы  насъ  въ  этомъ  не  могъ 
разубедить. 

Бобровъ  былъ  низенькаго  роста,  толстый,  ходилъ  съ  ко- 
сицею и,  по  опрятности,  составля.ть  самый  рГ.зк1й  контрастъ 
съ  Перскимъ,  а  былъ  похол;ъ  въ  этомъ  отношен1п  на  д'Ь- 
дуппсу  Крылова.  Сколько  мы  его  знали,  онъ  всегда  носнлт. 
одинъ  и  тотъ  же  мундиръ, — засаленный-презасаленный, — и 
другого  у  него  не  было.  Цв1]тъ  воротпт.-а  этого  мундира 
определить  было  певоздшжно,  но  Андрей  Петровпчъ  нимало 
этимъ  не  стГ.снялся.  Въ  этомъ  самомъ  мундире  онъ  был'ь 
при  д-Ьл-Ь  и  въ  немъ  лее,  когда  Цлучалось,  предстоялъ  передъ 


—  137   — 

старшими  военными  лицами,  великими  князьями  и  самимъ 
государемъ.  Говорили,  будто  бы  императоръ  Николай  Павло- 
вичъ  зналъ,  куда  Бобровъ  дтЬваотъ  свое  жалованье  и  изъ 
уважен1я  къ  нему  не  хотЬлъ  зам11чать  его  неряшество. 

У  Боброва  была  Анна  съ  брильянтами  на  П1е4,  которую 
онъ  носилъ  постоянно,  а  у^къ  на  какой  лентЬ  висЬла  эта 
Анна, — про  то  не  спрашивайте.  Лента  была  такъ  нее  не- 
распознаваема, какъ  цБ^^тъ  его  воротника  на  мундир'Ь. 

Онъ  завГ.дыва.1Ъ  всей  экономическою  частью  корпуса  со- 
вершенно самостоятельно.  Безпрестанно  занятый  научною 
частью,  дпректоръ  Перскш  совсЬмъ  не  вм'Ьшивался  въ  хо- 
зяйство, да  это  было  и  не  нужно  при  такомъ  экономе,  какъ 
бригадиръ  Бобровъ.  Къ  тому  же,  оба  они  были  друзья  и 
верили  другъ  другу  безгранично. 

Въ  в'Ьд1-н1и  Боброва  было  какъ  продовольств1е,  такъ  и 
одежда  вс^Ьхъ  кадетъ  и  всей  прислуп!  безъ  псоючеп1я. 
Сумма  расходовъ  простиралась  до  000,000  руб.  ежегодно, 
а  за  соро]съ  лЬтъ  его  экономскаго  служенхя  у  него,  зна- 
читъ,  обратилось  до  24  мплл10новъ,  но  къ  рукамъ  ничего 
не  прилипло.  Напротивъ,  даже  3  т.  р.  положеннаго  ему 
ясалованья  онъ  не  получалъ,  а  только  въ  немъ  расписы- 
вался, и  когда  этотъ  денежный  челов'Ькъ  на  сороковомь 
году  своего  экономства  умеръ,  то  у  него  не  оказалось  свонхъ 
денегъ  ни  гроша  п  его  хоронили  на  казенный  счетъ. 

Я  скалсу  въ  конц'Ь,  куда  онъ  д^Ьвалъ  свое  жалованье,  на 
какую  громатывалъ  его  необходимую  страстишку,  о  кото- 
рой, какъ  выше  зам'Ьчено,  будто  бы  и  зналъ  покойный 
императоръ  Николай  Павловпчъ. 

ГЛАВА  ОДИННАДЦАТАЯ. 

По  обычаю  своему,  Бобровъ  былъ  такой  же  домосЬдъ, 
какъ  и  Перск1Й.  Сорокъ  къ  ряду  л^тъ  онъ  буквально  но 
выходилъ  изъ  корпуса,  но  зато  постоянно  ходилъ  по  кор- 
пусу и  все  учреждалъ  свое  д-Ьло,  все  хлопоталъ,  «чтобы 
мопгенники  были  сыты,  теплы  и  чисты».  Мошенники  это 
были  мы,  —  такъ  онъ  называ.1ъ  кадетъ*  разумеется,  упо- 
требляя это  слово  какъ  ласку,  какъ  шутку.   Мы  это  знали. 

Всяк1Й  день  онъ  вставалъ  въ  пять  часовъ  утра  и  являлся 
къ  намъ  въ  шесть  часовъ,  когда  мы  пили  сбитень;  поел!; 
этого  мы  шли  въ  классы,  а  онъ  по  хозяйству.  ЗатЬмъ 
об^дъ  и  всякую  другую  пищу  мы  получали  непрем'Ьнно  при 


—  ]38  — 

исмъ.  Опъ  любилъ  «кормить»  и  кормилъ  пасъ  лрекраспо 
II  очень  сытно.  Напгь  нын1;шн1й  государь,  въ  отрочсств'Ь 
своемъ,  но  ра:зъ  кушивал!.  съ  нами  за  общныъ  кадстскнмъ 
столомъ,  и,  в'Ьролтно,  еще  изволить  помнить  нашего  «ста- 
раго  Бобра»  ').  Пори.1й,  какъ  это  водится  во  вс^Ьхъ  завс- 
денхяхъ,  у  насъ  при  Бобров'Ь  не  было,  —  всЬ  ■Ьлп  сколько 
кто  хотЬлъ.  ОдЬвалъ  опъ  насъ  всегда  хорошо;  бЬлъе  за- 
ставлялъ  иере>гЬпять  три  раза  въ  неделю.  Быль  очень  жа- 
лостлнвъ  и  даже  баловннкъ,  что  отчасти  было,  вГ.роятно, 
изв'Ьстно  Перскому  и  другимъ,  но  не  все:  водились  и  ташя 
вещи,  которыя  Андрей  Петровичъ,  по  добросердечш  своему, 
не  могъ  не  сдЬлать,  но  зналъ,  что  он-к  незаконны,  и  он-ь, 
бригадиръ,  скрывался  съ  ними  какъ  школьникъ.  Это  больше 
всего  касалось  кадетъ,  нодвергпутыхъ  наказан110.  Тутъ  он1> 
весь  внЬ  себя  былъ,  сдерживачся,  но  внутренно  ужасно 
бол'Ьлъ,  —  кипятился,  какъ  самоварчикъ,  и,  наконецъ,  не 
выдерживалъ,  чтобы  чЬмъ-нибудь  не  «угЬшить  мошенника». 
Всякаго  наказаннаго  онъ  как7з-нибудь  подзоветъ,  насупится, 
будто  какой-то  выговоръ  хочстъ  сказать,  но  вм'Ьсто  того 
иогладитъ,  что-нибудь  дастъ  и  отпихнетъ: 

—  Поиюлъ,  мошенникъ,  впередъ  себя  не  доводи! 
Особенная  же  забота  у  него  шла  о  кадетахъ-арестантахъ, 

которыхъ  сажали  на  хл'Ьбъ  на  воду,  въ  так1е  устроенные 
при  Демидове  особенные  карцеры,  куда  товарищи  не  могли 
доставить  арестаптамъ  подаян1е.  Андрей  Петровичъ  всегда 
знал'ь,  по  счету  пустыхъ  столовыхъ  приборовъ,  сколько 
арестованныхъ,  но  кадеты  не  опускали  случая  съ  свос11 
стороны  еще  ему  особенно  объ  этомъ  напомнить.  Бывало, 
проходя  мимо  его  пзъ  столовой,  подъ  ритмическ1й  топогь 
шагов7>,  какъ  бы  безотносительно  произносятъ: 

—  Цять  арсстантовъ,  пять  арестантовъ,  пять  арестан- 
товъ. 

А  онъ  или  стоить  только  сыпуча  свои  глазки,  какъ  будто 
ничего  не  слышитъ,  или,  если  нЬть  вблизи  офицеровъ, 
дразнится,  т.  0.  отвЬчаетъ  памъ  т-Ьмъ  же  тономъ: 

—  Мн'Ь  «гго  за  Дло,  мнЬ  что  за  дЪе,  мн-Ь  что  за  д-Ьдо. 
Но  когда  посаженныхъ   на  хл1'юъ  на  воду  выводили  пзъ 

арестанток ихъ    на   ночлегъ    въ   роту,    Андрей   11ет1)овичъ 

*)  Въ  «11стор1и  I  Кадетскаго  Кориува?  (1832  г.)  есть  упоминания 
о  томъ,  что  государь  импсраторъ  Ллексаидръ  Николаевнчъ  въ  отро- 
честв-Ь  нос'Ьщад'ь  корпусъ  и  тамъ  кушалъ  съ  кадетами. 


—  139  — 

лодстерегалъ  эту  и])оцссс110,  отнималъ  ихъ  у  провожатыхъ^ 
забиралъ  къ  ссб'Ь  въ  кухню  и  тугь  ихъ  кормилъ;  а  по 
коридорамъ  во  всо  это  время  разставлллъ  солдагъ,  чтобы 
никто  не  подошелъ. 

Самъ  имъ,  бывало,  кату  мас.л]1тъ  и  торопится  тарелки 
подставлять,  а  самъ  твердитъ: 

—  Скор'Ьс,  мопгснникъ,  скор'Ье  глотай! 

Вс'Ь  прп  этомъ  часто  плакали, — и  арестанты,  и  оп'ь,  нхъ 
кормилецъ,  и  сторолсевыо  солдаты,  участвовавшее  въ  про- 
д'Ьлкахъ  своего  добраго  бригадира. 

Кадеты  его  любили  до  той  надо-Ьдливостп,  что  ему  бук- 
ва.!1ьно  нельзя  было  показаться  въ  такое  время,  когда  йп>1 
были  свободны.  Если,  бывало,  случится  ему,  по  неосто- 
рожности, попасть  въ  это  время  на  плацъ,  то  сейчась  же- 
раздавался  крикъ: 

— ■  Андрей  Петровичъ  на  плацу! 

Больше  ничего  не  пулшо  было,  и  вс!)  знали,  что  д1>лать: 
ВС'Ь  бросались  къ  ному,  ловили  его,  брали  на  руки  и  на. 
рукахъ  несли,  куда  ему  было  нужно. 

Это  ему  было  тяжело,  потому  что  онъ  былъ  толстеньшй 
кубикъ,  ворочается,  бывало,  у  насъ  на  рукахъ,  —  кричитъ: 

—  Мопшнникп!  вы  меня  уроните,  убьете...  Это  мн-Ь  не- 
здорово,— по  это  не  помогало. 

Теперь  скажу  о  страстиип{.1з,  по  милости  которой  Андрею 
Петровичу  никогда  почти  не  приходилось  получать  своего 
зкалованья,  а  только  расписьгааться. 

ГЛАВА  ДВЕНАДЦАТАЯ. 

У  насъ  очень  много  было  людей  б'Ьдньгхъ  п  когда  насъ 
выпускали,  то  выпускали  на  б'Ьдное  же  офицерское  лсало- 
ванье.  А  мы  в-Ьдь  были  младенцы,  о  доходныхъ  м^Ьстахъ  и 
должпостяхъ,  о  чемъ  ныпче  грудные  младенцы  знаютъ,  у 
насъ  и  мыслей  не  было.  Разставались  не  съ  тЬмъ,  что  я 
такъ-то  устроюсь  пли  разлшвусь — а  говорили: 

—  Сл'Ьдите  за  газетами,  если  только  наигь  полкъ  будетъ 
въ  д'Ьл'Ь, — на  приступ'Ь  первымъ  я. 

Вс'Ь  такъ  собирались,  а  мног1е  и  исполнили.  Идеалисты 
были  ужасные!  Андрей  Петровичъ  сожал'Ьлъ  о  б'Ьднякахч!  и 
безродныхъ  и  хот'Ьлъ,  чтобы  и  изъ  нихъ  каждый  им'Ьлъ 
что-нибудь  приличное,  въ  чемъ  оно  ему  представлялось. 
Онъ  давалъ  всАшъ  б'Ьднымъ  приданое, — серебряныя  ложки 


—  110  — 

II  б-Г,;1ье.  Каждый  выпущенный  прапорщикъ  иолуча.ть  стъ 
иего  110  три  иеремГ.ны  бЬлья,  дв1\  столовыя  серебряныя 
ложкп,  но  четыре  чанныхъ  восемьдесятъ  четвертой  пробы. 
Б'Ьльс  давалось  для  себя,  а  серебро — для  «общежит1я». 

—  Когда  товарпщъ  зайдетъ,  чтобы  было  у  тебя,  чтЬмъ 
дать  щей  хлебнуть,  а  къ  чаю  могутъ  зайтп  двое  и  трос, — 
иакъ  вотъ  чтобы  было,  чЬтъ... 

Такъ  это  п  соразмерялось  —  накормить  хоть  одного,  а 
чайкомъ  напоить  до  четырехъ  собратовъ.  Все  до  мелочей 
п  вдаль  —  па  всю  л:пзнь,  внушаюсь  о  товариществ  I',,  и 
дпво  ли,  что  оно  было? 

Ужасно  трогательный  былъ  челов-йкь  п  самъ  растрогп- 
вллся  сильно  и  глубоко.  Поэтически  могъ  вдохновлять,  и 
Рьы'Ьевт>,  какъ  я  сказалъ,  написалъ  ему  оду,  которая  на- 
чиналась словами: 

«О  ты,  почтенный  экономъ  Бобропъ!» 

Вообще  любили  его  поистин'Ь,  молшо  сказать,  до  чрез- 
Бычайности,  и  любовь  эта  въ  насъ  не  ослабЬвала  ни  съ 
хЬтамн,  ни  съ  перемЬпою  поло:кен1я.  Пока  онъ  жилъ,  всЬ 
наши,  когда  случалось  быть  въ  Петербург-Ь,  непремЬнно 
нргЬжали  въ  корпусъ  «явиться  Андрею  Петровичу» — «ста- 
рому Бобру».  И  тутъ  происходили  иногда  сцены,  которыхъ 
словами  просто  даже  передать  нельзя.  Увидитъ,  бывало, 
человека  незнакомаго  съ  знаками  заслугъ,  а  иногда  и  въ 
большомъ  чин^  и  встр'Ьтптъ  офиц1ально  вопросомъ:  <что 
вамъ  угодно?»  А  потомъ,  какъ  тотъ  назоветъ  себя,  онъ 
сейчасъ  сд-Ьлаетъ  пшгъ  назадъ  и  одной  рукой  начнетъ 
лобъ  почесывать,  чтобы  .яучше  вспоминать,  а  другою — отстра- 
пяетъ  гостя: 

—  Позвольте,  позвольте,  говорить, — позвольте! 

И  если  тотъ  не  си'Ьшилъ  вполн-Ь  открыться,  то  онъ  вор- 
чалъ: 

—  У  насъ  былъ...  мошенникъ...  не  нзъ  нашихъ  ли?.. 

—  Вашъ.  ваи:ъ,  Андрей  Петровичъ!  —  отв^чалъ  гость, 
пли  же,  порываясь  къ  хозяину,  показывалъ  ему  его  «бла- 
тословен1е» — серебряную  ложечку. 

Но  тутъ  вся  сцена  становилась  ^сакою-то  дрожащею.  Боб- 
ровъ  топалъ  ногами,  крича.1ъ:  «прочь,  прочь,  мошеншп^ъ!» 
и  съ  этимъ  самъ  быстро  прятался  въ  уголъ  дивана  за 
.сто.тъ,  закрывалъ  оба  глаза  своими  пухленькими  кулачкаш! 


—  141  — 

плп  спниыъ  бумажнымъ  платкомъ  п  не  плакалъ,  а  рыдалъ^ 
рыдалъ  звонко,  визгливо  п  неудержимо,  1гакъ  нервическая 
женщина,  такъ  что  вся  его  внутренность  и  полная  мясистая 
грудь  его  дрожала  и  лицо  наливалось  кровью. 

Удержать  его  было  невозможно,  а  такъ  какъ  это  не  разъ 
бывало  съ  нихмъ  при  такихъ  крайне  волиовавшихъ  его 
встр'Ьчахъ,  то  денщпкъ  его  это  зналъ  и  сейчасъ  ставилъ- 
иередъ  нимъ  на  подносик'Ь  стаканъ  воды,  БолЬе  никто 
ничего  не  предприниыалъ.  Истерика  восторга  кончилась, 
старикъ  самъ  выиивалъ  воду  и,  вставая,  говорилъ  осла- 
б'Ьвпитъ  голосомъ: 

—  Ну...  теперь  иод-Ьлуй,  мошенпикъ! 

И  они  ц1)Л0вались  долго  -  долго,  прнчемъ  51ног1с,  ко- 
нечно, безъ  всякаго  унижен1Я  или  ласкательства  ц'Ьло- 
вали  у  него  руки,  а  онъ  у5ке  только  съ  блаженствомъ  по- 
Бторя.1ъ: 

—  Вспомнилъ,  моптенник'ь,  старика, — всполиилъ! — и  сей- 
часъ же  усажипалъ  гостя  и  самъ  принимался  доставать  изъ 
шкапа  какой  -  то  графинчикъ,  а  денщика  иосылалъ  на 
кухню  за  куп1аньемъ. 

Отказаться  отъ  этого  никто  не  могъ.  Иной,  бывало, 
отпрашивается: 

—  Андрей  Пстровпчъ!  я, — говоритъ, — званъ  и  об'Ьщался 
къ  такому-то,  или  къ  такому-то,  какому-нибудь  важному  лицу. 

Ни  за  что  не  отпусгитъ, 

т —  Знать  ничего  не  хочу, — говоритъ, — важный  лица  тебя 
не  знали,  когда  я  тебя  на  кухн'1'.  кормилъ,  Бриителъ  сюда, 
такъ  ты  моа,—11  долл^енъ  изъ  стараго  корыта  почавкать. 
Безъ  того  не  выпущу. 

И  не  выиуститъ. 

Рацей  онъ  никогда  не  читалъ,  а  только  лсилъ  иередъ 
нами  и  остался  жить  посл-Ь  того,  какъ  его  въ  концф,  соро- 
кового года  слулюы  за  недостаточностш  на  казенный  счетъ 
похоронили, 

ГЛАВА  ТРИНАДЦАТАЯ. 

Теперь  трет1й  постоянный  инок"ъ  нашего  монастыря  — ■ 
нашъ  корпусный  докторъ  Звжнскш.  Онъ  тоже  былъ  хо- 
лостъ,  тоже  былъ  домосЬдъ.  Этотъ  да;!>-с  превзо1иелъ  двухъ 
первыхъ  гЬмъ,  что  жнлъ  въ  лазарет1з,  въ  посл-Ьдией  ком- 
нате. Ни  фельдшеръ,  ни  прислуга — ни1;то  никогда  не  могли 


-—  142- — 

себя  цредоетеречь  отъ  впезаинаго  сто  пояпленхя  у  боль- 
ныхъ:  онъ  былъ  тутъ  кшгь  днемъ,  тагь  и  ночью.  Числа 
Бизигац1й  у  него  не  полагалось,,  а  онъ  всегда  былъ  при 
больпыхъ,  Въ  день  пТ-сколько  разъ  обойдетъ,  а,  кромЬ 
того,  (мце  навернется  иногда  невзначай  и  ночью.  Если  же 
случался  трудно-больной  кадетъ,  такъ  Зеленсшй  и  вовсе 
ого  но  оставлялъ,  —  тутъ  ц  отдыха.1Ъ  возл'Ь  больного  на 
соседней  г.ойк'Ь. 

Этотъ  докторъ,  но  опрятности,  былъ  противоположность 
Перскому  и  родной  братъ  эконому  Боброву.  Опъ  ходилъ 
въ  сюртук-Ь,  рЬдко  вычищснпомъ,  часто  очень  пзношенномъ 
п  всегда  разстегнутомъ,  и  цвЬгь  воротника  у  него  былъ  такой 
же,  какъ  у  Андрея  Петровича,  т.  е.  нераспознаваемый. 

Онъ  былъ  т'Ьломъ  и  душою  пашъ  человЬкъ,  какъ  и  два 
первые.  Изъ  корпуса  онъ  не  выходилъ.  Это,  можетъ-быть, 
покажется  нев'Ьроятпымъ,  по  это  такъ.  Никакими  деньгами 
нельзя  было  его  заставить  вьгЬхать  съ  визитомъ  на  сто- 
рону. Былъ  одинъ  прим1фъ,  что  онъ  изм-Ьни-^ъ  своему  пра- 
вилу, когда  пр1'Ьхалъ  въ  Петербургъ  велик1й  князь  Кон- 
стантинъ  Павловпчъ  изъ  Ва1)1иавы.  Его  высочество  посЬ- 
тилъ  одну  статсъ-даму,  которую  засталъ  въ  страшномъ 
гор'к  у  нся  былъ  очень  болонъ  маленьк1й  сынъ,  которому 
не  могли  помочь  тогдашн1е  лучш1е  доктора  столицы.  Она 
посылала  за  Зеленскимъ,  который  славился  отличнымъ 
знатокомъ  д'Ьтскпхъ  бол'Ьзней,  въ  конхъ  пм'Ь.1ъ,  разум-Ьется, 
огромный  навыкъ,  но  онъ  далъ  свой  обыкновепный  отвЬп,: 

—  У  меня  на  рукахъ  тысяча  триста  дЬтей,  за  жизнь  и 
здоровье  которыхъ  я  отвЬчаю,  и  па  стороны  разбрасываться 
не  могу. 

Огорченная  его  отк'азомъ,  статсъ-даыа  сказала  объ  этомъ 
великому  князю,  и  Копстантинъ  Павловичъ,  будучи  шефомъ 
Перваго  кадстскаго  корпуса,  изволилъ  прикашть  Зеленскому 
пс^кхать  въ  домъ  этой  дамы  и  вглмьтопь  ея  ребенка. 

Докторъ  повиновался, — по'Ьхалъ  и  скоро  выд-Ьчиль  боль- 
ное дитя,  но  платы  за  свой  трудъ  не  взялъ.    - 

Одобряетъ  ли  кто  или  пе  одобряетъ  этотъ  его  поступокъ, 

по   л    говорю    какъ   1ф0НСХ0ДИЛ0. 

ГЛАВА  ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. 

оеленск1й  былъ  докторъ  отличный,  и  сколько  я  могу  те- 
перь понимать,  в'Ьроятно,  относился  къ  повой  медицинской 


—  143   — 

шкохЬ:  опъ  былъ  Г11г1ен11С'п.  и  къ  л'Ыгарствамъ  прибЬгалъ 
только  въ  самыхъ  р'Ьдкихъ  случаяхъ.  Но  тогда  насчеп. 
медикаментовъ  и  другихъ  нужныхъ  врачебных7>  иособ!! 
былъ  требователен^  и  чрезвычайно  настойчипъ.  Чтб  онъ 
пазпача.'гъ  н  потребовал!., — это  улш  чтобъ  было,  да,  впро- 
чеш.,  и  сопротивлсн1я-то  некому  было  оказывать.  О  пищ'Ь 
ужъ  II  говорить  нсчсго:  разум-Ьстся,  какую  11орц110  ни 
потребуй  —  Бобровъ  но  откажетъ.  Опъ  и  здоровыхъ  «мо- 
шенниковъ»  любилъ  кормить  дб-сыта,  а  про  больныхъ  уже 
и  говорить  нечего.  Но  я  помню  разъ  такой  случай,  что 
докторъ  Зеленск1Й  для  какого-то  больного  потребовалъ  вина 
и  на,311ачилъ  его  на  рецепт'Ь  словами:  «такой-то  поморъ  по 
прейсъ-куранту  англ1йскаго  магазина». 

Солдат7>  понесъ  требован1о  эконому  и  чрезъ  1гЬсколысо 
минутъ  идетъ  самъ  Андрей  Петровичъ. 

—  Батенька,  —  говорить:  —  вы  знаете  ли,  сколько  этоп. 
номеръ  вина  за  бутылку  стоитъ?  Онъ,  вФ^дь,  стоить  восем- 
надцать рублей. 

А  Зеленск1Й  ему  отвЪчалъ: 

—  Ли  знать, — говорить: — этого  не  хочу:  ото  вино  для 
ребенка  нужно. 

—  Ну,  а  если  нулспо,  такъ  н  толковать  не  о  чемъ, — 
отв'Ьчалъ  Бобровъ,  и  ссйчасъ  же  вынулъ  деньги  и  послал7> 
ъъ  англ1йск1й  магазинъ  за  указанным!,  виномъ. 

Привожу  это,  ме^кду  прочимъ,  въ  прим'Ьръ,  какъ  они  всЬ 
были  между  собою  согласшл  въ  томъ,  что  нужно  для  нашей 
выгоды,  и  приписываю  это  именно  той  ихъ  кр'Ьп1,:ой  другъ 
въ  другк  упЬренности,  что  ни  у  кого  изъ  нихъ  н1'.п.  бол-Ье 
драгоц'Ьнной  ц'Ьли,  какъ  наше  благо. 

Им'Ь!  па  рукахъ,  въ  числ-Ь  1,300  челов'Ькъ,  дпЬсти  пять- 
десятъ  малол-Ьтнихъ  отъ  четырехъ  до  восьми  л-Ьтъ,  Зелен- 
СК1Н  Т1и,ательн{]йше  наб.подалъ,  чтобы  не  допускать  поваль- 
пых'ь  и  заразительныхъ  болезней,  и  забол'Ьвавитих!.  скарла- 
тиною ссйчасъ  же  отд''>-талъ  и  л'^Ьчилъ  въ  темных']>  комна- 
тах1>,  куда  не  допускалъ  капл^  св'Ьта.  Надъ  этой  системой 
позже  см']шлись,  по  опъ  счи'йклъ  се  д'Ьломъ  серьезнымъ  и 
всегда  ея  держался,  и  оттого  ли,  или  не  отаого,  но  резуль- 
татъ  былъ  чудесный.  Не  было  случая,  чтобы  у  насъ  не 
выздоровЬлъ  мальчикъ,  забол1ш1Н1Й  скарлатиною.  Зелен- 
СК1Й  на  этоп>  счетъ  немножко  бравировалъ.  У  него  была 
поговорка; 


—  М4   — 

—  Если  ребенокъ  улретъ  от'ь  горячк-ц,  доктора  надо  по- 
Б'Ьсить  за  шею,  а  если  отъ  скарлатины — то  за  ноги. 

Мелкнхъ  чиновиыхъ  лицъ  у  пасъ  въ  корпз'сЬ  было  очень 
мало.  Наприы'Ьръ,  вся  канцелярхя  такого  громадна  го  учрс- 
;кден1я  состояла  лзъ  одного  бухгалтера  Иаутова — челов-Ька, 
нм'Ьвшаго  феноменальлую  память,  да  трехъ  писарей.  Только 
п  всего,  и  всегда  все,  что  нужно  —  было  сдЬлано;  но  при 
больниц!'.  оеленск1Й  держалъ  большой  к'омплектъ  фельдше- 
ровъ  п  ему  1)Ъ  этомъ  не  отказывали.  Къ  каждому  серьез- 
ному больному  приставлялся  отд'Ьлъныи  фельд1иеръ,  кото- 
])ый  такъ  возл'Ь  него  и  сид^лъ,  —  поправлялъ  его,  од-Ьвалъ, 
если  раскидывается,  и  подавалъ  лЬкарство.  Отойти  онъ, 
разум'Ьется,  не  смЬлъ  и  подумать,  потому  что  Зеленс1ап 
былъ  тутъ  же  за  дверью  и  каждую  минуту  могъ  выйти; 
а  тогда,  по  старинГ,,  много  не  говоря,  сейчасъ  же  ко13отка11 
расправа:  зуботычина-  п  опять  сиди  на  ыкт^Ь. 

ГЛАВА  ПЯТНАДЦАТАЯ. 

.  В'Ьруя  и  постоянно  говоря,  что  «главное  дЬло  не  въ 
л11чети,  а  въ  недопущен1п,  въ  предупрежден1и  бо.тЬзпеи», 
оеленск1и  былъ  чрезвычайно  строгъ  къ  прислугЬ  и  зуботы- 
чины у  него  лет'Ьлп  за  малМшее  не11сполнен1е  его  гипе- 
ническихъ  прпказан1й,  къ  которымъ,  какъ  изв'Ьстно,  нап1и 
русск1е  люди  относятся  какъ  къ  какой-то  неосновательпой 
прихоти.  Зная  это,  Зеленск1и  держался  съ  ними  морали 
крыловской  басни  «Котъ  и  иоваръ:г>.  Не  исполнено  пли  не 
точно  псполпено  его  ириказанье,  —  не  станегь  разсуждать, 
а  сейчасъ  же  щелкъ  по  зубамъ  и  пошелъ  мимо. 

Мн'Ь  немно:кко  жаль  сказывать  объ  этой  привычкЬ  ско- 
раго  на  руку  доктора  Зеленскаго,  чтобы  скорые  на  осужде- 
ше  современные  люди  не  сказали:  «вотъ  какой  драчунъ 
или  Держиморда»;  но  чтобы  во(:11омпнан1Я  были  вЬрны  и 
полны  —  пзъ  пЬсни  слова  не  выкчшешь.  Скажу  толы.'о,  что 
онъ  не  былъ  Держиморда,  а  бы.1ъ  даже  добрякъ  и  иаиспра- 
ведлшзЬйшп!  и  велпкодушнЩш1й  человъкъ,  но  былъ,  раз- 
ум'Ьется,  челов'Ькъ  своего  времени,  а  время  его  было  такое, 
что  зуботычина  за  великое  не  считалась.  Тогда  была  дру- 
гая м'Ьрка:  отъ  челов'1л;а  требовали,  чтобы  «никого  не  сдъ- 
лать  несчастнымъ»,  и  этого  держались  есЬ  хорош1е  люди, 
а  въ  томъ  числЬ  и  докторъ  Зеленск1й. 

Въ  видахъ   нсдопущешп    болгьзией,   прежде  ч1,мъ  кадетъ 


--  145  — 

вводили  Бъ  классы,  ЗеленскЩ  проходплъ  всЬ  классныя 
комнаты,  гд-Ь  въ  калгдой  былъ  термометръ,  Онъ  требовалъ, 
чтобы  въ  классахъ  было  не  зшньше  13^  и  не  больше  15^. 
Истопники  и  сторожа  должны  были  находиться  тутъ  же,  и 
если  температура  не  выдержана— сейчасъ  врачебная  зубо- 
чистка, Какъ  мы  садились  за  классныя  занятая,  онъ  точно 
такъ  же  обходилъ  роты  и  тамъ  опять  происходило  то  же 
самое. 

Пищу  нашу  онъ  зналъ  хорошо,  потому  что  самъ  другой 
пищи  не  'Ьлъ:  онъ  всегда  об'Ьдалъ  или  съ  больными  въ  ла- 
заретЬ,  или  съ  здоровыми,  но  не  за  особымъ,  а  за  общимъ 
кадетскимъ  столомъ,  и  притомъ  не  позволялъ  ставить  себЬ 
избраннаго  прибора,  а  садился  гд'Ь  попало  и  'Ьлъ  то  самое, 
ч-Ьмъ  питались  мы. 

Осматривалъ  онъ  насъ  каждую  баню  въ  предбанник'Ь,  но, 
кром'Ь  того,  производилъ  еще  внезапныя  ревизпп  вдругъ 
остановитъ  кадета  и  прикажотъ  разд'Ьться  до-нага;  осмо- 
тритъ  все  тЬло,  все  б'Ьлье,  даже  ногти  на  ногахъ  оглядитъ, 
выстрижены  ш. 

Р'Ьдкое  и  преполезное  вниман1е! 

Но  теперь,  оканчивая  и  съ  нимъ,  я  скажу,  чтб  у  этого 
третьяго  пзвЬстнаго  мн'Ь  истиннаго  друга  д-Ьтей  составляло 
его  удовольствхе. 

ГЛАВА  ШЕСТНАДЦАТАЯ. 

Удовольств1е  доктора  Зеленскаго  заключалось  въ  томъ, 
что  когда  назначенные  изъ  кадетъ  къ  выпуску  въ  офицеры 
ожидали  Высочайшаго  приказа  о  производств'Ь,  онъ  выби- 
ралъ  изъ  нихъ  пять-шесть  челов1жъ,  которыхъ  зналъ,  отли- 
чалъ  за  способности  и  любилъ.  Онъ  записывалъ  пхъ  боль- 
ными и  пом'кцалъ  въ  лазарет'Ь,  рядомъ  съ  своей  комна- 
той, дава.гь  имъ  читать  книги  хорошихъ  авторовъ  и  ве.1ъ 
съ  ними  долг1я  бес'Ьды  о  самыхъ  разнообразныхъ  пред- 
метахъ. 

Это,  конечно,  состав.ляло  н'Ькотороо  злоупотреблен1е,  но 
если  вникнуть  въ  д'Ьло,  то  какъ  это  злоупотреблен1е  пока- 
жется простительно! 

Надо  только  вспомнить,  что  было  над-блано  съ  корпу- 
сами съ  т'Ьхъ  поръ,  какъ  они  попали  въ  руки  Демидова, 
который,  какъ  выше  было  сказано,  получнлъ  прцказан1е 
пхъ  «подтянуть»  и,  кажется,    слишкомъ   переусердствовалъ 

Сочндетя  И.  С.  Лескова.  Т.  1П  10 


—  146  — 

въ  исиолнеши.  Думаю  такъ  потому,  что  графы  Сгрогановъ 
п  Уваровъ,  действуя  въ  то  же  время,  ничего  того  не  на- 
делали, что  над-Ьлалъ  Демндовъ  съ  корщ^самп.  Подъ  сло- 
вомъ  «подтянуть»  Демпдовъ  понялъ  остановить  образовате. 
Теперь  уже,  разумеется,  не  было  никакого  мЬста  прежней 
задач'Ь — чтобы  корпусъ  могъ  выпускать  такпхъ  образован- 
ныхъ  .тюдей,  пзъ  копхъ  при  прежнихъ  порядкахъ  безъ 
нужды  выбирали  лпцъ,  способныхъ  ко  всякой  служебной 
каръер'Ь,  не  исключая  и  дипломатической.  Наоборотъ,  все 
Д'Ьло  шло  о  томъ,  чтобы  сузить  нашъ  умственный  кругозоръ 
и  всячески  понизить  значение  науки.  Бъ  корпусе  существо- 
вала богатая  библ1отека  и  музеумъ.  Библ10теку  приказа.'ш 
запереть,  въ  музеумъ  не  водить  и  наблюдать,  чтобы  никто 
не  см^лъ  приносить  съ  собою  никакой  книги  пзъ  отпуска. 
Ести  же  откроется,  что,  несмотря  на  запрещен1е,  кто-ни- 
будь, принесъ  изъ  отпуска  книгу,  хотя  бы  и  самую  невин- 
ную, ]1ли,  еще  хуже,  самъ  наппса.1ъ  что-либо,  то  за  это 
вел'Ьно  было  подвергать  строгому  телесному  наказан1ю  роз- 
гами. При  чемъ  въ  опред^леши  м^ры  наказан1я  была  уста- 
нов.1ена  орпгина.1ьная  постепенность:  есш  кадетъ  изобли- 
чался въ  ирозапческомъ  авторствЬ  (конечно,  смирнаго  со- 
держан1я),  то  ему  давали  двадцать  пять  ударовъ,  а  если 
онъ  согрЬшилъ  стихомъ,  то  вдвое.  Это  было  за  то,  что 
Ры.т'Ьевъ,  который  ппсалъ  стихи,  вышсть  изъ  нашего  кор- 
пуса. Книжечка  всеобщей  истор1п,  не  знаю  к^мъ  составлен- 
ная, была  у  насъ  едва  ли  не  въ  двадцать  страничекъ  и  на 
обертк!)  ея  бькю  обозначено:  «для  вопновъ  и  для  жителей». 
Прежде  она  была  надписана:  «для  воиновъ  и  для  гра- 
ждаиъ», — такъ  надписалъ  ее  ея  искусный  составитель, — но 
это  было  кЬмъ-то  признано  за  неудобное  ]1  вмЬсто  (О.щ 
граждань»,  быт  поставлено  «для.  жителей».  Даже  геогра- 
фическ1е  г.юбусы  велЬно  было  вынести,  чтобы  не  навидили 
на  как1я-нибудь  мысли,  а  ст^ну,  на  которой  въ  старину  были 
сд'Ьланы  крупный  надписи  важныхъ  историческихъ  датъ,— 
закрасить...  Было  принято  правиломъ,  которое  потомъд!  вы- 
ражено в  ь  инструкц1п,  что  <и  никак/ я  учебный  заведен1Я  въ 
Европ'Ь  не  могутъ  для  заведен1й  нашихъ  служить  образ- 
цомъ— они  «уединоображиваются»  ''■). 

*)  См.  НС  д1Ьйствующее  бол'Ье  «Наставлен1с  къ  об1)азован1ю  воспи- 
■ганнш;овъ  Боенно-учебныхъ  завсдеишэ.  24  декабря  1848  года.  Спб., 
тдЕОграфхя  Военно-учебньиъ  заведецш. 


~  147    — 

ГЛАВА  СЕМНАДЦАТАЯ. 

]\1ожно  представить,  какъ  мы  ирп  такомъ  уяетп  выхо- 
дили учены...  А  впереди  стоя.'1а  ц'Ьлая  жизнь.  Добрый  и  про- 
свещенный челов'Ькъ,  какимъ,  несомн'Ьнно,  бьыъ  нашъ  док- 
торъ  ЗеленскШ,  не  могъ  не  чувствовать,  какъ  это  ужасно, 
п  не  могъ  не  позаботиться,  если  не  пополнить  ужасающш 
проб'Ьлъ  въ  нашихъ  свЬд'Ьн1яхъ  (потому  что  это  было  не- 
возможно), то,  по  крайней  м'Ьр'Ь,  хоть  возбудить  въ  насъ 
какую-нибудь  любознательность,  дать  хоть  какое-нибудь  на- 
правлен1е  нашимъ  мыслямъ. 

Правда,  что  это  не  состав.тяетъ  предмета  заботливости 
врача  казеннаго  заведен1я,  но  онъ  же  былъ  че.тов'Ькъ,  онъ 
любилъ  насъ,  онъ  жела.1Ъ  намъ  счастья  и  добра,  а  какое  л^е 
счастье  при.  кругломъ  невЬжеств'Ь?  Мы  годились  къ  чему- 
нибудь  въ  корпусЬ,  но  выходили  въ  л^изнь  въ  полномъ 
смысл'Ь  ребятами,  правда,  съ  задатками  чести  и  хорошихъ 
правдлъ,  но  совершенно  ничего  не  понимая.  Первый  слу- 
чай, первый  хитрецъ  при  новой  обстановке)  могъ  насъ  сби- 
вать и  вести  по  пути  недоброму,  котораго  мы  не  сумЬли 
бы  ни  понять,  ни  оцЬнить.  Какъ  къ.  этому  быть  равно- 
душнымъ! 

И  вотъ  Зеленскхй  забиралъ  насъ  къ  себ^  въ  лазаретъ  и 
подшпиговывалъ  насъ  то  чтешемъ,  то  бесЬдами. 

Изве^стно  ли  объ  этомъ  было  Перскому  —  я  не  знаю,  но 
можетъ-быть,  что  и  было  известно,  только  онъ  не  лыобилъ 
знать  о  томъ,  о  чемъ  не  считалъ  н^'жнымъ  знать.  Тогда 
было  строго,  но  форма.шстики  меньше. 

Читали  мы  у  Зеленскаго,  опять  повторяю,  книги  самыя, 
позволительныя,  а  изъ  бесЬдъ  я  помню  только  одну  и  то 
потому,  что  она  им4ла  анекдотическое  основанье  и  черезъ 
то  особенно  прочно  засЬла  въ  голову.  Но,  говорятъ,  человЬкъ 
ни.  въ  чемъ  такъ  легко  не  нам'Ьчается,  какъ  въ  своемъ  лю- 
бимомъ  анекдоте,  а  потому,  я  его  зд-Ьсь  и  приведу. 

Зеленскьй  говорплъ,  что  въ  жизнь  надо  внесть  съ  собою 
какъ  можно  бол^е  добрыхъ  чувство,  способныхъ  порождать 
добрыя  наощюетя,  пзъ  которыхъ  въ  свою  очередь  непре- 
м-Ьино  должно  вытечь  доброе  же  поведете.  А  потому  бу- 
дутъ  Ц'Ьлесообразн'Ье  и  всЬ  поступпп  въ  каждомъ  столкнЬ- 
вен1и  и  при  вс^хъ  с.тучайностяхъ.  Всего  предвид'Ьть  и  рас- 
11ред']э.!1ить,  гдЬ  какъ   поступить,  —  иевозмоншо,  а  надо   все 

10* 


—  148  — 

съ  добрымъ  настроетемъ  и  разсмот^/^.шемъ,  п  безъ  упрям- 
ства; приложить  одно,  а  если  не  дМствуетъ  п  раздражаетъ, 
обратиться  благоразумно  къ  другому,  бнъ  все  это  изъ  :ме- 
дицины  бралъ  и  къ  ней  прправнивалъ  н  говорилъ,  что  у 
него,  въ  молодой  порЬ,  былъ  упрямый  главный  докторъ. 
Подходитъ,  говорить,  1;ъ  больному  и  спрашиваетъ: 

—  Что  у  него? 

—  Такъ  и  такъ, — отв^чаетъ  Зеленскш: — весь  аппаратъ 
безд'Ьйствуетъ,  что-то  въ  род'Ь  швегеге. 

—  01еит  г1с1П1  дава.Б!? 

—  Давали. 

И  еще  тамъ  что-то  спросилъ:  давали? 

—  Давали. 

—  А  о1еит  сго1:ош? 

—  Давали. 

—  Ско.тько? 

—  Дв!}  капли. 

—  Дать  двадцать! 

Зеленскш  только  было  ротъ  раскрылъ,  чтобы  возразить, 
а  тотъ  остановплъ: 

—  Дать  двадцать! 

—  С.1ушаю-съ. 

На  другой  день  спрашиваетъ: 

—  А  что  больной  съ  т18егеге:  дали  ему  двадцать  капель? 

—  Дали. 

—  Ну,  и  что  онъ? 

—  Умеръ. 

—  Однако,  проняло? 

—  Да,  проня.10. 

—  То-то  и  есть. 

И  довольный,  что  по  его  сделано,  старш1й  докторъ  нвг 
чина.1ъ  преспокойно  бумаги  подписывать.  А  что  больной 
умеръ,  до  этого  Д'Ьда  н'Ётъ:  лишь  бы  проняло. 

Но  сколько  къ  чему  этотъ  :^1едицинск1й  анекдотъ  могъ 
быть  прпложимъ, — онъ  намъ  нравился  и  казался  понятенъ. 
а  ужъ  паско.тько  онъ  кого-нибудь  изъ  насъ  воздерживалъ 
отъ  вреднаго  упрямства  въ  выбор-Ь  спльныхъ.  но  вредно 
дМствующихъ  средствъ, — этого  не  знаю. 

Зеленск1й  служилъ  въ  корпус1з  тридцать  л1^тъ  и  оставилъ 
посл'Ь  себя  всего  богатства  пятьдесятъ  рублей. 

Таковы  были   эти  три   коренные    старца   нашего  кадет- 


—  149  — 

скаго  скита,  но  надо  помянуть  еще  четвертаго.  пришлаго 
въ  нашъ  монастырь  съ  своимъ  уставомъ,  но  также  попав- 
шаго  нашему  духу  подъ-стать  и  оставившаго  по  себ'Ь  пре- 
восходную память. 

ГЛАВА  ВОСЕМНАДЦАТАЯ. 

Тогда  бы.1ъ  такой  обычай,  что  для  преподаван1Я  рели- 
позныхъ  предметоБЪ  кадетамъ  выси1ихъ  классовъ  въ  кор- 
пус!, присылался  архимандритъ,  пзъ  назначавшихся  къ  арх1- 
ерейству.  Разум'Ьется,  это  большею  частш  были  люди  очень 
умные  и  хорош1е,  но  особенно  дорогъ  и  памятенъ  намъ 
остался  посл)ьднгй,  который  былъ  у  насъ  на  этомъ  назна- 
чен1и,  и  съ  нимъ  оно  кончилось.  Решительно  не  могу  вспо- 
мнить его  имени,  потому  что  мы  звали  ихъ  просто  «отед^. 
архимандритъ»,  а  справиться  о  его  имени  теперь  трудно. 
Пусть  этотъ  будетъ  такъ,  безъ  имени.  Онъ  былъ  сердоваго 
возраста,  небольшого  роста,  сухощавъ  и  брюнетъ,  энерги- 
ческ1й,  живой,  съ  звучнымъ  голосомъ  и  весьма  приятными 
манерами,  любилъ  цвЬты  и  занимался  для  удовольств]я 
астроном1ей.  Изъ  окна  его  комнаты,  выходившей  въ  садъ, 
торчала  медная  труба  телескопа,  въ  который  онъ  вечерами 
наблюдалъ  зв-Ёздное  небо.  Онъ  былъ  очень  уважаемъ  Пер- 
скимъ  п  всЬмъ  офпцерствомъ,  а  кадетами  былъ  любимъ  удиви- 
тельно. Мн^Ь  теперь  думается,  да  и  прежде  въ  жизни,  когда 
приходилось  слышать  легкомысленный  отзывъ  о  религш,  что 
она  будто  скучна  и  безполезна,^ — я  всегда  думалъ:  «вздоръ 
мелете,  милашки:  это  вы  говорите  только  оттого,  что  на 
мастера  не  попали,  который  бы  васъ  заинтересовалъ  и  рас- 
крылъ  вамъ  эту  поэз1ю  в'Ьчной  правды  и  не  умираюш,ей 
жизни»,  А  самъ  сейчасъ  думаю  о  томъ  посл'Ьднемъ  архи- 
мандрите нашего  корпуса,  который  нав-Ьки  меня  облаго- 
д^тельствовалъ,  образовавъ  мое  религ1озное  чувство.  Да  и 
для  многихъ  онъ  былъ  такимъ  благодетелемъ.  Онъ  училъ 
въ  класс'Ь  и  пропов'Ьдывалъ  въ  церкви,  но  мы  никогда  не 
могли  его  вволю  наслушаться,  и  онъ  это  вид'Ьлъ:  всякш 
день,  когда  насъ  выпускали  въ  садъ,  онъ  тоже  приходилъ 
туда,  чтобы  съ  намп  разговаривать.  ВсЬ  игры  и  см-Ьхи 
тотчасъ  прекращались  и  онъ  ходилъ,  окруженный  ц^лою 
толпою  кадетъ,  которые  такъ  теснились  вокругъ  него  со 
всЬхъ  сторонъ,  что  ему  очень  трудно  было  подвигаться. 
Каждое    слово    его    ловили.    Право,    мн^  это  напоминаетъ 


—   150  — 

что-то  древнее,  апостольское.  Мы  передъ  нпмъ  всЬ  были 
открыты:  выбалтьгоали  ому  ес^ё  нашп  горести,  преимуще- 
ственно заключавппяся  въ  докучныхъ  преслЁдован1яхъ  Де- 
мидова и  особенно  въ  томъ,  что  онъ  не  позволялъ  намъ 
ничего  читать, 

Архимаидритъ  насъ  выслушпвалъ  терпеливо  п  ут-Ьшалъ, 
что  для  чтеБ1я  впереди  будетъ  еще  много  времени  въ  жизни, 
но  такъ  же,  какъ  ЗеленскШ,  онъ  всегда  внушалъ  намъ, 
что  наше  корпусное  образован1е  очень  недостаточно  и  что 
мы  должны  это  помнить  и,  по  выход'Ь,  стараться  пр1обр'Ь- 
тать  познан1я.  О  Демпдов'Ё  онъ  отъ  себя  ничего  не  гово- 
рплъ,  но  мы  по  едва  замЬтному  двпженш  его  губъ  заме- 
чал!, что  онъ  его  презираетъ.  Это  потомъ  скоро  и  вы- 
сказалось   въ   одно:мъ   орпгинальномъ   и   очень   памятномъ 

С0бЫТ1И. 

ГЛАВА  ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. 

Я  выше  сказалъ,  что  Демпдовъ  быль  большой  ханжа, 
онъ  постоянно  крестился,  ставплъ  св'Ьчп  п  прикладывался 
ко  вс'Ь^гь  нконамъ.  но  въ  религ1и  былъ  суев'Ьръ  п  нев'Ьжда. 
■  Онъ  счнталъ  за  преступлен1е  разсуждать  о  религ1П,  мо- 
жетъ-быть,  потому,  что  не  мог']>  разсуждать  о  ней.  Намъ 
онъ  ужасно  надоЬдалъ,  кстати  и  некстати  прпставая:  «мо- 
литесь, д-^точки,  молитесь,  вы  ангелы,  ваши  молитвы  Богъ 
слышитъ».  Точно  ему  сообщено,  чьи  молитвы  доходятъ  до 
Бога  п  чьи  не  доходятъ.  А  потомъ  этпхъ  же  «ангеловъ» 
растягивали  и  драли  какъ  сидоровыхъ  козъ.  Самъ  же  себя 
онъ,  какъ  большинство  ханжей,  считалъ  полнымъ,  совер- 
шеннымъ  хр11ст1аш1номъ  и  ревнителе^гъ  в'Ьры.  Архимаидритъ 
же  былъ  христ1анпнъ  въ  другомъ  род'Ь  и,  притомъ.  какъ 
я  сказалъ,  онъ  былъ  уменъ  и  образованъ.  Пропов'Ьди  его 
были  не  подготовленныя,  очень  простыя,  теплый,  всегда  на- 
лравленныя  къ  подъему  нашихъ  чувствъ  въ  хрпстханскомъ 
дух'Ё,  и  онъ  пропзносплъ  ихъ  прекраснымъ,  звучнымъ  го- 
.юсомъ,  который  долеталъ  во  вс1>  углы  церкви.  Уроки  же 
или  лекц[и  его  отличались  необыкновенною  простотою-  и 
т'Ьмъ,  что  мы  могли  его  обо  всемъ  спрашивать  и  прямо, 
ничего  не  боясь,  высказывать  ему  вс^  наши  сомн'Ьшя  и 
беседовать.  Эти  уроки  были  нашъ  бенефпсъ. — нашъ  празд- 
никъ.  Какъ  образепъ.  приведу  одну  лек'цио,  которую  очень 
хорошо  помню. 


•      —  151  — 

•  «Подумаемъ,  —  такъ  говорилъ  архпмандритъ,  —  не  лучше 
ли  было  бы,  если  бы  для  устранен1я  всякаго  недоум'Ьн1я  и 
сомн'Ьшя,  которыя  длятся  такъ  много  л1>тъ,  1псусъ  Хри- 
стосъ  пришелъ  не  скромно  въ  образе  челов-Ьческомъ,  а 
сошелъ  бы  съ  неба  въ  торжественномъ  велпч1и,  какъ  бо- 
жество, окруженное  сонмомъ  св'Ьтлыхъ,  служебныхъ  духовъ. 
Тогда,  конечно,  никакого  сомн'Ьн1я  не  было  бы,  что  это, 
д'Ьйствптельно,  божество,  въ  чемъ  теперь  очень  мног1е  со- 
мн'Ьваются.  Какъ  вы  объ  этомъ  думаете?» 

Кадеты,  разум'Ьется,  молчали.  Что  тутъ  кто-нибудь  пзъ 
насъ  могъ  бы  сказать,  да  мы  бы  на  такого-  говоруна  и 
разсердились,  чтобы  не  л1>зъ  не  въ  свое  д'Ьло.  31ы  ждали 
аго  разъяснен1я  и  ждали  страстно,  жадно  и  затаивъ  дыха- 
Н10.  А  онъ  прошелся  передъ  нами  и,  остановясь,  продол- 
жалъ  такъ: 

-•  «Когда  я,  сытый,  что  по  моему  лицу  видно,  и  од'Ьтый 
въ  шелкъ,  говорю  въ  церкви  проповЬдь  и  объясняю,  что 
нужно  терп'Ьлпво  сносить  холодъ  «  голодъ,  то  я. въ  это 
время  читаю  на  лицахъ  слушателей:  «хорошо  теб'Ь,  мо- 
нахъ,  разсуждать,  когда  ты  въ ,  шелку  да  сытъ.  А .  посмо- 
тр'Ьли  бы  мы,  какъ  бы  ты  заговорилъ  о  терп'Ьн1п,  если  бы 
■теб'Ь  отъ  голода  животъ  к=ъ  спин-Ь  подвело,  а  отъ  стужи 
все  т^ло  посннЬло».  II  я  думаю,  что,  если  бы  Господь 
нашъ  пришелъ  въ  славЬ,  то  и  Ему  отвечали  бы  что-ни- 
будь въ  этомъ  род15.  Сказали  бы,  пожалуй:  «Тамъ  Теб'6  на 
неб'Ь  отлично,  пришелъ  къ  намъ  на-время  и  учишь.  Н'Ьтъ, 
вотъ,  если  бы  Ты  промежъ  насъ  родился,  да  отъ  колыбели 
до  гроба  претерп'1хлъ,  что  намъ  терп1эть  здгЬсь  приходится, 
тогда  бы  другое  дЬло».  II  это  очень  важно  и  основательно, 
и  для  этого  Онъ  и  сошелъ  босой  и  пробрелъ  по  земл!; 
безъ  прпота». 

Демндовъ,  я  говорю,  ничего  не  понималъ,  но  чувство- 
вал'ь,  что  это  челов'Ькъ  не  въ  его  дух'Ь,  ч)^ствовалъ,  что 
это  заправскШ,  настоящш  христ1анинъ,  .  а  так1е  ханжамъ 
хуже  и  противнЬе  самаго  крайняго  нев'Ьра.  Но  подЬлать 
онъ  съ  нимъ  ничего  не  могъ,  потому  что  не  смЬлъ  открыто 
порицать  доброе  богов'1^дан1е  и  разсужден1е  архимандрита, 
иока  этотъ  не  далъ  на  себя  иного  оруж1я.  Архимандритъ 
вышелъ  изъ  терп1ш1Я  и  опять  не  за  себя,  а -за  насъ,-  по- 
тому что  Демидовъ  съ  своимъ  пустосвятетвомъ  разрушалъ 
его  работу,    портивъ  нап!е  религиозное  настроен1е   и   дово- 


—   1о2  — 

дивъ  насъ  до  шалостей,  въ  которыхъ  обнаруживалась  обыкно- 
венная противоположность  ханжества,  легкомысленное  отно- 
шенхе  къ  священнымъ  пред.метамъ. 

ПАВА  ДВАДЦАТАЯ. 

Демидовъ  былъ  чрезвычайно  суев^ренъ:  у  него  были 
счастливые  и  несчастные  дни;  онъ  боялся  трехъ  свечей, 
креста,  встр-Ьчи  съ  духовными  н  им'Ьлъ  5шопе  друг1е  глу- 
пые предразсудкн.  Мы,  со  свойственною  д'Ьтямъ  наблюда- 
тельностью, очень  скоро  подмЬтили  эти  странности  глав- 
наго  директора  п  обратили  пхъ  въ  свою  пользу.  ]Мы  отлично 
знали,  что  Демидовъ  ни  за  что  не  пргЬдетъ  ни  въ  поне- 
д-Ьльникъ,  ни  въ  пятницу,  ни  въ  другой  тяжелый  день  или 
тринадцатаго  числа;  но  главн'Ье  всего  насъ  выручали  кре- 
сты... Одинъ  разъ,  зам'Ьтпвъ,  что  Демидовъ,  гд'Ь  ни  зави- 
дитъ  крестъ,  сейчасъ  крестится  и  обходитъ,  мы  начали 
ему  всюду  подготовлять  эти  сюрпризы;  въ  тЬ  дни,  когда 
можно  было  ожидать,  тао  онъ  прх'Ьдетъ  въ  корпусъ,  у  насъ 
уже  бы.ти  приготовлены  кресты  изъ  палочекъ,  изъ  цв-Ьт- 
ныхъ  шерстинокъ  или  даже  изъ  соломинокъ.  Они  д-Ьлались 
разной  величины  и  разнаго  фасона,  но  особенно  хорошо 
д'кпствовали  кресты  въ  род'Ё  надмогпльныхъ — съ  покрышеч- 
кахмп.  Пхъ  особенно  боялся  Демидовъ,  в-Ьроятно,  имЬвшШ 
какую-нибудь  скрытую  надежду  на  безсыерт1е.  Кресты  эти 
мы  разбрасывали  на  полу,  а  всего  больше  пом'Ьш.али  пхъ 
подъ  карнизы  .т-Ьстничныхъ  ступеней.  Какъ,  бывало,  на- 
чальство за  этимъ  ни  смотрнтъ,  чтобы  этого  не  было,  а 
уже  мы  ухитримся  —  крестикъ  подбросимъ.  Бывало,  всЬ 
идутъ  и  никто  не  замЬтитъ,  а  Демидовъ  непрем-Ьино  увп- 
дитъ  и  сейчасъ  же  отпрыгнетъ,  закрестится,  закрестится  и 
вернется  назадъ.  Ни  за  что  р-Ьшительно  онъ  не  могъ  на- 
ступить на  ступеньку,  на  которой  былъ  брошенъ  крестикъ. 
То  же  самое  было,  если  крестикъ  оказывался  на  по.ту  по- 
среди проходной  комнаты,  чрезъ  которую  лежалъ  его  путь. 
Онъ  сейчасъ  отскочитъ,  закрестится  и  уйдетъ,  и  нал1ъ  въ 
этотъ  разъ  полегчаетъ,  но  потомъ  начнется  дознаше  ]1 
окончится  или  карцеромъ  для  многихъ,  или  даже  наказа-, 
шемъ  на  т'Ьл'Ь  для  н-Ькоторыхъ. 

Архимандрита   это   возмуш,а.10,  и    хотя  онъ  намъ  ничего 
не  говори.1ъ  на  Демидова,   но  одинъ  разъ,   когда  подобная 


—   153  —- 

шалость  окончи.1ась  обширной  разд'Ьлкой  на  тЬд-Ь  многихъ, 
онъ  побл'Ьдн'Ьлъ  п  сказалъ: 

—  Я  запрещаю  вамъ  это  д'блать,  и  кто  меня  хоть  не- 
множко любитъ,  тотъ  послушается. 

.  И  мы  дали  слово  не  метать  больше  крестиковъ,  и  не 
метали,  а  рядомъ  съ  гЬмъ,  въ  сл'Ьдующее  же  воскресенье, 
архимандрнтъ,  по  окончан1и  об'Ьдни,  сказалъ  въ  присут- 
ств1и  ДехАгидова  пропов'Ьдь  «о  предразсудкахъ  и  пустосвят- 
ств'Ь»,  гд^  только  не  называлъ  Демидова  по  имени,  а  пе- 
речислялъ  всЬ  его  ханжеск1я  глупости  и  даже  упомянулъ  о 
крестикахъ. 

Демндовъ  стоялъ  полотна  б-Ьл^е,  весь  трясся  и  вышелъ, 
не  подойдя  къ  кресту,  но  архимандритъ  на  это  не  обра- 
тилъ  никакого  БнимаН1Я.  Надо  было,  чтобы  у  нихъ  сочи- 
нился  особенный  духовно-военный  турниръ,  въ  которомъ.  я 
не  знаю,  кому  приписать  поб'Ьду. 

ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ПЕРВАЯ. 

Черезъ  нед'Ьлю,  въ  воскресенье,  сл'Ьдовавшее  за  знаме- 
нитою пропов-Ьдью  «о  предразсудкахъ»,  Демидовъ  не  сман- 
кировалъ,  а  пр1^халъ  въ  церковь,  но,  опоздавъ,  вошелъ  въ 
половин'Ь  об-Ьдни.  Онъ  до  конца  отстоялъ  службу  и  пропо- 
в'Ьдь, которая  на  этотъ  разъ  касалась  вещей  обыкновен- 
ныхъ  и  ничего  остраго  въ  себ'Ь  для  него  не  заключала; 
но  тутъ  онъ  выкинулъ  удивительную  штуку,  на  которую 
архимандритъ  отвЬтилъ  еще  бол1>е  удивительною. 

Когда  архимандритъ.  возгласивъ  «благословен1е  Господне 
на  васъ»,  закрылъ  царскхя  двери,  Демидовъ  вдругъ  тутъ 
же  въ  церкви  гласно  съ  нами  поздоровался. 

Мы,  разум'Ьется,  какъ  привыкли  отв'Ьчать,  громко  отв'Ь- 
чалн  ему: 

—  Здрав1я  н;еласмъ,  ваше  высокопревосходительство! — и 
хот'Ьли  уже  поворачиваться  и  выходить,  какъ  вдругъ  за- 
в'Ьса,  гремя  колечками  по  рубчатой  проволок^Ь,  неожиданно 
распахнулась,  и  въ  открытыхъ  царскихъ  дверяхъ  появился 
еще  не  усп'Ьвшхй  разоблачиться  архимандритъ. 

—  Д'Ьти!  я  еамъ  говорю,  —  воскликнулъ  онъ  скоро,  но 
спокойно:  —  въ  храм-Ь  Бож1емъ  уместны  только  одни  воз- 
гласы, —  возгласы  въ  честь  и  славу  Живаго  Бога  и  ника- 
к1е  друг1е.  Зд'кь  я  им'Ью  право  и  долгъ  запрещать  и  при- 


—  1Г,4  — 

казывать,  и  я  вамъ  запрещаю  дЬлать  возгласы  начальству. 
Аминь. 

Онъ  повернулся  и  закрылъ  двери.  Демидовъ  постсакалъ 
жаловаться,  и  архнмандритъ  отъ  насъ  вы'Ьха.1ъ,  а  съ 
т'Ьмъ  вм'Ьст'Ь  было  сд'ктано  распоряженге,  чтобы  архиман- 
дритовъ  впредь  въ  корпуса  вовсе  не  назначали.  Это  былъ 
послЬднШ. 

ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ВТОРАЯ. 

Я  кончилъ,  больше  мн'Ь  сказать  объ  отихъ  людяхъ  не- 
чего, да,  кажется,  ничего  и  не  нужно.  11х.ъ  время  прошло, 
нынче  дМствуютъ  друпе  люди  и  ко  всему  друг1я  требо- 
ван1я,  особенно  къ  воспитанш,  которое  уже  не  «уединообра- 
живается».  Можетъ-быть,  т'Ь,  про  которыхъ  я  разсказа.зъ, 
теперь  были  бы  недостаточно  учены  или,  какъ  говорятъ, 
«не  педагогичны»  и  не  могли  бы  быть  допущены  къ  д'Ьлу 
воспптап1я,  но  позабыть  ихъ  не  сл'Ьдуетъ.  То  время,  когда 
все  жалось  и  тряслось,  мы,  ц'клыя  тысячи  русскихъ  д'Ьтей, 
какъ  рыбки  развились  въ  водЬ,  по  которой  масломъ  плыла 
ихъ,  защищавшая  насъ  отъ  всЬхъ  бурь,  елейность.  Так1е 
люди,  стоя  въ  сторон'Ь  отъ  главнаго  псторпческаго  движе- 
Н1Я,  какъ  правильно  думалъ  незабвенный  СергЬй  Михай- 
ловичъ  Соловьевъ,  сильнгье  друтхь  д^ьлаютъ  исторгю.  И 
если  ихъ  «педагогичность»  даже  не  выдержитъ  критики, 
то  все-таки  ихъ  память  почтенна  и  души  ихъ  во  благихъ 
водворятся. 


ПрбШЕше  къ  щшщ  о  кадетской  юютыр! 

Въ  долго.л'Ьтнюю   бытность   покойнаго  Андрея  Петровича 

экономомъ    1-го  кадетскаго  корпуса,    тамъ  состоялъ  «стар- 
шимъ  поваромъ»  нЬк1й  Кулаковъ. 

Поваръ  этотъ  умеръ  скоропостижно  на  своемъ  повар- 
скомъ  посту  —  у. плиты,  и  смерть  его  была  очень  зам'Ьт- 
нымъ  событ1емъ  въ  корпусе.  Кулаковъ — честный  челов'Ькъ, 
не  воръ,  и  потому  честный  экономъ  Бобровъ  уважалъ  Ку- 
лакова при  жизни  и .  скорбЬлъ  о  -его  трагической  кончине. 
Посл'Ё  того,  какъ  Кулаковъ  умеръ,  «стоя  у  плиты»,  на  смЬну 
ему  долго  не  было  мужа  съ  такою  же  нравственною  добле- 
ст1ю.    Со  смертью  Кулакова,    при  всей  етрогости  д^с^лотра 


со  стороны  бригадира  Боброва,  «просЬлъ  кисель»  и  «тер- 
тый картофель  потерялъ  свою  густоту».  Особенно  повре- 
дился картофель,  составлявшШ  важный  элементъ  при  кадет- 
скомъ  стол-Ь.  Посл'Ь  Кулакова  картофель  не  ползъ  меланхо- 
лически, сходя  съ  ложки  на  тарелки  кадетъ,  но  лился  и 
«лоноталъ».  Бобровъ  вид'Ьлъ  это  и  огорчался,  ^- даже,  слу- 
чалось, дрался  съ  поварами,  но  никакъ  не  могъ  добиться 
секрета  стирать  картофель  такъ,  чтобы  онъ  былъ  «какъ 
масло».  Секретъ  этотъ,  быть-можетъ,  навсегда  утраченъ 
вм^сгЬ  съ  Кулаковымъ,  и  потому  понятно,  что  Кулакова  въ 
корпусе  сильно  вспоминали  и  вспоминали  добромъ.  Нахо- 
ДИВШ1ПСЯ  тогда  въ  числ'Ь  кадетъ  Кондратти  бедоровичъ  Ры- 
л'Ьевъ  (-|-  14-го  шля  1820  г.),  видя  скорбь  Боброва  и  ц-йня 
утрату  Кулакова  для  всего  заведен1я,  написалъ  по  этому 
случаю  комическую  поэму,  въ  двухъ  пЬсняхъ,  подъ  загла- 
В1емъ  «Кулакхада».  Поэма,  исчисливъ  заслуги  и  доблести 
Кулакова,  описываетъ  его  смерть  у  плиты  п  его  погребе- 
те, а  зат'Ьмъ  она  оканчивалась  сл'Ьдующимъ  воззвашемъ 
къ  Андрею  Петровичу  Боброву: 

«Я  знаю  то,  что  не  достопнъ 

В'Ьщать  о  всЬхъ  дЬлахъ  твонхъ; 

Я  не  поэтъ,  я  просто  воинъ, — 

Въ  лоихъ  устахъ  не  складенъ  стпхъ, 

Но  ты,  о  мудрый,  знаменитый 

Царь  кухнп,  мрачныхъ  погребовъ, 

Топленымъ  яшромъ  весь  облитый, 

Единственный  герой  Бобровъ! 

Не  осердпся  на  поэта, 

Тебя  который  воспЬвалъ, 

II  знай — у  каждаго  кадета 

Ты  тЬмъ  навЬкъ  безсмертенъ  ста.т 

Прочтя  СТИХП  С1Н,  потомкп, 

Бобровъ,  воспомнутъ  о  теб1,  *), 

Твои  д'Ьла  воспомнутъ  громки 

Н  вспомнятъ,  можетъ-быть,  о  мнЬ». 

Таковъ  и  есть  Бобровъ  на  его  единственномъ  каранда- 
шевомъ  портрете  «царь  кухни,  мрачныхъ  погребовъ»,  «то- 
пленымъ  жиромъ  весь  облитый,  единственный  герой  Боб- 
ровъ». 

И  еще  одинъ  анекдотъ. 

Бобровъ  енгедневно  являлся  къ  директору  корпуса  Ми- 
хаи.ту  Степановичу  Перскому  рапортовать  «о  благополучхи». 

■    ■■)  Вар1а11тъ:   1: Воспомнутъ,  мудрый,  о  теб'Ь».  • 


—  156  — 

Рапорты  эти,  разумеется,  чисто  формальные,  писа.1ись 
всегда  на  листЬ  обыкновенной  бумаги  и  зат^мъ  склады- 
вались вчетверо  и  клались  Боброву  за  кокарду  треуголки. 
Бригадиръ  бралъ  шляпу  и  шелъ  къ  Перскому,  но  такъ 
какъ  въ  корпусЬ  всЬмъ  было  до  Боброва  д-Ьло,  то  онъ  по 
дорог'Ь  часто  останавл11ва.1ся  для  какихъ-ннбудь  распоряже- 
шй,  а  пм-Ья  слабость  горячиться  и  пылить,  Бобровъ  часто 
бросалъ  свою  шляпу  или  забывалъ  ее,  а  потомъ  снова  ее 
бралъ  п  шелъ  дал-Ье. 

Зная  такую  прпвычк'у  Боброва,  кадеты  подшути.ш  надъ 
свопмъ  «д'Ьдушкой»  шутку:  они  переписали  «Кулакхаду» 
на  такой  самый  листъ  бумаги,  на  какомъ  у  Андрея  Пе- 
тровича писались  рапорты  по  начальству,  и,  сложивъ  листъ 
т1мъ  же  форматомъ,  какъ  складывалъ  Бобровъ  свои  ра- 
порты, кадеты  всунули  рыл-Ьевское  стихотворен1е  въ  тре- 
уголку Боброва,  а  рапортъ  о  «благополуч1и»  вынули  и 
спрятали. 

Бобровъ  не  зам'Ьтилъ  подм-Ьна  и  явился  къ  Перскому, 
который  Андрея  Петровича  очень  уважа.тъ,  но  все-таки 
былъ  ему  нача.тьнпкъ  и  держа.1ъ  своп  тонъ. 

Михап.ть  Степановпчъ  развернулъ  листъ  и,  увпдавъ  стихо- 
творен1е  вместо  рапорта,  разсм^ялся  и  спросплъ: 

—  Что  это,  Андрей  Петровичъ,  —  съ  какпхъ  поръ  вы 
сд'Ьлались  поэтолгь? 

Бобровъ  не  могъ  понять,  въ  чемъ  д-Ь.ю,  но  то.тько  впдЬлъ. 
что  что-то  неладно. 

—  Какъ,  что  изволите...  какой  поэтъ?  —  спросп.тъ  онъ 
вм'Ьсто  ответа  у  Перскаго. 

—  Да  какъ-  же:  кто  пишетъ  стихи,  в'^^дь  гЬхъ  назы- 
ваютъ  поэтами.  Ну,  такъ  и  вы  поэтъ,  ести  сталп  сочинять 
стихи. 

Андрей  Петровичъ  совсЬмъ  сбился  съ  толку. 

—  Что  такое...  стихи... 

Но  онъ  взгляну.1Ъ  на  бумагу,  которую  подалъ  въ  сло- 
женномъ  вид'Ь,  и  увида.1ъ  въ  ней.  дЬйствительно.  как1Я-то 
беззаконно  неровный  строчки. 

—  Что  же  это  такое?!  .  > 

—  Не  зпаю, — отв'Ьчалъ  Перск1й  и  сталъ  всйухъ  читать 
Андрею  Петровичу  его  рапортъ. 

Бобровъ    чрезвычайно    сконфузи.1ся    и    взво.шовался  до 


—  157  — 

слезъ,  такъ  что  ПерскШ,  окончивъ  чтенхе,  долженъ  былъ- 
его  успокоивать. 

Посл'Ь  этого  былъ  найденъ  авторъ  стихотворешя,  —  это 
былъ  кадетъ  Рыл'Ьевъ,  на  котораго  добр-Ьйш!!  Бобровъ  тутъ 
же  сгоряча  излилъ  все  свое  негодоваше,  по  скольку  онъ 
былъ  способенъ  къ  гнЬву.  А  Бобровъ,  при  всемъ  своемъ 
безконечномъ  незлоб1п,  былъ  вспыльчивъ,  и  «попасть  въ 
стихи»  ему  показалось  за  ужасную  обиду.  Онъ  не  столько 
сердился  на  РылЬева,  какъ  воп1ялъ: 

—  Н'Ьтъ,  за  чт5!  Я  только  желаю  знать — за  чтб  ты  меня, 
разбойникъ,  осрамилъ! 

Рыл'Ьевъ  былъ  тронутъ  непредвидпмою  имъ  горестью  всЬми 
любпмаго  старика  и  просилъ  у  Боброва  прощен1я  съ  глу- 
бокимъ  раскаян1емъ.  Андрей  Петровичъ  плакалъ  и  всхли- 
нывалъ,  вздрагивая  всЬмъ  своимъ  тучнымъ  тЬломъ.  Онъ 
былъ  слезливъ  или,  по-кадетски  говоря,  былъ  «плакса»  и 
«слезомойка».  Чуть  бы  что  ни  случилось  въ  немнолско  тор- 
жественномъ  или  въ  немножко  печальномъ  род'Ь,  бригадиръ 
сейчасъ  же  готовъ  былъ  расплакаться. 

Корпусные  солдаты  говорили  о  немъ,  что  у  него  «глаза 
на  мокромъ  м'Ьст'Ь  вставлены». 

Но  какъ  ни  была  ужасна  вся  истор1я  съ  «Кулак1адою», 
Бобровъ,  конечно,  все-таки  помирплся  съ  совершившимся 
фактомъ,  и  простилъ  его,  но  сказалъ  при  томъ  Рыл'Ьеву 
назидательную  р4чь,  что  литература  вещь  дрянная,  и  что 
занят1я  ею  никого  не  приводятъ  къ  счастш. 

Собственно  же  для  Рылеева,  говорятъ,  будто  старикъ 
высказалъ  это  въ  такой  форм-ё,  что  она  им'Ьла  соотношен1е 
съ  посл'Ьднею  судьбою  покойнаго  поэта,  котораго  добрый 
Бобровъ  ласкалъ  и  особенно  люби.т1ъ  какъ  умнаго  и  бой- 
каго  кадета. 

«Посл'Ьдн1й  архимандрнтъ»,  которьШ  не  лади.гь  съ  ге- 
нераломъ  Муравьевымъ  и  однажды  заставилъ  его  замолчать, 
былъ  архпмандритъ  Ирпней,  впосл'Ьдств1и  епископъ,  арх1- 
ерействовавш1й  въ  Сибири  и  перессорившшся  тамъ  съ 
гражданскими  властями,  а  потомъ  скончаБш1йся  въ  помра- 
чеши  разсудка. 


РУССК1И  ДЕМОКРАТЪ  ВЪ  ПОЛЬШЬ. 

Это — маленькая  исторШка,  но  я  думаю,  что  ее  тоже,  по- 
жалуй, можно  прпшхнуть  къ  разсказамъ  «о  трехъ  правед- 
никахъ».  Такъ  говорилъ  мнЬ  почтенный  старецъ,  со  словъ 
котораго  я  запдсалъ  разсказъ  объ  пнокахъ  кадетскаго  мо- 
настыря, а  теперь  въ  впд^Ь  ро&.1-8сг1р1:ит  записываю  еще 
одно  послЬднее  сказан1е. 

ГЛАВА  ПЕРВАЯ. 

.  Я :  поступплъ  на  .  службу  прямо  по  выходЬ  пзъ  корпуса 
въ  канцеляр1ю  главнокомандующаго  дЬйствующею  арм1ею 
генералъ-фельдмаршала  князя  Паскевпча.  Это  было  въ  трид- 
цать: второмъ  году,  въ  январь  мЬсяц'Ь,  —  значитъ,  вскоре 
посл'Ь'  покорешя  Варшавы,  которая  взята  въ  августе  трид- 
цать .  перваго  года.  Дпректоромъ  этой  канцеляр1п  былъ  дМ- 
ствительный  статск1Й  сов'Ьтникъ  Пванъ  вомичъ  СамбурскШ, 
про.,  котораго  п  прйдетъ  моя  рЬчь.  Его  позабыли,  и  истор1я 
о  немъ  умалчиваетъ,  а  онъ  былъ  челов'Ькъ  зазгЬчательныд 
и,  по  моему  мн'Ьн1ю,  даже  историческ1Й. 

Самбурск1и  былъ  малороссъ  и  пм'Ьлъ  реиутацш  человЬка 
необыкновеннаго  ума  и  способностей,  а  также  отлича.гся 
честностью  и  непреклонностью  уб'Ьжден1й.  Тогда  еще  на 
службе  такими  людьми  иногда  дорожили,  и  если  не  всегда, 
то  хоть  изредка  о  нихъ  вспоминали  и  думали,  что  безъ 
нихъ  не  хорошо,  —  что  они  нужны.  Притомъ  же  Иванъ 
вомичъ  былъ  невообразимо  д'Ьловигь:  буквально  —  не  бы-вд 


—  159  — 

занят1я,  къ  которому  онъ  былъ  бы  неспособенъ  и,  взяв- 
шись за  которое,  оказался  бы  не  на  своемъ  м'Ьст'Ь.  О  чест- 
ности же,  разумеется,  и  говорить  нечего  —  на  однпхъ  ко- 
мисс1онерахъ  и  интендантахъ  мил;йонъ  могъ  нажить,  а  онъ 
ничего  не  наш'ивалъ  п  для  всЬхъ  воровъ  былъ  неодолимъ. 
Всякую  хитрость  провпдитъ  и  округлить.  Это  было  из- 
в'ктно,  и  потому  при  назначен1и  Ивана  бомича  въ  дирек- 
тора канцеляр1и  при  Дибич'Ь  ему  было  положено  двойное 
жалованье. 

Обязанности  директора  канцеляр1и  были  очень  больш1я 
и  чрезвычайно  разностороншя.  По  взят1и  Варшавы,  тутъ 
сосредоточивалась  и  военная,  и  гражданская  переписка  по 
всему  Царству  Польскому;  онъ  долженъ  былъ  возстановпть 
русское  правленье  вместо  революцтоннаго;  привести  въ 
известность  статьи  доходовъ  и  образовать  правильный  прп- 
ходъ  и  обраш,ен1е  финансовъ.  Вообще,  требовалось  органи- 
зовать д^ло,  которое  после  военнаго  разгрома  представляло 
обыкновенный  въ  такихъ  случаяхъ  хаосъ. 

Это  трудъ  огромный  и  почтенный,  но  неблагодарный. 
Онъ  требуетъ  человека  свыше  обыкновенныхъ  способностей 
и  поглощаетъ  его  всего;  а  между  гЬмъ  деятельность  его  не 
видна  и  остается  почти  незамечаемого,  такъ  сказать,  чер- 
ною работою,  въ  родЬ  уборки  чего-то  въ  тылу. 

Нынче,  можетъ-быть,  это  егце  лучше,  потому  что  теперь 
о  тыле  располагаютъ  совсемъ  иначе,  но  тогда,  вся  слава  и 
честь  почиталась  быть  на  виду  —  впереди,  въ  опасности. 
Въ  тылу  тогда,  бывало,  остаются  не  иначе  какъ  плачучи. 
Ну, ,  а  уи{е  что  при  такомъ  взг.шде  могла  значить  канце- 
.тярская  крыса,  —  это  понять  не  трудно.  Штатскге,  впро- 
чемъ,  тогда  и  повсеместно  мало  где  и  за  .людей  были  по- 
читаемы. Такое  время  бы.'ю,  и  за  это  нечего:,  сердиться. 
У  всякаго  времени  свои  странности,  а  одна  изъ  тогдашнихъ 
странностей  была — пренебрежен1е  к'о  всемъ  невоеннымъ  за- 
нят1ямъ.  Исключен1е  делали  для  одного  графа  Сперанскаго, 
но  и  то  ставили  это  себе  за  неприятную  необходимость. 
Удивительно  вспомнить,  какъ  люди,  бывало,  съ  особенною 
серьезностью  внуитли,  что  «Росс1я  государство  не  торговое 
п  не  земледельческое,  а  военное  и  призваше  его  быть  гро- 
зою света»...  Хомяковъ  сказа.1ъ:  «мы  долго  в1фили  среди 
восточной  лени  и  грязной  суеты»  и  проч.,— и  действи* 
хельно,   верили.   Такъ    часто  то1'да  повторялось  это  мудрое 


—  160  -^ 

11зречен1С,  что,  бывало,  наслушаешься  л  начнешь  в'Ьрпть. 
Крымъ  это  поисправилъ,  а  то  м-Ьри  не  было  вздорамъ.  Раз- 
сказывали,  наприм'Ьръ,  как1е-то  полудшае  анекдоты,  какъ 
пришли  два  офицера  въ  трактпръ  и,  видя  двухъ  штатскихъ, 
говорятъ  лакею:  «подай  намъ  двухъ  титулярныхъ  сов'Ьтни- 
ковъ!»  Тотъ  недоум'Ьваетъ,  а  они  ему  объясняютъ  вслухъ, 
что  титулярные  совЬтники — это  рябчики.  Въ  отвЬтъ  на  это 
одннъ  изъ  штатскихъ  говоритъ:  «а  намъ.  брате цъ,  дай 
двухъ  поручпковъ  подъ  хр15номъ».  Лакей  опять  недоум'Ь- 
ваетъ,  а  штатск1й  изъясняетъ  ему  гласно,  что  поручики— 
это  поросята.  Этотъ  глупый  анекдотъ  выражалъ  настроеше. 

Я  самъ  помню,  какъ  разъ  вечеркомъ,  на  томъ  м'Ьст'Ь 
Казанской  площади,  у  садика,  гд'Ь  теперь  часто  стоитъ  те- 
лежка чухонца  съ  выборгскими  кренделями,  иду  я  домой, 
а  передо  мною  идутъ  два  офицера  и  говорятъ: 

—  Видишь  штафирку? 

Другой  отв'Ьчаетъ:  вижу. 

Р1  указываютъ  другъ  другу  на  чиновничка,  который 
иокупаетъ  крендельки  и  завязываетъ  нхъ  въ  платочекъ. 
В'Ьрно,  челов'Ькъ  б'Ьдный  былъ,  потому  что  ш.тяпенка  на 
немъ  рыженькая,  и  самъ  онъ  тощ1й,  заморенненьк1й,  а  на 
немъ  шинелька  суконная,  ветхая,  подолъ  подтрепанъ  и 
разр'Ьзъ  сзади,— какъ  это  д'Ьлалось. 

Одинъ  офицеръ  говоритъ:  давай,  разорвемъ  его. 

Другой  отв'Ьчаетъ:  давай. 

И  тутъ  же,  на  моихъ  глазахъ,  взяли  его  за  край  шн- 
нельнаго  разр'Ьза,  потянули  въ  разныя  стороны  и  располо- 
совали иополамъ  до  самаго  воротника.  Только  пыль  изъ 
стараго  суконца  посыпалась,  и  крендельки  онъ  свои,  б-бд- 
някъ,  разронялъ.  А  все  это  совершенно  ни  за  что,  да  и 
безъ  злобы,  а  такъ,  можно  сказать,  по  глупой  манер'Ь  но- 
сились сами  съ  собою  въ  какомъ-то  священномъ  восторге 
и  какъ  зыкливые  телята  брыкмпсь.  Я  же  вамъ  объ  этомъ 
упоминаю  для  того,  чтобы  показать,  какой  бы.1ъ  духъ  вре- 
мени и  какое  царствовало  неблагопр1ятное  для  гражданской 
д'Ьятельности  настроеше  —  особенно  ^въ  к'ругу  ткнаго  со- 
прикосновешя  съ  людьми  военными. 

ГЛАВА  ВТОРАЯ. 

*    Самбурск1Й,  съ  его  правмьнымъ  умомъ,  конечно,  отлично 
понималъ   свое   время  и  потому,  пдучи  въ  директоры  кан- 


^  161  -. 

целяр1и,  зпалъ  какъ  устроиться.  Онъ  позаботился  не  только 
о  деныахъ,  которыхъ  у  него  не  было  и  на  1:оторыя  онъ 
естественно  им1;лъ  право,  принимая  на  себя  трудъ  большой 
и  чрезвычайно  ответственный,  но  онъ  выговорплъ  себЬ  и 
такое  положен1е,  чтобы  ему  не  быть  п'Ьшкою.  Онъ  не  хо- 
тЬлъ  быть  слЬлымъ  исполнителемъ  чьихъ-либо  случайныхъ 
фантазШ,  а  Нъелалъ  им-Ьть  необходимую  для  пользы  слулшы 
свободу  выбора  людей  и  плана  д'Ьйств1й,  равно  какъ  и 
средствъ  къ  ихъ  пгполнен1ю.  Съ  княземъ  Иваномъ  бсдоро- 
Бичемъ  это  было  еще  необходимЬе,  ч'Ьмъ  съ  Дибичемъ,  ко- 
торый былъ  очень  толковый  адмпнистраторъ.  Съ  Паскеви- 
чемъ  было  трудн'Ье,  въ  виду  очень  многихъ  свойствъ  его 
характера  и  манеры  распоряжаться:  иныя  изъ  его  распо- 
ря'/кен1Й,  бывало,  не  только  неудобно  исполнить,  но  даже 
иногда  нельзя  и  понять. 

Я  не  знаю,  какъ  понималъ  Паскевичъ  въ  точности  огром- 
ный способности  Самбурскаго,  на  мой  взглядъ  предста- 
вляюпцяся  необычайными;  но  знаю,  что  онъ  въ  душ'Ь  ц'Ь- 
нилъ  его  превосходную  честность.  Мн1>  извЬстно  таклсе,  что 
онъ  бы.1Ъ  прелыценъ  однимъ  анекдотомъ,  который  относился 
къ  юношескпмъ  годамъ  Ивана  вомича  н  заключался  въ 
сл^дующемъ, 

Самбурск1й  былъ  бЬдный  челов'Ькъ  и  нуждался  въ  работ'Ь. 
Работать  онъ  могъ,  разумЬется,  только  перомъ,  къ  чему 
имЬлъ  счастливый  даръ  прекраснаго  изложен1я  мыслей  спо- 
койно, плавно  и  вразумительно.  Когда  хотЬлъ  тронуть  или 
обличить  и  доказать  справедливость, — былъ  неподражаемъ. 
Съ  этой  стороны  онъ  сд'Ьлался  пзв'Ьстенъ  по  поводу  про- 
шен1я,  написаннаго  имъ  для  одной  б'1^дной  мелкопом'Ьстной 
дворянки,  тяжко  оскорбленной  богатымъ  сосЬдомъ.  Про- 
шен1е  это,  поданное  императору  Александру  Павловичу  въ 
четвергъ  на  Страстной  нед'Ьл'Ь,  растрогало  его  величество 
до  слезъ,  п  государь  спросилъ:  «Кто  ппсалъ?»  Вдова  на- 
звала Самбурскаго.  И.  это  обратило  на  него  вниман1е  мно- 
гихъ. Что  же  касается  самого  предмета  просьбы,  то  нмпе- 
раторъ  велЬлъ  пересл'Ьдовать  неправильно  рЬшенное  Д'Ьло, 
и  вдова  посл'Ь  многихъ  лЬтъ  обидъ  и  страдан1я  была  воз- 
становлена  въ  своемъ  правЬ.  Самбурск1й  писалъ  мастерски, 
можетъ-быть,  отчасти  потому,  что  онъ  превосходно  чувство- 
валъ,  вдохновенно  проникалъ  справедливость  и  любилъ  по- 
стоять за  нее  безъ  страха. 

Соч1шен1я  И.  С.  Л-Ьскова.  Т.  Ш.  Ц 


--  102  — 

Все  это  у  него  ]и.10,  евободно,  во.тьно,  натура-1ьно,  съ 
какою-то  поэтическою  отвагою  типнчнаго  хохла.  Глядя  на 
него,  бывало,  не  разъ  вспоминаешь  чье-то  верное  зазг^чаше 
о  малороссахъ,  что  между  ними  очень  р'Ьдко  встр'Ьчается 
середина  въ  нравственности.  НигдЬ  натуры  не  бываютъ 
ц'Ьльн'Ье  и  даже  отчасти  прямолинейнЬе,  какъ  въ  ]\1алорос- 
с1и.  Тамъ,  если  честный  челов'Ькъ,  такъ  нич'Ьмъ  его  не 
своротишь,  и  негодяи,  если  задаются,  такъ  тоже  бываютъ 
нич'Ьмъ  неисправпмые.  Самбурск1а,  разумеется,  былъ  изъ 
хохловъ  иорваго  сорта. 

Но  я  отбиваюсь  отъ  анекдота,  который  располагалъ  къ 
Самбурскому  Паскевича,  и  едва  ли  не  былъ,  быть-можетъ, 
главнымъ  поводомъ,  почему  фельдмаршалъ  уважалъ  его. 

Былъ  какой-то  ученый,  какой-то  трудной  спец1альностн, 
говорили,  будто  астрономъ.  Ему  надо  было  написать  ученое 
сочцнен1е  на  какую-то  степень  по  этому  П1)едмету,  который 
онъ  хорошо  зналъ,  но  былъ  совершенно  бездаренъ.  Сид^лъ- 
сид'Ьлъ  этотъ  ученый,  мучился,  и  прпшелъ  въ  отчаяше,  а 
Самбурск1й  былъ  къ  нпмъ  вхожъ  и  въ  дом'Ь  друженъ.  Вп- 
дитъ  онъ  это  горе,  день,  два,  мкяцъ,  давалъ  советы,  об'Ь- 
щалъ  помощь  и,  наконецъ,  разсердясь,  говорптъ: 

—  Да  разскажи  ты  ]\ш'Ь  все,  что  теб15  надо  написать. 
.  Тотъ  отв'Ьчаетъ: 

•^-  Это  нельзя, — -это  ц^лый  предметъ. 

—  Ну,  и  разсказывай  Ц'Ьлый  предметъ. 

Прпнудилъ  разсказать,  выслу1иалъ.  а  черезъ  недЬ.ш  при- 
носитъ  паппсанную  диссертац1ю. 

Можетъ-быть,  тутъ  что-нибудь  раздуто  п  преувеличено, — 
я  не  знаю,  но  дословно  такой  анекдотъ  ходплъ  о  Самбур- 
скомъ,  и  мног1е  ]1ередавали  его  даже  едва  ли  не  такъ,  что 
Иванъ  вомичъ  не  зналъ  астроном1и, .  но  всю  ее  проникъ 
одною  сплою  своего  остраго  ума. 

Вообш;е  по  всему  можно  было  вид'Ьть.  что  ({)ельдмаршалъ 
считалъ  своего  директора  за  че.товЬка  необыкновеннаго,  ко- 
тораго  надо  было  уважать;  но,  тЬмъ  не  менЬе,  это  не  по- 
мешало пмъ  разойтись  довольно  смешно  и,  такъ  сказать, 
анекдотичесглт.  Поводомъ  къ  этому  послул{ило  пхъ  несо- 
глас1е  въ  оригинальномъ  вопросе  о  самоварахъ,  которымъ 
Иванъ  вомичъ  Самбурск1и  надумалъ  дать  государственную 
роль  въ  псторхи. 


—   103   — 

ГЛАВА  ТРЕТЬЯ. 

По  благородной  простотЬ  характера  Ивана  бомича,  у 
насъ  канцелярхя  была  будто  его  семья.  Она  вся  была  не- 
большая, кажется,  челов'Ькъ  нзъ  десяти,  но  какъ  въ  ней 
составлялись  бумаги  самаго  секретнаго  содержан1я,  то  въ 
ней  люди  были  собраны  съ  большою  остороншоот11о  и  по 
самымъ  надежнымъ  рекомендац1ямъ.  Но  разъ  какъ  чело- 
в^къ  бьтлъ  принятъ,  Иванъ  вомичъ  терпЬть  не  могъ  пока- 
зывать, что  онъ  его  остерегается  пли  им'Ьетъ  къ  нему  не 
полное  дов'Ьрхе.  Эта  дрянная,  хотя  весьма  распространенная, 
манера  душъ  мелкихъ  и  подозрптельныхъ  была  чужда  его 
благородному  и  дальновпдному  уму.  Самбурск1и  зналъ,  что 
единодуш1е  нич'Ьмъ  такъ  не  достигается,  какъ  любов1ю,  и 
им'Ьлъ  благоразум1е  дорожить  сердечными  чувствами  своихъ 
младшихъ  сотрудниковъ.  Молодыхъ  людей  онъ  старался 
знать  со  стороны  ихъ  способностей  и  въ  минуты  своего 
небольшого  отдыха  всегда  съ  ними  бесЬдовалъ,  о  чемъ 
приходило  ему  въ  голову.  Этимъ  способомъ  онъ  всегда 
зналъ  настроен1е  нашихъ  мыслей  п  силу  сообразительности. 
Бывало,  поговоритъ-поговоритъ,  да  смотришь  и  дастъ  ра- 
боту, изъ  назначен1я  которой  видишь,  что  онъ  тебя  уже 
совсЬмъ  и  см'Ьрплъ.  Такого  нача.1ьника,  разумЬется,  мудрено 
не  любить  и  не  п'Ьнпть,  и  мы  всЬ  были  къ  нему  очень 
привязаны. 

Правая  рука  его  у  насъ  былъ  начальникъ  отд'Ьленхя 
Лахтинъ,  очень  образованный  человЬкъ,  съ  которымъ  Сам- 
бурск1й  любилъ  ]1осовЬтоваться.  Но  и  советы  совЬщалъ  онъ 
не  по-офиц1альному,  а  ио-семейному,  т.  е.  не  наедин'Ь,  «при 
закрытыхъ  дверяхъ»,  въ  насм'Ьип.-у  надъ  которыми  тайны, 
за  ними  сказанныя,  очень  быстро  разносятся,  а  Самбурск1й 
говорилъ  прямо  ир]1  насъ,  молодыхъ  людяхъ,  какъ  быир1учая 
Т'Ьыъ  насъ  къ  скромности  на  всякъ  часъ,  безъ  особыхъ 
предупреждея1й. 

Однажды,  когда  мы  такимъ  образомъ  всЬ  были  въ  сборЬ 
за  своимъ  д'кюмъ,  Самбурск1й  поднялъ  голову  отъ  бумагъ, 
назвалъ  Лахтина  по  имени  и  отечеству  и  спросилъ  его: 
очень  ли  онъ  заняп,,— что  онъ  хоткчТ)  бы  съ  нимъ  пого- 
ворить. 

Лахтинъ  отвЬчалъ,  чго  у  него  въ  эту  минуту  особенныхъ 
занят1й  нЬтъ  п  онъ  готов'ь  къ  его  услугамъ. 

И* 


—  164  — 

Самбурсчан  п  говг»р11тъ: 

—  Давно  я  думалъ  объ  одномъ  предмет'Ь,  а  нынче  без- 
сонною  ночью,  ворочая  его  со  стороны  на  сторону,  кажется, 
додумался  до  чего-то  похожаго  на  Д'Ьло.  Не  знаю,  каковъ 
будетъ  объ  этомъ  вашъ  судъ,  но  мн'ЬБ1е  ваше  знать  очень 
желаю. 

1ахтинъ  отв'Ьчалъ,  что  онъ  слушаетъ  со  внпманьемъ.  Мы 
же  оставались,  какъ  всегда  бывало,  при  своихъ  мЬстахъ. 

Не  смотря  на  милую  доброту  Ивана  Эомича,  всЬ  мы 
держали  себя  съ  нимъ  крайне  почтительно. 

ГЛАВА  ЧЕТВЕРТАЯ. 

—  Каждое  царствован1е, — началъ  Самбурск1й: — мы  ведемъ 
зд'Ьсь  побонпда  съ  поляками,  но  самое  огромное  побоище 
было  теперь;  оно  стоило  денегъ  дв'Ьсти  мпллшновъ,  а  чело- 
в'Ьческнхъ  жертвъ  шестьдесятъ  тысячъ.  Это  меня  приводитъ 
въ  ужасъ.  Сколько  вдовъ,  сиротъ  и  старнковъ,  которыхъ 
кормить  некому  послЬ  такой  побЬды?  За  это  надо  отвЬтъ 
дать  Богу,  а  между  т'Ьмъ  мы  отъ  своей  роли  здЬсь  отка- 
заться не  можемъ,  пока  не  устроимъ  своихъ  единов'Ьряыхъ 
въ  Литв'Ь  и  въ  юго-западномъ  краЬ.  Польша — Богъ  съ  ней; 
но  своихъ  мы  никакъ  не  можемъ  оставить  на  пронзволъ 
судьбы. 

Самбурскш, — ошибался  онъ  или  н'Ьтъ, — бьпъ  того  5гн'Ьн1я, 
что  Польша  намъ  пеирюна  и  составляетъ  для  насъ  во- 
просъ  только,  пока  не  упрочены  какъ  надо  юго-западный 
край  и  Литва.  Поэтому  онъ  и  ироектировячтъ  всЬ  своп  м'Ьры 
для  этой  окраины  и  былъ  увЬренъ,  что  если  тЬ  йгЬры  вы- 
полнить, т.  е.  если  Литва,  Волынь  и  Подолхя  сделаются 
совершенно  русскими,  то  о  Польи]'Ь  и  говорить  не  стоитъ 
1[  беречь  ее  при  себЬ  не  для  чего.  Тогда  она  лЬгть  къ 
намъ  подъ  бокъ  но  можетъ  чрезъ  сплошное  единов'Ьрное 
намъ  населен1е  съ  русскпмъ  дворянствомъ  и  безпоконть 
насъ  не  будетъ.  А  что  касается  собственнаго  ея  значе- 
н1я  для  Росс1и,  то  Самбурск1й  сводилъ  его  къ  нулю  п  го- 
ворилъ: 

—  Надо  же.тать,  чтобы  она  сд^^лалась  самостоятельною, 
надо  ее  сдЬлать  таковою  и  бросить.  Тогда  ее  сейчасъ  же 
сожрутъ  н'Ьмцы  п  запаху  ея  не  останется. 

Онъ  даже  думалъ,  что  Польп1а  намъ  вредъ  и  болЬзнь. 


—  165  — 

—  Наполеонъ, — говорить: -ошибался,  называя  К-авказъ 
нашимъ  в'Ьчнымъ  чирьемъ, — настоящ1ц  в'Ьчный  Ч11р1й  нашъ — 
Польша^  п  мы  ее  будемъ  таскать,  пока  не  загородимся  по- 
лосою западнаго  края,  а  саму  Польшу  бросимъ.  Иначе  она 
намъ  нагаднтъ,  напустптъ  внутренняго  разлада  (что,  ка- 
жется, и  сбывается).  Но  я  возвращаюсь  къ  прерванному 
разговору  Самблзскаго  съ  Лахтинымъ. 

—  Непрем'Ьнно, — сказалъ  Самбурск1Й; — надо  на  будуш;ее 
время  сд'Ьлать  невозможными  так1я  кровопролит1я;  а  если 
вести  д'Ьла  такъ,  какъ  онп  ведутся,  то  н'Ьтъ  ннкакихъ 
основан1й  предполагать,  что  это  когда-нибудь  кончится. 
Усмиримъ  мятежъ,  подсЬчемъ  старые  корни,  а  молодые 
поб'Ьгп  опять  отрыгнутъ,  и  черезъ  н'Ьсколько  л'Ьтъ  снова 
готова  такая  1ке  истор1я. 

Лахтинъ  качнулъ  въ  знакъ  соглас1я  головою  и  ска- 
залъ: 

—  Это  иначе  и  быть  не  можетъ. 

—  Да;  это  очень  естественно, — согласился  Самбурск1и: — 
если  прилагать  къ  нашимъ  расправамъ  съ  Польшей  один'ь 
узк1Ё  масштабъ  военныхъ  занятхй  западнаго  края,  то  это 
не  можетъ  быть  иначе.  Пушки  и  ружья,  по  моему  мн'Ьнш, 
не  им'Ьютъ  того  вл1ян1я,  какое  нужно,  чтобы  разъ  навсегда 
отучить  поляковъ  отъ  неум'Ьстныхъ  претенз1й  на  Литву  и 
на  юго-западный  край,  населенный  народомъ,  который  по- 
ляковъ не  любитъ.  Нужно  еще  особое  оруд1е. 

—  Какое  же? 

—  А  вотъ  отгадайте. 

—  Не  могу, — отв'1^чалъ  Лахтинъ. 
Самбурск1й  улыбнулся  п  сказалъ: 
■ —  Это  оруж1е — самоваръ. 

—  Что-о  такое?! 

—  Самоваръ-съ,  самоваръ,  Николпй  Андреевичъ,  —  про- 
стой русск1й  самоваръ. 

Тутъ  уже  и  мы,  «молодш1е  люди»,  слыша,  что  наши  нк- 
больш1е  договорились  до  такихъ  странностей,  перестали 
работать  и  подняли  головы  съ  недоум^Ьнхемъ,  ч'Ьмъ  это 
разъяснится:  серьезнымъ  д'Ьлонъ  или  шуткою. 

—  Приходило  ли  вамъ  когда-нибудь  на  мысль  положен1е 
престар'Ьлаго  офицера? — продолжалъ  Самбурск1й. 

—  Очень  много  разъ  приходило, — отв-Ьчаль  Лахтинъ. 


—   1С6   — 

—  Во1ъ  вндите!  Значить,  у  кого  есть  н-Ькоторый  жаръ 
въ  сердц'Ь  и  любовь  къ  человФ.честву,  то  ко  всякому  такому 
чрлов'1'.ку  этотъ  вопросъ  бьется.  Это  недаромъ:  въ  чье-нибудь 
сердце,  онъ  хочетъ  достучаться.  Теперь  посмотрите  дальше, 
сколько  у  насъ  въ  арм1и  пзъ  офицеровъ  людей  /кенатыхъ, 
особенно  вверхъ  отъ  капитанскаго  чина...  Это  уже  настоя- 
Щ1е  страстотерпцы:  служатъ  они,  п  на  с.т\-жб'Ь  имъ  Н'Ьтъ 
никакой  радости,  а  подъ  старость  и  угла  н'Ьтъ,  гд^  при- 
клонить голову.  Хорошо,  ь'оторый  куда-нибудь  городничимъ 
попадетъ,  да  будетъ  морковью  или  потрохами  на  базар'Ь 
взятки  брать,  пли  у  арестантовъ  изъ  трехкоиеечнаго  содер- 
лсан1я  половин)'  воровать  станетъ.  Но,  вЬдь,  очень  немного 
такихъ  счастливцевъ,  которымъ  такая  карьера  выпадетъ, 
а  то  жаль  смотр15ть  ч'кмъ  занимаются... 

Лахтинъ  отозвался: 

—  Это  правда! 

—  Да  какъ  же  не  правда!  —  продолжалъ  Самбурск1Й. — 
Пока  молодъ  да  легкомысленъ,  онъ  п  въ  восторгЬ:  его  за- 
ннмаетъ,  что  и  шпоры  звенятъ,  и  эполеты  блестятъ,  а  какъ 
съ  л'Ьтамп  въ  разумъ  начнетъ  приходить,  такъ,  в'Ьдь, — сде- 
лайте вашу  мплость...  мишура-то  слетитъ  и  очень  горько 
станетъ. 

—  Ропщутъ, — молвилъ  Лахтинъ. 

—  Да;  ропщутъ,  но  очеяъ  мало  ропщутъ.  —  отвЬчалъ, 
продолжая  матерш,  СамбурскШ.  —  Удивительные  .люди,— 
праведники.  Иной  бы,  поди,  какого  шума  пад^лаль  и  ц^Ь- 
лый  бы  В'Ькъ  все  визжалъ,  а  нашъ  съ  сердцовъ  за  чаркой 
зелена  вина  гд^-нпбудь  выругается,  а  потомъ  завьетъ  горе 
веревочкой,  да  такъ  всю  жизнь  съ  обрывкомъ  п  ходитъ. 
Только  не  дергай  его  за  этотъ  узелокъ,  потому  что  у  него 
тутъ  больное  м-Ьсто  завязано.  Все,  все  простить  ему  надо, 
и  да;ке  св'Ьчку  поставить.  Служилъ  какъ  сл-Ьдуотъ,  сколько 
разъ  его  могли  убить  п  пзув'кчить,  а  другой,  можетъ-быть, 
л  изув^чонъ,  а  между  т^^^мъ,  война  кончится,  составъ  войскъ 
введется  на  мирное  90ложен1е,  и  тысячи  этихъ  отставныхъ 
слугъ  отечества  пдутъ  въ  заштатъ.  Разум'Ьется,  это  въ  по- 
рядк1^  вещей,  да  смотр'1>ть-то  на  ннхъ  Нгалко  въ  этомъ  по- 
ложен1п.  Хорошо,  >- который  куда-нибудь  на  частную  долж- 
ность при.мкнетъ  къ  откупу,  пли  къ  какой  контор'Ь...'  Раз- 
умеется,   не    особенно    высокоблагородно,    но,    по   крайней 


—  иг  — 

м'Ьр'Ь,  спрятанъ  отъ  когтей  нуиеды  п  питается;  а  то  на  вы- 
думки пдутъ:  янтарьки  продаготъ,  просьбы  по  постоялыыъ 
дворамъ  ппшутъ,  въ  трактпрахъ  фо];усы  показываютъ, — ■ 
всего  и  не  перечтешь. 

—  И  не  дай  Богъ, — вставплъ  Лахтинъ. 

—  Именно,  не  дай  Богъ,  а  между  т1>мъ,  въ  такомъ  пе- 
чальномъ  нсход'Ь  совсЬмъ  н'Ьтъ  никакой,  необходимости. 
Если  объ  этрмъ  хорошенько  подумать,  то  есть  даже  средство 
не  только  оказать  оторваннымъ  отъ  мирныхъ  занят1Й  воен- 
нымъ  люДямъ  справедливость,  но  выставить  пряло  оте- 
чество благодарнымъ  къ  своимъ  слугамъ,  —  и  въ  то  же 
время  за  одинъ  пр1емъ  достигнуть  высшаго  государствен- 
наго  плана  —  прес+.чь  возможность  повторен1я  безпокойной 
аристократической  крамо.та.  Вотъ  въ-  чемъ  д'Ьло:  вамъ, 
какъ  и  мн-Ь,  известно  количество  казенныхъ  и  конфиско- 
ванныхъ  магнатскихъ  земель  на  Литв'Ь  и  въ  юго-западномъ 
кра'Ь.  Казн-Ё  онЬ  не  принесутъ  дохода, — все  съ1}стъ  адми- 
Ш1страц1я.  По-моему,  выгоднее  будетъ  отдать  ихъ  въ  част- 
ныя  руки.  Я  сообразилъ  и  расче.^ъ,  что  изъ  нпхъ  можно 
накрошить  двадцать  пять  тысячъ  небольшихъ  пом^Ьш^ичьихъ 
им'Ьтй,-  изъ  которыхъ  каждое  можетъ  приносить  отъ  пяти 
до  шести  тысячъ  годового  дохода. 

—  Я  думаю,  вы  не  ошиб.шсь, — сказалъ  Лахтинъ. 

—  Расчетъ  мною  сд'Ьланъ  в^рно.  Необходимо  только, 
чтобы  вс'Ь  эти  земли  явились  въ  трудолюбивыхъ  рукахъ,  и 
именно  въ  рукахъ  вонновъ,  поработавшихъ  для  водворенхя 
зд-Ьсь  русскаго  владычества.  Офицеры  въ  правахъ  и  въ 
истор1и  малосвЬдущи,  но  они  хорошо  знаютъ,  чего  имъ 
стбило  усмирить  разыгравш1йсязд^сь\ мятеж ь,  и  потому 
оц-Ьнятъ  все  настоящимъ  образомъ,  безъ  фантаз1и.  При- 
томъ  же  это  будетъ  имъ  справедливымъ  вознагражден1емъ, 
за  которое  они  будутъ  благодарны  правительству  и  усугу- 
бятъ  свою  преданность.  А  чтобы  и  казни  своего  не  теряла — 
даромъ  ничего  давать  не  нужно,  даровое  всегда  слабо  це- 
нится. А  надо  благоразумно  перевести  эти  земли  изъ  не- 
производительнаго  казеннаго  уиравлен1я  въ  частныя  руки, 
и  Д.1Я  этого  есть  средства.  Стбитъ  только  образовать  банкъ 
пли  другое  какое  кредитное  учрежден1е  съ  спец1альною 
ц'Ьлью  помочь  пр1обр^тен1Ю  этихъ  земелъ  русскими  воинами 
на  льготныхъ  д.ш  выплаты  услов1яхъ,  и  ц^Ьль  эта  будетъ 
вполы'1)    достигнута.    А  когда   на  двадцати   пяти    тысячахъ 


—    1С8    — 

мктъ  станутъ  двадцать  пять  тысячъ  русскпхъ  пом'Ьщичъихъ 
домиковъ,  да  въ  ннхъ  передъ  окнами  на  балкончикахъ  за- 
дымятся двадцать  пять  тысячъ  самоваровъ  и  поЬдетъ  со- 
с!.дъ  къ  сосЬду  съ  семействомъ  на  тройкахъ,  за.юженныхъ 
по-русски,  съ  валдайскимъ  колоко.тьчикомъ  подъ  дугою,  да 
съ  бубенцами,  а  на  козлахъ  отставной  денщпкъ  въ  твер- 
скомъ  шлык'Ь  съ  павлиньимп  перьями  заведетъ:  «Не  одну 
во  пол'Ь  дороженьку»,  такъ  это  будетъ  уже  не  Литва  и  не 
Велнко-Польша,  а  Росс1я,  Едпнов'Ьрное  намъ  крестьянское 
населен1е  какъ  заслышитъ  пыхгЬнье  нашнхъ  веселыхъ 
тульскпхъ  толстопузиковъ  и  разстилающ1йся  отъ  нпхъ  дымъ 
отечества,  —  сразу  поиметъ,  кто  зд  Г>сь  настояпдхе  хозяева, 
да  и  поляки  увидятъ,  что  это  не  шутка  и  не  «збуйство  да 
з^драйство»,  какъ  они  называютъ  наши  нын'Ьшн1Я  военныя 
нашеств]я  и  стоянки,  а  это  тихое,  хозяйственное  заселен1е 
на  всегдашн1я  времена,  и  д'Ьло  съ  возстан1ями  будетъ  по- 
кончено. 

Лахтинъ  вскричалъ: 

—  Это  великол'Ьпно! 

—  Вы  одобряете? 

—  Великолепно,  Иванъ  бомичъ,  великохЪпно! 

А  мы, — хотя  насъ  не  спрашивали, — подъ  вл1ян1емь  про- 
никшаго  насъ  горячаго  чувства,  всЬ  встали,  поклонились 
Ивану  бомичу  и  безъ  уговора  сказали  ему: 

—  Богъ  въ  помош;ь1  Богъ  въ  помоп1,ь1 

Онъ  откланялся  намъ  жестомъ  руки  и  сказалъ: 

—  Отъ  души  благодарю,  господа, — ваше  сочувств1е  мн]1 
дорого  и  дай  Богъ,  чтобы  наше — какъ  вингу — общее  жела- 
н1е  исполнилось  ко  благу  нашей  родины.  А  чтобы  не  оста- 
ваться долго  на  этотъ  счетъ  въ  томительной  нер'Ьшимости, — 
я  сейчасъ  отправлюсь  къ  фельдмаршалу  и  сейчасъ  же  пред- 
ставлю ему  мою  мысль. 

Онъ  всталъ,  перекрестился,  сказалъ:  «Господп  благо- 
слови!»— и  вышелъ. 

Мы,  провожая  его  глазами,  желали  ему  удачи.  И  хотя 
все  это  происходило  въ  канце.мрш,  гд'Ь  торжсственныхъ 
минутъ  сердечнаго  восхищен1я  по  штатамъ  не  полагается, 
но  тутъ  оно  было.  Мы  чувствовали,  какъ  сердца  наши  въ 
насъ  горели,  при  мысли,  что  Ц'к1ыя  двадцать  пять  тысячъ 
семействъ  нашихъ  военныхъ  трудниковъ  разведутъ  себ']; 
по  домамъ  п  на  полянкахъ    свои  самовары   и   станутъ  по- 


—  169  — 

паривать  своимъ  чайкомъ  свои  косточки,  подъ  своею  же 
кровлею,  которую  дало  иыъ  за  ихъ  кровную  службу  оте- 
чество. 

Конечно,  можетъ-быть,  теперь  за  это  кто-нибудь  и  осу- 
дить, но  надо  было  быть  ближе  къ  тому  времени,  котораго 
это  касается,  и  вид'Ьть  во-оч1ю  мужественныхъ  людей,  судьбу 
которыхъ  по  отставк'Ь  просто  и  трогательно  намъ  вспомя- 
нулъ  Иванъ  бомичъ.  Тогда  станетъ  понятно  то  чувство, 
какое  мы  испытывали,  и  оно  было,  дМствительно,  патр1о- 
тпческое  чувство,  хотя  и  родилось  въ  канцелярш. 

ГЛАВА  ПЯТАЯ. 

Вечеромъ  мы  въ  своихъ  кружкахъ  думали  и  гадали:  ка- 
ковы могутъ  быть  посл'Ьдств1я  см'Ьлаго  и,  какъ  намъ  каза- 
лось, гентальнаго  по  своей  простотЬ  предло5кен1я  Ивана 
вомича?  Намъ  казалось  невозможнымъ,  чтобы  фельдмаршалъ 
не  внялъ  его  представлен! ямъ  и  не  позволилъ  изыскать 
средства  къ  ихъ  осуществлен]ю. 

Одинъ  только,  —  былъ  у  насъ  другой  начальнпкъ  отд'Ь- 
лен1я,  Ивашинъ,  съ  русской  фамил1ею,  но  хохолъ,  онъ  бы-иъ 
грубоватъ  и  выражался  не  изысканно,  —  такъ  онъ  не  то 
что  сомневался,  но  не  отрицалъ  возмолгаости  сомн'1ш1я,  и 
т'1жъ  насъ  огорчалъ.  Онъ,  лЬниво  ц^дя  слова  сквозь  зубы, 
сказалъ: 

—  Перестаньте  угадывать  и  ждите  утра:  не  угадаете; 
можетъ  случиться  и  то,  чего  не  можетъ  быть.  Совершенно 
невозможно  на  св'ЬгЬ  только  одно,— козырнаго  туза  покрыть, 
этого  уже  никакой  чудотворецъ  не  сд'Ьлаетъ. 

Добр'Ьйш1й  Яковъ  бомичъ  (такъ  звали  Ивашина)  былъ 
и  умникъ,  и  Д'Ьлецъ,  и  характера  самаго  достойнаго,  но 
любилъ,  къ  своему  насл'Ьдственному  гадячскому  или  кроле- 
вець'ому  остроум1ю,  подпустить  благоирхобр'Ьтепнаго  волте- 
рханства.  Особенно  онъ  лихъ  былъ  насчстъ  чудесъ,  который 
им-Ьдъ  слабость  считать  личною  для  себя  обидою,  и  всегда 
имЬлъ  при  себ'Ь  наготов-Ь  этого  козырнаго  туза,  котораго, 
по  его  словамъ,  «никакой  чудотворецъ  не  покроетъ». 

Но  ночь  прошла  въ  мирномъ  сшЬ,  или,  кому  спать  не 
хотЬлось,  —  въ  другихъ  какихъ-либо  заняттяхъ,  а  на  утро 
приходитъ  въ  канцеляр1Ю  Лахтинъ  и  говоритъ: 

—  Свидаше    Ивана    бомича    съ   фельдмарп1аломъ    было 


—  170  — 

какъ  нельзя  больше  благопр1ятно.  Больше  ничего  вамъ  ска- 
зать не  могу,  но  Пванъ  бомпчъ  самъ  все  разскажетъ. 

Самбурск1Й,  какъ  прпшелъ,  подппсалъ  заготовленныя  къ 
этому  дню  бумага  и  потомъ  говорить: 

—  Поздравляю  всЬхъ  васъ,  господа,  съ  радостною  ра- 
ботою. Фе.тьдмаршалъ.  выс.тушавъ  мои  соображен!  я,  о  кото- 
рыхъ  зд^':•ь  вчера  было  говорено.  пзволи.1ъ  выразить  этому 
Д'Ьлу  свое  сочувств1е  п  желаетъ,  чтобы  были  состав.тены 
самыя  точныя  п  полныя  св'Ьдкшя  съ  возможно  подробнымъ 
кадастровымъ  оппсан1емъ.  по  которому  можно  было  бы  су- 
дить о  достопнств'Ь  п  стоимости  им1ш1й.  Это  работа  сюж- 
ная  п  трудная,  потом)'  что  мало  данныхъ,  но  т'Ьмъ  бо.тЬе 
чести  ее  исполнить,  п  я  надЬюсь,  что  тутъ  мы  себя  пока- 
жемъ  достоЁнымп  его  дов'Ьр1я  и  псполнимъ  все  какъ  только 
возможно  и  съ  больиюю  радост1ю. 

Действительно,  работали  съ  радостш.  Откуда  только  что 
возможно  было  выбрать  —  все  собрали.  А  самъ  Пванъ  9о- 
мичъ  въ  это  время  изготовилъ  своп  проектъ.  который,  какъ 
все  пмъ  писанное^  былъ  изложенъ  мастерски  и  поше.тъ  въ 
ходъ.  Прежде  ч^мъ  готовы  были  наши  кадастры  и  смЬты, 
потребныя  уже  къ  заключительному  д'Ьлежу  п  разсадк^ 
двадцатл  пяти  тысячъ  нашихъ  вопновъ,  которые  должны 
были  поставить  свои  самовары  и  напустить  зд'Ьсь  пр1ятнаго 
намъ  отечественнаго  дымку,  князь  былъ  введенъ  Самбур- 
скимъ  во  всЬ  его  соображешя. 

Все  остальное  д-Ьлалось  скоро,  мы  си-бшили  пзготовпть 
д^ло  къ  поездке  фе.1ъдмаршала  въ  Петербургъ,  и  изгото- 
вили такъ  благовремонно,  что  онъ  могъ  до  отъезда  изучить 
и  дета.ти  д^ла.  Это  было  необходимо  для  обстоятельнаго 
объяснен1Я  на  каждый  могущ1й  возникнуть  въ  Петербурге 
вопросъ,  Самбурскш  бы.1Ъ  очень  доволенъ,  что  князь  вни- 
каетъ  въ  д-Ьло  внимательно  и  даже  дклаетъ  себЬ  отметки 
о  земляхъ. 

Последнее  было  т^мъ  радостнее,  что  Пванъ  вомичъ. 
им'Ьвш1й  на  рукахъ  кучу  д1.лъ,  не  могъ  оставить  Варшавы 
и  не  сопровождалъ  фельдмаршала.  Стало-быть  очень  важно 
было,  чтобы  онъ  все  зналъ  и  могъ  все  совершить,  не  тре- 
буя какихъ-нибудь  частныхъ  разъаснен1й. 

Самбурскш  не  -ошибся:  фельдмаршалъ,  действительно, 
вполне  овладелъ  предметомъ  п  сочинилъ  собственный  планъ, 
какъ  этнмъ  дъломъ  распорядиться. 


—  171 


ГЛАВА  ШЕСТАЯ. 

Паскевпчъ  уЬхалъ,  а  мы  въ  это  время  въ  своей  канде- 
ляр111  все  возились  съ  эмеритурою  п  вообще  уравнен1емъ 
русскихъ  чиновнпковъ  въ  выгодахъ  службы  съ  чиновниками 
изъ  поляковъ,  которые  нм'Ьли  мнопя  преимущества.  У  насъ 
это  д'Ьло  поднималъ  и  горячо,  но  безуспкино  разработывалъ 
Пвашпнъ,  а  мы  всЬ  ему  помогали,  только  безъ  пользы.  Это 
отсрочплось  до  новыхъ  исторИт,  когда  насъ  тамъ  уже  не 
было.  При  насъ,  какъ  ни  горячился  Ивашинъ,  русск1е  чи- 
новники военнаго  министерства  все  получали  за  выслугу 
35  лЬтъ  150  —  200  р.  пенс1и,  а  чиновники  Царства  Полъ- 
с'каго  изъ  поляковъ  по  той  же  должности  получали  за  вы- 
слугу 25  л'Ьтъ  по  0,000  з.тотыхъ  эмеритальнаго  пенсюна. 
Пвашинъ  представи.1ъ  эж)  Паскевичу,  и  тотъ  нашелъ  это 
неправильнымъ  п  позволп.тъ  открыть  переписку  съ  разными 
ведомствами.  ВсЬмъ  намъ  хотЬлось  упорядочить  это  такъ, — 
чтобы  русскимъ  не  обидно  было  протпвъ  поляковъ,  но  не 
вышло  по  нашему.  Св'йд4н1я  о  штатахъ  доставлялись  плохо, 
п  это  намъ  причиняло  много  хлопотъ,  за  которыми  мы  и 
не  заметили,  какъ  прошло  время  отъ-^зда  св-ЁтлЬйшаго  и 
онъ  снова  вернулся  въ  Варшаву. 

Передъ  возвраш,ен1емъ  князя  ни  сновъ  никто  не  видалъ, 
ни  мыитп  изъ  норъ  не  выходили,  ни  невидимая  нежить 
тяжелою  ступнею  по  полу  не  расхаживала  и  не  трещала 
половицами,  словомъ,  н]1что  никого  не  выживало,  а  между 
т^мъ  для  вс'Ьхъ  насъ  былъ  готовъ  ударъ,  самый  неожидан- 
ный и  очень  вредный  для  Д'кта,  но  отчасти  и  нелишенный 
комизма,  или,  лучше  сказать,  горькой  проши. 

Самбурск1й  внд'Ьлся  съ  фельдмаршаломъ  по  его  возвра- 
щенш  не  изъ  первыхъ,  и  притомъ  не  съ-глазу-на-глазъ,>  а 
на  офитцальномъ  выход'Кэ. 

Иванъ  бомичъ  не  былъ  самолюбивъ  въ  дурномъ  смысл-Ь 
этого  слова,  да  и  укола  въ  этомъ  его  само.тюб1ю  не  было, 
но  было  другое,  чего  онъ  имЬлъ  причины  не  желать  и  опа- 
саться. Было  зам'Ьтно,  что  св'6тл1;йшему  какъ  будто  неловко 
или,  по  крайней  м'ЬрЬ,  непр1ятно  что-то  сообщить  своему 
директору,  котораго  умомъ  п  соображен1Ями  онъ  са^гь  гор- 
дился, а  честность  его  уважалъ. 

Но,  конечно,  игры  нельзя  было  тянуть  долго:    при  пер- 


—    172   ~ 

вомъ  же  доклад'Ь,  будетъ  или  не  будетъ  рЬчь  о  томъ,  что 
фельдмаршалу  непр1ятно,  —  Самбурстпй  съ  его  прозорли- 
востью прочтетъ  князя;  да  и  самому  князю,  который  никого 
не  боялся  —  нескладно  же  такъ  институтски  конфузиться 
лица  ему  подчиненнаго,  какпмъ  былъ  СамбурскШ. 

Паскевичъ,  конечно,  все  это  зналъ  и  не  могъ  поступить 
иначе,  какъ  поступилъ. 

ГЛАВА  СЕДЬМАЯ. 

Самбурсшй  возвратился  съ  доклада  князю  не  скоро,  но 
вошелъ  въ  канцеляр1ю  спешными  шагами,  былъ  красенъ  и 
разстроенъ. 

Онъ  роздалъ  начальникамъ  отд'Ьлен1я  Ивашину  и  Лах- 
тину  принесенныя  съ  собою  бумаги  и,  послабивъ  пальцеагь 
галстукъ,  сказалъ: 

—  Господа!  я  съ  вами  прощаюсь. 

Услыхавъ  это,  мы  всЬ  вскочили  съ  м'Ьстъ  и,  забывъ  вся- 
кую дисциплину,  бросились  къ  нему  и  осыпали  его  вопро- 
сами: что,  какъ  и  для  чего? 

■ —  Я  подаю  въ  отставку. 

ВсЬ  опять  заговорили: 

—  Для  чего,  Иванъ  вомичъ,  д.тя  чего? 

Онъ  отв'Ьчалъ:  представленхе  мое  р'Ьшено  иначе,  —  князь 
им'Ьетъ  ма1оратъ,  который  долженъ  приносить  200,000  зло- 
тыхъ,  н-Ьсколько  другихъ  лицъ  получили  меньш1е  участки 
съ  доходами  тысячъ  до  60,  и  т.  д.  Вм'1^сто  многихъ  ма- 
ленькихъ  русскихъ  осЬдлыхъ  пом'Ьщпковъ  будетъ  только 
очень  немного  крупныхъ,  и  притомъ  такихъ,  которые  ни- 
когда въ  своихъ  деревняхъ  не  сидятъ,  —  самоваровъ  на 
столъ  не  ставят"]^  и  за  чаемъ  по-русски  не  говорятъ.  Та- 
кого оборота  я  не  ожпдалъ  и  не  могъ  придвид'1)Ть,  но  эта 
пгра  не  стбитъ  св'11чъ.  Если  бы  я  зналъ,  что  это  случится, 
то  я  задушилъ  бы  въ  себЬ  эту  мысль,  которую  столько 
времени  носилъ  и  въ  значен1и  которой  д.ш  Росс1И  и  для 
Польши  не  сомневаюсь.  Но  теперь  она  совершенно  непор- 
чена И,  чтобы  ее  поправить,  надХ)  ожидать  новаго  возста- 
шя  п  новыхъ  1;онфискац1Й...  Безъ  этого  и  не  обойдется, 
но  одно  воображен1е  объ  этомъ  меня  угнетаетъ.  Я  этого 
снести  не  могу. 


—  173  — 

Мы  заговорили:  ну,  что  Иванъ  вомпчъ,  —  все  можетъ 
измениться:  фельдыаршалъ  васъ  увагкаетъ  и  любитъ... 

—  Да;  благодарю  его, — перебилъ  СаыбурскШ: — онъ  меня 
не  забылъ,  —  мн'Ь  тоже  предложено  выбрать  себ-Ь  маюратъ, 
но  я  этимъ  не  воспользуюсь,  —  я  отъ  него  отказался.  Пе- 
редо мною  была  открыта  возможность  полн'ЬГпией  оц'Ьнки 
всЬхъ  земель  и  угод1й  вовсе  не  за  тЬмъ,  чтобы  я  могъ  вы- 
брать себ15  лучшее.  Служить  ь-аждому  правительству  нужно 
честно,  а  тЬмъ  бол4е  правлешю  монархическому,  гд-Ь  госу- 
дарь одинъ  правитъ,  и  потому  кому  онъ  в'Ьритъ,  тому  гр-Ьхъ 
и  стыдъ  не  хранить  и  не  беречк  его  дов'Ьр1е,  а  думать  о 
себ'Ь.  Отъ  этого  падаетъ  уважен1е  ко  всему  правительству. 
Въ  разговор'^  со  мною  было  употреблено  слово  «демократъ». 
Оно  шло,  очевидно,  по  моему  адресу...  Что  же,  —  я  прини- 
маю и  не  обижаюсь;  демократъ  —  не  демагогъ.  Быть  демо- 
кратомъ,  между  прочимъ,  значитъ  желать  счаст1я  возможно 
большому  чпслу  людей.  Я  этого  желаю,  и,  по-моему,  въ 
этомъ  н'Ьтъ  ничего  дурного.  Аристократ1я  Лгелаетъ  противопо- 
.южнаго:  господства  своего  меньшинства.  «Нельзя  безъ  ари- 
стократпг».  Есть  такой  взглядъ,  но  только  я  его  не  раз- 
д'Ьляю.  Аристократтн  есть  м'Ьсто  въ  Англ1и  и  тамъ  я  ее 
понимаю,  хотя  и  тамъ  считаю  несправедливою  и  недолго- 
в'Ьчною;  —  роль  аристократизма  въ  польской  истор1И  вижу 
только  губительную,  а  въ  русской  исторти  никакого  мКста 
аристократизму  вовсе  не  нахожу,  ибо  строй  нашей  монар- 
хш  демократическш.  Въ  друг1я  начала  я  не  вЬрю  и  слу- 
жить имъ  не  могу.  У  меня  есть  хлЬбъ,  —  пенс1онъ,  кото- 
рый я  выслужилъ,  а  у  }кены  моей  въ  Петербург'Ь,  на  Вос- 
кресенской набережной,  есть  домикъ,  въ  которомъ  мы  и 
можемъ  долгить  нашу  старость.  Прощайте:  служите  честно, 
а  меня  не  уговаривайте  остаться. — При  этомъ  онъ  горько 
улыбнулся  и,  обратись  съ  шутливою  ирон1ю  къ  Ивашину, — 
добавплъ: 

—  Ваше  взяло,  Яковъ  вомичъ,  —  козырнаго  туза,  д-Ьй- 
ствительно,  нпчЬмъ  не  покроешь,  а  мои  самоварчики  за- 
глохли и  съ  т'Ьмъ  роль  моя  кончена. 


Такъ  оно  и  было  для  него  кончено,  Онъ  вы!,халъ  изъ 
Варитавьт,  им^^я  тЬ  же  ограниченные  достатки,  съ  какими 
]гр1Ьхалъ.  Поляки,  считавш1е  Самбурскаго  челов'1жомъ  сира- 


—   174  — 

ведливымъ  п  весьма  его  уважавш1е,  были,  однако,  чрезвы-- 
чайно  рады  его  паден1ю.  Его  шанъ  о  двадцати  пяти  ты- 
сячахъ  саыоваровъ  сделался  имъ  изв'Ьстенъ  черезъ  закрытия 
двери  Петербурга  или  Варшавы  и  наиуга.1Ъ  ихъ  хуже  са- 
мыхъ  большпхъ  пушекъ.  Они  ужаснулись  этого  плана, 
вредоносность  лсотораго  для  вс^хъ  ихъ  загЬй  была  такт, 
очевидна  по  его  необыкновенной  простотЬ  и  органической 
прочности.  Отдача  казенныхъ  и  конфпскованныхъ  земель 
бо.тьшпми  ма1оратами,  въ  сравнен1и  со  страшнымъ  плано^п-. 
о  самоварахъ,  казалась  легкою  и  сравнительно  совсЬмт. 
неопасною  для  польскаго  «иатрхотизма, — что   и  оправдалось. 

Ся-чбурскш  БЫ^халъ  скоро;  съ  фельдмаршаюмъ  они  про- 
щались въ  палаткЬ,  которая  стояла  у  Паскевпча  въ  ком- 
нат'Ь.  Раз.тука,  В'Ьроятно,  была  теплая,  потому  что  Самбур- 
ск1ц,  выйдя,  казался  растроганнымъ.  На  виду  предъ  всЬми 
они  еще  поц'Ьловались.  а  когда  Пванъ  боыпчъ  возвратился 
домой,  прислуга,  убиравшая  его  плащъ,  нашла  въ  его  кар- 
мане и  подала  Самб}фСЕОму  пакетикъ,  въ  которомъ  оказа- 
лась записоч1{а  на  польскомъ  язык-Ь.  Это  было  нЬчто  въ 
род^  диплома,  Быданнаго  «действительному  русскому  демо- 
крату Самбурскому»  на  зван1е  «государственнаго  самовара» 
(Башо^уага  рап81:^а). 

Надъ  этой  польской  шуткой,  которую  немудрено  было 
устроить  въ  многолюдной  лакейской,  конечно,  только  и  оста- 
валось посмЬяться. 

ГЛАВА  В0СЬ31АЯ. 

Вместо  Самбурскаго  директоромъ  канцеляр1и  былъ  на- 
значенъ  Я — чъ,  челов'Ькъ  совсЬмъ  другого  сорта  и  другихъ 
правилъ.  Онъ  на  первыхъ  же  порахъ  столкнулся  съ  Пва- 
]пинымъ,  который  все  еще  продолжалъ  хлопотать  объ  эме-- 
ритур^Ь  для  русскпхъ  чиновниковъ.  Повздоривъ  съ  нача.ть- 
никомъ  отдЬлешя,  новый  директоръ  сказалъ  ему: 

—  Я  не  могу  съ  вами  служить. 

—  II  мн'Ь  тоже  это  очень  непр1ятно,  —  отв'Ьчалъ  Пва- 
шинъ:  —  просите  себЬ  перем'Ьщен1я  или  выходите  въ  от- 
ставку. 

Того  это  ужасно  обидЬло  и  онъ  пожаловался  Паскевичу. 

—  Ты  ничего  не  понимаешь,  и  долженъ  пенить  людей, 
которыхъ  теб'Ь  оетавилъ  Самбурскш,  —  отвЬчалъ  (Ьельдма])- 


—   175   — 

шаяъ.— А  докучлое  д'Ьло  объ  уравнен111  служебныхъ  выгодъ, 
приноспвшее     много    хлопотъ    по    снош^ешямъ,    приказалъ. 
«бросить». 

Всему  этому  надо  было  долежаться  до  поздн'Ьцшаго  вре- 
мени и  до  другдхъ  русскихъ  деятелей,  которымъ  удалось. 
сд'Ьлать  въ  этпхъ  вопросах1|  бол'Ье  того,  что  .  мохъ  ..сд^Ьлать 
Самбурсктй.  Чести  ихъ  это,  разумеется,  нимало  не  уменБ- 
шаетъ,  но  для  исторической  в'Ьрности  и  справедливой  оц'Кни! 
событ1й,  можетъ  -  быть,  не  лишнее  знать,  что  идеи  князя 
Владишра  Александровича  Черкасскаго  гораздо  прежде  его 
трудовъ  въ  ПольшЬ  им'Ьли  перваго  дальнозоркаго,  деятель-: 
наго  и  ирптомъ  самоотверженнаго  и  безкорыстн1шшаго 
представителя  въ  лпц!)  Ивана  вомича  Самбурскаго.  Такихъ 
людей  достойно  знать  и  въ  изв'Ьстныхъ  случаяхъ  н{изни 
подражать  п.мъ,  если  есть  сила  вместить  благородный  иа- 
тр1отпческ1й  духъ,  который  согр'Ьвалъ  ихъ  сердце,  окрыдялъ 
слово  и  руководилъ  поступками. 


\ 


■*>•   Тцпогра$1я  Д.  Ф.  МарксЗл  Измапл,  пр  ,  Л»  29.  ^ 


1Е! 


• 


Изъ  разеказовъ  о  трехъ  праведникахъ. 


«Совершенная  любовь  изгоняетъ  страхъ». 

1оаннъ> 

ГЛАВА  ПЕРВАЯ. 

Онъ  самъ  почти  мпеъ,  а  истор1я  его  —  легенда.  Чтобы 
повествовать  о  немъ  —  надо  быть  французомъ,  потому  что 
однимъ  людямъ  этой  наци1  удается  объяснять  другимъ  то, 
чего  онп  сами  не  понпмаютъ.  Я  говорю  все  это  съ  тою 
ц'Ьл1ю,  чтобы  впередъ  испросить  себ'Ь  у  моего  чптате.1я 
снисхождешя  ко  всестороннему  несовершенству  моего  раз- 
сказа  о  лиц'Ь,  воспроизведен1е  котораго  стоило  бы  трудовъ 
гораздо  лучшаго  мастера,  ч'Ьмъ  я.  Но  Голованъ  можетъ 
быть  скоро  совсЬмъ  позабыть,  а  это  была  бы  утрата.  Го- 
лованъ стоить  вниман1я,  п  хотя  я  его  знаю  не  настолько, 
чтобы  могь  начертать  полное  его  пзобра/кен1е,  однако  я 
подберу  и  представлю  нЬкоторыя  черты  этого  не  высокато 
ранга  смертнаго  челов'Ька,  который  сумЬлъ  прослыть  «не- 
смертельнымо» . 

Прозвище  «несмертельнаго»,  данное  Головану,  не  выра- 
жало собою  насм'Ьшкп  и  отнюдь  не  было  пустымъ,  безсмы- 
сленнымъ  звукомъ  —  его  прозвали  несмертельнымъ  вслЬд- 
ств1е  снльнаго  уб'Ьжденхя,  что  Голованъ — человЬкъ  особен- 
ный; челов^къ,  который  не  боится  смерти.  Какъ  могло  сло- 
Нгиться  о  немъ  такое  мн^нхе  среди  людей,  ходящихъ  подъ 
Богомъ  и  всегда  помнящихь  о  своей  смертности?  Была  ли 

1* 


—      4      — 

на  ОТО  достаточная  причина-,  развившаяся  въ  постЬдова- 
тельной  условности,  или  жо  такую  кличку  ему  дала  про- 
стота, которая  сродни  глупости? 

Мн'Ь  казалось,  что  послЬднее  было  в1}роятнЬе,  но  кйкъ 
с^'дилп  о  томъ  друг1е  —  этого  я  не  знаю,  потому  что  въ 
д^тств'Ь  ыоемъ  объ  этомъ  не  думалъ,  а  когда  я  пса1'0съ  п 
могъ  понимать  вещи — «несмергельнаго  Голована»  улсе  не 
было  на  свЬ'гЬ.  Опъ  умсръ  п  притомъ  не  самымъ  оирят- 
нымъ  образомъ:  онъ  погибъ  во  время  такъ-назынасмаго  въ 
г.  Орл'Ь  «большого  пожара»,  утонувъ  въ  кпиятсй  яминЬ, 
куда  з^палъ,  спасая  чью-то  Лхпзпь  или  чье-то  добро.  Однако 
«часть  его  большая,  отъ  тл^на  уб  1.;кав ъ,  продолжала  жить 
въ  благодарной  памяти»,  н  я  хочу  попробовать  занести  на 
бумагу  то,  что  я  о  немъ  зналъ  и  слышалъ,  дабы  таЕгимъ 
образомъ  еще  продлилась  на  св'Ьт1>  его  достойная  ^нимашя 
память. 

ГЛАВА  ВТОРАЯ. 

Несмертельный  Голованъ  былъ  простои  человТ.къ.  Лицо 
его,  съ  чрезвычайно  крупными  чертами,  врезалось  въ  моей 
памяти  съ  раннихъ  дней  и  осталось  въ  ней  навсегда.  Я  его 
встр'Ьтилъ  въ  такомъ  возраст'Ь,  когда,  говорптъ,  будто  бы 
дЬти  е]це  не  могутъ  получать  прочныхъ  впечатл'Ьп1й  и  изно- 
сить пзъ  нихъ  воспоминанШ  на  всю  жизнь,  но,  однако,  со 
мною  случилось  иначе.  Случай  этотъ  отм'Ьчепъ  моею  ба- 
бушкою с.ткдующпмъ  образомъ: 

«Вчера  (26  мая  1835  г.)  пргЬхала  пзъ  Горохова  къ  Ма- 
шеньк'Ь  (моей  мате])и),  Семена  Дмптрпча  (отиа  моего)  не 
застала  дома,  по  командиров1,-Г.  его  въ  Елецъ  на  сл1цств1е 
о  страшномъ  уб1йстБ'Ь.  Во  всемъ  дом'Ь  были  одн'Ь  мы,  жен- 
щины п  д'Ьвичья  прислуга.  Кучеръ  уЬхалъ  съ  нимъ  (отцомъ 
моимъ),  только  дворникъ  Кондратъ  оставался,  а  на  ночь 
сторожъ  въ  переднюю  ночевать  приходилъ  изъ  правлен1Я 
(губернское  правлен1е,  гд-Ь  отецъ  былъ  сов-Ьтникомъ),  Се- 
годпяшняго  же  числа  Машенька  въ  дв1;надцатомъ  часу 
пошла  въ  садъ  посмотр'Ьть  цвЬты  п  кануферъ  полить,  ц 
взяла  съ  собою  Николу И1ку  (меня)  на  рукахъ  у  Анны 
(понынЬ  живой  старуи1ки).  А  когда  онп  шли  назадъ  къ 
уавт1)аку,  то  едва  Анна  начала  ^отпирать  калитку,  какъ  на 
нихъ  сорвалась  ц^иная  Рябка,  прямо  съ  ц'Ьиью,  и  прямо 
кинулась   на   грудцы  АннЬ,   но  въ  ту  самую  минуту,  какъ 


Рябка,  опершись  лапами,  брос]1.1ся  на  грудь  АнпЬ,  Голо- 
ванъ  схватплъ  его  за  шыворотъ,  стиснуль  и  бросилъ  въ 
погребное  творило.  Тамъ  его  и  пристрелили  изъ  рун^ья,  а 
дитя  спаслось». 

Дитя  это  былъ  я,  и  какъ  бы  точны  ни  были  доказа- 
тельства, что  полуторагодовой  ребепокъ  не  ыожетъ  по- 
мнить, что  съ  ниыъ  происходило,  я,  однако,  помню  это  про- 
исшеств1е. 

Я,  конечно,  не  помню:  откуда  взялась  взб-Ьшенная  Рябка 
и  куда  ее  д'Ьлъ  Голованъ  посл'Ь  того  какъ  она  захрииЬла, 
барахтаясь  лапами  и  извиваясь  всЬмъ  т^ломъ  въ  его  вы- 
соко поднятой  же.тЬзпой  рукЬ;  но  я  помню  моментъ...  только 
моменть.  Это  было,  какъ  при  блеске  молоньи,  среди  темной 
ночи,  когда  почему-то  вд1)угъ  видишь  чрезвычайное  мно- 
жество предметовъ  за-разъ:  занав'Ьсъ  кровати,  ширму,  окно, 
взд1)0гнувшую  на  жердочк'Ь  канарейку  и  стаканъ  съ  се- 
ребряной ложечкой,  на  ручк^  которой  пятнышками  осЬла 
магнез1я.  Таково,  вЬроятио,  свойство  страха,  им'Ьющаго 
большхя  очи.  Въ  одпомъ  такомъ  моментЬ,  я  какъ  сейчасъ 
вижу  пе|е1,ъ  собою  огромную  собачью  морду,  въ  мелкихъ 
пестрина:  ъ  —  сухая  шерсть,  совершенно  красные  глаза  и 
разинутая  теть,  полная  мутной  пЬны  въ  синеватомъ, 
точно  нап(  ма:кенномъ  з-Ьв-Ь...  оскалъ,  который  хотЬлъ  уже 
защелкнуться,  но  вдругъ  верхняя  губа  надъ  нимъ  вывер- 
нулась, разр^зъ  потянулся  къ  уишмъ,  а  снизу  судорожно 
задвигалась,  какъ  голый  человЬческШ  локоть,  выпятившаяся 
горловина.  Надо  всЬмъ  этимъ  стояла  огромная  человече- 
ская фигура  съ  огромною  головою,  и  она  взяла  и  по- 
несла б'Ьшенаго  пса.  Во  все  это  время  .ощо  человека  улы- 
балось. 

Оиисанная  фигура  былъ  Голованъ.  Я  боюсь,  что  совсЬмъ 
не  сумЬю  нарисовать  его  портрета,  именно  потому,  что  очень 
хорошо  и  ясно  его  вижу. 

Въ  немъ  было,  какъ  въ  ГГетр'Ь  Велпкомъ,  пятнадпать 
вершкопъ;  сложеше  нм'Ьлъ  широкое,  сухое  и  мускулистое; 
опъ  былъ  смуглъ,  круглоли[1ъ,  съ  голубыми  глазами,  очень 
крупнымъ  носомъ  и  толстыми  губами.  Волосы  на  голов1)  н 
подст{)иженной  бород!.  Голована  были  очень  густые,  и'^'^'Та — 
соли  съ  перцемъ.  Голова  была  всегда  коротко  острп;кена, 
борода  и  усы  тоже  стриженые.  Спокойная  н  счастливая 
улыбка    не    оставляла    лица    Голована   ни   на  минуту:  она 


св'Ьтплась  въ  каждой  чергЬ,  но  преимущественно  играла 
на  устахъ  и  въ  глазахъ  умныхъ  и  добрыхъ.  но  какъ  будто 
немножко  насм'Ьшливыхъ.  Другого  выра-/кен1л  у  Голована 
какъ  будто  не  было,  по  крайней  м-Ьр-Ь,  я  пного  не  помню. 
Къ  дополнен11о  этого  непскуснаго  портрета  Голована  надо 
упомяш'ть  объ  одной  странностп  плп  особенности,  которая 
заключалась  въ  его  походк-Ь.  Голованъ  ходилъ  очень  скоро, 
всегда  какъ  будто  куда-то  посп'Ьшая,  но  не  ровно,  а  съ 
подскокомъ.  Опъ  не  хромалъ,  а,  по  мЬстпому  вырая^енш, 
«шкандыбалъ»,  то-есть  на  одну,  на  щзавую  ногу  наступалъ 
твердою  поступью,  а  съ  лЬвой  подпрыгпвалъ.  Казалось,  что 
эта  нога  у  него  не  гнулась,  а  пружинила  гдЬ-то  в%  муску.тк 
пли  въ  суставе.  Такъ  ходятъ  людн  на  искусственной  ног-Ь, 
но  у  Голована  она  была  не  пскусственная;  хотя,  впрочемъ, 
эта  особенность  тоже  и  не  завпсЬла  отъ  природы,  а  ее 
устроилъ  себЬ  онъ  самъ,  и  въ  этомъ  была  тайна,  которую 
нельзя  объяснить  сразу. 

Од'Ьвался  Голованъ  мужикомъ,  —  всегда  лЬтомъ  и  зимою, 
въ  пеклые  жары  и  въ  сорока-градусные  морозы,  —  онъ  но- 
силъ  длинный,  нагольный  овчинный  тулупъ,  весь  промаслен- 
ный п  почерн'Ьвшп!.  Я  никогда  не  видалъ  его  въ  другой 
оделц'Ь,  и  отецъ  мой,  помню,  частенько  шутилъ  надъ  этимъ 
тулупомъ,  называя  его  «вЬковЬчньвгь». 

По  тулупу  Голованъ  подпоясывался  «чскыеннымъ»  ре- 
^гешкомъ,  съ  б^Ьлыыъ  сбруйнымъ  наборомъ,  который  во  мно- 
гихъ  м'Ьстахъ  пожелт^лъ,  а  въ  другихъ — совсЬмъ  осыпался 
и  оставплъ  наруж-Ь  дратву  да  дырки.  Но  тулупъ  содер- 
жался въ  опрятности  отъ  всякихъ  мелкихъ  жильцовъ, — это 
я  зналъ  лучше  другихъ,  потому  что  я  часто  сижпвалъ  у 
Голована  за  пазухой,  слушая  его  р'Ьчи,  п  всегда  чувство- 
Балъ  себя  зд'Ьсь  очень  покойно. 

Широки!  воро'гъ  тулупа  никогда  не  застегивался,  а,  на- 
противъ,  бы.1Ъ  итиро1."о  открытъ  до  самаго  пояса.  Зд'Ьсь 
было  <^н^.дро»,  представлявшее  очень  просторное  пом'Ь- 
П1,сше  для  бутылокъ  со  сливками,  который  Голованъ  по- 
ставлялъ  на  кухню  Орловскаго  дворянскаго  собран1я.  Это 
былъ  его'  промыселъ  съ  гЬхъ  хамыхъ  поръ,  какъ  онъ 
«вышелъ  на  волю»  и  получилъ  на  разживу  «ер]*10ловскую 
корову». 

Могучую  грудь  «несмертелънаго»  покрывала  одна  хол- 
щовая рубашка  ма.1оросс1йскаго  покроя,   т.  е.  съ  прямымъ 


воротомъ,  всегда  чистал,  какъ  кипень,  и  нспремЬнно  съ 
длинною  цв'Ьтною  завязкою.  Эта  завязка  была  иногда  лента, 
иногда  просто  кусокъ  шерстяной  матер1и,  или  даже  ситца, 
по  она  сообщала  наружности  Голована  ничто  св'Ькее  и 
джентльменское,  что  ему  очень  итло,  потому  что  онъ.  въ 
самомъ  д'Ьл'Ь,  былъ  Д/кептльменъ. 

ГЛАВА  ТРЕТЬЯ. 

Мы  былп  съ  Голованомъ  сосЬди.  Нашъ  домъ  въ  Орл'Ь 
былъ  на  Третьей  Дворянской  улиц'Ь  и  стоялъ  трет1й  по 
счету  отъ  берегового  обрыва  надъ  р-Ькою  Орликомъ.  ЛГЬсто 
зд'кь  довольно  красиво.  Тогда,  до  пожаровъ,  это  былъ  край 
настоящаго  города.  Вправо  за  Орликъ  шли  мелк1я  хибары 
слободы,  которая  примыкала  къ  коренной  части,  оканчи- 
вавшейся церковью  Васил1я  Ве.1икаго.  Сбоку  бы.ть  очень 
крутой  и  неудобный  сиускъ  по  обрыву,  а  сзади  за  садами — 
г.тубок1Й  оврагъ  и  за  нимъ  степной  выгонъ,  на  которомъ 
торчалъ  какой-то  магазинъ.  Тутъ  по  утрамъ  шла  солдат- 
С1;ая  муштра  п  палочный  бон,  —  самыя  рапн1я  картины, 
который  я  внд'Ьлъ  и  наблюда.11ъ  чаще  всего  ирочаго.  На 
этомъ  же  выгон'Ь,  или,  лучше  сказать,  на  узкой  полосЬ, 
отделявшей  наши  сады  заборами  отъ  оврага,  паслись  шесть 
П.1И  семь  коровъ  Голована  и  ему  же  принадлежавш1й  крас- 
ный быкъ  «ермоловской»  породы.  Быка  Голованъ  содер- 
жалъ  д.ш  своего  маленькаго,  но  прекраснаго  стада,  а  также 
разводи.1ъ  его  въ  поводу  «на  иодержанье»  по  домамъ,  гд'Ь 
им'Ьлп  Бъ  томъ  хозяйственную  надобность.  Ему  это  прино- 
сило доходъ. 

Средства  Голована  къ  жизни  зак.1ючались  въ  его  удои- 
стыхъ  коровахъ  и  нхъ  здоровомъ  супругЬ.  Голованъ,  какъ 
я  выше  сказалъ,  поставлялъ  на  дворянск1й  клубъ  сливки 
и  молоко,  которыя  славились  своиаш  высокими  достоин- 
ствами, завпсЬвшими.  конечно,  отъ  хорошей  породы  его 
скота  и  отъ  добраго  за  нимъ  ухода.  Масло,  поставляемое 
Голованомъ,  было  св1зжо,  ^келто,  какъ  желтокъ,  и  ароматно, 
а  сливки  «не  текли»,  то-есть,  если  оборачивали  бутылку 
Бнизъ  горлышкомъ,  то  сливки  изъ  нея  не  лились  струей, 
а  падали  какъ  густая,  тя^келая  масса.  Продуктовъ  низшаго 
достоинства  Голованъ  не  ставилъ  и  потому  онъ  не  пм-Ьлъ 
себе  соперниковъ,  а  дворяне  тогда  не  только  ум'Ьлп  'Ьсть 
хорошо,  но  и  им^ли  ч'Ьмъ  расплачиваться.  Ером'Ь  того.  Го- 


лв]4аиъ  ностаыя.хъ  та1;;ко  вь  клуоъ  отмЬнно  крупный  яйца 
§тъ  особенно  крупныхъ  голландскпхъ  ку1^ъ,  которыхъ  во- 
дилъ  во  мпо:кесть1з,  и,  наконецъ,  «приготовлял!,  тел51тъ», 
отпаивая  ихъ  мастерски  п  всегда  ко  времени,  паирим1.ръ, 
къ  наибольшему  съЬзду  дворянъ,  или  къ  другимъ  особен- 
нымъ  случаямъ  въ  дворяпскомъ  кругЬ. 

Въ  этихъ  Бидахъ,  обусловливающихъ  средства  Голована 
къ  жизни,  ему  было  очень  удобно  держаться  дворянскихъ 
улицъ,  гд-Ь  онъ  продовольствовалъ  интересныхъ  особъ,  ко- 
торыхъ орловцы  н'Ькогда  узнавали  въ  ПанипшЬ,  въ  Лав])ец- 
комъ  и  въ  другихъ  герояхъ  и  героиняхъ  «Дворянскаго 
гнезда», 

Голованъ  жи.тъ,  впрочемъ,  не  въ  самой  улиц'Ь,  а  «на 
отлетЬ».  Постройка,  которая  называлась  «Голопановымъ 
домомъ»,  стояла  не  въ  порядкЬ  домовъ,  а  на  небольшой 
террасЬ  обрыва  подъ  л-Ьвымъ  рядомъ  улицы.  Площадь  этой 
террасы  была  сажень  въ  шесть  въ  длину  п  столько  же  въ 
ширину.  Это  была  глыба  земли,  которая  когда-то  поЬхала 
внизъ,  но  на  дорог-Ь  остановилась,  окрЬпла  и,  не  предста- 
вляя ни  для  кого  твердой  оиоры,  едва  ли  составляла  чью- 
нибудь  собственность.  Тогда  это  было  еще  возможно. 

Голованову  постройку  въ  собствеиномъ  смыслЬ  нельзя 
было  назвать  ни  дворомъ,  ни  домомъ.  Это  былъ  большой, 
низкш  сарай,  занимавипй  все  пространство  отпавиюй  глыбы. 
Можетъ-быть  безформенное  здаше  это  было  здЬсь  возведено 
гораздо  ран'Ье,  чЬмъ  глыбЬ  вздумалось  спуститься,  и  тогда 
оно  составляло  часть  ближайшаго  двора,  владЬлецъ  котораго 
за  пимъ  не  погнался  и  устуиилъ  его  Головану  за  такую  де- 
шевую Ц'Ьну,  какую  богаты1)Ь  ыогъ  ему  предложить.  По- 
мнится мнЬ  даже,  какъ  будто  говорили,  что  сарай  этотъ 
бы.1ъ  подаренъ  Головану  за  какую-то  услугу,  оказывать 
которыя  онъ  былъ  большой  охотникъ  и  мастеръ. 

Сарай  былъ  перед'1'>ленъ  на- двое:  одна  половина,  обма- 
занная глиной  и  выб'Ьленная,  съ  тремя  окнами  на  Орликъ, 
была  жилымъ  пом!щен1емъ  Голована  и  находившихся  при 
немъ  пяти  исенщинъ,  а  въ  другой — были  над-Ьланы  стойла 
для  коровъ  и  быка.  На  низкомъ  чердак1з  жили  голландск1Я 
куры  и  черный  «шпанскШ»  пЬтухъ,  который  жилъ  очень 
долго  и  считался  «колдовской  птицей».  Въ  неыъ  Голованъ 
расти.тъ  п'Ьтуипй  камень,  который  пригоденъ  на  множе- 
ство   случаевъ:   па  то,  чтобы    счастье    приносить,    отнятое 


государство  изъ  нопр1ятельскихъ  рукъ  возвращать,  и  ста- 
рыхъ  людей  на  ыолодыхъ  перед'клывать.  Этотъ  камень 
зр'Ьетъ  семь  лГ.тъ  и  созрЬваетъ  только  тогда,  когда  п^тухъ 
шпъ  перестанетъ. 

Сарай  былъ  такъ  великъ,  что  оба  отд'Ьлешя,  —  жилое  к 
скотское  —  были  очень  просторны,  по,  несмотря  на  всю  о 
нихъ  заботливость,  плохо  держали  тепло.  Впрочемъ,  тепло 
нужно  было  только  для  женщинъ,  а  саыъ  Голованъ  былъ 
нечувствптеленъ  къ  атыосфернымъ  перем1.намъ  и  л'Ьто  и 
зиму  спалъ  на  пвняковой  плетенк'Ь  въ  стоил!,,  возл'Ь  лю- 
бимиа  своего,  —  краснаго  тирольскаго  быка  «Васьки».  Хо- 
лодъ  его  не  бралъ,  и  это  составляло  одну  пзъ  особепностей 
этого  миеическаго  лица,  черезъ  которыя  онъ  получилъ  свою 
баснословную  репутад1ю.  % 

Изъ  пятп  женщинъ,  живишхъ  съ  Голованоыъ,  три  были 
его  сестры,  одна  мать,  а  пятая  называлась  Павла,  или, 
иногда,  Павлагеюшка.  Но  чаще  ее  называли  «Головановъ 
гр'Ьхъ».  Таьъ  я  привыкъ  слышать  съ  дЬтства,  когда  еще 
даже  и  не  понима.гь  значенья  этого  намека.  Для  меня  эта 
Павла  была  просто  очень  ласковою  женщиною,  п  я,  какъ 
сейчасъ,  помню  ея  высок1Й  ростъ,  бл'Ьдное  лицо  съ  ярко- 
алыми  пятнами  на  щекахъ  и  удивительной  черноты  и  пра- 
вильности бровями.  Так1я  черныя  брови  правильными  полу- 
кругами 1\10}кно  видЬть  только  на  картинахъ,  изобра?каю- 
щихъ  перс1янку,  покоящуюся  на  кол'Ьняхъ  престарЬлаго 
турка.  На1ии  дЬвуи1кн,  впрочемъ,  знали  н  очень  рано  со- 
общили мнЬ  секрстъ  этихъ  бровей:  д'Ьло  заключалось  въ 
томъ,  что  Голованъ  былъ  зелеиникъ  и,  любя  Павлу,  чтобы 
ее  никто  не  узналъ,— онъ  ей  сонной  помазалъ  брови  ыед- 
в-Ьжьимъ  саломъ.  Посл'Ь  этого  въ  бровяхъ  Павлы,  раз- 
умеется, не  было  уже  ничего  удивительпаго,  а  она  къ  Го- 
ловану привязалась  не  своею  силою. 

Иаип!  дЬвушки  все  это  знали. 

Сама  Павла  была  чре:шычайио  кроткая  женщина  и  «все 
молчала».  Она  была  столь  молчалива,  что  я  ниь'огда  не 
слыхалъ  отъ  нея  бол'Ье  одного  п  то  самаго  необходимаго 
слова:  «здравствуй»,  «садись»,  «прощай».  Но  въ  каждомъ 
этомъ  короткомъ  слов-Ь  слыгйалась  бездна  привата,  добро-' 
желательства  и  ласки.  То  же  самое  выражалъ  звукъ  ея 
тихаго  голоса,  взглядъ  сЬрыхъ  глазъ  и  каждое  движете. 
Помню  тоже,  что  у  нея  были  удивите.тьно    красивыя  руки, 


—    10    — . 

что  составляетъ  большую  редкость  въ  рабочемъ  классЬ,  а 
она  была  такая  работница,  что  отличалась  д'Ьятельностью 
дазке  въ  трудолюбивой  семь'Ь  Голована, 

У  ннхъ  у  всЬхъ  было  очень  много  д^^ла:  самъ  «несмер- 
тельный» кип^лъ  въ  работЬ  съ  утра  до  поздней  ночи,  Онъ 
былъ  п  пастухъ,  и  поставщцкъ,  и  сыроваръ.  Съ  зарею  онъ 
выгонялъ  свое  стадо  за  наши  заборы  на  росу  и  все  пере- 
водилъ  свопхъ  статныхъ  коровъ  съ  обрывца  на  обрывецъ, 
выбирая  для  нпхъ,  гд'Ь  потучн'Ье  травка,  Въ  то  время,  когда 
у  пасъ  въ  домЬ  вставали,  Головапъ  являлся  улсе  съ  пу- 
стыми бутылками,  которыя  забпралъ  въ  клубЬ  вм'Ьсто  но- 
выхъ,  которыя  снесъ  туда  сегодня;  собственноручно  вру- 
балъ  въ  ледъ  нашего  ледника  кувишны  новаго  удоя  и  го- 
ворилъ  о  чемъ-нибудь  съ  моимъ  отцомъ,  а  когда  я,  отучив- 
шись грамоте,  шелъ  гулять  ш,  садъ,  онъ  у.же  опять  сид'Ьлъ 
подъ  нашимъ  заборчикомъ  и  руководилъ  своими  коровками. 
Зд^сь  была  въ  забор'Ь  маленькая  калиточка,  черезъ  кото- 
рую я  могъ  выходить  къ  Голован^'  и  разговаривать  съ 
нимъ.  Онъ  такъ  хорошо  ум-Ьлъ  разсказывать  сто  четыре 
свяш;енныя  истор1и,  что  я  ихъ  зналъ  отъ  него,  никогда  не 
уча  ихъ  но  книгЬ.  Сюда  же  приходили  къ  нему,  бывало, 
как1е-то  простые  люди — всегда  за  сов'Ьтами.  Иной,  бывало, 
какъ  придетъ,  такъ  и  начинаетъ: 

—  Пскалъ  тебя,  Голованычъ,  посов'Ьтуй  со  .дглою. 
• —  Что  такое? 

—  А  вотъ  то-то  и  то-то: — въ  хозяйств'!  что-Ш1будь  раз- 
строилось  пли  семейные  нелады. 

Чаш,е  приходили  съ  вопросами  этой  второй  категорхи, 
Голованычъ  слушаетъ,  а  самъ  ивнячокъ  плететъ,  или  на 
коровокъ  покрикиваетъ,  и  все  улыбается,  будто  безъ  внн- 
машя.  а  потомъ  вскинетъ  своими  голубыми  глазами  на  со- 
беседника н  отв'Ьтитъ: 

—  Я,  братъ,  плохой  совЬтнпкъ!  Бога  на  сов'Ьтъ  при- 
зови. 

—  А  какъ  Его  призовешь? 

—  Охъ,  братъ,  очень  просто: — помолись,  да  сдЬлай  такъ, 
какъ  будто  тебЬ  сейчасъ  помирать  надо,  Вотъ  скажл-ка 
мн1.:  какъ  бы  ты  въ  такомъ  ^щз'Ь  сдЬлалъ? 

Тотъ  подумаетъ  и  отв'Ьтитъ. 

Голованъ  или  согласится,  или  же  скажетъ: 

■ —  А  я  бы,  братъ,  умираючи,  вотъ  какъ  лучше  сд'Ьладь. 


—    11    — 

И  разсказываетъ,  по  обыкновен1ю,  все  весело,  со  всегдаш- 
ней улыбкой. 

