Skip to main content

Full text of "Sochineniia"

See other formats 


СОЧИНЕНІЯ 


А.    А.   МЕЯ. 


ТОМЪ    ТРЕТІЙ. 


ЛИРИЧЕСКІЯ    СТИХОТВОРЕНІЯ. 


РІЗДАН1Е  ГРАФА  Г.  Л.  Кушелева-Безбородко. 


■«^^^^ІЗв- 


С.    ПЕТЕРБУРГ!». 
Въ  типогРАФШ  Рюмина  и  К". 

На  невскомъ  проспектѣ,  на  углу  Владимірской  д.  №  45. 

1863. 


Одолено  Ценсурою.  С.  Пвтербургь^  3  нарта  1863  г. 


СЪ  ГРЕЧЕОКАГО, 


АНАКРЕОНЪ. 


ВСТУІІЛЕНІЕ. 

Значееіе  древней  Эллады  въ  исторіи  человѣческаго  раз- 
витія  такъ  велико  и  неоспоримо,  что  всякое  доказательство 
будетъ  только  повтореыіемъ  мыслей,  высказанеыхъ  умствен- 
ными дѣятелями  всѣхъ  вѣковъ  и  народовъ  —  преемниковъ 
неувядающей  эллинской  славы.  Чѣмъ  была  Эллада  для  рим- 
скаго  міра — видно  изъ  словъ  Цицерона  въ  его  рѣчи  за  Л. 
Флакка:  «оттуда»  говорить  онъ,  «ведутъ  свое  начало  обра- 
зованность, науки,  религія,  искусства,  законы;  оттуда  рас- 
пространились они  по  лицу  всей  земли».  Преемственникъ 
Эллады,  Римъ,  оправдалъ  слова  Цицерона  и,  въ  свою  оче- 
редь, завѣщалъ  дорогое  родовое  наслѣдіе  грядущему  міру. 
И  не  раздробилось  оно,  и  осталось  завѣтнымъ...  Но  рим- 
скій  витія  невольно  заблуждался.  Не  могъ  онъ  провидѣть 
великихъ  судебъ  человѣчества;  не  могъ  понять,  что  созер- 
цаемый имъ  образъ  истины — туманный  призракъ,  еще  не- 
озаренный  предвѣчнымъ  свѣтомъ.  Падая  ницъ  передъ  не- 
молчными звуками  эллинской  рѣчи,  онъ  и  не  подозрѣвалъ, 
что  въ  забытомъ  уголку  всесвѣтной  державы,  по  бѣднымъ 
городамъ  и  весямъ  Іудеи,  уже  нѣсколько  вѣковъ  гремятъ 
другіе  боговдохновенные  глаголы... 


—  8  — 

А  между  тѣмъ  струны  Псалтири,  славившей  Единаго,  не 
разъ  потрясали  Элладу  невѣдомой,  неисповѣдимои  гармоні- 
ей,  между  тѣмъ  отзвуки  ихъ  слышались  и  въ  гимнахъ  Ор- 
фея, и  въ  молитвенныхъ  пѣсноиѣніяхъ  сокровенныхъ  язы- 
ческпхъ  таинстйъ.  Передадимъ  нѣсколько  мыслей  французскаго 
издателя  греческихъ  лириновъ  Эрыеста  Фальконнэ: 

«Представителями  древней  поэзіи  были  преимущественно 
два  народа:   евреи  и  греки.     Они  раздѣлили    между    собой 
всѣ  основы  и  начала  вдохновенія:   одному  народу  досталась 
въ  удѣлъ  внѣшняя    природа — сь  ея  безконечными    чарами, 
съ  ея  гармоническимъ  строемъ,  съ  ея  обольстительными  та- 
инствами, природа,    восторженно-прочувствованная  и  творче- 
ски олицетворенная;  другому  народу — сѵмволы  божества,  на- 
слѣдіе  первобытныхъ  преданій,  принятыхъ  и  хранимыхъ  бла- 
гоговѣйно,  разумное  толкованіе    несовершенствъ  и  арирож- 
деннаго  оезсилія    человѣческаго  духа.    Двѣ  стороны  мысли 
представляются  этими  двумя  народами  и  въ  хартіи  ихъ  впи- 
сана вся  древность:  вѣковѣчные  образцы,  они  связуютъ  не- 
разрывной   цѣпью  ветхій  міръ  съ  вредіенами    текущими,  и 
послѣднее  звено  этой  цѣпи  —  Римъ.  Греческая  и  еврейская 
поэзіи  образуютъ  въ  совокупности  благолѣпное  единство  че- 
ловѣческой  мысли  и  чувства;  образуютъ  двойную  скрижаль, 
отмѣченную  перстомъ  Творца  и  тлѣнными  перстами  челове- 
ка». Не  останавливаясь  на  оцѣнкѣ  раздѣла  г.  Фальконнэ,  по-       Щ 
Бторимъ   еще  разъ  нашу  мыс^1ь:  пророческіе  глаголы  Ветха-       ѴІ 
го  Завѣта  нерѣдко  достигали  до  языческаго  міра  и  привно-        % 
сили  въ  него  благотворный,     предуготовительныя  понятія  о        '5 
вѣчной,  единой,  всесильной    истипѣ.    Не  будемъ  приводить       ■■;| 
въ  примѣръ  и  въ  доказательство  новѣйшихъ  (сравнительно)       ^ 
проявленій  эллинской    духовной  дѣятельности,  не  упомянемъ 
объ  ученіи   Платона  и  его  послѣдователей,    не  упомянемъ 
даже  о  переводѣ  св.  книгъ  Ветхаго  Завѣта  70-ю  толковни- 


—  9  — 

нами,  обратимся  къ  праотцу  греческихъ  пѣвцовъ — къ  Ор- 
фею. Воть  отрывокъ  одного  изъ  его  гимыовъ: 

«Оыъ  (Богъ)  явился  въ  откровеніи  единожды — единому  по- 
томку халдейскаго  племени.  Сей  мужъ  зналь  теченіе  солнца  и 
круговое  вращеніе,  свершаемое  этимъ  свѣтиломъ,  неуклонно 
отъ  оси,  вокругъ  земнаго  шара.  Зналъ  онъ  также  пути,  по 
нимъ  же  свѣтило  сіе  направляеть  вкругъ  волнъ  бѣгуновъ 
своихъ,  быстрых  ь,  какъ  вѣтеръ. 

«Неколебимый,  Оиъ  возсѣдитъвъ  горнихъ  неба,  на  зла- 
томъ  престолѣ,  и  земля  катится  подъ  ногами  Его.  Десни- 
цею касается  Онъ  крайних ь  предѣловъ  моря;  ярость  Его 
сотрясаетъ  горы  въ  основаніяхъ  ихъ — и  не  могутъ  снести 
бремени  гнѣва  Его.  Онъ  вездѣсущъ,  хотя  и  въ  небесахъ 
обитель  Его,  и  все  совершается  имъ  на  землѣ,  ибо  Онъ — 
начало,  средина  и  конецъ  всѣхъ  вещей... Но  что  изрекъ  я? 
Не  подобаетъ  произносить  имени  Его.'  При  единой  мысли 
о  Немъ  содрогаюсь  всѣмъ  тѣломъ:  ибо  Онъ,  возсѣдящій 
горе,  управляетъ  всѣмъ — д6лу>^. 

Кто  не  узыаетъ  въ  халдейскомъ  мужѣ  Моисея?  кто  не 
услышитъ  въ  послѣдующихъ  немногихъ  словахъ  вещей 
Псалтири  царя-пѣснопѣвца? 

Однако  жь  отдаленное  вліяніе  еврейскихъ  пѣснопѣній, 
также  какъ  и  миѳы,  занесенные  изъ  глубины  Востока,  ни- 
сколько не  исключаютъ  самобытности  греческой  поэзіи,  свое- 
образной, каііъ  и  вся  эллинская  образованность. 

Въ  словесности,  глубже  чѣмъ  гдѣ-нибудь,  врѣзывается 
отличительная  черта  каждаго  народа:  сгладится  эта  основ- 
ная черта — и  всякая  словесность  потеряетъ  свою  самобыт- 
ность и  выразительность.  Поэзія  грекивъ  въ  высшей  сте- 
пени народна:  какъ  ихъ  общедоступная  философія,  основан- 
ная на  простыхъ  нравственныхъ  ьачалахъ,  какъ  ихъ  поли- 
оеизмъ,    боготворящіи   человѣка  и  человѣческія    страсти  въ 


—  10  — 

образахъ  неподражаемой  красоты,  какъ  ихъ  государствен- 
ная и  гражданская  община,  какъ  ихъ  мягкое  плывучее  зод- 
чество, какъ  ихъ  цѣломудренно-сладострастное  ваяніе — гре- 
ческая поэзія  принадлежала  однимъ  грекамъ.  Всмотримся  въ 
выразительный  черты  этой  богини,  несверженнои  съ  под- 
ножия самимъ  всесокрушаюпщмъ  временемъ. 

Прежде  всего  мы  увидимъ,  что  жизнь  созерцательная, 
духовная,  рѣзко  отдѣляется  въ  греческой  поэзіи  отъ  жизни 
дѣйствительной.  Идея  вѣчности,  доступная  нѣкоторымъ  фи- 
лоспфамъ,  связующая,  въ  разныя  эпохи,  немногіе  свѣтлые 
умы.  стояла  уединенно  отъ  всякой  другой  общественной 
идеи  ц  была  безплоднымъ  предметомъ  одинокихъ  созерцаній. 
Оліщетвореніе  —  эта  основа  греческой  поэзіп  —  исключало 
всякое  стремленіе  къ  міру  духовному,  идеальному.  Загроб- 
ная жизнь,  хотя  п  не  жизнь  духа,  отрѣшеннаго  отъ  плоти, 
проявляется  иногда  въ  эллинскихъ  понятіяхъ,  но  въ  см^^т- 
ныхъ  представленіяхъ  области  тѣней,  въ  азіатскомъ  вѣро- 
ваніп  о  переселеніи  душъ:  вѣчность  и  безсмертіе  души  бы- 
ли для  грековъ  покятіямп  ложными,  невяжущимися  съ  ихъ 
релйгіозными  вѣрованіями,  понятіямп  недопустимыми.  Уче- 
ніе  о  безсмертіи  души  не  только  было  отрицаемо,  какъ 
бредъ,  но  п  преслѣдовалось  неумолимо,  напримѣръ — въ  ли- 
цѣ  Сократа,  погпбшаго  за  великую  истину. 

Отсюда  ясно,  что  греческая  поэзія  не  подчиняется  ника- 
кой единой  и  основной  мысли,  проистекаетъ  изъ  чистыхъ 
случайностей  и  вся  предается  выраженію  и  формѣ:  она  по- 
рождена отдѣльными  событіямп  и  вдохновеніемъ  отдѣльныхъ 
лицъ.  «V  грековъ ^^  говорптъ  Фальконнэ,  «поэма  слѣдуетъ 
за  поэмою  и  между  ними  нѣтъ  никакой  связи «.  Одною  изъ 
причиеъ  этого  своеобразнаго  явленія  Фальконнэ  основатель- 
но полагаетъ  неопредѣленность  и  шаткость  эллинскихъ  вѣ- 
рованій.  Доводы  его  слѣдующіе: 


—  11  — 

«Въ  язычествѣ  были  двѣ  религіи:  одна  —  тайная,  раз- 
облачавшая мысль,  сокрытую  въ  образѣ,  посвящавшая  въ 
свои  догматы  знаменательными  элевзинскими  таинствами  п 
прорицаніями  дельфійскаго  оракула;  другая — общественная, 
народная,  боготворившая  всѣ  человѣческія  склонности,  добро- 
дѣтели  и  пороки,  населявшая  Олимпъ  божествами  страстны- 
ми, раздражительными,  слабыми,  влюбленными  или  спокой- 
ными —  словомъ,  религія,  принуждавшая  небо  отражать  въ 
себѣ  вѣрный  образъ  земли.  Эта-то  послѣдняя  религія,  вспо- 
моществуемая  климатомъ,  врожденною  восторженностью  гре- 
ковъ  и  невѣжествомъ,  видѣвшимъ  въ  каждомъ  физическомъ 
явленіи  или  проявленіе,  или  забаву  божества, — эта-то  ре- 
лигія  и  отразилась  вся  въ  произведеніяхъ  греческихъ  поэ- 
товъ.  По  вреиенамъ  слышатся  отголоски  азіатскаго  про- 
свѣщенія,  преданія  отдаленной  древгюсти  смутно  выказыва- 
ются въ  твореніяхъ  первыхъ  пѣвцовъ,  но  вскпрѣ  и  тѣ  и 
другіе  сглаживаются  и  заглушаются  роскошною  растительно- 
стью образоЕЪ,  избыткомъ  изящныхъ  формъ;  вскорѣ  чело- 
вѣческіГі  разумъ  принимаетъ  естественное  иаправленіе  —  и 
греческая  образованность  становится  самобытною,  привлека- 
тельною, независимою  отъ  чужеземнаго  вліянія.  Правда, 
вначалѣ  греки,  по  собственному  ихъ  свидѣтельству,  заим- 
ствовали у  фивикіянъ  письмо,  у  египтянъ  и  пѣкоторыхъ 
азійскихъ  народовъ— первыя  основаыія  зодчества  и  матема- 
тики, заимствовали  у  нихъ  же  множество  философскихъ 
идей,  а  также  переняли  необходимый  въ  жизни  искусства 
и  ремесла;  правда  и  то,  что  у  всѣхъ  этихъ  народовъ  есть 
общіе  баснословные  герои,  есть  преданія,  едва-ли  не  тож- 
дественныя  п  доказывающія  народную  родственность;  но  все 
это  —  легкіе,  разсѣянные  слѣды,  стертые  временемъ,  быть 
можетъ,  и  народною  гордостью  грековъ...  Притомъ  же,  ес- 
ли греки  учились   чему-либо  и  заимствовали  кое-что  у  чу- 


—  12  — 

жеземцевъ,  все-таки  эллинская  дѣятельность  быстро  была 
примѣнеыа  къ  улучшению  и  къ  усовершеБствоваыію  заим- 
ствоваинаго.  Разумные  подражатели  —  греки,  усвоили  себѣ 
чужеземную  блестящую  виѣшность,  но  изъ  разнородныхъ, 
разбросанііыхъ  частей  сплотили  стройыое  цѣлое  и  положили 
на  него  такую  печать  личности,  что,  при  первомъ  взглядѣ, 
никто  не  удивится  существенности  ихъ  завоеванііі,  а  напро- 
тивъ,  всякШ  увлечется  любовью  къ  ихъ  образованности,  по- 
видимому,   безраздѣльыо  принадлежащей  имъ  одиимъ...>^ 

Итакъ,  корениыя  черты  греческой  поэзіи— независимость 
отъ  одной  обязательной  идеи  и  неподчиненность  чуждому 
вліянію.  Та  же  неподчиненность  видна  и  въ  отношеніяхъ  гре- 
ческой поэзіи  къ  началамъ  государственнымъ.  Самая  любовь 
къ  отчизнѣ  не  составляетъ  для  нея  необходимаго  условія, 
а  въ  извѣстиое  время  определяется  извѣстною  мѣстностью 
и  событіями:  и  въ  утомъ  видѣнъ  произволъ  недѣлимаго, 
произволъ  художника.  Отъ  того-то  въ  греческой  поэзіи  вла- 
дычествуетъ  полная  свобода  творчества:  принимая  всевоз- 
можный идеи,  оно  облекаетъ  ихъ  во  всевозможные  образы 
и  олицетворяетъ  внѣшнюю  природу — по  преимуществу.  Въ 
иослѣднемъ  отношеніи  греческая  поэзія  подчиняется  одному 
общему  и  неизмѣаному  закону— закону  формы,  закону  пла- 
стической красоты.  И  дѣйсгвительио,  образы  греческой  поэзіи 
осязаемы;  они  какъ-будто  отлиты  изъ  серебряныхъ  звуковъ 
мелодическаго  языка,  заключеннаго  въ  изящні.йшія  формы 
размѣровъ.  Этой  осязаемою  образностью  эллинское  искусство 
увѣковѣчило  свою  славу,  и  побѣднымъ  покоренісмъ  формы 
объясняется  тайна  его  совершенства  и  первенства.  Яркими, 
невянущими  красками  изобразило  оно  сильнѣйшія  страсти 
человѣка,  создало  несокрушимые  типы  и  завѣщало  ихъ  вѣ- 
камъ  и  народамъ.  Опредѣляя  характер ь  греческой  словес- 
ности, Фальконнэ  заключаетъ  такъ: 


—  13  — 

^'Она  довольно-красиорѣпива  въ  устахъ  Тиртея  и  Демос- 
вена,  чтпбъ  вооружить  народы  и  создать  побѣдителей;  до- 
вольно-широка, чтобы  со  струнъ  Гомера  принять  въ  себя 
двѣ  лучшія  поэмы  древности;  довольно-граціозна,  чтобы 
имя  Анакреона  осталось  образцовымъ ;  довольно-смѣла  и 
порывиста,  чтобы  воспѣть  съ  Пиндаромъ  побѣды  людей  и 
славу  боговъ,  наконецъ,  если  она  холодна  и  строга  въ 
философіи  Аристотеля,  если  она  подводитъ  подъ  мѣру  и 
дробитъ  на  разряды  человѣческую  природу,  если  состав- 
ляетъ  ей  какой-то  каталогъ,  за  то  съ  Платономъ  она  ста- 
новится проріщатольницею  будущаго:  вдохновенная  пророчица, 
она  возвѣщаетъ  Солнце  истины,  грядущее  съ  Востока». 

Указавъ  на  нѣкоторыя  отличительный  черты  греческой 
словесности,  мы  не  будемъ  объяснять  причинъ  огромнаго 
ея  вліянія  на  умственное  образовапіе  и  литературы  другихъ 
позднѣйшпхъ  народовъ,  а  прослѣдимъ  вкратцѣ  историческое  ея 
развитіе.  Греческая  словесность  развивалась  вмѣстѣ  съ  государ- 
ственнымъ  и  граждапскимъ  устройствомъ  эллинскихъ  общинъ. 
Поэтому  исторія  ея,  какъ  и  исторія  Эллады,  заключаетъ  въ 
себѣ  три  эпохи,  рѣзко  отдѣляющіяся  одна  отъ  другой. 

Первую  эпоху  можво  назвать  пеласгическою ,  по  имени 
первобытныхъ  обитателей  Эллады.  Всѣ  древніе  миѳографы 
и  историки  согласно  утверждаютъ,  что  эллинамъ  предше- 
ствовали пеласги,  дикій  народъ,  образовавши  впослѣд- 
ствіи  государство  благоустроенное  и  ѳеократическое.  Изъ 
новѣйшихъ  изысканій  о  пелас?ическихъ  постройкахъ  (Пети- 
Раделя),  изысканій,  пролившихъ  болѣе  ясный  свѣтъ  на  эту 
отдаленную  эпоху,  видно,  что  первобытное  общественное 
устройство  Эллады  походило  на  общественное  устройство 
египтянъ  и  этрусковъ.  Священныя  ученія  пеласговъ  глу- 
боко вкоренились  въ  эллинскую  почву  и  долго  оставались 
на  ней  подъ  покровомъ  таинствъ.   Слава  этихъ  таинствъ  и 


—  14  — 

уваженіе  къ  нимъ ,  сопряженныя  со  страхомъ ,  были  такъ 
велики,  что  избранные  хранители  заповѣдной  тайны  пере- 
давали ее  не  иначе ,  какъ  со  всѣми  обрядами  посвященія. 
Символическая  религія  пеласговь  имѣла  своихъ  пѣвцовъ,  от- 
части замѣнившихъ  для  насъ  бытописателей  этого  омрачен- 
наго  вѣками  времени.  Первыиъ  пѣвцомъ  п  представителемъ 
жреческой  эпохи  былъ  Орфей  —  и  мы  уже  назвали  его 
праотцемъ  эллинской  поэзіи.  Бэконъ  (Ве  аи^юепііз)  гово- 
рптъ:  «Миѳы  —  это  легкое  дыханіе  отдаленной  древности, 
залетѣвшее  въ  свирѣли  грековъ^.  Эпоха  жреческая  смѣняет- 
ся  эпохою  воинственною,  героическою.  Эта  вторая  эпоха 
вся  пересказана  намъ  рапсодами,  начиная  Гоыеромъ  и  кон- 
чая Гезіодомъ.  "Но"  замѣчаетъ  постоянный  нашъ  пособннкъ 
Фальконнэ,  сгвъ  твореніяхъ  Гезіода  находится  дидактическая 
поэма  "Труды  иДнИ",  уже  предвозвѣщающая  перелоиъ  въ 
этом'ь  обществѣ:  вещественный  потребности,  развитый  войною 
и  хищничествомъ,  требуютъ  удовлетворенія ;  роскошь  стано- 
вится необходимостью;  изысканность  въ  жизни  смѣняетъ 
прежніе  грубые  вкусы;  великія  героическія  семьи  исчезаготъ, 
тѣснимыя  торговлей :  ея  успѣхи  подводятъ  аристократію 
полъ  общій  уровень  и  возрастаютъ  вмѣстѣ  съ  многочислен- 
ными городами,  вновь  отстроенными  въ  этой  существенно- 
приморской  страні;.  Едіінственнымъ  наслѣдіеѵгь  героическпхъ 
временъ  остаются  преданія  поэзіи;  политическое  первенство 
героизма  исчезаетъ.  Тогда-т^)  зарождается  умственное  раз- 
витіе,  вполнѣ  свободное  и  независимое:  его  не  тяготитъ 
никакое  вліяніе;  оно  не  стѣснено  узкою,  но  блестящею  ра- 
мою ѳеократіи  Востока  ;  оно  уединено  отъ  всякой  полити- 
ческой цѣли;  у  него  нѣтъ  другаго  двигателя,  кромѣ  естест- 
венныхъ  побужденій  разума.  Наука  и  искусство,  филосо- 
фія  и  поэзія  существуютъ  только  для  самихъ  себя:  оиѣ 
суть,    потому    что — суть.  Независимыя    отъ  государства  и 


—  15  — 

жрецовъ,  онѣ  образуютъ  отдѣльную  власть — власть  сложную, 
дѣятельную,  могущественную,  неповинующуюся  никакой  идеѣ  ». 
Въ  теченіе  этой  третьей  эпохи  нѣкоторыя  главнѣйшія 
событія  послужатъ  намъ  для  объяснеиія  измѣыеиій,  про- 
исшедшихъ  въ  греческой  поэзіи.  Эти  событія  неразрывны 
съ  народною  славою  и  съ  исторіей  Греціи;  но  нхъ  надобно 
понять  для  того ,  чтобы  вѣрно  оцѣнить.  Первымъ  собы- 
тіемъ  была  персидская  война,  вызвавшая  грековъ  на  борь- 
бу за  родные  очаги  съ  державою  колоссальною,  но  нестройною 
по  самому  своему  составу.  Эта  война,  по  веществеынымъ  выго- 
дамъ,  а  еще  болѣе  по  нравственнымъ  послѣдствіямъ,  была  благо- 
творна для  грековъ.  Между  ними,  на-время,  водворилось  един- 
ство: опасность  собрала  ихъ  вмѣстѣ  и  тѣсно  сблизила.  Возвы- 
шеннымъ  порывомъ  одушевилась  поэзія  и  воспѣла  народное 
торжество;  обаяніе  побѣды  двинуло  впередъ  науку  и  искус- 
ство. Никогда  еще  греческая  народность  не  была  такъ 
сильна  и  жизненна:  она  покорила  себѣ,  на  нѣкоторое  время, 
творчество  и  сдѣлалась  предметомъ  пѣснопѣній. 

Вгорымъ  обытіемъ  были  завоеваиія  Александра.  Герой 
влачитъ  вслѣдъ  за  собой,  вмѣстѣ  съ  гречески^ии  войсками, 
греческую  образованность...  Онъ  опрокидываетъ  на  азшской 
почвѣ — понятія,  учрежденія  и  людей;  сливаетъ  во  едино 
двѣ  1,'рироды,  сближаегъ  два  міра,  соедиияетъ  Европу  съ 
Азіей  Онъ  смѣшиваетъ  народы  одни  съ  другими,  пере- 
стгвляетъ  государственный  грани,  обращаетъ  царства  въ 
области,  разрушаетъ — и  образуетъ  хаосъ,  съ  тѣмъ,  чтобы 
бросить  вь  него  плодотворный  сѣмена  греческой  мысли. 
Это  лучшее  время  Греціи,  время  ея  первенства,  время, 
когда  ея  образованность  развивалась  торговлею,  философіей, 
словесностью,  безсмертными  созданіями  человѣческаго  ума; 
это  время  заключаетъ  въ  себѣ  краткій  промежутокъ  трехъ 
вѣковъ,    протекшихъ    отъ  Солона  до    Александра.    Солонъ 


—  16  — 

болѣе  всего  благопріятствовалъ  свободѣ  мысли;  могуще- 
ственное его  покровительство  осуществило  ату  свободу  и 
вызвало,  одно  за  другимъ,  изящныя  произведенія.  Съ  Со- 
лона начинается  слава  Аеинъ,  сдѣлавшихся  средоточіемъ 
греческой  образованности;  до  него  у  грековъ  были  воин- 
ственныя  и  патріотическія  пѣсни,  были  поэмы,  воспѣвавшія 
радлсть,  любовь  или  гнѣвъ;  до  него  существовали  книги 
Гомера,  но  ве  были  соединены  вмѣстѣ:  Солонъ  ихъ  спасъ 
отъ  забвенія  и  отъ  устныхъ  искаженій,  и  упрочилъ  за 
" Илліадой  «  безсиертіе,  записаг.ъ  ея  звуки  въ письмена.  Послѣ 
Солона  лирическая  поэзія  начипаетъ  напѣвать  самыя  нѣжныя 
свои  пѣсни;  поэзія  драматическая  выходитъ  изъ  пеленокъ 
и  благороднымъ  стилемъ  изображаетъ  благородный  страсти; 
поэты  дидактическіе  и  поэты-правоумители  проводятъ  въ 
своихъ  стпхахъ  остроумныя  и  глубокія  мысли:  поэзія  при- 
зывается на  помощь  философіи.  Философы  іонической  школы 
Ѳалеса  излагаютъ  свое  ученіе  въ  изреченіяхъ  простыхъ, 
но  обдуманныхъ  и  часто  облеченныхъ  въ  живописные  об- 
разы. Это  былъ  золотой  вѣкъ  греческой  поэзіи,  но  вѣкъ 
короткій:  онъ  кончился  съ  Александромъ.  Демосѳенъ  былъ 
послѣднимъ  писателемъ,  имѣвшииъ  вліяніе  на  своихъ  сооте- 
чественниковъ:  онъ  еще  могъ  пробудить  ихъ  энергію,  за- 
ставилъ  ихъ  взяться  за  оружіе,  началъ  борьбу  за  независи- 
мость и — поплатился  жизнью.  Съ  этихъ  поръ  греки  остались 
народомъ  остроумнымъ  и  образованнымъ;  неуловимая  гармонія 
языка  и  изящество  пріемовъ,  обратившееся  въ  пословицу, 
пребыли  исключительнымъ  ихъ  достояніемъ;  въ  Египтѣ,  при 
Птоломеяхъ,  греки  сдѣлались  даже  ученѣе,  чѣмъ  были  подъ 
прекраспымъ  небомъ  Эллады;  но  идея-вдохновительница,  || 
придавшая  силу  и  восторгъ  ихъ  пѣснямъ — уже  исчезла: 
греки  перестали  быть  націей. 


ПѢСНИ 


ПЪСНЯ  I. 

КЪ  ЛИРЪ. 


Хочу  я  пѣть  Атридовъ, 
И  Кадма  пѣть  охота, 
А  барбитонъ  струнами 
Звучитъ  мнѣ  про  Эрота. 
Недавно  перестроилъ 
И  струны  я,  и  лиру, 
И  подвиги  Алкида 
Хотѣлъ  повѣдать  міру; 
А  лира,  въ  новомъ  строъ, 
Эрота  славить  вновь. 
Простите  же,  герои! 
Отнынѣ  струны  лиры 
Поютъ  одну  любовь. 


2 


''    К^Е.< 


13 


пѣсня  п. 


ЖЕНЩИНАІЪ. 


л.  9 


Одарила  природа 
Твердымъ  рогомъ  —  быковъ, 
Конеіі  —  звонкпмъ  копытомъ, 
Зайцевъ  —  погъ  быстротою, 
Страшной  пастію  —  львовъ, 
Рыбъ  —  способностью  плавать, 
Птпцъ  —  полёт омъ  воздушнымъ. 
Силой  духа  —  мужчинъ, 
А  для  лгёнъ  не  остался 
Изъ  даровъ  нп  одпнъ. 
Что  жь  дала  имъ  природа? 
Вмѣсто  броней  и  копій  — 
Красоту  даровала, 
Чтобы  женщина  ею 
И  огонь,  и  желѣзо 
Всепобѣдно  сражала. 


19  — 


Н-БСПЯ   Ш. 


ЭРОТЪ. 


Средь  полуночнаго  часа, 

Какъ  Медвѣдіща  вращалась 

Подъ  рукою  Волопаса 

И  людскія  поколѣнья 

Въ  снѣ  спокоМномъ  отдыхали 

Отъ  трудовъ  и  утомленья, 

Подошелъ  Эротъ  украдкой 

И  внезапно  въ  дверь  ынѣ  стукнулъ. 

—  Кто,  спрбсилъ  я,  такъ  стучится 

И  тревожптъ  сонъ  яюіі  сладкой?  — 

А  Эротъ:  «Открои  мнѣ  двери 

«И  не  боііся:  я  ребепокъ  — 

«Весь  промокъ  и  заблудился... 

«Ночь  безмѣсячнз:  въ  потемкахъ 

«Я  съ  пути-съ  дороги  сбился». 

При  такпхъ  словахъ,  прише,ііьца 

Жаль  мнѣ  стало  не  на  шутку. 

Зажигаю  я  лампаду, 

Отворяю  дверь  —  и  вижу 

Окрыленнаго  малютку, 

Съ  легкимъ  лукомъ  и  колчавомъ. 

Кх  очагу  его  подвелъ  я 


—  20  — 

И  въ  рукахъ  своихъ  ручонки 

У  дитяти  согрѣваю, 

И  изъ  мокрыхъ  кудрей  влагу 

Дождевую  выжимаю. 

Но  едаа  онъ  обогрѣлся: 

«Поглядимъ  теперь,  промолвилъ, 

«Цѣлы  .ть  лукъ  мой  съ  тетивою, 

«Не  испорчены  ль  ненастьемъ 

«И  водою  дождевою?» 

Натянувши  лукъ  свои,  въ  печень 

Онъ  пронзилъ  меня  стрѣлою, 

Словно  оводъ  острымъ  жаломъ. 

Тутъ  онъ  вспрыгнулъ  съ  громкимъ  сѵЪхоѵъ, 

Тутъ  онъ  крикнулъ  мнѣ:  «Хозяинъ, 

«Веселися!  я  доволенъ: 

«Лукъ  мой  мѣтокъ  и  исправенъ; 

«Ты  же  сердцемъ  крѣпко  боленъ». 


—  21  — 


ПѢСИЯ  IV. 

СА101У  СЕБЪ. 


Возлежа  на  листвѣ  нѣжной 
Миртъ  и  лотосовъ  зеленыхъ, 
Я  желаю  пить  прилежно, 
Пить  подольше,  но  съ  опаской. 
Самъ  Эротъ  мнѣ  кравчимъ  служить 
И,  папирусной  подвязкой 
Подтянувъ  хитонъ  на  плечи. 
Влагой  хмѣльной  угощаетъ. 
Колесомъ  отъ  колесницы, 
Вкругъ  самой-себя  вращаясь, 
Жизнь  людская  убѣгаетъ, 
А  Бъ  могилѣ  смертный  кости 
Горстью  пепла  оставляетъ... 
Для  чего  жь  кадить  на  камень? 
Лить  на  землю  возліянья? 
Лучше  мнѣ,  Эротъ,  при  жизни 
Воскури  благоуханья  — 
Увѣнчай  меня  цвѣтами, 
Приведи  мою  гетэру: 
Прежде  нежели  вмѣшаюсь 
Въ  хороводы  съ  мертвецами, 
Я  хочу  прогнать  заботы. 


22   — 


Ц-БСНЯ    Г. 

КЪ  РОЗЪ. 


Розу  нѣжную  эротовъ 

Съ  Діоеіісомъ  сочетаемы 

Красолиствениою  розой 

Нашд  чёла  увѣнчаемъ 

И  нальемъ  съ  веселымъ  смѣхомъ 

Въ  чаши  нектаръ  винограда. 

Роза  —  лучшііі  цвѣтъ  весенній, 

Небожптелеіі  услада! 

Мягкокудрыя  сынъ  Кпщзпды 

Розой  голову  вѣнчаетъ, 

Какъ  съ  хардтаии  онъ  въ  лляскѣ 

Хороводной  пролетаетъ. 

Дайте  жь  мнѣ  вѣиокъ  п  лпру  — 

И  подъ  Вакховой  божницей 

Закружусь  я  въ  быстрой  пляснѣ 

Съ  полногрудою  дѣвицей. 


23  — 


ПѢСНЯ  п. 


ШІРЪ. 


Благовонныхъ  розъ  вѣііками 
Увѣнчавши  чёла  паши, 
Мы  съ  веселою  улыбкой 
Пьемъ  вино  изъ  полной  чаши. 
Подъ . напѣвы  барбитона, 
Легконогія  дѣвицы 
Передъ  нами  пляшутъ  съ  тирсомъ 
Изъ  кудрявой  повилицы. 
Ароматными  устами, 
Въ  звукахъ  пѣсни  сладкогласной. 
Ритму  пляски  и  пептиды  *) 
Вторитъ  юноша  прекрасный. 
А  усердный  Комусъ  **)  пѣнятъ 
Даръ  Ліэя  въ  нашихъ  чарахъ, 
И  на  праздникъ  бога  пиршествъ, 
Такъ  любезнаго  для  старыхъ, 
Поспѣшаютъ  веселиться, 
Привлеченные  пектидой, 
И  Эротъ  золотокудрый, 
И  Ліэй  съ  младой  Кипридой. 


•-ІСІ 


*)  Особаго  рода  инструментъ,  въ  родѣ  іютни. 
•*)  Богъ  пиршествъ. 


—  24  — 


ПѢСНЯ  Т1І. 

КЪ  ЭРОТУ. 


Не  шутя  меня  ударивъ 

Гіацинтовой  лозою, 

Приказалъ  Эротъ  мнѣ  бѣгать 

Неотступно  за  собою. 

Между  терній,  чрезъ  потоки, 

Я  помчался  за  Эротомъ 

По  кустаагь  и  по  стремнинамъ. 

Обливаясь  крупнымъ  потоиъ, 

Я  усталъ;  ослабло  тѣло  — 

И  едва  дыханье  жизни 

Изъ  ноздрей  не  улетѣло. 

Но  концами  нѣжныхъ  крыльевъ 

Освѣживши  лобъ  мой  блѣдный, 

Мнѣ  Эротъ  тогда  промолвилъ: 

«Ты  любить  не  въ  силахъ,  бѣдныиі» 


—  25  — 


ПѢСНЯ  тш. 

сонъ. 


Ба  коврахъ  пурпурныхъ  ночью 
Спалъ  я,  Вакхомъ  упоённый. 
Снилось  мнѣ,  что  къ  юнымъ  дѣвамъ 
Я  стопою  окрылённой 
Подбѣгаю  порѣзвпться, 
А  толпа  красавцевъ  стройныхъ, 
Нѣжныхъ  отроковъ  —  милѣе 
Вѣчно-юнаго  Ліэя  — 
Мнѣ,  за  дѣвъ,  стрѣлой  насмѣшки 
Сердце  страстное  пронзаетъ. 
За  насиѣшку  я  съ  угрозой 
Поцѣлуя  къ  нимъ  стремлюся; 
Но  внезапно,  вмѣстѣ  съ  грёзой, 
Образъ  ихъ  изъ  глазъ  умчался: 
Одинокій  и  печальный, 
Я  опять  заснуть  старался. 


26 


ПѢСНЯ    IX. 

КЪ  ГОЛУБКЪ. 


— Откуда  ты,  голубка, 
Откуда  ты  летишь  ? 
Зачъмъ,  моя  голубка, 
Росоіі  благоуханій 
По  воздуху  кропишь? 
О  чемъ  твоя  забота?  — 

а  Анакреонъ-пѣвецъ 

Послалъ  меня  къ  Ваѳиллу, 

Къ  ребенку-властелину  — 

Къ  тирану  всѣхъ  сердецъ. 

Меня  сама  Киприда 

За  пѣсню  продала: 

Теперь  Анакреону 

Служу  я  и  —  какъ  видишь  — 

Письмо  его  несла, 

А  онъ  мнѣ  обѣщался, 

Какъ  только  я  вернуся, 

Свободу  даровать. 

Но  —  пусть  даетъ  свободу  — 

Я  въ  рабствѣ  остаюся: 

Что  пользы  мнѣ  летать 

По  холмамъ,  по  долинамъ. 


—  27  — 

Садиться  на  деревьяхъ 

И  кое-гдѣ  клевать 

Посѣвы  полевые? 

Изъ  рукъ  Анакреона 

Я  хлѣбъ  теперь  клюю 

И  вмѣстѣ  съ  нимъ  изъ  чаши 

Одно  В1Ш0  я  пью. 

Напившись,  я  порхаю 

И  трепетнымъ  крыломъ 

Любовно  припадаю 

Я  къ  сердцу  господина, 

А  ночью  тихимъ  сномъ 

Покоюся  на  лирѣ. 

Ты  знаешь  все  —  повѣрь' 

Прости  же,  чужеземецъ! 

Вороны  я  болтливѣй 

Была  съ  тобой  теперь». 


—  28 


П-БСНЯ   X. 

КЪ  восковом  ЭРОТУ. 


Разъ  юноша  какой-то 
Отлитаго  изъ  воска 
Эрота  продавалъ. 

—  Что  просишь  за  работу?  - 
Спросилъ  я,  подошедши, 

А  онъ  мнѣ  отвѣчалъ 
Дорическою  рѣчью: 
«Купи  за  сколько  хочешь; 
Но  долженъ  ты  узнать. 
Что  я  не  восколивецъ, 
А  только  не  желаю 
Съ  Эротомъ  алчнымъ  спать ».} 

—  Отдай  же  мнѣ  за  драхму 
Соложника-красавца, 

А  ты,  Эротъ,  во  мнѣ 
Зажги  любовный  пламень. 
Иль  будешь  самъ  тотчасъ  же 
Растопленъ  на  огнѣ. 


29  — 


пгсня  XI. 

СА10Ш  СЕБЪ. 


Мнѣ    говорятъ    дѣвицы: 
«Ты  старъ,  Анакреонъ! 
На  —  зеркало:  ты  видишь  — 
Волосъ  ужь  не  осталось 
И  лобъ  твой  обнажонъ». 

—  Есть  волосы,  иль  нѣтъ  игь 

Не  знаю;  знаю  только. 

Что  старцу  и  пѣвцу 

Тѣмъ  болѣе  приличны 

Веселье  и  забавы, 

Чѣшъ  ближе  онъ  къ  концу.  — 


—  30  — 


ПЪСПЯ    XII. 

КОСАТКЪ. 

Скажи,  чего  ты  хочешь. 
Косатка-щебетунья  ? 
Какому  наказанью 
Предать  тебя  скорѣй? 
Остричь  тебѣ  косички, 
Языкъ  у  рѣзвоіі  птички 
Отрѣзать,  какъ  Терей? 
Зачѣмъ  разсвѣтной  пѣсней, 
Болтливая  пѣвунья, 
Умчала  ты  Ваѳилла  — 
И  съ  грёзою  моеіі? 


31 


пъсня  хт. 

САМОМУ  СЕБЪ. 


Разсказываютъ,    будто 
Женоподобный  Аттисъ 
Крпчалъ  и  звалъ  въ  слезахъ 
Красавицу-Кибебу, 
Безумствуя  въ  горахъ. 
Кричитъ  въ  безумьѣ  всякой, 
Кто  вѣчную  пьетъ  воду 
На  опыхъ  берегахъ, 
Гдѣ  жертвуютъ  Кларосцы, 
Въ  честь  Феба-лавроносца, 
Священному  ключу. 
А  я,  умащенъ  миррой, 
И  возліявъ  Ліэіо, 
Съ  гетэрою  моею 
Безумствовать  хочу. 


—  32 


ПЪСНЯ   ХІГ. 

КЪ  ЭРОТУ. 

Любить,  любить  хочу  я! 
Любить  Эротъ  мнѣ  самъ 
Совѣтовалъ,  но  только 
Тогда  я  былъ  упряйіъ 
И  бога  не  послушадъ  — 
А  онъ  взялъ  лукъ  тугой 
Съ  колчаноыъ  золочёнымъ 
И  звалъ  меня  на  бой. 
Покрылъ  себѣ  я  плечи 
Бронею,  какъ  Ахиллъ, 
Щитомъ  вооружился 
И  дротики  схватилъ  — 
И  вьнпелъ...  Онъ  стрѣляетъ  — 
Ля  —  скорѣй  бѣжать... 
Разсыпавши  всѣ  стрѣлы, 
Онъ  сталь  негодовать  — 
И  вдругъ  стрѣлою  острой 
Сайгь  въ  грудь  мою  влетѣлъ, 
Пронзилъ  глубоко  сердце  — 
Пронзилъ  и  одолѣлъ. 
Теперь  какая  польза 
Мнѣ  въ  копьяхъ  и  щитаіъ  ?  — 
Борьба  уже  напрасна, 
Когда  нашъ  врагъ  вь  стѣнахь. 


—  33  — 


ПЪСНЯ   XV. 

САМОМУ  СЕВЬ. 


ііускан  ботатства  Креза 

Безчисленно-велики , 

Мнѣ  золота  не  надо 

Сардисскаго  владыки : 

Мнѣ  зависть  недоступна  — 

Нѣтъ  силы  и  охоты 

Завидовать  владыкаиъ... 

Мнѣ  только  и  заботы, 

Какъ  бороду  опрыскать 

Летучими  духами; 

Какъ  голову  украсить 

Пахучими  цвѣтами; 

Какъ  день  провесть  текущіё 

Съ  веселыми  друзьями  — 

А  завтра?...  кто  же  знаетъ, 

Что  завтра  будетъ  съ  нами? 

Воспользуйся  днемъ  яснымъ: 

Пей,  въ  кости  развлекайся. 

Но  возліяй  Ліэю, 

Не  то  —  остерегайся: 

Придетъ  болѣзнь  невольно 

И  скажетъ:  «пить  —  довольно!» 


—  34  — 


ПѢСНЯ  хп. 

САМОМУ  СЕБЪ. 


Ты — пѣснь  воинѣ  ѳиванцевъ, 
Онъ — пѣснь  Фригіянъ  бою, 
А  я  слагаю  пѣсню 
Побѣдѣ  надо  мною: 
Не  всадникомъ,  не  пѣшимъ. 
Не  въ  морѣ  кораблями — 
Сраженъ  я  новымъ  войскомъ, 
Стрѣляющимъ  —  очами. 


—  35 


ПЪСНЯ   XVII. 

КЪ  СЕРЕБРЯНОЙ  ЧАШЪ. 


Серебренникъ  искусный, 
ГеФэстъ,  ты  не  чекань 
Мнѣ  брони  и  доспѣховъ: 
Мнѣ  чуждо  слово  —  брань. 
Гораздо  лучше  чашу, 
Виѣстительпѣи  и  глубже  — 
Какъ  можешь,  мнѣ  отлей; 
Но  звѣздъ  и  колесницы 
Съ  печальнымъ  Оріономъ 
Не  дѣлай  ты  на  ней.' 
(Что  въ  звѣздахъ  Волопаса, 
Въ  созвѣздіи  Плеядъ?) 
Обвей  вокругъ  всей  чаши 
На  вѣтвяхъ  лозъ  кудрявыхъ 
Румяный  виноградъ; 
Представь  подъ  сѣнью  гроздіи 
Всѣхъ  золотомъ  литымъ  — 
Красавца-Діониса 
И  рѣзваго  Эрота 
Съ  Ваѳилломъ  иолодыоъ. 


—  36  — 


пъсня  хтш. 


:.^'- 


НА  ТОТЪ  ЖЕ  ПРЕДШТЪ. 


Художникъ  несравненный! 

^#;..Ѵ  Серебряную  чашу 

•'   "  ,    Ты  въ  честь  весны  мнѣ  сплавь. 

На  ней,  на  первомъ  мѣстѣ, 
■Цвѣтущій  образъ  Оры 
Въ  вѣнкѣ  пзъ  розъ  представь, 
И  такъ  металлъ  отдѣлай, 
Чтобъ  сладокъ  былъ  напитокъ. 
Прошу,  не  представляй 
На  чашѣ  ни  обрядовъ, 
Ни  горестныхъ  событій, 
А  лучше  изваяй 
На  ней  мнѣ  чадо  Дія,  — 
И  пусть  красавецъ-Эвій 
Съ  Кипридой  молодой 
Поютъ  на  брачномъ  пирѣ 
И  славятъ  Гименея 
Предъ  юною  четой. 
Изобрази  на  чашѣ 
Эротовъ  безоружныхъ, 
Смѣющихся  харитъ; 
Пусть  виноградъ  косматый 


—  37  — 

Кистямп  спѣлыхъ  гроздій 
Вокругъ  нея  виситъ; 
Пусть  рѣзвятся  красавцы 
Подъ  сѣнію  его, 
А  посреди  ихъ  вылей, 
МвЁ  Феба  самого. 


—  38  — 


ПѢСНЯ  XIX. 


должно  пить. 


Пьетъ  земля  сырая; 
Землю  пьютъ  деревья; 
Воздухъ  пьютъ  моря; 
Изъ  морей  пьетъ  солнце; 
Пьетъ  изъ  солнца  мѣсяцъ: 
Что  жь  со  мною  спорить, 
Есіи  пить  хочу  я. 
Милые  друзья? 


—  39 


ПЪСНЯ   XX. 

ДЪВУШКЪ*). 


Дочь  Тантала  камнемъ  на  брегѣ  Фригійцевъ  стояла 
И  птичкою-ласточкой  дочь  Пандіона  порхала. 
А  я  бы  желалъ  твоимъ  зеркаломъ  быть, 
Затѣмъ,  чтобъ  очей  ты  съ  меня  не  сводила, 
Желалъ  бы  собою  хитонъ  замѣнить, 
Затѣмъ,  чтобъ  меня  на  себѣ  ты  носила. 
Иль  воду,  чтобъ  тѣло  красавицы  мыть; 


*)  Стихотвореніе  это  переведено  Меемъ  два  раза.   Вотъ   пер- 
вый переводъ,  сдѣланный  имъ  гораздо  раньше: 

Было  время,  дочь  Тантала 
На  прибрежіи  фригійскомъ 
Глыбой  каменной  стояла; 
Дочь  Пандіона  когда-то 
Птицей-ласточкой  летала. 
Я  же  зеркаломъ  безснѣннынъ 
У  тебя  стоять  желаю. 
Чтобы  ты  въ  меня  гдядѣлась. 
Или  сдѣлаться  хитономъ, 
Чтобы  ты  въ  меня  одѣлась. 
Я  желаю  или  въ  воду. 
Или  въ  мирру  превратиться, 
Чтобъ  на  дѣвственное  тѣло 
Ароматами  пролиться. 
Лечь  повязкою  на  перси, 


—  40  — 

Желалъ  бы  елеемъ  на  стройные  члены  пролиться. 
Повязкой  на  персяхъ  твопхъ  трепетать, 

Жемчужного  нитью  вокругъ  твоей  шеи  обвиться, 
Иль  даже  въ  санда^іью  твою  обратиться, 
Чтобъ  ты  меня  ножкой  могла  попирать. 

Или  жемчугомъ  на  шею, 
Или  сдѣлаться  сандальей. 
Чтобы  ты  меня  топтала 
Легкой  ножкою  своею. 


—  41  — 


ПѢСНЯ  XXI. 

СА101У  СЕБЪ. 


Дайте  мнѣ  вина,  дѣвицы ! 
Жаръ  томитъ  меня  съ  денницы: 
Поскорѣй  припасть  мнѣ  дайте 
Къ  Вакху  жадными  устами 
И  главу  мою  вѣнчайте 
Вѣчно-юнаго  цвѣтами; 
А  иной  вБнокъ  мгновенно 
На  челѣ  моемъ  спалится, 
Оттого,  что  неизмѣнно 
Жаръ  любви  во  мнѣ  таится. 


—  42  — 


пвсня  ххп. 

ВАѲИМУ. 


Ляжемъ  здѣсь,  Ваѳпллъ,  подъ  тѣнью, 
Подъ  густыми  деревами: 
Посмотри,  какъ  съ  нѣжныхъ  ввтокъ 
Листья  свѣсимсь  кудрями! 
Ключъ  журчитъ  и  убѣждаетъ 
Насладиться  мягкимъ  ложемъ: 
Какъ  такой  пріютъ  прохладный 
Миновать  съ  тобой  мы  можемъ? 


—   43 


ПВСНЯ   XXIII. 

КЪ  ЗОЛОТУ. 


Будь,  золото,    способно 

Продлить  мнѣ  жизнь  немного — 

О,  какъ  тогда  бы,  Плутусъ, 

Берёгъ  его  я  строго, 

Чтобъ  смерть,  принявши  выкупъ, 

Рѣшилась  удалиться; 

Но  смертному  отъ  смерти 

Ничѣмъ  не  откупиться! 

Къ  чежу  жь  вздыхать  напрасно 

И  слезы  лить  безмѣрно? 

Къчему  копить  богатство. 

Когда  умрешь  навѣрно? 

Не  лучше  ль  пить  съ  друзьями, 

Съ  Ліэемъ  благосклоннымъ, 

И  жертвы  жечь  Кипридѣ 

На  ложѣ  благовонномъ? 


—  44  — 


ПѢСНЯ   XXIV. 

СА101У  СЕБЪ. 


Такъ-какъ  я,  рожденный  смертнымъ. 
Тропу  жизни  пробѣгаю, 
Знаю  путь,  пройденный  мною, 
А  грядущаго  не  знаю  — 
Отойдите  прочь  заботы ! 
Что  мы  общаго  имѣемъ? 
Прежде,  чѣмъ  конца  дождуся, 
IIосмѣ^ось  и  порѣзвлюся 
Въ  хороводахъ  я  съ  Ліэемъ. 


45  — 


пъсня  ххг. 

САМОМУ  СЕБЪ. 


Когда  я  пью,  всегда 
Заботы  усыпляю. 
И  что  же  мнѣ  тогда 
До  слезъ  и  до  труда 
И  до  заботъ?  Я  знаю  — 
Придется  умирать, 
Хотя  и  нѣтъ  охоты. 
Зачѣмъ  же  направлять 
Всю  жизнь  стезей  заботы? 
Не  попусту  виномъ 
Ліэй  насъ  награждаетъ: 
Когда  его  мы  пьемъ, 
Забота  засыпаетъ. 


46 


ПЪСНЯ   XXVI. 

СА10МУ  СЕВЪ. 


Только  внпдетъ  Вакхъ  желанный 
Въ  грудь  мою  —  заснутъ  заботы, 
Креза  стану  я  богаче 
И  согласно  воспѣваю 
И  любовь  и  красоту. 
Теинымъ  плющемъ  увѣнчанный, 
Полонъ  нѣги  и  дремоты, 
Я  клонюсь  на  одръ  горячій 
И  въ  мечтаньяхъ  попираю 
Всю  земную  суету. 
Вы  стремитесь  къ  бптвѣ  ярой  — 
Ополчайтесь !  мнѣ-то  что  же? 
Не  разстанусь  я  съ  внноиъ. 
Подойди,  мой  отрокъ,  съ  чарой: 
Лучше  пьяеымъ  лечь  на  ложе, 
Чѣмъ  бездушеымъ  мертвецомъ. 


—  47  _ 


пѣсня  ххѵи. 

ВАКХУ. 


Сынъ  Зевеса,  избавитель 
Всѣхъ,  заботой  удрученныхъ, 
Вакхъ-Ліэи  едва  коснется 
Чувствъ  моихъ  воспламененныхъ, 
Вдохновенный  имъ,  я  въ  пляску 
Уношу ся  въ  упоеньѣ. 
Не  одни  дары  Ліэя 
Мнѣ  приносятъ  наслажденье: 
Милы  мнѣ  попер  емѣнно 
Афродиты  нѣжной  ласки, 
Звуки  лиры,  звуки  пѣсенъ, 
И  всегда  любезна  пляска. 


43 


пъсня  ххѵш. 

КЪ  ГЕТЭРЪ. 


Славный  Родоса  художнпкъ! 
Стиль  возьми,  уставь  треножникъ, 
Растопи  свой  воскъ  цвѣтноп, 
Обс5ди  чертежъ  и  мѣру  —        ѵ 
И  красавЕцу-гетэру, 
Разлученную  со  мной, 
Напиши,  Эрота  ради, 
Какъ  я  буду  говорить. 
Прежде  долженъ  начертить 
Ты  волосъ  густыя  пряди: 
Дай  имъ  мягкость,  черный  лоскъ, 
Дай  имъ,  если  властенъ  воскъ, 
Запахъ  мирры  благовонной. 
Надъ  ланитой  округленной 
Подними  чело  у  ней, 
Чтобъ  оно  нзъ-подъ  кудрей, 
Какъ  слоновья  кость,  бѣлѣло. 
Проведи  ей  брови  смѣло: 
Берегись  склонить  ихъ  ницъ  — 
Кончи  тонко,  горделиво. 
Изучи  погибъ  стыдливо 
Кверху-вскпнутыхъ  рѣснпцъ. 


—  49  — 

Напиши  огнемъ  ей  взгляды: 

Пусть  блеститъ  въ  глазахъ  у  ней. 

Сквозь  лазурь  очей  Паллады, 

Влага  страстная  очен 

Вѣчно-юной  Афродиты. 

Пусть,  въ  румянцѣ  молодомъ, 

Свѣжесть  розы  съ  молокомъ 

На  прозрачный  ланиты 

Будетъ  нѣжно  пролита; 

Пусть  манятъ  ея  уста 

Убѣжденіемъ  призывнымъ 

Къ  поцѣлуямъ  иепрерывнымъ. 

Округли  потомъ  у  ней 

Перси,  мрамора  бѣлѣй, 

Стилемъ  смѣлымъ  и  окрѣплымъ. 

Пусть  и  воскъ  къ  себѣ  манитъ 

Рѣзвый  рой  младыхъ  Харитъ ! 

Такъ  накинь  пурпурный  пёплумъ, 

Чтобы  тѣла  бѣлизна 

Кое-гдѣ  была  видна 

Сквозь  раздвинутый  складки. 

Вызывая  на  догадки 

И  о  тайнахъ  красоты,.. 

Стой...  довольно...  кончи  въ  мѣру: 

Вижу  я  мою  гетэру! 

Скоро,  воскъ,  промолвишь  ты. 


—  50  — 


ПБСНЯ    XXIX. 

ВАѲИЛЛУ. 


Стиль  возьми,  художнпкъ,  снова 
II  Ваѳплла  молодова 
Наппшп,  какъ  научу: 
Волоса  его  на  воскѣ 
Начерти  въ  блестящемъ  лоскѣ 
И  разсыпь  ихъ  по  плечу; 
Сдѣлай  черными  ихъ  снизу, 
Сверху  солнцемъ  озлатпвъ, 
И  пускай  падетъ  на  рпзу 
Прихотливый  ихъ  пзвпвъ, 
Своевольно,  безъ  усилій. 
Пусть  темнѣй  драконьпхъ  крылій 
Брови  сходятся  вѣнцомъ 
Надъ  возвышеннымъ  челомъ, 
Какъ  роса  поутру,  свѣжьлъ. 
Очи  гордыя  разнѣжпмъ 
Чистотою  думъ  младыхъ  — 
И  суровый  взглядъ  Арея 
Взоромъ  кроткимъ  Киѳерея 
Пусть  оспаривает ъ  въ  нихъ, 
Пусть  надеждою  и  страхомъ 
Взоръ  красавца  насъ  мааптъ. 


—  51  — 

Тише!  стиля  нѣжнымъ  взмахомъ 

Наведи  на  пухъ  ланитъ 

Вешней  розы  цвѣтъ  п  глянеі^ь, 

И  стыдливости  румянецъ. 

Какъ  уста  напишешь  ты  — 

Яне  знаю?...  Чтобъ  пылали 

И  лобзанья  призывали 

Убѣжденьемъ  красоты. 

Сдѣлай  такъ,  чтобъ  воскъ  бездушный 

Мнѣ  Ваѳилла  оживплъ, 

И  художнику  послушный, 

Даже  молча  говорпдъ! 

Пусть  погибомъ  шеи  нѣжной 

Спорить  съ  шеей  бѣлоснѣжной 

Адонисовой  —  Ваѳиллъ. 

Грудь  заимствуй  у  Гермеса, 

Руки  также  у  него, 

Только  бедръ  ни  у  кого, 

Кромѣ  пасынка  Зевеса, 

Полидевка  самого. 

Торсъ...  Описывать  ли  ноги?... 

Нѣтъ,  ты  лучше  знаешь  самъ. 

Сколько  жь  хочешь  ты?  О,  боги! 

За  него  я  все  отдамъ. 

Вотъ —  Ваѳпллу  подражанье  — 

Аполлона  пзваянье: 

Ты  Бъ  Самосъ  его  возьии, 

А  вернешься,  ради  неба, 

Самого  красавца-Феба 

Ты  съ  Ваѳилла  мнѣ  сними. 


* 


52  — 


ПЪСНЯ      XXI 

ЭРОТЪ. 


Разъ  музы  на  Эрота 
Тихонько  возложили 
Вѣнковъ  пахучпхъ  узы 
И  Красотѣ  вручили. 
Напрасно  Киѳерея 
Съ  собою  выкупъ  носитъ 
И  всюду  ищетъ  сына, 
И  сыну  воли  проситъ. 
Хоть  дай  ему  свободу, 
Отъ  Красоты  онъ  болѣ 
Не  отойдетъ  ни  шагу: 
Привыкъ  служить  въ  яеволъ 


—  53  -^ 


ПЪСНЯ   XXXII    *). 

ЛЮБОВНИЦАІЪ. 


Всѣ  листья  на  деревьяхъ 
Ты  вѣрнымъ  счетомъ  знаешь, 
И  на  морѣ  широкомъ 
Всѣ  волны  сосчитаешь  — 
Сочти  жь  моихъ  любовницъ! 
Въ  Аѳинахъ,  для  начатка, 
Ты  запиши  мнѣ  двадцать 
И  полтора  десятка. 
Потомъ  считай  въ  Корпнѳѣ 
По  цѣлымъ  легіонамъ: 
Уступить  вся  Еллада 
Въ  красѣ  корпнѳскимъ  жёнамъ. 
Теперь  сочти  въ  Лезбосѣ, 
Въ  Іоніи,  въ  Родосѣ 
И  въ  Каріп. . .  пожалуй  — 
Двѣ  тысячи...  немного... 
Что  скажешь?  Отмѣчай  же: , 
Далеко  до  итога! 


*)  Пѣсни  яххі  не  оказалось  въ  рунгописи  переводчика.  Утра- 
ч€жь  ли  пѳреводъ,  или  стизьотвореніе  вовсе  небыло  переведено 
поэтомъ  —  не  извѣсі^но. 


—  54  — 

Ни  спрскимъ  и  канотскимъ 

Не  свелъ  еще  я  счета... 

Да  въ  Критѣ  всеобильновіъ, 

По  городамъ  Эрота, 

Гдѣ  таинства  уставилъ 

Любвп  законодавецъ, 

Сочти,  въ  добавоЕЪ  къ  прежнимъ. 

Души  моей  красавицъ, 

Но  какъ  пхъ  сосчитаешь  -^ 

Спрошу  тебя  заранѣ  — 

За  Кадиксомъ,  за  Индомъ, 

И  въ  дальней  Бактріанѣ? 


—  55 


ПБСНЯ     хххш. 

КОСАТКЪ. 


Чт5  годъ,  весной,  косатка, 
Ты  гнѣздышко  свпваешь, 
А  на  зпму  —  пль  къ  Нилу, 
Иль  въ  МёмФпсъ  улетаешь. 
Въ  моемъ  же  сердцѣ  вечно 
Любовь  гнѣздо  свиваетъ 
И  выводокъ  Эротовъ 
Ростптъ  и  размножаетъ. 
Одинъ  —  вотъ  оперійіся 
И  крылья  на-готовѣ; 
Другой  еще  въ  скорлупкѣ, 
А  третій  ужь  въ  наклёвѣ. 
Всегда  я  слышу  крики 
Птенцовъ  невозмужалыхъ, 
Птенцовъ  съ  разверзтымъ  клювомъ. 
Большіе  кормятъ  малыхъ; 
А  выростетъ  малютка  — 
И  самъ  птенцовъ  выводптъ. 
Какъ  быть  мнѣ  съ  ними?  разуыъ 
Уловки  не  находитъ, 
Затѣмъ  и  не  находитъ. 
Что  тѣхъ  Эротовъ  милыхъ 
Спугнуть  съ  гнѣзда  роднаго 
Мнѣ  жалко  —  я  не  въ  силг.хъ. 


—  56  — 


пъсея  хххіг. 

ДЪВУШКЪ 


Не  бѣги  меня,  при  взглядѣ 
На  сѣдые  волоса, 
И  —  затѣмъ,  что  вешней  розой 
Расцвѣла  твоя  краса  — 
Не  отвергни  и  не  презри 
Пламя  страсти  въ  старпкѣ: 
Полюбуйся,  какъ  пристали 
Къ  розамъ  лиліи  въ  вѣнкѣ  *). 


*)  Помѣщаемъ  здѣсь  первый  переводъ  того  же  стихотворенія. 

Не  бѣли  моихъ  волосъ, 
Убѣленныхт  сѣдиною, 
И  — затѣмъ,  кто  ярче  розъ 
Расцвѣли  своей  весною  — 
Не  отвергни  въ  старикѣ 
Пламень  страсти:  не  сама  ли 
Ты  видала,  какъ  въ  вѣнкѣ 
Къ  розамъ  лиліи  пристали? 


—  57  — 


пъсня  хххт. 


ЕВРОПА. 


Вотъ  этотъ  быкъ,  мой  отрокъ, 
Мнѣ  Зевсомъ  показался: 
Съ  красавицей  Сидона 
Онъ  мимо  насъ  промчался. 
Какъ  на  хребтѣ  онъ  дѣву 
И  бережетъ,  и  нѣжитъ; 
Взгляни,  какъ  волны  моря 
Копытами  онъ  рѣжетъ! 
Не  можетъ  быкъ  изъ  стада 
Такъ  переплыть  пучины, 
Какъ  онъ  переплываетъ: 
То  можетъ  Зевсъ  единый. 


—  гв  — 


ЦФСНЯ    XXXVI. 


БЕЗЗАБОТНОСТЬ. 


Не  учи  меня  законамъ 
Скучныхъ  риторовъ  твопхъ: 
Что  мнѣ  въ  словѣ  безполезномъ 
И  въ  соФИзмахъ  ихъ  пустыхъ? 
Научп  меня  ты  лучше 
Сладкіи  сокъ  Ліэя  пить 
И  съ  Кипридой  златокудрой 
Игры  рѣзвыя  дѣлить. 
Погляди,  какъ  эти  кудри 
Увѣнчала  сѣдина... 
Усыпи  мои  разумъ,  отрок"ъ, 
Дай  воды,  веси  вина! 
Скоро,  скоро  покрывало 
На  меня  набросишь  ты... 
А  у  смертнаго,  за  гробоиъ, 
И  желанья  отняты. 


—  59  — 


ПФСНЯ   XXXVII. 


ВЕСНЪ. 


Посмотри  —  весна  вернулась  - 
Сыплютъ  розами  харпты; 
Посмотри  —  на  тихомъ  морѣ 
Волны  дрёмою  повиты; 
Посмотри  —  Еыряютъ  утки, 
Журавлей  летитъ  станица; 
Посмотри  —  Титана-Солнца 
Въ  полномъ  блескѣ  колесница. 
Тучи  тихо  уплываютъ, 
Унося  ненастья  пору; 
На  поляхъ  труды  людскіе 
Говорятъ  привѣтно  взору; 
Гея  нѣжные  посѣвы 
На  груди  своей  лелѣетъ; 
Почка  маслины  пробилась 
Сквозь  кору  и  зеленѣетъ; 
Лозы  пламеннаго  Вакха 
Кроетъ  листва  молодая, 
И  плодовъ  румяныхъ  завязь 
Расцвѣла,  благоухая. 


—  60    - 


ПБСНЯ  хххгш. 

САМОМУ  СЕБЪ. 


я  старъ,  но  съ  молодыми 
Я  вьшью  больше  всѣхъ, 
И  тирсомъ  хороводньшъ 
Мнѣ  служить  винный  мѣхъ, 
А  партексовып  стебель 
Пускай  беретъ  другой. 
Кто  хочетъ  состязаться  — 
Являйтеся  на  бой! 
Скорѣе,  отрокъ,  въ  ч^шу 
Вина  мнѣ  наливай; 
Но  сладостный  напитокъ 
Водою  разиѣшай. 
Я  старъ,  но  съ  молодыми 
Умѣю  поплясать, 
Умѣю  въ  рѣзвой  пляскѣ 
Силену  подражать. 


—  61  — 


П-ВСНЯ   XXXIX. 

САМОМУ  СЕБЪ. 


Когда  вино  я  пью  — 
Мой  духъ  объять  веселье  мъ, 
И  музамъ  благосЕлоннымъ 
Я  тихій  гимнъ  пою. 
Когда  вино  я  пью  — 
Разносить  буйный  вѣтеръ 
По  морю  и  заботы 
И  всю  печаль  мою. 
Когда  вино  я  пью  — 
Меня  самь  Эвій  няньчитъ, 
И  льютъ  цвѣты  на  воздухъ 
Душистую  струю. 
Когда  вино  я  пью  — 
Жизнь  мирную  я  славлю 
И  на  чело  искусно 
Вѣнокъ  цвѣточный  вью. 
Когда  вино  я  пью  — 
Опрысканный  духами, 
Въ  объятьяхъ  юной  дѣвы. 
Киприду  я  пою. 
Когда  вино  я  пью  — 
Подъ  пѣсни  молодежи. 


—  62  — 

На  дно  потэровъ  ппрныхъ 
Топлю  я  мысль  мою. 
Когда  вино  я  пью  — 
Его  законнымъ  благомъ 
Считаю:  вѣдь  придется 
Окончить  жизнь  свою. 


63 


ПЪСІІЯ  хь. 

ЭРОТЪ. 


Эротъ,  не  разглядѣББіі 
Пчелы  на  лпстьяхъ  розы, 
Былъ  въ  палецъ  ей  ужалеьь. 
Одъ  крпкьулъ;  градои-ь  слёзы; 
И  къ  юной  Киѳереѣ 
Понесся  онъ,  рыдая. 
«Пропалъ  я,  5і>шраю! 
Пропалъ,  моя  родная! 
Укушенъ  я  крылатой 
И  маленькой  змѣею... 
Ты  знаешь:  земледѣльм 
Зовутъ  ее  пчелою?» 
Въ  оівѣтъ  ему  богиря 
Съ  улыбкою  невольной: 
—  О,  сьшъ  мой!  ес^іл  пчелка 
Умѣетъ  жалить  больно, 
Суди  жь,  какъ  тотъ  страдаетъ, 
Кого  стрѣла  Эрота 
Безжалостно  пронзаетъ!  — 


64  — 


п«сня  хи. 


ПИРЪ. 


Будемъ  пить  впно  въ  весел ьѣ; 

Будемъ  пѣть  про  Вакха  въ  одахъ  — 

Про  наставника  п  въ  пляскахъ 

И  въ  игривыхъ  хороводахъ. 

Про  товарища  Эрота, 

Про  любимца  Афродиты, 

Про  вину  вина  и  пьянства 

И  отца  одной  хариты. 

Онъ  появится  —  забота 

Неотвязная  смолкаетъ 

И  само  лихое  горе 

Въ  опьяненьѣ  засыпаетъ. 

Если  отроки  мнѣ  чашу 

Съ  сладкимъ  нектаромъ  подносятъ  — 

И  печаль  и  безоокойство 

Вѣтры  бурные  разносятъ. 

Такъ  возьмемъ  же  въ  руки  чаши, 

Чтобъ  заботы  засыпали. 

Что  за  прибыль  намъ  быть  жертвой 

Добровольною  печали? 


—  65  — 

Что  мы  знаемъ  о  грядущемъ? 
Смертныхъ  жизвь  въ  рукахъ  безвѣстеыхъ. 
Лучше  жь,  выппвъ,  порѣзвпіься 
Въ  сонмѣ  дѣвушекъ  прелестныхъ! 
Пусть  заботится,  кто  хочетъ 
Отъ  заботь  себя  избавить: 
Будемъ  пито  вино  въ  весельѣ, 
Будемь  Вакха  пѣслеи  сла'^пть. 


—  66  — 


ПЪСНЯ     ХЫІ. 

САМОМУ  СЕБЪ. 


я  люблю  жпвые  хоры 
Друга  игоръ,  Діонпса, 
Я  люблю  пграть  на  лирѣ, 
Если  мой  состольникъ  ыолодъ 
и  соперенкъ  Адонпса. 
Но  всего  люблю  я  больше  — 
Легкой  вязью  гіацпнтовъ 
Бѣлоснѣжныхъ  увѣнчаться 
И,  рѣзвяся,  въ  хороводы 
Юныхъ  дѣвственнпцъ  вмѣшаться. 
Чуждъ  я  завпстп  грызущей, 
Стрѣдъ  злословья  убѣгаю, 
И  на  пиршествѣ  развратномъ 
Ссоры  пьяныхъ  презпраю. 
Въ  хороводахъ  дѣвъ  цвѣтущпхъ 
Я  пляшу  подъ  голосъ  лирной, 
и  несу  тихонько  бремя 
Жизни  сладостной  и  мирной. 


67 


ПѢСНЯ  хып. 

КУЗНЕЧИКУ. 


Какъ  блаженъ  ты,  мой  кузнечикъ! 
На  высокихъ  на  дерев ьяхъ 
Ты,  какъ  царь,  поешь  на  волѣ, 
Вьшпвъ  свѣтлую  росинку. 
Все  твое,  чѣмъ  въ  чистоыъ  полѣ 
Обновляется  природа,    " 
Что  приносить  время  года. 
Ты  —  любимецъ  земледѣльцевъ. 
Ты  безвреденъ  —  и  за  это 
Почитаемъ  ты  отъ  смертныхъ, 
Провозвѣстникъ  сладкій  лѣта. 
Ты  любезенъ  нѣжнымъ  музамъ; 
Фебъ  тебя  не  меньше  любить, 
Одаряя  звонкимь  пѣньемь. 
Старость  дней  твопхь  не  губить: 
И  мудрець,  и  пѣснолюбецъ, 
Безболѣзненъ  и  безкровень. 
Ты  почти  съ  богами  ровень. 


—  68 


пъсня  хиѵ. 

сонъ. 


Мнѣ  снплось:  бѣжалъ  я  и  крь?тья 
Вплйсь  у  меня  за  спиною, 
А  сынъ  Афродиты  за  мною 
Гнался  —  и  насты  ь  наконецъ, 
Настпгъ  онъ  меня  безъ  усилья. 
Хотя  п  закованьі  были 
Прекрасныч  ноги  въ  свинецъ. 
Что  значить  мое  свовпдѣнье? 
Не  то  ли,  что  —  волей  Эрота  — 
Не  разъ  попадалъ  я  въ  тенёта, 
Сплетенный  мнѣ  красотой, 
И  всякой  разъ,  въ  тоже  мгновенье 
Спасался  отъ  всѣхъ  я  красавгцъ. 
Но  буду  опутанъ  одной? 


—  <,9  — 


пъсня    хьг. 

СТРЪЛЫ  ЭРОТА. 


Въ  гореахъ  Лёмыоса  Эроту 
Мужъ  Кйііриды  изъ  желѣза 
Стрѣлы  М'ВтйИ  ковплъ; 
Острія  пхъ  Кпѳерея 

А  Эротъ  ихъ  въ  желчь  мокалъ. 

Разъ  Аре'1  съ  кровавоп  брани 

Возвращался,  поірясая 

Неподъётаое  копье. 

Онъ  презрѣлъ  Эрота  стрѣ.ш, 

А  Эротъ:    «И  эта  стрѣлка 

Тяжела:  возьми  ее!» 

Взялъ  АреЗ  стрѣлу  Э^іота  — 

И  Кппргда  улыбнулась... 

Застоналъ  тогда  Арей: 

—  Тяжела!...  возьми  —  не  надо! 

Но  Эротъ  ему  съ  улыбкой 

Отвѣчалъ:  «останься  съ  ней!» 


—  70  — 


ПЪСНЯ     ХЬѴІ 

ЛЮБОВЬ. 


Безотрадно  —  не  любить, 
Безотрадно  —  полюбить, 
Безотраднѣе  —  любовью 
Отвергаемымп  быть. 
Все  Эротъ  ногамп  топчетъ  — 
Знатность,  мудрость  п  добро, 
И  глядятъ  съ  почтеньемъ  люди 
На  одно  лишь  серебро. 
Проклятъ  будетъ  тотъ,  кто  первый 
Серебро  боготворплъ: 
За  него  —  не  стало  братьевъ; 
За  него  —  родной  не  жилъ; 
За  него  —  убіпство,  войны, 
И  —  ужаснѣе  всего  — 
Мы,  влюбленные,  повсюду 
Погпбаеиъ  за  него. 


—  71  — 


пѣсня  хті. 

СТАРЦУ. 


Мнѣ  иилъ  и  старецъ  въ  пляскѣ, 
И  юноша-плясу нъ; 
Но  если  старецъ  пляшетъ  — 
Въ  немъ  волосы  лишь  стары» 
А  мыслями  онъ  юнъ. 


72  — 


пъсея  хьѵш. 

ПИРЪ. 


Дайте  лиру  мнѣ  Гомера 
Безъ  воинственной  струны: 
Я  не  чествую  войны. 
Изъ  обряднаго  потира 
Я  желаю  :.:лр2;о  пгиі, 
И  водой  напитокъ  сладкій. 
По  закону,  разводить. 
Я  напьюся  въ  честь  Ліэя, 
Запляшу  и  запою, 
Но  разсудкомъ  я  умѣрю 
Пѣсню  буйную  мою. 


—  73 


пъсня    хих. 

КЪ  КАРТИНЪ. 


Къ  піснямь  м/зы  блггородноіі 
Преклоьи  СБОЙ  слухь,  художепкъ: 
Напиш.'  ріиоЗ  свободаой 
Города,  пріютъ  веселью, 

Съ  раздвоенною  свирѣльго, 
Жаромъ  Вакха  распаленныхъ, 
Наа  «ши  мнѣ,  если  можешь, 
На  воску  уставъ  влюбленныхъ. 


—  74 


ПѢСНЯ   I. 

ДЮНИСУ. 


Возвратился  богъ  желанный, 
Прпдающій  молодежи 
Рвенье  пылкое  въ  трудахъ, 
Ловкость  въ  пляскѣ  хороводаой 
И  веселье  на  пирахъ. 
Возвратился  онъ  и  смертнымъ 
Вновь  прпнесъ  съ  собой  напитокъ — 
Исцѣленье  отъ  заботъ; 
Но  вино  еще  въ  темницѣ, 
И  его  лоза  густая, 
Какъ  тюремщикъ,  стережетъ. 
А  когда  мы  срѣжемъ  лозы, 
Сколько  къ  намъ  польетъ  здоровья, 
Сколько  въ  насъ  прибудетъ   силъ! 
Что  за  радость,  что  за  свѣжесть  — 
И  въ  душѣ  у  насъ,  и  въ  тѣлѣ  — 
Вакхъ  подъ  осень  пробудилъ! 


75  — 


пѣсня   и. 

НА  ДИСКЪ  СЪ  ИЗОБРАЖЕНІЕМЪ  АФРОДИТЫ. 


Чей  рѣзецъ  на  этомъ  дискѣ 
Такъ  искусно  и  отважно 
Пролилъ  море,  поднялъ  волны 
Надъ  хребтомъ  равнины  влажной? 
Кто,  къ  богамъ  вознесшись  духомъ, 
Начерталъ  средь  волнъ  смятенныхъ 
Нѣжно-бѣлую  Кпприду, 
Первородную  блаженныхъ? 
Начерталъ  ее  нагою, 
Но  красы  младаго  лона 
Скрылъ  прозрачною  волною? 
Какъ  въ  затшпьѣ  гальціона 
На  зыбяхъ  морскпхъ  качаясь, 
Афродита  разсѣкаетъ 
Тѣломъ  пѣнистую  воду, 
И  широко  отступаетъ 
Передъ  ней  волна  морская, 
Вьшіе  персей  округленныхъ, 
Ниже  шеи  отбѣгая. 


—  76  — 

Плавао  движется  Кипрпда 
Межь  пурпурноіхъ  струЗ  бѣлѣя, 
Какъ  бѣлѣеіъ  межь  ФІалокь 
Серебристая  лплея. 
Вотъ,  СМЕЯСЬ  людскому  страту. 
Смею    м^гатся  вслѣдъ  богинѣ 
Гимэротъ  съ  Эротомъ  рѣзвымъ 
На  порывіістомъ  дельФинѣ. 
Стап  рыбъ  іііфокоплёсыхъ 
Стань  богини  стройно-гибкой, 
Подъ  ВОДОІ  рѣзвясь,  щегочутъ, 
Чтобъ  плыла  она  съ  улыбкой. 


77  — 


ПЪСНЯ   ЫІ. 

СВОРЪ  ВИНОГРАДА. 


Стройаостаеныч  дѣвициі 
Идутъ  съ  юношами  рлчіомъ, 
На  плечахъ  неся  кошеттды 
Съ  темноцвѣтньыъ  виноградомъ, 
И  на  гнё'ш  чередою 
Сыплютъ  гроздій  дождь  пахучій; 
Мужи  сильною  рукою 
Извлекаютъ  сокъ  кипучій 
Изъ  теімнші.ы  виноградной, 
Прославляя  въ  громкихъ  хорахъ 
Вакха  пѣснею  обрядной 
И  любуясь,  какъ  въ  амФорахъ 
Бродитъ  новый  даръ  Ліэя.   . 
Въ  опьяненьѣ  не  умѣя 
Сладить  съ  дряхлыми  ногами, 
Пляшетъ  старецъ,  потрясая 
Убѣленными  кудрями, 
А  красавица  младая 


—  78  — 

Подъ  тѣеистыми  вѣтвями 
Спитъ,  покоя  въ  дрёмѣ  сладкой 
Нѣжыо-дѣвствениое  тѣло. 
Пылкій  юноша  украдкой 
Надъ  красавицею  смѣло 
Сѣти  страсти  разставляетъ  — 
И  Эротъ  ее  склоняетъ 
Позабыть  про  Гименея... 
Но,  словами  не  уэйБя 
Убѣдить,  малютка  рѣзвый 
Ей  насиліемъ  грозится... 
Такъ-то  съ  юностью  нетрезвой 
Вакхъ  безчинно  веселится. 


79 


ПЬСНЯ     ЫІІ. 

РОЗЪ. 


Съ  цвѣтоносною  весной 

Я  пою  цвѣтовъ  царицу, 

Розу,  смертныхъ  чаровницу: 

Пой,  красавица,  со  мной! 

Роза,  ты  —  отрада  взору. 

Ты  —  дыханіе  боговъ, 

Ты — уборъ  харитамъ,  въ  пору 

И  Эрота,  и  цвѣтовъ. 

Ты  —  игрушка  для  Киприды, 

Ты — во  храмахъ,  и  тебя. 

Больше  всвхъ  цвѣтовъ  любя, 

Воспѣваютъ  піэриды. 

Межь  шиповъ  люблю  срывать 

Я  твой  вѣнчикъ  благовонный 

И  рукою  уязвленной 

И  ласкать,  и  согрѣвать. 


—  80  — 

Ты  —  соперница  денницы, 
Ты  родишь  восторгъ  въ  пѣвцахъ 
И  гремптъ  хвала  царицы 
Многоцвѣтяои  плетевпцы 
На  вакхическихъ  Ьчірахъ. 
Что  безъ  розъ  благоуханныхъ, 
Что  бы  было,  говорю? 
НшіФъ  Кивеллы  розодланныхб, 
Розоперстую  зорю, 
Розоцвѣтныя  лгчпты 
Лѣпокудрой  Афродіты 
Мы  не  пѣли  бы  тогда. 
Запахъ  розъ  болѣзвь  лпхуіо 
Прогоняетъ  навсегда; 
Розы  насыпь  роковую 
На  могилахъ  сторожатъ; 
Розы  старости  не  знаютъ, 
И,  завянувъ,  сохррчяютъ 
Вѣчно  -  юный  ароматъ; 
Розамъ  тщеіяы  Паркъ  угрозы... 
Воспоемъ  рожденье  розы! 

Въ  то  мгновеніе,  какъ  ты, 
Мать  любви  и  красоты, 
Молодая  Киѳерея, 
Родилась  ьзъ  волнъ  Нерея, 
Вся  осыпрча  кругомъ 
Пѣны  влажнымь  жемчугомъ; 
Въ  то  мгновенье,  какъ  Аѳпыѣ,  > 
Броненосицѣ  -  богпнѣ, 
Грозной  дочери  небесъ, 
Даль   рожденіе  Зевесъ, 


—  81  — 

Розы  цвѣтъ  многооттѣпнып 
Нѣдра  темныя  земли 
Благотворно  изнесли. 
Боги  розѣ  несравненной 
Дали  пламенный  отливъ, 
Въ  алый  нектаръ  омочивъ  — 
И  поднялся,  пламенѣя 
Сквозь  колючіе  листы, 
Вѣковѣчный  цвѣтъ  Ліэя, 
Въ  полномъ  блескѣ  красоты. 


—  82   — 


пѣсня  иѵ. 


САМОМУ  СЕБЪ. 


Въ  хорѣ  юношей  веселыхъ 

Я  юнѣю  духомъ  самъ 

РІ  всегда  унесться  въ  пляску 

Я  готовъ,  на  зло  годамъ. 

Подожди  меня,  Кпбеба, 

Дай  цвѣтовъ  мнѣ  для  вѣнка... 

Дальше  ты,  сѣдая  старость! 

Молодъ  я  еще,  пока 

Въ  пляскѣ  съ  рѣзвоіі  молодежь 

Пролетаю  жизни  путь. 

Принесите  поскорѣе 

Мнѣ  осенній  плодъ  Ліэя, 

Принесите  кто-нибудь, 

И  свидѣтелями  будьте, 

Какъ  умѣетъ  старецъ  пить 

И  безумствовать  пристойно, 

И  забавно  говорить. 


—  83  — 


пъсня  ьѵ. 

ВЛЮБЛЁННЫІЪ 


Конямъ  тавро  на  бёдрахъ 
Желѣзомъ  выжигаютъ; 
Парѳянъ  при  первомъ  взглядѣ 
По  ихъ  тіарамъ  знаютъ. 
А  я,  взглянувъ,  влюбленныхъ 
Узнать  умѣю  разомъ: 
У  нихъ  на  сердцѣ  мѣтка, 
Чуть  видимая  глазомъ. 


84 


ПЪСНЯ   ЫІ. 

СТАРОСТЬ. 


На  вискахъ  сѣдѣетъ  волосъ; 

Побѣлѣла  голова; 

Юность  рѣзвая  умчалась; 

Зубы  держатся  едва. 

Не  па  долго  сладкой  жизни 

Я  причастнымъ  остаюсь 

И  дрожу  при  этой  мысли  с 

Такъ  я  тартара  боюсь! 

Страшенъ  тайный    склепъ  Плутона, 

Страшенъ  путь  подземный  въ  адъ! 

Кто  пойдетъ  по  немъ  однажды, 

Не  вернется  ужь  назадъ. 


85 


пъсня  цгп. 

УМЕРЕННОСТЬ. 


Отрокъ,  дай  большую  чаіиу  — 
Вдоволь  пить  хочу  изъ  ней  —    - 
Но  воды  кіаѳовъ  десять, 
А  вина  лишь  пять  налей:  ^, 
Чтобы  принялъ  благосклонно 
Возліянье  Бассареи. 

(Чвреза  нѣсколько  времени.) 

Что  жь  ты?  лей  вино  скорѣе! 
Мы  съуыѣеыъ  избѣжать  . 

Ссоръ  и  ПЬЯНЫХЪ  КрИКОВЪ  СКИѲОЕЪ, 

и  за  ПОЛНОЙ  чашей  станемъ 
Гимнъ  согласный  напѣвать. 


—    86  — 


пъсня    ыш. 

ЭРОТУ. 


Славлю  нѣжнаго  Эрота: 

Онъ  спльнѣе  всѣхъ  боговъ; 

Онъ  царптъ  въ  вѣнцѣ,  сплетенномъ 

йзъ  безчиоленныхъ  цвѣтовъ; 

Смертдыхъ  мощный  укротитель, 

Онъ  самихъ  боговъ  властитель. 


—  87    — 


пъсня  их. 

АРТЕМИДЪ. 


Преклоняю  я  колѣна, 
Артемида,  предъ  тобой, 
Русой  дочерью  Зевеса, 
Ланестрѣльною  богиней, 
Звѣровластнпцей  лѣсной! 
Снизойди  па  оный  берегъ, 
Гдѣ  крутить  волну  Левей, 
Взоромъ  ласковымъ  обрадуй 
Городъ  страждущихъ  мужей: 
Ты  найдешь  достойныхъ  гражданъ- 
Не  свирѣпыхъ  дикарей. 


—  88  — 


пъсня  ьх. 


ѲРАКІЙСКОМ  КОБЫЛИЦЪ. 


Кобылица-ѳракіянка , 
Что  такъ  косо  ты  глядишь? 
Для  чего,  какъ  отъ  невѣжды, 
Отъ  меня  ты  прочь  бѣжишь? 
Знай:  легко  тебѣ  накину 
Я  узду  и  удила, 
Чтобъ  меня  по  гипподрому 
Ты  послушно  пронесла. 
Ты  теперь  на  паствѣ  злачной 
Скачешь — вольная,  пока 
Не  нашлось  тебѣ,  дикаркѣ. 
Заклятого  ѣздока. 


НАДПИСИ,   ЭПИТАФШ,   ЭПИТАЛАМЫ  И  ОТРЫВКИ. 

I. 

Съ  ланью  грудною,  извивисторогую  мать  потерявшей 
Въ  темномъ  лѣсу,  боязливо-дрожащая  дѣвушка  схожа. 

П. 

Если  бы  мнѣ  умереть!...  я  другого  исхода  не  знаю. 

ПІ 

Отрокъ,  вина  и  воды  и  вѣнковъ  благовонныхъ  скорѣе: 
Я  не  могу  состязаться  съ  Эротомъ  безъ  влаги    Ліэя. 

ІУ. 

Свѣжую  зелень  петрушки  въ  душистый  вѣнокъ  заплетая, 
Мы  шсвятимъ  Діонису  сегодняшній  радостный  праздникъ. 


Отрокъ,  красавецъ  мой  дѣвственноокій! 

Я  къ  тебѣ  ір.рдцемъ  стремлюся,  а  ты,  непонятный, 

Словно  незнаець,  что  держишь  бразды  моей  воли  въ  ручёнкахъ. 


-  90 


VI. 


Правда,  для  юношеіі  милы  моп  задушевный  рѣчп; 
Пѣть  я  умѣю  —  умѣю  п  вывюлвпть  красное  слово. 

УП. 

Страшнымъ  ударомъ  меня  поразіілъ  ты,  Эротъ  безпощадныи! 
Словно  кузнецъ  свопмъ  молотовіъ,    въ  сердце  ударилъ  и  бросилъ 
Въ  бурный  потокъ,  разбушёваниый  зпмшімъ  ненастьемъ. 

VIII. 

Я  пообѣдрлъ  кускомъ  итріона  и  трапезу  трезво 
Кончплъ  умѣреннымъ  кадомъ  вина  молодова. 
Страстные  звуки  пектиды  дрожать  подъ  рукой  моей  снова; 
Снова  забылся  я  съ  дѣвою  пылкой  и  рѣзвой. 

IX. 

Рогъ  Амальѳеи  мнѣ  вовсе  ненуженъ,^ 

И  полтораста  лѣтъ  царствовать  я  нежелаю  въ  Тартессѣ... 

•X. 

Мѣсяцъ  Посейдона  вновь  возвратился: 

Тучи  дождями  чреваты,  и  воютъ  жестокія  бури... 

XI. 

Полно,  подобно  волнамъ,  лепетать  съ  Гастродороп  шумливей, 
Жадно  упившись  впномъ,  возліяннымъ  домашнему  Зевсу.  • 


XII.  I 

Страннопрівмный  хозяпнъ!  я  жажду:  позволь  мнѣ  длиться. 

/ 


—  91  — 

XIII. 

Чашу  глубокую  пью  за  твое  я  здоровье, 

Бѣлымъ  перомъ  осѣппвшііі  себя  шлемоносецъ  Ерхіонъ!... 

ХІУ. 

Пляшутъ  изящно  онѣ,  лѣпокудрыя  дщерп  Зевеса... 

XV. 

По  три  вѣнка  на  пирующпхъ  было: 

По  два  изъ  розъ,  а  одпнъ  изъ  листковъ  навкратита... 

ХУІ. 

Десять  ужь  ыѣсяцевъ  носптъ  вѣнокъ  изъ  вптёкса 
Вѣчно  веселый  Мегйстъ,  и  вкушаетъ  вседневно 
Меду  подобный  по  сладости  сокъ  винограда... 

ХѴП. 

Что  ты  бѣжіішь  отъ  меня,  какъ  на  крыльяхъ,  натерши  духами 
Тощія  перси,  пустыя,  какъ  дудки  пастушьей  свирѣлп?.. 

ХУІІІ. 

О,  Левкастпда!  я  двадцатиструнною  лирой  владѣю; 
Ты  же  владѣешь  цвѣтущею  юностью,  дѣва! 

XIX. 

Это  копье,  всѣхъ  печалей  вину,  нолюбилъ  онъ... 

XX. 

Быстро  парю  я  на  крыльяхъ  къ  вершинамъ  Олимпа... 

Въ  этомъ  виновенъ    Эротъ:  полюбплъ  я  красавицу  страстно. 

Но  горделивая  дѣва  не  хочетъ  рѣзвиться  со  мною.  ■^ 


—  92  — 

XXI. 

іа  АРТЕМОНУ. 

Этотъ  Артёмонъ...  какъ  нѣжіітся  онъ  въ  колеснпцѣ! 
Сколько  заботъ  Евриоіілѣ,  красавіщѣ  русой  приносить!... 

Нѣкогда  онъ  въ  колпакѣ  красовался  пастушьемъ, 

Нѣкогда  въ  уши  вдѣвалъ  деревянныя  серьги, 

Чресла  себѣ  опоясывалъ  лоскутомъ  кожи  бычачьей, 

Содранной  гдѣ-то  съ  щита  обветшалаго...  Этотъ  Артемонъ, 

Да,  этотъ  інусный  любезнпкъ  теперь  посѣщаетъ 

Только  пирожни,  да  истыхъ  развратниковъ:  съ  помощью  ихней 

Можетъ  влачить  онъ  презрѣпную  жизнь  беззаботно. 

Сколько  колодокъ  ему  надъвали  на  шею, 

Сколько  разъ,  спину  ременнымъ  бпчемъ  взбороздивши. 

Бороду  всю  и  пригоршни  волосъ  вырывали! 

Ныньче  достойное  чадо  Кинея  не  можетъ 

Выѣхать  йзъ-дому  иначе,  какъ  въ  колесниц*, 

Съ  цѣпью  —  изъ  чпстаго  золота  слитой  —  на  шеѣ, 

Зонтомъ  изъ  кости  слоновьей  прикрытый,  какъ  жёны. 

XXII. 

ВОЗЗВАНІЕ  КЪ  ЭРОТУ. 

Мощный  Эротъ,  повелитель  вселенной! 

НимФЪ  синеокихъ  и  розоланитной  Киприды 

Въ  пляскахъ  по  горнымъ  вершннамъ  любимый  участникъ! 

Я  предъ  тобой  преклоняю  колѣна: 

Будь  благосклоненъ  къ  усердной  молптвѣ  — 

Дай  достодолжный  совѣтъ  Клеобулу,  ' 

Чтобъ  не  отвергъ  моей  страсти  красавецъ. 


—  93  — 

XXIII. 

МОЛОДОЙ  ЛЕЗБІЯНКЪ. 

Богъ  своенравныіі,  Эротъ  златокудрый, 
Бросивъ  румяное  яблоко  мііѣ,  на  игру  вызываетъ 
Съ  юною  дѣБОЮ  Лезбоса,  острова,  славоаго  градомъ; 
Но,  справедливо  меня  упрекнувъ  сѣдітною. 
Сердце  свое  отдаетъ    лезбіяпка  другому. 

ХХІУ. 

Вязями  лотосовъ  перси  они    украшаютъ... 

ХХУ. 

Полный  потэръ  въ  три  кіаѳа  поднявши,    рабыня 

Намъ  наливаетъ  напптонъ,  сладчайшему  меду  подобный.. 

""  ХХѴІ. 

Такъ  ей  и  слышатся  чьи-то  прпвѣтныя  рѣчи.... 

XXVII. 

Жажду  всегда  я  съ  тобой  сладострастья: 
Такъ  ВС*  пріемы  твои  благородны... 

^      ХХУІІІ. 
Гброда  нашего  свѣжііі  вѣнокъ,  ты  завянулъ  сегодня!... 

XXIX. 
Вкусными  яствами  были  столы  изобильно  покрыты... 

XXX. 
Нѣтъ,  не  хочу  съ  этихъ  поръ  посѣщать  я  ѳракіянки  этой. 


—  94  — 

XXXI. 

Вѣситъ  всегда  на  вѣсахъ  у  себя  онъ  богатства  Тантала... 

XXXII. 
Ты,  боязливая  птица,  кукушка... 

XXXIII. 
Ловкюіъ  изгибозіъ  руки  приготов.ісь  къ  коттабу.  . 

ХХХІГ. 
Въ  печь  раскаленную  руку  засунуть... 

ХХХГ. 

Что  за  любезная  юная  дѣва, 

Разуыъ  тебѣ  помутивъ,  увлекла  за  собой  въ  хороводы, 

Въ  ладъ  геиіонѣ,  по„ъ  звукъ  плясоваго  напѣва? 

ХХХУІ. 

Милая  сердцу  пѣвица,  косатка... 

XXXVII 

Сынъ  Аристоклеса,  между  друзей  моихъ  юныхъ  храбрѣйшій! 

Горько  я  плачу  надъ  раннеіі  твоею  могилой: 

Въ  лѣтахъ  цвѣтущихъ  ты  умеръ,  но  смертью    отистилъ    за    от- 
чизну 

И  даровалъ  ей  свободу... 

ХХХУШ. 

Вотъ  изваянье  коня:  Филодасъ,  уроженецъ  Корннѳа, 
Стѣнообшприаго  града,  воздспгъ  его  сыну  Сатурна, 
Въ  память  и  силъ  бѣгуна,  и  его  быстроты  пеобгонной. 


-^   95   — 
XXXIX. 

Эту  тунику  Праксйдпка  шила,  но  ткань  выбирала 
Ей  Дизерида:  пріязнь  между  ними  взаимна... 

XI. 

Богъ  сребролукій,  моленью  усердному  внявши, 
Будь  благосклоненъ  къ  Навкратпсу,  сыну  Эсхила, 
Будь  благосклоненъ  къ  нему,  и  желанья  исполни! 

XII. 

.      ПАМЯТНИКЪ. 

Первый  меня  Каллистёлесъ  воздвигнулъ; 

Слили  ему  изваяніе;  нынѣ  потомки 

Всѣ  —  и  ему,  и  потомкамъ  его  благодарны. 

ХЫІ. 

Даръ  этотъ  въ  жертву  богамъ  Прапагоръ,  сынъ  Ликея,   повѣсилъ. 
Анаксагоромъ  художникъ  работы  затѣйливой  звался. 

ХШІ. 

Памятнпкъ  этотъ,  побѣду  сердечную  имъ  зналіенуя, 

Сынъ  Арейфила,  Меланѳъ,  воздвигаетъ  въ  честь  сына  Семелы, 

Любящей  страстный    жертвы  —  вѣнки    изъ  цвѣтовъ  —  героини. 

хыѵ. 

Щатъ  этотъ  крѣпкін  въ  священной  дубровѣ  Аѳины  повѣшенъ 
Въ  память  того,  что  ПиФона  прикрылъ  онъ  въ  губительной  съчъ. 

ІЬѴ. 

Въ  честь  твою,  Вакхъ,  украшеніемъ  города  дивнымъ, 
Памятникъ  выстроилъ  сынъ  Эхекрата  п  вождь  ѳессалійскій. 


-  96 


ХЬѴІ. 

Вѣстникъ  боговъ,  къ  Тимонаксу  пребудь  благосклоненъ! 
Гермесу,   мощному  богу,  меня  онъ  воздвигнулъ 
Лучшей  прикрасою  чудныхъ  сѣнеіі.  По  его  же  желанью, 
Доступъ  ему  я  доставлю  въ  гпмназій  гражданъ-чужеземцевъ. 

ХЬУП. 

Въ  память  всѣхъ  жертвъ,  прпнесенныхъ  тебѣ  Тлеіасомъ, 
Ясные  дни  низпошли  ему,  Маіи  сынъ  благосердый! 
Пусть  проживетъ  онъ  въ  семь-в  Эвонпмовъ  правдивой, 
Пусть  ему  выпадетъ  жребіГі  счастливой! 

ХЬУІІІ. 

Въ  этой  гробнпцѣ  покоится  прахъ  Тпмократа, 

Мужа,  безстрашнаго  въ  бптвахъ:  щадя  презираемыхъ  трусовъ, 

Къ  храбрымъ  суровый  Арей  безпощаденъ. 

хых. 

Вся  собралася  Абдера  оплакать  костёръ  Агатона, 
Рано  сраженнаго  смертью.  Еще  ни  однажды 
Богъ  кровожадный  Арей,  посреди  ужасающей  сѣчи, 
Болѣе  храбраго  юноши  -  воина  въ  область  айда 
Не  низводплъ,  ясный  свѣтъ  отъ  очей  его  скрывши. 

Ь. 

Также  тебя,  Клеоноридъ,  желанье  увпдѣть  отчизну 
Жизни  лишило  подъ  черньмъ  дыхапіемъ  зимняго   Нота  : 
На  морѣ  буря  тебя  задержала  —  и  пѣнныя  волны 
Скрыли  въ  пучинѣ  тебя  и  твою  расцветавшую  юность. 


—  97  — 
Ы. 

МЕНАДЫ. 

Съ  тпрсомъ  пдетъ  Гелпкояія,  рядомъ  Ксантпппа, 
Слѣдомъ  пхъ — Главка.  Съ  горы  опѣ  сходятъ  поспѣшпо, 
Въ  жертву  неся  Діоппсу  п  плющъ,  п  румяные  грозды, 
[I  откорлілённаго  тучно  въ  ыпнувшую  зиму  козленка. 

ЫІ. 

Мплъ  мнѣ  не  Т()т.ъ,  кто,  за  полною  чапіеіі  Ліэя, 

Рѣчп  заводптъ  о  ссорахъ  п  бптвахъ  плачевиыхъ: 

Милъ  мнѣ  лишь  тотъ,  кто,  дары  благодатные  музъ  и  Кипр  иды 

Всѣ  съедпипвъ,  веселится  любезно. 

ЫП. 

МПРОНУ. 

Дальше  коровъ  отведи,  волопасъ,  чтобъ  телицу  Мирона 
Съ  стадомъ  своимъ  не  угнать,  какъ  жпвую. 

иг. 

Нѣтъ,  не  изъ  мѣдп  отлита  телица  Мпрона: 
Старость  ее  закалила  и  сдѣлала  мѣднощ  Мпронъ  же 
Въ  шутку  намъ  выдалъ  её  за  свое  изваянье. 

ЬѴ. 

ЭПИТАЛАМА. 

Небожптельнпцъ  царица, 
Молодая  Кпѳерея, 
И  Эротъ,  владыка  смертныхъ,  • 
Сопрестольникъ  Гименея, 


—  98  — 

Гименея,  жпзнедавца, 
Васъ  теперь  я  воспѣваю, 
Вамъ  —  Эроту  съ  Гименеемъ 
И  съ  царпцеіо  ПаФосской  — 
Пѣснь  хвалебную  слагаю! 
Погляди  же  на  супругу 
Юный  мужъ!  но,  для  начатка, 
Осторожнѣй  будь,  охотникъ: 
Не  вспорхнула  бъ  к]фопатка. 
О,  избранникъ  Кпѳереп, 
Сочетавшійся  съ  Мпрпллоп, 
О,  Стратоклесъ!  полюбуйся 
На  красы  подруги  милой. 
Посмотри  —  какіе  кудри! 
Какъ  свѣжа  твоя  Мкрплла, 
Стройнотѣлая — что  лозы! 
Роза  межь  цвѣтовъ  царица, 
А  Мирплла  межь  красавпцъ 
Таже  царственная  роза. 
-    Пусть  осБѣтитъ  ваше  ложе 
Ясный  Фебъ  горячпмъ  взглядомъ. 
Пусть  у  васъ  растетъ  высоко 
Кпнарпсъ  надъ  вертоградомъ. 

ЬУІ. 

Видѣлъ  я  въ  хорѣ  Спмала  съ  прекрасной  пектпдой... 

ЬУП. 

Рѣзвый  Эротъ,  на  мою  посѣдѣвшую  бороду  глянувъ, 
Крылья  златыя  расправилъ  п  быстро  умчался... 


ЗАМѢТКП 


ОБЪ  АНАКРЕОНЪ. 


За  шесть  вѣковъ  до  Р.  Х.^  весь  югозападъ  Азіи  и  ариле- 
жащія  страны  Африки  и  Европы  становятся  позорищемъ  вели- 
кихъ  переворотовъ:  на  развадинахъ  древнихъ  азійскихъ  госу- 
дарствъ  возникаетъ  колоссальная  монархія  Ъерсовъ — отъ  исто- 
ковъ  Инда  до  средиземнаго  моря,  отъ  карказскихъ  горъ  до  вер- 
ховьевъ  Нила.  Вавилонъ,  МемФисъ  и  Тиръ  сливаются  въ  едино; 
воинственныя  орды  Кира  и  его  иреемниковъ  ироникаютъ  и  въ 
ливіііскія  пустыни,  и  въ  скиѳскія  кочевья;  малоазійскія  колоніи 
грековъ  входятъ  въ  одну  изъ  персидскихъ  сатрапій;  ветхая, 
но  мгновенно  помолодѣвгаая  Азія  угрожаете»  юной  Европѣ. 

Но  въ  то  же  время,  предвѣстникомъ  близкой  и  могучей  борь- 
бы съ  востокОіМЪ,  начинается  сильное  внутреннее  движеніе  въ 
Элладѣ.  Нѣкоторыя  греческія  общины,  какъ  бы  ища  спасенія 
въ  единствѣ,  подчиняются  власти  отдѣльныхъ  лицъ;  другія  со- 
знаютъ  непрочность  своего  гражданскаго  устройства  и  требуютъ 
кореннаго  преобразованія  общества.  Во  главѣ  послѣднихъ  сто- 
ять Аѳины,  а  въ  скоромъ  времени  становятся  во  главѣ  всей 
Эллады.  Виновкикомъ  ихъ  могущества  былъ  Солонъ. 

