Skip to main content

Full text of "Anna Karenina"

See other formats 


Т1118  18  а  сИ^ка!  сору  о^  а  Ьоок  Ша!  \уа8  рге8егуе(1  ^ог  §епега11оп8  оп  ИЬгагу  811е1уе8  Ье^оге  к  \уа8  саге^иПу  8саппе(1  Ьу  Соо§1е  а8  раП  о^  а  рго]ес1 
1о  таке  Ше  \уог1(1'8  Ьоок8  (118С0УегаЫе  опИпе. 

И  11а8  8игу1уе(1  \ощ  епои^И  ^ог  Ше  соруп^Ы  1о  ехр1ге  апё  Ше  Ьоок  1о  еп1ег  Ше  риЬИс  с1ота1п.  А  риЬИс  ёотахп  Ьоок  18  опе  Ша!  \уа8  пеуег  8иЬ]ес1 
1о  соруп^Ы  ог  \у1108е  1е§а1  соруп^Ы  1егт  11а8  ехркеё.  \У11е111ег  а  Ьоок  18  1п  Ше  риЬИс  (1ота1п  тау  уагу  соиШгу  1о  соиШгу.  РиЬИс  (1ота1п  Ьоок8 
аге  оиг  §а1е\уау8  1о  Ше  ра81,  герге8епип§  а  хуеакЬ  о^  Ы81огу,  сикиге  апё  кпо\у1е(1§е  111а1'8  ойеп  сИШсик  1о  (118С0Уег. 

Магк8,  по1а11оп8  апё  оШег  таг§1паИа  рге8еп1 1п  Ше  оп§1па1  уо1ите  \уШ  арреаг  1п  11118  Й1е  -  а  гет1п(1ег  о^  11118  Ьоок' 8  \ощ  ]оигпеу  ^гот  Ше 
риЬИ811ег  1о  а  ИЬгагу  апё  йпаИу  1о  уои. 

118а§е  §ш(1еПпе8 

Соо§1е  18  ргоиё  1о  раПпег  \у11И  ИЬгапе8  1о  (И^Шхе  риЬИс  (1ота1п  та1епа18  апё  таке  1Иет  \у1(1е1у  ассе881Ые.  РиЬИс  (1ота1п  Ьоок8  Ье1оп§  1о  1Ие 
риЬИс  ап(1  \уе  аге  теге1у  1Ие1г  си81осИап8.  Кеуег1Ие1е88, 1Ы8  \уогк  18  ехреп81уе,  80  1п  огёег  1о  кеер  ргоу1сИп§  1Ы8  ге8оигсе,  \уе  Иауе  1акеп  81ер8  1о 
ргеуеШ  аЬи8е  Ьу  соттегс1а1  рагИе8, 1пс1исИп§  р1ас1п§  1есИп1са1  ге81псИоп8  оп  аи1ота1е(1  ^ие^у^п§. 

\\^е  а180  а8к  1Иа1  уои: 

+  Маке  поп-соттегс1а1  ше  о/^ке^1е5  \Уе  дс^щпЫ  Соо§1е  Воок  ЗеагсИ  ^ог  и8е  Ьу  шсИу1(1иа18,  апё  \уе  ^е^ие8^  1Иа1  уои  и8е  1Ие8е  Й1е8  ^ог 
рег80па1,  поп-соттегс1а1  ригро8е8. 

+  Ке/гат/гот  аШотШес!  диегут§  Во  по1  8еп(1  аи1ота1е(1  ^ие^^е8  о^  апу  80г1 1о  Соо§1е'8  8у81ет:  И  уои  аге  сопёисип^  ге8еагсИ  оп  тасЫпе 
1гап81а11оп,  орИса!  сИагас1ег  гесо^пШоп  ог  о1Иег  агеа8  \уИеге  ассе88  1о  а  1аг§е  атоиШ  о^  1ех1 18  Ие1р^и1,  р1еа8е  соп1ас1  и8.  \\^е  епсоига^е  1Ие 
и8е  о^риЬИс  (1ота1п  та1епа18  ^ог  1Ие8е  ригро8е8  апё  тау  Ье  аЫе  1о  Ье1р. 

+  МатШт  аПпЪийоп  ТИе  Соо§1е  "\уа1егтагк"  уои  8ее  оп  еасИ  Й1е  18  е88еп11а1  ^ог  1п^огт1п§  реор1е  аЬои!  1Ы8  рго]ес1  апё  Ие1р1п§  1Иет  йпс1 
аёсИиопа!  та1епа18  1Игои§И  Соо§1е  Воок  8еагсИ.  Р1еа8е  ёо  по1  гетоуе  к. 

+  Кеер  и  1е§а1  \УИа1еуег  уоиг  и8е,  гететЬег  1Иа1  уои  аге  ге8роп81Ые  ^ог  еп8ипп§  1Иа1  \уИа1  уои  аге  (1о1п§  18  1е§а1.  Во  по1  а88ите  1Иа1  ]и81 
Ьесаи8е  \уе  ЬеИеуе  а  Ьоок  18  1п  1Ие  риЬИс  (1ота1п  ^ог  и8ег8  1п  1Ие  Ипкес!  81а1е8, 1Иа1 1Ие  \уогк  18  а180  1п  1Ие  риЬИс  (1ота1п  ^ог  и8ег8  1п  о1Иег 
соип1пе8.  \УИе1Иег  а  Ьоок  18  8ИИ  1п  соруп^Ы  уапе8  ^гот  соиШгу  1о  соиШгу,  апё  \уе  сапЧ  о^^ег  §и1(1апсе  оп  \уИе1Иег  апу  8рес1йс  и8е  о^ 
апу  8рес1йс  Ьоок  18  аИо\уе(1.  Р1еа8е  ёо  по1  а88ите  1Иа1  а  Ьоок'8  арреагапсе  1п  Соо§1е  Воок  8еагсИ  теап8  к  сап  Ье  и8е(1 1п  апу  таппег 
апу\уИеге  1п  1Ие  хуогШ.  Соруп^Ы  1пМп§етеШ  ИаЫИ1у  сап  Ье  ^ике  8еуеге. 

АЬои1  Соо§1е  Воок  8еагсЬ 

Соо§1е'8  т1881оп  18  1о  ог§ап12е  1Ие  \уог1(1'8  1п^огтаИоп  апё  1о  таке  к  ип1уег8аИу  ассе881Ые  апё  и8е^и1.  Соо§1е  Воок  ЗеагсИ  Ие1р8  геа(1ег8 
сИ8С0Уег  1Ие  \уог1(1'8  Ьоок8  \уЫ1е  Ие1р1п§  аи1Иог8  апё  риЬИ8Иег8  геасИ  пе\у  аисИепсе8.  Уои  сап  8еагсИ  Шгои^И  1Ие  ^иИ  1ех1  о^  1Ы8  Ьоок  оп  1Ие  \уеЬ 


адЬ^^р : //Ьоокз . доод1е . сот/ 


Это  цифровая  коиия  книги,  хранящейся  для  потомков  на  библиотечных  полках,  прежде  чем  ее  отсканировали  сотрудники 
комиании  Соо§1е  в  рамках  проекта,  цель  которого  -  сделать  книги  со  всего  мира  доступными  через  Интернет. 

Прогало  достаточно  много  времени  для  того,  чтобы  срок  действия  авторских  прав  на  эту  книгу  истек,  и  она  перешла  в  свободный 
доступ.  Книга  переходит  в  свободный  доступ,  если  на  нее  не  были  поданы  авторские  права  или  срок  действия  авторских  прав 
истек.  Переход  книги  в  свободный  доступ  в  разных  странах  осугцествляется  по-разному.  Книги,  перешедшие  в  свободный  доступ, 
это  наш  ключ  к  прошлому,  к  богатствам  истории  и  культуры,  а  такж:е  к  знаниям,  которые  часто  трудно  найти. 

В  этом  файле  сохранятся  все  пометки,  примечания  п  другие  записи,  сугцествуюгцие  в  оригинальном  издании,  как  напоминание 
о  том  долгом  пути,  который  книга  прошла  от  издателя  до  библиотеки  и  в  конечном  итоге  до  Вас. 

Правила  использовапия 

Компания  Соо§1е  гордится  тем,  что  сотрудничает  с  библиотеками,  чтобы  перевести  книги,  перешедшие  в  свободный  доступ,  в 
цифровой  формат  и  сделать  их  широкодоступными.  Книги,  перешедшие  в  свободный  доступ,  иринадлеж:ат  обгцеству,  а  мы  лишь 
хранители  этого  достояния.  Тем  не  менее,  эти  книги  достаточно  дорого  стоят,  поэтому,  чтобы  и  в  дальнейшем  предоставлять 
этот  ресурс,  мы  предприняли  некоторые  действия,  иредотврагцающие  коммерческое  использование  книг,  в  том  числе  установив 
технические  ограничения  на  автоматические  запросы. 

Мы  такясе  просим  Вас  о  следуюгцем. 

•  Не  используйте  файлы  в  коммерческих  целях. 

Мы  разработали  программу  Поиск  книг  Ооо§1е  для  всех  пользователей,  поэтому  используйте  эти  файлы  только  в  личных, 
некоммерческих  целях. 

•  Не  отправляйте  автоматические  запросы. 

Не  отправляйте  в  систему  Соо§1е  автоматические  запросы  любого  вида.  Если  Вы  занимаетесь  изучением  систем  машинного 
перевода,  оптического  распознавания  символов  пли  других  областей,  где  доступ  к  большому  количеству  текста  моясет 
оказаться  полезным,  свяясптесь  с  нами.  Для  этих  целей  мы  рекомендуем  использовать  материалы,  перешедшие  в  свободный 
доступ. 

•  Не  удаляйте  атрибуты  Соо§1е. 

В  каясдом  файле  есть  "водяной  знак"  Соо§1е.  Он  позволяет  пользователям  узнать  об  этом  проекте  и  помогает  им  найти 
дополнительные  материалы  при  помогцп  программы  Попек  книг  Ооо§1е.  Не  удаляйте  его. 

•  Делайте  это  законно. 

Независимо  от  того,  что  Вы  используйте,  не  забудьте  проверить  законность  своих  действий,  за  которые  Вы  несете  полную 
ответственность.  Не  думайте,  что  если  книга  перешла  в  свободный  доступ  в  США,  то  ее  на  этом  основании  могут 
использовать  читатели  из  других  стран.  Условия  для  перехода  книги  в  свободный  доступ  в  разных  странах  различны, 
поэтому  нет  единых  правил,  иозволяюгцих  определить,  моясно  ли  в  определенном  случае  использовать  определенную 
книгу.  Не  думайте,  что  если  книга  появилась  в  Поиске  книг  Соо§1е,  то  ее  моясно  использовать  как  угодно  и  где  угодно. 
Наказание  за  нарушение  авторских  прав  моясет  быть  очень  серьезным. 

О  программе  Поиск  кпиг  Соо§1е 

Миссия  Соо§1е  состоит  в  том,  чтобы  организовать  мировую  информацию  и  сделать  ее  всесторонне  доступной  и  полезной. 
Программа  Поиск  книг  Соо§1е  помогает  пользователям  найти  книги  со  всего  мира,  а  авторам  и  издателям  -  новых  читателей. 


Полнотекстовый  поиск  по  этой  книге  моясно  выполнить  на  странице  ]1"Ь"Ьр: //Ъоокз.§оо§1е.сот/ 


1.11  им  N111  11111 

3  3433  06725644  О 


I 


1дШ2ес^ЬуСОО§1е 


01д1112ес1  Ьу 


Соо§1е 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


^<^■,  ^и-^.^^  «у 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


СОЧИНЕНЫ     ,;.: 

ь 

ГРАФА 


7.  ( 


б<^ 


1.  Е  ТОЛСТОГО. 


АННА  КАРЕНИНА. 


ТОМЪ  I. 


-^- 


Т|ао-яп«Г|«^  Т-м  И.  Н.  Иуммрмъ  ■  №.  Памммааша  ^ш^  «в4.  яо>^ 

1903. 


14 


01д1!12ес1  Ьу1 


7'" 

ч-  - »  ^ 

ТП.    . 

7631  а' 

1.            ^ 

0\д\\\2е6  Ьу 


Соо§1е 


АННА  КАРЕНИНА. 

(1873—1876  года.) 


РОМАНЪ 


ВЪ  восьми  ЧАСТЯХЪ. 
Первая    48101" Хэ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


АННА  КАРЕНИНА. 

ЬЬА  отм1цен1е,  ж  Ааъ  жоадашъ. 


ПЕРВАЯ   ЧАСТЬ. 


I. 

ВсЬ  етастлвыя  семьи  похожи  другь  на  друга,  кацдаа  не- 
<яастяивад  семья  несчастлива  по-своему. 

Все  смешалось  въ  домЬ  Облонскихъ.  Жена  узнала,  что  мужъ 
6а^п>  въ  связи  съ  бывшею  въ  ихъ  домЬ  француженкою-гувер- 
нанткой, и  объявила  мужу,  что  не  можетъ  жить  съ  нимъ  въ 
одномъ  дом'Ь.  ПоложеМе  это  продолжалось  уже  третШ  день  и 
мучительно  чувствовалось  и  самими  супругами,  и  всЬми  членами 
семьи,  и  домочадцами.  ВсЬ  члены  семьи  и  домочадцы  чувство- 
вали, что  иЬтъ  смысла  въ  ихъ  сожительств'Ь  и  что  на  каждомъ 
постояломъ  двор'Ь  случайно  сошедппеся  люди  божЪе  связаны 
между  собой,  чЪиъ  они,  члены  семьи  и  домочадцы  Облонскихъ. 
Жена  не  выходила  изъ  своихъ  комнатъ;  мужа  третШ  день  не 
било  дома;  дЪти  бегали  по  всему  дому  какъ  потерянныя;  англи- 
чанка поссорилась  съ  экономкой  и  написала  записку  пр1ятель- 
инцЪ,  прося  пршскать  ей  новое  мЬсто;  поваръ  ушелъ  еще  вчера 
со  двора,  во  время  обЬда;  черная  кухарка  и  кучеръ  просили 
расчета. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  6  — 

На  трепй  день  посл^Ь  ссоры  князь  Огепавъ  Арвадьевичъ  Об- 
лонскШ — Огива,  кавъ  его  авали  въ  св^ЬгЬ — ^въ  обычный  шсъ, 
то-есть  въ  8  часовъ  утра,  проснулся  не  въ  сиальжЬ  жены,  а 
въ  своемъ  кабинете,  на  сафьянномъ  диванЬ.  Онъ  повернулъ 
свое  полное,  выхоленное  тЬло  на  пружннахъ  дивана,  вавъ  бы 
желая  опять  заснуть  надолго,  съ  другой  стороны  щ/Ъа&о  обвяль 
подушку  и  прижался  къ  ней  щекой;  но  вдругъ  вскочилъ,  сЪлъ 
на  диванъ  и  открылъ  глаза. 

»Да,  да,  кавъ  это  было? — ^думалъ  онъ,  вспоминая  сонъ. — 
Да,  какъ  это  было?  Да!  Алабинъ  давалъ  обЪдъ  въ  ДармштадсгЬ; 
нЬтъ,  не  въ  ДаршптадтЬ,  а  что-то  американское.  Да,  но  тамъ 
Дармпггадгь  былъ  въ  Америк']^.  Да,  Алабинъ  давалъ  об-Ьдь  на 
стеклянныгь  столахъ,  да,— и  столы  пЪли:  П  пио  1е80го,  и  не 
II  тю  1е8ого,  а  что-то  лучше,  и  каше-то  маденьше  графинчики, 
ойи  же  женщины",  вспоминалъ  онъ. 

Глаза  Огепана  Аркадьевича  весело  заблесгЬлн,  и  онъ  заду- 
мался, улыбаясь.  „Да,  хорошо  было,  очень  хорошо.  Много  еще 
тамъ  было  отличнаго,  да  не  скажешь  словами  и  мыслями,  даже 
наяву  не  выразишь".  И,  зам'Ьтивъ  полосу  св^та,  пробившуюся 
съ  боку  одной  изъ  суконныхъ  сторъ,  онъ  весело  скинулъ  ноги 
съ  дивана,  отыскалъ  ими  шитыя  женой  (подарокъ  ко  дню  рож- 
дешя  въ  прошломъ  году),  обдЬланныя  въ  золотистый  сафьянъ 
туфли  и  по  старой,  девятил^Ьтней  привычк'Ь,  не  вставая,  потя- 
нулся рукой  къ  тому  мкггу,  гд'Ь  въ  спальн'Ь  у  него  внсЬлъ  ха- 
латъ.  И  тутъ  онъ  вспомнилъ  вдругъ,  какъ  и  почему  онъ  спитъ 
не  въ  спальнЬ  жены,  а  въ  кабинегЪ;  улыбка  исчезла  съ  его 
лица,  онъ  (жорщилъ  лобъ. 

„Ахъ,  ахъ,  ахъ!  Аа!.."  замычадъ  онъ,  вспоминая  все,  что 
было.  И  его  воображешю  представились  опять  всё  подробности 
ссоры  съ  женой,  вся  безвыходность  его  положешя,  и  мучитель- 
мЬе  всего  собственная  вина  его. 

„Да!  она  не  простить  и  не  можетъ  простить.  И  всего  ужас- 
нее то,  что  виной  всему  я, — свиной  я,  а  не  виноватъ.  Въ  этомъ- 
то  вся  драма, —  думалъ  онъ. — Ахъ,  ахъ,  ахъ!"  прнговаривалъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  7  — 

онъ  съ  отчаяшемъу  вспоминая  самыя  тяжелыя  для  себя  впеча- 

иЬтя  изъ  9той  ссоры. 

Не11р1ятнЪе  всего  быш  та  первая  минута,  когда  онъ,  в^>нув- 
шнсь  нзъ  театра,  веселый  и  довольный,  оъ  огромною  груше! 
Д1Л  жены  въ  рукЪ,  не  нашелъ  жены  въ  гостиной,  въ  удивлен1ю 
не  нашелъ  ея  и  въ  кабннетЬ  и,  навонецъ,  увндалъ  ее  въ  спаль- 
Л  съ  несчастною,  открывшею  все,  запиской  въ  рукЪ. 

Она,  эта  в-Ьчно  озабоченная  и  хлопотливая,  и  недалекая,  какою 
онъ  считалъ  ее,  Долли,  неподвижно  сидЬла  съ  запиской  въ  рукгЬ 
и  съ  выражен1вмъ  ужаса,  отчаян1я  и  гнЬва  смотр'Ьла  на  него. 

—  Что  это?  это?^  спрашивала  она,  указывая  на  записку. 

И  при  этомъ  во<шоминш|!и,  какъ  это  часто  бываеть,  мучило 
Степана  Аркадьевича  ив  столько  самое  событ1е,  сколько  то, 
какъ  онъ  (упЛтижь  на  зги  слова  жшы. 

Оь  нимъ  случилоо»  въ  эту  минуту  то,  что  случается  съ  людь- 
ми, когда  они  неожиданно  уличены  въ  чемъ-нибудь  слиппбомъ 
постыдномъ.  Онъ  не  сум^Ьлъ  приготовить  свое  лицо  къ  тому 
полохенш,  въ  которое  онъ  становился  передъ  женой  послФ  от- 
кръпЛя  его  вины.  ВмЬсго  того,  чтобъ  оскорбиться,  отрекаться, 
оправдываться,  просить  прощен1я,  оставаться  даже  равнодуш- 
ныхъ — ^все  было  бы  лучше  того,  чтд  онъ  сдЬлалъ— ^го  лицо 
совершенно  невольно  („рефлексы  голсюного  мозга*",  подумалъ 
Отепанъ  Аркадьевичъ,  который  любилъ  4^олог1ю),  совершенно 
невольно  вдругь  улыбнулось  привычною,  доброю  и  потому  глу- 
пою улыбкой. 

Эту  глупую  улыбку  онъ  не  могь  простить  себЪ.  Увидавъ  эту 
улыбку,  Долли  вздрогнула  какъ  отъ  физической  боли,  разрази- 
лась, со  (Фойственною  ей  горячностью,  потокомъ  жестокихъ 
словъ  и  выбежала  нзъ  комнаты.  Оъ  тЪть  поръ  она  не  хотЬла 
вцд'Ьть  мужа. 

«Всему  виной  эта  глупая  улыбка*,  думалъ  Отепанъ  Арка- 
дьевичъ. 

.Но  что  же  дЪлать?  что  дЪлать?''  съ  отчаявАсмъ  говорнлъ 
оть  себЬ  и  не  находилъ  ответа. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  8  — 


П. 


Отепанъ  Аркадьевичъ  быль  челокЬкъ  правхивый  въ  отвошввЬ| 
въ  себ^Ь  самому.  Онъ  не  могъ  обманывать  себя  и  ув^Ьрять  себя, 
что  онъ  расхаивается  въ  своемъ  поступкЬ.  Онъ  не  могъ  теперь 
раскаиваться  въ  томъ^  что  онъ,  тридцати-четырехл'Ьтшй,  краои'- 
выйу  влюбчивый  человЬвЪу  не  былъ  вдюбленъ  въ  жену,  мать 
пяти  живыхъ  и  двухъ  умерпгахь  дЪтей,  бывшую  только  годоиъ 
моложе  его.  Онъ  раскаивался  только  въ  томъ,  что  не  ум'&гь 
лучше  скрыть  отъ  жены.  Но  онъ  чувствовалъ  всю  тяжесть  сво- 
его положешя  и  жал^Ьлъ  жену,  д:Ьтей  и  себя.  Можетъ  быть,  онъ 
сум^Ьлъ  бы  лучше  скрыть  свои  гр'Ьхи  отъ  жены,  если  бы  ожи- 
далъу  что  это  и8в^Ьст^е  такъ  на  нее  под:Ьйствуетъ.  Ясно  онъ 
никогда  не  обдумывалъ  этого  вопроса,  но  смутно  ему  предстаг 
влялось,  что  жена  давно  догадывается,  что  онъ  нев^ренъ  ей, 
и  смотритъ  на  это  сквозь  пальцы.  Ему  даже  казалось,  что  она, 
истощенная,  состарившаяся,  уже  некрасивая  женщина  и  нич^мъ 
незам^Ьчательная,  простая,  только  добрая  мать  семейства,  по 
чувству  справедливости  должна  быть  снисходительна.  Оказалось 
совс^Ьмъ  противное. 

„Ахъ,  ужасно!  ай,  ай,  ай1  ужасно! — твердилъ  себ^  Отешшъ 
Аркадьевичъ  и  ничего  не  могъ  придумать. — И  какъ  хорошо  все 
это  было  до  этого,  какъ  мы  хорошо  жили!  Она  была  довольна, 
счастлива  дЬтьмн,  я  не  м^Ьшалъ  ей  ни  въ  чемъ,  предоставладъ 
ей  возиться  съ  дЬтьми,  съ  хозяйствомъ,  какъ  она  хопЛль. 
Правда,  нехорошо,  что  она  была  гувернанткой  у  насъ  въ  дом1. 
Нехорошо!  Есть  что-то  трив1альное,  пошлое  въ  ухаживаньи  за 
своею  гувернанткой.  Но  какая  гувернантка!  (Онъ  живо  вспо- 
мнилъ  черные  плутовск1е  глаза  ш-11е  Ко1апд  и  ея  улыбку.)  Но 
вЪдь  пока  она  была  у  насъ  въ  дом^Ь,  я  не  позволялъ  себЬ  ни- 
чего. И  хуже  всего  то,  что  она  уаке...  Надо  же  это  все  какъ 
нарочно!  Ай,  ай,  ай!  Но  что  же,  что  же  дЬлать?" 

ОтвЬта  не  было,  кром^Ь  того  общаго  отв'Ьта,  который  даетъ 
жизнь  на  в&Ь  самые  сложные  и  неразрешимые  вопросы,  Отв'Ьтъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  9  — 

910гь:  надо  жить  потребностями  дня^  то-есть  забыться.  Забыться 
сяомъ  уже  нельзя,  по  крайней  мЪрЪ  до  ночи;  нельзя  уже  вер- 
нуться къ  той  музыке,  которую  пЬли  храфинчики-женщины; 
стало  быть,  надо  забыться  сномъ  жизни. 

•Таагь  видно  будетъ*',  сказалъ  себЬ  Огепанъ  Аркадьевичъ  и, 
вставь,  надЬлъ  с^Ьрый  халатъ  на  голубой  шелковой  подклад- 
ке, за1шнулъ  кисти  узломъ  и,  вдоволь  забравъ  воздуха  въ  свой 
пшрокШ  хрудной  ящнкъ,  привычнымъ,  бодрымъ  шаго1Съ  вывери 
нутыгь  ногь,  такъ  легко  носившихъ  его  полное  тЬло,  подошелъ 
къ  окну,  поднялъ  стору  и  громко  позвонилъ.  На  звоиокъ  тот- 
часъ  же  воше;гь  старый  другъ,  камердинеръ  Матвей,  неся  платье, 
сапоги  и  телехрамму.  вёггЬдъ  за  Матв^мъ  вошелъ  и  ццрюль^ 
шшъ  съ  припасами  для  бритья. 

—  Изъ  присутств1я  есть  бумами?— спросилъ  Огепанъ  ^кадь- 
евить,  взявъ  телеграмму  и  садясь  къ  зеркалу. 

—  На  стол^Ь, — отв^чалъ  Матв^^й,  взглянувъ  вопросительно, 
съ  учаспемъ  на  барина,  и,  подождавъ  немного,  прибавилъ  съ 
хитрою  улыбкой: — Отъ  хозяина-извозчика  приходили. 

Огепанъ  Аркадьевичъ  ничего  не  отв'Ьтнлъ  и  только  въ  зер- 
кало взглянулъ  на  Матв'Ья;  во  взглядЬ,  которымъ  они  встрети- 
лись въ  зеркале,  видно  было,  какъ  они  понимаютъ  другъ  дру- 
га. Взгдядъ  Отепана  Аркадьевича  какъ  будто  спрашивалъ:  это 
зачЬмъ  ты  говоришь?  разв^Ь  ты  не  знаешь? 

МатвМ  положилъ  руки  въ  карманы  своей  жакетки,  отста- 
внлъ  ногу  и  молча,  добродушно,  чуть-чуть  улыбаясь,  посмо- 
трЪдъ  на  своего  барина. 

—  Я  приказалъ  придти  въ  то  воскресенье,  а  до  тЬхъ  поръ 
чтобы  не  безпокоили  васъ  и  себя  понапрасну,— сказалъ  онъ 
вцдимо  приготовленную  фразу. 

Огепанъ  Аркадьевичъ  понялъ,  что  МатвгЬй  хотЬлъ  пошутить 
I  обратить  на  себя  вниманхе.  Разорвавъ  телеграмму,  онъ  про- 
челъ  ее,  догадкой  поправляя  перевранныя,  какъ  всегда,  слова, 
I  лицо  его  прос1яло. 

—  МатвМ,  сестра  Анна  Аркадьевна  будетъ  завтра, — сказалъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  10  — 

онъ,  остановивъ  на  минуту  глянцевитую,  пухлую  руку  цьфюль- 
нива,  расчищавшаго  розовую  дррогу  между  хдинными  кудрявыми 
бакенбардами. 

—  Слава  Богу,— сказалъ  Матвей,  этимъ  отвЪтомъ  ооказы- 
вая,  что  онъ  понимаегь  такъ  же,  вакъ  и  барннъ,  значете  этого 
ор1'Ьзда9  то-есть  что  Анна  Аркадьевна,  любимая  сестра  Сте- 
пана Аркадьевича,  можетъ  содЬйствовать  примиренш  мужа  съ 
женой. 

—  ОднЬ  или  съ  супругомъ?— спросилъ  МатнЬй. 

Степанъ  Арвадьевичъ  не  могъ  говорить,  такъ  вакъ  цьфюль- 
никъ  занять  быль  верхнею  губой,  и  поднялъ  одинъ  падецъ. 
МатвМ  въ  зеркало  кивнулъ  головой. 

—  ОднЬ.  Наверху  приготовить? 

—  Дарь'Ь  АлександровнЬ  доложи,  гдЬ  прикажутъ. 

—  Дарь'Ь  АлександровнЬ? — ^какъ  бы  съ  сомнЬшемъ  повторилъ 
Матв^Ьй. 

—  Да,  доложи.  И  вотъ  возьми  телеграмму,  передай,  чтб  онЬ 
скажутъ. 

„Попробовать  хотите  **,  понялъ  Матв^Ьй,  но  онъ  сказалъ  толь- 
ко:— Слушаю-съ. 

Степанъ  Аркадьевичъ  уже  былъ  умыть  и  расчесанъ  и  сби- 
рался одЬватьоя,  когда  МатнЬй,  медленно  ступая  поскрипыва- 
ющими сапогами,  съ  телеграммой  въ  рукЬ  вернулся  въ  комнату. 
Цырюльника  уже  не  было. 

—  Дарья  Александровна  приказали  доложить,  что  ^нЬ  уЬзжа- 
ютъ.  Пускай  дЬлаютъ,  какъ  нмъ,  вамъ  то-есть,  угодно,— сказалъ 
онъ,  смЬясь  только  глазами,  и,  положивъ  руки  въ  карманы  и 
свлонивъ  голову  на  бокъ,  уставился  на  барина.  Степанъ  Арвадь- 
евичъ помолчалъ.  Потомъ  добрая  и  нЬсколько  жалкая  улыбка 
показалась  на  его  красивомъ  лицЪ. 

—  А?  Матв^Ьй?— сказалъ  онъ,  покачивая  головой. 

—  Ничего,  сударь,  образуется,— сказалъ  МатвЫ. 

—  Образуется? 

—  Такъ  точно-съ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  11  — 

—  Ты  думаешь?  Это  кто  тамъ? — шроснлъ  Огепанъ  Аркадьо- 
внчь,  услыхавъ  за  дверью  шумъ  женскаго  платья. 

—  Это  я-еъу-— «казадъ  твердый  н  11р1ятный  женекШ  голосъ, 
н  И8ъ-за  двери  высунулось  строгое,  рябое  лицо  Матрены  Фили- 
моновны, нянюшки. 

—  Ну  что,  Матреша? — спроснлъ  Огепанъ  Арвадьевичъ,  вы- 
ходя въ  ней  въ  дверь. 

Несмотря  на  то,  что  Огепанъ  Арвадьевнчъ  быль  вругомъ  ви- 
новать  предъ  асеной  и  самъ  чувствовалъ  это,  почти  всЪ  въ 
домЪ,  даже  нянюшка,  главный  другь  Дарьи  Александровны, 
были  на  его  стороне. 

—  Ну  что?— сказалъ  онъ  уныло. 

—  Вы  сходите,  сударь,  повинитесь  еще.  Аво<^  Богъ  дастъ. 
Очень  мучаются,  и  смотр'Ьть  жалости,  да  и  все  въ  домЬ  вын- 
тараты  пошло.  Д'Ьтей,  сударь,  пожал1ктъ  надо.  Повинитесь,  су- 
дарь. Что  д^ать!  Люби  кататься... 

—  Да  вЪдь  не  приметь... 

—  А  вы  свое  сделайте.  Богъ  мидостивъ.  Богу  молитесь,  су- 
дарь, Богу  молитесь. 

—  Ну  хорошо,  ступай,— сказалъ  Степмъ  Аркадьевичъ,  вдругъ 
покраснЬвъ. — ^Ну,  тавъ  давай  од'Ьваться, — обратился  онъ  въ 
Матвею  и  решительно  скинулъ  халатъ. 

МатвМ  уже  держалъ,  сдувая  что-то  невидимое,  хомутомъ  при- 
готовленную рубашку  и  съ  очевиднымъ  удовольств1емъ  облскъ 
въ  нее  холеное  гЬло  барина. 

Ш. 

Од]№пшсь,  Огепанъ  Аркадьевичъ  прыснулъ  на  себя  духами, 
выправилъ  рукава  рубашки,  привычнымъ  движешемъ  разсовалъ 
по  карманамъ  папиросы,  бумажникъ,  спички,  часы  съ  двойною 
ц:Ьпочвой  и  брелоками  и,  встряхнувъ  платокъ,  чувствуя  себя 
чистымъ,  душш^тымъ,  здоровымъ  и  физически  весельогь,  несмо- 
тря на  свое  несчаст1е,  вышелъ,   слегка  подрагивая  на  каждой 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  12  — 

ногЬу  въ  столовую,  гдЪ  уже  асдалъ  его  кофе  и,  рядомъ  съ  кси 
феемъу  письма  и  бумаги  изъ  присутств1Я. 

Оиъ  прочелъ  письма.  Одно  было  очень  непр1ягное,  —  отъ 
купца,  покупавшаго  хЪсъ  въ  югЬши  жены.  Л'Ьсъ  этоть  необ- 
ходимо было  продать;  но  теперь,  до  прнмирен1я  съ  женой,  не 
могло  бьпъ  о  томъ  р^Ьчн.  Всего  же  непр1ятн:Ье  тутъ  было  то, 
что  этимъ  подмешивался  денежный  интересъ  въ  предстоящее 
дЬло  его  примирешя  съ  женой.  И  мысль,  что  онъ  можетъ  ру- 
ководиться этимъ  интересомъ,  что  онъ  для  продажи  втого 
л^Ьса  будетъ  искать  примирешя  съ  женой,  —  эта  мысль  оскор- 
бляла его. 

Окончивъ  письма,  Степанъ  Аркадьевичъ  придвинулъ  къ  еебЬ 
бумаги  изъ  присутств1Я,  быстро  перелисговалъ  два  дЬла,  боль- 
шимъ  карандашомъ  сдЬлалъ  несколько  отмЪтокъ  и,  отодвинувъ 
дЬла,  ВЗЯЛСЯ  за  кофе;  за  кофеемъ  онъ  развернулъ  еще  сьфую 
утреншою  газету  и  сталъ  читать  ее. 

Степанъ  Аркадьевичъ  получалъ  и  читалъ  либеральную  газе- 
ту, не  крайнюю,  но  того  направлешя,  котораго  держалось  боль- 
шинство. И,  несмотря  на  то,  что  ни  наука,  ни  искусство,  ни 
политика  собственно  не  интересовали  его,  онъ  твердо  держался 
тЬхъ  взглядовъ  на  всЬ  эти  предметы,  какихъ  держалось  боль- 
шинство и  его  газета,  и  изм^Ьнялъ  ихъ  только  тогда,  когда 
большинство  изм^Ьняло  ихъ,  или,  лучше  скбьзать,  не  измЪнялъ 
ихъ,  а  они  сами  въ  немъ  незам1Ьтно  изменялись. 

Степанъ  Аркадьевичъ  не  избиралъ  ни  направлешя,  ни  взгля- 
довъ, а  эти  направлен1я  и  взгляды  сами  приходили  къ  нему, 
точно  такъ  же  какъ  онъ  не  выбиралъ  формы  шляпы  или  сюр- 
тука, а  бралъ  тЬ,  которые  носятъ.  А  шгЬть  взгляды  ему,  жив- 
шему въ  известномъ  обществе,  при  потребности  некоторой 
деятельности  мысли,  развивающейся  обыкновенно  въ  лета  зре- 
лости, было  такъ  же  необходимо,  какъ  имЬть  шляпу.  Б!сли  н 
была  причина,  почему  онъ  предпочиталъ  либеральное  направле- 
н1е  консервативному,  какого  держались  тоасе  мнопе  изъ  его 
круга,  то  это  произошло  не  отъ  того,  чтобы  онъ  находилъ  ли- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  18  — 

бериьвое  на11раыев1б  бохЬе  разухнымгь,  но  потому,  что  оно 
водходыо  ближе  къ  шч>  обр&ау  жизни.  Либеральная  п1фТ1я  го- 
всфша,  что  въ  Россш  все  дурно,  и  хМстаительно,  у  Степана 
Аркадьевича  долр(шъ  было  много,  а  денегъ  р^Ьпштельно  недо- 
ставало. Либ^миЕьная  парт1я  говорила,  что  бравъ  есть  отжив- 
лее  учреяц,ше  и  что  необходимо  переетроить  его,  и  дМстви- 
тельно,  семейная  живнь  доставляла  мало  удрвольств1я  Отепану 
Аркадьевичу  и  принуждала  его  лгать  и  притворяться,  чтб  было 
такъ  противно  его  натур^Ь.  Либеральная  партЕя  говорила,  или 
лучше  подразум'Ьвала,  что  религ1я  есть  только  узда  для  вар- 
варской части  населен1я,  и  действительно,  Степанъ  Аркадье- 
внчъ  не  могъ  вынести  безъ  боли  въ  ногахъ  даже  короткаго  мо- 
лебна и  не  могъ  понять,  къ  чему  всЬ  эти  страпшыя  и  высоко- 
парный слова  о  томъ  свЬтЬ,  когда  и  на  этомъ  жить  было  бы 
очень  весело.  ВжЪеЛ  съ  этимъ  Отепану  Аркадьевичу,  любив- 
шш1у  веселую  шутку,  было  пр1Ятно  иногда  озадачить  смирнаго 
челонЁка  тЬмъ,  что  если  уже  гордиться  породой,  то  не  схЬ- 
дуетъ  останавливаться  на  Рюрике  и  отрекаться  отъ  перваго  ро- 
доначальника—обезьяны. Итакъ,  либеральное  направлеше  сдЬ- 
лаюсь  привычкой  Степана  Аркадьевича,  и  онъ  любилъ  свою 
газету,  какъ  сигару  посжЪ  обеда,  за  легкШ  туманъ,  который 
она  производила  въ  его  голов^Ь.  Онъ  прочелъ  руководящую 
статью,  въ  которой  обьяснялось,  что  въ  наше  время  совершен- 
но напрасно  поднимается  вопль  о  томъ,  будто  бы  радикализмъ 
угрожаетъ  поглотить  всЪ  консервативные  злементы  и  будто  бы 
правятельство  обязано  принять  м^ры  для  подавлен1я  революц!- 
онной  гц)фы,  что,  напротивъ,  „по  нашему  мнЬн1ю,  опасность 
лежитъ  не  въ  жвиысА  револющонной  гидрЬ,  а  въ  упорств^Ь  тра- 
днщонности,  тормозящей  прогрессъ",  и  т.  д.  Онъ  прочелъ  и 
фугую  статью,  финансовую,  въ  которой  упоминалось  о  Бентам'Ь 
н  КмлжЬ  и  подпускались  шпильки  министерству.  Со  свойствен- 
н(ж>  ему  быстротой  соображешя  онъ  понималъ  значеше  воякой 
шпильки:  отъ  кого  и  на  кого  и  по  какому  случаю  она  была 
направлена,  и  это,  какъ  всегда,   доставляло   ему   нЬкоторое 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  14  — 

удовольствхе.  Но  сегодня  удовольстше  это  отравлялось  воспош- 
пашемъ  о  совЪтахъ  Матрены  Филимоновны  и  о  томь,  что  въ 
до1гЬ  такъ  неблагополучно;  онъ  прочелъ  и  о  томъ,  что  графпь 
БевстЪу  вакъ  слышно,  проЬхалъ  въ  Висбадень,  и  о  томъ,  что 
еЪть  божЪв  сЬдыгь  волосЪ|  и  о  продажЬ  легкой  вареты,  и 
предложеМе  молодой  особы;  но  эти  св4дЬн]я  не  доставляли  ему, 
вавъ  прежде,  тихаго,  ироинчесваго  удовольотв1Я. 

Окошчивъ  газету,  вторую  чапшу  кофе  и  валачъ  оъ  масломъ, 
онъ  всталъ,  стряхнулъ  крошки  калача  съ  жилета  и,  расправивъ 
широкую  грудь,  радостно  улыбнулся,  ие  отъ  того,  чтобы  у 
него  на  дупгЬ  было  что-нибудь  особенно  пр1ятное, — радостную 
улыбку  вызвало  хорошее  пищевареше. 

Но  ата  радостная  улыбка  сейчаоь  же  напомнила  ему  все,  и 
онъ  задумался. 

Два  дЬтсгае  голоса  (Отепанъ  Аркадьевичъ  уаиалъ  голоса 
Гриши,  меньшого  мальчика,  и  Тани,  старшей  хЬвочвн)  послы- 
шались за  дверьми.  Они  что-то  везли  и  уронили. 

—  Я  говорила,  что  на  крышу  нельзя  сажать  пассажировъ, — 
кричала  по-англШски  дЬвочка; — вотъ  подбирай! 

„Все  смешалось,  —  подумалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  —  воиь 
дЬти  одни  б^сиотъ".  И,  подойдя  къ  двери,  онъ  кликнулъ  ихъ. 
Они  бросили  шкатулку,  представлявшую  поЬздъ,  и  вошли  къ  отцу. 

Д'Ьвочка,  любимица  отца,  вбЬжала  смЬло,  обняла  ^ч>  и, 
см^Ьясь,  повисла  у  него  на  шегЬ,  какъ  всегда,  радуясь  на  зна- 
комый запахъ  духовъ,  распространявппйся  отъ  его  бакенбардъ. 
ПоцЬловавъ  его  наконецъ  въ  покрасневшее  огь  наклоненнаго 
положешя  и  С1яющее  н^Ьжностью  лицо,  дЬвочка  разняла  руки  и 
хотЬла  бежать  назадъ,  но  отецъ  удержалъ  ее. 

—  Что  мама? — спросилъ  онъ,  водя  рукой  по  гладкой,  нгЬж- 
ной  шейкЬ  дочери.  —  Здравствуй, — свазалъ  онъ,  улыбаясь  здо- 
ровавшемуся мальчику. 

Онъ  сознавалъ,  что  меньше  любить  мальчика,  и  всегда  ста- 
рался быть  ровенъ;  но  мальчикъ  чувствовалъ  это  и  не  (УпЛ- 
тилъ  улыбкой  на  холодную  улыбку  отца. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  15  - 

—  Мама?  Вотла, — отогЬша  х^вочва. 
Огепанъ  Аркадьевпъ  вздоxну^^ь• 

«Значвгь,  опять  не  спада  всю  ночь^,  подумать  онъ. 

—  Что,  она  весела? 

Девочка  знала,  что  мещду  отцомъ  и  матерью  была  ссора,  я 
что  мать  не  могла  быть  весела,  н  что  отецъ  долженъ  знать 
9Т0,  н  что  онъ  притворяется,  спрашивая  объ  этомъ  тавъ  легво. 
И  она  поц[>аснЬла  за  отца.  Онъ  тотчасъ  же  понялъ  это  и  также 
по1фаснЬтъ* 

—  Не  знаю, — сказала  она.  —  Она  не  вел^а  учиться,  а  ве- 
лгЬла  идти  гулять  съ  миссъ  Гуль  въ  бабупорЬ. 

—  Ну,  иди,  Т&я^урочка  моя.  Ахъ  да,  постой, — сказалъ  онъ, 
все-таки  удерживая  ее  и  гладя  ея  нЬжную  ручку. 

Онъ  досталъ  съ  камина,  гдЬ  вчера  поставилъ,  коробочку 
конфетъ  и  далъ  ей  днЬ,  выбравъ  ея  любимый,  шоколадную  и 
помадную. 

—  1^нптЬ?--сказала  дЬвочва,  указывая  на  шоколадную. 

—  Да,  да. — И,  еще  погладивъ  ея  плечико,  онъ  поц^овадъ 
ее  въ  корни  велось  и  шею  н  отпустилъ  ее. 

—  Карета  готова, — сказалъ  Матвей. — Да  просительница, — 
прибавилъ  онъ. 

—  Давно  туть?— спросилъ  Огепанъ  Аркадьевичъ. 

—  Оъ  полчасика. 

—  Сколько  разъ  тебЬ  приказано  сейчасъ  же  докладывать! 

—  Надо  же  вамъ  дать  хоть  кофшо  откушать, — сказалъ  Мат- 
вЬй  тЬмъ  ;фужески-грубымъ  тономъ,  на  который  нельзя  было 
садиться. 

—  Ну,  проси  же  скор'Ье,  —  сказалъ  ОблонскШ,  морщась  отъ 
досады. 

Просительница,  штабсъ-капитанша  Калинина,  просила  о  не- 
вовможншъ  н  безтолковомъ;  но  Огепанъ  Аркадьевичъ,  по  сво- 
ему обыкновенш,  усаднлъ  ее,'  внимательно,  не  перебивая,  вы- 
слушалъ  ее  и  далъ  ей  подробный  сов^Ьть,  къ  кому  и  какъ  об- 
ратиться, и  даже  бойко  и  складно  свонмъ  крупнымъ,  растяну- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  16  — 

тыыъу  красивьшъ  и  четкимъ  почеркомъ  написадъ  ей  записочку 
къ  лицу,  которое  могло  ей  пособить.  Отпустивъ  ппибсъ  -  капи- 
таншу,  Огепанъ  Аркадьевичъ  взялъ  пияпу  и  остановился,  при- 
поминая, не  забылъ  ли  чего.  Оказалось,  что  онъ  ничего  не  за- 
былъ,  кром*  того,  чтб  хотЬлъ  забыть, — жену. 

„Ахъ  да!^  Онъ  опустилъ  голову,  и  красивое  лицо  его  при- 
няло тоскливое  выражеше.  „Пойти  или  не  пойти?"  говорилъ 
онъ  006*6.  И  внутреншй  голосъ  говорилъ  ему,  что  ходить  не 
надобно,  что,  кром'Ь  фальпга,  тутъ  ничего  быть  не  можетъ,  что 
поправить,  починить  ихъ  отношенШ  невозможно,  потому  что  не- 
возможно сдЬлать  ее  опять  привлекательною  и  возбуждающею 
любовь  или  его  сделать  старикомъ,  неспособнымъ  любить. 
КромЬ  фальши  и  лжи,  ничего  не  могло  выйти  теперь;  а  фальшь 
и  ложь  были  противны  его  натур'Ь. 

„Однако  когда-нибудь  же  нужно;  вЪдь  не  можетъ  же  зто 
такъ  остаться*',  сказалъ  онъ,  стараясь  придать  ееб'Ь  смЬлости« 
Онъ  выпрямилъ  грудь,  вынулъ  папироску,  закурилъ,  пыхнулъ 
два  раза,  бросилъ  ее  въ  перламутровую  раковину -пепельницу, 
быстрыми  шагами  прошелъ  гостиную  и  отворилъ  другую  дверь 
въ  спальню  жены. 

IV. 

Дарья  Александровна,  въ  кофточкЬ  и  съ  пришпиленными  на 
затылк^Ь  косами  уже  р^Ьдкихъ,  когда-то  густыхъ  и  щюкрасныхъ 
волосъ,  съ  осунувшимся,  худымъ  лицомъ  и  большими,  выда- 
вавшимися отъ  худобы  лица,  испуганными  глазами,  стояла 
среди  разбросанныхъ  по  комнатЬ  вещей  предъ  открытою  ши- 
фоньеркой, изъ  которой  она  выбирала  что-то.  Услыхавъ  шаги 
мужа,  она  остановилась,  глядя  на  дверь  и  тщетно  пытаясь  при- 
дать своему  лицу  строгое  и  презрительное  выражеше.  Она  чув- 
ствовала, что  боится  его  и  боится  предстоящаго  свидан1я.  Она 
только  что  пыталась  сдЬлать  то,  что  пыталась  сдЬлать  уже  де- 
сятый разъ  въ  эти  три  дня:  отобрать  д:Ьтск1я  и  свои  вещи,  ко- 
торыя  она  увезетъ  къ  матери,  и  опять  не  могла  на  это  р'Ь- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  17  — 

швться;  но  н  теперь,  кавъ  въ  11режн1е  раза,  она  говорила  себЪ, 
что  аю  не  можегь  тавъ  остаться,  что  она  долша  предщ)инать 
что-яибудь,  иавааахь,  осрамить  е1Ю,  отомстить  ему  хоть  малою 
чтвтыэ  той  боли,  вотсфую  онъ  ей  схЬлалъ.  Она  все  еще  гово- 
рила, что  уЪдетъ  отъ  него,  но  чувствовала,  что  ето  невозмо»- 
ш>;  ато  было  невозможно  потому,  что  она  не  могла  отвыкнуть 
ечвтать  его  своимъ  мужемъ  и  любить  его.  Кром4  того,  она 
чувствовала»  что  если  здЬсь,  въ  своемъ  домЪ,  она  едва  усп^Ь- 
вала  ухаживать  аа  свгами  пятью  дЬтьми,  то  имъ  будетъ  еще 
хуже  тамъ,  куда  она  паЬдетъ  со  всЪми  ими.  И  то  въ  вти  три 
двя  меньшой  вабол^дъ  оть  того,  что  его  накормили  дурнымъ 
бульономъ,  а  остальныя  были  вчера  почти  безъ  обЬда.  Она  чув- 
ствовала, что  уЬхагь  невозможно;  но,  обманывая  себя,  она  все- 
таки  отбирала  вепщ  и  притворялась,  что  уЪдетъ. 

Увидавъ  мужа,  она  опустила  руки  въ  ящивъ  шифоньерки, 
будто  отыскивая  что-то,  и  оглянулась  на  него  только,  когда 
овъ  совсгЬмъ  вплоть  подошелъ  къ  ней.  Но  лицо  ея,  которому 
она  хотЬла  придать  строгое  и  р^Ьшительное  выражеше,  выража- 
ло потерянность  и  страдаше. 

—  Долли! — сказалъ  онъ  тихимъ,  робкимъ  голосомъ.  Онъ  втя- 
нулъ  голову  въ  плечи  и  хотЬлъ  югЬть  жалкШ  и  покорный  видъ, 
но  онъ  все-таки  оялъ  свЬжестью  и  здоровьемъ.  Она  быотрымъ 
ваглядомъ  оглядЬла  съ  головы  до  ногъ  его  с1яющую  св^Ьжестью 
и  вдоровьемъ  фигуру.  ,, Да,  онъ  счастливъ  и  доволенъ,  —  поду- 
мала она,  —  а  я?..  И  ата  доброта  противная,  за  которую  всЬ 
такъ  любятъ  его  и  хвалятъ:  я  ненавижу  зту  его  доброту*,  по- 
думала она.  Ротъ  ея  сжался,  мускулъ  щеки  затрясся  на  пра- 
вой стороиЬ  блЬднаго,  нервнаго  лица. 

—  Что  вамъ  нужно? — сказала  она  быстрымъ,  не  своимъ, 
1рудншгь  голосомъ. 

—  Долли! — ^повторидъ  онъ  съ  дрожан1емъ  въ  голооЬ, — Анна 
прВдеть  сегодня. 

—  Ну,  что  же  мнЬ?  Я  не  могу  ее  принять!  —  вскрикну- 
ла она. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  18  — 

—  Но  надо  же  однажО|  Додл... 

—  Уйдите,  уйдите,  уйдите!  —  не  глядя  на  него,  вскрикнула 
она,  какъ  будто  крикъ  этоть  быль  вызванъ  физическою  болью. 
'  Огепанъ  Аркадьевичъ  могь  быть  спокоекь,  когда  онъ  дум&ль 
о  женЬу  могъ  недЪяться,  что  все  Ы^мауется,  по  выражшЬо 
Матв^Ья,  и  могь  спокойно  читать  газету  и  пнть  кофе;  но  когда 
онъ  увндадъ  ея  измученное,  страдальческое  лицо,  услыхалъ 
етотъ  авукъ  голоса,  покорный  судьб^^  и  отчаянный,  ему  захва- 
тило дыхан1е,  что-то  подступило  къ  горлу,  и  глаза  его  забле- 
стЬлн  слезами. 

—  Боже  мой,  что  я  сдЬлалъ!  Долли!  Ради  Бога!^.  ВЬдь... — 
онъ  не  могъ  продолжать,  рцдан1е  остановилось  у  него  въ  горхЪ. 

Она  заиопнула  шифоньерку  и  взглянула  на  него. 

—  Долли,  чтО  я  могу  (жазать?..  Одно:  прости. ..  Вспомни, 
развЬ  девять  л^Ьтъ  жизни  не  могутъ  искупить  минуты,  минуты... 

Она  опустила  глаза  и  слушала,  ожидая,  что  онъ  скажетъ, 
какъ  будто  умоляя  его  о  томъ,  чтобъ  онъ  какъ-ннбудь  разу- 
вЬрнлъ  ее. 

—  Минуты  увлечешя... — выговорилъ  онъ  и  хотЬлъ  продол- 
жать, но  при  дтомъ  словЪ  будто  отъ  физической  боли  опять 
поджались  ея  губы  и  опять  запрыгалъ  мускулъ  щеки  на  правой 
сторонЬ  лица. 

—  Уйдите,  уйдите  отсюда!  —  закричала  она  еще  пронзи- 
тельнЬе, — и  не  говорите  мнЬ  про  ваши  увлечешя  и  про  ваши 
мерзости. 

Она  хотЪла  уйти,  но  пошатнулась  и  взялась  за  спинку  стула, 
чтобъ  опереться.  Лицо  его  расширилось,  губы  распухли,  глаза 
налились  слезами. 

—  Долли! — проговорилъ  онъ,  уже  всхлипывая. — Ради  Бога, 
подумай  о  дЬтяхъ,  они  не  виноваты!  Я  виноватъ,  и  накажи 
меня,  вели  мнЬ  искупить  свою  вину.  Ч'Ьмъ  я  могу,  я  все  го- 
товь! Я  виноватъ,  н^Ьть  словъ  сказать,  какъ  я  виновагь.  Но, 
Долли,  прости! 

Она  сЬла.  Онъ  слышалъ  ея  тяжелое,  Еромкое  дыхан!е,  и  ему 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  19  — 

било  иевыразямо  жалю  ее.  Она  нЪокольхо  разъ  хотЬла  начать 
гомфить^  но  не  Иогш.  Онъ  ждалъ. 

—  Ты  помнишь  хЬтейу  чтобъ  играть  оь  ними,  а  я  помню  м 
зшш)^  что  они  ношблн  теперь,— екаааш  она  видимо  одну  нзъ 
фрааъ,  которш  <ша  за  эти  три  дня  не  раеъ  говорила  е^бЪ. 

Она  сказала  ему  „ты*,  м  онъ  съ  благодарностью  взглянулъ 
на  нее  ■  тронулон,  чтобы  взять  ея  руну,  но  ошвь  оъ  отврыце- 
н1е1гь  отстранилась  отъ  него. 

—  Я  помню  про  дЬтей  и  поэтому  все  въ  м1рЬ  сдЬлала  бы, 
чтобы  спасти  ихъ;  но  я  сама  не  зншо,  чЪжъ  я  спасу  игь:  тЬмъ 
ли,  что  увезу  отъ  отца,  или  тЪмъ,  что  оставлю  съ  разврат- 
иымъ  опгцомъ, — да,  съ  развратнымъ  отцош...  Ну,  скажите, 
нослЬ  того...  что  было,  ра8в1^  возможно  намъ  жить  вм1югЬ? 
РазвЬ  это  возможно?  Скажите  же,  развЬ  это  возможно?  —  по- 
вторяла она,  возвышая  голосъ. — Посл^  того  кавъ  мой  мужъ, 
отвцъ  монгь  дЬтей«  входить  въ  любовную  связь  съ  гувернант- 
кой своихъ  хЬтей... 

—  Но  что  же  дЬлать?  Что  дЬлать? — говорилъ  онъ  жалкимъ 
голосомъ,  самъ  не  зная,  чтО  онъ  говорить,  и  все  ниже  и  ниже 
опуская  голову. 

—  Вы  игЛ  гадки,  отвратительны!  —  за1фнчала  она,  горячась 
все  бохЬе  и  болЬе. — Ваши  слезы — вода!  Вы  никогда  не  лю- 
били меня;  въ  васъ  н^тъ  ни  сердца,  ни  благородства!  Вы  мпЬ 
мерзет,  гадки,  чужой,  да,  чужой  совсЬмъ! — съ  болью  и  злобой 
произнесла  она  это  ужасное  для  себя  слово  чужой. 

Онъ  погляд'Ьлъ  на  нее,  н  злоба,  выразившаяся  на  ея  лиц'Ь, 
■спутала  и  удивила  его.  Онъ  не  поннмалъ  того,  что  его  жа- 
лость къ  ней  раздражала  ее.  Она  вндЬла  въ  немъ  къ  себЬ  со- 
халЬше,  но  не  любовь.  „Н'Ьтъ,  она  нонавндить  меня.  Она  не 
1фостнть'',  подумалъ  онъ. 

—  Это  ужасно,  ужасно! — проговорнлъ  онъ. 

Въ  это  время  въ  другой  комнатЬ,  вЬроятно  упавши,  закри- 
чалъ  ребенокъ;  Дарья  Александровна  прислушалась,  и  лицо  ея 
в^фугъ  смягчилось. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  20  — 

Она»  видимо,  опопшалаеь  н^Ьсколько  секундъ,  вавъ  бы  не 
8наяу  V^Л  она  и  что  ей  дЪдать,  и,  быстро  вотавпш!  тронулась 
въ  двери. 

,ВЬдь  любить  же  она  моего  ребеива, — подумалъ  овъ,  заагЬ- 
тивъ  изм^Ьнеше  ея  лица  при  крив'Ь  ребенка, — моею  ребенка; 
какъ  же  она  можетъ  ненавидеть  меня?* 

—  Долли,  еще  одно  слово, — проговорилъ.оиъ,  шда  за  нею. 

—  Если  вы  пойдете  за  мной,  а  позову  людей,  дЬтей!  Пускай 
всЬ  знаютъ,  что  вы  подлецъ!  Я  уЬзжаю  нынче,  а  вы  живите 
здЬсь  со  своею  любовницей! 

И  она  вышла,  хлопнувъ  дверью. 

Степанъ  Аркадьевичъ  вздохнулъ,  отеръ  лицо  и  тихими  ша- 
гами пошелъ  изъ  комнаты.  „МатвМ  говорить:  образуется;  но 
какъ?  Я  не  вижу  даже  возможности.  Ахъ,  ахъ,  какой  ужась! 
И  какъ  трив1ально  она  кричала, — гов(филъ  онъ  самъ  се&Ь, 
вспоминая  ея  крикъ  и  слова:  подлецъ  и  любовница. — И  можеть 
быть,  дЬвушки  слышали!  Уакасно  тривхально,  ужасно*.  Степанъ 
Аркадьевичъ  постоялъ  нЬсколько  секундъ  одннъ,  отеръ  глаза, 
вздохнулъ  и,  ввофямивь  грудь,  вышель  изъ  комнаты. 

Была  пятница,  н  въ  столовой  часовщикь-нЬмецъ  заводилъ 
часы.  Отепань  Аркадьевичъ  вспомнилъ  свою  шутку  объ  зтомъ 
аккуратномь  плЬшнвомъ  часовщик^Ь,  что  н^Ьмець  „самъ  быль 
заведенъ  на  всю  жизнь,  чтобы  заводить  часы*,  и  улыбнулся. 
Огепанъ  Аркадьевичъ  любиль  хорошую  шутку.  ,А  можеть  быть 
и  образуется!  Хорошо  словечко:  образуется, — подумалъ  онъ. — 
Это  надо  разсказать*. 

—  Матвей! — крикнуль  онъ, — такъ  устрой  же  все  тамъ  съ 
Марьей,  въ  диванной,  для  Анны  Аркадьевны,  —  скаяалъ  онъ 
явившемуся  Матв'Ью. 

—  Слушаю-съ. 

Степанъ  Аркадьевичъ  надЬлъ  шубу  и  вышель  на  крыльцо. 

—  Кушать  дома  не  будете? — сказаль  провожавппй  МатгЬй. 

—  Какъ  придется.  Да  воть  возьми  на  расходы,  —  сказалъ 
онъ,  подавая  десять  рублей  изъ  бумажника. — ^Довольно  будетъ? 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  21  — 

—  Доволно  жЯу  недовольно,  видно  обойтись  надо, —  свазалъ 
ИатвгЬй,  захлопывая  дверку  и  отступая  на  крыльцо. 

Дц)ья  Александровна  между  тЬмь,  усповонвъ  ребенка  и  по 
звуку  кареты  понявъ,  что  онъ  уЬхалъ,  вернулась  опять  въ 
спальню.  Это  было  единственное  убЪжище  ея  отъ  домашнигь 
заботь,  который  обступали  ее,  какъ  только  она  выходила.  Уже 
и  теперь  въ  то  короткое  время,  когда  она  выходила  въ  дат- 
скую, англичанка  и  Матрена  Филимоновна  успели  сдЬлать  ей 
несколько  вопросовъ,  не  терп^вшихъ  отлагательства  и  на  кото- 
рые она  одна  могла  ответить:  что  надЬть  дбтямъ  на  гулянье? 
давать  ли  молоко?  не  послать  ли  за  другимъ  поваромъ? 

—  Ахъ,  оставьте,  оставьте  меня!  —  сказала  она  и,  вернув- 
шись въ  спальню,  с^а  на  то  же  мЬсто,  гдЪ  она  говорила  съ 
мужемъ,  сжавъ  исхудавппя  руки  съ  кольцами,  спускавшимися 
съ  костлявыхъ  пальцевъ,  и  принялась  перебирать  въ  воспоми- 
нан1и  весь  бывппй  разговоръ.  „Т'Ьхалъ!  Но  чЬыъ  же  кончилъ 
онъ  съ  нею? — думала  она. — Неужели  онъ  видаетъ  ее?  Зач1Ьмъ 
я  не  спросила  его?  Н'Ьтъ,  нЪтъ,  сойтись  нельзя.  Если  мы  и 
останемся  въ  одномъ  дом'Ь  —  мы  чуж1е.  Навсегда  чуяс1е!  —  по- 
вторила она  опять  съ  особеннымъ  значешемъ  это  страшное  для 
нея  слово. —  А  какъ  я  любила.  Боже  мой,  какъ  я  любила 
его!..  Какъ  я  любила!  И  теперь  разв^Ь  я  не  люблю  его?  Не 
больше  ли,  чЬиъ  прежде,  я  люблю  его?  Ужасно  главное  то...' 
начала  она,  но  не  докончила  своей  мысли,  потому  что  Матрена 
Филимоновна  высунулась  изъ  двери. 

—  Ужъ  прикажите  за  братомъ  послать, —  сказала  она, — все 
онъ  изготовить  об-Ьдъ;  а  то,  по-вчерашнему,  до  шести  чагсовъ 
дбти  не  "Ьвиш. 

^  Пу,  хорошо,  я  сейчасъ  выйду  и  распоряжусь.  Да  послали 
ли  за  свЬжимъ  молокомъ? 

И  Дарья  Александровна  погрузилась  въ  заботы  дня  и  пото- 
пила въ  нихъ  на  время  свое  горе. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  22  — 


V. 


Отепанъ  Аркмьевичъ  въ  шкагЬ  учвлея  хорошо,  бдагодарв 
своимъ  хорошшгь  опособноетямъ,  ио  быль  хЬншгь  н  шалунъ  и 
потому  вышелъ  иаъ  посхгЬднихъ;  но,  несмотря  на  свою  всегда 
разгульную  асизнЬу  неболыше  чины  н  иеспфые  годы»  онъ  ааин- 
малъ  почетное  и  съ  хоропшмъ  жалованьемъ  м'Ьото  начальника 
въ  одномъ  изъ  московскихъ  присутствШ.  М^сто  это  онъ  полу- 
чилъ  ч^юзъ  муаса  сестры  Анны,  Алексе  Александровича  Ка- 
ренина,  занимавшаго  одно  изъ  важнЬйшихъ  м'Ьстъ  въ  министер- 
ств^Ь^  въ  которому  принадлежало  щ>исутств1е;  ио  если  бы  Ка- 
ренинъ  не  назначилъ  своего  шурина  на  это  мЪсто,  то  черезъ 
сотню  ^фугихъ  лицъу  братьевЪу  сестеръ,  родныхъ,  двоюродныхъ, 
дяд^,  тетовъ,  Огива  ОблоискШ  получилъ  бы  этч)  м-Ьсто  или 
другое  подобное,  тысячъ  въ  шесть  жалованья,  которыя  ему 
были  нужны,  такъ  кавъ  дЬла  его,  несмотря  на  достаточное 
состоян1е  жены,  были  разстроены. 

Половина  Москвы  и  Петербурга  были  родня  и  пр1ятели  Сте- 
пана Аркадьевича.  Онъ  родился  въ  средЬ  тЬхъ  людей,  которые 
были  и  стали  сильными  М1ра  сего.  Одна  треть  государственныгь 
людей,  стариковъ,  были  пр1ятелями  его  отца  и  знали  его  въ 
рубашечвгЬ;  другая  треть  были  съ  нимъ  на  «ты",  а  третья  — 
были  хороппе  знакомые;  следовательно  раздаватели  земныхъ 
благъ  въ  видЬ  м^Ьстъ,  арендъ,  концессШ  и  тому  подобиаго  были 
в&Ь  ему  пр1ятелн  и  не  могли  обойти  своего;  и  Облонскому  не 
нужно  было  особенно  стараться,  чтобы  получить  выгодное  кД- 
сто;  нужно  было  только  не  отказываться,  не  завидовать,  не 
ссориться,  не  обижаться,  чего  онъ  по  свойственной  ему  добротЬ 
никогда  и  не  д'Ьлалъ.  Ему  бы  смешно  показалось,  если  бы  ему 
сказали,  что  онъ  не  получить  мЬста  съ  тЬмъ  жалованьемъ,  ко- 
торое  ему  нужно,  тЬмъ  бохЪе  что  онъ  и  не  требоЗвалъ  чего- 
нибудь  чрезвычайнаго;  онъ  хоткнъ  только  того,  что  получали 
его  сверстники,  а  исполнять  такого  рода  должность  могъ  онъ 
НС  хуясе  всякаго  другого. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  23  -^ 

Степана  Арвадьевпа  ие  только  жюбшжш  ъеЬ  ававпЛе  его  за 
его  добры!,  веселый  нравъ  и  веоошАнную  чеетноеть,  но  въ 
■енъ,  въ  его  красивой,  ов^Ьтлой  наружноети,  блеетящнгь  гла- 
загь,  черныгь  бровягь,  волосахъ,  бЬлитЬ  и  румянцЪ  лнца 
было  что-то  фшнчесви  действовавшее  дружелюбно  я  весело  на 
людей,  встречавшихся  еъ  нюгь.  „Ага1  Опва1  ОблоискШ!  Вотъ 
н  онъ!*"  почти  всегда  съ  радостною  улыбкой  говорили»  встрЬ- 
чаясь  съ  нгагь.  Если  и  случалось  иногда,  что  посхЬ  разговсфа 
съ  нимъ  оказывалось,  что  ничего  особенно  р1^остяаго  ие  слу- 
чилось,— на  другой  день,  на  трегШ  опять  точно  такъ  же  всЬ 
радюались  при  встрЬчЬ  съ  нимъ. 

Занимая  третЛ  годъ  мАсто  начальника  одного  изъ  присут- 
С1вениыхъ'']гЬстъ  въ  МосквА,  Отепанъ  Аркадьевичъ  пр1обрЬлъ, 
цюмЬ  любви,  и  уважеМе  соелуживцевъ,  подчииеииыхъ,  иачаль- 
ииковъ  и  всЬхъ,  кто  шгЬлъ  до  него  дЪло.  Главный  качества 
Огепана  Аркадьевича,  заслуживши  ему  ето  общее  уважео1е  по 
службЬ,  сооюяли,  во-первыхъ,  въ  чреюычайиой  снисходнтель- 
иости  къ  людямъ,  основанной  въ  немъ  на  сознан1н  свонгь  не- 
достатковъ;  во-вторыгь,  въ  совершенной  либеральности,  не  той, 
про  которую  онъ  вычиталъ  въ  газетахъ,  но  той,  которая  у 
него  была  въ  крови  и  съ  которою  онъ  совершенно  равно  и  оди- 
наково отно<шлся  ко  всЬиъ  людямъ,  какого  бы  состояшя  и  зва- 
шя  они  ни  были;  и  въ-третьихъ — главное  — въ  совершениомъ 
равнодушш  къ  тому  дЬлу|  кот^шмъ  онъ  занимался,  вследств!е 
чего  онъ  никогда  не  увлекался  и  не  дЬлалъ  ошибокъ. 

11р№хавъ  къ  м^сту  своего  служен1я,  Степанъ  Аркадьевичъ, 
провожаемый  почтительнымъ  швейцаромъ  съ  портфелемъ,  про- 
шелъ  въ  свой  маленькШ  кабниетъ,  надЬлъ  мундиръ  и  вошелъ 
въ  прис2тств1е.  Писцы  и  служанке  всгЬ  встали,  весело  и  почти- 
тельно кланяясь.  Отепшъ  ^кадьевичъ  поснЬпшо,  какъ  всегда, 
прошелъ  къ  своему  мЪсту,  пожалъ  руки  членамъ  и  с^ъ.  Онъ 
пошутнлъ  и  поговорилъ  ровно,  сколько  это  было  пралично,  и 
началъ  занят1я.  Никто  нЬрнЬе  Степана  Аркадьевича  не  умЬлъ 
найти  ту  1раницу  свободы,  простоты  и  офищальности,  которая 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  24  — 

нужна  для  пр1ятнаго  8анят1я  х^Ышн.  Свкр!втарь  весело  н  по- 
чтительно,  вавъ  и  всЬ  въ  присутств1и  Стетша  Арвадьевиш^, 
подошелъ  оъ  бумагами  н  проговорилъ  гЬмъ  фамильярн<ьл1бе- 
радьнымъ  тономъ,  который  введенъ  быль  Отепаномъ  Арвадье- 
вичемъ: 

—  Мы-таки  добились  св^дЬшя  изъ  пензенскаго  губерискаго 
правлен1я.  Воть,  не  угодно  ли... 

—  Получили  навонецъ?— проговорилъ  Степалъ  Аркадьевичъ, 
закладывая  пальдемъ  бумагу. — Ну-съ,  гоотода... — И  присут- 
ств!е  началось. 

„Если  бы  они  знали, — думалъ  онъ,  съ  значительнымъ  видомъ 
склонивъ  голову  при  слушанш  доклада, — какимъ  виноватымъ 
мальчикомъ  полчаса  тому  назадъ  быль  ихъ  предсЬдатель!''  И 
глаза  его  см*Ьялись  при  чтеши  доклада.  До  двугь  часовъ  заня- 
Т1Я  должны  были  идти  не  прерываясь,  а  въ  два  часа  перерывъ 
и  завтракъ. 

Еще  не  было  двугь  часовъ,  когда  больппя  стеклянныя  двери 
залы  присутств1я  вдругъ  отворились,  и  кто-то  вошелъ.  ВсЬ 
члены  изъ-подъ  портрета  и  изъ-за  зерцала,  обрадовавшись  раз- 
влечен1ю,  оглянулись  на  дверь;  но  сторожъ,  етоявппй  у  двери, 
тотчасъ  же  изгналъ  вошедшаго  и  затворилъ  за  нимъ  стеклян- 
ную дверь. 

Когда  дЬло  было  прочтено,  Степанъ  Аркадьевичъ  всталъ,  по- 
тянувшись, и,  отдавая  дань  либеральности  времени,  въ  присут- 
ствш  досталъ  папироску  и  пошелъ  въ  свой  кабинеть.  Два  .то- 
варища его,  старый  служака  Никитинъ  и  камеръ-юнкеръ  Гри- 
невичъ,  вышли  съ  нимъ. 

—  Посл'Ь  завтрака  успЬемъ  кончить, — сказалъ  Степанъ  Ар- 
кадьевичъ. 

—  Какъ  еще  успЬемъ!  —  сказалъ  Никитинъ. 

—  А  плутъ  порядочный  доллсенъ  быть  этотъ  воминъ, —  ска- 
залъ Гриневичъ  объ  одномъ  изъ  лицъ,  участвовавшнхъ  въ  Д'кгЬ, 
которое  они  разбирали. 

Отепанъ  Аркадьевичъ  поморпщлся  на  слова  Гриневича^  давая 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  2;>  — 

9пшъ  чувствовать^^  что  неприлпшо  прежд^ременно  составлять 
срллете,  н  ничего  ему  не  (утвЪтелъ. 

—  Кто  это  входилъ?  —  спросилъ  онъ  у  сторожа. 

—  Какой-то,  ваше  превосходительство,  б^ъ  спросу  вл'Ьзъ, 
только  я  отвернулся.  Васъ  спрашивали.  Я  говорю:  когда  вый- 
дугь  чаены,  тогда... 

—  Гд*  онъ? 

—  Ыешто  вышелъ  въ  с*ни,  а  то  все  тутъ  ходилъ.  Этотъ 
самый, —  сказалъ  сторожъ,  указывая  на  сильно  сложеннаго  ши- 
роЕОплечаго  человека  съ  курчавою  бородой,  который,  не  сни- 
мая б^аньей  шапки,  быстро  и  легко  взб^Ьгалъ  наверхъ  по  стер- 
тымъ  ступенькамъ  каменной  л'Ьстницы.  Одинъ  изъ  сходившихъ 
внизъ  съ  портфелемъ  худощавый  чиновникъ,  прюстановившись, 
неодобрительно  посмотр'Ьлъ  на  ноги  б^гущаго  и  потомъ  вопро- 
сительно взгляну  ль  на  Облонскаго. 

Степанъ  Аркадьевичъ  стоялъ  надъ  л'Ьстницей.  Добродушно 
С1яющеб  лицо  его  изъ-за  шитаго  воротника  мундира  прос1Яло 
еще  болЬе,  когда  онъ  узналъ  вб^Ьгавшаго. 

—  Такъ  и  есть1  Левинъ,  наконецъ!  —  проговорилъ  онъ  съ 
дружескою^  насм^Ьшливою  улыбкой,  оглядывая  подходившаго  къ 
нему  Левина. — ^Какъ  это  ты  не  побрезгалъ  найти  меня  въ  этомъ 
вертепп^? — сказалъ  Отепанъ  Аркадьевичъ,  не  довольствуясь  по- 
жатаемъ  руки  и  ц'Ьлуя  своего  пр1ятеля.— Давно  ли? 

—  Я  сейчасъ  прх-Ьхалъ,  и  очень  хогЬлось  тебя  видЬть, — от- 
вЬчалъ  Левинъ,  засгЁнчиво  и  вм-ЬстЬ  съ  гЁмъ  сердито  и  без- 
покойно  оглядываясь  вокругъ. 

—  11у,  пойдемъ  въ  кабинетъ,^казалъ  Степанъ  Аркадьевичъ, 
знавшШ  самолюбивую  и  озлобленную  засгЁнчнвость  своего  пр1л- 
теля,  и,  схвативъ  его  за  руку,  онъ  повлекъ  его  за  собой,  какъ 
будто  проводя  между  опасностями. 

Степанъ  Аркадьевичъ  былъ  на  „ты"  почти  со  всеми  своими 
знакомыми:  со  стариками  шестидесяти  л^Ьтъ,  съ  мальчиками  двад- 
цати лЪтЬу  съ  актерами,  съ  мннистравга,  съ  купцами  и  съ  гс- 
нералъ-адъютантами/  такъ  «гго   очень  мнопе   нзъ  бывшнхъ  съ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  26  — 

нямъ  на  „ты*  находились  на  двухъ  крайнихъ  пунктагь  обще*, 
ственной  агЬстницы  и  очень  бы  удивились,  узнавъ,  что.  шгЬютъ 
черезъ  Облонскаго  что-нибудь  общее.  Онъ  быль  на  „ты*"  со 
вс^Ьми,  съ  кЬмъ  пиль  шампанское,  а  пиль  онъ  шампанское  со 
всЬми,  и  поэтому,  въ  присутствш  своигь  подчинеиныхъ  встр*- 
чаясь  со  своими  постыднглми  „ты",  какъ  онъ  называлъ  шутя 
многихь  изъ  своигь  пр1ятелей,  онъ,  со  свойственнымъ  ему  так- 
томъ,  умЁлъ  уменьшать  непр1ятность  этого  впечатл^шя  для  под- 
чинеиныхъ. Левинъ  не  былъ  постыдный  „ты",  но  ОблонскШ  со 
своимъ  тактомъ  почувствовалъ,  что  Левинъ  думаетъ,  что  онъ 
предъ  подчиненными  можетъ  не  желать  выкатать  свою  близость 
съ  нимъ,  и  потому  поторопился  увести  его  въ  кабинетъ. 

Левинъ  былъ  почти  однихъ  л^Ьтъ  съ  ОблОнскимъ  и  съ  нимъ 
на  „ты"  не  по  одному  шампанскому.  Левинъ  былъ  его  товари- 
щемъ  и  другомъ  первой  молодости.  Они  любили  другъ  друга, 
несмотря  на  различхе  характеровъ  и  вкусовъ,  какъ  любятъ 
другъ  друга  пр1ятели,  сошедппеся  въ  первой  молодости.  Но, 
несмотря  на  это,  какъ  часто  бываетъ  между  людьми,  избрав- 
шими различные  роды  д'Ьятельности,  каждый  изъ  нихъ  хотя 
разсуждая  и  оправдывалъ  д'Ьятельность  другого,  въ  дупгЬ  пре- 
зиралъ  ее.  Каждому  казалось,  что  та  жизнь,  которую  онъ  самъ 
ведетъ,  есть  одна  настоящая  жизнь,  а  которую  ведетъ  пр1я- 
тель— есть  только  призракъ.  ОблонскШ  не  могъ  удержать  лет- 
кой, насмешливой  улыбки  при  вид:Ь  Левина.  Ужъ  который  разъ 
онъ  вид:к1ъ  его  прх-Ьзжавшнмъ  въ  Москву  изъ  деревни,  гд-Ь  онъ 
что-то  д'Ьлалъ,  но  что  именно,  того  Степанъ  Аркадьевичъ  'ни- 
когда не  могъ  понять  хорошенько,  да  и  не  интересовался.  Ле- 
винъ прх'Ьзжалъ  въ  Москву  всегда  взволнованный,  торопливый, 
немножко  сгЁсненный  и  раздраженный  этою  сгЁсненностью  и 
большею  частью  съ  совершенно  новымъ,  неожиданнымъ  взгля- 
домъ  на  вещи.  Степанъ  Аркадьевичъ  смЬялся  надъ  этимъ  и  лю- 
билъ  это.  Точно  такъ  же  и  Левинъ  въ  дупгЬ  презиралъ  и  го- 
родской образъ  жизни  своего  пр1ятеля,  и  его  службу,  которую 
считалъ  пустяками,  и  см-Ьялся  на;^  этимъ.  Но  разница  была 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  27  — 

въ  тоыъ,  что  ОбюнскЛ,  дЪл&я  чтб  всЬ  д:Ьлак>тЬу  смеялся  са- 
моуверенно ж  добродушно,  а  Левинъ  не  саиоунЬренно  и  иногда 
сердито. 

—  Мы  тебя  давно  ждал,  —  свазашъ  Сгепавъ  Арвадьевичь, 
воЯдя  въ  кабинетъ  и  вьшустивъ  руку  Левина,  какъ  бы  атимъ 
показывая,  что  тутъ  опасности  кончились. — Очень,  очень  радъ 
тебя  вндЬть,  —  прододжалъ  онъ.  —  Ну,  что  ты?  какъ?  когда 
пргЬхалъ? 

Левинъ  молчахь,  поглядывая  на  незнакомый  ему  лица  двухъ 
товарищей  Облонскаго  и  въ  особенности  на  руку  элегантнаго 
Гриневича,  съ  такими  б'Ьлыми  длинными  пальцами,  съ  такими 
длинными  желтыми,  загибавшимися  въ  конц'Ь  ногтями  и  такими 
огромными  блестящими  запонками  на  рубашкЪ,  что  эти  руки 
видимо  поглощали  все  его  внимаше  и  не  давали  ему  свободы 
мысли.  ОблонскШ  тотчасъ  замЬтилъ  это  и  улыбнулся. 

—  Ахь  да,  позвольте  васъ  познакомить,  —  сказалъ  онъ. — 
Мои  товарищи:  Филишгь  Ивановичъ  Никитинъ,  Михаилъ  Ста- 
ниславить  Гриневнчъ, — и  обратившись  къ  Левину: — земскШ  дея- 
тель, новый  земсшй  человЁкъ,  гимнастъ,  поднимающШ  одною 
рукой  пять  пудовъ,  скотоводъ  и  охотникъ  и  мой  другъ,  Кон- 
стантинь  Дмитр1евнчъ  Левинъ,  брать  СергЬя  Ивановича  Козны- 
шева. 

—  Очень  пр1ятно, — сказалъ  старичокъ. 

—  Имею  честь  ^знать  вашего  брата,  Сергея  Ивановича, — 
сказалъ  Гриневнчъ,  подавая  свою  тонкую  руку  съ  длинными 
ноггями. 

Левинъ  нахмурился,  холодно  пожалъ  руку  и  тотчасъ  же  обра- 
тился къ  Облонскому.  Хотя  онъ  им'Ьлъ  большое  уважеше  къ 
своему,  изв'кггному  всей  Россш,  одноутробному  брату  писателю, 
одпако  онъ  терпЪть  не  могъ,  когда  къ  нему  обращались  не  какъ 
къ  Константину  Левину,  а  какъ  къ  брату  знаменитаго  Кознышева. 

—  Н-Ьтъ,  я  уже  не  зомскШ  дЬятедь.  Я  со  всЬми  разбранился 
и  не  'Ъзжу  больше  на  собрашя,  —  сказалъ  онъ,  обращаясь  къ 
Облонскому. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  28  --• 

—  Скоро  же!  —  съ  улыбкой  свазалъ  ОблонскШ. — Но  вавъ? 
отчего? 

—  Длинная  нстор1я.  Я  разскажу  когда-нибудь, — сказалъ  Ле- 
винъу  но  сейчасъ  же  сталь  разсказывать. — ^Ну,  коротко  сказать, 
я  уб'Ьдился,  что  никакой  земской  д'Ьятельности  н^ть  н  бьпъ  яе 
можетъ, — заговорилъ  онъ,  вакь  будто  кто-то  сейчась  обнд4лъ 
его:-— съ  одной  стороны,  игрушка,  играютъ  въ  парламентъ,  а  я 
ни  достаточно  молодь,  ни  достаточно  старь,  чтобы  забавляться 
игрушками;  а  сь  другой  стороны  (онъ  заикнулся),  это  —  сред- 
ство для  уЬздной  со1епе  наживать  деньжонки.  Прежде  были 
опеки,  суды,  а  теперь  земство,  не  въ  вид'Ь  взятокъ,  а  вь 
вид'Ь  незаслуженнаго  жалованья,  —  говориль  онъ  такъ  горячо, 
какь  будто  кто-нибудь  нзь  присутствовавшихь  оспариваль  его 
мн]^ше. 

—  Эге!  Да  ты,  я  вижу,  опять  въ  новой  фаз*,  вь  консерва- 
тивной,— сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ. — ^Но,  впрочемь,  поел* 
обь  этомь. 

—  Да,  поел*.  Но  мн*  нужно  было  тебя  видеть,  —  сказалъ 
Левинь,  сь  ненавистью  вглядываясь  въ  руку  Гриневича. 

Степанъ  Аркадьевичъ  чуть  зам^Ьтно  улыбнулся. 

—  Какъ  же  ты  говориль,  что  никогда  больше  не  над^Ьнешь 
европейскаго  платья? — сказалъ  онъ,  оглядывая  его  новое,  оче- 
видно отъ  французскаго  портного,  платье. — Такъ!  я  вижу:  но- 
вая фаза. 

Левинь  вдругъ  покраснЬлъ,  но  не  такъ,  какь  красн^^ютъ 
взрослые  люди, — слегка,  сами  того  не  зам']^чая,  но  такъ,  какъ 
красн^ють  мальчики,  чувствуя,  что  они  смешны  своею  засгЬн- 
чивостью,  и  всл'Ьдств1в  того  стыдясь  и  красн]Ья  еще  больше, 
почти  до  слезь.  И  такъ  странно  было  вид'Ьть  это  умное,  муже- 
ственное лицо  въ  такомъ  д:Ьтскомь  состоянш,  что  ОблонскШ 
пересталь  смотреть  на  него. 

—  Да,  гд-Ь  жь  увидимся?  В-Ьдь  мнЬ  очень,  очень  нужно  по- 
говорить съ  тобой, — сказалъ  Левинь. 

ОблонскШ  какъ  будто  задумался. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  29  — 

—  Вотъ  что:  полдень  жъ  Гурину  завтракать  ж  тамъ  погово- 
ршгь.  До  трехъ  я  свободенъ. 

—  Н'Ьтъ,  —  подумавъу  отв^Ьчалъ  Левинъ,  —  мнЪ  еще  надо 
еъ'Ьздить. 

—  Ну,  хорошо,  тавъ  об1Ьдать  вжЪстЬ. 

—  Об1Ьдать?  Да  мнЪ  в^дь  ничего  особеннаго,  только  два 
едова  сказать,  спросить,  а  посдгЬ  потолкуемъ. 

—  Такъ  сейчасъ  и  скажи  два  сл(юа,  а  беседовать  за  06*6- 

Д01ГЬ. 

—  Два  слова  вотъ  кав1я, — сказалъ  Левинъ, — впрочемъ,  ни- 
чего особеннаго. 

Лицо  его  вдругъ  приняло  злое  выражеше,  происходившее  огь 
усил1я  преодолеть  свою  застенчивость. 

—  Что  Щербащае  дблають?  Вое  по-старому? — сказалъ  онъ. 
Огепанъ  Аркадьевичъ,  знавппй  уже  давно,  что  Левинъ  былъ 

влюбленъ  въ  его  свояченицу  Кити,  чуть  заметно  улыбнулся,  и 
глаза  его  весело  заблестели. 

—  Ты  сказалъ  два  слова,  а  я  въ  двухъ  словахъ  ответить 
ие  могу,  потому  что...  Извини  на  минутку... 

Вошелъ  секретарь,  съ  фамильярною  почтительностью  и  не- 
которымъ,  общимъ  всенъ  секретарямъ,  скромнымъ  сознашемъ 
своего  превосходства  надъ  начальникомъ  въ  знанш  делъ,  по- 
дошелъ  оъ  бумагами  къ  Облонскому  и  сталъ,  подъ  видомъ  во- 
проса,  объяснять  какое-то  затруднеше.  Отепанъ  Аркадьевичъ, 
не  досдушавъ,  положилъ  ласково  свою  руку  на  рукавъ  секре- 
таря. 

—  Нетъ,  вы  ужъ  такъ  сделайте,  какъ  я  говорилъ,  —  ска- 
залъ онъ,  улыбкой  смягчая  замечаше,  и,  кратко  объяснивъ, 
какъ  онъ  понима.етъ  дело,  отодвинулъ  бумаги  и  сказалъ: — 
Такъ  и  сделайте,  пожалуйста  такъ,  Захаръ  Никитнчъ. 

Сконфуженный  секретарь  удалился.  Левинъ,  во  время  сове* 
щашя  съ  секретаремъ  совершенно  оправившись  отъ  своего  сму- 
щешя,  стоялъ,  облокотившись  обеими  руками  на  стулъ,  и  на 
лице  его  было  насмешливое  внимаше. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  30  — 

—  Не  понимаю,  не  понимаю, — сказалъ  онъ. 

—  Чего  ты  не  понимаешь? — таль  же  весело  улыбаясь  и  до- 
ставая папироску,  сказалъ  ОблонскШ.  Онъ  ждалъ  отъ  Левина 
какой-нибудь  странной  выходки* 

—  Не  понимаю,  что  вы  дЬлаете, — сказалъ  Левинъ,  пожимая 
плечами. — ^Какъ  ты  можешь  ато  серьезно  д'Ьлать? 

—  Отчего? 

—  Да  оттого,  что.,,  нечего  дЬлать. 

—  Ты  такъ  думаешь,  но  мы  завалены  д:Ьломъ. 

—  Бумажиымъ.  Ну  да,  у  тебя  даръ  къ  этому, — прибавилъ 
Левинъ. 

—  То-есть  ты  думаепп»,  что  у  меня  есть  недостатокъ  чего-то? 

—  Моясеть  быть  и  да,  —  сказалъ  Левинъ. — Но  все-таки  л 
любуюсь  на  твое  величхе  и  горжусь,  что  у  меня  другъ  такой 
великШ  челов^къ.  Однако  ты  мнЬ  не  отб^Ьтилъ  на  мой  во- 
просъ, — прибавилъ  онъ,  съ  отчаяннымъ  усилхемъ  прямо  глядя 
въ  глаза  Облонскому. 

—  Ну,  хорошо,  хорошо.  Погоди  еще,  и  ты  придешь  къ 
этому.  Хорошо,  какъ  у  тебя  три  тысячи  десятинъ  въ  Баразин- 
скомъ  уЬздЬ,  да  так1е  мускулы,  да  св'Ьжесть,  какъ  у  дв:Ьнад- 
цатилЬтней  дЬвочки,  —  а  придешь  и  ты  къ  намъ.  Да,  такъ  о 
томъ,  что  ты  спрашивалъ:  перемЬны  иЪть,  но  жаль,  что  ты 
такъ  давно  не  былъ. 

—  А  что?— испуганно  спросилъ  Левинъ. 

—  Да  ничего,  —  отвЪчалъ  ОблонскШ. — Мы  поговоримъ.  Да 
ты  зач^мъ  собственно  пр^халъ? 

—  Ахъ,  объ  этомъ  тоже  поговоримъ  послЬ,— опять  до  ушой 
покраснЁвъ,  сказалъ  Левинъ. 

—  Ну,  хорошо.  Понято,  —  сказалъ  Огепанъ  Аркадьевичъ. — 
Такъ  видишь  ли:  я  бы  позвалъ  тебя  къ  себЪ,  но  жена  не  со- 
всЬмъ  здорова.  А  вотъ  что:  если  хочешь  ихъ  вид'Ьть,  окЪ  на- 
в'Ьрное  нынче  въ  Зоологическомъ  саду  отъ  четырехъ  до  пяти. 
К1т1  на  конькахъ  катается.  Ты  по'Ьзжай  туда,  а  я  за'Ьду,  и 
вм4сгЬ  куда-нибудь  обедать. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  31  - 

—  ПрекрАсно,  до  свидашя  же. 

—  Смотри  же,  ты  в^дь,  я  тебя  знаю,  вабудешь  шга  вдругъ 
уЪдешь  въ  деревню! — свгЬясь  прокрнчалъ  Отешшъ  Аркадье- 
внчъ. 

—  Н'Ьтъ,  в^рно* 

И,  вспомнивъ  о  томъ,  что  онъ  вабылъ  шмыониться  товарв- 
щамъ  Обдонскаго,  тоаво  когда  онъ  бихь  уже  въ  дверягь, 
Левинъ  вышелъ  изъ  кабинета. 

—  Должно  быть  очень  аяергическй  господинъ^ — оказалъ  Гри- 
невичЪу  хш*да  Левинъ  вышелъ. 

—  Да^  батюшка,— сказалъ  Огепанъ  Аркадьевичъ,  покачивая 
головой, — ^вотъ  счастливецъ!  Три  тысячи  десятинъ  въ  К^фазин- 
скомъ  гЬ8д1Ь,  все  впереди,  и  св^Ьжести  сколько!  Не  то,  что 
напгь  братъ. 

—  Что  жъ  вы-то  жалуетесь,  Огепанъ  Аркадьичъ? 

—  Да  скверно,  плохо, — сказалъ  Огепанъ  Аркадьевичъ,  тя- 
жело вздохнувъ. 

VI. 