Должно-быть  его  сов'Ьты  былн  очень  хороши,  потому  что 
всегда  ихъ  слушали  и  очень  его  за  нпхъ  благодарили. 

]\1огъ  ли  у  такого  челов-Ька  быть  «грЬхъ»,  въ  лщЬ  крот- 
чайшей Павлагеюшки,  которой  въ  то  время,  я  думаю,  было 
съ  небодьшимъ  лЬтъ  тридцать,  за  пределы  которыхъ  она 
и  не  перешла  дал'Ье?  Я  не  понпмалъ  этого  «гр^ха»  и 
остался  чистъ  отъ  того,  чтобы  оскорбить  ее  и  Голована 
довольно  общими  подозрЬн1ями.  А  поводъ  для  подозр'Ьн1я 
былъ,  и  поводъ  очень  сильный,  даже,  если  судить  по  види- 
мости, неопровержимый.  Кто  она  .была  Головану? — чужая. 
Этого  мало:  онъ  ее  когда-то  зналъ,  онъ  былъ  однихъ  съ  нею 
господъ,  онъ  хот'Ьлъ  на  ней  жениться,  но  это  не  состоя- 
лось: Голована  дали  въ  услуги  герою  Ръавказа  АлексЬю  Пе- 
тровичу Ермолову,  а  въ  это  время  Павлу  выдали  замужъ  за 
на'Ьздника  верапонта,  по  м'Ьстному  выговору  «Храпона». 
Голованъ  былъ  нужный  и  полезный  слуга,  потому  что  онъ 
ум'Ьлъ  все,— онъ  былъ  не  только  хорош1й  поваръ  и  конди- 
теръ,  но  и  см-Ётливый,  и  бойк1й  походный  слуга.  Алексий 
Петровичъ  платилъ  за  Голована  чтб  слЬдовало  его  пом'Ь- 
щику,  и,  кром'Ь  того,  говорятъ,  будто  далъ  самому  Головану 
взаймы  денегъ  на  выкупъ.  Не  знаю,  в'1фно  ли  это,  но  Го- 
лованъ, д'Ьйствительно,  вскор'Ь,  по  возвращеши  отъ  Ермо- 
лова, выкупился  и  всегда  называлъ  АлексЬя  Петровича 
своимъ  « благо Д'Ьтелемъ».  АлексЬй  же  Петровичъ,  по  выходе 
Голована  на  волю,  подарилъ  ему  на  хозяйство  хорошую 
корову  съ  теленкомъ,  отъ  которыхъ  у  того  и  пошелъ  «ер- 
молоБскШ  заводъ». 

ГЛАВА  ЧЕТВЕРТАЯ. 

Когда  именно  Голованъ  поселился  въ  сара'Ь  на  обвал'Ь, — 
этого  я  совс'Ьмъ  не  знаю,  но  это  совпадало  съ  первыми 
днями  его  «вольнаго  челов-Ьчества»,  когда  ему  предстояла 
большая  забота  о  родныхъ,  оставшихся  въ  рабстве.  Голо- 
ванъ былъ  выкупленъ  самолично  одинъ,  а  мать,  три  его 
сестры  и  тетка,  бывшая  впосл'Ьдств1и  моею  нянькою,  оста- 
вались «въ  кр-Ьпости».  Въ .  такомъ  же  положешп  была  и 
н'Ьлгао  любимая  ими  Павла  пли  Павлагеюигка.  Голованъ 
ставилъ  первою  заботою  вс'1">хъ  пхъ  выкупить,  а  для  этого 
Еулап;!   были   деньги.  По  мастерству   своему,  онъ  могъ  бы 


—    12    — 

идти  въ  повара,  или  въ  кондитеры,  но  онъ  предпочслъ 
другое,  нмснио  молочное  хозяйство,  которое  п  начилъ  при 
помощи  «ермоловской  коропы».  Бьпо  мн'Ьн1е,  что  онъ  из- 
бралъ  это  потому,  что  самъ  былъ  молокапъ.  Ыожотъ-быть 
это  значило  просто,  что  онъ  все  возился  съ  молокомъ,  но, 
молгетъ-быть,  что  назг.ан1е  это  м'Ьтнло  прямо  на  его  вЬру, 
въ  которой  онъ  казался  страннымъ,  какъ  и  во  многихъ 
пныхъ  поступкахъ.  Очень  возможно,  что  онъ  на  Кавказ'Ь  и 
зналъ  молокановъ  и  что-нибудь  отъ  нихъ  позаимствовалъ. 
По  это  относится  къ  его  странностямъ,  до  которыхъ  дой- 
детъ  ниже. 

Молочное  хозяйство  пошло  прекрасно:  года  черезъ  три  у 
Голована  было  уже  дв'Ь  коровы  и  быкъ,  потомъ  три,  че- 
тыре, ы  онъ  пажилъ  столько  денегъ,  что  выкупплъ  мать, 
потомъ  каждый  годъ  выкупалъ  по  сестрЬ,  и  всЬхъ  ихъ  за- 
биралъ  и  сводилъ  въ  свою  просторную,  но  прохладную  ла- 
чугу. Такъ,  .тЬтъ  въ  пюсть-семь,  онъ  высвободилъ  всю  семью, 
но  красавица  Павла  у  него  улет'Ьла.  Къ  тому  времени,  когда 
онъ  могъ  и  ее  выкупить,  она  была  уже  далеко.  Ея  мужъ, 
на!.здникъ  Храпонъ,  былъ  плохой  челов'Ькъ  —  онъ  не  уго- 
дилъ  ч'Ьмъ-то  барину  и,  въ  прим'Ьръ  прочимъ,  былъ  отданъ 
въ  рекруты  безъ  зачета. 

Въ  слуясб'Ь  Храпонъ  попалъ  въ  «скачгпЬ,  т.  е.  верховые 
пожарной  команды  въ  ЛГоскву,  и  вытребовалъ  туда  лсену;  но 
вскор'Ь  и  тамъ  сдЬлалъ  что-то  нехорошее  и  б1'.жалъ,  а  по- 
кинутая имъ  жена,  имъя  нравъ  тихШ  и  робк1й,  убоялась 
коловратностей  столичной  жизни  и  возвратилась  въ  Орелъ. 
ЗдЬсь  она  тоже  не  нашла  на  старомъ  мЬстЬ  никакой  опоры 
и,  гонимая  нуждою,  пришла  къ  Головану.  Тотъ,  разум  1'.ется, 
ее  тотчасъ  же  прииялъ  п  помЬстилъ  у  себя  въ  одной  и 
той  же  просторной  горни ц'Ь,  гд'Ь  лшлп  его  сестры  и  мать. 
Какъ  мать  и  сестры  Голована  смотр'Ьлп  на  водвореп1е 
Пав.1ы,  —  я  доподлинно  не  знаю,  но  водворен1е  ея  въ  ихъ 
дом-Ь  не  пос'Ьяло  никакой  распри.  ВсЬ  женщины  жили  между 
собою  очень  дружно  и  дан{е  очень  любили  б'Ьдную  Павла- 
геюи1ку,  а  Голованъ  всЬмъ  имъ  оказывалъ  равную  внима- 
тельность, а  особенное  поатен1е  оказыва-1ъ  только  матери, 
которая  была  уже  такъ  стара,  что  онъ  л'Ьтомъ  выносилъ  ее 
на  рукахъ  и  сажалъ  на  солнышко  какъ  больного  ребенка. 
Я  помню,  какъ  она  «заходилась»  улгаснымъ  кашлемъ  и  все 
молилась  «о  прибраши». 


—    13    — 

Вс'Ь  сестры  Голована  были  полгилыя  д'Ьвушкп  п  всЬ  по- 
могали брату  Бъ  хозяйстве:  онЬ  убирали  и  доплп  коровъ, 
ходили  за  курами  и  пряли  необыкновеиную  пря;ку,  изъ 
которой  потомъ  ткали  нсобыкнотюппыя  же  и  нп1;огда  мною 
посл'Ь  этого  не  впдапныя  Т1;ани.  Прлжа  эта  называлась  очень 
не1;[)асивымъ  словомъ  «поплсвки».  Матср1алъ  для  ней  прп- 
носплъ  откуда-то  въ  кулькахъ  Голова нъ,  и  я  видГ.лъ  и 
помню  этотъ  матергалъ:  онъ  состоялъ  изъ  небольшихъ  су- 
коваилхъ  обрывочковъ  разеоцв1-.гн1.1ХЪ  бумажиыхъ  нитей. 
Каждый  обр1.1вочекъ  былъ  длиною  отъ  вертка,  до  четверти 
аршина,  и  на  каждомъ  такомъ  обрывочк!,  непремЬнпо  былъ 
бол1,с  или  менЬе  толстый  узелокъ,  или  сучок-),.  Откуда  Го- 
лованъ  бралъ  эти  обрывки  —  я  не  знаю,  по  очевидно,  что 
это  б!,[лъ  фабричный  отбросъ.  Такъ  мнЬ  и  говорили  его 
сестры. 

—  Это,  —  говорили:  —  мпленьк1й,  гд'Ь  бумагу  прядутъ  п 
ткутъ,  такъ — какъ  до  такого  узелка  дойдутъ,  сориутъ  его 
да  на  иолъ  и  аиюицтъ,  потому  что  онъ  въ  берда  не  идетъ, 
а  братедъ  ихъ  собираетъ,  а  мы  изъ  нихъ  вотъ  тепленьк1я 
од'Ьяльца  д'Ьлаемъ. 

Я  видалъ  какъ  он-Ь  всЬ  эти  обрывки  нитей  терп'Ьливо 
разбирали,  связывали  нхъ  кусочекъ  съ  кусочкомъ,  наматы- 
вали образовавп]уюся  такимъ  образомъ  пеструю,  разно- 
двЬтную  нить  на  длинныя  шпули;  потомъ  пхъ  трастпли, 
ссучивали  еще  толще,  растягива.1и  на  колышкахъ  по  ст^ц-Ь, 
сортировали  что-нибудь  одноив!.тное  для  каемъ,  п,  нако- 
нецъ,  ткали  изъ  этихъ  «полёвокъ»  черезъ  особое  бердо 
«поилёвковыя  од1шла».  Од15яла  эти  съ  виду  были  похо/кп 
на  нын1зШН1я  байковыя:  такъ  же  у  каждаго  изъ  нихъ  было 
по  дв'Ь  каймы,  но  само  полотно  всегда  было  мрамористое. 
Узелки  въ  нихъ  какъ-то  сгла^кивались  отъ  ссучиванья  п 
хотя  были,  разум-Ьется,  очень  замЬтны^  но  не  м!лиал[1  этпмъ 
одГ.яламъ  б1лть  легкими,  теплыми  п  даже  иногда  довольно 
красивыми.  Прптомъ  же  они  продавалпсь  очень  дешево, — 
меньше  рубля  за  штуку. 

Эта  кустарная  промышленность  въ  семь'Ь  Голована  шла 
безъ  остановки  и  онъ,  вероятно,  находилъ  сбытъ  поплСв- 
ковымъ  од'Ьяламъ  безъ  зат})уднен1я. 

Павлагеюшка  тоже  вязала  и  сучила  поилёвки  и  ткала 
од'Ьяла,  но.  кромЬ  того,  она,  по  усердие  къ  пр]ютивп1ей  ее 
семь'Ь,  несла  еще  всЬ  самыя  тяжелыя  работы  въ  дом'Ь:  хо- 


дила  подъ  кручу  да  Орликъ  за  водию,  носила  тои.шво  и 
прочее,  п  прочее. 

Дрова  уже  и  тогда  въ  ОрлЬ  были  очень  дороги,  п  б-Ьд- 
ные  люди  отапливались  то  гречневою  лузгою,  то  навозомъ, 
а  посл'Ьднее  требовало  большой  заготовки. 

Бее  это  и  д'Ьлала  Павла  своими  тонкими  руками,  въ 
Б^чномъ  молчан1и,  глядя  на  свЬтъ  БожШ  изъ-подъ  своихъ 
персидскихъ  бровей.  Знала  ли  она,  что  ея  имя  ^<гр'Ьхъ», — 
я  не  св'Ьдущъ,  но  таково  было  ея  имя  въ  народ^Ь,  который 
твердо  стоитъ  за  выдуманныя  имъ  клички.  Да  и  какъ 
иначе:  гд'к  жешцина,  любящая,  живетъ  въ  дом'Ь  у  мужчины, 
который  ее  любплъ  и  искалъ  на  ней  жениться,— тамъ,  ко- 
нечно, гр'Ьхъ.  П  дЬиствительно,  въ  то  время,  когда  я  ре- 
бенкомъ  видалъ  Павлу,  она  единогласно  почиталась  Голо- 
вановымъ  «гр'Ьхомъ»,  но  самъ  Голованъ  не  утрачивалъ  че- 
1)езъ  это  пи  мал'Ьйшей  доли  обш,аго  уважения  и  сохранялъ 
прозвище  «несмертельнаго» . 

ГЛАВА  ПЯТАЯ. 

«Несмертельнымъ»  стали  звать  Голована  въ  первый  годъ, 
когда  онъ  поселился  въ  одпночествЬ  надъ  Орликомъ  съ 
своею  «ермоловскою  коровою»  и  ея  теленкомъ.  Поводомъ 
къ  тому  послужило  сл'Ьдующее  вполнЬ  достоверное  обстоя- 
тельство, о  которомъ  никто  не  вспомнилъ  во  время  недав- 
ней «прокофьевскоп»  чумы.  Было  въ  Орл'Ь  обычное  лнхо- 
л'1>тье,  а  въ  февралЬ  на  день  св.  Агаоьи  Коровницы  по 
деревнямъ  какъ  надо  побЬжала  «коровья  смерть».  Ш.10 
это,  яко  тому  обычай  есть  и  какъ  пишется  въ  универса.ть- 
ной  кнпгЬ  иже  глаголется:  Прохладный  вертоградь:  «Какъ 
Л'Ьто  сканчевается,  а  осень  приближается,  тогда  вскорЬ 
моровое  повЬтр1С  начинается.  А  въ  то  время  надобс  вся- 
кому чеюв'Ьку  на  всемогущаго  Бога  упован1е  возлагати  и 
на  пречистую  Ег'о  Матерь  и  силою  честнаго  креста  огра- 
ждатися  и  сердце  свое  воздерлсатн  отъ  кручины  и  отъ  ужа- 
сти и  отъ  тяжелой  думы,  ибо  черезъ  С1е  сердце  человече- 
ское умаляется  и  ско])0  порса  и  язва  прилепляется, — ыозгъ 
и  сердце  захватитъ,  осилтЬетъ  человека  и  борзо  умретъ». 
Было  все  это  тоже  при  обычныхт,  картинахъ  нашей  при- 
роды, «когда  стаютъ  въ  осень  туманы  густые  и  телпаые  и 
в'Ьтеръ  съ  полуденной  страны  и  последи  дожди  и  отъ 
солнца  воскурение  земли,    и  тогда  надобе  на  в'Лзтръ  не  хо- 


—    15     — 

днтл,  а  с-ид'Ьти  во  лзб'Ь  въ  топленой  и  оконъ  не  отворяти, 
а  добро  бы  чтобы  въ  томъ  градЬ  ни  жпти,  ц  изъ  того 
граду  отходиты  въ  м^ста  члстыя».  Когда,  т.-е.  въ  какомъ 
именно  году  послЬдовалъ  моръ,  прославпвш1й  Голована 
«несмертельнымъ»  —  этОго  я  не  знаю.  Такими  мелочами 
тогда  сильно  не  занимались  и  изъ-за  нихъ  не  ноднпмали 
шума,  какъ  вышло  изъ-за  Наума  Прокофьева.  Местное 
горе  въ  своемъ  м'Ьст'Ь  и  кончалось,  усмиряезюе  однимъ 
упованхемъ  на  Бога  и  Его  пречистую  Матерь,  и  разв'Ь 
только  въ  случа'Ь  сильнаго  преобладан1я  въ  какой-нибудь 
м'Ьстности  досужаго  «интеллигента»  принимались  своеобыч- 
ныя  оздоровляющ1я  мФры:  «во  двор'Ьхъ  огнь  раскладали 
ясный,  дубовымъ  древомъ,  дабы  дымъ  расходился,  а  въ 
избахъ  курили  нелынею  и  можлгевеловымн  дровами  и  ли- 
ств1емъ  рутовымъ».  Но  все  это  могъ  д'Ьлать  только  интел- 
лигентъ  и  притомъ  при  хорошемъ  зажптк'Ь,  а  смерть  борзо 
брала  не  интеллигента,  но  того,  кому  ни  въ  изб'Ь  топленой 
сид'Ьть  некогда,  да  и  древомъ  дубовымъ  раскрытый  дворъ 
топить  не  по  силамъ.  Смерть  шла  объ  руку  съ  голодомъ  и 
другъ  друга  поддерживали.  Голодающхе  побирались  у  голо- 
даю ш,ихъ,  больные  умпрали  «борзо»,  т.-е.  скоро,  что  крестья- 
нину и  выгоднее.  Долгихъ  томлен1Й  не  было,  не  было  слышно 
и  выздоравливающихъ.  Кто  забол'Ь.1ъ,  тотъ  «борзо»  и  по- 
меръ,  кролиь  одного.  Какая  это  была  болезнь,  —  научно  не 
опред^Ьлено,  но  народно  ее  звали  «пазуха»,  п.лп  «вередъ», 
или  «Лгмыховой  пупырухъ»,  или  даже  просто  «пупырухъ». 
Началось  это  съ  хлъбородныхъ  уЬздовъ,  гд'Ь,  за  неиыъихемъ 
х.1'Ьба,  'Ьлп  конопляный  лсмыхъ.  Въ  карачевскомъ  и  брян- 
скомъ  у'Ьздахъ,  гд'Ь  крестьяне  м1>шали  горсть  неиросЬвнои 
мучи  съ  толченой  корою,  была  болезнь  иная,  тоже  смерто- 
носиая,  но  не  пупырухъ.  «Пупырухъ»  показался  сначала 
на  скот'Ь,  а  потомъ  передавался  люджгь.  «У  челов'Ька  подъ 
пазухами  или  на  шеЬ  садится  болячка  червепна  и  въ  т'Ь.1'Ь 
колотье  почгоетъ,  и  внутри  негасимое  горячество  или  во 
удес'Ьхъ  н'Ькая  студеность,  и  тяжкое  воздыхан1е  п  не  мо- 
жетъ  воздыхати — духъ  въ  себя  тянетъ  и  паки  воспускаетъ; 
сонъ  найдетъ,  что  не  можетъ  перестать  спать;  явится  го- 
ресть, кислость  и  блеван1е;  въ  лицЬ  челов'Ькъ  см1>нится, 
станетъ  образомъ  глиностенъ  и  борзо  помираетъ».  Можетъ- 
быть  это  была  сибирская  язва,  ыол{етъ-быть  какая-нибудь 
другая  язва,  но  только  она  была  губительна  и  безпоп1,адна, 


16 


а  сазгое  распространсниос  на:шан10  си,  опять  повторяю, 
было  «пуиырухъэ.  Вскочить  па  тЬд-Ь  прыщъ,  пли  по-про- 
стонародпому  «пупыруптекъ»,  зажелтоголовится,  вокругъ 
зард1'.етъ  и  къ  суткамъ  начинастъ  мясо  отгнивать,  а  по- 
томъ  борзо  п  смерть.  Скорая  сзкфть  предста1!лялась,  впро- 
чемъ,  «въ  добрьтхъ  впдахъ».  Коичина  приходила  тихая,  не 
мучительная,  самая  К1)естьянская,  только  всЬмъ  помирав- 
шпыъ  до  послЬдпей  минутки  хотЬлось  пить.  Въ  отомъ  и 
былъ  весь  не  долгШ  п  не  утомительн1.1Й  уходъ,  кото|1аго 
требовали,  пли,  лучше  сказать,  вымаливали  себЬ  больньш. 
Однако,  уходъ  за  ними  да;ке  въ  этой  форм'Ь  былъ  не  только 
оиасепъ,  но  почти  невозможепъ,  —  чело1з'Ь|;ъ,  который  сего- 
дня подавалъ  пить  забол'Ьв1иему  родичу,  —  завтра  самъ  за- 
бо11'.ва1ъ  «пупырухомъ»,  и  въ  домЬ  нер'Ьдко  ложились  два 
и  три  покойника  рядомъ.  Остальные  въ  осирогЬлыхъ  семьяхъ 
умирали  безъ  помощи,  —  безъ  той  едииствеиной  иомоии!,  о 
кото1)ОЙ  заботится  нашъ  крестьянинъ,  «чтобы  было  кому 
подать  напиться».  Внача.!^  такой  сирота  поставить  себЬ  у 
изголовья  ведерко  съ  водою  п  чериаотъ  ковшикомъ,  пока 
рука  поднимается,  а  потомъ  ссучитъ  изъ  1)укава  пли  пзъ 
подола  рубашки  соску,"  смочить  ее,  сунетъ  себЬ  въ  ротъ, 
да  такь  съ  ней  и  закостснкетъ. 

Больпгое  личное  б'1^дств1е  —  плохой  учитель  милосерд1я. 
По  крайней  м'Ьр'Ь,  оно  нехороию  дМствуетъ  па  людей 
обыкновенной,  заурядной  нравственности,  невозвышаюш,ейся 
за  черту  простого  сострадан1я.  Оно  притупляеть  чувстви- 
тельность сердца,  которое  само  тя/кко  страдаеть  и  полно 
ощуп1еп1я  собственныхъ  мучеи1й.  Зато  въ  этак1я  горестныя 
минуты  общаго  бЬдств1я  С1)еда  народная  выдвпгаетъ  пзъ 
себя  героевъ  велпкоду1и1я,  людей  безст1)ашныхъ  и  самоот- 
всрженныхъ.  Въ  обыкновенное  время  они  не  видны  и  ча- 
сто нич1>мъ  не  Быд'Ьляююя  изъ  массы;  но  наскочнтъ  па 
людей  «иуиырушек-ъ»,  и  народъ  выд1>ляетъ  пзъ  себя  из- 
бран иика  и  тотъ  творить  чудеса,  которыя  д'Ьлаютъ  его  лп- 
цомь  мивическимь,  баснословнымь,  «нссмсртельнымъ».  Го- 
лованъ  быль  изъ  такихъ  и  въ  первый  же  моръ  превзо- 
шрлъ  и  зат>ги.1ь  въ  на1)Одномъ  представло1пи  другого  зд1.1П- 
ияго  зам1)чательиаго  человека,  ку[1да  Ивана  Ивановича 
Анд])исоиа.  Андпосовъ  былъ  ^  честный  старикъ.  котораго 
уважал"  и  любили  за  доброту  и  сп])аведливость,  ибо  оиъ 
«блнзко-иомощенъ»    былъ  ко  Бскмъ  народнымъ  бЬдств1ямъ. 


—    17    — 

Помогалъ  онъ  п  въ  «мору»  потому,  что  имЬлъ  сппсанпьпиъ 
«врачеваше»  п  «все  оное  переписывалъ  н  множилъ».  Спи- 
сан1я  эти  у  него  брали  и  читали  по  разиымъ  мЬстамъ,  но 
понять  не  могли  и  «приступить  но  знали».  Писано  было: 
«аще  болячка  явится  поверхъ  главы  илп  пномъ  мЬст-Ь 
выше  пояса, — пущай  много  кровь  пзъ  ыед1аны;  аще  явится 
на  чел'Ь,  то  пущай  скоро  кровь  изъ-подъ  языка;  аще  явится 
подл-Ь  ушей  п  подъ  бородою,  пущай  изъ  сефалтевы  жилы, 
аще  же  явится  подъ  пазухами,  то  значитъ  сердце  больно, 
и  тогда  въ  той  сторон Ь  мед1анъ  отворяй».  На  всякое  N"6- 
сто,  «гдЬ  тягостно  услышишь»,  расписано  было,  какую 
жилу  отворять  «саоенову»  или  «противъ  большого  перста, 
или  лшлу  спатику,  полуматику,  или  жилу  базику»  съ  «на- 
казомъ  пущать  пзъ  нихъ  кровь  течи  дондеже  зелена  ста- 
нетъ  и  переменится».  А  л-Ьчить  еще  «левкаремъ  да  анте- 
лемъ,  печатного  землею,  да  землею  армейскою;  виномъ  мал- 
мозеею,  -да  водкой  буглосовою,  вир1аномъ  впяицейскимъ, 
митридатомъ  да  сахаромъ  монюсъ-кристи»,  а  входящимъ 
къ  больному  «держать  во  рт'Ь  Дягилева  Еорьн1е,  а  въ  ру- 
кахъ  —  пелыяь,  а  ноздри  сворборпповымъ  уксусомъ  пома- 
заны и  губу  въ  уксус'Ь  мочепу  жохоть».  Ипкто  ничего  въ 
этомъ  понять  не  могъ,  точно  въ  казенноагь  указЬ,  въ  ко- 
торомъ  писано  и  переписано,  то  туда,  то  сюда  п  «въ  дву 
потомужъ».  Ни  жилъ  такихъ  не  находилп,  ни  вина  мал- 
мозеи,  ни  земли  армейской,  ни  водки  буглосовой,  и  читали 
люди  списан1я  добраго  старичка  Андросова  бол'Ье  только 
для  «утоли  моя  печали».  Применять  зке  изъ  нихъ  могли 
одни  заключительпыя  слова:  «а  гд'Ь  бываетъ  моръ  п  въ 
т1  мЬста  ненадобе  ходить,  а  отходити  прочь».  Это  п  со- 
блюдали во  множестве,  и  самъ  Иванъ  Иваповпчъ  держалъ 
тое  жъ  правило,  и  сидЬлъ  въ  избЬ  топленой  н  раздавалъ 
врачебныя  сиисашя  въ  подворотенку,  задерживая  въ  себ'Ь 
духъ  и  держа  во  рту  дягиль-корень.  Къ  больнымъ  можно 
было  безопасно  входить  только  гЬмъ,  у  кого  есть  оленьи 
слезы  или  безоаръ  камень;  но  ни  слезъ  олепьихт-,  ни  камня 
безоара  у  Ивана  Иваповпча  не  было,  въ  аптекахъ  на 
Волховской  улиц-Ь  камень,  хотя,  мо:кетъ-быть,  п  водился, 
но  аптекаря  были — одинъ  изъ  поляковъ,  а  другой  Н'Ьмедъ, — 
къ  русскимъ  людямъ  надлежащей  жалости  не  им^ли  и  бе- 
зоаръ  камень  для  себя  берегли.  Это  было  вполн'Ь  досто- 
верно потому,    что  одинъ  изъ  двухъ  орловскпхъ  аптекарей 

Сочицвц1я  Н.  с.  Лескова.  Т.  IV.  2 


—    15    — 

какъ  потеря.тъ  свой  есзоаръ,  такъ  сейчасъ  же  на  дороге 
у  него  ста.ш  ушп  желгЬть,  око  одно  ему  протпвъ  другого 
убавилось  и  онъ  сталъ  дрожать  п  хоша  желалъ  вспотЬть  п 
для  того  вел'Ьлъ  себЬ  дома  къ  подошвамъ  каленый  кпрппчъ 
положить,  однако  не  вспотЬлъ,  а  въ  сухой  рубах1>  у.меръ. 
Множество  людей  искали  потерянный  антекаре-мъ  безоаръ, 
и  кто-то  его  нашелъ,  только  не  Иванъ  Ивановичъ,  потому 
что  онъ  тоже  уыеръ. 

И  вот7>  въ  это-то  ужасное  время,  когда  интеллигенты 
отирались  уксусомъ  и  не  испускали  духу,  по  бЬднымъ  сло- 
бодскимъ  хпбаркамъ  еще  ожесточеннее  поишлъ  <'пуиы- 
рухъ^;  люди  начали  здЬсь  умирать  «соплошь  и  безъ  вся- 
кой помощи»  —  и  вдругъ  тамъ  на  ннвЬ  смерти  появился 
съ  пзумителБнымъ  безстраш1емъ  Голованъ.  Онъ,  вЬроатно, 
зна,1ъ  или  думалъ,  будто  знаетъ  какую-то  медицину, .  по- 
тому что  клалъ  на  опухоли  больныхъ  своего  приготовлещя 
«кавказск1й  пластырь^>;  но  этотъ  его  кавказскШ,  или  ермо- 
ловск1й,  пластырь  помогалъ  плохо,  Пупыруховъ  Голованъ 
не  выл^чивалъ  такъ  же  какъ  и  Андросовъ,  но  зато  велика 
была  его  услуга  больнымъ  и  здоровымъ  въ  томъ  отноще- 
н1п,  что  ожъ  безбоязненно  входплъ  въ  зачумленныя  лачуги 
и  поилъ  зараженжыхъ  не  только  св-Ьжею  водою,  но  и  сня- 
тымъ  молокомъ,  которое  у  него  оставалось  изъ-подъ  клуб- 
ныхъ  слпвокъ.  Утромъ  рано  до  зарп  переправлялся  он* 
на  снятыхъ  съ  петель  сараиныхъ  воротищахъ  черезъ 
Орликъ  (лодки  зд'кь  не  было)  и  съ  бутылками  за  необъят- 
нымъ  н'Ьдромъ  шнырялъ  пзъ  лачужки  въ  лачужку,  чтобы 
промочить  изъ  скляницы  засохщ1я  уста  умирающихъ,  или; 
поставить  тйломъ  крестъ  на  двери,  если  драма  жизни  зд1'.сь 
уже  кончилась  и  занавесь  смерти  закрылась  надъ  посд^д- 
нпмъ  пуь  актеровъ. 

Съ  этихъ  поръ  доселЬ  малоизв'Ьстнаго  Голована  широко 
узнали  во  вс^хъ  слободахъ  и  началось  къ  нему  большое 
народное  тягот'Ьше.  Имя  его,  прежде  знакомое  прислуге 
дворянскихъ  домовъ,  стали  произносить  съ  уважен1емъ  въ 
народ'Ь;  начали  вид-Ёть  въ  немъ  человека,  который  не  только 
можетъ  «заступить  умершаго  Ивана  Ивановича  Андросова, 
а  даже  бол'Ьс  его  означать  у  Бога  и  у  людей».  А  самому 
безстраш1ю  Голована  не  умедли.ти  подыскать  сверхъесте- 
ственное объяснен1е:  Головаыъ,  очевидно,  что  -  то  зиалъ,  п 
въ  силу  такого  знахарства  онъ  былъ  «несмехтюльньш»... 


Позже  оказалось,  что  это  такъ  именно  и  было:  это  "по- 
могъ  всЬмъ  разъяснить  пастухъ  Панька,  который  вид-Ьдъ 
за  Голованомъ  вещь  нев'Ьроятн}^ю,  да  подтверждалось  это  и 
другими  обстоятельствами. 

Язва  Голована  не  касалась.  Во  все  время,  пока  она  сви- 
р'ЬистБОвала  въ  слободах!,  ни  самъ  онъ,  ни  его  «ермолов- 
ская»  корова  съ  бычкомъ  нич'Ьмъ  не  заболЬли;  но  этого 
мало:  самое  важное  было  то,  что  онъ  обманулъ  и  из- 
велъ,  или,  держась  м'Ьстнаго  говора,  «пзнпштожилъ»  саму 
язву,  и  сд'Ьлалъ  то,  не  пожал-Ьвъ  теплой  крови  своей  за 
народушко. 

Потерянный  аптекаремъ  безоаръ-камень  былъ  у  Голована. 
Какъ  онъ  ему  достался  —  это  бы.10  неизв'Ьстно.  Полагали, 
что  Голованъ  несъ  сливки  аптекарю  для  «обыденной  мази» 
и  увндалъ  этотъ  камень,  и  утаилъ  его.  Честно  это  или  не 
честно  было  произвести  такую  утайку,  про  то  строгой  кри- 
тики не  было,  да  и  быть  не  должно.  Если  не  грЬхъ  взять 
и  утаить  съ'Ьдомое,  потому  что  съ'Ьдомое  Богъ  всЬмъ  дар- 
ствуетъ,  то  т'Ьмъ  паче  не  предосудительно  взять  ц'Ьлебное 
вещество,  если  оно  дано  къ  общему  спасен1ю.  Такъ  у  насъ 
судятъ,  —  такъ  и  я  сказываю.  Голованъ  же,  утаивъ  апте- 
каревъ  камень,  поступи.тъ  съ  нимъ  великодушно,  пустивъ 
его  на  общую  пользу  всего  рода  хриспанскаго. 

Все  это,  какъ  я  выше  уже  сказалъ,  обнаружплъ  Панька, 
а  обицй  разумъ  мхрской  это  выяснилъ. 

ГЛАВА  ШЕСТАЯ. 

Панька,  разноглазый  мужикъ  съ  выцветшими  волосами, 
бы.тъ  подпаскомъ  у  пастуха  и,  кром^з  общей  пастушьей 
должности,  онъ  еще  гоня.тъ  по  утрамъ  на  росу  перекрещ^г- 
ванскихъ  коровъ.  Въ  одно  изъ  такихъ  раннихъ  свопхъ  за- 
няли, онъ  и  подсмотрЬ.тъ  все  д^ло,  которое  вознесло  Голо- 
вана наверхъ  велич1я  народнаго. 

Это  было  по  весн'Ь,  должно-быть  вскор'Ь  посл^Ь  того,  какъ 
вы'Ьхалъ  на  русск1я  поля  изумрудный  молодой  Егор1й  светло- 
храбрый,  по  локоть  руки  въ  красномъ  золоти,  по  КО-ЙНН 
ноги  въ  чистомъ  серебрЬ,  во  лбу  солнце,  въ  тылу  месяцъ, 
по  концамъ  звезды  перехож1я,  а  Бож]й  людъ  честной-пра- 
ведный выгналъ  встр'Ьчъ  ему  ма.1ъ  и  крупенъ  скотъ.  Травка 
была  еще  такъ  мала,  что  овца  и  коза  ею  едва-едва  наеда- 
лись, а  толстогубая   корова   мало    могла   захватывать.    Но 


—    20    —- 

подъ  плетнями  въ  т'Ьняхъ  п  по  канавкаыъ  уже  ботв'Ь-ш 
полынь  п  крапива,  которыя  съ  росой  за  нужду  'Ьлися, 

Выгналъ  Панька  перекрещпванскихъ  коровъ  рано,  еще 
зателшо.  п  прямо  бережкомъ  около  Орлпка  прогналъ  за  сло- 
боду на  полянку,  какъ  разъ  папротпвъ  конца  Третьей  Дво- 
рянской улпцы,  гд-Ь  съ  одной  стороны  по  скату  шелъ  ста- 
рый, такъ  называвш1йся  « городе цк1й»  садъ,  а  слЬва  на 
своемъ  обрывк'Ь  л'Ьпплось  Голованове  гнкздо. 

Было  еще  холодно,  особенно  передъ  зарею,  по  утрамъ,  а 
кому  спать  хочется,  тому  еще  холоднее  кажется.  Одежда 
на  Паньк^  была,  разумеется,  плохая,  сиротская,  какая-ни- 
будь рвань  съ  дырой  на  дыр'Ь.  Парень  вертится  на  одну 
сторону,  вертится  на  другую,  молптъ,  чтобы  святой  Эедулъ 
на  него  тепломъ  подулъ,  а  на  мЬсто  того  все  холодно.  Только 
заведетъ  глаза,  а  в^терокъ  заюлитъ,  заюлитъ  въ  прореху, 
и  опять  разбудптъ.  Однако,  молодая  сила  взяла  свое:  на- 
тянулъ  Панька  свитку  на  себя  •  совсЬмъ  сверхъ  головы,  ша- 
лашпкомъ,  и  задремалъ.  Часъ  какой  не  разслъпиалъ,  по- 
тому что  зеленая  богоявленская  колокольня  далеко.  А  во- 
кругъ  никого,  нпгд'Ь  ни  одной  души  челов-Ьческой,  только 
толстыя  купеческ1я  коровы  пыхтятъ,  да  нЬтъ  -  н'Ьтъ  въ 
Орлпк'Ь  р-ЬзЕвШ  окунь  всплеснетъ.  Дремлется  пастуху  п  въ 
дырявой  свнтк'Ь.  По  вд^)угъ,  какъ  будто  что-то  его  подъ 
бокъ  толкнуло,  в'Ьроятно,  зефиръ  гдЬ  -  нибудь  еще  новую 
дыру  нашелъ,  Панька  вскинулся,  повелъ  съ  просонья  гла- 
зами, хот'кгь  крикнуть:  «куда  комолая»,  и  остановился. 
Показалось  ему,  что  кто  -  то  на  той  сторон'Ь  спускается  съ 
кручи.  Можетъ-быть  воръ  хочетъ  закопать  въ  г.лин'Ь  что- 
нибудь  краденое.  Панька  заинтересовался:  можетъ  -  быть, 
онъ  подстережетъ  вора  и  накроетъ  его,  либо  закричитъ  ему 
«чуръ  вм^ст^»,  а  еще  .лучше  постарается  хорошенько  за- 
метить похоронку,  да  потомъ  переплыветъ  днемъ  Орликъ, 
выкопаетъ  п  все  себ'Ь  безъ  разд'Ьла  возьметъ. 

Панька  воззрился,  и  все  на  кручу  за  Орликъ  смотритъ. 
А  на  дворе  еще  чуть  серело. 

Вотъ  кто-то  спускается  съ  кручи,  сошелъ,  сталъ  на  воду 
и  ндетъ.  Да  такъ  просто  идетъ  по  воде,  будто  по  суху,  и 
не  плескаетъ  ничемъ,  а  т^олько  костылькомъ  подпирается. 
Панька  оторопелъ.  Тогда  въ  Орле  пзъ  мужского  монастьгря 
чудотворца  ждали,  н  голоса  уже  пзъ  подиолицы  слышали. 
Началось  это  сразу  после  «Нпкодимовыхъ  похоронъ».  Арх1- 


—    21    — 

ерей  Никодимъ  былъ  злой  челов'Ькъ,  отлпчившхйся  къ  концу 
своей  земной  карьеры  т^ыъ,  что,  желая  шить  еще  одну 
кавалерш,  онъ  изъ  угодливости  сдалъ  въ  солдаты  очень 
много  духовныхъ,  между  которыми  были  и  единственные 
сыновья  у  отцовъ,  и  даже  сами  семейные  дьячки  и  пона- 
марп.  Они  выходили  изъ  города  ц'Ьлой  парт1ей,  заливаясь 
слезами.  Провожавш1е  ихъ  также  рыдали,  и  самый  народъ, 
при  всей  своей  нелюбви  къ  многоовчпнному  поповскому 
брюху,  плакалъ  п  подавалъ  пмъ  милостыню.  Самому  пар- 
т1онному  офицеру  было  ихъ  такъ  жалко,  что  онъ,  желая 
положить  конецъ  слезамъ,  вел'Ьлъ  новьшъ  рекрутамъ  запеть 
п-Ьсню,  а  когда  они  хоромъ  стройно  и  громко  затянули 
ими  же  сложенную  пЬсню: 

Архирей  нашъ  Никодимъ 
Архилютный  крокодилъ, 

то  будто  бы  и  самъ  офицеръ  заплакалъ.  Все  это  тонуло 
въ  мор^Ь  слезъ,  и  чувствительнымъ  душамъ  представлялось 
зломъ,  воп1ю1цимъ  на  небо.  И  д^Ьйствительно — какъ  достигло 
ихъ  вопленье  до  неба,  такъ  въ  Орл'Ь  пошли  «гласы».  Сна- 
чала «гласы»  были  не  внятные,  и  неизвестно  отъ  кого  шли, 
но  когда  Никодимъ  вскорЬ  послЬ  этого  умеръ  и  былъ  по- 
гребенъ  подъ  церковью,  то  пошла  явная  рЬчь  отъ  прежде 
его  погребеннаго  тамъ  епископа  (кажется  Аполлоса).  Прежде 
отшедшхй  епископъ  былъ  недоволенъ  новымъ  сосЬдствомъ 
и,  ннч'Ьмъ  не  стесняясь,  прямо  говорилъ:  «возьмите  вонъ 
отсюда  это  падло,  душно  мн'Ь  съ  нимъ».  И  даже  угрожалъ, 
что  ес.1н  «падло»  не  уберутъ,  то  онъ  самъ  «уйдетъ  и  въ 
другомъ  город'Ь  явится».  Это  мног1е  люди  с.тышали.  Какъ, 
бывало,  пойдутъ  въ  монастырь  ко  всенощной  и,  отстоявъ 
службу,  идутъ  назадъ,  имъ  и  слышно;  стонетъ  старый  арх1- 
ерей:  «возьмите  падло».  ВсЬмъ  очень  желалось,  чтобы  за- 
явлен1е  добраго  покойника  было  исполнено,  но  не  всегда 
внимательное  къ  нуждамъ  народа  начальство  не  выбрасы- 
вало Ннкодима  и  явно  открывавшшся  угодникъ  всякую 
минуту  могъ  «сойти  съ  двора». 

Вотъ  не  что  иное,  какъ  это  самое,  теперь  п  происходило: 
угодникъ  уходитъ,  и  вндитъ  его  только  одинъ  б'Ьдный  па- 
стушокъ,  который  такъ  отъ  этого  растерялся,  что  не  только 
не  задержалъ  его,  но  даже  не  зам'Ьтилъ,  какъ  святой  ун;е 
и  изъ  глазъ   у   него    пропалъ.    На  двор!)   же   только   чуть 


—    24    — 

ярмоиъ,  волоча  сохи  да  бороны,  засвистали  соловьи  въ 
Борпсовъ  день,  зтЬшал  мученшса,  старан1ям11  святой  Мавры 
заспнЬла  кр'Ьпкая  разсада,  прошелъ  Зосима  святой  съ  дол- 
гимъ  костылемъ,  въ  набалдашннкЬ  пчелиную  матку  про- 
песъ;  мпнулъ  день  Ивана  Богословда  «Николнна  батюшкн» 
п  самъ  Никола  отиразднованъ,  п  сталъ  на  дворЬ  Симонъ 
Зплотъ,  когда  земля  именинница.  На  землпны  именины 
Голованъ  выл'Ьзъ  на  завалинку,  п  съ  той  поры  ыало-по- 
малу  ходить  началъ  и  снова  за  свое  д1>ло  принялся.  Здо- 
ровье его,  невидимому,  шшало  не  пострадало,  но  только 
онъ  «шкандыбать»  сталъ, — на  лЬвую  ножку  подпрыгпвалъ. 

О  трогательности  и  отвагЬ  его  кроваваго  надъ  собою 
поступка,  людн,  вЬроятно,  пм'Ьлп  высокое  мнЬн1е,  но  судилп 
о  немъ  такъ,  какъ  я  сказалъ:  естественныхъ  причннъ  ему 
не  доискивались,  а,  окутавъ  все  своею  фантаз1ею,  сочини.ш 
пзъ  естественнаго  событ1Я  баснословную  легенду,  а  пзъ 
простого,  великодушнаго  Голована  сдЬлали  ыиеическое  лицо, 
что-то  въ  род-Ь  волхва,  кудесника,  который  обладалъ  неодо- 
лпмымъ  талисманомъ  и  ыогъ  на  все  отважиться  и  нигд-Ь 
не  погибнуть, 

Зналъ  плп  не  зналъ  Голованъ,  что  ему  присвопвала  такгя 
д'Ьла  людская  молва,  ■ —  мпЬ  неизвестно.  Однако,  я  думаю, 
что  онъ  зна.тъ,  потому  что  къ  нему  очень  часто  обраща- 
.1ПСБ  съ  такими  просьбами  и  вопросамп,  съ  которыми  можно 
обращаться  только  къ  доброму  волшебнпку.  И  онъ  на  мног1в 
так1е  вопросы  давалъ  « помогатстьные  сов'Ьты»,  п  вообще 
ни  за  какой  спросъ  не  сердился.  Быва,тъ  онъ  по  с.юбо- 
дамъ  и  за  коровьяю  врача,  п  за  людского  .тЬкаря,  п  за 
инженера,  п  за  зв'Ьздоточтя,  и  за  аптекаря.  Онъ  умЬлъ  сво- 
дить шелудп  и  коросту,  опять-таки  какою-то  «ермоловской 
мазью»,  которая  стоила  одинъ  ЬгЬдный  грошъ  на  трех-ъ 
человъкъ;  вынцма,1ъ  соленымъ  огурцомъ  Ж'аръ  пзъ  го.10вы; 
зна,1Ъ,  что  травы  надо  сбирать  съ  Ивана  до  полу-Петра, 
и  отлично  «воду  показыва.тъ»,  то-есть  гдЬ  мо;кно  колодецъ 
рыть.  Но  это  онъ  могъ,  впрочемъ,  не  во  всякое  время,  а 
только  съ  начала  шня  до  св.  Оедора  Колодезника,  пока 
«вода  въ  земл'Ь  слышно  какъ  пдетъ  по  суставчикамъ».  Могъ 
Голованъ  сд'Ьлать  и  все  прочее,  ^что  только  человЬку  надо, 
но  на  остальное  у  него  передъ  Богомъ  былъ  зарокъ  данъ 
за  то,  чтобы  пупырухъ  остановился.  Тогда  онъ  это  кровью 
своею  подтвердилъ  и  держалъ  кр-Ьико-на-кр-Ьико.  За  то  его 


—    25    — 

II  Богъ  ноби.гь  и  штяовалъ,  а  деликатный  въ  свопхъ  чув- 
ствахъ  народъ  никогда,  не  просплъ  Голована  о  чемъ  нена- 
добно. По  народному  этикету  это  такъ  у  насъ  принято. 

Головану,  впрочемъ,  столь  не  тягостно  было  отъ  мистп- 
ческаго  облака,  которымъ  повивала  его  народная  Гаша,  что 
онъ  не  уиотреблялъ,  кажется,  никакихъ  усплш  разрушить 
все,  что  о  немъ  сложилось.  Онъ.  зналъ,  что  это  напрасно. 

Когда  я  съ  жадностью  проб^Ьгалъ  листы  романа  Виктора 
Гюго  «Труженики  миря»  и  встретить  тамъ  Жильята,  съ 
его  генхально  очерченной  строгостью  къ  себ'Ь  и  снисходп- 
тельностхю  къ  друпшъ,  достигшей  высоты  совершеннаго 
саыоотвержен1я,  я  былъ  пораженъ  не  однимъ  велнчхемъ 
этого  облпка  и  силою  его  изображен1я,  но  также  п  тожде- 
ствомъ  гернссйскаго  героя  съ  ^кивымъ  лицомъ,  котораго  я 
зналъ  подъ  именемъ  Голована.  Въ  нихъ  жилъ  одинъ  духъ 
и  бились  самоотвер}кенныыъ  боемъ  сходныя  сердца.  Не- 
много разнились  они  и  въ  своей  судьбЬ:  во  всю  жизнь  во- 
кругъ  нихъ  густЬла  какая-то  тайна,  именно  потому,  что 
они  были  слишкомъ  чисты  и  ясны  и  какъ  одному,  такъ 
и  другому  не  выпало  йа  долю  ни  одной  капли  личнаго 
счастья. 

ГЛАВА  СЕДЬМАЯ. 

Голованъ,  какъ  и  Жильятъ,  казался  «сумпитслепъ  въ 
В'Ьр1з».  Думали,  что  онъ  бьыъ  какой-нибудь  раскольникъ, 
но  это  еще  не  важно,  потому  что  въ  Ор.тЬ  въ  то  время 
было  много  всякаго  разновЬр1я:  тамъ  были  (да  вЬрно  и  те- 
перь есть)  и  простые  староверы,  и  старов'Ьры  не  простые, — 
и  еедосЬевцы,  «пплипоны»,  и  перекрещпванцы, — были  даже 
Х.ТЫСТЫ,  и  «люди  Бож1и»,  которыхъ  далеко  высылали  су- 
домъ  челов'Ьческимъ.  Но  всЬ  эти  люди  кр'Ьпко  держались 
своего  стада  и  твердо  порицали  всякую  иную  в'Ьру,  —  осо- 
бились другъ  отъ  друга  въ  молитв'Ь  и  яден1и,  и  однихъ 
себя  разумели  на  «пути  правомъ».  Голованъ  же  велъ  себя 
такъ,  какъ  будто  онъ  даже  совсЬмъ  не  зналъ  ничего  на- 
стоящаго  о  наилучшемъ  пути,  а  ломалъ  х.тЬбъ  отъ  своей 
краюхи  безъ  разбору  каждом^',  кто  просплъ,  п  самъ  садился 
за  чей  угодно  столъ,  гд'Ь  его  приглашали.  Даже  жиду  Юшк'^ 
изъ  гарнизона  онъ  давалъ  для  дкей  молока.  Но  нехрпст1ац- 
ская  сторона  этого  посл'Ьдняго  поступка  по  .любви  народа 
къ  Головану  нашла   себ'Ь   кое-какое   пзвинен1е:    люди   про- 


никли,  что  Голосанъ,  задабривая  Юшку,  хотЬлъ  добыть  у 
него  тщательно  сохраняеыыя  евреями  «1удины  губы»,  ко- 
торыми можно  передъ  судомъ  отолгаться,  или  «волосатый 
овощъ»,  который  жидамт,  жажду  тушитъ,  такъ  что  они  мо- 
гутъ  вина  н§  пить.  Но  что  совсЬмъ  было  непонятно  въ  Го- 
ловане, это  то,  что  онъ  водился  съ  мЬдникомъ  Антономъ, 
который  пользовался  въ  разсужден1и  всЬхъ  настоящихъ 
качествъ  самою  плохою  репутац1ею.  Этотъ  человГ.къ  ни  съ 
кЬмъ  не  соглашался  въ  самыхъ  священныхъ  вопросахъ,  а 
выводилъ  как1е-то  таинственные  зод1п  и  даже  что-то  сочи- 
нялъ.  Жилъ  Антонъ  въ  слободЬ,  въ  пустой  горенк'Ь  на  чер- 
дачке, платя  по  полтинЬ  въ  месяцъ,  но  держалъ  талгь  так1Я 
страшныя  вещи,  что 'къ  нему  никто  не  заходилъ,  кро^гЬ 
Голована.  ГГ:5вктно  было,  что  Антонъ  им^лъ  здкь  планъ, 
рекомып  «зод1и»,  и  стекло,  которымъ  «съ  солнца  огонь 
изводилъ»;  а  кром-Ь  тото,  у  него  былъ  лазъ  на  крышу,  куда 
онъ  выл'Ьзалъ  нонами  наружу,  садился  какъ  котъ  у  трубы, 
« выстав.1я.1ъ  плезирную  трубку»  и  въ  самое  сонное  время 
на  небо  смотр-Ьлъ.  Приверженность  Антона  къ  этому  инстру- 
менту не  знала  предЬловъ,  особенно  ей.  звЬздныя  ночи, 
когда  ему  видны  были  всЬ  зод1и.  Какъ  только  приб^жнтъ 
отъ  хозяина,  гд-Ь  работалъ  медную  работу  —  сейчасъ  про- 
скользнетъ  черезъ  свою  горенку  п  уже  .тЬзетъ  изъ  сл)'хо- 
вого  окна  на  крышу,  и  'если  есть  на  неб-Ь  звезды,  онъ 
ц^льш  ночи  спдитъ  н  все  сыотритъ.  Ему  это  могли  бы 
простить,  если  бы  онъ  былъ  ученый,  пли,  по  крайней  м'Ьр'Ь, 
немецъ,  но  какъ  онъ  былъ  простой  русгк1й  челов'Ькъ— его 
долго  отучали,  не  разъ  достава.ш  шестами  п  бросали  наво- 
зомъ  п  дохлой  кошкой,  но  онъ  ничему  ни  внпмалъ  и  даже 
не  замечалъ,  какъ  его  тычутъ.  ВсЬ,  смеясь,  звали  его 
«Астраномъ»,  а  онъ  и  въ  самомъ  д^кй  бы.тъ  астрономъ '^'). 


*)  Я  п  мой  товарпщъ  по  гимназш,  нынче  пзв-Ьстный  русск1й  мате- 
матпкъ,  К.  Д.  Краевпчъ.  онавалп  этого  антпка.  въ  конц-в  сороповыхъ 
годовъ,  когда  мы  бы.1п  въ  третьемъ  классь  орловской  гпмпалп  п  жплп 
вм-ЬстЬ  въ  домъ  Лосевыхъ.  «Антонъ-астрономъ»  (тогда  уже  преета- 
р'Ьлый),  д'Ёйствительно,  пм'Ьлъ  кое-как1я  поняп'я  о  небесныхъ  св'Ьтнлахъ 
и  о  закопахъ  вращенхя,  но  главное,  что  было  интересно:  онъ  самъ 
прпготовлялъ  для  свопхъ  труОъ  стекла,  отшлифовывая  пхъ  пескомъ  п 
камнемъ  пзъ  донышекъ  толстыхъ  хрустальныхъ  стакановъ  и  черезъ 
нпхъ  онъ  оглядывалъ  ц'Ь.юе  небо...  Жн-тъ  онъ  ннщпмъ,  по  не  чувство- 
валъ   своей  инщсты,    потому  что    находился    въ  постоян'ю.мъ  восторги 

отъ    •г30Д1Й». 


—    27    — 

Челов'Ькъ  онъ  былъ  тжШ  и  очепь  честный,  но  вольпо- 
думецъ:  увЬрялъ,  что  земля  вертится  и  что  мы  бываемъ 
на  ней  вннзъ  головами.  За  эту  посл'Ьднюю  очевидную  не- 
сообразность Антонъ  былъ  битъ  п  прпзнанъ  дурачкомъ,  а 
потомъ  какъ  дурачокъ  сталъ  пользоваться  свободою  мышле- 
ния, составляющею  привилепю  этого  выгоднаго  у  насъ  зва- 
н1я,  п  заходплъ  до  нев'Ьроятнаго.  Онъ  не  прпзнавалъ  седь- 
минъ  Дан1пла  прореченными  на  русское  царство,  говорилъ, 
что  «зр/Ьрь  десятпрог1Й»  заключается  въ  одной  аллегорш, 
а  зв'Ьрь  медведица — астрономическая  фигура,  которая  есть 
въ  его  планахъ.  Также  онъ  вовсе  неправославно  разум'Ьлъ 
о  «крыл'Ь  орла»,  о  ф1алахъ  п  о  печати  антихристовой.  Но 
ему,  какъ  слабоумному,  все  это  уже  прощалось.  Онъ  былъ 
не  женатъ,  потому  что  ему  некогда  бы.то  жениться  и  не- 
ч'Ьмъ  было  бы  кормить  жену,  да  и  какая  же  дура  р'Ьши- 
лась  бы  выйти  за  астронома?  Голованъ  же  былъ  въ  пол- 
номъ  ум'Ь,  но  не  то.тько  водился,  съ  астрономомъ, .  а  и  не 
шутилъ  надъ  нимъ;  пхъ  даже  видали  ночами  вм'Ьст'Ь  на 
астрономовой  крыш-Ь,  какъ  они,  то  одинъ,  то  другой,  пере- 
меняясь, посматривали  въ  плезирную  трубку  на  зод1и.  По- 
нятно, что  за  мысли  могли  внушать  эти  две  стоящ1я  ночью 
у  трубы  фигуры,  вокругъ  которыхъ  работали  мечтательное 
суев'Ьр1е,  медицинская  поэз1я,  религ1озный  бредъ  и  недо- 
ум^нхе...  И,  на1?онецъ,  сами  обстоятельства  ставили  Голована 
въ  н'Ьсколько  странное  иоложен1е:  неизв'Ьстно  было — какого 
онъ  прихода...  Холодная  хибара  его  торчала  на  такомъ  отлет-Ь, 
что  никак1е  духовные  стратеги  не  могли  ее  присчитать  къ  своему 
в'Ьд'Ьшю,  а  самъ  Голованъ  объ  этозгъ  не  заботился,  и  если 
его  уже  очень  докучно  разспрашивали  о  прпход'Ь,  отв'Ьчалъ: 

—  Я  изъ  прихода  Творца-Вседержителя, — а  такого  храма 
во  всемъ  Орл']^  не  было. 

Жпльятъ,  въ  отв'Ьтъ  на  предлагаеШ)1й  ему  воиросъ,  гдЪ 
его  приходъ,  то.1ько  поднималъ  вверхъ  па.тецъ  и,  указавъ 
на  небо,  говорилъ: 

—  «Вонъ  тамъ»; — но  сущность  обоихъ  этихъ  отв'Ьтовъ 
одинакова.  • 

Голованъ  любилъ  слушать  о  всякой  в'Ьр'Ь,  но  своихъ  мн'Ь- 
нШ  на  этотъ  счетъ  какъ  будто  не  им'Ьлъ,  п  на  случай  не- 
отступнаго  вопроса:  «како  вЬруеши?» — чита.1ъ: 

«В'Ьрую  во  единаго  Бога-Отца,  вседержите.тя  творца, 
видимымъ  же  вс'Ьмъ  и  невидимымъ». 


—    28    — 

I 

Это,  разум'Ьется,  уклонштость.    " 

Впрочелъ,  напрасно  бы  кто-нибудь  подума.1Ъ,  что  Голо- 
ванъ  былъ  сектантъ,  или  б-Ьзкадъ  церковности.  Н-Ьтъ,  онъ 
даже  ходплъ  къ  отцу  Петру  въ  Борнсогл1збскш  соборъ 
«сов'Ьсть  повЬрять».  Прпдетъ  п  скажетъ: 

—  Посрамите  меня,  батюшка,  что-то  себт.  очень  не 
нравлюсь. 

Я  помню  этого  отца  Петра,  который  къ  намъ  хаживалъ 
и  однажды,  когда  мой  отецъ  сказалъ  ему  къ  какому-то 
слову,  что  Голованъ,  кажется,  челов^къ  превосходной  со- 
вести, то  отецъ  Петръ  отвЬчалъ: 

—  Не  сомн'Ьваитесь;  его  сов'Ьсть  ся11га  бЬлЫ. 
Голованъ  любилъ   возвышенныя   мысли   п   зналъ  Поппе, 

но  не  такъ,  какъ  обыкновенно  знаютъ  писателя  люди,  про- 
читавшге  его  пропзведен1е.  НЬтъ;  Голованъ,  одобривъ 
«Опытъ  о  челов'Ьк'Ь»,  подаренный  ему  т'^мъ  же  Алекс^емъ 
Петровичемъ  Ермоловымъ,  зналъ  всю  поэму  наизусть.  И 
я  помню,  какъ  онъ,  бывало,  слушаетъ,  стоя  у  притолки, 
разсказъ  о  какомъ-нпбудь  повомъ  грустномъ  происп1еств1И 
и,  вдругъ  вздохнувъ,  отв'Ьчаетъ: 

«Любезный  Болпнброкъ,  гордыня  въ  насъ  одна 
«ВсЬхъ  заблуждешй  спхъ  неистовыхъ  вина». 

Читатель  напрасно  сталъ  бы  удивляться,  что  такой  чс- 
ловЬкъ,  какъ  Голованъ,  перекидывался  стихами  Поппе. 
Тогда  было  время  жестокое,  но  поэз1я  была  въ  мод'Ь,  и  ея 
великое  слово  было  дорого  даже  му/камъ  кровей.  Отъ  господъ 
это  снисходило  до  плебея.  Но  теперь  я  дохожу  до  самаго 
большого  казуса  въ  истор1п  Голована,  —  такого  казуса,  ко- 
торый уже  несомнЬнно  бросалъ  на  него  двусмысленный 
св'Ьтъ,  даже  въ  глазахъ  людей,  не  склонныхъ  вЬрпть  вся- 
кому вздору.  Голованъ  представлялся  нечистьшъ  въ  ка- 
комъ-то  отдаленномъ  прошломъ.  Это  оказалось  вдругъ,  по 
въ  самыхъ  р-Ьзкихъ  видахъ.  Появилась  на  стогнахъ  Орла 
личность,  которая  ни  въ  чьихъ  глазах-^  ничего  не  значила, 
но  на  Голована  заявляла  могущественный  права  и  обхо- 
дилась съ  нимъ  съ  нев'Ьроятною  наглостхю. 

Эта  личность  и  истор1я.  ея  появления  есть  довольно  ха- 
рактерный эпизодъ  изъ  истор1п  тогдашнпхъ  нравовъ  и  не 
лишенная  колорита  бытовая  картинка.  А  потому  — прошу 
минуту  внимашя   въ  сторону,  —  немножко  вда.1ь   отъ  Орла, 


—    29    — 

въ  края  еще  болЬе  теплме,  къ  тихоструйной  р'^.кЬ  въ 
ковровыхъ  берегахъ,  на  народный  «ппръ  вЬры»,  гд'Ь  н'Ьтъ 
ы'Ьста  д'Ьловой,  будничной  жизни;  гд'Ь  все,  —  ртиительно 
все,  проходптъ  черезъ  своеобычную  релпг1озность,  которая 
ц  придаетъ  всему  свою  особенную  рельефность  и  живость. 
Мы  должны  побывать  при  открыт1и  мощей  поваго  угод- 
ника, что  составляло  для  самыхъ  разнообразныхъ  предста- 
вителей тогдашняго  общества  собьте  величайи1аго  значе- 
шя.  Для  простого  же  народа  это  была  эпопея,  или,  какъ 
говорилъ  одинъ  тогдашн1Й  ВИТ1Я,  —  «свершался  священный 
пиръ  в'Ьры». 

ГЛАВА  ВОСЬМАЯ. 

Такого  двпжен1я,  которое  началось  ко  времени  открьтя 
торжества,  не  можетъ  передать  ни  одно  изъ  напсигтан- 
ныхъ  въ  то  время  сказанШ.  Лъивая,  но  низменная  Д'Ьла  сто- 
рона отъ  нихъ  уходила.  Это  не  было  нынЬшнее  спокойное 
путешеств1е  въ  почтовыхъ  экипажахъ  или  по  жел'Ьзнымъ 
дорогамъ  съ  останоБкамп  въ  благоусгроонныхъ  гостипи- 
цахъ,  ГД'Ь  есть  все  нулшое  и  за  сходную  ц-Ьну.  Тогда  пу- 
те]иеств1е  было  подвигомъ  н  въ  этомъ  случа'Ь  благочссти- 
вымъ  подвигомъ,  котораго,  впрочемъ,  п  стоило  ожидаемое 
торжественное  событ1е  въ  церкви.  Въ  немъ  было  такъ  зке 
много  поэзхи,  —  и  опять-таки  особенной,  —  пестрой  и  про- 
никнутой разнообразными  переливами  церковно  -  бытовой 
жизни,  ограниченной  народной  наивности  п  безконечныхъ 
стремленШ  живого  духа. 

Изъ  Орла  къ  этому  торжеству  отправилось  мно;ксство 
парода.  БольЕпе  всего,  разум'Ьется,  усердствовало  купече- 
ство, но  не  отставали  и  средней  руки  помЬщики,  особенно 
же  валилъ  простой  народъ.  Эти  ими  пЬшкомъ.  Только  т-Ь, 
кто  везъ  «для  ц'Ьльбы»  немощныхъ,  тянулись  на  какой-ни- 
будь кляченк'Ь.  Иногда,  впрочемъ,  и  немощныхъ  везли  на 
себп  и  даже  не  очень  т'Ьмъ  тяготились,  потому  что  съ  не- 
мощныхъ на  постоялыхъ  дворахъ  за  все  брали  дешевле,  а 
иногда  даже  и  совсЬмъ  пускали  безъ  платы.  Было  не  мало 
и  такихъ,  которые  нарочно  на  себя  «бол'Ьзнп  сказывали: 
подъ  лобъ  очи  пущали,  и  двое  третьяго,  по  пе1)ем'Ьнкамъ, 
на  колесенькахъ  везли,  чтобы  лмать  доходъ  жертвенный 
на  воскъ  и  на  масло,  и  на  друг1е  обряды». 

Такъ   я   чпталъ  въ  сказап1и   не   печатанномъ,  но  в'Ьр- 


—    30    — 

номъ  списанномъ  пс  но  шаблону,  а  съ  «живого  в11дЬн1я», 
и  человЬкомъ,  иредпочцтавшшгь  правду  тенденцюзноп  лжи- 
востн  того  времени, 

Движен1е  было  такое  многолюдное,  что  въ  городахъ  Лш?- 
нахъ  и  въ  Ельц'Ь,  черезъ  которые  лежалъ  путь,  яе  было 
м'Ьстъ  ни  на  постоялыхъ  дворагь,  ни  въ  гостиницахъ. 
Случалось^  что  важные  н  именитые  люди  ночевали  въ  своихъ 
каретахъ.  Овесъ,  сЬно,  крупа — все  по  тракту  поднялось  въ 
ц'Ьн'Ь,  такъ  что,  по  зам'Ьчанш  моей  бабушки,  воспомина- 
Н1ЯМП  которой  я  пользуюсь,  съ  этихъ  поръ  въ  нашей  сто- 
ронЬ,  чтобы  накормить  человЬка  студенемъ,  щами,  барани- 
ной и  кашей,  стали  брать  на  дворахъ  по  пятьдесятъ  дв'Ь 
копейки  (то-есть  пят1алтьганый),  а  до  того  брали  двадцать 
пять  (или  71  ;2  коп.).  По  нынешнему  времени, — конечно,  и 
пятхалтынный — ц'Ьна  совершенно  невероятная,  однако,  это 
такъ  было,  и  открыт1е  мощей  новаго  угодника  въ  подъем!, 
ц'Ьнности  на  жизненные  припасы  пм1зло  для  прплегающпхъ 
м^Ьстъ  такое  же  значеше,  какое  въ  недавше  годы  имЬлъ 
для  Петербурга  пожаръ  мстинскаго  моста.  «Щна  вскочила 
п  такая  и  осталась». 

Изъ  Орла,  въ  числЬ  прочихъ  иаломниковъ,  отправилось 
на  открьте  семейство  купцовъ  С — хъ,  людей  въ  свое 
время  очень  пзвЬстныхъ  «ссыпш;иковъ»,  то-есть  проще 
сказать  крупныхъ  кулаковъ,  которые  ссыпаютъ  въ  амбары 
х.т'Ьбъ  съ  возовъ  у  мужиковъ,  и  потомъ  продаютъ  своп 
«ссыпки»  оптовымъ  торговцамъ  въ  Москву  и  въ  Ригу.  Это 
прибыльное  Д'Ьло,  которымъ  пос.!^  освобожден1я  крестьянъ 
бы.то  не  погнушались  и  дворяне;  но  они  любили  долго 
спать  и  скоро  горькимъ  опытомъ  дознали,  что  даже  къ 
глупому  кулачному  д'Ьлу  они  неспособны.  Купцы  С.  счита- 
лись, по -Своему  значение,  первыми  ссыпщиками  и  важность 
ихъ  простиралась  до  того,  что  дому  пхъ  вместо  фамил1п 
была  дана  возвышающая  кличка.  Домъ  бы.тъ,  разум1Ьется, 
строго  благочестивый,  гд'Ь  }тромъ  молились,  ц'Ьлыи  день 
тЬснили  и  обирали  людей,  а  потомъ  вечеромъ  опять  мо- 
лились. А  ночью  псы  ц-Ьнями  по  канатамъ  гремятъ  и  во 
вс^^хъ  окнахъ — «лампадъ  и  с1ян1е»,  громк1й  храпъ  и  чьи- 
нибудь  жгуч1я  стезы. 

Правплъ  домомъ,  по  нын'Ьтинему, '  сказали  бы  *  основа- 
тель фирмы»,  а  тогда  просто  говорили  «самь».  Былъ  это 
мякеньк1й  старичокъ,  котораго,  однако,  вс1з  какъ  огня  боя- 


лись.  Говорили  о  пемъ,  что  онъ  у.м1злъ  мягко  стлать,  да 
было  Лгбстко  спать:  обходилъ  всЬхъ  словомъ  «мат11ны{а>\  а 
спускалъ  къ  чорту  въ  зубы.  Тппъ,  известный  п  знакомый 
типъ  торговаго  патртарха. 

Вотъ  этотъ-то  латр1архъ  и  'Ьхалъ  на  открытте  «въ  боль- 
шомъ  состав'Ь»,  —  самь,  да  }кена,  да  дочь,  которая  стра- 
дала «болезнью  меланхол!!!»  п  подлежала  исц'Ьлен110.  Испы- 
таны были  надъ  нею  всЬ  изв'Ьстныя  средства  народной  по- 
Э31И  и  творчества:  ее  попли  бодряп1,имъ  девясиломъ,  обсы- 
палн  п1он1е10,  которая  унпмаетъ  надхожден1е  стЬнп,  да- 
вали шохать  майранъ,  что  въ  голов'Ь  ыозгъ  поправляетъ, 
но  ничто  не  помогло  и  теперь  ее  взяли  къ  угоднику,  по- 
спешая на  первый  случай,  когда  пойдетъ  самая  первая 
сила.  В'Ьра  въ  преимущество  первой  силы  очень  велика  п 
она  лм'Ьетъ  своимъ  основанхемъ  сказаше  о  сплоамской  ку- 
П'Ьли,.  гд'Ь  тоже  исц'Ьл'Ьва.ш  первые,  кто  уси'Ьвалъ  войти  по 
возмущен1н  воды. 

•Ьхали  орловск1е  купцы  черезъ  Лпвны  п  черезъ  Еледъ, 
претерп'Ьвая  больипя  затруднен1я,  и  совершенно  измучи- 
лись, иока  достигли  къ  угоднику.  Но  улучить  «первый  слу- 
чай» у  угодника  оказалось  невозможнымъ.  Народу  собра- 
лась такая  область,  что  и  думать  нечего  было  протолкаться 
въ  храмъ,  ко  всенощной,  подъ  «открытный  день»,  когда 
собственно  и  есть  «первый  стучай»,  т.-е.,  когда  отъ  новыхъ 
мощей  исходптъ  самая  большая  сила. 

Купецъ  и  жена  его  были  въ  отчаян1и,  —  равнодушн'Ьв 
БС'Ьхъ  была  дочка,  которая  не  зна.1а,  чего  она  лишалася. 
Надеждъ  шшакихъ  не  было  помочь  горю,  —  столько  было 
знати,  съ  такими  фамплхямп,  а  они  простые  купцы,  кото- 
рые хотя  въ  своемъ  мЬст'Ь  что-нибудь  и  значили,  но  зд'Ьсь, 
въ  такомъ  скоплен1ц  хрисйанскаго  величхя,  совсЬмъ  по- 
терялися.  И  вотъ  однажды,  сидя  въ  горЬ  подъ  своею  ки-_ 
биточкою  за  чаемъ  на  постояломъ  дворЬ,  Ж'алуется  патрь 
архъ  жен^,  что  уже  и  наделсды  никакой  не  полагастъ  до- 
стигнуть до  святого  гроба  ни  въ  первыхъ,  ни  во  вторыхъ, 
а  разв'Ь  доведется  какъ  -  нибудь  _  въ  самыхъ  посл4днихъ, 
вм^ст^  съ  ниварямп  и  рыбарями,  т.  е.  вообще  съ  иро- 
стымъ  народомъ.  А  тогда  уже  какая  радость:  и  полищя 
освир'Ьп'Ьетъ,  и  духовенство  заморится — вдоволь  помолиться 
не  дастъ,  а  совать  станетъ.  И  вообще  тогда  все  не  то, 
когда  уже  приложится  столько  тысячъ  устъ  всякаго  народа. 


—    32    — 

Въ  таповыхъ  впдахъ  можно  было  и  послЬ  пргЬхать,  а  они 
не  Т01'0  доси'Ьвалп:  они  'Ьхали,  томились,  дома  д'Ьло  на  прц- 
казчищая  руки  бросили  и  дорогою  за  все  втридорога 
платили,  и  вотъ  тебЬ  вдругъ  какое  ут'Ьшен1е. 

Пробовалъ  купецъ  разъ  и  два  достигнуть  до  дьяконовъ, — 
готовъ  былъ  дать  благодарность,  но  п  думать  нечего, — съ 
одной  стороны  одно  стЬснен1е,  въ  вид-Ь  жандарма  съ  б'Ьлой 
рукавицею  или  казака  въ  плетыо  (ихъ  тоже  пришло  къ 
открыт1ю  мощей  множество),  а  съ  другой  —  еще  '^илонъв, 
что  задавитъ  сазгъ  православный  народушко,  который  вол- 
новался какъ  океанъ.  Уже  п  были  «разы»  и  даже  во  мно- 
жеств1>  и  вчера,  и  сегодня.  Шарахнутся  гд'Ь-нибудь  добрые 
христ1ане  отъ  взмаха  казачьей  нагайки  ц'Ьлой  ст'Ьною  въ 
пять,  въ  шесть  сотъ  челов1.к.ъ,  и  какъ  поирутъ,  да  пона- 
ляжутъ  сгЬной  дружненыго,  такъ  изъ  середины  только  стонъ 
да  пахъ  пойдетъ,  а  потомъ,  по  освобождеши,  много  видано 
женскаго  уха  въ  серьгахъ  рванаго  и  персты  изъ-подъ  ко- 
лецъ  верчены,  а  дв'Ь-три   души    и    со15с1змъ   Богу    иреста- 

БЛЯЛИСЬ. 

Купецъ  вс'Г.  эти  трудности  п  высказываетъ  за  чаемъ  женЬ 
и  дочери,  ДЛЯ  которой  особенно  надо  бьио  улучить  иервыя 
силы,  а  какой-то  «пустотный  человЬкъ»,  нев-Ьдомо  город- 
ского или  сельскаго  зван1я,  все  между  разными  кибитками 
ходитъ  подъ  сар.аемъ,  да  какъ  будто  засматриваетъ  на  ор- 
ловскихъ  купцовъ  съ  нам'1>реп1емъ. 

«Пустошныхъ  людей»  тогДа  тоже  собралось  здЬсь  много. 
П.м'ь  не  только  было  свое  м'Ьсто  на  этомъ  ппршеств1з  В1фы, 
но  они  даи;е  находили  зд'Ьсь  себ^  хоропия  занят1я;  а  по- 
тому понахлынз'ли  сюда  въ  изобил1и,  изъ  разныхъ  мЬстъ, 
и  особенно  изъ  городовъ,  прославленныхъ  своими  воров- 
скими людьми,  т.  е.  изъ  Орла,  Кромъ,  Ельца  п  изъ  Лпвенъ, 
гд'Ь  славились  больш1е  мастера  чудеса  строить.  Все  сошед- 
ш1еся  сюда  пустошиые  люди  иск'али  себЬ  своихъ  промы- 
словъ.  Отважн1уйш1е  изъ  нихъ  д-Ьйствовали  строемъ,  распо- 
лагаясь куч1:ами  въ  толпахъ,  гдЬ  удобно  бы.то  при  сод1'.й- 
СТВ1И  казака  произвести  патискъ  и  смятен1е,  и  во  время 
суматохи  обыскать  чуж1е  карманы:  сорвать  часы,  поясныя 
пряжки  и  повыдергать  серьги  изъ  ушей;  а  люди  бо-л-Ье  сте- 
пенные ходили  Бъ  одиночку  по  дворамъ,  —  жаловались  на 
убожество,  «сказывалп  сны  и  чудеса»,  предлагали  приво- 
роты, отвороты  ц  «старьв1ъ  людямъ  секретныя  помочи  изъ 


—    33    — 

кптоваго  С'Ьмени,  вороньяго  сала,  слоновьей  спермы»  и  дру- 
Г11хъ  снадобхй,  отъ  коихъ  «сила  постоянная  движетъ».  Сна- 
добья эти  не  утрачивали  своей  д'Ьны  и  зд1;сь,  потому  что, 
къ  чести  челов-Ьчества,  сов'Ьсть  не  за  вс1'.мп  исц'Ьлен1яыи 
позволяла  обращаться  къ  угоднику.  Не  менКо  охотно  пу- 
стотные люди  смпрнаго  обычая  занимались  просто  воров- 
ствомъ  и  при  удобныхъ  случаяхъ  нер'11дко  до-чиста  обво- 
ровывали гостей,  которые  за  неимЬн1емъ  по5Г'Ьщен1й  жили 
въ  своихъ  повозкахъ  и  подъ  повозками.  М'Ьста  вездЬ  было 
мало  и  не  всЬ  повозки  находили  себ-Ь  прпотъ  подъ  сараями 
постоялыхъ  дворовъ;  друг1я  лее  стояли  обозомъ  за  горо- 
домъ  на  открытыхъ  выгонахъ.  Тутъ  шла  зкизнь  еще  болЬе 
разнообразная  и  интересная  и  притоыъ  еще  болЬе  полная 
отгЬнковъ  священной  и  медицинской  поэз1и  и  заииматель- 
ныхъ  плутней.  Темные  промышленшп;и  шныряли  повсе- 
ы'Ьстно,  но  пр1ютомъ  имъ  былъ  этотъ  загородный,  «бЬдный 
обозъ»,  съ  окрунсавшимп  его  оврагами  и  лачужками,  гдЬ 
шло  ожесточенное  корчемство  водкой,  и  въ  двухъ-трехъ  по- 
возкахъ стояли  румяныя  солдатки,  прх'Ьхавипя  сюда  всклад- 
чину.  Тутъ  же  фабрикова.1псь  стружки  отъ  гроба,  «печат- 
ная земля»,  кусочки  истл:Ьвшнхъ  ризъ  п  даже  «частицы». 
Иногда  между  промьппляБшими  этими  д'Ьлами  художниками 
попадались  люди  очень  остроумные  п  выкидывали  штуки 
пнтересньш  и  зам'Ьчательныя  по  своей  простогЬ  и  смЬлости. 
Таковъ  былъ  и  тотъ,  котораго  зам'Ьтило  благочестивое  ор- 
ловское семейство.  Проходимецъ  подслушалъ  пхъ  сЬтован1е 
о  невозможности  хгриступить  къ  угоднику  прел:де  ч1^мъ  отъ 
мощей  истекутъ  первыя  струи  ц'Ьлебной  благодати,  и  прямо 
подошелъ  и  заговорилъ  на  чистоту: 

—  Скорби-де  ваши  я  слышалъ  и  могу  помочь,  а  вамъ 
меня  изб-Ьгать  нечего...  Безъ  насъ  вы  зд-Ьсь  теперь  гкелае- 
маго  себ'Ь  удовольств1я,  при  столь  большомъ  и  именитомъ 
съ'Ьзд'Ь,  не  получите,  а  мы  въ  таковыхъ  разахъ  бывали  и 
средства  знаемъ.  Угодно  вамъ  быть  у  самыхъ  первыхъ  силъ 
угодника — не  полсаш'Ьйте  за  свое  благоиолуч1е  сто  рублей  п 
я  васъ  поставлю. 

Купецъ  посмотркгъ  на  субъекта  и  отвЬчалъ: 

—  Полно  врать. 

Но  тотъ  свое  продо.1Л{а.1ъ: 

—  Вы, — говоритъ: — вЬроятно,  такъ  думаете,  судя  по  мо- 
ему ничтожеству;    но    ничтожное  въ   очахъ    челов^ческпхъ 

Соч1шеи1я  И.  С.  ЛЬскоиа.  Т.  IV.  3 


—    31    — 

иоиютъ  быть  совс'Ьмъ  Бъ  другомъ  расчнслсии!  у  Бога.,  и  л. 
за  что  берусь,  то  твердо  могу  исполнить.  Бы  вотъ  смущас- 
гесь  насчетъ  зе^гного  велич1я,  что  его  много  на'Ьхало,  а  мн4 
оно  все  ирахъ,  и  будь  тутъ  хоть  видимо-невидимо  однихъ 
аринцевъ  и  королей,  они  нимало  намъ  не  могутъ  препят- 
ствовать, а  да;ке  всЬ  сами  передъ  нами  разступятся.  А  по- 
тому, если  вы  лшлаете  сквозь  все  пройти  чистымъ  и  глад- 
кимъ  нутемъ  н  самыхъ  первыхъ  лицъ  увидать,  и  другу 
Бож1ю  дать  самыя  первыя  лобызан1я,  то  не  и:алЬйте  того, 
.что  сказано.  А  сс.ш  ста  рублей  жалко  и  не  побрезгаете 
компап1ей,  то  я  живо  подберу  еще  два  человека,  коихъ  на 
прим'Ьт'Ь  пм'Ью,  и  тогда  вамъ  дешевле  станетъ. 

Что  оставалось  д'Ьлать  благочестнвымъ  поклонникамъ? 
Конечно,  рисковано  было  верить  пустотному  человеку,  но 
(т  случая  упустить  не  хот'Ьлось,  да  и  деньги  требовались 
аебольш1я,  особенно  если  въ  компаи1п...  Патргархъ  р'Ь- 
шился  рискнуть  и  сказа.1ъ: 

—  Ладь  компан11о. 

Пустоишый  челов'Ькъ  взялъ  задатокъ  п  поб1гжа.тг.,  пака- 
завъ  семейству  рано  пообедать  и  за  часъ  передъ  т-Ьмъ,  какъ 
ударятъ  къ  вечерн'Ь  въ  первый  колоколъ,  взять  каждому  съ 
собой  по  новому  ручному  полотенцу  и  идти  за  городъ,  на 
указанное  м'Ьсто  «въ  бЬдный  обозъ»,  и  тамъ  ожидать  его. 
Оттуда  немедленно  же  до.'икенъ  былъ  начинаться  походъ, 
котораго,  по  з'В'Ьрен1ямъ  антрепренера,  не  могли  остановить 
никак1е  прпнцы,  пи  короли. 

Таковые  «бЬдные  обозы»  въ  большпхъ  пли  мепьшихъ 
разм-Ьрахъ  становились  шпрокимъ  станомъ  при  всЬхъ  по- 
добныхъ  сборищахъ,  и  я  самъ  видалъ  пхъ  и  помню  въ  Ко- 
ренной подъ  Курскомъ,  а  о  томъ,  о  которомъ  наступаетъ 
пов'Ьствоваше,  слыша.1ъ  разсказы  отъ  очевидцевъ  и  свид^Ь- 
гедей  тому,  что  будетъ  сейчасъ  01П1сано.  ,- 

ГЛАВА  ДЕВЯТАЯ.  '^ 

М'Ьсто,  занятое  б'Ьднымъ  становищемъ,  было  за  городомъ, 
на  обширномъ  и  прнвольномъ  выгон-Ь,  между  р'Ькою  и  стол- 
бовою дорогою,  а  въ  концЬ  примыкало  къ  большому,  изви- 
листому оврагу,  по  которому  б'Ьжалъ  ручеекъ  и  росъ  густой 
кустарникъ;  сзади  начинался  ыогучгй  сосновый  лЬсъ,  гдЬ 
клектали  орлы. 

На  выгон'Ь  расположилось  множество  б'Ьдныхъ  повозокъ 


—    35    ~ 

н  колымагъ,  иредставлявшихъ,  однако,  во  всей  своей  пи- 
щет'Ь  довольно  пестрое  разнообразхе  нацюнальнаго  ген1я  и 
изобр'Ьтательности.  Были  обыкновенныя  рогожныя  будки, 
полотняные  шатры.,  во  всю  тел'Ьгу,  «бесЬдкн»  съ  пуптстымъ 
ковылемъ-травой  и  совершенно  безобразные  лубковые  окаты. 
Ц'Ьлый  большой  лубъ  съ  в'1;ковой  липы  согнуть  и  приколо- 
ченъ  къ  телЬншымъ  грядкамъ,  а  подъ  нимъ  лежка:  лелсатъ 
люди  ногами  къ  ногамъ  въ  нутро  экипажа,  а  головы  к'ь 
вольному  воздуху,  на  об1^  сто1)Оны  внередъ  н  назадъ.  Надъ 
возлежащими  проходитъ  в'Ьтерокъ  и  вентилнруетъ,  чтобы 
имъ  молшо  было  не  задохнуться  въ  собственномъ  духу. 
Тутъ  же  у  взвязанныхъ  къ  оглоблямъ  пихтерей  съ  сЬномъ 
и  хрЬптуговъ  стояли  кони,  больпюю  част1ю  тои1,1е,  вс^Ь  въ 
хомутахъ  и  иные,  у  бережливых ь  людей,  подъ  рогожными 
«крышками».  При  нЬкоторыхъ  повозкахъ  были  и  собачки, 
которыхъ  хотя  и  не  слЬдоваю  бы  брать  въ  паломничество, 
но  это  были  «усердньш»  собачки,  которыя  догнали  своихъ 
хозяевъ  на  второмъ,  третьемъ  покормЬ  и  ни  при  какомъ 
боил-Ь  не  хотЬли  отъ  нихъ  отвязаться.  Имъ  зд'1юь  не  было 
м4ста  по  настоящему  пололсен1Ю  паломничества,  но  он11 
были  терпимы,  и,  чувствуя  свое  контрабандное  пололген1е, 
держали  себя  очень  смирно;  он'Ь  жались  гд'Ь-пибудь  у  те- 
Л'Ьжнаго  колеса  подъ  дсгтяркою  и  хранили  серьезное  мол- 
чан1е.  Одна  скромность  спасала  ихъ  отъ  остракизма  и  01"ь 
опаснаго  для  нихъ  крещенаго  цыгана,  который  въ  одну 
минуту  «снима.тъ  съ  нихъ  шубы».  ЗдЬсь,  въ  б'кдномъ  обозЬ, 
подъ  открытымъ  небомъ  жилось  весело  и  хорошо,  какъ>на 
ярмарк'Ь.  Всякаго  разнообразия  зд'Ьсь  было  болЬе,  ч'Ьмъ  въ 
гостиничныкъ  номерахъ,  доставшихся  только  особымъ 
пзбранникамъ,  пли  подъ  нав!')Сами  постоялыхъ  дворовъ,  гд'й 
въ  Б'Ьчномъ  полумрак'Ь  ]\г1;стились  въ  повозкахъ  люди  вто- 
рой руки.  Правда,  въ  бЬдный  обозъ  не  заходили  тучные 
иноки  и  ипод1аконы,  не  видать  было  даже  и  настоящихъ, 
опытныхъ  странниковъ,  но  зато  зд'Ьсь  были  свои  мастера 
ва  вс'Ь  руки  и  шло  обширное  кустарное  производство  раз- 
ныхъ  «святостей».  Когда  мнЬ  довелось  читать  извктное  въ 
К1евскихъ  хроникахъ  д'Ьло  о  иода'Г.лк'Ь  мощ«й  изъ  бараньихъ 
костей,  я  былъ  удивленъ  младенчествоыъ  пр1ема  этпхъ  фа- 
брикантовъ  въ  сравнен1и  съ  см'Ьлостью  мастеровъ,  о  кото- 
рыхъ слыха.1ъ  ран'Ье.  Тутъ  это  было  какое-то  откровенное 
неглиэюе   съ   отвагой.  Даже  самый  путь  къ  выгону  по  Сло- 


-    36    — 

бодской  улпц'Ь  улсе  отличался  нич'^мъ  несгЬсшхемою  свобо- 
дою самой  широкой  пред11р111мч11востп.  Люди  зна.1п,  что 
этак1е  случаи  не  часто  выиадаютъ  и  не  теряли  времени: 
у  многихъ  ворогь  стояли  столики,  на  кот()])ыхъ  лежали 
иконки,  крестики  и  бумажные  сверточки  съ  гнилою  дре- 
весною  пылью,  будто  бы  отъ  стараго  п)оба,  и  тутъ  же  ле- 
жали стружки  отъ  новаго.  Весь  этотъ  матер1алъ  былъ,  по 
ув'Ьрсн1ю  продавцовъ.  гораздо  высшаго  сорта,  ч'Ьмъ  въ  на- 
стоящихъ  мктахъ,  потому  что  прин(К-енъ  сюда  самими  сто- 
лярами, копачами  и  плотниками,  производившими  самыя 
важный  работы.  У  входа  въ  лагерь  вергкгись  «носящ1е  и 
сидящ1е»  съ  образками  новаго  угодника,  заклеенными  пока 
бкюю  бумажкою  съ  крестнкомъ.  Образки  эти  продавались 
по  самой  дешевой  цЬнЬ  и  покупать  ихъ  можно  было  С1ю 
же  минуту,  но  открывать  нельзя  было  до  отслужен1я  пер- 
ваго  молебна.  У  многихъ  педостойныхъ,  купившихъ  так1е 
образки  и  открывшихъ  ихъ  раньше  времени,  они  оказались 
чистыми  дощечками.  Въ  оврагЬ  же  за  становпщемъ,  подъ 
санями,  опрокинутыми  къ  верху  полозьями,  ки.ти  у  ручья 
цыганъ  съ  цыганкою  и  цыганятами.  Цыганъ  и  цыганка 
им^ли  тутъ  большую  врачебную  практику.  У  нихъ  на 
одномъ  полоз'Ь  былъ  прнвязанъ  за  ногу  большой  безголосый 
«пЬтухъ»,  изъ  котораго  выходили  по  утрамъ  камни,  «дви- 
гавпие  постельную  силу»,  и  цыганъ  имЬлъ  кошкину  траву, 
которая  тогда  была  весьма  нужна  къ  «болячкамъ  афедро- 
новымъг.  Цыганъ  этотъ  былъ  въ  своемъ  родЬ  знаменитость. 
Слава  о  немъ  шла  такая,  что  онъ,  когда  въ  невЬрной  землЪ 
семь  спяш,ихъ  дЬвъ  открывали,  и  тамъ  онъ  не  лишн1й  былъ: 
онъ  старыхъ  людей  на  ыолодыхъ  передЬлывалъ,  прутяныя 
С'Ьченья  господскимъ  людямъ  л'Ьчилъ  и  военнымъ  кавале- 
рамъ  заплечный  бой  изъ  нутра  черезъ  водотокъ  выводилъ. 
Цыганка  же  его,  кажется,  знала  еще  больш1я  тайны  при- 
роды: она  дв1в  воды  мужьямъ  давала:  одну  ко  обличен! ю 
женъ,  кои  блудно  гр'Ьшатъ;  той  воды,  если  женамъ  дать, 
она  въ  нпхъ  не  удержится,  а  насквозь  пройдетъ,  а  другая 
вода  магнитная:  отъ  этой  воды  жена  неохочая  во  снЬ 
страстно  мужа  обойметъ,  а  если  усилится  другого  любить — 
съ  постели  станетъ  падать.         •  ^ 

Словомъ,  д1зло  зд'Ьсь  кппЬло  и  многообразный  нужды  че- 
лов'Ьчества  находили  тутъ  полезныхъ  пособниковъ. 

Пустотный  челов'Ькъ,   какъ  завид'Ьлъ  купцовъ,   не  еталъ 


—    37    — 

съ  ними  разговаривать,  а  пачалъ  ихъ  манить,  чтобы  сошли 
въ  овражекъ,  и  самъ  туда  же  впередъ  юркнулъ. 

Опять  это  показалось  страишовато;  молаго  было  опа- 
саться засады,  въ  которой  могли  скрываться  лих1е  люди, 
способные  обобрать  богомол ьцовъ  до-гола,  но  благочест1е 
превозмогло  страхъ  п  купецъ,  посл'Ь  неболыпого  раздумья, 
помолясь  Богу  и  иомяиувъ  угодника,  решился  переступить 
пгага  три  внизъ. 

Сходилъ  онъ  осторожно,  держась  за  кустики,  а  жен^  и 
дочери  приказалъ  въ  случа'Ь  чего-пибудь  кричать  изо  всей 
мочи. 

Засада  здЬсь  и  въ  самомъ  д'Ьл'1;  была,  но  не  опасная: 
к'упецъ  нашелъ  въ  оврагЬ  двухъ  такихъ  же,  какъ  онъ,  бла- 
гочестивыхъ  людей  въ  куиеческомъ  од'Еян1и,  съ  которыми 
надо  было  «сладиться».  ВсЬ  они  должны  были  зд15сь  запла- 
тить пустотному  уговорную  плату  за  проводы  ихъ  къ  угод- 
нику, а  тогда  онъ  пмъ  откроетъ  свой  планъ  и  сейчасъ  ихъ 
поведетъ.  Долго  думать  было  нечего  и  упорство  ни  къ 
чему  не  вело:  купцы  слолсили  сумму  п  дали,  а  пустошны]! 
открылъ  пмъ  свой  планъ,  простой,  по,  по  простогЬ  своей, 
чисто  ген1альный:  онъ  заключался  въ  томъ,  что  въ  «б'Ьд- 
номъ  обоз'Ь»  есть  изв-Ьстный  пустотному  челов'Ьку  чело- 
в'Ькъ  разслабленный,  котораго  надо  только  поднять  и  нести 
къ  угоднику  и  никто  ихъ  не  остановитъ  и  пути  пмъ  не 
затруднитъ  съ  боляш,имъ..  Надо  только  купить  для  слабаго 
болЬзный  одрецъ  да  иок'ровецъ,  п  поднявъ  его,  нести  всЬмъ 
июстерымъ,  подвязавти  подъ  одръ  полотенчики. 

Мысль  эта  казалась  въ  первой  своей  части  превосход- 
ною, съ  разслабленнымъ  носителей,  конечно,  пропустятъ,  но 
]гаковы  быть  могутъ  посл'1щств1Я?  Не  было  бы  дальше  кон- 
(1)уза?  Однако  и  на  этотъ  счетъ  все  было  успокоено,  про- 
водникъ  сказалъ  только,  что  это  не  стоить  внпман1я. 

—  Мы  таковые  разы,  —  говоритъ:  —  улсе  видали:  вы  въ 
ваше  удовольств1е  сподобитеся  все  вид^Ьть  и  ирилолситься 
къ  угоднику  во  время  всенощнаго  п'Ьн1я,  а  въ  разсул{ден1и 
болящаго,  будь  воля  угодника;  —  пожелаетъ  онъ  его  исц'Ь- 
лить  —  и  псц'Ьлитъ,  а  не  полгелаетъ  —  опять  его  воля.  Те- 
перь только  скиньтесь  скор'Ье  на  одрецъ  и  на  покровецъ, 
а  у  меня  ужъ  все  это  припасено  въ  блпзкомъ  домЬ,  только 
надо  деньги  отдать.  ЙГало  меня  зд'Ьсь  повремените,  и  въ 
путь  пойдемъ. 


—    33    — 

Взялъ,  поторговаБшись,  сш,о  на  снасть  но  два  рубля  съ 
лица  и  иоб'Ьж'ллъ,  а  чсрезъ  десять  минуть  назадъ  вернулся 
II  говоритъ: 

—  Идемъ,  брат1я,  только  но  бойко  выстуиайте,  а  иоспу- 
ститс  малость  очи  побогомыслеин'Ье. 

Купцы  спустили  очи  п  пошли  съ  благогов^н1емъ,  и  въ 
этомъ  же  «б'Ьдномъ  обоз'Ь»  подошли  къ  одной  повозк'Ь,  у 
]{Оторой  стояла  у  хр'Ьптуга  совсЛмъ  дохлая  клячонка,  а  на 
передк'!^  сидЬлъ  малеиьк1Й  золотупшыи  мальчикъ  и  заба- 
влял'ь  себя,  перекидывая  съ  1)уки  на  руку  ощнпанпые  плод- 
пички  желтыхъ  пупавокъ.  Па  этой  повозк-Ь  подъ  липовымъ 
лубкомъ  лсжалъ  челов'Ькъ  среднихъ  л!,тъ  съ  лпцомъ  самихъ 
пупавокъ  желтЬе,  и  руки  тоже  желтыя;  всЬ  вытянутыя,  и 
какъ  МЯГК1Я  плети  ва.1Я1отся. 

Женщины,  завнд'Ьвъ  этакую  ужасн^то  немощь,  ста-ди  к'ре- 
ститься,  а  проводникъ  ихъ  обратился  къ  больному  и  го- 
ворип;: 

—  Ботъ,  дядя  Фотеи,  добрые  люди  пришли  помочь  мн'Ь 
тебя  къ  исц-Ьтенью  нести.  Лоли  Бож1ей  часъ  къ  тсб'Ь  бли- 
зится. 

Желтый  челов^къ  сталъ  поворачиваться  къ  незна]х0мымъ 
людямъ  и  благодарственно  на  ипхъ  смотритъ,  а  перстомъ 
себ-Ь  на  языкъ  показы ваетъ. 

Т'Ь  догадались,  что  онъ  н1зыой.  «Ничего, — говорятъ, — ни- 
чего, рабъ  Бож1Й,  не  благодари  насъ,  а  Богу  благодарствуй», 
и  стали  его  вытаскивать  изъ  повозки,  —  мужчины  подъ 
плечи  п  подъ  ноги,  а  жениишы  только  его  слабыя  ручки 
поддерживали,  и  еще  бол'Ье  напугались  страшнаго  состоян1я 
больного,  потому  что  руки  у  н('го  въ  плечевыхъ  суставахъ 
совсЬмъ  «перевалилися»  и  только  волосяными  веревками 
были  кое-какъ  перевязаны. 

Одрикъ  стоялъ  тутъ  же.  Это  была  небольшая  старая 
кроватка-,  плотно  засыпанная  по  угламъ  клоповыми  яйцами; 
на  кроватк'Ь  л'ежалъ  споит,  соломы  и  кусокъ  рЬдкаго  мит- 
калю съ  грубо  выведенныхчъ  красками  крестомъ,  коп1емъ 
и  трост]ю.  Проводникъ  ловкою  рукою  распушилъ  соломку, 
чтобы  на  вс'Ь  стороны  съ  краевъ  свЬшивалась,  положили 
на  нее  л^елтаго  разсдабленнаго,  покрыли  миткадемъ  и 
понесли. 

Проводникъ  шелъ  впереди  съ  глиняной  жаровенкой  ]1 
крестообразно  покуривалъ. 


—    30    — 

Еще  они  и  изъ  обоза  не  вышли,  какъ  на  ннхтэ  у1ке  на- 
чали креститься,  а  когда  пошли  по  улицамъ,  внимаи1е  къ 
плмъ  становилось  все  серьезп'Ье  п  серьезнЬе:  всЬ,  впдя  ихъ, 
понимали,  что  это  къ  чудотворцу  несутъ  боляи1,аго  и  при- 
соединялися.  Купцы  И1лп  посп']ииа1очи,  потому  что  слы- 
и[али  благов'Ьстъ  ко  всенощной  и  пригалп  съ  своего  ношею 
какъ  разъ  во-время,  когда  зап'Ьлп:  «Хвалите  имя  Господне, 
раби  Господа». 

Храмъ,  разумеется,  не  вмЬн^алъ  и  сотой  доли  собрав- 
тиагося  народа;  видимо-невидимо  людей  сплошною  массою 
стояло  вокругъ  церкви,  но  чуть  увидали  одръ  и  носящихъ. 
нс'Ь  загуд'Ьли:  «разслабаго  несутъ,  чудо  будет'ъ»,  и  вс;) 
толпа  разступилась. 

До  самыхъ  дверей  стала  живая  улица  и  дальше  все  сд'Ь- 
лалось  какъ  об'Ьщалъ  проводин  къ.  Даже  и  твердое  упова- 
И1е  вЬры  его  не  осталось  въ  постыжен1и:  разслабленньш 
исцЬл'Ьлъ.  Онъ  всталъ,  онъ  самъ  вышелъ  на  своихъ  ногахъ 
«славяще  и  благодаряще».  Кто-то  все  это  записалъ  на  за- 
писочку, Бъ  которой  со  словъ  проводника  псц'Ьленный  раз- 
слабленный  былъ  назван'ь  «родственникомъ»  орловскаго 
купца,  черезъ  что  ему  миог1е  завидовали  и  исцЬленный 
за  позднимъ  'Временемъ  не  пошслъ  уже  въ  свой  б'Ьдпый 
обозъ,  а  ночевалъ  подъ  сараемъ  у  своихъ  яовыхъ  род- 
(^твенниковъ. 

Все  это  было  пр1ятно.  Псц'Ьленный  былъ  интереснымъ 
лицомъ,  на  котораго  мнопе  приходили  взглянуть,  и  кидеиш 
ему  «жертоБки».  Но  онъ  еию  мало  говорнлъ  и  неяв- 
ственно,— очень  шамкалъ  съ  непривычки  и  больию  все  на 
куицовъ  псц'Ьленною  рукою  показывалъ:  «ихъ-де  спраши- 
вайте, они  родственники,  они  все  знаютъ».  И  тогда  тЬ 
по-нсвол'й  говорили,  что  онъ  ихъ  родственникъ;  по  вдругъ 
подъ  все  это  подкралась  неожиданная  пепр1ятность:  въ 
ночь,  наставихую  иосл'!!  псц^Ьлен1Я  желтаго  разслабленнаго, 
было  замечено,  что  у  бархатиаго  намета  надъ  гробомъ 
угодника  пропалъ  одинъ  золотой  шнуръ  съ  такою  жо  зо- 
лотою кистью. 

Дознавали  объ  этомъ  пзъ-подъ  руки  и  спросили  орлов- 
скаго купца,  не  зам'Ьтилъ  ли  онъ,  близко  подходя,  и  что 
такое  за  люди  помогали  ему  нести  больного  родственника? 
Онъ  по  сов1хти  сказалъ,  что  люди  были  незнакомые,  изъ 
б1'.диаго  обоза,  по  усерд1ю  несли.  Возили  его  туда  узнавать 


—    40    — 

м-Ьсго,  людей,  клячу  и  тсл'Г.жку  съ  золотутны.м'ь  ыальчп- 
комъ,  игравшимъ  пупавками,  но  тутъ  только  одпо  м'Ьсто 
было  на  своемъ  жЬстЬ,  а  ни  людей,  ни  повозки,  ни  маль- 
чика съ  пупавками  и  сл'Ьда  не  было. 

До;шан1о  бросили,  «да  не  молва  будетъ  въ  людяхъ». 
11исть  пов'Ьсили  новую,  а  к-у!^''.''!  поел!,  такой  попр1ятностп 
скор'Ьо  собрались  домой.  Но  только  тутъ  псц'Ьленный  род- 
ственникъ  осчастливилъ  ихъ  новой  радостью:  онъ  обязы- 
валъ  пхъ'  взять  его  съ  собою  п  въ  противномъ  случа'Ь  угро- 
Л{алъ  жа.1обою,  и  про  кисть  напомниль. 

11  потому,  когда  нришелъ  часъ  к'ъ  оп/Ьзду  купцовъ  во- 
свояси, Фотей  очутился  на  передк'Г.,  рядомъ  съ  кучеромъ, 
п  скинуть  его  было  новозмолсно  до  лежавшаго  на  ихъ  пути 
села  Крутого.  Зд'Ьсь  былъ  въ  то  время  очень  опасный  спускъ 
съ  одной  горы  и  тяжелый  подъемъ  на  другую,  и  потому 
случались  разныя  происшествк  съ  путниками:  падали  ло- 
шади, переворачивались  экипажи  и  прочее  въ  эгомъ  род'Ь. 
Село  Крутое  непрем'1'.нно  надо  было  проследовать  за-св'Ьтло, 
иначе  надо  заночевать,  а  въ  сумерки  никто  не  рискова.^ъ 
спускаться. 

Нап1и  купцы  тоже  зд15сь  переночевали,  и  утромъ  при 
восхо:кдсши  на  гору  «растерялись»,  то-есть  потеряли  своего 
исц'Ьленнаго  родственника  Фотея.  Говорили,  будто  съ  ве- 
чера они  «добре  его  угостили  изъ  фляги»,  а  утромъ  не 
разбудили  и  съ'Ьхали,  но  наитлись  друг1е  добрые  люди,  ко- 
торые поправили  эту  растерянность  и,  прихвативъ  Фотея 
съ  собою,  привезли  его  въ  Орелъ. 

Зд-Ьсь  он7>  отыскалъ  своихъ  неблагодарны хъ  родственни- 
ковъ,  покинувитхъ  его  въ  Крутомъ,  но  не  вст]/]'.тилъ  у 
нихъ  родственнаго  пр1ема.  Онъ  сталъ  нищенствовать  по 
городу  п  разсказывать,  будто  купецъ  '1)здилъ  къ  угоднику 
не  для  дочери,  а  молился,  чтобы  хл'Ьбъ  подоролсалъ.  11и- 
Гсому  это  точн-Ье  Фотея  пзв'Ьстно  не  было. 

ГЛАВА  ДБХЯТАЯ. 

Не  въ  долгихъ  дняхъ  послЬ  появлен1Я  въ  Орл-Ь  нзв'Ьст- 
наго  и  покипутаго  Фотея,  въ  приходЬ  Михаила  Архангела 
у  купца  Акулова  были  «б'Ьдные  столы».  На  двор'Ь,  на  до- 
скахъ,  дымились  болып1я  лпповыя  чаши  съ  лапшой  и  чу- 
гуны  съ  капшй,  а  съ  хозяйскаго  крыльца  раздавали  по 
1)укамъ    ватрушки    съ   лукомъ   л  пироги.  Гостей  набралось 


—    41    — 

множество,  каждый  съ  своей  ложкой  вт,  саног-Ь  или  за  па- 
зухой. Пирогами  од'Ьлялъ  Голованъ.  Онъ  часто  былъ  званъ 
къ  такнмъ  «столамъ»  архитрн1;л]1но.мъ  н  х.т1'.бодаромъ,  по- 
тому что  былъ  сираведливъ,  ничего  не  утаитъ  себЬ  и  осно- 
вательно зналъ  кто  к.а];ого  пирога  стоитъ — съ  горохомъ,  съ 
морковью  или  съ  печенкой. 

Такъ  и  теперь  онъ  стоялъ  и  кагкдому  подходящему  «од'Ь- 
лялъ» большой  пирогъ,  а  у  кого  зналъ  въ  дом-Ь  пемощ- 
пыхъ — тому  два  и  бол'1>е  «на  недужную  порц1Ю».  И  вотъ 
въ  числ'Ь  разныхъ  подходящихъ  подошелъ  къ  Головану  и 
Фотей,  человЬкъ  новый,  но  какъ  будто  удививш1й  Голо- 
вана. Увпдавъ  Фотея,  Голованъ  словно  что-то  вспомнилъ  и 
спросилъ: 

—  Ты  чей  н  гд'Ь  жпвешь? 
Фотей  сморщился  и  ироговорилъ: 

—  Я  ничей,  а  Болай,  обшитъ  рабьей  кожей,  а  живу 
подъ  рогожей. 

А  друг1е  говорягь  Головану:  «его  купцы  привезли  отъ 
угодника...  Это  Фотей  исц15лснный». 

Но  Голованъ  улыбнулся  и  заговорилъ-было: 

—  Съ  какой  стати  это  Фотей! — но  въ  эту  же  самую 
минуту  Фотей  вырвалъ  у  него  иирогъ,  а  другою  1)укою  далъ 
ему  оглушительную  пощечину,  и  крнкиулъ: 

—  Не  бреши  лишняго! — и  съ  этимъ  сЬлъ  за  столы,  а 
Голованъ  стерп'Ьлъ  и  ни  слова  ему  не  сказэчлъ.  ВсЬ  по- 
няли, что  в'Ьрно  это  такъ  надобно,  очевидно  исц'Ьленньтй 
юродуетъ,  а  Голованъ  знаетъ,  что  это  надо  сносить.  Но 
только  «въ  какомъ  расчислен1и  стои.1ъ  Голованъ  такого 
обращешя?»  Это  была  загадка,  которая  продо.та^алась  мног1е 
годы  и  установила  такое  мн'Ьнхе,  что  въ  Голован'Ь  скры- 
вается что-нибудь  очень  б'Ьдовое,  потому  что  онъ  Фотея 
боится. 

И  впрямь  тутъ  было  что-то  загадочное.  Фотей,  скоро 
павш1Й  въ  всеобщемъ  мн-Ьихи  до  того,  что  вслЬдъ  ему  кри- 
чали: «у  святого  кисть  укралъ  и  въ  кабак^Ь  пропилъ»,  съ 
Голованомъ  обходился  чрезвычайно  дерзко. 

Встречая  Голована  гд'Ь  бы  то  ни  было,  Фотей  заступалъ 
ему  дорогу  и  крича;1ъ  «долгъ  подавай».  И  Голованъ,  ни- 
мало ему  не  возражая,  л'Ьзъ  за  пазуху  и  доставалъ  оттуда 
мГ.дную  гривну.  Если  же  у  него  не  случалось  съ  собою 
гривны,  а  было  мен'Ье,  то  Фотей,  котораго  за  пестроту  его 


—    42    — 

лохмотьевъ  прозвали  Горностасмъ,  швырялъ  Головану  пе- 
достаточную  дачу  пазадъ,  плевалъ  на  него  п  даже  билъ 
его,  швыря.1ъ  камнями,  грязью  нлп  сн1>гоыъ. 

Я  самъ  помню,  какъ  однажды  въ  сумеркп,  когда  отепъ 
мой  со  свяи1Рннпкомъ  Пстромъ  сидЬди  у  окна  въ  кабинсгЬ, 
а  Голованъ  стоял>  подъ  01;помъ  и  всЬ  они  втроемъ  веди 
свой  разговоръ,  въ  открытыя  на  этотъ  а1учай  ворота  вб'1'>- 
жалъ  ободранный  Горностай  и  съ  крнкомъ  «забылъ  подлецъ!» 
при  вс'Ьхъ  ударил'ь  Голована  по  лпцу,  а  хоть,  тихонько 
его  отстранплъ,  далъ  ему  изъ-за  пазухи  мЬдныхъ  денегъ  ц 
повелъ  его  за  ворота. 

Так1е  поступки  были  пикому  не  въ  рЬдкость  п  объясне- 
п1с,  что  Горностай  что-нибудь  за  Голованомъ  знаегь,  было 
конечно,  весьма  естественно.  Понятно,  что  это  возбуждало 
у  многпхъ  и  любопытство,  которое,  какъ  вскор'Ь  увидимъ, 
пм'Ьло  верное  основан! е. 

ГЛАВА  ОДИННАДЦАТАЯ. 

Мн'Ь  было  около  семи  Л'Ьтъ,  когда  мы  оставилп  Оредъ  п 
переехали  на  постоянное  житье  въ  деревню.  Съ  т'Ьхъ  пор'ь 
л  уже  не  впдалъ  Голована.  Потомъ  наступило  время  учиться 
н  оригинальный  мужпкъ  съ  болыпой  головою  пропадъ  у 
меня  пзъ  вида.  И  слышалъ  я  о  немъ  только  разъ,  во  время 
«больиюго  пожара».  Тогда  погибло  не  только  много  строен1Й 
и  движимости,  но  сгор'кго  и  много  .тюдей — втэ  числЬ  по- 
с.г'Ьднихъ  называли  Голована.  Разсказывали,  что  онъ  упалт> 
въ  какую-то  >ъму,  которой  не  видно  было  подъ  пепломъ,  и 
«сварился».  О  семейныхъ,  которые  его  пережили,  я  не  спра- 
влялся. Иосл-Ь  этого  я  вскорЬ  уЬхалъ  въ  К1евъ  и  побывалъ 
въ  родимыя  м-Ьста  уже  черезъ  десять  Л'Ьтъ.  Было  новое  цар- 
ствоваи1е,  начинались  новые  порядки;  в'Ья.то  радостной  св'Ь- 
жестью, — ожида.1и  освобожден1я  крестьянъ  и  даже  погова- 
ривали уже  о  гласномъ  судопроизводств'Ь.  Все  новое:  сердца 
горъли.  Неприлшримыхъ  еще  не  было,  но  уже  обозначались 
нетерп'1^лнвцы  и  вылсидатели. 

На  пути  къ  бабушк'1'.  я  остановился  на  н-Ьсколько  дней 
въ  ОрлЬ,  гд'Ь  тогда  слулшлъ  сов1;стнымъ  судьею  мой  дядя, 
который  оставилъ  по  себ'Ь  память  честнаго  челов-Ька.  Онъ 
имЬлъ  много  прекрасныхъ  сторонъ,  внушавшпхъ  къ  нему 
почтен1е  даже  въ  гЬхъ  людяхъ,  которые  но  разделяли  его 
Бзглядовъ  и   снмпат1й:  онъ  бы.1ъ  въ  молодости  щеголь,  гу- 


—    43    — 

саръ,  потомъ  садоводъ  и  художнпкъ  —  дплетантъ  съ  зам-Ь- 
чательными  способностями;  благородный,  прямой,  дворянипъ, 
л  «дворянннъ  аи  Ьои!  (1е8  оп[^1е8».  Понимая  по-своему 
обязательство  этого  квашя,  онъ,  разумеется,  покорст]юпадъ 
новизн-Ь,  но  л;елалъ  критически  относиться  къ  эманст1аи,1и, 
л  представлялъ  изъ  себя  охранителя.  Эмансипац1и  хот1'>л'ь 
только  такой,  какъ  въ  Остзейскомъ  кра^.  Молодыхъ  людей 
онъ  привЬчалъ  и  ласкалъ,  но  ихъ  вЬра,  что  спасен1е  на- 
ходится въ  правильномъ  движен1и  впередъ,  а  не  назадъ— 
казалась  ому  ошибкой.  Дядя  любилъ  меня  и  зпалъ,  что  я 
ого  люблю  и  уважаю,  но  во  мн1>н1яхъ  объ  эмансииащи  и 
другихъ  тогдашнихъ  вопросах'ь  мы  съ  нимъ  не  сходились. 
Въ  Орл-Ь  онъ  д-Ьлалъ  изъ  меня  по  этому  поводу  очисти- 
тельную жертву  и  хотя  я  ти1,ательно  старался  изб'Ьгать 
етпхъ  разговоровъ,  однако,  онъ  на  нихъ  паправлядъ  и  очень 
л^обилъ  меня  «поражать». 

ДядтЬ  всего  бо.тЬе  нравилось  подводить  меня  къ  казу- 
самъ,  въ  которыхъ  его  судейская  практика  обнаруживала 
«народную  глупость». 

Помню  роскошный,  теплый  вечеръ,  который  мы  провели 
сь  дядею  въ  орлоБскомъ  «губсрнаторскомъ»  саду,  занимаясь, 
признаться  сказать,  уже  значительно  утомившимт.  меня 
споромъ  о  свойствахъ  и  качествахъ  русскаго  народа.  Я  не- 
справедливо утвержда.11ъ,  что  народъ  очень  уменъ,  а  дядя, 
можетъ-быть,  еще  несправедлив'Ье  настаива.'1ъ,  что  народъ 
очень  глупъ,  что  онъ  сонер1иеино  не  пм'Ьетъ  понятий  о 
закон'Ь,  о  собственности,  и,  вообще,  народъ  азгятъ,  кото- 
рый молгетъ  удивить  кого  угодно  своею  дикостью. 

—  И  вотъ, — говоритъ: — теб'Ь,  милостивый  государь,  под- 
твержден1е:  если  память  твоя  сохранила  ситуацш  города, 
то  ты  долженъ  помнить,  что  у  насъ  есть  буераки,  слободы 
н  слободки,  кото1)ыя  чортъ  знает7>  кто  мелсевалъ  и  кому 
отводилъ  подъ  постройки.  Все  это  въ  несколько  пргомовъ 
убралъ  огонь  и  на  м'ЬстЬ  старыхъ  .тчугъ  построились  тагая 
же  новыя,  а  теперь  никто  не  может'ъ  узнать:  кто  зд'Ьсь  по 
какому  праву  сидитъ? 

Д'Ьло  было  въ  томъ,  что  когда  отдохнувшШ  отъ  пожа- 
})0въ  городъ  ста.1ъ  устраиваться  н  н'Ькоторые  люди  стали 
покупать  участки  въ  кварталахъ  за  церковью  Васил1я  Ве- 
ликаго,  оказалось,  что  у  иродавцовт^  не  только  не  было 
]П1какихъ  документовъ,  но  что  и  сами  эти  влад'Ьльды  н  ихъ 


—    44    — 

предки  считали  всяьче  документы  совершенно  лишними. 
Домикъ  и  м'Ьстишко  до  этой  поры  переходили  пзъ  рукъ  въ 
руки  безъ  всякаго  заявлешя  властямъ,  н  безъ  всш:ихъ  да- 
ней и  пошлннъ  въ  казну,  а  все  это,  говорить,  писалось  у 
нихъ  въ  какув)-то  оситрать»,  но  «китрать»  эта  въ  одинъ 
изъ  безчпсленныхъ  пожаровъ  сгорЬла  и  тогь,  ь^то  велъ  ее— 
умеръ,  а  съ  т].мъ  п  всЬ  слЬды  ихъ  владГ.нныхъ  правь  по- 
кончилнсь.  Правда,  что  никакихъ  споровъ  по  праву  вла- 
д-Г.нтя  не  было,  но  все  это  не  им-кю  законной  силы,  а  дер- 
жалось на  томъ,  что  если  Протасовъ  говорить,  что  его 
отецъ  купплъ  домишко  отъ  покопнаго  д'Ьда  Тарасовыхъ,  то 
Тарасовы  не  оспаривали  влад'Ьнныхь  правь  Протасовых-ь; 
но  какъ  теперь  требовались  права,  то  правь  н'Ьтъ,  и  со- 
вЬстному  судь'Ь  во-оч1ю  предлежало  рЬшать  вопросъ:  пре- 
ступлен1е  ли  вызвало  законъ,  пли  законъ  создалъ  престу- 
плен1е? 

—  А  зач'Ьмъ  все  это  они  такъ  дЬла,1и? — говорилъ  дядя. — 
Потому^-съ,  что  это  не  обшшовенпый  народъ,  для  котораго 
хороиш  и  нужны  обезпечивающхе  право  государственный 
учрежден1я,  а  это  помады,  орда,  осЬвшал,  но  еще  сама 
себя  не  сознающая. 

Съ  гЬмъ  мы  засну.ти,  выспались, — рано  утромъ  я  схо- 
днлъ  на  Орликъ,  выкупался,  посмотркть  на  старыя  мкта, 
вспомнилъ  Головановъ  домикъ  и,  возвращаясь,  нахожу  дядю 
въ  бесЬдЬ  съ  тремя  неизвЬстными  мнЬ  «милоспшыми  го- 
сударями*. ВсЬ  они  были  купеческой  конструкцш, — двое 
сердовые  въ  сюртукагь  съ  крючками,  а  одинъ  совершенно 
б'Ьлый  въ  с1ггцевой  рубах'Ь  на  выпускъ,  въ  чуйк-Ь  и  въ 
крестьянской  пьтяпЬ  «гречникомъ». 

Дядя  показалъ  мн'Ь  на  нихъ  рукою  и  говорить: 

—  Воть  это  ]1.1люстрац1я  ко  вчерашнему  сюжету.  Эти 
господа  разсказываютъ  мнЬ  свое  д'Ьло:  войди  въ  наше  со- 
в'Ьп1,ан1е. 

Зат-Ьмь  онъ  обратился  къ  предстоящпмъ  съ  очевидною 
для  меня,  но  для  нихъ,  конечно,  съ  непонятною  шркою  и 
добавилъ: 

—  Это  мой  родственникъ,  молодой  прокуроръ  изъ  К1ева, — 
къ  министру  въ  Петербургъ  ■Ьдетъ  и  ыожеть  ему  объяснить 
вайю  дкло. 

Т-Ь  поклонились. 

—  Изъ  нихъ,  видпп1ь  ли, — продолжалъ  дядя: — воть  этотъ, 


—    45    — 

господипъ  ПротасоБЪ,  жслаетъ  купить  домт,  и  м'Ьсто  вотъ 
этого,  Тарасова;  но  у  Тарасова  н'Ьтъ  ппкахшхъ  буыагъ.  По- 
нимаешь: никакихь!  Онъ  только  полшитъ,  что  его  отецъ 
куыидъ  домикъ  у  Власова,  а  вотъ  этотт^,  трет1Й — есть  сыт. 
господина  Власова,  ему,  какъ  видишь,  тоже  уже  не  мало 
л'Ьт-ь. 

—  Семьдесятъ, — коротко  зам11тилъ  старикъ. 

—  Да,  семьдесятъ,  и  у  него  тоже  н'Ьтъ  и  но  было  нгпса- 
кпхъ  бумагъ? 

—  Никогда  не  было,- — опять  вставилъ  старикъ. 

—  Онъ  прииюлъ  удостов']фить,  что  это  такъ  именно  было 
и  что  онъ  ни  въ  как1я  права  не  вступается. 

—  Не  вступаемся,  —  отцы  продали. 

—  Да;  но  кто  его  «отцамъ»  продалъ,  —  т1;хъ  уже  Н'Ьтъ. 
■ —  Н-кгъ;  они  за  в'Ьру  на  Кавказъ  усланы. 

—  Ихъ  моукно  разыскать, — сказалъ  я. 

—  Нечего  искать,  тамъ  имъ  вода  нехороша,  —  воды  по 
снесли,^ — вс'Ь  Бокончилпсь, 

—  Какъ    же  вы,  говорю,  это  такъ  странно  поступали? 

—  Поступали,  какъ  мощно  было.  Приказный  былъ  лютъ, 
даней  съ  малыхъ  дворовъ  давать  было  нечего,  а  была  у 
Ивана  Ивановича  китрать,  въ  нее  и  писали.  А  допрежь 
его  еще  не  за  моей  памяти  Гап'1ювъ  купецъ  былъ,  у  него 
была  китрать,  а  послЬ  всЬхъ  Головану  китрать  дали,  а 
Голованъ  въ  поганой  ям'Ь  сварился  и  кптрати  сгор-Ьли. 

—  Это  Голованъ,  выходитт.,  былъ  у  васъ  что-то  въ  })одЬ 
нотар1уса?  —  спросилъ  дядя  (который  не  былъ  орловским!» 
старожиломъ). 

Старикъ  улыбнулся  и  тихо  молвилъ: 

—  Изъ-за  чего  же  мотархусъ! — Голованъ  былъ  справед- 
ливый челов-Ькъ. 

—  Какъ  же  ему  всЬ  такъ  и  в'Ьрили? 

—  А  какъ  такому  челов'Ьку  не  в'Ьрить:  онъ  свою  плоть 
за  людей  съ  ж'ивыхъ  костей  р'Ьза.1ъ. 

—  Вотъ  и  легенда!  —  тихо  молвилъ  дядя,  по  старикъ 
вслушался  и  отв-Ьча-та: 

—  Штъ,  сударь,  Голованъ  не  лыгенда,  а  правда  и  па- 
мять его  будь  съ  похвалою. 

Дядя  пошутилъ,  и  съ  путаницей.  И  онъ  не  зналъ,  какъ 
онъ  этимъ  в-Ьрно  отв'Ьчалъ  на  всю  массу  воспрянувшихъ 
во  мн'Ь   въ   это   время   воспоминан1Й,    къ    которымъ    ири 


—    40    — 

тогдашномъ    мовмъ    любопытств-Ь    миЬ    страстно    хотЬлось 
подыскать  КЛЮЧ!.. 

А  ключъ  ждалъ  меня,  сохраняясь  у  моей  бабушки. 

ГЛАВА  ДВ'ЪНЛДЦАТАЯ. 

Два  слова  о  бабушке;:  она  происходила  пзъ  московскаго 
1;упеческаго  рода  Колобовыхъ  и  была  взята  въ  замужество 
иъ  ДБорянскШ  родъ  «не  за  богатство,  а  за  красоту».  Но 
лучшее  ея  свойство  было  —  дупшвная  красота  и  свЬтлый 
разуап.,  въ  которомъ  всегда  сохранялся  простонародный 
складъ.  Войдя  въ  дворянсгай  кругъ,  она  уступила  многплп. 
сто  требован1Я5гь  и  да}ке  позволяла  звать  себя  Александрой 
Васильевной,  тогда  какъ  ся  настоящее  имя  было  Акилина, 
но  думала  всегда  простонародно  п  да^кс  безъ  нам'Ьрен1я, 
конечно,  удержала  некоторую  простонародность  въ  р^Ьчи. 
Она  говорила  «ехтотъ»  вмЬсто  этотъ,  считала  слово  «мо- 
раль» оскорбительньъмъ  и  Н1п;акъ  не  могла  выговорить  «бух- 
галтор'ь».  Зато  она  не  позволила  нпкакимъ  моднымъ  да- 
Блен1ямъ  поколебать  въ  себЬ  вЬру  въ  народный  сыысть,  и 
сама  не  разставалась  съ  этимъ  слгысдомъ.  Была  хорошая 
женниша  и  настоящая  русская  барыня;  превосходно  вела 
домъ  п  ум-Ьла  принять  всякаго,  начиная  съ  императора  Але- 
]{сандра  I  до  Ивана  Ивановича  Андросова.  Читать  ничего 
НС  читала,  кром^  дЬтскихъ  ппсемъ,  но  любила  обновлен!» 
ума  въ  бесЬдахъ  п  для  того  «требовала  людей  къ  разго- 
вору». Въ  этомъ  родЬ  собес'Ьднпкомъ  ея  бы.ть  бурмистрь 
]Михайло  Лебедевъ,  буфетчпкъ  Васплш,  старшш  поваръ 
Климъ  НЛП  ключница  Маланья.  Разговоры  всегда  бы.ш  не 
пустые,  а  къ  дЬл}'  п  къ  пользЬ,  разбиралось,  отчего  на  Д'Ьвку 
веклупи;у  мораль  пущена  или  зач4.>гь  мальчикъ  Гришка 
ыачихой  не  доволенъ.  Вс.тЬдъ  за  такпагь  разговороьгь  шли 
свои  м'Ьры,  какъ  помочь  веклушЬ  покрыть  косу  п  что 
сдГлать,  чтобы  мальчикъ  Гришка  не  былъ  мачихой  но- 
доволеиъ. 

Для  нея  все  это  было  полно  живого  интереса,  можеп. 
быть  совершенно  непонятнаго  ея  внучкамъ. 

Въ  ОрлЬ,  когда  бабушка  пр1'Ьзжала  къ  намъ,  дружбой 
ся  пользовались  собориыи  отец-й  Петръ,  кунецъ  Андросовъ 
н  Голованъ,  которыхъ  для  нея  и  «призыва-ии  къ  разговору». 

Разговоры,  надо  полагать,  и  здЬсь  были  не  пустые,  но 
для  одного  препровождошя  времени,  а,  вЬроятпо,  тоже  про 


—    47    — 

как1я- нибудь  д'Ьла,  бъ  род'Ь  падавшей  на  кого-нибудь  мо- 
рали, 1МП  неудовольств1и  мальчика  съ  мачихой. 

У  нея  поэтому  могли  быть  ключи  отъ  многихъ  танностей, 
для  насъ,  пол';а.1гуй,  мелкихъ,  но  для  своей  среды  весьма 
значительныхъ. 

Теперь,  въ  это  последнее  мое  свпдате  съ  бабушкой,  она 
была  уже  очень  стара,  но  сохраняла  въ  совершенной  свЬ- 
лсести  свой  умъ,  память  и  глаза.  Она  еще  шила. 

И  въ  этотъ  разъ  я  засталъ  ее  у  того  нш  рабочаго  С1Х)- 
лика  съ  верхней  паркетной  дощечкой,  изобралсавшей  арфу, 
поддерживаемую  двумя  амурамп. 

Бабушка  спросила  меня;  заЬзжалъ  лп  я  на  отцову  мо- 
гилу, кого  внд'Ьлъ  изъ  родныхъ  въ  Орл-Ь  и  что  подЬлываетъ 
тамъ  дядя?  Я  отв'Ьтилъ  на  всЬ  ея  вопросы  и  распростра- 
нился о  дядЬ,  разсказавъ,  какъ  онъ  разбирается  со  ста- 
рыми «лыгендами». 

Бабушка  остановилась  и  подняла  на  лобъ  очки.  Слово 
«лыгенда»  ей  очень  нонравилась:  она  услыхала  въ  немъ 
наивную  перед'Ьлку  въ  народномъ  духЬ  п  разсмЬялась. 

■ —  Это,  говоритъ,  старикъ  чудесно  сказалъ  про  лыгенду. 

А  я  говорю:  а  мн'Ь,  бабуитка,  очень  бы  хогклось  знать, 
какъ  это  все  происходило  на  самомъ  д-йлЬ,  не  но  лыгендЬ. 

—  Про  что  же  тебЬ  именно  хотелось  бы  знать? 

—  Да  вотъ  про  все  это:  какой  былъ  этотъ  Голованъ?  Я 
его  в1дь  чуть-чуть  помню,  и  то  все  съ  какими-то,  какъ 
старикъ  говоритъ,  лыгендами,  а  в'Ьдь  конечно  же,  дкчо 
было  просто... 

—  Ну,  разум-Ьется,  просто,  но  отчего  васъ  это  удивляетъ, 
что  наши  люди  тогда  купчихъ  крЬпостец  избегали,  а  про- 
сто продажи  въ  тетрадки  пивали?  Этого  еще  и  впереди 
много  откроется.  Приказныхъ  боялись,  а  своимъ  людямъ 
в'Ьрили,  и  все  тутъ. 

—  Но  ч'Ьмъ,  говорю,  Голован'ь  могъ  заслужить  такое 
довЬр10?  Мн'Ь  онъ,  но  правд'Ь  сказать,  иногда  представляется 
какъ  будто  немножко...  шарлатаномъ. 

—  Почему  же  это? 

—  А  что  такое,  наприм'Ьръ,  я  помню,  говорили  бу^цто 
онъ  какой-то  волшебный  камень  тгЬлъ  и  своею  кровью  пли 
тЬломъ,  которое  въ  р-Ьку  бросилъ,  чуму  остановилъ?  За  что 
его  «несмортельнымъ»  звали? 

—  Про  Волшебный  камень — вздоръ.  Это  люди  такъ  при- 


—    48    — 

сочинили  и  Голованъ  тому  не  внноватъ,  а  «песмертельны.дгь»' 
его  прорвали  потому,    что   въ   этакомъ   ужасЬ,    когда   надъ 
землей  смертныя  фим1азмы  стояли  н  всЬ  оробЬли,  онъ  одинъ 
безстраишш!  былъ  и  его  смерть  пе  брала? 

—  А  зач1-.мъ  :ке,  говорю,  онъ  себЬ  ногу  рЬзалъ? 

—  Икру  себ'Ь  отр'Ьза.тъ, 

—  Для  чего? 

—  А  для  того,  что  у  него  тоже  11рыи1;ъ  чумной  сЬлъ. 
Онъ  зналъ,  что  отъ  этого  спасенья  нЬтъ,  взялъ  поскорЬе 
косу,  да  всю  икру  и  отр-Ьзадъ. 

—  Молсетъ  ли,  говорю,  это  быть! 

—  Конечно,  это  такъ  было. 

■ —  А  что,  говорю,  надо  думать  о  лсенпцшЬ  ПавлГ.? 
Бабушка  на  меня  взглянула  и  отв]лаетъ: 

—  Что  же  такое?  Женщина  Павла  была  Фрапошкина 
жена;  была  она  очень  горестная  и  Голованъ  ее  приотплъ. 

—  А  ее,  однако,  называли  Головановымъ  «грЬхомъ». 

—  Всякъ  по  себЬ  судптъ  и  называетъ; — не  было  у  него 
такого  гр'Ьха. 

—  Но,  бабушка,  разв'Ь  вы,  милая,  этому  верите? 

—  Не  только  вЬрю,  но  я  это  знаю. 

—  Но  какъ  можно  это  знатью' 

—  Очень  просто. 

Бабушка  обратилась  къ  работавшей  съ  нею  лЬвочк-Ь  п 
послала  ее  въ  садъ  набрать  малины,  а  когда  та  вышла, 
она  значительно  взглянула  мнЬ  въ  глаза  и  проговорила: 

—  Голованъ  былъ  д1ьвствснннкъ\ 

—  Отъ  кого  вы  это  знаете? 

—  Отъ  отца  Петра. 

И  бабушка  мнЬ  разсказа.1а,  какъ  отецъ  Петръ  незадолго 
передъ  своею  кончиною  говорилъ  ей,  как1е  люди  на  Руси 
бываютъ  неимоверные,  и  что  покойный  Голованъ  бы.1ъ  дЬв- 
ственникъ. 

Коснувшись  этой  истор1и,  бабушка  вошла  въ  маленькхя 
подробности  п  припоминала  свою  беседу  съ  отцомъ  Петромъ. 

—  Отецъ  Нетръ,  говоритт.,  сначала  п  самъ  усумнплся 
п  сталъ  его  подробнее  спраш1шать  п  да}ке  намекну.тъ  на 
Павлу.  «Нехорошо, — говорипз,-— это:  ты  не  каешься,  а  со- 
блазняешь. Не  достойно  тебЬ  держать  у  себя  С1Ю  Пав.ту. 
Отпусти  ее  съ  Богомь».  А  Голованъ  отв^тплъ:  «Напрасно 
это   вы,    батюшка,   говорите:    пусть  лучше   она   живетъ   у 


—    49    — 

меня  съ  Богомъ,  —  нельзя,  чтобы  я  ее  отпустилъ».  «А  по- 
чему?..» «А  потому,  что  ей  головы  приклонить  негд'Ь...» 
«Ну,  такъ,  говорить, — женись  на  ней!»  «А  это, — отв'Ьчаетъ, 
невозможно»,  а  почему  невозможно,  —  не  сказалъ,  и  отецъ 
Петръ  долго  насчетъ  этого  сомневался;  но  Павла  в-Ьдь 
была  чахоточная  и  недолго  яшла,  и  передъ  смертью,  когда 
къ  ней  пришелъ  отецъ  Петръ,  то  она  ему  открыла  всю 
причину. 

—  Какая  же,  бабушка,  была  это  причина? 

—  Они  жили  по  любви  совершенной. 

—  То-есть  какъ  это? 

—  Ангельски. 

—  Но,  позвольте,  для  чего  же  это?  БЬдь  мужъ  Павлы 
пропалъ,  а  есть  законъ,  что  послЬ  пяти  л1',тъ  можно  выйти 
замужъ.  Неужто  они  это  не  зна.1и? 

—  Штъ,  я  думаю  знали,  но  они  еще  кое  -  что  больше 
этого  знали. 

—  Наирим'Ьръ,  что? 

—  А  наприм'Ьръ  то,  что  мужъ  Павлы  всЬхъ  ихъ  пере- 
жилъ  и  никогда  не  пропадалъ. 

—  А  гдЬ  же  онъ  былъ? 

—  Въ  ОрлЬ. 

—  Милая,  вы  шутите? 

—  Ни  крошечки. 

—  И  кому  же  это  было  изв'Ьстно? 

—  Имъ  троимъ:  Головану,  Павл-Ь,  да  самому  этому  не- 
годивцу.  Ты  молсешь  вспомнить  Фотея? 

—  Исц'Ьленнаго? 

—  Да,  какъ  хочешь  его  называй,  только  теперь,  когда 
вс'Ь  они  перемерли,  я  могу  сказать,  что  онъ  совс4мъ  былъ 
не  Фотей,  а  б'Ьглый  со.здатъ  Фрапошка. 

—  Какъ!  это  бы.1ъ  Павлы  мужъ! 

—  Именно. 

—  Отчего  же?  —  началъ  -  было  я,  но  устыдился  своей 
мысли  и  замолчалъ,  но  бабушка  поняла  меня  и  дого- 
вори.та: 

—  В-Ьрио  хючешь  спросить:  отчего  его  никто  другой  не 
узналъ,  а  Павла  съ  Голованомъ  его  не  выдали?  Это  очень 
просто:  друг1е  не  узнали  его  потому,  что  онъ  былъ  не  го- 
родской, да  постар'Ьлъ,  волосами  заросъ,  а  Павла  его  не 
выдала  жал'Ьючи,  а  Голованъ  ее  любячи. 

Сочинен1я  И.  С.  ЛЬскова.  Т.  IV.  4 


—    50    — 

—  Но  вЬдь  юридически,  ио  закону,  Фрапошка  по  суще- 
ствовалъ,  и  они  могли  ожениться, 

—  Могли, — по  юридическому  закону  могли,  да  по  закону 
своей  совЬсти  но  могли. 

—  За  что  же  Фрапошка  Голована  пресл15довалъ? 

—  Негодяй  былъ  покойникъ,  —  разумЬлъ  о  нихъ  какъ 
прочхе. 

—  А  они  изъ-за  него  все  счаст1е  у  себя  и  отняли! 

—  Да  вЬдь  въ  чсмъ  счастье  полагать:  есть  счастье  пра- 
ведное, есть  счастье  гр^^шное.  Праведное  ни  черезъ  кого 
не  переступитъ,  а  грЬшное  все  псрешагнетъ.  Они  же  пер- 
вое возлюбили  паче  посл'1',дняго. 

—  Бабушка,  —  восгаикнулъ  я:  —  в-Ьдь  это  удивительные 
люди! 

—  Праведные,  мой  другъ, — отв'Ьчала  старуипса. 

Но  я  все-таки  хочу  добавить  —  и  удивительные,  и  да:ке 
невероятные.  Они  нев'Ьроятны,  пока  ихъ  окружаетъ  леген- 
дарный вымыселъ,  и  становятся  еще  бол'Ье  нев'Ьроятными, 
когда  удается  снять  съ  нихъ  этотъ  палетъ  и  увидать  ихъ 
во  всей  ихъ  святой  простоте.  Одна  одушевлявшая  ихъ  со- 
всргиетшя  любовь  поставляла  ихъ  выше  вс1^хъ  страховъ  и 
даже  подчинила  имъ  природу,  не  побузкдая  ихъ  ни  заь'а- 
иываться  въ  землю,  ни  бороться  съ  вид'Ьн1ямп,  терзавшими 
св.  Антон1я. 


ИНШЕНЕРЫ-БЕЗСРЕБРЕННИКИ. 


ГЛАВА  ПЕРВАЯ. 

Въ  тридцатыхъ  годахъ  пстекающаго  стол'Ьт1я  въ  петер- 
бургскомъ  инженерномъ  училпщ'Ь  между  воспитанниками 
обнаруживалось  очень  оригинальное  и  благородное  напра- 
Блен1е,  которое  можно  назвать  стремлен1емъ  къ  безукориз- 
ненной честности  и  даже  къ  святости.  Изъ  молодыхъ  лю- 
дей, подчинившихся  названному  направлен1ю,  особенно 
ревностно  ему  послужили  трое:  Брянчанпновъ,  Чихачевъ  и 
Николай  Ферморъ.  ВсЬ  эти  три  воспитанника  инжснернаго 
училища  представля'ютъ  собою  очень  любопытные  харак- 
теры, а  судьба  ихъ  им'Ьетъ  обш,ш  интересъ.  Во  всякомъ 
случа'Ь  въ  ней  есть  многое,  что  можетъ  пригодиться,  как1. 
данныя  для  характеристики  тридцатыхъ  го;1,овъ,  а  татсже 
н-  для  уяснен1я  современныхъ  разномысл1й  по  поводу  мн'Ь- 
н1й  о  значен1и  школы  и  о  независимости  челов^Ьческаго  ха- 
рактера. 

Дмитр1Й  Александровичъ  Брянчаниновъ  въ  указанномъ 
направлен1И  былъ  первымъ  заводчикомъ:  онъ  былъ  главою 
кружка  любителей  и  почитателей  «святости  и  чести»,  и 
потому  о  немъ  сд'Ьдуетъ  сказать  прежде  прочихъ.  Набож- 
ность  и  благочест1е  были,  кажется,  врожденною  чертою 
Брянчанинова.  По  крайней  м'1^%  по  книг'Ь,  о  немъ  напи- 
санной, известно,  что  онъ  былъ  богомоленъ  съ  д'Ьтства,  и 
если  в'Ьрить  френологическимъ  системамъ  Галя  и  Лафатера, 
то  черепъ  Брянчанинова  являлъ  признаки  «возвышеннаго 
богопочиташя». 

4^ 


—    52    — 

Онъ  былъ  мальтткъ  съ  чрезвычайно  миловидною  п  рас- 
полагающею наружностью,  которая  при  вмдержанности  его 
характера  и  благородств1'>  мансръ  очень  сильно  къ  нему 
располагата.  Но  Брянчапиновъ  былъ  осторо'Ж(Ш7,  съ  д'Ьт- 
ства;  онъ  не  дов-Ьрялся  всЬмъ  ласкамъ  безъ  разбора  и  во- 
обще держалъ  себя  строго. 

Такъ  онъ  ум'Ьлъ  себя  хорошо  поставить  съ  перваго 
же  дня. 

Вскор'Ь  пос.тЬ  11ринят1я  его  въ  инженерное  училище,  туда 
пргЬхалъ  императоръ  Николай  Павловпчъ,  бывши!  въ  то 
время  еще  вели1:имъ  княземъ.  Онъ  за'Ьзжа.1Ъ  сюда  часто, 
но  на  этотъ  разъ  ц-Ьль  посЬщен1Я  была  особенная,  а  именно 
«выборъ  пансшнеровъ». 

Николай  Навловичъ  им-Ьлъ  обыкновеше  самъ  выбирать 
д-Ьтей  въ  панс1онеры  своего  имени  и  руководился  въ  этомъ 
случае  не  старшпнствомъ  балловъ  пргемнаго  экзамена,  а 
лнчнылъ  взглядомъ,  т.-е.  велик1й  князь  назначалъ  своими 
панс1онерамп  тЬхъ,  кто  ему  нравился. 

Изв'Ьстно,  что  этотъ  государь  очень  в'Ьрилъ  въ  прони- 
цательность своего  взгляда  и  держался  такъ-называемыхъ 
первыхъ  впечатл'Ьнш.  Брянчаниновъ  же  пропзвслъ  на  него 
столь  благопр1ятное  впечатл'Ьюе,  что  великхп  князь  не  только 
сейчасъ  же  назначилъ  его  своимъ  панс1онеромъ,  по  прика- 
залъ  мальчику  немедленно  од^^ться  и  ждать  его  на  подъ'Ьзд'1>. 
Отсюда  Николай  Павловпчъ  взялъ  Брянчанинова  съ  собою 
въ  экипажъ  и,  пргЬхавъ  съ  нимъ  въ  Аничковъ  дворецъ, 
повелъ  его  за  собою  въ  покои  великой  княгини,  впосл-Ьд- 
ств1и  императрицы  Александры  Оеодоровны  *)• 

Великая  княгиня  была  тогда  въ  своемъ  кабииет'Ь  и,  сидя 
за  иисьменнымъ  столомъ,  не  слыхала,  какъ  вопюлъ  ея  су- 
пругъ  въ  сопровожден1н  воспитанника  Брлнчаяпнова  и  не 
ог-чянулась  на  нихъ. 

Велик1Й  князь  взягь  Брянчанинова  за  плечо  п  поста- 
вилъ  его  за  спинкою  кресла  государыни,  а  самъ  тихо  об- 
нялъ  супругу  и,  поц-ЬдоваБъ  ее  въ  го^юву,  сказалъ  ей  по- 
французски: 


*)  «Жизнеописан1е  епископа  Игпатхя  Брянчанпиова»  говорить,  что 
велик1й  кпязь  припазалъ  кадету  при&пт  во  дворецъ,  но  генералъ 
Пав.  0ед.  Фсрморъ,  товарпщъ  Брянчанинова,  помиитъ,  что  Николай 
иазловичъ  взялъ  Брянчанинова  съ  совою. 


^    53    — 

—  Я  привезъ  теб'Ь  представить  моего  иоваго  папсюнера. 

Посмотри  на  него. 

Государыня  оборотилась  на  стул^Ь,  посмотр^^ла  на  маль- 
чика въ  лорнетъ  н  съ  довольною  улыбкой  сказала: 

—  Это  прекрасный  мальчикъ. 

Всл^Ьдъ  зат^мъ  Брянчанпновъ  былъ  накормленъ  во  дворце 
сытнымъ  завтракомъ  п  отпущенъ  въ  учи.!шщс,  гдЬ  его  ждали, 
л  тотчасъ  же  подвергли  обстоятельнымъ  разспросамъ  о  томъ, 
что  съ  нимъ  было. 

Скромный,  но  правдивый  юноша  разсказа.аъ  все  по  по- 
рядку и  по  правд'Ь. 

Благоволен1е  великаго  князя  ему  послу;кило  въ  большую 
пользу. 

Начальство  училища  съ  этого  же  дня  обратило  на  Брян- 
чанинова  особенное  вниман1е.  Характеръ  п  способности 
юноши  были  изучены  п  опредЬлены  вт>  точности  и  въ  пер- 
вый же  разъ  посл'Ь  этого,  когда  великш  князь  спросилъ: 

—  Какъ  Бряичаниновъ? 

Ему  по  сущей  справедливости  отв'Ьчалй: 
■ —  Онъ  во  всЬхъ  отнотен1яхъ  прим^Ьрный. 

—  Очень  радъ,  —  зам'Ьтилъ  съ  удовольств1смъ  Николай 
Навловичъ,  прозорливость  котораго  въ  этомъ  случае  полу- 
чала себ'Ь  пр1ятное  ему  подтвсрл{ден1е. 

—  А  каковы  его  наклонности  и  характеръ? — продолжа.1Ъ 
государь. 

• —  Оьъ  очень  религ1озенъ  и  отличной  нравственности. 

—  Я  очень  радъ,  и  очень  желалъ  бы,  чтобы  так1е  же 
были  и  друг1е.  Пусть  онъ  имъ  служитъ  прим'Ьромъ. 

Дриведенныя  слова  государя  моментально  сделались  из- 
в'Ьстными  воспитанникамъ  н  между  ними  быстро  образо- 
вался кружокъ  юношей,  желавшихъ  какъ  можно  бол'Ье  подра- 
жать Брянчанинову,  и  Брянчанпновъ  получилъ  въ  этомъ 
крузЕК"!)  значен1е  вождя. 

ГЛАВА  ВТОРАЯ. 

Особенное  благорасположенхе  великаго  князя  оказало  свое 
вл1ян1е  на  Брянчанинова  въ  томъ  смысл'!^,  что  онъ  вдругъ 
какъ  бы  ускоренно  созр'клъ  и  сдЬлался  еще  серьезнЬе.  Кру- 
л;окъ  его  состоялъ  челов'Ькъ  изъ  десяти,  и  изъ  нихъ  осо- 
бенною дружбой  Брянчанинова  сразу  сталъ  пользоваться 
Миша  Чихачевъ,  которому  Брянчанпновъ  и  открывалъ  свою 


—    54    — 

душу   и  заиов-Ьдныя  думы,    выражавш1я  его  направлешя  н 
И'Ьли. 

—  Самое  главное  въ  нашемъ  положен! н  теперь  то, — вну- 
шалъ  онъ  Чихачеву: — чтобы  сберечь  себя  отъ  гордости.  Я 
не  знаю,  какъ  мн'Ь  быть  благодарным7>  за  незаслуженную 
милость  великаго  князя,  но  постоянно  думаю  о  томъ,  чтобы 
сохранить  то,  что  всего  дороже.  Надо  слЬдить  за  собою, 
чтобы  не  начинать  превозноситься.  Прошу  тебя:  будь  мнЬ 
другъ  ■ —  наблюдай  за  мною  и  предостерегай,  чтобы  я  не 
могъ  утрачивать  чистоту  моей  души. 

Чихачевъ  обЬщалъ  ему  эту  поыои1,ь. 

—  Прекрасно,  —  отвЬчалъ  онъ:  —  я  всегда  скажу  тсбЬ 
1фавду,  но  въ  этомъ  и  не  будетъ  надобности,  такъ  какъ  ты 
уже  нашелъ  средства  спасти  себя  отъ  соблазна. 

—  Что  ты  этпмъ  хочешь  сказать? 

—  Ты  самъ  сказалъ:  надо  не  начинать,  п  если  ты  ни- 
когда не  будешь  начинать,  то  оно  никогда  и  не  начнется,, . 

—  Твоя  правда,  —  отв'Ьти.лъ,  подумавъ,  Брянчаниповъ: — 
но...  все-таки  наблюдай  за  мною.  Я  боюсь,  что  могу  быть 
втянутъ  на  этотъ  путь  отъ  т^хъ  самыхъ  людей,  которые 
доллшы  быть  мн'Ь  прим'Ьромъ.  В'Ьдь  мы  «дол;каы  быть  по- 
корны начальникамъ  нашимъ...» 

— •  Да,  это  правда,  —  отв^тилъ  Чихачевъ  и  тотчасъ  же 
зам'Ьтнлъ,  что  лицо  Брянчанинова  вдругъ  какъ  бы  озари- 
лось какою-то  радостною  мыслью, — онъ  взялъ  товарища  за 
об'Ь  руки,  сжалъ  ихъ  въ  своихъ  рут^ахъ  и,  глядя  съ  серьез- 
ною восторженностью  вверхъ,  какъ  бы  читалъ  подъ  кысо- 
кимъ  карнизомъ  покоя: 

—  Я  вижу  одно  в'Ьрное  средство  для  того,  чтобы  не 
поддаться  опасности  соблазна,  который  представляютъ  люди, 
и  ты,  можетъ  -  быть,  отгадываешь,  въ  чемъ  оно  заклю- 
чается... 

—  Мн'Ь  кажется,  что  я  отгадываю,  о  чемъ  ты  думаешь. 

—  Я  думаю,  что  надо  всегда  смотр'Ьть  на  Богочелов'Ька, 

—  Ты  правъ. 

—  Пов-Ьрь,  —  если  мы  не  будемъ  сводить  съ  Него  на- 
шихъ  мысленныхъ  глазъ  и  будемъ  стараться  во  вссмъ  Ему 
сл'Ьдовать,  то  для  насъ  н'Ьтъ  ци1;акой  опасности.  Онъ  насъ 
спасеть  отъ  опасности  потерять  себя  во  всЬхъ  случаяхъ 
жизни,  ' 

—  В11рю. 


—    55    — 

—  И  вотъ  Опъ  съ  нами,  и  мы  въ  Немъ,  и  Опъ  въ  насъ. 
Мн-Ь  кажется,  я  понялъ  сейчасъ  въ  этихъ  словахъ  новый 
удивительный  смыслъ, 

—  И  я  тоже. 

Товарищи  восторженно  обнялись  и  съ  этой  минуты  сде- 
лались неразрывными  друзьями.  Дружба  ихъ,  впрочомъ, 
носила  особый  отпечатокъ  чего-то  аскетическаго.  Они  дру- 
жили для  того,  чтобы  поддерживать  одинъ  другого  въ  об- 
щемъ  ихъ  стремлен1и  уйти  отъ  житейскнхъ  соблазновъ  къ 
поднявшему  ихъ  возвышенному  идеалу  чистой  лсизни  въ 
дух'1]  христ1анскаго  учен1я. 

ГЛАВА  ТРЕТЬЯ. 

Изъ  различныхъ  путей,  которыми  русск1е  образованные 
люди  подобнаго  пастроешя  въ  то  время  стремились  къ  до- 
стижение хрпст1анс1.'аго  идеала,  наибольши1гь  вниман1емъ 
и  предпочтен1емъ  пользовались  библейскш  шэтизмъ  и  тя- 
гот^нхе  къ  католичеству,  но  Брянчаниновъ  и  Чихачевъ  не 
пошли  во  сл11дъ  ни  за  однимъ  изъ  этихъ  направлен1й,  а 
избравши  третье,  которое  тогда  только  обозначалось  и  по- 
томъ  довольно  долго  держалось  въ  обш;еств'Ь:  это  было  пра- 
вослав1е  въ  дух'Ь  митрополита  Михаила.  Мнопе  тогдашн1е 
люди  съ  благочестивыми  стремлен1ями  и  съ  образованнымъ 
вкусомъ,  по  той  илл  по  другой  прпчин'1',,  шпсакъ  не  могли 
«принять  все  какъ  въ  катехизисЬ»,  но  не  хот'Ьли  слушать 
и  «чуждаго  гласа»,  а  получали  успокоен1е  для  своихъ  му- 
чительныхъ  противор'Ьч1й  въ  излюблснныхъ  толковангяхъ  и 
поучешяхъ  Михаила.  Находить  же  религ1озное  примиреше 
съ  своею  сов'Ьстью— кому  не  дорого  изъ  людей,  ]1мФ,ющихъ 
совесть?  И  у  Михаила  было  очень  много  почитателей,  остав- 
шихся ему  в'Ьрнымп  и  посл'Ь  того,  какъ  въ  его  сочинешяхъ 
признано  было  не  все  «соотв'Ьтственнымъ». 

Брянчаниновъ  и  Чихачевъ  были  изъ  числа  большихъ 
почитателей  преосв.  Михаила  *).  Они  внимали  и  охотно 
усвоивали  его    религшзныя   мшЬн1я  и  пошли  по  его  напра. 


*)  Въ  книгЬ  о  лсизни  Брянчанинова,  па  стр.  15-й,  упоыппается,  что 
<въ  то  время  разнообразныя  релипозныя  идеи  занимали  столицу  сЬ- 
верпую,  препирались  и  боролись  между  собою»,  но  не  показано,  какъ 
эта  борьба  касалась  Брянчанинова  и  Чихачеза,  а  не  касаться  нхъ  она 
не  могла.  Устныя  указан1Я  па  то,  что  они  читали  сочине1пя  митропо- 
лита Михаила,  отнюдь  не  представляются  нев'Ьроподопныыи. 


—    56    — 

влен1ю,  ьъ  1.'оторомъ  они  могли  не  предаваться  чуждому 
русской  натур'Ь  вл1ян110  католичества  и  въ  то  же  время  не 
оставаться  наедин-Ь  безъ  всякой  церковной  теилоты,  на  что 
приходилось  обрекать  себя  людямъ,  слЬдовавшимъ  строго- 
П1этистпческимъ  традищямъ. 

Оба  молодые  человЬка  рано  стали  вести  самую  воздерж- 
ную жизнь,  разумея  воздержность  не  въ  одной  пн]цЬ,  но 
главнымъ  образомъ  въ  недопуш,ен1и  себя  до  гнЬва,  лжи, 
раздражительности,  мщешя  и  лести.  Это  дало  ихъ  характе- 
рамъ  не  только  отпечатокъ  благородства,  но  и  благоче- 
ст1я,  которое  вскорЬ  же  было  замечено  сначала  товари- 
щами, а  иотомъ  и  начальствомъ,  и  создало  Брянчанинову 
такое  почетное  положенье  среди  воспптанниковъ,  какого  не 
достигалъ  въ  инженерномъ  училищ-Ь  никто  другой  ни  до 
него,  ни  посл'Ь  него.  Ему  всЬ  вЬрилц  и  никто  не  пм-Ьлъ 
случая  сожалеть  о  своей  съ  нимъ  откровенности,  но  откро- 
венность эта  тоже  им'Ьла  особенный,  ограничительный  ха- 
рактеръ,  отв'ЬчавшШ  характеру  благочестиваго  юноши,  рано 
иолучившаго  отъ  товарищей  прозвище  «монаха».  Брянча- 
нинову нельзя  было  говорить  ни  о  какихъ  школьныхъ 
гадостяхъ,  такъ  какъ  онъ  всегда  былъ  серьезенъ  и  не  лю- 
билъ  дурнььхъ  школьныхъ  прод'Ьлокъ,  который  тогда  были 
въ  болыпомъ  ходу  въ  закрьггыхъ  русскихъ  учплищахъ.  Ни 
Брянчанпновъ,  ни  Чпхачевъ  не  участвовали  тоже  ни  въ 
какихя,  проявлен1яхъ  молодечества  и  прямо  говорили,  что 
они  желаютъ  не  знать  о  ннхъ,  потому  что  не  хотятъ  быть 
о  ннхъ  спрошенными,  ибо  не  могуть  лгать  и  не  желаютъ 
ни  на  кого  доказывать.  Такая  твердая  откровенность  по- 
ставила ихъ  въ  особенное,  прекрасное  полоя{ен1е,  въ  кото- 
ромъ  они  никогда  не  были  въ  необходимости  никого  выго- 
раживать, прибегая  ко  лжи,  и  ни  на  кого  ничего  не  дока- 
зывали. Воспитатели  зна,1и  этотъ  «духъ»  Бряпчанинова  и 
Ч1гхачева  и  никогда  ихъ  не  спришивали  въ  т'Ьхъ  случаяхъ, 
когда  представля.тась  надобность  изсл^довать  какую-нибудь 
кадетскую  продЬлку.  Съ  откровенностямп  въ  этомъ  ^оц^> 
товарипц!  къ  Брянчанинову  и  Чпхачеву  и  не  появлялись, 
но  зато  во  вс1)Хъ  другихъ  случаяхъ,  если  встр'Ьчалось  ка- 
кое-либо серьезное  недоразум-Ьнге,  или  кто-нибудь  им^Ьлъ 
горе  п  страдан1е,  т-Ь  см'Ьло  обращались  къ  «благочестивымъ 
товарпщамъ-монахамъ»  и  всегда  находили  у  нихъ  самое 
теплое,  дружеское    участ1е.   Къ    Брянчанинову    обращались 


—    57    — 

то;ке  въ  случа'Ь  несогласШ  менаду  товарищами  п  его  мн'1ш1е 
принцмали  за  р1ш1ен1е,  хотя  онъ  самъ  всегда  устранялся 
отъ  суда  надъ  другими,  говоря:  «меня  никто  не  поставилъ, 
чтобы  судить  и  дЬлпть  другихъ».  Но  самъ  онъ  Д'Ьлился  съ 
нунгдающнмися  всЬмъ,  ч'Ьмъ  могъ  под'Ьлиться. 

Чнхачевъ  хотя  былъ  того  же  самаго  духа,  какъ  и  другъ 
ого  Брянчаниновъ,  но  им'Ьлъ  второстепенное  значеше,  съ 
одной  стороны  потому,  что  Брянчаниновъ  обладалъ  болЬе 
яркими  способностями  и  прекраснымъ  даромъ  слова,  а  съ 
другой  —  потому,  что  бол'Ье  молодой  по  гЬтамъ  Чнхачевъ 
добровольно  тунгевалоя  и  самъ  любилъ  при  каждомъ  случа'К 
отдавать  первеаство  своему  другу. 

13л1ян1е  пхъ  на  товарищей  было  больнюе;  учились  они 
оба  прекрасно  и  начальство  заведен1Я  над'Ьялось,  что  пзъ 
ннхъ  Быйдутт»  превосходные  инженеры.  Въ  томъ  же  былъ 
ув-Ьронъ  и  велик1Й  князь,  который  «очень  желалъ  внд'Ьть 
въ  инженерномъ  в-ЬдомствЬ  честныхъ  людей». 

Оба  друга  окончили  курсъ  въ  1826  г.,  сохранивъ  за 
собою  свое  почетное  положение  до  посл'Ьдняго  дня  своего 
пребыван1Я  въ  училищ'Ь,  оставили  тамъ  по  себЬ  самую  луч- 
1иую  память,  а  также  и  н'Ьсколькихъ  посл'Ьдователей,  изъ 
которыхъ  потомъ  вскор'Ь  жа  отличился  своею  непосредствен- 
ностью и  неуклонностью  своего  поведен1я  Николай  Ферморъ, 
о  которомъ  разскажемъ  ниже, 

ГЛАВА   ЧЕТВЕРТАЯ. 

Но  окончан1п  кадетскихъ  классовъ  въ  -инженерномъ  учи- 
.тищ-Ь,  Брянчаниновъ  и  Чнхачевъ  вышли  на  вольную  квар- 
тиру и  поселились  вм'Ьст1>  на  Невскомъ  проспектЬ  въ  боль- 
шомъ  и  очень  нел'Ьпомъ  дом'Ь  Лопатина.  Дома  этого  теперь 
уже  не  существуетъ,  —  онъ  сломанъ  и  по  м'Ьсту,  которое 
занималъ  его  обширный  дворъ,  пролегаетъ  нынешняя  Пуш- 
кинская улица. 

Удален1е  пзъ-подъ  надзора,  которому  друзья  подчиня- 
лись въ  закрытомъ  заведен1и,  открыло  имъ  большую  сво- 
боду располагать  своимъ  временемъ,  сообразно  своимъ 
стремлен1ямъ  и  вкусамъ.  Они  этпмъ  н  воспользовались. 
Они  повели  образъ  жизни  самый  сцюпй,  —  чисто-монанте- 
СК1Й, — соблюдали  постные  дни;  не  пос'Ьщали  никакихъ  уве- 
селенШ  и  гульбищъ;  изб'Ьгали  всякихъ  легкомысленныхъ 
знакомствъ  и  ежедневно    посещали  церковь.    Каждый  день 


они.  вставали  очень  рано  и  шли  п'Ьшкомъ  въ  Невскую  лавру, 
гд1',  выслушивали  раннюю  обЬдню,  и  зат-Ьмъ  тамъ  же  пили 
чай  у  голосистаго  херодкшона  Виктора  *),  Объ  этоыъ  Вик- 
торЬ  сохранилось  предан1е,  какъ  о  монах11  очень  слабомъ, — ■_ 
опъ  велт,  самую  нетрезвую  жизнь  и  говорилъ  вс1змъ  гру- 
бости, но  ему  все  это  прощалось  за  хорош1й  голосъ  и  за 
отм-Ьнное  мастерство  руководить  исполнителями  при  тор- 
жественных!. богослужен1яхъ.  Но,  какъ  челов'Ькъ,  онъ  былъ 
очень  добръ,  прямъ  и  до  того  откровененъ,  что  не  могъ 
нимало  покривить  душою  и  притвориться.  Такою  своею 
прямотой  онТ)  содержалъ  въ  постоянномъ  страх'Ь^изв'Ьст^даго 
Андрея  Николаевича  Муравьева,  котораго  находплъ  «про- 
тивнымъ»,  а  его  молодыхъ  «сенъ-сировъ»  называлъ  «сквер- 
навцами», и  просто  выгонялъ  вонъ. 