Солонъ  родился  въ  592  г.  до  Р.  X.  въ  г.  Саламинѣ.  Отецъ 
его,  потомокъ  Кодра,  отліічался|  необыкновенной  благотворитель- 
ностію,  разстроившей  все.его  состояніе.Желаніе  поправить  дѣла 


—  100   — 

■заставило  молодаго  Солона  посвятить  себя  торговлѣ.  Съ  этою 
цѣлію  онъ  предпринялъ  отдаленный  и  продолжительный  путе- 
шествія:  объѣхалъ  Архипелагъ  и  Малую  х\зію,  достигалъ  предѣ- 
ловъ  Индіи,  нисколько  разъ  посѣщалъ  Египетъ.  Значительное 
образованіе  и  природная  наблюдательность  помогли  Солону 
обогатить  умъ  разнородными  и  положительными  знаніями. 
Болѣе  всего  старался  онъ  изучать  систему  правленія  раз- 
личныхъ  государствъ,  —  и  сдѣлался  разумнымъ,  свѣдущимъ 
политикомъ.  ФилосоФІя  и  поэзія  сблизили  его  съ  умнѣйшими 
людьми  того  времени,  и  ихъ-то  вліянію  обязанъ  онъ  окон- 
чатсльнымъ  образованіемъ  своего  ума  и  сердца.  Друзьями  и 
наставниками  его  были:  балесъ ,  Питтакъ  ^  Біасъ ,  Клеа- 
булъ,  Мизонъ^  Хилонъ  и  Анахарсисъ.  Здѣсь  не  ыѣсто  разбирать 
значеніе  Солона,  какъ  ФилосоФа  и  поэта,  и  потому  мы  скажемъ 
нѣсколько  о  его  законодательной  дѣятельности.  Прибывъ  въ 
Аеины  около  569  г.  до  Р.  X.,  Солонъ  началъ  излагать  свои  те- 
оріи  и  осуществлять  ихъ  на  дѣлѣ,  при  псправленіи  возлагае- 
мыхъ  на  него  общественныхъ  должностей.  Возведенный  напо- 
слѣдокъ  въ  санъ  архонта,  онъ  отказался  отъ  предложеннаго 
ему  царскаго  вѣнца  и  учредилъ  въ  Аѳинахь  демократическое 
правленіе,  умѣренное  вмѣшательствомъ  арпстократіи.  Основою 
народнаго  зшравленія  было  равенстло  граждань,  обезпеченное 
мудрыми  законами.  Уничтоживъ  безчеловѣчныя,  кровавый  узако- 
ненія  '[ракона,  Солонъ  составилъ  новый  сводъ  узаконеній,  крот- 
кихъ,  но  правосудныхъ,  болѣе  согласныхъ  съ  нравами  аѳи- 
нянъ.  Прежде  всего  озаботился  онъ  скрѣпить  семейныя  узы 
святостью  брака^  однако  же  не  могъ  достигнуть  полнаго  успѣха: 
уступая  современнымъ  обычаямъ,  онъ  былъ  вынужденъ  до- 
пустить разводъ,  хотя  и  ка  строгихъ  условіяхъ.  Саны  жреца  и 
судьи  получили  въ  узаконеніяхъ  Солона  великое  зыаченіе,  соо- 
бразное съ  великостью  сопряженныхъ  съ  ними  обязанностей. 
«Да  будетъ  изгнанъ  изъ  суда,  изъ  народнаго  собранія  и  изъ 
храмаіі,  говорптъ  Солонъ,  еда  будетъ  подверженъ  і:трожапшей 
карѣ  всякой  тотъ,  кто,  заклейменный  позоромъ  разврата,  дерз- 
нетъ  исполнять  священный  должности  законодателя  и  судіи; 
да  будетъ  немедленно  преданъ  казни  судія,  представтій  народу 
въ  нетрезвомъ  видѣ.»  Вообще  узаконенія  Солона  основаны  на 
глубокомъ  знаніи  человѣческаго  сердца  и  на  разумномъ  понима- 
ніи  обязанностей  человѣка  въ  отношеніи  къ  религіи,  къ  обще- 
ству и  къ  семейству.  Они  составляютъ  краткій  сводъ  естсствен- 
ныхъ  законовъ    и  писаны    стихами,   чтобы   народу    было   легче 


—  101  — 

ііхъ  запомнить.  Самъ  Солонк  отаывается  о  нихъ  такъ:  «Я  не- 
наппсалъ  образцовыхъ  законовъ,  но  моимъ  законамъ  скорѣе 
всего  подчинятся  аѳияяне».  Солонъ  ошибался.  Когда  онъ,  опа- 
саясь иск}'шоній  власти,  добропольно  обрекъ  себя  на  изгнаніе 
II  возпратился  въ  Аѳины.  но  истнчоніи  десяти  лѣтъ  странство- 
ванія,  аоинская  община  уже  была  вь  рукахъ  Пизистрата. 

Родственникъ  Солона  по  матери,  умный,  смѣлый,  краснорѣчи- 
вь.й  п  великодушный,  [Іизистратъ,  вь  отсутствіо  законодателя, 
окружилъ  себя  толпою  горячихъ  приверженцевъ,  недовольныхъ 
новыми  узаконеніями,  и,  во  имя  общаго  равенства,  овладѣлъ 
браздаѵ.и  правленія. 

Солонъ  допытался  начать  борьбу  съ  властелиномъ  Аѳинъ, 
но  тщетно.  Вь  своемъ  стихотвореніи  «Бѣдствія  аѳинянъ»  онъ 
поражаетъ  аѳішскихъ  гражданъ   укорами: 

«Аѳины,  градъ  Минервы,  никогда  не  погибнетъ  велѣніемъ 
Рока:  его  разрушатъ  собственные  граждане. 

«О,  народъ,  о  безсмысленные  вожди,  ненасытные  в  ь  желаніяхъ, 
неспособные  мирно  насланчдаться  земными  благами!  виновница 
вашихъ  бѣдствій  —  ваша  же  несправедливость.  Не  уважая  не- 
прикосновенныхь  правъ  собственности,  не  уважая  обществен- 
ныхъ  сокровищницъ,  не  заботясь  о  соблюденіи  священныхъ  за- 
коновъ  правосудия,  каждый  изъ  васъ  спѣшитъ  овладѣть  госу- 
дарственнымъ    достояніемъ. 

»А  между  тѣмъ  правосудіе  молча  считаетъ  минувшія  событія, 
взвѣшиваетъ  текущія  —  и  близокъ  часъ,  покарающій  преступ- 
никд. 

«Общественное  бѣдствіе  вроникаетъ  и  въ  частные  дома;  кра- 
сивые портики  и  мѣдныя  двери  ему  не  преграда:  восходить 
оно  на  самыя  высокія  кровли  и  тамь  отыскиваеть  своихъ 
жертвъ  также  легко,  какъ  будто  онѣ  укрылись  не  на  кровлѣ,  а 
на  ложѣ. 

«Аеиняне,  не  приписывайте  вашего  бѣдствія  богамъ:  оно  по- 
рождено вашимъ  развратомъ:  вы  сами  придали  силу  гне- 
іпущимь  васъ  рукамъ.  Утіьснители  ваши  подползли  лукаво,  . 
какъ  лисигщ,  а  вы  —  вы  безумцы  и  трусы:  вы  увлекаетесь  пус- 
тымъ  витійство.мъ  и  красными  словами.  Въ  дѣлахъ  важныхъ 
вы  никогда  не  руководствуетесь  разумомъ. 

«Разрушительную  силу  несутъ  съ  собой  воспламененныя  тучи 
и  звучный  градъ;  стремительнымъ  громомъ  разражается  вспых- 
нувшая молнія;  вѣтеръ  поднимаетъ    на  морѣ    грозн;)Ю    бзрю  — 


—  102  — 

и  часто  великія  государства  погибаготъ  отъ  великихъ  людей; 
часто  неразумные  народы  мгновенно  преклоняются  подъ  яремъ 
хищниковъ.  Я  далъ  моими  законами  ровную  власть  всѣмъ  граж- 
дапамъ;  ни  у  кого  ничего  я  не  отнялъ,  никому  ничего  не  далъ 
лишняго;  я  повелѣлъ  самымъ  богатымъ  и  самымъ  могущест- 
веннымъ  не  наносить  вреда  и  ущерба  слабѣпшимъ;  великихъ  и 
малыхъ  прикрылъ  я  двойнымъ  щитомъ,  и  обѣ  половины  его 
были  равно  крѣпки,  и  одни  не  получили  болѣе,  чѣмъ  другіе. 
Моими  совѣтами  прёзрЬли  —  и  ныеѣ  несутъ  заслуженную 
кару». 

Но  укоры  Солона  были  уже  безсильны,  и  онъ  самъ  указадъ 
причины  своего  безсилія:  ирасивые  портики,  мтьдныя  двери, 
пос.іабленіе  разврату^  лисье  лунавство,  арасныя  слова  —  вотъ 
въ  чемъ  заключается  тайна  владычества  Пизистрата.  Онъ 
обра.тилъ  Аѳины  въ  разсадникъ 'искусствъ^  поэзіи  и  наукх;  онъ 
украсилъ  городъ  величественными  произведеніями  ваянія  и 
зодчества;  онъ  не  преслѣдовалъ  общественныхъ  нравовъ  и 
роскоши  ст!-'Огостью  законовъ;  онъ  подчинялъ  себѣ  народъ 
краснымъ  слово.ѵъ.  Понятно,  что  аоиняяе  предпочли  его  Солону. 
Мудрый  законодатель,  удалившись  на  всегда  изъ  Аѳинъ,  кончилъ 
жизнь  въ  изгнаніи,  —  и  легкомысленные  граждане  позабыли  о 
великомъ  мужѣ,  нЬкогда  восклицавшемъ  передъ  народнымъ  со- 
браніемъ:  «Есть  Бог  ь^  есть  верховный  Владыка!  Никто  изъ  смерт- 
ныхъ  неравенъ  Ему  могущоствомъ.  Мы  можемъ  имѣть  только 
темное  понятіо  о  Его  божественности.  Падемъ  же  съ  мольбою 
передъ  всесильнымъ  Господомъ^  да  проліетъ  Онъ  нѣсколько 
лучей  своей  славы  на  наши  законы  и  да  благословитъ  ихъ  сча- 
стливымъ  успѣхомъ!» 

Власть  Пизистрата  была  прочна:  она  перешла,  какъ  законное 
наслѣдіе,  къ  его  сыну,  Гиппарху. 

Однородный  и  одновременный  съ  Пизистратомъ  явленія  пред- 
ставляютъ  Питтакъ  Митиленскій,  Тимондасъ  Эвбейскій  и  Поли- 
кратъ,  тиранъ  Самосскій. 


Мы  намѣренно  остановились  на  Солонѣ  и  Пизистратѣ,  чтобы 
дать  хотя  поверхностное  понятіе  о  томъ  времени^  когда  въ  пер- 
вый разъ  зазвучала  лира  Анакреона:  ея  строй  вторитъ  строю 
обш,ественному. 


—  103  — 

Передадимъ  теперь  нѣсколько  біограФическихъ  свѣдѣеій  о 
теосскомъ    пѣвцѣ. 

Основываясь  на  свидѣтельствѣ  другихъ  писателей  и  на  изы- 
сканіяхъ  схоластиковъ,  можно  съ  достовѣрностью  оиредѣлить 
годъ  II  мѣсто  рожденія  Анакреона:  онъ  родился  въ  532  году 
до  Р.  X.  въ  іоніГіскомъ  городѣ  Теосѣ  *).  Анакреонъ,  вмѣстѣ 
съ  Солономъ  и  Пизистратомъ,  считается  однимъ  изъ  потомковъ 
царя  Кодра  ^):  его  мать,  по  имени  Эеція,  и  мать  Пизистрата 
были  двоюродными  сестрами.  Имя  его  отца  достовѣрно  не  из- 
вѣстно:  у  схоластикопъ  встрѣчаются  три  имени  —  Эвмелъ, 
Аристокритъ  и  Парѳеніп;  греческій  писатель  Свидастъ  назы- 
ваетъ  его  —  и  кажется  съ  большимъ  вѣроятіемъ  —  Скиеиномъ. 
Мы  не  іімѣемъ  никакихъ  свѣдѣніГі  о  юности  Анакреона;  знаемъ 
только,  что  онъ  былъ  современникомъ  знаменнтыхъ  мужей 
Эллады:  Солона,  Пизистрата,  Пиѳагора,  Гішпарха,  Поликрата 
Самосскаго  и  —  сдѣдовательно  —  современникомъ  Кира,  Креза, 
Камбнза,  і^мазиса.  О  Крезѣ,  какъ  о  царствующемъ  владыкѣ 
сардовъ,  упоминаетъ  самъ  Анакреовъ  въ  ХѴ-й  пѣснѣ,  но  на- 
зываетъ  Креза  родовымъ  именемъ  его  дѣда,  Гига.  Гражданская 
дѣятельность  Анакреона  также  не  оставила  по  себѣ  никакихъ 
слѣдовъ,  несмотря  на  удостовѣреніе  Геродота,  что  Поликратъ 
СамосскіГі  не  рѣдко  совѣтовался  съ  Анакреономъ  въ  государ- 
ственныхъ  дѣлахъ.  Первую  половину  своей  жизни  Анакреонъ 
провелъ,  повидимому,  внѣ  своей  отчизны,  при  дворахъ  Поли- 
крата,  Гиппарха  и  въ  странствованіяхъ  по  разнымъ  городамъ 
Эллинскаго  материка  и  острововъ,  Въ  Теосъ  возвратился  онъ 
уже  на  45-мъ  году,  но  вскорѣ  принужденъ  былъ  снова  оставить 
родной  городъ  и  удалиться,  вмѣстѣ  съ  многими  изъ  своихъ  со- 
гражданъ,  во  ѳракійскій  горот,ъ  Абдеру.  Одинъ  изъ  біограФОвъ 
Анакреона,  Бодоній,  говорить,  что  причиною  переселенія  теос- 
цевъ  во  Ѳракію  было  возмущеніе,  произведенное  въ  Теосѣ 
Гистіэемъ.  Трудно  предположить  ,  чтобы  Анакреонъ  былъ 
участникомъ  въ  этомъ  возмущеніи,  но  пребываніе  его  въ  Аб- 
дерѣ,  кромѣ  показаній  нѣсколькихъ  писателей,  подтверждается 
имъ  самимъ  въ  эпитаФІи  Агатону.  ВЬроятно,  не  политическія 
убѣжденія,  а  болѣѳ  мирныя  привязанности  увлекли  Анакреона 
вслѣдъ  за  его  соотечественниками.  Это  предположеніе  подтверж- 


')  Евсевій  —  объ  Анакреонѣ, 
2)  Бакстеръ.  Анакреонъ. 


—  104  — 

дается  свидѣтельствомъ  того  же  Бодонія,  что  Анакреону  нра- 
вился климатъ  Абдеры  и  нравы  ѳракіГщевъ^  страстныхъ  люби- 
телей поэзіи, 

Анакреонъ  умеръ  на  восемдесятъ  пятомъ  году,  и,  вѣроятно, 
въ  Абдерѣ.  Валерій  Максимъ,  Плиній  и  Эней  Сильвій  согласно 
утверждаютъ^  что  онъ  подавился  сѣмечкомъ  изюма^  единствен- 
ной его  пищи  въ  послѣдніе  дни  жизни. 

Судя  по  отзывамъ  Платона  и  Юліана,  Анакреонъ  былъ  кра- 
сивъ  и  статенъ.  «17е  только  красотами  тѣла,  но  и  добродѣте- 
лями  ты  сходенъ  съ  своими  предками  со  стороны  отца,  съ 
Дропидомъ,  съ  4  нал^аеонолгб»,  говоритъ  Сократъ  Хармиду  ').  «Мнѣ 
снилось,  что  Анакреонъ  глядитъ  на  меня  и  зоветъ  къ  себѣ.  Я 
бросаюсь  къ  теосскому  пѣвцу,  цѣлую  его  и  прижимаю  къ  серд- 
цу. Онъ  былъ  уже  старъ,  но  еще  сохранилъ  свѣжую  красоту. 
Очи  его  горѣли  сладострастіемъ»  ^).  Молодыя  силы  не  поки- 
дали Анакреона  до  преклонной  старости ,  и  онъ  самъ  говоритъ: 
«Я  старъ,  но  пью  больше  молодыхъ,  и  когда  нужно  водить  хо- 
роводы, беру  віиѣсто  скипетра  винный  мѣхъ.  Кто  хочетъ  выйдти 
со  мной  на  единоборство?  Выходите  и  сражайтесь»  ^).  «Дайте 
мнѣ  кто  нибудь  этой  влаги,  что  струится  изъ  рукъ  осени,  по- 
други Вакха;  и  будьте  івидѣтелями  силы  старика,  умѣющаго  го- 
ворить, умѣющаго  пить  и  безумствовать  пристойно»  ■*).  «У 
пляшущаго  старика  стары  только  волосы:  духъ  его  юнъ»  ^), 
Природный  данныя  были  развиты  въАнакреонѣ  многостороннимъ 
образованіемъ.  Сошлемся  на  мнѣніе  переводчика  Анакреона, 
Денне-Барона    (Бепие -Вагон): 

«Теосскій  пѣвецъ  умѣетъ  перемѣнять  лиру,  умѣеть  держать 
въ  рукѣ  и  барбитонъ,  и  пектиду.  ХореграФЪ,  онъ  знако.ліъ  со 
всѣми  ритмами  пляски,  и  самъ  сочиняетъ  новые;  астрономъ, 
онъ  показываетъ  намъ  въ  полночь  созвѣздіе  Медвѣдицы,  вра- 
щающейся подъ  рукой  Волопаса;  живописецъ,  онъ  изображаетъ 
намъ  Ваѳилла  и  свою  гетэру  такими  живыми  красками,  что  поз- 
же имъ  могли  бы  позавидовать  Зевксисъ  и  Апеллесъ;  въ  пѣснѣ 
«Къ  любовницамъ»,  онъ, какъ  новый  аргонавтъ ,  огибаетъ  берега 


')  Платонъ — въ  «Разговорѣ  объ  умѣренности», 
-)  Антологія.  Пѣсня  Юліана  къ  Анакреону. 
')  Пѣсня  XXXVIII. 
■•)  Иѣсня  ЫІ. 
*)  Дѣсня  ХЫЛ. 


—  105  — 

и  острова.  Среднземнаго  моря;  па  его  заиисныя  дощечки  зано- 
сятся поочередно — Аѳины,  Корииѳъ,  Лесбосъ,  Іонія,  Родосъ,  Ка- 
рія,  Крить,  Кадиксь,  Сирія,  Канона,  и  далѣе — Бнктріана,  Индія; 
безукоризненный  грамматикъ,  онъ  блистаетъ  своимъ  слогомъ, 
чистымъ,  какъ  его  сердце,  яснымъ,  какъ  его  жизнь .  Затѣлъ 
Анакреону  принадлежитъ  по  праву  имя  мудреда,  данное  ему 
самимъ  божественеымъ  Платономъ  въ  «Фіілебѣ»,  имя  вполнѣ 
заслуженное  безпри.ѵіѣрнымъ  безкорыстіемъ  поэта.  Стобсй,  опи- 
раясь на  свндѣтельствѣ  Аристотеля,  разсказываетъ,  что  Пизи- 
стратъ  почтилъ  своего  пѣвца  и  друг^I  денежнымъ  подарколъ 
въ  5  талантовъ  ^);  Анакреонъ  отослалъ  назадъ  эту  сумму,  ска- 
завъ,  что  «деньги  приносятъ  ему  много  заботъ  ^).  Не  мудрецъ 
ли  онъ,  этотъ  простой,  но  величественный  старецъ,  пред- 
почитапшій  всему  золоту  Креза  свою  милую  голубку,  свою 
подругу  и  Еѣстницу.  Не  мудрецъ  ли  онъ,  оставивіиій  «Гомеру 
убійственную  струну  лиры»  и  воспѣвшій  провозвѣстника  лѣта^ 
мирнаго,  безобиднаго  кузнечика?  Не  мудрецъ  ли  тотъ^  кто  самъ 
сознается  въ  слабости  своего  духа  и  вносить  это  признаніе  въ 
свои  сочиненія?  «Мало  времени  остается  мнѣ  въ  этой  жизни», 
говоритъ  поэтъ:  «при  этой  мысли,  я  часто  содрогаюсь:  такъ  я 
боюсь  тартара!  подземный  путь  къ  нему — ужасенъ».  Сожадѣя  о 
чарующихъ  прелестяхъ  жизни,  Анакреонъ  напоминаетъ  намъ 
этотъ  слёзный  стихъ  пѣвца  Эноя: 

ЕІ  сіиіиз  тогіепз  гетіпгзсііиг  Агдоз  . 

«Да!  жизнь  сладостна  всѣмъ  —  и  герою,  и  пѣвцу.  И  были 
люди,  дерзнувшіе  называть  теосскаго  старца  хвастливымъ  фило- 
софомъ,  не  хотѣвшимъ  даже  прислушиваться  къ  докучному  плес- 
ку волнъ  Ахерона!" 

Послѣднія  слова  направлены  на  нѣкоторыхъ  порицателей 
Анакреона,  признающихъ  въ  немъ  только  сладострастнаго  поэта, 
торопливо  наслаждавшагося  матеріальными  благами  кратковре- 
менной жизни:  нравственнаго  смысла  его  пѣсенъ  эти  порицатели  не 
признаютъ.  Но  порицанія  ихъ — вопіющая  несправедливость.  Ана- 
креонъ благоговѣлъ  передъ  веселымъ  Ліэемъ  и  передъ  краса- 
вицей Афродитой,  благоговѣлъ,  какъ  язычникъ,  передъ  своими 
божествами,  однако  же  воздерживался  и  отъ  постоянныхъ  воз- 
ліяній,  и  отъ  неумѣренныхъ  жертвъ. 


')  Около  семи  съ  половиною  тысячъ  рублей  серебромъ. 

2)  Кажется,  этотъ  подарокъ  быдъ  поводомъ  къ  ХХНІ  пѣснѣ. 


—  106  — 

Красоты  природы,  возвращеніе  весны,  ароматъ  розы,  хоро- 
водная пляска  харитъ,  сладкія  рѣчи  богини  Убѣжденія  неменѣѳ 
любезны  страстному  теосцу,  п  имъ  посвящаетъ  онъ  цѣлые  ча- 
сы вдохновенія. 

"Овидіп,  говоря  объ  Анакроонѣ»,  продолжаетъ  Денне-Баронъ, 
употребляетъ  выраженіе:  ѵіпозгіз  зепех,  выраженіе,  непристойно 
переведенное  невѣждами  словомъ  —  пьянигщ.  Не  потому  ли, 
что  ПавзаніГі  упоминаетъ  объ  изваяніи,  изображавшемъ  по- 
эта въ  положеніп  человѣка  поюшаго  и  гаатающагося?  Но 
какой  же  бездарный  рѣзецъ  могъ  бы  придать  Анакреону  сте- 
пенную осанку  ЭФора  или  градоправителя?  Когда  Анакреонъ 
пьетъ,  —  иоклонникъ  харитъ,  онъ  пьеть  не  изъ  грубаго  ковша 
сварливаго  скиѳа,  а  изъ  чаши,  имъ  самимъ  заказанной  худож- 
нику, изъ  серебряной  чаииі  съ  золотыми  изображеніями  вино- 
граднаго  сбора  и  невинныхъ  игоръ  краса вцевъ-отроковъ.  На- 
ливая чашу,  Анакреонъ  никогда  не  забываетъ  восчествовать 
бого.въ:  рѣзкая  противуположность  съ  современными  эпикурей- 
цами, чернящими  въ  богохуливыхъ  пѣсняхъ  вѣру  своихъ 
отцовъ. 

»Но  что  сказать  о  пылкой  привязанности  поэта  къ  красавцу 
Клеобулу,  къ  нѣжному  Монету,  къ  юному  Ваѳиллу,  этому  идеалу 
всѣхъ  совершенствъ?  Мы  можемъ  сказать  вотъ  что:  однѣ 
цѣломудренныя  музы  —  однѣ  во  всей  Греціи  —  покрасвѣли  и  опус- 
тили покрывала,  когда  на  Олимпѣ,  за  трапезою  Зевса,  юный 
виночерпій  Ганимедъ  смѣнилъ  дѣвственную  Гебу». 

Въ  Греческой  антологіп  сохранились  двѣ  надгробныя  надписи 
Анакреону;  обѣ  принадлежатъ  неизвѣстнымъ    поэтамъ. 

Первая  гласитъ: 

«Я  часто  пѣлъ  и  теперь  повторяю  мою  пѣсню  изъ  гробницы: 
пейте,  пока  ваше  тѣло  не  обратится  въ  прахъ». 

Вторая: 

«Анакреонъ  много  пилъ  и  умеръ,  но  умеръ  посреди  наслаж- 
деній:  ты  хотя  и  не  пьешь,  но  тѣмъ  не  менѣс  сойдешь  въ  область 
аидаг. 

Обѣ  эти  надписи  ровно  ничего  не  доказываютъ  ни  за,  ни  про- 
тмвв  нравственности  Анакреона,  однако  же  приводятся  въ  доказа- 
тельство сильной  его  склонности    къ  вину. 

Гораздо  уважительнѣе  для  насъ  слова  Платона,  называю- 
ш;аго  Анакреона  мудрым  ь  и  добродѣтельпымъ;  гораздо  болѣе 
говоритъ  въ  пользу  Анакреона  уваженіе  къ  нему  Пизистрата, 
Гиппарха  и  Поликрата,  а  также    искренняя     дружба    Пиѳагора, 


—    107  — 

этаго  строгсяго,  воздоржнаго  ыыслптоля  п  обраацоваго  гражда- 
нина. 

Впрочемъ  многочисленные  защитники  Анакреона,  и  древніе, 
и  повѣГішіе,  горячо  стоятъ  за  своего  любимца,  и  одинъ  кгъ 
нпхъ,  Эліанъ  СладкорѣчивыГі  ')  восклицаетъ:  «Да  не  дерзнехъ 
никто  оскорблять  память  теосскаго  пЬвца,  называя  его  ксвоз- 
держнымъ.»  ІосиФъ  ІІатрпгііанъ  до  того  увлекается  похвалами 
Анакреону,  что  преступаетъ  всякіе  предѣлы:  по  сдовамъ  Бодо- 
нія,  онъ  относитъ  нѣкоторыя  пѣсни  іонійскаго  пѣвца  къ  Бред- 
вѣчному  Младенцу. 

Что  касается  совремонниковъ  Анакреона,  любовь  ихъ  къ 
пѣснямъ  теосца  доходила  до  восторга,  до  страсти. 

•Съ  того  дня,  какъ  Анакреонъ»  (мы  приводимъ  слова  Денне- 
Барона)  «пропѣлъ  свой  удивительный  гимнъ  Венерѣ-Анадіо- 
менѣ,  матери  Эрота,  выходящей  изъ  волнъ,  съ  того  дня  не  было 
на  моряхъ  Греціи  ни  одной  лодки,  гдѣ  бы  не  звучали  пѣсни 
іоніпскаго  старца.  Вскорѣ  эхо  скалъ  и  острововъ  перенесло 
эти  пѣснн  на  материкъ.  Уже  Поликратъ,  въ  своемъ  самосскомъ 
дворцѣ,  сдѣлалъ  блистательный  пріемъ  поэту,  и  Анакреонъ,  по 
свидѣтедьству  Геродота,  вскорѣ  до  того  сблизился  съ  вла- 
стелиномъ  Самоса,  что  возсѣдалъ  съ  нимъ  рядомъ  во  время 
пріема  вѣстника,  посланнаго  сардпсскимъ  сатрапомъ  Ороэте- 
сомъ.  Позже,  чтобы  очаровать  жадныхъ  до  новостей  аѳи- 
нянъ,  еще  незнакомыхъ  съ  мастерскими  произведеніями  Эс- 
хила, Эврипида,  СоФокла,  АристоФана  н  Критика,  аѳинянъ, 
еще  не  исаытавшихъ  ощущеній  страха,  сожалѣнія  и  неу- 
держимаго  смѣха ,  Пизистратъ  приказалъ  оснастить  пятиде- 
сяти -  весельную  галеру,  съ  позолоченными  мачтами:  гале- 
ра была  отиравлена  за  Анакреономъ  и  привезла  его  въ  Аѳины. 
Платонъ  разсказываетъ  это  событіе  въ  своемъ  Гиппархѣ.  Ана- 
креонъ, стоя  на  кормѣ,  въ  вѣнкѣ  изъ  розъ,  съ  бородой,  опрыс- 
канной духами,  съ  чашей  въ  рукѣ,  не  олицетворялъ  ли  собой 
бога  наслажденій,  совершающаго  священный  возліянія  Эгейско- 
му морю  —  этой  вѣтренной  Нереидѣ,  одѣтой  Байрономъ  въ 
длинную,  волнистую  ризу  изъ  саФира  и  золота  -)? 


')  Ист.  Эліана.  т.  ІѴ,  кн.  IX. 
2)  А^аіп  Ьіз  и'атез  іп  тіісіег  Ііпіз   ипГоИ. 
Ткеіг    1оп§   аітау    о1  рзаріііге  ан^  оі  §о1сІ. 
(ГЛе  Сог$аіг.  Сапі.  III). 


—  108    — 

Теосцы  воздвигли  въ  честь  Анакреона  статую.  Въ  Аѳинахъ 
статуя  Анакреона,  описанная  Павзаніемъ,  была  поставлена  въ 
акрополѣ,  близь  святилища  Аѳины,  рядомъ  съ  изваяніемъ,.  пзо- 
брржавшимъ  Перикла. 

Ѳеокритъ  написалъ  къ  теосской  статуѣ  стихотвореніе,  пере- 
даваемое нами  въ  близкомъ  переводѣ: 

Пристально  въ  статую  эту  вглядись,  чужеземецт  , 

И,  возвратяся  домой  къ  себЬ,  ыолви:  «я  видѣлъ  въ  Теосѣ 

Анакреона,  пѣвца  несравненнаго  древности  славной». 

Если  прибавишь:  «и  лучшаго  юности  друга»    — 

Въ  этихъ  немногихъ  словахъ  ты  очертишь  безсмертнаго  мужа. 


Сочиненія  Анакреона  дошли  до  насъ  далеко  не  вполнѣ:  по 
достовѣрнымъ  извѣстіямъ,  онъ  сочинилъ  двѣ  поэмы:  «Улпссъ  и 
Пенелопа»  и  «Сонъ»^  нѣсколько  элегій,  ямбовъ,  гизшовъ,  и  мно- 
жество пѣсенъ;  но  намъ  сохранились  только  60  пѣоенъ  п  до  60 
отрывковъ. 

Въ  первый  разъ  таксть  Анакреона  былъ  изданъ  въ  1.554  го- 
ду, въ  Парижѣ,  Гейнрихомъ  ОтеФаномъ,  съ  присовокупленіемъ 
латинскаго  перевода  издателя.  Съ  этого  времени,  въ  теченіе 
трехсотъ  .ііѣтъ,  появилось  весьма  значительное  число  изданій 
Анакреона,  съ  прозаическими  и  стихотворными  переводами, 
преимущественно  на  языкахъ — Французскомъ,  нѣмецкомъ,  ан- 
глійскомъ,  итальянскомъ  и  испанскомъ.  Одна  Французская  сло- 
весность считаетъ  до  130  изданій. 

Отечественная  словесность  имѣетъ  два  почти- по лныхъ  перѲ' 
вода  Анакреоновыхъ  пѣсенъ. 

Первый  переводъ  принадлежитъ  неизвѣстному  автору,  скрыв- 
шему свое  имя  подъ  нѣсколькими  звѣздочками  '). 

Этотъ  переводъ,  съ  текстомъ  на  лицо,  появился  въ  Петербур- 
гѣ   въ  1794  году  2),     и  печатанъ   въ    типограФІи     корпуса  чу- 


^)  Есть  нѣкоторыя  основанія    предполагать,    что  упоминаемый 
переводъ  сдѣлапъ  покойнымъ  литераторомъ  Кутузовымъ. 
^)  Мы  не  знаемъ,  были  ли  другія  изданія. 


—  109  — 

жестранныхъ  едііновѣрцевъ.  Въ  немъ  заключается  61  вѣсня 
(считая  Эпиталаму  Стратоклесу  и  Мирил лѣ)  и  15  отрывковъ. 
Вотъ  —  что  говорить  самъ  авторъ  о  своеыъ  переводѣ: 

«Аиакреопъ  пореведенъ  на  русской  языкъ  съ  гроческаго,  ко- 
'тораго  я  но  знаю;  по  лѣтъ  пять-шссть  назадъ  не  труднѣо  бы 
мнѣ  можотъ  быть  было  выучиться  языку,  нежели  перевесть 
вмѣсто  одной  книги  по  крайней  мѣрѣ  десять  съ  разныхъ  язы- 
ковъ,  а  сіо  вотъ  какимъ  образомъ: 

«Человѣкъ  добровольной  «греческой  языкъ  хорошо зиающій  ^), 
взялъ  на  себя  трудъ  подписать  мнѣ  каждое  слово  въ  подлинни- 
кѣ  такимъ  образомъ: 

(Приводится  въ  примѣръ  1-я  пѣсня  «къ  Лирѣ»  съ  подслов- 
нымъ  іэусскилгь  переводомъ  подлинника.) 

»Подъ  руководствомъ  снисходительнаго,  в-ь.  знаніи  греческаго 
языка  носравнсннаго,  просвѣщеннаго  и  почтеннаго  мужа,  взялъ 
я  на  себя  педантическія  вериги — не  выпустить  ни  какой  рѣчи,  и 
перевесть  оныя  въ  стихахъ  греческой-же  мѣры,  не  теряя  сколь- 
ко возможно  плавности  и  свободы,  красоту  Анакреоновыхъ  мы- 
слей Бозвышающихъ,  и  для  сего  долженъ  былъ  при  всякомъ 
почти  стихѣ  справляться  въ  морѣ  здѣсь  приложенныхъ  пере- 
водчиковъ,  свпдѣтельств}ющ0хъ  достоинство  автора,  пзъ  числа 
которыхъ  слѣдовалъ  я  болѣе  тѣмъ,  кои  отдіѣчены  звѣздоч- 
ками  -).  Для  огз'жденія  меня  прошу  (тѣхъ,  кои  греческаго  языка  не 
знаютъ)  сличить  переводъ  мой  съ  другими,  и  наказать  за  то, 
гдѣ  я  отдалился  отъ  смыслу  подлинника». 

Переводу  безъимсннаго  автора  предпослано  нѣсколько  біограФи- 
ческихъ  свѣдѣніп  объ  Аиакреонѣ,  а  на  каждую  пѣсню,  при  концѣ 
книги,  сдѣланы  миѳологическія  и  Филологическія  прнмѣчанія,  съ 
ссылками  наразные  авторитеты,  и  съприсовокупленіемъподр;^жаній 


^)  Изъ  прпмѣчаній  оказывается,  что  авторъ  говорить  омитро- 
полнтѣ  Евгеніи. 

2)  Звѣздочками  отмѣчены  переводы:  Гетіриха  Стефана  (лат. 
текстъ,  Парижъ,  1534  г.),  Анны  Дасье  (фр.  т.  Иарижъ,  1631г.), 
Бернарда  Лонлсепіера  (Фр.  т.  16В2  г.),  Лнтонія  ла-Фоса  (Фр.  т, 
Парижъ,  1706  г.),  Гакона  (фр.  т.  Парижъ,  1713  т.),  Муттонета 
де  Клерфона  (фр.  т.  ііарижъ,  1779  г.),  <1>ишера  (нѣм.  текстъ, 
безъ  означенія  года  и  мѣста  изданія),  Бакстера  (англ.  текстъ, 
Лондонъ,  1695  г.),  Дона  Стефана  Мапуила  де-Вельгаса  (исп, 
текстъ,  Мадритъ,  1774  г),  Іосифа  Спалетти  {пі&дъянскт  текстъ, 
современный  русскому  переводу). 


—  по  — 

Ломоносова  и  Державина.  Пореводчикъ  старался  строго  держаться 
подлинника  и  иснолнилъ  свой  трудъ  возможно -добросовѣстно:  но 
языкъ  перевода,  разумѣется,  уже  очень  устарѣлъ  и  къ  сожалѣ- 
нію  НС  передаетъ  даже  тѣни  анакреоновскаго  стиха.  Мѣстами 
встречаются  произБОльныя  вставки ;  мѣстами  смыслъ  подлинни- 
ка или  понятъ  превратно,  или  искаженъ.  Впрочемъ,  это  уже 
вина  не  переводчика,  а  его  руководителей.  О  вѣрной  передачѣ 
гречсскаго  размѣра  мы  даже  и  не  упоманаемъ,  какъ  о  попыткѣ, 
рѣшительно  невозможной  даже  на  русскомъ  языкіь. 

Второй  переводъ  анакреоновыхъ  пѣсенъ  сдѣланъ  переводчи- 
комъ  греческихъ  классиковъ,  //.  Мартыноеымъ.  Выписываемъ 
изъ  его  предисловія  къ  изданію  Анакреона  въ  1829  году: 

"Пользуясь  временемъ,  болѣе  прежняго  свободнымъ  отъ  заня- 
тій  по  службѣ,  я,  между  прочпмъ,  выправилъ  и  переводы  свои 
съ  греческаго  языка,  въ  разныя  времена  напечатанные,  въ  на- 
мѣреніи  издать  оные  вновь. 

«Къ  таковымъ  переводамъ  принадлажитъ  и  Анакреонъ. 
«Первое  изданіе  моего  перевода  вышло  въ  1801  году.  Сътого 
времени  я  могъ  пріобрѣсть  больше  познанія  въ  греческомъ  и 
въ  своемъ  языкѣ,  больше  вкуса  и  опытности.  Стоитъ  только 
сличить  первое  изданіе  съ  настоящимъ,  чтобъ  увидѣть,  правду 
ли  говорю.  Почти  ни  одного  стйхотворенія  не  осталось  бсзъ  по- 
правокъ,  бодѣе  либо  менѣе  значителькыхъ. 

«И  такъ  втораго  изданія  моего  перевода  первое  преимущество 
предъ  прежнимъ  состоитъ  въ  большей  точности  выраженія  мыс- 
лей и  чѵвствъ  моего  поэта.  Стопосложеніе  оставлено  прежнее; 
ибо  око  нѣкогорымъ  образомъ  подражаетъ  Анакреонопу,  исклю- 
чая гмѣшенія  мужескихъ  и  женскихъ  окончанш  каждаго  стиха, 
что  нѣсколько  облегчило  мой  трудъ  въ  соблюденіи  точности  пе- 
ревода. • 

«Второе  достоинство  состоитъ  въ  напечатаніи  противъ  пере- 
вода подлинника.  Излишнимъ  считаю  распространяться  о  подь- 
зѣ  таковаго  соединенія  того  и  другаго. 

«Третье  —  въ  томъ,  что  во  второмъ  изданіи  почти  на  каждое 
стихотвореніе  сдѣланы  Филологическія  прпмѣчанія.  Ихъ  напп- 
салъ  я,  а  отчасти  заимствовалъ  изъ  иностранныхъ  переводчи- 
ксзъ  Анакреона,  для  того,  чтобы  читателя.мъ  доставить  вмѣсіѣ 
и  пріятноо  и  полезное  занятіе.  Во  многихъ  мѣстахъ  иривелъ  я 
мѣста  изъ  древшіхъ  и  новѣйшнхъ  по^товь  отнюдь  не  для  тще- 
славной  выставки  своей  учености,  но  для  показанія,  кто  именно 
и  въ  чемъ  подражалъ  Анакреону,    и  при  томъ   въ  надеждѣ,  что 


—  111  — 

любителямъ  поэзіи  не  противно  будетъ  видѣть  прекрасные  от- 
рывки, изъ  коихъ  многіе  и  не  очень  извѣстаы.  Л  предпола- 
галъ,  что  мой  переводь  можетъ  попасться  во  всякія  руки. 

"Наконецъ,  во  второмъ  изданіи  помѣсхилъ  я  переводы  и  по- 
дражанія  Анакреону, сдѣланныя  знаменитыми  нашими  лириками — 
Ломоносовымъ  и  Державинымъ.  Самъ  хотѣлъ  я  услужить  наипа- 
че молодымъ  нашимъ  писателямъ;  они  изъ  сихъ  примѣровъ  мо- 
гутъ  видѣть,  какъ  переводятъ  и  подражаюхъ  великіе  поэты, 
въ  чемъ  они  подошли  къ  образцу  своему,  и  въ  чемъ  ниже  его». 

Трудъ  Мартынова — трудъ  ученый  и  самобытный;  смыслъ  под- 
линника вообш,е  понятъ  и  вѣрно  переданъ  переводчикомъ;  при- 
мѣчанія  обличаютъ  большую  начитанность  и  близкое  знакомство 
съ  древними  авторами;  но  Мартыновъ  не  владѣеть  ни  стихомъ, 
ни  языкомъ.  ІІереводъ  его  изобилуетъ  тяжелыми  оборотами  рѣ- 
чи,  странными  перестановками  словъ  и  нѣсколько  тривіальными 
выражеаіями. 

Всѣ  эти  недостатки  конечно  порождены  желаніемъ  перевод- 
чика подойдти  какъ  можно  ближе  къ  подлиннику  и  передать 
его  нѣжность  и  простоту;  но  благому  намѣренію  помѣшало  от- 
сутствіе  поэтическаго  такта,  Оба  упомянутые  нами  перевода,  не- 
смотря на  р.ізстояніе  тридцатипяти  лѣтъ,  читаются  съ  одинако- 
вымъ  трудомъ.  Кстати  здѣсь  замѣтить,  что  между  тѣмъ  и  дру- 
гимъ  перевадомъ  есть  какое-то  родство  :  въ  нѣкоторыхъ  пѣс- 
няхъ  по  два  —  по  три  стиха  неизвѣстнаго  переводчика  цѣли- 
комъ  перенесены  въ  переводъ  Мартынова.  Иногда  можно  даже 
подумать,  что  нсизчѣстный  авторъ  и  Мартыновъ  тождественны 
и  что  первый  переводъ  Мартынова  появился  не  въ  1801,  а  въ 
1794  году.  -. 

Нѣкоторыя  пѣсни  Анакреона  были  переведены  —  или  близко, 
иди  въ  отдаленномъ  подражаніи — Ломоносовымъ,  Державинымъ, 
Виноградовымъ  *),  Гнѣдичемъ,  Жуковскимъ,  Пушкинымъ,  Май- 
ковымъ,    Фетом ь     и  др. 

Теперь  намъ  остается  объяснить  появленіе  новаго  предлагае- 
маго  нами  перевода  Анакреоновыхъ  пѣсенъ;  но  предварительно 
мы  желали  бы  сколько  нябудь  познакомить  нашихъ  читателей 
съ    современнымъ   воззрѣніемъ    ва    поэтическое    значеніе    теос- 


')  Малоизвѣстныы  переводъ  1790-хъ  годовъ. 


—  112  — 

скаго  пѣвца.  Съ  этою  цѣлью  мы  прежде  всего  сошлемся  на 
авторитетъ  одного  изъ  лучшихъ  новѣйшихъ  переводчиковъ 
Анакреона  —  Денне-Барона.  Въ  предисловіи  къ  своему  переводу 
онъ  говоритъ: 

«Что  касается  полнаго  анализа  поэтическаго  генія  х^накреона, 
эту  обязанность  приняли  на  себя  и  исполнили  прежде  насъ  мно- 
гіе  проницательные  дѣнители  и  ученые  критики.  Съ  своей  сто- 
роны, мы  просимъ  только  дозволенія  упомянуть  о  тѳмъ  умствен- 
номъ  восторгѣ  и  изумленіи,  съ  какими  мы  встрѣчаемъ  у  этого, 
по  видимому,  небрежнаго  поэта,  у  этого  вѣтренаго  поклонника 
мимолетныхъ  наслажденій  безпрпыѣрно  -  смѣлые  образы,  чуждые 
Есѣмъ  остальнымъ  лирикамъ. 

«Таковы,  напримѣръ:  —  Львамті  (даровала  природа)  вертепъ 
зубовь  '). 

«Жизнь     убѣгаетъ  и  катится^     иакъ    колесо    колесницы  ^). 

Г.іуббколонная  дѣвица  ')• 

«Новое    войско    (женщины),    бросающее    стрѣлы  —  очами  ^). 

«Источникъ,  стрз^ящіп  убѣжденіе    *). 

«Кудри  луговъ,  колеблемый  дыханіемъ  зеФира  *). 

«Не  правда  ли,  въ  этихъ  краткихъ  рѣченіяхъ  выраженія  ле- 
тятъ  на  встрѣчу  мыслямъ  поэта?  Надобно  сознаться,  что  цвѣты^ 
разсыпаемые  Анакреономъ,  похожи  на  розу  въ  брачной  пѣснѣ 
Ѳетидѣ  ''):  ихъ  могутъ  срывать  невредимыми  только  нѣжные 
персты  юной  дѣвы.  И  такъ,  безукоризненный  переводъ  Анакре- 
она былъ  бы  невозможенъ  для  самаго  ЛаФОнтена,  для  этого  вы- 
сокаго  образца  простоты.  У  іонійскаго  пѣвца  стихи,  ра^мѣръ 
эпитеты,  даже  частицы  рѣчи  —  все  какь  будто  восклицаетъ  пе- 
реводчику: N014  те  Іапдеге!  (Нетронь  меня!)  Тѣмъ  не  менѣе  ни- 
сколько-сносный переводъ  теосскаго  пѣвца  долженъ  принести 
пользу  читателямъ,  незнакомымъ  съ  эллинскимъ  языкомъ.  Для 
людей  порядочныхъ,  въ  60  пѣсенкахъ  Анакреона  вмѣщается 
цѣдая  теорія  философіи  наслажденій.  Эта  фплософія  не  пред- 
ставляетъ  никакихъ  затруднений;  она  не  преисполнена  словопре- 


М  Пѣсня  П-я, 

2)  Пѣсня  ІѴ-я. 

3)  Пѣсня  Ѵ-я. 

■»)  Пѣсня  ХѴІ-я. 

5)  Пѣсня  ХХІІ-я. 

*)  Пѣсня  ІѴЦ-я. 

'^    Катуллъ.  Эпиталама  Ѳетидѣ  и  Пелею. 


—  113  — 

ніями;  нѣтъ  въ  ней  ни  жесткости^  ни  излишней  утонченности, 
нѣтъ  въ  ней  ничего  неуловимаго;  основной  оя  аксіамой  можетъ 
послужить  слѣдующій  стихъ: 

ВассНия  диёгіі  йе  Іоиі,  ехсеріе  йи  гетогЛз!   '). 
.  Въ  похвалахъ   Денне-Барона    нѣтъ    ничего    преувеличеннаго. 
Форма  Анакреоновыхъ   пѣсенъ    безукоризненна   и  въ  отношеніи 
къ  языку  и  въ  отношеніи  къ  мелодіи  стиха:  приблизиться  къ  ея 
изящной  простотѣ  крайне  трудно,  если  не  непозможно.  Лучшіе  пе- 
реводчики, даровитѣйшіе  поэты    не  могли  вполнѣ  передать  кра- 
сотъ  своего  подлинника.  Благодаря  риѳмѣ^  пѣсни  Анакреона,  въ 
переводахъ  на  новѣйшіе  языки,  могутъ  быть  звучнѣе,   но  медо- 
дическій,  по  временамъ  своенравный  ихъ  размѣръ  недостижимъ, 
а     плавная    музыка    обработаинаго     Элинскаго    языка    не    пе- 
редаваема.    Вотъ     первая     причина    неодолимости  подлинника. 
Вторая     причина  —  самое      содержаніе      Анакреоновыхъ      пѣ- 
сенъ.     При     первомъ     взглядѣ,     оно     кажется     очень    однооб- 
разнымъ:     вино,    любовь  и  роза  —  три     основныя     и  неизмѣн- 
ныя  темы  теосскаго  пѣвца;  все  остальное  —  варіаціи.  Мудрено 
ли,  что  послѣ  столькнхъ   вѣковъ,    породившихъ    столько   подра- 
жателей,   эти  нѣкогда  свѣжія  темы  обратились  въ  общее  мѣсто? 
Мудрено  ли,   что  даже   варіаціи    на  эти    темы    могли    выходить 
иногда  ярче  подъ  искусными  перстами   позднѣпшихъ  лприковъ? 
Но  что  иуъ  этого  слѣдуетъ?  Неужели  высокая  истина,  доступная 
нѣкогда  единому  генію,  перестаетъ  быть  высокой  истиной,  обра- 
тившись в  ь  общее  достояніе?  Неужели  школьникъ,  затвердившій 
таблицу  умноженія,  можетъ  броі  ііть  тѣнь  на  лучезарное  имя  Пи- 
еагора?  Конечно  —  нѣтъ.  А  между  тѣмъ  первообразы  Анакреона, 
въ  теченіе  времени,  потеряли  свое  значеніе  и  въ  цѣломъ,  и  въ 
частностяхъ:    многія    лучшія    его  пѣсни  кажутся  намъ  давно  за- 
тверженными строками,     давно     опошленными    афоризмами.    Но 
попытаемся    остановиться    на  6-мъ  столѣтіи    до  Р.  X.,  какъ  на 
послѣднемъ  моментѣ  человѣческаго  развитія,  попытаемся  забыть 
послѣдующіе  вѣка — и  тогда  мы  поймемъ  Анакреона.  Во  первыхъ, 
мы  поймемъ  величіе  духа  язычника,  закованнаго  въ  тѣсныя  узы 
миѳовъ,  чуждаго  понятій  вѣчностн    и    безсмертія,    но  чуждаго  и 
жажды  власти,    и  корысти,    и  зависти,    и   разрушительныхъ  ин- 
стинктовъ,  поймемъ,  что  этаго  слѣпотствовавшаго   человѣка  ру- 
ководило свійценное  чувство  любви.    Во  вторыхъ,    мы    поймемъ 


*)  Вакхъ  избапляетъ  отъ  всего,  кромѣ  угрызеній  совѣсти. 


—  114  — 

однообразіе  основныхъ  его  темъ^обоготворенныхърелигіей  ипри- 
сущихъ  всякому  его  современнику,  какъ  выраженіе  современ- 
ныхъ  вѣрованій. 

Въ  третьихъ,  мы  поймемъ  красоты  подробностей  и  самой  мел- 
кой отдѣлки  каждой  его  пѣсни^  вторившей  тогдашнимъ  убѣжде- 
ніямъ,  понятіямъ,  нравамъ  и  обычаямъ.  Допустивъ,  что  выра- 
женіе  сочувственныхъ  эллинскому  обществу  понятій  достигаетъ 
у  Анакреона  высшей  степени  изящества,  мы  поймемъ  наконецъ 
его  поэтическій  геній  и  согласимся,  что  образцовый  переводъ 
Анакреоновыхъ  пѣсенъ  невозможенъ,  но  что,  вмѣстѣ  съ  тѣмъ^. 
мало-мальски  литературный  переводъ  ихъ  необходимъ  для  каж- 
дой словесности. 

Послѣднее  убѣжденіе  было  поводомъ  къ  новому,  предлагаемо- 
му здѣсь  переводу  Анакреоновыхъ  пѣсенъ.  Кромѣ  того  онъ  вы- 
званъ  устарѣлостью  и  неполнотою  персыхъ  переводовъ  Анакре- 
она на  русскій  языкъ:  съ  одной  стороны,  въ  настоящій  пере- 
водъ вошли  до  сорока  отрывковъ,  еще  неизвѣстныхъ  въ  отече- 
ственной словесности;  съ  другой  стороны  переводчикъ  старался 
достичь  большей  (сравнительно)  стройности  Формы  и  благозвучія 
стиха. 

Не  лишнимъ  будетъ  замѣтить,  что  «Пѣсни  Анакреона  Теос- 
скаго»  переведены  съ  греческаго;  что  переводъ  сличенъ  съ  пе- 
реводами иностранными  и  уложенъ,  за  весьма  немногими  исклю- 
ченіями,  въ  размѣръ,  близкій  къ  подлинному. 

Благосклонное  вниманіе  просвѣщенныхъ  читателей  будетъ 
лучшимъ  вознагражденіемъ  переводчика  за  его  посильный 
трудъ. 

Пѣсни  Анакреона,  предлагаемый  въ  нашемъ  переводѣ,  при- 
надлежатъ  къ  самой  цвѣтущей  эпохѣ  Эллады. 


ѲЕОКРИТЪ 

I 

РЫБАКИ. 

ИДИЛЛІЯ. 


Любезный  ДіоФантъ!  повѣрь,  одна  нужд.і 
Искусствомъ  двигала  отъ  вѣка 
И  преклоняла  человѣка 
Подъ  бремя  тяжкое  труда. 

Работникъ  отдыха  отраднаго  не  знаетъ; 
Ему  въ  ночи  не  спится  отъ  заботъ: 

Едва  сомкнетъ  глаза  —  нужда  его  толкаетъ; 

И  онъ,  испуганный,  отъ  ложа  возстаетъ. 

Въ  убогой  хижинѣ,  подъ  тростниковой  кровлей 

Въ  стѣнахъ,  сплетенныхъ  изъ  листвы, 
Лежали  на  одрахъ  изъ  высохшей  травы 
Два  старыхъ  рыбака,  измученные  ловлей. 
Валялися  вокругъ  уснувшихъ  рыбаковъ 

Орудія  тяжелыхъ  ихъ  трудовъ: 
Лѣсьі  и  удочки,  и  неводъ,  и  корзины, 
И  сѣти  мокрые  въ  зелепыхъ  нитяхъ  тины. 


—  116  — 

и  вершп,  гнутыя  іізъ  прутьевъ  ивняка, 
И  козШ  мѣхъ;  надвинутая  ловко, 

Стояла  на  каткахъ  пхъ  лодка;  а  цыновка, 

Одежды  ихъ  п  два  старинныхъ  колпака 
Имъ  пзголовіемъ  служплп. 

Въ  орудьяхъ  ловлп  —  все  богатство  рііібаковъ: 

Нп  утварп,  нп  пса...  Онп  удачный  ловъ 

Свопмъ  верховнымъ  благомъ  чтплп 

М  бѣдность  пмъ  была  любезнѣе  всего. 

Сосѣда  не  было  у  пііхъ  иіі  одного; 

За  то  со  всѣхъ  сторонъ  пхъ  море  окружало 

И  въ  хпжину  во.іноп  гремучею  п.леска.іо. 

Едва  ли  полнебесъ  промчались  бѣгуны 
Селенпноп  блестящей  колеснпцы, 

Когда  у  рыбаковъ  раскрылися  рѣснпцы 

И  съ  вѣждъ  с.іетѣ.ш  сны. 
Пробуждены  заботою  подёнпон, 
Онп  ведутъ  нехптрыіі  разговоръ. 
Подсказанный  орпродой  благосклонной. 

АСФАЛІОНЪ.       '-- 

Другъ,  мы  СЪ  тобой  слыхалп  съ  давнихъ  поръ, 
Что  лѣтомъ  день  длпннѣи,  а  ночь  всегда  короче. 
Что  Зевсъ  возвелъ  на  нпхъ  всемилостивы  очи... 
Обманывалп  насъ  —  ты  что  нп  говори: 
Я  видѣлъ  сотни  сновъ,  а  нѣтъ  еще  зори... 
Иль  заблуждаюсь  я?  Иль  что  же  значптъ  это? 

Ольппсъ. 

АсФаліопъ!  ненужно  укорять 
Непроизвольную  пору  любви  и  лѣта... 

И  какъ  не  хочешь  ты  понять? 


—   117  - 

Ночь  для  тебя  длпнна,  затѣмъ  лишь,  что  заботой 
Всѣ  почп  у  тебя,  моГі  другъ,  удлинены. 

Ас  ФА. по  иъ. 

Умѣешь  ли  отгадывать  ты  сныѴ 
Сегодняшній  я  разскажу  еъ  охотой. 
:  У  насъ  съ  тобою  общій  ловъ  — 

И  сны  доля«іы  быть  общими,  пріятель! 
Ты  смысломъ  одаренъ,  а  здравый  смыслъ  для  сновъ 

Прямой  истолкователь. 
Прптомъ  же  намъ  досугъ;  забпвшііся  въ  постель, 
Безъ  дѣла  іі  безъ  сна  лежимъ  мы,   а  досель 
Еще  небесная  лагаада  не  погасла: 
По-крайней-мѣрѣ  тамъ  всегда  довольно  масла. 

Ольпіісъ. 
Ну,  что  же?  разскажп  подробпѣе  твоіі  сонъ! 

АСФАЛІОНЪ. 

Вчера,  трудомъ  обычнымъ  утомлёнъ, 
Я  послѣ  ужина  заснулъ,   совсѣмъ  усталый. 
Ты  помнишь,  мы  съ  тобой  поужинали  мало 
И  поздно.  Снилось  мпѣ:  я  па  ска.лѣ  сижу 
И  взоровъ  съ  поплавка  упорно  не  свожу. 
Вдругъ  рыба  грузная  приманку  ухватила... 
Собакѣ  снится  хлѣбъ,  а  рыба — рыбаку... 
Моя  не  вдругъ  сдалась  желѣзному  крючку: 
Хотя  всю  воду  кровь  холодная  багрила. 
Но  гнулася  уда,  и  я  съ  большимъ  трудомъ 
Добычу  тяжкую  удерживалъ  крючкомъ. 


—  ИЗ- 
ВОДЯ ее  въ  кругахъ:   «укусишь,  такъ  больнѣе 
Тебя  я  укушу!»  со  зла  я  говорилъ... 
■Побилася  она  и  замерла.  Вольнѣе 
Я  натянулъ  лѣсу  —  п  бой  окопченъ  былъ. 
.И  что  же  увпдалъ  я?  рыбу  золотую  — 

Да,  рыбу,  всю  изъ  золота  литую! 
Какъ  испугался  я!  Быть  можетъ,  мною  взятъ 
чіюбимецъ  самого  Нептуна,  пли  кладъ 
Лазурноокой  АмФитриты? 

И  съ  удочки  я  снялъ  ее  слегка, 

Чтобъ  не  были  нечаянно  отбиты 
Пылинки  золота  зазубриной  крючка. 

И  бережно,  съ  обычною  сноровкой, 
Добычу  на  берегъ  я  вытащилъ  веревкой. 
Потомъ  я  поклялся  —  про  море  позабыть 
И  съ  золотомъ  иоимъ  на  сушѣ  царски  жить; 

Но  въ  то  жь  мгновенье  пробудился. 
Другъ,  разувѣрь  меня...  Я  клялся,  я  божился... 

Ольписъ. 

АсФаліонъ,  себя  напрасно  не  тревожь  —     ^ 
Ни  клятвы  не  давалъ,  ни  золотой  ты  рыбы 

Не  изловилъ:  твой  сонъ  —  обманъ  п  ложь. 
Вставай  —  и  на  берегъ,  на  каменныя  глыбы, 
Спѣши  скорѣе:  таиъ  закинешь  въ  море  сѣть 

За  рыбами  —  не  мнимыми  —  живыми; 
Но  бойся:  съ  голода  ты  можешь  умереть 
Съ  твоими  снами  золотыми. 

1856. 


—  119     - 


П. 

овътъ. 


о,  пастырь  рѣзвыхъ  козъ!    когда  ты  этой  весью 
Пройдешь  къ  дубовому  густому  перелѣсью, 
Ты  тамъ,  на  цоколѣ  треножномъ,  межь  дубовъ, 
Увидишь  статую  хранителя  садовъ, 
Внимательнаго  къ  зву  всевластной  Аородиты: 
И  деревянный  торсъ,  обдѣланный  едва,  ■ 
И  хмѣлемъ  вьющимся  вѣнчанная  глава 
Кой-гдѣ  еще  корой  смоковницы  покрыты... 

Подъ  изваяніемъ  вокругъ  обведена 

Рукою  жреческой  священная  ограда, 

А  мимо,  съ  высей  скалъ,  проносится  ручей  — 

Подъ  сѣнью  лавровыхъ  и  миртовыхъ  вѣтвей, 

Подъ  кипарисами  и  листвой  винограда. 

Кочующихъ  дроздовъ  весеннія  семьи 

Вкругъ  изваянія  давно  уже  запѣли 

И  златокрылые  ночные  соловьи 

Выводятъ  въ  честь  его  серебряный  трели. 


—  120  — 

Остановпся  тамъ  п  къ  богу  воззовп 

И  возвѣсти,  что  я,  съ  покорностью  ребенка, 

Молю,  чтобъ  оиъ  меня  пзбавилъ  отъ  любви, 

II  въ  жертву  приношу  отборнаго  козлёнка. 

А  если  отъ  меня  отклонить  онъ   бѣду  — 

На  жертвенникъ  его  три  жертвы  я  кладу: 

II  лучшаго  козла,  п  лучшую  телицу, 

И  агнца  лучшаго,  сосущагі)  ягницу, 

Въ  очварнѣ  скрытаго  до  жертвеннаго  дня. 

О,  еслибъ  только  богъ  помпловалъ  меня  ! 


1356. 


121 


Ш. 

АМАРИ.ІЛИНА. 


Передъ  пещерою  моей  Амаргіллііны 
Я  буду  пѣть,  пока  съ  утеса  на  утесъ 
Товарпщъ  за  меня  на  горныя  вершины 

Погопитъ  рѣзвыхъ  козъ. 
Мои  добрый  другъ,  Тптиръ!  постереги  мнѣ  стадо, 
Пока  его  жара  къ  ручью  не  согнала; 
Но  помнп,  что  тебѣ  остерегаться  надо 

Вотъ  этого  ливійскаго  козла: 
Онъ  силенъ  и  сердитъ,  и  иожетъ  ранить  рогомъ. 

Амарпллйна,  отчего 
Тебѣ  не  сѣсть  передъ  порогомъ 
И  не  позвать  къ  себѣ  того, 
Кто  только  тѣмъ  передъ  тобой  повиненъ. 
Что  упоенъ  всей  чарой  красоты? 
О,  нпмФа  милая!  ужель  находишь  ты, 
Что  носъ  коротокъ  мой  и  подбородокъ  длиненъ?.. 


—  122  — 

Погубишь  ты  меня,  сведешь  меня  съ  ума!.. 
Вотъ  десять  яблоковъ,  любви  моей  задатокъ  — 
Всѣ  съ  дерева,  что  ты  назначила  сама: 
Я  завтра  принесу  тебѣ  другой  десятокъ. 
Но  сжалься  надъ  ыоеіі  любовью  и  тоской. 
Зачѣмъ  я  не  могу  быть  легкою  пчелой! 
Влетѣлъ  бы  я  къ  тебѣ  и  въ  одръ  забился  чистый, 
Подъ  папоротникъ  тотъ  и  плющъ  широколистый, 
Гдѣ  члены  нѣжные  покоишь  ты  во   снѣ. 

Теперь,  Эротъ,  пзвѣстенъ  ты  и  мнѣ: 
Ты  —  богъ  безжалостный  —  и  полный  ярой  злости 

И  львицею  воскормленный  въ  лѣсахъ... 

Ты  жжешь  мнѣ  кровь  и  пепелишь  мнѣ  кости,. 

Красавица,  съ  улыбкою  въ  очахъ, 
Но  съ  сердцемъ,  вылитымъ  изъ  мѣди  неподатной, 
Ты,  чернобровая,  лобзаньемъ  очаруй 
Меня  въ  объятіяхъ:  волшебенъ  поцѣлуй 
У  НИМФЫ  на  груди,  какъ  волны,  перекатной. 
Но  нѣтъ,  мнѣ  разорвать  приходится  вѣнокъ. 

Моей  рукой  тебѣ  сплетённый 
Изъ  темнаго  плюща  съ  петрушкой  благовонной... 
Что  дѣлать  мнѣ?..  что  предпринять  я  могъ?.. 
Ты  для  меня  глуха...  мнѣ  даже  нѣтъ  надежды... 
Осталося  одно:  совлечь  съ  себя  одежды 
И  въ  волны  кинуться  съ  скалистыхъ  береговъ, 
Гдѣ  Ольписъ-рыболовъ  манитъ  къ  себѣ  притравой 

Прожорливыхъ  тунцовъ. 
А  если  гибели  избѣгну  я  —  забавой 
Мое  отчаянье  послужитъ  для  тебя. 
Я  ненависть  твою  извѣдалъ,  полюбя: 

Любовь,  ты  —  вѣщая  наука! 
Надъ  маковымъ  листкомъ  недавно  я  гадалъ; 


—  123  — 

Но  тщетно  я  его  рукою  прижииалъ: 

Подъ  нею  лопнулъ  онъ  безъ  звука. 

Гадальщпца  на  вѣрномъ  рѣшетѣ, 
Агрея  старая,  ты  истину  сказала, 
Когда,  бродя  въ  поляхъ,  въ  полночной  темнотѣ, 
На  трепетный  вопросъ  мнѣ  грустно  отвѣчала: 

«Ты  полюбплъ  безстрастную,  пастухъ! » 
А  ыежду-тѣмъ  для  ней,  моей  Амариллины, 
Я  берегу  козу:  ея  волнистый  пухъ 
Сверкаетъ  серебромъ,  какъ  лилія  долины, 
И  двое  маленькихъ  козлятъ 

Ея  сосцы  упругіе  доятъ. 

Эритакида.  дочь  Мермнона, 
Темнокудрявая,  какъ  волпы  Ахерона, 
Просила  подарить  козу  еще  вчера: 
Я  завтра  же  пошлю  подарокъ  ей  съ  утра  — 

Затѣмъ,  что  ты  смѣешься  надо  мною. 

О,  боги!  дрогнулъ  правый  глазъ  — 
То  знакъ  свиданія!  Сажуся  подъ  сосною 
И  начинаю  пѣть.  Красавица,  хоть  разъ 
На  бѣднаго  пѣвца  ты  взглянешь  не  сердито!    - 
Нѣтъ,  сердце  у  тебя  едва  ль  изъ  мѣди  слито! 

(Поет^:) 

«Царевной  юною  плѣненъ, 
«Проворный  Гиппоменъ  на  попршце  вступаетъ, 
«И  —  яблоки  въ  рукахъ  —  въ  аренѣ  мчится  онъ, 

«И  первый  цѣли  достигаетъ. 
«При  видѣ  золотыхъ  плодовъ  въ  его  рукахъ, 
«Страсть  къ  побѣдптелю  зажглась  въ  твоихъ  очахъ, 
«О  Аталант.а!  Мать  АльФезибёи  мудрой, 
« Супругой  Біаса  ты  сдѣлалась  тогда, 


—   124  — 

«Когда  на  Иплосъ  съ  Отриса  стада 

«Согналъ  Ме.іаыпъ,  гадатель  чорнокудрып,.. 
«И  не  тогда  ль  плѣнилъ  Кппрпду  Адонпсъ, 
«Когда  на  высяхъ  горъ  стада  его  паслись? 

«Но  не  могла  любовника  Кпприда 
«Оспорить  на  груди  безсыертноіі  у  айда... 
«О,  какъ  завпденъ  мнѣ  тотъ  непробудный  сонъ, 
«Что  очи  у  тебя  смежилъ,  Эндиміонъ: 
«Счастливецъ  Язіонъ!  съ  богинею  прелестной 

«Ты  то  узналъ,  что  сыертныыъ  непзвѣстно! » 

Я  стражду...  голова  моя  горптъ  въ  огнѣ... 

А  ты  и  знать  не  хочешь  обо  мнѣ.  ~ 
Довольно  пѣть.  Но  знай,  о  нимФа  молодая, 
Я  лягу  здѣсь  —  и  пусть  волковъ  голодныхъ  стая 
Меня  въ  куски  скорѣе  разорветъ  — 
И  будетъ  свгерть  мнѣ  сладостнѣй,  чѣмъ  мёдъ. 


1856. 


125  — 


IV. 

ДЪТСТВО  А.ІКИДА. 

ИДПЛЛІЯ. 


На  ночь  Алкмена,  омьгешп  п  грудью  вскормя  лебединой 
Чадъ  своихъ  ммлыхъ  —  Алішда,  которому    только  дес/;тыі 
Мѣсяцъ  пошелъ,  іі  Иопкла,  юнѣіішаіо  ночью  единой  — 
Спать  пхъ  на  мѣдномъ  іцитѣ  уложила:  доспѣхъ  тотъ  богатый 
Былъ  Амфптріономъ  снять  съ  Птерелая,  какъ  паиятникъ    боя, 
Боя,  гдѣ  палъ  Птерелай  отъ  могучей  десницы  героя. 
Нѣжно  Алкмена  своихъ  сыновей  цѣловала, 
Нѣжныя  рѣчіі  тому  н  другому  вѣщала: 

«Спите,  младенцы,  души  моей  радость,  чета  дорогая. 
Спите  спокойно,  спокойно  по  утру  раскройте  рѣснпцы! 
Пусть  эта  ночь  переносится,  вашего  сна  не  смущая, 
Пусть  озарить  вась  весельемъ  и  счастьемъ   сіянье  денницы! » 
Молвила;  щитъ  мѣднокованный  тихо  качаетъ  — 
И  невидимкою  сонь  на  младенцевъ  слетаеть. 

Темная  ночь  перешла  половину  небесной  дороги; 


—  126  — 

Выя  Медвѣдіщы  плавно  подъ  мощнымъ  плечомъ  Волопаса 
Стала  клонпться  къ  закату :  тогда-то  къ  Алкменѣ  въ  чертоги 
Неумолимая  Гера,  во  мракѣ  полночнаго  часа, 
Местью  дыша,  низпослала  на  гибель  младенца  Алкида 
Пару  лазурно-чешуйчатыхъ  зміевъ,  ужаснаго  вида. 

Крадутся  вровень  съ  землею  чудовища  въ  мраііѣ  полночи, 
Длинныя  кольца  своп  развиваютъ  п  движутся  рядомъ; 
Искрятся  ярко  зловѣщим'-  огнемъ  кровожадныя  очи; 
Страшныя  пасти  раскрыты  и  чернымъ  опѣнились  ядомъ. 
Близятся  зміи,  ползутъ  и  острятъ  ядовитое  жало... 
Но  ничего  не  скрывается  въ  мірѣ  отъ  взоровъ  Зевеса: 
Вдругъ  пробудилпся  чада  А.ікмены  и  мрака  завѣса 
Спала  съ  чертоговъ  и  все  въ  нихъ  внезапно,  какъ  днемъ, 

просіяло. 

Первый  примѣтилъ  Ифик.іъ,  на  округлыхъ  загибахъ  щптовыхъ, 
Этихъ  чудовищныхъ  зміевъ,  предать  его  смерти  готовыхъ. 
Страшные  зубы  завпдѣвъ,  онъ  крикпулъ  въ  испугѣ,  ногами 
Сбросилъ  съ  себя  одѣяло-руио  п  гпастпся  пытаетъ. 
По  ужь  младенецъ  Алкидъ  ни  испуга,  ни  страха  не  знаетъ: 
Зміевъ  схватилъ  онъ  и  крѣпко  нмъ  дѣтскимп  стиснулъ  руками 
Горло,  налитое  ядомъ,  богамъ  ненавистнымъ  безъ  мѣры. 
Тщетно  чудовища  въ  кольцахъ  опутать  Алкида  хотѣли: 
Имъ  не  подъ  силу  младенецъ,  задержанный  местію  Геры 
Въ  часъ  нарожденья  и  слезъ  незнававшій  съ  самой  колыбели. 
Вскорѣ  чудовища,  силы  утративъ  въ  борьбѣ  безполезной, 
Длинныя  кольца  развили  —  и  рвутся  изъ  петли  желѣзной... 

Въ  это  мгновенье  Алкмена,  заслышавъ  въ  безмолвіп  ночи 

Крики  Ификла,  открыла  дремотой  смежённыя  очи: 

«Встань,  АмФптріонъ!  отъ  ужаса  дыбомъ  вздымается  волосъ... 


—  127  — 

Встань  необутый.  Ты  слышишь  ли  нашего  младшаго  голосъ  ? 
Видишь  ли  свѣтъ  этотъ  странный,  во  мракѣ  чертоги 
Намъ  до  зарп  осіявшій?  Какою  напастію  боги, 
О,  мой  супругъ  дорогой,  угрожаютъ  во  інѣвѣ  мвѣ,  бѣдеой?» 

Прянулъ  въ  волненьи  съ  одра  АыФитріонъ  и  мечъ  свой  побѣд- 

ный 
Снялъ  съ  одного  пзъ  столповъ,  въ  пзголовьѣ  кедроваго  ложа: 
Новую  тканую  перевязь  лѣвой  рукою  хватаетъ, 
Правою  —  мечъ  изъ  пскусно-точёныхъ  ножёнъ  извлекаетъ. 
Вдругъ  прекратилось  сіяніе,  мракъ  полуночный  умножа. 
Голосомъ  громкимъ  зоветъ  АмФптріонъ  невольниковъ  сонныхъ: 
«Вѣрные  слуги!  скорѣе  свѣтильниковъ,  ярко  зажжонныхъ! 
Выбейте  двери,  замки  и  запоры  сломите! 
Встаньте!  спѣшите,  усердные  слуги,  спѣшите! »       / 

Слуги  на  зовъ  АмФитріона  тѣсной  толпой  прибъгаютъ,    '\ 

Яркіе  свѣточи  вносятъ  и  вскорѣ  чертогъ  наполняютъ. 

Видя,  что  зміи  вокругъ  колыбели  дѣтей  обвилйся, 

Разомъ  всѣ  вскрикнули  въ  страхѣ,  Алкидъ  же,  не  вѣдавшій 

страха, 

Въ  радости  дѣтской,  чудовищъ  отцу  показалъ,  смѣючися, 

И  —  бездыханныхъ  —  къ  погамъ  его  бросилъ  съ  размаха. 

Между  тѣмъ,  блѣднаго,  оледенённаго  страхомъ  Ификла 

Къ  персямъ  прижавши.  Алкмена  надъ  нимъ  со  слезами 

поникла... 

Слѣдомъ  за  ней,  подъ  руно  уложивши  младенца  другова, 

Царь  возвратился  въ  ложницу,  чтобъ  сномъ  успокоиться 

снова... 
1856.  _     . 


—  128    — 


АЛКИДЪ  —  ПОБЪДИТЕЛЬ  ЛЬВА,  ИЛИ  БОГАТСТВА 

АВГІАСА. 


ПДПЛЛІЯ. 


...Пастырь  зіаститыа  тогда,  переставь  заниматься  работой, 
Молвплъ  ему: 

яЧужеземецъ,  съ  велпкой  охотой 
Я  любопытство  твое  удовольствовать  радъ,  въ  пзбѣжанье 
Гнѣва  путей  охранителя,  і'ермеса:  вѣрееъ  я  богу, 
Онъ  же,  правдивый,  всегда  насылаетъ  на  тѣхъ  наказанье, 
Кто  не  укажетъ  заблудшему  страннпку  путь  н  дорогу. 

«Овцы  царя  Авріаса  не  вмѣстѣ — въ  стадахъ  раздѣленныхъ, 
Въ  округахъ  разпыхъ  пасутся:  однѣ  но  долпеамъ  — 
Вдоль  береговъ  Элпзента,  другія  у  водъ  освященныхъ 
Старца-АлФея,  пныя  по  з лачньшъ  Бунроза  вершпнамъ, 
Прочія  —  въ  здѣшннхъ  окрестностяхъ.  Каждое  стадо 
Вечеромъ  съ  пастбпидъ  собрать  н.чмъ  въ  овчарни    отдѣль- 

ныя  надо. 


—  129  — 

Такъ  п  быки:  по  узнаешь  числа  ихъ  завпстлпвымъ  счотомъ  — 
Бродятъ  оин  безъ  числа  по  обшпрныиъ  менійскимъ  болотамъ. 
Мирно  пасясяпіа  пажитяхъ  вѣчно  зелепыхъ, 
Влажныхъ  лугахъ,  благотворной  росой  орошенныхъ, 
Много  находятъ  онп  благовоиноіі  п  сочной  потравы: 
Каждый  день  новую  силу  даютъ  имъ  цвѣтущія  травы. 

«Вправо,  на  томъ  берегу,  ты  увидишь  павѣсы  ихъ  хлѣва, 
Тамъ,  чужеземецъ,  гдѣ  старые  яворы  вѣтви  склонили, 
Гдѣ  поднимается  дикая  маслина  —  впдишь?  —  а  слѣва 
Видишь  ли  храмъ?  —  Аполлону  его  посвятплп: 
Нѣкогда  пастыремъ  былъ  онъ  п  самъ,  небожитель. 

«Далѣе,  видишь:  одна  и  другая,  и  третья  обитель? 
Много  ихъ:  тутъ  обптаемъ  мы,  вѣрные  царскіе  слуги. 
Стражи  и  пахари  всѣхъ  неисходныхъ  царевыхъ  владѣній. 
Только  тогда  и  ввѣряемъ  мы  Геѣ  посѣвъ  нашъ  весенній, 
.Если  три  раза  и  даже  четыре  желѣзные  плуги 
Лоно  ея  избраздятъ.  Пспытавшимъ  поля  земледѣламъ 
Служитъ  занятьемъ  разсадка  лозы  и  отростковъ  древесныхъ; 
Прочіе  гнётъ  виноградный  плодомъ  насыпаютъ,  созрѣлымъ 
Въ  жаркомъ  дыханіи  лѣта,  въ  лучахъ  поднебесныхъ. 

«Этихъ  равнинъ  —  Авгіасъ  обладатель  счастливый, 
Также  и  этихъ  холмовъ,  увѣнчанныхъ  златистою  нивой. 
Также  и  сѣней  вѣтвистыхъ  веселаго  этого  сада, 
Что  до  горы  небокрайной  бѣжитъ  отъ  пытливаго  взгляда. 
Быотъ  водометомъ  изъ  каменныхъ  персей  ключи  студеные. 

«Мы  обработкой  полей  заняты  безпрестанно,   съ  охотой, 

Съ  ревностнымъ  тщаньемъ  на  пользу  труды  прилагая  дневные, 

Какъ  подобаетъ  слугамъ,  занятымъ  полевою  работой. 


—  130  — 
Ежели  віудрып  владыка  ихъ  сердцу  любезееъ. 

«Но  разскажп  чужеземецъ  (быть-можетъ,  я  буду-полезенъ), 
Что  привело  тебя  въ  наши  равнины?  владыку  народа 
Ищешь  ты,  пль  одного  пзъ  подвластныхъ  его  приказан  ью? 
Здѣсь  я  все  знаю  п  могъ  бы  наставить  тебя  по  желанью. 
Доблестный  впдъ  признается  порукою  доблестп  рода: 
Вижу,  что  ты  не  пзъ  племени  смертиыхъ,  коварныхъ  п  злоб- 

ныхъ  — 
Нѣтъ,  только  боги  являются  намъ  въ  очертаньяхъ  подобныхъ». 

«Добрый  старпкъ»,  отвѣчалъ  ему  сынъ  многодоблестнып    Дія: 

я  Я  съ  Авгіасомъ,  владыкой  эпеянъ,  пришелъ  на  свиданье. 

Ежели  въ  городѣ  онъ  и,  въ  народномъ  собраньѣ, 

Для  благоденствія  гражданъ,  вершитъ  начинанья  благія 

Правды  законной,   богамъ  правосудньшъ  подобенъ, 

Дай  нровожатымъ  мнѣ  перваго  мужа,  который  снособенъ 

Рѣчь  мою  внять  и  котораго  рѣчп  не  будутъ  мяѣ  чужды: 

Ибо  людей,  по  желанью  Зевеса,  связуютъ  взаимный    нужды». 

«Странникъі,  промолвплъ  въотвѣтъ  селянпнъ,  сѣдпной  убѣленный: 
«Страннпкъ,  тебя,    безъ  сомнѣнья,  напутствовалъ  богъ  благо- 
склонный; 
Ты  пожелалъ  —  и  желанья  твои  не  осталися  въ  тунѣ: 
Самъ  Авгіасъ  и  Филей,  его  сынъ^  наканунѣ 
Прибыли  къ  намъ  и,  повѣрь,  не  останутся  здѣсь  попустому; 
Царь  осмотрѣть  все  пространство  обширныхъ    владѣній    памѣ- 

ренъ: 
Только  хозяйское  око  —  а  въ  эгомъ  и  царь  нашъ  увѣренъ  — 
Только  оно  и  хранптъ  благодсиствіс  всякаго  дому. 
Слѣдуй  за  мною  подъ  кров.іи  пастушьи  къ  обптелямъ  этпмъ: 
]\1ожетъ-быть,  тамъ  самого  Авгіаса  мы  встрѣтимъ». 


—    хЗІ    — 

Молвилъ  —  II  съ  ыѣста  поднялся  пастухъ  престарѣлый. 
Львиная  кожа  на  крѣпкихъ  плечахъ  незнакомца  младого, 
Тяжкая  палица  въ  мощной  десницѣ  п  видъ  его  смѣльш  — 
Все  возбудило  давно  удпвлепіе  старца  сѣдого; 
Жаждалъ  его  разспросить  онъ,  однако  не  смѣлъ  попытаться; 
Въ  страхѣ  —  замедлить  спѣшившаго  гостя,  невольно 
Сдержпвалъ  рѣчи,  готовыя  съ  устъ  полотверстыхъ  сорваться. 
Въ  танныхъ  же   мысляхъ    другого    нельзя  намъ  читать  произ- 
вольно. 

Шли  они  молча;  но  отзвукъ  шаговъ  ихъ  въ  окрестности 

горной 
П  пспаренія  тѣла  немедленно  псовъ  разбудили. 
Съ  яростнымъ  лаемъ  Алкида  мгновенно  они  окружили, 
Къ  старому  пастырю  тутъ  же  ласкаясь  покорно; 
Онъ  же  нагнулся  и  приподнялъ  нѣсколько  камней.  Поспѣпшо 
Псы  отбѣжали  въ  испугѣ.  Прикрикнувши  строго, 
Пастырь  успѣлъ  отогнать  ихъ;  но  старому  было  утѣшно 
Втайнѣ  помыслить  о  чуткости  сторожей  вѣрныхъ. 

«Какъ  много 
Боги  даруютъ  намъ  въ  этомъ  разумпомъ  твореніи!»  снова 
Молвилъ  старикъ,  обрати  къ  чужеземцу  почтенное  слово: 
« Знай  отличать  оно  сразу  друзей  отъ  враговъ  господина  — 
И  ни  одно  изъ  животныхъ  въ  смышлености  съ  нпмъ  не 

сравнится; 
Но  черезчуръ  оно  гнѣвно  и  слѣпо,  когда  раздражится». 

Тутъ  улеглися  въ  конуры  послушные  псы  селянина. 
Между-тѣмъ  солнце  на  западъ  своихъ  бѣгуновъ  направляло; 
Горній  Олимпъ  озарялся  вечерней  звездою. 
Сытыя  овцы  стекалися  съ  пастбищъ  въ  овчарни  волною; 


—  132  — 

Слѣдомъ  за  пгоііі  быкп;  несчислпмое  стадо  смѣняло 
Новое,  новое  стадо:  одни  за  другими,  безъ  счета, 
Валомъ-валплп  стада  и  тѣснплпсь,  какъ  влажныя  тучп, 
Яростно  спертыя  въ  быстр о-клубилыя  кучи  ■ 
Силой  Борея  ѳракійскаго  пль  многобурнаго  Нота: 
Вѣтеръ  пхъ  гонптъ,  мѣшаетъ  п  вержетъ  одна  на  другую, 
Такъ-что  и  взоръ  отличить  не  уснѣетъ  отъ  первой  вторую. 
Вотъ  какъ  безчнслены  были  стада  Авгіаса.  О,  боги! 
Ими  покрылись  всѣ  долы,  равнины,  дороги; 
Всѣ  окружныя  поля  огласились  мычаньемъ  и  ревомъ. 
Вскорѣ  быки  по  привычнымъ  расходятся  хлѣвамъ; 
Овцы  овчарни  свои  наполняютъ. 

Однако, 
Какъ  ни  велико  число  пастуховъ  и  прислужнпковъ,  всякіп 
Занятъ  своею  работой — и  праздныхъ  межь  нпхъ  не  бываетъ. 
Кто  изъ  работниковъ  нуты  на  ноги  телицъ  нацѣпляетъ, 
Чтобъ  невозбранно  доить  ихъ,   а  кто  къ  неотдоеннымъ 

маткамъ 
Выкормковъ  юныхъ  подводитъ  подъ  тяжко-висящее  вымя; 
Этотъ  амФору  несетъ,  въ  молокѣ  орошенную  сладкомъ; 
Тотъ  замѣсилъ  ужь  и  сыръ  маслянистый  кругами  густыми; 
Прочіе  тутъ  же  поспъшно  стада  отъ  телицъ  отдѣляютъ. 

Царь  Авгіасъ  по  овчарнямъ  и  хлѣвамъ  пдетъ,  вычисляя. 
Сколько  доставила  прибыли  паства  дневная. 
Мудрый  Алкидъ  и  Филей  повсемѣстно  царя  нровожаютъ. 
Сынъ  АмФитріона,    слывшій    въ  безстрашной    душѣ   несмути- 

мымъ, . 
Былъ  изумленъ  этимъ  множествомъ  стадъ  несчислимымъ. 
Точно:  никто  не  возмогъ  бы,  дотолѣ  отъ  вѣка, 
Столько  богатства  представить  въ  рукахъ  одного  человека. 


-   133     ~ 

Десять  цареіі,  пресловутыхъ  обііліеліъ  стадъ  іі  полями, 

Десять  царсіі,  съедипивъ  достояніе,  были  бъ  безсильны 

Съ  нимъ  поровняться.  Самъ  Фебъ  свѣтоносный  и  благообильный 

Сына  содѣлалъ  богаче  всѣхъ  слертныхъ  стадами, 

И  ежедневно  ростшіъ  ихъ  и  множилъ.  Ни  моръ,  ни  заразу  — 

Гибель  для  стадъ  и  отчаянье  пастырей  добрыхъ  —  ни  разу 

Царь  не  пзвѣдалъ  еще  надъ  стадами  своими. 

Мало  того:  у  него  умножались  быки  съ  каждымъ  годомъ 

И  улучшали  породу;  телицы  всѣ  были  -съ  приплодомъ, 

Больше  юнпцъ,  чѣмъ  тельцовъ  принося.  Между  ними 

Триста  быковъ  круторогихъ  и  бѣлопоножныхъ  ходили; 

Двѣсти  другБХъ,  красношёрстыхъ,  давно  ужь  телпцъ  отягчили. 

Всѣхъ  ихъ  гораздо  виднѣе  двѣнадцать  быковъ,  посвященныхъ 

Солнцу  и  бѣ.ііыхъ,  какъ  лебеди.  Горды  своею  красою, 

Стадомъ  отдѣльнымъ  пасутся  они  въ  луговинахъ  зеленыхъ, 

Въ  пажитяхъ  злачныхъ  кормяся  росистой  травою. 

Ежели  изъ  лѣсу  дпкіе  звѣри,  сбѣжавши  въ  долины, 

Вдругъ    на  стада    нападутъ  —  всѣ  двѣнадцать    быковъ,  какъ 

единый, 
Хищпикамъ  встрѣчу  несутся  и  бой  начинаютъ  жестокой: 
Ярый  ихъ  гнѣвъ  соотвѣтствуетъ  ихъ  громовому  мычаньЮр 
Жаждою  смерти  пылаетъ  ихъ  кровью  налитое  око. 
Выше  другихъ  и  сильнѣе  —  одинъ,  Фаэтонъ  по  прозванью; 
Пастыри  вѣрно  сравнили  его  съ  лучезарной  звѣздою  —  ^ 

Такъ  онъ  отличенъ  походкою  гордой  и  статной  красою. 
Львиную  кожу  завпдѣвъ,  несется  онъ  прямо  къ  герою, 
Чтобъ  сокрушить  ему  бокъ  неуклончивымъ  лбомъ;  но  безъ 

страха 
Ждетъ  нападенья  Алкидъ:  ухвативши  рукою 
За  рогъ  быка,  онъ  пригнулъ  ему  голову  книзу  съ  размаха, 
Крѣпко  налегъ  на  плечо  ему  мощнымъ  колѣномъ,  какъ  игомъ, 
Прочь  отъ  себя  оттолкну лъ — и  животное  мигомъ, 


—  134  — 

Все  задрожавъ,  поднялося  на  заднія  ноги  въ  пспугѣ. 
Царь  Авгіасъ  п  Филей,  и  кругомъ  ихъ  стоявшіе  слуги  — 
Всѣ  изумилися  этой  неслыханной  силѣ... 

Между-тѣмъ  мудрый  Алкидъ  и  Филей  именитый 
Съ  этихъ  полей  плодоносныхъ  въ  сосѣдствеішып  городъ 

спѣшпли. 
Узкой  тропой,  въ  виноградникахъ  мимо  овчаренъ  пробитой, 
Еле-замѣтноп  межь  лозъ  и  густыми  листами  прикрытой, 
Вышли  они  на  большую  дорогу,  поля  покидая. 

Тутъ,  на  плечо  свое  щзавое  голову  тихо  склоняя, 
Молвилъ  возлюбленный  сынъ  Авгіаса  Алкпду, 
Сыну  Зевеса  могучаго ,  шедшему  сзади: 

«Вѣрно  тебя,  чужеземецъ,  молва  прославляетъ  въ  Элладѣ? 
Несколько  сутокъ  тому,  посѣтпвъ  на  пути  Арголиду, 
Въ  наши  мѣста  прпплывалъ  мореходъ  геликейской: 
Былъ  онъвъ  цвѣтущпхъ  лѣтахъ  иразсказывалъ  мнѣ,  что  недавно 
Эллинъ  одинъ,  на  глазахъ  у  него,  поразилъ  достославно 
Страшнаго  льва,  обитателя  мрачной  дубровы  немейской. 
Встарь  посвященной  Зевесу.  Чудовище  это  безъ  мѣры 
Всю  разоряло  страну  изъ  своей  недоступпой  пещеры. 
Гдѣ  побѣдптеля  родина  —  мнѣ  неизвѣстно;  тѣмъ  менѣй  — 
Въ  Аргосѣ  ль  онъ  обитаетъ,  въ  Тиринѳѣ  ли,  пли  въ  Микенѣ? 
Но,  говорплъ  онъ,  герой  пропсходитъ  отъ  крови  Персея. 
Я  же  увѣренъ,  что  ты  совершплъ  этотъ  подвпгъ:  сви- 

дѣте.щ>  — 
Львиная  кожа  на  плёчахъ,  что  ты  не  случайный  владѣтель 
Этого,  силой  руки  добытого  троФея. 
Вѣрно  ли  я  догадался,  и  ты  ли  герой,   о  которомъ 
Мнѣ  говорилъ  мореходъ  передъ  цѣлымъ  эпеянъ  соборомъ? 


—  135  — 

Если  я  правъ,  передай  миѣ,  въ  разсказѣ  подробпомъ, 
Какъ  ты  побѣдно  сразился  съ  чудовищеиъ  злобпыиъ, 
Какъ  оно  въ  округъ  Немей  проникиуло?  Было  бъ  напрасно 
Звѣря  такого  искать  по  Элладѣ  прекрасной : 
Этихъ  чудовпщъ  не  видывалъ  Полопса  островъ  пп  разу  — 
Таиъ  лишь  медвѣди,  кабаны,  да  стаи  волковъ  дпкобразныхъ. 
Вотъ  почему  изумплися  всѣ,  кто  внимали  разсказу. 
Многіе  просто  его  принимали  за  шутку  для  праздныхъ». 

Кончилъ  Филей  и  сошелъ  съ  середины  дороги,  желая 
Слушать  какъ  можно  внпмательпѣй,  йдучи  подлѣ  Алкида, 

«Сынъ  Авгіаса»,  промолвилъ  герой,  отвѣчая: 

^іТы  не  ошибся  въ  догадкѣ  —  и  вся  'Арголида 

Въ  этомъ  порукою.  Юный  морякъ  Геликеи 

Точно  о  мнѣ  говор плъ.  Исполняя  твое  же  желанье, 

Все  разскажу  я  тебѣ  о  чудовшдѣ  страшномъ  Немей; 

Лишь  одного  я  не  зпаю:  откуда  оно  появилось? 

Всѣ  многолюднаго  Аргоса  жители  дать  указанье 

Также  пе  могутъ;  но  мнѣнье  такое  у  нпхъ  утвердилось, 

Что  Форонёянамъ  богъ,  раздраженный  на  нпхъ  и  понынѣ. 

Карою  явнаго  пхъ  небреженья  къ  святыяѣ  — 

Льва  низпослалъ.  Какъ  потокъ  въ  половодье,  повсюду  разсѣянъ, 

Левъ  обтекалъ  всѣ  поля,  поглощая  стада  по  дорогѣ. 

Ббльшіп  ущербъ  наносилъ  онъ  стадамъ  бембпнсянъ, 

Близкихъ  сосѣдей  его,  прпводпвшей  всѣхъ  въ  ужасъ,  берлоги. 

Мнѣ  Эврисѳей,  для  начала  трудовъ,  прпсуждепныхъ  богами, 

Льва  повелѣлъ  умертвить.  Я  отправился,  правой  рукою 

Гпбкіи  мой  лукъ  захвативши  и  тулъ  со  стрѣлами, 

Лѣвою  —  палицу  съ  свѣжей,  еще  не  отставшей  корою: 

Палпцу  самъ  я  обдѣлалъ  изъ  крѣпкой,  подгорной  маслины, 

Вырвавши  съ  корнемъ  ее  посреди  Гелпконской  долины. 


—  136  — 

«Къ  львиной  берлогѣ  прпблпзпвшпсь,  лукъ  пзготовилъ  я 

къ  бою 
и  натянулъ  тетиву  смертоносной  стрѣлою. 
Между-тѣмъ  око  мое  повсемѣстно  вращалось, 
Взоръ  устремляя  на  встрѣчу  сокрытому  вражьему  взору. 
Ясное  солаце  давно  уя;ь  полнеба  промчалось; 
Но  не  едпнаго  слѣду  еще  не  впдалъ  я  въ  ту  пору 
И  не  слыхалъ  еще  львпнаго  рыку.  Въ  покинутомъ  полѣ 
Пастырей  мпрныхъ  и  пахарей  не  было  болѣ: 
Блѣдный  страхъ  смерти  держалъ  пхъ  подъ  кровами  кущей. 
Лѣсъ  изъ  конца  и  въ  конецъ  пробѣгалъ  я  вѣтвпстою  гущей, 
Встрѣчи  и  боя  со  львомъ  ожидая  съ  досадой  немалой. 

сКъ  вечеру  только,  пресьиценный  мясомъ  и  кровію  алой, 
Онъ  возвратился  къ  своей  одинокой  пищерѣ  лѣнпво. 
Мощная  грудь,  голова  и  косматая  грива 
Были  кровавою  грязью  противно  покрыты; 
Онъ  еще  съ  морды  облпзывалъ  кровь. 

«На  вершинѣ  пригорка, 
Частою  листвой  окрестныхъ  кустарниковъ  скрытый, 
Я  выжидалъ  на  проходѣ  врага  п  слѣдилъ  его  зорко. 
Только  ступнлъ  онъ  внередъ,  какъ  стрѣла  засвпстѣла 
И  угодила  ему  въ  лѣвый  бокъ  —  но  напрасно: 
Кожи  у  льва  не  пробивъ,  остріе  отъ  упругаго  тѣла 
Втунѣ  въ  траву  отскочило.  Желѣзо  для  льва  не  опасно. 
Страшную  голову  приподнялъ  левъ  удивленный, 
Въ  недоумѣньѣ  обвелъ  по  окрестностп  взоръ  раскаленный, 
Пасть  разомкнулъ  п  ужасные  зубы  оскалилъ. 

«Въ  негодованьѣ  на  этотъ  ударъ  безполезный, 
Новой  стрѣлою  я  въ  грудь  его  прямо  ударплъ, 


—  137  — 

Въ  самую  душку,  по  —  еле  царапнувъ  по  кожѣ  желѣзной  — 
Также  безвредно  къ  погамъ  его  пала  стрѣла  и  вторая. 

« Одушевлеппый  отчаяньемъ,  я  несомнѣнно  бы  встрѣтилъ 

Третьей  стрѣлою  врага,  но,  повсюду  свой  взоръ  обращая, 

Левъ  наконецъ  и  меня  разгорѣвпшмся  окомъ  замѣтилъ. 

Длпннымъ  хвостомъ  въ  подколѣикп  себя  ударяя, 

Онъ  ужь  немедля  готовится  къ  смертному  бою: 

Яростно  вздулася  шея;  щетинится  грива  густая; 

Крѣпкій  хребетъ  изогнулся  упругой  дугою, 

Весь  извиваясь  на  чреслахъ  п  бедрахъ.  Подобно 

Вѣтви  смоковницы,  что  подъ  искусной  рукою, 

Передъ  огнемъ,  въ  колесо  округлялась  свободно ^ 

Но,  неожиданно  выскользнувъ  вонъ  изъ  руки  напряженной, 

Вдругъ  распрямилась  и  вдругъ  отскочила  далеко  — 

Этой  то  вѣтви  подобно,  п  левъ  раздраженный 

Быстро  скакпулъ  на  меня.  На  одеждой  широкой 

Лѣвую  руку  прикрывши,  стрѣлой  я  чудовище  встрѣтилъ, 

Правой  же  палицу  въ  лобъ  ему  сильнымъ  размахомъ  намѣтилъ 

И  опустилъ  ее.  Маслина  на  два  куска  разломилась, 

Въ  черепъ  ударивши  мѣднып.  Чудовище  снова 

Страшнымъ  прыжкомъ  на  противника  ринуться  было  готово  — 

Лапы  его  ужь  совсѣмъ  отъ  земли  отдѣлились. 

Но  зашаталось  оно  и  упало  въ  безсиліп  яромъ  — 

Такъ  его  мозгъ  потрясенъ  былъ  ужаснымъ  ударомъ  — 

И  непроглядною  тьмою  одѣлпся  грозныя  очи. 

«Видя,  что  левъ  обезпамятѣлъ,  бросилъ  я  лукъ  со  стрѣлою, 

И,  не  давая  опомниться  льву,  что  есть  мочи 

Сзади  мохнатую  шею  обвилъ  я  рукою. 

Въ  страхѣ,  чтобъ  онъ  не  поранилъ  мнѣ  руку  когтями, 

Лапы  переднія  льва  я  сжимаю  ногами. 


—  138  — 

Мышцами  лядвій  давлю  ему  бедра,  затѣмъ  поднимаю 
Голову  съ  лапами  вмѣстѣ  —  и  жизнь  у  него  вырываю. 
И  отлетѣлъ,  уносяся  изъ  тѣсныхъ  объятій  Алкида, 
Духъ  безобразный  чудовища  на  берегъ  мрачный  айда. 

«Тутъ  же  задумалъ  я  крѣпкую  кожу  съ  бездушнаго  тѣла 

Снять  —  и  изыскпвалъ  средства  для  этого  дѣла; 

Но  ни  желѣзомъ,  ни  клпвомъ,  ни  камнемъ  не  могъ  я   надрѣза 

Сдѣлать  на  кожѣ,  п  только  самими  богами 

Былъ  вдохновенъ  —  разодрать  ее  льва  же  когтями. 

Въ  этомъ  успѣлъ  я  —  и  кожу,  твердѣйшую  даже  желѣза, 

Снялъ  и,  какъ-будто  бронею,  покрылся  я  ею: 

Съ  ней  и  удары  убійственныхъ  вражескихъ  стрѣлъ   безопасны. 

«Вотъ  какъ,  мой   другъ,    поражонъ   этотъ  левъ,    устрашавшій 

Немею, 
Этотъ  и  стадъ  п  людей  истребитель  ужасный». 

1866. 


—  139  — 


УІ. 

ВОЛШЕБНИЦА. 

ИДИЛЛІЯ. 


Гдѣ  вѣтви  лавра?  гдѣ  любовный  мой  напптокъ? 
Ѳестйлида,  неси!...  вотъ  чаша:  поскорѣй 
Поставь  ее  въ  огонь  и  разверни  надъ  ней 
Багрянаго  руна  завороженный  свитокъ: 
Пускай  всю  силу  чаръ  извѣдаетъ  теперь 

Мой  вѣроломный,  вѣтренный  любовнпкъ, 
Страданья  моего  безжалостный  впновникъ. 
Двѣнадцать  дней  прошло,  а  онъ  ни  разу  въ  дверь 
Ко  мнѣ  не  постучалъ,  и  не  узналъ,  жестокой, 
Жива  я  или  нѣтъ?  Онъ  отъ  меня  далеко... 

О!  для  меня  сомнѣній  больше  нѣтъ:   - 
Киприда  и  Эротъ,  во  мобѣ  несказанной, 
Зажгли  другой  огонь  въ  душѣ  непостоянной; 
Но  завтра  я  пойду  въ  гимназій  Тпмагетъ, 
Найду,  его  и  все  узнаю  при  свиданьѣ, 
А  ныньче  совершу  надъ  нпмъ  я  заклинанье. 
Луна!  укрась  вѣпцомъ  лучей 


—  140  — 

Твое  чело!  зову  тебя  трикраты, 

Зову  тебя,  владычица  ночей, 

Въ  сообществѣ  подземныя  Гекаты! 

Геката,  ты  пугаешь  да?ке  псовъ, 

Когда  въ  Бочіі,  стезею  потаенноіі, 

Скользишь  незримо  ыежь  гробовъ 
Стопой  окровавленной. 
Геката  страшная,  прпвѣтствую  тебя! 

Пребудь  со  мной  и  тайиу  чаръ  повѣдай, 
Чтобъ  я  сравеплася,  соперницу  сгубя, 

Съ  Медеею  и  съ  русой  Перпмедоп. 
О,  птица  вѣщая!  верни  его  ко  мнѣ. 

Уже  ячмень  совсѣигь  сгорѣлъ  въ  огнѣ... 
Теперь,  Ѳестилида...  несчастная  рабыня! 

Гдѣ  у  тебя,  проклятой,  голова? 
Сыпь  соль  п  говори  волшебпыя  слова: 

«Богиня! 
Я  кости  ДёльФиса  сжигаю  на  огпѣ». 
О,  птица  вѣщая!  верви  его  ко  мнѣ. 
Да;  ДельФпсъ  моего  страданія  впновникъ  — 
Я  за  него  жгу  лавръ;  онъ  пламенемъ  одѣтъ, 
Трещитъ,  разсыпался  —  и  пепла  даже  нѣтъ: 
Пусть  такъ  сгоритъ  до  тла  невѣрный  мои  любовникъ 

На  медленномъ,  невпдииомъ  огнѣ.  ' 
О,  птица  вѣщая!  верни  его  ко  мнѣ. 

Какъ  мягкій  воскъ  мой  пламень  чарный, 
Пусть  также  ДельФиса  растопитъ  страстный  жаръі 
Какъ  вкругъ  моей  руки  вотъ  этотъ  мѣдныи  шаръ, 
Пусть  такъ  вокругъ  меня  вращается  коварный 

И  на  яву,  и  въ  снѣ! 
О,  птица  вѣщая!  верни  его  ко   мнѣ. 

Теперь  въ  огонь  я  брошу  горсть  мякины... 


—  141  — 

Геката!  ты  могуществомъ  красы 

Смягчаешь  сердце  твердаго  мужчины 
Въ  самомъ  апдѣ...  Чу!...  рабыня!  лаютъ  псы... 
Ихъ  вой  вѣщаетъ  памъ  въ  протяжныхъ  отголоскахъ: 
вСпѣшите  въ  мѣдныіі  щитъ  ударить:  видимъ  мы 
Богиню  тьмы 
На  ближнихъ  перекресткахъ ». 
О,  птица  вѣщая!  верпп  его  ко  мнѣ! 
Умолкнулъ  говоръ  волпъ;  стихъ  вѣтеръ;  все  во  снѣ; 
Не  спитъ  одна  тоска  въ  душѣ  моей  смятенной. 

Я  страстію  къ  тому  воспалена, 
Кто,  вмѣсто  имени  —  подруга  и  ;кена, 
Лишивъ  меня  всего,  что  было  мнѣ  безцѣнно, 
Оставилъ  мнѣ  позоръ  и  горести  однѣ. 
О,  птица  вѣідая!  верпи  его  ко  мнѣ. 