Когда  ОблонскШ  спросилъ  у  Левина,  вачЪмъ  онъ  собственно 
прх-Ьхалъ,  Левинъ  покрасиЬлъ  и  равсердился  на  себя  за  то, 
что  покрасиЬлъ,  потому  что  онъ  не  могъ  агв'Ьгить  ему:  «я 
прх'Ёхалъ  сдЬлать  предложен1е  твоей  свояченицЬ",  хотя  онъ 
пр^халъ  только  за  этимъ.- 

Дом&  Левиныхъ  и  Щербацкихъ  были  старые  дворяиск1е  мо- 
сковсше  домд»  и  всегда  были  мевду  собой  въ  близкихъ  и  дру- 
жескихъ  отношешяхъ.  Связь  зта  утвердилась  еще  больше  во 
цюмя  студенчества  Левина.  Онъ  вжЪсгЪ  готовился  и  вшЬстЬ 
поступилъ  въ  университетъ  съ  молодымъ  княземъ  Щербацкимъ, 
братомъ  Долли  и  Кити.  Въ  это  время  Левинъ  часто  бывалъ 
въ  дом^Ь  Щербацкихъ  и  влюбился  въ  домъ  Щербацкихъ.  Какъ 
ато  ИИ  странно  можетъ  показаться,  но  Константинъ  Левинъ 
былъ  влюбленъ  именно  въ  домъ,  въ  семью,  въ  особенности  въ 
женскую  половину  семьи  Щербацкихъ.  Самъ  Левинъ  не  помнидъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  32  — 

своей  матери,  и  единственная  сестра  его  бьиа  старше  его,  тавъ 
что  въ  до1гЬ  ЩербшрБихъ  онъ  въ  первый  разъ  увидадъ  ту  са- 
мую среду  стараго  дворянсваго,  обра8<№аннаго  и  честнаго  се* 
мейства,  которой  онъ  бьиъ  лишенъ  смертью  отца  и  матери.^ 
ВсЬ  члены  этой  семьи,  въ  особенности  женская  половина,  пред- 
ставлялись шсу  покрытыми  какою-то  таинственною,  поэтическою 
зав'Ьсой,  и  онъ  не  только  не  видЬлъ  въ  нить  никакихъ  недо- 
статковъ,  но  подъ  этою  поэтическою,  покрывавшею  игь  вав^^ 
сой  предполагалъ  самый  возвышенный  чувства  и  всевозможныя 
совершенства.  Для  чего  этимъ  тремъ  барышнямъ  нужно  было- 
говорить  черезъ  день  по-французски  и  по-англШски;  для  чего 
окЬ  въ  изв^Ьстные  часы  играли  поперемЬнкамъ  на  фортешано, 
звуки  котораго  слышались  у  брата  наверху,  гд'Ь  занималисъ 
студенты;  для  чего  'Ьздили  эти  учителя  французской  литерату- 
ры, музыки,  рисован1я,  танцевъ;  для  чего  въ  изв'Ьстные  часы 
в&Ь  три  барышни  съ  т-11е  1Лпоп  подъ']Ьзжали  въ  коляскгЬ  къ 
Тверскому  бульвару  въ  своихъ  атласныхъ  шубкагь  —  Долли 
въ  длинной,  Натали  въ  полудлинной,  Кити  въ  совершенно  ко- 
роткой, такъ  что  статныя  ножки  ея  въ  туго  натянутыхъ  крас- 
ныхъ  чулкахъ  были  на  всемъ  виду;  для  чего  имъ,  въ  сопро- 
вождеши  лалсея  съ  золотою  кокардой  на^  шляп^Ь,  нулшо  была 
ходить  по  Тверскому  бульвару, — всего  этого  и  многаго  дру- 
гого, что  д'Ьлалось  въ  ихъ  таинственномъ  трЪ,  онъ  не  пони- 
малъ,  но  зналъ,  что  все,  что  тамъ  д'Ьлалось,  было  прекрасно, 
и  былъ  влюблеть  именно  въ  эту  таинственность  совершавша- 
гося. 

Во  время  своего  студенчества  онъ  чуть  было  не  влюбился  вь 
старшую,  Долли,  но  ее  вскор'Ь  выдали  замужъ  за  Облонскаго. 
Потомъ  онъ  началъ  влюбляться  во  вторую.  Онъ  какъ  будто 
чувствовалъ,  что  ему  надо  влюбиться  въ  одну  нзъ  сеотеръ, 
только  не  могъ  разобрать  въ  какую  именно.  Но  и  Натали, 
только  что  показалась  въ  свгЬтъ,  вышла  замужъ  за  дипломата 
Львова.  Кити  еще  была  ребенокъ,  когда  Левинъ  вышелъ  изъ 
университета.    Молодой  ЩербацкШ,  поступивъ  во  флотъ,  уто- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  83   -- 

ш^Iъ  въ  БалтШскомъ  морф,  н  сношенЫ  Левина  еъ  Щврбадвами, 
весмотря  иа  дружбу  его  оъ  ОблонскнмЪу  стали  боогЬе  р^дви. 
Но  когда  въ  ныиЬшне1гь  году,  въ  началЬ  зимы,  Левинъ  пр1- 
'Ьxа^^ь  въ  Москву  пос^^Ь  года  въ  деревнЪ  и  увидалъ  Щербац- 
кихъ,  онъ  понядЪ)  въ  кого  нзъ  трегь  ему  дЫствительно  су- 
ждено было  влюбиться. 

Казалось  бы,  ничего  не  могло  быть  проще  того,  чтобы  ему, 
кфошей  породы,  скорЬе  богатому,  чЬмъ  бЪдиому  человеку, 
тридцати  двухъ  л^тъ,  сдЬлать  предложен1е  княжне  Щербацкой; 
по  вс^мъ  вЬроятностямъ,  его  тотчасъ  признали  бы  хорошею 
варпей.  Но  Левинъ  былъ  влюблекь  и  поэтому  ему  казалось, 
что  Кнти  была  такое  совершенство  во  вс^Ьхъ  отношешяхъ,  та- 
кое существо  превыше  всего  земного,  а  онъ  такое  земное,  низ- 
менноо  существо,  что  не  могло  быть  и  мысли  о  томъ,  чтобы 
фуНе  и  она  сама  признали  его  достойнымъ  ея. 

Пробывъ  въ  МосквЬ,  кавъ  въ  чаду,  два  мЬсяца,  почти  каж- 
дый день  видаясь  съ  Кити  въ  св^тЬ,  куда  онъ  сталъ  "бздить, 
чтобы  встречаться  съ  ней,  онъ  внезапно  р'Ьшилъ,  что  этого  не 
можетъ  быть,  и  у^халъ  въ  деревню. 

Убудете  Левина  въ  томъ,  что  этого  не  можетъ  быть,  осно- 
вывалось на  томъ,  что  въ  глазахъ  родныхъ  онъ — невыгодная, 
недостойная  ШфТ1я  для  прелестной  Кити,  а  сама  Кити  не  мо- 
жетъ любить  его.  Въ  глазахъ  родныхъ  онъ  не  имЬлъ  никакой 
привычной,  опредЬленной  дЬятельности  и  положен1я  въ  свЬтЬ, 
тогда  какъ  его  товарищи  теперь,  когда  ему  было  тридцать  два 
года,  были  уже  который  полковникъ  и  флнгель-адъютантъ,  ко- 
торый профессоръ,  который  директоръ  банка  и  жел^ныхъ  до« 
рогъ  или  председатель  присутствхя,  какъ  ОблонскШ;  онъ  же 
(онъ  зналъ  очень  хорошо,  какимъ  онъ  долженъ  былъ  казаться 
для  ;фугихъ)  былъ  пом^Ьщикъ,  занимаюпМйся  разведешемъ  ко- 
ровъ,  стр'Ьляшемъ  дупелей  и  постройками,  то-есть  бездарный 
малый,  изъ  котораго  ничего  не  вышло,  и  дЬлаюпцй,  по  поня- 
Т1ямъ  общества,  то  самое,  что  дЬлаютъ  никуда  негодивппеся 
додв. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  34  — 

С&ма  же  таинственная,  прелестная .  Кити  не  могла  ^побитъ 
такого  некраснваго,  вакимъ  онъ  считалъ  себя,  челонЬка  и  глав- 
ное— такого  простого,  ннтЬмъ  невыдаюпдоч>ся  чело^Ьял.  Кро1гЬ 
того,  его  прежшя  отношен1я  къ  Кити — отношен1я  взрослаго  къ 
ребенку,  всл^Ьдств!е  дружбы  съ  ея  братомъ — ^казались  ему  еще 
новою  преградой  для  любви.  Некрасиваго,  добраго  человека, 
какимъ  онъ  себя  считалъ,  можно,  полагалъ  онъ,  любить  какъ 
пр1ятеля,  но  чтобы  быть  любимымъ  тою  любовью,  какой  онъ 
самъ  любилъ  Кити,  нужно  было  быть  красавцемъ,  а  главное — 
особеннымъ  челов^Ькомъ• 

Слыхалъ  онъ,  что  женщины  часто  любятъ  некрасивыхъ,  про- 
стыть людей,  но  не  в^рилъ  этому,  потому  что  судилъ  по  себ'Ь, 
такъ  какъ  самъ  онъ  могь  любить  только  1фасивв1хъ,  таинетвш- 
ныхъ  и  особенныгь  женщинъ. 

Но,  пробывъ  два  месяца  одинъ  въ  деревн1Ь,  онъ  уб'Ьдился, 
что  это  не  было  одно  изъ  гЬгь  влюблешЙ,  который  онъ  нспы- 
тывалъ  въ  первой  молодости,  что  чувстъо  это  не  давало  ему 
минуты  покоя,  что  онъ  не  могь  жить,  не  р'Ьшивъ  вопроса:  бу- 
деть  или  не  будетъ  она  его  женой,  и  что  его  отчаян1е  проис- 
ходило только  отъ  его  воображешя,  что  онъ  не  имЬетъ  ника- 
кихъ  доказательствъ  того,  что  ему  будетъ  отказано.  И  онъ 
пргЬхалъ  теперь  въ  Мо<»ву  съ  твердымъ  р'Ьшен1емъ  сделать 
предложен1е  и  жениться,  если  его  примутъ.  Или...  онъ  не  могь 
думать  о  томъ,  что  съ  нимъ  будетъ,  если  откажутъ. 


УП. 

Пр1'Ьхавъ  съ  утреннимъ  по'Ьздомъ  въ  Москву,  Левинъ  оста- 
новился у  своего  старшаго  брата  по  матери,  Кознышева,  и, 
переод;Ьвшись,  вошелъ  къ  нему  въ  кабинетъ,  иамЬревая<%  тот- 
часъ  же  разсказать  ему,  для  чего  онъ  пр^халъ,  и  просить  его 
совета;  но  брать  былъ  не  одинъ.  7  него  сидЬлъ  изв1^стныД 
профессоръ  философш,  пр^хавшШ  изъ  Харькова  собственно  за 
тЬмъ,  чтобы  оазъяснить  недоразум'Ьн1е,  возникшее  между  ними 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  35  — 

но  весьма  важному  философскому  вопросу.  Профессоръ  велъ 
жаркую  полемику  противъ  матерхалнстовъ,  а  СергЬй  Козны- 
шевъ  съ  интересомъ  сл^Ьднлъ  ва  этою  полемикой  н,  прочтя  по- 
схЬднюю  статью  профессора,  написалъ  ему  въ  письмЬ  свои  воз- 
ражен1я;  онъ  упрекалъ  профессора  за  слшпкомъ  больш1я  уступки 
11атер!алистамъ.  И  профессоръ  тотчасъ  же  пр№халъ,  чтобы  стол- 
коваться. Р]Ьчь  шла  о  модномъ  вопросЬ:  есть  ли  граница  между 
психическими  и  физ10логическими  явлешями  въ  дЬягельности  че- 
ловЬва  и  гдЬ  она? 

СергЬй  Ивановичъ  встр'Ьтилъ  брата  своею  обычною  для  всЪтъ, 
лгасково-холодною  улыбкой  и,  познакомивъ  его  съ  профессоромъ, 
продолжалъ  разговоръ. 

МаленькШ  челов1^къ  въ  очкахъ,  съ  узкимъ  лбомъ  на  мгно- 
вен1б  отвлекся  отъ  разговора,  чтобы  поздороваться,  и  продол- 
жалъ р'Ёчь,  не  обращая  внимашя  на  Левина.  Левинъ  сЬлъ  въ 
ожидан1и,  когда  уЬдетъ  профессоръ,  но  скоро  заинтересовался 
нредметомъ  разговора. 

Левинъ  встр'Ьчалъ  въ  журналахъ  статьи,  о  которыхъ  шла 
ргЬчь,  и  читалъ  ихъ,  интересуясь  ими,  какъ  развит1емъ  знако- 
мыхъ  ему — ^какъ  естественнику  по  университету— основъ  есте- 
ствознашя,  но  никогда  не  сблиасалъ  этихъ  научныхъ  выводовъ 
о  происхождеши  челов^Ька  какъ  животнаго,  о  рефлексахъ,  о 
бюлопи  и  соц1олог1и  съ  гЬми  вопросами  о  значенш  жизни  и 
смерти  для  него  самого,  которые  въ  посл^Ьднее  время  чаще  и 
чаще  приходили  ему  на  умъ. 

Слушая  разговоръ  брата  съ  профессоромъ,  онъ  замЬчалъ,  что 
они  связывали  научные  вопросы  съ  задушевными,  н^колько 
разъ  почти  подходили  къ  этимъ  вопросамъ,  но  каждый  разъ, 
какъ  только  они  подходили  близко  къ  самому  главному,  какъ 
ему  казалось,  они  тотчасъ  же  посп1Ьшно  отдалялись  и  опять 
упгублялись  въ  область  тонкихъ  по;фаздЬлецШ,  оговорокъ,  ци- 
птъ,  намековъ,  ссылокъ  на  авторитеты,  и  онъ  съ  трудомъ 
понималъ,  о  чемъ  р'Ьчь. 
—  Я  не  могу   допустить,  —  сказалъ  Сергей  Ивановичъ  съ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  36  — 

обычною  шсу  ясностью  и  отчетливостью  выражен1я  и  изяще- 
ствомъ  дивцшу  —  я  не  могу  нн  въ  кавомъ  случа'Ь  согласиться 
съ  Кейсомъ,  чтобы  все  мое  представлеше  о  вн^Ьшиемъ  шрЪ  вы- 
текало изъ  впечатл^нШ.  Самое  основное  понят1е  быт{я  получено 
мною  не  черезъ  ощущеше^  ибо  нЬгь  н  спец1альнаго  органа  для 
передачи  этого  понят1Я. 

—  Да,  но  они — Вурстъ,  и  Кнаустъ,  и  Припасовъ— отв*тять 
вамъ,  что  ваше  сознаше  быт1я  вытеваетъ  изъ  ссшокупностя 
ъсЬть  ощущешй,  что  это  сознаше  быт1я  ость  результатъ  шцу- 
щенШ.  Вурстъ  даже  прямо  говорить,  что  коль  скоро  иЬтъ  ощу- 

ЩеШЯ,   ИЬГЬ  и  П0НЯТ1Я  6ЫТ1Я. 

—  я  скажу  наоборотЪу — началъ  СергЬй  Ивановичъ. 

Но  тутъ  Левину  опять  показалось,  что  они,  подойдя  въ  са- 
мому главному,  опять  отходятъ,  и  онъ  р'Ьшился  предложить  щю- 
фсссору  вопросъ: 

—  Стало  быть,  если  чувства  мои  уничтожены,  если  тЬло  мое 
умретъ,  существовашя  никакого  уже  не  можегъ  быть?  —  (шро- 
оилъ  онъ* 

Профессоръ  съ  досадою  и  какъ  будто  умственною  болью  отъ 
перерыва  оглянулся  на  страннаго  вопрошателя,  похожаго  бол'Ье 
на  бурлака,  ч^мъ  на  .философа,  и  перенесъ  глада  на  Серг]Ьа 
Ивановича,  какъ  бы  спрашивая:  что  жъ  тутъ  говорить?  Но  Сер- 
гей Ивановичъ,  который  далеко  не  съ  тЬыъ  усилаемъ  и  одно- 
сторонностью говорилъ,  какъ  профессоръ,  и  у  котораго  въ  го- 
ловЪ  оставался  просторъ  для  того,  чтобы  и  отвечать  профес* 
сору,  и  вмЬст]Ь  понимать  ту  простую  и  остественную  точку  зр*- 
юя,  съ  которой  былъ  сдЬланъ  вопросъ,  улыбнулся  и  сказалъ: 

—  Этотъ  вопросъ  мы  не  имЬемъ  еще  права  р'Ьшать... 

—  Не  нм-Ьемь  данныхъ, — ^подтвердилъ  профессоръ  и  продол- 
жалъ  свои  доводы. — Н-бть, — говорилъ  онъ, — ^я  указываю  па  то, 
что  если,  какъ  прямо  говорить  Припасовъ,  ощущен1е  и  имЬетъ 
своимъ  основашемъ  впечатл'Ьте,  то  мы  должны  строго  разли- 
чать эти  два  П0НЯТ1Я. 

Левинъ  не  слушалъ  больше  и  ждалъ,  когда  уЪдетъ  профессоръ* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


37 


Когда  профеоеоръ  уЪи^клъ,  СергЫ  Ив&новичъ  обратился  къ 
брату: 

—  Очень  радъ,  что  ты  пр№халъ.  Надолго?  Чт(>  хозяйство? 
Лввинъ  зналъ,  что  хозяйство  мало  интересуегь  ст1фшаго  брата 

и  что  онъ,  только  дЬлая  ему  уступку,  спросилъ  его  объ  этомъ^ 
I  потому  отв^тилъ  только  о  продаагЬ  пшеницы  и  деньгахъ. 

Левинъ  хотЬлъ  сказать  брату  о  своемъ  намЬрен1н  жениться 
и  еиросить  его  совета,  онъ  даже  твердо  р'Ьпгался  на  это;  но 
когда  от>  увид'Ьлъ  (^ата,  послушалъ  его  разговоръ  съ  профес^ 
соромъ,  когда  услыхалъ  потоиъ  этотъ  невольно  покровитель- 
ответный  ТОНЬ,  съ  которымъ  брать  раз<Я1рад1Ивалъ  его  о  хозяй- 
ственныхъ  дЬлахъ  (материнское  им^ше  нхъ  было*  нед'Ьленое  и 
Левинъ  занбдывалъ  об'Ьими  частями),  Левинъ  почувствовалъ,  что 
Н9  можетъ  почему-то  начать  говорить  съ  братомъ  о  своемъ  р'Ь- 
шенш  жениться.  Онъ  чувствовалъ,  что  брать  его  не  такъ,  какъ 
ему  бы  ХОТЕЛОСЬ,  посмотритъ  на  это. 

—  Ну,  что  у  васъ  земство  какъ? — спросилъ  СергЬй  Ивано- 
вичъ,  который  очень  интересовался  земствомъ  и  приписывалъ 
ему  большое  значеше. 

—  А  право  не  знаю... 

—  Бакъ?..  Шдь  ты  членъ  управы? 

—  НЬтъ,  ужъ  не  членъ;  я  вышелъ,— отв4чалъ  Левинъ,— 
и  но  Ъзщ  больше  на  собран1я. 

—  Жалко! — проговорилъ  СергМ  Ивановичъ,  нахмурившись. 
Левинъ  въ  оправдашо  сталъ  разсказывать,  чтд  д'Ьлалось  на 

собрашяхъ  въ  его  уЬзд'Ь. 

—  Воть  это  всегда  такъ!— перебилъ  ого  СергЬй  Ивановичъ. — 
Мы,  руссюе,  всегда  такъ.  Можетъ  быть,  это  и  хорошая  наша 
черта  —  способность  видеть  свои  недостатки,  но  мы  псресали- 
ваемъ,  мы  утЪшаемся  ирошей,  которая  у  насъ  всегда  готова 
на  язык^Ь.  Я  скажу  теб'Ь  только,  что  дай  эти  же  права,  какъ 
наши  земск1я  учреждстя,  другому  европейскому  народу, — нЬмцы 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


^ 


—  38  — 

и  англичане  выработали  бы  изъ  нить  свободу,  а  мы  вотъ  только 
см'Ьемся. 

—  Но  что  же  д*лать? — ^виновато  сказалъ  Левинъ.— ЭтоЧ5ылъ 
мой  по<угЬдн1й  опытъ.  И  я  отъ  всей  дупш  пытался.  Не  могу, 
неспособенъ.  , 

.  —  Не  неспособенъ,  —  сказалъ  СергЬй  Ивановичъ,  —  ты  не 
такъ  смотришь  на  д:Ьло. 

—  Можетъ  быть, — уныло  отв^Ьчалъ  Левинъ. 

—  А  ты  знаешь,  брать  Николай  опять  тутъ. 

Братъ  Николай  былъ  родной  н  стц>ппй  брать  Константина 
Левина  и  одноутробный  братъ  СергЬя  Ивановича,  погибшШ  че- 
лов^къ,  промотавшШ  большую  долю  своего  состоян!я,  вращю- 
шШся  въ  самомъ  странномъ  и  дурномъ  общестаА  и  поссорив- 
ппйся  съ  братьями. 

—  Что  ты  говоришь?— съ  ужасомъ  вскрикнулъ  Левинъ.— По- 
чему ты  знаешь? 

—  ПрокофШ  видблъ  его  на  улицЪ. 

—  Зд'Ьсь,  въ  Москв'Ь?  гд'Ь  онъ?  ты  знаешь? — ^Левинъ  всталъ 
со  стула,  какъ  бы  собираясь  тотчасъ  же  идти. 

—  Я  жал'Ью,  что  сказалъ  тебЬ  это, —сказалъ  СергЬй  Ивано- 
вичъ,  покачивая  головой  на  волнеМе  меньшого  брата. — Я  посы- 
лалъ  узнать,  гдЬ  онъ  живетъ,  и  послалъ  ему  вексель  его  Тру- 
бину,  по  которому  я  заплатилъ.  Вотъ  что  онъ  мнЬ  отв-Ьтилъ. 

И  СергЬй  Ивановичъ  подалъ  брату  записку  изъ-подъ  прессъ- 
папье. 

Левинъ  прочелъ  написанное  страннымъ,  роднымъ  ему  почер- 
](омъ:  „Прошу  покорно  оставить  меня  въ  покоЪ.  Это  одно, 
чего  я  требую  отъ  своихъ  любезныхъ  братцевъ.  ЕОшолай  Ле- 
винъ". 

Левинъ  прочелъ  это  и,  не  поднимая  головы,  съ  запиской  въ 
рукахъ  стоялъ  передъ  СергЬемъ  Ивановичемъ. 

Въ  дупгЬ  его  боролись  дселан1е  забыть  теперь  о  несчастномъ 
братЬ  и  сознате  того,  что  это  будетъ  дурно. 

—  Онъ  очевидно  хочетъ  оскорбить  меня, — ^продолжалъ  СкзргЬй 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  39  — 

Явановичъ,  —  но  оскорбить  мойя  онъ  не  можсть,  н  я  всей 
душой  желалъ  бы  помочь  ему,  но  знаю,  что  этого  нельзя 
С|Д:к1ать. 

^  Да^  да, — повторнлъ  Леввнъ. —  Я  понимаю  н  ц-Ьню  твое 
отношеше  къ  ншсу;  но  я  по'Ьду  къ  нему. 

—  Если  теб'Ь  хочется,  съ-Ьвди,  но  я  не  советую,— сказалъ 
СергЬй  Ивановнчъ. — ^То-есть,  въ  отношешн  во  мнЬ,  я  этого  не 
боюсь:  онъ  тебя  не  поссорить  со  мной;  но  для  тебя,  я  сов^ 
тую,  теб:Ь  лучше  не  ^днть.  Помочь  нельзя.  Впрочемъ,  дЪлай 
вакъ  хочешь. 

—  Модетъ  быть  и  нельзя  помочь,  но  я  чувствую,  особенно 
въ  эту  минуту — ^ну,  да  это  другое — я  чувствую,  что  я  не  могу 
быть  спокоенъ. 

—  Ну,  этого  я  не  понимаю, — сказалъ  СергЬй  Ивановнчъ. — 
Одно  я  понимаю, — прнбавилъ  онъ, — ^это  уровъ  смирешя.  Я 
нначе  н  снисходительнЬе  сталъ  смотрЬть  на  то,  что  называется 
подлостью,  послФ  того  вакъ  брать  Николай  сталь  гЬмъ,  что 
онъ  есть...  Ты  знаешь,  что  онъ  сдЬлалъ... 

—  Ахъ,  это  ужасно,  ужасно! — повторяль  Левннъ. 
Получивь  отъ  лакея  СергЬя  Ившовича  адресь  брата,  Левннъ 

тотчасъ  же  собрался  'Ьхать  въ  нему,  но,  обдумавь,  р'Ъшнлъ 
отложить  свою  по^дву  до  вечера.  Прежде  всего,  для  того 
чтобы  им'Ьть  душевное  спокойств1е,  надо  было  рЬошть  то  д:Ьло» 
дяя  вотораго  онъ  прх'Ьхалъ  въ  Мосвву.  Отъ  брата  Левинь  по- 
"Ьхалъ  въ  присутс1В1е  Облонсваго  и,  узнавь  о  Щербацвихъ, 
поЬхалъ  туда«  гдЬ  ему  свазали,  что  онъ  можеть  застать  Китн. 

К. 

Въ  4  часа,  чувствуя  свое  бьющееся  сердце,  Левннъ  слЬзь 
съ  нзвозчива  у  Зоологичесваго  сада  и  пошелъ  дорожвой  въ 
горамъ  и  ватву,  наверное  зная,  что  найдеть  ее  тамъ,  потому 
что  вндЬлъ  варету  Щербацвихъ  у  подъ'Ьдда. 

Былъ  ясный,  морозный  день.  7  подъ'Ьдда  рядами  стояли  ва- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  40  — 

реты,  сани,  ваньки,  жалдармы.  Чистый  народъ,  блестя  на  яркомъ 
солосЬ  шляпами,  кипгЬлъ  у  входа  и  по  расчищенньгаъ  дорож* 
камъ  между  русскими  домиками  съ  р']^ными  князьками;  старыя, 
кудрявыя  березы  сада,  обвисппя  в&Ьжя  в^вямн  огь  сиЬга,  ка- 
залось, были  разубраны  въ  новыя,  торжественный  ризы. 

Онъ  шелъ  по  дорожк^Ь  къ  катку  и  говорилъ  себ^Ь:  „Надо  не 
волноваться,  надо  успокоиться.  О  чемъ  ты?  Чего  ты?  Молчи, 
глупое"*,  обращался  онъ  къ  своему  сердцу.  И  ч^Ьмъ  больше 
онъ  старался  себя  успокоить,  тЬиъ  все  хуже  захватывало  ему 
дыхаше.  Знакомый  встр-Ётился  и  окликнулъ  его,  но  Левинъ  даже 
не  узналъ,  кто  это  былъ.  Онъ  подошелъ  къ  горамъ,  на  кото- 
рыхъ  грем-Ёли  ц'Ьпи  спускаемыхъ  и  поднимаемыхъ  салазокъ, 
грохотали  кативппяся  салазки  и  звучали  веселые  голоса.  Онъ 
прошелъ  еще  н^Ьсколько  шаговъ,  и  передъ  нимъ  открылся  ка- 
токъ,  и  тотчасъ  жо  среди  в&Ьхъ  катавшихся  онъ  узналъ  ее. 

Онъ  узналъ,  что  она  тутъ,  по  радости  и  страху,  охватив- 
шимъ  его  сердце.  Она  стояла,  разговаривая  съ  дамой,  на  про- 
тнвоположномъ  конц-Ё  катка.  Ничего,  казалось,  не  было  особен- 
наго  ни  в>  ея  одежд'Ь,  ни  въ  ея  поз-ё;  но  для  Левина  такъ  же 
легко  было  узнать  ее  въ  этой  толпЬ,  какъ  розанъ  въ  крапив^Ь. 
Все  освгЬщалось  ею.  Она  была  улыбка,  озарявшая  все  вокругъ. 
„Неужели  я  могу  сойти  туда  на  ледъ,  подойти  къ  ней?*"  по- 
думалъ  онъ.  М-Ёсто,  гд-ё  она  была,  показалось  ему  недоступ- 
ною святыней,  и  была  минута,  что  онъ  чуть  не  ушелъ:  такъ 
страшно  ему  стало.  Ему  нужно  было  сд'Ьлать  усил1е  надъ  собой 
и  разсудить,  что  около  нея  ходятъ  воякаго  рода  люди,  что  и 
самъ  онъ  могь  придти  туда  кататься  на  конькахъ.  Онъ  сошелъ 
внизъ,  изб-Ёгая  подолгу  смотр'Ьть  на  нее,  какъ  на  солнце,  но 
онъ  вид'Ёлъ  ее,  какъ  солнце,  и  не  глядя. 

На  льду  собирались  въ  этотъ  день  нед'Ьли  и  въ  згу  пору  дня 
люди  одного  кружка,  всгЬ  знакомые  между  собой.  Были  туть  и 
мастера  кататься,  щеголявппе  нскусствомъ,  и  учивпиеся  за  крес- 
лами, съ  робкими  и  неловкими  движешями,  и  мальчики,  и  ста- 
рые люди,  катавш1еся  для  гнпеническихъ  цфлей;  всЬ  казались 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  41  — 

Лешшу  избрашшми  очастлвцавш,  потому  что  ога  был  тутъ, 
в(!пзн  отъ  нея.  ВсЬ  катавш{еоя,  казалось,  совершенно  равно- 
душно обгоняли,  догоняли  ее,  даже  говорили  съ  ней  и  север* 
шенно  независимо  огь  нея  веселились,  пользуясь  отличнымъ 
льдомъ  и  хорошею  погодой. 

Николай  ЩербацкШ,  двоюродный  брать  Кити,  въ  коротенькой 
жаветкЬ  и  узкихъ  панталонахъ,  сидЬлъ  съ  коньками  на  ногахъ 
на  скамейкгЬ  и,  увидавъ  Левина,  заврнчалъ  ему: 

—  А,  первый  русскШ  конькобЬлсецъ!  Давно  ли?  Отличный 
ледъ,  надЬвайте  же  коньки. 

—  7  меня  и  коньковъ  иЬтъ,-ч)тв^чалъ  Левинъ,  удивляясь 
9Г(й  смЬлостн  и  развязности  въ  ея  присутствш  и  ни  на  секунду 
не  теряя  ея  изъ  вида,  хотя  и  не  гляд'Ьлъ  на  нее.  Онъ  чувство- 
валъ,  что  солнце  приближалось  къ  вену.  Она  была  на  углу  и, 
тупо  поставивъ  узк1я  ножки  въ  высокихъ  ботинкахъ,  видимо 
робЪя,  катилась  къ  нему.  Отчаянно  махавшШ  руками  и  приги- 
бавшШся  къ  веижЬ  мальчикъ  въ  русскомъ  плать-Ь  обгонялъ 
ее.  Она  катилась  не  совс^^мъ  твердо;  вынувъ  руки  изъ  малень- 
кой муфты,  висЬвшей  на  спуркЬ,  она  держала  нхъ  наготов^Ь  и, 
тмящ  на  Левина,  котораго  она  узнала,  улыбалась  ему  и  своему 
страху.  Когда  повороть  кончился,  она  дала  ее&Ъ  толчокъ  упру- 
гою ножкой  и  подкатилась  прямо  къ  Щербацкому  и,  ухватив- 
шись за  него  рукой,  улыбаясь  кивнула  Левину.  Она  была  пре- 
краснее, ч^мъ  онъ  воображалъ  ее. 

Когда  онъ  думалъ  о  ней,  онъ  могь  себ'Ь  живо  представить 
ее  всю,  въ  особенности  прелесть  этой,  съ  выражешемъ  д'Ьтской 
ясности  и  доброты,  небольшой  бЬлокурой  головки,  тавъ  сво- 
бодно поставленной  на  статныхъ  дЬвичьихъ  плечахъ.  Д'Ьтскость 
выражешя  ея  лица  въ  соединенш  съ  тонкою  красотой  стана 
составляли  ея  особенную  прелесть,  которую  онъ  хорошо  пони- 
налъ;  но  что  всегда,  какъ  неожиданность,  поражало  въ  ней, 
9Т0  было  выражеше  ея  глазъ,  кроткнхъ,  спокойныхъ  и  правди« 
1№ъ,  н  въ  особенности  ея  улыбка,  всегда  переносившая  Ле- 
вкна  въ  волшебный  М1ръ,  гдЬ  онъ  чувствовалъ  себя  умнленнымъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  42  — 

и  смягченныиъ^  какимъ  онъ  могь  запомнЕть  себя  въ  р'Ьдше  дни 
своего  ранняго  ^тства. 

-  —  Давно  ди  вы  8д1Ьсь? — сказала  она,  подавая  ему  руку. — 
Благодарствуйте,— прибавила  она«  когда  онъ  поднялъ  платовь, 
ВБшавпий  изъ  ея  муфты. 

—  Я?  я  недавно,  вчера. ..  нынче  то- есть...  прх-Ьхалъ, — отв'Ь- 
чалъ  Левинъ,  не  вдругъ^  оть  волнетя  понявъ  ея  вопросъ. — Я 
хотЬлъ  къ  вамъ  "Ьхать, — сказалъ  онъ  и  тотчасъ  же,  вспомнивь, 
съ  какимъ  нам1Ьрешёмъ  онъ  искалъ  ее,  смутился  и  покрасвгЬлъ. — 
Я  не  зналъ,  что  вы  катаетесь  на  конькахъ,  и  прекрасно  ката- 
етесь. 

Она  внимательно  посмотр-Ьла  на  него,  какъ  бы  желая  понять 
причину  его  смущешя. 

—  Вашу  похвалу  надо  ц'Ьнить.  Зд'Ьсь  сохранились  преданья, 
что  вы  лучппй  конькоб'Ьжецъ,  —  сказала  она,  стряхивая  ма- 
ленькою ручкой  въ  черной  перчаткЬ  иглы  инея,  упавппя  на 
муфту. 

—  Да,  я  когда-то  со  страстью  катался:  мнЬ  хогЬлось  дойтн 
до  совершенства. 

—  Вы  все,  кажется,  д'Ьлаете  со  страстью,-— сказала  она,  улыг 
баясь. — МнЬ  такъ  хочется  посмотр'Ьть,  какъ  вы  катаетесь.  На- 
д^Ьвайге  же  коньки  и  давайте  кататься  вмЬсгЬ. 

,,Кататься  въкЪстЫ  Неужели  это  возможно?**  думалъ  Левннъ, 
глядя  на  нее. 

—  Сейчасъ  надЬну, — сказалъ  онъ. 
И  онъ  пошелъ  надЬвать  коньки. 

—  Давно  не  бывали  у  насъ,  сударь,— говорилъ  катальпщкъ, 
поддерживая  ногу  и  навинчивая  каблукъ. — ПосА  васъ  никого 
Езъ  господъ  мастеровъ  нЬту.  Хорошо  ли  такъ  будетъ? — гово- 
рилъ онъ,  натягивая  ремень. 

—  Хорошо,  хорошо,  поскор'Ье  пожалуйста,— отв^Ьчалъ  Ле- 
вннъ, съ  зрудомъ  удерживая  улыбку  счастхя,  выступавшую  не- 
вольно на  его  лиц:Ь.  „Да, — ^думалъ  онъ, — ^вотъ  вто  жизнь,  вотъ 
это  счас11е1  Влиьст^ь,  сказала  она,  давайте  кататься  вмгьстп. 


0\д\\\2е6  Ьу 


Соо^к 


-  43  — 

С1Базать  ей  теперь?  11о  в^дь  я  оттого  и  боюсь  свазать^  ^гго  те- 
верь  а  счаст^гавъу  счастливь  хоть  надеадо!...  А  тогда?..  Но 
надо  же1  надо,  надо1  Прочь  слабость!* 

Левинъ  сталь  на  ноги,  снялъ  пальто  н,  ра8бЬ|Бавпгась  по 
шершавому  у  доннка  льду,  выбЬжалъ  на  гладаШ  ледъ  и  пока- 
тился безь  усил1Яу  кавь  будто  одною  своею  волей  убыстряя, 
уворачивая  н  направляя  б^Ьгъ.  Онь  приблизился  кь  ней  съ  ро- 
бостью, но  опять  ея  улыбка  успокоила  его. 

Она  подала  ему  руку,  и  они  пошли  рядомъ,  прибавляя  хода, 
и  ч^нъ  быстр'Ье,  тЪмь  крепче  она  сжимала  его  руку.     . 

—  Оъ  вами  я  бы  скор^  выучилась,  я  почему-то  ув^Ьрена  вь 
васъ,— ч^казала  она  ему. 

—  И  я  ув*рень  въ  себ*,  когда  вы  опираетесь  на  меня, — 
еказалъ  онь,  но  тотчась  же  испугался  того,  что  сказаль,  и 
поврасвгЬлъ.  И  действительно,  какъ  только  онь  произнесь  эти 
слова,  вдругь,  какъ  солнце  зашло  за  тучи,  лицо  ея  утратило  всю 
свою  ласковость,  и  Левинь  узналь  знакомую  игру  ея  лица,  озна- 
чавшую усилхе  мысли:  на  гладкомъ  лбу  ея  вспухла  морщинка. 

—  7  вась  нЬть  ничего  непр1ятнаго?  Впрочемъ,  я  не  шгЬю 
права  спрашивать, — быстро  проговориль  онь. 

—  Отчего  же?..  Н4тъ,  у  меня  ничего  н*тъ  непр1ятнаго, — 
отвечала  она  холодно  и  тотчась  же  прибавила: — ^Вы  не  видели 
пь11е  Ыпоп? 

—  Н-бть  еще. 

—  Подите  къ  ней,  она  такь  вась  любить. 

„Что  это?  Я  огорчиль  ее.  Господи,  помоги  мн-Ы*  подумаль 
Левинь  и  поб'Ъжаль  кь  старой  француженке  сь  сЬдыми  буколь- 
каии,  сидевшей  на  скамейкЬ.  Улыбаясь  и  выставляя  свои  фаль- 
шивые зубы,  она  встр'Ьтила  его  какь  стараго  друга. 

—  Да,  воть  растемъ,— сказала  она  ему,  указывая  глазами 
на  Кити,— и  стар-Ьемь.  Тшу  Ьеаг  уже  сталь  большой! — ^продол- 
жала француженка  см^Ьясь  и  напомнила  ему  его  шутку  о  трехъ 
барыпшяхъ,  которыхь  онь  называль  тремя  медвЬдями,  изь  ан- 
глШской  сказки.— Помните,  вы  бывало  так**»  говорили? 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-  44  — 

Онъ  р'кпитвАно  не  помннлъ  этого,  но  она  уже  л'Ьтъ  десять 
С1гЬялась  этой  шупЛ  и  лобнла  ее. 

—  Ну,  идите,  идите  кататься.  А  хорошо  стала  кататься  наша 
Кити,  не  правда  ли? 

Когда  Левинъ  подб'Ьжалъ  къ  Еити,  лицо  ея  уже  было  не 
строго,  глаза  смотр'Ьли  также  правдиво  и  ласково,  но  Люииу 
показалось,  что  въ  ласковости  ея  быль  особенный,  уиышленно- 
спокойный  тонъ.  И  ему  стало  грустно.  Поговоривъ  о  своей  ста- 
рой гувернантке,  о  ея  странностяхъ,  она  спросила  его  о  его 
жизни. 

—  Неужели  вамъ  не  скучно  зимою  въ  деревнЬ? — сказала 
она. 

—  Н'Ьтъ,  не  скучно,  я  очень  занять, — сказалъ  онъ,  чув- 
ствуя, что  она  подчиняетъ  его  своему  спокойному  тону,  изъ  ко- 
тораго  онъ  не  въ  силахъ  будетъ  выйти,  такъ  же  какъ  это 
было  въ  начале  зимы. 

—  Вы  надолго  пргЬхалн?— спросила  его  Кити. 

—  Я  не  знаю,— отв-Ьчалъ  онъ,  не  думая  о  томъ,  что  гово- 
рить. Мысль  о  томъ,  что  если  онъ  поддастся  этому  ея  тону 
спокойной^  дружбы,  то  онъ  опять  тЬдетъ,  ничего  не  р'Ьшивъ, 
пришла  ему,  и  онъ  р'Ьпгался  возмутиться. 

—  Какъ  не  знаете? 

—  Не  знаю.  Это  отъ  васъ  зависитъ, — сказалъ  онъ  и  тот- 
часъ  же  ужаснулся  своимъ  словамъ. 

Не  слыхала  ли  она  его  словъ,  или  не  хогЬла  слышать,  но 
она  какъ  бы  споткнулась,  два  раза  стукнувъ  ножкой,  и  по- 
сп^Ьшно  покатилась  прочь  отъ  него.  Она  подкатилась  къ  т-11е 
Ьшоп,  что-то  скб1зала  ей  и  направилась  къ  довшку,  гд1Ь  дамы 
снимали  коньки. 

„Боже  мой,  что  я  сд'Ьлалъ!  Господи  Боже  мой!  помоги  мн^, 
научи  меня!"  говорилъ  Левинъ,  молясь  и  вм^ЬсгЬ  съ  г&мъ 
чувствуя  потребность  сильнаго  движешя,  разб'Ьгаясь  и  выпи- 
сывая внЬшше  и  внутренше  круги. 

Въ  это  время  одинъ  изъ  молодыхъ  людей,  лучшШ  изъ  новыхъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  45  — 

сонькоб'Ьасцевъ^  съ  папироской  во  рту,  въ  вонькахъ^  вышедъ 
взъ  кофейной  и,  раэб^Ьжавшись,  пустился  на  конькагь  внивъ  по 
ступенямъ^  громыхая  и  подпрьпивая.  Онъ  влегЬдъ  внизъ  и,  не 
из1гЬнивъ  даже  свободнаго  положешя  рукъ^  покатился  по  льду. 

—  Ахъ,  это  новая  пггука!— сказалъ  Левинъ  и  тотчасъ  же 
поб^жадъ  наверхъ,  чтобы  сд'Ьлать  эту  новую  пггуву. 

—  Не  убейтесь,  надо  привычку! — ^крикнулъ  ему  Николай 
ЩербащсШ. 

Левинъ  вошелъ  на  приступки,  разб'Ьжался  сверху  сколько 
могь  и  пустился  вниэъ,  удерживая  въ  непривычномъ  движен!и 
ршнов^1е  руками.  На  посл-Ёдней  ступени  онъ  зацепился,  но, 
чуть  дотронувшись  до  льда  рукой,  сд'^Ьлалъ  сильное  движеше, 
справился  и  см1^сь  покатился  дальше. 

„Славный,  милый, — ^подумала  Кити  въ  это  время,  выходя  изъ 
домика  съ  т-11е  Ьшоп  и  глядя  на  него  съ  улыбкою  тихой  лас- 
ки, какъ  на  любимаго  брата. — И  неужели  я  виновата,  неужели 
я  сдЬдала  что-нибудь  дурное?  Они  говорить:  кокетство.  Я  анаю, 
что  я  люблю  не  его;  но  млЪ  все-таки  весело  съ  нимъ,  и  онъ 
такой  славный.  Только  зач^Ьмъ  онъ  ато  сказалъ?..''  думала  она* 

Увидавъ  уходившую  Кити  и  мать,  встр'Ьчавшую  ее  на  сту- 
пенькахъ,  Левинъ,  раскраснЬвшШся  посл^Ь  быстраго  двшкен1я, 
остановился  и  задумался.  Онъ  снялъ  коньки  и  догналъ  у  вы- 
хода сада  мать  съ  дочерью. 

—  Очень  рада  васъ  вид-Ьть,  —  сказала  княгиня.  —  Четверги, 
вавъ  всегда,  мы  принимаемъ. 

—  Отало  быть  нынче? 

—  Очень  рады  будемъ  видеть  васъ, — сухо  сказала  княгиня. 
Сухость  эта  огорчила  Кити,  и  она  не  могла  удержаться  отъ 

желашя  загладить  холодность  матери.  Она  повернула  голову  и 
съ  улыбкой  проговорила: 

—  До  свидашя. 

Въ  это  время  Степанъ  Аркадьевичъ,  со  шляпой  на  боку, 
блестя  лицомъ  и  глазами,  веселымъ  поб'Ьдителемъ  входилъ  въ 
са^.   Но,   подойдя  къ  тещ*,   онъ  съ  грустнымъ,  виноватымъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  4в  — 

дгацонъ  отв'&чалъ  на  ея  вопросы  о  бдоровь'Ь  Долли.  Поговоривъ^ 
тихо  и  уныло  съ  тещей,  онъ  вынрямилъ  груХь  и  взялъ  подъ 
руку  Левина. 

—  Ну  что  жъ,  -Ьдемь? — спросилъ  онъ.  —  Я  все  о  тей  ду- 
малъ,  и  я  очень,  очень  радъ,  что  ты  прйхалъ, — скавалъ  онъ, 
съ  значительнымъ  вндомъ  глядя  ему  въ  глаза. 

—  Ъдемъ,  •Ьдемъ,  —  отв*чалъ  счастливый  Левинъ,  не  пере- 
стававшШ  слышать  звувъ  голоса,  свазавшШ:  до  свидашя,  и  ви- 
деть улыбку,  съ  которою  это  было  сказано. 

—  Въ  „Англ1ю"  или  въ  „Эрмйтажъ"? 

—  МнЬ  все  равно. 

—  Ну,  въ  „Англ1Ю", —  сказалъ  Огепанъ  Аркадьевичъ,  вы- 
бравъ  „Англш"  потому,  что  онъ  въ  „Англш**  былъ  бол'Ье  дол- 
женъ,  ч'Ёмъ  въ  „Эрмитаж'^''.  Онъ  потому  считалъ  нехорошимъ 
швб±глтъ  этой  гостиницы. — У  тебя  есть  извозчикъ?  Ну  и  пре- 
красно, а  то  я  отпустилъ  карету. 

Всю  дорогу  пр1ятели  молчали.  Левинъ  думалъ  о  томъ,  что 
означала  эта  перемена  выражешя  на  лиц^^  Кити,  и  то  ув-брялъ 
себя,  что  есть  надежда,  то  приходилъ  въ  отчаяше  и  ясно  вн- 
д^^лъ,  что  его  надежда  безумна,  а  между  г]^мъ  чувствовалъ 
себя  совс']^мъ  другимъ  челов]&ко1гь,  не  похожимъ  на  того,  ка* 
кимъ  онъ  былъ  до  ея  улыбки  и  словъ:  до  свидангя. 

Огепанъ  Аркадьевичъ  дорогой  сочинялъ  ме}ио  об'Ьда. 

—  Ты  вЬдь  любишь  тюрбо? — сказалъ  онъ  Левину,  подъ- 
ъзжая. 

—  Что? — переспросилъ  Левинъ. — Тюрбо?  Да,  я  ужасно  люблю 
тюрбо. 

X. 

Когда  Левинъ  вошелъ  съ  Облонскимъ  въ  гостиницу,  онъ  не 
могь  не  зам']Ьтить  некоторой  особенности  выражешя,  какъ  бы 
сдержаннаго  С1яшя  на  лиц'Ь  и  во  всей  фигур'Ь  Отепана  Аркадье- 
вича. ОблонскШ  снялъ  пальто  и  со  шляпой  набекрень  про- 
шелъ  въ  столовую,   отдавая  приказашя  липнувшимъ  къ  нему 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  47  — 

пт&рамъ  во  фракагь  н  съ  оалфетвами.  Кланяясь  направо  н 
налево  нашедшимся  н  тутъ,  какъ  вездЬ,  радостно  встречав- 
шшгь  №0  внакомымъ,  онъ  подошелъ  въ  буфету^  вакусидъ  водку 
рыбкой  и  что-то  такое  свазалъ  раскрашенной^  въ  ленточкахъ» 
лружевахъ  и  вавитушкахъ  француженкЬ,  сид]Ьвшей  за  контор- 
кой, что  даже  вта  француженка  искренно  засвгЬялась.  Левинъ 
же  только  оттого  не  выпилъ  водки,  что  ему  оскорбнтельиа 
была  эта  француженка,  вся  составленная,  казалось,  изъ  чу- 
жить  волосъу  рои(1ге  <1е  пг  и  у1па1рте  (1е  1о11е11е.  Онъ,  какъ 
отъ  грязнаго  м'Ьста,  поснЬшно  отошелъ  отъ  нея.  Вся  душа  его 
была  переполнена  воспоминан1емъ  о  Кити,  и  въ  глазахъ  его 
светилась  улыбка  торжества  и  счаст1я. 

—  Сюда,  ваше  С1ятельство,  пожалуйте»  зд^^сь  не  обезпокоягь 
ваше  СЕятедьство,  —  говорилъ  особенно  липнувшШ  старый,  6*6- 
лесый  татаринъ  съ  пшрокимъ  тазомъ  и  расходившимися  надъ 
нимъ  фалдами  фрака.  —  Пожалуйте,  ваше  с1ягельство,  —  гово- 
рилъ онъ  Левину,  въ  знакъ  почтешя  къ  Степану  Аркадьевичу 
ухаживая  и  за  его  гостемъ. 

Мгновенно  разостлавъ  св^Ьжую  скатерть  на  покрытый  уже 
скатертью  круглый  столъ  подъ  бронзовымъ  бра,  онъ  пододви- 
нулъ  бархатные  стулья  и  остановился  передъ  Степаномъ  Аркадье- 
внчемъ  съ  салфеткой  ж  карточкой  въ  рукахъ,  ожидая   при- 


—  Если  прикажете,  ваше  С1ятельство,  отдельный  кабинетъ, 
осйчасъ  опростается:  князь  Голицынъ  съ  дамой.  Устрицы  св^Ь- 
Ж1Я  получены. 

—  А!  устрицы. 

Степанъ  Аркадьевичъ  задумался. 

—  Не  изменить  ли  пданъ,  Левинъ? — сказалъ  онъ,  остано- 
вивъ  палецъ  на  картЬ.  И  лицо  его  выражало  серьезное  недо- 
у1гЬшв.— Хороши  ли  устрицы?  Ты  смотри. 

—  Фленсбургсюя,  ваше  С1Ятельство,  остендскихъ  н'Ьтъ. 

—  Фленсбургсюя-то  фденсбургск1я,  да  св^Ьжи  ли? 
^  Вчера  получены-съ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  48  — 

—  Такъ  что  жъ,  не  нача/ть  дв  оъ  устрицъ,  а  потомъ  ужъ  я 
весь  планъ  изнЬннть?  А? 

—  ШЛ  все  равно.  Мн1Ь  лучше  всего  щн  и  каша;  но  вгЬдь 
дд:Ьсь  этого  нЬтъ. 

—  Каша  а-ла  рюссъ^  прикажете? — сказалъ  татарннъ,  какъ 
няня  надъ  ребенкомъ^  нагибаясь  вадъ  Левиньшъ. 

—  Шть^  безъ  шутокъу  что  ты  выберешь,  то  и  хорошо.  Я 
поб^Ьгалъ  на  конькахъ,  и  'Ьсть  хочется.  И  не  думав,  —  приба- 
вилъ  онъ,  зам'Ьтивъ  на  лиисЬ  Облонскаго  недовольное  выраже- 
ше, — чтобы  я  не  оц'Ьнилъ  твоего  выбора.  Я  съ  удовольствхенъ 
ло-Ьмъ  хорошо. 

—  Еще  бы!  Что  ни  говори,  ато  одно  изъ  удовольствШ 
жизни,  —  сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ.  —  Ну,  такъ  дай  ты 
намъ,  братецъ  ты  мой,  устрицъ  два,  или  мало — три  десятка: 
супь  съ  кореньями... 

—  Прентаньеръ,  —  подхватилъ  татаринъ.  Но  Огепанъ  Ар- 
кадьевичъ видно  не  хотЬлъ  ему  доставлять  удовольств1е  назы- 
вать по-французски  кушанья. 

—  Съ  кореньями,  знаешь?  Потомъ  тюрбо  подъ  густымъ  соу- 
сомъ,  потомъ...  ростбифу;  да  смотри,  чтобы  хорбшъ  былъ.  Да 
каплуновъ,  что  ли,  ну  и  консервовъ. 

Татаринъ,  вспомнивъ  манеру  Степана  Аркадьевича  не  назы- 
вать кушанья  по  французской  картЪ,  не  повторялъ  за  нимъ, 
но  доставилъ  себ'Ь  удовольствхе  повторить  весь  заказъ  по  каргб: 
„супъ  прентаньеръ,  тюрбо  сосъ  Бомарше,  пулардъ  а  лестра- 
гонъ,  маседуанъ  де  фрюи.^.**  и  тотчасъ,  какъ  на  пружинахъ, 
положивъ  одну  переплетенную  карту  и  подхвативъ  другую, 
карту  винъ,  поднесъ  ее  Степану  Аркадьевичу. 

—  Что  же  пить  будемъ? 

—  Я — чтб  хочешь,  только  немного...  шампанское, — сказалъ 
Левинъ. 

—  Какъ?  сначала?  А  впрочемъ,  правда,  пожалуй.  Ты  лю- 
бишь съ  б'Ьлою  печатью? 

—  Каше  бланъ, — подхватилъ  татаринъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  49  — 

—  Ну,  тавъ  этой  марки  въ  устрицамъ  подай^  а  тамъ  видно 
будетъ. 

—  Слушаю-съ.  Оголоваго  какого  прикажете? 

—  Нюи  подай.  Шть,  ужъ  лучше  класенческШ  Шабли. 

—  Слушаю-съ.  Сыру  вашего  прикажете? 

—  Ну-да,  пармезану.  Или  ты  другой  любишь? 

—  Н'бтЬу  тЛ  все  равно^ — не  въ  силахъ  удерживать  улыбки, 
говорилъ  Левинъ. 

И  татаршгь  съ  разв^ваюпцшися  фалдами  побЬжалъ  и  черезъ 
пать  минуть  влетЬлъ  съ  блюдомъ  открытыгь  на  перламутро- 
выхъ  раковинахъ  устрицъ  и  съ  бутылкой  между  пальцами. 

Огепанъ  Аркадьевичъ  смялъ  цакрахмаленную  салфетку^  за- 
сунулъ  ее  себЪ  за  жилетъ  и^  положивъ  покойно  руки,  взялся 
за  устрицы. 

—  А  не  дурны,  —  говорилъ  онъ,  сдирая  серебряною  вилоч- 
кой съ  перламутровой  раковины  шлюпающихъ  устрицъ  и  про- 
глатывая игь  одну  за  другой.  —  Не  дурны,  —  повторялъ  онъ, 
вскидывая  влаяшые  и  блестяпце  глаза  то  на  Л^ина,  то  на  та- 
тарина. 

Левинъ  ^Ьлъ  и  устрицы,  хотя  бблый  хлМь  съ  шромъ  былъ 
ему  пр1яги6е.  Но  онъ  любовался  на  Облонскаго.  Даже  тата- 
ринъ,  0ТВИНТИВП1Ш  пробку  и  разливавппй  игристое  вино  по  раз- 
лагымъ  тонкимъ  рюмкамъ,  съ  замЬтною  улыбкой  удовольств1Я, 
по]фавляя  свой  бЬлый  галстукъ,  поглядывалъ  на  Степана  Ар- 
кадьевича. 

—  А  ты  не  очень  любишь  устрицы? — сказалъ  Степанъ  Ар- 
кадьевичъ, выпивая  свой  бокалъ, — или  ты  озабоченъ?  А? 

ЕЬгу  ХОТЕЛОСЬ,  чтобы  Левинъ  былъ  веселъ.  Но  Левинъ  не  то 
^гго  былъ  не  веселъ,  онъ  былъ  стЬсненъ.  Съ  тЪмъ,  что  было 
у  него  въ  дупгб,  ему  жутко  и  неловко  было  въ  трактиргЬ,  меж- 
ду кабинетами,  гдЬ  обЬдалн  съ  дамами,  среди  этой  (№готни  и 
суетни;  эта  обстановка  бронзъ,  зеркалъ,  газа,  татаръ — ^все  это 
было  ему  оскорбительно.  Онъ  боялся  запачкать  то^  что  пере- 
полняло его  душу. 

3 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  50  — 

—  Я?  Да,  я  озабоченъ;  но  крон*  того  меня  это  все  ст*с- 
няетъ, —  сказадъ  онъ. — Ты  не  можешь  представить  себ*,  кавъ 
для  меня,  деревенскаго  жителя,  все  это  дико,  какъ  ногти  того 
господина,  котораго  я  вид*лъ  у  тебя... 

—  Да,  я  видЬлъ,  что  ногти  б'Ьднаго  Гриневича  тебя  очень 
ваинтересовали, — сжЬясъ  сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ. 

—  Не  могу, — отв-Ьчаль  Левинъ.  —  Ты  постарайся,  воЗди  въ 
меня,  стань  на  точку  зр'Ьшя  деревенскаго  жителя.  Мы  въ .  де- 
ревнЬ  стараемся  привести  свои  руки  въ  такое  положеше,  чтобъ 
удобно  было  ими  работать;  для  этого  обстригаемъ  ногти,  за- 
сучиваемъ  иногда  рукава.  А  тутъ  люди  нарочно  отпусваютъ 
ногти,  насколько  они  могутъ  держаться,  и  приц-^пляють  въ 
видЬ  запонокъ  блюдечки,  чтобъ  ужъ  ничего  нельзя  было  щЬ- 
лать  руками. 

Степанъ  Аркадьевичъ  весело  улыбался. 

—  Да  это  признакъ  того,  что  грубый  трудъ  ему  не  нуженъ. 
У  него  работаетъ  умъ... 

—  Можетъ  быть.  Но  все-таки  мнЬ  дико,  такъ  же  какъ  мн^ 
дико  теперь  то,  что  мы,  деревенсше  жители,  стараемся. поско- 
рее на']^сться,  чтобы  быть  въ  состояши  делать  свое  хЬло,  а  мы 
съ  тобой  стараемся  какъ  можно  дольше  не  на'Ьсться  и  для 
этого  "Ьдимь  устрицы... 

—  Ну  разумЬется,  —  подхватилъ  Степанъ  Аркадьевичъ.  — 
Но  въ  этомъ-то  и  ц'Ёль  образовашя:  изъ  всего  сд'Ьлать  насла- 
ждеше. 

—  Ну,  если  это  ц-Ьль,  то  я  желалъ  бы  быть  днкимъ. 

—  Ты  и  такъ  дикъ.  Всё  вы  Левины  дики. 

Левинъ  вздохнулъ.  Онъ  вспомнилъ  о  братЬ  Ннкола:&  и 
емустало  сов^Ьстно  и  больно,  и  онъ  нахмурился;  но  Облон- 
скШ  заговорилъ  о  такомъ  предмете,  который  тотчасъ  же 
отвлекъ  его. 

—  Ну  что  жъ,  пойдешь  нынче  вечеромъ  къ  нашимъ,  къ 
Щербацкимъ  то-есть? — сказалъ  онъ,  отодвигая  пустыя  шерша- 
вый раковины,  придвигая  сыръ  и  значительно  блестя  глазами.  . 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  51  — 

.    —  Да,  я  непременно  по"Ьду, — отв4чалъ  Левипъ. — Хотя  мн* 
ловазадось,  что  княгиня  неохотно  звала  меня. 

—  Что  ты1  Вздорь  вавой!  Это  ея  манера...  Ну  давай  же, 
брате11::Ьу  супь!..  Это  ея  манера,  дгаи(1е  <1ате,  —  свазалъ  Сте- 
панъ  Арвадьевичъ. — Я  тоже  прх'бду,  но  мнЬ  на  сп^Ьвву  къ  гра- 
фин:Ь  Боннной  надо.  Ну,  кавъ  же  ты  не  дикъ?  ЧЪмъ  же  объ- 
яснить то,  что  ты  вдругъ  исчезъ  нзъ  Москвы?  Щсрбащае  меня 
спрашивали  о  теб^  безпрестанно,  кавъ  будто  я  должеиъ  знать. 
А  я  знаю  только  одно:  ты  дЬлаешь  всегда  то,  чего  никто  но 
д-Ьлаетъ. 

—  Да,  —  сказалъ  Левинъ  медленно  и  взволнованно.  —  Ты 
правь,  я  днкь.  Но  только  дикость  моя  не  въ  томъ,  что  я 
у^халъ,  а  въ  томъ,  что  я  теперь  прйхалъ.  Теперь  я  пр!- 
±х&жъ... 

—  О,  какой  ты  счастливедъ! — подхватилъ  Степанъ  Аркадьс- 
вичь,  глядя  вь  глаза  Левину. 

—  Отчего? 

—  Узнаю  коней  ретивыхъ  по  какимъ-то  ихъ  таврамъ,  юно- 
шей влюбленныхъ  узнаю  по  ихъ  глазамь,  —  продекламировалъ 
Степань  Аркадьевичь. — ^У  тебя  все  впереди. 

—  А  у  тебя  разв^Ь  ужъ  назади? 

—  Н'Ьтъ,  хоть  не  назади,  но  у  тебя  будущее,  а  у  меня  на- 
стояп^ее,  и  настоящее — такъ  въ  пересыпочку. 

—  А  что? 

—  Да  не  хорошо.  Ну,  да  я  о  себ*  не  хочу  говорить,  и  къ 
тону  же  объяснить  всего  нельзя,  —  сказалъ  Степанъ  Аркадье- 
вичь.— Такъ  ты  зачЁмъ  же  пр^-Ёхалъ  въ  Москву?..  Эй,  прини^ 
май! — ^крикнулъ  онъ  татарину. 

—  Ты  догадываешься?  —  отв-Ьчаль  Левинъ,  не  спуская  со 
Степана  Аркадьевича  своихъ  въ  глубин*  свЬтящихся  глазъ. 

.  —  Догадываюсь,  но  но  могу  начать  говорить  объ  этомь.  Ужъ 
поэтому  ты  можешь  вид'Ьть,  в%но  или  не  вЬрно  я  догады- 
ваюсь,— сказалъ  Степаш»  Аркадьевичь,  съ  тонкою  улыбкой 
глядя  на  Левина. 

3' 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  52  — 

—  Ну,  что  же  ты  скажешь  мн^? — свазадъ  Левинъ  дрожа- 
щвмъ  голосомъ  и  чувствуя,  что  на  ляцЬ  его  дрожать  всЬ  мус- 
кулы.— Какъ  ты  смотршиь  на  это? 

Степанъ  Арвадьевичъ  медленно  выпилъ  свой  стаканъ  Шабли^ 
не  спуская  глазъ  съ  Левина. 

—  Я?..  —  сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  —  ничего  такъ  не 
желалъ  бы,  какъ  этого,  ничего!  Это  лучшее,  что  могло  бы 
быть. 

—  Но  ты  не  ошибаешься?  Ты  знаешь,  о  чемъ  мы  гово- 
римъ? — ^проговорнлъ  Левинъ,  впиваясь  глазами  въ  своего  собе- 
сгЬдника. — Ты  думаешь,  это  возможно? 

—  Думаю,  что  возможно.  Отчего  же  невозможно? 

—  Н-Ьтъ,  ты  точно  думаешь,  что  это  возможно?  Н"Ьтъ,  ты  ска- 
жи все,  чтд  ты  думаешь!  Ну,  а  если,  если  меня  ждетъ  отказъ!.. 
И  я  даже  ув'Ьренъ... 

—  Отчего  же  ты  это  думаешь?  —  улыбаясь  на  его  волнеше, 
сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ. 

—  Такъ  мн^Ь  иногда  кажется.  В1Ьдь  это  будеть  ужасно  и  для 
меня,  и  для  нея. 

—  Ну,  во  всякомъ  случа'Ь  для  д-Ёвушки  тутъ  ничего  ужас- 
наго  н^Ьтъ.  Всякая  дЬвупша  гордится  предложешемъ. 

—  Да,  всякая  дЬвушка,  но  не  она. 

Степанъ  Аркадьевичъ  улыбнулся.  Онъ  такъ  зналъ  это  чув- 
ство Левина,  зналъ,  что  для  него  в(Л  дЬвушки  въ  м1р'Ь  разде- 
ляются на  два  сортас  одинъ  сортъ — это  всЪ  дЬвушки  въ  м1р'Ь, 
кромЬ  нея,  и  эти  дЬвушки  имЬютъ  всЪ  челов^Ьчесшя  слабости, 
и  д'Ьвушки  очень  обыкновенный;  другой  сортъ  —  она  одна,  не 
имЬющая  никакихъ  слабостей  и  превыше  всего  челов^ческаго. 

—  Постой,  соуса  возьми, — сказалъ  онъ,  удерживая  руку  Ле- 
вина, который  отталкивалъ  отъ  себя  соусъ. 

Левинъ  покорно  положилъ  006*6  соуса,  но  не  далъ  "Ьсть  Сте- 
пану Аркадьевичу. 

—  Н-Ьтъ,  ты  постой,  постой, — сказалъ  онъ. — Ты  пойми,  что 
это  для  меня  вопросъ  жизни  и  смерти.  Я  никогда  ни  съ  кЬмъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  53  — 

же  говорилъ  объ  втомъ.  И  ни  съ  вЪмъ  я  но  могу  говорить  объ 
этомъу  какъ  съ  тобой.  В'Ьдь  вотъ  мы  съ  тобой  по  всему  чуше: 
фупе  вкусы,  взгляды,  все;  но  я  знаю,  что  ты  меня  любишь  и 
понимаешь,  и  отъ  этого  я  тебя  ужасно  люблю.  Но,  ради  Бога, 
будь  вподн^Ь  откровеиенъ. 

—  Я  теб4  говорю,  что  я  думаю, — сказалъ  Степанъ  Аркадье- 
вичъ,  улыбаясь. — Но  я  те&Ь  больше  скажу:  моя  жена— удиви- 
тельнейшая женщина... — Степанъ  Аркадьевичъ  вздохнулъ,  вспо- 
мнивъ^  о  своихъ  отношешяхъ  съ  женой,  и,  помолчавъ  съ  мину- 
ту, продолжалъ: — У  нея  есть  даръ  предвид:Ьн!я.  Она  насквозь 
видигь  людей;  но  этого  мало, — она  знаетъ,  чтд  будетъ,  особенно 
по  части  браковъ.  Она,  наприм1ръ,  предсказала,  что  Шаховская 
выйдеть  за  Брентельна.  Никто  этому  в'Ьрнть  не  хотЬлъ,  а  такъ 
вышло.  И  она  на  твоей  сторонЬ. 

—  То-есть  какъ? 

—  Такъ,  что  она  мало  того,  что  любить  тебя,  она  говорить, 
что  Кити  будетъ  твоею  женой  непрем'Ьнно. 

При  этихъ  словахъ  лицо  Левина  вдругъ  прос1яло  улыбкой, 
тою^  которая  близка  къ  слезамъ  умилешя. 

— \Она  это  говорить! — вскрикнулъ  Левинъ.— Я  всегда  гово- 
рилъ, что  она  прелесть,  твоя  жена.  Ну  и  довольно,  довольно 
объ  этомъ  говорить, — сказалъ  онъ,  вставая  съ  м-Ьста. 

—  Хорошо,  но  садись  же. 

^0  Левинъ  не  могъ  сидЬть.  Онъ  прошелся  два  раза  своими 
твердыми  шагами  по  кл^Ьточк^Ь  -  комнатЬ,  помигалъ  глазами, 
чтобы^  не  видно  было  слезъ,  и  тогда  только  сгЬлъ  опять  за 
столъ.  >^ 

—  Ты  110ЙМИ, —  сказалъ  онъ, — что  это  не  любовь.  Я  былъ 
влюбленъ,  но  это  не  то.  Это  не  мое  чувство,  а  какая-то  сила 
внешняя  завлад'Ьла  мной.  Б'Ьдь  я  уЬхалъ,  потому  что  р'Ьшилъ, 
что  этого  не  можеть  бцть,  понимаешь,  какъ  счаст1я,  котораго 
не  бываеть  на  земл'Ь;  но  я  бился  съ  собой  и  вижу,  что  безъ 
о^го  нЬтъ  жизни.  И  надо  р'Ьпшть... 

—  Для  чего  же  ты  уЬзжалъ? 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  54  — 

—  Ахъ,  постой!  АхЪу  сколько  мыслей!  сколько  надо  спро- 
сить! Послушай.  Ты  в^дь  не  можешь  представить  себ'Ьу  что  ты 
сд:Ьлалъ  для  меня  гЬмъ,  что  сказалъ.  Я  такъ  счастливь,  что 
даже  гадокъ  сталь;  я  все  забыль.  Я  нынче  узналь,  что  брать 
Пшсолай...  знаешь,  онъ  тутъ...  я  и  про  него  забыль.  МнЬ  ка- 
жется, что  и  онъ  счастливь.  Это  въ  род1Ь  сумасшеств1я.  Ыо 
одно  ужасно...  вотъ  ты  женился,  ты  знаешь  это  чувство... 
ужасно  то,  что  мы — старые,  уже  сь  прошедшимь...  не  любви, 
а  гр'Ьховь...  вдругъ  сближаемся  сь  существомь  чистымь,  не- 
виннымь;  это  отвратительно  и  поэтому  нельзя  не  чувствовать 
себя  недостойнымь. 

—  Ну,  у  тебя  гр-Ьховь  немного. 

—  Ахь,  все-таки, —  сказаль  Левинь,— все-таки,  сь  отвраще- 
шемь  читая  жизнь  мою,  я  трепещу  и  проклинаю  и  горько  жа- 
луюсь... Да. 

—  Что  же  д*лать,  такь  М1рь  устроень,  —  сказаль  Степанъ 
Аркадьевичь. 

—  Одно  утЬшеше,  какь  вь  этой  молитв*,  которую  я  всегда 
любиль,  что  не  по  заслугамь  прости  меня,  а  по  милосердие. 
Такь  и  она  только  простить  можеть. 

XI. 

Левинь  выпиль  свой  бокаль,  и  они  помолчали. 

—  Одно  еще  я  теб'Ё  долженъ  сказать.  Ты  знаешь  Вронска- 
то7 — спросиль  Огепань  Аркадьевичь  Левина. 

—  Н-Ьть,  не  знаю.  Зач1Ьмь  ты  спрашиваешь? 

—  Подай  другую, — обратился  Огепань  Аркадьевичь  къ  тата- 
рину, доливавшему  бокалы  и  вертевшемуся  около  нихь,  именно 
когда  его  не  нужно  было. 

—  ЗагЬмь  теб'Ь  знать  Вронскаго,  что  это  одинь  изь  твоихъ 
конкурентовь. 

—  Что  такое  ВронскШ?  —  сказаль  Левинь,  и  лицо  его  изь 
того  д'Ьтски-восторженнаго  выражешя,  которымь  только  что  лю« 
бовался  ОблонскШ,  вдругь  перешло  вь  злое  и  непр1ятное. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  55  — 

—  БронскШ — это  одинъ  изъ  сыновей  графа  Кирилла  Ивано- 
вича Вронскаго  и  одинъ  изъ  самыхъ  лучщихъ  образцовъ  золо- 
ченой молодежи  петербургской.  Я  его  узнадъ  въ  Твери,  когда 
я  таиъ  служилъ,  а  онъ  прг-Ьзжалъ  на  рекрутскШ  иаборъ.  Страш- 
но богатъ,  краснвъ,  больпия  связи,  флигель-адъютантъ  и  В1гЬ« 
етЬ  съ  тЪмъ  очень  милый,  добрый  малый.  Но  бол^Ье  тЬмъ  про- 
сто добрый  малый.  Какъ  я  его  узналъ  здЬсь,  онъ  и  образованъ, 
1  очень  уменъ;  это  человЬкъ,  который  далеко  пойдетъ. 

Левинъ  хмурился  и  молчалъ. 

—  Ну-съ,  онъ  появился  зд-Ьсь  вскор*  посл4  тебя,  и,  какъ 
я  понимаю,  онъ  по  уши  влюблепъ  въ  Кити,  и  ты  понимаешь, 
что  мать... 

—  Извини  меня,  но  я  не  понимаю  ничсгЪ, — сказалъ  Левинъ, 
мрачно  насупливаясь.  И  тотчасъ  же  онъ  вспомнилъ  о  братЬ 
Никола-Ь  и  о  томъ,  какъ  онъ  гадокъ,  что  могъ  забыть  о  немъ. 

—  Ты  постой,  постой, — сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  улы- 
баясь и  трогая  его  руку. —  Я  теб*  сказалъ  то,  что  я  знаю,  и 
повторяю,  что  въ  атомъ  тонкомъ  и  н'Ьжномъ  жЬхЬ,  сколько 
можно  догадываться,  миЬ  кажется,  шансы  на  твоей  сторон^Ь. 

Левинъ  откинулся  назадъ  на  стулъ,  лицо  его  было  бл1^дно. 

—  Но  я  бы  сов^товалъ  тсб'Ь  р'Ьшить  д-Ьло  какъ  можно  ско- 
рЬе,— продолжалъ  ОблонскШ,  доливая  ему  бокалъ. 

—  Н'Ьтъ,  благодарствуй,  я  больше  не  могу  пить,  —  сказалъ 
Левинъ,  отодвигая  свой  бокалъ.— Я  буду  пьянъ...  Ну,  ты  какъ 
поживаешь?  —  продолжалъ  онъ,  видимо  желая  переменить  раз- 
товоръ. 

—  Еще  слово:  во  всякомъ  сдуча'Ь  сов-Ьтую  р'Ьшить  вопросъ 
ев(^гЬе.  Нынче  не  советую  говорить, — сказалъ  Степанъ  Аркадье- 
вичъ. —  ПоЬзжай  завтра  утромъ  классически  д^^ать  преддоже-^ 
н1е,  и  да  благословить  тебя  Богъ... 

—  Что  же  ты  все  хотЬлъ  на  охоту  ко  мн4  прйхать?  Вотъ 
1фгЬзасай  весной, —  сказалъ  Левинъ. 

Теперь  онъ  всею  душой  раскаивался,  что  началъ  атотъ  раз- 
говоръ  со   Степаномъ  Аркадьевичемъ.    Его   особенное  чувство 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  56  — 

было  осквернено  разговоронъ  о  конкуренцш  какого-то  петер- 
бургскаго  офицера,  предположешямн  и  сов'Ьтами  Степана  Ар- 
кадьевича. 

Степанъ  Аркадьевичъ  улыбнулся.  Онъ  понималъ,  чтд  д-Ьла- 
дось  въ  душЁ  Левина. 

—  Приду  когда-нибудь,— сказалъ  онъ. — ^Да,  брать,  женщи* 
ны  —  это  винтъ,  на  которомъ  все  вертится.  Воть  и  мое  дЬло 
плохо,  очень  плохо.  И  все  отъ  женщинъ.  Ты  ин^Ь  скажи  откро* 
венно,— продолжалъ  онъ,  доставъ  сигару  и  держась  одною  ру- 
кой за  бокалъ,— ты  мнЬ  дай  сов^^тъ. 

—  Но  въ  чемъ  же? 

—  Вотъ  въ  чемъ.  Положимъ,  ты  женатъ,  ты  любишь  жену, 
но  ты  увлекся  другою  женщиной... 

—  Извини,  но  я  р'Ьшительно  не  понимаю  этого,  какъ  бы... 
все  равно,  какъ  не  понимаю,  какъ  бы  я  теперь,  на'Ьвшись,  тутъ 
же  пошелъ  мимо  калачной  и  укралъ  бы  калачъ. 

Глаза  Огепана  Аркадьевича  блесгЬли  больше  обыкновеннаго. 

—  Отчего  же?  Калачъ  иногда  такъ  пахнетъ,  что  не  уд^ 
жишься. 

НиптИзсЬ  181'з,  ^епи  1сЬ  Ьегтю^еп 
Ме1Пб  1г^сЬе  Ве^ег; 
АЬег  (1осЬ  ^епа^з  п1сЬ1  ^1ш1^п, 
Наи'  1сЬ  аисЬ  гесМ  ЬиЬзсЬ  РЫзгг! 

Говоря  это,  Огепанъ  Аркадьевичъ  тонко  улыбался.  Левинъ 
тоже  не  могь  не  улыбнуться. 

—  Да,  но  безъ  шутокъ,— продолжалъ  ОблонскШ. — Ты  пойми, 
что  жешцина — ^милое,  кроткое,  любящее  существо,  бедная,  оди- 
нокая и  всЬмъ  пожертвовала.  Теперь,  когда  уже  д^Ьло  сделано, 
ты  пойми,  неуясели  бросить  ее?  Положимъ:  разстаться,  чтобы 
не  разрушить  семейную  жизнь,  но  неужели  не  пожал^Ьть  ее,  не 
устроить,  не  смягчить? 

—  Ну,  ужъ  извини  меня.  Ты  знаешь,  для  меня  всё  женщины 
д:Ьлятся  на  два  сорта...  то-есть  нЬтъ...  в^ЬрнЬе:  есть  женщины, 
н  есть...  Я  прелестныхъ  падшихъ  созданШ  не  видалъ  и  не  увв- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  57  — 

Ж7>  а  тав1Я,  какъ  та  крашеная  француженка  у  конторки,  съ 
аавнтваии,  это  для  меня  гадины,  и  ъ&Ь  падопя — ^ташя  же. 

—  А  бвангедьская? 

—  Ахъ^  перестань!  Христосъ  никогда  бы  не  сказалъ  этигь 
оювъ,  если  бы  знадъ,  какъ  будутъ  злоупотреблять  ими.  Изь 
всего  Евангел1я  только  и  поинятъ  эти  слова.  Впрочемъ,  я  го- 
ворю не  то,  чтд  думаю,  а  то,  чтд  чувствую.  Я  тгЬю  отвраще- 
ше  къ  падшиыъ  женщинамъ.  Ты  пауковъ  боишься,  а  я  этихъ 
гадннъ.  Ты  в^дь  накбрно  не  изучалъ  пауковъ  и  не  знаешь  ихъ 
иравовъ,  такъ  и  я. 

—  Хорошо  теб*]^  такъ  говорить;  это  все  равно,  какъ  этотъ 
ДиБкенсовскШ  господинъ,  который  перебрасываетъ  л^Ьвою  рукой 
черезъ  правое  плечо  всЬ  затруднительные  вопросы.  Но  отри- 
цате  факта  не  отв4тъ.  Что  жъ  д'Ьлать,  ты  мн4  скажи,  что 
дЪлать?  Жена  стар'Ьется,  а  ты  полонъ  жизни.  Ты  не  успЬешь 
оглянуться,  какъ  уже  чувствуешь,  что  ты  не  можешь  любить 
любовью  жену,  какъ  бы  ты  ни  уважалъ  ее.  А  тутъ  вдругь  под- 
вернется любовь,  и  пропалъ,  пропалъ! — съ  унылымъ  отчаяшемъ 
проговорилъ  Огепанъ  Аркадьевичъ. 

Левинъ  усмехнулся. 

—  Да,  н  пропалъ,  —  продолжалъ  ОблонскШ.  —  Но  что  же 
дЬлать? 

—  Не  красть  калачей. 
Огепанъ  Аркадьевичъ  разсмЬялся. 

—  О,  моралистъ!  Но  ты  пойми,  есть  дв^^  женщины:  одна  на- 
стаиваетъ  только  на  своихъ  правахъ,  и  права  эти— твоя  любовь, 
которой  ты  не  можешь  ей  дать;  а  другая  жертвуетъ  теб*  вс^Ьмъ 
и  ничего  не  требуетъ.  Что  теб*  дЬлать?  какъ  поступить?  Тутъ 
страшная  драма. 

—  Если  ты  хочешь  мою  испов^Ьдь  относительно  этого,  то  я 
скажу  теб4,  что  не  в^^рю,  чтобы  тутъ  была  драма.  И  вотъ  по- 
лену. По-моему  любовь...  об'Ь  любви,  который,  помнишь,  Платонъ 
опредЬляегь  въ  своемъ  Пирп>у — 06*6  любви  служатъ  пробнымъ 
камнемъ  для  людей.   Одни  люди   понимаютъ  только  одну,  дру« 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


-  58  — 

пе — другую.  И  тЬ,  которые  понимают^  только  неплатоническую 
любовь,  напрасно  говорятъ  о  дравгЬ.  При  такой  любви  не  но* 
жетъ  быть  никакой  драны.  Покорно  васг  благодарю  за  удо- 
вольств1еу  мое  почтеше, — вотъ  и  вся  драма.  А  для  платониче* 
ской  любви  не  можетъ  быть  драмы,  потому  что  въ  такой  любви 
все  ясно  и  чисто,  потому  что... 

Въ  эту  минуту  Левшгь  вспомнилъ  о  своихъ  грЪхахъ  и  о  вну- 
тренней борьб*,  которую  онъ  пережилъ.  И  онъ  неожиданно  при- 
бавилъ: 

—  А  впрочемъ,  можетъ  быть  ты  и  правь.  Очень  можетъ 
быть...  Но  я  не  знаю,  р'Ьшительно  не  знаю. 

—  Вотъ  видишь  ли,  —  сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  —  ты 
очень  ц-бльный  человЪкъ.  Это — ^твое  качество  и  твой  недоста- 
токъ.  Ты  самъ  ц'Ьльный  характеръ  и  хочешь,  чтобы  вся  жизнь 
слагалась  изъ  ц'Ьльныхъ  явленШ,  а  этого  не  бываеть.  Ты  вотъ 
презираешь  общественную  служебную  д^Ьятельность,  потому  что 
теб*  хочется,  чтобы  д*ло  постоянно  соотв^Ьтствовало  цЪли,  а 
этого  не  бываетъ.  Ты  хочешь  тоже,  чтобы  деятельность  одного 
человека  всегда  им^а  ц'Ьль,  чтобы  любовь  и  семейная  жизнь 
всегда  были  одно, — этого  не  бываетъ.  Все  разнообраз1е,  вся 
прелесть,  вся  красота  жизни  слагается  изъ  гЬни  и  евЬта. 

Левинъ  вздохнулъ  и  ничего  не  отв^тилъ.  Онъ  думалъ  о  сво- 
емъ  и  не  слушалъ  Облонскаго. 

И  вдругь  они  оба  почувствовали,  что  хотя  они  и  друзья, 
хотя  они  обЬдали  вмЬстЬ  и  пили  вино,  которое  должно  было  бы 
еще  бол^Ье  сблизить  ихъ,  но  что  каждый  думаетъ  только  о  евоемъ 
н  одному  до  другого  вЛть  дЪла.  ОблонскШ  уже  не  разъ  нспы« 
тывалъ  это,  случающееся  поол^Ь  об^Ьда,  крайнее  раздвоеше  вм^Ьсто 
сближешя  и  зналъ,  чтд  надо  д^ать  въ  этихъ  случаяхъ. 

—  Счетъ! — ^крикнулъ  онъ  и  вышелъ  въ  сосЬднюю  залу,  щЪ 
готчасъ  же  встр'Ьтилъ  знакомаго  адъютанта  и  вступилъ  съ  нимъ 
въ  разговоръ  объ  актрисЬ  и  ея  содержател^Ь.  И  тотчасъ  же  въ 
разговор^^  съ  адъютантомъ  ОблонскШ  почувствовалъ  облегчето 
в  отдохновеше  оть  юазговора  съ  Левинымъ,  который  вызывалъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  59  — 

его  всегда  на  слишкомъ  большое  умственное  и  душевное  на- 
пряжете. 

Когда  татаринъ  явился  со  счетомъ  въ  двадцать  шесть  руб- 
лей съ  копейками  и  съ  дополненхемъ  на  водку,  Левинъ,  кото- 
раго  въ  другое  время,  какъ  деревенскаго  жителя,  привелъ  бы 
въ  ужасъ  счетъ  на  его  долю  въ  четырнадцать  рублей,  теперь 
не  обратилъ  внимашя  на  это,  расплатился  и  отправился  домой, 
чтобы  переодеться  и  Ъхлтъ  къ  Щербацкимъ,  гдЬ  р-Ёшится  его 
судьба. 

ХП. 

КняяснЁ  Кити  Щербацкой  было  восемнадцать  л^тъ.  Она  вы- 
-Езжала  первую  зиму.  УснЬхи  ея  въ  св-ЬгЬ  были  больше,  тЬмъ 
об^ихъ  ея  старшихъ  сестеръ,  и  больше,  ч*мъ  даже  ожидала 
княгиня.  Мало  того,  что  юноши,  танцующ]е  на  московскихъ  ба- 
лахь,  почти  вс^  были  влюблены  въ  Кити,  уже  въ  первую  зиму 
представились  дв^  серьезный  партш:  Левинъ  и  тотчасъ  же  посл^ 
его  отъ-бзда  графъ  ВронскШ. 

Появлеше  Левина  въ  начал*]^  зимы,  его  частыя  посЬщсшя  и 
явная  любовь  къ  Кити  были  поводомъ  въ  первымъ  серызнымъ 
разговорамъ  между  родителями  Кити  о  ея  будущности  и  къ  спо- 
рамъ  между  вняземъ  и  княгинею.  Князь  былъ  на  сторонЬ  Ле- 
вина, говорилъ,  что  онъ  ничего  не  желаетъ  лучшаго  для  Кити. 
Княгиня  же,  со  свойственною  женщинамъ  привычкой  обходить 
вопросъ,  говорила,  что  Кити  слишкомъ  молода,  что  Левинъ  ни- 
чЪмъ  не  показываетъ,  что  им-Ёетъ  серьезный  нам'Ьрешя,  что 
Кити  не  шгЬеть  къ  нему  привязанности  и  друпе  доводы;  но 
не  говорила  главнаго  —  того,  что  она  ждетъ  лучшей  партш  для 
дочери,  и  что  Левинъ  не  симпатиченъ  ей,  и  что  она  не  пони- 
маетъ  его.  Когда  же  Левинъ  внезапно  уЬхалъ,  княгиня  была 
рада  и  съ  торжествомъ  говорила  мужу:  „видишь,  я  была  права'*. 
Когда  же  появился  ВронскШ,  она  еще  бол^е  была  рада,  утвер- 
дившись въ  своемъ  мнЬши,  что  Кити  должна  сд'Ёлать  не  просто 
хорошую,  но  блестящую  паот1Ю* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  60  — 

Для  матери  не  могло  быть  никакого  сравнешя  между  Врон- 
окимъ  и  Левиныцъ.  Матери  не  нравились  въ  ЛевинЬ  и  его 
странныя  и  р'Ьзк1Я  суждешя,  и  его  неловкость  въ  св^тЬ,  осно- 
ванная, вакъ  оиа  полагала,  на  гордости,  и  его,  по  ея  поня- 
Т1ямъ,  дикая  какая-то  жизнь  въ  деревнЬ  съ  заняпями  скотиной 
н  мужиками;  не  нравилось  очень  и  то,  что  онъ,  влюбленныВ  въ 
ея  дочь,  "Ёздиль  въ  домъ  полтора  месяца,  чего-то  какъ  будто 
ждалъ,  высматривалъ,  какъ  будто  боялся,  не  велика  ли  будетъ 
честь,  если  онъ  сдЬлаетъ  предложеше,  и  не  понималъ,  что, 
'^дя  въ  домъ,  гдЬ  дЬвушка  невеста,  надо  было  объясниться. 
И  вдругъ,  не  объяснившись,  уЬхалъ.  „Хорошо^  что  онъ  тавъ 
непривлекателенъ ,  что  Кити  не  влюбилась  въ  него'',  думала 
мать. 

ВронскШ  удовлетворялъ  всЪмъ  желан1ямъ  матери:  очень  бо- 
гатъ,  уменъ,  знатенъ,  на  пути  блестящей,  военно- придворной 
карьеры  и  обворожительный  челов'Ькъ.  Нельзя  было  ничего  луч- 
шаго  желать. 

Вронск!й  на  балахъ  явно  ухаживалъ  за  Кити,  танцовалъ  съ 
нею  и  -Ьздилъ  въ  домъ,  стало  быть,  нельзя  было  сомневаться 
въ  серьезности  его  нам-Ьрешй.  Но,  несмотря  на  то,  мать  всю 
эту  зиму  находилась  въ  страшномъ  безиокойств*  и  волнеши. 

Сама  княишя  вышла  замужъ  тридцать  л4тъ  тому  назадъ  по 
сватовству  тетушки.  Женихъ,  о  которомъ  было  все  уже  впе- 
редъ  изв-Ьстно,  прйхалъ,  увидалъ  нев-Ьсту,  и  его  увидали; 
сваха-тетка  узнала  и  передала  взаимно  произведенное  впеча- 
тд-Ьше;  вдечатл4ше  было  хорошее;  потомъ  въ  назначенный  день 
было  сд-Ьлано  родителямъ  и  принято  ожидаемое  предложеше. 
Все  произошло  очень  легко  и  просто.  По  крайней  м^р*  тавъ 
казалось  княгине.  Но  на  своихъ  дочеряхъ  она  испытала,  вакъ 

не  легко  и  не  просто  это,  кажущееся  обыкновеннымъ,  д4ло 

выдавать  дочерей  замужъ.  Сколько  страховъ  было  пережито, 
сколько  мыслей  передумано,  сколько  денегъ  потрачено,  сколько 
столкновенШ  съ  мужемъ  при  выдач*  замужъ  старшихъ  двухъ, 
Дарьи  и  Натальи!   Теперь,  при  вывоз*  меньшой,  переживались 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  61  — 

тЪ  же  страхи,  тЬ  же  сонн^тя  и  еще  ббльппя,  ч^ш»  изъ-за 
старпшхъ,  ссоры  съ  мужемъ.  Старый  князь,  вавъ  и  в(Л  отцы, 
быль  особенно  щепетилевъ  насчетъ  чести  и  чистоты  своихъ  до- 
черей; онъ  быль  неблагоразумно  ревнивъ  въ  дочерямъ,  и  осо- 
бенно  къ  Квти,  которая  была  его  любимица,  и  на  каадомъ 
шагу  д&юлъ  сцены  княгине  за  то,  что  она  компрометируеть 
дочь.  Княгиня  привыкла  къ  этому  шце  съ  первыми  дочерьми, 
но  теперь  она  чувствовала,  что  щепетильность  князя  шжЪеть 
больше  основашй.  Она  видЬла,  что  въ  посл^Ьднее  время  многое 
изм^Ьннлось  въ  прхемахъ  общества,  что  обязанности  матери  стали 
еще  трудн^Ье.  Она  вндЬ|а,  что  сверстницы  Кнти  составляли  ка- 
Х1Я-Т0  общества,  отправлялись  на  каше-то  курсы,  свободно  обра- 
щались съ  мужчинами,  "ездили  однЬ  по  улнцамъ,  мнопя  но  при- 
седали и,  главное,  были  всЬ  твердо  уверены,  что  выбрать  себЬ 
нужа  есть  ихъ  д:Ьло,  а  не  родителей.  „Нынче  ужъ  тавъ  не  вы- 
даютъ  замужъ,  вавъ  прежде'',  думали  и  говорили  вс:Ь  эти  мо- 
лодыя  девушки  и  всЬ  даже  старые  люди.  Но  какъ  же  нынче 
выдаютъ  замужъ,  княгиня  ни  отъ  кого  не  могла  узнать.  Фран- 
цузсшй  обычай — родителямъ  р']^шать  судьбу  д'Ьтей — былъ  не 
принять,  осуждался.  АнглШскШ  обычай  —  совершенной  свободы 
д^упши  —  былъ  тоже  не  принятъ  и  невозможенъ  въ  русскомъ 
обществ^Ь.  РусскШ  обычай  сватовства  считался  чЬмъ-то  безоб- 
разнымъ,  надъ  нимъ  см^Ьялись  всЬ  и  сама  княгиня.  Но  какъ 
надо  выходить  и  выдавать  замужъ,  никто  не  зналъ.  ВсЬ,  съ 
кЬмъ  княгине  случалось  толковать  объ  этомъ,  говорили  ей  одно: 
«помилуйте,  въ  наше  время  уже  пора  оставить  вту  старину. 
В'Ьдь  молодымъ  людямъ  въ  бракъ  вступагь,  а  не  родителямъ; 
стало  быть,  и  надо  оставить  молодыхъ  людей  устраиваться,  какъ 
они  знають**.  Но  хорошо  было  говорить  такъ  гЬмъ,  у  кого  не 
было  дочерей^  а  княгиня  понимала,  что  при  сближен1и  дочь  мог- 
ла влюбиться  и  влюбиться  въ  того,  кто  не  захочетъ  жениться, 
или  въ  того,  кто  не  годится  въ  мужья.  И  сколько  бы  ни  вну- 
шали княгинь,  что  въ  наше  время  молодые  люди  сами  должны 
устраивать  свою  судьбу,  она  не  могла  в^Ьрить  этому,  какъ  не 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  С2  — 

могла  бы  в^Ьрить  тому^  что  въ  какое  бы  то  ни  было  время  для 
пятил^Ьтпихъ  д-Ьтей  самыми  лучшими  игрушками  должны  быть 
заряженные  пистолеты.  И  потому  княгиня  безпокоилась  съ  1^тн 
больше,  ч^Ьмъ  со  старшими  дочерьми. 

Теперь  она  боялась,  чтобы  ВронскШ  не  ограничился  одннмъ 
ухаживаньемъ  за  ея  дочерью.  Она  видЬла,  что  дочь  уже  влю- 
блена въ  него,  но  угЬшала  себя  тЬмъ,  что  онъ  честный  чело- 
вЪкъ  и  потому  не  сдЬлаетъ  этого.  Но  вмЬсгЬ  съ  тЬмъ  она 
знала,  какъ  съ  нынешнею  свободой  обращешя  легко  вскру- 
асить  голову  дЬвушки  и  какъ  вообще  мужчины  легко  смотрятъ 
на  эту  вину.  На  щюшлой  нед:Ьл^  Кити  разсказала  матери  своей 
разговоръ  во  время  мазурки  съ  Вронскимъ.  Разговоръ  этотъ 
отчасти  успокоилъ  княгиню;  но  совершенно  спокойною  она  не 
могла  быть.  ВронскШ  сказалъ  Кити,  что  они,  оба  брата,  такъ 
привыкли  во  всемъ  подчиняться  своей  матери,  что  никогда  не 
Р'Ьшаются  предпринять  что-нибудь  важное,  не  посов^Ьтовавшись 
съ  нею.  «И  теперь  я  жду,  какъ  особеннаго  счаст1я,  пр1'Ьзда 
матушки  изъ  Петербурга",  сказалъ  онъ. 