Помолившись  за  раннею  обЬднеЁ  и  напившись  чаю  у 
Виктора,  друзья  шли  въ  свое  инженерное  училище,  въ  офи- 
церск1е  классы,  гд'Ь  оставались  положенное  время,  а  потомъ 
уходили  домой,  скромно  трапезовали  и  все  остальное  время 
дня  проводили  за  учебными  занят1ями,  а  покончпвъ  съ 
ними,  читали  богословстя  и  религ1озныя  книги,  опять-таки 
отдавая  передъ  многими  изъ  нихъ  предпочтете  сочине- 
н1ямъ  митрополита  Михаила  **). 

Мягкое,  миролюбивое,  христ1анское  настроен1е  этого  пи- 
сателя оказало  чрезвычайно  сильное  вл1ян1е  на  обоихъ  мо- 
лодыхъ людей  и  изменило  путь  ихъ  лсизни  и  д'Ьятельности. 
Первое,  ч'Ьмъ  повредплъ  имъ  Михаилъ,  выразилось  тЬмъ, 
что  ни  Брянчаниновъ,  ни  Чихачевъ  не  захогЬлп  воевать  и 
не  могли  сноспть  ничего  того,  къ  чему  обязывала  ихъ  воен- 


*)  Разсказъ  о  близости  Бряцчаннпова  и  Чпхачева  съ  Впкторомъ 
представляется  странпымъ  н  почти  нев'Ьроятнымъ.  Известно,  что  сии 
ходили  въ  лавру  къ  духовникц  и  что  лица,  желавш1я  отклонить  ихъ 
отъ  набожности,  додали  въ  отомъ  ианравденш  большая  усилия.  Не  сл'Ь- 
дуетъ  ли  думать,  что  юноши,  съ  своей  стороны,  старались  скрывать, 
къ  кому  именно  они  ходили  въ  лавру,  а  ихъ  товар]1щи  думали,  что 
они  ходятъ  къ  веселому  Виктору. 

**)  Мнхаплъ  Десницк1"й,  изъ  студентовъ  московской  академ1и,  былъ 
приходским!,  свящепникомъ,  потомъ  прпдворнымъ  священникомъ  Зиы- 
няго  дворца,  потомъ  придворпымъ  1еромонахомъ,  и  съ  1818  года  ыи- 
трополитомъ  иетербургскимъ.  Скончался  24-го  марта  1821  года.  Сочи- 
нения ого  до  сихъ  поръ  многими  любимы  и  высоко  ценятся,  но  они 
рЪдко  сстр'Ьчаются  въ  продаже.  Специалисты,  впрочемъ,  находили  въ 
нихъ  больш1е  недостатки. 


—    59    — 

ная  служба,  для  которой  они  были  приготовлены  своимъ 
спед1альнымъ  военнымъ  воспитан1емъ.  Потомъ  они  не  по- 
падали въ  обш,1й  тонъ  тогдашняго  инженернаго  ведомства, 
гд'Ь  тогда  пнспскторстБОвалъ  генералъ  Ламновсшй,  имя  ко- 
тораго  было  исторически  связано  съ  поставкою  въ  казну 
мрамора,  почему  его  и  звали  «мраморнымъ».  Въ  июкенер- 
номъ  в^домств1з  мног1е  тогда  были  "заняты  заботами  о  на- 
живи и  старались  ставить  это  д15ло  «правильно  и  брат- 
ски»,— вырабатывали  систему  самовознаграждетя. 

< Монахи»  не  хотЬли  ни  убивать  людей,  ни  обворовывать 
государства  и  потому,  можетъ-быть,  по  неопытности,  сочли 
для  себя  невозможною  инженерную  и  военную  карьеру  и 
р'Ьшили  удалиться  отъ  нея,  не  смотря  на  то,  что  она  могла 
имъ  очень  улыбаться,  при  ихъ  хороишхъ  родственныхъ 
связяхъ  и  при  особенномъ  внпман1и  императора  Николая 
Павловича  къ  Брянчанинову.  Государь  хотя  о  немъ  теперь 
уже  не  осв-Ьдо-млялся  такъ  часто,  какъ  прежде,  но  если  бы 
БрянчаниноБЪ  захот'Ьлъ,  то  ему,  при  его  упомянутыхъ  род- 
ственныхъ связяхъ,  всегда  было  легко  напомнить  о  себЬ 
государю,  и  тотъ,  безъ  сомп'Ьн1я,  оказалъ  бы  ему  свою  все- 
сильную помощь.  Брянчаниновъ,  однако,  этого  не  только 
не  искалъ,  но  даже  удерживалъ  родныхъ  отъ  всякихъ  о 
немъ  заботъ  въ  этомъ  род^Ь.  Онъ  старался  держать  себя 
незам'Ьтно  и  скромно  и  какъ  будто  им'Ьлъ  на  ум11  что-то 
другое. 

Совершенно  такъ  же  велъ  себя  и  Чихачевъ.  А  между 
т4мъ  они  оба  окончили  офицерск1е  классы  и  были  выпу- 
щены на  слулгбу.  Брянчаниновъ  изъ  верхняго  класса  въ 
Динабургъ,  а  Чихачевъ  изъ  нижняго — въ  учебный  саперный 
батальонъ.  Тутъ  они  на  время  разстаггись  и  въ  1827  году 
Брянчаниновъ  выпросился  въ  отставку  и  ушелъ  въ  свир- 
скШ  монастырь,  гд'Ь  и  остался  послушникомъ.  По  другимъ 
св'Ьд'Ьшямъ  это  было  иначе,  и  это  интересно,  потому  что 
вторая  верс1я  содержательн-Ье  и  иолн-Ье  выражаетъ  поэти- 
ческую борьбу  молодыхъ  аскетовъ,  какъ  о  ней  разсказывали 
въ  обществ-Ь. 

По  разсказамъ  современниковъ,  Брянчаниновъ  и  Чиха- 
чевъ колебались  уходить  изъ  м1ра  въ  монастырь  и  реши- 
лись на  это  только  тогда,  когда  представилась  необходимость 
взяться  за  оруж1е  для  настодщихъ  военныхъ  дМств1н. 

Какъ   только  у  насъ   возгоралась   война  съ  Турц1ею,  то 


—    00    — 

Чихачевъ  и  Бряпчапиновъ  оба  разомъ  пода-ти  просьбы  объ 
отставкЬ.  Это  было  и  странно,  и  незаконно,  н  даже  по- 
стыдно, такъ  какъ  представляло  пхъ  трусами,  по  тЬмъ  не 
мен'Ье  они  ни  на  что  это  не  посмотр'Ьлн  и  просили  выпу- 
стить пхъ  изъ  военной  службы  въ  отставку. 

Истинная  причина  ихъ  уклоненщ  отъ  военной  службы 
въ  прошен1яхъ  ихъ  была  не  объяснена,  по  ихъ  семойнымъ 
и  друзьямъ  было  изв1зстно,  что  она  заключалась  въ  томъ, 
что  они  находили  военное  Д'кто  несовмЬстнымъ  ст>  своими 
христ1анскими  уб'Ьжден1ями.  Какъ  люди  посл^.довательные 
п  искренн1е,  они  но  хогЬлп  не  только  воевать  оружхемъ, 
но  находили,  что  не  могутъ  н  служить  приготовлен1емъ 
средствъ  къ  войн'Ь.  Впрочемъ,  и  самое  возведен1е  оборонъ 
они  не  усматривали  возможности  производить  съ  полною 
честностью.  Имъ  казалось,  что  надо  было  «попасть  въ  сис- 
тему самовознагражден]я»  или  протпводМствовать  т'Ьмъ, 
чьи  при1сазан1я  долнгно  было  исполнять. 

Конечно,  со  стороны  молодыхъ  людей  тутъ  было,  мо- 
жетъ-быть,  значительное  преувеличен1е  опасности,  но  тогда 
взятки  царпли  повсюду  и  самъ  государь  Николай  ГГавло- 
вичъ,  какъ  явствуетъ  изъ  многихъ  напечатанныхъ  ъиос^гк^I^ 
ств1и  анекдотовъ,  находилъ  себя  не  въ  силахъ  остановить 
это  страшнМшее  зло  его  времени. 

Иашимъ  «монахамъ»  казалось,  что  служить  честно — это 
значило  постоянно  поперечить  всЬмъ  желающпмъ  нажи- 
ваться, и  надо  порождать  распри  и  несоглас1я,  безъ  вся- 
кой наделсды  отстоять  правду  и  не  допускать  повсюду  цар- 
ствовавшихъ  злоупотребленш.  Они  поняли,  что  это  подвигъ, 
требующ1й  такой  большой  силы,  какой  они  въ  себ-Ь  не  на- 
ходили, и  потому  они  решились  б'Ьлсать. 

Борецъ  бод'Ье  смЬлый  еще  подрасталъ. 

ГЛАВА  ПЯТАЯ.] 

Когда  государю  было  доложено,  что  Брянчаниновъ  и 
Чихачевъ  подали  прошен1я  объ  отставк'Ь,  императоръ  раз- 
гневался и  сказалъ:  «это  вздоръ!» — п  ихъ  не  выпустили. 
Надо  было  покориться,  но  при  хороптхъ  связяхъ  тогда 
удавалось  многое,  что  для  людей  обыкновеннаго  положен1Я 
было  невозможно.  Чере.зъ  некоторое  время,  когда  войска 
наши  уже  двинулись  въ  Турцш,  Брянчаниновъ  и  Чиха- 
чевъ  опять   подали  вторично  просьбы  объ  отставке,  но  въ 


—    61    — 

этотъ  разъ  приб'Ьгнули  у^ке  къ  сод'Ьлств1ю  т'Ьхъ  родствоп- 
ныхъ  связей,  которыми  не  хот'кш  пользоваться  до  сей  поры 
для  другпхъ  ц-Ьдей.  Связи  эти  были  столь  сильны,  что 
д4ло  пронтло  какъ-то  мимо  государя  и  Чихачева  съ  Бряп- 
чанпновымъ  тихонько  выпустили  въ  отставку,  «подъ  сур- 
динкою». 

Это  было  будто  бы  унге  на  походЬ  и  молодые  друзья 
долнсны  были  отстать  отъ  своихъ  частей  при  пересудахъ 
и  ропотЬ  своихъ  товарищей,  изъ  которыхъ  одни  имъ  зави- 
довали, какъ  баричамъ,  уходившимъ  огь  службы  въ  опас- 
ное время, .  а  друг1е  старались  дать  иыъ  чувствовалъ  своо 
презр1ш1е,  какъ  трусамъ. 

Друзья  предвид'Ьли  такое  истолкован1е  своего  поступка 
и  перенесли  эти  неприятности  съ  давно  выработапнымъ  въ 
себ'Ь  спокоиств1емъ.  Въ  ут'Ьшен1е  себ'Ь  они  знали,  что  они 
не  трусы,  и  удаляются  отъ  войны  не  изъ  боязни  смерти, 
а  потому  они  не  обижались,  а  спешили  какъ  можно  скор'Ьо 
и  незам'Ьтн15е  «б1;5кать  изъ  арм1и». 

Выходъ  1къ  будто  бы,  въ  самомъ  д'ктЬ,  былъ  похонгъ  на 
поб'Ьгъ:  объ  отиуск'Ь  ихъ  изъ  частей  старались  но  гово- 
рить,— ихъ  будто  куда-то  «посла.1и»  и  потомъ  они  совсЬмъ 
скрылись,  изб'1жавъ,  такимъ  образомъ,  еще  многихъ  дру- 
гпхъ непр1ятностей  -''}. 

Сначала  они  будто  отправились  къ  сЬверу  вмЬст'Ь,  но 
на  дорог'1;  разстались:  Брянчаниновъ  по'Ьхалъ  въ  Петер - 
бургъ,  гд-Ь  пребываше  его  казалось  очень  опаснымъ,  по- 
тому что  онъ  тутъ  безирестанно  рисковалъ  попасть  въ 
глаза  императору,  а  Чихачевъ  пргЬхалъ  къ  своей  сестр'Ь 
ОльгЬ  Васильеон'Ь,  по  муж'Ь  Кутузовой.  Онъ  говорилъ  о 
своемъ  возвращеши  не  много  и  не  ясно,  а  о  дальн'Ьйшихъ 
евоихъ  нам'Лренхяхъ  совсЬмъ  не  говорилъ  ничего.  Его  на- 
ходили «странньъмъ»,  какъ  будто  потеряннымъ  пли  отр'Ь- 
шеннымъ  отъ  м1ра,  и  не  предающимся  живо  ни  радостяыъ, 
ни  печалямъ.  Это  было  очень  тяжело  впдЬть  въ  молодозгъ 
челов'Ьк'Ь,   и   семейные  Чихачева  общими  силами  старались 


*)  ота  часть  разсказа  совершенно  не  согласна  съ  гЬлъ,  что  чи- 
тается въ  жизнсописанш  Брянчанннова  и  представляетоя  настоящею 
легендой,  въ  которой  удален1е  молодыхъ  людей  отъ  м1ра  л^елали  нред- 
ставить  какъ  можно  эффектн-Ье.  Однако,  разсказъ  этотъ  держится  въ 
этомъ  вид'Ь  до  сихъ  поръ  и  ему  в4рятъ,  несмотря  на  то,  что  книга 
передаетъ  д^ло  иначе. 


—    62    — 

узнать,  «что  у  него  на  дупг!!».  Одни  дуяали  «влюбленъ», 
другимъ  казалось  «замЬшанъ»,  а  одннъ  родстиснникъ  съ 
волтерьянскою  заправкой  увЬрялъ,  что  племянннкъ  «по- 
м'Ьшанъ». 

—  На  чемъ? 

—  Гордецъ.  Хочотъ  быть  лучше  вс1'.хъ...  Набожный  чи- 
стоплюй... Пусть  М1ръ  тонетъ  въ  смрадЬ  гр'Ьха,  а  онъ  бу- 
детъ  сидЬть  какъ  дроздъ  на  березк'Ь,  и  свои  перышки  пе- 
реч]11цать  носикомъ...  Чистоплюи! 

На  этого  волтерьянца  махали  рукою,  а  Чихачевъ  въ 
одииъ  прекрасный  день  пропалъ  изъ  дома. 

Мать  и  сестра  его  были  въ  отчаян1и.  Особенно  мать,  без- 
тгокойства  которой  возрастали  отъ  ц^лой  тучи  иредпололсе- 
Н1Й  и  догадокъ,  одна  тревожн'Ье  другой.  Положен1е  было 
ужасное.  Семья  и  старалась  искать  бЬглсца  и  въ  то  же 
время  боялась,  чтобы  не  распространился  широко  слухъ 
объ  его  нсчезновен1и.  Надо  было,  чтобы  это  не  дошло  какъ 
пибудь  въ  Нетербург'Ь  до  государя.  Всего  ужасно  боялись, — 
и  надо  было  бояться.  Начались  п  очень  долго  продолжа- 
лись въ  величайшемъ  секрегЬ  больш1е  поиски,  въ  кото- 
рыхъ  принимали  участ1е  родственники  пропавптаго  и  осо- 
бенно преданные  и  дов'Ьренные  кркюстные  слуги,  —  шла 
съ  к'Ьмъ  можно  осторожная,  по  горячая  переписка,  но  все 
это  оставалось  безъ  результатовъ.  Спросили  даже  волтерьянца, 
но  тотъ  вм-Ьсто  ответа  посов'1>това;гь  читать  жит1е  АлексЬя 
челов'Ька  Бож1я,  такъ  какъ,  по  его  мн-Ьтю,  Чихачевъ  будто 
всего  В'Ьроятн'Ье  поревнуетъ  прим'Ьру  этого  святого.  На 
«безчувственнаго  циника»  кивали  головами,  а  сл'Ьдовъ  про- 
пав иигго  б'Ьглеца  все-таки  не  находили  нигдф>.  Селшя  и 
особенно  мать  переноси.ш  тяжкое  горе  и  вдобавокъ  должны 
были  молчать  и  не  показывать  вида,  что  молодой  человЬкъ 
Н])опалъ,  п  такъ  продолжалось  до  тЬхъ  поръ,  пока,  нако- 
поцъ,  онъ  самъ'  объявился  въ  Николо-Бабаевскомъ  мопа- 
стыр'Ь  на  ВолгЬ.  Во.1терьянецъ  угадывалъ  бс'11хъ  ближе  къ 
пстин'к:  оба  друга,  Чихачевъ  н  Брянчаниновъ,  появились 
вмЬстЬ  въ  Бабайкн  и  тутъ  же  оба  вмЬст'Ь  начали  одновре- 
менно свой  путь  въ  пночеств'Ь,  которое  было  пмъ  какъ  бы 
врожденно  и  въ  ипгОлЬ  напророчено  *). 

*)  На  самоыъ  д-ЬдЪ  Брянчаниновъ  попалъ  въ  Бабанки  только  въ 
коиц1^  своей  монашеской  жизни,  а  Чихачевъ  бьшъ  зд'Ьсь  очень  корот- 
кое время  для  свпдан1я  съ  другомъ. 


—    63    — 

Гд|1  бЫавш!!!  изъ  11М'Ьн1я  о.  в.  Кутузовой  Чнхачевъ 
встретился  съ  появившимся  на  короткое  время  въ  Петер- 
бургЬ  Брянчаниновымъ, — это  осталось  ихъ  тайною,  которая, 
можетъ-быть,  и  не  представляетъ  ничего  особенно  ннте- 
реснаго,  но,  т'Ьмъ  не  менЬе,  они  .объ  этомъ  никогда  не  го- 
ворили. Важекъ  тотъ  фактъ,  какъ  и  гд-Ь  началось  это  «по- 
сл'Ьдоваше  Алексею  человГ.ку  Вож1ю»  и  ч'Ьыъ  оно  разр1иии- 
лось,  представивъ  собою  намъ  два  врожденные  характера, 
достоприм'Ьчательные  своею  д'Ьльностью  п  посл'Ьдователь- 
ностью. 

Ихъ  не  въ  силахъ  были  изы'Ьнить  ни  среда  и1колы  и  ея 
паправлеше,  ни  самый  лестный  фаворъ,  ни  строгое  осужде- 
Н1е,  ни  укоризны  трусостью,  какъ  порокомъ,  который  дол- 
женъ  бы  несносно  уязвлять  благородное  чувство,  если  бы 
оно  не  видало  себЬ  оправдан1я  въ  идеал-Ь  высшемъ.  Пусть, 
быть-можетъ,  этотъ  идеалъ  понятъ  и  узко,  но  тЬмъ  не  ме- 
п1зе  онъ  требовалъ  настоящаго  мужества  для  своего  ц'15лост- 
наго  осупдествлен1я.  П  у  Врянчанннова  съ  Чихачевымъ 
не  оказалось  недостатка  въ  мужествЬ. 

ГЛАВА  ШЕСТАЯ. 

Проходитъ  рядъ  л'Ьтъ  тихихъ  монастырскихъ  трудовъ 
II  Врянчаниновъ  снова  поиадаетъ  па  видъ  государя.  Сд'Ь- 
лать  это  р'Ьпшлся  московск1и  митрополитъ  Филаретъ  Дроз- 
довъ,  которому,  конечно,  не  безызвестно  было,  что  импе- 
раторъ  Николай  Павловичъ  не  хот^лъ  выпускать  Брянча- 
нинова  въ  отставку.  Напомнить  теперь  о  немъ  значило 
привести  на  память  государю  всю  исторш,  и  онъ  могъ 
спросить:  кто  и  когда  выиустилъ  Брянчанпнова?  Но  Фила- 
ретъ все-таки  вывелъ  Брянчанпнова,  прпспособленнаго  со- 
вс'Ьмъ  не  къ  т'Ьмъ  цЬлямъ,  к.ъ  которымъ  его  тщательно 
прнготов.гяло  петербургское  инженерное  училище. 

Спустя  Л'Ьтъ  десять,  въ  продолжен1е  которыхъ  импера- 
торъ  Николаи  Павловичъ  не  всиомина.1Ъ  о  Брянчанинов'Ь 
и  Чихачев'Ь,  государь  въ  одну  изъ  свонхъ  побывокъ  въ 
ВГосквЬ  посЬтилъ  митрополита  Филарета  и  выража.1Ъ  не- 
удовольств1е  по  поводу  событ1Й,  свпд'Ьтельствовавшнхъ  о 
большой   распущенности   въ   жизни   монаховъ  *).   Митропо- 


*)  На  самоыъ  д'Ьд'Ь  разговоръ  въ  этомъ  род'Ь  пронсходплъ  въ  Петер- 
бург'Ь,  а  не  въ  Москв'Ь, 


—    64    — 

лнтъ  не  возражалъ,  но  сказалъ,  что  есть  теперь  прекрас- 
ный пгуменъ,  настояицй  ыонах^!,  на  котораго  можпо  поло- 
житься и  съ  нимъ  можно  б}^детъ  многое  поочистить  и  испра- 
вить въ  монастыряхъ. 

—  Кто  этоп.  р'1>д1ай  '1елов'Ькъ? — спросилъ  государь. 

—  Игнат1и  Брянчаннповъ. 

—  БрянчаниноБъ?  Я  помню  одного  Брянчанинова  въ 
ипженерномъ  училнщ'Ь. 

—  Это  тотъ  самый  и  есть. 

—  Разв-Ь  онъ  пошелъ  въ  монахи? 

—  Онъ  уже  пгуменъ. 

—  Да,  я  помню,  онъ  и  въ  учплищЬ  еп1;е  отличался  на- 
бол;ностью  п  прекраснымъ  поБеден1емъ.  Я  очень  радъ,  что 
онъ  нателъ  свое  прпзван1е  и  можетъ  быть  полезнымъ  д.1Я 
управы  съ  монахами.  Онп  невозможнг.т. 

—  Отецъ  Игнат1й  уже  прпвелъ  нЬсколько  монастырей  въ 
отличный  порядокъ. 

—  Въ  такомъ  раз!'.,  если  онъ  у  васъ  уже  привелъ  въ 
порядокъ,  то  я  попрошу  васъ  теперь  дать  его  мн'Ь,  чтобы 
онъ  МН'Ь  поочпстилъ  хоть  немножко  мою  петербургскую 
Серпевскую  пустынь.  Тамъ  монахп  ведутъ  себя  такъ  дурно, 
что  подаютъ  огромный  соблазнъ, 

—  Во.1я  вашего  величества  будетъ  исполнена,  и  я  твердо 
надеюсь,  что  Игнатхй  Брянчаннновъ  окажется  полезнымъ 
всюду,  куда  вамъ  угодно  будетъ  его  назначить. 

• —  Очень  радъ,  но  жал'Ью,  что  онъ  одинъ  такой:  одипъ 
въ  пожЬ — не  воинъ. 

—  Съ  нимъ  есть  его  другъ, — такой  же  строг1й  монахъ, — 
Чихачевъ. 

—  Ба!  Чихачевъ!  Это  тоже  изъ  той  же  семьи, — мой  кадетъ. 

—  Точно  такъ,  ваше  величество. 

—  Ну,  такъ  и  прошу  перевести  ихъ  вм'Ьст'Ь. 

Брянчаннновъ  пр11>халъ  нгуменомъ  въ  Серпевскую  пу- 
стынь и  привезъ  съ  собою  друга  своего  Чпхачева,  который 
бы.1ъ  съ  этой  поры  его  помощникомъ,  и  оба  они  начали 
«чистить»  и  «подтягивать»  серпевскихъ  монаховъ,  жизнь 
которыхъ  въ  то  время,  д-Ьйствительпо,  представ-мла  боль- 
шой соблазнъ,  легендарный  сказан1я  о  коемъ  и  до  сей  поры 
увеселяюгь  любителей  этого  жанра  *). 


*)  На  это  есть  указан!}!  и  въ  <Жиз11Сопцсанш»  (стр.  66  п  67). 


—    65    — 

Посл'Ьдующая  духовная  карьера  Игнат1Я  Бряичанпнова 
изв'Ьстна.  Онъ  былъ  еппскопоыъ  безъ  образовательнаго  ценза 
и  им'Ьлъ  много  почитателей  п  много  враговъ. 

Чихачевъ  не  достигъ  такпхъ  высокпхъ  1ерархичес1."их'1, 
степеней  п  кт^  нлыъ  но  стремился.  Ему  во  всю  ;кнзнь  нра- 
вилось тихое,  незам'Ьтное  полол1:ен1е  п  онъ  продолжалъ  ту- 
пгеваться  какъ  при  другЬ  своемъ  БрянчаниновЬ,  такъ  и 
посл'Ь.  Превосходный  музыкантъ,  п'Ьвець  и  чтецъ,  онъ  за- 
нимался хоромъ  и  чтецами  и  былъ  изв-Ьстонъ  только  въ 
этой  области.  Велъ  онъ  себя  какъ  настоящ1й  инокъ,  никогда, 
впрочемъ,  не  утрачивая  отпечатка  хорошаго  оби1,ества  и 
хорошаго  тона,  даже  нод'^>  схимою.  Схиму  носилъ  съ  р'Ьд- 
кпмъ  достоинствомъ,  устраняя  атъ  себя  всякое  покушеше 
разглашать  что-либо  о  какихъ  бы  то  ни  было  его  особли- 
выхъ  дарахъ. 

Даже  наболшыя  дамы,  создающ1Я  у  иасъ  репутацию  свя- 
тыхъ  н  чудотворцевъ  при  жизни,  ничего  особеннаго  о  Чи- 
хачев'Ь  внушать  не  смЬли.  Онъ  ни  предсказан1й  не  Д'Ьлаль, 
ни  чудест.  не  творнлъ. 

Музыкальный  и  вокальньш  способности  и  познан1я  Чп- 
хачева  до  нЬкоторой  степени  характеризуются  сл'Ьдующимъ 
за  достов'Ьрное  сообщаемымъ  случаемъ:  одна  пзъ  его  род- 
ственницъ,  Мар1я  Павловна  Ферморъ,  была  замул^емъ  за 
нетербургскимъ  генералъ-губернаторомъ  Кавелннымъ.  Чиха- 
чевъ нер'Ьдко  нав'Ьщалъ  ее.  Однажды,  когда  онъ  сид'Ьлъ  у 
Кавелиной,  къ  ней  пр1'Ьхалъ  съ  прощальнымъ  визитомъ  пз- 
в'Ьстньш  Рубини.  Кавелина,  знакомя  встрЬтивишхся  гостей, 
сказала  Рубинп,  что  Чихачевъ — ея  дядя,  и  что  онъ  хота 
II  монахъ,  но  прекрасно  знаетъ  музыку  н  обладаетъ  превос- 
ходнымъ  голосомъ. 

—  Но  васъ  онъ  никогда  не  слыхалъ,  —  добавила  Мар1я 
Павловна. 

—  Почему  же  это  такъ? 

—  Это  потому,  что  у  насъ  духовныя  лица  не  могутъ  хо- 
дить въ  театры. 

—  Какая  жалость,  —  отвЬчалъ  Рубини:  —  музыка  возвы- 
шаетъ  чувства  и  театръ  можстъ  наводить  на  очень  глу- 
боюя  размышлен1я. 

—  Ну,  улхъ  какъ  бы  это  тамъ  ни  было,  а  у  насъ  такое 
правило,  что  монахи  оиеръ  не  слушаютъ. 

Соч1шеп1я  Н.  С.  Лескова.  Т.  IV.  ГЧ 


-    06    — 

—  Но,  все  равно,  вашъ  длдюшка  ыогъ  быть  въ  мослъ 
концерт'Ь. 

Кавелина  улыбнулась  и  отвечала: 

—  Нашимъ  монахамъ  не  позволено  бывать  п  въ  кои- 
цертахъ. 

—  Это  варварство! — воскликнул.  Рубинн: — и,  я  думаю, 
вы  не  станете  ему  сл-Ьдевать  и  не  запретите  мн-Ь  сп'Ьть 
при  вашемъ  дяд-Ь. 

—  Я  буду  отъ  этого  въ  восторгЬ. 

—  А  вы  ничего  противъ  этого  не  илгЬете?  —  обратился, 
живо  вставая  съ  м-Ьста,  Рубинн  къ  самому  Чихачеву. 

—  Я  очень  радъ  слыптть  знаменитаго  Рубиип. 

—  Въ  такомъ  случаЬ  Рубинн  поетъ  съ  двойною  ц-Ьдью, 
чтобы  доставить  удовольств1е  хозяйке!  дома  и  своему  со- 
брату, а  въ  то  же  время,  чтобы  сд'Ьлать  неудовольств1е 
грубымъ  людямъ,  не  понимающпмъ,  что  музыка  есть  вы- 
сокое искусство. 

Мар1я  11авловна  Кавелина  оть'ртлла  рояль  и  сЬла  акком- 
панировать, а  Рубини  всталъ  и  проп-Ьдъ  д.ш  Чпхачева 
п-Ьсколько  лучшихъ  своихъ  арШ. 

Чихачевъ  слушалъ  съ  глубочаишимъ  внимангемъ,  и  когда 
п'Ьн1е  было  окончено,  онъ  сказалъ: 

—  Громкая  слава  ваша  нимало  не  преувеличиваетъ  до- 
стоинствъ  вашего  голоса  и  ум'Ьнья.  Вы  поете  превосходно, 

Такъ  скромно  и  достойно  выраженная  похвала  Чихачева 
чрезвычайно  понравилась  Рубини.  Ему,  конечно,  давно  уже 
надокучили  и  опрот1Гв1аЧИ  всЬ  опои1л1'.вш1е  возгласы  деиге- 
ваго  восторга,  которыми  люди  банальныхъ  вкусовъ  считаютт. 
за  необходимое  приветствовать  артистовъ.  Въ  словахъ  Чи- 
хачева, д'Ьйствительно,  была  похвала,  которую  молено  при- 
нять, не  красн'Ья  за  того,  кто  хвалить.  И  Рубини,  сжавъ 
руку  монаха,  сказалъ: 

—  Я  очень  радъ,  что  мое  ггЬн1е  вамъ  нравится,  по  я 
хот'Ьлъ  бы  им'Ьть  поняие  о  вашемъ  п^нш. 

Чихачевъ  ссйчасъ  же,  молча,  всталъ,  самъ  сЪлъ  за  фор- 
теп1ано  и,  самъ  себ'Ь  аккомпанируя,  проп'Ь.^ъ  что-то  изъ 
какого-то  духовнаго  концерта. 

Рубини  ирише.1ъ  въ  восхиш;ен1е  и  сказалъ,  что  онъ  кь 
лшзиь  свою  не  встр'Ьчалъ  такой'  удивительной  октавы  и 
жал15етъ,  что  лучш1е  композиторы  не  знаютъ  о  существо- 
вав 1и  этого  го.10са. 


~    07    — 

—  Къ  чему  же  бы  это  послужило? — ироизнесъ  Чихачовъ. 

—  Для  вашего  голоса  могли  быть  написаны  вдохновенныл 
парт1и  и  ваша  слава,  в^кроятно,  была  бы  громче  моей! 

Чихачевъ  молчалъ  и,  си,;1,я  бо1;,омъ  къ  клав1атур'Ь,  тихо 
перебиралъ  клавиши. 

Рубини  всталъ  и  началъ  прощаться  съ  Кавелиной  и  съ 
ся  госте  мъ. 

Подавъ  руку  Чихачеву,  онъ  еще  разъ  сильно  сжалъ 
его  руку,  посмотр'Ьлъ  ему  въ  глаза  и  воскликнулъ  съ  вос- 
торгомъ: 

—  Ахъ,  какой  голосъ!  какой  голосъ  пропадаетъ  бсзв-Ьстно! 

—  Онъ  не  пропадаетъ:  я  имъ  пою  Богу  моему  дондежи 
семь, — проговорилъ  Чихачевъ  по-русски. 

Рубини  попросилъ  перевести  ему  эту  фразу  и,  по,:|,ернувъ 
плечами,  сказалъ: 

—  Ага!..  Да,  да...  это  другое  д1;ло. 

Къ  сожа.тЬн1ю,  престарелый  свид1пе.1ь  этого  происшсств1я 
пе  могъ  вспомнить,  что  тапое  п'Ьлъ  для  Рубини  Чихачевъ 
въ  гостиной  М.  П.^  Кавелиной.  А  это  очень  любопытно, 
потому  что  голосъ  "^у  Чихачева  была  знаменитая  октава, 
которая  очень  важна  въ  хорЬ,  но  не  8о1о.  СлЬдоватсльно, 
очень  бы  интересно  знать,  что  такое  Чихачевъ  могъ  испол- 
нить одинъ  своею  октавой,  и  притомъ  въ  такомъ  совер- 
шенств'Ь,  что  вызвалъ  восторги  у  Рубини. 

Можетъ-быть,  кто-нибудь  это  знаетъ  отъ  какого-нибудь 
бол'Ье  памятливаго  свидетеля  или  современника.  Это  весьма 
возможно,  такъ  какъ  встр-Ьча  Рубини  съ  Чихачевымъ  въ 
гостиной  генера.1ъ-губернаторскаго  дома  и  все,  что  тамъ 
произошло,  говорятъ,  очень  быстро  распространилось  въ 
«св'Ьт'Ь»  и  было  разнесено  молвою  по  городу.  Зналъ  объ 
этомъ  и  имиераторъ  Николай,  и  отв'Ьтъ  Чихачева:  «пою 
Богу  моему»  чрезвычайно  ему  понравился. 

ГЛАВА  СЕДЬМАЯ. 

Посл'Ь  выхода  Брянчанинова  и  Чихачева  изъ  инженер- 
наго  училип];а,  тамъ  не  переставалъ  держаться  ихь  духъ, 
которымъ  отъ  нихъ  «надьпиались»  малыши,  и  въ  свою  оче- 
редь показали  черты,  совериюнно  пспригодныя  для  службы, 
къ  какой  они  предназначались  по  своему  споц1альному 
образованно.  Однимъ  изъ  наиболЬе  «надышавшихся»  былъ 
Николай  Ферморъ. 


-    08    — 

Въ  ипжонсрномъ  училищ'Ь  воспитывались  два  брата  Фер- 
меры, Павелъ  п  Николай.  Старппй,  Иавелъ  ведоровнчъ, 
учился  въ  одно  время  съ  Бряичампновымъ,  былъ  съ  ни.мъ 
друженъ  II  находился  подъ  его  непосредственнымъ  духов- 
нымъ  вл1ян1емъ,  а  младш1ц,  Николай  ведоровпчъ,  шелъ 
110зл{е,  всл-Ьдъ  за  братомъ,  и  поступилъ  въ  инжевсрнос  учи- 
лище, когда  государь  Николай  Павловичъ  уже  переста1ъ 
быть  великимъ  княземъ,  а  сд'Ьлался  имиераторомъ.  Непо- 
средственное внимап1е  его  тогда  къ  училищу,  за  миоже- 
ствомъ  другихъ  Д'Ьлъ,  уже  прекратилось  и  только  въ  пре- 
дап1яхъ  разсказывалось,  какъ  онъ,  бывало,  заходилъ  въ 
училище  съ  вечерней  прогулки,  иногда  дазке  вдвоемъ  съ 
государыней  Александрой  веодоровной.  Ее,  бывало,  оста- 
вить въ  зал'Ь,  а  самъ  обходилъ  дортуары,  гд-Ь  воспитанники 
уже  спали,  и  ЛамновскШ  чаще  всЬхъ  югЬлъ  удачу  встр'Ь- 
чать  великаго  князя  п  черезъ  то  казался  ему  очень  усерд- 
нымъ  къ  своему  инспекторскому  служен110,  что  на  самомъ 
д'Ьл'Ь  было  далеко  не  такъ. 

Но  вступлен1и  Николая  Павловича  на  ирсстолъ,  высшее 
по11ечен1е  объ  инженерномъ  училищ'Ь  им'Ьлъ  братъ  госу- 
даря, великлй  князь  Михаилъ  Павловичъ.  Онъ  слы.1ъ  за 
очень  строгаго  и  грознаго  и  любилъ,  чтобы  его  боя.чись, — 
и  его,  д'1'.йствительно,  очень  боялись  и  даже  трепетали  д'Ьти. 
Ламновск1Й  при  немъ  продол}калъ  служить,  какъ  и  при 
Никола'Ь  Павловиче).  «Духъ»  въ  училищ'Ь  держался  все 
тотъ  же:  одними  практиковалась  «система  самовознагра- 
жден1я»,  а  друп'е  къ  этому  присматривались  и  приспособля- 
лись, каждый  по  соображен1ямъ  своего  ума.  Одни  выходили 
во  вкусЬ  Ламновскаго,  друг1е  въ  мен'^е  см'Ьломъ,  но  еще 
въ  бо.тЬе  тонкомъ  род^Ь,  и  «мелочами  не  мазались».  Посл-Ь 
взят1я  Варшавы,  когда  тамъ,  въ  Новогеорг1евск'Ь  и  въ  дру- 
гихъ иуиктахъ  быв1паго  Царства  Нольскаго,  началась  по- 
стройка новыхъ  крЬностей,  «система  самовознагражден1я», 
казалось,  достигла  до  самаго  нанвысшаго  своего  развпт1я. 
Больпю  всего  достойна  памяти  и  удивления  откровенность 
этого  направлен1я  въ  молодежи:  инженерные  юнкера  весело 
и  беззастенчиво  говорили,  что  они  «иначе  не  пониматогь, 
какъ  быть  инженеромъ — это  значитъ  купаться  въ  золохиь^. 
Такъ  они  и  росли  съ  этимъ  уб'1ждсн1емъ,  укреплялись  въ 
немъ  и,  выходя,  начинали  его  практиковать. 

Но  какъ  везд'Ь  бываютъ  и  всегда    могутъ  быть  неподхо- 


—    09    — 

дяш,1Я  къ  общему  правилу  исключепЬх,  такъ  было  и  зд'Ьсь. 
Рядомъ  съ  т'Ьми,  которые  111)пспособлялись  активно  практи- 
ковать «систему  самоБОЗнагражд,ен1я»,  пли  хотя  пассивно 
«не  м'Ьшать  товарпщамъ»,  были  безпокойные  отщепенцы, 
«надышавш1сся  б])япчанпновскимъ  духомъ».  Ихъ  звали 
«сектою»  и  не  даромъ  на  пихъ  косились,  какъ  бы  пред- 
чувствуя, что  изъ  нихъ,  наконецъ,  выйдетъ  когда-нибудь 
«предерзкая  собака  на  С'!Ьп1з».  Таковою  и  вышелъ  Николай 
Ферморъ. 

ГЛАВА  ВОСЬМАЯ. 

«Секта  Брянча1П1нова>,  нодъ  вл1ян1с  которой  подпалт. 
въ  инженерномъ  училищ'Ь  Николай  ведоровичъ  Ферморъ,' 
къ  его  времени  потерпела  значительное  нзм'Ьнен1е  въ  дух'Ь. 
Съ  отходомъ  перваго  своего  основателя  и  руководителя 
Брянчанинова  и  его  друга  Чихачева,  она  утратила  прс- 
обладаше  релипознаго  паправлешя,  но  зато  еще  бол'Ьо  по- 
высила требован1я  обиден  честности  и  благородства. 

Разум'Ьется,  все  это  держалось  въ  очень  небольшомъ 
кружк^з  юношей,  которые  не  только  составляли  меньп1ннство, 
но  были,  такъ-сказать,  каплею  въ  мор'Ь,  которую  съ  пол- 
ны мъ  удобствомъ  можно  было  не  за^Лчать  или  считать  ни 
во  что.  Начальство  такъ  на  нихъ  и  смотркю:  оно  о  нихъ 
кое-что  знало  и  называло  ихъ  «мечтателями»,  но  не  опас- 
ными. Въ  училище  они  не  могли  оказывать  никому  никакой 
помехи,  а  съ  выходомъ  на  службу  преобладающее  общее 
настроен1е,  казалось,  безъ  сомн'Ьн1я,  должно  пхъ  уб'Ьдить 
въ  непригодности  ихъ  мечтан1й  п  сравнять  со  всЬмн  дру- 
гими, которые  ничего  мечтательнаго  не  затевали,  а  орто- 
доксально вЬрили,  что  «быть  инженеромъ  —  значить  ку- 
паться въ  золотЬ».  Многочисленные  опыты  уб'Ьжда1и  со- 
лидные умы  въ  пользу  этого  успокоительнаго  цредположенгя 
и  опасаться  серьезпаго  вреда  отъ  безсребренниковъ  было 
нечего. 

Николай  Ферморъ,  однако,  представлялъ  своимъ  харак- 
теромъ  исключен1е  и  съ  раннихъ  поръ  заставлялъ  думать, 
что  его  увлеченья  честностью  и  благородствомъ  могутъ 
к:огда-нибудь  сдЬлаться  въ  серьезной  стехгени  неудобными 
и  причинятъ  съ  ними  хлопоты. 

Это  п  оправдалось. 

Что  онъ  пропов'Ьдывалъ  безустовное  безкорыст1е  и  чест- 


—    70    — 

пость,  находясь  въ  учнлшц!',,  съ  :»т11мт>  можно  было  еще  не 
считаться,  но  онъ  упорно  держался  того  же  п  по  выпуск-Ь 
его  въ  офип,ерь1.  На  самомъ  первомъ  шагу  своего  выхода 
въ  св-ЬП),  когда  бывппе  товарппи!  по  учплищу  собра.1нсь 
вм^стЬ,  чтобы  «всбрызнуть  своп  эполеты»,  Ферыоръ  за  об-Ь- 
домъ  прочитал'ь  стнхп  своего  сочииен1Я,  въ  которыхъ  взы- 
валъ  къ  сов'Ьстп  свопхт^  одпокаишпковъ,  приглашая  ихъ 
тутъ  же  дать  другъ  передъ  другомъ  торжественную  клятву, 
что  онп  будутъ  служить  отечеству  съ  совершеннымъ  без- 
корыст1емъ  п  не  только  ни  одинъ  никогда  не  станетъ  воз- 
награждать себя  самъ,  по  «системЬ  самовознаграждешя», 
но  и  другпмъ  этого  не  дозволитъ  д-Ьдать,  а,  несмотря  ни 
на  что,  остановигь  всяк'ое  малЬйшее  злоупотребленхе  и  не 
нощадитъ  вора.  Онъ  этого  трсбовалъ  въ  своихъ  горячихъ 
н,  какъ  говорятъ,  будто  бы  очень  недурныхъ  стихахъ,  и 
самъ  же  первый  произнесъ  торжественную  клятву  свято, 
неотступно  слЬдовать  во  всю  жпзнь  своему  воззван1ю. 

Чптая  свое  стпхотворен1е,  онъ  былъ  разгоряченъ  п  взвол- 
пованъ,  глаза  его  гор'кти,  онъ  самъ  дрожалъ  и,  все  выше 
и  выше  возвышая  голосъ,  окопчилъ  пстерическимъ  экста- 
зомъ,  который  многпмъ  былъ  непр1.ятенъ  и  прршисанъ  вл1я- 
шю  выпитаго  поэтомъ  вина.  Такого  д'Ьйств1я,  какого  ожи- 
далъ  горяч1й  юноша,  не  пос.Лдовало:  съ  нимь  никто  но 
спорплъ,  никто  не  говорилъ,  что  тб,  къ  чему  онъ  прпзы- 
валъ  товарищей,  было  дурно,  но  никто  къ  нему  на  грудь 
не  бросался,  дружнаго  звона  сдвпнутыхъ  бокаловъ  не  раз- 
далось, а,  напротпвъ,  мног1е,  потупивъ  глаза  въ  свои  при- 
боры, обнаруживали  смущен1е  и  какъ  будто  нах«1дпли  въ 
обличптельныхъ  словахъ  поэта  п'Ьчто  неум'Ьстное,  колкое, 
оскорбительное  для  старшихъ  и  вообще  не  отвЬчающее  ве- 
селому характеру  собран1я.  А  н'Ькто,  кажется,  и  теперь  еще 
жпвущш  и,  по  крайней  мЬр1'.,  очень  недавно  еще  ироизно- 
сивш1й  «р'Ьчи  съ  юморомъ»,  поправп.тъ  Д'Ьло,  сказавъ,  что 
«надо  помнить  о  присягЬ  и,  подчиняясь  ей,  не  заводить 
иикакихъ  союзовъ,  основанпыхъ  на  нсключптельныхъ  клят- 
вахъ  и  обязательствахъ». 

—  По  крайней  мЬрЬ,  я,  господа,  напоминаю,  что  я  при- 
нималъ  присягу  и  ни  о  какихъ  союзахъ  знать  не  хочу. 

—  И  мы  тоже,  и  мы!  Брав©!  Ура! 

Николай  Ферморъ  не  сконфузился,  но  очень  обид'ктея; 
онъ,    стоя,    дождался,   пока  птумъ   стихъ,    обвелъ   вокругъ 


—    71    — 

снд'Ьвшнхъ    за    столомъ   товарищей,   мрачно   улыбнулся   и 
осазалъ: 

—  Ну,  если  мн'Ь  су/кдеыо  выпить  мою  чашу  одному,  то 
я  ее  одпнъ  и  выпью. 

И  съ  этпмъ  онъ  выпплъ  вино  н  разбилъ  бокалъ,  чтобы 
изъ  него  но  пили  пи  за  какое  другое  пожелан1с. 

Это  опять  бросило  неблагоп1)1ятную  т'Ьнь  на  общее  на- 
строен1е  пнрующихъ.  Опять  нашлись  люди,  которые  пыта- 
лись поправить  слово,  но  это  но  удавалось.  Кто-то  возгла- 
силъ  изв'Ьстное  стихотвореше  Пушкина,  оканчивающееся 
словами:  «да  здравствуетъ^аз//л;о»,  и  всЬ  пили  этотъ  тостъ, 
но  Ферморъ  не  пилъ, — ему  не  изъ  чего  было  пить  за  «раз- 
умъ»,  —  его  бока.т1ъ  былъ  разбитъ  посл'Ь  тоста  «за  чест- 
ность въ  жизни  и  на  службЬ».  Этотъ  челов'Ькъ  постоянно 
являлся  внФ>  общаго  движешя  —  «уединеннымъ  пошехоп- 
цемъ»,  и  вс'Ь  были  рады,  что  онъ  оставилъ  обп1,ество  ран-Ьс 
другихъ,  вс'Ь,  по  уход'Ь  его,  точно  вздохнули  и  веселье  за- 
кип'Ьло,  а  онъ  былъ  уже  одпнъ,  унеся  съ  собою  неудоволь- 
ств1е  на  другихъ  и  оставивъ  такое  лее  или,  молсетъ  -  быть, 
еще  большее  неудовольствхе  въ  этихъ  другихъ. 

Съ  разсказаниаго  случая  на  самомъ  первомъ  зиагу  само- 
стоятельной жизни  Фермера  началось  его  отлучен1е.  Это 
не  об1ицало  ничего  хорошаго,  по  онъ  нимало  не  пугался 
создающагося  положен1я  и  еще  усиливалъ  его,  разражаясь 
отъ  времени  до  времени  новыми  стихами,  въ  которыхъ  ста- 
рался какъ  можно  строже  и  язвительн'Ье  бичевать  сребро- 
люб1е  и  друг1я  хорошо  ему  известный  порочныя  склонности 
своего  зван1я. 
-    Ему  было  сделано  зам'Ьч[1Н1е,  что  такъ  служить  нельзя, 

Ферморъ  хот'Ьлъ  ссйчасъ  лее  оставить  инженерную  слунебу, 
боясь,  что  дал'Ье  онъ  еще  хулге  не  сум'Ьетъ  поладить  съ 
господстБОвавшпмъ  Бъ  в-Ьдомств'Ь  направлен1емъ,  но  пере- 
м'Ьнить  слул{бу  ему  не  удалось.  ВеликШ  князь  ]Михаи.гь 
Павловпчъ,  знавшш  Николая  бедоровича  въ  училищ!;,  оста- 
вилъ его  въ  Петербурге  при  здЬшней  инженерной  командГ.. 

Тутъ  не  было  такихъ  д-Ьлъ,  изъ  -  за  которььхъ  молодому 
фанатику  честности  пришлось  бы  раздралгаться,  и  онъ  сно- 
силъ  свое  служебное  положеше  спокойно.  Онъ  даже  былъ 
имъ  доволенъ,  но  въ  это  именно  время  (въ  1831  г.)  нача- 
лись больш1я  постройки  въ  кр'Ьиостяхъ  Царства  Польскаго, 
гд'Ь  наши  инженеры  особенно  привольно  «купались  въ  зо- 


—    74    — 

Сколько  команднръ  собиралъ,  объ  этомъ  этнкетомъ  принято 
было  не  любопытствовать,  но  т^^мъ,  что  онъ  дарствовалъ, 
всЬ  были  довольны,  потому  что  онъ  былъ  «челов-Ькъ  бла- 
городный и  давалъ  не  скупясь». 

]1оло}ксн1е  это  вс1;мъ  нра1И1Лось  и  никто  его  изм'Ьпять 
не  хот1злъ;  но  вогь  вдругь  ир115зжаетъ  изъ  Петербурга 
«молокососъ  Ферморъ»  и  не  только  лричиняетъ  свопмъ  без- 
разсуднымъ  поведен1емъ  всЬмъ  ужасное  бсзпокоиство,  но 
д'Ьлаетъ  еи1,е  такой  сканда.1Ъ  во  всемъ  причт'Ь  и  въ  обще- 
ств!'., что  отъ  него  надо  было  избавиться. 

ГЛАВА  ДЕСЯТАЯ. 

Прибьыъ  Николай  Ферморъ  въ  Варшаву  въ  свое  время, 
по  расчислен110  повсрстнаго  разстоян1я,  и  «какъ  офицеръ, 
рекомендованный  великимъ  княземъ  съ  наилучшей  стороны», 
былъ  принятъ  съ  особливымъ  вниман1емъ. 

—  Васъ  пзбралъ  для  посылки  сюда  самъ  велик1Й  князь, — 
сказалъ  Фермору  его  началъникъ  части. — Очень  вамъ  рады, 
намъ  хорош1е  молодые  люди  нужны  л  мы  постараемся, 
чтобы  вамъ  у  насъ  было  хорошо. 

Ферморъ  благодарилъ. 

—  Да,  мы  о  васъ  позаботимся,  —  у  насъ  уже  это  такъ 
принято.  Мы  считаемъ  васъ  свопмъ  со  дня  назначен1я. 
Теперь  отдыхайте. 

Ферморъ  пошелъ  отдыхать,  а  потомъ,  отдохнувъ,  явился 
для  испрошешя  себ!}  указанныхъ  занятш. 

Ему  отвечали,  чтобы  онъ  объ  этомъ  не  заботился,  что 
«занят1я  придугь  свопмъ  чередомъ».  А  «пока»  ему  ника- 
кого прямого  назначен1я  не  было. 

—  Чтб  жо  мн-Ь  Д'Ьлать?  Ч4мъ  заниматься? 

'  Начальнику  это  рвен1с  не  понравилось,  п  онъ  сразу  же 
посмотрЬлъ  на  него,  какъ  на  человека  мало  дисциилини- 
рованнаго  п  <съ  ч-Ьмъ-то  особенпымъ  въ  характс])^».  А  все 
сколько-нибудь  н  въ  какомъ-нпбудь  отноп1ен1и  «особенное» 
тогда  не  нравилось  п  казалось  1юдозритсльнымъ,  или,  во 
всякомъ  случа'Ь,  особенность  не  располагала  къ  дов-Ьрио  и 
даже  внушала  безпокойство.  Лгелательны  были  люди  «сте- 
реотипнаго  пздан1я»,  которые  походили  бы  одитгь  на  дру- 
гого, «какъ  одноформенныя  пуговицы». 

Фермор'ь  къ  этому  не  подходилъ  и  своимъ  домогатель- 
ствомъ  занят1й  съ  иерваго  же  раза  не  поправился. 


—    75    — 

Начальникъ  ему  отв'Ьтилъ  холодно  и  сухо: 

—  Ходите  и  присматривайтесь;  мы  увидимъ,  къ  чему  вы 
способны. 

Ферморъ  сталъ  «ходить  и  присматриваться»,  но  ему 
лродолжало  сразу  не  везти  во  мн'ЬнЬ!  начальства, — нашли, 
что  онъ  слишкомъ  внимательно  присматривается. 

—  Чтб  ему  такое  надо? 

О  немъ  списались  съ  Петербургомъ  въ  отношеши  того, 
жакъ  онъ  положенъ  во  мн'Ьн1и  начальства  и  какхя  у  него 
родственныя  связи. 

Отв^тъ  пришелъ  успокоительный:  начальство  ничего  осо- 
баго  о  молодомъ  инженер'Ь  не  разум'1зло,  и  только  велик!! 
1шяаь  Мпхаилъ  благоволилъ  къ  нему  потому,  что  зналъ 
Фермера  по  ин/кенерному  училищу,  гд-Ь  тотъ  хорошо  учился 
и  былъ  пзв'Ьстенъ  добрымъ  поведен1емъ.  А  что  касаетс}! 
связей,  то  Фермеры  принадлежали  къ  хорошей  фамил1и,  но 
особенно  сильныхъ  связей  у  нихъ  н'Ьтъ,  и  старипй  братт. 
Николая,  11аве.1Ъ  бедоровичъ  Ферморъ,  служитъ  простымъ 
офидеромъ  въ  одномъ  изъ  гвардейскихъ  полковъ  и  далда 
нуждается  *). 

Св'15Д'Ьн1е  это  успокоило  варшавскаго  начальника  Нико- 
лая Фермера,  и  онъ  опред4лилъ  себ^з,  какъ  надо  держать 
этого  молодого  офицера. 

Въ  первый  же  мЬсядъ,  когда  присп'Ьло  время  получать 
жалованье,  Николай  Ферморъ  явился  къ  казначею  вм-йсгЬ 
съ  другими.  Казначей  съ  своими  сундуками  помещался  въ 
комнате,  смежной  съ  кабинетомъ  начальника  части.  Инже- 
нерные офицеры  входили  къ  нему  по  одному,  расписыва- 
лись въ  книг'Ь  и  получали  въ  одну  руку  изъ  лирика  ту 
сумму,  какая  имъ  сл15довала  изъ  казны  и  въ  которой  они 
расписывались,  а  въ  д[)угу10,  изъ  особо  стоявшей  на  полу 
БОЗЛ'Ь  казначея  корзины,  имъ  выдавалась  обернутая  въ  бу- 
малжу  пачка,  въ  которой  заключалась  сумма,  значительно 
превосходящая  казенное  жалованье. 

Эту  получку  инженеры  брали  изъ-  рукъ  казначея,  не 
раэсматривая  и  безъ  расписки,  а  казначей  только  д'Ьлалъ 
карандашомъ  зкачокъ  о  выдачЬ  ея  въ  особой  маленькой 
тетрадк'Ь. 

*)  Павелъ  всдоровнчъ  Ферморъ  виослЬдств!!!  достигъ  зпачптолыюя 
высоты  служебнаго  положены  и  былъ  пачальникомъ  воеипо  -  юридиче- 
ской академии,  образованной  изъ  ауднторскаго  училища. 


—    76    — 

Казначей  былъ  г  косоротый»,  чиновпикъ  пзъ  писарей,  въ 
СБоемъ  род"!!  деловитый  II  въ  своеыъ  род'Ь  добрый  чело- 
г.'Ьк-ь,  очень  веселаго  нрава.  Онъ  иногда  дозволл.гь.  офице- 
рамъ  «любопытствовать,  сколько  въ  начк'Ь»,  но  большею 
частью  этого  никто  не  д-Ьлалъ,  такъ  какъ  это  ни  къ  чему 
но  вело  и  только  могло  служить  перодъ  начальствоиъ  при- 
знакомъ  строптивости. 

«Косоротый»,  скрнвя  губы,  говорилъ: 

—  ВЬруй,  а  не  пспытуй.  В'Ьруюи1,ему  приложится,  а  у 
пспытующаго  отнимется. 

ВсЬ  здраво  разсу}кдавш1е  люди  знали,  что  надо  в'Ьрить, 
II  в'1'.рили.  За  это  нмъ  н  давалось  по  вЬрЬ  пхъ. 

ГЛАВА  ОДИННАДЦАТАЯ. 

Когда  вошелъ  въ  казначейскую  комнату  Николай  Фер- 
моръ,  «косоротый»  придержа.тъ  его,  пока  два  случивш1еся 
зд-Ьсь  офицера  выш.тп,  а  потомъ  предложп.тъ  ему  для  учп- 
нен1я  расппски  казенную  книгу,  а  когда  тотъ  расписался 
въ  получен1н  сл1>довави1ихъ  ему  казенныхъ  денегъ  (кажется, 
что-то  около  сорока  рублей),  тогда  казначей  подалъ  ему  эти 
деньги  н  зат15мъ,  опустя  л'Ьвуто  руку  въ  стоявшую  возл-Ь 
него  корзину,  подалъ  пачку  асст^нахцй,  перетянутую  жел- 
тою бумажною  полоской. 

Положивъ  эту  пачку  на  столъ  рядомъ  съ  отсчитаннымъ 
казеннымъ  жалованьемъ,  «косоротый»  черкну.^ъ  у  себя  въ 
тетрадк'Ь  карандашико^гь  и,  задвинувъ  тетрадь  въ  сто.тъ,  жда.ть, 
чтобы  Ферморъ  вышелъ  и  далъ  м'Ьсто  другому  офицеру. 

И  Ферморъ,  дЬйствительно,  отъ  него  ушелъ,  но  пачки, 
перетянутой  бумажною  полоской,  не  трону.чъ. 

—  Что  же  вы? — проговори лъ  ему  вс.тЬдъ  «косоротый». 
Ферморъ  остановился. 

—  Что  же  вы  не  берете?  Это  в'Ьдь  тон;с  ваиге. 

—  Чтб  такое? — спроси.тъ,  недоумевая,  Ферморъ. 

—  Свое,  что  вамъ  с.т'Ьдуетъ. 

—  Я  получилъ  все  свое,  чтб  мнЬ  с.тЬдуетъ. 

—  И  это  тоже  вамъ  сл^дуетъ. 

Казначей  опять  показалъ  глазами  на  оставитуюся  па 
стол'Ь  пачку. 

—  Что  же  это  такое? 

Казначей  посмотр'Ьлъ  на  него  значительно  и  съ  неудо- 
вольств1ейгь  п  отв-Ьчадъ: 


—    77    — 

—  Чтб  я  вамъ  буду  разсказывать!  Эхо  деныц. 

—  Катая? 

—  Государственпыя  ассигнац1п. 
■ — ■  Сколько  же  ихт^  зд'кь? 

—  Сколько?  Объ  этом'1>  не  говорятъ,  но  можете  сосчитать, 
сколько  ихъ  зд-Ьсь.  Тутъ  четыреста  рублен. 

—  И  они  МОП?! 

—  Да,  ваши. 

.    ■ —  Р-Ьшителько  НС  понимаю! — произнесъ,    сдвинувъ  пле- 
чами, Ферморъ. 

—  Ну,  такъ  и  не  понимайте, — отвГ.чалъ  «косоротый»,  и 
при  выход'Ь  Фермера  броснлъ  предназначавшуюся  ему  пачку 
опять  назадъ  въ  корзину. 

А  Николай  Ферморъ,  выйдя  въ  комнату,  гд-Ь  были  офи- 
церы, отыскалъ  т'Ьхъ  пзъ  нихъ,  съ  которыми  улсе  усп1>лъ 
познакомиться,  и  за  великШ  секретъ,  съ  негодован1емъ,  раз- 
сказывалъ,  какую  «оскорбительную  штуку»  хогЬлъ  было  съ 
нимъ  прод'Ьлать  «косоротый». 

—  Я  понялъ  его,  —  говорилъ  Ферморъ:  —  онъ  меня  со- 
блазнялъ  потому,  что  хогЬлъ  испытывать,  но  это  ему  ни- 
когда не  удастся...  И  за  то  онъ  теперь  этого  больше  себЬ 
никогда  не  позволить  ни  со  мной,  ни  съ  другимъ.  Пусть 
старш1е  поступаютъ  какъ  хотятъ,  но  люди  нашего  поко- 
лЬн1я  доллшы  научить  этихъ  господъ,  какъ  надо  уважать 
честность. 

И  онъ  при  этомъ  только  хот'Ьлъ  продолжать,  что  всЬ 
молодые  инлгенеры  должны  образовать  союзъ,  чтобы  под- 
держивать другъ  друга  на  честномъ  пути  безкорыстнаго 
служен1я,  но  зам'Ьтилъ,  что  кучка  молодежи,  среди  которой 
онъ  сообпщлъ  о  своемъ  оскорблен1и,  растаяла  и  съ  нимъ 
оста.!1ся  только  одинъ  изъ  наибол-Ье  добросердечныхъ  това- 
рищей, и  тотъ  не  столько  ему  внималъ,  сколько  уб-Ёждалт, 
оставить  это  на  время  и  идти  «со  всЬми  вм'Ьст'Ь  въ  гастро- 
Н0М1Ю,  такъ  какъ  это  у  насъ,  говоритъ,  заведено  и  никому 
не  хорошо  нарушать  товарищесше  обряды». 

—  Я  себ'Ь  никогда  и  не  позволю  нарушать  ничего  това- 
риш,ественнаго,  но  я  улгасно  взвсмованъ  казначеемъ...  Это 
его  презр'Ьше  къ  моей  чести... 

—  Полноте,  полгалунста,  да  онъ  и  не  думаетъ  ни  о  чьей 
чести! 

—  Но  тогда   Ч1ч!)  л:е  даетъ    ему    такую    уверенность?  И 


—    78    -- 

ирнтомъ,  я,  вЬдь,  сгде  ничего  не  д-Ьдадъ,  а  только  «ходилъ 
да  присматривался». 

—  Иу,  полно  вамъ  добираться...  «Ходите  да  присматри- 
вайтесь», тогда  и  поймете.  А,  впрочемъ,  въ  «гастроном1и» 
у  насъ  своя  инженерная  зала  и  мы  можсмъ  тамъ  продол- 
;кать  нашъ  разговоръ,  а  теперь  пойдемте  туда  скорМ,  чтобы 
не  задерн:пвать  товарищей. 

Они  П0И1ЛИ  въ  «гастрономическое  отд'Ьлеше»,  гд'Ь  Николай 
Ферморъ  повторилъ  въ  усиленномъ  вид-Ь  сцену  въ  томъ  ж(5 
саыомъ  ])0Д'Ь,  какъ  та,  которую  онъ  разыгралъ  въ  Петер- 
бург!;, на  пиру  вновь  вышедшихъ  инженеровъ. 

ГЛАВА  ДВЕНАДЦАТАЯ. 

Въ  «гастроном11о»  въ  Вартиав-Ь  ходили  только  так1е  .ооди, 
у  которыхъ ' есть  «г.туиыя  деньги».  ЗдЬсь,  правда,  можно 
было  получать  самыя  утопченныя  и  р'Ьдк1я  вещи,  но  зато 
надо  бьыо  платить  за  все  чрезвычайно  дорого.  Людямъ,  не 
пм'Ьюга,имъ  лишнихъ  средствъ,  сюда  и  порога  переступать 
было  не  для  чего,  а  съ  гЬхъ,  которые  сюда  заходили,  драли 
уже  ц'Ьиы  безъ  всякаго  милосерд1я. 

Самыми  любимыми  и  наибо.т'Ье  обираемыми  посЬтите.тами 
«гастроном1и»  были  русск1е  инженеры,  которые  «купались 
въ  зологЬ». 

Если  русск1я  армейск1я  войска  полонили  Варшаву,  то 
русскхе  инженеры  несомн'Ьпно  полонили  варшавскую  «га- 
строном1ю»  и  приложили  старан1е  внушать  зд-Ьшнои  челяди 
увалсен1е  къ  русскому  имени.  Именитые  поляки,  поддер- 
живавш1е  зд-Ьсь  ран'Ье  честь  польской  аристократ1и,  при- 
смир-Ьди  и  были  вытеснены  въ  «малые  кабинеты»,  а  са- 
мымъ  болыиимъ  пом'1>щен1емъ  завлад'1;ли  русск1е  инженеры 
и  назвали  его  «инженериыыъ  заломъ».  Сюда  при  нихъ  никто 
не  см'к^ъ  приходить  и  садиться,  потому  что  инженеры  во 
всяк.ое  время  могли  его  подавить  грандюзностью  своего 
цоведен1я. 

Въ  обычае  своемъ  они  были  люди  еще  очень  простые, 
п  въ  день  получения  жа,тованья  и  пачекъ  въ  бумажныхъ 
полоскахъ  приходили  въ  гастрономхю  «валомъ»,  т.  е.  почти 
во  всемъ  состав'Ь,  со  вююченхемъ  и  «косоротаго».  Зд'Ьсь 
пили  н  '1'>ли  много,  забирая  все,  что  есть  самаго  лучшаго  и 
санаго  дорогого;  засии:ивались  долго,  сколько  хот-^ли,  и  пла- 
тили за  все  настоящимъ  благороднымъ  мансромъ,  т.  е.  но 


.™    79    -~ 

торгуясь  п  далю  не  считая,  чт5  дМствитсльно  взято  и  чт^) 
безсов-Ьстно  присчитано. 

ПостЬ  отшедшаго  в'Ька  магнатср1п  они  начинали  вГ.къ 
ин:-кснер1и,  и,  должно  признаться,  начинали  его  со  славою. 
Заря,  облиставшая  инженерную  славу,  поднималась  въ  Вар- 
шавЬ  и  НовогеоргхевскЬ  и  оттз^да  светила  дал'Ьс,  противъ 
естества — съ  запада  на  востокъ,  черезъ  Кдевъ,  даже  до  Баку 
и  Ленкорани,  ибо  яыкк  даже  и  таыъ  воспрославлено  имя 
русс1иаго  ]1иженера. 

Съ  такиыи-то  людьми,  если  не  барственньгхъ,  то,  по 
крайней  м'Ьр^ц  широкихъ  привычекъ  очутился  чудакъ,  опоен- 
ный самою  ш;екотливою  честностью,  и  онъ  повелъ  себя  въ 
этомъ  почтенномъ  сообществе  каь'ъ  старинный  юродивый 
въ  золотомъ  чертогЬ.  Онъ  жался,  толкался,  хмурился,  оста- 
вался пелюдимъ,  не  прггаималъ  никакого  живого  участ1я 
въ  товарищескомъ  разгул'Ь,  и  не  только  почти  ничего  не 
Ф.лъ,  но  и  не  пилъ,  а  между  гЬмъ  чувствовалъ  надъ  собою 
Н'1'>что  демоническое  и  ужасное,  подобное  тому,  чтб  ощу- 
щаютъ  н'1п;оторые  люди,  про1)Зжая  надъ  пропастью.  Не  про- 
глотивъ  ни  одного  глотка  вина,  Ферморъ  опьян'Ьвалъ  отъ 
однихъ  паровъ,  отъ  одной  атмосферы  и  чувствовалъ  неотра- 
зимую тягу  броситься  въ  з1яющую  бездну,  мимо  которой 
(>.му  нимало  не  гЬсно  было  бы  пройти,  если  бы  его  туда  не 
влекло  и  не  толкало  все  вм'Ьст'Ь  взятое,  чего  не  ощущалъ 
никто,  кром-Ь  его  одного.  Его  прямолинепныя  понят1я  и 
чувствительные  нервы  не  переносили  всей  массы  этихъ 
впечатл15Н1Й,  и  онъ  теперь  фнлософствовалъ  п  жегъ  себя 
огненными  муками. 

«Жизнь  меня  обманула! — разсужда.1ъ  онъ,  п  такъ  напи- 
салъ  въ  ппсьм'Ь  къ  своему  родственнику. — Я  догадываюсь, 
что  у  насъ  честно  жить  очень  трудно  и  даже  невозможно. 
Напрасно  намъ  въ  такомъ  случа'Ь  представляютъ  прим'Ьры 
пзъ  жизни  чужихъ  народовъ.  У  другихъ  выгодно  быть  чест- 
пымъ,  а  у  насъ  н'Ьтъ.  У  насъ  съ  умомъ  и  съ  честностью 
обходятся  несравненно  суровее  и  безпощадн'Ье,  ч'Ьмъ  съ 
бездарностью  п  съ  пскательствоьгь.  У  насъ  съ  честностью 
можно  только  страдать  и  пресмыкаться.  Я  все  изжилъ,  еще 
почти  не  начиная  и{ить.  Если  бы  у  меня  былъ  сынъ,  я  бы 
теперь  уже  не  зна.т[ъ,  какъ  его  воспитывать.  Чтобы  онъ 
не  былъ  несчастливъ,  надо,  чтобы  онъ  не  былъ  очень  че- 
стенъ  и  на  все  былъ  сговорчивъ.   Отъ   этого  я  никогда  не 


—    80    — 

буду  имЬть  своей  семьи.  На  честныхъ  людей  хорошо  лю- 
боваться со  стороны,  но  мучительно  заставлять  блнзкаго 
челов'^Ька  перекосить  все  въ  его  собственной  коясЬ.  Заду- 
мываюсь даже,  стоптъ  лн  /кить  н  са^юму?  Я  не  вижу  смысла 
жить  в'ь  том'ь  у:касномъ  сознан1и,  что  чести  н  настоящему 
благородству  н^Ьтъ  м^ста  въ  русской  жизни...  Этого  никто 
одинъ  исправить  не  можетъ,  а  при  эт(змъ  честно  жить  не- 
возможно...» 

II  вдругъ  въ  этомъ  самомъ  род'Ь  онъ  заговорплъ  персдъ 
всЬми,  заседавшими  въ  «гастрономхи».  И  въ  то  ;ке  самое 
время,  какъ  онъ  это  говориль,  онъ  не  помнплъ:  зач^мъ  п 
съ  какой  стати  онъ  это  говорптъ?  Онъ  никакъ  не  могъ 
вспомнить  Ш1  момента,  ни  случая,  когда  въ  немъ  вздрог- 
нули в'Ьиця  струны  пророческой  арфы  и  онъ  пошелъ  «гла- 
голомъ  жечь  сердца  людей».  А  въ  то  же  время  онъ  понн- 
малъ,  что  дЬлаетъ  что-то  совернюнно  неудобное,  разстроп- 
вающее  компап1ю  и  потому  непри.1пчное  н  даже  обидное. 
Онъ  вид'Ьлъ,  что  люди  встають  п  отходятъ  отъ  него,  пожи- 
мая плечами  и  кидая  на  него  презрите.1ьные  взгляды,  п 
вотъ  уже  н'Ьтъ  никого,  а  только  одинъ  «косоротый»  легъ 
грудью  на  столъ  и,  положивъ  на  руки  голову,  кр-Ьико  спить, 
посвистывая  носомъ. 

На  другой  день  Ферморъ  ощущалъ  чадъ  и  туманъ  въ 
ГОЛОВ'!.,  какъ  будто  онъ  неумеренно  пплъ,  тогда  какъ  на 
самомъ  дЬтб  онъ  совсЬмъ  не  бралъ  въ  ротъ  никакого  вина. 
Ночью  онъ  легъ  поздно,  по  безпрестанно  просыпался,  точно 
будто  постЬ  большого  проигрыша.  Ощущен1я  были  такъ 
сходны  съ  этпмъ,  что  онъ  да'же  хватался  ./"^а  раза  за  свой 
бумажникъ  и  тщательно  повЬрялъ  свою  наличность.  Она 
была  ничтожна:  Ферморъ  не  пилъ,  но  пили  друг1е,  а  какъ 
расчетъ  былъ  сообща,  то,  уплачивая  пб-ровну  со  всЬмп, 
онъ  отдалъ  почти  все,  что  им-Ь-гъ  при  себ-Ь.  Во  всякомъ 
случае  полученное  имъ  м-Ьсячное  :калованье  ушло  почти 
все  безъ  остатка. 

Это  его  не  могло  не  смутить,  потому  ^гго  так1е  расходы 
были  возможны  только  для  гЬхъ,  кто  «купался  въ  зологЬ»; 
но  кто  хогктъ  жить  на  одно  ка-зеняое  жалованье,  для  того 
траты  въ  такомт>  размеры  были  не  по  силамъ.  Ферморъ 
тутъ  же  ночью  далъ  себ-Ь  слово,  что  впередъ  въ  подобной 
компан1и  он7>  никогда  участвовать  не  будетъ. 

—  Кто  хочетъ   прожить    честно,   тотъ  не  долженъ  быть 


—    81    — 

транжиромъ  и  мото-мъ.  Онъ  да^ке  но  долженъ  стыдиться 
быть  пищимъ.  Иначе  невозможно. 

Фермсфъ  только  немножко  согкал'Ьлъ  кое-кого  изъ  моло- 
дыхъ  пнжснеровъ,  которых'ь  счпталъ  за  людей  лучшаго  по- 
рядка, и  стеснялся,  какъ  онъ  ммъ  откажепь  въ  товарище- 
стве.. По  безпокойство  его  было  напрасно:  ни  старшхе,  ни 
младш1е,  никто  его  сообщества  бол1;е  не  искали.  Другой 
м'Ьсяцъ  Ферморъ  тоже  «проходилъ  присматриваясь»,  безъ 
особаго  назначен1я,  а  когда  пришелъ  день  раздачи  /кало- 
ванья,  «косоротый»  подалъ  ему  казенный  деньги  въ  книжк'!'. 
и  доп  пачки,  перетянутыя  бумажною  полоской,  —  за  исте- 
каюпцй  мЬсяцъ  и  за  прои[едш1Й. 

Ферморъ  притворился,  что  онъ  этихъ  денегъ  какъ  бы  но 
зам!.тилъ,  и  взялъ  только  одно  жатованье. 

«Косоротый»  еще  бол-Ье  екосоротился  п  спросилъ: 

—  Что  лсъ?..  Опять  не  берете? 

—  Да,  не  беру  и  никогда  не  возьму,  - —  рЬзко  отв-Улал'ь 
Ферморъ  и  добавилъ,  чтобы  казначей  на  будуи1,ее  время  но 
см']1лъ  и  дЬлать  ему  тахшхъ  предложен1й. 

—  Хороию-съ, — отв'Ьчалъ  «косоротьгЁ»,  и  тутъже,  прежде 
ч-Ьмъ  Ферморъ  усп-Ьдъ  выйти,  онъ  пошелъ  съ  об]5Имп  пач- 
ками въ  рукахъ  въ  кабинетъ  начальника. 

Ферморъ  не  пм^лъ  ни  малМигаго  повода  подозр-Ьвать, 
что  «косоротый»  спряталъ  у  себя  его  деньги, — напротивъ, 
онъ  долл^енъ  былъ  думать,  что  деньги  доставлены  началь- 
нику, какъ  пепринятыя  Ферморомъ. 

И,  действительно,  д1;ло  такъ  и  было,  и  съ  этихъ  поръ 
все  принимаетъ'  совсЬмъ  иной  характеръ. 

ДоЕъ-кихотство  переходить  въ  трагизмъ. 

ГЛАВА  ТРИНАДЦАТАЯ. 

Фермера  совсЬмъ  не  позвали  во  второй  разъ  въ  гастро- 
Н0М1Ю.  Старипе,  очевидно,  не  хогЬли  его  видГ.ть,  а  изъ 
младшпхъ,  тЬ,  съ  котортлми  онъ  блилсе  другпхъ  сталки- 
вался, были  немножко  сконфужены  и,  наконецъ,  кто-то  изъ 
нихъ,  при  какомъ-то  разсказ'Ь  о  чемъ-то,  происходившемъ 
въ  посл'Ьдн1Й  разъ  въ  гастроном1и,  ска;залъ  Фермеру: 

—  Мы  васъ  съ  собою  не  звали  потому,  что  намъ  всЬмъ 
было  сов'Ьстно:  вы  ничего  не  иьете,  а  мелгду  т1>мъ  у  насъ 
плата  общая.  Вамъ  это  убыточно. 

—  Мн'Ь  это  нееозмо.тио! — отв^^чалъ  Ферморъ. 

Соч11вец1я  Н.  С.  Лескова-  Т.  П'.  5 


—    82    — 

—  То-то  и  есть. 

Молодой  челов-Ьк!.  не  искалъ  ппровъ  и  но  почиталъ  себ-Ь 
пи  за  честь,  нп  за  удовольств1е  пить  и  -Ьсть  въ  «гастро- 
Н0М1Н»,  онъ  даже  (какъ  выше  сказано)  самъ  желалъ  отъ 
этого  отказаться,  но  когда  почувстБовалъ,  что  его  «выою- 
чили  безъ  прошен1Я»,  и  прптомъ  такъ  р'Г.Ш1гг(.'льно,  такъ 
мягко  и  въ  то  же  время  такъ  безповоротно,  онъ  сконфу- 
зился II,  самъ  не  сознавая  чего-то,  сроб'к1Ъ. 

—  Как'ь  это  такъ  скоро  и  такъ  просто?  Я  не  сдЬлалъ 
ничего  д}Т)ного,  а  меня  вышвырнули,  какъ  коп]ку  за  хвостъ... 
И  еще  извиняются...  Это  у:ке  насм-Ьшка! 

Но  прошло  Е'Ьсколько  дней  и  ему  стало  смЬшно,  какъ 
его  спустили. 

Къ  сожал'Ьнпо,  не  къ  чему  было  уже  и  присматриваться. 
Фсрморъ  вид'Ьлъ,  что  его  самого  разсмотр15ли  до  дна  и 
отставили,  и,  вдобавокъ,  стала  ходить  какая-то  сказка,  будто 
онъ  принялъ  какую-то  шутку  казначея  за  серьезное  пред- 
ложен1е  ему  какой-то  артельной  взятки. 

Это  его  воз1г^'тило:  онъ  поигелъ  требовать  отъ  казначея 
объясненШ  и  въ  пылу  гн'1.ва  чуть  не  поднялъ  руку... 

«Косоротый»  скрылся,  но  разсказалъ  пстор1ю. 

На  Фермора  стали  смотреть  какъ  на  человека  пом'Ь- 
шаннаго. 

—  Это  Донъ-Кихоп^;  ему  ни  в-Ьсть  чтб  представляется; 
онъ  никакой  шутки  не  понимаетъ  и  бросается  на  добрыхъ 
людей. 

Теперь,  если  бы  онъ  и  захот'Ьлъ  подчиниться  общему 
положен! ю  и  братски  принимать  д-Ь.тежи  кружки,  ему  врядъ 
ли  удалось  бы  поправить  свое  положен1е  ш>  обществ'Ь  то- 
варищей и  старшихъ,  которыхъ  онъ  всЬхъ  безъ  исключешя 
обид'Ьлъ  своюгь  фанфаронствойгь. 

—  Дрянной  и  безпокопный  челов^къ, — говорили  о  немъ, 
и  онъ  слышалъ  это  и  находилъ  въ  себ-Ь  еще  болЬе  си.11ы 
стоять  на  своемъ  и  не  поддаваться. 

Къ  счаст1ю,  на  каждаго  старшаго  у  насъ  бываетъ  еще 
высппй   старшШ,   и  Ферморъ  над'1шлся  найти  себ^Ь  защиту 

БЫПЮ. 

Въ  чпсл15  рекомендац1й,  которыми  Ферморъ  былъ  снаб- 
женъ  изъ  Петербурга  въ  Варшаву,  у  него  бы.ю  ре1."0мен- 
дательное  письмо  къ  русскому,  пра1ЮСлавному  викарному 
арххерею  Антонпо  Рафальскому,  изв-Ьсшому  своею  странною 


—    83    — 

и  до  сихъ  поръ  нсвыясненною  ролью  по  пр10му  Почаевской 
лавры  отъ  унтатскихъ  монаховтэ,  а  потомъ,  впосл'Ьдствпг, 
.митрополиту  новгородскому  и  о.-нотербургскому. 

Ферморъ,  оп.  скуки  и  досады,  вздумалъ  воспользоваться 
ятимъ  письмомъ  и  предсталъ  викарию,  который  до  вдовства 
своего  жилъ  въ  м1ру  и  зналъ  толкъ  въ  «обхожден1и». 

Безь  всякаго  сомн1;н1п,  онъ  сразу  же  уразумЬлъ  пред- 
ставшаго  передъ  ниап.  молодого  чоловМа  и  сообразнлъ, 
что  это — прекрасное,  восторзкенное  дитя,  челов'Ькъ  совсЬмъ 
непригодный  къ  [лгпзни  между  людьми  бойцовой  породы, 
и  АНТ0Н110,  мо}кетъ-быть,  стало  жаль  «младенца»,  а  при- 
томъ  и  петербургская  рекомендац1я,  которую  привезъ  Фер- 
моръ, им'Ьла  В'Ьсъ  въ  глазахъ  Рафальскаго,  которьпг  дорожилъ 
связями  въ  Петербург^Ь.  БслЬдств1С  всего  этого,  онъ  нашелъ 
полезнымъ  принять  въ  Никола'Ь  Фермере  участхе,  чтобы 
им-Ьть  за  то  на  своей  стороне  лицо,  которое  о  немъ  писало. 

По  такимъ  побу}кдеи1ямъ,  истинный  смыолъ  которыхъ 
молодому  идеалисту  былъ  недостуиенъ,  впкар]й  варшавскШ 
принялъ  въ  немъ  участхе  и  воспользовался  первымъ  слу- 
чаемъ  ему  помочь.  При  свидан1и  съ  начальиикомъ  инжене- 
ровъ  въ  Варшав'Ь  Деномъ,  Антонш  разсказалъ  о  Фермере 
п  сум'Ьлъ  расположить  Дена  въ  его  пользу. 

Мванъ  Ивановичъ  Денъ  особенно  не  вника-иъ  въ  просьбу, 
такъ  какъ  она  представлялась  ему  очень  неважною.  Молодой 
челов'Ькъ  томится,  что  ему  не  даюгь  сразу  много  дЬлъ  въ 
руки,  надъ  ч'кмъ  командовать.  Это  часто  такъ  бываетъ: 
зюлодые  люди  всегда  ч'Ьмъ-нибудь  томятся  и  хотятъ  выше 
головы  прыгнуть,  а  это  нельзя.  А,  впрочсмт,,  молодой  инл:е- 
нсръ,  хорошо  учившИся  и  хорошо  рекомендованный  учеб- 
нымъ  начальством'ь...  и  также  изв-Ьстонъ  великому  князю... 
и  так'же  просптъ  арх1ерей...  Отчего  онъ  остается,  въ  самомъ 
д'^тЬ,  безъ  иазначен1я,  тогда  какъ  инлюнерныхъ  работъ 
множество?  Объ  этомъ  надо  спросить. 

Денъ  спросилъ,  чтб  это  значить? 

Ему  отв'Ьчали,  что  молодой  челов'Ькъ  очень  хорош1й  н 
имъ  очень  довольны;  что  его  и  не  думали  оставлять  безъ 
назначен1я,  но  надо  было,  ]жзум15ется,  «присмотреться»,  къ 
чему  его  можно  лучше  назначить, 

—  Пу,  да,  ну,  да,  это  совер1пепно  справедливо.  Онъ  ъшЪ 
н  не  жаловался,  а  арх1ерея  тамъ...  за  него  просили  и  онъ 
проситъ...  Надо  для  него  сдЬлать. 

6* 


—    81    — 

—  Да  у.къ  II  сд'Ьлали. 

—  Ну,  II  ирсмграсно! — ота-Ьчадъ  Дснъ,  п  игзв1>стилъ  Апто- 
1ПЯ,  что  вес  улажено:  (^го  рго^е^ё  дадугь  д'Ьло  по  силамъ, 
«а  тогда  мы  не  оставиагь  это  бсзъ  вн11.мац1я  и  онъ  будетъ 
вагражденъ^. 

Антон1й  сейчасТ)  же  послалъ  за  ФермороШ)  и  посп'Ьшилъ 
его  обрадовать,  но  былъ  не11р1ятно  поралссн'ь,  :]ам'Ьт1гвъ, 
что  въ  нсыъ  «мало  восторга»,  а  «наибол'Ье  томности  и  уны- 
лости, ь'акч,  бы  у  челов-Ька  разочаровапнаго  жизнью». 

Викар1Й  его  за  это  отечески  под1,уш1лъ  и  дал'ь  «къ  жизни 
наставлсн1с»,  заключавнюеся  въ  томъ,  что  надо  хранить 
бодрость  духа  во  всякихъ  положен1яхъ. 

—  Духа  въ  себ'Ь  пе  угашайте  и  носа  не  вминайте, — 
училъ  еинскопъ: — впередъ  очень  быстро  не  устремляйтесь, 
да  11н1и  пе  возропщатъ,  и  позади  не  отставайте,  да  шпи 
не  возне1Ш1уютъ.  Надо  дерлсать  серсдпн1;у  на  половннк'Ь — 
себя  блюсти  и  блнжняго  не  скрести.  А  въ  заключен1е  всего 
афоризмъ:  не  укоряй  н  не  укоренъ  будеши,  а  укоришь 
другихъ — укорятъ  и  тя, 

Ферморъ  этого  нимало  пе  боялся:  за  чтб  его  кто-нибудь 
можетъ  укорить?  По  в'ь  отпо1пен1и  неудовольстБ1я  на  на- 
чальство оыъ  почувствовалъ,  что  былъ  неправ'ь:  началь- 
никъ,  д'Мствптельно,  выбралъ  и  далъ  ему  самое  подходя- 
П1,ее  занятое,  къ  которому  ни  съ  ка1«)й  стороны  не  могло 
подползти  никакое  110дозр'Ьн1е.  Начальиикъ  поручплъ  Фер- 
мору  техн11Ч(Х'1пя  пов^^ркп,  которыми,  ь-ром'Ь  него,  занимались 
еще  шесть  человФлл,,  чинами  старпю  н  умомъ  опытнее. 

11азпачен1с  было  почетное.  Работа  полезная  п  самостоя- 
тельная: смотри,  вникай,  сообрази,  изложи  критику  и  до- 
ложи умно  и  понятно. 

Ферморъ  и  пошелъ  усердствовать.  Сколько  ему  ни  дадутъ 
работы  на  руки,  оНъ  всЬ  нхъ  къ  докладному  дню  въ  не- 
Д'Ьлю  окончип.  и  представляетъ. 

Его  товарищи  всЬ  вразъ  на  него  перекосились.  Первую, 
вторую  нед'Ьлю  ему  спустили,  а  потомъ  одппъ  отъ  лица 
прочихъ  говоритъ: 

—  Бы  чтб  же  это  Д'Ьлаете?  Отлпчитася,  что  ли,  хотите? 
Ф>срмо1)ъ  отвЬчалъ,  что  у  него  и  в'ь  помыслахъ  пе  было 

пс1:ать  превозвышен1я  падъ  тоБа1)пи1,ами  и,  но  его  поня- 
т1ям'ь,  онъ  ровно  ничего  такого  не  д'Ьлалъ,  за  что  бы  его 
ыол;но  укорить  въ  честолюб1и  пли  въ  пеблагородствЬ. 


—     85    -— 

—  А  вы,  в'Ьдь,  им-Ьлн  время  присматриваться,  такъ  вы, 
ра;зв'Ь,  но  видито,  что  всЬ  по  одному  дЬлу  въ  докладпой 
день  представляют!,,  а  вы  для  чего  тащите  пять,  да  шесть 
п  ир>ъ  казкдаго  показываете  разную  шерсть? 

—  Мн-Ь  сколько  поручаютъ,  я  столько  и  представляю. 

—  Да  разв-Ь  это  молено  такъ  д'Ьлать? 

—  У  меня  много  свободнаго  времени  и  я  уси1зваю. 

—  Мало  ли  что  вы  усггЬваете!  Вы,  вонъ,  и  вина  но 
пьете,  н  въ  карты  не  играете, — нельзя  же  требовать,  'ггобы 
такъ  жили  всЬ.  Если  вамъ  въ  тягость  вапю  свободное 
время,  молгете  найти  для  себя  какое  угодно  занят1е,  только 
не  быть  выскочкою  противъ  товарищей. 

Фепморъ   сталъ   скучать  и  явился  просить  другого  д1ла. 

—  лаковъ  молодецъ!  онъ  улге  недоволенъ  с]5()имъ  поло- 
:кен1емъ  п  гфоситъ  другого!  Безпокоитъ  главна  го  началь- 
ника и  арх1ерея.  Трется  попасть  в-ь  ампшки! — ^сталн  1ово- 
рить  одни,  а  друг1о  прибавляли: 

—  Как1Я  протекцш!  Изъ  Петербурга  его  рекомеидуютъ, 
здЬсь  за  него  просятъ  то  архгерей,  то  самъ  Иванъ  II ва- 
нычъ  (Денъ).  Кому  хотите  дать  столько  протоктцй,  всяк1Й 
себ-Ь  карьеру  сдЬлает-ь. 

А  Фермору  казалось,  будто  ч'Ьмъ  больше  людей  за  него 
заступается,  гЬмъ  ему  становится  хуже. 

Изъ  Петербурга  ему  пии1утъ,  что  онъ  «не  ум^стъ»  поль- 
зоваться участ1емъ,  а  онъ  не  находитъ  въ  этомъ  участ1и 
того,  что  нужно,  —  не  особыхъ  протекцтй,  а  возможности 
честнаго  и  усерднаго  труда. 

Онъ  улге  не  зналъ,  на  кого  роптать:  всЬ  хорои1И — на- 
чальникъ  его  не  порица.ть  и  не  преслЬдовалъ,  а  да^ке  по- 
казывалъ,  что  очень  доволеяъ  его  усерд1емъ,  п  «косоротый» 
■ему  не  предлага.зъ  пачекъ  съ  бумажною  полоской,  а  давалъ 
только  то,  чтб  слЬдуетъ,  п  даже  вслухъ  приговарпвалъ: 
«извольте  столько-то  рублей  и  копеекъ»,  н  въ  «гастроно- 
мш»  его  но  приглашали,  но  ему  день  ото  дня  становилось 
все  тялсел'Ье  н  невыносим^Ье. 

Антон1Й  къ  нему  продоллгалъ  благоволить  и  осв1'>домлялся 
у  его  начальника:  какъ  онъ  служитъ? 

Тотъ  отвЬчалъ,  что  онъ  самъ  Ферморомъ  очень  доволенъ, 
по  удивляется  и  сол:алЬетъ,  что  тотъ  очень  неудобно  поста- 
Билъ  себя  со  всЪш  товарищами. 


—    86    — 

Викар1Й  при  порвомъ   свидан1и  передалъ  это  Фермеру  и 

осв1>домился: 

—  Въ  чемъ  д'1".ло? 

—  11(3  го/кусь,  не  подхожу, — отв-Ьчалъ  Ферморъ. 

—  Отчего?..  Дл)1  чего  вы  такой  зломпптсльный?  По  хо- 
рошо пмЬть  мрачшлй  взглядъ  на  жпзпь.  Въ  ваши  цвЬтупйс 
годы  зкизнь  дол'.кна  человека  радоват!)  и  увлекать.  Я  о 
васъ  говорилт.  сь  вашимъ  пачальникомъ  и  онъ  васъ  хва- 
литъ,  а  отнюдь  не  говоритъ  того,  будто  вы  не  подходите. 
Извините  меня:  вы  сами  себ'Ь  создаете  какое-то  особенное, 
нелюбимое  полол;ен1с  меледу  товаришдми. 

Ферморъ  всиыхнулъ  и  отв'Ьчалъ: 

—  Это  соверпюнно  в-Ьрио:  начальство  относится  ко  мнЬ 
теперь  лучше,  ч'Ьмъ  товарищи. 

—  Ну,  вотъ...  Это  не  хоро1по. 

—  Да;  но  чтобъ  они  относились  ко  мн^Ь  хорошо, — что- 
бы я  бьиь  лкюымь — надо,  чтобъ  я  сдЬлалъ...  то...  чтб  со- 
всЬмъ  нехорошо. 

—  Что  зке  это?..  Неулгто  вольиомысл1е? 

—  О,  н^^ть!  Я  ничего  не  знаю  о  вольномысл1и, — отв-Ь- 
ча.1ъ  Ферморъ. 

—  Такъ  что  л;е? 
Ферморъ  молчал'ь. 

—  В]фно,  берутъ? 

—  Я  ничего  говорить  не  буду. 

—  Если  это,  то,  в'Ьдь,  чтб  ииженср1я,  чтб  фппансер1я  — 
это  так1я  в'Ьдомства,  гдЬ  всЬ  берутъ. 

— ■  Зач1-.мъ  же  это?  Для  чего  ото  гакъ? 
Викар1Й  долго  на  него  носзютр'Ь.гь  и  сказалъ: 
■ —  Для  чего  берутъ-то? 
■ —  Да!..  В^Ьдь  это  подло! 

—  Значитъ,  поладить  не  можете? 

—  Не  могу,  ваше  преосвященство,  я  къ  этому  совсЬмъ 
отъ  природы  несиособенъ. 

—  Ну,  способности  тутъ  немного  надо. 

—  Взятка...  мн'Ь  руку  ирожжетъ. 

—  Нролсечь  не  пролжстъ,  а...  нехороию.  По  дерзости 
не  надо  себ'Ь  дозволять. 

Ферморъ  ионялъ,  что  передано  что-нибудь  объ  его  сцен'1; 
съ  «косоротымъ»,  и  съ  горечью  ,воскликну.11ъ: 

—  Ахъ,  ваше  преосвяи1,енство,  как1я  дерзости!  Они  сами 


—    87    — 

выводягь  изъ  терп'Ьшя,  сами  обижаюгь,  а  потомъ  лгутъ  и 
сочгшяютъ. 

—  Да,  но  все-таки  на  служб-Ь  надо  уживаться. 

—  Я  не  вижу  никакой  возмолшости  уживаться  съ  такими 
людьми  и  буду  проситься  въ  другое  м'Ьсто. 

—  И  на  другомъ  м'Ьст'Ь,  ыо;кетъ-быть,  встретите  то  ж& 
самое,  ибо  и  тамъ  тоже  будутъ  люди, 

—  Но  не  вс'Ь  же  люди  одинаковы! 

АнтонШ  опять  иа  него  погляд'Ьлъ  съ  сожал]ш1емъ  и 
сказалъ: 

—  Да,  иногда  бываетъ  и  отмена. 

—  Я  посмотрю...  я  в'Ьрую  встретить  иное. 

—  Ну,  в'1>руйт(з...  посмотрите. 

Въ  тонЬ  викар1я  было  слышпо  утом.тен1е. 

ГЛАВА  ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. 

Ближайш1я  начальникъ  Фермера  оказался  зато  такъ  къ 
нему  снисходителопъ  и  милости  въ,  что  да.ть  ему  другое 
поручен1е,  на  которое  Ферморъ  уже  не  приходилъ  никому 
^калеваться,  но  совсЬмъ  не  стллъ  заниматься  дЬломъ,  а  на- 
чалъ  уединяться,  лшлъ  нелюдимымъ,  не  открывалъ  своихъ 
дверей  ни  слугЬ,  ни  почтальону  и  «бормоталъ»  как1я-то 
странйости. 

АнтонШ  узналъ  объ  этомъ  и  иосла1ъ  просить  его  къ 
себ^з. 

Ферморъ  пришелъ,  но  не  только  не  опровергъ  передъ 
викар1емъ  дошедшихъ  до  него  слуховъ,  а,  напретивъ,  еще 
усилилъ  сложившееся  1фотивъ  него  предуб'Ьжден1е.  Онъ 
былъ  сухъ  съ  епископомъ,  который  за  него  заступался,  и. 
на  вопросъ  о  причин'Ь  своего  ырачнаго  настроеп1я  и  умо- 
нен1я  отъ  общества  отв^Ьчалъ: 

—  Я  потсрялъ  в-йру  въ  людей  и  не  могу  ничего  д'Ь- 
лать. 

АНТ0Н1Й  не  могъ  вызвать  Фермера  пи  на  какую  боль- 
шую откровенность  и  отиустилъ  его,  сказавъ,  что  онъ,  по 
его  мнЬнпо,  должно-быть,  боленъ  и  ему  надо  полЬчиться. 

Ферморъ  ушелъ  молча  и  еще  плотн'Ье  заперся,  а  потомъ, 
призванный  черезъ  несколько  дней  къ  начальнику,  нагово- 
рилъ  ему  такихъ  дерзостей,  что  тотъ,  «желая  спасти  его»^ 
по'Ьхалъ  кт>  Антон1ю  и  разсказалъ  все  между  ними  быв1иее 
и  добавилъ: 


—    88    — 

—  Если  я  дамъ  этому  ход'ь,  то  молодой  чолов'Ькъ  про- 
падетъ,  потому  что  онъ  говорить  на  всЬхъ  ужасныя  вощи. 

—  Ай,  ай1 

— ■  Да,  онъ  НС  только  нарушаетъ  военную  дисциплину, 
но...  простите  меня  великодуппю:  онъ  подвергаетъ  критик-Ь 
Башн  архнпастырсгая  слова...  Однако,  какъ  вы  изволите 
принимать  въ  немъ  такое  теплое  участ1о,  то  я  не  лселаю 
Басъ  огорчить  и  прошу  васъ  обратить  на  него  вниман1е: 
онъ  положительно  болепъ  и  его  надо  увезти  куда-нибудь 
къ  родпымъ,  гд'11  бы  онъ  им'Ьлъ  за  собою  н'Ькиое,  родствои- 
ное  попечете  п  ничЬмъ  не  раздра}кался.  На  служб'Ь  онъ 
въ  такомъ  состояшн  невозможеиъ,  но  его  любитъ  вел1П{1й 
кпязь,  и  если  вы  согласитесь  сказать  объ  этомъ  генералу 
Дену,  то  онъ,  в'Ьроягно,  наиишетъ  въ  Петербургъ  и  псхо- 
датаист]5уетъ  ему  у  велшсаго  князя  1гродолжите.1Ьньш  от- 
пускъ  п  средства  для  изл'Ьчсн1Я. 

Антон1и  согласился  вм'Ьшаться  въ  это  дЬло  и  вскоре  же 
нашелъ  случай  поговорить  о  томъ  съ  Деномъ. 

Иванъ  Ивановичъ  Денъ  зачмокалъ  губами  и  закачалъ 
го.ювой. 

—  Жаль,  очень  жаль, — заговорилъ  онъ.  —  Я  не  прочь 
донести  объ  этомъ  великому  князю  и  увЬренъ,  что  б'ЬднягЬ 
разрЬикгтъ  отпускъ  и  дадутъ  сродства,  но  пре;кде  ^гЬлгь  я 
р^'.шусь  объ  этомъ  писать,  надо  обстоятельно  удостов-Ьриться 
о  здоровьЬ  этого  офицера.  Я  пошлю  къ  нему  своего  док- 
тора и  сообщу  вамъ,  чтб  онъ  мпГ.  скажетъ. 

Викар1й  изв'Ьстилъ  Фермера,  какое  участ1е  принимаетъ 
въ  немъ  главный  начальникъ,  который  1гришлетъ  къ  нему 
своего  доктора,  но  это  извЬст1е,  вагЬсто  того,  чтобы  при- 
нести молодому  человГ.ку  утЬшен1е,  до  того  его  взво.тновало, 
что  онъ  паписалъ  викар1ю  вс-иыльчивый  отв'Ьп>,  въ  кото- 
ромъ  говорп.1ъ,  что  докторъ  ему  не  нуженъ,  и  вообще  все, 
чтб  д'Ьлается,  то  не  нулгно,  а  что  нулгно,  то-есть,  чтобы 
дать  ему  возмозкность  слулсить  при  честныхъ  людяхъ, — то 
это  не  Д'Ьлается.'  Дену  устроить  это  ничего  бы  не  стбило, 
но  онъ,  къ  носчаст1ю,  тоже  не  такъ  на  все  смотритъ,  по- 
тому что  и  самъ... 

ВтаарШ  увпда.1ъ,  что  молодой  челов'Ькъ  унге  сшшкомъ 
много  себ1>  позволяетъ:  этакъ  д'Ьла  въ  государств!)  идти  не 
жогутъ. 

Письмо  осталось  бозъ  отвЬта. 


—    89    — 

ГЛАВА  ПЯТНАДЦАТАЯ. 

Посланный  Деномъ  его  дов'Ьренный  п  искусный  врачъ 
иашелъ  Фермера  въ  самомъ  мрачномъ  настроен1и,  которое 
при  первыхъ  лге  словахъ  доктора  моментально  перешло  въ 
крайнюю  раздраженность. 

Молодой  челов1и;ъ  сначала  не  хоткть  ничего  говорить, 
кром'Ь  того,  что  онъ  физически  совершенно  здоровъ,  но  на- 
ходится въ  тнжеяомъ  д}1невномъ  состоуЧШи,  потому  что 
«потеря.гь  в-Ьру  къ  людялгъ»;  но  когда  докторъ  сталъ  его 
уб'Ьждать,  что  эта  потеря  мо}кетъ  быть  возагЬщена,  если 
человЬкъ  будеп>  смотр'Ьть,  съ  одной  стороны,  сннсходи- 
те.ньн'Ье,  а  съ  другой — шире,  ибо  челов'Ьчество  отнюдь  не 
состоитъ  только  изъ  т'Ьхъ  людей,  которьши  мы  окружены 
въ  данную  минуту  и  въ  данномъ  м'ЬстЬ,  то  Ферморъ  вдругъ 
словно  сорвался  съ  задеряшвающнхъ  ценд'ровъ  и  въ  сграш- 
номъ  гн-Ьв-Ь  началъ  ут'вержать,  что  у  насъ  нигдЬ  ничего 
н'Ьтъ  лучшаго,  что  онъ  пзв'Ьрнлся  во  всЬхъ  безъ  исключе- 
ния, тго  честному  человеку  у  пасъ  жшь  нельзя  и  гораздо 
отрадн'Ье  какъ  можно  скорЬе  умереть.  И  въ  этомъ  пылу 
онъ  то  схватьгвалъ,  то  бросалъ  отъ  себя  лежавшШ  на  стол'1 
пнстолетъ  и  порнцалъ  безъ  ис1иПочен1я  всЬ  власти,  находя 
пхъ  безсильными  остановить  повсюду  у  насъ  царящее  лпце- 
М'1)р1е,  лихоимство,  неуважен1е  къ  честности,  къ  уму  п  къ 
дарован1ялгь  и  въ  за1слючен1в  назвалъ  ъсЬ  в.1астп  песоот- 
в'к'ствующпми  своему  назначеппо. 

Врачъ  долонгилъ  объ  этомъ  Дену  и  выразилъ  такое  йшЬ- 
Н1е,  что  Ферморъ,  если  и  не  сумасшедш1й,  то  находится 
въ  иолол№н1и  очень  близкомъ  къ  пом'Ьшательству,  н  что  ему 
не  только  нельзя  поручать  теперь  служебный  д^ла,  но  надо 
усиленно  смотр'Ьть  за  нимъ,  чтобы  онъ,  подъ  вл1яшемъ 
своей  мрачной  меланхолги,  но  причишиъ  самому  себ'Ь  или 
другимъ  какой-нибудь  серьезной  опасности. 

— ■  Я  и  подозр'Ьвалъ  это. 

Иванъ  Ивановичъ  День  посла.11ъ  доктора  разсказать  все 
Антошю,  а  самъ  немедленно  дове.ть  о  пропсшеств1и  съ  Ни- 
Еолаемъ  Ферморомъ  до  в'Ьдома  ве.шкаго  князя.  А  Михаилъ 
Павловнчъ  сейчасъ  вел1>лъ  призвать  къ  себ'Ь  Павла  ведо- 
ровича  Фермера  и  приказалъ  ему  немедленно  'Ьхать  въ 
Варшаву  п  привезти  «больного»  въ  Петербургъ. 

Пряказац1е  это  было  исполнено:  Николая  Фермера  при- 


—    90    — 

везли  въ  Петербургъ  н  онъ  сталъ  зд'Ьсь  жить  въ  дом'Ь  сбо- 
нхъ  родителей  и  лЬчиться  у  нхъ  домашняго,  очень  хоро- 
шаго  доктора. 

Сумас111еств1я  у  него  не  находили,  но  онъ,  дМствптельно, 
былъ  нервно  разстроенъ,  унылъ  и  все  пнсалъ  стихи  во 
вкусЬ  изв-Ьстнаго  тогда  мрачнаго  поэта  Эдуарда  Губера.  Въ 
разговорахъ  онъ  здраво  отв'Ьчалъ  на  всяк1е  вопросы,  исклю- 
чал вопроса  о  слулсб'Ь  и  о  честности.  Все,  что  касалось 
этого  какою  бы  то  ни  было  стороной,  моментально  выводило 
его  изъ  спокоинаго  состоян1я  и  доводило  до  нзступлен1Я,  въ 
которо.мъ  онъ  страстно  выражалъ  свою  печаль  объ  утраг1> 
вЬры  къ  людямъ  н  полную  безнаденгность  возвратить  ео 
черезъ  кого  бы  то  ни  было. 

На  указан1е  ему  саыыхъ  сильныхъ  лицъ  онъ  отв-Ьчаль, 
что  «это  все  равно, — никто  ничего  не  значить:  что  нужно, 
того  никто  не  сд'1^лаетъ». 

—  Они  вс'Ь  есть,  но  когда  нулшо,  чтобъ  они  зпачи.ш 
то,  чтб  они  должны  значить,  тогда  они  ничего  не  значагь, 
а  это  значить,  что  ничто  ничего  не  значитъ. 

Такъ  онъ  пошелъ  «заговариваться»,  и  въ  этомъ  было 
резюме  его  внутренпягб  разлада,  такъ  сказать,  «пунктъ  его 
пом'Ьшатсльства».  О  разстройствЬ  Николая  Фермора  скоро 
заговорили  въ  «св'Ьт1з».  Странный  душевный  недугъ  Фер- 
мора казался  интересньшъ  и  занима,1ъ  многихъ.  Опять  ду- 
мали, что  онъ  скрываетъ  что-то  политическое,  и  неохотно 
В'Ьрили,  что  ничего  подобнаго  не  было.  А  онъ  самъ  го- 
ворплъ: 

— -  Я  знаю  НС  политическое,  а  просто  гадкое,  и  оно 
меня  теснить  и  давитъ. 

Душевнтля  страдан1я  Фермора,  говорятъ,  послужили  мо- 
тивами Герцену  для  его  «Заиисокъ  доктора  Крупова»,  а 
еще  позже — ^^беофилу  Толстому,  который  съ  него  написалъ 
свой  этюдъ  «БолЬзни  воли».  Толстой  въ  точности  воспроиз- 
велъ  своего  героя  съ  Николая  Фермора,  а  разсузкден'ьч 
взяггь  изъ  «Заппсокъ  доктора  Крупова»,  появившихся  рап'Ье. 

Су;1Д  по  времени  событ1я  и  по  большому  сходству  того, 
что  'штается  въ  «Заипскахъ  доктора  Крупова»  и  особенно 
въ  «Бо.а^>зн^^xъ  волн»  6.  Толстого  съ  характеромъ  несчаст- 
паго  Николая  Фермора,  легко  вЬрить,  что  и  Ге?ценъ,  и 
веоф1иъ  Толстой  пользовались  пстор1е»  Николая  Фермора 
для   своихъ  этюдовъ  —  Герцепъ  бол-Ье  талантливо  и  ориги- 


—    91    — 

пальпо,  а  в.  Толстой  болЬе  рабски  и  протокольно  воспроиз- 
водя изв-Ьстную  ему  дМствительность. 

ГЛАВА  ШЕСТНАДЦАТАЯ. 

Въ  такомъ  поло'л:ен1н,  что  называется,  пп  въ  тЬхъ,  ни 
въ  спхъ,  Николай  Ферыоръ  оставался  несколько  л1>тъ.  Ему 
по  временамъ  то  становилось  немножко  легче,  то  опять  на 
него  наваливала  хандра  и  безиокойство, — онъ  не  вб-врем!! 
уходилъ  пзъ  дома  и  не  во-время  возврап1,ался,  сердился  за 
пустяки  и  не  обращалъ  вциман1я  на  ве]ци  крупнаго  зна- 
чен1я.  Но  вообще  онъ  всегда  выходилъ  изъ  себя  за  всякую 
самомалМшую  недобросов'Ьстность.  Онъ  не  сиуска.'гь  ни- 
кому, если  Бидълъ,  что  челов'Ькъ  поступаетъ  несправедливо 
и  невеликодушно  противъ  другого  челов1>ка.  Но  если  его 
ничто  не  раздражало,  то  онъ  былъ  тихъ  и  или  ходплъ  за- 
думчиво, или  сид15лъ  потупя  взоръ,  как'ъ  Абадонна,  и  чи- 
талъ  Губера. 

Та1съ  бы,  вероятно,  тянулось  мног1е  годы,  если  бы  не 
явплся  исключительный  случай,  как1е,  впрочемъ,  въ  цар- 
ствован1е  Николая  I  бывали,  свпдЬтельствуя  и  теперь  (чце 
о  сравнительной  п])остот'Ь  тогдапшпхъ  обычаевъ. 

Однажды  Павелъ  бедоровичъ  Ферморъ,  отправляясь  на 
л'Ьто  съ  полкомъ  въ  лагерь  въ  Петергофъ,  пригласплъ  съ 
собою  туда  больного  брата.  Тотъ  согласился,  и  оба  брата 
поселились  въ  лагер-Ь,  въ  одной  па.1атк'Ь. 

Николай  бедоровичъ  былъ  въ  это  время  въ  тихой  ио- 
лос'Ь,  —  онъ  читалъ,  гуля.1ъ  и  могъ  вести  спокойные  разго- 
воры, лишь  бы  они  не  касались  его  пункта  —  честности  и 
нача.1ьства.  Но  въ  Нетергоф'Ь  преобладало  карьерное  на- 
строен1е,  и  невозможно  было  уйтп  отъ  частыхъ  разговоров'1> 
о  томъ,  что  одному  удалось,  а  почему  это  же  самое  дру- 
гому не  удалось.  Бо.гьной  с.тз'шалъ  все  это  и  началъ  опять 
раздражаться,  на  него  наиала  безсоннпца,  которая  его  раз- 
строила  до  того,  что  онъ  сталъ  галлюцинировать  и  разска- 
зывалъ  своему  брату  Павлу  разный  вссообразностп.  Но  какъ 
Николай  Ферморъ  все-таки  былъ  совершенно  тихъ  и  ни 
Для  кого  не  опасенъ,  то  за  нимъ  не  присматрива.ти  и  онъ 
выходи.лъ,  когда  хот'Ьлъ,  и  шелъ,  куда  ему  вздумалось. 

Въ  такомъ-то  именно  настроен1и  онъ  въ  одно  утро  вы- 
шелъ  ИоЪ  дома  очень  рано  н  отправился  гу.1ять  въ  Нижн1й 
Садъ.   А   въ  тотъ  годъ  государь  Нпка1ай  Навловичъ  пиль 


—    92    — 

мпперальЕЫя  воды  и  также  иставалъ  очень  })аио  п  д'Ьлалъ 
проходку  прямо  пзъ  Алексапдр1и  по  главной  аллоЬ  Ннж- 
ляго  Сада, 

Случилось  так'ь,  что  императоръ  и  больной  Николай  Фер- 
моръ  встр-Ьтились. 

ГЛАВА  СЕМНАДЦАТАЯ. 

Увид'Ьвъ  государя,  Николай  Ферморъ  сталъ  какъ  следо- 
вало и  прило;кплъ  руку  къ  фуражкФ.. 

Государь  взглянулъ  на  него  и  было  ирошелъ  ул:е  мимо, 
но  потомъ,  в'Ьроятпо,  затрудаяясь  вспомнить,  что  это  за 
инженерный  офицеръ  п  зачЬмъ  онъ  здЬсь,  оборотился  па- 
;задъ  п  поманулъ  Фермера  къ  ссбЬ. 

Ферморъ  подоигелъ. 

—  Кто  ты  такой?—  спросилъ  государь. 
Ферморъ  назвалъ  свое  имя. 

—  Зач'Г.мъ  ты  зд11сь? 

Ферморъ  отвЬчалъ,  что  онъ  былъ  на  слу:кб'Ь  въ  Вар- 
шав'Ь,  но  пмЬлъ  несчаст1е  тамъ  забол'1',ть  и,  по  ириказан110 
его  высочества,  привезеиъ  своимъ  братомъ  Павло.\гь  въ  Не- 
тербурп,,  а  теперь  находится  д.зя  пользован  1я  свЬжимъ  воз- 
духомъ  у  брата  въ  лагерЬ. 

Государь,  межъ  тЬмъ,  всматриваюя  въ  его  лицо  п  по- 
томъ спросилъ: 

—  Ты  былъ  въ  ннлгенерномъ  училии1,'Ь,  когда  я  былъ 
■еш,е  великимъ  кпяземъ? 

—  НЬтъ,  ваше  величество, — это  былъ  мой  братъ. 

—  Ч'Ьип.  ;ко  ты  нынче  боленъ? 

Николай  Ферморъ  см1,шался  н  лицо  его  мгновенно  при- 
няло страда.тьческое  выражеп1е. 

Государь  это  заагЬтилъ  и  ободрнлъ  его. 

—  Говори  правду!  Что  бы  то  ни  было,  мнЬ  надо  отв-Ь- 
чать  щзавду! 

—  Ваше  величество, — отвЬчалъ  Ферморъ: — я  никогда  не 
лгу  ни  передъ  к'Ьмъ  н  вамъ  доложу  сущую  правду:  бол'Ьзнь 
моя  за1слючается  въ  томъ,  что  я  потерялъ  дов1;р1е  къ  людямъ. 

—  Что  такое? — переспросилъ,  возвыся  голосъ  п  откиды- 
вая голову,  государь. 

Ферморъ  спокойно  повторплъ  то  же  самое,  т.  е.,  что  онъ 
нотерялъ  дов1ф1е  къ  л:1одямь,  п  затЬмъ  добавилъ,  что  отъ 
этого  жизнь  ему  сдЬлалась  неспоспй. 


—    93    — 

—  Мп-Ь  пе  в'1фятъ,  ваше  императорское  величество,  но- 
я  улсасно  страдаю. 

—  Я  теб'Ь  в'Лрю.  Я  знаю,  это  у  тебя   отъ  Варшавы;  но- 
это  ничего  не  нначитъ, — ты  вздохнешь  зд'Ьсь  русскимъ  ду' 
хомъ  н  поправип1ься. 

■ —  Никакъ  н'Ьтъ,  ваше  величество. 

—  Отчего  Н'Ьтъ? 

• —  Нельзя  слулшть  честно. 

Лицо  Ферыора  приняло  жалкое,  угнетенное  выралгеп1с. 

Гесударь  былъ,  видимо,  тронутъ  разлитымъ  во  всемъ- 
его  сущесть'Ь  страдан1емъ  и,  нимало  не  сердясь,  коснулся 
его  плеча  п  сказалъ: 

■ —  Успокойся, — я  теб^^  дамъ  такую  слузкбу,  гдЬ  ты  бу- 
дешь Бъ  состоян1и  никого  не  бояться  и  слулшть  честно. 

—  Кто  же  меня  защитить? 

—  Я  тебя  заш,иш,у. 

Ферморъ  побл1;дн1;лъ  и  не  отвГ.чалъ,  но  л'йвую  ш;еку  его 
судорожно  задергало. 

■ —  Или  ты  и  мн'Ь  не  В'Ьрппгь? 

—  Я  ваагь  в'Ьрю,  ваше  величество,  но  вы  не  можете 
сделать  то,  чтб  изволите  такъ  великоду1нно  об4п1,ать. 

—  Почему? 

Возбужден1е  и  разстройство  Фермера  въ  эту  минуту  до- 
сгнгло  такой  высокой  степени,  что  судорога  перехватила 
ему  горло  и  изъ  глазъ  его  полилпсь  слезы.  Онъ  весь  дро- 
жалъ  и  нервнымъ  голосомъ  отв'Ьтилъ: 

—  Впяоватъ,  простите  меня,  ваше  величество:  я  не  знаю 
почему,  но...  не  молгете...  не  заиц1тнте. 

ГЛАВА  ВОСЕМНАДЦАТАЯ. 

Государь  посмотрЬлъ  па  него  съ  солгал'Ьнтемъ  и  въ  это 
время,  1;онечно,  уб'Ьдился,  что  онъ  говоритъ  съ  пом'Ьшаннымъ. 

—  Тебя  л'Ьчили  въ  Варшав'Ь,  когда  ты  забол^лъ? 

—  Генералъ  Денъ  присылалъ  ко  мн'Ь  своего  доктора. 

—  И  что  л;е,  онъ  теб'Ь  не  помогъ? 

—  Мн'Ь  нельзя  помочь,  пото5гу  что  я  потеря.иъ... 

—  Да,  да,  я  знаю,  —  перебилъ  государь:  —  ты  потерялъ 
дов'Ьр1е  къ  людямъ...  Но  ты  не  роб'Ьй:  отнмъ  самымъ  отча- 
сти страдаю  и  я... 

—  Ваше  величество,  въ  вашемъ  положен1и  это  еш,е 
ужаснЬе! 


--    94    — 

—  Что,  братецъ,  делать!  По  я,  однако,  терплю.  Я  бы 
Г{'61;  иосотгЬтовалъ  искать  утЬ111ен1е  въ  релппп.  Ты  мо- 
лишься Богу? 

—  ]\1олюсь. 

—  Т>'  насъ  есть  духовшля  лица  съ  бо.1ыио10  изв-Ьстностьто, 
ты  бы  обратился  къ  кому-нпбудь  нзъ  шгхъ. 

—  Я  пользовался  въ  Варшаве  распололсепхемъ  преосвя- 
щоннаго  Антошя. 

—  Да,  онъ  краснор'Ьчивъ.  Религ1я  въ  твоемъ  положеп1п 
можетъ  дать  теб1]  угкшеше.  Но  ты,  в'Ьдь,  долженъ  знать 
Игнатхя  Брянчанпнова, — онъ  твой  товарпщъ. 

—  Онъ  товарпщъ  моего  старшаго  брата,  Павла. 

—  Это  все  равно:  я  васъ  сведу.  Иди  сейчасъ  въ 
лагерь  и  скалш  твоему  брату,  что  я  приказываю  ему 
ссйчас'ь  свезти  тебя  отъ  моего  именп  въ  Серг1евскую  пу- 
стынь къ  отцу  Пгпат1ю.  Онъ  можетъ  принести  теб'Ь  много 
пользы. 

Ферморъ  молчалъ. 

Государь  поп1е.1ъ  своею  дорогой,  но  потомъ  во  второй 
разъ  опять  остановился, — самъ  подошелъ  къ  стоявшему  на 
мЬстЬ  больному  и  сказалъ: 

—  Идп  же,  пди!  Иди,  не  стой  на  мЬстЬ...  А  если  теб'Ь 
что-нибудь  надобно — проси:  я  готовъ  тебЬ  помочь. 

—  Ваше  величество!  —  отв-Ьчалъ  Ферморъ:  —  я  стою  не 
потому,  что  хочу  ббльшнхъ  милостей,  но  я  не  могу  идти 
отъ  полноты  всего,  что  ош;ущаю.  Я  благодарю  васъ  за  уча- 
ст1е,  и  мн-Ь  больше  ничего  не  нулжо. 

По  ш,екамъ  Фермора  заструились  слезы. 

Государь  выщмъ  свой  платокъ,  обтеръ  его  лицо  и  поц1'.- 
ловалъ  его  въ  лобъ. 

Ферморъ  тялсело  дыша,1ъ  н  шатался,  но  смотр-Ьлъ  ожи- 
вленно и  бодро. 

—  Ты,  братецъ,  р'Ьдкш  челов'Ькъ,  если  теб'Ь  ничто  не 
нужно;  но  если  не  теперь,  а  посл^  теб'Ь  что-нибудь  пона- 
добится, то  помни,  —  я  даю  теб'Ь  право  обратиться  прямо 
ко  мнЬ  во  всякое  время. 

—  Нижайше  благодарю,  ваше  императорское  величество, 
но  никогда  этого  не  сдЬлаю. 

• —  Отчего? 

. —  У  васъ,  ваше  величество,  столько  важныхъ  и  сБяш;еп- 
иыхъ  Д'Ь.гь,  что  моя  одинокая  судьба  не  стоитъ  того,  чтобы 


—    95    — 

Бам1.  обо  мн'Ь  думать.  Это  святотатство.  Я  соб^.  не  позво.ио 
васъ  безпоконть. 

—  Ты  ын'Ь  нравишься.  Если  не  хочешь  ь'о  мн'Ь  прихо- 
дить, напиши  МН'Ь  и  передан  во  дворедъ  черезъ  генералъ- 
адъютанта.  Я  буду  радъ  теб-Ь  помочь;  тебя  кто  теперь  л'Ь- 
чнгь? 

—  Докторъ  Герацк1й. 

■ —  Онъ  не  годится,— я  поручу  тебя  Мандту.  Проп1,ай. 

ГЛАВА  ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. 

Когда  Николай  Ферморъ  пришелъ  въ  лагерь  посл'Ь  свп- 
дашя  и  разговора  съ  государемъ,  старшш  Ферморъ  (Паг- 
ведъ)  еще  спалъ.  Николай  его  разбудилъ  и  сталъ  ему  раз- 
сказывать  о  томъ,  какъ  онъ  повстрЬчался  съ  императоро5гь 
въ  Нижнемъ  Саду  и  какой  у  нихъ  вышелъ  разговоръ, 
причсмъ  разговоръ  дтоть  бьмъ  восироизведенъ  въ  дословной 
точности. 

Паве.яъ  ведоровичъ  подумалъ,  что  вотъ  именно  теперь 
1^рать  его  совсЬмъ  уже  сошелъ  съ  ума  и  галлюцннируетъ 
и  зр'1')Н1емъ,  и  слухомъ,  но,  по  наведеннымъ  справкалгь, 
оказалось,  однако,  что  Николай  Ферморъ  говорнтъ  сущую 
правду.  По  крайней  м15р'1^,  особливые  люди,  которымъ  все 
надо  внд'Ьть  —  д'1^йстеительно  видели,  что  императоръ 
встр'Ьти.^ъ  Фермера  въ  Нижнемъ  Саду  и  довольно  долго 
съ  нимъ  разговаривалъ,  два  раза  къ  нему  возвращался 
и  обтеръ  своимъ  платкомъ  его  лицо  и  поц'Ьловалъ  его  въ  лобъ. 

Всему  остальному  приходилось  в'1фить  на  слова  больного 
и  въ  этомъ  смысле  докладываться  начальству. 

Батальоннымъ  командиромъ  у  Павла  Фермера  въ  это 
время  былъ  Ферре.  Къ  нему  къ  первому  явился  Павелъ 
Ферморъ,  разсказалъ,  что  и  какъ  происходило,  п  зат'Ьлгь 
просилъ  разъяснить  ему:  какъ  теперь  быть,  —  оставить  ли 
это  безъ  двнжен1я,  отнеся  все  слышанное  насчетъ  боль- 
ного вообрал{ен1я  Николая  Фермора,  или  не  в'Ьрить  пере- 
дач'Ь  и  исполнить  въ  точности  переданное  приказан1е  го- 
сударя? 

Ферре  бы.1ъ  того  мн'Ьнхя,  что  хотя  Николай  Ферморъ  и 
считается  челов'Ькомъ  больнымъ  и  очень  легко  можетъ  гал- 
люцинировать, но  что  въ  даяномъ  случа'Ь  онъ,  по  всЬмъ 
видплгостямъ,  говоритъ  правду,  и  потому  переданиыя  черезъ 
него  прпказашя  государя  надо  исполнить. 


—    98    — 

словлялп  внимапхе  государя  и  начали  смотрЬть  въ  будущее 
съ  Бовымъ  уповашеШ). 

Въ  обществ!-,  тоже  говорили,  что  «теперь  Мандтъ  разо- 
рвется, а  выл^чнтъ...  Иначе,  чортъ  пхъ  возьмп.  —  грошъ 
ц'Ьна  всей  ихъ  наук^». 

Но  самъ  Николай  Фер.моръ  молчалъ  п  спокойно  смотр'Ьлъ 
на  все,  что  съ  ннмъ  д'1злалп.  Все  это  какъ  будто  не  им-Ьло 
для  него  никакого  значен1я.  Мандтъ,  такъ  п  Мандтъ, — ему 
все  равно,  при  чьемъ  сод'Ьйств1и  утеривать  последнее  до- 
в'Ьр1е  къ  людямъ.  Онъ  точно  какъ  лзжилъ  всю  свов)  энерг1ю 
и  чувствительность  въ  своемъ  утреннемъ  разговор-^  съ  го- 
сударемъ.  п  чтб  теперь  за  эт^шъ  дальше  сл-Ьдуетъ, — ему  до 
этого  улсе  не  было  никакого  дЬла, 

Ч'Ьмъ,  какъ  п  гд'Ь  будетъ  пользовать  его  Мандтъ,  —  это 
его  п  не  пнтересовало.  Онъ  теперь  смотр'Ьлъ  на  д'Ьло  какъ 
челов'Ькъ,  для  котораго  всЬ  эти  хлопоты  не  важны  п  ре- 
з^^льтатъ  нхъ  безразличенъ,  потому  что  онъ  самъ  знаегь 
самое  верное  средство,  какъ  избавиться  отъ  тяжестп  своего 
несчастнаго  настроешя. 

ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ВТОРАЯ. 

Т'Ьмъ,  что  описано  въ  выше  сего  пом'Ьщенныхъ  строкахъ, 
выразилось  самое  сильное  и  самое  большое  напряжете  усер- 
Д1Я  знаменитаго  врача  къ  исполнешю  поручешя,  лично  пе- 
реданнаго  ему  сампмъ  государемъ.  Докторъ  Мандтъ  сд-Ёладъ 
больно-Агу  только  одинъ  неудачный  впзитъ,  когда  онъ  не 
наше.ть  Фермора  въ  палатк-Ь  петергофскаго  лагеря.  На  дру- 
гой день,  какъ  сказано,  Мандтъ  прочелъ  наскоро  псторш 
бол'Ьзни  и  сд'Ьлалъ  государю  докладъ,  не  пос'Ьтпвъ  больного. 
И  съ  этой  поры  онъ  самъ  не  посЬщалъ  Фермора  ни  разу, 
а  прнсылалъ  своего  ассистента,  врача,  тоже  составившаго 
себ^Ь  Бпосл^;дств1и  большое  имя,  Н.  0.  Здекауера.  Еслп  же 
государь  спрашива.тъ:  видитъ  ли  онъ  Фермора,  то  Мандтъ 
отвьча.1Ъ,  что  «впдитъ».  п  чтобы  это  не  было  неиравдою, 
онъ  тотчасъ  же  вытребовалъ  пащента  къ  себЬ  на  квартиру. 

Для  больного,  1;оторый  находился  въ  такомъ  состоян1н, 
какъ  Николай  Ферморъ,  не  тяжело  было  нсполнпть  это  тре- 
боБан1е,  и  онъ  на  каждый  зовъ  тотчасъ  же  шелъ  въ  квар- 
тиру Мандта  (по  Мойк'Ь,  непода,1еку  отъ  Полидейскаго  мо- 
ста, въ  до.м'Ь  Беликова). 

Такимъ  образомъ  прошелъ  годъ  и^  могло  бы  идти  и  дальше, 


—    90    - 

до  однажды  раннею  весной  Николай  Фер^юръ  во  время  про- 
гулки опять  попался  на  глаза  императору  Николаю  Павло- 
вичу, и  отъ  этого  случая  произошла  перем'Ьна,  которая  дала 
д'Ьлу  новое  направлен1е. 

Государь  встр1;гплъ  Николая  Фермера  на  углу  Невскаго 
п  Бо-тьшой  Морской,  у  самаго  англШскаго  магазина. 

ПроходпБШ1й  Ферморъ,  оам'Ьтилт>  приблил{ен1е  государя, 
взялъ  руку  къ  козырьку  и  остановился. 

Государь  взглянулъ  на  пего  и  сейчасъ  же  узналъ. 

— -  Ферморъ? 

• —  Точно  такъ,  ваше  вел'ичество. 

—  Какъ  теперь  твое  здороиье? 

—  Я  не  чувствую,  ваше  величество,  ни  мал^йшаго  облег- 
чен1я. 

На  лид'Ь  государя  выразилось  неудовольств1е. 

—  Что  лее  д1п1аетъ  съ  тобой  Мандтъ? 

—  Онъ  иногда  присылаетъ  ко  мн'Ь  Здекауера,  а  иногда 
требз^'етъ  меня  къ  себ'Ь. 

—  Ну,  а  что  же  вы  делаете,  когда  ты  к"ь  нему  прпходпп]ь? 

—  Сначала  я  долго  ожидаю  его  въ  пргемной,  а  потомъ. 
когда  онъ  выйдетъ,  пуститъ  мнЬ  въ  лицо  дымъ  отъ  сигары 
н  ска*л;етъ,  чтобы  я  пилъ  ЫНег  ЛУайзег. 

—  И  только? 

• —  Только  всего,  вапте  велпчество. 

Лицо  государя  омрачилось,  а  Ферморъ  воспользовался 
зшнутой  этого  разговора  и  напомнилъ  государю  о  его  доз- 
волен) и  обращаться  къ  нему  съ  просьбами. 

—  Ну,  прекрасно,  что  же  я  могу  теб'Ь  сд'Ьлать? 

—  Прика;ките  меня  лГлить  какому-нибудь  доброму  док- 
тору изъ  русскпхъ. 

—  Хорошо,  —  отв4чалъ  государь  и,  кпвнувъ  головой, 
удалился. 

ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ТРЕТЬЯ. 

Государь  опять  не  забылъ  своего  об11щан1я.  Не  усиЬлъ 
Ферморъ  возвратиться  домой,  какъ  его  ужо  ожидалъ  «ездо- 
вой» изъ  дворца,  посланный  ]\1андтомъ  съ  требовашемъ,  чтобы 
больной  немедленно  прибылъ  късвоему  знаменитому  доктору. 

Николай  Ферморъ,  нимало  не  раздумывая,  пошелъ. 

Мандтъ  на  этотъ  разъ  не  держалъ  его  долго  вь  прхе^иной. 

—  Вы  на  меня  нажаловались  государю? — встр'Ьтплъ  онъ 
то  строгимъ  вопросомъ. 

17* 


—  100  -. 

—  Я  не  Лгаловался.  Государь  изволплъ  спросить  меня:  чЬиъ 
вы  меня  лечите,  а  я  отв'Ьчалъ,  что  ннч'Ьмъ  не  лЬчпте,  кро.м'Ь 
какъ  ве.ште  плть  ЫНег  ^Vа88е^.  Я  всегда  говорю   правду. 

—  Да,  да,  БЫ  все  съ  правдой...  Но  вы  просили  государя 
поручить  васъ  другому  доктору? 

—  Да,  мн'Ь  казалось,  что  вамъ,  при  вашемъ  положенш. 
некогда  мною  заниматься,  и  я  иросилъ  его  величество  доз- 
волить мн'Ь  пользоваться  совЬтомъ  другого  доктора. 

—  Государь  з'довлетворилъ  вашу  просьбу.  По  вашему  жела- 
нш,  вамъ  назначенъ  другой  врачъ.  Отправьтесь  на  Михайлов- 
скую площадь,  въ  домъ  Жербпна,  тамъ  живетъ  главный 
докторъ  учреждеши  императрицы  ]\1ар1и.  Государь  ему  пору- 
чн.1ъ  васъ,  и  я  ему  уже  передалъ  пстор1ю  вашей  бо.11ззнп. 

Въ  семейныхъ  мемуарахъ,  которыми  я  пользовался  для 
составлешя  настояп^аго  очерка,  не  названо  имени  врача, 
см'Ьнившаго  въ  этой  пстор1п  доктора  Мандта,  Способъ  его 
л^чен1я,  однако,  тоже  не  отличался  удачею,  но  зато  пр1емы 
отличались  отъ  системы  Мандта  гораздо  ббльшею  рЬшп- 
тельностью. 

Новый  врачъ  не  томилъ  Фермора  въ  своей  прхемной  и 
не.  посылалъ  къ  нему  на  домъ  помощника,  а  нашелъ  нуж- 
нымъ  подвергнуть  его  болЬзненныя  явлешя  болЬе  основа- 
тельному и  притомъ  постоянному  наблюден1ю,  д.1я  чего  самымъ 
удобнымъ  средствомъ  представлялось  поместить  патента 
въ  больницу  душевныхъ  больныхъ  «на  седьмую  версту». 

Родныхъ  Фермора  эта  м^ра  поразила  самымъ  непр1ят- 
нымъ  образомъ,  такъ  какъ,  по  ихъ  мн'Ьн1ю  и  по  з1Н'Ьн1ю  всЬхъ 
знакомыхъ,  не  предстояло  р'Ь]иительно  никакой  необходи- 
мости лишать  несчастнаго  Николая  Фермора  той  свободы 
п  т'Ьхъ  семейныхъ  радостей,  которыми  онъ  пользовался  въ 
домашней  обстаиовкЬ. 

Но  врачъ  былъ  непреклоненъ  въ  своемъ  миЬши:  онъ  па- 
х:одилъ  необходимымъ  удалить  патента  отъ  его  домашней 
обстановки  п  всю  прежнюю  безуспешность  .т^Ьчетя  припи- 
сывалъ  тому,  что  больной  ранее  не  былъ  устраненъ  изъ 
дома  и  не  находился  подъ  постояннымъ  надзоромъ. 

Возражать  и  спорить,  однако,  было  невозможно:  врачъ 
иначе  но  находплъ  возможности  прпступпть  къ  лЬчен1ю.  и. 
въ  случа'Ь  противодейств1я  родныхъ  патента,  об1.щалъ  до- 
ложить о  томъ  государю. 

Одни  видкти  въ  этомъ  необходимость,  а  друпе  подозр'Ь- 


—  101  — 

вали  въ  доктор'Ь  желан1е  —  прежде  всего  обезопасить  себя 
отт,  повторешя  такой  случапностп,  которая  была  причиной 
перехода  Николая  Фермора  къ  нему  отъ  Мандта.  И  подо- 
зр1ш1е  это  пхгЬло  основан1е.  Пока  Николай  Ферморъ  оста- 
вался Бъ  своемъ  семействе  и  выходилъ  свободно  гулять 
по  городу  БЪ  своей  военной  фор^гЬ,  онъ  опять  могъ  какъ- 
нпбудь  встр'Ьтпться  съ  госз^даремъ,  и  это  могло  дать  поводъ 
къ  безпокойствамъ,  между  Т'Ьмъ  какъ  съ  удалентемъ  его  «на 
седьмую  версту»  возможность  такой  встр'Ьчи  устранялась  и 
вс1^мъ  становилось  гораздо  спокойн'Ьс. 

Мандтъ  самъ  пли  не  отва^кился  предложить  эту  м-Ьру, 
илп  она  ему  но  приходила  и  въ  голову,  но  когда  это  было 
высказано  его  собратомъ  русскаго  происхожден1я,  онъ  ее 
поддержалъ,  какъ  м^^ру  вполн-Ь  сооб])азную  и  самую  полез- 
ную для  основательнаго  наблюден1я  за  больнымъ. 

Государь  уб'Ьдился  мн'Ьнхемъ  знаменптыхъ  врачей,  но  и 
на  этотъ  разъ  не  оставилъ  Фермера  безъ  своей  опеки.  Онъ 
велЬлъ  поместить  Николая  Фермера  на  седьмую  версту,  ни 
зато  приказалъ  его  доктору  «навЬщать  больного  какъ  можнг' 
чаще  и  непремчьнно  разъ  въ  педплю  лично  докладывать  о 
состоянги  его  здоровья'». 

Черезъ  такой  оборотъ  положенхе  новаго  врача  д1,лалос1, 
несравненно  бол^е  трудиымъ,  чЬмъ  было  поло/}:ен1е  Мандта. 

ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ЧЕТВЕРТАЯ. 

Это,  съ  одной  стороны,  успокоило  родныхъ  больного.  ЧТч 
Николай  беодоровичъ  не  будетъ  на  седьмой  версте  забро- 
птенъ  какъ  вс1'.  проч1е,  которые  иМ'Уи  несчаст1е  туда  по- 
падать, а  съ  другой  стороны — создало  находчивому  доктору 
совершенно  непредвиденное  и  очень  тяжелое  и  непргят- 
ное  положен1е,  котораго  онъ  не  люлалъ.  Мудрецъ  попался. 
Онъ  долженъ  бьт.1ъ  два-три  раза  въ  недЬлю  ездить  въ  боль- 
ницу «ВсЬхъ  скорб/чщихъ»,  что  ему  было  безпокойно  и  не  вы- 
годно, а  потомъ  разъ  въ  недЬлю  являться  къ  государю  и 
давать  утомительно-однообразный  отчеп,,  такъ  какъ  съ  боль- 
нымъ никакихъ  перем'Кнъ  не  пропсходило,  а  повторять  все 
одно  п  то  же  черезъ  неделю  передъ  государемъ  было  от- 
нюдь не  пр1ятно. 

Кром'Ь  того,  это  могло  государя  разсердить  и  им-ёть  дли 
карьеры  врача  дурныя  посл15дств]я. 

«На  седьмой  версгЬ»  тоже  не  рады  были   такому  гостю, 


—   102  — 

какъ  Николай  Ферморъ,  который  блажилъ,  но  все  понпмалъ,  л, 
видя  жссток1е  порядки,  которые  тогда  были  въ  сумасшед- 
шихъ  домахъ,  вступался  за  т-Ьхъ,  кого  считалъ  обпженнымъ. 

Н[.тъ  соынЬн1я,  что  н  въ  большщ'Ь  «на  седьмой  верст Ь>, 
какъ  п  въ  другихъ  подобныхъ  учреждешяхъ,  люди  допу- 
скали злоупотреблеше  своей  силой  надъ  больными. 

Ферморъ  же  все  это  видЬлъ,  и  если  бы  государь  вдругъ 
по}келалъ  его  посЬтить  (чтб,  по  характеру  и  обьпаямъ 
императора,  почитали  за  очень  возможное),  то  неутомилгый 
правдолюбецъ  могъ  надктать  большихъ  хюпотъ;  а  ихъ  че- 
резъ  него  и  такъ  вышло  у:ке  не  мало. 

Надо  было  отъ  него  совсЬмъ  избавиться,  п  у  медицинск"ОЙ 
политики  не  оказалось  для  этого  недостатка  въ  средствахъ. 

Г.1АВА  ДВАДЦАТЬ  ПЯТАЯ. 

Врачъ,  наблюдавиий  за  Нпколаемъ  Ферморомъ.  хотя  и 
претерпктъ  на  первыхъ  шагахъ  неудачу,  но  оставался  на 
высогЬ  дпп.томатической  лпн1п;  онъ  доложплъ  гос^-дарю, 
что  въ  Бе])ЛинЬ  отк])ыта  нопая  частная  л!.чебипца  для  ду- 
шевныхъ  больныхъ,  которою  зав'Ьдуетъ  знаменитый  пси- 
х1атръ,  и  что  у  него  получаются  удивительные  резу.тьтаты 
пзл'Ьчен1я. 

—  Такъ  что  же? — воскликну.1Ъ  государь: — послать  ту-да, 
на  мой  счетъ,  Фермора. 

Это  было  какъ  разъ  то,  что  было  всего  желательнее  вра- 
чаыъ,  которымъ  возня  съ  Ферморомъ  чрезвычайно  иадо'Ьла. 

—  То.1Ько  я  приказываю,  —  добавплъ  государь:  —  чтобы 
бо.1ъной  былъ  посланъ  какъ  можно  удобнее.  За  безопасность 
его  мнЬ  отв.Ьчаютъ. 

Къ  псполненпо  этого  тотчасъ  же  были  приняты  самыя 
энергпческ1я  мЬры. 

■  Лучшее  сообщен1е  съ  Берлиномъ  тогда  представляли  па- 
роходы, отправ,1япш1еся  изъ  Петербурга  въ  Штетинъ;  съ 
яими  и  Ьхали  за  гранлиу.  А  изъ  пароходовъ,  совершав- 
шихъ  эти  рейсы,  самымъ  удобнымъ  и  комфортабельнымъ 
по  тому  времени  почита.тся  пароходъ  «Александръ».  На 
немъ  ездила  лучшая  публика.  По  крайней  м-Ьр']^,  вс^  м^ста 
въ  весеннпхъ  рейсахъ  «Александра»  обыкновенно  сбере- 
гались для  особъ  знатныхъ.  На  этомъ  пароходЬ,  въ  первый 
его  весенн1й  рейсъ,  п  назначено  было  отправить  Николая 
Фермора  съ  его  провожаты.мъ. 


—  103  — 

Братъ  Николая  беодоровпча,  Бавелъ  Ферморъ,  о  кото- 
ромъ  неоднократно  приходилось  упоминать  въ  этой  зпопеЬ, 
не  могъ  сопровождать  больного  въ  Штетинъ.  Онь  нуженъ 
былъ  по  службе  въ  пстергофскоз1ъ  лагер'Ь,  а  Николай  0е- 
доровичъ  былъ  порученъ  смотр'Ьнтю  своего  товарища,  по 
фамил1п  Степанова,  которому  вмЬст'Ь  съ  больпымъ  были 
поручены  и  деньги  на  его  расходы,  и  подробная  пнструкц1я, 
какъ  бо.тьного  везтп,  оберегая  его  отъ  всякпхъ  опасностей 
въ  пути.  Онъ  же  доллгенъ  былъ  п  устроить  Николая  Фер- 
мера въ  БерлинЬ,  согласно  вол'Ь  и  приказанпо  императора. 

Это  препоручен1е  Николая  Фермера  другому  лицу,  безъ 
сомн'Ьшя,  должно  служить  до];азательствомъ,  что  больной 
въ  это  время  уже  былъ  окончательно  прпзнанъ  за  сума- 
сшедшаго,  а  то,  что  его  пом15щали  все-таки  па  самомъ 
лучшемъ  пароход'Ь,  которымъ  пользовались,  по  преимуш,е- 
ству,  особы  знатный,  указываетъ,  какъ  старались  сберечь 
этого  больного,  по.1ьзовав1иагося  внимашемъ  государя. 

Лучше  уже  ничего  нельзя  было  сд'Ьлать  для  того,  чтобы  доло- 
жить государю,  какъ  тщательно  и  серьезно  исполнена  его  воля. 

Пароходъ  шелъ  съ  отмЬинымъ  обп1;ествомъ,  въ  которомъ, 
между  прочимъ,  блистали  своимъ  присутств1емъ:  бывш1й 
новоросс1йскш  генералъ-губернаторъ  Воронцовъ,  со  всЬмъ 
своимъ  семействомъ,  тайный  совЬтникъ  Бекъ  и  много  дру- 
гихъ  особъ  того  п  другого  пола,  занимавшихъ  видное  по- 
ложенге  въ  тогдашнемъ  высшемъ  обществ-Ь  и  пользовав- 
шихся въ  немъ  большимъ  влгяшемъ. 

ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ШЕСТАЯ. 

День  былъ  самый  погожШ  и  :кизнерадостный.  Оть-Ёзжав- 
нпй  Николаи  Ферморъ  находплся  въ  очень  спокойномъ, 
-философскомъ  настроен1и. 

На  стЬн'Ь  его  комнаты,  въ  дом'Ь,  за  седьмою  верстой, 
осталось  начертание  апофеегмы  Гиппократа: 

«^иос1  тесИсатеп1:а  поп  8апап1:,  Геггит  8апа1;  С1ио(1 
{"еггит  поп  8апа1— 1,цп';8  запа!;  ^иос^  1о-п18  поп  8апа1:,  тог8 
8апа1,»  (т.  е.  «что  не  излЬчиваютъ  л1>карства,  то  излЬчи- 
ваетъ  железо;  чтб  не  изл'Лчиваетъ  желъзо,  то  излЬчиваетъ 
огонь;  что  не  пзлЬчиваетъ  огонь,   то  изл'Ьчиваетъ  смерть»;. 

Кому  эта  апофеегма  спльно  понравилась  и  кто  заботливою 
рукой  воспроизвелъ  ее  на  стЬи-Ь  своего  печальнаго  жилища, 
тотъ,  вероятно,  им^лъ  твердый  взглядъ  на  жизнь. 


—  104  — 

Ферморъ  не  радовался  отъ^^зду  за  границу  п  не  скучалъ 
о  томъ,  съ  ч1шъ  разставался  на  родин!..  Йзл1-,читься  отъ 
своей  меланхол1п  онъ  былъ  радъ,  но,  повидпмому,  отнюдь 
не  в!.рплъ  въ  возможность  пзл1ьчен1я. 

Эта  пред5'бЬжденность.  по  мн'Ьн1ю  врачей,  п  портила  все 
д'Ьло.  А  у  больного  былъ  протпвъ  этого  свой  доводъ:  онъ 
находилъ,  что  нельзя  же  возвратить  себ-Ь  дов'1-.р1е  къ  лю- 
дю1ъ,  если  они  этого  дов'Ьр1я  къ  себ'Ь  не  внушаютъ. 

Братъ  проводплъ  больного  до  Кронштадта,  гд^Ь  у  нихъ 
произошло  последнее,  трогательное  прощаше;  но  горечь 
разлуки  для  Павла  Фермера  была  сильно  облегчена  обш;имъ 
участ1емъ  пассажировъ  къ  его  больному  брату. 

Какъ  только  эти  уважаемые  люди  узнали  на  переГ-зд-Ь 
до  Кронштадта,  что  съ  ними  'Ьдетъ  тотъ  Ферморъ.  кото- 
рому оказываетъ  отеческое  вниманге  государь,  то  всЬ  тот- 
часъ  же  наперерывъ  старались  обнаружить  къ  Николаю 
Фермеру  самую  теплую,  родственную  заботливость.  ЗачЬмъ 
ому  братъ? — онъ  въ  к'аждомъ  зд'Ксь  находилъ  самаго  н'Ьж- 
наго  родственника. 

—  ВЬдь  всЬ  мы  русск1е,  ъсЪ  д-У^тп  одного  царя  и  братья 
по  в^р-Ь. 

Тайный  сов'Ьтникъ  Бекъ  привелъ  даже  по-церковно-сла- 
вянски  отъ  Писатя,  объ  ангелахъ.  которымъ  запов1цано 
сохранить  п  взять  челов'Ька  на  рукахъ  свопхъ.  Да  если  бы 
молодой  челов'Ькъ  и  не  внушалъ  ничего  самъ  по  себ'Ь,  то 
одного  того,  что  онъ  лично  пзв'Ьстенъ  государю,  п  его  ве- 
личество имЬетъ  о  немъ  попечен1е,  было  бы  черезчуръ 
достаточно,  чтобы  всЬ  считали  своимъ  долгош^  сберечь 
его,  позабывъ  сами  себя. 

Лучше,  кажется,  уж'е  нельзя  было  отправить  больного, 
какъ  онъ  отправлялся,  и  Павелъ  Ферморъ.  въ  по.тномъ  спо- 
К0ЙСТВ1И,  возвратился  къ  своему  по.лку  въ  петергофск1П 
лагерь,  а  на  третхй  день  послЬ  проводовъ  брата  по'Ьхалъ 
къ  своей  тетк-Ь,  которая  тогда  проводила  л-Ьто  на  дач'Ь 
близъ  Серг1я,  и  тамъ  скоро  пол'чилъ  неожиданное  пзв'кт1е, 
какъ  отм'Ьнно  уберегли  на  пароход'Ь  его  брата. 

ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  СЕДЬМАЯ. 

Въ  то  время,  когда  Павелъ  ведоровичъ  Ферморъ  сид'Ь.1ъ 
у  теткп,  къ  пей  завернули  про^^здомъ  съ  бывшаго  въ  тотъ 
день,   въ  Красномъ  Се.т'Ё.   развода   три   у.ланск1е   офицера, 


—  105  - 

пзъ  которыхъ  одпнъ,  Карлъ  Пилларъ-фонъ-Пильхау,  началъ 
съ  сО/кал'Ьн1емъ  рассказывать,  что  разводъ  не  удался. 

—  Кто  же  въ  этомъ  впноватъ? — спросила  хозяйка. 

—  Никто  не  виноватъ,  но  государь  пр1'Ьхалъ  огорченный 
11  оттого  благодарилъ  мало. 

—  Что  же  такое  опечалило  государя  передъ  разводомъ? 
Пп.оаръ  пожалъ  плечамп  п  сказалъ: 

—  Государю  совс'Ьмъ  не  во-время,  передъ  самымъ  его 
отъ'кдомъ  на  разводъ,  подали  печальное  изв'Ьсп'е. 

—  О  чемъ? 

—  О  непр1ятномъ  происшеств1и  съ  однимъ  инженеромъ, 
подпоручикомъ  Ферморомъ.  Государь  принималъ  въ  иемт. 
участ1е,  и  погибель  его  страшно  его  ве.тичество  огорчила. 

Хозяйка  только  въ  эту  минуту  зам!,тила  свою  оплош- 
ность: она  думала,  что  пр1Ьхавш1е  кавалеристы  знакомы 
съ  Павломъ  ведоровичемъ  Ферморомъ,  и  потому  ихъ  не 
познакомила. 

Теперь  она  посп'Ьп1пла  это  сд'Ьлать,  но  не  могла  уже 
поправить  этимъ  ужаснаго  Бпечатл1ш1я,  произвсденнаго  сло- 
вами Пи.мара  на  Павла  Фермора. 

Паве.чъ  ведоровичъ,  однако,  совладалъ  съ  собою  и  ска- 
залъ, что  онъ  въ  силахъ  все  выслушать,  и  ироситъ  одной 
милости  —  сказать  сейчасъ,  какъ  можно  скор'Ье,  въ  чемъ 
заключается  печальное  изв15ст1е  о  ^го  брат!,. 

—  Я  долженъ  скор'Ье  это  знать,  чтобы  спешить,  что 
можно  поправить. 

—  Увы, — отвЬчалъ  Пи.лларъ: — дЬло  кончено,  и  никат;ая 
поправка  невозможна.  Если  вы  тверды,  к'акъ  долженъ  быть 
твердъ  въ  несчаст1и  уважаюш,1й  себя  мужчина,  то  я  вамъ 
скажу,  что  братъ  вашъ  погибъ  невозвратно. 

-^-  Какъ,  гд'Ь  и  какимъ  образомъ? 

—  Онъ  бросился  съ  корабля  въ  море  и  утонулъ.  Это 
случилось  близъ  острова  Борнгольма. 

Тогда  помянула сь  Гиппократова  апофоегма,  начертанная 
на  ст'Ьн'Ь  за  седьмою  верстой: 

<:0иос1  шес11сатеп1;а  поп  йапап! — тог8  йапа!;». 
Утраченное  дов'Ьр^е  къ  людямъ  уврачевала  смерть... 

ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ВОСЬМАЯ. 

Но  краткое  изв'Ьст1е  о  томъ,  что  «Николай  Ферморъ  бро- 
сился въ  море  и  утону.1Ъ»,  достаточное  для  начальства,  не 


—   100  — 

удовлетворяло  родныхъ  и  друзей  погибшаго.  Имъ  хогЬлось 
знать:  какъ  могло  случиться  это  трагическое  происшеств1е 
при  той  тщательной  бережп  и  при  той  нужной  предусмо- 
трительности, съ  которыми  больной  былъ  отправленъ. 

Объ  этомъ  существовали  двЬ  версш. 

Г.  Степановъ,  принявш1Й  на  свое  попечен1е  Николая 
Фермора,  по  возвращеши  изъ  -  за  границы,  ралсказывалъ 
пропсшествхе  Павл-  бедоровичу  Фермеру  слЬдующпмъ  обра- 
зомъ.  Нссчаст1е  случилось  вскор1>  послЬ  об'Ьда.  Погода  была 
прекрасная,  п  всЬ  пассажиры  посл^  стола  вышли  на  па- 
лубу, чтобы  пить  кофе.  Изъ  всей  знати  остались  внпзу 
только  два-три  человека,  которые  не  пили  посл'Ьоб'1^дениаго 
кофе  и  предпочитали  посл'Ьоб'Ьденный  сонъ.  Николай  Фер- 
моръ  былъ  въ  числ'Ё  вышед1иихъ  на  палубу.  Онъ  былъ  въ 
спокайпомъ  расположен1и  п  за  столомъ  хороию  кушалъ. 

На  палуб'Ь  пассажиры  разместились  съ  чашкамп  кофе 
по  группамъ  п  всЬ  вели  оживленные  разговоры.  Николай 
Ферморъ  пп.ть  свой  кофе,  сидя  въ  сообществе  нкколькихъ 
челов-Ёкъ,  и  когда  его  ча1ика  была  у:ке  имъ  допита,  онъ 
поставилъ  се  на  рубку,  а  самъ  всталъ  съ  м^Ьста  и  отошелъ 
къ  борту  и  зат'Ьмъ  с1ю  же  минуту  настуиилъ  ногою  на  пе- 
рекладину и,  перекинз-вшись  черезъ  перила,  бросился  въ 
воду  на  глазахъ  всЬхъ  пассажировъ... 

Вс'Г.хъ  объялъ  неописанный  ужасъ  п  подня.10сь  страшное 
смятеше,  въ  которомъ  ничего  нельзя  было  разобрать. 

Пока  въ  этой  суматохе  отыскали  и  вызва.1п  наверхъ 
капитала,  пока  успЬлп  остановить  пароходъ  п  спустить 
шлюпку,  Николай  Ферморъ  вынырнулъ  и  сталъ  гресть  ру- 
ками, держась  на  волнахъ;  но  когда  шлюпка  стала  къ  нему 
приближ'аться,  онъ  ослаб'ктъ  пли  не  захогктъ  быть  спасен- 
нызгъ  и  пошелъ  ко  дну. 

Спасти  его  уже  было  невозможно,  и  пароходъ,  при  не- 
описанномъ  ужасЬ  пассажировъ,  продо.1жалъ  дальше  свое 
плаваше  къ  Штетину. 

ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ДЕВЯТАЯ. 

Другая  верс1я,  которую  мн'Ь  привелось  слышать  отъ 
контръ-адмпрала  А.  В.  Ф1)ейганга,  человЬка  замечательной 
искренности  п  справедливости,  совсЁмъ  не  сходна  съ  тою,  кото- 
рая приведена  выше,  и  представ.тяетъ  дкто  въ  иномъ  виде. 

По  второй  верс1и,   Николай  Ферморъ  погибъ  еще  проще 


—   107   — 

и  незатГ>пн'Ье.  Общество  за  столомъ,  дМствительно,  все 
было  очень  оживленно  и  всЬ  были  заняты  вновь  образо- 
вавшимися на  пароход!,  знакомствами.  Николай  Ферморъ 
ничего  не  пилъ  п  былъ  спокоенъ,  но  какого  сбрта  было 
его  спокойств1е,  это  могъ  знать  только  онъ  самъ. 

Когда  об'Ьдъ  былъ  конченъ,  Ферморъ  вышелъ  изъ  сто- 
ловой раньше  всЬхъ  прочпхъ  п  послт.  того  его  уже  никто 
не  видалъ.  Налитая  для  него  чашка  кофе,  дЬйствительяо, 
осталась  на  рубк15,  но  кофе  въ  ней  былъ  ц'Ьлъ,  п  потому 
нельзя  съ  утве1)дительностью  сказать,  кто  ее  тамъ  поста- 
вилъ,  Ферморъ  пли  разносивш1й  кофе  кельнеръ.  Хватились 
же  Фермера  не  сразу,  а  случайно,  когда  тайный  сов^тникъ 
Бекъ,  посоветовавшись  съ  МорфеОлМъ,  вышелъ  пзъ  каюты 
на  палубу  и,  осв'Ьл:ительно  З'Ьвнувъ,  спросилъ: 

—  А  гд'Ь  же  этотъ  нашъ...  какъ  его...  что  'Ьдетъ  по  прн- 
казанко  государя? 

Тогда  стали  оглядываться  по  вс^мъ  сторонамъ  и  замЬ- 
тплп,  что  Фермора  н-Ьп..  Но  при  этомъ  сразу  никто  не 
предполагалъ,  что  онъ  погибъ  въ  волнахъ,  а  думали,  что 
онъ  запропастился  гдЬ-нибудь  на  пароходе,  п  потому  суе- 
тились, бЬгали,  искали  его  по  всЬмъ  мъстамь,  гдЬ  можно 
и  даже  ГД'Ь  не.тьзя  человеку  спрятаться...  Но  всЬ  попскн 
оказались  тщетны, — и  только  тогда,  когда  были  осмотр-Ьны 
всЬ  закоулки  п  всЬ  мышиныя  норочки, — тогда  впервые  у 
капитана  явилось  ужасное  предположеше,  что  Фермора  н'Ьтъ 
на  пароход'к 

—  Гд'Ь  :ке  онъ  дЬлся?  Вокругъ  вода  и  небо  и  ничего  больпш. 
Кто-то,  отличавши1ся  логическимъ  настроенгемъ  ума,  все 

обнялъ  мыслью  и  сказа.1ъ: 

—  Если  онъ  не  взятъ  за  праБдолюб1е  живой  на  небо,  то 
онъ,  очевидно,  утону.1ъ  въ  бездн'Ь  моря. 

Къ  стыду  челов'Ьчества,  эта  пиническая  шутка  для  ашо- 
гихъ  облегчила  тяжесть  виечатл'Ьн1я.  Ужасъ  бы.1[ъ,  но  не- 
большой, п  то  онъ  чувствовался  бол'ве  къ  ночи,  когда  дамамъ 
стало  представляться,  будто  пзъ  волнъ  «поднимается  голова». 

Чтобы  избавиться  отъ  этого  прпвпд1ш1я,  всЬ  посп'Ьши.ли 
скор'Ье  сойти  въ  осв'Ьщенныя  каюты,  а  на  другое  утро  тай- 
ный сов'1'.тышгь  уже  сов'1,това.1Ъ  вид-йть  во  вчерашпемъ  со- 
быт1и  указаше — «какъ  наша  молодежь  относится  къ  жизни 
п  какъ  она  мало  способна  Ц'внпть  милости». 

Согласить  эти  дв'Ь  верс1п  такъ,    чтобы  сд'Ьлать  пзъ  нихъ 


--  108  — 

какой-нибудь  общ1й  выводъ,  конечно,  невозмижно,  но  я  не 
знаю,  которой  пзъ  нихъ  стЬд^-отъ  дать  предпочтеп1е  передъ 
другою  въ  разсужден1П  справедливости.  ЛЬто.мъ  1887  года, 
съ  парохода  рижскаго  общества,  носящаго  то  же  самое  имя, 
какимъ  назывался  пароходъ,  съ  котораго  пропалъ  Николай 
Ферморъ,  одна  молодая  дама  бросилась  въ  море  и  утон}'ла 
такъ,  что  этого  никто  не  зам'Ётилъ.  Извктно  и  несколько 
другихъ,  точно  тапихъ  же  случаевъ.  Сл-Ьдовательно,  н'Ьгь 
ничего  невозможнаго,  что  и  Ник'олай  Ферморъ,  при  боль- 
шомъ  оживлен1и  пассажировъ,  занятыхъ  новыми  интерес- 
ными знакомствами,  очень  легко  могъ  укрыть  свое  нам'Ёре- 
те  и  покончилъ  со  своею  безотрадною  жизнью  такъ.  какъ 
сообщаетъ  вторая  верс1Я  этого  разсказа. 

ГЛАВА  ТРИДЦАТАЯ. 

Въ  обители  св.  Серг1я  тоже  знали  эту  вторую  верс1ю  и 
едва  ли  не  давали  ей  больше  в'1".ры,  чЬмъ  первой.  Брянча- 
нивовъ  и  Чихачевъ  были  огорчены  погибелью  молодого  че- 
ловека, одного  съ  ними  воспитан1Я  и  однихъ  и  т1-.хъ  же 
стремлен1й  къ  водворен1ю  въ  жизни  царства  правды  и  без- 
корыст]Я.  ]\1онахп  считали  гибель  Фермера  тяжкимъ  пре- 
ступлсБ1емъ  Д.1Я  БС']>хъ  русскихъ,  бывшпхъ  на  пароход'Ь. 
По  пхъ  ПОНЯТ! ямъ,  эти  господа  могли  меньше  говорить  о 
томъ,  какъ  имъ  близокъ  б'Ьднякъ,  о  которомъ  заботился  пх'ь 
государь,  но  Д0.1ЖНЫ  были  больше  поберечь  его. 

Но  все  было  кончено.  Иноки  отс.лз'жи.ли  панихиду  о  по- 
гибшемъ  мученик-Ь  томптельныхъ  стремлен1й  къ  неосуще- 
ствимой въ  то  время  служебной  честности,  и  схимникъ 
Чихачевъ,  опустивъ  голову,  проп-|лъ  своею  удивительною 
октавой  «плачу  п  рыдаю». 


Такъ  отошли  отъ  жизни  три  страстно  стремивш1еся  къ 
праведности  воспитанника  русской  инженерной  школы.  На 
службе,  къ  которой  всЬ  они  трое  готовились,  не  годился 
пзъ  нихъ  ни  одпнъ.  Двое  первые,  которые  держались  пра- 
вила: «отыдп  огь  ма  п  сотвори  благо»,  уитли  въ  монастырь, 
гд^  одинъ  пзъ  нихт>  опочилъ  въ  арх1ерейской  мптр'Ь,  а 
другой— въ  схим-Ь.  Тотъ  же,  третШ,  который  желалъ  псре- 
Б'Ьдаться  со  зломъ  и  побороть  его  въ  жизни,  самъ  похоро- 
нилъ  себя  въ  бездне  моря. 