Я  возліянья  трижды  совершаю 
И  съ  троекратною  мольбой  къ  тебѣ  взываю, 

Свѣтило  ясное  ночей: 
Отдай  мнѣ  ДельФиса,  тоски  моей  пе  множа; 
Какая  бъ  дѣва  съ  нимъ  ни  раздѣляла  ложа, 

Пусть  сей  же  часъ  забудетъ  онъ  о  ней, 
Пусть  будетъ  ииъ  она  оставлена   нещадно, 

Какъ  нѣкогда  Тезеемъ  Аріадна 
Была  оставлена  на  Наксосѣ,  во  снѣ. 
О,  птица  вѣщая!  верни  его  ко  мнѣ. 
Аркадскій  гиппоманъ  приводптъ  въ  изступленье 
Коней  и  кобылицъ  —  и  мчатся  по  горамъ 
Они  въ  безуміи.  И  ты  къ  моииъ  дверямъ, 
Мой  ДельФИсъ,  прилети  въ  такомъ  же  унесеньѣ, 

Въ  такомъ  же  бѣшеномъ  огнѣ. 
О,  птица  вѣщая!  верни  его  ко  мнѣ. 
Бахромку  пеплума  онъ  потерялъ  случайно: 


—  142  — 

Я  рву  ее  —  п  вотъ 
Лоскутья  мелкіе  въ  огонь  бросаю  тайно. 
Увы!  безжалостный  Эротъ! 
Зачѣмъ,  какъ  жадная  піявка,  тѣло  точишь 
И  сердце  мнѣ  сосешь,  п  жаркой  кровп  хочешь? 
О,  птица  вѣщая!   вереи  его  ко  мнѣ. 
Но  въ  ступѣ  истолочь  должна  я  на  огнѣ 

Зеленой  ящерицы  члены: 
Напигокъ  гибельный  изъ  нихъ  составлю  я  — 

И  завтра  же  волшебнаго  питья 
Я  ДельФису  подамъ,  въ  возмездіе  измѣны. 
Рабыня,  зельями  порогъ  его  дверей 

Ты  окропи  сначала...  Поне.ліяогу 
Всѣмъ  сердцемъ  приросла  я  къ  этому  порогу, 
А  ДельФисъ  пренебрегъ  любовію  моей. 
Потомъ,  рабыня,  плюнь  и  вымолви  скорѣй: 
«Я  пепелъ  ДельФпса  по  вѣтру  разсыпаю». 
О,  птица  вѣщая!  верни  его  ко  мнѣ. 
Теперь  осталась  я  съ  тоской  наединѣ... 
Какъ  разсказать  мнѣ  страсть?  кого  винить?  —  не  знаю 
Анаксо,  дочь  Эвбола,  шла 
Въ  Діанинъ  лѣсъ;  священную  кошницу 
На  головѣ  она  несла; 
Въ  лѣсъ  навели  звѣреп,  пустили  даже  львицу, 
Чтобъ  день  торжественный  отпраздновать  сполна. 
Владычица  ночей,  узнай,  какъ  я  любила! 
Моя  кормилица,  сосѣдка,  Тевкарила, 
Ѳракіянка  —  теперь  въ  Элизіѣ  она  — 
Меня  просила,  убѣждала 
П  бѣдную  Діаной  заклинала 

Пойдти  на  праздникъ  вмѣстѣ  съ  ней. 
Я  облеклась  въ  хитонъ  свой  серебристый 


I 


—  143  — 

И,  въ  мантіп  богатой  Клеаристы, 

Въ  слѣдъ  за  кормилицей .моей, 

На  празднество  богпнп  поспѣшила. 
Владычица  ночей,  узнай,  какъ  я  любила! 

На  половинѣ  нашего  пути 
Попался  ДёльФпсъ  намъ  —  подобье  Аполлона. 
Онъ  съ  Эвдампппомъ  шелъ  близь  хижины  Ликона, 

И  намъ  близь  пей  случплося  идти. 
Цвѣли  ихъ  нѣжныя  ланиты, 

Златистымъ  пухомъ  юности  покрыты, 

И  спорила  ихъ  груди  бѣлизна 
Съ  твоими  персямп  блестящими,  луна! 
Шли  изъ  гимназія;  борьба  ихъ  заманила. 
Владычица  ночей,  узнай,  какъ  я  любила! 
При  взглядѣ  на  него  я,  бѣдная,  тотчасъ, 
Вся  вспыхнула  огнемъ,  мой  разумъ  помутился 
11  скрылось  празднество  изъ  потемнѣвшихъ  глазъ, 
И  блѣдностью  мой  лобъ  болѣзненно  покрылся. 

Не  знаю,  кто  отвелъ  меня  домой, 
Но  цѣлыхъ  десять  дней  лежала  я  больной:  ,. 

Меня  горячка  жгучая  палила. 
Владычица  ночей,  узнай,  какъ  я  любила! 
Все  тѣло  у  меня  желтѣло,  какъ  топаз ъ, 
И  сѣклись  волосы,  и  костп  были  кожей 
Едва  обтянуты...  О,  боги!  но  кого  же, 
Кого  тогда  въ  мольбахъ  я  не  звала  изъ  васъ? 
Какой  волшебницы  помочь  мнѣ  не  просила? 
Но  легче  не  было,  а  время  уходило... 
Владычица  ночей,  узнай,  какъ  я  любила! 

Я,  наконецъ,  призналася  рабѣ: 
«Ѳестилида,  спаси!  откроюся  тебѣ: 
«Миндіецъ  —  жизнь  моя,  мое  существованье. 


—  144  — 

«Ступаіі  въ  гимназій  Тішагетъ 
«И  выжидай  его:  опъ  выпдетъ  на  гулянье; 
«Онъ  спорить  тамъ  въ  борьбѣ,  какъ  молодой  атлетъ: 
«Средь  юношескихъ  игръ  ростетъ  и  крѣпнетъ  сила... 
(Владычица  ночей,  узнай,  какъ  я  любила!) 
«И,  если  онъ  одинъ,  тихонько  помани: 
— «Симета  ждетъ  тебя  —  ступай  за  мной!  ь  —  шепни». 

Сказала  я  —  раба  со  мной  простилась 
И  вскорѣ  не  одна  подъ  кровъ  мой  воротилась: 

Красавецъ  ДёльФпсъ  съ  ней. 
Когда  же  сердцемъ  я  —  пе  ухомъ  —  у  дверей 
Чуть  слышный  піумъ  его  походки  уловила. 
(Владычица  ночей,  узнай,  какъ  я  .шбила!) 

Похолодѣла  я,  какъ  ледъ; 
Полуденной  росой  съ  чела  закапалъ  потъ... 

Какъ  иногда  ребенка  сонъ  встревожить 
И  мать  во  снѣ  позвать  опъ  хочетъ,  по  не  можетъ, 
Такъ  точно  я  тогда  безъ  голоса  была, 
И  рѣчь  моя  въ  устахъ  холодныхъ  замерла... 

На  мраморъ  я  недвижный  походила... 
Владычица  ночей,  узнай,  какъ  я  любила! 
Коварный  юноша  потушілъ  скромно  взоръ,     , 
Ко  мнѣ  на  ложе  сѣлъ  и  началъ  разговоръ. 
«Симета  —  опъ  сказалъ  —  меня  ты  пригласила, 

«Но  выслушай  —  тебѣ  я  не  со.ігу: 
«Ты  мепѣе,  чѣмъ  я  Филина  на  бѣгу, 
«Меня  опередила. 
(Владычица  ночей,  узнай,  какъ  я  любила!) 

<Да  я  и  самъ  хотѣлъ  къ  тебѣ  придти... 
«Свидѣтель  мнѣ  Эротъ:  съ  двумя-тремя  друзьями, 

«Я  въ  эту  ночь  сбирался  принести 

«Тебѣ  корзину  съ  свѣжпмп  плодами 


—  145  — 

«И  побѣдителемъ  возлечь  у  милыхъ  ногъ 
«Въ  вѣекѣ  изъ  тополя:  Эллада  тотъ  вѣнокъ 

а Безсмертеому  Алкиду  посвятила... 
(Владычица  ночей,  узнай,  какъ  я  любила!) 
«И  если  бы  меня  пустила  ты  къ  себѣ, 
«Была  бы  счастлива:  рѣшеніемъ  всегласнымъ 

«Любовникъ  твой  п  ловкимъ  и  прекрасныиъ 
«Былъ  признанъ  изо  всѣхъ  соперниковъ  въ  борьбѣ. 
«А  я  бы  счастливь  былъ,  любовію  волнуемъ, 
«Съ  пурпурныхъ  устъ  твоихъ  едипымъ  поцѣлуемъ. 
«Но  еслибъ,  оттолкнувъ  меня,  твоя  рука 
«Не  сдвинула  съ  дверей  запретнаго  замка, 
«Меѣ  путь  открыли  бы  огонь,  желѣзо,  сила... 
(Владычица  ночей,  узнай,  какъ  я  любила!) 
«Сперва  Киприду  я  благодарю:  меня 

« Богиня  счастьемъ  подарила; 

«Потомъ  тебя,  за  то,  что  изъ  огня 
«Ты  вырвала  меня  и  въ  домъ  свой  пригласила; 
«А  я,  красавица,  ужь  былъ  испепеленъ: 
«Бывалъ  и  богъ  огня  огнемъ  любви  сожженъ. 
(Владычица  ночей,  узнай,  какъ  и  любила!) 

*Да,  велика  любви  могучей  сила: 
«Она  съ  постели  не  одну 

«Срывала  въ  часъ  таинственныхъ  свиданій 
«И  дѣву  юную,  и  юную  жену, 
«Еще  дрожавшую  отъ  мужниныхъ  лобзанШ... » 

Такъ  ДёльФисъ  говорилъ  —  внимала  я  ему, 

Я,  легкоэѣрная,   влюбленная  —  и  что  же? 

Покорная  безумью  моему, 

Влекла  его  на  дѣвственное  ложе... 

Слились  уста  и  вспыхнулъ  жаръ  въ  крови... 

10 


—  146  — 

Но,  цѣломудренно-любившая  Селена, 

Ты  знаешь  таинства  любви! 

Съ  того  мгновенья  непзмѣныо 
Текли  дни  наши  въ  тпшинѣ, 
Безъ  ссоръ,  упрековъ  и  обиды... 
Но  мать  Филпсто,  олетрпды, 
Явилася  ко  мнѣ 
Сегодня  по  утру,  едва  лишь  конп  Феба, 
Изъ  моря  вынырнувъ,  помчалися  вдоль  неба, 

Зорю  румяную  гоня  —  ' 
Пришла  и  вѣстію  встревожила  меня: 
а  Твой  ДёльФпсъ  полюбплъ  другую  —  я  не  знаю 
Кого  онъ  полюбплъ;  но  знаю  лишь  одно. 
Что  въ  честь  своей  любви  опъ  часто  пьетъ  вино, 
А  ты  оставлена...  Твой  вѣтреннпкъ  цвѣтами 

Вѣнчаетъ  дверь  любовницы  своей » .  •  ^ 

Она  сказала  мнѣ,  и  я  —  я  вѣрю  ей: 
Сосѣдка  славится  правдивыми  рѣчами. 

И  точно,  отчего. 
Бывало,  онъ  на  дню  три  раза  побываетъ 
И  чашу  у  меня  порою  забываетъ, 
А  вотъ  двѣнадцать  дней  не  вижу  я  его? 
Ужели  онъ  забылъ  меня  для  новой  милой? 
Но,  нѣтъі  съ  Спметою  онъ  связапъ  клятвы  силой, 
И,  если  пренебречь  задѵмаетъ  мной  онъ, 
Клянуся  Парками,  подземный  Ахеронъ, 
Увидитъ  скоро  онъ  твой  токъ  огнисто-бурный: 

Затѣмъ,  что  ядъ  училась  составлять 
У  ассирійца  я  —  и  знаю  сберегать 

Его  на  дпѣ  волшебной  этой  урны. 


—  147  — 

Прости,  луна!  направь  своихъ  коней 
На  отдыхъ  и  на  сонъ  —  въ  чертоги  Океана. 
А  мнѣ  не  отдохнуть  съ  печалію  моей. 

Прости,  сереброчёлая  Діана, 
Простите  также  вы,  свѣтильиики  ночей, 
Вы,  спутники  ея  беззвучной  колесницы, 

Ея,  ночей  блистательной  царицы! 


1856, 


—  148   — 


УІІ. 

СИРАКУЗЯНКИ,  ИЛИ  ПРАЗДНЕСТВО  АДОНИСА. 


и  ди  л  ЛІЯ. 


Горго. 

Дома  Пракоиноа? 

Праксиноа. 

Милая  Горго,  какъ  поздно!  Я  дома; 
Но  ужь  и  ждать  перестала  тебя.  Поскорѣе  скамейку 
И  изголовье,  Эйноа! 


Горго. 

Не 

нужно. 
Праксиноа. 

Да  полно, 

садися! 

Горго. 

Вѣрю  теперь,  что  блаженны  безплотныя  души! 

Какъ  я  устала,  Праксиноа!  думала,  вѣтеръ   повалптъ... 


[ 


~  149  — 

Шла  къ  тебѣ  —  шла,  и  не  знала  дойду  ли?  На  улицахъ   давка: 
Все  колесницы  четверкой,  сандаліи,  брони,  хламиды. 
Чернь  такъ  и  ломитъ  стѣною:  несилу-то  вотъ  дотащилась. 

Праксиноа. 

Что  же  ты  хочешь?  съ  большаго  ума,  мой  любезный  сожитель 
Лучше  придумать  не  могъ,  какъ  найти  мнѣ  конурку  — 
Здѣсь,  на  краю  всего  свѣта,  затѣмъ  ужь  конечно, 
Чтобъ  разлучить  насъ  съ  тобою:  во  всемъ,  вотъ  во  всемъ  мнѣ 

перечить; 
Просто  не  мужъ  онъ,  а  извергъ  мой! 

Горго. 

Ссъ!  Помолчи  при  ребенке: 
Видишь,  какъ  смотритъ? 

Праксиноа. 

Запйріонъ,  душечка!  я  не  объ  тятѣ... 

Горго. 

Все  понимаетъ  мальчишка,  клянуся  самой  Прозерпиной! 

[Зопиргону.) 
Милый  мой,  тятя  твой  добрый  и  умникъ! 

Праксиноа. 

■  с  Сей  умникъ  и,  будто  бъ », 
Какъ  говорится  въ  законѣ,  «виновникъ  дней  нашего  сына»  — 
Вздумалъ  вчера  мнѣ  купить  притираній,  и  —  вмѣсто  селитры  — 
Добылъ  —  орясина  въ  сажень! — чего  же  ты  думаешь?  —  Соли! 


—  150  — 
Горго. 

Вылитый  мой  Діоклэпдасъ:   присяжный  палачъ  на  покупкп! 
Вообрази  себѣ:  цѣлыхъ  сель  драхмъ  заплатилъ,  и  за  что  же? 
За  пять  обѵіѣзлыхъ  овчинокъ  —  отрепья,  собачія  шкуры, 
Лохмы  на  лохмахъ!...  Однако  бери  поскорѣй  покрывало 
И  одѣвайся.    Пора  во    дворецъ  Птоломея,  на  празднпкъ 
Въ  честь  Адониса.  Я  слышала,  будто  царица  готовить 
Намъ  торжество  пзъ  торжествъ. 

Праксиноа. 

Для  того  п  богатство  дается 
Людямъ,  чтобъ  были  богаты. 

Горго.  ^ 

Коне^по...  А  мы  хоть  посмотрпмъ 
Да  перескажемъ  тѣмъ,  кто  не    впдалъ.    А  пора  намъ  сбираться! 

Праксино.і. 

Пра-зднымъ  одна  пора:  празднпкъ...  Воды  мнѣ,  Эпноа,  скорѣе! 
Слышишь?  Да  что  же  ты  тянешься,  точно  какъ  кошка   съ  про- 

сонокъ? 
Сдвинься  же  съ  мѣста!...  И    прежде  всего    мнѣ    воды!..    По-ію- 

буптесь, 
Какъ  подаетъ  она!  Лей  же  потише,  несчастная!  брыжжетъ 
Мнѣ  на  хптоніонъ,  словно  на  тряпку  какую!  Довольно! 
Вотъ  и  умылась,  какъ  боги  велятъ  умываться.  Эйноа, 
Ключъ  отъ  большаго  ларца!...  да  сама  принеси  мнѣ  живѣе. 

Горго. 

Вотъ-такъ  къ  лицу  эмперомена!...  Какъ  извиваются   сборки! 
Сколько,  по  правдѣ,  дала  ты  за  ткань? 


—  151  — 
Праксиноа. 

и  не  спрашиваіі,  Горго! 
Чуть  лп  ее  цѣлыхъ  двѣ  пганы,  чпстѣіішпхъ  серебряныхъ  мины. 
Вышпвкіі  я  не  считаю:  всю  душу  въ  нее  положила... 

Горго. 

Ну,  и  довольна? 

Праксиноа. 

Довольна.  ГІодаіі  покрывало,  Эйноа, 
Да  ужь  и  мантію  кстати. 

{Зотірюну.) 

А  ты  —  ты  останься: 
Волки  тамъ  ходятъ...  кусаются...  Лошади  также  кусаютъ 
Маленькихъ    мальчиковъ.    Хнычь  -  себѣ    въ    волю,  а  я  ужь  не 

брошу 
Такъ-таки    прямо  тебя  подъ    копыты.  Прощай  же!  Эй,  няня! 
Чѣмъ-нпбудь  надо  потѣпшть  ребенка!  Покличь  ты  собаку, 
Да  не  забудь  же,  смотри,    припереть   дверь    засовомъ.    О  боги! 
Что  за  толпа!  Вотъ  поди  проберись    сквозь  такой   муравейнпкъі 
О,  Птоломей!  съ  той  поры,  какъ  отецъ  твой  къ   богамъ   сопри- 

-     -  численъ,     ' 

Сколько  добра  ты  намъ  сдѣлалъ!  Теперь  не  боится  ужь  путникъ 
Смѣлыхъ  воровъ,  настоящихъ  египтянъ;  а  въ  прежнее  время 
Какъ  плутовали  они  заодно  цѣлоп  хитрою  шайкой! 
Милая  Горго!  спасайся:  вонъ  вершники  царскіе  мчатся! 
Ахъ,  не  сомни  меня,  всадникъ  любезный!  Твой  рыоюШ  взбѣсился: 
Такъ  и  стоитъ  на  дыбахъ...  Отодвинься  же,  дура-Эйноа  — 
Разомъ  убьетъ!    Хорошо,  что  ребенокъ  мой  дома  остался! 

Горго. 

Да  успокойся,  Праксиноа:  всѣ  ускакали  на  площадь. 


— .  152  — 

Пракспно'а. 

Охъ!  наконецъ  отдыхаю...  Коня,  да  змѣи  ледяапстой 

Больше  всего  я  боялася  съ  дѣтства.  Одяако 

Надобно  намъ  поспѣшить:  прибываетъ  толпа  за  толпою. 

Горго. 
Ты  пзъ  дворца  что-ли,  матупша? 

Старуха. 

Да,  мои  дѣтки,  оттуда. 

Горго. 
Можно  войти? 

Старуха. 

Попытайся:  повремени,  даже  и  въ  Трою 

Греки  вошли.  Все    повремени  можно.  Попытка  —  не  шутка. 
Такъ-то,  красавица! 

Горго. 

Все  разсказала  старуха  по  пальцамъ  — 
И  ужь  ушла. 

Праксиноа. 

Да  чего  не  раскажутъ  старухи!  Все  знаютъ... 
Даже,  какъ  Гера  на  брачное  ложе  пріемлетъ  Зевеса. 

Горго. 
Видишь,  Праксиноа,  сколько  народу  у  двери  толпится? 

Праксиноа. 

Ужасъ  что!  Горго,  дай  руку  мнѣ:  такъ  вотъ!  А  ты  Эвтихида, 

Эйноа, 


—  153  — 

За  руку  крѣпче,  какъ  можешь,  возьмп,  щ  смотри  не  отстань  же; 
Надо  всѣмъ  вмѣстѣ  войти.  Ближе  къ  намъ  прижимайся,  Эйеоаі 
Бѣдная  я!  мой  лѣтвйкъ  ужь  изорванъ...  Не  правда  ли,  Горго? 
Дій  да  хранить  твои  дни;  но  прошу  я  тебя,  чужеземецъ. 
Платье  мое  пощади! 

Чужеземецъ. 

Радъ  бы  радостью  былъ...  Постараюсь. 
Праксиноа. 

Страшная  давка!  Толкутся,  какъ  стадо  свиное. 

Чужеземецъ. 

Не  бойтесь! 
Вотъ  на  просторъ  вы  и  выбрались,  женщины! 

Праксиноа. 

Ахъ,  дорогой  чужеземецъ! 
Ты  —  нашъ  спаситель!  пошли  тебѣ  небо  счастливые  годы. 
Какъ  ояъ  любезенъ  и  честенъ!  Эйноа,  насъ  душатъ!  Держися! 
Да  пробивайся  жь  впередъ  на  проломъ,  злополучная!  Знатно! 
Всѣ  вошли,  какъ  говорить  новобрачный,  свою  молодую 
Въ  домъ  запирая  на  первую  ночь... 

Горго. 

Подойди  сюда  ближе  — 
Ткани  сначала  посмотримъ:  взгляни  что  за  прелесть,  за  тонкостьі 
Кажется,  боги  творили... 

П}РАКСИН0Д. 

Прѳсвѣтлая  дѣва-Аѳина! 
Что  за  ткачихи  ихь  ткали?  Какой  живописець-художникъ 
Образы  эти  набросилъ?  Не  живопись  —  люди  живые! 


—  154  — 

Сколько  ума  въ  человѣкѣ!  А  садіъ  Адонисъ!  полюбуйся  — 
Какъ  овъ  хорошъ  на  серебряномъ  ложѣ!...  ланиты  покрылись 
Юнрсти  дѣвственнымъ    пухомъ.    О,  какъ  онъ  хорошъ,  вселю- 

бимый, 
Даже  любимый  и  тамъ,  на  самомъ  берегу  Ахерона! 

2-й  ЧУЖЕЗЕМЕЦЪ. 

Долго  ли  вамъ  ворковать  всякій  вздоръ?  Точно  горлицы,  тянутъ 
Слово  за  словомъ! 

Горго. 

Да  кто  ты,  мой  милый?  И  что  тебѣ,  если 
Мы  въ  самомъ  дѣлѣ  хотимъ  поболтать?  Мы  твои  не  рабыни! 
Ты  спракузянкамъ  хочешь  законы  писать?  Не  трудися: 
Знай,  что  мы  родомъ  —  прямыя  коринѳянки  и  согражданки 
Съ  БеллероФономъ.  Языкъ  нашъ  безъ  примѣси  пелопонезской. 
Иль  говорить  по-дорійски  доріянкамъ  ты  запрещаешь? 

Праксиноа. 

о,  Медодарнпца!  ужь  ты  отъ  двухъ-то  господъ  насъ  избави! 
И  одного  съ  насъ  довольно!  Тебя  не  боюсь  я,  прпшелецъ; 
И  не  позволю  обидѣть  себя  никому...  понапрасну. 

Горго. 

Полно,  Праксиноа!  Видишь:  готовится  въ  честь  Адониса 
Пѣть  знаменитая  дѣва  Аргеи,  которая  въ  пѣсняхъ 
Сперхиса  столько  ужь  разъ  побѣждала.    Молчи  жъ:  начинаетъ... 
Вѣрно,  споетъ  превосходно,  и  я  восторгаюсь  заранѣ. 

Женщина  {поета). 

Ты,  властединка  надъ  Голгосомъ,  ты,  соприсущая 
Нивамъ  Идаліи,  съ  Эриксомъ  круто-холмпстымъ. 


—  155  — 

Ты,  поцѣлуемъ  зовущая 

Звонче,  чѣмъ  золотомъ  чистымъ! 
ІЗидЕШь  —  годъ  мішулъ:  къ  тебѣ  самого  Адонпса,  Киприда, 
Медленео-лётныя  Оры  прііпосятъ  съ  прпбрежій  айда! 
Правда,  медлительны  Оры;  но  всѣ  ихъ  желаіотъ  и  просятъ: 
Что-нпбудь  людямъ  онѣ  постоянно  прішосятъ. 

Дочь  Діонеіі,  Киприда!  ты  смертному  лозію, 
Цвѣтъ  II  безсмертную  завязь  дала,  всеблагая, 

Каплю  по  каплѣ  амврозію 

Въ  грудь  Беренпки  вливая: 
И  потому,  многохрамная,  честь  Адонису  и  лики, 
Что,  красотою  съ  Еленою  равная,  дочь  Беренпки, 

Что  Арсиноа  тебѣ  благодарна...  Взгляни  же  ты, 
Какъ  надъ  твоимъ  Адонисомъ  цвѣты  заплелися; 

Какъ  въ  чаши  гроздія  выжиты  — 

Будто  бы  сами  лплися; 
Какъ  для  него  созрѣваютъ  плоды  подъ  дыханьемъ  ЗеФира; 
Какъ  въ  золоченныхъ  сосудахъ  курится  спрійская  лирра.- 

Все,  что  изъ  бѣлой  муки  на  листахъ  испекается, 
Съ  прпмѣсью  травъ  и  растеній  душпстыхъ,  женами, 

Сокомъ  оливъ  насыщается. 

Иль  золотыми  сотами, 

Все,  что  снѣдомо  въ  водахъ,  на  землѣ  и  въ  пространствахъ 

эѳира. 
Все  —  передъ  гостемъ,  любезнымъ  виновникомъ  нашего  пира. 
Вотъ  —  для  него  же  —  увита  бесѣдка  укропомъ  пахучимъ, 
Крошки-эроты  надъ  ней  переносятся  роемъ  летучимъ: 

Такъ  соловьята  пытаютъ  крыла  мягкопернаго 
Силу,  порхаючи,  съ  вѣтки  на  вѣтку,  дубровой. 


—  156  — 

Сколько  тутъ  дерева  чорнаго, 

Золота,  кости  слоновой, 
Сколько  ихъ  въ  этихъ  орлахъ — такъ  и  слышно  —  крылами  шумя- 

щихъ, 
Къ  внуку  Сатурнову  въ  высь   виночерпія  юнаго  мчащихъ! 

«Мягче  вы  сна!»  восхищаясь  коврами  багровыми, 
Скажетъ  милетецъ;  самосецъ  сказалъ  бы  все  то^же... 

Вотъ,  подъ  завѣсои,  готовыми 

Высятся  ложе  и  ложе: 
Въ  первомъ  —  Кипрпда,  въ  другомъ  —  Адонисъ  —  Адонисъ,  не  от- 

жившій 
и  девятнадцати  вёсенъ;  такъ  рано  п  юно  любившій. 

Что  не  кололъ  нѣжный  пухъ  его  устъ,  при  лобзаеіи, 
И  еле-еле  подъ  нимъ  золотились  ланиты. 

Какъ  ты  блаженъ  при  свпданіи. 

Юный  супругъ  Афродиты! 
Завтра,  зарею,  мы  къ  морю  снесемъ  и  тебя,  и  Киприду, 
И,  съ  обнаженными  персями,  гимнъ  запоемъ  подъ  пектиду: 

«Лишь  одинъ  ты,  полубогъ, 

Возвратиться  къ  смертнымъ  могъ 

Изъ  обители  Плутона  —  ,     . 

И  съ  прибрежій  Ахерона 

Намъ  на  время  возвращенъ. 

Этой  чести  удостоенъ 

Ни  герой  Агамемнонъ, 

Ни  Аяксъ,  свирѣпый  вопнъ, 

Не  былъ  Кронидомъ  во  вѣкъ, 

И  ни  Гекторъ  самъ,   любимый 

Изъ  сыновъ  Гекубы  чтимой, 

Ни  одинъ  сей  человѣкъ, 


і 


I 


—  157  — 

Ни  Патроклъ,  нп  Пирръ  —  герои, 

Соразрушители  Трои, 

Ни  древнѣйшіе  отъ  нихъ, 

Тѣ,  на  ветхихъ  трупахъ  чьпхъ 

Зародил ася  Эллада, 

Девкаліоновы  чада  — 

Всѣ  они,  и  всѣ  они, 

Всѣ  Пеласгп,  Пелопиды, 

Какъ  и  мы,  кончали  дни: 

Ты  одинъ,  супругъ  Киприды, 

Ты  одинъ,  нашъ  Адонисъ, 

Живъ  пзъ  смертныхъ...  Возвратись!...» 

Горго. 

Боги!  Праксиноа,  слышала?  Вотъ-такъ  счастливица-дѣва! 
Дважды  —  счастливица!  Что  за  гремучіи,  неслыханный  голосъ! 
Что  за  искусство!...  Но  время  домой  намъ:  теперь  голодаетъ 
Мой  Діоклэйдасъ;  а  если  онъ  голоденъ  —  просто  бѣдовый! 
Ахъ,  Адонисъ  мой,  прости;  но  вернися  —  на  счастье  намъ  —  сноваі 

1858. 


—  158  — 


VIII. 

ПОХИТИТЕЛЬ  ЩА. 


Какъ-то  Эрота,  за  кражу  пзъ  улья  сотовъ  благовонныхъ, 
Въ  палецъ  ужалила  больно  пчела:  онъ  п  на  руку  дуетъ, 
Онъ  п  ноженкою  топаетъ  о-земь  отъ  болп  п  гнѣва, 
И  къ  АФродптѣ  летптъ  —  показать  ей  жестокую  рану, 
Малымъ  создаеьемъ  такгоіъ,  какъ  пчела,  нанесенпую  злобно. 
«Сынъ  мой!»  богпня  ему  отвѣчаетъ  съ  улыбкою:  «развѣ 
Самъ  не  похожъ  ты  на  пчелку?  Подумай:  ты  —  малый  ребенокъ, 
А  вѣдь  какія  ты  раны  наносишь  свопми  стрѣлаип! » 

10  аппѣля  1862. 


-  159  — 


IX. 

КЪ  СШУЪ  АНАКРЕОНА. 


Пристально  въ  статую  эту  вглядись,  чужеземецъ, 
И,  возвратяся  домой  къ  себѣ,  молви:  «я  видълъ  въ  ТеосЪ 
Анакреона,  пѣвца  несравненнаго  ветхой  Эллады». 
Если  прпбавпшь:  «п  лучшаго  юности  друга»  — 
Въ  этихъ   немногихъ  словахъ  ты  очертишь  безсмертяаго 

мужа. 

17  августа  1856. 


С'Ь  ЛНГЛІІІвКЛГО. 


11 


мильтонъ. 

ПОТЕРЯННЫЙ  РАЙ 

ІІЗЪ  ПЕРВОЙ   ІІѢСНИ. 

и  девять  разъ  уже  смѣішлось  время, 

Мѣрііло  дня  II  иочи  для  людей, 

Какъ  Сатана,  со  скоппіцемъ  проклятымъ 

Лежалъ,  въ  горящеіі  пропастп  вращаясь, 

Разбитый,  сокрушенный,  хоть  безсмертный. 

Но  вмѣстѣ  съ  тѣмъ  ему  иная  кара  — 

И  большая  —  была  присуждена : 

Его  съ  тѣхъ  поръ  терзать'  долженствовали 

Двѣ  мысли  —  объ  утраченномъ  блаженствѣ 

И  мукахъ,  иескоіічаемыхъ  во_^  вѣки. 

Уныло  онъ  вокругъ  бросаетъ  взоры. 

Горящіе  и  скорбію  мятежной, 

И  гордой,  закоснѣлою  враждою. 

И  вдаль  онъ  смотритъ  —  и  вездѣ,  куда 

Достигнуть  можетъ  ангельское  око, 


—  164  — 

Овъ  видитъ  лишь  ужасную  пустыню, 
Обширную  и  дикую  темницу. 
Округлую  со  всѣхъ  сторонъ,  подобно 
Горнилу  распаленному;  но  пламя 
Не  изливаетъ  свѣта  въ  ней,  а  только  — 
Мракъ  видимый,  способный  озарить 
Мерцаніемъ  ужасные  предметы  — 
Страну  печалей,  горестныя  сѣни, 
Гдѣ  никогда  не  могутъ  обитать 
Ни  тишина,  ни  миръ;  куда  надежда, 
Всѣмъ  близкая,  ни  разу  не  достигла ; 
Гдѣ  муки  пытки  длятся  безконечно; 
Гдѣ  жупелъ  несгараемый  питаетъ 
Всечасно  прибываготціТі  потопъ 
Огня  геэнны.  Такова  обитель. 
Назначенная  вѣчнымъ  правосудьемъ 
Мятежникамъ.   Ихъ  мрачная  темница 
Удалена  отъ  Бога  п  отъ  свѣта 
На  разстоянье,  большее  трикраты, 
Чѣмъ  отъ  земнаго  средоточья  полюсъ.     - 
О,  какъ  не  схожа  эта  бездна  съ  высьго. 
Откуда  духи  сверженные  пали! 
М  вотъ  своихъ  сообщниковъ  въ  паденьѣ 
Затопленныхъ  горящими  волнами. 
Средь  ярыхъ  вихрей  бурнаго  огня 
Узрѣлъ  0Н5  вскорѣ,  и  съ  собою  рядомъ 
Узрѣлъ  въ  мученьяхъ  скорченнаго  духа, 
Совмѣстника  по  сплѣ  и  нечестью, 
Того,  къ  кому,  чрезъ  вѣки,  Палестина, 
Постыдно  поклоняяся,   взывала: 
«Веэльзевулъ!  в  Ему-то  архи-врагъ, 
На  небѣ  нареченный"  Сатаною-, 


—   165  — 

Ужасиое  ыолчаиіе  нарушивъ, 
Вѣщалъ  такія  дерзостный  рѣчп: 

«Ты  ль  это?  О!  какь  глубоко  ты  палъ! 

Какъ  пе  аохожъ  на  образъ  лучезарный, 

Что  нѣкогда  въ  блаженномъ  царств*  свѣта 

Свопмъ  сіяньемъ  яркимъ  затмѣвалъ 

Воителей  ыебесныхъ  мпріады! 

И  ежели  ты  тотъ,  кого  со  мною 

Одни  и  тѣ  жь  намѣренья  и  думы, 

Одна  и  та  жь  надежда  и  отвага 

На  славный  подвіігъ  вмѣстѣ  съединили, 

Какъ  съедішяетъ  ранняя  погибель  — 

Ты  видишь  самъ,  въ  какую  пропасть  пали 

Мы  съ  высоты,  низвержены  громами 

И  молніей  Всевышняго.   Но  кто  же 

Доселѣ  зналъ  всю  мощь  Его  десницы? 

Однако  же  ни  эта  мощь,  ни  кары, 

Быть  можетъ,  уготованныя  впредь 

Мнѣ  гнѣвнымъ  Побѣдителемъ,  не  въ  силахъ 

Вселить  въ  меня  расканья,  и  я  — 

Хотя  въ  наружномъ  блескѣ  лзяѣненный  — 

Не  измѣню  ни  умысла  того, 

Ни  высшаго  того  пренебреженья 

Къ  обидѣ,  мыѣ  неправо  нанесенной. 

Которые  принудили  меня 

Со  Всемогущпмъ  смѣло  состязаться, 

И  вызвали  на  лютую  борьбу 

И  бой  тьмы-темъ  духовъ  вооруженныхъ: 

Они  Его  владычество  отринуть 

Осмѣлились,  и  предпочли  меня, 

И,  воспротивясь  силою  своею 


—  166  — 

Всевышней  силѣ,   средь  равнпнъ  небесныхъ 

Въ  сопшптельномъ  бою  поколебали 

Его  престолъ...  Мы  потеряли  поле, 

Но  что  жь?  не  все  потеряно:  остались 

И  воля  непреклонная,  п  месть, 

И  мужество,  несвычное  ярму: 

Вотъ   что  во  вѣкъ  ни  чѣиъ  непобѣдпмо! 

И  этой  славы  отъ  меня  исторгнуть 

Ни  геѣвъ  Его,  ни  сила  не  возмогутъ . 

И  неужель  колѣнопреклоненно 

Мнъ  пасть  во  прахъ  челомъ  и  умолять 

О  милости,  и  власть  боготворить 

Того,  кто  самъ  содрогнулся  недавно 

За  власть  свою  предъ  грозной  сей  десницей? 

О,  нѣтъ!  такое  униженье  будетъ 

Безчестнѣіі  и  позорнѣе  паденья!    , 

Зане,  судьбы  велѣньемъ.  существо 

И  мощь  духовъ  ничѣмъ  несокрушимы. 

Мы,  опытомъ  событій  прпснославеыхъ 

Увѣрясь  въ  силѣ  нашего  оружья 

И  пскусясь  въ  предвидѣньѣ  разумномъ. 

Должны  рѣшпть,  съ  надеждой  необманной: 

Вести  ль  отнынѣ  силой,  иль  коварствомъ 

Непримиримо  -  вѣчную  войну 

Съ  Враговъ  Ве.тикпмъ  —  Онъ  же  торжествуетъ 

Въ  избыткѣ  радости  побѣдной,  и  царптъ 

На  небесахъ  —  Единый  самовластно! » 

Такъ  говорилъ  богоотступпикъ-ангелъ, 
И,  посреди  мученій,  громогласно 
Отчаяньемъ  и  пыткой  величался. 


—  167  — 


И. 

ИЗЪ  ЧЕТВЕРТОЙ  1ІѢСНІ1. 

Ничто  съ  Эдемомъ  не  могло  сравепться, 

И  все  красой  далеко  отстояло 

Отъ  сада  асспріііскаго,  гдѣ  врягг 

Обозрѣвалъ  кругомъ  безъ  наслажденья 

Всѣ  роды  наслажденій,  п  всѣ  роды 

Живыхъ  существъ,  для  взора  странно-новыхъ. 

Межь  ними  два,  съ  осанкой  благородной, 

Съ  богоподобно-возвышённымъ  станомъ, 

Единой  ризой  чистоты  одѣтй, 

Казались  —  въ  ихъ  величь-ѣ  обнаженномъ  — 

Достойными  владыками  всего: 

Во  взорахъ  пхъ  сіялъ  6  отражался 

Всеславнаго  Создателя  ихъ  образъ, 

И  истина,  и  разумъ,  и  святая. 

Покорная  любовъ  дѣтей  къ  отцу  — 

Покорная,  но  вольная  —  а  людямъ 

Могущество  она  лишь  придаетъ... 

Однако  же  чета  была  неравной, 

Какъ  былъ  неравнымъ  самый  полъ  ея: 

Она  созданъ  былъ  н*  мощь  и  созерцанье; 

Она  —  на  чары  нѣжныя  и  прелесть; 

Она  созданъ  былъ  единственно  для  Бога; 

Она  —  для  Бога — въ  образѣ  его. 

Его  чело  высокое  и  взоры 


—  168  — 

Являли  власть  верховную;  и  кудри  — 

Темнѣе  гіацинта  —  нпзпадали 

Съ  пробора,  гровень  съ  мощными  плечами. 

У  ней,  до  самыхъ  легко-стройныхъ  чреслъ, 

Пскровомъ  пали  золотыя  пряди 

Волосъ,  волнистыхъ,  сладострастно-мягкихъ, 

Какъ  завитокъ  весенній  винограда. 

Зависимость  они  обозначали, 

Но  обоюдно-признанную  впрочемъ. 

Зависимость,  къ  которой  власть  и  сила 

Тѣмъ  легче  и  нѣжнѣе  относились, 

Чѣмъ  болѣе  встрѣчали  и  отпора, 

М  гордости  въ  уклончивости  страстной... 

И  не  было  таинственно  сокрыто 

Ничто...  за  тѣмъ  —  что  не  было  стыда... 

Позорный  стыдъ  предъ  тайнами  природы, 

Безчестное  исчадіе  грѣха. 

Прикрытое  личиной  ложной  чести, 

Ты  возмутилъ  весь  родъ  людской  и  йзгналъ 

Изъ  благозданной  жизни  человѣка 

И  простоту,  и  свѣтлую  невинность! 

И  такъ  они  нагими  пребывали 
Передъ  очами  ангеловъ  и  Бога, 
Затѣмъ,  что  зла  еще  не  понимали. 
Рука  съ  рукой,  гуляла  по  Эдему 
Младая,  несравненная  чета; 
Подобной  ей  потомъ  не  съединяла 
Любовь  въ  своихъ  объятіяхъ:  Адамъ  — 
Красивѣйшій  изъ  всѣхъ  послѣ-рѳжденныхъ 
Его  сыновъ,   и  образецъ  красы 
Межъ  дочерей  земли  прелестныхъ — Ева. 


—  109  — 

Подъ  кущею  тѣыистою  деревьевъ, 

Дьшавшею  прохладой,  на  лужайкѣ, 

Близь  свѣжаго  источника,  они 

Возсѣли  рядомъ;  ихъ  подённый  трудъ 

Средь  вертограда  раііскаго  нуждался 

Лишь  въ  дуновеньѣ  тихаго  зеФира, 

И  самый  отдыхъ  дѣлалъ  имъ  покойнѣй. 

Потребность  въ  пищѣ  легкой  возбуждая 

И  жажду.  Здѣсь  супруговъ  ожидала 

Вечерняя  трапеза  изъ  плодовъ. 

Но  изъ  плодовъ,  въ  которыхъ  чистый  нёктаръ 

Повсюду  сами  вѣтви  подносили, 

Привѣтливо  склоняясь  надъ  четою 

И  надъ  пушистымъ  берегомъ  потока, 

Узорчато-закованнымъ  въ  цвѣты. 

Плодъ  сладкій,  вмѣстѣ  съ  кожицей  душистой, 

Они  вкушали,  утоляя  жажду 

Струей  кристальной  полнаго  потока. 

И  не  было  за  трапезой  супружней 

Ни  въ  нѣжныхъ  разговорахъ  недостатка. 

Ни  въ  ласково-осмѣленныхъ  улыбкахъ. 

Ни  въ  шалостяхъ  ребяческихъ,  присущихъ 

Четѣ,  спряжонной  узами  любви 

И  одинокой. 

Окрестъ  ихъ,  рѣзвяся. 
Играли  всѣ  жпвотныя  земныя, 
Всѣ  звѣри,  что,  въ  послѣдствіи,  сокрылись 
Въ  глуши  лѣсовъ,  въ  степяхъ,  или  въ  пустыняхъ. 
Припавъ  къ  землѣ,  катался  левъ  и  въ  лапахъ 
Козленка  пѣсталъ;  прыгали  кругомъ 
Медвѣди,  тигры,  барсы  и  пантеры; 


—  170  — 

Словъ  неуклюжіп  тѣшп.ть  лхъ,  стараясь 
Сгибать  искуснѣи  хоботъ  свой,  а  рядомъ. 
Сплетая  въ  узелъ  гордіевъ  всѣ  кольца, 
Змііі  вкрадчивый  и  хптрый  извивался 
И  проявлялъ  въ  движеніяхъ  коварство, 
Котораго  еще  не  опасались. 
Друг'я  же  жпвотньті,  насытясь 
Обильной  пищей,  на  травѣ  лежали. 
Или  жевали  жвачку,  ибо  солрце 
Съ  наклоннаго  ристалища  спѣшпло 
Спуститься  въ  море,  къ  дальнимъ  островамъ, 
И  воздымаль  вѣсовъ  иебесныхъ  чашу 
Со  звѣздамп  прпвратппкъ  неба  вечеръ. 

Тутъ  Сатана,  все  время  пребывавшій 
Въ  безмолвномъ  созерцаньѣ,  напослѣдокъ 
Обрѣлъ  давно  -  затихнувшее  слово, 
И  молвилъ,  опечаленный:  •       - 

«О,  адъ! 
Что  съ  грустію  невольною  я  вижу? 
На  верхъ  блаженства  нашего,  со  славой. 
Вознесены  иныя  существа, 
Быть  можетъ,  земнородныя,   не  духи. 
Но  близкія  во  всемъ  къ  духамъ  небеовумъ. 
Гляжу  на  нихъ  я  съ  жаднымъ  изумленьемъ  — 
И  могъ  бы  полюбить  ихъ;  такъ  подобенъ 
Въ  нпхъ  Божіп  образъ,  и  такую  прелесть 
Создателя  десница  въ  нихъ  вложила. 
О,  милая  чета,  ты  и  не  знаешь, 
Какъ  отъ  тебя  превратный  жребій  блпзокъ, 
Какъ  скоро  радость  заменится  горемъ, 


Тѣмъ  ббльшпмъ  горемъ,  чѣмъ  полнѣе  радость! 

Вы  счастливы,  но  счастье  ваше  мало 

Охранено,  и  вашъ  высокій  рай 

И  ваше  небо  также  очень  мало 

Защищены  передъ  такимъ  врагомъ, 

Какоіі  теперь  къ  вамъ  входптъ...  но  врагомъ 

Не  вашими...  Нѣтъ!  я  чувствую  къ  вамъ  жалость  — 

Без-'калостиып...  пщу  союза  съ  вамп, 

Взаимной  дружбы,  истинной  и  тесной, 

Такой,  чтобъ  намъ  отнынѣ  обптать  — 

Иль  съ  вамп  мпѣ,  пль  вамъ  со  мной...  Быть  можетъ, 

Моя  обитель  васъ  и  не  плбнитъ, 

Какъ  этотъ  рай  прелестный...  что  же  дѣлать? 

Она  созданье  вашего  Творца  — 

Онъ  Самъ  её  мн*  даровалъ  въ  иаслѣдье, 

И  я  д-БЛюсь  охотпо  съ  вамп:  адъ 

Свои  врата  шпрокія  разверзнетъ   ' 

И  вышлетъ  вамъ  владыкъ  своихъ  на  встрѣчу. 

Для  вашихъ  миогочпсленныхъ  потомковъ 

Простора  будетъ  много  тамъ  —  не  такъ, 

Какъ  въ  этомъ  огранпченномъ  пространствѣ  — 

И  если  лучше  мѣста  не  нашлося, 

Благодарите  искренно  Того, 

Кто  за  свои  обиды  выпуждаетъ 

Мстить  даже  не  обпдѣвшпмъ  меня... 

Но  пусть  бы  я  невинностію  вашей 

Подвигнутъ  былъ,  какъ  п  теперь,  на  жалость  — 

Общественное  благо,  честь,  стремленье 

Къ  владычеству  надъ  этпмъ  повымъ  міромъ 

И  жажда  мести  мнъ  повелѣваютъ 

Исполнить  то,  предъ  чѣмъ  въ  иное  время  — 

Хоть  и  проклятый  —  я  бы  содрогнулся». 


—  172  — 

Такъ  общій  врагъ  сказалъ  и,  въ  оправданье 
Свопхъ  проступковъ  демонскпхъ,  привелъ 
Необходимость  —  доводъ  всѣхъ  тирановъ. 

Онъ  кончилъ  рѣчь.  Три  раза  измѣнило 
Ему  лицо;  три  раза  поблѣднѣло 
Отъ  зависти,  отчаянья  п  гнѣва, 
И  каяедому  внимательному  оку 
Могло  бъ  открыть  коварную  личину: 
Затѣмъ,  что  духи  свЬта  не  причастны 
Волненью  необузданаыхъ  страстей. 
Замѣтилъ  онъ  свое  смущенье  скоро, 
Смѣнилъ  его  спокойствіемъ  наружнымъ, 
И  —  лжи  отецъ  —  дитя  свое  онъ  первый, 
Онъ  первый  внесъ  въ  святыя  сѣяи  рая, 
Прикрывши  ею  месть,  и  вероломство. 
Но  не  возмогъ  коварный  обмануть 
Всевпдящаго  ока  Уріила: 
За  нимъ  слѣдилъ  архапгелъ  вѣщпмъ  взоромъ 
И  —  на  вершинахъ  ассирійскпхъ  горъ  — 
Въ  его  чертахъ  замѣтилъ  пзмѣненье. 
Несродное  блаженнымъ,  и  пріемы, 
И  гордую  походку  —  ибо  онъ 
Считалъ  себя  незриио-одинокпмъ. 

Стремился  онъ  и  близилея  къ  предѣламъ 

Эдема,  гдѣ  роскошный  вертоградъ 

Увѣнчивалъ  зеленою  оградой, 

Какъ  бы  плетнемъ,  возвышенную   плоскость 

На  дикой  кручѣ.  По  бокамъ  спускались 

Лѣса  густыми,  темными  кудрями, 

Входъ  воспрещая;  а  изъ  самой  гущи 


—   173  — 

Вздымались,  тѣни  длпнныя  бросая, 

И  кедръ,  и  ель  съ  развѣспстою  пальмой. 

Все  выше:  тѣнь  лилася  выше  тѣни, 

Уступами  —  лѣсной  амФитеатръ. 

Но  выше  ихъ  верхушекъ  поднялося 

Зеленое  забрало  вертограда: 

Съ  него  глядѣлъ  нашъ  праотецъ  далеко 

На  всѣ  свои  окружный  владѣнья; 

Еще  повыше  —  рядомъ  полукруглымъ 

Неслися  вверхъ  мастптыя  деревья, 

Покрытыя  цвѣтущими  плодами: 

Въ  нихъ  золото  сливалося  съ  эмалью. 

На  нихъ  и  солнце  радостнѣй  играло 

Своимъ  лучомъ,  чѣмъ  на  вечернихъ  тучкахъ, 

Или  на  влажной  радугѣ,  когда 

Господь  дождями  орошаетъ  землю. 

Былъ  чудный  видъ.  И  свѣжею  струею 

Въ  грудь  Сатаны  вливался  чистый  воздухъ  — 

И  вѣялъ  онъ  весною  и  весельемъ, 

И  могъ  бы  оііъ  развѣять  всѣ  печали, 

Когда  бъ  души  отчаянье  не  жгло. 

И  вотъ,  стрясая  съ  крыльевъ  ароматы, 

Летятъ  зеФиры  нѣжные  и  шепчутъ  — 

Гдѣ  взяли  благовонную  добычу. 

Не  такъ  ли,  Мысъ  Надежды  обогнувши, ' 

Стремятся  мореходы  къ  Мозамбику, 

И  вдругъ  нордъ-остъ  внезапно  къ  нииъ  доноситъ, 

Отъ  самыхъ  Савскихъ  пряныхъ  береговъ. 

Весь  ароматъ  Аравіи  Счастливой, 

И  замедляютъ  плаванье  они. 

Чтобы  до  дна  исчерпать  благовонья, 


—  і74  — 

Смягчившія  пахучею  росою 

Суровыя  морщины  океана? 

Такъ  усладплъ  всеобщаго  врага 

Эдемскііі  воздухъ  благорастворённый. 

Но  не  былъ  такъ  пріятенъ  рыбій  дымъ 

Влюбленногау  въ  жену  Товита-сыча 

И  изгнаннозіу  силоіі  Асмодею, 

Когда  бѣжалъ  онъ  пзъ  страны  Мпдійской 

II  скованъ  былъ  въ  Егіштѣ  божьшіъ  гнѣвомъ. 

Подошвы  этой  крутизны  пустынной 

Достпгъ  стопою  ТИХОН  Сатана 

Задувічпво...  но  далѣс  не  могъ  онъ 

Найдтп  прохода:  частые  подростки 

Кустарниковъ  росли  сплошной  стѣною, 

Загорожая  путь  и  человѣку, 

II  звѣрю.  Былъ  одпнъ  лишь  входъ  съ  востока. 

Но  пренебрегъ  имъ  архп-возмутптель: 

Презрптельнымъ  прыжкомъ  оьь  перенесся 

Чрезъ  самую  высокую  ограду 

II  на  ноги  въ  Эдемъ  сталъ.   Какъ  волкъ 

Своей  добычи  нщетъ,  голодая, 

И,  подсмотрѣвъ  —  гдѣ  пастыри,  подь  вечеръ, 

Замкнули  стадо,  загородку  хлѣва 

Свободно  перескакпваетъ...  пли, 

Какъ  дерзкій  тать,  задумавшін  похитить 

Скопленную  казну  у  гражданина. 

Хранимую  запорными  дверяилі, 

Влѣзаетъ  въ  домъ  сквозь  кровлю,  иль  въ  окошко 

Такъ  въ  Божье  стадо  вкрался  тать  первѣйшій... 

(Такъ  послѣ  въ  Церковь  вкрались  иечестпвцы) 

И  вотъ,  взлетѣвши,  онъ  на  Древо  Жизни, 


—  175  — 

Средишіое  и  высшее  надъ  всѣміі, 

Сѣлъ  въ  видѣ  ворона;  но  не  объ  жпзнп  — 

О  смерти  всѣхъ  жіівущихъ  онъ  подумалъ: 

Не  внпкъ  онъ  въ  свойство  древа-жизнедавца, 

Дарпвшаго  безсыертіеиъ,  а  только 

Избралъ  его  возвышенною  точкой. 

Такъ  всякое  дыханье  —  кромѣ  Бога  — 

Не  знаетъ  часто  пстаго  добра  — 

И  благосотворенное  стремится 

Себѣ  во  вредъ  іг  въ  гибель  обратить. 

Кокругъ  себя  глядитъ  онъ  съ  изумленьемъ 

И  видитъ  всѣ  сокровища  природы, 

Въ  пространствѣ  тѣсномъ  собранный  вкупѣ 

Для  услажденья  чувства  человека, 

Иль  лучше  —  видитъ  небо  на  землѣ: 

Затѣмъ,  что  рай  блаженный  былъ  —  отъ  Бога 

Восточно-насажденный  вертоградъ. 

Съ  востока  цвълъ  онъ  впрямь  отъ  Аарона 

До  башень  присно-славной  Селевкіи, 

Воздвпнутыхъ  владыками  Эллады; 

Тамъ  древле  обитали,  въ  Ѳелассарѣ, 

Сыны  Эдема.   Въ  сей  благословенной 

Странѣ  Господь  возвелъ  своей  десницей 

Стократъ-благословенный  вертоградъ . 

Онъ  восхотѣлъ  —  и  —  по  его  велѣнью  — 

Произросли  изъ  плодоносной  почвы   - 

Всѣ  злаки  и  деревья  —  обольпіенье 

Для  зрѣнья,  обонянія  и  вкуса. 

Всѣхъ  выше  ихъ  возникло  Древо  Жизни, 

Цвѣченное  пахучимя  плодами 

Ростительнаго  золота;  но  съ  жизнью 


—  176  — 

Стояла  рядомъ  наша  смерть:  то  древо 

Познангл  добра  и  зла,  то  « древо, 

Которому  такъ  много  заплатили 

Всѣ  люди  за  познаніе  добра, 

Познавши  зло...  На  полдень  протекала 

Черезъ  Эдемъ  широкая  рѣка, 

Не  измѣняя  своего  теченья, 

И  межъ  листвы  кудрявой  крутояра 

Стремилася  въ  невѣдомую  бездну. 

Тотъ  крутояръ  Господь  кругомъ  разбросилъ, 

Какъ  образецъ,  гдѣ  вылплъ  онъ  Эдемъ... 

А  токъ  воды,  по  скважинамъ,  довѣдалъ 

Всѣ  жаждущія  силы  земляныя, 

И  брызнулъ  вверхъ  жемчужнымъ  водометоиъ, 

И  рай  несчетно  оросилъ  ручьями; 

Потомъ,  струи  собравши  во-едино, 

Внизъ  ринулся  широкимъ  водопадомъ 

Въ  объятья  темной,  влажно-лонной  бездны; 

Но  на  четыре  вѣтви  раздробился 

Передъ  впаденьемъ  въ  море,  и  промчался 

По  славнымъ  царствамъ  и  странамъ  далекимъ 

О  нихъ  же  здѣсь  не  можетъ  быть  помину. 

ч 

1857. 


—  177 


БАЙРОНЪ. 


I. 
ИЗЪ  «ЧАЙЛЬДЪ  ГАРОЛЬДА». 


Не  говорите  больше   мнъ 

О  сѣверной  красѣ  британки: 

Вы  неизвѣдали  вполнѣ 

Все  обоянье  кадиксанки. 

Лазури  нѣтъ  у  ней  въ  очахъ 

И  волосы  не  золотятся; 

Но  очи  искрятся  въ  лучахъ 

И  съ  томнымъ  окомъ  не  сравнятся. 

Испанка,  словно  Прометей, 

Огонь  похитила  у  неба, 

И  онъ  летитъ  изъ  глазъ  у  ней 

Стрѣлами  черными  Эреба. 

А  кудри  —  ворона  крыла! 

Вы  бъ  поклялись,  что  ихъ  извивы. 

Волною  падая  съ  чела, 

Цѣлуютъ  шею,  дышутъ  —  живы... 


12 


—  173  — 

Брптаеки  зпмпе-холодны, 
И  если  лица  ихъ  прекрасны, 
За-то  уста  ихъ  ледяны, 
И  на  прпвѣтъ  любвп  безгласны. 
Но  —  юга  пламенная  дочь  — 
Испанка  рождена  для  страсти, 
И  чаръ  ея  не  превозмочь, 
И  не  любить  ея  нѣтъ  власти. 

Въ  ней  нѣтъ  кокетства:  ни  себя, 
Ни  друга  лаской  не  обманетъ, 
И  ненавидя,  п  любя, 
Она  притворствовать  не  станетъ. 
Ей  сердце  гордое  дано: 
Купить  нельзя  его  за  злато, 
Но  —  неподкупное  —  оно 
Полюбитъ  надолго  и  свято. 

Ей  чуждъ  насмѣшливый  отказъ; 

Ея  мечты,  ея  желанья: 

Всю  страсть,  всю  преданность  на  васъ 

Излить  въ  годину  испытанья. 

Когда  въ  Испаніп  воина, 

Испанка  трепета  не  знаетъ, 

А  другъ  ея  убитъ  —  она 

Врагамъ,  за  смерть,  копьемъ  отмщаетъ. 

Когда  же  вечеромъ  порхнетъ 
Она  въ  кружокъ  веселый  танца. 
Или  съ  гитарой  запоетъ 
Про  битву  мавра  и  испанца, 


—  179  — 

Иль  четки  пѣжною  рукоіі 

Начнетъ  считать,  съ  огнемъ  во  взорахъ, 

Иль  у  вечерни  голосъ  своіі 

Сольетъ  съ  подругами  на  хорахъ  — 

Во  всякомъ  сердце  задрожитъ, 
Кто  на  красавицу  не  взглянетъ, 
И  всѣхъ  она  обворожить 
И  сердце  взорами  приманить. 
Осталось  много  мнѣ  пути, 
И  много  ждетъ  меня  приманки; 
Но  лучше  въ  мірѣ  не  найдти 
Мнѣ  черноокой  кадпксанки. 

1860. 


180  — 


П. 

АѲИНСКОЙ  ДЪВУШКЪ. 


Часъ  разлуки  бьетъ:  прости, 
Аѳинянка!  возврати 
Другу  сердце  и  покой, 
Иль  оставь  навѣкъ  съ  собой. 
Вотъ  обѣтъ  мой  —  знай  его: 
2а)У)   р.ой,    ^^а^   ауатгй)   *). 

За  румянецъ  этихъ  щёкъ, 
Что  эгейскій  вѣтерокъ 
Цѣловалъ  тайкомъ  не-разъ, 
За  огонь  газельихъ  глазъ. 
За  кудрявое  чело: 
Ъш\    у.оѵ,    тйс   ауяг.б). 


*)  Зоэ  му,  засъ  агапо  —  значитъ:  жизнь  моя,  люблю   тебя. 


—  181   — 

Поцѣлуемъ  устъ  твоихъ, 
Зыбью  персей  молодыхъ, 
Рѣчью  тайною  цвѣтовъ, 
Говорившихъ  больше  словъ  — 
Всѣиъ  клянусь,  что  душу  жгло 
Ъьщ   \).оЬ,   па.^  ауатгм. 

Аѳинянка!  обо  мнѣ 
Вспомни  ты  наединѣ... 
Въ  Истамбулъ  уѣду  я, 
Но  Аѳинъ  душа  моя 
Не  покипеть  для  него: 
Ъѵ)Г\   рой,    аоіі;  сексты. 


14  октября   1859. 


СЪ   НѢМЕЦВЛГО. 


ШИЛЛЕРЪ. 


ПРОЩАНІЕ  ГЕКТОРА. 

Андромаха, 

Для  чего  стремится  Гекторъ  къ  бою, 
Гдѣ  Ахиллъ  безжалостной  рукою 

За  Патрокла  грозно  мститъ  врагамъ? 
Если  Оркъ  угрюмый  насъ  разлучить. 
Кто  малютку  твоего  научитъ 

Дротъ  метать  и  угождать  богамь? 

Гекторь. 

Слезь  не  лей,  супруга  дорогая! 

Въ  поле  битвы  пыль  свой  устремляя, 

Этой  дланью  я  храню  Пергамъ. 
За  боговь  священную  обитель 
Я  паду  и  —  родины  спаситель  — 

Отойду  кь  стигійскимь  берегамъ. 


—  186  — 
Андромаха. 

Не  гремѣть  твопмъ  доспѣхамъ  болѣ; 
Ржавый  мечъ  твой  пролежптъ  въ  неволѣ, 

И  Пріама  оскудѣтъ  кровь: 
Въ  область  мрака  ты  сойдешь  отнынѣ, 
Гдѣ  Коцптъ  слезится  по  пустынѣ... 

Канетъ  въ  Лету  Гектора  любовь! 

Гекторъ. 

Весь  мой  пылъ,  всѣ  мысли  и  стремленья 
Я  залью  волной  рѣки  забвенья, 

Но  не  пламенникъ  любви... 
Чу!  дикарь  у  стѣнъ  ужь  кличетъ  къ  бою 
Дай  мнѣ  мечъ  и  не  томись  тоскою  — 

Леты  нѣтъ  для  Гектора  любви. 

1854. 


—  187  — 


П. 

О  Ж  И  Д  А  Н  1  Е. 


Чу!  скрппнулп  дверцей  садовой? 

Чу!  брякнула  ручка  замка? 

Нѣтъ,  то  въ  тополи  мохровоіі 
Слышенъ  лепетъ  вѣтерка. 

Одѣнься  густолиственной  красой 
Пышно-зеленыіі  сводъ!  торжественный  устропмъ 

ІІріемъ  мы  въ  честь  красавицы  младой. 
Вы,  вѣтвп,  для  нея  сплетайтеся  нокоемъ, 

Наполненнымъ  таинственною  мглой! 
Проснитесь,  вѣтерки,  играйте  рѣзвымъ  роемъ 

Вкругъ  розовыхъ  ланитъ  ея,  когда 

На  зовъ  любви  прійдетъ  она  сюда. 

Чу!  кто  это  тамъ  торопливо 
Скользить,  шелестя  по  кустамъ? 
Нѣтъ,  то  птица  боязливо 
Пропорхнула  по  вѣтвямъ. 

День!  погаси  свой  пламенникъ  скорѣй! 
Ко  мнѣ,  нѣмая  ночь  и  сумракъ  молчаливый! 


—  188  — 

Укрой  насъ  въ  сѣнь  тапнственныхъ  вѣтвей, 
Набрось  на  насъ  свой  Флёръ  пурпурный  и  ревнивый... 

Свидѣтелей  —  докучныхъ  ихъ  ушей, 
Нескромныхъ  взоровъ  ихъ  —  бѣжитъ  Амуръ  стыдливый; 

Лишь  Гесперъ  —  стражъ  довѣрениый  любви: 

Его,  о  ночь,  на  небо  призови  I 

Чу!  звукъ  издалёка  домчался, 
Какъ-будто  кто  шепчетъ  въ  саду? 

Нѣтъ,  то  лебедь  расплескался 

На  серебряномъ  пруду. 

Мой  слухъ  обнялъ  гармоніп  потокъ: 
Ручей  журчитъ  волной;  зари  живымъ  румянцемъ 

Лобзаемый,  колеблется  цвѣтокъ; 
Прозрачный  виноградъ  горптъ  янтарнымъ  глянцемъ, 

И  персикъ  наливной,  припавши  за  листокъ, 
Лепечетъ  радостно  съ  златистымъ  померанцемъ, 

И  вѣтеръ  ароматною  волной 

Съ  моихъ  ленитъ  смываетъ  лѣтній  зной. 

Чу!  кажется,  входятъ  въ  аллею? 

Чу!  дѣвственный  шагъ  прозвучалъ? 
Нѣтъ,  подъ  тяжестью  своею 
Съ  вѣтки  спѣлый  плодъ  упалъ. 

День  сладко  задремал ь  и  пламенные  взгляды 

Его  угасли;  меркнетъ  полоса 
На  западѣ;  цвѣты  отрадной  ждутъ  прохлады; 

Сребристый  серпъ  взошелъ  на  небеса; 
Міръ  растопляется  въ  спокопныя  громады, 

И  все  —  краса,  волшебная  краса. 


—  189  — 

И  каждая  изъ  ішхъ,  своіі  поясъ  разрѣшая, 
Восторженнызіъ  очазіъ  является  нагая... 

Но  что  тамъ  во  мракѣ  мелькаетъ?  — 
Не  платье  лп  ліілоіі  моеіі? 

Нътъ,  то  бѣлый  столпъ  сверкаетъ 

Въ  темноіі  зелени  вѣтвеіі. 

О,  сердце,  полно  ждать!  Кчему  мечту  пустую 

Тѣнь  счаетія  въ  душѣ  своей  ласкать  ? 
Мечтой  ее  остудить  мнъ  грудь  мою  больную 

И  призрака  руками  не  обнять  .. 
О,  приведите  мнъ  —  не  тънь  —  ее,  жрвую, 

О,  дайте  ручку  нъжную  пожать, 
Коснуться  хоть  слегка  краевъ  ея  матпльп!... 

И  надо  мною  сонъ  простеръ  незримо  крылья. 

И  тихо,  незримо,  какъ  лучъ  упованья. 
Нежданной  зарею  блаженнаго  дня, 

Она  подошла  —  и  лобзанья 

Ея  пробудили  меня. 

4854  г. 


—  190  — 


Ш. 

АММІЯ. 


СвътлыГі  образъ  жителя  Валгаллы, 
Другъ  мой  былъ  всъхъ  юношеіі  лплъГі: 
Очи  —  моря  синіе  кристаллы 
Въ  майскомъ  блескъ  солнечныхъ  лучей... 

Поцѣлуи  друга  —  обаянье: 
Какъ  двъ  искры,  вспыхнувшія  вдругъ, 
Какъ  два  тона  арФы,  при  сліяпьѣ 
Въ  одностройнып,  неразрывный  звукъ, 

Пламенъли,  душу  снлавивши  съ  душою. 

На  устахъ,    звуча,  сливалися... 

Сердце  рвалось  къ  сердцу...  Небеса  съ  землею 

Вкругъ  счастливцевъ  растоплялпся. 

Друга  н-ктъ!  напрасно,  ахъ!  напрасно 
Звать  его  въ  кручинъ  и  слезахъ: 
Нътъ  его  —  п  всё,  что  въ  жизни  красно. 
Всё  звучптъ  мнѣ  безнадежнымъ:  ахоі 

1855. 


—  191 


ІУ. 

АЛЬШЙСШЙ  СТРЪЛОКЪ 


сі  с- 


«Хочешь  ты  пасти  барашка? 

«Дамъ  тебѣ  ручного  я: 
вЩиплетъ  травку  бѣлыГі  бяшка 

«И  играетъ  у  ручья... » 

—  Нѣтъ,  родная!  мапптъ  сына, 
На  охоту,  горъ  вершпиа.  — 

«Хочешь,  съ  рогомъ  иль  свпрѣлью, 
«Стадо  по  лѣсу  водить? 

«Тамъ  звонки  пѣвучеи  трелью 

«Будутъ  слухъ  твой  веселить «. 

—  Нѣтъ,  родная!  манптъ  сына 
Горъ  суровая  вершина,  — 

«Подожди,  цвѣточки  снова 

«Запсстрѣютъ  на  грядахъ... 
«Сада  нѣтъ  въ  горахъ  —  сурово 


—  192  — 

«На  суровыхъ  высотахъ! » 
—  Пусть  цвѣточкп  тѣшатъ  взоры... 
Отпусти,  родная,  въ  горы!    — 

И  пошолъ  онъ  на  охоту  — 

Все  къ  вершпнѣ,  все  впередъ; 

По  скалистому  оплоту 

Онъ  безтрепетно  идетъ. 

ІІередъ  нимъ,  межь  скалъ  ущеліи, 

Пролетѣла  тѣпь  газели. 

По  обрывамъ,  надъ  скалами, 

Черезъ  пропасти  безъ  дна, 

Легкпмъ  скокомъ  и  прыжками 
Переносится  она; 

Но  стрѣлокъ,  въ  упорствѣ  смѣломъ, 

Мчится  вслѣдъ  ей  съ  самострѣломъ. 

На  утесъ  съ  крутой  вершиной 

Перепрыгнула  она 
И  повисла  надъ  стремниной, 

Гдѣ  застыла  крутизна: 
Тамъ  подъ  ней  утесъ  громадный, 
А  за  нею  врагъ  нещадный. 

Въ  страхѣ  взоръ  она  подъемлетъ  — 
О  пощадѣ  молптъ  онъ; 

Но  напрасно:  врагъ  не  внемлетъ, 
Самострѣлъ  ужь  наведенъ... 

Вдругъ  возсталъ  пзъ  бездны  чёрной 

Духъ  ущелій,  старецъ  горпый. 


—  193  — 

И,  газель  своей  рукою 

Оградивши,  пропзнесъ: 

«Для  чего  сюда  съ  собою 

«Смерть  и  ужасъ  ты  занесъ? 

«Вамъ  ли  тѣсно,  персти  чада! 

«Что  жь  мое  ты  гонишь  стадо?» 


1854. 


48 


—  194  — 


V. 

РУССО. 


Монумснтъ,  вознпкшШ  злычъ  укоромъ 
Нашпмъ  днямъ  п  Франціп  позоромъ, 
Гробъ  Руссо,  склоняюсь  предъ  тобой! 
Мпръ  тебѣ,  мудредъ,  уже  безгласный! 
Мира  въ  жизни  ты  пскалъ  напрасно; 
Мпръ  нашелъ  ты,  но  въ  зеылѣ  сырой. 

Язвы  міра  вѣкъ  не  зажпвалп: 
Встарь  былъ  ыракъ  —  и  муд  )ыхъ  убивали, 
Ныньче — свѣтъ,  а  меньше  ль  налачей? 
Палъ  Сократъ  отъ  рукъ  певѣждъ  суровыхъ, 
Палъ  Руссо  —  но  отъ  рабовъ  христовыхъ, 
За  порывъ  создать  изъ  нихъ  людей. 

1855. 


195  — 


VI. 

ВЕЧЕРЪ. 


Богъ  лучезарный!  росы  освѣжптельпоіі  жаждутъ  поляны; 
Послѣ  дневнаго  труда  и  заботь  человѣкъ  отдыхаетѣ; 
Тише  бѣгутъ  твои  копи: 

Спускай  колесницу  свою! 

Видйшъ  ли  ты,  кто  тебя  изъ  кристальпыхъ  чертоговъ  Нептуна 
Нѣжной  улыбкой  манйтъ?  узнаетъ  ли  ее  твое  сердце? 
Шибче  помчалпся  кони: 

Богиня  Ѳетида  манйтъ! 

Быстро  съ  своей  колесницы,  въ  объятія  страстной  богини, 
Прянулъ  возничій  —  и  вожжи  златыя  Амуръ  принимаетъ 
Кони  стоять  неподвижно 

И  пьють  студеную  волну. 

На  небо  ночь  благовонная  всходить  неслышной  стопою; 
Слѣдомъ    за  ней  много -звѣздной  спѣшптъ  п  любовь-чаровница. 
Смертный!  люби  и  покойся: 

Покоится  любящій  Фебъ. 


1849. 


—  196  — 


VII  г 

ГРАФЪ  ЭБЕРГАРДЪ  ГРЕЙНЕРЪ. 

ВОЕННАЯ     ПЪСНЯ. 

(Посвящается  Н.  В.  Гербелю.) 

Ну  что  вы  тамъ,   въ  землѣ  своей, 
Дерёте  носъ  еодъ  часъ? 

Не  мало  доблестныхъ  мужей, 

Не  мало  есть  богатырей 

И  въ  Швабіп  у  насъ. 

У  васъ  —  п  Карлъ  и  Эдуаръ, 
И  Фрнцъ...  и  кто  потомъ? 

И  Карлъ,  и  Фрицъ,  и  Эдуардъ... 

У  насъ  —  одинъ:  граФЪ  Эбергардъ, 
Въ  сраженыі  божій  громъ. 

И  Ульрпхъ,  сынъ  его...  и  тотъ 

Любилъ  желѣза  звонъ: 
Бывало,  врагъ  громптъ  и  жжётъ  — 
Сынъ  графа  Ульрихъ  не  вздрогнётъ, 

И  вспять  нп-пяди  онъ. 


—  197  - 

Рейтлингцы,  съ  завпстп,  не  разъ 

Ковали  тайныл  ковъ  .. 
И  препоясались  на  насъ 
Они  мечомъ,  въ  недобрый  часъ; 

А  граФъ  —  не  ждетъ  враговъ: 

Вломился  къ  нпмъ  —  не  побѣдилъ. 

Вернулся  недобр омъ; 
Отецъ  свою  досаду  скрылъ; 
А  сыну  божШ  свѣтъ  не  ыилъ, 

И  плачетъ  онъ  тайчомъ. 

Змѣя  подъ  сердцемъ...  «А!  постой!» 
Задумалъ  онъ  съ  тѣхъ  поръ; 

И  клялся  отчей  бородой  — 

Омыть  кровавою  рѣкой 

Свой  гнѣвъ  и  свой  позоръ. 

И  дождался...  давно  пора!... 

И  людямъ  и  конямъ 
Пришлось  подъ  ДёФФпнгенъ  —  съ  утра 
Сойдтись  на  поле...  и  —  «ура!» 

Ужь  жарко  было  тамъ! 

Нашъ  лозуягъ  былъ:  «врага  топчи 
За  прежній  бой! »  Потоічъ 

Съ  утра  до  поздней  до  ночи 

Трещали  копья  и  мечи, 

И  била  кровь  ключомъ. 

А  Ульрпхъ?...  львёнка  не  серди: 

Къ  врагамъ  домчался  онь  — 
И  страхъ  и  ужасъ  впереди. 


—  198  — 

И  крпкъ  п  стоны  позадп, 

И  смерть  со  всѣхъ  сторонъ... 

Но  съ  смертію  не  спорятъ  львы: 
Сверкнула  сабля  въ  тылъ  — 

Всѣ  разомъ  къ  Ульриху...  увы! 

Не  опустплъ  онъ  головы, 

Да  жгучій  взоръ  застылъ. 

Какъ  будто  голову  намъ  ссѣкъ  — 
Самъ  врагъ  заплакалъ...  Га! 
Нашъ  граФъ  не  плакалъ  весь  свои  вѣкъ: 
«Мой  сынъ  такой  же  человѣкъ!  — 
«Маршъ,  дѣти,  на  врага!» 

И  сердце  жолчью  облилось, 

И  копья  гнѣвъ  навёлъ  — 
И  много  труповъ  улеглось; 
А  врагъ  бѣжалъ,  п  вкрпвь  п  вкось, 

На  горы,  въ  лѣсъ  п  въ  долъ. 

И  съ  трубнымъ  звукомъ  мы  въ  свой  стань 

Вернулися  потомъ  — 
И  ппръ-гороН  у  поселянъ: 
И  вальсъ  п  пѣснп  —  и  стаканъ 

Заискрился  впномъ. 

А  гдѣ  жь  нашъ  старый  граФъ?  Сіідптъ 

Въ  піатрѣ  однимъ  одинъ; 
Слеза  въ  глазахъ  его  блеститъ; 
Предъ  нпмъ  убитый  сынъ  лежитъ, 

Лежитъ  убитый  сынъ. 


—  199  — 

Затѣмъ  при  грЭФѣ  мы  своёмъ 

И  тѣломъ  и  г.ушоіі. 
Въ  его  рукѣ  не  мечъ,  а  грсмъ, 
Онъ  —  буря  въ  полѣ  боевомъ, 

Звѣзда  земли  родноіі! 

Такъ  что  жь  вы  тамъ,  въ  землѣ  своей. 
Дерете  носъ  подъ  часъ? 

Не  мало  доблестныхъ  мужей, 

Не  мало  есть  богатырей 

И  въ  ПІвабіи  у  иасъ! 


1857. 


—  200  — 


ѵш. 
ПУНШЕВАЯ  ПЬСНЯ. 


Внутренней  связью 
Силъ  четырёхъ 
Держится  стройно 
Міра  чертогъ. 

Звѣзды  лимона 
Въ  чашу  на  дно!  — 
Горько  и  жгуче 
Жизни  зерно. 

Но  растопите 
Сахаръ  въ  огнѣ: 
Гдѣ  эта  жгучесть 
Въ  горькомъ  зернѣ? 

Воду  струями 
Лейте  сюда: 


—  201  — 

Все  обтекаетъ 
Мирно  вода. 

Каплю  по  каплѣ 
Лейте  вино: 
Жизнь  оживляетъ 
Только  оно! 

Выпьемъ,  покамѣстъ 
Кубокъ  нашъ  жгучъ! 
Только  кипучій 
Сладостенъ  ключъ! 


1867. 


202  — 


IX. 


ПУНШЕВАЯ  ІІЪСНЯ-ДЛЯ  СЪВЕРА. 


На  высяхъ  холмовъ  открытыхъ, 
Въ  полдень,  солнечвымъ  лучёмъ, 
Наливаетъ  мать  -  природа 
Гроздья  золотомъ-виномъ. 

Но  никто  еще  не  знаетъ, 
Какъ  великая  творитъ: 
Неразгадана  работа. 
Корень  силы  не  отрытъ. 

Полно  искръ,  какъ  чадо  солнца, 
Какъ  источникъ  свѣтовой, 
Пёрлясь,  бьётъ  вино  изъ  бочки 
Ясно  -  пурпурной  струёй; 

И  горѣ  возносптъ  души, 
И  въ  стѣсненныя  сердца 


—  203  — 

Щедро  льётъ  бальзамъ  иадежды, 
Жажду  жизни  безъ  конца. 

Только...  нашъ  холодный  Поясъ 
Солнце  нехотя  живптъ: 
Можетъ  красить  развѣ  листья, 
А  плодовъ  не  золотить. 

Ьо  п  сѣверъ  просить  жизни, 
И  веселья  заодно: 
Оттого-то  мы  безь  гроздій 
Создаемь  себѣ  вино. 

Блѣдно  созданное  нами 

На  домашнихь  алтаряхь; 

А  творимое  природой 

Блещеть  въ  жизненныхь  лучахъ. 

Но  смѣлѣе  бей  изь  чаши 
Наша  скудная  струя! 
И  искусство  —  даръ  небесный, 
И  ему  земля  своя. 

Царство  силъ  ему  подвластно, 
И  изь  стараго  оно 
Нѣчто  новое  слагая, 
На  землѣ  Тнорцу  равно. 

Не  оно  ль  самимъ  стихіямъ 
Возмогло  повелѣвать, 
И,  вь  очагъ  сковавши  пламя, 
Хочетъ  Фебу  подражать? 


—  204  — 

Къ  островамъ  благословеннымъ 
Не  оно  ль  шлетъ  корабли, 
Чтобъ  плоды  златые  юга 
И  на  сѣверѣ  росли? 

Леііся  жь,  влага  огневая, 
И  свидѣтельотвуи  вовѣкъ  — 
До  чего  достигнуть  можетъ 
Сплои  воли  человѣкъ! 


3  мая  1857, 


—  205  — 


X. 

ЗАМЪТКИ. 


1. 

ДВЪ  ДОРОГИ. 

Тебѣ  двѣ  дороги  открыты  на  овѣтѣ  — 
Одна  къ  идеалу,  другая  къ  могилѣ: 
Умѣй  же  свободно  и  въ  пору  на  первую  выйдти, 
Пока  не  принудила  Парка  идти  по  другой. 


КРАСОТА  И  РАДОСТЬ. 

Если  тебѣ  не  случалось  печальной  красавицы  видѣть  — 

Ты  никогда  не  видалъ  красоты; 
Если  тебѣ  не  случалось  въ  прекрасномъ  лицѣ  читать  радость 
ь  Радости  ты  никогда  не  видалъ. 

3. 

КЪ  *. 

Знанья  свои  сообщи  мнѣ:  я  буду  тебѣ  благодаренъ; 

Но  предлагаешь  ты  мнѣ  самаго  себя...  нѣтъ,  другъ,  уволь! 


— .  206  — 
4. 

КЪ  МУЗЪ. 

Чѣмъ  бы  я  былъ  безъ  тебя  —  я  не  знаю,  но  грустно  мнѣ  видѣть, 
Чѣиъ  безъ  тебя  столько  сотеаь  п  тысячь  бываетъ. 

5. 

НДЕАЛЪ. 

Мысль  твоя  всіьхб  достоянье,  твое  достояаіе  —  чувство: 
Чувствуй  же  въ  сердцѣ  Того,  о  которомъ  ты  мыслишь. 

6. 

МІІСТЙКАМЪ. 

Есть  одна  вѣчная  тайна:  у  всѣхъ  насъ  она  предъ  глазами; 
Все  нанолняетъ  она,  но  ни  кто  не  видалъ  этой  тайны. 

7. 

ВНУТРЕННЕЕ  И  ВНЕШНЕЕ. 

«Богъ  только  видитъ  въ  насъ  сердце!»  Одпнъ  только  Онъ  его 

видитъ  — 
Такъ  покажи  же  ты  что-нибудь  сносное  также  п  намъ. 

свьтъ  и  цвътъ. 

Вѣчно  -  единый,  останься  прп  віочно  -  едішомъ!] 

Ты,  перемънчивый  цвѣтъ,  къ  бѣднымъ  людямъ  сойди. 

9. 

ТРИ  ВОЗРАСТА  ПРИРОДЫ. 

Басня  ей  жизнь  придала;  наука  въ  душѣ  отказала; 
Творчество  снова  ей  душу  п  жпзпь  отдаетъ. 


—  207   — 
10. 

ХУДОЖЕСТВЕГІНЫЙ  МОСТЪ. 

Жизни  шумящія  волны  бѣгутъ  надо  мной,  подо  мною: 
Съ  ними  къ  безсмертью  неотпсь  и  меня  прпглашаетъ  худож- 

никъ. 

11. 

ТЕОФАНІЯ. 

Видя  счастливца,  боговъ-небожителей  я  забываю; 
Но  предо  мною  они,  когда  я  увпжу  страдальца. 


—  208 


ГЕТЕ. 

I. 

пъсіш  миньоны. 


Ты  знаешь  ли  край,  гдѣ  лимонныя  рощи  цвѣтутъ, 
Гдѣ  въ  темныхъ  листахъ  померанецъ,  какъ  золото,  рдѣетъ, 
Гдѣ  сладостный  вѣтеръ  подъ  небомъ  лазоревымъ  вѣетъ, 
Гдѣ  скромная  мирта  и  лавръ  горделивый  ростутъ? 

Ты  знаешь  ли  край  тотъ?  туда  бы  съ  тобой, 

Туда  бы  ушла  я,  мой  друтъ  дорогой! 

Ты  знаешь  ли  домъ?...  позолотою  яркой  блестя, 
На  легкихъ  колоннахъ  вздымается  пышная  зала... 
Статуи  стоять  п  глядятъ  на  меня  съ  пьедестала: 
«Дитя  мое  бѣдиое!  что  съ  тобой  сталось,  дитя?» 

Ты  знаешь  ли  домъ  тотъ?  туда  бы  съ  тобой, 

Туда  бы  ушла  я,  возлюбленный  мой! 


^     209  — 

Ты  знаешь  ли  гору?  Тамъ  въ  тучахъ  тропинка  видна;] 

Тамъ  иулъ  себѣ  путь  пробиваетъ  въ  туманахъ  нагорныхъ; 

Тамъ  гжѣж  гнѣздятся  въ  пещерахъ  и  пропастяхъ  черныхъ; 

Тамъ  рушатся  скалы  и  плещетъ  на  скалы  волна. 
Ты  знаешь  ту  гору?  Туда  мы  съ  тобоіі, 
Туда  мы  умчимся,  отецъ  мой  родной! 


1849. 


14 


—  210  — 


П. 


Нѣтъ,  только  тотъ,  кто  зналъ 

Свпдавья  жажду, 
Попметъ,  какъ  я  страдалъ 

И  какъ  я   стражду. 

Гляжу  я  вдаль...  нѣтъ  сплъ  — 

Тускеѣетъ  око... 
Ахъ,  кто  меня  любплъ  - 

И  зналъ  —  далеко! 

Вся  грудь  горптъ...  Кто  зналъ 

Свиданья  жажду, 
Поыметъ,  какъ  я  страдалъ 

Н  какъ  я  стражду. 

1857  г.- 


211    - 


ГЕЙНЕ. 


I. 

пъсни 

1. 

Рано  утромъ  я  гадаю: 
Будешь  ты,  пль  нѣтъ? 
Грустно  голову  склоняю 
Вечеромъ  въ  отвѣтъ. 

Ночью,  слабый,  изнурённый, 
Я  не  сплю  съ  тоской, 
И  въ  дремотѣ,  полусонный. 
Грежу  день-девьской. 


Шатаюсь  я  йзъ-угла  въ  уголъ...  Прожить 
Немного  часовъ,  и  прожить  для  чего  же  — 


—  212  — 

Чтобъ  впдѣть    её,  самоё  её...  Боже! 

Да  полно-же,  сердце,  мнѣ  въ  грудь  колотить! 

Охъ!  эти  часы  —  прелѣнпвый  народъ: 
Плетутся  дорогой  своей  копотливо; 
Ползутъ  еле-еле;  зѣваютъ  лѣниво... 
Скорѣп-же,  лѣнивые,  живо  —  впередъ! 

Все  дышетъ  тревожнымъ  порьгвомъ  во  мнѣ; 
Но  Оры  —  онѣ  никогда   не  .любили  ^ — 
Коварный  союзъ  ыежъ  собой  заключили, 
И  спѣху  влюблееныхъ  смѣются  онѣ. 

3. 

Бродплъ  я  подъ  тѣнью  деревьевъ, 
Одпнъ,  съ  неразлучной  тоской  — 
Вдругъ  старая  грёза  проснулась 
И  въ  сердце  впилась  мнѣ  змѣей, 

—  ІІѣвицы  воздушный!  гдѣ  вы 
Подслушали  пѣсню  мою? 
Заслышу  ту  пѣсню  —  и  снова 
Отраву  смертельную  пью.  — 

« Гуляла  дѣвица  и  пѣла 
«Ту  пѣсню  не  разъ  и  не  разъ: 
«У  ней  мы  подслушали  пѣсню, 
«И  пѣсня  осталась  у  насъ». 

—  Молчите,  лукавыя  птицы! 
Я  знаю,  что  хочется  вамъ 
Тоску  мою  злобно  похитить... 
Да  я-то  тоски  не  отдамъ  — 


—  213  — 

Милая  —  мплая,  ручку  на  сердце  ко  ынѣ!.. 
Слышишь-ли:  кто-то  стучптъ  тамъ,  на  самомъ  яа  днѣ?. 
Это  стучитъ  тамъ  мой  илотнпкъ  угрюмый  и  злой: 
Онъ  принялся  мнѣ  скалачивать  гробъ  тесовой. 

Цѣлыя  сутки  стучптъ  опъ  своимъ  молоткомъ  — 
и  не  даетъ  мнѣ  покоя  нп  ночью,  ни  днемъ... 
Полно-же,  плотныкъ!  работай  ужь  что-лп  живѣй  — 
Только-бы  маѣ  отдохнуть  и  заснуть  поскорѣй... 


5. 


Колыбель  моихъ  страданій, 
Гробъ  покоя  моего, 
Милый  городъ!..  Что  желаній 
Прошепталъ  я  для  него! 

Будьте  вѣкъ  благословенны, 
Домъ  и  садъ  въ  тѣнп  аллей, 
Гдѣ  пронесся  мигъ  блаженный 
Для  меня,  при  встрѣчѣ  съ  ней. 

Еслпбъ  я,  при  первомъ  взорѣ, 
Могъ  тебя  не  полюбить, 
Другъ  души,  —  тоска  п  горе 
Не  могли-бъ  меня  убить. 

Никогда -бы  я  нисколько 
Не  смутилъ  твоей  мечты: 
Тихо  я  любилъ  и  только 
Жить  хотѣлъ,  гдѣ  дышешь  ты. 


—  214  — 

Но  сама  віеня  упрёкоэіъ 
Прогоняешь  ты. . .  Изволь! . , 
Въ  жплахъ  ядъ  кппптъ  потокомъ; 
Защемила  сердце  боль... 

Посохъ  страннпка  беру  я 

И  бреду,  разбптыіі,  въ  путь, 

Свѣжііі  гробъ  вдалп  почуя: 

Есть  п  мнѣ  гдѣ  отдохнуть!  ' 

Подожди  морякъ  суровый: 
Я  —  сейчасъ  съ  тобой,  —  еп-еп!  — 
Только  дай  проститься  съ  нпмп  — 
И  съ  Европою  п  съ  ией.  ^ 

Ключъ  кровавый!  что-жь  не  брыжжешь 
Изъ  меня?  Иль  ты  усталъ?.. 
Жаль!..  -А  я  бы  жаркой  кровью 

Муки  сердца  заопсалъ. 

Ты  нпкакъ  теперь  боишься 
Крови,  милая?  Постой! 
Сколько  лѣтъ  съ  кровавымъ  сердцемъ 
Я  стоялъ  передъ  тобой? 

Ты  знакома-ль  съ  ветхой  притчей 
Про  коварную  змію. 
Ту,  что  яблокомъ  сгубила 
Прародителей  въ  раю? 

Этотъ  плодъ  —  всѣхъ  золъ  причина: 
Евва  въ  міръ  внесла  съ  нпыъ  смерть, 


—  215   — 

И  огонь  Елена  въ  Трою... 
Ты  сама  —  огонь  и  смерть! 


Въ  Рейнѣ  зёркальномъ  глядится 
Надъ  горою  городокъ, 
И  по  Рейну  быстро  плится 
Въ  блескѣ  солнца  моіі  челнокъ. 

Я  гляжу  какъ  заплетаетъ, 
Въ  кудри  золото  струя  — 
И  со  дна  души  всплываетъ 
Дума  тайная  моя. 

Яснымъ  дружескпмъ  прпвѣтозіъ 
Волны  въ  глубь  свою  манятъ, 
Но  я  знаю  ихъ:  подъ  свѣтомъ  — 
Смерть  п  ночь  онѣ  таятъ. 

Рейнъ!  ты  лпкомъ  безмятежнымъ 
Схожъ  съ  коварною  моей: 
И  она  вѣдь  взглядомъ  нѣжпымъ 
Манптъ  въ  глубь  своихъ  очей... 

8. 

Я  сначала  струсплъ,  позже 

Думалъ  —  этакой  простакъ!  — 

«Не  снести  мнѣ...»  Вотъ  и  снесъ-же  — 

Но  не  спрашивайте:  какъ? 

9. 

Кипарисами,  вязямя  розъ,  золотой  мишурой 
Эту  книжку  я  всю  изукрасилъ-бы  щедрой  рукой, 


—  216  — 

Какъ  кладбпщенскіі  памятникъ  пѣсенъ  мопхъ, 
И  на  вѣчныіі  покои  уложилъ-бы  я  ихъ. 

Еслибъ  также  любовь  схоронить  въ  этой  книжкѣ  я    могъ! 
На  могилѣ  любви  расцвѣтаетъ  покоя  цвѣтокъ: 
Полюбуются  имъ  и  срываютъ  потомъ... 
Будетъ  цвѣсть  онъ  и  мнѣ,  —  да  на  гробѣ  моемъ! 

Здѣсь  однѣ  лишь  покоятся  пѣсни  мои,  что  норой, 
Словно  лава  изъ  Этны,  гремучей  п  жгучей  рѣкой, 
йзъ  душевной  глуби  вырывалпся  вдругъ, 
Разсьшая  лучистыя  искры  вокругъ. 

А  теперь — онѣмѣли,  мертвы  и  какъ  саванъ  блѣдны, 
Коченѣютъ  онѣ,  мои  пѣснп,  что  :трупъ  —  холодны; 
Не  повѣетъ  на  пѣсни  дыханьемъ  любовь, 
Къ  прежней  жизни  онѣ  просыпаются  вновь. 

И  едва  ихъ  слезою  участья  любовь    ороситъ, 

Вновь  предчувствіе  робкое  въ  сердцѣ  моемъ  говорить, 

Что'^воскреснутъ  поблёкшіе  эти  листы, 

Если  ручкой,  въ  чужбинѣ,  коснешься  ихъ    ты. 

И  тогда-то  разрушатся  чары,  тогда  оживутъ 
Эти  блѣдныя  буквы  и  путы  свои  разорвутъ, 
И  отрадно  посмотрятся  въ  очи  твои, ' 
И  зашепчутъ  слова  и  тоски  и  любви.., 

Я  легъ  и  спалъ  —  такъ  сладко  спалъ, 

Какъ  будто  жить  отвыкъ; 
Но  въ  сопнои  грёзѣ  мнѣ  предсталъ 

Нездѣшней  дѣвы  ликъ. 


—  217  — 

Блѣдна,  какъ  мрамсръ  холодна, 

Жемчужныіі  свѣтъ  въ  глазахъ 

Она  таинственно-чудиа... 

И  волны  въ  волосахъ... 

И  тихо-тпхо  бѣлыіі  ликъ 

Склонился  надо  мноіі: 

Надъ  самымъ  сердцемъ  оиъ  поникъ 
Кудрявоіі  головой. 

Какъ  кровь  ключоыъ  кпшітъ  сама, 
Ключомъ  по  жиламъ  бьетъ! 

А  грудь  красавицы  нѣліа 

И  холодна,  какъ  ледъ. 

Да!  грудь  моя,  пожалуй,  —  лёдъ, 
И  нѣтъ  огня  въ  крови; 

Но  знаю  я,  какъ  всѣхъ  гнетётъ 
Насиліе  любви. 

«Да!  на  губахъ  и  на  щекахъ 
Моихъ  румянца  нѣтъ; 

Но  я  —  забудь  вевольныіі  страхъ  — 
Но  я  люблю,    поэтъ!» 

И  крѣпко-крѣпко  обняла  — 
И  больно  стало  мнѣ... 

Запѣлъ  пѣтухъ...  Во  снѣ  была 
И  унеслась  —  во  снѣ... 

1  іюня  1858. 


218 


II. 

ШТЕКМЕ220. 


Изъ  словъ  мопхъ  выросло  много 
Душпстыхъ  п  яркпхъ  ЦБѢТОВЪ, 
и  вздохи  МОП  перелились 
Въ  полуночный  хоръ  соловьевъ. 

И  если  меня  ты  полюбишь, 
Малютка,  цввточки  —  твои, 
И  звучную  пѣснь  подъ  окошкомъ 
Тебѣ  запоютъ  соловьи. 

32. 

Отчего  поблѣднѣла  весиоп 
Пышноцвѣтная  роза  сама? 
Отчего  подъ  зеленой  травой 
Голубая  ФІалка  нѣма? 

Отчего  такъ  печально  звучитъ 
Пѣсня  птички,  несясь  въ  небеса? 
Отчего  надъ  лугами  виситъ 
Погребальнымъ  покровомъ  роса? 


—  219  — 

Отчего  въ  небѣ  солпце  съ  утра 
Холодно  и  темно,  какъ  зпмой? 
Отчего  и  земля  вся  сѣра 
И  угрюмѣіі  могилы  самоіі? 

Отчего  я  п  самъ  все  грустііѣіі 
И  болѣзненБѣй  день-ото-дня? 
Отчего,  о  скажп  мпѣ  скорѣй, 
Ты  —  покпнувъ  —  забыла  меня? 

-   45. 

Въ  лучезарное  лѣтнее  утро 
Я  по  темному  саду  брожу; 
Говорятъ  мнѣ  тпхонько  фіалкп, 
Но  я  мимо  ихъ  нѣмъ  прохожу. 

Говорятъ  мнѣ  тпхонько  ФІалки  — 
И  участія  полонъ  ихъ  взглядъ: 
«Не  сердпся  на  нашу  сестрицу, 
« Блѣдный-блѣдный  и  злой!»  говорятъ. 

51. 

Отравой  полны  моп  пѣснп  — 
И  можетъ-ли  иначе  быть? 
Ты,  милая,  гибельиымъ  ядомъ 
Умѣла  мнѣ  жизнь  отравить. 

Отравой  полны  моп  пѣсни  — 
И  можетъ-ли  иначе  быть? 
Не  мало  змѣй  въ  сердцѣ  ношу  я, 
И  долждаъ  тебя  въ  немъ  носить! 


—  220  — 
58. 

Вѣтеръ  воетъ  межъ  деревьевъ, 
Мракъ  ночной  вокругъ  меня; 
Сѣрой  мантіей  окутанъ, 
Я  гоню  въ  лѣсу  коня. 

Впереди  меня  порхаютъ 
Вереницы  легкихъ  сповъ 
И  несутъ  меня  на  кры^іьяхъ 
Подъ  давно -желанныіі  кровъ. 

Лаютъ  псы;  встрѣчаютъ  слуги 
У  крыльца  съ  огнемъ  меня: 
Я  по  лѣстницѣ  взбѣгаю. 
Шумно  шпорами  звеня. 

Освѣщенъ  покои  знакомый  — 
Какъ  уютенъ  онъ  п  тихъ  — 
И  она,  моя  царица, 
Ужь  въ  объятіяхъ  моихъ. 

Вѣтеръ  воетъ  межъ'  деревьевъ; 
Шепчу тъ  вкругъ  меня  листы: 
■«Сны  твои,  ѣздокъ  безумный, 
«Также  глупы,  какъ  п  ты.» 

62. 

Погребенъ  на  перекресткѣ 
Тотъ,  кто  кончплъ  самъ  съ  собой; 
На  его  могилѣ  выросъ 
Грѣшноцвѣтнпкъ  голубой. 


—  221  — 

Я  стоялъ  на  перекресткѣ 
И  вздохну лъ...  Въ  ночи  нѣмой 
При  лунѣ  качался  тихо 
Грѣшноцвѣтнпкъ  голубой. 

64. 

Мнѣ  ночь  сковала  очи, 

Уста  свинецъ  сковалъ... 

Съ  разбптымъ  лбомъ  и  сердцемъ 

Въ  могил'Б  я  лежалъ. 

И  долго-ли  —  не  знаю  — 
Лежалъ  я  въ  тяжкоиъ  снѣ, 
И  вдругъ  проснулся  —  слышу: 
Стучатся  въ  гробъ  ко  мнѣ. 

«Пора  проснуться,  Гейнрихъ! 
«Вставаіі  и  посмотри: 
«Всѣ  мертвые  возстали 
«На  свѣтъ  иноіі  зори.» 

—  О,  милая,  не  встать  инѣ:  ' 
Я  слѣпъ  —  въ  очахъ  темно  — 
На  вѣкъ  они  потухли 

Отъ  горькихъ  слезъ  давно. 

«Я  поцѣлуемъ,  Гейнрихъ, 
«Сниму  туманъ  съ  очей: 
«Ты  ангеловъ  увидишь 
«Въ  сіяніи  лучей. » 

—  О,  милая,  не  встать  мнѣ: 
Еще  не  зажила 


090    

Та  рана,  что  мнѣ  въ  сердце 
Ты  словомъ  нанесла. 

«Тихонько  рану,  Гейнрпхъ, 
«Рукою  я  зажму, 
«И  заживлю  я  рану,  • 
«И  въ  сердцѣ  боль  уііиу. » 

—  О,  милая,  не  встать  мнѣ: 
Мои  лобъ  еще  въ  крови  — • 
Пустилъ  въ  него  я  пулю, 
Сказавъ  впростиу>  любви. 

«Тебѣ  кудрями,  Геиерпхъ, 
«Я  рану  обвяжу, 
«Потокъ  горячен  крови 

«Кудрями  удержу." 

И  такъ  меня  просила, 
II  такъ  звала  она, 
Что  я  хотѣлъ  подняться 
На  милый  зовъ  отъ  сна; 

Но  вдругъ  раскрылись  раны 
И  хлынула  струя 
Кровавая  изъ  сердца, 
И  —  пробудился  я. 


1  сентября  1858. 


—  223 


III. 

ДОМА. 

1. 

Было...  Въ  жпзненныхъ  потёмкахъ 
Свѣтлый  образъ  мнѣ  сіялъ, 
Да  угасъ  онъ,  свѣтлыН  образъ, 
И  повсюду  сумракъ  палъ. 

Если  дѣти  испугались, 
Очутившпся  въ  потьмахъ, 
Запѣваютъ  громко  пѣсню, 
Чтобъ  прогнать  невольный  страхъ. 

Такъ-то,  глупенькш  ребёнокъ, 
Такъ  въ  потьмахъ  пою  п  я: 
Пѣсня  можетъ-быть  нескладна, 
Да  боязнь  прошла  моя. 


4, 


По  лѣсу  брожу  я  п  плачу, 
А  дроздъ,  сквозь  густые  листы, 
Мнѣ  свищетъ,  порхая  по  вѣткамъ: 
«О  чемъ  закручинился  ты?» 


—  224  — 

Узнай  у  сестрпцъ,  у  косатокъ  — 
Онѣ  тебѣ  скажутъ  —  о  чемб: 
Весной  онѣ  гнѣзда  лѣпили 
У  милой  моей  подъ  окномъ. 

60. 

Сегодня  у  васъ  вечеринка 
И  въ  комнатахъ  будто-бы  день; 
Сквозь  яркія  стекла  мелькаетъ 
И  движется  стройная  тѣнь. 

Меня  ты  не  водишь:  въ  потёмкахъ 

Стою  я  внизу,   подъ  окномъ; 

А  въ  сердцѣ  моемъ  и  подавно 

Не  видишь  —  такъ  сумрачно  въ  немъ. 

Но  въ  сумракѣ  томъ  ретивое 
Подъ  пыткой  должно  обмирать 
И  кровью  должно  обливаться. .. 
А  ты?..  Да  тебѣ  не  видать... 

61. 

Хотѣлъ-бы  въ  единое  слово 
Я  слить  мою  грусть  и  печаль, 
И  бросить  то  слово  на  вѣтеръ, 
Чтобъ  вѣтеръ  упесъ  его  вдаль. 

И  пусть-бы  то  слово  печали 
По  вѣтру  къ  тебѣ  донеслось, 
И  пусть-бы  всегда  и  повсюду 
Оно  тебѣ  въ  сердце  лилось! 


—  225  — 

И  если-бъ  усталыя  очи 
Сомкнулись  подъ  грезой  ночной, 
О  пусть-бы  то  слово  печали 
Звучало  во  снѣ  надъ  тобой! 

75. 

Я  и  самъ  въ  былые  годы 
Перенесъ  любви  невзгоды, 
Я  и  самъ  сгоралъ  не  разъ; 
Но  дрова  все  дорожаютъ  — 
Искры  страсти  угасаютъ  . . . 
Ма  &і!  —  п  въ  добрый  часъ. 

Поняла?..  Отри-же  слёзы; 
Прогони  смѣшныя  грёзы 
Вмѣстѣ  съ  глупою  тоской; 
Будь  похожа  на  живую, 
И  забудь  любовь  былую  — 
Ма  Ы  —  хоть-бы  со  мной. 


8  марта  1859. 


15 


226  — 


IV. 

ЛОРЕЛЕЯ. 


Богъ  вѣсть,  отчего  такъ  нежданно 
Тоска  мнѣ  всю  душу  щезштъ, 
И  въ  памяти  такъ  неустанно 
Старинная  пѣсня  звучптъ?.. 

Прохладоіі  ц  сумракоыъ  вѣетъ; 
День  выждалъ  вечерней  поры; 
Реішъ  катится  тпхо  —  п  рдѣетъ, 
Вся  въ  пскрахъ,  вершина  горы. 

Взошла  на  утёсы  крутые 
II  сѣла  дѣвпца-краса, 
II  чешетъ  своп  золотые, 
Что  солнечный  лучъ,  волоса. 

Ихъ  чешетъ  оиа,  раси-Бвая  — 
II  гребень  у  ней  золотой  — 
А  пѣсня  такая  чудная, 
Что  нѣтъ  ц  на  св-Бтѣ  другой. 


—  227  — 

И  обімеръ  рыбакъ  запоздалый, 
И,  пѣсию  заслышавши  ту, 
Забылъ  про  подводныя  скалы 
И  смотрптъ  туда  въ  высоту... 

Мнѣ  кажется;  такъ  вотъ  и  канетъ 
Челнокъ:  вѣдь  рыбакъ  безъ  ума, 
Вѣдь  пѣснеіі  призывного  ічагштъ 
Его  Лоре лея  саиа. 


21  марта  1859. 


228 


НА  ЗІОРЪ 


Сердилося  море  и  робко  пзъ  тучь 

Сквозилъ  полумѣсяцъ  лучемъ, 

Когда  мы  къ  лодкѣ  подошли 
И  сѣли  въ  ней  втроемъ. 

Тоскливо  и  мѣрно  плескалась  волна, 
Подъ  мѣрные  взмахи  весломъ, 

И  пѣной  брызгала  на  насъ, 
На  всѣхъ  на  насъ  втроемъ. 

Надъ  лодкой  бѣлѣла,  недвижно  стройна 
Она  наклоненнымъ  челомъ, 

Какъ  мраморный  Діаны  лпкъ 

Бѣлѣлъ  надъ  алтареиъ. 

За  тучами  спрятался  мѣсяцъ;  свпстптъ 

Пронзительно  вѣтеръ  кругомъ; 

Надъ  головами  рѣзкій  крикъ 
Мы  слышимъ  всѣ  втроемъ. 


—  229  — 

То  крикнула  бѣлая  чайка,  грозя 

Какой-то  бѣдою  и  зломъ, 

И  подъ  заовѣщій  этотъ  крикъ 
Мы  вздрогнули  втроемъ. 

Въ  горячкѣ  я,  что  ли.  иль  грёза  меня 

Обвѣяла  бредоиъ  и  сномъ? 

Но  мнѣ  нелѣпый  снится  сонъ  — 
И  какъ  все  дико  въ  немъ! 

Нелѣпо  и  дико...  прпсиилося  мнѣ, 
Подъ  бурей,  во  мракѣ  ночномъ, 
Что  я  —  Спаситель  и  несу 
Крестъ  на  плечѣ  моемъ. 