Кити  разсказала  это,  не  придавая  никакого  значешя  этимъ 
словамъ.  Но  мать  поняла  это  иначе.  Она  знала,  что  старуху 
ждутъ  со  дня  на  день,  знала,  что  старуха  будеть  рада  выбору 
сына,  и  ей  странно  было,  что  онъ,  боясь  оскорбить  мать,  не 
дЬлаетъ  предложен1я;  однако  ей  такъ  хотелось  и  самаго  брака 
и  бол'Ье  всего  успокоешя  отъ  своихъ  тревогъ,  что  она  в^Ьрила 
этому.  Какъ  ни  горько  было  теперь  княгин^Ь  вид-Ёть  несчаст1е 
старшей  дочери  Долли,  сбиравшейся  оставить  мужа,  волнеше  о 
решавшейся  судьб'Ь  меньшой  дочери  поглощало  в&Ь  ея  чувства. 
Ныи'Ьшшй  день  съ  появлен1емъ  Левина  прибавилось  еще  новое 
безпокойство:  она  боялась,  чтобы  дочь,  им^^шая,  какъ  ей  ка- 
залось, одно  время  чувство  къ  Левину,  изъ  излишней  честности 
не  отказала  бы  Вронскому  и  вообще  чтобы  прх'Ьздъ  Левина  не 
запуталъ,  не  задержалъ  д'Ьла,  столь  близкаго  къ  окончашю. 

—  Что  онъ,  давно  ли  пр1'Ьхалъ?  —  сказала  княгиня  про  Ле- 
вина, когда  они  вернулись  домой* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  63  — 

—  Нынче,  татап. 

—  Я  одно  хочу  сказать... — начала  княгиня,  и  по  серьезно* 
оживленно1гу  лицу  ея  Кити  угадала»  о  чемъ  будетъ  р'Ьчь. 

—  Мама, —  сказала  она,  вспыхнувъ  и  быстро  поворачиваясь 
къ  ней, —  пожалуйста,  пожалуйста,  не  говорите  ничего  про  это. 
Я  знаю,  я  все  знаю. 

Она  желала  того  же,  чего  желала  и  мать,  но  мотивы  жела- 
ния матери  оскорбляли  ее. 

—  Я  только  хочу  сказать,  что,  подавъ  надежду  одному... 

—  Мама,  голубчикъ,  ради  Бога  не  говорите.  Такъ  С17)ашно 
говорить  про  это. 

—  Не  буду, —  сказала  мать,  увидавъ  слезы  на  глазахъ  до- 
^и; — но  одно,  моя  душа:  ты  мнЬ  об^Ьщала,  что  у  тебя  не 
будетъ  оть  меня  тайны.  Не  будетъ? 

—  Никогда,  мама,  никакой, —  отвечала  Кити,  покраснЬвъ  и 
взглянувъ  прямо  въ  лицо  матери. — Но  мнЬ  нечего  говорить  те- 
перь. Я...  л...  если  бы  хогЬла,  я  не  знаю,  что  сказать  и  какъ... 
я  не  знаю... 

»Н^ть,  неправду  не  можетъ  она  сказать  съ  этими  глазами", 
подумала  мать,  улыбаясь  на  ея  волненхе  и  счастхе.  Княгиня 
улыбалась  тому,  какъ  огромно  и  значительно  кажется  ей,  б'Ьд- 
ияжкЬ,  то,  что  происходить  теперь  въ  ея  душ*. 

ХШ. 

Кити  испытывала  посл'Ь  об'Ьда  и  до  начала  вечера  чувство, 
подобное  тому,  какое  испытываетъ  юноша  передъ  битвой. 
Сердце  ея  билось  сильно,  и  мысли  не  могли  ни  на  чемъ  оста- 
новиться. 

Она  чувствовала,  что  нынЬшшй  вечерь,  когда  они  оба  въ 
первый  разъ  встречаются,  долженъ  быть  р'Ьшительный  въ  ея 
судьбе.  И  она  безпрестанно  представляла  себе  ихъ,  то  каждаго 
порознь,  то  вместе  обоихъ.  Когда  она  думала  о  прошедшемъ, 
<ш  съ  удовольствхемъ,  съ  нежностью  останавливалась  на  воо- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


-  64  — 

поминатяхъ  своихъ  отношенШ  къ  Левину.  Воспоминай!»  д'Ьтства 
и  восповганашя  о  дружб'Ь  Левина  съ  ея  унершимъ  братомъ  при- 
давали особенную,  поэтическую  прелесть  ея  отношен1Я1гь  въ 
нему.  Его  любовь  въ  ней,  въ  которой  она  была  ув'Ьрена,  была 
лестна  и  радостна  ей.  И  ей  легко  было  вспоминать  о  Левин^Ь. 
Въ  воспоминашя  же  о  Вронскомъ  прим^Ьшивалось  что-то  Н6^н>в- 
вое,  хотя  онъ  былъ  въ  высшей  стшени  св'ЬтсвШ  и  спокойный 
челов'Ькъ;  какъ  будто  фальшь  какая-то  была,  не  въ  немъ, — 
онъ  былъ  очень  простъ  и  милъ, —  но  въ  ней  самой,  тогда  какъ 
съ  Левиньогь  она  чувствовала  себя  совершенно  простою  и  яс- 
ною. Но  зато  какъ  только  она  думала  о  будущемъ  съ  Врой- 
скимъ,  передъ  ней  вставала  перспектива  блестяще-счастливая; 
съ  Левиньогь  же  будущность  представлялась  туманною. 

Взойдя  наверхъ  од'Ьться  для  вечера  и  взглянувъ  въ  зеркало, 
она  съ  радостью  зам'Ётила,  что  она  въ  одномъ  изъ  своихъ  хо- 
рошихъ  дней  и  въ  полномъ  обладаши  всЬми  своими  силами,  а 
это  ей  такъ  нужно  было  для  предстоящаго;  она  чувствовала  въ 
себ*]^  вн-Ьшнюю  тишину  и  свободную  граццо  движенШ. 

Въ  половнн'Ь  восьмого,  только  что  она  сошла  въ  гостиную, 
лакей  доложилъ:  „Константинъ  Дмитричъ  Левинъ*".  Княгиня 
была  еще  въ  своей  комнатЬ,  и  князь  не  выходилъ.  „Такъ  и 
есть'',  подумала  Китн,  и  вся  кровь  прилила  ей  къ  сердцу.  Она 
ужаснулась  своей  бл'Ьдности,  взглянувъ  въ  зеркало. 

Теперь  она  в^Ьрно  знала,  что  онъ  за  тЬшъ  и  пр№халъ  раньше, 
чтобы  застать  ее  одну  и  сд'к1ать  предложеше.  И  тутъ  только 
въ  первый  разъ  все  д^^о  представилось  ей  совсЬмъ  съ  другой, 
новой  стороны.  Тутъ  только  она  поняла,  что  вопросъ  касается 
не  ея  одной, —  съ  к'Ьмъ  она  будетъ  счастлива  и  кого  она  лю- 
бить,—  но  что  С1Ю  минуту  она  должна  оскорбить  человека,  ко- 
тораго  она  любить.  И  оскорбить  жестоко...  За  что?  За  то,  что 
онъ,  милый,  любитъ  ее,  влюбленъ  въ  нее.  Но  д'Ьлать  нечего, 
такъ  нужно,  такъ  должно. 

«Боже  мой,  неулсели  это  я  сама  должна  сказать  ему? — по- 
думала она. — Неужели  я  скажу  ему,  что  я  его  не  люблю?  Это 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  65  — 

будегь  неправда.  Что  жъ  я  скажу  ему?  Скажу,  что  люб^к>  дру« 
ГОТО?  Н-Ьтъ,  это  невозможно.  Я  уйду,  уйду**. 

Она  уже  подходила  въ  дверямъ,  когда  услыхала  его  шаги. 
щЯ'Ьть,  нечестно.  Чего  мнЬ  бояться?  Я  ничего  дурного  не  сде- 
лала. Что  будетъ,  то  будетъ!  Скажу  правду.  Да  съ  нимъ  не 
можеть  бьпъ  неловко.  Вотъ  онъ**,  сказала  она  себ-Ь,  увидавъ 
всю  его  сильную  и  робкую  фигуру  съ  блестящими,  устремлен- 
ными на  себя  глазами.  Она  прямо  взглянула  ему  въ  лицо,  кавъ 
бы  умоляя  его  о  пощад'Ь,  и  подала  руку. 

—  Я  не  вд-время,  кажется,  слишкомъ  рано, —  сказалъ  онъ, 
оглянувъ  пустую  гостиную.  Когда  онъ  увидалъ,  что  его  ожида- 
шя  сбылись,  что  ничто  не  мЪшаетъ  ему  высказаться,  лицо  его 
сделалось  мрачно. 

—  О,  нЬгь, —  сказала  Кнти  и  с*ла  къ  столу. 

—  Но  я  только  того  и  хогЬлъ,  чтобы  застать  васъ  одну, — 
началъ  онъ,  не  садясь  и  не  глядя  на  нее,  чтобы  не  потерять 
ем1^ости. 

—  Мама  сейчасъ  выйдетъ.  Она  вчера  очень  устала.  Вчера... 
Она  говорила,  сама  не  зная,  что  говорить  ея  губы,  и  не  спу- 
ская съ  него  умоляющаго  и  ласкающаго  взгляда. 

Онъ  взглянулъ  на  нее;  она  покраснЬла  н  замолчала. 

—  Я  сказалъ  вамъ,  что  не  знаю,  надолго  ли  я  пр1^Ьхалъ... 
что  это  отъ  васъ  зависнтъ. 

Она  все  ниже  и  ниже  склоняла  голову,  не  зная  сама,  чтб  бу- 
детъ отвЪчагь  на  приближавшееся. 

—  Что  это  отъ  васъ  зависнтъ, —  повторилъ  онъ.  —  Я  хотЬлъ 
сказать...  я  хогЬлъ  сказать...  Я  за  этимъ  прх'Ьхалъ...  что... 
Быть  моею  женой!  —  проговорилъ  онъ,  не  зная  самъ,  что  гово- 
рилъ;  но,  почувствовавъ,  что  самое  страшное  сказано,  остано- 
вился и  посмотрЬлъ  на  нее. 

Она  тяжело  дышала,  не  глядя  на  него.  Она  испытывала  вос- 
торгь.  Душа  ея  была  переполнена  счаспемъ.  Она  ннкакъ  не 
ожидала,  что  высказанная  любовь  его  произведетъ  на  нее  такое 
сильное  впечатлЁше.  Но  это  продолжалось  только  одно  мгнове- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  66  — 

ше.  Она  вспомнила  Вронсваго.  Она  подняла  на  Левина  свой 
ев^тлые^  правдивые  глаза  и,  увидавъ  его  отчаянное  лицо,  по« 
сп^Ьшно  отв'Ьтила: 

—  Этого  не  можетъ  быть.;,  простите  меня. 

Кавъ  за  минуту,  тому  назадъ  она  была  близка  ему,  кавъ  важна 
для  его  жизни!  И  какъ  теперь  она  стала  чужда  и  далека  ему!: 

—  Это  не  могло  быть  иначе, — сказалъ  онъ,  не  глядя  на  нее*. 
Онъ  поклонился  и  хогЬлъ  уйти. 

XIV.  . 

Но  въ  это  самое  время  вышла  княгиня.  На  лиц'Ь  ея  изобра- 
зился ужасъ,  когда  она  увид'Ьла  ихъ  однихъ  и  ихъ  разстроен* 
ныя  лица.  Левинъ  поклонился  ей  и  ничего  не  сказалъ.  Кити 
молчала,  не  поднимая  глазъ.  „Слава  Богу,  отказала*",  подумала 
мать,  и  лицо  ея  прос1яло  обычною  улыбкой,  съ  которою  она 
встр']Ьчала  по  четвергамъ  гостей.  Она  сЬла  и  начала  разспра- 
пшвать  Левина  о  его  жизни  въ  деревиЬ.  Онъ  сЪлъ  опять,  ожи- 
дая прх-Ьзда  гостей,  чтобъ  уЬхать  незаметно. 

Черезъ  пять  минуть  вопхла  подруга  Кити,  прошлую  зиму  вы- 
шедшая замужъ,  графиня  Нордстонъ. 

Это  была  сухая,  желтая,  съ  черными  блестящими  глазами, 
бол']Ьзненная  и  нервная  женщина.  Она  любила  Кити,  и  любовь 
ея  къ  ней,  какъ  и  всегда  любовь  замужнихъ  къ  д^ЬвупIкамъ, 
выражалась  въ  желанш  выдать  Кити  по  своему  идеалу  счаст1я 
замужъ;  она  желала  выдать  ее  за  Вронскаго.  Левинъ,  которшч) 
она  въ  начал^Ь  зимы  часто  у  нихъ  встр'Ьчала,  былъ  всегда  не- 
пр1ятенъ  ей.  Ея  постоянное  и  любимое  заняпе  при  встр-Ьч^Ь  съ. 
нимъ  состояло  въ  томъ,  чтобы  шутить  надъ  нимъ. 

—  Я  люблю,  когда  онъ  съ  высоты  своего  велич1я  смотритъ 
на  меня,  или  прекращаатъ  свой  умный  разговоръ  со  мной,  по- 
тому что  я  глупа,  или  снисходить  до  меня.  Я  это  очень  люблю: 
снисходить!  Я  очень  рада,  что  онъ  меня  терпеть  не  моасегь,-^ 
говооила  она  о  немъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  67  — 

Она  была  права^  потому  что  д-Ьйствитедьно  Левинъ  терхгЬть 
ея  не  могъ  и  презиралъ  за  то,  чЪиъ  она  гордилась  и  что  ста- 
вила себ4  въ  достоинство, — за  ея  нервность,  за  ея  утонченное 
презр-Ьше  и  равнодуппе  ко  всему  грубому  и  житейскому. 

Между  Нордстонъ  и  Левннымъ  установилось  то,  нер'Ьдко 
встр-Ьчающееся  въ  св*гЬ,  отношеше,  что  два  человека,  оста- 
ваясь по  вн'Ьпшости  въ  дружелюбныхъ  отношешяхъ,  презира- 
ютъ  другъ  друга  до  такой  степени,  что  не  могутъ  даже  серьезно 
обращаться  другъ  съ  другомъ  н  не  могутъ  даже  быть  оскорбле- 
ны одинъ  другимъ. 

Графиня  Нордстонъ  тотчасъ  же  накинулась  на  Левина. 

—  А!  Константинъ  Дмитричъ!  Опять  прйхали  въ  нашъ  раз- 
вратный Вавилонъ, — сказала  она,  подавая  ему  крошечную  жел- 
тую руку  и  вспоминая  его  слова,  сказанный  какъ-то  въ  начал-Ъ 
зимы,  что  Москва  есть  Вавилонъ. — Что,  Вавилонъ  исправился 
ми  вы  испортились? — ^прибавила  она,  съ  усм'Ьппсой  оглядываясь 
на  Кити. 

—  Мн4  очень  лестно,  графиня,  что  вы  такъ  помните  мои 
слова,^ютв4чалъ  Левинъ,  усп4вшШ  оправиться  и  сейчасъ  же 
по  привычке  входя  въ  свое  шуточно-враждебное  отношеше  къ 
графине  Нордстонъ.— В'Ьрно  они  на  васъ  очень  сильно  д'Ьй- 
ствують. 

—  Агь,  какъ  же!  Я  все  записываю.  Ну  что,  Кити,  ты  опять 
каталась  на  конькахъ?.. 

И  она  стала  говорить  съ  Кити.  Какъ  ни  неловко  было  Ле- 
вину уйти  теперь,  ему  все-таки  легче  было  сделать  эту  нелов- 
кость, ч-Ъмъ  остаться  весь  вечеръ  и  вид'Ьть  Кити,  которая  из- 
Р'Ьдка  взглядывала  на  него  и  изб'Ьгала  его  взгляда.  Онъ  хогЬлъ 
встать,  но  княгиня,  зам^тивъ,  что  онъ  молчитъ,  обратилась  къ 
нему: 

—  Вы  надолго  прйхали  въ  Москву?  В-Ьдь  вы,  кажется,  ми- 
ровымъ  земствомъ  занимаетесь  и  вамъ  нельзя  надолго. 

—  Н'Ьгь,  княгиня,  я  не  занимаюсь  бол^е  земствомъ, — ска- 
залъ  онъ.г-Я  прх-Ьхалъ  на  несколько  дней. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  68  — 

„Что-то  съ  нимъ  особенное, — подумала  графиня  Нордстонъ, 
вглядываясь  въ  его  строгое,  серьезное  лицо, — что-то  онъ  не 
втягивается  въ  свои  разсуждешя.  Но  я  ужъ  выведу  его.  Ужасно 
люблю  сд'Ьлать  его  дуракомъ  псредъ  Кнти,  и  сд'Ьлаю*'. 

—  Константинъ  Дмитричъ, — сказала  она  ему, — растолкуйте 
мн'Ь  пожалуйста,  что  такое  значить, — вы  все  это  знаете, — у  насъ 
въ  калужской  деревнЬ  всЬ  мужики  и  всЬ  бабы  все  пропили, 
что  у  нихъ  было,  и  теперь  ничего  намъ  не  платятъ.  Что  это 
значить?  Вы  такъ  хвалите  всегда  мужиковъ. 

Въ  это  время  еще  дама  вошла  въ  комнату,  и  Левинъ  всталъ. 

—  Извините  меня,  графиня,  но  я,  право,  ничего  этого  не 
знаю  и  ничего  не  могу  вамъ  сказать, — сказалъ  онъ  и  оглянулся 
на  входившаго  всл'Ьдъ  за  дамой  военнаго. 

„Это  доллсенъ  быть  ВронскШ",  подумалъ  Левинъ  и,  чтобъ 
уб'Ьдиться  въ  этомъ,  взглянулъ  на  Кити.  Она  уже  усп'Ьла  взгля- 
нуть на  Вронскаго  и  оглянулась  на  Левина.  И  по  одному  атому 
взгляду  невольно  прос1Явпшхъ  глазъ  ея,  Левинъ  понялъ,  что 
она  любила  этого  челов'Ька,  понялъ  такъ  же  в^Ьрио,  какъ  если 
бы  она  сказала  ему  это  словами.  Но  что  же  это  за  челов'Ьвъ? 

Теперь— хорошо  ли  это,  дурно  ли — Левинъ  не  могъ  не  остать- 
ся: ему  нужно  было  узнать,  что  за  челов'Ъкъ  былъ  тотъ,  кого 
она  любила. 

Есть  люди,  которые,  встр-Ьчая  своего  счастливаго  въ  чемъ 
бы  то  ни  было  соперника,  готовы  сейчасъ  же  отвернуться  отъ 
всего  хорошаго,  что  есть  въ  немъ,  и  вид1Ьть  въ  немъ  одно  дур- 
ное; есть  люди,  которые,  напротивъ,  бол^Ье  всего  аселають  найти 
въ  этомъ  счастливомъ  соперник^Ь  тЪ  качества,  которыми  онъ 
поб'Ьдилъ  ихъ,  и  ищутъ  въ  немъ  со  щемящею  болью  въ  сердц* 
одного  хорошаго.  Левинъ  принадлежалъ  къ  такимъ  людямъ.  Но 
ему  нетрудно  было  отыскать  хорошее  и  привлекательное  во 
Вронскомъ.  Оно  сразу  бросилось  ему  въ  глаза.  ВронскШ  былъ 
невысокШ,  плотно  сложенный  брюнетъ,  съ  добродушно  крася- 
вымъ,  чрезвычайно  спокойнымъ  и  твердымъ  лицомъ.  Въ  его 
лиц'Ь  и  фигур-Ь,  отъ  коротко  обстриженныхъ  черныхъ  волосъ  и 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  69  — 

евФже-выбритаго  подбородка  до  широкаго,  съ  иголошш  новаго 
муцдира,  все  было  просто  и  вжЪстЪ  изящно.  Давъ  дорогу  вхо- 
дшппей  ддлЛ,  ВронскШ  подошелъ  въ  княгине  и  потош»  въ  Кити. 

Въ  то  время  хавъ  онъ  подходилъ  въ  ней,  красивые  глаза 
его  особенно  н'Ьжно  заблесгЬли,  и  съ  чуть  зам'Ьтною,  счастли- 
вою и  скромною  торжествующею  улыбкой  (тавъ  показалось  Ле- 
вину), почтительно  и  осторожно  наклоняясь  вадъ  нею,  онъ  про* 
тяиулъ  ей  свою  небольшуЮ|  но  пшрокую  руку. 

Со  вс;Ьми  поздоровавпшсь  и  сказавъ  н^Ьсколько  словъ,  онъ 
сЬлъ,  ни  разу  не  взглянувъ  на  неспускавшаго  съ  него  глазъ 
Левина. 

—  Позвольте  васъ  познакомить, — сказала  княгиня,  указывая 
на  Левина: — Константинъ  Дмитрхевичъ  Левинъ.  Графъ  Алексей 
Кирилловичъ  Вронстй. 

ВронскШ  всталъ  и,  друяселюбно  глядя  въ  глаза  Левину,  по- 
халъ  ему  руку. 

—  Я  нынче  зимой  долженъ  былъ,  кажется,  об^Ьдать  съ  вами, — 
свазалъ  онъ,  улыбаясь  своею  простою  и  от1фытою  улыбкой,— 
но  вы  неожиданно  у^али  въ  деревню. 

—  Константинъ  Дмитричъ  презираетъ  и  ненавидитъ  городъ  и 
насъ  горожанъ, — сказала  графиня  Нордстонъ. 

—  Должно  быть,  мои  слова  на  васъ  сильно  дЬйствуютъ,  что 
вы  ихъ  такъ  помните,— сказалъ  Левинъ  и,  вспомнивъ,  что  онъ 
уже  сказалъ  это  прежде,  покрасиЬлъ. 

ВронскШ  взглянулъ  на  Левина  и  графиню  Нордстонъ  и  улыб- 
нулся. 

—  А  вы  всегда  въ  деревиЬ?— спросилъ  онъ. — Я  думаю,  зи- 
мой скучно? 

—  Не  скучно,  если  есть  занят1я,  да  и  съ  самимъ  собой  не 
скучно,— р'Ьзко  отв-Ьчаль  Левинъ. 

—  Я  люблю  деревню,— сказалъ  ВронскШ,  замечая  и  д'Ьлая 
видь,  что  не  замЪчаетъ  тона  Левина. 

—  Но  над']Ьюсь,  графъ,  что  вы  бы  не  согласились  жить  всегда 
въ  деревиЬ,— сказала  графиня  Нордстонъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  70     - 

—  Не  знаю,  я  не  пробовадъ  подолгу.  Я  испыталъ  странное 
чувство, — ^продолжалъ  онъ.— Я  нигд*  такъ  не  скучалъ  по  де- 
ревн^Ь,  русской  деревне,  съ  лаптями  и  мужиками,  какгь  про- 
живъ  съ  матушкоЁ  зиму  въ  Ницц:^.  Ницца  сама  по  себ'Ь  скучна, 
вы  знаете.  Да  и  Неаполь,  Сорренто  хороши  только  на  корот- 
кое время.  И  именно  тамъ  особенно  живо  вспоминается  Росс1я, 
и  именно  деревня.  ОнЬ  точно  какъ... 

Онъ  говорилъ,  обращаясь  и  къ  Кити,  и  къ  Левину,  и  пере- 
водя съ  одного  на  другого  свой  спокойный  и  дружелюбный 
взглядъ;  говорилъ  очевидно,  что  приходило  въ  голову. 

Зам^тивъ,  что  графиня  Нордстонъ  хогЬла  что-то  (жазать,  онъ 
остановился,  не  досказавъ  начатаго,  и  сталъ  внимательно  слу- 
шать ее. 

Разговоръ  не  умолкалъ  ни  на  минуту,  такъ  что  старой  вня- 
ГЕв%  всегда  им'Ьвшей  про  запасъ,  на  случай  неим1Ьшя  темы, 
два  тяжелыя  оруд1я:  классическое  и  реальное  образоваше  и  об- 
щую воинскую  повинность,  не  пришлось  выдвигать  ихъ,  а  гра- 
финЬ  Нордстонъ  не  пришлось  подразнить  Левина. 

Левинъ  тотЬлъ  и  не  могъ  вступить  въ  общШ  разговоръ;  еже- 
минутно говоря  себ*:  „теперь  уйти",  онъ  не  уходилъ,  чего-то 
дожидаясь. 

Разговоръ  зашелъ  о  вертящихся  столахъ  и  духахъ,  н  гра- 
финя Нордстонъ,  верившая  въ  спиритизмъ,  стала  разсказывать 
чудеса,  который  она  вид'Ьла. 

—  Ахъ,  графиня,  непрем^Ьнно  свезите,  ради  Бога  свезите  меня 
къ  нимъ!  Я  никогда  ничего  не  видалъ  нсобыкновеннаго,  хотя 
везд*  отыскиваю, — улыбаясь,  сказалъ  ВронскШ. 

—  Хорошо,  въ  будущую  субботу, — отв-Ьчала  графиня  Норд- 
стонъ.—По  вы,  Константинъ  Дмитричъ,  в^Ьрите? — спросила  она 
Левина. 

—  Зач^Ьмъ  вы  меня  спрашиваете?  В'Ьдь  вы  знаете,  чтд  я 
скажу. 

—  Но  я  хочу  слышать  ваше  ми]^ше. 

—  Мое  мн'Ьте  только  то,— отв'Ьчалъ  Левинъ, — что  эти  вер- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


^-  71  — 

тяпцеся  столы  доказываютъ,  что  тавъ  называемое  образованное 
общество  не  выше  нуживовъ.  Они  в'Ьрятъ  въ  глазъ,  и  въ  порчу, 
и  въ  привороты^  а  мы... 

—  Что  жъ,  вы  не  верите? 

—  Не  могу  в'Ьрить,  графиня. 

—  Но  если  я  сама  вид-Ьла? 

—  И  бабы  разсказываютъ,  кавъ  окЬ  сами  вид^^  домовыгь» 

—  Тавъ  вы  думаете,  что  я  говорю  неправду? 
II  она  не  весело  засм^Ьялась. 

—  Да  н-Ьтъ,  Маша,  Константинъ  Дмитричъ  говорить,  что  онъ 
не  можетъ  в^Ьрить, — сказала  Кити,  врасиЬя  за  Левина,  и  Ле- 
винъ  понялъ  это  и,  еще  бол-Ье  раздражившись,  хотЬлъ  отв'Ь- 
чать,  но  ВронскШ  со  своею  открытою,  веселою  улыбкой  сей- 
часъ  аке  пришелъ  на  помощь  разговору,  угродсавшему  сд'Ьлаться 
ноцр1ятнымъ. 

—  Вы  совсЬмъ  не  допускаете  возможности?— спросилъ  онъ. — 
Почему  же?  Мы  допускаемъ  существоваше  электричества,  кото- 
раго  иы  не  знаемъ;  почему  же  не  можетъ  быть  новая  сила,  еще 
намъ  неизв^тная,  которая... 

—  Когда  найдено  было  электричество,— быстро  перебилъ  Ле- 
вииъ, — то  было  только  открыто  явленге,  и  неизв']Ьстно  было, 
откуда  оно  происходить  и  что  оно  производить,  и  в^Ька  прошли, 
нрежде  ч']Ьмъ  подумали  о  приложеши  его.  Спириты  же,  напро- 
тивъ,  начали  съ  того,  что  столики  имъ  пишуть  и  духи  къ  нимъ 
приходять,  а  потомъ  уже  стали  говорить,  что  это  есть  сила 
нензв^Ьстная. 

.   ВронскШ  внимательно  слушалъ  Левина,  какъ  онъ  всегда  слу- 

шалъ,  очевидно  интересуясь  его  словами. 

.  —  Да,  но  спириты  говорить  теперь:  мы  не  знаемъ,  что  это 

за  сила,  но  сила  есть,  и  воть  при  какихъ  услов1яхъ  она  А±й- 

ствуеть.   А  ученые  пускай  раскроють,  въ  чемъ  состоять  эта 

сила.  И'&тъ,  я  не  вижу,  почему  это  не  можетъ  быть  новая  сила, 

если  она... 

..  —  А  потому,— опять  перебилъ  Левипъ,— что  при  электричо- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  72  — 

ств^Ь  каасдый  разъ,  вакъ  вы  потрете  смолу  о  шерсть,  обнару- 
живается нзв'Ьстное  явлеше,  а  зд'Ьсь  не  каждый  разъ,  стало 
быть,  это— не  природное  явлеше. 

В'Ьроятно  чувствуя,  что  разговоръ  принимаетъ  слишкомъ  о^ь- 
езный  для  гостиной  характеръ,  ВронскЛ  не  возражалъ,  а,  ста- 
раясь перем'Ьнить  предиетъ  разговора,  весело  улыбнулся  и  по- 
вернулся въ  дамамъ. 

—  Давайте  сейчасъ  попробуемъ,  графиня, — началъ  онъ;  но 
Левинъ  хогЬлъ  досказать  то,  ^о  онъ  думалъ. 

—  Я  думаю, — продолжалъ  онъ,— что  эта  попытка  спиритовъ 
объяснить  свои  чудеса  какою-то  новой  силой — самая  неудачная. 
Они  прямо  говорить  о  сил'Ь  духовной  и  хотятъ  ее  подвергать 
матергальному  опыту. 

ВсЬ  ждали,  когда  онъ  окончить,  и  онъ  чувствовалъ  эт. 

—  А  я  думаю,  что  вы  будете  отличный  медаумъ,— сказада 
графиня  Нордстонъ,— въ  васъ  есть  что-то  восторженное. 

Левинъ  открылъ  рогь,  хотЬлъ  сказать  ч^^о-то,  покрасн&гь  и 
ничего  не  сказалъ. 

—  Давайте  сейчасъ,  княжна,  испытаемъ  столы,  пожалуйста, — 
сказалъ  ВронскШ. — ^Княгиня,  вы  позволите? 

И  ВронскШ  всталъ,  отыскивая  глазами  столикъ. 

Кити  встала  за  столикомъ  и,  проходя  мимо,  встр'Ьтилась  гла- 
зами съ  Левинымъ.  Ей  всею  душой  было  жалко  его,  гЬмъ  бо- 
л'Ье,  что  она  жал^^а  его  въ  несчаспи,  котораго  сама  была 
причиною.  »Если  можно  меня  простить,  то  простите,  —  сказалъ 
ея  взглядъ, — я  такъ  счастлива*". 

„Вс^хъ  ненавижу,  и  васъ,  и  себя*",  отв'Ьчалъ  его  взглядь, 
и  онъ  взялся  за  пияпу.  Но  ему  не  судьба  была  уйти.  Только 
что  хотЬли  устраиваться  около  столика,  а  Левинъ  уйти,  кавъ 
вошелъ  старый  князь  и,  поздоровавпгась  съ  дамами,  обратился 
къ  Левину. 

—  А! — началъ  онь  радостно. — ^Давно  ли?  Я  и  не  зналъ,  что 
ты  тутъ.  Очень  радъ  васъ  вид'Ьть. 

Старый  князь  иногда  ты^  иногда  вы  говорилъ  Левину.   Онъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  78  — 

обня1ъ  Левина  и,  говоря  съ  нюгь^  не  8а1гЬчалъ  Вронскаго,  ко- 
торый всталъ  н  спокойно  дожидалсд,  когда  князь  обратится 
къ  нему. 

Кити  чувствовала,  какъ,  посл^Ь  того,  чтб  произошло,  любез- 
ность отца  была  тяжела  Левину.  Она  видела  также,  какъ  хо- 
лодно отецъ  ея  наконецъ  отв'Ьтилъ  на  поклонъ  Вронскаго,  ■ 
какъ  ВронскШ  съ  дружелюбнымъ  недоу1гЬше11ъ  посмотр'Ьлъ  на 
ся  отца,  стараясь  понять  и  не  понимая,  какъ  и  за  что  можно 
было  быть  къ  нему  недружелюбно  расположеннымъ,  и  она  по- 
красиЬла. 

—  Князь,  отпустите  намъ  Константина  Дмитрича, — сказала 
графиня  Нордстонъ. — ^Мы  хотимъ  опытъ  д-кЕать. 

—  Какой  опытъ?  столы  вертЬть?  Ну,  извините  меня,  дамы 
и  господа,  но  по-моему  въ  колечко  весел'Ье  играть,  —  сказалъ 
спфый  князь,  глядя  на  Вронскаго  и  догадываясь,  что  онъ  за- 
тЬядъ  это. — ^Въ  колечкЬ  есть  еще  смыслъ. 

ВронскШ  посмотрЬлъ  съ  удивлешемъ  на  князя  своими  твер- 
ДБОш  глазами  и,  чуть  улыбнувшись,  тотчасъ  же  заговорилъ  съ 
1рафиней  Нордстонъ  о  предстоящемъ  на  будущей  нед'Ьл'Ь  боль- 
шомъ  бал^. 

—  Я  надЬюсь,  что  вы  будете? — обратился  онъ  къ  Кити. 

Какъ  только  старый  князь  отвернулся  отъ  н^ю,  Левинъ  не- 
заметно вышелъ,  и  посл'Ьднее  впечатд^Ьн^е,  вынесенное  имъ  съ 
этого  В4эчера,  было  улыбающееся,  счастливое  лицо  Кити,  отв'Ь- 
чавшей  Вронскому  на  его  вопросъ  о  бал'Ь. 

XV. 

Когда  вечеръ  кончился,  Кити  разсказала  матери  о  своемъ 
разговор'Ь  съ  Левинымъ,  и,  несмотря  на  всю  жалость,  которую 
она  испытала  къ  Левину,  ее  {Радовала  мысль,  что  ей  было  сдЬ- 
лано  предложенге.  7  нея  не  было  сомн^Ьшя,  что  она  поступила 
какъ  сл'Ьдовало.  Но  въ  постели  она  долго  не  могла  заснуть. 
Одно  впечатл^Ьн^е  неотступно  преследовало  ее:   это  было  лицо 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^Ге 


—  74  — 

Левина  съ  насупленными  бровями  и  1Ц)ачно-уньио  смотрящими 
изъ-подъ  нихъ  добрыми  глазами,  вакъ  онъ  стоялъ,  слушая  отца 
и  взглядывая  на  нее  и  на  Вропскаго.  И  ей  такъ  жалко  стало 
его,  что  слезы  навернулись  на  глаза.  Но  тотчасъ  же  она  по- 
думала о  томъ,  на  кого  она  пром'Ьняла  его.  Она  живо  вспо- 
мнила это  мужественное,  твердое  лицо,  это  благородное  спокой- 
ств1е  и  светящуюся  во  всемъ  доброту  ко  всЬмъ;  вспомнила  лю- 
бовь къ  себ*  того,  кого  она  любила,  и  ей  опять  стало  радост- 
но на  душ']Ь,  и  она  съ  улыбкой  счаст1я  легла  на  подушку. 
„Жалко,  жалко,  но  что  же  дЬлать?  Я  не  виновата",  говорила 
она  себ*;  но  внутреншй  голосъ  говорилъ  ей  другое.  Въ  томъ 
ли  она  раскаивалась,  что  завлекла  Левина,  или  въ  томъ,  что 
отказала, — она  не  знала.  Но  счаст1в  ея  было  отравлено  сомн*- 
шями.  „Господи  помилуй.  Господи  помилуй.  Господи  помилуй!" 
говорила  она  про  себя,  пока  заснула. 

Въ  это  вре11я  внизу,  въ  маленькомъ  кабинегЬ  князя,  про- 
исходила одна  изъ  часто  повторявшихся  между  родителями  сценъ 
за  любимую  дочь. 

—  Что?  Вотъ  что1 — кричалъ  князь,  размахивая  руками  и 
тотчасъ  же  запахивая  свой  б-ЬличШ  халатъ. — То,  что  въ  васъ 
н^тъ  гордости,  достоинства,  что  вы  срамите,  губите  дочь  этимъ 
сватовствомъ,  подлымъ,  дурацкимъ! 

—  Да  помилуй,  ради  Самого  Бога,  князь,  что  я  сделала? — 
говорила  княгиня,  чуть  не  плача. 

Она,  счастливая,  довольная  посл^Ь  разговора  съ  дочерью, 
пришла  къ  князю  проститься  по  обыкноветю,  и  хотя  она  не 
нам'Ьрена  была  говорить  ему  о  предложеши  Левина  и  отказ* 
Кити,  но  намекнула  мужу  на  то,  что  ей  кажется  д^ло  съ  Врон- 
скимъ  совсЬмъ  конченнымъ,  что  оно  решится,  какъ  только  прь 
•Ьдетъ  его  мать.  И  тутъ-то,  на  эти  слова,  князь  вдругъ  вспых- 
нулъ  и  началъ  выкрикивать  неприличныя  слова. 

—  Что  вы  сд'Ьлали?  А  вотъ  что:  во-первыхъ,  вы  заманиваете 
жениха,  и  вся  Москва  будетъ  говорить,  и  резонно.  Если  вы 
д'Ьлаете  вечера,  такъ   зовите  всЬхъ,  а  не  избранпыхъ  жениш- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  75  — 

ковъ.  Позовите  ве^хъ  этихъ  тютьковъ  (такъ  князь  называлъ 
*  моск<юскихъ  нолодыхъ  людей),  позовите  тапера,  и  пускай  пля- 
шутъ,  а  не  такъ,  какъ  нынче, — геяишковъ,  и  сводить.  М1гЬ 
видЪть  мерзко,  мерзко,  и  вы  добились,  вскружили  голову  д-Ьв- 
чошЛ.  Левинъ  въ  тысячу  разъ  лучше  челов*къ.  А  это  фран- 
тгаеъ  петербургскШ,  ихъ  на  машинЬ  д'коаютъ,  они  всЬ  на  одну 
стать  н  всЬ  дрянь.  Да  хоть  бы  онъ  принцъ  крови  былъ,  моя 
дочь  ни  въ  комъ  не  нуждается. 

—  Да  что  же  я  сд-Ьлала? 

—  А  то...— съ  гнЬвомъ  вскрикнулъ  князь. 

—  Знаю  я,  что  если  тебя  слушать, — перебила  княгиня, — то 
мы  никогда  не  отдадимъ  дочь  замужъ.  Если  такъ,  то  надо  въ 
деревню  уЬхать. 

—  И  лучше  уехать. 

—  Да  постой.  Разв'Ь  я  заискиваю?  Я  нисколько  не  заиски- 
ваю. А  молодой  челов'Ькъ,  и  очень  хорошШ,  влюбился,  и  она 
кажется... 

—  Да,  вотъ  вамъ  кажется!  А  какъ  она  въ  самомъ  д'Ьл1Ь  влю- 
бится, а  онъ  столько  же  думаетъ  жениться,  какъ  я?..  Охъ1  не 
смотр'Ьли  бы  мои  глаза!..  „Ахъ,  спиритизмъ!  ахъ,  Ницца!  ахъ, 
на  бал4..." — И  князь,  воображая,  что  онъ  представляетъ  жену, 
прис^далъ  на  каждомъ  слов'Ь. — А  вотъ,  какъ  сд'Ьлаемъ  не- 
счаспе  Катеньки,  какъ  она  въ  самомъ  д'Ёл'Ь  заберетъ  въ  го- 
лову... 

—  Да  почему  же  ты  думаешь? 

—  Я  не  думаю,  а  знаю;  на  это  глаза  есть  у  насъ,  а  не  у 
бабъ.  Я  вижу  челов'Ька,  который  жлпЬеть  нам^решя  серьезный: 
это  Левинъ;  и  вижу  перепела,  какъ  этотъ  щелкоперъ,  которому 
только  повеселиться. 

—  Ну,  ужъ  ты  заберешь  въ  голову... 

—  А  вотъ  вспомнишь,  да  поздно,  какъ  съ  Дашенькой. 

—  Ну,  хорошо,  хорошо,  не  будемъ  говорить,  —  остановила 
его  княгиня,  вспомнивъ  про  несчастную  Долли. 

—  И  1фекрасно,  и  прощай! 

4* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  76  — 

И,  перекрестивъ  другъ  друга  и  похсбловавшись,  но  чувствуя^ 
что  каждый  остался  при  своемъ  мн^Ьши,  супруги  разошлись. 

Княгиня  была  сперва  твердо  ув'Ьреиа,  что  нын'Ьшшй  веч^кь 
р*шилъ  судьбу  Кити  и  что  не  можетъ  быть  сомн^Ьшя  въ  на- 
м']^ретяхъ  Вронскаго;  но  слова  муяса  смутили  ее.  И,  вернув- 
шись къ  себ'Ь,  она,  точно  такъ  же  какъ  и  Кити,  оъ  ужасомъ 
предъ  неизв'Ьстностью  будущаго  н]Ьскольво  равъ  повтсфила  въ 
дупгЬ:  „Господи  помилуй,  Господи  помилуй,  Господи  помилуй!  *" 

XVI. 

ВронскШ  никогда  не  вналъ  семейной  жизни.  Мать  его  была 
въ  молодости  блестящая  св'Ьтская  женщина,  им1Ьвшая  во  время 
замужества,  и  въ  особенности  посл'Ь,  много  романовъ,  изв'кя^ 
ныхъ  всему  св'Ьту.  Отца  своего  онъ  почти  не  помнилъ  и  быль 
воспитанъ  въ  пажескомъ  корпусЬ. 

Выйдя  очень  молодымъ  блестящимъ  офицеромъ  изъ  школы, 
онъ  сразу  попалъ  въ  колею  богатыхъ  петербургскихъ  военныхъ. 
Хотя  онъ  и  -Ьздилъ  изр'Ьдка  въ  петербургскШ  св-Ьтъ,  всЬ  лю- 
бовные интересы  его  были  вн'Ь  св']Ьта. 

Въ  Москв'Ь  въ  первый  разъ  онъ  испыталъ,  послЬ  роскошной 
и  грубой  петербургской  жизни,  прелесть  сближен1я  со  св'Ьтскою 
милою  и  невинною  д^Ьвушкой,  которая  полюбила  его.  Ему  и  въ 
голову  не  приходило,  чтобы  могло  быть  что-нибудь  дурное  и  въ 
его  отношетяхъ  къ  Кити.  На  балахъ  онъ  танцовалъ  преиму- 
щественно съ  нею;  онъ  'Ьздилъ  къ  нимъ  въ  домъ.  Онъ  гово- 
рилъ  съ  нею  то,  что  обыкновенно  говорятъ  въ  св'ЬтЬ:  всякШ 
вздоръ,  но  вздоръ,  которому  онъ  невольно  придавалъ  особен- 
ный для  нея  смыслъ.  Несмотря  на  то,  что  онъ  ничего  не  ска- 
залъ  ей  такого,  чего  не  могъ  бы  сказать  при  всЬхъ,  онъ  чув- 
ствовалъ,  что  она  все  бол'Ёе  и  бол'Ье  становилась  въ  зави- 
симость отъ  него,  и  ч-Ьмъ  больше  онъ  это  чувствовалъ,  тЬмъ 
ему  было  пр]ятнЬе,  и  его  чувство  къ  ней  становилось  нЬжнЬе. 
Онъ  не  зналъ,   что  его  образъ   дМствШ   относительно   Кити 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  77  — 

ввгЬетъ  опред'Ьлбнное  на8ван1е9  что  это  есть  заманиванье  бары- 
шень беаъ  ван4рен1я  жганться  и  что  ато  заманиванье  есть 
охннъ  изъ  Х7РВ1>^^  поступковъ,  обыкновенныхъ  между  блестя- 
щими молодыми  людьми,  какъ  онъ.  Ему  казалось,  что  онъ 
первый  отврылъ  это  удовольстше,  и  онъ  наслаждался  своимъ 

01]!КрЫТ1еМЪ. 

Если  бы  онъ  могъ  слышать,  что  говорили  ея  родители  въ 
этагь  вечеръ,  если  бы  онъ  могъ  перенестись  на  точку  зр'Ьнгя 
семьи  и  узнать,  что  Кити  будетъ  несчастна,  если  онъ  не  же- 
нится на  ней,  <жъ  бы  очень  удивился  и  не  пов^Ьрилъ  бы  этому. 
Онъ  не  могъ  пов*рить  тому,  чтобы  то,  что  доставляло  такое 
большое  и  хорошее  уд(»ольств1е  ему,  а  главное  ей,  могло  быть 
дурно.  Еще  меньше  онъ  могъ  бы  пов'Ьрить  тому,  что  онъ  дол- 
женъ  жениться. 

Женитьба  для  него  никогда  не  представлялась  возмоасностью. 
Онъ  не  только  не  любилъ  семейной  жизни,  но  въ  семь'Ь,  и  въ 
особенности  въ  муж^^,  по  общему  взгляду  холостого  М1ра,  въ 
которомъ  онъ  лшлъ,  Онъ  представлялъ  н^что  чуждое,  враждеб- 
ное, а  всего  бол^Ье — смЬпшое.  Но  хотя  ВронскШ  и  не  подозр*- 
валъ  того,  что  говорили  родители,  онъ,  выйдя  въ  этотъ  вечеръ 
оть  Щербацкихъ,  почувствовалъ,  что  та  духовная  тайная  связь, 
которая  существовала  между  нимъ  и  Кити,  утвердилась  ны- 
кЬшой  вечеръ  такъ  сильно,  что  надо  предпринять  что-то.  Но 
что  можно  и  что  должно  было  предпринять,  онъ  не  могъ  при- 
думать. 

„То  и  прелестно,  —  думалъ  онъ,  возвращаясь  отъ  Щербац- 
кихъ и  вынося  отъ  нихъ,  какъ  и  всегда,  пр1ятное  чувство  чи- 
стоты и  св4лсести,  происходившее  отчасти  и  отъ  того,  что  онъ 
не  курилъ  1^ый  вечеръ,  и  вм^^сгЬ  новое  чувство  умилен1я 
предъ  ея  къ  себ*  любовью, — то  и  прелестно,  что  ничего  не 
сказано  ни  мною,  ни  ею,  но  мы  такъ  понимали  другъ  друга 
въ  этомъ  невидимомъ  разговор'Ь  взглядовъ  и  интонацй,  что 
нынче  ясн*е,  ч*мъ  котда-нибудь,  она  сказала  мн-Ь,  что  лю- 
бить. И  какъ  мило,  просто  и  главное  дов^^рчиво!  Я  саыъ  себя 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  78  — 

чувствую  лучше,  чище.  Я  чувствую,  что  у  меня  есть  сердце  н 
что  есть  во  мн4  много  хорошаго.  Эти  милые  влюбленные  глаза! 
Когда  она  сказала:  и  очень... '^ 

„Ну  такъ  что  жъ?  Ну  и  ничего.  Мн4  хорошо,  ней  хорошо". 
И  онъ  задумался  о  томъ,  гд'Ь  ему  кончить  нынЪшшй  вечеръ. 

Онъ  прикинулъ  вообраасешемъ  м1Ьста,  куда  онъ  могъ  бы 
ЪхАтъ.  «Клубъ?  парт1я  безика,  шампанское  съ  Игнатовымъ? 
Н*тъ,  не  по-Ьду.  СЬМеаи  йез  Пеигз,  тамъ  найду  Облонскаго, 
куплеты,  сапсап?  иЪтъ^  надо1^ло.  Вотъ  именно  за  то  я  люблю 
Щербацкихъ,  что  самъ  лучше  дЬлаюсь.  По'Ьду  домой".  Онъ 
прошелъ  прямо  въ  свой  номеръ  у  Дюссо,  вел'Ьлъ  подать  себЪ 
ужинать  и  потомъ,  раздавшись,  только  успЬлъ  положить  го- 
лову на  подушку,  заснулъ  крЬпкнмъ  сномъ. 

ХУП. 

На  другой  день  въ  11  часовъ  утра  ВронскШ  выЪхалъ  на 
станщю  петербургской  жел'Ьзной  дороги  встречать  мать,  и  пер- 
вое лицо,  попавшееся  ему  на  ступенькахъ  большой  л^Ьстницы, 
былъ  ОблонскШ,  ожидавппй  съ  этимъ  же  по'Ьз'домъ  сестру. 

—  А1  ваше  С1ятельство! — ^крикнулъ  ОблонскШ. — Ты  за  к-Ьмъ? 

—  Я  за  матушкой, — ^улыбаясь,  какъ  и  вс^,  кто  встр^Ьчался 
съ  Облонскимъ,  отв^^чалъ  ВронскШ,  пожимая  ему  руку,  и  вмЬ- 
сгЬ  съ  нимъ  взошелъ  на  л'Ёстницу.  —  Она  нынче  долз^а  быть 
изъ  Петербурга. 

—  А  я  тебя  ждалъ  до  двухъ  часовъ.  Куда  же  ты  по-Ьхалъ 
отъ  Щербацкихъ? 

—  Домой, — отв'Ьчалъ  ВронскШ. — Признаться,  ми*  такъ  было 
пр1ятно  вчера  посл'Ь  Щербацкихъ,  что  никуда  не  хоткпось. 

—  Узнаю  коней  ретивыхъ  по  какимъ-то  ихъ  таврамъ,  юно- 
шей влюбленныхъ  узнаю  по  ихъ  глазамъ,  —  продекламировалъ 
Степанъ  Аркадьевичъ  точно  такъ  же,  какъ  прежде  Левину. 

ВронскШ  улыбнулся  съ  такимъ  вндомъ,  что  онъ  не  отрекается 
отъ  этого,  но  тотчасъ  же  перем'Ьнилъ  разговоръ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  79  — 

—  А  ты  кого  встречаешь? — спросилъ  онъ. 

—  Я?  я  хорошенькую  жешщгау^ — сказалъ  Облонс^Ш. 

—  Воть  какъ! 

—  Ноши  ЗОЙ  дш  та1  у  репзе!  Сестру  Анну. 

—  Ахь,  это  Каренину!— сказалъ  Вронсюй. 

—  Ты  ее  вЪрно  знаешь? 

—  Кажется,  зныэ!  Или  нЬтъ...  Право,  не  помню, — ^разс4ян- 
но  отв^чалъ  ВронскШ,  смутно  представляя  себ-Ь  при  имени  Ка- 
рениной ^?го-то  чопорное  и  скучное. 

—  Но  АлешгЬя  Александровича,  моего  знав^еннтаго  зятя,  в^рпо 
знаешь.  Его  весь  м^  знаетъ. 

—  То-есть  знаю  по  репутацщ  и  по  виду.  Знаю,  что  онъ  ум- 
ный, ученый,  божественный  что-то...  Но  ты  знаешь,  это  не  въ 
моей...  по!  [а  ту  Цпе,— сказалъ  ВронскШ. 

—  Да,  онъ  очень  зам'Ьчательный  челов'Ькъ;  немножко  консер- 
ваторъ,  но  славный  челов^Ькъ,  —  зам'Ьтилъ  Степанъ  Аркадьс- 
вичъ, — славный  челов^Ькъ. 

—  Ну,  и  гЬмъ  лучше  для  него, —  сказалъ  ВронскШ,  улыба- 
ясь.— ^А,  ты  зд'Ьсь,— обратился  онъ  къ  высокому  старому  лакею 
матери,  стоявшему  у  двери; — ^войди  сюда. 

ВронскШ  въ  это  последнее  время,  кромЬ  общей  для  вс^хъ 
ор1ятности  Огепана  Аркадьевича,  чувствовалъ  себя  привязан- 
иымъ  къ  нему  еще  тЬмъ,  что  онъ  въ  его  воображенш  соеди- 
нялся съ  Кита. 

—  Ну  что  жъ,  въ  воскресенье  сд-Ьлаемъ  ужинъ  для  диеы? — 
сказалъ  онъ  ему,  съ  улыбкой  взяэъ  его  подъ  руку. 

—  НшремЬнно.  Я  соберу  подписку.  Агь,  познакомился  ты 
вчера  съ  моимъ  пр1ятелемъ  Левинымъ? — спросилъ  Степанъ  Ар- 
вадьевичъ. 

—  Кавъ  же.  Но  онъ  что-то  скоро  уЬхалъ. 

—  Онъ  славный  малый, —  продолжалъ  Облонсхой. —  Не  прав- 
да ли? 

—  Я  не  знаю,  —  отв'Ьчаль  ВронскШ,  —  отчего  это  во  всЬхъ 
москвичахъ,  разум^Ьется,  исключая   тЬхъ,  съ  к'Ьмъ  говорю, — 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  80  — 

шутливо  вставилъ  онъ, — есть  что-то  р'Ьзкое.  Что-то  они  все  на 
дыбы  становятся,  сердятся,  вавъ  будто  все  хотатъ  дать  почув* 
ствовать  что-то. 

—  Есть  это,  правда,  есть... — ^весело  сагЬясь,  сказалъ  Степанъ 
Арвадьевичъ. 

—  Что,  скоро  ли? — обратился  ВроискШ  въ  служащему. 

—  ПоЬздъ  вышелъ, — отв^Ьчалъ  сдухитель. 

Прнближен1е  поЬзда  все  бол^Ье  н  бол^Ье  обозначалось  движе- 
шемъ  приготовлешй  на  станц1и,  б^Ьганьемъ  артельщивовъ,  по- 
явлен1емъ  жандарновъ  и  служшцихъ  н  подъ'Ьздомъ  встр'Ьчань 
щихъ.  Сквозь  морозный  парь  виднЬлнсь  рабочхе  въ  полушуб- 
вахъ,  въ  мягвихъ  валеныхь  сапогахъ,  переходивпве  черезъ 
рельсы  загибающихся  путей.  Слышался  свисть  паровика  на 
дальнихъ  рельсахъ  и  передвижете  чего-то  тяжелаго. 

—  иЪть,  —  сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  которому  очень 
ХОТЕЛОСЬ  разсказать  Вронскому  о  намЬрешяхъ  Левина  относи- 
тельно Кити. — Шть,  ты  не  в'Ьрно  оц'Ьнилъ  моего  Левина.  Онъ 
очень  нервный  челов^Ькъ  и  бываетъ  непр1атенъ,  нравда,  но  зато 
иногда  онъ  бываетъ  очень  милъ.  Это  такая  честная,  правдивая 
натура,  и  сердце  золотое.  Но  вчера  были  особенный  причины, — 
съ  значительною  улыбкой  продолжалъ  Степанъ  Аркадьевичъ, 
совершенно  забывая  то  искреннее  сочувств!е,  которое  онъ  вчера 
испытывалъ  къ  своему  пр1ятелю,  н  теперь  испытывая  такое  же, 
только  къ  Вронскому.  —  Да,  была  причина,  почему  онь  могъ 
быть  или  особенно  счастливъ,  или  особенно  несчастливъ. 

ВронскШ  остановися  и  прямо  спросилъ: 

—  То-есть  что  же?  Или  онь  вчера  сдЬлалъ  предложеше  твоей 
Ье11е  зоешг?.. 

—  Можетъ  быть,  —  сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ. — Что-то 
ииЬ  показалось  такое  вчера.  Да,  если  онь  рано  у^Ьхалъ  и  быль 
еще  не  въ  дух^Ь,  то  это  такъ...  Онъ  такъ  давно  влюбленъ,  н 
мнЬ  его  очень  жаль. 

—  Вотъ  какъ!..  Я  думаю,  впрочемъ,  что  она  можетъ  раз- 
считывать  на  лучшую  парт1ю, — сказалъ  ВронскШ  и,  выпрямивъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  81  — 

трудЬу  опять  принялся  ходить.  —  Впрочемъу  я  его  не  знаю, — 
прибавилъ  онъ. — ^Да,  ато  тяжелое  положеше!  Отъ  этого-то  боль- 
шинство и  прехпочитаетъ  знаться  съ  Кларами.  Таиъ  неудача 
довазываетъ  только,  что  у  тебя  недостало  денегь,  а  зд'Ьсь  — 
1вое  достоинство  на  вАсагь.  Однако  вотъ  и  по'Ьздь. 

ДЬВствнтеу&нОу  вдали  уже  свисгЬлъ  паровозъ.  Черезъ  н1^- 
екожьво  минуть  платформа  задрожала,  и,  пыхая  сбиваемымъ 
1шязу  огь  мороза  паромъ,  прокатился  паровозъ  съ  медленно  и 
кЪрно  нагибающимся  и  растягивающимся  рв1чагомъ  средняго 
полоса  и  съ  кланяющимся,  обвязаннымъ,  заиндев^Ьлымъ  маши- 
нистомъ;  а  за  тенд^[юмъ,  все  медленн^Ье  и  бол^  потрясая  плат- 
ф(фму,  сталъ  подходить  вагонъ  съ  багажомъ  и  съ  визжавшею 
•собакой;  наконецъ,  подрагивая  передъ  остановкой,  подошли  пас- 
чжкироше  вагоны. 

Молодцеватый  кондукторъ,  на  ходу  давая  свистокъ,  соско- 
чилъ,  н  всл^дь  за  нимъ  стали  по  одному  сходить  нетерп^и- 
вые  пассаасиры:  гвардейскШ  офицеръ,  держась  прямо  и  строго 
<и*лядываясь;  вертлошй  купчикъ  съ  сумкой,  весело  улыбаясь; 
мужикъ  съ  жЬшкомъ  черезъ  плечо. 

ВронскШ,  стоя  рядомъ  съ  Облонскимъ,  оглядывалъ  вагоны  и 
выходившихъ  и  совершенно  забылъ  о  матери.  То,  что  онъ  сей- 
часъ  узналъ  про  Кити,  возбуждало  и  радовало  его.  Грудь  его 
невольно  выпрямлялась,  и  глаза  блесгЬли.  Онъ  чувствовалъ  себя 
поб'Ьдителемъ. 

—  Графиня  Вронская  въ  этомъ  отд'Ьлеши,  —  сказалъ  молод- 
цеватый кондукторъ,  подходя  къ  Вронскому. 

Слова  кондуктора  разбудили  его  и  заставили  вспомнить  о  ма- 
тери и  предстоящемъ  свидаши  съ  ^вй.  Онъ  въ  душ'Ь  свое9  не 
уважалъ  матери  и,  не  отдавая  себЬ  въ  томъ  отчета,  не  любилъ 
бя,  хотя,  по  понят1ямъ  того  круга,  въ  которомъ  жилъ,  по  вос- 
литашю  своему,  не  могъ  себЬ  представить  другихъ  къ  матери 
отношешй,  какъ  въ  высшей  степени  покорныхъ  и  почтитель- 
иыхъ,  и  тЬмъ  бол'Ье  вн^Ьшне  покорныхъ  и  почтительныхъ,  чЬмъ 
мен-Ье  въ  душ'Ь  о^  уважалъ  и  любилъ  ее. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  82 


ХУШ. 


Вронсшй  пошелъ  за  кондукторомъ  въ  вагонъ  и  при  вход-Ь 
въ  отд-Ьлеше  осталовился,  чтобы  дать  дорогу  выходившей  да1гЬ. 

Съ  прнвычнымъ  тактомъ  св'Ётскаго  челов-Ька,  по  одному  взгля- 
ду на  вн']Ьшность  этой  дамы  ВронскШ  опредЬлилъ  ея  принад- 
^  ложность  въ  высшему  св'Ьту.  Онъ  извинился  и  пошелъ  было 
въ  вагонъ,  но  почувствовалъ  необходимость  еще  разъ  взглянуть 
на  нее  —  не  потому,  что  она  была  очень  врасива,  не  по  тому 
изяществу  и  свромпой  гращи,  воторыя  видны  были  во  всей  ея 
фигур'Ь,  но  потому,  что  въ  выражеши  миловиднаго  лица,  вогда 
она  проЕола  мимо  него,  было  что-то  особенно  ласвовое  и  пЬж- 
ное.  Когда  онъ  оглянулся,  она  тоже  повернула  голову.  Блестя- 
пце,  вазавш1еся  темными  отъ  густыхъ  р'Ьсницъ,  сЬрые  глаза 
дружелюбно,  внимательно  остановились  на  его  лиц'Ь,  вавъ  будто 
она  признавала  его,  и  тотчасъ  же  перенеслись  на  проходившую 
толпу,  вавъ  бы  ища  вого-то.  Въ  этомъ  воротвомъ  взгляд-Ь 
ВронсвШ  успЬлъ  зам^^тить  сдержанную  оживленность,  воторая 
играла  въ  ея  лиц'Ь  и  порхала  между  блестящими  глазами  и 
чуть  зам'Ьтною  улыбкой,  изгибавшею  ея  румяныя  губы.  Какъ 
будто  избытокъ  чего-то  тавъ  переполнялъ  ея  существо,  что  мимо 
ея  воли  выражался  то  въ  блесв'Ь  взгляда,  то  въ  улыбв^Ь.  Она 
потушила  умышленно  св'Ьтъ  въ  глазахъ,  но  онъ  св'Ьтидоя  про- 
тивъ  ея  воли  въ  чуть  заметной  улыбв*. 

ВронсвШ  вошелъ  въ  вагонъ.  Мать  его,  сухая  старушва  съ 
черными  глазами  и  бувольками,  щурилась,  вглядываясь  въ  сьгаа, 
и  слегва  улыбалась  тонвими  губами.  Поднявшись  съ  диванчива 
и  передавъ  горничной  м'Ьшочевъ,  она  подала  маленьвую  сухую 
руву  сыну  и,  поднявъ  его  голову  отъ  руви,  поцеловала  шч)  въ  лицо. 

—  Получилъ  телеграмму?  Здоровъ?  Слава  Богу. 

—  Хорошо  доехали?  —  свазалъ  сынъ,  садясь  подлЪ  нея  и 
невольно  прислушиваясь  въ  женскому  голосу  изъ-за  двери.  Онъ 
зналъ,  что  это  былъ  голосъ  той  дамы,  воторая  встр'Ьтидась  ему 

при  ВХОД'Ё. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  83  — 

—  Я  все-таки  съ  вами  несогласна, — говорилъ  голосъ  дамы. 

—  Петербургски  взглядъ,  сударьиш. 

—  Не  петербургски,  а  просто  женскШ, — отвечала  она. 

—  Ну-съ,  позвольте  поц'Ьловать  вашу  ручку. 

—  До  свидашя,  Иванъ  Петровичъ.  Да  посмотрите,  не  тутъ 
ли  брать,  и  пошлите  его  ко  мн^Ь,— сказала  дама  у  самой  двери 
и  снова  вошла  въ  отд:Ьлеше. 

—  Что  жъ  иашли  брата?— сказала  Вронская,  обращалсь  къ 
дам*. 

ВронскИ  вспомнилъ  теперь,  что  это  была  Каренина. 

—  Вапгь  брать  зд*сь,  —  сказалъ  онъ,  вставая.  —  Извините 
меня,  я  не  узналъ  васъ,  да  н  наше  знакомство  было  такъ  ко- 
ротко,— сказалъ  ВронскШ,  кланяясь, — ^что  вы  в^^рно  не  помните 
меня. 

—  О,  н*тъ!  —  сказала  она, —  я  бы  узнала  васъ,  потому  что 
мы  еъ  вашею  матушкой,  кажется,  всю  дорогу  говорили  только 
о  васъ, —  сказала  она,  позволяя,  наконецъ,  просившемуся  на- 
ружу оживлешю  выразиться  въ  улыбк'Ь.  —  А  брата  моего  все- 
твхи  н^^тъ. 

—  Позови  же  его,  Алеша,— сказала  старая  графиня. 
ВронскШ  вышелъ  на  платформу  и  крикнулъ: 

—  ОблонскШ!  зд-Ьсь! 

Но  Каренина  не  дождалась  брата,  а,  увид'Ьвъ  его,  р'Ьшитель- 
нымъ  легкимъ  шагомъ  вышла  изъ  вагона.  И  какъ  только  братъ 
подошелъ  къ  ней,  она  движешемъ,  поразившимъ  Вронскаго  своею 
р^Ьшительностью  и  гращей,  обхватила  брата  жЬвою  рукой  за 
шею,  быстро  притянула  къ  себ'Ь  и  кр^^пко  поц'Ьювала.  Врон- 
скШ, не  опуская  глазъ,  смотр'Ьлъ  на  нее  и,  самъ  не  зная  чему, 
улыбался.  Но  вспомнивъ,  что  мать  ждала  его,  онъ  опять  во- 
шелъ  въ  вагонъ. 

—  Не  щшвда  ли,  очень  мила?  —  сказала  графиня  про  Каре- 
нину.— ^Ее  мужъ  со  мной  посадилъ,  и  я  очень  рада  была.  Всю 
дорогу  мы  съ  ней  проговорили.  Ну,  а  ты,  говорятъ...  уоиз  Шег 
1е  раНш(  атошг.  Тап1  лпеих,  топ  сЬег,  (ап(  пиеих. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  84  — 

—  Я  не  знаю,  на  чтб  вы  намекаете,  татап, — отЪчлжъ  сбшъ 
холодно. — ^Что  жъу  татапу  идемъ. 
Каренина  опять  вошла  въ  вагонъ,  чтобы  проститься  съ  гра- 


—  Ну  вотъ,  графиня,  вы  встр'ЬтиЛи  сына,  а  я  брата, — ве- 
село сказала  она. — И  вс^Ь  нсторш  мои  истощились,  дальше  не- 
чего было  бы  разсказывать. 

—  Ну,  нЬтъ,  —  сказала  графиня,  взявъ  ее  за  руку, —  я  бы 
съ  вами  объ'Ьхала  вокругъ  св'Ьта  и  не  соскучилась  бы.  Вы — 
одна  изъ  тЬть  милыхъ  женщинъ,  съ  которыми  и  поговорить, 
и  помолчать  пр1ятно.  А  о  сынЬ  вашемъ,  пожалуйста,  не  ду- 
майте: нельзя  же  никогда  не  разлучаться. 

Каренина  стояла  неподвижно,  держась  чрезвычайно  прямо,  и 
глаза  ея  улыбались. 

'  —  У  Анны  Аркадьевны,— сказала  графиня,  объясняя  сыну, — 
есть  сынокъ,  восьми  жЪтъ  кажется,  и  она  никогда  съ  нимъ  не 
разлучалась,  и  все  мучается,  что  оставила  его. 

—  Да,  мы  все  время  съ  графиней  говорили:  я  о  своемъ 
сын'Ь,  она  о  своемъ  сынЬ, — сказала  Каренина,  и  опять  улыбка 
осв']^тила  ея  лицо,  улыбка  ласковая,  относившаяся  къ  нему. 

—  Вероятно,  это  вамъ  очень  наскучило, — сказалъ  онъ,  сей- 
часъ,  на  лету  подхватывая  этотъ  мячъ  кокетства,  который  она 
бросила  ему.  Но  она  видимо  не  хотЬла  продолжав  разговора 
въ  этомъ  тонЬ  и  обратилась  къ  старой  графине: 

—  Очень  благодарю  васъ.  Я  и  не  видала,  какъ  провела  вче- 
рашнШ  день.  До  свидашя,  графиня. 

—  Прощайте,  мой  дружокъ, — отвечала  графиня. — ^Дайте  по- 
целовать ваше  хорошенькое  личико.  Я  просто,  по-старушечьи, 
прямо  говорю,  что  полюбила  васъ. 

Какъ  ни  казенна  была  эта  фраза,  Каренина  видимо  отъ  души 
пов^Ьрнла  и  порадовалась  этому.  Она  покраснЬла,  слш*ка  нагну- 
лась, подставила  свое  лицо  губамъ  графини,  опять  выпрямилась 
и  съ  тою  же  улыбкой,  волновавшеюся  между  губами  и  главами, 
подала  руку  Вронскому.  Онъ  пожалъ  маленькую  ему  поданную 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  85  — 

руку  и^  кавъ  чему-то  особенному,  обрадовался  тому  энергиче- 
€К(ту  поакатиОу  съ  которымъ  она  кр'Ьпво  м  сжЬжо  тряхнула  его 
руку.  Она  вышла  быстрою  походкой,  тавъ  странно  легко  носив- 
шею ея  довольно  полное  гЬло. 

—  Очень  мила, — сказала  старупша. 

То  же  самое  думалъ  ея  сынъ.  Онъ  провожалъ  ее  глазами  до 
тЬхъ  поръ,  пока  не  скрылась  ея  грац1о8ная  фигура,  и  улыбка 
остановилась  на  его  лиц:Ь.  Въ  окно  онъ  в1ц^Ьлъ,  кавъ  она 
подопша  въ  браггу,  положила  ему  руку  на  руку  и  что-то  ожи- 
вленно начала  говорить  ему,  очевидно  о  чемъ-то  не  нм^ющемъ 
ничего  общаго  съ  нимъ,  съ  Вронскимъ,  и  ему  это  показалось 
досадньогь. 

—  Ну,  что,  татап,  вы  совершенно  здоровы?— тповторилъ  онъ, 
обращаясь  къ  матери. 

—  Все  хорошо,  преврасно.  А1ехап<1ге  очень  былъ  милъ.  И 
Мапе  очень  хороша  стала.  Она  очень  интересна. 

И  опять  она  начала  разсказывать  о  томъ,  чтд  бол^Ье  всего 
интересовало  ее:  о  крестинахъ  внука,  для  которыхъ  она  "Ездила 
въ  Петербургъ,  и  про  особенную  милость  государя  къ  старшему 
сыну. 

—  Вотъ  и  ЛаврентШ, — сказалъ  ВровскШ,  глядя  въ  окно, — 
теперь  пойдемте,  если  угодно. 

Старый  дворещой,  "ЬхавшШ  съ  графиней,  явился  въ  вагонъ 
доложить,  что  все  готово,  н  графиня  поднялась,  чтобъ  вдти. 

—  Пойдемте,  теперь  мало  народа,-— сказалъ  ВронскШ. 
Д-Ёвушка  взяла  м^шокъ  и  собачву,  дворецвШ  м  артельщикъ — 

друпе  м^шки.  Вронск1й  взялъ  подъ  руку  мать;  но  когда  они 
уже  выходили  изъ  вагона,  вдругъ  н^^кольво  челов'Ькъ  съ  ис- 
пуганными лицбига  прббЬжали  мимо.  ПробЬжалъ  и  начальнивъ 
станцш  въ  своей  необывновеннаго  1щЬта  фуражв'Ь.  Очевидно, 
что-то  случилось  необывновенное.  Народъ  отъ  по'Ьзда  б'Ьжалъ 
назадъ. 

„Что?.,  что?.,  гд*?..  бросился!.,  задавило!. .•  слышалось 
между  проходившими. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  86  — 

Степанъ  Аркадьевичъ  съ  сестрой  подъ  руку,  тоже  съ  жспу- 
ганными  лицами,  вернулись  и  остановились,  изб']Ьгая  народа,  у 
входа  въ  вагонъ. 

Дамы  вошли  въ  вагонъ,  а  Вронсшй  со  Степаномъ  Аркадье- 
вичемъ  пошли  за  народомъ  узнавать  подробности  несчаст1я. 

Сторожъ,  быль  ли  онъ  пьянь,  или  слишвомъ  завутшъ  отъ 
сильнаго  мороза,  не  слыхалъ  отодвигаемаго  задомъ  по'Ьзда,  и 
его  раздавили. 

Еще  прелЕде,  чЬжъ  вернулись  ВронскШ  и  ОблонскШ,  дамы 
узнали  эти  подробности  отъ  дворецваго. 

ОблонскШ  и  ВронскИ  оба  внд'Ьли  обезображенный  трупъ. 
ОблонскШ  видимо  страдалъ.  Онъ  морщился  и,  казалось,  готовъ 
былъ  плакать. 

—  Ахъ,  какой  ужасъ!  Ахъ,  Анна,  если  бы  ты  вид'Ьла!  Ахъ, 
какой  ужасъ! — ^приговаривалъ  онъ. 

ВронскШ  молчалъ,  и  красивое  лицо  его  было  серьезно,  но 
совершенно  спокойно. 

—  Ахъ,  если  бы  вы  вид'кли,  графиня,  —  говорилъ  Степанъ 
Аркадьевичъ.  —  И  жена  его  туть...  Ужасно  вид'Ьть  ее...  Она 
бросилась  на  гЬло.  Говорить,  онъ  одинъ  кормилъ  огромное 
семейство.  Вотъ  ужасъ. 

—  Нельзя  ли  что-нибудь  сд1Ьлать  для  нея? — взволнованнымъ 
шопотомъ  сказала  Каренина. 

ВронскШ  взглянулъ  на  нее  и  тотчасъ  же  вышелъ  изъ  вагона. 

—  Я  сейчасъ  приду,  татап, — ^прибавилъ  онъ,  оборачиваясь 
въ  дверяхъ. 

Когда  онъ  возвратился  черезъ  н^колько  минуть,  Степанъ 
Аркадьевичъ  уже  разговаривалъ  съ  графиней  о  новой  п^^ 
вицЬ,  а  графиня  нетерп^Ьливо  оглядывалась  на  дверь,  ожидая 
сына. 

—  Теперь  пойдемте,— сказалъ  ВронскШ,  входя. 

Они  тЛстЬ  вышли.  ВронскШ  шелъ  впереди  оъ  матерью. 
Сзади  шла  Каренина  съ  братомъ.  7  выхода  къ  Вронскому  по- 
дошелъ  догнавшШ  его  начальникъ  станщи. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  87  — 

—  Вы  передали  моему  помощнику  дв-Ьсти  рублей.  Потруди- 
тесь обозначить,  кому  вы  назначаете  ихъ? 

—  Вдов^Ь, — сказадъ  Вронсшй,  пожимая  плечами.  —  Я  не  по- 
нимаю, о  чемъ  спрашивать. 

—  Вы  дали? — вривнулъ  сзади  ОблонскШ  и,  прижавъ  руку 
сестры,  прибавилъ:  —  Очень  мило,  очень  мило!  Не  правда  ли, 
славный  малый?  Мое  почтеше,  графиня. 

И  онъ  съ  сестрой  остановился,  отыскивая  ея  девушку. 
Когда  они  выпита,  карета  Вронскихъ  уже  отъ'Ьхала.  Входив- 
пое  люди  все  еще  переговаривались  о  томъ,  что  случилось. 

—  Вотъ  смерть-то  ужасная,  —  сказалъ  какой-то  господинъ, 
проходя  мимо. — Говорить,  на  два  куска. 

—  Я  думаю,  напротивъ,  самая  легкая,  мгновенная,  —  зам1Ь- 
тилъ  другой. 

—  Какъ  это  не  примутъ  м^ръ, — говорилъ  трети. 
Каренина  сЪлеь  въ  карету,   и  Степанъ  Аркадьевичъ  съ  уди- 

влешемъ  увидалъ,   что  губы  ея  дрожать,   и  она  сь  трудомъ 
удерживаеть  слезы. 

—  Что  сь  тобой,  Анна? — спросилъ  онь,  когда  они  оть-Ьхали 
несколько  сотъ  сажень. 

—  Дурное  предзншсеноваше,— сказала  она. 

—  Каюе  пустяки!^-сказаль  Отепань  Аркадьевичь. —  Ты  пр!- 
"Ьхала,  это  главное.  Ты  не  можешь  представить  себ^Ь,  какъ  я 
над'Ьюсь  на  тебя. 

—  А  ты  давно  знаешь  Вронскаго? — спросила  она. 

—  Да.  Ты  I  знаешь,  мы  надеемся,  что  онь  женится  на 
Кити. 

—  Да? — тихо  сказала  Анна.  —  Ну,  теперь  давай  говорить  о 
теб^Ь, — прибавила  она,  встряхивая  головой,  какъ  будто  хогЬла 
физически  отогнать  что-то  лишнее  и  м^^авшее  ей.  —  Давай 
говоршъ  о  твоихь  дЬлахъ.  Я  получила  твое  письмо  и  вотъ 
пр^хала. 

—  Да,  вся  надевда  на  тебя,— сказалъ  Отепань  Аркадьевичъ. 

—  Ну,  раз(яиики  миЬ  все. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-  88  — 

И  Степанъ  Арвадьевичъ  сталь  разскашвать. 
Подъ'Ьхабъ  къ  дому,  ОблонскШ  высадилъ  сестру,  вздохнулъ, 
пожаль  ея  руку  и  отправился  въ  присутствхе. 

XIX. 

Когда  Анна  вопиа  въ  комнату,  Долли  сид^а  вь  маленьвЫ1 
гостиной  сь  б^(НЧ)ловьшь  пухлымъ  мальчикомъ,  уже  теперь 
похожимь  на  отца,  и  слушала  его  урокь  изъ  француэсваго 
чтешя.  Мальчикь  читалъ,  вертя  вь  рув-Ь  и  стараясь  оторвать 
чуть  державшуюся  пуговицу  курточки.  Мать  несколько  разь 
отнимала  руку,  но  пухлая  ручонка  опять  бралась  за  пуговицу. 
Мать  оторвала  пуговицу  и  положила  ее  вь  кармань. 

—  Успокой  руки,  Гриша, — сказала  она  и  опять  взялась  за 
свое  одЬяло,  давнипшюю  работу,  за  которую  она  всегда  бра- 
лась вь  тяжелыя  минуты  и  теперь  вязала  нервно,  закидывая 
пальцемь  и  считая  петли.  Хотя  она  и  вел^^а  вчера  сказать 
мужу,  что  ей  д-Ьла  н^ть  до  того,  пр№деть  или  не  продеть  его 
сестра,  она  все  приготовила  кь  ея  пр1'Ьзду  и  сь  волнешемъ 
ждала  золовку. 

Долли  была  убита  своимь  горемь,  вся  поглощена  имь.  Однако 
она  помнила,  что  Анна,  золовка,  была  жена  одного  изь  важ- 
н^Ьйшихь  лиць  вь  Петербурге  и  петербургская  ^[гапёе  <1ате.  И, 
благодаря  этому  обстоятельству,  она  не  исполнила  сказ1шнаго 
мужу,  то-есть  незабыла,  что  пр1'Ёдеть  золовка.  „Да,  наконець, 
Анна  ни  вь  чемь  невиновата, — думала  Долли. — Я  о  ней  ни- 
чего, кромЬ  самаго  хорошаго,  не  знаю,  и  вь  отношеши  кь  себ'Ь 
я  видЬла  оть  нея  только  ласку  м. дружбу **.  Правда,  сколько 
она  могла  запомнить  свое  впечатл^Ьше  вь  Петербурге  у  Каре- 
ннныхь,  ей  не  нравился  самый  домь  ихь:  что-то  было  фальши- 
вое во  всемь  склад^Ь  ихь  семейнаго  быта.  „Но  за  что  же  я  то 
приму  ее?  Только  бы  не  вздумала  она  угЬшать  меня1 — думала 
Долли. — В&к  уткпешя,  и  ув'Ьщашя,  и  прощен1я  христ1анск1я — 
все  это  я  ужь  тысячу  разь  ЕГередумала,  и  все  это  не  годится". 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  89  — 

ВсгЪ  эти  дни  Долли  бьиа  одна  съ  дЬтьми.  Говорить  о  своемъ 
гор'Ь  она  не  хогЬла,  а  съ  этимъ  горемъ  на  дупгЬ  говорить  о 
постороннемъ  она  не  могла.  Она  знала,  что  тавъ  или  иначе  она 
Анн:Ь  выскажетъ  все,  и  то  ее  радовала  мысль  о  томъ,  какъ 
она  выскажетъ,  то  злила  необходимость  говорить  о  своемъ  уни- 
авенш  съ  ней,  его  сестрой,  и  слышать  отъ  нея  готовый  фразы 
ув^щашя  и  утЬшешя. 

Он&^  кавъ  часто  бываетъ,  глядя  на  часы,  ждала  ее  каждую 
минуту  и  пропустила  именно  ту,  когда  гостья  пр№хада,  такъ 
что  не  слыхала  звонка. 

Усдыхавъ  шумъ  платья  и  легкихъ  шаговъ  уже  въ  дверяхъ, 
она  оглянулась,  и  на  измученномъ  лиц'Ь  ея  невольно  выразилась 
не  радость,  а  удивлеше.  Она  встала  и  обняла  золовку. 

—  Еакъ,  ужъ  пр1'Ёхала? — сказала  она,  ц:Ьлуя  ее. 

—  Долли,  какъ  я  рада  тебя  вид'Ьть! 

—  И  я  рада,  —  слабо  улыбаясь  и  стараясь  по  выралсен1ю 
лица  Анны  узнать,  знаетъ  ли  она,  сказала  Долли.  „В-Ьрио 
знаетъ",  подумала  она,  зам^тивъ  собол'Ьзноваше  на  лецЬ 
Анны. — Ну,  пойдемъ,  я  тебя  проведу  въ  твою  комнату, —  про- 
должала она,  стараясь  отдалить  сколько  возможно  минуту  объ- 
яснешя. 

—  Это  Гриша?  Боже  мой,  какъ  онъ  выросъ! — сказала  Анна 
и,  подЪловавъ  его,  не  спуская  глазъ  съ  Долли,  остановилась 
и  поврмшЪла,. — ЯЪть,  позволь  никуда  не  ходить. 

Она  сняла  платокъ,  шляпу  и,  зац^пивъ  ею  за  прядь  свонхъ 
черныхъ,  везд'Ь  вьющихся  волосъ,  мотая  головой,  отц'Ьпляла 
волосы. 

—  А  ты  С1яешь  счаст1емъ  и  здоровьемъ! — сказала  Долли 
почти  съ  завистью. 

—  Я?..  Да,  —  сказала  Анна.  —  Боже  мой,  Таня!  Ровесница 
СережЬ  моему,  —  прибавила  она,  обращаясь  ко  вб-Ьжавшей 
дЬвочк'Ь.  Она  взяла  ее  на  руки  и  поц'Ьловада.  —  Прелестная 
дбвочка,  прелесть!  Покажи  же  ыяЬ  вс']^ъ. 

Она  называла  ихъ  и  припоминала  не  только  имена,  но  годы. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  90  — 

м'ЬсяцЫу  характеры,   болезни  всЬхъ  д^Ьтей,   и  Долли  не  могла 
не  оц'Ёнить  этого. 

—  Ну,  такъ  пойдемъ  къ  нимъ, — сказала  она.  —  Вася  спить 
теперь,  жалко. 

Осмотр'Ёвъ  д'Ьтей,  он'Ь  оЪлау  уже  одн^Ь,  въ  гостиной  предъ 
кофеемъ.  Анна  ваялась  ва  подносъ  и  потовгь  отодвинула  его. 

—  Долли, — сказала  она,— юнъ  говорилъ  мнЬ. 

Долли  холодно  посмотр^а  на  Анну.  Она  ждала  теперь 
притворно  сочувственныхъ  фразъ;  но  Анна  ничего  такого  не 
сказала. 

—  Долли,  милая!  —  сказала  она,  —  я  не  хочу  ни  говорить 
теб^  за  него,  ни  угЬшать;  ато  нельзя.  Но,  душенька,  мн^Ь  про- 
сто жалко,  жалко  тебя  всею  душой! 

Изъ-за  густыхъ  р'Ьсницъ  ея  блестящихъ  глазъ  вдругъ  пока- 
зались слезы.  Она  перес']^а  ближе  къ  нев'Ьстк^Ь  и  взяла  ея 
руку  своею  энергическою  маленькою  рукой.  Долли  не  отстра- 
нилась, но  лицо  ея  не  изменяло  своего  сухого  выражешя.  Она 
сказала: 

—  УгЬшить  меня  нельзя.  Все  потеряно  посл'Ь  того,  что  было, 
все  пропало! 

И,  какъ  только  она  сказала  это,  выражеше  лица  ея  вдругъ 
смягчилось.  Анна  подняла  сухую,  худую  руку  Долли,  по]]^о- 
вала  ее  и  сказала: 

—  Но,  Долли,  что  же  д'кшть,  что  же  дЬлать?  Какъ  лучше 
поступить  въ  этомъ  ужаспомъ  положеши? — вотъ  о  чемъ  надо 
подумать. 

—  Все  кончено,  и  больше  ничего,^казала  Долли. — И  хуже 
всего  то,  ты  пойми,  что  я  не  могу  его  бросить:  Д'Ьти,  я  свя- 
зана. А  съ  нимъ  жить  я  не  могу,  мнЬ  мука  вид'Ьть  его. 

—  Долли,  голубчикъ,  онъ  говорилъ  мн4,  но  я  отъ  тебя  хочу 
слышать,  скажи  мнЬ  все. 

Долли  посмотр'&ла  на  нее  вопросительно. 

Участхе  и  любовь  непритворный  видны  были  на  лиц'Ь  Анны. 

—  Изволь, — вдругъ  сказала  она.  —  Но  я  скаясу  сначала.  Ты 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  91  — 

Я  съ  воспитан1е1гь  татап  не 
только  бьиа  невинна,  но  я  бьиа  глупа.  Я  ничего  не  знала. 
ГоворятЪу  я  знаюу  мужья  разсказываютъ  женамъ  свою  прежнюю 
жизнь,  но  Стива...  —  она  поправилась:  —  Степанъ  Арвадьичъ 
ничего  не  свазалъ  мн4.  Ты  не  пов^Ьришь,  но  я  до  сихъ  поръ 
думала^  что  я  одна  женщина,  которую  онъ  зналъ.  Такъ  я  жила 
восемь  лЁтъ.  Ты  пойми,  что  я  не  только  не  подозр-Ьвада  не- 
вгЬрности,  но  что  я  считала  это  невозможнымъ,  и  тутъ,  пред- 
ставь еебЪу  съ  такими  понят1ями  узнать  вдругъ  весь  ужасъ, 
всю  гадость...  Ты  пойми  меня.  Быть  ув'Ьренной  вполн'Ь  въ  сво- 
емъ  счастш,  и  вдругъ... — продолжала  Долли,  удерживая  рыда- 
шя, — и  получить  письмо...  письмо  его  къ  своей  любовниц'Ь,  къ 
моей  гувернантк'Ь.  Шть,  это  слишкомъ  ужасно! — Она  поспеш- 
но вынула  платокъ  и  закрыла  имъ  лицо.  —  Я  понимаю  еще 
увлечете, — ^продолжала  она,  помолчавъ, — но  обдуманно,  хитро 
обманывать  меня...  съ  к'Ьмъ  же?..  Продоллсать  быть  моимъ  му- 
жемъ  вм-ЬсгЬ  съ  нею...  это  уясасно!  Ты  не  можешь  понять... 

—  О,  нЬгь,  я  понимаю!  Понимаю,  милая  Долли,  понимаю, — 
говорила  Анна,  пожимая  ея  руку. 

—  И  ты  думаепш,  что  онъ  понимаетъ  весь  ужасъ  моего  по- 
ложешя? — продолжала  Долли.  —  Нисколько!  Онъ  счастливъ  и 
доволенъ. 

—  О,  нЬтъ!  —  быстро  перебила  Анна.  —  Онъ  жалокъ,  онъ 
убить  раскаяшемъ... 

—  Способенъ  ли  онъ  къ  раскаяшю? — перебила  Долли,  вни- 
мательно вглядываясь  въ  лицо  золовки. 

—  Да,  я  его  знаю.  Я  не  могла  безъ  жалости  смотр'Ьть  на 
него.  Мы  его  об*  знаемъ.  Онъ  добръ,  но  онъ  гордъ,  а  теперь 
такъ  униженъ.  Главное,  что  меня  тронуло...  (и  тутъ  Анна 
угадала  главное,  что  могло  тронуть  Долли)  его  мучаютъ  дв-Ь 
вещи:  то,  что  ему  стыдно  д4тей,  и  то,  что  онъ,  любя  тебя... 
да,  да,  любя  больше  всего  на  св^гЬ, — посп-Ьшно  перебила  она 
хогЬвшую  возражать  Долли, — сд^ладъ  теб*  больно,  убилъ  тебя* 
даН-Ьтъ,  н4тъ,  она  не  проститъ",  все  говорить  онъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  92  — 

Долли  задумчиво  смотр'&ла  мимо  золовки,  слушая  ея  слова. 

—  Да,  я  понимаю,  что  положеше  его  ужасно:  виноватому 
хуже,  ч4мъ  невинному,  —  сказала  она,  —  если  онъ  чувствуетъ, 
что  отъ  вины  его  все  несчаспе.  Но  какъ  же  простить,  какъ 
миЬ  опять  бьпъ  его  женою  посл'Ь  нея?  МиЬ  жить  съ  нимъ  те- 
перь будетъ  мучеше,  именно  потому,  что  я  люблю  свою  про- 
шедшую любовь  къ  нему... 

И  рыдашя  прервали  ея  слова. 

Но,  какъ  будто  нарочно,  каждый  разъ,  какъ  она  смягчалась^ 
она  начинала  опять  говорить  о  томъ,  что  раздражало  ее. 

—  Она  в*дь  молода,  в-Ьдь  она  красива, — ^продолжала  она. — 
Ты  понимаешь  ли,  Анна,  что  у  меня  моя  молодость,  красота 
взяты...  кЪиъ?  Имъ  и  его  д'Ьтьми.  Я  отслужила  ему,  и  на  этой 
служб'Ь  ушло  все  мое,  и  ему  теперь,  разумеется,  св'Ьжее,  пош- 
лое существо  прхятн^е.  Они  в^Ьрно  говорили  между  собой  обо 
мн'Ь,  или,  еще  хуже,  умалчивали...  ты  понимаешь? 

Опять  ненавистью  зажглись  ея  глаза. 

—  И  ПОСЛ'Ь  этого  онъ  будетъ  говорить  мн*...  Что  жъ,  я 
буду  верить  ему?  Никогда.  Н^тъ,  ужъ  кончено  все,  все,  что 
составляло  утЬшеше,  награду  труда,  мукъ...  Ты  пов-Ьришь  ли? 
я  сейчасъ  учила  Гришу:  прежде  это  бЕ1вало  радость,  теперь 
мучете.  Зач4мъ  я  стараюсь,  тружусь?  Зач^мъ  д^Ьти?  Ужасно  то, 
что  вдругъ  душа  моя  перевернулась,  и  вместо  любви,  иЬяшости 
у  меня  къ  нему  одна  злоба,  да,  злоба.  Я  бы  убила  его  и... 

—  Душенька,  Долли,  я  понимаю,  но  не  мучь  себя.  Ты  такъ 
оскорблена,  такъ  возбуждена,  что  ты  многое  видишь  не  такъ. 

Долли  затихла,  и  оиЬ  минуты  две  помолчали. 

—  Что  делать,  подумай,  Анна,  помоги.  Я  все  передумала  к 
ничего  не  вижу. 

Анна  ничего  не  могла  придумать,  но  сердце  ея  прямо  отзы- 
валось на  каждое  слово,  на  каждое  выражеше  лица  невестки. 

—  Я  одно  скажу, — начала  Анна: — ^я  его  сестра,  я  знаю  его 
характеръ,  эту  способность  все,  все  забыть  (она  сделала  жесть 
передъ  лбомъ),  эту  способность  пол  наго  увлечешя,  но  -зато  и 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  93  — 

поднаго  раскаяшя.  Онъ  не  верить,  не  понимаетъ  теперь,  какъ 
онъ  могъ  схклелъ  то,  чтб  сд'Ьладъ. 

—  Н'Ьтъ,  онъ  понимаетъ,  онъ  понималъ! — ^перебила  Долли. — 
Но  я...  ты  забываешь  меня...  разв^Ь  мнЬ  легче? 

—  Постой.  Когда  онъ  говорилъ  мнЬ,  признаюсь  теб'Ь,  я  не 
в<шимала  еще  всего  уясаса  твоего  положешя.  Я  вид'&ла  только 
его  и  то,  что  семья  разстроена;  мнЬ  его  жалко  было;  но,  по- 
говоривъ  съ  тобой,  я,  какъ  женщина,  вижу  другое;  я  вижу  твои 
етрадашя,  и  мн-Ь,  не  могу  теб'Ь  сказать,  какъ  асаль  тебя!  Но, 
Долли,  душенька,  я  понимаю  твои  етрадашя  вполнЬ,  только 
одного  я  не  знаю:  я  не  знаю...  я  не  знаю,  насколько  въ  душ'Ь 
твоей  есть  еще  любви  къ  нему.  Это  ты  знаешь, — настолько  ли 
есть,  чтобы  можно  было  простить.  Если  есть,  то  прости! 

—  Н'1№ь, — сначала  Долли;  но  Анна  прервала  ея,  ц'Ьлуя  еще 
разъ  ея  руку. 