л  Ъ  в  Ш  А. 

(Сказъ  о  тульскомъ  косомъ  Л'Ьвш'Ь  и  о  стальной  блох'Ь.) 


ГЛАВА  ПЕРВАЯ. 

Когда  император'!)  Александр!.  Павловичь  окончилъ  вЫ- 
СК1П  сов'Ьтъ,  то  онъ  захот-Ьлъ  по  ЕвропЬ  про'бздпться  и  въ 
разныхъ  государствахъ  чудесъ  посмотреть.  Объ'Ьздилъ  онъ 
всЬ  страны  п  везд1^  черезъ  свою  ласковость  всегда  пм^лъ 
самые  мелсдоусобные  разговоры  со  всякими  людьми,  п  всЬ 
его  ч^мъ-нибудь  удпвля.1И  и  на  свою  сторону  преклонять 
хотЬли.  но  при  немъ  былъ  донской  казакъ  Платовъ,  кото- 
рый этого  склонен1я  не  любилъ  и,  скучая  по  своему  хозяй- 
ству, все  государя  домой  манилъ.  И  чуть  если  Платовъ  за- 
метит!., что  государь  ч'Ьмъ-нибудь  иностраннымъ  очень  ин- 
тересуется, то  всЬ  провожатые  молчатъ,  а  Платовъ  сейчасъ 
скажетъ:  такъ  и  такъ,  и  у  насъ  дома  свое  не  хуже  есть, — 
и  ч'Ьмъ-нибудь  отведетъ. 

Англичане  это  знали,  и  къ  пргЬзду  государеву  выдумали 
разныя  хитрости,  чтобы  его  чужестранностьЕо  пл-Ьнить  и 
отъ  русскнхъ  отвлечь,  и  во  многпхъ  случаяхъ  они  этого 
достиг^1.1и,  особенно  въ  большихъ  собран1яхъ,  гд-Ь  Платовъ 
не  могъ  по-французски  вполне  говорить;  но  онъ  этпмъ  малс 
и  интересовался,  потому  что  быль  человЬкъ  женатый  и 
всЬ  французск1е  разговоры  считалъ  за  пустяки,  которые 
не  стоятъ  воображен1я.  А  когда  англичане  стали  звать  го- 
сударя во  всяк1е  свои  цейхгаузы,  оружейные  и  мы.тьно- 
пнльные  заводы,    чтобы  показать  свое  надъ  нами  во  всЬхъ 


—  110  — 

вещахъ"  преимущество   п  т'Ьыъ  славиться,  —  Платовъ  ска- 
залъ  себ'Ь: 

—  Ну,  ужъ  тутъ  шабашъ.  До  этихъ  поръ  еще  я  терп^^лъ, 
а  дальше  нельзя.  Сум^зю  я  пли  пе  сумЬю  говорить,  а  сво- 
ип,  людей  не  выдамъ. 

И  только  онъ  сказалъ  себ-Ь  такое  слово,  какъ  государь 
ему  говорптъ: 

—  Такъ  п  такъ,  завтра  мы  съ  тобою  'Ьдемъ  пхт^  оружей- 
ную кунсткамеру  смотр'Ьть.  Тамъ,  говорить,  ташя  природы 
совер^иенства,  что  какъ  посмотришь,  то  уже  больше  не  бу- 
дешь спорить,  что  мы,  русск1е,  со  своимъ  значен1емъ  ни- 
куда не  годимся.- 

Платовъ  ничего  государю  не  отв'Ьтилъ,  только  свой  гра- 
боватый  носъ  въ  лохматую  бурку  спустилъ,  а  прииюлъ  въ 
свою  квартиру,  вел'Ьлъ  деии;ику  подать  изъ  погребца  фля:кку 
кавказской  водки— кис.тярки  *),  дерябнулъ  хорош1п  стаканъ, 
на  дорожн1Й  складень  Богу  помолился,  буркой  укрылся  п 
захрапЬлъ  такъ,  что  во  всемъ  домЬ  англичанамъ  никому 
спать  нельзя  было. 

Думалъ:  утро  ночп  мудренее. 

ГЛАВА  ВТОРАЯ. 

На  другой  день,  по^зхали  государь  съ  Платовымъ  въ 
кунсткамеры.  Больше  государь  никого  изъ  русскихъ  съ  со- 
бою не  взялъ,  потому  что  карету  имъ  подали  двухсЬстную. 

Пр1Ьзж'аютъ  въ  небольшое  здан1е  —  подъ'Ьздъ  неописап- 
ный,  коридоры  до  безконечностп,  а  комнаты  одна  въ  одну, 
п,  наконецъ,  въ  самомъ  главномъ  зал'Ь  разные  о  громадные 
бюстры  п  посредип'Ь  подъ  валдахиномъ  стоить  Аболонъ  пол- 
ведерск1Й. 

Государь  оглядывается  на  Платова:  очень  ли  онъ  уди- 
Бленъ  п  на  что  смотритъ,  а  тотъ  идетъ,  глаза  опустивши, 
какъ  будто  ничего  не  видптъ  —  только  изъ  усовъ  кольца 
вьетъ. 

Англичане  сразу  стали  показывать  разныя  удиплешя,  п 
пояснять,  что  къ'чему  у  нихъ  приноровлено  для  воепныхъ 
обстоятельствъ:  буреметры  морскте,  мерблюзьи  мантоны  п-Ь- 
шпхъ  полковъ,  а  для  конницы  смолевые  непромокабли.  Го- 
сударь  на   все  это  радуется  —  все  калгется  ему  очень  хо- 

*)    КиЗЛИр!,!!. 


__   111  — 

рошо,  а  Платовъ  де^зжитъ  свою  анагдащю,  что  для  него  все 
ничего  не  значить. 
Государь  говорить: 

—  Какъ  это  возможно  —  отчего  въ  тебЬ  такое  безчув- 
ствхе?  Неужто  теб'Ь  здЬсь  ничто  не  удивительно? 

А  Платовъ  отвъчаетъ: 

—  Мн'Ь  зд'Ьсь  то  одно  удивительно,  что  мои  донцы-молодцы 
безъ  всего  этого  воевали  и  дванадесять  языкъ  прогнали. 

Государь  говорить: 

—  Это  безразсудоЕъ. 
Платовь  отБ^чаеть: 

—  Не  знаю,  къ  чему  отнести,  но  спорить  не  см'Ью  и 
должень  молчать, 

А  англичане,  видя  между  государя  такую  перемолвку, 
сейчасъ  подвели  его  къ  самому  Аболону  полведерскому  и 
берутъ  у  того  пзъ  одной  руки  ]Мортимерово  ру;кье,  а  изъ 
другой  пистолю. 

—  Вотъ,  говорить,  какая  у  нась  производительность, — и 
подають  ружье. 

Государь  на  Мортимерово  ружье  посмотр'ктъ  спокойно,  по- 
тому что  у  него  так1я  въ  Царскомъ  СелЬ  есть,  а  они  по- 
томъ  даютъ  ему  пистолю  и  говорить: 

—  Это  пистоля  нсизвктнаго,  неподражаемаго  мастер- 
ства,— ее  нашъ  адмиралъ  у  разбойничьяго  атамана  вь  Кан- 
делабр1и  изь-за  пояса  выдернулъ. 

Государь  взглянулъ  на  пистолю  и  нагляд'Ьться  не  можетъ. 
Взахался  ужасно. 

—  Ахь,  ахъ,  ахъ! — говорить, — какъ  это  такъ...  какъ  это 
даже  можно  такъ  тонко  сдктать! — И  къ  Платову  по-русски 
оборачивается  и  говорить: — вотъ  если  бы  у  меня  быль  хотя 
одинъ  такой  мастеръ  въ  Росс1и,  такъ  я  бы  этимъ  весьма 
счастлхгвый  быль  и  гордился,  а  того  мастера  сейчасъ  же 
благороднымъ  бы  сд'Ьлалъ. 

А  Платовъ  на  эти  слова  въ  ту  же  !\п1нуту  опустнлъ  11})а- 
вуто  руку  въ  свои  больш1я  игаровары  и  тащитъ  оттуда  ру- 
жейную отвертку.  Англичане  говорить:  это  не  отворяется, 
а  онъ,  Бнпман1я  не  обраиия,  ну,  замокъ  ковырять.  По- 
вернз^лъ  разь,  поверну-шъ  два  —  замокъ  и  вынулся.  Пла- 
товь показываеть  государю  собачку,  а  тамь,  на  самомъ 
сугиб'Ь,  сд^^лана  русская  надпись:  «Ивань  Москвинъ  во 
град-Ь  Тул'Ь». 


—   112   — 

Англичане  удивляются  п  другъ  дружь-у  цеталкиваютъ: 

—  Охъ-де,  мы  маху  дали! 

А  государь  Платову  грустно  говорить: 

—  Зач-Ьмъ  ты  нхъ  очень  сконфузилъ,  мн^Ь  пхъ  тенерь 
очень  жалко.  ПоЬдемъ. 

С^лц  опять  въ  ту  же  двухсветную  карету  и  поЬхали,  и 
государь  въ  этотъ  день  на  балЬ  былъ,  а  Платовъ  еще  Соль- 
]пШ  стаканъ  кислярки  выдушилъ  п  спалъ  крЬикимъ  каза- 
чьимъ  сномъ. 

Было  ему  и  радостно,  что  онъ  англнчанъ  оконфузилъ,  а 
тульскаго  мастера  на  точку  вида  поставилъ,  но  было  п  досадно: 
зач'Ьмъ  государь  подъ  такой  случай  англичанъ  сожал'клъ! 

«Черезъ  что  это  государь  огорчился?  —  думалъ  Пла- 
товъ,— совс'Ьмъ  того  не  понимаю,»  п  въ  такомъ  разсужден1и 
онъ  два  раза  вставалъ,  крестился  и  водку  пилъ,  пока  на- 
сильно на  себя  кр'Ьпкай  сонъ  навелъ. 

А  англичане  же  въ  это  самое  время  тоже  не  сдали,  ио- 
тому  что  п  имъ  завертело.  Пока  государь  на  балЬ  весе- 
лился, они  ему  такое  новое  удивлен1е  подстроили,  что  у 
Платова  всю  фантазш  отняли. 

ГЛАВА  ТРЕТЬЯ. 

На  другой  день,  какъ  Платовъ  къ  государю  съ  добрымъ 
утромъ  явился,  тотъ  ему  говорптъ: 

—  Пусть  сейчасъ  заложатъ  двухсЬстную  карету  п  по- 
'Ьдемъ  въ  новыя  кунсткамеры  смотрЬть. 

Платовъ  даже  осм-Ь.шлся  доложить,  что:  не  довольно  ли, 
мо.1ъ,  чужеземные  продукты  смотреть,  и  не  лучше  ли  къ 
себ'Ь  въ  Россш  собираться?  но  государь  говоритъ: 

—  Н1тъ,  я  еще  желаю  друг1Я  новости  видеть:  мн'Ь  хва- 
лили, какъ  у  нихъ  первый  сортъ  сахаръ  дЬлаютъ. 

По'Ьхали. 

Англичане  все  государю  показываютъ:  какхе  у  нихъ 
разные  первые  сорта,  а  Платовъ  смотр'Ь.ть-смотр'б.тъ.  да 
вдругъ  говоритъ: 

—  А  иокажите-ка  намъ  ваит.чъ  заводовъ  сахаръ  молвой 
А  англичане  и  не  знаюгъ:  что  это  такое  молво'^  Пере- 
шептываются, перемигиваются,  твердятъ  другъ  дружк'Ь: 
<'МОлво,  молво»,  а  понять  не  могутъ,  что  это  у  насъ  такой 
сахаръ  дкается,  и  должны  сознаться,  что  у  нихъ  всЬ  са- 
хара есть,  а  «молва»  нЬтъ. 


—  113  — 

Платовъ  говорнтъ: 

—  Ну,  такъ  II  нсч'11ыъ  хвастаться.  ТТргЬзжаГгге  къ  намъ, 
11Ы  васъ  напопмъ  чае^мъ  съ  настоящимъ  молво  Бобринскаго 
завода. 

А  государь  его  за  ру1;аБЪ  дернулъ  и  тихо  сказаяъ: 

—  Пожалуйста,  не  порть  ын-Ь  политики. 

Тогда  англичане  позвали  государя  въ  самую  посл'Ьднюю 
кунсткамеру,  гдЬ  у  нихъ  со  всего  св'Ьта  собраны  минераль- 
ные камни  II  нимфозор1п,  начиная  съ  самой  огромнЬйшей 
египетской  керамиды  до  заколшой  блохи,  которую  гла- 
замъ  вид'Ьть  новозмо'лшо,  а  угрызен1е  ея  ые:кду  кожей  и 
тЬлом'ь. 

Государь  поЪхалъ. 

Осмотр'йлп  керамиды  и  всяк1я  чучелы  п  выходятъ  вонъ, 
а  Платовъ  думаетъ  себ'к 

«Вотъ,  слава  Богу,  все  благополучно  —  государь  ничему 
не  удивляется.» 

Но  только  п]Ш1пли  въ  самую  послЬдщою  комнату,  а  тутъ 
стоятъ  ихъ  раб^оч1е  въ  тужурныхъ  жнлеткахъ  и  въ  фарту- 
кахъ  и  держатъ  подносъ,  на  которомъ  ничего  н'Ьтъ. 

Государь  вдругъ  п  удивился,— что  ему  подаютъ  пустой 
подносъ. 

—  Что  это  такое  значнтъ?  —  спрашиваетъ;  а  агл1щк1о 
мастера  отв'Ьчаютъ:  это  вашему  величеству  наше  покорное 
поднесете. 

—  Что  же  это? 

—  А  вотъ,  гоБорятъ,  изволите  вид'Ьть  сорпночку? 
Государь   посмотрЬлъ   и   видптъ,   точно  лежнтъ  на  сере- 

бряномъ  поднос'Ь  самая  крошечная  соринка. 
Работники  говорятъ:  ~        "^ 

—  Извольте  пальчикъ  послюнить  и  ее  на  ладошку  взять. 
На  что  же  мн'Ь  эта  соринка? 

—  Это,  отвЬчаютъ,  не  соринка,  а  нимфозор1я. 
■ —  Живая  она? 

—  Никакъ  Н'Ьтъ,  отв'Ьчаютъ, — не  живая,  а  изъ  чистой 
изъ  аглицкой  стали  вт,  изображ'енй!  блохи  нами  выкована 
и  въ  середин'Ь  въ  ней  заводъ  и  иру.кина.  Извольте  ключи- 
комъ  повернуть:  она  сейчасъ  начнстъ  дансе  танцовать. 

Государь  залюбопытстБовалъ  и  спрашиваетъ: 

—  А  гд'Ь  же  к.11очикъ? 
А  англичане  говорятъ: 

Сочинешя  Н.  С.  ЛЬ<?кгвва.  Т.  IV.  д 


—  114  — 

—  Зд'кь  п  ];л1очъ  передъ  вапипт  очами. 

—  Отчего  л;е, — государь  говоритъ: — я  его  пе  вижу? 

—  Потому,  отв'Ьчаютъ, — что  это  надо  въ  мслкоскопъ. 
Подали  мелкоскопъ,  и  государь  увидЬлъ,  что  возлЬ  блохи, 

д-Ьйствительпо,  на  подносЬ  кшчикъ  лежитъ. 

—  Извольте,  говорятъ, — взять  ее  на  ладошечку, — у  нея 
въ  пузичкЬ  заводная  дырка,  а  ключъ  семь  поворотовъ 
имЬетъ,  и  тогда  она  пойдетъ  даисе... 

Насилу  государь  этотъ  ключикъ  ухватилъ  и  насилу  его 
въ  щепоткЬ  могъ  удержать,  а  въ  другую  п^еиотку  блои1ку 
взялъ  и  только  ключикъ  вставилъ,  какъ  почувствовалъ,  что 
она  начинаетъ  усиками  водить,  потомъ  ножками  стала  пе- 
ребирать, а,  накопецъ,  вдругъ  прыгнула  п  на  одномъ  лету 
прямое  дансе  и  двЬ  вТ^роягцп  въ  сторону,  потомъ  въ  дру- 
гую, и  такъ  въ  три  в1>рояц1и  всю  кадриль  станповала. 

Государь  сразу  же  велЬлъ  англпчанамъ  милл10нъ  дать 
какими  сами  захотятъ  деньгами, — хотятъ  серебряными  пя- 
тачками,— хотятъ  мелкими  ассигнащями. 

Англичане  попросили,  чтобы  пмъ  серебромъ  отпустили, 
потому  что  въ  бумажкахъ  они  толку  не  знаютъ;  а  потомъ 
сейчасъ  и  другую  свою  хитрость  показали:  блоху  въ  даръ 
подали,  а  футляра  на  нее  не  принесли:  безъ  футляра  же 
ни  ея,  ни  ключика  держать  нельзя,  потому  что  затеряются, 
п  въ  сору  ихъ  такъ  п  выбросятъ.  А  футлпръ  на  нее  у 
нихъ  сдЕланъ  изъ  дЬльнаго  брильянговаго  ор1.ха — и  ей 
местечко  въ  середин!,  выдавлено.  Этого  они  не  подали,  по- 
тому что  футляръ,  говорятъ,  будто  казенный,  а  у  нихъ 
насчетъ  казеннаго  строго,  хоть  п  для  государя,  не.тьзя 
я{ертвовать. 

Платовъ   было   очень  разсердплся,  потому  что,  говоритъ: 

—  Для  чего  такое  мошенничество! — даръ  сделали  и  мил-- 
лонъ  за  то  получили,  и  все  еш;е  недостаточно!  Футляръ, 
говорптъ,  всегда  при  всякой  вещи  принадлежитъ. 

Но  государь  говоритъ: 

—  Оставь,  пожалуйста,  это  не  твое  д'Ьло, — не  порть  мнЬ 
политики.  У  нихъ  свой  обычай, — и  спрашиваетъ: — Ско.тько 
тотъ  ор'Ьхъ  стоит'ь,  въ  которомъ  блоха  м'Ьстится? 

Англичане  положили  за  это  еще  пять  тысячъ. 
Государь   Александръ   Павловичъ  сказалъ:  «выплатить», 
а  самъ  спустилъ  блоп]ку  въ,  этотъ  ор'Ьшекъ,  а  съ  нею  вм  ЬсгЬ 
я  ключикъ,    а   чтобы    не    потерять  самый  ор'1'.хъ,  опустилъ 


~  115  — 

его  въ  свою  золотую  табакерку,  а  табакерку  велЪлъ  поло- - 
ЖИТЬ   въ   СБОЮ   дорожную  шкатулку,  которая  вса  выстлана - 
нерламутомъ    н    рыбьей   костью.    Аглицкихъ   же  мастсровъ 
государь  съ  честью  отпустилъ  п  сказалъ  пмъ:  вы  есть  пер- 
вые мастера   на  всемъ  св-ЬтЬ,  и  мои  люди  супротивъ  васъ 
сд1'лать  ничего  не  могутъ. 

ТЬ  остались  этимъ  очень  довольны,  а  Платовъ  ничего 
протпвъ  словъ  государя  произнести  не  ыогъ.  Тол]>к,о  взялъ 
мелкоскопъ,  да,  ничего  не  говоря,  00615  въ  ка1)11анъ  спустплъ, 
потому,  что  онъ  сюда  же,  говоритъ,  принадлежитъ,  а  денегъ 
БЫ  и  безъ  того  у  пасъ  ашого  взяли. 

Государь  этого  не  зналъ  до  самаго  ирх^бзда  въ  Росс1Ю, 
а  уЬхали  они  скоро,  потому  что  у  государя  отъ  военвьтхъ 
Д'Ьлъ  сделалась  меланхолия,  и  онъ  захотЬлъ  духовную  пспо- 
в'Ьдь  имЪть  въ  Таганрог-Ь  у  попа  ведота  'О-  Дорогой  у  нихъ 
съ  Платовымъ  очень  мало  пр1ятнаго  разговора  было,  потому 
онп  совсЬмъ  разныхъ  мыслей  сд'Ьлалпсь:  государь  такъ  со- 
о6ража.1ъ,  что  аигличанамъ  н'Ьтъ  равпыхъ  въ  пскусств'Ь,  а 
Платовъ  доводи.тъ,  что  и  наши  на  что  взг.шнутъ — все  мо- 
гутъ сд-йлать,  но  только  пмъ  полезнаго  ученья  н'Ьтъ.  И 
представлялъ  государю,  что  у  аглнцкпхъ  мастеровъ  совскмъ 
на  все  друг1Я  правила  /кизнп,  науки  и  продовольств1я,  и 
каждый  челов'Ькъ  у  нихъ  себЬ  всЬ  абсолютный  обстоятель- 
ства передъ  собою  имЬетъ,  и  черезъ  то  въ  немъ  совсЬмъ 
другой  смыслъ. 

Государь  этого  не  хот1'.лъ  долго  слушать,  а  Платовъ  на 
каждой  станщи  выйдетъ  и  съ  досады  квасной  стакапъ 
водки  выиьетъ,  соленымъ  бараиочкомъ  закуситъ,  заь'урптъ 
свою  кореитковую  трубку,  въ  которую  сразу  цГ>лый  фунтъ 
Жукова  табаку  входило,  а  потомъ  сядеть  и  спдптъ  рядомъ 
.съ  царемъ  въ  карет'Ь  молча.  Государь  въ  одну  сторону 
глядитъ,  а  Платовъ  въ  другое  окно  чубукъ  высунотъ  и  ды- 
митъ  на  в'Ьтеръ.  Такъ  они  и  до'Ьхали  до  Петербурга,  а  къ 
попу  ведоту  государь  Платова  у}ке  совсЬмъ  не  взялъ. 

— ■  Ты,   говоритъ,    къ   духовной   бесЬд^Ь   невоздерженъ  и 


*)  «Попъ  бедотъ»  не  съ  ^^тра  взятъ:  нлиераторъ  Александръ  Павло- 
вичъ  передъ  своею  кончиною  въ  ТагапроЛ  псповЬдывался  у  священ- 
ника АлсксЬя  Оедотона-Чскпвсу^ато.  который  посль  того  именовался 
«духовникомъ  его  величества»  и  любплъ  ставить  всь.мъ  на  видъ  это 
совершенно  случайное  обстоятельство.  Вотъ  этотъ-то  Оедотовь-Чехои- 
скон,  очевидно,  и  есть  лсгендарнмй  «нопъ  бедотъ». 

8* 


—  110  — 

такъ  очень  много  куришь,  что  у  меня  отъ  твоего  дыму  въ 
голов'Ь  копоть  стоить. 

Платовъ  остался  съ  обидою  п  легъ  дома  на  досадную  уку- 
шетку,  да  такъ  все  и  лежалъ  да  пок5'ривалъ  Жуковъ  та- 
бакъ  безъ  перестачп. 

ГЛАВА  ЧЕТВЕРТАЯ. 

Удпв1пельная  блоха  пзъ  аглпцкой  вороненой  стали  оста- 
валась у  Александра  Павловича  въ  шкатулк'Ь  подъ  рыбьей 
костью,  пока  онъ  скончался  въ  ТаганрогЬ,  отдавъ  ее  попу 
ведоту,  чтобы  сдалъ  пос.т'Ь  государын'Ь,  когда  она  успокоится. 
Императрица  Елисавета  АлексЬевна  посмотрела  блохины 
в^роящи  п  усм'Ьхну.лась,  но  заниматься  ею  не  стала. 

—  Мое,  говорить,  теперь  д^ло  вдовье,  и  мн^Ь  никакая 
забавы  не  обольстительны,  а,  вернувшись  въ  Петербургъ, 
передала  эту  дпковпну  со  вс];ми  иными  драгоц'бнностями 
въ  насл'Ьдство  новому  государю. 

Пмператоръ  Николай  Павловичъ  по  началу  тоже  ника- 
кого внпман1я  на  блоху  не  обратилъ,  потому  что  при  вос- 
ходе его  было  смятен1е,  но  потомъ  одинъ  разъ  ста.1ъ  пе- 
ресматривать доставшуюся  ему  отъ  брата  шкатулку  и  доста.тъ 
изъ  нея  табакерку,  а  изъ  табакерки  брильянтовый  орЬхъ, 
и  въ  немъ  нашелъ  стальную  блоху,  которая  уже  давно  не 
была  заведена  и  потому  не  дМствовала,  а  .тежала  смирно, 
какъ  коченЬлая. 

Государь  иосмотр'Ьлъ  и  удиви.тся. 

—  Что  это  еще  за  пустяковина  и  къ  чему  она  тутъ  у 
моего  брата  въ  такомъ  сохранен1и! 

Придворные  хотЬли  выбросить,  но  государь  говорить: 

—  Штъ, — это  что-нибудь  значить. 

Позвали  отъ  Аничкина  моста  изъ  противной  аптеки  хи- 
>шка,  который  на  самыхъ  мелкихъ  вкахъ  яды  взв-Ьп1ива.1ъ,- 
и  ему  показали,  а  тоть  сейчасъ  взялъ  блоху,  иоложиль  на 
языкъ   и    говорить:  «чувствую   хладъ,   какъ   отъ  кр'Ьпкаго 
мета.тла».   А   потомъ  зубомь  ее  слегка  помяль  и  объявилъ: 

—  Какъ  вамь  угодно,  а  это  не  настояш,ая  блоха,  а  ниы- 
фозор1я,  и  она  сотворена  изъ  металла,  и  работа  эта  не 
наша,  не  русская. 

Государь   велЬ.тъ    сейчасъ    разузнать:    откуда   это  и  что 
такое  Ооначаетъ? 
Бросились  смотреть  въ  Д'Ьла  и^  въ  списки, — но  въ  д-Ьлахъ 


—  117  — 

ничего  не  заппсано.  Стали  того,  другого  спрашивать,— 
никто  ничего  не  знаетъ.  Но,  по  счастью,  донской  казакъ 
Платовъ  былъ  еще  живъ  и  даже  все  еще  на  своей  досад- 
ной укушетк'Ь  лежалъ  и  трубку  курплъ.  Онъ  какъ  услы- 
халъ,  что  во  дворц'Ь  такое  безпокойство,  сейчасъ  съ  уку- 
шетки  поднялся,  трубку  бросплъ  и  явился  къ  государю  во 
всЬхъ  орденахъ.  Государь  говоритъ: 

—  Что  теб'Ь,  мужественный  старпкъ.  отъ  меня  надобно? 
А  Блатовъ  отвЬчаетъ: 

—  Ые%  ваше  величество,  ничего  для  себя  не  надо,  такъ 
какъ  я  пью — Ыъ,  что  хочу,  и  всЬмъ  доволенъ,  а  я,  гово- 
ритъ, прпшелъ  доложить  насчетъ  этой  Еимфозор1И,  ];оторую 
отыскали:  это,  говоритъ,  такъ  и  такъ  было,  и  вотъ  какъ 
п1)опсходило  при  моихъ  глазахъ  въ  Англ1п, — п  тутъ  при 
ней  есть  ключикъ,  а  у  меня  есть  ихъ  же  ыелкоскопъ,  въ 
который  можно  его  видЬть,  и  симъ  ключомъ  черезъ  пу- 
зичко  эту  нимфозорш  можно  завести  и  она  будетъ  скакать, 
въ  какомъ  угодно  пространств-Ь,  п  въ  стороны  в-Ьроятии 
дГ)Лать. 

Завели,  она  и  пошла  прыгать,  а  Платовъ  говоритъ: 

—  Это,  говоритъ,  ваше  величество,  точно,  что  работа 
очень  тонкая  и  интересная,  но  только  намъ  этому  уди- 
вляться съ  однимъ  восторгомъ  чувствъ  не  слЬдуетъ,  а  надо 
бы  подвергнуть  ее  русскимъ  пересмотрамъ  въ  Тул'1>  пли  въ 
Сестериек1з, — тогда  еще  СестрорЬцкъ  Сестербекомъ  звали,— 
не  могутъ  ли  наши  мастера  сего  превзойти,  чтобы  англи- 
чане надъ  русскими  не  предвозвышались. 

Государь  Николай  Павловичъ  въ  своихъ  русскихъ  лю- 
дяхъ  былъ  очень  уверенный  п  никакому  иностранцу  усту- 
пать не  любилъ,  онъ  и  отвГ.тплъ  Платову: 

—  Это  ты,  мужественный  старпкъ,  хорошо  говоришь,  и 
я  теб'Ь  это  д'Ьло  поручаю  пов^Ьрить.  Мн'Ь  эта  коробочка  все 
равно  теперь  прп  моихъ  хлопотахъ  не  нужна, — а  ты  возьми 
ее  съ  собою  п  на  свою  досадную  укушетку  больше  не  ло- 
Ягись,  а  поЬзжай  на  тих1Й  Доаъ  и  поведи  тамъ  съ  моими 
донцами  междоусобные  разговоры  насчетъ  ихъ  жизни  и  пре- 
данности, и  что  пмъ  нравится?  А  когда  будешь  'Г.хать  че- 
резъ Тулу,  покажи  мопмъ  тульскимъ  мастерамъ  эту  нимфо- 
зор1ю,  и  пусть  они  о  ней  подумаютъ.  Скажи  пмъ  отъ  меня, 
что  братъ  мой  этой  вещи  удивлялся  и  чужихъ  людей,  ко- 
торые д'Ьлали  нимфозор1Ю,  больше   всЬхъ  хвалилъ,  а  я  на 


—  118  — 

своихъ  над'Ьюсь.  что  онл  никого  не  хуя;е.  Оии  >!оего  слова 
не  проронятъ  и  что-нибудь  сд'Ьлаютъ. 

ГЛАВА    ПЯТАЯ. 

Платовъ  Воялъ  стальную  блоху  и,  какъ  поТ.халъ  черезъ 
Тулу  на  Донъ,  показалъ  ее  тульскпмъ  оружейннк'амъ  и  слова 
государевы  нмъ  передалъ,  а  потомъ  сирашпваетъ: 

—  Кат.-ъ  намъ  теперь  быть,  православные? 
Оружейники  отв^чають: 

—  Мы,  батюшка,  милостивое  слово  государево  чувствуем!, 
и  никогда  его  забыть  не  можемъ  за  то,  что  онъ  на  своихъ 
людей  над-Ьется,  а  какъ  намъ  въ  настоящемъ  случае  быть, 
того  мы  въ  одну  минуту  сказать  не  можемъ,  потому  что 
аглицкая  нацыя  тоже  не  глупая,  а  довольно  даже  хитрая, 
п  искусство  въ  ней  съ  болынимъ  смысломъ.  Противъ  нея, 
говорятъ,  надо  взяться  подумавши  п  съ  Божьимъ  благосло- 
вен1емъ.  А  ты,  если,  твоя  милость,  какъ  и  государь  нашъ, 
шгЬешь  къ  намъ  довЬр1е,  поЬзжай  къ  себ'Ь  на  тих1Й  Донъ, 
а  намъ  эту  блошку  оставь,  какъ  она  есть,  въ  футлярЬ  и 
въ  золотой  царской  табакерочк15.  Г^'ляй  себЬ  по  Дону  и  за- 
живляй раны,  который  пр1ялъ  за  отечество,  а  когда  назадъ 
будешь  черезъ  Тулу  'Ьхать — остановись  и  спосылай  за  нами: 
ыы  къ  той  пор'Ь,  Богъ  дастъ,  что-нибудь  придумаемъ. 

Платовъ  не  совсЬмъ  доволенъ  былъ  т1;.мъ,  что  туляки 
такъ  много  времени  требуютъ  и  притомъ  не  говорятъ  ясно: 
что  такое  именно  они  надЬются  устроить.  Спрашпва,1ъ  онъ 
ихъ  такъ  в  иначе  и  на  всЬ  манеры  съ  ними  хитро  по-допски 
заговаривалъ,  но  туляки  ему  въ  хитрости  нимало  не  усту- 
пили, потому  что  им'Ьлп  они  сразу  же  такой  замыселъ,  по 
которому  не  над'Ьялись  даже,  чтобы  и  Цлатовъ  пмъ  пов'Ь- 
рилъ,  а  хотели  прямо  свое  смелое  воображен1е  исполнить, 
да  тогда  п  отдать. 

Говорятъ: 

—  Мы  еще  и  сами  не  анаемъ,  что  учинимъ,  а  только  бу- 
демъ  на  Бога  н'ад1.яться,  и  авось  слово  царское  ради  насъ 
въ  постыжден1и  не  будетъ. 

Такъ  и  Платовъ  уыомъ  виляетъ,  и  туляк'н  тоже. 

Платовъ  вилялъ,  вилялъ  да  увидалъ,  что  туляка  ему  не 
иеревил5ггь,  подалъ  пмъ  табакерку  съ  нп^1фозор1ей  п  го- 
ворптъ: 

—  Ну,  нечего   дЬлать,    пусть,   говорить,    будетъ  по  ва- 


—  119  — 

шему;  я  васъ  знаю,  ка1ао  вы,  ну,  одначе,  дЬяать  нечего,— 
я  вамъ  вЬрю,  но  только  смотрите,  брильянтъ  чтобы  не  под- 
менить п  аглицкой  тонкой  работы  не  испортьте,  да  не- 
долго возитесь,  потому  что  я  нтбко  'Ьзжу:  двухъ  недкть  не 
пройдетъ,  какъ  я  съ  тпхаго  Дона  опять  въ  Петербургъ  по- 
ворочу, —  тогда  мн1^  чтобъ  непрем'Ьнно  было,  что  государв^ 
доказать. 

Оружейники  его  вполн'Ь  успокоили: 

—  Тонкой  работы,  говорятъ,  мы  не  повредимъ  и  брил- 
ланта  не  обм-Ьнимъ,  а  дв'1о  недели  намъ  времени  довольно, 
а  къ  тому  случаю,  когда  назадъ  возвратипгься,  будетъ 
теб'Ь  что-нибудь  государеву  великол'Ьп1ю  достойное  пред- 
ставить. 

А  чию  именно,  этого  такъ-такп  п  не  сказа.ти. 

ГЛАВА  ШЕСТАЯ. 

Блатовъ  пзъ  Тулы  уЬхалъ,  а  оругкейнпки  три  челов-Ька, 
самые  искусные  изъ  нпхъ,  одинъ  косой  .тЬвша,  на  щек'Ь 
пятно  родимое,  а  на  вискахъ  волосья  при  ученьп  вы- 
драны, —  попрощались  съ  товарищами  и  съ  своими  до- 
машними, да,  ничего  никому  не  сказывая,  взяли  сумочкп, 
положилп  туда  что  нужно  съестного  и  скрылись  изъ  города. 

Зам'Ьтили  за  ними  только  то,  что  они  поигти  не  въ  Мо- 
сковскую заставу,  а  въ  противоположную  Шевскую  сторону, 
и  думали,  что  они  поикти  въ  Ктевъ  почивающимъ  угодни- 
камъ  поклониться  пли  посо1гЬтовать  тамъ  съ  кЬмъ-нпбудь 
пзъ  живыхъ  святыхъ  муягей,  всегда  пребывающихъ  въ  К1ев'Ь 

въ    ПоОбИЛШ. 

Но  это  было  только  близко  къ  иетип-Ь,  а  не  самая  истина. 
Ни  время,  ни  разстоян1е  не  дозволяли  тульскимъ  масте- 
рамъ  сходить  въ  три  нед'Ьли  п'Ьшкомъ  въ  Кхевъ,  да  еще 
потомъ  успеть  сд'Ьлать  посрамительную  для  аглипкой  на- 
ЦП1  работу.  Лучше  бы  они  могли  сходить  помолиться  въ 
Москву,  до  которой  всего  «два  девяносто  верстъ»,  а  свя- 
тыхъ }тодниковъ  и  тамъ  почпваетъ  не  мало.  А  въ  другую 
сторону, — до  Орла  так1е  же  «два  девяносто»,  да  за  Орелъ 
до  К1ева  снова  еще  добрыхъ  пять  сотъ  верстъ.  Этакого 
пути  скоро  не  сдЬлаешь,  да  и  сд-блавши  его  не  скоро 
отдохнешь,  —  долго  еще  будутъ  ноги  остекливши  и  руки 
трястись, 

Пнымъ  даже  думалось,  что  мастера   набахвалпли  передъ 


Такъ  они  н  въ  Тулу  прикатили,  —  тоже  пролетЬлц  сна- 
чала сто  скачков*ь  дальше  Московской  заставы,  а  потомъ 
казакъ  сд'Ьйствовалъ  надъ  ямщикомъ  нагайкою  въ  обра1ную 
сторону,  п  стали  у  к])ыльца  новыхъ  коней  запрягать.  Ила- 
товъ  пзъ  коляски  не  вышелъ,  а  только  велЬлъ  свистовому 
какъ  можно  скор-Ье  привести  къ  сеО'Ь  мастеровыхъ,  кото- 
рымъ  блоху  оставилъ, 

Поб'Ьжалъ  одинъ  свистовой,  чтобы  шли  какъ  можно  ско- 
рЬе  п  несли  ему  работу,  которою  должны  были  англичанъ 
]10срамить,  и  еще  мало  этотъ  свпстовой  отбЬжалъ,  какъ 
Платовъ  вдогонку  за  нимъ  разъ  за  разомъ  новььхъ  штетъ, 
чтобы  какъ  можно  скорее. 

ВсЬхъ  свистовыхъ  разогналъ  и  сталъ  уже  простыхъ  :по- 
дей  пзъ  любопытной  публик-п  посылать,  да  даже  п  самъ  отъ 
нетерп'Ьн1я  ноги  пзъ  коляски  выставляегъ,  п  самъ  отъ  не- 
терпЬлиБости  бежать  хочстъ.  а  зубами  такъ  п  скрипитч^. — 
все  ему  еще  не  скоро  показывается. 

Такъ  въ  тогдашнее  время  все  требовалось  очень  въ  агч- 
куратЬ  п  въ  с1;оростп,  чтобы  нп  одна  минута  для  русской 
полезности  не  пропадала. 

ГЛАВА  ДЕВЯТАЯ. 

Тульск1е  мастера,  которые  удивительное  д'Ьло  делали,  въ 
это  время  какъ  разъ  только  свою  работу  оканчивалп.  Сви- 
стовые прибежали  къ  нимъ  запыхавшись,  а  простые  люди 
пзъ  любощдтпой  публики,  т'Ь  п  вовсе  не  доб'^жали,  потому  что 
съ  непривычки  по  дорог'Ь  погп  разсыпалп  и  повалилися,  а 
потомъ  от^  страха,  чтобы  не  гляд!.ть  па  Платова,  удари- 
лись домой,  да  гд'Ь  попало  спрятались. 

Свистовые  же  какъ  прискочили,  сейчасъ  вскрикнули  и 
какъ  впдятъ,  что  тЬ  не  отппраютъ,  сейчасъ  безъ  церемо- 
п1п  рванули  болты  у  ставенъ,  но  бо.тты  бы.ш  так1е  кр'Ьнк1е, 
что  нимало  не  подались,  дернули  двери,  а  двери  изнутри 
затожены  на  дубовый  засовъ.  Тогда  свистовые  взялп  съ 
улицы  бревно,  подд'Ьли  имъ  на  пожарный  манеръ  подъ  кро- 
вельную застр1.ху  да  всю  крышу  съ  маленькаго  домика  сразу 
п  своротили.  Но  крышу  сняли  да  и  сами  сейчасъ  пова.1и- 
лися,  потому  что  у  мастеровъ  въ  пхъ  тЬсной  хороминкЬ  огъ 
беяотдышной  работы  въ  воздух-Ь  такая  потная  спирать  сдЬ- 
лалась,  что  непривычному  челов1лс}'-^  съ  св1«каго  пов'Ьтр1я  и 
одного  раза  нельзя  было  продохнуть. 


--  123  — 

Послы  закричали: 

—  Что  же  вы,  та1ае-сяк1е,  сволочи,  д'Ьлаетс,  да  еще  эта- 
кою спиралью  ошибать  сы-Ьете!  Или  вл,  васъ  иосл'Ь  этого 
Бога  нЬтъ! 

А  тЬ  отв'Ьчают-1.: 

—  Мы  сейчаст^,  иосл!.ди1Й  гвооднчекъ  зак'о.1ачиваемъ  и, 
какъ  забьемъ,  тогда  нашу  работу  вынесемъ. 

А  послы  говорятъ: 

—  Онъ  насъ  до  того  часу  жпвье^гъ  съ'1.стъ  и  на  помипъ 
души  не  оставить. 

Но  мастера  отвЬчаютъ: 

—  Не  успЬетъ  онъ  васъ  иоглотпть,  потому  вотъ  по1;а 
вы  тутъ  говор[1Лп,  у  насъ^уже  и  этотъ  послЬднШ  гвоздь 
заколоченъ.  Бегите  и  скажите,  что  сеичасъ  несеыъ. 

Свистовые  поб1лкали,  но  не  съ  ув'Ьркою,  —  думали,  что 
мастера  ихъ  обманутъ;  а  потому  б'Ькатъ  -  б'Ьжатъ,  да  огля- 
нутся; но  мастера  за  ними  шли  и  такъ  очень  скоро  поспе- 
шали, что  дал':е  невполнЬ  какъ  сл11дуетъ  для  явления  важ- 
ному лицу  од'йлись,  а  на  ходу  крючки  въ  ка.фтанахъ  засте- 
гиваютъ,  У  двухъ  у  нихъ  въ  рукахъ  ничего  не  содержалось, 
а  у  третьяго,  у  лЬвши,  въ  зеленомъ  чехл-Ь  царская  шкатулка 
съ  аглищадй  стальной  блохой. 

ГЛАВА  ДЕСЯТАЯ. 

Свистовые  подб'Ь/калп  къ  Платову  и  говорятъ: 

—  Вотъ  они  сами  зд'Ьсь! 
Платовъ  сейчасъ  къ  мастерамъ: 

—  Готово  ли? 

—  Все,  отв'Ьчаютъ,  готово. 

—  Подавай  сюда. 
Подали. 

А  экипажъ  уже  запряженъ  и  ямщикъ,  и  форейторъ  на 
5гктЬ.  Казаки  сейчасъ  же  рядомъ  съ  ямщикомъ  ус1'.лись  и 
нагайки  надъ  нимъ  подняли,  и  такъ  замахнувит  и  держатъ. 

Платовъ  сорвалъ  зеленый  чехолъ,  открылъ  шкатз^ку,  вы- 
пулъ  изъ  ваты  золотую  табакерку,  а  изъ  табаке])ки  бри- 
льянтовый ор^хъ,  —  видитъ:  аглицкая  блоха  лежитъ  тамъ 
какая  была,  а  крсмЬ  ея  ничего  больше  н'Ьтъ. 

Платовъ  говоритъ: 

—  Это  что  же  такое?  А  гд'Ь  же  ваша  работа,  которою 
вы  хот'Ьли  государя  ут1зшить. 


—  124  — 

Оружойнпкп  отв'Ьчалп:  < 

—  Тутъ  II  наша  работа. 
Платовъ  спрапшваеть: 

—  Въ  чемъ  }ке  она  себя  заключаетъ? 
А  оружейники  отв'Ьчаютъ: 

—  ЗачЬмъ  это  объяснять?  Все  зд'Ьсь  въ  вашеыъ  виду, — 
и  предусмат1)пвайте. 

Платовъ  плечами  вздвнгнулъ  и  закричалъ: 

—  ГдЬ  ключъ  отъ  блохи? 

—  А  тутъ  же,  отв^Ьчают!.;  гдЬ  блоха,  тутъ  п  ключъ,  въ 
одпомъ  орЬхЬ. 

Хот1злъ  Платовъ  взять  1;л(рчъ,  но  пальцы  у  пего  были 
куцаиые,  ловилъ  -  ловплъ.  — ■  нипакъ  не  ыогъ  захватить  ни 
блохи,  ни  ключика  отъ  ея  брюшного  завода,  п  вдругъ  раз- 
сердился  п  началъ  ругаться  словами  на  казацкШ  ыанеръ. 

Кричалъ: 

—  Что  вы,  подлецы,  ничего  не  сдЬлалп,  да  еще,  полга- 
луй,  всю  вещь  испортили!  Я  вамъ  голову  сниму! 

А  туляки  ему  въ  отвЬтъ: 

—  Напрасно  такъ  насъ  обижаете,  —  мы  отъ  васъ,  какъ 
отъ  государева  посла,  всЬ  обиды  должны  стерп'Ьть,  но  только 
за  то,  что  вы  въ  насъ  усумиились  и  подумали,  будто  мы 
да;ке  госуда])ево  имя  обмануть  сходственны, — мы  вамъ  се- 
крета нашей  работы  теперь  не  скалсемъ,  а  извольте  къ  го- 
сударю отвезти  —  онъ  увидитъ:  каковы  мы  у  него  люди,  л 
есть  ли  ему  за  насъ  постыждеше. 

А  Платовъ  крпкнулъ: 

—  Ну,  такъ  врете  л{е  вы,  подлецы,  я  съ  вами  так'ъ  не 
разстануся,  а  одинъ  нзъ  васъ  со  мною  въ  Петербургъ  по- 
'Метъ,  и  я  его  тамъ  допытаюся,  как1я  есть  ваши  хитрости. 

И  съ  этимъ  протянулъ  руку,  схватил ь  своиш!  куцапыми 
пальцами  за  шиворотокъ  косого  л^ви1у,  такъ  что  у  того 
всЬ  крючечки  отъ  казакина  отлетЬли,  п  кинулъ  его  къ  себЬ 
въ  коляску  въ  ноги, 

—  Сиди,  говоритъ,  зд^сь  до  самаго  Петербурга  въ  родЬ 
пубеля, — ты  ын'Ь  за  всЬхъ  отв1л'И1пь.  А  вы,  говоритъ  сви- 
стовымъ,  теперь  гайда!  Не  з-Ьвайте,  чтобы  послезавтра  я 
въ  Петербурге  у  государя  былъ. 

Мастера  ему  только  осмелились  сказать  за  товарища, 
что  какъ  же,  молъ,  вы  его  отъ  насъ  так-ъ  безъ  тугамента 
увозите?   ему   нельзя   будетъ  назадъ  сл'Ьдовать!  А  Платовъ 


—  125  — 

нмъ  в^гЬсто  ответа  показалъ  кулакъ,  такой  страшный — бугро- 
вый  II  весь  изрубленный,  кое-какъ  сросся, — и,  погрозивши, 
говорить:  вотъ  вамъ  тугаментъ!   А  казак амъ  говорить: 

—  Гайда.  ребята! 

Казаки,  ямщики  и  кони, — все  вразъ  заработало,  и  умчали 
л'Ьвшу  безъ  тугамента,  а  черезъ  день,  какъ  приказалъ  Пла- 
товъ,  такъ  его  и  подкатили  къ  государеву  дворцу,  и  даже, 
разскакавшись  какъ  слЬдуетъ — мимо  колоннъ  проЬхали. 

Платовъ  всталъ,  подц'Ьпилъ  на  себя  ордена  и  пошелъ  къ 
государю,  а  косого  л'Ьвшу  велЬлъ  свистовымъ  казакамъ  при 
подъ'Ьзд'Ь  караулить. 

ГЛАВА  ОДИННАДЦАТАЯ. 

КиатоБЪ  боялся  къ  государю  на  глаза  показаться,  по- 
тому что  Николай  Павловичъ  былъ  ужасно  какой  замЬча- 
тельный  и  памятный — ничего  не  забывалъ.  Платовъ  зналъ, 
что  онъ  непременно  его  о  блох'Ь  сггросптъ,  И  вотъ  онъ, 
хоть  никакого  въ  св'Ьт'Ь  нецр1ятеля  не  пугался,  а  тутъ 
струсилъ:  вошелъ  во  дворе цъ  со  шкатулочкою,  да  потихо- 
нечку ее  въ  зал'Ь  за  печкой  п  поставилъ.  Спрятавши  шка- 
тулку, Платовъ  предсталъ  къ  государю  въ  кабинетъ  и  на- 
чалъ  поскор-Ье  докладывать,  как1е  у  казаковъ  на  тихомъ 
Дону  междоусобные  разговоры.  Думалъ  онъ  такъ:  чтобы 
этимъ  государя  занять  и  тогда,  если  государь  самъ  вспо- 
мнитъ  II  заговоритъ  про  блоху,  надо  подать  п  отв'Ьтство- 
вать,  а  если  не  заговоритъ,  то  промолчать,  шкатулку  ка- 
бинетному камердинеру  велЬть  спрятать,  а  тульскаго  л'Ьвгау 
въ  кр'Ьпостной  казаматъ  безъ  сроку  посадить,  чтобы  поси- 
д'Ьлъ  тамъ  до  времени,  если  понадобится. 

Но  государь  Николай  Павловичъ  ни  о  чемъ  не  забывалъ, 
и  чуть  Платовъ  насчетъ  междоусобныхъ  разговоровъ  кон- 
чплъ,  онъ  его  сейчасъ  же  и  сирашпваетъ: 

—  А  что  }ке,  какъ  мои  тульск1е  мастера  противъ  аглиц- 
кой  нимфозор1и  себя  оправдали? 

Платовъ  отв'Ьчалъ  въ  томъ  род-Ь,  какъ  ему  д'Ьло  казалось. 

—  Нимфозор1я,  говоритъ,  ваше  величество,  все  въ  томъ 
же  пространств'^,  и  я  ее  назадъ  привезъ,  а  ту.1ьск1е  ма- 
стера ничего  удивптельн'Ье  сделать  не  могли. 

Государь  отвЬтнлъ: 

—  Ты— -стари къ  мужественный,  а  этого,  что  ты  мнЬ  до- 
кладываешь, быть  не  можетъ. 


—  120  — 

Платовъ  сталь  его  ув'Ьрять  и  разсказалъ.  какъ  все  д'Ь.ю 
было,  и  какъ  досказалъ  до  того,  что  туля1;11  просили  его 
блоху  государю  показать,  Николай  Павловичъ  его  по  плечу 
хлопнулъ  и  говорптъ: 

—  Подавай  сюда.  Я  знаю,  что  мои  меня  не  могутъ  обма- 
нывать. Тутъ  что-нибудь  сверхъ  понят1я  сдЬлано. 

ГЛАВА  ДВЕНАДЦАТАЯ. 

Вынесли  пзъ-за  печки  шкатулку,  сняли  съ  нея  сукон- 
ный покровъ,  открыли  золотую  табакерку  и  брильянтовый 
ор'Ьхъ,  —  а  въ  нелъ  блоха  лежитъ,  какая  П1)ежде  была  и 
какъ  лежала. 

Государь  посмотрЬлъ  н  сказалъ: 

—  Что  за  лихо! — но  вГ.ры  своей  въ  русскпхъ  мастеровъ 
не  убавнлъ,  а  велЬлъ  позвать  свою  любимую  дочь  Але- 
ксандру Николаевну  и  приказалъ  ей: 

—  У  тебя  на  рукахъ  персты  тонкхе  —  возьми  маленькШ 
ключпкъ  и  заведи  поскорее  въ  этой  нимфозорхи  брюшную 
маппшку. 

Принцесса  стала  крутить  ключикомъ,  п  блох,а  сейчасъ 
усиками  зашевелила,  но  ногами  не  трогаетъ.  Александра 
Николаевна  весь  заводъ  натянула,  а  нимфозор1Я  все-таки 
нп  дансе  не  танцуетъ  и  нп  одной  вЬрояц1П,  какъ  прежде, 
не  выкпдываетъ. 

Платовъ  весь  позеленЬлъ  и  зак'])ичалъ: 

—  Ахъ,  они,  шельмы  собаческ1я!  теперь  понимаю,  зач'Ьмъ 
они  ничего  мнЬ  тамъ  сказать  не  хотели.  Хорошо  еще,  что 
я  одного  ихняго  дурака  съ  собой  захватплъ. 

Съ  этими  словами  выб'Ьжалъ  на  подъ'Ьздъ,  словил'ь  л'Ьвпгу 
за  волосы  и  началъ  туда-сюда  трепать  такъ,  что  клочья 
полет'Ьли.  А  тотъ,  когда  его  Платовъ  переста.ть  бить,  по- 
правился и  говорптъ: 

—  У  меня  и  такъ  вс1".  волосья  при  учобЬ  выдраны,  а 
не  знаю  теперь  за  какую  надобность  надо  мною  такое  по- 
вторен 1е? 

—  Это  за  то, — говорит'ь  Платовъ:  т-  что  я  на  васъ  на- 
д'Ьялся  п  заручался,  а  вы  р'Ьдкостную  веш,ь  нспортпли. 

Л'Ьвпта  отБ.Ьчаетъ: 

—  Мы  много  довольны,  что  ты  за  насъ  ручался,  а 
испортить  мы  ничего  не  испортили:  возьмите,  въ  самый 
сильный  мелкоскопъ  смотрите. 


—   127   — 

Платовъ  назадъ  побЬжа.ть.  про  меигоскопъ  сказывать,  а 
лЫшъ  только  погрозился: 

—  Я   теб'Ь, — говорптъ, — такой-сякой-этакой  еп1,е  задамъ. 

И  вел'1^лъ  свистовы>гь,  чтобы  л'ЬвпгЬ  еще  кр1шче  локтя  на- 
задъ закрутить,  а  самъ  поднимается  по  ступенямъ,  запы- 
хался п  читаетъ  молитву:  «Благого  Царя  Благая  Мати, 
пречистая  и  чистая»,  и  дальше  какъ  надобно.  —  А  царе- 
дворцы, которые  на  ступеняхъ  стоять,  вс4  отъ  него  отво- 
рачиваются, думаютъ:  попался  Платовъ  и  сейчасъ  его  изъ 
дворца  вонъ  выгонять, — потому  они  его  тери'Ьть  не  могли 
за  храбрость. 

ГЛАВА   ТРИНАДЦАТАЯ. 

Какъ  довелъ  Платовъ  лЬвшпны  слова  государю,  тотъ 
сейчасъ  съ  радостш  говорить: 

—  Я  знаю,  что  мои  русск1е  люди  меня  не  обмануть, — и 
приказалъ  подать  мелкоск'опъ  на  подушк'Ь. 

Въ  ту  же  минуту  ыелкоскопъ  быль  поданъ,  и  государь 
взялъ  блоху  и  пололсиль  ее  подъ  стекло  сначала  кверху 
спинкою,  потомъ  бочкомъ,  потомъ  пузичкомъ,  —  словомъ 
сказать,  на  всЬ  стороны  ее  повернули,  а  вид'Ьть  нечего. 
Но  государь  и  тутъ  своей  в11ры  не  потерялъ,  а  только 
сказалъ: 

—  Привести  сейчасъ  ко  мн'Ь  сюда  этого  орулшйника, 
который  внизу  находится. 

Платовъ  докладываетъ: 

—  Его  бы  пр1одЬть  надо, — онъ  въ  чемь  былъ  взять,  и 
теперь  очень  въ  зломъ  видЬ. 

А  государь  отв'Ьчаетъ: 

—  Ничего — ввести  какъ  онъ  есть. 
Платовъ  говорить: 

—  Воть,  иди  теперь  самъ,  такой-этакой.  передъ  очами 
государю  отвЬчай. 

А  л1жша  отБ'Ьчаетъ: 

—  Что  лгъ  такое,  и  пойду,  н  отв-Ьчу. 

Идеть  въ  чемъ  былъ:  вь  опорочкахъ,  одна  штанина  въ 
сапог!),  другая  мотается,  а  озямчпкъ  стареньк1и,  1:рючечки 
не  застегаются,  порастеряны,  а  птворотъ  разорвань;  но 
ничего,  не  конфузится. 

«Что  л^е  такое?  —  думаетъ,  —  если  государю  угодно 
меня  вид^Ьть  —я  долл.'енъ  идти;   а  если  при  мнЬ  тугамента 


—  128  — 

нЬтъ,  —  такъ   я   тому   не  прпчиненъ,  л  ска'л;у,  отчего  такъ 
дЬло  было.» 

Какъ  взошелъ  лЬвша  п  поклонился,  государь  ему  сей- 
часъ  и  говорить: 

—  Что  это  такое,  братецъ,  значптъ,  что  .мы  п  такъ,  и 
этакъ  смотр'Ьлп,  и  подъ  мелкоскопъ  клалп.  а  ничего  зазгЬ- 
чательнаго  не  усматриваемъ? 

А  л-Ьвша  отвЬчаетъ: 

—  Такъ  ли  вы.  ваше  велпчество,  пзволилп  смотр-бть? 
Вельмолш   ему   киваютъ:    «дескать,   не  такъ    говорить!» 

а  онъ  не  понпмаетъ,  какъ  надо  по  придворному   съ  лестью 
плн  съ  хитростью,  а  говоритъ  просто. 
Государь  говоритъ: 

—  Оставьте  надъ  нпмъ  мудрость, —  пусть  его  отв'Т^чаетъ, 
какъ  онъ  ум'Ьетъ. 

II  сепчасъ  ему  пояснилъ: 

—  Мы,  говоритъ,  вотъ  какъ  клали  —  и  положплъ  блоху 
подъ  мелкоскопъ.  Смотрп,  говоритъ,  самъ  —  ничего  не 
видно. 

.1'Ьвша  отв^чаетъ: 

—  Этакъ,  ваше  величество,  ничего  и  невозмолспо  видеть, 
потому  что  наша  работа  противъ  такого  размЬра  гораздо 
секретнее. 

Государь  вопросилъ: 

—  А  какъ  же  надо? 

—  Надо,  говоритъ,  всего  одну  ея  ножку  въ  подробности 
подъ  весь  мелкоскопъ  подвести  и  отдЬльно  смотрЬть  на 
всякую  пяточку,  которой  она  ступа етъ. 

—  Помилуй,  скажи, — говоритъ  государь:  —  это  уже  очень 
сильно  мелко! 

—  А  что  же  д'Ьлать,  —  отв'Ьчаетъ  л'Ьвша:  —  если  только 
такъ  нашу  работу  и  зам-Ьтить  можно:  тогда  все  п  удивле- 
н1е  окажется. 

Полоукили,  какъ  лЬвша  сказалъ,  и  государь  какъ  только 
]\шнулъ  въ  верхнее  стекло,  такъ  весь  и  прос1ялъ,  —  взялъ 
л'Ьвшу,  какой  онъ  былъ  неубранный  и  въ  пыли  неумытый, — 
обнялъ  его  и  поп'Ь.ювалъ,  а  потомъ  обернулся  ко  всЬмъ 
придБорнымъ  и  сказалъ: 

—  Видите,  я  лучше  вс1-.хъ  зналъ.  что  мои  русск1е  меня 
не  обманутъ.  Глядите,  пожалуйста:  в-Ьдь  они,  шельмы,  агдиц- 
кую  блоху  на  подковы  подкова.1й! 


—  12С  — 

ГЛАВА  ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. 

Стали  всЬ  подходить  п  смотр'Ьть:  блоха,  действительно, 
была  на  вс'Ь  ноги  подкована  на  настоящ1я  подковы,  а  л'Ьвша 
доложплъ,  что  п  это  еще.  но  все  удивительное. 

—  Если  бы,  говорптъ,  былъ  лучше  мелкоскопъ,  который 
въ  пять  мплл10новъ  увелпчиваетъ,  такъ  вы  изволили  бы, 
говорить,  увпдать,  что  на  каждой  подковинк'Ь  мастерово 
имя  выставлено:  какой  русстй  мастеръ  ту  подковку  д'Ьлалъ. 

—  И  твое  имя  тутъ  есть? — спросилъ  государь. 

—  Ннкакъ  н-Ьт-ь,  —  отв'Ьчаетъ  л'Ьвша:  —  моего  одного  п 
Н'Ьтъ. 

—  Почему  ;ке? 

—  А  потому,  говорптъ,  что  я  мельче  этихъ  подковокъ 
работалъ:  я  гвоздики  выковывалъ,  которыми  подковки  за- 
биты,— тамъ  уже  никакой  мелкоскопъ  взять  не  можегь. 

Государь  спросилъ: 

—  Где  же  вашъ  мелкоскопъ,  съ  которымъ  вы  могли 
произвести  это  удивлен1е? 

А  Л'Ьвша  отв'Ьтилъ: 

—  Мы  люди  бЬдныо  и  по  б'Ьдности  своей  мелкоскопа  не 
им'Ьемъ,  а  у  насъ  такъ  глазъ  пристрелявши. 

Тутъ  и  друпе  придворные,  видя,  что  л'Ьвши  д-Ьло  выго- 
Р'Ьло,  начали  его  цкювать,  а  Платовъ  ему  сто  рублей  далъ 
и  говорптъ: 

—  Прости  меня,  братецъ,  что  я  тебя  за  волосья  ото- 
дралъ. 

Л'Ьвша  отв'Ьчаетъ: 

—  Богъ  простптъ  —  это  намъ  не  впервые  такой  сн'Ьгъ 
на  голову, 

А  больше  и  говорить  не  сталъ,  да  и  некогда  ему  было 
ни  съ  кЬмъ  разговаривать,  потому  что  государь  приказалъ 
сейчасъ  же  эту  подкованную  ^IПмфозор^ю  уложить  и  ото- 
слать назадъ  въ  Англ1ю, — въ  род'Ь  подарка,  чтобы  тамъ  по- 
няли, что  намъ  это  не  удивительно.  И  вел'Ьлъ  государь, 
чтобы  везъ  блоху  особый  курьеръ,  который  на  всЬ  языки 
ученъ,  а  при  немъ  чтобы  и  л'Ьвша  находился,  и  чтобы  онъ 
самъ  англичанамъ  могъ  показать  работу  и  каковые  у  насъ 
въ  Ту.тЬ  мастера  есть. 

Платовъ  его  перекрестилъ: 

—  Пусть,  говорптъ,  --  надъ  тобою  будетъ   благословен1е, 

Сочинения  Н.  С.  Льскова.  Т.  IV.  о 


—  130  — 

а  на  дорогу  я  теб-Ь  моей  собственной  кнсляркп  пришлю. 
Не  пей  мало,  не  пей  много,  а  пей  средственно. 

Такъ  и  сд^^^лалъ, — прпслалъ. 

А  графъ  Кпсельвроде  велЬлъ,  чтобы  обмыли  лЬвшу  въ 
Туляковскихъ  всенародныхъ  баняхъ,  ост])игли  въ  парикма- 
херской и  одЬли  въ  парадный  кафтаиъ  съ  придворнаго  пЬв- 
таго,  для  того  дабы  похоже  было,  будто  и  на  немъ  какой- 
нибудь  жалованный  чинъ  есть. 

Какъ  его  такпмъ  манеромъ  обформировали,  напоилп  на 
дорогу  чаемъ  съ  Платовскою  кпсляркою,  затянули  ремен- 
нымъ  поясомъ-  какъ  можно  туню,  чтобы  кишки  ие  тряслись, 
и  повезли  въ  Лондонъ.  Отсюда  съ  л'Ьвщой  ц  пошли  загра- 
ничные виды. 

•     ГЛАВА  ПЯТНАДЦАТАЯ. 

'Ьхали  к'урьеръ  съ  лЬвшою  очень  скоро,  такъ  что  отъ 
Петербурга  до  Лондона  нигдЬ  отдыхать  не  останавлива- 
лись, а  только  на  каждой  станщи  пояса  на  одинъ  значокъ 
еще  уже  перетягивали,  чтобы  киипш  съ  легкими  не  пере- 
путались; но  какъ  л'Ьвш'Ь  посл'Ь  представлентя  государю,  по 
Платовскому  приказан1ю,  отъ  казны  винная  порщя  вволю 
полагалась,  то  онъ,  не  'Ьвшп,  этимъ  однимъ  себя  поддержи- 
валъ  и  на  всю  Европу  русск1я  П'Ьсни  П'Ьлъ,  только  припЬвъ 
д'кталъ  по  иностранному: — «ай  люли — се  тре  эюули-». 

Курьеръ,  какъ  привезъ  его  въ  Лондонъ,  такъ  появился 
кому  надо  п  отдалъ  шкатулку,  а  л'Ьвшу  въ  гостиниц'Ь  въ 
номеръ  посадплъ,  но  ему  тутъ  скоро  скучно  стало,  да  и 
■Ьсть  захотЬлось.  Онъ  постуча.1ъ  въ  дверь  п  показалъ  ус.гу- 
жающему  себ-Ь  на  ротъ,  а  тотъ  сейчасъ  его  п  све.гъ  въ 
пишепрхемную  комнату. 

ОЬлъ  тутъ  л'Ьвша  за  сто.тъ-  и  сидитъ,  а  какъ  чего-ни- 
будь по-аг.тицки  спроспть  —  не  умЬетъ.  Но  потомъ  дога- 
дался: опять  просто  по  столу  перстомъ  постучитъ.  да  въ 
ротъ  себ'Ь  покажетъ,  —  англичане  догадываются  и  по- 
даютъ,  только  не  всегда  того,  что  надобно,  но  онъ  что  ему 
не  подходящее  не  принимаетъ.  Подали  ему  ихняго  при- 
готоБлен1я  горяч1Й  студингъ  въ  огн!>;  —  онъ  говорптъ:  это 
я  не  знаю,  что  бы  такое  можно  'Ьсть,  и  вкушать  не  ста.лъ — 
они  ему  перем'Ьнили  и  другого  кушанья  поставили.  Такъ- 
же  п  водки  пхъ  пить  не  сталъ,  Потому  что  она  зеленая  — 
въ  род!,  какъ  будто  купоросомъ  заправ.тена,  а  выбралъ  что 


—  131  — 

всего   натуральнее,    п   ждетъ   курьера  въ  прохладтЬ  за  ба- 
клажечкоЁ. 

А  тЬ  лица,  которымъ  курьеръ  нимфозор1ю  сдалъ,  С110  жо 
минуту  ее  разсмотрЬлц  въ  самый  сильный  ыелкоскопъ  п 
сейчасъ  въ  публицейсгая  ведомости  описаше,  чтобы  завтра 
же  на  всеобщее  извЬстхе  клеветонъ  вышелъ. 

—  А  самого  этого  мастера,  говорятъ,  —  мы  сейчасъ  хо- 
тимъ  видеть. 

Курьеръ  ихъ.  препроводилъ  въ  номеръ,  а  оттуда  въ  пп- 
ш;епр1емную  залу,'  гд'Ь  нашъ  лЬвша  порядочно  уже  подру- 
мянился, и  говорить:  вотъ  онъ! 

Англичане  л'1^ви1у  сейчасъ  хлопъ-хлопъ  по  плечу  п  какъ 
ровнаго  себЬ  —  за  руки:  «камрадъ,  говорятъ,  камрадъ — хо- 
ропий  мастеръ, — разговаривать  съ  тобой  современемъ  послЬ 
будемъ,  а  теперь  выпьемъ  за  твое  благоиолуч1е^>. 

Спросили  много  вина  и  лГ.вш'Ь  первую  чарку,  а  онъ  съ 
Б'Ьжливостью  первый  пить  не  сталъ:  думаетъ,  можетъ  быть 
отравить  съ  досады  хотите. 

—  П'Ьтъ,  гоБор1ггъ, — это  не  порядокъ:  п  въ  ПольигЬ  нЬтъ 
хозяина  больше, — сами  впередъ  кушайте. 

Англичане  вскхъ  винъ  передъ  нимъ  опробовали  и  тогдп 
ему  стали  наливать.  Онъ  всталъ,  лЬвой  рукой  перекрестился 
и  за  всЬхъ  ихъ  здоровье  выиилъ. 

Одп  зам'Ьтили,  что  онъ  л^вой  рукою  крестится  и  спра- 
шиваютъ  у  курьера: 

—  Что  онъ,  лютеранецъ  или  протестантистъ? 
Курьеръ  отв'Ьчаетъ: 

—  Н'Ьтъ,  онъ  не  лютеранецъ  и  не  протестантистъ,  а 
русской  в1>ры. 

—  А  за'ймъ  же  он'ь  л^^вой  рукой  крестится? 
Курьеръ  "с1.-аза.1ъ: 

—  Онъ — л-Ьвша  и  все  л^вой  рукой  д'Ьлаетъ. 

Англичане  еще  бо-т^е  стал1;  удивляться  и  начали  нака- 
чивать виномъ  и  .тЬвшу,  и  курьера,  и  такъ  ц-^лые  три  дня 
обходил нся,  а  потомъ  говорятъ:  «теперь  довольно».  По  сим- 
фону  воды  съ  ерфиксомъ  приняли  и,  совсЬмъ  освЬживши, 
начали  разспрагапвать  лЬвшу:  гд'Ь  онъ  и  чему  учился  ц  до 
какихъ  поръ  ариеметику  знаетъ? 

Л^вша  отв'Ьчаетъ: 

—  Наша  наука  простая:  по  Псалтирю  да  по  Полусон- 
нику, а  ариометики  мы  нимало  не  знаемъ. 

.5* 


—  132  — 

Англичане  переглянулись  п  говорятъ:' 

—  Это  удивительно. 

А  л^вша  имъ  отв']^чаетъ: 

—  У  насъ  это  такъ  повсемктпо. 

—  А  что  же  это,  сирашиваютъ,  —  за  книга  въ  Росс1и 
«Полусонниьчь»? 

—  Это,  говоритъ,  книга  къ  тому  относящая,  что  если 
въ  Псалтире  что-нибудь  насчетъ  гаданья  царь  Давидъ 
не  ясно  открылъ,  то  въ  Полусонник'Ь  угадываютъ  дооол- 
неше. 

Они  говорятъ: 

—  Это  жалко,  лучше  бы,  если  бъ  вы  изъ  ариеметики 
по  крайности  хоть  четыре  правила  сложен1я  анали,  —  то 
бы  вамъ  было  гораздо  пользительн'Ье,  ч-Ь-мъ  весь  Полусон- 
никъ.  Тогда  бы  вы  могли  сообразить,  что  въ  каждой  ма- 
шин'Ь  расчетъ  силы  есть,  а  то  вотъ  хеша  вы  очень  въ  ру- 
кахъ  искусны,  а  не  сообразили,  что  такая  малая  машинка, 
какъ  въ  нимфозор1и,  на  самую  аккуратную  точность  разсчи- 
тана  и  ея  подковокъ  несть  не  можетъ.  Черезъ  это  теперь 
ннмфозор1я  п  не  прыгаетъ,  и  дансе  не  танцуетъ. 

Л'Ьвша  согласился. 

—  Объ  этомъ,  говоритъ,  —  спору  пЬтъ,  что  мы  въ  нау- 
кахъ  не  вашлпсь,  но  только  своему  отечеству  в-брно  пре- 
данные. 

А  англичане  сказываютъ  ему: 

—  Оставайтесь  у  насъ,  мы  вамъ  большую  образованность 
передадимъ,  и  и;зъ  васъ  удивительный  мастеръ  выйдетъ. 

Но  на  это  .т-Ьвша  не  согласился: 

—  У  меня,  говоритъ,  дома  родители  есть. 

Англичане  назвались,  чтобы  его  роднтелямъ  деньги  по- 
сылать, но  .тЬвша  не  бзя.гь: 

—  Мы,  говоритъ,  —  къ  своей  родни'!^  привержены  итя- 
тинька  мой  уже  старичокъ,  а  родительница  —  старушка  и 
привыкши  въ  свой  приходъ  въ  церковь  ходить,  да  и  ын'Ё 
тутъ  въ  одино.честв'Ь  очень  скучно  будетъ,  потому  что  л 
еще  въ  холостомъ  зван1и. 

—  Вы,  говорятъ,  обвыкнете,  —  на1иъ  законъ  примете,  и 
мы  васъ  женимъ. 

—  Этого, — отв^тилъ  лЬвша; — никогда  быть  не  можетъ. 

—  Почему  такъ? 

—  Потому,— отв'Ьчаетъ, — что  наша  русс1агя    в'Ьра   самая 


133 


правильная,  п  какъ  вЬрилы  наши  правотцы,  такъ  же  точно 
должны  Бкрпть  п  потомцы. 

—  Вы, — говорятъ  англичане: — нашей  Б1фы  не  знаете:  мы 
того  же  закона  хрпсианскаго  п  то  же  самое  Евангел1е  со- 
держпмъ. 

—  ЕБангел1е, — отв'Ьчаетъ  л'Г.вша: — д'Ёпствительно,  у  всЬхъ 
одно,  а  только  наши  кнпги  протпвъ  вапгахъ  толще  и  в'Ьра 
у  насъ  полн1')е. 

—  Почему  БЫ  такъ  это  можете  судпть? 

— ■  У  насъ  тому, — отв'Ьчаетъ: — есть  всЬ  очевпдныя  дока- 
зательства. 

—  Как1я? 

—  А  так1я, — говорнтл,: — что  у  насъ  есть  п  боготпирнып 
иконы,  и  гроботочпБЫЯ  главы,  п  мощп.  а  у  васъ  ничего, 
и  даже,  кром'Ь  одного  воскресенья,  никакихъ  экстренныхъ 
праздниковъ  н-Ьтъ,  а  по"  второй  причин'Ь,  мнЬ  съ  англи- 
чанкою, хоть  п  повенчавшись  въ  закон-Ь,  жить  конфузно 
будетъ. 

—  Отчего  же  такъ?  —  спрашиваютъ.  —  Вы  не  пренебре- 
гайте— наши  тоже  очень  чисто  одЬваются  и  хозяйственныя. 

А  л^Бша  говоритъ: 

—  Я  ихъ  не  знаю. 
Англичане  отв'Ьчаютъ: 

—  Это  не  важно  суть  —  узнать  можете:  мы  вамъ  грпи- 
деву  сд'Ьлаемъ. 

Л'Ьвша  застыдился. 

—  Зач-Ьмъ, — говоритъ: — напрасно  д'Ьвушекъ  морочить,  и 
отнкхэлся.  Грандеву,  говоритъ,  это  д^^ло  господское,  а  намт. 
нейдетъ.  п  если  объ  этомъ  дома,  въ  Ту.т!!,  узнаютъ,  надо 
мною  большую  насм'Ьшку  сд-благотъ. 

Англичане  полюбопытствовали: 

—  А  если,  говорятъ, — безъ  грандеву.  то  какъ  же  у  васъ 
въ  такпхъ  случаяхъ  поступаютъ,  чтобы  пр1ятный  выборъ 
сд'Ьлать? 

ЛЬвша  имъ  объяснилъ  наше  положен1е. 

—  У  насъ,  говоритъ,  —  когда  челов'Ькъ  хочетъ  насчетъ 
дЬвушкп  обстоятельное  нам^ренте  обнаружить,  посы-таетъ 
разговорную  женщину,  и  какъ  она  предлогъ  сд-блаотъ,  тогда 
вм-Ьст-Ь  въ  домъ  идутъ  в-Ьжливо,  и  дЬвушку  смотрятъ  не 
таясь,  а  при  всей  родственности. 

Они    поняли,    но    отвечали,    что    у    нпхъ    разговорныхъ 


—   131  " 

жсшдинъ  н'Ьтъ  л  таь'ого  обыкновен1я  не  водится,    а  лЬвша 
говорить: 

—  Это  тЬмъ  п  пр1ятн'Ье,  потому  что  такимъ  д-Ьломъ 
если  п  :?аняться,  то  надо  съ  обстоятельным!.  намЬрен1емъ, 
а  какъ  я  сего  т.'ъ  чужой  нащп  не  чувствую,  то  зач'Ьмт. 
дЬвушекъ  морочпть? 

Онъ  англпчанамъ  и  въ  этпхъ  своихъ  сужден1яхъ  понра- 
вился, такъ  что  они  его  опять  пошли  по  плечамъ  п  по 
колЬпямъ  съ  пртятствонъ  ладошками  охлопывать,  а  сами 
спрашиваютъ: 

—  ]\1ы  бы,  говорить,  только  черезъ  одно  любопытство 
знать  желалп:  как1я  вы  порочныя  прим-Ьты  въ  нашихъ  дЬ- 
вицахъ  приы'Ьтилп,  п  за  что  ихъ  обегаете? 

Тутъ  л'Ьвша  тп>  уже  отгфовенно  отв'Ьтилъ: 
• —  Я  ихъ  не  порочу,  а  только  мнЬ  то  не  нравится,  что 
одежда  на  нихъ  какъ -то  машемся,  п  не  разобрать,  что 
такое  над-Ьто  и  для  какой  надобности;  тутъ  одно  что-ни- 
будь, а  ниже  еще  другое  прпигпилено.  а  на  рукахъ  как1Я- 
то  ногавочки.  СовсЬмъ  точно  обезьяна — сапажу  —  плисовая 
тальма. 

Англичане  засмеялись  л  говорить: 

—  Какое  же  вамъ  въ  этомъ  препятств1е? 

—  Препятств1я, — отв-Ьчаетъ  л'Ьвша: — н^тъ,  а  то.тъко  опа- 
саюсь, что  стыдно  будеть  смотрЬть  п  дожидаться  к-акъ  она 
изо  всего  пзъ  этого  разбираться  станеть. 

—  Неужели  же, — говорятъ: — вашъ  фасонь  лучше? 

—  Нашъ  фасонь, — отв.Ьчаетъ: — въ  Тул-Ь  простой:  всякая 
въ  свопхъ  кружевцахъ,  и  нашп  кружева  даоке  и  больш1я 
дамы  носять. 

Они  его  тоже  и  своимь  дамамъ  казалп,  и  тамъ  ему  чай 
налпвалп  и  спрашива.1и: 

—  Для  чего  вы  морщитесь? 
Онъ  отвечать: 

• —  Что  мы, — говорить:— очень  сладко  не  пр!учены. 

Тогда  ему  по-русски  въ  прик-уску  подали. 

Имъ  показывается,  что  этакъ  будто  хуже,  а  онъ  говорить: 

—  На  нашъ  вкусъ  этакъ  вкуснЬе. 

Ипч^мъ  его  англичане  не  могли  сбить,  чтобы  онъ  на 
пхъ  жпзнь  прельстился,  а  то.тько  уговорили  его  на  корот- 
1{ое  время  погостить,  п  они  его  въ  это  время  по  разнымъ 
заводамъ  водить  будутъ  и  все  свое  искусство  покажутъ. 


—  135  ~ 

—  А  потомъ,  —  говорятъ:  —  хдш  его  на  своемъ  яорабл'Ь 
прпвеземъ  и  живого  въ  Петехюургъ  доставимъ. 

На  это  онъ  согласился. 

ГЛАВА  ШЕСТНАДЦАТАЯ. 

Взяли  англичане  л'Ьвшу  на  своп  рукп,  а  русскаго  курьера 
назадъ  въ  Росстю  отправили.  Курьеръ  хотя  п  чинъ  им'Ьлъ, 
и  на  разные  языки  былъ  ученъ,  но  они  имъ  не  интересо- 
вались, а  левшою  интересовались,  —  и  пошлп  они  лЬвшу 
водить  и  все  ему  показывать.  Онъ  смотр'Ьлъ  все  ихъ  произ- 
водство и  ыеталлпчесшя  фабрики  и  мыльно-пильные  заводы, 
и  всЬ  хозяйственные  порядки  ихъ  ему  очень  нравились, 
особенно  насчетъ  рабочаго  сбдержашя,  ВсякШ  работникъ 
у  нихъ  постоянно  въ  сытости,  од'Ьтъ  не  въ  обрывкахъ,  а 
на  каждоыъ  способный  тужурный  жилетъ,  обутъ  въ  толстые 
нц1глеты  съ  железными  набалдашни[;амп,  чтобы  нигдЬ  ноги 
ни  на  что  не  напороть;  работаетъ  не  съ  бойломъ,  а  съ 
обучетемъ,  и  и:^1'Ьетъ  06615  понят]я.  Передъ  каждымъ  на 
1П1ДУ  впснтъ  долбица  умноженш,  а  поДъ  рукою  стнрабель- 
ная  дощечка:  все,  что  который  мастеръ  д-йлаехъ,  —  на  дол- 
бицу  смотритъ,  и  съ  понят1емъ  св'Ьрястъ,  а  потомъ  на  до- 
щечк'Ь  одно  пишетъ,  другое  стираетъ  и  въ  аккуратъ  сво- 
дитъ:  что  на  цифиряхъ  написано,  то  и  на  д'Ьл'Ь  выходитъ. 
А  придетъ  праздникъ,  соберутся  по  парочке,  возьмутъ 
въ  руки  по  палочк'Ь  и  пдутъ  гулять  чинно-благородно 
какъ  слЬдуетъ. 

Л'Ьвша  на  все  ихъ  житье  и  на  вс'Ь  ихъ  работы  насмо- 
трЬлся,  но  больше  всего  внпманге  обращалъ  на  такой  пред- 
метъ,  что  англичане  очень  удивлялись.  Не  столь  его  зани- 
мало, какъ  новыя  ружья  дктаютъ,  сколь  то,  какъ  старый 
въ  какомъ  вид-Ь  состоятъ.  Все  обойдетъ  и  хвалптъ,  п  го- 
воритъ: 

—  Это  и  мы  такъ  можемъ. 

А  какъ  до  стараго  ружья  дойдетъ, — засунетъ  паледъ  въ 
дуло,  поводитъ  по  ст-Ьнкамъ  и  вздохнетъ: 

—  Это, — говоритъ: — протпвъ  нашего  не  въ  прим'Ьръ  пре- 
восходн-Ьйше. 

Англичане  никакъ  не  мог.ш  отгадать,  что  такое  л^вша 
зам'Ьчаетъ,  а  онъ  спрапшваетъ: 

—  Не  могу  лп,— говоритъ:— я  знать,  что  наши  генералы 
это  когда-нибудь  глядели  или  нЬтъ? 


—   136  — 

Ему  говорятъ: 

—  Которые  тутъ  были,  тЬ,  должно-быть,  гляд'кш. 

—  А  какъ, — говоритъ: — они  былп:  въ  перчатк^Ь  плп  безъ 
перчатки? 

—  Ваши  генера.1ы, — говорятъ: — парадные,  они  всегда 
въ  перчаткахъ  ходятъ,  значптъ  и  зд'Ьсь  такъ  былп. 

Л-йвша  ничего  не  сказалъ.  Но  вдругъ  началъ  безпо- 
1;ойно  скучать.  Затосковалъ  и  затосковалъ,  и  говоритъ 
англичанамъ: 

—  Покорно  благодарствуйте  на  всемъ  угоп^еши,  и  я 
кс'Ьмъ  у  васъ  очень  доволенъ  и  все,  что  мн-Ь  нужно  было 
вид'Ьть,  уже  вид'Ьлъ,  а  теперь  я  скор'Ье  домой  хочу. 

Никакъ  его  болЬе  удержать  не  ^гогли.  По  суш'Ь  его  пу- 
стить нельзя,  потому  что  онъ  на  всЬ  языкп  не  ум'Ьлъ,  а 
по  вод'Ь  плыть  не  хорошо  было,  потому  что  время  было 
осеннее,  бурное,  но  онъ  прпсталъ:  отпустите. 

—  ]\1ьт  на  буреметръ,  —  говорятъ:  —  смотрели:  буря  бу- 
детъ, — потонуть  можешь:  это  в'1-.дь  не  то,  что  у  васъ  Фпн- 
ск1й  заливъ,  а  тутъ  настоящее  Твердпземное  море. 

—  Это  все  равно, — отв'Ьчаетъ: — гд'Ь  умереть — все  един- 
ственно, воля  Бож1я,  а  я  желаю  скорее  въ  родное  м-Ьсто, 
потому  что  пначе  я  могу  родъ  пом^.шательства  достать. 

Его  спломъ  не  удерживали:  напитали,  деньгами  награ- 
дили, подарили  ему  на  память  золотые  часы  съ  трепети- 
ромъ,  а  для  морской  прохлады  на  поздн1й  осенн1й  путь 
дали  байковое  пальто  съ  в'Ьтряной  нахлобучкою  на  голову. 
Очень  тепло  од'Ьли  и  отвезли  л-Ёвшу  на  корабль,  который 
въ  Росс1"ю  пюлъ.  Тутъ  пом'ктили  л']',вшу  въ  лучшемъ  вид'Ь, 
какъ  настояш;аго  барина,  но  онъ  съ  другими  господами 
въ  закрыт1и  сид'Ьть  не  любилъ  и  сов'Ьстился,  а  уйдетъ  на 
палубу,  подъ  презентъ  сядетъ  д  спроситъ: 

—  Гд'Ь  наша  Росс1я? 

'  Англичанинъ,  котораго  онъ  спраитваетъ,  рукою  е11у  въ 
ту  сторону  покажетъ  пли  головою  махнетъ,  а  онъ  туда 
лицомъ  оборотится  и  нетерп'Ьливо  въ  родную  сторону  смо- 
тритъ. 

Какъ  вышли  нзъ  буфты  въ  Твердиземное  море,  такъ 
стремлете  его  къ  Росс1и  такое  сделалось,  что  никакъ  его 
нельзя  было  успокоить.  Водоплен1е  стало  ужасное,  а  л'бвша 
все  внизъ  въ  каюты  нейдетъ.  —  подъ  презентомъ  сидитъ, 
нахлобучку  надвинулъ  и  къ  отечеству  смотритъ. 


—  137  — 

Много  разъ  англичане  прпходпли  его  въ  теплое  м'Ьсто 
внизъ  звать,  но  онъ,  чтобы  ему  не  докучали,  даже  отлы- 
гаться  началъ. 

—  Н'Ьтъ, — отв'Ьчаетъ: — мн'Ь  тутъ  наружп  лучше, — а  то 
со  мною  подъ  крьипей  отъ  колтыхан1я  морская  свинка  сд-Ь- 
лается. 

Такъ  все  время    и    не  сходилъ  до  особаго  случая,  и  че- 

резъ  это  очень  понравился  одному  полшкнперу,  который  на 

горе  нашего  л^вши  умЬлъ  по-русски  говорить.    Этотъ  пол- 

.  И1киперъ '  не  могъ  надивиться,  что  русск1й  сухопутный  че- 

лов'Ькъ  и  такъ  всЬ  непогоды  выдерживаетъ. 

—  Молодепъ, — говорптъ: — русъ, — выпьемъ! 
Л'Ьвига  выпилъ. 

~А  полшкиперъ  говорптъ:- 

—  Еще! 

Л'Ьвша  и  еп1,е  выпилъ,  и  напились. 
Полшкиперъ  его  и  спрашиваетъ: 

—  Ты  какой  отъ  нашего  государства  въ  Россш  секретъ 
везешь? 

Л'Ьвша  отв'Ьчаетъ: 

—  Это  мое  д'Ьло. 

—  А  если  такъ,  —  отвЬчалъ  полшкиперъ:  —  такъ  давай 
держать  съ  тобой  агллцкое  парей. 

ЛЬвша  спрашиваетъ: 

—  Какое? 

—  Такое,  чтобы  ничего  въ  одиночку  не  пить,  а  всего 
пить  за-ровно, — что  одинъ,  то  непрем1шно  и  другой,  и  кто 
];ого  перепьетъ,  того  и  горка. 

Л'1звша  думаетъ:    небо  тучптся,    брюхо    пучится,  —  скука 
большая,    а  путина    длинная    и    родного   м'Ьста    за  волною 
.  невидно — пари  держать  все-таки  весел'Ье  будетъ. 

—  Хорошо,— говоритъ: — идетъ! 

—  Только  чтобъ  честно. 

—  Да,  ужъ  это,^ — говоритъ: — не  безпокойтесь. 
Согласились  и  по  рукамъ  ударили. 

ГЛАВА  СЕМНАДЦАТАЯ. 

Началось  у  нпхъ  пари  еще  въ  Твердиземномъ  мор'Ь  и 
пили  они  до  рилхкаго  Дпнаминде,  но  шли  все  наравн'Ь  и 
другъ  другу  не  уступали,  и  до  того  аккуратно  равнялись, 
что  когда  одинъ,  глянувъ  въ  море,  увндалъ,  какъ  изъ  воды 


—  138  — 

чор'гь  лЬзетъ,  такъ  сейчасъ  то  же  са.мое  п  д]^угому  объяви- 
лось.   Только    полшкпперъ  видптъ  чорта  рыжаго,    а  л^вша 
говорптъ,  будто  онъ  темен!.,  какъ  Муринъ. 
Л'Ьвта  говорптъ: 

—  Псрепрестись  и  отворотись  -это  чортъ  изъ  пучины. 
А  англичашшъ  снорнтъ. 

—  Это  морской  водоглазъ. 

—  Хочешь, — говорптъ: — я  тебя  въ  море  швырну,  ты  не 
бойся,  онъ  мн'Ь  тебя  сейчас:ъ  назадъ  подастъ. 

А  л'Ьвша  отвГ>чалъ: 

—  Если  такъ,  то  швыряй. 

Полшкиперъ  его  взялъ  на  закорки  и  понг-съ  къ  борту. 

1\1атросы  это  увидали,  остановили  пхъ  и  доло>к11Ли  капи- 
тану, а  тотъ  ве.т'Ьлъ  пхъ  обоихъ  внизъ  запереть  л  дать 
имъ  рому  и  вина,  и  холодной  ппдци,  чтобы  могли  и  пить, 
и  'Ьсть,  п  свое  пари  выдержать,  —  а  горячаго  студннгу  съ 
огнемъ  н^гь  не  подавать,  потому  что  у  нихъ  въ  нутр-Ь  мо- 
и;етъ  спиртъ  загор'Ьться. 

Такъ  пхъ  п  привезли  взаперти  до  Петербурга  н  пари 
изъ  нихъ  ни  одинъ  другъ  у  друга  не  выпгралъ,  а  тутъ 
раскла.тп  пхъ  на  разяыя  повозки  и  повезли  англичанина 
въ  пос.таннпчесшй  домъ  на  Аглпцкуто  набережную, _а  лЬвшу 
въ  кварталъ. 

Отсюда  судьба  ихъ  начала  сильно  разниться. 

ГЛАВА  ВОСЕМНАДЦАТАЯ. 

Англичанина  какъ  прпвез.ти  въ  посольск1й  домъ,  сей- 
часъ сразу  позвали  къ  нему  лЬкаря  и  аптекаря,  —  лЬкарь 
вел'ктъ  его  при  себ1  въ  теплую  ванну  всадтъ,  а  аптекарь 
сейчасъ  же  скаталъ  гуттаперчевую  пилюлю  и  самъ  въ  ротъ 
ему  всунулъ,  а  потомъ  оба  вм-ЬстЬ  взялись  и  положили  на 
перину  и  сверхъ  шубой  покрыли  и  оставилп  погЬть,  а 
чтобы  ему  никто  не  М'Ьшалъ,  по  всему  посстьству  приказъ 
дапъ,  чтоб]>1  никто  чихать  не  см^лъ.  Дождались  лЬкарь  съ 
аптекаремъ.  пока  пол1икиперъ  заснулъ,  и  тогда  другую  гут- 
таперчевую пилюлю  ему  приготовили,  —  воз.тЬ  его  изго- 
ловья на  столикъ  ПОЛОЖИЛИ  и  ушли. 
.   А  л'Ьвшу  свали.1И  въ  кварта.тЬ  на  полъ,  и  спрашиваютъ: 

—  Кто  такой  и  откудова,  и  есть  .ти  паспортъ  или  какой 
другой  тугаментъ? 

А  онъ  отъ  бо.1^знц.  о'1ъ  ПИТЬЯ  и  отъ  долгаго  колтыхапья 


—  139  — 

такъ  ослаб1>лъ,  что  ни  слова  не  отв'Ьчаетъ,  а  только  сто- 
нетъ. 

Тогда  его  сейчасъ  обыскали,  пестрое  платье  съ  него 
сняли  и  часы  съ  трепетпромъ,  и  деньги  обралп,  а  самого 
приставъ  велЬлъ  на  встр^чномъ  извозчик'Ь  безплатно  въ 
больницу  отправить. 

Бовелъ  городовой  л'1'>вшу  на  санкп  сажать,  да  долго  ни 
одного  встр'Ьчника  поймать  не  могъ,  потому  пзвозчпки  отъ 
полицейскпхъ  б4гаготъ.  А  л'Ёвша  все  это  время  на  холод- 
номъ  парат'Ь  лежалъ;  потомъ  поймалъ  городовой  извозчика, 
только  безъ  теплой  лисы,  потому  что  онп  лису  въ  саняхъ 
въ  такомъ  раз'Ь  подъ  себя  прячутъ,  чтобы  у  полидейскихъ 
скор'Ьй  ноги  стыли.  Везли  .11звшу  такъ  непокрытаго,  да 
какъ  съ  одного  извозчика  1а  другого  станутъ  пересажи- 
вать, все  роняютъ,  а  поднимать  станутъ, — ухи  рвутъ,  чтобы 
въ  память  прииюлъ.  Привезли  въ  одну  больницу, — не  при- 
нимаютъ  безъ  тугамента,  привезли  въ  другую  —  и  тамъ  не 
принимаютъ,  и  такъ  въ  третью,  п  въ  четвертую,  —  до  са- 
маго  утра  его  по  всЬмъ  отдаленнымъ  кривопуткамъ  таскали 
и  все  пересаживали,  такъ  что  онъ  весь  избился.  Тогда 
одинъ  подлЬкарь  сказалъ  городовому  везти  его  въ  просто- 
народную   ОбуХВИНСКуЮ,б0.1ЬН1Щу  —  ГД^Ь   НеВ'ЬдОМаГО   С0СЛ0В1Я 

всЪхъ  ухмпрать  пришшаютъ. 

Тутъ  вел'Ьлп  росписку  дать,  а  лЬвшу  до  разборки  на 
полу  въ  коридоръ  посадить. 

А  аглицкШ  полшкиперъ  въ  это  самое  время  на  другой 
день  всталъ,  другую  гуттаперчевую  пилюлю  въ  нутро  про- 
глотилъ,  на  легк1й  завтракъ  курицу  съ  рысью  съ'Ьлъ,  эрфик- 
сомъ  запилъ  и  говоритъ: 

—  Гд'Ь  мой  руссшй  камрадъ?  я  его  искать  пойду. 
-    Од'1).1ся  и  поб'Ьжалъ. 

ГЛАВА  ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. 

Удивите.11ьнымъ  манеромъ  полшкиперъ  какъ  -  то  очень 
скоро  .тЬвшу  нашелъ,  только  его  еще  на  кровать  не  уло- 
жили, а  онъ  въ  коридор'Ь  на  полу  лежалъ  п  жаловался 
англичанину. 

—  МнЬ  бы,  говоритъ,  —  два  слова  государю  непременно 
надо  С1{азать. 

Англичанинъ  поб'Ьжалъ  къ  графу  Клейнмихелю  и  за- 
шум'Ьлъ: 


—  140  — 

—  РазвЬ  такъ  молшо!  У  него,  говоритъ,  хоть  п  шуба 
овечкпна,  такъ  душа  челов'Ьчкина. 

Англичанина  сейчасъ  оттуда  за  это  разсужден1е  вонъ  — 
чтобы  не  см'Ьлъ  помппать  дуи1у  челов'Ьчь-пну.  А  потомъ  ему 
кто-то  сказалъ:  сходплъ  бы  ты  лучше  къ  казаку  Платову, — 
онъ  простыя  чувства  пмЬетъ. 

Англпчанпнъ  достигъ  Платова,  который  теперь  опять 
па  укушетк'!-.  лежать:  Платовъ  его  выслушалъ  и  про  л'Ьвшу 
вспомнплъ. 

—  Какъ  же,  братецъ,  говоритъ,— очень  коротко  съ  ннмъ 
знакомъ, — даже  за  волоса  его  дралъ, — только  не  знаю,  какъ 
ему  въ  такомъ  несчастно^гь  раз'!)  помочь;  потому  что  я  уже 
совс'1;мъ  отслужился  и  полную  пуплекщю  получилъ,  —  те- 
перь меня  больите  не  уважаютъ,  —  а  ты  б'Ьгп  скорГ.е  къ 
коменданту  Скобелеву,  онъ  въ  сплахъ  и  тоже  въ  этой  части 
опытный, — онъ  что-нибудь  сдЬлаетъ. 

Полшкиперъ  пошелъ  п  къ  Скобелеву  п  все  разсказалъ:  какая 
у  л'Ьвши  бол'1^знь  п  отчего  сд'Ьлалась.  Скобелевъ   говоритъ: 

—  Я  эту  бол-Ьзнь  понимаю,  только  н'Ьмды  ее  лЬчить  не 
могутъ,  а  тутъ  надо  какого-нибудь  доктора  изъ  духовнаго 
зван1я,  потому  что  т-Ь  въ  этихъ  прпм'крахъ  выросли  п  по- 
могать могутъ:  я  ссйчаст.  потплю  туда  русскаго  доктора 
Мартынъ-Сольск  аго . 

Но  только  когда  Мартынъ-Сольскиг  пр1'Ьхалъ,  лГ.вша  уже 
кончался,  потому  что  у  него  затылокъ  о  паратъ  раскололся, 
и  онъ  одно  только  могъ  внятно  выговорить: 

—  Скажите  государю,  что  у  англичанъ  ружья  кирпичомъ 
не  чистятъ:  пусть  чтобы  и  у  насъ  не  чпстпли,  а  то,  храни 
Богъ  войны,  онп  стр'к1ять  не  годятся. 

И  съ  этою  в'Ьрностью  л'Ьвша  перекрестился  и  по^геръ, 
Мартынъ-Сольск1й  сейчасъ  же  поР.халъ,  объ  этомъ  графу 

Чернышеву  доложилъ,  чтобы  до  государя  довести,  а  графь 

Чернышевъ  на  него  закричалъ: 

—  Знай,  говоритъ,  свое  рвотное  да  слабительное,  а  не 
въ  свое  д1'.ло  не  м'Ьшайся — въ  Росс1и  на  это  генералы  есть. 

Государю  такъ  и  не  сказали,  п  чистка  все  продолжа- 
лась до  самой  Крымской  кампан1И.  Въ  тогдашнее  время, 
какъ  стали  ружья  за1)яжать,  а  пули  въ  нихъ  и  болтаются, 
потому  что  стволы  кирпичомъ  расчищены.  Тутъ  Мартынъ- 
Сольск1й  Чернышеву  о  л'ЬвшЬ  и  напомнилъ.  а  графъ  Чер- 
нышевъ и  говоритъ: 


—  141  — 

—  Пошелъ  къ  чорту,  плезирная  трубка,  —  пе  въ  свое 
д-Ьяо  не  ыЬшайся,  а  не  то  я  отопрусь,  что  никогда  отъ 
тебя  объ  этомъ  не  слыхалъ,  —  теб'Ь  же  и  достанется. 

Мартьшъ-Сольск1й  подумалъ:  п  вправду  отопрется,  такъ 
и  молчалъ. 

А  доведн  онп  л'Ьвшпны  слова  въ  свое  время  до  госу- 
даря —  въ  Крыму  на  войн'Ь  съ  непр1ятелемъ  совсЬмъ  бы 
другой  оборотъ  былъ. 

ГЛАВА  ДВАДЦАТАЯ. 

Теперь  все  это  у/ке  —  «дЬла  мпнувшихъ  дней»  и  «пре- 
данья старины»,  хотя  н  не  глубокой,  но  предан1я  эти  н'Ьтъ 
нужды  торопиться  забывать,  несмотря  на  баснословный 
складъ  легенды  п  эпическ1Й  характеръ  ея  главнаго  героя. 
Собственное  имя  лЬвши,  подобно  именамъ  многихъ  величай- 
шпхъ  ген1евъ,  навсегда  утрачено  для  потомства;  но  какъ 
олицетворенный  народною  фантаз1ею  мноъ,  онъ  интересенъ, 
а  его  похожден1я  ыогутъ  служить  воспоминан1емъ  эпохи, 
общ1ц  духъ  которой  схваченъ  м^Ьтко  и  вЬрно. 

Такихъ  мастеровъ,  какъ  баснословный  д-Ьвиш,  теперь, 
разум'1^ется,  уже  н^тъ  въ  Тул^:  машины  сравняли  неравен- 
ство талантовъ  и  дарован1й,  и  ген1й  не  рвется  въ  борьбЬ 
иротивъ  прилежан1я  н  аккуратности.  Благопр1ятствуя  воз- 
вышенш  заработка,  машины  не  благопр1ятству1отъ  артисти- 
ческой уда.ш,  которая  иногда  превосходила  м15ру,  вдохно- 
вляя народную  фантаз1ю  къ  сочиненш  подобныхъ  нынЬш- 
неп  баснос.ювныхъ  легендъ. 

Рабстникп,  конечно,  ум'Ьютъ  ц'Ьнить  выгоды,  доставляе- 
мый имъ  практическими  прпспособлен1ями  механической 
науки,  но  о  прежней  старин'Ь  они  вспоминаютъ  съ  гор- 
достью и  любовью.  Это  ихъ  эпосъ,  и  притомъ  съ  очень 
«че'лов'Ьчкиной  душою». 


ЧЕЛОВЪКЪ  НА  ЧАСАХЪ. 

(1839  г.) 


ГЛАВА  ПЕРВАЯ. 

Событ1е,  рязсказъ  о  которомъ  ниже  сего  предлагается 
внпман1ю  читателей,  трогательно  и  ужасно  по  своезгу  зна- 
ченш  для  главнаго  героическаго  лица  пьесы,  а  развязка 
д'Ьла  такъ  оригинальна,  что  подобное  ей  даже  едва  ли  воз- 
можно гд'Ь-яибудь,  кром-Ь  Росс1п. 

Это  составляетъ  отчасти  придворный,  отчасти  псториче- 
СК1Ц'  анекдотъ,  недзфно  характер нзуюийп  нравы  и  напра- 
влен1е  очень  любопытной,  но  крайне  бЬдно  отмеченной  эпохи 
тридцатыхъ  годовъ  совершающагося  девятнадцатаго  сто- 
л'Ьт1я. 

Вымысла  ъъ  наступающемъ  разсказ'Ь  нЬтъ  нисколько. 

ГЛАВА  ВТОРАЯ. 

Зимою,  около  Крещешя,  въ  1839  году  въ  ПетербургЬ 
была  сильная  оттепель.  Такъ  размокропогодило,  что  со- 
всЬмъ  какъ-будто  веснЬ  быть:  снкъ  таялъ,  съ  крышъ  па- 
дали днемъ  капели,  а  ледъ  на  р-Ькахъ  цосин-Ьлъ  и  взялся 
водой.  На  Нев^Ь,  передъ  самымъ  Зимнимъ  дворцомъ,  стояли 
глубок1я  полыньи.  В'Ьтеръ  дулъ  теплый,  западный,  но  очень 
св.тьный:  со  взморья  нагоняло  воду  и  стреляли  пушки. 

Караулъ  во  дворцЬ  занимала  рота  Измайловскаго  пожа, 
которою  командовалъ  блестяще  образованный  и  очрнь  хо- 
рошо поставленный  въ  обш,еств'Ё  молодой  офицеръ,  Нико- 
лай Ивановичъ  Миллеръ  (впосл1".дств1и  полный   генералъ  и 


^  143  — 

директоръ  лицея).  Это  былъ  челов'Ькъ  съ  такъ-называемымъ 
«гумаянымъ>  на11равлен1емъ,  которое  за  нимъ  было  давно 
зам-Ьчено  п  немножко  вредило  ему  по  службе  во  вниман111 
высшаго  начальства. 

На  самомъ  же  д'Ьл'Ь,  Мпллеръ  былъ  офицеръ  исправный 
и  каделшый,  а  дворцовый  караулъ  въ  тогдашнее  время  и 
не  представлялъ  ничего  опаснаго.  Пора  бы.1а  самая  тихая 
и  оЬзмятежная.  Отъ  дворцаваго  караула  не  требовалось 
ничего,  кром'Ь  точнаго  стоян1я  на  постахъ,  а  мелцу  т'Ьмъ, 
какъ  разъ  тутъ,  на  караульной  очереди  1:апптана  Миллера 
при  дворц'Ь,  произошелъ  15есьма  чрезвычайный  и  тревож- 
ный случай,  о  которомъ  теперь  едва  вспоминаютъ  немног1е 
изъ  дожнваюш;ихъ  своё  в4къ  тогдашнихъ  современниковъ. 

ГЛАВА  ТРЕТЬЯ. 

Сначала  въ  карау.тЬ  все  шло  хорошо:  посты  распред'6- 
лены,  люди  разставлены  и  все  обстояло  въ  совершенномъ 
порядкЬ.  Государь  Николай  Навловичъ  бы.тъ  здоровъ,  "Ьздплъ 
вечеромъ  кататься,  возвратился  домой  и  легъ  въ  постель. 
Уснулъ  и  дворецъ.  Наступила  самая  спокойная  ночь.  Въ 
кордегардти  тишина.  Капитанъ  Миллеръ  прикололъ  булав- 
ками свой  бЬлый  носовой  платокъ  къ  высокой  и  всегда 
траднщонно  засаленной  сафьянной  спинк'Ь  офицерскаго 
кресла  и  сЬлъ  коротать  время  за  книгой. 

Н.  И.  Миллеръ  всегда  былъ  страстный  читатель  и  по- 
тому онъ  не  скучалъ,  а  читалъ  и  не  замЬчалъ,  какъ  уплы- 
вала ночь;  но  вдругъ,  въ  исходе  второго  часа  ночи,  его 
встревожило  ужасное  безпокойство:  предъ  нимъ  является 
])азводный  уятеръ-офнцеръ  и,  весь  бл'Ьдпый,  объятый  стра- 
хомъ,  лепечетъ  скороговоркой: 

—  БЬда,  ваше  благород1е,  б'Ьда! 

—  Что  такое?! 

—  Страшное  несчастте  постигло! 

Н.  И.  Миллеръ  вскочилъ  въ  неописанной  тревоге  п  едва 
могъ  толкомъ  дознаться,  въ  чемъ  именно  заключались  «б'Ьда» 
и  «страшное  несчаст1е;. 

ГЛАВА   ЧЕТВЕРТАЯ. 

'Д'Ьло  заключалось  въ  сл'Ьдующемъ:  часовой,  солдатъ  Из- 
майловскаго  полка,  по  фамил1и  Постниковъ,  стоя  на  ча- 
сахъ    сна])ужи  у  нын1'>и1няго    1орданс1;аго   подъ'Ьзда,   услы- 


—  144  — 

халъ,  что  въ  подынь'Ь,  которою  противъ  этого  мЬста  по- 
крылась Иева,  заливается  человЬкъ  и  отчаянно  молптъ  о 
помощи. 

Солдатъ  Постниковъ,  пзъ  дворовыхъ  господскихъ  людей, 
былъ  человЪкъ  очень  нервный  и  очень  чувствительный.  Онъ 
долго  слушалъ  отдаленные  крики  и  стоны  утопающаго  п 
приходилъ  отъ  нихъ  въ  оц'Ьпен'Ьн1е.  Въ  ужасЬ  онъ  огляды- 
вался туда  п  сюда  на  все  видимое  ему  пространство  набе- 
режной, и  ни  зд'Ьсь,  ни  на  Нев'Ь,  какъ  на  зло,  не  усматри- 
валъ  ни  одной  живой  души. 

Подать  помощь  утопающему  никто  не  можетъ,  и  онъ  не- 
пременно зальется... 

А  между  тЬмъ  тонущ1й  ужасно  долго  и  упорно  борется. 

Ужъ  одно  бы  ему,  кажется, — не  тратя  сплъ,  спускаться 
на  дно,  такъ  в-Ьдь  н-Ьгв!  Его  изнеможденные  стоны  и  при- 
зывные крики  то  оборвутся  и  замолкнутъ,  то  опять  начп- 
наютъ  раздаваться,  и  прптомъ  все  ближе  и  ближе  къ  двор- 
цовой набережной.  Видно,  что  человЬкъ  еще  не  потерялся 
и  держитъ  путь  в'Ьрно,  прямо  на  св'Ьгъ  фонарей,  но  только 
онъ,  разумеется,  все-таки  не  спасется,  потому  что  именно 
тутъ,  на  этомъ  пути,  онъ  попадетъ  въ  1орданскую  прорубь. 
Тамъ  ему  нырокъ  подъ  ледъ  и  конецъ...  Вотъ  и  опять  стихъ, 
а  черезъ  минуту  снова  полощется  п  стонетъ:  «спасите,  спа- 
сите!» II  теперь  уже  такъ  близко,  что  даже  стышны  вспле- 
ски воды,  какъ  онъ  полощется... 

Солдатъ  Постниковъ  ста.1ъ  соображать,  что  спасти  этого 
человека  чрезвычайно  легко.  Если  теперь  сбежать  на  ледъ, 
то  тону1щй  непременно  тутъ  же  и  есть.  Бросить  ему  ве- 
ревку, или  протянуть  шестикъ,  или  подать  ружье,  и  онъ 
спасенъ.  Онъ  такъ  близко,  что  можетъ  схватиться  рукою  и 
выскочпть.  Но  Постниковъ  помнитъ  и  службу,  и  присягу; 
онъ  знаетъ,  что  онъ  часовой,  а  часовой  ни  за  что  и  ни 
подъ  какимъ  предлогомъ  не  см'Ьетъ  покинуть  своей  будки. 

Съ  другой  же  стороны,  сердце  у  Постникова  очень  не- 
покорное: такъ  и  ноетъ,  такъ  и  стучнтъ,  такъ  и  зампрастъ... 
Хоть  вырви  его,  да  самъ  себе  подъ  ноги  брось, — такъ  без- 
покойно  съ  ниыъ  д'Ьлается  отъ  этихъ  стоновъ  и  воплей... 
Страшно,  в'Ьдь,  слышать  какъ  другой  челов'Ькъ  погибаетъ, 
и  не  подать  этому  погибающему  помощи,  когда,  собственно 
говоря,  къ  тому  есть  полная  возможность,  потому  что  будка 
съ  ыЬста  не  убежитъ  и  ничто   иное   вредное  не  случится. 


—  145  — 

«Иль  сбЬжать,  а?..  Не  увпдятъ...  Ахъ,  Господи,  одннъ  бы 
конецъ!  Опять  стонетъ»... 

За  одинъ  получасъ,  пока  это  длилось,  солдатъ  Постни- 
ковъ  совсЬмъ  истерзался  сердцемъ  и  сталъ  ощущать  «со- 
мн'Ьн1я  разсудка».  А  солдатъ  онъ  былъ  умный  и  исправный, 
съ  разсудкомъ  яснымъ  и  отлично  понпмалъ,  что  оставить 
свой  постъ  есть  такая  вина  со  стороны  часового,  за  кото- 
рую сейчасъ  же  послЬдуетъ  военный  судъ,  а  потомъ  гонка 
сквозь  строй  шпицрутенами  п  каторжная  работа,  а  можетъ- 
быть  даже  и  «разстр'Ьлъ»;  но  со  стороны  вздувшейся  р-Ьки 
опять  наплываютъ  все  ближе  и  ближе  стоны  и  уже  слышнс» 
бурканье  и  отчаянное  барахтанье. 

—  Т-о-о-ну!..  Спасите,  тону! 

Тутъ  вотъ  сейчасъ  и  есть  шрданская  прорубь...  Конецъ! 

Постниковъ  еще  разъ-два  оглянулся  во  всЪ  стороны. 
Нпгд'Ь  ни  души  н'Ьтъ,  только  фонари  трясутся  отъ  вЬтра 
и  мерцаютъ,  да  по  в'Ьтру,  прерываясь,  долетаетъ  этотъ 
крикъ...  можетъ-быть,  послЬдн1й  крпкъ... 

Вотъ  еще  всплескъ,  еще  однозвучный  вопль,  и  въ  водГ. 
забулькотало. 

Часовой  не  выдержалъ  и  покину.1ъ  свой  постъ. 

ГЛАВА  ПЯТАЯ. 

Постниковъ  бросился  къ  сходнямъ,  сб'Ьжалъ  съ  сильно 
бьющимся  сердцемъ  на  ледъ,  потомъ  въ  наплывшую  воду 
полыньи  и,  скоро  разсмотрЬвъ,  гд'Ь  бьется  заливающшся 
утопленнпкъ,  протяну.1ъ  ему  ложу  своего  ружья. 

Утопавш1й  схватился  за  прикладъ,  а  Постниковъ  потя- 
нулъ  его  за  штыкъ  и  вытащи.ть  на  берегъ. 

Спасенный  п  спаситель  были  совершенно  мокры,  п  какъ 
изъ  нихъ  спасенный  былъ  въ  сильной  усталости  и  дрожалъ 
и  падалъ,  то  спаситель  его,  солдатъ  Постниковъ,  не  р'Ь- 
шился  его  бросить  на  льду,  а  вывелъ  его  на  набережную 
и  сталъ  осматриваться,  кому  бы  его  передать.  А  межъ  гЬмъ, 
пока  все  это  дЬлалось,  на  набережной  показались  сани,  въ 
которыхъ  сид'Ьлъ  офицеръ  существовавшей  тогда  придвор- 
ной инвалидной  команды  (впосл'Ьдств1и  упраздненной). 

Этотъ  столь  не  во-время  д.1я  Постникова  подосп'Ьвш1й 
господинъ  былъ,  надо  полагать,  челов'Ькъ  очень  легкомыс.тен- 
наго  характера  и  притомъ  немножко  безтолковый  и  изряд- 
ный наглецъ.  Онъ  соскочи.1ъ  съ  саней  и  началъ  спрашивать: 

Соч1шен1я  И.  С.  Лвскова.  Т.  IV.  Ю 


—  140   — 

—  Что  аа  че.тов'1'л;ъ...  что  за  люди? 

—  Тонулъ,  заливался, — началъ-было  Постниковъ. 

—  Какъ  тонулъ?  Кто,  ты  тонулъ?  Зач'Ьмъ  въ  такомъ  м^ст'Ь? 
А  тотъ  только   отпырхпвается,   а  Постникова  унсе  нЬтъ: 

онъ  взялъ  ружье  на  плечо  и  опять  сталъ  въ  будку. 

Смекнулъ  или  нЬтъ  офицеръ  въ  чеыъ  дЬло,  но  онъ  больше 
не  сталъ  пзсл'Ьдовать,  а  тотчасъ  жа  под  хвати  лъ  къ  себ'Ь  въ 
сани  спасеннаго  человека  и  покатилъ  съ  нимъ  на  Морскую 
въ  съ'Ьзж1Й  домъ  Адмиралтейской  части. 

Тутъ  офицеръ  сдЬлалъ  приставу  заявленге,  что  привезен- 
ный имъ  мокрый  челов'Ькъ  тонулъ  въ  полыньЬ  иротивъ 
дворца  и  спасенъ  пмъ,  господиномъ  офицеромъ,  съ  опас- 
ностью для  его  собственной  жизни. 

Тотъ,  котораго  спасли,  былъ  и  теперь  весь  мокрый,  пз- 
зябш1й  и  пзнемогш1Й.  Отъ  испуга  п  отъ  страшныхъ  усил1п, 
онъ  впалъ  въ  безпамятство  п  для  него  было  без1)азлично, 
кто  спасалъ  его. 

Около  него  хлопоталъ  заспанный  полицейскш  фельдшеръ, 
а  въ  канцеляр1и  писали  протоко.тгъ  по  словесному  заявленш 
инвалиднаго  офицера  п,  съ  свойственною  иолицейскимъ  лю- 
дямъ  подозрительностью,  недоум'Ьвали,  какъ  онъ  самъ  весь 
сухъ  изъ  воды  вышелъ?  А  офицеръ,  который  им'Ьлъ  желан1е 
получить  себ'й  установленную  медаль  «за  спасен! е  погибав- 
шихъ»,  объясня.тъ  это  счастливымъ  стечен1емъ  обстоя- 
те.тьствъ,  но  объяснялъ  нескладно  и  невероятно.  Пошли 
будить  пристава,  послали  наводить  справки. 

А  между  тЬмъ  во  дворц^з  по  этому  д'Ьлу  образова-тпсь  уже 
друг1Я,  быстрыя  течен1я. 

ГЛАВА  ШЕСТАЯ. 

Въ  дворцовой  караульнЬ  всЬ  сейчасъ  упомянутые  обо- 
роты посл'Ь  принять!  офицеромъ  спасеннаго  утопленника 
въ  свои  сани  были  неизвЬстны.  Тамъ  ]13майловск1й  офицеръ 
и  солдаты  зна.ти  только  то,  что  ихъ  солдатъ,  Постниковъ, 
оставивъ  будку,  кинулся  спасать  челов'Ька,  и  какъ  это  есть 
большое  нарушен1е  воиискпхъ  обязанностей,  то  рядовой 
Постниковъ  теперь  непременно  пойдетъ  подъ  судъ  и  подъ 
палки,  а  всЬмъ  начальствующимъ  лицамъ,  начиная  отъ 
ротнаго  командира  полка,  достанутся  страшныя  непр1ят- 
ности,  противъ  которыхъ  ничего  нельзя  ни  возражать,  ни 
оправдываться. 


—  147  — 

Мокрый  и  дрожащШ  солдатъ  Постнпковъ,  разумЬется. 
сейчасъ  же  былъ  смЬненъ  съ  поста  и,  будучи  приведенъ 
въ  кордегард11о,  чистосердечно  разсказалъ  Н.  И.  Миллеру 
все,  чтб  намъ  известно,  н  со  всЬми  подробностями,  дохо- 
дившими до  того,  какъ  инвалидный  офицеръ  посадилъ  къ 
себ'Ь  спасеннаго  утопленника  и  вел'Ьлъ  своему  кучеру  ска- 
кать въ  Адупралтейскую  часть. 

Опасность  становилась  все  больше  и  неизб'Ьжн'Ье.  Раз- 
ум^Ьется,  инвалидный  офицеръ  все  разскажетъ  приставу,  а 
приставъ  тотчасъ  же  доведетъ  объ  этомъ  до  св'ЬдЬн1я  оберъ- 
полицеймейстера  Кокоиппша,  а  тотъ  доложитъ  утромъ  госу- 
дарю и  пойдетъ  «горячка». 

Долго  разсуждать  было  некогда,  надо  было  призывать  къ 
Д'Ьлу  старшихъ, 

Николай  Ивановичъ  Миллсръ  тотчасъ  же  послалъ  тре- 
вожную записку  своему  батальонному  командиру  подпол- 
ковнику Свиньину,  въ  которой  просилъ  его  какъ  можно 
скор'Ье  прх'Ьхать  въ  дворцовую  караульню  и  всЬми  мЬрами 
пособить  совери1пвшепся  страшной  бЬд'Ь. 

Это  было  уже  около  трехъ  часовъ,  а  Кокошкинъ  являлся  съ 
докладомъ  къ  государю  довольно  рано  утромъ,  такъ  что  на 
всЬ  думы  и  на  всЬ  д'Ьйств1я  оставалось  очень  мало  времени. 

,  ГЛАВА  СЕДЬМАЯ. 

Подполковникъ  Свиньпнъ  не  им'к1Ъ  той  жалостливости  и 
того  мягкосердеч1я,  которыя  всегда  отличали  Николая  Ива- 
новича Миллера:  Свиньинъ  былъ  челов'Ькъ  не  безсердеч- 
ный,  но,  прежде  всего  и  больше  всего,  «с.тужбпстъ»  (типъ, 
о  которомъ  нынче  опять  вспоминаютъ  съ  сожал'Ьн1емъ). 
Свиньинъ  отличался  строгостью  и  даже  любилъ  ш;еголять 
требовательностью  дисциплины.  Онъ  не  им^лъ  вкуса  ко 
злу  и  никому  не  искалъ  причинить  напрасное  страдание; 
но  если  челов'Ькъ  нарушплъ  какую  бы  то  ни  было  обязан- 
ность слз^жбы,  то  Свиньинъ  былъ  неумолимъ.  Онъ  считалъ 
неум'Ьстнымъ  входить  въ  обсужден1е  иобужденхй,  как1я  ру- 
ководили въ  данномъ  с.туча'Ь  движен1емъ  виновнаго,  а  дер- 
жался того  правила,  что  на  служб-Ь  всякая  вина  вино- 
вата. А  потому  въ  караульной  рогЬ  всЬ  знали,  чтб  при- 
дется претерп'Ьть  рядовому  Постникову  за  оставленте  своего 
поста,  то  онъ  и  оттерпитъ,  и  Свиньинъ  объ  этомъ  скорбеть 
не  станетъ. 

10* 


—    148  — 

Такимъ  ототъ  штабъ-офпцеръ  былъ  изв^стенъ  началь- 
ству II  товарищамъ,  между  которыми  были  люди,  не  сим- 
патизировавш1е  Свпньину,  потому  что  тогда  еще  не  совсЬмъ 
вывелся  «гуманпзмъ»  п  друг1я  ему  подобныя  заблужден1я. 
Св11ньпн7>  былъ  равнодушснъ  къ  тому,  порпцаютъ  НЛП  хва- 
дятъ  его  «гуманисты».  Просить  п  умолять  Свпныша  или 
данге  пытаться  его  разжалобить  —  было  д'Ьло  совершенно 
безполезное.  Отъ  всего  этого  онъ  былъ  закаленъ  крЬпкилгь 
закаломъ  карьерныхъ  людей  того  времени,  но^1  у  него,  какъ 
у  Ахиллеса,  было  слабое  м'Ьсто. 

Свинышъ  тоже  пм'Ьлъ  хорошо  начатую  слу/кебную  карьеру, 
которую  онъ,  конечно,  тщательно  оберегалъ  и  дорожплъ  т^мъ, 
чтобы  на  нее,  какъ  на  парадный  ыундиръ,  ни  одна  пы- 
линка не  сЬла;  а  между  тЬ'мъ  несчастная  выходка  чедо- 
в'Ька  изъ  вв'Ьреннаго  ему  батальона  непременно  должна 
была  бросить  дурную  т'Ьнь  на  дисциплину  всей  его  части. 
Виноватъ  или  не  виноватъ  батальонный  командиръ  въ  томъ, 
что  одинъ  изъ  его  сд-Ьдадъ,  подъ  вл]яшемъ  увлечен1я  бла- 
городн^^йшимъ  сострадан1емъ, — этого  не  станутъ  разбирать 
т'Ь,  отъ  кого  зависитъ  хорошо  начатая  и  тщательно  под- 
держиваемая служебная  карьера  Свиныша,  а  мног1е  даже 
охотно  подкатятъ  ему  бревно  подъ  ноги,  чтобы  дать  путь 
своему  ближнему  или  подвинуть  молодца,  иротежируемаго 
людьми,  Бъ  случа'Ь  государь,  конечно,  разсердится  п  непре- 
м'Ьнно  скажетъ  полковому  командиру,  что  у  него  «слабые 
офпцеры»,  что  у  нихъ  «люди  распущены».  А  кто  это  на- 
д'Ьлалъ?— Свинышъ.  Вотъ  такъ  это  и  пойдетъ  повторяться, 
что  «Свиньинъ  слабъ»,  и  такъ,  можетъ,  покоръ  слабостью 
и  останется  несмываемымъ  пятномъ  на  его,  Свпныша,  ре- 
путащи.  Не  быть  ему  тогда  нич'Ьм'Ь  достопримЬчате.тьнымъ 
въ  ряду  современниковъ  и  не  оставить  своего  портрета  въ 
гал-тере^  исторически хъ  лицъ  государства  Росс1Йскаго. 

Изучен1емъ  истор1и  тогда  хотя  мало  занимались,  но, 
однако,  въ  нее  вЬрили,  и  особенно  охотно  сами  стремились 
участвовать  въ  ея  сочннетп. 

ГЛАВА  ВОСЬМАЯ. 

Какъ  только  Свинышъ  получнлъ  около  трехъ  часовъ 
ночи  тревожную  записку  отъ  капитана  Миллера,  онъ  тот- 
часъ  же  вскочилъ  съ  посте.ш,  оделся  по  форм^  и,  под'ь 
вл1ян1емъ  страха  и  гн'Ьва,  прПбылъ  въ  караульню  Зимняго 


—  149  -- 

дворца.  Зд'кь  онт.  немедленно  же  произведъ  допросъ  рядо- 
вому Постникову  и  уб'Ьдпдся,  что  нев'Ьроятный  случай  со- 
вершился. Рядовой  Постннковъ  оиять  вполнЬ  чистосердечно 
подтвердБлъ  своему  батальонному  командиру  все  то  же 
самое,  чтб  произошло  на  его  часахъ,  и  что  онъ,  Постнй- 
ковъ,  уже  раньше  показалъ  своему  ротному  капитану  Мил- 
леру. Солдатъ  говорплъ,  что  онъ  «Богу  и  государю  вино- 
ватъ  безъ  милосердия»,  что  онъ  стоялъ  на  часахъ  и,  за- 
слышавъ  стоны  челов1жа,  тонувитаго  въ  полынь'Ь,  долго  му- 
чился, долго  былъ  въ  борьбе?  между  служебнымъ  долгомъ  и 
сострадан1емъ  и,  наконецъ,  на  него  напало  искушен1е,  и 
онъ  не  выдержалъ  этой  борьбы:  покинулъ  будку,  соскочилъ 
на  ледъ  и  вытащилъ  тонувшаго  на  бсрегъ,  а  зд'Ьсь,  какъ 
на  гр'Ьхъ,  попался  проезжавшему  офицеру  дворцовой  инва- 
лидной команды. 

Подполковникъ  Свиньинъ  былъ  въ  отчаян1и;  онъ  далъ 
себ-Ь  единственное  возможное  удовлетворен1е,  сорвавъ  свой 
гн'Ьвъ  на  Постников'Ь,  котораго  тотчасъ  же  прямо  отсюда 
посла.1ъ  подъ  арестъ  въ  казарменный  карцеръ,  а  потомъ 
сказалъ  нР.сколько  колкостей  Миллеру,  попрекнувъ  его  «гу- 
манер1ей»,  которая  ни  на  что  не  пригодна  въ  военной 
служб'Ь;  но  все  это  было  недостаточно  для  того,  чтобы  по- 
править дкто.  Подыскать  если  не  оправдайте,  то  хотя  из- 
винен1е  такому  поступку,  какъ  оставлен1е  часовымъ  своего 
поста,  было  невозможно,  и  оставался  одинъ  нсходъ — скрыть 
все  д'Ьло  отъ  государя... 

Но  есть  ли  возможность  скрыть  такое  ироисиюствхе? 

Повидимому,  это  представлялось  невозможнымъ,  такъ  какъ 
о  спасении  погибавпшго  знали  не  только  всЬ  караульные, 
но  зналъ  и  тотъ  ненавистный  инвалидный  офицеръ,  кото- 
рый до  сихъ  поръ,  конечно,  усл'Ьлъ  довести  обо  всемъ  этомъ 
до  В'Ьдома  генерала  Кокоиткина. 

Куда  теперь  скакать?  Къ  кому  бросаться?  У  кого  искать 
помощи  и  защиты? 

Свиньинъ  хот'Ь.1ъ  скакать  къ  вв-шкому  князю  Михаилу 
Павловичу  и  разсказать  ему  все  чистосердечно.  ТакГе  ма- 
невры тогда  были  въ  ходу.  Пусть  велик1й  князь,  по  своему 
пылкому  характеру,  разсердится  п  накрпчитъ,  но  его  нравъ 
и  обычай  были  таковы,  что,  ч'1жъ  онъ  спльн'1'>е  окажетъ  на 
первый  разъ  р-Ьзкости,  и  даже  тяжко  обидитъ,  т-Ьмъ  онъ 
потомъ  скорТ>е  смилуется  и  самъ  же  заступится.  Подобныхъ 


-   150  — 

случаевъ  быва.10  не  пало  и  пхъ  иногда  нарочно  искали. 
«Брань  на  вороту  не  висла»,  и  Сбпньинъ  очень  хотк1ъ  бы 
свести  д'Ьло  къ  этому  благопр1ятному  положен1ю,  но  разв'Ь 
можно  ночью  доступить  во  дворецъ  II  тревожить  велпкаго 
К5ЯЗЯ?  А  дожидаться  утра  и  явиться  къ  Михаилу  Павло- 
вичу посл'Ь  того,  когда  Кокошкинъ  иобываетъ  съ  докладомъ 
у  государя,  будетъ  уже  поздно.  И  пока  Свинышъ  волно- 
вался среди  такихъ  затруднешй,  онъ  обмякъ,  и  умъ  его 
началъ  прозр-Ьвать  еи;е  одпнъ  выходъ,  до  сой  поры  скры- 
вавшШся  въ  тумаи'Ь. 

ГЛАВА  ДЕВЯТАЯ. 

Въ  ряду  изв^Ьстныхъ  военныхъ  пр1емовъ  есть  одинъ  та- 
кой, чтобы  въ  минуту  наивысшей  опасности,  угрожающей 
со  ст'Ьнъ  осаждаемой  кр'кпости,  не  удаляться  отъ  нея,  а 
прямо  идти  подъ  ея  стенами.  Свиньинъ  решился  не  д'];лать 
ничего  того,  что  ему  приходило  въ  голову  сначала,  а  не- 
медленно 4хать  прямо  къ  Кокопшину. 

Объ  оберъ-полицеймейстер'Ь  Кокошкин!!  въ  Петербург'Ь 
говорили  тогда  много  ужасающаго  и  нел'Ьпаго,  но,  между 
прочимъ,  утверждали,  что  онъ  обладаетъ  удивительнымъ 
многостороннимъ  тактомъ  и  при  сод'1^йств111  этого  такта  не 
только  «умЬетъ  сд'Ьлать  изъ  мухи  слона,  но  такъ  же  легко 
ум'Ьетъ  сд'Ьлать  пзъ  слона  муху». 

Кокошкинъ  въ  самомъ  д'йл^  былъ  очень  суровъ  и  очень 
грозенъ  II  Бну1иалъ  всЬмъ  большой  страхъ  къ  себЬ,  но  онъ 
иногда  мирволи.1ъ  П1алунамъ  и  добрымъ  весельчакамъ  изъ 
военныхъ,  а  такихъ  пиалуновъ  тогда  было  много,  и  имъ  не 
разъ  случалось  находить  себ^  въ  его  лиц'Ь  могуш,ественнаго 
и  усерднаго  зап1,итн11Ка.  Вообще  онъ  много  могъ  и  много 
ум-Ьлъ  сд'Ьлать,  если  только  захочетъ.  Такимъ  его  знали  и 
Свинышъ,  II  капитанъ  Миллеръ.  Миллеръ  тоже  укр^Ьпилъ 
своего  батальоннаго  командира  отважиться  на  то,  чтобы 
'Ьхать  немедленно  къ  Кокошкину  и  дов-Ьриться  его  велико- 
душ1ю  и  его  «многостороннему  такту»,  который,  в'Ьроятно, 
продиктуетъ  генералу,  какъ  вывернуться  изъ  этого  досад- 
наго  случая,  чтобы  не  ввести  вт>  гн'Ьвъ  государя,  что  Ко- 
кошкинъ, къ  чести  его,  всегда  пзбЬгалъ  съ  большимъ  ста- 
рая] емъ. 

Сепиьппъ  падЬъ  шпыель,  устремплъ  глаза  пверхъ,  и  вое- 


—  151  — 

кликнувъ   нЬсколько    разъ:    «Господи,    Господи!» — по'Ьхалъ 
къ  Кокошкину. 

Это  былъ  улхе  Бъ  начал'Ь  пятый  часъ  утра. 

ГЛАВА  ДЕСЯТАЯ. 

Оберъ-полпцецмейстера  Кокошкина  разбудили  и  доложили 
ему  о  Свиньин'Ь,  пр1'Ьхавшемъ  по  важному  и  не  терпяп^ему 
отлагательствъ  дкту. 

Генералъ  немедленно  всталъ  и  выикмъ  иъ  Свиньину  въ 
архалучк'Ь,  потирая  лобъ.  з'Ьвая  и  ежась.  Все,  что  разска- 
зывалъ  Свииьинъ,  Кокошкинъ  выслушивалъ  съ  болыиимъ 
вниман1емъ,  но  спокойно.  Онъ  во  все  Бре1мя  этихъ  объясне- 
Н1Й  и  просьбъ  о  снпсхождеши  пропзнесъ  только  одно: 

—  Солдатъ  бросилъ  будку  и  спасъ  челов'Ька? 

—  Точно  такъ, — отв'Ьтилъ  Свиньинъ. 

—  А  будка? 

—  Оставалась  въ  это  время  пустою. 

—  Гм...  Я  это  зналъ,  что  она  оставалась  пустою.  Очень 
радъ,  что  ее  не  украли. 

Свиньин'ь  изъ  этого  еще  болФ>в  увЬрился,  что  ему  уже 
все  изв'Ьстно  и  что  онъ,  конечно,  уже  р'Ьшилъ  себЬ,  въ 
какомъ  вид'Ь  онъ  представитъ  объ  этомъ  при  утреннемъ 
доклад'Ь  государю,  и  р'1жен1я  этого  изм'Ьнять  не  станетъ. 
Иначе  такое  событ1е,  какъ  оставлен1е  часовымъ  своего  по- 
ста въ  дворцовомъ  караул-Ь,  безъ  сомн'Ьн1я,  должно  было  бы 
гораздо  спльшЬе  встревожить  энергическаго  оберъ-полицей- 
мейстера. 

Но  Коко]икинъ  не  зналъ  ничего,  Приставъ,  къ  которому 
явился  инвалидный  офицеръ  со  сиасеннымъ  утопленникомъ, 
не  видалъ  въ  этомъ  д'Ьл'Ь  никакой  особенной  важности.  Въ 
его  глазахъ  это  вовсе  даже  не  было  такимъ  д'Ьломъ,  чтобы 
ночью  тревожить  усталаго  оберъ-полнцеимейстера,  да  и  при- 
томъ  самое  событ1е  представлялось  приставу  довольно  подо- 
зрительнымъ,  потому  что  инвалидный  офицеръ  былъ  со- 
всЬмъ  сухъ,  чего  никакъ  не  могло  быть,  если  онъ  спасалъ 
утопленника  съ  опасностью  для  собственной  жизни.  При- 
ставъ вид'ктъ  въ  этомъ  офицер-Ь  только  что  честолюбца  и 
лгуна,  желающаго  им'Ьть  одну  новую  медаль  на  грудь,  и 
потому,  пока  его  дежурный  ппсалъ  протоколъ,  приставъ 
придержи валъ  у  себя  офицера  и  старался  выгп.ггать  у  него 
истину  черезъ  разсиросъ  мелкихъ  подробностей. 


:  —  152  — 

Приставу  тоже  не  было  11р1Ятно,  что  такое  щюпстсстът 
случилось  въ  его  части  и  что  утопавшаго  вытащилъ  не 
110лицейск1и,  а  дворцовый  офицеръ. 

С110койств1е  же  Кокошкина  объяснялось  просто,  во-пер- 
выхъ,  страшною  уста.10Стыо,  которую  онъ  въ  это  время 
пспытывалъ  посл'Ь  Д'Ьлодневной  суеты  п  ночного  участ1Я 
при  тугаен1и  двухъ  пожаровъ,  а,  во-вторыхъ,  тЬмъ.  что 
дЬло,  сделанное  часовымъ  Постниковымъ,  его,  г-на  оберъ- 
полпценмейстера,  прямо  не  касалось. 

Впрочемъ,  Кокошкпнъ  тотчасъ  же  сд'Ьлалъ  соотв'Ьтствен- 
иое  распоряжен1е. 

Онъ  послалъ  за  приставоыъ  Адмиралтейской  части  и 
приказалъ  ему  немедленно  явиться  вм'ЬстЬ  съ  пнвалиднымъ 
офицеромъ  и  со  спасеннымъ  утоплснникомъ,  а  Свиньина 
иросплъ  подо/кдать  въ  маленькой  прхемной  передъ  кабине- 
томъ.  Зат'Ьмъ  Кокошкинъ  удалился  въ  кабинетъ  п,  не  за- 
творяя за  собою  дверей,  сЬлъ  за  столъ  и  началъ  было  под- 
писывать бумаги;  но  сейчасъ  же  склонилъ  голову  на  рукп 
]1  заснулъ  за  столомъ  въ  креслЬ. 

ГЛАВА  ОДИННАДЦАТАЯ. 

Тогда  еще  не  было  ни  городскихъ  телеграфовъ,  ни  те- 
лефоновъ,  а  для  сп-Ьшной  передачи  нрнказан1й  начальства 
скакали  по  вскмъ  направлен1ямъ  «сорокъ  тысячъ  курьеровъ», 
о  которыхъ  сохранится  долгов-Ьчное  воспоминан1е  въ  коме- 
дш  Гоголя. 

Это,  разум'Ьется,  не  было  такъ  скоро,  какъ  телеграфъ 
НЛП  телефонъ.  но  зато  сообщало  городу  значительное 
05кивлен1е  п  свпд'Ьтельствовало  о  неусыпномъ  бд1ш1и  на- 
чальства. 

Пока  изъ  Адмпралтенской  части  явились  запыхавшШся 
прпставъ  и  офицеръ-спаситель,  а  также  и  спасенный  уто- 
пленникъ,  нервный  и  энергпческш  генералъ  Кокошкинъ 
вздремнулъ  и  осв1^жился.  Это  было  заметно  въ  выражен1и 
его  лица  и  въ  проявлешп  его  душевныхъ  способностей. 

Кокоппашъ  потребовалъ  всЬхъ  явившихся  въ  кабинетъ 
и  вм-Ьст'Ь  съ  ними  пригласплъ  д  Свиньина. 

—  Протоколъ?— односложно  спросилъ  освЬженнымъ  го- 
лосомъ  у  пристава  Кокошкинъ. 

Тотъ  молча  подалъ  ему  сложенный  лнстъ  бумаги  и  тихо 
ивошепталъ: 


—  153  — 

■ —  Долженъ  просить  дозволить  мн^  доложить  вашему  пре- 
восходительству н'Ьсколько  словъ  по  секрету... 

—  Хорошо. 

Кокошкпнъ  отошелъ  въ  амбразуру  окна,  а  за  нпмъ  при- 
ставь. 

—  Что  такое? 

Послышался  неясный  шопотъ  пристава  и  ясныя  покря- 
киванья  генерала. 

—  Гм...  Да!..  Ну,  что-жъ  такое?..  Это  могло  быть...  Они 
на  томъ  стоятъ,  лтобы  сухими  выскакивать...  Ничего 
больше? 

—  Ничего-съ. 

Генералъ  вынюлъ  изъ  амбразуры,  прис1злъ  къ  столу  и 
началъ  читать.  Онъ  читалъ  протоколъ  про  себя,  не  обна- 
руживая ни  страха,  ни  сомн'ЬяШ,  и  зат^мъ  непосред- 
ственно обратился  съ  громкимъ  и  твердымъ  вопросомъ  къ 
сшасенеому: 

—  Какъ  ты,  братецъ,  попа.'1ъ  въ  пол1>1ныо  противъ  дворца? 

—  Биноватъ, — отв'Ьчалъ  спасенный. 

—  То-то!  Былъ  пьянъ? 

—  Биноватъ,  пьянъ  не  былъ,  а  былъ  выпимшп, 

—  Зач'Ьмъ  въ  воду  попалъ? 

—  Хот^ъ  перейти  поближе  черезъ  ледъ,  сбился  и  по- 
палъ въ  воду. 

—  Значитъ,  въ  глазахъ  было  темно? 

—  Темно,  кругомъ  темно  было,  ваше  превосходительство! 

—  И  ты  не  могъ  разсмотр'Ьть,  кто  тебя  выташ,илъ? 

—  Биноватъ,  ничего  не  разсмотр'Ьлъ.  Ботъ  они,  ка- 
жется.—Онъ  указалъ  на  офицера  и  добавилъ: — Я  не  могъ 
разсмотр'Ьть,  бькть  испужамшись. 

—  То-то  и  есть,  шляетесь,  когда  надо  спать!  Бсмотрись 
же  теперь  и  помни  навсегда,  кто  твой  благодетель.  Благо- 
родный челов'Ькъ  жертвовалъ  за  тебя  своею  жизнью! 

—  Б'Ькъ  буду  помнить. 

—  Имя  ваше,  господпнъ  офицеръ? 
Офицеръ  назвалъ  себя  по  имени. 

—  Слышишь? 

—  Слупшю,  ваше  превосходительство. 

—  Ты  православный? 

~  Православный,  ваше  превосходительство. 

—  Въ  поминанье  за  здрав1е  это  имя  запиши. 


—   154  — 

—  Запишу,  ваше  превосходительство. 

—  Молись  Богу  за  него  и  ступай  вонъ:  ты  больше  не 
нуженъ. 

Тотъ  поклонился  въ  ноги  и  выкатился,  безъ  м'Ьры  до- 
вольный гЬмъ,  что  его  отпустили. 

Свиньинъ  стоялъ  и  недоу-М'Ьвалъ,  какъ  это  такой  оборотъ 
все  прииимаетъ  милост1ю  Бож1ею! 

ГЛАВА  ДВЕНАДЦАТАЯ. 

Кокошкинъ  обратился  къ  инвалидному  офицеру: 

—  Вы  спасли  этого  человека,  рискуя  собственною  жизнью? 

—  Точно  такъ,  ваше  превосходительство. 

—  Свидетелей  этого  происшеств1я  не  бьыо,  да  по  позд- 
нему времени  и  не  могло  быть? 

—  Да,  ваше  превосходительство,  было  темно  и  на  набе- 
режной никого  не  было,  кромЬ  часовыхъ. 

—  О  часовыхъ  не  зач-Ьмъ  поминать:  часовой  охраняетъ 
свой  постъ  и  не  долженъ  отвлекаться  нпч4мъ  постороннимъ. 
Я  в'Ьрю  тому,  что  написано  въ  протокол'Ь.  ВЬдь  это  съ  ва- 
шихъ  словъ? 

Слова  эти  Кокошкинъ  пропзнесъ  съ  особеннымъ  ударе- 
н1емъ,  точно  какъ  будто  пригрозилъ  или  прикрикнулъ. 

Но  офицеръ  не  сроб'Ьлъ,  а,  вылупивъ  глаза  п  выпучивъ 
грудь,  отв'Ьти.тъ: 

—  Съ  моихъ  словъ  и  совсришнно  вЬрно,  ваше  превосхо- 
дительство. 

—  Вашъ  поступокъ  достопнъ  награды. 
Тотъ  началъ  благодарно  кланяться. 

—  Не  за  что  благодарить, — продолжа.1ъ  Кокошкинъ. — 
Я  доложу  о  вашсмъ  самоотверженномъ  постуикФ)  государю 
императору  и  грудь  ваша,  можетъ-быть,  сегодня  же  будетъ 
украшена  медалью.  А  теперь  можете  идтп  домой,  напейтесь 
теплаго  и  никуда  не  выходите,  потому  что,  можетъ-быть, 
вы  понадобитесь. 

Инвалидный  офицеръ  совсЬмъ  зас1ялъ,  откланялся  и 
вышелъ. 

Кокошкинъ  пог.1яд4лъ  ему  вс.тЬдъ  и  проговорилъ: 

—  Возможная  вещь,  что  государь  пожелаетъ  самъ  его 
видеть. 

—  Слушаю-съ,— отвъчалъ  понятливо  прпстаЕЪ. 

—  Вы  ын1'.  больше  не  нужны. 


—  155  — 

Приставъ  вышелъ  и,  затворпвъ  за  собою  дверь,  тотчасъ, 
по  набожной  прпвычк'Ь,  перекрестился. 

Инвалпднып  офицеръ  ожпдалъ  пристава  внизу,  и  они 
отправились  вм'Ьст'Ь  въ  гораздо  бол'Ье  теплыхъ  отношен1яхъ, 
ч-Ьмъ  когда  сюда  вступали. 

Въ  кабинет'Ь  у  оберъ-полицеймейстера  остался  одинъ 
Свиньинъ,  на  котораго  Кокошкпнъ  снача.1а  посмотр'Ьлъ  дол- 
гпмъ,  пристальнымъ  взглядомъ  и  потомъ  спросилъ: 

—  Вы  не  были  у  великаго  князя? 

Въ  то  время,  когда  упоминали  о  великомъ  княз'Ь,  то  всЬ 
знали,  что  это  относится  къ  великому  князю  Михаилу  Па- 
вловичу. 

—  Я  прямо  явился  къ  вамъ, — отв'Ьчалъ  Свиньинъ. 
■ —  Кто  караульный  офицеръ? 

—  Капитанъ  Мпллеръ. 

Кокошкинъ  опять  окинулъ  Свиньина  взглядомъ  и  потомъ 
сказалъ: 

— ■  Вы  мн'Ь,  кажется,  что-то  прежде  иначе  говорили. 

Свиньинъ  даже  не  понялъ,  къ,  чему  это  относится,  п  про- 
молчалъ,  а  Кокошкпнъ  добавилъ: 

—  Ну,  все  равно:  спокойно  почивайте. 
Ауд1енц1я  кончилась. 

ГЛАВА  ТРИНАДЦАТАЯ. 

Въ  часъ  пополудни  пнвалиднып  офицеръ,  действительно, 
былъ  опять  потребованъ  къ  Кокошкину,  который  очень  ла- 
сково объявилъ  ему,  что  государь  весьма  доволенъ,  что  среди 
офицеровъ  инвалидной  команды  его  дворца  есть  так1е  бди- 
тельные и  самоотверженные  люди,  и  жалуетъ  ему  медаль 
«за  спасен1е  погпбавшихъ».  При  семъ  Кокошкпнъ  собствен- 
норучно вручилъ  герою  медаль,  и  тотъ  пошелъ  щеголять 
ею.  Д'Ьло,  стало-быть,  можно  было  считать  совсЬмъ  сд^лан- 
нымъ,  но  подиолковникъ  Свиньинъ  чувствова^лъ  въ  немъ 
какую-то  незаконченность  и  почиталъ  себя  прпзваннымъ 
поставить  ро1п1  8иг  1е8  /. 

Онъ  былъ  такъ  встревоженъ,  что  три  дня  пробол'Ьлъ,  а 
на  четвертый  всталъ,  съ'Ьздилъ  въ  иетровс]ай  домикъ,  от- 
слунгилъ  благодарственный  молебенъ  передъ  иконою  Спаси- 
теля и,  возвратись  домой  съ  успокоенною  душой,  посла.1ъ 
попросить  къ  себ'Ь  капитана  ]М11ллера. 

—  Ну,  слава  Богу.   Николай  Нвановичъ,  —  сказалъ  отгь 


—  156  — 

Миллеру:  —  теперь  гроза,  надъ  нами  тягогЬвшая,  совсЬмъ 
прошла  и  наше  несчастное  Д'Ьло  съ  часовьвгь  совершенно 
уладилось.  Теперь,  кажется,  мы  можемъ  вздохнуть  спокойно. 
ВсЬыъ  этпмъ  мы,  безъ  сомнЬн1я,  обязаны  сначала  ыилосер- 
д1ю  Бо/К1ю,  а'  потомъ  генералу  Кокошкпну.  Пусть  о  немъ 
говорятъ,  что  онъ  и  недобрый,  п  безсердечный,  но  я  испол- 
ненъ  благодарности  къ  его  велнкодугаш  н  почтен1я  1;ъ  его 
находчивости  и  такту.  Онъ  удивительно  мастерски  восполь- 
зовался хвастовствомъ  этого  инвалиднаго  пройдохи,  кото- 
раго,  по  правде,  стоило  бы  за  его  наглость  не  медалью 
награ^кдать,  а  на  об'Ь  корки  выдрать  на  конюшп!,,  но  ни- 
чего иного  не  оставалось:  имъ  нужно  было  воспользоваться 
для  спасен1Я  многихъ,  п  Кокошкинъ  повернулъ  все  д^ло 
такъ  умно,  что  никому  не  вышло  ни  малМшей  непр1ят- 
ности, — напротивъ,  всЬ  очень  рады  и  довольны.  Между  нами 
сказать,  мн'Ь  передано  черезъ  достов'Ьрное  лицо,  что  и  самъ 
Кокошкинъ  мною  очриь  доволено.  Ему  было  нр1ятно,  что  я 
не  поЬхалъ  никуда,  а  прямо  явился  къ  нему,  и  не  сио- 
рп.1ъ  съ  этпмъ  проходимцемъ,  который  получп.тъ  медаль. 
Словомъ,  никто  не  пострадалъ  п  все  сдЬлано  съ  такимъ 
тактомъ,  что  и  впередъ  опасаться  нечего,  но  маленькШ  не- 
дочетъ  есть  за  нами.  Мы  тоже  должны  съ  тактомъ  пос.тЬ- 
довать  прим-Ёру  Кокошкпна  и  закончить  дЬло  съ  своей 
стороны  такъ,  чтобъ  оградить  себя  на  всяк1Й  случай  впо- 
с.тЬдств1и.  Есть  еще  одно  .ищо,  котораго  положете  не 
оформлено.  Я  говорю  про  рядового  Постникова.  Онъ  до 
сихъ  поръ  въ  карцер'Ь  подъ  арестомъ  и  его,  безъ  сомнЬн1я, 
томитъ  ожпдан1е,  чтй  съ  нпмъ  будетъ.  Надо  прекратить  и 
его  мучительное  томлен1е. 

—  Да,  пора! — подсказалъ  обрадованный  Мпллеръ. 

—  Ну,  конечно,  и  вамъ  это  всЬхъ  лучше  исполнить: 
отправьтесь,  пожалуйста,  сейчасъ  въ  казармы,  соберите 
вашу  роту,  выведите  рядового  Постникова  изъ-подъ  ареста 
п  накажите  его  передъ  строемъ  двумя  стамп  розогъ. 

ГЛАВА  ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. 

^[и.перъ  изуми.юя  п  сд-йла-гъ  попытку  склонить  Свиньина 
къ  тому,  чтобы  на  обш,ей  радости  совсЬгъ  пощадить  и  про- 
стить рядового  Постникова,  который  и  безъ  того  уже  много 
перестрада.1ъ,  ожидая  въ  карцер'Ь  р'Ьшен1Я  того,  что  ему  будетъ; 
но  Свиньинъ  вспыхнулъ  п  даже  не  далъ  Миллеру  продолжать. 


—  157  -. 

■ —  Н'Ьтъ, — перебилъ  онъ, — это  оставьте:  я  вамъ  только- 
что  говорнлъ  о  такт"!,  а  вы  сейчасъ  же  начинаете  безтакт- 
ность!  Оставьте  это! 

Свинышъ  перем'Ьнплъ  тонъ  на  бол'Ье  сухой  п  офнщаль- 
ный  н  добавплъ  съ  твердостью: 

—  А  какъ  въ  этомъ  д'ЬлЬ  вы  саып  тоже  не  совсЬмъ 
правы  и  даже  очень  виноваты,  потому  что  у  васъ  есть  не 
идущая  военному  человеку  мягкость,  и  этотъ  недостатокъ 
вашего  характера  отражается  на  субордцнац1и  въ  ваптхъ 
подчнненныхъ,  то  я  прпказьгваю  вамъ  лпчно  присутство- 
вать при  экзекуцш  п  настоять,  чтобы  с'Ьчен1е  было  произ- 
ведено серьезно...  какъ  можно  строже.  Для  этого  извольте 
распорядиться,  чтобы  розгами  сЬклп  молодые  солдаты  изъ 
новопрпбьгвшихъ  пзъ  арм1и,  потому  что  нашп  старики  всЬ 
заражены  на  этотъ  счетъ  гвардейскпмъ  либерализмомъ:  они 
товарища  не  с^кутъ  какъ  должно,  а  только  блохъ  у  него 
за  спиною  пугаютъ.  Я  за'^'^ду  самъ  и  самъ  посмотрю,  какъ 
виноватый  будетъ  сд'Ьланъ. 

Уклонен1я  отъ  какихъ  бы  то  ни  было  слулгебныхъ  при- 
казан1й  начальствующаго  лица,  конечно,  не  пм'Ьли  м-Ьста, 
и  мягкосердечный  Н.  И.  Миллеръ  долженъ  былъ  въ  точ- 
ности исполнить  приказъ,  полученный  имъ  отъ  своего  ба- 
тальоннаго  командира. 

Рота  была  выстроена  на  дворЬ  измайловскпхъ  казармъ, 
розги  принесены  изъ  запаса  въ  довольномъ  количествЬ  и 
выведенный  изъ  карцера  рядовой  Постниковъ  «былъ  сд-Ь- 
ланъ»  при  усердномъ  содЬйств1и  новоприбывигихъ  изъ  армш 
хлюлодыхъ  товарищей.  Эти  неиспорченные  гвардейскпмъ  ли- 
берализмомъ люди  въ  совершенств'Ь  выставили  на  немъ 
всЬ  ро1п^  811Г  1е8  /,  въ  полной  м'Ьр'Ь  опредЬленныя  ему 
его  батальоннымъ  командиромъ.  ЗагЬмъ  наказанный  Пост- 
никовъ былъ  поднятъ  и  непосредственно  отсюда  на  той  же 
шинели,  на  которой  его  сЬкли,  перенесенъ  въ  полковой 
лазаретъ. 

ГЛАВА  ПЯТНАДЦАТАЯ. 

Батальонный  командиръ  Свиньинъ,  по  получен1и  доне- 
сешя  объ  исиолнен1и  экзекуцш,  тотчасъ  же  самъ  отечески 
нав'ктилъ  Постникова  въ  лазаретЬ  и,  къ  удовольств1ю 
своему,  самымъ  нагляднымъ  образомъ  уб'кдился,  что  при- 
казан1е    его   исполнено    въ    совершенств'Ь.   Сердобольный  и 


—  158  — 

нервный  Постнмковъ  былъ  «сд'1)Ланъ  какъ  с.тЬдуетъ».  Свннь- 
пнъ  остался  доволенъ  п  прпказалъ  дать  отъ  себя  наказан- 
ному Постникову  фунтъ  сахару  и  четверть  фунта  чаю, 
чтобъ  онъ  могъ  услаждаться,  пока  будетъ  на  поправк'Ь. 
Постнпковъ,  лежа  на  копкЬ,  слыша;?ь  это  распоряжен1е  о 
ча1§  и  отв'1^чалъ: 

—  Много  доволенъ,  ваше  высокород1е,  благодарю  за  оте- 
ческую мплость. 

И  онъ  въ  самомъ  д'ЬлЬбылъ  «доволенъ»,  потому  что,  сидя 
три  дня  въ  карцер'Ь,  онъ  ожпдалъ  гораздо  худшаго.  Дв-Ьсти 
розогъ,  по  тогдашнему  сильному  времени,  очень  мало  зна- 
чили въ  сравнен1и  съ  т'Й^ш  наказанхями,  как1я  люди  пере- 
носили по  приговорамъ  военнаго  суда;  а  такое  именно  на- 
казаше  и  досталось  бы  Постникову,  если  бы,  къ  счастш  его, 
не  произошло  всЬхъ  т'Ьхъ  смктыхъ  и  тактическихъ  зволю- 
цШ,  о  которыхъ  выше  разсказано. 

Но  число  вс1^хъ  довольныхъ  разсказаннымъ  ироисше- 
ств1емъ  этимъ  не  ограничилось. 

ГЛАВА  ШЕСТНАДЦАТАЯ. 

Подъ  сурдинкою  подвигъ  рядового  Постникова  расползся 
по  разкымъ  кружкамъ  столицы,  которая  въ  то  время  пе- 
чатной безголосицы  жила  въ  атмосфер'Ь  безконечныхъ  спле- 
тенъ.  Въ  устныхъ  передачахъ  имя  настоящаго  героя — сол- 
дата Постникова  утратилось,  но  зато  сама  эпопея  раз- 
дулась и  приняла  очень  интересный,  романтическ1й  ха- 
рактеръ. 

Говорили,  будто  ко  дворцу  со  стороны  Петропавловской 
крЬпостп  плылъ  1:акоп-то  необыкновенный  пловецъ,  въ  ко- 
тораго  одинъ  изъ  стоявшихъ  у  дворца  часовыхъ  выстрГ.- 
лилъ  и  пловца  раннлъ,  а  проходивш1й  инвалидный  офпцеръ 
бросился  въ  воду  и  спасъ  его,  за  что  и  получили:  одинъ— 
должную  награду,  а  другой — заслуженное  наказан1е.  НелЬ- 
пый  слухъ  этотъ  дошелъ  и  до  подворья,  гдЬ  въ  ту  пору 
жилъ  осторожный  и  неравнодуи]ный  къ  «свЬтскимъ  собы- 
т1ямъ»  владыко,  благосклонно  благоволивш1й  къ  набожному 
МОСКОВСКОМ)^  семейству  Свиньиныхъ. 

Проницательному  владыке  казалось  неяснымъ  сказан1е  о 
выстр'Ьл'Ь.  Что  же  это  за  ночной  пловецъ?  Если  онъ  былъ 
бЬглый  узникъ,  то  за  что  же  наказанъ  часовой,  который 
исполнилъ    свой    долгъ,    выстр'Ьливъ    въ    него,    когда  тотъ 


—  159  — 

плылъ  черезъ  Неву  пзъ  кр-Ьпостп?  Если  же  это  не  узникъ, 
а  иной  загадочный  челов'Ькъ,  котораго  надо  было  спасать 
нзъ  Болнъ  Невы,  то  почему  о  немъ  могъ  знать  часовой? 
И  тогда  опять  не  можетъ  быть,  чтобъ  это  было  такъ,  какъ 
о  томъ  въ  м1р'Ь  суесловятъ.  Въ  лпр'Ь  многое  берутъ  крайне 
легкомысленно  и  «суесловятъ»,  но  ;к11вущ1е  въ  обителяхъ 
и  на  подворьяхъ  ко  всему  относятся  гораздо  серьезн-Ье  и 
знаютъ  о  св'Ьтскихъ  д'Ълахъ  самое  настоящее. 

ГЛАВА  СЕМНАДЦАТАЯ. 

Однажды,  когда  Свпнышъ  случился  у  владыки,  чтобы 
принять  отъ  него  благословенхе,  высокочтимый  хозяпнъ  за- 
говорилъ  съ  нимъ  «кстати  о  выстр'Ьл'Ь».  Свиньинъ  разска- 
залъ  всю  правду,  въ  которой,  какъ  мы  знаемъ,  не  было 
ничего  похожаго  на  то,  о  чемъ  пов'Ьствовали  «кстати  о  вы- 
стр'Ьл'Ь», 

Владыко  выслушалъ  настоящш  разсказъ  в'ь  молчан1и, 
слегка  шевеля  своимп  беленькими  четкамп  и  не  сводя  сво- 
ихъ  гдазъ  съ  разсказчика.  Когда  же  Свиньинъ  кончилъ, 
владыко  тихо  журчащею  р-Ьчью  произнесъ: 

—  Посему  надлежитъ  заключить,  что  въ  семъ  д'Ьл'Ь  не 
все  и  не  везд1;  излагалось  согласно  съ  полной  истиной? 

Свиньинъ  замялся  и  потомъ  отв^чалъ  съ  уклономъ,  что 
докладывалъ  не  онъ,  а  генералъ  Кокошкинъ. 

Владыко  въ  молчан1и  перепустилъ  несколько  разъ  четки 
сквозь  свои  восковые  персты  и  потомъ  молвилъ: 

—  Должно  различать,  что  есть  ложь  и  что  неполная 
истина. 

Опять   четки,    опять    молчан1е    п,    наконедъ,   тихоструй- 
ная р'йчь: 
-—  Непо.шая  истина  не  есть  ложь.  Ыо  о  семъ  наименьше. 

—  Это,  д'Ьйствительно,  такъ, — заговори.ть  поощренный 
Свиньинъ. — Меня,  конечно,  больше  всего  смущаетъ,  что  я 
долженъ  былъ  подвергнуть  наказантю  этого  со.1дата,  кото- 
рый хотя  нарушилъ  свой  долгъ... 

Четки  и  тихоструйный  перебивъ: 

—  Долгъ  службы  никогда  но  дсгженъ  быть  нарушенъ. 

—  Да,  но  это  имъ  было  сд-Ьлано  по  великодушно,  по  со- 
страдан1ю  и  притомъ  съ  такой  борьбой  и  съ  опасностью: 
онъ  понималъ,  что,  спасая  жизнь  другому  челов'Ьку,  онъ 
губитъ  самого  себя...  Это  высо1:ое5  святое  чувство! 


—   160  — 

—  Святое  пзв'Ьстно  Богу,  наказан1е  л;е  на  тЬ.тЬ  просто- 
людпну  не  бываетъ  губительно  п  не  протпворЬчцтъ  нп 
обычаю  народовъ,  Ш1  духу  П11сап1Я.  Лозу  гораздо  легче  пе- 
ренесть  на  грубомъ  тЬл'Ь,  чЬмъ  тонкое  страдаше  въ  дух'Ь. 
Въ  се5гь  справедливость  отъ  васъ  нимало  не  пострадала. 

—  Но  онъ  лпшснъ  и  награды  за  спасен1е  поглбавшпхъ. 

—  Спасете  погпбающпхъ  не  есть  заслуга,  но  паче  долгъ. 
Кто  могь  спасти  и  не  спасъ — подлежитъ  карЬ  законовъ,  а 
кто  спасъ,  тотъ  псполннлъ  свой  долгъ. 

Пауза,  четкп  и  тихоструй: 

—  Воину  претерп'Ьть  за  свой  подвигъ  унижен1е  и  раны 
можетъ  быть  гораздо  полезнЬе,  ч-Ьмъ  превозноситься  зна- 
комъ.  Но  что  во  всемъ  семъ  наибольшее  —  это  то,  чтобы 
хранить  о  всемъ  д'ЬлЬ  семъ  осторожность  и  отнюдь  нигд-Ь 
не  упоминать  о  томъ,  кому  по  какому-нибудь  случаю  о  семъ 
было  сказывано. 