Бѣдняжка -красавица,  также  и  ты. 
Склонившись  подъ  тяжкимъ  крестомъ, 

Изнемогла;  но  я  спасу, 

Спасу  тебя  на  немъ. 

Бѣдняжка,  не  будешь  ужь  болѣе  ты 
Страдать  подъ  позорнымъ  ярмомъ; 

Не  то  —  пусть  сердце  за  тебя 
Разнимутъ  мнѣ  ножомъ. 

О,  глупая  грёза,  обманчивый  сонъ! 
Какой  я  Спаситель?..  Кругомъ  — 

Гроза  и  море...  Боже  мой, 

Спаси  меня  на  немъ! 

Шаддей-Адонаи,  помилуй  меня, 

Покрой  милосердья  щитомъ! 

О,  Боже,  какъ  клокочетъ  тамъ. 
На  темномъ  днѣ  морскоиъ! 


—  230  — 

Ужь  майское  солнце  давно  по  цвѣтамъ 
Играло  горячпмъ  лучемъ. 

Когда  изъ  лодки  вышли  мы... 

Но  вьшли  мы  —  вдвоемъ 


1859. 


231 


уу. 


П. 

НЕСОВЕРШЕНСТВО. 


Совершенства  нигдѣ  не  бывало,  и  нѣтъ, 

Съ  той  исконной  поры,  какъ  создался  нашъ  свѣтъ. 

Розы  нѣтъ  безъ  шиповъ;  да  и  самые  дивы, 

Въ  іюднебесьѣ,  едва-ль  безусловно -счастливы. 

Безуханны  тюльпаны;  на  Рейнѣ  твердятъ, 
Что  и  местный  однаоюды  стянулб  поросятп; 
И  Лукреціп  честь  только  смерть  и  прикрыла, 
А  не-то  бы  она  ужь  на  сносѣ  ходила. 

Безобразной  ногой  обездоленъ  павлинъ, 

Коринны  порой  нагонютъ  намъ  снлинъ, 
Какъ  покойный  Вольтеръ  —  остротой  «Генріады», 
Или  даже  Клопштокъ  —  красотой  «Мессіады». 

Идеалъ  пзо-всѣхъ  велемудрыхъ  коровъ 

По  испански  сказать  не  съумѣетъ  двухъ  словъ; 

И  въ  «Кипридѣ»  Кановы  —  излишество  лоска; 

Какъ  латынь,  такъ  и  носъ  —  все  у  Массмана  плоско. 


—  232  — 

II  кислѣйшія  риѳмы  въ  сладчайшихъ  стихахъ  — 
Намъ  не  въ  рѣдкосгь,  какъ  жало  въ  пчелиныхъ  сотахъ; 
И  безсмертныи  Ахпллъ  раненъ  въ  пятку  Парисомъ; 
И  Дюма  Алексаедръ  уродился  метисомъ. 

Нѣтъ  на  небѣ  звѣзды  лучезарной  такой, 

Чтобъ  на  землю  она  не  скатилась  порой; 

Въ  лучшеиъ  сидрѣ  у  насъ  слышенъ  запахъ  отъ  бочки; 

Даже  въ  солнцѣ  подчасъ  видны  теиныя  точки. 

Да  и  ты,  милый  другъ,  хоть  и  сводишь  съума, 
А  —  признайся  —  и  ты  не  безъ  пятенъ  сама? 
Что  пытливо  глядишь  прямо  въ  очи  поэту?  — 
Груди  нѣтъ  у  тебя,  а  въ  груди  сердца  нѣту... 

15  ноября  1860. 


—  233 


VII. 

ОГЛЯДКА 


Все  сладкое,  все,  что  такъ  манить  собой, 

Я  все  перенюхалъ  на  кухнѣ  земной; 

Чѣмъ  славится  міръ  нашъ,  чѣмъ  можетъ  гордиться, 

Я  всѣмъ  понемножку  успѣлъ  насладиться: 

Я  коФе  пивалъ,  пирожки  поѣ;*алъ, 

Я  сахарныхъ  куколъ  въ  засосъ  цѣловадъ; 

Жилетки  и  фраки  на  мнѣ  —  то  и  дѣло  — 

Мѣнялись.  А  что  въ  кошелькѣ-то  звенѣло! 

Какъ  Геллертъ,  я  мчался  на  борзомъ  конькь 

И  строилъ  я  замки  себ-Б  вдалекѣ; 

Лежалъ  на  лужаикѣ  я,  прозванной  —  счастьемъ, 

И  солнце  свѣтило  мнѣ  съ  жаркимъ  участьемъ, 

И  былъ  я  увѣнчанъ  лавровымъ  вѣнкомъ, 

И  мозгъ  обвивалъ  мнѣ  душистымъ  онъ  сномъ  — 

То  грезой  еадъ  розой,  то  грезой  надъ  маемъ, 

То  грезой,  что  только  вотъ  я  йескончаемъ. 

Что  только  для  сумерекъ  созданъ  былъ  день. 

Что  мвѣ  умирать  не  пора,  да  и  лѣнь. 

Во  истпнну  смерть  и  могпла  —  пустое, 

Коль  прямо  вамъ  въ  ротъ  низпадаетъ  жаркое, 


—  234  — 

Съ  иебесъ,  на  пурпуровыхъ  крыльяхъ  зорп... 

Да  грезы-то  —  мыльные  все  пузырп — 

Моп  перелопались...  Вотъ  —  п  лежу  я 

На  терніяхъ  свѣжпхъ,  стеня  и  тоскуя. 

Всѣ  члены  мои  ревматизмомъ  громптъ, 

Въ  дупіъ  моей  —  горе,  ъъ  душѣ  моей  —  стыдъ; 

Съ  весельемъ  моимъ.  п  съ  мопмъ  наслажденьемъ  — 

Досадою  квитъ  я,  п  квіітъ  —  сожалѣньемъ. 

Мнѣ  подали  желчи;  проняли  стопы, 

Меня  безпощадно  кусали  клопы; 

Заботы  кусали  меня  наппаче  — 

Я  долженъ  былъ  брать,  да  и  брать  безъ  отдачи, 

Крпвя  п  умомъ,  и  душою  моей  — 

У  юношей  свѣтскихъ,  у  старыхъ  камеи... 

Ну  —  словомъ  —  у  всѣхъ,  что  богато  во  градѣ, 

Я,  кажется,  даже  просплъ  Христа-ради. 

Теперь  я  усталь  на  .тяжеломъ  путп, 

Мнѣ  ношу  хоть  въ  гробъ  бы,  да  только  бъ  снести: 

Прощайте!  Гор-в  мы,  любезные  братья  — 

Сомнѣнья  нѣтъ  —  пріймемъ  другъ  друга  въ  объятья. 

1861. 


—  235  — 


ѴГІІ. 

ЛЪСНАЯ   ТИШЬ. 


Въ  бывалое  время,  въ  года  молодые, 
Вѣнокъ  на  челѣ  я  носплъ,  какъ  другіе; 
Въ  немъ  ярко  просвѣчивалъ  каждый  цвѣтокъ, 
И  былъ  заколдованъ  мой  чудный  вѣнокъ. 

И  всѣ  мой  вѣнокъ  благовонный  хвалили, 

Да  только  вѣичаинаго  пмъ  не  любили: 

Бѣжалъ  я  отъ  злобы  и  желчи  людской 

Нъ  пріютъ  мой  тѣнистый,  нодъ  листвой  лѣсной. 

Въ  лѣсу,  и  въ  лѣсу  —  только  тамъ  и  раздолье! 
Духамъ  и  звѣрямъ  тамъ  просторъ  и  приволье... 
И  Феи,  и  лани  —  крутые  рога  — 
Ко  мнѣ  подходили,  не  чуя  врага. 

Ко  мнѣ  подходили  онѣ  безъ  опаски 
Кроваваго  умысла,  или  острастки: 
Что  я  не  охотникъ  —  почуяла  лань, 
Что  я  не  плачу  философіи  дань, 

И  даже  не  умникъ  —  почуяла  Фея: 
Глупцовъ  онѣ  только  и  любятъ,  жалѣя... 


—  236   — 

Любили  —  присягу  дать  въ  этотъ  готовь  — 
Любили  и  прочія  власти  лѣсовъ. 

Вокругъ  меня  эльфы  порхали  любовно  — 
Воздушный,  веселыіі  народецъ;  но  словно 
Холодною  сталью  пхъ  очи  блестятъ, 
И  смертью  за  мигъ  наслажденья  грозятъ. 

И  майскими  играми,  маііскою  пляской 
Они  меня  тѣпіили;  тѣшили  сказкой 
Про  разныя  шашни  изъ  хронпкъ  лѣсныхъ 
Титаніи...  Много  я  выслушалъ  ихъ. 

Садился  ли  я  надъ  хрустальной  струею 
Источника,  тотчасъ,  веселой  толпою. 
Всплывали  ундины,  красавицы  водъ, 
Въ  <5еребряныхъ,  длпнныхъ  тіокровахъ,  —  и  вотъ 

По  цитрамъ  согласно  онѣ  ударяли 
И  бѣшеный  свой  хороводъ  начинали: 
Мелодія,  позы  —  все  вилося  въ  немъ, 
И  брызгало  звучныиъ  блудящииъ  огнемъ. 

Порою  онѣ  по  смирнѣе  бывали: 
У  ногъ  моихъ  скромною  группой  лежали, 
Головкой  припавъ  на  колѣнп  ко  мнѣ, 
И  нѣли  онѣ,  распѣвали  опѣ 

Романсы  какого-то  тамъ  итальянца, 
О  томъ,  что  ростутъ  гдѣ-то  три  померанца, 
О  томъ,  что  восторгомъ  ихъ  сердце  ироникъ 
И  богоподобенъ,  конечно,  мой  ликъ. 


—  237  — 

И  пѣли...  Но  взбалмашныиъ  смѣхомъ  напѣвы 

Порой  прерывали  дубровиыя  дѣвы, 

Порой  и  вопросомъ:  «   

а 

« II  всѣ  ВЫ  такіе? 

«У  всѣхъ  у  васъ  душп?..  Онѣ  холщевыя, 
«Иль  сшиты  пзъ  кожи,  чтобъ  стало  на  вѣкъ?. . 
«Скажи:  отчего  же  такъ  глупъ  человѣкъ?» 

Отвѣтъ  мой  да  будетъ  пока  неизвѣстенъ; 

Но  —  вѣрьте  —  хоть  смѣхъ  пхъ  и  былъ  не  умѣстенъ. 

Но  —  вѣрьте  —  моею  безсмертной  душой 

Я  твердо  выслушіівалъ  смѣхъ  водяной. 

Ундины  и  ЭЛЬФЫ  хптры  и  любезны, 
Но  гномы  ихъ  болѣе  дюдяыъ  полезны : 
Всегда  человѣку  гномъ  ііскренній  другъ 
И  дѣлаетъ  множество  всякикъ  послугъ. 

Широкая,  длинная,  алаго  цвѣта, 
На  нихъ  эпанечка  красиво  надѣта. 
Я  виду  не  подалъ,  что  знаю  --  зачѣмъ 
Приходится  ноги  пмъ  прятать  совсѣиъ? 

Не  ноги,  а  лапки  у  нихъ,  какъ  у  утки; 
Но  твердо  увѣрены  эти  малютки. 
Что  тайны  пхъ  знать  никому  не  дано  — 
И,  право,  надъ  ними  смѣяться  грѣшно. 

О,  Боже!  да  чѣмъ  же  умнѣе  ихъ  мы-то? 
У  всѣхъ  у  насъ  что  нпбудь  также  сокрыто. 


—  238  — 

И  всѣ  мы,  всѣ  думаешь  также  подчасъ, 
Что  лапокъ  утпныхъ  не  видно  у  насъ. 

Знакомъ  съ  саламандрами  небыль  тогда  я, 
И  мало  о  нихъ  мнѣ  ватага  лѣсная 
Могла  разсказать.  Проносились  они, 
Какъ  тънп  огней,  вь  полуночной  тѣнп. 

И  малы,  и  худы,  какъ  спички,  бѣдняжкп; 
Вь  обтяжку  и  брючкп  на  нихъ  и  рубашки 
Багроваго  цвѣта  сь  пштьемъ  золотымъ; 
Надъ  личикомъ  желтымь,  печальнымъ,  больнымъ, 

На  каждомъ  пзъ  нихъ  золотая  короека 
Съ  рубинами;  каждый  похожъ  на  ребенка, 
А  думаетъ  каждый,  что  онъ  лишь  одпнъ 
На  свѣтѣ  всемощныіі  всему  властелиііъ. 

Вь  огнѣ  не  сгарать  —  это  кунштюі-.ъ  безспорно; 
Но  все  жь  притязанье  малютокъ  задорно: 
Пускай  не  сгарають,  да  все  жь  для  меня 
Они  —  яе  могучіе  духи  огня. 

Я  пальму  ума  отдаю  той  породѣ. 
Которой  есть  вѣрная  кличка  вь  иародѣ  — 
Народъ  говорить  про  нпхъ  такъ:  «Мужпчекъ  — 
Онъ  самъ  съ  ноготокъ,  борода  съ  локотокъ. » 

Откуда  они  —  неизвѣстно...  Сдается, 
Когда  вь  лунномъ  свѣтѣ  пхъ  рой  кувыркнется, 
Что  пляшутъ  и  скачутъ  сморчки  по  лучу... 
Откуда  они  —  ЯП  знать  не  хочу, 

Затѣмъ-что  ко  мнѣ  они  добрыми  были 
И  разной  меня  ь.^ложбѣ  научили: 


—  239  — 

Огонь  заговаривать,  птпцъ  оклпкать, 
Цвѣтокъ-невидпмку  въ  Купалу  пскать. 

Учили,  какъ  въ  звѣздпые  свитки  вчитаться; 

Какъ,   вѣтеръ  взнуздавъ,  безъ  сѣдла   на  немъ  мчаться; 

Какъ  таііиою  силой  рунпческихъ  словъ 

Усопшихъ  въ  ночи  вызывать  пзъ  гробовъ. 

Учили  —  у  дятла  выманивать  свистомъ 
Разрывъ-траву  съ  вѣідими  корнемъ  и  лпстомъ: 
Они  указуютъ  въ  полуночной  мглѣ, 
Гдѣ  клады  съ  зарокомъ  зарыты  въ  землѣ. 

Учили  словамъ,  что  нашептывать  надо. 
Когда  докапаться  удастся  до  клада, 
И  все  объяснили  —  напрасный  урокъ: 
Наука  о  кладах ъ  пошла  мнѣ  не  въ  прокъ. 

По  правдѣ,  тогда  я  доволенъ  былъ  малымъ, 
Оплачивать  нужды  своимъ  каппталомъ 
Я  могъ:  приносили  тогда  каждыіі  годъ 
Воздушные  залкп  мнѣ  вѣрньш  доходъ. 

О,  милое  время!  блаженные  годы! 
Когда  предо  мною  вились  хороводы 
УНДИНЪ  пли  ЭЛЬФОВЪ  подъ  сѣнью  лѣсовъ. 
При  вѣчныхъ  проказахъ  малютокъ  духовъ. 

О,  милое  время!  когда  легкой  аркой 

Изъ  вѣтвей  пахучпхъ  и  зелени  яркой 

Свивались  деревья,  —  и  я  лпковалъ, 

И  я,  увѣнчанный,  подъ  сводъ  ихъ  вступалъ. 

1 
То  милое  время  —  оно  ужь  сокрылось, 

И  все  съ  той  блаженной  поры  пзмѢпіілось, 


—  240  — 

Давно  измънилося  все  —  и,  увы! 
Похищееъ  вѣнокъ  у  меня  съ  головы. 

Похищенъ  вѣнокъ  у  меня;  я  не  знаю, 
Какъ  это  случилось,  но  я  изнываю, 
И  вянетъ,  и  вянетъ  мой  жизненный  цвѣтъ, 
И  будто  души  у  души  моей  нѣтъ. 

Нѣтъ  эльФовъ  въ  лѣсу:  по  тапнственнымъ  логамъ 
Я  слышу  лаіі  стаи  съ  охотнпчьимъ  рогомъ; 
Лань  прячется  въ  чащу  и,  страха  полна, 
Тамъ  лижетъ  кровавый  раны  она. 

И  гдѣ  «мужички  съ  ноготокъ?»  Безъ  сомнѣнья, 
Забилися  въ  трещины  скалъ  съ  огорченья. 
Къ  друзьямъ  мопмъ  маленькпмъ  слѣдъ  я  сыскалъ. 
Да  счастье  съ  вѣнкомъ  на  пути  потерялъ. 

Гдѣ  Фея  съ  улыбкой  своей  благосклонной, 
Съ  волной  золотистыхъ  кудрей  благовонной? 
Обитель  ея,  крѣпкій  дубъ  —  обнаженъ 
Отъ  листьевъ  и  въ  жертву  вѣтрамъ  обреченъ. 

Печальнѣе  Стикса  ручей  и  стремнина; 
Сидитъ  на  пустынномъ  прибрежьѣ  ундина, 
Блѣдна  и  недвижна,  какъ  каменный  ликъ, 
Что  съ  грустью  на  грудь  головою  поникъ. 

Какъ  другъ,  приближаюсь  я  къ  ней  съ  состраданьемъ, 
Но  смотритъ  она  на  меня  съ  содраганьемъ  — • 
И  быстро  скрывается  въ  чащв  вѣтвей, 
Какъ  будто-бы  прпзракъ  прпвидѣлся  ей. 

1859. 


—  241 


ТХ. 


АНГЕЛАМЪ-ХРАНИТЕЛЯМЪ. 


Что  мигь  —  опъ  все  ближе  п  ближе  ко  мнѣ, 
Тотъ  всаЬнит  потёмныЫ  на  бѣломб  конѣ; 
Я  слышу  —  по  частому  звуку  копытъ  — 
На  полеыхъ  рысяхъ  онъ  за  иною  спѣшитъ. 
Умчитъ  онъ  меня  отъ  Матильды  съ  собою... 
Подумаешь  —  сердце  сожмегся  тоскою. 

Матильда  была  мнѣ  дитёй  и  женой  — 
И  вотъ  ужь  на  свѣтѣ  остаться  одной  — 
Вдовой  и  сироткой  —  приходится  ей, 
Зане  низхожу  я  въ  обитель  тѣней... 
А  бѣдная,  вѣря,  что  мужъ  ея  —  сила, 
Спокойно  на  дружескомъ  сердцѣ  почила. 

О,  ангелы  Божьи!  взываю  я  къ  вамъ! 
Вонмите  рыданьямъ,  вонмите  мольбамъ: 
Изъ  горнихъ  чертоговъ,  съ  эдеискихъ  полей 
Слетите  на  землю  къ  Матильдѣ  моей, 
Щитомъ  некрушимымъ  ее  оградите 
И  ваше  подобіе  въ  ней  охраните! 


46 


—  242   — 

Слезой  вашей  чистой  о  нашихъ  грѣхахъ, 

Тѣмъ  словомъ,  что,  съ  трепетомъ  падая  въ  прахъ, 

Священникамъ  і>ымолвить  можно  однимъ, 

Красой  вашей,  благостью,  всѣмъ  пресвятыиъ  . 

Я  васъ  заклинаю,  небесныя  власти. 

Храните  Матильду  отъ  бѣдъ  п  напасти! 


23  іюля  1860. 


—  243  — 


X. 

МОРСКОЙ  ПРИЗРАКЪ. 


я  свѣсился  за  корабельный  бортъ 

И  всматрпваться  сталъ  повитыыъ  грезой  окояъ 

Во  глубь  воды,  прозрачной,  какъ  кристаллъ, 

И  проникалъ  я  взоромъ  глубн^е,  глубже  — 

Такъ  глубоко,  что  іізъ  морскаго  лона  — 

Сначала,  какъ  дымящійся  туманъ, 

Потомъ  яснѣй,  яснѣе  и  цвѣтнѣе  — 

Ноднялись  башни,  купсш  церквей, 

И  наконецъ,  облитый  свѣтомъ  солнца, 

Всплылъ  цѣлый  старый  нидерландскій  і  ородъ, 

Толпой  народа  шумно -оживленный. 

Вотъ  альдерманы  важные  идутъ, 

Всѣ  въ  черныхъ  мантіяхъ  и  съ  Фризами  на  шеѣ. 

Съ  почетной  цЪпью,  съ  длинной,  длинной  шпагой; 

Ихъ  лица  также  вытянулись  длинно. 

Идутъ  они  по  площади  кипучей 

Къ  высокой  лѣстницѣ  ратуши, 

Гдѣ  изваянья  царственныя  строго 

Стоятъ  на  стражѣ  съ  скиптромъ  и  мечемъ. 


—  244  — 

Неподалеку,  передъ  рядомъ  зданій, 
Гдѣ  свѣтятъ  ярко  зёркальныя  окна, 
Подъ  тѣнію  густою  липъ  зеленыхъ, 
Острижееныхъ  искусно  въ  пирамиды, 
Гуляютъ,  платьемъ  шелковымъ  шумя, 
Дѣвицы  молодыя.   Станъ  ихъ  гибокъ; 
Цвѣтутъ  здоровьемъ  личики  у  нихъ; 
Всѣ  въ  черныхъ  шапочкахъ — таковъ  уже  обычай; 
У  всѣхъ  струятся  кудри  золотыя. 
Въ  пспанскихъ  одѣянькхъ  удальцы 
,   Проходятъ  мимо  ихъ  съ  поклономъ,  подбоченясь; 
Старухи  въ  темныхъ  платьяхъ,  съ  узкимъ  лифомъ, 
Со  святцами  и  четками  въ  рукахъ, 
Спѣшатъ  толпой  къ  высокому  собору, 
Куда  зовутъ  пхъ  колокольный  звонъ 
И  звуки  загремЁвшаго  органа. 

И  самозіу  мнѣ  западаетъ  въ  душу 
Таинственный  и  отдаленный  звукъ; 
Тоскливое  волненіе  сжимаетъ 
Мнѣ  сердце,  исцѣленное  едва. 
Я  чувствую,  какъ  злыя  раны  сердца 
Лобзаютъ  страстно  милыя  уста  — 
И  поцѣлуями  ихъ  вновь  разбередили: 
Горячая  и  алая  струя. 
За  каплей  капля,  полилася  въ  море, 
Въ  глубокій  городъ,  на  высокіп  домъ. 
На  старый  домъ,  гдѣ  нѣтъ  живой  души. 
Лишь  подъ  окошкомъ  нижняго  жилья 
Задумчивая  дѣвушка  сидитъ, 
Склонившися  на  ручку  головою, 
Какъ  бѣдное,  забытое  дитя... 


—  245  — 

И  знаю  я,  давно  тебя  я  знаю, 
О  бѣдное,  забытое  дитя! 

й  такъ  глубоко,  такъ  глубоко  въ  ыорѣ 

Скрываешься  теперь  ты  отъ  меня 

Изъ  дѣтскаго,  пустаго  своенравья! 

И  всплыть  на  верхъ  ты  болѣе  ее  можешь, 

И  здѣсь  ты  бродишь  цѣлыя  столѣтья, 

Чужая  межь  людьмрі,  тебѣ  чужими, 

Межь-тѣмъ  какъ  я,  съ  растерзанной  душою.     , 

Тебя  по  свѣту  цѣлому  искалъ, 

И  все  ііск:)лъ,  и  все  пскалъ  тебя, 

Всегда-любимая,  утраченная  мною 

И  наконецъ  найденная  опять! 

Нашелъ  тебя,  и  снова  я  смотрю 

На  милый  образъ,  нѣжную  улыбку. 

На  умные  и  свѣтлые  глаза... 

И  никогда  съ  тобой  я  не  разстанусь: 

Спѣшу  къ  тебѣ  туда  —  туда,  на  дно, 

И  съ  жаркими  объятьями  бросаюсь 

Во  морскую  глубь  —  къ  тебѣ,  къ  тебъ  на  сердце. 

И  хорошо,  что  за  ногу  успѣлъ 
Меня  схватить  и  оттащить  отъ  борта 
Нашъ  капитанъ,  сказавъ  съ  улыбкой  злою: 
«Да  что  вы,  докторъ!  чорту  что-ли  братъ?» 

1859. 


—  246  — 


XI. 

АПОЛЛОНЪ. 


1. 


Надъ  самымъ  обрывомъ  обитель  стоить; 

Репнъ  мимо  несется,  какъ  птица; 
И  сквозь  монастырской  рѣшетки  глядитъ 

На  Рейнъ  молодая  бѣлица. 

На  Реинѣ,  вечерней  зарей  облита, 
Колышется  шлюпка;  цвѣтами 

Пестрѣетъ  на  парусѣ  гордомъ  таФта; 
Обвѣшана  мачта  вѣнками. 

Кудрявый  красавецъ  стоить  надъ  рулемъ, 
Какъ  образъ  антпчнаго  бога; 

Пурпурная  тога  надѣта  па  немъ, 
И  вышита  золотомъ  тога. 

У  ногъ  его  девять  богинь  возлежать  — 
Изь  мрамора  вылиты  лики; 


-  247  — 

Ихъ  стройный  Формы  призывно  сквозятъ 
Подъ  складками  легкой  туники. 

Кудрявый  красавецъ  поетъ  про  любовь, 
На  сладостной  лирѣ  играетъ... 

Горитъ  у  бѣлицы  встревоженной  кровь 
И  къ  сердцу  ключемъ  прпкппаетъ. 

И  крестится  разъ  она  —  разъ  и  другой; 

Но  бѣдной  и  крестъ  не  помога, 
И  жметъ  ей  своей  безоощадыоіі  рукой 

Болѣзненно  сердце  тревога. 


2. 


«Я  богъ  всесильный  музыки; 

Повсюду  я  прославленъ; 
Мнѣ  на  Парнассѣ,  въ  Греціи, 

Издревле  храмъ  поставленъ. 

«Да,  на  Парнассѣ,  въ  Греціи, 

Я  возсѣдалъ  и  пѣнью 
Внималъ  у  струй  Касталіп, 

Подъ  кипарисной  тѣнью. 

«Порой  со  дщерями  дѣля 
Торжественные  хоры: 

Звучали  всюду  ля-ля-ля 

И  смѣхъ  и  разговоры, 

А  между  тѣмъ  —  тра-ра,  тра-ра  — 
Гремѣлп  звуки  рога: 


• 


—  248  — 

Въ  лѣсу  охотилась  сестра, 
Горда  п  быстронога. 

«Не  знаю,  какъ  случалося. 
Но  —  только  освѣжали 

Уста  струп  Касталіи  — 
Уста  мои  звучали: 

«Я  Еѣлъ,  невольно  слухъ  маня, 
Невольно  лира  пѣла, 

Какъ  будто  Даона  на  меня 

Тогда  сквозь  лавръ  глядѣла. 

«Я  пѣлъ  —  лились  азіброзіей 
Мопхъ  напѣвовъ  волны, 

И  были  звучной  славою 
Земля  и  небо  полны. 

•Лѣтъ'  съ  тысячу  изъ  Греціи 

Я  изгнанъ...  Миновалось... 

Но  сердце  —  сердце  въ  Греціи 
Возлюбленной  осталось...» 


3. 


Въ  одѣяніе  бѣгинокъ  — 
Въ  эпанечку  съ  капюшономъ 
Изъ  грубѣйшей  черной  саржи 
Вся  закуталась  бѣлпца, 

И  идетъ  она  поспѣпшо 
По  голландской  по  дорогѣ, 


—  249  ~ 

Вдоль  по  Рейну,  и  поспѣшно 
Каждыхъ  встрѣчныхъ  опрошаетъ: 

«Не  видалп-ль  Аполлона? 
Онъ  одѣтъ  въ  пурпурной  тогѣ; 
Сладко  онъ  поетъ  подъ  лиру: 
Онъ  кумиръ  мои  вожделѣнный». 

Но  ни  кт5  не  отвѣчаетъ: 
Кто  спиною  повернется. 
Кто  въ  глаза  ей  захохочетъ. 
Кто  прошепчетъ  ей:  «бѣдняжкаі» 

Но  дорогу  переходитъ 
Ей  старикъ;  онъ  весь  трясется; 
Цифры  въ  воздухѣ  выводить 
И  поетъ  гнусливо  что-то. 

За  спиной  его  котомка; 
На  макушкѣ  трехъ-уго.іьный 
Колпачекъ;  лукаво  щурясь, 
Внемлетъ  онъ  рѣчамъ  бѣлицы: 

«Не  видалп-ль  Аполлона? 
Онъ  одѣтъ  въ  пурпурной  тогѣ; 
Сладко  онъ  поетъ  подъ  лиру: 
Онъ  кумиръ  мой  вожделѣнный ». 

Головой  качая  дряхлой, 
Отвѣчалъ  онъ  ей  подробно, 
И  забавно,  при  отвѣтѣ, 
Дергалъ  острую  бородку: 


—  250  — 

—  Не  видалъ-ли  Аполлона?    ~ 
Отчего  жь  его  не  видѣть? 

Я  видалъ  его  не-рѣдко 

Въ  амстердамской  синагогѣ. 

—  Онъ  служилъ  тамъ  запѣвалой, 
Прозывался  Раббп  Фебишъ  — 
Аполлонъ  на  пхъ  нарѣчьѣ; 

Но  кумиромъ  мнѣ  онъ  не  былъ. 

—  Ну,  и  пурпурную  тогу 
Также  знаю;  славный  пурпуръ: 
Но  восьми  Флорпновъ...  только 
Недоплачено  полсуммы. 

—  А  родитель  Аполлона, 
Моисей,  прозвапьемъ  Итчеръ  — 
Всякой  всячины  обрѣзчпкъ... 

И  конечно,  ужь  червонцевъ. 

—  Мать  приходится  кузиной 
Зятю  нашему...  Торгуетъ; 
Огурцовъ  у  ней  соленыхъ 

й  ветошекъ  разныхъ  много. 

—  Сына  врядъ-ли  очень  любятъ. 
Славный  онъ  игрокъ  на  лирѣ; 

Но  играть  гораздо  лучше 

Онъ  привыкъ  въ  тароко  и  въ  ломбе2)б. 

—  Ну,  п  вольница  при  этомъ: 
Потер ялъ  не  давно  мѣсто; 


—  251  — 

'Встъ  свинину;  бродить  съ  трупной 
Нарумянениыхъ  актеровъ. 

—  И  по  ярмаркамъ  онъ  съ  ними 
ІІредставляетъ  въ  балагапахъ 
Арлекина,  ОлоФерна 

И  царя  Давида  даже. 

—  Говорятъ,  царя  Давида 
Представляетъ  онъ  удачно, 
И  псалмы  поетъ  па  ветхомъ 
Іудеыскомъ  діалектѣ 

—  Въ  Амстердаиѣ,  проигравшись 

Въ  пухъ  и  въ  прахъ  въ  пгорномъ  домѣ, 
Набралъ  музь  теперь  и  съ  ними 
Разъѣзжаеть   Аполлономь. 

—  Ту,  которая  по  толще, 
И  вѣнокъ  лавровый  носить, 
И  визжптъ,  зовутъ  подруги, 
Да  и  всѣ:  Зеленой  Свинкой. 


1859. 


-   252 


XII. . 

ЦАРЬ  РАЛШСЕНИТЪ. 


Только  къ  дочерп  вошелъ 
Царь  въ  чертогп  золотые  — 
Засмѣялась  п  царевна, 
И  рабьши  молодыя. 

Засмѣялись  II  арабы; 
Даже  евнухамъ  потѣха; 
Даже  муміп  и  сфпнксы 
Чуть  не  лопнули  со  смѣха. 

Говорить  царевна:  «Вора 
Я  поймала,  да  слукавплъ: 
Хвать  его,  а  онъ  въ  рукѣ  мнѣ 
Руку  мертвую  оставплъ. 

«Поняла  его  теперь  я  — 
Онъ  и  ловокъ,  и  не  робокъ; 
Крадетъ  мимо  всѣхъ  задвпжекъ, 
Всѣхъ  замковъ,  крючковъ  и  скобокъ. 


—  253  — 

«У  него  есть  ключъ  волшебный, 
И  когда  прійдетъ  охота, 
Отпираетъ  имъ  онъ  двери 
И  рѣшетки  и  ворота. 

«Я  не  дверь  вѣдь  запертая  — 
И  хоть  кладъ  твой  сберегала. 
Да  и  свой-то  кладъ  дѣвичій 
Ныньче  ночью  прогадала». 

Такъ  съ  отцомъ  царевна  шутить  — 
И  порхаетъ  по  чертогу; 
Снова  эвнухи  и  слуги 
Разсмѣялпсь  по  немногу. 

А  на  утро  цѣлый  МемФисъ 
Засмѣялся;  къ  крокодиламъ 
Вѣсть  дошла  —  и  тѣ  всей  пастью 
Засмѣялися  надъ  Ниломъ, 

Какъ  на  нильскомъ  на  прибрежьи 
Сталъ  глашатай  —  съ  нимъ  и  свита  — 
И  прочелъ,  при  звукахъ  трубныхъ, 
Онъ  рескрпптъ  отъ  Раипсенита. 

"Рампсенитъ,  царь  надъ  царями 
И  владыка  надъ  Египтомъ 
Вѣрноподданнымъ  любезнымъ 
Возвѣщаетъ  симъ  рескриптомъ: 

«Въ  ночь  на  третіе  іюня 
Тысяча...  такое  лѣто 


—  254  — 

Передъ  Рождествомъ  Христовымъ 
Вотъ  когда  случплось  это  — 

«Изъ  сокровпщнпцы  нашей 
Тать  похитилъ  непонятно 
Много  камней  драгоцѣнныхъ, 
И  потомъ  неоднократно 

«Похищалъ.  За  тѣмъ-то  на  ночь, 
Предъ  казной  у  самой  двери, 
Нашу  дщерь  мы  положили; 
Но  не  дался  тать  п  дщери. 

-  «Прекратить  татьбу  желая, 
А  притомъ  —  для  возвѣщенья 
Симнатіи  нашей  къ  татю 
И  любви  и  уваженья  — 

«Нашу  дщерь  ему  въ  супруги 
Отдаемъ  безпрпкословно, 
И  наслѣдникомъ  престола 
Признаемъ  его  любовно. 

Ліо,  какъ  будущаго  зятя 
Мѣсто-жительства  безвѣстна  — 
Сей  рескрипт ъ  ему  объявить 
Нашу  милость  повоемѣстно. 

«Января  второе,  въ  полдень, 
Въ  лѣто  —  тысяча...  такое 
Нередъ  Рождествомъ  Христовымъ. 
КЬатрзеиІиз  гех.    Мероэ». 


—  265  — 

Тать  былъ  избранъ  царскимъ  зятемъ, 
По  прямымъ  словаиъ  рескрипта, 
А  по  смерти  Рампсенпта 
Вѣнчанъ  былъ  цареиъ  Египта. 

Онъ  царилъ,  какъ  и  другіе; 
И  искусства  процвѣтали, 
И  торговля...  Нѣтъ  сомнѣеья, 
Что  при  немъ  не  много  крали. 


21  октября  1860. 


—  256  — 


XIII. 

ФИРДУСИ 

1. 

Кто  о  чемъ...  бѣднякъ  заводптъ 
О  томанѣ  *)  рѣчь  —  конечно 
О  серебряномъ  томанѣ, 
О  серебряномъ,  не  больше. 

Но  въ  устахъ  владыки,  шаха  — 
На  вѣсъ  золота  томаны: 
Шахъ  томаны  принимаетъ 
Й  даруетъ  —  золотые, 

Такъ  привыкли  дузіать  люди, 
Также  думалъ  п  Фпрдуси, 
Сочинитель  пресловутой, 
Обожествленной  «Шахъ-Намев. 

По  приказу  шаха,  эту 
Героическую  пѣсню 
Написалъ  онъ;  по  томану 
Шахъ  за  каждый  стихъ  назначилъ. 


*)  Серебряная  и  золотая  монета  на  востокѣ. 


—  257  — 

Ужь  семнадцатую  весну 
И  цвѣла  и  блёкла  роза, 
И  надъ  ней  нѣмѣла  пѣсня 
Соловья,  ея  любимца. 

Въ  это  время  сочинитель. 
За  станкомъ  тревожной  мысли, 
Днемъ  и  ночью  неустанно 
Ткалъ  коверъ  громадный  пѣсни 

Да,  громадный:  стихотворецъ 
Вткалъ  въ  него  непостижимо 
Басиословіе  отчизны: 
Патріарховъ  Фарсистана, 

Славныхъ  витязей  народныхъ, 
Ихъ  дѣянья,  приключенья, 
И  волшебниковъ,  и  Дивовъ  — 
Все  въ  цвѣтахъ  народной  сказки, 

Все  въ  цвѣтахъ,  и  все  живое, 
Все  проникнутое  блескомъ. 
Облитое,  словно  съ  неба, 
Свѣтомъ  огненнымъ  Ирана, 

Тѣмъ  предвѣчнымъ,  чпстымъ  свѣтомъ, 
Предъ  которымъ,  въ  храмѣ  сердца, 
Позаб'ывъ  коранъ  и  муоти, 
Палъ  пѣвецъ-огнепоклонникъ. 

До  конца  донѣлась  пѣсня, 
А  допѣлась  —  стихотворецъ 


17 


—  258  — 

Шлётъ  ее  немедля  къ  шаху; 

А  стпховъ  въ  ней  двѣсти  тысячъ. 

Такъ  случилося,  что  въ  банѣ, 
Въ  банѣ  Гасны  отыскали 
Сочпнптеля  Фпрдусп 
Шаха  черные  посланцы. 

Каждый  несъ  мѣшокъ  тоыановъ 
И  колѣнопреклоненно 
Положплъ  къ  ногазіъ  Фирдуси, 
Какъ  почетную  награду. 

Онъ  —  къ  мѣшкамъ  —  скорѣе  тронуть 
Тотъ  металлъ,  которыиъ  взоры 
Такъ  давно  не  любовались  — 
И  отпрянулъ  въ  изуділеньѣ: 

Тѣ  мѣшкп  биткомъ  набпты 
Все  томанами,  да  только 
Все  серебрянымп...  Горько 
Засмѣялся  стихотворецъ. 

Засмѣялся  горько;  деньги 
Раздѣлплъ  онъ  па  трп  части: 
Двѣ  изъ  нихъ  онъ  тотчасъ  отдалъ 
Чернымъ  шаховымъ  посланцамъ, 

Какъ  награду  за  посылку  — 
Далъ  пмъ  по-ровну  обопмъ, 
Третью  часть  слугѣ  онъ  отдалъ, 
За  его  услугу  въ  банѣ. 


—  259  — 

Взя.іъ  онъ  страннпческій  посохъ, 

И  столицу  онъ  покішулъ, 

У  воротъ  ея  стряхнувши 

Пыль  п  прахъ  съ  своихъ  сапдалій. 


« Обманулъ-бы  просто  онъ, 
Какъ  всѣ  люди,  пзъ  пустова  — 
Не  сдержалъ  бы  просто  слова, 
Я-бы  не  былъ  разсерженъ. 

Я  сержуся  на  него 
За  два  смысла  обѣщанья; 
А  коварство  умолчанья 
Оскорбительнѣй  всего. 

Величавъ,  краспвъ,  высокъ, 
Онъ  казался  исполиномъ 
Передъ  каждымъ  властелпномъ. 
Для  кого  престолъ  — ■  вершокъ. 

Правды  гордый  мужъ,  блеснулъ, 
Словно  солнце,  онъ  надъ  нами, 
Сжегъ  огнистыми  лучами 
Душу  мнѣ  —  и  обманулъ». 


3. 


Шахъ  Магометъ  оттрапёзовалъ...  Онъ, 
Слава  Аллаху!  вполнѣ  насыщенъ... 


—  260  — 

Въ  сумеркахъ  садъ..   водометы  въ  пгрѣ... 
Шахъ  возлежитъ  на  пурпурномъ  коврѣ. 

Одаль  прислуга  рядами  нѣмыми; 
Шаха  любимецъ  Аезарп  межь  ними. 

Въ  мраморныхъ  вазахъ,  подъ  лѣтнпмъ  лучеиъ, 
Розы  забили  душистымъ  ключемъ; 

Подъ  опахаломъ,  толпой  одалыкъ, 
Пальмы  скрываютъ  зеленый  свой  ликъ; 

И  кипарисы  верхушки  склонили  — 
Грезятъ  о  небѣ  и  землю  забылп. 

Вдругъ  звуки  лютни  плеснули  волной; 
Садъ  встрепенулся  подъ  дивный  ихъ  строй. 

И  встрепенулся  самъ  шахъ  ото  сна: 
«Кѣмъ  эта  пѣсня  была  сложена?» 

Шахъ  дожидалъ  отъ  Анзари  отвѣта  — 
Тотъ  отвѣчаетъ:  «Фирдуси  поэта». 

«Пѣсня  Фирдуси!  —  да  гдѣ-жь  наконецъ»,    . 
Шахъ  вопрошаетъ,  «великій  пѣвецъ?» 

И  отвѣчаетъ  Анзари:  «поэтъ 
Бѣдствуетъ  вотъ-уже  нѣсколько  лѣтъ: 

«Тамъ,  въ  городкѣ  своемъ  маленькомъ,  въ  Тусѣ, 
Ходптъ  за  маленькимъ  садомъ  Фирдуси». 

Шахъ  Магоиетъ  помолчалъ  съ  добрый  часъ; 
Послѣ  Анзари  даетъ  онъ  приказъ: 


—   261  — 

«Слушай!  скорѣй  на  конюшню  пдп: 
Сотню  муловъ  изъ  нея  выводи 

«И  полусотню  верблюдовъ.,.  Навьючишь 

Бсѣмъ,  что  услышишь  и  что  ты  получишь. 

ч 

«Прежде  всего  ты  навьючишь  на  нихъ 
Цѣлыя  кипы  одеждъ  дорогихъ; 

«Утвари  рѣдкія,  гдѣ-бы  металлъ 
Смѣло  оспаривалъ  кость  и  кораллъ; 

«Кубки  и  чаши  литыя,  а  то-же 
Лучшія  выборки  барсовой  кожи;    ' 

«То-же  п  шали,  ковры  и  парчи, 
Все,  что  наткали  мнѣ  за  годъ  ткачи. 

«Не  позабудь  ты,  тороча  вьюки, 
Вмѣстѣ  съ  оружьемъ  вложить  чепраки; 

«Не  позабудь  ты  прпбавить  въ  избыткѣ 
Яства,  въ  сосудахъ  надежныхъ,  напитки, 

«Тортовъ  мпндальныхъ,  конФектъ,  ппрожковъ, 
Всѣхъ,  сколько  знаешь,  и  всякпхъ  сортовъ. 

«Также  возьми  ты  съ  конюшни  моей 
Дюжину  лучшпхъ  арабскихъ  коней; 

«Выбери  столько-жь  невольепковъ  чёрныхъ, 
Бронзовыхъ  цвѣтомъ,  въ  работъ  упорныхъ. 

«Всѣмъ  этимъ  скарбомъ  н  этимъ  добромъ  — 
Ты  предъ  Фпрдуси  ударишь  челомъ 


—  262  — 

«Именемъ  шаха...»  Аіізари  готовъ; 

Взялъ  онъ  съ  конюшни  верблюдовъ,  мулбвъ, 

Взялъ  п  дары,  не  замедливши  срокомъ, 
(Цѣлая  область  нлатилась  оброкомъ). 

Третіи  сутки  еще  не  прошли, 
Былъ  отъ  столицы  Анзари  вдали, 

И  направлялъ  по  пустынѣ  на  стань 
Пурпурнывіъ  зпаменемъ  своп  караванъ. 

Черезъ  недѣлю,  вечерпеіі  порою, 

Въ  Тусѣ  былъ...  Городъ  .тежалъ  подъ  горою. 

Трубы  и  бубны,  кимвалъ  и  тимпанъ! 

Съ  шумомъ  и  съ  пѣспеіі  вошелъ  караванъ. 

«Ля-илля-илль-Алла! »  слышится  крикъ  — 
Съ  запада  ввелъ  караванъ  проводшшъ... 

А  на  востокъ  растворилися  въ  Тусѣ 
То-же  ворота  —  для  трупа  Фврдусп... 


1859. 


263  — 


XV 


ФИТЦЛИП5Ц.ІИ. 


Ргаіиіііит. 

Это  вотъ  —  Америка! 
Это  —  новый  свѣтъ  безспорно, 
Не  теперешніп,  что  вянетъ, 
Обогнавъ  Европу  сразу. 

Это  точно  новый  свѣтъ, 
Какъ  Кулумбомъ  Христовалемъ 
Поднять  онъ  изъ  океана. 
Весь  еще  онъ  свѣжъ  и  влаженъ; 

Весь  еще  въ  жемчужныхъ  капляхъ, 
Что  летятъ  цвѣтистой  пылью 
Подъ  лобзаньемъ  жаркимъ  солнца. 
Какъ  онъ  молодъ  этотъ  свѣтъ! 

Нѣтъ,  романтики  кладбища, 

Нѣтъ  въ  немъ  старыхъ  грудъ  развалинъ, 


—  264  — 

Нѣтъ,  подъ  плесенью  символовъ, 
Париковъ  окаменѣлыхъ. 

Изъ  здоровой  почвы  смѣло 
Исполинскія  деревья 
Поднялися  —  не  страдаетъ 
Ни  одно  спинной  сухоткой. 

На  вѣтвяхъ  больпіія  птицы  — 
Перья  съ  радужнымъ  отлпвомъ; 
Важно  длинные  носы 
Изогнулпся;  глазами, 

Какъ  очки  въ  оправѣ  черной, 
Внизъ  глядятъ  онѣ,  качаясь, 
И  молчатъ;  но  вдругъ  крикливо 
Начинаютъ  лепетать, 

Словно  кумушки,  всѣ  вмѣстѣ. 
Что  лепечут ъ  —  я  не  знаю, 
Хоть  языкъ  и  знаю  птпчій 
Я  не  хуже  Соломона, 

У  котораго  всѣхъ  женъ 
Было  съ  тысячу,  который 
Зналъ  всѣ  птичьи  языки, 
И  ни  только  что  живыя. 

Даже  мертвыя  нарѣчья.     ^ 
Новый  климатъ  и  цвѣты 
Также  новые,  и  новый 
Разлпваютъ  ароматъ  — 


—  2Гі5  — 

Дикій,  жгучіи:  сладострастно 
Онъ  щекочетъ  обоняпье... 
Не  могу  никакъ  припомипть, 
Гдѣ  я  слышалъ  этотъ  запахъ? 

Можетъ  быть,  на  Ридженъ-Стритѣ 
Въ  золотпсто-жёлтыхъ  ручкахъ 
Той  яванки  гибко-стройной, 
Что  всегда  цвѣты  жевала? 

Можетъ  быть  и  въ  Роттердамѣ 
Подлѣ  статуи  Эразма,      ' 
Гдѣ  въ  таинственной  алеѣ 
Скрыта  вафельная  лавка. 

Но  пока  въ  недоумѣньп 
Я  гляжу  па  новый  свѣтъ, 
Самъ  я  новый  свѣтъ  пугаю 
Чуть  не  больше:  обезьяна, 

Увидавъ  меня,  со  страхомъ 
Такъ  п  кинулась  въ  кусты 
И  кричитъ:  «Ужасный  призракъ! 
Старо свѣтскій,  страшный  призракъ!» 

Не  пугайся,  обезьяна! 
Я  совсѣмъ  не  привидѣнье  — 
Я  покорный  и  послушный 
И  приверженный  сынъ  жизни. 

Но,  затѣмъ-что  такъ  давно 
Я  вожуся  съ  мертвецами, 


—  26С  — 

Я  пріёмы  кой-какіе 
Перенялъ  отъ  нихъ  невольно. 

Въ  наплучшіе  года 
Я  скрывался  по  коФеіінямъ, 
Романтпческпмъ  вертепамъ 
И  подобнымъ  катакоыбамъ. 

Не  пугаііся,  обезьяна! 
Ты  мнѣ  нравпшься,  за  т6-что 
У  тебя  на  безволосой, 
Оголенной  кожѣ  сзади  — 

Мной  любимые  цвѣта: 

Черный,  красный,  золотистый... 

Я  при  нихъ  припоминаю 

Съ  грустью  знамя  Барбароссы. 

і. 

На  челѣ  носплъ  онъ  лавры. 
На  ногахъ  носилъ  онъ  шпоры 
Золотыя:  хоть  и  не  былъ 
Ни  герой  онъ,  и  ни  рыцарь. 

Былъ  онъ  шапки  атаманомъ; 
Но  въ  священной  книгъ  славы 
Дерзновенною  рукою 
Врѣзалъ  дерзко  имя:  Кортецъ — 

И,  подъ  именемъ  Колумба, 
Врѣзалъ  такъ  его  глубоко. 
Что  на  школьной  лавкѣ  школьникъ 
Слышитъ  вмѣстѣ  оба  имя. 


—  207  — 

За  Колумбомъ  Христовалемъ 
Говоря:  —  Фернандо  Кортецъ, 
Онъ  его  велпкпмъ  мужемъ 
Ставіітъ  рядомъ  въ  Пантеонѣ 

Міра  новаго  съ  Колумбомъ. 
Тяжела  судьба  героя, 
Если  долженъ  онъ  помыслить 
Передъ  смертью,  что  въ  потомствѣ 

Станетъ  рядомъ  съ  проходимцемъ. 
Лучше  быть  безвѣстнымъ  міру, 
Чѣзіъ  въ  сообществѣ  позорномъ 
Завѣщать  потомству  имя. 

Христоваль  Колумбъ  конечно 
Былъ  героемъ:  духъ  его 
Свѣтелъ  былъ,  какъ  солнце  свѣтло. 
Да  и  щедръ  онъ  былъ,  какъ  солнце: 

Много  геніевъ  дарили 
Міру  много,  но  Колумбъ   , 
Одарилъ  міръ  цѣлымъ  міромъ, 
Что  Америкой  зовётся. 

Дверь  земной  темницы  людямъ 
Отворить  онъ  былъ  не  въ  силахъ. 
Но  съумѣлъ  темницу  шире 
И  длпннѣе  цѣпи  сдѣлать. 

Человѣчество  Колумбу 

Вѣкъ  должно  быть  благодарно: 


—   268  — 

Ужь  не  только  что  въ  Европѣ, 
Да  II  въ  АФрикѣ  оно, 

Да  п  въ  Азіи  устало. 

Былъ  Колумба  выше  геній, 

Но  вѣдь  это  былъ,  кто  людямъ    - 

Душу,  иебо  далъ  п  Бога. 

У  него  отецъ  Амримомъ 
Мать  Эхобеѳъ  прозывалась; 
Самъ  онъ  звался  Моисеемъ: 
Онъ  и  есть  тотъ  мощный  геніі. 

Но,  Пегасъ  моіі,  не  годится 
Слпшкомъ  долго  оставаться 
Намъ  съ  Колуибомъ:  ждетъ  сегодня 
Насъ  другоіі;  Фернандо  Кортецъ. 

Расправляй  цвѣтныя  крылья, 
Конь  крылатый,  п  помчимся 
Мы  съ  тобою  въ  новый  свѣтъ, 
Въ  Мехпканскія  долины. 

Ты  умчишь  меня  въ  тотъ  городъ, 
Гдѣ  кацикомъ  Монтезуыой 
Такъ  радушно  п  такъ  честно 
Были  приняты  испанцы. 

И  не  только  кровъ  п  пищу, 

Въ  изобиліи  несмѣтномъ, 

Далъ  кацпкъ  пришельцамъ  чуждымъ. 

Но  и  цѣнные  подарки: 


—  269  — 

Перлы,  золото  литое, 
Самоцвѣтные  каменья  — 
Все  доказывало  щедрость 
Мехпкангкаго  владыкп. 

Этотъ  дикііі,  этотъ  грубый, 
Въ  тьмѣ  блуждающій  язычникъ, 
Еще  вѣрилъ  въ  честь  и  совѣсть, 
Въ  святость  правъ  гостепріимства. 

Онъ  съ  монаршей  лаской  принялъ 
Приглашепіе  на  праздникъ, 
Что  испанцы  затѣвалп, 
Въ  честь  его,  въ  озёрномъ  заикѣ. 

И  съ  придворными  своими, 
Благосклоненъ  и  довѣрчивъ, 
Прибылъ  онъ  въ  испанскій  замокъ, 
Гдѣ  былъ  встрѣченъ  трубнымъ  звукомъ. 

Какъ  піэса  называлась, 
Я  не  знаю.  Можетъ  быть: 
«Честь  испанская»;  но  авторъ 
Звался'  донъ  Фернандо  Кортег^ь. 

Подалъ  знакъ  онъ  —  и  внезапно 
На  кацика  нападаютъ 
И  заложникомъ,  въ  оковахъ, 
Оставляютъ  въ  крѣпкомъ  замкѣ. 

Но  погпбнулъ  Монтезума  — 
И  разрушена  плотина. 


—  270  — 

Защищавшая  пришельцевъ 
Отъ  народной  правой  мести. 

Какъ  подъ  бурей  море,   страшно 
Все  кругомъ  заколыхалось, 
И  стремительно  на  замокъ 
Полились  людскія  волны. 

Хоть  испанцы  отражали 
Каждый  шгурмъ;  но  ежечасно  — 
Новый  приступъ,  п  борьба 
Утомительною  стала. 

А  со  смертью  Монтезумы, 
Истощились  и  припасы: 
Стали  меньше  раціоны; 
Лица  сдѣлалпсь  длпннѣе; 

И  понурясь,  другъ  на  друга 
Сиотрятъ  мрачные  испанцы, 
И  со  вздохомъ  вспомпнаютъ 
Объ  отечествѣ  любезномъ  — 

Этой  родинѣ,  гдѣ  громко 
Раздается  звояъ  церковный, 
И  кипптъ  па  очагѣ 
Мирно  .011еа-роІп(іа>',' 

Густо  смазанная  тѣстомъ, 
А  подъ  нпмъ  шипятъ  лукаво 
И  щекочутъ  носъ  сосиськи 
Съ  вселюбезнымъ  чеснокомъ. 


—  271  — 

Собрался  совѣтъ  военный  — 
И  рѣшпли  отступленье, 
Такъ,  чтобъ  съ  первою  зарёю 
Войско  йзъ  города  вышло. 

Выпдти  было  и  легко, 
При  умѣньи  полководца, 
Да  до  берега  достигнуть 
Непомѣрно  было  трудно. 

Городъ  Мехико  —  озёрный, 
И  лежитъ  на  острову, 
По  средпнѣ  волпъ  шумящихъ, 
Онъ  твердыней  водяной. 

Сообщенье  съ  берегами  — 
На  паромахъ,  п  на  лодкахъ, 
По  мостаиъ  на  крѣпкпхъ  сваяхъ; 
Островки  —  сухіе  броды. 

Передъ  солнечнымъ  восходомъ 
Въ  путь  свой  тронулись  испанцы: 
Пе  гремѣлп  барабаны, 
Не  трубили  трубы  зорю. 

Чтобъ  хозяевъ  не  тревожитъ. 
Посреди  пхъ  сладкой  дрёмы, 
(А  нндійцевъ  за  сто  тысячъ 
Было  въ  Мехико  тогда) 

Были  вѣжливы  испанцы. 
Но  про  вѣжливость  хозяевъ 


—  272  — 

Позабыли:  раньше  ихъ 
Подаялися  мехиканцы. 

По  мостамъ  и  по  поромамъ, 
И  по  бродамъ  сталп  тучей, 
Чтобъ  напутственным  ъ  поклономъ 
Проводить  гостей  любезныхъ. 

По  мостамъ,  паромамъ,  бродамъ  - 

Гей!  —  попойка  началася, 

И  багровое  впно 

Черезъ  край  полилось  въ  волны. 

Но  плечёмъ  къ  плечу  испанцы  — 
И  кровавыхъ  арабесокъ 
Много  панц!.ірь  пхъ  оттпснулъ 
На  инді.яскихъ  голыхъ  персяхъ. 

Это  были:  давка,  схватка 
И  рѣзня,  и  долго-долго 
Шумъ  и  крики  замирали 
По  мостамъ,  паромамъ,  бродамъ. 

Краснощекіе  рычали, 
Но  испанцы  бились  молча: 
Имъ  пришлося  шагъ  за  шагомъ 
Завоевывать  дорогу. 

Въ  тѣсной  битвѣ  не  спасало 
Европейское  искусство: 
Огнестрѣлыюе  оружье. 
Шлемы  папцыри  и  конп. 


—  273  — 

Впрочемъ,  многіе  испанцы 
Были  золотомъ  тягчігаы, 
Что  награбплп  недавпо: 
Зтотъ  жёлтый  грузъ  грѣховъ 

Бремепплъ  пхъ  въ  яіаркоГі  схваткѣ, 
Этотъ  дьявольскій  металлъ 
Сталъ  погпбелью  —  не  только 
Для  души,  но  п  для  плоти. 

А  по  озеру  ыежь  тѣзіъ 
Плыли  лодки,  плыли  барки, 
П  стрѣлкп  изъ  ипхъ  стрѣлялп 
По  ыостамъ,  паромамъ,  бродамъ. 

Въ  суматохѣ,  безъ  с(>мнѣнья. 
Попадали  п  въ  свопхъ, 
Но  не  рѣдко  попадали 
И  въ  гидальго  досточтимыхъ. 

На  одиомъ  мосту  свалился 
Юпкеръ  Гастонъ  —  въ  этотъ  день 
Несъ  онъ  знамя,  на  которомъ 
Развѣвался  лпкъ  Пречистой. 

Даже  въ  образъ  попадали 
Метко  выстрѣлы  иидіГщевъ: 
Шесть  ипдіііскпхъ  стрѣлъ  остались 
Въ  саломъ  сердцѣ  у  Мадонны, 

Будто  въ  пятницу  страстную, 
Въ  сердцѣ  Маіаг  йоіогоза, 


18 


— ■  274  — 

На  процессіи  священной, 
Шесть  мечей  позолочённыхъ. 

ІІередъ  смертію  донъ  Гастонъ 
Знамя  передалъ  Гонзальво, 
Но  п  тотъ,  сраженный  смертью, 
Вскорѣ  палъ.  Тогда  самъ  Кортецъ 

Прпнялъ  ту  хоругвь  святую, 
П  держалъ  её  высоко 
Надъ  конемъ,  до  са-мой  ночи, 
Какъ  покончплася  бптва. 

За- сто  шестьдесять  испанцевъ 
Палп;  восемьдесять  слпшкомъ 
Въ  плѣнъ  досталпся  жпвыми 
Мехпканцамъ.  Много  па-смерть 

Было  ранено,  а  вскорѣ 
И  0!Ш  глаза  закрыли 
До  двѣнадцатп  коней 
Отнято  пли  убпто. 

^ 

Накоеецъ,  ужь  въ  вечеру, 
Кортецъ  съ  войскомъ  пстомлённымъ 
Вышли  на  берегъ,  убого 
Кипарпсами  поросшій. 


2. 


День  кровавой,  грозной  бптвы 
Ночь  смѣнила,  но  смѣнпла 


(>ловно  прпзрачгіілмъ  впдѣііьемъ: 
Вдругъ  падъ  Мехико  сто  тысячь 

Золотыхъ  огиеіі  зажглося: 
Вѣтвп,  СВЕТОЧИ,  сосуды 
Со  СМОЛОЙ  душистой  ярко, 
Словно  бѣлый  день,  свѣтили 

На  дворцы,  палаты,  хра^іы 
И  на  кровли  золотыя. 
Между  ними  возвышался 
Храмъ  священный  Фитцлппуцли. 

Строенъ  онъ  пзъ  кирпича 
И  собой  напоыинаетъ 
Онъ  егппетскіе  храмы, 
Или  храмы-исполины 

Вавилона,  Ниневіи, 

Какъ  въ  картпнкахъ  Эяри  Мертинъ 

Пресловутаго  британца: 

Тѣ  жь  широкія  ступени, 

Какъ  и  въ  Мехико,  для  тысячъ... 
И  теперь  па  нихъ  —  толпы 
Дпкихъ  воиповъ,  побѣдой, 
Вмѣстѣ  съ  пальмовыиъ  впномъ, 

Упоённыхъ  ..  Тѣ  ступени 
Всѣ  зигзагомъ  поднялися' 
На  платформу  съ  балюстрадой 
Необъятной  іфовли  храма. 


—  276  — 

Тамъ,  на  жертвенномъ  престодѣ, 
Возсѣдаетъ  Фитцлиауцліі, 
Грозный,  злой  п  кровожадный 
Мехвканокій  богъ  воГшы. 

А  наружность  пресмѣганая: 
Разодѣтъ;  глядптъ  ребёнкомъ; 
И  не  знай,  что  онъ  такое  — 
Вызываетъ  лишь  улыбку. 

По  обѣимъ  сторонамъ 
Стали:  свѣтскіе  —  на  право, 
А  жрецы  —  на  лѣво,  въ  перьяхъ 
И  въ  духовномъ  облаченьи. 

На  ступеняхъ  алтаря 
Возсѣдитъ  столѣтяій  старецъ, 
Безбородый,  безволосый, 
И  въ  пурпур номъ  одѣяньи. 

Это  самый  главный  жрецъ: 
Онъ  ножи  усердно  точитъ 
И  съ  улыбкой,  то  и  дѣло, 
Вверхъ  на  идола  косится 

Фитцлипуцлп  понимаетъ 
Взоръ  служителя,  и  будто 
Самъ  въ  отвѣтъ  ему  моргаетъ, 
Шевелитъ  губами  даже. 

Вдоль  по  жертвепныиъ  ступенямъ 
Храмовые  музыканты  — 


—  277  — 

Кто  оъ  литаврами,  кто  съ  рогомъ. 
Шумъ  и  громъ,  и  трескотня  — 

Шумъ  и  гройгь,  и  трескотня, 
И  поютъ  согласнымъ  хороиъ 
Мехпканцы  свой  «Те  Бейт», 
И  мяукаютъ,  какъ  кошкп  — 

Да,  мяукаютъ,  какъ  кошки, 
Только  той  породы  крупной. 
Что  зовется  тигромъ,  любить 
Не  мышей  ѣсть,  а  людей. 

Только  вѣтеръ  полуночный 
Черезъ  озеро  домчится 
Вплоть  до  берега  —  испанцамъ 
Заскребутъ  на  сердцѣ  кошки. 

Подъ  деревьями  печали  — 
Можетъ  быть,  и  ихъ  печальнѣй  — 
(Імотрятъ  на  городъ  испанцы; 
А  на  озерѣ  весь  городъ 

Окунулся  передъ  ними 
Всѣии  яркими  огнями,  — 
Только  ярче  всѣхъ  зажегся 
Храмъ  громадный  Фитцлипуцли. 

На  платФормѣ  яркой  храма, 
Какъ  на  сценѣ,  не  замедлятъ 
Дать  мистерію  испанцамъ. 
Подъ  трагическимъ  названьемъ: 


—  278  — 

Человіъческал  эюертва. 
Старъ  предметъ  и  въ  область  басни 
Отошелъ:  у  христіаеъ 
Нѣтъ  такихъ  кровавыхъ  зрѣлищъ. 

Но  тогда  у  дикарей 
Только-только  наступало 
Время  грозное  мистерій  — 
Съ  человеческою  кровью. 

И  какая  кровь  была ! 
Хрпстіанская:  ни  разу 
Не  иѣшалась  съ  кровью  гнусной 
Мавровъ,  или  іудеевъ. 

Возликуй  же,  Фитцлипуцлп! 
Много  есть  испанской  крови, 
И  ея  горячимъ  паромъ 
Оросишь  себѣ  ты  ноздри: 

Ныньче,  въ  жертву  для  тебя, 
Перерѣжутъ  всѣхъ  испанцевъ  — 
Цѣлыхъ  восемьдесять  сразу  — 
На  жаркое  для  жрецовъ. 

Потому:  жрецы,  вѣдь,  люди, 
Какъ  и  всѣ,  а  человѣку 
Надо  ѣсть:  онъ  жить  не  можетъ, 
Такъ-какъ  боги,  ароматомъ. 

Чу!  гудитъ  ужь  смертный  бубенъ! 
Чу!  трубптъ  п  рогъ  зловѣщій: 


—  279— 

Возвѣщаютъ,  что  идетъ 
Похоронный  ходъ.  Испанцевъ, 

Всѣхъ  позорно-обнажеиныхъ, 
Со  скрученными  руками, 
Тащатъ  вверхъ,  влекутъ  нещадно 
По  крутымъ  ступенямъ  храма. 

Передъ  лпкомъ  Фитцлппуцли 
Ихъ  склоняютъ  на  колѣни, 
И  плясать,  какъ  скомороховъ, 
Принуждаютъ  пстязаньямъ 

И  такою  звѣрской  пыткой. 
Что  стенапія  страдальцевъ, 
Вопль  и  крикъ  ихъ  заглушаютъ 
Шари-вари  каннибаловъ. 

Горе  публикѣ  прибрежной. 
Горе  Кортецу  съ  дружиной! 
Различили  и  узнали 
Голоса  друзей  они, 

И  на  сценѣ  освященной 
Ясно-ясно  разглядѣли 
Корчи  въ  лицахъ,  имъ  знакомыхъ, 
Острый  еожъ  и  волны  крови. 

И  съ  головъ  всѣ  сняли  шлемы, 
И,  колѣнопреклоненно. 
За  молитвой  по  усопшимъ 
Всѣ  запѣли:  «Ве    ргоіипііів». 


—   280  — 

Вмѣстѣ  съ  прочими  погиоъ 
Также  Раймоидъ  де  Мендоза, 
Сынъ  прекрасной  аббатисы, 
Первой  Кортеца  любвп. 

На  груди  его  примѣтивъ 
Медальонъ,  хранившій  образъ, 
Милый  сердцу,  залился 
Кортецъ  жаркими  слезами, 

Но  отеръ,  вздохнувъ  глубоко, 
Слезы  жёсткою  перчаткой, 
И  запѣлъ  онъ  въ  общезіъ  хорѣ. 
За  другими:  «тізегеге». 

.3. 

Поблѣднѣлп  звѣзды  въ  небѣ, 
И  снялись  туманы  съ  моря. 
Словно  призраки,  подъ  утро, 
Бѣлый  саванъ  волоча. 

Нѣтъ  ни  пира,  ни  огней 
На  высокой  кровли  храма, 
И  на  помостѣ  кровавомъ 
Спятъ  миряне  и  жрецы. 

Но  не  спитъ  первосвященнпкъ: 
Прп  огнѣ  послѣдней  лампы. 
Осклабляясь,  скаля  зубы, 
Рѣчь  онъ  съ  идоломъ  заводить, 

« Фитцлппуцлп  ПуТЦЛПФПЦЛП, 
йіой  божёчекъ  Фитцлппуцлп! 


—  281  — 

Позабавился  сегодня 

И  нанюхался  ты  вдоволь! 

«Вѣдь,  неправда-ль,  апетптно 
Пахнетъ  кровію  пспанской, 
И  твой  лакомка,  твой  носпкъ, 
Въ  упоеныі  былъ,  въ  восторгѣ? 

«Завтра  мы  тебъ  зарѣжемъ 
Ихъ  коней,  чудовііщъ  ржущпхъ, 
Что  быстрѣй  на  сушѣ  вѣтра, 
А  въ  водѣ  морскпхъ  коровъ. 

іБудь  любезенъ  —  и  на  жертву 
Я  тебѣ  зарѣжу  внуковъ, 
Двухъ  красавцевъ,  чистой  крови, 
Старыхъ  лѣтъ  моихъ  усладу. 

«Но  любезенъ  будь  и  даруй 
Надъ  врагами  намъ  побѣду, 
Мой  возлюбленный  божёчекъ, 
ПутцлиФпцлп,  Фитцлппуцлп! 

«Истреби  враговъ  -  прпшельцевъ, 
Къ  намъ  прпплывшихъ  издалёка, 
Изъ  невѣдомыхъ  намъ  странъ, 
По  пустынѣ  влажной  моря. 

«Для  чего-жь  они  отчизну 
Вдругъ  покинули?..  Прогналъ  ли 
Голодъ  пхъ  —  иль  страхъ  отмѣстки? 
«Честенъ  хлѣбъ  дабытып  дома!» 


—  282  — 

« Намъ  пословица  гласить. 
Что  пмъ  нужно?  только  прятать 
Наше  золото  въ  карманы, 
Увѣряя,  что  за  это 

«Насъ  ко  всѣмъ  богамъ  причислять... 

Прежде  мы  считали  пхъ 

За  существъ  пнаго  рода: 

За  сыновь  бсзсмертныхъ  со.тнца, 

«За  безсмертныхь  громовержцевь; 
Но  они  всѣ  также  смертны, 
Какъ  и  мы:  мои  пожъ  пхъ  смертность 
Нычьче  ночью  пспыталъ. 

«Просто  люди,  и  не  лучше 
Чѣмъ  другіе,  а  иные 
Даже  хуже  обезьянь: 
Точно  также  волосисты 

« Лица  ихь,  и  —  говорить  — 
Что  у  многихь  подъ  штанами 
Спрятань  хвостъ...  И  вѣроятно! 
Для  чего  же  пмъ  штаны? 

«Истребп  же,  богъ  могучій, 
Нечестпвыхъ  племя  злое! 
Фитцлппуцли,  ПутцлпФпцлп, 
Даруй  намъ  на  нихъ  побѣду! » 

Кончплъ  рѣчь  первосвященникъ. 
И  въ  отвѣтъ  ему,  какъ  шорохъ 


-    1.83  — 

Въ  тростішкѣ  ночпаго  вѣтра, 
Идолъ  шопотомъ  лепечетъ: 

«Краснокожій,  краснокожііі! 
Столько  тысячъ  ты  зарѣзалъ 
На  своемъ  вѣку,  что  время 
Ножъ  поднять  и  на  себя, 

Время  съ  дряхльшъ,  старымъ  тѣлоиъ 
Разлучить  живую  душу 
И  въ  лягушечьемъ  болотѣ 
Утопить  ее,  съ  тѣхъ  кочекъ, 

Гдѣ  гнѣздится  крысъ  царица, 
Тетка  мнѣ...  Она  и  скажетъ: 
«Здравствуй,  голая  душа! 
Какъ  племянникъ  пожпваетъ? 

Фитцлипутствуетъ,  какъ  прежде, 
Въ  золотомъ,  медовомъ  свѣтѣ, 
И,  какъ  мухъ,  съ  чела  заботы 
Гонитъ  прочь  ему  Фортуна? 

Иль  богиня  Кацлагара,    - 
Эта  злобная  эхпдна. 
Укусила  ужь  его 
Ядовитыми  зубами?! 

Ты  ей,  голая  душа, 
Такъ  скажи,  что:  Фитцлипуцли 
Шлетъ  поклонъ  ей  и  желаетъ, 
Чтобъ  душа  ей  влѣзла  въ  глотку. 


—  284  — 

Потому,  скажи:  его 
Привлекла  сама  ты  къ  безднѣ, 
Чтобы  сбылося  надъ  нпмъ 
Предсказаніе  пророковъ 

О  разгроме  всей  державы 
Бородатыми  людьми, 
Что  на  птпцахъ  деревянныхъ 
Налетятъ  на  насъ  съ  востока. 

Вотъ  они  и  ыалетѣли. 
Бородатые  испанцы. 
И  досаднѣе  всего 
Для  меня  и  иенавпстнѣй, 

Что  сама  царица  пеба 
Покровптельствуетъ  пмъ. 
Скажешь  это  —  спрячься  въ  норку, 
Гдѣ  нибудь,  но  спрячься  глубже. 

Краснокожая  душа, 

Чтобъ  не  видѣть  злополучья 

И  позора,  и  изгнанья 

Бога!..  Храмъ  падетъ  и  вмѣстѣ 

Съ  нимъ  паду  и  я,  —  и  только 
Заклубится  дымъ  надъ  нами   — 
И  ищи  потомъ  развалинъ... 
А  меня  ужь  не  отыщутъ!.. 

Но  нельзя  мнѣ  умереть: 
Все  равно,  какъ  попугаи, 


—  285    — 

Вѣкп  цѣлые  жпвёмъ, 
Изм'Бняя  только  перья, 

Мы,  лпняющіе  богп... 

Я  слиняю  —  полечу 

Ко  врагамъ  мопмъ  въ  отчизну. 

Что  зовутъ  они  Европой. 

Тамъ  начну  я  вновь  карьеру: 
Прямо  сдѣлаюся  бѣсомъ, 
И  тогда  —  простп,  Господь — 
Я  надѣлаго  тамъ  шума!.. 

Буду  мучить  я  враговъ, 
Буду  пугаломъ  имъ  ночью 
И  предвкусіемъ  геэнны, 
Гдѣ  кппитъ  смола  и  сѣра. 

Мудрецовъ  п  дураковъ 
Заманю  къ  себѣ  прикормомъ, 
Щекоча  ихъ  добродѣтель, 
Чтобъ,  какъ  въ  пыткѣ,  хохотали. 

Да.  п  сдѣлаюся  бѣсомъ  — 
И  привѣтствую  заране 
Сатану  и  Веліала, 
Съ  Вельзевуломъ  и  съ  Астартой. 

И  тебѣ  прпвѣтъ  мой,  Лилисъ, 
Мать  грѣха,  змѣя  коварства! 
Научп  меня  всѣмъ  кознямъ, 
Бсѣмъ  жестокостямъ  твопмъ! 


—  286   — 

О,  моіі  Мехпко  любимый! 
Я  спасти  тебя  не  властенъ; 
Но  жестоко  отомщу 
Я  за  Мехико  любимый! 


1859. 


—  287 


XV. 

ЖВРИТАНСКІЙ  ХАЛИФЪ. 


На  изгнанье,  въ  Альпухары, 
Молодой  владыка  мавровъ 
"Вхалъ  грустный,  молчаливый; 
Позади  тянулся  поѣздъ: 
На  высокихъ  иноходцахъ, 
Иль  въ  носплкахъ  золочепыхъ 
Жены  царственнаго  дома; 
Слѣдомъ  черныя  рабыни 
Ни  мулахъ  и  сто  слугъ  вѣрныхъ 
На  коняхъ  арабской  крови; 
Но  наѣзднпки  уныло 
Головой  поникли  къ  сѣдламъ. 
Не  слыхать  ни  трубъ,  ни  бубенъ. 
Ни  веселой,  громкой  пѣсни; 
Лишь  серебряный  бубенчгікъ 
На  мулѣ  порою  брякнетъ. 


—  288  — 

На  горѣ,   откуда  взоры 
Тонутъ  въ  глубь  долпны  Дуйро, 
И  въ  послѣднііі  разъ  мелькаютъ 
Стѣны  крѣпкія  Гренады, 
Тамъ  съ  коня  поспѣшно  сходить 
Юный  вождь,  глядитъ  на  городъ: 
И  горптъ  въ  зорѣ  Гренада 
Вся  —  какъ  золото  и  пурпуръ. 
Но,  Аллахъ!  Не  оолумѣсяцъ  — 
Крестъ  на  знамени  испансколъ 
Развѣвается  надъ  замкомъ 
И  надъ  башнями  Алямбры. 
О!  при  этомъ  видѣ,  вздохи 
Грудь  могучую  стѣснили, 
И  потокомъ  быстрымъ  слезы 
Заструились  по  лапитамъ. 
Мрачно  смотр птъ  съ  иноходца 
На  печаль  п  слезы  сына 
Мать-царица,  и  сурово 
Упрекаетъ  гордой  рѣчью: 
яБоабдилъ-э.ц>-Шико! »  молвитъ, 
«Ты,  какъ  женщина,  рыдаешь, 
«Не  умѣвшп,  какъ  мужчина, 
«Защитить  родимый  городъ». 
Но  любимица  халиФа, 
Рѣчь  суровую  услыша, 
Быстро  вышла  пзъ  носплокъ 
И  на  грудь  вождя  припала: 
«Боабдплъ-эль-Шико! »  молвитъ, 
«Мой  возлюбленный,  утѣшься: 
Вп  бездііѣ  горя  и  невзгоды 
Лаврь  зеленый  ращвѣтаета. 


—  289  ~ 

Вѣрь,  не  только  тріумфатор^ , 
Вѣрь,  не  только  г/вѣнчанныи 
Отп  руки  слѣпоп  богини. 
Но  и  скорбный  сына  несчастья, 
И  боещ,  вб  борьбіь  сб  судьбою 
Павшіи  истинными  героемп, 
Будутп  вѣки  жить  и  вѣки 
У  людей  въ  воспоминаныьі » 

И  послѣднимъ  вздохомъ  мавра 
До-сихъ-поръ  слыветъ  вершина, 
Гдѣ  въ  послѣдній  разъ  простился 
Боабдилъ  съ  своей  Гренадой. 
И  любимицы  халиФа 
Предсказаніе  сбылося: 
Прогремѣло  славой  имя 
Мавританскаго  владыки. 
И  не  смолкнетъ  эта  слава 
Вѣкъ,  пока  струны  послѣдней 
Не  порвется  на  послѣдией 
Въ  Андалузіи  гит  ар -б. 


25  іюля  1859. 


19 


—  290  — 


ИСПАНСКІЕ  АТРИДЫ. 


Въ  день  блан{еннаго  Губерта, 
Въ  лѣто  тысяча  п  триста 
Тридцать  третье,  коро.іезіъ 
На  обѣдъ  мы  были  званы 

Въ  пышный  зазіокъ  Сеговіп. 
Одинаковы  п  гости, 
Одинакова  и  скука 
На  прпдворныхъ  всѣхъ  обѣдахъ: 

Та-жъ  посуда  золотая; 
Тѣ-же  рѣдкостныя  яства, 
И  во  всемъ  свинцовый  вкусъ... 
Нах-нба'ъ  кухнею  Локусты. 


—  291  — 

И  прислуга  всюду  та  же: 
Всё  пестро,  всі'.  пістся  чпнпо, 
Словно  двѣ  гряды  тюльпановъ... 
Только  соусы  различны. 

И  шушуканье,  и  шопотъ 
Усыпляютъ,  крепче  мака, 
Всѣхъ  гостей,  доколѣ  трубы 
Не  разсыотъ  одуренья. 

Къ  счастью  сѣлъ  со  мною  рядомъ 
Донъ-Діэго  Альбукерке,  — 
И  изъ  вѣщихъ  устъ  его 
Рѣчь  лилася  непрерывно. 

Разсказалъ  онъ  очень  складно 

Про  кровавыя  интриги, 

Въ  дни,  какъ  властвовалъ  Донъ-Педро, 

По  прозвавію  Свирѣпый. 

На  вопросы  «За  что  Донъ-Кедро 
Своего  роднаго  брата 
Донъ-Фредрпго  обезглавилъ? » 
Отвѣчалъ  онъ  мнѣ  со  вздохомъ: 

«О,  сеньоръ!  не  вѣрьте  пѣснямъ. 
Что,  подъ  треньканье  гитары, 
Распѣваетъ  чернь  на  рынкахъ, 
На  базарахъ  и  гуляньяхъ. 

Вы  не  вѣрьте  про  любовь 
Донъ-Фредрпго  къ  Диньѣ-Бланкв, 
Къ  чаровницѣ-королевѣ 
И  супругѣ  Дона-Педро. 


—  292   — 

Нѣтъ,  не  ревность  —  просто  зависть 
Погубила  Донъ-Фредриго, 
Лишь  его  своимъ  магистр  омъ 
Выбралъ  орденъ  калатравскій. 

Не  прощалъ  ему  Доеъ-Педро 
Одного  лроступка  —  славы, 
^лавы  той,  что  Донья-Гата 
По  вселенной  протрубила. 

Не  прощалъ  ему  Донъ-Педро 
И  души  высокихъ  качествъ, 
И  тѣлесной  красоты, 
Неземной  красы  зерцала. 

Ярко  въ  памяти  моей 
Впечатлѣлся  этотъ  стройный, 
Свѣжій  рыцарства  цвѣтокъ, 
Этотъ  юношескій  образъ, 

Этотъ  образъ,  милый  Феямъ 
И  любимый  ими  нѣжно  — 
За  таинственныя  грёзы 
На  задумчивомъ  челѣ. 

Въ  голубыхъ  глазахъ  сверкали 
Искры  чистаго  сапФира, 
Но  сверкали  эти  искры 
Ослѣпительно-упорно . 

Крупно  въ  кольца  завитые. 
Кудри  черные  съ  отливомъ. 
Словно  ворона  крыло, 
Распадалися  на  плечи. 


—  293  — 

Въ  славномъ  городѣ  Коимбрѣ, 
Имъ-же  отнятомъ  у  мавровъ, 
Видѣлъ  я  въ  послѣдній  разъ 
Злополучеѣйшаго  принца. 

На  конѣ,  вдоль  улицъ  узкихъ, 
"Бхалъ  онъ  изъ  Алькандзора. 
Любовались  мавританки 
На  него  изъ-за  рѣшётокъ. 

Развѣвалися  призывно 
У  него  на  шлемѣ  перья. 
Хоть  магистра  крестъ  невольно 
Отженялъ  грѣховный  пѳмыслъ. 

Рядомъ  съ  нимъ,  хвостомъ  виляя^ 
Прыгалъ  пёсъ,  его  любимецъ, 
Кличкой  Алланъ,  а  породы 
Пресловутой  —  изъ  Сіэрры. 

Не  смотря  на  страшный  ростъ, 
Былъ  оленя  онъ  быстрѣе, 
Благородно  несъ  онъ  морду, 
Хоть  похожую  на  лисью. 

Чище  снѣга,  мягче  шелка, 
Шерсть  лежала  лепестками; 
Былъ  рубинами  осыпанъ 
Золотой  его  ошеііникъ. 

Въ  нёмъ  хранился,  по  преданью,. 
Талисманъ:  и  точно  вѣреиъ 
До  того  былъ  Алланъ  принцу, 
Будто  былъ  къ  нему  прикованъ. 


—   294  — 

Охъ,  ужь  лучше-бъ  :-іы  не  знали 

И  въ-очію-бъ  не  впдалп 

Этой  вѣрности!  Ужасно 

Про  нее  теперь  и  вспомнить... 

Лучше-бъ  въ  яшзнп  не  бывало 
Роковаго  дня!..  Спдѣлъ  я 
Здѣсь,  на  этомъ  самомъ  мѣстѣ, 
За  трапёзоіі  королевской; 

Тамъ,  вверху  стола,  гдѣ  ныпѣ 
Возсѣдаетъ  Донъ-Генрііко 
И  стучитъ  о  кубокъ  кубкомъ 
Съ  цвѣтомъ  рыцарей  кастпльскпхъ, 

Тамъ  спдѣлъ  тогда  Донъ-Пёдро, 
Нѣмъ  я  сумрачеоъ,  а  рядомъ 
Съ  нимъ  Марія  де-Иадиллья  — 
Свѣтозарна,  какъ  богиня. 

Здѣсь,  въ  коицѣ  стола,  гдѣ  дама 
Съ  полотняными  брыжжами, 
Округленными  крахмаломъ, 
Словно  бѣлая  тарелка, 

И  съ  лицомъ  такимъ-же  желтымъ, 
И  съ  улыбкой  такя^е  кислой, 
Какъ  морщинистый  лимонъ, 
Положенный  на  тарелку  — 

Здѣсь,  въ  концѣ  стола,  тогда 
Было  пусто  это  мѣсто; 
Но  по  креслу  золотому 
Было  видно:  гость  почетный. 


—  295  — 

Этотъ  гость  былъ  Допъ-Фредриго; 
Но  пустымъ  осталось  кресло: 
Не  былъ  онъ!..  Ахъ,  мы  узнали  — 
Что  причиной  промедленья?.. 

Ахъ!   въ  тѣ  самыя  мгновенья 
Исполнялся  чёрный  замыслъ, 
И  безвиннаго  героя 
Брали,  именемъ  Донъ-Педро, 

Королевскіе  клевреты, 
И  подъ  тайною  пзмѣной 
Отвозили  въ  крѣпкій  склепъ, 
Гдѣ  свѣтилъ  за  солнце  Факелъ. 

Тамъ  вдоль  стѣнъ  стояла  стража, 
И  стоялъ  заплечный  мастеръ, 
Опершися  на  сѣкиру, 
И  промолвплъ  онъ  сурово: 

*Ьамъ,  гроссмейстеръ,  пять  минутъ 
Остается  жить:  готовьтесь  — 
И  напутственной  молитвой 
Духъ  направьте  къ  жизни  вѣчноё». 

Донъ-Фредриго    на  колѣняхъ, 
Помолился  —  и  спокойно 
Онъ  промолвплъ:  « совершилось! »  — 
И  ударъ  смертельный  палъ. 

Въ  то-же  самое  мгновенье, 
Какъ  скатилась  голова, 
Прыгнулъ  къ  плахѣ  вѣрный  Алланъ, 
Незамѣченный  никѣмъ. 


—  296  — 

Онъ  схватилъ  ее  зубами, 

Эту  голову,  за  кудри  — 

И,  съ  добычей  дорогою, 

Онъ  мелькнулъ  стрѣлой  изъ  склепа. 

Тщетно  вслѣдъ  ему  неслися 
Крикъ  и  свистъ  по  корридорамъ, 
Заламъ,  лѣстницамъ,  площадкамъ, 
Отъ  ступени  до  ступени...  ^ 

Послѣ  пира  Бальтасара, 

Никогда  потрясены 

Не  бывали  больше  гости, 

Чѣмъ  въ  трапёзномъ  этоыъ  залѣ, 

Какъ  чудовище  ворвалось 
Къ  намъ  съ  казненной  головою 
Донъ-Фредриго,  орошавшей 
Неостылои  кровью  кудри. 

На  оставленное  кресло 
Для  милого  господина 
Вспрыгнулъ  Алланъ,  какъ  истецъ, 
Съ  головою  усѣченной. 

Ахъ!  мы  сразу  распознали 
Этотъ  юношескій  обликъ! 
Только  былъ  онъ  помертвѣе, 
Поблѣднѣе...  И  казалось 

Намъ,  что  вкругъ  чела  свивались 
Кудри  черные,  какъ  змѣи 
Вкругъ  чела  самой  Медузы, 
И  что  всѣхъ  насъ  каменили. 


—  297   — 

Да,  мы  всѣ  окаменѣли; 

Всѣхъ  повытянулись  лица 

И  прильнулъ  языкъ  къ  гортани  — 

Изъ  боязни  къ  этикету. 

Но  Марія  де-Падиллья 
Прервала  молчанье  наше  — 
Подняла,  рыдая,  руки 
И  сказала  покаянно: 

«Богу  вѣдомо!  убінство 
Отклонить  я  и  могла  бы. 
Да  сробѣла...  Наши  дѣти 
Неповинныя  отвѣтятъ 

За  меня!..»  Тутъ  Донъ-Діэго 
Рѣчь  покончилъ:  намъ  пришлося 
Встать,  затѣмъ  -что  ужь  вставали 
Гости  всѣ  изъ-за  стола 

И  изъ  зала  выходили... 
Онъ  мнѣ  вѣжливо  далъ  руку, 
И  вдвоемъ  мы  съ  бимъ  бродили 
По  готическому  залу. 

На  одномъ  изъ  перекрёстковъ, 
Зазываніемъ  и  лаемъ 
Означавшемъ,  что  ведетъ  онъ 
Прямо  къ  псарнѣ  королевской, 

Я  прииѣтилъ  тотчасъ  келью. 
Прорубленную  въ  стѣнѣ, 
Прорубленную,  какъ  клѣтка 
За  желѣзною  рѣшёткой. 


—  298  — 

Въ  этой  клѣткѣ  были  люди  — 
Двое  отроковъ,  п  оба, 
Бѣднякп,  въ  нояіеыхъ  желѣзахъ 
На  зукѣ  соломы  гнплп. 

Лѣтъ  двѣнадцатп  былъ  младшій^ 
А  другой  немного  старше; 
У  обоыхъ  благородны 
Были  лица^  только  блѣдны. 

Юныхъ  узнпковъ  недугомъ 
Сокрушило;  были  явны 
На  плечахъ  рубцы  ударовъ 
И  трясла  пхъ  лихорадка... 

Изъ  глубп,  пзъ-за  рѣшёткп, 
На  меня  они  глядѣлп, 
Словно  призраки,  и  —  право  — 
Ужасалъ  меня  пхъ  взглядъ. 

«Кто  они?»  снросилъ  я,  быстро 
Взявъ  за  руку  Донъ-Діэго, 
И  почувствовалъ  тотчасъ-же, 
Какъ  рука  затрепетала. 

Донъ-Діэго  былъ  смущенъ, 
Осмотрѣлся  —  нѣтъ  ли  лишнихъ? 
И  потомъ,  съ  прилпчнымъ  вздохомъ, 
Рѣчь  ко  мнѣ  повелъ  првдворно: 

«Кто  они?  Конечно  —    дѣтп 
Отъ  родителей:  Донъ-Педра, 
Овдовѣвшаго  такъ  рано, 
И  Маріи  де-Падилльи. 


—  299  — 

За  побоищемъ  при  Нарвасъ, 
Гдѣ  Геприко  Транстамарре 
Короля  Донъ-Педро,  брата 
Своего,  освободилъ 

Отъ  двойнаго  груза,  то-есть  — 
Отъ  короны  п  отъ  жизни  — 
За  побоищемъ  за  этимъ 
Взялъ  племяннйковъ,  какъ  дядя, 

Онъ  къ  себѣ  въ  наследный  замокъ, 
Съ  помѣщешемъ  и  пищей  — 
Взялъ  къ  себѣ  онъ  ихъ  прилично: 
Безъ  возмездія  и  платы... 

ГІомѣщеніе  хоть  тѣсно, 
Но  за  то  оно  прохладно 
Жаркимъ  лѣтомъ,  а  зимою 
Ужь  не  такъ  вѣдь  холодно. 

Пища  —  хлѣбъ  ржаной  —  и  какъ  же 

Вкусеиъ!  Будто-бы  сама 

Испекла  его  Церера 

Для  любимой  Прозерпины! 

Иногда  онъ  посылаетъ 
Имъ  лепёшки:   пусть  же  дѣтп 
Знаютъ.  что  такое  праздникъ 
Воскресенія  въ  Мадритѣ. 

Только  это  воскресенье 
Не  всегда  для  нихъ  бывало; 
А  по  буднямъ  доъзжачіп 
Угощалъ  ихъ  ловко  плетью. 


-   300    - 

Потому-что  доѣзжачій 
Всѣ  смычки,  всѣ  своры,  стаи, 
И  плеиянничью  копурку 
Кстати,  взялъ  отъ  короля... 

Вотъ  —  онъ  здѣсь,  супругъ  злосчастный 

Этой  кислой  Цитронеллы, 

Что  своею  головою, 

Какъ  лимономъ  на  тарелкѣ, 

Удивляетъ  цълый  столъ... 
Зла  она  подъ-часъ  бываетъ 
Такъ,  что  горестный  супругъ 
Со  стѣны  снимаетъ  плетку 

И  бѣжитъ  считаться  ею 
И  со  псами,  и  съ  дѣтями  .. 
Но  король  нашъ  сердоболенъ  — 
Онъ  недавно  повелълъ: 

Отъ  племянниковъ  отчислить 
Тотчасъ  псарню,  чтобъ  не  смѣли 
Чуждой  дланью  прикасаться 
Къ  нимъ  никто,  опричь  его». 

Донъ-Діэго  вдругъ  замолкнулъ, 
Потому-что  сенешаль 
Къ  намъ  приблизился  съ  вопросомъ: 
Какъ  довольны  мы  обѣдомъ? 


7  іюля  1860. 


—  301  — 


ХУІІ 

ПФАЛЬЦГРАФИНЯ  ЮТТА. 


ПфальцграФиня  Ютта  плыла  въ  челнок-в, 
И  свѣтилъ  ей  мѣсяцъ  по  Рейну-рѣкѣ. 
На  кормѣ  —  служанка,  а  граФиня  ей 
Говорить:  «Вотъ  видишь  —  семь  богатырей 

Ныряютъ  за  нами 

По-надъ  волнами... 
Какъ  грустно  утопленнымъ  плавать! » 

«Семеро  —  всѣ  были  другъ-дружки  страстнѣй; 
Семеро  —  всѣ  нѣжно,  на  груди  моей, 
Въ  вѣрности  клялися...  Всѣхъ  ихъ  семерыхъ, 
Чтобъ  остались  клятвы  неизмѣнны  ихъ, 

Я  всѣхъ  утопила: 

Всѣхъ  и  любила... 
Какъ  грустно  утопленнымъ  плавать! » 


—  302  — 

Чуть  гребетъ  служанка...  ГраФинѣ —  пустякъ: 
Только-что  хохочетъ,  п  нагло  вѣдь  какъ!... 
А  за  нею  трупы  —  рукп  вверхъ  —  плывутъ, 
Словно  кресто-пёрстно  клятвы  еГі  даютъ; 

Но  тусклы,  средь  ночи. 

Стеклянный  очи... 
Какъ  грустно  утоплепнымъ  плавать! 


1860. 


303  — 


ХМІІ. 

ДВА  ГРЕНАДЕРА. 


Во  Фраецію  двое  плелись  гренадеръ 
Изъ  русскаго  снѣжнаго  гроба, 

И  только  дошли  до  нѣмецкпхъ  квартеръ 
Повѣсплп  голову  оба. 

Услышали  оба  печальную  вѣсть, 
Что  войско  легко  въ  оборонѣ 

За  мплую  Францію,  славу  и  честь  — 
И  кесарь,  ихъ  кесарь  въ  полонѣ! 

Заплакали  —  сердце  сдавила  тоска  — ". 

Заплакали  два  ветерана... 
Одинъ  говорить:  « Опусти.ііась  рука; 

Горлтъ  моя  старая  раиа!  » 


—  304  — 

Другой  говорить:  «Видно  намъ  не  допѣть 
Затянутой  пѣсни!..  Безъ  шутки, 

Я  радъ-бы,  товар ищъ,  съ  тобой  умереть,  — 
Да  жалко  жены  и  малютки... 

«Эхъ!..  что  мнѣ  семья!..  Если  нечего  ѣсть, 
Пусть  п6-міру  ходить  вь  загонѣ... 

Мнѣ  душу  терзаеть  и  жжеть  меня  вѣсть. 
Что  кесарь,  мой  кесарь  въ  полонѣ! 

«Послѣднее  дѣло,  товарищь,  мнѣ  справь: 

Покончу  я  службу  земную,  — 
Во  Францію  тѣло  мое  ты  доставь, 

Зорой  меня  вь  землю  родную. 

«Крестъ  сь  алою  лентой  на  сердце  мое 

Повѣсь  ты,  и  дай  мнѣ  присягу. 
Что  вложишь  мнѣ  въ  лѣвую  руку  ружье, 

И  самъ  препояшешь  мнѣ  шпагу. 

«И  буду  лежать  я  вь  гробу  часовыиъ, 
Подслушивать  шорохъ  и  шопотъ, 

Пока  не  почую  я  пушечный  дымъ, 
И  конское  ржанье,  и  топоть... 

И  саиь  от  проскачеть  надь  гробомъ  моимъ. 

Мечи  прозвенять  надо  мною... 
И  кинусь  изь  гроба  я  въ  битву  за  нимь, 

Чтобъ  лечь  за  него  головою». 


1  іюня  1858 


—  305  — 


XIX.  . 

П  о  М  А  Р  Е. 


1, 


Весь  Олпмпъ  во  ми-ё  ликуетъ 
Вторятъ  звуки  трубъ  кпѳарѣ. 
Слышны  кликп:  «благо  вамъ 
Съ  королевою  Помаре! » 

Не  про  ту  —  не  съ  Отаптп, 
Разныхъ  мпссііі  ученицу, 
Про  другую  говорю 
Я  дикарку  и  царицу. 

Дважды  каждую  недѣлю 
Свой  народъ  она  чаруетъ 
И  въ  саду  Мабилль  канканъ 
Съ  рѣзвои  полькою  танцуетъ. 


20 


—  306  — 

Въ  каждомъ    жестѣ,  въ  каждой  позБ 
Съ  бёдръ  до  икоръ  —  королева; 
Вся  —  величье  и  краса 
Необузданнач  дѣва. 

Весь  Олимпъ  во  мнѣ  ликуетъ  — 
Вторятъ  звуки  трубъ  киѳарѣ. 
Слышны  клики:  «благо  вамъ 
Съ  королевою  Помаре!-» 


Она  танцуетъ.  Стань  ея 
Волнистъ  и  гибокъ,  какъ  змѣя  — 
И  вотъ  вспорхнула,  полетъла  — 
И  рвется  вслѣдъ  душа  изъ  тѣла. 

Танцуетъ  —  вьется,  какъ  стрѣла; 
Но  вдругъ  застыла,  замерла, 
Призывно  вытянула  руки... 
Спаси,  Госоодь,  меня  отъ  муки! 

Танцуетъ.  Такъ  была  должна 
Плясать  предъ  Иродомъ  она, 
Младая  дщерь  Иродіады... 
Огвемъ  зловвщимъ  брыжжутъ  взгляды. 

Све  детъ  съ  ума  меня  она... 
Скажи:  чего  тебѣ,  жена? 
Смѣешься?...  Ликторы!  живѣе! 
Казнить  пророковъ  въ  Тудеѣ!... 


—  307  — 
3. 

За  кусокъ,  вчера  она 
Грязь  мѣспть  была  доллліа; 
А  сегодня  предъ  толпою 
Гордо  мчится  четвернёю, 
И  къ  подушкѣ  шелковой 
Чернокудроіі  готовой 
Прішадаетъ,    озирая, 
Какъ  бѣжіітъ  толпа  густая. 
Эта  роскошь,  этотъ  видъ 
Сердце  мнѣ  въ  тискахъ  щемить: 
Ахъ,  ты  съ  этоіі  колесницы 
Ступишь  прямо  въ  дверь  больницы 
Встрѣтитъ  смерть  тебя  косой 
И  покончить  все  съ  тобоіі. 
И  прозекторъ  безобразной, 
На  больничной  лавкѣ  грязной. 
Неуклюжею  рукой 
Вскроетъ  трупъ  пзяш;ный  твой... 
Эти  кони  также  скоро 
Будутъ  въ  лапахъ  живодёра... 


4. 


Но  не  то  судьба  сулила 
И  не  такъ  гнѣвна  бы.іа. 
Слава  Богу,  ты  забыла 
Все  п  мирно  умерла. 

Ты  въ  свѣтёлкѣ  опочила 
Бѣдной  матери  своей. 


—  308  — 

И  она  тебѣ  закрыла 
Звѣзды  гаснувшихъ  очей 

Пелену  тебѣ  купили. 
Гробъ,  могилку  у  стѣны... 
Правда,  похороны  были 
Какъ-то  жалки  и  бѣдны: 

Не  съ  свѣчами  гробовыми 
Францискановъ  стройный  хоръ  - 
За  носилками  твоими 
Шли  твой  пёсъ  и  твои  Фризёръ. 

«Ахъ,  какъ  часто  я  Памаре», 
Парикмахеръ  прошенталъ, 
«Неодѣтой,  въ  будуарѣ, 
«Косу  черную  чесалъ». 

Пёсъ  доплелся  до  кладбища 
И  вернулся  отъ  воротъ: 
У  Махровой  Розы  пища 
И  пріютъ  нѣжёнку  ждетъ. 

Помнишь  Розу  —  провансалка? 
Ей  недавно  повезло... 
Какъ  тебя  она,  нахалка. 
Клеветой  язвила  зло! 

Но,  веселья  королева. 
Твой  вѣнокъ  не  снять  съ  чела: 
Ты  себя  отъ  Божья  гнѣва 
Покаяніемъ  спасла. 


1859 


309 


XX. 

ШЕЛЫЪ   )  ФОНЪБЕРГЕНЪ. 


Да,  Рейнъ!  въ  Дюссельдорфѣ  у  насъ  карнавалъ! 

Горитъ  восковыми  свѣчами 
Весь  замокъ,  и  музыкой  весь  потрясенъ, 

И  маски  пестрѣютъ  толпами... 

Танцуетъ  въ  толпѣ  герцогиня  сама; 

Смѣется  —  и  такъ  неаритворно : 
Ея  кава.іеръ  —  молодецъ  напоказъ, 

И  все  въ  немъ  —  пзящно-придворао. 

йзъ  чернаго  бархата  маска  на  немъ; 

ІІодъ  маскою  взоръ  раскаленный 
Весельемъ  горитъ,  какъ  булатный  кинжалъ, 

Полу  изъ  ноженъ  извлеченный. 


*)  Шельм ъ  (8с1іе1т),  мошенникъ,  ногодян  плутъ  (рус.  шельма) 
означало  на  старо-нѣмецкомъ  языкѣ:  палачъ.  По  этому^  Шельмъ 
Фонъ-Бергенъ  значитъ;  бергеискій  палачъ. 


—  310  — 

Ликуетъ,  бѣснуясь  кругомъ,  карнавалъ, 

И  пару  почетную  славитъ, 
И  шопотомъ  ей  съ  Коломбиной  Пьерро 

Забавный  шутки  картавитъ. 

А  трубы  покуда  гремятъ  и  гремятъ, 
Реветь  контрабасъ  полоумный... 

Но  кончился  танецъ  —  и  вотъ  наконецъ 
Замолкъ  и  оркестръ  многошумный. 

«Прошу  вашу  свѣтлостьі  увольте  меня: 
Мнѣ  надобно  тотчасъ  быть  дома...» 

Смѣшно  герцогинѣ:  —  О,  нѣтъ,   кавалеръ, 
Я  съ  вами  такъ  мало  знакома!  — 

«Прошу  вашу  свѣтлость!   увольте  меня: 
Я—  выродокъ  казни  и  ночи,..» 

Смѣшно  герцоіинѣ:  —  О,  нѣтъ,  кавалеръ. 

Позвольте  всмотрѣться  вамъ  въ  очи!  ■ 

Напрасно  упряшивалъ  женщину  онъ: 
Насмѣшку  мѣняя  на  ласку, 

Насильно  съ  лица  у  него  сорвала 
Свѣтлѣйшая  черную  маску. 

«Палачъ!»  закричала  кругомъ  ихъ  толпа: 
в  Изъ  Бергена! »  Всѣ  съ  перепугу 

Отхлынули  прочь.  Герцогиня  сама 
Упала  въ  объятья  супругу. 

Но  герцогъ  уменъ  былъ:  съумѣлъ  похвалой 
Загладить  позоръ  онъ  и  пени. 


—  311   — 

Онъ  мечъ  обважилъ  и  сказалъ  палачу: 
«Любезный  мой,  стань  па  колѣни! 

«Ударомъ  меча  посвящаю  тебя 

«Я  въ  рыцари,  въ  честь  герцогинѣ, 

«И  благо  ты  шельмб,  такъ  и  будь-же  ты  Шельма, 
«Но  только  фот-Беріет,  отпынѣ>. 

сталъ  паладиномъ  и  предкоічъ  палачъ 

Всѣхъ  Шелъмовб  фон5-Берген5...  Съ  годами 
Прославился  родъ  ихъ  на  Рейнѣ...  Теперь 
Покоятся  всѣ  подъ  плитами. 


1860. 


—  312  — 


XXI. 

ІЕГУДА-БЕНЪ-ИЛЕВИ. 


4. 


«Да  прильпнётъ  языкъ  къ  гортани 

И  отнимется  десница 

У  меня,  когда  забуду 

Хоть  на  мигъ  тебя,  Шалимъ! » 

Эти  звуки,  эта  пѣсня 
Въ  головѣ  шумятъ  мнѣ,  будто 
Я  и  вправду  слышу  голосъ 
И  напѣвъ  псалмовъ  священныхъ. 

Мало  слышу,  даже  вижу  — 
Вижу  бороды:  всѣ  длинны, 
Словно  тѣни...  «Кто,  скажите, 
Іегуда-бенъ-Хал('Ви? » 

Но  мелькаютъ  быстро,  быстро 
Привидѣнья,  потому  что 


—  313  — 

Болтовни  живыхъ  боятся... 
Да  его-то  я  узналъ. 

Я  узналъ  его   за  блѣдность 
На  челѣ,  на  герделивомъ. 
За  ласкательно-суровый 
Вызовъ  блещущихъ  очей. 

Да  еще  его  узналъ  я 
По  загадочной  улыбкѣ 
На  риѳмованныхъ  устахъ : 
Вѣрный  признакъ  стихотворца. 

Уплываютъ  быстро  годы: 
Семь  столѣтій  съ  половиной 
Уплыло  со  дня  рожденья 
Іегуды-бенъ-Халеви. 

Увидалъ  Господній  свѣтъ 
Онъ  въ  Толедо,  и  въ  Кастильѣ 
Убаюкивалъ  ребенка 
Золотой  волною  Тахо. 

О  развитіи  ребенка 
Озаботился  родитель  — 
И  дитя  благословилъ 
Вѣщей  книжицею:   «Вора» 

Ѳору  далъ  онъ  для  того, 
Чтобы  сынъ  въ  гіероглиФахъ 
И  въ  красѣ  ппсьмёнъ  ьвадратныхъ 
Понялъ  весь  халдеГіскій  текстъ. 