—  Я  больше  тебя  знаю  св-бть, — сказала  она. — Я  знаю  этихъ 
людей,  какъ  Стива,  какъ  они  смотрятъ  на  это.  Ты  говоришь, 
что  онъ  съ  ней  говорилъ  о  теб'Ь.  Этого  не  было.  Эти  люди 
дЬдаютъ  нев'Ьрности,  но  свой  домашшй  очагъ  и  жена — ^это  для 
нихъ  святыня.  Какъ-то  у  нихъ  эти  женщины  остаются  въ  пре- 
зрЬнш  и  не  мЪшаютъ  семь-Ь.  Они  какую-то  черту  проводить 
непроходимую  между  семьей  и  этимъ.  Я  этого  не  понимаю,  но 
это  такъ. 

—  Да,  но  онъ  цЬловалъ  ее... 

—  Долли,  постой,  душенька.  Я  видЬла  Стиву,  когда  онъ 
былъ  влюбленъ  въ  тебя.  Я  помню  это  время,  когда  онъ  прх'Ьз- 
жалъ  ко  мнЬ  и  плакадъ,  говоря  о  теб'Ь,  и  какая  поэз1я  и  вы- 
сота была  ты  для  него,  и  я  знаю,  что  ч^Ьмъ  больше  онъ  съ 
тобой  жилъ,  тЬмъ  выше  ты  для  него  становилась.  В'Ьдь  мы 
см'Ьялись  бывало  надъ  нимъ,  что  онъ  къ  каждому  слову  при- 
бавлялъ:  „Долли  удивительная  женщина''.  Ты  для  него  боже- 
ство всегда  была  и  осталась,  а  это  увлечеше  не  души  его... 

—  Но  если  это  увлечете  повторится? 

—  Оно  не  можетъ,  какъ  я  понимаю. •• 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  94  — 

—  Да,  но  ты  простила  бы? 

—  Не  знаю,  не  могу  судить...  Н-Ьтъ,  могу,  —  сказала  Анна 
подумавъ  и,  уловнвъ  мыслью  положеше  и  св'^сивъ  его  на  вну- 
треннихъ  вЬсахъ,  прибавила: — Н-Ьтъ,  могу,  могу,  могу.  Да,  я 
простила  бы.  Я  не  была  бы  тою  же,  да,  но  простила  бы  и 
такъ  простила  бы,  какъ  будто  этого  не  было,  совс^мъ  не 
было... 

—  Ну,  разум-Ьется, — быстро  прервала  Долли,  какъ  будто  она 
говорила  то,  чтд  не  разъ  думала, — иначе  бы  это  не  было  про- 
п^еше.  Если  простить,  то  совсЬмъ,  совсЬмъ.  Ну,  пойдемъ,  я 
тебя  проведу  въ  твою  комнату,  —  сказала  она,  встсюая,  и  по 
дорогЬ  обняла  Анну.  —  Милая  моя,  какъ  я  рада,  что  ты  прь 
4хала.  Мн*  легче,  гораздо  легче  стало. 

XX. 

Весь  день  этотъ  Анна  провела  дома,  то-есть  у  Облонскихъ, 
и  не  принимала  никого,  такъ  какъ  уже  некоторые  изъ  ея  зна- 
комыхъ,  успЁвъ  узнать  о  ея  прибытш,  прх'Ьзжали  въ  этотъ  же 
день.  Анна  все  утро  провела  съ  Долли  и  съ  д'^тьми.  Она  только 
послала  записочку  къ  брату,  чтобы  онъ  непремЬнно  об-Ьдалъ 
дома.  „Пр1'Ёзжай,  Богъ  милостинъ**,  писала  она. 

ОблонскШ  об1^далъ  дома;  разговоръ  былъ  обпцй,  и  жена  го* 
верила  съ  нимъ,  называя  его  „ты**,  чего  прежде  не  было.  Въ 
отношешяхъ  мужа  съ  женой  оставалась  та  же  отчужденность, 
но  уже  не  было  р-Ьчи  о  разлук*,  и  Степанъ  Аркадьевичъ  ви- 
д'Ьлъ  возможность  объяснешя  и  примирешя. 

Тотчасъ  посл'Ь  об'Ьда  пр1'Ьхала  Кити.  Она  знала  Анну 
Аркадьевну,  но  очень  мало,  и  *хала  теперь  къ  сестр'Ь  не  безъ 
страха  передъ  гЬмъ,  какъ  ее  приметь  эта  петербургская  св-^т- 
екая  дама,  которую  всё  такъ  хвалили.  Но  она  понравилась 
АякЪ  Аркадьевне, — это  она  увид-Ьла  сейчасъ.  Анна  очевидно 
любовалась  ея  красотою  и  молодостью,  и  не  усп^^а  Кити  опо- 
мниться, какъ  она  уже  чувствовала    себя  не   только  подъ  ея 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  95  — 

кпятенъ,  нсКуЧувствовала  себя  влюбленною  въ  нее,  вакъ  спо- 
собны влюблятЦя  молодыя  девушки  въ^амужнихъ  и  старшихъ 
дань.  Анна  непЬхвш  была  на  сз^Ь^кую  даму  или  на  мать 
восьынл'Ётняго  сьша,  нЬ^.  скор'Ье  походила  бы  на  двадцатил^Ьтнюю 
д^ушву  по  гибкости  двйясёнШ,  св^Ьжести  и  установившемуся  на 
ея  лвдгЬ  оживление,  выбивавшемуся  то  въ  улыбку,  то  во  взглядъ, 
если  бы  не  серьезное,  иногда  грустное  выралсеше  ея  глазъ,  ко- 
торое поражало  и  притягивало  къ  св&Ь  Кити.  Кити  чувствовала, 
тго  Анна  была  совершенно  проста  и  ничего  не  скрывала,  но 
что  въ  ней  былъ  другой  какой-то,  высшШ  М1ръ  недоступныхъ 
для  нея  интересовъ,  сложныхъ  и  поэтическихъ. 

Посл^  об'Ьда,  когда  Долли  вышла  въ  свою  комнату,  Анна 
быстро  встала  и  подошла  къ  брату,  который  закуривалъ  си- 
гару. 

—  Огива,  —  сказала  она  ему,  весело  подмигивая,  крестя  его 
и  указывая  на  дверь  глазами, — иди,  и  помогай  теб-Ь  Богъ. 

Онъ  бросилъ  сигару,  понявъ  ее,  и  скрылся  за  дверью. 

Когда  Степанъ  Аркадьевичъ  ушелъ,  она  вернулась  на  днванъ, 
гдЬ  сид:Ёла,  окруженная  детьми.  Оттого  ли,  что  д*ти  вид-бли, 
что  мама  любила  эту  тетю,  или  оттого,  что  они  сами  чувство- 
вали въ  ней  особенную  прелесть,  но  старп11я  два,  а  за  ними  и 
меньппя,  какъ  это  часто  бываетъ  съ  д'Ьтьми,  еще  до  об]Ьда  при- 
липли къ  новой  тегЬ  и  не  отходили  отъ  нея.  И  между  ними 
составилось  что-то  въ  род*  игры,  состоящей  въ  томъ,  чтобы 
какъ  можно  ближе  сидеть  подл*]^  тети,  дотрогиваться  до  нея, 
держать  ея  маленькую  руку,  ц'Ьловать  ее,  играть  съ  ея  коль- 
цомъ  или  хоть  дотрогиваться  до  оборки  ея  платья.  ^ 

—  Ну,  ну,  какъ  мы  прежде  сид-Ьли,  —  сказала  Анна  Арка- 
дьевна, садясь  на  свое  м^Ьсто. 

И  опять  Гриша  подсунулъ  голову  подъ  ея  руку  и  присло- 
нился головой  къ  ея  платью,  и  8ас1ялъ  ч^рдостью  и  счаст1емъ. 

—  Такъ  теперь  когда  же  балъ?— обратилась  она  къ  Кити. 

—  На  будущей  нед^Ьл^,  и  прекрасный  балъ.  Одинъ  изъ  гЬхъ 
баловъ,  на  которыхъ  всегда  весело. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  96  — 

—  А  есть  таше,  гд:Ь  всегда  весело? — съ  нужною  насмЪшвоВ 
сказала  Анна. 

—  Странно,  но  есть.  7  Бобрищевыхъ  всегда  весело,  у  Ни- 
китиныхъ  тоже,  а  у  Межковыхъ  всегда  скучно.  Вы  разв-Ь  не 
замечали? 

—  Шть,  душа  моя,  для  меня  ужъ  нЬтъ  такихъ  баловъ,  гд^Ь 
весело,  —  сказала  Анна,  н  Китн  увид'Ьла  въ  ея  глазахъ  тотъ 
особенный  М1ръ,  который  ей  не  былъ  открыть. — ^Для  меня  есть 
таше,  на  которыхъ  менЬе  трудно  и  скучно.., 

—  Какъ  можетъ  быть  всшъ  скучно  на  бал*? 

—  Отчего  же  мнп>  не  можетъ  быть  скучно  на  бал*?  —  спро- 
сила Анна. 

Китн  заметила,  что  Анна  знала,  какой  посл-Ьдуеть  отв*тъ. 

—  Оттого  что  вы  всегда  лучше  всЬхъ. 

Анна  им*ла  способность  краснЬть.  Она  покраснела  и  ска- 
зала: 

—  Во-первыхъ,  никогда;  а  во-вторыхъ,  если  бы  это  и  было^ 
то  зачЬмъ  мнЬ  это? 

—  Вы  по-Ьдете  на  этотъ  балъ? — спросила  Китн. 

—  Я  думаю,  что  нельзя  будетъ  не  "Ьхать.  Вотъ  это  возьми^ — 
сказала  она  ТанЬ,  которая  стаскивала  легко  сходившее  кольца 
съ  ея  б^лаго,  тонкаго  въ  конц*  пальца. 

—  Я  очень  рада  буду,  если  вы  пойдете.  Я  бы  такъ  хогЬжа 
васъ  видЬть  на  бал*. 

—  По  крайней  мЬр*,  если  придется  -Ьхать,  я  буду  утЬ- 
шаться  мыслью,  что  это  вамъ  сд*лаетъ  удовольств1е...  Гриша^ 
не  тереби  пожалуйста,  они  и  такъ  вс*  растрепались, —  сказала 
она,  поправляя  выбившуюся  прядь  волосъ,  которою  игралъ 
Гриша. 

—  Я  васъ  воображаю  на  бал*  въ  лиловомъ. 

—  Отчего  же  непрем*нно  въ  лиловомъ? — улыбаясь,  спросила^ 
Анна.  —  Ну,  д*ти,  идите,  идите.  Слышите  ли?  Миссъ  Гуль  зо- 
ветъ  чай  пить, — сказала  она,  отрывая  отъ  себя  д*твй  и  отпра- 
вляя ихъ  въ  столовую. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  97  -     . 

—  А  я  знаю,  отчего  вы  зовете  меня  на  б&лъ.  Вы  ждете 
много  оть  этого  бала,  и  вамъ  хочется,  чтобы  всЬ  туть  был, 
всЬ  цринимали  учаспе. 

—  Почемъ  вы  знаете?  Да. 

—  01  кавъ  хорошо  ваше  время, — прододовада  Анна. — ^Помню 
н  знаю  этоть  голубой  тумань,  въ  род^  того,  что  на  горахъ  въ 
ЛТввйдарш.  Этоть  тумань,  который  поцшваеть  все  въ  бдажен- 
вое  то  время,  когда  воть-вотъ  кончится  д'Ьтство,  м  изъ  этого 
О1ромнаго  круга,  счастливаго,  веселаго,  д&кается  путь  вое 
уже  м  уже,  н  весело,  м  жутко  входить  въ  згу  анфиладу,  хотя 
она,  кажется,  и  св'Ьтлая,  и  прекрасная...  Кто  не  прошелъ  че* 
резь  это? 

Киги  молча  7А>1балась.  „Но  какъ  же  она  прошла  черезъ  это? 
Какъ  бы  я  желала  знать  весь  ея  романь**,  подумала  Кити,  вспо- 
миная непоэтическую  наружность  АлексЬя  Александровича,  ея 
мужа. 

—  Я  знаю  кое-что.  Стива  мн^Ь  говорилъ,  и,  поздравляю  вась, 
онъ  ъаЛ  очшь  нравится,  —  продолжала  Анна;  —  я  встр'Ьтила 
Вронскаго  на  желчной  дорогЬ. 

—  Ахъ,  онъ  быль  тамъ? — спросила  Кити,  покрасн^въ. — ^Что 
же  Стива  сказадъ  вамъ? 

—  Стива  мнЬ  все  разболтадъ.  И  я  очень  была  бы  рада...  Я 
^Ьxада  вчера  съ  матерью  Вронскаго, — продолжала  она, — ^и  мать 
не  умолкая  говорила  мн4  про  него, — это  ея  любимецъ;  я  знаю, 
какъ  матери  пристрастны,  но... 

—  Что  же  мать  разсказада  вамъ? 

—  Ахъ,  много!  И  я  знаю,  что  онъ  ея  любимецъ,  но  все- 
таки  видно,  что  это  рыцарь...  Ну,  наприм^Ьръ,  она  разсказы- 
вада,  что  онъ  хотЬлъ  отдать  все  состояше  брату,  что  онъ  въ 
д;Ьтств4  еще  что-то  необыкновенное  сд1Ьлаль,  спась  акенщину 
изъ  воды.  Словомъ,  герой,— сказала  Анна,  улыбаясь  и  вспоми- 
ная про  эти  дв'Ьсти  рублей,  которые  онъ  даль  на  станщи. 

Но  она  не  разсказада  про  эти  дв'Ьсти  рублей.  Почему-то  ей 
ншрхятно  было   вспоминать  объ  этомъ.    Она  чувствовала,  что 

5 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  98  — 

въ  8товгь  было  что-то   васающееся  до  нея  и   такое,  чего  не 
должно  бьио  быть. 

—  Она  очень  просила  меня  по'Ьхать  въ  ней,  —  продолжала 
Анна, —  и  я  рада  повидать  старушку  и  завтра  поФду  въ  ней. 
Однако,  слава  Богу,  Стива  долго  остается  у  Долли  въ  каби- 
негЬ, —  прибавила  Анна,  пере1гЬняя  разговоръ  и  вставая,  кавъ 
повазалось  Кити,  ч^Ьмъ-то  недовольная. 

—  Н-Ьтъ,  я  прежде!  нЬтъ,  я! — ^вричали  д'Ьти,  овончивъ  чай 
и  выб'Ьгая  въ  тегЬ  АннЬ. 

—  Всё  ввгЬстЫ — свазала  Анна  и,  с1гЬясь,  поб'Ьжала  имъ  на- 
встр-Ьчу  и  обняла  и  повалила  всю  эту  кучу  вопошащихся  и  визжа- 
щихъ  отъ  восторга  дЬтей. 

XXI, 

Къ  чаю  большихъ  Долли  вышла  изъ  своей  вомнаты.  Огепанъ 
Арвадьевичъ  не  выходилъ.  Онъ,  должно  быть,  вышелъ  изъ  вом- 
наты  жены  заднимъ  ходомъ. 

—  Я  боюсь,  что  теб*  будетъ  холодно  наверху,  —  завгЬтила 
Долли,  обращаясь  въ  Анн'Ь, — же±  хочется  перевести  тебя  внизъ, 
и  мы  ближе  будемъ. 

—  Ахъ,  ужъ  пожалуйста  обо  мн'Ь  не  заботьтесь, —  отв^Ьчала 
Анна,  вглядываясь  въ  лицо  Долли  н  стараясь  понять,  было  или 
не  было  пршшрешя. 

—  Теб*  светло  будетъ  зд-Ьсь, — отв-Ьчала  нев'Ьства. 

—  Я  теб4  говорю,  что  я  сплю  везд'Ь  и  всегда  вавъ  суровъ. 

—  О  чемъ  это? — спросилъ  Огепанъ  Арвадьевичъ,  выходя  изъ 
вабинета  и  обращаясь  въ  женЬ. 

По  тону  его  и  Кити  и  Анна  сейчасъ  поняли,  что  примиреше 
состоялось. 

—  Я  Анну  хочу  перевести  внизъ,  но  надо  гардины  перев']^- 
сить.  Нивто  не  сум*етъ  сд-Ьлать,  надо  самой,— отвечала  Долли, 
обращаясь  въ  нему. 

„Богъ  знаетъ,  вполнЬ  ли  помирились'',  подумала  Дина,  услы- 
шавъ  ея  тонъ,  холодный  и  спокойный. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  99  — 

—  Ахъ»  полно,  Доши,  все  делать  трудности,  —  сказалъ 
мухъ. — ^Ну,  хочешь,  я  все  сд'Ьлаю... 

.Да,  должно  быть^  примирились*',  подумала  Анна. 

—  Зшио,  кагь  ты  все  сдЬлаешь,— отвечала  Долли: — окажешь 
Матвею  сд'Ьлать  то,  чего  нельзя  сд'Ьлать,  а  самъ  у^Ьдешь,  а  онъ 
все  перепутаетъ, — и  привычная  насм'Ьшливая  улыбка  морщила 
концы  губь  Долли,  когда  она  говорила  это* 

.Полное,  полное  примиреше,  полное, — ^подумала  Анна,— слава 
Бш71*  ^9  р&дуясь  тому,  что  она  была  причиной  этого,  она  по- 
дошла къ  Долли  м  поцеловала  ее. 

—  СовсЪмъ  н^Ьтъ;  отчего  ты  такъ  презираешь  насъ  оъ  Мат- 
в^мъ? — сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  улыбаясь  чуть  замЬтно 
и  обращаясь  къ  жваЬ. 

Весь  вечеръ,  какъ  всегда,  Долли  была  слегка  насмешлива 
по  отношешю  къ  мужу,  а  Степшъ  Аркадьевичъ  доволенъ  и 
веселъ,  но  настолько,  чтобы  не  показать,  что  онъ,  будучи  про- 
щешь,  забылъ  свою  вину. 

Въ  половине  десятою  особенно  радостная  и  пр]ятная  вечер- 
няя семейная  беседа  за  чайнымъ  столомъ  у  Облонскихъ  была 
нарушена  самымъ,  повидимому,  простьшъ  соб1л1емъ,  но  это  про- 
стое событае  почему-то  всемъ  показалось  страннымъ.  Разговорив- 
шись объ  общихъ  петербургскигь  знакомыхъ,  Анна  быстро  встала. 

—  Она  у  меня  есть  въ  альбоме, — сказала  она, — ^да  и  кстати 
я  поважу  моего  Сережу,  —  прибавила  она  съ  гордою  материн- 
скою улыбкой. 

Къ  десяти  часамъ,  когда  она  обыкновенно  прощалась  съ  сы- 
номъ  и  часто  сама  предъ  тЪжъ  какъ  ехать  на  балъ  уклады- 
вала его,  ей  стало  грустно,  что  она  такъ  далеко  отъ  него,  и, 
о  чемъ  бы  ни  говорили,  она  негь-нетъ  и  возвращалась  мыслью 
къ  своему  кудрявому  Сереже.  Ей  захотелось  посмотреть  на 
его  карточку  и  поговорить  о  немъ.  Воспользовавшись  первымъ 
предлогомъ,  она  встала  и  своею  легкою,  решительною  поход- 
кой пошла  за  альбомомъ.  Лестница  наверхъ  въ  ея  комнату 
выходила  на  площадку  большой  входной  теплой  лестницы. 


^^^'^|1ьА;оо§1е 


—  100  — 

Въ  то  время,  вакъ  она  выходила  изъ  гостиной,  въ  передне! 
послышался  авонокъ. 

—  Кто  дто  можеть  быть? — сказала  Долли. 

—  За  мной  рано,  а  еще  кому  -  нибудь  поздно,  —  влжЬтилл 
Кити. 

—  ВЬрно  съ  бумагами, — ^1фибавилъ  Степанъ  Аркадьевнчъ,  и, 
когда  Анна  проходила  мимо  лестницы,  олуга  взб^галъ  наверхъ, 
чтобы  доложить  о  пр№хавшемъ,  а  самъ  прх'Ьхавппй  стоялъ  у 
лампы;  Анна,  взглянувъ  внизъ,  узнала  тотчасъ  же  Вронскаго, 
и  странное  чувство  удоволылтая  и  вм^ЬогЬ  страха  чего-то  вдругъ 
шевельнулось  у  нея  въ  сердце.  Онъ  стоялъ,  не  снимая  пальто, 
и  что-то  доставалъ  изъ  кармана.  Въ  ту  минуту  какъ  она  по- 
ровнялась  съ  серединой  л1Ьстницы,  онъ  поднялъ  глаза,  увидалъ 
ее,  и  въ  выражеши  его  лица  сделалось  что-то  пристыженное  и 
испуганное.  Она,  слегка  наклонивъ  голову,  прошла,  а  всл^^дъ 
за  ней  послышался  громки  голосъ  Степана  ^кадьевича,  звав- 
шаго  его  войти,  и  негромкШ,  мягкШ  и  спокойный  голосъ  отка- 
зывавшагося  Вронскаго. 

Когда  Анна  вернулась  съ  альбомомъ,  его  уже  не  было,  и 
Огепанъ  Аркадьевичъ  разсказывалъ,  что  онъ  за'Ьзжалъ  узнать 
объ  об^ЬдЬ,  который  они  завтра  давали  пр№зжей  знаменито- 
сти.— И  ни  за  что  не  хотЬлъ  войти.  Какой-то  онъ  странный, — 
прибавилъ  Огепанъ  Аркадьевичъ. 

Кити  покрасиЬла.  Она  думала,  что  она  одна  поняла,  зачФмъ 
онъ  прх'Ьзжалъ  и  отчего  не  вошелъ.  „Онъ  былъ  у  насъ, — ду- 
мала она,— и  не  засталъ,  и  подумалъ,  я  здЬсь;  но  не  вошедъ, 
оттого  что  думалъ  поздно  и  Анна  здЬсь*. 

ВсЬ  переглянулись,  ничего  не  сказавъ,  и  стали  смотреть 
альбомъ  Анны. 

Ничего  не  было  ни  необыкновеннаго,  ни  страннаго  въ  тоиъ, 
что  челов'Ькъ  за'Ьхалъ  къ  прхятелю  въ  половинЬ  десятаго  узнать 
подробности  затЁваемаго  об'Ьда  и  не  вошелъ;  но  всЬмъ  это  по- 
кс^алось  странно.  Бол^Ье  всЬхъ  странно  и  нехорошо  это  пока- 
залось Анн^Ь. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  101 


ХХП. 


Бадъ  толлБо  что  начался,  когда  Китн  съ  матерью  входила 
я&  божыпую,  уотавлшную  цгЬтами  и  лакеями  въ  пудр^к  и  крас- 
ныхъ  кафтанахЪу  залитую  св^тоиъ  л^тшщу.  Изъ  залъ  несся 
стоавшШ  въ  нихь  равно1гЬрныЙ9  какъ  въ  уль'Ьу  шорохъ  движе* 
Н1Я,  и  пока  окЬ  на  плопц|дк^Ь  меасду  деревьями  оправляли  пе- 
редъ    верваломъ   прически  и  платья,  ивъ  залы  послышались 
осторожно  отчетливые  звуки  сц>иповъ  оркестра,  начавшаго  пер- 
вый вальсъ.  Штатсшй  старичокъ,  оправлявшШ  свои  сЬщв  ви- 
сочки у  другого  зеркала  и  изливавшШ  отъ  себя  запахъ  духовъ, 
столкнулся  съ  ними  на  л^Ьстниц:Ь  и  посторонился,  видимо  лю- 
буясь  незнакомою  ему  Кити.  Безб^юдый  юноша,   одннъ  изъ 
тЬхъ   св^тскихъ  юношей,  которыхъ  старый  князь  ЩербацкШ 
называлъ  тютысамиу  въ  чрезвычайно  открытомъ  жилетЬ,  опра- 
ВДЯ&  на  ходу  бЪльА  галстукъ,   поклонился  имъ  и,  проб'Ьжавъ 
мимо,  вернулся,  приглашая  Кити  на  кадриль.   Первая  кадриль 
была  уже  отдана  Вронскому,   она  должна  была  отдать  этому 
юнопгЬ  вторую.  Военный,  застегивая  перчатку,  сторонился  у 
двери  и,  поглаживая  усы,  любовался  на  розовую  Кити. 

Несмотря  на  то,  что  туалетъ,  прическа  и  ыЛ  приготовлеш'я 
въ  балу  стоили  Кити  большихъ  трудовъ  и  соображенШ,  она 
теперь,  въ  своемъ  сложномъ  тюлевомъ  плать'Ь  на  розовомъ 
чехл^,  вступала  на  балъ  такъ  свободно  и  просто,  кавъ  будто 
ь&Ь  эти  розетки,  кружева,  в&к  подробности  туалета  не  стоили 
ей  и  ея  домапшимъ  ни  минуты  вниман1я,  какъ  будто  она  роди- 
лась въ  этомъ  тюл^Ь,  кружевахъ,  съ  этою  высокою  прической, 
съ  розой  и  двумя  листками  наверху  ея. 

Когда  старая  княгиня,  предъ  входомъ  въ  залу,  хотЬла  опра- 
вить на  ней  завернувшуюся  ленту  пояса,  Кити  слегка  откло- 
нилась: она  чувствовала,  что  все  само  собой  должно  быть 
хорошо  и  гращозно  на  ней  и  что  оправлять  ничего  не  нужно. 

Кити  была  въ  одномъ  изъ  своихъ  счастливыхъ  дней.  Платье 
не  т^^нило  нигд'Ь,  нигдЬ  не  спускалась  кружевная  берта,  ро- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  102  — 

ветки  не  снялись  и  не  оторвались;  розовыя  туфли  на  высокихъ, 
выгнутыхъ  ваблукагь  не  жали,  а  веселили  ножку.  Густыя  бандо 
б^окурыгь  велось  держались  какъ  свои  на  иаленьков  головк-Ъ. 
Пуговицы  в&Ь  три  вастегнулись  не  порвавшись  на  высокой  пер- 
чатк-Ьу  которая  обвила  ея  руку^  не  изм'Ьнивъ  е^  формы.  Чер- 
ная бархатка  медальона  особенно  н1Ьжно  окружила  шею.  Бар- 
хатка эта  была  прелесть,  и  дома,  глядя  въ  зеркало  на  свою 
шею,  Кити  чувствовала,  что  эта  бархатка  говорила.  Во  всемъ 
другомъ  могло  еще  быть  сомн1Ьше,  но  бархатка  была  прелесть. 
Кити  улыбнулась  и  зд']Ьсь,  на  бал^Ь,  взглянувъ  на  нее  въ  зер- 
кало. Въ  обнаженныхъ  плечахъ  и  рукахъ  Кити  чувствов&ла 
холодную  мраморность — чувство,  которое  она  особенно  любила. 
Глаза  блестели,  и  румяныя  губы  не  могли  не  улыбаться  отъ 
сознан1я  своей  привлекательности.  Не  успЬла  она  войти  въ  залу 
и  дойти  до  тюлево- ленто -крудсевно- цветной  толпы  дамъ,  ожн- 
давшихъ  приглашешя  танцевать  (Кити  никогда  не  стаивала  въ 
этой  толп'Ь),  какъ  ужъ  ее  пригласили  на  вальсъ,  и  пригласилъ 
лучшШ  кавалеръ,  главный  кавалеръ  по  бальной  1ерарх!и,  зна- 
менитый дирижеръ  баловъ,  церемонШмейстеръ,  женатый,  краси- 
вый и  статный  мужчина,  Егорушка  КорсунскШ.  Только  что 
оставивъ  графиню  Бонину,  съ  которой  онъ  протанцовалъ  пер- 
вый туръ  вальса,  онъ,  оглядывая  свое  хозяйство,  то-есть  пу- 
стившихся танцевать  пЬсколько  паръ,  увндЬлъ  входившую  Кити 
и  подб'Ьжалъ  къ  ней  тою  особенною,  свойственною  только  ди- 
рижерамъ  баловъ,  развязною  иноходью  и,  поклонившись,  даже 
не  спрашивая,  желаетъ  ли  она,  занесъ  руку,  чтобъ  обнять  ея 
тонкую  талш.  Она  оглянулась,  кому  передать  в'Ьеръ,  и,  улы- 
баясь ей,  хозяйка  взяла  его. 

—  Какъ  хорошо,  что  вы  прйхали  вд-время,  —  сказалъ  онъ 
ей,  обнимая  ея  тал1ю, — а  то  что  за  манера  опаздывать. 

Она  положила,  согнувши,  л1Ьвую  руку  на  его  плечо,  и  ма- 
леньшя  ножки  въ  розовыхъ  башмакахъ  быстро,  легко  и  вгЬрно 
задвигались  въ  тактъ  музыки  по  скользкому  паркету. 

—  Отдыхаешь,  вальсируя  съ  вами, — сказалъ  онъ  ей,  пуска- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  103  — 

яеь  въ  первые  небыстрые  шаги  вальса.  —  Прелесть  какая  лег- 
кость,    рг6С1810Пу  —  ГОВОрИЛЪ    ОНЪ    бЙ   ТО,    ЧТО    ГОВОрИЛЪ    ПОТП 

вс^мъ  хсфошимъ  знакоиымъ. 

Она  улыбнулась  на  его  похвалу  и  ч^резъ  его  плечо  продол- 
жала разглядывать  залу.  Она  была  не  вн(»ь  вы^Ьзжающая,  у 
которой  на  бал^Ь  всЬ  лица  сливаются  въ  одно  волшебное  вне- 
чатл'Ьше;  она  и  не  была  затасканная  по  баламъ  дЬвушка,  ко- 
торой всЬ  лица  были  такъ  знакомы,  что  наскучили;  но  она 
была  на  середнн^Ь  этихъ  двухъ,— она  была  возбуясдена,  а  ввгЬ- 
сгЬ  съ  тЪмъ  обладала  собой  настолько,  что  иогла  наблюдать. 
Въ  л-Ьвомъ  углу  залы,  она  видЬла,  сгруппировался  цв'Ьтъ  об- 
щества. Тамъ  была  до  невовможнаго  обнаженная  красавица 
Лиди,  жена  Борсунскаго,  тамъ  была  хозяйка,  тамъ  с1ялъ  своей 
лысиной  Кривинъ,  всегда  бывшШ  тамъ,  тд'Ь  цвЬтъ  общества; 
туда  смотр'Ьли  юнопш,  не  смЬя  подойти,  и  тамъ  она  нашла 
глазами  Огиву  и  потомъ  увидала  прелестную  фигуру  и  голову 
Анны  въ  черномъ  бархатномъ  плать'Ё.  И  онъ  былъ  тугь.  Кити 
не  видала  его  съ  того  вечера,  когда  она  отказала  Левину. 
Кити  своими  дальнозоркими  глазами  тотчасъ  узнала  его  и  даже 
заметила,  что  онъ  смотр'клъ  на  нее. 

—  Что  акъ,  еще  туръ?  Вы  не  устали? — сказалъ  КорсунскШ, 
слегка  запыхавшись. 

—  Н-Ьтъ,  благодарствуйте! 

—  Куда  же  отвести  васъ? 

—  Кцюннна  тутъ,  каясется...  отведите  меня  къ  ней. 

—  Куда  прикажете. 

И  КорсунскШ  завальсировалъ,  умЬряя  шагъ,  прямо  на  толпу 
въ  д^^вомъ  углу  залы,  приговаривая:  „рагдоп,  те8(1ате8,  раг- 
йопу  раг<1оп,  те8(1ате8*,  и,  лавируя  меа^  моремъ  кружевъ, 
тюля  и  ленгь  и  не  зац'Ьпивъ  ни  за  перышко,  повернулъ  круто 
свою  даму,  такъ  что  открылись  ея  тонк]я  ножки  въ  ажурныхъ 
чулкахъ,  а  шлейфъ  разнесло  опахаломъ  и  закрыло  имъ  кол^Ьни 
Кривину.  КорсунскШ  поклонился,  выпрямилъ  открытую  грудь  и 
подалъ  руку,  чтобы  провести  ее  къ  АннЬ  Аркадьевн^Ь.  Кити, 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  104  — 

раскрасневшись,  сняла  пиейфъ  съ  во^гЬнъ  Кривина  ш,  завру- 
женнаа  немного,  оглянулась,  отыскивая  Анну.  Анна  была  не 
въ  лиловомъ,  какъ  того  непре1гЬнно  хотЬла  Кити,  а  въ  чер- 
номъ,  низко  ср^Ьзанномъ  бархатномъ  плать'Ь,  открывавшемъ  еа 
Т0Ч6НЫЯ,  кавъ  старЫ1  слоновой  кости,  полныя  плечи  и  грухь  я 
округлыя  руки  съ  тонкою  крошечною  кистью.  Все  платье  было 
обшито  венещанскимъ  гипюромъ.  На  голов'Ь  у  нея,  въ  черныгь 
волосагь,  своихъ  безъ  при1гЬси,  была  маленькая  гирлянда  анк>- 
тиныхъ  глазокъ  и  такая  же  на  черной  лентЬ  пояса  меасду  6*6- 
лыми  кружевами.  Причеева  ея  была  иезам^Ьтна.  Заметны  были 
только,  украшая  ее,  эти  своевольный  коротк!я  колечки  курча- 
выхъ  велось,  всегда  выбивавш1яся  на  затылкЬ  и  вискахъ.  На 
точеной  кр'Ёпкой  теЪ  была  нитка  жемчуга. 

Кити  видЬла  каждый  день  Анну,  была  влюблена  въ  нее  в 
представляла  себЪ  ее  непременно  въ  лиловомъ.  Но  теперь^ 
увидавъ  ее  въ  черномъ,  она  почувствовала,  что  не  понимала 
всей  ея  прелести.  Она  теперь  увидала  ее  совершенно  новою  и 
неожиданною  для  себя.  Теперь  она  поняла,  что  Анна  не  могла 
быть  въ  лиловомъ  и  что  ея  прелесть  состояла  именно  въ  томъ^ 
что  она  всегда  выступала  изъ  своего  туалета,  что  туалетъ  ни- 
когда не  могъ  быть  виденъ  на  ней.  И  черное  платье  съ  пыш- 
ными кружевами  не  было  видно  на  ней;  зто  была  только  рамка 
и  была  видна  только  она,  простая,  естественная,  изящная,  вме- 
сте веселая  и  оживленная. 

Она  стояла,  кавъ  и  всегда,  чрезвыч|Лно  прямо  держась,  и^ 
когда  Кити  подошла  къ  этой  кучк'Ь,  говорила  съ  хозяиномъ 
дома,  слегка  поворотивъ  къ  нему  голову. 

—  Н'Ьтъ,  я  не  брошу  камня,  —  отв'Ьчала  она  ему  на  что- 
то, — ^хотя  я  не  понимаю, — ^продолжала  она,  пожавъ  плечами,  в 
тотчасъ  же  съ  н^Ьжною  улыбкой  покровительства  обратилась  къ 
Кити.  Б'Ёглымъ  женскимъ  взглядомъ  окинувъ  ея  туалетъ,  она 
сдЬлала  чуть  замЪтное,  но  понятное  для  Кити,  одобрительное 
ея  туалету  и  красогЬ  движен1е  головой.  —  Вы  и  въ  залу  вхо* 
дите  танцуя,— прибавила  она. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  105  — 

—  Это  одна  изъ  моихъ  вгЬрнипшхъ  поиощшщъ,  —  сва8а^^ь 
БорсунскШ,    ]иан11яоь  АнжЬ  Аркадьевне,  которой   онъ  не  ви- 
дать еще.  —  Княжна  помогаетъ  сдкилъ  балъ  веседьшъ  и  пре- 
краенымъ.  Анна  Аркадьевна,  туръ  вальса, — сказалъ  онъ  нага 
бадсь. 

—  А  вы  знакомы? — спроенлъ  хозяинъ. 

—  Съ  кгЁмъ  мы  не  знакомы?  Мы  оъ  женой  какъ  б^Ьлые  вол- 
ки, насгь  всЬ  знаютъ, —  отвгЬчалъ  КорсунскШ. — Туръ  вальса, 
Анна  Аркадьевна. 

—  Я  не  танцую,  когда  можно  не  танцовать,~ска8ала  она. 

—  Но  нынче  нельзя,— отв^Ьчалъ  Корсунсюй. 
Въ  это  время  подходилъ  ВронскШ. 

—  Ну,  если  нынче  нельзя  не  танцевать,  такъ  пойдемте,  — 
сказала  она,  не  замечая  поклона  Вронскаго,  и  быстро  подняла 
руку  на  плечо  Корсунскаго. 

«За  что   она  недовольна  имъ?"   подумала  Еити,    замЬтивъ, 
что  Анна  умышленно  не  отв'Ьтнла  на  поклонъ  Вронскаго.  Врон- 
скШ  подошелъ  къ  Кити,  напоминая  ей  о  первой  ка;фили  и  со- 
жалея, что  все  это  время  не  вжЬлъ  удовольств1я  ее  видЬть. 
Киги  смотр-Ьла,  любуясь,  на  вальсировавшую  Анну  и  слушала 
его.  Она  ждала,  что  онъ  пригласить  ее  на  вальсъ,   но  онъ  не 
ирвгласилъ,  и  она  удивленно   взглянула  на  него.  Онъ  покрас- 
иЬлъ  и  ПОСПЕШНО  пригласилъ  вальсировать,  но  только  что  онъ 
обнялъ  ея  тонкую  талш  и  сдЬлалъ  первый  шагъ,  какъ  вдругъ 
музыка  остановилась.  Кити   посмотр'Ьла  на  его  лицо,  которое 
было  на  такомъ  близкомъ  отъ  нея  разстояши,  и  долго  потомъ, 
черезъ  несколько  л^Ьтъ,  этогь  взглядъ,  полный  любви,  кото- 
рымъ  она  тогда  взглянула  на  него  и  на  который  онъ  не  отв'Ь- 
тиль  ей,  мучительнымъ  стыдомъ  р'Ьзалъ  ея  сердце. 

—  Раг<1оп,  ра]ч1оп1  Вальоъ,  вальсъ!  —  закричалъ  съ  другой 
стороны  залы  КорсуискШ  и,  подхвативъ  первую  попавшуюся 
барышню»  сталъ  самъ  танцевать. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  106 


ХХШ. 


ВроЕСшй  съ  Кити  прошелъ  н^Ьсколько  туровъ  вальса.  ИосА 
вальса  Кити  подошла  къ  матери  ■  едва  7С1гЬла  сказать  нЪ- 
скольво  словъ  съ  Нордстонъу  какъ  ВронскШ  уже  пришелъ  за 
ней  для  первой  кадрили.  Во  время  кадрили  ничего  значитель- 
паго  не  было  сказано,  шелъ  прерывистый  разговоръ  то  о  Кор- 
сунскить,  ж^жЪ  и  хеаЪ,  которыхъ  онъ  очень  забавно  они- 
сывалъу  какъ  милыхъ  сорокал-Ьтнихъ  дЁтей,  то  о  будущемъ 
общественномъ  театр'Ь,  н  только  одинъ  разъ  разговоръ  затро- 
нулъ  ее  за  живое,  когда  онъ  спросилъ  о  Левине,  туть  ли  онъ^ 
и  прибавилъ,  что  онъ  очень  понравился  ему.  Но  Кити  и  не 
ожидала  большаго  отъ  кадрили«  Она  ждала  съ  замирашемъ 
сердца  мазурки.  Ей  казалось,  что  въ  мазуркЬ  все  должно 
р'Ьшиться.  То,  что  онъ  во  время  кадрили  не  пригласилъ  ея  на 
мазурку,  не  тревожило  ея.  Она  была  ув-брена,  что  она  тан- 
цуетъ  мазурку  съ  ниыъ,  какъ  и  на  прежнигь  балахъ,  и  пяте- 
рымъ  отказала  мазурку,  говоря,  что  танцуетъ.  Весь  балъ  до 
посл1Ьдней  кадрили  былъ  для  Кити  волшебнымъ  сновид^Ьн^емъ 
радостныхъ  цв^Ьтовъ,  звуковъ  и  движешй.  Она  не  танцевала 
только  когда  чувствовала  себя  слишкомъ  усталою  и  просила 
отдыха.  Но,  танцуя  последнюю  кадриль  съ  однимъ  изъ  скуч- 
ныхъ  юношей,  которому  нельзя  было  отказать,  ей  случилось 
быть  [у18-дгУ13  съ  Вронскимъ  И  Анной.  Она  не  сходилась  съ 
Анной  съ  самаго  прг'Ьзда  и  тутъ  вдругъ  увидала  ее  опять  со- 
вершенно новою  и  неожиданною.  Она  увидала  въ  ней  столь 
знакомую  ей  самой  черту  возбужден!я  отъ  усп^Ьха.  Она  вид:Ьла, 
что  Анна  пьяна  виномъ  возбуждаемаго  ею  восхищен1я.  Она 
знала  это  чувство  и  знала  его  признаки,  и  видЬла  ихъ  на  АннЬ, — 
вид^Ьла  дрожапцй,  вспыхивающШ  блескъ  въ  глазахъ  и  улыбку 
счаст1Я  и  возбуждешя,  невольно  изгабающую  губы,  и  отчетлн* 
вую  грац1ю,  в^Ьрность  н  легкость  движешй. 

„Кто? — спросила  она  себя. — Вс*  или  одинъ?*  И,  не  помогая 
мучившемуся  юнопгЬ,  съ  которымъ  она  танцевала,  въ  разгово- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  107  — 

рЬ,  нить  вотораго  онъ  ущстилъ  и  не  могь  поднять,  и  наружно 
подчиняясь  весело  гроикимъ  повелительнымъ  криваиъ  Корсун- 
скагОу  то  бросающаго  всЬхъ  въ  ртап(1  гоп(1|  то  въ  сЬа1пе,  она 
наблюдала,  и  сердце  ея  сжималось  больше  и  больше.  „Н'Ьтъ, 
8то  не  любованье  толпы  опьянило  ее,  а  восхищеше  одного.  И 
атотъ  одинъ — неужели  это  онъ?"  Каждый  разъ,  какъ  онъ  гово- 
рилъ  съ  Анной,  въ  глазагь  ея  вспыхивалъ  радостный  блесвъ,  ■ 
улыбка  счаст1я  изгибала  ея  румяный  губы.  Она  кавъ  будто  дЬ- 
лала  усил1е  надъ  собой,  чтобы  не  выказывать  втихъ  признавовъ 
радости,  но  они  сами  собой  выступали  на  ея  ли1гЬ.  „Но  что 
же  онъ?**  Нити  посмотр'Ьла  на  него  и  ужаснулась.  То,  что  Кити 
такъ  ясно  представлялось  въ  зеркале  лица  Анны,  она  увидЬла 
на  немъ.  Куда  дЬлась  его  всегда  спокойная,  твердая  манера  и 
безпечно  спокойное  выражете  лица?  Н'Ьтъ,  онъ  теперь,  каждый 
разъ  кавъ  обращался  къ  ней,  немного  сгибалъ  голову,  кавъ 
бы  желая  пасть  предъ  ней,  и  во  взглядЬ  его  было  одно  выра- 
жеше  покорности  и  страха.  „Я  не  оскорбить  хочу, — ^каждый 
разъ  кавъ  будто  говорилъ  его  взглядъ, — ^но  спасти  себя  хочу, 
и  не  знаю  кавъ".  На  лиц1Ь  его  было  тавое  выражеше,  вото- 
раго она  нивогда  не  видала  прежде. 

Они  говорили  объ  общихъ  знавомыхъ,  вели  самый  ничтожный 
разговоръ,  но  Кити  вазалось,  что  всявое  свазанное  ими  слово 
рЬшало  ихъ  и  ея  судьбу.  И  странно  то,  что  хотя  они  дЬйстви- 
тельно  говорили  о  томъ,  вавъ  см^шонъ  Иванъ  Ивановичъ  сво- 
имъ  французсвимъ  язывомъ,  и  о  томъ,  что  для  Елецкой  можно 
было  бы  найти  лучше  парою,  а  между  гЬмъ  эти  слова  имбли 
для  нихъ  значеше  и  они  чувствовали  это  тавъ  же,  вавъ  и  Кити, 
Весь  балъ,  ве(&  св'Ьтъ — ^все  заврылось  туманомъ  въ  дупгЬ  Кити. 
Тольво  пройденная  ею  строгая  швола  воспиташя  поддерживала 
ее  и  заставляла  дЬлать  то,  чего  отъ  нея  требовали,  то-есть 
танцовать,  отвечать  на  вопросы,  говорить,  даже  улыбаться.  Но 
предъ  началомъ  мазурви,  вогда  уже  стали  разставлять  стулья 
и  н-Ьвоторыя  пары  двинулись  изъ  маленькихъ  въ  большую  залу, 
на  Кити  нашла  минута  отчаятя  и  ужаса.  Она  отказала  пяте* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


--  108  — 

рымъ  ■  теперь  не  танцовада  мазурки.  Даже  не  было  надежды^ 
чтобы  ее  пригласвди,  именно  потому,  что  она  имЬла  едишвомъ 
большой  у(ягЬхъ  въ  онЬгЬ  и  никому  въ  голову  не  могло  придтя» 
чюбъ  она  не  была  приглашена  до  сихъ  поръ.  Надо  было  св&« 
вать  матери,  что  она  больна,  и  уЬхать  домов,  но  на  вто  у  шея 
не  было  силы.  Она  чувствовала  себя  убитою. 

Она  зашла  въ  1\яубь  маленькой  гостиной  и  опустилась  на 
цресло.  Воздушная  юбка  платья  поднялась  облакомъ  вокругь 
ея  тонкаго  стана;  одна  обнаженная,  худая,  иЬжная  девичья 
рука,  безсильно  опущенная,  утонула  въ  складкахъ  розовато 
тюника;  въ  другой  она  держала  вЬеръ  и  быстрыми  короткими 
движешями  обмахивала  свое  разгоряченное  лицо.  Но  вопреки 
этому  виду  бабочки,  только  что  уц;Ьпившейся  за  травку  к 
готовой  вотъ-вотъ  вспорхнувъ  развернуть  р1М7жныя  крылья» 
отрашное  отчаяше  щемило  ей  сердце. 

„А  можетъ  быть  и  ошибаюсь,  можетъ  быть  этого  не  было?* 
И  она  опять  вспоминала  все,  что  она  видЬла. 

—  Кита,  что  жъ  это  такое? — сказала  графиня  Нордстонъ» 
по  ковру  неслышно  подойдя  къ  ней. — Я  не  понимаю  этого. 

У  Кити  дрогнула  нижняя  губа;  она  быстро  встала. 

—  ЕитИ|  ты  не  танцуешь  мазурки? 

—  Шть,  н^Ьтъ,  —  сказала  Кити  дрожащимъ  отъ  слезь  го- 
лосомъ. 

—  Онъ  при  миЬ  звалъ  ее  на  мазурку,— сказала  Нордстонъ, 
вная,  что  Ките  поиметь,  кто  онъ  и  она.  —  Она  сказала:  развЪ 
вы  не  танцуете  съ  княжной  Щербацкой? 

—  Ахъ,  миЬ  все  равно1— отвечала  Кити. 

Никто,  кромЬ  ея  самой,  не  понималъ  ея  положешя,  никто 
не  зналъ  того,  что  она  вчера  отказала  челов'Ьку,  котораго  она, 
можетъ  быть,  любила,  и  отказала  потому,  что  в^Ьрила  въ  дру- 
гого. 

Графиня  Нордстонъ  нашла  Корсунскаго,  съ  которымъ  она 
танцевала  мазурку,  и  вел'Ьла  ему  пригласить  Кити. 

Кити  танцевала  въ  первой  пар'Ь,  и  къ  ея  счастие  ей  не  надо 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  109  - 

б1ио  говорить,  потому  что  Корсунсшй  все  время  б^галъ,  рас- 
1Кфяжаясь  по  своему  хозяйству.  ВронскШ  съ  Анной  еид'Ьля 
вочхи  противъ  нея.  Она  видела  ихъ  своими  дальнозоркими  гла- 
вами,  видела  ихъ  н  вблизи,  когда  они  сталкивались  въ  парахъ, 
к  ч:Ьмъ  больше  она  вид^а  ихъ,  тЬмъ  больше  уб^Ья^алась,  что 
несчасле  ея  свершилось.  Она  вид:Ьла,  что  они  чувствовали  себя 
наединЬ  въ  этой  полной  зал^Ь.  И  на  лицЪ  Вронскаго,  всегда 
столь  твердомъ  и  независимомъ,  она  вид:Ьла  то  поразившее  ее 
выражеше  потерянности  и  покорности,  похоаюе  на  выражен1е 
умной  собаки,  когда  она  виновата. 

Анна  улыбалась  — и  улыбка  передавалась  ему.  Она  задумы- 
валась— ^н  онъ  становился  серьеэенъ.  Какая-то  сверхъестествен- 
ная сила  притягивала  глаза  Кити  къ  лицу  Анны.  Она  была 
прелестна  въ  своемъ  простомъ  черномъ  плать'Ь,  прелестны  были 
ея  полный  руки  съ  браслетами,  прелестна  твердая  шея  съ  нит- 
кой жемчуга,  прелестны  вьюпцеся  волосы  разстроившейся  при- 
чески, прелестны  грациозный  легк1я  движен1я  маленькихъ  ногъ 
и  рукъ,  прелестно  это  красивое  лицо  въ  своемъ  оживл№1и,  но 
было  что-то  ужасное  и  жестокое  въ  ея  прелести. 

Кити  любовалась  ею  еще  бол^е,  чЬмъ  преясде,  и  все  больше 
и  больше  страдала.  Кити  чувствовала  себя  раздавленною,  и  лицо 
ея  шдражало  это.  Когда  ВронскШ  увидалъ  ее,  столкнувшись  съ 
ней  въ  мазуркЬ,  онъ  не  вдругъ  узналъ  ее:  такъ  она  измЬнилась. 

—  Прекрасный  балъ!  —  сказалъ  онъ  ей,  чтобы  сказать  что- 
нибудь. 

—  Да, — отвЬчала  она. 

Въ  серединЬ  мазурки,  повторяя  сложную  фигуру,  вновь  вы- 
думанную Корсунскимъ,  Анна  вышла  на  середину  круга,  взяла 
двухъ  кавалеровъ  и  подозвала  къ  себЬ  одну  даму  и  Кити. 
Кати  испуганно  смотрЬла  на  нее,  подходя.  Анна  прищурившись 
осотр^Ьла  на  нее  и  улыбнулась,  пожавъ  ей  руку.  Но  замЬтивъ, 
что  лицо  Кити  только  выражен1емъ  отчаян1я  и  удивлен1я  отв^Ь- 
тило  на  ея  улыбку,  она  отвернулась  отъ  нея  и  весело  загово- 
рила съ  другою  дамой. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  по  — 

„Да,  что-то  чуждое,  б'Ьсовсков  и  прелестное  есть  въ  ней', 
сказала  ееб^Ь  Еитн. 

Анна  не  хогЬла  оставаться  ужинать,  но  хозяинъ  сталь  про- 
сить ее. 

—  Полно,  Анна  Аркадьевна, — заговорилъ  БорсунскБШ,  забв- 
рая  ея  обнаженную  руку  подъ  рукавъ  сво^ю  фрака. — Какая 
у  меня  идея  котильона!  11п  Ь^ои! 

И  онъ  понеиноаску  двигался,  атлралсь  увлечь  ее.  Хозяинъ 
улыбался  одобрительно. 

—  Н-Ьтъ,  я  не  останусь, — отвЬтила  Анна  улыбаясь,  но,  не- 
смотря на  улыбку,  и  КорсунскШ,  и  хозяинъ  поняли  по  р-Ьпш- 
тельному  тону,  съ  какимъ  она  отвечала,  что  она^  не  останется. — 
Н'Ьтъ,  и  такъ  въ  МосквЬ  танцевала  больше  на  вашемъ  одномъ 
балЁ,  ч^мъ  всю  зиму  въ  Петербурге, — сказала  Анна,  огляды- 
ваясь на  подл^Ь  нея  стоявшаго  Вронскаго.  —  Надо  отдохнуть 
передъ  дорогой. 

—  А  вы  р'Ьпштельно  'Ьдете  завтра? — спросилъ  Вронсгай. 

—  Да,  я  думаю,  —  отвечала  Анна,  какъ  бы  удивляясь  сме- 
лости его  вопроса;  но  неудержимый  дрожшцй  блеокъ  глазъ  к 
улыбки  обаегъ  его,  когда  она  говорила  это. 

Анна  Аркадьевна  не  осталась  ужинать  и  уЬхала. 

XXIV. 

„Да,  что-то  есть  во  мнЬ  противное,  отталкивающее, — думалъ 
Левинъ,  вышедши  отъ  Щербацкихъ  и  пЬшкомъ  направляясь 
къ  брату. — И  не  гожусь  я  для  другихъ  людей.  Гордость,  гово- 
рить. И±тьу  у  меня  нЬтъ  и  гордости.  Бели  бы  была  гордостЬ| 
я  не  поставнлъ  бы  себя  въ  такое  положеше*'.  И  онъ  предста- 
влялъ  себЬ  Вронскаго,  счастливаго,  добраго,  умнаго  и  спокой- 
наго,  никогда,  наверное,  не  бывавшаго  въ  томъ  ужасномъ  по- 
ложенш,  въ  которомъ  онъ  былъ  нынче  вечеромъ.  „Да,  она 
должна  была  выбрать  его.  Такъ  надо,  и  жаловаться  ишЬ  не  на 
кого  и  не  за  что.  Виноватъ  я  самъ.  Какое  право  им1Ьлъ  я  ду- 


01дШ2е(^  Ьу  Сд00^1С 


—  111  — 

мать,  что  она  захочегь  соединить  свою  жизнь  съ  моею?  Кто  я? 
н  что  а?  Ничтожный  челов^Ьвъ,  никону  и  ни  для  кого  ненуж- 
ный**.  И  онъ  вспомнилъ  о  братЬ  Никола'Ь  и  съ  радостью  оста- 
новидся  на  этомъ  воспоминанш.  „Не  правь  ли  онъ,  что  все  на 
св^тЬ  дурно  и  гадко?  И  едва  ли  мы  справедливо  судимъ  и  су- 
дили о  братЬ  Нивола'Ь.  РазумЬетса,  съ  точки  зр'Ьшя  Прокоф1я 
вид:Ьвшаго  его  въ  оборванной  шуб'Ь  н  пьянаго,  онъ  презр'Ьнный 
чедовЪкъ;  но  я  знаю  его  иначе.  Я  знаю  его  душу  и  знаю,  что 
мы  похожи  съ  нимъ.  А  я,  вм^Ьсто  того  чтобы  ±жАтъ  отыскать 
его,  по'Ьхалъ  обЪдать  и  сюда**.  Левинъ  подошелъ  къ  фонарю» 
прочелъ  адресъ  брата,  который  у  него  былъ  въ  бумажник^Ь,  и 
подозвалъ  извозчика.  Всю  длинную  дорогу  до  брата  Левинъ 
живо  припоминалъ  себЬ  в&Ь  извЬстныя  ему  событ1я  изъ  жизни 
брата  Николая.  Вспоминалъ  онъ,  какъ  братъ  въ  университет^^ 
и  годъ  посогЬ  университета,  несмотря  на  насм'Ьшки  товарищей, 
жилъ  какъ  монахъ,  въ  строгости  исполняя  всЬ  обряды  релипи, 
службы,  посты  и  И8б1^гаа  всякигь  удовольствШ,  въ  особенности 
женщинъ;  и  потомъ  какъ  вдругъ  его  прорвало,  онъ  сблизился 
съ  гАИ}лт  гадкими  ЛЮДЬМИ  и  пустился  въ  самый  безпутный 
разгулъ.  Вспоминалъ  потомъ  про  исторш  съ  мальчикомъ,  ко- 
тораго  онъ  взялъ  изъ  деревни,  чтобы  воспитывать,  н  въ  при- 
падк1&  злости  такъ  избилъ,  что  началось  дЬло  по  обвиненш  въ 
причинеши  увгЬчья.  Вспоминалъ  потомъ  истор1ю  съ  шудеромъ, 
которому  онъ  проигралъ  деньги,  далъ  вексель  и  на  котораго 
самъ  подалъ  жалобу,  доказывая,  что  тогь  его  обманулъ.  (Это 
были  тЪ  деньги,  который  зшыатнлъ  СергЬй  Ивановичъ.)  По- 
томъ вспоминалъ,  какъ  онъ  ночевалъ  ночь  въ  части  за  буй- 
ство. Вспоминалъ  затЬянный  имъ  постыдный  процессъ  съ  бра- 
томъ  СергЬемъ  Ивановичемъ  за  то,  что  тотъ  будто  бы  не  вы- 
платилъ  ему  долю  изъ  материнскаго  взЛийя^  и  посл^Ьднее  дЬло, 
когда  онъ  тЬхалъ  служить  въ  Западный  край  и  тамъ  попалъ 
подь  судъ  за  побои,  нанесенные  старпшнЬ...  Все  это  было 
ужасно  гадко,  но  Левину  это  представлялось  совсЬмъ  не  такъ 
гадко,  какъ  это  должно  было  представляться  тЬмъ,  которые 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  112  — 

не  знали  Николая,  не  знали  всей  его  исторш,  не  знали  еп> 
сердца. 

Левинъ  помнилъ,  вакъ  въ  то  время,  когда  Николай  быль  въ 
лер10дЬ  набожности,  постовъ,  монаховъ,  службъ  церковныхъ, 
когда  онъ  искалъ  въ  релипи  помощи,  узды  на  свою  страстную 
натуру,  никто  не  только  не  поддержалъ  его,  но  всЬ,  ■  онъ 
самъ,  сжЪялаеъ  надъ  нимъ.  Его  дразнили,  звали  его  Ноевгь, 
монахомъ;  а  когда  его  прорвало,  никто  не  помогъ  ему,  а  всЬ 
съ  ужасомъ  и  омерз^Ьшемъ  отвернулись. 

Левинъ  чувствовалъ,  что  брать  Николай  въ  дупгЬ  своей,  въ 
самой  основе  своей  души,  несмотря  на  все  безобраз1в  своей 
жизни,  не  былъ  бол^Ье  неправъ,  ч^Ьмъ  гЬ  люди,  которые  прези- 
рали  его.  Онъ  не  былъ  виноватъ  въ  томъ,  что  родился  съ  своимъ 
неудержимымъ  характеромъ  и  стЬсненнымъ  ч^Ьмъ-то  умомъ.  Но 
онъ  всегда  хогклъ  быть  хоропшмъ.  „Эсе  выскажу  ему,  все  за- 
ставлю его  высказать  и  покажу  ему,  что  я  люблю  и  потому 
понимаю  его**,  р'Ьпгалъ  самъ  съ  собою  Левинъ,  подъ'Ьзжая  въ 
одиннадцатомъ  часу  къ  гостиниц-Ь,  указанной  на  адрес^Ь. 

—  Наверху,  12-й  и  13-й,  —  отв^Ьтилъ  швейцаръ  на  вопросъ 
Левина. 

—  Дома? 

—  Должно  дома. 

Дверь  12-Ро  номера  была  полуотворена,  и  оттуда  въ  полос^^ 
евЬте^  выходилъ  густой  дымъ  дурного  и  слабаго  табаку,  и  слы- 
шался незнакомый  Левину  голосъ,  но  Левинъ  тотчасъ  же  узналъ, 
что  брать  тутъ:  онъ  услыхалъ  его  покашливанье. 

Когда  онъ  вошелъ  въ  дверь,  незнакомый  голосъ  говорилъ: 

—  Все  зависитъ  отъ  того,  насколько  разумно  и  сознательна 
поведется  д^ло. 

Константинъ  Лввииъ  заглянулъ  въ  дверь  и  увид^Ьлъ,  что  го* 
воритъ  съ  огромной  шапкой  волосъ  молодой  челов'Ькъ  въ  под- 
девк'Ь,  а  молодая  рябоватая  женщина,  въ  шерстяномъ  ддать:Ь 
безъ  рукавчиковъ  и  воротничковъ,  сидитъ  на  диванЬ.  Брата  не 
видно  было.   У  Константина  больно  сжалось  сердце  при  мысли 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  113  — 

о  ТОНЬ,  въ  сред^  какихъ  чужихъ  людей  жнветъ  его  брать.  Ни- 
кто не  услыхать  его,  и  Конотантинъ,  снимая  калшпи,  прислу- 
шивался въ  тому,  что  говорилъ  господинъ  въ  поддевк'Ь.  Онъ  го- 
ворклъ  о  кавомъ-то  прехор1ятш. 

—  Ну^  чорть  ихъ  дерИ|  привилегированные  классы,— прокаш- 
ливаясь проговорилъ  голосъ  брата.  — Маша,  добудь  ты  наиъ 
поужинать  и  дай  вина,  если  осталось,  а  то  пошли. 

Женщина  встала,  вышла  за  перегородку  и  увидала  Констан- 
тина. 

—  Какой-то  бц)инъ,  Николай  Дмнтричъ,— сказала  она. 

—  Кого  нужно? — сердито  оказалъ  голосъ  Николая  Л^нна. 

—  Это  я, — отв^Ьчалъ  Константинъ  Левинъ,  выходя  на  свЬтъ. 

—  Кто  л?— еще  сердитЬе  повторилъ  голосъ  Николая.  Слышно 
было,  какъ  онъ  быстро  всталъ,  зац'Ьпивъ  за  что-то,  и  Левинъ 
узгадалъ  передъ  собой  въ  дверяхъ  столь  знакомую  и  все-таки 
ш>ражшощую  своею  дикостью  и  болезненностью,  огромную,  ху- 
дую, сутуловатую  фигуру  брата,  съ  его  большими,  испуганными 
глазами. 

Онъ  былъ  еще  худ'Ье,  чеЬмъ  три  года  тому  назадъ,  когда  Кон- 
стантинъ Левинъ  вид'Ьлъ  его  въ  посл^ЬднШ  разъ.  На  немъ  былъ 
короткШ  сюртукъ.  И  руки,  и  пшрок!я  кости  казались  еще  огром- 
нее. Волосы  стали  р'Ьже,  тЬ  же  прямые  усы  закрывали  губы, 
тЬ  лее  глаза  странно  и  наивно  смотр'Ьли  на  вошедшаго. 

—  А,  Костя1— вдругъ  проговорилъ  онъ,  узнавъ  брата,  и  глаза 
его  засветились  радостью.  Но  въ  ту  же  секунду  онъ  оглянулся 
на  молодого  человека  и  сд^ладъ  столь  знакомое  Константину 
судорожное  двиасен1е  головой  и  шеей,  какъ  будто  галстукъ  акалъ 
его;  и  совс^мъ  другое — ^дикое,  страдальческое  и  жестокое — ^вы- 
ражбн1е  остановилось  на  его  исхудаломъ  лнцЪ. 

—  Я  писалъ  и  вамъ,  и  СергЬю  Иванычу,  что  я  васъ  не  знаю 
и  не  хочу  знать.  Что  теб'Ь,  что  вамъ  нужно? 

Онъ  былъ  совс^Ьмъ  не  такой,  какимъ  воображалъ  его  Кон- 
стантинъ. Самое  тяжелое  и  дурное  въ  его  характере,  то,  что 
дЬлало  столь  труднымъ  общеше  съ  нимъ,  было  позабыто  Кон- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  114  — 

стантинонъ  Левиньогь,  когда  онъ  дуналъ  о  неиъ;  и  теперь,  когда 
онъ  увидЬлъ  его  ^гацо,  въ  особенности  это  судорожное  повора- 
чнваше  годовы,  онъ  вспоинилъ  все  это. 

—  МнЬ  нн  для  чего  не  нужно  вид'Ьть  тебя, — ^робко  отв^Ьчаль 
онъ. — Я  просто  пр№халъ  тебя  вид^Ьть. 

Робость  брата  видимо  смягчила  Николая.  Онъ  дернулся  губами. 

—  А,  ты  такъ? — сказалъ  онъ. — Ну,  входи,  садись.  Хочешь 
ужинать?  Маша,  три  порщи  принеси.  Н'Ьтъ,  постой.  Ты  знаешь, 
кто  это?  —  обратился  онъ  къ  брату,  указывая  на  господина  въ 
поддевк^Ь:  —  это  господинъ  Кршрой,  мой  другъ  еще  изъ  Юева, 
очень  замечательный  челов'Ькъ.  Его  разум^Ьется,  пресл^кдувгь 
П0ЛИ1ЦЯ,  потому  что  онъ  не  подлецъ. 

И  онъ  оглянулся  по  своей  привычк-Ь  на  всЬхъ  бывшихъ  въ 
комнате.  Увид-Ьвъ,  что  женщина,  стоявшая  въ  дверяхъ,  двину- 
лась было  идти,  онъ  крикнулъ  ей:  „Постой,  я  сказалъ^.  И  съ 
тЬмъ  недоум^шемъ,  съ  тою  нескладностью  разговора,  который 
такъ  зналъ  Константинъ,  онъ  опять,  оглядывая  всЬхъ,  сталъ 
разсказывать  брату  исторш  Крицкаго:  какъ  его  выгнали  изъ 
университета  за  то,  что  онъ  завелъ  общество  вспомояБешя  б-Ьд- 
нымъ  студентамъ  и  воскресный  школы,  и  какъ  потомъ  онъ  по- 
ступилъ  въ  народную  школу  учителемъ,  и  какъ  его  оттуда 
также  выгнали,  и  какъ  потомъ  судили  за  что-то. 

—  Вы  шевскаго  университета?— скбкзалъ  Константинъ  Левинъ 
Крицкому,  чтобы  прервать  установившееся  неловкое  молчаше. 

—  Да,  шевскаго  былъ,  —  насупившись,  сердито  проговорилъ 
КрицкШ. 

—  А  эта  женщина, — перебилъ  его  Николай  Левинъ,  указывая 
на  нее,  —  моя  подруга  жизни,  Марья  Николаевна.  Я  взялъ  ее 
изъ  дома,— и  онъ  дернулся  шеей,  говоря  этч). — ^Но  люблю  ее  и 
уважаю,  и  всЬхъ,  кто  меня  хочетъ  знать, — ^прибавилъ  онъ,  воз- 
вышая голосъ  и  хмурясь, — прошу  любить  и  уважать  ее.  Она 
все  равно  что  моя  жена,  все  равно.  Такъ  вотъ  ты  знаешь,  съ 
кЪмъ  шЛешь  д'кло.  И  если  думаешь,  что  ты  унизишься,  такъ 
вотъ  Богъ,  а  вотъ  порогъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  116  — 

И  опять  глаза  его  вопросительно  об'Ьж^ля  всЬхъ. 

—  Отчего  же  а  унижусь^  я  не  понимаю. 

—  Тавъ  вели.  Маша,  принести  ужинать:  три  порщи,  водки  и 
вина...  Я±тъ,  постой.. •  Ють,  не  надо...  Иди. 

XXV. 

—  Такъ  видишь, — продолжалъ  Николай  Левинъ,  съ  усил1емъ 
морща  лобъ  и  подергиваясь. 

Ему  видимо  трудно  было  сообразить,  что  сказать  и  сд'Ьлать. 

—  Воть  видишь  ли... — онъ  указалъ  въ  углу  комнаты  как1е- 
то  желчные  бруски,  завязанные  бечевками. — Видишь  ли  это? 
Это  начало  новаго  д^а,  къ  которому  мы  приступаемъ.  Д'Ьло 
это  есть  производительная  артель... 

Еонстантинъ  почти  не  слушалъ.  Онъ  вглядывался  въ  его  бо« 
хЬзненное  чахоточное  лицо,  и  все  больше  и  больше  ему  жалко 
было  его,  и  онъ  не  могъ  заставить  себя  слушать  то,  что  брать 
разсказывалъ  ему  про  артель.  Онъ  вид'Ьлъ,  что  эта  артель  есть 
только  якорь  спасен!я  отъ  презр'Ьшя  къ  самому  себ'Ь.  Николай 
Левинъ  продолжалъ  говорить: 

^  —  Ты  знаешь,  что  капиталъ  давить  работника.  Работники  у 
насъ,  муясики,  несутъ  всю  тягость  труда  и  поставлены  такъ, 
что,  сколько  бы  они  ни  трудились,  они  не  могутъ  выйти  изъ 
своего  скотскаго  положешя.  ВсЬ  барыши  заработной  платы,  на 
которые  они  могли  бы  улучшить  свое  положейе,  доставить  себ-Ь 
досугъ  и  всл^дств!е  этого  образоваше,  —  всЬ  излишки  платы 
отнимаются  у  нить  капиталистами.  И  такъ  сложилось  общество, 
что  ч*мъ  больше  они  будутъ  работать,  гЬмъ  больше  будутъ 
наживаться  купЩ|1,  землевлад'Ьльщ!,  а  они  будутъ  скоты  рабо- 
410  всегда.  И  этотъ  порядокъ  нужно  извгЬнить, — кончилъ  онъ 
и  вопросительно  посмотр'Ьлъ  на  брата. 

—  Да,  разумеется, —  сказалъ  Еонстантинъ,  вглядываясь  въ 
румянецъ,  выступивппй  подъ  выдающимися  костями  щекъ  брата. 

—  И  мы  воть  устраиваемъ  артель  слесарную,  гд-Ь  все  про- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  не  — 

изводотвОу  и  барышъу  н  гшвныя  орудия  производства,  все  будвгь 
общее. 

—  ГдЬ  же  будетъ  шрпежь? — с11ро<ялъ  Константнкъ  Лешшъ. 

—  Въ  сел4  Воздреи^у  Казанской  губерн1н. 

—  Да  отчего  же  въ  се^гЬ?  Въ  селахъ,  жвЬ  кажется,  и  тавъ 
д^а  много.  ЗатЬиъ  въ  сежЬ  слесарная  артель? 

—  А  затЬмЪу  что  нужики  теперь  так1е  же  рабы,  какими  бвии 
прежде,  и  отъ  этого-то  вамъ  съ  СергЬемъ  Иванычемъ  и  непрь 
ятно,  что  ихъ  хотятъ  вывести  изъ  этого  рабства, — сказалъ  Ни- 
колай Левинъ,  раздраженный  возражешемъ. 

Константинъ  Левинъ  вздохнулъ,  оглядывая  въ  это  время  ком- 
нату,  мрачную  и  грязную.  Этотъ  вздохъ,  казалось,  еще  бол^ 
раздражилъ  Николая. 

—  Знаю  ваши  съ  СергЬемъ  Иванычемъ  аристократическ1я 
воззр'Ьшя.  Знаю,  что  онъ  всЬ  силы  ума  употребляетъ  на  то, 
чтобъ  оправда1ъ  существующее  зло. 

—  Н-Ьтъ,  да  къ  чему  ты  говоришь  о  СергЬ*  Иваныч*?— про- 
говорилъ  улыбаясь  Левинъ. 

—  Сергей  Иванычъ?  А  вотъ  къ  чему1  —  вдругъ  при  имени 
Сергея  Ивановича  вскрикнулъ  Николай  Левинъ,— вотъ  къ  чему... 
Да  что  говорить?  Только  одно...  Для  чего  ты  прх'Ьхалъ  ко  миЬ? 
Ты  презираешь  это,  и  прекрасно,  и  ступай  съ  Богомъ,  ступай! — 
кричалъ  онъ,  вставая  со  стула,— и  ступай,  и  ступай! 

—  Я  нисколько  не  презираю, — робко  сказалъ  Константннъ 
Левинъ. — Я  даже  и  не  спорю. 

Въ  это  время  вернулась  Марья  Николаевна.  Николай  Левинъ 
сердито  оглянулся  на  нее.  Она  быстро  подошла  къ  нему  и  что- 
то  прошептала. 

—  Я  нездоровъ,  я  раздражителенъ  сталъ,  —  проговорилъ, 
успокоиваясь  и  тяясело  дыша,  Николай  Левинъ, — и  потомъ  ты 
миЬ  говоришь  о  Сергб*  Иваныч*  и  его  стать*.  Это  такой  вздоръ, 
такое  вранье,  такое  самообманыванье.  Что  можеть  писать  о 
справедливости  чвлов*къ,  который  ея  не  знаетъ?  Вы  читали  его 
статью?  —  обратился  онъ  къ  Крицкому,  опять  садясь  къ  столу 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  117  — 

и  сдвигая  съ  него  до  половины  насыпанный  папиросы,  чтобъ 
опростахь  нЪсто. 

—  Я  не  читадъ, — мрачно  свазалъ  КрнцкШ,  очевидно  не  хотЬв- 
Ш1Й  вступать  въ  разговоръ. 

—  Отчего? — съ  разд>аден1емъ  обратился  теперь  въ  Крицвому 
Николай  Левинъ. 

—  Потому  что  не  считаю  нужнымъ  терять  на  это  время. 

—  То-естЬу  позвольте,  почему  же  вы  знаете,  что  вы  потеря- 
ете время?  Многамъ  статья  эта  недоступна,  то-есть  выше  ихъ. 

—  Но  я,  другое  дЪло,  я  вижу  насквозь  его  мысли  и  знаю, 
почему  это  слабо. 

В&Ь  замолчали.  Крищой  медлительно  всталъ  и  взялся  за 
шапку. 

—  Не  хотите  ужинать?  Ну,  прощайте.  Завтра  приходите  со 
слесаремъ. 

Только  что  КрицвШ  вышелъ,  Николай  Левинъ  улыбнулся  и 
подмигаулъ. 

—  Тоже  плохъ,— проговорилъ  онъ. — В'Ьдь  я  вижу... 
Но  въ  это  время  КрицвШ  въ  дверяхъ  позвалъ  его. 

—  Что  еще  нужно? — сказалъ  онъ  и  вьшхелъ  къ  нему  въ  во- 
ридоръ.  Оставшись  одинъ  съ  Марьей  Ниволаевной,  Левинъ  Тра- 
тился въ  ней: 

—  А  вы  давно  съ  братомъ? — свазалъ  онъ  ей. 

—  Да  воть  уже  второй  годъ.  Здоровье  ихъ  очень  плохо  ста- 
ло. Пьютъ  много,— свазала  она. 

—  То-естъ  вавъ  пьетъ? 

—  Водву  пьютъ,  а  имъ  вредно. 

—  А  развЪ  много? — прошепталъ  Левинъ. 

—  Да,— свазала  она,  робво  оглядываясь  на  дверь,  въ  вото- 
рой  повазался  Ниволай  Левинъ. 

—  О  чемъ  вы  говорили? — свазалъ  онъ,  хмурясь  и  переводя 
испуганные  глаза  съ  одного  на  другого. —О  чемъ? 

—  Ни  о  чемъ,— смутясь  отв'Ьчалъ  Константинъ. 

—  А  не  хотите  говорить,  вавъ  хотите.  Тольво  нечего  теб* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  118  — 

съ  ней  говорить.  Она  дфвка^  а  ты  баринъ, —  проговорилъ  онъ, 
нодергивалсь  шеей. — Ты,  я  в^дь  вижу,  все  понялъ  и  оц:Ьнилъ 
и  съ  сожа^^Ьн^е1Iъ  относшпься  къ  моимъ  8абл7жден1я1ГЬ9 — ваго- 
ворилъ  онъ  опять,  возвышая  голосъ. 

—  Николай  Дмитричъ,  Николай  Дмитричъ,— прошептала  опять 
Марья  Николаевна,  приближаясь  въ  нему. 

—  Ну  хорошо,  хорошо!..  Да  что  асъ  ужииъ?  А,  вотъ  и  онъ, — 
проговорилъ  онъ,  увидавъ  лакея  съ  подносомъ.  —  Сюда,  сюда 
ставь,  —  проговорилъ  онъ  сердито  и  тотчасъ  взялъ  водку,  на- 
лилъ  рюмку  и  жадно  выпилъ. — Выпей,  хочешь? — обратился  онъ 
въ  брату,  тотчасъ  же  повесел4въ.— Ну,  будетъ  о  Сергб*  Ива- 
ныч^Ь.  Я  все-таки  радъ  тебя  видЪоъ.  Что  тамъ  ни  толосуй,  а  все 
НС  чуж1е.  Ну  выпей  же.  Разсважи,  что  ты  дЬлаешь? — продол- 
жалъ  онъ,  жадно  пережевывая  вусовъ  xл^Ьба  и  наливая  другую 
рюмку. — Какъ  ты  живешь? 

—  Живу  одинъ  въ  деревне,  какъ  жилъ  прежде,  ванимаюсь 
хозяйствомъ, — отв^Ьчалъ  Константинъ,  съ  ужасомъ  вглядываясь 
въ  жадность,  съ  которою  братъ  его  пилъ  и  'Ьлъ,  и  стараясь 
скрыть  свое  внимаше. 

—  Отчего  ты  не  женишься? 

—  Не  пришлось, — покраснЬвъ  отв^Ьчалъ  Константинъ. 

—  Отчего?  Мн4  — кончено.  Я  свою  жизнь  испортилъ.  Это  я 
сказалъ,  и  скажу,  что  если  бы  ипЪ  дали  тогда  мою  часть,  когда 
мн^  она  нужна  была,  вся  жизнь  моя  была  бы  другая. 

Константинъ  посп'Ьшилъ  отвести  разговоръ. 

—  А  ты  знаешь,  что  твой  Ванюшка  у  меня  въ  Покровскомъ 
конторщикомъ? — сказалъ  онъ. 

Николай  дернулъ  шеей  и  задумался. 

—  Да,  разскажи  ушЬ,  что  д:Ьлается  въ  Покровскомъ?  Что, 
домъ  все  стоить,  и  березы,  и  наша  классная?  А  Филиппъ  садов- 
никъ  неужели  живъ?  Какъ  я  помню  бес^Ьдку  и  диванъ!..  Да 
смотри  же,  ничего  не  перем'Ьняй  въ  дом^Ь,  но  скор'Ье  женись  и 
опять  заведи  то  же,  что  было.  Я  тогда  приду  къ  тебЬ,  еслп 
твоя  жена  будетъ  хорошая. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  119  — 

.  —  Да  лрх'Ёзжай  теперь  ко  мнЬ^— сказалъ  Левнть. — ^Кавъ  бы 
мы  хорошо  устронпсь! 

—  Я  бы  пр№хагь  къ  тебЬ,  если  бы  вналь,  что  не  найду 
СергЬя  Иваныча. 

—  Ты  его  не  найдешь.  Я  живу  совершенно  независимо  отъ 
него. 

—  Да,  но  кавъ  ни  говори,  ты  долженъ  выбрать  между  мною 
м  имъ, — сказадъ  онъ,  робко  гладя  въ  глава  брату. 

Эта  робость  тронула  Константина. 

—  Если  хочепш  8на1ъ  всю  мою  нспов'Ьдь  въ  дтомъ  отноше- 
ши,  я  скажу  теб'Ь,  что  въ  вашей  ссор'Ь  съ  СергЬемъ  Иваны- 
чемъ  а  не  беру  ни  той,  ни  другой  стороны.  Вы  оба  неправы. 
Ты  неправъ  бол^Ье  внЬшнимъ  образомъ,  а  онъ  бол^  внутренно. 

—  А,  а!  Ты  понялъ  это,  ты  понялъ  это?  —  радостно  закри- 
чалъ  Николай. 

—  Но  я  лично,  если  ты  хочешь  знать,  больше  дорожу  друж- 
бой  съ  тобой,  потому  что... 

—  Почему,  почему? 

Бонстантинъ  не  могъ  сказать,  что  онъ  дорожить  потому,  что 
Николай  несчастенъ  и  ему  нужна  дружба.  Но  Николай  понялъ, 
что  онъ  хогЬлъ  сказать  именно  это,  и,  нахмурившись,  взялся 
опять  за  водку. 

—  Будетъ,  Николай  Дмитричъ! — сказала  Марья  Николаевна, 
протягивая  пухлую  обнаженную  руку  къ  графинчику. 

—  Пусти!  Не  приставай!  Прибью! — крикнулъ  онъ. 
Марья  Николаевна  улыбнулась  кроткою  и  доброю  улыбкой, 

которая  сообщилась  и  Николаю,  и  приняла  водку. 

—  Да  ты  думаешь,  она  ничего  не  понимаетъ? — сказалъ  Ни- 
колай.—  Она  все  это  понимаетъ  лучше  всЬхъ  насъ.  Правда, 
что  есть  въ  ней  что-то  хорошее,  милое? 

—  Вы  никогда  прежде  не  были  въ  Москв^Ь?  —  сказалъ  ей 
Еонстантннъ,  чтобы  сказать  что-нибудь. 

—  Да  не  говори  ей  вы.  Она  этого  боится.  Ей  никто,  кром^ 
мирового  судьи,  когда  ее  судили  за  то,  что  она  хотЬла  уйти 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  120  — 

нзъ  дома  радврата,  никто  не  говорить  вы.  Боже  мой,  что  это 
за  безсмыслица  на  (^гЫ  —  вдругъ  всврикнухь  онъ. — Этм  но- 
выя  учреждешя,  эти  мировые  судьн,  земство — что  это  за  безо- 
браз1е! 

И  онъ  начажъ  разсвазывать  свои  столЕШОвен1я  съ  новыми 
учрежден1ями. 

Константинъ  Левинъ  слушалъ  его,  и  то  отрицаше  смысла  во 
всЬхъ  общественныхъ  учреждешягь,  которое  онъ  разд^Ьляхь  съ 
нимъ  и  часто  высказывадъ,  было  ему  непр1ятно  теперь  изъ  устъ 
брата. 

—  На  томъ  св'ЬгЬ  поймемъ  все  это, — сказать  онъ  шутя. 

—  На  томъ  ^^в4гЬ?  Огь,  не  люблю  я  тоть  св4тъ!  Не  лю- 
блю,— сказалъ  онъ,  остановнвъ  испуганные,  дшае  глаза  на  лнц:Ь 
брата. — И  в'Ьдь  вотъ,  кажется,  что  уйти  изо  всей  мерзости, 
путаницы,  и  чудсой,  и  своей,  хорошо  бы  было,  а  я  боюсь  (ясер* 
ти,  ужасно  боюсь  смерти.  —  Онъ  содрогнулся. — Да  выпей  что- 
нибудь.  Хочешь  шампанскаго?  Или  по'Ьдемъ  куда-нибудь.  По- 
'^Ьдемъ  къ  цыганамъ!  Знаешь,  я  очень  полюбилъ  цыганъ  и  рус- 
СК1Я  п^Ьсни. 

Языкъ  его  сталъ  м:Ьшаться,  и  онъ  пошелъ  перескакивать  съ 
одного  предмета  на  другой.  Константинъ  съ  помощью  Мапш 
уговорилъ  его  никуда  не  "Ездить  и  уложнлъ  спать  совершенно 
пьянаго. 

Маша  об'Ьщала  писать  Константину  въ  случа'Ь  нувды  и  уго- 
варивать Николая  Левина  пр1']Ьхать  жить  къ  брату. 

XXVI. 

Утромъ  Константинъ  Левинъ  вы^Ьхалъ  изъ  Москвы  и  въ  ве- 
черу прйхалъ  домой.  Дорогой  въ  вагонЬ  онъ  разговаривалъ  съ 
сосЬдями  о  политикгЬ,  о  новыхъ  жел'Ьзныхъ  дорогахъ,  и,  такъ 
же  какъ  въ  Москв'Ь,  его  одол'Ьвали  путаница  понятШ,  недо- 
вольство собой,  стыдъ  предъ  ч^Ьмъ-то;  но  когда  онъ  вышелъ  на 
своей  станщи,  узналъ  кривого  кучера  Игната,  съ  поднятымъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  121  - 

воротяикомъ  кафтша,  когда  увидалъ  въ  шеярЛожь  овЬтЬу  па- 
дающемъ  изъ  оконъ  станщи,  свош  вовровыя  сани,  своигь  лоша- 
дей съ  подвязанными  хвосташг,  въ  сбру^Ь  оъ  воицаш!  н  мох- 
рами^  когда  куэдръ  Игнатъ,  еще  въ  то  время  вавъ  укладыва- 
янсь,  разсвазадъ  ему  деревенсв1я  новости,  о  приходЬ  рядчика 
и  о  томъу  что  отелилась  Пава, — онъ  почувстаовалъ,  что  поне- 
многу путаница  разъясняется  и  стыдъу  недовольство  собой  про- 
ходить. Это  онъ  почувствовалъ  при  одномъ  вцдЬ  Игната  и  ло- 
шадей; Ео,  когда  онъ  над^ъ  привезенный  ему  тулупъ,  с^Ьлъ 
закутавшись  въ  сани  и  по^Ьхалъ,  раздумывая  о  предстоящихъ 
раоворяжен1яхъ  въ  деревн-Ь  и  поглядывая  на  пристяжную,  быв- 
шую верховую  донскую,  надорванную,  но  лихую  лошадь,  онъ 
совершенно  иначе  сталъ  понимать  то,  что  съ  нимъ  случилось. 
Онъ  чувствовалъ  себя  собой  и  другимъ  не  хогЬлъ  быть.  Онъ 
хогЬлъ  теперь  бьпъ  только  лучше,  чЪмъ  онъ  былъ  прелюде.  Во- 
первыхъ,  съ  этого  дня  онъ  р'Ьшилъ,  что  не  будетъ  больше  на- 
д'Ьяться  на  необыкновенное  счаспе,  какое  ему  должна  была  дать 
женитьба,  и  всл'Ьдствхе  этого  не  будетъ  такъ  пренебрегаоъ  на- 
стоящимъ.  Во-вторыхъ,  онъ  уже  никогда  не  позволить  себ'Ь 
увлечься  гадкою  страстью,  воспоминаше  о  которой  такъ  мучило 
его,  когда  онъ  собирался  сд'Ьлать  предложеше.  Потомъ,  вспо- 
миная брата  Николая,  онъ  р'Ьшилъ  самъ  съ  собою,  что  никогда 
уасе  не  позволить  себ'Ь  забыть  его,  будеть  слЬдить  за  нимъ  и 
не  выпустить  его  изъ  вцду,  чтобы  быть  готовымъ  на  помощь, 
когда  ему  придется  плохо.  А  это  будеть  скоро,  онъ  это  чув- 
ствовалъ. Потомъ,  и  разговоръ  брата  о  коммунизм'^,  къ  кото- 
рому тогда  онъ  такъ  легко  отнесся,  теперь  заставилъ  его  заду- 
маться. Онъ  считалъ  перед'Ьлку  экономическихъ  условШ  вздо- 
ромъ;  но  онъ  всегда  чувствовалъ  несправедливость  своего  из- 
бытка въ  сравнеши  съ  б'Ьдностью  народа  и  теперь  р'Ьшилъ  про 
себя,  что,  для  того  чтобы  чувствовать  себя  вполн'Ь  правымъ, 
хотя  и  превде  много  работалъ  и  не  роскошно  жилъ,  теперь  бу- 
деть еще  больше  работать  и  еще  меньше  будетъ  позволять  себ'Ь 
роскоши.  И  все  это  казалось  ему  такъ  легко  сд'Ьлать  надъ  со- 

6 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  122  — 

бой,  что  всю  дорогу  онъ  провелъ  въ  самыхъ  пр1ятныхъ  мечта- 
шяхъ.  Съ  бодрымъ  чуветвомъ  надежды  на  новую,  лучшую  жизнь 
онъ  въ  девятомъ  часу  ночи  подъ'Ьхалъ  къ  своему  дому. 

Изъ  оконъ  комнаты  Агафьи  Михайловны,  старой  нянюппш, 
исполнявшей  въ  его  дом1Ь  роль  экономки,  падалъ  свЪть  на  саЬгъ 
площадки  предъ  домомъ.  Она  не  спала  еще.  Кузьма,  разбужеи- 
"ный  ею,  сонный  и  босикомъ  выб'Ьжалъ  на  крыльцо.  Легавая 
сука  Ласка,  чуть  не  сбивъ  съ  ногъ  Кузьму,  выскочила  тоже 
н  визжала,  терлась  о  его  кол^Ьни,  поднималась  и  хотЬла  и  не 
см'Ьла  положить  передшя  лапы  ему  на  грудь. 

—  Скоро  жъ,  батюшка,  вернулись, —  сгсазала  Агаеья  Ми- 
хайловна. 

—  Соскучился,  Агаеья  Михайловна.  Въ  гостяхъ  хорошо,  а 
дома  лучше, —  отв^Ьчалъ  онъ  ей  и  прошелъ  въ  кабинетъ. 

Кабинетъ  медленно  осв^Ьтился  принесенною  св*чой.  Высту- 
пили знакомыя  подробности:  оленьи  рога,  полки  съ  книгами, 
зеркало,  печь  съ  отдушникомъ,  который  давно  надо  было  по- 
чинить, отцовскШ  диванъ,  большой  столъ,  на  стол'Ь  открытая 
книга,  сломанная  пепельница,  тетрадь  съ  его  почеркомъ.  Когда 
онъ  увидалъ  все  это,  на  него  нашло  на  минуту  сомнЬше  въ 
возможности  устроить  ту  новую  жизнь,  о  которой  онъ  мечталъ 
дорогой.  Вс*  эти  сл-Ьды  его  жизни  какъ  будто  охватили  его  и 
говорили  ему:  „нЬтъ,  ты  не  уйдешь  отъ  насъ  и  не  будешь  дру- 
гимъ,  а  будешь  такой  же,  каковъ  былъ:  съ  соннЬшямн,  в^ч- 
нымъ  недовольствомъ  собой,  напрасными  попытками  исправлешя 
и  падешями,  и  в'Ьчнымъ  ожидашемъ  счаст]'я,  которое  не  далось 
и  невозможно  теб***. 

Но  это  говорили  его  вещи;  другой  же  голосъ  въ  душ*  гово- 
рилъ,  что  не  надо  подчиняться  прошедшему  и  что  съ  собой 
сд'Ьлать  все  возможно.  И,  слушаясь  этого  голоса,  онъ  подо- 
шелъ  къ  углу,  гд*  у  него  стояли  дв*  пудовыя  гири,  и  сталъ 
гимнастически  поднимать  ихъ,  стараясь  привести  себя  въ  состо- 
ян1е  бодрости.  За  дверью  заскрипели  шаги.  Онъ  поспЬшно  по- 
ставилъ  гири. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  123  — 

Вошелгь  приказчивъ  и  сказалъ,  что  все  слава  Богу  благопо- 
лучнОу  ио  сообщвлЪу  что  греча  въ  новой  сушилке  подгор'Ъла. 
Игв^с1^в  это  разд>ажило  Левина.  Новая  сушилка  была  выотро- 
ева  и  частью  придумана  Левннымъ.  Приказчикъ  быль  всегда 
пропшъ  атой  сушнлки  и  тео^^ь  со  скрыпшъ  торжествомъ  объ- 
лвлялъу  что  1реча  подгорЬла.  Лшинъ  же  былъ  твердо  уб'Ьжденъ, 
что  если  она  подгорЪла^  то  потому  только,  что  не  были  при- 
няты тЬ  мФрЫу  о  которыгь  онъ  сотни  равъ  приказывалъ.  Ему 
стаю  досадно,  и  онъ  сдЬлалъ  выговоръ  приказчику.  Но  было 
одно  важное  и  радостное  собыпе:  отелилась  Пава,  лучшая,  до- 
рогая, купленная  съ  выставки  корова. 

—  Кузьма,  дай  тулупъ.  А  вы  велите-ка  взять  фонарь,  я 
шЛду  взгляну, — сказалъ  онъ  приказчику. 

Скотная  АНЯ  дорогнхъ  коровъ  была  с^часъ  за  домомъ.  Пройдя 
ч^^езъ  дворъ  мимо  сугроба  у  сирени,  онъ  подошелъ  къ  скот- 
шЛ.  Пахнуло  навознымъ  теплымъ  пц>омъ,  когда  отворилась  при- 
Мфзшая  дверь,  и  коровы,  удивленный  непривычнымъ  свктомъ 
фошфя,  зашевелились  на  свежей  соломЬ.  Мелькнула  гладкая, 
черноп^гая,  широкая  спина  голландки.  Беркутъ,  быкъ,  лежалъ 
ео  своимъ  кольцрмъ  въ  тубЬ  и  хотЬлъ  было  встать,  но  разду- 
мал» и  только  пыхнулъ  раза  два,  когда  проходили  мимо.  Крас- 
ная красавица,  громадная  какъ  гшшопотамъ  Пава,  повернувшись 
8ад<мгь,  заслоняла  отъ  входившихъ  теленка  и  обнюхивала  его. 

Левинъ  вошелъ  въ  денникъ,  огляд'Ьлъ  Паву  и  поднялъ  крас- 
но1гЁгаго  теленка  на  его  шатк1я  длинный  ноги.  Взволнованная 
Шва  замычала  было,  но  успокоилась,  когда  Левинъ  подвинулъ 
>ъ  ней  телку,  и,  тяжело  вздохнувъ,  стала  лизать  ее  шерша- 
кынъ  языкомъ.  Телка,  отыскивая,  подталкивала  носомъ  подъ 
оахъ  свою  мать  и  крутила  хвостикомъ. 