Очевидно,  и  владыко  былъ  доволенъ. 

ГЛАВА  ВОСЕМНАДЦАТАЯ. 

Если  бы  я  им'Ьлъ  дерзновеше  счаст.тнвыхъ  пзбраннпковъ 
Неба,  которымъ,  по  великой  ихъ  вЬрЬ,  дано  проницать 
тайны  Бож1Я  смотр'Ьшя,  то  я,  можетъ-быть,  дерзнулъ  бы 
дозво,1ить  себЬ  предположен1е.  что,  в1;роятно,  и  самъ  Богъ 
былъ  доволенъ  поведен1емъ  созданной  имъ  смирной  дуиш 
Постникова.  Но  в'Ьра  моя  ма-та;  она  не  даетъ  уму  моему 
силы  зр'Ьть  столь  высокаго:  я  держусь  земного  и  перстнаго. 
Я  думаю  о  гЬхъ  смертныхъ,  которые  любятъ  добро  просто 
для  самаго  добра  и  не  ожидаютъ  никакихъ  наградъ  за  него, 
гд'Ь  бы  то  нп  было.  Эти  прямые  и  надежные  .тюди  тоже, 
мн^^  кажется,  должны  быть  вполн'Ь  довольны  святымъ  по- 
рыво>гь  любви  и  не  мен'Ье  святымъ  терп'Ьн1емъ  смиреннаго 
героя  моего  точнаго  и  безыскусственнаго  разсказа. 


Оглавпете. 

1Т  ТОМА. 

Праведники: 

СТР. 

Не  смертельный  Голованъ 5 

Ннженеры-безсребреннпки 51 

ЛЬвша 109 

ЧсловЬкъ  на  часахъ 142 


'Соч1шен1я  Н.  с.  Л!:с1сова.  Т.  IV.  \0^ 


4 


ПОЛНОЕ  С0БРАН1Е 
С0"Ч:ИНЕН1Й 

С.  Л'БСКОВА 


ИЗДАН1Е  ТРЕТЬЕ 

съ  критико-бюграфическпмъ  очеркомъ  Р.  И.  Сементков- 
скаго  п  съ  приложенхемъ  портрета  Л-^скова,  гравироваинаго 
О — на  стали  Ф.  А.  Брокгаузомъ  въ  Лейпциг']^, 


томъ  пятый. 


.Н^*^;^:- 


Цитш  п  щщщ  „1ива"  на  1902  г. 

С-ПЕТЕРБУРГЪ. 
Издание  А,  а>.  31 А  Г»  К  О  А. 

1902. 


Тлпогра^й!  А.  Ф.  Маркса,  Измаил,  пр.,  №  29. 


ГЛАВА  ПЕРВАЯ. 

Мы  плыли  по  Ладожскому  озеру  отъ  острова  Коневца 
къ  Валааму  и  на  пути  зашли  по  корабельной  надобности 
въ  пристань  къ  Корел'Ь.  Зд'Ьсь  мнопе  изъ  насъ  полюбо- 
пытствовалп  сойти  на  берегъ  и  съ'Ьздилн  на  добрыхъ  чу- 
хонскихъ  лошадкахъ  въ  пустынный  городокъ.  ЗатЬмъ  капи- 
танъ  изготовился  продолжать  путь,  и  мы  снова  отплыли. 

Посл'Ь  посЬщентя  Корелы,  весьма  естественно,  что  р1>чь 
зашла  объ  этомъ  б'Ьдномъ,  хотя  и  чрезвычайно  старохмъ 
русскомъ  поселк'Ь,  грустн'Ье  котораго  трудно  что-нибуд!, 
выдумать.  На  суднЬ  всЬ  разд-Ёляли  это  мн'Ьнхе,  и  один'], 
изъ  пассажпровъ,  челов'Ькъ  склонный  къ  фнлософскимъ 
обобщешямъ  и  политической  шутливости,  зам'Ьтилъ,  что 
онъ  никакъ  не  можетъ  понять:  для  чего  это  неудобных! 
въ  Петербург'Ь  людей  принято  отправлять  куда-нибудь  въ 
бол'Ье  пли  мен'Ье  отдаленныя  мЬста,  отчего,  конечно,  проис- 
ходптъ  убытокъ  казнЬ  на  ихъ  провозъ,  тогда  какъ  тутъ  же, 
вблизи  столицы,  есть  на  Ладожскомъ  берегу  такое  превос- 
ходное м'Ьсто,  какъ  Рьорела,  гд'Ь  любое  вольномысл1е  и  сво- 
бодбмысл1е  не  могутъ  устоять  передъ  апат1ею  населен1я  и 
ул^асною  скукою  гнетуш,ей,  скупой  природы. 

—  Я  ув'Ьренъ, — сказа.1ъ  этотъ  путнпкъ: — что  въ  настоя- 
щемъ  случа'Ь  непрем'Ьнно  виновата  рутина,  пли  въ  крайнемъ 
случать,  можетъ-быть,  недостатокъ  подлежащихъ  св'Ьд'ЬнШ. 

Кто-то,  часто  зд'Ьсь  путешествующ1й,  отв^тилъ  на  это, 
что  будто  и  зд'Ьсь  разновременно  живали  как1е-то  изгнан- 
ники, но  только  вс'Ь  они  недолго  будто  выдери(ива.!1и. 

1* 


—     4     — 

—  Одпнъ  молодецъ  пзъ  семинарпстовъ  сюда  за  грубость 
въ  дьячки  былъ  присланъ  (этого  рода  ссылки  я  уже  и  по- 
нять не  могъ).  Такъ  пргЬхавшп  сюда,  онъ  долго  храбрился 
и  все  надеялся  какое-то  судбпще  поднять;  а  потомъ,  какъ 
запилъ,  такъ  до  того  пплъ,  что  совсЬмъ  съ  ума  сошелъ  и 
послалъ  такую  просьбу,  чтобы  его  лучше  какъ  можно  ско- 
рее вел-Ьли  «разстр'Ьлять,  плп  въ  солдаты  .отдать,  а  за  не- 
способностью повЬсить». 

—  Какая  же  на  это  послъдовала  резолющя? 

—  М...  н...  не  знаю  право;  только  онъ  вес  равно  этой 
резолющи  не  дождался:  самовольно  повысился. 

—  II  прекрасно  сдЬлалъ, — откликнулся  фплософъ. 

—  Прекрасно? — переспросплъ  разсказчикъ,  очевидно  ку- 
пецъ  и  прптомъ  челов'Ькъ  солидный  и  религ1ознып. 

—  А  что  же?  по  крайней  м'Ьр'Ь  умеръ  п  концы  въ  воду. 

—  Какъ  же  концы  въ  воду-съ?  А  на  то5гь  св'Ьт'Ь  что 
ему  будетъ?  Самоубшцы,  вЬдь  они  цклый  вЬкъ  будутъ 
мучиться.  За  нихъ  даже  и  молиться  никто  не  можетъ. 

Фплософъ  ядовито  у.тыбнулся,  но  ничего  не  отв'Ьтилъ, 
но  зато  и  протнвъ  него,  н  противъ  купца  выступплъ  новый 
оппонентъ,  неожиданно  вступившШся  за  дьячка,  совер- 
шиБшаго  надъ  собою  смертную  казнь  безъ  разр1>и1ен1я  на- 
чальства. 

Это  былъ  новый  пассажпръ,  который  ни  для  кого  изъ 
насъ  незаы'Ьтно  прпсЬ.тъ  съ  Коневца.  Онъ  до  сихъ  поръ 
молчалъ,  и  на  него  никто  не  обраща.тъ  никакого  внпмашя, 
но  теперь  вс1}  на  него  огляну.тись  и,  вероятно,  всЬ  поди- 
вились: какъ  онъ  могъ  до  спхъ  поръ  оставаться  незам'Ь- 
ченнььмъ.  Это  бы.тъ  челов'Ькъ  огромнаго  роста,  съ  смуглымъ, 
открытымъ  лицомъ  и  густыми,  В0.1НИСТЫМП  во.юсами  свин- 
цоваго  цвЬта:  такъ  странно  отливала  его  просЬдь.  Онъ  бы.тъ 
од^Ьтъ  въ  послушничьемъ  подрясникЬ,  съ  широкимъ  мона- 
стырскимъ  ременнымъ  поясомъ  и  въ  высокомъ,  черномъ 
еуконномъ  ко-шачкЬ.  Послушникъ  онъ  бы.тъ,  или  постри- 
женный монахъ -г- этого  отгадать  было  невозможно,  потому 
что  монахи  Ладожскнхъ  острововъ  не  только  въ  путеше- 
ств1яхъ,  но  и  на  самыхъ  осгровахъ  не  всегда  над'Ьваютъ 
камилавки,  а  въ  сельской  простотЬ  ограничиваются  ко.1- 
пачками.  Этому  новому  нашему  сопутнику,  оказавшемуся 
впосл'Ьдствхи  чрезвычайно  пнтереснымъ  челов'Ькомъ,  по  виду 
можно  было    дать   съ  пебольишмъ   л1.тъ  за  пятьдесятъ;   но 


—     5     — 

онъ  былъ  въ  полномъ  смысл'Ь  слова  богатырь,  и  иритомъ 
типпчестпй,  простодушный,  добрый  русстай  богатырь,  напо- 
минающие д'Ьдушку  Илью  Муромца  въ  прекрасной  картин^Ь 
Верещагина  и  въ  поэм'Ь  графа  А.  К.  Толстого.  Казалось, 
что  ему  бы  не  въ  ряск-б  ходить,  а  сид'Ьть  бы  ему  на  «чу- 
баромъ»  да  'Ьздпть  въ  лаптищахъ  по  л-Ьсу  и  лФ^ниво  ню- 
хать, какъ  «смолой  и  земляникой  пахнетъ  темный  боръ». 

Но,  при  всемъ  этомъ  добромъ  простодуш1н,  немного  надо 
было  наблюдательности,  чтобы  вид'Ьть  въ  немъ  челов-Ька 
много  вид'Ьвшаго  и,  что  называется,  «бывалаго».  Онъ  дер- 
жался см1)Л0,  самоув'Ьренно,  хотя  и  безъ  непр1ятной  развяз- 
ности, и  заговорилъ  пр1ятнымъ  басомъ  съ  повадкою: 

—  Это  все  ничего  не  значитъ,  —  началъ  онъ,  лЬниво  и 
мягко  выпуская  слово  за.  словомъ  изъ-подъ  густыхъ,  вверхъ 
по-гусарскп  закрученныхъ  сЬдыхъ  усовъ.  —  Я,  что  вы  на- 
счетъ  того  св-Ьта  для  самоуб1йцевъ  говорите,  что  они  будто 
никогда  не  простятся,  не  прхемлю.  И  что  за  нихъ  будто 
некому  молиться — это  тоже  пустяки,  потому  что  есть  такой 
челов'Ькъ,  который  все  ихъ  положен1е  самымъ  легкимъ  ма- 
неромъ  очень  просто  можетъ  поправить. 

Его  спросили:  кто  же  это  такой  челов'Ькъ,  который  в'Ь- 
даетъ  и  нсправляетъ  д'Ьла  самоубШцъ  пос.1111  ихъ  смерти? 

—  А  вотъ  кто-съ,  —  отв'Ьчалъ  богатырь-черноризецъ: — 
есть  въ  московской  епарх1и  въ  одномъ  сел'Ь  попикъ, — пре- 
горчаюпцй  пьяница,  котораго  чуть  было  не  разстригли, — 
такъ  онъ  ими  орудуетъ. 

• —  Какъ  же  вамъ  это  известно? 

—  А  помплуйте-съ,  это  не  я  одинъ  знаю,  а  всЬ  въ  мо- 
сковскомъ  округ'Ь  про  то  знаютъ,  потому  что  это  Д'Ьло  шло 
черезъ  самого  высокопреосвященнаго  митрополита  Филарета. 

Вышла  маленькая  пауза,  и  кто-то  сказалъ,  что  все  это 
довольно  сомнительно. 

Чернорпзецъ  нимало  не  обнд'ктся  этимъ  зам'йчан1емъ  и 
отв'Ьчалъ: 

—  Да-съ,  оно  по  первому  взгляду  такъ-съ,  сомнитель- 
но-съ,  И  что  тутъ  удивительнаго,  что  оно  намъ  сомнитель- 
нымъ  кажется,  когда  даже  сами  его  высокопреосвященство 
долго  этому  не  верили,  а  потомъ,  получивъ  в^Ьрныя  тому 
доказательства,  увидали,  что  нельзя  этому  не  в'Ьрить,  и 
пов-Ьрили. 

Пассажиры  пристали    къ  иноку  съ  просьбою    разсказать 


эту  дивную  11стор1ю,  II  онъ   отъ  ЭТОГО   НС  отказался  II   на- 
чалъ  следующее: 

—  Пов^ствуютъ  такъ,  что  пшпетъ  будто  бы  разъ  одинъ 
благочинный  высокопреосвященному  владыке,  что  будто  бы, 
говоритъ,  такъ  и  такъ,  этотъ  попикъ  улгасная  пьяница, — 
пьетъ  вино  и  въ  приходЬ  не  годится.  И  оно,  это  донесете, 
по  одной  сущности  было  справедливо.  Владыко  и  вел'Ьли 
прислать  къ  нииъ  этого  поника  въ  Москву.  Посмотр1^ли 
на  него  и  впдятъ,  что,  д'Ьйствительно,  этотъ  попикъ  запи- 
ватпка,  и  р1>ш11ли,  что  быть  ему  безъ  мЪста.  Попикъ  огор- 
чился п  даже  пересталъ  пить,  и  все  убивается  и  оплакп- 
ваетъ:  «до  чего,  думаетъ,  я  себя  довелъ,  и  что  мнЬ  теперь 
больше  д'Ьлать,  какъ  не  руки  на  себя  наложить?  Это  одно, 
говоритъ,  ын'Ь  только  и  осталося:  тогда,  по  крайней  мЬр'Ь, 
владыко  сжалятся  надъ  моею  несчастною  семьею  п  дочери 
жениха  дадутъ,  чтобы  онъ  на  мое  м-Ьсто  заступилъ  п  семью 
мою  питалъ».  Вотъ  п  хорошо:  такъ  онъ  порЬшилъ  настоя- 
тельно себя  кончить  п  день  къ  тому  опредЬлилъ,  но  только 
какъ  былъ  онъ  челов'Ькъ  доброй  души,  то  подумалъ:  «хо- 
рошо же;  умереть-то  я,  положимъ,  умру,  а  в1^дь  я  не  ско- 
тина: я  не  безъ  души,  —  куда  потомъ  моя  душа  пойдетъ?» 
И  сталъ  онъ  отъ  этого  часу  еще  больше  скорбеть.  Ну, 
хорошо:  скорбитъ  онъ  и  скорбитъ,  а  владыко  р^Ьшили,  что 
быть  ему  за  его  пьянство  безъ  м1>ста,  и  легли  однажды 
посл-Ь  трапезы  на  дпванчпкъ  съ  книжкой  отдохнуть  и  за- 
снули. Ну,  хорошо:  заснули  они  или  этакъ  только  воздре- 
мали,  какъ  вдругъ  видятъ,  будто  къ  нимъ  въ  кел1ю  двери 
отворяются.  Они  и  окликнули:  «кто  тамъ?»  потому  что 
думали,  будто  служка  имъ  про  кого-нибудь  доложить  при- 
1пелъ;  айъ,  вместо  служки,  смотрятъ  ■ —  входптъ  старецъ, 
добрый-предобрый,  и  владыко  его  сеичасъ  узнали,  что  это 
преподобный  Серг1й. 

Владыко  и  говорятъ: 
'  —  Ты  ли  это,  пресвятой  отче  Серпе? 
А  угодникъ  отв']^чаетъ: 

—  Я,  рабъ  Бож1й  Филаретъ. 
Владыко  спрашиваютъ: 

—  Что  же  твоей  чистот'Ь  угодно  отъ  моего  недостопнства? 
А  святой  Серг1й  отв-Ьчаетъ: 

—  Милости  хощу. 

—  Кому  же  повелишь  явить  се?' 


А  угодникъ  II  наименовалъ  того  попика,  что  за  пьянство 
лгЬста  лишенъ,  и  самъ  удалился;  а  владыко  проснулись 
и  думаютъ:  «къ  чему  это  причесть:  простой  это  сонъ,  пли 
мечтайте,  или  духоводительное  вид'6н1е?»  И  стали  они  раз- 
мышлять и,  какъ  мужъ  ума  во  всемъ  св'Ьт'Ь  именитаго, 
находятъ,  что  это  простой  сонъ,  потому  что  статочное  ли 
д'Ьло,  что  святой  Серг1й,  постникъ  и  добраго,  строгаго  жи- 
т1я  блюститель,  ходатайствовалъ  объ  1ере'Ь  слабомъ,  творя- 
щемъ  жипе  съ  небрежен1емъ.  Ну-съ,  хорошо:  разсудпли 
такъ  его  высокопреосвященство  и  оставили  все  это  Д'Ьло 
естественному  онаго  течен1ю,  какъ  было  начато,  а  сами 
провели  время,  какъ  имъ  надлежало,  и  отошли  опять  въ 
должный  часъ  ко 'сну.  Но  только  что  они  снова  опочили, 
какъ  снова  вид'Ьнхе,  и  такое,  что  велик1Й  духъ  владыки 
еще  въ  большее  смятен1е  повергло.  Можете  вообразить: 
гро:^отъ...  такой  странный  грохотъ,  что  нич'Ьмъ  его  невоз- 
можно выразить...  Скачутъ...  числа  имъ  шЬтъ  сколько  ры- 
царей... несутся,  всЬ  въ  зеленомъ  убранстве,  латы  и  перья, 
и  кони,  что  львы  вороные,  а  впереди  ихъ  горделивый  стра- 
топедархъ  въ  такомъ  же  уборЬ,  и  куда  помахнетъ  темнымъ 
знаменемъ,  туда  всЬ  и  скачутъ,  а  на  знамени  зм'Ьй.  Вла- 
дыко не  знаютъ,  къ  чему  этотъ  по'Ьздъ,  а  оный  гордели- 
вецъ  командуетъ:  «терзайте,  говоритъ,  ихъ:  теперь  н'Ьтъ 
ихъ  молитвенника»,  и  проскака.1ъ  мимо;  а  за  симъ  страто- 
педархомъ  —  его  воины,  а  за  ними,  какъ  стая  весеннихъ 
гусей  тощихъ,  потянулись  скучныя  т'Ьни  и  все  киваютъ 
владык'Ь  грустно  и  жалостно,  и  все  сквозь  плачъ  тихо 
стонутъ:  «отпусти  его!  —  онъ  одинъ  за  насъ  молится». 
Владыко,  какъ  изволили  встать,  сейчасъ  посыл аютъ  за 
пьянымъ  попикомъ  II  разспрашиваютъ:  какъ  и  за  кого  онъ 
молится?  А  попъ  по  бедности  духовной  весь  передъ  святи- 
телемъ  растерялся  и  говоритъ:  «я,  владыко,  какъ  поло- 
жено, совершаю».  И  насилу  его  высокопреосвященство  до- 
бились, что  онъ  повинился:  «виноватъ,  говоритъ,  въ  одномъ, 
что  самъ,  слабость  душевную  им'Ья  и  отъ  отчаян! я  думая, 
что  лучше  жизни  себя  лишить,  я  всегда  на  святой  проско- 
МИД1И  за  безъ  покаян1я  скончавшихся  и  руки  на  ся  нало- 
жившихъ  молюсь...»  Ну,  тутъ  владыко  и  поня.1и,  что  то  за 
тЬнп  предъ  нимъ  въ  видЬти  какъ  тощ1е  гуси  плыли,  и  не 
восхот-Ьли  радовать  т^Ьхъ  демоновъ,  что  впереди  ихъ  спе- 
шили съ  губите.1ьствомъ,   и   благословили  попика:  «ступай. 


изволили  сказать,  и  къ  тому  не  согрйшаИ,  а  за  кого  мо- 
лился —  молись»,  •  и  опять  его  на  м'Ьсто  отправили.  Такъ 
вотъ  онъ,  этакШ  человЬкъ,  всегда  таковымъ  людямъ,  что 
жизни  борен1я  не  переносятъ,  можетъ  быть  полезенъ,  ибо 
онъ  уже  отъ  дерзости  своего  призван1я  не  отступитъ  н  все 
будетъ  за  нихъ  Создателю  докучать,  и  Тотъ  долженъ  будетъ 
ихъ  простить. 

—  Почему  же  «долженъ»? 

—  А  потому,  что  «толцытеся»;  в1^дь  это  отъ  Него  же 
самого  повел-Ьно,  такъ  в'Ьдь  уже  это  не  перем-Ьнится  же-съ. 

—  А  скажите,  пожалуйста,  кром'Ь  этого  московскаго  свя- 
щенника, за  самоуб1йцъ  разв'Ь  никто  не  молится. 

—  А  не  знаю,  право,/  какъ  вамъ  на  это  что  доложить? 
Не  сл-Ьдуетъ,  говорятъ,  будто  бы  за  нихъ  Бога  просить, 
потому  что  они  самоуправцы,  а  впрочемъ,  можетъ-быть, 
иные,  сего  не  понимая,  п  о  нихъ  молятся.  На  Троицу,-  не 
то  на  Духовъ  день,  однако,  кажется,  даже  всЬмъ  позволено 
ла  нихъ  молиться.  Тогда  и  молитвы  так1я  особенный  чи- 
таются. Чудесный  молитвы,  чувствительныя;  кажется,  всегда 
бы  ихъ  слушалъ. 

' —  А  ихъ  нельзя  разв'Ь  читать  въ  друг1е  дни? 

—  Не  знаю-съ.  Объ  этомъ  надо  спросить  у  кого-нибудь 
изъ  начитанныхъ:  тЬ,  думается,  доллшы  бы  знать;  да  какъ 
мн-Ь  это  ни  къ  чему,  такъ  и  не  доводилось  объ  этомъ  го- 
ворить. 

—  А  въ  служен] и  вы  не  зам'Ьчали,  чтобы  эти  молитвы 
когда-нибудь  повторялись? 

—  Н'Ьтъ-съ,  не  зам^чалъ;  да  вы,  впрочемъ,  на  мои  слова 
въ  этомъ  не  полагайтесь,  потому  что  в'Ьдь  я  у  службы 
Р'Ьдко  бываю. 

— ■  Отчего  же  это? 

—  Занят1я  мои  мн'Ь  не  позволяютъ. 

—  Вы  1еромонахъ,  пли  1ерод1аконъ? 

—  Штъ,  я  еще  просто  въ  рясофор'Ь. 

—  Все  же  В'Ьдь  уже  это,  значитъ,  вы  инокъ? 

—  Н...  да-съ;  вообще  это  такъ  почитаютъ 

—  Почитать-то  почитают  ь, — отозвался  на  это  купецъ: — 
но  только  изъ  рясофора-то  еще  можно  и  въ  со.1даты  лобъ 
:]абрить. 

Богатырь-черноризецъ  нимало  этимъ  зам'1>чан1емъ  не  обп- 
д'Ьдся,  а  только  пораздумалъ  немножко  п  отв^чалъ: 


__     9     — 

—  Да,  можно,  п,  говорятъ,  бывали  такде  случаи;  но 
только  я  уже  старъ:  пятьдесятъ  третШ  годъ  живу,  да  и 
мн'Ь  военная  служба  не  въ  диковину. 

—  Разв'Ь  вы  служили  въ  военной  служб'Ь? 

—  Служилъ-съ. 

—  Что  же,  ты  пзъ  ундеровъ,  что  ли?  —  снова  спросилъ 
его  купецъ. 

—  Н-Ьтъ,  не  изъ  ундеровъ. 

—  Такъ  кто  же:  солдатъ  или  вахтеръ,  или  помазокъ — 
чей  возокъ? 

—  Н'Ьтъ,  не  угадали:  но  только  я  настоящШ  военный, 
при  полковыхъ  д'Ьлахъ  былъ  почти  съ  самаго  дЬтства. 

—  Значитъ,  к антонистъ?— сердясь  добивался  купецъ. 
•—  Опять  же  нЬтъ. 

—  Такъ  прахъ  же  тебя  разберетъ,  кто  же  ты  такой? 
' —  Я  кондсеръ. 

—  Что-о-о  тако-о-е? 

—  Я  конэсеръ-съ,  конэсеръ,  или,  какъ  простонародью 
выразить,  я  въ  лошадяхъ  знатокъ  и  при  ремонтерахъ  со- 
стоялъ  для  ихъ  руководствован1я. 

—  Вотъ  какъ! 

—  Да-съ,  не  одну  тысячу  коней  отобралъ  и  отъ'Ьздилъ. 
Такихъ  зв'Ьрей  отучалъ,  каковые,  напримЬръ,.  бываютъ,  что 
Бстаетъ  на  дыбы  да  со  всего  духу  навзничь  бросается  и 
сейчасъ  сЬдоку  с^Ьдельною  лукою  можетъ  грудь  проломить, 
а  со  мной  этого  ни  одна  не  могла. 

—  Какъ  же  вы  такихъ  усмиряли? 

—  Я...  я  очень  просто,  потому  что  я  къ  этому  отъ  при- 
роды своей  особенное  дарован1е  получилъ.  Я  какъ  вскочу, 
сейчасъ,  бывало,  не  дамъ  лошади  опомниться,  л'Ьвою  рукою 
.ее  со  всей  силы  за  ухо  да  въ  сторону,  а  правою  кулакомъ 
между  ушей  по  башк'Ь,  да  зубами  страшно  на  нее  заскри- 
П.1Ю,  такъ  у  нея,  у  иной,  даже  инда  мозгъ  изо-лба  въ  нозд- 
ряхъ  вм'Ьст'Ь  съ  кровью  покажется,— она  и  усмир-Ьотъ. 

—  Ну,  а  потомъ? 

—  Потомъ  сойдешь,  оглядишь,  дашь  ей  въ  глаза  себ-Ь 
иа.1юбоваться,  чтобы  въ  памяти  у  нея  хорошее  воображен1е 
осталось,  да  потомъ  сядешь  опять  и  по'{^дешь. 

—  И  лошадь  послЬ  этого  смирно  идетъ? 

—  Смирно  пойдетъ,  потому  лошадь  умна,  она  чувствуетъ, 
какой  челов'Ькъ  съ  ней  обращается  и  какихъ  онъ  насчетъ 


—     10    — 

ея  мыслей.  Меня,  наприм-Ьръ,  лошадь  въ  этомъ  разсужденш 
всякая  любила  и  чувствовала.  Въ  МосквЬ,  въ  манеж'Ь,  одинъ 
конь  былъ,  совс'Ьмъ  у  вс'Ьхъ  наЬздниковъ  отъ  рукъ  отбился 
II  пзучплъ,  профанъ,  такую  манеру,  чтобы  за  кол-Ьни  сЬдока 
'Ьсть.  Просто,  какъ  чортъ,  схватитъ  зубпщамп,  такъ  всю  ко- 
л'Ьнную  чап1ку  и  выщелушптъ.  Отъ  него  много  людей  по- 
гибло. Тогда  въ  Москву  англпчанинъ  Рарей  пр1'Ьзжалъ,  — 
«б'Ьшеный  .усмиритель»  онъ  назывался,  —  такъ  она,  эта 
подлая  лошадь,  даже  и  его  чуть  не  съ'Ьла,  а  въ  позоръ 
она  его  все-таки  привела;  но  онъ  тЬмъ  отъ  нея  только  и 
уцЬл'Ьлъ,  что,  говорятъ,  стальной  накол1^нникъ  им-Ьлъ,  такъ  что 
она  его  хотя  и  -Ьла  за  ногу,  но  не  могла  прокусить  и  сбросила, 
а  то  бы  ему  смерть;  а  я  ее  направилъ  какъ  доллшо. 

—  Разскажите,  пожалуйста,  какъ  же  вы  это  сдЬлалп? 

—  Съ  Божтею  помощ1ю-съ,  потому  что,  повтщзяю  вамъ, 
я  къ  этому  даръ  пм1>ю.  Мистеръ  Рарей  этотъ,  что  назы- 
вается «б'Ьшеный  укротитель»,  п  проч1е,  которые  за  этого 
коня,  брались,  все  искусство  противу  его  злобности  въ  по- 
Бодахъ  держали,  чтобы  не  допустить  ему  ни  на  ту,  ни  на 
другую  сторону  баигкой  мотнуть;  а  я  совсЬмъ  противное 
тому  средство  пзобр'ктъ:  я,  какъ  только  англпчанинъ  Рарей 
отъ  этой  лошади  отказался,  говорю:  «ничего,  говорю:  —  это 
самое  пустое,  потому  что  этотъ  конь  ничего  больше,  какъ 
б'Ьсомъ  одержимъ».  Англпчанинъ  этого  не  можетъ  постичь, 
а  я  постигну  и  помогу.  Начальство  согласилось.  Тогда  я 
говорю:  «выведите  его  за  Драгомиловскую  заставу!»  Вы- 
ве.ш.  Хорошо-съ;  свели  мы  его  въ  поводьяхъ  въ  лощину 
къ  Филямъ,  гд^  лЬтомъ  господа  на  дачахъ  живутъ.  Я  вижу: 
тутъ  м-Ьсто  просторное  и  удобное,  и  давай  дЬйствовать. 
С'Ьлъ  на  него,  на  этого  людоЬда,  безъ  рубахи,  босой,  въ 
одн'Ьхъ  шароварахъ,  да  въ  картузЬ,  а  по  голому  т^лу 
имЬ.1ъ  тесменный  поясокъ  отъ  святого,  храбраго  князя 
Всеволода-Гаврхила  пзъ  Новгорода,  котораго  я  за  молоде- 
чество его  сильно  уважалъ  и  въ  него  в'Ьрилъ;  а  на  томъ 
пояск'Ь  его  надпись  заткана:  '(.чести  моей  пикому  не  от- 
дамъ».  Въ  рукахъ  же  у  меня  не  было  никакого  особаго 
инструмента,  какъ  опрнчь  въ  одной  —  кр'Ьпкая  татарская 
нагайка  съ  свинцовымъ  головкомъ,  въ  конц-Ь  такъ  не  бо- 
л'Ье,  яко  въ  два  фунта,  а  въ  другой  —  простой  муравный 
горшокъ  съ  жпдки.Агъ  т'Ьстомъ.  Ну-съ.  усЬлся  я,  а  четверо 
человЬкъ    тому   коню   морду  поводьями  въ  разный  стороны 


—    11     — 

тащутъ,  чтобы  онъ  на  котораго -нибудь  пзъ  нихъ  зубомъ 
не  кинулся.  А  онъ,  бЬсъ,  видя,  что  на  него  ополчаемся, 
и  ржетъ,  и  визжитъ,  п  пот'Ьетъ,  и  весь  отъ  злости  тру- 
сится, сожрать  меня  хочетъ.  Я  это  вижу  и  велю  конюхамъ: 
«тащите,  говорю,  скорГ.е  съ  него,  мерзавца,  узду  долой». 
ТЬ  ушамъ  не  вЬрятъ,  что  я  пмъ  такое  даю  приказан1е,  и 
глаза  выпучили.  Я  говорю:  «Что  же  вы  стоите!  или  не 
слышите?  Что  я  вамъ  приказываю — то  вы  сейчасъ  испол- 
нять должны!»  А  они  отв'Ьчаютъ:  «что  ты,  Иванъ  Северья- 
нычъ  (меня  въ  мхру  Иванъ  Северьянычъ,  господинъ  Фля- 
гинъ,  звали):  какъ,  говорятъ,  это  можно,  что  ты  велишь  узду 
снять?»  Я  на  нихъ  сердиться  началъ,  потому  что  наблю- 
даю и  чувствую  въ  ногахъ,  какъ  конь  отъ  ярости  б-Ьсится, 
и  его  хорошенько  подавилъ  въ  колЬняхъ,  а  пмъ  кричу: 
«снимай!»  Они  было  еще  слово;  но  тутъ  уже  и  я  совскмъ 
разсвир'ьшЬлъ,  да  какъ  заскриплю  зубами — они  сейчасъ  въ 
одно  мгновен1е  узду  сдернули,  да  сами,  кто  куда  видитъ, 
бросились  бЬкать,  а  я  ему  въ  ту  же  минуту  сейчасъ  пер- 
вое, чего  онъ  не  ожидалъ,  'трахъ  горшокъ  объ  лобъ:  гор- 
июкъ  разби-лъ,  а  гЬсто  ему  и  потекло  и  въ  глаза,  и  въ 
ноздри.  Онъ  испужался,  думаетъ:  «что  это  такое?»  А  я 
скор'Ье  схвати.1ъ  съ  головы  картузъ  въ  л1шую  руку  и  прямо 
имъ  коню  еще  больше  на  глаза  тЬста  натираю,  а  нагай- 
кой его  по  боку  щёлкъ...  Онъ  ёкъ  да  воередъ,  а  я  его 
картузомъ  по  глазамъ  тру,  чтобы  ему  совс'1^мъ  зр'Ьн1е  въ 
глазахъ  замутить,  а  нагайкой  еще  по  другому  боку...  Да  и 
пошелъ,  да  и  пошелъ  его  парить.  Не  даю  ему  ни  продохнуть, 
ни  проглянуть,  все  ему  спопмъ  картузомъ  по  морд'Ь  гЬсто  раз- 
мазываю, с.ткглю;  зубнымъ  скрежетомъ  въ  трепетъ  привожу, 
пугаю,  а  по  бокамъ  съ  об1и1хъ  сторонъ  нагайкой  деру,  что- 
бы понималъ,  что  это  не  шутка...  Онъ  это  понялъ  и  не 
сталъ  на  одномъ  м'Ьст'Ь  упорствовать,  а  ударился  меня  но- 
сить. Носилъ  онъ  меня,  сердечный,  носилъ,  а  я  его  поролъ 
да  поролъ,  такъ  что  ч'Ьмъ  усерднее  онъ  носится,  т1жъ  и  я 
для  него  еще  ревностн'бе  плетью  стараюсь,  и,  наконецъ, 
оба  мы  отъ  этой  работы  стали  уставать:  у  меня  плечо  ло- 
митъ  и  рука  не  поднимается,  да  и  онъ,  смотрю,  уже  пере- 
сталъ  коситься  и  языкъ  изо  рта  вонъ  посунулъ.  Ну,  тутъ 
я  вижу,  что  онъ  пардону  проситъ,  поскорее  съ  него  со- 
шелъ,  протеръ  ему  глаза,  взя.1Ъ  за  вихорь  и  говорю:  «стой, 
собачье  мясо,  песья  сн'Ьдь!»  да  какъ  дерну  его  книзу — онъ 


—    12    — 

на  кол'Ьни  передо  мною  п  иалъ,  и  съ  той  поры  такой  скром- 
никъ  сд'Ьлался,  что  лучше  требовать  не  надо:  и  садиться 
давался,  и  Ьздилъ,  но  только  скоро  издохъ. 

—  Издохъ  однако? 

—  Издохъ -съ;  гордая  очень  тварь  былъ,  поведен1емъ  сми- 
рился, но  характера  своего,  видно,  не  могъ  преодол-бть,  А 
господинъ  Рарей  меня  тогда,  объ  этомъ  прослышавъ,  къ 
себ"!  въ  службу  приглагаалъ, 

—  Что  же,  вы  служили  у  него? 

—  Н'Ьтъ-съ. 

—  Отчего  же? 

—  Да  какъ  вамъ  сказать!  Первое  дкю,  что  я  в-Ьдь  былъ 
конэсеръ  и  больше  къ  этой  части  привыкъ — для  выбора,  а 
не  для  отъ'Ьздгл!,  а  ему  нужно  было  только  для  одного  бЬ- 
шенаго  усмнрительства,  а  второе,  что  это  съ  его  стороны, 
какъ  я  полагаю,  была  одна  коварная  хитрость. 

• —  Какая  же? 

—  Хот'Ьлъ  у  меня  секрстъ  взять. 
— -  А  вы  бы  ему  продали? 

—  Да,  я  бы  продалъ. 

—  Такъ  за  ч-Ьмъ  же  д-Ьло  стало? 

—  Такъ...  онъ  самъ  меня,  должно  быть,  испугался. 

—  Разскажите,  сд-йлайте  милость,  чтб  это  еще  за  нсторхя? 

—  Ннкакой-съ  особснн'ЗЙ  историг  не  было,  а  только  онъ 
говоритъ:  «открой  мн-Ь,  братецъ,  твой  секретъ,  —  я  теб'Ь 
больш1Я  деньги  дамъ  и  къ  себ'Ь  въ  конэсеры  возьму».  Но 
какъ  я  никогда  не  могъ  никого  обманывать,  то  и  отвечаю: 
«какой  же  секретъ? — это  глупость».  А  онъ  все  съ  аглиц- 
кой,  ученой  точки  беретъ,  и  не  пов'Ьри.'тъ;  говоритъ:  «ну, 
если  ты  не  хочешь  такъ,  въ  своемъ  видЬ,  открыть,  то  да- 
вай съ  тобою  вм'Ьст'Ь  ромъ  ппть».  Пос.тЬ  этого  мы  пили 
вдвоемъ  съ  нимъ  очень  много  рому,  до  того,  что  онъ  рас- 
красн'Ьлся  и  говоритъ,  какъ  ум-Ь-лъ:  «ну,  теперь,  мо.1ъ,  от- 
крывай, чтб  ты  съ  коне]Угь  д^^лалъ?»  А  я  отвечаю:  «вотт, 
что...»  да  г.1янулъ  на  него  какъ  можно  пострашн'Ье  и  зу- 
бами заскрнпЬлъ,  а  какъ  горшка  съ  гЬстомъ  на  ту  пору 
при  себ'Ь  не  имЬлъ,  то  взялъ  да  д.тя  примеру  стаканомъ 
на  него  размахнулъ,  а  онъ  вдругъ,  это  видя,  какъ  ныр- 
нетъ  —  и  спустился  подъ  сто.1Ъ,  да  потомъ  какъ  шаркнетъ 
въ  двери,  да  и  былъ  таковъ,  и  негд-Ь  его  ста.ад  и  искать. 
Такъ  съ  тЬхъ  поръ  мы  съ  нимъ  уже  и  не  видались. 


—    13    — 

—  Поэтому  вы  къ  нему  п  не  поступили? 

—  Поэтому-еъ.  Да  и  какъ  же  поступить,  когда  онъ  съ 
т4хъ  поръ  даже  встретить  меня  опасался?  А  я  бы  очень 
къ  нему  тогда  хот^Ьлъ,  потому  что  онъ  мн^Ь,  пока  мы  съ 
нимъ  на  ром'Ь  на  этомъ  состязались,  очень  понравился;  но 
в'Ьрно  своего  пути  не  об'Ьжишь,  п  надо  было  другому  при- 
звашю  последовать. 

—  А  вы  что  же  почитаете  свопмъ  призванхемъ? 

—  А  не  знаю,  право,  какъ  вамъ  сказать...  Я  в'Ьдь  много 
что  происходилъ;  ын'Ь  доводилось  быть-съ  и  на  коняхъ,  и 
подъ  конями,  и  въ  пл'1шу  былъ,  и  воевалъ,  и  самъ  людей 
билъ,  и  меня  увЬчили,  такъ  что,  можетъ-быть,  не  всяк1й 
бы  вынесъ. 

—  А  когда  же  вы  въ  монастырь  пошли? 

—  Это  недавно- съ,  всего  несколько  л^тъ  посл^  всей  про- 
шедшей моей  жп.зни. 

—  И  тоже  призван1е  къ  этому  почувствовали? 

—  М...  н...  н...  не  знаю,  какъ  это  объяснить...  впрочемъ, 
надо  полагать,  что  им'Ьлъ-съ. 

—  Почему  же  вы  это  такъ...  какъ  будто  не  навТфное 
говорите? 

—  Да  потому,  что  какъ  же  нав'Ьрное  сказать,  когда  я 
всей  моей  обширной  протекшей  жизненности  даже  обнять 
не  могу? 

—  Это  отчего? 

—  Оттого-съ,  что  я  многое  даже  не  своею  волею  дЬлалъ. 

—  А  чьею  же? 

—  По  родительскому  об'Ьш,ан1ю. 

—  И  что  же  такое  съ  вами  происходило  по  родитель- 
скому об'Ьш,ан1ю? 

—  Всю  жизнь  свою  я  погиба.1ъ  и  нпкакъ  не  могъ  по- 
гибнуть. 

—  Будто  такъ? 

—  Именно  такъ-съ. 

—  Разскажите  же  намъ,  пожалуйста,  вашу  жизнь. 

—  Отчего  же,  что  вспомню,  то,  извольте,  могу  разска- 
зать,  но  только  я  иначе  не  могу-съ,  какъ  съ  самаго  перво- 
начала. 

— ■  Сд'Ьлайте  одолжеше.  Это  т'Ьмъ  интереснее  будетъ. 

—  Ну,  ужъ  не  знаю-съ,  будетъ  лп  это  сколько-нибудь 
интересно,  а  извольте  слушать. 


—    14    — 

ГЛАВА    ВТОРАЯ. 

Бывш1п  конэсеръ  Иванъ  Северьянычъ,  господпнъ  Фля- 
гинъ,  началъ  свою  пов'Ьсть  такъ: 

—  Я  родился  въ  кр'Ьпостномъ  звашп  и  происхожу  пзъ 
дворовыхъ  людей  графа  К.  пзъ  орловской  губершп.  Теперь 
эти  пм'Ьн1Я  при  молодыхъ  господахъ  расплылись,  но  при 
старомъ  граф'Ь  были  очень  значительны.  Въ  сел-Ь  Г.,  гдЬ 
самъ  графъ  изволплъ  жить,  бьпъ  громадный  велик1й  до- 
мина, флигеля  для  пр1'Ьзду,  театръ,  особая  кегельная  гал- 
лерея,  псарня,  живые  медвЬди  на  столбу  сндЬлп,  оранжереи, 
сады,  своп  п'Ьвч1е  концерты  пЬли,  своп  актеры  всяк1я  сцены 
представляли;  были  своп  ткацк1я  п  всяк1я  свои  мастерства 
содержались;  но  бол'Ье  всего  обращалось  внпмаше  на  кон- 
ный заводъ.  Ко  всякому  д'Ьлу  были ,  приставлены  особые 
люди,  но  конюшенная  часть  была  еще  въ  особомъ  внпмаши 
и  все  равно  какъ  въ  военной  службЬ  отъ  солдата  въ  преж- 
Н1Я  времена  кантонистъ  пронсходилъ,  чтобы  сражаться, 
такъ  п  у  васъ  отъ  кучера  шелъ  кучеренокъ,  чтобы  "Ьздить, 
отъ  конюха  —  конюшонокъ,  чтобы  за  лошадьзш  ходить,  а 
отъ  кормового  мужика  кормовикъ,  чтобы  съ  гумна  на  ворки 
кормъ  возить.  Мой  родитель  былъ  кучеръ  Северьянъ,  и  хотя 
приходился  онъ  не  пзъ  самыхъ  первыхъ  кучеровъ,  потому 
что  у  насъ  ихъ  было  большое  множество;  но,  однако,  онъ 
шестерикомъ  правилъ,  и  въ  царск1й  про'Ьздъ  одинъ  разъ 
въ  седьмомъ  номер'Ь  былъ  и  старинною  синею  ассигнащею 
жалованъ.  Отъ  родительницы  своей  я  въ  самомъ  юномъ  си- 
ротств'Ь  остался  п  ее  не  помню,  потому  какъ  я  былъ  у  нея 
молитвенный  сынъ,  значитъ,  она,  долго  д'Ьтей  не  пм1ш,  меня 
себ'Ь  у  Бога  все  выпрашпвала,  и  какъ  выпросила,  такт 
сепчасъ  же,  меня  породивши,  и  умерла,  оттого,  что  я  ыро- 
пзоше.1ъ  на  св'Ьтъ  съ  необыкновенною  большою  головою, 
такъ  что  меня  поэтому  и  звали  не  Пванъ  Флягинъ,  а  про- 
сто Голованъ.  Живучи  при  отцЬ  на  кучерскомъ  двор"!,  всю 
жизнь  свою  я  проводилъ  на  конюшн-Ь,  и  тутъ  я  постпгъ 
тайну  познан1я  въ  жпвотномъ  и,  можно  сказать,  возлюбплъ 
коня,  потому  что  маленькпмъ  еще  на  четверенькахъ  я  у  .ло- 
шадей промежъ  ногъ  ползалъ  п  он'Ь  меня  не  увечили,  а 
подросъ — такъ  и  совсЬмъ  съ  ними  спознался.  Заводъ  у  насъ 
бы.1ъ  отд-Ьльно, — конюшни  отдельно,  п  мы,  конюшенные  .люди, 
до  завода  не  касались,  а  получа-ш  оттуда  готовыхъ  воспи- 


—    15    — 

тЬмковъ  и  обучали  ихъ.  У  насъ  у  всякаго  кучера  съ  форей- 
торомъ  были  шестерики  и  все  разныхъ  сортовъ:  вятки,  ка- 
занки, к.а.таыки,  битюгскхе,  донск1е, — все  это  были  изъ  при- 
водныхъ  коней,  которые  по  ярмаркамъ  покупались,  а  то,  раз- 
утсЬется,  больше  было  своихъ  заводскихъ,  но  про  этихъ 
говорить  не  стбитъ,  потому  что  заводск1е  кони  смирные  и 
ни  сильнаго  характера,  ни  фантаз1и  веселой  не  им'Ьютъ;  а 
вотъ  эти  дикари,  это  узкасные  были  зв'Ьри.  Покупаетъ  ихъ, 
бывало,  графъ  прямо  ц'Ьлыми  косяками,  какъ  есть  весь  та- 
бунъ,  дешево,  рублей  по  восьми,  по  десяти  за  голову,  ну  к 
какъ  скоро  мы  ихъ  дозюй  пригонимъ,  сейчасъ  начинаемъ 
ихъ  школить.  Ужасно  противляются.  Половина  даже,  бывало, 
подохнутъ,  а  воспитанш  не  подаются:  стоятъ  на  двор^ — 
все  дивятся  и  даже  отъ  стЫъ  шарахаются,  а  все  только  на 
небо,  какъ  птицы,  глазами  косятъ.  Даже  пнда  жалость,  глядя 
на  иного,  возьметъ,  потому  что  видишь,  что  вотъ  такъ  бы 
онъ,  кажется,  сердечный,  и  улет^Ьлъ,  да  крылышекъ  у  него 
н'Ьтъ...  И  овса  пли  воды  изъ  корыта  ни  за  что  по  перво- 
началу ни  пить,  ни  -Ьсть  не  станетъ,  и  такъ  все  сохнетъ, 
сохнетъ,  пока  изведется  совсЬмъ  и  окол^Ьетъ,  Иногда  этой 
траты  бываетъ  болЬе,  какъ  на  половину  того,  что  купимъ, 
а  особенно  изъ  киргизскихъ.  Ужасно  они  степную  волю 
любятъ.  Но  зато,  которые  оборкаются  и  останутся  жить, 
изъ  т'Ьхъ  тоже  не  малое  число,  учивши,  покалечить  при- 
дется, потому  что  на  ихъ  дикость  одно  средство — строгость, 
но  зато  уже  которые  все  это  воспитан1е  и  науку  вынесутъ, 
такъ  изъ  этихъ  такая  отборность  выходитъ,  что  никогда 
съ  ними  никакой  заводской  лошади  не  сравниться  по  ездо- 
вой доброд'Ьтелп. 

Родитель  мои,  Северьянъ  Иванычъ,  правилъ  киргизскимъ 
шестерикомъ,  а  когда  я  подросъ,  такъ  меня  къ  нему  въ 
этотъ  же  шестерикъ  форейторомъ  посадили.  Лошади  были 
жестошя,  не  то,  что  нын'Ьшнхя  как1я-нибудь  кавалершск1я, 
что  для  офицеровъ  берутъ.  Мы  этихъ  офицерскихъ  кофи- 
шенками  звали  потому,  что  на  ннхъ  шЬтъ  никакого  5^Д0- 
вольств1я  'Ьхать,  такъ  какъ  на  нихъ  офицеры  даже  могутъ 
сид-Ёть,  а  т^  были  просто  звЬрь,  асппдъ  и  василискъ,  все 
вм'!.ст'Ь:  морды  эти  одн^  чего  стоили,  или  оскалъ,  либо  но- 
жищи, или  гривье...  ну,  то- есть,  просто  сказать  ужасть! 
Устали  он'Ь  никогда  не  знали;  не  только  что  восемьдесятъ, 
а  даже  сто  и  сто  пятнадцать  верстъ  изъ  деревни  до  Орла 


—    16    — 

пли  назадъ  домой  такнмъ  же  манеромъ,  это  имъ,  бывало, 
безъ  отдыха  ни110че1мъ  сд'Ьлать.  Какъ  разнесутся,  такъ 
только  гляди,  чтобы  мимо  не  пролетЬли.  А  мн'Ь  въ  ту  пору, 
какъ  я  на  форейторскую  иодсЬдельную  сЬлъ,  было  еще  всего 
одиннадцать  лЬтъ  и  голосъ  у  меня  былъ  настоящ1й  такой, 
какъ  по  тогдашнему  прилич1ю  для  дворяне!; ихъ  форейто- 
ровъ  требовалось:  самый  пронзительный,  звонк1й  и  до  того 
продолжительный,  что  я  могъ  это  «дддиди-и-и-ттты-о-о» 
завести  и  полчаса  этакъ  звенЬть;  но  въ  гЬл'Ь  своемъ  си- 
лами я  еще  не  могучъ  былъ,  такъ  что  дальше  пути  не 
могъ  свободно  верхомъ  переносить  и  меня  еще  присЬдлы- 
вали  къ  лошади,  то-есть  къ  сЬдлу  п  къ  подпругамъ,  ко 
всему  ремнями  умотаютъ  и  сд^лаютъ  такъ,  что  упасть 
нельзя.  Расколотитъ  на  смерть  и  даже  не  одинъ  разъ  со- 
млеешь и  чувство  потеряешь,  а  все  въ  своей  позиц1и  вер- 
хомъ ^дешь,  п  опять,  наскучивъ  мотаться,  въ  себя  при- 
дешь. Должность  не  легкая,  за  дорогу,  бывало,  н'Ьсколько 
разъ  так1я  перемены  происходятъ,  то  ослабеешь,  то  испра- 
вишься, а  дома  отъ  сЬдла  совсЬмъ  уже  какъ  неживого  от- 
р'Ьшатъ,  положатъ  и  станутъ,  давать  хр'Ьнъ  нюхать;  ну,  а 
потомъ  привыкъ  и  все  это  нипочемъ  сд-Ьдалось;  еще,  бы- 
вало, Ьдешь  да  все  норовишь  какого-нибудь  встр'Ьчнаго  му- 
жика кнутомъ  по  рубахе  вытянуть.  Это  форейторское  озор- 
ство уже  изв'Ьстно.  Вотъ  этакъ  мы  разъ  и  'Ьдемъ  съ  гра- 
фомъ  въ  гостп.  Погода  л'Ьтняя,  прекрасная,  и  графъ  сидятъ 
съ  собакою  въ  открытой  коляск'Ь,  батюшка  четверней  пра- 
витъ,  а  я  впереди  задуваю,  а  дорога  тутъ  съ  большака 
свертываетъ  и  пдетъ  особый  поворотъ  верстъ  на  пятнад- 
цать къ  монастырю,  который  называется  П...  пустынь.  До- 
рожку эту  монахи  справили,  чтобы  заманчивее  къ  нимъ 
ездить  было:  преестественно,  тамъ  на  казенной  дорогЬ  не- 
чисть и  ракиты,  одни  корявые  прутья  торчатъ;  а  у  мона- 
ховъ  къ  пустыне  дорожка  въ  чистоте,  разметена  вся  н  под- 
чищена л  по  краямъ  сажеными  березками  обросла  и  отъ 
техъ  березъ  та'кая  зелень  и  духъ,  а  вдаль  полевой  видъ 
обширный...  Словомъ  сказать, — столь  хорошо,  что  вотъ  такъ 
бы  при  всемъ  этомъ  п  вскрикнулъ,  а  кричать,  разумеется, 
безъ  пути  нельзя,  такъ  я  п  держусь,  скачу;  но  только 
вдругъ  на  третьей  или  четвертой  верст Ь  не  доезжая  мо- 
настыря, стало  этакъ  клонить  подо  взволочекъ  и  вдругъ  я 
завиделъ  тутъ  впереди  себя  малую   точку...  что-то  ползетъ 


по  дорогЬ,  какъ  ежикъ.  Я  обрадовался  этому  случаю  я  изо 
всей  силы  затянулъ  «дддд-и-и-п-т-т-т-ы-о-о»,  п  съ  версту 
все  это  звучалъ  и  до  того  разгорЬлся,  что  какъ  стали  мы 
нагонять  парный  возъ,  на  кого  я  кричалъ-то,  я  и  сталъ  въ 
стременахъ  подниматься  п  вижу,  что  человЬкъ  лежитъ  на 
С'Ьн'Ь  на  возу  п  какъ  его  В'Ьрно  пр1ятно  на  св'Ьжемъ  по- 
Б'Ьтр1и  солнышкомъ  пригр'Ьло,  то  онъ,  ничего  не  опасался, 
кр'Ьпко-прекр'Ьпко  спптъ,  такъ  сладко  вверхъ  спиною  рас- 
кинулся и  даже  руки  врозь  разложилъ,  точно  возъ  обни- 
маетъ.  Я  вижу,  что  уже  онъ  не  свернетъ,  взялъ  въ  сто- 
рону, да  поровнявшие ь  съ  нимъ,  стоя  на  стременахъ,  впер- 
вые тогда  заскрии'Ьлъ  зубами,  да  какъ  полосну  его  во  всю 
мочь  вдоль  спины  кнутомъ.  Его  лошади  какъ  подхватятъ 
съ  возомъ  подъ  гору,  а  онъ  сразу  какъ  взметнется,  ста- 
реньшй  этакой,  вотъ  въ  такомъ,  какъ  я  нон-Ь,  въ  послуш- 
ничьемъ  колпачк'Ь  и  лицо  какое-то  такое  жалкое,  какъ  у 
старой  бабы,  да  весь  перепуганный  и  слезы  текутъ,  и  ну 
виться  на  с'Ьн'Ь,  словно  пескарь  на  сковород'Ь,  да  вдругт. 
не  разобралъ  в-Ёрно  съ  просонья  гдЬ  край,  да  кувыркъ  съ 
воза  подъ  колесо  и  въ  пыли-то  и  поползъ...  въ  вожжи  но- 
гами замотался...  Мн'Ь  и  отцу  моему,  да  и  самому  графу 
сначала  это  смЬшно  показалось,  какъ  онъ  кувыркнулся,  а 
тутъ  вижу  я,  что  лошади  внизу  у  моста  зацепили  колесомъ 
за  надолбу  и  стали,  а  онъ  не  поднимается  и  не  воро- 
чается... Ближе  подъ'Ьхали,  а  гляжу  онъ  весь  с^рый  въ 
пыли  и  на  лпц'Ь  даже  носа  не  значится,  а  только  трещина 
и  изъ  нея  кровь...  Графъ  ве.тЬли  остановиться,  со1пли,  по- 
смотр'Ьлп  и  говорятъ  «убитъ».  Погрозились  мн'Ь  дома  за 
это  вьшороть  п  велели  скор1зй  въ  монастырь  'Ьхать.  Оттуда 
людей  послалп  на  мостъ,  а  графъ  тамъ  съ  игуменомъ  пе- 
реговорили п  по  осени  отъ  насъ  туда  въ  дары  ц'Ьлый  обозъ 
поше.тъ  съ  овсомъ  и  съ  мукою  и  съ  сушеными  к'арасями, 
а  меня  отецъ  кнутомъ  въ  монастырь  за  сараемъ  по  шта- 
намъ  продра.1ъ,  но  настоя ще  пороть  не  стали,  потому  чт(3 
МН'Ь,  по  моей  должности,  сейчасъ  опять  верхомъ  надо  было 
садиться.  Т'Ьмъ  это  дЬло  п  кончилось,  но  въ  эту  же  самую 
ночь  приходитъ  ко  МН'Ь  въ  вид'Ьн1и  этотъ  монахъ,  котораго 
я  зас'Ькъ,  и  опять  какъ  баба  плачетъ.  Я  говорю: 

—  Чего  теб'Ь  отъ  меня  надо?  пошелъ  прочь! 
А  онъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Ты,  говоритъ,  меня  безъ  по1:аян1я  жизни  рЬшплъ. 

Сочинен1я  Н.  С.  Л1;с1;ова.  Т.  \'.  ^^ 


—    18    — 

—  Ну,  мало  чего  н'Ьтъ, — отв'Ьчаю: — что  же  мн'!^  теперь 
съ  тобой  д'Ьлать?  ВЬдь  я  это  не  нарочно.  Да  и  ч'Ьмъ,  го- 
ворю, теб'Ь  теперь  худо?  Умеръ  ты  и  все  кончено, 

—  Кончено-то, — говоритъ: — это,  д'Ьйствительяо,  такъ,  и 
я  тебЬ  очень  ;за  это  благодаренъ,  а  теперь  я  пришелъ  отъ 
твоей  родной  матери  сказать  тебЬ,  что  знаеп1ь  ли  ты.  что 
ты  у  нея  моленый  сынъ? 

—  Какъ  же, — говорю: — слышалъ  я  про  это,  бабушка  ве- 
досья  мн'й  про  это  не  разъ  сказывала. 

■ — •  Л  знаешь  ли, — говоритъ: — ты  еш,е  и  то.  что  ты  сьтъ 
обгьщанныЮ 

—  Какъ  это  такъ? 

—  А  такъ, — говоритъ: — что  ты  Богу  об'Ьщанъ. 

—  Кто  же  меня  Ему  об'Ьща.1ъ? 

—  Мать  твоя. 

—  Ну,  такъ  пускай  1ке, — говорю: — она  сама  прпдетъ  мнЬ 
про  это  скажетъ,  а  то  ты,  можетъ-быть,  это  выдума.гь. 

—  Н'Ьтъ,  я,  —  говоритъ:  —  не  выдумывалъ,  а  ей  придти 
нельзя. 

—  Почему? 

—  -  -Такъ,  —  говоритъ:  —  потому,  что  у  насъ  зд'Ьсь  не  то, 
что  у  васъ  на  земл'Ь:  зд'Ьшн1е  не  век  говорятъ  и  не  всЬ 
ходятъ,  а  кто  ч'Ьмъ  одаренъ,  тотъ  то  и  д'Ьлаетъ.  А  есш 
ты  хочешь,  говоритъ,  такъ  я  теб-Ь  дамъ  знамен1е  въ  удо- 
стов1)рен1е. 

—  Хочу, — отвечаю: — только  1;акое  же  знамеше? 

—  А  вотъ,  —  говорить:  —  теб'Ь  знаменье,  что  будешь  ты 
много    разъ   погибать  и  ни  разу  не  погибнешь,    пока  при- 
детъ  твоя  настоящая  погибель  и  ты  тогда  вспомнишь  ма-^ 
терпно  об'Ьщаше  .за  тебя  и  пойдешь  въ  чернецы. 

—  Чудесно, — отв'Ьчаю: — согласенъ  и  ожидаю. 

Онъ  и  скрылся,  а  я  просиулся  и  про  все  это  позабылъ  п 
не  чаю  того,  что  всЬ  эти  погибели  сеичасъ  по  ряду  и  на- 
чнутся. Но  только  черезъ  некоторое  время  по'Ьхали  мы  съ 
графомъ  и  съ  графинею  въ  Воронежъ, — къ  новоявленнымъ 
мош,амъ  маленькую  графиньку  косолапую  на  исц'Ьлен1е  туда 
везли, — п  остановились  въ  елецкомъ  у'Ьзд^Ь,  въ  сел'Ь  Крутомъ, 
лошадей  кормить,  я  и  опять  подъ  колодой  усну.лъ,  и  вижу 
опять  идетъ  тотъ  монашекъ,  котораго  я  рЬшилъ,  и  говоритъ: 

—  Слушай,  Голованька,  мн'1>  тебя  жаль,  просись  скорМ 
у  господъ  въ  монастырь, — они  тебя  пустятъ. 


—    19    -  ' 

Я  отв'Ьчаю: — Это  съ  какой  стати? 
А  онъ  говорить: 

—  Ну,  глядн,  сколько  ты  иначе  зла  претерпишь. 
Думаю,  ладно;  надо   теб-Ь   что  -  нибудь    каркать,   когда  я 

тебя  убилъ,  и  съ  этимъ  всталъ,  запрагъ  съ  отцомъ  лоша- 
дей и  вьгЬзжаемъ,  а  гора  зд'Ьсь  прекрутая-крутпщая  и  сбоку 
обрывъ,  въ  которомъ  тогда  не  в'Ьсть  что  народу  погибало. 
Графъ  и  говорить: 

—  Смотри,  Голованъ,  осторожн'Ье. 

А  я  на  это  ловокъ  былъ  и  хоть  вожжи  отъ  дышловыхъ, 
которьвгь  надо  спускать,  въ  рукахъ  у  кучера,  но  я  много 
ум'Ьлъ  отцу  помогать.  У  него  дышловики  были  сильные  и 
опористые:  могли  такъ  спускать,  что  просто  хвостомъ  на 
землю  садились,  но  одинъ  изъ  нихъ,  подлецъ,  съ  астроно- 
м1ей  былъ  —  какъ  только  его  сильно  потянешь,  онъ  сей- 
часъ  голову  кверху  деретъ  и  прахъ  его  знаетъ  куда  на 
небо  созерцаетъ.  Эти  астрономы  въ  корню — н'Ьтъ  ихъ  хуже, 
а  особенно  въ  дышл'1'з  они  самые  опасные,  за  конемъ  съ 
такою  повадкою  форейторъ  завсегда  смотри,  потому  что 
астрономъ  самъ  не  зритъ  какъ  тычетъ  ногами  и  не  в^^сть 
куда  попадаетъ.  Все  это  я,  разум^Ьется,  за  своимъ  астро- 
номомъ  зналъ  и  всегда  помогалъ  отцу:  своихъ  подсЬдельную 
]1  подручную,  бывало,  на  л15В0мъ  локт'Ь  поводами  держу  и 
такъ  ихъ  ставлю,  что  он'Ь  хвостами  дышловымъ  въ  самую 
морд}^  приходятся,  а  дышло  у  нихъ  проме/кду  к'руповъ,  а 
у  самого  у  меня  к'нутъ  всегда  наготове,  у  астронома  не- 
редъ  глазами,  п  чуть  вин^у,  что  онъ  уже  очень  въ  небо 
пол'Ьзъ,  я  его  по  храп-Ь,  п  онъ  сейчасъ  морду  спустить  и 
отлично  съ'Ьдемъ.  Такъ  п  на  этоть  разъ:  спускаемь  эки- 
пажъ  и  я  верчусь,  знаете,  передъ  дышломь  и  кнутомъ 
астронома  остепеняю,  какъ  вдругъ  вижу,  что  ужъ  онъ  ни 
отцовыхъ  вожжей,  ни  моего  кнута  не  чуетъ,  весь  ротъ  въ 
крови  отъ  удиловъ  и  глаза  выворотилъ,  а  самъ  я  вдругъ 
слышу  сзади  что-то  заскрип'Ьло,  да  хлопъ,,  п  весь  экипажь 
сразу  такъ  п  посунулся...  Тормозь  лопнулъ!  Я  кричу  отцу: 
«держи!  дерлги!»  и  онъ  самъ  оретъ:  «держи,  держи!»  А  уже 
чего  держать,  когда  весь  шестерикъ,  какъ  прокаженные, 
несутся  и  сами  ничего  не  видятъ,  а  передъ  глазами  у  меня 
вдругъ  что  -  то  стрекнуло  и  смотрю  отецъ  съ  козе.1ъ  долой 
летитъ...  вожжа  оборвалась...  А  впереди  та  страшная  про- 
пасть..,   Не  знаю,   жалко  ли   мн'Ь    господь  или  себя  стало, 

2* 


—    20    — 

но  только  я,  вндя  неминуемую  гибель,  съ  подседельной 
бросился  прямо  на  дышло  и  на  кондЬ  повпсъ...  Не  знаю 
опять,  сколько  тогда  во  мн'Ь  в^су  было,  но  только  на  пе- 
рев^сЬ  в'Ьдь  это  очень  тяжело  вЬситъ,  и  я  дышловиковъ 
такъ  сдушилъ,  что  они  захрип'Ьлн  и...  гляжу  уже  моихъ 
передовыхъ  нЬтъ,  какъ  отрезало  ихъ,  а  я  вишу  надъ  са- 
мою пропастью,  а  экипажъ  стоптъ  и  уперся  въ  коренныхъ, 
которыхъ  я  дышломъ  подавплъ. 

Тутъ  только  я  опомнился  и  пришелъ  въ  страхъ  и  руки 
у  меня  оторвались,  и  я  полегЬлъ  и  ничего  уже  не  помню. 
Очнулся  я  тоже  не  знаю  черезъ  сколько  времени  и  вижу, 
что  я  въ  1;акой-то  избЬ  и  здоровый  мужнкъ  говоритъ  мн'Е: 

—  Ну,  что,  неужели  ты,  малый,  живъ? 
Я  отв'Ьчаю: 

—  Должно  быть  жпвъ, 

—  А  помнишь  ли,  говоритъ, — что  съ  тобою  было? 

я  сталъ  припоминать  п  вспомнилъ,  какъ  насъ  лошади 
понесли  п  я  на  конецъ  дышла  бросился  п  повисъ  надъ 
ямищей;  а  что  дальше  было — не  знаю. 

А  мужикъ  и  улыбается: 

—  Да  и  гд']^  же,  говоритъ, — теб'Ь  это  знать.  Туда  въ  про- 
пасть п  кони-то  твои  передовые  заживо  не  долетЬли — рас- 
шиблись, а  тебя  это  словно  какая  невидимая  сила  спасла: 
какъ  на  глиняну  глыбу  сорвался,  упалъ,  такъ  на  ней  внизъ 
какъ  на  салазкахъ  и  скатился.  Думали  мертвый  совсЬмъ, 
а  глядимъ  ты  дышишь,  только  воздухомъ  духъ  оморило.  Ну, 
а  теперь,  говоритъ,  есш  можешь,  вставай,  посп'Ьшай  ско- 
рее къ  угоднику:  графъ  деньги  оставилъ,  чтобы  тебя,  если 
умрешь,  схоронить,  а  еслп  жпвъ  будешь,  къ  нему  въ  Во- 
ронежъ  привезть. 

Я  и  по'йхалъ,  но  только  всю  дорогу  ничего  не  говорилъ, 
а  слушалъ,  какъ  этотъ  мужикъ,  который  меня  везъ,  все  на 
гармон1и  V. барыню»  игралъ. 

Какъ  мы  пр1'Ьхалп  въ  Воронежъ,  графъ  призвалъ  меня 
въ  комнаты  и  говоритъ  графпнюшкЬ: 

—  Вотъ,  говоритъ, — мы,  графинюшка,  этому  мальчпшк'Ь 
спасен1емъ  своей  жизни  обязаны. 

Графиня  только  головою  закачала,  а  графъ  говоритъ; 

—  Проси  у  меня,  Голованъ,  чего  хочешь,  —  я  все  теб'Ь 
сд'Ьлаю. 

Я  говорю: 


—    21    — 

—  Я  не  знаю  чего  просить! 
А  онъ  говорить: 

—  Ну,  чего  тео'Ь  хочется? 

А  я  думалъ  -  думалъ,  да  говорю: 

—  Гармон1[о. 

Графъ  засм'Ьялся  и  говоритъ: 

—  Ну,  ты  взаправду  дуракъ,  а,  впрочемъ,  это  само  со- 
бою, я  самъ,  когда  прпдетъ  время,  про  тебя  вспомню,  а 
гармон1ю,  говоритъ, — ему  сейчасъ  же  купить. 

Лакей  сходилъ  въ  лав  г;  и  и  приносить  мн'Ь  на  конюшню 
гармонш: 

—  На,  говоритъ.  играй. 

Я  было  ее  взялъ  и  сталъ  играть,  но  только  вижу,  что 
ничего  не  ум'{>ю,  и  сейчасъ  ее  бросилъ,  а  потомъ  ее  у  меня 
странницы  на  другой  день  изъ-подъ  сарая  и  украли. 

Мн'Ь  надо  было  бы  этимъ  случаемъ  графской  милости 
пользоваться,  да  тогда  же,  какъ  монахъ  сов'Ьтовалъ,  въ 
монастырь  проситься;  а  я  самъ  не  знаю  зач'1шъ  себ+.  гар- 
М0Н1Ю  выпросилъ  и  тЬмъ  первое  самое  прпзван1е  опроверг! 
и  оттого  поше.тъ  отъ  одной  стражбы  къ  другой,  все  бол'Ьг 
и  бол'Ье  претерпевая,  но  нигд-Ь  не  погибъ,  пока  все  мн1, 
монахомъ  въ  бидЬн1и  предреченное  въ  настоящемъ  житей- 
скомъ  исполнен! и  оправдалось  за  мое  недов'йрте. 

ГЛАВА  ТРЕТЬЯ. 

Не  усп'Ьлъ  я,  по  семъ  облагод'Ьтельствован1и  своихъ 
господь,  вернуться  съ  ними  домой  на  новыхъ  лоихадяхъ, 
коихъ  мы  въ  Воронеж!^  опять  июстерш^ъ  собрали,  какъ 
ирилучилося  МН'Ь  завесть  у  себя  въ  конюшнЬ  на  по.10чк'1; 
хохлатыхъ  голубей, — голубя  и  голубочку.  Голубь  былъ  гли- 
нистаго  пера,  а  голубочка  бЬленькая  и  такая  красноногень- 
кая,  прехорошенькая!..  Очень  они  мн1>  нрави.тись:  особенно, 
бывало,  когда  голубь  ночью  воркуетъ,  такъ  это  пр1ятно  слу- 
1пать,  а  днемь  они  между  лоигадей  летають  и  въ  ясли  са- 
дятся, кормь  клюють  и  сами  съ  собою  цЬлуются.,.  УтЬшно 
на  все  на  это  молодому  ребенку  смх)тр'Ьть. 

И  пошли  у  нихъ  посл'Ь  этого  ц-Ьлованхя  д'Ьти;  одну  пару 
вывели  и  опять  эти  растутъ,  а  они  ц'Ьловались-ц^ловались, 
да  и  опять  па  яички  сЬли  и  еи1,е  вывели...  Маленьк1е  так1е 
.эти  голубяточки.  точно  въ  шерсти,  а  пера  н'Ьть,  и  желтые 
какъ   бываютъ   ядрышки   на  трав'6,   что   зовутъ    «кошачьи 


—     22    -- 

иросвирки>,  а  носы,  притомъ,  не  хуже  какъ  у  черкесскихъ 
князей,  здоровенны^...  Сталъ  я  ихъ,  этихъ  голубятокъ,  раз- 
глядывать п,  11тобы  нхъ  не  помять,  взялъ  одного  за  носпкъ 
и  смотр'Ьлт.,  смотрЬлъ  на  него  и  засмотр'йлся,  какой  онъ 
н'Ьжный,  а  голубь  его  у  меня  все  отбпваетъ.  Я  съ  нпмъ  и 
забавлялся, — все  его  этимъ  голубенкомъ  дразню;  да  потомъ 
какъ  сталъ  ппчулгку  назадъ  въ  гн-бздо  класть,  а  онъ  уже 
п  не  дышптъ.  Этакая  досада;  я  его  п  въ  горстяхъ  -  то 
гр'Ьлъ  п  дышалъ  на  него,  все  оживить  хот^лъ; — н'Ьтъ,  про- 
палъ  да  п  полно!  Я  разсердился,  взялъ  да  и  вынгеырну.тъ 
его  вонъ  за  окно.  Ну,  ничего;  другой  въ  гн1)ЗД'Ь  остался, 
а  этого,  дохлаго,  откуда  ни  возьмись,  бЬлая  кошка  какая-то 
мимо  б'Ьжала  п  подхватила,  и  помчала.  И  я  ее,  эту  кошку, 
еще  хоропю  зам-Ьтилъ,  что  она  вся  б-Ёлая,  а  на  лобочкФ. 
какъ  шапочка  черное  пятнышко.  Ну,  да  думаю  себ'Ь,  прахъ 
съ  ней,  —  пусть  она  мертваго  'Ьстъ.  Но  только  ночью  я 
сплю  и  вдругъ  сльппу  на  полочк'Ь  надъ  моей  кроватью  го- 
лубь съ  к'Ьмъ-то  сердито  бьется.  Я  вскочилъ  и  гляжу,  а 
ночь  лунная  и  мн-Ь  впдно,  что  это  опять  та  же  кошечка 
б'Ьлая  уже  другого  живого  моего  голубенка  тащптъ. 

—  Ну,  думаю,  н'Ьтъ,  зач'Ьмъ  же,  молъ,  это  такъ  д'Ьлать? 
да  вдогонку  за  нею  п  швырщ^лъ  сапогомъ,  но  только  не 
попалъ,  —  такъ  она  моего  голубенка  унесла  п  в'Ьрно  гд^- 
нибудь  съ'Ьла.  Осирот'Ьли  мои  голубки,  но  недолго  поску- 
чали и  начали  опять  ц'Ьловаться  и  опять  у  нихъ  парка 
д'Ьтей  готовы,  а  та  проклятая  кошка  опять  какъ  тутъ... 
Лихо  ее  знаетъ,  какъ  это  она  все  это  наблюдала,  но  только 
гляжу  я,  одинъ  разъ  она  средп  б'Ьлаго  дня  опять  голубенка 
волочптъ,  да  такъ  ловко,  что  мн4  и  швырнуть  -  то  за  ней 
неч'Ьмъ  было.  Но  зато  же  я  р'Ьшился  ее  пробрать  и  на- 
строплъ  въ  окн4  такой  сплокъ,  что  чуть  она  ночью  морду 
показала,  тутъ  ее  сейчасъ  и  прихлопнуло,  п  она  сидитъ  и 
жалится,  мяучитъ.  Я  ее  сейчасъ  п.зъ  силка  вынулъ,  во- 
ткнулъ  ее  мордою  и  передними  лапамп  въ  голеннш;е,  въ 
сапогъ,  чтобы,  она  не  царапалась,  а  задн1я  лапки  вмЬст'Ь 
съ  хвостомъ  забралъ  въ  л'Ьвую  руку,  въ  рукавицу,  а  въ 
правую  кнутъ  со  ст'Ьны  снялъ,  да  и  пошелъ  ее  на  своей 
кроватп  учпть.  Кнутовъ,  я  думаю,  сотни  по.1торы  я  ей  за- 
катплъ  и  то  изо  всей  силы,  до  того,  что  она  дауке  и  биться 
перестала.  Тогда  я  ее  пзъ  сапога  вынулъ  и  думаю:  издохла 
или  не  издохла?   Семъ,  думаю, '  испробовать,    жива  она  или 


н'Ьтъ?  II  положилъ  Я  66  на  порогъ  да  топорикомъ  хвостъ 
ей  и  отс'Ькъ:  она  этакъ  «мяя»,  вся  вздрогнула  п  перекру- 
тилась разъ  десять,  да  н  поб-Ьл:ала. 

—  Хорошо,  думаю,  теперь  ты  сюда,  небось,  въ  другой 
разъ  на  ыопхъ  голубятъ  не  пойдешь;  а  чтобы  ей  еп;с  страпь 
н'Ье  было,  такъ  я  на  утро  взялъ  да  и  хвостъ  ея,  который 
отс'Ькъ,  гвоздпкомъ  у  себя  надъ  окномъ  снаружи  приколо- 
тилъ,  п  очень  этимъ  былъ  доволенъ.  По  только  такъ  че- 
резъ  част,  или  не  бол^е  какъ  черезъ  два,  смотрю,  вб'Ьгаетъ 
графинина  горничная,  которая  отъ-роду  у  насъ  на  конюшне 
никогда  не  была,  п  держитъ  надъ  собой  въ  рук-Ь  зонтикъ, 
а  сама  кричитъ: 

—  Ага,  ага!  вотъ  пто  кто!   вотъ  это  кто! 
Я  говорю: 

—  Что  такое? 

—  Это  ты,  говоритъ, — Зозиньку  пзувЬчилъ?  Призна- 
вайся: это  вЬдь  у  тебя  ея  хвостшгь  надъ  окномъ  прик'о- 
лоченъ? 

Я  говорю: 

—  Ну  такъ  что  же  такое  за  важность,  что  хвостикъ 
прпколоченъ? 

—  А  какъ  же  ты,  говоритъ,  это  см'Ьлъ? 

—  А  она,  молъ,  какъ  см'Ьла  моихъ  голубятъ  'Ьсть? 

—  Ну,  важное  д'Ьло  твои  голубята. 

—  Да  и  кошка,  молъ,  то^ке  небольшая  барыня. 

Я  уже,  знаете,  на  возраст-Ь-то  поругиваться  сталъ. 
■ —  Что,  говорю,  за  штука  такая  кошка. 
А  та  стрекоза: 

—  Какъ  ты  эдакъ  см'1)еш"ь  говорить:  ты  разв^  не  знаешь, 
что  это  моя  кошка  и  ее  сама  графиня  ласкала;  да  съ  этиы'ь 
ручкою  хвать  меня  по  щек-Ь,  а  я,  какъ  самъ  тоже  съ  Д'Ьт- 
ства  былъ  скоръ  на  руку,  долго  не  думая,  схвати.тъ  отъ 
дверей  грязную  метлу,  да  ее  метлою  по  тал! и... 

Боже  мой,  чтб  тутъ  поднялось!  Новели  меня  въ  контору 
къ  нЬмцу  управителю  судить,  и  онъ  разсудилъ,  чтобы  ^меня 
какъ  можно  жесточе  выпороть  и  потомъ  съ  конюшни  долой 
и  въ  аглицкш  садъ  для  доролгки  молоткомъ  камешки  бить... 
Отодрали  меня  ужасно  жестоко,  даже  подняться  я  не  могъ, 
и  къ  отцу  на  рогож'й  снесли,. но  это.  бы  мн'Ь  ничего,  а  вотъ 
110сл1^днее  осужден1е,  чтобы  стоять  на  ко.тЬняхъ  да  камешки 
быть...    это  уже  домучило  меня  до  того,  что   я  думалъ  -  ду- 


—    24    — 

малъ,  какъ  себЬ  помочь,  и  рЬшплся  съ  своею  шпзныо  по- 
кончить. Припасъ  я  себ'Ь  кр'Ьпкую  сахарную  веревочку,  у 
лакепченка  ее  выпросилъ,  и  пошелъ  вечеромъ  выкупался, 
а  оттудова  въ  осиновый  л'Ьсокъ  за  огуменникомъ,  сталъ  на 
кол-Ьни,  помолился  за  вся  христ1аны,  привязалъ  ту  вере- 
вочку за  сукъ,  затравилъ  петлю  и  всунулъ  въ  нее  голову. 
Осталося  скакнуть,  да  и  вся  бъ  недолга  была...  Я  бы  все 
это  отъ  своего  характера  пресвободно  и  исполнилъ,  но 
только-что  размахнулся  да  соскочилъ  съ  сука  и  повисъ, 
какъ,  гляжу,  уже  я  на  земл-Ь  лежу,  а  передо  мною  стоитъ 
цыганъ  съ  ножомъ  и  см'1ются,  —  б'Ьлые-преб'Ьлые  зубы,  да 
такъ  ночью  середь  черной  морды  и  сверкаютъ. 

—  Что  это,  говоритъ, — ты,  батракъ,  д-Ьлаешь? 

—  А  теб!5,  молъ,  что  до  меня  за  надобность? 

—  Или,  прнстаетъ, — теб'Ь  жить  худо? 

—  Видно,  говорю, — не  сахарно. 

—  Такъ  ч'Ьмъ  своей  рукой  в'Ь1наться,  поддемъ,  говоритъ, — 
лучше  съ  нами  жить,  авось  иначе  повиснешь, 

—  А  вы  кто  так1е  и  ч-Ьмъ  живете?  Вы,  вКдь,  небось, 
воры? 

—  Воры,  говоритъ, — мы  и  воры,  и  мошенпики. 

—  Да;  вотъ  видишь,  говорю, — а  при  случа'Ь,  молъ,  вы, 
пожалуй,  небось,  и  людей  рЬжете? 

—  Случается,  говоритъ, — и  это  д'Ьйствусмъ, 

Я  подумалъ  -  подумалъ:  чтб  тутъ  д'Ьлать:  дома  завтра  и 
посл-Ьзавтра  опять  все  то  же  самое,  стой  на  дорожк'Ь  на 
к'ол'Ьняхъ,  да  тюиъ  да  тюпъ  молоточкомъ  камешки  бей,  а 
у  меня  отъ  этого  рукомесла  уже  на  колЬнкахъ  наросты 
пошли  и  въ  ушахъ  одно  слыи1ан1е  было  какъ  надо  мною 
всЬ  насмехаются,  что  осудилъ  меня  враж1Й  н^медъ  за 
когакинъ  хвостъ  ц-Ьлую  гору  камня  перемусорить.  См'Ьются 
век  «А  еще,  говорятъ,  спаситель  называешься:  господамъ 
жизнь  спасъ».  Просто  терп'Ьн1я  моего  не  стало  и,  взгадавъ 
все  это,  что  если  не  удавиться,  то  опять  къ  тому  же  надо 
вернуться,  махнулъ.  я  рукою,  заплакалъ  и  пошелъ  въ  раз- 
бойники. 

ГЛАВА  ЧЕТВЕРТАЯ. 

Тутъ  этоть  хитрый  цыганъ  не  далъ  мнЬ  опомниться  и 
говоритъ: 

—  Чтобъ  я,  говоритъ,  тебЬ  пов'Ьрилъ,  что  ты  назадъ  не 


—    25    — 

уйдешь,  ты  долженъ  мн'Ь  сейчасъ  изъ  барской  конюшни 
пару  коней  вывести,  да  бери  коней  такихъ  самыхъ  наилуч- 
шихъ.  чтобы  мы  на  нпхъ  до  утра  далеко  могли  ускакать. 

Я  закручинился:  страсть  какъ  мн'Ь  не  хотелось  воровать, 
однако,  видно,  назвавшись  груздемъ,  пол-Ёзешь  и  въ  кузовъ: 
и  я,  знавши  въ  конюиш'Ь  всЬ  ходы  и  выходы,  безт^  труда 
вывелъ  за  гумно  пару  лпхихъ  коней,  кои  совсЬмъ  устали 
не  в'Ьдали.  а  цыганъ  еще  до  того  сейчасъ  досталъ  изъ  кар- 
мана на  шнурочк'Ь  волчьи  зубы  и  пов'Ьсилъ  ихъ  и  одному, 
и  другому  коню  на  шеи,  и  мы  съ  цыганомъ  сЬли  на  нихъ 
и  по'Лхали.  Лошади,  чуя  на  себ'Г.  волчью  кость,  такъ  нес- 
лись, что  и  сказать  нельзя,  и  мы  на  нихъ  къ  утру  стали 
за  сто  верстъ  подъ  городомъ  Карачевомъ.  Тутъ  мы  этихъ 
коней  вразъ  продали  какому-то  дворнику,  взяли  деньги  и 
пришли  къ  одной  р'Ьчк'Ь  и  стали  д'Ьлиться.  За  коней  мы 
взяли  триста  рублей,  разумеется  по-тогдашнему,  на  ассиг- 
нащю,  а  цыганъ  мн'Ь  даетъ  всего  одинъ  серебряный  д'Ьл- 
ковый  и  говоритъ: 

—  Вотъ  теб'Ь  твоя  доля. 
Мн^  это  обидно  показалось. 

—  Какъ,  говорю, — я  же  т4хъ  лошадей  кралъ  и  за  то  больше 
тебя  пострадать  могъ,  а.  за  что  же  моя  доля  такая  маленькая? 

—  Потому,  отвЬчаетъ, — что  такая  выросла. 

—  Это,  говорю,  —  глупости:  почему  же  ты  себ'Ь  много 
берешь? 

—  А,  опять,  говоритъ,— потому,  что  я  масгеръ,  а  ты  еще 
ученикъ. 

• —  Что,  говорю,  ученикъ,  —  ты  это  все  врешь!  да  и  по- 
шло у  насъ  съ  нимъ  слово  за  слово  и  оба  мы  поругались, 
А  наконецъ,  я  говорю:  я  съ  тобою  не  хочу  дальше  идти, 
потому  что  ты .  подлецъ. 

А  онъ  отвЬчаетъ: 

• —  И  отстань,  братедъ,  Христа  ради,  потому  что  ты  без- 
пачпортный,  еще  съ  тобою  спутаешься. 

Такъ  мы  п  разошлись,  и  я  было  пошелъ  къ  заседателю, 
чтобы  объявиться,  что  я  сб'Ьглый,  но  только  разсказалъ  я 
эту  свою  историю  его  писарю,  а  тотъ  мн'Ь  и  говоритъ: 

—  Дуракъ  ты,  дуракъ:  на  что  тебЬ  объявляться;  есть  у 
тебя  десять  рублей? 

—  Н'Ьтъ,  говорю,  — }'  меня  одинъ  ц1злковый  есть,  а  де- 
сяти рублей  н-Ьту. 


—    20    — 

—  Ну  такъ,  можегъ-быть,  еще  что-нибудь  есть,  ыожетъ- 
быть,  серебряный  крестъ  на  ше'Ь.  пли  вонъ  это  что  у  тебя 
въ  ух-Ь:  серьга? 

—  Да,  говорю, — это  сережка. 

—  Серебряная? 

—  Серебряная,  л  крестъ,  молъ,  тол;е  имью  отъ  Мнтро- 
1|)ан1я  серебряный. 

—  Ну,  скпдавай,  говоритъ,  —  нхъ  скорее  и  даваа  нхъ 
мнЬ,  я  теб'Ь  отпускной  впдъ  напишу  и  уходя  въ  Ипколаевъ, 
таыъ  много  .110 дей  нужно  и  страсть  что  туда  отъ  насъ  бро- 
дягъ  б-Ьжптъ. 

Я  ему  отдалъ  цЬлковый,  крестъ  п  сережку,  а  онъ  зш"}} 
впдъ  написалъ  п  засЬдателеву  печать  приложплъ  и  говоритъ: 

—  Вотъ  за  печать  съ  тебя  надо  бы  прибавку,  потому 
что  я  такъ  со  всЬхъ  беру,  но  только  уже  жалЬю  твою  бед- 
ность и  не  хочу,  чтобы  мопхъ  рукъ  впды  не  въ  совершен- 
стве были.  Ступай,  говоритъ,  ]1  кому  еще  нужно  —  к'о  мн"!; 
посылай. 

—  Ладно,  думаю:  хорои1ъ  мплостпвепъ:  крестъ  съ  шеи 
снялъ,  да  еще  п  жа.14етъ.  Никого  я  к^ъ  нему  не  посылалъ, 
а  все  то.тько  шелъ  Христовымъ  пменемъ  безъ  грошпка 
м'Ьднаго. 

Прихожу  въ  этотъ  городъ  и  сталъ  на  торжокъ,  чтобы  нани- 
маться.— Народу  наезгнаго  самая  ма.тость  вышла, — всего  три 
человека  и  тоже  все  до.гжно  быть  точно  так1е  какъ  я,  по- 
.тубродяжкп,  а  нанимать  выбежало  много  людей  и  всЬ  такъ 
насъ  нарасхватъ  и  рвутъ,  тотъ  къ  себ-Ь,  а  этотъ  на  свою 
сторону.  На  меня  напа.1ъ  одпнъ  барпнъ,  огромный -пре- 
огромный, бо.тьше  меня,  и  прязго  всЁхъ  отъ  меня  отпихнулъ 
и  схватнлъ  меня  за  об-Ь  руки  и  поволокъ  за  собою:  самъ 
меня  ведетъ,  а  самъ  другихъ  во  всЬ  стороны  кулаками 
расталкпваетъ  и  преподло  бранится,  а  у  самого  на  глазахъ 
.слезы.  Нривелъ  онъ  меня  въ  домишко,  не  в'Ьсть  пзъ  чего 
наскоро  сколоченный,  и  говоритъ: 

—  Скажи  правду:  ты  в1'.дь  бкглый? 
Я  говорю: 

—  Б^г.тый. 

—  Воръ,  говоритъ, — пли  душегубецъ,  или  просто  бродяга? 
Я  отв'Ьчаю: 

—  На  что  вамъ  это  разе  прашивать? 

—  А  чтобы  лучию  знать,  къ'  какой  ты  должности  годенъ. 


—    27    — 

Я  разсказалъ  все,  отчего  я  сб'Ьжалъ,  а  онъ  вдругъ  ки- 
нулся меня  д'Ьловать  и  говорить: 

—  Такого  ын-Ь  и  надо;  такого  мн'Ь  и  надо!  Ты,  говорить, 
в-Ьрно,  если  голубятъ  зкал'Ьлъ,  такт,  ты  можешь  мое  дитя 
выходить:  я  тебя  въ  няньки  беру. 

Я  ужаснулся: 

—  Какъ,  говорю: — въ  няньки?  я  къ  этому  обстоятельству 
совсЬмъ  не  сроденъ. 

—  Н'Ьтъ,  это  пустяки,  говорить,  пустяк-и:  я  вижу,  что 
ты  може1иь  быть  нянькой;  а  то  мн'Ь  бЬда,  потому  что  у 
меня  жена  съ  ремонтеромъ  отсюда  съ  тоски  сбЬжала  и 
оставила  МН'Ь  грудную  дочку,  а  мн'Ь  ее  кормить  некогда  н 
неч'Ьмт,,  такъ  ты  ее  мн'Ь  выкормии1ь,  а  я  теб'Ь  по  два  цЬл- 
ковыхъ  въ  мЬсяцъ  стану  жалованья  платить. 

—  Помилуйте,  отв'Ьчаю, — тутъ  не  о  двухъ  цЬлковыхъ,  а 
какъ  я  въ  этой  должности  справлюсь? 

—  Пустяки,  говорить: — в'Ьдь  ты  русскш  челов'Ькъ?  Рус- 
СК1Й  человЬкь  со  всЬмъ  справится. 

—  Да,  что  же,  молъ, — хоть  и  я  русскш,  но  в'Ьдь  я  хмуж- 
чина,  и  чего  нужно  чтобы  грудное  дитя  воспитывать,  т'Ьмъ 
не  одаренъ. 

—  А  я,  говорить,  —  на  этотъ  счетъ  тебЬ  въ  помощь  у 
жида  козу  куплю:  ты  ее  дои  и  гЬмъ  молочкомъ  мою  дочку 
воспитывай. 

Я  задумался  и  говорю: 

• —  Конечно,  моль,  съ  козою  отчего  дитя  не  воспитать, 
но  только  все  бы,  говорю,  кажется,  вамь  женщину  къ  этой 
должности  лучше  им-Ьть. 

—  Н'Ьтъ,  ты  АШ'Ь  про  женицшъ,  пожалуйста,,  отв'Ь- 
чаеть, — не  говори:  изъ-за  нихъ-то  ту1ъ  всЬ  истор1и  и  под- 
нимаются, да  и  брать  ихъ  не  откуда,  а  ты,  если  мое  дитя 
няньчить  не  согласии1ься,  такъ  я  сейчасъ  казаковъ  позову 
и  велю  тебя  связать  да  и  въ  полиц1ю,  а  оттуда  по  пере- 
сылк'Ь  отправять.  Выбирай  теперь,  что  тебЬ  лучиде:  опять 
у  своего  графа  въ  саду  на  дорожкЬ  камни  щелкать,  или 
мое  дитя  воспитывать? 

Я  подумалъ:  н'Ьть,  уже  назадъ  не  пойду,  н  согласился 
остаться  въ  нянькахь.  Въ  тоть  же  день  мы  купили  у  жида 
б'Ьлую  козу  съ  козленочкомь.  Козленочка  я  закололь.  и  мы 
его  съ  моимъ  бариномь  въ  лапш'Ь  съ'Ьли,  а  козочку  я  по- 
доилъ  и  ея  .молочкомъ  началъ  дитя  питать.  Дитя  было  ма- 


—    28     — 

ленькое  и  такое  поганое,  жалкое:  все  пищитъ.  Баринъ  мой, 
отецъ  его,  пзъ  полячковъ  былъ  чпновникъ  п  никогда,  про- 
хвостпкъ,  дома  не  спдктъ,  а  все  бкгалъ  по  свопмъ  товар1[- 
щамъ  въ  карты  играть,  а  я  одпнъ  съ  этой  моей  воспитом- 
кой,  съ  д-Ёвчурочкон,  п  страшно^  я  сталъ  къ  ней  привы- 
кать, потому  что  скука  для  меня  была  тутъ  несносная,  и 
я  отъ  нечего  д-Ьлать  все  съ  ней  упражнялся.  То  положу 
дитя  въ  корытце,  да  хорошенько  ее  вымою,  а  если  гд1^  на 
кожечк-Ь  сыш.-а  зацв-Ьтетъ,  я  ее  сейчасъ  мучкой  подсыплю; 
или  головенку  ей  расчесываю,  или  на  ко.т'Ьняхъ  качаю  ее. 
либо,  если  дома  очень  соскучусь,  суну  ее  за  пазуху  да 
пойду  на  лиманъ  б-Ьлье  полоскать.— -и  коза-то  и  та  къ  намт. 
привыкла,  бывало,  за  нами  то'лсе  гулять  пдетъ.  Такъ  я  до- 
жилъ  Д11  новаго  л-Ёта  и  дитя  мое  подросло,  и  стало  дыбки 
стоять,  но  зам'Ьчаю  я,  что  у  нея  что-то  ножки  колесомъ 
идутъ.  Я  было  на  это  барину  показалъ,  но  онъ  ничего  на 
то  не  уважилъ  п  сказалъ  то.тько: 

—  Я.  говоритъ,  тутъ  ч'Ьмъ  причинонъ?  снеси  ее  л'йкарю 
покажи:  пусть  посмотритъ. 

Я  понесъ,  а  л-Ькарь  говоритъ: 

—  Это  аглпцкая  бо.тЬзнь,  надо  ее  въ  пссокъ  сажать, 

Я  такъ  и  началъ  пспо.шять:  выбралъ  на  бережку  ли- 
мана такое  м1зСтечко,  гд-Ь  песокъ  есть,  и  какъ  погожчй  теп- 
лый день,  я  заберу  и  козу,  и  дЬвочку,  п  туда  съ  ними 
удаляюсь.  Разгребу  руками  теплый  песочекъ  и  закопаю  туда 
Д'Ьвочку  по  поясъ  п  дамъ  ей  палочекъ  играть  и  камушковъ. 
а  коза  наша  вокругъ  насъ  ходнтъ,  травку  щпплетъ,  а  я 
сижу,  сижу,  рукамп  нога  обхвативши,  п  засну,  п  сплю. 

По  ц'Ьлымъ  днямъ  такимъ  манеромъ  мы  втроемъ  одни 
проводили  и  это  мнЬ  лучше  всего  было  отъ  скуки,  потому 
что  скука,  опять  повторю,  была  ужасная  п  особенно  мнЬ 
тутъ  весною,  какъ  я  сталъ  Д'Ьвочку  въ  песокъ  закапывать, 
да  надъ  лиманомъ  спать,  пошли  разные  безтолковые  сны. 
Какъ  усну,  а  лиманъ  рокочетъ.  а  со  степи  теплый  вЬтеръ 
на  меня  несетъ,  такъ  точно  съ  нп>гь  будто  что-то  плыветь 
на  меня  чародейное  и  нападаетъ  страшное  мечтан1е:  вижу. 
как1я-то  степи,  коней  и  все  меня  бз'дто  кто-то  зоветъ  п 
куда-то  маннтъ:  слышу  даже  имя  крпчптъ:  «Иванъ!  Иват,1 
иди,  братъ  Иванъ!»  Встрепенешься,  пнда  вздрогнешь  и  плю- 
нешь: тьфу,  пропасти  на  васъ  н1.тъ.  чего  вы  меня  вскли- 
кались!  ог.шнешься  кругомъ: — тоска;  коза  уже  отойдетъ  да,- 


—    29    — 

леко,  бродитъ,  травку  щиплетъ,  да  дитя  закопано  въ  пескЬ 
сидитъ,  а  больше  ничего...  Ухъ,  какъ  скушо!  пустынь, 
солнце  да  лиманъ,  п  опять  заснешь,  а  оно,  это  течен1е  съ 
пов'Ьтр1емъ,  опять  въ  душу  л-Ьзеть  п  кричитъ:  «Ыванъ! 
пойдемъ,  брать  Иванъ!»  Даже  выругаешься,  скажешь:  да 
покажись  же  ты,  лихо  тебя  возьми,  кто  ты  такой,  что  меня 
такъ  зовешь?  Ы  вотъ  я  такъ  разъ  озлобился  и  сижу  да 
гляжу  въ-полсна  за  лиманъ,  и  оттоль  какъ  облачко  легкое 
поднялось  и  плыветъ  и  прямо  на  меня,  думаю:  тпру,  куда 
ты,  благое,  еще  вымочишь!  Анъ  вдругъ  вижу  это  надо  мною 
стоитъ  тотъ  монахъ  съ  бабьимъ  лицомъ,  котораго  я  давно, 
форейторомъ  бывшп,  кнутомъ  засЬкъ.  Я  говорю:  тпрул{и! 
пошелъ  прочь!  А  онъ  этакъ  ласково  звенитъ:  «пойдемъ, 
Иванъ,  братъ,  пойдемъ!  теб'Ь  еще  ашого  надо  тернЬть,.  а 
потомъ  достигнешь».  Я  его  во  сн'Ь  выругалъ  н  говорю: 
«Куда  я  съ  тобой  пойду  и  чего  еще  достигать  буду».  А 
онъ  вдругъ  опять  облакомъ  сд-йла-гся  п  сквозь  себя  пока- 
за.1ъ  мнЬ  п  самъ  но  знаю  что:  степь,  .1юди,  так1е  дикхе,. 
сарацины,  какъ  вотъ  бываютъ  при  сказкахъ  въ  ЕрусланЬ 
и  въ  Бов'Ь  Королевиче;  въ  бо.ньшпхъ  шапкахъ  лохматыхъ 
и  съ  стр'Ьлами,  на  страшныхъ  дикихъ  коняхъ.  П  съ  этпмъ, 
что  вижу,  послышались  мнЬ  и  гоготъ,  и  ржанье,  п  дик1й 
см'ёхъ,  а  потомъ  вдругъ  вихорь...  взмело  песокъ  тучею  и 
нЬтъ  ничего,  только  гдЬ-то  тонко  колоколъ  тихо  звонитъ 
и  весь  какъ  а.10ю  зарею  облитый  большой  бЬлый  монастырь 
по  вершинЬ  показывается,  а  по  ст^намъ  крылатые  ангелы 
съ  золотыми  копьями  ходятъ,  а  вокругъ  море,  и  какъ  ко- 
торый ангелъ  по  щиту  копьемъ  ударитъ,  такъ  сейчасъ  во- 
кругъ всего  монастыря  море  всколышется  и  заплещетъ,  и 
изъ  бездны  страшные  голоса  вошютъ:  «святъ!» 

Ну,  думаю,  —  опять  это  мн'Ь  про  монашество  пошло!  и 
съдосадоБэ  просну.чся  и  въ  удивлен!!!  вижу,  что  надъ  моею 
барышнею  кто-то  стоитъ  на  песку  на  ко.тЬняхъ  самаго 
н'Ьжнаго  вида,  и  р'Ька-р'Ькой  разливается-плачетъ. 

Я  долго  на  это  смотрЬлъ,  потому  что  все  думалъ:  не 
длится  ли  мн-Ь  это  видЬн1е,  но  потомъ  вижу,  что  оно  не 
исчезаетъ,  я  и  всталъ,  и  подхожу:  вижу  дама  дЬвочку  мою 
изъ  песку  выкопала  и  схватила  ее  на  рук!1  и  ц'Ьлуетъ,  и 
плачетъ: 

Я  спрашиваю  ее: 

—  Что  надо? 


~   зп  — 

А  она  по  мн-Ь  п  бросилась  и  жметь  дитя  къ  груди,-  а 
сама  шепчетъ: 

—  Это  мое  дитя,  это  дочь  моя,  это  дочь  моя! 
Я  говорю: 

—  Ну,  такъ  что  же  въ  этомъ  такое? 

—  Отдай,— говоритъ: — мн'Ь  ее. 

—  Съ  чего  же  ты  это, — говорю: — взяла,  что  я  ее  теб-Ь 
отдамъ? 

—  Разв^!  теб'Ь, — плачетъ: — ее  не  жаль?  видишь,  какъ 
она  ко  мн'Ь  жмется. 

—  Жаться,  молъ,  она  глупый  ребенокъ,  —  она  тоже  и 
ко  мн'Ь  жмется,  а  отдать  я  ее  не  отдамъ. 

—  Почему? 

—  Потому,  молъ,  что  она  мн'Ь  на  соб.подеше  пов'Ьрена— 
вонъ  и  коза  съ  нами  ходитъ,  а  я  дитя  долженъ  отцу  при- 
носить. 

Она,  эта  барынька,  начала  плакать  и  руки  ломать: 

—  Ну,  хорошо,  —  говоритъ:  —  ну,  не  хочешь  дитя  мн'Ь 
отдать,  такъ,  но  крайней  м'Ьр'Ь,  не  сказывай,  говоритъ, 
моему  мужу,  а  твоему  господину,  что  ты  меня  вид'Ьлъ,  и 
приходи  завтра  опять  сюда  на  это  самое  м'Ьсто  съ  ребен- 
комъ,  чтобы  я  его  еще  поласкать  могла, 

—  Это,  молъ, — другое  д'Ьло, — это  я  об-Ьщаю  и  исполню. 
И  точно,  я  ничего  про  нее  своему  барину  не  сказалъ,  а 

на  утро  взялъ  козу  и  ребенка  и  пошелъ  опять  къ  лиману, 
а  барыня  уже  ждетъ.  Все  въ  ямочк'Ь  сид'Ьла,  а  какъ  насъ 
завид'Ьла,  выскочила  п  б'Ьжитъ,  и  плачетъ,  и  см'Ьется,  н 
въ  об'Ьихъ  ручкахъ  дптю  игрушечки  суетъ  и  даже  на  козу 
на  нашу  колокольчикъ  на  красной  суконк'Ь  пов'Ьсила,  а 
МН'Ь  трубку  п  кисетъ  съ  табакомъ  и  расческу. 

—  Кури, — говорптъ: — пожалуйста,  эту  трубочку,  а  я  буду 
днтя  няньчить. 

П  таким'ь  манером'ь  пошли  у  насъ  тутъ  надъ  лиманомъ 
свидан1я:  барыня  все  съ  дитемъ,  а  я  сплю,  а  порой  она 
МН'Ь  начнетъ  разсказывать,  что  она  того...  замужъ  въ  своемъ 
м'ЬстЬ  за  моего  барина  наспльно  была  выдана...  злою  ма- 
чихою  и  того...  этого  мужа  своего  она  не  того...  говоритъ, 
ннкакъ  не  могла  полюбить.  А  того...  этого...  другого-то, 
ремонтера-то...  что  ли...  этого  любитъ  п  жалуется,  что  про- 
тивъ  воли,  говоритъ,  своей  я  ему...  предана.  Потому  мужъ 
мой,  какъ  самъ,  говоритъ,  знаешь,  неаккуратной  жизни,   а 


—    31    — 

этотъ  съ  этими...  ну,  какъ  ихъ?..  съ  усиками,  что  ли,  прахъ 
его  знаетъ,  и  очень  чисто,  говорптъ,  онъ  завсегда  од'Ь- 
вается,  и  меня  жа.тЬетъ,  но  только  же,  опять  я,  говорить, 
со  вс4мъ  съ  этимъ  все-таки  не  могу  быть  счастлива,  по- 
тому что  мн'Ь  и  этого  дптя  жаль.  А  теперь  мы,  говорить, 
съ  нимъ  сюда  пр]'1^хали  и  стоимъ  зд-Ьсь  на  квартир-Ь  у 
одного  у  его  товарища,  но  я  живу  подъ  большнмъ  опасе- 
н1емъ,  чтобы  мой  мул^ъ  не  узналъ,  и  мы  скоро  уЬдемъ  и  я 
опять  о  дит'Ь  страдать  буду. 

—  Ну,  что  же,  молъ,  дЬлать:  если  ты,  презр'Ьвъ  законъ  п 
релег1ю,  свой  обрядъ  изм'Ьнила,  то  должна  п  пострадать. 

А  она  начнетъ  плакать  и  отъ  одного  дня  разъ  отъ  разу 
бо.!1Ьше  и  жалостн'Ье  стала  плакать,  и  мн'Ь  жалобами  доку- 
чаетъ,  и  вдругъ  нп  съ  того,  ни  съ  сего  стала  все  мн^Ь 
деньги  сулить.  И,  нак'онецъ,  припкта  посл'Ьдн1п  разъ  про- 
щаться и  говорить: 

—  Послушай,  Иванъ  (она  уже  имя  мое  знала),  послу- 
шай,— говорить: — что  я  тебЬ  скажу:  нынче,  говорить,  онъ 
самъ  сюда  кь  намъ  придетъ. 

Я  спрашиваю: 

—  Кто  этой  такой? 
Она  отв'Ьчаетъ: 

—  Ремонтеръ. 
Я  говорю: 

—  Ну,  такъ  что  же  мнЬ  за  причина? 

А  она  иовктвуетъ,  что  будто  онъ  сею  ночью  страсть 
какъ  много  денегъ  въ  карты  выигралъ  и  сказалъ,  что  хо- 
четъ  ей  въ  удовольствхе  мн'Ь  тысячу  рублей  дать  за  то, 
чтобы  я,  то-есть,  ей  ея  дочку  отдаль. 

—  Ну,  улгс  воть  этого, — говорю: — никогда  не  будеть. 

—  Отчего  же,  ПванъУ  отчего  же? — пристаетъ.— Неужто 
тебЬ  меня  и  ее  не  жаль,  что  мы  въ  разлук'Ь? 

—  Ну,  молъ,  лсаль,  или  не  л;аль,  а  только  я  себя  не 
продавалъ  ни  за  больш1я  деньги,  ни  за  малыя  и  не  про- 
дамъ,  а  потому  всЬ  ремонтеровы  тысячи  пусть  при  немъ 
остаются,  а  твоя  дочка  при  мнк 

Она  плакать,  а  я  говорю: 

—  Ты  лучше  не  ^лачь,  потому  что  мнЬ  все  равно. 
Она  говорить: 

—  Ты  безсердечный,  ты  ];аменный. 
А  я  отв1}чаю: 


--    32    " 

—  СовсЬмъ,  молъ,  я  не  каменный,  а  такой  же  какъ 
всЬ,  костяной  да  жильный,  а  я  челов'Ькъ  должностной  и 
вЬрный:  взялся  хранить  дитя  и  берегу  его. 

Она  уб'Ьждаетъ,  что  вЬдь  посуди,  говорить,  и  самому  }ке 
дитяти  у  меня  лучше  будетъ! 

—  Олять-таки,— отв'Ьчаю: — это  не  мое  д1>ло. 

—  Неужто  же,— вскрикпваетъ  она: — неужто  же  мнк  опять 
съ  дитьмъ  моимъ  должно  разставаться? 

—  А  что  же,  —  говорю:  —  если  ты,  презр'Ьвъ  законъ  и 
релегш... 

Но  только  не  договорплъ  я  этого,  что  хотЬлъ  сказать, 
какъ  вижу  къ  намъ  по  степи  легкШ  уланъ  пдетъ.  Тогда 
полковые  еще  какъ  должно  ходили,  съ  форсомъ,  въ  настоя- 
щей военной  форм-Ь,  не  то  что  какъ  нын'Ьшн1е,  въ  род'Ь 
писарей.  Идетъ  этотъ  уланъ-ремонтеръ  такой  осанистый, 
руки  въ  боки,  а  шинель  широко  на  опашку  несетъ...  сплы 
въ  немъ,  можетъ-быть,  и  нисколько  н'Ьтъ,  а  форсисто... 
Гляжу  я  на  этого  гостя  и  думаю:  вотъ  бы  мн'Ь  отлично 
съ  нимп  со  скуки  поиграть.  И  р1,шилъ,  что  чуть  если  онъ 
ко  мн'Ь  какое  слово  заговоритъ,  я  ему  непрем'Ьнно  какъ  ни 
можно  хуже  согрублю  и  авось,  ыолъ,  мы  съ  нимъ  здЬсь, 
Богъ  дастъ,  въ  свое  удовольств1е  подеремся.  Это,  востор- 
гаюсь, будетъ  чудесно,  и  того,  что  мн'Ь  въ  это  время  гово- 
рить и  со  слезами  моя  барынька  лепечетъ,  уже  не  с.тушаю, 
а  только  играть  хочу. 

ГЛАВА  ПЯТАЯ. 

Только,  рЬшивши  себ'^  этакую  потеху  добыть,  я  думаю: 
какъ  бы  зш'Ь  лучи1е  этого  офицера  раздразнить,  чтобы  онъ 
на  меня  нападать  сталъ?  н  взялъ  я  сЬлъ,  вынулъ  изъ  кар- 
мана гребень  и  зачалъ  пмъ  себя  будто  въ  головЬ  чесать; 
а  офицеръ  подходить  и  прямо  къ  той  своей  барыньке. 

Онъ  ему — та-та-та.  та-та:  все,  значить,  о  томъ,  что  я  ей 
дитя  не  даю. 

А  онъ  ее  по  головкЬ  гладить  и  говорить: 

—  Ничего  это,  душенька,  ничего:  я  протпвъ  него  сейчасъ 
средство  найду.  Деньги,  —  говорить:  —  раскинемъ,  у  него 
глаза  разб'Ьжатся;  а  если  и  это  средство  не  подМствуетъ, 
такъ  мы  просто  отнимемь  у  него  ребенка, — и  съ  этимъ  са- 
мымь  словомъ  подходить  ко  мнЬ  и  подаеть  мн'Ь  г[)'чокъ 
ассигнацШ,  а  самъ  говорить: 


—    33    —       . 

—  Вотъ, — говоритъ: — тутъ  ровно  тысяча  рублей, — отдай 
намъ  дитя,  а  деньги  бери  и  ступай  куда  хочешь. 

А  я  нарочно  нев'Ьжничаю,  не  скоро  ему  отвечаю:  прежде 
всталъ  потихонечку;  потомъ  гребень  на  поясокъ  повЬсилъ, 
откашлянулся  и  тогда  молвилъ: 

—  Штъ, — говорю: — это  твое  средство,  ваше  благород1е, 
не  подМствуетъ,  а  самъ  взялъ,  вырвалъ  у  него  изъ  рукъ 
бумажки,  поплевалъ  на  нихъ  да  и  бросилъ,  говорю:  тубо, — 
пиль,  аппортъ,  поднню!! 

Онъ  огорчился,  весь  покрасн'Ьлъ,  да  на  меня;  но  мн'Ь, 
сами  можете  вид^Ьть  мою  комплекцш, — что  же  мн'Ь  съ  фор- 
меннымъ  офпцеромъ  долго  справляться:  я  его  такъ  слегка 
пихнулъ,  онъ  и  готовъ:  полегЬлъ  и  шпоры  вверхъ  задралъ, 
а  сабля  на  сторону  отогнулася.  Я  сейчасъ  топнулъ,  на  эту 
саблю  его  ногой  наступилъ  и  говорю: 

—  Вотъ  тебЬ,  говорю,  и  храбрость  твою  подъ  ногой 
придавлю. 

Но  онъ  хоть  силой  плохъ,  но  отважный  былъ  офицерикъ: 
видитъ,  что  сабельки  ему  у  меня  уже  не  отнять,  такъ  рас- 
пояса.1Ъ  ее,  да  съ  кулачонкаыи  ко  мнЬ  борзо  кидается... 
Разумеется,  и  этакъ  онъ  огь  меня  ничего,  кромъ  гЬлеснаго 
огорчен1я,  для  себя  не  получилъ,  но  понравилось  .мн'Ь  какъ 
онъ  характеромъ  своимъ  былъ  гордъ  и  благороденъ:  я  не 
беру  его  денегъ  и  онъ  пхъ  тоже  не  ста.1ъ  подбирать. 

Какъ  перестали  мы  драться,  я  кричу: 

—  Возьми  же,  ваше  сгятельство,  свои  деньги  подбери, 
на  прогоны  годится! 

Что  же  вы  думаете:  в'Ьдь  не  подня.гъ,  а  прямо  б^житъ 
и  за  дитя  хватается;  но,  разумеется,  онъ  беретъ  дитя  за 
руку,  а  я  сейчасъ  же  хвать  за  другую  и  говорю: 

—  Ну,  тяни  его:  на  чш  половину  бо.1ьп1е  оторвется. 
Онъ  кричитъ:   . 

—  Подлецъ,  подлецъ,  извергъ!— и  съ  атпмъ  въ  лицо  мнЬ 
плюну.гъ  и  ребенка  бросилъ,  а  уже  только  эту  барыньку 
увлекаетъ,  а  она  въ  отчаяшн  прежалобно  вопитъ  и,  на- 
сильно влекома,  за  нимъ  хотя  сл^дуетъ,  но  глаза  и  руки 
сюда  ко  мне  и  къ  днгЬ  простираетъ...  и  вотъ  вижу  я  и 
чувствую  какъ  она,  точно  живая,  пополамъ  рвется,  поло- 
вина къ  нему,  половина  къ  дитяти...  А  въ  эту  самую  ми- 
нуту отъ  города   вдругъ  вижу  б'Ьгитъ  мой  баринъ,    у  кото- 

Сочпнен1я  Н.  С.  ЛЬскова.  Т.  V.  Я 


.       —    34    — 

раго  я  служу,   и   у  него   въ  рукахъ  ппстояеть,  п    онъ  все 
стр'кшетъ  нзъ  того  пистолета  да  кричитъ: 

—  Держи  ихъ,  Иванъ!  держи. 

Ну,  какъ  же,  думаю  себ'Ь,  такъ  я  теб^  и  ставу  ихъ  дер- 
жать? Пускай  любятся!  да  догналъ  барыньку  съ  уланомъ, 
даю  имъ  дитя  и  говорю: 

—  Нате  вамъ  этого  постр^бла!  только  уже  теперь  п 
меня,- — говорю; — увозите,  а  то  онъ  меня  правосудш  сдастъ, 
потому  что  я  по  беззаконному  паспорту. 

Она  говорить: 

—  УЬдемъ,  голубчикъ  Нванъ,  уЬдемъ,  будемъ  съ  наш1 
жить. 

Такъ  мы  и  ускакали  и  девчурку,  мою  воспитомку,  съ 
собой  резли,  а  тому  моему  барину  коза  да  деньги,  да  мои 
иаспортъ  остались. 

Всю  дорогу  я  съ  этими  своими  съ  новыми  господами 
все  на  козлахъ  на  тарантасЬ  до  самой  Пензы  'Ьдучи  си- 
дЬлъ  и  дума;гь:  хорошо  ли  же  это  я  сдк1а.1ъ,  что  я  офи- 
цера билъ?  В'Ьдь  онъ  присягу  прпнималъ,  и  на  войн'Ь  съ 
саблею  отечество  завдищаетъ  и  самъ  государь  ему,  ло  его 
чину,  можетъ-быть,  «вы»  говорить,  а  я,  дуракъ,  его  такъ 
обид-Ьдъ!..  А  потомъ  это  передумаю,  начну  другое  думать: 
куда  теперь  меня  еще  судьба  опред'Ьлитъ,  а  въ  Пенз-Ь  тогда 
была  ярмарка  п  уланъ  мн'Ь  говорить: 

—  Послушай,  Иванъ,  ты  в-Ьдь,  я  думаю,  знаешь,  что 
^ш-Ь  тебя  прп  ссбЬ  держать  нельзя. 

Я  говорю: 

—  Почему  же? 

, —  А  потому, ,  отв'Ьчаетъ,  что  я  челоБ'1'>къ  служащ1й,  а  у 
тебя  никакого  паспорта  н'Ьтъ. 

—  Н'Ьтъ,  у  меня  былъ,  говорю, — иаспортъ,  только  фаль- 

И1ИВЫП. 

—  Ну,  вотъ  видишь,  отв'Ьчаетъ, — а  теиерь  у  тебя  и  та- 
кого н'Ьтъ.  На  же  вотъ  теб'Ь  двести  рублей  денегъ  на  до- 
рогу и  ступай  съ  Богомъ  куда  хочешь. 

А  мн'Ь,  признаюсь,  ужасть  какъ  не  охота  была  никуда 
отъ  нихъ  идти,  потому  что  я  то  дитя  любплъ;  но  д-Ьлать 
нечего,  говорю: 

~  Ну,  прощайте,  говорю, — покорно  васъ  благодарю  на 
вашемъ  награ'л;ден1и,  но  только  еще  вотъ  что: 

—  Что,  сираипшаетъ, — такое?' 


_    30    — 

—  А  то,  отв'Ьчаю, — что  я  передъ  вами  виноватъ,  что 
дрался  съ  вами  и  грубилъ. 

Онъ  разсм'Ьялся  и  говорить: 

■ —  Ну,  что  это,  Богъ  съ  тобой,  ты  добрый  мужикъ. 

—  Н4тъ-съ,  это,  отв'Ьчаю: — мало  ли  что  добрыж,  это  такъ 
нельзя,  потому  что  это  у  меня  можетъ  на  совести  остаться: 
вы  защитнпкъ  отечества,  и  вамъ,  можетъ-быть,  самъ  госу- 
дарь «вы»  говорплъ. 

—  Это,  отвЬчаетъ,— правда:  намъ,  когда  чинъ  даютъ,  въ 
бумагЬ  ппшутъ:  «жалуемъ  васъ  и  повел'Ьваемъ  васъ  почи- 
тать и  уважать». 

—  Ну,  позвольте  же,  говорю: — я  этого  никакъ  дальше 
снесть  не  могу... 

—  Л  что  же,  говорить, — теперь  съ  этимъ  дЬлать.  Что 
ты  меня  сильн'Ье  и  поколотплъ  меня,  того  назадъ  не  вынешь. 

—  Вынуть,  говорю, — нельзя,  а  по  крайности  для  облег- 
чен1я  моей  совести,  какъ  вамъ  угодно,  а  извольте  сколько- 
нибудь  разъ  меня  сами  ударить,  и  взялъ  об'Ь  щекп  передъ 
нимъ  надулъ. 

—  Да  за  что  же?— говорить: — за  что  же  я  тебя  стану 
бить? 

—  Да  такъ,  отв'I^чаю, — д.та  моей  сов'Ьсти, — чтобы  я  не 
безъ  наказан1я  своего  государя  офицера  оскорбилъ. 

Онъ   засм'Ьялся,    а   я   опять   над^мъ   щеки,  какъ  можно 
полн'Ье,  и  опять  стою. 
Онъ  спрашиваетъ: 

—  Чего  же  ты  это  надуваешься,  зач1змъ  гримасничаешь? 
А  я  говорю: 

—  Это  я  по-со.вдатскп,  по  артикулу  приготовился:  из- 
вольте, говорю, — меня  съ  об'Ьихъ  сторонъ  ударить,  и  опять 
ш,екп  надулъ;  а  онъ  вдругъ  вм^Ьсто  того,  чтобы  меня  бить, 
сорвался  съ  м'Ьста  п  ну  цкювать  меня  и  говорить: 

—  По.шо,  Христа  ради,  Иванъ,  полно:  ни  за  что  на 
св-ЁгЬ  я  тебя  ни  разу  не  ударю,  а  только  уходи  поскорее, 
пока  Машенькп  съ  дочкой  дома  нЬтъ,  а  то  онЬ  по  теб1з 
очень  плакать  будуть. 

—  А!  это,  моль,  иное  дЬло,  зач'Ьмъ  ихъ  огорчать? 

И  хоть  не  хотЬлось  мн-Ь  отходить,  но  д1^лать  нечего:  такъ 
и  ушель  поскорМ,  не  прош;авшись,  и  вышель  за  ворота  и 
ста.1ь,  и  думаю: 

—  Куда  я  теперь  пойду?  И  взаправду  сколько  времени 

3* 


—    36    — 

прошло  съ  т'Ьхъ  норъ  какъ  я  отъ  господъ  б^жаль  л  бро- 
дяжу, а  все  я  нигд'Ь  мЬста  подъ  собой  не  согрЬю...  Ша- 
башъ,  думаю,  пойду  въ  полиц1ю  и  объявлюсь,  но  только, 
думаю,  опять  теперь  то  нескладно,  что  у  меня  теперь 
деньги  есть,  а  въ  полиц1ц  ихъ  всЬ  отберутъ:  дай  же  хоть 
что-нибудь  пзъ  нихъ  потрачу,  хоть  чаю  съ  кренделями  въ 
трактыр1>  попью  въ  свое  удовольств1е.  П  вотъ  я  пошелъ 
на  ярмарку  въ  трактпръ,  спросплъ  чаю  съ  кренделя>ш  и 
долго  пилъ,  а  потомъ  вижу,  дольше  никакъ  невозможно  про- 
должать п  пошелъ  походить.  Выхожу  за  Суру  за  р^Ьку  на 
степь,  гд'Ь  тамъ  стоятъ  конск1е  косяки  и  при  нихъ  же  тутъ 
и  татары  въ  кибиткахъ.  Вс1]  кибитки  одинаковыя,  но  одна 
пестра я-препестрая,  а  вокругъ  нея  много  разныхъ  господъ 
занимаются,  4здовыхъ  конеп  пробуютъ.  Разные — и  штат- 
ск1е,  и  военные,  и  помЬш,ики,  которые  прг1>халп  на  ярмарку, 
всЬ  стоятъ  трубкп  курятъ,  а  посреди  ихъ  на  пестрой  кошмЬ 
сидитъ  тонк1й,  какъ  жердь,  длинный  степенный  татаринъ 
въ  штучномъ  халат'Ь  и  въ  золотой  тюбетейкЬ,  Я  оглядаюсь 
и,  видя  одного  человека,  который  при  мнЬ  въ  трактир'Ь  чай 
лп.ть,  спрапшваю  его:  что  это  такой  за  важный  татаринъ,  что 
онъ  одинъ  при  вс'^хъ  сндитъУ  А  мнЬ  тотъ  челов'Ькъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Нешто  ты,  говоритъ,  его  не  знаешь:  это  ханъ  Джангаръ. 

—  Что,  молъ,  еш,е  за  ханъ  Джангаръ? 

А  тотъ  и  говоритъ,  ханъ  Джангаръ,  говоритъ, — первый 
степной  коневодъ,  его  табуны  ходятъ  отъ  самой  Во.тгп  до 
самаго  Урала  во  всЬ  Гынь-пески  и  самъ  онъ,  этотъ  ханъ 
Джангаръ,  въ  степи  все  равно  что  царь. 

—  Разв'Ь,  говорю, — эта  степь  не  подъ  нами? 

—  Н'Ьтъ;  она,  отв^чаетъ, — подъ  нами,  но  только  намъ 
се  никакъ  достать  нельзя,  потому  что  тамъ  до  самаго  Касшя 
либо  солончаки,  либо  одна  трава  да  птицы  по  поднебесью 
вьются  и  чиновнику  тамъ  совсЬмъ  взять  нечего,  вотъ  по 
этой  иричинЬ,  говоритъ,  ханъ  Джангаръ  тамъ  и  царюетъ, 
и  у  него  тамъ,  въ  Рынь-пескахъ,  говорятъ,  есть  свои  шихи 
и  шихъ-сады,  и  молозады,  и  мамы,  и  аз1и,  и  дербыши,  и 
уланы,  ]1  онъ  11хъ  всЬхъ.  какъ  ему  надо,  наказываетъ,  а 
они  тому  рады  повиноваться. 

Я  эти  слова  слушаю,  а  самъ  смотрю,  что  въ  то  самое 
время  одннъ  татарченокъ  пригонилъ  передъ  этого  хана  не- 
бо.тьшую  б1злую  кобылку  п  что-то  залопоталъ;  а  тотъ  всталъ, 
взялъ  кнутъ   на   длинномъ  кнутовпщ'}^  и  сталъ  прямо  про- 


37 


тив'ь  1;обыл11ЦЫНОП  головы  II  кнутъ  ей  ко  лоу  вытянулъ  и 
стоптъ.  Но  в'Ьдь  как71,  я  вамъ  доложу,  разбойникъ  стоитъ? 
просто  статуй  велпкол'Ьпный,  на  котораго  на  самого  загля- 
деться надо,  II  сейчасъ  по  немъ  видно,  что  онъ  въ  конЬ 
все  нутро  соглядаетъ,  А  какъ  я  по  этой  частп  самъ  съ  дет- 
ства былъ  наб.тюдателенъ,  то  мн'Ь  видно,  что  и  сама  кобы- 
лица-то эта  зритъ  въ  немъ  знатока,  п  сама  вся  на  вытяжк15 
передъ  нимъ  держится:  на-де,  смотри  на  меня  и  любуйся! 
И  такимъ  манеромъ  онъ,  этотъ  степенный  татаринъ,  смо- 
тр'Ьлъ,  смот1)'Ьлъ  на  эту  кобылицу  и  не  обходилъ  ее,  какъ 
д^лаютъ  нашп  офицеры,  что  по  суетливости  все  вокругъ 
коня  мычутся,  а  онъ  все  съ  одной  точки  взпралъ  п  вдругъ 
1;нутъ  опустилъ,  а  самъ  персты  у  себя  на  рук'Ь  молча  по- 
ц'Ьловалъ:  «дескать,  антикъ!»  и  опять  на  кошм!.,  склавиш 
накрестъ  ноги,  скть,  а  кобылица  сейчасъ  ушми  запряла. 
фыркнула  и  заиграла. 

Господа,  которые  тутъ  стояли,  и  потплп  на  нее  въ  пе- 
ребой торговаться:  одинъ  даетъ  сто  рублей,  а  другой  пол- 
тораста и  такъ  дал-Ье  все  большую  другь  противъ  друга 
ц'Ьну  нагоняютъ.  Кобылица  была,  точно,  дивная,  ростомъ  не 
великонька,  въ  подобье  арабской,  но  стройненькая,  головка 
маленькая,  глазокъ  полный,  яблочкомъ,  ушки  сторожшя; 
бочка  самые  звонк1е,  воздушные,  спинка  какъ  стрЕлка,  а 
ножки  лепая,  точеныя,  самыя  уносистьтя.  Я,  какъ  подобной 
красоты  былъ  любитель,  то  никакъ  глазъ  отъ  этой  кобы- 
лицы не  отвлеку.  Л  ханъ  Джангаръ  видитъ,  что  на  вс^хъ 
отъ  нея  зорость  при]пла  и  господа  на  нее  какъ  оглашенные 
ц'Ьну  наполняютъ,  кивнулъ  чумазому  татарченку,  а  тотъ 
какъ  прыгъ  на  нее,  на  лебедушку,  да  и  ну  ее  гонить, — 
сидитъ,  знаете,  по-своему,  по-татарски,  кол'Ьнками  ее  ежитъ. 
а  она  подъ  нимъ  окрыляется  и  точно  птица  летитъ,  и  не 
всколыхнетъ,  а  какъ  онъ  ей  къ  холочкЬ  прпнагнется,  да  на 
нее  гикнеть,  такъ  она  такъ  вм'Ьст'!)  съ  пескомъ  въ  0Д1гаъ 
вихорь  II  воскурится.  Ахъ,  ты,  зм'Ья!  думаю  себЬ,  ахъ  ты 
стрепетъ  степной,  аспидск1Й1  гд1'>  ты  то.тько  могла  такая 
зародиться?  И  чувствую,  что  рванулась  моя  душа  къ  ней, 
къ  этой  лошади,  родной  страст110.  Пригонилъ  ее  татарчнщс 
назадъ,  она  пыхнула  сразу  въ  об1'.  ноздри,  выдулась  и  всю 
усталь  сбросила  и  больше  ни  дыхнетъ  и  ни  сапнеП).  Ахъ, 
ты,  думаю,  милушка;  ахъ  ты  милушка!  Кажется,  спроси  бы 
у    меня   за   нее   татаринъ  не  то  что  мою  душу,  а  отца  и 


—   ;;8    — 

мать  родную,  н  гЬхъ  бы  не  пожа.тЬлъ — но  гд-Ь  было  о  томъ 
II  думать,  чтобы  этакого  летуна  достать,  когда  за  нее  между 
господами  II  ремонтерами  не  в4сть  какая  цЬна  слагалась, 
но  и  это  ои;е  было  все  ничего,  какъ  вдругъ  тутъ  еще  торгъ 
не  былъ  к'онченъ,  и  никому  она  не  досталась,  какъ  видимъ 
изъ-за  Суры,  отъ  Сел  иксы,  гонитъ  на  ворономъ  кон'Ь  борзый 
всадникъ,  а  самъ  широкою  шляпой  машетъ  п  подлет-Ьдъ, 
соскочилъ,  коня  бросплъ  и  прямо  къ  той  къ  бЬлой. кобы- 
лице и  сталъ  опять  у  нея  въ  головахъ.  какъ  и  первый 
статуй,  и  говоритъ: 

—  Моя  кобылица. 
А  ханъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Какъ  не  твоя:  господа  мн'Ь  за  нее  пятьсотъ  монетовъ 
датотъ. 

А  тотъ  всадникъ — татарчище  этак1Й  огромный  и  пузатый, 
морда  загорЬла  и  вся  облупилась,  словно  кожа  съ  нея  со- 
рвана, а  глаза  малые  точно  щелки,  и  оретъ  сразу: 

—  Сто  монетовъ  больше  всЬхъ  даю! 

Господа  взъерепенились,  еще  болыие  сулятъ,  а  сухой 
ханъ  Джангаръ  сидитъ  да  губы  цмокаетъ.  а  отъ  Сурн  съ 
другой  стороны  еще  всадникъ  татарчище  гонитъ  на  гри- 
вастомъ  КОН'Ь,  на  игренемъ,  и  этотъ  опять  весь  худой,  жел- 
тый, въ  чемъ  кости  держатся,  а  еще  озорн'Ье  того,  что 
первый  прх-Ьхалъ.  Этотъ  съерзнулъ  съ  коня  и  какъ  гвоздь 
воткнулся  передъ  б'Ьлой  кобылицей  и  говоритъ: 

—  ВсЬмъ  отвечаю:  хочу,  чтобы  моя  была  кобылица! 

Я  II  спрашнваю  сосуда:  въ  чемъ  тутъ  у  нихъ  дкю  за- 
виситъ.  А  онъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Это,  говоритъ,  д-Ьло  завис итъ  отъ  очень  большого 
хана-Джангарова  понят1я.  Онъ,  говоритъ,  не  одинъ  разъ,  а 
чуть  не  всякую  ярмарку  тутъ  такую  штуку  подводитъ,  что 
прежде  вс'Ьхъ  своихъ  обыкновенныхъ  коней,  коихъ  приго- 
нитъ  сюда,  распродастъ,  а  потомъ  въ  посл'Ьднш  день,  ми- 
хорь  его  знаетъ  откуда,  какъ  изъ-за  пазухи  выйметъ 
такого  коня,  или  двухъ,  что  конэсеры  не  знать  что  д^лаютъ; 
а  онъ,  хитрый  татаринъ,  глядитъ  на  это,  да  тЬщится  п 
еще  деньги  за  то  получаетъ.  Эту  его  привычку  знавши, 
всЬ  уже  такъ  этого  посл'Ьдыша  отъ  него  п  ожидаютъ,  и 
вотъ  оно  такъ  и  теперь  вышло:  всЬ  думали,  ханъ  нон'Ь 
уЬдетъ,  и  онъ,  точно,  ночью  уЬдетъ.  а  теперь  ишь  какую 
кобылицу  вйвелъ... 


~    39    — 

—  Диво,  говорю,  какая  лошадь! 

• —  Подлинно  диво,  —  онъ  ее,  говорятъ,  къ  ярмаркЬ  все- 
реди  косяка  пригонилъ,  и  такъ  гналъ,  что  ее  за  другими 
конями  никому  вид^Ьть  нельзя  было,  и  никто  про  нее  не 
зналъ,  опричь  этихъ  татаръ,  что  прх'Ьхали,  да  и  т-Ьмъ  онъ 
казалъ,  что  кобылица  у  него  не  продажная,  а  зав'Ьтная, 
да  ночью  ее  отъ  другихъ  отлучплъ  и  подъ  Мордовскш 
пшимъ  въ  л'Ьсъ  отогналъ  и  тамъ  на  полянГ)  съ  особыми 
пастухомъ  пасъ,  а  теперь  вдругъ  ее  выпустилъ  и  прода- 
вать сталъ,  и  ты  поглядп,  что  изъ-за  нея  тутъ  за  чудеса 
будутъ,  и  что  онъ,  собака,  :]а  нее  возьметъ,  а  если  хочешь, 
ударимся  объ  закладъ,  кому  она  достанется? 

—  А  что,  молъ,  такое:  изъ-за  чего  намъ  биться? 

—  А  изъ-за  того,  отв'Ьчаетъ,— что  тутъ  страсть,  что  сей- 
часъ  иочнется:  и  всЬ  господа  непрем'Ьнно  спятятся,  а 
лошадь  который-нибудь  вотъ  пзъ  этихъ  двухъ  аз1атовъ 
возьметъ. 

—  Что  же  они,  спрашиваю: — очень  что  ли  богаты? 

—  И  богатые,  отв'Ьчаетъ,  —  и  озорные  охотники:  они 
свои  большхе  косяки  гоняютъ  и  хорошей,  зав-Ьтной  лошади 
другъ  другу  въ  жизнь  не  уступятъ.  Ихъ  всЬ  знаютъ:  этотъ, 
брюхастый,  что  вся  морда  облуплена,  это  называется  Бак- 
шей  Отучевъ,  а  худпщ1й,  что  одн^  кости  ходятъ,  Чепкунъ 
Емгурчеевъ, — оба  злые  охотники,  и  ты  только  смотри,  чт5 
они  за  потеху  сд'Ьлаютъ. 

Я  замолчалъ  и  смотрю:  господа,  которые  за  кобылицу 
торговались,  уже  отступилися  отъ  нея  и  только  глядятъ,  а 
т'Ь  два  татарина  другъ  дружку  отппхиваютъ  и  все  хана 
Джангара  по  рукамъ  хлопаютъ,  а  сами  за  кобылицу  дер- 
жатся и  всЬ  трясутся  да  кричатъ;  одпнъ  крпчитъ: 

■ —  Я  даю  за  нее,  кром'Ь  монетовъ,  еще  пять  головъ  (зна- 
чить пять  лошадей),  а  другой  вош1тъ: 

—  Вретъ  твоя  мордамъ,  я  даю  десять.         й 
Бакшей  Отучевъ  кричитъ:  \ 

—  Я  даю  пятнадцать  головъ.  ^ 
А  Чепкунъ  Е-мгурчеевъ: 

—  Двадцать. 
Бакшей: 

—  Двадцать  пять. 
А  Чепкунъ: 

• —  Тридцать. 


—    40    — 

А  больше  ни  у  того,  пи  у  другого  видно  у;ко  к1,тъ... 
Чеш^унъ  крпкнулъ:  тридцать,  и  Бакшей  даетъ  тоже  только 
тридцать,  а  больше  нЬтъ;  но  зато  Чешл-нъ  еще  въ  при- 
дачу сЬдло  сулптъ,  а  Бакшей  с^дло  п  халатъ.  п  Чепкунъ 
халатъ  скидаетъ,  а  больше  опять  другъ  друга  пмъ  нечмгь 
одолевать.  Чепкунъ  крпкнулъ:  слушай  меня,  ханъ  Джан- 
гаръ:  я  домой  пр1'Ьду,  я  къ  теб-Ь  свою  дочь  пригоню,  и  Бак- 
шей тоич-е  дочь  сулптъ,  а  бо.тьше  опять  другъ  друга  неч'Ьмъ 
пересилить.  Тутъ  вдругъ  вся  татарва,  кои  тутъ  это  торго- 
вище  зр'Ьли,  заорали,  загалд'Ьли  по-своему;  ихъ  разнпмаютъ, 
чтобы  до  разорешя  другъ  друга  не  довели,  тормошатъ  ихъ, 
Чепкуна  и  Бакшея,  въ  разнътя  стороны,  въ  бока  пхъ  ты- 
чутъ,  уговарпваютъ. 

Я  спрашиваю  у  сосЬда: 

—  Скажи,  пожалуйста,  что  .это  такое  у  нихъ  теперь 
пошло? 

—  А  вотъ.  видишь, — говорить: — .этимъ  князьязхъ,  кото- 
рые ихъ  разнпмаютъ,  пмъ  Чепкуна  съ  Бакшеемъ  жал1:о,  что 
они  очень  заторговались,  такъ  вотъ  они  ихъ  разлучаютъ, 
чтобы  опомнились  и  какъ-нибудь  другъ  дружкЬ  честью  ко- 
былицу уступили. 

—  Какъ  же, — спрашиваю: —можно  .ли,  чтобы  они  другъ 
дружк'Ь  ее  уступили,  когда  она  обоимъ  пмъ  такъ  нравится? 
Этого  бьггь  не  можетъ. 

—  Отчего  же, — отв-Ьчаетъ: — а;з1аты  народъ  разсудитель- 
ный  и  степенный:  онн  разсудятъ,  что  зач-Ёыъ  напрасно  шгЬ- 
н1е  терять  и  хану  Джангару  дадутъ  сколько  онъ  просить,  а 
кому  коня  взять — съ  общаго  соглас1я  наперепоръ  пустятъ. 

Я  любопытств}то: 

—  Что  же,  молъ,  такое  это  значитъ:  «наперепоръ». 
А  тотъ  мн'Ь  отв'Ьчаетъ: 

—  Нечего  спрашивать,  смотри,  это  впдЬть  надо,  а  оно 
сейчасъ  на'йгаается. 

Смотрю  ли  п  вижу,  что  и  Бакшей  Отучевъ  и  Чепкунъ 
Емгурчеевъ  оба  будто  стиша.1п  и  у  т'Ьхъ  свопхъ  татаръ- 
мировщиковъ  вырываются  и  оба  другъ  къ  другу  бросились, 
подб'Ёжа.гп  и  по  рукамъ  бьютъ. 

—  Сгода!  дескать, — поладили. 
П  тотъ  то  же  самое  отвЬчаетъ: 

—  Сгода!  поладили! 

И  оба  въ  разъ   съ   себя  и  халаты  долой,  п  бешметы,  и 


— .  41    - 

чевяки  сбросили,  и  ситцевый  рубахи  сняли,  и  пи  однихъ 
широкихъ  полосатыхъ  портищахъ  остались  и  плюхъ  одинъ 
противъ  другого,  сЬли  на  землю,  какъ  курохтаны  степные, 
и  спдятъ. 

Въ  первой  разъ  мн^Ь  этакое  диво  вид'Ьть  доводилось,  и  я 
смотрю,  что  дальше  будетъ?  А  они  другъ  дружк-Ь  л'Ьвыя 
руки  подали  и  кр-Ьпко  пхъ  держатъ,  ноги  растопырили  и 
ими  другъ  дружкФ.  сл-^^дами  въ  сл'Ьды  уперлись  и  кричатъ: 
«подавай!» 

Что  такое  они  себ'1'.  требуютъ  «подавать»  я  не  предвижу, 
но  т'Ь,  татарва-то,  изъ  кучки  отв-Ьчаготъ: 

—  Сейчасъ,  бачка,  сейчасъ, 

И  вотъ  вышелъ  изъ  этой  кучки  татаринъ  старый,  сте- 
пенный такой,  и  держитъ  въ  рукахъ  дв-Ь  здоровыя  нагайки 
и  сравнялъ.ихъ  въ  рукахъ  и  кажетъ  всей  публик'Ь  и  Чеи- 
куну  съ  Бакшеемъ:   глядите,    говоритъ,  об-Ь  штуки  ровныя. 

—  Ровныя, — кричатъ  татарва: — всЬ  мы  видимъ,  что  бла- 
городно сд'Ьланы,  плети  ровныя!  Пусть  садятся  и  начинаютъ. 

А  Бакшей  и  Чепкунъ  такъ  и  рвутся,  за  нагайки  хва- 
таются. 

Степенный  татаринъ  и  говоритъ  имъ:  «подождите»  и 
самъ  имъ  этп  нагайки  подалъ:  одну  Чепкуну,  а  другую 
Бакшею,  да  ладоигами  хлопаетъ  тихо,  разъ,  два  и  три...  И 
только  что  онъ  въ  третье  хлопнулъ,  какъ  Бакшей  стегнетъ 
изо  всей  силы  Чепкуна  нагайкою  черезъ  плечо  по  голой 
спин'Ь,  а  Чепкунъ  такпмъ  самымъ  манеромъ  на  отв'йтъ  его. 
Да  и  пошли  этакъ  одинъ  другого  потчивать:  въ  глаза  другъ 
другу  глядятъ,  ноги  въ  ноги  сл-Ьдками  упираются  п  л'1>выя 
руки  кр'Ьпко  жмутъ,  а  правыми  съ  нагайками  порются... 
Ухъ,  какъ  они  знатно  поролись!  Одинъ  хорошо  черкнетъ, 
а  .другой  еш;е  лучше.  Глаза-то  у  обоихъ  даже  выстолбен'Ьли 
и  .гЬвыя  руки  замерли,  а  ни  тотъ,  ни  другой  не  сдается. 

Я  спрапп1ваю  у  моего  знакомца: 

—  Что  же  это,  молъ,  у  нихъ,  стало-быть,  въ  род]5  к*акъ 
господа  на  дуэ.1ь,  что  ли,  выходятъ? 

—  Да,  —  отв-Ьчаотъ: — тоже  такой  поединокъ,  только  это, 
говоритъ,  не  насчетъ  чести,  а  чтобы  не  расходоваться. 

—  И  что  же, — говорю: — они  этакъ  мог^^тъ  другъ  друга 
долго  сЬчь? 

—  А  сколько  имъ,— говоритъ: — псгхочется  и  сколько  силы 
станетъ. 


—    42    — 

А  тЬ  все  хлещутся,  а  въ  народ!^  за  нихъ  споръ  пошелъ: 
одни  говорятъ:  «Чепкунъ  Бакшея  перепоретъ»,  а  друпе 
спорятъ:  «Бакшей  Чепкуна  перебьетъ»  и,  кому  хочется,  объ 
закладъ  держатъ — гЬ  за  Чепкуна,  а  т-Ь  за  Бакшея,  кто  на 
кого  больше  надеется.  Поглядятъ  нмъ  съ  познан1емъ  въ 
глаза  и  въ  зубы,  и  на  спины  посмотрятъ  п  по  какпмъ-то 
прим'Ьтамъ  понпмаютъ  кто  надежн'Ье,  за  того  п  держатъ, 
Челов'Ькъ,  съ  которымъ  я  тутъ  разговарпва."1ъ,  тоже  изъ 
зрителей  опытныхъ  былъ  и  сталъ  сначала  за  Бакшея  дер- 
жать, а  потомъ  говоритъ: 

—  Ахъ,  квнтъ.  пропалъ  мой  двугривенный:  Чепкунъ 
Бакшея  собьетъ. 

А  я  говорю: 

—  Почему  то  знать?  Еше,  молъ,  ничего  не  ^гожно  утвер- 
дить: оба  еще  ровно  сидятъ. 

А  тотъ  ын^Ь  отв^чаетъ: 

—  Сидятъ-то, — говоритъ: — они  еще  оба  ровно,  да  не  одна 
въ  нихъ  повадка. 

—  Что  же,  —  говорю:  —  по  моему  мн'Ьн1ю,  Бакшей  еще 
ярче  стегаетъ. 

—  А  вотъ  то, — отвЬчаетъ: — и  плохо.  Н'1.тъ,  пропа.1ъ  за 
него  мой  двугривенный:  Чепкунъ  его  запоретъ. 

Что  это,  думаю,  такое  за  диковина:  какъ  онъ  непонятно, 
этотъ  мой  знакомецъ,  разсуждаетъ?  А  в-Ьдь  онъ  же,  раз- 
мышляю, должно-быть  въ  этомъ  д'Ьл-Ь  хорошо  понимаетъ 
практику,  когда  объ  закладъ  бьется! 

И  стало  мн']Ь,  знаете,  очень  любопытно,  и  я  къ  этому  зна- 
комцу пристаю: 

—  Скажп, — говорю: — милый  челов'Ькъ,  отчего  ты  теперь 
за  Бакшея  опасаешься? 

А  онъ  говорптъ: 

■ —  Экой  ты  пригородникъ  глупый:  ты  гляди,— говоритъ: — 
какая  у  Бакшея  спина. 

Я  гляжу:  ничего,  спина  этакая  хорошая,  мужественная, 
бо.тьшая  и  щ'х.шя,  какъ  подушка. 

—  А  видишь, — говоритъ:— какъ  онъ  бьетъ? 

Г.1яжу,  н  вижу  тоже,  что  бьетъ  яростно,  даже  глаза  на 
лобъ  выпялилъ,  и  такъ  его  какъ  ударптъ,  такъ  сразу  до 
крови  и  рЬжетъ. 

—  Ну,  а  теперь  сообрази,  какъ  онъ  нутремъ  дМствуетъ? 
• —  Что  же,  молъ,  такое  нутремъ?— я  вижу  одно,  что  си- 


—    43    — 

дитъ  онъ  прямо,  п  весь   ротъ   открылъ  л  воздухъ  въ  себя 
шибко  забнраетъ. 

А.  мой  знакомецъ  и  говоритъ: 

—  Вотъ  это-то  II  худо:  спина  велика,  по  ней  весь  ударъ 
просторно  ложится;  шибко  бьетъ,  запыхается,  а  въ  откры- 
тый ротъ  дышитъ,  онъ  у  себя  воздухомъ  все  нутро  пе- 
релшетъ. 

—  Что  же,— спрашиваю: — стало  быть  Чепкунъ  наделдаМ? 

—  Непрем^Ьнно,— отв'Ьчаетъ: — надежшЬе:  видишь,  онъ  весь 
сухой,  кости  въ  одной  кож'Ь  держатся  н  спиночка  у  него 
какъ  лопата  коробленая,  по  ней  ни  за  что  по  всей  ударъ 
не  падетъ,  а  только  м'Ьстечками,  а  самъ  онъ,  зри,  какъ 
Бакшея  спрохвала  поливаетъ,  не  частитъ,  а  съ  повадочкой, 
и  плеть  сразу  не  отхватываетъ,  а  подъ  нею  кож'Ь  напухать 
даетъ.  Вонъ  она  отъ  этого,  спина-то,  у  Бакшея  вся  п  взду- 
лась и  какъ  котелъ  посинела,  а  крови  шЬтъ  и  вся  боль  у 
него  теперь  въ  т'ктЬ  стоптъ,  а  у  Чепкуна  на  худой  спин* 
кожичка  какъ  на  жареномъ  поросенк'Ь  трещитъ,  прорываетъ 
и  оттого  у  него  вся  боль  кровью  сойдетъ  и  он-^  Баглпея 
запоретъ.  Понимаешь  ты  это  теперь?  ' 

—  Теперь, — говорю: — понимаю,  и,  точно,  тутъ  я  всю  эту 
аз1атску1о  практику  сразу  понялъ  и  сильно  ею  заинтересо- 
вался: какъ  въ  такомъ   случа'Ь  надо  подезн'Ье  дМствовать? 

—  А  еш;е  самое  главное, — указуетъ  мой  знакомецъ, — заме- 
чай, говоритъ,  —  какъ  этотъ  проклятый  Чепкунъ  хорошо 
мордой  такту  соблюдаетъ;  вндишь:  стегнетъ  и  на  отв'Ьтъ 
самъ  вытерпитъ  и  соразмерно  глазами  хлопнетъ, — это  легче, 
ч'Ьмъ  пялить  глаза,  какъ  Бакшей  пялитъ,  и  Чепкунъ 
зубы  стиснулъ  и  губы  прикусплъ,  это  тоже  легче,  оттого, 
что  въ  немъ  черезъ  эту  замкнутость  излишняго  горЬн1Я 
внутри  н'Ьтъ. 

Я  вс'Ь  эти  его  любопытныя  приматы  на  умъ  взялъ,  и 
самъ  вглядываюсь  и  въ  Чепкуна,  и  въ  Бакшея,  и  все  мн4 
стало  самому  понятно,  что  Бакшей  непременно  свалится, 
потому  что  у  него  уже  и  глазища  совсЬмъ  объостолошЬли 
и  губы  веревочкой  соб]  ались  и  весь  оскалъ  открыли...  И 
точно,  глядимъ,  Бакшей  еш,е  разъ  двадцать  Чепкуна  сте- 
ганулъ  и  все  разъ  отъ  разу  слабее,  да  вдругъ  брякъ  на- 
задъ  п  л'Ьвую  Чепкунову  руку  выпустилъ,  а  Своею  правою 
все  еш,е  двнгаетъ,  какъ  будто  бьетъ;  но  уже  безъ  памяти, 
совсЬмъ  въ  обхморок'Ь.    Ну,    тутъ   мой    знакомый  говоритъ: 


^-    44    — 

«шабашъ:  пропалъ  мой  двугрпвеннш!».  Т\  II,  ш\,  и  гитары 
заговорили,  поздравляют'ь  Чепкуна.  кртатъ: 

—  Ай,  башка  Чепкунъ  Емгурчеевъ,  ай,  умнап  башка — 
совсЬыъ  перес'Ькъ  Бакшея.  садись — теперь  твоя  кобыла. 

И  самъ  ханъ  Д-жангаръ  всталъ  съ  кошмы  и  похажи- 
ваеП),  а  самъ  губами  шлепаетъ  и  тоже  говорить: 

—  Твоя,  твоя,  Чепкунъ,  кобылица:  садись,  гони,  на  ней 
отдыхай. 

'Чепк)Т1Ъ  п  всталъ:  кровь  струитъ  по  спин-Ь,  а  ничего 
виду  бол153ни  не  даетъ,  положплъ  кобылий,!,  на  спину  свой 
халатъ  п  бешметъ.  а  самъ  на  нее  брюхомъ  вскинулся  и 
такимъ  манеромъ  по-Ьхалъ.  и  мн1',  опять  скучно  ста.ю. 

—  Вотъ.  думаю,  все  это  уже  и  окончилось,  и  мнЬ  опять 
про  свое  положен1е  въ  голову  пол'Ьзеп.:  а  мн-Ь  страхъ  какъ 
не  хогЬлось  про  это  думать. 

Но  только,  спасибо,  мой  тотъ  знакомый  человксъ  гово- 
рнтъ  мн'к 

—  Подожди,  не  уходи,  тутъ  непрем^лно  что-то  еще 
будетъ.    ^^^ 

Я  говорю: 

—  Чему  же  еш,е  быть?  все  кончено. 

—  Штъ, — говорить: — не  кончено,  ты  смотри,  говорить, 
ь"акъ  ханъ  Джангаръ  трубку  жжетъ.  Видитпь,  палить:  это 
онъ  непрем1->нно  еше  про  себя  что-нибудь  думаетъ,  самое 
аз1атское. 

Ну,  а  я  себ'Ь  думаю:  ахъ,  если  еще  что  будетъ  въ  этомъ 
въ  самомъ  род-Ь,  то  уже  было  бы  только  кому  за  меня  за- 
ложиться,  а  уже  я  не  спущу! 

ГЛ.\ВА  ШЕСТАЯ. 

И  что  же  вы  изволите  полагать?  Все  точно  такъ  и  вышло, 
какъ  мн'Ь  желалось:  ханъ  Джангаръ  трубку  палить,  а  на 
него  изъ  чищобы  гонитъ  еще  татарченокъ  и  уже  этотъ  не 
на  такой  к'обылиц'Ь,  какую  Чепкунъ  сь  мировой  у  Бакшея 
взялъ.  а  караковый  ;керебенокь,  какого  и  описать  нельзя. 
Если  вы  видали  когда-нпбудь,  какъ  по  меж!,  въ  хл-Ьбахъ 
птичка  коростель  б!житъ,  —  по-нашему.  по-ор.1овски,  дер- 
гачъ  зовется:  крыла  онъ  растопырить,  а  задъ  у  него  не 
какъ  у  прочихъ  птицъ,  не  распространяется  по  воздуху, 
а  внизъ  висптъ  и  ноги  к'низу  пустить,  точно  он^  о.АП'  не 
надобны,  —  настоящее,  выходить,   будто  онъ  !деть  по  воз- 


—    45    — 

духу.    Вотъ    и    этотъ  новый  конь,    па    эту  птицу  подобно, 
точно  не  своей  силой  несся. 

Истинно  не  солгу  скажу,  что  онъ  даже  не  летЬлъ,  а 
только  земли  за  ни^иъ  сзади  прибавлялось.  Я  этакой  лег- 
кости сроду  не  видаль  и  не  зналъ,  к-акъ  сего  конька  и 
цЬнить,  на  как1я  сокровища  и  кому  его  обречь,  какому  ко- 
ролевичу, а  уже  тЬмъ  паче  никогда  того  не  думалъ,  чтобы 
это'гь  конь  мой  сталъ. 

—  Какъ  онъ  вашъ  сталъ?  —  перебили  разсказчика  уди- 
вленные слушатели. 

—  Такъ  -  съ,  мой,  по  всЬмъ  правамъ  мой,  по  только  на 
одну  минуту,  а  какимъ  манеромъ,  извольте  про  это  слу- 
шать, если  угодно.  Господа,  по  своему  обыкновен1ю,  на- 
чали и  на  эту  лошадь  торговаться  п  мой  ремонтеръ,  ко- 
торому я  дитя  подарилъ,  тоже  встря.1Ъ,  а  противъ  нихъ, 
точно  ровня  имъ,  взялся  татаринъ  Савакирей,  этакой  ко- 
ротышъ,  небольпюй,  но  кр'Ьпкчй,  верченый,  'голова  бритая, 
словно  точеная,  и  круглая,  будто  молодой  кочашокъ  кр'Ь- 
поньк1й,  а  рожа  какъ  морковь  красная,  и  весь  онъ  будто 
огородина  какая  здоровая  и  св'Ьжая.  Еричитъ:  что,  гово- 
ритъ,  по-пустому  карманъ  терять  нечего,  клади  кто  хочетъ 
деньги  за  руки  сколько  .ханъ  проситъ,  и  давай  со  мною 
пороться,  кому  конь  достанетсяУ 

Господамъ,  разум'Ьется,  это  не  пристало,  и  они  отъ  этого 
сейчасъ  въ  сторону,  да  и  гд'Ь  имъ  съ  этимъ  татариномъ 
с'Ьчься,  онъ  бы,  поганый,  ихъ  всЬх'ь  перебилъ.  А  у  моего 
ремонтера  тогда  уже  и  денегъ-то  не  очень  густо  было,  по- 
тому он'ь  въ  Пенз'Ь  опять  въ  карты  проигрался,  а  лошадь 
ему,  я  вижу,  хочется.  Вотъ  я  его  сзади  дернулъ  за  рукавъ, 
да  и  говорю:  такъ  и  такъ,  молъ,  лишняго  сулить  не  надо, 
а  что  ханъ  требу етъ,  то  дайте,  а  я  съ  Савакиреемъ  сяду 
потягаться  на  мировую.  Онъ  было  не  хот'Ьлъ,  но  я  упро- 
силъ,  говорю: 

—  Сд'Ьлайте  такую  милость:  мн'1э  хочется. 
Ну,  такъ  и  сделали. 

—  Вы  съ  этимъ  татариномъ...  что  же...  сЬкли  другъ 
друга? 

—  Да-съ,  тоже  такимъ  манеромъ  иопоролись  на  миро- 
вую, и  жеребенокъ  мнЬ  достался. 

—  Значитъ,  вы  татарина  победили? 

—  Поб'Ьдилъ-съ  не  безъ  труда,  но  пересилилъ  его. 


—    46    — 

—  В'Ьдь  это,  должно  быть,  ужасная  боль? 

—  Ммм...  какъ  вамъ  сказать...  да;  вначалЬ  е^ть-съ;  п 
даже  очень  чувствительно,  особенно  потому,  что  безъ  при- 
вычки, п  онъ,  этотъ  Савакпрей,  тоже  пм'Ьлъ  сноровку  на 
опухъ  бпть,  чтобы  кровь  не  спущать,  но  я  протпвъ  этого 
его  тонкаго  искусства  свою  хитрую  сноровку  взя.гь:  какъ 
онъ  меня  хлобыснетъ,  я  сазгь  подъ  нагайкой  спиною  под- 
дерну и  такъ  приноровился,  что  сейчасъ  шкуру  себ-Ь  и 
сорву,  такимъ  манеромъ  и  обезопасился,  и  самъ  этого  Са- 
вакирея  запоролъ. 

—  Какъ  запороли,  неужто  совершенно  до  смерти? 

—  Да-съ,  онъ  черезъ  свое  упорство  да  черезъ  политику 
такъ  глупо  себя  допустилъ,  что  его  больше  и  на  св^т'Ь  не 
ста.10,— отвЬчалъ  добродушно  и  безстрастно  разсказчикъ,  и 
видя,  что  с.т\'шателп  всЬ  смотрятъ  на  него,  если  не  съ  ужа- 
сомъ,  то  съ  н'Ьмымъ  недоум'Бн1емъ,  какъ  -  будто  почувство- 
валъ  необходимость  пополнить  свой  разсказъ  пояснетемъ. 

—  Видите, — продолжа.1ъ  онъ: — это  стало  не  отъ  меня,  а 
отъ  него,  П0Т051У  что  онъ  во  всЬхъ  Рьгнь  -  пескахъ  первый 
батырь  считался  и  черезъ  эту  амбпц1ю  ни  за  что  не  хо- 
тктъ  мшЬ  уступить,  хот'Ьлъ  благородно  вытериЬть,  чтобы 
позора  черезъ  себя  на  аз1атскую  нац1ю  не  положить,  но 
сом.тк1ъ,  б'Ьднячокъ.  и  протпвъ  меня  не  вытерп'Ьлъ,  вЬрно 
потому,  что  я  въ  ротъ  грошъ  взя.1ъ.  Ужасно  это  помогаетъ, 
и  я  все  его  грызъ,  чтобы  боли  не  чувствовать,  а  для  раз- 
сЬянности  мыслей  въ  ум'{^  удары  считалъ,  такъ  мн'Ь  и 
ничего. 

. —  II  сколько  же  вы  насчитали  ударовъ? — перебили  раз- 
сказчика. 

—  А  вотъ  нав'Ьрное  этого  сказать  не  могу  -  съ,  позгню, 
что  я  сосчиталъ  до  дв'Ьстп  до  восемьдесятъ  и  два,  а  потомъ 
вдругъ  покачнуло  меня  въ  род'Ь  обморока,  я  и  сби."1ся  на 
минуту  и  уже  такъ  безъ  счета  пупталъ,  но  только  Сава- 
кпрей тутъ  же  вскор-Ь  посл'ЬднШ  разокъ  на  меня  замах- 
нулся, а  уже  ударить  не  могъ,  самъ  какъ  кукла  на  меня 
впередъ  и  уиалъ:  посмотрЬлп,  а  онъ  мертвый...  Тьфу,  ты, 
дуракъ  эда1;1й1  до  чего  дотерпкюя?  Чуть  я  за  него  въ 
острогъ  не  попалъ.  Татарва — т'Ь  ничего:  ну,  убилъ  и  убилъ: 
на  то  так1я  были  кондищи,  потому  что  и  онъ  меня  могъ 
засЬчь,  но  свои,  наши  русск1е,  даже  досадно  какъ  этого  не 
понимаютъ,  и  взъ-Ьлись.  Я  говорю: 


—    47    — 

—  Ну,  вамъ  что  такого?  что  вамъ  за  надобность?  •• 

—  Какъ,  говорятъ: — в1^дь  ты  аз1ата  убилъ? 

—  Ну,  такъ,  что  же,  ыолъ,  такое,  что  я  его  убилъ?  В]§дь 
это  д1^10  любовное.  А  разв-Ь  лучше  было  бы,  если  бы  онъ 
меня  зас'Ькъ? 

-  —  Онъ,  говорятъ,  —  тебя  ыогъ  засЬчь  и  ему  ничего,  по- 
тому что  онъ  иновЬръ,  а  тебя,  говорятъ,  по  христ1анству 
надо  судить.  Пойдемъ,  говорятъ,  въ  полицш. 

Ну,  я  себ^Ь  думаю:  ладно,  братцы,  судите  в'Ьтра  въ 
полтЬ,  а  какъ  по-моему  полиц1я  —  кЬтъ  ее  ничего  вреднее, 
то  я  сейчасъ  шмыгъ  за  одного  татарина,  да  за  другого. 
Шепчу  имъ: 

—  Спасайте,  князья:  сами  вид'Ьли,  все  это  было  на  чест- 
номъ  бою... 

Они  сжалились  п  пошли  меня  другъ  за  дружку  перепи- 
хивать и  скрыли. 

—  То-есть,    позвольте...  Какъ  же  они  васъ  скрыли'^ 

—  Совс'Ьмъ  я  съ  ними  б'Ьжалъ  въ  ихъ  степи. 