—  314  — 

Міра  нашего  пеленкамъ 
Письмена  тѣ  современны. 
И  затѣмъ  душамъ  ыладенцевъ 
Такъ  младенчески-доступны. 

И  почтенно  ветхій  текстъ 
Заучилъ  на  память  мальчикъ  - 
На  напѣвъ,  не  меньше  ветхіи, 
НазывающШся  « троппомъ » . 

И  давился  простодушно 
Онъ  гортанными  словамг?. 
Выводя  усердно  трели 
«Шальтелёѳа»,  словно  птица. 

Также  « таргумъ-анкелосъ », 
Начертанный  на  еврейскомъ 
Искаженномъ  просторѣчьи, 
Что  зовемъ  мы  арамейскимъ, 

И  что  точно  такъ  похоже 
На  святой  глаголъ  пророковъ, 
Вотъ  какъ  швабское  нарѣчье 
На  прямой  языкъ  германцевъ  — 

И  его  способный  мальчикъ 
Изучилъ  до  совершенства, 
И  готовъ  былъ  приступить 
Къ  изученію  «Талмуда». 

Такъ  и  сталося:  родитель 
Посвятилъ  его,  немедля, 


—  315  — 

Въ  таііны  таііііыя  «Талиуда», 
И  раскрылъ  ему  «хала.ѵу», 

Эту  школу  и  арену 
Ліалектики,  гдѣ  жарко 
Цвѣтъ  атлетовъ  вавилонскихб 
Съ  пумпедиѳгщми  сразился. 

Тутъ-то  мальчикъ  могъ  извѣдать 
Словопренія  искусство  — 
И  его  онъ  доказалъ 
Послѣ  —  книгою:  «і^озари». 

Но  вѣдь  небо  льетъ  иа  землю 
Два  потока  разныхъ  свѣта: 
Свѣтъ  полуденнаго  солнца 
И  свѣтъ  мѣсяца...  И  такъ  — 

Точно  такъ  двояко  свѣтитъ 
И  «Талмудъ»,  подраздѣленный 
На  зхалаху»  п  «хагаду». 
Я  ужь  первую  назвалъ 

Словопренія  ареной, 
А  другую  назову 
Фантастически-р  оскошпымъ 
Вертоградомъ,  несравнепнымъ 

На  землѣ  ни  съ  чѣмъ,  помимо, 
Можетъ  быть,  осьмаго  чуда  — 
Тѣхъ  висячихъ  вертоградовъ, 
Цвѣтниковъ  Семирамиды. 


—  316  — 

Вавилонская  царица, 

Какъ  дошло  до  насъ  преданье, 

Съ-юна  вскормлена  была 

Въ  птичьеыъ  царствѣ,  и  привычки 

Всѣ  у  птицъ  перенимая, 
Не  хотѣла,  словно  звѣри, 
По  землѣ  гулять    и  вотъ  — 
Садъ  повѣсила  на  воздухъ. 

Высоко,  на  колосальныхъ 
Опираяся  столпахъ, 
Поднялися  кипарисы, 
Пальмы,  нарды,  померанцы. 

Изваянья,  водомёты  — 
Всё  на  сводахъ  на  впсячихъ, 
Перекиыутыхъ,  что  вѣтки 
Колыбелями  для  птицъ  — 

П  какихъ!  большпхъ,  цвѣтистыхъ, 
Многодуыныхъ,  молчаливыхъ. 
Но  внпмательныхъ  къ  напѣву 
Беззаботно  льстивыхъ  иташекъ. 

Всѣ  онѣ  въ  себя  вдыхали 
Запахъ  чистаго  бальзама, 
Отрѣшеенаго  отъ  пыли 
И  зловонія  земли. 

Да!  «хаг.іда»  —  '-адъ  віісячій 
И  съ  воздушною  ръшсткоіі 


—   317  — 

Для  дѣтей...  И  оттого-то 
Пылкій  отрокъ  талмудиста, 

Запыленный,  окропленный 

Перебранкою  «халахи» 

О  погибельному  лицѣ, 

Въ  шабашъ  курицей  снесенномъ, 

Иль  инымъ  подобно  жь  важнымъ 
Словопреньемъ,  этотъ  отрокъ 
УбѣгалЪ;  чтобъ  освѣжиться, 
Подъ  цвѣтную  сѣпь  «хагады», 

Гдѣ  покоились  преданья 
О  безплотныхъ  силахъ,  сказки 
Про  неслыханныя  муки, 
Пѣсни-пѣсней,  притчи-притчей, 

Складъ  гинерболъ  невозможныхъ. 
Но  покоились  подъ  сѣнью 
Непреклонной  вѣры  ..  О! 
Такъ  ключемъ  тогда  и  били 

Изъ  подъ  бтрочаго  сердца 
Благородною  струею: 
Ощущенья,  чувстава,  мысли 
Отъ  болѣзненной  тревоги 

И  отъ  той  волшебной  дрожи 
Предъ  душевной  оной  тайной, 
Предъ  великой  опой  жертвой, 
Что  поэзгеи  зовутъ. 


—  318  — 

Да  и  самое  пскусство 
Стихотворства  онъ  осп.галъ, 
И  не  только  стпхотворцеиъ  — 
Всенародньгаъ  сталъ  пдэголъ. 

Іегуда-бенъ-Халёвп  — 
Яркій  свѣточъ  п  звѣзда 
Путеводная  въ  пустынѣ; 
Путеводный  столпъ  огня 

Для  пзгнанныхъ  каравановъ... 
Безъ  пятна  п  безъ  порока, 
Пѣснь  его  лилась  изъ  сердца, 
Изъ  души,  пзъ  той  души, 

Что  Господь,  самодовольно 
Сотворивъ,  облобызалъ 
Во  уста,  и  звукъ  лобзанья 
Отразился  въ  прпсныхъ  пѣсняхъ  — 

Божьей  милостью.  II  въ  пѣсняхъ, 
Какъ  п  въ  жпзип.  Божья  милость, 
Вдохновившая  пророка, 
Благодатнѣе  всего! 

Кто  подъ  кровомъ  Благодати, 

Тотъ  не  можетъ  согрѣшпть 

Ни  гор-Ё,  пп  даже  долу, 

Ни  въ  стпхахъ  своихъ,  ни  въ  прозѣ. 

Тотъ,  кто  пзбранъ,  признается 
Отъ  народа  геніальнымъ: 


—  319  — 

Онъ  помазаноикъ  державный 
Царства  мысли  безконечной. 

Только  Господу  отчетъ 

Отдаетъ  онъ,  не  народу: 

Какъ  въ  ИСКУССТВЕ,  такъ  и  въ  жизни. 

Сила  казнитъ,  но  не  судить. 


«На  рѣкахъ  на  вавмлопскихъ 

Мы  сид-Блп,  громко  плача 

Про  повѣшанныя  лютни 

На  вѣтвяхъ...»  Ты  знаешь  пѣсню. 

Знаешь  ты  папѣвъ  старинный, 
Что  въ  началѣ  элегично 
Такъ  кипптъ,  шипптъ,   клокочетъ, 
Какъ  котелъ  на  очагѣ? 

Онъ  во  мнѣ  тысячплѣтья 
Ужь  клокочетъ,  и  едва  ли 
Мнѣ  залижетъ  раны  время, 
Словно  Іову  пёсъ  вѣрный. 

Вѣрныч  пёсъ  —  спасибо!  только 
Не  залечишь  ты  мнѣ  раны... 
Залечила  бы  ее 
Смерть,  да  я  —  увы!  —  безсмертенъ. 


—  320  — 

Годы  йдутъ  и  уходятъ  — 

и  въ  станкѣ  снуетъ  челнокъ. 

Перекрещивая  нити: 

Что  за  ткань  —  самъ  ткачъ  не  знаетъ. 

Годы  йдутъ  и  уходятъ  — 
Слёзы  капаютъ  на  землю, 
И  земля  въ  себя  впиваетъ 
Слезы  тѣ  съ  нѣмою  жаждой... ' 

«Благо  —  благо  че.ііовѣку, 
Кто  десницей  оторветъ 
Отъ  груди  твоей  младенца 
И  о  камень  разобьетъ! » 

Слава  Богу!  не  клокочетъ 
У  меня  въ  груди...  замолкло... 
Слава  Б  гуі..  Крышка  снята: 
Испарился  сплпнъ  восточный... 

Рн^етъ  крылатый  конь  мой  снова 
Веселѣе,  отряхнулся 
Отъ  полночной  грезы  —  словно 
Молвитъ  умными  очами: 

«Что  жь...  въ  Испанію  назадъ 
Мы  къ  малюткѣ  -  талмудисту 
И  къ  поэту-великану 

Іегудѣ-бенъ-Халеви? » 

Да!  онъ  выросъ  великаномъ, 
Самодержцемъ  царства  грезы: 


—  321  -— 

На  челѣ  —  вѣнецъ  духовный  — 
Божьей  милостью  —  Еѣвецъ. 

Словпо  пламя,  псалмопѣнья, 
Мадригалы  и  терцины. 
Канцонетты  и  газели 
Излилися  изъ  души... 

Поцѣлованный  отъ  Бога, 
Сталъ  онъ  вѣщимъ  трубадуромъ, 
Наравне  со  всѣми  съ  ними, 
Лютне-борцами  Прованса, 

Поату  и  Руссильона, 
И  Гюэнны,  и  всѣхъ  рощей, 
Гдѣ  росли  и  померанцы, 
И  любовь,  и  палладииы. 

Поиеранцовыя  рощи 
И  любви,  и  оалладиновъ! 
Какъ  вы  свѣжп,  какъ  пахучи, 
Въ  полумракѣ  вспоминавья! 

Соловьпно-звучный  міръ, 

Гдѣ  вездѣ,  во  имя  Бога, 

Призывалася  любовь, 

А  расколъ  —  жегъ  жертвы  музамъ, 

Постриженныя  макушки. 
Четки,  клиросъ,  и  вся  служба  — 
По-латыни...  Да:  міряпе 
Были  рыцарями...  Гордо, 


21 


—  322  — 

На  коняхъ  своихъ  высокихъ 
Опершпся,  палладины 
Распѣвалп  стройно  пѣсни 
Въ  честь  избранной  дамы  сердца. 

Дамы  нѣтъ  —  такъ  нѣтъ  п  сердца: 
И  для  всѣхъ  «пѣвцовъ  про  сердце» 
Дамы  былп  также  нужны, 
Какъ  для  буттербродовъ  —  масло. 

II  герой,  воспѣтый  мною, 
Іегуда-бенъ-Халёви  — 
«Дамы  сердца»  не  отринулъ; 
Но  была  другаго  роду: 

Ни  .'Іауроп,  что  звѣздами 
Угасающпхъ  очей 
Даже  въ  пятницу  страстную 
Зажигала  весь  копклавъ; 

Ни  владѣтельнпцей  замка 
Что,  во  всемъ  своемъ  цвѣту, 
Предсѣдала  на  турнир ахъ 
И  вѣнчала  храбрыхъ  лавромъ; 

Не  была  ни  казуисткой, 
Не  была  ни  Ьоктринерко'й, 
Съ  полнымъ  правомъ  и  дппломомъ 
На  призваніе  въ  любви  — 

Нѣтъ!..  Раввпнъ  любплъ  другую 
Жизни  грустную  подругу  — 


—  323  — 

И  любилъ  онъ  просто  мѣстность, 
Подъ  назвагііемъ:  Шалимъ. 

Съ  саыыхъ  —  съ  самыхъ  первыхъ  дней 
Кавулъ  этотъ  звукъ  младенцу 
Въ  колыбель,  п  лепеталъ  опъ 
Безъ  созиапія:  « Шалимъ  1» 

Отрокъ,  странника  онъ  слушалъ 
Съ  разгорѣвшеііся  щекою 
Про  дорогу  —  какъ  вотъ  прибыль 
Тотъ  въ  Толедо  изъ  Шашша. 

Странникъ  жаловался  очень, 
Что  пустынно  все  п  грязно 
Въ  топ  землѣ,  гдѣ  яркій  слѣдъ 
Подъ  пятой  прожгли  пророки, 

Гдѣ  бальзамированъ  будто 
Іеговы  духомъ  воздухъ... 
« О,  ужасный  видъ! »  однажды 
Вскрикнулъ  странникъ  съ  бородою, 

Серебрённою  до  чреслъ. 
Но  чернѣвшей  по  опупікѣ, 
Словно  ей  опять  пришлося 
Волей  Бога  обновиться... 

Замѣчательный  былъ  странникъ: 
Очи  сторожко  глядѣли 
Изъ-подъ  впадпнъ  лба,  какъ  будто 
Пзъ-подъ  грудъ  тысячилѣтнихъ, 


_  324  — 

Развалившихся  обломковъ... 
И  промолвилъ  онъ  со  вздохомт: 
«Мой  свящевный  градъ  —  пустыня, 
Мой  родной  Шалимъ  —  обитель 

«Гадовъ  скверныхъ,  зшѣй,  шакаловъ, 
Птицъ  ночныхъ,  нетопырей, 
Совъ  и  оборотней.  Смѣло 
Въ  камняхъ  прячется  лисица. 

«Тамъ  и  тамъ  порой  мелькаетъ 
Оборванецъ,  рабъ  пустыни, 
Чтобъ  горбатому  верблюду 
Раздобыть  клочекъ  травы. 

«На  святыхъ  высяхъ  Сіона, 
Гдѣ  златой  телецъ  вздымался 
И  оспоривалъ  собою 
Славу  мощнаго  Владыки, 

«На  высяхъ  тѣхъ  поросли 

Быльемъ  ветхіе  обломки, 

И  глядятъ  на  насъ  уныло 

Такъ,  что  просто  скажешь:  плачутъ. 

«То  есть,  въ  самомъ  дѣлѣ,  плачутъ 
Разъ  въ  году  —  а  знать  хотите  — 
Иъ  мѣсяцъ  абе,  на  день  девятый: 
Самъ,  сквозь  слезъ,  я  быль  свидѣтель 

Проступали  крупнымъ  потомъ 
Сквозь  громады  камней  капли; 


—   325  — 

('амъ  я  слышалъ  —  кто-то  стонетъ: 
«Мы  —  столпы  былого  храма». 

Вотъ  —  такіе-то  разсказы 

И  будили  въ  юиомъ  сердцѣ 

Іегуды-бенъ-Халёви 

Всю  тоскливость  по  Шалпмѣ... 

Та  жь  тоска  свиданья,  тѣ  же 
Все-погибельаыя  грезы 
Истомили  въ  замкѣ-  Блэ 
Благороднаго  впдама, 

Мессеръ  ГотФрида  Руделло, 
Въ  тотъ  трапезный  мигъ,  когда, 
Возвратившиси  съ  востока, 
Клялись  рыцари  за  кубкомъ: 

«Безъ  пятна  и  безъ  укора  — 
Цвѣтъ  и  солнце  нашихъ  женщинъ. 
Молодая  Мелизанда, 
Маркграфиня  Фонъ-Триполп!. 

Всякій  знаетъ,  что  впдамъ 
Громкой  пѣснею  прославилъ 
Эту  даму,  что  ему 
Въ  заикѣ  Блэ  пришлося  жутко; 


Что  покиеулъ  оиъ  свой  з'амокъ, 
Поплылъ  моремъ  изъ  Сеутты 
И  достигнулъ,  полумертвый, 
До  прибрежія  Триполи, 


—  326  — 

И  взглянулъ  на  Мелизанду, 
Въ  жизни  разъ,  очами  страсти, 
Хоть  ужь  ихъ  и  покрывала 
Гробовымъ  покровомъ  смерть. 

Пѣсню  страсти  допѣвая, 
Уиеръ  онъ  у  милыхъ  ногъ 
Дамы  сердца,  Мелизанды, 
Маркграфини  Фонъ-Триполи. . , 

Удивительное  сходство 
Въ  роковой  судьбѣ  пѣвцовъ! 
Та  п  разница,  что  первый 
Раньше  выбралъ  путь  тяжелый.. 

Іегуда-бенъ-Халёви 
Также  умеръ,  припадая 
Головой  своей  къ  подножью 
і-селюбезнаго  Шалима. 


327 


Я. 


За  погромъ  при  Арабеллахъ, 
Александръ  Велыкііі  сразу 
Взялъ  у  Дарія  все  царство: 
Царскііі  дворъ,  конюшнп,  жены, 

И  слоны,  и  всѣ  «даріпцы», 
И  златой  вѣнецъ  п  скипетръ  — 
Все  вмѣстилося  въ  шпрокихъ 
Македонскихъ  шароварахъ. 

Въ  ставкѣ  мощнаго  монарха, 
Убѣжавшаго  со  страху  — 
Не  попасться  бъ  самолично. 
Молодой  герой  нашелъ 

Ларчикъ  золота  литйго, 
Съ  хитрой,  тонкою  рѣзьбою. 
Весь  оправленный  въ  каменьяхъ, 
И  въ  камевьяхъ  многоцѣнныхъ. 

Этотъ  ларчикъ  —  драгоцѣнность 
Самъ  собой  —  служилъ  монарху. 


—  328  — 

Какъ  хранилище  любпмыхъ, 
Заповѣданвыхъ  сокровищъ. 

Что  въ  немъ  было  —  Александръ 
Тотчасъ  роздалъ  полководцамъ, 
Улыбаяся,  что  люди 
Цѣнятъ  камешки  цвѣтные. 

Впрочемъ  самый  лучшііі  камень 
Онъ  родительницѣ  выслалъ 
На  запонъ;  а  прежде  камень 
Былъ  въ  печатномъ  перстнѣ  Кира. 

Своему  естествовѣду , 
Аристотелю  сѣдому, 
Онъ  послалъ  огромный  онпксъ 
Въ  натуральный  кабинетъ. 

Были  въ  ларчикѣ  и  перлы: 
Удивительная  нитка , 
Подаренная  Атоссѣ 
Въ  дни  былые  Лже-Смердисомъ. 

Жемчугъ  такъ  ужь  былъ  хорошъ, 
Что  веселый  побѣдитель 
Подарилъ  его  плясуаьѣ 
И  коринѳянкѣ  —  Тансѣ. 

И  въ  вакхическія  косы 
Заплела  плясунья  жемчугъ 
Въ  ту  пожарную  полуночь, 
Какъ  продерзостыо  въ  Персеполь, 


—  329  — 

Въ  этотъ  градъ  первопрестольный, 
Свѣточъ  бросила  горящій, 
Чтобъ  потѣшными  огнями 
Пиръ  побѣдныи  озарился. 

А  по  смерти  ■Рой  Таисы, 
Отъ  болѣзніі  вавилонской , 
Въ  славномъ  градѣ  Вавилоаѣ, 
Жемчугъ  отдаеъ  на  расцѣнку 

Въ  городскомъ  торговомъ  зданьи. 
Пріобрѣлъ  его  тогда 
Жрецъ  Мемѳиса,   и  въ  Египтѣ, 
Позже,  жемчугъ  красовался 

Передъ  зеркаломъ  уборнымъ 
У  царицы  Клеопатры, 
И  Антоній  лучшій  перлъ 
Этой  нитки  выпилъ  въ  кубкѣ, 

Поднесенномъ  Клеопатрой. 
При  послѣдаихъ  Омайядахъ 
Нитка  эта  проползла 
Въ  Аядалузію,  обвившись 

Вкругъ  чалмы  халиФа  змѣйкой. 
Съ  ней,  какъ  съ  лентой,  на  турнирѣ 
Абдерамъ,  по  счету  третія, 
Пронизалъ  всѣ  тридцать  перстней  , 

Вмѣстѣ  съ  сердцемъ  у  Зюлеймы... 
Вмѣстѣ  съ  маврами,  въ  кулакъ 


о  о  А 

—    ооѵ   — 

Крѣпко  сжали,  да  и  сдали 
Все  въ  свою  казну  пспанцы. 

А  потомъ  все  тотъ  же  жемчугъ 
Королевамъ  былъ  прикрасой 
Во  дворцѣ,  въ  ходахъ,  п  въ  ложахъ 
На  бою  быковъ,  а  также 

На  балконахъ,  гдѣ  онѣ 
Прохлаждаясь  предсѣдалп 
Аи1о-с1а-Ге,  обоняя 
Запахъ  жжёнаго  еврея. 

Позже  взялъ  Мендицапёль, 
ЧоіУіповъ  внуко,  всю  эту  нитку 
Какъ  залогъ,  что  дефицита 
И  разстройства  нѣтъ  въ  финансах^. 

Позже  —  самая  та  нитка 
Отливала  въ  Тюльерп 
Цѣлой  радугой  на  піейкѣ 
Баронесы  Саломонъ. 

Вотъ  что  съ  жемчугомъ  случилось. 
Ну,  а  съ  ларчикомъ,   который 
Александръ  себѣ  оставилъ. 
Были  также  приключенья. 

Въ  этотъ  ларчпкъ  заключплъ  оеъ 
Амброзпческія  пѣсни 
Своего  пѣвца  Гомера: 
Каждой  ночью,  въ  головахъ 


—  331   — 

у  мопаршескаго  ложа, 

Этотъ  ларчикъ  былъ  прнсущпмъ  — 

И  оттуда  вылетали 

Роемъ  образы  и  грёзы. 

Было  время  —  были  пѣсни... 
Я  и  самъ  любплъ,  бывало, 
Пѣснопѣнья  про  Пеліідовъ 
И  героя  «Одиссеи». 

Но  тогда  такъ  золотисто, 
Такъ  пурпурно  было  въ  сердцѣ.. 
На  челѣ  вѣнокъ  пзъ  гроздій, 
А  кругомъ  гремѣли  трубы... 

Помолчимъ...  Давно  сломалась 
Ось  побѣдной  колесницы, 
И  давно  ея  пантеры 
Околѣли...  Да  и  жёны. 

Что  кругомъ  ея  толпились, 

Съ  пѣсней,  съ  пляской  подъ  кимвалы 

Гдѣ  онѣ?..  И  самъ  я  развѣ 

Не  калѣка?..  Помолчимъ  — 

Помолчимъ  объ  этомъ...  Рѣчи  - 
Мы  про  даргевскг'й . ларчикъ 
Повели...  Я  вотъ  что  думалъ: 
Будь  онъ  мой ,  и  будь  Финансы 

У  меня  не  очень  скудны, 
Я  бъ  не  очень  поспѣшилъ 


—   332  — 

Промѣнять  его  на  деньги, 
А  замкнулъ  бы  я  въ  него 

Іегуды-бенъ-Халёви 
Вопли,  жалобы  и  слезы, 
Все-торжественныя  пѣсни, 
Путевыя  впечатлѣнья 

Во  святыхъ  мѣстахъ:  всё  это 
Приказалъ  бы  я  цофаромб, 
Самымъ  лучшимъ  и  уставнымъ, 
На  пергаментъ  занести; 

Эту  рукопись  бы  спряталъ 

Въ  золотой  я  ларчикъ;  ночью  бъ 

У  моей  постели  ставилъ 

Въ  головахъ  его  на  столикъ... 

М  когда  бъ  друзья  дивились 
Этимъ  тонкимъ  барельеФамъ 
И  каменьямъ  драгсцѣннымъ, 
Въ  ларчикъ  врѣзаннымъ  изящно, 

Я  бы  имъ  сказалъ,  смѣяся: 
Скорлупа!  ядро  сокрыто 
Въ  самомъ  ларчикѣ:  алмазы, 
Съ  блескомъ  радужньигь  небесъ, 

И  кровавые  рубины, 
И  безъ  пятенъ  бирюза, 
И  жемчугъ,  и  изумруды. 
Всё,  что  нѣкогда  Атоссѣ 


—   333  — 

ІІодарёЕО  Лже-Смердпсомъ, 
Ьізе,  что  нѣкогда  блистало 
Р  сіяло  подъ  луною  — 
у  Таисы,  Клеопатры, 

У  жрецовъ  Изиды,  мавровъ, 
У  испанской  королевы, 
Что  потомъ  обвило  шею 
Баронессѣ  Саломонъ  — 

Всѣ  сокровища,  и  даже 

Пресловутые  тѣ  перлы, 

Всѣ  не  стоять  слёзъ  перловыхъ 

Іегуды-бенъ-Халёви 

И  его  перловой  пѣсни, 
Что  онъ  выронилъ  когда-то 
Крупно-слёзвымъ  жемчугомъ 
На  развалины  Шалима. 

Въ  этой  пѣснѣ  жёмчугъ  слёзъ 
Золотою  нитью  риемы 
Снизань  вмѣстѣ  и  подобранъ 
Въ  дорогое  ожерелье. 

И  перловая  та  пѣсня 
И  поднесь  еще  звучитъ 
Дробнымь  ливнемъ  о  намёты 
Патріарха-Израэля  — 

Въ  мѣсяць  або  и  въ  день  девятый, 
Вь  эту  злую  годовщину, 


о  о 


34  — 

Какъ  сравнялъ  Шаліімъ  съ  землёю 
Кесарь  Тптъ-Веспасіанъ. 

Да!  Сіона  пѣснь  святую 
Іегуда-бенъ-Халевп 
Воспѣвалъ  памъ  на  обломкахъ 
Разор  ённаго  Шалпма. 

Босоногій  и  прикрытый 
Ветхимъ  рубищемъ,  спдѣлъ  ооъ 
На  расколотой  колоннѣ, 
И  сидѣлъ  на  ней,  доколѣ 

Борода  до  самыхъ  чреселъ 
Не  спустилась  зпынпмъ  лѣсомъ, 
Сѣдиною  оттѣняя 
Звѣзды  —  очп  отъ  чела 

Мёртво-блѣднаго . . .  Сіідѣлъ  онъ, 
И  изъ  устъ  его  ліипся 
Вдохновенные  глаголы  — 
Словно  всталъ  пророкъ  пзъ  гроба.. 

Птицы  хпщныя  развалпеъ 
На  псаломы  тѣ  слетались; 
Даже  коршуны,  почти  что 
Сострадая,  пмъ  внпналп... 

Но  однангды  гналъ  арабъ 
Степью,  мимо  пѣснопѣвца, 
РІ,  какъ  ыолпіеи,  копьемъ 
Онъ  сверкалъ  надъ  головою. 


—  335  — 

Мпмолетомъ  грудь  пѣвца 

Оаъ  пронзплъ  копьепіъ  нещадно 

И  умчался  въ  степь  —  мелькнувшей , 

Педогошіо-быстроіі  тѣпыо. . . 

Кровь  раввііна  тпхо-тпхо 

Полплася  на  песокъ; 

Но  пѣвецъ,  I!  умпрая, 

Все  шепталъ  еще:  «Шалимбі» 

Есть  старинное  преданье, 
Что  наѣздникомъ-арабомъ 
Былъ  нпкто  пноіі,  какъ  ангелъ, 
1'одъ  личиной  сарацина; 

Что  ниспосланъ  былъ  онъ,  дабы, 
Разрѣшпвъ  любимцу  Бога 
Узы  плоти,  успокоить 
Со  блаженными  его... 


4. 

Нѣтъ!  супруга  недовольна 
Предъидущею  главою, 
П  особенно  смущаетъ 
Ларчикъ  Дарія  ее... 

Говорить,  почти  съ  упрекомъ, 
Мнѣ,  что  истый  благовѣрныи 
Несомнѣнно  бы  ужь  продалъ 
Этотъ  ларчикъ,  взялъ  бы  деньги 


—  336  — 

и  купплъ  бы  несомнѣнно 
Для  своей  подруги  бѣдноіі 
И  законной  половины 
Кашемировую  шаль. 

Іегуда-бенъ-Халёви, 

По  ея  словамъ,  спокойно 

И  почётно  пролежать 

Могъ  бы  просто  въ  бонбопьеркѣ, 

Иль  въ  коробочкѣ  китайской, 
Съ  арабесками...  пожалуй  — 
Хоть  съ  узорами  Маркиза 
Изъ  «Пассажа   Панорамы». 

«Что  ынѣ  странно!»  замѣчаетъ: 
«Никогда  я  не  слыхала, 
Чтобы  былъ  поэтъ  на  свѣтѣ 
Іегуда-бенъ-Халёви? » 

«Милый  другъ!  в  я  ей  отвѣтплъ: 
«Простодушный  твой  вопросъ 
Доказательство,  что  плохо 
У  Французовъ  воспптанье; 

«Что  въ  Парижѣ  пансіоны  — 
Не  разсадникъ  животворный 
Матерей  и  жёнъ  грядущпхъ 
Для  свободнаго  народа, 

«А  какія-то  могилы, 
Гдѣ  какъ  мумій  изучаютъ 


—  337  — 

Фараоновъ,  меровпвговъ, 
Парпки,  уже  безъ  пудры, 

«И  китайскихъ  властелиновъ, 
ОфарФоренныхъ  уродцевъ  — 
Изучаютъ  всё  дѣвицы... 
А  спросите  ихъ  —  о,  небо! 

«Вы  спросите  только  ихъ 
Про  былое,  золотое 
Время  истинеыхъ  поэтовъ, 
Про  израильскую  школу, 

«Или  —  трижды-досточтимыхъ : 
іегуду-бенъ-Халёви, 
Соломона  Габироля, 
Моисея  Ибенъ-Эзру  — 

«Вотъ  —  при  этихъ  именахъ  — 
Я  увѣренъ,  что  тревожно 
Поглядятъ  во  всѣ  глаза 
На  учителя  дѣвнцы... 

«Я  совѣтую  тебѣ. 
Милый  другъ,  займись  немедля 
И  прилежно  по  еврейски: 
Брось  театры  и  концерты, 

«Посвяти  немного  лѣтъ 
На  науку,  и  —  повѣрь  мнѣ  — 
Ты  поймешь  въ  оригпналѣ 
Ибенъ-Эзру  съ  Габпролемъ, 


22 


—  338  — 

«И  конечно  ужь  Халёви  — 
Словоыъ,  весь  тріумвпратъ, 
Натянувшііі  на  псалтпряхъ 
Струны  вѣщія  Давида. 

« Альхаризи...  Ты,  пожалуй, 
И  объ  этомъ  не  сдыхала?... 
А  острякъ  онъ  былъ  пзвѣстный 
II  Харира  превзошелъ 

а  Остротою  въ  словопреньп. 
Потому  —  былъ  вольтерьянцемъ, 
Хоть  и  жплъ  столѣтііі  за  шесть 
До  Вольтера...  Альхаризи 

«Говорить,  что  Габпроль 
Остроумнѣышій  мыслитель; 
Что  писатель  Ибенъ-Эзра  — 
Вдохновенный  жрецъ  искусства; 

«Но  искусство  съ  вѣщей  мыслью 

Съединить  умѣлъ  одинъ 

Іегуда-бенъ-Халёви, 

Сей  пѣвецъ  любезный  людямъ». 


Вотъ  разсказъ  про  Габпроля, 
Остроумиаго  пЬвца 
Соловья  нетлѣяной  розы, 
Называющейся:  Вѣчностъ. 


—  339  — 

Тридцать  вёсенъ  расцветали 
Для  пѣвца:  о  немъ  повсюду, 
По  чужпмъ  зеилямъ  п  странамъ, 
Протрубила  громко  слава... 

Жплъ  въ  Кордовѣ  Гаопроль, 
По  сосѣдству  съ  нѣкиыъ  ыавромъ, 
Какъ  и  онъ  же,  стихотворцемъ, 
Но  завпстнпкомъ  талантовъ. 

Только  пѣсня  Габпроля 
Зазвучптъ,  бывало  —  жёлчью 
Обольется  сердце  мавра, 
И  сладчайшіе  іізъ  звуковъ 

Для  него  полыни  горче... 
Накоеецъ,  онъ  Габпроля 
Заманилъ  къ  себѣ,  убіілъ 
И  зарылъ  въ  саду,  за  домомъ. 

Но,  негаданно-нежданно, 
Вдругъ  смоковница  пробилась, 
Сквозь  кору  земли,  надъ  трупоиъ, 
И  смоковница  на  диво! 

Смоквы  были  странной  Формы 
И  съ  особымъ  ароматомъ: 
Кто  вкушалъ  ихъ,  тотъ  невольно 
Погружался  въ  сонъ  и  грёзы. 

О  смоковницѣ  въ  народѣ 
Слухи  чудные  ходили 


—  340  — 

И  достигли  до  ушей 
Правовѣрнаго  халиФа. 

Раскусивши  самолично 
Обаятельныя  смоквы, 
Тотчасъ  слѣдствіе  надъ  ними 
Повелѣлъ  халиФЪ  назначить. 

Приступили  къ  дѣлу:  сразу 
Отсчитали  по  пятамъ 
Злополучнѣйшаго  мавра 
Шестьдесятъ  ударовъ  палкой. 

Разумеется  —  признался... 
А  смоковницу  тогда  же 
Съ  корнемъ  выкопали  вонъ 
И  до  трупа  докопались... 

Трупъ  былъ  принять  и  оплаканъ 
Всѣмъ  собратствомъ  іудейскимъ; 
Въ  тотъ  же  самый  день,  въ  Кордовѣ, 
Мавръ-завистникь  былъ  повѣшенъ. . . 


1862. 


СЪ  ФРЛНЦПСВАГО. 


ШЕНЬЕ. 


АМИ10НА. 


Привѣтъ  тебѣ,  прпвѣтъ,  пѣвучая  волна! 
Ты  принесешь  ко  мнѣ  младую  Ампмону: 
На  легкомъ  челнокѣ  плыветъ  ко  мнѣ  она, 
Ввѣряясь  твоему. измѣнчивоыу  лону, 
И  вѣтерокъ  надъ  ней  покровъ  дъвичій  вьетъ... 
Не  такъ  ли  нѣкогда,  въ  объятья  бога  водъ, 
Подъ  неусыпною  охраной  Гпменея, 
Ѳетида  мчалася  къ  прпбрежіямъ  Пенея, 
Держася  за  бразды  и  трепетно  скользя 
По  влажному  хребту  прозорнаго  дельФина?... 
Но   если  бы  тебя,  красавица  моя, 
Пріяла  невзначай  кристальная  пучина, 
Повѣрь  —  твоя  краса  п  твой  невинный  видъ 
Внезапнымъ  ужасомъ  подводныхъ  дѣвъ  смутили 
И  врядъ  ли  бы  тебѣ  на  помощь  поспѣпшлп 
Чернокудрявыя  станицы  нереидъ!... 


—  344  — 

Опида,  Кимадосъ  и  бѣлая  Нерея 
Глядѣли  бъ  на  тебя,  отъ  зависти  краснѣя, 
Досадуя,  что  взоръ  пытливый  пхъ  не  могъ 
Открыть  въ  твоемъ  лицѣ  какой  нибудь  порокъ, 
И  каждая  изъ  нпхъ  любимаго  ей  бога 
Поспѣшно  бъ  увлекла  пзъ  воднаго  чертога, 
Подальше  отъ  тебя,  подъ  сѣнь  прибрежныхъ  скалъ, 
Гдѣ  въ  гроты  темные  сплетается  кораллъ, 
И  тамъ  бы  слышалъ  богъ  ревнивые  укоры, 
За  т6,  что  на  тебѣ  остановилъ  онъ  взоры. 


1855. 


—  345    - 


БЕРАНЖЕ. 

I. 
ГРУШЕНЬКА. 


ІІЫ,  друзья,  моей  красотки 
Не  встрѣчали  ли  порой? 
Въ  цѣломъ  нашемъ  околоткѣ 
Нѣтъ  красавицы  такой; 
Но  у  Грушеньки-игруііьи, 
Этой  дѣвочки-шалуеьи, 
Только  юбка  за  душой. 

Раза  два  она  блистала, 
Въ  деньгахъ  два  раза  была, 
Да  потомъ  все  промотала, 
Все  съ  друзьями  прожила: 
Эта  Грушенька-игрувья, 
Эта  дѣвочка-шалунья, 
Только  юбку  сберегла. 


—   340   ~ 

Что  всѣ  дамы  передъ  пего! 

Я  зимою  былъ  у  ней: 

Холодъ  страшный...  цѣпееѣю... 

Что  жь?  —  накрыла  —  еіі-же-ей! 

Эта  Грушенька-пгрунья, 

Эта  дѣвочка-шалунья, 

Друга  юбкою  своей! 

А  теперь...  Но  я  не  вѣрю: 
Неужели  отдала 
Все  невѣждѣ?..  Фату,  звѣрю 
Все  на  жертву  принесла? 
Эта  Грушенька-игрунья, 
Эта  дѣвочка-шалунья, 
Даже  юбку  продала! 

А  ветха  —  ветха  сорочка 

У  тебя,  моя  душа! 

Грудь  сквозить  язъ-подъ  платочка, 

Всю  холстину  колыша... 

Эта  Грушенька-игрунья, 

Эта  дѣвочка-шалунья, 

Такъ,  безъ  юбки,  хороша! 

Будетъ  время:  обожатель 
Груню  въ  золото  зальетъ, 
А  какой-нибудь  пріятель 
Груню  снова  оберетъ: 
Эта  Грушенька-пгрунья, 
Эта  дѣвочка -шалунья, 
Такъ,  безъ  юбки,  и  умретъ. 


31  января  4858. 


Г-,     А    — 

—    О  4  /    — 


II. 

ДВЪ  СЕСТРЫ  ШЛОСЕРДІЯ. 


у  стопъ  Аллы,  въ  предсѣньѣ  рая. 
Сошлась  отшельница  младая 
Съ  альмэ,  плясуньей  площадной, 
Гаремовъ  жрицею  нѣмой: 
Онѣ  къ  пресвътлой  райской  дверп 
Предстали,  кончпвъ  дни  своп. 
Одна  на  легкпхъ  крыльяхъ  пэрп. 
Другая  на  крылахъ  любвп. 

Изъ  устъ  привратипка-пмама 
Слова  обычныя  селями 
Онѣ  прослушали...  Потомъ, 
Склонясь  нахмуреннымъ  челомъ: 
«Всякъ  человвкъ  корану  слѣдуйі » 
Сказалъ  имамъ:  «иль  будь  во  тьмѣ. 
Иль  жизнь  пророку  псповѣдуй! » 
И  улыбнулся  онъ  альмэ. 

«Въ  дворцахъ  п  въ  хпжпнахъ»,  сказала 
Отшельница:  «я  проливала 
На  раны  страждущпхъ  людей 
Медъ  и  цълптельпып  елей». 


—   348  — 

-  Я  всѣ  серали  покорила. 
Альмэ  сказала  старику: 

—  Но  часто-часто  подносила 
Шербетъ  султана  бѣдняку.  — 

«Имамъ!»  отшельница  гласила: 
«Я  поучала,  что  могила  — 
Всѣмъ  пристань  на  земиоиъ  пути. 
Что  должно  Кб  ней  и  кб  ней  идти?» 

—  Имамъ!  ты  вѣдалъ  сладострастье? 
Альмэ  спросила.  —  Можетъ-быть, 
Со  мною  вѣрили  и  въ  счастье: 

Я  заставляла  жизнь  любить.  — 

«Я  пменемъ  Аллы  просила 
Для  нищихъ  братій»,  говорила 
Раба  пророка:  «и  Творца 
Благословляли  ихъ  сердца». 

—  А  я  —  пророкъ  инѣ  будь  свидѣтель  — 
Альмэ  сказала:  —  я  порой 

Спасала  честь  и  добродътель 
Моею  ласкою  одной.  — 

«Войди,  войди,  чета  младая!» 
Имъ  отвѣчалъ  придверникъ  рая. 
«Обѣихъ  васъ  любовь  вела  — 
И  васъ  зоветъ  къ  себѣ  Алла, 
Всегда  того  принять  готовый, 
Кто  осушилъ  хоть  каплю  слезъ  — 
Носилъ  ли  онъ  вѣнецъ  терновый, 
Носилъ  ли  онъ  вѣнокъ  изъ  розъ. 


1  Февраля  1858. 


349 


III. 

ЖАКЪ. 


аЖакъ,  я  должна  разбудить  тебя  силой: 
Въ  нашемъ  селеніи  точно  пожаръ  — 
Приставь  пріѣхалъ  п  самъ  коммпссаръ... 
За  недоимкой...  Бѣда  намъ,  мой  милой! 
Встань-же,  Жакъ,  встань-же  скорѣй,  не  дремля: 
Будетъ  сейчасъ  коммпссаръ  короля! 

«Видишь:  и  солнце  проснулося  даже — 

Встань-же...  Сонлпвымъ  ты  не  былъ  пока... 

Прежде  зари  у  Реміі  старпка 

Все  обобрали  они  для  продажи. 

Встань-же,  Жеікъ,  встань-же  скорѣй,  не  дремля: 

Будетъ  сейчасъ  коммпссаръ  короля! 

«Гроша  нътъ...  Господи,  словно  стучатся?... 
Чу?.,  и  собаки  ужь  начали  выть? 
Только  на  мѣсяцъ  проси  отложить. 
Ахъ,  если  могъ-бы  король  дожидаться! 


—  ЗоО  — 

Встань  же,  Жакъ,  встань-же  скорѣіі,  не  дремля: 
Будетъ  седчасъ  коммпссаръ  короля! 

«Бѣдные  люди  мы!  Какъ  пмъ  не  жалко 
Насъ  безпощаднымъ  палогомъ  тѣснпть? 
Въ  сплахъ-ли  дѣда  п  дѣтокъ  кормить 
Только  твой  заступъ,  да  женнпна  прялка? 
Встань-же,  Жакъ^  встань-же  скорѣй,  не  дремля: 
Будетъ  сейчасъ  коммпссаръ  короля! 

«Вмѣстѣ  съ  лачужкой,  у  откупа  взято 
Полдесятины  —  безбожной  цѣной; 
Потомъ  удобрено,  горькой  слезой: 
Что  уродплося  —  ростомъ  пожато... 
Встань-же,  Жакъ,  встань-же  скорей,  не  дремля: 
Будетъ  сейчасъ  коммпсаръ  короля! 

«Трудъ  тебъ  вѣчный  —  нѣтъ  отдыха,  пахарь! 
Мяса  куска  не  видать  намъ,  повѣрь... 
Какъ  прокормиться-то  тяжко  теперь! 
Даже  и  соль  вздорожала  —  нашъ  сахаръ... 
Встань-же,  Жакъ,  встань-же  скорѣй,  не  дремля: 
Будетъ  сейчасъ  коммпссаръ  короля! 

аЧѣмъ  поддержать  тебя,  другъ  мой  страдальный? 
Развѣ-что  нѣсколько  капель  впна... 
Но...  гдѣ-же  взять?.,  вѣдь,  такая  цѣна!.. 
На-вотъ,  продай-же  мой  перстень  вѣнчальный... 
Встань-же,  Н{акъ,  встань-же  скорѣй,  не  дремля: 
Будетъ  сейчасъ,  коммпссаръ  короля! 

«Можетъ  быть,  апгелъ  тебѣ  миротворно 
Въ  снѣ  п  богатство  сулптъ,  и  покой? 


Что  для  богатыхъ  палогъ  трудовоіі? 
Въ  житницѣ  крысамъ  неиужішя  зёрна. 
Встань-же,  Жакъ,  встань-же  скорѣіі,  не  дремля: 
Будетъ  сейчасъ  ковигассаръ  короля! 

«Боже  моіі!  входіітъ  опб...  Въ  пропасть  упала-бъ! 
Жакъ,  ты  молчпшо  —  ты  бѣлѣГі  полотнаі 
Ты  вчера  молвплъ  мнѣ:  «плохо,  жена!» 
Ты,  отъ  кого  не  слыхала  я  жалобъ... 
Встань-же,  Жакъ,  встань  же  скорѣіі,  не  дреиля: 
Будетъ  сейчасъ  коммпссаръ  короля! » 

Нѣтъ  ей  отвѣта:  въ  устахъ  его  блѣдныхъ 
Замерло  слово  любви  навсегда... 
Смерть  усыпляетъ  всѣ  муки  труда... 
Добрые  людп,  молитесь  за  бѣдныхъ! 
Встань-же  Жакъ,  встань-же  скорѣіі,  не  дремля: 
Вотъ,  господпнъ  коммпссаръ  короля! 

13  Февраля  1858. 


—  352  — 


ІУ. 

ВЪ  ДЕНЬ  ПМНИНЪ  МОЕГО  ДОКТОРА. 


ПодНі^маемъ  віы  кверху  стаканы 

За  здоровье  врача  своего. 

Да  боимся:  больные  тираны 

У  друзей  ее  отняли  бъ  его. 

У  господь  этихъ  Бѣчно  замашка  — 

Разнемочься  некстати,  съ-плеча... 

Господа,  вамъ  —  ромашка,  ромашка... 

Дайте  выпить  друзьямъ  за  врача! 

Вѣдь  могли  подождать- бы  больные, 
А  не  ждутъ:  отовсюду  гонцы... 
Вонъ  —  безумцы  зовутъ  молодые, 
Киѳереина  сына  жрецы. 
Легковѣрные,  васъ  обманули: 
Вы  въ  Эротѣ  нашли  палача! 
Господа,  принимайте  пилюли... 
Дайте  выпить  друзьямъ  за  врача! 


—  353  — 

Воііъ  —  сосѣдъ  его  требуетъ  къ  сроку: 

У  одной  пзъ  его  дочереіі 

Пухнуть  начало  съ  лѣваго  боку, 

И  —  что  день  —  то  сіыіьиѣй  іі  сильнѣй. 

Испугалась  семья  не  ііашутку; 

Рветъ  и  мечетъ  старикъ  сгоряча... 

Потерпите,  о  дѣва,  минутку: 

Дайте  выпить  друзьямъ  за  врача! 

Пусть  весной  его  жизнь  процвѣтаетъ. 
Пусть,  пзбѣгнувъ  нштейскихъ  мытарствъ, 
И  не  вѣдаетъ  онъ,  п  не  знаетъ 
Ни  рецептовъ  своихъ,  нп  лекарствъ! 
Вкругъ  него  —  всѣ  друзья  молодые... 
И  бесѣда  ихъ  такъ  горяча... 
Умирайте  ужь,  что-ли,  больные: 
Дайте  выпить  друзьямъ  за  врача! 


12  апрѣля  1858. 


23 


—  354  — 


МОЙ  ЧЕЛНОКЪ. 


Каждый  день,  по  волѣ  рока, 
Я  плыву;  ыоіі  путь  шпрокъ; 
И  послушно  мой  челнокъ 
По  струяыъ  скользить  потока; 
Дунетъ  въ  парусъ  вѣтерокъ  — 
Я  отъ  берега  далёко... 
Ты  лети-лети,  челнокъ! 
Дуй  мнѣ  въ  парусъ,  вѣтерокъ! 
Пристань  сыщемъ  мы,  челнокъ! 

Мнѣ  попутчицей  —  царица 
Тихпхъ  пѣсепъ;  по  рѣкѣ 
Мы  плывемъ  съ  ней  налегкѣ, 
И  звучптъ  ея  цѣвнпца, 
И  поетъ  моѣ  въ  челнокѣ 
П'всвп  дѣва-баловница... 
Ты  лети-лети,  челнокъ! 


—  355  — 

Дуіі  ппѣ  въ  гіарусъ,  вѣтерокъ! 
Пристань  сыщсмъ  діы,  челнокъ! 

Если  пасть  случптся  грому 

На  одномъ  изъ  береговъ, 

ГІ  —  отъ  хижішъ  до  дворцовъ  - 

Все  трепещетъ  по  пустому,  — 

Мой  обычай  не  таковъ : 

Мчусь  я  къ  берегу  другому... 

Ты  летп-летп,  челнокъ! 

Дуй  мпѣ  въ  парусъ,  вѣтерокъ! 

Пристань  сыщеиъ  мы,  челнокъ! 

Если  жъ  мирно  и  счастливо 

Небеса  вдали  блестятъ, 

Дозрѣваетъ  виноградъ 

И  давно  нетерпѣливо 

Ждутъ  его  —  уста  и  взглядъ, 

Я  —  туда...  п  живо-живо 

Ты  лети -лети,  челнокъ! 

Дуй  мнѣ  въ  парусъ,  вѣтерокъ! 

Пристань  сыщемъ  мы,  челнокъ! 

Въ  край  давно  знакомый  что-то 
Въ  свой  чередъ  меня  манитъ. 
Тамъ  волшебный  рой  харптъ 
Славитъ  пѣжыаго  Эрота. 
Боги!  вотъ  одна  лежитъ 
Подъ  зелёной  сѣнью  грота... 
Ты  лети-лети,  челнокъ! 
Дуй  мнѣ  въ  парусъ,  вѣтерокъ! 
Пристань  сыщемъ  мы,  челнокъ! 


—  356  — 

Но  на  скалахъ  взоръ  примѣтитъ 

Лавръ  надменный  —  убѣгу     - 

Я  къ  родному  очагу: 

Мнѣ  звѣзда  моя  посвѣтитъ, 

И  пловца  на  берегу 

Дружба  съ  радостію  встрѣтитъ. .. 

Ты  лети -лети,  челнокъ! 

Дуй  мнѣ  въ  парусъ,  вѣтерокъ! 

Мы  у  пристани,  челнокъ! 


4  іюня  1868. 


357  — 


VI. 

ДОМОВЫЕ  МОНЛЕРИ. 


я  однажды,  до  зарп, 

Шелъ  пѣшкоыъ  иочноіі  порою, 

И  застигнуть  былъ  грозою 

Возлѣ  башни  Монлери. 

Сталъ  я  пѣть,  но  страшно  стало: 

Кто-то  вдругъ  захохоталъ. 

Чей-то  голосъ  прозвучалъ: 

«Наше  царство  миновало!» 

Посреди  тѣнеы  ночныхъ 
Замелькали  чьи-то  лпки, 
И  послышалися  крики 
Вереницы  домовыхъ. 
Вотъ  —  труба  загрохотала; 
Шумпыіі  шабашъ  начался; 
Прежніи  голосъ  раздался: 
«Наше  царство  миновало! 

«Да!  ужь  праздника  намъ  нѣтъ! 
Улетпмъ  скорѣіі:  побѣдно, 
Изъ  обители  наслѣдной, 
Гонитъ  Разумъ  насъ  на  свѣтъ. 


—  358  — 

Волшебства  у  насъ  не  стало: 
Чудеса  творпмъ  не  мы  — 
Этп  гордые  умы...  _ 
Наше  царство  миновало. 

«Далп  эллпнскпмъ  богамъ 
Мы  божественность  и  храмы, 
Вѣчность,  юность,  ѳиміамы 
II  цвѣтьт  по  алтарямъ. 
Сколько  въ  Галліп  бывало 
Въ  честь  намъ  кровп  пролито: 
Нынче  мы  —  въ  се.іѣ  ничто... 
Баше  царство  миновало. 

«Мы  къ  стопамъ  прелестеыхъ  Фей  - 
Паладины,  менестрели  — 
Преклонять  не  разъ  умѣлп 
И  вельможъ,  и  королей... 
Чародѣііство  покоряло 
Намъ  подъ  небомъ  все  и  всѣхъ. 
Чародѣйство  нынче  —  смѣхъ... 
Наше  царство  миновало. 

«Разумъ  смогъ  заклясть  и  насъ: 
Улетпмъ  же  безъ  возврата... »- 
Голосъ  смолкъ...   п,  тьмоп  объята, 
Башня  рухнула  въ  тотъ  часъ. 
И  духовъ  уже  не  стало: 
Вдаль  пхъ  крылья  унесли, 
Только  слышалось  вдали: 
*Наше  царство  миновало!» 


5  іюня  1858. 


—  359  — 


УІІ. 

ПЯТЬ  ЭТАЖЕЙ. 


Въ  душной  дворшіцкой,  въ  мракѣ  подвала. 

Родилась  я  дѣвчоякой  простой; 

Лѣтъ  въ  пятнадцать  —  лакеи  квартала 

Всей  гурьбой  увгівалпсь  за  мной. 

Вскорѣ  я  молодому  вельможѣ 

Показалася  очень  мила: 

Эта  честь  обошлася  мнѣ  въ  то-же... 

И  я  въ  первый  этажъ  перешла. 

Тамъ,  въ  роскошныхъ  покояхъ,  п  руки, 
И  лицо  мое  стали  бѣлѣй. 
Упоительны  золота  звуки ... 
Не  видала  я  буднпчныхъ  дней! 
Но  страстей  изнурительна  сила: 
Умеръ  онъ.  Что  я  слезъ  пролила! 
Да  печаль  красоту  пощадила . . . 
Во  второй  я  этажъ  перешла. 

Тамъ  я  герцога-пера  поймала  — 
Внукъ  его  былъ  красивый  такой... 
За  огонь  они  дали  не  мало: 
Первый  —  пепел5,  а  пламя  другой. 


—  360  — 

я  къ  танцору  душой  привязалась: 
Удалилася  знать  —  не  снесла; 
Но  мвѣ  зеркало  все  улыбалось  — 
Й  я  въ  третііі  этажъ  перешла. 

Тамъ,  слывя  баронессой,  я  съ  жиромъ 
Ощшіала  всѣ  перья  почти 
Англичанину,  двумъ-тремъ  банкирамъ 
II  абату  —  Господь  мнѣ  прости! 
Но  я  замужъ  пойти  захотѣла 
За  плута  одного:  онъ  до  тла 
Обокралъ  меня ...  я  посѣдѣла  — 
И  въ  четвертый  этажъ  перешла. 

А  въ  четвертомъ  —  иная  работа: 
Мнѣ  племяннпцъ  пришлось  пригласить... 
Мы  кутимъ  и  одна  намъ  забота  — 
Коымпссаровъ  по  больше  дразнить. 
Налету  я  свой  хлѣбъ  добывала, 
И  хозяйство,  Б  счеты  вела, 
Да  стара  и  чудовищна  стала  — 
П  на  пятый  этажъ  перешла. 

И  теперь  я  служанка  съ  метлою, 
И  пріютомъ  мнѣ  пыльный  чердакъ; 
Одинока;  огня  нѣтъ  зимою... 
И  не  вѣрятъ  сосѣдп  никакъ  — 
Чѣмъ  была  я  на  жизпенномъ  рынкѣ ; 
Но  отъ  жизни  бывалой  моей 
Я  теперь  еще  вижу  соринки, 
Подметая  всѣ  пять  этажей. 


7  іюня  1858. 


—  361  — 


ѴІІІ. 

АННЕТОЧКА  АННЕТКА. 


Эхъ,  жеманницы-кокетки, 
Обезьяны  знатныхъ  дамъ ! 
Кой  въ  васъ  прахъ?  Далеко  вамъ 
До  Аннеточки-Аннеткп ! 

Молода,  свѣжа,  бѣла; 

Взглядъ  —  кипучая  смола; 

Грудь,  плеча  и  станъ  —  на  диво, 

Гибче  воску  самого. 

Пусть  ихъ  шепчутъ  тамъ  ревниво: 

«Непристойно,  некрасиво!» 

Какъ  кому,  мнѣ  —  ничего! 

Эхъ,  жеманницы  -  кокетки , 
Обезьяны  знатныхъ  дамъ! 
Кой  въ  васъ  прахъ?  Далеко  вамъ 
До  Аннеточки-Аннетки ! 


•1 1-;  о 

Какъ  игрива,  какъ  рѣзва! 

Для  нея  —  все  трынъ-трава: 

Рада  день-деньской  надъ  вздороиъ 

Хохотать  до  слезъ  опа... 

«Какъ  глупа-то  I >  шепчутъ  хоромъ. 

Нѣтъ!  коль  дѣло  уніь  за  споромъ, 

Такъ  Аннеточка  умна. 

Эхъ,  жеманницы-кокетки, 
Обезьяны  знатныхъ  дамъ! 
Коп  въ  васъ  прахъ?  Далеко  вамъ 
До  Анпеточкп-Аннетки ! 

Какъ,  бывало,  за  столомъ 

Мы  засядемъ  съ  ней  вдвоемъ  — 

Расщебечется,  что  птица. 

Шутки  горстью  сыплетъ  мнѣ. 

Бея  пылаетъ,  какъ  зорница... 

А  какая  вѣдь  пѣвпца 

И  какъ  знаетъ  толкъ  въ  винѣ! 

Эхъ,  жеманницы-кокетки. 
Обезьяны  знатныхъ  дамъ! 
Коп  въ  васъ  прахъ?  Далеко  вамъ 
До  Аннеточкп-Аннетки! 

Модной  роскоши  затѣй 
И  въ  заводѣ  нѣтъ  у  ней: 
Не  блестятъ  ея  уборы; 
Но  кисейка  да  миткаль. 
Право,  больше  манятъ  взоры, 
Чѣмъ  весь  шелкъ  и  всѣ  узоры.., 
И  сомнешь  ихъ,  такъ  не  жаль! 


—  363  — 

Эхъ,  жеиапппцы-кокеткп. 
Обезьяны  зпатныхъ  дамъ! 
Кой  въ  васъ  прахъ?  Далеко  вамъ 
До  Аннеточки-Аннетки! 

Съ  нею  —  всѣ  заботы  прочь; 
Съ  ней  пляши  и  пой  всю  ночь... 
А  напѣлась,  наплясалась  — 
На  зарѣ  ложится  спать... 
Да  ужь  какъ-же  и  металась ! 
Талько-только  не  ломалась 
Колченогая  кровать. 

Эхъ,  жеманницы-кокетки. 
Обезьяны  знатпыхъ  дамъ ! 
Кой  въ  васъ  прахъ?  Далеко  вамъ 
До  Аннеточки-Аннеткп? 


10  іюня  1858. 


і 


—  364  — 


IX. 

СГЛАЗИЛИ 


Ахъ,  маменька,  спасите!  Спазмы  —  спазмы! 

Такія  спазмы  —  мочи  нѣтъ  терпеть... 

Подъ  ложечкой...  Раздѣть  меня,  раздѣть! 

За  докторомъ!...  піявокъ!  катаплазмы!... 

Вы  знаете  —  я  честью  дорожу, 

Но...  больно  такъ,  что  лучше-бъ  не  родиться!.. 

И  какъ-это  могло  со  мной  случиться? 

Рѣшптельно  —  ума  не  при.,іожу- 

Вѣдь  и  больна  я  не  была  ни-разу  — 
Напротнвъ:  все  полнѣла  день  отъ  дня... 
Ну,  знать  —  со  зла,  и  сглазили  меня, 
А  уберечься  отъ  дурнаго  глазу 
Нельзя  —  и  вотъ  —  я  пластомъ-пластъ  лежу... 
Охъ!  скоро-ль  докторъ?..  лучше-бъ  не  родиться! 
И  какъ-это  могло  со  мной  случиться? 
Решительно  —  ума  не  приложу. 

Конечно,  я  всегда  была  безпечной. 
Чувствительной...  спалося  крѣпко  мнъ... 
Ужь  кто-нибудь  не  сглазилъ-ли  во  снѣ? 
Да  кто-же?  Не  баронъ-же  мой  увѣчной! 


—  Збо  — 

Фи!  на  него  давно  я  не  гляжу... 
Охъ,  какъ  мнѣ  больно!  лучше-бъ  не  родиться! 
И  какъ-это  могло  со  мной  стучиться? 
Решительно  —  ума  не  приложу. 

Быть-можетъ,  что...  Разъ,  вечеромъ,  гусара 

Я  встрѣтпла,  какъ  по-грязи  брела  — 

И  только  переулокъ  перешла  .. 

Да  сглазитъ-ли  гусарскпхъ  глазокъ  пара? 

Наврядъ:  давно  я  по-грязи  брожу!.. 

Охъ,  какъ  мнѣ  больно!  лучше-бъ  не  родиться!. 

И  какъ-это  могло  со  мной  случиться? 

Рѣшительно  —  ума  не  приложу. 

Мой  итальянецъ?...  Нѣтъ!  онъ  непорочно 

Глядитъ  —  и  вкусъ  его  иной... 

Я  за  него  ручаюсь  головой: 

Коль  сглази.іъ  онъ,  такъ  развѣ  ненарочно... 

А  обману лъ  —  сама  не  пощажу! 

Охъ,  какъ  мнѣ  больно!  лучше-бъ  не  родиться!. 

И  какъ-это  могло  со  мной  случиться? 

Решительно  —  ума  не  приложу. 

Ну  —  вотъ!  веди  себя  умно  и  тонко, 

И  береги  дѣвпчьи  честь,  почётъ! 

1УІПѢ  одного  теперь  не  достаетъ, 

Чтобъ  кто-нибудь  подкинулъ  мн-Б  ребенка... 

И  въдь  подкинутъ,  я  вамъ  доложу... 

Да  гдѣ-же  докторъ?..   лучше-бъ  не  родиться!.. 

И  какъ-это  могло  со  мной  случиться? 

Рѣшительно  —  ума  не  приложу. 

22  іюня  1858. 


—   366 


г  -    X. 

ФОРТУНА. 


Стукъ-стукъ-стукъ!  Моя  брюнетка? 
Дверп  настежъ  поскорѣй! 
Нѣтъ,  Фортуна-непосѣдка: 
Эту  —  дальше  отъ  дверей! 

Вкругъ  стола,  полуодѣты. 
За  стаканами  съ  впномъ, 
Поджидаемъ  мы  Лпзетты, 
А  Фортуны  не  зовемъ. 

Стукъ-стукъ-стукъ!  Моя  брюнетка? 
Двери  настежъ  поскорѣіі! 
Нѣтъ,  Фортуна-непосѣдка: 
Эту  —  дальше  отъ  дверей ! 

Золотыхъ  сулптъ  носылокъ,  — 
Но,  друзья,  какой  въ  нихъ  толкъ? 
Передъ  намп  —  строй  бутылокъ, 
И  хозяинъ  вѣрптъ  въ  долгъ! 


—   367  — 

Стукъ-стукъ-стукъ!  Моя  брюнетка? 
Двери  насте?къ  поскорѣй! 
Нѣтъ,  Фортупа-ііепосѣдка: 
Эту  —  дальше  отъ  дверей ! 

Дастъ  рубпііовъ  п  ?кемчужігаъ, 
Пышныхъ  маіітій  и  вѣнковъ: 
Да  къ  чему?  —  Намъ  лавръ  ненуженъ. 
Когда  мы  безъ  сюртуковъ. 

Стукъ-стукъ-стукъ!  Моя  брюнетка? 
Двери  настежъ  поскорѣй  ! 
Нѣтъ,  Фортуна-непосъдка: 
Эту  —  дальше  отъ  дверей ! 

Словно  мальчиковъ  насъ  манитъ 
Блескомъ  славы- суеты:  - 

Нѣтъ!  мы  знаемъ  —  лавръ  увянетъ 
Подъ  дыханьемъ  клеветы. 

Стукъ-стукъ-стукъ!  Моя  брюнетка? 
Двери  настежъ  поскорѣй! 
Нѣтъ,  Фортуна-непосѣдка: 
Эту  —  дальше  отъ  дверей ! 

Намъ  богатство  не  завидно; 

Безъ  веселья  —  честь  не  въ  прокъ... 

И  по  парусу  ужь  видно, 

Что  у  счастья  за  челнокъ! 

Стукъ-стукъ-стукъ!  Моя  брюнетка? 
Двери  настежъ  поскоръй! 
Нѣтъ,  Форту на-непосѣдка: 
Эту  —  дальше  отъ  дверей! 


—  368  — 

Пусть  предъ  ней  другіе  станутъ 
Преклоняться  каждый  часъ: 
Насъ  любовницы  обманутъ  — 
Веселѣе  во  сто  разъ! 

Стукъ-стукъ-стукъ!  Моя  брюнетка? 
Двери  настежь  поскорѣй! 
Нѣтъ,  Фортуна-непосѣдка: 
Эту  —  дальше  отъ  дверей ! 


13  іюля  1858. 


—  369  — 


XI. 

НАРОДЪ  ПОІНИТЪ 


Распалась  мощная  держава; 
Погибъ  великіи  человѣкъ; 
Но  подъ  соломой  хижинъ  вѣкъ 
Не  смолкнетъ  кесарева  слава. 
Сомкнутся  внуки  въ  тѣсныіі  кругъ 
Передъ  прабабкою  сѣдою 
И  молвятъ:  «Сказкой  —  старпною 
Намъ  скоротай  дневной  досугъ. 
А  лучше  сказки  —  быль  любимая... 
Онб,  говорятъ,  былъ  намъ  врагомъ! 
Да  разскажп  о  немб,  родимая, 
Ты  разскажи  о  нембі  о 

—  Да:  быль,  а  смотритъ  небылицей.. 
Разъ,  съ  цѣлой  свитой  королей, 
Прошелъ...  тому  не  мало  дней  — 
Я  только  стала  молодицей... 
Вотъ  и  взберись  я  на  холмокъ  — . 
Была  глупенька  ваша  бабка  — 
Йдетъ  0Н5  .,  Низенькая  шляпка 
На  немо  и  сѣрый  сюртучокъ... 


24 


—    370  — 

Ну-молъ,  бѣда  вшѣ  неключимая! 
А  онб  маѣ  «здравствуй»  подари аъ... 
« Оно  говорилъ  съ  тобой,  родимая? 
Взаправду  —  говорилъ?» 

—  Да...  Ну,  потомъ  меѣ,  какъ-то  вскоре, 
Пришлось  въ  Парпжѣ  побывать  — 

И  самого-то  увидать 
У  Богоматери  въ  соборѣ, 
И  цѣлый  дворъ...  Со  всѣхъ  сторонъ 
Гремѣли  праздничные  клики; 
Все  ликовало  вкругъ  владыки... 
И  какъ-же  улыбался  от! 
Сынъ  родился...  богохранимая 
Глава  склонялася  въ  мольбѣ... 
«Былъ  праздникъ  и  тебѣ,  родимая, 
Былъ  праздникъ  и  тебѣ! » 

—  Когда  жь  Шампанія  упала 
Подъ  гнётомъ  вражескихъ  оковъ, 
Одинъ  онъ  бился,  и  враговъ 
Одна  десница  отражала. 

Разъ,  вечеркомъ,  вотъ  какъ  теперь, 
Стукъ  кто-то  въ  двери!   отворяю  — 
Гляжу  —  гляжу  —  не  понимаю, 
Глазамъ  не  вѣрю:  Самб  от  въ  дверь... 
«Ахъ!»  говоритъ:  «непримиримая 
Борьба! »  Да  прямо  здѣсь  и  сѣлъ. 
«Какъ?  онъ  вотъ-здѣсь  сидѣлъ,  родимая? 
Какъ?  онъ  вотъ-здѣсь  сидѣлъ?» 

—  Да...  говоритъ:  «проголодался». 
Я  —  тотчасъ  х.іѣба  и  вина. 


—  37І  — 

Покушалъ,  выпплъ  все  до  дна; 
Да  и  порядкомъ  надремался 
У  очага...  А  всталъ,  подп-жъ  — 
Что  говорить?!  «Бѣдѣ  слезами 
Не  пособить...  Не  за  горами, 
А  въ  сердцѣ  Франціп  Парпжъ... 
Спасу. в  Съ-тѣхъ-поръ,  неоцѣнимая 
Мвѣ  вещь  стаканъ...  Какъ  Богомъ  данъ. 
«А  цѣлъ-лп  тотъ  стаканъ,  родимая? 
А  цѣлъ-лп  тотъ  стаканъ?» 

А  вотъ  онъ  —  цѣлъ  еще  донынѣ... 
Да  гдѣ  герой-то?  Въ  бездну  палъ... 
Онб  (папа  самъ  короновалъ)  — 
Онб  умеръ  гдѣ-то  тамъ,  въ  пустынѣ... 
Ни  кто  и  вѣрить  не  хотѣлъ: 
Всѣ  говорили:  «Вотъ  пагрянетъ, 
И  чужезеиецъ  ужь  помянетъ  — 
Съ  кѣмъ  онъ  помЁряться  посмѣлъ?» 
Да  вѣсть  пришла  неотразимая  — 
Тотъ  не  заплакалъ,  кто  не  смогъ... 
«Храни  тебя  Самъ  Богъ.  родимая, 
Храни  тебя  Самъ  Богъ!» 


24  іюля  1858. 


—  372  — 


ПОХВАЛЬНОЕ  СЛОВО  КАПЛУНАЧЪ. 


я  хоть  клятву  дать  іотовъ,  — 

Да  молодки. 

Да,  красотки,  — 
Я  хоть  клятву  дать  готовъ: 
Нътъ  счастливѣіі  каплуповъ. 

Всякой  доблестный  каплунъ 
Со  страстьми  владѣть  умѣетъ : 
Тѣломъ  здравъ  и  духомъ  іонъ, 
Онъ  полнѣетъ  и  жпрѣетъ. 

Я  хоть  клятву  дать  готовъ,  — 
'      Да,  молодки. 
Да,  красотки,  — 
Я  хоть  клятву  дать  готовъ: 
Нѣтъ  счастлпвѣи  каплуповъ. 

Ревность  впыхнувшп  въ  крови. 
Каплуна  не  втяпетъ  въ  драку, 
И  счастлпвцу  —  отъ  лю.Зви 
Прибегать  не  надо  къ  браку. 


—   373   — 

Я  хоть  клятву  дать  готовъ,  — 
Да,  молодки, 
Да,  красотки,  — 
Я  хоть  клятву  дать  готовъ: 
Нѣтъ  счастливѣіі  каплуяовъ. 

Впрочемъ,  многіе  шъ  нихъ  — 
Захотятъ  —  слывутъ  мужьями, 
И  съ  подругой  дней  своихъ 
Утѣшаются  дѣтямп. 

Я  хоть  клятву  дать  готовъ,  — 
Да,  молодки, 
Да,  красотки,  — 
Я  хоть  клятву  дать  готовъ: 
Нѣтъ  счастливѣй  каплуновъ. 

Проводя  смиренно  дни, 
Достохвальны  ,  досточтимы , 
Ни  раскаяньемъ  они. 
Ни  діэтоя  не  казнимы. 

Я  хоть  клятву  дать  готовъ,  — 
Да,  молодки. 
Да,  красотки,  — 
Я  хоть  клятву  дать  готовъ: 
Нѣтъ  счастливей  каплуновъ. 

Ну,  а  мы-то,  господа? 
Въ  нашей  участи  несчастной, 
Что  мы  терппмъ  иногда 
Отъ  обманщицы  прекрасной! 


о 


74  — 


Я  хоть  клятву  дать  готовъ,  — 

Да,  молодкп, 

Да,  щ^асоткп,  ■ — 
Я  хоть  клятву  дать  готовъ: 
Нѣтъ  счаотлпвѣіі  каплуновъ. 

Само  жжемъ  себя  огнемъ, 
Хоть  не  разъ  мы  испытали  — 
И  должны  сознаться  въ  томъ, 
Что  не  скованы  изъ  стали. 

Я  хоть  клятву  дать  готовъ,  — 

Да,  молодки, 

Да,  красотки,  — 
Я  хоть  клятву  дать  готовъ; 
Нѣтъ  счастливѣй  каплуновъ. 

Что  жь,  изъ  ложнаго  стыда, 
Выносить  напрасно  муки? 
Полно  трусить,  господа. 
Благо  кладъ  дается  въ  руки! 

Я  хоть  клятву  дать  готовъ,  — 

Да,  молодки. 

Да,  красотки,  — 
Я  хоть  клятву  дать  готовъ: 
Нѣтъ  счастливѣй  каплуновъ. 

Намъ  вѣдь  міру  не  помочь! 
Въ  немъ  —  что  часъ,  то  поколѣнья. 
Прочь-же  наши  —  сразу  прочь  — 
Молодыя  заблужденья. 


—  375  — 

Я  хоть  клятву  дать  готовь, 
^     Да,  молодкп, 
Да,  красотки,  — 
Я  хоть  клятву  дать  готовъ: 
Нѣтъ  счастливѣй  каплуновъ. 


1859. 


—   376  — 


XIII. 

МОЙ  КАФТАНЪ. 


Мы  все  старше,  мой  другъ  обветшалой, 

Мой  убогой  каФтаиъ,  но  тебя 

Десять  лѣтъ  я  рукою  усталой 

Самъ  и  чищу,  II  холю  —  любя. 

Какъ  Сократъ,  ко  всему  я  пріученъ, 

И  —  повѣрь  мнѣ  —  съ  упрямой  судьбой 

Не  борись  —  Филосовствуй  со  мной : 

Старый  другъ,  будь  со  мной  неразлученъ. 

/' 

Помню  —  память  во  мнѣ  сохранилась  — 
Первый  день,  какъ  тебя  я  надѣлъ: 
Былъ  рожденникъ  л,  все  веселилось. 
Хорь  друзей  моихъ  гпмнъ  тебѣ  пѣлъ. 
И  теперь  ты  друзьямъ  недокученъ, 
И  убогимъ  —  намъ  рады  они, 
Точно  также,  какъ  въ  прежніе  дни: 
Старый  другъ,  будь  со  мной  неразлученъ. 


—  377  — 

Вотъ  заплатка...  Счастливые  лѣта! 

Помнишь?  Я  притворился  тогда, 

Что  уйду...  ое  пускала  Лизета  — 

И  съ  тобою  случилась  бѣда : 

Ты  былъ  схвачеиъ,  безжалостно  скрученъ, 

Былъ  разорванъ  п  все  за-меня... 

Лпза  штопала  цѣлыхъ  два  дня... 

Старый  другъ,  будь  со  мной  неразлученъ. 

По  обычаю  Фзтовъ  нпчтожныхъ 
Надушилъ-лп  тебя  я  хоть  разъ? 
Выставлялъ-ли  въ  передннхъ  вельліожныхъ 
Я  тебя  на  позорный  показъ? 
Весь  Парижъ,  хоть  не  разъ  былъ  проученъ, 
Такъ  и  рвался  добыть  орденокъ  — 
У  тебя  былъ  въ  петлпчкѣ  цвѣтокъ... 
Старый  другъ,  будь  со  мной  неразлученъ. 

Не  вдавайся  въ  пустую  тревогу; 

Все  былое  сокрылось  вдали 

И  давно  мы  былую  дорогу 

Подъ  дождемъ  и  подъ  солнцемъ  прошли. 

Скоро  сброшу,  усталъ  и  измученъ, 

Я  земныя  одежды  долой: 

Погоди  же  —  мы  вмѣстѣ  съ  тобой... 

Старый  другъ,  будь  со  мной  неразлучепъ. 


22  сентября  1858. 


я  7  8 


ХІУ. 

МАРКИТАНТКА. 


я  полковой  шркптанткой  была  — 

Звалп  Катэнью  ребята. 
Много  я  водки  съ  вііномъ  поднесла, 

Потчуя  брата-солдата. 
Гляпу,  бывало,  —  что  красный  твой  день!. 
Трахъ-тарарахъ-тахъ,  дпнь-динь-дрень: 
Гляну,  бывало,  —  что  красный  твой  день! 

Вотъ-вамъ,  солдаты,  Катэнь! 

Всякой  меня  ц  честилъ,  и  ласкалъ... 

Сколько  ихъ  спіітъ  подъ  землею  — 
Грустно!..  За-то  ужь  п  самъ  генералъ 

Радъ  былъ  дѣльться  со  мною  — 
Чѣмъ  приходилось  въ  удачливый  день... 
Трахъ-тарарахъ-тахъ,  динь-дпнь-дрень  : 
^Іѣмъ  приходилось  въ  удачливый  день  — 

Вотъ-вамъ,  солдаты,  Катэнь! 


—  379  — 

По-свѣту  сколько  я  съ  вамп  рсоіщоеъ 
Съ  кружкой  моей  обходпла! 

Вспомните  —  сколько  я  разъ  молодцовъ 
Къ  новымъ  побѣдамъ  водпла! 

Что-же?  вѣдь  только  полпѣдъ  бюллетень... 

Трахъ-тар  ар ахъ-тахъ ,  динь-динь-др евь : 

Что-же?  вѣдь  только  полнѣлъ  бюллетень  — 
Вотъ  вамъ,  солдаты,  Катэнь! 

Я  черезъ  Альпы,  за  вами-же  вслѣдъ, 

Дѣвочкой  путь  проложила; 
Было  ыяѣ  только  четырнадцать  лѣтъ  — 

Я  васъ  въ  пустынѣ  поила. 
Съ  вамп  входила  я  въ  Вѣну  —  былъ  день! 
Трахъ-тарарахъ-тахъ,  динь-динь-др ень : 
Съ  вами  входила  я  въ  Вѣпу  —  былъ  день! 

Вотъ  вамъ,  солдаты,  Катэнь! 

Боііко  у  пѣыцевъ  терговля  пошла: 
Денегъ  попало  мнѣ  въ  лапы... 

Въ  Римѣ  я  только  недѣлю  была  — 
Видѣла  прпчетъ  у  папы... 

Эхъ,  вспоминать-то  про  прошлое  лѣнь... 

Трахъ-тарарахъ-тахъ,  динь-динь-дрень : 

Эхъ,  вспоминать-то  про  прошлое  лѣнь  — 
Вотъ  вамъ,  солдаты,  Катэнь! 

Сдѣлала  больше,  чѣмъ  герцогъ  иной, 

'    Я  для  любимой  отчизны. 
Если  въ  Мадритѣ,  потомъ  подъ  Москвой 

Быть  не  могло  дешевизны,  — 
Брали  БЫ  даромъ,  добравшись  въ  Пантэнь... 
Трахъ-тарарахъ-тахъ,  ДПНь-динь-дрень: 


—  380  — 

Брали  вы  дароыъ,  добравшись  въ  Иантэнь  — 
Вотъ  вамъ,  солдаты,  Катэнь! 

Сила  сломила  васъ,  смерть  унесла 

Въ  челюстяхъ  страшнаго  зѣва... 

Если-бъ  тогда  я  вести  васъ  могла, 
Какъ  Орлеанская  дѣва! 

О,  англичанинъ-саиъ  сталъ-бы,  какъ  пень! 

Трахъ-тарарахъ-тахъ,  динь-динь-дрень: 

О,  англичанинъ-самъ  сталъ-бы  какъ  пень!  — 
/  Вотъ  вамъ,  солдаты,  Катэнь! 

Если  я  вижу  бывалыхъ  служакъ, 

Въ  рубищѣ,  въ  нуждѣ  —  въ  пропажѣ, 

Если  я  вижу  —  не  можетъ  бѣднякъ 
Выпить  за  Францію  даже,  — 

Кружкой  гоню  я  съ  лица  его  тѣнь... 

Трахъ-тарарахъ-тахъ,  динь-динь-дрень: 

Кружкой  гоню  я  съ  лица  его  тѣнь  — 
Вотъ  вамъ,  солдаты,  Катэнь! 

Но  каждый  врагъ  нашъ  за  каждый  глотокъ 
Дорого  платотъ  мнѣ,  бѣдный!.. 

Не  унывайте!..  Алѣетъ  востокъ  — 
День  разсвѣтаетъ  побѣдный: 

Буду  бить  зорю  сама  я  въ  тотъ  день... 

Трахъ-тарарахъ-тахъ ,  динь-динь-дрень : 

Буду  бить  зорю  сама  я  въ  тотъ  день  — 
Вотъ  вамъ,  солдаты,  Катэнь! 

6  октября  1858. 


—  о81  — 


XV. 

СТАРАГО  ПЛАТЬЯ  ПРОДАТЬ. 


Ьсѣхъ  мы,  старьевщики,  всѣхъ  и  всегда 
Знали  доподлинно  васъ,  господа  — 
И  остаемся  при  нашей  идеѣ: 
Платье  длл  насъ  человека  важнѣе! 
Стоить  депечекъ-другои  переждать  — 
Выгода  чистая  намъ,  безъ  потери, 
Только-бы  крикнуть  у  вашей-же  двери: 
«Стараго  платья  продать!» 

Вотъ  начитаешься  разныхъ  газетъ  — 
Будто  и  жалко,  что  стараго  нѣтъ, 
Будто  и  жалко,  что,  віуіѢстѢ  съ  годами, 
Надо  проститься  —  хотя-бъ  съ  галунами, 
А  поразмыслишь  —  да  такъ  погадать, 
Что  вѣдь  не  эти,  такъ  будутъ  другіе, 
Тѣмъ-же  шитьемъ,  и  опять  золотые... 
«Стараго  платья  продать!» 


—  382   — 

Мода  съ  политикой  —  обѣ  онѣ 
Ч.юто  стучалися  въ  лавку  ко  ынѣ: 
Вспомнишь  теперь  и  невѣрптся  даже  — 
Что  было  ветоши  старой  въ  продажѣ; 
Совѣстно  —  просто,  по  чести  сказать. 
Сколько  копѣекъ  богини  въ  дни  оны 
Брали  съ  меня  за  былые  хитоны... 
«Стараго  платья  продать!» 

Было  разъ  время  —  промчалось  оно: 
Сто  генеральпыхъ  сраженіп  дано, 
Сто  разъ  герои  враговъ  побѣдилп,.. 
Въ  золотѣ  слуги  простые  ходили... 
Да  п  героямъ  судьбы  не  сломать! 
Съ  прибылью  только  одни  віы  остались, 
Съ  каждой  побѣды  одни  наживались... 
«Стараго  платья  продать!» 

Будетъ  на  дѣто  съ  зимы  поворотъ  — 
Намъ-то  что?  Только  доходъ  и  доходъ! 
Что-жь,  что  другой  воротникъ  и  подкладку? 
Можно!..  Возьмемъ  и  съ  бывалаго  взятку... 
II  почему  жъ  бы  памъ  взятки  не  взять! 
Господи,  если  бъ  иному  лакею 
Чаніе  мѣнять  приходилось  ливрею?.. 
«Стараго  платья  продать!» 

Есть  ратоборцы  такого  старья. 
Что  не  сыщу  его  даже  и  я... 
Съ  этими  плохо:  отстали  вѣками, 
Да  и  какими  —  пе  вѣдаютъ   сами... 


8? 


Оі5о 


А  отыщи  имъ  —  давай  щеголять 
Хоть  на  гуляньѣ  каФтаномъ  слпнялымъ... 
Много  всего...  Я  доволенъ  и  малымъ: 
« Стараго  платья  продать! » 

Я  наживуся  —  оомпѣнія  нѣтъ: 
Созданъ  для  насъ,  для  старьевщиковъ  свѣтъ; 
Выгодна  всякая  намъ  перемѣна 
И  поучительна  свѣтская  сцена  — 
Знаемъ  мы  —  что  за  кулисами  взять... 
Вамъ,  господа,  хоть  и  льстятъ  за-частую. 
Но...  вы  слыхали- ли  пѣсню  простую: 
«Стараго  платья  продать!» 


17  октября  1858. 


—  386    — 


XVI. 

РЫЖАЯ  ЖАННА. 


Спитъ  на  груди  у  ней  крошка  ребенокъ; 
Жанна  другого  песетъ  за  спиной; 
Старшій  съ  ней  рядомъ  бѣжптъ...  Башмачёнокъ 
Худъ  и  не  грѣетъ  ноженки  босой... 
Взяли  отца  ихъ:  дозоръ  окаянной 
Выслѣдплъ  —  кончилось  дѣло  тюрьмой... 
Господи,  сжалься  надъ  Рыжею  Жанной: 
Гіойманъ  ея  браконньеръ  удалой ! 

Жизни  заря  и  для  Жанны  алѣла: 
Сельскій  учитель  отецъ  ея  былъ; 
Жанна  читала,  работала,  пѣла; 
Всякой  за  правъ  ея  тихій  любплъ, 
Плясывалъ  съ  ней  и  подъ  тѣиью  каштанной 
Жалъ  у  ней  бѣлую  ручку  порой... 
Господи,  сжалься  надъ  Рыжею  Жанной: 
Пойманъ  ея  браконньеръ  удалой! 

Фёрмеръ  къ  ней  сватался  —  дѣло  рѣшилп, 
Да  пзъ  пусто,  о  оно  разошлось: 
Рыжикомп  Жанну  въ  деревнѣ  дразнили  — 
И  испугался  онъ  рыжихъ  волосъ. 


—  387  — 

Двое  другихъ  ее  звали  желанной  — 
Но  вѣдь  у  ней  ни  гроша  за  душой... 
Господи,  сжалься  надъ  Рыжею  Жанной: 
Пойманъ  ея  бракопньеръ  удалой! 

Онъ  ей  сказалъ:  «Не  найдтп  миѣ  подружки 
Краше  тебя  —  полюбилъ  тебя  я  — 
Будемъ  жить  влѣстѣ:  въ  убогой  лачужкѣ 
Есть  у  меня  дорогпхъ  три  ружья; 
По-лѣсу  всюду  мнѣ  путь  невозбранной; 
Свадьбу  скрутйтъ  капелланъ  замковой...» 
Господи,  сжалься  падъ  Рыжею  Жанной: 
Пойманъ  ея  браконньеръ  удалой! 

Жанна  рѣшилася  —  Л-іаниа  любила, 
Жаждала  матерью  быть  и  женой: 
Три-раза  Жанна  подъ  сердцемъ  носила 
Сладкое  бремя  въ  пустьшѣ  лѣсной. 
Бѣдныя  дѣти!  ирпгожій,  румяный. 
Каждый  взошелъ,  что  цвѣтокъ  полевой... 
Господи,  сжалься  падъ  Рыжею  Жанной: 
Пойманъ  ея  браконньеръ  удалой. 

Чудо  любовь  совершаетъ  на   свѣтѣ. 
Если  горятъ  ей  прямыя  сердца! 
Жанна  еще  улыбается:  дѣти 
Черноволосы  всѣ  трое  —  въ  отца! 
Голосъ  жены  и  подруги  избранной 
Узнику  въ  душу  вливаетъ  покой... 
Господи,  сжалься  надъ  Рыжею  Жанной: 
Пойманъ  ея  браконньеръ  удалой! 

17  октября   1858. 


25 


—  388  — 


XVII. 

мой  УГОЛОКЪ 


Отъ  свѣтской  каторгп  іі  давки 
Я  убѣжалъ  —  мечтать  въ  мой  уголокъ: 

Друзья,  галерной  вашей  лавки, 
Упрямый  каторншпкъ,  я  вытерпъть  не  могъ. 

Какъ  бедуину,  мнѣ  дорога 
Свободно  пролегла  на  жизненномъ  пескѣ: 

Друзья,  оставьте,  ради  Бога, 
Меня  въ  моемъ  укромномъ  уголкѣ! 

Какъ  бедуинъ,  гоню  я  въ  степи 
Едва-протекшаго,  отжпвшаго-гдва, 

И  вѣрыо  взвѣшпваю  цѣпи 
На  новый  честный  вѣсъ,  на  новыя  права, 

И,  какъ  пророкъ,  я  вижу  много 
Міро-отраднаго  уряда  вдалекѣ... 

Друзья,  оставьте,  ради  Бога, 
Меня  въ  моемъ  укромномъ  уголкѣ! 

Волшебной  палочкою  Феи 
Я  правду  возрастилъ  въ  укромномъ  уголкѣ: 

Въ  немъ  встали  вѣчные  троФеи 
На  мѣстѣ  всѣхъ  палатъ,  смощенныхъ  на  легкѣ, 


—  389  — 

II  на  престолъ  въ  иемъ  путь-дорога 
Избранному,  тому,  кто  «царь  —  о  бѣднякѣ...» 

Друзья,  оставьте,  ради  Бога, 
Меня  въ  моемъ  укромномъ  уголкѣ! 

Въ  немъ,  на  крылахъ  мечты  сердечной, 
Какъ  сераФимъ,  тону  въ  лучахъ  пнон  заре  — 

И  вижу:  властію  нредвѣчнои, 
Въ  быломъ  вращаются  пароды  и  цари... 

Одинъ  изъ  горнаго  чертога 
Полярного  звѣздоіі  мнѣ  свѣтитъ  вдалекѣ... 

Друзья,  оставьте,  ради  Бога, 
іМеня  въ  моемъ  укромномъ  уголкѣ! 

Въ  немъ  все  отчпзнѣ;  кровь  и  слезы, 
И  прямо  въ  небеса  летящая  мольба... 

Почтите-же  поэта  грёзы  — 
И  мимо-мимо  нихъ  житейская  борьба. . . 

Пусть  съ  олпмпійскаго  чертога 
Камены  берегутъ  меня  на  чердакѣ... 

Друзья,  оставьте,  ради  Бога, 
Меня  въ  моемъ  укромномъ  уголкѣ! 


3  октября  1858. 


—  390  — 


XVIII. 

школьный  УЧИТЕЛЬ 


А1  ты  опять,  негодяи,  за  свое? 

Чѣмъ  бы  спдѣть  ему  съ  книжкой, 
Онъ  —  полюбуйтесь-ка!..  Что  за  жптье 

Съ  этимъ  противнымъ  мальчишкой! 

Вотъ  тебѣ!   вотъ  тебѣ!  знай  ее,  знай! 

Ты  меня  звать  старпчишкой?!.. 
Вотъ  тебѣ!   вотъ  тебѣ!  знай  ее,  знай! 

Вотъ  она  плеть,  негодяй!  '^ 

Такъ  вѣдь  проказитъ,  что  просто  бѣда! 

Дашъ  ему  разо  по  затылку  — 
И  не  почешетъ:  какъ  съ  гуся  вода! 

Какъ-то  я  спрята.іъ  буты.іку... 

Вотъ  тебѣ!  вотъ  тебѣ!  знаіі  ее,  знай! 

Выцѣдилъ  всю,    какъ  въ  цѣдилку... 
Вотъ  тебѣ!  вотъ  тебѣ!  знай  ее,  знай! 

Вотъ  она  плеть,  негодяй! 

Только  жена  моя  встанетъ  —  а'^ишь! 
Онъ  ужь   сей-часъ  за  продѣлку: 


—   801    — 

Кііпги,  тетради,  закоиъ  и  латынь  — 
Въ  сторону,  словно  бегдѣлку... 

Вотъ  тебѣ!   вотъ  тебѣ!  знаіі  ее,  знай! 

Смотритъ  въ  замочную  щелку... 
Вотъ  тебѣ!   вотъ  тебѣ!  знай  ее,  знай! 

Вотъ  она  плеть,  негодяй! 

Съ  дочерью  разныя  шашни  завёлъ... 

И  вѣдь  ни  шума,  ни  крпка: 
Я  ужь  недавно  случайно  набрёлъ  ^ 

То-то  учптель,  смотри-ка! 

Вотъ  тебѣ!   вотъ  тебѣ!  знай  ее,  знай! 

Вотъ  она  гдѣ  заковыка: 
Вотъ  тебѣ!   вотъ  тебѣ!  знай  ее,  знай! 

Вотъ  она  плеть,  негодяи! 

Я  п  хлестать-то  его  ужь  усталъ: 
Руки  повисли,  какъ  плети... 

Что  онъ  такое  сей-часъ  бормоталъ? 
Кажется :  « на  колъ  тя  вздѣти? » 

Вотъ  тебѣ!   вотъ  тебѣ!  знай  ее,  знай! 

Въ  свѣтѣ  повывелись  дѣти... 
Вотъ  тебѣ!   вотъ  тебѣ!  знай  ее,  знай! 

Вотъ  она  плеть,  негодяй! 


1859. 


с  по 

о  V  ^ 


к  О  Ш  К  А. 


Отчего  это  мяучптъ 
Машка  ночп  на  пролётъ? 
Голодъ  бѣднеыькую  мучптъ, 
Или  мышка  гдѣ  скребетъ? 
Въ  двери  просится  бздняжка, 
А  вѣдь  выпусти  —  уіідетъ. 
Мяу-мяу!  Что  ты,  Машка? 
Мяу-мяу!  Кличетъ  котъ. 

Чѣмъ  помочь  тебѣ  —  не  знаю... 
Не  ласкайся  —  воли  пѣтъ! 
Я  недугъ  твоіі  понимаю: 
И  сама  въ  пятнадцать  лѣтъ, 
Словно  въ  тѣсной  клѣткѣ  пташка, 
Заперта  я  круглый  годъ... 
Мяу-мяу!  Что  ты.  Машка? 
Мяу-мяу!  Клпчетъ  котъ. 

Я  сама  люблю  невольно^ 
Я  сама  горю  огнемъ! 
Защемитъ  мнѣ  сердце  больно, 
Какъ  подумаю  о  «еліг... 


—  393  — 

И  теперь,  гляди,  рубашка 
На  груди  копромъ  встаетъ... 
Мяу-мяу!  Что  ты,  Машка? 
Мяу-мяу!  Кличетъ  котъ. 

Это  ты  мнѣ,  непосѣда, 
Обдала  грудь  кипяткомъ! 
Разбуди  же  хоть  сосѣда  — 
Вотъ  подъ  этпмъ  чердаколъ: 
Мой  сосѣдъ  такой  мплашка, 
Такъ  мнѣ  крѣпко  руку  жмётъ... 
Мяу-зіяу!  Что  ты,  Машка? 
Мяу-мяу!  Клпчетъ  котъ. 

Но  постой:  я  шорохъ  слышу... 
Сумасшедшій!  Это  он5  — 
Съ  чердака  полѣзъ  на  крышу... 
Машка  вонъ!  скорѣе  вонъ!  , 
Брысь  въ  окошко!..  Ахъ,  бѣдняжка, 
Ну,  какъ  онъ  да  упадетъ?.. 
Мяу-мяу!  Брысь  ты,  МашкаІ 
Мяу-мяу!  Вонъ  твой  котъ. 


1859. 


394 


XX. 

СВОБОДНЫЙ. 


я  ст^ободнѣй  всѣхъ  васъ  съ  роду, 
Чада  праздной  суеты! 
Я  обрѣлъ  себѣ  свободу 
Подъ  покровомъ  нпщеты. 
И  свободно  пѣсня  льется. 
Будто  звонкая  струя... 
Да  Лизетта-то  смѣется, 
Какъ  скажу:  «свободенъ  я!» 

Что  въ  лѣсу,  теперь  блуждаю 
Я  по  свѣту  дикаремъ, 
Но  сатирой  замѣняю 
Лукъ  и  стрѣлы  съ  сайдакомъ: 
У  меня  сатира  вьется 
Подъ  рукою,  какъ  змёя... 
Да  Лизетта-то  смѣется, 
Какъ  скажу:  -свободенъ  я! » 

Всѣ  смѣются  надъ  льстецами, 
У  которыхъ  и  слова 
Также  гнутся  предъ  мѣшками 
Съ  серебромъ,  какъ  голова. 


—  395   — 

Хоть  мнѣ  льстпво  пе  поётся, 
Хоть  свободна  пѣснь  моя, 
Да  Лизетта-то  смѣется, 
Какъ  скажу:  « свободенъ  я! » 

Власть  —  обуза;  я  жалѣю 

Этихъ  пзбранныхъ  людей, 

За  особою  своею 

Волочащихъ  грузъ  цѣпей. 

Власть  мнѣ  въ  руки  не  дается  — 

И  свободенъ  я,  друзья! 

Да  Лизетта-то  смѣется, 

Какъ  скажу:  «свободенъ  я!» 

Я  въ  ладу  съ  судьбой  и  съ  небомъ; 
Дальше  мнѣ  идти  не  лѣнь; 
Веселъ,  сытъ  насущнымъ  хлѣбомъ, 
И  въ  грядущій  вѣрю  день,  — • 
И  свободной  остается 
Отъ  тревогъ  постель  моя... 
Да  Лизетта-то  смѣется, 
Какъ  скажу:  «свободенъ  я!» 

Но  Лизетта,  для  чего-же 
Снарядилася  ты  такъ? 
ІІодъ  вѣнецъ?...  помилуй  Боже! 
Мнѣ  давно  противенъ  бракъ. 
Нѣтъ!  Гимена  Факелъ  жжется; 
Я  боюсь  его,  друзья! 
Пусть  же  Лиза  вѣкъ  смѣется, 
Какъ  скажу:  «свободенъ  я!» 

1^59. 


—  396  — 


XXI. 

М  Е  Т  л  А. 


Господи,  прости: 
Время  подмести! 
Дѣло  подоспѣло, 
И  захватить  смѣло, 
Коль  ііъ  рукамъ  пришла, 
Каждую  пылинку, 
Каждую  соринку 
Новая  метла. 

Помогите  мнѣ.  други  и  братья! 
Съ  вами  вмѣстѣ  готовь  выметать  я 
Соръ  и  грязь  изь  отчизны  моей, 
Не  жалѣя  негодныхъ  людей. 

Господи,  прости: 
Время  подмести! 
Дѣло  подоспѣло, 
И  захватить  смѣло, 


—  397  — 

Коль  къ  рукаиъ  пришла, 
Каждую  Еылпику, 
Каждую  соринку 
Новая  метла. 

Всѣхъ  продажныхъ  дѣльцовъ  п  юрпстовъ, 
Всѣхъ  воровъ,  всѣхъ  тулыхъ  журчалистовъ 
Весь  бездарный,  безсмысленный  строй 
Поскорѣе  по  шеѣ  метлой. 

Господи,  прости: 
Время  подмести! 
Дѣло  подоспѣло, 
И  захватить  смѣло, 
Коль  къ  рукамъ  пришла, 
Каждую  пылинку, 
Каждую  соринку 
Новая  метла. 

Поскорѣе-бьі  также  —  и  кстати  — 
Подмести  и  въ  судебной  палатѣ: 
Хоть  тамъ  чисты  и  бѣлы  дѣла, 
Только  все  не  йДшаетъ  метла. 

Господи,  прости: 
Время  подмести! 
Дѣло  подоспѣло, 
И  захватить  смѣло, 
Коль  кь  рукамъ  пришла, 
Каждую  пылинку, 
Каждую  соринку 
Новая  метла. 


—  398  — 

А  потомъ  осмотрѣть  бы  до  точки 
Полицейскіе  всѣ  уголочки: 
Нечисть  старую,  старый  застой 
Выместь  начисто  новой  метлой. 

Господи,  прости: 
Время  подмести! 
Дѣло  подоспѣло, 
И  захватить  смѣло, 
Коль  къ  рукамъ  пришла, 
Каждую  пылинку, 
Каждую  соринку 
Новая  метла. 

А  потомъ  у  пптомцевъ  Лойолы 
Обмести  по  порядку  всѣ  школы, 
Всѣ  коллегіи  братства,  а  тамъ 
И  садіпхъ  ихъ  метлой  по  пятамъ. 

Господи,  прости: 
Время  подмести! 
Дѣло  подоспѣло, 
И  захватить  смѣло, 
Коль  къ  рукамъ  пришла. 
Каждую  пылинку, 
Каждую  соринку 
Новая  метла. 

Не  щадя  ханжества  и  коварства, 
Вслѣдъ  за  ними  пройдти  всѣ  мытарства. 
Города  бы  съ  метлой  осмотрѣть, 
И  въ  провинціи  пѣсню  запѣть: 


I 


—   С99  — 

Господи,  прости: 
Время  подмести! 
Дѣло  подоспѣло, 
И  захватить  смѣло, 
Коль  къ  рукамъ  пришла, 
Каждую  пылинку, 
Каждую  соринку 
Новая  метла. 


1859. 


—  400 


ХХІГ. 

С  О  С  Ъ  Д  И. 


я  въ  пѣчахъ  моихъ  нерѣдко 
Слишкомъ  воленъ,  а  не  слѣдъ: 
Дядя  келаремъ  пять  лѣтъ; 
Ждетъ  сестру  бѣлицы  клѣтка  . . 
Но  лукавь  бѣсъ  на  совѣтъ  — 
Что  вы  скажете,  сосѣдка? 
Вѣдь  лукавъ  бѣсъ  на  совѣтъ  — 
Что  вы  скажете,  сосѣдъ? 

Докторъ  нашъ  замѣтітлъ  ѣдко. 
Будто  впна  и  любовь 
Только  портятъ  нашу  кровь! 
У  него  плохая  смѣтка: 
Слушать  намъ  его  не  слѣдъ  — 
Что  вы  скажете,  сосѣдка? 
Слушать  вамъ  его  не  слѣдъ  — 
Что  вы  скажете,  сосѣдъ? 


—  401  — 

Отчего  вонъ  та,  брюнетка, 
Пополнѣла?  Нѣтъ  причпнъ... 
Развѣ  только  крииолішъ 
Слишкоиъ  пышеиъ?  Вѣдь  нерѣдко 
Въ  кринолинѣ  весь  секретъ... 
Что  вы  скажете,  сосѣдка? 
Въ  крпнолипѣ  весь  секретъ  — 
Что  вы  скажете,  сосѣдъ? 

Родила  одна  гризетка  — 
Мальчикъ  —  пышка  и  игрунъ: 
Кто  толкуетъ,  что  драгунъ. 
Кто  —  морякъ...   Да  гдѣ-же  мѣтка? 
Можетъ  быть:  гусаръ-кориетъ.. . 
Что  вы  скажете,  сосѣдка? 
Можетъ  быть:  гусаръ  корнетъ... 
Что  вы  скажете,  сосѣдъ? 

У  кузины  вы  объѣдка 
Не  нашли  бы  въ  карнавалъ, 
А  сталъ  ѣздить  кардпналъ  — 
Кухня  такъ  сытна,  что  рѣдко... 
Онъ  кузенъ  мнѣ,  или  нѣтъ  — 
Что  вы  скажете,  сосѣдка? 
Онъ  кузенъ  мнѣ,  или  нътъ  — 
Что  вы  скажете,  сосѣдъ? 

Шрица  Талш,  лоретка, 
Поклялася  всѣмъ  свопиъ 
Угодить  десятерымъ, 
Разоривъ  ихъ  до  послѣдка... 
Вотъ  такъ  дѣвственньій  обѣтъ!  — 
Что  вы  скажете,  сосѣдка? 


—  402  — 

Вотъ  такъ  дѣвственный  обѣтъ!  — 
Что  вы  скажете,  сосѣдъ? 

Сколько  стрѣлъ  Каприды  мѣтко, 
Ядовито  насъ  разятъ! 
Если-бъ  только  этотъ  ядъ 
Прививать  могла  ланцетка, 
Многихъ  не  было-бы  бѣдъ... 
Что  вы  скажете,  сосѣдка? 
Многихъ  не  было-бы  бѣдъ...    ■ 
Что  вы  скажете,  сосѣдъ? 

Нашъ  кварталъ  —  на  немъ  отмѣтка: 
«Ото  всякихъ  золъ  укрытъ  в  — 
Здѣсь  не  знаютъ  волокптъ, 
Здѣсь  супруга  —  не  кокетка, 
И  скромнѣй  квартала  нѣтъ... 
Что  вы  скажете,-  сосѣдка? 
Вѣдь  скромнѣи  квартала  нѣтъ  — 
Что  вы  скажете,  сосѣдъ! 


1859, 


—    401  — 


ХХПІ. 

И  БЫТЬ  ТОМУ 


я  избранъ  гласомъ,  вопіющимъ 
Въ  мірской  пустынь  —  и  въ  грядущемъ 
Все  ясно  взору  моему... 
И  быть  тому! 

Во  вѣкъ  отиынѣ  у  поэтовъ 
Для  сильных^  мира  нѣтъ  привѣтовъ  — 
Лесть  не  пригодна  ни  къ  чему; 
И  быть  тому! 

Нѣтъ  больше  откуоныхъ  вампировъ, 
И  за  конторкой  у  банкировъ 
Грубить  не  будутъ  ни  кому: 
И  быть  тому! 

Не  будетъ  больше  ложной  дружбы, 
Начальства  ради,  или  службы, 
Или  по  прочему  чему: 
И  быть  тому! 

Дѣвицы  будутъ  цвѣсть,   какъ  розы, 

Но  не  дозволятъ,  какъ  мимозы, 

26 


—  402  — 

Къ  нпмъ  прикоснуться  нп  кому: 
И  быть  тому! 

Забудутъ  жопы  про  наряды; 
А  пхъ  мужья  тому  п  рады  — 
И  дома  нѣтъ  пхъ  потому: 
И  быть  тому! 

Страдая  умственной  проказоіі, 
Поэтъ  пустою,  звонкой  фразой 
Не  досадить  ужь  нп  кому: 
И  быть  тому! 

Самодовольна 10  задора 
Не  будетъ  больше  у  актёра 
И  критикъ  не  сгрубитъ  ему: 
И  быть  тому! 

И  осмѣется,  что  мишурно, 
И  не  простится  все,  что  дурно, 
Хоть  меценату  самому: 
И  быть  тому! 

Забудутъ  люди  о  безлюдьѣ; 
II  воцарится  правосудье  — 
И  вѣки  властвовать  ему; 
іі  быть  тому! 

Все  это  будетъ  въ  срокѣ  скоромъ: 
Въ  году  три  тысячи...  которомъ?  — 
Не  знаю...  Знаю  по  всему. 
Что  быть  тему! 


1859. 


403  — 


МЕТА1  ПСИХОЗ  А. 


Поклонникъ  и  иѣвецъ  Метампсихозы, 
Чтобъ  наконецъ  разумно  объяснить 
Всѣ  сны  мои  нелѣпые  и  грёзы, 
Вчера  я  сталъ  съ  душою  говорить. 
Она  сказала:  «Ты  мнѣ  должееъ  много: 
Чѣмъ  безъ  меня  ты  былъ  бы,  моё  бѣднякъ?.. 
Но  помни:  я  не-то,  чтобъ  недотрога...» 