—  Да  сюда  посв*ти,  ведоръ,  сюда  фонарь, —  говорилъ  Ле- 
винъ, оглядывая  телку. — Въ  мать!  Даромъ  что  мастью  въ  отца. 
Очень  хороша.  Ддиння  и  пашнста.  ВасилШ  ведоровичъ,  вЬдь 
хороша?  —  обращался  онъ  къ  приказчику,  совершенно  прими- 
ряясь съ  нимъ  за  гречу  подъ  вл1ЯН1емъ  радости  за  телку. 

6* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  124  — 

—  Въ  кого  же  хтрной  быть?  А  Сеиенъ  радчивъ  на  другой 
день  вашего  отъ'Ьдда  прншелъ.  Надо  будетъ  порядиться  сь 
нимъу  Константинъ  Дшгтрнчъ, —  сказалъ  прнказчнкъ. — Я  вамъ 
прежде  докладывадъ  щю  машину. 

Одннъ  этотъ  вопросъ  ввелъ  Левина  во  всЬ  по^фобности  хо- 
вяйства,  которое  было  большое  и  сложное,  и  оть  прямо  нэъ 
коровника  пошелъ  въ  контору  и,  поговорнвъ  съ  прикавчнвомъ 
и  съ  Сеиеномъ  рядчикомъ,  вернулся  домой  и  прямо  прошелъ 
наверхъ  въ  гостиную. 

ХХУП. 

Домъ  быль  большой,  старинный,  и  Левинъ  хотя  жиль  одннъ, 
но  топнлъ  и  ваннмалъ  весь  домъ.  Онъ  вналъ,  что  это  было 
глупо,  дналъ,  что  это  даже  нюорошо  и  противно  теп^юпшимъ 
новымъ  планамъ,  но  домъ  этотъ  былъ  цЪлый  м1ръ  ддя  Левина. 
Это  былъ  М1ръ,  въ  которомъ  жили  н  умерли  его  отецъ  н  мать. 
Они  жили  тою  жизнью,  которая  для  Левина  казалась  идеаломъ 
всякаго  совершенства  и  которую  онъ  мечталъ  возобновить  со 
своею  женой,  со  своею  семьей. 

Левинъ  едва  помнилъ  свою  мать.  Понятае  о  ней  было  для 
него  священнымъ  воспоминашемъ,  и  будущая  жена  его  должна 
была  быть  въ  его  воображенш  повторешемъ  того  прелестнаго, 
(шятого  идеала  лсенщины,  какнмъ  была  его  мать. 

Любовь  къ  жешцинЬ  онъ  не  только  не  могъ  ое&Ь  предста- 
вить безъ  брава,  но  онъ  прежде  предетавлялъ  себЬ  семью,  а 
потомъ  уже  ту  женщину,  которая  дастъ  ему  семью.  Его  поня- 
Т1я  о  женитьбе  поэтому  не  были  похожи  на  понят1я  большин- 
ства его  знавомыхъ,  для  которыхъ  женитьба  была  однимъ  изъ 
многихъ  общежитейскихъ  дЬлъ;  для  Левина  это  бвшо  главнымъ 
дкломъ  жизни,  отъ  котораго  зависало  все  ея  счастае.  И  теп^ь 
отъ  этого  нужно  было  отказаться. 

Когда  онъ  вошелъ  въ  маленькую  гостиную,  гдЬ  всш'да  пилъ 
чай,  и  усЬлся  въ  своемъ  кресл'Ь  съ  книгой,  а  Агаеья  Михай- 
ловна принесла  ему  чаю  и  со  свонмъ    обычнымъ:  »а  я  сяду. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  126  — 

батюшка**,  сЬла  на  етуль  у  окна,  овъ  почувствоважъ,  что,  вакъ 
п  етранно  9то  было,  онъ  не  раэстался  оо  свошш  мечтами  н 
^по  онъ  безъ  нить  жить  не  можетъ.  Оъ  нею  ли,  оъ  другою  ли, 
но  810  будетъ«  Онъ  читалъ  книгу,  думалъ  о  томъ,  что  читалъ, 
о(тшавливая(%,  чтобы  слышать  Агаеью  Инха&лсшну,  которая 
безъ-устали  болтала,  и  вмАсгЬ  съ  тЫгь  равти  картины  хозлй^ 
<31ва  и  будущей  ееиейной  жизни  безъ  связи  представлялись  его 
воображешю.  Онъ  чувствовалъ,  что  въ  глубинЬ  его  души  что-то 
устанавливалось,  умЬрялось  и  укладывалось. 

Онъ  слушалъ  разговоръ  Агаеьн  Михайловны  о  томъ,  какъ 
Прохоръ  Бога  дьбыжъу  и  на  гЬ  деньги,  что  ему  подарилъ  Ле- 
пшъ,  чтобы  лошадь  купить,  пьетъ  безъ  просыпу  и  жену  избилъ 
до  смерти;  онъ  слушалъ  и  читалъ  книгу  и  вспоминалъ  весь 
ходь  своихъ  мыслей,  возбужденныхъ  чтешемъ.  Это  была  книга 
ТЕндаля  о  теплогЬ.  Онъ  вспоминалъ  свои  осуасдешя  Тиндалю 
а&  его  самодовольство  въ  ловкости  производства  опытовъ  и  за 
то,  что  ему  недостаетъ  фидософскаго  взгляда.  И  вдругъ  всплы- 
вай радостная  мысль:  „черезъ  два  года  будутъ  у  меня  въ 
стадЬ  дв^Ь  голландки,  сама  Пава  еще  можетъ  быть  жива,  днЬ- 
надцать  молодыхъ  Беркутовыгь  дочерей  да  подсвшать  на  казо* 
вый  конецъ  дтихъ  треть — ^чудо!**  Онъ  опять  взялся  за  книгу. 
«Ну,  хорошо,  электричество  и  теплота  одно  и  то  аке;  но  воз* 
можно  ли  въ  уравнеши  ддя  рЬшешя  вопроса  поставить  одну 
величину  вм^Ьсто  другой?  Н'Ьгь.  Ну,  такъ  что  же?  Связь  между 
всЬмн  спляжя  природы  и  такъ  чувствуется  инстинктомъ...  Осо- 
бенно пр1ятно,  какъ  Панина  дочь  будетъ  уже  краснопЬгою  ко- 
ровой, и  все  стадо,  въ  которое  подсыпать  этнхъ  трехъ!..  От- 
лично! Выйти  съ  женой  и  гостями  встр'Ьчать  стадо...  Жена 
сважетъ:  мы  съ  Костей  вакъ  ребенка  выхаживали  эту  телку. 
Еавъ  это  можетъ  васъ  такъ  интересовать?  сважегь  гость.  Все, 
что  его  интересуетъ,  интересуетъ  меня.  Но  кто  она?"  И  онъ 
вспоминадъ  то,  что  произошло  въ  Москв*...  „Ну,  что  же  дЬ- 
лать?..  Я  не  виноватъ.  Но  теперь  все  пойдегь  по-новому.  Это 
вздоръ,  что  не  допустить  жизнь,  что  прошедшее  не  допустить. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  126  — 

Надо  биться,  чтобы  лучше,  гораздо  лучше  жить..."*  Онъ  при- 
поднялъ  голову  и  задумался.  Старая  Ласка,  еще  не  совсЬмъ 
переварившая  радость  его  прх'Ьзда  и  б^Ьгавшая,  чтобы  полаяггь 
на  двор'Ь,  вынулась,  иахая  хвостоиъ  и  внося  съ  собой  запагь 
воздуха,  подошла  въ  нему,  подсунула  голову  подь  его  руку, 
жалобно  подвизгивая  и  требуя,  чтобы  онъ  поласвалъ  ее. 

—  Только  не  говорить,  —  сказала  Агаеья  МихаВловна.  — 
А  песъ...  В^Ьдь  понииаетъ  асе,  что  хозяинъ  пргЬхалъ  и  ему 
скучно. 

—  Отчего  же  скучно? 

—  Да  разв^  я  не  вижу,  батюшка?  Пора  миЬ  господь  знать. 
Сызмальства  въ  господахъ  выросла.  Ничего,  батюшка.  Было  бы 
здоровье,  да  сов^Ьсть  чиста. 

Левинъ  пристально  смотр'Ьлъ  на  нее,  удивляясь  тому,  вавъ 
она  поняла  его  мысли. 

—  Что  жъ,  прииесть  еще  чайку?  —  сказала  она  и,  взявъ 
чашку,  вышла. 

Ласка  все  подсовывала  голову  подъ  его  руку.  Онъ  погладилъ 
ее,  и  она  тутъ  же  у  ногъ  его  свернулась  кольцомъ,  положивъ 
голову  на  высунувшуюся  заднюю  лапу.  И  въ  знакъ  того,  что 
теперь  все  хорошо  и  благополучно,  она  слегка  раскрыла  роть, 
почмокала. губами  и,  лучше  уложивъ  около  старыхъ  зубовъ  лип- 
ши губы,  затихла  въ  блаженномъ  спокойствш.  Левинъ  внима- 
тельно слЬдилъ  за  зтимъ  послФднимъ  ея  движешемъ. 

—  Такъ-то  и  я!— сказалъ  онъ  себ*, — ^такъ-то  и  я!  Ничего... 
Все  хорошо. 

ХХУШ. 

Посл'Ь  бала,  рано  утромъ,  Анна  Аркадьевна  послала  мужу 
телеграмму  о  своемъ  вы^дЬ  изъ  Москвы  въ  тотъ  же  день. 

—  Шть,  миЬ  надо,  надо  "Ьхать,  —  объясняла  она  яевЬсаЛ 
перемену  своего  нам^ренш  такимъ  тономъ,  какъ  будто  она 
вспомнила  столько  дЬлъ,  что  не  перечтешь; — ^иЪтъ,  ужъ  лучше 
нынче! 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  127  — 

Степанъ  Аркадьевичъ  не  обФдалъ  дока^  но  обЪщадъ  пр№хать 
проводить  сестру  нъ  семь  часовъ. 

Кити  тоже  не  пр^Ьхама,  приславъ  записку,  что  у  неа  голова 
бодить.  Долли  и  Анна  об^Ьдали  одн^Ь  съ  дЬтьми  и  англичанкой. 
Потому  ли,  что  дЪти  непостоянны  или  очень  чутки  и  почув- 
ствовали, ^го  Анна  въ  этоть  день  совсЬмъ  не  такая,  какъ  въ 
тогь,  когда  они  такъ  полюбили  ее,  ^го  она  уже  не  занята 
ими,  но  только  они  вдругъ  прекратили  свою  игру  съ  теткЫ1 
и  любовь  къ  ней,  и  ихъ  совершенно  не  занимало  то,  что  она 
у1^зжаетъ.  Анна  все  утро  была  занята  приготовлешями  къ  огь- 
'Ьзду.  Она  писала  записки  къ  московскимъ  знакомымъ,  записы- 
вала свои  счеты  и  укладывалась.  Вообще  Долли  казалось,  что 
она  не  въ  спокойномъ  дугЬ,  а  въ  томъ  дугЬ  заботы,  который 
Долли  хорошо  знала  за  собой  н  который  находить  не  безъ  при- 
чины и  большею  частью  прнкрываетъ  недовольство  собой.  ЛоежЬ 
оОкявк  Анна  пошла  одЬваться  въ  свою  комнату,  и  Долли  пошла 
за  ней. 

—  Какая  ты  нынче  странная!— сказала  ей  Долли. 

—  Я?  ты  находишь?  Я  не  странная,  но  я  дурная.  Это  бы- 
ваетъ  со  мной.  М«Ъ  все  хочется  плакать.  Это  очень  глупо,  но 
это  проходить, — сказала  быстро  Анна  и  нагнула  покрасневшее 
лицо  къ  игрушечному  мешочку,  въ  который  она  укладывала 
ночной  чепчикъ  и  батистовые  платки.  Глаза  ея  особенно  бле- 
сгЬли  и  безпрестанно  подергивались  слезами.  —  Такъ  мн1Ь  изъ 
Петербурга  не  хотЬлось  уЬзжать,  а  теперь  отсюда  не  хочется. 

—  Ты  пр1'Ьхала  сюда  и  сделала  доброе  дЬло, — сказала  Дол- 
ли, внимательно  высматривая  ее. 

Анна  посмотр'Ьла  на  нее  мокрыми  отъ  слезъ  глазами. 

—  Не  говори  зтого,  Долли.  Я  ничего  не  сдЬлала  и  не  могла 
сдЬлать.  Я  часто  удивляюсь,  зач^мъ  люди  сговорились  портить 
меня.  Что  я  сдЬлала  и  что  могла  сд^ать?  7  тебя  въ  сердц^Ь 
нашлось  столько  любви,  чтобы  простить.. • 

—  Безъ  тебя  Богъ  знаетъ  чтд  бы  было!  Какая  ты  счастливая, 
Анна, — сказала  Долли. — У  тебя  все  въ  дупгЬ  ясно  и  хорошо. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  128  - 

—  7  каждого  есть  въ  дупгЬ  свои  8ке1е(оп8,  вакъ  говорягь 
англичане. 

—  Какой  же  у  тебя  аке1е1оп?  У  тебя  все  такъ  ясно. 

—  Есть! — вдфугь  сказала  Анна,  и  неожиданно  посл1^  слевъ 
хитрая,  см^Ьшливая  улыбка  сморщила  ея  губы. 

—  Ну,  такъ  онъ  с1гЬщнойу  твой  8ке1е1юПу  а  не  мрачный, — 
улыбаясь  сказала  Долли. 

—  Н'кгь,  мрачный.  Ты  знаешь,  отчего  я  "Ьду  нынче,  а  не 
завтра?  Это  признаше,  которое  меня  давило,  я  хочу  теб'Ь  его 
сдЬла1ъ, — сказала  Анна,  р'Ьшительно  откидываясь  на  кресле  и 
1\кядя  прямо  въ  глаза  Долли. 

И,  къ  удивлешю  своему,  Долли  увидала,  что  Анна  покрас- 
иЬла  до  ушей,  до  вьющихся  черныхъ  косицъ  на  т&Ъ. 

—  Да, — ^продолжала  Анна. — ^Ты  знаешь,  отчего  Кити  не  прь 
^ала  обЬдать?  Она  рсвнуетъ  ко  миЬ.  Я  исшортила...  я  была  нри- 
чиной  того,  что  балъ  этотъ  быль  для  нея  мучешемъ,  а  не  радостью. 
Но,  право,  право,  я  не  виновата,  или  виновата  немножко,— 
сказала  она,  тонкимъ  голосомъ  протянувъ  слово  „немножко**. 

—  О,  какъ  ты  это  похоже  сказала  на  Стиву,  —  сжЪяеъ  ска- 
зала Долли. 

Анна  оскорбилась. 

—  О  н^тъ,  о  н4тъ1  Я  не  Стива, —  сказала  она  хмурясь.— 
Я  оттого  говорю  тебЬ,  что  я  ни  на  минуту  даже  не  позволяю 
себ'Ь  сомневаться  въ  006*6, — сказала  Анна. 

Но  въ  ту  минуту,  когда  она  выговаривала  эти  слова,  она 
чувствовала,  что  они  несправедливы;  она  не  только  сомневалась 
въ  себе,  она  чувствовала  волнеше  при  мысли  о  Вронскомъ  и 
уЬзжала  скорее,  чемъ  хотела,  только  для  того,  чтобы  больше 
не  встречалъся  съ  нимъ. 

—  Да,  Стива  мне  говорилъ,  что  ты  съ  нимъ  танцевала  на* 
зурку  и  что  онъ... 

—  Ты  не  можешь  себе  представить,  какъ  это  смешно  выпио. 
Я  только  думала  сватать,  и  вдругъ  совсемъ  другое.  Можеть 
быть,  я  противъ  воли... 


01д1!12ес1  Ьу 


СоЪ§1е 


—  129  — 

Ова  покраон^Ьла  н  остановилась. 

—  О,  они  это  св&часъ  чувствуютъ! — сказала  Долли. 

—  Но  а  была  бы  въ  агчвяйя,  если  бы  тутъ  было  что-ни- 
будь серьезное  оъ  шч)  стороны^  —  перебила  ее  Анна.  —  И  а 
ТкЬрена,  что  это  все  забудется^  н  Кити  перестанетъ  меня  не- 
наьиА'Ьть. 

—  Впрочемъу  Анна,  по  правдЬ  тебб  сказать,  я  не  очень  же- 
лаю для  Кггн  этого  брака.  И  лучше,  чтобъ  это  разошлось,  если 
онъ,  ВронскШ,  могь  влюйпъся  въ  тебя  въ  одинъ  день. 

—  Ахъ,  Боже  мой,  это  было  бы  такъ  глупо!— сказала  Анна, 
и  опять  густая  краска  удовольств]я  выступила  на  ея  лиц!,  когда 
она  услыхала  занимавшую  ее  мысль,  выговоренную  словами. — 
Такъ  вотъ  и  я  тЬзжаю,  сд'Ьлавъ  себЬ  врага  въ  Китн,  которую 
я  такъ  полюбила.  Ахъ,  какая  она  милая!  Но  ты  поправишь 
это,  Долли?  Да? 

Долли  едва  могла  удерживать  улыбку.  Она  любила  Анну,  но 
ей  пр]ятно  было  вид'Ьть,  что  и  у  неа  есть  слабости. 

—  Врага?  Это  не  можетъ  быть. 

—  Я  такъ  бы  желала,  чтобы  вы  вс^Ь  меня  любили,  какъ  а 
васъ  люблю;  а  теп^ь  я  еще  больше  полюбила  васъ, —  сказала 
Анна  со  слезами  на  глазахъ. — ^Ахъ,  какъ  я  нынче  глупа. 

Она  провела  платкомъ  по  лицу  и  стала  од'Ьватъся. 

7жъ  передъ  самымъ  отъ'Ьздомъ  пргЬхалъ  опоздавппй  Огепанъ 
Аркадьевичъ,  съ  краснымъ,  веселымъ  лицомъ  и  запахомъ  вина 
и  сигары. 

Чувствительность  Анны  сообщилась  и  Долли  и,  когда  она  въ 
послЁднШ  разъ  обняла  золовку,  она  прошептала: 

—  Помни,  Анна:  что  ты  для  меня  сд'Ьлала,  я  никогда  не 
забуду.  И  помни,  что  я  любила  и  всегда  буду  любить  тебя, 
какъ  лучшаго  друга! 

—  Я  не  понимаю  за  что,  —  проговорила  Анна,  исЬлуя  ее  и 
скрывая  слезы. 

—  Ты  меня  поняла  и  понимаешь.  Прощай,  моя  прелесть! 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  130  — 


XXIX, 


„Ну,  все  кончено,  н  слава  Богу!''  бьиа  первая  мысль,  при- 
шедшая Анн^Ь  АрвадьевнЬ,  когда  она  простилась  въ  посл1Ьда1Й 
разъ  съ  братомъ,  который  до  третьяго  звонка  загорахивалъ 
собой  дорогу  въ  вагон^Ь.  Она  &Ьла,  на  свой  диванчикъ,  рядомъ 
съ  Аннушкой,  и  огляделась  въ  полусвЬтЬ  спальнаго  вагона. 
„Слава  Богу,  завтра  увижу  Сережу  и  Алексея  Алексанфовича, 
и  пойдеть  моя  жизнь,  хорошая  и  привычная,  по-старому''. 

Все  въ  томъ  же  дугЬ  озабоченности,  въ  которомъ  она  на- 
ходилась весь  зтотъ  день,  Анна  съ  удовольств1емъ  и  отчетли* 
вестью  устроилась  въ  дорогу;  своими  маленькими,  ловкими  ру- 
ками она  отперла  и  заперла  красный  мЪшочекъ,  достала  поду- 
шечку, положила  себЬ  на  колени  и,  аккуратно  закутавъ  ноги, 
спокойно  усЬлась.  Больная  дама  укладывалась  уже  спать.  ДвЪ 
друпя  дамы  заговаривали  съ  Анной,  и  толстая  старуха  укуты- 
вала ноги  и  выражала  замЬчашя  о  топк'Ь.  Анна  отвЬтила,  вЪ^ 
сколько  словъ  дамавгь,  но,  не  предвидя  интереса  отъ  разговора, 
попросила  Аннушку  достать  фонарикъ,  приц'Ьпила  его  къ  ручк^Ь 
кресла  и  взяла  изъ  своей  сумочки  разр'Ьзной  ножикъ  и  англЯ- 
скШ  романъ.  Первое  время  ей  не  читалось.  Сначала  мЬшалн 
возня  и  ходьба;  потомъ,  когда  тронулся  по^Ьздь,  нельзя  было 
не  прислушаться  къ  звукамъ;  потомъ  сиЬгъ,  бившШ  въ  л^Ьвое 
окно  и  налипавппй  на  стекло,  и  видъ  закутаннаго  мимо  про- 
шедшаго  кондуктора,  занесеннаго  сиЬгомъ  съ  одной  стороны,  и 
разговоры  о  томъ,  какая  теперь  страшная  метель  на  двор'Ь, 
развлекали  ея  внимаше.  Дал^Ье  все  было  то  же  и  то  же:  та  же 
тряска  съ  постукиван1емъ,  тотъ  же  сиЬгъ  въ  окно,  тЬ  же 
быстрые  переходы  отъ  парового  жара  къ  холоду  и  опять  къ 
жару,  то  же  мелькаше  тЬхъ  же  лицъ  въ  полумрак'Ь  и  тЬ  же 
голоса,  и  Анна  стала  читать  и  понимать  читаемое.  Аннушва 
уже  дремала,  держа  красный  мЬшочекъ  на  кол^няхъ  широкими 
руками  въ  перчаткахъ,  изъ  которыхъ  одна  была  прорвана.  Анна 
Аркадьевна  читала  и  понимала,  но  ей  непр1ятно  было  читать, 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  131  — 

то-есть  огЬдить  за  отражешемъ  аввзни  другихъ  людей.  Ей  опш- 
КОЛЬ  самой  хотЬлоеь  жить.  Читала  ли  она,  вавъ  героиня  ро- 
мана ухаживала  за  больиымъ,— ей  хотЬлось  ходить  неслышными 
пюгами  по  комнагЬ  больн<нч);  читала  ли  она  о  томъ,  вакъ  членъ 
парламента  хчшорилъ  р'Ьчь, — ей  хотЬлось  говорить  эту  рЪчь; 
читала  ли  она  о  томъ,  кавъ  леди  Мери  'Ьхала  верхомъ  за  стаей 
и  фазнила  н^^Ьству  и  удивляла  всЬхъ  своею  смЬлостью, — ей 
хотЬлось  это  д'Ьлать  самой.  Но  дгЬлать  нечего  было,  и  она, 
перебирая  своими  маленькими  руками  гладкШ  ножичекъ,  усили- 
валась читать. 

Герой  романа  уже  началъ  достигать  своего  англШскаго  сча- 
СТ1Я,  баронетства  и  имЬшя,  и  Анна  желала  съ  нимъ  вмЬстЬ 
"Ьхать  въ  это  имЬше,  кавъ  вдругь  она  почувствовала,  что  ему 
должно  быть  стыдно  и  что  ей  стыдно  этого  самаго.  Но  чего  же 
ему  стыдно?  „Чего  ясе  икЪ  стыдно?"*  спросила  она  себя  съ 
оскорбленнымъ  удивлешемъ.  Она  оставила  книгу  и  откинулась 
на  спинку  кресла,  кр'Ьпко  сжавъ  въ  обЬихъ  рукахъ  разр'Ьзной 
ножикъ.  Отыднаго  ничего  не  было.  Она  перебрала  всЬ  свои 
московск1я  воспоминашя.  ВсЬ  были  хороппя,  пр1ятныя.  Вспо- 
мнила балъ,  вспомнила  Вронскаго  и  его  влюбленное,  покорное 
лицо,  вспомнила  всЬ  свои  отношешя  съ  нимъ:  ничего  не  было 
стыднаго.  А  вмЬстЬ  съ  тЬмъ  на  этомъ  самомъ  мЬстЬ  воспоми- 
нанШ  чувство  стыда  усиливалось,  какъ  будто  какой-то  внутрен 
шй  голосъ  именно  тутъ,  когда  она  вспомнила  о  Вронскомъ,  го- 
ворилъ  ей:  „тепло,  очень  тепло,  горячо"  •  „Ну,  что  ясе? — ска- 
зала она  себЬ  р'Ьпштельно,  пересаживаясь  въ  креслЬ. — Что  асе 
это  значить?  Разв1к  я  боюсь  взглянуть  прямо  на  это!  Ну  что 
же?  Неужели  между  мной  и  этимъ  офицеромъ-мальчикомъ  суще- 
ствують  и  могутъ  существовать  как1я-нибудь  друг1я  отношешя, 
вром'Ь  тЬхъ,  как1Я  бывають  съ  каждымъ  знакомымъ?**  Она  пре- 
зрительно усм'Ьхнулась  и  опять  взялась  за  книгу;  но  уже  реши- 
тельно не  могла  понимать  того,  что  читала.  Она  провела  раз- 
рЬзнымъ  ножомъ  по  стеклу,  потомъ  приложила  его  гладкую  и 
холодную   поверхность  къ  щекЬ  и  чуть   вслухъ  не  засмЬялась 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  182  — 

оть  радостя,  вдругь  бевпричшшо  овдахЬвшеВ  ею.  Она  чувствен 
вала,  что  нервы  еа  кавъ  струны  натягиваются  все  туже  и  туже 
на  как1е-то  вавинчиваюпцеся  кодвппкн.  Она  чувствовада,  что 
глаза  ея  раскрываются  божыпв  ш  больше^  что  пальцы  на  рувагь 
н  ногахъ  нервно  движутся,  что  ш^утря  что-то  давить  дыхан1е 
и  что  всЪ  образы  и  звуки  въ  этомъ  колеблющемся  полумракгЬ 
съ  необычайною  яркостью  поражаютъ  ее.  На  нее  безпрестсшно 
находили  минуты  сомн^Ьн^я:  впередъ  ли  -Ьдеть  вагонъ,  или  на- 
вадъу  иди  вовсе  стоить.  Аннушка  ли  подлЪ  нея,  или  чужая? 
„Что  тамьу  на  ручк'Ь:  шуба  ли  это,  или  зв^Ьрь?  И  что  сама  я 
тутъ:  я  сама,  или  другая?"  Ей  страшно  было  отдаваться  этому 
забытью.  Но  что-то  втягивало  ее  вь  него,  и  она  по  произволу 
могла  отдаваться  ему  и  воздерживаться.  Она  поднялась,  чтобы 
опомниться,  откинула  пледъ  и  сняла  пелерину  теплаго  платья* 
На  минуту  она  опомнилась  и  поняла,  что  вошедпий  худой  му- 
жикь  вь  длинномь  нанковомь  пальто,  на  которомь  недоста- 
вало пуговицы,  быль  истопникь,  что  онъ  смотр'Ьлъ  термометръ, 
что  в'Ьтеръ  и  сн^Ьгъ  ворвались  за  нимь  въ  дверь;  но  потомъ 
опять  все  см^Ьшалось...  Мужикъ  этотъ  съ  длинною  тал1ей  при- 
нялся грызть  что-то  вь  стЬкЪ;  старушка  стала  протягивать  ноги 
во  всю  длину  вагона  и  наполнила  его  чернымъ  облакомъ;  по- 
томъ что-то  страшно  заскрип^Ьло  и  застучало,  какъ  будто  раз- 
дирали кого-то;  потомъ  красный  огонь  осл^Ьпилъ  глаза,  и  потомъ 
все  закрылось  сгЬной.  Анна  почувствовала,  что  она  провали- 
лась. Но  все  это  было  не  страшно,  а  весело.  Голось  окутан- 
наго  и  занесеннаго  скЪтоту  челов'Ька  прокричаль  что-то  ей  надъ 
ухомь.  Она  поднялась  и  опомнилась;  она  поняла,  что  подь'Ьхадн 
кь  станщи  и  что  это  быль  кондукторъ.  Она  попросила  Аннушку 
подать  ей  снятую  пелерину  и  платокъ,  над'^Ьла  нхь  и  направив 
дась  кь  двери. 

—  Выходить  изволите? — спросила  Аннушка. 

—  Да,  МП*  подышать  хочется.  Туть  очень  жарко. 

И  она  отворила  дверь.   Метель  и  в^Ьтерь  рванулись  ей  на^ 
встр'Ьчу  и  заспорили  съ  ней  о  двери.   И  это  ей  показалось  ве» 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  133  — 

€е1о.  Она  отворЖ1а  дверь  и  вышла.  ВЬтеръ  жавъ  бу;^го  только 
«яиъ  ее:  радостно  засвиеталъ  н  хотЬлъ  подхватить  н  унести 
ее,  но  она  рукой  взялась  за  холодный  столбикъ  и,  придержи- 
вая платовъу  спустилась  на  платформу  и  аашла  за  вагонъ.  ВЬ^ 
теръ  быль  силенъ  на  крылечкгЬ,  но  на  платформе  за  вагонами 
было  ватишье.  Съ  иаслаждешемъ,  полною  грудью  она  вдыхала 
въ  себя  снЪкный  морозный  воздухъ  и,  стоя  подлЬ  вагона,  оглян 
днвада  платформу  и  осв^Ьщенную  станщю. 

XXX. 

Страшная  буря  рвалась  и  свисгбла  между  колесами  вагоновъ 
по  столбамъ  изъ-за  угла  станщи.  Вагоны,  столбы,  люди,  все, 
тго  было  видно,  было  занесено  съ  одной  стороны  спЬгомъ  и 
заносило(я»  все  больше  и  больше.  На  мгновеше  буря  затихла, 
но  потомъ  опять  налетала  такими  порывами,  что,  казалось, 
нельзя  было  противостоять  ей.  Между  тЬмъ  каюе-то  люди  б'Ь- 
галн,  весело  переговариваясь,  скрипя  по  доскамъ  платформы  и 
безпрестанно  отворяя  и  затворяя  больппя  двери.  Согнутая  гЬнь 
челов^Ька  проскользнула  подъ  ея  нотами,  и  послышались  звуки 
молотка  по  жел^Ьзу.  „Депешу  дай!**  раздался  сердитый  голосъ 
съ  другой  стороны  изъ  бурнаго  мрака.  „Сюда  пожалуйте!  №  281" 
кричали  еще  разные  голоса,  и  занесенные  спЬгомъ  пробегали 
обвязанные  люди.  Кагае-то  два  господина,  съ  огнемъ  папиросъ 
во  рту,  прошли  мимо  нея.  Она  вдохнула  еще  разъ,  чтобы  на- 
дышаться, и  уже  вынула  руку  изъ  муфты,  чтобы  взяться  за 
столбикъ  и  войти  въ  вагонъ,  какъ  еще  челов^Ькъ  въ  военномъ 
пальто  подл'Ь  нея  самой  заслоиилъ  ей  колеблюпцйся  св^тъ 
фонаря.  Она  оглянулась  и  въ  ту  же  минуту  узнала  лицо  Врон- 
скаго.  Приложивъ  руку  къ  козырьку,  онъ  наклонился  передъ 
ней  и  спросилъ,  не  нужно  ли  ей  чего-нибудь,  не  можетъ  ли 
онъ  служить  ей.  Она  довольно  долго,  ничего  не  отвечая,  вгля- 
дывалась въ  него  и,  несмотря  на  тЬнь,  въ  которой  онъ  сто- 
алъ,  видЬла,   или  ей  казалось,  что  вид-^ла,  и  выражеше  его 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  134  — 

лица  и  глазъ.  Это  было  опять  то  выражеше  почтительнаго  вое- 
хищешя,  которое  такъ  под:Ьйствовало  на  нее  вчера.  Не  разъ 
говорила  она  се&Ь  ати  пос^гЬдше  дни  и  сейчасъ  только,  что 
ВроискШ  для  нея  одинъ  изъ  сотенъ  вЪчео  одиихъ  н  тЬгь  яе, 
повсюду  встр'Ьчаемыхъ  молодыхъ  людей,  ^го  она  никогда  не 
позволить  себЪ  ж  думать  о  немъ;  но  теперь,  въ  первое  мгно- 
вете  встрЬчи  съ  нимъ,  ее  охватило  чувство  радостной  гсфдо- 
сти.  Ей  не  нужно  было  спрашивать,  зач^Ьмъ  онъ  тутъ.  Она 
знала  это  такъ  же  нЬрно,  какъ  если  бы  онъ  сказалъ  ей,  что 
онъ  тутъ  для  того,  чтобы  быть  тамъ,  гдЬ  она. 

—  Я  не  знала,  что  вы  "Ьдете.  ЗатЬмъ  вы  'Ьдете?  —  сказала 
она,  опустивъ  руку,  которою  взялась. было  за  столбикъ.  И  не- 
удержимая радость  и  оживлеше  С1яли  на  ея  лиц'Ь. 

—  Зач^Ьмъ  я  "Ьду? — повторилъ  онъ,  глядя  ей  прямо  въ  гла- 
за. —  Вы  знаете,  я  "Ьду  для  того,  чтобы  быть  тамъ,  гдЬ  вы, — 
сказалъ  онъ, — я  не  могу  иначе. 

И  въ  это  же  время,  какъ  бы  одолЬвъ  препятств1я,  вгЬтеръ 
посыпалъ  снЬгъ  съ  крышъ  вагоновъ,  затрепалъ  какимъ-то  же- 
л]Ьзнымъ  оторваннымъ  листомъ,  и  впереди  плачевно  и  мрачно 
зарев^Ьлъ  густой  свистокъ  паровоза.  Весь  ужасъ  метели  пока- 
зался ей  еще  бол^Ье  прекрасенъ  теперь.  Онъ  сказалъ  то  самое, 
чего  желала  ея  душа,  но  чего  она  боялась  разсудкомъ.  Она 
ничего  не  отв^^чала,  и  на  лиц'Ь  ея  онъ  видЬлъ  борьбу. 

—  Простите  меня,  если  вамъ  непр1ятно  то,  что  я  сказалъ, — 
заговорилъ  онъ  покорно. 

Онъ  говорилъ  учтиво,  почтительно,  но  такъ  твердо  и  упорно, 
что  она  долго  не  могла  ничего  ответить. 

—  Это  дурно,  что  вы  говорите,  и  я  прошу  васъ,  если  вы 
хорош1й  челонЬкъ,  забудьте,  чтб  вы  сказали,  какъ  н  я  забу- 
ду,—оказала  она  наконецъ. 

—  Ни  одного  слова  вашего,  ни  одного  движен1я  вашего  я  не 
забуду  ншогда  и  не  могу... 

—  Довольно,  довольно!  —  вскрикнула  она,  тщетно  стараясь 
придать  строгое  выражен1е  своему  лицу,  въ  которое  онъ  жадно 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  135  — 

всматривался.  Взявшись  рукой  за  холодный  отолбикъ,  она  под- 
вяллсь  на  ступеньки  и  быстро  вошла  въ  сЬни  вагона.  Но  въ 
атихъ  маленькить  сЬняхъ  она  остановилась,  обдувгавая  въ  сво- 
енъ  вообрагенш  то,  что  было.  Не  вспоминая  ни  своихъ,  ни 
его  ояовъ,  она  чувствомъ  повяла,  что  этотъ  минутный  разго- 
воръ  страшно  сблизилъ  ихъ;  и  она  была  испугана  и  счастлива 
зтимъ*  Постоявъ  иЬсколько  секундъ,  она  вошла  въ  вагонъ  и 
сЬла  на  свое  м'куго.  То  напряженное  состояте,  которое  ее  му- 
чило сначала,  не  только  возобновилось,  но  усилилось  и  дошло 
до  того,  что  она  боялась,  что  всякую  минуту  порвется  въ  ней 
что-то  слшпкомъ  натянутое.  Она  не  спала  всю  ночь.  Но  въ 
томъ  напряженЬ|  и  гЬхъ  хрезахъ,  которыя  наполняли  ея  во- 
ображеше,  не  было  ничего  иепр1ятнаго  и  мрачнаго;  напротивъ, 
было  что-то  радостное,  жгучее  и  возбуждающее.  Къ  утру  Анна 
задремала,  сидя  въ  кресл^Ь,  и  когда  проснулась,  то  уже  было 
свгЬтло,  и  поЬздъ  подходилъ  къ  Петербургу.  Тотчасъ  же  мысли 
о  домФ,  о  мужЬ,  о  сыпЬ  и  заботы  предстоящаго  дня  и  сл^Ьдую- 
пщхъ  обступили  ее. 

Въ  ПетербургЬ,  только  что  остановился  по'Ьздь  и  она  вышла, 
первое  лицо,  обратившее  ея  внимашс,  было  лицо  мужа.  „Ахъ, 
Боже  М0Й1  отчего  у  него  стали  так1я  уши?''  подумала  она,  гля- 
дя на  его  холодную  и  представительную  фигуру  и  особенно  на 
поразивппе  ее  теперь  хрящи  ушей,  подпиравппе  поля  круглой 
шляпы.  Увидавъ  ее,  онъ  пошелъ  къ  ней  навстречу,  сложивъ 
губы  въ  привычную  ему,  насм^Ьшливую  улыбку  и  прямо  глядя 
на  нее  большими  усталыми  глазами.  Какое-то  иепр1ятное  чув- 
ство щемило  ей  сердце,  когда  она  встр'Ьтила  его  упорный  и 
усталый  взглядъ,  какъ  будто  она  ожидала  увцдЬть  его  другимъ. 
Въ  особенности  поразило  ее  чувство  недовольства  собой,  кото- 
рое она  испытала  при  встрЬчЬ  съ  нимъ.  Чувство  то  было  до- 
машнее, знакомое  чувство,  похожее  на  состоян1е  притворства, 
которое  она  испытывала  въ  отношешяхъ  къ  мужу;  но  прежде 
она  не  замечала  этого  чувства,  теперь  она  ясно  и  больно  со- 
знала его. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  136  — 

—  Да,  вавъ  видишь,  н^Ьжный  мужъ,  н'Ьасцый,  вавъ  на  дру- 
гой годъ  женитьбы,  сгоралъ  желашемъ  увидЬтъ  тебя,— свава^п 
онъ  своимъ  медлительнымъ  тонкимъ  годосоиъ  и  тЬмъ  тононъ, 
который  онъ  все1да  почти  употреблялъ  съ  ней, — тономъ  в»- 
ен'Ьшки  надъ  гЬиъ,  кто  бы  въ  самомъ  дкгЬ  такъ  говорилъ. 

—  Сережа  вдоровъ?— спросила  она. 

—  И  ато  вса  награда, — свазалъ  онъ, — за  мою  пылкость? 
Здоровъ,  здоровъ... 

XXXI. 

ВронскШ  и  не  пв1тался  заснуть  всю  эту  ночь.  Онъ  сид-Ьлъ 
на  своемъ  кресл^Ь,  то  прямо  устремивъ  глаза  вп^эедъ  себя,  то 
оглядывая  входившихъ  и  выходившихъ,  и  если  и  прежде  онъ 
поражалъ  и  волновалъ  незнакомыхъ  ему  людей  своимъ  видомъ 
неповолебимаго  спокойств1я,  то  теперь  онъ  еще  бол^  казался 
гордъ  и  самодовл^Ьющъ.  Онъ  смотр'Ьлъ  на  людей,  кавъ  на  вещи. 
Молодой  нервный  челов^къ,  служапцй  въ  овружномъ  суд:Ь,  си- 
дЬвппй  противъ  него,  возненавид'Ьлъ  его  за  этоть  видъ.  Моло- 
дой челокЬкъ  и  завуривалъ  у  него,   и  заговаривалъ  съ  нимъ, 
и  даже  толвалъ  его,   чтобы  дать  ему  почувствовать,  что  онъ 
не  вещь,  а  челов'Ьвъ,  но  ВронскШ  смотрФлъ  на  него  все  тавъ 
же,  ксюъ  на  фонарь,  и  молодой  челов^Ькъ  гримасничалъ,  чув- 
ствуя, что  онъ  теряетъ  самообладаше  подъ  давлешемъ  этого 
непризнавашя  его  челов^Ькомъ. 

ВронскШ  ничего  и  никого  не  вцдалъ.  Онъ  чувствовалъ  себя 
царемъ,  не  потому,  чтобъ  онъ  вЬрилъ,  что  произвелъ  впетаг 
тл'Ьше  на  Анну, — онъ  еще  не  в^Ьрилъ  этому, — но  потому,  что 
впечатл^Ьше,  которое  она  произвела  на  него,  давало  ему  счаспе 
и  гордость. 

Что  изъ  этого  всего  выйдетъ,  онъ  не  зналъ  и  даже  не  ду- 
малъ.  Онъ  чувствовалъ,  что  всЬ  его  досел^Ь  распущенный,  раз- 
бросанный силы  были  собраны  въ  одно  и  съ  стршгаою  энерпей 
были  направлены  къ  одной  блаженной  цЪла.  И  онъ  былъ  счасг- 
ливъ  этимъ.   Онъ  зналъ  только,   что  сказалъ  ей  правду:  что 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  137  — 

онъ  "Ьхажь  туда,  щЪ  была  она,  что  все  счао11е  жизни,  един* 
огаенный  (яшсгь  жизни  онъ  находилъ  тепц)ь  въ  томъ,  чтобы 
вцдЬть  и  елдпать  ее.  И  когда  онъ  вышелъ  изъ  вагона  въ  Бо* 
логовгЬ,  чтобы  выпить  сельтерской  воды,  и  увидалъ  Анну,  не- 
вольно пц)вое  слово  его  сказало  ей  то  самое,  чтб  оиъ  думалъ. 
И  онъ  ра^  былЪу  что  схазалъ  ей  это,  что  она  знаегь  теперь 
это  и  думаетъ  объ  атоиъ.  Онъ  не  епалъ  всю  ночь.  Вернув- 
шись въ  свой  вагонъ,  онъ  не  переставая  перебиралъ  вс4  поло- 
жешя,  въ  которыхъ  ее  вид'Ьлъ,  всЪ  ея  слова,  и  въ  его  вообра- 
женш,  заставляя  'замирать  сердце,  носились  картины  возможнаго 
будущаго. 

Когда  въ  ПетербургЬ  онъ  вышелъ  изъ  вагона,  онъ  чувотво- 
валъ  себя  посл^Ь  безсонной  ночи  оживленнымъ  и  свЬжимъ,  какъ 
послЪ  холодной  ванны.  Онъ  остановился  у  своего  вагона,  ожи- 
дая ея  выхода.  „Еще  разъ  увижу,  —  говорилъ  онъ  себ4,  не- 
вольно улыбаясь,  —  увижу  ея  походку,  ея  лицо:  скажетъ  что- 
нибудь,  поворотить  голову,  взглянетъ,  улыбнется  можетъ  быть**. 
Но  презвде  еще  чЬиъ  онъ  увидалъ  ее,  онъ  увидалъ  ея  мужа, 
котораго  начальникъ  станщи  учтиво  проводилъ  между  толпой. 
»Ахь,  да!  мужь!**  Теперь  только  въ  первый  разъ  Вроисшй 
ясно  понялъ  то,  что  мужъ  было  связанное  съ  нею  лицо.  Онъ 
зналъ,  что  у  нея  есть  мужъ,  но  не  в^Ьрилъ  въ  существоваше 
шч>,  и  пов^Ьрилъ  въ  него  вполн^Ь,  только  когда  увид:Ьлъ  его, 
съ  его  головой,  плечами  и  ногами  въ  черныхъ  панталонахъ; 
въ  особенности  когда  онъ  увидалъ,  какъ  этотъ  мужъ,  съ  чув- 
ствомъ  собственноста,  спокойно  взялъ  ея  руку. 

УвидЬвъ  АлешуЬя  Александровича  съ  его  петербургскн-св^Ь- 
жимъ  лицомъ  и  строго  самоув^Ьренной  фигурой,  въ  круглой 
шляпЬ,  съ  немного  выдающеюся  спиной,  онъ  пов^Ьрилъ  въ  него 
и  испыталъ  непр1ятное  чувство,  подобное  тону,  какое  испыталъ 
бы  человЬкъ,  мучимый  жаждою  и  добравшШся  до  источника  и 
находящШ  въ  втомъ  источникгЬ  собаку,  овцу  или  свинью,  которая 
и  выпила,  н  взмутила  воду.  Походка  АлексЬя  Александровича, 
ворочавшаго  вс^Ьмъ  тазомъ  и  тупыми  ногами,   особенно  оскор- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  138  — 

бляла  Вронскаго.  Онъ  только  за  собой  признавалъ  несомн^Ьнное 
право  любить  ее.  Ыо  она  была  все  та  же,  и  видь  ея  все  такъ 
же,  физически  оживляя,  возбуждая  и  наполняя  счаспемъ  его 
душу,  под:Ьйствовалъ  на  него.  Онъ  приказалъ  подб'Ьжавшему 
въ  нему  изъ  второго  класса  пЬмцу-лакею  взять  вепщ  и  'Ьхать 
и  самъ  подошелъ  къ  ней.  Онъ  ввдЬлъ  первую  встр'Ьчу  мужа  съ 
женой  и  зам^тилъ  съ  проницательностью  влюбленнаго  признакъ 
дегкаго  стЪснешя,  съ  которымъ  она  говорила  съ  мужемъ.  „Н'Ьтъ, 
она  не  любить  и  не  можеть  любить  его**,  рЬшилъ  онъ  самъ 
съ  собой. 

Еще  въ  то  время  какъ  онъ  подходилъ  къ  АннЪ  Аркадьевне 
сзади,  онъ  зам'Ьтилъ  съ  радостью,  что  она  чувствовала  его 
приближете  и  оглянулась  было,  и,  узнавъ  его,  опять  обрати- 
лась къ  мужу. 

—  Хорошо  ли  вы  провели  ночь?  —  свазалъ  онъ,  наклоняясь 
предъ  нею  и  предь  мужемъ  вм^ЬстЬ  и  предоставляя  Алекс1Ью 
Александровичу  принять  этотъ  поклонъ  на  свой  счегь  и  узнать 
его  или  не  узнать,  какъ  ему  будеть  угодно. 

—  Благодарю  васъ,  очень  хорошо,— отв1Ьчала  она. 

Лицо  ея  казалось  устальшъ,  и  не  было  на  немъ  той  игры 
просившагося  то  въ  улыбку,  то  въ  глаза  оживлешя;  но  на  одно 
мгновеше  при  взгляд*  на  него  что-то  мелькнуло  въ  ея  гда- 
захъ,  и,  несмотря  на  то,  что  огонь  этоть  сейчасъ  же  потухъ, 
онъ  былъ  счастливъ  этимъ  мгновешемъ.  Она  взглянула  на  мужа, 
чтобы  узнать,  знаетъ  ли  онъ  Вронскаго.  АлексШ  Адексан^фо- 
вичъ  смотр'Ьлъ  на  Вронскаго  съ  неудовольств1емъ,  разс^Ьянно 
вспоминая,  кто  это.  Спокойств1е  и  самоув-Ьренность  Вронскаго 
здЬсь,  какъ  коса  на  камень,  наткнулись  на  холодную  самоув^Ь- 
ренность  АлексЬя  Александровича. 

—  Графъ  ВронскИ, — сказала  Анна. 

—  А!  Мы  знакомы,  кажется, — ^равнодушно  сказалъ  АлексЬй 
Александровичъ,  подавая  руку.  —  Туда  -Ьхала  съ  матерью, 
а  назадъ  съ  сыномъ,  —  сказалъ  онъ,  отчетливо  выговаривая, 
какъ  рублемъ   даря   каждымъ    словомъ.  —  Вы  в*рно  изъ  от- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  139  — 

П7<зса? — сказать  онъ  и,  не  дожидаясь  ответа,  обратился  въ 
штА  евошгь  шуточнымъ  тономъ: — Что  жъ,  мншю  слезь  было 
пролито  въ  МосквгЬ  при  разлукЬ? 

Обращетемъ  эпшъ  въ  жеиЬ  онъ  давалъ  чувствовать  Врон- 
свому,  что  желаетъ  остаться  одинъ,  и,  повернувшш^ь  въ  нему, 
коснулся  пияпы;  но  ВронскШ  обратился  въ  АвзЛ  АрвадьевнЬ: 

—  Над:Ь]ось  ивгЬть  честь  быть  у  васъ, — свазалъ  онъ. 
АлевсгМ    Алевсащфовичъ   усталыми    глазами    взглянулъ   на 

Вронсваго. 

—  Очень  радъу— свазалъ  онъ  холодно, — ^по  понедЬльнивамъ 
мы  принимаемъ.  —  ЗатЬмъ,  отпустивъ  совсЪмъ  Вронсваго,  онъ 
еваэалъ  жен'Ь: — И  вавъ  хорошо,  что  у  меня  именно  было  пол- 
часа времени,  чтобы  встр^Ьтить  тебя,  и  что  я  могъ  показать 
теб^  свою  иЬжность,  —  продолжалъ  онъ  тЬмъ  же  шуточнымъ 
тономъ. 

—  Ты  слишвомъ  ужъ  нодчервиваешь  свою  нЬжность,  чтобъ 
а  очень  ц'Ьнила, — сказала  она  тЬмъ  же  шуточнымъ  тономъ,  не- 
вольно прислушиваясь  въ  звувамъ  шаговъ  Вронсваго,  шедшаго 
за  ними.  „Но  что  мн:Ь  за  дело?"*  подумала  она  и  стала  спра- 
шивать у  мужа,  вавъ  безъ  нея  проводилъ  время  Сережа. 

—  О,  преврасно!  МаНеие  говорить,  что  онъ  былъ  милъ 
очень  и...  и  долженъ  тебя  огорчить...  не  свучалъ  о  теб^Ь,  не 
тавъ,  вавъ  твой  мужъ.  Но  еще  разъ  шегс!,  мой  другъ,  что 
подарила  ишЬ  день.  Нашъ  милый  самоваръ  будетъ  въ  восторгЬ. 
(Самоваромъ  онъ  называлъ  знаменитую  графиню  Лидш  Иванов- 
ну за  то,  что  она  всегда  и  обо  всомъ  волновалась  и  горячи- 
лась.) Она  о  теб-Ь  спрашивала.  И  знаешь,  если  я  смЬю  еоъ^ 
"Ровать,  ты  бы  съ'Ьздила  въ  ней  нынче.  В'Ьдь  у  нея  обо  всеагь 
болить  сердце.  Теперь  она,  кром^Ь  в&Ьтъ  своихъ  хлопотъ,  за- 
нята примирешемъ  Облонсвнхъ. 

Графиня  Лид1я  Ивановна  была  другъ  ея  мужа  и  центръ 
одкого  изъ  вружвовъ  петербургсваго  св^Ьта,  съ  воторымъ  по 
нужу  ближе  всЁхъ  была  связана  Анна. 

—  Да  вЬдь  я  писала  ей. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  140  — 

—  Но  ей  все  нужко  подробно.  Оъ-Ьвди,  еел  не  устла,  мой 
другъ.  Ну,  тебЬ  варету  подастъ  КощфатаВ,  а  а  ^Ьду  въ  жошшг 
теть.  Опять  буду  об-Ьдать  не  одинъ,  —  продолжалъ  А^ювоШI 
Алевсандровить  уже  не  пгргочнымъ  тон(шъ. — ^Ты  не  оовЪрншь, 
хавъ  я  привывъ... 

И  онъ,  долго  сжимая  еВ  руку,  съ  особенною  улыбкой  поса- 
дилъ  ее  въ  ]ифету. 

XXXII- 

Первое  лицо,  встретившее  Анну  дома,  быль  сынъ.  Онъ  вы- 
скочилъ  въ  ней  по  л^ЬстницЪ,  несмотря  на  вривъ  гувернантки, 
и  съ  отчаянньшъ  восторгомъ  1фнчалъ:  „Мама,  мама!*  Доб1|- 
жавъ  до  нея,  онъ  повнсъ  ей  на  шеЬ- 

—  Я  говорилъ  вамъ,  что  мама! — вричалъ  онъ  гувернанткЬ. — 
Я  зналъ! 

И  сынъ  тавъ  же,  вавъ  и  мужъ,  пронввелъ  въ  АннЬ  чувство, 
похожее  на  ра80чарован1е.  Она  воображала  его  лучше,  ч^Ьмъ 
онъ  былъ  въ  действительности.  Она  должна  была  опуститься 
до  действительности,  чтобы  наслаждаться  имъ  тавимъ,  вавовъ 
онъ  былъ.  Но  и  такой,  вавовъ  онъ  былъ,  онъ  былъ  преле- 
стенъ  со  своими  беловурыми  вудрями,  голубыми  главами  м 
полными  стройными  ножвами  въ  туго  натянутыхь  чулкагь. 
Анна  испытывала  почти  физическое  наслаждвн1е  въ  ощущен1н 
его  близости  и  ласки  и  нравственное  успокоеше,  когда  встре- 
чала его  простодушный,  доверчивый  и  любяпцй  взглядъ  и  слы- 
шала его  наивные  вопросы.  Анна  достала  подарки,  которые 
посылали  дЬти  Долли,  и  разсказала  сыну,  какая  въ  Мосясве 
есть  девочка  Таня  и  какъ  Таня  эта  умееть  читать  и  учить 
далее  другихъ  детей. 

—  Что  же,  я  хуже  ея?— спросидъ  Сережа. 

—  Для  меня  лучше  всехъ  на  свете. 

—  Я  это  знаю, — сказалъ  Сережа  улыбаясь. 

Еще  Анна  не  успела  напиться  кофе,  какъ  доложили  про  хра- 
фнню  Лндю  Ивановну.  Графння  Лид1я  Ивановна  была  высокая, 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  141  — 

полная  хенщина^  еъ  неадоровымъ  желтымъ  цвЪтомъ  лица  н 
]1реч[>асными  задумчнвыми  чернвош  глазами.  Анна  любила  ее, 
но  нынче  она  вавъ  будто  въ  первый  рааъ  увидЪла  ее  со  в(гЬмн 
ея  недостатками, 

—  Ну  чтоу  мой  другъу  снесли  олинвовую  в1Ьтвь?  —  спросила 
графиня  Лид1я  Ивановна,  только  что  вошла  въ  комнату. 

—  Да,  все  это  кончилось,  но  все  это  и  было  не  такъ  важно, 
кавъ  мы  думали,  —  отаЪчала  Анна.  —  Вообще  моя  Ье11е  зоеиг 
слишвомъ  решительна. 

Но  1рафиня  Лид1я  Ивановна,  всЬмъ  до  нея  некасавшимся 
иитерес(шавшаяся,  нм^Ьла  привычку  никогда  не  слушать  того, 
что  ее  интересовало;  она  п^[юбила  Анну: 

—  Да,  много  горя  и  зла  на  св'ЬтЬ,  а  я  такъ  измучена 
нынче* 

—  А  что?— спросила  Анна,  стараясь  удерлсать  улыбку. 

—  Я  начинаю  уставать  отъ  напраснаго  ломан1я  копШ  за 
правду  и  иногда  совсЬмъ  развинчиваюсь.  Д'Ьло  сестричекъ  (это 
было  филантропическое,  релипозно  -  патр10тическое  учрезкдеше) 
пошло  было  прекрасно,  но  съ  этими  господами  ничего  невоз- 
можно сдкють,  —  прибавила  графиня  Лид1я  Ивановна  съ  на- 
смешливою покорностью  судьбе. —  Они  ухватились  за  мысль, 
изуродовали  ее  и  потомъ  обсуждаютъ  такъ  мелко  и  ничтожно. 
Два-три  человека,  вапгь  муакъ  въ  томъ  числе,  понимаютъ  все 
значеше  этого  дела,  а  друпе  только  роняютъ.  Вчера  мне  пи- 
шетъ  Правдинъ... 

Правдинъ  былъ  известный  панславистъ  за  границей,  и  гра- 
финя Лид1я  Ивановна  разсказала  содержаше  его  письма. 

Затемъ  графиня  разсказала  еще  непр1ятности  и  козни  про- 
тивъ  дела  соединешя  церквей  и  уехала  торопясь,  такъ  какъ 
ей  въ  этотъ  день  1Ц)нходилось  быть  еще  на  заседашн  одного 
общества  и  въ  славянскомъ  комитете. 

„ведь  все  это  было  и  прежде;  но  отчего  я  не  замечала  это- 
го прежде?—  сказала  себе  Анна. — Или  она  очень  раздражена 
нынче?  А  въ  самомъ  деле  смешно:  ея  цель— добродетель,  она 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  142  — 

христ1анва)  а  она  все  сердится,  и  все  у  нея  ц>аги,  и  все  враги 
по  хриспанству  и  доброд:Ьтели''. 

Пос^гЬ  1рафиш1  Лидш  Ивановны  пр1:Ьхала  Iф^яте^&ннцау  жена 
директора,  и  разсвазала  в&к  городсшя  новости.  Въ  три  часа  и 
она  уЬхала,  об^Ьщаясь  прУктапь  въ  об^Ьду.  АдевсЬй  Алексан- 
дровичъ  быль  въ  министерств^^.  Оставшись  одна,  Анна  дооб^ 
денное  время  употребила  на  то,  чтобы  присутствовать  при  обЪд:Ь 
сына  (онъ  об'Ьдалъ  отдельно)  и  чтобы  привести  въ  порядокъ 
свои  вещи,  прочесть  и  ответить  на  записки  и  письма,  которыя 
у  нея  скопились  на  столЬ. 

Чувство  безпричиннаго  стыда,  которое  она  испытывала  д.оро- 
гой,  и  волнеше  совершенно  исчезли.  Въ  привычныхъ  услов1яхъ 
жизни  она  чувствовала  себя  опять  твердою  и  безупречною. 

Она  съ  удивлешемъ  вспомнила  свое  вчерашнее  состоите. 
„Что  же  было?  Ничего.  ВронскШ  сказалъ  глупость,  которой 
легко  положить  конецъ,  и  я  отвЬтяла  такъ,  какъ  нужно  было. 
Говорить  объ  дтомъ  мужу  не  надо  и  нельзя.  Говорить  объ 
этомъ — значить  придавать  важность  тому,  чтд  ея  не  им'Ьетъ''. 
Она  вспомнила,  какъ  она  разсказала  почти  признаше,  которое 
ей  сдЬлалъ  въ  Петербурге  молодой  подчиненный  ея  мужа,  и 
какъ  АлексЬй  Александровить  отвЬтилъ,  что,  живя  въ  свЪтЪ, 
всякая  женщина  можетъ  подвергнуться  этому,  но  что  онъ  до- 
веряется вполкЬ  ея  такту  и  никогда  не  позволить  себЬ  уни- 
зить ее  и  себя  до  ревности.  „Огало  быть,  не  затЬмъ  говорить? 
Да  славу  Богу  и  нечего  говорить**,  сказала  она  себЪ. 

ХХХШ. 

Алексей  Александровичъ  вернулся  изъ  министерства  въ  че- 
тыре часа,  но,  какъ  это  часто  бывало,  не  успЬлъ  войти  къ 
ней.  Онъ  прошелъ  въ  кабинетъ  принимать  дожидавшихся  про- 
сителей и  подписать  некоторый  бумаги,  принесенный  правите- 
лемъ  дЬлъ.  Къ  обеду  (всегда  человека  три  обедали  у  Карени- 
ныхъ)   прхехали:   старая  кузина  Алексея  Александровича,  дп- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  143  — 

рвкторъ  департамента  съ  женой  и  оданъ  молодой  челокЬкЪу 
рекомендованный  Алекс^Ью  Александровичу  на  службу.  Анна 
вышла  въ  гостиную,  чтобы  ванимать  игь.  Ровно  въ  пять  ча- 
совъ,  бронзовые  часы  Петръ  I  не  успЬлн  добить  патаго  удара, 
какъ  вышелъ  АлексЬй  Александровнчъ  въ  б1^омъ  галстукгЬ  и 
во  фравЪ  съ  двумя  381Ь8дами,  такъ  какъ  сейчасъ  посл'Ь  об'Ьда 
ему  надо  было  'Ьхать.  Каавдая  минута  жизни  АлешгЬя  Алексан- 
^фовича  была  занята  и  распределена.  И  для  того,  чтобъ  успгЬ- 
вать  сд:Ьлать  то,  что  ему  предстояло  каждый  день,  онъ  дер- 
жался строж^ЛшЛ  аккуратности.  „Безъ  поспЬшностн  и  безъ 
отдыха",  было  его  девизомъ.  Онъ  вошелъ  въ  залу,  раскланялся 
со  вс^ми  и  поспЬпгао  сЬлъ,  улыбаясь  жеиЬ. 

—  Да,  кончилось  мое  уединеше.  Ты  не  пов^Ьришь,  какъ  не- 
ловко (онъ  ударилъ  на  словЬ  неловко)  об-Ьдать  одному. 

За  обЪдомъ  онъ  поговорилъ  съ  женой  о  московскихъ  д'Ь- 
лахъ,  съ  насмешливою  улыбкой  спрапгавалъ  о  Отепан'Ь  Арка- 
дьевиче; но  разговоръ  шелъ  преимущественно  общШ  —  о  пе- 
тербургскихъ  служебныхъ  и  общественныхъ  дЬлахъ.  После 
обеда  онъ  провелъ  полчаса  съ  гостями  и,  опять  съ  улыбкой 
пожавъ  руку  жене,  вышелъ  и  уехалъ  въ  советъ.  Анна  не  по- 
ехала въ  этотъ  разъ  ни  къ  княгине  Бетси  Тверской,  которая, 
узнавъ  о  ея  пргезде,  звала  ее  вечеромъ,  ни  въ  театръ,  где 
нынче  была  у  нея  ложа.  Она  не  поехала  преимущественно  по- 
тому, что  платье,  на  которое  она  разсчитывала,  было  не  го- 
тово. Вообще,  занявшись  после  отъезда  гостей  своимъ  туале- 
томъ,  Анна  была  очень  раздосадована.  Предъ  отъездомъ  въ 
Москву  она,  вообще  мастерица  одЬваться  не  очень  дорого,  от- 
дала модистке  для  переделки  три  платья.  Платья  нужно  было 
такъ  переделать,  чтобъ  ихъ  нельзя  было  узнать,  и  они  должны 
были  быть  готовы  уже  три  дня  тому  назадъ.  Оказалось,  что 
два  платья  были  совсемъ  не  готовы,  а  одно  переделано  не 
такъ,  какъ  того  хотела  Анна.  Модистка  пр1ехала  объясняться, 
утверждая,  что  такъ  будетъ  лучше,  и  Анна  разгорячилась  такъ, 
что  ей  потомъ  совестно  было  вспоминать.   Чтобы  совершенно 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  144  — 

успоконтьсЯ)  оиа  пошла  въ  дЪтокую  и  весь  вечцгь  провела  съ 
сынонЪ)  сама  уложвла  его  спать»  перекрествла  и  покрыла  его 
од:Ьяло11ъ.  Она  рада  была,^  что  не  поехала  нпкуда  и  тавъ  хо- 
рошо провела  атотъ  вечерь.  Ей  тавъ  легко  и  сновойно  было, 
тавъ  ясно  она  видЪла,  что  вое,  что  еВ  на  жел'ЬзнЫ^  дорогЬ 
1федставлялось  столь  значнтельнымъ,  былъ  только  одинъ  изъ 
обычныхъ  ничтожныгь  случаевъ  светской  жнзнн  н  что  ей  нш 
предъ  кЬиъ,  нн  предъ  собой  стыдиться  нечего.  Анна  сЬла  у 
камвна  оъ  англШокнмъ  романомъ  и  яцм^  мужа.  Ровно  въ  по- 
ловинЬ  десятаго  послышался  его  авоновъ,  и  онъ  вошелъ  въ 
комнату. 

—  Наконецъ-то  ты! — сказала  она,  протягивая  ему  руку. 
Онъ  поцЪловалъ  ея  руку  н  подсЬлъ  къ  ней. 

—  Вообще  я  вижу,  что  по'Ьздка  твоя  удалась,  —  оказалъ 
онъ  ей. 

—  Да,  очень, —  отвечала  она  и  стала  разсказывать  ему  все 
сначала:  свое  путешествхе  съ  Вронсвою,  свой  пр1'^дъ,  случай 
на  жел^^ной  дорогЬ.  Потомъ  разоказала  свое  впечатлите  жа- 
лости въ  брату  сначала,  потомъ  къ  Долли. 

—  Я  не  полагаю,  чтобы  можно  было  извинять  такого  чело- 
века, хотя  онъ  и  твой  брать,  —  сказалъ  АлексЬй  Александре- 
вичъ  строго. 

Анна  улыбнулась.  Она  поняла,  что  онъ  сказалъ  это  именно 
за  тЬмъ,  чтобы  показать,  что  соображешя  родства  не  могутъ 
осгшовить  его  въ  высвазываши  своего  исвренняго  мн^Ьшя.  Она 
знала  дту  черту  въ  своемъ  муж'Ь  и  любила  ее. 

—  Я  радъ,  что  все  кончилось  благополучно  и  что  ты  пр!- 
'Ьхала, — продолжалъ  онъ.  —  Ну,  чтб  говорить  тсмгь  про  новое 
положеше,  которое  я  провелъ  въ  совЬтЬ? 

Анна  ничего  не  слышала  объ  этомъ  положеши,  и  ей  стало 
сов'Ьстно,  что  она  тавъ  легко  могла  забыть  о  томъ,  чтб  для 
него  было  такъ  важно. 

—  Зд'Ьсь,  напротивъ,  это  надЬлало  много  шума,  —  сказалъ 
онъ  съ  самодовольною  улыбкой. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  145  " 

Она  вндЪла,  что  АлексМ  Александровить  хотЬлъ  что-то  со- 
общать ей  пр1ятное  для  себя  объ  этоиъ  к^мА,  и  она  вопросами 
навела  его  на  разсказъ.  Онъ  съ  такою  же  самодовольною 
улыбкой  разсвазалъ  объ  овац1ягь,  которыя  были  (у|:Ьланы  ему 
вслЬдств!е  этого  проведеннаго  положешя. 

—  Я  очень,  очень  быль  радъ.  Это  доказываетъ,  что  нашь 
нецъ  у  насъ  начинаетъ  устанавливаться  разумный  н  твердый 
взгладъ  на  это  д^^о. 

Допивъ  со  сливками  и  хгЬбоиъ  свой  второй  отаканъ  чая» 
АлексЬй  Александровичъ  всталъ  и  пошелъ  въ  свой  кабинегь. 

—  А  ты  никуда  не  поЬхала?  тебЬ  вЬрно  скучно  было?  — 
сказалъ  онъ. 

—  О,  нЬтъ! — отв^Ьчала  она,  вставъ  за  нимъ  и  провожая  его 
черезъ  залу  въ  кабинетъ. — ^Что  же  ты  читаешь  теперь? — спро- 
сила она. 

—  Теперь  я  читаю  Вис  с1е  ЬШе,  РоМе  Лев  еп/'егз,  —  отв'Ь- 
чалъ  онъ. — Очень  зам'Ьчательная  книга. 

Анна  улыбнулась,  какъ  улыбаются  слабостямъ  любимыхъ 
людей,  и,  положивъ  свою  руку  подъ  его,  проводила  его  до  две- 
рей кабинета.  Она  знала  его  привычку,  сделавшуюся  необхо- 
димостью, вечеромъ  читать.  Она  знала,  что,  несмотря  на  по- 
глощавппя  почти  все  его  время  служебный  обязанности,  онъ 
ечиталъ  своимъ  долгомъ  слЬдить  за  в(Лиъ  зам^Ьчательнымъ, 
появлявшимся  въ  умственной  сфер'Ь.  Она  знала  тоже,  что  дей- 
ствительно его  интересовали  книги  политичесшя,  философск1я, 
богословск1Я,  что  искусство  было  по  его  натур'Ь  совершенно 
чуждо  ему,  но,  несмотря  на  это  или  лучше  всл'Ьдствхе  этого, 
АлексМ  Александровичъ  не  пропускалъ  ничего  изъ  того,  что 
дЬлало  шумъ  въ  этой  области,  и  ечиталъ  своимъ  долгомъ  все 
читать.  Она  знала,  что  въ  области  политики,  философш,  бого- 
слов1я  Алексей  Александровичъ  сомневался  или  отыскивалъ;  но 
въ  вопросахъ  искусства  и  поэз1и,  въ  особенности  музыки,  по- 
Ш1ман1я  которой  онъ  былъ  совершенно  лишенъ,  у  него  были 
самый  опред'Ьленныя,  твердый  ияШя.  Онъ  любилъ  говорить  о 

7 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  146  — 

Шевспир'Ьу  Рафаэле,  Бетховен,  о  значеши  новыхъ  шкохь 
П0Э81Я  и  музыки,  воторыя  всгЬ  были  7  него  распределены  съ 
очень  ясною  посл^Ьдовательностью. 

—  Нуу  и  Богъ  съ  тобой,  —  сказала  она  у  двери  кабинета, 
гд:Ь  уже  были  приготовлены  ему  абажуръ  на  св^Ьч^  и  храфннъ 
воды  у  кресла. — А  я  напишу  въ  Москву. 

Онъ  пожаль  ей  руку  и  опять  поц:Ьловалъ  ее. 

«Все-таки  онъ  хороппй  челов^къ:  правдивый,  добрый  и  зам^^ 
чательный  въ  своей  сфер^, — говорила  себ:Ь  Анна,  вернувшись 
къ  себ^Ь,  какъ  будто  запщщая  его  предъ  кЪмъ-то,  кто  обвннялъ 
его  и  говорилъ,  что  его  нельзя  любить.  —  Но  что  это  уши  у 
него  такъ  странно  выдаются!  Или  онъ  обстригся?.." 

Ровно  въ  двЬнадцать,  когда  Анна  еще  сидЬла  за  письмен- 
нымъ  столомъ,  дописывая  письмо  къ  Долли,  послышались  ров- 
ные шаги  въ  туфляхъ,  и  АлексМ  Александровичъ,  вымытый  и 
причесанный,  съ  книгою  подъ  мышкой  подошелъ  къ  ней. 

—  Пора,  пора, — сказалъ  онъ,  особенно  улыбаясь,  и  прошелъ 
въ  спальню. 

„И  какое  право  имЬлъ  онъ  такъ  смотр-Ьть  на  него?''  поду- 
мала Анна,  вспоминая  взглядъ  Вронскаго  па  Алекс:Ья  Алексан- 
дровича. 

РаздЬвшись,  она  вошла  въ  спальню,  но  на  лиц^  ея  не  толь- 
ко не  было  того  оживлен1я,  которое  въ  бытность  ея  въ  МосквгЬ 
такъ  и  брызгало  изъ  ея  глазъ  и  улыбки,  напротивъ,  теперь 
огонь  казался  потушеннымъ  въ  ней  или  гд-Ь-то  далеко  припря- 
таннымъ. 

ХХХ1У. 

У-Ьзжая  изъ  Петербурга,  ВронскШ  оставилъ  свою  большую 
квартиру  на  Морской  пр1ятелю  и  любимому  товарищу  Петриц- 
кому. 

ПетрицкШ  былъ  молодой  поручикъ,  не  особенно  знатный  и  не 
только  не  богатый,  но  кругомъ  въ  долгахъ,  къ  вечеру  всегда 
пьяный  и  часто  за  разныя,  и  см-Ьшныя  и  грязныя,  исторш  по- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  147  — 

падавппй  на  гауптвахту,  но  любимый  и  товарищами,  и  началь- 
ствомъ.  Подъ'Ьджая  въ  двЪнадцатомъ  часу  съ  ж&1гЬзной  дороги 
къ  своей  квартире,  ВронскШ  увидалъ  у  подъ'Ьзда  знакомую 
ему  извозчичью  карету.  Изъ-за  двери  еще  на  свой  звонокъ  онъ 
усшхадъ  хохотъ  мужчинъ  и  лепетъ  женскаго  голоса  и  крикъ 
Петрицваго:  „Если  кто  изъ  злодЪевъ,  то  не  пускать!*"  ВронскШ 
не  вел^лъ  говорить  о  себ^  и  потихоньку  вошелъ  въ  первую 
комнату.  Баронесса  Шильтонъ,  пр1ятельница  Петрицкаго,  бле- 
стя лиловымъ  атласомъ  платья  и  румянымъ  б'Ьлокурымъ  личи- 
комъ  и,  какъ  канарейка,  наполняя  всю  комнату  своимъ  париж- 
скимъ  говоромъ,  сидЪла  предъ  крутлымъ  столомъ  и  варила  кофе. 
ПетрицкШ  въ  пальто  и  ротмистръ  КамеровскШ  въ  полной  форм'Ь, 
в:Ьроятно  со  службы,  сид'Ьли  вокругь  нея. 

—  Браво!  ВронскШ!— закричалъ  ПетрицкШ,  вскакивая  и  1ре- 
мя  стуломъ.— Самъ  хозяинъ!  Баронесса,  кофею  ему  изъ  новаго 
кофейника.  Вотъ  не  ждали!  НадЬюсь,  ты  доволенъ  украшешемъ 
твоего  кабинета, — сказалъ  онъ,  указывая  на  баронессу.  —  Вы 
в^дь  знакомы? 

—  Еще  бы! — сказалъ  ВронскШ,  весело  улыбаясь  и  пожимая 
маленькую  ручку  баронессы. — Какъ  же,  старый  другъ! 

—  Вы  домой  съ  дороги, — сказала  баронесса, — такъ  я  б4гу. 
Ахъ,  я  уЬду  сио  минуту,  если  я  мЬшаю. 

—  Вы  дома  тамъ,  гд:Ь  вы,  баронесса, — сказалъ  ВронскШ. — 
Здравствуй,  КамеровскШ,  —  прибавилъ  онъ,  холодно  пожимая 
руку  Камеровскаго. 

—  Вотъ  вы  никогда  не  ум'Ьете  говорить  так1я  хорошеньк1л 
вещи,— обратилась  баронесса  къ  Петрнцкому. 

—  Н^тъ,  отчего  же?  Поел*  обЬда  и  я  скажу  не  хуже. 

—  Да  поел*  об*да  нЬтъ  заслуги!  Ну,  такъ  я  вамъ  дамъ  ко- 
фею, идите  умывайтесь  и  убирайтесь,— сказала  баронесса,  опять 
садясь  и  заботливо  поворачивая  винтикъ  въ  новомъ  кофейни- 
к*. — Пьеръ,  дайте  кофе, — обратилась  она  къ  Петрнцкому,  ко- 
тораго  она  называла  Пьеръ  по  его  фамилш  ПетрицкШ,  не  скры- 
вая своихъ  отношешй  съ  нимъ. — Я  прибавлю. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-  148  — 

—  Испортите! 

—  Шть,  не  испорчу!  Ну,  а  ваша  жена? — сказала  вдругь 
баронесса,  перебивая  разговоръ  Вронскаго  оъ  товарищемъ. — 
Мы  8д:Ьсь  женили  васъ.  Привезли  вашу  жену? 

—  Н'ЬтЪу  баронесса.  Я  рожденъ  цыганомъ  и  умру  цыганомъ* 

—  ТЬмъ  лучше,  тЬмъ  лучше.  Давайте  руку. 

И  баронесса,  не  отпуская  Вронскаго,  стала  ему  разсвазывать, 
пересыпая  шуткам?,  свои  посл4дн1е  планы  жизни  и  спрашивать 
его  сов4та. 

—  Онъ  все  не  хочетъ  давать  мнЬ  развода!  Ну  что  же  жвЬ 
дЬлать?  (Онъ  быль  мужъ  ея.)  Я  теперь  хочу  процессъ  начи- 
нать. Какъ  вы  жеЪ  посов^Ьтуете?  Камеровсюй,  смотрите  же  з& 
кофеемъ,  —  ушелъ;  вы  видите,  я  занята  дЬлами!  Я  хочу  про- 
цессъ, потому  что  состоите  мнЬ  нужно  мое.  Вы  понимаете  ли 
эту  глупость,  что  я  ему  будто  бы  нев^Ьрна,— съ  презр^Ьн^емъ  ска- 
зала она, — ^и  отъ  этого  онъ  хочетъ  пользоваться  моимъ  им^шемъ. 

ВронскШ  слушалъ  съ  удовольствхемъ  зтотъ  веселый  лепетъ 
хорошенькой  женщины,  поддакивалъ  ей,  давалъ  полушутливые 
сов^Ьты  и  вообще  тотчасъ  же  принялъ  свой  привычный  тонъ 
обращешя  съ  этого  рода  женщинами.  Въ  его  петербургсконъ 
м1р'Ь  в(Л  люди  разделялись  на  два  совершенно  противополож- 
ные сорта.  Одинъ,  низшШ,  сортъ — пошлые,  глупые  и,  главное, 
см^Ьшные  люди,  которые  в^Ьруютъ  въ  то,  что  одному  мужу  надо 
жить  съ  одною  женой,  съ  которою  онъ  обв^Ьнчанъ,  что  д'ЬвушкЪ 
надо  быть  невинною,  женщннЬ  стыдливою,  мужчинЬ  мужествен- 
нымъ,  воздержнымъ  и  твердымъ,  что  надо  воспитывать  д:Ьтей, 
зарабатывать  свой  х1гЬбъ,  платить  долги  и  разный  тому  подоб- 
ный глупости.  Это  былъ  сортъ  людей  старомодныхъ  и  см^ш- 
ныхъ.  Но  былъ  другой  сортъ  людей,  настоящихъ,  къ  которому 
они  вс^  принадлежали,  въ  которомъ  надо  быть  главное  элегант- 
нымъ,  великодушнымъ,  смкпымъ,  веселымъ,  отдаваться  всякой 
страсти  не  красн^^  и  надъ  воЬмъ  остальнымъ  сжЪяться. 

ВронскШ  только  въ  первую  минуту  былъ  ошеломленъ  посл^ 
впечатл'Ёшй  совсЬмъ  другого  М1ра,  привезенныхъ  имъ  изъ  Мо- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  149  — 

сквы;  но  тотчасъ  же,  кавъ  будто  всунулъ  ноги  въ  старый  туфлн, 
онъ  вошелъ  въ  своЛ  прежшй  веселый  и  пр1ятный  шръ. 

Кофе  такъ  и  не  сварился,  а  обрывгалъ  всЬгь  и  ушелъ,  и 
произвелъ  именно  то  самое,  что  было  нужно,  то-есть  подалъ 
иоводъ  въ  шуму  и  см^ху  и  залилъ  дорогой  воверъ  и  платье 
баронессы. 

—  Ну,  теперь  прощайте,  а  то  вы  никогда  не  умоетесь,  а  на 
моей  совести  будетъ  главное  преступлеше  порядочнаго  челове- 
ка— ^нечистоплотность.  Такъ  вы  сов^Ьтуете  иожъ  къ  горлу? 

—  Непременно,  и  такъ,  чтобы  ваша  ручка  была  поближе 
оть  его  губъ.  Онъ  поцелуетъ  вашу  ручку  и  все  кончится  бла- 
гополучно,^-отв*чалъ  ВронскШ. 

—  Такъ  нынче  во  французскомъ!  —  и,  вашум^въ  платьемъ, 
она  исчезла. 

КаиеровскШ  поднялся  тоясе,  а  ВронскШ,  не  дожидаясь  его 
ухода^  подалъ  ему  руку  и  отправился  въ  уборную.  Пока  онъ 
умывался,  ПетршщШ  описалъ  ему  въ  краткигь  чертахъ  свое 
положеше,  насколько  оно.  изменилось  после  отъезда  Вронскаго. 
Денегь  петь  ничего.  Отецъ  сказалъ,  что  не  дасгь  и  не  запла- 
тить долговъ.  Портной  хочетъ  посадить  и  другой  тоже  непре- 
менно грозить  посадить.  Полковой  командиръ  объявилъ,  что 
если  эти  скандалы  не  прекратятся,  то  надо  вв1ходить.  Баронесса 
надоела,  какъ  горькая  редька,  особенно  темъ,  что  все  хочетъ 
давать  деньги;  а  есть  одна,  онъ  ее  покажетъ  Вронскому,  чудо, 
прелесть,  въ  восточномъ  строгомъ  стиле,  „^епге  рабыни  Ре- 
бекки*', понимаешь.  Съ  Беркошевымъ  тоже  разбранился,  и  онъ 
хотелъ  прислать  секундантовъ,  но,  разумеется,  ничего  не  вый- 
детъ.  Вообще  же  все  превосходно  и  чрезвычайно  весело.  И,  не 
давая  товарищу  углубляться  въ  подробности  своего  положешя, 
ПетрицкШ  пустился  разсказывать  ему  все  интересныя  новости. 
Слушая  столь  знакомые  разсказы  Петрицкаго  въ  столь  знако- 
мой обстановке  своей  трехлетней  квартиры,  ВронскШ  испыты- 
валъ  пр1ятное  чувство  возвращешя  къ  привычной  и  беззаботной 
петербургской  жизни. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  150  — 

—  Не  можетъ  быть! — закричадъ  оиъ,  отаустивъ  педаль  умы- 
вальника,  которымъ  онъ  обливалъ  свою  красную  здоровую 
шею.  ^  Не  можетъ  быть!— закричалъ  онъ  при  иэв^Ьстш  о  томъ, 
что  Лора  сошлась  съ  Милеевымъ  и  бросила  Фертингофа. — И 
онъ  все  такъ  же  глупъ  и  доволенъ?  Ну,  а  Бузулуковъ  что? 

—  Ахъ,  съ  Бузулуковымъ  была  истор1Я — прелесть!  —  заьфн- 
чалъ  ПетрицкШ.  —  В-Ьдь  его  страсть  —  балы,  и  онъ  ни  одного 
прндворнаго  бала  не  пропускаетъ.  Отправился  онъ  на  большой 
балъ  въ  новой  каск^Ь.  Ты  видЬлъ  новыя  васви?  Очень  хороши, 
легче.  Только  стоить  онъ...  Н-Ьгь,  ты  слушай. 

—  Да  я  слушаю, — растираясь  мохнатымъ  полотенцемъ,  отвЬ- 
чалъ  ВронскШ. 

—  Проходить  великая  княгиня  съ  какимъ-то  посломъ,  и  на 
его  б4ду  зашелъ  у  нихъ  разговоръ  о  новыхъ  каскахъ.  Великая 
княгиня  и  хотЬла  показать  новую  каску...  Видять,  нашъ  голуб- 
чикъ  стоить.  (ПетрицкШ  представилъ,  какъ  онъ  стоить  съ  кас- 
кой.) Великая  княгиня  попросила  подать  себ'Ь  каску,  —  онъ  не 
даеть.  Что  такое?  Только  ему  мигаютъ,  кивають,  хмурятся. 
Подай.  Не  даеть.  Замеръ.  Можешь  006*6  представить!..  Только 
этотъ...  какъ  его...  хочетъ  уже  взять  у  него  каску...  не  даеть!.. 
Онъ  вырвалъ,  подаеть  великой  княгине.  Воть  это  новая,  гово- 
рить великая  княгиня.  Повернула  каску  и,  можешь  себЪ  пред- 
ставить, оттуда  — бухъ  груша,  конфеты,  два  фунта  конфетъ!.. 
Онъ  это  набралъ,  голубчикъ! 

ВронскШ  покатился  со  см*ху.  И  долго  потомъ,  говоря  уже  о 
другомъ,  закатывался  онъ  своимъ  здоровымъ  смЪхомъ,  выста- 
вляя свои  кр'Ьпше  сплошные  зубы,  когда  вспоминалъ  о  каск^^. 

Узнавъ  всЬ  новости,  ВронскШ  съ  помощью  лакея  од1>лся  въ 
мундиръ  и  по'Ьхалъ  являться.  Явивпгась,  онъ  нам^^ренъ  былъ 
съ'Ьздить  къ  брату,  къ  Бетси  и  сд'Ьлать  иЬсколько  визитовъ, 
съ  тЬмъ  чтобы  начать  -бздить  въ  тоть  св-бть,  гд*  бы  онъ  могъ 
встр-Ьчать  Каренину.  Какъ  и  всегда  въ  Петербург*,  онъ  вы- 
•Ьхалъ  изъ  дома  съ  гЬмъ,  чтобы  не  возвращаться  до  поздней 
почи. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


ВТОРАЯ  ЧАСТЬ. 


Въ  конлсЬ  зимы  въ  дом^Ь  Щербацкихь  происходилъ  вонсвл- 
умъ,  додженствовавшШ  р'Ьшить,  въ  вавомъ  положеши  находится 
здоровье  Кити  и  что  нужно  предпринять  для  возстановлешя  ея 
ослаб^вающихъ  силъ.  Она  была  больна,  и  съ  приближешемъ 
весны  здоровье  ея  становилось  хуже.  ДоиашнШ  довторъ  давалъ 
ей  рыбШ  жирЪу  потомъ  жел^Ьзо,  потомъ  ляпнсъ,  но  такъ  вакъ 
ни  то,  ни  другое,  ни  третье  не  помогало  н  такъ  вакъ  онъ  со- 
вЬтовалъ  отъ  весны  уЬхать  за  границу,  то  приглашенъ  быль 
внаменишй  довторъ.  Знаменитый  довторъ,  не  старый  еще,  весь- 
ма красивый  мужчина,  потребовалъ  осмотра  больной.  Онъ  съ 
особеннымъ  удовольств1емъ,  казалось,  настаивалъ  на  томъ,  что 
дЬвичья  стыдливость  есть  тольво  остатовъ  варварства  и  что 
нЬтъ  ничего  естественн'Ёе,  вакъ  то,  чтобъ  еще  не  старый  муж- 
чина ощупывалъ  молодую  обнаженную  д'Ьвушву.  Онъ  находилъ 
ото  естественнымъ,  потому  что  д'&лалъ  это  ваасдый  день  и  при 
этомъ  ничего  не  чувствовалъ  и  не  думалъ,  вакъ  ему  казалось, 
дурного,  и  поэтому  стыдливость  въ  дЬвушк'Ь  онъ  считалъ  не 
только  остаткомъ  варварства,  но  и  оскорблен1емъ  себ'Ь. 

Надо  было  покориться,  такъ  кавъ,  несмотря  на  то,  что  всЬ 
доктора  учились  въ  одной  ппсолЬ,  по  однЬмъ  и  тЬмъ  же  вни- 
гамъ,  знали  одну  науву,  и  несмотря  на  то,  что  н'Ьвоторые  го- 
ворили, что  этотъ  знаменитый  докторъ  былъ  дурной  докторъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  152  — 

въ  довгЬ  княгини  и  въ  ея  кругу  было  признано  почему-то,  чтч> 
этотъ  знаменитый  докторъ  одинъ  знаетъ  что-то  особенное  и 
одинъ  можетъ  спасти  Кити.  Посл'Ь  внимательнаго  осмотра  и 
постукиванья  растерянной  и  ошеломленной  огь  стыда  больной, 
знаменитый  докторъ,  старательно  вымывъ  свои  руки,  стоялъ  въ 
гостиной  и  говорилъ  съ  княземъ.  Князь  хмурился,  покашливая, 
слушая  доктора.  Онъ,  какъ  поживппй,  не  глупый  и  не  больной 
челов'Ькъ,  не  в'Ьрилъ  въ  медицину  и  въ  дупгЬ  злился  на  вск> 
эту  комедш,  гЬмъ  бол*е,  что  едва  ли  не  онъ  одинъ  вполн1| 
поннмалъ  причину  бол'Ьзни  Кити.  „То-то  пустобрехъ**,  думалъ 
онъ,  прим^Ьняя  въ  мысляхъ  это  назваше  изъ  охотничьяго  сло- 
варя къ  знаменитому  доктору  и  слушая  его  болтовню  о  призна- 
кахъ  бол'Ьзни  дочери.  Докторъ  между  гЬмъ  съ  трудомъ  удер- 
живалъ  выражеше  презр'Ьшя  къ  этому  старому  баричу  и  съ 
трудомъ  спускался  до  низменности  его  понимашя.  Онъ  понн- 
малъ, что  со  старикомъ  говорить  нечего  и  что  глава  въ  этомъ 
дом1  —  мать.  Предъ  нею-то  онъ  нам*Ьревался  разсыпать  свой 
бисеръ.  Въ  это  время  княгиня  вошла  въ  гостиную  съ  домаш- 
нимъ  докторомъ.  Князь  отошелъ,  стараясь  не  дать  заметить, 
какъ  ему  см'Ьпша  была  вся  эта  комед1я.  Княгиня  была  расте- 
ряна и  не  знала,  что  д'Ьлать.  Она  чувствовала  себя  виноватою 
предъ  Кити. 

—  Ну,  докторъ,  решайте  нашу  судьбу,— сказала  княгиня. — 
Говорите  мн*  все. — „Есть  ли  надежда?**  хогЬла  она  сказать, 
но  губы  ея  задрожали,  и  она  не  могла  вьп'оворитъ  этотъ  во- 
просъ. — Ну  что,  докторъ? 

—  Сейчасъ,  княгиня,  переговорю  съ  коллегой  и  тогда  буду 
им'Ьть  честь  доложить  вамъ  свое  мн^Ьше. 

—  Такъ  намъ  васъ  оставить? 

—  Какъ  вамъ  будетъ  угодно. 
Княгиня,  вздохнувъ,  вышла. 

Когда  доктора  остались  одни,  домашнШ  врачъ  робко  сталь 
излагать  свое  мн*ше,  состоящее  въ  томъ,  что  есть  начало  ту- 
беркулезнаго  процесса,  но...  и  т.  д.    Зналюнитый  докторъ  слу- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  153  -- 

тлжъ  его  и  въ  середине  его  рЪчи  посмотр'Ьлъ  на  свои  крупные 
золотые  часы. 

—  Тань, — сказалъ  онъ. — Но... 

Домашшй  врачъ  замолкъ  почтительно  на  серединЬ  р'Ьчн. 

—  ОпредЬлЕгь,  вавъ  вы  знаете,  начало  тубервулезнаго  про- 
цесса мы  не  иожагь;  Д9  шшв1Рн1я  кавернъ  нЬтъ  ничего  опре- 
дЪненнаго.  Но  подоц>'Ьвать  мы  можемъ.  И  увазатя  есть:  дурное 
питаше,  нервное  возбуждеше  и  пр.  Вопросъ  стоить  тавъ:  при 
подозр'Ьнш  тубервулезнаго  процесса  что  нужно  сделать,  чтобы 
поддержать  питан1е? 

—  Но  вЪдь  вы  знаетеу  туть  всегда  сврываются  нравствен- 
ныя,  духовныя  причины,  —  съ  тонкою  улыбвой  позволилъ  себЪ 
вставить  домашшй  довторъ. 

—  Да,  это  само  собой  разум^Ьется,  —  отв1Ьчалъ  знаменитый 
довторъ,  опять  взглянувъ  на  часы. — Виноватъ,  что  поставленъ 
ли  ЯузскШ  мосгь,  или  надо  все  еще  кругомъ  объ'Ьзжать?— сиро- 
бнлъ  онъ. — А!  поставленъ.  Да,  ну  тавъ  я  въ  двадцать  минуть 
могу  быть.  Тавъ  мы  говорили,  что  вопросъ  тавъ  поставленъ: 
поддержать  питаше  и  исправить  нервы.  Одно  въ  связи  съ  дру- 
гимъ,  надо  дЬйствовать  на  06"%  стороны  вруга. 

—  Но  поЬздва  за  границу? — спросилъ  домашшй  довторъ. 

—  Я  врать  по]Ьздовъ  за  границу.  И  изволите  видЬть:  если 
есть  начало  тубервулезнаго  процесса,  чего  мы  знать  не  можемъ, 
то  поЬздва  за  границу  не  поможетъ.  Необходимо  такое  сред- 
ство, воторое  бы  поддерживало  питаше  и  не  вредило. 

И  знаменитый  довторъ  изложилъ  свой  планъ  лЬчешя  водами 
Соденсвими,  при  назначеши  воторыхъ  главная  ц'Ьль  очевидно 
состояла  въ  томъ,  что  онЬ  повредить  не  могутъ. 

ДомапшШ  довторъ  внимательно  н  почтительно  выслушалъ. 

—  Но  въ  пользу  поЬздви  за  границу  я  бы  выставилъ  пере- 
м^^ну  привычевъ,  удалеше  отъ  условШ,  вызывающихъ  воспоми- 
дашя.  И  потомъ...  матери  хочется,— свазалъ  онъ. 

—  А1  Ну,  въ  этомъ  случа*   что  жъ,  пусвай  "Ьдуть,  тольво 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  154  — 

повредятъ  ати  н^мещс1в  шарлатаны...  Надо,  чтобы  слушались... 
Ну,  такъ  пускай  "Ьдуть. 
Онъ  опять  взглянулъ  на  часы. 

—  О!  уже  пора, — и  пошелъ  въ  двери. 

Знаменитый  довторъ  объявнлъ  княгинЬ  (чувство  прЕЛич1Я  под- 
сказало это),  что  ему  нужно  видЬть  еще  разъ  больную. 