—  Въ  степи  даже! 

—  Да-съ,  въ  самые  Рынь-пески. 

—  И  долго  тамъ  провели? 

—  Ц'Ьлыя  десять  л^)Тъ:  двадцати  трехъ  л-Ьтъ  меня  въ 
Рынь-пески  доставили,  по  тридцать  четвертому  году  я  от- 
туда назадъ  уб'Ьжа.1ъ. 

—  Что  же  вамъ  понравилось  пли  нЬтъ  въ  степи  жить? 

—  Штъ-съ;  что  же  тамъ  можетъ  нравиться? — скучно  и 
больше  ничего;  а  только  раньше  уйти  нельзя  было. 

—  Отчего  же:  держали  васъ  татары  въ  ям'Ь,  плп  кара- 
улили? 

—  Н'Ьтъ-съ,  они  добрые,  они  этого  неблагородства  со 
щою  не  допускали,  чтобы  въ  яму  сажать,  или  въ  колодки, 
а  просто  говорятъ:  ты  намъ,  Иванъ,  будь  пр1ятель;  мы, 
говорятъ,  тебя  очень  любимъ,  и  ты  съ  нами  въ  степи  живи 
и  полезнымъ  челов'Ькомъ  будь,  —  коней  намъ  .тЬчп,  и  ба- 
бамъ  помогай. 

—  И  вы  лечили? 

—  Л'Ьчилъ;  я  такь  у  нихъ  за  .г1^каря  и  былъ,  и  самихъ 
ихъ,  и  скотину  всю,  и  коней,  и  овецъ,  всего  больше  женъ 
ихнихъ,  татарокъ,  пользовалъ. 

—  Да  вы  разв'Ь  умЬете  .тЬчить? 

—  Какъ  бы  вамъ  это  сказать...    Да  в1здь    въ   этомъ   ка- 


—    48    — 

кая  же  хитрость?  ЧЬмъ  кто  забо.штъ — я  сабуру  дамъ,  или 
калганнаго  корня,  п  пройдетъ,  а  сабуру  у  ннхъ  много 
было,  —  въ  Саратов'Ь  одинъ  татаринъ  ц^лый  ыЬшокъ  на- 
щелъ  п  привеаъ,  да  сип  до  меня  не  знали,  къ  чему  его 
определить. 

—  II  обжились  вы  съ  ними? 

—  Н'Ьтъ-с'ь,  постоянно  назадъ  стремился. 

—  И  неужто  нпкакъ  нельзя  было  >'йти  отъ  нихъ? 

— •  Ы'Ьтъ  -  съ,  отчего  же,  если  бы  у  меня  ноги  въ  своемъ 
вид-Ь  оставались,  такъ  я  навЬрно  давно  бы  назадъ  въ  оте- 
чество уше.1ъ. 

—  А  у  васъ  что  же  съ  ногами  случилось? 

—  Подш,етиненъ  я  былъ,  постЬ  перваго  раза. 

—  Какъ  это?..  Извините,  пожалуйста,  мы  не  совсЬмъ 
лонимаемъ,  чтб  это  значитъ,  что  вы  были  подщетинены? 

—  Это  у  нихъ  самое  обыкновенное  средство:  если  онн 
кого  по.1юбятъ  и  удержать  хотятъ,  а  тотъ  тоскуетъ,  или 
попытается  б'1^жать,  то  и  сдЬлаютъ  съ  нпмъ,  чтобы  онъ  не 
ушелъ.  Такъ  п  мнЬ,  пос.тЬ  того  какъ  я  разъ  попробовалъ 
уходить,  да  сбился  съ  дороги,  они  пойма.ти  меня  п  гово- 
рятъ:  знаеигь,  Пванъ,  трл,  говорят!,  намъ  будь  пр1ятель  и 
чтобы  ты  опять  не  уи1е.ть  отъ  насъ,  мы  теб1  лучше  пяткп 
нарубимъ  и  малость  щетпнки  туда  пнхнемъ,  ну  и  испор- 
тили мнЬ  такимъ  манеромъ  ноги,  такъ  что .  все  время  на 
карачкахъ  ползалъ. 

—  Скаж1гге,  пожалуйста:  какъ  же  они  дЬлаютъ  эту  ужас- 
ную операц1ю? 

—  Очень  просто  -  съ:  пова.тпли  меня  на  землю  человЬкъ 
десять  и  говорятъ:  «ты  крпчи,  Пванъ,  погромче  кричи, 
когда  мы  начнемъ  рЬзать:  тебЬ  тогда  легче  будетъ»,  и 
сверхъ  меня  сЬлп,  а  одинъ  такой  пскуснпкъ  изъ  нихъ  въ 
одну  минуточку  мн'Ь  на  подошвахъ  гакурку  подр'Ьзалъ  да 
рубленой  коневьей  гривы  туда  засыпалъ  п  опять  съ  этой 
подсыпью  шкурку  заверну.1ъ  и  стрункой  зашилъ.  Пос.т'Ь 
этого  тутъ  они  меня,  точно,  дёнъ  несколько  держали  руки 
связавши,  ■ —  все  боялись,  чтобы  я  себ'Ь  ранъ  не  вреди.1Ъ  и 
щетинку  гноемъ  не  вывелъ;  а  какъ  шкурка  зажила  п  от- 
пустили: теперь,  говорятъ,  здравствуй,  Пванъ,  теперь  уже 
ты  совсЬмъ  нашъ  пр1ятель  и  отъ  насъ  отсюда  никогда  не 
уйдешь. 

Я  тогда  только  всталъ   на  ноги,    да    и    брякъ  опять  на 


49 


землю:  волосъ-то  этотъ  рубленый,  что  подъ  шкурой  ш^  ии- 
тахъ  заросъ,  такъ  смертно  больно  въ  живое  мясо  кололся, 
что  не  только  шагу  ступить  невозможно,  а  даже  устоять 
на  ногахъ  средства  н'Ьтъ.  Сроду  я  не  плакивалъ,  а  тугь 
даже  въ  голосъ  заголосилъ: 

—  Что  же  это,  говорю,  вы  со  мною,  азхаты  прооятые, 
устроили?  Вы  бы  меня  лучше,  аспиды,  совсЬмъ  убили, 
ч'Ьмъ  этакъ  ц'Ьлый  в'Ькъ  такимъ  кал'Ькои  быть,  что  сту- 
пить не  могу. 

А  они  говорятъ: 

—  Ничего,  Иванъ,  ничего,  что  ты  ио  пустому  дЬлу  оби- 
жаешься. 

—  Какое  же,  говорю,  —  это  пустое  Д'Ьло,  такъ  человека 
испортить,  да  еще  чтобы  не  обижаться? 

—  А  ты,  говорятъ,  —  присноровись,  прямо-то  на  сладки 
не  наступай,  а  раскорячкомъ  на  косточкахъ  ходи. 

—  Тьфу,  вы  подлецы!  —  думаю  я  себЬ,  и  отъ  нихъ  от- 
вернулся и  говорить  не  сталъ,  и  только  пор'Ьшилъ  себ-Ь  въ 
своей  голов'Ь,  что  лучше  уже  умру,  а  не  стану,  молъ,  по 
вашем}^  сов'Ьту  раскорякою  на  ш,иколоткахъ  ходить;  но  по- 
тойгь  полежалъ  -  полежалъ, — скука  смертная  одол Ьла  и  сталъ 
присноравливаться  и  мало-по-малу  пошелъ  на  щнколоткахъ 
ковылять.  Но  то.1ько  они  надо  мной  черезъ  это  нимало  не 
см'Ьялись,  а  еш;е  говорили: 

—  Вотъ  и  хорошо,  и  хорошо,- Иванъ,  ходишь. 

—  Экое  несчаст1е,  и  какъ  же  вы  это  пустились  уходить 
и  опять  попались? 

—  Да  невозможно-съ;  степь  ровная,  дорогъ  нЬтъ  и  'Ьсть 
хочется...  Три  дня  шелъ,  ослабЬлъ  не  хуже  лиса,  руками 
какую-то  птицу  поймалъ  и  сырую  ее  съ'киъ,  а  тамъ  опять 
голодъ  и  воды  н'Ьтъ...  1|"акъ  идти?..  Такъ  п  упалъ,  а  они 
отыскали  меня  и  взяли  и  под  щетинил  и. 

Н'Ькто  изъ  сл}^шате.1ей  зам^тилъ  по  поводу  этого  подще- 
тиниванья,  что  в-Ьдь  это  должно  быть  изъ  рукъ  вонъ  не- 
ловко ходить  на  щиколоткахъ. 

—  По  первоначалу  даже  очень  нехорошо,  —  отв^ча.ть 
Иванъ  Северьянычъ: — да  и  поюмъ  хоть  я  изловчился,  а 
все  много  пройти  нельзя.  Но  только  зато  они,  эта  татарва, 
не  стану  лгать,  обо  мнЬ  съ  этихъ  поръ  хорошо  печалились: 

—  Теперь,  говорятъ,  теб'Ь,  Иванъ,  самому  трудно  быть: 
теб'Ь  ни  воды  принесть,   ни   что  прочее  для  себя  сготовить 

Соч1]неп1я  Н.  С.  Л-Ьскова.  Т.  V.  4 


—    50    — 

неловко.  Берп,  говорятъ.  братъ.  себ'б  теперь  Наташу,  —  мы 
теб'Ь  хорошую  Наташу  дадимъ,  какую  хочешь  выбирай. 
Я  говорю: 

—  Что  мн^  пхъ  выбирать:  одна  въ  нихъ  во  вс^хъ  польза. 
Давайте  какую  попало.  Ну,  они  меня  сейчасъ  безъ  спора 
п  женплп. 

—  Какъ!  женплп  васъ  на  татарке? 

—  Да-съ;  разум'Ьется,  на  татаркЬ.  Сначала  на  одной 
того  самаго  Савакпрея  жен'Ь,  котораго  я  пересбкъ,  только 
она,  эта  татарка,  вышла  совсЬмъ  мнЬ  не  по  вкусу:  благая 
какая-то  н  все  какъ  будто  очень  меня  боялась  и  нимало 
меня  не  веселпла.  По  мужу,  что  ли,  она  скучала,  или  такъ 
къ  сердцу  ей  что-то  подступало.  Ну,  такъ  они  заметили, 
что  я  ею  сталъ  отягощаться  и  сейчасъ  другую  мн-Ь  при- 
вели, эта  .маленькая  была  д'Ьвочка,  не  бо.тЬе,  какъ  всего 
годовъ  тринадцати...  Сказали  мнЬ: 

—  Возьми,  Иванъ,  еще  эту  Наташу,  эта  будетъ  утЬшн^Ье. 

Я  и  ВЗЯ-ТЪ. 

—  П  что  же:  эта  точно  была  для  васъ  ут'Ьшн'Ье? — спро- 
сили слушатели  Ивана  Северьяныча. 

—  Да,  —  отв'Ьчалъ  онъ:  —  эта  вышла  поугЬшнЬе,  то.тько 
порою,  бывало,  веселитъ.  а  порою  т-Ьмъ  докучаетъ,  что  ба- 
луется. 

—  Какъ  же  она  баловалась? 

—  А  разно...  Какъ  ей,  бывало,  в.з думается;  на  кол1ши, 
быва.ю,  вскочитъ;  либо  спишь,  а  она  съ  головы  тюбетейку 
ногой  скопнетъ.  да  закинетъ  куда  попало,  а  са5[а  смЬется. 
Станешь  на  нее  грозпться,  а  она  хохочетъ,  заливается,  да 
какъ  русалка  б-Ьгать  почнетъ,  ну,  а  мнЬ  ее  на  карачкахъ 
не  догнать, — шлепнешься,  да  и  самъ  разсм-Ьешься. 

—  А  вы  тамъ  въ  стеш1  го.юву  брили  и  носили  тюбетейку? 

—  Брплъ-съ. 

—  Для  чего  же  это?  вЬрно  хотЬлп  нравиться  вашимъ 
женамъ? 

—  Н'Ьтъ-съ;  'больше  для  опрятности,  потому  что  тамъ 
бань  н'ктъ. 

—  Такимъ  образомъ  у  васъ,  значитъ,  за  разъ  было  двЬ 
жены? 

—  Да-съ;  въ  этой  степи  дв!.;  а  пото>гъ  у  другого  хана, 
у  Агаптмолы,  кой  меня  }-1-онилъ  отъ  Отучева,  мн-Ь  еще 
дв'Ь  дали. 


.--    51    — . 

—  Позвольте  же,  —  запыталъ  опять  одкчъ  пзъ  слушате- 
лей:— какъ  же  васъ  могли  угнать? 

—  Подвохомъ-съ.  Я  в'Ьдь  изъ  Пензы  б'Ьжалъ  съ  татар- 
вою Чепкуна  Еыгурчеева  и  л'Ьтъ  пять  подъ-рядъ  жилъ  въ 
емгурчеевской  орд'Ь  и  тутъ  съЬзжались  къ  нему  на  радости 
вс'Ь  князья  и  уланы,  и  шнхъ-зады,  и  мало-зады,  п  бывалъ 
хаяъ  Джангаръ  и  Бакшей  Отучевъ. 

—  Это  котораго  Чепкунъ  сЬкъ? 

—  Да-съ,  тотъ  самый. 

—  Какъ  же  это...  разв^}  Бакшей  на  Чепкуна  не  сердился? 
-    —  За  что  же? 

—  За  то,  что  онъ  такъ  поро.тъ  его  п  лошадь  у  него  отбилъ? 

—  Н'Ьтъ-съ,  онп  никогда  за  это  другъ  на  друга  не  сер- 
дятся: кто  кого  по  любовному  уговору  перебьетъ,  тотъ  и 
получай,  п  больше  ничего;  а  только  ханъ  Джангаръ  шкЬ, 
точно,  одинъ  разъ  выговаривалъ...  эхъ,  говоритъ,  Иванъ, 
эхъ,  глупая  твоя  башка,  Иванъ,  зач'Ьмъ  ты  съ  Савакп- 
реемъ  за  русскаго  князя  сЬчься  сЬлъ,  —  я,  говоритъ,  бьыо 
хот']Ьлъ  см'Ьяться,  какъ  самъ  князь  рубаха  долой  будетъ 
снимать. 

—  Никогда  бы,  отв-Ьчаю  ему,  ты  этого  не  дождалъ. 

—  Отчего? 

—  Оттого,  что  наи1и  князья,  говорю, — слабодушные  и  не 
мужественные,  и  сила  ихъ  самая  ничтожная.     ^ 

Онъ  понялъ. 

—  Я  такъ,  говоритъ, — и  вид^тъ,  что  изъ  нихъ,  говоритъ, 
настоящихъ  охотниковъ  н'Ьтъ,  а  все  только  если,  что  хо- 
тятъ  по.1учить,  такъ  за  деньги. 

—  Это,  молъ,  в4рно:  они  безъ  денегъ  ничего  не  могутъ. 

—  Ну,  а  Агашимола,  онъ  пзъ  дальней  орды  былъ,  гд^Ь-то 
надъ  самымъ  Касп1еыъ  его  косяки  ходили,  онъ  очень  лЬ- 
читься  любилъ  и  позвалъ  меня  свою  ханшу  попользовать 
и  много  головъ  скота  за  то  Емгурчею  обЬи1,алъ.  Емгурчей 
меня  къ  нему  и  отпустилъ:  набралъ  я  съ  собою  сабуру  и 
калганнаго  корня  и  по'Ьхалъ  съ  нимъ.  А  Агашимола  какъ 
взялъ  вшня,  да  и  гайда,  въ  сторону  со  всЬмъ  кочемъ,  во- 
семь дней  въ  сторону  скакали. 

—  И  вы  верхомъ  'Ьхали? 

—  Верхомъ-съ. 

—  А  какъ  же  ваши  ноги? 

—  А  что  же  такое? 


—    52    — 

—  Да  волосъ-то  1)уб.1еный,  который  у  васъ  въ  ияткахъ 
былъ,  разв'Ь  онъ  васъ  не  безиокоилъ? 

—  Ничего;  это  у  нихъ  хорошо  приноровлено:  они  эдакъ 
кого  волосомъ  подщетпнятъ,  тому  хорошо  ходить  нельзя,  а 
на  кон'Ь  такой  подщетиненныи  челов'Ькъ  еще  лучше  обыкно- 
веннаго  сидитъ,  потому  что  онъ,  раскорякой  ходючи,  всегда 
ноги  колесомъ  привыкаетъ  держать,  и  копя  какъ  обручемъ 
ими  обтянетъ  такъ,  что  ни  за  что  его  долой  и  не  сбить. 

—  Ну  и  что  же  съ  вами  далЬе  было  въ  новой  степи  у 
Агашимолы? 

—  Опять  и  еще  жесточе  погпбалъ. 

—  Но  не  погибли? 

—  Н'Ьтъ-съ,  не  погибъ. 

—  Сд'Ьлайте  же  милость,  разскажите:  что  вы  дальше  у 
Агашимолы  вытерп'Ь.1и. 

—  Извольте. 

ГЛАВА  СЕДЬМАЯ. 

Какъ  Агашимолова  татарва  пригонп.ш  со  мной  на  ста- 
новище, такъ  и  гайда  на  другое  па  новое  ыкто  пошли  и 
уже  не  выпустили  меня. 

—  Что,  говорятъ, — тебЬ  тамъ,  Пванъ,  съ  Емгурчеевыми 
жить, — Емгурчей  воръ,  ты  съ  нами  живи,  мы  тебя  съ  охо- 
той уважат1г  будемъ  и  хорошихъ  Наташъ  тебЬ  дадимъ.  Тамъ 
у  тебя  всего  двЬ  Натапп!  было,  а  мы  тсб1'.  больше  дадимъ. 

Я  отказался: 

—  На  что,  говорю,  мпЬ  пхъ  больше?  мнЬ  больше  не  надо. 

—  НЬтъ,  говорятъ, —  ты  не  пош1маешь:  больше  Наташъ 
лучше:  он'Ь  теб'Ь  больше  Колекъ  нарожаютъ,  всЬ  тебя  тять- 
кой кричать  будутъ. 

—  Ну,  говорю,  легко  ли  мнЬ  обязанность  татарчатъ  вос- 
питывать. Кабы  ихъ  крестить  и  причащать  было  кому,  дру- 
гое бы  еще  Д'Ь.ю,  а  то  что  же:  сколько  я  ихъ  ни  умножу, 
всЬ  они  ваши  же  будутъ,  а  не  православные,  да  еще  и 
обманывать  мужпковъ  станутъ  какъ  вырастутъ.  Такъ  двухъ 
женъ  опять  взялъ,  а  больше  не  прияялъ,  потому  что  если 
много  бабъ,  такъ  он1)  хоть  и  татарки,  но  ссорятся,  пога- 
ныя,  и  ихъ  надо  постоянно  учить. 

—  Ну-съ,  и  что  же,  люби.ш  вы  этпхъ  вашихъ  новыхь 
женъ? 

-  Какъ-съ? 


—  Этпх'ъ  новыхъ  женъ  своихъ  вы  любили? 

—  Любить?..  Да,  то-есть  вы  про  это?  ничего,  одна,  что 
я  отъ  Агашпмолы  принялъ,  была  до  меня  услужлива,  такъ 
я  ее  ничего...  сожалЬлъ. 

■ —  А  ту  д'Ьвочку,  что  прежде  молоденькая-то  такая  у  васъ 
В1>  женахъ  была?  она  вамъ,  в'Ьрно,  больше  нравилась? 

—  Ничего;  я  и  ее  жал'Ьлъ. 

—  И  скучали  нав'Ьрно  по  ней,  когда  васъ  изъ  одной 
орды  въ  другую  украли? 

—  НФ.ТТ.;  скучать  не  скучалъ. 

—  Но  в-Ьдь  у  васъ,  в'Ьрно,  и  та^гъ  отъ  т!.хъ  отъ  пер- 
выхъ  л;енъ  Д'Ьти  были? 

—  Какъ  же-съ,  были:  Савакиреева  жена  родила  двухъ 
Колекъ  да  Наташку,  да  эта  маленькая  въ  пять  л'Ьтъ  шесть 
И1тукъ  породила,  потому  что  она  двухъ  Колекъ  въ  одинъ 
разъ  парою  принесла. 

—  Позвольте,  однако,  спросить  васъ:  почему  вы  пхъ  все 
такъ  называете  «Кольками»  да  «Наташками»? 

—  А  это  по-татарски.  У  нихъ  все:  если  взрослый  рус- 
СК1Й  челов1и;ъ  такъ  Иванъ,  а  женщина  Наташа,  а  маль- 
чиковъ  они  Кольками  кличутъ,  такъ  и  моихъ  женъ,  хоть 
он'Ь  и  татарки  были,  но  по  мн-Ь  ихъ  все  уже  русскими 
числили  и  Наташками  звали,  а  мальчи1пекъ  Кольками.  Од- 
нако, все  это,  разумФ,ется,  только  поверхностно,  потому  что 
они  были  безъ  вс'Ьхъ  церковныхъ  таинствъ  и  я  ихъ  за 
своихъ  д'Ьтей  не  почиталъ. 

—  Какъ  ;ке  не  почитали  зп  своихъ?  почему  же  это  такъ? 

—  Да  что  же  ихъ  считать,  когда  они  не  крещеные-съ, 
п  муромъ  не  мазаны. 

—  А  чувства-то  вапш  родительск1я? 

—  Что  же  такое-съ? 

,    —  Да  неужто  же  вы  этихъ  д'^'.тей  нимало   и   не  любили, 
п  ие  ласкали  ихъ  никогда? 

—  Да  в'Ьдь  какъ  ихъ  ласкать?  РазумЬется,  если,  бывало, 
какъ  одинъ  сидишь,  а  который-нибудь  подб'Ьжнтъ,  ну,  ни- 
чего, по  головкЬ  его  рукой  поведеить,  поглядишь  и  скажешь 
ему  «ступай  къ  матери»,  но  только  это  р'Ьдко  доводилось, 
потому  мн'Ь  не  до  нихъ  было. 

—  А  отчего  же  не  до  нихъ:  Д'Ьла,  что  ли,  у  гасъ  очень 
много  было? 


—  Н'Ьтъ-съ;  дЬла  нцкакого,  а  тосковалъ:  очень  домой  въ 
Росс1ю  хотЬлось. 

—  Такъ  вы  и  въ  десять  лЬтъ  не  привыкли  къ  степямъ? 

—  НЬтъ-съ,  домой  хочется...  тоска  д'Ьлалась.  Особенно 
по  вечерамъ,  плн  даже  когда  среди  дня  стоптъ  погода  хо- 
рошая, жд,рынь,  въ  стану  тихо,  вся  татарва  отъ  зною  по- 
падаетъ  по  шатрамъ  и  спитъ,  а  я  подниму  у  своего  шатра 
по.ючку  и  гляжу  на  степи...  въ  одну  сторону  и  въ  дру- 
гую— все  одинаково...  Знойный  видъ,  жесток1Й;  просторъ — 
краю  Н'Ьтъ;  травы,  буйство;  ковыль  б-Ьлый,  пушистый,  какъ 
серебряное  море  волнуется  и  по  в'Ьтерку  запахъ  несетъ: 
овцой  пахнетъ,  а  солнце  обливаетъ,  жжетъ,  п  степи,  словно 
жизни  тягостной,  нигд'Ь  конца  не  предвидится  и  тутъ  глу- 
бин'Ь  тоски  дна  нЬтъ...  Зрпить,  самъ  не  знаешь  куда,  п  вдругъ 
предъ  тобой  отколь  ни  возьмется  обозначается  монастырь, 
пли  храмъ  и  вспомнишь  крещеную  зем.тю  п  заплачешь. 

Иванъ  Северьянычъ  остановился,  тяжело  вздохнулъ  отъ 
воспоминан1я  п  продолжа.1ъ: 

—  Или  еще  того  хуже  было  на  солончакахъ  надъ  са- 
мымъ  надъ  Касп1емъ;  солнце  рд'Ьетъ,  печетъ  и  солончакъ 
блеститъ  и  море  блестптъ...  ОдурЬше  отъ  этого  б.1еску  даже 
хуже  ч'Ьмъ  отъ  ковьмя  д-Ьлается  и  не  знаешь  тогда,  гд'Ь 
себя,  въ  какой  части  св-Ьта  числить,  то-есть  живъ  ты  или 
уже  умеръ  и  въ  безнадежномъ  аду  за  гр^хи  мучишься. 
Тамъ,  ГД'Ь  степь  ковылисгЬе,  она  все-таки  радостней;  тамъ 
хоть  по  уваламъ  кое-гд-Ь  изредка  шалфей  спз'Ьетъ,  пли  ыел- 
К1Й  полынь  и  чабрецъ  пестритъ  б-Ёлизну!  а  тутъ  все  одно 
блыщан1е...  Тамъ,  гд^-нибудь  огонь  пйломъ  по  трав'Ь  пой- 
детъ,  —  суета  поднимется:  дрохвы  летятъ,  стрепеты,  ку- 
лики степные  п  охота  на  нихъ  затеется.  Тудаковъ  этихъ, 
и.ш  по  зд'Ьшнему  драхвовъ,  на  коняхъ  за'Ьзжаемъ  и  длин- 
ными кнутьями  засЬкаемъ;  а  тамъ,  г.хяди,  надо  и  самиыъ 
съ  коня  отъ  огня  бежать...  Все  отъ  этого  развлечен1е.  А  по-" 
томъ  по  старому  палу  опять  клубника  засядетъ;  птица  на 
нее  разная  налетптъ,  все  больше  мелочь  этакая  и  попдетъ 
въ  воздух'Ь  чириканье...  А  потомъ  еще  гд-Ь-нибудь  и  ку- 
стикъ  встретишь:  таволожка,  дпкш  персичекъ,  или  чилиз- 
никъ...  И  когда  на  восход1)  солнца  туманъ  росою  садится, 
будто  прохладой  пахнётъ  и  идутъ  отъ  растен1я  запахи... 
Оно,  разум'Ьется,  и  при  всемъ  этомъ  скучно,  но  все  еще 
перенесть  можно,  но  на  со-тончак-Ь  не  приведи  Господи  ни- 


00     — 


кому  долго  побывать.  Конь  тамъ  одно  время  бывастъ  дово- 
ленъ:  онъ  соль  лижетъ  и  съ  нея  много  пьетъ  и  жпр'Ьетъ, 
но  человеку  тамъ — погибель.  Лишностп  даже  никакой  н'Ьтъ, 
только  п  есть,  какъ  на  см^хъ,  одна  малая  птичка,  красно- 
устикъ,  въ  род'Ь  нашей  ласточки,  самая  неиримЬчательная, 
а  только  у  губокъ  этакая  оторочка  красная.  ЗачЬмъ  она  къ 
этимъ  морскимъ  берегамъ  летитъ — не  знаю,  но  какъ  сЬсть 
ей  постоянно  зд'Ьсь  не  на  что,  1Т0  она  упадетъ  на  со.10н- 
чакъ,  полежитъ  на  своей  хлупи  и,  глядишь,  опять  схвати- 
лась и  опять  полет'Ьла,  а  ты  и  сего  лпшенъ,  ибо  крыльевъ 
шЬтъ,  и  ты  снова  здЬсь,  и  н'Ьтъ  тебЬ  ни  смерти,  ни  жи- 
вота, ни  покаян1я,  а  умрешь,  такъ  кйкъ  барана  тебя  въ 
со.1ь  положатъ,  и  ленш  до  конца  св'Ти'а  солониною.  А  еще 
и  этого  тошн'Ьс  зимою  на  тюбеньк^Ь;  сн1>гъ  ма.1ып,  только 
чуть  траву  укроетъ  и  залубенитъ  —  татары  тогда  все  въ 
юртахъ  надъ  огномъ  сидятъ,  курятъ...  И  вотъ  тутъ  они  со 
скуки  тоже  часто  между  собою  порются.  Тогда  выйдешь  и 
глянуть  не  на  что:  кони  нахохрятся  и  ходятъ  свернувшись, 
худые  так1е,  что  только  хвосты  да  гривы  разв'Ьваются.  На- 
силу ноги  волочатъ  и  копытомъ  сн'Ьжный  настъ  разгре- 
баютъ  и  мерзлую  травку  гложутъ,  гЬмъ  и  питаются,  —  это 
и  называется  тюбенькуютъ...  Несносно.  Только  и  разсЬя- 
н1я,  что  если  зам'Ьчаютъ,  что  какой  конь  очень  ослаб'Ьлъ  и 
тюбеньковать  не  можетъ,  —  сн-Ьгу  копытомъ  не  пробпваетъ 
и  мерзлаго  корня  зубомъ  не  достаетъ,  то  такого  сейчасъ  въ 
горло  ножомъ  колютъ  и  шкуру  снимаютъ,  а  мясо  'Ьдятъ. 
Препоганое,  однако,  мясо:  сладкое,  все  равно  въ  родЬ  какъ 
коровье  вымя,  но  жесткое:  отъ  нужды,  разумеется,  '1^шь,  а 
самого  мутитъ.  У  меня,  спасибо, ,  одна  жена  ум'Ьла  еще  ко- 
невьи  ребра  коптить:  возьметъ  какъ  есть  коневье  ребро,  съ 
мясомъ  съ  об'Ьпхъ  сторонъ,  да  въ  большую  кишку  всунетъ 
и  надъ  очагомъ  выкоптптъ.  Это  еще  ничего,  сходпЬе  "Ьсть 
можно,  потому  что  оно,  по  крайней  м'ЬрЬ,  запахомъ  въ  род-й 
ветчины  отдаетъ,  но  а  на  вкусъ  все  равно  тоже  поганое. 
II  тутъ-то  этакую  гадость  гложешь  и  вдругъ  вздумаешь: 
эхъ,  а  дома  у  насъ  теперь  въ  деревнЬ  къ  празднику  утокъ, 
молъ,  и  гусей  щипятъ,  свиней  рЬжутъ,  щи  съ  зашеиной 
варятъ  жпрныя  -  прежирный,  и  отецъ  РЬ'тья,  нашъ  священ- 
никъ,  добрый-предобрый  старпчокъ,  теперь  скоро  пойдетъ 
онъ  Христа  славить  и  съ  нимъ  дьяки,  попадьи  и  дьячихи 
идутъ   и   съ  семинаристами,  и  всЬ  навеселЬ,  а  самъ  отецъ 


~    56    — 

Илья  много  шш.  110  мол^бтъ:  въ  господскомъ  до.мЬ  емудво- 
рецк1Й  рюмочку  поднесетъ;  въ  контор'Ь  тоже  у  правитель 
гъ  нянькой  вынтлотъ,  попотчустъ,  отедъ  Илья  п  раскпснетъ 
и  ползетъ  къ  намъ  на  дворню,  сввсЬмъ  чуть  ножки  воло- 
читъ  пьяненькШ:  въ  первой  съ  краю  избЬ  еще  какъ-нп- 
будь  рюмочку  прососетъ,  а  тамъ  ужъ  бол'Ье  не  можетъ  и 
все  подъ  ризой  въ  бутылочку  сливаеп..  Такъ  это  все  у 
него  семейственно,  даже  въ  разсужден1п  кунганья,  онъ  если 
ЧТ9  посмачн'1>е  нзъ  съ'Ьстного  увидитъ,  проснтъ:  «дайте,  го- 
ворнтъ,  мн'Ь  въ  газетную  бумая;ку,  я  съ  собой  заверн}^». 
Ему  обыкновенно  скажутъ:  «н'Ьту,  молъ,  батюшка,  у  насъ 
газетной  бумаги  ;>,  онъ  не  сердится,  а  возьметъ  такъ  просто 
п,  не  завернувши,  своей  попадейк'!'.  передастъ  п  дальше 
столь  же  мирно  пойдетъ.  Ахъ,  судари,  какъ  это  все  съ  д1".т- 
ства  намятное  житье  пойдетъ  вспоминаться,  и  понапретъ 
на  душу  и  станетъ  вдругъ  загнетать  на  печеняхъ,  что  гд11 
ты  пропадаешь,  ото  всего  этого  счаст1я  отлученъ  и  столько 
л'Ьтъ  на  духу  не  былъ,  и  живешь  нев'Ьнчанный  ;1  умрешь 
неотп'Ьтый,  и  охватитъ  тебя  тоска,  и...  дождешься  ночи, 
выползешь  потихоньку  за  ставку,  чтобы  ни  жены,  ни  д-Ьти 
и  никто  бы  тебя  изъ  поганыхъ  не  видалъ,  и  начнешь  мо- 
литься... и  молишься, — такъ  молишься,  что  даже  снЬг'ъ  инда 
под1>  ксл'Ьнамп  протаетъ  и  гд-Ь  слезы  падали — утромъ  травку 
увидишь. 

Разсказчикъ  умолкъ  и  понпкъ  головою.  Его  никто  не 
тревожилъ;  казалось,  всЬ  были  проникнуты  уважен1емъ  къ 
святой  скорби  его  посл-Ьдннхъ  воспоминан1Й;  но  прошла 
минута  и  Иванъ  Северьянычъ  самъ  вздохнулъ,  какъ  ру1:ой 
махнулт>:  снялъ  съ  головы  своей  монастьтрск1Й  колпачокъ  и, 
перекрестясь,  молви.ть. 

—  А  все  прошло,  слава  Богу! 

Мы  дали  ему  недшожко  поотдохнуть  и  дерзнули  на  но- 
вые врпрось!  о  томъ,  какъ  онъ,  нашъ  очарованный  богатырь, 
вынравплъ  своп  попорчен ныя  волосяною  сЬчкою  пятки  и 
какими  п}тгями  онъ  уб'Ьжалъ  изъ  татарской  степи  отъ  сво- 
пхъ  Наташекъ  и  Колекъ  и  попа.1Ъ  въ  монастырь? 

Иванъ  Северьянычъ  удовлетворплъ  это  любопытство  съ 
полною  откровенностью,  изм1'.нять  которой  онъ,  очевидно, 
былъ  вовсе  не  способенъ. 


—    57    — 

ГЛАВА  ВОСЬМАЯ. 

Дорожа  посл'Ьдовательностью  мъ  развитии  заинтересовав- 
шей  насъ  истор1и  Ивана  Северьяновпча,  мы  просили  его 
прежде  всего  разсказать,  какими  необыкновенньши  сред- 
ствами онъ  избавился  отъ  своей  щетинки  и  ушелъ  изъ 
пл'Ьна?  Онъ  пов'Ьдалъ  объ  этомъ  сл'Ьдующее  сказан1е: 

—  Я  совершенно  отчаялся  когда-нибудь  вернуться  до- 
мой и  увидать  свое  отечество.  11омышлен]е  объ  этомъ  даже 
мн'Ь  казалось  невозможнымъ  и  стала  даже  во  мн'Ь  самая 
тоска  замират^^^Живу,  какъ  статуй  безчувственный,  и  больше 
ничего;  а  иногда  думаю:  что  вотъ  же,  молъ,  у  насъ  дома 
въ  церкви  этотъ  самый  отецъ  Илья,  который  все  газетной 
бу>[ажкп  проситъ,  бывало,  на  служен! и  молится  «о  п.тваю- 
щихъ  и  путешествующихъ,  страждущихъ  и  плгьненныхъ». 
а  я.  бывало,  когда  это  слушаю,  все  думаю:  зач'Ьмъ?  развФ. 
теперь  есть  война,  чтобы  о  плкнныхъ  молгггься?  А  вотъ 
теперь  и  понимаю,  зач'Ьмъ  этакъ  молятся,  но  не  понимаю, 
1Тчего  же   мн'Ь   отъ   всЬхъ  этихъ  молитвъ  никакой  пользы 

и'Ьтъ  и,  по  малости  сказать,  хоша  не  нев'Ьрую,  а  смущаюсь 
и  самъ  молиться  не  станъ. 

—  Что  же,  дз^маю,  молить,  когда  ничего  оттого  не  вы- 
ходитъ. 

А  между   т'Ьмъ   вдругъ  однажды  слышу-послышу  татарва 
что-то  сумятятся. 
Я  говорю: 
■ —  Что  такое? 

—  Ничего,  говорятъ.  —  изъ  вашей  стороны  два  муллы 
пришли,  отъ  Б'Ьлаго  Царя  охранный  листъ  тгЬютъ  и  да- 
леко идутъ  свою  в'Ьру  уставлять. 

Я  бросился:  говорю: 

—  Гд'Ь  они? 

Мн'Л  показали  на  одну  юрту,  я  и  пошелъ  туда,  куда  по- 
казали. Прихожу  II  вижу  тамъ  собрались  много  шихъ-за- 
довъ  и  мало-задовъ,  пмамовъ  и  дербышей,  и  всЬ,  поджавъ 
ноги,  на  коп1махъ  сидятъ,  а  посреди  ихъ  два  чслов'Ька  не- 
знакомые, одЬты  хотя  и  по  -  дорожному,  а  видно,  что  ду- 
ховнаго  зван1я:  стоятъ  оба  посреди  этого  сброда  и  слову 
Божьему  татаръ  учатъ. 

Я  ихъ  какъ  увидалъ,  взрадовался,  что  русскихъ  вижу,  и 
сердце   во   мн'1^   затрепетало  и  упалъ  я  имъ  въ  ноги  н  за- 


рыдалъ.  Они  тоже  этому  моему  поклону  обрадовались  п  оба 
воскликнули: 

—  А  что?  а  что?  видите!  видите?  какъ  д1шствуетъ  бла- 
годать, вотъ  она  уже  одного  вашего  коснулась,  и  онъ  обра- 
щается отъ  Магомета. 

А  татары  отвЬчаютъ,  что  это,  молъ,  ничего  не  дМствуетъ: 
это  —  вашъ  Иванъ,  онъ  изъ  вашпхъ,  изъ  русскихъ,  только 
въ  плЬну  у  насъ  здкь  проипшаетъ. 

Мпсс1онеры  очень  этимъ  недовольны  сделались.  Не  в'Ь- 
рятъ,  что  я  русск1и,  а  я  и  встрялъ  самъ: 

—  Е±ть,  —  я  говорю, — я,  точно,  русскш!  Отцы,  говорю, 
духовные!  смил}11тесь,  выручите  меня  отсюДй!  я  зд'Ьсь  уже 
одиннадцатый  годъ  въ  пл-Ьну  томлюсь  и  видите,  какъ  изувЬ- 
ченъ:  ходить  не  могу. 

Они,  однако,  нимало  на  эти  мои  слова  не  уважили  и 
отвернулись  и  давай  опять  свое  Д'Ьло  продолжать:  все  про- 
пов'Ьдуютъ. 

Я  думаю:  ну  что  же  на  это  роптать:  они  люди  долж- 
ностные и,  можетъ-быть,  имъ  со  мною  неловко  иначе  при 
татарахъ  обойтися  и  оставплъ,  а  выбралъ  такой  часъ,  что 
они  были  одни  въ  особливой  ставк'Ь,  и  кинулся  къ  нимъ, 
и  уже  со  всею  откровенностью  имъ  все  разсказа.ть,  что  са- 
мую жестокую  участь  претерп'1^ваю  и  прошу  ихъ. 

—  Попугайте, — говорю, — ихъ,  отцы  благодЬтели,  нашимъ 
батюшкой  Б'Ьлымъ  Царемъ:  С1;ажите  пмъ,  что  онъ  не  ве- 
лптъ  аз1атамъ  своихъ  подданныхъ  насильно  въ  плЬну  дер- 
жать, или,  еще  лучше,  выкупъ  за  меня  пмъ  дайте,  а  я  вамъ 
служить  пойду.  Я,  говорю,  зд'Ьсь  Ж1гвучи,  ихнему  татарскому 
языку  отлично  научился  и  могу  вамъ  полезнымъ  человЬ- 
комъ  быть. 

А  они  отв'Ьчаютъ: 

—  Что,  говорятъ,  сыне:  выкупу  у  насъ  нЬтъ,  а  пугать, — 
говорптъ, — намъ  нев'Ьрныхъ  не  позволено,  потому  что  и  безъ 
того  люди  лукавые  и  непреданные,  и  съ  ними  изъ  политики 
мы  вежливость  соблюдаемъ. 

—  Такъ  что  же,  говорю:  стало-быть  мн'Ь  пзъ-за  этой  по- 
литики такъ  тутъ  ц'ктый  в^къ  у  нихъ  и  пропадать? 

—  А  что  же,  говорятъ, — все  равно,  сыне,  гдЬ  пропадать, 
а  ты  молись:  у  Бога  много  милости,  можетъ-быть  Онъ  тебя 
п  избавитъ. 


^ 


—    59    — 

—  Я,  ыолъ,  молился,  да  у^ке  силъ  моихъ  нЬтъ  п  упова- 
Н1е  отложплъ. 

—  А  ты,  говорятъ, — не  отчаивайся,  потому  что  это  боль- 
шоп  гр'Ьхъ! 

—  Да  я,  говорю, — не  отчаиваюсь,  а  только...  какъ  же  вы 
это  такъ...  мн'Ь  это  очень  обидно,  что  вы,  русск1е  и  земляки, 
и  ничего  пособить  мн'Ь  не  хотите. 

—  Н'Ьтъ,  отв^Ьчаютъ, — ты,  чадо,  насъ  въ  это  не  м'Ьшай, 
мы  во  Христ'Ь,  а  во  ХристФ.  н1^тъ  ни  еллинъ,  ни  жпдъ: 
наши  земляки  всЬ  послушенствуБ^ице.  Намъ  всЬ  равны, 
вс'Ь  равны. 

■ —  Вс'Ь? — говорю. 

—  Да,  —  отв'Ьчаютъ:  —  всЬ,  это  наше  научен1е  отъ  апо- 
стола Павла.  Мы  куда  приходимъ,  не  ссоримся...  это  намъ 
не  подобаетъ.  Ты  рабъ  и,  что  д'Ьлать,  терпи,  ибо  и  по  апо- 
столу Павлу, — говорятъ, — рабы  должны  повиноваться.  А  ты 
помни,  что  ты  христ1анинъ  и  потому  о  теб^Ь  намъ  уже  хло- 
потать нечего,  твоей  душ'Ь  и  безъ  насъ  врата  въ  рай^уже 
отверсты,  а  эти  во  тьм'Ь  будутъ,  есш  мы  ихъ  не  прпсое- 
динимъ,  такъ  мы  за  нихъ  должны  хлопотать. 

И  показываютъ  мн'Ь  книжку: 

—  Вотъ  в'Ьдь, — говорятъ, — видишь  сколько  зд'Ьсь  у  насъ 
челов'Ькъ  въ  этомъ  реестр-Ь  записано, — это  все  мы  столько 
людей  къ  нашей  в'ЬрЬ  присоединили! 

Я  съ  ними  больше  и  говорить  не  сталъ  и  не  вид'Ьлъ  ихъ 
больше,  какъ  окромя  одного,  и  то  случаемъ:  пригонилъ 
отколь-то  разъ  одинъ  мой  сынишка  и  говоритъ: 

—  У  насъ  на  озерд'Ь,  тятька,  челов'Ькъ  лежитъ. 

Я  пошелъ  посмотреть:  вижу,  на  ногахъ  съ  колЬнъ  чулки 
содраны,  а  съ  рукъ  по  локти  перчатки  сняты,  татарва  это 
искусно  д'Ьлаютъ,  обчертитъ  да  дернетъ,  такъ  шкуру  п  сни- 
метъ, — а  голова  этого  человека  въ  сторонк-Ь  валяется  и  на 
лбу  крестъ  выр-Ьзанъ. 

—  Эхъ,  думаю: — не  хот'Ьлъ  ты  за  меня,  землякъ,  похло- 
потать и  я  тебя  осуждалъ,  а  ты  вотъ  сподобился  и  в^нецъ 
страдан1я  пр1ялъ.  Прости  меня  теперь  ради  Христа! 

И  взялъ  я  его  перекрестилъ,  слолшлъ  его  головку  съ  ту- 
ловиш,емъ,  поклонился  до  земли  и  закопалъ,  и  «Снятый 
Боже»  надъ  нимъ  проп'Ьлъ, — а  куда  другой  его  товарищъ 
Д'Ьлся,  такъ  и  не  знаю;  но  только  тоже  в'Ьрно  онъ  гЬмъ  же 
кончилъ,   что  в'Ьнецъ  пр1ялъ,   потому  что  у  насъ  пос.гЬ  по 


—    60    — 

орд^Ь  у   татарокъ   очень   много  ооразковъ  пошло.  тЬхъ  са- 
мых7>,  что  съ  этпмн  .мпсс10нерамп  были.- 

—  А  атп  мпсс10неры  даже  п  туда  въ  Рынь-пескп  за- 
ходят!,? 

—  Какъ  жс-съ,  они  ходятъ.  но  только  все  безъ  пользы 
безъ  всякой. 

—  Отчего  же? 

—  Обращаться  не  знаютъ  какъ.  Аз1ата  въ  вЬру  прпво- 
дпть  надо  со  страхомъ,  чтобы  онъ  трясся  отъ  перепуга,  а 
они  пмъ  Бога  смпрнаго  пропов'Ьдываютъ.  Это  по  первона- 
чалу ннкакъ  не  годится,  потому  что  аз1атъ  смпрнаго  Бога 
безъ  угрозы  нп  за  что  не  увал.нтъ  и  пропов'Ьднпковъ  по- 
бьет7>. 

—  А  главное,  дадо  полагать,  идучп  къ  аз1атамъ,  денегь 
и  драгоц'Ьнностей  не  надо  при  себ'Ь  пм-Ьть. 

—  Не  надо-съ;  а  впроче^гъ,  все  равно  они  не  повЬрятъ. 
что  кто-нибудь  прпшелъ,  да  ничего  при  себ'Ь  не  прпнесъ; 
подумаютъ,  что  гд1^-нпбудь  въ  степи  закопалъ  и  пытать 
станз'тъ  и  запытаютъ. 

—  Вотъ  разбойники! 

—  Да-съ;  такъ  было  при  мн'Ь  съ  однимъ  жндовипомъ: 
старый  жпдовинъ  не  в-Ьсть  откуда  прпшелъ,  п  толхО  о  в'Ьр'Ь 
говорилъ.  ЧеловЬкъ  хорош1й  и  видно  къ  в'Ьр1-.  своей  усерд- 
ный и  весь  въ  такпхъ  лохмоткахъ,  что  вся  плоть  его  видна, 
а  сталъ  говорить  про  в^ру,  такъ  даже  кажется  никогда  бы 
его  не  пересталъ  слушать.  Я  съ  нимъ  по  первонача.ту  было 
спорить  зачалъ.  что  какая  же.  молъ,  ваша  в'Ьра,  когда  у 
васъ  святыхъ  н'Ьтъ,  но  онъ  говорить:  есть,  и  началъ  по 
талмуду  читать,  как1е  у  нихъ  бываютъ  святые...  очень  за- 
нятно, а  тотъ  талмудъ,  говоритъ,  написа.1ъ  раввинъ  1овоз- 
бенъ  Леви,  который  былъ  такой  ученый,  что  грешные  люди 
на  него  смотр'Ьть  не  могли;  какъ  взглянули,  сейчасъ  всЬ 
умирали,  черезъ  что  Богъ  позвалъ  его  передъ  самого  себя 
и  говоритъ:  «Эй,  ты,  ученый  раввинъ.  Товозбенъ  .Теви!  то 
хорошо,  что  ты  такой  ученый,  но  только  то  нехорошо,  что 
чрезъ  тебя  вс1^  мои  яшдки  могутъ  умирать.  Не  на  то,  го- 
воритъ, я  ихъ  съ  Моисеемъ  черезъ  степь  перегналъ  и 
черезъ  море  переправилъ.  Пошелъ-ну  ты  за  это  вонъ  пзъ 
своего  отечества  и  живи  та>гь,  гд'Ь  бы  тебя  никто  не  могъ 
вид-Ьть».  —  А  раввинъ  Леви  какъ  погаелъ,  то  ударплся  до 
самаго  до  того  мЬста,  гдф^  былъ  рай,  и  зары.1ъ  себя  тамъ  въ 


—    61    — 

песокъ  по  самую  шею  и  пребывалъ  въ  песг.'Ь  тринадцать 
•тЬтъ,  а  хотя  же  и  быль  засыпанъ  по  шею,  но  всякую  суб- 
боту приготовлялъ  себЬ  агнца,  который  былъ  печенъ  огнемъ, 
съ  небеси  нпсходящимъ.  И  если  комаръ  нлп  муха  ему  са- 
дилась на  носъ,  чтобы  ппть  его  кровь,  то  они  то'/ке  сейтасъ 
были  пожираемы  небеснымъ  огнемъ...  Аз1атамъ  это  очень 
понравилось  про  ученаго  раввина,  и  они  долго  сего  жидо- 
внна  слушали,  а  потомъ  приступили  къ  нему  и  стали  его 
допрашивать:  гдЬ  онъ,  идучп  къ  нимъ,  свои  деньги  зако- 
палъ?  Жидовпнъ  батюшки-какъ  клялся,  что  денегъ  у  него 
н'Ьтъ,  что  его  Богъ  безо  всего  послалъ  съ  одной  мудростью, 
ну,  однако,  они  ему  не  повЬрили,  а  сгребли  уголья,  гд'Ь 
костеръ  гор'Ь.^ъ,  разостлали  на  горячую  золу  коневью  шкуру, 
положили  на  нее  и  стали  потряхивать.  Говори  имъ,  да  го- 
вори: ГД'Ь  деньги?  А  какъ  видятъ,  что  онъ  весь  почерн'Ьлъ 
и  голосу  не  подаетъ: 

—  Стой, — говорятъ: — давай  мы  его  по  горло  въ  песокъ 
закопаемъ:  можетъ  быть  ему  отъ  этого  проходитъ. 

И  закопали,  но,  однако,  жидовпнъ  такъ  закопанный  и 
померъ,  и  голова  его  долго  потомъ  нзъ  песку  черн'Ьлась, 
но  хЬти  ее  стали  пужаться,  такъ  срубили  ее  и  въ  сухой 
колодецъ  кинули, 

—  Вотъ  тебЬ  и  проиовТ.дуй  имъ! 

—  Да-съ;  очень  трудно,  но  а  деньги  у  этого  жидовина 
все-таки  вЬдь  были. 

—  Были?! 

—  Были-съ;  его  потомъ  волки  тревожить  стал|^  и  ша- 
калки  и  всего  по  кусочкамъ  изъ  песку  повытаскали  и,  на- 
конецъ,  добрались  п  до  обуви.  Тутъ  сапожонки  растормо- 
шили, а  изъ  подметки  семь  монетъ  выкатились.  Нашли  ихъ 
потомъ. 

—  Ну,  а  какъ  же  вы-то  отъ  нихъ  вырвались? 

—  Чудомъ  спасенъ. 

—  Кто  же  это  чудо  сд'Ьлалъ,  чтобы  васъ  избавить? 
— •  Талафа. 

—  Это  кто  же  такой,  этотъ  Талафа:  тоже  татаринъ? 

—  Н'Ьтъ-съ;  онъ  другой  породы,  индшской,  и  даже  не 
простой  инд1ецъ,  а  ихн1й  богъ,  на  землю  сходяш,ш. 

Упрошенный  слушателями,  Иванъ  Северьянычъ  Флягинъ 
разсказалъ  нижесл'Ьдуюш.ее  объ  этомъ  новомъ  актЬ  своей 
житейской  драмо-комед1и. 


—    62    — 

ГЛАВА  ДЕВЯТАЯ. 

—  Посд-Ь  того,  какъ  татары  нашпхъ  мпсанеровъ  избави- 
лись, опять  прошелъ  безъ  мала  годъ  и  опять  была  зима  п 
мы  перегнали  косяки  тюбеньковать  на  сторону  поюжн'Ье  къ 
Касп1ю  и  тутъ  вдругъ  одного  дня  передъ  вечеромъ  прпго- 
нили  къ  намъ  два  человека,  еисели  только  моишо  ихъ  за 
челов'Ьковъ  считать.  Кто  ихъ  знаетъ,  как1С  они  и  откуда  и 
какого  рода  и  зван1я.  Даже  языка  у  нихъ  никакого  настоя- 
щаго  не  было,  ни  русскаго,  ни  татарскаго,  а  говорили  слово 
по-нашему,  слово  по-татарски,  а  то  промежъ  себя  не  в^сть 
по-каковски.  Оба  не  старые,  одинъ  черный,  съ  большой 
бородой,  въ  халатЬ,  будто  и  на  татарина  похожъ,  но  только 
халатъ  у  него  не  пестрый,  а  весь  красный  и  на  башк1> 
острая  перс1анская  шапка,  а  другой  рыж1й,  тоже  въ  халат1^, 
но  этакш  штуковатый:  все  яш,ички  как1е-то  при  себ'Ь  им'Ьлъ 
п  сейчасъ,  чуть  ему  время  есть,  что  никто  на  него  не 
смотритъ,  онъ  съ  себя  халатъ  долой  сниметъ  и  остается 
въ  однихъ  штанцахъ  и  въ  курточк-Ь,  а  эти  и  штанды  и 
курточка  по  такому  шиты,  какъ  въ  Росс1и  на  заводахъ  у 
какихъ-нибудь  н'Ьмцевъ  бываетъ.  И  все  онъ,  бывало,  въ 
этихъ  яп1,ичкахъ  что-то  вертитъ  да  перебираетъ,  а  чтб  та- 
кое у  него  тамъ  содержалось — лихо  его  в^даетъ.  Говорили, 
будто  изъ  Хивы  пришли  коней  закупать  и  хотятъ  тамъ  у 
себя  дома  съ  к^Ьмъ-то  войну  д'Ьлать,  а  съ  к'Ьмъ  —  не  ска- 
зываютъ,  но  только  все  татарву  противъ  русскихъ  под- 
уш,а10тъ.  Слышу  я  —  этотъ  рыж1й  —  говорить  онъ  много  не 
ум'Ьетъ,.  а  только  выговоритъ  въ  род1з  какъ  ио-русскп  «нат- 
шальникъ»  и  плюнетъ;  но  денегъ  съ  ними  прп  себ'Ь  не 
было,  потому  что  они,  аз1аты,  это  знаютъ,  что  если  съ  день- 
гами въ  степь  пргЬхать,  то  оттоль  уже  съ  головой  на  пле- 
чахъ  не  выЬдешь,  а  манули  они  нашпхъ  татаръ,  чтобы 
имъ  косяки  коней  на  ихъ  рЬку,  на  Дарью,  перегнать,  и 
тамъ  расчетъ  сдЬлать.  Татарва  и  туда,  и  сюда  мыслями 
разорялись,  и  не  знаютъ:  согласиться  на  это,  или  н'Ьтъ? 
Думаютъ,  думаютъ,  словно  золото  копаютъ,  а  видно  чего-то 
боятся. 

А  гЬ  ихъ  то  честью  уговаривали,  а  потомъ  тоже  и  пу- 
гать начаги: 

—  Гоните, — говорятъ: — а  то  вамъ  худо  можётъ  быть:  у 
насъ  есть  богъ  Талафа  и  онъ  съ  вамп  свой  огонь  прпслалъ. 
Не  дай  Богъ  какъ  разсердится. 


^    63    — 

Татары  того  бога  не  знаютъ  п  сомневаются,  что  онъ  имъ 
сд'Ьлать  зшжетъ  въ  степи,  зимою,  съ  свонмъ  огнемъ,  — ли- 
чего.  Но  этотъ  чернобородый,  который  изъ  Хивы  пр1^&халъ 
въ  красномъ  халате,  говоритъ,  что  если,  говорить,  вы  со- 
мн'Ьваетесь,  то  Талафа  вамъ  сею  же  ночью  свою  силу  по- 
кажетъ,  только  вы,  говоритъ,  если  чтб  увидите  или  услы- 
шите, наружу  не  выскакивайте,  а  то  онъ  со;кжетъ.  Раз- 
умеется, вс^мъ  это  среди  скуки  степной,  зимней,  ужасть 
какъ  интересно,  и  вс!?  мы  хотя  немножко  этой  ужасти  боимся, 
а  рады  иосмотр'Ьть:  что  такое  отъ  этого  инд1йскаго  бога 
будетъ;  ч'Ьмъ  онъ,'  какимъ  чудомъ  проявится? 

Позабрались  мы  съ  женами  и  съ  д-Ьтьмн  подъ  ставки 
рано  и  ждемъ...  Все  темно  и  тихо,  какъ  и  во  всякую 
ночь,  только  вдругъ,  такъ  въ  первый  сонъ,  я  слышу,  что 
будто  въ  степи  что-то  какъ  вьюга  пришип'йло  и  хлопнуло, 
и  сквозь  сонъ  мнЪ  показалось,  будто  съ  небесп  искры  по- 
сыпались. 

Схватился  я,  гляжу  и  жены  мои  ворочаются  п  ребята 
заплакали. 

Я  говорю: 

—  Цыть!  заткните  имъ  глотки,  чтобы  сосали  и  не  пла- 
кали. 

Т'Ь  зацмокта.ш  и  стало  опять  тихо,  а  въ  темной  степи 
вдругъ  опять  вверхъ  огонь  зашишктъ...  зашип-йло  и  опять 
лопнуло... 

—  Ну,  думаю,  однако,  видно  Талафа-то  не  шутка! 

А  онъ  мало  спустя,  опять  зашип^лъ  да  уже  совсЬмъ  на 
другой  манеръ, — какъ  птица  огненная  выпорхнулъ  съ  хво- 
стомъ,  тоже  съ  огненнымъ,  и  огонь  необыкновенно  какой, 
какъ  кровь  красный,  а  лопнетъ,  вдругъ  все  же.1тос  сд'Ьлается 
и  потомъ  синее  станетъ. 

По  становищу,  сльппу,  все  какъ  умер.то.  Не  слыхать 
этого,  разум1^ется,  никому  нельзя  эта&ой  пальбы,  но  всЬ, 
значитъ,  оробели  и  лежатъ  подъ  тулупами.  Только  слышно, 
что  зем.тя  вразъ  вздрогнетъ,  затрясется  и  опять  станетъ. 
Это,  можно  разуметь,  кони  шарахаются  и  все  въ  кучу 
т-Ьснятся,  да  слышно  разъ  было  какъ  эти  хивяки,  или  ин- 
д1йцы,  куда-то  пробЬгли  и  сейчасъ  опять  по  степи  огонь 
какъ  пустится  зм^емъ...  Кони  какъ  зынулп  на  то,  да  и 
понеслись...  Татарва  и  страхъ  позабыли,  всЬ  повыскакали, 
ба]и1;ами  трясутъ,  воиятъ:  Алла!  Алла!  да  въ  погоню,  а  Т'Ь, 


—    64    — 

хмвяки,  проаачШ  и  слЬда  ихъ  нЬтъ,  только  одинъ  ящикъ 
СВОЁ  покинули  по  ссбЬ  на  память...  Вотъ  тутъ  какъ  всЬ 
наши  батыри  угна.ш  за  табунсмъ,  а  въ  стану  одн1>  бабы 
да  старики  остались,  я  и  догляд'Ьлся  до  этого  ящика:  чтб 
тамъ  такое?  Вижу  въ  немъ  разныя  земли  и  снадобья,  и 
буыа;кныя  трубки:  я  сталъ  разъ  одну  эту  трубку  близко 
къ  костру  разсматривать,  а  она  какъ  хлопнетъ,  чуть  мн'Ь 
огнемъ  всЬ  глаза  не  выжгло,  и  вверхъ  полетЬла,  а  тамъ... 
бббахххъ  зв'Ьздамп  разсыпа.10...  Эге,  думаю  себЬ,  да  это 
должно  не  богъ,  а  просто  фейверокъ,  какъ  у  насъ  въ  пу- 
блпчномъ  саду  пускали,  да  опять  какъ  изъ  другой  трубки 
бабахну,  а  г.шжу  татары,  кои  тутъ  старики  остались  уже, 
и  повалп.шсь  и  нпчкомъ  лежатъ  кто  гд'Ь  упалъ,  да  только 
ногами  дрыгаютъ...  Я  было  по-первоначалу  и  самъ  испу- 
гался, но  потомъ  какъ  увидалъ,  что  они  этакъ  дрыгаютъ, 
вдругъ  совсЬмъ  въ  иное  расположен1е  пришелъ  и  съ  т-Ьхъ 
поръ,  какъ  въ  полонъ  попа.1ъ,  въ  первый  разъ  какъ  за- 
скр1шлю  зубаш1,  да  и  ну  на  нихъ  вслухъ  как! я  попало  не- 
знакомыя  слова  произносить.  Кричу  какъ  можно  громче: 

—  Парле-бьенъ  -  комса  -  шире  -  миръ-ферф.тюхтуръ  -  мннъ- 
адью  мусью! 

Да  еще  трубку  съ  вертуномъ  выпусти.гъ...  Ну,  тутъ  уже 
они,  увидавъ,  какъ  вертунъ  съ  огнемъ  ходитъ,  всЬ  какъ 
умер.ш...  Огонь  погасъ,  а  они  все  лежатъ  и  только  н'Ьтъ- 
н'Ьтъ  одинъ  голову  поднпметъ,  да  и  опять  сепчасъ  мордок 
внизъ,  а  самъ  то.1ько  пальцемъ  киваетъ,  зоветъ  .>^еня  къ 
себЬ.  Я  подошелъ  и  говорю: 

—  Ну,  что?  признавайся;  чего  тебЬ,  проклятому:  смерти 
или  живота?  потому  что  вижу,  что  они  уже  страсть  меня 
боятся. 

—  Прости,  —  говорятъ:  —  Иванъ,  не  дай  смерти,  а  дан 
живота. ' 

А  въ  другомъ  м'Ьст'Ь  тоже  и  друг1е  такимъ  манеромъ  ки- 
ваютъ  и  все  прощенья  и  живота  просятъ. 

Я  вижу,  что  хорошо  мое  д'Ьло  заигра.1о:  в'Ьрно  уже  я  за 
вс'Ь  свои  гр'Ьхи  оттерп'Ьлся  и  прошу: 

—  Мать  Пресвятая  Владычица,  Николай  угодникъ,  ле- 
бедики  мои,  голубушки,  помогите  мнЬ,  благод-Ьтели! 

А  самъ  татаръ  строго  спрашиваю: 

—  Въ  чемъ  и  на  какой  коцецъ  я  васъ  до.тженъ  простить 
II  животомъ  жаловать. 


—    65    — 

—  Прости,  —  говорятъ:  —  что  мы  въ  твоего  Бога  не 
в'Ьрили. 

—  Ага,  думаю,  —  вонъ  оно  какъ  я  ихъ  пугнулъ,  да  го- 
ворю: ну,  ужъ  н'Ьтъ,  братцы,  врете, — этого  я  вамъ  за  про- 
тивность религ1и  ни  за  что  не  прощу!  да  самъ  опять  зубами 
ск'рипъ,  да  еще  трубку  распечаталъ. 

Эта  вышла  съ  ракитою...  Страшный  огонь  и  трескъ. 
Кричу  я  на  татаръ: 

—  Что  же:  еще  одна  минута  и  я  васъ  всЬхъ  погублю, 
если  вы  не  хотите  въ  моего  Бога  в'Ьрить. 

—  Не  губи,— отв'Ьчаютъ: — мы  всЬ  подъ  вашего  Бога  со- 
гласны подойти. 

Я  п  перссталъ  фсйверки  л;ечь  и  окрестилъ  ихъ  въ  рЬ- 
чечк'Ь. 

—  Тутъ  же,  въ  это  самое  время  и  окрестили? 

—  Въ  эту  же  самую  минуту-съ.  Да  п  что  же  тутъ  было 
долго  время  препровождать?  Надо,  чтобы  они  одуматься  не 
могли.  Помочилъ  ихъ  по  башмакамъ  водицей,  надъ  про- 
рубью, прочелъ  «во  имя  Отца  и  Сына»  и  крестики,  которые 
отъ  мисанеровъ  остались,  понадЬвалъ  на  шеи  и  вел'Ьлъ  пмъ 
того  убитаго  мисанера,  чтобы  они  за  мученика  почитали  н 
за  него  молились  и  могплку  имъ  показалъ. 

—  И  они  молились? 

Молили  СЬ-СЪо 

—  ВЬдь  они  ;ке  нпкакпхъ  молптвъ  хрпспанскихъ,  чай, 
пе  знали,  или  вы  ихъ  выучили? 

—  Н'Ьтъ;  учить  мн'Ь  ихъ  некогда  было,  потому  что  я  ви- 
д'Ьлъ,  что  мн'Ь  въ  это  время  б^Ьжать  пора,  а  велЬлъ  им.ъ: 
молитесь,  молъ,  какъ  до  сего  молились,  по-старому,  но  только 
Аллу  называть  не  смМте,  а  вмъсто  него  1исуса  Христа 
поминайте.  Они  такъ  п  приняли  с1е  испов'Ьдаше. 

"  —  Ну,  а  потомъ  какъ  же  все-таки  вы  отъ  этихъ  но- 
выхъ  христ1анъ  уб'Ьжали  съ  своими  искал^Ьченными  ногами 
и  какъ  выл'Ьчилнсь? 

—  А  потомъ  я  нашелъ  въ  т'Ьхъ  фейверкахъ  ^5дкую  землю; 
такая,  что  чуть  ее  къ  гкчу  приложишь,  сейчасъ  она  страшно 
т'Ьло  палитъ.  Я  ее  и  приложилъ  и  притворился,  будто  я 
боленъ,  а  самъ  себ'Ь  все,  подъ  кошмой  ленга,  этой  едкостью 
пятки  растравлпвалъ  н  въ  двЬ  недЬли  такъ  растрав]1лъ, 
что  у  меня  вся  какъ  есть  илоть  на  ногахъ  взгноилась  и 
вся  та  п;етпна,    которую   мн'Ь   татары   десять  лЬтъ  назадъ 

С0Ч1ШЧП1Я  Н.  с.  ЛЬскова.  Т.  "V.  5 


~    Г)()    — 

засыпали,  съ  гиоемъ  вышла.  Л  какъ  можно  скорЬе  обмог- 
нулся,  но  виду  въ  томъ  не  иодаю,  а  притворяюсь,  что  мн'Ь 
еще  хуже  стало,  и  наказалъ  я  бабамъ  и  стари камъ,  чтобы 
они  всЬ  какъ  можно  усердн-У^е  за  меня  молились,  потому 
что,  молъ,  помираю.  И  положилъ  я  на  ннхъ  въ  род-Ь  эпи- 
темьи  постъ,  и  три  дня  я  имъ  за  юрты  выходить  не  ве- 
л'Ьлъ,  а  для  ббльшей  еще  острастки  самый  большой  фей- 
веркъ  пустилъ  и  ушелъ... 

—  Но  они  васъ  не  догнали? 

—  Н'Ьтъ;  да  и  гд^Ь  имъ  было  догонять:  я  ихъ  такъ  за- 
постидъ  и  напугалъ,  что  они,  небось,  радешеньки  остались 
и  три  дня  носу  пзъ  юртъ  не  казали,  а  поел!,  хоть  и  вы- 
глянули, да  уже  искать  имъ  меня  далеко  было.  Ноги-то  у 
меня,  какъ  я  пзъ  нихъ  пютину  сиустилъ,  подсохли,  так1я 
легк1я  стали,  что  какъ  разбЬжался,  всю  степь  перебЬжа-гь. 

—  И  все  п1иикомъ?  •■ 

—  А  то  какъ  же-съ,  тамъ  в'Ьдь  не  проезжая  дорога, 
встр'Ьтпть  некого,  а  встр'Ьтипть,  такъ  не  обрадуешься,  кого 
обретешь.  Мн'Ь  на  четвертый  день  чувашинъ  показался, 
одинъ  пять  лошадей  гонитъ,  говоритъ:  садись  верхомъ. 

Я  поопасался  и  не  поЬхалъ. 

—  Чего  же  вы  его  боялись? 

—  Да'  такъ...  онъ  какъ-то  мнЬ  нев'Ьренъ  показался,  а 
притомъ  нельзя  было  и  разобрать,  какой  онъ  релнпи,  а 
безъ  этого  на  степи  страшно.  А  онъ,  безтолковый,  крпчитъ: 

—  Садись, — кричитъ: — весел'Ьн,  двое  будемъ  'Ьхать. 
Я  говорю: 

—  А  кто  ты:  можетъ-быть,  у  тебя  Бога  н^тъ? 

—  Какъ, — говоритъ: — н'Ьтъ:  это  у  татарина  бока  н'Ьтъ, 
онъ  кобылу  Ъстъ,  а  у  меня  есть  бокъ. 

—  Кто  же, — говорю: — твой  Богъ? 

— •  А  у  меня, — говоритъ: — все  бокъ:  и  солнце  бокъ,  и  мЬсяцъ 
бокъ,  и  зв-йзды  бокъ...  все  бокъ.  Какъ  у  меня  н'Ьтъ   бокъ? 

—  Все!.,  гм...  все,  молъ,  у  тебя  Богъ,  а  Тисусъ  Христосъ, 
говорю,— стало-быть,  теб'Ь  не  Богъ? 

—  Н'Ьтъ,  говоритъ, — и  Онъ  бокъ,  и  Богородица  бокъ,  п 
Николачъ  бокъ... 

• —  Какой,  говорю, — Нпколачъ? 
А  что  одинъ  на  зиму,  одинъ  на  лЬто  живетъ? 
Я  его  похва.шлъ,  что  онъ  русскаго  Николая  Чудотворца 
уважаетъ. 


—    67     — 

—  Всегда,  говорю,  —  его  почитай,  потому  что  онъ  рус- 
скш,  и  узке  совсЪмъ-было  его  в;Ьру  одобрилъ  и  совсЬмъ 
съ  нимъ  'Ьхать  хот^лъ,  а  онъ,  спасибо,  разболтался  и  вы- 
казался. 

—  Какъ  лее,  говоритъ, — я  Николача  почитаю:  я  ему  на 
зиму,  пущай,  хоть  не  кланяюсь,  а  на  л'Ьто  ему  двугри- 
венный даю,  чтобъ  онъ  мн1^  хорошенько  коровокъ  берегъ, 
да!  Да  еще  на  него  одного  не  над'Ьюсь,  такъ  Керемети 
бычка  жертвую. 

Я  и  разсердился. 

—  Какъ  же,  говорю,  —  ты  см'Ьешь  на  Николая  Чудо- 
творца не  над'Ьяться  и  ему,  русскому,  всего  двугривенный, 
а  своей  мордовской  Керемети  поганой  ц^шаго  бычка!  По- 
шелъ  прочь,  говорю: — не  хочу  я  съ  тобою...  я  съ  тобою  не 
по'Ьду,  если  ты  такъ  Николая  Чудотворца  не  уважаешь. 

И  не  по'Ьхалъ:  зашагалъ  во  всю  мочь;  не  усп'Ь.^ъ  опо- 
мниться, смотрю,  къ  вечеру  третьяго  дня  вода  завидн'Ьлась 
и  люди.  Я  легъ  для  опаски  въ  траву  и  высматриваю:  что 
за  народъ  такой?  Потому  что  боюсь,  чтобы  опять  еще  въ 
худш1Й  пл^^нъ  не  попасть,  но  вилгу,  что  это  люди  пищу 
варятъ...  Долл{но-быть,  думаю,  христ1ане.  Подползъ  е1це 
ближе:  глялсу,  крестятся  ж  вод1ъу  пьютъ,  —  ну,  значитъ, 
русск1е!..  Тутъ  и  я  выскочилъ  изъ  травы  и  объявился.  Это, 
вьпнло,  ватага  рыбная:  рыбу  ловили.  Они  меня,  какъ  надо 
землякамъ,  ласково  приняли  и  говорятъ: 

—  Пей  водку! 
Я  отв'Ьчаю: 

— ■  Я,  братцы  мои,  отъ  нея,  съ  татарвой  живучи,  совсЬмъ 
отвыкъ. 

—  Ну,  ничего,  говорятъ, — зд'Ьсь  своя  нацыя,  опять  при- 
выкнешь: пей! 

Я  налилъ  себ'Ь  стаканчикъ  и  думаю: 

—  Ну-ка,  Господи  благослови,  за  свое  возвращенхе! — и 
выпилъ,  а  ватажники  пристаютъ,  добрые  ребята. 

—  Пей  еще!  говорятъ,  —  ишь  ты  безъ  нея  какъ  за- 
чичкался. 

Я  и  еще  одну  позволилъ  и  сдЬлался  очень  откровенный, 
все  имъ  разсказалъ:  откуда  я  и  гдЬ,  и  какъ  пребывалъ. 
Всю  ночь  я  имъ,  у  огня  сидя,  разсказывалъ  и  водку  пилъ, 
и  все  мн'Ь  такъ  радостно  было,  что  я  опять  на  святой  Руси, 
но  только   подъ  утро  этакъ,   улш  костерокъ   сталъ  тухнуть 


—    68    — 

II  ПОЧТИ  вс'1>,  кто  слушалъ,  заснули,  а  одпнъ  изъ  нихъ,  ва- 
тажный товарищъ,  говоритъ  мн'к: 

—  А  паспортъ  же  у  тебя  есть? 
Я  говорю: 

—  Н'Ьтъ,  нема. 

—  А  если,  говоритъ,  —  нема,  та1п>  тебЬ  здЬсь  будетъ 
тюрьма. 

—  Ну,  такъ  я,  говорю, — я  отъ  васъ  не  пойду:  а  у  васъ, 
небось,  тутъ  можно  жить  н  безъ  паспорта? 

А  онъ  отвечает'].: 

—  Жить,  говоритъ,  —  у  насъ  безъ  паспорта  можно,  но 
помирать  нельзя. 

Я  говорю: 

—  Это  отчего? 

—  А  какъ  же,  говоритъ, — тебя  попъ  запишетъ,  если  ты 
безъ  паспорта? 

—  Такъ  какъ  же,  молъ,  мнЬ  на  такой  случай  быть? 

—  Въ  воду,  говоритъ,  —  тебя  тогда  бросимъ  на  рыбное 
пропитан1е.  .  , . 

—  Безъ  попа? 

—  Безъ   попа.        -  -         .     .- 

Я,  въ  легкомъ  подписи  будучи,  з'-жасно  этого  испу- 
гался и  сталъ  плакать  и  жалиться,  а  рыбакъ  смЬется: 

—  Я,  говоритъ,  —  надъ  тобою  шутилъ:  помирай  см'Ьло, 
мы  тебя  въ  родную  землю  зароемъ. 

Но  я  уже  очень  огорчился  и  говорю: 

—  Хороша,  молъ,  шутка.  Если  вы  этакъ  станете  надо 
мною  часто  шутить,  такъ  я  и  до  другой  весны  не  доживу, 

И  чуть  этотъ  посл'Ьдн1Й  товарищъ  заснулъ,  я  поскор-Ье 
поднялся  и  пошелъ  прочь,  и  пришелъ  въ  Астрахань,  зара- 
боталъ  на  поденшгш'Ь  рубль  п  съ  того  часу  столь  усердно 
запилъ,  что  не  помню,  какъ  очутился  въ  иномъ  городЬ,  и 
силсу  уже  я  въ  острог'Ь,  а  оттуда  меня  по  пересылк'Ь  въ 
свою  губерц|10  послали.  Привели  меня  въ  нашъ  городъ, 
выс'Ькли  въ  П0ЛП1ЦИ  и  въ  свое  им'Ьше  доставили.  Графиня, 
которая  меня  за  кошкинъ  хвостъ  сЬчь  приказывала,  уже 
померла,  а  одпнъ  графъ  остался,  но  тоже  очень  состар'Ьлся 
и  богомольный  сталъ,  и  конскую  охоту  оставилъ.  Доложили 
ему,  что  я  пришелъ,  онъ  меня  вспомнилъ  и  велЬлъ  меня 
еш,е  разъ  дома  высЬчь  и  чтобы  я  къ  батюшк'Ь,  къ  отцу  Иль!',, 
на  д-ухъ  шелъ.    Ну,  высЬкли  меня  по  старинному,    въ  раз- 


—    09    — 

рядной  изб-Ь,  и  я  пр11хо}ку  къ  отцу  Иль'Ь,  а  онъ  сталъ  меня 
испов'Ьдывать    и   на  три   года    но    разр'Ьшаетъ    йпгЬ    при- 
част1я... 
Я  говорю: 

—  Какъ  же  такъ,  батюшка,  я  было...  столько  л11тъ  не 
иричащамшнсь...  ждалъ... 

—  Ну,  мало  ли,  говорптъ,  —  что;  ты  ждалъ,  а  зач'Уимъ 
ты,  говорптъ,  татарокъ  при  себЬ  вмГ.сто  женъ  держа.1ъ... 
Ты  знаешь  лп,  говорптъ,  что  я  еще  милостиво  д'Ьлаю,  что 
тебя  только  отъ  причаст1я  отлучаю,  а  если  бы  тебя  взяться 
лакъ  должно  по  правилу  святыхъ  отецъ  исправлять,  такъ 
на  теб'Ь  на  живомъ  надлежптъ  всю  одежду  сжечь,  но  только 
ты,  говорптъ,  этого  не  бойся,  потому  что  этого  теперь  по 
полицейскому  закону  не  позволяется. 

Ну,  что  лее,  думаю, — делать:  останусь  хоть  такъ,  безъ 
причаст1я,  дома  поживу,  отдохну  послЬ  п.тЬна,  но  графъ 
этого  не  захотЬлп.  Изволили  сказать: 

—  Я,  говорятъ,  не  хочу  вблизи  себя  отлученнаго  отъ 
причаст1я  терп'Ьть. 

И  приказали  управителю  еще  разъ  меня  высЬчь  съ 
оглашен1емъ  для  всеобщаго  прим'Ьра  и  потомъ  на  оброкъ 
пустить.  Такъ  и  сд'Ьлалось:  выпороли  меня  въ  этотъ  разъ 
по  новому,  на  крыльц!.,  передъ  конторою,  при  вс1жъ  лю- 
дяхъ,  и  дали  паспо])тъ.  Отрадно  я  себя  тутъ-то  почувство- 
валъ,  черезъ  столько  лЬтъ  совершенно  свободнымъ  чело- 
в-Ькомъ,  съ  законною  бумагою,  и  пошелъ.  Иам'Ьренхевъ  у 
меня  никакихъ  опред'1")Лительныхъ  не  было,  но  на  мою  долю 
Богъ  послалъ  практику. 

—  Какую  лее? 

—  Да  опять  все  по  той  же,  по  конской  части.  Я  пошелъ 
съ  самаго  малаго  ничтожества,  безъ  гроша,  а  вскор'Ь  очень 
достаточнаго  пололсенхя  достигъ  и  еще  бы  лучше  могъ  рас- 
порядиться, если  бы  не  одинъ  предмета. 

—  Что  же  это  такое,  если  можно  спросить? 

—  Одержимости  большой  подпалъ  отъ  разныхъ  духовъ 
п  страстей,  и  еще  одной  неподобной  вещи. 

—  Что  лее  это  такое  за  неподобная  вещь  васъ  обдержала? 

—  Магнетизмъ-съ. 

—  Какъ!  магпетизмъ?! 

■ —  Да-съ,  магнетическое  вл]ян1е  отъ  одной  особы. 

—  Какъ  Жд  вы  чувствовали  надъ  собой  ея  вл1ян1е? 


—    70    — 

—  Чужая  воля  во  мн-Ь  д-Ьпствовала,  п  я  чужую  судьбу 
псполнялъ. 

—  Вотъ  тутъ,  значпп,,  къ  вамъ  и  пришла  тгиа  соб- 
ственная погибель,  послЪ  которой  вы  нашли,  что  вамъ 
должно  пополнить  матушкино  обЬщаше,  и  пошли  въ  мо- 
настырь? 

—  Н'Ьт'ь-съ,  это  еще  посл-Ь  пришло,  а  до  того  со  мною 
мпого  пныхъ  разныхъ  приключен1й  было,  прежде  чЬмъ  я 
П0.т^•чилъ  настоящее  убЬжден1е. 

—  Вы  можете  разсказать  и  эти  притслточеша? 

—  Отчего  же-съ;  съ  большимъ  моимъ  удовольств1емъ. 

—  Такъ,  пожалуйста. 

ГЛАВА  ДЕСЯТАЯ. 

Взявпш  я  паспортъ,  пошелъ  безъ  всякаго  о  себ'Ь  нам-Ь- 
решя  и  пришелъ  на  ярмарку,  и  вижу  тамъ  цыганъ  мужику 
лошадь  м'Ьняетъ  п  безбожно  его  обманываетъ;  сталъ  ея  силу 
пробовать,  и  своего  конишку  въ  просяной  возъ  заложилъ, 
а  мужпкову  лошадь  въ  яблочный.  Тяга  въ  ннхъ,  разум-Ьется, 
хоть  и  равная,  а  мужпкова  лошадь  прЬетъ,  потому  что  ее 
яблочный  духъ  обморачиваегь,  такъ  какъ  коню  этотъ  духъ 
страшно  непр1ятенъ,  а  у  цыгановой  лошади,  кромЬ  того,  я 
вижу,  еще  и  обморокъ  бываегъ  п  это  сейчасъ  понять  можно, 
потому,  что  у  нея  на  лбу  есть  знакъ,  какъ  былъ  огонь 
ставленъ.  а  цьтганъ  говорить:  «это  бородавка».  А  мнЬ  му- 
жика, разум'Ьется,  жаль,  потому  ему  на  обморочной  лошади 
нельзя  будетъ  работать,  такъ  какъ  она  крырнетъ.  да  и  все 
тутъ,  а  къ  тому  же,  я  цыгановъ  тогда  смерть  ненавидкть 
черезъ  то,  что  отъ  первыхъ  отъ  нпхъ  им1з.ть  соблазнъ  бро- 
дить и  впереди,  в'Ьроятно,  еще  иное  предчуБствова.тъ,  какъ 
и  оправдалось.  Я  эту  фальшь  въ  лошади  мужичку  и  от- 
крылъ,  а  какъ  цыганъ  сталъ  со  мною  спорить,  что  не  огонь 
жженъ  на  лбу.  а  бородавка,  я  въ  доказате.тьство  моей  спра- 
ведливости ткну.тъ  коня  шильцемъ  въ  почку,  онъ  сейчасъ 
и  пглепъ  на  землю  и  закрутился.  Взялъ  я  и  м)жика5гь  хо- 
рошую лошадь  по  своимъ  познашямъ  выбралъ,  а  они  мн1> 
за  это  вина  и  угощен1я  и  дв^к  гривны  денегъ,  и  очень  мы 
тутъ  погуляли.  Съ  того  и  пошло:  и  капиталъ  расти  и  усерд- 
ное пьянство,  и  месяца  не  прошло,  какъ  я  виж}',  что  это 
хорошо:  обвешался  весь  бляхами  и  коновальскою  сбруею  и 
началъ  ходить  съ  ярмарки   на  ярмарку   и   вездЬ  б'Ьдньгхъ 


—    71    — 

людей  руководствую  и  собираю  себ'Ь  достатокъ  и  всЬ  мога- 
рычп  пью;  а  между  тЬмъ  сталь  я  для  вс'1^хъ  барышниковъ- 
цыгаиовъ  все  равно,  что  Бож1Я  гроза,  и  узна.1ъ  стороною, 
что  они  собираются  меня  бить.  Я  отъ  этого  вталъ  укло- 
няться, потому  что  Бхъ  много,  а  я  одпнъ  и  они  меня  ни 
разу  не  могли  попасть  одного,  и  вдоволь  отколотить,  а  при 
мужикахъ  не  см'кчи,  потому  что  т1;  за  мою  доброд'Ьтель 
всегда  стояли  за  меня.  Тутъ  они  и  пустили  про  меня  дур- 
ную славу,  что  будто  я  чарод'1>й  и  не  своею  силою  въ 
твари  толкъ  знаю,  но,  разум'Ьется,  все  это  были  пустяки: 
кт.  коню  я,  какъ  вамъ  докладывалъ,  им'Ью  дарован1е  и  го- 
товъ  бы  его  всякому  кому  угодно  преподать,  но  только  что 
главное  Д'Ьло  это  никому  въ  пользу  не  послужить. 

—  Отчего  же  это  не  послужитъ  въ  пользу? 

—  Не  пойметъ-съ  никто,  потому  что  на  это  надо  не 
иначе  какъ  им'Ьть  даръ  природный  и  у  меня  уже  не  разъ 
такой  опыть  былъ,  что  я  преподавалъ,  но  все  втуне  оста- 
лось; но  позвольте,  объ  этомъ  посл'к 

Когда  моя  слава  по  ярмаркамъ  прогрем'1')Ла,  что  я  на- 
сквозь коня  вижу,  то  одинъ  ремонтеръ,  князь,  мн'Ь  сто 
рублей  давалъ: 

—  Открой,  говоритъ,  братецъ,  твой  секреть  насчстъ  по- 
ниман1я.  Мн'Ь  это  дорого  стоитъ. 

А  я  отв'Ьчаю: 

—  Н1п;акого  у  меня  секрета  н'Ьтъ,  а  у  меня  на  это  при- 
родное дарованхе. 

Ну,  а  онъ  прпстаетъ: 

—  Открой  же  мн'Ь,  однако,  какъ  ты  объ  этомъ  пони- 
маешь? А  чтобы  ты  не  думалъ,  что  я  хочу  какъ-нибудь, — 
Ботъ  теб'Ь  сто  рублей. 

Что  тутъ  д'Ьлать?  Я  пожалъ  плечами,  завязалъ  деньги 
въ  тряпицу  и  говорю:  извольте,  молъ,  я,  что  знаю,  стану 
сказывать,  а  вы  извольте  тому  учиться  и  слушать;  а  если 
не  выучитесь  и  нисколько  вамъ  отъ  того  пользы  не  будетъ, 
за  это  я  не  отвечаю. 

Онъ,  однако,  былъ  и  этимъ  доволенъ,  и  говоритъ:  ну, 
ужъ  это  не  твоя  б'Ьда,  сколько  я  научусь,  а  ты  только 
сказывай. 

—  Первое  самое  д'Ьло,  говорю, — если  кто  насчетъ  лошади 
хочетъ  знать,  что  она  въ  себ'Ь  заключаетъ,  тотъ  долженъ 
им'Ьть   хорошее  расположен1е  въ  осмотрЬ  и  оттого  никогда 


не  отдаляться.  Съ  перваго  взгляда  надо  гляд-Ьть  умно  на 
голову  п  потомъ  всю  лошадь  окидывать  до  хвоста,  а  не 
латошпть,  какъ  офицеры  дФ>ла1отъ.  Тронеп.  за  зашеину,  за 
чолку,  за  храпокъ,  за  обр'Ьзъ  и  за  грудной  соколокъ,  или 
еще  за  что  попало,  а  все  безъ  толку.  Отъ  атого  барышники 
кавалерШскихъ  офицеровъ  за  эту  латошливость  страсть  лю- 
бятъ.  Барышпикъ,  какъ  этакую  военную  латбху  увидалъ, 
сейчасъ  начнетъ  передъ  ниыъ  конемъ  крутить,  вертЬть,  во 
вс!]  стороны  поворачивать,  а  которую  часть  не  хочетъ  по- 
казать, той  ни  за  что  но  покаигетъ,  а  та>п,-то  п  фальи1ь,  а 
фальитей  этпхъ  бездна:  копь  вислоухъ — ему  кожицы  на  вер- 
шокъ  въ  затылк-Ь  выр1>жут71,  стянутъ  и  зашьюп^  и  зама- 
жутъ  и  онъ  оттого  ушк-и  подберетъ,  но  не  надолго:  кожа 
ослабнетъ  и  уши  развпснутъ.  Если  уши  велики, — пхъ  обр'Ь- 
зываютъ, — а  чтобы  ушки  прямо  стояли,  въ  нихъ  рожки 
суютъ.  Еслп  кто  паристыхъ  лошадей  подбираетъ,  и  если, 
наприм'Ьръ,  одинъ  конь  во  лбу  съ  зв'Ьздочкой, — барышники 
уже  такъ  п  зрятъ,  чтобы  такую  звездочку  другой  приспо- 
собить: пемзою  шерсть  вытпраютъ,  или  горячую  р'Ьпу  пе- 
ченую приложатъ  гд'Ь  надо,  чтобы  б^лая  шерсть  выросла, 
она  сейчасъ  и  пдетъ,  по  только  всячески  если  хорошо 
смотр'Ьть,  то  такпмъ  манеромъ  роиюная  июрстка  всегда  про- 
тивъ  настоящей  немноласо  длиннее  и  пупится,  какъ  будто 
бородочка.  Еще  больше  барышники  обпжаютъ  публику  гла- 
зами: у  иной  лошади  западпнки  ввалившись  надъ  глазомъ 
и  некрасиво,  но  барышпикъ  проколетъ  кожицу  булавкой,  а 
потомъ  приляжетъ  губами  и  все  въ  это  мЬсто  дуетъ,  и  на- 
дуетъ  такъ,  что  кожа  подымется  и  глазъ  осв'ЬжЬетъ,  п  кра- 
сиво станетъ.  Это  легко  дЬлать,  потому  что  если  лошади 
на  глазъ  дышать,  ей  это  пр1ятно,  отъ  теплаго  дыхан1я,  и 
она  стоитъ  не  шелохнется,  но  воздухъ  выйдетъ  и  у  нея 
опять  ямы  надъ  глазами  будутъ.  Противъ  этого  одно  сред- 
ство: около  костп  щупать,  не  ходитъ  ли  воздухъ.  Но  еще 
того  см'1^шн'Ье,  какъ  стЬпыхъ  ло1падеп  продаютъ.  Это  точно 
комед1я  бываетъ.  Офицерпкъ,  паприм'Ьръ,  к'радется  къ  глазу 
коня  съ  соломинкой,  чтобы  испытать,  видитъ  ли  конь  соло- 
минку, а  самъ  того  не  видитъ,  что  барышпикъ  въ  это  время, 
когда  лошади  надо  головой  мотнуть,  кулакомъ  ее  подъ 
брюхо  или  подъ  бокъ  толкаетъ.  А  иной  хоть  и  тихо  гла- 
дитъ,  но  у  него  въ  перчаткЬ  гвоздикъ,  п  онъ  будто  гла- 
дитъ,    а   самъ    кольнетъ.    И   я   своему  ремонтеру  противъ 


—    73    — 

того,  что  зд'Ьсь  сепчасъ  упомяпулъ,  вдесятеро  бол'Ье  объ- 
яснил:., но  ничего  ему  это  въ  пользу  не  послужило:  на- 
завтра, гляжу,  онъ  накупнлъ  коней  такихъ,  что  кляча  клячи 
хуже  л  еще  зоветъ  меня  посмотр'Ьть  и  говоритъ: 

—  Ну-ка,  братъ,  полюбуйся,  какъ  я  наловчился  коней 
понимать? 

Я  взглянулъ,  разсм'Ьялся  п  отв'Ьчаю,  что,  молъ,  и  смо- 
тр'Ьть  нечего: 

—  У  этой  плечи  мясисты, — будетъ  землю  ногами  ц'Ь- 
плять;  эта  ложится — копыто  подъ  брюхо  кладетъ  и  много, 
что  чрезъ  годокъ  себ'Ь  килу  намнетъ;  а  эта,  когда  овесъ 
'Ьстъ,  передней  ногою  топаетъ  и  кол'Ьно  объ  ясли  бьетъ,  и 
такъ  всю  покупку  раскритиковалъ  и  все  правильно  на  мое 
вышло. 

Князь  на  другой  день  и  говоритт,: 

—  Н'Ьтъ,  Иванъ:  мн'Ь,  точно,  твоего  дарован1Я  не  понять, 
а  лучше  служи  ты  самъ  у  меня  конэсеромъ  и  выбирай  ты, 
а  я  только  буду  деньги  платить. 

Я  согласился  и  Лгилъ  отлично  ц-Ьлые  три  года,  не  какъ 
рабъ  или  наемникъ,  а  больше  какъ  другъ  и  помощникъ,  п 
если  бы  не  выходы  меня  одол'1$ли,  такъ  я  могъ  бы  даже  себФ. 
капиталъ  собрать,  потому  что,  по  ремонтирскому  заведен1ю, 
какой  заводчикъ  ни  пр11цетъ,  сейчасъ  самъ  съ  ремонтс- 
ромъ  знакомится,  а  в'Ьрнаго  челов1жа  подсылаетъ  къ  конэ- 
серу,  чтобы  какъ  во:шоя{но  конэсера  на  свою  сторону  за- 
добрить, потому  что  заводчики  знаютъ,  что  вся  настоянная 
сила  не  въ  ремонтер'Ь,  а  въ  томъ,  если  который  имЬетъ  при 
себЬ  настоящаго  конэсера.  Я  же  бы.1ъ,  какъ  доклады валъ 
вамъ,  природный  конэсеръ  и  этотъ  долгъ  природы  испол- 
нялъ  совФ.стно:  ни  за  что  я  того,  кому  служу,  обмануть  не 
могъ.  И  мой  князь  это  чувствовалъ  и  высоко  меня  увангалъ, 
и  мы  жили  съ  нимъ  во  всемъ  въ  полной  откровенности. 
Онъ,  бывало,  если  проиграется  гд'Ь-нибудь  ночью,  сейчасъ 
утромъ  какъ  встанеп>,  пдетъ  въ  архалучкЬ  ко  мшЬ  въ  ко- 
нюшню п  говоритъ: 

—  Ну  что,  почти-полупочтеншЬйш1й  мой  Иванъ  Северья- 
нычъ!  Каковы  ваши  д'Ьла? — Онъ  все  этакъ  шутилъ,  звалъ 
меня    почти-полупочтенный,    но    почиталъ,    какъ  увидите, 

ВПОЛН'Ь. 

А  я  зналъ,  чт5  это '  обозначаетъ,  если  онъ  съ  такой  шут- 
кой идетъ,  ]1  отв'Ьчу,  бывало: 


—    74    — 

—  Ничего,  моль:  ыоп  дЬла,  слава  Богу,  хороши,  а  не 
зпаю,  какъ  ваше  с1Ятельство,  каковы  вапги  оостоятельстваУ 

—  Мои,  говорить, — такъ  довольно  гадки,  что  даже  хуже 
требовать  не  надо. 

—  Что  же  это  такое,  ыолъ,  вЬрно  опять  вчера  проду- 
лись по  онамеднпшнему? 

—  Вы,  отв^чаотъ, — изволили  отгадать,  мой  полупочтен- 
п1)йш1Й,  продулся  я-съ,  продулся. 

—  А  на  сколько,  сирашпваю, — вашу  милость  облегчи.ю? 
Онъ  ссичасъ   же  п  отв-Ьтитъ,  сколько  тысячъ  проигралъ, 

а  я  покачаю  головою,  да  говорю: 

—  Продрать   бы   ваше   с1ятельство — хорошо,  да  некому. 
Онъ  разсмЬется  и  говорить: 

—  То  и  есть,  что  некому. 

—  А  вотъ  ложитесь,  молъ,  на  мою  кроватку,  я  вамъ 
чистенькШ  к)мечекъ  въ  го.10ву  положу,  а  самъ  васъ  по- 
стегаю. 

Онъ,  разумеется,  и  начнетъ  подъЬзжать,  чтобы  я  ему  на 
реванжъ  денегъ  далъ. 

—  НЬтъ,  ты,  говорить, — лучше  меня  не  пори,  а  дай-ка 
мн-Ь  изъ  расходныхъ  денегъ  на  реванжикъ:  я  пойду  оты- 
граюсь и  вс1>хъ  обыграю. 

—  Ну,  ужъ  это,  отвечаю, — покорно  васъ  благодарю,  нЬтъ 
уже,  играйте,  да  не  отыгрывайтесь. 

—  Какъ  благодаришь! — начнетъ  смЬхомъ,  а  тамъ  уже 
пойдетъ  сердиться: — ну,  пожалуйста,  говорить,  не  забывайся, 
прекрати  надо  мною  свою  опеку  и  подай  деньги. 

]\1ы  спросили  Ивана  Северьяныча,  давалъ  ли  онъ  своему 
князю  на  реванжъ? 

■ —  Никогда, — отв-Ьчаль  онъ. — Я  его,  бывало,  либо  обману: 
скажу^  что  всЬ  деньги  на  овесь  розда.1ъ,  либо  просто  со 
двора  сб^гу. 

• —  В^дь  онъ  на  васъ,  небось,  за  это  сердился? 

—  Сердился-съ;  сейчась,  бывало,  объявляеть:  кончено-съ; 
вы  у  меня,  полупочтеннейпий,  бо-т^е  не  служите. 

Я  отвЬчаю: 

—  Ну.  и  что  же  такое,  и  прекрасно.  Пожалуйте  мой 
паспорть. 

—  Хоропю-сь,  говорить:  —  извольте  собираться:  завтра 
получите  ва]иъ  паспорть. 

Но  только  на  завтра  у  найъ  уже  никогда  объ  этомь  ни- 


—    75    — 

какого  разговору  больше  не  было.  Не  бол-Ье  какъ  черезъ 
какой-нибудь  часъ  онъ,  бывало,  приходить  ко  мн'Ь  совсЬмъ 
въ  другомъ  располоншн1и  и  говорить: 

—  Благодарю  васъ,  мой  премного-мало-значугц1Й,  что  вы 
им'Ьли  характеръ  и  мн'Ь  на  реванжъ  денегъ  не  дали. 

И  такъ  это  онъ  всегда  послЬ  чувствова-аъ,  что  если  и  со 
мною  что-нибудь  на  моихъ  выходахъ  случалось,  такъ  онъ 
тоже,  какъ  братъ,  ко  мн'Ь  снисходилъ. 

—  А  съ  вами  что  же  случалось? 

—  Я  же  вамъ  объяснялъ,  что  выходы  у  меня  бывали. 

—  А  что  это  значить  выходы? 

—  Гулять  со  двора  выходилъ-сь.  Обучась  пить  вино,  я 
его  всяк1й  день  пить  избЬгаль  н  въ  умеренности  никогда 
не  употребля.11ъ,  но  если,  бывало,  что  меня  растревожить, 
ужасное  тогда  къ  питью  усерд1с  получаю  и  сейчасъ  сде- 
лаю выходь  на  несколько  дней  и  пропадаю.  А  брало  это 
меня  и  не  зам-Ьтишь  отчего;  наприм^ръ,  когда,  бывало, 
отпущаемь  коней,  кажется,  и  не  братья  онп  теб^з,  а  со- 
скучаешь  по  нихь  и  запьешь.  Особенно,  если  отдалишь 
отъ  себя  такого  коня,  который  очень  красивъ,  то  такъ 
онъ,  подлецъ,  у  тебя  въ  глазахь  и  мечется,  до  того,  что 
какъ  отъ  навожден1я  какого  отъ  него  скрываешься,  и  сдЬ- 
лаешь  выходъ. 

—  Это  значить— запьете!? 
■ —  Да-съ:  выйду  и  запью. 

—  И  надолго? 

—  М..!  н...  н...  это  не  равно-сь,  какой  выходъ  задастся: 
иногда  пьешь  пока  все  пропьешь,  и  либо  кто-нибудь  тебя 
отколотить,  либо  самь  кого  побьешь,  а  въ  другой  разъ  по- 
короче удастся — въ  части  посидишь,  или  въ  канав'Ь  вы- 
спишься и  доволень,  и  отойдеть.  Въ  таковыхъ  случаяхъ  я 
уже  наблюдалъ  правило,  и  какъ,  бывато,  чувствую,  что 
долженъ  сд'Ьлать  выходъ,  прихожу  къ  князю  и  говорю: 

■ —  Такъ  и  такъ,  ваше  с1ятельство,  извольте  принять  отъ 
меня  деньги;  а  я  пропаду. 

Онъ  уже  и  не  спорить,  а  принимаетъ  деньги  или  только 
спросить,  бывало: 

—  Надолго  ли,  ваша  милость,  вздумали  зарядить? 

• —  Ну,  я  отвечаю,  судя  по  тому,  какое  усерд1е  чувствую: 
на  большой  ли  выходь,  или  на  коротеньк1й, 

И  я  уйду,  а  онъ  уже  самь  и  хозяйничаеть  и  ждеть  меня, 


70 


пока  кончится  выходъ,  п  вес  шло  хорошо;  но  только  ужасно 
мн1>  эта  моя  слабость  надоГ.ла,  и  вздумалъ  я  вд1)угъ  отъ  нея 
избавиться;  тутъ-то  и  сд'Ьла.тъ  такой  посл^диШ  выходъ,  что 
даже  теиерь  вспомнить  страшно. 

ГЛАВА  ОДИННАДЦАТАЯ. 

Мы,  разумЬется,  подговорились,  чтобы  Иванъ  Северья- 
пычъ  доверип1лт>  свою  любезность,  досказавъ  этотъ  новый 
злополучный  эпизодъ  въ  своей  жизни,  а  онъ,  по  доброт'Ь 
своей,  всеконечно  отъ  этого  не  отказался  и  повЬдалъ  о 
своемъ  «послЬднемъ  выход'Ь»  сл'^дующее: 

—  У  насъ  была  куплена  съ  завода  кобылица  Дидона, 
молодая,  золотогн'Ьдая,  для  офицерскаго  сЬдла.  Дивная  была 
красавица:  головка  хорошенькая,  глазк'и  пригожче,  ноздерки 
субтильныя  п  открытеньк1я,  какъ  хочетъ,  такъ  п  дышитъ, 
гривка  легкая;  грудь  межъ  плечъ  ловко,  какъ  корабликъ, 
спдитъ,  а  въ  поясу  гибкая,  и  ножки  въ  б^лыхъ  чулочкахъ 
легк1я  и  она  ихъ  мечетъ,  какъ  играетъ...  Однимъ  словомъ, 
кто  охотникъ  п  въ  красот'Ь  им-Ьеть  понят1е,  тотъ  отъ  на- 
гляд'1ш1я  на  этакого  животпаго  задуматься  можетъ.  ЛГнЬ  же 
она  такъ  по  вкусу  пришла,  что  я  даже  изъ  конюшни  отъ 
нея  не  выходплъ  п  все  ласка-чъ  ее  отъ  радости.  Бывало, 
самъ  ее  вычищу  и  оботру  ее  всю  какъ  есть  б'Ьлымъ  пла- 
точкомъ,  чтобы  пылинки  у  нея  въ  шерсткЬ  нигд1;  не  было, 
даже  и  поц'Ьлую  ее  въ  самый  лобикъ,  въ  завиточекъ,  от- 
куда шерсточка  ея  золотая  расходилась...  Въ  эту  пору  у 
насъ  разомъ  шлн  дв-Ь  ярмарки:  одна  въ  Л.,  другая  въ  К., 
п  мы  съ  княземъ  разделились:  на  одной  я  д-Ьйствую,  а  на 
другую  онъ  поЬхалъ.  И  вдругъ  я  получаю  отъ  него  письмо, 
что  пишетъ  «прислать,  говоритъ,  ко  мнЬ  сюда  такихъ-то 
п  такихъ-то  лошадей  и  Дидону».  Мн'Ь  непзв'Ьстно  было  за- 
ч-Ьмъ  онъ  эту  мою  красавицу  потребовалъ,  на  которую  мой 
охотницк1й  глазъ  радовался.  Но  думалъ  я,  конечно,  что 
кому-нибудь  онъ  ее,  голубушку,  промЬнялъ  пли  продалъ, 
пли,  сп1,е  того  в^-.рн^е,  проигралъ  въ  карты...  П  вотъ  я  от- 
пустнлъ  съ  конюхами  Дидону  и  ужасно  растосковался  и 
возжелалъ  выходъ  сдЬлать.  А  положен10  мое  въ  эту  пору 
было  совсЬмъ  необыкновенное:  я  вамъ  докладывалъ,  что  у 
меня  всегда  было  такое  заведен1е,  что  если  нападетъ  на 
меня  усерд1е  къ  выходу,  то  я,  бывало,  появляюсь  къ  князю, 
отдаю  ему  всЬ  деньги,  кои  всегда  были  у  меня  на  рукахъ 


—    77    — 

въ  большой  суымГ.,  и  говорю:  «Я  на  столько-то,  или  на 
столько -то  дней  пропаду».  Ну,  а  тутъ,  какъ  мн'Ь  это 
устроить,  когда  моего  князя  при  мн'Ь  н'Ьтъ?  И  вотъ  ч.  ду- 
маю себ^з:  «н'Ьтъ,  однако,  я  больп1е  не  стану  пить,  потому 
что  князя  моего  н'Ьтъ  и  выхода  мн'Ь  въ  порядк'Ь  сд'Ьлать 
невозможно,  потому  что  денегъ  отдать  некому,  а  при  мн'Ь 
сумма  знатная,  бол'Ье  какъ  до  пяти  тысячъ,  Р1зи1ил'ь  я  такъ, 
что  этого  нельзя  и  твердо  этого  р-Ьшенхн  и  держусь,  и 
усерд1я  своего,  чтобы  сдЬлать  выходъ  и  хорошенько  про- 
пасть, не  попуш,аю,  но  ослаблен1я  къ  этому  желанш  все- 
таки  не  чувствую,  а  напротивъ  того,  все  больше  п  больше 
стремлюсь  сд'Ьлать  выходъ.  И,  иаконецъ,  сталъ  я  испол- 
няться одной  мысли:  какъ  бы  мн'Ь  такъ  устроить,  чтобы  и 
свое  усерд1е  къ  выходу  исполнить,  и  княжеск1я  деньги  со- 
блюсти? И  начал'ь  я  ихъ  съ  этою  п,'Ьл1ю  прятать  и  все  по 
самым'ь  нев'Ьроятнымъ  м'Ьстамъ  ихъ  пряталъ,  гд'Ь  ни  одному 
челов'Ьку  на  мысль  не  придетъ  деньги  положить...  Думаю: 
что  д'Ьлать?  видно  съ  собою  не  совладаешь,  устрою,  думаю, 
понадежн'Ье  деньги,  чтобы  он'Ь  были  сохранны,  п  тогда  от- 
буду свое  усед1е,  сд'Ьлаю  выходъ.  Но  только  напало  на 
меня  смущен1е:  гд'Ь  я  эти  проклятыя  деньги  спрячу?  Куда 
я  ихъ  ни  положу,  чуть  прочь  отъ  того  м'Ьста  отойду,  сей- 
часъ  МН'Ь  входитъ  въ  голову  мысль,  что  ихъ  кто-то  кра- 
детъ.  Иду  и  опять  поскор'Ье  возьму  и  опять  перепрятываю... 
Измучился  просто  я  ихъ  прятавши,  и  по  сЬноваламъ,  и 
по  погребамъ,  и  по  застр'Ьхамъ,  и  по  другимъ  такимъ  не- 
подобнымъ  мЬстамъ  для  храненхя,  а  чуть  отойду,  сейчасъ 
все  кажется,  что  кто-нибудь  вид'Ь.1ъ  какъ  я  ихъ  хоронил'ь 
и  неирем'Ьнно  ихъ  отьщетъ,  п  я  опять  вернусь,  и  опять 
ихъ  достану,  и  ношу  ихъ  съ  собою,  а  самъ  опять  думаю: 
«Н'Ьтъ,  уже  баста,  видно  мшЬ  не  судьба  въ  этотъ  разъ  свое 
усерд1е  исполнить».  И  вдругъ  мн'Ь  пришла  божественная 
мысль:  в'Ьдь  это,  молъ,  меня  б'Ьсъ  томитъ  этой  страстью, 
пойду  же  я  его,  мерзавца,  отъ  себя  святыней  отгоню!  И 
пошелъ  я  къ  ранней  об-Ьди-Ь,  помолился,  вынулъ  за  себя 
частичку  и,  выходя  изъ  церкви,  вилгу,  что  на  стЫ'Ь  Страш- 
ный Судъ  нарисованъ,  и  тамъ  въ  углу  дьявола  въ  геенн'Ь 
ангелы  ц'Ьпью  бьютъ.  Я  остановился,  посмотр'Ьлъ  и  помо- 
лился поусердн'Ье  свчтымъ  ангеламъ,  а  дьяволу  взялъ,  да, 
послюнпвип!,  кулакъ  въ  морду  и  сунулъ: 

—  На-ка,    молъ,  теб'Ь  кукишъ,  на  него,  что  хочешь,  то 


и  купишь,  а  самъ  посл'Ь  этого  совершенно  успокоился  и, 
распорядившись  дома  ч1^мъ  надобно,  ыошелъ  въ  трактиръ 
чай  пить...  А  тамъ,  въ  трактир-Ь,  вижу  стоить  между  гостей 
какой-то  проходимецъ.  Самый  преиусгЬй1и1й-пустой  чедо- 
в-Ькъ.  Я  его  и  прежде,  этого  челов'Ька,  вида.1ъ,  и  почиталъ 
его  не  больше  какъ  за  какого-нибудь  шарлатана,  или  паяца, 
потому  что  онъ  все,  бывало,  по  ярмаркамъ  таскается  и  у 
господъ  по-французски  иособ1я  себ'Ь  проситъ.  Изъ  благо- 
родныхъ  онъ  будто  бы  былъ  и  въ  военной  слулшЬ  служилъ, 
но  все  свое  промоталъ  и  въ  карты  проигралъ,  и  ходитъ  по 
м1ру...  Ту'гъ  его  въ  этомъ  трактир'Ь,  куда  я  пришелъ,  услу- 
жающ1е  молодцы  выгоняютъ  вонъ,  а  онъ  не  соглашается 
уходить  и  стоить  да  говоритъ: 

—  Вы  еще  знаете  ли  кто  я  такой?  В^дь  я  вамъ  вовсе 
не  ровня;  у  меня  свои  крЬпостные  люди  были  н  я  очень 
много  такихъ  молодцовъ,  какъ  вы,  на  конюшн'Ь  для  одной 
своей  прихоти  сЬкъ,  а  что  я  всего  лишился,  такъ  на  это 
была  особая  Бож1я  воля  и  на  мн1>  печать  гн'Ьва  есть,  а 
потому  меня  никто  тронуть  не  см-Ьотъ. 

та  ему  не  в1фятъ  и  см'Ьются,  а  онъ  сказываетъ,  какъ 
онъ  жилъ  и  въ  каретахъ  4здилъ,  п  изъ  публичнаго  сада 
всЬхъ  штатскнхъ  господъ  вонъ  прогонялъ,  и  одинъ  разъ  къ 
губернаторпгЬ  голый  прйхалъ,  а  нын'Ь,  говоритъ,  я  за  свои 
своеволхя  проклятъ  и  вся  моя  натура  окамен'Ьла,  и  я  ее 
долженъ  постоянно  размачивать,  а  потому  подай  мн-Ь  вод- 
ки! —  я  за  нее  денсгъ  платить  не  имЬю,  но  зато  со  стек- 
ломъ  съ'Ьмъ. 

Одинъ  гость  и  вел'Ьлъ  ему  подать,  чтобы  посмотрЬть, 
какъ  онъ  будетъ  стекло  'Ьсть.  Онъ  сейчасъ  водку  на  лобъ 
хватилъ,  и,  какъ  об'Ьщалъ,  такъ  честно  и  началъ  стеклян- 
ную рюмку  зубами  хрустать  и  передъ  всЬмн  ее  и  съ'Ьлъ, 
и  вс'Ь  этойгу  съ  восторгомъ  дивились  и  хохотали.  А  мн'Ь  его 
стало  жалко,  что  благородный  онъ  челов'Ькъ,  а  вотъ  за  свое 
усердте  къ  вину  даже  утробою  жертвуетъ.  Думаю:  надо  ему 
дать  хоть  кишки  отъ  этого  стекла  прополоснуть,  и  вел'Ьлъ 
ему  на  свой  счетъ  другую  рюмку  подать,  но  стекла  'Ьсть 
не  понуждалъ.  Сказалъ:  не  надо,  не  "Ьшь.  Онъ  это  восчув- 
ствовалъ  и  руку  мн'Ь  подаетъ. 

—  В'Ьрно,  —  говоритъ:  —  ты  происхожден1я  пзъ  господ- 
скихъ  людей? 

—  Да, — говорю:— изъ  господскнхъ. 


—    79    — 

■ — •  Сейчасъ, — говоритъ: — и  видно,  что  ты  не  то,  что  эти 
свиньп.  Гранъ-мерси, — говоритъ: — теб-Ь  за  это. 
Я  говорю: 

—  Ничего,  иди  съ  Богомъ. 

— ■  Штъ,  —  отв'Ьчаетъ:  — ■  я  очень  радъ  съ  тобою  погово- 
рить. Подвинься-ка,  я  возл'Ь  тебя  сяду. 

— •  Ну,  ыолъ,^ — пожалуй,  садись. 

Онъ  ВОЗЛ'Ь  меня  и  сЬлъ,  и  началъ  сказывать,  какой  онъ 
именитой  фамил1и  и  важнаго  воспитан1я  и  опять  говоритъ: 

—  Что  это...  ты  чай  пьешь? 

—  Да,  молъ, — чай.  Хочешь  и  ты  со  мною  пей. 

—  Спасибо, — отв'Ьчаетъ: — только  я  чаю  пить  не  могу. 

—  Отчего? 

• —  А  оттого, — говоритъ: — что  у  меня  голова  не  чайная, 
а  у  меня  голова  отчаянная:  вели  мн'Ь  лучше  еще  рюмку 
вина  подать!..  И  этакъ  онъ  и  разъ,  и  два,  и  три  у  меня 
вина  выпросилъ,  и  сталъ  уже  очень  мн'Ь  этимъ  докучать. 
А  еще  больше  противно  мнЬ  стало,  что  онъ  очень  мало 
правды  сказываетъ,  а  все-то  куражится  и  не  в-Ьсть  чтб  о 
себ-Ь  сопдететъ,  а  то  вдругъ  б'Ьднится,  плачстъ  п  все  о 
сует-Ь. 

—  Подумай,  —  говоритъ:  —  ты,  какой  я  челов'Ькъ?  Я,  — 
говоритъ: — самимъ  Богомъ  въ  одинъ  годъ  съ  императоромъ 
созданъ,  и  ему  ровесникъ: 

—  Ну,  такъ  что  же,  молъ,  такое? 

—  А  то,  что  какое  же  мое,  не  смотря  на  все  это,  по- 
ложен1е?  Несмотря  на  все  это,  я,  —  говорптъ:  —  нисколько 
не  взысканъ  и  вышелъ  ничтолшство,  и  какъ  ты  сейчасъ 
вид-Ьдъ,  я  ото  всЬхъ  презираемъ.  И  съ  этими  словами 
опятъ  водки  потребовалъ,  но  на  сей  разъ  уже  велкл'ь  ц-Ь- 
лый  графинъ  подать,  а  самъ  завелъ  мн'Ь  преогромную  исто- 
р1ю,  какъ  надъ  нпмъ  по  трактирамъ  купцы  насм'Ьхаются, 
и  въ  конц-Ь  говоритъ: 

—  Они, — говоритъ: — необразованные  люди,  думаютъ,  что 
это  легко  такую  обязанность  несть,  чтобы  в'Ьчно  пить  и 
рюмкою  закусывать?  Это  очень  трудное,  братецъ,  призва- 
нье и  для  многихъ  даже  совсЬмъ  невозможно;  но  я  свою 
натуру  пр1училъ,  потому  что  впжу,  что  свое  надо  отбыть, 
и  несу. 

—  Зач'Ьмъ  же,  —  разсуждаю:  —  этой  привычк-Ь  такъ  уже 
очень  усердствовать?  Ты  ее  брось. 


~    80    — 

—  йроспть? — отв'Г.чаетъ, — А-га,  н'Ьтъ,  братецъ,  мп'Ь  этого 
бросить  невозможно, 

—  Почему  же, — говорю: — нельзя? 

—  А  нельзя, — отв1зчаетъ: — по  двумъ  причинамъ:  во-пер- 
выхъ,  потому,  что  я,  не  наппвшпсь  вина,  никакъ  въ  кро- 
вать не  попаду,  а  все  буду  ходить;  а,  во-вторыхъ,  самое 
главное,  что  мп'Ь  этого  мои  хр11ст1анск1я  чувства  не  позво- 
ляютъ. 

—  Что  же,  молъ,  это  такое?  что  ты  въ  кровать  не  по- 
падешь, это  понятно,  потому  что  все  пить  ищешь;  но  чтобы 
христ1анск1я  чувства  теб'Ь  не  позволяли  этаку  вредную  па- 
кость бросить,  этому  я  верить  не  хочу, 

—  Да,  вотъ  ты, — отв'Ьчаетъ: — не  хочешь  этому  вЬрить... 
Такъ  и  вс'Ь  говорятъ...  А  что,  какъ  ты  полагаешь,  если  я 
эту  привычку  пьянствовать  брошу,  а  кто-нибудь  ее  поднп- 
ыетъ  да  возьметъ:  радъ  ли  онъ  этому  будетъ  или  н'Ьтъ? 

—  Спаси,  молъ,  Господи!  Н'Ьтъ,  я  думаю,  не  обрадуется. 

—  А-га!  —  говоритъ:  —  вотъ  то-то  и  есть,  а  ес.ш  ;ке  это 
такъ  надо,  чтобы  я  страда.гь,  такъ  вы  уважайте  же  меня, 
по  крайней  мЬр'Ь,  за  это  и  вели  мп'Ь  еще  графпнъ  водки 
подать! 

Я  постуча.1ъ  еще  графинчикъ  и  сижу  и  слушаю,  потому 
что  МП'Ь  это  стало  казаться  занятно,  а  онъ  продолжаегь 
таковыя  слова: 

—  Оно,  —  говори'П):  —  это  такъ  и  надлежптъ,  чтобы  это 
мучен1е  на  мн'Ь  кончилось,  чЬмъ  еще  другому  достанется, 
потому  что  я,  —  говоритъ:  —  хорошаго  рода  и  настоящее 
воспптан1е  получплъ,  такъ  что  даже  я  еще  самымъ  малень- 
кимъ  по-французски  Богу  молился,  но  я  былъ  немилости- 
вьи!  и  людей  мучилъ,  въ  карты  своихъ  кр'Ьпостныхъ  иро- 
пгрывалъ;  матерей  съ  д'Ьтьми  разлучалъ;  жену  за  себя  бо- 
гатую взялъ  и  со  св'Ьта  ее  сжилъ,  и,  наконецъ,  будучи  во 
Бсем'ь  самъ  впноватъ,  еще  на  Бога  возропталъ:  зач-Ьмъ  у 
меня  такой  характеръ?  Онъ  меня  и  наказалъ:  далъ  мн'Ь 
другой  характеръ,  что  н'Ьтъ  во  мн'Ь  ни  малЬйшей  гордости, 
хоть  въ  глаза  наплюй,  по  щекамъ  отдуй,  только  бы  пья- 
ньшъ  быть,  про  себя  забыть. 

—  П  что  же,  —  спрашиваю:  —  теперь,  ты  уже  на  этотъ 
характеръ  не  ропщешь? 

—  Не  ропщу, — отв'Ьчаетъ:  —  потому  что  оно  хотя  ху^ке, 
но  зато  лучше? 


—    81    — 

—  Какъ  это,  молъ,  —  такъ:  я  что-то  не  понимаю,  кат^ъ 
это:  хуже,  но  лучше? 

—  А  такъ, — отвЬчаетъ: — что  теперь  я  только  одно  знаю, 
что  себя  гублю,  а  зато  уже  других'ь  губить  не  могу,  ибо 
отъ  меня  вс'Ь  отвращаются.  Я,  говорптъ,  теперь  все  равно, 
что  1овъ  на  гнопщ'Ь  и  въ  этою.,  говорить,  все  мое  счастье 
II  спасенте,  и  сам'ь  опить  водку  допилъ  и  еще  графинь 
спрашиваетъ,  и  молвить: 

—  А  ты  знаешь  ли,  любезный  другъ:  ты  никогда  ни- 
к-Ьмь  не  пренебрегай,  потому  что  никто  не  можегь  знать, 
за  что  кто  какой  страстью  мучимъ  и  страдаегь.  ]Мы,  одер- 
жимые, стращемъ,  а  другимъ  зато  легче.  И  самъ  ты,  если 
какую  скорбь  оть  какой-нибудь  страсти  им'Ьешь,  самовольно 
ее  не  бросай,  чтобы  другой  человЬкь  не  поднялъ  ее  и  не 
мучился;  а  ищи  такого  челов-Ька,  который  бы  ;^с?бровольно 
сь  тебя  эту  слабость  взялъ. 

—  Ну,гдЬже, — говорю: — возможно  такого  человека  найти! 
Никто  на  это  не  согласится. 

—  Отчего  такъ?  —  отв^Ьчаеть:  —  да  тебЬ  даже  нечего  да- 
леко ходить:  такой  челов-Ькъ  передъ  тобою:  я  самъ  ц  есть 
такой  человЬкъ. 

Я  говорю: 

—  Ты  И1у*ги1иь? 

Но  онь  вдругь  вскакиваетъ  и  говорить: 

• —  Н^тъ,  не  шучу,  а  если  не  веришь,  такъ  испытай. 

—  Ну,  какъ, — говорю: — я  могу  это  испытывать? 

■ —  А  очень  просто:  ты  желаешь  знать,  каково  мое  даро- 
ван1е?  У  меня  в-йдь,  брать,  большое  дарованте:  я  воть,  ви- 
дишь,--я  сейчасъ  пьянь...  Такъ  или  нЬтъ:  пьянь  я? 

Я  посмотрЬль  на  него  п  вижу,  что  онь  совсЬм'ь  сизый 
п  весь  осолов'Ьвип!  н  на  ногахь  покачивается,  и  говорю: 

—  Да,  разумеется,  что  ты  иьянь. 
А  онь  отв'Ьчаеть: 

—  Ну,  теперь  отвернись  на  минуту  на  образъ  и  прочи- 
тай въ  ум'11  «Отче  нашъ». 

Я  отвернулся,  п,  дМствительно,  только  «Отче  нашь», 
глядя  на  образъ,  вь  ум^Ь  прочиталь,  а  этотъ  пьяный  бари- 
нокъ  уже  опять  мн'Ь  командуеть: 

—  А  ну-ка,  погляди  теперь  на  меня:  пьяяъ  я  теперь  или  н-Ьтт»? 
Обернулся  я  и  ви}ку,  что  онь,  точно  ни  вь  одномъ  глазу 

у  него  ничего  не  было,  и  стоигь,  улыбается. 

Соч1ше1ия  Н.  С.  Лескова.  Т.  V.  б 


—    82    — 

Я  говорю: 

—  Что  же  это  значить:  какой  это  секрстъ? 
А  онъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Это,  говорить, — не  секреть,  а  это  называется  магнетпзмъ. 

—  Не  понимаю,  моль, — что  это  такое? 

—  Такая  воля,  говорить, — особенна-я  вь  челов-Ьк-Ь  пом-Ь- 
щается  л  ее  нельзя  ни  пропить,  ни  проспать,  потому  что 
она  дарована.  Я,  говорить,  это  теб'1>  показаль  для  того, 
чтобы  ты  понималь,  что  я  если  захочу,  сейчась  могу  оста- 
новиться и  никогда  не  стану  пить,  но  я  этого  не  хочу, 
чтобы  другой  кто-нибудь  за  меня  не  запи.ть,  а  я,  попра- 
В!1вп1ись,  чтобы  про  Бога  не  позабылъ.  Но  съ  другого  че- 
лов-Ька  со  всякаго  я  готовь  и  могу  запойною  страсть  въ 
одну  мпнуту  свести. 

—  Такъ  сведи,  говорю,— сд-блай  милость,  съ  зюня! 

—  А  ты,  говорить, — разв'Ь  пьешь? 

—  Нью,  говорю, — и  временемъ  даже  очень  усердно  пью, 

—  Ну,  такь  не  робЬй  же,  говорить,  —  это  все  дЬло  мо- 
нхъ  рукъ,  и  я  тебя  за  таее  угощен1е  отблагодарю,  все  съ 
тебя  сниму. 

—  Ахъ,  сд'Ь.чай  милость,  прошу,  сними!' 

—  Изволь,  говорить,  —  любезный,  изволь:  я  теб!  это  за 
твое  угощен !3  сд'клаю;  сниму  и  на  себя  возьму,  и  съ  этимъ 
крикнуль  опять  вина  и  дв'Ь  рюмки. 

Я  говорю: 

—  На  что  теб'Ь  двЬ  рюмки? 

—  Одна,  говорить, — для  мшя,  другая — для  тебя! 

—  Я,  моль,  пить  не  стану, 

А  онъ  вдругъ  какъ  бы  осерчаль  и  говорить: 

—  Тсссь!  сплянсь!  молчать!  Ты  теперь  кто? — больной. 

—  Ну,  моль, — ладно,  будь  по-твоему:  я  больной. 

—  А  я,  говорить, — л-Ькарь,  и  ты  дояженъ  мои  приказа- 
Н1Я  пспо.шять  и  принимать  .тЬкарство, — и  съ  этимъ  на-ти-гъ 
п  мн-Ь,  и  себ'Ь  по  рюмк'Ь  и  нача.1Ъ  надь  моей  рюмкой  въ 
воздух'Ь,  въ  род-Ь  какъ  арх1ерейски1  регенть,  руками  махать. 

Помахалъ,  помахалъ  и  прмказывае'п>: 

—-  Пей! 

Я  было  усомнился,  но,  какъ  по  правдЬ  сказать,  в  са- 
мому мн'Ь  винца  попробовать  очень  хоткюсь  и  онъ  при- 
казываетъ:  дай,  думаю,  ни  для  чего  иного,  а  для  любопыт- 
ства выпью!  и  выпилъ. 


~    83    — 

—  Хороша  ли? — спрашпзаетъ: — вкусна  ли,  пли  горька? 

—  Не  знаю,  молъ, — какъ  теб'Ь  сказать. 

—  А,  это  значитъ,  —  говорить,  что  ты  мало  принялъ,  и 
налилъ  вторую  рюмку,  и  давай  опять  надъ  нею  руками 
мотать.  Помотаетъ-помотастъ  и  отряхнетъ,  н  опять  заетавитъ 
меня  и  эту,  другую,  рв)мку  выпить  и  вопрошаетъ:  эта  какова? 

Я  пошутилъ: 

—  Говорю,  эта  что-то  тяжела  показалась, 

Онъ  кивнулъ  головой  и  сейчасъ  намахалъ  третью,  и  опять 
командуетъ:  пей!  Я  выпилъ  и  говорю: 

—  Эта  легче;  и  загЬмъ  ул^е  самъ  въ  графинъ  стучу  и 
его  потчую,  п  себ'Ь  наливаю,  да  и  пошелъ  пить.  Онъ  мн'Ь 
въ  этомъ  не  препятствуетъ,  но  только  ни  одной  рюмки 
такъ  просто  не  намаханной  не  позволяетъ  выпить,  а  чуть 
я  возьмусь  рукой,  онъ  сейчасъ  ее  изъ  моихъ  рукъ  выйметъ 
и  говорить: 

— •  П1у,  силянсъ...  атанде, — и  прежде  надъ  нею  руками 
помашетъ,  а  потомъ  и  говорить: — теперь  готово,  мо^кешь 
щшнимшпь  какъ  сказано. 

И  лЬчн.тся  я  такимъ  образомъ  съ  этимъ  баринкоагъ  тутъ 
въ  трактир'Ь  до  самаго  вечера,  и  все  былъ  очень  сиокоенъ, 
потому  что  знаю,  что  я  пью  не  для  баловства,  а  для  того, 
чтобы  перестать.  Попробую  за  пазухою  деньги,  и  чувствую, 
что  он'Ь  всЬ,  какъ  должно,  на  своемъ  м'ЬстЬ  ц'Ьлы  лежать, 
и  продолжаю. 

Баринъ  мн^Ь  тутъ,  пивши  со  мною,  про  все  разсказы- 
валь,  какъ  онъ  въ  свою  жизнь  кутилъ  и  гуля.тъ  и  особенно 
про  любовь,  и  впос.тЬди  всего  стань  ссориться,  что  я  любви 
не  понимаю. 

—  Я  говорю:  что  же  съ  тЬмь  делать,  когда  я  къ  этим^ 
пустякамь  не  привлеченъ?  Будегь  съ  тебя  того,  что  ты  все 
понпмаен'Ь  и  зато  вонь  какой  лонтрыгой  ходиш«>. 

А  онъ  говорить: 

—  Шу,  силянсъ!  любовь  наша  святыня! 

—  Пустяки,  м®лъ. 

—  Мужикъ,  говорить,  —  ты,  и  подлецъ,  если  ты  смъешь 
надъ  священнымь  сердца  чувствомъ  смЬяться  и  его  пустя- 
ками называть. 

— ■  Да,  пустяки,  молъ, — оно  и  есть. 

—  Да  ты  понимаеи1ь  ли,  говорить,  ~  что  такое  «краса 
природы  совери1енство»? 


—    84    — 

—  Да,  говорто, — я  въ  лошади  красоту  понимаю. 

А  01гь  какъ  вскочить  II  хотЬ.тъ  меня  въ  ухо  ударить. 

—  РазвЬ  лошадь ,  говорит], ,  —  краса  природы  совер- 
шенство? 

Но  какъ  время  было  довольно  поздно,  то  ничего  этого 
онъ  мн'Ь  доказать  не  могъ,  а  буфетчик!,  видитъ,  что  мы 
оба  пьяны,  моргнулъ  на  наст,  молодцамъ,  а  т'1Ь  подскочнлы 
челов'Ькъ  шесть  и  сами  просятъ...  «пожалуйте  вонъ»,  а 
сами  подхватили  насъ  обоихъ  подъ  ручкн  и  за  порогъ  вы- 
ставили и  дверь  за  нами  наглухо  на  ночь  заперлн, 

Вотъ  тз'тъ  и  началось  такое  навожден1е,  что  хотя  этому 
д'кчу  уже  много-много  лЬтъ  прошло,  но  я  п  по  С1е  время 
не  могу  себ^  понять,  что  тугь  произоптло  за  д1>исгв1е  и 
какою  сплою  оно  надо  мною  творилось,  но  только  такихъ 
искушенШ  и  происшеств1Й,  как1я  я  тогда  перенесъ,  мн'Ь 
кажется,  дал:е  ни  въ  одномъ  жит1и  въ  Четминеяхъ  нЬтъ. 

ГЛАВА  ДВЕНАДЦАТАЯ. 

Первымъ  дЬломъ,  какъ  я  за  дверь  вылет'Ьлъ,  сеичасъ  же 
руку  за  пазуху  и  удостов'Ьрплся,  зд-Ьсь  ли  мой  бумажникъУ 
Оказалось,  что  онъ  при  мн1>.  Теперь,  думаю,  вся  забота, 
какъ  бы  ихъ  благополучно  домой  донести.  А  ночь  была  са- 
мая темная,  какую  только  можете  себ'Ь  вообразить.  Въ  лЬгЬ, 
знаете,  у  насъ,  около  Курска  бываютъ  так1я  темныя  ночи, 
но  претеп.т1.Пш1я  и  премягкчя:  по  небу  звЬзды  какъ  лам- 
пады нав'кшаны,  а  по  низу  темнота  такая  густая,  что  словно 
въ  ней  кто-то  тебя  шаритъ  и  трогаетъ...  А  на  ярмаркЬ 
вгя1:аго  дурного  народа  бездна  бываетъ  и  достаточно  слу- 
чаевъ,  что  пныхъ  грабягъ  п  убиваютъ.  Я  же  хоть  силу  въ 
себ'Ь  и  ощущалъ,  но  думаю,  во-первыхъ,  я  пьянъ,  а,  во- 
вторыхъ,  что  если  десять  пли  болЬе  человГ.къ  на  меня  на- 
падутъ,  то  и  съ  большою  сплою  ничего  съ  ними  не  сде- 
лаешь п  оберутъ,  а  я  хоть  и  бы.1ъ  въ  кураж'Ь,  но  помннлъ, 
что  когда  я  не  разъ,  вставая  н  опять  садясь,  расплачи- 
вался, то  мой  компаньонъ,  баринокъ  этотъ,  видЬлъ,  что  у 
меня  съ  собою  денегь  точная  сила.  И  потому  вдругъ  мнь, 
знаете,  впало  вт>  голову:  н'Ьтъ  ли  съ  его  стороны  ко  вреду 
мое.чу  какого-нибудь  предательства?  ГдЬ  онъ  взаправду?  вм'Ь- 
стЬ  насъ  вонъ  выставили,  а  к-уда  }ке  онъ  такъ  сп-Ьшно  д-Ьлся? 

Стою  я  и  потихоньку  оглядываюсь  п,  имени  его  не  зная, 
потихоньку  зову  такъ: 


—    85    — 

—  Слышь,  ты?  говорю, — магнетизеръ,  гд^Ь  ты? 

А  онъ  вдругъ,  словно  б1'>съ  какой,  прямо  у  меня  передъ 
глазами  вырастаетъ  и  говорить: 

—  Я  вотъ-онъ. 

А  мн-Ь  показалось,  что  будто  это  не  тотъ  голосъ,  да  и 
Бпотьмахъ  даЛкС  и  рожа  не  его  п])едставляется. 

—  Подойди -1га,  говорю, — еще  побли;ке;  п  ка1л>  онъ  подо- 
1иелъ,  я  его  шплъ  за  плечи  и  начинаю  разсматрпвать  и 
никакъ  не  могу  узнать,  кто  онъ  такой?  какъ  только  его 
коснулся,  вдругъ  ни  съ  того,  ни  съ  сего  всю  память  0ТН1ИбЛ0. 
С.чышу  только,  что  онъ  что-то  по-французски  лопочетъ:  «ди- 
ка-ти-лп-ка-ти-пс»,  а  я  въ  томъ  ничего  не  понимаю. 

—  Что  ты  такое,  говорю, — лопочешь? 
А  онъ  опять  по-французски: 

■ —  Ди-ка-ти-ли-ка-Т1ше. 

—  Да  перестань,  говорю, — дура,  отвГ.чай  мн^Ь  по-русски, 
хл'О  ты  такой,  потому  что  я  тебя  позабылъ. 

ОтвЬчаетъ: 

—  Дп-ка-ти-ли-ка-типе:  я  магнетизеръ. 

—  Тьфу,  моль, — ты  пострЬлъ  этакой!  н  на  минутку  будто 
Бспомню,  что  это  онъ,  но  стану  въ  него  всматриваться  и 
вижу  у  него  два  носа!..  Два  носа,  да  и  только!  А  разду- 
маюсь объ  этомъ — позабуду,  кто  онъ  такой... 

—  Ахъ,  ты,  будь  ты  прокмят'ь,  думаю:  —  и  откуда  ты, 
птельма,  на  меня  навязался?  и  опять  его  спрашиваю:  кто 
ты  такой? 

Онъ  опять  говоритъ: 

—  Магнетизеръ. 

—  Провались  ;к-е,  говорю, — ты  отъ  меня:  мо:котъ-быть, 
ты  чорть? 

—  Не  совсЬмъ,  говоритъ, — так7.,  а  около  того. 

Я  его  въ  лобъ  и  стукнулъ,  а  онъ  обидЬлся  и  говоритъ: 

—  За  что  же  ты  меня  удари.чъ?  я  теЗ-Ь  добродЬтсль- 
ствую,  и  отъ  уссрднаго  пьянства  тебя  освобождаю,  а  ты 
женя  бьешь? 

А  я,  хоть  что  хочешь,  опять  его  не  помню  и  говорю: 
• —  Да  кто  же  ты,  молъ, — так'ой? 
Онъ  говорит-ъ: 

—  Я  твой  дов'Ьчный  другъ. 

—  Ну,  хороню,  молъ,  —  а  если  ты  мой  другъ,  такъ  ты, 
ложотъ-быть,  мнЬ  повредить  мо}1:ошь? 


—    86    — 

—  Н'Ьтъ,  говорить, — я  теб-!!  такое  птп-ком-пё  представлю, 
что  ты  себя  инымъ  челов'Ькомъ  ощутишь. 

—  Ну,  перестань,  говорю, — пожалуйста,  врать. 

—  Истинно,  говорить, — истинно:  такое  пти-ком-пб... 

—  Да  не  болтай  ты,  говорю,  —  чоргь,  со  мною  по-фран- 
цузски: я  не  понимаю,  что  то  за  птн-комъ-пё! 

—  Я,  отв^^чаетъ, — теб11  въ  жизнп  новое  понят1с  дамъ. 

—  Ну,  вотъ  это,  ыолъ, — такъ;  но  только,  какое  же  такое 
ты  можешь  мн'Ь  дать  новое  понятте? 

—  А  такое,  говоригь,  —  что  ты  постигнешь  красу,  при- 
роды соверигенство. 

—  Отчего  же  я,  молъ, — вдругъ  такъ  ее  и  постигну? 

—  А  вотъ  пойдемъ,  говорить, — сейчасъ  рндишь. 

—  Хорошо,  молъ, — пойдемъ. 

И  пошли.  Пдемъ  оба,  шатаемся,  но  все  идемъ,  а  я  не 
знаю  куда,  и  только  вдругъ  вспомню,  что  кто  же  это  такой 
со  мною  и  опять  говорю: 

—  Стой!  говори  ми'Ь,  кто  ты?  иначе  я  не  пойду. 

Онъ  скажетъ,  и  я  на  минутку  какъ  будто  вспомню,  п 
спрашиваю: 

—  Отчего  же  это  я  позабываю,  кто  ты  такой? 
А  онъ  отв'Ьчаегь: 

—  Это,  говоритъ,^и  есть  д'Ьйств1е  отъ  моего  магнетизма; 
но  только  ты  этого  не  пугайся,  это  сейчасъ  пройдетъ,  только 
вотъ  дай  я  въ  тебя  сразу  побольше  магнетизму  пущу. 

И  вдругъ  повернулъ  меня  къ  себ-Ь  спиною  и  ну  у  меня 
въ  затылк'Ь,  въ  волосахъ  пальи.ами  перебирать...  Такъ  чудно: 
копается  тамъ,  точно  хочетъ  мнЬ  взлезть  въ  голову. 

—  Я  говорю:  послушай  ты...  кто  ты  такой!  что  ты  тамъ 
роешься? 

—  Погоди,  отв-Ьчаотъ, — стой:  я  въ  тебя  свою  силу  магнс- 
тизмъ  перепущаю. 

—  Хорошо, — говорю:— что  ты  силу  перепуш,аешь,  а  ыо- 
жетъ  ты  меня  обокрасть  хочешь? 

Онъ  отпирается. 

—  Ну,  такъ  постой,  молъ, — я  деньги  попробую. 
Поиробовалъ — деньги  ц-Ёлы.  * 

—  Ну,  теперь,  молъ, — в■I^рно,  что  ты  не  воръ,  а  кто  онъ 
такой — опять  иозабылъ,  но  только  уже  не  помню  какъ  про 
то  и  спросить,  а  занять  т^Ьмъ;  что  чувствую,  что  уже  онъ 
совс'Ьмъ  въ  меня  сквозь  затыдокъ  точно  внутрь  вл-Ьзь  и  чс- 


—    87    — 

резъ  мои  глаза  на  св'Ьтъ  смотритъ,  а  мои  глаза  ему  только 
словно  какъ  стекла. 

—  Вотъ,  думаю, — штуку  опъ  со  мной  сд'Ьлалъ!  а  гд'Ь  же 
теперь,  спрашиваю,  мое  зр'1ш1е? 

• —  А  твоего, — говорить: — теперь  уже  н'Ьтъ. 

—  Что,  молъ,— это  за  вздоръ,  что  нЬтъ? 

—  Такъ, — отв1>чаетъ: — своимъ  зр'Ьн1емъ  ты  теперь  только 
то  увидишь,  чего  н'Ьту. 

—  Вотъ,  молъ, — еще  притча!  Ну-ка,  давай-ка  я  понатужусь. 
Вылупился,  знаете,  во  всю  мочь,  и  вингу,  будто  на  меня 

изъ-за  вс'йхъ  угловъ  темныхъ  разный  мерзкая  рожи  на  нож- 
кахъ  смотрятъ  и  дорогу  мшЬ  переб'Ьгаютъ,  и  на  псрекрест- 
кахъ  стоятъ,  ждутъ  и  говорятъ:  «убьемъ  его  и  возьмемъ 
сокровище».  А  передо  мною  опять  мой  вихрястеньк1и  ба- 
ринокъ  и  рожа  у  него  вся  св^/гомъ  св'1'>тится,  а  сзади  себя 
сльипу  страпшып  шумъ  и  содомъ,  голоса  и  бряцанье,  и 
гикъ,  и  визгъ,  и  веселый  хохотъ.  Осматриваюсь,  и  пони- 
маю, что  стою,  прислонясь  спиною  къ  какому-то  дому,  а 
въ  немъ  окна  открыты  и  въ  середин'Ь  св'Ьтло,  и  оттуда  т-Ь 
разные  голоса  и  шумъ  и  гитара  ноетъ,  а  передо  мною 
опять  мой  баринок'ъ  и  все  мн'Ь  спереди  по  лицу  ладонями 
машетъ,  а  потомъ  по  груди  руками  ведетъ,  противъ  сердца 
останавливается,  напираетъ  и  за  персты  рукъ  схватить, 
встряхнетъ  полегонечку,  и  опять  машетъ,  и  такъ  трудится, 
что  даже,  вилсу,  опъ  сдЬлался  весь  въ  поту. 

Но  только  тутъ,  какъ  мнЬ  сталъ  пзъ  оконъ  дома  св'Ьтъ 
св'Ьтить  и  я  почувствовалъ,  что  въ  сознан1е  свое  прихожу, 
то  я  его  пересталъ  опасаться  и  говорю: 

—  Ну,  послушай  ты,  кто  ты  такой  ни  есть:  чортъ,  или 
дьяволъ,  или  мелк1Й  бЬсъ,  а  только,  сд'Ьлай  милость,  или 
разбуди  меня,  или  разсыпься. 

А  онъ  мн'Ь  на  это  отв-ЬчаеП): 

—  Погоди,  —  говорить:  —  еще  не  время:  еще  опасно,  ты 
еще  не  мо:кешь  перенести. 

Я  говорю: 

—  Чего,  молъ, — такого  я  не  могу  перенести? 

—  А  того, — говорить: — что  въ  воздушныхъ  сферахъ  те- 
перь происходить. 

—  Что  же,  я,  молъ, — ничего  особеннаго  не  слышу. 

А  онъ  настаиваеть,  что  будто  бы  я  не  такъ  слушаю,  и 
ГСБорптъ  мн']1  болгественнымъ  языкомъ: 


—    88    — 

—  Ты, — говорптъ: — чтобы  слышать,  подраи:ай  прпм'Ьрп'Ь 
гуслеигрателю,  како  сей  подклояяетъ  низу  главу  и,  слухъ 
прилагал  къ  пЬн110,  подвизаетъ  бряца.то  рукою. 

—  НЪтъ, — думаю: — да  что  же  это  такое?  Это  даже  со- 
ис/Ьмъ  на  ньянаго  челов-Ька  р'Ьчи  непохоже,  какъ  онъ  сталъ 
разговаривать! 

А  онъ  на  меня  глядитт.  и  тихо  по  мнЬ  руками  водитъ, 
а  самъ  продолжаетъ  въ  томъ  же  на5г1фен1И  уговаривать. 

—  Такъ,  —  говоритъ:  —  купно  струн  амъ,  худол;не  соуда- 
ряемым7>  едпнымъ  со  другими,  гусли  и'Ьснь  издаютъ  и  гу- 
слеигратель  веселится,  сладости  ради  медовныя. 

То-ссть  просто,  вамъ  я  говорю,  точно  я  не  слова  слышу, 
а  вода  живая  атмо  слуха  струить,  и  я  думаю:  вотъ  теб1> 
и  П1>яничка!  Гляди-ка,  какъ  онъ  еще  хоропю  молсетъ  оп> 
божества  говорить!  а  мой  баринокъ  этимъ  временемъ  пере- 
сталъ  егозиться  и  такую  ])1;чь  молвить: 

—  Ну,  теперь  дово.тт^но  съ  тебя;  теперь  проснись,  —  го- 
ворптъ:— и  подкрепись! 

И  съ  этимъ  принагнулся  и  все  что-то  у  себя  въ  штап- 
цахъ  въ  карыашк'Ь  долго  искалъ  п,  наконецъ,  что-то  очтуда 
достаетъ.  Гляжу,  это  вотъ  такохонькШ  махоньк1й,  махонь- 
К1Й  кусочекъ  сахарцу  и  весь  въ  сору,  видно  оттого,  что 
таыъ  долго  в^иялся.  Обобралъ  опъ  съ  него  коготками  этотъ 

СОрЪ,    ПООбдуЛЪ   и   говоритъ: 

—  Рась'рой  ротъ. 
я  говорю: 

—  ЗачГ)МЪ?  а  самъ  ротъ  разявилъ.  А  он^ь  воткнулъ  мн^ 
тотъ  сахарокъ  въ  губы  и  говорип.: 

—  Соси, — говоритъ: — см'Ьл1зе:  это  магнитный  сахаръ-мен- 
торъ:  онъ  тебя  поддфЬпитъ. 

Я.  уразум'Ьлъ,  что  хоть  это  и  по-французски  опъ  гово- 
ри.1Ъ,  но  насчетъ  магнетизма,  и  больше  его  не  спраши- 
ваю, а  занимаюсь  сахаръ  сосу,  а  кто  мнЬ  его  далъ,  того 
уже  не  вижу.  Отошелъ  ли  онъ  куда  впотьмахъ  въ  эту  ми- 
нуту, или  такъ  куда  провалился,  лихо  его  в'Ьдаетъ,  но 
только  я  остался  одпнъ  и  совсЬмъ  сд1)Лался  въ  своемъ  по- 
нят1и  и  думаю:  чего  же  мнЬ  его  ;кдать?  мн-Ь  теперь  надо 
домой  идти.  Но  опять  д^ло:  не  знаю  —  на  какой  я  такой 
улпц'Ь  нахожусь  и  что  это  га  домъ,  у  котораго  я  стою?  И 
думаю:  да  у}1;е  домъ  ли  это?  можегь  быть  это  все  мн'Ь  только 
кажется,  а  все  это  навожден1е...  Теперь  ночь, — всЬ  спятъ, 


~    89    -- 

а  зачЬмъ  тутъ  свЬтъ?..  Ну,  а  лучше,  молъ,  попробот^пть... 
зайду,  посмотрю,  что  здЬсь  такое:  если  тутъ  настои  1ле 
люди,  такъ  я  у  пихъ  дорогу  спрошу,  какъ  миЬ  домой  идти, 
а  если  это  только  обольщение  глазъ,  а  не  шнвые  люди... 
такъ  что  же  опаснаго?  я  ска;ку:  «наше  мЬсто  снято:  ч^ръ 
меня»  и  все  разсыпется. 

ГЛАВА  ТРИНАДЦАТАЯ. 

Вхолгу  я  съ  такою  отва:кною  решимостью  на  крыле "ко, 
перекрестился  и  зачурался,  ничего:  домъ  стоить,  не  ша- 
тается, п  вижу:  двери  от^юрены  н  впереди  больш1я  ллми- 
ныя  с'Ьни,  а  иъ  глубинЬ  пхъ  на  ст1иигЬ  фонарь  со  сючо-'о 
св'Ьтитъ.  Осмотр1;лся  я  и  ви:ку  палЬво  еще  двЬ  двери.  ооЬ 
цыновкой  обиты  и  надъ  ними  опять  этак1е  подсв'^)Чн:11;:1  съ 
зеркальными  зв'Ьздочками.  Я  и  думаю:  что  же  это  такое  за 
домъ:  трактиръ  какъ  будто  но  трактиръ,  а  видно,  что  1о- 
стиное  мЬсто,  а  какое — не  разберу.  Но  только  вдругъ  1{с.1у- 
П1иваюсь,  и  слыиту,  что  изъ-за  этой  пыновочной  днерп 
льется  пЬспя...  томная-претомная,  сердочн'Ьйшая,  и  поетъ 
ее  голосъ,  точно  колоколъ  малиновый,  такъ  за  душу  и  ши- 
нетъ,  такъ  и  беретъ  въ  нолонъ.  Я  н  слушаю  и  никуда  д л- 
л'Ье  не  иду,  а  въ  это  время  дальняя  Д1}ерка  вдругъ  р:1С1'во- 
ряется  и  я  вижу  вьпиелъ  изъ  нея  высоий  цыгант.,  въ  шем- 
ковыхъ  игтанахъ,  а  1;азакииъ  бархатный,  п  1;ого-то  передъ 
собою  скоро  выпроводилъ  въ  особую  дверь,  подъ  дальн':мъ 
фонаремъ,  которую  я  спервоиачала  н  не  :зам'Ьтилъ.  Я,  И1)И- 
знаться,  хоть  не  хороню  разсмотркчъ,  кого  это  опъ  сироза- 
дилъ,  но  показалось  мн'Ь,  что  это  онъ  вывелъ  моего  м.лч;е- 
тизера  и  говорить  ему  всл1'.д'ь: 

—  Ладно,  ладно,  не  обижайся,  любезный,  па  г,-томъ  пол- 
тинник']!, а  завтра  приходи:  если  намъ  (»11Ъ  него  польза 
будетъ,  такъ  мы  тсбЬ  за  его  прнведси1е  къ  памъ  еще  лри- 
бавимъ. 

И  съ  этпмъ  дверь  на  заи1,елку  заишлкпулъ  и  б1г;:т:.  к'о 
миЬ,  будто  ненорокомъ,  отво})яетъ  передо  мною  дв''};^,  что 
подл.  зе])калы1,емъ,  и  говорить: 

—  Милости  иросимч.,  госиодпнъ  купеиъ;  иолгалуйгз  ка- 
шихъ  п1'.сеиъ  послушать!  Голоса  есть  хоронпе. 

И  съ  этпмъ  дверь  передъ  мною  тихо  настслсь  р^г:тах- 
нулъ...  Такъ,  милостивые  государи,  меня  и  обдало  пн  ;;маю 
ч'Ьмъ,  но  только  будто    сти.1ь  миЪ  сроднымъ,    что  я  в,..,угъ 


—    90    — 

весь  тамъ  очутился.  Комната  этакая  обБшрная,  но  низкая, 
и  потолокъ  повихнут'ь,  пузомъ  внизъ  ^^Ьзетъ,  все  темно,  за- 
копгЬло  и  дымъ  отъ  табаку  такой  густой,  что  люстра  йа- 
верху  висптъ,  такъ  только  ч^ть  ее  знать,  что  она  св'Ь- 
тится.  А  внизу  въ  этомъ  дъп1ищФ>  люди...  очень  много, 
страсть  какъ  много  людей,  и  иередъ  ними  этимъ  голосомъ, 
который  я  слыша.ть,  молодая  цыганка  поетъ.  Притомъ, 
какъ  я  взошелъ,  она  только  посл'Ьднюю  штучку  тонко-пре- 
тонко,  н^жно  дотянула  и  спустила  на  нЬтъ  и  голосокъ  у 
нея  замеръ...  Замеръ  ея  голосогл>  и  съ  нимъ  вт>  одно  мано- 
вен1е  точно  все  умерло...  Зато  черезъ  минуту  всЬ  какъ 
вскочатъ,  словно  бЬшеные.  и  ладошами  плещутъ  и  крнчатъ. 
А  я  только  удивляюсь:  откуда  это  зд-Ьсь  такъ  много  пароду 
и  какъ  будто  еще  все  его  больпте  и  больше  п.зъ  дыму  вы- 
ступае'гь?  Ухъ,  думаю,  да  не  дичь  ли  это  какая-нибудь, 
вм'Ьсто  людей?  Но  только  вижу  я  разныхъ  знакомы хъ  го- 
сподъ  ремонтеровъ  и  заводчпковъ,  и  такъ  просто  богатыхъ 
купцовъ  и  пом'Ьщиковъ  узнаю,  которые  до  коней  охотники, 
и  промелцу  всей  этой  публики  цыганка  ходитъ  этакая... 
даже  нельзя  ее  описать  какъ  женицшу,  а  точно  будто  какъ 
яркая  зм-Ья,  на  хвост-Ь  дви}кетъ  ]1  вся  станомъ  гнется,  а 
изъ  чернихъ  глазъ  такъ  и  жжотъ  огнемъ.  Любошлтная  фи- 
гура! А  въ  рукахъ  она  держитъ  большой  подносъ,  на  ко- 
торомъ  по  краямъ  стоять  много  стакановъ  съ  итмпанскимъ 
виномъ,  а  посредин'Ь  куча  денегъ  страшная.  Только 'одного 
серебра  нЬтъ,  а  то  и  золото,  и  ассигнащи,  и  син1я  синицы, 
и  сЬрыя  утицы,  II  красные  косачи, — только  однихъ  б'1п11ыхъ 
лебедей  н'Ьтъ.  Кому  она  подастъ  стаканъ,  тотъ  сейчасъ 
вино  выпьетъ,  п  на  подносъ,  сколько  чувствуегь  усерд1я, 
денегъ  мечетъ,  золото,  или  асспгнац1и;  а  она  его  тогда  въ 
уста  поц'1'.луетъ  и  поклонится.  И  обошла  она  первый  рядъ 
и  второй — гости  въ  род-Ь  какъ  полукругомъ  сидели — и  по- 
томъ  ироходитъ  и  самый  посл'Ьдн1й  рядъ,  за  которымъ  я 
сзади  за  стуломъ  на  ногахъ  стоялъ  и  было  уже  назадъ  по- 
вернула, не  хогЬла  мнЬ  подносить,  но  старый  цыганъ,  что 
сзади  ея  шелъ,  вдругъ  какъ  крикнетъ: 

—  Грушка! — и  глазами  на  меня  кажетъ.  Она  взмахнула 
на  него  р^сничищами...  ей -Богу  вотъ  эташя  р-Ьсницы, 
длинныя-предлннныя.  черныя,  и  точно  он'Ь  сами  по  себЬ 
живыя  и  какл,  птицы  как1я  пювелятся,  а  въ  глазахъ  я  за- 
м-Ьтилъ  у  нея  какъ    старикъ  на  нее   новел'Ь.чъ,  то  во  всей 


—    91    — 

въ  ней  точно  гн'Ьвомъ  дунуло.  Разсердилась,  значитъ,  что 
велятъ  ей  меня  потчнвать,  но,  однако,  свою  должность 
исполняетъ:  заходитъ  ко  мн'Ь  за  задн1й  рядъ,  кланяется  и 
говорптъ: 

—  Выкушай,  гость  дорогой,  про  мое  здоровье! 

А  я  ей  даже  и  отв'Ьчать  не  могу:  такое  она  со  мною 
сразу  сд-Ьдала!  Сразу,  то-есть,  какъ  она  передо  мною  надъ 
подносомъ  нагнулась  п  я  увидалъ  какъ  это  у  нея  промсзкъ 
черныхъ  волосъ  на  голов'Ь,  будто  серебро,  проборъ  вьется 
и  за  спину  падаетъ,  такъ  я  и  осатан'Ьлъ,  и  весь  умъ  у 
менй  отняло.  Пью  ея  угощенье,  а  самъ  черезъ  стаканъ  ей 
въ  лицо  смотрю  и  никакъ  не  разберу:  смугла  она,  или  б'Ьла 
она,  а  межъ  т'Ьмъ  вижу  какъ  у  нея  подъ  тонкою  кожею, 
точно  въ  слпв'Ь  на  солнц'Ь,  краска  рд'Ьетъ  и  на  н'Ьншомъ 
виск-Ь  жплка  бьетъ...  Вотъ  она,  думаю,  гд'Ь  настоящая-то 
красота,  что  природы  совершенство  называется:  магнети- 
зеръ  правду  сказалъ:  это  совсЬмъ  не  то,  что  въ  лошади,  въ 
продагкномъ  зв'ЬрЬ. 

И  вотъ  я  доиилъ  стаканъ  до  дна  и  стукъ  имъ  объ  под- 
носъ,  а  она  стоитъ  да  дожидается,  за  что  ласкать  будетъ. 
Я  поскор'Ье  сиустилъ  на  тотъ  конецъ  руку  въ  карманъ,  а 
въ  кармашЬ  все  попадаются  четвертаки  да  двугривенные, 
да  прочая  расхожая  мелочь.  Мало,  думаю;  недостойно  этгогъ 
одарить  такую  язвинку,  и  передъ  другими  стыдно  будетъ! 
А  господа,  сльпиу,  не  больно  тихо  цыгану  говорятъ: 

—  Эхъ,  Василш  Ивановъ,  зач-Ьмъ  ты  велишь  ГрушЬ 
этого  мужика  угощать?  намъ  это  обидно. 

А  онъ  отв'Ьчаетъ: 

—  У  насъ,  господа,  всякому  гостю  честь  и  м'Ьсто,  и  моя 
дочь  родной  отцовъ  цыганск1й  обычай  знаетъ;  а  обижаться 
вамъ  нечего,  потому  что  вы  еще  пока  не  знаете,  какъ  иной 
простой  челов'Ькъ  красоту  и  та1ангь  оц'Ьнить  можетъ.  На 
это  разные  нрим'Ьры  бываютъ. 

А  я,  это  слышучи,  думаю: 

—  Ахъ,  вы,  волкъ  васъ  4шь!  Неужели  съ  того,  что  вы 
меня  богатое,  то  у  васъ  и  чувствъ  больше?  Штъ  уже,  что 
будетъ,  то  будетъ:  посл-Ь  князю  отслужу,  а  теперь  себя  не 
постыжу  и  сей  невиданной  красы  скупостью  не  унижу. 

Да  съ  этимъ  вразъ  руку  за  пазуху,  вынулъ  изъ  пачки 
сторублеваго  лебедя,  да  и  шаркнулъ  его  на  подносъ.  А  цы- 
ганоч1са  сейчасъ  подносъ  въ  одну  ручку  переняла,  а  другою 


—    92    — 

Ы1г1'.  б'кчымъ  платкомъ  губы  вьпорла  и  споили  устами  такъ 
слегка,  да;ко  Ь'аь'Ъ  и  не  иоц'Ьоиала,  а  только  будто  тронула 
устами,  а  вм1;сто  того,  точно  будто  ядомъ  какпм'ь  провела 
и  прочь  отоп1ла. 

Она  отои1ла,  а  я  было  в  а  то:^гв  ;1;е  м1,стЬ  остался,  но 
Т0Л1.К0  тотъ  старый  дыганъ,  этой  Г])уши  отець,  и  другой 
цыганъ,  подхватили  меня  подъ  руь'у  и  волокутъ  виередь  и 
са'лгаю'гь  в'ь  самый  пе])еди1й  р^IД'ь,  1)ядомъ  съ  исправникомъ 
н  съ  другими  господами, 

ЫиЬ  61.1Л0,  при;зиаться,  па  это  и  не  охота:  я  пе  хот'Ьлъ 
продол;кать  и  хот1аЧЪ  воиъ  идтп;  по  они  просятъ  и  не  пу- 
щаютъ  п  зосутъ: 

—  Груша!  Грунюша,  осталоБП  гостя  жслаыиаго! 

И  та  выходптъ  и...  врагъ  ее  знаотъ,  что  она  ум'Ьла  гла- 
зами д1;лать:  взглянула,  какъ  заразу  какую  въ  очп  пустила, 
а  сама  говорить: 

—  Не  обидь;  погостп  у  паст>  на  этомъ  м'ЬстЬ. 

—  Ыу,  ул:ъ  тебя  ли,  —  говорю: — кому  обид'Ьть  можно, — п 
с1>лъ. 

А  она  меня  опять  поц'Ьловала  и  опять  то  н:о  самое  ося- 
зан1е:  какъ  будто  ядови'1ою  кисточкою  уста  тронетъ  и  во 
всю  крот,  до  самаго  сердца  болью  иролжел.. 