—  Душа  моя,  повѣрь  мнѣ,  ради  Бога: 
Я  думалъ  самъ,  что  это  было  такъ! 

«Такъ  слушай  же:  сначала  повилицей 

Вѣнчала  я  горячее  чело; 

Потомъ  я  пѣла  перелетной  птицей 

И  расправляла  вольное  крыло. 

Тогда  вездѣ  была  мнѣ  путь-дорога  — 


—  404  — 

Въ  лѣса,  въ  луга,  въ  лощины,  въ  буеракъ; 
А  поселянкамъ  пѣсенка  —  тревога...» 

—  Душа  моя,  повѣрь  мнѣ,  ради  Бога: 
Я  думалъ  самъ,  что  это  было  такъі 

«Потомъ  была  Медоромъ  я:  слѣпого 
И  нищаго  водила  за  собой... 
Ну,  вожака  ужь  не  было  такого: 
Вездѣ  намъ  былъ  и  отдыхъ,  и  покой, 
Гдѣ  только  намъ  лежала  путь-дорога, 
Вез]]^  бросали  грошъ  или  пятакъ, 
Затѣмъ-что  жизнь  людская  такъ  убога.  . » 

—  Душа  моя,  повѣрь  мнѣ,  ради  Бога: 
Я  думалъ  самъ,  что  это  было  такъ! 

«Потомъ  была  я  красною  дѣвицей. 

Была  въ  плѣну,  да  только  что  за  толкъ, 

Когда  моей  спокойвою  темницей 

Вдругъ  овладѣлъ  почти-что  цѣлый  полкъ... 

И  день,  и  ночь  —  вотъ  такъ  и  жди:  тревога ! 

Прійдетъ  Амуръ  и  попадешь  въ  просакъ... 

Попалася?  —  извѣства  путь-дорога...» 

—  Душа  моя,  повѣрь  мнѣ,  ради  Бога: 
Я  думалъ  самъ,  что  это  было  такъ!» 

«Ну  вотъ  —  хотѣ.іъ  ты  знать  свои  стремленья, 
Такъ  знай  же  пхъ:  но  выслушай:  должна 
Тебѣ  сказать,  что  я  за  прегрешенья 
Въ  твой  бренный  оставъ  Богомъ  вложена» — 


—  405  — 

Душа  сказала:  «не  было  такъ  много 

Подобныхъ  стихотворныхъ  вракъ, 

Что,  какъ  въ  аду,  казнилась  я  такъ  строго... » 

—  Душа  моя,  повѣрь  жеъ,  ради  Бога: 
Я  думалъ  самъ,  что  это  точно  такъ! 


29    марта  1859. 


406 


XXV. 

ЗВОНАРЬ. 


Динь-динь-динь!  динь-динь-дішь  —  донъ! 
Веселяся  и  ликуя,  —  ч. 

Не  во  гнѣвъ  мужьямъ,  —  люблю  я 
Заливной  крестинный  звонъ: 
Динь-динь-донъ!  динь-динь-донъ! 

Все  звонъ  похоронный...  Давно  бы  не  худо 
Народу  послушать  по-радостнѣп  звонъ! 
И  кстати:  младенецъ  отъ  старца  рожденъ... 
Во  всѣ  пріударю:  вотъ  чудо,  такъ  чудо! 

Динь-динь-динь!  динь-динь-дпнь  —  донъ! 
Веселяся  и  ликуя,  — 
Не  во  гнѣвъ  мужьямъ,  —  люблю  я 
Заливной  крестинный  звонъ: 
Динь-динь-донъ!  динь-динь-донъ! 


—  407  — 

Мамаша  —  вся  кровь  съ  молокомъ  и  отвага, 
Родитель  —  подагрпкъ,  певзрачеііъ  на  взглядъ, 
И  знаетъ,  что  въ  свѣтѣ  про  иихъ  говорятъ... 
Во  ВСЁ  пріударю:  брюзга  онъ  и  скряга! 

Динь-дпііь-дппь!  дипь-дпнь-дпнь  —  донъ! 
Веселяся  п  ликуя,  — 
Не  во  гнѣвъ  мужьяиъ,  —  люблю  я 
Заливной  крестинныіі  звонъ: 
Дипь-динь-донъ!  дпнь-дпнь-донъ! 

За-то  ужь  отцы  по  купели  —  не  плотскій! 
Сосѣдъ  мой  бапкиръ:  онъ  далеко  не  ыотъ, 
Да  кумъ-то  онъ  щедрый,  и  денежкамъ  водъ... 
Во  всѣ  пріударю:  онъ  ктпторъ  прпходскій! 

Динь-динь-динь!  дпнь-динь-динь  —  донъ! 
Веселяся  и  ликуя,  — 
Не  во  гнѣвъ  мужьямъ,  —  люблю  я 
Заливной  крестинный  звонъ: 
Динь-динь-донъ!  динь-динь -донъ! 

Нашъ  мэръ:  говорптъ  онъ,  что  будто  все  чахнетъ. 
Но  знаю:  голубчпкъ  —  себѣ  на  умѣ, 
И  больно  ужь  ластился  къ  милой  кумѣ... 
Во  всѣ  пріударю:  тутъ  выпивкой  пахнетъ! 

Динв-диЕЬ-динь!  динь-динь-дияь  —  донъ! 
Веселяся  и  ликуя,  — 
Не  во  гяѣвъ  мужьямъ,  —  люблю  я 
Заливной  крестинный  звонъ: 
Динь-динь-донъ!  дпнь-динь-донъ! 


—  408  — 

Да  какъ  бы  тамъ  ни  было,  мнѣ  гон  рарій 
Хорошій  прійдется  за  звонъ  и  обрядъ: 
Ребенка  вѣдь  крестить  заочно  прелатъ  .. 
Во  всѣ  пріударю:  прелатъ  —  не  викарій! 

Динь-динь-динь!  динь-динь-динь  —  донъ! 
Веселяся  и  лукуя,  — 
Не  во  гнѣвъ  мужьямъ,  —  люблю  я 
Заливной  крестинный  звонъ: 
Динь-динь-донъ!  динь-динь-донъ! 

И  самъ  губернаторъ,  блюститель  закона, 
Малюткѣ  отца  замѣнилъ  сей-же  часъ: 
Онъ  въ  метрикахъ  кумомъ  занисанъ  у  насъ. . . 
Во  всѣ  пріударю:  такая  персона! 

Динь-динь-динь!  динь-динь-динь  —  донъ! 

Веселяся  и  ликуя,  —  , 

Не  во  гнѣвъ  мужьямъ,  —  люблю  я 
Заливной  крестинный  звонъ; 
Динь-динь-донъ!  динь-динь-донъ! 

Малютка!  ты  выбралъ  счастливый  день  святцевъ: 
Не  вдругъ  и  отцовъ  у  тебя  сосчитать! 
Ты  выростешь,  съ  братцами  будешь  играть... 
Во  всѣ  пріударю  —  за  будущихъ  братцевъ! 

Динь-динь-динь!  динь-динь-динь  —  донъ! 
Веселяся  и  ликуя,  — 
Не  во  гнѣвъ  мужьямъ,  —  люблю  я 
Заливной  крестинный  звонъ: 
Динь,  динь-донъ!  динь-динь-донъ! 
1869. 


—  409 


ХХ\'І. 

новый  ДІОГЁНЪ. 


Діогенъ,  въ  твоемъ  плащѣ 
Я  красуюсь  не  вотще: 
Я  смѣюся,  я  доволенъ, 
Пью  —  когда  и  какъ  хочу, 
И,  какъ  ты,  повсюду  —  воленъ. 
Бочку  я  твою  качу. 

Говорятъ,  Діогенъ,  ты  въ  водѣ  почерпалъ 
Здравый  смыслъ?..  Видно,  жребш  мііѣ  выпалъ 
Не  такой:  я  воды  отродась  не  пивалъ, 
А  вина  бочки  цѣлыя  выпилъ. 

Діогенъ,  въ  твоемъ  плащъ 

Я  красуюсь  не  вотще; 

Я  смѣюся,  я  доволенъ. 

Пью  —  когда  и  какъ  хочу, 

И,  какъ  ты,  повсюду  —  воленъ, 

Бочку  я  твою  качу. 


-   410  — 

Гдѣ  понравится  мнѣ,  тутъ  я  тотчасъ  селюсь. 
Да  богамъ-то  па  тропѣ  лазурномъ 
Не  сидится  —  п  въ  бочкѣ  я  слѣдомъ  верчусь 
За  Фортуной,  землей  и  Сатуриомъ. 

Діогенъ,  въ  гвоемъ  плащѣ 

Я  красуюсь  не  вотще: 

Я  смѣюся,  я  доволеоъ, 

Пью  —  когда  п  какъ  хочу, 

И,  какъ  ты,  повсюду  —  воленъ, 

Бочку  я  твою  качу. 

Оттого  не  бывать  нп  стороеыикомъ  мнѣ 
Ни  давать  постоянства  обѣта; 
Оттого  па  вопросъ:  «ты  на  чьей  сторонѣ?» 
Засмѣюся  я  вмѣсто  отвѣта. 

Діогенъ,  въ  твоемъ  плащѣ 

Я  красуюсь  ее  вотще: 

Я  смѣюся,  я  доволенъ, 

Пью  —  когда  и  какъ  хочу, 

И,  какъ  ты,  повсюду  —  воленъ, 

Бочку  я  твою  качу. 

Пусть,  на  шумноыъ  конгрессѣ  сойдясь,  короли 
Спорятъ,  какъ  подъ  державой  своею 
Міръ  дѣлить?  Не  спрошу  я  у  спльныхъ  земли: 
Заеялся-лп  кто  бочкой  моею! 

Діогенъ,  въ  твоемъ  плащѣ 
Я  красуюсь  не  вотще: 
Я  смѣюся,  я  доволенъ, 
Пью  —  когда  и  какъ  хочу, 


—  411   — 

И,  какъ  ты,  повсюду  —  воленъ, 
Бочку  я  твою  качу. 

Твердо  вѣря,  что  въ  наши  счастливые  дни 
За  правдивую  смелость  не  гопятъ, 
Я  владыкамъ  не  льщу;  не  боюсь,  что  они 
Мнѣ  любезное  солнце  заслонять. 

Діогенъ,  въ  твоемъ  плащѣ 

Я  красуюсь  ие  вотще: 

Я  смѣюся,  я  доволенъ, 

Пью  —  когда  п  какъ  хочу, 

И,  какъ  ты,  повсюду  —  воленъ. 

Бочку  я  твою  качу. 

Человека  сыскать  бѣлымъ  днемъ  съ  Фонаремъ, 
Безъ  сомнѣиья,  большая  забота; 
Но  когда  мой  Фопарь  заблеститъ  вечеркомъ  — 
Заблестптъ  онъ,  какъ  свѣточъ  Эрота. 

Діогенъ,  въ  твоемъ  плащѣ 

Я  красуюсь  не  вотще: 

Я  смѣюся,  я  доволенъ, 

Пью  —  когда  ы  какъ  хочу, 

И,  какъ  ты,  повсюду  —  воленъ. 

Бочку  я  твою  качу. 

Я  свободенъ  отъ  податей,  службы  и  платъ; 
Но  гражданскій  свой  долгъ  соблюдаю: 
Если  бочекъ,  какъ  будутъ  сбпрать  виноградъ, 
Не  достанетъ  —  свою  уступаю! 

1859. 


—  412  — 


XXVII. 

СКОМОРОХЪ. 


Скоморохомъ  я  рожденъ, 
Скоморохомъ  и  почтенъ 

Рѣчью  былъ  отцовской... 
Только  на  ногл  я  сталъ,  у 
Меѣ  пинка  родитель  далъ  — 
Въ  самый  разъ,  да  и  сказалъ: 

яМаршъ  плясать!  Таковской 
Вы  народецъ:  радъ  —  не  радъ, 
А  ужь  видно  созданъ,  братъ, 

На  смѣхъ  и  на  шутку,  — 
И  пляши,  когда  велятъ, 

Подъ  чужую  дудку! » 

Мать  поплакала  тогда, 
Да  вѣдь  слезы  —  что-жь?  —  вода.. 
Впрочемъ  —  скрыть  не  смѣю 


—  413  — 

Постеленкою  плеча 

Мнѣ  накрыла:  —  оЭпанча 

И  худа,  да  горяча  — 

Я  погрѣлась  ею!.. 
Твой  чсредъ...  хоть  радъ  —  не  радъ, 
А  ужь  видно  создаиъ,  братъ, 

На  смѣхъ  и  на  шутку,  — 
И  пляши,  когда  велятъ, 

Подъ  чужую  дудку! » 

Что-жь  —  попляшемъ...  Ничего... 
У  вельможи  одного 

Померла  собачка: 
Словно  въ  пудрѣ  вся,  бѣла, 
И  плясунья-же  была!  . 
Ну,  съ  вельможнаго  стола, 

Вмѣсто  ней,  подочка 
Мнѣ  пошла...  Хоть  радъ  —  не  радъ, 
А  ужь  видно  созданъ,  братъ, 

На  смѣхъ  и  на  шутку,  — 
И  пляши,  когда  велятъ, 

Подъ  чужую  дудку! 

Хорошо  мнѣ  было;  но... 
Все  на  СГ.ѢТѢ  віудрено! 

Вѣдь  какое  горе: 
Безо  всякихъ  безъ  причинъ, 
Говорятъ,  что  господинъ 
У  другаго  выкралъ  чинъ 

И  имѣнье  въ  спорѣ... 
Я  —  къ  другому  ..  Радъ  —  не  радъ 
А  ужь  видно  созданъ,  братъ, 


—  414  — 

Ба  сыѣхъ  п  па  шутку,  — 
И  пляши,  когда  велятъ, 
Подъ  чужую  дудку! 

Сталъ  плясать...  опять  напасть: 
Прежній  съ-пзнова  къ  намъ  шасть. 

Подъ  его  балкопомъ 
Я  опять  —  плясать,  плясать, 
Не  успѣлъ  устать,  анъ  —  глядь: 
Нѣтъ  его  —  другой  опять  .. 

Божіпмъ  закопомъ 
Все  блюдется...  Радъ  —  не  радъ, 
А  ужь  видно  созданъ,  братъ, 

На  сзіѣхъ  п  па  шутку,  — 
И  пляши  когда  велятъ, 
'  Подъ  чужую  дудку! 

Мнѣ  бы  только  жпть  съ  людьми... 
Кто  меня  ни  прикоруп, 

Я  благоговѣю 
Передъ  всѣми...  Почему? 
Ну...  по  сердцу...  по  уму... 
И  хотя-бы  потому, 

Что  при  воѣхъ  толстѣю... 
Скозіорохъ  я:  радъ  —  не  радъ, 
А  ужь  видно  созданъ,  братъ, 

На  смѣхъ  и  па  шутку,  — 
П  пляши,  когда  велятъ, 

Подъ  чужую  дудку! 


1859. 


—  41. 


XXVIII. 


мьгкиі 


,1.1  І^І 


Чу!..  Пономарь,  нашихъ  бѣдпыхъ  ушеіі  пе  жалѣя, 

Словно  разбить  собпрается  поліэлея: 

Колоколъ  за  душу  такъ  вотъ  п  гяпетъ,  разбойникъ... 

Вѣрно  у  насъ  по  сосѣдству  богатый  покоынпкъ? 

Нѣтъ  не  у  насъ  однпхъ:  воля  такая  Господня, 

Чтобы  по  всѣмъ  по  усопшимъ  звонили  сегодня. 

Пусть  пхъ  звонятъ!..  Смерть  нельзя  же  намъ  переупрямить. 

Вѣчная  память  покоГшпкамъ,  вѣчная  память! 

Да,  по  усопшимъ  сегодня  позіпиъ,  и  суббота 
Въ  память  родителей,..  Пѣть  п  смѣяться  охота: 
аНѣтъ»,  говорятъ,  «ВЫ  ПС  поііте,  не  смѣіітесь  и  вѣрьте, 
Что  человѣкъ  долженъ  плакать  при  мысли  о  смерти; 
Вы  позабудьте  о  томъ,  какъ  вчера  еще  жили, 
Какъ  вы  смѣялпся,  пили  и  какъ  вы  любили. 
Слышите?.,  смерти  нельзя  же  вамъ  переупрямить. 
Вѣчная  память  покойникамъ,  вѣчная  память!» 

Слышимъ  мы  колоколъ,  только  его  пе  боимся: 
Съ  Лилою  вмѣстѣ  мы  смѣло  надъ  адомъ  глумимся; 


—  416  —     ' 

Ну,  а  въ  раю  —  сознаемся  по  правдѣ  и  чести  — 
Лила  и  мой  собутыльнпкъ  —  мы  будемъ  на  мѣстѣ: 
Лысый  придвернпкъ  навѣрно  для  нашей  семейки 
Двери  въ  раёкъ  распахнулъ-бы,  не  взявъ  ни  копѣйки. 
Пусть  ихъ  звонятъ!..  Смерть  нельзя  же  наиъ  переупрямить. 
Вѣчная  память  покойникамъ,  вѣчяая  память! 

Слышимъ  мы  колоколъ,  слышимъ  его  не  отнынѣ; 

Чтимъ  мы  могилы  и  вѣруемъ  имъ,  какъ  святынѣ; 

Но  на  покойныхъ  родителей  чада  похожи: 

Наши  отцы,  какъ  и  мы,  посмѣялись  бы  тоже, 

И  посмѣялпсь  съ  своею  покойной  Лилетой 

Надъ  звонарёмъ  и  могилой,  соборно-отпѣтой. 

Пусть  ихъ  звоняті!..  Смерть  нельзя  же  намъ  переупрямить, 

Вѣчная  память  покойникамъ,  вѣчная  память! 

Я  не  хочу,  чтобъ  по  мнѣ,  въ  панпхпдѣ  надъ  гробомъ, 
Плакать  пришлось  по  заказу  пзвѣстнымъ  особамъ; 
Я  не  хочу  на  кладбищѣ,  простившись  съ  живыми. 
Лечь  упокойно,  подъ  вѣчный  припѣвъ:  «Со  святыми!» 
Нѣтъ,  пусть  поютъ  надъ  моей  стариковской  могилой 
Правнуки  новыя  пѣсни  —  и  съ  новою  Лил  ой. 
Пусть  ихъ  звонятъ!..  Смерть  нель.зя  же  намъ  переупрямить. 
Вѣчная  память  покойникамъ,  вѣчная  память! 


30  октября  1859. 


—  417    — 


XXIX. 

3  И  М  А. 


Наши  птички  улетѣли : 

Всѣхъ  зима  ихъ  прогнала, 

И  вездѣ  себѣ  постели 

Ледяныя  постлала. 

У  меня  алмаз  омъ  пишетъ 

На  окнѣ  цвѣты  морозь; 

Скрипнетъ  дверь  —  глухой  услышитъ; 

Передрогъ  мой  бѣдный  песъ... 

Что-жь?. .  Пускай  опять  задышетъ 

Мои  очагъ  огнемъ... 

Еи-ей , 
Отогрѣться-бы  скорѣй ! 

ІТутнпкъ!  слушайся  поэта. 
Торопись  подъ  мирный  кровъ. 
Чу!  очагъ  трещитъ  —  примѣта. 
Что  морозъ  теперь  суровъ. 
Мнѣ-то  стужа  не  угроза: 
У  ?тепя  защптникъ  свой 


—  418  — 

Въ  теплой  шубкѣ...  «Здравствуй,  Роза, 
Ручку  дай  мнѣ!..  Ой,  ой,""оп! 
Холодна,  какъ  лёдъ,  съ  мороза... 
На  колѣнп  сядь ...» 

Ей-ей , 
Отогръться-бы  скорѣй  ! 

Вотъ  ц  ночи  колесница 
Покатилась  по  снѣгамъ... 
Намъ  покровъ  —  любовь-царица; 
Бѣглый  день  —  союзнпкъ  намъ. 
Но  стучится  кто-то...  знаемъ  — 
И,  любовниковъ  впередъ 
Угадавъ  душой,  встрѣчаемъ 
Безъ  допроса:  «кто  идетъ?» 
Что-жь  они  и  мы  теряемъ? 
Вчетверомъ  теплѣй. . . 

Ей-ей , 
Отогрѣться-бы  скорѣй ! 

Прекратились  ласки:  нуженъ 
Свѣтъ,  а  лампа  вѣдь  зорка... 
Роза  намъ  гоговитъ  ужинъ; 
Мы  накрыли  столъ,  пока 
Другъ  нашъ  мелетъ,  не  жалѣя, 
Правду  съ  ложью  пополамъ  — 
Про  разбойника  злодѣя 
И  про  страшный  призракъ  намъ. 
Но  покамѣсть,  пламенѣя, 
Въ  чашѣ  пуншъ  кипитъ  — 

Ей-ей, 
Отогрѣться-бы  скорѣй ! 


—  419   ~ 

Пусть-же  крѣпко  спптъ  природа 
Подъ  твоимъ,  зпма,  коврозіъ: 
Холодъ  твой  п  непогода 
Нашимъ  пѣспямъ  ни-по-чемъ! 
Мы,  съ  любовью  въ  заговорѣ, 
У  камина  создадпмъ 
Цѣлыы  міръ,  гдѣ  прпзракъ  горе^ 
Гдѣ  богатъ  тотъ,  кто  любпмъ. 
Пусть-же  дверп  на  запорѣ  — 
Вплоть  до  новыхъ  розъ... 

Ей-еіі , 
Отогрѣться-бы  скорѣй ! 


1860. 


420  — 


XXX. 

мимо.  КРАСАВИЦЫ.  МИІЮ! 


Господи!  сколько  ихъ  мимо  прошло!.. 
Всѣмъ  по  веснъ  увѣнчала  чело 
Гордая  ночи  царица-Ді.ша... 
Жа.ііь  что  пришлось  мнѣ  состарѣться  рано!. 
Что  я  красавицамъ  молвлю  въ  отвѣтъ. 
Ежели  спросятъ:  «А  сколько  валъ  лѣтъ?» 
Развѣ-что:  «сердце  мое  невредимо...» 
Нѣтъ!  проходите,  красавицы,  мимо! 

Зоя!  я  вижу  по  вашимъ  глазамъ, 
Что  не  сказала  мамашенька  вамъ  — 
Сколько  я  разъ  опозда.іъ  па  свиданье? 
Съ  него  поклопникамъ  было  страданье: 
Ежели  знобишь  —  такъ  крѣпко  люби, 
Иначе  —  гибни  и  все  погуби  1 
И  погубляли,  что  было  іубимо... 
Нѣтъ!  проходите,  красавицы,  міляо! 

Лора!  послушайте,  какъ  вёдЬ  мила 
Съ-молоду  бабушка  ваша  была, 


—  421    — 

Какъ  милосердо  читала  уроки 

Всѣмъ,  у  кого  были  алыя  щёки! 

Какъ  ихъ  читала  и  мнѣ  —  я  не  лгу  — 

Въ  залѣ,  въ  гостиной,  въ  саду,  на  лугу!... 

Лора!  былымъ  мое  сердце  томпло... 

Нѣтъ!  проходпте,  красавицы,  мимо! 

Роза!  и  вы  улыбаетесь  мяѣ?. . 
Боже!  въ  припадкѣ  я,  или  во  снѣ?.. 
Слыікалъ  я  —  будто  про  васъ  юворили. 
Что  вы  разсѣянны...  что  позабыли 
Разъ  о  полуночи  вы  про  разсвѣтъ? 
Замужъ  ступайте:  вавіъ  въ  церковь  и  слѣдъ! 
Встрѣтитъ  васъ  свадебный  ликъ  досточтимо... 
Нѣтъ!  проходите,  красавицы,  мимо! 

Да,  проходите  скорѣе,  и  всѣ...  у. 

Искренно  вѣрю  я  вашей  красѣ, 

Вѣрю  и  въ  то  я,  что  сердце  не  камень... 

Вѣрю;  но  если  подъ  углями  —  пламень, 

Ежели  путь  и  дорога  лежитъ 

Вамъ  мимо  ямы,  гдѣ  порохъ  зарытъ?.. 

Ежели  любымъ,  что  было  любимо?.. 

Нѣтъ!  проходите,  красавицы,  мимо! 


31  октября  1860. 


—  422  - 


СНОВА  -  СНОВА! 


Счастливь  я:  весь  залъ  въ  огнѣ  — 
Смѣхъ  п  пѣснп;  ппръ  горою. 
Будто  острою  косою 
Кто-то  рѣжетъ  сердце  мнѣ, 
Такъ  что  я  бы...  Ни  полслова!.. 
Только  что  жь  мы  не  споемъ 
Съ  бѣлокурою  вдБоемъ, 
Иль  съ  смуглянкой:  «снова-снова!» 

Пѣсня  —  чудо  хороша! 
Приведу  въ  прпмѣръ  Лпзету: 
Какъ  забуду  пѣсню  эту, 
Такъ  она,  моя  душа, 
Всоомнпть  тотчасъ  же  готова, 
Говорить  мнѣ:  »Что  жь  не  пьешь, 
Что  жь  мнѣ  пѣснп  не  споешь? 
Пеіі  п  поп  мнѣ:  снова-снова!» 


—  423  — 

О,  друзья!  житеііскій  Епръ 
Намъ  кончать  велитъ  могила; 
А  начать  вѣдь  жизнь  судила: 
Кто  жь  правѣе?..  Этотъ  міръ 
Тѣмъ  хорошъ,  что  вся  основа 
У  него  —  жизнь  и  любовь. 
Заппруепіъ  же  мы  вновь 
И  споемъ  мы:  «снова-снова!» 


1860. 


—  424  — 


XXXII. 

ПРОСТОЛЮДИНЪ. 


Вотъ  новость!  Говорить  мыѣ,  будто  я  изъ  чванства 

Къ  моей  Фамиліи  частицу  де  придалъ  — 

И  говорятъ  друзья!  Я  саыъ  не  разъ  слыхадъ: 

«Не  правда-ли,  вѣдь  вы  изъ  стараго  дворянства?» 

—  Нѣтъ,  нѣтъ  п  трижды  —  нѣтъ!  Какой  я  дворянинъ! 

Люблю  я  родину,  свободу, 

Но  и  по  племени,  и  роду  — 

Простолюдинъ,  простолюдинъ! 

Зачѣмъ  съ  частицей  де  меня  на  свѣтъ  рождали? 

Въ  моей  крови  звучитъ  таинственный  глаголъ. 

Что  пращуры  мои  за  страшный  произволъ 

Владыку  гор  даго  подъ  пыткой  укоряли. 

Но  сельскимъ  жерновомъ  тогда  былъ  господинъ, 
И  подъ  собою  онъ  упорно 
Мололъ  въ  муку  людей,  какъ  зерна... 
Нѣтъ!  я  —  совсѣмъ  простолюдинъ! 

И  пращуры  мои,  какъ  жадные  вампиры, 
Не  пили  потъ  и  кровь  невольнпковъ  своихъ, 


—  425  — 

И  мирыымъ  гражданаиъ,  въ  дубровахъ  вѣковыхъ, 
Не  наводили  страхъ  ихъ  мирныя  сѣкиры. 
Ни  одного  изъ  нихъ  не  превратилъ  Мерлинъ, 
Волшебной  силою  дурмана, 
Въ  постельничьи  у  Карломана... 
Нѣтъ!  я  —  совсѣмъ  простолюдииъ! 

И  пращур ОБъ  моихъ  честная  алебарда 

Не  обогрялася  въ  междоусобный  бой; 

И,  Альбіону  въ  честь,  надъ  городской^  стѣной 

Никто  не  водружалъ  хоругви  леопарда. 

И  избегали  всѣхъ  духовныхъ  паутииъ 

Они,  какъ  тягостной  вериги, 

И  не  подписывали  лиги... 

Нѣтъ!  я  —  совсѣмъ  простолюдізнъ. 

Оставьте-же  меня  при  нашемъ  сельскомъ  стягѣ... 

Вамъ,  господа,  и  крестъ,  п  ленты,  и  звѣзда, 

А  мнѣ,  убогому,  позвольте,  господа, 

Во  вѣкъ  не  изиѣнять  ни  долгу,  ни  присягѣ! 

И  пусть  останется  на  вѣкп  властелинъ 

Въ  своемъ  углу,  и  пусть  съ  участьемъ 
Склоняетъ  только  предъ  несчастьемъ 
Свой  сельскій  стягъ  простолюдпнъ! 

1860. 


—  426  — 


ХХХИІ. 

МОЕ  ПРИЗВАНІЕ. 


Убогііі  и  больной, 
На  землю  брошенъ  эту, 
Задавленъ  я  толпой, 
Заіѣмъ,  что  силы  нѣту; 
Но  вотъ  на  стонъ  на  мои. 
Когда  пришлось  вшѣ  жутко, 
Самъ  Богъ  сказадъ  мнѣ:  чПой, 
Пой,  бѣдный  мой  малютка! » 

Съ  колёсъ  отъ  колесницъ 
Клепмёеъ  я  грязнымъ  крапомъ, 
И  долженъ  падать  нпцъ 
Предъ  каждымъ  я  сатрапомъ: 
Для  наглости  ихъ  злой 
Я  —  только  чернь  п  шутка... 
Но...  Богъ  сказалъ  меѣ:  «Поп, 
Пой,  бѣдный  мой  малютка! » 


—    427  — 

Изъ-за  куска,  бреду 

Я  вдоль  жптейскоГі  степи, 

И  жду,  и  жду,  и  жду  — 

Кто  разорветъ  мнѣ  цѣпи?.. 

Свободѣ  я  —  родной, 

Да  все  жь  не  чуждъ  желудка, 

А  Богъ  сказалъ  мнѣ:  «Пой, 

Пой,  бѣдный  мой  малютка! » 

Цвѣла  п  мнѣ  весна, 
Любовь  и  мнѣ  блеснула; 
Но  съ  юностью  она 
Далеко  упорхнула. 
Страдаю-ль  предъ  красой. 
На  перекоръ  разсудка  — 
Богъ  говорить  мнѣ:  «Пой, 
Пой,  бѣдный  мой  малютка! » 

Да!  вѣрю  —  прпзванъ  я 
Самой  судьбой  для  пѣсеяъ... 
Когда  у  насъ,  друзья, 
Кружокъ  бываетъ  тѣсенъ, 
Когда  у  насъ  порой 
Въ  винѣ  сверкаетъ  шутка. 
Богъ  говоритъ  мнѣ:  «Пой, 
Пой,  бѣдный  мой  малютка! » 


1860, 


—   428   — 


ХХХ1У. 

ДИВЪ-ПОКРОВИТЕЛЬ. 


Ризою  ночп  блпстая  всезвѣздно, 
Дивъ-покровитель  въ  больницу  слетѣлъ 
Къ  пищему...  Тотъ  угасалъ  ужь  и  тлѣлъ, 
А  говорить  ему  весело:  «Поздно! 
«Добрый  мой  дивъ-покровитель!  Повѣрь: 
«Поздно!..   Съ  тобой  мы  въ  расчетѣ  теперь». 

«Я  родплся  на  соломѣ...  П  гдѣ-же!.. 
«Я  сынъ  Аллы,  говорить  мнѣ...  Похожъ!.,» 
—  Сынъ,  говорить  ему  дпвь:  —  а  за  что  жь 
Стлаль  тебѣ  столько  солоны  я...  свѣжей^  — 
«Добрый  мой  дивъ-покровтітель!  Повѣрь: 
«!\Іы  съ  тобой  въ  полномъ  расчетѣ  теперь. 

«Съ  молоду  пало  на  долю  мнѣ  право 
«Нищенства:  долго  сь  рукой  я  ходилъ...» 


—  429  — 

—  Да,  говорить  ему  дивъ:  —  а  забылъ, 
Кто  обрядплъ  тебя  сумкой  дырявой?  — 
«Добрый  мой  дивъ-покровитель!  Повѣрь: 
Мы  съ  тобой  въ  полноиъ  расчетѣ  теперь. 

«Шелъ  яыычаромъ  я  съ  лавою  храброй, 
«Только-что  ногу  въ  пути  потерялъ.» 

—  Да,  говорить  ему  дивъ:  —  а  не  зяалъ. 
Что  вѣдь  ыогЁ-то  грозило  подагрой.  — 
«Добрый  мой  дивъ-покровитель!  Повѣрь: 
«Мы  съ  іобой  въ  иолномь  расчетѣ  теперь. 

«Какъ  заговѣлся  я  службой  —  невзгода: 
«Въ  лапы  кь  судьѣ  за  бездѣлку  попаль.» 

—  Я,  говорить  ему  дивъ:  —  хлопоталъ  — 
Вспомни:   въ  острогѣ  ты  не  быль  и  года.  - 
"Добрый  мой  днвъ-покровитель!  Повѣрь: 

«Мы  съ  тобой  въ  полноиъ  расчетѣ  теперь. 

«Я  вертограда  блаженства  не  минулъ, 
«Но  перезрѣлый  достался  мнѣ  плодъ.» 

—  Вѣрь,  говорить  ему  дивъ:  —  у  вороть 
Только  изь  скромности  я  тебя  кияуль.  — 
«Добрый  мой  дивъ-покровитель!  Повѣрь: 
«Мы  съ  тобой  въ  полпомь  расчетѣ  теперь, 

~«Взялъ  я  въ  замужство  прямого  урода; 
«Дума.іъ:  ну,  пусть  ее!.,  лучше  тюрьмы...» 

—  Да,  говорить  ему  дивъ:  —  но  вѣдь  мы 
Недопускаемь  для  нищихъ  развода.  — 
«Добрый  мой  дпвъ-покровитель!  Повѣрь: 

я  Мы  съ  тобой  въ  полношъ  расчетѣ  теперь. 


—  430  — 

« Скоро- ла  жь  кончится  путь  безотрадный? 
«Скоро-ль  разбить  мнѣ  челнокъ  о  скалу?» 

—  Да,  говорить  ему  дивъ:  —  и  муллу 

Я  ужь  позвалъ,  ну...  и  саванъ  изрядный.  — 
«Добрый  мой  дивъ-покровптель!  Повѣрь: 
«Мы  съ  тобой  въ  полномъ  расчетѣ  теперь.  . 

«Что-же?  я  джпннамъ  достанусь  въ  потѣшку, 
«Или  у  гурій  увижу  тотъ  свѣтъ?» 

—  Да,  говорить  ему  дивъ,   то  есть  —  нѣтъ: 
Ты  погадай  на  орла  и  на  рѣшку.  -:— 
«Добрый  мой  дивъ-покровитель !  Повѣрь: 

Мы  съ  тобой  въ  полномъ  расчетѣ  теперь». 

Тѣкъ-то,  на  смертномъ  своемъ  изголовьѣ, 
Нпщій  больныхь  веселплъ  и  смѣшилъ... 
Вдругь  онъ  чпхнуль  —  и  всѣмъ  розмахомъ  крылъ 
Дивъ  отлетѣлъ,  но  шепнуль:  —    на  здоровье!  — 
« Добрый  мой  дивъ-покровитель !  Повѣрь : 
«Мы  съ  тобой  въ  полномъ  расчетѣ  теперь». 


1860. 


—  431 


XXXV. 

к  о  М  А  Р  Ъ 


ііиръ;  кипитъ  вино  струями; 
Пѣсия  вольная  зв]^птъ; 
Но  какой  комаръ  надъ  нами 
Все  летаетъ  и  жужжитъ? 
Вѣрно  это  эльФъ-проказыикъ 
Вздумалъ  намъ  встревожить  праздникъ? 
Надоѣлъ:  давно  пора 
II  прогнать  бы  комара. 

А!  завпстнскъ  нашъ  ппсклпвыіі! 
Я  узналъ  тебя:  ты  —  самъ, 
Самъ  Рлзсудокъ  ворчаливый 
Помѣшать  хотѣлъ  друзьяыъ ! 
Чу!  жужжптъ:  ^Довольно  дури: 
Въ  пебѣ  громъ  —  и  бойтесь  бурп!^ 
Надоѣлъ:  давно  пора 
И  прогнать  бы  комара. 

Но  Разсудокъ  пуще  злится : 
«Стыдно    время  присмирѣть! 


—  432  — 

Полно  пить,  да  весилиться, 
Да  любить,  да  пѣснп  еѢть.  » 
Тутъ  душа  огнемъ  объята  — 
Онъ  жужжитъ  звучнѣн  набата! 
Надоѣлъ:  давно  пора 
И  прогнать  бы   комара. 

Горе  бѣдненькой  Лизетѣ: 
Какъ  грозптъ  онъ  жаломъ  ей! 
Боги!  сѣлъ  ей  на  корсетѣ... 
Кровь!..  Амуры,  по-скорѣй  — 
Всѣ  сюда,  вся  ваша  стая: 
Изловите  негодяя  ! 
Надоѣлъ:  давно  пора 
Изловить  намъ  комара. 

Торжествуемъ!..  Лиза,  съ  боли, 
Пролила  на  столъ  ай: 
Утонулъ!..  Веселья,  воли! 
Скиоетръ  дерзкаго  —  Любви 
Бъ  обѣ  руки  вложиліъ  сами, 
Чтобъ  не  снесъ  его  крылами... 
Нѣтъ,  прошла  его  пора: 
Мы  не  слышпмъ  комара. 


1860. 


—  433  — 


ХХХУІ. 

ЗАВОЕВАТЕЛЬ  И  СТАРЕЦЪ. 


Завоеватель. 

Охотясь  здѣсь,  въ  лѣсу,  съ  пути  совсѣмъ  я  сбился. 
Когда-бъ,  старпнушка,  меня  ты  потрудился 
Отсюду  проводить:  въ  долгу  не  буду  я!" 

СТАРЕЦЪ, 

Изволь,  я  провожу,  слѣзай-ко  лишь  съ  коня, 
и  вмѣстѣ  побредемъ;  здѣсь  только  и  дороги  — 
Что  пѣшемуі  Да  вотъ,  дай  руку  старику, 
Чтобъ  опираться  маѣ;  а  то,  чуть  движу  ноги... 

Завоеватель, 
А  знаешь-ли,  кто  я? 

СТАРЕЦЪ. 

Нѣтъ;  на  своемъ  вѣку, 
Встрѣчаю-то  тебя  впервой... 

Завоеватель. 

Ну,  если  СЪ  виду 

Меня  не  знаешь  ты,  такъ  слышалъ  обо  мнѣ... 

28 


—  434  — 

СТАРЕЦЪ. 

Куда  МБѣ  про  тебя  п  сльшать...  не  въ  обиду 
Будь  сказаио:  живу  съ  семьею  въ  сторонѣ... 

Завоеватель. 

Но  двадцать  лѣтъ  уже,  какъ  грозною  войною 
Прославплъ  я  себя,  тьму  покорпвъ  земель; 
Куда  я  ни  явлюсь  —  весь  міръ  передо  мною 
Трепещетъ,  бьетъ  челомъ... 

СтАРЕЦЪ. 

И,  барпнъ,  неуже-ль? 
А  я-то  впноватъ!  вотъ  сколько  ни  гадаю  — 
Ума  не  приложу,  п  все  еще  не  знаю, 
Не  знаю  все,  простп,  кто  ты?  Хоть  сколько  лѣтъ, 
По  Божьей  милости,  живу  да  поживаю 
Здѣсь,  пахаремъ,  въ  тиши,  гдѣ  мнѣ  и  дѣла  нѣтъ, 
Что  дѣлается  тамъ,  у  васъ,  на  свѣтѣ... 

Завоеватель. 

Стало, 
Не  знаепіь  и  того,  что  вотъ  ужь  съ  годъ  тому, 
Какъ  и  земля,  гдѣ  ты  родился,  моему  — 
Подвластна  скипетру?  Царей  твопхъ  —  не  стало; 
Я  ихъ  изгналъ  и  снесъ  престолы  ихъ... 

СТАРЕЦЪ. 

Ахти! 
Не  зналъ  я  п  того,  что  нами  ужь  другіе 
Изволятъ  управлять!    , 

Завоеватель. 

Меня  слова  твои 
Въ  недоуыѣніе  приводятъ!..  За  такія  — 


—  435  — 

Конечно,  дерзости  —  я  могъ-бы  наказать... 
Но  ради  старости  —  прощаю!  лишь  сказать 
Ты  долженъ  мнѣ  сперва:  доволепъ-ли  судьбою 
Своею,  дѣдушка?  и  какъ  живешь  съ  семьею? 

СТАРЕЦЪ. 

Да  вотъ  —  пзъ  этпхъ-то  лБсовъ  я  никуда 

На  шагъ  не  выходилъ,  какъ  помню,  никогда: 

Спокойно,  всторонѣ,  здѣсь  годы  доживая; 

Есть  у  меня  жена,  старуха,  какъ  и  я, 

Да  двое  сыновей :  вотъ  вся  моя  семья! 

Богатство  наше  —  козъ  съ  полдюжины;  не  зная, 

Какъ  люди-то  жпвутъ  другіе,  мы  —  притомъ, 

Что  съ  поля  дастъ  намъ  Богъ  собрать  —  тѣмъ  и  живемъ, 

За  все,  что  ни  пошлетъ,  благословляя  Бога. 

Да  лѣсъ  ужь  кончился  —  и  вотъ  тебѣ  дорога. 

Прости,  что  дальше  я  пе  въ  силахъ  проводить! 

Завоеватель. 
Счастливый  старичекъ,  прощай !  а,  можетъ  быть. 
Увидимся  еще...   въ  долгу  я  предъ  тобою! 

СтАРЕЦЪ. 

Счастливый  путь!    Куда  намъ  свидѣться  съ  тобою! 
1860. 


—  436 


ХХХМІ. 

ЦВЪТОЧНИЦА   И  МОГИЛЫЦИКЪ. 


я  —  цвѣточница...  бѣдна... 
Пусть  бѣдеа,  а  всё  жь  не  надо 
Мнѣ  тебя.  Прости,  но  рада, 
Что  позвать  тебя  должна, 
Гробовыхъ  гостей  носилыцикъ, 
Господинъ-честной,  могилыцикъ ! 
Я  сама  еще  свѣжѣй 
Розъ,  жасминовъ  и  лил  ей; 
А  пока  въ  нпхъ  жизнь  и  запахъ, 
Не  тебѣ  держать  ихъ  въ  лапахъ! 

Съ  той  поры  влюбился  ты, 
Какъ  меня,  съ  моей  кошницей. 
Похоронной  колесницей 
Зацѣпилъ  —  и  всѣ  цвѣты 
Мнѣ  повысыпалъ  на  плиты... 
Нѣтъ,  ужь  лучше  не  люби  ты! 
Я  сама  еще  свѣжѣй 
Розъ,  жасминовъ  и  лплеп; 
А  пока  въ  нпхъ  жизнь  и  запахъ, 
Не  тебѣ  держать  ихъ  въ  лапахъ! 


—   437  — 

И  съ  людьми  люблю  болтать 
Не  въ  послѣднемъ  пхъ  жплищѣ, 
А  съ  тобою  на  кладбпщѣ 
Маѣ  прШдется  торговать. 
Вѣрь,  милѣй  могилъ  печальныхъ 
Всходъ  подъѣздовъ  театральныхъ. 
Я  сама  еще  свѣжѣй 
Розъ,  жасминовъ  и  лплей; 
А  пока  въ  няхъ  жизнь  и  запахъ, 
Не  тебѣ  держать  ихъ  въ  лапахъ! 

Ты  гордишься,  что  копать 
Можешь  ямы  всѣмъ  вельможамъ  — 
Не  гордися  смертнымъ  ложемъ: 
Мнѣ  случалось  воскрешать 
Много  знати,  чтпмоіі  свѣтомь, 
Хоть  на  ложѣ,  да  не  этомъ ! 
Я  сама  еще  свѣжѣй 
Розъ,  жасминовъ  п  лплеіі; 
А  пока  въ  нихъ  жизнь  н  запахъ, 
Не  тебѣ  держать  пхъ  въ  лапахъ  I 

Разговоровъ  больше  нѣтъ... 

А  меня  ты,  йшмоѣздомъ, 

Подъ  какимъ  нибудь  подъѣздомъ 

Захвати...  чрезъ  десять  лѣтъ... 

До  свиданья  на  погостѣ ! 

Чай,  ужь  ждутъ  тебя  тамъ  гости... 

Я  сама  еще  свѣжѣй 

Розъ,  жасминовъ  и  лилеіі; 

А  пока  въ  нихъ  жизнь  п  запахъ, 

Не  тебѣ  держать  пхъ  въ  лапахъ! 


1860. 


438 


XXXVIII. 


ГОЛУБЬ-ВЪСТНИКЪ. 


Сверкало  аи,  и  съ  Неридой  мы  пѣли 

Про  эллиескихъ,  нынѣ  забытыхъ,  боговъ: 

Съ  Элладою  сблизить  отчизну  хотѣли... 

Вдругъ  видимъ  у  ногъ  —  словно  спалъ  съ  облаковъ 

Сѣлъ  голубь,   измученныіі  жаждой,  усталый... 

Нашли  мы  письмо  у  него  подъ  крыломъ... 

Пей,  вѣрныи  мой  вѣстніікъ  —  налиты  бокалы  — 

И  спи  на  груди  у  Нериды  потомъ! 

Усталъ  онъ  отъ  долгой  и  долгой  дороги  — 
Жизнь,  силу  и  волю  ему  возвратпмъ. 
Быть-можетъ,  купецъ  ему  ввѣрилъ  итоги? 
Быть-можетъ,  посланье  къ  красавицѣ  съ  нпмъ? 


—  439  — 

Быть-можетъ,  изгеанникъ,  въ  чужбинѣ  пропалыйѴ 
Сманилъ  его  въ  путь  неостылымъ  гнѣздомъ? 
Пей,  вѣрный  мой  вѣстникъ  —  налиты  бокалы  — 
И  спи  на  груди  у  Нериды  потомъ! 

Мто  вижу?  письмо  изъ  Эллады!...  По  праву 
Родства  двухъ  народовъ,  ломаю  печать: 
Во  Францію  греки  про  смерть  или  славу 
Могли  только  вѣсти  воздушный  слать... 
Аѳины  свободны!  Всталъ  городъ  усталый! 
Друзья!  вновь  затхло  лавровымъ  вѣнкомъ... 
Пей,  вѣрный  мой  вѣстникъ  —  налиты  бокалы  — 
И  сои  на  груди  у  Нериды  потомъ! 

Аѳины  свободны  —  здоровье  Эллады! 
Опять  полубоги:  привѣтствуемъ  ихъ! 
Напрасно  старуха-Европа,  съ  досады, 
Развѣнчивать  стала  героевъ  былыхъ: 
Они  побѣдили,  хоть  были  усталы, 
Но  прежняя  сила  забьетъ  вънихъ  ключемъ. .. 
Пей,  вѣрный  мой  вѣстникъ  —  налиты  бокалы  — 
И  спи  на  груди  у  Нериды  потомъ! 

Аѳины  свободны!  —  и  Пиндаровъ  муза 

И  скипетръ,  и  лиру  былую  возьметъ... 

Аѳины  свободны  —  во  имя  союза, 

Сплотившаго  весь  пробужденный  народъ. 

Ахъ,  еслибъ  Аѳины  —  въ  Парижъ  обветшалый!.. 

Пей,  вѣрный    мой    вѣстникъ  —  налиты  бакалы  - 

И  спи  на  іруди  у  Нериды  потомъ! 

Теперь  отдохни  —  и  лети,  на  отраду 
Подружки  своей,  подъ  родимый  твой  кровъ! 


-._  440  — 

Но  если  опять  полетишь  ты  въ  Элладу  — 
Не  бойся  въ  дорогѣ  лихихъ  коршуновъ, 
А  къ  намъ  возвращайся  такой  же  усталый, 
Но  только  съ  такииъ  же  отраднымъ  письмомъ. 
Пей,  вѣрный  мой  вѣстникъ  —  налиты  бокалы 
И  спи  на  груди  у  Нериды  потомъ! 


1861. 


—  441    — 


XXXIX 

ГОСПОДАМЪ    ЦЕНСОРАМЪ. 


Вамъ,  кому  и  книги  въ  руки, 
Вамъ,  свѣтпльникамъ  науки 
И  искусства,  и  всего, 
Посвящаю  я  посланье, 
Посвящаю  —  въ  упованьи. 
Что  пропустите  его. 
Хорошо  оно,  иль  дурно-, 
Я  не  знаю,  —  но  смѣшно; 
А  смѣяться,  и  ценсурно, 
Свьше  всѣмъ  разрѣшено. 

Стало  быть  —  стихотворенья, 
Хоть  и  были  бы  сомнѣнья, 
Вамъ  нельзя  не  подписать; 
Стало  быть  —  могу  я  прямо, 
Неуклонно  и  упрямо 
Мысль  свою  отдать  въ  печать. 


—  442  — 

Хорошо  оно,  пль  дурно, 
я  не  знаю,  —  но  смѣшео; 
А  смѣяться,  и  ценсурно. 
Свыше  всѣмъ  разрѣшено. 

Ну,  такъ  вотъ...  начну  съ  вопросовъ. 

Отчего  иной  ФилосоФЪ 

Ненавпдптъ  такъ  печать? 

Отчего  печатной  бредней 

Радъ  въ  гостиной  п  въ  передней 

Правду-матку  онъ  назвать? 

Хорошо  оно,  пль  дурно, 

Я  не  знаю,  —  но  смѣшно; 

А  смѣяться,  и  ценсурно, 

Свыше  всѣмъ  разрѣшено. 

Отчего  нугаетъ  хата 
Тѣхъ,  кому  ума  палата 
Отъ  небесъ  отведена?.. 
Или  гласность-то  пхъ  братью 
Даже  тамъ  клеймитъ  печатью?.. 
Охъ!..   устанетъ  же  она! 
Хорошо  оно,  пль  дурно, 
Я  не  знаю,  —  но  смѣшно; 
А  смѣяться,  и  ценсурно. 
Свыше  всѣмъ  разрешено. 

Чей,  скажите,    судъ  упорно, 
Всенародно  и  позорно 
Заковать  намъ  мысль  грозить?.. 
Да  для  мысли  гдѣ-жь  оковы? 
И  не  только  мысли  —  слова 
Не  сковать  вамъ:  улетитъ 


—  443  — 

Хорошо  оно,  иль  дурно, 
я  не  знаю,  —  но  смѣшпо; 
А  смѣяться,  п  ценсз'рно, 
Свыше  всѣмъ  разрѣшено. 

Улетитъ  п  станетъ  гласно... 
И  напрасно,  охъ,  напрасно, 
Прптворясь,  что  со  свѣчи 
Снять  хотѣли,  попытались 
Загасить  ее:  остались 
Въ  нашей  памяти  лучи! 
Хорошо  оно,  иль  дурно, 
Я  не  знаю,  —  но  смѣшно; 
А  смѣяться,  и  ценсурно, 
Свыше  всѣмъ  разрѣшено. 

Что  еще  спросить?  Невольно 
Затруднишься...  Но  довольно! 
Убѣжденья  —  лишній  трудъ.. 
А  посланье  это  кстати: 
Хоть  пожалуй  не  въ  печати, 
Да  ужь  всё  его  прочтутъ. 
Хорошо  оно,  иль  дурно, 
Я  не  знаю,  —  но  смѣшно; 
А  смѣяться,  и  ценсурно, 
Свыше  всѣмъ  разрѣшено. 


1861. 


—  444  — 


хъ. 
ПОСЪЩЕНІЕ    ТАРТАРА. 


Вамъ,    запуганньшъ  разсказомъ 
Старой  нянюшки  про  адъ, 
Вѣстп  адскія  я  разомъ 
Сообщить  Готовь  и  радъ. 

Вѣдь,  послушайте:  до  времени  -  поры,  *) 
Всѣ  провалимся  мы  въ  тартара  -  рары', 
А  затѣиъ,  что  надо  жить  — 
Стало:  дѣвушекъ  любить. 
Ну,  и...  пить, 
Припѣвая,  что,  до  времени  -  поры, 
Всѣ  провалимся  мы  въ  тартара  -  рары. 

Я  вчера,  на  обожженной 
II  опаренной  метлѣ, 
Улетѣлъ  съ  особой  оной, 
Вѣдьмой  въ  нашемъ-во  селѣ... 


*)  Довольно    при  слѣдующихъ  куплетахъ^  кромѣ  послѣдняго, 
повторять  два  послѣдніе  стиха.  {ІІримѣч.  Бераноке). 


—  445   —  . 

Вѣдь,  послушайте:  до  времени  -  поры, 
Всѣ  провалимся  мы  въ  тартара  -  рары. 

Провалилися  мы  съ  нею, 
На  босую  ногу,  въ  адъ, 
И  сказать  ужь  не  умѣю  — 
Сколько  было  чертенятъ... 

Вѣдь,  послушайте:  до  времени  -  поры, 
Всѣ  провалимся  мы  въ  тартара^  рары. 

Сколько  было  ихъ?..  Не  зная, 
Умолчу;  но  только  всѣ 
Въ  ножки  ей  впились,  глашая 
О  невиданной  краеѣ. 

Вѣдь,  послушайте:  до  времени  -  поры, 
Всѣ  провалимся  мы  въ  тартара  -  рары. 

Въ  подземельномъ  царствѣ  этомъ' 
Что  ужь  тамъ  ни  говори  — 
Всѣ  бутылочки  съ  билетоиъ, 
Устрицъ  груды,  а  угри... 

Въдь,  послушайте:  до  времени  -  поры, 
Всѣ  провалимси  мы  въ  тартара-рары. 

Маринованы  на-славу 

Тамъ  угри...  И  нѣтъ  —  ей-ей!  - 

КпнеФорамъ  на  забаву. 

Ни  застѣнка,  ни  плетен... 

Въдь,  послушайте:  до  времени  -  поры, 
Всѣ  провалимся  мы  въ  тартара  -  рары. 


—  446  — 

Нп  огня  нѣтъ,  ни  эеаровнп, 
Нѣтъ  п  выколотыхъ  глазъ: 
Въ  адѣ  люди  всѣ  —  п  ровны, 
И  толстѣютъ  на  показъ. 

Вѣдь,  посіушайте:  до  времени  -  поры, 
Всѣ  провалимся  мы  въ  тартара  -  рары. 

Осіянъ  чертогъ  Плутона... 
Я  взгляну лъ  —  и  увпдалъ: 
Дремлетъ,  возлѣ  Иксіона  — 
Стелька-стелькою  —  Танталъ. 

Вѣдь,  послушайте:  до  времени  -  поры, 
Всѣ  провалимся  мы  въ  тартара  -  рары. 

Вы  не  бойтеся  Плутона: 
Вселірачнѣишіи  завсегда 
Кормптъ  смертныхъ  у  Харона 
И  ГеФэста,  господа! 

Вѣдь,  послушайте:  до  времени  -  поры, 
Всѣ  провалимся  мы  въ  тартара  -  рары. 

-  Ну,  ужь  столъ  не-на-смѣхъ  курамъ!. 
Я  когда  къ  нему  попалъ, 
ВсемрачнтишгЫ  съ  Еппк^^ромъ 
И  съ  Ппнопой  возсѣдалъ. 

Вѣдь,  послушаііте:  до  времени  -  поры, 
Всѣ  провалимся  мы  въ  тартара  -  рары. 

У  него  указы  просты: 
Кто  за  красное  стоитъ, 


—  447  — 

Говорптъ  ооъ:  «ігыиьче  тосты  — 
За  аи,  не  за  лафишб. » 

Вѣдь,  послушаііте:  до  времепп  -  поры, 
Всѣ  провалися  мы  въ  тартара  -  рары. 

Всѣмъ  жемаішпцамъ,  въ  сорочкѣ, 
Онъ...  ну...  какъ-бы  вамъ  сказать? 
Ну,  хоть  такъ:  «А  хочешь  въ  бочкѣ 
Съ  Діогеномъ  почивать?» 

Вѣдь,  послушайте:  до  времени  -  поры, 
Всв  провалимся  мы  въ  тартара -рары. 

«Развѣ  вамъ  Кішриды  мало?» 
Говорить  на  весь  аидъ... 
Да  и  словъ-бы  не  достало 
Передать,  что  говорить. 

Вѣдь,  послушайте:  до  времени  -  поры, 
Всѣ  провалимся  мы  въ  тартара  -  рары. 

А  потомъ  онъ  у  Нипоны 
Съ  плечь  снимаетъ  со-сто  лѣтъ, — 
И  кладетъ  весь  адъ  поклоны 
Въ  честь  того,  чего  ужь  нѣтъ... 

Вѣдь,  послушайте:  до  времени  -  поры, 
Всъ  провалимся  мы  въ  тартара  -  рары. 

Что  цвѣла  и  рдъла  розой... 
И  кудесница  моя 
Упоилась  жаркой  грезой, 
Упоплся  съ  ней  п  я... 


—  448  — 

Вѣдь,  послушайте:  до  времени- поры, 
Всѣ  провалимся  мы  въ  тартара  -  рары, 
А  затѣмъ,  что  надо  жить  — 
Стало:  дѣвушекъ  любить, 
Ну,  и...  пить, 
Припѣвая,  что,  до  времени  -  поры, 
Всѣ  провалимся  мы  въ  тартара -рары. 


1862. 


—  449  — 


ХЫ. 

СЧАСТЛИВАЯ  ЧЕТА. 


Коммііссаръ! 
Койшиссаръ! 
Бьетъ  Коленъ  свою  Колетту! 
Коммиссара  не  зови: 
Ничего  такого  нѣту... 
Ссора  —  вѣстница  любви! 

Коммпссаръ  и  прочій  причетъ 
Въ  этомъ  дѣлѣ  —  ИИ  при  чемъ, 
II  напрасно  дворппкъ  кличетъ 
II  тревожить  цѣлый  домъ. 
Да:  Коленъ  и  бьетъ  Колетту; 
Но  въ  коморку  ихъ,  на  крикъ, 
Хоть-бы  было  до  разсвѣту, 
Самъ  Амуръ  слетаетъ  вмигъ. 

Коммиссаръ! 
Коммпссаръ! 
Бьетъ  Коленъ  свою  Колетту! 
Коммиссара  не  зови: 


29 


—  450  — 

Ничего  такого  нѣту... 
Ссора  —  вѣстнпца  любви! 

Нашъ  Колепъ  —  онъ  малый  трезвый, 
Здоровякъ,  поетъ  съ  утра, 
А  Колетта  —  зяблпкъ  рѣзвый, 
И  румяна,  п  добра... 
Враждовать  :  е  въ  ііхъ  прпродѣ. 
Да  и  не-зачѣмъ:  они, 
Что-бъ  не  думать  о  разводѣ, 
Повѣнчалпся  одни. 

Коммиссаръ! 
Коммттссаръ! 
Бьетъ  Коленъ  свою  Колетту! 
КомГ'Шссара  не  зови: 
Ничего  такого  нѣту... 
Ссора  —  вѣстнпца  любви! 

Любо  жизнь  они  проводятъ! 
Онъ  и  —  подъ  руку  —  она  — 
Вечер комъ  въ  харчевню  ходятъ 
Выпріть  на  шесть  су  вина. 
Здѣсь  подъ  тѣнію  зеленой, 
Безъ  свпдѣтельскпхъ  препонъ, 
На  скамейкѣ  поваленной 
И  контрактъ  ихъ  заключенъ. 

Козгмиссаръ! 

Коммпссаръ! 
Бьетъ  Коленъ  свою  Колетту! 
Комииссара  не  зови: 
Ничего  такого  нѣту... 
{^сора  —  вѣстница  любви! 


—  4э1  — 

Ииогда  Коленъ  пируетъ 
II  съ  другпмп  вечеркомъ, 
Да  Колетты  не  надуетъ" 
Мстіітъ  п  прежде  п  потолъ. 
П  сегодня  ужь  конечно 
Вышла  сплетенка,  —  такъ  вотъ 
Межь  собой  простосердечно 
И  чпнятъ  они  расчетъ. 

Коммиссаръ! 

Коимисса|.ъ! 
Бьетъ  Коленъ  свою  Колетту! 
Коммпссара  не  зови: 
Ничего  такого  нѣту... 
Ссора  —  Бѣстница  любви! 

Коммиссаръ  II  прочій  причетъ 
Въ  этомъ  дѣлѣ  —  нп  при  чемъ, 
И  напрасно  дворнпкъ  кличетъ 
И  тревожптъ  цѣлый  домъ: 
Чай  давно  ужь  присмпрѣли, 
Позабыли  обо  всеыъ  — 
И  Колетта  на  постели 
Спптъ  теперь  невиынымъ  спомъ. 

Коммиссаръ! 

Коммиссаръ! 
Бьетъ  Коленъ  свою  Колетту! 
Коммпссара  не  зови: 
Ничего  такого  нѣту... 
Ссора — вѣстница  любви! 


1861. 


—  452   — 


ВМКТОРЪ  ГЮГО* 


Самка?  —  попалася  въ  сѣтку; 
Хитрая  кошка  самца  унесла; 

Буря  охранную  вѣтку 
Вмѣстѣ  съ  покойнымъ  гнѣздомъ  сорвала. 

Кто-же  укроетъ  васъ,  пташкп? 
Горе  вамъ,  горе,  бѣдеяжки! 

Пастырь?  —  въ  отлучкѣ,  сердечный; 
Песъ  его  вѣрный  на  вѣки  замолкъ; 

Жадно  къ  овчарнѣ  безпечной 
Крадется  йзъ-лѣсу  темнаго  волкъ: 

Некому  гнать  сопостата  .. 
Горе  вамъ,  горе,  ягнята! 

Мать?  —  на  больничной  подушкѣ; 
Въ  узахъ  отецъ  на  понтопѣ  гніетъ; 

Холодъ  п  холодъ  въ  лачужкѣ; 
Вѣтеръ  баюкаетъ  въ  люлькѣ  сиротъ* 

Кто-жь  имъ  остался  на  свѣтѣ? 

Горе  вамъ,  бѣдныя  дѣтп! 


1Я56. 


—  413  — 


П. 

ТУРНИРЬ  КОРОЛЯ  ІОАННА. 


Конюхъ!  —  скукѣ  нѣтъ  конца:  - 
Осѣдлать  мнѣ  жеребца! 
Съ  плечъ  свалится  словно  бремя, 
Какъ  закинешь  ногу  въ  стремя 
И  отъѣдешь  отъ  крыльца. 

Ну,  рыжакъ  мой,  не  дремля  — 
Скокомъ-лётомъ  на  поля! 
Выбирай  дорогу  шире  — 
И  какъ-разъ  мы  на  турнирѣ 
Іоанна-короля. 

Пусть  обрюзглый  кармелитъ 
За  чернильницей  спдитъ; 
Пусть  бѣлица  у  рѣшотки, 
Перенизывая  чётки, 
На  колѣняхъ  голосить: 


—  454  — 

Слава  Богу,  мы  съ  тобой 
Крови  рыцарей  прямой: 
Должеііъ  быть  намъ  бой  кровавой 
Благородною  забавой 
И  любпмою  игрой! 

Въ  замкѣ  дѣдовскомъ  моемъ 
Чуть  не  сталъ  я  байбакохъ, 
Чуть  со  скуки  не  взбѣсіілся; 
Мечъ  мой  ржавчиной  нокрылся, 
Бабьпмъ  сталъ  веретеномъ! 

Этотъ  городъ...  посмотрп-жъ: 
Бонъ  сѣрѣетъ  тучей  крышъ. 
Весь  разубранъ,  разукрашенъ... 
Сотни  шпилей,  сотни  баіпепъ... 
Этотъ  городъ  —  оамъ  Нарижъ. 

Здѣсь  —  кадриль:  пляши  и  пой! 
Тамъ  —  разгулъ  п  пиръ  горой! 
Людъ  валитъ  волной  гремучей, 
А  на  кровляхъ  —  цѣлой  кучей  — 
Голова  надъ  головой! 

Старый  Лувръ  —  п  онъ  открытъ... 
Вѣкъ  суровъ  п  вѣкъ  молчнтъ 
Подъ  броней  своей  всегдашней, 
А  теперь  и  въ  луврской  башнѣ, 
Будто  въ  ульѣ,  рой  /жужжптъ. 

Чу!  герольды  тагчъ  и  тамъ: 
Кинутъ  жеребій  для  дамъ 


—  455  — 

Кто-жь  царицею  турппра, 
Солецемъ  рыцарскаго  пира 
И  наградой  удальцамъ? 

Что  тутъ  ждать?  двѣ  пары  шпоръ  — 
Ііодъ  балконъ  во  весь  опоръ; 
На  красавпцъ  ясноокпхъ, 
Бѣлолицыхъ,  розощекпхъ 
Наведемъ  умильный  взоръ... 

Вотъ  пдетъ  Видамъ  сѣдой 
За  женою  молодой: 
Не  одной  пришлось  сосѣдкѣ 
Позавидовать  брюнеткѣ 
Съ  бѣломраморной  рукой! 

Весь  балконъ,  во  всѣхъ  рядахъ  — 
Словно  вешній  лугъ  въ  цвѣтахъ; 
Вотъ  Алиса,  Женевьева, 
Габріэль  и  —  королева, 
Вся  въ  парчѣ  и  въ  жемчугахъ... 

Говорптъ  изъ  дамъ  одна; 
«Королева  все  грустна?» 
Отвѣчаетъ  королева: 
<іДа,  мнѣ  грустно,  Женевьева, 
И  душа  моя  смутна.» 

Началось...  гудитъ  земля... 
Бьетъ  набатъ...  Рубя,  коля, 
Сталъ  громить  одпнъ  другого  — 
Въ  честь  Георгія  Святого 
И  во  имя  короля. 


—  456  — 

Въ  грозной  сѣчѣ,  какъ  цвѣтокъ  — 
Смятъ  и  скошенъ  на  песокъ 
Пажъ  красавецъ...  онъ  страдаетъ, 
Онъ  аббата  прпзываетъ  — 
Поздно:  жребій  вынулъ  рокъ. 

Надъ  покойнымъ  хоръ  бѣлицъ 
Крестъ  и  свѣчи  склонить  ницъ, 
И  по  немъ,  во  мракѣ  ночи, 
Будутъ  плакать  сумракъ-очи 
Съ  зорь  вечернпхъ  до  деннпцъ. 

Будутъ  плакать  оттого, 

Что  душой  съ  душой  его 

Неразлучна  Изабелла.. 

Сколько  слезъ!...  Да  намъ  нѣтъ  дѣла: 

Намъ  турниръ  важнѣй  всего! 

Эхъ,  товарищъ  вѣрный  ыоііі 

Не  нора  ли  намъ  домой, 

На  гнѣздо,  въ  нашъ  замокъ  чтимой? 

Тамъ,  подъ  кровлею  родимой, 

Оба  мы  найдемъ  съ  тобой: 

Ты  —  пригоршню  овсеца, 
Я  —  почтеннаго  отца, 
Августинскаго  монаха: 
Сокрушить  меня  —  неряха  — 
Онъ  латынью  до  конца! 

Все  надъ  книгами  спдитъ, 
Все  надъ  свитками  корпптъ 
И  десницею  своею 


—  457  — 

Депь  II  ночь  онъ  ахинею 
На  пергамеетѣ  чертптъ. 

Благородный  дворянинъ 
Самъ  не  пишетъ,  помня  чиеъ; 
Челядь  есть  на  то  простая, 
А  его  рука  честная 
Знаетъ  только  мечъ  одинъ. 


1867. 


^ч>1-  ТК-- 


—   458  — 


Ш. 


Спросили  они:  «какъ,  въ  летучпхъ  челнахъ, 
Намъ  бѣлою  чайкой  скользнуть  на  волнахъ, 
Чтобъ  насъ  сторожа  не  догнали?» 

—  Гребите!  —  онѣ  отвѣчали. 

Спросили  они:  «какъ  забыть  на  всегда, 
Что  въ  мірѣ  юдольномъ  есть  бѣдность,  бѣда, 
Что  есть  въ  немъ  вражда  и  печали?» 

—  Засните!  —  онѣ  отвѣчалп. 

Спросили  они:  «какъ  красавицъ  привлечь 
Безъ  чары:  чтобъ  сами,  на  страстную  рѣчь, 
Онѣ  намъ  въ  объятія  пали?» 

—  Любите!  —  онѣ  отвѣчалп. 


18  апрѣля  1862. 


—  459  — 


дюпонъ. 


солнечный  лучъ. 


Вчера  я  всё  скучала, 

Грустна  была, 
А  ныньче,  только  встала 

Захохотала,  — 

И  —  весела! 

Веселье  къ  ыамъ  въ  душу  спадаетъ 
Нежданно,  какъ  звѣздочка  въ  тьмѣ; 
Нежданно  и  кровь  заиграетъ  — 
И  шалость  одна  на  умѣ... 
Своей  красотой  любоваться 
Тогда  мы  невольно  снѣшимъ, 
И  хочется  громко  смѣяться 
Предъ  зеркаломъ  льстивымъ  своимъ. 

Вчера  я  всё  скучала, 

Грустна  была, 
А  ныньче,  только  встала, 

Захохотала,  — 

И  —  весела! 


—  460  — 

П  всё  бы,  что  бабочкѣ,  впться 
Надъ  каждымъ  росистымъ  цвѣткоыъ, 
И  всё-бы  пграть,  да  кружиться 
Подъ  солнечнымъ  ясньшъ  лучёмъ! 
Поёшь  во  всё  горло  щеглёекомъ — 
И  хоть-бы  замолка  на  ыпгъ  — 
И  въ  волосы,  рѣзвызгь  ребёнкомъ 
Готова  заплесть  весь  цвѣтнпкъ. 

Вчера  я  всё  скучала, 
Грустна  была, 

II  ныньче,  только  встала. 
Захохотала,  — 
И  —  весела! 

Разсѣяннои  чертБшь  рукою 
Завѣтное  имя,  п  вдругъ 
Сотрёшь  боязливо  ногою,  — 
И  кончить  мѣшаетъ  пспугъ: 
Ну,  ежели  кто  насмѣется?... 
Чу!  кажется,  йдутъ  сюды? 
Чу!  по-вѣтру  шопотъ  несется... 
Скорѣй  замести  всѣ  слѣды! 

Вчсра  я  всё  скучала, 

Грустна  была, 
А  ныньче  только  встала, 

Захохотала,  — 

II  —  весела! 

Скорѣе-же  платьпцемъ  бѣлымъ 
Поднпмемъ  мы  вѣтеръ  кругомъ, 
И  сразу,  движеніемъ  смѣлымъ, 
Слѣды  на  пескѣ  заметёмъ! 


—  461  — 

Охъ,  если  бъ  была  я  крылатой, 
Какъ  вольныя  птпцы  пустынь, 
Сейчасъ-бы  умчалась...  куда-то, 
Гдѣ  ярче  небесная  синь... 

Вчера  я  всё  скучала, 
Грустна  была. 

А  ньіньче,  только  встала, 
Захохотала,  — 
П  —  весела! 

Но  что-то  въ  травѣ  шевелилось, 
Но  что-то  почудилось  мнѣ  — 
И  кровью  всё  сердце  облилось, 
И  вспыхнули  щеки  въ  огнѣ... 
Вотъ  глупость-то  дѣтская,  даже 
Въ  безумной  моей  головѣ: 
Лягушку  зелёную  я-же 
Спугнула  въ  зелёной  травѣ! 

Вчера  я  все  скучала, 
Грустна  была, 

А  ныньче,  только  встала, 
Захохотала.  — 
И  —  весела! 


20  сентября  1861. 


—  462 


ГУСТАВЪ  НАДО, 

I. 
АДЕ  ЛЬ. 


Адель  —  о  томъ  ни  слова  — 

Лоретка  за  урядъ; 

У  ней,  что  день  —  обнова: 

Любовнпкъ  и  нарядъ. 

Малѣйшія  желаітья 

Ей  стоили  —  лобзанья; 

Но  страсть  у  неіі  огнеиъ 

Изъ  черныхъ  глазокъ  льется. . . 

Адель  моя,  зачтется 

Бѣдняжкѣ  все  потсчъ. 

Ей  нужно  все:  блескъ  бал-, 
Цвѣты  н  соловей. 
Толпа  п  роскошь  зала 
И  вычурность  лпврей. 
Отдастся  съ  равнымъ  жаромъ 
За  золото  и  дароэіъ; 


—  463  — 

Но  въ  тѣлѣ  покупіюмъ 
Младенца  сердце  бьется... 
Адель  моя,  зачтется 
Бѣдняжкѣ  все  потомъ. 

Въ  гербовомъ  эпипажѣ, 
На  парѣ  рысаковъ  — 
Адель  нахальна  даже: 
Прохожихъ  бѣдняковъ 
Забрызгать  грязью  рада. 
Не  удостоивъ  взгляда; 
За  то  бѣднякъ  къ  неіі  въ  домъ 
Не  даромъ  приплетется... 
Адель  моя,  зачтется 
Бѣдняжкѣ  все  потомъ. 

У  ней  есть  замокъ  лѣтомъ. 
Таинственный  притонъ; 
Селяне  къ  ней  съ  привѣтомъ 
Идутъ  со  всѣхъ  сторонъ,  — 
й  цѣловать  имъ  руки 
Даетъ  она  —  со  скуки; 
За  то  при  ней  кругомъ 
РѣкоИ  веселье  льется... 
Адель  моя,  зачтется 
Бѣдняжкѣ  все  потомъ. 

Мотаетъ,  какъ  вельможи, 
И  часто  день  для  ней 
Обходится  дороже, 
Чѣмъ  годы  для  семей; 
Но  слышалъ  я  не  рѣдко. 
Что  эта-же  лоретка 


—  464  — 

О  матери,  тайкомъ, 
Заботливо  печется... 
Адель  моя,  зачтется 
Бѣдняжкѣ  все  потомъ. 

Дитя  есть  у  Адели  — 
Сынъ,  жизнь  ея  души; 
Она  отъ  колыбели 
Хранитъ  его  въ  тиши: 
Надѣнетъ  онъ  когда-то 
Честной  мундиръ  солдата, 
И  матери  стыдомъ 
Ему  не  попрекнется... 
Адель  моя,  зачтется 
Бѣдняжкѣ  все  потомъ. 


1859. 


—  465  — 


П. 

НЕСЧАСТНЫЙ  МЖЪ. 


Чѣмъ  боговъ  я  орогнѣвилъ,  ' 

Что  караемъ  ими? 
Или  совѣсть  очериилъ 

Я  дѣлами  злыми? 
Жизнь  моя  —  мученій  кругъ 

И,  прикованъ  въ  кругѣ, 
Я  —  несчастнѣіішій  супругъ 

Ангела- супруги. 

Господа!  вотъ  жребій  мой! 
Госпожи!  на  что-же  хуже? 
Пожалѣйте  вы  о  мужѣ, 
Обожаемомъ  женой! 

Будь  Клеменція  такой, 
Какъ  иныя  жены,  . 

Будь  мнѣ  писаны  судьбой 
Общіе  законы  — 

Я  бъ  ссылался  на  главы 

Брани,  слёзъ,  упрековъ; 


30 


—  466  — 

Но  жена  моя  —  увы! 

Нѣтъ  у  ней  пороковъ. 

Господа!  вотъ  жребій  мой! 
Госпожи!  на  что-же  хуже? 
Пожалѣпте  вы  о  мужѣ, 
Обожаемомъ  женой! 

Такъ  кротка  и  такъ  нѣжна, 

Просто  —  вотъ  до  боли! 
Будь,  по-крайности,  она 

Своенравна  что-ли: 
Я  бы  могъ  порой  забыть 

Брачную  постелю, 
Былъ-бы  въ  правѣ  покутить 

Хоть  разокъ  въ  недѣлю..: 

Господа!  вотъ  жребій  мой! 
Госпожи!  на  что-же  хуже? 
ПожалѣГіте  вы  о  мужѣ, 
Обожаемомъ  женой! 

Поджидалъ  сначала  я, 

Что  авось  устанетъ. 
Что  заботливость  ея 

Посноснѣе  станетъ; 
Но  она  въ  любви  своей 

Ста  любовницъ  хуже: 
Каждый  новый  сумракъ  въ  ней 

Будитъ  пылкость  ту  же. 

Господа!  вотъ  жребій  мой! 
Госпожи!  на  что-же  хуже? 
Пожалѣйте  вы  о  мужѣ, 
Обожаемомъ  женой ! 


—  467    — 

Часто  думалъ  я  о  неіі : 

Будь  я  мужъ  урода, 
Посѣщалъ  бы  я  друзей  — 

Гектора  и  Клода. 
Кслпбъ  кто  её  увлскъ  — 

Предразсудкіі  мимо  — 
Я-бъ  тогда  сквозь  пальцы  могъ. 

Нѣтъ  —  неіісправпма! 

Господа!  вотъ  жреоііі  мой! 
Госпожи!  на  что-же  хуже? 
Пожалѣйте  вы  о  мужѣ, 
Обожаемомъ  женой! 

Добродѣтелью  жены 

По  рукамъ  я  связанъ 
II  отъ  сердца  глубины 

Вѣкъ  любить  обязанъ. 
Безъ  меня  она  умретъ; 

Но  —  я  вамъ  признаюсь 
Лучше  былъ  бы  я  уродъ, 
^Иль...  на  все  рѣшаюсь! 

Господа!  вотъ  жребій  мой! 
Госпожи!  на  что-же  хуже? 
Пожалѣйте  вы  о  мужѣ, 
Обожаемомъ  женой ! 


1859. 


—  468    — 


Ш. 


ГОРОДОК  ъ. 


Городокъ  нашъ  малъ,  а  не  дается 
Оыъ  полиціи  ни  въ  сѣти,  ни  въ  капканъ; 
Въ  немъ  насъ  двѣ-три  тысячи  найдется 
Самыхъ  буйныхъ  и  опасныхъ  горожаеъ. 
Порицанья  ..  ропотъ...  дерзкія  сомнѣнья... 
Такъ  средь  бѣла-дня  и  говорятъ... 
Говорятъ,  что  будетъ  вёдро  въ  воскресенье, 
Если  въ  пятницу  шелъ  дождикъ,  или  градъ. 

Нѣтъ  такого  мпппстерскаго  вопроса, 
Чтобъ  у  насъ  не  въ  сплахъ  были  разрешить; 
О  веревкѣ  и  всѣхъ  ужасахъ  допроса 
Въ  домѣ  впсѣльнпка  можно  говорить. 


—  469  — 

Ува;кенья  къ  полу  и  лѣтамъ  нѣтъ  больше: 

Мпѣ  въ  глаза  ребеяокъ  говорплъ... 

Говорилъ,  что  на  горячій  супъ  подольше 

Нужно  дуть,  чтобъ  сунъ,  какъ  слѣдуетъ,  простылъ. 

Въ  томъ  вертепіз,  что  коварно  прикрываютъ 
Титломъ  «кругъ  искусствъ»,  такой  вѣдь  крикъ. 
Что  не  только  оглушаютъ  —  оглушаютъ 
Королей  они,  султановъ  и  владыкъ. 
Тамъ  вчера,  напившись  лпмонада, 
Шавассонъ,  нашъ  медпкъ,  утверждалъ... 
Что  тому  болѣть  полгода  было  надо. 
Кто  весь  годъ  здоровымъ  не  бывалъ. 

Пожилая  дѣва  тотчасъ  вамъ  разскажетъ, 
Какъ  пастухъ  у  ней  околдовалъ  постель, 
А  вдова  таинственно  докажетъ, 
Что  ХУІІ-й  Людовикъ  живъ  досель. 
Вышивая  карманьолки  для  избранныхъ, 
Передъ  образомъ  присягу  дастъ  швея... 
Дастъ  присягу,  что  друзей  непостоянныхъ 
Во  сто  разъ  цѣннѣй  осѣдлые  мужья. 

Въ  воскресенье  всѣ  обѣдаютъ  семьёю, 
Но  какъ  только  коФе  подадутъ  на  столъ, 
Мать  немедленно  уводитъ  дочь  съ  собою. 
Потому:  кузэнъ  въ  азартъ  уже  вошелъ. 
Пѣсни  требуетъ  нотаріусъ  кровавой, 
Долгомъ  староста  счнтаетъ  возразить... 
Возразить,  что  онъ  танцовщицѣ  вертлявой 
Посовѣтовалъ  бы  юбку  удлинить. 

Словомъ:  здѣсь  никто  не  пропускаетъ  шанса 
Вслухъ  вамъ  высказать  всѣ  мысли,  какъ  привыкъ. 


_-  470  — 

Городокъ  лежіітъ  въ  глуши  Проваяса  — 
Мудрено-ль,  что  въ  немъ  такой  содомъ  и  крпкъ! 
Быть  рѣзнѣ  —  недолго  жить  намъ  въ  мпрѣ, 
1і  я  думаю  —  что-тамъ  ни  говори... 
Право  думаю,  что  дважды-два:  четыре, 
А  четыре  мпнусъ  единица:  три. 


1859. 


—  471 


IV. 

ДВОЕ 


Въ  меня  влюбленныхъ  —  двое: 
Одпнъ  —  мужъ  по  правамъ; 
Другой  присвоилъ  самъ 
Права  въ  моемъ  покоѣ. 
Какъ  выбрать  изъ  двопхъ? 
Хоть  я  предпочитаю... 

—  Позвольте,  понимаю: 
Не  перваго  изъ  нихъ. 

Вы  скажете  о  мужѣ, 
Что  старъ  ОБЬ  и  сварливъ  — 
Нѣтъ:  молодъ  и  красивъ... 
Другой  гораздо  хуже  — 
Ни  статенъ,  ни  пригожъ... 
А  кто  милѣй  —  не  знаю... 

—  Позвольте,  понимаю: 

Не  тотъ,  кто  такъ  хорошъ. 

Условно  все  на  свѣтѣ: 
Одинъ  богатъ,  другой 
Родился  въ  свѣтъ  съ  сумой; 
Одинъ  добрѣй,  чѣмъ  дѣти 


—  472  — 

И  щедръ  за  четверыхъ, 
А  я  предпочитаю... 

—  Позвольте,  поншіаю: 
Не  щедраго  пзъ  нихъ. 

Одинъ  меня  лишь  любитъ, 
Съ  меня  не  сводптъ  глазъ; 
Другой,  при  мнѣ,  подчасъ 
Красоткамъ  въ  уши  трубить  — 
И  вѣтренникъ-же  онъ! 
А  кто  милѣМ  —  не  знаю... 

—  Позвольте,  понимаю: 

Не  тотъ,  кто  такъ  влюбленъ. 

По  одному  —  я  долей 

Богата  и  знатна; 

Когда-жь  съ  другимъ  одна  — 

Гризетка  я,  не  болѣй; 

А  пьянъ  —  нѣтъ  сплъ  моихъ! 

Но  я  предпочитаю... 

—  Позвольте,  понимаю: 
Не  лучшаго  изъ  нихъ. 


1859. 


—  473 


ПРМЗНАНІЁ. 


я  долженъ  дѣлиться  съ  тобою 
Всѣмъ,  что  перечувствую  вновь  — 
И  такъ:  откровенность  собою 
Насъ  меньше  страшитъ,  чѣмъ  любовь?. 
Ты  ждешь  ея:  гдѣ-же  возможность 
Не  быть  откровеннымъ  потомъ? 
Й  дремлетъ  моя  осторожность, 
И  я  признаюся  во  всемъ: 

Есть  женщина  въ  здѣшней  юдоли, 
И  женщина  эта  —  не  ты, 
Но  страстно  при  ней,  по  неволѣ, 
Волнуютъ  мнѣ  душу  мечты. 
Виною  —  разлука  съ  тобою: 
Зачѣмъ  же  меня  покидать? 
А  прошлое  счастье  порою 
Отрадно  въ  мечтахъ  вспоминать! 


—  474  — 

Той  женщпнѣ  мѣсто  хранится, 

Что  нѣкогда  было  твое; 

Въ  ней  вся  твоя  прелесть  таится, 

И  ты  говоришь  за  нее; 

Все  счастье,  что  ты  отнимаешь, 

Все  вновь  она  дшѣ  отдаетъ  — 

И  женщину  эту  ты  знаешь... 

Да  вотъ  она,  видишь- ли?  вотъ  — 

Медлительной,  тихой  стопою 

Чуть  движется  тамъ,  вдалекѣ... 

И  только  у  ней  подъ  рукою 

Мой  ключъ  повернется  въ  замкѣ  — 

И  въ  холодъ,  п  въ  жаръ  меня  бросить, 

И  самъ  я  не  помню  себя... 

Она  —  та  дуэнья,  что  носитъ 

Записки  ко  мнѣ  —  отъ  тебя. 


1859. 


—  475  — 


VI. 

ВОТЪ  —  ПОЧЕМУ  Я  ХОЛОСТОЙ. 


Когда  придется  мнѣ  жениться, 

И  то  угодно  небесамъ, 

Хочу  я  такъ  въ  жену  влюбиться, 

Чтобъ  всѣ  завидовали  намъ. 

Хочу  быть  добрымъ,  кроткимъ  —  словомъ. 

Храня  супружескій  покой. 

Хочу  быть  мужемъ  образцовыиъ: 

Вотъ  —  почему  я  холостой. 

Мечтой  я  цѣлып  свѣтъ  измѣрилъ 
И  въ  свѣтѣ  ангела  искалъ: 
Въ  него  съ  надеждою  я  вѣрилъ, 
И  отъ  него  любви  я  жда.іъ. 
Мечта  лампадою  вестальной 
Мнѣ  озаря.іа  уголъ  мой: 
Я  ждалъ  супруги  идеальной... 
Вотъ  —  нечему  я  холостой. 


—  476  — 

Изъ  магазиновъ  этикетки 
И  чувства  мнѣ  не  по  плечу: 
Я  не  хочу  жены  кокетки 
И  романистки  не  хочу ; 
Я  не  хочу,   чтобы  уроки 
Мнѣ  былп  читаны  женой, 
И  не  хочу  жены  сороки... 
Вотъ  —  почему  я  холостой. 

Хочу  вполнѣ  и  безъ  отчета 
Быть  господиномъ  надъ  собой. 
Гулять,  когда'  пришла  охота, 
Когда  прошла  —  идти  домой; 
Открыть  или  закрыть  окошко; 
Продать  свой  домъ,  купить  другой; 
Хочу  быть  деспотомъ  немножко... 
Вотъ  —  почему  я  холостой. 

Хочу,  чтобъ  женщина  умѣла 
Меня  красавцемъ  находить, 
Любезнымъ,  умнымъ,  и  за  дѣло 
Безъ  комплимента  похвалить; 
Чтобы  она  и  говорила 
И  мыслила  на  мой  покрой, 
II  чтобъ  стихи  мои  любила... 
Вотъ  —  почему  я  холостой. 

Хочу,  какъ  сдѣлаіося  дѣдомъ, 
Я,  въ  назиданіе  внучатъ, 
Стаканомъ  чокаться  съ  сосѣдоиъ, 
Забывъ,  что  маѣ  ужь  шестьдесятъ. 
Хочу,  дрожащими  перстами 
Настропвъ  цитру,  спѣть  порой 


—  477   — 

Въ  честь  женщипъ  съ  старыми  друзьями. 
Вотъ  —  почему  я  холостой. 

Будь  Митридатомъ  я,  тогда  бы 

Я  не  боялся  ничего; 

Но  у  меня  такъ  яе^звы  слабы, 

Что  я  пугаіося  всего: 

Съ  похлёбкой  опіуиъ  миѣ  страшееъ, 

Мышьякъ  съ  виномъ  или  водой, 

И  тьма  другихъ  питей  и  брашенъ... 

Вотъ  —  почему  я  холостой. 

Да  наконецъ,  ужь  мнѣ  не  ново, 
Какъ  у  мужей  проходято  дни: 
Затѣмъ  и  далъ  себѣ  я  слово  — 
Не  быть  -такими,  какъ  они. 
Быть-можетъ,  зла  и  нѣтъ  большого  — 
Не  къ  смерти  грѣхъ;  но,  Боже  мой! 
До  смерти  я  боюсь  смѣшного... 
Вотъ  —  почему  я  холостой. 


1859. 


—   478  — 


VII. 

УРСУЛ  А. 


Какъ  поденщику  мнѣ  спалось: 

Былъ  ужь  бѣлый  день; 
Вдругъ,  сквозь  сонъ,  мнѣ  показалось, 

Будто  чья-то  тѣнь 
Въ  запертую  дверь  впорхнула  — 

И  замокъ  не  спасъ... 
Грезилъ  я  о  васъ,  Урсула  — „ 

Грезплъ  я  о  васъ. 

Такъ  вы  схожи  былп  съ  нею, 

Что  мечты  обманъ 
Въ  плоть  о  кровь  облёкъ  идею: 

Тотъ  же  гпбкіГі  стань; 
Та  ;=^'е  молнія  блеснула 

Изъ  подъ  тсмныхъ  глазъ... 
Грезилъ  я  о  васъ,  Урсула  — 

ірезплъ  я  о  васъ. 

Скромность  вѣяла  отъ  лпка, 
[!,  какъ  спѣгъ  бѣла, 


—  479  — 

Легкой  дымкою  туника 

Тѣло  облекла; 
Но  она  не  обманула 

Дымкой  зоркпхъ  глазъ... 
Грезилъ  я  о  васъ,  Урсула  — 

Грезплъ  я  о  васъ. 

Вогъ  склонилася  кудрями 

На  постель  мою: 
Я  приникъ  къ  устамъ  устами 

И  блаженство  пью. 
Незамѣтно  бъ  промелькнула 

Вѣчность  мимо  насъ... 
Грезилъ  я  о  васъ,  Урсула  — 

Грезилъ  я  о  васъ. 

Да  румяный  лучь  денницы, 

Въ  самый  сладкій  мигъ, 
Яркой  искрой  сквозь  рѣснпцы 

Въ  очп  мнъ  пронпкъ. 
Но,  хоть  быстро  упорхнула 

Ваша  тѣнь  пзъ  глазъ, 
Грезплъ  я  о  васъ,  Урсула  — 

Грезплъ  я  о  васъ. 

1859. 


«Ъ  П0.1Ы]В.И0. 


31 


МИЦКЕВМЧЬ. 


РІЕ82С20ТКА   МОЛ. 


Моя  баловница,  отдавшпсь  веселые, 
Зальется,  какъ  птичка,  серебряной  трелью, 
Какъ  птичка,  нач:іетъ  щебетать-лепетать, 
Такъ  мило  пачпетъ  лепетать-щебетать, 
Что  даже  дыханьемъ  боюсь  я  нарушить 
Гармопію  сладкую  дѣвствепныхъ  словъ, 
И  цѣлые  дпи,  и  всю  гкпзеь  я  готовъ, 
Красавпцѵ  слушать  п  слушать  п  слушать! 

Когда-жь  живость  рѣчіі  еіі  глазки  зажжетъ 
И  щеки  спльпѣе  румянить  начнетъ, 
Когда  при  улыбкѣ,  сквозь  алыя  губы, 
Какъ  перлы  въ  кораллахъ,  блеснутъ  ея  зубы  — 
О,  въ  эти  минуты  я  сиѣло  опять 
Гляжуся  ей  въ  очи  —  и  жду  поцѣлуя, 
И  болѣе  слушать  ея  не  хочу  я, 
А  все  —  цѣловать,  цѣловать,  цѣловать.! 
1849. 


-     484  — 


II. 

€ВИТЕЗЯНКА. 


Кто  этотъ  молодецъ  статный,  красивый? 

Что  за  дъвица  съ  нимъ,  красеымъ? 
Вдоль  по  прибрежью  Свитёзи  бурливой 

Идутъ  при  мѣсяцъ  ясномъ. 

Оба  малины  набрали  въ  кошницы, 

Вьютъ  по  вѣнку  себя  оба : 
Знать  онъ  —  милой  другъ  красотки-дѣвпцы. 

Знать  она  —  парня  зазноба. 

Каждою  ночью  въ  тѣни  осокори 

Онъ  её  здѣсь  поджидаетъ: 
Молодецъ  —  ловчій  въ  сосѣдственномъ  борѣ, 

Дѣвица . . .  кто  её  знаетъ  ! 

Богъ  вѣсть  —  когда  и  откуда  прпходитъ, 
Богъ  вѣсть  —  куда  исчезаетъ... 

Мокрой  былинкой  надъ  озеромъ  всходитъ. 
Искрой  ночной  пропадаетъ. 


—  485  — 

«Полно  таиться  со  мной,  дорогая! 

«Вымолви  слово,  для  Бога: 
«Гдѣ  твоя  хата  и  семья  родная, 

«Какъ  къ  тебѣ  путь  и  дорога? 

«Минуло  лѣто,  листочка  валятся; 

«Холодно  въ  полѣ  нросторномъ,.. 
«Али  всегда  мнѣ  тебя  дожидаться 

«Здѣсь  на  прибрежьѣ  озерномъ? 

«Али  всегда  ты,  какъ  стѣнь  гробовая, 
« Бродишь  полночной  порою  ? 

«Лучше  ко  мпѣ  приходи,  дорогая, 
«Лучше  останься  со  мною! 

«Вотъ  II  избенка  моя  не  далечко, 

«Видишь  —  гдѣ  въ  чащѣ  лощина... 

«Будетъ  у  насъ  съ  тобой  лавка  и  печка, 
«Будетъ  и  хлѣбъ  и  дичина.» 

—  Парнямъ  не  вѣрю  я,  чтобы  ни  пѣли, 
Знаю  я  всѣ  ихъ  уловки: 

Въ  голосѣ  ихъ  —  соловьыныя  трели, 
Въ  сердцѣ  ихъ  —  лисьи  сноровки. 

—  Ты  насмѣешься  потомъ  надо  мною, 
Канешь  меня  и  загубишь! 

Я  тебѣ  тайну  пожалуй  открою, 

Только...  Ты  вправду-лп  любишь?  — 

Молодецъ  клялся  у  ногъ  своей  милой, 
Бралъ,  горсть  сырой  земли  въ  руку, 

Бралъ,  заклинался  темною  силой. 
На  душу  вѣчную  муку. 


—  486  — 

Будь-же  ты  вѣренъ  в^^  священпомъ  обѣтѣ: 
Если  кто  клятву  забудетъ, 
Горе  ему  п  па  пыяѣшпемъ  свѣтѣ. 
Горе  п  тамб  ему  будетъ!  — 

Молвпла  строгое  слово  дѣвпца,     ' 

Молвпвъ,  вѣнокъ  надѣваетъ. 
Парню  махиула  рукой  и,  какъ  птпца, 

Ъъ  темныхъ  кустахъ  псчезаетъ. 

Слѣдозіъ  за  Есй,  по  кустамъ  и  по  кочкамъ 

Гоептся  ловчііі  —  задаровіъ! 
Сгибла,  умчалась  пзъ  глазъ  вѣтерочкомъ, 

Тонкпмъ  разсѣ>'лась  паромъ. 

Вотъ  оиъ  остался  одпнъ  падъ  водою... 

Нѣтъ  ни  слѣда,  пи  тропинки; 
Тихо  кругомъ  пего,  лпшь  подъ  ногою 

Кон-гдѣ  хрустятъ  хворостинки. 

Онъ  падъ  стремниной  идетъ  торопливо, 

Робко  поводитъ  очами... 
Вдругъ  вихорь  взвылъ  по  дубровъ  сонливой, 

Озеро  вздулось  волнами. 

Вздулось,  вскппъло  до  два  котловины... 

Въявь,  али  греза  ночиая? 
Тамъ  падъ  Свнтезью,  пзъ  темной  пучины, 

Всплыла  краса  молодая... 

Личико  чище  лилеи  прибрежной. 

Впрыснутой  свѣжей  росою; 
Легкою  ткапію  стань  бѣлоспѣжныи 

Обвить,  какъ  легкою  М'лою. 


—  487  — 

«Парень  пригожііі  моіі,  иареііь  краспвыіі-, 

Молвила  дѣвпца  страстно: 
«Кто  ты?  Зачѣмъ  падъ  Свптёзыо  бурлпвои 

Бродишь  порою  непастііоГі? 

«Полно  жалѣть  тебѣ  пташки  отлётиоіі, 

Глупоіі  п  вѣтренпой  дѣвкп: 
Ты  по  ней  сохнешь,  а  ей,  переметной. 

Только  смѣшки  да  издѣвкп. 

«Полно  вздыхать  тебѣ,  полно  томиться, 

Няпьчиться  съ  думой  печальной: 
Бросься  къ  намъ  въ  волпы  и  будемъ  кружиться 

Вмѣстѣ  по  зыби  хрустальной. 

«Хочешь,  мои  милый  —  п  ласточкой  шибкой 

Будешь  надъ  озероыъ  мчаться, 
Али  здоровой,  веселою  рыбкой 

Цѣлый  день  въ  струикахъ  плескаться. 

«На  ночь,  на  ложе  волны  серебристой 

Ландышей  мы  набросаемъ. 
Сладко  задремлемъ  подъ  сѣнью  струистой, 

Дивныя  грезы  узнаемъ.» 

Сколкнула.  Вѣтеръ  покровъ  ей  колышетъ, 

Млечную  грудь  открывая... 
Парень,  хоть  смотрптъ  не  смотрить^  а  слышитъ- 

Блпзко  краса  молодая: 

То  надъ  водою  въ  крутахъ  прііхотлпвыхъ 

Мчптся,  воды  не  касаясь. 
То  запграетъ  въ  волиахъ  говор ливыхъ, 

Жемчугомъ  брызгъ  осыпаясь. 


—  488  — 

Ловчіи  смутился  душой,  подбѣгаетъ 

Къ  самому  краю  стремнины, 
Хочетъ  спрыгнуть  —  и  назадъ  отступаетъ: 

Милы,  но  страшны  пучины. 

Бдругъ  къ  нему  въ  ноги  волна  подкатилась, 
Плещетъ,  ласкается,  манитъ... 

Сердце  въ  немъ  замерло,  кровь  расходилась.. 
Память  и  мысли  туманптъ- 

И  позабылъ  онъ  про  прежнюю  любу. 

Клятвою  презрѣлъ  святою: 
Кинулся  въ  волны  на  вѣрную  сгубу 

Слѣдомъ  за  новой  красою. 

Вотъ  надъ  волнами  несется  онъ  смѣло, 

Смѣло  очами  поводитъ; 
Берегъ  изъ  глазъ  у  него  то  и  дѣло 

Дальше  и  дальше  уходптъ. 

Ловчій  къ  дѣвицѣ  плыветъ  что  есть  мочи, 

Доплылъ  и  обвилъ  руками: 
Смотрится  ей  въ  ненаглядный  очи, 

Льнетъ  къ  ея  губкамъ  устами. 

Въ  этотъ  мигъ  мѣсяцъ  надъ  тучею  чорной 
Вспыхпулъ  сквозь  темнеть  ночную: 

Ловчій  взглянулъ  и  въ  красоткѣ  озёрной 
Прйзналъ  подругу  милую. 

«Такъ-то  ты  вѣренъ  въ  священномъ  ооѣтѣ? 

Если  кто  клятву  забудетъ. 
Горе  ему  и  на  нынѣшнемъ  свѣтѣ, 

Горе  п  тамб  ему  будетъ! 


—  489  — 

сНѣтъ,  не  тебѣ  надъ  холодной  струё^*^ 

Рыбкоіі  веселой  плескаться: 
Тѣло  твое  распадется  землёю, 

Очи  пескомъ  засорятся. 

«А  за  пзиѣпу  душа  проклятая 

Вѣчно  прп  тоіі  осокори 
Будетъ  томиться,  въ  тоскѣ  изнывая... 

Горе  измѣншіку,  горе!» 

Слушаетъ  ловчій,  плыветъ  торопливо. 

Робко  поводить  очами... 
А  вихорь  воетъ  въ  дубровѣ  сонливой; 

Озеро  вздулось  волнами.     . 

Вздулось,  вскипѣло  до  дна  котловины, 
Пѣнится,  плещетъ  и  стонетъ... 

Разомъ  раскрылись  сѣдыя  пучины: 
Дѣвпца  съ  ыолодцемъ  тонетъ. 

Волны  доселѣ  вздымаются  въ  н-Бнѣ; 

Ночью,  прп  мѣсяцѣ  ясномъ, 
Бродятъ  доселѣ  двѣ  блѣдныя  тѣни  — 

Дѣвица  съ  молодцемъ  краснымъ. 

Молодецъ  стонетъ  въ  тѣни  осокори, 

Дівпца  въ  плёсѣ  играетъ... 
Молодецъ  ловчимъ  когда-то  былъ  въ  борѣ, 

Дѣвица...  кто  её  зпаетъ! 


1851. 


—  490  — 


III. 

В  И  Л  I  я 


у  Вйліп,  нашпхъ  потоковъ  царпцы, 
Дно  чпсто,  а  волны  румянѣй  денницы; 
У  юной  лптвпнкп,  царицы  изъ  панеіі. 
Еще  чпще  сердце,  ланиты  руыянѣіі. 

Вп.гія,  по  мплымъ  ковенскпмъ  полянамъ, 
Струытся  въ  нарцисахъ,  бѣжптъ  по  тюльпанамъ; 
Въ  ногахъ  у  Лптвпнкп  весь  цвѣтъ  молодежи, 
Краспвѣй  тюльпановъ,  парцпссовъ  пригоже. 

Виліп  нелюбы  ЦВЕТОЧКИ  долпны: 
Не  пхъ  она  Нѣмана  пщетъ  родпова; 
Литвинкѣ  нелюбы  п  скучны  литвины: 
Не  пхъ  она,  молодца  любптъ  чужова. 

Поднявши  Вплію  іѵЪ  себѣ  на  раыёпа. 
Несется  въ  даль  Нѣманъ  на  дикомъ  просторе, 


—  491   — 

И  держптъ  подругу  у  влажііаго  лопа, 

И  гпбпетъ  съ  ііеіі  вмѣстѣ  въ  исвѣдомомъ  морѣ, 

Какъ  Нѣманъ  Вплііо,  тебя,  о  ліітвішка, 
Похитплъ  прпшлецъ  нзъ  родіюва  селенья  — 
И  ты,  моя  бѣдііая,  ты,  спротшіка, 
Погпбнешь  тоскливо  въ  пучлиѣ  забвенья. 

Ни  рѣку,  пп  сердце,  никто  не  догоіштъ  — • 
Вплія  струится,  а  дѣвпца  любптъ: 
Вилія  въ  возліоблсппомъ  Нѣманѣ  тонетъ, 
А  д':ввпца  въ  кельѣ  дни  юные  губптъ... 


1851. 


—  492 


РАЗГОВОРЪ. 


Красавица  моя!  на  что  намъ  разговоры! 
Зачѣмъ,  когда  хотимъ  мы  чувствомъ  подѣлиться, 
Зачѣмъ  не  можемъ  мы  душою  прямо  слиться 
И  не  дробить  ея  на  этотъ  звукъ,  который  — 
До  слуха  и  сердецъ  достигнуть  не  успѣетъ  — 
Ужь  гаснетъ  на  устахъ  и  въ  воздухѣ  хладѣетъ? 

о  Люблю  тебя,  люблю!»  твержу  я  повсечасно, 

А,  ты  —  ты  смущена  и  сердишься  на  друга 

За  то,  что  своего  любовнаго  недуга 

Не  можетъ  высказать  п  выразить  онъ  ясно, 

За  то,  что  обмеръ  онъ,  за  то,  что  нѣтъ  въ  немъ  силы- 

Жизнь  знакомъ  проявить  и  избѣжать  могилы. 

Съ-измлада  утрудилъ  я  празвыми  рѣчами 
Свои  уста:  теперь  хочу  ихъ  слить  съ  твоими 
И  говорить  хочу  съ  тобою  не  словами, 
А  сердцемъ,  вздохами,  лобзаньями  живым... 
И  такъ  проговорить  часы,  п  дни,  и  лѣта, 
И  до  скончанія,  и  по  скончаньѣ  свѣтсі. 

1851. 


-    493 


V. 

ПАНИ  ТВАРДОВСКАЯ. 


Пьютъ,  курятъ,  ѣдятъ,  веселятся  : 
Не  пиръ  —  разливанное  море! 
Чуть  стѣны  корчмы  не  валятся... 
« Ай  жги  —  да  гуляй,  мое  горе ! » 

Пашой  подбочпнясь,  Твардовской 
Въ  корчмѣ  за  столомъ  засѣдаетъ, 
Гарцуетъ,  п  чарой  бѣсовской 
Туману  въ  глаза  напускаетъ. 

Какъ  саблею  свпстнетъ  надъ  ухомъ 
Солдату,  который  храбрился, 
Да  снорплъ  со  всѣми  —  такъ  духомъ 
Въ  заиченка  храбрецъ  обратился. 

Подсудку,  что  молча  съ  ѣдою 
Возился  въ  кострюлѣ-ль,  на  блюдѣ-ль. 


—  494  — 

Слегка  потрезвопплъ  кпсоіо  — 
Глядптъ  —  а  пол.оудокъ  у;кь  пудель. 

Твардовской  опять  за  продѣлкп: 
Сапожнику  ко-лбу  прпетавплъ 
Воропку  —  да  чзіокъ!  —  п  горѣлкп 
Трп  полный  кварты  доправплъ. 