—  Какъ!  еще  разъ  осматривать! — съ  ужасомъ  воскликнула 
мать. 

—  О  нЬтъ,  мнЬ  н'Ькоторыя  подробности,  1»ЯГИНЯ. 

—  Милости  просимъ. 

И  мать,  сопутствуемая  довторомъ,  вошла  въ  гостиную  въ 
Кити.  Исхудавшая  и  румяная,  оъ  особеннымъ  блескомъ  въ 
глазахъ  всл^дств1е  перенесеннаго  стыда,  Кити  стояла  посредп 
комнаты.  Когда  довторъ  вошелъ,  она  вспыхнула,  и  глаза  ея 
наполнились  слезами.  Вся  ея  бол'Ьзнь  и  л'Ьчеше  представились 
ей  такою  глупою,  даже  см^Ьпшою  вещью!  Л'Ьчеше  ея  предста- 
влялось ей  столь  же  см^Ьшнымъ,  какъ  составлеше  кусковъ  раз- 
битой вазы.  Сердце  ея  было  разбито.  Что  же  они  хотятъ  лечить 
ее  пилюлями  и  порошками?  Но  нельзя  было  оскорблять  мать, 
гЬмъ  бол^е  что  мать  считала  себя  виноватою. 

—  Потрудитесь  присЬсть,  княжна, — сказалъ  знаменитый  док- 
торъ. 

Онъ  съ  улыбкой  с^Ьлъ  протнвъ  нея,  взялъ  пульсъ  н  опять 
сталъ  д^Ьлать  скучные  вопросы.  Она  отв'Ёчала  ему  и  вдругъ, 
разсердившися»,  встала. 

—  Извините  меня,  докторъ,  но  это,  право,  ни  къ  чему  по 
поведегь.  Вы  у  меня  по  три  раза  то  же  самое  спрашиваете. 

Знаменитый  докторъ  не  обид:Ьлся. 

—  Болезненное  раздражен1е,  —  сказалъ  онъ  княгин*,  когда 
Кити  вышла. — ^Впрочемъ,  я  кончилъ... 

И  докторъ  передъ  княгиней,  какъ  передъ  исключительно  ум- 
ной женщиной,  научно  опред:Ьлилъ  положен1е  вняжны  и  завлю- 
чилъ  наставлен1емъ  о  томъ,  какъ  пить  тЬ  воды,  воторыа  были 
не  нужны.  На  вопросъ — ^Ъхать  ли  за  границу? — довторъ  углу- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  155  — 

бился  въ  размыпиешя,  кокъ  бы  разрешая  трудный  вопросъ. 
РЬшеше  навонецъ  было  изложено:  "Ьхать  и  не  в^Ьрнть  шарлата- 
навгь,  а  во  всеиъ  обращаться  къ  нему. 

Кавъ  будто  что-то  веселое  случилось  посл'Ь  отъ'Ьзда  доктора. 
Мать  повесел1^,  вернувпгась  въ  дочери,  и  Кити  притворилась, 
что  она  повесел'Ьла.  Ей  часто,  почти  всегда,  приходилось  теперь 
притворяться. 

—  Право,  я  здорова,  ташап.  Но  если  вы  хотите  "Ьхать,  по- 
-Ьдемте,  —  сказала  она  и,  стараясь  показать,  что  интересуется 
предстоящею  поездкой,  стала  говорить  о  приготовлен1яхъ  въ 
отъ'Ьзду. 

П. 

ВслФдъ  за  довторомъ  прЕ'Ьхала  Долли.  Она  знала,  что  въ 
этотъ  день  долженъ  быть  конснл1умъ,  и,  несмотря  на  то,  что 
недюно  поднялась  отъ  родовъ  (она  родила  девочку  въ  вонц'Ь 
зимы),  несмотря  на  то,  что  у  нея  было  много  своего  горя  и 
заботь,  она,  оставивъ  грудного  ребенка  и  заболевшую  д:Ьвочку, 
за'Ьхала  узнать  объ  участи  Кити,  которая  р'Ьшалась  нынче. 

—  Ну,  что? — сказала  она,  входя  въ  гостиную  и  не  снимая 
шляпы.— Вы  всЬ  веселый.  В'Ьрно  хорошо? 

Ей  попробовали  разсказывать,  что  говорилъ  докторъ,  но  ока- 
залось, что,  хотя  докторъ  и  говорилъ  очень  складно  и  долго, 
никакъ  нельзя  было  передать  того,  что  онъ  свазалъ.  Интересно 
было  только  то,  что  решено  "Ьхать  за  1раннцу. 

Долли  невольно  вздохнула.  ЛучшШ  другъ  ея,  сестра,  уез- 
жала. А  жизнь  ея  была  не  весела.  Отношешя  къ  Степану  Ар- 
кадьевичу после  примирешя  сделались  унизительны.  Спайка, 
сделанная  Анной,  оказалась  не  прочна,  н  семейное  согласхе 
надломилось  опять  въ  тсшъ  же  м^сгЬ.  Определеннаго  ничего 
не  было,  но  Степана  Аркадьевича  никогда  почти  не  было  дома, 
денегъ  тоже  никогда  почти  не  было,  и  подозр'Ьн1я  неверностей 
постоянно  мучили  Долли,  и  она  уясе  отгоняла  ихъ  отъ  себя, 
боясь  испытаннаго  страдатя  ревности.    Первый  взрывъ  ревно- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  166  — 

стИу  разъ  пережитвЛ,  уже  не  могъ  возвратиться,  и  даже  отврьг- 
т{е  нев^Ьрнооти  не  могло  бы  уже  такъ  подгЬйствовать  на  нее, 
кавъ  въ  первый  разъ.  Такое  открыло  только  лишило  бы  ее 
оем^Ьыхъ  привычекъ,  и  она  позволяла  себя  обманывать,  пре- 
вирая  его  и  больше  всего  себя  за  эту  слабость.  Сверхь  т<ич>, 
заботы  большого  семейства  безпрестанно  мучили  ее:  то  кормле- 
н1е  грудного  ребенка  не  шло,  то  нянька  ушла,  то,  какъ  теперь, 
вабол'Ьлъ  одинъ  изъ  д^Ьтей. 

—  Что,  какъ  твои?— спросила  мать. 

—  Ахъ,  шашап,  у  насъ  своего  горя  много.  Лили  забол'Ьла, 
и  я  боюсь,  что  скарлатина.  Я  вотъ  теперь  вы'Ьхала,  чтобы 
узнать,  а  то  засяду  безвыездно,  если — избави  Богъ — скарла- 
тина. 

Старый  князь  после  отъезда  доктора  тожевышелъ  изъ  сво- 
его кабинета  и,  подставивъ  свою  щеку  Долли  и  поговоривъ  съ 
ней,  обратился  къ  женЬ: 

—  Какъ  же  решили,  едете?  Ну,  а  со  мной  чтО  хотите 
/сЬлать? 

—  Я  думаю,  тебе  остаться,  Александръ,— сказала  жена. 

—  Какъ  хотите. 

—  Машап,  отчего  же  папа  не  поехать  оъ  нами?  —  сказала 
Кити. — ^И  ему  веселее,  и  намъ. 

Старый  князь  всталъ  и  погладилъ  рукой  волосы  Кити.  Она 
подняла  лицо  и,  насильно  улыбаясь,  смотрела  на  него.  Ей 
всегда  казалось,  что  онъ  лучше  всехъ  въ  семье  понимаетъ  ее, 
хотя  онъ  мало  говорилъ  съ  ней.  Она  была,  какъ  меньшая, 
любимица  отца,  и  ей  казалось,  что  любовь  его  къ  ней  делала 
его  проницательнымъ.  Когда  ея  взглядъ  встретился  теперь  съ 
его  голубыми,  добрьши  глазами,  пристально  смотревшими  на 
нее,  ей  казалось,  что  онъ  насквозь  видитъ  ее  и  понимаетъ  все 
то  нехорошее,  что  въ  ней  делается.  Она,  краснея,  потянулась 
къ  нему,  ожидая  поцЬлуя,  но  онъ  только  потрепалъ  ее  по  во- 
лосамъ  и  проговорилъ: 

—  Эти  глупые   шиньоны!  До  настоящей  дочери  и  не  добе- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  157  — 

решься,  а  ласкаешь  волосы  дохлыхъ  бабъ.  Ну,  что,  Долинь- 
жа, — обратЕлся  онъ  къ  старшей  дочерн, —  твой  козырь  что  ло- 
д^лываетъ? 

—  Ничего,  паш!', — отв1Ьчала  Долли,  понимая,  что  р'Ьчь  идетъ 
о  нуагЬ. — ^Все  "бздить,  я  его  почти  не  вижу, — ^не  могла  она  на 
прибавить  съ  насмешливою  улыбкой. 

—  Что  жъ,  онъ  не  уЬхаль  еще  въ  деревню  лЬсъ  продавать? 

—  Н*тъ,  все  собирается. 

—  Вогь  вакъ! — проговорилъ  князь. — Такъ  и  тЛ  собираться? 
С1ушаю-съ,— обратился  онъ  къ  жен^Ь,  садясь. — ^А  ты  вогь  что, 
Катя,  —  прибавилъ  онъ  къ  меньшой  дочери, — ты  когда-нибудь, 
въ  одинъ  прекрасный  день,  проснись  и  скажи  себЬ:  да  вЬдь 
я  совс^Ьмъ  здорова  и  весела,  и  пойдемъ  съ  нана  опять  рано 
Гфомъ  по  морозцу  гулять.  А? 

Казалось,  очень  просто  было  то,  чтб  сказалъ  отецъ,  но  Кити 
при  этихъ  словагь  смФшадась  и  растерялась,  какъ  уличенный 
преступннкъ.  „Да,  онъ  все  знаетъ,  все  понимаетъ  и  этими  сло- 
вами говорить  мнФ,  что  хотя  и  стыдно,  а  надо  пережить  свой 
<7П1д:ь".  Она  не  могла  собраться  съ  духомъ  ответить  что-ни- 
будь. Начала  было  и  вдругь  расплакалась  и  выбЬжала  изъ 
воинаты. 

—  Вогь  твои  шутки! — напустилась  княгиня  на  мужа.  —  Ты 
всегда... — сначала  она  свою  укоризненную  р'Ьчь. 

1Ьязь  елушалъ  довольно  долго  упреки  княгини  и  молчалъ,  но 
лицо  его  все  болЬе  и  болЬе  хмурилось. 

—  Она  такъ  жалка,  бЬдняжка,  такъ  жалка,  а  ты  не  чув- 
<^ешь,  что  ей  больно  огь  всякаго  намека  на  то,  чтд  причи- 
ной. Ахъ,  такъ  ошибаться  въ  людяхъ! — сказала  княгиня,  и  по 
перем^н!^  ея  тона  Долли  и  князь  поняли,  что  она  говорила  о 
^нскомъ.  —  Я  не  понимаю,  какъ  гЬтъ  законовъ  противъ  та- 
вихъ  гадкихъ,  неблагородныхъ  людей. 

—  Ахъ,  не  елушалъ  бы, — ^мрачно  проговорилъ  князь,  вставая 
^  кресла  и  какъ  бы  желая  уйти,  но  останавливаясь  въ  две- 
№ъ. — Законы  есть,  матушка,  и  если  ты  ужъ  вызвала  меня  на 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  158  — 

8Т0э  ТО  Я  теб'Ь  скажу,  кто  виноватъ  во  всемъ:  ты  н  ты,  одна 
ты.  Законы  проттаъ  такихъ  молодчиковъ  всегда  бы^ш  и  есть! 
Да-съу  если  бы  не  было  того,  чего  не  должно  было  бьпъ^  я — 
етарикъу  но  я  бы  поставилъ  его  на  барьеръ,  этого  франта.  Да, 
а  теперь  и  жЪчитв,  возите  къ  себ^Ь  этихъ  шарлатановъ. 

Князь,  казалось,  им'Ьлъ  сказать  еще  многое,  но  какъ  тожьхо 
княгиня  услыхала  его  тонъ,  она,  какъ  это  всегда  бывало  въ 
серьезныхъ  вопросахъ,  тотчасъ  же  смирилась  и  раскаялась. 

—  А1ехап(1ге,  А1ехап<1ге, —  шептала  она,  подвигаясь,  и  рас- 
плакалась. 

Какъ  только  она  заплакала,  князь  тоже  затихъ.  Онъ  подо- 
шелъ  къ  ней. 

—  Ну,  будетъ,  будетъ!  И  теб*  тяжело,  я  знаю.  Что  д:&1ать1 
Б'Ьды  большой  н^тъ.  Богъ  милостивъ...  благодарствуй... — гово- 
рилъ  онъ,  уже  самъ  не  зная,  что  говорить,  и  отвечая  на 
мокрый  поцелуй  княгини,  который  онъ  почувствовалъ  на  своей 
рукЬ.  И  князь  вышелъ  изъ  комнаты. 

Еще  какъ  только  Кити  въ  слезахъ  вышла  изъ  комнаты, 
Долли  со  своею  материнскою,  семейною  привычкой  тотчасъ  же 
увидала,  что  тутъ  предстоитъ  женское  д^^о,  и  приготовилась 
сдЬлать  его.  Она  сняла  шляпку  и,  нравственно  засучивъ  ру- 
кава, приготовилась  действовать.  *  Во  время  нападешя  матери 
на  отца  она  пыталась  удерживать  мать,  насколько  позволяла 
дочерняя  почтительность.  Во  время  взрыва  князя  она  молчала; 
она  чувствовала  стыдъ  за  мать  и  ясность  къ  отцу  за  его 
сейчасъ  же  вернувшуюся  доброту;  но  когда  отецъ  ушелъ,  она 
собралась  сдЬлать  главное,  что  была  нужно:  идти  къ  Кити  и 
успокоить  ее. 

—  Я  вамъ  давно  хотЬла  сказать,  шашап:  вы  знаете  ли,  что 
Левинъ  хогЬлъ  сдЬлать  предложеше  Кити,  когда  онъ  былъ  зд'Ьсь 
въ  посл1^днШ  разъ?  Онъ  говорилъ  Стив^Ь. 

—  Ну,  что  жъ?  Я  не  понимаю... 

—  Такъ,  можетъ  быть,  Кити  отказала  ему?  Ошвь  вамъ  не 
говорила? 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  159  — 

—  Н-ЬтБ,  она  ничего  не  говорила  ни  про  того,  ни  про  дру- 
гого; она  сдишвомъ  горда.  Но  я  знаю,  что  все  отъ  этого... 

—  Да,  вы  представьте  себ'Ь,  если  она  отказала  Левину, — а 
ова  бы  не  отказала  ему,  если  бы  не  было  того,  я  знаю...  И 
погонь  этотъ  такъ  уасасно  обманулъ  ее. 

Княгинь  слишкомъ  страшно  было  думать,  какъ  много  она 
виновата  передъ  дочерью,  и  она  ра8С^)дилась. 

—  Ахь,  я  уже  ничего  не  понимаю!  Нынче  все  хотятъ  своимъ 
умомъ  жить,  матери  ничего  не  говорить,  а  потомъ  воть  и... 

—  Матап,  я  пойду  кь  ней. 

*—  Поди.  Разв1^  я  теб'Ь  запрещаю? — сказала  мать. 

Ш. 

Войдя  вь  маленькШ  кабипеть  Кити,  хорошенькую,  розовень- 
кую,  сь  куколками  У1еих  захе,  комнатку,  такую  же  молодень- 
кую, розовенькую  и  веселую,  какою  была  сама  Кити  еще  два 
мЬсяда  тому  иазадъ,  Долли  вспомнила,  какь  убирали  онЬ  вмЬ- 
сгЬ  прошлаго  года  эту  комнатку,  съ  какимъ  весельемь  и  лю- 
бовью. 7  нея  похолод^^о  сердце,  когда  она  увид'Ьла  Кити, 
еидЬвшую  на  низенькомъ,  ближайшемь  отъ  двери  стул'Ь  и 
устремившую  неподвижные  глаза  на  уголь  ковра.  Кити  взгля- 
нула на  сестру,  и  холодное,  несколько  суровое  выражеше  ея 
лица  не  изменилось. 

—  Я  теперь  уЬду  и  засяду  дома,  и  теб'Ь  нельзя  будеть  ко 
ннЬ,— сказала  Дарья  Александровна,  садясь  подл-Ь  нея. — Мн'Ь 
хочется  поговорить  съ  тобой. 

—  О  чемъ?  —  испуганно  поднявь  голову,  быстро  спросила 
Кити. 

—  О  чемъ,  какъ  не  о  твоемъ  гор*? 

—  У  меня  нЬтъ  горя. 

—  Полно,  Кити.  Неулсели  ты  думаешь,  что  я  могу  не  знать? 
Я  все  знаю.  И  пов^Ьрь  мнЬ,  это  такъ  ничтожно.  ••  Мы  всЬ  про* 
шли  черезъ  это. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  160  — 

Кити  молчала^  и  лицо  ея  ивгЬло  строгое  вырааБен1е. 

—  Онъ  не  стоить  того,  чтобы  ты  страдала  изъ-за  него, — 
продолжала  Дарья  Александровна,  прямо  приступая  въ  дЬлу. 

—  Да,  потому  что  онъ  мною  пренебрегъ, — ^дребезжащимъ  го- 
лосомъ  проговорила  Кити. — Не  говори!  Пожалуйста  не  гов<фв1 

—  Да  ВТО  же  те(№  это  сказалъ?  Никто  этого  не  говорилъ.  Я  уве- 
рена, что  онъ  быль  влюбленъ  въ  тебя  и  остался  влюбленъ,  но... 

—  Ахъ,  ужасиЬе  всего  миЬ  эти  собол^зновашя! — вофивнула 
Кити,  вдругъ  разсердивпгась.  Она  повернулась  на  стулЪ,  по- 
врасиЬла  и  быстро  зашевелила  пальцами,  сжимая  то  тою,  то 
другою  рукой  пряжку  пояса,  которую  она  держала.  Долли  знала 
эту  манеру  сестры  перехватывать  руками,  когда  она  приходила 
въ  горячность;  она  знала,  какъ  Кити  способна  была  въ  минуту 
горячности  забыться  и  наговорить  много  липгаяго  и  непр1ятнаго, 
и  Долли  хотЬла  успокоить  ее;  но  было  уже  поздно. 

—  Что,  что  ты  хочешь  мнЬ  дать  почувствовать,  что? — гово- 
рила Кити  быстро.  —  То,  что  я  была  влюблена  въ  челов^Ька, 
который  меня  знать  не  хогЬлъ,  и  что  я  умираю  отъ  любци  въ 
нему?  И  это  мнЬ  говорить  сестра,  которая  думаетъ,  что...  что... 
что  она  собол^Ьзнуетъ!..  Не  хочу  я  этихъ  сохлхШй  и  1фя- 
творствъ! 

—  Кити,  ты  несправедлива. 

—  Зач^Ьмъ  ты  мучбкешь  меня? 

—  Да  я,  напротивъ...  Я  вижу,  что  огорчена... 
Но  Кити  въ  своей  горячк^Ь  не  слышала  ея. 

—  Мне  не  о  чемъ  сокрушалъся  и  утЬпхаться.  Я  настолько 
горда,  что  никогда  не  позволю  себ'Ь  любить  челов^Ька,  который 
меня  не  любитъ. 

—  Да  я  и  не  говорю...  Одно — скажи  мн4  правду, — прогово- 
рила, взявъ  ее  за  руку,  Дарья  Александровна:  —  скажи  мнЬ, 
Левинъ  говорилъ  теб4?.. 

Упоминаше  о  Левине,  казалось,  лишило  Кити  послФдняго  са- 
мообладашя:  она  вскочила  со  стула  и,  бросивъ  пряжку  о  землю 
Е  лЬлая  быстрые  жесты  руками,  заговорила: 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  161  — 

—  Къ  чему  тутъ  еще  Левинъ?  Не  понимаю,  зачЪмъ  теб^Ь 
нужно  мучить  меня?  Я  сказала  и  повторяю,  что  я  горда  и  ни- 
когда, никогда  я  не  сделаю  того,  что  ты  дЪлаешь,  чтобы  вер- 
нуться къ  человеку,  который  тебЪ  измЬнилъ,  который  полюбилъ 
другую  женщину.  Я  не  понимаю  этого!  Ты  можешь,  а  я  не  могу! 

И,  сказавъ  эти  слова,  она  взглянула  на  сестру  и,  увидЬвъ, 
что  Долли  молчитъ,  грустно  опустивъ  голову,  Кити,  вмЬсто 
того  чтобы  выйти  И8ъ  комнаты,  какъ  намЬревалась,  сЬла  у 
двери  и,  заврывъ  лицо  платкомъ,  опустила  голову. 

Молчаше  продолжалось  минуты  двгЬ.  Долли  думала  о  себ'Ь. 
То  свое  уннжен1е,  которое  она  всегда  чувствовала,  особенно 
больно  отозвалось  въ  ней,  когда  о  немъ  напомнила  ей  сестра. 
Она  не  ожидала  такой  жестокости  отъ  сестры  и  сердилась  на 
нее.  Но  вдругь  она  услыхала  шумъ  платья  и  вмЪстЬ  звукъ 
разразившагося,  сдержаннаго  рыдашя,  и  чьи-то  руки  снизу  об- 
нял ея  шею.  Киги  на  кол^няхъ  стояла  предъ  ней. 

—  Долинька,  я  такъ,  такъ  несчастна!  —  виновато  прошеп- 
тала она. 

И  покрытое  слезами  милое  лицо  спряталось  въ  юбкЬ  платья 
Дарьи  Александровны. 

Кавъ  будто  слезы  были  та  необходимая  мазь,  безъ  которой 
не  могла  идти  успешно  машина  взаимнаго  общешя  между  двумя 
сестрами, — сестры  посл4  слезъ  разговаривали  не  о  томъ,  чтд 
занимало  ихъ,  но,  и  говоря  о  постороннемъ,  онЬ  поняли  другъ 
друга.  Кити  поняла,  что  сказанное  ею  въ  сердцахъ  слово  о  не- 
нЬрности  мужа  и  объ  унижеши  до  глубины  сердца  порази^ш 
^дную  сестру,  но  что  она  прощала  ей.  Долли,  съ  своей  сто- 
роны, поняла  все,  что  она  хотЬла  знать;  она  уб'Ьдилась,  что 
догадки  ея  были  в^Ьрны,  что  горе,  неизлечимое  горе  Кити  со- 
стояло именно  въ  томъ,  что  Левинъ  д'Ьлалъ  предложеше  и  что 
она  отказала  ему,  н  Вронсшй  обманулъ  ее,  и  что  она  готова 
была  любить  Левина  и  ненавнд:Ьть  Вронскаго.  Кити  ни  слова 
не  сказала  объ  этомъ;  она  говорила  только  о  своемъ  душев- 
номъ  состоян1и. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-  162  — 

—  У  меня  н4тъ  никакого  горя,  —  говорила  она,  успокоис- 
шись, — но  ты  можеп1ь  ли  понять,  что  мнЬ  стало  все  гадко,  про- 
тивно, грубо,  и  прежде  всего  я  сама.  Ты  не  можешь  еебЪ  пред- 
ставить, кашя  у  меня  гадшя  мысли  обо  всемъ. 

—  Да  как1я  же  ногутъ  быть  у  тебя  гадшя  мысли? — спросила 
Долли  улыбаясь. 

—  Самый,  самыя  гадк1я  и  грубый;  не  могу  тебЬ  сказать. 
Это  не  тоска,  не  скука,  а  гораздо  хуже.  Какъ  будто  все,  что 
было  хорошаго  во  мнЬ,  все  спряталось,  а  осталось  одно  самое 
гадкое.  Ну,  какъ  тебЪ  сказать? — продолжала  она,  видя  недо- 
ум^Ьше  въ  глазахъ  сестры. — Папа  сейчасъ  мнЬ  началъ  гово- 
рить... ипЪ  кажется,  онъ  думаетъ  только,  что  мн^  нужно  выйти 
замужъ.  Мама  везетъ  меня  на  балъ:  миЬ  кажется,  что  она 
только  за  тЬмъ  везетъ  меня,  чтобы  поскор'Ье  выдать  замужъ  и 
избавиться  отъ  меня.  Я  знаю,  что  ато  неправда,  но  не  могу 
отогнать  этихъ  мыслей.  Жениховъ  такъ  называемыхъ  я  вид-Ьть 
не  могу.  МнЬ  каасется,  что  они  съ  меня  мЬрку  снимаютъ.  Преж- 
де "Ьхать  куда-нибудь  въ  бальномъ  плать'Ь  для  меня  бьио  про- 
стое удовольствхе,  я  собой  любовалась;  теперь  мнЬ  стыдно,  не- 
ловко. Ну,  что  хочешь!  Докторъ...  Ну... 

Кити  замялась;  она  хотЬла  далЬе  сказать,  что  съ  тЪть  поръ, 
какъ  съ  ней  сд:Ьлалась  эта  перем'Ьна,  Степанъ  Аркадьевичъ  ей 
сталъ  невкшосимо  непр1ятенъ  и  что  она  не  можетъ  вид:Ьть  его 
безъ  представленШ  самыхъ  грубыхъ  и  безобразныхъ. 

—  Ну-да,  все  миЬ  представляется  въ  самомъ  1рубомъ,  гад- 
комъ  вид'Ь, — продолясала  она.— Это  моя  бол'Ьзнь.  Можетъ  быть, 
это  пройдетъ... 

—  А  ты  не  думай... 

—  Не  могу.  Только  съ  дЬтьми  мн*  хорошо,  только  у  тебя. 

—  Жаль,  что  нельзя  теб'Ь  бывать  у  меня. 

—  Н'Ьтъ,  я  пр1'Ёду.  У  меня  была  скарлатина,  и  я  упрошу 
шашап. 

Кити  настояла  на  своемъ  и  переЬхала  къ  сестр'Ь,  и  всю  скар- 
латину, которая  д^Ьйствительно  пришла,  ухаживала  за  дЬтьмн. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  163  — 

06%  сестры  благополучно  выходили  всЬхъ  шестерыхъ  д'Ьтейу 
но  здоровье  Битн  не  поправилось,  и  веливимъ  постомъ  Щер- 
ба1дае  уехали  за  границу. 

Петербургсшй  высшШ  кругъ  собственно  одинъ,  всЬ  знаютъ 
Другъ  друга,  даже  "Ьвдять  другъ  къ  другу.  Но  въ  этомъ  боль- 
шомъ  кругЬ  есть  свои  подразд:Ьлен1я.  Анна  Аркадьевна  Каре- 
нина И1г6ла  ;фузей  н  тЬсныя  связи  въ  трехъ  различныхъ  кру- 
гагь.  Одинъ  вругъ  былъ  служебный,  офищальный,  вругъ  ея 
мужа,  состоявппй  изъ  его  сослуживцевъ  и  подчиненныхъ,  са- 
нымъ  разнообразнымъ  и  прихотливымъ  образомъ  связанныхъ  и 
разъединенныхъ  въ  общественныхъ  услов1Яхъ.  Анна  теперь  съ 
трудомъ  могла  вспомнить  то  чувство  почти  набожнаго  уважешя, 
которое  она  въ  первое  время  им'Ьла  въ  этимъ  лицамъ.  Теперь 
она  знала  всЬхъ  ихъ,  кавъ  знаютъ  другъ  друга  въ  у^Ьздномъ 
городе;  знала,  у  вого  вак1я  привычви  и  слабости,  у  вого  вавой 
сапорь  жметъ  ногу;  знала  ихъ  отношеюя  другъ  въ  другу  и  въ 
главному  центру;  знала,  вто  за  вого,  и  вакъ,  и  ч^Ьмъ  держится, 
и  кто  съ  вЬмъ  и  въ  чемъ  сходится  и  раосодится;  но  этотъ 
кругъ  правительственныхъ,  мужсвихъ  интересовъ  нивогда,  не- 
смотря  на  внушеи1я  графини  Лидш  Ивановны,  не  могъ  интере- 
совать ее,  и  она  избегала  его. 

Другой,  близвШ  АннЬ,  вружовъ  это  былъ  тотъ,  черезъ  во- 
торый  АлевсЬй  Алевсандровичъ  сд-Ьлалъ  свою  варьеру.  Цен- 
тромъ  этого  вружка  была  графиня  Лидая  Ивановна.  Это  былъ 
кружокъ  старыхъ,  некрасивыхъ,  доброд'Ьтельныхъ  и  набажныхъ 
женщднъ  и  умныхъ,  ученыхъ,  честолюбивыхъ  мужчинъ.  Одинъ 
"•^  умныхъ  людей,  принадлежащихъ  въ  этому  вружву,  называлъ 
его  „совестью  петербургсваго  общества".  Алевс*й  Алевсандро- 
внчъ  очень  дорожилъ  этимъ  вружвомъ,  и  Анна,  тавъ  ум^Ьвшая 
^^^^игааться  со  всЬми,  нашла  себ*  въ  первое  время  своей  петер- 
бургской жизни  друзей  и  въ  этомъ  вругЬ.  Теперь  же,  по  воз- 
вращенш  изъ  Мосввы,  вружовъ  этоть  ей  сталъ  невыносимъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  164  — 

Ей  показалось,  что  и  она,  и  в&Ь  они  притворяются,  и  ей  стаю 
такъ  скучно  и  недсюко  въ  этомъ  обществе,  что  она  с&о^п>ко 
возможно  менЪе  "бздила  къ  графине  Лидш  Ивановне. 

ТретШ  кругъ,  иаконещ»,  гдЪ  Анна  ивгЬла  связи,  быль  соб- 
ственно св4тъ,— св4тъ  баловъ,  об-Ьдовь,  блестящихъ  туалетовъ, 
свЬтЪу  державппйся  одною  рукой  за  дворъ,  чтобы  не  спуститься 
до  полусв^Ьта,  которвЛ  члены  этого  круга  думали,  что  прези- 
рали, но  съ  которымъ  вкусы  у  него  были  не  только  сходные, 
но  одни  и  тЬ  же.  Связь  ея  съ  этимъ  кругомъ  держалась  черезъ 
княгиню  Бетси  Тверскую,  жену  ея  двоюроднаго  брата,  у  кото- 
рой было  сто  двадцать  тысячъ  дохода  и  которая  съ  самаго  по- 
явлешя  Анны  въ  св^Ьтъ  особенно  полюбила  ее,  ухаживала  за 
ней  и  втягивала  въ  свой  кругъ,  см^сь  надъ  кругомъ  графини 
Лидш  Ивановны. 

—  Когда  стара  буду  и  дурна,  я  сдЬлаюсь  такая  же, — гово- 
рила Бетси, — но  для  ваоъ,  для  молодой,  хорошенькой  жен- 
щины, еще  рано  въ  эту  богадЬльню. 

Анна  первое  время  изб'Ьгала,  сколько  могла,  этого  св^^та  кня- 
гини Тверской,  такъ  какъ  онъ  требовалъ  расходовъ  выше  ея 
средствъ,  да  и  по  дупгЬ  она  [предпочитала  первый;  но  постЬ 
поЬздки  въ  Москву  сделалось  наоборотъ.  Она  избегала  нрав- 
ственныхъ  друзей  своихъ  и  "бздила  въ  большой  св^тъ.  Танъ 
она  встр'Ьчала  Вронскаго  и  испытывала  волнующую  радость  при 
этихъ  встрЬчахъ.  Особенно  часто  встр'Ьчала  она  Вронскаго  у 
Бетсн,  которая  была  урожденная  Вронская  и  ему  двоюродная. 
ВронскШ  былъ  вездЬ,  гдЬ  только  могъ  встр'Ьчать  Анну,  и  го- 
ворилъ  ей,  когда  могъ,  о  своей  любви.  Она  ему  не  подавала 
никакого  повода,  но  каждый  разъ,  когда  она  встр'Ьчалась  съ 
нимъ,  въ  дупгЬ  ея  загоралось  то  самое  чувство  оживлетя,  кото- 
рое нашло  на  нее  въ  тотъ  день  въ  вагоиЁ,  когда  она  въ  п^ 
вый  разъ  увид:Ьла  его.  Она  сама  чувствовала,  что  при  видЬ  его 
радость  св^Ьтилась  въ  ея  глазахъ  и  морщила  ея  губы  въ  улыб- 
ку, и  она  не  могла  затушить  выражеше  этой  радости. 

Первое  время  Анна  искренно  в^Ьрила,  что  она  недовольна  имъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  165  — 

а  то,  что  онъ  позводяетъ  оеб^Ь  преследовать  ее;  но  скоро  по 
воввращенш  своемъ  изъ  Москвы,  пр1'Ьхавъ  на  вечерь,  гдЪ  она 
думала  встр'Ьтнть  его,  а  его  не  бьио,  она  по  овлад:Ьвшей  ею 
грусти  ясно  поняла,  что  она  обманывала  себя,  что  это  пресл^Ь- 
дрвше  не  только  не  непр1ятно  ей,  но  что  оно  составляетъ  весь 
ннтересъ  еа  асивнн. 

Знаменитая  пЬвица  пЬла  второй  разъ,  и  весь  большой  св-ётъ 
(шъ  въ  театрЬ.  Увндавъ  изъ  своего  кресла  въ  первомъ  ряду  ку- 
8ину,  Вронсшй,  не  дождавшись  антракта,  вошелъ  къ  ней  въ  ложу. 

—  Что  жъ  вы  не  пргЬхали  об*дать? — сказала  она  ему. — 
У|двляюсь  этому  ясновидЬшю  влюбленныхь, —  прибавила  она 
съ  улыбкой,  такъ,  чтобы  онъ  одинъ  слышалъ:  —  она  не  была. 
Но  прх-Ьзжайте  посл'Ь  оперы. 

ВронскШ  вопросительно  взглянулъ  на  нее.  Она  нагнула  го- 
лову. Онъ  улыбкой  поблагодарилъ  ее  и  &Ьлъ  подл^  нея. 

—  А  кавъ  я  вспоминаю  ваши  насмешки! — продолжала  кня- 
гиня Бетси,  находившая  особенное  удовольствхе  въ  сл^доваши 
8а  уснЬхомъ  этой  страсти. — Куда  это  все  д'Ьлось!  Вы  пойманы, 
М(Д  милый. 

—  Я  только  того  и  желаю,  чтобы  быть  пойманнымъ, — отв*- 
чалъ  ВронскШ  со  своею  спокойною,  добродушною  улыбкой. — 
Если  я  жалуюсь,  то  на  то  только,  что  слишкомъ  мало  пойманъ, 
если  говорить  правду.  Я  начинаю  терять  надежду. 

—  Какую  же  вы  можете  им^Ьть  надежду?  —  сказала  Бетси, 
оскорбившись  за  своего  друга: — еп1еп€1оп8  поиз... — Но  въ  гла- 
8<№»  еа  бегали  огоньки,  говоривппе,  что  она  очень  хорошо  и 
точно  такъ  же,  какъ  и  онъ,  понимаетъ,  какую  онъ  могъ  Ш1гЬть 
иадежду. 

—  Никакой, — см^сь  и  выставляя  свои  сплошные  зубы,  ска- 
з&^гь  Вронсшй.  —  Виноватъ, —  прибавилъ  онъ,  взявъ  изъ  ея 
руки  бинокль  и  принявшись  оглядывать  черезъ  ея  обнаженное 
О'ечо  противоположный  рядъ  ложъ.^гЯ  боюсь,  что  становлюсь 
сЛшонъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  166  — 

Онъ  зналъ  очень  хорошо,  что  въ  глазахъ  Бетси  и  всЬхъ 
св'Ьтскихъ  людей  онъ  не  рисвовалъ  быть  С1гЬшны1гь.  Онъ  зналъ 
очень  хорошо,  что  въ  глазахъ  этнхъ  лицъ  роль  неечастшию 
любовника  д:Ьвушви  и  вообще  свободной  женщины  можетъ  быть 
сггЬшна;  но  роль  челов^Ьва,  приставшаго  къ  замужней  женщинЬ 
и  во  что  бы  то  ни  стало  положившаго  свою  жизнь  на  то,  чтобы 
вовлечь  ее  въ  прелюбод-Ьяше, — ^что  роль  эта  югЬетъ  что-то  кра- 
сивое, величественное  и  никогда  не  можетъ  быть  см^Ьшна,  и  по- 
этому онъ  съ  гордою  и  веселою,  игравшею  подъ  его  усами  улыб- 
кой опустилъ  бинокль  и  носмотр'Ьлъ  на  кузину. 

—  А  отчего  вы  не  пр№хали  об'Ьдать?-~сказала  она,  любуж» 
имъ. 

—  Это  надо  разсказать  вамъ.  Я  былъ  занятъ  и  чЪжь?  Даю 
вамъ  это  изо  ста,  изъ  тысячи...  не  угадаете.  Я  мирилъ  мужа 
съ  оскорбителемъ  его  жены.  Да,  право! 

—  Что  лсъ,  и  помирили? 

—  Почти. 

—  Надо,  чтобы  вы  мнЬ  это  разсказали,  —  сказала  она  вста- 
вая.— Приходиге  въ  тотъ  антрактъ. 

—  Нельзя:  я  -Ьду  во  французски  театръ. 

—  Отъ  Нильсонъ? — съ  ужасомъ  спросила  Бетси,  которая  нж 
за  что  бы  не  распознала  Нильсонъ  отъ  всякой  хористки. 

—  Что  жъ  д'Ьлать?  Мн*  тамъ  свиданье,  все  по  этому  дЬлу 
моего  миротворства. 

—  Блаженны  миротворцы,  они  спасутся,  —  сказала  Бетси, 
вспоминая  что-то  подобное,  слышанное  ею  отъ  кого-то.  —  Ну, 
такъ  садитесь,  разскажите,  что  такое? 

'  И  опять  она  с*ла. 

V. 

—  Это  немножко  нескромно,  но  такъ  мило,  что  ужасно  хо- 
чется разсказать, — сказалъ  ВронскШ,  глядя  на  нее  смеющимися 
глазами. — Я  не  буду  называть  фамилШ. 

—  Но  я  буду  угадывать,  тЬмъ  лучше. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  167  — 

—  Слушайте  же:  'Ьдутъ  два  веселые  молодые  человека... 

—  Разумеется,  офицеры  вашего  полка? 

—  Я  не  говорю  офицеры,  просто  два  позавтракавппе  моло- 
до челов1Ька. 

—  Переводите:  выпивппе. 

—  Можетъ  быть.  Ъдутъ  на  об'Ьдъ  къ  товарищу  въ  самомъ 
веселомъ  расяюложенш  духа.  И  видягь,  хорошенькая  женщина 
обгоняеть  ихъ  на  извозчикЬ,  оглядывается  и,  имъ  по  крайней 
жЬрЬ  кажется,  киваетъ  имъ  и  смеется.  Они,  разум'Ьется,  за 
ней.  Скачутъ  во  весь  духъ.  Къ  удивленш  ихъ,  красавица  оста- 
вавливается  у  подъ'Ьзда  того  самаго  дома,  куда  они  ^дутъ. 
Красавица  взб^гаетъ  на  верхшй  этажъ.  Они  видятъ  только  ру- 
мяныя  губки  изъ-подъ  короткой  вуали  и  прекрасньш  маленьшя 
ножки. 

—  Вы  съ  такимъ  чувствомъ  это  разсказываете,  что  мнЬ  ка- 
жется, вы  сани  —  одинъ  изъ  этихъ  двухъ. 

—  А  сейчасъ  вы  мн*  что  говорили?  Ну,  молодые  люди  вхо- 
дить къ  товарищу,  у  него  обЬдъ  прощальный.  Тутъ  точно  они 
выиивають,  можетъ  быть,  липшее,  какъ  всегда  на  прощальныхъ 
о(№дахъ.  И  за  обЬдонъ  разспрашиваютъ,  кто  живетъ  наверху 
въ  зтомъ  дом^.  Никто  не  знаетъ,  и  только  лакей  хозяина  на 
нхъ  вопросъ — живутъ  ли  наверху  люжзели?—- ота^кчаетъ,  что  ихъ 
^НГ1ъ  очень  много.  Посл^  обЬда  молодые  люди  отправляются 
въ  кабинетъ  къ  хозяину  и  пишуть  письмо  къ  неизв-Ьстной.  На- 
ннсали  страстное  письмо,  признаше  и  сами  несутъ  письмо  на- 
верхъ,'  чтобы  разъяснить  то,  что  въ  вясъжЬ  оказалось  бы  не 
совсЬмъ  понятнымъ. 

—  Зач^мъ  вы  мнЬ  так1я  гадости  разсказываете?  Ну? 

-^  Звонятъ.  Выходить  дЬвушка,  они  даютъ  письмо  и  ув*- 
ряють  дЬвушку,  что  оба  такъ  влюблены,  что  сейчасъ  умрутъ 
"^У^  У  двери.  Д'Ьвушка  въ  недоум*ши  ведетъ  переговоры.  Вдругъ 
^^вляется  господинъ  съ  бакенбардами  колбасиками,  красный  какъ 
Р*въ,  объявляетъ,  что  въ  дом*  никого  не  живетъ,  кром*  его 
*вны,  и  выгоняетъ  обоихъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  168  — 

—  Почему  же  вы  знаете^  что  у  него  бакенбарды^  кавъ  вы 
говорите,  волбасиками? 

—  А  воть  слушайте.  Нынче  я  'Ьздилъ  мирить  ихъ. 

—  Ну,  и  что  же? 

—  Тутъ-то  самое  интересное.  Оказывается,  что  это  счастл^ 
вая  чета  титуляриаго  сов^Ьтника  и  титулярной  сов^Ьтницы•  Титу- 
лярный оов^Ьтникъ  подаетъ  жалобу,  и  я  дЪлаюсь  примирителемъ, 
и  какимъ!..  УвгЬряю  васъ,  Талейранъ  ничто  въ  сравншш  со 
мной. 

—  Въ  чемъ  асе  трудность? 

—  Да  воть  послушайте...  Мы  извинились  какъ  сл'Ьдуетъ:  „мы 
въ  отчаяши,  мы  просимъ  простить  за  несчастное  недоразумк- 
ше**...  Титулярный  сов^тникъ  съ  колбасиками  начинаетъ  таять, 
но  желаетъ  тоже  выразить  свои  чувства,  и  какъ  только  онъ 
начинаетъ  выражать  игь,  такъ  начинаетъ  горячиться  и  говорить 
грубости,  и  опять  я  долакенъ  пускать  въ  ходъ  всЬ  свои  дипло- 
матичесше  таланты.  „Я  согласенъ,  что  поступокъ  ихъ  не  хо- 
рошъ,  но  прошу  васъ  принять  во  внимаше  недоразумЬше,  мо- 
лодость; потомъ  молодые  люди  только  что  позавтракали.  Вы 
понимаете.  Они  раскаиваются  оть  всей  души,  просить  простить 
ихъ  вину**.  Титулярный  совгЬтникъ  опять  смягчб^ется:  „Я  согла- 
сенъ, графъ,  и  готовъ  простить,  но  понимаете,  что  моя  жена, 
моя  жена,  честная  женщина,  подвергается  преслЪдовашямъ, 
грубостямъ  и  дерзостямъ  какихъ -нибудь  мальчишекъ,  мерз...*^ 
А  вы  понимаете,  мальчишка  этотъ  тутъ,  и  мнЬ  надо  примирять 
ихъ.  Опять  я  пускаю  въ  ходъ  дипломатш,  и  опять,  какъ  только 
надо  закончить  все  дЬло,  мой  титулярный  совЬтникъ  горячится, 
краснЬетъ,  колбасики  поднимаются,  и  опять  я  разливаюсь  въ 
дипломатическихъ  тонкостяхъ. 

—  Ахъ,  зто  надо  разсказать  вамъ!-~см:Ьясь  обратилась  Бет<я 
ко  входившей  въ  ея  ложу  дамЪ. — Онъ  такъ  насм1Ьшилъ  меня... 
Ну,  Ьбппе  сЬапсе, — прибавила  она,  подавая  Вронскому  палецъ, 
свободный  отъ  держашя  в^Ьера,  и  движешемъ  плечъ  опуская 
поднявшШся  лифъ  платья,  съ  тЬмъ  чтобы,  какъ  сл^Ьдуеть,  быть 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  169  — 

вполнЬ  годойу  когда  выйдетъ  впередъ,  въ  рашгЬ,  на  свЪть  газа 
и  на  всЬ  глаза. 

^ронсвШ  поЬхадъ  во  французокШ  театръ,  гдЪ  ему  дЪйствн- 
те^ано  нужно  было  видЬть  полкового  командира,  не  пропу* 
екавшаго  ни  одного  предотавлен1я  во  французскомъ  театр'Ьу 
съ  тЬмъ  чтобы  переговорить  оъ  нимъ  о  своемъ  мнротворотнЬ, 
которое  занимало  н  забавляло  его  уже  трепй  день.  Въ  дЬхЬ 
этокь  быль  замЬшанъ  Петрнцк!й,  котораго  онъ  любилъ,  и  дру- 
гой, недавно  поступившШ,  славный  малый,  отличный  товарнщъ, 
молодой  князь  Кедровъ.  А  главное — тутъ  были  8ан1Ьшаны  инте- 
ресы полка. 

Оба  были  въ  эскадропЬ  Вронскаго.  Къ  полковому  командиру 
пр1'Ьзжалъ  чнновникъ,  титулярный  совЬтникъ  Венденъ,  съ  жа- 
лоб(А  на  его  офицеровъ,  которые  оскорбили  его  жену.  Молодая 
жена  его,  какъ  разсказывалъ  Венденъ,— онъ  былъ  женатъ  пол- 
года,—  была  въ  церкви  съ  матупшой  и,  вдругъ  прчувствовавъ 
нездоровье,  происходящее  отъ  извЬстнаго  положе^,  не  могла 
больше  стоять  и  по^Ьхала  домой  на  первомъ  попавшемся  ей 
лихачЬ-извозчнкЬ.  Туть  за  ней  погнались  офицеры,  она  испу- 
галась и,  еще  бохЬе  разболтавшись,  взб'Ьжала  по  л^стницЬ  до- 
мой. Самъ  Веиденъ,  вернувшись  изъ  присутств1Я,  услыхалъ  зво- 
нокь  и  каше-то  голоса,  вышелъ  и,  увидавъ  пьяныгь  офице- 
ровъ  съ  письмомъ,  вытолвалъ  ихъ.  Онъ  просилъ  строгаго  на- 
казашя. 

—  Н-Ьтъ,  какъ  хотите,— сказалъ  полковой  командиръ  Врон- 
скому, пригласивъ  его  къ  себ'Ь,  —  ПетрицкШ  становится  невоэ- 
моженъ.  Не  проходить  недЬли  безъ  исторш.  Этотъ  чиновникъ 
не  оставить  дЬла,  онъ  пойдетъ  дальше. 

ВронскШ  видЬлъ  всю  неблагодарность  этого  дЬла  и  что  тутъ 
дуэли  быть  не  можетъ,  что  надо  все  сдЬлать,  чтобы  смягчить 
этого  титулярнаго  сов'Ьтннка  и  замять  д'кю.  Полковой  коман- 
диръ призвалъ  Вронскаго  именно  потому,  что  зналъ  его  за  бла- 
городнаго  и  умнаго  человека,  а  главное  за  челов^Ька,  дорожа- 
щаго  честью  полка.  Они  потолковали  и  р-Ёшилн,  что  надо  "Ехать 

8 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  170  — 

Петрицкому  н  Кедрову  оъ  Вронсвииъ  къ  этому  твтулярному* 
сокЬтнику  извиняться.  Полковой  вомандиръ  и  ВроновШ — об& 
понимали,  что  имя  Вроисваго  и  флигель-адъютантокШ  венаель 
должны  много  оод:Ьйствовать  смягчешю  титулярнаго  оовгЬтяика. 
И  дЫствительиОу  эти  два  средства  оказались  отчасти  действи- 
тельны; но  результатъ  примирен1я  остался  сомнительиымъ,  вакъ 
и  разсказывалъ  Вронсшй. 

Пр№хавъ  во  французскШ  театръ»  ВронскШ  удалился  съ  пол- 
ковымъ  командиромъ  въ  фойе  и  разсказалъ  ему  свой  усп^хъ 
или  неусп^хъ.  Обдумавъ  все,  полковой  командиръ  р'Ьшилъ  оста- 
вить дЪло  безъ  посл^дствШ,  но  потомъ,  ради  удовольств1я,  сталь 
разспрашнвать  Вронскаго  о  подробностяхъ  его  свиданья  и  долго 
не  могъ  удержаться  отъ  сжЪха,,  слушая  разсвазъ  Врои(жаго  о 
томъ,  какъ  затихавшШ  титулярный  сов^тиивъ  вдругъ  ооятъ 
разгорался,  вспоминая  подробности  дЪла,  и  какъ  ВронскШ,  ла- 
вируя при  посл^днемъ  полуслов^Ь  примирен!я,  ретировался,  тол- 
кая впередъ  себя  Петрицкаго. 

—  Скверная  истор1Я,  но  уморительная.  Не  можетъ  же  Еед- 
ровъ  драться  съ  этимъ  господиномъ!  Такъ  ужасно  горячился? — 
см^сь  переспросилъ  онъ.  —  А  какова  нынче  Клеръ?  Чудо!  — 
сказалъ  онъ  про  новую  французскую  актрису.  —  Сколько  ни 
смотри,  каждый  день  новая.  Только  одни  французы  могутъ  это. 

VI. 

Княгиня  Бетси,  не  дождавшись  конца  посл^дняго  акта,  уехала 
изъ  театра.  Только  что  усп'ква  она  войти  въ  свою  уборную, 
обсыпать  свое  длинное  бледное  лицо  пудрой,  стереть  ее,  опра- 
виться и  приказать  чай  въ  большой  гостиной,  какъ  уась  одна 
за  другой  стали  подъ'Ьзжать  кареты  къ  ея  огромному  дому  на 
Большой  Морской.  Гости  выходили  на  широкШ  подъ'Ьздъ,  и 
тучный  швейцаръ,  читаюпцй  по  утрамъ,  для  назндан1я  прохо- 
жихъ,  за  стеклянною  дверью  газеты,  беззвучно  отворялъ  эту 
огромную  дверь,  пропуская  мимо  себя  прх'Ьзжавшихъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  171  — 

Почп  въ  одно  и  то  же  время  вошли  хозяйка  оъ  осв^Ьженною 
врячесвой  и  оевЪкенньшъ  лицомъ  нзъ  одной  двери  и  гости  изъ 
другой  въ  большую  гостиную  съ  темными  стЪнами,  пушистыми 
коврами  и  ярко  освЬщеншагь  столомъ,  блеетЬвшимъ  подъ  ог- 
нями свгЬчъ  белизною  скатерти,  с^юбромъ  самовара  и  прозрач* 
ны1гь  фарфоромъ  чайнаго  прибора. 

Хозяйка  сЬла  за  самоваръ  и  сняла  перчатки.  Передвигая 
стулья  съ  помощью  незамЬтныхъ  лакеевъ,  общество  разм1}сти« 
лоеьу  раздгЬлнвпшсь  на  дгЬ  части, — у  самовара  съ  хозяйкой  и 
ва  протавоположномъ  концЪ  гостиной,  около  красивой  жены 
посланника  въ  черномъ  бархатЪ  и  съ  черными  р-Ьзкимн  бро- 
вями. Разговоръ  въ  обоихъ  центрахъ,  какъ  и  всегда  въ  нер- 
вна минуты,  колебался,  перебиваемый  встречами,  прив'Ьтств1я- 
мм,  нредложешемъ  чая,  какъ  бы  отыскивая,  на  чемъ  остано- 
виться. 

—  Она  необыкновенно  хороша,  вакъ  актриса;  видно,  что  она 
изучила  Каульбаха, — ^говорилъ  дипломатъ  въ  кружке  жены  по- 
сланника,— вы  заметили,  какъ  она  упала... 

—  Ахъ,  пожалуйста,  не  будемъ  говорить  про  Нильсонъ!  Про 
нее  нельзя  ничего  сказать  новаго, — сказала  толстая,  красная, 
безъ  бровей  и  безъ  шиньона,  бЬлокурая  дама  въ  старомъ  шсл- 
ковомъ  плать'Ь.  Это  была  княгиня  Мягкая,  изв^Ьстная  своею 
простотою,  грубостью  обращешя  и  прозванная  еп{ап(  1егпЫе. 
Княгиня  Мягкая  сидЬла  посредин^Ь  между  обоими  кружками  и, 
прислушиваясь,  принимала  учаспе  то  въ  томъ,  то  въ  другомъ. — 
МнЬ  нынче  три  человека  сказали  эту  самую  фразу  про  Кауль- 
баха, точно  сговорились.  И  фраза,  не  знаю  чЪмъ,  такъ  понра- 
вилась имъ. 

Разгсюоръ  былъ  прерванъ  этимъ  замЬчашемъ,  и  надо  было 
придумывать  опять  новую  тему. 

—  Разскажите  намъ  что-нибудь  забавное,  но  не  злое, — ска- 
зала жена  посланника,  великая  мастерица  изящнаго  разговора, 
иазываемаго  по-англШски  8ша11-(а1к,  обращаясь  къ  дипломату, 
тоже  не  знавшему,  что  теперь  начать. 

8* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  172  — 

—  Говорить,   ТГО  810  очень  1р7ХН0у    что   только   8X06    01ГЬп- 

но, — начахь  онъ  съ  улыбкою. — Но  ж  попробую.  Дайте  тму. 
Все  дЪло  въ  тевгЬ.  Ееп  тешк  дана,  то  вышивать  по  ней  уже 
легво.  Я  часто  хунаю,  что  гааменнтне  говоруны  прошдато  вгЬха 
были  бы  топерь  въ  8атрухнга1и  говорить  умно.  Все  умное  глшвъ 
надо'Ъло... 

—  Давно  ужъ  сказано, — см'Ьась  п^»ебила  его  жена  посж1^- 
ника. 

Разговоръ  начался  мило;  но  именно  потому,  что  онъ  быль 
сдишвомъ  ужъ  миль,  онъ  опять  остановился.  Надо  было  при- 
бегнуть въ  верному,  нивохда  неиам^няющему  средстау — зло- 

СЛ0В1Ю. 

—  Вы  не  находите,  что  въ  ТушвевичЪ  есть  что-то  Ьошз  ХУ? — 
свазалъ  онъ,  указывая  глазами  на  щммяваго  бгЬловураго  моло- 
дого челов^^ка,  стоявшаго  у  стола. 

—  О,  да!  Онъ  въ  одномъ  ввусЬ  съ  гостиной,  отъ  этого  онъ 
такъ  часто  и  бываетъ  здЬсь. 

Этотъ  разговоръ  помержалоя,  такъ  какъ  говорилось  намекали 
именно  о  томъ,  чего  нельзя  было  говорить  въ  этой  гостиной, 
то-есть  объ  отношешяхъ  Тушвевича  въ  хозяЛкЪ. 

Около  самовара  и  хозяйки  разговоръ  меасду  тЬмъ,  точно 
такъ  же  поколебавшись  несколько  времени  мещу  тремя  неиз- 
б'Ьжными  томами:  последнею  общественною  новостью,  театронъ 
и  осужден1емъ  ближняго,  тоясе  установился,  попавъ  на  послЬд- 
нюю  тому,  то-есть  на  злослов1е. 

—  Вы  слышали,  и  Мальтищева — не  дочь,'  а  мать  —  шьегь 
себЬ  костювгь  (ИаЫе  гозе! 

—  Не  можетъ  быть?  Н4тъ,  это  прелестно! 

—  Я  удивляюсь,  какъ  съ  ея  умомъ  —  она  в^дь  не  глупа — 
не  вид'Ьть,  какъ  она  смЬшна. 

Каждый  им^Ьлъ  что  сказать  въ  осужден1е  и  осм^Ьян1е  несчаст- 
ной Мальтшцевой,  и  разговоръ  весело  затрещалъ,  вакъ  разго- 
р'ЬвшШся  косторъ. 

Мужъ  княгини  Бетси,  добродушный  толстякъ,  страстный  со- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  173  — 

<$враггель  гравюрль,  узнавъ,  что  у  жены  гости,  вашелъ  передъ 
кжубомъ  въ  гоотнную.  Неслыпшо  по  мягкому  ковру  онъ  подо- 
шелъ  къ  княгинь  Мягкой. 

—  Какъ  вамъ  понравилась  Нильсонъ?— сказадъ  онъ. 

—  Ахъ,  можно  ли  такъ  подкрадывшъся?  Какъ  вы  меня 
нспугади! — огвЬчала  она.  —  Не  говорите  пожалуйста  со  мной 
про  оп^>у,  вы  ничего  не  понимаете  въ  музыкЬ.  Лучше  я  спу- 
щусь до  васъ  и  буду  говорить  съ  вами  про  ваши  ма10лики  и 
1равюры.  Нуу  какое  тамъ  сокровище  купили  вы  недавно  на 
толкучвгЬ? 

—  Хотите,  я  вамъ  покажу?  Но  вы  не  знаете  толку. 

—  Покажите.  Я  выучилась  у  этихъ,  какъ  игь  зовутъ... 
банкиры...  у  нить  прекрасный  есть  гравюры.  Они  намъ  пока- 
швади. 

—  Какъ,  вы  были  у  Шюцбургъ?— спросила  хозяйка  отъ  са- 
мовара. 

—  Была,  та  сЬёге.  Они  насъ  звали  съ  мужемъ  обедать,  и 
ннЬ  сказывали,  что  соусъ  на  этомъ  обЬдЬ  стоилъ  тысячу  ру- 
блей,— громко  говорила  княгиня  Мягкая,  чувствуя,  что  всЬ  ее 
слушаютъ,  — и  очень  гадкШ  соусъ,  что-то  зеленое.  Надо  было 
ихъ  позвать,  и  я  сдЬлала  соусъ  на  восемьдесятъ  пять  ко- 
песБь,  и  всЬ  были  очень  довольны.  Я  не  могу  д]Ьлать  тысяче- 
рубл^ыхъ  соусовъ. 

—  Она  единственна! — сказала  хозяйка. 

—  Удивительна! — сказалъ  кто-то. 

Эффекть,  производимый  р'Ьчами  княпзни  Мягкой,  всегда  былъ 
одЕнаковъ,  и  секреть  производимаго  ею  эффекта  состоялъ  въ 
томъ,  что  она  говорила,  хотя  и  не  совсЬмъ  кстати,  какъ  те- 
перь, но  простыя  вепщ,  югЬюпця  смыслъ.  Въ  обществе,  1д^Ь 
она  жила,  так1я  слова  производили  д:Ьйств1е  самой  остроумной 
шутки.  Княгиня  Мягкая  не  могла  понять,  отчего  это  такъ 
действовало,  но  знала,  что  это  такъ  действовало,  и  пользова- 
лаа  этимъ. 

Такъ  какъ  во  время  р^Ьчи  княгини  Мягкой  в&Ь  ее  слушали, 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  174  — 

и  радговоръ  около  жены  посланника  превратился,  хозяйка  хо- 
ткиа  связать  все  общество  воедино  и  обратилась  къ  жешЬ  по- 
сланника: 

—  Решительно  вы  не  хотите  чаю?  Вы  бы  перешли  къ  иамъ. 

—  Н'Ьтъ,  намъ  очень  хорошо  зд'Ьсь,  —  съ  улыбкой  отв1>чала 
жена  посланника  и  продолжала  начатый  разговоръ. 

Разговоръ  быль  очень  пр1ятный.  Осуждали  Карениныхъ,  жену 
и  мужа. 

—  Анна  очень  перевгЬнилась  со  своей  московской  по'Ьздви. 
Въ  ней  есть  что-то  странное,— говорила  ея  пр1ятельница. 

—  ПеремЬна  главная  та,  что  она  привезла  съ  собою  тЪиь 
Алексея  Вронскаго,— сказала  жена  посланника. 

—  Да  что  же?  У  Гримма  есть  басня:  человЬкъ  безъ  т*ни, 
челов^Ькъ  лишенъ  тбни.  И  это  ему  наказаше  за  что-то.  Я  ни- 
когда не  могъ  понять,  въ  чемъ  наказаше.  Но  женщии^Ь  должно 
быть  непрхятно  безъ  тЬеш. 

—  Да,  но  женщины  съ  тЬнью  обыкновенно  дурно  конча- 
ютъ, — сказала  прглтельннца  Анны. 

—  Типунъ  вамъ  на  языкъ, — сказала  вдругъ  княгиня  Мягкая, 
услыхавъ  эти  слова. — ^Каренина  прекрасная  женщина.  Мужа  ея 
я  не  люблю,  а  ее  очень  люблю. 

—  Отчего  же  вы  не  любите  мужа?  Онъ  такой  зам']Ьчатбдь- 
иый  челов^Ькъ,  —  сказала  жена  посланника.  —  Мужъ  говорить, 
что  такихъ  государственныхъ  людей  мало  въ  Бвроп1Ь. 

—  И  миЬ  то  же  говорить  мужъ,  но  я  не  в-Ьрю,  —  сказала 
княгиня  Мягкая.  —  Если  бы  мужья  наши  не  говорили,  мы  бы 
видЬли  то,  что  есть;  а  АлексЬй  Александровичъ  по-моему  про- 
сто глупъ.  Я  шопотомъ  говорю  это...  Не  правда  ли,  кавъ  все 
ясно  д'Ьлается?  Прежде,  когда  мн'Ь  вел'Ёли  находить  его  умнымь, 
я  все  искала  и  находила,  что  я  сама  глупа,  не  видя  его  ум&; 
а  какъ  только  я  сказала:  онъ  глупь,  но  шопотомъ,  все  такъ 
ясно  стало,  не  правда  ли? 

—  Какъ  вы  злы  нынче! 

—  Нисколько.  У  меня  н4тъ  другого  выхода.  Кто-нибудь  изъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  175  — 

двугь  глупъ.  Ну,  а  вы  знаете,  про  себя  нельзя  этого  никогда 
сказать. 

—  Вияло  не  доволенъ  своимъ  состоян1е11ъ,  н  всявШ  дово- 
1енъ  своимъ  умомЪу — сказалъ  дипломатъ  французскШ  стихъ. 

—  Вотъ,  вотЪу  именно, — поспешно  обратилась  къ  нему  кия- 
пшя  Мягкая. — Но  д'Ьло  въ  томъ,  что  Анну  я  вамъ  не  отдамъ. 
Она  такая  славная,  милая.  Что  же  ей  д'&лать,  если  в&Ь  влю- 
блены въ  нее  м  какъ  тЬни  ходятъ  за  ней? 

—  Да  я  и  не  думаю  осуждать, — оправдывалась  пр1ятельиица 


—  Если  за  нами  никто  не  ходить  какъ  гЬнь,  то  это  не  до- 
1&зываетъ,  что  мы  имЬемъ  право  осуждать. 

И,  отдЪлавъ  какъ  следовало  прьятельницу  Анны,  княгиня 
Мягкая  встала  и  вмЪсгЬ  съ  женой  посланника  присоединилась 
къ  столу,  гдЪ  шелъ  обпцй  разговоръ  о  прусскомъ  корол^Ь. 

—  О  чемъ  вы  тамъ  злословили?— спросила  Бетси. 

—  О  Карениныхъ.  Княгиня  дЬлала  характеристику  АлешгЬя 
Александровича,  —  отвечала  жена  посланника,  съ  улыбкой  са- 
дясь къ  столу* 

—  Жалко,  что  мы  не  слыхали,  —  сказала  хозяйка,  взгляды- 
вая на  входную  дверь.  —  А,  вотъ  и  вы  накоиецъ! — обратилась 
она  съ  улыбкой  ко  входившему  Вронскому. 

ВронскШ  былъ  не  только  знакомъ  со  всЬми,  но  видалъ  телж^^ 
день  всЬхъ,  кого  онъ  тутъ  встр'Ьтилъ,  и  потому  оиъ  вошелъ 
съ  тЬми  спокойными  пр1емами,  съ  какими  входятъ  въ  комнату 
къ  людямъ,  огь  которыхъ  только  что  вышли. 

—  Откуда  я?— отвЬчалъ  оиъ  на  вопросъ  жены  посланника.— 
Что  же  дЪлать,  надо  признаться.  Изъ  Буффъ.  Кажется,  въ  со- 
пи разъ,  и  все  съ  новымъ  удовольств1емъ.  Прелесть!  Я  знаю» 
^  это  стыдно;  но  въ  оперЬ  л  сплю,  а  въ  Буффахъ  до  по- 
ехидней минуты  досиживаю,  и  весело.  Шшче... 

Онъ  назвалъ  французскую  актрису  н  хотЬлъ  что-то  разска- 
вывать  про  нее,  но  жша  посланника  съ  шутливымъ  ужасомъ 
перебила  его: 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  176  — 

—  Пожалуйста,  не  разсказываВте  про  атотъ  ужасъ. 

—  Ну,  не  буду,  тЬмъ  бо;гЬе  что  вс*  знаютъ  этн  ужаш. 

—  И  всЬ  бы  иоЪтАли  туда,  если  бы  это  было  тавъ  же  при* 
нято,  вавъ  опера, — ^подхватила  княгиня  Мягкая. 

УП. 

7  входной  двери  послышались  шаги,  и  княганя  Бетой,  аная, 
что  это  Каренина,  взглянула  на  Вронскаго.  Онъ  омотр'Ьлъ  на 
дверь,  и  лицо  его  и1гЬло  странное  новое  выражеше.  Онъ  ра^ 
достно,  пристально  и  вжЬстЬ  робко  омотр'Ьлъ  на  входившую  и 
медленно  приподнимался.  Въ  гостиную  входила  Анна.  Кавъ 
всегда  держась  чрезвычайно  прямо  и  не  изменяя  направлешя 
взгляда,  она  сдЬлала  своимъ  быстрымъ,  твердымъ  и  легвинъ 
шагомъ,  отличавшимъ  ее  отъ  походки  другихъ  св^Ьтсвиxъ  же&- 
щннъ,  тЬ  несколько  шаговъ,  которые  отделяли  ее  отъ  хо- 
зяйки, пожала  ей  руку,  улыбнулась  и  съ  этою  улыбкой  [огля- 
нулась на  Вронскаго.  ВронскШ  низко  поклонился  и  подвинудъ 
ей  стулъ. 

Она  отв^Ьчала  только  наклонешемъ  головы,  покраснЬла  и  на- 
хмурилась. Но  тотчасъ  же,  быстро  кивая  знакомымъ  и  поп- 
мая  протягиваемый  руки,  она  обратилась  къ  хозяйкЬ: 

—  Я  была  у  графини  Лидш  и  хотЬла  раньше  прЕ'Ьхать,  ш> 
засидЬлась.  7  нея  былъ  сэръ  Джонъ.  Очень  интересный. 

—  Ахъ,  это  мисс10неръ  этотъ? 

—  Да,  онъ  разсказывалъ  про  индЬйскую  жизнь  очень  икю- 
ресно. 

Разговоръ,  перебитый  пр№здомъ,  опять  замотался,  какъ  оговь 
задуваемой  лампы. 

—  Сэръ  Джонъ!  Да,  сэръ  Джонъ.  Я  его  видЬла.  Онъ  хо* 
рошо  говорить.  Власьева  совсЬмъ  влюблена  въ  него. 

—  А  правда,  что  Власьева  меньшая  выходить  за  Топова? 

—  Да,  говорятъ,  что  это  совсЬмъ  р'Ьшено. 

—  Я  удивляюсь  родителямъ.  Говорятъ,  это  бракъ  по  С1рас1Я. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  177  — 

—  По  страсти?  Ка81я  у  васгь  антид1июв1альныя  мысл!  Кто 
шнче  говорить  про  отрасти?-няБа8аш  жена  посланника. 

—  Что  дЬлать?  Эта  глупая  старая  мода  все  еще  не  выво* 
дкгса, — свазалъ  ВронскШ. 

—  ТЬмъ  хуже  ди  тЬхъ,  кто  держится  етой  моды.  Я  анаю 
счастливые  браки  только  по  разсудку. 

—  Да^  но  зато  какъ  тасто  счаспе  браковъ  по  разсудку  раз- 
летается какъ  пыль  именно  огь  того,  что  появляется  та  самая 
схраоть,  которую  не  признавали, — оказалъ  ВронскШ. 

—  Но  браками  ло  разсудку  мы  называемъ  гЬ,  когда  уже 
оба  перебесились.  Это  какъ  скарлатина,  чрезъ  это  надо  щюйти. 

—  Тогда  надо  выучиться  нскусспенно  прививать  любовь, 
х&къ  оспу. 

—  я  была  въ  молодости  влюблена  въ  дьячка, — сказала  кня- 
гиня Мягкая. — Не  знаю,  помогло  ли  мнЬ  это. 

—  Н-бть,  я  думаю,  безъ  шутокъ,  что,  для  того  чтобъ  узнать 
любовь,  надо  ошибиться  и  потомъ  поправиться,  —  сказала  кня- 
1ШЯ  Бетси. 

—  Даже  после  брака? — ^шутливо  сказала  жена  посланника. 

—  Никогда  не  поздно  раскаяться, — сказалъ  дипломать  англШ- 
сжую  пословицу* 

—  Вотъ  именно, — подхватила  Бетси, — ^надо  ошибиться  и  по- 
правиться. Какъ  вы  объ  этомъ  думаете?  —  обратилась  [она  къ 
АннЬ,  которая  съ  чуть  завгЬтною  твердою  улыбкой  на  губагь 
слушала  этотъ  разговоръ. 

—  Я  думаю,  —  сказала  Анна,  играя  снятою  перчаткой, — я 
думаю...  если  сколько  головъ,  столько  умовъ,  то  и  сколько 
сд>децъ,  столько  родовъ  любви. 

ВронскШ  смотр^Ьлъ  на  Анну  и  съ  замиран1емъ  сердца  ждалъ, 
1сб  она  скаасетъ.  Онъ  вздохнулъ  какъ  бы  посл^Ь  опасности, 
во1да  она  выговорила  эти  слова. 

Анна  вдругъ  обратилась  къ  нему: 

—  А  я  получила  изъ  Москвы  письмо.  МнЬ  пишутъ,  что  Кнти 
Щербацкая  очень  больна. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-  178  — 

—  Неужели?— нахмурившись  сказалъ  ВронскО. 
Анна  строго  посмотр'Ьла  на  него. 

—  Васъ  не  интересуетъ  это? 

—  Напротивъ,  очень.  Чтб  именно  вамъ  пишуть,  если  можво 
узнать?— спросилъ  онъ. 

Лниа  встала  и  подошла  къ  Бетси. 

—  ДаВте  ыеЪ  чашку  чаю,— ч^вазала  она,  останавливаясь  аа 
ея  стуломъ. 

Пока  Бетси  наливала  ей  чай,  ВронскШ  подошелъ  къ  Аннк. 

—  Что  асе  вамъ  пишутъ? — повторилъ  онъ. 

—  Я  часто  думаю,  что  мужчины  не  поинмаютъ  того,  что 
неблагородно,  а  всегда  говорить  объ  этомъ,  —  сказала  Анна, 
не  отвечая  ему. — Я  давно  хотЬла  сказать  вамъ,  —  прибавил 
она  и,  перейдя  н^колько  шаговъ,  сЪла  у  углового  стола  оъ 
альбомами. 

—  Я  не  совс^Ьмъ  понимаю  8начен1е  вшгахъ  словъ,— сказать 
онъ,  подавая  ей  чашку. 

Она  взглянула  на  диванъ  подлЬ  себя,  и  онъ  тотчасъ  же  с&гь. 

—  Да,  я  хогЬла  сказать  вамъ,  —  сказала  она,  не  глядя  яа 
него:— вы  дурно  поступили,  дурно,  очень  дурно. 

—  РазвЪ  я  ие  знаю,  что  я  дурно  поступилъ?  Но  кто  пря- 
чиной,  что  я  поступилъ  такъ? 

—  Зач*мъ  вы  говорите  мн*  это?— сказала  она,  строго  взгля- 
дывая на  него. 

—  Вы  знаете  зач^мъ,  —  отв^чалъ  онъ  смЪло  и  радостно, 
встр'Ьчая  ея  взглядъ  и  не  спуская  глазъ. 

Не  онъ,  а  она  смутилась. 

—  Это  доказываетъ  только  то,  что  у  васъ  н*тъ  сердц*!— 
сказала  она.  Но  взглядъ  ея  говорилъ,  что  она  знаеть,  что  у 
него  есть  сердце,  и  отъ  этого-то  боится  его. 

—  То,  о  чемъ  вы  сейчасъ  говорили,  была  ошибка,  а  не 
любовь. 

—  Вы  помните,  что  я  запретила  вамъ  произносить  аю  олово, 
это  гадкое  слово,  —  вздрогнувъ  сказала  Анна;  но  туть  же  оя» 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  179  — 

почувствовадау  что  одшшъ  этшгь  сдовомъ  затретила  она  пока- 
зывала, что  признавала  за  собой  изв^Ьстныя  права  на  него  и 
этимъ  санымъ  поопфяла  его  говорить  про  любовь.— Я  вамъ 
1№но  8Т0  хотЬла  сказать,— продолжала  она,  р'Ьшнтельно  глядя 
ему  въ  глаза  и  вся  пылая  жегшимъ  ея  лицо  рухянцеиъ, — а 
нынче  я  нарочно  пр1'Ьхала,  зная,  что  я  васъ  встр'Ьчу.  Я  пр1- 
^хала  сказать  вамъ,  что  это  должно  кончиться.  Я  никогда  ни 
1федь  кЬмъ  не  краснЬла,  а  вы  заставляете  меня  чувствовать 
себя  виновною  въ  чемъ-то. 

Онъ  смотрЬлъ  на  нее  и  былъ  пораженъ  новою  духовною 
ц)асотой  ея  лица. 

—  Чего  вы  хотите  огь  меня?— сказалъ  онъ  просто  и  серьезно. 

—  Я  хочу,  чтобы  вы  ло'Ьхали  въ  Москву  и  просили  про- 
щешя  у  Кити, — сказала  она. 

—  &1  не  хотите  этого,— сказалъ  онъ. 

Онъ  видЬлъ,  что  она  говорить  то,  что  принуждаетъ  себя 
сказать,  а  не  то,  чего  хочетъ. 

—  Если  вы  любите  меня,  какъ  вы  говорите,— прошептала 
она,— то  сдЬлайте,  чтобъ  я  была  спокойна. 

Лицо  его  прос1яло. 

—  РазвЪ  вы  не  знаете,  что  вы  для  меня  вся  жизнь;  но  спо* 
К0ЙСТВ1Я  я  не  знаю  и  не  могу  вамъ  дать.  Всего  себя,  любовь... 
дд.  Я  не  могу  думагь  о  васъ  и  о  себЬ  отд'Ьльно.  Вы  и  я  для 
меня  одно.  И  я  не  вижу  впереди  возможности  спокойств1я  ни 
дал  себя,  ни  для  васъ.  Я  вижу  возможность  отчаяшя,  несча- 
спя...  или  я  вижу  возможность  счаст1Я,  какого  счаст1я1..  Раз- 
нЬ  оно  не  возможно? — прибавилъ  онъ  однВми  губами,  но  она 
слышала. 

Она  всгЬ  силы  ума  своего  напрягла  на  то,  чтобы  сказать  то, 
что  должно;  но  вм^Ьсто  того  она  остановила  на  немъ  свой 
взглядъ,  полный  любви,  и  ничего  не  отнЬтила. 

»Вотъ  оно1 — съ  восторгомъ  думалъ  онъ. — ^Тогда,  когда  я  уясе 
отчаивался  м  когда,  казалось,  не  будетъ  конца,  —  вотъ  оно! 
Она  любить  меня.  Она  признается  въ  этомъ*. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  180  — 

—  Такъ  сд&шВте  это  щкя  меня,  никогда  не  говорите  мнЪ 
атихь  словЪу  н  будемъ  добрыми  др78ьамн,--оказа1а  она  сл(юа» 
ми;  но  совсгЬмъ  другое  говорилъ  еа  взгаядъ. 

—  Друзьями  мы  не  будемъ,  вы  это  сами  эваеге*  А  будемъ 
ли  мы  счастлнвМшими  ид|  неочастднвгЬйшимн  иэъ  людей,  это 
въ  вашей  власти. 

Она  хотЬла  сказать  тго-то,  но  онъ  п^ебилъ  ее: 

—  В'Ьдь  я  прошу  одного:  прошу  права  надеяться,  мучиться^ 
кавъ  теперь;  но  если  и  этого  нельзя,  велите  мнЬ  исчезнуть,  в 
я  исчезну.  Вы  не  будете  вндфть  меня,  если  мое  прнсутствге 
тяжело  вамъ. 

—  Я  не  хочу  никуда  прогонять  васъ. 

—  Только  не  нзм^Ьнлйте  ничего.  Оставьте  все,  какъ  есть, — 
сказалъ  онъ  дрожащимъ  голосомъ. — ^Вотъ  вашъ  мужъ. 

Д'Ьйствительно,  въ  эту  минуту  Алексей  Александровнчъ  сво- 
ею  спокойною,  неуклюжею  походкой  входилъ  въ  гостиную. 

Оглянувъ  жену  и  Вронскаго,  онъ  подошелъ  къ  хозяйкгЬ  и, 
усевшись  за  чашкой  чая,  сталъ  говорить  своимъ  неторопливымъ, 
всегда  слышнымъ  голосомъ,  въ  своемъ  обычномъ  шуточномъ 
тон4,  подтрунивая  надъ  к^мъ-то. 

—  Вашъ  Рамбулье  въ  полномъ  составе, — сказалъ  онъ,  огля* 
дывая  все  общество: — грацш  и  музы. 

Но  княгиня  Бетси  терпЬть  не  могла  этого  тона  его,  зпеегЬд, 
какъ  она  называла  это,  и,  какъ  умная  хозяйка,  тотчаеъ  же 
навела  его  на  серьезный  разговоръ  объ  общей  воинской  повин- 
ности. АлексМ  Александровнчъ  тотчаеъ  же  увлекся  разгово- 
ромъ  и  сталъ  8ащи1цать  уже  серьезно  новый  указъ  предъ  кня- 
гиней Бетси,  которая  нападала  на  него 

ВронскШ  и  Анна  продолжали  сид'Ьть  у  маленькаго  стола. 

—  Это  становится  неприлично, — шепнула  одна  дама,  указы- 
вая глазами  на  Каренину,  Вронскаго  и  ея  мужа. 

—  Что,  я  вамъ  говорила,— отвечала  пр1ятельница  Анны. 

Но  не  однЬ  эти  дамы,  почти  вс1,  бывп11е  въ  гостиной,  даже 
княгиня  Мягкая  и  сама  Бетси,  по  н^Ьскольку  разъ  взглядывали 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  181  — 

ка  уда^швIIIиxся  отъ  общаго  кружка,  какъ  будто  это  мешало 
имъ.  Только  ОДЕНЬ  А1ек<7Ьй  Александровичъ  нн  разу  не  взгля- 
нулъ  въ  ту  сторону  и  не  быль  отвлеченъ  отъ  интереснаго  на- 
чатаго  разпшора. 

ЗаагЬтквъ  пронзводимое  на  всЬхь  нбпр1ятное  впечатл^Ьше, 
княгиня  Бетси  подсунула  на  свое  1гЬсто  для  слушашя  АлексЬа 
Александровича  другое  лицо  и  подошла  къ  АниЬ. 

—  Я  всегда  удивляюсь  ясности  н  точности  выраженШ  ваше- 
го хузва, — сказала  она.  —  Саиыя  трансцендентный  понят1я  ста- 
новятся ииЬ  доступны,  когда  онъ  говорить. 

—  О,  да1  —  сказала  Анна,  С1яя  улыбкой  счаст1я  и  не  понн- 
ная  ни  одного  слова  нзъ  того,  что  говорила  ей  Бетси.  Она 
перепиа  къ  большому  столу  и  приняла  учаспе  въ  общемъ  раз- 
говора. 

АлексМ  Александровичь,  просид'Ьвь  полчаса,  подошель  къ 
женЪ  и  предложиль  ей  "Ьхать  вшЪстЬ  домой;  но  она,  не  глядя 
иа  него,  отвечала,  что  останется  уясинать.  АлексЬй  Алексан- 
дровичь раскланялся  и  вышелъ. 

Старый,  толстый  татаринь,  кучерь  Карениной,  въ  глянце- 
вомь  кожаиЬ,  съ  трудомъ  удержнваль  прозябшаго  лЬваго  сЬ- 
раго,  взвивавшагося  у  подъ'Ьзда.  Лакей  стояль,  отворивъ  двер- 
цу. Швейцарь  стояль,  держа  наружную  дверь.  Анна  Аркадьевна 
отцепляла  маленькою  быстрою  рукой  кружева  рукава  отъ  крюч- 
ка шубки  и,  нагнувши  голову,  слушала  съ  восхищешемь,  что 
говориль,  провожая  ее,  ВронскШ. 

—  Вы  ничего  не  сказали,  положимь;  я  ничего  и  не  тре- 
бую,— говориль  онъ, — но  вы  знаете,  что  не  дружба  миЬ  нуж- 
на, ивЪ  возможно  одно  счаст1е  въ  жизни,  ато  слово,  котораго 
вы  такь  не  любите...  да,  любовь... 

—  Любовь...  —  повторила  она  медленно,  внутреннимь  голо- 
сомъ  и  вдругь,  въ  то  же  время  какъ  она  отцепила  круясево^ 
прибавила:  —  я  оттого  и  не  люблю  этого  слова,  что  оно  для 
меня  слишкомъ  много  значить,  больше  гораздо,  чЬыъ  вы  мо- 
жете понять, — ^и  она  взглянула  ему  въ  лицо.— До  свиданья! 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  182  — 

Она  подала  ему  руку  и  быстрымъ,  упругимъ  шагомъ  пропиа 
мимо  швейцара  и  скрылась  въ  карегЬ. 

Ея  взглядЪу  привосновеше  руки  прожгли  его.  Онъ  поцЪло- 
валъ  свою  ладонь  въ  томъ  втЬстЬ,  гдЬ  она  тронула  его,  и  по- 
"Ьхалъ  домой  счастливый,  съ  сознатемъ  того,  что  въ  ныиЬшш! 
вечеръ  онъ  приблизился  къ  достшкешю  своей  ц:Ьли  бол^, 
тЬмъ  въ  два  посл^^дше  мЬсяца. 


УШ. 

Алексей  Алевсандровичъ  ничего  особеннаго  и  неприличнаго 
не  нашелъ  въ  томъ,  что  жена  его  сидЬла  съ  Вронсшогь  у  осо- 
баго  стола  и  о  чемъ-то  оживленно  разговаривала;  но  онъ  замЪ- 
тилъ,  что  другимъ  въ  гостиной  ато  показалось  ч^Ьмъ-то  особев- 
нымъ  и  неприличнымъ,  и  потому  это  показалось  неприличны» 
и  ему.  Онъ  р^пшлЪу  что  нужно  сказать  объ  этомъ  жеиЬ. 

Вернувпшсь  домой,  Алекс^Ьй  Александровичъ  прошелъ  къ 
себ'Ь  въ  кабинетъ,  какъ  онъ  это  дЬлалъ  обыкновенно,  и  сЪлъ 
въ  кресло,  развернувъ  на  заложенномъ  разр'Ьзнымъ  ножомь 
м'ЬсгЬ  книгу  о  папизме,  и  читалъ  до  часу,  какъ  обыкновенно 
д'Ьлалъ;  только  изр'Ьдка  онъ  потиралъ  евбЪ  высокШ  лобъ  и 
встряхивалъ  голову,  какъ  бы  отгоняя  что-то.  Въ  обычный  чаоъ 
онъ  всталъ  и  сд:Ьлалъ  свой  ночной  туалетъ.  Анны  Аркадьевны 
еще  не  было.  Оъ  книгою  подъ  мыппюй  онъ  пришелъ  наверть; 
но  въ  ныиЬшнШ  вечеръ,  вместо  обычныгь  мыслей  м  соображе- 
шй  о  служебныхъ  дЪлахъ,  мысли  его  были  наполнены  женою  и 
ч^мъ-то  непргятнымъ,  случивпгамся  съ  нею.  Онъ,  противно 
своей  привычкгЬ,  не  легъ  въ  постель,  а,  заложивъ  за  спину 
сцЪпивппяся  руки,  принялся  ходить  взадъ  и  впередъ  по  комна- 
тамъ.  Онъ  не  могъ  лечь,  чувствуя,  что  ему  превде  необходимо 
обдумать  вновь  возникшее  обстоятельство. 

Когда  Алексей  Александровичъ  р^Ьшилъ  самъ  съ  собой,  что 
нужно  переговорить  съ  женой,  ему  казалось  это  очень  легко  и 
просто;  но  теперь,  когда  онъ  сталъ  обдумывать  это  вновь  воэ- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  183  — 

викшее  обстоятельство,  оно  показалось  ему  очень  сложнымъ  и 
аатруднительньшъ. 

Алексей  Александровнчъ  быль  не  ревнивъ.  Ревность,  по  его 
уб'Ьждешю,  оевсфбляетъ  жену,  и  къ  жен^Ь  должно  шгЬть  дов^^ 
р1е.  Почему  должно  шгЬть  дов^Ьр]е,  то-есть  полную  увгЬренность 
въ  томъ,  что  его  молодая  жена  всегда  будетъ  его  любить,  онъ 
себя  не  спрашнвалъ;  но  онъ  не  испытывалъ  недовгЬр!»,  потому 
им-Ьлъ  довгЬ1Ле  н  говорндъ  себ-Ь,  что  надо  его  им^ть.  Теперь 
же,  хотя  убЬждеше  его  о  томъ,  что  ревность  есть  постыдное 
чувство  и  что  нужно  шгЬть  дов^Ьр1е,  н  не  было  разрушено,  онъ 
чувствовалъ,  что  стоить  лицомъ  въ  лицу  предъ  чЬмъ-то  нело- 
гичнымъ  и  безтолвовымъ,  и  не  зналъ,  что  надо  дЬлать.  Але- 
ксгЬй  Александровичъ  стоялъ  лицомъ  къ  лицу  предъ  жизнью, 
предъ  возможностью  въ  его  женЬ  любви  въ  кому-нибудь,  ирожЪ 
него,  н  зто-то  казалось  ему  очень  безтолковымъ  и  непонятнымъ, 
потому  что  это  была  сама  жизнь.   Всю  жизнь  свою  АлевсЬй 
Александровичъ  прожнлъ  и  проработалъ  въ  сферахъ  служеб- 
ныхъ,  им'Ьющихъ  дЬло  съ  отражен1ями  жизни.  И  каждый  разъ, 
когда  онъ  сталкивался  съ  самою  жизнью,  онъ  отстранялся  отъ 
нея.   Теперь  онъ  испытывалъ  чувство,  подобное  тому,  вакое 
испытадъ  бы  челов^къ,  спокойно  прошедшШ  над>  пропастью 
во  мосту  и  вдругь  увидавшШ,  что  зтотъ  мостъ  разобранъ  и 
что  тамъ  пучина.   Пучина  эта  была — сама  жизнь,  мостъ — та 
искусственная  жизнь,  которую  прожилъ  АлексЬй  Александро- 
вичъ.  Ему  въ  первый  разъ  пршпли   вопросы  о  возможности 
дня  его  жены  полюбить  кого-нибудь,  и  онъ  ужаснулся  предъ 
этимъ. 

Онъ  не  раздаваясь  ходилъ  своимъ  ровнымъ  шагомъ  взадъ  и 
впередъ  по  звучному  паркету  осв1^щенной  одною  лампой  столо- 
вой, по  ковру  темной  гостиной,  въ  которой  свЬгь  отражался 
только  на  большомъ,  недавно  сдЬланномъ  портретЬ  его,  висЬв- 
шемъ  надъ  диваномъ,  н  чрезъ  ея  кабинетъ,  гдЬ  гор'Ьлн  дв1Ь 
св^чи,  освЪщвкЯ  портреты  ея  родныхъ  и  пр1ятельницъ  и  краси- 
выя,  давно  близко  знакомый  ему  бездЬлушки  ея  письменнаго 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  184  — 

стола.  Чрезъ  ея   комнату  онъ  доходилъ  до  двери  опадьнн  в 
опять  поворачивался. 

На  каждомъ  протяженш  своей  прогулви,  и  большею  частью 
на  парветЬ  свЬтлой  столовой,  онъ  останавливался  и  говорилъ 
себЪ:   „Да,  это  необходимо  р'Ьшить  и  превратить,    высказать 
свой  взглядъ  на  это  и  свое  р'Ьшеше''.  И  онъ  поворачивался  на- 
вадъ.   „Но  высвавать  что  же?  вавое  р'Ьшеше?'*   говорилъ  онъ 
себ'Ь  въ  гостиной  и  не  находилъ  отв'Ьта.  „Да  навонецъу— <яф^ 
шивалъ  онъ  себя  предъ  поворотомъ  въ  вабинетъ, — ^что  же  слу- 
чилось? Ничего.  Она  долго  говорила  съ  нимъ.  Ну  что  же?  Мало 
ли  женпщна  въ  св'ЬтЬ  съ  в^Ьмъ  можетъ  говорить?  И   потомъ 
ревновать  —  значить  унижать  себя  и  ее*,  говорилъ  онъ  себЁ, 
входя  въ  ея  вабинегь;  но  разсуждеше  это,  прежде  имевшее  та- 
кой в'Ьсъ  для  него,  теперь  ничего  не  в^ило  и  не  значило.  И 
онъ  отъ  двери  спальной  поворачивался  опять  къ  залЬ;  но  кавъ 
только  онъ  входилъ  назадъ  въ  темную  гостиную,  ему  кавой-то 
голосъ  говорилъ,  что  это  не  такъ  и  что  если  друпе  заметили 
это,  то  значить,  что  есть  что-нибудь.   И  онъ  опять  говорилъ 
себ^Ь  въ  столовой:  „Да,  это  необходимо  р'Ьшить  и  превратить  и 
высказать  свой  взглядъ... **  И  опять  въ  гостиной  предъ  поворо- 
томъ онъ  спрашивалъ  себя:  вакъ  р'Ьпгать?  И  потомъ  спрашя- 
валъ  себя:  что  случилось?  И  отв^Ьчалъ:  ничего,  и  вспоминалъ  о 
томъ,  что  ревность   есть  чувство,   унижающее  жену;   но  опять 
въ  гостиной  уб-йждался,  что  случилось  что-то.  Мысли  его,  какъ 
и  ТЕЛО,  совершали  полный  кругъ,  не  нападая  ни  на  что  новое. 
Онъ  зам^Ьтилъ  это,  потеръ  себ'Ь  лобъ  и  с^ъ  въ  ея  вабинетЬ» 

Тутъ,  глядя  на  ея  столъ  съ  лежащимъ  наверху  малахито- 
вывгь  бюваромъ  и  начатою  запиской,  мысли  его  вдругъ  изменя- 
лись. Онъ  сталъ  думать  о  ней,  о  томъ,  что  она  думаетъ  и  чув- 
ствуеть.  Онъ  впервые  живо  представилъ  себ'Ь  ея  личную  жизнь, 
ея  мысли,  ея  желашя,  и  мысль,  что  у  нея  можетъ  и  должна 
быть  своя  особенная  жизнь,  показалась  ему  такъ  страпгаа,  чта 
онъ  посп'Ьшнлъ  отогнать  ее.  Это  была  та  пучина,  куда  ему 
страшно  было  заглянуть.  Переноситься  мыслью  и  чувствомъ  въ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  185  — 

другое  существо  было  душевное  дЫстше,  чуждое  Алексею  Але- 
ксандровичу. Онъ  считалъ  ато  душевное  дЫств1е  вреднымъ  и 
ошмшымъ  фантазерствомъ. 

«И  ужаскЬе  всего  то,  —  думалъ  онъ,  —  что  теп^ь  именно, 
когда  подходить  въ  концу  мое  дЬло  (онъ  думалъ  о  проевтЬ, 
который  онъ  проводилъ  тшерь),  когда  мнЬ  нужно  все  спокой* 
ехв1е  и  вс^к  силы  души, — теп^ь  на  меня  сваливается  эта  без* 
смысденная  тревога.  Но  что  же  дЬлать?  Я  не  изъ  такигь  лю- 
дей, которые  переносятъ  безпокойство  и  тревоги  и  не  имЬютъ 
силы  взглянуть  имъ  въ  лицо^. 

—  Я  долженъ  обдумать,  р-Ьшить  и  отбросить, — проговорилъ 
онъ  вслухъ. 

„Вопросы  о  ея  чувствахъ,  о  томъ,  что  дЬлалось  и  можеть 
дЬлаться  въ  ея  душ^Ь,  это  не  мое  дЬло,  это  дЬло  ея  сов'Ьсти 
н  подлежить  релипи'',  сказалъ  онъ  себ-Ь,  чувствуя  облегчен1е 
при  сознанш,  что  найденъ  тотъ  отд&гь  узаконенШ,  которому 
подлежало  возникшее  обстоятельство. 