И  посл'Ь  этого  начались  опять  пЬсни  н  пляски,  и  опять 
другая  ныгапка  съ  пгампаиеей  пошла.  ТолгО  и  эта  хороп1а, 
но  гдЪ  против'ь  Гру1ии!  Полоппны  той  красоты  н1.тъ,  и  за 
это  я  ей  на  нодносъ  зап,'1'.пилъ  пзъ  1;а1П1апа  четвертак'овъ 
и  ст>1пнулъ...  Господа  это  взяли  въ  пересм'1>х'ь,  но  мн-Ь  все 
равно,  потому  я  одного  смотрю,  гд'Ь  она,  эта  Групюнька,  и 
л;ду,  чтобы  ее  одинъ  голосъ  безъ  хора  слы1нать,  а  она  не 
ноетъ.  Спдитъ  съ  другими  подп'Ьваеть,  но  солу  не  д1'.лаетъ 
п  мнЬ  ея  голоса  не  слыхать,  а  только  ротокь  съ  бЬлымп 
зуб1:ами  видно...  Эх'ь,  ты,  думаю:  доля  моя  сиротская:  на 
минуту  запюлъ  и  сто  рублей  нотерял'ь,  а  вотъ  ее-то  одну 
и  не  услышу!  Но  на  мое  счастье  но  одному  мпЬ  хог1злося 
ее  послупкггь:  и  д])уг1е  господа  вазкные  посЬтители  всЬ 
вкуи'Ь  закричали  послЬ  одной  ]1ерем!>ны: 

—  Груша!  Груша!  «Челнокъ»,  Г1)уи1а!  «Челнокъ!» 
Вотъ   дыганы    П01.а1иляли  и  молодой  ея  братъ    взялъ  въ 

ру|;и  гитару,  а  она  запала.  Знаете...  ихъ  п'Ьн1е  обыкиовенно 
достигательное  и  за.  сердца  трогаегъ,  а  я  какъ  услыха'1ъ 
йтотъ  самый  ея  голосъ,  иа  которь1Й   ми1з  еще  пзь-за  дверн 


~    93    — 

манилось,  расчувствоБалси.  Улсасно  мп'Ь  какъ  поправилось! 
Начала  она  такъ  какъ  будто  грубовато,  мул;ествепно,  этак'ъ: 
«мо-о-рс  во-оо-о-етъ,  мо-ре  сто-петъ».  Точно  въ  дЬйствнтель- 
ностп  слышно,  как-ь  и  море  стонетъ,  п  въ  псмъ  челночекъ 
поглощенный  бьется.  Л  ното.мъ  вдругъ  въ  голосЬ  совс1-.мъ 
другая  нерем1.на,  обращен1е  къ  зв'кзд'Ь:  «Золотая,  дорогая, 
]1редвГ.111,ательинца  дня,  при  тсб1'.  б1,да  земная  недоступна 
до  меня».  И  опять  новая  обратность,  чего  не  лцешь.  У 
пнхъ  все  съ  этими  съ  обран1,еи1ямп:  то  плачетъ,  томитъ, 
просто  душу  изт.  гЬла  выипмаетъ,  а  потомъ  вдругь  ка1."ъ 
хватитъ  совсЬмъ  въ  другомъ  род'Ь  и  точно  сразу  опять 
сердце  вставптъ...  Такъ  и  тутъ  она  это  «море»-то  съ  «чел- 
помъ»  всколыхала.,  а  другхе  какъ  завизжатъ  всЬмъ  хоромъ: 

Джа-ла-ла.  Джа-ла-ла, 
Джа-ла-ла  прнпгала! 
Джа-ла-ла  ириига-ла 
Гай  да  чонуриигаля! 
Гей  гош.-гай,  та  тара! 
Гей  гопъ-гай-та  гара! 

и  потоигъ  Групгепька  опять  поптла  съ  впномъ  и  съ  подно- 
сомъ,  а  я  ей  опять  нзъ-за  пазухн  еще  одного  лебедя...  На 
меня  всЬ  оглядываться  стали,  что  я  ихъ  своими  подарками 
ншке  себя  ставлю;  такъ  что  имъ  даже  сов^^стио  поел!',  меня 
класть,  а  я  решительно  уже  ничего  не  жал1ио,  потому  моя 
БОЛЯ,  сердце  выскалсу,  дуп1у  Быкал:у,  и  выказалъ.  Что  Грунта 
разъ  ни  споетъ,  то  я  ей  за  то  лебедя,  и  улсе  не  считаю 
сколько  ихъ  выиустилъ,  а  даю  да  и  кончено,  и  за  то  дру- 
г1е  ее  всЬ  разомъ  просятъ  П'Ьть,  она  бс!>  пхъ  просьбы  не 
поетъ,  говоритъ  «устала»,  а  я  одинъ  кивну  цьи'аиу:  не 
молшо  ли,  молъ,  ее  понудить?  тогь  сейчасъ  на  ее  глазами 
поведетъ,  она  и  поетъ.  И  много-съ  она  п-^ла,  пк'ня  отъ 
П'Ьсип  могучЬе,  и  покидалъ  я  ул^е  ей  много  безъ  счету  ле- 
бедей, а  въ  конц'Ь,  не  знаю  въ  который  часъ,  но  ул^е  со- 
бсЬмъ  на  зарЪ  точно  и  въ  самомъ  дЬхЬ  она  измаялась,  и 
устала,  и,  точно  съ  намеками  на  меня  глядя,  завела:  «Отойди, 
не  гляди,  скройся  еъ  глазъ  моихъ».  Этими  словами  точно 
гопитъ,  а  другими  словно  доирашиваетъ:  «иль  играть  хо- 
чешь ты  моей  львиной  душой  и  всю  власть  1фасоты  испы- 
тать надъ  собой».  А  я  ей  еи1,е  лебеду]!  Она  меня  опять  поне- 
вод'Ь  поц'Ьловала,  какъ  улгалпла,  п  въ  глазахъ  точно  пламя 


—    94    — 

темное,  а  т-Ь,  друг1е,  въ  этотъ  лукавый  часъ  на  посл'Ьднихъ 
какъ  заоруа'ь: 

Ты  восчувствуй,  мплая, 

Какъ  люблю  тебя,  драгая! 

п  всЬ  имъ  подтягиваютъ,  да  на  Грушу  смотрятъ,  н  я  смотрю, 
да  подтягиваю:  «ты  восчувствуй!»  А  потомъ  цыгане  какъ 
хватятъ:  «Ходи  изба,  ходи  печь,  хозяину  негд-Ь  лечь»  и 
вдругъ  ъсЬ  въ  плясъ  пошли...  Пляшутъ  и  цыгане,  пляшутъ 
и  цыганки,  и  господа  пляшутъ:  всЬ  вмЬстЬ  вьются,  точно 
и  въ  самомъ  д'кт'Ь  вся  изба  пошла.  Цыганки  иередъ  госпо- 
дами носятся,  и  тЬ  посп'Ьваютъ,  имъ  вслЬдъ  гонятъ,  моло- 
дые съ  посвистомъ,  а  кои  старше  съ  покрехтомъ...  На  м-Ь- 
стахъ,  гляжу,  уже  никого  и  не  остается...  Даже  отъ  кото- 
рыхъ  бы  степенныхъ  мужчинъ  и  въ  /кизнь  того  скоморо- 
шества не  ожидалъ,  и  тЬ  всЬ  поднимаются.  Поспднтъ-по- 
сидитъ  иной,  кто  посолидн'Ье,  и  сначала,  видно,  очень  сты- 
дится идти,  а  только  глазомъ  ведстъ,  либо  усомъ  дергаетъ, 
а  потомъ  одинъ  врагъ  его  плечомъ  дернетъ,  другой  ногой 
мотнетъ  п,  смотришь,  вдругъ  вскочитъ  п  хоть  не  ум'Ьетъ 
плясать,  а  пойдетъ  такое  ногами  выводить,  что  ни  къ  чему 
годно!  Исправникъ  толстый-претолетый  и  дв-Ь  дочери  у 
него  были  замултемъ,  а  и  тотъ  съ  зятьями  своими  тутъ  же 
заодно  пыхтптъ,  шш.ъ  сомъ,  и  пятками  м'Ьситъ,  а  гусаръ- 
ремонтеръ,  ротмистръ  богатый  и  собой  молодецъ,  плясунъ 
залихватск1й,  всЬхъ  ярче  д'Ьйствуетъ:  руки  въ  боки,  а  каб- 
луками навывертъ  стучитъ,  передъ  всЬми  идетъ  —  козы- 
рится,  въ  загребъ  валяетъ,  а  съ  Грушей  встр-Ьнется — голо- 
вой тряхнет ь,  шапку  къ  ног-амъ  ея  ронитъ  и  кричнтъ  «на- 
ступи, раздави,  раскрасавица!»  и  она...  Охъ,  тоже  плясунья 
была!  Я  впдалъ  какъ  пляшутъ  актерки  въ  театрахъ,  да  что 
все  это,  тьфу,  все  равно,  что  офицерск1й  конь  безъ  фан- 
газ1и  на  парад^Ь  для  одного  близиру  манежится,  не  вкть 
чего  ерихонится,  а  огня — жизни  н'Ьтъ.  Эта  же  краля,  какъ 
пошла,  такъ  какъ  фараошь  плыветъ — не  колыхнется,  а  въ 
самой,  въ  зм-И,  слышно,  какъ  п  хрящъ  хруститъ,  и  изъ 
К0СТИ  въ  кость  мозжечокъ  идетъ,  а  станетъ,  повыгнется, 
плечомъ  ведетъ  и  бровь  съ  носкомъ  ножки  на  одну  .1ИН1Ю 
строитъ...  Картпяа!  Просто  отъ  этого  впд^Ькья  на  ея  та- 
нецъ  всЬ  словно  свой  весь  умъ  потеряли;  рвутся  къ  ней 
безъ  ума,  безъ  памяти:  у  кого  стезы  на  глазахъ,  а  кто  зубы 
скалитъ,  но  всЬ  кричать: 


—   95    — 

—  Ничего  не  жал1земъ:  танцуй! — н  деньги  ей  такъ  просто 
зря  подъ  ногу  мечутъ,  кто  золото,  кто  ассигнациг.  И  все 
тутъ  гуще  и  гуще  зав-Ьялось,  и  я  лишь  одинъ  сшку,  да  и 
то  не  знаю  долго  лн  утерплю,  потому  что  не  могу  гляд1^ть, 
какъ  она  на  гусарову  шапку  наступаетъ...  Она  ступитъ,  а 
меня  чортъ  въ  жилу  щелкъ;  она  опять  ступитъ,  а  онъ  меня 
сиять  щелкъ,  да,  наконецъ,  думаю:  что  же  мн-Ь  такъ  себя 
всуе  мучить!  Пущу  и  я  свою  душу  погулять  вволю,  да 
какъ  вскочу,  отпихнулъ  гуса.ра,  да  н  пошелъ  передъ  Гру- 
шею въ  присядку...  Л  чтобы  она  на  его,  гусарову,  шапку 
не  становилася,  такое  средство  изобр'Ьлъ,  что,  думаю,  всЬ 
вы  кричите,  что  ничего  не  жалЬете,  меня  тЬмъ  не  удивите: 
а  вотъ,  что  я  ничего  не  жал'Ью,  такъ  я  то  дЬломъ-правдою 
докажу,  да  самъ  прыгну,  и  самъ  и:зъ-за  пазухи  ей  подъ 
ноги  лебедя  и  кричу:  «дави  его!  наступай!»  Она  было  не 
того...  даромъ,  что  мой  лебедь  гусарской  шапки  дороже,  а 
она  и  на  лебедя  не  глядптъ,  а  все  норовитъ  за  гусаромъ; 
да  только  старый  цыганъ,  спасибо,  это  замЬтилъ,  да  какъ 
на  нее  топнетъ...  Она  и  поняла  и  пошла  за  мной...  Она  на 
меня  плыветъ,  глаза  внизъ  спустила,  какъ  змЬища-горынище, 
а^кно  гн'Ьвомъ  землю  нокетъ;  а  я  передъ  ней  просто  въ  по- 
добии б'Ьса  скачу,  да  все,  что  разъ  прыгну,  то  подъ  ножку 
ей  мечу  лебедя...  Самъ  ее  такъ  уважаю,  что  думаю:  не  ты 
ли,  проклятая,  и  землю,  н  небо  сд'Ьлала?  а  самъ  на  нее  съ 
дерзостью  кричу:  «ходи  шибче»,  да  все  подъ  ноги  ей  ле- 
бедей, да  разъ  руку  за  пазуху  пущаю,  чтобы  еще  одного 
достать,  а  ихъ,  гляжу,  тамъ  уже  всего  съ  десятокъ  остался... 
Тьфу  ты,  думаю,  чортъ  же  васъ  всЬхъ  побирап!  скомка-шъ 
ихъ  вс1.хъ  въ  кучку,  да  сразу  ихъ  всЬ  ей  подъ  ноги  и  вы- 
бросилъ,  а  самъ  взялъ  со  стола  бутылку  шампанскаго  В1ша, 
отбйлъ  ей  горло  и  крикнулъ: 

-  —  Сторонись,  душа,  а  то  оболью,  да  всю  сразу  и  вы- 
пилъ  за  ея  здоровье,  потому  что  послЬ  этой  пляски  жеЪ 
пить  страшно  хотелось. 

ГЛАВА  ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. 

—  Ну,  и  410  же  дал'Ье? — вопросили  Ивана  Северьяныча. 

—  ДалГ.е,  дМствительно,  все  такъ  воспосл'Ьдовало,  какъ 
онъ  об15щался. 

—  Кто  об'Ьщался? 

—  А  магнетнзеръ,    который   это  на  меня   навелъ:    онъ 


—    96    — 

кпкъ  обЬщплся  отъ  меня  пьплаго  бка  отставить,  такъ  его 
и  снелъ,  и  я  съ  той  поры  никогда  больше  ни  одной  рюмьц 
113  пилъ.  Очень  опъ  это  крепко  сд1)Лалъ. 

—  Ну-съ,  а  какь  ;ке  иы  съ  кяяземъ-то  свопмъ  за  выпу- 
тцснпыхъ  лебедей  кончили? 

—  А  я  и  самъ  не  знаю,  какъ-то  очень  просто:  какъ 
оть  этихъ  цыгановъ  доставплся  домой  и  не  помню  какъ 
легъ,  но  только  слышу  князь  стучпгь  н  зоветъ,  а  я  хочу 
съ  кон1и:а  Бстать,  но  никакъ  края  не  найду  и  не  могу 
солтн.  Въ  одну  сторону  поползу — не  край,  въ  другую  обо- 
рочусь и  зд1,сь  то;ке  краю  нЬтъ...  Заблудилъ  на  1{он11К'Ь  да 
и  полпо?..  Князь  крпчпгь:  «Пванъ  Северьянычъ!»  А  я  от- 
К"л:;каюсь  «сейчасъ»,  а  самъ  лазаю  во  всЬ  стороны  н  все  не 
найду  крал,  и,  па1;онсдъ,  думаю:  ну,  еслп  сл'^:зть  нельзя, 
тл;ъ  я  же  спрыгну,  ]1  размахнулся,  да  какъ  сигану  какъ 
ыо:кно  дальше  п  чувствую,  что  меня  будто  что  по  морд-Ь 
ударпло  п  вокругъ  меня  что-то  звенитъ  и  сыпится,  и  сзади 
тоже  звенитъ  п  ошггь  сыпптся,  п  голосъ  князя  говорптъ 
де:1ишку:  «давай  огня  скорЬй!» 

А  я  стою,  не  трогаюсь,  потому  что  не  знаю,  наяву  или 
во  сн'Ь  я  все  это  надъ  собою  вижу,  и  полагаю,  что  я  все 
еще  на  коппк-Ь  до  края  не  достигъ;  а  на  мЬсто  того,  какъ 
де.'пдпкъ  прииесъ  огонь,  я  вижу,  что  я  на  полу  стою, 
мордой  въ  хозяйскую  горку  съ  хрусталемъ  запрыгнулъ  и 
поаОлотплъ  все... 

—  ]Сакъ  же  вы  это  такъ  заблудились? 

—  Очень  просто:  думаль,  что  я,  по  всегдашнему  своему 
обьп;новси1ю,  на  конике  сплю,  а  я,  в-Ьрно,  прндя  отъ  цы- 
ганъ,  прямо  на  полъ  легъ,  да  все  и  ползалъ,  края  пскалъ, 
а  иотомъ  сталъ  прыгать...  п  допрыгалъ  до  горки.  Б.туждалъ, 
потому  ЭТОТ]....  магнетизеръ,  онъ  пьянаго  б'Ьса  отъ  меня 
све.п.,  а  блуднаго  при  мнГ.  поставилъ...  Я  тугь  же  н  вспо- 
итиъ  его  слова,  что  опъ  говорилъ:  «какъ  бы  хуже  не  было, 
если  питье  бросить»  и  пошелъ  его  искать, — хог1иъ  про- 
сить, чтобы  онь  лучше  меня  ра:}магнетизи|)0Балъ  на  старое, 
но  его  не  засталъ.  Онъ  тоже  ^гаого  на  себя  набралъ  и  самъ 
не  вынесъ,  п  туп.  и^е  наиротпвъ  цыгановъ  у  шинкарки 
такъ  напился,  что  и  помер!). 

—  А  вы  такъ  п  остались  замагнетпзированы? 

—  Такъ  и  остался-съ. 

—  И   долго   нее  на  васъ  этотъ  магнетизмъ  дкйствовалъ? 


—    97    — 

• —  Отчего  же  долго  ли?  оиъ,  можетъ-быть,  п  посейчасъ 
д-Ьйствуехъ. 

—  А  все-таки  интересно  знать,  какъ  же  вы  С7э  княземъ- 
то?..  Неужто  такт,  п  объяснен1я  у  васъ  никакого  не  было 
за  лебедей? 

—  Н1;тъ-съ,  объяснен1е  было,  только  не  важное.  Князь 
тоже  пргЬхалъ  проигравшись  н  на  рованжъ  у  меня  ста1ъ 
просить.  Я  говорю: 

—  Ну,  уже  это  оставьте:  у  меня  ничего  денегъ  иЬть. 
0н7,  думаегь  И1утка,  а  я  говорю: 

■ —  Н'Ьтъ  псправди,  у  меня  безъ  васъ  большой  выходъ  былъ. 
Онъ  спрашпваетъ: 

—  Куда  же,  молъ,  ты  могъ  пять  тысячъ  на  одномъ  вы- 
ход-Ь  дЬть?.. 

Я  говорю: 

—  Я  ихъ  сразу  дыганк'Ь  бросилъ... 
Онъ  не  в'Ьритъ. 

Я  говорю: 

—  Ну,  не  в'Ьрьте:  а  я  вамъ  правду  говорю. 
Онъ  было  озлился  и  говорптъ: 

—  Запри-ка  Д1;ерп,  я  теб'Ь  задамъ,  какъ  казенныя  деньги 
твицшть, — а  потомъ,  это  вдругъ  отм'Ьиивъ,  и  говорптъ: — 
Не  надо  ничего:  я  и  самъ  такой  же,  какъ  ты,  безпутный. 

И  онъ  Бъ  комнате  легъ  свою  ночь  досыпать,  а  я  на  сЬ- 
новалъ  тоже  опять  спать  поп[елъ.  Опомнился  же  я  въ  ла- 
зарегЬ  и  слыпгу  говорятъ,  что  у  меня  б'Ьлая  горячка  была 
и  хот^лъ  будто  бы  я  в'Ьшаться,  только  меня,  слава  Богу, 
въ  длинную  рубап]ку  спеленали.  Нотомъ  выздоров'Ьлъ  я  и 
явился  къ  князю  въ  его  деревню,  потому  что  опъ  этимъ 
временемъ  въ  отставку  вьпиелъ,  и  говорю: 

—  Ваше   с1ятельство,   надо  мн'Ь  вамъ  деньги  отслул(ить. 
Опъ  отв'Ьчаетъ: 

—  Поп1елъ  къ  черту. 

Я  ви:ку,  что  01гь  очень  па  меня  обилгенъ,  подхожу  къ 
нему  и  пагинаюсь. 

—  Что,  говорить, — это  значитъ? 

—  Да  оттрепите  зке,  прошу,  мен][,  по  крайней  м'Ьр'Ь,  какъ 
сл'Ьдуетъ! 

А  опъ  отв'Ьчаетъ: 

—  А  почему  ты  знаетиь,  что  я  на  тебя  сер:т:усь,  а  мо- 
:1хтъ  бьггь  я  тебя  вовсе  и  виноватымъ  не  считаю. 

Сочииенхя  Н.  С.  ЛЬсиова.  Т.  Г.  7 


—    98    — 

—  Помилуйте,  говорю: — какъ  же  еще  я  не  внноватъ, 
когда  я  этакую  область  денегъ  расшвырялъ?  Я  самъ  знаю, 
что  меня,  подлеца,  за  это  пов-Ьсить  мало. 

А  онъ  отв-Ьчаеть: 

— ■  А  что,  братецъ,  д-йлать,  когда  ты  артистъ. 

— ■  Какъ,  говорю, — это  такъ? 

—  Такъ,  отв'Ьчаетъ,^ — такъ,  любезнМпий  Иванъ  Северь- 
янычъ,  вы,  мой  полу110чтепн1)йш1Й, — артистъ. 

• — •  И  понять,  говорю, — но  могу. 

—  Ты,  говоритъ, — не  думай  что-нибудь  худое,  потому 
что  и  я  самъ  тоже  артистъ. 

—  Иу,  вотъ  это,  думаю,  —  понятно:  видно  не  я  одинъ 
до  б'Ьлой  горячки  подвизался. 

А  онъ  встмъ,  удари.1ъ  объ  полъ  трубку  п  говортггъ: 

—  Что  тутъ  за  диво,  что  ты  передъ  ней  бросилъ,  что 
при  себ-Ь  пм'Ьлъ,  я,  братецъ,  за  нее  то  отдалъ,  чего  у  меня 
шЬтъ  и  не  было. 

Я  во  вс'Ь  глаза  на  него  вылупился. 

—  Батюшка,  молъ,  ватие  схятельство:  помилосердуйте, 
что  вы  это  говорите,  мн'Ь  это  даже  слушать  страшно. 

—  Ну,  ты,  отв'Ьчаетъ, — очень  не  пугайся:  Богъ  мило- 
стивъ  и  авось  какъ-нибудь  выкручусь,  а  только  я  за  эту 
Грушу  въ  таборъ  полсотни  тысячъ  отдалъ. 

Я  такъ  и  ахнулъ: 

—  Какъ,  говорю,  —  полсотни  тысячъ!  за  цыганку!  да 
стоитъ  ли  она  этого,  аспидка. 

—  Ну,  вотъ  это,  отвЬчаетъ,  —  вы,  полупочтенн'Ьйш1й, 
глупо  и  не  по-артистически  заговорили...  Какъ  стбитъ  ли? 
Женщина  всего  на  св'Ьт'Ь  стоить,  потому  что  она  такую 
язву  нанесетъ,  что  за  все  царство  (Ттъ  нея  не  вылечишься, 
а  она  одна  въ  одну  минуту  отъ  нея  М05кетъ  нсц'Ьлпть. 

А  я  все  думаю,  что  все  это  правда,  а  только  самъ  все 
головою  качаю  и  говорю: 

—  Этакая,  молъ,  сумма!  ц-йлын  пятьдесятъ  аъшячъ! 

— •  Да,  да,  говоритъ, — и  не  повторяй  больше,  потому  что 
спасибо,  что  и  это  взяли,  а  то  бы  я  п  больше  далъ...  все, 
что  хочешь,  далъ  бы. 

— •  А  вамъ  бы,  говорю, — плюнуть  и  болыпе  ничего. 

—  Не  могъ,  говоритъ, — братецъ,  не  могъ  плюнуть. 

—  Отчего  же? 

—  Она  меня  красотою  и  талантомъ  уязвила  и  ын'Ь  исц-Ь- 


—    99    — 

ленья  надо,  а  то  я  съ  ума  сой.зу.  А  ты  мп'Ь  сканш;  В'Ьдь 
правда:  она  хороша?  А?  правда,  что  ли?  Есть  отчего  отъ 
нея  съ  ума  сойти?.. 

Я  губы  закусилъ  и  только  ужо  молча  головой  трясу. 

—  Бравда,  молъ,  правда! 

—  Мн4, — говорить  князь: — знаешь,  мн!'.  в'Ьдь  за  женш,ину 
хоть  умереть,  такъ  ничего  но  стоить.  Ты  мо;кешь  ли  это 
понимать,  что  умереть  нипочемъ? 

—  Что  же,  говорю, — тутъ  непонятнаго,  краса,  природы 
■совершенство... 

— ■  Еакъ  же  ты  это  понимаетнь? 

—  А  такъ,  отв-Ьчаю, — и  понимаю,  что  краса  природы 
€Овершенство  и  за  это  восхищенному  человеку  погибнуть... 
даже  радость! 

: —  Молодецъ,  отв-Ьчаотъ  мой  князь; — молодецъ  вы,  мой 
почти-полу-почтенн'Ьйш1й  и  премного-мало-значупий  Иванъ 
Северьяновнчъ!  именно-съ,  именно  гибнуть-то  и  радостно, 
и  вотъ  то-то  ъшЬ  теперь  и  сладко,  что  я  для  нея  всю  мою 
жизнь  перевернулъ:  и  въ  отставку  вышелъ,  п  им'Ьн1е  зало- 
жилъ,  и  съ  этихъ  поръ  стану  тутъ  жить,  челов'Ька  не  видя, 
а  только  все  буду  одной  ей  въ  лицо  смотрф.ть. 

Тутъ  я  еще  нинда  спустилъ  голосъ  и  шепчу: 

—  К'акъ,  говорю, — будете  ей  въ  лицо  смотреть?  Разв'Ь 
она  зд'Ьсь, 

А  онъ  отв-Ьчаотъ: 

■ — ^  А  то  какъ  же  иначе?  разум'Ьется,  здЛсь. 

■ —  Можетъ  ли,  говорю, — это  быть? 

—  А  вотъ  ты,  говорить, — постой,  я  ее  сейчась  приведу. 
Ты  артистТ), — отъ  тебя  я  ее  не  скрою. 

й  съ  этимъ  оставилъ  меня,  а  салгь  выше.лъ  за  дверь.  Я 
стою,  жду  и  думаю: 

—  Эхъ,  нехорошо  это,  что  ты  такъ  утверждаешь,  что 
на  одно  на  ея  лицо  будешь  смотр1)Ть!  Наскучить!  но  въ 
подробности  обь  этомъ  не  разсуждаю,  потому  что  какъ 
вспомню,  что  она  зд'Ьсь,  сейчась  чувствую,  что  у  меня  даже 
въ  бокахъ  жарко  становится  и  вь  ум'Ь  м'Ьшаюсь,  думаю: 
неулсели  я  ее  сейчась  уви;ку?  А  они  вдругъ  и  входять: 
князь  впереди  идеть  и  въ  одной  рук-Ь  гитару  съ  широкою 
алой  лентой  несеть,  а  другою  Грушеньку,  за  об-Ь  ручки 
сжавши,  тащить,  а  она  идеть  понуро,  упирается  и  не  смо- 

7»= 


—  100  — 

трит'ь,  а  только  зтн  р'Ьснпчищи  черпыя  по  щекамъ  какъ 
будто  птичьи  крылья  шевелятся. 

Внелъ  ее  князь,  в-шлъ  на  рукн  и  посадилъ  какъ  дитя 
съ  ногами  въ  уголъ  на  п1ирок1Г1  ЫЯГК1Й  диванъ;  одну  бар- 
хатаук)  подушку  ей  за  спинку  подсунулъ,  Д1)угу10  —  подъ 
праный  локотокъ  подлолсплъ,  а  ленту  отъ  гитары  переки- 
нулъ  черезъ  плечо,  и  персты  руки  на  струны  поклалъ. 
Лотомъ  сЬлъ  самъ  на  полу  у  дивана  и  голоиу  склонилъ 
къ  ея  алому  сафьянному  башмачку  и  мн'Ь  ]П11]ае1'ъ:  дескать, 
«садись  п  ты». 

Я  тихонечко  опустился  у  порожка  па  полъ,  тоже  подо- 
бралъ  подъ  себя  ноги  и  сижу,  гляжу  на  нее.  Тихо  настало 
такъ,  что  даже  тощо  д-Ьлается,  Я  спдГ.лъ-сидктъ,  индо  ко- 
л-Ьни  разломило,  а  гляпу  на  нее,  она  все  въ  томъ  же  по- 
лол:ен1и,  а  на  князя  посмотрю:  вижу,  что  онъ  отъ  томноты 
у  себя  весь  усъ  изгрызъ,  а  ничего  ей  не  говоритт>. 

Я  ему  и  киваю:  дескать,  что  же  вы,  прикаисите  ей  п^ть! 
А  онъ  обратно  мнЬ  пантомину  дае1"ь  въ  такомъ  смыс.т'Ь, 
что,  дескать,  не  послушаетъ. 

И  опять  оба  сидимъ  на  полу,  да  ждемъ,  а  она  вдруп, 
начала,  какъ  будто  бредить,  вздыхать,  да  похлипывать  и 
по  р'Ьсниц'Ь  слезка  струитъ,  а  по  струнамъ  пальцы  какъ 
осы  ползаютъ  и  рокочутъ...  И  вдругъ  она  тихо-тихо,  будто 
плачетъ,  запЬла:  «люди  добрые,  послу П1айте  про  печаль 
мою  сердечную». 

Князь  шепчетъ:  что? 

А  я  ему  то;ке  шопотомъ  по-франдузскп  отв'Ьчаю: 

—  Пти-комъ-пё,  говорю,  и  сказать  больше  нечего,  а  она 
въ  эту  минуту  вдругъ  какъ  вскрикнетъ:  «а  меня  съ  к'ра- 
соты  продадутъ,  иродадутъ»,  да  какъ  пшырнетъ  гитару 
далеко  съ  колЬнъ,  а  съ  головы  сорвала  косынку  п  пала 
ничкомъ  на  диванъ,  лицо  въ  ладони  уткнула  и  плачегь,  и 
я,  глядя  на  нее,  плачу,  и  князь...  тоже  п  онъ  заплака:п., 
по  взялъ  гит;1ру  и  точно  не  п-Ьл'ь,  а  какъ  будто  слул:бу 
служа,  застонал ъ:  «Если  бт.  знала  ты  весь  010нь  любви,  всю 
тоску  души  моей  пламенной»,  да  и  ну  рыдать.  И  поетъ,  н 
рыдаетъ:  «Успокой  меня,  неспокойнаго,  осчастливь  меня, 
нссчастлпваго».  Еак^ъ  онь  такъ  лсестоко  взволновался,  она, 
виж5%  внемлс'1'ъ  симъ  его  слезамъ  и  ]1'1>н]ю  и  все  стала  тп- 
ишть,  усмиряться  п  вдругъ  тихо  1)уч]{у  изъ-подъ  своего 
лица  вывела   и,   какъ  мать,  н^ллю  обвила  сю  его  голову... 


—  101  -- 

Пу,  тутъ  мн'Ь  стало  понятно,  что  она  его  въ  этотъ  часъ 
пожал'Ьла  и  теперь  сойчасъ  успоколтъ  и  нсцЬлитъ  всю 
тоску  души  его  пламенной,  и  я  всталъ  потихоньку  неза- 
ы-Ьтно  и  вышел7>. 

—  И  в-Ьрио  тутъ-то  вы  и  въ  монастырь  пошли? — воиро- 
силъ  н'Ькто  разсказчика. 

—  Штъ-съ:  еще  не  тутъ,  а  позже, — отвЬчалъ  Иванъ 
Северьянычъ  и  добавилъ,  что  ему  еп1;е  надлежало  прежде 
много  въ  св'Ьт'Ь  отъ  этой  лсенщины  вид11ть,  пока  надъ  ней 
все,  чему  суждено  было,  исполнилось,  и  его  зачеркнуло. 

Слушатели,  разум'Ьется,  приступили  съ  просьбою  хотя 
вкратц'Ь  разсказать  имъ  истор1ю  Групп,  и  Иванъ  Северья- 
нычъ это  исполнилъ. 

ГЛАВА  ПЯТНАДЦАТАЯ. 

—  Видите,  —  нача.ть  Иванъ  Северьянычъ:  —  мой  князь 
былъ  челов'Ькъ  дупгп  доброй,  но  перем'Ьнчпвой.  Чего  онъ 
захочеть,  то  ему  сейчасъ  во  что  бы  то  ни  стало  вынь  да 
положи — иначе  онъ  съ  ума  сойдетъ,  и  въ  т1>  поры  ничего 
онъ  на  св'Ьт'Ь  за  это  достн/кен1е  не  пожал^зетъ,  а  потомъ, 
когда  получить,  не  доролситъ  счастьемъ.  Такт,  это  у  него 
и  съ  этой  цыганкою  вьпило  и  ея,  Грушпнъ,  отецъ,  и  всЬ 
т'Ь  ихн1е  таборные  цыганы  отлично  сразу  въ  немъ  это  по- 
няли и  запросили  съ  него  за  нее  не  в'Ьсть  какую  Ц'Ьиу, 
больню  какъ  все  его  домашнее  состоян1е  позволяло,  потому 
что  было  у  него  хотя  и  хорошее  пмГ.ньице,  но  разоренное. 
Такихъ  депегъ,  как1Я  таборъ  за  Грутпу  назначилъ,  у  князя 
тогда  па-лицо  не  было,  и  онъ  сдЬлаль  для  того  долгъ  и  улсе 
слулсить  больше  не  могъ. 

Знавнш  вс'Ь  эти  его  привычки,  я  много  хорошаго  отъ 
него  не  ожидалъ  и  для  Груши,  и  такъ  на  мое  и  вышло. 
Все  онъ  къ  ней  ластился,  безотходно  на  нее  смотр'Ьлъ  н 
дышалъ  и  вдругъ  з'Ьвать  сталъ,  и  все  меня  въ  компан1ю 
призывать  нача.тъ. 

—  Садись,  говоритъ, — послушай. 

Я  беру  стулъ,  сансусь  гд-Ь-пибудь  поближе  къ  дверямъ  и 
слушаю.  Такъ  и  часто  доводилось:  онъ,  бывало,  ее  попро- 
сить п'Ьть,  а  она  скажетъ: 

—  Передъ  к1^мъ  я  стану  п1^ть!  ты,  говоритъ, — холодный 
сталъ,  а  я  хочу,  чтобы  отъ  моей  пкни  чья-нибудь  душа 
гор'Ьла  и  мучилась. 


—  102  — 

Енязь  сейчасъ  опять  за  мною  и  посылаетъ,  и  мы  съ 
нимъ  двое  ее  и  слушасмъ;  а  потомъ  Груша  и  сама  стала^' 
ему  напоминать,  чтобы  знать  меня,  и  начала  со  мною  обра- 
щаться очень  дружественно,  и  я  посл15  ея  п^>н1я  не  разъ  у 
нея  кь  нокояхъ  чай  пплъ,  вм^ЬстЬ  съ  княземъ,  но  только, 
разумеется,  или  за  особымъ  столомъ,  нли  гдЬ-нибудь  ^■ 
оконтечка.  а  если  когда  она  одна  оставалась,  то  завсегда 
попросту  рядомъ  съ  собою  меня  сажала.  Вотъ  такт,  прошло 
сколько  времени,  а  князь  все  смутя'Ье  началъ  становиться 
II  оданъ  разъ  мн'Ь  н  говорить: 

—  А  знаешь  'гго,  Иванъ  Северьяновъ,  так-ь  и  такъ,  в-Ьдь^ 
д'Ьла  мои  очень  плохи. 

Я  говорю: 

—  Ч'Ьмъ  же  они  плохи?  Слава  Богу,  лсивете  какъ  надо 
и  все  у  васъ  есть. 

А  онъ  вдругъ  обиделся. 

—  Какъ,  говоритъ, — вы,  мой  полупочтенн'ЬЁ1П1Й,  глупы, 
«Все  есть»?  что  же  это  такое  у  меня  есть'^ 

—  Да  все,  молъ,  что  нужно. 

—  Неправда,  говорить, — я  об^дн'Ьлъ,  я  теперь  себ-Ь  на' 
бутылку  вина  къ  об1ду  долженъ  разсчитывать.  РазвЬ  это 
жизнь?  Разв'Ь  это  ж'изнь? 

—  Вотъ,  думаю, — что  тебя  огорчаетъ,  и  говорю: — ну,  если 
когда  вина  недостача,  еще  не  велика  б'Ьда,  потерпеть 
можно,  зато  есть,  чтб  слаще  и  вина,  и  меду. 

Но  онъ  ионялъ,  что  я  намекаю  на  Грушу,  и  какъ  будто 
меня  устыдился  п  самъ  ходить,  рукою  машетъ,  а  самъ 
говоритъ: 

—  Конечно...  конечно...  разум'Ьется...  но  только...  Вотъ 
я  теперь  полгода  живу  здЬсь  и  человека  у  себя  чужого 
не  вида.1ъ... 

—  А  зач^мъ,  молъ,  онъ  вамъ,  чужой-то  челов-Ькъ,  к«гда 
есть  душа  желанная? 

Князь  вспыхнулъ. 

—  Ты,  говоритъ,  —  братецъ,  ничего  не  понимаешь:  все 
хорошо  одно  при  другомъ. 

—  А-га!  думаю: — вотъ  ты  что,  братъ,  запЬлъ?  и  говорю: — 
что  же,  молъ,  теперь  делать? 

—  Давай,  говоритъ,  —  станемъ  лошадьми  торговать.  Я 
хочу,  чтобы  ко  мн-Ь  опять  ремонтеры  п  заводчики  'Ьздили.  ■ 

Пустое    это   и   не  господское  дйю   лошадьми  торгова^ть,, 


—   103  — 

но,  ду.маю,  ч'^^мъ  бы  дитя  ни  т-Ьшилось,  абы  не  плакало,  и 
говорю:  «извольте». 

И  начали  мы  съ  нимъ  заводить  ворокъ.  Но  чуть  за  это 
принялись,  князь  такъ  и  унесся  въ  эту  страсть:  гд'Ь  каюя 
деньжонки  добудетъ,  сейчасъ  покупать  коней  и  все  беретъ, 
хватаетъ  зря;  меня  не  слушаетъ...  Накупили  обельму,  а 
продажи  н'Ьтъ...  Онъ  сейчасъ  же  этого  не  стерп'Ьлъ  и  коней 
бросилъ,  да  давай  что  попало  городить:  то  кинется  необык- 
новенную мельницу  строить,  то  шорную  мастерскую  за- 
велъ  и  все  отъ  всего  убытки  и  долги,  а  бол'Ье  всего  раз- 
стройство  въ  характере...  Постоянно  онъ  дома  не  сидитъ, 
а  летаетъ  то  туда,  то  сюда,  да  чего-то  ии],етъ,  а  Груша 
одна  и  въ  такомъ  положен1и...  въ  тягости.  Скучаетъ.  «Мало, 
говоритъ,  его  вижу»,  а  перемогаетъ  себя  и  великатится: 
чуть  зам'Ьтитъ,  что  онъ  день-другой  дома  заскучаетъ,  сей- 
часъ сама  скажетъ. 

—  Ты  бы,  говоритъ,  —  изумрудъ  мой  яхонтовый,  куда- 
нибудь  по'Ьхалъ,  прогулялся,  что  теб'Ь  со  мнов)  сид'Ьть:  я 
проста,  неученая. 

Этихъ  словъ  онъ,  бывало,  сейчасъ  застыдится  и  руки  у 
нея  ц15луетъ  и  дня  два-три  кр'Ьпится,  а  зато  потомъ,  какъ 
выкатитъ,  такъ  уже  и  завьется,  а  ее  мн^  заказываетъ: 

—  Береги,  говоритъ,  —  ее,  полупочтенный  Иванъ  Се- 
верьяновъ,  ты  артистъ,  ты  не  такой,  какъ  я,  свистунъ, 
а  ты  настояпдй,  высокой  степени  артистъ,  и  оттого  ты 
съ  нею  какъ-то  ум-Ьешь  такъ  говорить,  что  ва^гь  обоимъ 
весело,  а  меня  отъ  этихъ  «изумрудовъ  яхонтовыхъ»  въ 
сонъ  клонитъ. 

Я  говорю: 

—  Почему  же  это  такъ?  в'^дь,  это  слово  любовное. 

—  Любовное,  отв-Ьчаотъ, — да  глупое  и  надо'Ьдное. 

■  Я  ничего  не  отв'Ьтилъ,  а  только  сталъ  отъ  этого  времени 
къ  нМ  запросто  вхожъ:  когда  князя  нЬтъ,  я  всякхй  день 
два  раза  на  день  ходилъ  къ  ней  во  флигель  чай  пить  и 
какъ  могъ  ее  развлекалъ. 

А  развлекать  было  оттого,  что  она,  бывало,  если  разго- 
ворится, все  жалуется: 

—  Милый  мой,  сердечный  мой  другъ,  Иванъ  Северьяно- 
вичъ,  возговоритъ:  —  ревность  меня,  мой  голубчикъ,  тя- 
гостно мучитъ. 

Ну,  я  ее,  разум'Ьется,  уговариваю: 


—   104  — 

—  Чего,  говорю,  —  очень  мучиться:  гд^  онъ  нн  побы- 
ваетъ,  все  къ  тебЬ  воротится, 

Л  оиа  всплачетъ  и  руками  с-сбя  въ  грудь  бьетъ,  п  го- 
ворить: 

—  Ш.тъ,  спалги  же  ты  ми1>...  не  потай  оп.  меня,  мой 
сердечный  другъ,  гдф,  онъ  бываетъ? 

—  У  господь,  говорю, — у  сосЬдей,  пли  въ  городЬ. 

—  А  Н'Ьтъ  ли,  говорить, — тамъ  гд'Ь-нибудь  моей  съ  нныъ 
разлучницы?  Скажи  ын'Ь:  можеть,  онь  допрежт>  мепя  кого 
любилъ  и  къ  ней  на:задь  воротился,  либо  не  задумаль  ли 
онъ,  лиход'Ьи  мой,  жениться? — А  у  самой  при  этомь  глаза 
такь  и  загорятся,  даже  смотр-Ьть  ужасно. 

Я  ее  ут'Ьшаю,  а  самъ  думаю: 

«Кто  его  знаеп>,  чтб  онъ  дЬлаеть»,  потому  что  мы  его 
мало  въ  то  время  и  впд'Ьли. 

Вотъ  какъ  вспало  ей  это  на  мысль,  что  01гь  жениться 
хочетъ,  она  н  ну  меня  просить: 

—  Сь'Ьзди,  такой-сякой,  голубчнкь,  Иванъ  Северьяно- 
вичъ,  вь  городь;  съ15зди,  доподлинно  узнай  о  номъ  все  какъ 
сл-Ьдуеть  и  все  мн'Ь  безъ  потайки  выскажи. 

Пристаетъ  ©на  съ  этимъ  ко  мн'Ь  все  больше  и  больше  и 
до  того  меня  разжалобила,  что  думаю: 

«Ну,  была  не  была,  по'Ьду.  Хотя  ел{ели  чт5  дурное  объ 
пзм'Ьн'Ь  узнаю,  всего  ей  не  выскажу,  но  посмотрю  и  при- 
веду все  Д'Ьло  въ  ясность». 

Выбраль  такой  предлогъ,  что  будто  бы  надо  самому  "Ьхать 
•тЬкарствь  для  лошадей  у  травщиковь  набрать  и  по'Ьхалъ, 
но  поЬхалъ  не  спроста,  а  съ  хптрымь  подходомъ. 

Груш-Ь  было  нспзв'Ьстно  и  людямь  строго-Нс1строго  на- 
казано было  отъ  нея  скрывать,  что  у  князя,  до  этого  слу- 
чая съ  Грушею,  была  въ  город-Ь  другая  любовь, — пзъ  благо- 
родныхъ,  секретарская  дочка  Евгенья  Семеновна.  ИзвЬстная 
она  была  во  всемъ  городЬ  большая  на  фортепьянахъ  нгрица 
п  предобрая  барыня,  п  тоже  собою  очень  хоропшя  и  пм^Ьла 
съ  мопмъ  княз^мъ  дочку,  по  располнела  и  онь  ее,  гово- 
рили, будто  за  ш'о  и  броси.тъ.  Однако,  пм'Ья  въ  ту  пору 
еще  большой  капиталь,  онъ  купиль  этой  барьш'Ь  съ  дочкою 
до.^гь  и  он'Ь  вь  томъ  дом'Ь  доходцами  и  жили.  Князь  къ 
этой  къ  Евгень'Ь  Семеновн'Ь,  посл-Ь  того  какъ  ее  наградилъ, 
никогда  не  за-^злса-тъ,  а  люди  наши,  по  старой  памяти,  за 
ея  добродетель  помни.тп  и  всяк1й  пр1Ьздъ  все,   быва-то,   къ 


—  105  — 

ней  захаживали,  потому  что  ее  любили  и  она  до  всЬхъ 
до  нап1ихъ  была  улсасно  какая  ласковая,  и  княземъ  инте- 
ресовалась. ' 

Вотъ  я  ирх-Ьхадъ  въ  городъ  прямо  къ  ней,  къ  этой  доброй 
барыне,  и  говорю: 

— ■  Я,  матушка  Евгенья  Семеновна,  у  васъ  остановился. 

Она  отв'Ьчаетъ: 

— ■  Ну,  что  же;  очень  рада.  Только  отчего  же,  говорить, 
ты  къ  князю  не  'Ьдешь  на  его  квартиру? 

- —  А  разв'Ь,  говорю, — онъ  зд'Ьсь,  въ  город'Ь? 

—  Зд'Ьсь,  отв'Ьчаетъ.  —  Онъ  улсе  другая  пед15.11я  зд-Ьсь  п 
д'Ьло  какое-то  заводитъ. 

—  Ръакое,  молъ,  еще  д'Ьло? 

—  Фабрику,  говорить, — суконную  въ  аренду  беретъ. 

—  Господи!  молъ,  еще  что  такое  онъ  задумалъ? 

—  А  что,  говорить, — развЬ  это  худо? 

—  Ничего,  говорю,— только  что-то  мнЬ  это  удивительно. 
Она  улыбается. 

— •  Н'Ьтъ;  а  ты,  говорить,  —  вотъ  чему  подивись,  что 
князь  ын-Ь  письмо  прислалъ,  чтобы  я  пынче  его  приняла, 
что  онъ  хочетъ  на  дочь  взглян}ть. 

—  И  что  же,  говорю, — вы  ему,  матушка  Евгенья  Семе- 
новна, разр'Ьи1или? 

Она  ползала  плочьми  и  отв'Ьчаетъ: 

—  Что  л^е,  пусть  пргЬдеть,  па  дочь  посмотрить,  и  сь 
йтимь  вздохнула  и  задумалась,  сидитъ  опустя  головку,  а 
сама  еще  так^ш  молодая,  бЬлая,  да  вальялшая,  а  къ  тому 
еще  и  обращение  совсЬмъ  не  то,  что  у  Груи1и...  та,  в'Ьдь, 
больше  ничего,  какъ  начнеть  свое  «изумрудный,  да  яхон- 
товый», а  эта  совсЬмъ  другое...  Я  ее  и  взревнова.1ъ. 

«Охъ, — думаю  себ-Ь, — какъ  бы  онъ  на  дитя-то  какъ  ста- 
нёть  смотреть,  то  чтобы  на  самоё  на  тебя  своимь  несы- 
тымъ  сердцезгь  не  глянуль!  Отъ  сего  тогда  моей  Грушеньк'Ь 
много  добра  не  восиосл-Ьдуеть».  И  въ  таь'омъ  ра;змышлешп 
сижу  я  у  Евгеньи  Семеновны  въ  д'Ьтской,  гд-Ь  она  вел'Ьла 
няньк-Ь  меня  чаемъ  поить,  а  у  дверей  вдругь  слышу  зво- 
нокъ  и  горничная  приб-Ьгаеть  очень  радостная  и  говорить 
пянюшк'Ь: 

— ■  Князинька  къ  намъ  пргЬхалъ! 

Я,  было,  сейчасъ  лее  и  поднялся,  чтобы  на  кухню  уйти, 
но  нянюшк'а  Татьяна  Яковлевна   разговорчивая   была  ста- 


—  100  — 

рушка   изъ  московскихъ:    страсть  любила  все  высказать  и 
не  захогЬла  черезъ  это  слушателя  лишиться,  а  говорить: 

—  'Не  уходи,  Ыван'ь  Головапычъ,  а  пойдсмъ  вотъ  сюда 
въ  гардеробную  за  ппсапу  сядемъ,  она  его  сюда  ни  за  что 
не  поводетъ,  а  мы  съ  тобою  еще  разговорцу  проведемъ. 

Я  и  согласился,  потому  что,  по  разговорчивости  Татьяны 
Яковлевны,  над'Ьялся  отъ  нея  что-нибудь  для  Груши  по- 
лезное св1.длть,  и  какъ  отъ  Евгеньи  Семеновны  мн-Ь  былъ 
лодиколоппый  пузыречикъ  рому  къ  чаю  высланъ,  а  я  самъ 
узке  тогда  ничего  не  пилъ,  то  и  думаю:  подпущу-ка  я  ей, 
божьей  старушк'Ь,  въ  чаекъ  еще  вотъ  этого  разговорцу  изъ 
пузыречка,  авось  она,  по  благодати  своей,  мн'Ь  тогда  что- 
нибудь  и  совретъ,  чего  бы  безъ  того  и  не  высказала. 

Удалились  мы  изъ  д'Ьтской  и  сидимъ  за  шкапами,  а  эта 
шкапная  комнатка  была  узенькая,  просто  сказать  —  кори- 
доръ,  съ  дверью  въ  конц'Ь,  а  та  дверь  какъ  разъ  въ  ту 
комнату  выходила,  гд-Ь  Евгенья  Семеновна  князя  приняла 
и  дазке  къ  тому  къ  самому  дивану,  на  которомъ  они  сЬли. 
Однимъ  словомъ,  только  меня  отъ  нихъ  разд'Ьлила  эта  за- 
пертая дверь,  съ  той  стороны  матер! ей  завЬшанная,  а  та 
все  равно  будто  я  съ  ними  въ  одной  комнагЬ  сил:у,  такъ 
МН'Ь  все  слышно. 

Князь  какъ  вошелъ  и  говорить: 

—  Здравствуй,  старый  другъ,  испытанный! 
А  она  ему  отв-Ьчаетъ: 

—  Здравствуйте,  1шязь!  Чему  я  обязана? 
А  онъ  ей: 

—  Объ  этомъ,  гово1)Итъ, — посл-Ь  поговоримъ,  а  преясде  дай 
поздороваться  и  позволь  въ  головку  тебя  поцеловать, — и  мн'Ь 
слышно,  какъ  онъ  ее  въ  головку  чмокнулъ,  и  спрашиваетъ 
про  дочь.  Евгепья  Семеновна  отв-Ьчаетъ,  что  она,  молъ,  дома. 

■ —  Здорова? 

• —  Здорова,  говорить. 

—  И  выросла,  небось? 

Евгенья  Семеновна  разсм'Ьялась  и  отв^чаетъ: 

—  Разум'1;ется,  говори'П),^ — выросла. 
Князь  спрашнваегь: 

—  Надеюсь,  что  ты  мнЬ  ее  покалсеигь? 

—  Отчего  же,  отв-Ьчаеть, — съ  удовольств1емь, — и  встала 
съ  мЬста,  вошла  въ  д'Ьтскую  и  зоветъ  эту  самую  няню^ 
Татьяну  Яковлевну,  съ  которою  я  угощаюсь. 


—  107  — 

"■ —  Выведите,  говорить, — нянюшка,  Людочку  къ  князю. 
Татьяна  Яковлевна  плюнула,  поставила  блюдце  на  стодъ 
и  говорить: 

—  О,  пусто  бы  вамъ  совсЬмъ  было,  только-что  сядешь, 
въ  самый  аппетнтъ  съ  челов^Ькомъ  поговорить,  нопрем1шно 
и  туть  от[)Ывають  н  ничего  въ  свое  удовольств1о  сд'Ьлать 
не  дадуть! — и  поскор'Ье  меня  барыниными  юбками,  которыя 
на  сгЬн'Ь  впсЬли,  закрыла  и  говорить:- — посиди,  —  а  сама 
попгла  сь  д'Ьвочкой,  а  я  одинъ  за  ппгапами  остался  и  вдругъ' 
слышу  кпязь  д'Ьвочку  разъ  и  два  подЬловалъ  и  потетеш- 
калъ  на  к'олЬнахъ  и  говорить: 

—  Хочешь,  мой  анфаиъ,  въ  карет'Ь  покататься? 

Та  ничего  не  отв'Ьчаетъ;  онъ  говорить  Е;вгень'Ь  Семе- 
нов н'Ь. 

—  Же  ву  при,  говорит!!,  —  пожалуйста,  пусть  она  сь 
нянею  въ  моей  кареИ  по1?здпть,  покатается. 

Та,  было,  ему  что-то  по-французскому,  дескать,  зач'Ьмъ 
и  пуркуа,  но  онъ  ей  тоже  вь  родЪ  того,  что,  дескать, 
«непрем'Ьнно  надобно»,  и  этакъ  они  раза  три  словами 
перебросились  п  потомь  Евгенья  Семеновна  нехотя  гово- 
рить нянюш]гк 

—  Од'1шьте  ее  и  по'Ьз:кайте. 

Т4  и  по'Ьхали,  а  эти  двоичкой  себ'!^  остались,  да  я  у 
нихь  подъ  сокрытьемъ  на  послухахъ,  потому  что  мн'Ь  изъ- 
за  шкаповь  и  выйти  нельзя,  да  и  самт>  себ-Ь  я  думалъ: 
вотъ  же  когда  мой  чась  насталь  и  я  теперь  настоящее 
изсл'Ьдую,  чт5  у  кого  протнвь  Груши  есть  въ  мысляхъ 
вреднаго? 

ГЛАВА  ШЕСТНАДЦАТАЯ. 

Пустившись  на  этакое  р^шен1е,  чтобы  подслушивать,  я 
этимъ  не  удовольнплся,  а  захот'Ьль  и  глазомъ,  что  можно, 
уБид'Ьть  и  всего  этого  достигь:  сталь  тихонечтш  ногами  на 
табу])етку  и  сейчасъ  вверху  дверей  вь  пазу  щелочку  при- 
смотрт[5лъ  и  жаднымъ  окомъ  приникъ  кь  ней.  Вижу,  князь 
сидить  на  диван^Ь,  а  барыня  стоить  у  окна  и,  в'Ьрно,  смо- 
тритъ,  какъ  ея  дитя  вь  каре'1'у  саясають. 

Карета  отъ1жала  и  она  оборачивается  и  говорить: 

—  Ну,  князь,  я  все  сд^иала,  какь  вы  хогЬли:  скажите  зкв 
теперь,  что  у  вась  за  д-Ьло  такое  ко  мп'Ь? 

А  онъ  отв-Ьчаегь: 


—  103  — 

—  Иу,  что  тамъ  дЬло!..  д-Ьдо  не  медв'Ьдь,  въ  .тЬсъ  не 
уо^жить,  а  ты  преице  подойди-ка  сюда  ко  мнЬ:  сядемъ  ря- 
домъ,  да  поговоримъ  ладомъ,  ио-старому,  по-бывалому. 

Барыня  стоптъ,  руки  назадъ,  объ  окно  опирается  п  мол- 
чип»,  а  сама  бровь  супить.  Князь  проситъ: 

—  Что  же,  говорнтъ,  ты:  я  прошу,  —  мн-Ь  говорить  съ 
тобой  надо. 

Та  послуша-тась,  подходитъ;  онъ  сейчасъ,  это  видя,  опять 
шутить: 

—  «Ну,  ну,  мо.гь,  посиди,  посиди  по-старому»,  и  обнять 
ее  хот^лъ,  но  она  его  отодвинула  и  говорить: 

—  Д'Ьло,  кня.зь,  говорите,  д-Ьдо:  ч!>мь  я  могу'вамъ  слул;пть? 

—  Что  же  это,  —  сирашиваетъ  князь: — стало-быть,  безь 
разговора  все  на-чистоту  выкладать? 

—  Конечно,  говорить, — объясняйте  прямо,  въ  чемь  Д'кю? 
мы,  в1;дь,  съ  вамп  коротко  знакомы, — церемониться  нечего. 

—  МнЬ  деньги  нужны, — говорить  князь. 
Та  молчитъ  н  смогритъ. 

—  II  немного  денегъ, — мо.1вп.1Ъ  к'пязь. 
• —  А  сколько? 

— ■  Теперь  всего  тысячь  двадцать. 

Та  оиять  не  отв'Ьчаетъ,  а  князь  и  ну  расписывать,  что 
я,  говорить,  суконную  фабрику  покупаю,  но  у  меня  денегъ 
ни  гроша  н'Ьтъ,  а  если  куп.1Ю  ее,  то  я  буду  мплл10неръ; 
я,  говорить,  все  передЬлаю,  все  старое  уничтожу  и  вы- 
брошу, и  начну  ярк1я  сукна  дктать  да  аз1атамь  вь  Нижн1и 
продавать.  Пзь  самой  гадости,  говорить,  вытку,  да  ярко 
выкрашу  и  все  пойдегь,  п  больпйя  деньги  на:киву,  а  тчз- 
перь  мнЬ  только  двадцать  тысячь  на  задатокь  за  фабрику 
нужно.  Евгенья  Семеновна  говорить: 

■ —  Гд'Ь  же  ихь  достать? 

А  князь  отв1зчаеть: 

—  Я  и  самь  не  знаю,  но  надо  достать,  а  пого>гь  рас- 
четъ  у  меня  самый  в'Ьрный:  у  меня  есть  че.товЬкь — Пванъ 
Х'оловань,  пзь  полковыхъ  конэсеровь,  очень  не  умень,  а 
золотой  мужпкь, — честный,  и  рачитель,  и  долго  у  аз1атовъ 
вь  п.т'Ьну  быль,  н  всЬ  пхь  вкусы  отлично  знаеть,  а  теперь 
у  Макар1я  стоить  ярмарка,  я  понг.тю  туда  Голована  запод- 
ряднться  и  образцовь  взять,  и  задатки  будуть...  тогда...  я, 
первое,  сейчасъ  эти  двадцать  тысячъ  отдамь... 

И  онъ  замо.ткь,  а  барыня  помол»1ала,  воздохнула  п  начинаетъ: 


—  109  — 

—  Расчетъ,  говоритъ, — вашъ,  князь,  вЬренъ. 

—  Неправда  лпУ 

—  ВЬренъ,  говорнтъ, — в'Ьренъ:  вы  такъ  сд'1к11аете:  вы  да- 
дите за  фабрику  задатокъ,  васъ  пос.тЬ  этого  станутъ  счи- 
тать фабрикантомъ;  въ  обществе  заговорятъ,  что  ваши  дкза 
поправились... 

—  Да. 

—  Да;  и  тогда... 

—  Голованъ  наберетъ  у  Макар1я  заказовъ  п  задатковъ, 
п  я  верну  долгъ  и  разбогатЬю. 

—  Н'Ьтъ,  позвольте,  не  перебивайте  меня:  вы  прежде 
поднимете  всЬмъ  этимъ  на  фу-фу  предводителя,  и  пока  онъ 
будетъ  почитать  васъ  богачомъ,  вы  женитесь  на  его  дочери 
и  тогда,  взявши  за  ней  ея  приданое,  въ  самомъ  д^лЬ  раз- 
богат'Ьете. 

—  Ты  такъ  думаешь? — говориП)  князь. 
Л  барыня  отв1]чаетъ: 

—  А  БЫ  разв1'.  иначе  думаете? 

—  А  ну,  если  ты,  говоритъ,  —  все  понимаешь,  такъ  дай 
Богъ  твоими  устами  да  намъ  мсдъ  пить. 

—  Намг? 

—  Конечно,  говоритъ, — тогда  всЬмъ  намъ  будетъ  хорошо: 
ты  для  меня  теперь  домъ  заложишь,  а  я  дочери  за  двад- 
цать ТЫСЯЧ7,  десять  тысячъ  процента  дамъ. 

Барыня  отв'Ьчаетъ: 

—  Домъ  вашъ:  вы  ей  его  подарили,  вы  п  берите  сто, 
если  онъ  вамъ  нул{енъ. 

Онъ,  было,  началъ,  что:  «н'Ьтъ,  дескать,  домъ  не  мой,  а 
ты  ея  мать,  я  у  тебя  прошу...  разум'Ьется,  только  въ  такомъ 
случае,  ес.ш  ты  мн^Ь  в1;ришь...» 

А  она  01'В']1чаетъ: 

—  Ахъ,  полноте,  говоритъ, — князь:  то  ли  я  вамъ,  гово- 
ритъ, в-Ьрила!  Я  вамъ  лсизнь  и  честь  свою  доверяла. 

• —  Ахъ,  да,  говоритъ, — ты  про  это...  Ну,  спасибо  тебЬ, 
спасибо,  прекрасно...  Такъ  завтра,  стало-быть,  можно  при- 
слать теб'Ь  подписать  закладную? 

—  Присылайте,  говорит'ь, — я  подтипу. 

—  А  теб1'.  не  страшно? 

—  Н'Ьтъ,  говорить, — я  улсе  то  потеряла,  постЬ  чего  мн'Ь 
нечего  бояться. 


—  110  — 

■ —  И  не  жаль?  говори:  не  жаль?  в'Ьрпо,  еще  ты  любишь 
меня  немножечко?  что?  или  просто  соясал'Ьеигь?  а? 
Она  на  эти  слова  только  засм'Ьялась  и  говориП}: 

—  Полноте,  князь,  пустяки  болтать.  Не  хотите  ли  вы, 
лучше  я  велю  вамъ  моченой  моронпси  съ  сахаромъ  подать? 
У  меня  она  нынче  очень  вкусная. 

Онъ,  дол:кно-быть,  обнд'Ьлся:  не  того,  видно,  совсЬмъ 
ожид?7'ь — встаетъ  и  улыбается. 

--^  Н'Ьтъ,  говорить, — ^1:уп1ай  сама  свою  морошку,  а  мн-Ь 
теперь  не  до  сладостей.  Благодарю  тебя  и  прощай, — и  на- 
чинаетъ  ей  руки  цЬловать,  а  гЬмъ  временемъ  какъ  разъ  и 
ка])ета  назадъ  возвратилась. 

Евгенья  СвхМеновна  и  иодаетъ  ему  на  прощанье  руку,  а 
сама  говорип/. 

—  А  1:акъ  же  вы  съ  вашей  черноокой  цыганкой  сд'Ь- 
лаетесь? 

А  онъ  себя  вдругъ  рукой  по  лбу  и  вскрикнулъ: 

—  Ахъ,  и  вправду!  какая  ты  всегда  умпая!  Хочешь 
Б'Ьрь,  хочешь  не  в']фь,  а  я  всегда  о  твоемъ  ум1;  вспомп- 
наго  и  спасибо  теб'Ь,  что  ты  мн'Ь  теперь  про  этотъ  яхонтъ 
напомнила! 

—  А  вы,  говорить, — 0УДТО  про  нее  такъ  и  позабыли? 

—  Ей-Богу,  говорить, — позабыль.  И  изъ  ума  вонъ,  а  ее, 
дуру,  В'Ьдь,  д-Ьпствительно,  надо  устроить. 

— ■  Устраивайте, — отв'Ьчаетъ  Евгенья  Семеновна: — только 
.хорошенеч1со:  она,  в'Ьдь,  не  русская  прохладная  кровь  съ 
парнымь  молоколгь,  она  не  успокоится  смирен1емъ  и  ничего 
не  простить  ради  пропиаго. 

—  Ничего,  отв'Ьчаеть, — какь-нибудь  успокоится. 

—  Она  .тюбить  вась,  князь?  Говорятъ,  далге  очень 
любить? 

—  Страсть  надо'Ьла;  но,  слава  Богу,  па  мое  счастье,  они 
съ  Голованомь  большхе  друзья. 

—  Что  же  вамь  изъ  этого?  —  спрашиваетъ  Евгенья  Се- 
меновна. 

—  Ничего;  домь  нмъ  куплю  и  Ивана  въ  кутгцы  запишу, 
перев'Ьнчаются  и  станут  ь  жить. 

А  Евгенья  Семеновна  покачала  головою  и,  улыбнувитпсь, 
промолвила: 

"  —  Эхъ,  вы,  князенька,  князены;а,  безтолковый  князенька: 
гд'Ь  ваша  совесть?. 


—  111  ~ 

А  князь  отв^паетъ: 

—  Оставь,  пожалуйста,  мою  совЬсть!  Ей-Богу,  мнК  те- 
перь не  до  нея:  ынЬ  когда  бы  можно  было  сегодня  Ивана 
Голована  сюда  вытребовать. 

Барыня  ему  н  сказала,  что  Иванъ  Головапъ,  говоритъ, 
въ  город'Ь  п  даже  у  меня  и  приставши.  Князь  очень  этому 
обрадовался  и  велЬлъ  какъ  можно  скорее  меня  къ  нему 
прислать,  а  самъ  сейчасъ  отъ  нея  и  уЬхалъ. 

Всл-Ьдъ  за  этимъ  пошло  у  насъ  все  живою  рукою,  какъ 
въ  сказк'Ь,  Надавалъ  князь  мн-Ь  дов'1>ренностей  и  свид'Ь- 
тельствъ,  что  у  него  фабрика  есть,  и  научилъ  говорить, 
Е,ак1я  сукна  вьграбатываетъ,  и  услалъ  меня  прямо  изъ  го- 
рода къ  Макарью,  такъ  что  я  Груши  и  повидать  яе  могъ, 
а  только  все  за  нее  на  князя  обижался,  что  какъ  онъ  это 
могъ  сказать,  чтобы  ей  моею  женой  быть?  У  Макарья  мн'Ь 
счаст1е  такъ  повалило:  набралъ  я  отъ  аз1атовъ  и  заказовъ, 
и  денегъ,  и  образцовъ,  и  всЬ  деньги  князю  выслалъ,  и 
самъ  пргЬхалъ  назадъ  и  своего  м'Ьста  узнать  не  могу... 
Просто  все  какъ  будто  какимъ-нибудь  волитебствомъ  зд'Ьсь 
пережЬнилось:  все  подновлено,  словно  изба,  къ  празднику 
убранная,  а  флигеля,  гд-Ь  Груша  жила,  и  сл^^да  п'Ьтъ: 
срьи-ъ  и  на  его  м^ст^  новая  постройка  поставлена.  Я  такъ 
и  ахнулъ,  и  кинулся:  гдЬ  же  Груша?  а  про  нее  никто  и 
не  в-Ьдаетъ;  и  люди-то  въ  прислугФ.  все  новые,  наемные,  и 
прегордые,  такъ  что  и  доступу  мнЬ  прежняго  къ  князю 
н^тъ,  Допрежъ  сего  у  насъ  съ  нимъ  все  было  по-военному, 
въ  простой,  а  теперь  стало  все  на  политик'Ь  и  что  мн'Ь 
надо  князю  сказать,  то  не  иначе,  какъ  черезъ  камердинера. 

Я  этого  такъ  терп'Ьть  не  люблю,  что  ни  одной  бы  ми- 
нуты зд'Ьсь  не  остался  и  сейчасъ  бы  ушелъ,  но  только  мн'Ь 
очень  было  жаль  Грушу  п  никакъ  я  не  могу  узнать:  гд'Ь 
же  это  она  д'Ьлась?  Кого  изъ  старыхъ  жодей  ни  вопрошу — 
вс^^  молчать:  видно,  что  строго  заказано.  Насилу  у  одной 
дворовой  старуитки  добился,  что  Гру1пенька  еще  недавно 
тутъ  была  п  «всего,  говоритъ,  денъ  десять  какъ  съ  кня- 
зейгь  въ  коляске  куда-то  отъ-Ьхала  и  съ  тЬхъ  порт,  назадъ 
Бе  вернулась».  Я  къ  кучерамъ,  кои  возили  пхъ:  сталъ 
спрашивать,  и  т'Ь  ничего  не  говорятъ.  Сказали  тольг.о,  что 
князь,  будто,  своихъ  лошадей  на  станщи  см'Ьнилъ,  назадъ 
отослалъ,  а  самъ  съ  Грушею  куда-то  па  наемныхъ  по'Ьха.^ъ, 
1Суда  ни  метнусь,    н'Ьтъ   никакого  слЬда,  да  и  полно:  йогу- 


—  112  — 

билъ  оиъ  зе,  что  ли,  злодЬй,  пол:е1п>,  или  ппстолетомъ  за- 
стр'Ьлилъ  п  гдЬ-нибудь  въ  л'Ьсу,  во  рву  бросилъ,  да  сухою 
листвою  призасыпалъ,  или  въ  вод'Ь  утопплъ...  Отъ  страст- 
наго  челов!)1:а,  в'Ьдь,  все  это  легко  можетъ  статься;  а  она 
елу  иом'1'.ха  была,  чтобы  жениться,  потому  что,  в-Ьдь,  Евгенья 
Семеновна  правду  говорила:  Груша  любила  его,  злод-Ья, 
всею  страстной  своею  любовью  цыганскою,  каторлсной,  и  ей 
было  то  не  снесть  и  не  покориться,  какъ  Евгенья  Семе- 
новна сд-блала,  русская  христ1анк-а,  которая  :кизнь  свою 
иередъ  нимъ  какъ  лампаду  истеплила.  Въ  этой  цыганское 
пламище-то,  я  думаю,  дымнымъ  костромъ  вспыхнуло,  как']) 
онъ  ей  насчетъ  свадьбы  сказалъ,  и  она  тугь,  небось,  не- 
ведомо чтб  зачертила,  вотъ  онъ  ее  и  покончилъ. 

Такъ  я  все  ч-Ьмъ  больпю  эту  думу  въ  голов!;  содерлсу, 
т'Ьмт>  больше  ув^фяюсь,  что  иначе  это  быть  не  могло,  и  не 
могу  смотреть  ни  на  как1е  сборы  къ  его  венчанью  съ 
предводительскою  дочкою.  А  какъ  свадьбы  день  пришелъ 
и  вс'Ьмъ  людямъ  роздали  цв'Ьтпые  платки  и  кому  какое 
идетъ  по  его  доллшости  новое  платье,  я  ни  платка,  пи 
убора  не  надЬлъ,  я  взялъ  все  въ  конюшн-Ь  въ  своемъ  чу- 
ланчик!) покинулъ  и  упгелъ  съ  утра  въ  л^съ  и  ходилъ, 
самъ  не  знаю  чего,  до  самаго  вечера,  все  думалъ:  не  по- 
паду ли  гд!;  на  ея  т-Ьдо  убитое?  Бечеръ  пришелъ,  я  и  вы- 
июлъ,  с'!;лъ  на  крутомъ  берегу  надъ  рЬчкою,  а  за  р'1л;:ою 
весь  ДОЛИ)  огнями  горнтъ,  св1;тится  п  праздникъ  идетъ; 
гости  гуляютъ  и  музыка  гремитъ,  далеко  слышно.  А  я  все 
сижу  да  глял;у  ул^е  не  на  самый  домъ,  а  въ  воду,  гд-Ь 
этотъ  св'Ьтъ  весь  отразило  и  струями  рябптъ,  какъ  будто 
столбы  ходятъ,  точно  водяные  чертоги  открыты.  И  стало 
мн1'.  таково  грустно,  таь'ово  тягостно,  что  далее,  чего  со 
мною  и  въ  пл1шу  не  было,  началъ  я  съ  невидимой  силой 
говорить  и,  какъ  въ  ска:зк1з  про  сестрину  Алепуи1ку  сь'а- 
зьгваютъ,  которую  брагь  звалъ,  зову  ее,  мою  сиротинушку 
Груню1ику,  жалобнымъ  голосомъ: 

—  Сестрицр,  моя,  моя.  говорю,  Групюшка!  оть^лпкнись 
ты  мнЬ,  отзовись  мн^;  от1и'1икнися  мн'1);  покалшс}!  ми!)  на 
минуточку!  И  что  же  вы  изволите  думать:  простоналъ  я 
:)такъ  три  раза  и  стало  мн1)  лгутко  п  зачало  все  казаться, 
что  ко  мнЬ  кто-то  б'1)Л:итъ;  а  вогь  прпб!>л;а.1Ъ,  вокругъ 
меня  в-Ьется,  въ  упт  мн'Ь  1иеичетъ  и  че])езъ  плеча  въ 
лицо  засматриваетъ,  и  вдругь  на  меня  пзъ  темноты  ночной 


—   113  — 

какъ  что-то  шаркпетъ!..  И  прямо  на   ыы'Ь   по^знсло,    п   ко- 
лотится... 

ГЛАВА   СЕМНАДЦАТАЯ. 

Я  отъ  страха  даже  мало  на  землю  не  упалъ,  но  чуБст]гь 
совсЬмъ  не  лпшился,  ]1  ощущаю,  что  около  меня  что-то 
лспвое  и  легкое,  точно  какъ  подстреленный  журавль,  бьется 
II  Бздыхаетъ,  а  ничего  не  молвнтъ. 

Я  сотворплъ  Бъ  умЬ  молитву,  и  что  л:е-съ? — вп^ку  псрсдъ 
своимъ  лицомъ  какъ  разъ  лицо  Груши... 

—  Родная  моя,  говорю,  —  голубушка!  л:ивая  ли  ты,  или 
съ  того  св^^та  ко  ын'Ь  явилася?  Ничего,  говорю,  не  потаись, 
гоиори  правду:  я  тебя,  б'Ьднон  сироты,  и  мертвой  не  испу- 
гаюсь. 

А  она  глубоко-глубоко  изъ  глубины  груди  вздохнула  и 
говоритт.: 

—  Я  жива. 

■ —  Ну,  и  слава,  молъ.  Богу, 

—  Только  я,  говоритъ, — сюда  умереть  вырвалась. 

—  Что  ты,  говорю,  —  Богъ  съ  тобой,  Груиюшка:  зач'Ьмъ 
тсб'!}  умирать.  Пойдемъ  лспть  счастливою  ллкзныо:  я  для 
тебя  работать  стану,  а  тебЬ,  сиротицоч1;;15,  особливую  ке- 
лейку учрел^ду,  и  ты  у  меня  лсиви  замЬсто  милой  сестры. 

А  она  отв'Ьчаегь: 

—  Н'Ьтъ,  Иваиъ  Северьяпычъ,  н1^тъ,  мой  ласковый,  М1кп.- 
сердечный  друп>,  прими  ты  отъ  меня,  сироты,  на  томъ 
твоемт^  словЪ  В'Ьчпый  поклонъ,  а  мн'1'),  горькой  цт,т!айк15, 
больше  лшть  нельзя,  потому  что  я  могу  неиовиниую  д^^агу 
загубить. 

Пытаю  ее: 

—  Про  кого  л:е  ты  это  гогоришь?  про  чью  душу  л:алее11]ь? 
.  А  она  отв'Ьчаеть: 

—  Про  ее,  про  лиход'Ья  моего  зкену  молодую,  потому 
что  она  —  молодая  душа,  пи  въ  чемъ  неповинная,  а  мое 
ревнивое  сердце  ее  все  равио  стерпеть  не  можетъ,  и  я  ее 
и  себя  погублю. 

—  Что  ты,  молъ,  перекрестись:  в'Ьдь,  ты  крещеная,  а 
чтб  дупгЬ  твоей  будетъУ 

—  Н'Ь-'Ь-'Ь-тъ,  отв  очаетъ,  —  я  и  души  пе  пожалело,  пу- 
скай въ  адъ  идетъ.  Здкъ  хул:е  адъ! 

Вил;у,    вся   лсеницша  въ  раоСтр^йсгвЬ   и    въ  пзступлси1и 

Соч1шед1я  п.  С.  Л-Ьгкова.  Т.  V.  й 


—   114  — 

ума:  я  ее  взялъ  за  руки  и  держу,  а  самъ  вглядываюсь  и 
диплюсь,  каиъ  страшно  она  перем'Ьпилась  и  гд11  вся  ея 
красота  д'Ьлась?  т1>ла  даже  па  ней  какъ  н'Ьтъ,  а  только 
одни  глаза  среди  темнаго  лица,  какъ  въ  ночи  у  волк^а,  го- 
рятъ,  и  егце  будто  противъ  прелотяго  вдвое  больше  стали, 
да  н-Ьдро  разнесло,  потому  что  тягость  ея  тогда  къ  концу 
приходила,  а  личико  въ  кулачокъ  сжало,  и  по  щекамъ  чер- 
ный космы  трепятся.  Гляжу  на  платьице,  какое  на  ней  па- 
д15то,  а  платьице  темное  ситцевенькое,  какъ  есть  все  въ 
Елочечкахъ,  а  башмачки  на  босу  ногу. 

—  Скажи,  говорю, — мн'Ь:  откуда  же  ты  это  сюда  взялась; 
гд^  ты  была  и  отчего  такая  неприглядная? 

А  она  вдругъ  улыбиулася  и  говорить: 

—  Что?..  ч^Ьгь  я  нехороша?..  Хороша!  —  Это  меня  такъ 
убралъ  милъ-сердечный  другъ  за  любовь  къ  нему  за  В'Ьр- 
ную:  за  то,  что  того,  котораго  больше  его  любила,  для  него 
позабыла,  и  вся  ему  предалась,  безъ  ума  и  безъ  разума,  а 
онъ  меня  за  то  въ  крепкое  м'Ьсто  упряталъ  и  сторонней 
настановилъ,  чтобы  строго  мою  красоту  стеречь... 

И  съ  этимъ,  вдругъ-съ,  ка1съ  захохочетъ  и  молвитъ  съ 
гнФ.вностью: 

—  Ахъ  ты,  глупая  твоя  голова,  княженецкая:  разв^  цы- 
ганка— барышня,  что  ее  запоры  удержатъ?  Да  я  захочу,  я 
сейчасъ  брошуся  и  твоей  молодой  жен'Ь  горло  пере'Ьмъ. 

Я  вилсу,  что  она  сама  вся  трясется  отъ  ревнивой  муки, 
и  думаю:  дай  я  ее  не  страхомъ  ада,  а  сладкимъ  вспомяна- 
н1емъ  оть  этихъ  мыслей  отведу,  и  говорю: 

■ —  А,  в'Ьдь,  какъ,  молъ,  онъ  любилъ-то  тебя!  Какъ  лю- 
билъ!  Какъ  ногн-то  твои  ц'Ьловалъ...  Быва-то,  на  кол'1шяхъ 
передъ  диваномъ  стоптъ,  какъ  ты  поешь,  да  а.тую  туфлю 
твою  и  сверху,  и  снизу  въ  подошву  обц-Ьлуотъ... 

Она  это  стала  слушать  и  в-Ьчища*™  своими  черньши  во- 
дить по  сухпмъ  щекамъ,  и,  въ  воду  глядя,  начала  гулкимъ 
тихимъ  голосомъ: 

—  Любилъ,  *  говорить,  —  люби.т1>,  злод-Ьй,  любилъ,  ничего 
не  лсалЬлъ,  пока  не  быль  самъ  мн'Ь  по-сердцу,  а  полюбила 
его — онъ  покпнуль.  А  за  что?..  Что  она,  моя  разлучница, 
лучию  меня,  что  ли,  или  больше  меня  любить  его  станетт»... 
Глупый  онъ,  глупый!  Не  гр'Ьть  солнцу  зимой  противъ  л'Ьт- 
пкго,  не  видать  ему  в1'.къ  любвд  противъ  того,  какъ  я  лю- 


—  115  — 

била;    та.к.ъ    ты   и    скажи    ему:  молъ,  Груша,  умирая,  такъ 
тебЬ  ворожила  и  на  рокъ  пололспла. 

Я  тугь  и  радъ,  что  она  разговорилась,  и  присталъ,  спра- 
шиваю: 

—  Да  что  это  такое  у  васъ  произошло  и  черезъ  что  все 
это  сталося? 

А  она  Бсплескиваетъ  руками  и  говорнтъ: 

—  Ахъ,  ни  черезо-что  ничего  не  было,  а  все  черезъ 
одно  изм'Ьнство...  Нравиться  ему  я  перестала,  вотъ  и  вся 
причина;  п  сама,  знаете,  все  это  говоритъ,  а  сама  начи- 
наем» слезами  хлопать.  Онъ,  говоритъ,  платьевъ  мп'Ь,  по 
своему  вкусу,  такпхъ  нашилъ,  какихъ  тягостной  но  тре- 
буется: узкихъ  да  съ  тал1ями;  я  ихъ  над-Ьну,  выстроюсь,  а 
онъ  сердится,  говоритъ:  «скинь;  не  идетъ  теб'Ь»;  не  над'Ьну 
ихъ,  въ  росиашнЬ  покажусь,  еще  того  вдвое  обидится...  го- 
воритъ: «на  кого  похожа  ты?»  Я  все  поняла,  что  уже  по 
воротпть  МП'Ь  его,  что  я  ему  опротивела... 

И  съ  этиагь  совсЬмъ  зарыдала  и  сама  впередъ  смотритъ, 
а  сама  ш(зпчетъ: 

—  Я,  говоритъ,  —  давно  это  чуяла,  что  не  мила  ему 
стала,  да  только  совесть  его  хогЬла  узнать,  думала:  —  ни- 
ч-Ьмъ  ему  не  досажу  и  доглялсусь  его  жалости,  а  онъ  меня 
и  пожал'Ьлъ... 

И  разсказала-съ  она  мп'Ь  насчетъ  своей  посл'Ьдней  съ  кня- 
земъ  разлуки  такую  пустяковину,  что  я  даже  не  понялъ, 
да  п  посейчасъ  не  могу  понять:  на  чемъ  коварный  чело- 
в'Ькъ  мо}кетъ  съ  женш,пною  в^ков'Ьчно  разстроиться? 

ГЛАВА  ВОСЕМНАДЦАТАЯ. 

Разсказала  Груша  мн'Ь,  что  какъ  ты,  говоритъ, —  у15халъ 
да  пропалъ,  то-есть,  это  когда  я  къ  Макарью  отправился, 
князя  еш,е  долго  домой  не  было;  а  до  меня,  говоритъ,  слухи 
дошли,  что  онъ  женится...  Я  отъ  т-Ьхъ  слуховъ  страшно 
пла,кала  и  съ  лица  спала...  Сердце  бол'Ьло  и  дитя  подкаты- 
вало... думала:  оно  у  меня  умретъ  въ  утробе.  А  тутъ, 
слышу,  вдругъ  и  гоБорятъ:  «онъ  едетъ!»  Все  во  мп'Ь  за- 
трепетало!.. Кинулась  я  къ  себ'Ь  во  флигель,  чтобы  какъ 
можно  лучше  къ  нему  од'Ьться,  изумрудныя  серьги  над-Ьда, 
и  тащу  со  сгЬны  изъ-подъ  простыни  самое  любимое  его 
гстубое  ыоревое  платье  съ  кружевомъ,  лифъ  безъ  горлышка... 
Спешу,    од1)ваю,    а   сзади    спинка    не    сходится...    я    эту 

8* 


—    116    — 

спинку  п  пе  застегнула,  а  такъ,  поскор'Ье,  сверху  алую 
таль  набросила,  чтобы  не  видать,  что  не  застегнуто,  и  къ 
неиу  на  крыльцо  выскочила...  вся  дрожу,  и  себя  не  помню 
какъ  крикнула: 

—  Золотой  ты  мой,  изумрудный,  яхонтовый!  —  да  обхва- 
тила его  шею  руками  и  замерла... 

Дурнота  съ  нею  сделалась. 

—  А  прочуднлась  я,  говоритт,, — у  себя  въ  горнпц'Ь...  на 
диван-Ь  лежу  и  все  вспоминаю:  во  снФ.,  или  наяву  я  его 
обнимала;  но  только  была,  говорптъ,  со  мною  ужасная  сла- 
бость п  долго  она  его  не  впдала...  Все  посьыала  за  нимъ, 
а  онъ  не  ишелъ. 

Наконец'ь,  оиъ  прнхо;цггъ,  а  она  и  говоритъ: 

—  Что  же  ты  меня  совсЬмъ  броснлъ — позабылъ? 
А  онъ  говоритъ: 

—  У  меня  есть  д^^ла. 
Она  отв'Ьчаетъ: 

—  Как1я,  говоритъ, — так1я  д-Ьла?  Отчего  же  ихъ  прежде 
не  было?  Изумрудъ  ты  мой  брильянтовой! — да  п  П1)0тягиваетъ 
опять  рукп,  чтобы  его  обнять,  а  онъ  наморщился  и  какъ 
дернетъ  ее  изо  всей  силы  крестовымъ  шнуркомъ  за  шею... 

—  На  счастье,  говоритъ,  —  мое,  шелковый  шнурочекъ  у 
меня  на  ше'Ь  не  кр'Ьпокъ  былъ,  перезн1ялъ  и  перервался, 
потому  что  я  давно  на  немъ  ладанку  носила,  а  то  бы  онъ 
мнЬ  горло  передуп1и.1ъ;  да  я  полагаю  такл,,  что  онъ  того 
именно  и  хотЬлъ,  потому  что  даже  весь  иоокткть  и  шипигь: 

—  Зач'кмъ  ты  так1е  грязные  шнурки  носишь? 
А  я  говорю: 

—  Что  теб'Ь  до  моего  шнурка;  онъ  чистый  былъ,  а  это 
на  мн'Ь  съ  тоски  почерн'ЬлТ)  отъ  тяжелаго  пота. 

А  онъ: 

—  Тьфу,  тьфу,  тьфу,  заплевалъ,  заплевалъ,  и  ушелъ,  а 
передъ  вечеромъ  входитъ  сердитый  п  говорптъ: 

—  По'Ьдемъ  въ  коляск'Ь  кататься! — и  притворился,  будто 
ласковый  и  въ  голову  меня  поц'1'.ловалъ,  а  я,  ничего  не  опа- 
саясь, с'Ьла  съ  нимъ  п  по-Ьхала.  'Ьхали  мы  долго  и  два 
раза  лошадей  переменяли,  а  куда  "Ьдемъ — ни1>акъ  не  до- 
спрошусь  у  него,  но  вижу  настало  м'Ьсто  лесное  и  болот- 
ное, непригожее,  дикое.  И  прхЬхали  среди  л-Ьса  на  какую-то 
пчельню,  а  за  пчельнею— дворъ,  и  тутъ  встрЬчаютъ  насъ 
три    ыолодыя    здоровыя   д-Ьвки-рднодворки    въ   ыареновых'1> 


—  117  — 

красныхъ  юбкахъ  и  зовутъ  меня  «барыней».  Какъ  я  п:->ъ 
коляски  выступила,  ошЬ  меня  подъ  руь-и  выхватили  и  ирялю 
понесли  въ  комнату,  совсЬмъ  убранную. 

Меня  ч1'о-то  сразу  отъ  всего  этого,  и  особливо  бтъ  этихъ 
однодворокъ,  замутило  и  сердце  мое  сжалось. 

—  Что  это, — спрашиваю  его, — какая  зд'Ьсь  станц1я? 
А  онъ  отвечает!.: 

—  Это  ты  зд'Ьсь  теперь  будешь  ла1ть. 

Я  ста.1а  плакать,  ])уки  его  ц'Ьловать,  чтобы  но  бросалъ 
меня  тутъ,  а  онъ  и  не  пожал^Ьлъ:  толкнулъ  меня  прочь  п 
уЬхалъ... 

Тутъ  Грушенька  умолкла  и  личико  внизъ  спустила,  а 
потомъ  вздыхаетъ  и  мо.твитъ: 

—  Уйти  хогЬла;  сто  разъ  порывалась — нельзя:  т-Ь  д-йвки- 
одподЕорки  стерегзтъ  и  глазъ  не  спущаютъ...  Томилась  я, 
да,  наконецъ,  вздумала  притвориться,  и  прикинулась  без- 
заботною, веселою,  будто  гулять  захот1ц1а.  Он-Ь  меня  гулять 
въ  .1'Ьсъ  берутъ,  да  все  за  мной  смотрятъ,  а  я  смотрю  по 
деревьямъ,  по  верхамъ  в-йтвей  да  по  колсур1з  пр11м1>чаю— 
куда  сторона  на  полдень,  и  вздумала,  какъ  мп'Ь  отъ  этих^ь 
д-Ьвокъ  уйти,  н  вчера  то  исполнила.  Вчера,  посл4  об'Ьд^Ь 
вышла  я  съ  ними  на  полянку,  да  и  говорю: 

—  Давайте,  говорю,  —  ласковыя,  въ  лсмуркн  по  полянк'Ь 
бегать. 

Оп'Ь  согласились. 

—  А  на  м-Ьсто  глазъ,  говорю,  —  станемъ  другъ  друлск'Ь 
руки  назадъ  вязать,  чтобы  задомъ  ловить. 

Он-Ь  и  на  то  согласны. 

Такъ  п  стали.  Я  первой  руки  за  спину  кр-Ьпко-н^кр^Ьпко 
завязала,  а  съ  другою  за  кустъ  зпб'Ьжала,  да  и  эту  тамт, 
спутала,  а  на  ея  крпкъ  третья  б-Ьжитъ,  я  и  третью  у  т'Ьхъ 
въ  глазахъ  силкомъ  ск])утила;  ОП'Ь  кричать,  а  я,  хоть  тя- 
гостная, ударилась  быстр'Ьй  коня  р'Ьзваго:  все  по  л'Ьсу,  да 
по  л'Ьсу  и  б'11л:ала  ц1>лую  ночь,  и  на  утро  упала  у  старыхъ 
бортей  въ  густой  засЬк'!;.  Тутъ  подошелъ  ко  мн'Ь  старый 
€таричокъ,  говорптъ — неразборчиво  шамкаетъ,  а  самъ  весь 
въ  воску  и  ото  всего  отъ  него  медомъ  пахнетъ,  и  въ  же.т- 
тыхъ  бровяхъ  пчелки  ворочаются.  Я  ему  сказала,  что  я  тебя, 
Ивана  Северьяныча,  видЬть  хочу,  а  онъ  говорип.: 

—  Кличь  его,  молодка,  разъ  подъ  в'Ьтеръ,  а  разъ  супро- 
тпвъ  в15тра:  онъ  затоскуетъ  и  пойдетъ  тебя  искать,— вы  и 


—    118  — 

встр'Ьтптссь.  Далъ  онъ  ъшЬ  воды  испить  и  м(!Д1су  на  огу^)- 
чик'Ь  110дкр'1шиться.  я  воды  испила  и  огурчикъ  съ'Ьла  и 
опять  поп1ла,  и  все  тебя  звала,  какъ  онъ  велЬлъ,  то  по 
в1^тру,  то'  противъ  в'Ьтра — вотъ  и  встр'Ьтились.  Спасибо!— и 
обняла  меня  и  поц^ювала,  и  говорить: — ты  мн'Ь  все  равно, 
что  милый  братъ. 
Я  говорю: 

—  И  ты  мн'Ь  все  равно,  что  сестра  милая,  а  у  самого 
от'ь  чувства  слезы  пошли. 

А  она  плачетъ  и  говоритъ: 

—  Знаю  я,  Иванъ  Севсрьянычъ,  все  знаю  и  разум'Ьго; 
одинъ  ты  и  любилъ  меня,  милъ-ссрдечный  другъ  мой,  ла- 
сковый. Докажи  же  мн'Ь  теперь  твою  последнюю  л:юбовь, 
сд'Ьлай,  что  я  попрошу  тебя  въ  этотъ  страшный  часъ. 

—  Говори, — отв-Ьчаю: — что  теб'Ь  хочется? 

—  Н'Ьгь,  ты, — говоритъ: — прежде  поклянись  ч-Ьмъ  страш- 
н'Ье  въ  св'Ьт'Ь  есть,  что  сделаешь  о  чемъ  просить  стану. 

Я  ей  своимъ  спасеньемъ  души  поклялся,  а  она  говоритъ: 

—  Это  мало:  ты  это  ради  меня  преступишь.  Н'Ьтъ,  ты, — 
говоритъ: — страшн  Ьй  поклянись. 

—  Ну,  уже  я,  мо.гь,  страи1н15е  этого  ничего  не  могу  при- 
думать. 

—  Ну,  такъ  я  лее, — говоритъ: — за  тебя  придумала,  а  ты 
за  мной  поспешай,  говори,  и  не  разду1\1ывай. 

Я  сдуру  пообещался,  а  она  говоритъ: 

—  Ты  мою  душу  прокляни  та1съ,  какъ  свою  клялъ,  если 
меня  не  послушаешь. 

—  Хорошо, — говорю:— и  взялъ  да  ея  душу  проклялъ. 

—  Ну,  такъ  послушай  Лгс, — говоритъ: — теперь  же  стань 
поскор'Ье  душ-Ь  моей  за  спасителя;  моихъ,  —  говорить:  — 
больию  силъ  пГ)ТЪ  такъ  л{нть  да  мучиться,  видючи  его  из- 
мену и  надо  мной  надругательство.  Р]сли  я  еще  день  про- 
живу, я  и  его,  и  ее  порЬшу,  а  если  ихъ  пожал'Ью,  себя 
р'Ьшу,  то  нав^кТа  убью  свою  душеньку...  ПожалЬй  меня, 
родней  мой,  мой  миленый  бщть:  ударь  меня  разъ  ножомъ 
противъ  сердца. 

Я  огь  нея  въ  сторону,  да  крещу  ее,  а  самъ  пячуся,  а 
она  обвила  ручками  мои  кол1]пи,  а  сама  плачетъ,  сама  въ 
вогп  кланяется  и  ув'Ьщаетъ: 

—  Ты,  —  говоритъ: — поживешь;  ты  Богу  отмолишь  п  за 


—  119  — 

мою  душу,  и  за  свою,  но  погуби  же  меня,  чтобы  я  на  себя 
руку  подняла...  Н...  н...  и...  у... 

Йванъ  Северьянычъ  страшно  наморщи лъ  брови  и,  поку- 
савъ  усы,  словно  выдохнулъ  изъ  глубины  расходившейся 
груди: 

—  Нозкъ  у  меня  изъ  кармана  достала...  розняла...  изъ 
ручки  лезвее  выправила...  и  въ  рутш  мн'Ь  суегь...  А  сама... 
стала  такое  несть,  что  териЬть  нельзя... 

■ — •  Не  убьешь, — говоритъ:  —  меня,  я  всЬмъ  вамъ  въ  от- 
местку стану  самою  стыдной  лсенщиной. 

Я  весь  задрожалъ  и  вел'Ьлъ  ей  молиться,  и  колоть  ее  не 
сталъ,  а  взя.1ъ,  да  такъ  съ  крутизны  въ  р-Ьку  и  спихнулъ... 

Вс'Ь  мы,  выслушавъ  это  последнее  признан  1е  Ивана  Се- 
всрьяныча,  впервые  занодозрили  справедливость  его  раз- 
сказа  и  хранили  довольно  долгое  молчаш.е,  но,  наконедъ, 
кто-то  откашлянулся  и  молви.лъ: 

—  Она  утонула? 

—  Залилась, — отв^^ча.'1Ъ  Иванъ  Северьяновпчъ, 

—  А  вы  же  какъ  потомъ? 

—  Что  такое? 

—  Пострадали  небось? 

—  Разум4ется-съ. 

ГЛАВА  ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. 

Я  б'Ьжалъ  оттоль,  съ  того  м'Ьста,  самъ  себя  не  понимая, 
а  помню  только,  что  за  мною  все  будто  кто-то  гнался 
ужасно  какой  большой  и  длинный,  и  безстыж1й,  обнагощен- 
ный,  а  тЬло  все  черное  и  голова  малая,  какъ  луновочка, 
а  самъ  весь  обростеньк1й,  въ  волосахъ,  и  я  догадался,  что 
это  если  не  Каинъ,  то  самъ  губитель-б'Ьсъ,  и  все  я  отъ 
него  убЬгалъ  и  звалъ  къ  себ'Ь  ангела-хранителя.  Опомнился 
же  я  гд'Ь-то  на  большой  дорогЬ,  подъ  ракиточкой.  И  такой 
это  день  былъ  осенн1Й,  сухой,  солнце  св'Ьтптъ,  а  холодно, 
и  вЬтеръ,  и  пыль  несетъ,  и  желтый  листъ  крутитъ;  а  я 
не  знаю,  какой  часъ,  и  что  это  за  м'Ьсто,  и  куда  та  дорога 
ведетъ,  и  ничего  у  меня  на  душЬ  нЬтъ,  ни  ч}1}ства,  ни 
опред1'.лен1я,  что  мнЬ  д-Ьлать;  а  думаю  только  одно,  что 
Грушина  душа  теперь  погибша^г  и  моя  обязанность  за  нее 
отстрадать  и  ее  изъ  ада  выручить.  А  какъ  это  сдЬлать, — 
не  знаю  и  объ  этомъ  тоскую,  но  только  вдругъ  меня  за 
плечо  что-то  тронуло:  гляжу  —  это  хворостинка  съ  т)аки'1'ы 


—  120  — 

пала  п  далеконько  так'ь  покатилась,  покатпласл  и  клруп. 
Груша  пдетъ,  только  мал(!11ька!1,  по  больше  какъ  будто  ей 
всего  пшсть,  илп  семь  лЬтъ,  п  за  плечами  у  пея  малыя 
крылышки;  а  чуть  я  ее  увидалъ,  она  уже  сейчасъ  отъ  меня 
какъ  выстрГ.лъ  отлет Ьла  и  только  пыль  да  сухой  листъ 
БслТ.дъ  за  ней  воскурились. 

Думаю  я:  это  неирем'Ьнпо  ея  дуп1а  за  мной  слГ.дуетъ, 
в'1'.рно,  она  меня  манить  и  путь  мнЬ  ка;кетъ.  II  пошелъ. 
Весь  день  я  шелъ,  самъ  но  знаю  куда,  п  невмоготу 
усталъ,  и  вдругъ  нагоняютъ  меня  люди,  старичокъ  со  ста- 
рушкою на  тел1згЬ  парою,  и  говорягь: 

—  Садись,  б-Ьдпый  челои'Ькт.,  мы  тебя  подвезем'ь. 
Я  с'ктъ.  Они  'Ьдутъ  и  убиваются: 

—  Горе,  —  говорягь:  —  у  насъ:  сына  въ  солдаты  берръ, 
а  капита.ту  не  пм'Ёемъ,  нанять  не  на  тао. 

Я  старичковъ  полсал^лъ  и  говорю: 

—  Я  бы  за  васъ  такъ,  бсзъ  платы,  погаелъ,  да  у  меня 
бумагъ  н'Ьтъ. 

А  они  говорятъ: 

—  Это  пустяки:  то  уже  наше  Д'Ьло;  а  ты  только  назо- 
вись, какъ  нашъ  сынъ,  Пе^'ромъ  Сердюковьпгь. 

—  Что  же, —  отв'Ьчаю: — м1гЬ  все  равно:  я  своему  ангелу 
Ивану  Предтече  буду  ыолитвить,  а  называться  я  могу  вся- 
чески, какъ  ва^гь  угодно.  ТЬлгь  и  покончили,  и  отвезли  они 
меня  въ  другой  городъ  п  сдали  меня  тамъ  вмГ.сто  сына 
въ  рекруты,  п  далп  ын-Ь  на  дорогу  монетою  двадцать  пять 
рублей,  а  еще  об^^щались  во  всю  жизнь  помогать.  Я  эти 
деньги,  что  отъ  нихъ  взялъ,  двадцать  пять  рублей,  сей- 
часъ положп.ть  Бъ  б1>диый  монастырь  вк'ладъ  за  Грушипу 
душу,  а  самъ  сталъ  начальство  просить,  чтобы  на  Кавказъ 
меня  определить,  гд-Ь  я  могу  скор'Ье  за  в1;ру  умереть.  Такъ 
и  сдЬлалось,  п  я  пробылъ  на  Кавказ1з  болЬе  пятнадцати 
л'Ьтъ  и  никому  не  открывалъ  ни  настоящаго  своего  имени, 
ни  звашя,  а  все  назывался  Пстръ  Сердюковъ  и  только  на 
Пвановъ  день  Богу  за  себя  молилъ,  черезъ  Предтечу  ангела. 
И  позабььп.  ужо  я  самъ  про  все  мое  прежнее  быт1е  и  зва- 
Н1е,  и  дослуживаю  такиШ)  манеромъ  посл]цн1Й  годъ,  какъ 
вдругъ  на  самый  на  Ивановъ  день  были  мы  въ  погон!',  за 
татарами,  а  тЪ  напоскуднли  п  ушли  за  р1и:у  Койсу.  ТЬхъ 
Еойсъ  въ  томъ  м1хг1>  н1>скольк^:  которая  течетъ  по  Анд1и, 
такъ  н  зовется  андШская,  которая  по  Авар1и — зовется  ава- 


—  121  — 

р1ЙсЕая  Копса,  а  то  корпкумуйская  и  кузикумуйскал,  и  псЬ 
он'Ь  сливаются  п  отъ  сливу  ]1хъ  зачииается  Сулакъ-рГ.ка. 
Но  всЬ  ОН'Ь,  и  по  ссбЬ  сами,  быстры  и  холодиы,  особливо 
апд1цская,  за  которую  татарва  ушли.  Много  мы  ихъ  тутъ 
бе^зъ  счету  этпхъ  татаровъ  побили,  но  кои  переправились 
за  Койсу — т1>  сЬлн  на  томъ  берегу  за  камнями,  и  чуть  мы 
покажемся,  они  въ  насъ  пзлять.  Но  палятъ  съ  такою  сно- 
ровкою, что  даромъ  огня  не  тратятъ,  а  берегутъ  зелье  на 
в'1]рный  вредъ,  потому  что  знаютъ,  что  у  насъ  снаряду  не 
въ  прнм^фъ  больше  пхняго,  и  такъ  они  намъ  вредно  чи- 
нятъ,  что  стоимъ  мы  вс'Ь  у  нихъ  въ  виду,  они,  пюльмы, 
пи  разу  въ  насъ  и  не  пукнутъ.  Пол1:овникъ  у^  насъ  былъ 
отважной  души  и  любилъ  нзъ  себя  Суворова  представлять, 
все,  бывало,  «помилуй  Богъ»  говорилт>  п  своимъ  примЬ- 
ромъ  отвагу  давалъ.  Такъ  онъ  тутъ  с'1;лъ  на  бере',кку,  а 
ноги  разулъ  и  по  колени  въ  эту  холоднищую  воду  опу- 
стплъ,  а  самъ  хвалится: 

—  Помилуй  Богъ,  —  говоритъ:  —  какъ  вода  тепла:  все 
равно,  что  твое  парное  молоч1;о  въ  доеночкЬ.  Кто,  благод^Ь- 
тели,  охотники  па  ту  сторону  переплыть  и  канатъ  перета- 
щить, чтобы  мостъ  навссть? 

Сидитъ  полковникъ  и  такимъ  маперомъ  съ  нашг  раста- 
барываетъ,  а  татары  съ  того  бока  два  ствола  ру:кей  въ 
П1.ель  выставили,  а  не  стр-бляготъ.  Но  только-что  два  сол- 
датика-охотнички  вызвались  и  поплыли,  какъ  сверкнетъ 
пламя,  и  оба  тЬ  солдатика  въ  Койсу  такъ  и  нырпули.  По- 
тянули мы  канатъ,  пустили  другую  пару,  а  сами  тЬ  камни, 
гд'Ь  татары  спрятавшись,  какъ  роемъ,  пуляет  осыиаемъ, 
но  ничего  пмъ  повред1ггь  не  можемъ,  потому  что  пули  наши 
въ  камни  бьютъ,  а  они,  анаеемы,  какъ  плюнутъ  въ  плов- 
цовъ,  такъ  вода  кровью  замутилась,  и  опять  тЬ  два  солда- 
тика юркнули.  Пошли  за  ними  и  третья  пара,  и  то',ко 
середины  Коисы  но  доплыли,  какъ  татары  и  этихъ  уто- 
пили. Тутъ  уже  за  третьею  парою  и  мало  стало  охотни- 
ковъ,  потому  что  видимо  вс'Ьмъ,  что  это  не  война,  а  про- 
сто уб1йство,  а  наказать  злод-Ьезъ  надобно.  Полковникъ  и 
говоритъ: 

—  Слушайте,  мои  благод'Ътели!  Штъ  ли  изъ  васъ  кого 
такого,  который  на  душЪ  смертный  гр'Ьхъ  за  собой  знаетъ? 
Помилуй  Богъ,  какъ  бы  ему  хорошо  теперь  своей  кровью 
беззакон1е  смыть! 


—  122  — 

Я  и  подумалъ: 

«Чсто  же  мнЬ  лучше  этого  случая  ждать,  чтобы  жизнь 
кон'шть?  благослови  Господи  часъ  мой!»  и  вышелъ,  раз- 
д'Ьлся,  «Отчу»  ирочиталъ,  на  всЬ  стороны  начальству  и 
товарпщамъ  въ  землю  ударилъ  и  говорю  въ  себ1>:  «щ, 
Груша,  сестра  моя  названная,  прнш!  за  себя  кровь  мою!» 
да  съ  т^Ьыъ  взялъ  1^ъ  ротъ  тонкую  бечеву,  на  которой  дру- 
гимъ  концомъ  былъ  канап,  привязанъ,  да,  разб'ккавшпсь 
съ  берегу,  п  юркнулъ  въ  воду. 

Вода  страсть  была  холодна:  у  меня  даже  подъ  мышками 
закололо  и  грудь  мреть,  судорога  ноги  тянетъ,  а  я  плыву... 
Поверхъ  наши  пуля  летятъ,  а  вокругъ  меня  татарсшя  въ 
воду  шлепаютъ,  а  меня  не  касаются  п  я  не  знаю:  раненъ 
я  или  не  раненъ,  но  только  достигъ  берега...  Туть  тата- 
рамъ  меня  уже  бить  нельзя,  потому  что  я  какъ  разь  подъ 
уш;ельемъ  сталъ,  и  чтобы  имъ  стрЬлять  въ  меня,  надо  нмъ 
пзъ  щели  высунуться,  а  наши  пхъ  съ  того  берега  пулями, 
какъ  пескомъ,  осыпаютъ.  Вотъ  я  стою  подъ  камнями  и  тяну 
кажатъ,  и  перетянулъ  его,  и  мостокъ  справили,  и  вдругъ 
нагни  сюда  улсе  ндутъ,  а  я  все  стою  и,  какъ  самъ  изъ 
себя  изъятъ,  ничего  не  понимаю,  потому  что  думаю:  ви- 
д'Ьлъ  лп  кто-нибудь  то,  чтб  я  вид'Ьлъ?  А  я  вид'Ьлъ,  когда 
плылъ,  что  надо  мною  Груша  легЬла  и  была  она  какъ 
отроковица,  прим'^.рно,  въ  шестнадцать  лЬтъ  и  у  нея  крылья 
уже  огромный,  св'Ьтлыя,  черезъ  всю  рЬку,  и  она  ими  меая 
огораживала...  Однако,  вижу,  никто  о  томъ  ни  слова  не 
говорить:  ну,  думаю,  надо  мнЬ  самому  это  разсказать.  Какъ 
меня  полковникъ  сталъ  обнимать  и  самъ  д1)Луегь,  а  самъ 
хва.1пгь: 

—  Ои,  помилуй  Богъ,^ — говорить: — какой  ты,  Петръ  Сер- 
дюковъ,  молодецъ! 

А  я  отвЬчаю: 

—  Я,  ваше  высокоблагород1е,  не  молодецъ,  а  большой 
гр'Ьшникъ  и  меня  ни  земля,  ни  вода  принимать  не  хочетъ. 

Онъ  вопрошаетъ: 

—  Въ  чемъ  твой  гр-Ьхъ? 
А  я  отв'Г.чаю: 

—  Я,  говорю,  на  своемъ  в'Ьку  много  неповиниьгхъ  душъ 
погубнлъ,  да  и  разсказа.ть  ему  ночью  подъ  палаткою  все, 
чтб  вамъ  теперь  сказывалъ. 

Онъ  слушалъ-слз^шалъ  и  задумался,  и  говорить: 


—  123  — 

—  Помилуй  Богъ,  сколько  ты  одинъ  псренесъ,  а,  глав- 
ное, братецъ,  какъ  ты  хочешь,  а  тебя  надо  въ  офицеры 
ироизвесть.  Я  объ  отомъ  представденхе  пошлю. 

Я  говорю: 

—  Какъ  угодно,  а  только  пошлите  и  туда"  узнать:  не 
вЬрно  лн  я  показываю,  что  я  цыганку  убидъ? 

—  Хорошо, — говоритъ: — и  объ  этомъ  поиглю. 

И  послали,  но  только  ходила-ходила  бумага  и  назадъ 
пришла  съ  нев^Ьрпостью.  Объяснено,  что  никогда,  гово- 
рятъ,  у  насъ  такого  происшествхя  ни  съ  какою  цыганкою 
не  было,  а  Иванъ-де  Северьяновъ  хотя  и  былъ,  и  у  князя 
служилъ,  только  онъ  черезъ  заочный  выкупъ  на  волю  вы- 
пюлъ  и  опосля  того  у  казенныхъ  крестьянъ  Сердюковыхъ 
въ  дом'Ь  поыеръ. 

- —  Ну,  чтб  тутъ  ынГ.  было  больше  д'Ьлать:  ч'Ьмъ  свою 
вину  доказывать? 

А  полковникъ  говорить: 

—  Не  сыМ,  братецъ,  больнш  на  себя  этого  врать:  это 
ты,  какъ  черезъ  Койсу  плылъ,  такъ  ты  отъ  холодной  воды, 
да  отъ  страху  въ  ум'Ь  немножко  помЬшался,  и  я,  говоритъ, 
очень  за  тебя  радъ,  что  это  все  неправда,  что  ты  нагово- 
рилъ  на  себя.  Теперь  офицеромъ  будеп1ь:  это,  брап>,  поми- 
луй Богъ,  какъ  хорошо. 

Тутъ  я  даже  и  самъ  мыслями  растерялся:  точно  ли  я 
сиихнулъ  Грушу  въ  воду,  или  это  мн'Ь  тогда  все  отъ  страш- 
ной по  ней  тоскп  сильное  воображеше  было? 

И  сд-Ьлалрьсъ  меня  за  храбрость  офицеромъ,  но  только 
какъ  я  все  на  своей  истин'Ь  стоялъ,  чтобы  открыть  свою 
запрошедшую  жизнь,  то  чтобы  отъ  этого  мн'Ь  больию  безпо- 
койства  не  пм'Ьть,  пустили  меня  съ  Георг1емъ  въ  отставку. 

—  Поздравляемъ,  говорятъ,  —  тебя,  ты  теперь  благород- 
ный и  можешь  въ  прик'азные  идти;  помилуй  Богъ,  какъ 
спокойно,  и  письмо  мн-Ь  полковникъ  къ  одному  божьшощ 
лицу  въ  Петербургъ  далъ:  ступай,  говоритъ,  онъ  твою 
карьеру  и  благополуч1е  совершитъ.  Я  съ  этимъ  письмомъ 
и  добрался  до  Нптера,  но  не  посчастливило  мн'Ь  насчетъ 
карьеры. 

—  Ч'Ьмъ  же? 

—  Долго  очень  безъ  м'Ьста  ход1г.1ъ,  а  потомъ  на  опту 
попалъ,  и  оттого  стало  еще  хулсе. 

—  Какъ  на  еиш'у?  что  это  значит'ъ? 


—  124  — 

—  Тотъ  покровитель,  къ  которому  я  пасчетъ  карьеры 
•былъ  П1)11сланъ,  иъ  адреспый  столь  справш,11к-омъ  опред'Ь- 
лилъ,  а  та.мъ  у  ссякаго  справщика  своя  буква  есть,  по  ка- 
кой кто  сиравк'Ь  :заБ1эДуетъ,  Ииыя  буквы  есть  очень  хоро- 
ш1я,  какъ  иаприм1.ръ,  бук'и,  или  покой,  или  како:  много  па 
нихъ  фамил1овъ  начинается  п  сиравщтсу  есть  доходъ,  а 
меня  поставили  па  опту.  Самая  ничтожная  буква,  очень  на 
пео  ма.'10  шппется  и  то  еи1,о  изъ  тЬхъ,  кои  по  вс1)Мъ  впдаыъ 
€й  принадле;катъ,  все  отъ  нея  отлыниваютъ  и  лукавягь: 
кто  чуть  хочетъ  благородиться,  сейчасъ  себя  самовластно 
вмЬсто  оиты  черезъ  фертъ  ставить.  Ищешь-нщеи1Ь  его  подъ 
оитою — только  пропаищя  работа,  а  опъ  подъ  фертомъ  себя 
проименовалт>.  Никакой  пользы  н1.тъ,  а  сиди  на  служб!'.; 
пу,  я  и  вижу,  что  Д'Ьло  плохо,  и  ста.1Ъ  опять  наниматься, 
по  старому  обыкноБен110,  въ  кучера,  но  никто  по  бороть, 
говорить:  ты  благородный  офицерь,  п  военный  ордепь 
пм'Ьешь,  тебя  ни  обругать,  ни  ударить  непристойно...  Про- 
сто хоть  пов!.ситься,  но  я,  благодаря  Бога,  и  съ  отчаянности 
до  этого  себя  не  допустилъ,  а  чтобы  съ  голоду  не  пропасть, 
Бзялъ  да  въ  артисты  поиюль. 

—  Какимъ  же  вы  были  артистомь? 
— ■  Роли  представлялъ. 

—  На  какомъ  театрЬ? 

—  Въ  балаган!;  на  Адмиралтейской  площади.  Тамъ  бла- 
городствомь  не  гнушаются  и  вс!.хъ  прннимаютъ:  есть  и  изъ 
офицеровъ,  п  столоначальники,  н  студенты,  а  особенно  се- 
натскихъ  очень  много. 

—  П  понравилась  вамъ  эта  лшзпь? 

НГ;ТЪ-С7>. 

—  ЧЬмъ  лее? 

—  Во-первыхъ,  разучка  вся  и  репетпцти  идутъ  на  Страст- 
ной нед'1;.тЬ  пли  передь  масляницей,  когда  въ  церкви  поютъ: 
«покаян1я  отверзи  ми  двери»,  а  во-вторыхъ,  у  меня  роль 
была  очень  трудная. 

—  Какая? 

—  Я  демона  изобрал:а.ть. 

■ — ■  Ч'Ьмъ  л:о  это  особенно  труди®? 

—  Еакъ  лсе-съ:  вь  двухъ  пере.^гЬнаxъ  танцовать  надо,  п 
кувыркаться,  а  кувыркнуться  страсть  неспособно,  потому 
что  весь  обшить  лохжатой  пп{урой  сЬдого  козла  ввер.хъ 
гаерстыо;    и  хвостъ  долгШ  на  проволок'Ь,  но  онъ  постоянно 


—  125  — 

промелсъ  ногъ  путается,  а  рога  иа  головЬ  за  что  попало^ 
ц'Ь11ляю']'ся,  а  годы  у;ке  стали  не  прежнее,  ие  молодые  и 
легкости  п'Ьть;  а  потомъ  еще  во  все  111Юдолжс111о  предста- 
влеп1я  расписано  меня  бить.  Улсасно  какъ  это  докучаетъ. 
11ал1;н  этак1я,  положимъ,  пустыя,  нзъ  холстины  сдЬланы, 
а  въ  средпн'Ь  xлопь^I,  но,  однако,  скучно  ужасно  это  тер- 
П'Ьть,  что  все  по  тебЬ  хлопъ  да  хлопъ,  а  иные  къ  тому 
еще  съ  холоду,  пли  для  смЬху  изловчаются  и  быотъ  до- 
вольно больно.  Особенно  изъ  сенатскихъ  приказныхъ,  кото- 
рые въ  этомъ  опытные  п  дружные:  все  за  своихъ  стоятъ, 
а  которые  попадутся  военные,  они  гЬмъ  ужасно  докучаютт^ 
и  все  это  продолжительно  начнут'ъ  бить  передъ  всей  публикой 
съ  полдня,  какъ  только  полицейский  флагъ  поднимается,  и 
быотъ  до  самой  до  ночи,  и  все,  вся кШ,  чтобы  публику  утЬ- 
шить,  норовитъ  громче  хлопнуть.  Ничего  пр1ятиаго  нЬтъ. 
А  вдобавок'ь  ко  всему  со  мною  и  здЬсь  неп])1лтное  посл'Ьд- 
ств1е  вышло,  посл'Ь  котораго  я  до.гженъ  былъ  свою  роль 
оставить. 

■ —  Что  :ке  это  такое  съ  вамп  случилось? 

• —  111)ннца  одного  я  за  вихоръ  подралъ. 

—  Какгь  принца? 

—  То-есть  не  настоящаго-съ,  а  тсатраншаго:  онъ  изъ 
сенатскихъ  былъ,  коллелхк^й  секретарь,  но  у  насъ  принца 
представлялъ. 

—  За  что  зке  вы  его  прибили? 

—  Да  стоило-съ  его  еще  и  не  этакъ.  НасмЬитикъ  злой 
былъ   п   выдумщикъ  и  все  падь  всЬми  П1туки  выдуыывалъ. 

—  И  надъ  вами? 

—  И  надо  мною-съ:  много  шутокъ  строилъ;  костюмъ  ыпГ. 
портплъ;  въ  гр'Ьльи'Ь,  гд'Ь  мы,  бывало,  надъ  угольями  грЬ- 
лися  п  чай  пили,  под1;радется,  бьша.10,  и  хвостъ  мн1^  къ 
рогамТ)  прицЬпитъ,  или  еще  что  глупое  сдЬлаетъ  на  см'Ьхъ, 
а  я  не  осмотрюсь,  да  такъ  къ  нублик-Ь  выбЬгу,  а  хозяннъ 
сердится;  но  я  за  себя  все  ему  спускалъ,  а  онъ  вдругъ 
ста.1ъ  одну  фею  обижать.  Молодсньк^ая  такая  дЬвочка,  изъ 
б'Ьдиыхъ  дворяночекъ,  богиню  Фортуну  она  у  насъ  изобра- 
жала п  этого  принца  отъ  моихъ  рукъ  спасать  дол;кна  была. 
Н  роль  ея  такая,  что  она  вся  въ  одной  блестящей  тюли 
выходить  н  съ  крыльями,  а  морозы  больиие,  и  у  нея,  у 
бЬдной,  ручопки  ссвсГ.мъ  посин'1зли,  займись,  а  онъ  ее  до- 
пекаетъ,  д'Ьзетъ  къ  ней,   п   когда  мы  втроемъ  въ  апоееозГ.- 


—  126  — 

въ   подполъ   проваливаемся,    за  тЬло   ее  щипетъ.    МшЬ  ее 
очень  жаль  стало:  я  его  и  оттрепалъ. 

—  И  ч'Ьмъ  же  это  кончилось? 

—  Ничего;  въ  провал'Ь  свид-Ьтелей  не  было,  кромЬ  самой 
этой  феи,  а  только  наши  сенатсгае  всЬ  взбунтовались  и  не 
захот'Ьли  меня  въ  труппЬ  пм1ль;  а  какъ  они  первые  та51Ъ 
представители,  то  хозяинъ  для  ]1хъ  удовольств1я  меня  со- 
гналъ. 

—  И  куда  же  вы  тогда  д'Ьлись? 

—  СовсЬмъ  безъ  крова  и  безъ  пищи,  было,  остался,  но 
эта  благодарная  фея  меня  питала,  но  только  ын-Ь  совЬстно 
стало,  что  ей,  бЬдной,  самой  такъ  трудно  достается,  и  я  все 
думалъ  -  думалъ,  какъ  этого  положешя  избавиться?  На  еиту 
не  захогЬлъ  ворочаться,  да  и  къ  тому  на  ней  уже  другой 
б'Ьдный  челов'Ькъ  сидф,лъ,  мучился,  такъ  я  взялъ  и  иои1елъ 
^ь  монастырь. 

■ —  Отъ  этого  только? 

—  Да,  в1>дь,  что  л;е  д-Ьлать-съ?  д'Ьться  было  некуда.  А 
тутъ  хорошо. 

—  Полюбили  вы  монастырскую  жизнь? 

—  Очень-съ;  очень  пол1оби.1ъ, — здЬсь  покойно,  все  равно 
какъ  въ  полку,  много  сходственнаго,  все  теб'Ь  готовое  и 
од'Ьтъ,  и  обутъ,  и  накормленъ,  и  начальство  смотритъ,  и 
повиновен1я  спрашивастъ. 

—  А  васъ  это  повиновен1е  иногда  не  тяготитъ? 

■ —  Для  чего  же-съ?  чт'о  больше  повиноваться,  то  чело- 
веку спокойнЬе  жить,  а  особенно  въ  моемъ  послушан1и  и  оби- 
жаться неч'Ьмъ:  къ  службамъ  я  въ  церковь  не  холсу  иначе, 
какъ  развЬ  саыъ  пожелаю,  а  исправляю  свою  должность 
по-привычному,  скажутъ:  «запрягай,  отецъ  Измаилъ»  (меня 
теперь  Измаиломъ  зовутъ),  — я  запрягу;  а  ска^кутъ:  «отецъ 
Измап.ть,  отпрягай» — я  откладываю. 

—  Позвольте, — говоримъ, — такъ  это  что  же  такое,  выходитъ 
БЫ  и  въ  монастырь  остались...  при  лошадяхъ?  ' 

—  Постоянно-съ  въ  кучерахъ.  Въ  монастыр'Ь  этого  моего 
зван1я  офицерскаго  не  опасаются,  потому  что  я  хотя  и  въ 
маломъ  еш,е  пострпгЬ,  а  все  же  монахъ  и  со  всЬми  сравненъ. 

—  А  скоро  же  вы  примете  старшхй  пострпгъ? 

—  Я  его  не  приму-съ. 

—  Это  почему? 

—  Такъ...  достойнымъ  себя  не  почитаю. 


—  127  — 

—  Это  Бсе  за  старые  г])'Ьхп  или  заблужден1я? 

■ —  Д-д-а-съ;  да  и  вообще  зач'Ьмъ?  я  своимъ  послуша- 
шемъ  очень  доволенъ  п  живу  въ  спокойств111. 

—  А  вы  разсказывали  кому-нибудь  прежде  всю  свою 
псторпо,  которую  теперь  намъ  разсказали? 

—  Какъ  же-съ;  не  разъ  говорилъ;  да  что  же,  когда  спра- 
Бокъ  нГ.тъ...  не  в-Ьрятъ,  такъ  и  въ  монастырь  свЬтскую 
ложь  занесъ,  и  зд'кь  изъ  благородныхъ  числюсь.  Да  уже 
все  равно  доживать:  старъ  становлюсь. 

Истор1я  очарованнаго  странника,  очевидно,  приходила  къ 
концу,  оставалось  полюбопытствовать  только  объ  одномъ: 
как'ь  ему  повелось  въ  монастыр'Ь. 

ГЛАВА  ДВАДЦАТАЯ. 

Такъ  какъ  нашъ  странникъ  доплылъ  въ  своемъ  разсказ^; 
до  посл1^дней  житейской  пристани, — до  монастыря,  къ  кото- 
рому онъ,  по  глубокой  в'Ьр'Ь  его,  былъ  отъ  рожден1я  иред- 
назначенъ,  и  такъ  какъ  ему  зд'Ьсь,  казалось,  все  столь  бла- 
гопр1ятствовало,  то  приходилось  думать,  что  тутъ  Р1ванъ 
СеверъяноБичъ  бол'Ье  улш  ни  на  как]я  напасти  не  наты- 
кался; однакоже,  вышло  совс'1змъ  иное.  Одпнъ  изъ  напгихъ 
сопз^тниковъ  всиомнилъ,  что  иноки,  по  БС']^мъ  о  нихъ  ска- 
занхямъ,  постоянно  очень  много  страдаютъ  отъ  б'Ьса,  и  во- 
просилъ: 

—  А  скажите,  пожалуйста,  б'^съ  васъ  въ  монастыре,  не 
пскушалъ?  в-Ьдь,  онъ,  говорятъ,  постоянно  монаховъ  иску- 
шаетъ? 

Иванъ  Северьяновичъ  бросилъ  изъ-подъ  бровей  спокой- 
ный взглядъ  на  говорящаго  и  отв'Ьчалъ: 

—  Какъ  же  не  искушать?  Разум'Ьется,  если  самъ  Паволъ 
апостолъ  отъ  него  не  ушелъ  и  въ  послан1и  пиитетъ,  что 
«ангелъ  сатанинъ  былъ  данъ  ему  въ  плоть»,  то  могъ  ли 
я,  гр1>шный  и  слабый  челов-Ькъ,  не  иретерп'Ьть  его  мучи- 
тельства. 

—  Что  же  вы  отъ  него  тершЬли? 
• —  Многое-съ. 

—  Въ  какомъ  же  родЬ? 

—  Все  разныя  пакости,  а  сначала,  пока  я  его  не  перс- 
силилъ,  были  да}ке  и  соблазны. 

—  А  вы  и  его,  самого  б'Ьса,  тоже  пересилили? 

—  А  то  какъ  же  иначе-съ?  в'Ьдь,  это  улю  въ  монастырГ. 


—  130  — 

стоить,  я  лерекрестгыъ:  все  стоить  и  опять  вздохнулъ.  Ну, 
что,  молъ,  я  теб'Ь  сд'Ьлаю:  молиться  мн'Ь  за  тебя  нельзя, 
потому  что  ты  жидъ.  да  хоть  бы  п  не  жидъ,  такъ  я  бла- 
годати не  пм'Ью  за  самоубхйцъ  молить,  а  пошелъ  ты  отъ 
меня  прочь  въ  л'къ,  или  въ  иустынк^.  Положилъ  на  него 
этакое  заояпе,  онъ  и  отошелъ,  а  я  опять  заснулъ,  но  на 
другую  ночь  онъ,  мерзавецъ,  опять  ириходитъ  л  опять  взды- 
хаетъ...  м^шаетъ  спать,  да  и  все  тутъ.  Какъ  ни  терпЬлъ, 
просто  силъ  н'Ьтъ!  тьфу  ты,  невъжа,  думаю,  мало  ему  въ 
лЬсу,  или  на  паперти  мк-та,  чтобы  еще  непременно  свзда 
въ  конюшню  ко  мн'Ь  ломиться?  Ну,  нечего  делать,  видно, 
надо  протпвъ  тебя  хорошее  средство  изобр'Ьтать:  взялъ  и 
на  другой  день  на  двери  чпстымъ  углемъ  большой  крестъ 
написалъ,  и  какъ  прииша  ночь,  я  и  легъ  спокойно,  думаю 
себ-Ь:  ужъ  теперь  не  придетъ,  да  только-что  съ  этимъ  за- 
снулъ, а  онъ  и  вотъ  онъ.  опять  стоитъ  и  опять  вздыхаетъ! 
Тьфу  ты,  каторжный,  ничего  съ  нимъ  не  под'Ьлаешь!  Всю 
какъ  есть  эту  ночь  онъ  меня  этакъ  пугалъ,  а  утромъ,  чуть 
ударили  въ  первый  колоколъ  къ  заутрен'Ь,  я  поскорее  вско- 
Ш1лъ  п  бЬгу,  чтобъ  пожаловаться  настоятелю,  а  меня  встр'к 
чаетъ  звонарь,  братъ  Дгомидъ,  и  говоритъ: 

—  Чего  ты  такой  пужаный? 
Я  говорю: 

—  Такъ  п  такъ,  такое  мн'Ь  во  всю  ночь  было  безпокой- 
ство  и  я  иду  къ  настоятелю. 

А  братъ  Д10мпдъ  отвЬчаетъ: 

—  Брось,  говоритъ, — и  не  ходи,  настоятель  вчера  себЬ 
въ  носъ  шявку  ставидъ  и  теперь  пресердитыи  и  ничего 
теб'Ь  въ  этомъ  д'Ь.!^  не  помо/кетъ,  а  я  теб'Ь,  если  хочешь, 
гораздо  лучше  его  могу  помогать. 

Я  говорю: 

—  А  МН'Ь  совери1енно  все  равно:  только,  сдЬлай  милость, 
помоги, — я  теб'1">  за  это  старыя  теплыя  рукавицы  подарю, 
теб'Ь  въ  нихъ  зимою  звонить  будетъ  очень  способно. 

—  Ладно, — «тв'Ьчаетъ. 

И  я  ему  рукавицы  далъ,  а  онъ  мн'Ь  съ  колокольни  ста- 
рую церковную  дверь  принесъ,  на  коей  Петръ  апостолъ 
написанъ  и  въ  рук'1  у  него  ключи  отъ  царства  небеснаго. 

—  Вотъ  это-то,  говоритъ, — и  самое  важное  есть  ключи: 
ты  этою  дверью  только  застаШ)СЯ,  такъ  уже  черезъ  нее 
никто  не  иройдетъ. 


—  131  — 

'  Я  ему  мало  въ  ноги  отъ  радости  не  поклонился  и  ду- 
маю: ч^мъ  мн-Ь  этою  дверью  заставляться,  да  потомъ  ее 
отставлять,  я  ее  лучше  фундаментально  прплаигу,  чтобы 
она  мн'Ь  всегда  была  огрангденхемъ,  п  взялъ  и  учинилъ  ее 
на  самыхъ  надежныхъ  плотныхъ  петляхъ,  а  для  безопаски 
еще  къ  ней  самый  тяжелый  блокъ  п])пснастплъ  пзъ  бу- 
лыжнаго  камня  и  все  это  исправплъ  въ  тишинЬ  въ  одинъ 
день  до  вечера  н,  какъ  прпшла  ночная  пора,  легъ  въ  свое 
время  и  сплю.  Но  только,  что  же  вы  изволите  думать: 
слышу— опять  дышитъ!  просто  ушамъ  своимъ  не  в'Ьрю,  что 
это  можно,  анъ  нЬтъ:  дьипнтъ  да  п  только!  да  еще  мало 
этого,  что  дышитъ,  а  претъ  дверь...  Прп  старой  двери  у 
меня  изнутри  замокъ  былъ,  а  въ  этой,  какъ  я  бол'Ье  на 
святость  ея  располагался,  замка  не  приладп.лъ,  потому  что 
и  времени  не  было,  то  онъ  ее  такъ  и  пихаетъ,  и  все  разъ 
отъ  разу  см^зл-Ье,  и,  наконедъ,  вижу,  какъ  будто  морда  про- 
сунулась, но  только  дверь  размахнулась  на  блокЬ  и  его 
какъ  свистнетъ  со  всей  силы  назадъ...  А  онъ  отскочилъ, 
видно,  почесался,  да  мало  обождавши,  еще  см'ЬлЬе  и  опять 
морда,  а  б.юкъ  ее  еще  жёстче  щелкъ...  Больно,  до.лжно- 
быть,  ему  показалось,  и  онъ  усмирълъ  и  больихе  не  .115зетъ: 
я  и  опять  засну.лъ,  но  только  прош.ю  мало  времени,  а  онъ, 
г.ляжу,  подлецъ,  опять  за  свое  взялся,  да  еи^е  съ  новымъ 
искусствомъ.  Уже  н'Ьтъ  того,  чтобы  бодать  и  прямо  лЬзть, 
а  полегонечку  рогами  дверь  отодвинулъ  и  какъ  я  былъ  съ 
головою  полушубкомъ  закрытъ,  такъ  онъ  вдругъ  дерзко  по- 
лушубокъ  съ  меня  долой  сорвалъ,  да  какъ  лнзнетъ  меня 
въ  ухо...  Я  больше  этой  наг.юсти  уже  не  вытерпЬ.лъ:  сиу- 
стилъ  руку  подъ  кровать  и  схватилъ  топоръ,  да  какъ  тресну 
его,  сдышу — замычалъ  и  такъ  и  бякнулъ  на  м-ЬсгЬ.  Ну, 
думаю,  такъ  теб4  и  надо,  а  вместо  того,  утромъ,  гляжу 
никакого  жида  н^Ьтъ,  а  это  они,  подлецы,  эти  бЬсенята,  мн'1 
вместо  его  корову  нашу  монастырскую  подставили. 

—  И  вы  ее  поранили? 

—  Такъ  и  прорубплъ  топоромъ-съ!  Смущен1е  улсасное 
было  въ  монастыре. 

—  И   БЫ,  чай,  непр1ятЕости  как1Я-нибудь  за  это  им'Ьлн? 

—  Нолучилъ-съ;  отецъ'  игуменъ  сказа.1и,  что  это  все 
оттого  мн'Ь  представилось,  что  я  въ  церковь  мало  хожу, 
и  благословили,  чтобы  я,  убравшись  съ  лопгадьми,  всегда 
напереди   у   рЬиштки  для  возжигашя  св-Ьчъ  стоялъ,  а  они 

9* 


—    132  — 

тутъ,  эти  пакостные  б'Ьсенята,  еще  лучше  со  мною  под- 
строили II  окончательно  подвели.  На  самаго  на  Мокраго 
Спаса^  на  всенощной,  во  время  благословешя  хл-Ьбовъ,  какъ 
надо  по  чпн5^  отецъ  пгумснъ  и  1еромонахъ  стоятъ  посреди 
храма,  а  одна  богомолочка  старенькая  подаетъ  мнЬ  свЬчещ:у 
н  говорить: 

—  Поставь,  батюшка,  празднику. 

Я  подошелъ  къ  аналою,  гд'Ь  полонгена  икона  «Спасъ  на 
Водахъ»,  и  сталъ  эту  св'Ьчешсу  .т'Ьпить,  да  другую  уронилъ. 
Нагнулся,  эту  поднялъ,  сталъ  прил'Ьиливать, — двЬ  уронилъ. 
Сталъ  ихъ  вправлять,  анъ,  гляжу — четыре  уронилъ.  Я  только 
головой  качнулъ,  ну,  думаю,  это  опять  непрем1шно  мн'Ь  по- 
стрелята досаждаютъ  и  изъ  рукъ  рвутъ...  Нагнулся  и  по- 
сп'Ьшно  съ  упавшими  свЬчами  поднимаюсь,  да  какъ  затыл- 
комъ  махну  подъ  низъ  объ  подсв'Ьчпикъ...  а  св'Ьчп  такъ  и 
посыпались;  ну,  тутъ  я  разсердился  да  взялъ  и  всЬ  осталь- 
ныя  св^чп  рукой  посбивалъ. — Что  же,  думаю,  если  этакая 
наглость  пошла,  такъ  лучше  же  я  самъ  поскор'Ье  все  это 
опрокину. 

—  И  что  же  съ  вамп  за  это  было? 

— •  Нодъ  судъ  меня  за  это  хог1зли  было  отдать,  да  схим- 
никъ,  с.тЬпенькШ  старецъ  Сысои,  въ  земляномъ  затворЬ  у 
насъ  живетъ,  такъ  онъ  за  меня  заступился. 

—  За  что,  говоритъ, — вы  его  будете  судить,  когда  это 
его  сатанины  служители  смутили. 

Отецъ  игуменъ  его  послушались  и  благословили  меня 
безъ  суда  въ  пустой  иогребъ  опустить. 

—  Надолго  же  васъ  въ  погребъ  посадили? 

—  А  отецъ  игуменъ  не  благословплп  насколько  именно 
времени,  а  такъ  сказали  только,  что  «посадить»,  я  все  лЬто 
до  самыхъ  до  заморозкивъ  тутъ  и  сид'Ьлъ. 

—  Б'Ьдь  это,  надо  полагать,  скука  п  мученхе  въ  погреби, 
но  хуже  чЬмъ  въ  степи? 

-  Ну,  н'Ьтъ-съ:  какъ  же  можио  сравнить?  здк-ь  и  цер- 
ковный овонъ  слышно,  и  товарищи  навЬщали.  Прпдутъ. 
сверху  надъ  ямой  станутъ  и  иоговоримъ,  а  отецъ  казначей 
жерновъ  мн1з  на  веревк'Ь  велктн  спустить,  чтобы  я  есть 
Д.1Я  поварни  мололъ.  Какое  же  сравнен1с  со  степью  пли  съ 
другимъ  м'Ьстомъ. 

—  А  потомъ  когда  же  васъ  вынули?  вЬрно.  при  мо])0- 
зах'ь,  потому  что  хо.юдно  стало? 


—  133   — 

—  Н'15тъ-съ,  это  не  потому,  совскмъ  не  для  холода,  а  д.(я 
другой  причины,  такъ  какъ  я  сталъ  пророчествовать. 

—  Пророчествовать? 

—  Да-съ;  я  въ  погребу,  наконецъ,  въ  раздумье  впалъ, 
что  какой  у  меня  самоничтолгный  духъ  и  сколько  я  черезъ 
него  претерп'Ьваю,  а  ничего  не  усовершаюсь,  п  послалъ  я 
одного  послушника  къ  оному  учительному  старцу  спросить: 
можно  ли  мн-й  у  Бога  просить,  чтобы  другой  бол'{',е  соот- 
в'Ьтственный  духъ  получить?  А  старецъ  наказалъ  мн'Ь  ска- 
зать, что  «пусть,  говоритъ,  помолится,  какъ  должно,  и  тогда, 
чего  нельзя  ожидать,  ожидаетъ». 

Я  такъ  и  сд'Ьлалъ:  три  ночи  все  на  этомъ  инструмент!; 
на  кол-Ьняхъ  стоялъ  въ  своей  ям'Ь,  а  духомъ  на  небо  мо- 
лился и  сталъ  ожидать  себ'Ь  иного  въ  душ1;  совери1ен1я.  А 
у  насъ  другой  инокъ  Геронт1й  былъ,  этотъ  былъ  очень 
начитанный  и  разныя  книги  и  газеты  держалъ  и  далъ  онъ 
мн'Ь  одинъ  разъ  читать  жит1е  преподобнаго  Тихона  Задон- 
скаго,  и  когда,  случалось,  мимо  моей  ямы  пдетъ,  всегда, 
бывало,  возьметъ,  да  мнЬ  изъ-подъ  ряски  газету  кинетъ. 

—  Читай, — говоритъ: — и  усматривай  полезное:  во  рву 
это  теб'Ь  будетъ  развлечен1е. 

Я,  въ  ожидан1и  невозможнаго  исполнения  моей  молитвы, 
сталъ  покамГ.стъ  этимъ  чтен]емъ  заниматься:  какъ  всю  соль, 
что  мн'1^.  на  урокъ  назначено  перемолоть,  перемелю,  и  на- 
чинаю читать,  и  начиталъ  я  сначала  у  преподобнаго  Ти- 
хона, какъ  посетили  его  въ  кел1и  Пресвятая  Владычица  и 
святые  апостолы  Петръ  и  Павелъ.  Писано,  что  угодникъ 
Бож1Й  Тихонъ  сталъ  тогда  просить  Богородицу  о  продлен1и 
мира  на  земл'Ь,  а  апостолъ  Павелъ  ему  громко  отв'Ьтилъ  зна- 
меше,  когда  не  станетъ  мира,  такими  словами:  «егда,  гово- 
ритъ,— вс'Ь  рекутъ  миръ  и  утвержден1е,  тогда  нападаетъ  на 
нихъ  внезапу  всегубительство».  И  сталъ  я  надъ  этими  апо- 
стольскими словами  долго  думать  и  все  вначал-Ь  никакъ 
ВТОГО  не  могъ  понять:  къ  чему  было  святому  отъ  апостола 
въ  такихъ  словахъ  откровен1е?  Наконецъ  того  начитываю 
въ  газетахъ,  что  постоянно  и  у  насъ,  и  въ  чужихъ  краяхъ 
неумолчными  усты  везд'Ь  утверждается  повсем'Ьстный  миръ. 
Й  тутъ-то  исполнилось  мое  прошейте  п  сталъ  я  вдругъ  по- 
нимать, что  сбли^кается  реченное:  «егда  рекутъ  миръ,  на- 
падаетъ внезапу  всегубительство»,  и  я  исполнился  страха 
за  народъ    свой   русск1й  и  началъ  молиться  и  всЬхъ  дру- 


—  134  — 

гихъ,  кто  ко  мнЬ  къ  ям'Ь  нрпдетъ,  сталъ  со  слезами  ув'Ь- 
щевать:  молитесь,  молъ,  о  покорен1и  подъ  ноз'Ь  Царя  нашего 
всякаго  врага  и  супостата,  ибо  близь  есть  намъ  всегубн- 
тельство.  И  даны  были  ынЬ  слезы,  дивно  обильныя!..  все  я 
о  роднн-Ь  плакалъ.  Отцу  игумену  и  дололсили,  что,  гово- 
рить,— нашъ  Пзмаилъ  въ  погребЬ  сталъ  очень  плакать  п 
воЁну  пророчествовать,  Отецъ  игуменъ  и  благословили  меня 
за  это  въ  пустую  пзбу  на  огородъ  перевесть  и  поставить 
мн'Ь  образъ,  «Влаюе  ]\[олчан1е»  пишется,  Спасъ  съ  кры- 
ламп  тихими,  въ  вид-Ь  ангела,  но  въ  Саваооовыхъ  чинахъ 
за  м-Ьсто  вЬнца,  а  ручки  у  груди  смирно  сложены.  II  при- 
казано МН'Ь  было,  чтобы  я  передъ  этимъ  образомъ  всяк1и 
день . поклоны  клалъ,  пока  во  мнЬ  пров'Ь1ца1оп1,1Й  духъ  умолк- 
нетъ.  Такъ  меня  съ  этпмъ  образомъ  и  заперли,  и  я  такъ 
до  весны  взаперти  тамъ  и  пребывалъ  въ  этой  пзб!^,  п  все 
«Блтомц  Молчан'т»  молился,  но  чуть  челов1зка  увижу, 
опять  во  МН'Ь  духъ  поднимается  и  я  говорю.  На  ту  пору 
игуменъ  лЬкаря  ко  мнЬ  прислали  посмотреть:  въ  разсудк'Ь 
я  не  поврежденъ  ли?  Л'Ькарь  со  мною  долго  въ  пзбЬ  си- 
д'ктъ,  Ботъ  этакъ  л^е,  подобно  вамъ,  всю  мою  пов'Ьсть  слу- 
]палъ  и  плюнулъ: 

—  Экш, —  говорптъ: — ты,  братецъ,  барабанъ:  били  тебя, 
били,  и  все  никакъ  еш,е  не  добьютъ. 

Я  говорю: 

—  Что  же  д'Ьлать?  вЬрно,  такъ  нужно. 

А  онъ,  все  выслушавши,  игумену  сказа.1ъ: 

—  Я, — говорптъ: — его  не  могу  разобрать,  что  онъ  такое: 
такъ  просто,  добрякъ,  или  пом-Ьшался,  пли  взаправду  пред- 
сказатель. Это, — говорптъ, — по  вашей  части,  а  я  въ  этомъ 
не  свЬдущъ,  мн'Ьн1е  же  мое  такое:  прогоните, — говорптъ: — 
его  куда-нибудь  подальше  проб'Ьгаться,  можетъ-быть,  онъ 
засид-Ь-тся  на  М'ЬсгЬ. 

Вотъ  меня  и  отпустили,  и  я  теперь  на  богомолен1е  въ 
Соловки  къ  Зосиму  и  Савват1ю  благословился  и  пробираюсь. 
ВездЬ  былъ,  а  пхъ  не  вндалъ  и  хочу  и.мъ  иередъ  смертью 
поклониться. 

—  Отчего  же  «передъ  смертью»?  РазвЬ  вы  больны? 

—  НЬтъ-съ,  не  боленъ;  а  все  по  тому  же  случаю,  что 
скоро  надо  будетъ  воевать. 

—  Позвольте:  какъ  же  это  вы  опять  про  войну  говорите? 
■ —  Да-съ. 


—  135  — 

—  Стало-быть,  вамъ  <!.  Благое  Молчаше»  не  помогло? 

—  Не  могу  знать-съ:  усиливаюсь,  молчу,  а  духъ  одол'Ь- 
ваетъ. 

—  Что  же  ОН!,? 

—  Все  свое  внушаетъ:  «ополчайся». 

—  Разв'Ь  вы  и  сами  собираетесь  идти  воевать? 

—  А  какъ  же-съ?  Непре.дгЬнно-съ:  мн'Ь  за  народъ  очень 
помереть  хочется. 

■ —  Какъ  же  вы:  въ  клобук'Ь  и  вт.  ряс^Ь  пойдете  воевать? 

—  Н'Ьтъ-съ; ,  я  тогда  клобучокъ  сниму,  а  амуничку  на- 
Д'Ьну. 

Проговоривъ  это,  очарованный  странникъ  какъ  бы  вновь 
ощути.тъ  на  себ'Ь  наит1е  в'1;щательнаго  духа  и  впалъ  въ 
тихую  сосредоточенность,  которой  никто  изъ  собесЬдниковъ 
не  позволилъ  себ-Ь  прервать  ни  одниыъ  новымъ  вопросомъ. 
Да  и  о  чемъ  было  его  еще  больше  разспратиивать?  пов'Ь- 
ствован1я  своего  минувшаго  онъ  испов'Ьда.тъ  со  всею  откро- 
венностью своей  простой  души,  а  пров'Ьщан1я  его  оста- 
ются до  времени  въ  рук'!'.  Сокрывающаго  судьбы  свои  отъ 
умныхъ  и  разумныхъ,  и  только  иногда  открываюи;аго  ихъ 
младенцамъ. 


ШЕРАМУРЪ. 

(Чрева-ради  юродивый.) 


ГЛАВА  ПЕРВАЯ. 

По  н-Ькоторымъ,  достаточно  важнылъ  прпчинамт,  выста- 
вленная кличка  должна  замЬнять  собственное  имя  моего 
героя — если  только  онъ  годится  куда-нибудь  въ  герои. 

Если  бы  я  не  опасался  выразиться  вульгарно  въ  самомъ 
начале  разсказа,  то  я  сказалъ  бы,  что  Шерамуръ  есть 
герой  брюха,  въ  самомъ  тЬсномъ  смыслк,  какой  только 
можно  соединить  съ  этимъ  выраженхемъ.  Но  все  равно:  я 
долженъ  это  сказать,  потому  что  свойство  матер1и  лишаетъ 
меня  возможности  быть  очень  разборчивымъ  въ  выраже- 
шяхъ.  —  иначе  я  ничего  не  выражу.  Герой  мой  —  личность 
узкая  и  однообразная,  а  эпопея  его  —  б1цная  и  утомитель- 
ная, но,  тЬмъ  не  мен-Ье,  я  рискую  ее  разсказывать. 

Итакъ,  Шерамуръ  —  герой  брюха;  его  девизъ  —  жрать, 
его  пдеалъ  —  кормить  друтхъ;  въ  этомъ  настроенш  онъ 
пм'Ьлъ  похожден1я,  достопныя  н'Ькотораго  вниман1я.  Я  опишу 
кое-что  пзъ  нпхъ  въ  короткихъ  отрывкахъ:  это  единствен- 
ная форма,  въ,  которой  можно  передать  что-нибудь  о  лиц-Ь, 
не  пм'Ьвшемъ  н1шакой  пост-Ьдовательности  и  не  укладываю- 
щемся ни  въ  какую  форму. 

Начинаю  съ  того,  самаго  случая,  какъ  онъ  показался 
первому  человеку,  который  обнаружи.тъ  въ  немъ  н^что 
достойное  наблюден1я. 

Л'Ьтомъ  187*  года,  въ  Парижъ  прибылъ  изъ  Петербурга 
литературный  Кешо.  Онъ  поселился  въ  небольшой  комнатке, 


—  137  ~ 

противъ  р'Ьшеткп  Люксембургскаго  сада,  п  жплъ  гутъ  тихо 
и  смирно  н^зсколько  дней,  какъ  вдругъ  однажды  входитЪ' 
къ  нему  консьержъ  и  говоритъ,  что  пришелъ  «н'Ькто»  и  тре- 
бу етъ,  чтобы  то1]81еиг  вышелъ  къ  нему— на  л'Ьстницу.   ' 

Кето  им'1;лъ  основанхе  не  любить  таинственности,  и  съ 
неудовольств1емъ  спросплъ: 

—  Кто  это  такой  и  что  ему  нужно? 

■ —  Я  думаБ),  это  н'Ькто  изъ  вашихъ, — отв'Ьчалъ  французъ. 

—  Это  мужчина  плп  женщина? 

—  Во  всякомъ  случа'Ь  мшЬ  кажется,  что  это  скорее 
мужчина. 

—  Такъ  попросите  его  сюда. 

—  Да,  но  мн!^  кажется,  что  ему  нез'^добно  войти. 

—  Разв'Ь  онъ  пьянъ? 

—  Н'Ьтъ;  онъ...  разд'Ьтъ. 

ГЛАВА  ВТОРАЯ. 

На  узенькой,  спиральной  л'Ьстниц'Ь,  съ  крошечнымъ 
окномъ  въ  безвоздушный  каналъ,  образовываемый  тремя: 
сходяп1,имися  острымъ  угломъ  ст^Ьнами,  стояла  очень  ма- 
ленькая, но  преоригинальная  фигура.  Первое,  что  броси- 
лось въ  глаза  Хето,  были  полуд'Ьтск1я  плечи  и  курчавая 
голова  съ  длинными  волосами,  покрытая  истасканного  бан- 
дитскою шляпою. 

Сначала  казалось,  что  это  костюмированный  тринадцати 
или  четырнадцатп-.тг'ЬтнШ  мальчикъ,  но  чуть  онъ  оборотился, 
видъ  пЗхМ'1шяется:  передъ  вамп,  прежде  всего,  два  ярк1е, 
черные  глаза,  которые  горятъ  дикимъ,  какъ  бы  голоднымъ 
огнемъ,  и  черная  борода  замечательной  величины  и  распо- 
ложения. Она  заросла  по  всему  лицу,  почти  подъ  самые 
глаза,  и  внизъ  закрываетъ  грудь  до  пояса.  Такую  бороду, 
по  строгановскому  лицевому  подлиннику,  указано  писать 
только  преподобному  Моисею  Мурину,  в-Ьроятно  ради  осо- 
бенности его  мадьярскаго  происхожден1Я  и  мучительной 
пылкости  темперамента  этого  святого,  которому  зато  ц 
положено  молиться  «отъ  неистовой  страсти». 

Кето  подошелъ  къ  незнакомцу  и  спросилъ: 

—  Съ  к'Ьмъ  я  им'Ью  честь... 

—  Никакой  н'Ьтъ  чести,  —  отв^^чалъ  незнакомецъ  не  на- 
туральнымъ,  а  искусственнымъ  баскомъ,  какъ  во  время  оно 
считали   обязанностью   хорошаго  тона  говорить  кадеты  вы- 


—   138  — 

пускного   класса.  Хето  понпмалъ  некоторый  толкъ  въ  лю- 
дяхъ  п  самъ  перемЬнплъ  манеру. 

—  Что  же  Ба5гъ  надо? — спросилъ  онъ  гостя. 

—  И.мЬю  Дло. 

—  Такъ  войдите  въ  комнату. 

—  У  васъ  нКтъ  никого? 

—  Никого. 

—  ;Могу. 

II  незнакомецъ  поше.ть  за  хозяпномъ  важно  п  несп-Ьтно, 
переставляя  свои  коротеньк1я  ножки,  а  когда  взоше.ть,  то 
сктъ  и,  не  снимая  шляпы,  сепчасъ  же  спросилъ: 

—  НЬтъ  ли  у  васъ  работы? 

—  Работы! 

—  Да,  н^тъ  ли  у  васъ  какой  работы? 

—  Да  какая  же  у  меня  работа? 

—  РазвЬ  я  знаю  какая? 
■ —  Вы  мастеровой? 

—  Н Ьгь.  не  мастеровой,  а  мнЬ  говорп.ш,  что  вы  ро- 
маны пишете. 

—  Это  правда. 

—  Такъ  я — переписывать. " 

—  Но  теперь  я  ничего  не  пишу. 

—  Вотъ  какъ!  Значить  —  сыты.  Онъ  всталъ  п.  немного 
насупясь,  добавплъ: 

—  А  деньги  есть  у  васъ? 

ХозяпБЪ  невольно  посторонплся  п  спросилъ: 

—  Что  это  значптъ? 

—  Значптъ.  что  я  три  дня  не  :1;ралъ. 

—  Сколько  же  вамъ  нужно? 

—  Мн^  нужно  много,  но  я  у  васъ  хочу  взять  два  франка. 
■ —  Пзво-тьте. 

Туриста  опустилъ  руку  въ  портмонэ  и  подалъ  своему 
гостю  пятифранковую  монету, 

—  Зд-Ьсь  больше, — сказалъ  тотъ. 

—  Это-вс-е  равно. 

—  Да,  разумЬется, — вы  сдачи  получите. 

Съ  этимъ  онъ  завернулся  и  вышелъ  тЬмъ  же  ровнымъ 
шагозгь,  съ  тою  же  неизменного  важностью.  Во  время  раз- 
говора можно  было  видеть,  что  .у  него  не  крепко  держатся 
рейп'зы  и  подъ  блузою  нЬтъ  рубашки. 


—   139  — 

ГЛАВА  ТРЕТЬЯ. 
Хето  разсказалъ  11Стор]10  зомлякамъ:  тЬ  сразу  узнали. 

—  Это, — говорятъ: — Шерамуръ. 

—  Кто  онъ? 
--  Неизв-Ьстно. 

—  Во  всякомъ  случа'Ь  онъ  русстай. 

—  О,  да!  русскшГ  у  него  какая-то  таинственная  истор1я. 
• —  Политическая? 

—  Кто  его  разберетъ!  но,  кажется,  политическая. 
• —  По  какому  д'Ьлу  онъ  сюда  сб'Ьжалъ? 

—  Право  не  знаю,  да  п  знаетъ  ли  онъ  самъ  объ  этомъ, — 
спмн^Ьваюсь. 

—  Онъ  не  сумасшедшиТ? 

—  Разв^  съ  точки  зр1ш]я  доктора  Крупова. 

—  И  не  плутъ? 

—  Н'Ьтъ,  онъ  по-своему  даже  очень  честенъ:  да  вотъ 
вы  сами  въ  этомъ  убЬдитесь. 

—  Какимъ  образомъ? 

■ —  Онъ  занялъ  у  васъ  денегъ? 
■ —  А  вы  почему  такъ  думаете? 

—  Если  онъ  приходнлъ,  значить  или  долгъ  принесъ, 
пли  умираетъ  съ  голоду  и  въ  долгъ  просптъ. 

■    ■ —  Я  ему  очень  мало  далъ. 
■ —  Все  равно:  онъ  принесетъ. 
• —  Я  этого  вовсе  не  требую. 

—  Ма.10  ли  что!  А  вы  если  хотпте  у  него  заискать,  то 
сведите  его  пожрать. 

—  Онъ  не  обидится? 

—  Нимало;  онъ  челов-^къ  натуральный;  только  не  ве- 
дите въ  хорошее  м-йсто:  этого  онъ  терп'Ьть  не  можетъ,  а 
куда-нибудь  погрязн^е. 

ГЛАВА  ЧЕТВЕРТАЯ. 

На  другое  утро  спитъ  Кегао  и  слышитъ: 

—  Проснитесь! 

Тот1,  открьыъ  глаза  и  увидалъ  передъ  собою  Шерамура. 
Онъ  былъ  по-вчера]инему  въ  блуз-Ь  безъ  рубашки  и  въ 
бандитской  шляп'к  То.тько  ярк1й,  голодный  блескъ  черныхъ 
глазъ  его  немножко  смягчился  п  въ  нихъ  даже  какъ  будто 
мелькало  что-то  похожее  на  н-Ькоторый  признакъ  улыбки. 
Онъ  протянулъ  къ  хозяину  руку  и  проговорилъ: 


—   140  — 

—  Получайте. 

—  Что  это? 

—  Три  франка  сдачи. 

—  Присядьте, — я  сейчасъ  встану  и  мы  пойдемъ  вм'Ъст^ 
иаитракать. 

Шерамуръ  сЬлъ  и,  положивъ  деньги  на  стулъ,  прого- 
ворплъ: 

—  Могу. 

ГЛАВА  ПЯТАЯ. 

Они  пили  и  'Ьли  именно  такъ.  какъ  хот-Ьлъ  того  Шера- 
муръ, даже  не  у  Дюваля,  а  попглп  по  самому  темному  изъ 
:!акоулковъ  Латинскаго  квартала  и  пр1ютились  въ  грязненъ- 
комъ  кабачк'Ь  дородной  богатырскаго  сложен1я  нормандки, 
которую  звали  Тап1е  01'111ас1е.  Это  была  единственная  жен- 
щина въ  Париже,  которую  Шерамуръ  зналъ  по  имени  и 
при  встрЬчахъ  съ  которою  онъ  кивалъ  ей  своею  горде.ти- 
вою  головою.  Она  этого  стоила,  потому  что  им'кта  исто- 
рическую репутащю  высокой  пробы.  Если  она  не  лгала, 
то  она  въ  самомъ  цв'ЬгЬ  своей  юности  была  предметомъ 
вниман1я  .Туи  Бонапарта  и  очень  могла  бы  ему  кое-что 
напомнить,  но  съ  т-Ьхъ  поръ,  какъ  онъ  сд-Ьда-тся  Напо.тео- 
номъ  П1,  ОгШаДе  его  пррзи])ала  и  жила,  содер-жп  гряз- 
ненькую съктную  лавку. 

Было  ли  это  все  правда,  или  только  отчасти, — это  оста- 
валось на  сов-Ьсти  Танты,  но  Шерамуръ  ей  в'Ьри.тъ:  ему 
нравилось,  что  она  презнраетъ  «такого  барина -^>.  За  это  онъ 
ее  уважалъ  и  доказывалъ  ей  свое  уважен1е,  передъ  ней 
одной  снимая  свою  ужасную  ш.тяпу.  Притомъ  же  она  и  ея 
темный  закоулокъ  составляли  для  Шерамура  очень  пр1ят- 
ное  Боспоминан1е.  ЗдЬсь,  въ  этой  трущоб'Ь,  къ  нему  разъ 
спускалось  небо  на  землю;  здЬсь  онъ  пспыталъ  самое  вы- 
сокое удоБОльствте,  къ  которому  стремилась  его  дуига:  тутъ 
онъ,  в4чно  Г0.10ДНЫЙ  и  холодный  НИЩ1Й,  одинъ  разъ  давалъ 
пиръ, — такой  ппръ,  который  мо'лшо  было  бы  назвать  «пи- 
ромъ  Лазаря».  Шерамуръ  самыми  удивительными  путями 
получилъ  по  матери  насл^Ьдство  въ  триста  или  четыреста 
франковъ  и  сдЬлалъ  на  нихъ  «пиръ  Лазаря». 

Онъ  отдалъ  вс'1'1  эти  деньги  Тант^  и  ве.тЬлъ  ей  «считать», 
пока  онъ  про'Ьстъ.  . 

Съ  того  же  дня  онъ  ежедневно  водп.тъ  сюда  по  н^^скодько 


—  141   — 

уоуои  и  всЬхъ    питалъ  до  т'Ьхъ  поръ.    пока    Танта  подала 
ему  счетъ,  въ  которомъ  значилось,  что  все  сыьдено. 

Теперь  онъ  сюда  же  прпвелъ  своего  консоматера.  Иыъ 
подали  скверныхъ  котлетъ,  сквернаго  пюре  и  рагу  изъ 
обр'Ьзковъ,  да  литръ  кислаго  вина.  Шерамуръ  "Ьлъ  все  это 
сосредоточенно  и  не  обращая  ни  на  кого  никакого  внима- 
Н1Я,  пока  отвалился  и  сказалъ: 

—  Буде! 

Съ  этого    у    Хето  и  Шерамура  завязалось    знакомство, 

которое  поддерживалось  «жратвою»  у  Таи1е  6п11ас1е,  и  съ 

каждымъ   днемъ    выводило    наружу  все   новыя    странности 
этого  Каинова  сына. 

ГЛАВА  ШЕСТАЯ. 

Кето  могъ  определить,  что  Шерамуръ  былъ  чрезвычайно 
гордъ,  потому  что  онъ  былъ  очень  засгЬнчивъ,  но  понятхя 
о  самой  гордости  у  него  были  удивительный.  Такъ,  напри- 
м'Ьръ,  кормъ  онъ  прпнима.1ъ  отъ  всякаго  безъ  малЬйшаго 
ст1снен1я  и  безъ  всякой  благодарности.  Кормить  —  это,  по- 
его  >гн'1-)Н1ю,  д.тя  каждаго  было  не  только  долгъ,  но  и  удо- 
вольств1е.  Въ  томъ,  что  ого  кормятъ,  онъ  не  только  не  усма- 
тривалъ  никакого  одолжен1я,  но  даже  находилъ,  что  это 
мало.  II  д'Ьйствительно, — самъ  онъ  при  т'Ьхъ  же  средствахъ 
сд^^лалъ  бы  гораздо  больше.  При  т'Ьхъ  же  средствахъ  онъ 
накорми.тъ  бы  несколько  челов'Ькъ.  Жратва  была  пунктъ 
его  пом'битате.и^ства:  онъ  о  ней  думалъ  сытый  и  голодный, 
во  всякое  время, — го  дни  п  въ  нощп. 

Пркходитъ  онъ.  напрнм'Ьръ,  и  видитъ  банку  съ  одеко- 
лономъ.  Тотчасъ  нам1чаетъ  ее  свопмъ  сверкающимъ  взгля- 
домъ  и,  показывая  на  :-се  пальцемъ,  съ  презр'Ьн1емъ  спра- 
шиваетъ: 

—  Это  что? 

—  Одеколонъ. 

—  Зач-Ьмъ  нуженъ? 

—  Обтираюсь  имъ. 

—  Гмъ!  Обтираетесь.  Разв!,  прелое  м1>сто  есть? 

—  Штъ;  прЬлаго  м-Ьста  н'Ьтъ. 

—  Такъ  зачЬмъ  же  такая  низость! 

—  Кому  же  это  вредно? 

—  Еш,е  и  спрашиваете:  лучию  бы  сами  пожрали,  да 
другого  накормили. 


-  142   — 

—  Пойдемте, — накормлю. 

—  Что  же  одного-то   кормить...   сказали  бы,   такъ  я  бы 
еще  челов'1'>къ  пять  позвалъ. 

Другой  разъ  онъ  застаетъ  на  комодЬ  б-Ьлье,  принесенное 
прачкою,  и  опять  тычстъ  пальцемъ: 

—  Чьи  рубап1кп? 

■ —  Разум^Ьется,  мои. 

—  Сколько  тутъ? 

—  Кажется,  четыре. 

—  Зач'Ьмъ  столько? 

—  А  по  вашему  сколько  рубашекъ  можно  имЬть  челов'Ьку? 

—  Одну. 

—  П  будто  у  васъ  всего  одна? 
■ —  Н'Ьтъ;  у  меня  ни  одной. 

• —  Безъ  шутокъ  ни  одной? 

■ —  Как1я  шутки,  мы  не  так1е  друзья,  чтобы  шутрггь 
шутки. 