Пока  кубокъ  съ  водкоіі  онъ  двпгалъ 
Поближе  къ  себѣ  —  что  за  чудо? 
Запѣнплся  кубокъ,  запрыгалъ... 
Глядь  иа  дно:  —  «ты,  братецъ,  откуда?» 

Самъ  бѣсъ  на  днѣ  кубка  возился... 
Весь  ііѣыцемъ  —  кургузою  штучкой  — 
Учтиво  гостямъ  поклонплся, 
Снялъ  шапку,  п  сдѣлалъ  пыъ  ручкой. 

Изъ  кубка  на  скатерть,  какъ  кошка, 
Спрыгнулъ  п  подросъ  на  два  локтя: 
Носъ  крюкомъ  —  курпная  ножка  — 
На  лапахъ  совппые  когтп. 

«Здорово,  Твардовской!  Сердечно 
Я  радъ  повидаться  здѣсь  съ  другомъ: 
Хоть  я  Мефистофель,  по  вѣчпо 
Готовь  къ  твопмъ  панскимъ  услугаыъ. 

«А  помнишь  ли,  панъ,  какъ  условье 
На  Лысой  горѣ  мы  съ  тобою 
Писали  на  шкурѣ  воловьей, 
И  бѣсы  клялпся  толпою, 

« Что  я  свой  коптрактъ  не  нарушу; 
И  ты  поклялся  передъ  пп.ми, 


—  495  — 

Что  должеііъ  памті  папскую  дугау 
Отдать  черозъ  два  года,  въ  Ртіѣ? 

іВотъ  семь  у?ке  лѣтъ  миновало, 
А  ты  только  пекло  морочпшь. 
Да  чароы  мутишь,  и  пи  мало 
Сбиратыя  въ  дорогу  не  хочешь, 

«Съ  лѣппвымъ  такпмъ  пиллигрпмомъ. 
Сыграли  мы  шутку  другую!  — 
Корчма  называется  Рпмомъ: 
Я  милость  твою  арестую. » 

Твардовской  охотно  бы  скрылся 
Отъ  этого  (Іі^-.іига  асегЬііш, 
Да  бѣсъ  за  куптушъ  уцѣпился: 
«А  гдѣ  же,  панъ,  поЬПе  ѵегЬит?» 

Что  дѣлать?  —  Ума  не  хватило, 
Такъ  плачешь,  а  надо  платиться. 
Твардовской  задумался-было , 
Да  скоро  успѣлъ  ухитриться... 

«Ну  что  же?  контрактъ  нашъ  контрактомъ: 
Своей  не  теряетъ  онъ  силы... 
Но  справься-ка  съ  подлиннымъ  актомъ  — 
Такъ  ска.зано  вотъ-что,  мой  милый: 

«І'Імѣю  я  право  три  раза 
Задать  тебѣ  всякой  работы. 

Л  ты  должеиъ  слушать  приказа 

И  все  ШЕЪ  исполнить  до  поты. 

«Вонъ  конь  на  холстѣ  намалёваны 
Чтобъ  мигомъ  тотъ  конь  оживился, 


-  496  — 

Былъ  взнузданъ,  осѣдланъ,  подкованъ, 
А  я  бы  на  немъ  прокатился! 

«Да  свей  ты  маѣ  хлыстъ  изъ  песочку 
Для  справы  съ  лошадкой  лихою, 
Да — видишь  —  вонъ  въ  этомъ  лѣсочку - 
Построй-ка  мнѣ  домъ  для  постою. 

«Домъ  выстрой  изъ  ядеръ  орѣха, 
Высокій,  съ  вершину  Креньпака... 
Изъ  пейсовъ  жидовскпхъ  застреха... 
Усыпь  ее  сѣменемъ  мака, 

«И  въ  каждое  сѣмячко,  мѣрно, 
Натыкай  гвоздочковъ  по  тройкѣ, 
А  гвозди  чтобъ  были  —  приыѣрно  — 
Въ  три  пяди  —  какъ  надо  для  стройки.» 

Сказалъ,  а  ужь  бѣсъ  за  работу: 
Коня  накормилъ  и  отхолилъ, 
Вьетъ  хлыстикъ,  ну,  словомъ,  до  поту 
Трудится  —  и  все  изготовилъ. 

Твардовской  —  въ  сѣдло,  и  пытаетъ  — 
Какъ  выѣзженъ  коиь  и  спокоенъ; 
Взялъ  рысью,  въ  голопъ  поднпмаетъ; 
Глядитъ  —  анъ  и  домъ  ужь  достроенъ. 

«Ну,  кончено  съ  службой  одною! 
Осталася  служба  другая: 
Влѣзай-ка  вонъ  въ  мпгку  съ  водою  — 
А  въ  мпскѣ  вода  не  простая. » 

Затрясся  мой  бѣсъ,  какъ  осина. 
Весь  скорчился,  съежился,  сжался; 


—  497  — 

Но...  слушай  слуга  господпиа  - 
И  въ  мііскѣ  бѣдиякъ  искупался. 


—  Ну,  папъ,  перепесъ  же  я  кару! 
За  то  у?кь  и  ты  въ  нашеіі  власти... 

^Изволь  еще  службу  исправить, 
И  съ  мрачностью  вашей  бѣсовскоіі 
Мы  квпты...  Позволь-ка  представить 
Тебя  моей  жеыкъ,  Твардовской? 

«Чу,  слышишь  —  кричптъ  за  дверями?. 

Пока  за  тебя,  Асмодею, 

Я  буду  работать  съ  чертями, 

А  ты  поживи-ка  вотъ  съ  пею. 

«Ты  папи  во  всемъ  подчинишься... 
Люби  ее,  будь  ей  послушепъ... 
А  ежели  въ  чемъ  провинишься. 
Ну...   весь  договоръ  нашъ  нарушенъ! 


» 


Бѣсъ  слушаетъ,  самъ  по  пемііогу 
Все  на  дверь  да  на  дверь  косится, 
А  крики  все  ближе  къ  порогу... 
Твардовской  на  бѣса  грозится, 

И  требуетъ  кончить  раздѣлку, 
И  въ  дверь,  и  въ  окно  не  пускаетъ, 
А  бѣсъ...  шмыгъ  въ  замочную  щелку 
Да  такъ  и  теперь  пропадаетъ, 

1852. 


—  498 


VI. 

РЕНЕГАТ  Ъ. 


о  тоыъ,  что  недавно  случилось  въ  Иранѣ, 

Повѣдаю  я  передъ  всѣми... 
Сидълъ  на  цвѣтномъ  кашемир скомъ  диванѣ 

Паша  трехбунчужііыГі  въ  гаремѣ. 

Гречанки,  лезгинки  поютъ  и  играютъ, 

Подъ  пѣсни  ихъ  пляшутъ  киргизки: 

Здѣсь  небо,  тамъ  тѣни  Эвлиса  мелькаютъ 
Въ  обѣтныхъ  глазахъ  одалиски. 

Паша  пхъ  не  впдитъ,  паша  пхъ  не  слышитъ; 

Надвинулъ  чалму;  недвижимо 
И  молча  онъ  куритъ  —  и  вѣтеръ  колышетъ 

Вокругъ  его  облако  дыма. 

Вдругъ  шумъ  до  порога  блаженства  доходить 

Рабы  разступи.іись  толпою: 
Кизляръ-ага  новую  плѣнницу  вводить 

И  молвить,  склонясь  предь  пашою : 


—  499  — 

«ЭФФенди!  твои  свѣтозареыя  очи 

Горятъ  межь  звѣздамп   дивана, 
Какъ  въ  яркихъ  алмазахъ,  па  ризахъ  полночи, 

Самъ  пламепипкъ  Альдеборана ! 

«Блесни-же  мпѣ  свыше,  свѣтило  дивана! 

Слуга  твой,  въ  угердьѣ  горячемъ, 
П^инесъ  тебѣ  вистп,  что  вѣтръ  Ляхпстана 

Дарить  тебя  новымъ  осарачелці. 

Въ  Стамбулѣ  сады  падишаха  едва-ли 

Такою  красуются  розой... 
Она  —  уроженка  холодной  той  дали, 

Куда  ты  уносишься  грёзой.»  . 

Тутъ  съ  плѣнницы  снялъ  онъ  покровъ  горделиво 
И  ахнулъ  весь  дворъ  и  сзгутился... 

Пата  на  красавицу  гляпулъ  лѣппво  — 
И  медленно  на  бокъ  склонился. 

Чубукъ  и  чалма  у  него  упадаютъ; 

Дремотой  смежплпся  вѣки; 
Уста  посинѣлп..    къ  нему  подбѣгаютъ: 

Уснулъ  ренегата...  и  на  вѣки. 

1852. 


—   оОО 


VII. 

ПЪСНЯ 


Али  мать  меня  рожала 
На  горе  большое? 
Али  вѣдьма  зачурала 
Миѣ  гнѣздо  родное? 

На  пролетъ  и  дни  и  ночи 
Плачу  какъ  ребеііокъ; 
Сваты  прійдутъ  —  нѣтъ  мнѣ  мочи 
Выстоять  смотрёпокъ. 

Охъ,  уѣхалъ  да  и  сіішулъ 
Милой  за  дружиной; 
Не  сберегъ  —  одну  покинулъ 
Панночку  съ  кручиной. 

У  подружекъ  въ  церкви  ясно 
Свѣчка  догарастъ, 
У  меня  одной,  несчастной, 
Сразу  погасаетъ. 


I 


—  501   — 

Въ  полѣ  осень;  лпстъ  валится; 
Песъ  пашъ  землю  роетъ, 
Сычъ  па  крышу  къ  намъ  садится: 
«Что-жь  ты  — скоро?»  воетъ. 

Скоро  я  съ  тобою,  значптъ, 
Свріжуся,  мой  мплоіі! 
Скоро...  Ботъ  какъ  мать  заплачетъ 
Надъ  моей  могилой. 


1857. 


50-^ 


2        - 


ѵт. 
ОБЛАВА 

(Отрывокъ  изъ  поэмы  «Панъ  Тадеушъ».) 


Литовскія  лѣса,  —  бездоппыя  пучины! 
Кто  въ  вашу  глубь  пронпкъ  до  самой  сердцевины? 
Съ  усильемъ  достаетъ  рыбакъ  у  береговъ 
Морское  дно;  кружась  въ  окрапнѣ  лѣсовъ, 
Стрѣлор;ъ  -  лптвлнъ  узналъ  пхъ  облпкъ  обычайной, 
Да  тайна  сердца  пхъ  на  вѣкъ  осталась  тайной... 
Но  все  ндетъ  молва,  иль  сказка  до-сихъ-поръ, 
Что  еслп  миновать  окрайный  темный  боръ 
И  засѣкп  пропдтп,  —  за  чащей  ііхъ  густою 
Предстанетъ  на  пути  запретною  стѣною 
Высокой  валъ  пзъ  пней,  кореньевъ  п  колодъ, 
Обороняемый  трясиною  болотъ 
И  тысячью  ручьсвъ;  сѣть  поросли  ползучей 
И  злаковъ  водяныхъ;  надъ  ними,  куча-кучей, 
Гдѣ  муравейники,  гдѣ  гнѣзда  осъ,  шершней, 
Гдѣ,  свитыя  въ  клубокъ  упругой,  семьи  змѣи. 


—  503  — 

Найдись  такой  смѣльчакъ,  чтобъ  могъ  преграду  эту 

Хоть  чудолъ  одолѣть — за  іісіі  дороги  нѣту. 

За  иеіо,  что  пи  шагъ,  —  травоіі  полузакрыть, 

Какъ  яма  волчая,  залегъ  и  сторожить 

ІІровалъ,  —  п  ни  въ  одпоиъ  дна  люди  пе  достали. . . 

(Что  хочешь  —  говори,  а  только-что  едва-ли 

Въ  нпхъ  черти  не  сидятъ?.  .)  Въ  тѣхъ  омутахъ  вода 

Кровавой  ржавчиной  осліожепа  всегда, 

И  гарь  изъ  нпхъ  идетъ;  и  словно  какъ  чумныя, 

Безъ  лпстьевъ  п  коры,  деревья  окружныя, 

Всѣ  выгнанный  въ  сукъ,  червивы  и  больны: 

По  вѣтвямъ  мшистые  навѣспвъ  колтуны 

И  бородатый  певь  нагорбпвъ  по-середкѣ, 

Сидятъ  вокругъ  воды,  какъ  вѣдьмы  въ  тайной  сходкѣ 

Сидятъ  вокругъ  котла,  въ  которомъ  трупъ  варятъ. 

За  эти  омуты  ие  пронпкалъ  и  взглядъ. 

Не  только  шагъ  людской, затѣмъ-что  черной  тучей 

Таыъ  вѣчно  дымъ  встаетъ  надъ  зыбію  трясучей. 

Но  дальше,  какъ  молва  народная  гласить, 

За  дымііоіі  тучею,  эдемъ  лѣсяоГі  сокрытъ 

И  начинаются  цвѣтущія  границы 

Растеній  и  звѣрей  таинственной  столицы. 

Изъ-неіі-то  всѣхъ  дсревъ  и  злаковъ  сѣмена, 

Въ-едппо  собраны,  повсюду  племена 

И  отрасли  свои,  и  юные  нобѣги 

Разсѣяли;  и  въ  ней,  какъ  въ  Ноевомъ  ковчегѣ, 

Вптаетъ  всякій  звѣрь,  и  всѣ  на  перечетъ  — 

По  парно  избраны  на  племя  и  нриплодъ. 

Въ  Ссімоіі  г.іуши  —  дворы  лѣсныхъ  владыкь  -  сосѣдей 

И  тура  давпяго,  и  зубровъ,  и  медвѣдей. 

Вокругъ  дер;кавцевъ  тьхь  гнѣздятся  на  вѣтвяхъ, 

Какъ  думцы  чуткіе,  и  семьи  росомахъ, 


—    504  — 

П  рысп;  далѣе  —  жп.іья  вассаловъ  многпхъ, 

II  вепрей,  и  волковъ,  п  лосей  круторогпхъ. 

Надъ  головами  пхъ  орлы  п  сокола, 

Наушнпки-льстецы,  съ  прпдворнаго  стола 

НетерЕѣливо  ждутъ  обычпую  подачку... 

Тутъ  каждая  чета  селется  въ  одп пачку, 

Сокрытая  въ  глуби  невѣдомыхъ  дубровъ: 

Свопхъ  дѣтенышей  они  пзъ  таипиковъ 

Выводятъ  на  племя  за  дальнія  границы, 

Но  сами  вѣкъ  жпвутъ  среди  своеіі  столицы, 

Не  зная,  какъ  разятъ  желѣзо  и  свпнецъ, 

И  мрутъ,  когда  прійдетъ  естественный  конецъ. 

У  нихъ  есть  кладбище...  Быть-можетъ,  небылица. 

Но,  говорить,  туда,  предъ  смертью,  звѣрь  п  птица 

Свое  перо,  иль  мѣхъ  торопятся  отнесть... 

Медвѣдь^  коль  зубы  сьблъ  и  не  чѣмъ  больше  ѣсть; 

Олень,  коль  съ  мѣста  онъ  и  ноіъ  уже  не  сдвинетъ; 

И  заяц:,  коль  вся  кровь  его  по  жиламъ  стынетъ; 

И  воронъ,  коль  ужъ  сѣдъ;  и  соколъ,  коль  ужъ  слѣпъ; 

Орелъ,  коль  у  него  такъ  старый  зобъ  окрѣпъ. 

Что  клюва  не  рознять  ему  во-вѣкп  болѣй, — 

На  кладбище  свое  влекутся  вольной-волей..., 

И  даже  меньшш  звѣрь,  пораненный,  больной, 

Плетется  —  лечь  костьми  на  сторонѣ  родной: 

Вотъ  почему  въ  мѣстахъ,  доступныхъ  человѣку, 

Зв'Брпныхъ  костяковъ  пе  пайдено  отъ  вѣку. 

Межь-тѣмъ  въ  столицѣ  той  звѣрпной,  говорить, 

И  нравы  добрые:  затѣмъ,  что  свой  урядь... 

Цпвилпзація  проникнуть  не  успѣла; 

До  собственности  имъ  и  до  всего  пѣтъ  дѣла, 

О  чемъ  страдаетъ  такъ  п  мучптся  нагаъ  свѣтъ; 

И  нѣтъ  у  нихъ  войны,  и  поедпнкоБо  нѣтъ: 


-    505   — 

Какъ  ііхъ  отцы  въ  раю,  опн  среди  трущобы, 

Хоть  дпкіі,  но  ручны,  ироводятъ  вѣкъ  безъ  злобы. 

И  ни  одпнъ  свой  гііѣвъ  не  явитъ  на  другомъ 

Ни  рогомъ  пзвитымъ,  ни  зубомъ,  ип  когтемъ. 

И  еслибъ  человѣкъ  зашелъ  къ  иимъ  безоружно, 

Покоенъ  могъ  бы  быть  —  ору?кія  не  нужно: 

Остановпвъ  на  нсмъ  взглядъ  изумленный  свой, 

Смотрѣлп-бъ  на  него  опіі,  какъ  въ  день  шестой 

Смотрѣли  предки  пхъ    на  нраотца  въ  Эдемѣ, 

Пока  межь  нихъ  вражды  не  пало  злое  сѣмя. 

Но  къ  счастью  человѣкъ  къ  нпмъ  слѣду  не  напдетъ: 

Тревога,  трудъ  и  смерть  оберсгаютъ  входъ. 

Случалось,  что  порой  охотничьи  собаки 

Въ  трущобу  попадутъ,  сквозь  мхи  и  буераки, 

Но  тотчасъ-же  стремглавъ  бросаются  иазадъ. 

Ихъ  боязливый  вой  и  суиасшедшій  взглядъ 

На  тайный  у?касъ  ихъ  указываютъ  ясно  — 

И  долго  господпнъ  ласкаетъ  ихъ  напрасно. 

И  тотъ,  укрывшійся  въ  безвѣстномъ  таымпкѣ, 

Звѣриоый  стольный  градъ,  на  ловчихъ  языкѣ. 

Зовется:  Маточнит. 

Простакъ  ліедвѣдь!  Ну,  что-бы 
Тебѣ  не  выходить  изъ  вѣковой  трущобы? 
И  воискггі  ")  бы  тогда  тебя  не  подстерегъ...  • 
Но  вѣрно  съ  пасѣкп  пролетный  вѣтерокъ 


*)  Старинный  чинъ  въ  Полыі.'ѣ.  Его  оиязанностью  было  забо- 
титься о  шляхстскихъ  женахъ  и  дѣтяхъ,  и  вообще  наблюдать 
спокойствіе  ввѣреннаго  ему  округа  во  время  общаго  ополченія. 
Съ  давнихъ  вредіенъ  этотъ  чинъ  (ІгіЬиішз)  сдѣлался  чѣмъ-то  въ 
родѣ  титула.  ВъЛптвѣ  есть  обычай  придавать  почетнымъ  особамъ 


—  506  — 

Донесъ  къ  тебѣ  сотовъ  яіітарныхъ  благовопііость. 
Иль  къ  зрѣлому  овсу  почуветвовалъ  ты  склонность, 
Что,  выіідя  нзъ-лѣсу,  опушкою  ородилъ; 
А  тамъ  тебя,  какъ  разъ,  лѣсничііі  сослѣдплъ, 
"И  соглядатаевъ  послалъ — твои  сноровки 
Всѣ  вывѣдать,  узнать  прпкормъ  твой  и  ночевки... 
И  вотъ  облавниковъ  разставплъ  войскііі  самъ, 
Загородпвъ  гебѣ  возвратъ  къ  родиымъ  лѣсамъ. 

Тадеушъ  оноздалъ:  давно  уже  собаки 
Изчезлп  межь  листвы,  въ  зелеыомъ  полумракѣ. 

Тишь...  НенодвБжные,  задерживая  духъ, 

Вотще  охотники  всѣ  превратились  въ  слухъ 

И  съ  бора  тезшого  вотще  не  сводятъ  ока; 

Лишь  музыка  лѣсовъ  слышна  пмъ  издалека... 

Ныряютъ  псы  въ  лѣсу,  какъ  на-морѣ   нырки; 

Двустволки  наведя  въ  дѣсную  глубь,  стрѣлкп 

Глядятъ  на  войскаго:  склонившись  на  колѣна, 

Прппалъ  къ  сырой  землѣ  онъ  ухомъ...  Перемѣна 

Въ  лицѣ  врача  друзьямъ  больнаго  вѣрныи  знакъ — 

Отчаяваться-ль  имъ,  иль  радоваться:  такъ 

И  въ  войскаго  стрѣлкп,  исполнены  волненья, 

Впивались  взорадш  надежды  и  сомнѣрья. 

«Есть!  Есть!  в  онъ  прошепталъ  и  быстро  поднялся. 

Онъ  слышалъ:  звѣрь  ему  уже  отозвалсяг 

Когда  другіе  лѣсъ  пытали  только  глазоиъ... 

Но,  чу!  залаялъ  песъ...  и  два...  и  двадцать  разомъ. 


какой-нибудь  старинный  титу.іъ,  напр.  сосѣди  величаютъ  другь 
друга  обозными,  слюяьнинами,  и  т.  д.  Преждо  эти  титулы  упо- 
треблялись ігь  актахъ. 


—   507  — 

За  пшц  всѣ:  вдали,  вблизи,  со  всѣхъ  коіщовъ, 

Раздался  громкій  лай  разбвтоіі  стаи  псовъ. 

Но  вотъ  свалилися,  попали  па  горячгН 

И  гоітятъ;  голосъ  ііхъ  не  брехотъ  дребезжачій 

Псовъ,  заііцемъ  стялутыхъ,  иль  лапыо,  иль  лисой, 

А  частыіі,  хриплый  лай,  отрывистый  и  злой: 

Вблизи,  по  зрячему,  вся  стая  дружно  гоиитъ. 

Вдругъ  смолкло  все:  дошли!  Но  мпгъ — п  чаща  стонетъ 

Опять  подъ  сотпялп  свпрѣпыхъ  голосовъ: 

Медв'Вдь  боропптся,  бьетъ  и  увѣчитъ  псовъ — 

Сквозь  иепрерывный  лап  и  рѣвъ  и  завыванья, 

Все  чаще  слышенъ  впзгъ  предсмертпаго  страданья. 

Ружеііные  стволы  сжимая  между  рукъ, 

Охотники  впередъ  нагнулися,  какъ  лукъ  — 

Ле  могутъ  дольше  ждать...  И  ждать  имъ  для  чего-я^е? 

Одииъ  въ  слѣдъ  за  другимъ,  покинули  сторожи — 

И  въ  лѣсъ:  всѣмъ  хочется  скорѣй,  на-единѣ, 

Со  звѣремъ  встрѣтпться.  Хоть  вопскін  на  конѣ 

Сторонш  обскакалъ,  хоть  расточалъ  укоры, 

Крпчалъ,  что  будь  то  панъ,  илп  холоаъ,  а  своры 

Отвѣдаетъ,  коль  шагъ  отъ  мѣста  отойдетъ — 

Но  сладу  не  было:  всѣ  кинулись  впередъ. 

Вотъ  грянули  въ  лѣсу  три  выстрѣла;  слитая 

Посыпалась  пальба,  какъ  вдругъ,  перекрывая 

Сухой  ружейный  трескъ,  раздался  грозный  ревъ: 

Въ  немъ  слышалпся  боль,  отчаянье  и  гнѣвъ. 

За  этпмъ  ревомъ  вновь  и  лап  и  визгъ  собачьи, 

И  крикъ  охотяпковъ,  и  трубы  доѣзжачьи 

Слилися  въ  гулъ  одииъ...  Послѣдпіе  стрѣлкп — 

Тѣ  съ  мѣстъ  уходятъ  въ  лѣсъ, -а  тѣ  взвели  курки, 

И  радуются  всѣ —  уна  будто  побѣдили; 

Лишь  войскій  жизнь  кляиетъ,  что  звѣря  пропустили. 


—    508  - 

Межь  чащею  стрѣлкп  п  ?іе;кду  осокомъ  *) 
Медвѣдю  бросились  гурьбой  на  переёмъ; 
А  тотъ,  испуганный  п  псамп  п  людьми, . 
Свернулъ  къ  мѣста5іъ,  уже  покішутымъ  стрѣлками, 
Къ  полямъ.  гдѣ  стерегли,  одни  за  цѣлыи  станъ, 
Тадеушъ,  войскій,  граоъ.  да  пѣсколько  кричанъ 

Тамъ  лБсъ  рѣдѣлъ...  Стрѣлки  ужь  слышать  ревъ  могучій, 

И  тресреъ,  п  ломъ  —  п  вотъ,  какъ-будто  громъ  изъ  тучи, 

Изъ  чащи  ринулся  медвѣдь...  Со  всѣхъ  сторонъ 

Псы  гонятся  за  нпмъ  и  рвутъ  его,  а  онъ 

Поднялся  на  дыбы  п  задомъ  отступаетъ, 

И  съ  ревомъ  лапами,  что  шагъ,  то  вырываетъ 

Гдѣ  осмоленный  пень,  гдѣ  узлпща  корней, 

Гдѣ  камни  врослые — п  мечетъ  пхъ  въ  людей 

И  въ  псовъ;  сломалъ  себѣ  корягу  извитую 

И  машетъ  ею  вкругъ  себя  яа-пропалую; 

Потомъ  вдругъ  отскочплъ  п  кииулся  стремглавъ 

Къ  кустамъ,  гдь  па  часзхъ  стоялъ  безпечныіі  граФЪ 

Съ  Тадеугаемъ.  .  Опп  —  к^'ркп  на  оба  взвода — 

Ружейные  стволы,  какъ  два  громоотвода 

На  тучу  чзрную,  на  звѣря  навели; 

Но  выждать  должнаго  мгновенья  не  смогли 

И  —  0.  неопытность!  —  куркп  спустили  разомъ  — 

И  промахнулись.  Звѣрь,  какъ  углемъ,  вспыхвулъ  глазомъ 

И  прыгиулъ  на  стрѣлковъ;  они,  заторопясь, 

И  оба  за  одну  рогатину  схватясь, 

Другъ-у-друга  ее  насильно  выроіваютъ... 

Глядятъ,  а  ужь  у  нпхъ  надъ  головоіі  сверкаютъ 


*)  Осокъ — обнесенное  тенеталіі  мѣсто,  гдѣ  осочепо  (обойденъ) 
звѣрь. 


—  509  — 

Изъ  пасти  кровяной  огромные  клыки, 

И  лапа  свѣсплась  когтистая...  Стрѣлкп 

Успѣли  отскочить,  отъ  страха  чуть  живыми, 

И  бросились  бѣжать  къ  опупікѣ;  звѣрь  за  ними: 

Когтями  споровплъ  царапнуть  —  пе  досталъ,  — 

Пустился  догонять  охотниковъ,  догналъ, 

Всталъ  снова  на  дыбы  п  грала  лапоіі  черноіі 

Ловить  за  волоса  льняные  ста.аъ...  Безспорно, 

Какъ  шапку-бъ  черепъ  снялъ  сіятельному  онъ; 

Но  въ  этотъ  самый  мпгъ  на  помощь,  съ  двухъ  сторонъ, 

Ассессоръ  и  Регептъ  явилпся  нежданно, 

А  спереди  бѣжалъ  Гервазій  бездыханной, 

И  Робакъ,  безъ  ружья,  почтп-что  въ  ста  шагахъ: 

Какъ  по  командѣ  всѣ,  въ  одпнъ  и  тотъ  ;ке  взмахъ, 

Въ  медвѣдя  грянули  они  тремя  стволами— 

Медвѣдь  подпрыгнулъ  вверхъ,  какъ  заяцъ  передъ  псами, 

И  о  :?емь  грянулся  башкою,  но  потомъ 

Очнулся,  графа  сбплъ  тяжельшъ  ковыркомъ. 

Рыча,  хогЁлъ  привстать;  но  мнгъ  еще  едпноп — 

И  Спр  івникб  па  него  насѣли  со  Страпчиноа  *). 

Тогда-то  войскііі  взялъ  своіі  буйволовый  рогъ, 

Придѣтыи  къ  поясу  за  шелковый  снурокъ, 

Рогъ  длинный,  крапчатый,  скрученный  завитками, 

Какъ  змѣй-удавъ,  прижалъ  къ  губамъ  его  руками 

И  закати.іъ  глаза,  и  обѣ  щеки  вздулъ, 

Какъ  полушарія,  животъ  въ  себя  втяпулъ. 

Вобравши  въ  легкія  весь  духъ,  и  полной  грудью 

Въ  рогъ  затрубилъ...  Какъ  вихрь  пусті.иівый  по  безлюдью, 

Промчалась  музыка  по  чащѣ  вѣковой. 


(*  Кличка  Мордашекъ. 


—  510    - 

И  чутко  вторплъ  ей  отзывный  кличъ  лѣснои. 

Дивяся  чистотѣ  гармопіи  п  сплѣ, 

Стрѣлкп  п  ловчіе  дыханье  прптапли. 

Еще  разъ  испытать  хотѣлъ  старпкъ  для  ппхъ 

Свой  даръ,  прославленный  въ  дубровахъ  окружныхъ. 

И  вотъ  нанолиилъ  онъ  п  ожпвплъ  дубровы, 

Какъ-будто  въ  нихъ  пустилъ  собакъ  и  пачалъ  левы, 

Въ  его  пгрѣ  весь  гулъ  охоты  слышенъ  былъ: 

Сначала  рѣзскій  звукъ— то  ловчій  затрубіілъ; 

Потомъ  и  лай  и  вой — то  гончпхъ  псовъ  оравы; 

Потомъ  далеЕІй  громъ — то  выстрѣлы  облавы. 

Тутъ  духъ  онъ  перевелъ,  а  рогъ  держалъ;  казалось, 

Что  онъ  игралъ,  но  нѣтъ"  то  эхо  разыгралось. 

Вновь  затрубплъ,  и  рогъ  какъ  будто-бы  яіѣяялъ 
Въ  устахъ  его  свой  впдъ:  длііннялъ  онъ  і:  тончалъ, 
То  умягчая  звукъ,  то  съпзнова  грубѣя, 
Какъ  голоса  звѣрей.  Порой,  что  волчья  шея 
Протянутая,  вылъ,  пронзительно  стеня; 
Порой,  медвѣжью  пасть  собою  замѣня, 
Ревѣлъ  на  цѣлый  лѣсъ;  н  вотъ  мычанье  лося 
Съ  рыканьемъ  зубровымъ  по  вѣтру  доееслося. 
Тутъ  духъ  онъ  перевелъ,  и  рогъ  держалъ;  казалось, 
Что  онъ  пгралъ,  но  нѣтъ:  то  эхо  разыгралось, 
И  рога  чудную  игру,  за  звукомъ  звукі,' 
Передавалъ  сполна  дубъ  —  дубу,  буку  —  букъ. 
Трубптъ  опять,  и  всѣмъ  почудилось,  что  въ  рогѣ 
Звучало  сто  роговъ,  и  полонъ  лѣсъ  тревоги: 
Слплпсь  въ  одно  и  крикъ,  и  лай,  и  ревъ,  пока 
Побѣднымъ  гимномъ  рогъ  не  гряну лъ  въ  облака. 
Духъ  войскій  перевелъ,  а  рогъ  держалъ;  казалось 
Что  опъ  пгралъ,  но  нѣтъ:  то  эхо  разыгралось. 


—  511  —  .       - 

Что  дерево  —  то  рогъ;  проснулся  старыіі  боръ; 
Перекликается  съ  зелепымъ  хороліт.  хоръ; 
М  чище  каждый  разъ  гарчоиія  лѣсііая, 
И  льется  все  ііѣжнѣй,  дрожа  и  заіѵптрая, 
И  вотъ  послѣдній  звукъ,  очаровавшіГі  лѣсъ, 
Стпхъ  гдѣ-то  —  тамъ,  вдалп,  на  папертп  небесъ. 

Тутъ  воііскій  опустилъ  своіі  рогъ,  розпявшп  руки 

И  закачался  рогъ  на  поясѣ;  по  звукп. 

Стихавшіе  вдалп,  ловилъ  еще  старпкъ, 

II  вдохновеніемъ  горѣлъ  румяный  ликъ... 

А  между-тѣмъ  вокругъ,  дробясь  тысячекраты, 

Гремѣли  по  лѣсу  побѣдпые  виваты. 


Но  скоро  смокло  все,  п  всѣ  сошлись  глядѣть 

На  тушу  свѣжую  медвѣдя...  А  медвѣдь 

Лежалъ  въ  крови,  насквозь  весь  пулямп  прошитый 

И  въ  сѣть  густой  травы  косматой  грудью  вбптый, 

Концы  переднихъ  лапъ  закинувши  крестомъ; 

Еще  дышалъ,  и  кровь  лилась  еще  ручемъ 

Изъ  храпа,  но  башки  поднять    ужь    былъ  не  въ  силѣ: 

Мордашки  съ  двухъ  сторонъ  повисли  и  душили. 

За  тѣмъ,  по  войскаго  приказу,  рычагомъ 
Псамъ  пасти  розняли;  прикладами  потомъ 
Медвѣдя  подняли  и  навзничь  положили,  — 
И  вновь  три  раза  лѣсъ  виваты  огласилы. 

«А  что?  Ружьишко-то  поставитъ  на  своемъ! » 
Ассессоръ  закричалъ,  вертя  свопмъ  ружьемъ: 
«А  что  ружьишко-то?  Хоть  птичка  не  величка, 
«Да  ноготокъ  востеръ...  конечно  и  привычка. 


—   512  — 

«Заряду  на  вѣтеръ  не  тратпло  оно  — 

«Ие  дарозіъ  мііѣ  самимъ  Сангушко  дарено...» 

И  показалъ  ружье:  работа  просто  дпво  — 

Не  велико,  а  какъ  приметно  и  красиво!  .^ 

—  Я  за  ыедвѣдемъ  такъ  и  рвусь-себѣ  впередъ, 
Регентъ  заговорилъ,  со  лба  стирая  потъ: 

—  Вотъ  —  такъ  и  рвусь,  а  тутъ  панъ  воискіп  мнѣ  ыѣшаетъ, 
КрпчБтъ:  «на  мѣстѣ  стой...  А  мишка  удираетъ... 

Чего  тутъ  ждать?  «Ну,  нѣтъ! »  я  думаю:  «постоіі!» 

И  бацъ!...  А  онъ  —  кувыркъ,  да  о-земь  головой! 

Ну,    правда,  что  ружье  —  какъ  есть,  Сагаласовка! 

И  подпись:    Задаіах-,  Ьопсіоп,  ВаІаЪапдгѵка. 

(Онъ  тамъ   п   проживалъ;  —  хоть  польскій  мастеръ  былъ, 

Но  англіискіц  маперъ  въ  отдѣлкѣ  полюбплъ.) 

Ассессоръ  Фыркпулъ:  —  «Что!  Уже-лп,  папъ,  не  бредя, 
Увѣрпть  хочетъ  насъ,  что  онъ  убилъ  медвѣдя? » 

—  Послушай-ка,  регентъ  отвѣтплъ:  —  здѣсь  не  судъ: 
Здѣсь  — всѣ  свидѣтели,  п  дѣло  разберутъ.» 

И  завели-жь  стрѣлки  споръ  съ  этого  момента, 

Тѣ  за  ассессора  стоятъ,  тѣ  —   за  регента; 

А  о  Гервазіѣ  никто  не  помпналъ: 

Имъ  было  не  видать  —  кто  спереди  стрѣлялъ. 

Панъ  воискій  началъ  рѣчь:  —  « Теперь  —  вотъ  есть  причина: 

Тутъ  не  какой-нибудь  косой  лаидакъ-зайчина, 

А  тутъ  медвѣдь  —  не  жаль  шляхетскій  дать  отві&тъ  — 

Споръ  сабля  разрѣшитъ,  а  то  и  пистолетъ... 

Васъ  трудно  разсудить,  п  старымъ  обычаемъ 

На  поединокъ  васъ  мы  всѣ  благословляемъ. 

Пригомпнаю  я  теперь,  что  въ  оеы  дни 

Знавалъ  двухъ  шляхтичей;  сосѣдяміі  они 


—  513   — 

Считались  по  домамъ  —  дѣлила  ихъ  Вилеііка; 

Одинъ-то  шляхтичъ  былъ  по  прозвищу  ДомеМко, 

Другой  —  Довейко.  Вотъ  пришлось  имъ  вмѣстѣ  быть 

Въ  облавѣ  и  вдвоемъ . медвѣдицу  убить. 

Ну,  какъ  тутъ  умирить  шляхетскую  натуру? 

Стрѣлятся!..  да  вѣдь  какъ?  —  черезъ  ыедвѣжью  шкуру, 

Стволъ  въ  стволъ!  Вотъ  молодцы!  вотъ  —  шляхтичи  по  меѣ! 

Я  секундаитомъ  былъ  па  чьей-то  стороиѣ: 

Какъ  было,  разскажу...  Одна  пзъ  тѣхъ  оказій...» 

Но  рѣчь  его  и  споръ  вдругъ  прекратилъ  Гервазій. 
Медвѣдя  оглядѣвъ  внимательно  кругомъ. 
Онъ  пасть  ему  въ  длину  разрѣзалъ  тесакомъ, 
,И  тамъ,  гдѣ  сходится  затылокъ  съ  головою, 
Онъ  пулю  отыскалъ,  отеръ  ее  полою, 
Сличилъ  съ  патронами,  примѣрилъ  къ  ней  ружье, 
И  на  лодоеи  сталъ  показывать  ее. 

«Паны!»  такъ  началъ  онъ:  а  оставьте  споръ  и  толки: 

Вотъ  пуля  —  и  она,  изъ  старой  одностволки 

Горешковской,  врага  свалила  въ  мигъ  одпнъ...» 

Онъ  показалъ  стрѣлкамъ  негодный  карабпнъ; 

Къ  стволу  привязано  спурками  было  ложе... 

«Однако-же  не  я  стрѣлялъ:  помилуй  Боже! 

И  вспомнишь,  такъ  опять  стемнѣетъ  все  въ  глазахъ". 

Медвѣдь  у  паничей  почти-что  на  п  іечахъ 

И  графу  черепъ  снять  пытается  съ  навалки  — 

Послѣднемувъ  роду  Гор ешковъ...  хоть  по  прялкѣ!  *) 


*)  Геральдическое  выраженіе  «по  мечу»  употребляется,  когда 
идетъ  рѣчь  о  мужской  линіи  какого-нибудь  рода;  а  «по  прялкѣ», 
иди  «по  кудели»^  когда  говорится  о  линіи  женской. 

33 


—  514  — 

Дрожалъ  я,  словно  лпстъ,  и  всѣхъ  святыхъ  молилъ. 

Чтобы  Господь  меня  въ  конецъ  не  погубплъ  -^ 

И  божьи  ангелы  мнѣ  Робака  послали. 

Онъ  выхватилъ  ружье  —  прицѣлился  едва-ли  — 

И  Быстрѣлилъ...  Теперь  замѣтьте:  сто  шаговъ; 

Стрѣлялъ  онъ  на  бѣгу,  промѣжду  двухъ  головъ, 

И  прямо  въ  пасть  попалъ  и  зубы  вышибъ  звѣрю!.. 

Признаться,  и  теперь  глазамъ  свопмъ  не  вѣрю... 

Паны,  хоть  я  живу  давненько,  но  пока 

Знавалъ  лишь  одного  нодобнаго  стрѣлка. 

Того,  кто  былъ  всегда  героемъ  поединка, 

Отстрѣливалъ  каблукъ  у  дамскаго  ботпнка. 

Того  разбойника,  злодѣя,  палача. 

По  прозвищу  —  забылъ,  а  ѵиідо:   вУсачав. 

Но  для  него  ужь  нѣтъ  охоты  иль  игрпща: 

Горитъ  теперь  въ  аду  по  самыя  усища... 

Честь  ксёндзу  и  хвала!  двѣ  жизни  спасъ  онъ  разомъ, 

А  можетъ-быть  —  и  три...  Ни  ласкоіі,  ни  приказомъ 

Меня  не  подобьетъ  на  похвальбу  нпкто; 

Но — нечего  таить:  ногпбни  граФъ  моГг,  то... 

Медвѣдь-бы  перегрызъ  Гервазіевы  костп. 

Поіідемъка,  выпьемъ,  ксендзъ,  здоровье  его  мости! » 

Но  ксендза  не  нашли;  а  кто-то  объяснилъ, 

Что  ксендзъ  къ  Тадеушу  и  къ  граФу  подскочилъ. 

Когда  медвѣдь  упалъ  на  вылазѣ  дубровы; 

Но,  видя,  что  они  и  цѣлы  и  здоровы, 

Взоръ  поднялъ  къ  небесаиъ,  молитву  прошепталъ 

И  —  словно-бы  за  нимъ  гналпся  —  побѣжа.тъ. 

1859. 


—  515 


КОНДРАТОВИЧЬ, 

(Сырокомля.) 

I. 
ГОРСТЬ  ПШЕНА 


і 

Старый  Щепаеъ  —  онъ  отъ  вѣка 

Войтомъ  *)  былъ,  —  и  то  сказать, 

Что  такого  человтіка 

И  со  свѣчкой  не  сыскать. 

Голова!  Душа  прямая! 

Такъ  стоялъ  онъ  за  яародъ, 

Что  —  прійди  бѣда  лихая  — 

Какъ  рукою  отведетъ. 

Было  то  чудно  въ  ГЦепанѣ, 

Что  п  панъ  его  любилъ. 

Да  любили  и  міряне: 


)   Іісйтъ — Староста. 


—  516  — 

Вотъ  —  какъ  всѣмъ  онъ  угодилъ. 

И  подъ  старость,  п  во  младость 

Былъ  имъ  призрѣнъ  человѣкъ... 

Только...  старость-то  пе  радость: 

Отжилъ  дѣдушка  свой  вѣкъ, 

О  силенкѣ  иѣтъ  и  рѣчи: 

Ужь  безъ  палки  никуда; 

Глазъ  потухъ;  опали  плечи; 

Побѣлѣла  борода. 

Созвалъ  міръ:  «Прощайте  дѣти! 

Пожилъ  я  на  бѣломъ  свѣтѣ, 

На  покой  пора  костямъ, 

И  не  войтъ  теперь  я  вамъ: 

Вамъ  моложе  войта  надо.» 

Тутъ  какъ  крикнетъ  вся  громада  *) : 

«Ой,  пришла  бѣда-бѣдой! 

Дѣдъ,  помилуй,  Богъ  съ  тобой: 

Изъ  чего  ты  насъ  морочишь? 

Словно  пагубы  намъ  хочешь! 

Словно  нашей  худобѣ 

Быть  радѣльцемъ  не  тебѣ! 

Нѣтъ,  ужь  если  Бога  сами 

Чѣмъ  нибудь  не  прогнѣвимъ, 

Такъ  п  знай:  пока  ты  съ  нами 

Новыхъ  войтовъ  не  хотимъ! » 

Дѣдъ  и  міръ  —  въ  переговоры, 

Въ  споры,  въ  ссоры,  въ  перекоры, 

Довели,  какъ  дали  пить: 

Дѣду  войтомъ  быть  и  быть. 

Да  на  тонкомъ  водосочкѣ 


*)  Громада  —  мірская  сходка. 


-^  517  — 

Жизнь  виситъ  у  старика: 

Далъ  совѣтъ  имъ  —  безъ  отстрочкп 

Выбрать,  загодя  —  пока, 

Подставпаго  войта,  чтобы 

Не  накликать  послѣ  ссоръ. 

Брани,  зависти  и  злобы: 

Отъ  людеіі  несешь  покоръ, 

Да  II  Господа  такое 

Несогласье  прогнѣвитъ. 

«Ладно!  слово  золотое 

Молвилъ  Щопанъ! »  міръ  кричитъ. 

«Выбрать  войта!  Для  почина 

Недалеко  и  искать: 

У  Щепана-же  три  сына; 

Парни  —  нечего  сказать  — ■ 

Дѣло  знаютъ:  всіз  три  брата  — 

Молодецъ  на  молодцѣ. 

Пусть  одинъ  изъ  нихъ,  ребята, 

Будетъ  воитомъ  по  отцѣ  .. 

Да  который?..»  Вотъ  и  горе! 

Стаю  дѣло  тутъ  на  спорѣ: 

Каждый  розно  говоритъ, 

А  на  рознь  вѣдь  нѣтъ  закона  — 

Кто  Григорія  кричитъ. 

Кто  Василья,  кто  Шичопа. 

Видитъ  дѣдъ:  «Ахти  —  бѣда! 

Не  пошла  бы  потасовка . . . 

Тутъ  сноровка,  да  сноровка...» 

Чубъ  погллдилъ:  «Господа!» 

Перекрикнулъ  всю  грамаду: 

«Сами  знаете  вы,  чай, 

Что  у  пасъ  въ  селѣ  сподряду 


—  518  — 

-Войта  къ  войту  подбирай... 

Ну,  а  что  мои  ребята 

Вамъ  какъ-будто  и  рука  — 

Ваша  милость!..  Да  троиа-то 

Вѣдь  до  войта  не  близка... 

Прежде,  чѣмъ  служить  ириспѣетъ 

Войту  новому  пора, 

Пусть  покажетъ,  коль  съумѣетъ,  — 

Что  намъ  сдѣлаетъ  добра? 

Да  и  время  наступаетъ 

Больно  гожее  при-томъ: 

Панъ  Григорья  посылаетъ 

Въ  Королевецъ  съ  баіідакомъ, 

А  Васплія-то  кстати 

Шлетъ  онъ  въ  Краковъ;  Шпмонъ  въ  хатѣ... 

Вотъ  въ  Украину  бы...  Ага! 

Пусть  памъ  соли  предоставитъ  — 

А  въ  мѣстечкѣ  дорога. 

Знаю  —  каждый  дѣло  справвтъ 

Въ  томъ  ужь  Божья  благодать. 

Но  который  въ  Пруссахъ,  въ  Польшѣ, 

Аль  въ  Украйнѣ  сможетъ  больше 

Намъ  прибытку  догадать  — 

Тотъ  и  войтъ...  Объ  эту  пору,    . 

Черезъ  годъ,  мои  друзья  —    - 

Буду  живъ  авось  п  я  — 

Воііта  выберемъ  безъ  гпору...» 

И  громада  вся  молчитъ: 
Стариково  слово  свято... 
Съ  Богомъ,  войтовы  ребята! 
Ііѣлый  міръ  васъ  сторожитъ. 


—  619  — 

Новый  годъ  ужь  у  подворііі 
Стукъ  въ  ворота...  Въ  баіідакѣ 
Съ  Королевца,  по  рѣкѣ, 
ІІравптъ  старшііі  сынъ,  Грпгорііі. 
Міръ  на  дворъ  къ  отцу  валптъ; 
Старый  тотчасъ  —  меду,  пива... 
И  Грпгоріп  говорить 
Про  трп  чуда,  про  три  дива.    . 
«Какъ  у  иѣмцевъ  бытъ  хорошъ, 
«Какъ  палаты  пхъ  прибраны! 
«А  что  шапки  п  каФтаны  — 
«Лучше  въ  свѣтѣ  не  наіідешь! 
«Какъ  посмотришь  на  сермяги: 
«Экой  крой-то!  какъ  спдитъ! 
«Эхъ!  каФтаны  хоть  изъ  свитъ 
«Понашили-бъ  мы,  бѣдпяги! 
«А  соломенный  колпакъ  — 
«Посмотрѣть  —  уборъ  холопа... 
Вотъ  у  нѣмцевъ  ужь  не  такъ: 
«Сразу  видно,  что  Европа!» 
Старика  и  не  слыхать: 
Въ  комелькѣ  золу  сгребаетъ, 
Да  тихонько  повторяетъ: 
«Парню  войтомъ  не  бывать!.. 


Изъ  подъ  Кракова,  за  братомъ,    - 
И  Василііі  слѣдомъ  въ  домъ: 
Подлетѣлъ  такимъ-то  хватомъ, 
Что  весь  ыіръ  —  молчокъ-молчкомъ... 


—   520  — 

«Вотъ-ужь  въ  Краковѣ  гуляка, 

«Вотъ-ужь  пѣсенникъ  народъ! 

«Ну  и  пѣсни!  Краковяка 

«  Всякій  хлопецъ  пропоетъ!  • 

«А  у  насъ-то  стонетъ  стонетъ 

«Наша  пѣсня  —  просто  дичь: 

« Словно  мертваго  хоронить 

«Да  въ  дубровѣ  будить  кличь. 

«Такъ-то  братцы!  Что  прпгоды 

«Вь  старыхъ  пѣсняхъ?  Скажемь  такь: 

«То-ли  дѣло  Краковякъ? 

«Ужь  одно,  что  хороводы!...» 

Старика  и  не  слыхать; 

Въ  комелькѣ .  золу  сгребаетъ, 

Да  тихонько  повторяетъ: 

«Парню  воытомъ  не  бывать!» 


4. 


Воть  и  Шимонъ  вслѣдъ  за  ними 
Изъ  Украины  прикатилъ. 
Все  такой-же,  какъ  и  былъ, 
И  какъ  счастливь  со  своими! 
«Хороша  у  нихъ  земля», 
Говорить:  «озера,  крѣпи  *), 
«Все-то  степи,  все-то  степи, 
«Неоглядный  поля... 
«Да  чужому-то  несносны: 
«И  во  снѣ-то  видишь  ты 
«Все  своп  густыя  сосны, 


*)  Маленькія  плотины. 


—  521   — 

«Холмы,  рѣки  и  кусты. 
«Просто  молвпть:  на  Украинѣ 
«Сыпь  мпѣ  золото  горой,  — 
«Тосковать  я  буду  втайнѣ 
«По  деревпѣ  по  родной! 
«Ну,  чего  тамъ  много  —  хлѣба! 
«Рожь,  что  мелкій  лѣсъ,  часта... 
«А  пшеница  смотритъ  въ  небо; 
«Колосъ  —  толще  вотъ  кнута. 
«Вижу:  дѣло-то  пригоже  — 
«И  насыпь  себѣ  мѣшокъ: 
«Попытаемъ  —  можетъ,  тоже 
«Намъ  и  выдастся  годокъ  — 
«На  украинскую  мѣру... 
«Для  почина  и  примѣру, 
«Я,  сосѣдушки,  всѣмъ  вамъ 
«Вёрхомъ  по-горсти  роздамъ...» 
Старый  слушалъ  и,  сначала 
Весь  въ  раздумьѣ  погруженъ, 
Не  сказалъ  ни  слова  онъ; 
Но  скользнула  —  пробѣжала 
Мысль  по  вѣщему  челу: 
«Сынъ  мой  Шимонъ  —  по  селу!» 


Всталъ  старикъ,  прослушавъ  сына, 

Говорить:  «Глупцовъ  учить, 

Что  покойниковъ  лечить! 

Тотъ,  кто  хочетъ  славянина 

По  нѣмецки  нарядить; 

Кто  людей  счптаетъ  трянкой; 

Кто  не  съ  сердцемъ  пхъ  знакомь 


—  522  — 

А  съ  пояркового  шапкой, 
Да  съ  солоыепнымъ  шлыколъ,  — 
Тотъ  п  вѣкъ  свой  промытарптъ 
Чужезезщемъ  напролетъ, 
Чужезеицемъ  п  умретъ... 
Лѣтодгь  зной  его  пзжаритъ, 
Дождикъ  осенью  пробьетъ. 
Тотъ  еще  глупѣй  родплся, 
Кто  мечтаетъ,  что  счастливь, 
Если  только  обучился 
Чуждой  пѣснѣ  съ  чуждыхъ  нивъ, 
Кто  безъ  слезъ  п  безъ  усплій 
Молвптъ  родпнѣ:  «простп!..і> 
И  Грпгорій,  п  Васплій  — 
Въ  нпхъ  обоихъ  ыѣтъ  пути... 
Но...  кто  родпною  грёзіітъ, 
Для  кого  свята  она. 
Кто  изъ  чужп  въ  даръ  прпвозптъ 
Землякамъ  хоть  горсть  пшена. 
Кто  въ  чужбпнѣ  неспокоепъ, 
Кто  бѣжитъ  отъ  суеты, 
Тотъ  п  войтомъ  быть  достоішъ: 
Будешъ  войтомъ,  Шимонъ,  тыЬ 

И  громада  рѣчп  рада;  — 
Всѣ  пшеницей  заняты 
И  кричатъ  всѣ  до  упада* 
«Будешь  войтомъ,  Шпмонъ,  ты?" 


1858. 


—  523 


П. 

ПАНЪ  ІАРЕКЪ  ВЪ  АДУ. 

Шляхетская  притча. 


4. 


Паве  Якубе!  Сапопіса  Ьога  *): 

Значить,  что  надобно  выпить  безъ  спора... 

Намъ  вѣдь  съ  тобой  не  знакомиться  стать; 

Вмѣстѣ  и  радость  п  горе  дѣлили, 

Медъ  вмѣстѣ  пили  и  кровь  вмѣстѣ  лили, 

Что  съѣли  соли  —  не  вдругъ  сосчитать, 

А  ужь  по  свѣту  шатались-шатались 

Вм-встѣ  съ  полкомъ,  словно  Марекъ  въ  аду  — 

Стало,  написано  намъ  на  роду, 

Чтобъ  и  подъ  старость  за  кубкомъ  братались. 

ПеМ-ка!..  Я  притчу  про  Марка  скажу. 


*)  Выраженіѳ,  соотвѣтствуюіцее  нашему  —  адмиральекій  чалъ. 


—  524  — 

2. 

Марекъ  тотъ,  —  чести  твоей  доложу  — 
Былъ  неизвѣстно  какое  отродье... 
Какъ  прозывали  его  благородье, 
Что  былъ  за  гербъ  у  него  и  печать  — 
Темное  дѣло;  а  свѣтъ  поболтать 
Всякую -всячину  любитъ  охотно... 
Только  изъ  шляхтичей  былъ  онъ  отмётной : 
Знатному  дому  былъ  какъ-то  сродни, 
Знаешь  —  по  самой  по  линіп  жалкой, 
То  есть,  не-то-чтобы  саблей,  а  прялкой... 
Ну,  а  тщеславенъ  былъ  пупі;е  вельможъ  — 
^Іелкую  шляхту  не  ставплъ  п  въ  грошъ; 
За  версту  дворъ  объѣзжаетъ  сосѣдній, 
И  не  нахвалится  панской  передней. 
Вмѣсто  того,  чтобъ  съ  дѣтьми  и  женой 
Борщь  похлебать  со  свининой,  да  слѣдоыъ 
Вспѣнпть  стопу  себѣ  брагой  хмѣльной, 
Марекъ  вздыхаетъ  по  папскпмъ  объдамъ, 
Старую  спину  сгибаетъ  дугой  — 
Іолько-бъ  пригубить  токая  отстой. 
Въ  стертомъ  кунтушѣ,  яри  ржавой  саблёнкѣ, 
Къ  замку  отъ  замка  трусптъ  на  кляченкѣ; 
Здѣсь  свадьбу  празднуетъ  паиъ-кастелланъ, 
Тамъ  —  имянинникъ  самъ  панъ -воевода... 
Разнемогись  кто  изъ  сродпчей,  —  анъ 
Марку  заѣхать  къ  нему  не  свобода, 
Неудосужнтся  просто  нпкакъ: 
Къ  старостѣ  ѣздитъ  и  лечптъ  собакъ; 
Гнетъ  да  и  гнетъ  въ  три  погибели  шею, 
Панамъ  вельможнымъ  чптаетъ  рацею  — 


—  525   — 

Кто  былъ  пхъ  пращуръ,  п  врадѣдъ  и  дѣдъ, 
Какъ  онъ  слуга  пмъ  п  вѣрнын  клевретъ; 
Падаетъ  до-ногъ...  А  папы  все  паыы  — 
Стѣпъ  ие  жалѣютъ  для  шляхетскііхъ  плечъ: 
«Пусть-молъ  потрутъ  наздоровье  жупаны,» 
Вотъ  за  обБдомъ  иная  ужь  рѣчь: 
Сядь,  гдѣ  подальше  отъ  пана,  пріятель, 
Ѣшь  и  насмѣшкп  глотай  въ  свой  чередъ, 
Какъ  подобаетъ,  —  иа  то  прихлебатель! 
Что-жь?  передъ  сеймомъ  панъ  руку  пожметъ, 
Да  и  на  сеМм-Б  тебя  уважаетъ: 
Лобъ  за  себя  раскроить  позволяетъ  — 
А  раскроилъ,  такъ  смотри  ни-гу-гу! 
Пане  Якубе!  Что-жь,  скажешь,  я  лгу? 


Молвить  по  совѣсти,  всѣмъ  намъ,  ей  Богу, 

П6-сердцу  панскій  кусокъ  даровой; 

Больше-ли,  меньше-ли,  всѣ  понемногу 

Рады  мы  гнуться  -надъ  панской  сохой. 

Только  панъ  Марекъ,  предъ  ясновельможьемъ. 

Шляхты  не  чпслилъ  твореніемъ  Божьимъ, 

Развѣ  въ  харчевііѣ,  когда  сгоряча 

Станетъ  высчитывать  знатные  домы: 

Все  то  сенаторы,  все  то   знакомы... 

Что-жь,  что  дырява  на  немъ  эпанча! 

Всѣ  съ  нимъ,  вотъ  всѣ-то  съ  нимъ  за  нонибрата. 

Словно  и  самъ  онъ  рожденъ  для  сената 

И  для  него  тамъ  и  кресла  стоять. 

Ну,  проживалъ  Марекъ  все  до  полушки, 

Чествуя  пановъ  въ  плохой  деревушкѣ  — 


—  526   — 

Да  вѣдь  и  какъ  же,  бѣдняжка,  былъ  радъ, 
Если  съѣдали  запасы  поварни 
Панекіе  слуги  п  панскія  псарни! 
А  заѣзжай  къ  вещ  шляхтпчъ,  свои  братъ, 
Жалко  поподчивать  ковенскпмъ  ыедомъ. 
Вотъ  если  паны,  —  такой  п  такой  — 
Прямо  пзъ  Венгріи  намъ  подавай! 
Такъ-то  онъ  годъ  разорялся  за  годомъ... 
Свѣчъ  восковыхъ  онъ  для  пановъ  изжегъ 
Словно  въ  кастелѣ  какомъ  —  о  канинѣ 
Не  было  даже  у  Марка  въ  повганѣ: 
Стыдно  при  папахъ  топить  камелекъ! 
Ну,  а  на  глупый  мой  разумъ,  такъ  въ  печкѣ 
Больше  угрѣвы  и  свѣта,  чѣмъ  въ  свѣчкѣ. 
Какъ  затрещагъ,  загуторятъ  дрова, 
Кругоиъ  съ  веселья  пойдетъ  голова. 
Еслп-же  съ  трескомъ  и  хрустомъ  березы 
Искорки  сыплются,  словно  Фонтанъ, 
Если  имъ  вторитъ  шляхетскій  стаканъ  — 
Все  тутъ:  и  пѣсни.  п  сказки,  іі  грезы... 
Кажется,  лучше  и  нѣту  жптья! 
Пане  Якубе!  Не  правда-ль  зіоя? 

4. 

Правда?  такъ  хлопнейіъ  еще  разъ  на  чаркѣ! 
Я  бишь  о  чемъ  говор плъ-то?..  О  Маркѣ... 
Такъ-то  вотъ,  съ  дуру,  опъ  брезгалъ  шляхтой; 
Панамъ  былъ  вѣрнымъ,  покорнымъ  слугой; 
Сабли,  спины  п  мошны  не  жалѣя, 
Влѣзъ  и  въ  долго...  это  все  нпчего-бъ, 
Да  одолѣла  болѣзнь  чудодѣя  — 
Померъ  и  чинно  уложепъ  былъ  въ  гробъ. 


—  527  ~ 

Здѣсь  не  поплакалъ  никто  надъ  покоіінымъ, 
Тсшо  угодилъ  опъ  прямехонько  въ  адъ, 
Или,  какъ  пишется  слогомъ  пристойпымъ, 
«Во  елисеиокШ  вступи  вертоградъ». 
Умеръ  бы  тамъ'опъ  въ  другой  разъ  съ  боязни, 
Если  бы  могъ...  Страшно!.,  пламя  горитъ  .. 
Танталъ  съ  Сизифомъ  и  казнь  Данаидъ... 
Да  дуракамъ  не  грпдумаііо  казни: 
Марка  толкнули  куда-то...   Глядптъ  ^^ 
Впдитъ  онъ:  срублена  крѣпко  ограда 
Вкругъ  да  и  около  знатпаго  сада; 
Садъ  десятинъ  эдакъ  на  сто  разбитъ... 
Рощи,  лужайки,  зеленый  сѣни 
Все  есть...  И  бродятъ  безплотныя  тѣни 
Цѣлой  громадой  и  тамъ  вонъ,  и  тамъ, 
По  благовоннымъ,  цвѣтпстымъ  лугамъ. 
Встрѣтятся,  —  если  знакомы,  подходятъ, 
Машатъ  рукоіі,  разговоры  заводятъ... 
Думаетъ  Марекъ:  —  «Эге!  и  въ  аду 
Можно  бесѣду  вестп  со  своими: 
Семка  я  пановъ  знако".іыхъ  напду. 
Да  и  сдружуся  попрежпему  съ  нимп. 
Нечего  долго  раздумывать...  Ба! 
Вотъ  на  меня  прямо  катитъ  гурьба! 
Видно  по  мпнѣ,  —  не  то  —  по  чупринѣ, 
Что  за  орлы  и  какого  пера: 
Все  воеводы,  да  все  канйіера, 
Гетманы...  Чпиъ  такъ  и  ѣдетъ  на  чпнѣ... 
Что  же?  Мы  въ  грязь  не  ударпмъ  лицомъ!... 
Чу!  говорятъ...  Да  н  голосъ  знакомь... 
Венденьскііі  старости!..  Дѣло-то  знамо...^> 
Думаетъ  Марекъ        п  къ  старостѣ  прямо: 


—  528  — 

я  Ясновельможному  пану  челомъ ! » 
И  по  давнишнему  рукъ  своихъ  тѣнш 
Вытянулъ,  старостѣ  тронулъ  колѣни; 
Да  не  отвѣтЕла  тѣнь  на  поклонъ: 
Староста  только  отхаркнулъ  вельможно 
И  отошелъ  —  будто  онъ  —  да  не  онъ, 
Будто-бы  съ  Маркомъ  и  знаться  не  можно. 
«Староста  ныньче  не  въ  духѣ...  Ну,  что  же! 
Панъ-кастелланъ  завсегда  былъ  хорошъ. » 
Думаетъ  Марекъ  —  и  маршъ  къ  кастеллану: 
«Падаю  въ  ноги  вельможному  пану!» 
Только  знать  Марку  тогда  не  везло :     -  ."" 
Какъ  ни  вытягивалъ  рукъ  своихъ  тѣніі, 
Какъ  кастеллану  ни  трогалъ  колѣни, 
Тотъ  отвернулся,  нахмуривъ  чело. 
Марекъ  мои  далѣе  по  саду  правитъ: 
То  воеводѣ  отвѣситъ  поклонъ. 
То  передъ  гетманомъ  чувства  заявитъ, 
То  передъ  канцлеромъ  вертится  онъ... 
Руки  себѣ  изломалъ,  да  напрасно: 
Съ  нимъ  не  хотятъ  разговаривать  —  ясно!.. 
А-межь  собою  сбираются  въ  кругъ: 
ЗішіИ  ^аисіепі;  —  и  хохотъ  и  шутка  — 
Свой  своему  поневолѣ  ужь  другъ! 
Пане  Якубе!  Права  прибаутка? 


5. 


Марекъ  въ  отчаяньѣ...  Правду  сказать: 
Если  захочешь  языкъ  почесать, 
Да  если  не  съ  кѣмъ,  такъ  петая  мука... 
Ну!  Марекъ  думаетъ,  дурню  наука: 


—  529  — 

Къ  панаиъ  таперь  уяа  мепя  не  смапить! 

Вонъ  собираются  таиъ,  подъ  оливой, 

Сеймикъ  шляхетскій...   какой  говорливый! 

Шумный  какой!..  И  въ  костелъ  не  ходпть, 

Если  сейчасъ  не  начнутъ  они  биться 

И,  съ  первой  кровью,  за  кубкомъ  мириться!.. 

Къ  шляхтичамъ  Марекъ!  къ  своимъ  поскорѣй! 

Чашникъ  съ  хорунжпмъ  давяо  зашумѣли; 

Вызвалъ  квартермистра  панъ  казначей 

И  засверкали  у  нихъ  карабели...  *) 

Регентъ  —  должно  быть,  царапнули  разъ  — 

Вопитъ:  «прошу  успокоиться  васъі » 

Вотъ  п  панъ  мечникъ  на  встрѣчу  шагаетъ. 

«Пану  челомъ!»  Марекъ  мои  возглашаетъ; 

Но  меченосецъ  —  съ  чего  онъ  такъ  золъ?  — 

Усъ  закрутилъ    попригладилъ  чуприну, 

Брови  нахмурилъ  и  прочь  отошелъ. 

Видно,  что  на-сердцѣ  носитъ  кручину! » 

Марекъ  подумалъ.  Къ  другимъ  подойду. 

вРотмистръ!  Какъ  можется,  панъ  досточтимой!» 

Ротмистръ  ворчитъ  себѣ  подъ  носъ  —  и  мимо, 

Марекъ  все  дальше,  но  всѣ,  на  бѣду, 

Шляхтича  или  едва  примѣчаютъ. 

Или  не  слышатъ,  иль  просто  не  знаютъ. 

Руку  протянетъ  —  руки  не  возьмутъ 

И  отвернутся...  Поди-же  ты  тутъ! 

Марекъ  съ  отчаянья  бухъ  на  колѣни: 

«Милые  шляхтичи!  мплыя  тѣни!» 

Молитъ  онъ:  « сжальтесь-же  вы  надо  мной! 


*)  Сабли  съ  рукояткой,  осыпанной  драгоцѣнными  каменьями. 

34 


—  530  — 

Не  обращайтесь  со  мной  такъ  сурово: 
Молвите  брату  единое  слово! » 
Тѣни  качаютъ  въ  отвѣтъ  головой. 
Да  ударяютъ  по  саблѣ  рукой. 
Такъ  ему  платятъ  —  и  вѣреая  плата: 
Если  гордецъ  убѣгаетъ  отъ  брата, 
Всѣ  гордеца  отъ  себя  оттолкнутъ. 
Пане  Якубе!  По  правдѣ-ли  судъ? 


яЛихо-бы  было  всъмъ  шляхтичамъ-панамъ  — 

На-зло  гербовымъ  —  пристану  къ  селянамъ! » 

Крикнулъ  панъ  Марекъ  съ  досады  и  зла: 

Видно  тоска  ужь  его  проняла! 

Смотритъ:  по  близости  цѣлой  толпою, 

У  ручейка  поселяне  сидятъ, 

Дымъ  изъ  коротенькихъ  трубокъ  пускаютъ  -• 

И  головою  въ  раздумьѣ  качаютъ: 

«Что-то,  сосѣдушки,  тамъ?»  говорятъ: 

«Какъ-то  живется  родииымъ  ребяткамъ? 

Мы.  помирали  —  былъ  холодъ  по  хаткамъ, 

Да  и  земля-то  какая  —  песокъ!.. 

А  на  святаго  Мартына  —  оброкъ 

И  поземельныя  подати  тоже... 

Чѣмъ  они  выплатятъ,  Господи  Боже!** » 

Такъ  говорили  въ  смиреніи  душъ 

Бѣдные  люди,  когда  уже  близко 

Былъ  отъ  нихъ  Марекъ:  завидя  кунтушъ, 

Съ  мѣста  громада  поднялася,   низко 

Ясному  пану  поклонъ  отдала, 

И  разбѣжалася  —  вся,  какъ  была. 


—  531  - 

Все  втъ  того,  понимаешь -ли,  пане, 
Что  недоверчивы  къ  шляхтѣ  крестьяне  — 
Зпаготъ  они  съ  незапамятныхъ  лѣтъ, 
Что  до  любви  ихъ  и  дѣла  намъ  нѣтъ, 
А  потому  вся  ихъ  жизнь  —  лицемѣрье: 
Надо  любовью  купить  ихъ  довѣрье, 
А  за  холодность  —  холодность  въ  отвѣтъ. 
Пане  Якубе!  Что,  такъ,  али  иѣтъ? 

Заскрежета.іъ-же  панъ  Марекъ  губами, 
Мѣритъ  онъ  адскую  область  шагами: 
То  отъ  крестьянской  толпы  по  пятамъ 
Гонится  Бъ  слѣдъ  онъ  вельможнымъ  панамъ. 
То,  не  польщенный  бесѣдою  панской, 
Мчится  опять  за  ватагой  крестьянской, 
Если-жь  толпа  отъ  него  убѣжитъ, 
Шляхтичамъ  кланяться  бѣдный  спѣпііітъ; 
Шляхтой  отверженный  и  мужиками, 
Снѳва  торопится  онъ  за  панами. 
Такъ-то  по  аду  панъ  Марекъ  снуетъ, 
Такъ-то  за  годомъ  смѣняется  годъ : 
Всѣ-то  бесѣдой  вольны  забавляться  — 
Онъ  осужденъ  одиноко  скитаться; 
Всякой,  кто  хочетъ,  его  осмѣетъ, 
А  не  признаетъ,  руки  не  пожметъ; 
Братья  его  не  считаютъ  за  брата. 
Пане  Якубе!  По  дѣлу  отплата? 

8. 

Божьего  волей,  воспрянувъ  отъ  сна, 
Но  неземнаго  полна  обоянья, 


—  552  — 

Марка  загробную  казнь  и  страданья 

Видѣла  разъ  монастырка  одна. 

Какъ  преподобной  сестрѣ  подобало, 

Духовнику  она  все  разскала, 

Послѣ,  за  тайну,  игуменья-мать 

Тоже  сподобилась  какъ-то  узнать; 

Послѣ  и  прочія  сестры  узнали... 

Чудо!  о  Маркѣ  вп  аду  заболтали  — 

Мало-что  въ  городѣ  —  въ  цѣломъ  краю,.. 

(Что,  еслибъ  видѣли  Марка  въ  раю?) 

Съ  тѣхъ-то  вотъ  поръ  и  ведется  присловье: 

Если  я  мъста  себѣ  не  найду,  — 

«Мечется»,  скажутъ,  «какъ  Марекъ  въ  аду!» 

Людямъ  смѣшчо,  ну  такъ  чтол;ъ?  —  На  здоровье ! 

Да  не  смѣшно  наказаніе  снесть : 

Выдержалъ  Марекъ  жестокія  битвы... 

Много  такихъ  грѣховоднпковъ  есть! 

Еслибы  отнялъ  Господь  у  нихъ  месть!.. 

Пане  Якубе  прочтемъ  три  молитвы. 

4  ноября  1858. 


533 


III. 


иллюшнАцш. 


ВОСПОМИНАЕІЕ    ПОДЪ   ДОЖДЕМЪ. 


1. 

Стали  осеннія  вочи  длинѣе; 

Въ  дрёме  природа; 
На  небѣ  тучи  чернѣи  и  чернѣе; 

Дождь — непогода! 

Въ  сумракѣ  плачетъ  бубеньчикъ  почтовый 

Всю-то  дорогу; 
Но  отчего  въ  душѣ  сумракъ  суровый  — 

Вѣдомо  Богу! 

Мечется  ло  лѣсу  вѣтеръ  съ  налёта, 

Кружитъ  на  полѣ: 
Также  и  грустная  мысль  безъ  отчета 

Кружитъ  на  волѣ. 


—  534  — 

О  невозвратномъ  въ  душѣ  зароились 

Смутные  грезы; 
Капли  дождя  по  щекамъ  покатились,— 

Или  то  —  слезы? 

Стыдно  мнѣ  плакать:  рѣсницы  закрыты; 

Все  подо  тьмою. . . 
Образъ  далекій,  былой,  позабытый 

Всталъ  предо  мною... 

Было  давно  это...  Такъ-же  дождливо; 

Ночь,  осень,  СЛЯКОТЬ; 
Только  въ  тъ  старые  годы  мнѣ  было 

Не  о  чемъ  плакать. 

Разъ  на  охоту  друзей  собралася 

Цѣлая  лава; 
Я  хоть  стрѣлкомъ  не  бывалъ  отродяся  — 

Все-же  забава? 

Мигомъ  собрался  я  вслѣдъ  за  ватагой; 

Въ  чемъ    была  треба, 
Все  взялъ  съ  собой:  корандашъ  мой  съ  бумагой, 

Трубку  и  хлѣба. 

Весело  было  въ  дорогу  пуститься: 

Молоды  были... 
Только  до  лѣсу  —  боюсь  ошибиться  — 

Двѣ  иль  три  ЙШЛИ.  1 

ѣдемъ..    А  дождь  такъ  и  льетъ,  какъ  пзъ  кадки; 
Все-то  промокло... 


—  535  — 

Плохо...  Вругъ  видимъ  у  ловчаго  въ  хаткѣ, 
Свѣтятся  стекла. 

Принялъ  насъ,  высушилъ   все  до  рубашки; 

ГІодалъ  закуску; 
Только  и  самъ  ужь  охотничьей  фляжкъ 

Не  далъ  онъ  спуску. 

Мать  его  къ  намъ  пододвинулась  ближе. 

Разговорилась: 
Князь  Карлъ,  пиры  его,  замокъ  въ  Несвижѣ  — 

Все  не  забылось. 

Давняя  пышность  и  давняя  слава! 

-   Потерты  лямки, 
Съ  тѣхъ  поръ,  какъ  князь  короля  Станислава 
Ждалъ  въ  своемъ  замкѣ! 

Повое  время — о  немъ  не  охота 

Старой  колякать, 
А  о  быломъ  разсказала,  такъ  кто-то 

Просто  сталъ  плакать. 

Скромная  повѣсть,  да  только  порою 

Сердце  мнѣ  точитъ... 
Я  передалъ  ее  рѣчью  простою... 

Слушай,  кто  хочетъ. 

«Такъ-то!  Князь  Карлъ!..  Онъ  вытаскивалъ  сѣти 

Съ  звонкой  монетой: 
Вамъ  не  слыхать,  не  видать  вамъ  и  трети 

Пышности  этой. 

Живы  Ляховичъ,.  Шибецкій  Василій, 
Съ  старымъ  Францискомъ: 


—  536   — 

Пусть  вамъ  разскажутъ,  какъ  ъъ  тѣ  поры  жили 
Въ  замкѣ  Несвижскомъ. 

Что  за  припасы,  за  вина  велнся, 

Что  за  посуда! 
Если-же  князь  подъ  хмѣлькомъ,  такъ  дивися  — 

Чудо  и  чудо! 

Да  и  вѣстимо:  въ  пирахъ  и  въ  забавахъ 

Радость  магеатамъ... 
Экъ  имъ,  что  ходитъ  въ  лахмотьяхъ  кровавыхъ 

Бѣдность  по  хатамъ! 

4. 

Помнится,  годъ  прожила  я  ужь  съмужеиъ...- 

Болѣе  даже... 
Только  и  дѣло-бывало,  что  тужимъ, 

Да  и  нельзя-же. 

Борешься,  борешься  съ  нуждой  упрямой  — 

Нѣтъ  съ  ней  управы... 
Въ  тѣ  поры  дворникомъ  мужъ  былъ  у  самой 

Слуцкой  заставы. 

Ну...  им  НИНЫ  на  Карла  святаго 

Княземъ  справлялись  — 
Третьяго  что-ль  ноября,  іаль  втораго... 

Гости  съѣзжалпсь. 

Мужа  куда-то  отправили  къ  спѣху... 

Да,  до  Люблина... 
Богъ  безъ  него  и  послалъ  намъ  утіху  — 

Перваго  сына. 


—  537  — 

Крошка  былъ  вылитъ  въ  отца!..  Я  съ  поклономъ 

Къ  свату  -  сосѣду. 
И  окрестили  ребенка  Автономъ 

Ьъ  честь  его  дѣду. 

Ахъ  мой  Антось...  Что  другіе  не  жили  — 

Богъ  бы  ужь  съ  тѣми! 
Жалко  его...  Чай  и  косточки  сгнили 

Въ  мать  сырой  зёми! 

Можетъ,  и  жилъ-бы,  и  я-бъ  не  страдала, 

Да  имянины... 
Осенью  оспа  къ  ребенку  пристала, 

Такъ,  безъ  причины. 

Панъ  понимаеть:  отъ  оспы  успѣшно 

Можно  избавить. 
Только  въ  день  Карла  велятъ  намъ  поспѣшно 

Факелы  справить.... 

Въ  княжескомъ  замкѣ  огни  запылали; 

Чернь,  что  есть  мочи, 
Бросилась  къ  замку,  за  тѣмъ-что  спускали 

Фейерверкъ  къ  ночи. 

Такъ-то  свѣтло  вдр  угъ  на  улицѣ  стало  — 

Вотъ  какъ:  булавка  — 
Кажется,  даже  и  ту  бы  подняла... 

Въ  городѣ  давка. 

Передъ  домами  столпы  съ  Фонарями 

Въ  землю  вкопали; 
Дворники  дружно    прямыми  рядами 

Ихъ  зажигали. 


—  538  —  , 

Горе  мнѣ,  бѣдноіі!  На  грѣхъ  я  немного 

Позапоздала 
Столпъ  освѣтить:  все  ребенка  больного 

Тихо  качала. 

Мы  на  Подолѣ  тогда  проживали  — 

Домъ  былъ,  какъ  ъъ  ямѣ, 
Вдругъ  кто-то  стукъ  къ  намъ  въ  окно!  задрожали 

Стекла  всѣ  въ  рамѣ... 

На  полъ  упало  одно,  зазвенѣло... 

«Гэй,  ратозѣи! 
Видно  заспалися?  дворникъ,  за  дѣло! 

Свѣту  живѣе!» 

Что  было  дѣлать?  какъ  кинуть  малютку? 

Плачетъ  пригожій! 
Тутъ-то  и  входитъ,  сердптъ  не  на  шутку, 

Въ  хату  обхожій. 

Выгналъ...  Я  къ  Факелу.  Сердце  нѣмѣетъ 

Вмѣстѣ  съ  руками... 
Гляну  въ  окошко:  дитя  коченѣетъ 

Передъ  глазами. 

Крикомъ  кричптъ,  почернѣло,  что  сажа... 

Всею  душою 
Рвешься  къ  нему — ратушовая  стража 

Ждетъ  за  спиною. 

Стала  огонь  раздувать  я  —  за  даромъ: 

Вѣтеръ  мѣшаетъ; 
Факелы  около  пышутъ  пожаромъ  — 

Мой  угасаетъ. 


—  539  — 

Такъ  и  хохочутъ  кругомъ  надо  мпоіо  — 

Смѣхъ  имъ  и  шутка!... 
Факелъ  зажгла  я,  а  слезы  рѣкого: 

Плачетъ  малютка! 

Вѣтеръ  въ  окошко  на  нѣжное  тѣло 

Холодомъ  дышетъ; 
Смерть  къ  колыбели  за  вѣтромъ  слетѣла: 

Мать-ли  не  слышитъ! 

А  торониться  нельзя;  не  велѣли  — 
Сторожъ  такъ  страшенъ... 

Къ  полночи  пушки,  что  громъ,  загуд-Блъ 
Съ  замковыхъ  башенъ. 

Тамъ — веселится  все  такъ  и  пируетъ, 

Пѣсни  такъ  звонки... 
Здѣсь — раздуваетъ  огонь  и  тоскуетъ 

Мать  по  ребенкѣ! 

Бочки  изъ  замка  для  черни  прислали: 

Вина,  медъ  старой; 
Кто  поважнѣе,  тѣхъ  въ  ратушѣ  стали 

Подчивать  чарой. 

Вотъ  закричали:  «виватъ  на  виватѣ. 

Князь  благородный!» 
Я — къ  колыбелькѣ,  къ  родному  дитяти... 

Весь  ужь  холодный! 

Утромъ  нашъ  князь  провожалъ  имянины; 

Чернь  веселилась... 
Я  на  кладбище  шла  съ  гробикомъ  сына, 

Шла  и  молилась. 


—  540  — 

И  не  забыть  мн-в  веселые  звуки, 

Крики  хмѣльные, 
Желтое  личико,  желтьи  руки,  ■ 

Что   В0С1К0ВЫЯ. 

Умеръ...  и  словно  бы  такъ,  безъ  причины... 

Богу  знать  ближе... 
Знатно,  бывало,  справлялъ  имяниоы 

Князь  нашъ  въ  Несвижѣ!.. 


1859. 


—  541  — 


IV. 

Г  Р  У  3  И  Н  К  ъ! 


Ты  вся  создана  для  любви,  но  кавказскія  горы 

Пахнули  морозомъ  на  сердце  мое  молодое, — 

И  вотъ — перелился  весь  пламень  изъ  сердца  во  взоры, 

И  вотъ — загорѣлись  глаза  твои  южной  звѣздою, 

И  стало  лицо  твое  горнаго  снѣга  болѣе, 

И  стала  коса  твоя  ночи  беззвѣздной  чернѣе: 

Какъ  геній  Кавказа,  ты  блещешь  красой  неземною  — 

Все  дивно  въ  тебѣ,  только  сердце  твое  —  ледяное. 

1857. 


542  — 


V. 

НЕВИННОЙ  ДУШКЬ. 


Что  за  радость  биться  съ  долей? 
Далъ  Богъ  сонъ  —  чего-же  болѣй? 
Спи!.,  я  пѣсенку  спою... 
Вотъ  постелька,  вотъ  подушка! 
Спи,  голубчикъ,  спи-же,  душка! 
Баю-баюшки-баю ! 

Міръ  не  спитъ, — хоть  и  зѣваетъ... 
Все  куда-то  поспѣшаетъ... 
А  куда?.,  на  пользу  чью?.. 
На  огонь  летитъ,  какъ  мушка.. . 
Спи,  голубчпкъ,  спи-же,  душка!.. 
Баю-баюшкп-баю! 

Спи!  тебѣ  приснятся  грезы. 

Что  и  словъ  нѣтъ:  бѣдность,  слезы 

Нѣтъ  ихъ,  также-какъ  въ  раю!.. 

Да  и  жизнь-то  вся-^-пгрушка... 

Спи,  голубчпкъ,  спи-же,  душка!.. 

Баю-баюшкп-баю! 


9  мая  1858. 


—  543  — 


УІ. 

КОРОЛЬКИ. 


пфсея. 


Какъ  пошолъ  я  съ  козаками, 

Ганна  говорила: 
«За  тебя  я  со  слезами 

«Бога  умолила: 
« Ты  вернешься  съ  первой  бытвы 

«Веселъ  и  здоровъ  — 
«Привези  жь  мнѣ  за  молитвы 

«Нитку  корольковъ!» 

Богъ  послалъ  намъ  атамана: 

Сразу  мы  разбили 
Впухъ  и  впрахъ  все  войско  хана, 

Городъ  полонили, 
Сбили  крѣпкія  ворота  — 

Пиръ  для  козаковъ! 
У  меня  одна  забота: 

Нитка  корольковъ. 


—  544  — 

Вдругъ   —  сама  въ  глаза  сверкнула — 

Знать,  помогъ  Всевышній  — 
И  сама  мнѣ  въ  горсть  юркнула 

Алой,  крупной  вишней. 
Я  добычу  крѣпко  стиснулъ  — 

Да  и  былъ  таковъ: 
Прямо  къ  Ганнѣ  степью  свиснулъ 

Съ  ниткой  корольковъ. 

И  не  спрашивалъ  я  брода, 

Гати,  или  моста... 
Звонъ  у  нашего  прихода; 

Людъ  валитъ  съ  погоста  — 
И  кричитъ  мнѣ  вся  громада 

Сотней  голосовъ: 
«Ганна  тамъ  —  и  ей  не  надо 

«Нитки  корольковъ  и 

Сердце  сжалось,  замирая, 

Въ  груди  раздроблённой, 

И  упалъ  съ  коня,  рыдая, 
Я  передъ  иконой 

Всѣха  скорблщихб:  о  пощадѣ 
Я  молилъ  безъ  словъ, 

И  повѣсилъ  на  окладѣ 
Нитку  корольковъ. 


9  января  1861. 


545 


VII. 

КРЛКОВЕЦЪ  ВЪ  ЛЙТВЬ. 


Любо,  вольно  намъ,  краковцамъ, 
Жить,  не  безпокоясь; 
Только  надо-жь  и  литовцамъ 
Поклониться  ВЪ  поясъ. 

Хоть  на  Нѣмнѣ  и  Виліѣ 
Калачи  чернѣе, 
Да  сердца-то  золотыя. 
Да  и  грудь  сильнѣе. 

Лѣто  намъ  луга  и  пивы 
Снаряжаетъ  братски; 
Наши  молодцы  игривы. 
Что  соколъ  карпатскій... 

А  литовцы  дики,  грубы. 
Словно  лѣсъ  дубовый; 
Ну,  и  борятся,  какъ  дубы, 
Со  грозой  суровой... 


35 


—  54С  — 

ІІраковяпочкѣ-рѣзвупікѣ 
Пляшется,  поется 
И  смѣется,  хохотугакѣ, 
Такъ  вотъ — все  смѣется; 

А  лптвипка  величавой 
Тихой  рѣчью  манитъ,  — 
И  кольпетъ  стрѣлой  лукавоіі 
Въ  сердце,  если  взгляпетъ. 

Паша  пѣспя — вся  изъ  смѣха. 
Вся  изъ  юркоіі  мысли, 
А  въ  Литвѣ — плавнѣе  эха 
И  волны  на  Вислѣ. 

Кто  бывалъ  въ  Литвѣ,  конечно 
Тотъ  пойметъ  —  что  значитъ. 
Если  съ  радости  сердечно 
Человѣкъ  заплачетъ. 


1861. 


547  — 


VIII. 

УКРАИНКЪ. 


Когда  молодая  красотка  Украины, 
Съ  румяными  щечками,  съ  темной  косой. 
Со  всѣмъ  обояньемъ  украинской  тайны. 
Про  дѣдовъ  мнѣ  пѣсню  затянетъ  порой, 
И,  вѣя  тоскою  не  признанной  муки, 
Закаплютъ  мнѣ  на  душу  свѣтлые  звуки. 
Тогда...  о,  тогда  я  —  мечтой  и  душой  — 
Въ  бываломъ  привольѣ  Украины  былой,  — 
И  хочется  быть  мнѣ  тогда  гайдамакомъ, 
Съ  булатного  саблей,  съ  лихимъ  аргамакомъ. 

Какъ  было-бъ  привольно  п  весело  моѣ 

Промчаться  по  степи  до  хаты-дыиовки, 

На  встрѣчныя  ласки  моей  чернобровки, 

Въ  вѣнкѣ  изъ  барвинокъ,  въ  простомъ  полотнѣ: 

Баранью  бы  шапку  на  брови  надвпнулъ, 

За  плечи  стальное  копье  перекипулъ, — 

И  мой  долгогривый,  по  теми  лвсной, 

Мелькалъ-бы,  какъ  молнія  въ  тучѣ  почной; 

Сплывала-бы  съ  плечъ  моихъ  черная  бурка. 

А  за  поясъ  заткпуты  ножъ  и  бандурка. 

Бандурка  для  пѣсенъ  дѣвчины  моей. 


—  548  — 

Туда-бы,  въ  Украііпу,  въ  затишье  стспсіі, 
Б-ьжалъ  я  отъ  взгляда  п  шума  людского, 
И  тамъ  допросплся-бы  ві&щаго  слова 
У  вѣчпо-зслепыхъ,  безбрежныхъ  мореіі, 
Гдѣ  вѣтеръ  колышетъ  вѣтвяии  бурьяна, 
Тоіі  пальмы  Украины,  что,  съ  шлема  кургана, 
Вѣичаетъ,  какъ  памятнпкъ  присно-жпвой, 
Быть  можетъ,  могилы  Мороза,  Нечая, 
Могилы  страдальцевъ  обмершаго  края. 
Могилы  казачьей  семьи  удалой, 
Ь'акъ  памятнпкъ  славы  п  вольности  дикой 
И  дикой  поэзіи... 

Но  защемить 
Мое  ретивое  тоскою  великой, 
Когда  моя  греза,  что  дымъ,  улетитъ. 
Когда  многождшное  слово:  «воскресни!» 
Услышу  въ  преданіяхъ  только  и  въ  пѣснѣ... 

Видалъ  я,  какъ — пѣсней  испуганы — въ  высь 

Срывалпся  соколы  съ  гнѣздъ  и  неслись, 

Вращая  кругомъ  пзумлепное  око, 

И  всѣ  отлетали  со  стономъ  далеко... 

И  понялъ  я,  попялъ  тоскливый  ихъ  стоыъ: 

0x1-,  не  съ  кѣмъ  ужь  больше  помчаться  въ  обгомъ 

Все  минуло...  только  листочки  калины 

ИІумятъ  по  обломкамъ  былой  Украины. 

18С1. 


549  — 


IX. 

ПРЕЖДЕ  ВЫЛО  ЛУЧШЕ. 


НѣтъІ  село  у  пасъ  стояло 
Краше  въ  старину! 
Да  не  быть  порѣ  бывалой: 
Что  ни  дѣвка  —  цвѣтикъ  алыіі, 
Что  ни  парень  —  пу! 

Васъ  привелъ  Богъ  умудриться, 
А  посмотришь  —  не  спорится 

Ничего-то  вамъ: 
Па  лугу  цвѣты  —  крапива; 
II  чахоточная  шіва; 

И  народъ-то  срамъ! 

Намъ,  бывало,  не  помѣха  — 

Снѣгъ  п  градъ  съ  дождемъ; 
Коль  работасмъ  —  утѣха, 
А  гуляемъ  —  такъ  застрѣха 
Ходить  ходеиемъ. 


—  550    — 

Нынче  люди  не  такіе: 

За  работой  —  что  больные, 

Съ  чарки  —  подъ  столомъ... 
А  могучихъ  дѣдовъ  кости 
Почиваютъ  на  погостѣ 

Вѣковѣчнымъ  сномъ! 

Къ  нимъ  бреду  въ  морозь  и  слякоть 

Выпить  жбанъ  медку. 
По  покоиникаг.іъ  поплакать 
И  съ  могилкой  покалякать  — 
Любо  старику... 


1861. 


- —  551   — 


о 


БОГДАНЪ  ЗАЛЕСКІИ. 

I. 
ЛЕДАЩАЯ. 


Ахъ,  крикунъ  мой  пѣтухъ,  чтобъ  взяло  тебя  лихо! 
Не  сидится  тебѣ  на  иасѣсточкѣ  тихо. 
Аль  не  знаешь,  что  бѣдной  мнѣ  ночь  коротка, 
Что  мпѣ  хочется  спать,  а  постеля  жестка? 

Такъ-вотъ  вдругъ,  на  зарѣ,  я  горошкомъ  и  встала! 
Не  за  то-ль,  что  вчера  ,цѣлый  день  работала? 
Будто  впрямь  —  работать  велика  мнѣ  нужда  — 
Какъ  не  такъ!...  Я  сама  пригожа,  молода... 

А  вчера  меня  мать  спозаранокъ  гоняетъ: 
«Шла-бы  жито  полоть:  вишь  —  оно  поспѣвастъ». 
Не  полола  я  жита  —  совсѣмъ  не  могла: 
Хоть  ушла  изъ  избы,  да  въ  бороздку  легла. 

Тамъ  мнѣ*въ  руки  давалися  сами  цвѣточкп, 
И  свивалися  сами  въ  такіе  вѣночки, 
Что  хотѣлося  только  взглянуть  и  надѣть, 
Да  подумала  :  долго-ли  такъ  загорБть?. . 


—  552  — 

Я  верпулася...  Мать  все  хлопочетъ,  хлопочетъ 
По  пзбѣ:  накормить  дочку  милую  хочетъ 
За  работу,  за  то,  что  вернулась  домой 
Ужь  такая  усталая,  Боже  ты  мой. 

Что  лица  нѣтъ  на  ней...  Улеглась  я  на  лавку 
И  кота  поманила  къ  себѣ  на  забавку; 
Нйіурюсь,  жмурюсь  и  вижу,  что  къ  прялке  ужь  мать 
Три  кудели  несетъ  —  и  опять  работать!.. 

Только  солнышко  къ  низу  —  какъ  гляпу  я  бодро, 
Какъ  вскочу,  какъ  схвачу  коромысло  и  вёдра, 
Какъ  порхну  изъ  избы  удалѣй  воробья. 
Потому — ужь  куда  черноброва-то  я!.. 

И  ужь  то  на  душѣ  моей  горя-заботы, 

Да  охочей  чужой  и  повольпоіі  работы, 

Что  не  ставлю  въ  укоръ  парііямъ  я  молоділиъ, 

Коли  ведра  снесутъ  мнѣ  къ  воротамъ  саміімъ. 

II  бранитъ  меня  мать  съ  темной  почки  до  свѣта. 

За  мои  молодыя  и  глупыя  лѣта. 

И  не  знаю,  за  что  всѣ  солѣдп  корятъ, 

И  «ледащая»  прямо  въ  глаза  говорятъ. 

Пусть  бранятся,   на  сколько  пмъ  стапетъ  охоты, 
А  ужь  встать  не  могу  я  съ  вчерашней  работы... 
Вѣдь  не  знаютъ,  какъ  бедной  мнѣ  ночь  коротка, 
И  какъ  хочется  спать,  а  постеля  жестка. 

1361. 


—  553  — 


ІГ. 

Д  В  Ъ  С  1  Е  Р  Т  И 


Годъ  они  любились  —  ва-въкъ  разлучшшсь, 
И  сердца  обоихъ  въ  дребезги  разбились... 

Дѣвицсі  томится  во  свѣтлицѣ  повой, 

А  казакъ  уложепъ  мать-сыроіі-дубровоіі. 

Дѣвица  поникла  къ  пуху-изголовью, 
А  казакъ  къ  жупану,  облитому  кровью. 

Дѣвичьи  лекарства  —  меды-варепицы, 

А  казакъ...  хоть  каплю-бъ  подали  водицы!.. . 

Дѣвицу  вся  семья  съ  плачеиъ  обппмаетъ, 

А  казакъ...  ужь  воронъ  каркпулъ  и  слетаетъ... 

Оба  отстрадали;  грудь  сожгло  обопмъ, 
И  заснули  оба  вѣчпыыъ  спомъ-иокоемъ. 

Дѣвицу  со  звопомъ,  съ  литіеіі  зароютъ, 

А  казакъ...  надъ  бьдпымъ  только  волки  воютъ. 

Дѣвичью  могилку  холятъ  и  лсльютъ, 
А  казачьи  кости  по-вьтру  бѣлѣютъ, 

1861, 


554 


ОДЫНЕЦЪ. 


ДЪВУШКА  И  ГОЛУБЬ. 


Ахъ  ты,  милой-миленькііі, 
Ахъ  ты,  мой  дружочекъ! 
Ахъ  ты,  непрпзнательный 
Бѣлый  голубочекъ! 

Если  бъ  съ  кѣмъ  мяѣ  вздумалось 
Такъ  расцеловаться, 
Развѣ-бъ  оеъ  изъ  рукъ  мопхъ 
Сталъ  тревожно  рваться? 

Али  бѣдеымъ  дѣвпцамъ 
Ждать-пождать  напраспо, 
Чтобъ  любили  молодцы 
Неззавѣтно-страстно? 

Богъ  вѣсть!...  только  на  сердцѣ, 
Что  ни  день,  больн-Ес... 
Чѣмъ  онъ  горделнвѣе, 
Тѣмъ  мнѣ  и  милѣе. 


000    — 

Ьогъ  съ  нимъ!  Пусть  голубчпкъ  мой 
Голубицу  мучіітъ, 
Пусть  ему  и  теплое 
Глѣздышко  прискучить...  г 

О,  теперь  по  ішточкѣ 
Доберусь  къ  клубочу, 
И  за  то  спасибо  я 
Молвлю  голубочку. 

Кто  ко  мнѣ  привѣтливѣй, 
Съ  тѣиъ  я  буду  строжѣ:  .    - 

Пусть  меня  полюбитіі  опъ 
,  Беззавѣтно  то  же. 

Только  пусть  же  вѣдаетъ 
Тотъ,  кому  прискучить, 
Что  дѣвицу  строгости 
Голубочекъ  учить. 


1860. 


556  — 


РЕУТЪ 
Ж  Е  Іі  А. 

БЕЛОРУССКАЯ   СКАЗКА. 


I, 


Жилъ  когда-то  мужичёкъ... 
Самъ-то  былъ  онъ  съ  поготокъ, 
Да  умомъ-то  съ  локотокъ: 
Былъ  слугою  вѣрнымъ  пану, 
Прпхожантюмъ  іілсбану  *). 
Парии  нынѣшніе  —  что?,.. 
Всѣ  пьянчуги...    и  за  то  — 
Сѣвъ  у  пихъ,  аль  пмянппы, 
Али  свадьба,  аль  крестппы, 
Али  что  таиъ  ни  на  есть, 
Хоть-бы  вотъ  иірская  сходка  — 
Всё  у  ппхъ  покончптъ  водка. 
Чуть  къ  обѣдпѣ  зазвонятъ, 
Тутъ-какъ-тутъ  кромѣшпыіі  адъ, 


*)  ІІ.іебанъ  —  ариходскііі  ссящсіііііікъ. 


~  557  — 

И  въ  корчмы,  а  ПС  въ  костёлы 

Тяііетъ  бѣсъ  міряііъ  за  полы. 

Почему  же,  спросимъ  мы, 

Протпвъ  папертей  корчмы 

Для  соблазна  хрпстіанамъ? 

Отвечать  на  это  панамъ... 

Мужичскъ  мой  (какъ  назвать  — 

Не  прппомню)  —  не  таковской : 

Чары  не  пплъ  онъ  бѣсовской, 

Крѣпко  върилъ  въ  благодать 

И  молился...  Отчего-же 

Не  молились  послѣ  тоже 

Хоть-бы  правнуки  его? 

ічакъ  тутъ  скажешь  —  отчего?. . . 

Ну,  за  набожность  въ  награду, 

Самъ  Господь  его  взыскалъ : 

Нивѣ,  пчельнику  и  стаду 

Стражемъ  ангела  послалъ. 

Сѣна  —  каждый  взмахъ  —  полпуда, 

Саыъ-двѣнадцать  колосокъ... 

Просто  жилъ  царькомъ,  покуда 

Не  жепился  мул^мчёкъ. 

«ТьФу  ты,  пропасть!  Неужели, 

Какъ  женился,  такъ  пропалъ?» 

—  «Да  ужь  такъ,  ко.яь  въ  самомъ  дѣлѣ 

Не  жену,  а  чорта  взялъ». 

Съ  первыхъ  сутокъ  молодая 

Показала  мужу  прыть; 

«Знай  молъ,  дурень,  что  лиха  я 

Кочергой  и  словомъ  бпть». 

Апгелъ  впдптъ,  что  лукава  — 

Вразумить  ее  хотѣлъ. 


—  558  — 

Да  вѣдь  бабѣ  гдъ  управа? 
ГГоневолѣ  отлетѣлъ... 
Что-тутъ?  Бѣсу  съ  неіі  тогда-бы 
Врядъ-ли  сладить  было  въ  мочь: 
Онъ  навѣрйо  въ  адъ  отъ  бабы 
Поскорѣй  ушелъ  бы  прочь. 
Словомъ,  баба  вызываетъ 
На  ножи  изъ  ничего. 
Мужъ  молчитъ,  хоть  и  страдаетъ : 
Сынъ  родился  у  него. 
А  чего  отецъ  для  чада 
Не  снесетъ?  И  то  сказать, 
Что  ему  сынокъ  —  отрада, 
И  при  немъ  не  злится  мать. 
На  рукахъ  его  качаетъ, 
Й  баюкаетъ  отецъ: 
.Баю  —  баю!  —  припѣваетъ, 
Баю  —  добрый  молод ецъ ! 
Выростай  на  черномъ  хлѣбѣ, 
Да  па  нашей  сельской  требѣ, ' 
Будешь  счастливъ  п  любимъ: 
Я  и  самъ  бывалъ  такпмъ... 
Да  теперь-то  нездорово: 
Хатка  врозь  себѣ  ползётъ, 
Что  ни  годъ,  то  и  падётъ 
На  дворѣ  моемъ  корова; 
Въ  ульяхъ  —  покотомъ  пчела; 
Нива  —  словно  пе  была, 
Не  поднимешь  ржп  п  новью. 
Да  тебѣ-то  что  птенцу?  .. 
Пусть  все  сердце  чёрной  кровью 
Обольетъ  тоска  отцу». 


—  Г)  Г)  9  -- 
2. 

Мппулъ  годъ,  другой,  за  ними  "і- 
Третііі  годъ,  четвертый,  пять... 
Время  мчится  —  не  видить... 
Но  остались  все  такими, 
Какъ  и  были,  »іул;ъ  "съ  женою  — 
Значитъ:  шея  съ  кочергою. 

3. 

Разъ  жена  и  напустилась 
Па  супруга,  словно  бѣсъ, 
Съ  кочергой,  и  такъ  озлилась, 
Что  ушелъ  отъ  пей  опъ  въ  лѣсъ. 
Только,  Господи  мой  Боже! 
И  въ  лѣсу  одно  и  то-же: 
Въ  перелётномъ  вѣтеркѣ 
II  болтливомъ  ручейкѣ 
Слышны  женины  угрозы; 
Кочергой  глядятъ  березы; 
Каждый  прутъ  и  каждый  сукъ 
Мужу  въ  спину  хлысть,  да  стукъ, 
Словно  бабѣ  дались  въ  руки. 
Молитъ  бѣдный  мужъ,  стеня: 
«Свободи,  Христе,  отъ  муки 
Многогрѣшнаго  меня!» 
Помолился  такъ-то,  слезку 
Руковомъ  себѣ  отеръ, 
И  изъ  лѣсу,  па  просторъ, 
Вышелъ  прямо  къ  перекрёстку. 
«Наконецъ-то  уголокъ 
Отыскалъ  я,  слава  Богу! 


—  560  — 

Тутъ  авось-лпбо  тревог^' 

Милой  жепки  голосокъ 

Бить  не  будетъ  барабапомъ.. . 

Эко  солнце-то !  Съ  небесъ, 

Что  снономъ  лучей  румяиьшъ, 

Такъ  и  сыплется  на  лѣсъ ! 

И  цвѣтки  и  травки  въ  полѣ; 

Пташки  вольныя  въ  кустахъ... 

Отчего-же  я  въ  неволѣ, 

Отчего-же  я  въ  слезахъі» 

Посмотрѣлъ  —  глаза-то  зорки 

ІІослѣ  слезъ:  кругомъ  пригорки, 

Знать  могилки.  На  одной 

Подъ  крестовіъ  сидитъ  съ  клюкой 

Нйщій  старецъ,  бородатый, 

Изможжениый  и  горбатый, 

И  какъ  бѣлый  лунь  сѣдоіі. 

Шепчетъ  старецъ  —  что  такое, 

Не  разслушать  издали, 

Да  уста  его  могли 

И  шептать-то  лишь  святое, 

Такъ  оігь  самъ  былъ  святъ  па  видъ. 

Мужичекъ  глядитъ,  глядитъ, 

II  мерекаетъ:  «пожалуй, 

Опъ  со  мной  заговорптъ». 

Такъ- и  сталось:  «Что  ты,  малый», 

Молвилъ  старецъ:    «что  съ  тобой, 

Что  кручинный  ты  такой? 

Я  и  самъ  брожу  по  свѣту  — 

Ситъ  дспекъ,  а  три  дня  —  пѣту, 

Такъ  чужую-то  бѣду 

Я  руками  разведу: 


—  561  — 

Разскажи-же,  не  таяся, 

Ты  съ  чего  загоревалъ?» 

Мужіічекъ  нашъ  отрадяся 

Никому  еще  не  лгалъ, 

И  теперь  всю  правду-матку 

Старцу  высказалъ:  —  «Да  вогъ, 

Такъ  и  такъ,  который  годъ 

Посѣтило  горе  хатку 

У  меня,  а  все  жена 

И  причина  и  вина: 

Ни  Любови,  ни  совѣта 

Нѣту  съ  ней...  сжила  со  свѣта...»    . 

Помолчалъ  тутъ  старецъ.  —  «Да! 

І^оворптъ,  твоя  бѣда  — 

Быль,  не  то-что  небылица: 

Вѣдь  жена  не  рукавица  — 

Какъ  ты  сбросишь  съ  рукъ  ее?... 

Да...  съ  неіі  мука — не  житье... 

Но,  послушай:  Богъ  даруетъ 

Счастье  людямъ  по'  дѣламъ, 

По  дѣламъ  и  наказу етъ... 

Можетъ  ты  невиненъ  самъ. 