„Итакъ,— сказалъ  себ'Ь  АлексМ  Александровнчъ,  —  вопросы 
о  ея  чувствахъ  и  такъ  да1гЬе  суть  вопросы  ея  совЬсти,  до  ко- 
торой мнЬ  не  можеть  быть  дЬла.  Моя  же  обязанность  ясно 
определяется.  Какъ  глава  семьи,  я  —  лицо,  обязанное  руково- 
дить ею  и  потому  отчасти  лицо  отв'Ьтственное;  я  долженъ  ука- 
зать опасность,  которую  я  вижу,  предостеречь  и  даже  употре- 
атъ  власть.  Я  долженъ  ей  высказать''. 

И  въ  головЬ  Алексея  Александровича  сложилось  ясно  все, 
что  онъ  теперь  скажетъ  женЬ.  Обдумывая,  что  онъ  скажетъ, 
онъ  пожал^Ьлъ  о  томъ,  что  для  домапшяго  употреблешя,  такъ 
незаметно,  онъ  долженъ  употребить  свое  время  и  силы  ума;  но, 
несмотря  на  то,  въ  головЬ  его  ясно  и  отчетливо,  какъ  докладъ, 
составилась  форма  и  посл^Ьдовательность  предстоящей  р'Ьчи.  „Я 
долженъ  сказать  и  высказать  следующее:  во-первыхъ,  объясне- 
и1е  значешя  общественнаго  мнЬшя  и  прнлич]я;  во-вторыхъ,  ре- 
лиНозное  объяснеМе  значен1я  брака;  въугретьихъ,  если  нужно, 
указан1е  на  могущее  произойти  несчаст1е  для  шдна;  въ-четвер- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  186  — 

тыхъу  указаше  на  ея  собственное  несчаспе**.  И,  заложнвъ  паль- 
цы за  пальцы,  ладонями  внизу,  АлексЫ  Алеясандровить  потя- 
нуль,  и  пальцы  затрещали  въ  суставахъ. 

Этотъ  жесть,  дурная  привычка,— чюединете  рувъ  и  трещанье 
пальцевъ,  —  всегда  успокоивалъ  его  н  приводилъ  въ  аккурат- 
ность, которая  теперь  такъ  нужна  была  ему.  7  подъ'Ьзда  по- 
слышался звукъ  подь'Ьхавшей  кареты.  Алексей  Александровнть 
остановился  посреди  залы. 

На  л^Ьстницу  всходили  женск1е  шаги.  Алекс^Ьй  Александровичъ, 
готовый  въ  своей  р'Ьчн,  стоялъ,  пожимая  свои  скрещенные  пальцы 
и  ожидая,  не  треснетъ  ли  еще  гдЬ.  Одинъ  суставъ  треснулъ. 

Еще  по  звуку  легкихъ  шаговъ  на  л^стницЬ  онъ  почувство- 
валъ  ея  приближеше  и,  хотя  онъ  былъ  доволенъ  своею  р^Ьчью, 
ему  стало  страшно  за  предстоящее  объяснеше. 

IX. 

Анна  шла,  опустивъ  голову  и  играя  внстями  башлыва.  Лицо 
ея  блестЬло  яркимъ  блесвомъ;  но  блесвъ  этотъ  былъ  не  весе- 
лый,—  онъ  напоминалъ  страшный  блесвъ  пожара  среди  темной 
ночи.  Увидавъ  мужа,  Анна  подняла  голову  и,  вавъ  будто  про- 
сыпаясь, улыбнулась. 

—  Ты  не  въ  постели?  Вогь  чудо!  —  свазала  она,  скинула 
башлывъ  и,  не  останавливаясь,  пошла  дальше,  въ  уборную. — 
Пора,  АлевсМ  Алевсандровичъ,— проговорила  она  изъ-за  двери. 

—  Анна,  мнЬ  нуашо  переговорить  съ  тобой. 

—  Со  мной?~свазала  она  удивленно,  вышла  изъ  двери  и  по- 
смотр'Ьла  на  него. — Что  же  это  тавое?  О  чемъ  это? — спросила 
она  садясь.— Ну,  давай  переговоримъ,  если  таасъ  нужно.  А  луч- 
ше бы  спать. 

Анна  говорила,  чтб  приходило  ей  на  язывъ,  и  сама  удивля- 
лась, слушая  себя,  своей  способности  лжи.  Ксшъ  просты,  есте- 
ственны были  ея  слова  и  вакъ  похоже  было,  что  ей  просто 
хочется  спать!  Она  чувствовала  себя  од'Ьтою  въ  непроницаемую 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  187  — 

броню  лжи.  Она  чувствовалау  что  вавая-то  невидимая  сила  по- 
могада  ей  н  поддерживала  ее. 

—  Анна,  я  долженъ  предостеречь  тебя^^-сказадъ  онъ. 

—  Предостеречь? — сказала  она. — Въ  чемъ? 

Она  смотр'Ьла  тавъ  просто,  такъ  весело,  что  кто  не  зналъ 
ея,  кавъ  вналъ  мужъ,  не  могъ  бы  вам'Ьтить  ничего  неестествен- 
наго  ни  въ  ввувахъ,  ни  въ  смысле  ея  словъ.  Но  для  него, 
знавшаго  ее,  знавшаго,  что,  когда  онъ  ложится  пятью  .минутами 
позже,  она  замечала  и  спрашивала  о  причнд^,  для  него,  знав- 
шаго, что  всяшя  свои  радости,  веселье,  горе  она  тотчасъ  сооб- 
щала ему, — для  него  теперь  вид^Ьть,  что  она  не  хотЬла  зам'Ь- 
чать  его  состояше,  что  не  хотЬла  ни  слова  сказать  о  себ^Ь, 
означало  многое.  Онъ  видЬлъ,  что  глубина  ея  души,  всегда 
прежде  открытая  предъ  нимъ,  была  закрыта  отъ  него.  Мало 
того,  по  тону  ея  онъ  видЬлъ,  что  она  и  не  смупцши^ь  этимъ, 
а  прямо  какъ  6а  говорила  ему:  да,  закрыта,  и  это  такъ  должно 
быть  и  будетъ  впередъ.  Теперь  онъ  испытывалъ  чувство,  по- 
добное тому,  какое  испытывалъ  бы  человЬкъ,  возвратившШся 
дом(А  и  находяпцй  домъ  свой  запертымъ.  „Но,  можетъ  быть, 
ключъ  еще  найдется"*,  думалъ  АлексМ  Александровичъ. 

—  Я  хочу  предостеречь  тебя  въ  томъ, — сказалъ  онъ  тихимъ 
голосомъ,  —  что  по  неосмотрительности  и  легкомыслш  ты  мо- 
жешь подать  въ  свЬтЪ  поводъ  говорить  о  теб'Ь.  Твой  слишкомъ 
оживленный  разговоръ  сегодня  съ  графомъ  Вронскимъ  (онъ  твер- 
до и  съ  спокойною  разстановкой  выговорилъ  это  имя)  обратилъ 
на  себя  внимаше. 

Онъ  говорнлгь  и  смотр'клъ  на  ея  см^Ьюпцеся,  страшные  теперь 
для  него  своею  непроницаемостью  глаза  н,  говоря,  чувствовалъ 
всю  безполезность  и  праздность  своихъ  словъ. 

—  Ты  все1:да  такъ, — отвечала  она,  какъ  будто  совершенно 
не  понимая  его  и  изъ  всего  того,  что  онъ  сказалъ,  умышленно 
понимая  только  посл'Ьднее. — То  теб'Ь  непр1Ятно,  что  я  скучна, 
то  теб^Ь  непр1ятно,  что  я  весела.  МнЬ  не  скучно  было.  Это 
тебя  оскорбляетъ? 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  188  — 

АлевсЪй  Алевсандровнчъ  вздрогнухь  н  вагвухь  руки,  чтЫКн 
трещать  нми. 

—  АгЬ)  пожалуйста)  не  трещн,  я  такъ  не  любло» — овава- 
ж&  она. 

—  Анна,  ты  лн  ато?— свазалъ  АлексЬй  Алевсащфовить  тпо, 
одЪлавъ  уснл1е  надъ  собой  н  удержавъ  хввжен1е  рувъ. 

—  Да  что  жъ  это  такое? — сказала  она  съ  такшгь  искренншъ 
н  комнческнмъ  уднвлен1е11ъ. — Что  тЫЛ  огь  меня  надо? 

АлексЬй  Александровнчъ  помолчалъ  и  потерь  рукою  лобъ  I 
глава.  Онъ  увидалъ,  что  ыгЬсто  того,  что  онъ  хотЬхь  сдЬпмъ, 
то-есть  предостеречь  свою  жену  отъ  ошибки  въ  глазагь  евЛп, 
онъ  волновался  невольно  о  тонъ,  что  касалось  ея  с(№1Ъаа,  л 
боролся  съ  воображаемою  имъ  какою-то  стЬной. 

—  Я  вотъ  что  нам'Ьренъ  сказать, — ^продолжалъ  онъ  холодно 
и  спокойно, — н  я  попрошу  тебя  выслушать  меня.  Я  признаю, 
какъ  ты  знаешь,  ревность  чувствомъ  оскорбительнымъ  н  уннзл- 
тельнымъ  и  никогда  не  позволю  ееб'Ь  руководиться  зтниъ  чув- 
ствомъ; но  есть  изв^Ьстные  законы  прнлич1я,  которые  нельзя 
преступать  безнаказанно.  Нынче  не  я  замЬтилъ,  но,  судя  по 
впечатлЬшю,  какое  было  произведено  на  общество,  всЬ  запя- 
тили, что  ты  вела  и  держала  себя  не  оовсЬмъ  такъ,  какъ  жожг 
но  было  желать. 

—  Р'Ьшительно  ничего  не  понимаю, — сказала  Анна,  пожяма! 
плечами.  «Ему  все  равно, — подумала  она. — Но  въ  общеспгЬ 
замЬтилн,  и  9Т0  тревожить  его ''.—Ты  не  здоровъ,  Алексей  Але- 
ксандровичъ,— прибавила  она,  встала  и  хотЬла  уйти  въ  дверь; 
но  онъ  двинулся  впередъ,  какъ  бы  желая  остановить  ее. 

Лицо  его  было  некрасиво  и  мрачно,  какимъ  никогда  не  вл- 
дала  его  Анна.  Она  остановилась  и,  отклонивъ  голову  назад>, 
на  бокъ,  начала  своею  быстрою  рукой  выбирать  шпильки. 

—  Ну-съ,  я  слушаю,  что  будетъ, — ^проговорила  она  спокойно 
и  насм'Ёшливо.  —  И  далее  съ  интересомъ  слушаю,  потому  ^^ 
желала  бы  понять,  въ  чемъ  дЬло. 

Она  говорила  и  удивлялась  тому  натурально-спокойному,  кЬр* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  189  — 

нону  тону,  воФорынъ  она  говорила,   и  выбору  словъ,  который 
она  употребляла. 

—  Входить  во  ъсЪ  подробноотн  твоихъ  чувствъ  я  не  нвгЬю  пра- 
ва н  вообще  считаю  это  беэполезнымъ  и  даже  вреднымъ, — началъ 
АлввсЬЙ  Алевсандровичъ. — ^Копаясь  въ  овоей  дупгЬ,  мы  часто  вы- 
вапываемъ  такое,  что  тамъ  .лежало  бы  незам'Ьтно.  Твои  чувства — 
это  Д&10  твоей  сов'Ьсти;  но  я  обяванъ  предъ  тобой,  предъ  собой 
н  предь  Богомъ  указать  тебЬ  твои  обязанности.  Я^нь  наша 
связана  не  людьми,  а  Богомъ.  Разорвать  эту  (шязь  можетъ  только 
Бреступлен1е,  и  преступлеше  этого  рода  влечетъ  за  собой  кару. 

—  Ничего  не  понимаю.  Ахъ,  Более  мой,  и  какъ  мн1Ь  на  б'Ьду 
спать  хочется! — сказала  она,  быстро  перебирая  рукой  волосы  и 
отыскивая  оставппяся  шпильки. 

—  Анна,  ради  Бога,  не  говори  такъ,— сказалъ  онъ  кротко. — 
Можетъ  быть,  я  ошибаюсь,  но  пов^Ьрь,  что  то,  что  я  говорю, 
я  говорю  столько  же  за  себя,  какъ  и  за  тебя.  Я  мужъ  твой  и 
люблю  тебя. 

На  мгновеше  лицо  ея  опустилось,  и  потухла  насм^^ливая 
искра  во  взглядЬ;  но  слово  люблю  опять  возмутило  ее.  Она 
подумала:  „Любить?  Разв^Ь  онъ  можетъ  любить?  Если  бы  онъ 
не  слыхалъ,  что  бываегь  любовь,  онъ  никогда  и  не  употре- 
блялъ  бы  этого  слова.  Онъ  и  не  знаетъ,  что  такое  любовь "*. 

—  АлексЬй  Александровичъ,  право,  я  не  понимаю, — сказала 
она. — Определи,  что  ты  находишь... 

—  Позволь,  дай  договорить  мнЬ.  Я  люблю  тебя.  Но  я  говорю 
не  о  себЬ;  главный  лица  тутъ  —  нашъ  сынъ  и  ты  сама.  Очень 
можетъ  быть^  повторяю,  теб'Ь  покажутся  совершенно  напрас- 
ными и  неуместными  мои  слова;  можеть  быть,  они  вызваны 
монмъ  заблуждешемъ.  Бъ  такомъ  случа'Ь  я  прошу  тебя  изви- 
нить меня.  Но  если  ты  сама  чувствуешь,  что  есть  хоть  мал^й- 
ппя  основашя,  то  я  тебя  прошу  подумать  и,  если  сердце  теб'Ь 
говорить,  высказать  ыиЬ... 

Алексей  Александровичъ,  самъ  не  замечая  того,  говорилъ 
совершенно  не  то,  чтд  приготовилъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  190  — 

—  Мн1}  нечего  говорить.  Да  и...— вдругь  быстро  сказала  она, 
съ  трудомъ  удерживая  улыбку^ — право,  пора  спать. 

Алексей  Александровичъ  вздохнулъ  н,  не  свазавъ  больше 
ничего,  отправился  въ  спальню. 

Когда  она  вошла  въ  спальню,  опъ  уже  лежалъ.  Губы  его 
были  строго  сжаты,  и  глаза  не  смотрели  на  нее.  Анна  легла 
на  свою  постель  и  ждала  каждую  минуту,  что  онъ  еще  разъ 
заговорить  съ  нею.  Она  и  боялась  того,  что  онъ  заговорить,  I 
ей  хогЬлось  этого.  Но  онъ  молчалъ.  Она  долго  ждала  непо- 
движно и  уже  забыла  о  немъ.  Она  думала  о  другомъ,  она  ви- 
дела его  и  чувствовала,  какъ  ея  сердце  при  зтой  мысли  напол- 
нялось волнешемъ  и  преступною  радостью.  Вдругь  она  услы- 
хала ровный  и  спокойный  носовой  свистъ.  Въ  первую  минуту 
АлексМ  Александровичъ  какъ  будто  испугался  своего  свиста 
и  остановился;  но,  переждавъ  два  дыхатя,  свистъ  раздался  съ 
новою,  спокойною  ровностью. 

—  Поздно,  поздно  ужъ, — прошептала  она  съ  улыбкой.  Она 
долго  лежала  неподвижно  съ  открытыми  глазами,  блескъ  кото- 
рыхъ,  ей  казалось,  она  сама  въ  темнотЬ  видЬла. 

X. 

Съ  этого  времени  началась  новая  жизнь  для  Алексе  Але- 
ксандровича и  для  его  жены.  Ничего  особенна1Ч)  не  случилось. 
Анна,  какъ  всегда,  •Ьздила  въ  св*тъ,  особенно  часто  бывала  у 
княгини  Бетси  и  встр1>чалась  везд-Ь  съ  Вронскимъ.  Алексе' 
Александровичъ  вид*лъ  это,  но  ничего  не  могъ  сдЬлать.  На 
всЬ  попытки  ето  вызвать  ее  на  объяснейе  она  противопоста- 
вляла ему  непроницаемую  сгЬну  какого-то  всселаго  недоум4н1л. 
Снаружи  было  то  же,  но  внутреншя  отношен{я  ихъ  совершенно 
изм1Ьннлись.  Алексей  Александровичъ,  столь  сильный  челов^къ 
въ  государственной  дЬятельности,  тутъ  чувствовалъ  себя  без- 
сильнымъ.  Какъ  быкъ,  покорно  опустивъ  голову,  онъ  ждалъ 
обуха,  который,  онъ  чувствовалъ,  былъ  надъ  нимъ  поднять. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  191  — 

Каждый  р&8ъ,  вавъ  онъ  начиналъ  думать  объ  атоиъ,  онъ  чув- 
ежшалЕ»,  что  нужно  попыт1иъся  еще  разъ,  что  добротою,  нЬж- 
юетью,  уб^ден1е1гь  еще  есть  надежда  спасти  ее,  заставить 
опошигьсяу  и  онъ  каждый  день  собирался  говорить  съ  ней. 
Но  каждый  равЪу  какъ  онъ  начиналъ  говорить  съ  ней,  онъ 
чувствовалъ,  что  тотъ  духъ  ела  и  обмана,  который  овлсмс^Ьлъ 
еЮу  овлад:Ьвалъ  и  имъ,  и  онъ  гаворнлъ  съ  ней  совсЬмъ  не  то 
■  не  гЬмъ  тономъ,  какимъ  хотЬлъ  говорить.  Онъ  говорилъ  съ 
ней  невольно  своимъ  привычнымъ  тономъ  нодшучивашя  надъ 
тЬгЬу  кто  бы  такъ  говорилъ.  А  въ  этомъ  тонЬ  нельзя  было 
сказать  того,  что  требовалось  сказать  ей. 


XI. 

То,  что  почти  цЬлый  годъ  для  Вронскаго  составляло  исклю- 
чительно одно  акелан1е  его  жизни,  зам1Ьнившее  ему  в&Ь  прежш'я 
желашя;  то,  что  для  Анны  было  невозможною,  ужасною  и  т^ъ 
бол^Ье  обворожительною  мечтой  счаст1я,  это  аселаше  было  удо- 
влетворено. Бл^Ьдный,  съ  дрожащею  нижнею  челюстью,  онъ  сто- 
ялъ  надъ  нею  и  умолялъ  успокоиться,  самъ  не  зная  въ  чемъ  и 
чЬмъ. 

—  Анна!  Анна!— говорилъ  онъ  ;фожащимъ  голосомъ,— Анна, 
ради  Бога!.. 

Но  ч^^мъ  громче  онъ  говорилъ,  гЬмъ  ниже  она  опускала  свою, 
когда-то  гордую,  веселую,  теперь  же  постыдную  голову,  и  она 
вся  сгибалась  и  падала  съ  дивана,  на  которомъ  сид^а,  на 
полъ,  къ  его  ногамъ;  она  упала  бы  на  коверъ,  если  бы  онъ 
не  держалъ  ея. 

—  Боже  мой!  Прости  меня! — всхлипывая  говорила  она,  при- 
жимая къ  своей  груди  его  руки. 

Она  чувствовала  себя  столь  преступною  и  виноватою,  что  ей 
оставалось  только  унижаться  и  просить  прощешя;  а  въ  жизни 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  192  — 

теперь,  кром'Ь  него,  у  нея  никого  не  бвио,  такъ  что  она  и  въ 
нему  обращала  свою  мол»бу  о  прощен{и.  Она,  гхядя  на  нею, 
физнческн  чувствовала  свое  унижен1е  н  ничего  больше  не  могла 
говорить.  Онъ  же  чувствовалъ  то,  что  долженъ  чуветвоваиъ 
убШца,  когда  видигь  гЬло,  лишенное  ииъ  жизни.  Это  тЬю, 
лишенное  ииъ  жизни,  была  игь  любовь,  первый  пер10дъ  ихъ 
любвл.  Бьио  что-то  ужасное  и  отвратительное  въ  воспоминаш- 
яхъ  о  томъ,  за  что  было  заплачено  этою  страшною  цЪной  стыд». 
Ошдъ  предъ  духовною  наготой  своей  давилъ  ее  и  сообщался 
ему.  Но,  несмотря  на  весь  ужасъ  убШцы  предъ  тЬломъ  уби- 
таго,  надо  р'Ьзать  на  куски,  прятать  это  тЬло,  надо  пользо- 
ваться гЬмъ,  чтб  уб1Йца  прюбр'Ьлъ  убШствомъ. 

И  съ  озлоблешемъ,  какъ  будто  со  страстью,  бросается  убШца 
на  8Т0  гЬло,  и  тащить,  и  р'Ьжетъ  его,  такъ  и  онъ  покрывадъ 
похгЬлуями  ея  лицо  и  плечи.  Она  держала  его  руку  и  не  шеве- 
лилась. Да,  эти  поц'Ьлуи— то,  чтб  куплено  этимъ  стыдомъ.  Да, 
и  эта  рука,  которая  будетъ  всегда  моею, — рука  моего  сообщ- 
ника. Она  подняла  эту  руку  и  поц'Ьловала  ее.  Онъ  опустился 
ва  кол'Ьни  и  хогЬлъ  вид-Ьть  ея  лицо,  но  она  прятала  его  ■ 
ничего  не  говорила.  Наконецъ,  какъ  бы  сдЬлавъ  ушлхе  надъ 
собой,  она  поднялась  и  оттолкнула  его.  Лицо  ея  было  все  тавъ 
же  красиво,  но  гЬмъ  болЬе  было  оно  жалко. 

—  Все  кончено, — сказала  она. — У  меня  ничего  нЪтъ,  крожЬ 
тебя.  Помни  это. 

—  Я  не  могу  не  помнить  того,  что  есть  моя  жизнь.  За  ми- 
нуту этого  счаст1я... 

—  Какое  счаст1е!— съ  отвращен1емъ  и  ужасомъ  сказала  она, 
и  ужасъ  невольно  сообщился  ему. — Ради  Бога,  ни  слова,  нн 
слова  больше. 

Она  быстро  встала  и  отстранилась  отъ  него. 

—  Ни  слова  больше,  —  повторила  она  и  съ  страннымъ  для 
него  выражешемъ  холоднаго  отчаян1я  на  лицЬ  она  разсталась 
съ  нимъ.  Она  чувствовала,  что  въ  эту  минуту  не  могла  выра- 
зить словами  того  чувства  стыда,  радости  и  ужаса  предъ  этимъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  193  — 

встушешемъ  въ  новую  жизнь,  и  не  хотЬла  говорить  объ  этомъ, 
олодиивать  это  чувство  неточными  словами.  Но  и  послЪ,  и  на 
другой,  н  на  третЛ  день,  она  не  только  не  нашла  словъ,  кото- 
рым! бы  она  могла  выразить  всю  сложность  атихъ  чувствъ,  но 
не  находила  и  мыслей,  которыми  бы  она  сама  съ  собой  мснгла 
обдумать  все,  что  было  въ  ея  дупгЬ. 

Она  говорила  себ'Ь:  пШтъ,  теперь  а  не  могу  объ  этомъ  ду- 
мать; посл^Ь,  когда  а  буду  спокойнЬе**.  Но  это  спокойств1е  для 
мыслей  никогда  не  наступало;  каждый  разъ,  какъ  являлась  ей 
мысль  о  томъ,  чтб  она  сд'Ьлала  и  что  съ  ней  будетъ,  и  что 
ода  должна  сд'^ать,  на  нее  находилъ  ужасъ,  н  она  отгоняла 
отъ  себя  эти  мысли. 

—  ИосхЪ,  поел*, — ^говорила  она, — ^когда  я  буду  спокойнее. 

Зато  во  снЪ,  когда  она  не  имЬла  власти  надъ  своими  мыс- 
лями, ея  положеше  представлялось  ей  во  всей  безобразной  на- 
готЬ  своей.  Одно  сновидЬше  почти  каждую  ночь  пооЬщало  ее. 
Ей  снилось,  что  оба  вм^ЬстЬ  были  ея  мужья,  что  оба  расточали 
ей  свои  ласки.  АлексМ  Александровичъ  плакалъ,  ц'Ьлуя  ея 
руки,  и  говорилъ:  какъ  хорошо  теперь!  И  Алексей  ВронекШ 
былъ  тутъ  же,  и  онъ  былъ  также  ея  мужъ.  И  она  удивлялась 
тому,  что  прежде  ей  казалось  зто  невозможнымъ,  объясняла 
имъ,  смЬясь,  что  это  гораздо  проще  и  что  они  оба  теперь  до- 
вольны и  счастливы.  Но  это  сновидЬше,  какъ  копшаръ,  давило 
ее,  и  она  прошпалась  съ  ужасомъ. 


ХП. 

Еще  въ  первое  время  по  возвращенш  изъ  Москвы,  когда  Ле- 
винъ  каждый  разъ  вздрагивалъ  и  краснкдъ,  вспоминая  позоръ 
отказа,  онъ  говорилъ  себЬ:  „Такъ  же  краснЁлъ  и  вздрагивалъ 
я»  счш'ая  все  погибшимъ,  когда  получилъ  единицу  за  физику 
>  остался  на  второмъ  курс^Ь;  такъ  же  считалъ  себя  погибшимъ 
послЬ  того,  какъ  испортилъ  порученное  мн^Ь  дЬло  сестры. 
И  что  жъ?  теперь,  когда  прошли  года,  я  вспоминаю  и  уди- 

9 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  194  — 

вляюсь,  какъ  дто  могло  огорчать  меня.  То  же  будетъ  н  еь 
этимъ  горемъ.  Пройдетъ  время^  н  я  буду  къ  этому  ршноду- 
шенъ*. 

Ыо  про1дло  три  и^кяца,  и  онъ  не  сталь  къ  этому  равноду- 
шенъу  н  ему  такъ  же,  кавъ  и  въ  первые  дни,  было  больно 
вспоминать  объ  этомъ.  Онъ  не  могь  успокоиться,  потому  что 
онъу  такъ  долго  мечтавшШ  о  семейной  жизни,  такъ  чувствовав- 
шШ  себя  созр'Ьвпшмъ  для  нея,  все-таки  не  былъ  женатъ  и  быль 
дальше   ч^мъ    когда-нибудь  отъ  женитьбы.   Онъ    бол'Ьзненно 
чувствовалъ  самъ,  какъ  чувствовали  всЬ  его  окружающ1е,  что 
нехорошо  въ  его  года  человеку  единому  быти.  Онъ  помнилъ, 
какъ  онъ  передъ  отъ']Ьздомъ  въ  Москву  сказалъ  раэъ  своему 
скотнику  Николаю,  наивному  мужику,  съ  которымъ  онъ  любялъ 
поговорить:  «Что,  Николай!  хочу  асениться*',  и  какъ  Николай 
носп'Ьшно  отв^Ьчалъ,  какъ  о  д'ктЬ,  въ  которомъ  не  можетъ  быть 
никакого  сомн^шя:   „И  давно  пора,  Константинъ  Дмитричъ". 
Но  женитьба  теперь  стала  отъ  него  дальше,  ч^мъ  когда-либо. 
М'Ьсто  было  занято,  и,  когда  онъ  теперь  въ  воображеши  ста- 
вилъ  на  это  м^Ьсто  кого-нибудь  изъ  своихъ  знакомыхъ  д^у- 
шекъ,  онъ  чувствовалъ,  что  это  было  совершенно  невозможно. 
Кремль  того,  воспоминаше  объ  отказе  и  о  роли,  которую  онъ 
игралъ  при  этомъ,  мучило  его  стыдомъ.  Сколько  онъ  ни  гово- 
рилъ  006*6,  что  онъ  тутъ  ни  въ  чемъ  невиноватъ,  воспомина- 
ше это,  наравпЬ  съ  другими  такого  же  рода  стыдными  воспо- 
минашлми,  заставляло  его  вздрагивать  и  краспЬть.  Были  въ  его 
прошедшемъ,  какъ  у  всякаго  человека,  сознанные  имъ  дурные 
поступки,  за  которые  совесть  должна  была  бы  мучить  его;  но 
воспоминаше  о  дурныхъ  поступкахъ  далеко  не  такъ  мучило  его, 
какъ  эти  ничтожный,  но  стыдныя  воспоминашя.  Эти  раны  ни- 
когда не  затягивались.   И  наравиЬ  съ   этими   воспоминашями 
стояли  теперь  отказъ  и  то  жалкое  положеше,  въ  которомъ  онъ 
долженъ  былъ  представляться  другимъ  въ  этотъ  вечеръ.  Но 
время  и  работа  дЬлали  свое.   Тяаселыя  воспоминашя  бохЬе  и 
бол'1Ье  застилались  для  него  невидимыми,  но  значительными  со- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  195  — 

бытшки  деревенской  жизни.  Съ  к&ждою  нед:к1ей  онъ  все  р'Ьжв 
вспоминалъ  о  Кити.  Онъ  ждадъ  съ  нетерп^темъ  ювЬсгАя, 
что  она  уже  вышла  или  выходить  на-дняхъ  замужъ,  над^сь, 
что  такое  навтЬспе,  вакъ  выдергиваше  зуба,  совс^мъ  выле- 
чить его. 

Между  тЪмъ  пришла  весна,  прекрасная,  дружная,  безъ  ожи- 
ддшя  и  обмановъ  весны,  одна  изъ  тЬхъ  р'Ьдкнхъ  весенъ,  кото- 
рымъ   вм-ЬстЬ  радуются  растешя,  животныя  и  люди.  Эта  пре- 
храснаа   весна  еще  бол^е  возбудила  Левина  и  утвердила  его 
въ  навгЬреши   отречься   отъ   всего  прежняго,  съ  тЬмъ  чтобы 
устроить  твердо  и  независимо  свою  одинокую  жизнь.  Хотя  ино- 
пе  изъ  тЬхъ  плановъ,  съ  которыми  онъ  вернулся  въ  деревню, 
и  не  были  имъ  исполнены,  однако  самое  главное — чистота  жизни 
была  соблюдена  имъ.  Онъ  не  испытывалъ  того  стыда,  который 
обыкновенно  мучилъ  его  посл'Ь  падешя,  и  онъ  могъ  см'коо  смо- 
треть въ  глаза  людямъ.  Еще  въ  феврале  онъ  получилъ  письмо 
оть  Марьи  Николаевны  о  томъ,  что  здоровье  брата  Николая 
становится  хуже,  но  что  онъ  не  хочетъ  лечиться,  и,  всл-Ьдствхе 
этого  письма,  Левинъ  ^здилъ  въ  Москву  къ  брату  и  успЁлъ 
уговорить  его  посоветоваться  съ  докторомъ  и  ехать  на  воды 
за  границу.  Ему  такъ  хорошо  удалось  уговорить  брата  и  дать 
ему  взаймы  денегъ  на  поездку,  не  раздражая  его,  что  въ  этомъ 
отношеши  онъ  былъ  собой  доволенъ.   Кроме  хозяйства,  тре- 
бовавшаго  особеннаго  внимашя  весною,   кроме  чтешя,   Левинъ 
началъ  этою  зимой  еще  сочинеше  о  хозяйстве,  планъ  котораго 
состоялъ  въ  томъ,  чтобы  характеръ  рабочаго  въ  хозяйстве  былъ 
прннимаемъ  за  абсолютное  данное,  какъ  климать  и  почва,  и 
чтобы,  следовательно,  все  положешя  науки  о  хозяйстве  выво- 
дились не  изъ  однихъ  данныхъ  почвы  и  климата,  но  изъ  дан- 
ныхъ  почвы,  климата  и  известнаго  неизменнаго  характера  ра- 
бочаго.  Такъ  что,  несмотря  на  уединеше  или  вследствхе  уеди- 
нешя,  жизнь  его  была  чрезвычайно  наполнена;  только  изредка 
онъ  нспытывалъ  неудовлетворенное  желаше  сообщешя  бродя- 
щихъ  у  него  въ  голове   мыслей   кому-нибудь,   кроме   Агаеьи 

9* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  196  — 

Михайловны,  такъ  вакъ  и  съ  нею  ему  случалось  нер'Ьдво  раэ- 
суждать  о  фививгЬу  теор1и  хозяйства  н  въ  особенности  о  фжло- 
соф1и;  философ1я  составляла  любимый  предметь  Агаеьи  Мнхай» 
ловны. 

Весна  долго  не  открывалась.  Посл^Ьдн1я  нед&га  поста  стояла 
ясная,  морозная  погода.  Днемъ  таяло  на  солнцЪу  а  ночью  до- 
ходило до  семи  граду совъ;   насть  быль  такой,  что  на  возагь 
"бздили  безъ  дороги.  Пасха  была  на  сн^гу.  Пото1гь  вдругъ  на 
второй   день   Святой  понесло  теплымъ  в^тромъ,    надвинулись 
тучи,  и  три  дня  и  три  ночи  лилъ  бурный  и  теплый  дождь.  Вь 
четвергъ  в^теръ  затихъ,  и  надвинулся  густой  сЬрый  тумань, 
какъ  бы  скрывая  тайны  совершавшихся  въ  нрирод^Ь  перембнъ. 
Въ  туманЬ  полились  воды,  затрещали  и   сдвинулись  льдины, 
быстр'Ье  двинулись  мутные,  всп^нивппеся  потоки,  и  на  самую 
Красную  Горку  съ  вечера  разорвался  тумань,  тучи  разбежа- 
лись барашками,  прояснЬло  и  открылась  настоящая  весна.  На 
утро  поднявшееся  яркое  солнце  быстро  съ'Ьло  тонкШ  ледовъ, 
подернувшШ  воды,  и  весь  теплый  воздухъ  задрожалъ  отъ  на* 
полнившихъ  его  испаренШ  ожившей  земли.  ЗазеленЬла  старая  ■ 
выл^ающая  иглами  молодая  трава,  надулись  почки  калины,  смо- 
родины и  липкой  спиртовой  березы,  и  на  обсыпанной  золотымъ 
цв^Ьтомъ  лозин^Ь  загудЬла  выставленная,  облетавшаяся  пчела. 
Залились  невидимые  жаворонки  надъ  бархатомъ  зеленей  и  обле- 
денЬвшимъ  жннвьемъ,  заплакали  чибисы  надъ  налившимися  бу- 
рою неубравшеюся  водой  низами  и  болотами,  и  высоко  проле- 
тЬли  съ  весеннимъ  гоготаньемъ  журавли  и  гуси.  Зарев4ла  я» 
выгонахъ  обл^^зшая,  только  м^Ьстами  еще  неперелинявшая  ско- 
тина,  заиграли   кривонопе   ягнята  вокругъ  теряющихъ  волну 
блеющихъ  матерей,  поб'Ьжали  быстронопе  ребята  по  просыхаю- 
щимъ  съ  отпечатками  босыхъ  ногъ  тропинкамъ,  затрещали  на 
пруду  веселые  голоса  бабъ  съ  холстами,  и  застучали  по  дво- 
рамъ  топоры  мужиковъ,  налаживающихъ  сохи  и  бор(шы.  Пр^* 
шла  настоящая  весна. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  197  — 


ХШ. 


Левинъ  над&гь  болыМе  сапоги  н  въ  первый  разъ  не  шубу, 
а  суконную  поддевку  н  пошелъ  по  хозяйству,  шагая  черезъ 
ручьи,  р'Ьжупце  глаза  овоимъ  блескомъ  на  солнисЬ,  ступая  то 
на  ледовъ,  то  въ  липкую  грязь. 

Весна — ^вреия  плановъ  и  предположенШ.  И,  выйдя  на  дворъ, 
Левинъу  кавъ  дерево  весною,  еще  не  знающее,  куда  и  кавъ 
разрастутел  его  молодые  побЬги  и  вгЬтви,  заключенные  въ  на- 
литыхъ  почкагь,  самъ  не  зналъ  хорошенько,  за  как1я  пред- 
пр1ят1я  въ  любимомъ  его  хозяйств^Ь  онъ  примется  теперь,  но 
чувствовалъ,  что  онъ  полонъ  плановъ  и  предположенШ  самыхъ 
хорошихъ.  Прежде  всего  онъ  прошелъ  къ  скотинЬ.  Коровы  были 
выпущены  на  варокъ  и,  С1яя  перелинявшею  гладкою  шерстью, 
прнгрЬвпшсь  на  солнисЬ,  мычали,  просясь  въ  поле.  Полюбовав- 
шись знакомыми  ему  до  мал-Ьйшихъ  подробностей  коровами, 
Левинъ  вел^^ъ  выгнать  ихъ  въ  поле,  а  на  варокъ  выпустить 
тедятъ.  Пастухъ  весело  поб'Ьжалъ  собираться  въ  поле.  Бабы- 
скотницы,  подбирая  поневы,  босыми,  еще  б'Ълыми,  незагор'Ьв- 
шими  ногами  шлепая  по  грязи,  съ  хворостинами  б'Ьгали  за 
иычавшими,  ошал^Ьвшими  отъ  весенней  радости  телятами,  ззг 
гоняя  ихъ  на  дворъ. 

Полюбовавшись  на  приплодъ  нын'Ьпшяго  года,  который  былъ 
необыкновенно  хорошъ,— ранше  телята  были  съ  мужицкую  ко- 
рову, Павина  дочь,  трехъ  мЬсяцевъ,  была  ростомъ  съ  годо- 
выгь, — Левинъ  вел^^ъ  вынести  имъ  наружу  корыто  и  задать 
скно  за  рЬшетки.  Но  оказалось,  что  на  неупотребляемомъ  зи- 
ной  варкгЬ  сдЬланныя  съ  осени  р'Ьшетки  были  поломаны.  Онъ 
вослалъ  за  плотникомъ,  который  по  наряду  долженъ  былъ  ра- 
ботать молотилку.  По  оказалось,  что  плотникъ  чинилъ  бороны, 
ноторыя  должны  были  быть  починены  еще  съ  масленицы.  Это 
было  очень  досадно  Левину.  Досадно  было,  что  повторялось  это 
вечное  неряшество  хозяйства,  противъ  котораго  онъ  столько 
^ть  боролся  всЬми  своими  силами.  РЁшетки,  какъ  онъ  узналъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  198  — 

ненужныя  зимой,  были  перенесены  въ  рабочую  конюпгаю  н 
таль  поломались,  такъ  вакъ  он-Ь  и  были  сд:Ьланы  легко,  амя 
телятъ.  Кром^  того,  изъ  этого  же  оказывалось,  что  бороны  и 
всЬ  землед:к№ческ1я  оруд1я,  которыя  велЪно  было  осмотреть 
и  починить  еще  зимой  и  для  которыхъ  нсфочно  взяты  были  три 
плотника,  были  не  починены,  и  бороны  все-оики  чинили,  когда 
надо  было  "Ьхать  скородить.  Левинъ  послалъ  за  приказчн- 
коиъ;  но  тотчасъ  же  и  самъ  пошелъ  отыскивать  ого.  При- 
казчикъ,  С1ЯЯ  такъ  же,  какъ  и  все  въ  этотъ  день,  въ  обшитомъ 
мерлушкой  тулупчике,  шелъ  съ  гумна,  ломая  въ  рукахъ  со- 
ломинку. 

—  Отчего  плотннкъ  не  на  молотилк*? 

—  Да  я  хогЬлъ  вчера  доложить:  бороны  починить  надо.  В:Ьдь 
вотъ  пахать. 

—  Да  зимой-то  что  жъ? 

—  Да  вамъ  насчетъ  чего  угодно  плотника? 

—  ГдЬ  р-Ьшетки  съ  телячьяго  двора? 

—  Приказалъ  снести  во.  м']Ьста.  Что  прикажете  съ  этиыъ  на- 
родомъ! — свазалъ  приказчикъ,  махая  рукой. 

—  Не  съ  этимъ  народомъ,  а  съ  этимъ  приказчикомъ! — ска- 
залъ  Левинъ,  вспыхнувъ. — Ну,  для  чего  я  васъ  держу! — ^закри- 
чалъ  онъ.  Но,  вспомнивъ,  что  этимъ  не  поможешь,  остановился 
на  половин'Ь  р^Ьчи  и  только  вздохнулъ. — Ну  что,  сЬять  можно? — 
спросилъ  онъ,  помолчавъ. 

—  За  Туркинымъ  завтра  или  посл-Ьзавтра  можно  будетъ 

—  А  клеверъ? 

—  Послалъ  Василья  съ  Мишкой,  разсЬваютъ.  Не  знаю  толь- 
ко, прол-Ьзутъ  ли:  топко. 

—  На  сколько  дссятинъ? 

—  На  шесть. 

—  Отчего  же  не  на  всЬ? — вскрикнулъ  Левинъ. 

Что  клеверъ  сЬяли  только  на  шесть,  а  не  на  двадцать  деся- 
тпнъ,  это  было  еще  досаднее.  ПосЬвъ  клевера  и  по  теорш,  и 
по  собственному  его  опыту  бывалъ  только  тогда  хорошъ,  когда 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  199  — 

едк1анъ   какъ  можно  раньше,  почти  по  сн^гу.  П  никогда  Ло- 
вим» не  могь  добиться  этого. 

—  Народу  ^тъ.  Что  прикажете  оъ  этимъ  народомъ  дЪшть? 
Трое  не  приходили.  Вотъ  и  Семеиъ... 

—  Ну,  вы  бы  отставили  отъ  соломы. 

—  Да  я  и  то  отставилъ. 

—  Гд*  же  народъ? 

—  Пятеро  компотъ  д'Ьлаютъ  (что  значило  компостъ).  Четверо 
овесгь  пересыпаютъ:  какъ  бы  не  тронулся,  Константинъ  Дмитричъ. 

Левинъ  очень  хорошо  зналъ,  что  „какъ  бы  не  тронулся**  зна- 
чнжо,  что  еЬмеиной  англгйскШ  овесъ  уже  испортили,-ч)пять  не 
сделали  того,  что  онъ  приказывалъ. 

—  Да  вгЬдь  я  говорилъ  еще  постомъ,  трубы!  • . — вскрикнулъ  онъ. 

—  Не  безпокойтесь,  все  сдЬлаемъ  вд-время. 

Левинъ  сердито  махнулъ  рукой,  пошелъ  къ  амбарамъ  взгля- 
нуть овесъ  и  вернулся  къ  конюшн^Ь.  Овесъ  еп^е  не  испортился. 
Но  рабоч1е  пересыпали  его  лопатами,  тогда  какъ  можно  было 
спустить  его  прямо  въ  нижнШ  амбаръ,  и,  распорядившись  этимъ 
и  оторвавъ  отсюда  двухъ  рабочихъ  для  посЬва  клевера,  Левинъ 
успокоился  отъ  досады  на  приказчика.  Да  и  день  былъ  такъ 
хорошъ,  что  нельзя  было  сердиться. 

—  Игнагь! — ^крикнулъ  онъ  кучеру,  который  съ  засученными 
рукавами  обмывалъ  у  колодца  коляску,— осЬдлай  мн4... 

—  Кого  прикажете? 

—  Ну,  хоть  Колпика. 

—  Слушаю-съ. 

Пока  сЬдлали  лошадь,  Левинъ  опять  подозвалъ  вергбвшагося 
на  виду  приказчика,  чтобы  помириться  съ  нимъ,  и  сталъ  го- 
ворить ему  о  предстоящихъ  весеннихъ  работахъ  и  хозяйствен- 
ныхъ  планахъ. 

Возку  навоза  начать  раньше,  чтобы  до  ранняго  покоса  все 
было  кончено.  А  плугами  пахать  безъ  отрыву  дальнее  поле, 
такъ  чтобы  продержать  его  чернымъ  паромъ.  Покосы  убрать 
веЬ  не  исполу,  а -работниками. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  200  — 

Привазчикъ  слушадъ  внимательно  и  видимо  дЬд&лъ  усиля, 
чтобы  одобрять  предположешя  хозяина;  но  онъ  все-таки  ямЪп 
столь  знакомый  Левину  и  всегда  раздражаюпцй  его  безнадеж- 
ный и  унылый  видъ.  Видь  этотъ  говорилъ:  все  ато  хорошо,  Д1 
вакъ  Богъ  дастъ. 

Ничто  такъ  не  огорчало  Левина,  какъ  этотъ  тонъ.  Но  такс! 
тонъ  былъ  обпцй  у  вс^хъ  приказчиковъу  сколько  ихъ  у  него 
ни  перебывало.  7  всЬгь  было  то  же  отношен!е  въ  его  предно- 
ложешямъу  и  потому  онъ  теперь  уже  не  сердился,  но  огорчался 
и  чувствовалъ  себя  еще  бол^е  возбужденнымъ  для  борьбы  съ 
этою  какою-то  стихШною  силой,  которую  онъ  иначе  не  укЬлъ 
назвать,  какъ: '*'„ что  Богъ  дасгь**,  и  которая  постоянно  противо- 
поставлялась  ему. 

—  Какъ  усп4емъ,  Константинъ  Дмитричъ,  —  свазалъ  при- 
казчикъ. 

—  Отчего  же  не  усп*ете? 

—  Рабочихъ  надо  непрем'Ьино  нанять  еще  челонЁвъ  пятнад- 
цать. Вотъ  не  приходятъ.  Нынче  были,  по  семидесяти  рублей 
на  л'Ьто  просятъ. 

Левинъ  замолчалъ.  Опять  противопоставлялась  эта  сила.  Онъ 
вналъ,  что  сколько  они  ни  пытались,  они  не  могли  нанять  боль- 
ше сорока,  тридцати  семи,  тридцати  восьми  рабочихъ  за  насто- 
ящую  Ц'Ьну;  сорокъ  нанимались,  а  больше  нЬгь.  Но  все-такв 
онъ  не  могъ  не  бороться. 

—  Пошлите  въ  Суры,  въ  Чефировку,  если  не  придуть.  Надо 
искать. 

—  Послать  пошлю, — уныло  сказалъ  ВасилШ  ведоровичъ.— ' 
Да  вотъ  и  лошади  слабы  стали. 

—  Прикупимъ.  Да  в4дь  я  знаю, —  прибавилъ  онъ  см*ясь,— 
вы  все  поменьше  да  похуже;  но  я  нын^Ьпш^й  годъ  ужъ  не  дань 
вамъ  по-своему  дЁлать.  Все  буду  самъ. 

—  Да  вы  и  то,  кажется,  мало  спите.  Намъ  весел^Ьй,  кавъ  у 
хозяина  на  глазахъ... 

—  Такъ  за  Березовымъ  Доломъ  разсЬваютъ  клеверъ?  ПсЬду 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


^  201  — 

посмотрю,— бказалъ  онъ,  садясь  на  наденьваго  буданаго  Кол- 
пива,  подведеншш)  кучероиъ. 

—  Ч^юэъ  ручей  не  прсЬдвте,  Константннъ  Дмитричъ, — ^врив- 
нухь  кучеръ. 

—  Ну,  такъ  л'Ьсомъ. 

И  бойкою  иноходью  доброй,  застоявшейся  дошадви,  похрапвь 
воющей  надъ  лужами  и  попрашивающей  поводья,  Левинъ  по- 
'Ьхалъ  по  грязи  двора  за  ворота  и  въ  поле. 

Бели  Левину  весело  было  на  свотномъ  и  ашвотноиъ  дворахъ, 
лч>  ему  еще  стало  веселее  въ  пол^Ь«  М'Ьрно  покачиваясь  на  ино- 
ходи добраго  конька,  впивая  теплый  со  св^Ьасестью  запахъ  снЬга 
и  воздуха  при  проЪзд:Ь  черезъ  л^Ьсъ  по  оставшемуся  кое-гд:Ь 
пра|ХОвому  ссовывавшемуся  снЬгу  съ  расплывшими  слЬдами,  онъ 
радовался  на  каждое  свое  дерево  съ  оживавшимъ  на  кор'Ь  его 
мохомъ  и  съ  напухшими  почками.  Когда  онъ  вы:Ьхалъ  за  лЬсъ, 
передъ  нимъ  на  огромномъ  пространств^^  раскинулись  ровнымъ 
бархатнымъ  вовромъ  зеленя  безъ  одной  пл^Ьшины  и  вымочки, 
только  кое-гдЬ  въ  лопщнахъ  запятнанныя  остатками  тающаго 
чш^Ьга.  Его  не  разсердили  ни  ви;^  крестьянской  лошади  и  стри- 
гуна, топтавшихъ  его  зеленя  (онъ  велЬлъ  согнать  ихъ  встр'Ё- 
тившемуся  мужику),  ни  насмешливый  и  глупый  отв^Ьтъ  мужика 
Ипата,  вотораго  онъ  встрЬ1ялъ  и  спросилъ:  „Что,  Ипатъ,  скоро 
чЛягь?* — „Надо  прежде  вспахать,  Константннъ  Дмитричъ**,  от- 
вгЬчалъ  Ипатъ.  чёмъ  дальше  онъ  ^халъ,  тЬмъ  веселЬе  ему 
отановилось^  и  хозяйственные  планы  одинъ  лучше  другого  пред- 
етавлялись  ему:  обсадить  всЬ  поля  лозинами  по  полуденнымъ 
лишямъ,  такъ  чтобы  не  залеживался  снЬгъ  подь  ними;  перер'Ь- 
зать  на  шесть  полей  навозныхъ  и  три  запасныхъ  съ  травос^Ья- 
шемъ,  выстроить  скотный  дворъ  на  дальнемъ  концЪ  поля  и  вы- 
рыть прудъ,  а  для  удобрешя  устроить  переносный  загороды  для 
<!кота.  И  тогда  300  дееятинъ  пшеницы,  100  картофеля  и  150 
клевера  и  ни  одной  истощенной  десятины. 

Съ  такими  мечтами,  осторожно  поворачивая  лошадь  межами, 
чтобы  не  топтать  свои  зеленя,  онъ  подъ'Ьхалъ  къ  работникамЪ| 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  202  — 

раз(у]Ьвавшимъ  влеверъ.  ТелгЬга  съ  сЬменами  стояла  не  на  ру- 
беж^у  а  на  пашн^Ьу  и  пшеничная  озгао»  бьиа  изрыта  волесани 
и  ископана  лошадью.  Оба  работника  сид:Ьли  на  иешА,  в^Ьроятно 
раскуривая  общую  трубку.  Земля  въ  тел^гЬ,  съ  которою  с1гЬ- 
шаны  были  сЬмена,  была  не  размята,  а  слежалась  или  смы- 
лась комьями.  Увидавъ  хозяина,  ВасилШ  работинкъ  пошелъ  къ 
тел^гЬ,  а  Мишка  принялся  разсЬвать.  Это  было  нехорошо,  но 
на  рабочихъ  Левинъ  р'Ьдко  сердился.  Когда  Васил1Й  подошелъ, 
Левинъ  вел'^ъ  ему  отвесть  лошадь  на  рубеясъ. 

—  Ничего,  сударь,  затянетъ, — отвгЬчалъ  ВасилЛ. 

—  Пожалуйста,  не  разсуждай, —  сказалъ  Левинъ, —  а  д:Ьлай, 

что   говоря  1Ъ. 

—  Слушаю-съ, —  отв*чалъ  ВасилШ  и  взялся  за  голову  ло- 
шади.— А  ужъ  сЬвъ,  Константинъ  Дмитричъ, — сказалъ  оиь, 
заискивая, — первый  сортъ.  Только  ходить  страсть!  По  пудовику 
на  лаптЬ  волочишь. 

—  А  отчего  у  васъ  земля  не  просЬянная? — сказалъ  Левинъ. 

—  Да  мы  разминаемъ, —  отв^чалъ  ВасилШ,  набирая  сЪмянъ 
и  въ  ладоняхъ  растирая  землю. 

ВасилШ  не  былъ  виноватъ,  что  ему  насьгоали  непросЬянноЗ 
земли,  но  все-таки  было  досадно. 

Уже  не  разъ  испытавъ  съ  пользой  изв'Ьстное  ему  средство 
заглушать  свою  досаду  и  все  кажущееся  дурнымъ  сдЬлать  опять 
хорошимъ,  Левинъ  и  теперь  употребилъ  это  средство.  Онъ  по- 
смотр'Ьлъ,  какъ  шагалъ  Мишка,  ворочая  огромные  комья  земли, 
налипавшей  на  каждой  ногЬ,  сл^Ьзъ  съ  лошади,  взялъ  у  Васшпя 
сЬвалку  и  пошелъ  разсЬвать. 

—  ГдЬ  ты  остановился? 

ВасилШ  указалъ  на  м'Ьтку  ногой,  и  Левинъ  пошелъ,  какъ 
ум^Ьлъ,  высЬвать  землю  съ  с^Ьменами.  Ходить  было  трудно,  кавъ 
по  болоту,  и  Левинъ,  пройдя  л^ху,  запотЁлъ  и,  остановившись, 
отдалъ  с^Ьвалку. 

—  Ну,  баринъ,  на  л*то  чуръ  меня  не  ругать  за  эту  л*ху,— 
сказалъ  ВасилШ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  203  — 

—  А  что?  —  весело  сказадъ  Левинъ,  чувствуя  уже  действи- 
тельность употребленнаго  средства. 

—  Да  вотъ  посмотрите  ]^а  л'Ьто.  Отличится.  Вы  гляньте-ва, 
гдЪ  я  с±ялъ  прошлую  весну.  Какъ  разсадилъ!  В'Ьдь  я,  Кон- 
стакгинъ  ДмитричЪу  кажется,  вотъ  вакъ  отцу  родному  стараюсь. 
Я  н  самъ  не  люблю  дурно  дЪлать  и  другимъ  не  велю.  Хозяину 
хорошо,  и  намъ  хорошо.  Кавъ  глянешь  вонь, —  сказалъ  Васи- 
лШ,  указывая  на  поле, —  сердце  радуется. 

—  А  хороша  весна,  ВаснлШ! 

—  Да  ужъ  такая  весна,  старики  не  запомнятъ.  Я  вотъ  дома 
быль,  тамъ  у  насъ  старикъ  тоже  пшеницы  три  осминника  посЬ- 
ялъ.  Такъ  сказываетъ  ото  ржей  не  отличишь. 

—  А  вы  давно  стали  сгЬять  пшеницу? 

—  Да  вы  жъ  научили  позал^Ьтошный  годъ;  вы  же  иаЬ  дв'Ь 
мЪры  пожертвовали.  Четверть  продали,  да  три  осминника  по- 
стояли. 

—  Ну  смотри  же,  растирай  комья-то, — сказалъ  Левинъ,  под- 
ходя къ  лошади, —  да  за  Мишкой  смотри.  А  хороппй  будетъ 
всходъ,  теб'Ь  по  пятидесяти  копеекъ  за  десятину. 

—  Благодаримъ  покорно.  Мы  вами,  кажется,  и  такъ  много 
довольны. 

Левинъ  сЬлъ  на  лошадь  и  по'Ьхалъ  на  поле,  гдЪ  былъ  про- 
шлогодшй  клеверъ,  и  на  то,  которое  плугомъ  было  приготовлено 
подъ  яровую  пшеницу. 

Всходъ  клевера  по  жнивью  былъ  чудесный.  Онъ  уже  весь 
отжилъ  и  твердо  зелен^Ьлъ  изъ-за  посломанныхъ  прошлогоднихъ 
стеблей  пшеницы.  Лошадь  вязла  по  ступицу,  и  каждая  нога  ея 
чмокала,  вырываясь  изъ  полуоттаявшей  земли.  По  плужной  па- 
хотЬ  и  вовсе  нельзя  было  про'Ьхать:  только  тамъ  и  держало, 
гдЬ  былъ  ледокъ,  а  въ  оттаявшихъ  бороздахъ  нога  вязла  выше 
ступицы.  Пахота  была  превосходная;  черезъ  два  дня  можно  бу- 
деть  бороновать  и  &Ьятъ.  Все  было  прекрасно,  все  было  весело. 
Назадъ  Левинъ  поЪхалъ  черезъ  ручей,  надЬясь,  что  вода  сбыла. 
И  действительно,  онъ  переЬхалъ  и  вспугнулъ   двухъ  утокъ* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  204  — 

» Должны  быть  и  вальдшнепы*  у  подумалъ  онъ  и  вавъ  разъ  у 
поворота  къ  дому  встр'Ьтилъ  левого  караульщика,  который 
подтвердилъ  его  предположеше  о  вальдпшепахъ. 

Левинъ  по'Ьхалъ  рысью  домой,  чтобы  успЬть  пооб1^ать  и 
приготовить  ружье  къ  вечеру. 

XIV. 

Подъ'Ьзжая  домой  въ  самомъ  веселомъ  расположен1и  духа, 
Левинъ  услыхалъ  колокольчивъ  со  стороны  главнаго  подъ^да 
къ  дому. 

„Да  это  съ  железной  дороги, — подумалъ  онъ, — самое  время 
московскаго  по'Ьзда...  Кто  бы  это?  Что  если  это  брать  Нико- 
лай? Онъ  в*дь  сказалъ:  можегь  быть  уЬду  на  воды,  а  можеть 
быпъ  въ  теб4  пр№ду**.  Ему  страшно  и  непр]ятно  стало  въ  пер- 
вую вшнуту,  что  присутств1е  брата  Николая  разстроитъ  это  его 
счастливое  весеннее  расположеМе.  Но  ему  стало  стыдно  за  это 
чувство,  и  тотчасъ  же  онъ  вакъ  бы  раскрылъ  свои  ^душевный 
объят1я  и  съ  умиленною  радостью  ожидалъ  и  желалъ  теперь 
всею  душой,  чтобы  это  былъ  братъ.  Онъ  тропулъ  лошадь  и, 
вы-Ёхавъ  за  акащю,  увидалъ  подъ'Ьзжавшую  ямскую  тройку  съ 
железнодорожной  станщи  и  господина  въ  шуб*.  Это  не  былъ 
брать.  „Ахъ,  если  бы  кто-нибудь  пр1ятный  человЬкъ,  съ  «Ьжь 
бы  поговорить",  подумалъ  онъ. 

—  А!  —  радостно  прокричалъ  Левинъ,  поднимая  об*  руки 
кверху. — Вотъ  радостный-то  гость!  Ахъ,  какъ  я  радъ  теб4!— 
вскрикнулъ  онъ,  узнавъ  Степана  Аркадьевича. 

„Узнаю  вЬрно,  вышла  ли,  или  когда  выходить  замужъ"*,  по- 
думалъ онъ. 

И  въ  этотъ  прекрасный  весентй  день  онъ  почувствовалъ,  что 
воспоминаМе  о  ней  совсЬмъ  не  больно  ему. 

—  Что,  не  ждалъ? — сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  вылезая 
изъ  саней,  съ  комкомъ  грязи  на  переносиц:^,  на  щекЬ  и  брови^ 
но  с1яющ1й  весельемъ  и  здоровьемъ. — Пр^халъ  тебя  видЬхь-- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  205  — 

разъ,— сказадъ  овъ,  обнимая  и  цЪлуя  его, — ^на  тягЬ  постоять — 
два,  и  л^Ьспь  въ  Ергушов*  продать — три. 

—  Пре1фасно1  А  какова  весна?  Какъ  дто  ты  на  саняхъ  до- 
^Ьхадъ? 

—  Въ  техЬгЬ  еще  хуже,  Константинъ  Дмитричъ, — отв^чахь 
павомый  лшцикъ. 

—  Ну,  я  очень,  очень  радъ  теб4, —  искренно  улыбайсь  дЬт- 
«ки-радостною  улыбкой,  сказалъ  Левннъ. 

Левинъ  провелъ  сво^^ю  гостя  въ  комнату  для  пр!'Ь8аснгь,  куда 
н  были  внесены  вещи  Степана  Аркадьевича:  м^Ьшокъ,  ру&ье 
въ  чехдгЬ,  сумка  для  сигаръ,  и,  оставивъ  его  умываться  и  пе- 
реодеваться, самъ  пока  прошелъ  въ  контору  сказать  о  пахо- 
тЬ  и  клевер'Ь.  Агаеья  Михайловна,  всегда  очень  озабоченная 
честью  дона,  встр'Ьтила  его  въ  передней  вопросами  насчетъ 
обЬда. 

—  Какъ  хотите  дЬлайте,  только  поскор'Ье, —  сказалъ  онъ  и 
ношелъ  въ  приказчику. 

Когда  онъ  вернулся,  Степанъ  Аркадьевичъ,  вымытый,  расче- 
-еаниый  и  С1яя  улыбкой,  выходилъ  изъ  своей  двери,  и  они  вм1Ь- 
<!гЬ  пошли  наверхъ. 

—  Ну,  какъ  я  радъ,  что  добрался  до  тебя1  Теперь  я  пойму, 
въ  чемъ  состоять  тЪ  таинства,  который  ты  тутъ  совершаешь. 
Но  ЕгЬтъ,  право,  я  завидую  теб'Ь.  Какой  домъ,  какъ  славно  все! 
ОвЪтло,  весело, — говорилъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  забывая,  что 
не  всегда  быва.етъ  весна  и  ясные  дни,  какъ  нынче.  —  И  твоя 
нннюшка  какая  прелесть!  Желательнее  было  бы  хорошенькую 
горничную  въ  фартучкЬ;  но  съ  твоимъ  монашествомъ  и  стро- 
гимъ  стилемъ  это  очень  хорошо. 

Степанъ  Аркадьевичъ  разсказалъ  много  интересныхъ  новостей 
и  въ  особенности  интересную  для  Левина  новость,  что  братъ 
его  СергЬй  Ивановнчъ  собирался  на  нын^Ьшнее  л^Ьто  къ  нему 
въ  деревню. 

Ни  одного  слова  Степанъ  Аркадьевичъ  не  сказалъ  про  Кити 
я  вообще  Щ'Орбацкихъ;  только  передалъ  поклонъ  ясены.  Левинъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  20Г)  — 

былъ  ему  благодаренъ  за  его  деликатность  и  былъ  очень  радъ 
гостю.  Какъ  всегда^  у  него  8а  время  его  уединетя  набиралось 
пропасть  мыслей  и  чувствъ,  которыхъ  онъ  не  ногь  передать 
окружающимъ^  и  теперь  онъ  изливалъ  въ  Степана  Аркадьевича 
ж  поэтическую  радость  весны,  и  неудачи,  ж  планы  хозяйства,  и 
мысли,  н  зам^чашя  о  книгахъ,  который  онъ  читалъ,  и  въ  осо- 
бенности идею  своего  сочинен1я,  основу  котораго,  хотя  онъ  саиъ 
и  не  аам^чалъ  этого,  составляла  критика  всЬхъ  старыхъ  сочн- 
нешй  о  хозяйстве.  Степанъ  Аркадьевичъ,  всегда  милый,  пони- 
мающШ  все  съ  намека,  въ  этотъ  прх-Ьздъ  былъ  особенно  мнлъ, 
ж  Левинъ  вам^^тилъ  въ  немъ  еще  новую,  польстившую  ему, 
черту  уважешя  и  какъ  будто  иЬжности  къ  себ'Ь. 

Старан1я  Агаеьи  Михайловны  и  повара,  чтобы  об'Ьдъ  былъ 
особенно  хорошъ,  им^и  своимъ  посл'Ьдствхемъ  только  то,  что 
оба  проголодавппеся  пр1ятеля,  подсЬвъ  къ  закуск'Ь,  на'Ьлись 
хл'Ьба  съ  масломъ,  полотка  и  соленыхъ  грибовъ,  и  еще  то,  что 
Левинъ  вел'Ьлъ  подать  супъ  безъ  пврожковъ,  которыми  поваръ 
хогЬлъ  особенно  удивить  гостя.  Но  Степанъ  Аркадьевичъ,  хотя 
ж  прнвыкппй  къ  другимъ  об'Ьдамъ,  все  находилъ  превосходнымъ: 
ж  травнивъ,  и  х^бъ,  и  масло,  и  особенно  полотокъ,  и  грибки, 
ж  крапивный  щи,  и  курица  подъ  б^Ьлымъ  соусомъ,  и  бЬлое 
крьшское  вино — все  было  превосходно  и  чудесно. 

—  Отлично,  отлично, —  говорилъ  онъ,  закуривая  толстую  па- 
пиросу посл^  жаркого. — Я  къ  теб'Ь  точно  съ  парохода  посл^ 
шума  и  тряски  на  тих1й  берегъ  вышелъ.  Такъ  ты  говорншь, 
что  самый  элементъ  рабочаго  долженъ  быть  изучаемъ  и  руко- 
водить въ  выбор'Ь  пр1емовъ  хозяйства.  Я  в'Ьдь  въ  этомъ  про- 
фанъ;  но  миЬ  кажется,  что  теор1я  ж  приложеше  ея  будегь 
жм'Ьть  вл1ян1е  и  на  рабочаго. 

—  Да,  но  постой:  я  говорю  не  о  политической  экономги,  я 
говорю  о  наук^Ь  хозяйства.  Она  должна  быть  какъ  естествен- 
жыя  науки  и  наблюдать  данный  явдешя  и  рабочаго  съ  его  эко- 
номическимъ,  этнографическимъ... 

Въ  это  время  вошла  Агаеья  Михайловна  съ  вареньемъ* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  207  — 

—  Ну,  Агаеья  ведоровна, — сказалъ  ей  Степанъ  Аркадьевичъ, 
ц:Ьлуя  кончики  своихъ  пухлыхъ  пальцевъ,— какой  полотокъ  у 
васгь,  какой  травничокъ!..  А  что,  не  пора  ли,  Костя? — прнба- 
вилъ  онъ. 

Левинъ  взг^шиулъ  въ  окно  на  спускавшееся  за  оголенныя 
накупхки  лЪса  солнце. 

—  Пора,  пора, — сказалъ  онъ. —  Кузьма,  закладывать  линей- 
ку!— ^н  поб'Ъжалъ  внизъ. 

Степанъ  Аркадьевичъ,  сойдя  вннзъ,  самъ  аккуратно  снялъ 
парусиновый  чехолъ  съ  лакированиаго  япщка  и,  отворивъ  его, 
сталь  собирать  свое  дорогое,  новаго  фасона,  ружье.  Кузьма, 
уже  чуявппй  большую  дачу  на  водку,  не  отходилъ  отъ  Отепаиа 
Аркадьегача  и  над^Ьвалъ  ему  и  чулки,  и  сапоги,  чтд  Степанъ 
Аркадьевичъ  охотно  предоставлялъ  ему  дйэать. 

—  Прикажи,  Костя,  если  прйдетъ  Рябининъ  купецъ — я  ему 
вел^1ъ  нынче  прх'Ьхать — принять  и  подождать... 

—  А  ты  разв'Ь  Рябинину  продаешь  л*съ? 

—  Да.  Ты  разв'Ь  знаешь  его? 

—  Какъ  же,  знаю.  Я  съ  нимъ  им^лъ  д'Ьло  „положительно 
н  окончательно^. 

Степанъ  Аркадьевичъ  засм'Ьялся.  „Окончательно  и  положи- 
тельно'* были  любимыя  слова  купца. 

—  Да,  онъ  удивительно  см'Ьшно  говорить.  Поняла,  куда  хо- 
вяинъ  идетъ! — ^прибавилъ  онъ,  потрепавъ  рукой  Ласку,  которая, 
подвизгивая,  вилась  около  Левина  и  лизала  то  его  руку,  то  его 
сапоги  и  ружье. 

Долгуша  уаке  стояла  у  крыльца,  когда  они  вышли. 

—  Я  вел^лъ  заложить,  хотя  недалеко;  а  то  п^шкомъпройдемъ? 
-*-  Н-Ьтъ,  лучше  по'Ьдемъ,  —  сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ, 

подходя  къ  долгуш*.  Онъ  с*лъ,  обернулъ  себ*  ноги  тигро- 
вымъ  пледомъ  и  закурилъ  сигару.  —  Какъ  это  ты  не  куришь! 
Сигара  —  это  такое  не  то  что  удовольств1е,  а  в^нецъ  и  при- 
знакъ  удовольств1Я.  Вотъ  это  жизнь!  Какъ  хорошо!  Вотъ  бы 
какъ  я  желалъ  жить! 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  208  — 

—  Да  кто  же  теб*  м'Ьшавгь? — ^улыбаясь  ска8а^гь  Левинъ. 

—  Н-Ьтъ,  ты  счастливый  челов*къ. — Все,  что  ты  любишь,  у 
тебя  есть.  Лошадей  любюпь— есть,  собаки— есть,  охота — есгь, 
хозяйство — есть  • 

—  Можетъ  быть  оттого,  что  я  радуюсь  тому,  что  у  иеии 
есть,  и  не  тужу  о  томъ,  чего  нЪтъ,  —  сказалъ  Левинъ,  вспо- 
мнивъ  о  Кити. 

Степанъ  Аркадьевичъ  понялъ,  поглядЬлъ  на  него,  но  ничего 
не  сказалъ. 

Левинъ  былъ  благодареиъ  Облонскому  за  то,  что  тотъ,  со 
своимъ  всегдапшимъ  тактомъ,  замЬтивъ,  что  Левинъ  боялся 
разговора  о  Щербацкихъ,  ничего  не  говорилъ  о  нихъ;  но  теп^ь 
Левину  уже  хотЬлось  узнать  то,  что  его  такъ  мучило,  но  онъ 
не  см'Ьлъ  заговорить. 

—  Ну,  что  твои  дЬла,  какъ?  —  сказалъ  Левинъ,  поду- 
мавъ  о  томъ,  какъ  не  хорошо  съ  его  стороны  думать  только 
о  себ'Ь. 

Глаза  Степана  Аркадьевича  весело  заблесткта. 

—  Ты  в^дь  не  признаешь,  чтобы  можно  было  любить  калачи, 
когда  есть  отсыпной  паекъ,  по-твоему  это  преступлейе;  а  я  не 
признаю  жизни  безъ  любви,  —  сказалъ  онъ,  понявъ  по-своему 
вопросъ  Левина. — Что  жъ  дЬлать,  я  такъ  сотворенъ.  И  право, 
такъ  мало  делается  этимъ  кому-нибудь  зла,  а  006*6   столько 

УД0В0ЛЬСТВ1Я... 

—  Что  жъ,  или  новое-что  нибудь?— ч5просилъ  Левинъ. 

—  Есть,  братъ!  Вотъ  видишь  ли,  ты  знаешь  типъ  женщинъ 
Осс1ановскихъ...  женщинъ,  которыхъ  видишь  во  снЬ...  Воть 
8ТИ  женщины  бываютъ  наяву...  и  эти  женщины  ужасны.  Жен- 
щина, видишь  ли,  это  такой  предметъ,  что  сколько  ты  ни  изу- 
чай ее,  все  будетъ  совершенно  новое. 

—  Такъ  ужъ  лучше  не  изучать. 

—  Н-бть.  Какой-то  математикъ  сказалъ,  что  наслаждеше  не 
въ  открыли  истины,  но  въ  искати  ея. 

Левинъ  слушалъ  молча  и,  несмотря  на  воЬ  усилзя,  которш 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  209  — 

онъ  д^алъ  надъ  собой,  онъ  нивакъ  не  могь  перенестись  въ 
хушу  своего  нр1ятедя  и  понять  его  чувства  н  прелесть  изучшш 
такихъ  женщннъ. 

XV. 

М-Ьсто  тяги  было  недалеко  надъ  р^Ьчкой  въ  мелвомъ  осин- 
нике. Подъ'Ьхавъ  къ  л^су,  Левинъ  сл^Ьзъ  и  провелъ  Обложжаго 
на  уголъ  ипшстой  и  топкой  полянки,  уже  освободившейся  отъ 
снЪга.  Самъ  онъ  вернулся  на  другой  край,  къ  двойняшкЬ-бе- 
резгЬу  и,  прислонивъ  ружье  къ  развилинЬ  сухого  нижняго  сучка, 
снялъ  кафтанъ,  перепоясался  и  попробовалъ  свободы  движенШ 
рукъ. 

Старая  с^Ьдая  Ласка,  ходившая  за  нимъ  сл^Ьдомъ,  сЬла  осто- 
рожно протнвъ  него  и  насторожила  уши.  Солнце  спускалось  за 
крупный  л^Ьсъ,  и  на  е^ЬтЪ  зари  березки,  разсыпанныя  по  осин- 
нику, отчетливо  рисовались  своими  висящими  в^Ьтвями  съ  наду- 
тыми, готовыми  лопнуть  почками. 

Изъ  частаго  л'Ьса,  гдЬ  оставался  еще  сн^^гъ,  чуть  слышно 
текла  еще  извилистыми  узкими  ручейками  вода.  Мелк1я  птицы 
щебетали  и  изр'Ьдка  пролетали  съ  дерева  на  дерево. 

Въ  промежуткахъ  совершенной  тишины  слышенъ  былъ  шорохъ 
прошлогодннхъ  листьевъ,  шевелившихся  отъ  таяшя  земли  и  отъ 
роста  травъ. 

„Каково!  Слышно  и  видно,  какъ  трава  растеть!"*  сказалъ 
<;еб^  Левинъ,  замЬтивъ  двинувшШся  грифельнаго  цв^^та  мокрый 
осиновый  листъ  подл^Ь  иглы  молодой  травы.  Онъ  стоялъ,  слу- 
шалъ  и  гляд'Ьлъ  то  внизъ,  на  мокрую  мшистую  землю,  то  на 
прислушивающуюся  Ласку,  то  на  разстилавшееся  передъ  нимъ 
подъ  горою  море  оголенныхъ  макушъ  л^са,  то  на  подернутое 
белыми  полосками  тучъ  тускневшее  небо.  Ястребъ,  неспЬшно 
махая  крыльями,  пролетЬлъ  высоко  надъ  дальнимъ  л^сонъ; 
другой  точно  такъ  же  пролет^лъ  въ  томъ  же  направленш  и 
(Зфылся.  Птицы  все  громче  и  хлопотливее  щебетали  въ  чаще. 
Недалеко  заухалъ  филннъ,  и  Ласка,  вздрогнувъ,  переступила 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  210  - 

осторожно  нгЬсколько  шаговъ  и,  склонивъ  на  бовъ  голову,  стала 
прислушиваться.  Изъ-за  р'Ьчки  послышалась  кукушка.  Она  два 
раза  прокуковала  обычнымъ  криконъ,  а  потомъ  захршгЬла,  за- 
торопилась и  запуталась. 

—  Каково!  ужъ  кукушка!  —  сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ, 
выходя  изъ-за  |(уста. 

—  Да,  я  слышу,— отв4чалъ  Левинъ,  съ  нвудовольств1в1гь  на- 
рушая тишину  л^са  своимъ  непр1лтньшъ  самому  ему  голосомъ  — 
Теперь  скоро. 

Фигура  Степана  Аркадьевича  опять  зашла  за  кустъ,  и  Левннъ 
вид-Ьлъ  только  яркШ  огонекъ  спички,  всггЬдъ  загЬмъ  заменив- 
Ш1ЙСЯ  краснымъ  углемъ  папиросы  и  синнмъ  дымкомъ. 

Чикъ!  чикъ!  щелкнули  взводимые  Отепаномъ  Аркадьевнчемъ 
курки. 

—  А  это  чт5  кричить? — спросилъ  Облонсшй,  обращая  вни- 
маше  Левина  на  протяжное  гуканье,  какъ  будто  тонкимъ  го- 
лоскомъ,  шаля,  ржалъ  жеребенокъ. 

—  А,  это  не  знаешь?  Это  заяцъ-самецъ.  Да  будетъ  гово- 
рить! Слушай,  летитъ! — почти  вскрикнулъ  Левинъ,  взводя 
курки. 

Послышался  дальнШ,  тонкШ  свистокъ  и,  ровно  въ  тотъ  обыч- 
ный такть,  столь  знакомый  охотнику,  черезъ  двФ  секунды— 
другой,  третШ,  и  за  третьимъ  свисткомъ  уже  слышно  стало 
хорканье. 

Левинъ  кинулъ  глазами  направо,  налево,  и  вотъ  передъ  ншгь 
на  мутно  -  голубомъ  неб^Ь,  надъ  сливающимися  н'Ьжными  поб^ 
гами  макушекъ  осинъ  показалась  летящая  птица.  Она  легЬла 
прямо  на  него;  близше  звуки  хорканья,  похож1е  иа  равном^Р' 
ное  иаддираше  тугой  ткани,  раздались  надъ  самымъ  ухомъ;  узкв 
виденъ  былъ  длинный  носъ  и  шея  птищл,  и  въ  ту  минут/! 
какъ  Левинъ  приложился,  изъ-за  куста,  гд:Ь  стоялъ  ОблонскШ, 
блеснула  красная  молтя,  птица,  какъ  стр'Ьла,  спустилась  я 
взмыла  опять  кверху.  Опять  блеснула  молшя,  и  послышался 
ударъ;  и,  трепля  крыльями,  какъ  бы   стараясь  удержаться  на 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  211  - 

воздухе,  птица  остановилась,  постояла  мгновеше  и  тяжело  шлеп- 
нулась о  топкую  землю. 

—  Неужели  промахъ? — врикнулъ  Степанъ  Арвадьевичъ,  ко- 
торому изъ-за  дыма  не  видно  было. 

—  Вотъ  онъ1 — сказалъ  Левинъ^  указывая  на  Ласку,  которая, 
поднявъ  одно  ухо  и  высоко  махая  кончикомъ  пупшстаго  хвоста, 
тихнмъ  шагомъ,  какъ  бы  желал  продлить  удовольств1е  и  какъ 
бы  улыбаясь,  подносила  убитую  птицу  къ  хозяину.  —  Ну,  я 
радъ,  что  теб^Ь  удалось,— сказалъ  Левинъ,  вмЬстЬ  съ  тЬмъ  уже 
испытывая  чувство  зависти,  что  не  ему  удалось  убить  этого 
вальдшнепа. 

—  Скверный  промахъ  изъ  праваго  ствола,  —  отв4тилъ  Сте- 
панъ Аркадьевичъ,  заряжая  ружье. — Шш...  летитъ. 

ДМствительно,  послышались  пронзительные,  быстро  сл1Ьдовав- 
ппе  одинъ  за  другимъ  свистки.  Два  вальдшнепа,  играя  и  дого- 
няя другъ  друга  и  только  свистя,  а  не  хоркая,  налет^Ьли  на 
самыя  головы  охотниковъ.  Раздались  четыре  выстр'Ьла,  и,  какъ 
ласточки,  вальдшнепы  дали  быстрый  заворотъ  и  исчезли  изъ 
виду. 

Тяга  была  прекрасная.  Степанъ  Аркадьевичъ  убилъ  еще  дв'Ь 
штуки  и  Левинъ  двухъ,  изъ  которыхъ  одного  не  нашелъ.  Стало 
темнеть.  Ясная,  серебряная  Венера  низко  на  запад'Ь  уже  С1яла 
изъ-за  бер^окъ  своимъ  нЬжнымъ  блескомъ  и  высоко  на  восток'Ь 
уже  переливался  своими  красными  огнями  мрачный  Арктурусъ. 
Надъ  головой  у  себя  Левинъ  ловилъ  и  терялъ  зв^Ьзды  Медв^ 
дицы.  Вальдшнепы  уже  перестали  летать;  но  Левинъ  р'Ьшилъ 
подождать  еще,  пока  видная  ему  ниже  сучка  березы  Венера 
перейдетъ  выше  его  и  когда  ясны  будутъ  везд'Ь  звезды  Медв-Ь- 
дицы.  Венера  перешла  уже  выше  сучка,  колесница  Медв'Ьдицы 
со  своимъ  дышломъ  была  уже  вся  видна  на  темно-сннемъ  яебЪ, 
но  онъ  все  еще  ждалъ. 

—  Не  пора  ли? — сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ. 

Въ  л±су  уже  было  тихо,  и  ни  одна  птичка  но  шевелилась. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  212  — 

—  Постоимъ  еще,— Ч)тв4чалъ  Левинъ. 

—  Еакъ  хочешь. 

Они  стояли  теперь  шагахъ  въ  пятнадцати  другъ  отъ  друга. 

—  Стива! — ^вдругъ  неожиданно  сказалъ  Левинъ, — что  жъ  ты 
ыжЪ  не  скажешь,  вышла  твоя  свояченица  эамужъ  или  когда  вы- 
ходить? 

Левинъ  чувствовалъ  себя  столь  твердынь  и  спокойнымь,  что 
никакой  отв^Ьть,  онь  думаль,  не  могь  бы  взволновать  его.  Но 
онъ  никакъ  не  ожидаль  того,  что  отв^Ьчаль  Степань  Аркадье- 
вичъ. 

—  И  не  думала  и  не  думаетъ  выходить  замужъ,  а  она  очень 
больна,  и  доктора  послали  ее  за  границу.  Даже  боятся  за  ея 
жизнь. 

—  Что  ты! — ^вскрикнуль  Левинъ. — Очень  больна?  Что  же  съ 
ней?  Какъ  она... 

Въ  то  время  какъ  они  говорили  это,  Ласка,  настороживъ 
уши,  оглядывалась  вверхъ  на  небо  и  укоризненно  на  нихъ. 

„Воть  нашли  время  разговаривать,  —  думала  она.  —  А  онъ 
летитъ...  Вотъ  онъ,  такъ  и  есть.  Проз'Ьваютъ...'*  думала 
Ласка. 

Но  въ  это  самое  мгновеше  оба  вдругъ  услыхали  пронзитель- 
ный свистъ,  который  какъ  будто  стегнулъ  ихъ  по  уху,  и  оба 
вдругъ  схватились  за  ружья,  и  дв^Ь  молнш  блеснули  и  два  удара 
раздались  въ  одно  и  то  же  мгновеше.  Высоко  легЬвппй  вадьд- 
шнепь  мгновенно  сложиль  крылья  и  упалъ  въ  чащу,  пригибая 
тошие  поб1^ги. 

—  Вотъ  отлично!  ОбщШ! — вскрикнуль  Левинъ  и  поб"Ьяалъ 
съ  Лаской  въ  чащу  отыскивать  вальдшнепа.  „Ахъ,  да,  о  ченъ 
ВТО  непр1ятно  было?  —  вспомнилъ  онъ.  —  Да,  больна  Кити... 
Что  жъ  дЬлать,  очень  жаль**,  думаль  онъ. 

—  А,  нашла!  Вотъ  умница, — сказалъ  онъ,  вынимая  изо  рта 
Ласки  теплую  птицу  и  кладя  ее  въ  полный  почти  ягдташъ.— 
Нашель,  Стива!— крикнулъ  онъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  218  — 


XVI. 


Возвращаясь  домой,  Левинъ  разспросилъ  веЬ  подробности  о 
болезни  Кити  и  планахъ  Щербацвидсъ  и  хотя  ему  сов'Ьстно  бы 
бшо  признаться  въ  этомь,  то,  что  онъ  узнадъ,  было  прхятно 
ему.  Приятно  и  потому,  что  была  еще  надежда,  и  еще  бол^^е 
пр1етно  потому,  что  больно  было  ей,  той,  которая  сд&лала  ему 
такь  больно.  Но  когда  Отепанъ  Аркадьевичъ  началъ  говорить 
о  прнчинахъ  бол-Ьзни  Кнтн  и  упомянулъ  имя  Вронскаго,  Левинъ 
перебилъ  его: 

—  Я  не  им4ю  никакого  права  знать  семейныя  подробности, 
по  правд:6  сказать  и  никакого  интереса. 

Степанъ  Аркадьевичъ  чуть  заметно  улыбнулся,  уловивъ  мгно- 
венную и  столь  знакомую  ему  перем^Ьну  въ  лицЪ  Левина,  сд'Ь- 
лавшагося  столь  же  мрачнымъ,  сколько  онъ  былъ  веселъ  минуту 
тому  назадъ. 

—  Ты  уже  совсЬмъ  кончилъ  о  хЬ&Ь  съ  Рябининымъ? — спро- 
сил» Левинъ. 

—  Да,  кончилъ.  Ц'Ёна  прекрасная,  тридцать  восемь  тысячъ. 
Восемь  впередъ,  а  оетальныя  на  шесть  л^тъ.  Я  долго  съ  зтнмъ 
возился.  Никто  больше  не  давалъ. 

—  Это  значить,  ты  даромъ  отдалъ  л^Ьсъ, —  мрачно  сказалъ 


—  То-есть  почему  же  даромъ?  —  съ  добродушною  улыбкой 
сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  зная,  что  теперь  все  будетъ  не 
хорошо  для  Левина. 

—  Потому  что  л4съ  стбитъ  по  крайней  мбр*  плтьсотъ  ру- 
блей за  десятину, — отв^чалъ  Левинъ. 

—  Ахъ,  эти  ишЬ  сельсюе  хозяева! — шутливо  сказалъ  Оте- 
П№ь  Аркадьевичъ. — Этотъ  вашъ  тонъ  презр'Ьшя  къ  нашему 
брату  городскимъ!..  А  какъ  д4ло  сдЬлать,  такъ  мы  лучше 
всего  сдЬлаемъ.  Пов4рь,  что  я  все  расчелъ,  —  сказалъ  онъ, — 
н  йсъ  очень  выгодно  проданъ,  талъ  что  я  боюсь,  какъ  бы 
^'^^  не  отказался  даже.  В'Ьдь  это  не  обидной  л^Ьсъ,  — сказалъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  214  — 

Степанъ  Арвадьевичь,  желая  словомъ  обидной  совсЬиъ  уб^дать 
Левина  въ  несправедливости  его  соютЬиШ, — а  дровяной  больше. 
И  станетъ  не  больше  тридцати  сажень  на  десятину,  а  оиъ 
далъ  ыкЬ  по  двести  рублей. 

Левинъ  презрительно  улыбнулся.  «Знаю» — подуналъ  онъ, — эту 
манеру  не  одного  его^  но  и  всЬхъ  городскигь  жителей,  которые, 
побывавъ  раза  два  въ  десять  л^Ьтъ  въ  деревиЬ  и  зам'Ьтивъ  два- 
три  слова  деревенск1Я,  употребляютъ  нхъ  кстати  ж  некстати, 
твердо  ув^^ренныСу  что  они  уже  все  знаютъ.  ОбидшЛу  етанеяп 
30  сажекь.  Говорить  слова,  а  самь  ничего  не  понимаетъ''. 

—  Я  не  стану  тебя  учить  тому,  что  ты  тамь  пишешь  въ 
присутств1и, — сказалъ  онъ, — а  если  нужно,  то  спрошу  у  тебя. 
А  ты  такь  ув^рень,  что  понимаешь  всю  ату  грамоту  о  А(Л. 
Она  трудна.  Счель  ли  ты  деревья? 

—  Какъ  счесть  деревья?— смЬясь  сказалъ  Степанъ  Аркадье- 
вичь,  все  желая  вывести  пр1ятеля  нзъ  его  дурного  расположешя 
духа. — Сочесть  пески,  лучи  планеть  хотя  и  могь  бы  умъвысокШ... 

—  Ну-да,  а  умь  высокШ  Рябинина  можеть.  И  ни  одинь  ку- 
пець  не  купить  не  считая,  если  ему  не  отдають  даромь,  какъ 
ты.  Твой  л^Ьсь  я  знаю.  Я  каждый  годъ  тамь  бываю  на  охотЬ, 
и  твой  л^съ  стбитъ  пятьсотъ  рублей  чистыми  деньгами,  а  оиъ 
теб'Ь  даль  двЬсти  въ  разсрочку.  Значить,  ты  ему  подарилъ  ты- 
сячь  тридцать. 

—  Ну,  полно  увлекаться, —жалостно  сказалъ  Степанъ  Арка- 
дьевичь: — отчего  же  никто  не  даваль? 

—  Оттого  что  у  него  стачка  сь  купцами;  онъ  далъ  отступ- 
ного. Я  со  вс^Ьми  ими  нм^лъ  д'Ьла,  я  нхъ  знаю.  В'Ьдь  это  не 
купцы,  а  барышники.  Онъ  и  не  пойдеть  на  дЬло,  гд'Ь  ему 
предстоить  десять,  пятнадцать  процентовь,  а  онъ  ждеть,  чтобы 
купить  за  двадцать  копеекь  рубль. 

—  Ну,  полно!  Ты  не  въ  дух*. 

—  Нисколько,  —  мрачно  сказалъ  Левинъ,  когда  они  подъ- 
-Ёзжали  къ  дому. 

У  крыльца  уже  стояла  туго  обтянутая  жел'Ьзомъ  и  кожей 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  215  — 

тележка  съ  туго  запряженною  широкими  гужами  сытою  ло- 
шадью. Въ  тел^яскЬ  сид:Ьлъ  туго  налитой  кровью  и  туго  под- 
поясанный приказчикЪу  служившШ  кучеромъ  Рябинину.  Самъ 
Рябннинъ  былъ  уже  въ  дом'Ь  и  встр-Ьтилъ  пр1ятелей  въ  перед- 
ней. Рябининъ  былъ  высокШ^  худощавый  человгЬкъ  среднихъ 
лЪтЪу  съ  усами  и  брнтымъ  выдающимся  подбородкомъ  и  вы- 
пуклыми мутными  глазами.  Онъ  былъ  одЬтъ  въ  длиннополый 
сишй  сюртукъ,  съ  пуговицами  ниже  зада>  и  въ  высокихъу  смор- 
щенныхъ  на  щиколоткахъ  и  прямыхъ  на  икрахъ,  сапогахъ, 
сверхъ  которыхъ  были  надЬты  больппя  калоши.  Онъ  округло 
вытеръ  платкомъ  свое  лицо  и,  запахнувъ  сюртукъ,  который  и 
безъ  того  держался  очень  хорошо,  съ  улыбкой  прив1Ьтствовалъ 
вошедшихъу  протягивая  Степану  Аркадьевичу  руку,  какъ  бы 
желая  поймать  что-то. 

—  А  вотъ  и  вы  прх'Ьхали,  —  сказалъ  Огепанъ  Аркадьевичъ, 
под&вая  ему  руку. — Прекрасно. 

—  Не  осм^Ьлился  ослушаться  приказанШ  вашего  С1ятельствау 
хоть  слишкомъ  дурна  дорога.  Положительно  всю  дорогу  пЪшкомъ 
шелЪу  но  явился  въ  срокъ.  Константинъ  Дмитричъ,  мое  почте- 
ше,— обратился  онъ  къ  Левину,  стараясь  поймать  и  его  руку. 
Но  ЛевинЪу  нахмурившись,  дЬлалъ  видъ,  что  не  замЬчаетъ  его 
руки,  и  вынималъ  вальдшнеповъ.  —  Изволили  погашаться  охо- 
той? Это  какая  птица,  значить,  будетъ? — прибавилъ  Рябининъ, 
презрительно  глядя  на  вальдшнеповъ: — вкусъ,  значить,  имЬетъ.^ 
И  онъ  неодобрительно  покачалъ  головой,  какъ  бы  сильно  со- 
шЬваясь  въ  томъ,  чтобъ  эта  овчинка  стоила  выд'Ьлки. 

—  Хочешь  въ  кабинетъ?  —  мрачно  хмурясь,  сказалъ  Левинъ 
по-французски  Степану  Аркадьевичу.  —  Пройдите  въ  кабинетъ, 
вы  тамъ  порш'оворите. 

—  Очень  можно,  куда  угодно-съ,  —  съ  презрительнымъ  до- 
стоинствомъ  сказалъ  Рябинииъ,  какъ  бы  желая  дать  почувство- 
вать, что  для  другихъ  могутъ  быть  затруднешя,  какъ  и  съ 
к:Ьмъ  обойтись,  но  для  него  никогда  и  ни  въ  чемъ  не  можетъ 
быть  затруднснШ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  216  — 

Войда  въ  вабинетЪу  Рябининъ  осмотр-Ьлса  по  привычвгЬ,  кавъ 
бы  отыскивая  образъ,  но,  найдя  его,  не  перекрестился.  Онъ 
оглядЪлъ  пхкапы  и  полки  съ  книгами  и  съ  тЬмъ  же  сомнЬш- 
емъу  какъ  и  насчетъ  вальдшнеповъ,  презрительно  улыбнулся  ■ 
неодобрительно  покачалъ  головой,  никакъ  уже  не  допуская, 
чтобъ  эта  овчинка  могла  стоить  выд'Ьлки. 

—  Что  акъ,  привезли  деньги?  —  спросилъ  ОблонскШ.  —  Са- 
дитесь. 

—  Мы  за  деньгами  не  постонмъ.  Повидаться,  переговорить 
пр№халъ. 

—  О  чемъ  же  переговорить?  Да  вы  садитесь. 

—  Это  можно,  —  сказалъ  Рябининъ,  садясь  и  самымъ  мучн- 
тельнымъ  для  себя  образомъ  облокачиваясь  на  спинку  кресла. — 
Уступить  надо,  князь.  Гр'бхъ  будетъ.  А  деньги  готовы  оконча- 
тельно, до  одной  копейки.  За  деньгами  остановки  не  бываегь* 

Левинъ,  ставившШ  между  тЬмъ  ружье  въ  шкапъ,  уже  выхо* 
дилъ  изъ  двери,  но,  услыхавъ  слова  купца,  остановился. 