Съ  этпмъ  онъ  разстегнулъ  блузу  и  показалъ  нагое  т^ло. 
• —  Вотъ  вамъ  и  шутки. 

—  Возьмите  у  меня  рубашку. 

—  Могу. 

Онъ  взялъ  поданную  ему  рубашку,  пошелъ  за  занав1зсъ, 
а  оттуда  к'рпчитъ: 

—  Ножъ! 

—  Вы  не  зарЬкетесь? 

—  Это  не  ваше  д'Ьло. 

—  Какъ  не  мое  д'Ьло!  Я  не  хочу,  чтобы  вы  зд'кь  у 
меня  напачкали  кровью. 

—  Эка  важность! 

—  Ш.тъ,  не  р'Ьжьтесь  у  меня. 

тгг-  Не  зар'Ьжусь, — я  нынче  пожравши. 

—  На-те  вамъ  ножъ. 

Послыишлся  какой-то  трескъ  п  что-то  шлепнуло. 

—  Что  это  вы  сдЬлалп? 

Онъ  вм'Ьсто  ■  отв'Ьта  выброси-тъ  отр'Ьзанныя  отъ  обоихъ 
рукавовъ  манжеты  и  появился  самъ  въ  блузЬ,  пзъ-подъ 
обшлаговъ  которой  торчали  обрЬзки  безпощадно  оборван- 
ныхъ  рукавовъ  рубашки. 

Этакъ  ему  казалось  лучше,  но  толю  не  надолго, — завтра 
онъ  явился  опять  безъ  рубашки  и  на  вопросъ:  гд'Ь  она? — 
отв'бчалъ: 


—   143  — 

—  Скинулъ. 

-^  Для  какой  надобности? 

—  У  дрзтого  ничего  не  было, 

Таковъ  онъ  былъ  въ  безконечномъ  числ'Ь  разныхъ  про- 
явлен1п,  которьш  каждаго  въ  состоян1ц  были  убЬдить  въ 
его  полнейшей  неспособности  ни  къ  какому  Д'Ьлу,  а  еще 
бол'Ье  возбудить  самое  сильное  недоразум'Ьнхе  насчетъ  того: 
какое  онъ  могъ  сделать  политическое  преступление?  А  ме- 
жду т'Ьмъ  это-то  и  было  самое  интересное.  Но  Шерамуръ 
на  этотъ  счетъ  былъ  столь  кратокъ,  что  сказан1я  его  каза- 
лись невероятны.  По  его  словамъ,  вся  его  исторхя  была  въ 
томъ,  что  онъ  однажды  «на  дворъ  просился». 

Какъ  и  что?  Это  всякаго  могло  удивить,  но  онъ  очень 
мало  склоненъ  былъ  это  пояснять. 

—  Бунтъ,  —  говорить:  —  былъ.  Мы  всЬ  техноложцы  въ 
институтъ  пришли, — вороты  заперты,  не  пущаютъ.  Мы  стали 
проситься  на  дворъ  пустить, — пихать  начали.  Меня  взяли. 

—  Ну,  а  потомъ? 

■ —  А  потомъ, — я  ушелъ. 

—  Зач'Ьмъ? 

—  Да  что  же  ждать — неизвестно  бы  куда  засудили. 

И  больше  ничего  не  добьетесь,  да  и  сомнительно,  есть  ли 
чего  добиваться. 

До  сихъ  поръ  говорю  съ  чужихъ  словъ — теперь  перехожу 
къ  .шчнымъ  наблюден1ямъ,  который  были  счастливее. 

ГЛАВА  СЕДЬМАЯ. 

Я  о  немъ  въ  мою  последнюю  поездку  за  границу  на- 
слыишлся  еще  по  дороге,  —  преимущественно  въ  Вене  и 
въ  Праге,  где  его  знали,  и  онъ  меня  чрезвычайно  заинте- 
ресовалъ.  Много  странныхъ  разновидностей  этихъ  Капно- 
выхъ  детей  встречалъ  я  на  своемъ  веку,  но, такого  экзем- 
пляра не  видыва.тъ.  И  мне  захотелось  съ  нимъ  познако- 
миться,— что  было  и  кстати,  такъ  какъ  я  ехалъ  съ  лите- 
ратурного работою,  для  которой  мне  былъ  нуягенъ  пере- 
писчикъ.  Шерамуръ  л^е,  говорятъ,  псполнялъ  эти  занят1я 
очень  изрядно. 

Его  адреса  никто  не  зна.1ъ,  но  я  взялъ  адресъ  Тап'се 
Оп11ас1е  и  онъ  мне  помогъ.  По  письму,  оставленному  въ 
этомъ  кабачке,  Шерамуръ  ко  мне  явился,  совершенно  та- 
кимъ,  какимъ  я  его  описалъ  выше:  маленьк1й.  коренастый, 


—  144   — 

съ  крошечны.мъ  носикомъ  п  огромной  бородой  Черномора. 

Зд'Ьсь,  кстати  зам^Ьчу,  что  кличка  Шерамуръ  была  не  что 
иное,  какъ  нспорченное  на  французскШ  ладъ  Черноморъ,  а 
происхожден1е  этой  клички  имЬетъ  свою  причину,  о  кото- 
рой будетъ  упомянуто  въ  своемъ  м'Ьст'Ь. 

Я  не  торопилъ  Шерамура  сблпжен1ем-ь,  а  просто  далъ 
ему  работу,  п  въ  первый  ьизлтъ  онъ  со  мною  не  говорнлъ 
почти  ни  слова,  а  только  кпвалъ  въ  знакъ  соглас1я,  но, 
принеся  черезъ  трп  дня  назадъ  переписанную  тетрадь,  раз- 
говорился. 

—  Все  ли  вы,  —  спрашиваю: — разобрали  въ  моей  руко- 
писи— не  трудно  ли  было? 

—  Ничего  нЬтъ  труднаго,  а  только  одно  трудно  понять: 
зач'Ьмъ  вы  это  пишете? 

—  Печатать  буду. 

—  Очень  нужно. 

—  Вамъ  это  не  нравится? 

—  Не  не  нравится,  а  зач^Ьмъ  всякую  юрунду.  (Онъ 
именно  говори.1Ъ  юрунду). 

—  Добрые  люди  купятъ,  прочтутъ,  посм-Ьются  и  бросятъ. 

—  Ну,  да;  только  и  всего.  Стоить  того  д'Ьло.  Могли  бы 
что-нибудь  лучше  наиисать. 

—  Да  что  лучше-то? — Не  умЬю. 

—  Ну,  да;  не  умЬете!  НЬтъ,  вы.  я  вижу,  не  совс^мъ 
г.лупый! 

—  Да  не  знаю, — говорю: — что  же  такое  надо  писать? 

—  Полезное  что-нибудь. 

—  Напрпм-Ьръ? 

—  Я  в'Ьдь  не  писатель, — что  меня  спрашивать.  Если  бы 
я  былъ  писатель, — я  бы  написалъ. 

—  Статью? 

■ —  Не  знаю,  можетъ-быть  и  статью. 

—  О  чемъ? 

—  О  томъ,  чтобы  всЬмъ  было  чтб  жрать, — вотъ  о  чемъ. 

—  Какъ  же  это  надо  написать? 

—  Не  знаю, — пишутъ. 

—  Гд-Ь? 

—  Я  не  знаю;  а  пишутъ. 

—  Да  все,  говорю, — мало  куда  годится.    . 

—  Оттого,  что  не  дописываютъ? 

—  А  отчего  не'  дописываютъ? 


—  145   — 

—  А  чортъ  ихъ  знаетъ. 

—  Ума  мало,  и/ш  смелости  недостаетъ? 

—  Да  я  не  знаю. 

—  Вы  революцюнеръ? 

—  Ну,  вотъ  еще!  Жрать  всЬмъ  надо,  вотъ  револющл. 
Въ  револющю  хорошо, — кто  большого  роста. 

—  Это  почему? 

— •  Потому  что  маленькаю  никто  не  послушаетъ. 

—  А  вотъ  Наполеоны-то,  —  в'Ьдь  онп  оба  были  неболь- 
шого роста,  а  ихъ  слушались, 

—  Такъ  это  у  французовъ;  они  на  ростъ  не  глядатъ:  а 
у  насъ  надо,  чтобъ  дылда  былъ  и  ругаться  умЬлъ, 

—  А  вы  разв'Ь  этого  не  можете? 

—  Штъ,  не  могу. 

—  А  жрать? 

Онъ  улыбнулся,  но  только  удивительно  странно,  сначала 
однимъ,  а  иотомъ  другпмъ  глазомъ,  точно  онъ  не  см'Ьлъ 
сразу  обоими  улыбнуться,  и  отв'Ьчалъ: 

—  Могу. 

—  Ну,  идемте.  ^ 

И  онъ  ходилъ  со  мною  разъ  и  два  и,  наконедъ,  за  обы- 
чай взялъ  со  мною  питаться  и  освоился  до  того,  что  разъ 
сказалъ: 

—  А  я  егце  и  другую  штуку  могу. 

—  Какую? 

—  Подвы?ъ. 

—  Какъ  Нхе  это? 

—  Зд'кь  нельзя — страшно. 

Я  объ  этомъ  и  позабы.тъ,  но  иотомъ  мы  съ  нпмъ  какъ-то 
пошли  за  городъ  къ  Нельи.  Это  бы.гь  хороиип  вечеръ;  мы 
все  бродили,  бродили,  сЬли  на  бережку  ручья  и  незам^Ьтно 
осмеркли. 

Онъ  такъ  же  незаметно  отъ  меня  отлучился,  и  гд'Ь-то 
исчезъ,  Я  задумался  и  совсЬмъ  про  него  позабьыъ,  но 
вдругъ  вдрогну.тъ  п  вскочилъ  въ  ужасномъ  испуге,  и  было 
чего:  въ  самомъ  недалекомъ  отъ  меня  разстоякхи  громко  и 
протяжно  провы.гъ  голодный  волкъ...  И  прежде  ч'Ьмъ  я 
могъ  оправиться— онъ  завылъ  снова. 

Надо  было  опомниться,  что  я  всего  въ  двухъ  шагахъ 
отъ  Парижа,    котораго  грохотъ  слышенъ    и    котораго  огни 

Соч1шен1я  Н.  С.  ЛЬскова.  Т.  V.  ^^ 


—   146  — 

отражаются    заревомъ,    чтобы    понять.    ка1;ъ    трудно    было 
появиться  зд1;сь  волку. 

II  пока  я  это  сообрази.п,.  предо  .мною  предсталъ  Шо- 
рамуръ. 

—  Каково? — говорить. 

—  Это  вы  вылп? 

—  Я.  Разобрали,  въ  чемъ  дЬло. 

—  Какое  же  д1зло? 

—  Слушайте. 

II  онъ  опять  с1.лъ  на  корточь'П.  сло',кплъ  у  рта  ладошки 
и  завыл'ь:  уаа-уаа-уаа. 

—  РазобралпУ 

—  НЬтъ;  но  БЫ,  д'Ьйстоптельно,  воете  какь  иастоящ1Й 
иолкъ. 

—  Еще  бы!  ^1ы,  бывало,  всГ,  этакъ  хоромъ  восмъ. 

—  Кто,  гд'15? 

—  Техноложцы-то,  въ  Петербурге,  когда  топпть  неч'Ь.мъ 
и  жрать  нечего.  Завосмъ,  —  хозяйка  исиужается  и  дастъ 
дровъ  п  поплеванникъ — чтобы  замолчали.  В^дь  это  слова. 

Онъ  опять  опустился  на  кортг.чки  и  еще  разъ  зашллъ, 
по  гораздо  протяжик,  и  въ  этотъ  разъ  въ  зтомъ  воЬ  я 
разобралъ  слова: 

Холодно,  страникчокь.  холодно; 

Голодно,  рпднменькмп.  голодно! 

11  миЬ  ста.ю  жутко  л  больно,  а  онъ  сталъ  разсказывать: 
к-акъ  имъ  бывало  холодно  и  какъ  голодно  и  какъ  они,  вы- 
молпвъ  ио.гЬно  дровъ  и  «иоплеваннпкъ».  потомъ  разогр1^- 
лались,  прыгая  вокругъ  пустой  комнаты  и  наиТ.вая: 

А  ляг\'Ш1Л1  по  доро;!;кЬ 
Ск'ачутъ,  Бытлнувшн  по;;;:."и, 
Ква-1;ва-ква-1;ва, 
Ква-к'ва-ква-ква. 

На  него,  кажется,  д-Ьйствовала  ночь,  звЬзды  и  свобода 
открытаго  иространства.  Онъ  былъ  въ  духЬ  н  въ  как-омъ-то 
порывЬ  на  откровенность.  Я  этимъ  воспользовался. 

ГЛАВА  ВОСЬМАЯ. 

—  Неужто  вамъ,  говорю,  —  когда  вы  такъ  б'1>дсгвова.1и, 
никто  не  помогалъ? 

—  А  кто  мн'Ь  станетъ  помогать?  со  мною  все  бедняки 
■л;пли; — всЬ  втроемъ  рЬдко  :-краГ1и. 


I 


—  147   — 

• —  Не  БС'^  же  технологи  или  ио-вашему  «техноложцы» 
такъ  б1цны. 

—  Да,  у  кого  есть  отцы,' — не  бЬдны.  разул'Ьется  —  имъ 
помогали. 

—  А  вашъ  о']'е11,ъ? 

—  У  ]»1еня  отца  не  было, — только  родитель. 

—  Какая  же  тутъ  разница? 

• —  Отецъ  жал'Ьетъ,  а  родитель — родитъ  и  броситъ. 

—  Кто  же  былъ  вашъ  родитель':' 

—  Мизантроиъ. 

—  Ч'Ыъ  онъ  занимался? 

—  Дворянинъ, —развлекал  ь  свою  ииохондр110. 

—  Ну,  а  мать,  разв'Ь  и  она  о  васъ  не  заботилась? 

—  ТЬмъ  ей  заботиться?  —  она  изъ  кр^Ьпостныхъ  дЬ 
Бокъ  была. 

—  Так'ь  вы,  значить,  из'1>  податного  зван1!Г.^ 

—  Н'Ьтъ;  изъ  благороднаго,' — мизантроиъ  ее  за  чинов- 
ника выдалъ. 

—  Вы  все  путаете. 

—  Ничего  НС  путаю:  родитель  былъ  одмнъ,  а  отцомъ 
другой  числился;  мужъ  материнъ  въ  казначействЬ  служиль. 

—  Да  вы  чью  фамил1ю-то  носите? 

—  Материнаго  мужа. 

—  Ваша  матуи1ка  в'Ьрно  была  очень  красива. 

—  Ну  вотъ...  РазумЬетря  не  такая,  какъ  я.  А  у  не1'о 
все  равно  были  всяк1я:  п  красивый,  и  некрасивый,  и  всЬхь 
замужъ  выдавалъ. 

—  И  приданое  дава.гь. 

—  Матери  пятьсотъ  рублей  далъ,  за  чиновника,  а  кото- 
рыхъ  за  своихъ — тЬмъ  не  давалъ. 

—  г>начитъ,  онъ  вашу  матушку  больше  другихъ  любидъ. 
— •  Время  такое  пришло:    эманцыпацгя.    Кр'1шостные   но 

захогЬли  безъ  награнгденгя.  А  онъ  разсудилъ,  что  если,  съ 
награжденгемъ,  такъ  ужъ  все  равно  за  благороднаго.  Чи- 
новникъ  и  взялся. 

—  Выходитъ,  вы  все-таки  счастлив'Ье  другихъ. 

—  Не  вижу,  т'11  над'Ьлы  получили,  а  я  нЬтъ. 

—  А  чиновникъ  васъ  не  обиншлъ,  восиитыва.тъ? 

—  Мы  у  него  не  л^или,  онъ  съ  матерью  очень  дрался; 
она  назадъ  уб^лгала. 

—  Къ  мизантропу? 

10* 


—  148  — 

—  Да;  меня  швырнула  ему,  а  сама  утопиться  хогк1а. 
Онъ  новаго  суда  побоялся  и  взялъ  насъ. 

—  Тутъ  вамъ  хорошо  было? 

—  Ничего  не  5ьтло  хорошаго:  меня  къ  акушерк-Ь  на 
воспитан1е  въ  городъ  отдали. 

—  Это  добрая  была  женпц1на? 

—  Шельма;  сама  все  съ  землемЬромъ  кофей  нила,  а  мнЬ 
жрать  не  давала.  II  землем-Ьр-ь  очень  би.1ъ. 

—  Зач'Ьмъ? 

—  Такъ;  напьется  и  бьетъ  по  головешк'Ь.  Я  оттого  и 
ростп  пересталъ,  —  до  дв'Ьнадцати  л-Ьтъ  совсЬмъ  не  росъ. 
Въ  училиш,е  отдали:  тамъ  началъ  жрать  и  сталъ  подни- 
маться. х\.  пуще  въ  пасалтырЬ  морплп. 

—  Что  это  такое  за  «пасалтырь»? 

—  Чуланъ,  —  землем'Ьръ  такъ  называ.1ъ.  «Бросить,  ска- 
жетъ,  его  въ  пасалтырь»  —  меня  и  бросятъ.  да  и  позабу- 
дутъ  безъ  корму.  А  тамъ  >еш,е  гЬсно,  все  стЬна  передъ 
носомъ.  Я  отъ  этого  пасалтыря  и  :зрЬн1е  испортилъ,  что  все 
въ  стЬнку  смотр'Ьлъ.  Въ  училище  привели  —  за  два  шага 
доски  не  видЬлъ. 

—  Вы  въ  какомъ  были  училищ'К? 

—  Въ  гимназ1и. 

—  Окончили  курсъ? 

—  Н^тъ;  у  меня  отъ  битья  память  глупая. 

—  А  потомъ? 

—  Въ  технолог!  ю. 

—  Что  же  тутъ  больше  учились  или  больше  читали? 

—  Больше  всего  опять  жрать  было  нечего,  а  иногда  и 
читали. 

—  А  что  читали? 

—  Много. — не  помнк>. 

—  Стихи  или  прозу? 

—  И  стихи,  и  прозу. 

—  И  ничего  не  помните? 

—  Одни  стихп  помню,  потому  что  много  списывалъ  ихъ. 

—  Как1е? 

—  Начало  божественное,  а  потомъ  политическое: 

сП  вы  подобно  такъ  падете, 

«Какъ  съ  древъ  увядш1й  лпотъ  падетъ, 

«II  вы  подобно  такъ  у-мрете, 

«Какъ  вашъ  пос.14дн1й  рабъ  умретъ». 


~   149   — 

—  Это,  говорю, — «Властителямъ  и  Судшмъ». 
■ —  Вот7>,  вотъ.  оно  самое. 

—  Зач^змъ  же  вы  его  списывали? 

—  ВсЬмъ  нравилось. 

—  Да  в-Ьдь  это  Державинское  стихотворен1е:  оно  есть 
печатное. 

—  Ну,  разсказывапте-ка. 

—  Не  в'Ьрите? 

—  Разумеется. 

—  Ну,  такъ  знайте  же,  что  это  переложеше  псалма  и 
оно  было  въ  хрестоматхи,  по  которой  мы,  бывало,  грашха- 
тическ1Ё  разборъ  д1>лалп. 

-  Ну,  а  мы  не  д'Ьлали. 
— •  Б'Ьдняжки. 
— •  Ничего  не  бедняжки. 

—  А  когда  вы  окончили  свою  технолог1Ю? 

—  Я  ее  не  кончалъ. 

—  Почему? 

—  Политическая  истор1я  помешала. 
— ■  А  какая  же  это  была  истор1я? 

—  Наши  студенты  на  дворъ  просились. 

—  Для  какой  надобности? 

—  Какъ  для  какой  надобности?  Безъ  двора  разв'Ь  можно? 
дворъ  заперли,  и  некуда  дЬться:  мы  проситься.  Бударь  го- 
ворить нельзя  на  дворъ, — отъ  начальства  не  вел^Ьно,  а  мы 
его  отпихнули  и  пошелъ  бунтъ. 

—  В'Ьрно  прежде  была  какая-нибудь  распря. 

—  Я  тогда  не  ходилъ,  у  меня  за  ухомъ  юрунда  какая-то 
];спухла  и  ее  въ  тотъ  день  только  распороли. 

—  Какъ  же  вы  этимъ  не  оправдались? 

—  А  какъ  это  оправдаться,  стали  насъ  показывать, — 
бударь  на  меня  говоритъ:  «вотъ  и  этотъ  черномордый  тсжз 
на  дворъ  просился».  Меня  отставили,  а  ему  вел'Ьли  изло- 
жить. Онъ  говоритъ:  «я  не  пущалъ.  а  онъ,  какъ  Спиноза, 
промежъ  ногъ  проюркнулъ». — Меня  за  это  арестовали. 

—  За  Спинозу? 

—  Да. 

—  До.1го  же  вы  оыли  подъ  арестомъ? 

— ■  Н^тъ;    я  скоро   въ  деревню  уЬхалъ,  —  меня  графиня 
выпросила. 
Онъ,    къ  крайнему  моему  удиБлен1ю,   назва.1ъ  одно  изъ 


—   150   - 
самыхъ    ие.шкосвЬтскнхъ    лменъ.    Я    впервые    ему   не  ло- 

в!.р11ЛЪ. 

—  Почему  она  васъ  знала? 

—  Ничего  не  знала,  а  у  насъ  былъ  директоръ  К1)ма- 
1;овъ,  котораго  вс11  оналн.  и  онъ  оылъ  со  всЬмн  знакомь  и 
( ъ  этой  с'1.  графинею.  Она  пре/1:де  жила  какъ  всЬ, — экозесъ 
танцовала,  а  потомъ  съ  однпмъ  англичаниномъ  познакоми- 
лась и  ей  захотелось  люден  исправлять.  Ермаьоьъ  за  паев 
заступался,  разсказыпялъ  всЬмъ.  что  насъ  «поправить  мож- 
но». А  она  услыхала  и  Г(;1Воритъ:  <^Ахъ,  дайте  мнЬ  одного,— - 
самаго  несчастнаго».  Меня  и  послали,  Я  и  идти  не  хогкп- 
а  директоръ  говорить:  «идите, — она  добрая». 

—  П  что  же:  вправду  такъ  вышло? 

—  Ничего  не  нравда,  Пустпли  къ  ней  скоро  —  у  нея 
внизу  особый  залъ  был'ь.  Тамъ  люди  как1е-то.  —  все  моли- 
лись. Потомъ  -лгеня  спросила:  читалъ  ли  Евангел1е?  Я  говорю: 
н-йть,  «Прочитайте,  говорить,  и  придите».  Я  прочита.ть. 

—  Все  прочитали? 

—  Все. 

—  Что  же, — понравилось  вамъ? 

—  Разузйется.  мистики  много,  а  то  бы  ничего:  есть 
много  хорошаго.  Почеркать  бы  надо  по  м-Ьстамь... 

—  Вы  такъ  и  графине  отозвались? 

—  Не  помню,  —  да  в^дь  еще  раньше  генералъ  Ду- 
бельтъ  говорилъ...  Я  читалъ  объ  этомъ,  а  съ  графиней... 
не  помню...  Все  равно  она  бьиа  дура.  Она  мн!.  долбила 
все  про  спасете,  только  мне  спать  захотЬлось,  а  ничего 
не  понялъ. 

—  Что  же  такое  бьтло  непонятное? 

—  «Надо  придти  ко  Христу».  Очень  радъ, — только  1;акъ 
это  сд'Ьлать?  И.1И  будто  я  спасенъ,..  Почему  я  это  знаю! 
Или  про  кровь  тамъ  и  все  этакое:  ничего  по  настоящему 
нельзя  понять.  Я  сказалъ,  что  я  этого  не  понимаю,  и  мне 
это  не  нужно.  Она  стала  сердиться:  «оставимъ,  говорить, 
до  деревни.  —  вы  тамъ  поймете».  Дорогою  хотЬла  меня  съ 
собой  посадить  и  читать,  а  потомъ  во  второй  к.тассъ  -по- 
слала; дв15  дЬвки,  я  да  буфетчикъ.  Мы  и  поссорились. 

,  - —  Какое  же  вамъ  до  нпхъ  д-ёло  было? 

—  Подлости  говорить  и  безстыдство:  я  это  ненавижу; 
а  потомъ   съ  мужикомъ    скандаль    выигелъ,  —  все    и   про- 

;;а.10. 


—   1Г.1    — 

Г.1АВА  ;1,ЕВЯТАЯ. 

Ботъ  въ  чемъ  :?акл10чаетс}[  этотъ  эпизид'ь,  —  нс.г^ш.иг, 
курьезный  и  отрыночный,  кшгь  вс1'.  апиаоды  (•В01ч>ора:'.ной 
апопеп  Шерамура. 

—  Мы  по'Ьхали.  —  началъ  онъ.-  Графиня  сама  сЬла  иг 
первый  классъ  и  д1зтей,  и  старую  гувернантку- англичан!; у 
тоже  тамъ  посадили,  а  ди!,  д:1)вки  л 'я,  да  буфетчикъ  во 
вто1)Омъ  с15ли.  Буфетчиь'ъ  мнГ.  подалт-  пплстт.  л  говорить: 

—  Графиня  вамт.  тутъ  велГ.ла. 
Я  говорю: 

—  Мн'1^  все  равно. — А  какъ  они  стали  рааныя  глупости 
говорить,  я  и  ушелъ  вт.  трет1й  классъ  къ  мужикам'в. 

—  Какгя  же  так1я  нестерпимыя  глупости   они  говорили? 
—  Всятпя  глупости,  все  важныхъ  изъ  себя  передо  мпою 

цредставляли:  одна  говоригь,  что  се  американск1й  князь 
соблазнить  и  увезть  хот'Ьлъ,  да  она  отказалась,  потому  что 
на  пароход'Ь  ^:5дить  не  можетъ,  будто  бы  у  нея  отъ  кол- 
тыханья морская  свинь'а  д^злается.  Противно  слушать,  а  на 
первой  станц1]1  при  нас!,  большая  истор1я  вышла:  мужи1;а 
возл'Ь  нангего  вагона  бить  стали.  Я  говорю:  за  что?  А  к'он- 
дукторъ  говорить:  «вЬрно  заслуживаетъ».  —  Я  самого  51у- 
жика  спросллъ:  за  что?  а  онъ  говорить:  «ничего!»  Я  иод- 
скочилъ  къ  графин!.,  говорю:  видите,  безирав'^^!  А  она  за- 
кричала: «ахъ,  ахъ!»  и  окно  закрыла.  Буфетчикъ  говоритъ: 
«разв'1з  можно  безпокоить».  Я  говорю:  если  она  христ1апка. 
она  могла  за  бЬднаго  заступиться.  А  онъ:  «съ  какой  стати 
атакъ  можете?  —  вы  энгелистъ».  А  я  говорю:  а  ты  дурак'.ъ. 
II  повздорили.  Они  и  начали  про  студентовъ  намеки.  «Те- 
перь, говоритъ,  ]!(•■],  взялись  за  атотъ  :)нгелизмъ.  Коимъ  и 
не  стоило  зван1я  своего  пачкать,  и  т!  нынче  счеты  счи- 
таютъ.  У  насъ  тоже  теперь  новый  правитель — только  всту- 
пилъ,  сейчасъ  счеты  сталъ  пе1)е.марывать.  «ЗачЬмъ,  гово- 
ритъ, пельспьи  пять  сь  полтиной  ставить,  когда  они  по  два 
рубля  у  }(_)лис1;ева?— Это  воровство».  Ахт,  гь[.  дрянь  юная! 
В1ы  при  твоемъ  отц'Ь  не  такие  счеты  писали  и  ничего,  по- 
тому что  то  бы.чъ  настоящ1й  баринъ:  самъ  пользовался  п 
другнмъ  не  м'1'.1иалъ;  а  ты  вонъ  что1» 

«Д'Ьвки  такъ  и  ахаютъ: 

« —  Ишь  подлецъ!  ишь  канальг;! 

«А  тотъ  гово]игп.: 


—   152   — 

« —  Ну.  та1,ъ  я  ему  сейчасъ  п  ввернулъ.  чего  онъ  и  не 
думалъ. — ]\[ало  ли  что.  говорю,  у  Юлпсква.  мы  бокалей- 
щпка  ЮлисЬсва  довольно  знаемъ,  что  ата  одна  лаферма,  а 
продаетъ  кто  попало,  —  со  всш^аго  уван1я  осооъ.  «Къ  чему 
мн-Ь  это  знать?»  говорптъ.  —  А  къ  тому-съ,  что  тамъ  все 
продается  для  обыкновенной  публпкп.  а  у  насъ  домъ. — мы 
домового  поставщика  пм'Ьемъ  —  у  него  беремъ.  «Впередъ. 
говорптъ,  у  Ю.1нс^>ева  брать».  —  Очень  хоропю.  говорю, 
только  если  пхъ  с1ятельство  въ  кпко^гъ-нпбудь  фрукт^Ь  отра- 
вятъ.  такъ  я  не  буду  отвЬчать. 

«Д'Ьвкп  визжать:  ловко,  ловко!  Ожегся? 

« —  Страфплъ!  и  весь  энгелпзмъ  спустилъ:  «бери,  гово- 
рптъ, негодяй,  у  своего  поставщика,  а  то  ты  п  вправду  за 
три  ц'Ь.гковыхъ  кого  угодно  отравишь». 

«А  дЬвки  радостно  подхватываютъ:  очень  просто,  что 
такъ!  —  очень  просто!  И  сами  что-то  ^цятъ,  а  буфетчикъ 
мн'Ь  очисткп  предлагаетъ:  «у  васъ,  говорптъ,  желудокъ  кр'Ьп- 
каго  характера, — а  у  меня  съ  фистулой.  Кушайте.  А  если 
р[е  хотите,  мы  на  балъ  дешевымъ  студента мъ  за  окно  вы- 
броспмъ».  А  потомъ  Едругъ  вс'Ь:  хп-хп,  да  ха-ха-ха  и: 
«точно  такъ  какъ  наше  къ  вашему».  Я  этого  уже  слушать 
не  могъ  и  пересЬлъ  къ  мужпкамт^. 

—  Что  же  васъ  въ  этихъ  словахъ  особенно  возмути.то? 

—  Ну  какъ  же:  ппнпзмъ:  «наше  къ  вашему». — Разв-Ь  я 
не  понимаю? 

—  Да  я-то,  говорю,  не  понимаю:  что  тутъ  такого  осо- 
бенно цпнпчнаго. 

—  Ну,  оставьте,  пожалуйста. — очень  это  понятно. 

—  Извольте;  оставляю,  но  все-такп,  гдЬ  вы  видите  ци- 
нпзмъ — не  понимаю. 

—  Ну,  а  я  понимаю:  я  даже  въ  Петербургъ  хот'Ь.гъ  вер- 
нуться и  соителъ,  но  только  денегъ  не  было.  Начальникъ 
станщи  вел+.лъ  съ  другпмл.  по-Ьздомъ  въ  Москву  отвезть,  а 
въ  Петербургъ,  говорнтъ.  безъ  билета  нельзя.  А  по'Ьздъ  под- 
ходитъ  —  опять  того  знакомаго  мужика,  котораго  били,  ве- 
дутъ  и  опять  наколачиваютъ.  Я  его  узналъ,  говорвэ:  за  что 
тебя  опять?  А  онъ  говорптъ:  «не  твое  д-Ь.ю».  Я  прь-Ьха-тъ 
въ  1\1оскву, — въ  пхъ  домъ  и  все  спа.гь,  а  потомъ  вста.1ъ,  а 
на  двор-Ь  уже  никого  н'Ьтъ, — говорить:  уЬхали. 

—  Васъ  бросили? 

—  Не  взбудплп.    Я   проспалъ  —  пошелъ   на  станпдю    за 


—  153  — 

книгами  —  ьниги  свои  взять  п  —  вижу  опять  по'Ьздъ  подъ- 
'Ьхалъ  и  опять  того  знатсомаго  мужика  бьютъ.  Я  думаю: 
вотъ,  чортъ  возьми! — п  захот1>лъ  узнать:  за  что!  Л  онъ,  какъ 
его  отбили,  съ  платформы  соскочилъ  и  прямо  за  вороты, — 
снялъ  шапку  и  на  всЬ  сорокъ  сороковъ  равкрещивается. 
Я  говорю:  ты  бы,  дуракъ,  ч-Ьмъ  башкой  по  пустякамъ  ки- 
вать,— шелъ  бы  къ  мировому. — «А  мп^  чего,  говорить,  безъ 
мирового  недостаетъ?»  —  Шея-то,  небось,  болитъ?  —  «Такъ 
что  же  такое:  у  насъ  шея  завсегда  можетъ  бол-ЬтБ,  мы  му- 
жики: а  донесъ  Господь, — я  Ему  и  благодарствую». — А  что 
били  тебя— это  ничего?— «А  какая  важность,  господа  лише 
дрались,  да  мы  терп'Ьли, — и  перетерпели:  теперь  они  и  сами 
обосЬлп— стали  смирные».— Вотъ  отъ  этого,  говорю,  въ  теб'!; 
и  н'Ьтъ  челов'Ьческой  гордости,  а  ты  сталъ  скотина.  —  «Че- 
резъ  что  такое,  отв^чаетъ,  скотина,  когда  я  своихъ  роди- 
телевъ  знаю». — Экое,  говорю,  животное:  никакихъ  чувствъ 
въ  теб'Ь  н'Ьтъ.  А  онъ  началъ  сердиться:  «Что  ты,  говоритъ. 
1."о  мн'Ь  вяжешься:  какое  еще  чувство,  если  мн'Г.  такъ  на- 
доб'Ь». -—Отчего  же  это  такъ  надоб'Ь,  чтобы  тебя  на  всякой 
станщи  били? — «Анъ  совсЬмъ,  говоритъ,  не  на  всякой».  — 
Я,  говорю,  вид'Ьлъ. — «А  мн-Ь,  говоритъ,  это  еще  лучше  тебя 
известно:  всего  четыре  раза  за  путину  похлопали,  только 
на  большихъ  станц1яхъ,  гд^^  билетъ  пров'Г.ряютъ.  Какое  же 
тутъ  чувство?  потолкаютъ  и  вонъ,  а  я  на  другой  по'Ьздокъ 
сяду,  да  вотъ,  Богъ  да.1ъ,  ничего  не  платя,  и  доЬхалъ».— - 
Понимаете,  какой  отличный  народъ!  Я  его  практическому 
смыслу  подивился  и  какъ  у  меня  полтора  рубля  было,  я 
ему  помочь  хотЬлъ.  Дальше,  спраи1иваю,  куда-нибудь  по- 
^цешь? — «Дальше  мн-Ь  теперь  все  равно,  что  рукой  подать — 
всего  въ  тульскую  губерн1ю:  мы  съ  Москвой-то  сусЬди».  — 
А  все  же  в'Ьдь  и  тутъ  опять  чугунка. — «Простое  Д'Ьло,  что 
чугунка». — Такъ  опять  деньги  надо.  Онъ  посмотр'Ьлъ  и  го- 
воритъ:—  «Это  не  твое  распо.г[ожете». — ^Да  у  тебя  есть 
деньги  или  н'^тъ? — «Съ  чего  такъ  н'Ьтъ:  мы  мужики,  а  не 
то  что,  —  мы  работаемъ,  а  не  крадемъ,  чтобы  у  насъ  не 
было.  У  насъ,  что  надоб'Ь  есть».  —  А  то  лучше,  говорю, 
признайся:  я  теб!;  дамъ.  —  «Намъ  чужого  не  надо:  у  насъ 
вотъ  он'Ь  свои,  кровныя».  Вытащилъ  кошель  и  хвалится: — 
«Видишь,  говоритъ,  что  есть  названье  отъ  Бога  родитель, — 
вотъ  я  родитель:  я  побой  претерп'Ьлъ,  а  на  билетъ  ничего 
не  пзвелъ — безъ  билета  до'Ьхалъ.  Все,  что  заработалъ— вотъ 


—    151  — 

вес  оно  дЬло,  —  д-Ьткамъ  везу;  а  еще  захочу,  такъ  п  въ 
деркву  да.мъ  за  свое  здоровье.  Понимаешь'.-'»  —  Глупо,  го- 
ворю, въ  церковь  давать. — «Ну,  этого  говорить  ты  не  смЬй, 
а  то  вотъ  что»... — II  кулакъ  мн'Ь  къ  носу. — Что  за  народъ! 
что  зг.  народ-^? — восклпкнулъ  111ераму1)ъ  н  даже  впотьмахъ 
весь  расцв-Ьтплся.  —  Л,  говорнтт.,  не  вытерп1^лъ:  молодецъ, 
говорю:  пойдемъ.  я  теб>[  угощу  въ  трактир!..  А  онъ  сейчасъ 
кошель  сьорГ.й  прятать  п  сталъ  уходить.  )1  за  нпмъ,  а  онь 
отъ  меня  еще  ]пиоче,  да  на  углу  хлопъ,  упалъ  и  растя- 
нулся.—Чего  ты,  говорю,  дуракъ,  бЬжншь? —  «А  ты  чего, 
говорнтъ,  меня  гонпшь:  я  вЬдь  твоего  не  прошу». — Чего  же 
ты  меня  боишься?  —  «Ты  деньги  увпдалъ  и  скрасть  хо- 
чешь», и  съ  этпмъ  какъ  дернетъ  во  всю  мочь:  «карррау.1ъ1» 
Насъ  обонхъ  п  забрали. 

—  Куда? 

—  Въ  часть. 

—  Выпусти.ти? 

—  Да;  на  другой  день  прпставъ  прИ.халъ,  разсиросн.тъ 
обо  МН'Ь  и  посла.тъ  къ  графин!.:  дЬйствптельно  ли  я  съ 
нею?  Оттуда  дворникъ  ихъ  знакомаго  художнт;а  присла.ть, 
тотъ  поручился,  меня  и  отпустили.  А  у  ^гужика  тамъ  въ 
част1Ч  рубль  пропалъ.  Онь  иосл!>  сказалъ  мнЬ:  «это  твоя 
вина, — я  за  тебя  заключался, — ты  долженъ  мн1^  воротить». — 
я  отдалъ... 

—  Вы,  значптъ,  на  него  не  сердились? 

—  Н15тъ,  да  в'Ьдь  онъ  уменъ,  онъ  мн'Ь  сказа1ъ:  «я  бы, 
говорнтъ,  отъ  тебя  и  не  б'Ьжалъ,  да  боялся,  что  у  теб5[ 
вумственныя  книжки  есть.  А  то,  сд'Ьлай  милость,  буду  на 
угоп1,ен1П  благодаренъ».  Чай  съ  нимъ  вмЬстЬ  пили.  Отлич- 
ный мужикъ.  <  А  если  епц'  остача  ест1>,  говоригь,  купи  мо- 
имъ  д'Ьтьк'амъ  пряничнаго  к'онька  да  рыбинку.  Я  свезу, — 
скажу:  дядька  присла.тъ, — д'Ьтьки  малый  рады  будутъ».  Хо- 
роп11Й  мул:пкъ.  Мы'  поц'Ьловались. 

—  Значить,  -онъ  васъ  до  гро1пика  обобралъ? 

—  Я  самъ  отдалъ. 

—  А  зач■^^мъ? 

.  —  Отдалъ,  да  и  все. 

—  А  сами  куда  и  сь  ч1.мъ  пошли? 
Шерамуръ  только  рукой  махну.гь. 

—  Тутъ,  говорит-ь, — у  меня  началась  самая  тяжкая  пора, 
я  едва  разсудокъ  не  иотерялъ. 


—   1.-)Г)   — 

—  Отчего  же  сибственно? 

—  Отъ  ужаснато  божества...  б1ц;!.  что  такое  было. 

—  В']врно  опить  графиняУ 

—  Да;  п  друг1е, —  если  бы  апг.шчань'а  .моего  этого  спа- 
сения в1ф0Ю  не  подку})гуз1гла,  такъ  я  пошигь  бы  отъ  свя- 
тости. 

—  Валяйте,  валяйте,  говорю,  —  разв1з  :^10жно  на  та1;1:»мъ 
пнтересномъ  м1'.ст1)  останавливаться:  сказывайте;  что  такое 
бы.то? 

ГЛАВА  ДЕСЯТАЯ. 

Въ  московскомъ  дом-Ь  графинн,  гдЬ  она  провела  сутк'и 
п  у'Ьхала  дал-р.е,  повиди:мому,  совс1жъ  позабывъ  о  Шера- 
мур^?  и  не  сд'Ьлавъ  на  его  счетъ  никакпхъ  распоряжетй, 
онъ  нашелъ  того  профессора  лсивописп,  который  за  него 
поручился. 

Это  былъ  единственный  челов^к'ъ,  къ  к'оторому  напгъ  ге- 
рой могъ  обратиться  въ  своеыъ  положенхн.  Онъ  такъ  и  СД1;- 
лалъ.  Считая  имена  недостойными  челов'Ьческаго  вниман1я 
пустяками,  Шерамуръ  не  зналъ:  какъ  звали  художника,  но, 
по  его  словамъ,  это  былъ  челов'Ькъ  пожилой  и  больной.  Онъ 
жи.тъ  со  своимъ  семействомъ,  занимая  одинъ  изъ  флигелей 
въ  дом'Ь  графа,  который  считалъ  себя  покровителемъ  ка- 
ь'ого-то  москоБскаго.хз'доягественнаго  учрежден1я.  Остальной 
Л,омъ  былъ  пустъ  и'  оберегался  однимъ  старымъ  лакеемъ. 
.1акей  этотъ  питалъ  как1Я-то  особенный  чувства  къ  про- 
фессору и  свелъ  къ  нему  Шерамура.  Тотъ  выслупталъ  чу- 
дака и  гоБоритъ: 

—  По-моему.  ва:мъ  не  стбитъ  за  графиней  ■{;хать. 

--  Я,  —  говоритъ  Шерамуръ:  —  спросилъ,  отчего?  А  онъ 
не  отв1^чаетъ.  Болыиупдее  что-то  пишетъ,  и  все  помазикаетъ 
кистями  и  отскочитъ:  высматриваетъ. 

—  Я,  —  говоритъ:  —  не  сов'Ьтую...  II  опять  мазикаетъ. 
Графиня,  я  думаю...  вами  тяготится. 

—  Сама, — говорю: — пригласила. 

—  Это  ничего,  И  опять  помазикалъ.  отскочилъ  и  смо- 
тритъ  въ  кулакъ  на  картину  и  говоритъ:  это  ей  все  равно; 
они  люди  особенные,  у  нпхъ  это  ничего-съ. 

И  еще  помазикалъ,  помазик'алъ,  а  потомъ  положилъ  свои 
снасти,  закурнлъ  трубочку  и  с1')Лъ  протпвъ  картины. 
--  Вы.-    сирашпсаетъ:  — «Эмиля»  Руссо  читали? 


—  15Г,  — 

—  Не  читалъ,  а  слышал].:  опытъ  какой-то  д'Ьлали  — 
воспитать  челов'Ька. 

—  Вотъ.  вотъ,  вотъ! — бот1.  и  1!Ы  на  :1Т0тъ  сшьттъ  взяты: 
вы  лучше  удирайте. 

—  А  что  она  мн-Ь  сдЬлаетъ? 

—  Да  нехорошо,  —  говорить:  —  съ  нпми  возиться.  В'Ьдь 
ей  д'Ьлать  нечего  —  вотъ  ея  забота.  Ея  отецъ,  бывало,  для 
собственной  пот'Ьхп  все  л'Ьчилъ  собственныхъ  людей,  а  эта 
отъ  нечего  д'1.лать  для  своей  потЬхи  всЬхъ  ко  спасен1ю 
зоветъ.  Только  жаль  —  собственныхъ  .чюдей  у  нихъ  теперь 
н'Ьтъ,  все  искать  надо,  чтобы  одной  передъ  другой  похва- 
стать: какая  кого  въ  свою  вЬру  поймала.  Всякая  дрянь 
нынче  пхъ  этою  глупою  пот^Ьхою  пользуется:  «я,  дескать, 
ув'Ьровалъ  —  дайте  по'кть»,  а  вы  студентъ,  —  вамъ  это 
стыдно. 

Я  говорю: 

—  МнФ)  это  все  равно,  —  я  религ1И  не  признаю;  а  если 
можете  пять  рублей  мн'1'.  занять,  такъ  я  по-Ьду,  потому  что 
она  мн-Ь  су.1гила  дать  школу. 

Онъ  говорить: 

—  Нате  вамъ  пять  рублей,  а  школы  она  вамъ  не  дастъ, 
а  если  дастъ,  такъ  васъ  оттуда  скоро  выгонитъ. 

А  когда  я  хот'Ь.тъ  разспросить,  отчего  не  дастъ?  —  онъ 
вдругъ  закашлялся  п  говорить: 

—  Ну  васъ  совс'Ьмъ!  ■ —  Если  вы  такой  безтолковый,  — 
ступайте  куда  хотите:  у  меня  чахотка;  а  вы...  ничего  не 
понимаете. 

Шерамуръ  взялъ  пять  рублей  и  отправился  къ  м'Ьсту 
своего  призван1я,  гд'Ь  его  осЬтилп  траги-комическ1я  случай- 
ности, Еоторыя  им'Ьли  на  него  роковое  вл1ян1е  и  довели  его 
до  эмигращи. 

ГЛАВА   ОДИННАДЦАТАЯ. 

Во  -  первыхъ,  его  не  ждали  и,  какъ  художникъ  отга- 
далъ,  —  не  желали  вид'Ьть  въ  пм1ш1и,  куда  онъ  явился  не 
то  педагогомъ,  не  то  Эмилемъ.  Встр'Ьченъ  онъ  былъ  сухо, 
какъ  челов'Ькъ  никому  не  нуя^ный;  даже  пом'Ьщен1я  ему  не 
дали  и  благод'Ьтельницы  своей  графини  онъ  не  видалъ.  Въ 
этомъ,  по  его  словамъ,  былъ  виноватъ  тотъ  же  врагъ  сту- 
дентовъ,  буфетчпкъ,  способный  за  'три  ц'Ьлковыхъ  отравить 
кого  угодно.  Онъ  сбылъ  Шерамура  сначала  въ  чуланъ  при 


-^  157  — 

конторЬ,  а  потомъ  въ  каморку  при  прачечной.  У  его  вы- 
.томаннаго  порога  была  ямина,  а  подъ  окномъ  зольная  куча, 
на  которую  выбрасывали  изъ  кухни  всякую  нечисть,  и  тутъ, 
какъ  гоБорилъ  Шераыуръ,  постоянно  «ходили  п'Ьшкомъ  три 
вороны  и  чьп-то  птичьи  кишки  таскали».  Въ  самой  же  хра- 
мин'Ь  зд'кь  была  такая  жара  и  духота,  что  Шерамуръ,  къ 
великому  своему  удивленГю  и  благополучш, — тяжко  забо.тЬлъ: 
у  него  сд'Ьлался  карбункулъ,  который  онъ  называлъ:  з.1ой 
чир1й.  Ему  не  дали  умереть  и  прислали  къ  нему  фельд- 
шера, —  молодого  еврея,  который  зд'Ьсь  тоже  бы.тъ  и  вра- 
чомъ,  и  религ10знымъ  Эмилемъ:  графиня  его  второй  годъ 
воспитывала  къ  христ1анству.  Главный  трудъ  обращен1я 
его  уже  былъ  ок'онченъ  и  по  осени  онъ  назначался  на  ко- 
роткое время  на  выставку  въ  религ10зные  салоны  Петер- 
бурга, а  оттуда  къ  отсылке  за  границу  для  креп^ен1я  по 
наилучшему  образцу  какой-то  изъ  неизв'ктиыхъ  сектъ. 
Еврей  бы.тъ  такой  же  гйрьк1й  челов^къ,  какъ  Шерамуръ, — 
онъ  былъ  вырванъ  изъ  со.тдатчины,  благодаря  тому,  что 
решился  оказать  склонность  къ  христ1анству.  Онъ  уже  вто- 
рой годъ  жилъ  зд'Ьсь  неизв'Ьстно  по  какому  прав^'  и^  чув- 
ствз^я  свое  рискованное  иоложен1е,  тЬлъ  стишки  и  Ч1ггадъ 
«трактатцы»,  —  но  онъ  былъ,  разум-Ьется,  гораздо  наход- 
чив'Ье  Шерамура,  и  сд-Ёладъ  ему  важную  усиугу,  —  спасъ 
ему  жизнь. 

Шерамуръ  лежалъ  безъ  всякаго  присмотра  —  его  дверь 
часто  некому  было  затворить  и  вороны  заходили  къ  нему 
п'Ьшкомъ  даже  въ  самую  комнату,  но  фе-тьдшеръ  нашелъ, 
что  случай  этотъ  достоинъ  иного  внимашя.  Онъ  доложилъ 
о  больномъ  графин'Ь  и  удостов'Ьрилъ  ее,  что  бол'Ьзнь  опасна, 
но  не  заразительна.  Онъ  зналъ,  что  это  быть  для  нея 
бенефисный  случай:  она  сейчасъ  же  пришла  с:ь  книжечками 
и  флакономъ  разведенной  водою  мадеры,  и  читала  Шера- 
муру  о  спасен1и  вЬрою.  Онъ  ничего  не  понялъ;  а  она  ушла, 
оставивъ  ему  трактатцы,  но  флаконъ  унесла.  Еврей  ему 
сд'Ьлалъ  выговоръ:  «что  вамъ  такого,  говоритъ,  понимать, — 
спроснтъ:  «погибъ?» — говорите:  «погибъ», — а  если  «спасенъ», 
такъ  «спасенъ». 

■ —  А  что  это  значигъ? — добивался  Шерамуръ. 

—  Ничего  не  значитъ,  —  одинъ  разговоръ,  а  зато  вамъ 
будутъ  хорошую  пиш,у  присылать  и  мадеры,  —  а  вы  еш,е 
слабы.    Онъ    взялъ   оставленные   трактатцы,   посмотрЬлъ  и 


—  160  — 

—  Ребятишки  отдамъ  разсказалл:  «учитель,  зюль,  пптер- 
скШ,  а  не  знаетъ:  почезху  с1е  важно  въ-пятыхъУ  ъатюшка 
спросплъ,  а  онъ  и  ничего».  А  отцы  ц  рады:  «какой  это, 
подхватплп,  учитель,  это  —  дуракъ.  Мы  дЬтей  къ  нелу  не 
пустимъ,  а  къ  графинюшк'Ь  пустнмъ:  если  покосецъ  дастъ 
покосить  —  пусть  тогда  ребятки  къ  ней  ходятъ,  поюгъ, 
ништо,  худого  нЬтъ».  Я  такъ  и  остался. 

—  Нп  при  чемъ? 

—  Да,  такъ  ходилъ,  дуыалъ  до  осени,  но  тутъ...  под- 
вернулось... 

—  Новая  пстор1я? 

—  Да,  изъ-за  пустого  лакомства. 

Понятно,  нетерпЬн]е  знать:  какъ  п  какая  сладость  сеп 
жпзнп  соблазнила  Шерамура?  Почему  с1е  было  важно  въ- 
пятыхъ? 

Д'Ьло  это  содер;калось  въ  англичанки. 

ГЛАВА   ДВЕНАДЦАТАЯ. 

Пожплая  дама,  о  которой  заходить  р'Ьчь,  была  особа, 
описашя  которыхъ  не  терпитъ  англ1йская  литература,  но 
которыхъ  зато  съ  любовью  разработываетъ  французская. 
См'Ь.т'бпптхе  пзъ  англ1йскпхъ  иисате.1ей  едва  касаются  одной 
стороны  —  дхъ  ипокритства.  но  Тэнъ  обйаружилъ  п  другхя 
свойства  этихъ  тартюфокъ.  Нхъ  вкусъ  мало  разборчивъ, 
пхъ  выборъ  падаетъ  на  то,  что  мен'Ье  афишируетъ.  Въ 
большинстве  случаевъ  это  бываетъ  собственный  кучеръ  или 
собственный  лакей.  Внкшняя  фешхонабельность  н  гадкая 
связь  пдутъ  ничего  не  нарушая  н  ничему  не  препятствуя. 
Если  н'Ьтъ  собственнаго  кучера  н  лакея,  тогда  хорошъ  п 
католпческ1й  монахъ.  Эти  лица  пользуются  очень  хорошею 
репутац1ею  во  многихъ  отношен1яхъ,  особенно  со  стороны 
скромности.  Вообще  англшск-Ш  культъ  дорожитъ  въ  такпхъ 
обстоятельствахъ  скромностью  субъекта  и  такимъ  его  по- 
ложен1емъ,  которое  иск.шчало  бы  всякое  подозрЬнхе.  Ше- 
рамуръ  былъ  въ  этомъ  родЬ.  Но  тутъ  д1зло  было  нкколько 
лучше:  по  тонкимъ  навыкамъ  старой  эксцентрпчки,  Шера- 
муръ  ей  даже  нрави.гся.  Она  была  свободна  отъ  русскихъ 
предразсудковъ  и  не  смотрела  на  него  презрительными 
глазами,  какими  гляд'Ьла  < мизантропка»,  опрокидывающая 
свою  лпохондрш.  или  ея  камеристки,  этотъ  безвкуснМш1Й 
родъ  и^енщинъ  въ  ц-Ьлой  вселенной.    Кр^икш,  кругленькШ, 


—   161  — 

точно  выточенный  торсъ  маленькаго  Шерамура,  его  антич- 
ныя  ручки,  огневые  черные  глаза  и  неимов'Ьрно  сильная 
растительность,  выражавшаяся  смолевыми  кудрями  и  вол- 
нистою бородою,  производили  на  нее  впечатл4н1е  сколько 
томное,  столько  же  и  безпокоящее.  Онъ  представлялся  ей 
маленькимъ  гномомъ,  который  покинулъ  темныя  н'Ьдра  горъ, 
чтобы  извтЬдать  привязанность,  —  и  это  ничего,  что  онъ 
малъ,  но  онъ  крЬпокъ  какъ  молодой  осленокъ,  о  которомъ 
Бъ  Библхи  такъ  хорошо  разсказано,  какъ  упруги  его  ноги 
и  силенъ  его  хребетъ,  —  какъ  бодро  онъ  несется  и  какъ 
неутомимо  прыгаетъ.  Она  знала  въ  этомъ  толкъ.  Притомъ 
онъ  былъ  1гапс  поУ1се, —  это  возбуждало  ея  опытное  любо- 
пытство, и,  на1,онецъ,  онъ  молчаливъ  и  совершенно  неподо- 
зрителенъ. 

И  вотъ,  мало-по-малу,  пр1учивъ  его  къ  себ-Ь  во  время 
его  бол-Ьзни,  англичанка  не  оставляла  его  своимъ  внима- 
н1емъ  и  тогда,  когда  онъ  очутился  безъ  д'Ьла  и  безъ  при- 
зора за  то,  что  не  -зналъ:    «почему  с1е  важно  въ-пятыхъ?» 

Она  была  терп'кшв'Ье  графини  и  не  покидала  Шерамура, 
а  какъ  это  д'Ьлалось  на  основан1и  какого-то  текста,  то  гра- 
финя не  находила  этого  нимало  страннымъ.  Напротивъ:  это 
было  именно  какъ  сл^Ьдуетъ, — потому  что  они  не  такъ,  какъ 
мы  —  примемся,  да  и  бросимъ,  а  она  до  конца  держатся 
правила:  Ыз  се  ^ие  1и  (1о18. 

И  та,  д^Ьпствптельно,  дер/калась  этого  правила:  она  учила 
Шерамура  по-французски,  употребляла  его  для  переписки 
«стишковъ»  и  «трактатцевъ»,  и  часто  его  подкармливала, 
спрашивая  на  его  долю  котлетку,  или  давая  ему  каштаны 
или  фисташки,  которые  онъ  любилъ  и  'Ьлъ  презабавно,  какъ 
обезьяна. 

Все  это  шло  БЪ  своемъ  порядк'Ь,  пока  не  пришло  къ 
развязкЬ,  самой  неожиданной,  но  вполн'Ь  соотв'Ьтственной 
даровашямъ  и  такту  Шерамура.  Но  это  зам'Ьчательн11йшее 
изъ  его  приключенп!  нельзя  излагать  въ  моихъ  сокраш,е- 
н1яхъ,  оно  Д0.1ЖН0  быть  передано  въ  дословной  форм]}  его 
собственнаго  разсказа,  насколько  онъ  сохранился  въ  моей 
памяти. 

—  Она, — говоритъ  Шерамуръ: — разъ  взяла  меня  за  бо- 
роду,— и  зубами  заскрип'Ьла.  Я  говорю:  чего  это  вы? 

—  Приходи  ко  мн'Ь  въ  окно,  когда  всЬ  уснутъ. 
Я  говорю: 

Сочинения  Н.  С.  Лескова.  Т.  V.  п 


—  162  — 

—  оач-Ьмъ? 

—  Я, — говорить: — тссЬ  сладости  дахъ. 

—  Какой? 
Она  говоритъ: 

—  Кнсъ-ме-квикъ. 
Я  говорю: 

—  Это  пряникъ? 
Она  говоритъ: 

—  Увидишь. 

Я  11  по.т1-зъ.  Пзъ  саду  ие  высоко:  опа  руку  спустила  и 
меня  вздернула. 

—  Пдп, — говоритъ: — за  шир.мьт.   чтобы    тънь  не  видалп. 
А  тамъ,    за  ширмой,  серебряный    иодиосъ    п   доЬ    буты- 
лочки: одна  губастая,   а  одна  такая. 

Она  сираптваетъ: 

—  Чего  хочешь:  коыьякъ  пли  шартрезъ? 

—  Мн!., — говорю: — все  равно. 

—  Пей,  что  больше  любишь. 

—  Да  мн'Ь  все  равно,  —  а  вотъ  зач'^мъ  вы  такъ  раз- 
од^^ты? 

—  А  что  такоеУ 

—  То,— говорю: — что  мн'Ь  сив1>стно — в1аь  вы  не  статуя, 
чтобъ  много  видно. 

—  А  она, — вмешиваюсь. — какъ  была  разод'Ьта? 

—  Какъ!  скверно,  совс/^мъ  виолъод1зта.  рукава  съ  фи- 
брами и  декольте  до  самыхъ  порт..  вездЬ  т-Ьло  видно. 

—  Хорошее  Тьло? 

—  Ну,  Ботъ  я  будто  знаюУ  Мерзость...  по  всЬмъ  м-Ёстамъ 
везд-Ь  духами  набрыськано  и  пудрой  приляпано...  какъ  ли- 
шаи... ЗачЬ^гь^ — говорю: — такъ  пабрыськались,  что  дышать 
неир1ятно? 

—  Ты, — говоритъ:— глупый  мальчик'ъ,  не  ионимае]иь:  я 
тебя  сейчасъ  самого  набрыськаю. — и  стала  черезъ  рожокъ 
дуть. 

Я  говорю: 

—  Оставьте,  а  то  уйду. 

Она  дуть  перестала,  а  замЬсто  того  мокрую  губку  съ 
одеколономъ  мн'Ь  прямо  въ  лицо. 

—  Это, — говорю: — еш,е  что  за  подлость! 

-~  Ничего, — говорить: — надо...  личико  чисто  д-блать. 
— .  А,  —  говорю.  —  если  таь"ь.  то  прощайте!   Выскочи.ть 


—  163  — 

пзъ-за  шпрмь[,  а  она  за  мною,    стали  б1^гать,  что-то  п^.'^а- 
лпли;  она  псп5У?алась,  а  я  за.  окно  и  спрыгнулъ. 

—  Только  всего  и  было  съ  англичанкой? 

—  Н\',  понятно.  А  буфетчикъ  изъ  этого  вывелъ,  что  я 
будто  духи  красть  лазилъ. 

—  Какъ  духи  красть?  Отчего  онъ  это  логъ  вывесть? 

—  Оттого,  что  когда  поймалъ,  отъ  меня  пахло.  Пони- 
маете? 

—  Ничего  не  понимаю:  кто  васъ  поймалъ? 

—  Буфетчикъ. 

—  ГдЬ? 

—  Подъ  самымъ  окномъ:  какъ  я  выпалъ,  онъ  и  пойма.ть. 

—  Ну-съ! 

—  Началъ  кричать:  «энгелиста  пойма.тъ!»  ну,  тутъ.  ра:;- 
ум^ется,  люди  въ  контору...  стали  графу  писать:  «иойманъ 
випктпстъ». 

—  Какъ  же  вы  себя  держа-ш? 

—  Никакъ  не  держалъ,— сид'Ьлъ  въ  ];онтор!;. 

—  Сказали,  однако,  что-нибудь  въ   свое  оправданй'? 

—  Что  говорить, — отъ  нигнлпста  как1я  оправдаи1я. 

—  Ну,  а.  далЬе? 

—  Уб'1',жалъ  за  границу. 

—  Изъ- за  этого? 

—  Н'Ьтъ;  попъ  подбавилъ:  когда  графиня  его  позвала 
сочинять,  что  нигилисты  въ  домъ  врываются  и  чтобы  ско- 
рее становой  ир1'Ьзжалъ,  попъ  что-то  приписа.тъ,  будто  я 
не  признаю:  «почему  С1е  ваншо  вт>-пятыхъ?»  Фельдшеръ 
это  узналъ  и  говоритъ  мнЬ:  что  это  такое  —  «почему  с1е 
важно  въ-пятыхъ?» 

Я  говорв):  не  знаю. 

—  ЛГожетъ-быть  это  чего  вышняго  касается?  Вамъ  те- 
перь лучше  б'Ьжать. 

Я  п  поб'Ьжалъ. 

ГЛАВА  ТРИНАДЦАТАЯ. 

Какъ  онъ  б'Ьжа.ть? — Это  тоже  интересно. 

—  П'Ьшкомъ, — говоритъ: — до  самой  Москвы  перъ,  даже 
на  подметеахъ  мозо.ш  стали.  Поше.ть  къ  живописцу,  чтобы 
сказать,  что  пять  рублей  не  принесъ,  а  ухожу,  а  онъ  со- 
вс'Ьмъ  умирает-ъ,  —  съ  кровати  не  вставалъ;  —  выслуша.1ъ, 
что  было,  и  хогЬлъ  смЬпъся,  но  поманулъ  и  изъ-подъ  по- 

11* 


—  164  — 

душки  двадцать  рублей  далъ.   Я  спросилъ: — иа  что?  А  онъ 
нагнуль  къ  уху  и  безъ  голосу  пизпнулъ: 

—  Ступайте! 

Съ  этимъ  я  утел'ь. 

—  Куда  же? 

—  Бъ  Женевку. 

—  Тамъ  были  рады  вамъ? 

—  Ругать  стали.  Говорятъ:  «у  англичанки  в'Ьрно  деньги 
были, — а  вы — этого  не  уайли.  Дуракъ  вы». 

—  Неужто  даже  не  пр1ютпли? 

—  Ничего  не  пртючалп:  я  имъ  не  годился.  —  говорятъ: 
БЫ  очень  форменный, — намъ  надо  потаенные. 

—  Тогда  БЫ  сюда? 

—  Да:  зд'Ьсь  вежливо. 

Онъ  сказалъ  это  съ  такимъ  облегчсннымъ  сердцемъ,  что 
даже  мн'Ь  легко  стало.  Я  чувствовалъ.  что  зд'Ьсь — пер'юдь; 
что  зд;Ьсь  замысловатая  истор1я  Шерамура  распадается  и 
можно  отдохнуть. 

Я  его  спросилъ  только:  увЪренъ  ли  онъ,  что  ему  въ 
Росс1и  угрожала  какая-нибудь  опасность?  Но  онъ  пожалъ 
плечами,  иотяну.ть  носомъ,  вздохнулъ  и  коротко  отв1')Чалъ: 

—  Все  же  уйти — безопасн'Ье.. 

Мы  встали  съ  края  оврага,  въ  которомъ  Шерамуръ  на- 
чалъ  волчьпмъ  вытьемъ,  а  кончилъ  божествомъ.  Пора  было 
вернуться  въ  Парижъ, — дать  Шерамуру  жрать. 

ГЛАВА  ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. 

Если  бы  я  не  им'Ьлъ  персдъ  собою  прпм15ра  «старца 
Погодина»,  какъ  онъ  скорбЬлъ  и  плакалъ  о  нЬкоемъ  блу- 
ждавшемъ  на  чужбинЬ  соотчич'Ь,  то  я  едва  ли  бы  ре- 
шился сознаться  въ  неодобрительномъ  поступк'Ь:  мн'Ь  бы.то 
жаль  Шерамура  и  я  даже  положилъ  себ'Ь  имъ  заняться 
н  довести  его  до  какого-нибудь  предЬла.  Словомъ:  я  велъ 
себя  совсЬмъ  какъ  Погодинъ.  Разбирая  рапсод1п  Шера- 
мура, я  готовъ  былъ  иногда  подозр'йвать  его  б1>  сума- 
сшеств1и,  но  онъ  не  былъ  сумасшедш1П;  другой  разъ  мн'Ь 
казалось,  что  онъ  л'Ьнивый  негодяй  и  дармо'Ьдъ,  но  и  это 
не  такъ:  онъ  всегда  ищетъ  работы,  ]1  что  вы-  ему  пору- 
чите, —  ОН!)  сд'Ьлаетъ.  Не  плутъ  онъ  уже  ни  въ  какомъ 
случае,  —  онъ  даже  несомненно  честенъ.  Онъ  такъ  какой- 
то  заыорухъ:    точно  цыпленоь'ъ,    который  еп1,е  въ  яйц!)  за- 


—  165  — 

чичкался.  Такихъ  самыя  сердобольныя  хозяйки,  какъ  только 
заы'Ьтятъ,  —  обыкновенно  «притюкпваютъ»  по  головешке 
п  выбросятъ, — II  это  очбнь  МИЛОСТИВО;  но  Шерамуръ  былъ 
не  куриный  выводокъ,  а  человЬкъ.  Родись  онъ  въ  сел'Ь, 
его  бы  считали  «ледащпнькимъ»,  но  приставили  бы  къ 
соответственному  д^лу — стадо  пасти  или  гусей  сгонять, 
и  онъ  все-таки  пропитался  бы  и  даже  не  былъ  бы  въ 
тягость;  но  средп  культурна  го  обтествп,  —  онъ  никуда  не 
годился. 

Однако,  все-таки  его  лучи1е  увезть  вт-  Росс!»),  гд'Ь  хоть 
сытнее  и  много  дармо'Ьдовъ  не  умираетъ  съ  голоду.  Поэтому 
самое  важное  было  дознаться,  тяготнтъ  ли  надъ  нимъ  ка- 
кое обвинен1е  и  нельзя  ли  ему  помочь  оправдаться? 

Но  какъ  за  это  взяться?  Къ  счастш,  однако,  явился  та- 
кой случай.  Но  прежде,  чЬмъ  дойти  до  него,  надо  сказать 
два  слова  о  томъ:  какъ  Шерамуръ  жилъ  въ  Париж'Ь. 

ГЛАВА  ПЯТНАДЦАТАЯ. 

Съ  перваго  дня  своего  прибыт1я  въ  Парижл,  он'ь  былъ 
такъ  же  обезпеченъ,  какъ  нынче.  Никогда  у  него  не  было 
ни  опред'Ьленнаго  жительства,  ни  постоянныхъ  занят1й.  Онъ 
иногда  что-то  заработывалъ,  нося  что-то  въ  гар'Ь,  иногда 
каталъ  как1я-то  бревна.  Что  ему  за  это  платили, — не  знаю, 
но  знаю,  что  имГ>ть  столько  денегъ,  чтобы  пооб'Ьдать  за 
80  сантимовъ  и  выспаться  въ  ночлежномъ  дом'Ь, — это  было 
его  выситсе  благополуч1е.  Въ  большинстве,  же  случаевъ  у 
него  не  было  никакой  работы,  тЬмъ  бол'Ье,  что,  перекаты- 
вая бревна,  онъ  сломалъ  ногу,  а  отъ  носки  тяжестей  про- 
тпралъ  свои  очень  хорошеныая,  дамск1я  плечи,  пл'Ьнившья 
англичанку.  Очевидно,  въ  рабогЬ  у  него  ни  на  что  недо- 
ставало сноровки.  Отдыхалъ  же  онъ  днемъ  и  ночью  на  буль- 
варахъ.  Это  трудно,  но  можно  въ  Париж'Ь,  а  по  привычк'1; 
Шерамуру  даже  не  казалось  трудно. 

— -  Я, — говори.тъ  онъ: — ловко  спать  могу. 

То-есть,  онъ  могъ  спать  сидя  на  лавочкЬ  такъ,  чтобы 
этого  не  зам'1^тилъ  8егдеп1;  (1е  уШе. 

—  А  если  онъ  васъ  зам'Ьтптъ? 

—  Я  на  другую  иду. 

—  Б^дь  и  съ  другой  сгонятъ? 

—  Не  скоро,- — съ  полчаса  можно  поспать.  Надо  только 
переходить  на  ту  сторону,  оп.-уда  онъ  пдетъ. 


—  106  — 

Но  теперь  обращаемся  къ  случаю. 

Разъ,  выйдя  изъ  русской  церкви,  я  встроился  въ  пар- 
к'^  Монсо  съ  моею  давнею  знакомою,  г-жевз  Т.  ^1ы  спдЬлп 
на  скамеечке  и  говорили  о  т1л'ъ,  кого  знали  и  к'оторыхъ 
теперь  хот'Ьлось  вспомнить,  А  намъ  было  о  ]{омъ  побесе- 
довать, такъ  какъ  знакомство  наию  съ  этою  дамою  нача- 
лось еще  во  дни  восторговъ,  иробужденныхъ  псковскою 
пстор1ею  Гемпеля  съ  Якушкинымъ  и  тверскою  эпопеею  «пяти 
дворянъ».  Мы  вм'Ьст'Ь  перегорали  въ  нтихъ  трепетан1яхъ. — 
нотомъ  разбились:  она,  тогда  еще  молодая  дама,  съ  именемъ 
и  обезпеченнымъ  состоян1емъ,  переселилась  на  л:итье  въ 
Парижъ,  а  я, — мелкая  литературная  сошка,  остался  на  ро- 
дине испытывать  тоску  за  различные  мои  гр'Ьхи,  и  всего 
болЬе  за  то,  чего  во  мн-Ь  никогда  не  было,  т.-с.  за  какое-то 
иаправлсте.  1 

Съ  т'Ьхъ  поръ  минуло  безъ  малаго  четверть  стол'Ьт1Я  и 
многое  изм'1'.нилось,  -  -  однихъ  не  стало,  друг1е  очутились 
слишкомъ  далеко,  а  мы,  которыхъ  зд'кь  свелъ  случай  посл'!; 
долгой  разлуки,  могли  не  безъ  интереса  подвергнуть  другъ 
друга  пров'Ьркамъ:  что  въ  комъ  изъ  насъ  испарилось,  что 
осталось  и  во  что  преложилось  и  окрасилось.  Она  въ  это 
время  видЬла  больше  меня  людей  пнтересныхъ,  и  притомъ 
такихъ,  о  которыхъ  я  нмЬлъ  только  одни  книжный  поня- 
т1я.  Въ  дни  ея  отъЬзда,  я  помню,  что  она  горкта  однимъ 
иостояннымъ  и  ни  на  минуту  не  охла'/кденнымъ  желан1емъ 
стать  близко  къ  Гарибальди  и  къ  Герцену.  О  иервомъ  она 
писала,  что  '1'.зднла  на  Капреру.  но  Гарибальди  ей  не  по- 
нравился: онъ  не  чуждался  женскаго  пола,  но  относился  къ 
дамамъ  слишкомъ  реально.  Онъ  ей  показался  .лучше  издали, 
но  почемд-  и  какъ,  —  я  ее  о  томъ  не  разспраипшалъ.  Гер- 
ценъ  тоже  не  выдержалъ  критики:  онъ  сдЬла.1СЯ  подъ  ста- 
рость «не  интересенъ  какъ  тайный  сов'Ьтникъ»,.  п  очень 
1,-апрпзенъ  и  придирчивъ.  Дама  весьма  хорошо  ум'Ьла  пред- 
ставлять, какъ  она  краснЬла  за  него  въ  одномъ  женев- 
скомъ  ресторан'1'., — гдЬ  онъ  при  множестве  туристовъ  «велъ 
возмутительную  сцену  съ  горчичницей»  за  то,  что  ему  по- 
дали не  такую  горчипу.  Онъ  былъ  подвязанъ  подъ  горло 
салфеткою  и  кипятился  совершенно  какъ  русск1Й  помЬщикъ. 
Вс'Ь  даже  оборачивались...  II  это  бы.тъ  тотъ,  чьи  остро- 
умный клички  п  прозвища  такъ  см'Шили  либеральный  Пе- 
тербургъ  шестидеся1ыхъ  годовъ!  Это  невозможно  было  сне- 


—  167  — 

сти:  дама  махнула  рукой  на  подвязаннаго  салфеткою  старца 
и  даже  въ  вид-Ь  легкой  пронтп  отыгралась  съ  нимъ  па  его  же 
картахъ:  она  называла  его  «салфеточнымъ».  ЗатЬзгь  ея  внн- 
ман1е  занимали  Клячко.  Лангевичъ,  Пустовойтова,  наконецъ 
папа  П1и  IX,  отъ  котораго  она  тогда  только-что  возвратилась 
п  была  въ  восторгЬ  по  причине  его  «бол:ественнаго  лица». 

—  Кротость,  ласковость  и...  какое  обхожден1е, — говорила 
она: — всш>ому  онъ  что-нибудь...  Пусть  его  бранятъ,  что  онъ 
выдумалъ  непогрешимость  п  зачат1е,  но  какое  мнЬ  д^ло! 
Это  все  въ  догматахъ...  Бо'гке  мой!  кто  тутъ  что-нибудь  раз- 
беретъ,  а  не  все  лн  равно,  какъ  кто  вЬритъ.  Но  какая  пре- 
лесть... Бъ  одномъ  представлен1п  было  много  русскихъ:  одинъ 
знакомый  профессоръ  съ  дву-мя  женами,  то-есть  съ  закон- 
ной и  съ  романической,^и  купецъ  изъ  Риги,  раскольникъ — 
л'Ьчпться  1)3дилъ  съ  дочерью.  д1.вуп1К0Ю...  ВсЬхъ  приняли, — 
только  раскольнику  велкти  фракъ  надЬть.  Старикъ  никогда 
фрака  не  над'Ьва.ть,  но  т.-упилъ  и  во  фрак'Ь  пришелъ...  П 
онъ  со  всЬми,  со  всЬми  умЬ.гъ  заговорить,  —  съ  нами  по- 
французски,  а  раскольнику  черезъ  переводчика  напомнилъ 
что-то  такое,  будто  государю  говорили,  что  «въ  его  повпз- 
нахъ  есть  старизна»,  пли  «старина»,  Говорятъ  —  это,  дей- 
ствительно, такъ  было.  Раскольникъ  даже  зарыдалъ:  «ба- 
тюшка, говоритъ:  откуда  износишь  С1е,  отколь  тебЪ  все 
в'Ьдомо?»  упа.1ъ  въ  ноги  и  вставать  не  хочетъ.  «Старина, 
старина»,  говоритъ...  Мн1.  это  нравится:  съ  одной  стороны 
находчивость,  съ  другой  простота...  Зд^сь  теперь  въ  мод1^ 
Берсье:  онъ  измЬнилъ  католичеству,  сд'Ьлался  пасторомъ  и 
все  иротивъ  папы...  Я  и  его  не  осулцаю, — у  него  талантъ. 
но  онъ  не  правъ  и  я  ему  прямо  говорю:  вы  не  нравы;  папу 
надо  видЬть;  надо  на  пего  г.тяд'Ьть  безъ"  предуб'ЛждснЬ!, 
потому  что  съ  предубЬжденхемъ  все  можетъ  показаться 
дурно, — а  безъ  предупрежден1я... 

Но  только-что  опа  это  высказала,  —  на  поворот-Ь  аллеи, 
какъ  изъ  земли  вылупплся  Шерамуръ, — и  !>-акой, — въ  ка- 
комъ  Епд^Ь  п  З'бранств15!  Шершавый,  всьмочекпыи,  тош,1й, 
весь  въ  пыли,  какъ  выскочиви11Й  изъ-подъ  грязной  застрЬхп 
котъ.  съ  желтымъ  листомъ  въ  своей  нечесаной  бороде  и 
прорЬхами  на  блузь  и  на  обоихъ  колЬнахъ. 

При  появлен1и  его  я  просто  вздрогнулъ,  перервалъ  ожи- 
вленный разсказъ  моей  дамы  и,  пользуясь  правами  корот- 
каго  знакомства,  взялъ  ее  за  руку  и  июпнулъ: 


—  168  — 

—  А  вотъ,  посмотрите-ка  безъ  предубЬжден)я. 

—  На  кого?  Вотъ  на  этого  монстра? 

—  Да;  я  посл'Ь  разскажу  вамъ,  какое  подъ  этпмъ  загла- 
в1емъ  содержан1е. 

Она  прищурилась,  разсмотр15ла  и...  тоже  вздрогнула. 

—  Эта  ужасно! — прошептала  она  всл-Ьдъ  Шерамуру,  когда 
онъ  минулъ  насъ,  не  удостопвъ  ни  едйнаго  взгляда,  съ  по- 
нурою, совершенно  падающею  головою.  Надо  было  думать, 
что  нын'Ьшнюю  ночь,  а  можетъ  быть  и  н'кколько  ночей 
кряду,  его  мало  пожал'Ьлъ  зег^еп^  с1е  \а11е. 

Моя  дама  схватила  за  карманъ,  достала  портмонэ  и,  вы- 
нимая оттуда  десять  франковъ.  сказала: 

—  Вы  можете  ему  передать  это?.. 

—  О,  да,  говорю,  —  съ  удовольств1емъ.  —  Но,  позвольте, 
вотъ  что  мн-Ь  пришло  въ  голову:  вы  В'Ьдь  в'Ьрно  знакомы 
съ  к'Ьмъ-нпбудь  изъ  зд'Ьшнихъ  нашихъ  дипломатовъ? 

—  Еще  бы, — даже  очень  дружески. 

—  Помогите  же  этому  б^Ьдияку. 

—  Въ  чемъ? 

- —  Надо  узнать:  преступникъ  онъ  или  нЬтъ? 

—  Охотно,  только  если  они  знаютъ.  Но  они,  кажется,  о 
русскпхъ  никогда  ничего  не  знаютъ. 

—  Они,— говорю: — -могутъ  узнать. 

Она  вызвалась  поговорить  съ  однимъ  изъ  близкихъ  ей 
людей  въ  посольств'Ь  и  черезъ  два  дня  пишетъ  мн'Ь,  чтобы 
я  прислалъ  къ  ней  Шерамура:  она  хот^Ьла  дать  ему  реко- 
мендательную карточку,  съ  котороБТ  тотъ  долженъ  пойти  къ 
г.  N.  N.  Это  бы.чъ  видный  чиновнпкъ  посольства,  который 
об'Ьщалъ  принять  п  выслушать  Шерамура  и,  еслп  можно, 
помочь  ему  очистить  возвратный  путь  въ  отечество. 

—  А  тогда, — прибавила  дама: — я  беру  на  себя  собрать 
ему  средства  на  дорогу,  буду  просить  въ  Петербурге  и  проч., 
и  проч. 

Думаю:  чего  же  еще  лучше  надо? 
Передаю  все  это  Шерамуру  и  спрашиваю: 

—  Что  вы  на  это  скажете? 

—  Да  я, — отв'Ьчаетъ: — не  понимаю:  зачЬмъ  это? 

—  Вы  разв'Ь  не  хотите  въ  Росс1ю? 

—  Н'Ьтъ;  отчего  же, — могу;  тамъ  пнщеварен1е  лучше. 

—  Такъ  идите  къ  этой  дамЬ.     > 

—  Хорошо.  Она  дура? 


—  169  — 

—  Съ  какой  же  стати  она  будетъ  дурою? 

—  Аристократка. 

—  А  они  разв^  всЬ  дураки? 

—  Да  я  не  знаю,  я  такъ  сиросилъ:  какая  она? 

—  Это  вамъ  все  равно, — какая  она, — она  очень  добрая, 
ириниыаетъ  въ  васъ  участхе  и  въ  силахъ  вамъ  помочь, 
какъ  никто  другой.  Вотъ  все,  что  вамъ  достаточно  знать 
и  идти. 

■ —  И  ничего  изъ  этого  не  будетъ. 

—  Почему  не  будетъ? 

—  В-Ьдь  я  сказалъ. 

—  Н'Ьтъ,  не  сказали. 

—  Аристократка, 

■ —  Такъ  вы  не  пойдете? 

Онъ  помолчадъ,  поводилъ  носомъ  и  протянулъ: 

—  Ну,  чортъ  съ  ней, — пожалуй  схожу. 

Онъ  это  д^Ьлалъ  совершеннымъ  ^гапйе  81дпоге,  —  чтобы 
отвязаться.  Ну,  да  и  то  слава  Богу,  что  хоть  мало  на  ладъ 
идетъ.  Моя  знакомая  женщина  съ  душою, — она  его  пойметъ 
и  на  его  нев-Ьжество  не  обидится. 

Другое  д'Ьло,  —  какъ  онъ  аттестуетъ  себя  въ  самомъ  по- 
сольств'Ь  передъ  русскпмъ  дипломатомъ,  котораго  чувства, 
];онечно,  тоныие  и  который,  по  уставамъ  своего  уряда,  «по 
постуикамъ  поступаетъ»,  а  не  по  движен1ю  сердца. 

ГЛАВА  ШЕСТНАДЦАТАЯ. 

Я  ждалъ  развязки  дипломатическихъ  свиданш  Шерамура 
съ  нетерп'Ьн1емъ,  гЬмъ  бол'йе,  что  все  это  зат'Ьялось  нака- 
нун'Ь  моего  отъ-Ьзда,  и  вотъ  мн'Ь  не  терпится:  вечеркомъ  въ 
тотъ  день,  какъ  онъ  долженъ  былъ  представиться  своей 
иатронесс'Ь,  я  'Ьду  къ  ней  и  не  могу  отгадать:  что  застану? 
Но  застаю  ее  очень  веселую  и  довольную. 

—  Вашъ  Шерамуръ, — говоритъ: — презабавное  существо. 
Какъ  онъ  'Ьстъ! — какъ  зв'Ьренышъ. 

—  Вы  его  кормили? 

—  Да;  я  его  брала  съ  собой... 

—  Вотъ  какъ,  я  всегда  зналъ,  что  у  васъ  предоброе 
сердце,  но  это  еще  шагъ  впередъ. 

—  Отчего? 

-—  Оборвышъ  онъ  этакой,  а  вы  его  водилг!  п  вм'Ьстъ 
об15дали. 


—   170  — 

—  Ахъ,  это-то!  Ну,  полноте,  в1.дь  зд'Ьсь  не  Росс1я.  Ис 
безпокоЁтесь  меня  хвалить:  въ  ПетербургЬ  я  бы  этого  ни 
за  что  не  сделала,  а  здкь  что  же  такое...  Я  такая,  какъ 
всЬ,  п  могу  д1)Лать  что  хочу.  Гарсоны  на  него  только  все 
удивлялись.  Я  имъ  сказала,  что  это  ди1ай  изъ  русской  Си- 
бири, и  они  его  все  разс:.1атриБа.1и  н  бы.ш  къ  нему  очень 
б1иКливы.  а  кстати:  бы  заматилп,  какъ  онъ  кости  гризетъ'.-' 

—  НЬтъ, — говорю: — что-то  не  заыЬтилъ. 

—  Ахъ,  это  прелестно:  онъ  ихъ  грызетъ  какъ  будто  ка- 
к'ую-пибудь  жареную  вермишель  и  чавкастъ  какъ  поросе- 
ночекъ. 

—  Да.  —  говорю:  —  насчетъ  изящества  съ  нимъ  нужна 
снисходительность. 

Но  она  и  приняла  это  снисходительно,  и  даже  разсказала 
оставш1йся  у  меня  въ  памяти  анекдотъ  о  друго^гь.  еще  бо- 
л1'.е^протпвномъ,  способ!,  обращаться  съ  костями.  Дт^ло  шло 
объ  одномъ  ея  велпкосвЬтскомъ  кузенЬ  Вово  и  состояло  въ 
томъ,  что  этотъ  кузенъ,  руссшй  консерваторъ.  удостоясь 
чести  кушать  за  особымъ  столикомъ  съ  н!.которою  прин- 
цессою, ощутилъ  неодолимое  н;елан1е  показать,  какъ  онъ 
чтить  этотъ  счастливый  случай.  Онъ  остановилъ  лакея,  убн- 
равшаго  тарелку  съ  косточками  птички,  которую  скушала 
принцесса,  выбра.1Ъ  изъ  нихъ  дв1^  пли  три,  заверну.ть  въ 
свой  б'Ьлый  платокъ  и  сказалъ,  что  д-^лаеть  это  съ  тЬмъ, 
чтобы  «сберечь  ихъ  какъ  святыню».  Но,  къ  со;ка.1'Ьн1ю, 
все  это  было  дурно  принято:  принцесса  обид'Ьлась  такою 
грубостью,  и  кузенъ  Вово  .тншп.тся  впередъ  приглашен1и. 
Дама  называла  это  «русскимъ  великосвътски^гь  бебепзмомъ». 
который  ставила  безъ  сравнен1я  ниже  Шерамурова  чав- 
канья,— а  я  ее  не  оспарива.тъ. 

—  Конечно, — говорю: — такой  неделикатности  Шерамуръ 
не  сдЬлаетъ,  но  вотъ  "меня  занимаетъ:  какъ  онъ  поведетъ 
себя  съ  дипломатомъ?  Предупредили  ли  вы  того:  какой  это 
экземпляръ? 

—  Какъ  же, — я  в^е  сказала. 

—  Ну,  и  что  же  онъ? 

—  Очень  смеялся. 

Я  покачалъ  головою  и  сомнительно  спросилъ: 

—  Зачъ>гь  ИлС  онъ  очень  смЬялся? 

—  А  что? 

—  Да   такъ...    Зач1.мъ   :-)То  они  всЬ  нынче  любятъ  оч/'иь 


—  171  — 

смпяться,   когда   слышатъ  о  страдающпхъ  людяхъ.  Лучше 
бы  немножко  посм'Ьяться  и  больше  о  нихъ  подумать. 

II  она  вздохнула,  и  говоритъ: 

■ —  Правда,  правда,  правда. 

—  А  когда, — спрашиваю, — пхъ  гепг1е2-уои8? 
■ —  Завтра. 

—  Ну,  хорошо.  А  Шерамуру  вы  но  дали  никакого  на- 
ставленхя,  какъ  ему  себя  держать? 

—  Н'1-.тъ. 

—  Это  очень  '/Каль, 

—  Да  не  могла, — говоритъ:^ — онъ  тат.-ъ  скоро  уб'Ьжалъ, 
что  мы  и  не  простились. 

—  Отчего  же  такъ? 

—  Не  знаю;  до.1жна  была  на  минуту  выйти  п  предло- 
жила ему  почитать  книгу,  а  когда  пришла  опять  въ  ком- 
нату,—  его  уже  не  было;  д'Ьвупхка  гово})птг,:  П1вырнулъ 
книгу  и  убЬжалъ,  какъ  будто  за  нимт>  самъ  дьяволъ  гнался. 

—  Что  за  чудакъ! 

—  Да. 

—  Что  же  это  можетъ  значить? 

■ —  Я  васъ  могла  бы  объ  этомъ  спросить,  вы  его  бо.тьше 
знаете. 

—  Такъ,  говорю,  —  но  надо  знать:  что  передъ  этпмъ 
было? 

—  Передъ  атпмъ?  —  передъ  этпмъ  онъ  съЬлъ  довольно 
много  омлета  съ  малиной. 

—  А,  говорю. — это  тоже  не  шутка. 

И  мьг'оба,  казалось  намъ,  поняли  и  разсмЬялись. 

■ —  Но,  впрочемъ, — добавила  она: — я  над'1',юсь,  что  все 
будетъ  хорошо. 

А  я,  признаться,  на  это  не  надЬялся,  хотя  п  самъ  но 
зналъ, — почему  вс!»  добрыя  надежды  на  его  счетъ  были 
мн'Ь  чужды, 

Зат'Ьгь,  сл'Ьдуюиий  день  я  провелъ  въ  б1-,готн1.  и  въ 
сборахъ  п  не  видалт;  Шерамура.  Консъержъ  говори.гъ,  что 
онъ  приходилъ,  узналъ,  что  зюня  нЬтъ  дома,  и  ушелъ,  что- 
то  написавъ  на  притолк'Ь. 

Я  долго  разбпралъ  и  прочиталъ  нЬчто  несообразное  и 
но  отвечавшее  главно:>1у  интересу  минуты.  Надпись  гласила: 
«оставьте  мнЬ  пузырянку  глазныхъ  капель,  что  помогаютъ 
отъ  зубной  бо.ти». 


—   172  — 

Я  зналъ,  что  онъ  сминъ  разъ,  ь'огда  у  него  бо.гЬли  зубы, 
взялъ  въ  ротъ  быви11я  у  згеня  глазныя  капли  и  тотчасъ 
нсц'Ьл'Ьлъ.  Это  меня  тогда  удивило  и  насм'Ьшпло,  п  я  от- 
далъ  консьержу  «пузырянку»,  чтобы  передалъ  Шерамуру, 
если  онъ  не  застанетъ  меня  дома.  Но  онъ  не  прпходплъ 
за  глазными  каплями,  —  в'Ьроятно,  зубы  его  прош.тн  сами 
собою. 

На  сл'Ьдугощ1й  день  пнъ  не  явился,  и  еще  день  его  тоже 
не  было,  а  иотомъ  уже  и  наступилъ  и  день  моего  отъ'Ьзда. 
Шерамуръ  какъ'  въ  воду  канулъ. 

Я  былъ  въ  затруднен1и;  мн'Ь  чрезвычайно  хот'Ьлось  знать: 
ч'Ьмъ  его  Богъ  черезъ  добрыхъ  людей  обрадовалъ;  но  Шер- 
амура  нЬтъ  и  н'Ьтъ, — какъ  сквозь  землю  провалился. 

Хоть  неловко  было  докучать  моей  дам'Ь  пос.тЬ  прощан1я. 
но  я  урвалъ  минутку  и  "Ьду  къ  ней,  чтобы  узнать:  не  былъ 
ли  у  ней  мой  несмысль,  или  не  с.тыхала  ли  о  немъ  чего- 
нибудь  отъ  того,  къ  кому  его  посылала. 

Прх'Ьзжаю  и  не  застаю  ея  дома:  говорятъ,  она  на  ц'Ьлую 
нед'Ьлю  у]^хала  къ  пр1ятельнип,'Ь  за  Сенъ-Клу. 

Конечно,  больше  искать  слуховъ  было  негд-Ь,  и  я  поми- 
рился съ  той  мыслью,  что,  вероятно,  такъ  завтра  и  уЪду, 
ничего  не  узнавъ  о  Шерамур'Ь.  А  иотомъ, — думаю,  онъ, 
пожалуй,  такъ  п  затеряется,  и  въ  сознан1и  моемъ  о  немъ 
останется  какой-то  разсучившшся  обрывокъ...  Бз'детъ  и 
жалко,  и  досадно  всю  жизнь  воображать,  что  онъ  попреж- 
нему  все  голоденъ  и  холоденъ  и  блуждаетъ  отъ  одной  скамьи 
до  другой,  не  им'Ья  гд'Ь  выспаться. 

Кто  настоящтй  эгоистъ,  кто  съ  толкомъ  любитъ  свой  ду- 
шевный комфортъ,  тотъ  долженъ  тщательно  избегать  такихъ 
воспоминан1Й.  Вотъ  почем}',  между  прочпмъ,  и  слЬдуетъ  зна- 
комиться только  съ  порядочными  людьми,  у  которыхъ  д-Ьла 
ихъ  всегда  въ  порядке,  и  надо  ихъ  бросать,  когда  фортуна 
поворачивается  къ  нимъ  спиною.  Это  подлое,  но  очень 
практическое  правило. 

Н  вотъ  прошла  последняя  ночь,  прошло  утро:  я  сб'бгалъ 
позавтракать  невозможными  блюдами  т-те  бпИайе, — все 
въ  чаяши  встр'Ьтить  тамъ  Шерамура,  и,  наконецъ,  за 
часъ  до  отхода  по'1'.зда,  нанялъ  ф1акръ,  взялъ  мой  багажъ 
и  5"^халъ. 

Я  зналъ,  что  прИцу  на  амбаркадеръ  рано;  это  мнЬ  было 
нужно,    чтобы   встрЬтпться  съ  зем.тякомъ,  съ  которымъ  мы 


~   173  — 

условились  "Ьхать  въ  одномъ  по'Ьзд^,  ирлтомъ  я  хот^лъ  по- 
править своп  Нгблудокъ  н'Ьсколько  лучшпыъ  завтракомъ. 

О  Шерамур'Ь  размышлять  было  уже  некогда,  но  зато 
онъ  самъ  очутился  передо  мною  въ  самую  неожиданную 
минуту,  н  притомъ  въ  особенномъ,  мало  свойственпомъ  ему 
настроен1и. 

ГЛАВА  СЕМНАДЦАТАЯ. 

Передъ  самымъ  главнымъ  подъ'Ьздомъ  амбаркадера  се- 
верной дороги  есть  небольшой  ресторанъ  съ  широкимъ 
тротуаромъ,  от'1шеннымъ  пятью  густыми  каштанами,  подъ 
которыми  разставлено  множество  бЬлыхъ  мраморныхъ  сто- 
лпковъ.  Зд1>сь  даютъ  настоящее  мясо  и  очень  хорошее 
красное  впно.  Такнхъ  ресторанчиковъ  тутъ  н'Ьсколько  и 
вс'Ь  они,  главнымъ  образомъ,  существуютъ  на  счетъ  отъ- 
'Ьзл^ающихъ  и  провожающихъ;  но  самый  лучш1й  изъ  нихъ 
это  тотъ  ресторанъ  съ  пятью  каштанами,  о  которомъ  я 
разсказываю.  Тутъ  мы  условились  встрЬтпться  съ  земля- 
комъ,  съ  которымъ  хот'Ьли  держать  путь,  и  какъ  сговори- 
лись, такъ  и  встрЬтились.  Комиссхонеръ  избавилъ  насъ 
отъ  всякихъ  трудовъ  по  сдач'Ь  багажа  и  покупк'Ь  билетовъ, 
п  мы  имЬли  добрый  часъ  досужаго  времени  для  посл-Ьд- 
няго  завтрака  подъ  т1шью  парижскихъ  каигтановъ.  Мы 
заняли  одпнъ  столикъ,  спросили  себ'Ь  бифштексы  и  вина, 
и  не  усп'Ьли  воткнуть  вилки  въ  мясо,  какъ  на  импер1ал1э 
выдвннувшагося  изъ-за  угла  омнибуса  появился  Шерамуръ, 
котораго  я  издалека  узналъ  по  его  волнуюш,ейся  черномор- 
ской бород'Ь  и  бандитской  шлянЬ.  Онъ  и  самъ  меня  зам1- 
тилъ  и  сначала  закивалъ  головою,  а  потомъ  скоро  соско- 
чилъ  съ  имперхала  и,  взявъ  меня  за  руку,  сжалъ  ее  и  не 
только  подержалъ  въ  своей  рук'Ь,  но  для  чего-то  поводилъ 
изъ  стороны  въ  сторону  и  даже  промычалъ: 

—  Ну! 

—  Да,  говорю:  вотъ  я  и  уЬзжав:),  Шерамуръ. 

Онъ  опять  пожалъ  и  поводилъ  мою  руку,  опять  что-то 
промычалъ  и  сталъ  'Ьсть  бифштексъ,  который  я  вел'Ьлъ  по- 
дать для  него  въ  ту  минуту,  когда  только  его  завид'Ьлъ. 

—  Пейте  вино,  Шерамуръ,  —  поднимайте  прощальную 
чашу, — вЬдь  мы  съ  вами  прощаемся,  пошутилъ  я,  загово- 
ривъ  т  ЬосИ  гошапибске  ЗиПе. 

—  Могу, — отв'Ьчалъ  онъ. 


—   171  — 

Л  налилъ  ему  большой  кубокъ,  ■  въ  1;оторый  входнтъ 
почти  полбутылки,  и  спросилъ  еще  вина  и  еще  мяса.  Мн-к 
хог1'.лось  на  разставаньи  накормить  его  до  отвала  и,  если 
можно,  напоить  влагою,  веселящею  сердце. 

Онъ  Б],1иилъ,  поднялъ  Д1)угой  к-убокъ,  который  я  ему  на- 
лилъ, сказалъ  «ну»,  Водохнул'ь  и  оиять  новодплъ  мою  руку, 
и  опять  сталъ  'Г,сть.  Наконецъ,  все  это  было  копчено,  онъ 
выпилъ  трет1й  кубокъ,  сказалъ  свое  «буде»,  закурилъ  ка- 
иоральную  сигаретку  и,  опустивъ  руку  подъ  столъ,  сталъ 
держать  меня  за  руку.  Онъ,  очевидно,  хотЬлъ  что-то  ска- 
:;ать,  или  сд-Ьлать  что-то  теплое,  д])ужественное,  но  не  зналъ, 
какъ  это  д'1'.лается.  У  меня  въ  грудп  закипали  слезы. 

Я  воспользовался  его  рукожат1емъ  и  тихо  перевелъ  въ 
его  руку  двадцатп-франковый  червонецъ,  которымъ  пред- 
варительно подавплъ  его  въ  ладонь.  Онъ  почувствовалъ  у 
себя  въ  рукЬ  монету  и  улыбнулся,  улыбнулся  совершенно 
просто  и  отв'1зчалъ: 

—  Могу,  могу, — и  съ  этимъ  зая.'алъ  деньги  въ  ладонь  съ 
ловкостью  приказнаго  старыхъ  временъ. 

—  Ну,  какъ  же, — говорю: — разскажите,  любезный  Шер- 
амуръ,   каковъ   вышелъ   дебютъ  вашъ  въ  большомъ  свЬгЬ? 

—  Гд^Ь  это? 

—  Въ  ПОСОЛЬСТВ'Ь. 

—  Да,  былъ. 

—  Что  1ке...  какой  вы  тамъ  пмЬли  усп'Ьхъ? 

—  Никакого. 

—  Почему? 

—  Я  не  знаю. 

—  Ну,  П1утки  въ  сторону:  разсказывайте  по  ппрядку: 
вы  нашли  кого  нужно? 

—  Наше.гь.  Я  сначала  попалъ  было  куда-то,  гдЬ  напи- 
сано: «извЪщаютъ  соотечественниковъ,  что  здЬсь  никакихь 
][особ1й  не  выдаютъ».  Тамъ  мн'Ь  сказа.пт,  чтобы  смотрЬть, 
гд'Ь  на  дверяхъ  заплатка  и  на  заплатк'Ь  его  пмя  написано. 

—  Ну,  вы  нашли  заплатку  и  позвонили? 

-  д^^. 

—  Васъ  приняли? 

—  Да,  пустнлн. 

—  II  вы  разсказали  этому  дипломату  всю  вашу  истор1ю? 
П1ерамуръ  посмотр'ктъ  на  меня,  какъ  д'Ьлалъ  всегда,  когда 

ему  не  хотелось  говорптъ,  и  отв1','1алъ: 


—  175  — 

—  Ничего  я  ому  не  разсказыва.ть. 

Но  я  не  могъ  позволить  ему  такъ  легко  отъ  меня  отд'Ь- 
латься  п  иристалъ: 

—  Отчего  лее  вы  не  разсказали?  В'Ьдь  вы  же  съ  т^мъ 
пошли... 

—  Да  что-ЛчЪ.  какъ  ему  разсказывать,  если  оиъ  не  вы- 
шелъ. 

— ■  Что  это  за  му'1ен1е  съ  вами:  «приняли»,  «не  вы- 
ше.ть » , — говорите  толеомъ! 

—  Лакей  пустилъ  и  ве.гЬлъ  пять  мипутъ  подождать.  Я 
подождалъ  пить  мпнутъ.  а  пото.мъ  говорю:  пять  минутъ 
проиыо.  Лакей  говоригь:  «что  дклать,  —  1П01181еиг  В'Ьрно 
]10забылъ»,  Л  я  говорю:  ну,  такъ  скажи  же  своему  топ- 
йхепг,  что  онъ  свинья, — и  ушелт.. 

Я  просто  глаза  вытараш,плъ:  неужто  ;!Т0  и  все,  ч1;мъ 
К'ончилась  моя  затЬя? 

—  А  что  лес  вамъ  еще  надо? 

—  Шерамуръ,  Шерамуръ!  Злополучное  и  бЬдное  созда- 
нье: да  разв'Ь  это  такъ  молшо  дЬлать? 

—  А  к-акъ  еще  надо  д'Ьлать?    ' 

—  Да  вы  бы  подумали, — в1',дь  мы  пзъ-за  этого  подняли 
Ц'кчуш  истор1ю:  впутали  сюда  св1ггскую  даму... 

—  А  ей  что  такое? 

—  Какъ  что  такое?  Она  васъ  рекомендовала,  за  васъ 
старалась,  п])осила,  а  вы  поитли,  об])угалп  знакомаго  ей 
челов'Ька  въ  его  л:е  дом'1]  п  при  его  же  слугЬ.  БЬдь  это  же 
такъ  не  водится. 

—  Отчего — не  водится? 

—  Ну,  вотъ  еп1;е:  «отчего?» — не  водится,  а  вдобавокъ  ко 
всему  ыол;'етъ-быть  вы  поступили  но  только  ]1)убо,  но  п 
совершенно  несправедливо. 

Шерамуръ  сдЬлалъ  впдъ  р-Ьзкаго  недоум'Ьн1я  п  вскрпчалъ: 

—  Какъ  это...  я  несправедливо  сдЬлалъ! 

—  Да;  вы  несправедливо  сдЬлалп;  этотъ  чяновник-ъ  въ 
самомъ  дкт!'.  могъ  быть  занятъ,  могъ  п  позабыть. 

—  Ну,  перестаньте. 

—  Отчего? 

— ■  Катая  у  нпхъ  занят! я! 

—  У  дипломатовъ-то? 

—  Да! 

—  А  снопилпя? 


-  176    - 

—  Бее  глупост]!. 

—  Покорно  васъ  благодарю. 

—  РазумЬется;  у  нихъ  л:рать  всегда  готовое.  Я,  батюшка, 
ироходилъ,  саыъ  впд'Ьлъ:  внизу  тамъ  поваръ  въ  колпак'Ь  и 
кастрюли  кип'Ьлн.  Чего  еще:  жри  пока  не  надо, 

Я  дольше  не  выдержалъ,  разсмЬялся  и  приказалъ  подать 
еще  вина. 

Шерамуръ  освЬтился;  инъ  иичувствовалъ,  тго  его  пытка 
кончилась:  онъ  опять  изловплъ  мою  руку,  помялъ  ее,  пово- 
дилъ,  вздохнулъ  п  сказалъ: 

—  Бросилъ...  не  надо  ничего. 

■—  Это  д'Ьло  о  вашей  судьб-Ь  бросить? 

—  Да;  какая  судьба...  Ну  ее!.. 

—  А  мн'Ь,  говорю,  —  ужасно  да;ке  это  ваше  равнодуш1е 
къ  себ'Ь. 

—  Ну,  вотъ, — есть  о  чемъ. 

Русск1ц  человЬкъ,  —  думаю  себ'Ь: — одна  у  него  жизнь,  и 
та— безд'Ь.тица.  А  онъ  вдругъ  оказываетъ  мнЬ  снисхожден1е. 

—  Вы,  говорить,  —  можете,  если  хотите,  лучше  въ  Пе- 
тербург'Ь? 

—  Что  это  такое? 

—  -  Да  прямо  Горчакову  поговорите. 

—  А  вы  думаете,  что  я  такая  персона,  что  вижу  Гор- 
чакова запросто  и  могу  съ  нимъ  о  васъ  разговаривать  и 
сказать,  что  въ  Париж'Ь  проживаетъ  второй  Петръ  Пвано- 
вичъ  Бобчпнск1Й. 

—  ЗачЬм'1>  Бобчинск1Й,  -  сказать  просто,  такъ,  что  было? 

—  А  вы  думаете  я  знаю,  что  такое  съ  вами  было? 

—  Разум'Ьется,  знаете. 

—  Ошибаетесь:  я  знаю  только,  что  васъ  цыгане  съ  'де- 
вятаго  воза  потеряли,  что  васъ  землем'Ьръ  въ  т'Ьсный  па- 
салтырь  заппралъ,  что  вы  на  дворъ  просились,  проскольз- 
нули какъ  Спиноза  и  ушли  оттого,  что  не  знали,  почему 
С1е  важно  въ-пятыхъ. 

—  Вотъ,  -вотъ  это  все  и  есть, — больше  ничего  не  было. 
— ■  Неужто  это  такъ-   решительно  все? 

—  Да,  разумеется,  такъ! 

—  И  больше  ничего^ 

—  Ничего? 

—  Припомните? 

Прппомина.1ъ,  ■  припомина.т1>  и  говоритъ: 


—   177   — 

—  Я  у  одной  дамы  былъ,  она  меня  къ  одному  мужчинЬ 
послала,  а  тотъ  къ  другому.  ВсЬ  добры,  а  помогать  не  мо- 
гутъ.  Тогда  одинъ  ынЬ  работу  далъ  и  не  заплатила  —  ого 
арестовалп. 

—  Вы  писали,  что  ли? 

—  Да. 

—  Что  же  такое? 

—  Не  знаю.  Я  середину  писалъ,  —  безъ  конца,  безъ 
начала. 

—  И  политпчн'Ье  этого  у  васъ  всю  жизнь  ничего  не 
было? 

—  Не  было. 

—  Ну,  такъ  вотъ  же  вамъ  послЬднШ  сказъ:  какъ  вы 
себя  дурно  ни  держали  въ  посольств'Ь,  ступайте  опять  къ 
этой  дам-Ь  и  разскажите  ей  откровенно  все,  что  мн'Ь  ска- 
зали —  и  она  сама  съ'Ьздитъ  и  попроситъ  навести  о  васъ 
справки;  вы  вЬрно  невинны  и,  можетъ-быть,  ник1>мъ  не 
пресл'Ьдуетесь. 

—  Н'Ьтъ;  къ  ней-то  ужъ  я  не  пойду. 

—  Почему? 
Молчитъ. 

—  Что  же  вы  не  отв'Ьчаете? 
Опять  молчитъ. 

—  Шерамуръ!  в'Ьдь  мы  сейчасъ  разстаемся!  говорите:  по- 
чему вы  не  хотите  опять  сходить  къ  этой  дам'Ь? 

—  Она  безстыдница. 

—  Что-о? 

Я  отъ  нетерпЬн1я  и  досады  да1ке  топну.1ъ  и  возвысилъ 
голосъ: 

—  Какъ,  она  безстыдница? 

—  А  зач'Ьмъ  она  чортъ  знаетъ  что  читать  даетъ. 

—  Новторпте  МН'Ь  сейчасъ,  что  такое  она  дала  вамъ 
безстыдное? 

—  Книжку. 

—  Какую? 

—  Н'Ьтъ-съ,  я  этого  не  могу  назвать. 

—  Назовите,  —  я  этого  требую,  потому  что  я  ув1^ренъ, 
что  она  ничего  безстыжаго  сд-блать  не  могла,  вы  это  на  нее 
выдумали. 

—  Н^тъ,  не  выдумалъ. 
А  я  говорю: 

Сочицен1я  Н,  С.  Л'Ьскова.  Т.  V.  \2 


—  178  — 

—  Выдумали. 

—  Не  выдумалъ. 

—  Ну,  такъ  назовите  ея  безстыдную  книжку. 
■Ч)нъ  покрас'Н'к1ъ  п  засмеялся. 

—  Извольте  называть! — настапвалъ  я. 

—  Такъ...  вы  но  кра-йнси  мЬр'Ь— тиго... 

—  Чего? 

—  Отвернитесь. 

—  Хорошо. — я  на  васъ  не  гляж\^ 

—  Она  сказала... 

—  Ну! 

()нъ  понизилъ  голосъ  и  стыдливо  пролепетал!.: 

—  Вы  бы  читали  хорош1е  англ1йск1е  романы...  и  дала... 

—  Что-о  та-акое?! 
«Нопэнджой  ли  оцъ»! 

-  Бу-съ! 

—  -  Больше  ничего. 

—  Такт.  чт(.|  же  тутъ  дурного? 

-—  Какъ  что  дурного'-'...  «Попэнджой  ли  пнъ.>...  что  за 
мерзость! 

-  Ну,  и  вы  :)тимъ  обид1;лись? 

—  Да-съ;  л  сейчасъ  уьчел!). 

Право,  я  ]1очувствовалъ  желан1е  швырнуть  въ  него  что 
попало,  11.Ш  треснуть  его  стаканомъ  по  лбу,  —  такъ  онъ 
1')ылъ  мн'Ь  въ  эту  минуту  досадптеленъ  и  даже  нротнвенъ 
своею  безнадежною  безтолк-овостью  и  безпомоп1,ностью...  И 
только  тутъ  я  П0НЯЛ7.  всю  г.1убину  и  серьезность  такъ  на- 
;!ываемаг(1  «петровскаго  разрыва»...  Этотъ  «Попэнджой»  во- 
0Ч1Ю  уб'Ьждалъ,  какъ  люди  другъ  друга  не  нонимаютъ,  но 
спорить  и  1)азсулаать  о  роман!;  было  некогда,  потому  что 
появился  кс1мисс10неръ  и  1юзВ'к"тилъ,  410  время  идти  въ 
вагонъ. 

П1е}»амуръ  все  п[)овои.алъ  иасъ  до  иосл1.дней  стад1и, — 
дауке  несъ  мой  иледъ  и  не  разъ  иринпмалс}[  водить  туда 
и  сюда  мою  1)уку,  а  в'1>  самую  посл'Ьднюю  минуту  мн'Ь  по- 
казалось, как'ъ  будто  он'ь  хот'1зЛъ  потянуть  меня  къ  себ1> 
или  самъ  ко  мн'Ь  потянуться.  По  лицу  у  него  скользнула 
];акая-то  т1]нь  и  волнен1е  его  стало  несомнФ>нно:  онъ  то- 
1юилив(1  бросилъ  п.хедъ  и  поб'Ьжалъ,  крт.нувч.  на  бЬгу: 

--  Нрош,айте;  я,  до.тяшо-быть.,  51уху  сожрал'ь. 

Такова  бьыа  наша  ра^'.лук'а. 


—   17С 


ГЛАВА  ВОСЕМНАДЦАТАЯ. 

Парпжъ  давно  быяъ  за  нами. 

По  ы'Ьр'Ь  того,  какъ  я  освобождался  отъ  нервной  уста- 
лости въ  вагон'Ь,  мн'Ь  стало  припоминаться  другое  время  и 
друг1е  люди,  которыхъ  но.южен1е  и  встречи  им'1>ли  хотя 
н1^которое  маленькое  нодоб1е  съ  тЬмъ,  что  были  у  меня  съ 
Шерамуромъ.  МнЬ  вспомянулся  дерзновенный  «старецъ  По- 
годинъ»  и  его  просвътительныя  паломничества  въ  Европу 
съ  благородною  п'1>л11о  просвЬтпть  и  наставить  на  истин- 
ный путь  Искандера,  н'Ьжныя  чувства  къ  коему  «старецъ» 
испов'Ьдалъ  въ  своей  <  Простой  рЬчи  о  мудрыхъ  вещахъ> 
(1874  г.).  Потомъ  представился  Иванъ  Серг'Ьевичъ  Турге- 
невъ,  —  этотъ  даровит1зйш1й  изъ  всЬхъ  насъ  писатель  —  и 
«мягк1й  челов'Ькъ»;  пришелъ  на  умъ  н  тотъ  рослый  грЬш- 
никъ,  чьи  черты  Тургеневъ  изображалъ  въ  Рудин'Ь,  —  че- 
ловЬкъ,  котораго  Тдфгеневъ  вид'Ьлъ  и  наблюдалъ  здЬсь  же, 
въ  гяомъ  са.момъ  Париже,  и  мн'Ь  стало  не  по  себТ..  Это 
даже  жалостно  и  жутко  сравнивать.  Тамъ  у  всЬхъ  есть 
видъ  и  содержан1е,  и  свой  нравственный  обликъ,  а  это... 
именно  что-то  цыганами  оброненное;  какая-то  затерть,-  по- 
терявшая признакн  чекана.  Какая-то  б1;дная.  жалкая  измо- 
])ина,  которую  остается  хоть  веретеномъ  встряхнуть,  да 
выбросить...  Что  это  такое?  Или  взаправду  это  уже  через- 
чуръ  хитро  задуманная  «загадочная  картинка»,  изъ  тЬхъ, 
которыми  полны  окна  мелкихъ  лавчонокъ  Парижа?  Глупыя 
картинки;  а  надъ  ними  прилежно  трудятъ  головы  очень 
по  глупые  люди.  Изъ  этихъ  головоломокъ  МН'Ь  особенно 
припоминалась  одна:  какой-то  завитокъ.  — с'1".рая  размазня 
съ  подписью:  «^и'е8Ь  се  дие  с'ез^?»  Она  бол-Ье  всЬхъ.  дру- 
гпхъ  интригуетъ  и  мучитъ  любопытныхъ  и  сбиваетъ  съ  толку 
т'Ьхъ,  которые  выдаютъ  себя  за  лучитихъ  знатоковъ  всЬхъ 
загадокъ.  Они  вертятъ  ее  на  всЬ  сто])Оны,  надЬясь  при 
одномъ  счастлиБомъ  оборот'1)  открыть:  что  такое  сокрыто  въ 
этомъ  г1ероглиф'Ь?  и  не  открываютъ,  да  и  не  откроютъ  ни- 
чего, потому  что  тамъ  н'Ьтъ  ничего. — П(;1Т0му  что  это  просто 
пятно, — и  ничего  бол'Ьс. 

По  возвращен1п  въ  Петербургъ,  М1г1,  приходилось  гово- 
рить кое-гд'Ь  объ  этомъ  зам'Ьчал'ельномъ  экземпляре,  иаиюй 
эмигращи,  и  ъс1а  о  немъ  сзушалп  съ  любопытствомъ,  иные 
съ  сострадантемъ,   друпе  смеялись.   Были  и  такге,  которые 

12^ 


—  180  — 

не  хот'Ьли  в'Ьрить,  чтобы  за  вндимымъ  юродствомъ  Шера- 
мура  не  скрывалось  что-то  другое.  Говорили,  что  «над(з  бы 
его  положить,  да  поласкать  каленымъ  утюжкомъ  по  сппнЬ». 
Конечно,  —  каждый  судилъ  по-своему,  но  была  въ  одномъ 
ДОМ"!)  вальяжная  няня,  которая  положила  ему  судъ  особен- 
ный и  прптомъ  прорекла  удивительное  пророчество.  Это 
была  особа  фаворптная,  которая  пользовалась  въ  дом'Ь  ува- 
жен1емъ  и  иравомъ  вступать  съ  короткими  знакомыми  въ 
разговоръ  и  даже  д'Ьлать  имъ  зам'Ьчан1я. 

Она,  разумеется,  не  принадлежала  ни  къ  одной  изъ 
ярко  очерченныхъ  въ  Росс!  и  полнтическихъ  партШ  и  хотя 
носила  «панье»  и  соблюдала  довольно  широкую  фаптазш 
въ  «шнип'Ь»,  но  въ  вопросахъ  высшихъ  мировыхъ  со1;ег1е 
держа.1ась  взг.мдовъ  Б'Ьжецкаго  уЬзда,  откуда  происходила 
родомъ,  и  оттуда  же  вынесла  запасъ  русскнхъ  истинъ.  Ей 
не  понравилось  легкомысл1е  и  шутливость,  съ  которыми 
всЬ  мы  относились  въ  Шерамуру;  она  не  стерп'Ьла  и  за- 
м'Ьтпла  это. 

—  Нехорошо, — сказала  она: — человЬкъ  ничевоишый,  надъ 
нимъ  гр'Ьхъ  см'Ьяться:  у  него  есть  ангелъ,  который  видитъ 
лицо. 

—  Да  что  же  д'Ьлать,  когда  этотъ  челов'Ёкъ  никуда  не 
годится? 

—  Это  не  ваше  д'Ьло:  такъ  Богъ  его  создалъ. 

—  Да  онъ  и  въ  Бога-то  не  в'Ьрптъ. 

—  А"  Господь  съ  нимъ — глупъ,  такъ  и  не  в-Ьритъ,  и  безъ 
него  Д'Ьло  обойдется,  ангелъ  у  него  все-таки  есть  и  о  немъ 
убивается. 

—  Ну,  ужъ  будто  и  убивается? 

—  Конечно!  Онъ  къ  нему  приставленъ  и  соблюдетъ.  Вы 
какъ  думаете:  в-Ьдь  ч'Ьмъ  плоше  челов'Ькъ,  т-Ьмъ  ангелъ  къ 
нему  умн'Ьп  ставится,  чтобы  довелъ  до  д'Ьла.  Это  и  ему  въ 
заслугу. 

—  Ну  да,  вы  какъ  заведете  о  дураке,  такъ  никогда  не 
кончите.  Это  у  васъ  самые  милые  люди. 

Она  слегка  обидЬлась,  начала  тыкать  пальцемъ  въ  раз- 
сыпанныя  д1зтьми  на  скатерти  кроп1КИ  и  съ  дрожашехмъ  въ 
голос'Ь  докончила: 

—  Что  они  вамъ  мЬшаютъ,  дурачки!  ихъ  Богъ  послалъ, 
терпеть  ихъ  надо,  можетъ-быть  онъ  опред'Ь.1птся  къ  такой 
ц-Ьди,  какой  всЬ  вы  ему  и  не  выдумаете. 


~  181   — 

—  А  В1.1  этому  в-Ьрите? 

• —  Я?  почему  же?  в-Ьрю  и  уповаю...  А  вотъ  вамъ  тогда 
II  будетъ  стыдно! 

Вотъ  она,  думаю, — наша  мать  бедорушка,  распредобрая, 
распретолстая,  что  во  вс^^  края  протянулася  и  всЬмъ  ла- 
сково улыбнулася. 

Украшайся  добротою,  если  другимъ  неч'Ьмъ. 

Няня  казалась  немно/кко  разстроена  и  съ  нг'ю  больше 
не  спорнлп  и  теплой  в-Ьри  ея  не  огорчали,  т'Ьмъ  бо.з'Ье,  что 
никто  не  думалъ,  что  всей  этой  истор1и  еще  не  конецъ  и 
что  о  Шерамур'Ь.  долго  спустя,  получатся  нов1^йпп'я  и  при- 
том!, самыя  пнтересныя  изв-Ьсия. 

ГЛАВА  ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. 

Прошло  около  двухъ  л'Ьтъ;  въ  Герцеговин11  кто-то  встрях- 
нулъ  старые  счеты  п  пошла  кровь.  Было  и  не  до  Шера- 
мура.  У  насъ  шли  споры  о  томъ,  кат^ъ  мы  исполнили  наше 
призваше.  Ничего  не  понимая  въ  политике,  я  не  прини- 
малъ  въ  этихъ  спорахъ  никакого  участ1Я.  Но  съ  оконча- 
н1емъ  войны  я  разд'Ьля.1ъ  нетерп'Ьлпвыя  ожидан1я  многихъ, 
чтобы  скор-Ье  начинала  дешев'Ьть  страшно  вздорожавшая 
провиз]я.  Подъ  вл1ян1емъ  этихъ  нетерп'Ьливыхъ,  но  тщет- 
ных!. ожидан1П,  я,  бывало,  какъ  возвращаюсь  съ  прогулки, 
сеичасъ  же  обращаюсь  къ  этажерке,  гд^,  въ  зав'Ьтномъ 
уголк-Ь,  на  полочк'Ь,  поджидаетъ  меня  докучная  книжка  съ 
постоянно  возрастающей  «передержкой».  И  вотъ  разъ,  сз'- 
нувшисъ  въ  этотъ  уголокъ,  я  нахон:у  какую-то  незнакомую 
мн'Ь  вещь,  —  свертокъ,  довольно  дурно  завернутый  въ  бу- 
:\1агу,— очевидно  книга.  На  бумаге  н'Ьтъ  ничьего  имени,  но 
есть  как1я-то  расплывппяся  письмена,  писанный  въ  самый 
край  «подъ  т'Ьснотку»,  какъ  ппшутъ  неряхи.  Начинаю  д'Ь- 
лать  опыты,  чтобы  это  прочесть  и  пос.гЬ  большихъ  успл1й  чи- 
таю: «долгъ  и  за  процентъ  ж.  в.  х.».  Больше  ничего  н'Ьтъ. 

Снимаю  бумагу  и  нахожу  книгу  Ренана  «8!;.  Раи1»,  но 
прежде  ч'Ьмъ  я  усп'Ьлъ  ее  развернуть,  изъ  нея  что-то  вы- 
пало и  покатилось.  Начинаю  искать,  шарить  по  всЬмъ  м-Ь- 
стамъ:  что  бы  это  такое  вывалилось?  Зову  служанку,  ищемъ 
вдвоемъ,  втроемъ,  все  прпподнимаемъ,  двигаемъ  тяяселую 
мебель  и,  йаконецъ,  находимъ...  Но  что? — Находимъ  чистМ- 
шаго  золота  двадцати-франковую  французскую  монету!  Не 
можетъ  же   быть,   чтобы   она   ва.1ялась  тутъ  изстари:  полъ 


—  182  — 

метутъ.  йатпраютъ  и  не  могли  бы  ее  не  замЬтить...  ИЬты 
монета  ноложптельпо  сейчасъ  только  выпала  пзъ  книги.  Но 
пто  это  такое?  зач1.мъ  и  кто  могъ  сд'Ьлать  мн-Ь  такое  прп- 
но1иен1е?  Ломаю  голову,  лрипомпнаю,  не  положплъ  ли  я  ее 
("амъ,  соойражаю  то  и  другое  п  не  прихожу  ни  кт.  кч^кому 
результату.  Опять  разыскиваю  оберточную  бумагу  и  раз- 
сматрпваю  письмена,  возлагая  на  нихъ  посл1.днюю  надежду 
узнать:  что  это  за  явлеше?  Ничего  бол-Ье:  «долгъ  и  за  про- 
дснтъ  ж.  в.  X...»  Характеръ  почерка  неуловимъ,  потому  что 
писано  на  протекучкЬ,  и  все  расплылось...  Соображаю,  что 
зд!.сь  долп)  и  что  —  процентъ,  пли  «за  процентъ»:  монета 
до.1гъ,  а  книга  «за  процентъ»,  пли  наоборотъ?  И  потомъ, 
что  значатъ  эти  «л:,  в,  х.»?  НЬтъ  сомн1.н1я,  что  это  не 
первыя  бук'вы  какого-либо  имени,  а  совсЬмъ  что-то  другое... 
Что  же  это  такое?  Подбираю,  думаю  и  сочиняю:  —  все  вы- 
ходитъ  к'акъ-то  странно  п  пек-стати:  «жму  ваиту  руку»,  — 
но  пост-Ёдняя  буква  .не  та;  «жгу  вашъ  хохсаъ»,  тутъ  всЬ 
буквы  соотв'Ьтствуютъ  словамъ,  но  для  чего  же  кому-нибудь 
было  бы  нужно  написать  мн-Ь  такую  глупость?  Пли  это  про- 
должен1е  фразы:  посылаю  «долгъ  и  за  процентъ»  еще  вотъ 
что,  напрпм-Ёръ:  «же.гтып  ватошный  халатъ,  или  женск1й 
ватошный  халатъ»...  Все  никуда  не  годится.  Глупый  воде- 
вильньШ  случай,  а  интересуетъ!  Даже  во  сн-Ь  соображаю  и 
подбираю:  «желаю  вамъ  хорошаго».  Вотъ,  кажется,  .это 
пошло  на  дорогу!  Еще  лучп1е:  «живу  весьма  хорошо»;  пли... 
наконецъ,  батюшки  мои!  батюиши.  да  это  такъ  и  есть:  не 
надлежитъ  .тп  это  читать...  «жру  всегда  хорошо»?  Реши- 
тельно уТО,  такт,  и  не  можетъ  быть  иначе.  Но  тогда,  что 
же  ;^то  :щачитъ:  неужто  здкь  бы лъ  Шерам^-ръ?  Неужто  онъ 
появился  въ  Петербурге  именно  теперь,  въ  это  странное 
время,  и  проскользну.тъ  ко  мн^.  Какова  отчаянность!  Или, 
можетъ-быть.  его  простили  п  разрешили  и  онъ  ходптъ  смЬло 
по  вольному  паспорту...  В'Ьдь,  говорятъ,  все  возможно  въ 
природ-Ь. 

Я  припомн1иъ,  что  дЬвуитка  мн1з  дня  тритчетыре  назадъ 
сказывала  о  какомъ-то  незнакомомъ  ей  господине,  который 
приходи.1ъ,  С11рашпва.1ъ,  проси.1ъ  позволен1я  «обождать»  и 
;кдалъ,  но  не  дождался,  ушелъ,  скпзавшп,  что  опэть  прп- 
детъ.  но  до  спхъ  поръ  не  прнходилъ. 

РазспрашиБа.1ъ:  какоБЪ  былъ  приходивипй  ростомъ.  до- 
подстЕОМъ,    лицомъ- — красотою?  —  ничего   не  добился.  ВсЬ 


—   1ЯН   — 

приматы  онисываютъ  точно  на  русскомъ  иасиортЬ:  к'ь  кому 
хочешь  прилолш — вс^Ьмъ  одинаково  впору  будетъ. 

Остается  одно:  книгу  поставить  на  полку,  золото  спря- 
тать, а  незншх'омца  ждать.  Я  такъ  п  сд'Ьлалъ,  и  ждалъ  ого 
терпкшво,  еъ  надеждою,  что  авось  онъ  п  сонсймъ  не  при- 
детъ.  Такъ  мпнулъ  день,  два,  нед'кля  и  мкяцт,,  и,  нако- 
нецъ,  когда  я  совсймъ  пересталъ  ждать,  —  он'ь  вдругъ  и 
явплся. 

Звонокъ;  д'Г.вуип;а  отппраетъ  дворь  д  сп'Ьшно  б(7жптъ 
впередъ  гостя  ]иепнуть: 

—  Это  тот7^,  который  ждалъ. 
Легкое  волнен1е  п  выхожу  навстр'йчу. 

ГЛАВА  ДВАДЦАТАЯ. 

Входптъ    челов'Ькъ   среднихь   л'Ьтъ,  совершенно  .мн1'.  не- 
знакомый, и  называетъ  себя  незнакомымъ  же  именемъ. 
Прошу  садиться  и  осведомляюсь:  ч-^^мъ  могу  служить. 

—  Я,  говорнтъ, — недавно  пзъ-за  границы;  жилъ  два  м"!?- 
сяца  въ  Париже  п  часто  видЬлся  тамъ  съ  однпмъ  стран- 
нымъ  землякомъ,  котораго  вы  знаете.  Онъ  да.ть  къ  вамт. 
поручен1е, — доставить  посылочку.  Я  ее  тутъ  у  васъ  п  оста- 
вилъ,  чтобы  не  носить,  но  позабылъ  сказать  прислуг'Ь. 

—  Я,  отв'Ьчаю,  —  наителъ  1;акую-10  посылочку;  но  отъ 
кого  это? 

Онъ  назвалъ  Шерамура. 

—  Какъ  же,  говорв): — очень  его  :знаю.  Ну,  что  онъ,  какъ, 
гд'Ь  жпветъ  и  все  такъ  же  ли  б'йдствуетъ,  какъ  б'Ьдство- 
валъ? 

—  Онъ  въ  ПарижЬ,  но  что  касается  б'Ьдствован1Я.  то  въ 
какомъ  смысл!)  вы  это  берете...  Если  насчетъ  жены... 

—  Какъ,  говорю,  —  жены!..  Какая  жена!  Я  спраигиваю: 
есть  ли  у  него  что  'Ьсть? 

—  О,  разумт^ется, — онъ  вовсе  не  бЬдствуетъ:  онъ  «про- 
пр1етеръ»,  женатъ,  сидит'ь  §:гап(1  тап^еих^'омъ  въ  женп- 
номъ  ресторап1),  к'оторый  называетъ  «обжорной  лавкой»,  и 
вообще,  говоря  его  языкомъ,  «жретъ  всегда  хорошо». — 
впрочемъ,  онъ  это  даже  обозначилъ  начальными  буквами, 
въ  полной  уверенности,  что  вы  поймете. 

—  Понять-то  я  понялъ,  но  что  же  это...  какъ  же  это 
могло  случиться...  Ангелъ...  к'онечно,  много  значитъ...  но 
все-таки... 


—    184  — 

Всмат])11ваюсь  въ  моего  собеседника.  —  думая,  1.осго  онъ 
духа, — но  вьпиучпвастъ  ли  онъ  меня,  сообщая  так1я  неста- 
точвыя  д1зла  о  ПТера^гур-!',?  Н^зть;  насколько  мнЬ  дано  на- 
блюдательностн  ]1  пронпкновешя,  господинъ  этотъ  пропз- 
водптъ  хорошее  впечатл'Ьн1е, — повпдпмому,  это  экземпляръ 
изъ  новой,  еще  не  вполн'}'.  обозначившейся,  но  очень  пр1ят- 
ной  породы  бодрыхт.  людей,  не  страдают;ихт.  наптпмъ  нер- 
впческпмъ  раздражен1емъ  и  безпредметною  ^шительностью, — 
«челов^-.къ  будущаго»,  которьй  ум1-,етъ  смотреть  впередъ 
безъ  боязни  п  не  таять  въ  безплодньтхъ  негодован1яхъ  ни 
на  прошлое,  нп  на  настоящее.  Люди  прошлаго  ему  пред- 
ставляются больными  съ  похмелья;  онТ)  на  нпхъ  не  сер- 
дптъ  и  да^же  совсЬмъ  ихъ  не  судип.,  а  словно  провожаетъ 
на  кладбище,  приговаривая:  вамъ  гнить,  а  намъ  жить. 

Я  люблю  ату  породу  за  то,  что  въ  ней  есть  н1.что  св'Ь- 
.кее,  н'Ьчто  уже  не  наше,  н'^.что  нпмъ  несвойственное,  но 
;кпвучео  и  сильное.  Они  взросли,  какъ  осотъ  на  межахъ 
между  грядъ,  н  ихъ  уже  не  выполешь.  Русь  будетъ  скоро 
не  такая,  ь^акъ  мы,  а  такая— какъ  они.  и  слава  Богу,  слава 
Богу! 

Понявъ.  что  мой  гость  относится  къ  этому  сорту,  я 
ссйчасъ  же  усадплъ  его  въ  бол'Ье  покойное  кресло.  вел'Ьлъ 
подать  чай  и  безцеремонно  ( какъ  сл'Ьдуртъ  съ  такпш!  лгодьми^ 
попросил'1,  его  разск.азать  мн1^  все,  что  ему  известно  о 
моемъ  Шерамзф'Ь,  —  какъ  онъ  женился  и  сделался  париж- 
скимъ  «пропр1етеромъ». 

Гость  любезно  согласился  удовлетворить  мое  любопытство. 

ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ПЕРВАЯ. 

Шерамуру  по.мог.та  славянская  война  въ  Турц1и.  Но  какъ 
онъ  могъ  1?здумать  воевать?  Не  противно  ли  это  всей  его 
натур'Ь  и  всЬмъ  доводамъ  его  б'1.днаго  разсудка?  И  протпвъ 
к"Ого  II  за  кого  онъ  мужествовалъ  и  сражался?  Все  ято  было, 
какъ  вся  его  жизнь, — безтолково. 

Вотъ  какъ  ш'.то  д'Ь.то:  онъ  наинупа.п  въ  газетахъ.  что 
турки  обпжаютъ  тъдныхъ  славянъ.  отнимая  у  нихъ  урожай, 
стада  и  все,  что  надо  «ж-рат1>>.  Этого  было  довольно:  долго 
не  разсуждая,  онъ  возсталъ  и  пошелъ  по  образу  пЬшаго 
хожден1я  Бъ  Черногор1ю.  Онъ  попал ъ  въ  «Волдав1ю»  пли 
«]\[олдах1го».  гд'Ь  соединился  съ  ^<доброходцами»,  и  явился 
ьъ  Серб!  10,  образцовые  поряд1ш  кч'торой  дктали  нелишнимн 


—  185  -- 

здось  даже  Шерамура.  Оиъ  поступплъ  куда-то,  во  что-то, 
о  чемъ,  по  свос5гу  обыкновен1ю,  не  ум'Ьлъ  дать  никакого 
резоннаго  отчета.  На  войнГ.  онъ  «барабанплъ»,  чего  я  даже 
не  могъ  ожидать  отъ  него,  но  потомъ  нашелъ,  что  въ  Сер- 
б1п  у  вс^^хъ  жратвы  больше,  ч;Ьыъ  онъ  вид'Ьлъ  во  весь  свой 
в'Ькъ.  «Даже  виномъ  прпхлебываютъ».  Никакихъ  пныхъ  пн- 
тересовъ,  достойныхъ  борьбы  на  жизнь  и  смерть,  Шера- 
муръ,  разулгЬется,  не  признавалъ,  но  въ  этомъ  его  нельзя 
винить,  потому  что  онъ  не  могъ  ихъ  чувствовать. 

И  вотъ  онъ  духомъ  возмутился:  за  что  онъ  сражается: 
если  у  нихъ  есть  что  жрать,  то  чего  же  имъ  епге  надо? 
«Черти  проклятые!.,  съ  жиру  б1>сятся!  къ  намъ  бы  ихъ 
спровадить,  чтобы  въ  черныхъ  избахъ  пожили,  да  мякины 
пожевали!»  Славянск1Я  претенз1и  Шерамуръ  вей  счпталъ 
пустяками,  которые  Лксатювъ  въ  ЛГосквЬ  выдума.ть  вм'Ьст!; 
съ  Кокоревымъ,  и  Шерамуръ  разсердился  и  «вышелъ»,  тоу 
есть  пересталъ  барабанить.  ТГксоторое  время  онъ  слонялся 
безъ  д-Ьла,  но  ощущалъ  себя  въ  полномъ  довольствЬ:  «везд'Ь, 
говоритъ,  есть  кукуруза  и  даже  виномъ  запиваютъ,  какъ 
въ  царств!,  небесномъ».  Таково  его  понят1е  о  царстве  не- 
бесномъ.  Но  вотъ,  переходя  туда-сюда,  съ  плохими  и  без- 
толковыми  разспросами,  онъ  былъ,  наконецъ,  приведенъ 
свонмъ  ангеломъ  ь'уда  ему  с.тЬдовало;  напалъ  на  татгихъ 
людей,  которые  тоже  подобно  ему  подвывали: 

Холодно,  странничекъ,  холодно, 
Голодно,  родпмены;1й,  голодно. 

ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ВТОРАЯ. 

Шерамуръ  зд'Ьсь  сейчасъ  «опред-блился».  Опять  какъ  и 
подъ  какимъ  заглав1емъ?  это  онъ,  по  непримиримой  вражд-Ь 
ко  всякой  опред'Ьленности,  излагалъ  не  ясно;  но  можно  было 
понять,  что  онъ  въ  к-ачеств'1',  человГл;а  черномордаго  и  съ 
«сербскпмъ  квитомъ»  былъ  въ  чистЬ  санптаровъ.  Кому-то 
гд'Ь-то  его  отрекомендовалъ  какой-то,  по  его  с^овамъ,  «очень 
добрый  и  Бпо.тн'Ь  нев^руюицй  монахъ».  Прозорливый  инокъ 
ув'Ьрп.тъ  кого-то,  что  лучше  Шерамура  н-Ьтъ,  чтобы  «при- 
ставить къ  пищ'Ь».  И  вотъ  нашъ  чудакъ  въ  первый  разъ 
во  всю  ;кизнь  попалъ  на  м'кто  по  своему  настоящему  при- 
зван]ю.  И  зато,  говорятъ.  какъ  же  онъ  д-Ьйствовалъ:  крошк-Ь 
не  позБОЛялъ  пропасть,  все  больнымъ  тащилъ,  Самъ  только 
«х.тЬбово»  "Ьлъ,  а  свою  поршю  кот.тетъ  со.тдатамъ  дробилъ, 


—  186  — 

выбирая,  который  ему  канале;!  «заморспиЬй*.  Начальство, 
«сестры»  —  всЬ  имъ  былп  довольны,  а  солдатики  цЬны  но 
слагали  его  «доброд-Ьтели». 

—  Даже  котораго,  говорить,  монахъ  на  смерть  отыспо- 
В'Ьдуетъ,  он1,  II  тому,  мимо  идя,  еще  ]:усочек1.  котлетки  въ 
ротъ  сунетъ,  —  ут-Ьншотъ:  «'л:ри»,  Тотъ  и  помирать  остано- 
вится, а  за  нпмъ  глазомь  поведетт.. 

II  кончилось  все  это  для  Шерамура  чЬмъ  же?  гЬзгь,  что 
онъ  самъ  не  зам'Ьтилъ,  какъ,  при  -его  сиартанств'Ь,  у  него 
къ  концу  службы  собралась  отъ  л^алованья  «пригоршня  зо- 
лота». Сколько  его  тамъ  было, — онъ  не  счпталъ,  но  повезъ 
все  въ  свою  метропол11о,  къ  « швейцар цамъ» — чтобы  д'ё.б1ть. 
Прпвезъ  къ  одному  нзъ  митрополптовъ  п  «высыпалъ».  Стали 
говорить  и  поспорили:  тотъ  «вс<?»  хотЬлъ  взять  на  «Д'Ьло», 
но  Шерамуръ.  не  далъ.  Онъ  настапвалъ,  чтобы  прежде 
всего  «сотворить  какую-то  вселенскую  жратву»,  т.  е.  «по- 
жрать и  другпхъ  накормить»,  п  ограничился  на  этомъ 
такъ  твердо,  что  «тотъ  цалнулъ  съ  краю  п  ушелъ».  Сколько 
и.менно  онъ  у  него  взяль  —  Шерамуръ  не  зналъ:  « цапнулъ 
съ  краю»,  да  п  баста.  Деньги  были  не  счптаниыя,  да  и 
считать  пхъ  не  зачамъ:  «все  равно  не  Борот11ть>, 

Шерамуръ  увидалъ,  что  зд'Ьсь  д'Ьлятъ  неладно,  и  уЬха.1ъ 
въ  Пари'лл..  Зд'Ьсь  онъ  зналъ  честную  душу,  способную 
войти  во  вс1')  его  многопитательные  виды  и  оказать  ему 
самое  непосредственное  сод'Ьйств1е;  драгоценный  челов'Ькъ 
этотъ  была  Тап1;е  бпПайе. 

Она  приняла  Шерамура  и  его  золото  совсЬ^гъ  не  такъ. 
каъ'ъ  «швейцарскье  митрополиты». 

.  Тап1:е  Сп11ас1е  ввела  Шерамура  въ  своей  апчёге  Ьои1:^^ие, 
что  составляетъ  своего  рода  «святая  святыхъ»  еврейской 
скин1и,  п  пригласила  его  всыпать  тамъ  все  золото  въ  ко- 
модъ,  запереть  и  ключъ  взять  съ  собою.  "\'оуои  положили 
пока  пе  собирать.  Тап^е  сказала,  что  знаетъ  н1>что  луч- 
шее, —  и  назначила  Шерамуру  придти  къ  ней  вечеромъ, 
к'огда  она  будетъ  свободна.  Они  вмкт'Ь  должны  были  обду- 
мать, какъ  лучше  распорядиться  такимъ  богатствомъ,  ко- 
торое въ  практичныхъ  рукахъ  нЬчто  значило. 

Шеразп'ръ,  к'оторому  до  сихъ  поръ  нпкак1я  комбипатии 
никогда  НС  приходили,  думалъ  просто:  оставить  деньги  у 
Танты  II  водить  къ  ней  голодныхъ,  пока  она  тюдастъ  счетъ 
и  ска:-кртт,:    гон!   е$1:  .?;п1.    Но  Тап^е  Оп111"1(1е  был-?,  гораздо 


~  187  — 

да.1ьнозорче  п  умнк  Шерамура,  а  притолъ,  иа  сч.ютьс  его, 
она  пмГ.ла  на  него  планы. 

ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ТРЕТЬЯ. 

Вечеромъ,  когда  Шерамуръ  пришелъ  къ  ТантЬ,  оиъ  встрГ,- 
ченъ  былъ  необыкновенно:  «корыежная»  зала,  дальше  кото- 
рой п  во  дни  благополуч1Й  не  заходилъ  Шерамуръ,  теперь 
была  свободна  отъ  гостей,  подметена  и  убрана.  Въ  ней 
еще  было  влажно  и  пахло  «картофелемь  и  маркофелемъ», 
но  Бъ  угл'Ь,  шипя  п  потрескивая,  горЬла  маленькая  уголь- 
ная печечка  п  очищала  воздухъ.  Зато  чрезъ  открытую 
дверь  видн'Ьлось  настоящее  чудо  декоратпвнаго  устроГютва. 
Агпеге  Ъои1^^ие,  которая  днемъ  казалась  отвратительнымъ 
колодезнымъ  днищемъ,  куда  никогда  не  проникалъ  св'Ьтъ 
и  гд'Б  Тап1е  С.г111ас1е  едва  поворачивалась  какъ  черепаха 
въ  шайк']з,  теперь  представляла  очень  пр1ютный  уголокъ. 
С'1'.рая  стЬна,  которая  заслоняла  весь  свътъ  широкаго,  но 
совершенно  безполезнаго  окна,  теперь  была  заслонена  пыш- 
ною б'Ьлою  дранировк-ою  съ  фестонами,  подхваченными  ро- 
:!Овыми  лентами.  Вм'1',сто  слабыхъ,  тщсдуишыхъ  рефлексовъ 
внЬшняго  св'Ьта  комната  была  до  пзобил1я  осв'Ьщена  п  со- 
грета огнемъ  двухъ  лампъ,  стоявшихъ  по  угламъ  нейзб'Ьк- 
наго  мраморнаго  к'амина.  Вся  эта  к'омната  была  такъ  мала, 
что  представляла  1;акой-то  клубочекъ,  въ  которомъ  ничто^ 
не  расходилось,  а  то  сматывалось.  На  пространств'Ь  ка- 
кихъ-нибудь  четырехъ  квадратныхъ  аршинъ  тутъ  были  и 
двуспальная  кровать  Тап1е  (тГ111а(1е,  п  комодъ,  гд'1^  теперь 
хранилось  Шерамурово  золото,  и  кампнъ  съ  веселымъ  огонь- 
к'омъ,  и  круглый  столъ,  на  кчяоромъ  прекра.сно  дымилась 
чистая  вазочка. съ  бульон омъ  пзъ  настоящаго  мяса.  ЕромТ. 
этого,  тутъ  же  стояли  литръ  краснаго  вина  и  корзинка  съ 
лакомстБОмъ  «четырехъ  нищихъ». 

Сама  6гЛ1ас1е  тоже  была  въ  авантажЬ:  с'1здые  1;рендели 
на  ея  впскахъ  были  загнуты  какъ-то  к-руче  и  к-р^шче  обьп;- 
новеннаго  и  придавали  ея  опытному  лицу  Бну]иительность 
и  въ  то  л;е  время  пЬчто  пикантное. 

ЗдФ.сь  у  ы'Ьста  сказать,  что  Шерамуръ  въ  этотъ  разъ 
впервые  вкун(а.1Ъ  х.т1\бъ  и  пилъ  сокъ  винограда  1:е{е-а-1:ёоО 
съ  женщиной.  II  онъ  не  разсужда.5ъ,  но  чувствова.тъ  ист[1пу 
догмата,  что  д.тя  счаст1я  недостаточно  достать  кусокъ  хл'Ьба, 

1ТГ)   нужно  11М'Г)ТЬ   С'Ь   К"1)МЪ   (ТО   П]:-1ятно    съ'кть. 


—  188  — 

Затрапезный  разговоръ  пхъ  ник-Ь-мъ  не  заппсанъ,  но  онъ 
былъ  очень  серьезенъ  и  шелъ  исключительно  о  деньгахъ. 
Тап4,е  доказала  Шерамуру,  что  если  держать  его  деньги  въ 
ея  комод'Ь  п  кормить  на  нпхъ  уоуои,  то  этихъ  денегъ  хва- 
тить не  надолго;  он'ё  выйдутъ  ]1  уоуои  опять  будетъ  не  на 
что  кормить. 

Шерамуръ  согласился  и  задумался,  а  Тап1е  6г111а(1е  по- 
казала выходъ,  который  состоялъ  въ  томъ,  чтобы  пустить 
деньги  въ  оборотъ.  Тогда  эти  деньги  дадзтъ  на  себя  дру- 
Г1Я  деньги,  ]1  явится  неистощимая  возможность  всегда  жрать 
и  кормить  другпхъ. 

Шерамуръ  захлопалг.  В1.  лад01ии: 

—  Уо11а,  говорить, — уоНа,  это  и  нужно!  Одна  б-Ьда:  какъ 
пустить  деньги,  к'ому  дов'I^рить;  кто  не  обманетъ? 

Шерамуръ  закивалъ  голС'Зою:  ему  вспомнились  его  швей- 
царск1е  митрополиты,  и  онъ  какъ  перепелъ  забплъ:  вуй,  вуй, 
мадамъ,  вуй,  вуй,  вуй. 

А  потомъ,  когда  вслЬдъ  затЬмъ  Тап1:е  встала,  чтобы  по- 
дать сотро1е  йе  роттол,  Шерамуръ,  глядя  ей  стыдливо 
въ  спину,  вымолвплъ: 

—  Да  возьмите  вы  эти  деньги,  Танта! 
• —  На  какой  предметъ,  топ81еиг? 

—  Да  дЬлайте  что  знаете,  наживайте. 
Но  Танта  нашла  это  невозможнымъ. 

—  Я  наживу  и  умру,  а  васъ  выгонять. 

—  Гм...  Да...  подлость...  А  сколько  бы  челов'Ькъ  можно 
постоянно  кормить? 

—  Можно  человека  два  кормить  раза  по  два  въ  нед1^л10, 
пли,  еще  лучше,  тропхъ  каждое  воскресенье.  И,  кром-!-,  того, 
разъ  въ  годь  можно  сд-Ьлать  особый  пирь,  на  которомъ  ни- 
кого не  будетъ,  кром'Ь  бездомныхъ  уоуои. 

У  Шерамура  даже  сердце  забплось  отъ  такой  мысли,  и 
когда  Тап1е  Сг111ас1е,  вооружась  щипчиками,  принялась  за 
11018611:68,  онъ  заст'Ьнчпво  прпступилъ  къ  ней: 

—  Ну,  такъ  к^къ  же,  Тап1;е,  —  какъ  это  сдЬлать?  —  а 
Тап^е,  надавливая  кр'Ьпк1Й  орЬхъ,  посмотрела  на  него  и  дру- 
жески ответила: 

—  Надо  жениться. 

—  Ну,  вотъ!  Зач'Ь1ъ? 

—  Зат'Ьмь,  что  у  васъ  тогда  все  будетъ  общее  п  еслп 
жена  наживеть  —  это  прпнадлежитъ  'и  мужу.  Тогда,  напри- 


—  139  — 

ы'Ьръ,  будь  это  я:  я  отдаю  вамъ  весь  мой  ресторанъ,  и  мы 
никого  сюда  больше  не  пустпмъ. 

—  Да,  да,  вотъ...  это  самое:  никого,  никого  не  пустимъ! — 
Бскричалъ  Шерамуръ  и  въ  сладостномъ  изступлен1п  ума  и 
чувствъ  онъ  схватилъ  Тап1;е  за  об'Ь  рукп  н  мялъ  ихъ,  и  во- 
дилъ  изъ  стороны  въ  сторону,  пока  та,  глядя  на  него,  рас- 
хохоталась и  напомнила  ему,  что  пора  убираться. 

На  другой  день  вечеромъ  его  опять  повлекли  сюда  и 
мысль  о  пир4  нищихъ,  и,  можетъ-быть,  пр1ютный  уголокъ 
при  камин'Ь,  чего  онъ,  по  своей  непрактичности,  не  зналъ 
какъ  устроить  даже  съ  деньгами. 

П  вотъ  онъ  опять  явился  и  говорилъ: 

—  Можно  ли,  чтобы  опять...  зд'Ьсь...  по-вчерашнему? 

—  Ага,  я  понимаю:  ты,  плутишка,  в-Ьрно  нашелъ  себ'Ь 
жену  и  хочешь  со  мной  говорить?  Хорошо,  хорошо,  —  са- 
дись: вотъ  вино  и  баранина. 

—  Да;  а  жены  н'Ьтъ.  Вотъ  если  бы  вы...  захотели... 

—  Найти  теб-Ь  нев'Ьсту? 

—  Штъ,  если  бы...  вы...  сами... 

—  Что  это?  ужъ  не  хочешь  ли  ты  сделать  позднюю  по- 
правку къ  проступку  третьяго  Наполеона? 

—  Именно  это! 

—  Но  едва  ли  это  будетъ  тебЬ  по  силамъ,  мой  б-Ьдинй 
мальчикъ.  В'Ьдь  теб'Ь  съ  ч'Ьмъ-нибудь  тридцать,  а  мн'Ь  со- 
рокъ  восемь. 

Видя  простоту  ПГерамура,  Тап1,е  СгГ111а(1е  р'1".шилась  на 
этотъ  случай  сократить  свою  хронолог1ю  болЬе  ч'Ьмъ  на 
пятнадцать  .т'Ьтъ,  но  это  было  совершенно  не  нужно.  Ни 
•тЬта,  ни  наружность  Танты  не  имЬли  въ  глазахъ  Шер- 
амура  никакого  значен1я. 

—  Это  ничего. 

■ —  А  если  такъ,  то  вотъ  теб'Ь  моя  рука  и  дружба  до 
гроба. 

Они  обнялись,  поц'Ьловались  и  обвЬнчались,  при  чемъ 
Танта  безмерно  возросла  въ  глазахъ  мужа  черезъ  то,  что 
получила  как1я-то  деньги  съ  какого-то  общества,  покрови^ 
тельствующаго  бракамъ. 

Вечеромъ  у  нихъ  былъ  «пиръ  нищихъ»  —  пиръ  удиви- 
те.тьный.  Гости  пришли  даже  изъ  Бельвиля,  и  всЬ  одннъ 
голоднЬе  другого  и  одинъ  другого  оборваннее.  Шерамуръ, 
пр1од'Ьтый   Тантой   въ.  какую-то  куртку,  бьыъ  между  ними 


100 


настоящ1И  король,  п  они  съ  настоящею  деллкатностью  пп- 
щцхъ  устроили  ему  королевское  м'Ьсто. 

Безъ  всякихъ  ухпщренШ  съ  нимъ  совершился  святой 
обычай  родной  стороны:  Шерамуръ  былъ  княземъ  своего 
орачнаго  вечера.  Имъ  занимались  всЬ:  Лхсна,  гости  и  поли- 
д1я,  которая  могла  заподозрить  здЬсь  некоторое  движеше 
въ  пользу  наполеонидовъ. 

Особенно  возбудителенъ  былъ  одинъ  моментъ,  когда  по- 
дали Ыедпо1:8  аих  роттопз  н  три  человека,  подученные 
Таи1:е  (дгШасТе,  вынули  изъ-подъ  стола  незаметно  туда  спря^ 
тайную  корзинку;  въ  корзинкЬ  оказался  большой,  немного 
увядпий  в4нокъ,  дешево  купленный  Тантою  у  какого-то 
капельдинера.  Въ  в^нкЬ  были  стоптаны  н'кколько  цв'Ьт- 
ковъ,  но  зато  его  осв'кжили  яркимъ  пучкомъ  румяныхъ 
вишенъ  п  перевязали  длиннььмъ  лунсовымъ  вуалемъ  съ 
надписью:  «Воп  опс1е  Оп11ас1е>'. 

В^Ьнокъ  Возложили  на  голову  Шерамура  и  11тимъ  актомь 
навсегда  лишили  его  клички,  данной  езп^  англичанкою:  съ 
сей  поры  онъ  сдЬлался  «теткинъ  мужъ»,  п  очень  много 
утрачивалъ  въ  своей  непосредственности.  Но  онъ  объ  этомъ 
не  дума.1ъ.  Къ  тому  же,  псторпческая  точность  обязываетъ 
сказать,  что  добрый  «опс1е  Оп11а(1е»  въ  настоящую  торже- 
ственнейшую минуту  его  жпзни  былъ  пьянъ,  п  это  не  его 
вина,  а  вина  доброй  Танты,  которая  всЬми  м'Ьрамп  позабо- 
тилась облегчить  вс'Ь  предстоящ1Я  ему  задачи. 

II,  къ  чести  ея,  она  съ  первыхъ  же  шаговъ  поь'азала.  ч'1:о 
знаетъ  и  тактику,  п  П1)актпьу.  Когда  аегдеп!  (1е  \111е  по- 
стучалъ  въ  дверь,  чтобы  1!естная  компангя  разошлась,  и 
довольные  необыкновенпымъ  угощен1емъ  уоуоих  разсыпа- 
.П1сь,  а  ]еипе8  тапёй  остались  одни,  Тап1е  ОгШас1е,  ни 
слова  не  говоря,  взяла  своего  маленькаго  мужа  на  руки, 
пов'Ьспла  его  вЬнокъ  надъ  кроватью,  а  самого  его  ра:зд1;ла, 
умыла  губкою  и  положила  къ  ст]>нк1,.  Шерамуръ  все  вы- 
держалъ  съ  стопцизмомъ  своего  зван! я  ц  потребовалъ  только 
одно,  чтобы  ему  дали  оставипйся  въ  вкнк'Ь  иучокъ  вишенъ. 
II  когда  Таи1;е  его  удовлетворила,  онъ  пхъ  немедленно 
«сожралъ»  и  покорился  своей  долЬ. 

Но  не  была  ли  эта  доля  слпшкомъ  сурова?  Вотъ  неболь- 
шая св'Ьд'Ьнхя,  который  позволяютъ  кое-что  умозак.тючать 
объ  этомъ. 


—   191  — 

ГЛАВА  ДВАДЦАТЬ  ЧЕТВЕРТА]]. 

Тап1:е  не  злоупотребляла  своими  .преимуществами:  она 
была  великодушна,  какъ  настоящая  дочь  бульвара.  Един- 
ственное, что  отравляло  покой  Шерамура,  — •  опять-таки 
губка,  —  это  страшное  оруд1е,  которымъ  повсюду  о^гу  угро- 
жали л;енск]я  руки.  Но  зато  он'ь  изъ  этого  научился  из- 
влекать н1зкоторьтя  выгоды  въ  пользу  бЬдныхъ.  Если  ему 
встрЬчалась  надобность  помочь  ближнему,  не  въ  счетъ  або- 
немента, и  Танта  этому  противилась,  —  онъ  «не  давался 
умывать»  и  всегда  усггЬвалъ  настоять  на  своемъ. 

Повествователь  вид1;лъ  его  въ  такой  борьбЬ  и  уловилъ 
кое-что  пзъ  ея  сути.  Онъ  говорилъ,  какъ  они  мног1е  со- 
обща хогЬли  кому-то  помочь,  и  ]:акъ  къ  этому  стремился 
дядя  Грилядъ,  но  ничего  не  иринесъ  и  самъ  пропалъ.  А 
иотомъ,  когда  разсказчикъ  зашелъ  къ  нему  вечеромъ,  чтобы 
увести  его  на  прощальную  ппруип;у,  онъ  засталъ  дядю  въ 
стпрк'Ь:  Танта  только-что  выте|)ла  ему  лицо  губкою  и  обти- 
рала его  полотенцемъ. 

Здороваясь  съ  гостемъ.  онъ  сейчасъ  же  сунулъ  ему  въ 
руку  золотой  и  сказалъ: 

—  Передайте,  л  только  сейчасъ  у  нея  вьпгросилъ. 

—  Но  я  за  вами,  чтобы  вм1)СтЬ  попировать. 

—  Это  теперь  невозможно. 

—  Отчего? 

—  Я  занятъ,— видите:  меня  у.ке  губкой  вытерли. 

—  Т'Ьмъ  лучше  идти  въ  гости. 

—  Н'1'>тъ, — к'акъ  же  въ  гости,— я  гово1)Ю  вамъ,  что  я  за- 
Бятъ.  Надо  ж'е  честно  нести  свой  сакрифисъ. 

И  онъ  остался  въ  пользу  б'Ьдныхъ  при  своей  Омфал!,. 

Сообщнлъ  я  объ  этомъ  толстой  нян'Ь  въ  «панье»  и  со 
шнипомъ.  Хлопнула  себя  она  обеими  руками  по  ь-рутымъ 
бедрамъ  и  расхохоталась. 

—  Видишь,  говоритъ, — какое  ему  вышло  опред'1злен1е. 

—  А  какъ  полагаете:  счастливъ  онъ  этимъ  пли  н'Ьтъ? 

—  А  отчего  :кс  не  быть  счастливымъ:  какъ  она  жен- 
щина степенная  и  въ  виду,  та1гь  и  очень,  мо^кетъ-быть. 
счастливъ. 

П  впрямь,  —  все  же  это  лучиге,  ч1.мъ  б1>1ло  ему  во  всЕ(^ 
его  прошлую  жизнь. 

Я  боюсь,  что  мой  111  сраму ръ  }!амъ  не  совсЪмъ  понято  1Г1.. 


—  192  — 

читатель,  но  это  не  моя  вина;  я  его  записалъ  в'Ьрно.  Лично 
я,  по  долгому  навыку  съ  ннмъ  обращаться,  все  въ  немъ 
нахожу  иростымъ  и  ионятнымъ.  Это  видовая,  II  не  родовая 
особенность:  онъ  сынъ  своего  родителя  и  мнЬ  въ  немъ 
видны  крупный  родственныя  черты,  сблпжающ1я  его  даже 
съ  обращавшею  его  въ  христ1анство  графинею.  Это  не  но- 
вая новинка,  а  только  остатки  давняго  худосоч1я.  Шера- 
муръ  такой  же  «мнзантропъ,  развлекающе  свою  фанташю», 
какъ  его  родитель  н  графиня;  только  онъ,  разумеется,  ихъ 
безъ  сравнен1я  сердечнее;  но  это  взято  имъ  не  отъ  нихъ, 
а  принесено  оттуда,  откуда  духъ  дышитъ  —  прпходитъ  и 
уходить,  но  никто  его  не  узнаетъ.  Шерамуръ  челов'Ькъ  ни 
на  что  не  нужный,  точно  такъ  же,  какъ  и  тЬ,  и  онъ  благо- 
получно догн1етъ  въ  одно  съ  ними  время.  Вся  разница 
будетъ  въ  томъ,  что  о  первыхъ  скажутъ:  «они  скончались», 
а  о  ШерамурЬ,  что  онъ — «окол'Ьлъ».  Но,  можетъ-быть,  это 
не  такъ  серьезно,  какъ  некоторые  полагаютъ  или,  по  край- 
ней м^р'Ь,  не  составляетъ  самаго  р'Ьинггельнаго  ^кя  вечно- 
сти съ  ея  безконечнымъ  путемъ. 


Пьеса  кончена  -и  читатель  можетъ  меня  теперь  спросить: 
зач'Ьмъ  она  попала  въ  одну  книгу  съ  разсказами  о  трехъ 
праведникахъ,  съ  которыми  у  Шерамура,  невидимому,  нЬтъ 
ничего  общаго  въ  природЬ? 

Такой  вопросъ  очень  возможенъ,  и  я,  предвидя  его,  сп-Ьшу 
дать  мой  отвЬтъ.  Шерамуръ  поставленъ  зд'Ьсь  по  двумъ 
причпнамъ:  во-первыхъ,  я  опасался,  что  безъ  него  въ  этой 
книжке  не  выйдетъ  опред'Ьленнаго  числа  лпсговъ,  а  во-вто- 
рыхъ,  если  самъ  Шерамуръ  не  годится  къ  праведнымъ 
даже  въ  качеств'Ь  юродиваго^  то  тутъ  есть  русская  няня, 
толстая  баба  съ  шнипомъ,  судъ  которой,  по  моему  мн^нш 
можетъ  служить  выражен1емъ  праведности  всего  нашего 
умнаго  и  добраго  народа 


Оглавлете 

V  ТОМА. 


СТР. 


■Очарованный  страннакг 3 

Шерамуръ , 136 


Сочинен1Я  Н.  с.  Лескова.  Т.  V.  12а 


11п1Уег8Ну  о(  ТогоМо 
к1Ьгагу 


^ОNОТ 
КЕМОУЕ 
ТНЕ 
САМ) 

геом 

ТШ8 
РОСКЕТ 


Асте  Ь1Ьгагу  Саг<1  Роске*: 
ЬО\^Е-МА11ТШ  СО.  ЫМ1ТЕО 


о  |ч. 


Рисунокъ  утвержд.  Правительствомъ 


Пврвп,7$тяая  „НИВЫ'* я  СРВ,