Да  виновны  дѣды  были, 

Передъ  Богомъ  согрѣшпли  — 

Ты  за  нихъ  и  отвѣчай 

На  землѣ,  а  въ  небѣ  —  ран 

Всѣмъ,  грѣхъ  ближнпхъ  искупившимъ, 

Пострадавшимъ  и  любившимъ. 

Дни  твои  ужь  сочтены  — 

Ты  погибнешь  отъ  жены: 

Тотъ,  кто  дерево  зарубитъ 

Не  подъ  силу,  тотъ  погубитъ 


36 


—  562  — 

И  его,  да  и  себя... 
Но  вѣдь  сьшъ  есть  у  тебя, 
И  счастливую  судьбину 
Богъ  пошлетъ,  быть  можетъ,  сыну 
Злополучнаго  отца. 
«Претерпѣвый  до  конца  — 
Той  спасется!»  Этимъ  словоиъ 
Ты,  о  имени  Христовомъ, 
Прожилъ  вѣкъ  и  претериѣлъ, 
Какъ  Спаситель  повелѣлъ, 
И  за  то  Господней  волѣ 
Ты  изъ  устъ  моихъ  внемли: 
Какъ  почувствуешь,  что  болѣ 
Не  жилецъ  ужь  ты  земли, 
Призови  къ  себѣ  ты  сына: 
Пусть  при  ложѣ  онъ  твоемъ 
Поклянется  быть  врачомъ- 
Всѣхъ — раба  и  господина, 
Бѣдняка  и  богача, 
Всѣхъ,  кто  требуетъ  врача; 
А  ему  ты  изъ-за  гроба 
Предназначенъ  помогать  — 
Вотъ  какъ:  будете  вы  оба 
У  одра  больныхъ  стоять; 
Коль  увидишь,  что  больного 
Не  смущаетъ  смерти  страхъ. 
Ты  съ  улыбкой  у  такого 
Долженъ  будешь  стать  въ  ногахъ. 
Коль  увидишь,  что  больному 
Неизбѣжно  смерти  дань 
Заплатить  пришлось,  къ  такому 
Въ  изголовьи  самомъ  стань. 


—  503  — 

Этимъ  сына  ты  избавишь 
Отъ  ошибокъ  и  прославишь 
Не  простымъ  его  врачоиъ  — 
А  всев-БЩимъ  мудрецомъ». 
Кончилъ  старецъ  —  и  мгновенно. 
Средь  лазоревыхъ  небесъ, 
Въ  свѣтломъ  облокѣ  исчезъ. 
Кто  былъ  старецъ?  —  несомнѣнно, 
Эта  тайна  не  для  насъ... 


4. 


Снова  годъ,  другой  и  третін 
Пролетѣли  —  не  впдать... 
Вотъ  и  пять  ..  И  стали  дѣти 
Ростомъ  батекъ  обгонять. 
Хоть  прошли  года,  но  съ  ними 
Все  осталися  такими, 
Какъ  и  были,  мужъ  съ  женой  — 
Значитъ:  шея  съ  кочергой. 
Наконецъ  —  великій    Боже  !  — 
То  сбылось,  что  предсказалъ 
Вѣщій  старецъ,  и  на  ложе 
Мертвымъ  бѣдный  мужъ  упалъ. 
И  пора  была:  долгонько 
Пострадалъ  и  потерпѣлъ... 
Передъ  смертью  онъ  тихонько 
Подозвать  сынка  успѣлъ, 
Говоритъ  ему:  «Сегодня 
Стало  плохо  мнѣ  съ  утра  — 
Умереть  пришла  пора, 
И  на  это  власть  Господня.. ^ 


—  564    — 

Такъ  попомни  ты  о  тонъ, 
Что  обязанъ  быть  врачомъ 
Воля  отчая  такая, 
И  прошу  я,  умирая: 
Нашей  воли  не  забудь 
И  обѣту  вѣренъ  будЬ". 


Такъ-ли,  инакъ-ли,  а  лѣта 

Пронеслися  чередомъ: 

Сьшъ  покойника  врачемъ 

Сталъ  —  и  вѣсть  пошла  о  немъ 

На  четыре  страны  свѣтэ 

По  затридевять  земель, 

Неизвѣданныхъ  досель. 


ііотъ,  по  этому  по  слуху. 
Шлетъ,  по  морю,  аль  по  суху, 
За  врачомъ  двоихъ  пословъ 
Царь...  А  кто  опъ  былъ  таковъ, 
Изъ  котораго  слалъ  краю, 
Ужь  доподленпо  не  знаю. 
Только  вотъ  его  слова: 
«Пріѣзжаіі  ко  мнѣ:  болѣю.. 
Помоги  хоть  встать  сперва  — 
Полказны  не  пожплѣю! 
Не  поможашь  —  голова 
Съ  плечъ  долой  !• 

Не  убоялся 
Ирачъ  такпхъ  рѣчеіі  царя: 


—  565  — 

Ничего  не  говоря, 

Въ  путь-дороженьку  собрался, 

И  по  дальнимъ  по  странэмъ,  , 

По  горамъ  п  по  морямъ, 

Ко  дворцу  царя  добрался... 

Показали,  гдѣ  ле?кптъ 

Царь  нхъ  батюшка  въ  недугѣ 

Всѣ  дворецкіе  и  слуги. 

Глянулъ  врачъ  —  анъ  смерть  стоить 

Въ  изголовьъ  у  больнова, 

И  совсѣиъ  уже  готова 

Душу  царскую  принять... 

Царь  почти  ужь  и  не  дышетъ... 

'Лекарь  смерть  хотѣлъ  прогнать: 

Сталъ  кивать  ей  и  шептать  — 

Такъ  не  видитъ  и  не  слышитъ... 

Что  тутъ  дѣлать?  Наконецъ 

Догадался  врачъ: 

«Отецъ! » 
Говорить  онъ:  «ради  Бога, 
Ты  уйди  —  мать  у  порога!» 
Не  успѣлъ  промолвить  онъ  — 
Смерть  пзъ  царской  спальни  вонъ, 
Только  пятки  засверкали... 
Что  случилося  потомъ, 
Вы  безъ  насъ-бы  угадали: 
Царь  съ  постели  молодцомъ 
Встать  не  медля  соизволилъ, 
И  врача  онъ  такъ  захолилъ, 
Цѣлыхъ  полгода,  что  тотъ 
Отъ  неслыханныхъ  щедротъ 
Еле-еле  не  рехнулся... 


—  56В  — 

Какъ  ужь  онъ  домой  вернулся 
Говорятъ  ни  то,  ни  се... 
Мы  не  знаемъ  —  вотъ  и  все. 
Нѣтъ  не  все  еще:  два  слова 
Намъ  приходится  сказать. 
У  врача  тогда-же  мать 
Вышла  замужъ  за  другова, 
И  другово  доконать 
Собралась-было  отъ  скуки. 
Да  у  ней  и  обѣ  руки 
И  языкъ  вдругъ  отнялся... 
Вотъ  теперь  —  и  все  и  вся. 


1860. 


—  567  — 


1 


ХОДЗЬКА 


1>1  О  Л  О  Д  Е  Ц  Ъ. 


Съ  конца  въ  коеецъ  мой  конь  гонецъ 
Обрыскалъ  свѣтъ: 

Гдѣ  я  леталъ,  мой  врагъ  пропалъ  — 
И  слѣду  нѣтъ... 

Въ  Литвѣ,  въ  Руси    людей  спроси. 
Кто  вѣдалъ  бой: 

Чей  рогъ  звучитъ,  чей  конь  бѣжитъ 
Вотъ  такъ,  какъ  мой? 

моихъ  коровъ  среди  луговъ 

Зашла  трава; 
На  Бивѣ  рожь  волнится  сплошь; 

Хмѣль  —  дерева. 

Да  и  въ  дому  найдемъ  кому 
Припрятать  сотъ: 

Мои  красна  —  что  день  ясна  — 
Красотка  ткетъ. 


—  568  — 

Взялъ  на  лету  я  пташку  ту 

Съ  чужихъ  полей. 
« Вотъ  клѣтка  —  поп,  простись  съ  родной, 

«Да  слезъ  не  лей! 

«Простись  съ  отцомъ:  за  молодцомъ 
«Въ  лѣса  —  дубнякъ ! 

«Литвина  знай  —  не  знай  —  ласкай: 
«У  насъ  вѣдь  такъі» 


24  Февраля  1858. 


еъ  УВРАіінввлго. 


ШЕВЧЕНКО. 


В  Е  Ч  Е  Р  Ъ. 


Вишневый  садикъ  возлѣ  хаты; 
Жуки  надъ  вишнями  гудятъ; 
Плугъ  съ  нивы  пахари  тащатъ; 
И  распъваючи  дѣвчаты 
Домой  на  вечерю  спѣшатъ. 

Семья  ихъ  ждетъ,  и  все  готово; 
Звѣзда  вечерняя  встаетъ, 
Й  дочка  ужинъ  подаетъ, 
А  мать  сказала  бы  ей  слово, 
Да  соловейко  не  даетъ. 

Мать  уложила  возлѣ  хаты 
Малютокъ-дѣточекъ  своихъ  ; 
Сама  заснула  возлѣ  нихъ... 
Затихло  все:  однѣ  дѣвчаты. 
Да  соловейко  не  затихъ. 


11  мая  1859. 


—  572 


II. 

П  Л  А  Т  О  К  Ъ. 


Аль  была  ужь  Божья  воля, 

Аль  ея  дѣвпчья  доля. 

Что  въ  чужой  семьѣ  вскормилась, 

Съ  сиротою  полюбилась. 

Сиротина,  словно  голубь, 

Безталанеой  смотритъ  въ  очи 

И  воркуетъ  у  сосѣдки 

Съ  ней  съ  утра  до  поздней  ночи. 

Говорили-ворковали, 

Госпожинокъ  поджидали. 

Дождалйся... 

Въ  Чигиринѣ 
Всю  Украину  созвонлли, 
Чтобъ  коней  сѣдлалп  хлопцы, 
Сабли  острыя  точили, 
На  веселый  пиръ  сбирались. 
На  казацкое  веселье  — 
На  кровавое  похмѣлье. 


—  573  —         , 

Въ  воскресенье,  раывимъ-рано, 
Сурмы-трубы  заигралі  — 
Съ  красной  зорькоіі  компанейцы 
Въ  путь  дорогу  выступали. 
Провожала  мать-вдовица 
Своего  роднаго  сына, 
И  сестра  роднаго  брата, 
Сиротину  сиротинка 
Провожала:  вороному 
Налила  воды  студеной, 
И  сняла  съ  стѣны  винтовку 
Вмѣстѣ  съ  саблей  золочёной. 
Провожала  за  три  поля, 
Попрощалась  при  долинѣ 
И  дала  дружку  платочекъ, 
Чтобъ  попомнилъ  на  чужбинѣ. 

Охъ,  платокъ  ты  мой,  платочекъ. 
Шитый  шелкомъ  по  узору! 
На  сѣдлѣ  тебѣ  казачьемъ 
Красоваться  только  впору! 

А  она-то,  сиротинка, 

Опознала  грусть-тревогу: 

Что  ни  свѣтъ-заря,  выходитъ 

Каждымъ  утромъ  на  дорогу, 

А  въ  воскресный  день  съ  кургана 

Смотритъ...  Очи  помутились.. 

Черезъ.  два  года  на  третій 

Компанейцы  воротплись. 

Рать  гремптъ,  гремитъ  другая, 


—    г» 


574  — 

А  за  третьей  ратью  тихо  — 

(Не  гляди  туда,  голубка!) 

Не  добро  везутъ,  а  лихо: 

Гробъ  везутъ,  китайкой  крытый, 

И  со  двухъ  сторонъ  у  гроба 

Самъ  полковникъ  съ  старшиною 

Въ  череыхъ  свйткахъ  йдутъ  оба, 

Самъ  полковникъ  компанейскій, 

Характерникъ  съ  Сѣчи  —  значитъ; 

Слѣдомъ  —  паны  эсаулы... 

Кто  идетъ  за  гробомъ  —  плачетъ... 

И  несутъ  они  доспѣхи: 

Броню  крѣпкую,  литую. 

Всю  въ  рубцахъ,  въ  разсѣчкахъ  вражьихъ, 

Да  и  саблю  золотую, 

А  за  саблей  три  винтовки, 

Да  еще  три  самопала; 

И  по  всѣмъ  по  нимъ  казачья 

Кровь  горячая  бѣжала. 

Охъ!  ведутъ  и  воронова: 

Поразбиты  всѣ  копыты; 

И  платкомъ  шелковымъ,  шитымъ 

У  него  сѣдло  покрыто. 


11  мая  1859. 


-    575   — 


III. 

БАТРАЧКА. 

ПОВѢСТЬ. 

ІІРОЛОГЪ. 


Въ  воскресенье,  ранеимъ-раномъ , 
Поле  крылося  туманомъ; 
Подъ  туманомъ,  на  могилѣ. 
Словно  тополь  наклонили, 
Молодица  молодая, 
Мто-то  къ  груди  прижимая , 
Говорить : 

сТуманъ,  туманъ. 
Горемычный  мой  талантъ! 
Что  меня  ты  здѣсь  на  нолѣ 
Не  схоронишь,  не  задавишь, 
Въ  мать-сыру-землю  не  вдавишь? 
Что  мнѣ,  вмѣстѣ  съ  злой  недолей, 

Вѣку  не  убавишь? 
Пѣтъ,  тумаиъ  мой,  не  дави. 


—  576  — 

А  зарой  меня  на  полѣ, 

Чтобъ  никто  не  зналъ,  не  вѣдалъ 

Злой  моей  недоли!.. 
Не  одна  я:  у  меня 
Есть  и  батька  и  родня... 
Есть  еще,  туманъ  дружочекъ, 
Некрещёный  мой  сыночекъ... 
Не  крестить,  на  горе  злое, 
Мнѣ  тебя,  дитя  родное, 
А  чужимъ...  Мнѣ  не  узнать, 
Какъ  тебя,  дитя,  и  звать... 
Ахъ!  п  я  была  когда-то 
И  счастлива  и  богата! 
Не  кляни  меня  постылой! 
Съ  неба  самаго,  мой  милый , 
Долю  выплачу  слезами 
И  пошлю  тебѣ  съ  мольбами  1 » 

И,  рыдая,  полемъ  кралась, 
Подъ  туманомъ  укрывалась. 
Да  сквозь  слёзы  про  вдову 

Тихо  напѣвала, 
Какъ  въ  Дунай  дѣтей  вдова 

Хоронила-клала: 

«Ой  на  полѣ  могила; 
По  ней  вдова  ходила. 
По  ней  она  гуляла 
Да  зельица  искала; 

Только  зелья  не  нашла  — 
Сыновей  двухъ  привела. 


-    577  — 

И  въ  китайку  повила, 
И  къ  Дунаю  отнесла: 

«Тихій,  тихій  Дунай, 
Маѣ  сынковъ  забавляй! 
Ты,  мой  желтый  песокъ, 
Будь  для  нихъ  ты  легокъ! 
Накорми,  успокой 
И  собою  укрой!» 


1. 


Жилъ-былъ-себѣ  старикъ  съ  старушкой. 
Они  съ  издавна  надъ  прудомъ 
Живутъ  на  хуторѣ  вдвоёмъ. 
Не  разлучался  другъ  съ  дружкой. 
Дѣтьми  овецъ  пасли  вдвоемъ, 

А  послѣ  повѣнчались, 
И  своего  добра  дождались: 
Нажили  хуторъ  надъ  прудомъ; 
Въ  лъсу  садочекъ  развели, 

И  пчельникъ  обрядили  — 
Всего  нажили; 
Да  Богъ  обидѣлъ  ихъ  дѣтьми, 
А  смерть  съ  косою  за  плечьми. 

Кто  жь  ихъ  старость  приголубитъ? 

Вмѣсто  дѣтокъ  станетъ? 
Кто  заплачетъ,  кто  облюбитъ? 

Душу  кто  помянетъ? 

Кто  добро  схоронитъ  честно, 

Въ  холѣ,  да  въ  нокоѣ? 

37 


~-   578  — 

Кто  сберечь  его  съумѣетъ, 

Какъ  дитя  родное? 
Тяжко,  горько  няньчить  дѣтокъ 

Въ  непокрытой  хатѣ, 
А  еще  тяжелѣ  старость 

Въ  каменной  палатѣ,  — 
Старость,  смерть,  тоска-злодѣйка, 

Сирость  и  кручина 
И  залежная  копейка 

На  смѣхъ  чужанина. 


Старикъ  съ  старухой,  въ  воскресенье, 

Сидятъ  на  прйсыпкѣ  вдвоемъ, 

Въ  сорочкахъ  бѣленькихъ  —  чистенько., 

А  солнце  въ  небѣ  голубомъ 

Прогнало  тучки:  тихо-тихо 

И  ясно,  словно -бы  въ  раю, 

И  схоронилось  въ  сердцѣ  горе^ 

Какъ  звѣрь  въ  потёмномъ  борѣ. 

Вотъ  и  рай...  О  чемъ,  кажися, 

Старымъ-бы  взгрустнулось? 
Али  къ  нимъ  былое  горе 

Въ  хату  навернулось? 
Аль  вчерашнее,  что  только 

Придавили,  живо? 
Аль  наклюнулась  кручина 

Новая  на  диво? 

Не  знаю  я,  какъ  п  почто 
Взгрустнулось  старымъ?  Можетъ,  то, 


-_  579  — 

Что  собрались  они  ужь  къ  Богу, 
Да  кто  жь  въ  далекую  дорогу 
Имъ  добт)ы\ъ  коней  запряжетъ? 

«А  кто  насъ,  Настя,  похоронить, 
«Когда  иомремъ?й 

—  Да  Богъ  вѣсть  —  кто. 
Я  —  вотъ  все  про  то  смекала  — 
Даже  грусть-тоска  напала: 
Одиноки  постарѣли,  — 
А  кому  добра  хотѣли 
И  нажили?  — 

«Дай  пелёнокъ... 

«Чу!  въ  воротахъ  плачетъ 
«Кто-то...  Словно-бы  ребенокъ? 

«Побѣжимъ-ка!..  Значить  — 
«Угадаль  я:  будетъ  что-то!» 

Оба  съ  МБСта  разомъ 
Къ  воротамъ  —  и  отступили: 

Передъ  перелазомь  — 
Запелёнанпый  младенецъ, 

И  не  туго...  новой 
Свиткой  крыть,  за  одѣяло: 
Видно  —  материно  сердце 

Крыло- пеленало, 
Вмѣсто  бѣлыхь  рукь,  младенца, 

Можеть  быть ,  послѣдне& 
Свиткой...  Старые  дивились. 

Молча  —  и  молились 
О  подкидышъ-ребёнкѣ, 


—    580  — 

А  дитя  ручёнки 
Къ  нимъ  тянуло,  замолкая... 

«Видишь,  Настя,  видишь: 
«Зналъ  я:  доля  не  такая 

«Намъ,  чтобъ  безъ  ребёнка 
«Хорониться  одппокимъ... 

«Отыщи  пеленку, 
«И  неси  дитятю  въ  хату; 
«Ну,  а  тѣми  я  часами 
«Погоню  за  кумовьями 
«Въ  Городище. » 

Чудно  что-то 

Въ  жизни  между  нами! 
Тутъ  пноМ  пзъ  хаты  сына 

Гонитъ,  нрокліінаетъ, 
А  иной,  сердечный,  свѣчку 

Пототъ  добываетъ 
И,  рыдаючи,  становптъ 

Передъ  образами, 
Чтобъ  дѣтей  даль  Богъ...  Да!  чудно 

Въ  жизни  между  нами! 


о 


Вотъ  на  радостяхъ  три  пары 
Кумовьёвъ  набрали, 

За  вечерней  окрестили 

И  Маркомъ  назвали. 

Онъ  ростетъ;  а  тутъ  не  янаютъ 
Какъ  и  быть  съ  дитятей: 


-    581   - 

Гдѣ  сажать,  гдв  класть,  чѣмъ  холить 

Маленькаго  въ  хатѣ? 
Мивулъ  годъ.  Ростетъ  нашъ  Марко; 

Дойная  корова 
Отъѣдается.  Вдругъ,  какъ-то, 

Съ  виду  черноброва, 
Молода  и  бѣлолица, 

Входить  молодица 
Къ  старикамъ  въ  укромный  хутор ъ 

По  найму  проситься. 

« Али  взять  ее  къ  намъ,  Настя? » 

—  Что  жь,  ТроФимъ,  пожалуй: 

Мы  и  стары,  и  недужны, 
А  ребенокъ  малый... 

Хоть  дитя  и  подростаетъ,  ^ 

Все-таки,  вѣдь,  надо 

Присмотрѣть  за  нимъ  порядкомъ.  — 

«То-то  вотъ,  что  надо! 
« Старость  точно-что  не  радость, 

«іКакъ  тамъ  ни  судите... 
«Что  же  съ  насъ  возьмешь,  голубка, 

«Въ  годъ?» 

—  А  что  дадите!  — 

«Нѣтъ!  ты  знаешь,  деньги  любятъ 
вСчетъ;  кто  не  считаетъ 

«Трудовыхъ  своихъ  копеекъ, 
«Тотъ  и  обнищаетъ. 

«Такъ  послушай-ка,  голубка! 
«Мы  тебя  не  знаемъ. 


—  582  ~ 

«Да  и  ты-то  насъ  не  знаешь... 

«Ну,  а  скоротаемъ 
«Бмѣстѣ  день,  другой  и  третій, 

"Молвимъ  и  про  іілату. 
«Такъ-ли,  дочка?» 

—  Ладно,  батька! 
••Ну,  такъ  просшіъ  въ  хату!» 

Порядились.  Молодица 

Весела  и  рада, 
Словно  съ  пановіъ  повѣнчалась, 

Аль  дождалась  клада. 
Съ  утра  до  ночи  хлопочетъ 

На  дворѣ  и  въ  хатѣ. 
Или  около  скотины; 

А  ужь  для  дитяти  — - 
Будто  мать  она  родная  — 

Не  поспитъ  и  ночку, 
Каждый  день  головку  моетъ, 

Бѣлую  сорочку 
Каждый  Ьожій  день  надънетъ, 

Пѣсней  забав.іяетъ 
И  игрушками,  а  въ  іраздникъ 

Съ  рукъ  вотъ  не  спускаетъ. 
Старики  мои  дивятся  — 

Богъ  имъ  далъ  подружку  .. 
А  безсонная  батрачка 

Грянется  въ  подушку,  — 
Проклинаетъ  горе-долю 

И  навзрыдъ  рыдаетъ, 
И  никто  того  не  видитъ, 

И  никто  не  знаетъ, 


—  5»3  — 

Кромѣ  маленькаго  Марка, 

Да  II  оыъ  не  знаетъ  — 
Отчего  его  слезами 

Ночью  умываетъ 
Безталапная  батрачка, 

Отчего  такъ  жарко 
И  цѣлуетъ  и  милуетъ? 

Да,  не  знаетъ  Марко, 
Что  когда  онъ  въ  колыбели 

Еле  шелохнется 
Въ  ночь  глухую,  —  на  постелѣ 

Бѣдная  проснется, 
Укрываетъ,  нѣжно  креститъ, 

Колыбель  колышетъ: 
Ей  и  сонной  чутко-слышно, 

Какъ  ребенокъ  дышетъ. 
Но  за  то  свои  ручёнки 

Тянетъ  къ  ней  онъ  съ-рану, 
Какъ  проснется  только  —  мамой 

Величаетъ  Ганну... 
Такъ  ростетъ  да  выростаетъ 

Марко  —  и  не  знаетъ... 


Не  мало  лѣтъ  перебѣжало, 
Воды  не  мало  утекло; 
И  въ  хуторъ  горе  завернуло, 
М  слезъ  не  мало  принесло. 
Старушку  Настю  схоронили, 
И  еле-еле  отходили 
ТроФима  дѣда.  Да  ушло 


—  584  — 

Куда-то  горе  проклятое, 
И  вновь  на  хуторъ  благодать 
Пзъ  лѣсу  темнаго  вернулась 
У  дѣда  въ  хатѣ  ночевать. 

Вотъ  ужь  Марко  чумакуетъ, 
И  подъ  осень  не  ночуетъ 
Ни  подъ  хатою,  ни  въ  хатѣ... 
Время  думать  и  о  сватѣ. 
*3а  кого-жь  бы*?»  дѣдъ  смекаетъ, 
И  батрачку  призываетъ 
На  совѣтъ;  а  та-бы  рада 
Хоть  царевну  сватать:  —  Надо, 
Говоритъ,  спросить  у  Марка, 
Кто  и  гдѣ  его  товарка?  — 
«Ладно,  спросимъ  —  и  за  дѣло, 
«Если  время  подоспѣло.» 

Разузнали,  допросились... 
Марко  —  къ  сватамъ.  Воротились 
Съ  рушниками,  съ  освященнымъ 
Короваемъ  обмѣнённыиъ; 
И  просватали  же  панну, 
Хоть  гетьману  по  жупану; 
Просто  краля  дѣвка,  либо 
Царь-дѣвица... 

«Ну,  спасибо!  » 
Молвилъ  старый:  «только  знать  бы, 
«Скоро  ль  намъ  дождаться  свадьбы, 
«Гдъ  къ  вѣнцу  поидетъ  невѣста, 
«Да  и  въ  материно  мѣсто 


—  585 


«Звать  кого  намъ?  Эхъ,  когда  бы 

« Свѣтикъ-На ля  дожила  бы!..» 

И  залился  дѣдъ  слезами. 

А  батрачка  за  дверями, 

Въ  косяки  вцѣпясь  руками, 

Словно  мертвая  стояла... 

«Мать...  мать...  мать!»  она  шептала. 


Въ  ту  жь  недѣлю  молодицы 

Коровай  мѣсили 
У  ТроФима;  а  старикъ-то 

Изо  всей  изъ  силы 
Съ  молодицами  таацуетъ, 

Дворъ  свой  Еодметаетъ, 
Да  прохожихъ,  да  проѣзжихъ 

На  дворъ  закликаетъ, 
Угощаетъ  варенухой 

И  на  свадьбу  проситъ; 
Такъ  и  мечется,  хоть  ноги 

Еле-еле  еосятъ. 
Смѣхъ  и  гамъ  въ  избѣ  у  дѣда; 

Дворъ  кипитъ  народомъ, 
Изъ  каморки  новой  бочки 

Выкатили  съ  мёдомъ. 
Всюду  моется,  метется, 

Жарится,  варится  — 
Все  чужими.  Гдѣ-жь  батрачка? 

Въ  Кіевъ  помолиться 
Отпросилась  Ганна.  Старый 

Мало  ль  съ  ней  калякал*. 


—  586  — 

Ублажалъ  ее,  а  марко  — 

Тотъ  такъ  даже  плакалъ 
И  въ  упросъ-просилъ  батрачку 

Въ  материно  мѣсто- 
«Нѣту,  Марко,  не  годится, 

«Не  по  вшѣ  невѣста: 
«Изъ  семьи  она  богатой, 

«А  вѣдь  я-то  что  же?... 
«Надъ  тобой  же  посмѣются... 

Помогай  вамъ  Боже! 
«Я  пойду  молиться  въ  Кіевъ, 

«А  потомъ  вернуся, 
'Если  примете,  къ  вамъ  въ  хату, 

«Да  и  потружуся, 
«Сколько  хватптъ  силъ...» 

Всѣмъ  сердцемъ 
Поручила  Богу 
Ганна  Марка...  Зарыдала  — 
И  пошла  въ  дорогу... 

Принялись  играть  и  свадьбу. 

Музыкѣ  работа 
И  подковамъ.  Варенухи 

Розлито  безъ  счёта  — 
Ею  столъ  и  лавки  моютъ. 

А  бѣдняжка  Ганна 
Все  идетъ  себѣ  на  Кіевъ 

Спѣшно,  неустанно... 
И  дошла;  да  не  на  отдыхъ; 

У  мѣщанки  стала; 
Нанялась  носить  ей  воду: 

Денегъ  не  достало 


—  587  — 

Для  акаѳиста,  а  также 

Д-Бтямъ  для  подарку... 
А  скопила  гривепъ  восемь  — 

И  купила  Марку 
Капшлавочку  въ  пещерѣ 

Старца  Іоаона, 
Чтобъ  головка  не  болѣла; 

Вымѣнлла  Гапна 
И  кольцо  святой  Варвары 

Для  невѣсткл;  Богу, 
Преподобвымъ  поклонилась  — 

И  опять  въ  дорогу. 

Воротилась.  Катерина 

Съ  Маркомъ  повстрѣчали 
За  воротами  —  и  въ  хату, 

И  за  столъ  сажали; 
Напоили,  накормили, 

Что  про  Кіевъ  знала  — 
Разспросили.  Катерина 

Ей  постель  постлала. 

«Да  за  что  жь  меня  такъ  любятъ, 
«Столько  уважаютъ? 

«Охъ,  мой  Боже  милосердый! 

«Можетъ,  вѣдь,  и  знаютъ... 

«Можетъ,  вѣдь,  и  догадались;,. 
«Нѣтъ!..  Я  угадала: 

«Просто  добры!... » 

И  батрачка 
Тяжко  зарыдала. 


—  588    - 
6. 

Трижды  мёрзло  въ  чистоиъ  полѣ. 

Трижды  отпускало, 
Трижды  къ  Шеву  батрачку 

Катря  провожала, 
Словно  мать  свою;  въ  четвертый 

Провела  въ  дорогу 
Вплоть  до  поля,  до  кургана, 

И  молилась  Богу, 
Чтобъ  скорѣй  она  вернулась: 

Безъ  нея,  любимой, 
Сиротливо,  темно  въ  хатѣ. 

Точно  безъ  родимой. 

Введенье  разломало  ужь  ледепье; 
Прошла  и  первая  недѣля,  въ  воскресенье 
Погрѣться  на  завалинкѣ  ТроФииъ 
Засѣлъ,  въ  сорочкѣ  бѣлой,  какъ  ж  всякой 
Честной  христіанйнъ;   а  передъ  нимъ 

Малютка-внукъ  игралъ  съ  собакой; 
А  внучка  въ  юбку  Катри  облеклась, 
И  будто  бы  приходигъ  въ  гости  къ  дѣду; 

И  онъ  заводитъ  съ  ней  бесѣду, 
И  говор итъ  онъ  съ  ней,  смѣясь, 
Какъ  и  взаправду  съ  молодицей* 
«А  что  же  ты  не  съ  паляницей? 
«Ужь  не  въ  лѣсу-ль  кому  отпять 
«Пришла  охота?  аль  забыла? 
•Аль  просто  въ  печку  не  садила? 
«Эхъ,  стыдно,  право  стыдно,  мать!» 
Анъ  —  глядь  — •  негаданно,  нежданно  — 


—  589  — 

Калитка  скрипъ  —  и  входить  Гапна. 

Старикъ  пошолъ  ее  встрѣчать; 

А  та:  «что,  Марко  все  въ  дорогѣ?» 

—  Да,  въ  дорогѣ  по  сеіі  часъ.  - 

"Вотъ  и  я  чуть  доплелась 
«Къ  вашей  хатѣ:  стары  ноги. 
»Не  хотѣлось  одиноко 

«Гибнуть  на  чужбинѣ. 
«Только-бъ  Марка  мнѣ  дождаться. 

«Вся  душа  въ  кручинѣ!» 

И  гостинцы  вынимала, 

Развязавъ  мѣшочекъ, 
Внучкамъ:  крестики  и  бусы 

И  шерстей  моточекъ, 
И  въ  окладѣ  изъ  червонной 

Фольги  образочекъ. 
А  для  Карпа  —  соловейка, 

И  лошадокъ  пару, 
И  четвертое  колечко 

Отъ  святой  Варвары 
Для  своей  для  Катри;  дѣду, 

На  замѣнъ  подарку, 
Принесла  она  три  свѣчки; 

А  себѣ  и  Марку  — 
Ничего:  не  стало  денегъ... 

А  самой  хворалось, 
Работать  была  не  въ  силахъ. 

«Вотъ  еще  осталось 
«Нолбаранка!» 


—  590  — 

И  Бнучатамъ 
По  куску  досталось. 


Входитъ  въ  хату,  Катерина 

Ей  обмыла  ноги, 
И  за  ужинъ  посадила  — 

Закусить  съ  дороги; 
Да  не  ѣстъ,  не  пьетъ  бѣдняга. 

»Катря!'  молвитъ  Ганна: 
«Скоро  ль  будетъ  воскресенье?» 

—  Послѣ  завтра,  Ганна.  — 
"Отслужить  акаеистъ  надо 

«Вешнему  Нпколѣ 
«И  частицу  тоже  вынуть: 

«Никогда,  вѣдь,  долѣй 
«Марко  нашъ  въ  дорогѣ  не  былъ?.. 

«Что,  коль  онъ  недуженъ?» 
И  слезами  залилася. 

Ну,  каісой  тутъ  ужинъ! 
•Еле-еле  встала  съ  лавки, 

Молвить:  «Катерина! 
«Охъ,  не  та  теперь  я  стала: 

«Извела  кручина; 
«Еле-еле  носятъ  ноги 

«Тяжко,  Катря,  тяжко 
«Умирать  въ  чужой,  знать,  хатѣ!» 

И  слегла  бѣдняжка. 
Ужь  ее  и  пріобщили, 

Переждавши  мало, 
И  соборовали  также: 

Все   не  помогало. 


—  591   — 

Старый  дѣдъ  —  тотъ  по  подворью, 

Что  убитый,  бродитъ; 
Катерина  —  та  съ  болящей 

И  очей  пе  сводить; 
Катерина  у  болящей 

Днюетъ  и  почуетъ. 
А  сычи  въ  ночи  и  а  крышѣ  — 

Словно  сердце  чуетъ  — 
Не  къ  добру  кричатъ.  Больная 

Каждый  часъ,  что  льдина, 
Таетъ,  только  все  лепечетъ 

Тихо:  ''Катерина, 
«Что  нашъ  Марко,  не  вернулся? 

«Охъ,  когда-бъ  я  знала, 
«Что  дождуся  и  увижу, 

«Я-бы  подождала! » 

8. 

Ѣдетъ  Марко  съ  чумаками, 

Пѣсни  распѣваетъ, 
Не  спѣшптъ  —  воловъ  дорогой 

На  траву  пускаетъ. 
И  везетъ  онъ  Катеринѣ 

Сукнеца  цвѣтного, 
Батькѣ  —  пыгано  шитыіі  поясъ 

Шолку  дорогого, 
Абатрачкѣ  на  очппокъ, 

Съ  золотой  парчею, 
Онъ  везетъ  платочекъ  алый 

Съ  бѣлою  коймою; 
А  ребятамъ  —  черевички, 

Фигъ  да  винограду: 


—  592  — 

А  всѣмъ  вмѣстѣ  —  не  простого, 

А  изъ  Цареграду  — 
Онъ  везетъ  вина  въ  боченкѣ 

Съ  три  ведра,  да  съ  Дону 
Онъ  везетъ  икры...  Не  знаетъ, 

Подъѣзжая  къ  дому, 
Что  творится  тамъ.   Пріѣхалъ  — 

Ну,  и  слава  Богу! 
Отворяетъ  онъ  ворота, 

Помолился  Богу  .. 
«Аль  не  слышишь,  Катерина? 

«Встретила  пошла-бы! 
«Онъ  пришолъ!  скорѣе  въ  хату 

«Марка  привела  бы!... 
«Слава  Богу,  что  дождалась!  — 

«Долго  поджидала!» 

И,  сквозь  сонъ  какъ-будто,  тихо 

Отче  наша  читала. 

Старый  сивыхъ  выпрягаетъ, 

Упряжь  прибираетъ 
Вырѣзную.  А  Катруся 

Марка  озираетъ. 
«Гдѣ  же  Ганна,  Катерина? 

«Мнѣ  по  ней  взгрустнулось!.. 
«Ужь  жива-лп?» 

—  Да  жива-то, 

Только  прихворнулось 
Крѣпко  ей.  Покамѣстъ  батька 

Сивыхъ  выпрягаетъ, 
Сходимъ  въ  хату  поскорѣе: 

Гапна  поджидастъ.  — 


1859. 


—  593  — 

Входить  Марко  съ  Катрей  въ  хату, 

Сталъ  онъ  у  порогу: 
Испугался.  Ганиа  шепчетъ: 

«Слава...  слава  Богу! 
«Подойди  сюда,  пе  бойся... 

«Выйди,  Катерина: 
«Разспросить  его  мпѣ  надо, 

«Разсказать  кручину.» 

Вышла  Катря,  а  нашъ  Марко 

ІІодошелъ  по-ближе. 
Наклонился  къ  изголовью. 

«Марко!  погляди  же, 
а  Погляди  ты  на  старуху: 

«Видишь  —  похудѣла? 
«Я  — -не  Ганна,  не  батрачка, 

«Я...  в  И  онѣмѣла. 
Марко  плакалъ  и  дивился.,. 

Вновь  глаза  открылись: 
Долго,  пристально  глядѣла  — 

Слезы  покатились. 
«Ты  простп  меня!  Томилась 

«Вѣкъ  въ  чужой  я  хатѣ 
«Для  тебя,  сыночекъ  ми.ііый, 

«Для  тебя,  дитяти! 
«Я...  я  мать  твоя!»  И  смо.іікла. 

Вся  земля  вздрогнула 
Подъ  подкидышемъ...  Онъ  къ  Ганнѣ 

А  ужь  та  заснула... 


38 


—  594 


? 
IV. 


ГАЙДАМАКИ. 


П  р  о  л  о  г  ъ. 

Была  шляхётчина  когда-то 

Вельможной  панею:  вела 

Борьбу  съ  Москвой,  съ  ордой,  съ  султаномъ, 

Съ  Нѣмецкимъ  Орденомъ...  Была!.. 

Да  что  на  свѣтѣ  не  минуетъ? 

Бывало,  шляхта  знай-кичится, 

И  день  и  ночь  себѣ  гуляетъ, 

Да  королями  помыкаетъ. 

Не  говорю  я  про  СтеФана, 

Про  Собіескаго  про  Яна  — 

Тѣ  двое  йзъ  ряду  ужь  вонъ  — 

А  про  другихъ.  Ну,  приходилось 

Бѣдяягамъ  молча  пановать... 


I 


--  595  — 

Д  сеймы,  сеіімпки  ревѣлп; 
Сосѣдо  молча  дивовались, 
Какъ  короли  бѣгутъ  изъ  Польши, 
И  какъ  ревётъ  безумао  шляхта. 

лШероггсаІат.'  піероггѵаіат.'»  *) 

Крикнетъ,  кто  захочетъ,  - 
И  магнаты  палятъ  хаты, 

Карабёли  ""■"■)  точатъ. 
Долго  такъ  велося  въ  Польшѣ, 

Былъ  урядъ  таковскій  — 
Накоиецъ  засѣлъ  въ  Варшавѣ 

Свіѣлый  Поеятовскій, 

'Запановалъ  п  думалъ  шляхту 
Прибрать  къ  рукамъ...  и  не  съумѣлъ! 
Хотѣлъ  онъ  всѣмъ  добра,  какъ  дѣтямъ; 
Чего-нибудь  еще  хотѣлъ: 
Одно  словечко  —  піерогюаіат 
Хотѣлъ  у  шляхты  отобрать. 
Затѣмъ...  вся  Польша,  запылала, 
Взбѣсилась  шляхта,  ну  кричать: 
^ЗІоюо  Нопдги!  йагта  ргаса.'  "*») 
Наемникъ  гнусныіі  москаля! » 
На  крикъ  Пулавскаго  и  Паца 
Встаетъ  шляхетская  земля, 
И  —  разомъ  сто  конФедерацій! 

Разбрелись  конфедераты 
По  Литвѣ,  ВОоШни, 


«)  Не  позволяю,  не  позволяю! 
*«)  Польская  сабля  съ  особенной  рукояткой, 
***)  Честное  слово!  Плохо  дѣло! 


—  596  — 

По  Молдавіп,  по  Польшѣ 

И  по  Украйнѣ. 
Разбрелись,  да  и  забыли, 

Что  за  волю  стали  — 
Повязалися  съ  жидами 

II  запировали: 
Разоряли,  убивали. 

Церкви  жгли-палили, 
А  тѣмъ  часомъ  гайдамаки 

Ножи  освятили. 


Г  А  л  А  и  Д  А. 

На  свѣтѣ  жить  тяжко,  а  хочется  жить: 
И  хочется  видѣть,  какъ  солнце  сіяетъ, 
И  хочется  слышать,  какъ  море  играетъ, 
Какъ  пташка  щебечетъ,  дуброва  шумитъ 
И  какъ  чернобровка  въ  лѣсу  распѣваетъ. 
О,  Господи  Боже,  какъ  весело  жить! 

Сирота  Ярема;  жизнь  его  убога: 
Ни  сестры,  ни  брата  —  никого-то  пѣтъ; 
Прихвостень  жидовскій,  выросъ  у  порога,  — 
А  не  проклялъ  доли,  и  не  проклялъ  свѣтъ 
И  людей.  Да,  впрочевгь,  вѣдь  они  не  знаютъ, 
Нужно  ли  ласкать  имъ,  нужно  ли  казнить? 
Водитъ  ими  доля...  Пусть  же  ихъ  гуляютъ... 
Пусть...  Да  сиротою  тяжко  въ  свѣтѣ  жить. 


—  597  — 

Часомъ  такъ  случится:  просебя  рыдаешь, 

И  не  оттого,  что  сердце  иаболитъ,  — 

Просто,  что  увидишь,  или  что  узнаешь... 

И  опять  за  дѣло.  Вотъ  —  какъ  иадо  жить! 

Что-тутъ  батька,  матерь,  высоки  палаты, 

Если  нё-съ-кѣмъ  сердце  къ  сердцу  отогрѣть?... 

Сирота-Ярема  —  сирота  богатый, 

Есть  съ  кѣиъ  и  поплакать,  есть  съ  кѣмъ  и  попѣть: 

Карія  есть  очи  —  что  звѣзда  сіяютъ, 

Бѣлыя  есть  руки  —  млѣютъ-обнимаютъ. 

Есть  дѣвйчье  сердце  —  плачетъ  и  смѣется, 

Какъ  Ярема  знаетъ,  какъ  ему  сдается. 

Ботъ  такой-то  мой  Ярема, 

Сирота  богатый. 
Былъ  и  я  такимъ,  дѣвицы, 

Былъ...  да  вѣдь  когда-то!.. 
Было-было,  да  и  сплыло, 

Было миновалось. 

Сердце  ноетъ,  какъ  припомню.,. 

Что  же  не  осталось? 

Что  же  не  осталось?  Что  не  погодило? 
Легче  бы  слезами  обливаться  было. 
Отобрали  люди:  видно,  всё  имъ  мало. 
«Что  ему  за  доля?...  Закопаемъ,  стало: 
Оиъ  и  такъ  богатый... 

Развѣ  на  заплаты 
Да  на  слёзы. . .  Дай  Богъ  ихъ  не  отирать ! 
Доля,  горе-доля!  гдѣ  тебя  искать? 
Воротися,  доля,  до  моей  до  хаты, 
Али  хоть  приснися...  да  нельзя  и  спать! 


—  593  — 
2. 

1  Р  Е  Т  Ь  П    П  Ъ  Т  у  X  и. 

Ещё  день  бѣднуіо  Украину 

Терзалп  ляхп,  и  одпнъ, 

Ещё  одпнъ  хранплп  таііеу 

Украина  вся  и  Чпгпрішъ. 

Прошелъ  п  онъ  —  день  Маккавея, 

Велпкіп  праздпикъ.  Онъ  прошелъ  — 

И  ляхъ  съ  жидами,  не  жа.тЕя, 

Горѣлку  кровію  развелъ. 

Клялй  Украину,  распинали, 

Затѣйіъ-что  нечего  ужь  взять. 

А  гайдамаки  молча  ждали, 

Пока  поганцы  лягутъ  спать. 

Они  легли  —  п  не  гадали, 

Что  завтра  пмъ  ужь  не  вставать. 

Заснули  ляхп,  а  із^ду 

Вѣдь  не  уложишь:  онъ  гроши 

Въ  потьмахъ  счптаетъ  —  барыши 

Не  были  бъ  видны  добру  люду. 

II  тѣ  на  золото  легли 

И  сномъ  нечпстымъ  задремали. 

Дремлютъ...  дап-Богъ,  еслибъ  Нсі-вѣкъ  задремали! 
А  тѣмъ  часомъ  мѣсяцъ  выплылъ  посіять, 
Поглядѣть  на  небо,  н.і  землю,  па  море. 
Выслушать,  что  будутъ  люди  лепетать 
И  потомъ  поутру  Богу  разсказать. 
Свѣтитъ  бѣлолицып  —  всю  онъ  Украину 
Видитъ...  а  глядитъ  лп  онъ  на  сиротину. 


—  599  — 

На  Оксану  пашу?  Гдѣ  она  горюетъ? 
Гдѣ  голубка  паша  п  о  чёмъ  воркуетъ? 

Знаетъ  ли  Ярема,  знаетъ  ли  п  чуетъ? 
Мы  увидимъ  послѣ,  а  теперь  играть 
Мнѣ  пришлося  пѣсніо  словно  бы  иаую: 
Будутъ  не  дѣвйцы  подъ  неё  плясать, 
А  попляшетъ  горе.  Пѣспю  распѣвать 
Пусть  придется  внукаыъ,  только  нашимъ  внукамъ- 
Надо  тоже  внукамъ  пѣспго  завѣщать, 
акъ  Украина  встала,  на  смѣхъ  лютыиъ  мукамъ, 

Какъ  умѣли  ляховъ  прадѣды  карать. 

>        ■ 

Долго,  долго  по  Украіінѣ 

Та  гроза  гремѣла; 
Долго,  долго  кровь  степями 

Лилась  п  адѣла. 
Лилась,  лпласъ  —  п  подсохла. 

Степи  зеленѣютъ;    ^ 
Дѣды  спать  леглп,  —  курганы 

Въ  головахъ  синѣютъ. 
Ну,  да  что  же,  что  высоки? 

Ихъ  никто  не  знаетъ, 
И  надъ  ними  не  заплачетъ, 

И  не  разгадаетъ. 
Только  вѣтеръ  тихо,  тихо 

Пролетитъ  надъ  ними, 
Да  роса  поутру  рано 

Слёзками  частыми 
Ихъ  умоетъ.  Встанетъ  солнце  — 

Высушптъ,  пригрѣетъ... 


—   600  — 

А  внучата?  Нѣтъ  имъ  дѣла  — 

Въ  полѣ  жито  сѣютъ! 
Много  ихъ,  а  кто  укажетъ, 

Гдѣ  лежптъ  въ  могилѣ 
Гонта,  мученикъ  за  правду? 

Гдѣ  похоронили? 
Желѣзнякъ,  душа  прямая, 

Гдѣ  опочиваетъ? 
Тяжко!  больно!  Все  погибло  — 

Ихъ  не  вспоминаютъ. 

Долго,  долго  по  Украйнѣ 

Та  гроза  гремѣла; 
Долго,  долго  кровь  степями 

Лилась  и  алѣла. 
День  и  ночь  подъ  тѣмъ  погромомъ 

Стонетъ  степь  и  гнётся; 
Грустно,  страшно!  а  вспомянешь  — 

Сердце  усмѣхнётся. 

Мѣсяцъ  ты  мой  ясный!  съ  неба  на  ночь  эту 
Ты  спустись  за  гору:  намъ  не  надо  свѣту! 
Страшно  будетъ,  мѣсяцъ!  хоть  ты  видѣлъ  Рось, 
Видѣдъ  Альту,  Сёну,  какъ  тамъ  разлилось 
Алой  крови  море  въ  проклятую  пору. 
А  теперь  что  будетъ?...  Спрячься  же  за  гору. 
Спрячься,  мой  дружочекъ,  чтобъ  яе  довелось 
Намъ  подъ  старость  плакать... 

Тускло,  тускло  въ  поднебесьѣ 

Свѣтптъ  бѣлолицып. 
Вдоль  Днѣпра  казакъ  плетется, 

Можетъ,  съ  вечерницы. 


—  601   — 

Онъ  плетется  свіутпый,  грустный, 

Чуть  волочптъ  поги. 
Можетъ,  дѣвпца  не  любптъ, 

Потому  —  убогііі? 
Нѣтъ,  его  дѣвйца  любптъ: 

Пусть  оііъ  весь  въ  заплатахъ, 
Да  за-то  онъ  чернобровый  — 

Будетъ  пзъ  богатыхъ. 
Отчего  жь  ему  взгрустнулось, 

Отчего  тоскуетъ 
И  едва  не  плачетъ?  Вѣрно, 

Сердце  горе  чуетъ.  -■  . 
Чуетъ  сердце:  злое  горе 

Завернуло  ъъ  гости, 
Да  узнай  его!...  всѣ  люди 

Словно  на  погостѣ. 
Дремлетъ  пѣвень  на  заборѣ, 

Дремлетъ  пёсъ  —  не  лаетъ, 
Только  гдѣ-то  издалёка 

Волки  завываютъ. 
Пусть  ихъ  спятъ.  .  Идётъ  Ярема, 

Только  не  къ  Оксанѣ, 
Не  къ  Оксанѣ  чернобровой, 

Что  жила  въ  Вильшанѣ,  — 
А  въ  Черкасы  къ  ляхамъ.  Третій 

Пѣвень  запѣваетъ... 
Ну,  а  таиъ...  Идётъ  Ярема, 

Рѣку  озираетъ. 

«Ой  Днѣпръ,  ты  мой  Днѣпръ,  мой  широкой,  глубокой! 
Довольно  ты  крови  казачьей  носилъ 
Въ  далёкое  море,  дорогой  далёкой. 
Да  синее  море  ты  всё  не  споилъ... 


—  602  — 

Сегодня  упьёшься.  Сегодня  отъ  Бога 

Украііпу  ждётъ  праздникъ,  съ  полуночи  ждётъ, 

Да  праздникъ-то  страшный...  И  много  п  тного 

Прольётъ  опа  крови.  Казакъ  ожпвётъ 

И  встанутъ  гетьманы,  въ  парчёвоыъ  жупанѣ, 

И  будетъ,  какъ  прежде,  Украина  жива, 

II  снова  казакъ  запоётъ  не-но-тайну: 

«Нѣтъ  ляховъ  съ  жидами!»  и  снова  Украину 

Освѣтитъ,  какъ  въ  старые  дни,  булава..." 

Такъ  дуиалъ,  плетяся  въ  дырявой  рубахѣ, 
Сердечный  Ярема  съ  свлгцённымз  въ  рукахъ. 
А  Днѣпръ  словно  слышалъ:  на  всёмъ  на  размахѣ 
Горой  пѣнитъ  волны;  въ  густыхъ  тростникахъ 
Рёвма  стонетъ,  завываетъ, 

Лозы  нагибаетъ; 
Гроиъ  гремптъ  и  молоньёю 
Тучу  раздираетъ... 


Пиръ  въ   Лисянкѣ. 

Вечерѣло.  Надъ  Лисянкоп 

Искры  закружили: 
Это  Гонта  съ  побратвмомъ 

Трубки  закурили. 
Страшно,  страшно  закурили!  -- 

Въ  адѣ  не  умѣютъ 
Такъ  курить!  Болотный  Тыкичъ 

Кровію  алѣетъ 


—  003  — 

и  шляхетской,  п  жидовской; 

А  надъ  нимъ  пылаютъ 
И  пзбушка  п  палаты: 

Видео,  Богъ  караетъ 
И  большого  и  мепьшого. 

Середп  базара 
Ніелѣзеякъ  п  Гопта  .только 

Крпкнутъ:  «ляхамъ  кара! 
Кара  ляхамъ! э  —  даже  дѣти 

На  ножп  лѣзть  рады. 
Плачутъ,  стонутъ  ляхи,  просятъ  — 

Нѣту  имъ  пощады!.,. 
Кто  съ  молитвой,  кто  съ  проклятьетаъ, 

Кто  надъ  трупомъ  брата  — 
Исповѣ дуются  ляхи: 

Времени  потрата. 
Нѣтъ,  не  милуютъ  лихге 

Ни  годовъ,  ни  роду, 
Ни  полячки,  ни  жидовки... 

Кровь  сочится  въ  воду. 
Старца-стараго,  калѣки, 

Малаго  ребёнка 
Не  осталось:  всѣхъ  повила 

Красная  пелёнка. 
Всё  легло  на  землю  лоскомъ, 

'  Всё,  что  живо  было 
Между  шляхтой  и  жидами... '" 

А  межъ  тѣмъ  все  плыло 
Выше  къ  т\т[амъ  и  пылало 

Зарево  пожара... 
Галайда  —  тогь  знай  рыкаетъ: 

«Кара  ляхамъ,  кара!» 


—  604   — 

Какъ  безумиьш,  ліертвыхъ  рѣжетъ, 

Жжётъ,  что  ни  попало. 
«Дайте  ляха,  аль  іуду! 

Всё  меѣ  мало,  мало! 
Дайте  ляха,  дайте  крови 

Наточить  съ  поганыхъ! 
Море-крови...  мало  моря... 

Охъ,  моя  Оксана! 
Гдѣ  ты?»  Крикеетъ  п  потонетъ 

Въ  пламени  пожара. 
А  тѣмъ  часомъ  гайдамаки 

Ставятъ  вдоль  базара 
Столъ  да  столъ;  несутъ  припасы, 

Что  добыть  успѣли, 
Чтобъ  отъужинать  засвѣтло. 

«Тѣшься! »  заревѣли... 
Сѣли  ужинать;  кругомъ  пхъ 

Адъ  горитъ  и  рдѣетъ. 
На  рожнахъ  то  тамъ,  то  пндѣ 

Панскіи  трупъ  чернѣетъ. 
,   Вотъ  рожны  и  загорѣлись  — 

Трупы  вмѣстѣ  съ  ними 
На  земь  рухну лися.  «Пейте, 

Дѣтп,  съ  проклятыми! 
Можетъ  быть,  еще  прійдется 

Повстрѣчаться  съ  ними. 
Пью  за  трупы,  пью  за  души 

Ваши?»  восклпцаетъ 
Желѣзнякъ,  и  жбанъ  горѣлкп 

Разомъ  осушаетъ.    _ 
«Пейте  дѣтп!  пейте,  лейте! 

Вьшьемъ,  Гонта,  что-ли? 


—  605  -- 

Выпьемъ,  братъ  ты  мой  назваиный! 

Погуляемъ  въ  волю! 
Гдѣ  же  волохъ?  пусть  сыграетъ  — 

Мы  его  уважимъ: 
Что  не  скажетъ  онъ  про  ляховъ, 

Мы  ему  доскажемъ. 
Не  про  горе,  потому-что 

Горя  не  уваншмъ  — 
Веселую  дёрнп,  старче, 

Чтобъ  земля  ломилась, 
Какъ  вдовица-молодпца 

Попусту  томилась! 

ЬОБЗАРЬ  (траетъ  припѣвая): 

«Отъ  села  и  до  села 

Музыка  и  пляска: 
За  насѣдку  черевички  — 

Будетъ  же  пмъ  таска! 
Отъ  села  и  до  села 

Я  бы  расплясалась; 
Ни  коровы,  ни  вола  — 

Хата  мнѣ  осталась! 
Да  и  ту  продамъ  кумѣ 

Я  со  всѣмъ  приборомъ 
И  куплю  себѣ  шалашъ 

,  Прямо  подъ  заборомъ; 
Торговать  и  шинковать 

Буду  я  крючками, 
И  тогда-то  ужь  гулять 

Буду  съ  молодцами. 
Охъ,  вы  дѣточки  мои, 

Охъ,  вы  голубятка! 


—  606  — 

Не  стыдитесь,  подпвптесь, 

Какъ  таецуетъ  матка! 
Я  БЪ  наёмъ  пойду;  дѣтей 

Въ  школу...  да  и  въ  пляску  — 
И  червошымъ  черевичкамъ  ^ 

Я  задамъ  же  таску!» 


Всё  танцуетъ,  всё  ппруетъ... 

Галайда-бѣдняжка 
На  конпѣ  стола  горюетъ, 

Плачетъ  горько,  тяжко, 
Какъ  ребёнокъ.  Отчего  же? 

Въ  аломъ  онъ  жупанѣ; 
Есть  и  золото,  п  слава  — 

Не  замѣнъ  Оксаеѣ! 
Не  съ  кѣмъ  долей  подѣлпться. 

Грустно...  Не  поётся... 
Одинокпмъ  сиротою 

Пропадать  пріидется 
За  Оксану . 


Галапда 

Съ  Гонтою  танцуетъ. 

Желъзнякъ  хватаетъ  кобзу, 
Съ  кобзаремъ  толку етъ: 

«Попляши,  а  я  сыграю. 

Старина,  какъ  знаю. » 


—   607  — 

И  пошёлъ  слѣпоН  въ  Брпсядку 
По  всему  базару  — 

Отдпраетъ  постолами, 
Поддаётъ  словами; 

«Въ  огородѣ  пустарнакъ,  пустарнакъ; 
Аль  тебѣ  я  не  казакъ,  не  казакъ? 
Аль  тебя  я  не  люблю,  не  люблю? 
Аль  тебѣ  я  черевіічковъ  не  куплю? 
Я  куплю  тебѣ  обновку, 
Распотѣшу  чернобровку! 

Буду,  сердце,  ходить, 
Буду,  сердце,  любить! 

«Ой  гопъ-гопака! 

Полюбила  казака, 

Только  старый,  да  недюжін, 

Только  рыжій,  неуклюжій  — 

Вотъ  и  доля  вся  пока! 

Доля  слѣдомъ  за  тоскою, 

А  ты,  старыіі,  за  водою, 

А  сама-то  я  въ  шинокъ, 

Да  хвачу  себѣ  крючокъ, 

А  потомъ — все  чокъ  да  чокъ: 

Чарка  первая  коломъ, 

А  вторая  соколомъ... 

Баба  въ  плясъ  пошла  —  конецъ, 

А  за  нею  молодецъ... 

Старын-рыжій  бабу  кличетъ, 

Только  баба  кукишъ  тычетъ: 

«Коль  женился,  сатана, 

«Добывай  же  мнѣ  пшена: 


—  608  — 

«Надо  дѣтокъ  пожалѣть  — 
«Накормить  и  пріодѣть. 
^  «Добывай,  пе  то  —  быть  худу, 

«А  ужь  я  сама  добуду... 
«А  ты,  старый,  не  грѣши  — 
« Колыбельки  колыши, 
«  Да  молчи  и  не  грѣши. 

«Какъ  была  я  молодою,  да  угодницею, 
Я  повѣсила  передникъ  надъ  оконницею; 

Кто  бъ  пи  шёлъ  —  не  мпнётъ, 
И  киваётъ,  и  моргнётъ. 
Я  въ  окошечко  киваю, 
Шолкомъ  въ  пяльцахъ  вышиваю... 
Охъ,  Семены  —  вы  —  Иваны, 
Надѣвайте-ка  жунаеы, 
Да  со  мной  гулять  пойдемте, 
Да  присядемъ  —  запоемте... » 


Гонта    въ    Умани. 

Проходятъ  дни,  минуло  лѣто, 
А  степь  горитъ,  да  и  горитъ; 
По  сёламъ  плачутъ  дѣти:  гдѣ-то 
Отцы  ихъ?  Богъ  вѣсть!  Шелестптъ 
Поблеклой  листвою  дуброва; 
Гуляютъ  тучи;  солнце  спптъ  — 
й  не  слыхать  людскаго  слова; 
Лишь  воетъ  звѣрь,  идя  въ  село, 
Гдѣ  чуетъ  трупъ:  не  хоронили, 
Волкбвъ  поляками  кормили. 
Пока  ихъ  снѣгомъ  занесло. 


—  609  — 

Да  бѣлььснѣги  и  вьюга  — 

Только  въ  помочь  карѣ: 
Ляхи  мерзли,  а  казаки 

Грѣлись  на  пожарѣ. 
И  весна  пришла  и  ряской 

Воду  принакрыла, 
Поднесла  землѣ  барвйнокъ. 

Да  и  разбудила  — 
Пусть  сыра-зеиля  проснется. 

Жаворонокъ  въ  полѣ,    • 
Соловей  въ  кустахъ  —  и  льется 

ПѢСНЯ   ИХЪ   о    ВОЛЁ... 

Сущій  рай!  А  для  кого  же? 

Для  людеіі?  Не  будетъ 
Человѣкъ  глядѣть...  а  взглянетъ  — 

Божій  рай  осудитъ. 
Надо  кровію  подкрасить. 

Освятить  иожаромъ; 
Солнца  мало;  рясокъ  мало; 

Тучи  ходятъ  даромъ; 
Аду  мало!...    Люди,  люди! 

Да  когда  жь  довольно 
Будетъ  вамъ  добра  Господня? 

И  чудно,  и  больно! 

И  весна  не  смыла  крови: 

Злоба  братьевъ  вдвое  — 

Не  глядѣлъ  бы;  а  припомнишь  — 
Было  такъ  и  въ  Троѣ; 

Будетъ  въчно. 

Гайдамаки 
■Рѣжутъ  да  гуляютъ; 


39 


—  610  — 

Гдѣ  Бропдутъ  —  земля  пылаетъ. 

Кровью  намокаетъ. 
Подобралъ  Максивіъ  сыночка  — 

Вспомнить  Украина! 
Хоть  не  сынъ  родной  Ярема, 

А  не  хуже  сына. 
Батька  рѣжетъ,  а  Ярема 

Рѣжетъ  —  и  лютуетъ  — 
Со  свягценнымо  на  пожарахъ 

Днюетъ  и  ночуетъ. 
Не  помилуетъ,  не  минетъ 

Ляха  проклятого: 
Онъ  за  ктитора  нмъ  платить, 

За  отца  святого, 
За  Оксану...  И  іпатнется, 

Вспомнпвъ  про  Оксану. 
А  Максимъ:  "Гуляй,  сыночекь! 

Если  не  устану, 
Погуляемъ!» 

Погуляла: 
Купа  подлѣ  купы, 
Вплоть  отъ  Кіева  на  Умань 
Протянулись  трупы. 

Словно  туча,  гайдамаки 

Умань  обложили 
О  полуночи;  съ  зарёю 

Умань  запалили,  — 
Запалили,  закричали: 

«Кара  ляхамъ!  Крови!» 
Покатились  по  базару 

Конны  пагойогѵ, 


—  611  — 

Панны,  мзлые  ребята, 

Хворые  калѣки. 
Снова  громъ  —  а  на  базарѣ 

Рѣки  крови,  рѣки! 
Въ  бродъ  ихъ  Гонта  переходить 

Съ  удалымъ  Макспмомъ 
И  кричать  вдвосмъ:  «Вотъ  такъ-то, 

Такъ  гоіъ,  нечестпвымъ!  » 

Вотъ  —  волочатъ  гайдамаки 

Ксендза-іезупта 
И  двухъ  мальчиковъ.  «Эй,  Гонта! 

Вотъ  твои  сынки-то!... 
'Вѣдь  католики:  самъ  знаешь  — 

Дѣти  католички. 
Ты  насъ  рѣжешъ  —  ихь  бы  кстати. 

Благо  невелички! 
Отчего  жь  ты  йхъ  не  рѣжешь? 

Подрастуть,  такъ  сами 
На  тебя  поднимутъ  рукп 

Съ  нашими  ножами». 

—  Пса  убейте,  а  щенятъ-то 

Я  —  своей  рукою... 
Кличъ  громаду!  Признавайтесь, 

Дѣти,  предо  мною: 
Вы  —  католики?  —  «Да,  тятя! 
Мать  насъ  окрестила...» 

—  Замолчите!..  Знаю!  зиаю! 

Боже  Ты  мой  милый! 
(Собралпся  гайдамака.) 

—  Нѣту  пмъ  пощады!.. 
Чтобы  не  было  измѣны. 


—  В12  — 

Господа  іромаЬа, 
Присягалъ  я,  взявъ  священный... 
Дѣти  католички... 

ОХЪ,    вы,    ДѢТП,    вы,    СЫ'ТОЧКП, 

Что  вы  невелпчки? 
Что  не  рѣжетс  вы  ляховъ?  — 

«Будемъ  рѣзать,  тлтя! » 
—  Нѣтъ,  не  будете  вы  рѣзать!... 

Пусть  мои  проклятья 
Поразятъ  ту  католичку. 

Что  васъ  породила! 
Отчего  она  съ  зарею 

Васъ  не  утопила? 
Вы  бы  умерли  безгрѣшно, 

Не  еретиками; 
А  сегодня, . .  не  на  радость 

Встрѣтился  я  съ  вами! 
Васъ  присяга  убиваетъ, 

А  не  батька,  дѣти.  — 
Ножъ  поднялся  —  и  малютокъ 

Не  было  на  свѣтБ. 
И  невинные  малютки. 

Падая,  шептали: 
«Тятя  ,  тятя,  мы  не  ляхи, 

«Мы...»  —  и  замолчали, 
«Хоронить  ихъ?»  —  Нѣтъ,  не  надо: 

Дѣти  католички... 
Сыновья  мои!  чего  вы 

Были  невелички?  — 


—    6І0    — 

Всѣ  іуляютъ.  Гдѣ  же  Гонта? 

Что  онъ  не  гуляетъ? 
Что  не  пьетъ  онъ  съ  казак/ьѵіи? 

Что  не  расиѣваетъ? 
Нѣтъ  его;  теперь  бѣднягѣ 

Гонтѣ  не  до  пѣсенъ. . . 

Кто  тамъ  бродптъ  въ  черной  свиткъ 

Посреди  базара? 
Кто  тамъ  сталъ  надъ  грудой  труповъ, 

Въ  заревѣ  пожара? 
Долго  ищетъ  онъ  кого-то, 

Проклятую  купу 
Мертвыхъ  ляховъ  разгребаетъ... 

Отыскалъ...  Два  трупа  — 
Двухъ  подростковъ  взялъ  на  плечи, 

И  позадъ  базара 
Черезъ  мертвыхъ  онъ  шагаетъ, 

Середй    пожара, 
За  костёломъ.  Кто  же  это? 

Гонта,  горемъ  битый: 
Хоронить  дѣтей  несетъ  онъ, 

Чтобъ  землею  крыты 
Были,  чтобъ  казачья  тѣла 

Стая  псовъ  не  ѣла. 
И  по  улицамъ,  по  темнымъ, 

Гдѣ  не  такъ  горѣло, 
Гонта  нёсъ  дѣтей  на  плсчахъ, 

И  отъ  люду  крылся,  — 
Не  видали  бы,  какъ  старый 

Гонта  прослезился, 
Хороня  дѣтеіі.  Онъ  вынесъ 


—  614  — 

Дѣтокъ  въ  поле  прямо, 
Прочь  съ  дороги,  и  священный  — 

Въ  землюч  будетъ  яма... 
Онъ  копаетъ  и  копаетъ... 

Умань  всё  пылаетъ, 
Св'Бтитъ  Гонтъ  на  работу... 

Отчего  же  въ  свѣтѣ, 
Въ  этомъ  заревѣ  кровавомъ, 

Гонтѣ  страшны  дѣти? 
Стчего  жь  онъ,  словно  крадетъ, 

Или  кладъ  хоронить, 
Даже  струсить,  если  вѣтеръ 

До  него  догонитъ 
Крикъ  и  пѣснй  гайдамаковъ?.. 

Онъ  дѣтей  хоронить,  — 
Онъ  глубокую  игііъ  хату 

Роетъ;  въ  тёйіеой  хатѣ, 
Не  глядя,  кладетъ  —  знать  ^лышитъ: 

«Мы  не  ляхи,  тятя!» 
Уложилъ;  досталъ  китаііку 

Изъ  кисы;  лобзаетъ 
Мёртвыхъ  въ  очи,  и  китайкой 

Алой  накрываеть. 
Крестить... 

—  Дѣти!  поглядите 

Вы  на  Украину: 

За  неё  вы  сгибли,  дѣти, 
За  неё  я  сгину! 

Да  меня-то  кто  схоронить 

На  чужомъ  на  полѣ, 
Какъ  я  вась,  и  кто  заплачетъ  ^ 

По  моей  по  долѣ? 


—    6І0    — 

Спите,  дѣти,  иочиваите! 

Вамъ  постель  —  могила! 
Сука-мать  другой  постели 

Вамъ  ПС  обрядила. 
Безъ  вѣпочковъ  —  васплёчковъ, 

Безъ  калипы,  дѣти, 
Спите  здѣсь,  моля  у  Бога, 

Чтобъ  па  этомъ  свѣтѣ 
Покаралъ  мепя  ?кестоко 

За  грѣхи  за  эти... 
Что  като.іики  вы  были  — 

Вамъ  прощаю,  дѣти!  — 
И  заравыиваетъ  землю, 

Чтобъ  враги  не  знали, 
Гдъ  зарыты  дѣтп  Гонты, 

Гдѣ  ихъ  погребали, 
—  Спите,  дѣти!  батьку  ждите: 

Скоро  будетъ!...  что  же? 

Скороталъ  вашъ  вѣкъ  я,  только 

И  меня  ждётъ  то  же, 
И  меня  убьютъ...  Схороіштъ... 

Кто?.,  и  самъ  не  знаю... 
Гайдамаки!..  Охъ,  ещё  разъ 

Съ  ними  погуляю!  — 
И  пошёлъ  убитый  Гонта. 

Шагъ  —  и  спотыкнется. 
Свѣтитъ  зарево  —  онъ  глянетъ, 

Глянетъ  —  усмѣхнётся. 
Страшно,  страшно  усиѣхался... 

•На  степ  ь  оглянулся, 
Слёзы  вытеръ,  и  въ  пожарномъ 

Дымѣ  окунулся. 


616 


эпилогъ. 


Погуляли  гайдамаки, 

Лихо  погуляли: 
Чуть  не  годъ  шляхетской  кровью 

Вдоволь  наводняли 
Украину,  и  замолкли  — 

Ножъ  свой  иззубрили. 
Нѣту  Гонты;  крестъ  не  блещетъ 

На  его  могилѣ. 
Буйны  вѣтры  разметали 

Пепелъ  гайдамака. 
Больше  некому  молиться 

Слёзно:  нѣтъ  и  знака, 
Гдѣ  тотъ  пепелъ?...  Въ  цѣлоиъ  свѣтѣ 

Только  братъ  названный, 
Только  онъ  одинъ  заплакалъ: 

Зналъ,  какъ  окаянный 
Ляхъ  замучплъ  Гонту-брата 

Муками  такими, 
Что  и  онъ  заплакалъ,  съ  роду 

Въ  первый  разъ...  Богъ  съ  ними, 
Сѳ  слезами!  Ихъ  не  вытеръ 

Желѣзнякъ...  а  вскорѣ 
Самъ  зарылъ  онъ  въ  чуждомъ  псыіѣ 

И  тоску,  и  горе. 


—  617  — 

И  простились  гайдамаки 

Съ  тоа  желѣзнои  силой, 
Что  они  прикрыли  слёзно 

Насыпной  могилой... 
А  простились  —  и  пропали, 

Словно  не  бывали... 

И  оцнимъ-одинъ  Ярема; 

Онъ  одинъ,  мой  жалкой, 
Отъ  могилы  не  отходить: 

Подпершйся  палкой. 
Долго  онъ  стоить.  «Сои,  батька, 

На  чужомь  на  полѣ  — 
На  своемъ  ужь  нѣту  мѣста, 

Нѣту  мѣста  волѣ. 
Спи,  казакъ,  коль  спать  охота! 

Припомянеть  кто-то?..» 

И  пошёль  онъ  степью;  слёзы 

Сердце  отирало. 
Онь  оглядывался  долго  — 

И  его  не  ста.іо... 
И  въ  степи  одна  могила 

Съ  вѣтромь  говорила. 

Такъ  въ  Украйнѣ  гайдамаки 

Засѣвалй  жито, 
Только  жать-то  не  пришлося: 

Градомь,  знать,  побито... 
Правда  сгинула  вь  подросткахъ; 

Кривда  повива.ііа... 


—  618  — 

Разошлися  гайдамаки. 

Кто  куда  попало; 
Разошлися  гайдамаки 

По  своизіъ  жилищамъ, 
Кто  домой,  а  кто  въ  дуброву  — 

Ножъ  за  голеішщемъ  — 
Доковать  жидовъ  проклатыхъ, 

Доконать  безбожье... 
А  тѣмъ  временемъ  сломили 

Наше  Запорожье: 
Кто  къ  Кубани,  кто  къ  Дунаю... 

Только  л  остались 
Что  пороги  середь  степи. 

Рёвма-р  азрыдались : 
«Схоронили  нашпхъ  дѣтокъ, 

И  до  насъ  добрались! » 
Рёвма-воютъ  —  пусть  пхъ  воютъ: 

Ихъ  пора  мипула... 
А  Украііна  ихъ  на  вѣкп 

Вѣчные  заснула. 
Съ  той  поры  по  всей  Украіінѣ 

Жито  зеленѣетъ; 
Нѣтъ  ни  слёгъ,  ни  грозъ,  ни  грома, 

Только  вѣтеръ  въетъ, 
Гнетъ  деревья  по  дубровѣ, 

Травку  середь  явля. 
Всё  замолкло...  Пусть  и  смолкнетъ: 

Видно,  Божья  воля! 


1860. 


619 


ЩЕГОЛЕВЪ. 


П  Ъ  С  Н  Я. 


Охъ,  былъ  конь  и  у  меня  — 
Весь  изъ  полымя-огня, 
Были  сабля  в  винтовка 
И  колдунья-чернобровка. 

Турокъ  борзаго  словилъ, 
Ляхъ  мнѣ  саблю  иззубрилъ, 
А  винтовка  изломалась, 
А  колдунья  отчуралась. 

По  Буджацкимъ  по  степямъ 
Путь  казацкимъ  бунчукамъ, 
А  мнѣ  путь  одинъ  —  съ  сохою, 
По-надъ  нивою  сухою. 

Гей,  гея,  гей,  волъ  чорный  мойі 
Долго  намъ  пахать  съ  тобой... 
Вѣтеръ  вѣетъ-повѣваетъ . . . 
Котелочекъ  закипаетъ... 


— -  620  — 

Кто  бъ  меня  повеселилъ  — 
Хлѣбъ-соль  вмѣстѣ  раздѣлилъ? 
Ои,  кто  въ  полѣ  —  покажися! 
Кто  въ  дубровѣ  —  отзовися! 

Никого...  Въ  дубровѣ  гулъ; 
Мѣсяцъ  въ  облачко  ныреулъ; 
Вѣтеръ  вѣетъ-повѣваетъ; 
Котелочекъ  простываетъ. . . 


1869. 


НАРОДНЫЯ  Н'БИНИ. 


РУСНііЦКШ  ПЬСНІІ. 


I. 


у  сосѣдки  сынъ  молодчикъ  — 
Хата  съ  хатой  рядоыъ; 

У  сосѣда  дочь  красотка  — 

Садъ  сошелся  съ  садомъ. 

Вѣетъ  вѣтеръ  съ  полуночи  — 

Старпки  за  сказки; 
Вѣетъ  вѣтеръ  со  полудня  — 

Молодежь  за  ласки. 

—  Милый  по  саду  гуляет-^, 

Сиотрптъ  къ  намъ  въ  окошки: 
Я,  дѣвпца,  вышла  въ  сѣни, 
Стала  на  порожкѣ. 

—  Съ  мплымъ  другомъ  перемолвить 

Слово  я  хотѣла. 
Да  отедъ  въ  саду  работалъ: 
Я  п  не  посмѣла. 


—  624  — 

Сизый  голубь  по  застрёхѣ 
Ходить,  да  воркуетъ; 

Сизу-голубю  Анюта, 

Смѣючись,  толкуетъ: 

«Охъ,  голубчикъ  сизокрылый. 
Ворковать  умѣешь, 

А  небось  къ  намъ  подъ  окошко 
Прилетѣть  не  смѣешь? 

«Для  тебя-ли,  голубочка. 
Для  воркуньи- птички, 

На  окошкѣ  я  разсыплю 
Проса  и  ишенички: 

«Ты  не  бойся,  мои  голубчикъ, 
А  —  какъ  сядетъ  солнце 

Прилетай  ко  мнѣ,  дѣвицѣ, 
Прямо  подъ  оконцѣ! » 

Голубочку  на  застрёхѣ 

И  отцу  сѣдому 
Не  въ  домёкъ  дѣвичьи  рѣчи, 

Да  въ  домёкъ  милому: 

Не  слетѣлъ  клевать  пшеничку 
Голубь  сизокрылый, 

А  пришелъ  со  мной,  дѣвицей, 
Цѣловаться  милый. 


1849. 


—  625  — 


И. 

—  Что-это  не  слышно  Наны  голосочка? 
Затяни  еамъ  пѣсню,  маленькая  дочкаі 

«Во  саду-садочкѣ 
Выросла  малинка: 
Солнце  ее  грѣетъ, 
Дождичекъ  лелѣетъ. 
Въ  свѣтломъ  теремочкѣ 
Выросла  Нанинка: 
Тятя  ее  любитъ, 
Маменька  голуб итъ. » 

—  У  малютки  Наны  пѣсенки  —  малютки: 
Малы,  да  пригожи,  словно  незабудки. 


4855. 


40 


—  626 


МОРАВСКШ  пъсни. 


у  молодки  Наны 
Мужъ,  какъ  лунь,  сѣдой... 
Старый  мужъ  не  вѣритъ 
Жёнкѣ  молодой: 

Разомъ  домекнулся, 
Что  не  будетъ  прокъ  — 
Глазъ  съ  вея  не  спустпгъ; 
Двери  на  замокъ. 

«Отвори  каморку  — 
Я  чуть-чуть  жива: 
Что-то  разболѣлась 
Сильно  голова  — 

«Сильно  разболѣлась, 
Словно  жаръ,  горитъ... 


—  027  — 

На  дворѣ  погодео: 
Можетъ,  освѣжптъ?» 

—  Что-жь?  открой  оксмпко^ 
Прохладись,  мой  свѣтъ! 
Хороша  прохлада, 

Коли  друга  нѣтъ! 

Нана  замолчала, 
А  въ  глухой  ночи 
Унесла  у  мужа 
Стараго  ключи. 

«Спи,  голубчикъ,  съ  Богомъ, 
Спи,  да  почивай! » 
И  ушла  тихонько 
Въ  дровяной  сарай. 

—  Ты  куда  ходила, 
Нана,  со  двора? 
Волосы  —  хоть  выжми; 
Шубка  вся  мокра... 

«А  телята  наши 

Со  двора  ушли. 

Да  куда  жь?  —  къ  сосѣдкѣ 

Въ  просо  забрели. 

«Загнала  на  силу: 
Разбежались  всѣ.  . 
Я  и  перемокла. 
Ходя  по  росѣ! » 


1856. 


—  628  — 

Видно  —  лучше  съ  мплымъ 
Хоть  дрова  щепать, 
Чѣиъ  со  старымъ  піужемъ 
Золото  считать. 

Видео  —  лучше  съ  мплымъ 
Голая  доска, 

Чѣмъ  со  старымъ  мужемъ 
Два  пуховика... 


П. 

Лучше  куколя  пшеница  — 
Лучше  вдовушки  дѣвица; 
Лучше  золото  свинца  — 
Лучше  молодецъ  вдовца. 


1856. 


—  62У 


III. 


«Тятенька-голубчпкъ,  гдб  моя  родная?» 

—  Померла,  мой  свѣтикъ,  дочка  дорогая ! 

Дочка  побѣжала  прямо  на  могилу, 
Рухнулаоя  на-земь,  молвить  черезъ  силу: 

«Матушка  родная,  вымолви  словечко!» 

—  Не  могу:  землею  давить  мнѣ  сердечко... 

«Я  разрою  землю,   отвалю  каменье... 
«Вымолви  словечко,  даіі  благословенье!» 

—  У  тебя  есть  дома  матушка  другая. 
«Охъ,  она  не  мать  мнѣ  —  мачиха  лихая! 

«Только  зубы  точить  на  чужую  дочку: 
«  Щаплеть,  коли  станетъ  надѣвать  сорочку; 

яЧешеть  —  такь  подь  гребяемъ  кровь  ручьемъ  сочится; 
врѣжеть  ломоть  хлѣба  —  ножикомь  грозится!» 

1856. 


—  630  — 


ВОЛЫНСКШ  ДУМЫ. 


I. 


Въ  полѣ  широкомъ  желѣзомъ  копытъ 

Взрыто  зеленое  ?кито... 
Тамъ,  подъ  плакучей  березой,  лежитъ 

Молодецъ,  тайно  убитый. 

Молодецъ,  тайно  убитый,  лежитъ, 
Тайно  въ  траву  схороненный: 

Весь  онъ,  бѣдняжка ,  китайкой  накрытъ, 
Тонкой  китайкой  червонной. 

Вотъ  подъ  березу  дѣвйца  пришла  — 
Розой  она  расцвѣтала  — 

Съ  молодца  тихо  китайку  сняла, 
Страстно  его  цѣловала. 

Вотъ  и  другая  дѣвйца  пришла  — 
Глазки  сіяли  звѣздалп  — 


1856. 


—  631   — 

Съ  молодца  тихо  китайку  сняла, 
Вся  залилася  слезами. 

Третья  пришла  —  п  горѣлъ  ея  взоръ... 

Молвпла:  «спитъ  —  не  разбудишь... 
Спи,  мой  молодчикъ:  теперь  трехъ  сестеръ 

Больше  любить  ты  не  будешь! » 


П. 


Пташка  въ  полѣ,  рыбка  въ  тинѣ 

Рѣзвятся  на  волѣ... 
Одному  мнѣ,  сиротииѣ, 

На  бѣломъ  нѣтъ  доли. 

Осѣдлаю  я,  дѣтпна, 

Съ  ночи  ворогтого... 
«Отпускай,  старуха,  сына, 

Снаряжай  родного. » 

Сына  мать  благословляла 

Въ  дальній  путь-дорогу, 

Цѣловала-миловала, 
Поручала  Богу. 

Мчится  подъ  небомъ  туманнымъ 

Соколъ:  «Соколинаі 
Ты  летѣлъ  надъ  аолемъ  браннымъ: 

Не  видалъ  ли  сына?» 

—  Видѣлъ:  спитъ  опъ  съ  полуночи 
Въ  головахъ  ракита; 


—  632  — 

Удалому  вырвалъ  очи 
Воронъ-нееасыта. 

Какъ  всплеснетъ  она  руками: 
«Охъ,  вы,  дѣти,  дѣтиі 

Пропадать  теперь  мнѣ  съ  вами 
Сиротой  на  свѣтѣі » 


1858. 


III. 

Пьетъ  и  пляшетъ  казакъ 
И  волынщикамъ  такъ 
Говорить:  «удружите  — 
яЧернобровкѣ  шепните, 

«Что  изъ  плохенькихъ  я  -^- 
«Не  гожуся  въ  мужья  — 
«Казачина  убогой, 
«И  добра-то  немного: 

«На  дворѣ  сто  воловъ, 
«Да  безъ  счету  коровъ; 
«Кони  въ  холѣ  —  въ  приііорѣ, 
« Скринка  злотыхъ  въ  каморѣ. » 

Вѣсть  —  что  чайка  —  летитъ. 
Чернобровка  бѣжитъ, 
Въ  попыхахъ  и  въ  весельѣ, 
Приготавливать  зелье. 


—  633  — 

Изъ  подъ  бѣлыхъ  камней 
Накопала  корней, 
У  рѣки  ихъ  расклала  — 
Въ  молокѣ  чаровала. 

—  Мои  мплоіі  далеко... 
Закипай,  молоко, 
Передъ  свадьбой  моего... 
(А  казакъ  ужь  за  нею.) 

—  Что  тебя  принесло  — 
Сивый  конь,  гль  весло? 
«Принесла  меня  доля, 
«Да  Господняя  воля: 

«Вѣкъ  съ  тобой  вѣковать, 
«Вѣкъ  тебя  миловать, 
«Холить,  нѣжить,  покоить, 
«Хату  новую  строить. в 


1858. 


634 


ЭШШ  ЛЕІРОЭМЪ. 

Шотландская    легенда. 


«Кто  мнѣ  стройную  ногу  обуетъ  теперь? 
Кто  перчатку  по  бѣлой  рукѣ  приберетъ 
И  надѣнетъ?  Кто  станъ  мой  кругомъ 
Новымъ  лондонскимъ  поясомъ  весь  обовьетъ? 

«Кто  серебрянымъ  новепькимъ  гребнемъ  пройдетъ 
Бѣлокурой  моею  косой? 
Кто  замѣнитъ  отца  для  малютки,  пока 
Грегори  не  вернется  домой?» 

—  Энни!  стройную  ногу  обуетъ  отецъ; 
Мать  перчатку  по  бѣлой  рукѣ  приберетъ 
И  надѣнетъ;  а  станъ  твой  сестра 

Новымъ  лондонскимъ  поясомъ  весь  обовьетъ. 

—  Я  серебрянымъ  новенышмъ  гребнемъ  пройду 
Бѣлокурой  твоею  косой; 

Богъ  замѣнптъ  отца  для  малютки,  пока 
Грегори  не  вернется  додіой. 


—   635  — 

сОхъ!  когда  бы  корабль  —  да  корабль  снарядить, 
Да  охочпхъ  людей  подобрать,  — 
Полетѣла  бъ  къ  милому  на  всѣхъ  парусахъ, 
Коль  не  въ  мочь  самому  у  меня  побывать». 

И  отецъ  снарядилъ  ей  летучій  корабль: 
И  несетъ  его  къ  берегу  тихо  волна... 
Энеи  на  руки  сына-малютку  взяла, 
И  простилася  съ  отческимъ  кровомъ  она. 

Вотъ  II  парусить  по  морю  съ  мѣсяцъ  она, 
Али  мало-чѣмъ  больше,  —  и  вотъ 
У  жилья  Грегори,  противъ  самыхъ  воротъ. 
Снаряженный  корабль  пристаетъ. 

Ночь  потемна  была;  вѣтеръ  холоденъ  былъ; 
Милый  Эннп  давно  уже  спалъ; 
Да  проснулся  малютка  у  ней  па  рукахъ, 
Началъ  биться  и  крикомъ-крпчалъ. 

У  воротъ,  на  замокъ  запертыхъ, 

Энни  долго,  какъ  будто  на  сппцахъ  стоитъ... 

Наконець  вышла  мачиха  друга  ея 

И  окликнула!  —  Кто-тамъ  стучптъ? 

«О!  я,  Энни  Лехроэнъ,  милая  твоя., 
Прилетгла  къ  тебѣ  по  волнамъ, 
И  малютку  съ  собой  на  рукахъ  привезла: 
Отвори  иоскорѣе  же  намъ». 

—  ОтоГь',и,  отойди  ты,  и  сгпнь-проііааи! 
Не  къ  добру  ты  стучішья  у  нашихъ  воротъ 


—  636    — 

Ты  колдунья,  ты  —  ііѣдьма  проклятая,  ты... 
Ты  —  исчадье  печпстое  водъ.  — 

«Не  колдунья,  не  вѣдьма  проклятая  я, 
Не  исчадье  нечистое  водъ,  — 
Я,  я  —  Энни  Лехроэпъ  твоя: 
Не  дер. км  же  меня  у  воротъ». 

—  Еслі  Энни  Лехроэнъ  доподлинно  ты. 
Хоть  тебѣ  и  не  вѣрю  ни  въ  чемъ,  — 
Разскаллі  мнѣ:  какія  мы  рѣчи  вели, 
Какъ  сидѣли  съ  тобою  вдвоемъ? 

«О!  да  развѣ  не  помнишь  ты,  мои  Грегори, 
Какъ  мы  вмѣстѣ  спдѣли  съ  тобой  за  столомъ, 
Какъ  тогда  обмѣнялись  салФетками  мы?.. 
Вѣдь  и  дней-то  немного  промчалось  потомъ...» 

—  И  салФетка  была  у  тебя  хороша, 
И  на  шеѣ  пригодна  была  для  стола; 
Только  лучше  вѣдь  кембрика  крученыіі  шелкъ 
И  моя-то  шелковая  лучэе  была. 

«И  ужь  будто  не  помнишь  ты,  мои  Грегори?.. 
А  ве  помнишь,  такъ  я  разскажу, 
Какъ  съ  тобой  перстеньками  мѣнялися  мы. 
Да  ужь  кстати  и  твой  перстенекъ  покажу...» 

—  Твой  хорошъ  перстенекъ  и  казпстъ  — 
Весь  изъ  краснаго  золота,  весь  оиъ  литой, 

Да  вѣдь  мой-то  получше:  въ  моемъ  перстенькѣ 
Въ  то  же  золото  вправлсиъ  алмазъ  дорогой. 


—  637  — 

«Отодвинь  же  скорѣіі,  вшлоіі  моіі  Грегори, 
Отодвинь  ты  запоръ  у  воротъ: 
Не  отдвинешь  —  па  холодѣ  наше  дитя 
Скоченѣетъ  совсѣмъ  и  умретъ». 

—  Отойди,  отоііди  ты,  и  сгинь-пропадп: 
Ко  стыду  ты  у  нашихъ  воротъ! 
Приглядѣлъ  я  другую  милую  себѣ, 
А  тебѣ  —  отъ  воротъ  поворотъ. 

«ТТриглядѣлъ  ты  другую  милую  себѣ, 
Насыѣялся  надъ  клятвой  святой,  — 
Такъ  прощай  же,  обманщикъ  лихой,  Грегори! 
Не  видаться  намъ  больше  съ  тобой...» 

О,  какъ  скоро,  какъ  скоро  она 
Къ  кораблю  добѣжала,  а  тамъ, 
Добѣжавши,  всю  волю  дала 
Неустапнымъ,  горючимъ  слезамъ... 

«Золоченную  мачту  снимите  скорѣй  — 
Деревянной  простой  мнѣ  довольно:  не  стать 
Съ  золоченною  мачтой  по  морю  везтп 
Опостылую  мужу  супругу  и  мать». 

Грегори  пробудился  отъ  крѣпкаго  сна 

И  сказг.лъ  своей  мачихѣ  онъ: 

«Этой  ночью  все  сердце  въ  конецъ  сокрушилъ 

Мнѣ  недобрый  пророческій  сонъ. 

€Мнѣ  приснилось,  что  Энни  Лехроэнъ  моя, 
йзъ  цвѣтовъ  ненаглядный  цвѣтокъ. 


—  638  — 

На  порогѣ  стоить  у  мопхъ  у  воротъ 
И  никто  не  впускаетъ  ее  за  порогъ». 

—  Это  вѣдьма  —  не  Энни  Лехроэнъ  твоя  — 
Завшшляла  глаза  тебѣ  сномъ  отвести: 
Постояла  она  у  твопхъ  у  воротъ  — 
Ну,  а  въ  домъ  не  хотѣла  войдтп. 

«Перестань  же  ты,  злостная  женщина,  лгать, 
И  умри  лютой  смертью  за  то,  что  ты  зла: 
Не  хотѣла  красавицы  Эннп  внустпть 
И  меня  разбудить  не  могла». 

Быстро,  быстро  съ  постели  онъ  всталъ, 
П  стерііѣть  ему  было  не  въ  мочь: 
Побѣжалъ  онъ  на  берегъ,  а  Энни  его 
Отплываетъ  отъ  берега  прочь. 

«Энни!  Энни!  Куда  ты,  куда?» 
Крпкнулъ  онъ  изо  всѣхъ  свопхъ  силъ; 
Только  —  ай!  —  чѣмъ  онъ  гроічче  крпчалъ, 
Тѣмъ  быстрѣе  корабль  уходилъ. 

«Энни!  Энни!  Куда  ты,  куда? 
Перемолвись  хоть  словомъ  со  мной ! » 
Только  —  ай!  —  чѣмъ  онъ  громче  кричалъ, 
Тѣыъ  все  выше  вздымался  прибой. 

Вѣтеръ  крѣпнетъ  и  море  реветь, 

И  корабль  закружило  собой  — 

Какъ  взглянулъ  Грегори,  анъ  ужь  Энни  его 

Унесло  бѣлопѣнноп  волной. 


—  639  — 

Смотритъ  онъ:  п  ліалютка  у  неіі  на  рукахъ; 
Вмѣстѣ  ихъ  съ  корабля  унесло... 
Поднялъ  руки  оеъ  къ  верху  и  бросился  вмигъ 
Въ  клокотавшее  моря  жерло. 

Энни  за  косу  русую  крѣпко  схватилъ 
11  прпмчалъ  ее  къ  берегу  онъ. 
Да  еще  не  доплылъ,  а  у  ней  каждый  членъ 
Сиертнымъ  холодомъ  былъ  следененъ. 

Цѣловадъ,  цѣловалъ  онъ  ей  щеки  сперва, 
А  потомъ  пряди  косъ  золотыхъ, 
И  тоскливо  онъ  въ  губы  ее  цѣловалъ, 
Да  дыханья -то  не  было  въ  нихъ. 

Цѣлый  день  проспдѣлъ  онъ  надъ  Энни  своей, 
Такъ  что  солнце  ужь  сѣло  и  пала  роса... 
Тутъ  послѣдній  вздохъ  сердце  ему  разорвалъ  - 
II  умчалась  душа  въ  небеса... 


19  сентября   1861. 


640 


ИТАЛЬЯНСКІЙ  НАРОДНЫЙ  ГИМНЪ. 


Къ  оружью!  къ  оружью!  Разверзлись  могилы. 
Проснулись  былыя,  загробный  силы; 
Воскресли  ВСЁ  тѣни  страдальцевъ  отчизны  — 
И  нѣтъ  укоризны  ихъ  празднымъ  мечамъ. 
Вѣнки  на  ихъ  чёлахъ,  а  въ  сердцѣ  ихъ  —  пламя 
Любви  къ  согражданамъ...  Поднимемъ  же  знамя 
Италіи  прежней,  во  имя  народа, 
И  здравствуй  свобода  —  на  гибель  врагамъ! 


Врагъ,  Италію  оставь  ты- 
Вновь  она  свободы  дочь! 
И  пока  еще  есть  время, 
Убѣгай  скорѣе  прочь! 


Царица  цвѣтовъ,  вдохновенья  и  звуковъ, 
Побѣдный  щитъ  предковъ  возьмп  ты  для  внуковъ 


—  641  — 

Вѣка  сотееіі  узъ  на  тебѣ  тяготѣли; 
Но  вдругъ  загремѣли  Леньяно  мечи. . . 
Напрасно  забылъ  ты,  коварствуя,  нѣмецъ, 
Что  въ  нашей  Италіи  ты  —  чужеземецъ, 
Что  станутъ  позорны  ей,  поздно  иль  рано. 
Оковы  тирана  и  всѣ  палачи! 

Врагъ,  Италію  оставь  ты: 
Вновь  она  свободы  дочь! 
И,  пока  еще  есть  время, 
Убѣгай  скорѣе  прочь! 

Зачѣмъ  же  въ  чужомъ  поселился  ты  краѣ? 
Дома  эти  наши;  твои  —  на  Дунаѣ; 
На  немъ  твои  нивы  и  семьи,  а  наши  — 
Быть  можетъ  —  и  краше,  да  нужны  сампмъ. 
Два  моря  и  Альпы  —  Италіи  грани: 
Скорѣй  же  огнемъ  и  желѣзомъ,  граждане, 
Пробьемъ  Аппениновъ  упорную  груду, 
И  знамя  повсюду  свое  водрузимъ! 

Врагъ,  Италію  оставь  ты, 
Вновь  она  свободы  дочь! 
И,  пока  еще  есть  время, 
Убѣгай  скорѣе  прочь! 

Будь  нѣмы  уста  и  будь  быстры  десницы  — 
И  врагъ  намъ  очиститъ  всѣ  наши  границы, 
И  кончится  власти  намъ  чуждой  безчинство: 
Гдѣ  мысли  единство,  таиъ  нѣтъ  пришлецовъ! 
О  рабствъ  позорномъ  не  будетъ  помина; 
Народъ  втальянскій  сольется  въ  едино. 


41 


—  642  — 

И  вольно  задышать  одною  душою 
И  жизнью  одною  вс'В  сто  городовъ! 

Врагъ,  Италію  оставь  ты: 
Вновь  она  свободы  дочь! 
И,  пока  еще  есть  время, 
Убѣгай  скорѣе  прочь! 


1862. 


КОНЕЦЪ. 


ОГЛАВЛЕНІЕ 

ТРВТЬЯГО  ТОМА. 
Съ    грѳческаго. 

АНАКРЕОНЪ. 

Стр. 

Бступленіе 7 

Къ  дирѣ .  І7 

Женщинаиъ 18 

Эротъ 49 

Самойіу  себѣ 24 

Къ  розѣ 22 

Пиръ 23 

Къ  Эроту 24 

Сонъ 25 

Къ  голубкѣ 26 

Къ  восковому  Эроту ,     .     .  28 

Самому  себѣ 29 

Косаткѣ 30 

Самому  себѣ. 31 

Къ  Эроту 32 

Самому  себѣ :     .     .     .  33 

Самому  себѣ 34 

Къ  геребряной  чашѣ 35 

На  тотъ  же    предметъ 36 

Долйсно  пить 38 


и     . 

Стр. 

Дѣвушкѣ 39 

Самому  себѣ 41 

Ваѳиллу .......  42 

Къ  золоту     .     , 43 

Самому  себѣ 44 

Самому  себѣ 45 

Самому  себѣ 46 

Вакху 47 

Кѣ  гетэрѣ 48 

Ваѳпллу 50 

Эротъ 52 

Любовеицамъ 53 

Косаткѣ 55 

Дѣвушкѣ 56 

Европа 57 

Беззаботность 59 

Самому  себѣ 60 

Самому  себѣ 61 

Эротъ 63 

Пиръ 64 

Самойіу  себѣ 66 

Кузнечику 67 

Сонъ 68 

Стрѣлы  Эрота .    ' 69 

Любовь 70 

Старцу 71 

Пиръ 72 

Къ  картинѣ 73 

Діонису 74 

На  дискъ  съ  изображеніемъ  Афродиты  .......  75 

Сборъ  винограда 77 

Розѣ 79 

Самому  себѣ 82 

Влюбленнымъ 83 

Старость 84 

Умѣренность 85 

Эротъ 86 


ш 

Стр , 

Артемидѣ , 87 

Ѳракійской  кобылицѣ 88 

Надписи,  эпитафіи,  эпиталамы  и  отрывки 89 

Замѣтки  объ  Аиакреонѣ 99 

Ѳеокритъ, 

Рыбаки ИЗ 

Обвтъ І19 

Амариллтіа І2і 

Дѣтство    Алкида І25 

Алкидъ  —  побѣдитель  льва 128 

Волшебница. 439 

Спракузянки  ' І48 

(Похититель  меда 1о8 

Къ  статуѣ   Анакреона Ій9 

Съ    англійскаго. 

Мильтонъ. 
Потерянный  рай: 

Изъ  первой  пѣсни 463 

Изъ  четвертой  пѣсни 167 

Байронъ. 

Изъ  « Чайльдъ  Гарольда» 477 

Аѳинской  дѣвушкѣ 480 

Съ  нѣпіѳщсаго. 

ШИЛДЕРЪ, 

Нрощаніе  Гектора 483 

Ожпданіе 487 

Амалія V ]90 

Альпійскіи  стрѣлокъ.    ■    .    , 491 

Руссо 494 


ІГ 

Стр. 

Бечеръ 195 

ГраФъ  Эбергардъ  Грейнеръ 1^6 

Пуншевая  пѣсня 200 

Пуншевая  пѣсея  —  для  Сѣвера 202 

Замѣткп 20о 

Гете. 

Пѣсня  Миньоны 208 

Иѣтп,  только  тота,  кто  зналв 210 

Гейне. 

ІІѣснп 211 

Іпіегтегго 218 

Дома 223 

Лорелея 226 

На  море 228 

Несовершенство 231 

Оглядка 233 

Лѣсная  тишь 235 

Ангеламъ-хранптелямъ 241 

Морской  призракъ 243 

Аполлонъ 246 

Царь  Рамосенитъ 252 

Фпрдуси 256 

Фптцлппуцли 263 

Маврптанскій  халиФъ ,    .    .    .    .  287 

Исоанскіе    Атриды    ... 290 

НФальцгрэФипя  Ютта 301 

Два    грепадера 303 

Помаре.    .  ■ ЗОо 

НІельмъ  Фонъ-Бергенъ 309 

Іегуда-бенъ-Халеви 312 

Съ   Французскаго. 

Шенье. 

Амимона 343 


Стр. 
Беранже. 

Грушенька Я4о 

Двѣ  сестры  милосердія 347 

Жакъ 349 

Въ  день  имянинъ  моего  доктора Зй2 

Мой  челнокъ 334 

Домовые  Монлери 357 

Пять  этажей 339 

Ашіеточка-Аннетка  .     .    • 361 

Сглазили 364 

Фортуна 366 

Народъ  вомнитъ 369 

Похвальное  слово  каплунаиъ 372 

Мой  каФтайъ і 376 

Маркитантка 378 

Стараго  платья  продать 381 

Рыжая    Жанна 386 

Мой  уголокъ 388 

Школьный  учитель 390 

Кошка 392 

Свободный 394 

Метла • 396 

Сосѣди 400 

11  быть  тому 401 

Метампсихоза 403 

Звонарь о 406 

Новый  Діогенъ 409 

Скоморохъ 412 

Родительская  суббота .    •  415 

Зима. 417 

Мимо    красавицы,  мимо 420 

Снова-снова 422 

Простолюдинъ       424 

Мое  призваніе 426 

Дивъ-покровитель 428 

Комаръ.    .    .    .  ' 431 


п 

Стр. 

Завоеватель  и  старецъ 433 

Цвѣточница  и  могплыцикъ 436 

Голубь -вѣстникъ • 438 

Господамъ  ценсорамъ 441 

ІІосѣщеніе  тартара • 444 

Счастливая  чета 449 

Викторъ    Гюго. 

Самка? — попалася  въ  клѣтку     .    • 432 

Турниръ  короля  Іоанна     453 

Спросили  они:    какб  вб  летучихв     челнахб    .     .    .    .  438 

Дюпонъ. 

Солнечный  лучъ .  439 

Густавъ  Надо. 

Адель , 462 

Несчастный  мужъ 465 

Городокъ. 468 

Двое 471 

Признаніе 473 

Вотъ — почему  я  холостой 475 

Урсула , 478 

Съ  польскаго. 

МИЦКЕВИЧЬ. 

Ріе82С2оШа  то]а • 483 

Свитезянка. .  484 

Вилія 490 

Разговоръ 492 

Пави    Твардовская 493 

Ренегатъ 498 

Пѣспя 300 

Облава.  (Изъ  «Пана  Тадеуша») 302 


та 

Стр. 
Сырокомля. 

Горсть  пшена 313 

Панъ  Марекъ  въ  аду 523 

Илліоминація 333 

Грузинкѣ , 541 

Невивной  душкѣ 542 

Корольки 543 

Краковецъ  въ  Литвѣ 545 

Украпнкѣ 547 

Прежде  было  лучше. 549 

БогдАнъ    Залескій. 

Ледащая 551 

Двѣ  смерти-     , •  553 

ОДЫНЕЦЪ. 

Дѣвушка  и  голубь 554 

Реутъ. 

Жена.  Белорусская  сказка 556 

ХОДЗЬКА. 

Молодецъ 567 

Съ  украинскаго. 

Шевченко. 

Вечеръ 571 

Илатокъ 572 

Батрачка.    Повѣсть   . 575 

Отрывки  изъ  поэмы  «Гайдамаки» "  .    .  594 

Щеголевъ. 

Пѣсня 619 


ли 

^  ,     -       ■  Сгр. 


ИародЁоля   пѣсІЁи. 

Ртйняіуёія.   '  ' 

У  сосѣдки  сына  молодчика     .->.... і523 

Что  ііто)не  слышно  Ланы  голосочка?      .'    і    .    .    .    .    623 


МОІАВ&КІЯ. 

У  молодки  Наны      •    .    •-  •    •    .    •    .  -^ 6^26 

Лучше  куколя  пшеница.     .    .     .    »    .    .  .    .    ,    .    .    .  $28 

Тятенька-голубчика ^   гдѣ   мол  родная  .  .    .    .    .    .    .  629 


Волынскія.і       . 

Ва  полѣ  широкома  желіьзома  копыта. 630 

Пташка      ва    полѣ,     рыбка    ва    тишь Ѳ31 

Пьета  и  ѣляшета    казака.     .     ....     ,    .    .    .    .  632 

Шотландская. 
Энни  Лехроэнъ 634 

Итальянская.  ; 

Итальянскій  .народный  гиюъ.    •    .    .    .    .'.'....?  .''^'640 


.1 


ТНЕ  ЫВКАКѴ  ОР  ТНЕ 

^NIVЕК8IТУ  ОК 

NОКТН  САКОЬША 

АТ  СНАРЕЬ  НІЬЬ 


КАКЕ  ВООК  СО^^ЕСТIОN 


ТНе  Апгігё  8аѵіпе  СоИесІіоп 


у.