—  И  такъ  задаромъ  л:Ьсъ  взяли,— сказалъ  онъ. — Поздно  онъ 
ко  мнЬ  пр№халъ,  а  то  я  бы  исЬну  назначилъ. 

Рябининъ  всталъ  и  молча  съ  улыбкой  поглядйяъ  снизу  вверхъ 
на  Левина. 

—  Оченно  скупы,  Константинъ  Дмитричъ,  —  сказалъ  онъ  съ 
улыбкой,  обращаясь  къ  Степану  Аркадьевичу,  —  окончательно 
ничего  не  укупишь.  Торговалъ  пшеницу,  хороппя  деньги  давалъ. 

—  Зач^мъ  юА  вамъ  свое  даромъ  давать?  Я  в^дь  не  на 
земл^Ь  нашелъ  и  не  укралъ. 

—  Помилуйте,  по  нынЬшнему  времю  воровать  положительно 
невозможно.  Все  окончательно  по  нывгЬпшему  времю  гласное 
судопроизводство,  все  нынче  благородно;  а  не  то  что  воровать. 
Мы  говорили  по  чести.  Дорого  кладутъ  за  л^Ьсъ,  расчетовъ  не 
сведешь.  Прошу  уступить  хоть  малость. 

—  Да  кончено  у  васъ  д:]Ьло  или  нЬтъ?  Если  кончено,  нечего 
торговаться,  а  если  не  кончено,— сказалъ  Левинъ, — ^я  покупав^ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  217  — 

Улыбка  вдругъ  исчезла  съ  лица  Рябинина.  Ястребиное,  хищ- 
ное и  жестоБое  выражеше  установилось  на  немъ.  Овъ  быстрыми 
костлявыми  вальцами  разстегнулъ  сюртукъ,  открывъ  рубаху  на 
выпускъ,  м^^дныя  пуговицы  жилета  и  цЬпочку  часовъ,  и  бысзро 
досталъ  ТОЛСТЕЙ  старый  бумажнивгь. 

—  Пожалуйте,  л^Ьсъ  мой, — ^проговорнлъ  онъ,  быстро  перекре- 
стившись и  протягивая  руку. — ^Вовьните  деньги,  мой  хЬсъ.  Вотъ 
вакъ  Рябининъ  торгуетъ,  а  не  гроши  считать, — заговорилъ  онъ, 
хмурясь  и  размахивая  бумажникомъ. 

—  Я  бы  на  твоемъ  жЪ^угЬ  не  торопился, — сказалъ  Левинъ. 

—  Помилуй,  —  съ  удивлешемъ  сказалъ  ОблонскШ, — вЬдь  а 
слово  даль* 

Левинъ  вышелъ  изъ  комнаты,  хлопнувъ  дв^ью.  Рябининъ, 
глядя  на  две^А,  съ  улыбкой  покачалъ  головой. 

—  Все  молодость,  окончательно  ребячество  одно«  ВЬдь  по* 
купаю,  в^^рьте  чести,  тавъ,  значить,  для  славы  одной,  что 
вотъ  Рябининъ,  а  не  кто  другой  у  Облонскаго  рощу  купилъ. 
А  еще  какъ  Богъ  дастъ  расчеты  найти.  В'Ьрьте  Богу.  Поаса- 
луйте-съ.  Условьице  написать... 

Черезъ  часъ  купецъ,  аккуратно  запахнувъ  свой  халатъ  и 
застегнувъ  крючки  сюртука,  съ  условхемъ  въ  карманЬ,  скяъ 
въ  свою  туго  окованную  тел*Ьжку  и  поЬхалъ  домой. 

—  Охъ,  эти  господа! — сказалъ  онъ  приказчику:— одинъ  пред- 

—  Это  какъ  есть, — отв^Ьчалъ  приказчикъ,  передавая  вожжи 
и  застегивая  кожаный  фартукъ. — А  съ  покупочкой,  Михаилъ 
Игнатьичъ? 

—  Ну,  ну... 

ХУП. 

Сгепанъ  Аркадьевичъ,  съ  оттопыреннымъ  карманомъ  сер1й, 
который  за  три  м^Ьсяца  впередъ  отдалъ  ему  купецъ,  вошелъ 
наверхъ.  Д'Ьло  съ  л^Ьсомъ  было  кончено,  деньги  въ  кармаяЪ, 
тяга  была  прекрасная  и  Степанъ  Аркадьевичъ  находился  въ 

10 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  218  — 

самомъ  веселомъ  раоположенш  духа,  а  потому  ему  особенно 
хот^ось  разсЬять  дурное  настроеше,  нашедшее  на  Левина* 
Ему  хотЬлось  окончить  день  за  уашномъ  тавъ  же  пр]ятно,  какъ 
онъ  былъ  начать. 

ДМствительно,  Левинъ  былъ  не  въ  духЪ  и,  несмотря  на  ше 
свое  зкелан1е  быть  ла^свовымь  и  любезнымъ  со  своимъ  милым  ь 
гостемъ,  не  могъ  преодол^Ьть  себя.  Хмель  изв^Ьст1я  о  томъ,  что 
Китн  не  вышла  эамужъ,  понемногу  начиналъ  разбирать  его. 

Кити  не  замуясемъ  и  больна,  и  больна  отъ  любви  въ  че.1о- 
в^Ьку,  который  пренебрегь  ею.  Это  осворблеше  вавъ  будто  па- 
дало на  него.  ВронсвШ  пренебрегь  ею,  а  она  пренебрегла  имъ, 
Левинымъ.  Сл^Ьдовательно  ВронскШ  им^Ьлъ  право  презирать  Ле- 
вина и  потому  былъ  ему  врать.  Но  атого  всего  не  думалъ  Ле- 
винъ. Онъ  смутно  чувствовалъ,  что  въ  этомъ  что-то  есть  осв^н 
бнтельное  для  него,  и  сердился  теперь  не  на  то,  что  разстроило 
его,  а  придирался  во  всему,  что  представлялось  ему.  Глупая 
продажа  л^Ьса,  обманъ,  на  который  попался  Облонс1^  и  кото- 
рый совершился  у  него  въ  дом1,  раздражалъ  его. 

—  Ну,  вончилъ? — сказалъ  онъ,  встр-Ьчая  наверху  Степана 
Аркадьевича. — ^Хочешь  ужинать? 

—  Да,  не  отважусь.  Какой  аппетитъ  у  меня  въ  дереви'Ь, 
чудо!  Что  жъ  ты  Рябинину  не  предложилъ  поесть? 

—  А,  чортъ  съ  нимъ! 

—  Однако  какъ  ты  обходишься  съ  нимъ!  —  сказалъ  Облон- 
скМ.  —  Ты  и  руки  ему  не  подалъ.  Отчего  же  не  подать  ему 
руки? 

—  Оттого  что  я  лакею  не  подамъ  руки,  а  лакей  во  сто  разъ 
лучше  его. 

—  Какой  ты  однако  ретроградъ!  А  сл1ЯН10  сословШ!— ска- 
залъ ОблонскШ. 

—  Кому  пр!ятно  сливаться — на  здоровье,  а  мнЬ  противно. 

—  Ты,  я  вижу,  решительно  ретроградъ. 

—  Право,  я  никогда  не  думалъ,  кто  я.  Я — ^Константинъ  Ло- 
винъ,  больше  ничего. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  219  — 

—  И  Конотантинъ  Левинъ,  который  очень  не  въ  дугЬ, — 
улыбаясь  сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ. 

—  Да,  я  не  въ  дугЬ  ж  знаешь  отъ  чего?  Огъ,  извини  меня, 
твоей  глупой  продажи... 

Степанъ  Арвадьевичъ  добродушно  сморщился,  кавъ  челов^^къ, 
котораго  беэззинно  обижаютъ  и  разстраиваютъ. 

—  Ну,  полно,  —  сказалъ  онъ. — Когда  бывало/ чтобы  кто- 
Еибудзь  что-нибудь  продалъ  и  ему  бы  не  сказали  сейчасъ  же 
вослД  продажи:  „это  гораздо  дороже  стоить **?  А  покуда  про- 
даюгь,  никто  не  даетъ...  Н*тъ,  я  вижу,  у  тебя  есть  зубъ  про- 
тнвъ  этого  несчастнаго  Рябинина. 

—  Можетъ  быть  и  есть.  А  ты  знаешь  за  что?  Ты  скажешь 
опять,  что  я  ретроградъ  или  еще  какое  страшное  слово;  но 
все-таки  мнЬ  досадно  и  обидно  вид'Ьть  это,  со  вс±хъ  сторонъ 
совершающееся,  об^ЬднЪи!е  дворянства,  къ  которому  я  принад- 
лежу и,  несмотря  на  сл1яше  сословШ,  очень  радъ,  что  принад- 
лежу... И  об4днЬн1е  не  всл^Ьдств1е  роскоши.  Это  бы  ничего; 
прожить  по-барски — это  дворянское  дЬло,  это  только  дворяне 
у1гЬю1ъ.  Теперь  мужики  около  насъ  скупаютъ  земли, — мн^  не 
обидно.  Барииъ  ничего  не  д]Ьлаетъ,  мужикъ  работаетъ  и  вы- 
тЬснаетъ  празднаго  челов^Ька.  Такъ  должно  быть.  И  я  очень 
радь  мужику.  Но  мнЬ  обидно  смотр-Ьть  на  это  об4дн*ше  по 
какой-то,  не  знаю  какъ  назвать,  невинности.  Тугь  арендаторъ- 
полякъ  купилъ  за  полц'Ьны  у  барыни,  которая  живетъ  въ  Ницц:]Ь, 
чудесное  шгЬше.  Тутъ  отдаютъ  купцу  въ  аренду  за  рубль  де- 
сятину земли,  которая  стоить  десять  рублей.  Тутъ  ты  безъ 
всякой  причины  подарилъ  этому  плуту  тридцать  тысячъ. 

—  Такъ  что  ясе?  считать  каждое  дерево? 

—  Непрем'Ьнно  считать.  А  вогь  ты  не  считалъ,  а  Рябининъ 
считалъ.  У  д4тей  Рябинина  будутъ  средства  къ  жизни  и  обра- 
зовашю,  а  у  твоихъ,  пожалуй,  не  будетъ! 

—  Ну,  ужъ  извини  меня,  но  есть  что-то  мизерное  въ  этомъ 
считаньи.  7  насъ  свои  занят1я,  у  нихъ  свои,  и  имъ  надо  ба- 
рыши. Ну,  впрочемъ,  д*ло  сд-блано,  и  конецъ.  А  вотъ  и  гла- 

10* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  220  — 

8уньЯу  самая  моя  дэбнная  яичница.  И  Агаеья  Михайловна  даоть 
намъ  этого  травничку  чудесяаго... 

Степанъ  Аркадьевичъ  сЬлъ  въ  столу  и  началъ  шутякь  съ 
Агаеьей  МихгДловной,  ув'Ьряя  ее,  что  такого  об^да  и  ужина 
онъ  давно  не  'Ълъ. 

—  Вотъ  вы  хоть  похвалите, — сказала  Агаеья  Михайловна, — 
а  Константинъ  Дмитричь,  что  ему  ни  додай,  хоть  ххЬба  корку, — 
по'Ьлъ  и  пошелъ. 

Какъ  ни  старался  Левинъ  преодохЬтъ  себя,  онъ  быль  м|Мк 
ченъ  и  молчаливъ.  Ему  нуакно  было  сдЬлать  одннъ  вопросъ 
Степану  Аркадьевичу,  но  онъ  не  могъ  р'Ьпшться  и  не  иаходнлъ 
ни  формы,  ни  враюни,  какъ  и  когда  его  сдЬлатъ.  Огепанъ  Ар- 
кадьевичъ уже  сошелъ  къ  св&Ь  внизъ,  раздался,  опять  умылся, 
облекся  въ  гофрированную  ночную  рубашку  и  легъ,  а  Левинъ 
все  медлилъ  у  него  въ  комнатЬ,  говоря  о  разныхъ  пустякахъ 
и  не  будучи  въ  силахъ  спросить,  что  хогЬлъ. 

—  Какъ  это  удивительно  дЬлаютъ  мыло, — сказать  онъ,  огля- 
дывая и  развертывая  дупшстый  кусокъ  мыла,  который  дли  го- 
стя приготовила  Агаеья  Михайловна,  но  котораго  ОблонскШ  не 
употреблялъ. — ^Ты  посмотри,  нЬдь  это  произведете  искусства. 

—  Да,  до  всего  дошло  теперь  всякое  усовершенствоваше,  — 
сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  влажно  и  блаженно  з^Ьвая.  — 
Театры,  напримЬръ,  и  эти  увеселительный...  а-а-а1 -^  з'Ьвалъ 
онъ. — Электричесюй  свЬть  вездЬ...  а-а! 

—  Да,  электрическШ  св^Ьтъ,  —  сказалъ  Левинъ. — Да.  Ну,  а 
гдЬ  Вронсшй  теперь? — спросилъ  онъ,  вдругъ  положивъ  мыло. 

—  ВронскШ? — сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  остаиовивъ  зе- 
воту: —  онъ  въ  Петербург*.  У'Ьхалъ  вскор**  посл^Ь  тебя  и  за- 
тЪыъ  ни  разу  не  былъ  въ  Москве.  И  знаешь,  Костя,  я  тебЬ 
правду  скажу,  —  продоласалъ  онъ,  облокотившись  на  столь  и 
положивъ  йа  руку  свое  красивое  румяное  лицо,  иэъ  котораго 
светились,  какъ  зв'Ьзда!,  масленые  добрые  и  сонные  глаза.  — 
Ты  самъ  былъ  виноватъ.  Ты  испугался  соперника.  А  я,  какъ  и 
тогда  теб*  говорилъ,  я  не  знаю,  на  чьей  сторон*  было  бод*е 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  221  — 

шанс(игь.  Отчето  ты  не  шедъ  напроломъ?  Я  тебЬ  говорилъ 
тогда^  что... — онъ  агЬвнулъ  одними  челосхямн,  не  расщш- 
в&я  рта. 

„Знаеть  онъ  иди  не  знаетъ^  чта  я  дЪ^&^^ь  11рбХложен1е? — 
подумалъ  ЛевинЪу  гдядя  на  него.  —  Да, .  что-то  есть  хитрое, 
дипломатическое  въ  его  жщ'Ь^у  и,  чувствуя,  что  врасиЬегь,  оиъ 
молча  смотр^Ьлъ  прямо  въ  глаза  Степана  Аркадьевича. 

—  Если  было  сгь  ея  стороны  что-нибудь  тогда,  то  это  было 
увлечете  ви^шностью,  — -  продолжалъ  ОблонскШ.  —  дтотъ,  8на- 
еп1Ь,  совершенный  аристократизмъ  и  будущее  положеше  въ 
свЪтЪ  подействовали  не  да  нее,  а  на  мать. 

Левинъ  нахмурился.  Оскорблеше  отказа,  черезъ  которое  онъ 
нрошедъ,  какъ  будто  св^осею,  только  что  полученною  раяой 
зажгло  его  въ  сердц^Ь.  Но  онъ  быль  дома,  а  дома  стЬны  по- 
мшиютъ. 

—  Постой,  постой,  —  заговорилъ  онъ,  перебивая  Облонска- 
го.  —  Ты  говоришь:  аристократизмъ.  А  позволь  тебя  спросить, 
въ  чемъ  состоить  атотъ  аристократизмъ  Вронскаго  или  кого  бы 
то  ни  было, — такой  а^стократизмъ,  чтобы  можно  было  прене- 
бречь мной?  Ты  считаешь  Вронскаго  аристократомъ,  но  я  н±тъ. 
Челов^къ,  отецъ  котораго  выл'ёзъ  изъ  ничего  пронырствомъ, 
мать  котораго  Богъ  знаетъ  съ  кЪжь  ни  была  въ  связи...  Шть, 
угъ  извийи,  но  я  считаю  аристократомъ  себя  и  людей  подоб- 
ныхъ  миЬ,  которые  въ  прошедшемъ  могутъ  указать  на  три-че- 
тыре честныя  покол^Ьшя  семей,  находившихся  на  высшей  сте- 
пени образовашя  (дароваше  и  умъ — это  другое  дЬло),  и  кото- 
рые никогда  ни  передъ  тЛмъ  не  подличали,  никогда  ни  въ  комъ 
не  нуждались,  какъ  жили  мой  отецъ,  мой  дЬдъ.  И  я  знаю 
много  такихъ.  Теб^^  низко  кажется,  что  я  считаю  деревья  въ 
л'Ьсу,  а  ты  даришь  тридцать  тысячъ  Рябинину;  но  ты  получишь 
аренду  и  но  знаю  еще  что,  а  я  не  получу  и  потому  дорожу 
родовымъ  и  трудовымъ...  Мы  аристократы,  а  не  тЬ,  которые 
могутъ  существовать  только  подачками  отъ  сильныхъ  М1ра  сего 
в  кого  купить  можно  за  двугривенный. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  222  — 

—  Да  на  кого  ты?  Я  съ  тобой  согласенъ,  —  говорвль  Оге- 
панъ  Арвадьевнчъ  искренно  и  весело,  хота  чувствовалъ,  что 
Левинъ  подъ  именемъ  тЬхъ,  кого  можно  купить  за  дв71ривен- 
ный,  раз71гЪлъ  и  его.  Оасивлен1е  Левина  ему  исц>енно  нрави- 
лось.— На  кого  ты?  Хотя  многое  и  неправда^  что  ты  гов(фишь 
про  Вронскаго,  но  а  не  про  то  говорю.  Я  говорю  тебЬ  щмшо: 
а  на  твоемъ  мЬстЬ  по^халъ  бы  со  мной  въ  Москву  и... 

—  Н'Ьтъ,  я  не  8наю,  анаешь  ли  ты  или  .иЬть,  но  ишЬ  все 
равно.  И  а  скажу  те&Ь:  я  сд'Ьлалъ  предложеше  и  получнлъ 
отказъу  и  Катерина  Александровна  для  мшя  теперь  тяжелое  н 
постыдное  воспоминан1е.' 

—  Отчего?  Вотъ  вздоръ! 

—  Но  не  будемъ  говорить.  Извини  меня  пожалуйста,  если  я 
быль  грубъ  съ  тобой,— чжазалъ  Левинъ.  Теперь,  высказавъ  все, 
онъ  опять  сталъ  тЬмъ,  какимъ  былъ  поутру. — ^Ты  не  сердишь- 
ся на  меня,  Стива?  пожалуйста,  не  сердись,  —  сказалъ  онъ  и, 
улыбаясь,  взялъ  его  ва  руку. 

—  Да  иЬтъ,  нисколько,  и  не  за  что.  Я  радъ,  что  мы  о(^с- 
нились.  А  знаешь,  утренняя  тяга  бываео^ь  хороша.  Не  по'Ьхать 
ли?  Я  бы  такъ  и  не  спалъ,  а  прямо  съ  тяги  на  станццо. 

—  И  прекрасно. 

ХУШ. 

Несмотря  на  то,  что  вся  внутренняя  жизнь  Вронскаго  была 
наполнена  его  страстью,  внешняя  жизнь  его  неизм^Ьнно  и  не- 
удержимо катилась  по  прежнимъ,  привычнымъ  рельсамъ  свЬт- 
скихъ  и  полковыхъ  связей  и  цдтересовъ.  Полковые  интересы 
занимали  важное  м'Ьсто  въ  жизни  Вронскаго— и  потому,  что  онъ 
любилъ  полкъ,  и  еще  бол^е  потому,  что  его  любили  въ  полку. 
Въ  полку  не  только  любили  Вронскаго,  но  его  уважали  и  гор- 
дились имъ,  гордились  тЬмъ,  что  этотъ  челов^Ькъ,  огромно  бо- 
гатый, съ  прекраснымъ  образовашемъ  и  способностями,  съ  от- 
крытою дорогой  ко  всякаго  рода  успеху  и  честолюб1я,  и  тщс- 
слав1я,  прснобрегалъ  этимъ  воЪжь  и   изъ  вс±хъ  жизненныгь 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  223  - 

интересовъ  ближе  всего  принималъ  въ  сердцу  интересы  полка  и 
товарищества.  ВронскШ  сознавалъ  этотъ  взглядъ  на  себя  това- 
ршцей  я,  кро1гЬ  того,  что  любилъ  эту  жизнЬу  чувствовалъ  себя 
обязанньшъ  поддерживать  установивппйся  на  неиъ  взглядъ. 

Само  собою  разу1гЬетсЯу  что  онъ  не  говорилъ  ни  съ  кЬмъ 
взъ  товарищей  о  своей  любви,  не  проговаривался  и  въ  самыхь 
еильныхъ  попойкахъ  (впрочемъ,  онъ  никогда  не  бывалъ  такъ 
пьянъ,  чтобы  терять  власть  надъ  собой)  и  затыкалъ  рогь  тЬжь 
изъ  легкомысленныхъ  товарищей,  которые  пытались  намекать 
шу  на  его  связь.  Но,  несмотря  на  то,  его  любовь  была  из- 
вестна всему  городу:  вс^Ь  бол^е  или  меиЬе  в1^рно  догадывались 
о  его  отношен1яхъ  къ  Карениной;  большинство  молодыгь  лю- 
дей завидовали  ему  именно  въ  томъ,  чтб  было  самое  тяжелое 
въ  его  любви, — ^въ  высокомъ  положеши  Каренина  и  потому  въ 
выставленности  этой  связи  для  св^та. 

Большинство  молодыхъ  женщинъ,  завидовавшихъ  АннЬ,  ко- 
торымъ  уже  давно  наскучило  то,  что  ее  назглваютъ  спраеедли- 
воюу  радовались  тому,  чтд  онЬ  предполагали,  и  ждали  только 
подгвержден1я  оборота  общественнаго  мнЬШя,  чтобъ  обрушиться 
на  нее  всею  тяжестью  своего  презр'Ьшя.  ОнЬ  приготавливали 
уже  тЬ  комки  грязи,  которыми  онЬ  бросятъ  въ  нее,  когда  при- 
детъ  время.  Большинство  пожилыхъ  людей  и  люди  высокопоста- 
вленные были  недовольны  этимъ  готовящимся  общественнымъ 
свандадомъ. 

Мать  Вронскаго,  узнавъ  о  его  связи,  сначала  была  доволь- 
на— ^и  потому,  что  ничто,  по  ея  понят1ямъ,  не  давало  последней 
отдЪлки  блестящему  молодому  человеку,  какъ  связь  въ  выс- 
шемъ  св^гЬ,  и  потому,  что  столь  понравившаяся  ей  Каренина, 
такъ  много  говорившая  о  своемъ  сын^,  была  все-таки  такая  же, 
вакъ  и  всЪ  красивый  и  порядочный  женщины,  по  понят1ямъ 
графини  Вронской.  Но  въ  последнее  время  она  узнала,  что 
еынъ  отказался  огь  преддоженнаго  ему,  важнаго  для  карьеры, 
положетя  только  съ  гЬмъ,  чтобъ  оставаться  въ  полку,  гдЬ  онъ 
могъ  ви^^ться  съ  Карениной,  узнала,  что  имъ  недовольны  за 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  224  — 

8Т0  высовопоотавленныя  лица,  и  ояа  пвревгЬныа  свое  мнЪше. 
Не  ирашиоеь  ей  тоже  то,  что  по  веему,  что  она  уанаш  про 
ату  связь,  9то  не  была  та  блестящая,  хращозная  свгЬтская  связь, 
вавую  она  бы  одобрила,  ио  хавая-то  Вертеровсвая,  отчаянная 
страсть,  вавъ  ей  разсвазывали,  которая  мотла  вовлечь  его  въ 
глупости.  Она  не  видала  его  со  времени  его  неожиданнаго  отъ* 
"Ьзда  изъ  Москвы  и  черезъ  старшаго  сына  требовала,  чтобъ  онъ 
пр№халъ  въ  ней. 

ОтаршШ  брать  быль  тоже  недоволенъ  меньпшмъ.  Онъ  не 
ра8бщ>алъ,  какая  это  была  любовь:  большая  или  маленькая, 
страстная  или  не  страстная,  порочная  или  не  порочная  (онъ 
еамъ,  имЬя  дЬтей,  содержалъ  танцовщицу  и  потому  быль  сни* 
сходителенъ  на  это),  но  онъ  8налъ,  что  эта  любовь — не  нравя- 
щаяся тЬмъ,  кому  нужно  правиться,  и  потому  не  одобрядъ  по- 
веден1я  брата. 

Кром^Ь  ванятЛ  службы  и  (ш^Ьта,  у  Вронсваго  было  еще  заня- 
т1е — ^лошади,  до  которыхъ  онъ  былъ  страстный  охотникъ. 

Въ  жьшЪитеыъ  же  году  назначены  были  офицбрск1л  скачки 
съ  препятств1ями.  ВрсЪсвШ  записался  на  скачки,  вупилъ  англЛ- 
скую  кровную  кобылу  и,  несмотря  на  свою  любовь,  былъ 
страстно,  хотя  и  сдержанно  увлеченъ  предстоящими  скачками. 

ДвгЬ  страсти  эти  не  мешали  одна  другой.  Напротивъ,  ему 
нужно  было  занят{е  и  увлечен1е,  независимое  оть  его  любви,  на 
которомъ  онъ  осв^Ьжался  и  отдыхалъ  отъ  слишкомъ  волновав- 
шихъ  его  впечатл^Ьн1й. 

XIX. 

Въ  день  красносельскигь  скачекъ  ВронскШ  раньте  обыкно- 
вениаго  пришелъ  съ'Ьсть  бнфстексъ  въ  общую  залу  артели 
полка.  Ему  не  нужно  было  очень  строго  выдерживать  себя, 
тавъ  какъ  в^Ьсъ  его  какъ  разъ  равнялся  положеннымъ  четы- 
ремъ  пудамъ  съ  половиною;  но  надо  было  и  не  потодстЬтъ,  в 
потому  онъ  изб'Ьгалъ  мучного  и  сладваго.  Онъ  сидЬлъ  въ  раэ- 
етегнутомъ  надъ  б'Ьлымъ   жилетомъ   сюртукЬ,    облокотившись 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  225  — 

обЬвми  руками  на  столь,  ж,  ожидая  вавазаншию  бифстевса, 
смотр'Ьлъ  въ  книгу  француаоваго  романа,  ледавшаго  на  тарелке. 
Овъ  смотрЬлъ  въ  внигу  тольво  за  тЬмъ,  чтобы  не  разговари- 
вать ео  входившими  и  выходившими  офицерами,  и  думалъ. 

Ош»  думалъ  о  томъ,  что  Анна  обещала  ему  дать  свиданье 
■ынче  послЬ  свачввъ.  Но  онъ  не  видалъ  ея  три  дня  и,  вслЬд- 
етв1б  возвращен1я  мужа  изъ-за  границы,  не  зналъ,  возможно  ли 
его  нынче  или  нЪтъ,  и  не  зналъ,  вавъ  узнать  это*  Онъ  внд^^- 
еа  еъ  нов  въ  цосл1^днШ  разъ  на  датЬ  у  кузины  Бетси.  На  дачу 
же  Карениныхъ  онъ  'ёздилъ  вакъ  можно  рЬже.  Теперь  онъ  хо- 
тЬдъ  "Ехать  туда  и  обдумывалъ  вопросъ:  „вавъ  это  сдг^лать?** 

«Разум'Ьется,  я  скажу,  ^гго  Бетси  прислала  меня  спросить, 
мр№детъ  ли  она  на  скачки.  Разум1^етса,  поФду'*,  р'Ьшилъ  онъ 
самъ  съ  собой,  поднимая  голову  отъ  книги.  И,  живо  предста- 
внвъ  себЬ  счаопе  увидать  ее,  онъ  прос1ялъ  лицомъ. 

—  Пошли  ко  мнЬ  на  домъ,  чтобы  закладывали  поскор'Ье  ко- 
ляску тройкой,— сказалъ  онъ  слугЬ,  подавшему  ему  бифстевсъ 
иа  сере(^ряномъ  горячемъ  блюдЪ,  и,  придвинувъ  блюдо,  сталъ  Ъотъ. 

Въ  сосгЬдней  бильярдной  слышались  удары  шаровъ,  говоръ  и 
см'Ьхъ.  Изъ  входной  двери  появились  два  офицера:  одинъ — ^мо- 
лоденькШ,  оъ  слабымъ,  тонкимъ  лицомъ,  недавно  поступившШ 
изъ  пажескаго  корпуса  въ  ихъ  полкъ;  другой — опухлый,  старый 
офицеръ,  съ  браслетомъ  на  рукЬ  и  заплывшими  маленькими 
глазами. 

ВронокШ  взглинулъ  на  нихъ,  нахмурился  и,  кавъ  будто  не 
зам'Ьтивгь  ихъ,  косясь  на  книгу,  сталъ  'Ьсть  и  читать  вжЬстЬ. 

—  Что?  подц)4пляешься  на  работу? —  сказалъ  пухлый  офи- 
церъ, садясь  подл^Ь  него. 

—  Видишь, — отвЬчалъ  ВронскШ,  хмурясь,  отирая  роть  и  не 
глядя  на  него. 

—  А  не  боишься  потолстЬть? — сказалъ  тотъ,  поворачивая 
етулъ  для  молоденькаго  офицера. 

—  Что?— сердито  сказалъ  Вронсшй,  д:Ьлая  гримасу  отвраще- 
1^  и  показывая  свои  сплошные  зубы. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  226  — 

—  Не  боишься  потолстЬть? 

—  Челов1^къ,  хересу!— сказалъ  ВронсвШ,  не  отв^Ьчая,  и^  пе- 
реложЕвъ  книгу  на  другую  сторону,  прододжалъ  читать. 

Пухлый  офицеръ  взялъ  карту  винъ  и  обратился  къ  молодень- 
кому офицеру: 

—  Ты  самъ  выбери,  что  будемъ  пить, — сказалъ  онъ,  подавая 
ему  карту  и  глядя  на  него. 

—  Пожалуй,  рейнвейну,  —  сказалъ  молодой  офицеръ,  робко 
косясь  на  Вронскаго  и  стараясь  поймать  пальцами  чуть  отрос- 
ппе  усики.  Видя,  что  ВронскШ  не  оборачивается,  молодой  офи- 
церъ всталъ. 

—  Пойдемъ  въ  бильярдную,— сказалъ  онъ. 

Пухлый  офицеръ  покорно  всталъ,  и  они  направились  къ  двери. 

Въ  это  время  въ  комнату  вошелъ  высошй  н  статный  рот- 
мистръ  Япшинъ  н,  кверху,  презрительно  кивнувъ  головой  двумъ 
офицерамъ,  подошелъ  къ  Вронскому. 

—  А1  вотъ  онъ! — крикнулъ  онъ,  кр'Ьпко  удц>нвъ  его  своею 
большою  рукой  по  погону.  ВронскШ  оглянулся  сердито,  но  тот- 
часъ  же  лицо  его  прос1яло  свойственною  ему  спокойною  и  твер- 
дою лаской. 

—  Умно,  Алеша,— сказалъ  ротмистръ  громкимъ  баритономъ. — 
Теперь  по'Ьшь  н  выпей  одну  рюмочку. 

—  Да  не  хочется  "Ьсть. 

—  Вогь  неразлучные,  —  прибавилъ  Яшвинъ,  насмЬшливо 
глядя  на  двухъ  офицеровъ,  которые  выходили  въ  это  время 
изъ  комнаты.  И  онъ  сЬлъ  подл^Ь  Вронскаго,  согнувъ  ^мярызш 
углами  свои,  слишкомъ  длинный  по  высотЬ  стульевъ,  стегна  н 
голени  въ  узкихъ  рейтузахъ. — Что  жъ  ты  вчера  не  за'Ьхалъ  въ 
красненскШ  театръ?  Нумерова  совсЬмъ  не  дурна  была.  ГдЬ 
ты  былъ? 

—  Я  у  Тверскихъ  засидЬлся,— сказалъ  Вронсшй. 

—  А!— ч)тозвался  Яшвинъ. 

Япшинъ,  игрокъ,  кутила  и  не  только  челов^Ькъ  безъ  всякихъ 
правилъ,  но  съ  безнравственными  правилами,  —  Яшвпегь  былъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  227  — 

въ  полву  лучшШ  11р1ятель  Вронскаго.  ВронскШ  любидъ  его  и 
за  его  необычайную  фивичеевую  силу,  которую  онъ  большею 
частью  вывазывалъ  тЬмъ,  что  могъ  пить  какъ  бочка,  не  спать 
н  быть  все  такимъ  же,  и  за  большую  нравственную  силу,  ко- 
торую онъ  выказьшалъ  въ  отношешяхъ  въ  начальникамъ  и  то- 
варищамъ,  вызывая  въ  себ'Ь  страхъ  и  увааБен1е,  и  въ  игр'Ь, 
которую  онъ  велъ  на  десятки  тысячъ  и  всегда,  несмотря  на 
выпитое  вино,  такъ  тонко  и  твердо,  что  считался  первыиъ 
игрокомъ  въ  англШскомъ  клуб^Ь.  ВронскШ  уважалъ  и  любилъ 
его  въ  особенности  за  то,  что  чувствовалъ,  что  Яшвинъ  любилъ 
его  не  за  его  иия  и  богатство,  а  за  него  самого.  И  изъ  всЬхъ 
людей  съ  нимъ  однимъ  ВронсвШ  хотЪлъ  бы  говорить  про  свою 
любовь.  Онъ  чувствовалъ,  что  Яшвинъ  одинъ,  несмотря  на  то, 
что,  казалось,  презиралъ  всявое  чувство,  —  одинъ,  казалось 
Вронскому,  могъ  понимать  ту  сильную  страсть,  которая  теперь 
наполнила  всю  его  жизнь.  Кром^Ь  того,  онъ  былъ  ув1Ьренъ,  что 
Яшвинъ  уасъ  наверное  не  находить  удовольств1я  въ  сплетнЬ  и 
скандаль,  а  понимаетъ  это  чувство  вакъ  должно,  то-есть  знаетъ 
и  верить,  что  любовь  это  не  шутка,  не  забава,  а  что-то  серь- 
езнее и  важнЬе. 

ВронскШ  не  говорялъ  съ  нимъ  о  <шоей  любви,  но  зналъ,  что 
онъ  все  знаетъ,  все  понимаетъ  какъ  должно,  и  ему  пргятно 
было  видЬть  это  по  его  глазамъ. 

—  А,  да!  —  сказалъ  сшъ  на  то,  что  ВронскШ  былъ  у  Твер- 
скихъ,  и,  блеснувъ  своими  черными  глазами,  ваялся  за  л^Ьвый 
усъ  и  сталъ  запрбюлять  его  въротъ,  по  своей  дурной  привычвЬ. 

—  Ну,  а  ты  вчера  что  сдЬлалъ?  Выигралъ? — спросилъ  Врон- 
скШ. 

—  Восемь  тысячъ.  Да  три  не  хороши,  едва  ли  отдастъ. 

—  Ну  такъ  можешь  за  мевя  и  проиграть,— сказалъ  ВронскШ 
<»гЬясь.  (Яшвинъ  держалъ  большое  пари  за  Вронскаго.) 

—  Ни  за  что  не  проиграю.  Одинъ  Махотинъ  опасенъ. 

И  разговоръ  перешелъ  на  ожидаше  нынЬшней  скачки,  о  ко- 
торой только  и  могь  думать  теперь  ВронскШ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  228  — 

-^  Пойдемъ,  а  вончилъ, — свазиъ  Вроно1^  н,  вставь,  по- 
шехь  жъ  двери.  Яшвинъ  ветадъ  тоже,  растанувъ  своя  огромныя 
вол  и  ^^яинную  ошшу. 

—  Мн4  обедать  еще  рано,  а  выпить  надо.  Я  приду  ее&часъ» 
8В,  вина! — ^врнкнулъ  онъ  овонмъ  знаменитымъ  въ  вомандоваши, 
густымъ  и  заставлявшнмъ  дрожать  отекла  годооомъ.  —  Н'Ьтъ, 
не  надо, — тотчасъ  же  опять  врижиулъ  онъ.  —  Ты  домой,  тавпь 
я  съ  тобой  пойду. 

И  они  пошли  съ  Вронювимъ. 

XX. 

ВронскШ  стоялъ  въ  просторной  и  чистой,  равгорож^вой  на- 
двое, чухонской  изб'Ь.  ПетрицвШ  жилъ  съ  нииъ  в1гёстЬ  и  въ 
лагерягь.  ПетрицвШ  спалъ,  когда  ВронскШ  съ  Яшвннымъ  вошли 
въ  избу. 

—  Вставай,  будетъ  спать, — сказалъ  Яшвинъ,  заходя  за  пе- 
регородку и  толкая  за  плечо  уткнувшагося  носомъ  въ  подушку 
взлохмоченнаго  Петрицкаго. 

ПетрицкШ  вдругъ  вскочилъ  на  колгЬнки  и  оглянулся. 

—  Твой  братъ  былъ  8;^сь, — сказалъ  онъ  Вронскому, — Раэ- 
будилъ  меня,  чортъ  его  возьми,  сказалъ,  что  придегь  опять. — 
И  онъ  опять,  натягивая  окЬяло,  бросился  на  подушку. — ^Д& 
оставь  же,  Япшинъ, — ^говорнлъ  онъ,  сердясь  на  Яншина,  тащнв- 
шаго  съ  него  од:Ьяло. — Оставь! — Онъ  пов^>нулся  и  отвръигь 
глаза.  —  Ты  лучше  скажи,  что  выпить;  такая  гадость  во  рту^ 
что... 

—  Водки  лучше  всего,  —  пробаснлъ  Яшвинъ.  —  Терещенко! 
водки  барину  и  огурцовъ, — ^кривнулъ  онъ,  видимо  любя  слушать 
свой  голосъ. 

—  Водки  ты  думаешь?  А? — спросилъ  Петрицк1Й,  морщась  в 
протирая  глаза. — А  ты  выпьешь?  ВмЬсгЬ,  такъ  выпьемъ!  Врон- 
скШ, выпьешь?— сказалъ  ПетрицкШ,  вставая  и  закутываясь  подъ 
руками   въ   тигровое  одЪяло.   Онъ  вышелъ  въ  дверь  перего- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  229  — 

родЕв,   поднявъ  руки,  и  8а1г&1ъ  по-французски:  Быль  король 
п  Ту-у-л*. — ^ВронскШ,  выпьешь? 

—  Убирайся, — сказалъ  ВронскШ,  надЪвавшШ  подаваемый  ла- 
веемъ  сюртукъ. 

—  Это  худа? — спросилъ  его  Яшвинъ. — Вотъ  в  тройка, — 
]фвб8вилъ  ош»,  увад:Ьвъ  подъ'Ьзжавшую  коляску. 

—  Въ  конюшню,  да  еще  мкЬ  нужно  хъ  Брянскону  о  лоша- 
дать, — (Я6а8а^^ь  ВронскШ. 

^юнскШ  дШегвительво  обЪщалъ  быяь  у  Брянекаго,  въ  де* 
сати  верстахь  отъ  Петергофа,  н  привезти  ему  за  лошадей  деньги, 
и  онь  хотЬлъ  успЬть  побывать  и  таиъ.  Но  товарищи  тотчасъ 
же  псшяли,  что  онъ  не  туда  только  "Ьдегь. 

ПетрицкШ,  продолжая  п^Ьть,  подмнгнулъ  глазомъ  и  надулъ 
губы,  кав1^  бы  говоря:  знаемъ,  какой  это  БрянскШ. 

—  Смотри  не  опоздай!  —  сказалъ  только  Яшвинъ  и,  чтобы 
переменить  разговоръ: — ^Что,  мой  саврасый  служжтъ  хорошо? — 
спросилъ  онъ,  глядя  въ  окно,  про  коренного,  котораго  онъ 
иродалъ. 

—  Ошй1  —  вакричалъ  ПетрицкШ  уже  уходившему  Вронско- 
му.— ^Братъ  твой  оставилъ  письмо  тебЬ  и  записку.  Постой,  гдЬ 
онЬ? 

ВронскШ  остановился. 

—  Ну,  гдЬ  же  онЬ? 

—  Гд*  онЬ?  Вотъ  въ  чемъ  вопросъ! — проговорилъ  торлсе- 
бтвенно  Петрищой,  проводя  кверху  отъ  носа  увазательнымъ 
шиЕьцемъ. 

—  Да  говори  же,  его  глупо! — ^улыбаясь  сказалъ  ВронскШ. 

—  Камина  я  не  топилъ.  Зд:Ьсь  гд:Ь-нибудь. 

—  Ну,  полно  врать!  ГдЬ  же  письмо? 

—  Н'Ьтъ,  право,  забылъ.  Или  я  во  снЬ  вид^^лъ?  Постой, 
постой!  Да  что  жъ  сердиться!  Если  бы  ты,  какъ  я  вчера,  вы- 
пвлъ  четыре  бутылки  на  брата,  ты  6а  забылъ,  гдЬ  ты  лежшпь. 
Постой,  сейчасъ  вспомню! 

Петрищой  пошелъ  за  перегородку  и  легъ  на  свою  кровать. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  230  — 

—  Стой!  Тавъ  я  лежалъ,  тавъ  онъ  стоялъ.  Да-да-да-да... 
Вотъ  оно! — ^и  ПетрицкШ  вынулъ  письмо  изъ-подъ  матраца,  куда 
онъ  запряталъ  его. 

ВронскШ  взядъ  письмо  и  записку  брата.  Это  было  то  самое, 
что  онъ  ожидалъ,— отъ  матери  съ  упреками  за  то,  что  онъ  не 
прх'Ьзжалъ,  и  записка  отъ  брата,  въ  которой  говоржжось,  что 
нужно  переговорить.  ВронскШ  зналъ,  что  это  вое  о  томъ  же. 
„Что  имъ  за  дЁдо!**  подумалъ  ВронскШ  и,  смявъ  письма,  су- 
нулъ  ихъ  между  пуговицъ  сюртука,  чтобы  внимательно  прочесть 
дорогой.  Въ  сЬняхъ  избы  ему  встр'Ьтились  два  офицера:  оджнъ 
ихъ,  а  другой  другого  полка. 

Квартира  Вронскаго  всегда  была  прнтономъ  вс^хъ  офице- 
ровъ. 

—  Куда? 

—  Нужно,  въ  Петергофъ. 

—  А  лошадь  припиа  изъ  Царскаго? 

—  Пришла,  да  я  не  видалъ  еще. 

—  Говорить,  Махотина  Гладааторъ  захромалъ. 

—  Вздоръ!  Только  какъ  вы  по  этой  грязи  поскачете? — сва- 
залъ  другой. 

—  Вотъ  мои  спасители! — закричалъ,  увидавъ  вошедшигь, 
ПетрицкШ,  предъ  которымъ  стоялъ  денщикъ  съ  водкой  и  соле- 
нымъ  огурцомъ  на  поднос*. — ^Вотъ  Яшвинъ  велитъ  пить,  чтой 
освежиться. 

—  Ну,  ужъ  вы  намъ  задали  вчера, — сказалъ  одинъ  изъ  прв- 
шедшихъ, — ^всю  ночь  не  давали  спать. 

—  Н'Ьтъ,  каково  мы  окончили! — разсказывалъ  ПетрицкШ.— 
Волковъ  зал1^зъ  на  крышу  и  говорить,  что  ему  грустно.  Я  го- 
ворю: давай  музыку,  погребальный  марпгь!  Онъ  такъ  и  заснул 
на  крБШгЬ  подъ  погребальный  марпгь. 

—  Выпей,  выпей  водки  непременно,  а  потомъ  сельтерсво! 
воды  и  много  лимона, — говорилъ  Яшвинъ,  стоя  надъ  Петриц- 
кимъ,  какъ  мать,  заставляющая  ребенка  принимать  лЬкарство,— 
а  потомъ  ужъ  шампанскаго  немножечко, — ^такъ,  бутылочку. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  231  — 

—  Вотъ  это  умно.  Постой,  ВронскШ,  выпьемъ. 

—  Н'Ьтъ,  прощайте,  господа,  нынче  я  не  пью. 

—  Что  жъ,  потяжеотЬешь?  Ну,  такъ  мы  одни.  Давай  седь- 
терсвой  воды  и  лимона. 

—  ВронскШ!  —  завричалъ  кто-то,  когда  онъ  уже  выходилъ 
въ  сЬвл, 

—  Что? 

—  Ты  бы  волосы  обстригь,  а  то  они  у  тебя  тяжелы,  осо- 
бенно на  лысин1Ь. 

ВронскШ  действительно  преждевременно  начиналъ  пл'ЬшивЪть. 
Онъ  весело  засмЬялся,  показывая  свои  сплошные  зубы,  и,  на- 
двинувъ  фуражку  на  лысину,  вышелъ  и  сЪлъ  въ  коляску. 

—  Въ  конюшню!— скааалъ  онъ  и  досталъ  было  письма,  чтобы 
прочесть  ихъ,  но  потомъ  раздумалъ,  чтобы  не  развлекаться  до 
осмотра  лошади. — „Потомъ!..** 

XXI. 

Временная  конюшня,  балагань  изъ  досокъ,  была  построена 
подлЬ  самаго  гипподрома,  и  туда  вчера  должна  была  быть  приве- 
дена его  лошадь.  Онъ  еще  не  видалъ  ея.  Въ  эти  посл^Ьдше  дни 
онъ  еамъ  не  "Ьздилъ  на  про^1здку,  а  поручилъ  тренеру,  и  теперь 
р-Ьшнтельно  не  зналъ,  въ  какомъ  состояши  пришла  и  была  его 
лошадь.  Едва  онъ  вышелъ  изъ  коляски,  какъ  конюхъ  его 
(грумъ),  такъ  называемый  мальчикъ,  узнавъ  еще  издалека  его 
коляску,  вызвадъ  тренера.  Сухой  англичанинъ  въ  высокихъ 
сапогахъ  и  въ  короткой  жакеткЬ,  съ  клочкомъ  волосъ,  оста- 
вленныхъ  только  на  подбородке,  неумелою  походкой  жокеевъ, 
растопыривая  локти  и  раскачиваясь,  вышелъ  навстречу. 

—  Ну  что  Фру-Фру? — спросилъ  ВронскШ  по-англШски. 

—  АН  тщЫ^  81Г — ^все  исправно,  сударь, — ^гд-Ь-то  внутри  горла 
проговорилъ  голосъ  англичанина. — Лучше  не  ходите,  —  приба- 
вилъ  онъ,  поднимая  шляпу. — ^Я  над^лъ  намордникъ,  и  лошадь 
возбуждена.  Лучше  не  ходить,  это  тревожить  лошадь. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  232  — 

—  ЯЪть,  ужъ  я  пойду.  Мн4  хочется  взглянуть. 

—  Пойдемъ, — все  такъ  же  не  отц)ывад  рта,  нахмурившп», 
свазадъ  англичанинъ  и,  размахявая  мтямв,  пошель  в11Ц[юдъ 
своею  развинченною  походкой. 

Они  вошли  во  двориЕъ  передъ  баравомъ.  Дежурный,  въ  чи- 
стой вуртк^Ь^  нарядный,  молодцеватый  мальчнвъ,  съ  метлой  въ 
рувгЬ,  встр'Ьтилъ  входивпгахъ  и  пошелъ  за  ними.  Въ  баракЬ 
стояло  пять  лошади  по  деннивамъ,  и  ВронскШ  зналь,  что 
тутъ  же  нынче  долженъ  быть  прнведенъ  н  стоить  его  главный 
сопернивъ,  рыж1Й  пятнверпшовый  Глад1аторъ  Махотяна.  Еще 
болЬе,  чЬыъ  свою  лошадь,  Вронскому  хотЬлоо»  видЬть  Гдадаа- 
тора,  вотораго  онъ  не  видалъ;  но  ВронскШ  зналъ,  что,  по  заво- 
намъ  прилнч]я  коневой  охоты,  не  тольво  нельзя  вид'Ьть  его,  но 
неприлично  и  разспрашивать  про  него.  Въ  то  время  вохда  онъ 
шелъ  по  воридору,  мальчивъ  отворилъ  дверь  во  второй  деннивъ 
налево,  и  Вронсшй  увид'Ьлъ  рыжую  крупную  лошадь  и  б'Ьлыя 
ноги.  Онъ  зцалъ,  что  это  былъ  Гладааторъ,  но  съ  чувствомъ 
челов^Ьва,  отворачиваюшагося  отъ  чуясого  расврытаго  письма, 
онъ  отвернулся  н  подошелъ  въ  денниву  Фру-Фру. 

—  Зд'Ьсь  лошадь  Ма-в...  Мав...  никогда  не  могу  выговорить 
это  имя, — свазалъ  англичаяннъ  черезъ  плечо,  увазывая  боль- 
шнмъ,  съ  грязнымъ  ногтемъ   пальцемъ  на  деннивъ  ГладЕатора. 

—  Махотина?  Да,  это  мой  одинъ  серьезный  сопернивъ, — 
свазалъ  ВронсвШ. 

—  Если  бы  вы  "Ьхали  на  немъ, — свазалъ  англичанинъ, — я  бы 
за  васъ  держалъ. 

—  Фру-Фру  нервнЬе,  онъ  сильн^Ье, — свазалъ  ВронскШ,  улы- 
баясь отъ  похвалы  своей  "бздЬ. 

—  Оь  препятств1ями  все  дЪло  въ  "бздЬ  и  въ  р1иск,-— оваэалъ 
англичанинъ. 

Р1иск,  то-есть  энерпи  и  смЬлости,  ВронсвШ  не  тольво  чув- 
ствовалъ  въ  себ^  достаточно,  но,  что  гораздо  важнее,  онъ  былъ 
твердо  убЬжденъ,  что  ни  у  вого  въ  м1р'Ь  не  могло  быть  этого 
р1иск  больше,  ч^Ьмъ  у  него. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  283  — 

—  А  вы  вЪрно  знаете,  что  не  нужно  было  болыиаго  поттьнгя. 

—  Не  нужнОу^ютвгЬчалъ  англичаннвъ. — Поасалуйота,  не  го- 
ворите громко.  Лошадь  волнуется, — прибавихь  онъ,  Еиваа  го- 
ловой на  запертый  денникъ,  передъ  воторымъ  они  стояли  и  гдЪ 
слышалась  перестановка  ногъ  по  солои^Ь. 

Онъ  отворилъ  дверь,  и  ВронскШ  вошелъ  въ  слабо  осв^Ьщен- 
ный  изъ  одного  маленькаго  окошечка  денникъ.  Въ  денник'Ь, 
перебирая  ногаии  по  свЬжеЛ  солом'Ь,  стояла  караковая  лошадь 
съ  иамордникомъ.  Оглядевшись  въ  полусв^тЬ  денника,  Врон- 
скШ опять  невольно  обнялъ  однимъ  общимъ  взглядоиъ  в&Ь  стати 
своей  любимой  лошади.  Фру-Фру  была  средняго  роста  лошадь 
и  по  статямъ  не  безукоризненная.  Она  была  вся  узка  костью; 
хотя  ея  грудина  и  сильно  выдавалась  впередъ,  хрудь  была 
узка.  За^  быль  немного  свислый,  и  въ  ногахъ  переднихъ  и 
особенно  заднигь  была  значительная  косолапина.  Мбппцы  зад- 
нихъ  и  переднихъ  ногъ  не  были  особенно  крупны,  но  зато  въ 
подоругЬ  лошадь  была  необыкновенно  широка,  что  особенно 
поражало  теперь,  при  ея  выдержке  и  поджаромъ  живогЬ.  Кости 
ея  ногъ  ниже  кол^нъ  казались  не  толще  пальца,  глядя  спереди, 
но  зато  были  необыкновенно  широки,  глядя  сбоку.  Она  вся, 
кроме  реберъ,  какъ  будго  был^  сдавлена  съ  боковъ  и  вытя- 
нута въ  глубину.  Но  у  йен  въ  высшей  степени  была  качество, 
заставляющее  забывать  все  недостатки;  это  качество  была  кровь, 
та  кровь,  которая  сказива&тся,  по  англШскому  выражен1ю.  Резко 
выступаюпця  мышцы  изъ-подъ  сетки  жилъ,  растянутой  въ  тон- 
кой^ подвижной  и  гладкой,  какъ  атласъ,  коже,  казались  столь 
же  крепкими,  какъ  кость.  Сухая  голова  ея  съ  вьгоуклыми,  бле- 
стящими, веселыми  хмазами  расширялась  у  храпа  въ  выдаю- 
щ1яся  ноздри  съ  налитою  внутри  кровью  перепонкой.  Во  всей 
фигуре  и  въ  особенности  въ  голове  ея  было  определенное, 
энергическое  и  вместе  нежное  выражеше.  Она  была  одно  изъ 
тЬп»  животныхъ,  который,  кажется,  не  говорятъ  только  по- 
тому, что  механическое  устройство  ихъ  рта  не  позволяетъ  имъ 
атого. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  234  — 

Вронскому  по  крайней  шЬрЪ  показалось,  что  она  поняла  все, 
что  онъ  теперь,  глядя  на  нее,  чувствовалъ. 

Какъ  только  Вронсшй  вошелъ  къ  ной,  она  глубоко  втянула 
въ  себя  воздухъ  и,  скашивая  свой  выпуклый  глазъ  такъ,  что 
б'Ьлокъ  налился  кровью,  съ  противоположной  стороны  гля^гЬла 
на  вошедшигь,  потряхивая  намордннкомъ  н  упруго  переступал 
съ  ноги  на  ногу. 

—  Ну,  вогь  видите,  какъ  она  взволнована, — сказалъ  англи- 
чанинъ. 

—  О,  милая!  01 — говорилъ  ВронскШ,  подходя  къ  лошади  и 
уговаривая  ее. 

Но  ч^Ьмъ  ближе  онъ  подходнлъ,  тЬмъ  бол^е  она  волновалась. 
Только  когда  онъ  подошелъ  къ  ея  голове,  она  вдругъ  затихла, 
и  мускулы  ея  затряслись  подъ  тонкою,  нЪжною  шерстью.  Врон- 
скШ  погладилъ  ея  кр-Ьпкую  шею,  поправилъ  на  остромъ  за- 
гривке перекинувшуюся  на  другую  сторону  прядь  1ривы  и  при- 
двинулся лицомъ  къ  ея  растянутымъ  тонкимъ,  какъ  крьио 
летучей  мыши,  ноздрямъ.  Она  звучно  втянула  и  выпустила 
воздухъ  изъ  напряженныхъ  ноздрей,  вздрогнувъ,  прижала  острое 
ухо  и  вытянула  кр'Ьпкую  черную  губу  къ  Вронскому,  какъ  бы 
желая  поймать  его  за  рукавъ.  Но,  вспомнивъ  о  намордникгЬ, 
она  встряхнула  имъ  и  опять  начала  переставлять  одну  за  дру- 
гою евои  точеныя  ножки. 

—  Успокойся,  милая,  успокойся! — сказалъ  онъ,  погладивъ 
ее  еще  рукой  по  заду,  и  съ  радостнымъ  сознашемъ,  что  лошадь 
въ  самомъ  хорошемъ  состоян{и,  вышелъ  нзъ  денника. 

Волнен1е  лошади  сообщилось  и  Вронскому;  онъ  чувствовалъ, 
что  кровь  приливала  ему  къ  сердцу  и  что  ему,  такъ  асе  какъ  и 
лошади,  хочется  двигаться,  кусаться;  было  и  страшно,  и  весело. 

—  Ну,  такъ  я  на  васъ  надЬюсь,  —  сказалъ  онъ  англичани- 
ну,— въ  шесть  съ  половиной  на  мЬсгЬ. 

—  Все  исправно,-— сказалъ  англичанинъ. — ^А  вы  куда  •Ьдете, 
милордь?  —  спросилъ  онъ  неожиданно,  употребивъ  это  назваше 
шу  Ьог(1,  котораго  онъ  почти  никогда  не  употреблялъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  235  — 

Вронсшй  съ  удивлешемь  приподнялъ  голову  и  посмотр'Ьлъ, 
кавъ  онъ  у1гЬлъ  смотр'Ьть,  не  въ  глаза,  а  на  лобъ  англича- 
нина, удивляясь  свгЬлости  его  вопроса.  Но,  понявъ,  что  англи- 
чашшъ,  д'Ьлая  этотъ  вопросъ,  смотр'Ёлъ  на  него  не  кавъ  на 
хованна,  но  кавъ  на  жовея,  отв^тилъ  ему: 

—  Мн:Ь  нужно  въ  Брянсвому,  я  черезъ  часъ  буду  дона. 
«Который  равъ  югЬ  дЬлаютъ  нынче  этотъ  вопросъ!'*  сказадъ 

онъ  се&к  н  повраснЬлъ,  что  оъ  ннмъ  рЬдво  бывало.  Англнча* 
нинъ  внимательно  поснотр'Ьлъ  на  него  и,  вавъ  будто  онъ  зналъ, 
куда  "Ьдеть  ВронскШ,  прибавилъ: 

—  Первое  дЬло  быть  сповойнымъ  предъ  "бздой,  —  сказалъ 
онъ, — ^не  будьте  не  въ  духЬ  и  нич^^нъ  не  разстраивайтесь. 

—  А11  п^Ь(, — улыбаясь  отв^Ьчалъ  ВронскШ  и,  вскочивъ  въ 
коляску,  вел^Ьлъ  "Ьхать  въ  Петергофъ. 

Е^ва  онъ  отъ'Ьхалъ  н]Ьсколько  шаговъ,  кавъ  туча,  съ  утра 
угрожавшая  дождемъ,  надвинулась,  и  хлынулъ  ливень. 

„Плохо, — ^подумалъ  Вронс1^,  поднимая  верхъ  воляски. — И 
то  грязно  было,  а  теперь  совсЬмъ  болото  будетъ*.  Сидя  въ 
уединеши  закрытой  коляски,  онъ  досталъ  письмо  матери  и  за- 
писку брата  и  прочелъ  ихъ. 

Да,  все  это  было  то  же  и  то  же.  ВсЬ,  его  мать,  его  братъ, 
вс^  находили  нужнымъ  вмешиваться  въ  его  сердечный  д'Ьла. 
Это  вмешательство  возбуждало  въ  немъ  злобу — чувство,  кото- 
рое онъ  редко  испытывалъ.  „Какое  имъ  дЬло?  Почему  всягай 
считаетъ  своимъ  долгомъ  заботиться  обо  мне?  И  отчего  они 
пристаютъ  ко  мне?  Оттого,  что  они  видятъ,  что  это  что-то  та- 
кое, чего  они  не  могутъ  понять.  Если  бы  это  была  обыкновен- 
ная пошлая  светская  связь,  они  бы  оставили  меня  въ  покое. 
Они  чувствуютъ,  что  это  что-то  другое,  что  это  не  игрушка  и 
что  эта  женщина  дороже  для  меня  жизни.  И  это-то  непонятно 
и  потому  досадно  имъ.  Какая  ни  есть  и  ни  будетъ  наша  судьба, 
мы  ее  сдЬлали  и  мы  на  нее  не  жалуемся, — говорилъ  онъ,  въ 
слове  мы  соединяя  себя  съ  Анною.— Нетъ,  имъ  надо  научить 
пасъ  какъ  жить.  Они  и  понят1я  не  имЬють  о  томъ,  что  такое 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  236  — 

счлсп1е,  они  не  знаютъ,  что  безъ  атой  любви  ддя  насъ  иЬгь 
ни  счаспя,  ни  аеечаст]я— иЪтъ  жизни'',  думалъ  онъ. 

Онъ  сердился  на  всЬхъ  за  вмешательство  именно  потому, 
«го  онъ  чувствовалъ  въ  дуптЬ,  что  они,  эти  всЬ,  были  правы. 
Онъ  чувствовалъ,  что  любовь,  связывавшая  его  съ  Анной,  не 
была  минутное  увлечете,  которое  пройдетъ,  вавъ  щюходятъ 
св^тсш  связи,  не  оставнвъ  друшхъ  слФдовъ  въ  жизни  того  и 
другого,  кромЪ  1ф1ятныхъ  ИЛИ  неор1Ятцыгь  воспоминашй.  Онъ 
чувствовалъ  всю  мучительность  своего  и  ея  положешя,  всю 
трудность  при  той  выставленности  для  глазъ  всего  свЬта,  въ 
которой  они  находились,  (Яфывать  свою  любовь,  лгать  и  обма- 
нывать; и  лгать,  обманывать,  хитрить  и  постоянно  думать  о 
другихъ  тогда,  когда  страсть,  связывавшая  ихъ,  была  тавъ 
сильна,  что  они  оба  забывали  обо  всемъ  дфугомъ,  кром4  своей 
любви. 

Онъ  живо  вспоминалъ  в(Л  тЬ  часто  повторявппеся  случая 
необходимосга  лжи  и  обмана,  которые  были  такъ  противны  его 
иатур-Ь;  вспомнилъ  особенно  живо  не  разъ  зам^Ьченное  въ  ней 
чувство  стыда  за  эту  необходимость  обмана  и  лжи.  И  онъ  и(шы- 
талъ  странное  чувство,  со  времени  его  св^и  съ  Анною  иногда 
цаходнвшее  на  него.  Это  было  чувство  омерз'Ьшя  къ  чему-то: 
къ  Алексею  ли  Александровичу,  къ  себ^Ь  ли,  ко  всему  ли 
свЁту,  —  онъ  не  зналъ  хорошенько.  Но  онъ  всегда  отгонялъ 
отъ  себя  это  странное  чувство.  И  теперь,  встряхнувшись,  про- 
должалъ  ходъ  своихъ  мыслей. 

„Да,  она  прежде  была  несчастлива,  но  горда  и  спокойна;  а 
теперь  она  не  можетъ  быть  спокойна  и  достЫЬа,  хотя  она  и  не 
показываетъ  этого.  Да,  это  нужно  кончить",  р'Ёпгалъ  онъ  самъ 
оъ  собою. 

*  И  ему  въ  первый  разъ  пришла  въ  голову  ясная  мысль  о 
томъ,  что  необходимо  прекратить  эту  ложь,  и  чЪыъ  скор'Ье, 
тЬыъ  лучше.  „Бросить  все  ей  и  жеЪ  и  скрыться  куда-нибудь 
одннмъ  со  своею  любовью^,  сказалъ  онъ  себ'Ё. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  237  — 


XXII. 


Ливень  быль  нещюдолжитмыплй,  ж,  когда  ВронскШ  подъ- 
^Ьзжалъ  на  всей  рыси  коренного,  вытягивавшаго  скакавшихь 
уже  бевъ  вожжей  по  хрази  присхяжныгЬу  солнце  опять  выгля- 
нудо,  и  1фыши  дачъу  старыя  липы  садовъ  по  обЪимъ  сторо- 
наиъ  главной  улицы  блеегЬли  мокрынъ  блескомъ,  и  съ  ветвей 
весело  капала,  а  еъ  крышъ  бежала  вода.  Онъ  не  думалъ  уже 
о  тоагь,  леавъ  етоть  ливень  испортить  гипподромъ,  но  теперь 
радовался  тому,  что,  благодаря  этому  дождю,  нав^Ьрное  заста- 
нетъ  ее  дома  и  одну,  такъ  кавъ  онъ  зналъ,  что  АлексМ  Алё- 
ксандровнчъ,  недавно  вернувшШся  съ  водъ,  не  переЬзжалъ  изъ 
Петербурга. 

НадЬась  застать  ее  одну,  ВронскШ,  вакъ  онъ  и  веегда  д'Ь- 
лалъ  это,  чтобы  меньше  обратить  на  себя  внимаше,  сл^зъ,  не 
переЬзжая  мостика,  и  пошелъ  пЁшкомъ.  Онъ  не  пошелъ  на 
крыльцо  съ  улицы,  но  вошелъ  во  дворъ. 

—  Баринъ  пр1'Ьхалъ? — спросилъ  онъ  у  садовника. 

—  Никавъ  и^гь.  Барыня  дома.  Да  вы  съ  крыльца  пожа- 
луйте; тамъ  люди  есть,  отопрутъ, — отвЬчалъ  садовникъ. 

—  Н"Ьтъ,  я  изъ  сада  пройду. 

И,  уб'Ёдивпшсь,  что  она  одна,  и  желая  застать  ееврасплохъ, 
тавъ  какъ  онъ  не  об'^Ьщался  быть  нынче  и  она  вЪрно  не  дума- 
ла, что  онъ  пргЬдетъ  предъ  скачками,  онъ  пошелъ,  придержи- 
вая саблю  и  осторожно  шагая  по  песку  дорожки,  обсаженной  цв*]^- 
тамн,  къ  террасгЬ,  выходившей  въ  садъ.  ВронскШ  теперь  забылъ 
все,  что  онъ  думалъ  дорогой  о  тяжести  и  трудности  своего  по- 
ложен1я.  Онъ  думалъ  объ  одномъ:   что  сейчасъ  увиднтъ  ее  не 
.    въ  одномъ  воображеши,  но  живую,   всю,  какал  она  есть  въ 
дМствительностн.  Онъ  уже  входилъ,  ступая  во  всю  ногу,  чтобы 
не  шумЬть,  по  отлогимъ  отупенямъ  террасы,  когда  вдругъ  вспо- 
^квндъ  то,  что  онъ  всегда  забывалъ,  и  то,  что  составляло  самую 
мучительную  сторону  его  отношенШ  къ  ней,  —  ея  сына,  съ  его 
вопрошающимъ,  противнымъ,  какъ  ему  казалось,  взглядомъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  238  — 

Мальчикъ  этотъ  чаще  всЬтъ  другихъ  быль  по1гЬхой  ихъ  отно- 
шешй.  Когда  онъ  былъ  тутъ,  ни  ВронскШ,  ни  Анна  не  только 
не  позволяли  себЬ  говорить  о  чемъ-иибудь  тавомъ,  чш>  бы 
они  не  могли  повторить  при  всЪхъ,  но  они  не  позволяли  себгЬ 
даже  и  намеками  говорить  то,  чего  бы  мальчикъ  не  понялъ. 
Они  не  сговаривались  объ  этомъ,  но  это  установилось  само  со- 
бой. Они  считали  бы  оскорблешемъ  самнхъ  себя  обманывать 
этого  ребенка.  При  немъ  они  говорили  между  собой,  вакъ  зна- 
комые. Но,  несмотря  на  эту  осторожность,  ВронскШ  часто  ви- 
д'Ьлъ  устремленный  на  него,  внимательный  и  недоумЬваюпМй 
взглядъ  ребенка  и  странную  робость,  неровность,  то  ласку,  то 
холодность  и  застенчивость  въ  отношенш  въ  себЬ  этого  маль- 
чика. Какъ  будто  ребенокъ  чувствовалъ,  что  между  этнмъ  чс- 
ловЪкомъ  и  его  матерью  есть  какое-то  важное  отношеше,  зна- 
чеы1я  котораго  онъ  понять  не  можетъ. 

ДМствительно,  мальчикъ  чувствовалъ,  что  онъ  не  можетъ 
понять  этого  отношешя,  и  силился  и  не  могъ  уяснить  себ1>  то 
чувство,  которое  онъ  долженъ  имЬть  къ  этому  человеку.  Съ 
чуткостью  ребенка  къ  проявлешю  чувства  онъ  ясно  видЬлъ, 
что  отецъ,  гувернантка,  няня  —  всЬ  не  только  не  любили,  но 
съ  отвращен1емъ  и  страхомъ  смотр'Ьли  на  Вронскаго,  хотя  и 
ничего  не  говорили  про  него,  а  что  мать  смотр-Ьла  на  него 
какъ  на  лучшаго  друга. 

„Что  же  это  значить?  Кто  онъ  такой?  Какъ  надо  любить  его? 
Если  я  не  понимаю,  я  виноватъ,  или  я  глупый  или  дурной 
мальчикъ  **,  думалъ  ребенокъ,  и  отъ  этого  происходили  его 
испытующее,  вопросительное,  отчасти  непрхязненное  выражеше, 
и  робость,  и  неровность,  который  такъ  сгЬсняли  Вронскаго. 
Присутств1е  этого  ребенка  всегда  и  неизменно  вызывало  во 
Вронскомъ  то  странное  чувство  безпричиннаго  омерз-Ьтя,  кото- 
рое онъ  испытывалъ  посл'Ьднее  время.  Присутств1е  этого  ре* 
бенка  вызывало  во  Вронскомъ  и  въ  Анн'Ё  чувство,  подобное 
чувству  мореплавателя,  видящаго  по  компасу,  что  направленхе, 
по  которому  онъ  быстро  движется,  далеко  расходится  съ  надле- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  239  — 

жапщмъ,  но  что  остановить  движете  не  въ  его  силахъ,  что 
каждая  минута  удалаетъ  его  больше  и  больше  и  что  признаться 
себЬ  въ  отступлен1и  отъ  должнаго  иаправлен1я — ^все  равно,  что 
признаться  въ  погибели. 

Ребенокъ  этоть  со  своимъ  наивнымъ  взглядомъ  на  жизнь 
былъ  вомпасъ,  который  показывалъ  имъ  степень  ихъ  от1Слонен1я 
отъ  того,  что  они  знали,  но  не  хот&ли  знать. 

На  этотъ  разъ  Сереаси  не  было  дома,  и  она  была  совершенно 
одна  и  сид-^ла  на  террас^Ь,  ожидая  возвращешя  сына,  ушедшаго 
гулять  и  застигнутаго  дождемъ.  Она  послала  челов'кса  и  д-Ь- 
вушку  искать  его  и  оидЬла  ожидая.  Од'Ьтая  въ  б^ое  съ  ши- 
рокимъ  шитьемъ  платье,  она  сидЬла  въ  углу  террасы  за  цв-ё- 
тами  и  не  слыхала  его.  Склонивъ  свою  чернокурчавую  голову, 
она  прижала  лобъ  къ  холодной  лейк-Ь,  стоявшей  на  перилахъ, 
и  обЬиии  своими  пршфасными  руками  со  столь  знакомыми  ему 
кольцами  придераявала  лейку.  Красота  всей  ея  фигуры,  го- 
ловы, шеи,  рукъ  каждый  разъ,  какъ  неожиданностью,  поражала 
Вронскаго.  Онъ  останошлся,  оъ  восхищешемъ  глядя  на  нес. 
Но  только  что  онъ  хотЬлъ  ступить  шагь,  чтобы  приблизиться 
къ  ней,  она  уже  почувствовала  его  прнближеше,  оттолкнула 
лейку  и  повернула  къ  нему  свое  разгоряченное  лицо. 

—  Что  съ  вами?  Вы  нездоровы?  —  сказалъ  онъ  по-француз- 
ски, подходя  къ  ней.  Онъ  хотЬлъ  подбЬжать  къ  ней,  но,  всио- 
мнивъ,  что  могли  быть  посторонше,  оглянулся  на  балконную 
хверь  и  покрасн'Ёлъ,  какъ  онъ  всякШ  разъ  красн^лъ,  чувствуя, 
что  долженъ  бояться  и  оглядываться. 

—  Ы'Ётъ,  я  здорова,— сказала  она,  вставая  и  кр'Ьпко  поасн- 
мая  его  протянутую  руку. — Я  не  ждала...  тебя. 

—  Боже  мой!  кашя  холодный  руки! — сказалъ  онъ. 

—  Ты  испугалъ  меня,  —  сказала  она. — Я  одна  и  жду  Сс^ 
режу,  онъ  пошелъ  гулять;  они  отсюда  придуть. 

Но,  несмотря  на  то,  что  она  старалась  быть  спокойна,  губы 
оя  тряслись. 

—  Простите  меня,  что  я  прйхалъ,   но  я  не  могъ  провести 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  240  — 

дня,  не  видавъ  васъ,  —  продолжалъ  онъ  по-французски,  какъ 
онъ  всегда  говсфилъ,  изб^Ьгая  невозможно-холоднаго  между  ннмн 
еы  н  опаснаго  ты  шьрусски. 

—  За  что  жъ  простить?  Я  такъ  рада! 

—  Но  вы  нездоровы  и^ш  огорчены,  —  продолжахъ  <шъ,  не 
выпуская  ея  руки  н  нагибаясь  надъ  нею. — О  чемъ  вы  душии? 

—  Все  объ  одномъ, — сказала  она  съ  улыбкой. 

Она  говорила  правду.  Когда  бы,  въ  какую  ба  минуту  нн 
спросили  ее,  о  чемъ  она  думала,  она  безъ  ошибки  могла  отвгЬ- 
тить:  объ  одномъ,  о  своемъ  счаст1и  и  о  своемъ  неочаотш.  Она 
думала  теп^^ь  именно,  когда  онъ  засталъ  ее,  вотъ  о  чемъ: 
думала,  почему  для  другихъ,  для  Бетси,  шшримЬръ  (она  знала 
ея  скрытую  для  свЪта  связь  съ  Тушкевичемъ),  все  это  было 
легко,  а  для  нея  такъ  мучительно.  Нвшче  зта  мысль,  по  н-Ько- 
торымъ  соображешямъ,  особенно  мучила  ее.  Она  спросила  его 
о  скачкахъ.  Онъ  (угвЪч&лъ  ей  и,  видя,  что  она  взволнована, 
стараясь  развлечь  ее,  сталъ  разсказывать  ей  самымъ  простымъ 
тономъ  подробности  приготовленШ  къ  скачкамъ. 

„Сказать  или  не  сказать? — ^думала  она,  глядя  въ  шх)  спокой- 
ные, ласковые  глаза. — Онъ  такъ  счастливъ,  такъ  занять  своими 
скачками,  что  не  пойметъ  этого,  какъ  надо,  не  поймегъ  всего 
значешя  для  насъ  этого  событ1я''. 

—  Но  вы  не  сказали,  о  чемъ  вы  думали,  когда  я  вошелъ, — 
сказалъ  онъ,  прервавъ  свой  разсказъ,— пожалуйста,  скажите! 

Она  не  отвечала  и,  склонивъ  немного  голову,  смотр'кт  на 
него  исподлобья  вопросительно  своими  блестящими  изъ-за  длин- 
ныхъ  р'Ьсницъ  тазами.  Рука  ея,  игравшая  сорваннымъ  листомъ, 
дрожала.  Онъ  вид'клъ  это,  н  лицо  его  выразило  ту  покорность, 
рабскую  преданность,  которая  такъ  подкупала  ее. 

—  Я  вижу,  что  случилось  что-то.  Разв^Ь  я  могу  быть  минуту 
спокоенъ,  зная,  что  у  васъ  есть  горе,  котораго  я  не  раздЬлаю? 
Скажите,  ради  Бога! — умоляюще  повторилъ  онъ. 

пДа,  я  не  прощу  ему,  если  онъ  не  пойметъ  всего  значешя 
этого.  Лучше  не  говорить,  зачЪмъ  испытывать?*'  думала  она. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  241  — 

вое  тавъ  же  гаадя  на  него  и  чувствуя,  что  рува  ея  съ  листксшъ 
все  больше  и  больше  трясется. 
--  Ради  Бога! — повторилъ  овъ,  взявъ  ея  руку. 

—  Сказать? 

—  Да,  да,  да... 

—  Я  беременна, — сказала  она  тихо  и  медленно. 

Листовъ  въ  ея  рук^Ь  задроасалъ  еще  сильиЬе,  но  она  не  спу- 
скала съ  него  глазъ,  чтобы  видЬть,  вавъ  онъ  приметь  это.  Онъ 
побл*дн4лъ,  хотЬлъ  что-то  сказать,  но  остановился,  выпустилъ 
ея  руку  и  опустилъ  голову.  „Да,  онъ  понялъ  все  значеше  этого 
событи**,  подумала  она  и  благодарно  пожала  ему  руку. 

Но  она  ошиблась  въ  томь,  что  онъ  понялъ  значен1е  взвЬстя 
тавъ,  вакъ  она,  женщина,  его  понимала.  При  этомъ  изв^Ьст^и 
онъ  съ  удесятеренною  силой  почувствовалъ  припадокъ  этого 
страннаго,  находившаго  на  него  чувства  омерз'Ьшя  къ  кому-то; 
но  вмЬстЬ  съ  тЬиъ  онъ  понялъ,  что  тотъ  кризисъ,  вотораго 
онъ  желалъ,  наступилъ  теперь,  что  нельзя  бол^е  С1фыть  отъ 
мужа  и  необходимо  такъ  или  иначе  разорвать  скор'Ье  это  не- 
естественное положеше.  Но,  кромЬ  того,  ея  волнете  физически 
сообщалось  ему.  Онъ  взглянулъ  на  нее  умиленнымъ,  покорнымъ 
взгладомъ,  поц'Ьловалъ  ея  руку,  всталъ  и  молча  прошелся  по 
террасЬ.' 

—  Да, — сказалъ  онъ,  р-Ьшительно  подходя  къ  ней. — Ни  я, 
нн  вы  не  смотр'Ьли  на  наши  отношешя,  какъ  на  игрушку,  а 
теперь  наша  судьба  р'Ьшена.  Необходимо  кончить,  —  сказалъ 
онъ,  оглядываясь, — ту  ложь,  въ  которой  мы  живемъ. 

—  Кончить?  Какъ  же  кончить,  АлексЬй?  —  сказала  она 
тихо. 

Она  успокоилась  теперь,  и  лицо  ея  с1яло  н'Ьжною  улыбкой. 

—  Оставить  мужа  и  соединить  нашу  жизнь. 

-^  Она  соединена  и  такъ, — ^чуть  слышно  отвечала  она. 
-^  Да,  но  совсЬмъ,  совс^мъ. 

~-  Но  какъ,  АлексЬй,  научи  меня,  какъ? — сказала  она  съ 
Фусрою  иасм'Ъшкой  надъ  безвыходностью  своего  положешя.  — 

11 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  242  — 

Разв^к  ость  выходъ  И8ъ  такого  положешя?  Разв^Ь  я  не  жена 
своего  мужа? 

—  Изъ  всякаго  положешя  есть  выходъ.  Нужно  р-Ьшиться, — 
сказалъ  онъ. — Все  лучше,  ч*мъ  то  положеше,  въ  которомъ  ты 
живешь.  Я  в*дь  вижу,  какъ  ты  В1учаешься  вс*мъ,— и  св*томъ, 
и  сыномъ,  и  мужемъ. 

—  Ахъ,  только  не  муженъ, — съ  простою  усвгЬшкой  сказала 
она.— Я  не  знаю,  я  не  думаю  о  немъ.  Его  н^тъ. 

—  Ты  говоришь  не  искренно.  Я  знаю  тебя.  Ты  мучаешься  и 
о  немъ. 

—  Да  онъ  и  не  знаетъ, — сказала  она,  и  вдругъ  яркая  крмжл 
стала  выступать  на  ея  лицо;  щекн,  лобъ,  шел  ся  по1фаснЬлн, 
и  слезы  стыда  выступили  ей  на  глаза. — Да  и  не  будемъ  гово- 
рить о  немъ. 

ХХШ. 

Вронсшй  уже  несколько  разъ  пытался,  хотя  и  не  такъ  ре- 
шительно, какъ  теперь,  наводить  ее  на  обсужден1е  своего  по- 
ложешя и  каждый  разъ  сталкивался  съ  тою  поверхностностью  и 
легкостью  сужденШ,  съ  которою  она  теперь  отв'Ьчала  на  его 
вызовъ.  Какъ  будто  было  что-то  въ  этомъ  такое,  чего  она  не 
могла  или  не  хотЬла  уяснить  себЪ,  какъ  будто,  какъ  только 
она  начинала  говорить  про  это,  она,  настоящая  Анна,  уходила 
куда-то  въ  себя  и  выступала  другая,  странная,  чуждая  ему  жен- 
щина, которой  онъ  не  любилъ  и  боялся  и  которая  давала  ему 
отпоръ.  Но  нынче  онъ  р'Ьпшлся  высказать  все. 

—  Знаетъ  ли  онъ,  или  нЬтъ, — сказалъ  ВронскШ  своимъ  обыч- 
пымъ  твердымъ  и  спокойнымъ  тономъ, — ^знаетъ  ли  онъ,  или  нЬть, 
памъ  до  этого  д-Ьла  нЬтъ.  Мы  не  можемъ...  вы  не  можете  такъ 
оставаться,  особенно  теперь. 

—  Что  же  д-Ьлать  по-вашему?  —  спросила  она  съ  того  же 
легкою  насмешливостью.  Ей,  которая  такъ  боялась,  чтобь  онъ 
не  принялъ  легко  ея  беременность,  теперь  было  досадно  за  то, 
что  онъ  изъ  этого  вьшодилъ  необходимость  предпринять  что-то. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  243  — 

—  Объявить  ему  все  и  оставить  его. 

—  Очень  хорошо;  положииъ,  что  я  сд'Ьлаю  это, — сказала 
она. — Вы  знаете,  чтб  изъ  этого  будегь?  Я  впередъ  все  разска- 
жу,— и  злой  свЬтъ  зажегся  въ  ея  за  минуту  предъ  этимъ  н:Ьж- 
ныхъ  глазахъ. — „А,  вы  любите  другого  и  вступили  съ  нимъ  въ 
преступную  связь?  (Она,  представляя  мужа,  сделала  точно  такъ, 
какъ  это  дЪлалъ  Алексей  Александровичъ,— удареше  на  слов1Ь 
преступную.)  Я  предупреждалъ  васъ  о  посл'Ъдств!яхъ  въ  рели- 
позномъ,  гражданскомъ  и  семейномъ  отношешяхъ.  Вы  не  послу- 
шали меня.  Теперь  я  не  могу  отдать  позору  свое  имя...— и 
своего  сына,  хогЬла  она  сказать,  но  сыномъ  она  не  могла  шу- 
тнть... — позору  свое  имя**,  и  еще  что-нибудь  въ  такомъ  род*, — 
добавила  она.— Вообще,  онъ  скажетъ  со  своею  государственною 
манерой  и  съ  ясностью  и  точностью,  что  онъ  не  можетъ  отпу- 
стить меня,  но  приметь  зависяпця  отъ  него  иЪры  остановить 
скандалъ.  И  сдЪлаетъ  спокойно,  аккуратно  то,  чтд  скажетъ. 
Вотъ  чтд  будетъ.  Это  не  челов'Ькъ,  а  машина,  и  злая  машина, 
когда  разсердится,  — прибавила  она,  вспоминая  при  этомъ  Але- 
ксгЬа  Александровича  со  вс^ми  подробностями  его  фигуры,  ма- 
неры говорить  и  въ  вину  ставя  ему  все,  чтд  только  могла  она 
найти  въ  немъ  нехорошаго,  не  прощая  ему  ничего  за  ту  страш- 
ную вину,  которою  она  была  предъ  нимъ  виновата. 

—  Но,  Анна,  —  сказалъ  ВронскШ  уб-Ьдительнымъ,  мягкимъ 
голосомъ,  стараясь  успокоить  ее, —  все-таки  необходимо  ска- 
зать ему,  а  потомъ  уже  руководиться  тЬмъ,  чтд  онъ  пред- 
примегь. 

-—  Что  жъ,  б-Ьжать? 

—  Отчего  жъ  и  не  б'Ьжать.  Я  не  вижу  возможности  продол- 
жать это...  И  не  для  себя, — ^я  вижу,  что  вы  страдаете. 

—  Да,  б1^жать  и  мн'Ь  сделаться  вашею  любовницей,— злобно 
сказала  она. 

—  Анна, — укоризненно-нЬжно  проговорилъ  онъ. 

—  Да — продолжала  она, — ^^сдЬлагься  вашею  любовницей  и 
погубить  все... 

11* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  244  — 

Она  опять  хогЬла  сказать:  сына,  но  не  могла  выговорить 
этого  слова. 

ВронскШ  не  могъ  понять,  какъ  она  со  своею  сильною,  чест- 
ною натурой  могла  переносить  это  положен1е  обмана  и  не  ае» 
лать  выйти  И8ъ  него;  но  онъ  не  догадывался,  что  главная  при* 
чина  этого  было  то  слово  еы$а,  котораго  она  не  могла  выгово- 
рить. Когда  она  думала  о  сын^  и  его  будущихъ  отношешяхъ 
къ  бросившей  его  отца  матери,  ей  такъ  становилось  страшно 
за  то,  чтд  она  сдЬлала,  что  она  не  разсуавдАДа»  &>  кавъ  жен- 
щина, старалась  только  успокоить  себя  лживыми  разсужден1ямн 
и  словами,  оъ  тЪыъ  чтобы  все  оставалось  по-старому  и  чтобы 
можно  было  забыть  про  страшный  вопросъ,  чтб  будетъ  съ 
сыномъ. 

—  Я  прошу  тебя,  я  умоляю  тебя, — вдругь  совсЬмъ  другимъ, 
искреннимъ  и  н^нымъ,  тономъ  сказала  она,  взявъ  его  за 
руку, -^никогда  не  говори  со  мной  объ  этомъ! 

—  Но,  Анна... 

—  Никогда.  Предоставь  миЬ.  Всю  низость,  весь  ужасъ  своего 
положеш'я  я  знаю;  но  это  не  тавъ  легко  р'^Ьшить,  какъ  ты  ду- 
маешь. И  предоставь  миЬ,  и  слушайся  меня.  Никогда  со  мной 
не  говори  объ  этомъ.  Об'Ьщаешь  ты  мн^?..  Н'Ьгь,  н1Ьгь,  об^Ь- 


—  Я  все  обещаю,  но  я  не  могу  быть  спокоенъ,  особенно 
посл^Ь  того,  что  ты  сказала.  Я  не  могу  быть  спокоенъ,  когда 
ты  не  можешь  быть  спокойна... 

—  Я?— повторила  она.— Да,  я  мучаюсь  иногда;  но  это  прой- 
детъ,  если  ты  никогда  не  будешь  говорить  со  мной  объ  этомъ. 
Когда  ты  говоришь  со  мной  объ  этомъ,  тогда  только  это  меня 
мучаетъ. 

—  Я  не  понимаю, — сказалъ  онъ. 

—  Я  знаю, — перебила  она  его, — какъ  тяжело  твоей  честаой 
натур'Ь  лгать,  и  жалЪю  тебя.  Я  часто  думаю,  какъ  для  меня 
ты  погубилъ  свою  жизнь. 

—  Я  то  же  самое  сейчасъ  думалъ, — сказалъ  онъ: — ^какъ  нзъ- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  245  — 

за  меня  ты  могла  пожертвовать  в&Ьыъ?  Я  не  могу  простить  006*6 
то,  что  ты  иесчастлива. 

—  Я  несчастлива? — сказала  она,  приближаясь  въ  нему  и  съ 
вооторженною  улыбкой  любви  глядя  на  него, — я — ^вакъ  голодный 
человФвъ,  которому  дали  "Ьсть.  Можеть  быть  ему  холодно,  и 
шатье  у  него  разорвано,  и  стыдно  ему,  но  онъ  не  несчастлнвъ. 
Я  несчастлива?  Е±ть,  воть  мое  счастхе... 

Она  услыхала  голосъ  прнблвжаюпщгося  сына  и,  окинувъ 
быстрымъ  взглядомъ  террасу,  порывисто  встала.  Взглядъ  ея  за^ 
жегся  знакомымъ  ему  огнемъ,  она  быстрымъ  движен1емъ  подняла 
ам)н  краснвыя,  покрытый  кольцами  руки,  взяла  его  за  голову, 
поемотр'Ьла  на  него  долгимъ  взглядомъ  и,  приблизивъ  свое  лицо 
съ  открытыми,  улыбающимися  губами,  быстро  поц:Ьловала  его 
роть  и  оба  глаза  и  оттолкнула.  Она  хогЬла  идти,  но  онъ  удер- 
халъ  ее. 

—  Когда?  —  проговорилъ  онъ  шопотомъ,  восторженно  глядя 
на  нее. 

—  Нынче  въ  часъ, — прошептала  она  и,  тяжело  вздохнувъ, 
ношла  своимъ  легкимъ  и  быстрымъ  шагомъ  навстр'Ьчу  сыну. 

Сбрежу  дождь  засталъ  въ  большомъ  саду,  и  они  съ  няней 
просидЬли  въ  бес^ЬдкЬ. 

—  Ну,  до  свиданья, — сказала  она  Вронскому. — Теперь  скоро 
и&до  на  скачки.  Бетси  об'^Ьщала  за'Ьхать  за  мной. 

Вронск1Й,  взглянувъ  на  часы,  посп'Ьшно  уЬхалъ. 

XXIV. 

Когда  ВронскШ  смотр'Ьлъ  на  часы  на  балконЬ  Кареннныхъ, 
овъ  былъ  такъ  растревоженъ  и  занять  своими  мыслями,  что 
видЪлъ  стр'Ьлки  на  циферблате,  но  не  могь  понять,  который 
^&съ.  Онъ  вышелъ  на  шоссе  и  направился,  осторожно  ступая 
во  1рязи,  къ  своей  коляскЬ.  Онъ  былъ  до  такой  степени  пере- 
полненъ  чувствомъ  къ  АннЬ,  что  и  не  думалъ  о  томъ,  который 
'^съ  и  есть  ли  ему  еще  время  -Ьхать  къ  Брянскому.  У  него 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  246  — 

оставалась,  вавъ  это  часто  бываетъ,  только  вн1Ьшняя  способ- 
ность памяти,  указывающая,  чтд  всл'Ьдъ  за  тЬмъ  р'Ьшено  сд^ 
лать.  Онъ  подошелъ  къ  своему  кучеру,  задремавшему  на  коз- 
лахъ  въ  косой  уже  тЬни  густой  липы,  полюбовался  переливаю- 
щимися столбами  толкачиковъ-мошекъ,  вившихся  надъ  потными 
лошадьми,  и,  разбудивъ  кучора,  вскочилъ  въ  коляску  и  вел^Ьлъ 
"Ьхать  къ  Брянскому.  Только  отъ'Ьхавъ  верстъ  семь,  онъ  на- 
столько опомнился,  что  посмотр'Ьлъ  на  часы  и  понялъ,  что  было 
половина  шестого  и  что  онъ  опоздалъ.  • 

Въ  этотъ  день  было  несколько  скачекъ:  скачка  конвойныхъ, 
потомъ  двухверстная  офицерская,  четырехверстная  и  та  скачка, 
въ  которой  онъ  скакалъ.  Къ  своей  скачкЬ  онъ  могь  посп-Ьть, 
но  если  онъ  по'Ёдетъ  къ  Брянскому,  то  онъ  только-только  прь 
•Ьдетъ,  и  продеть,  когда  уже  будетъ  весь  Дворъ.  Это  было 
нехорошо.  Но  онъ  далъ  Брянскому  слово  быть  у  него  и  потому 
р^шнлъ  'Ехать  дальше,  приказавъ  кучеру  не  жал'Ьть  тройки. 

Онъ  прх-Ьхалъ  къ  Брянскому,  пробылъ  у  него  пять  минуть  и 
поскакалъ  назадъ.  Эта  быстрая  'Езда  успокоила  его.  Бее  тяже- 
лое, чтд  было  въ  его  отношешяхъ  къ  Анн!,  вся  неопред^ен- 
ность,  оставшаяся  посл'Ь  ихъ  разговора,  все  выскочило  изъ  его 
головы;  онъ  съ  наслаждешемъ  и  волнешемъ  думалъ  теперь  о 
скачк'Ь,  о  томъ,  что  онъ  все-таки  посп^Ьегь,  и  изредка  ожида- 
ше  счаст1я  свидашя  нын'Ьшней  ночи  вспыхивало  яркимъ  св^Ьтомъ 
въ  его  воображешн. 

Чувство  предстоящей  скачки  все  бол'Ье  и  бол'Ье  охватывало 
его,  по  м'Ёр'Ь  того  канъ  онъ  въ'Ьзжалъ  дальше  и  дальше  въ 
атмосферу  скачекъ,  обгоняя  экипажи  'Ьхавшихъ  съ  дачъ  и  изъ 
Петербурга  на  скачки. 

На  его  квартир'Ё  никого  уже  не  было  дома,  —  всЬ  были  на 
скачкахъ,  и  лакей  его  дожидался  у  воротъ.  Пока  онъ  переод'Ь- 
вался,  лакей  сообпщлъ  ему,  что  уже  начались  вторыя  скачки, 
что  приходило  много  господъ  спрашивать  про  него  и  изъ  ко- 
нюшни два  раза  приб'Ёгалъ  мальчикъ. 

Переод-Ьвшись  безъ  торопливости  (онъ  никогда  не  торопился 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  247  — 

н  не  тсрялъ  самообладан1я)у  Вронсшй  велЪлъ  'Ьхать  къ  бара- 
камъ.  Отъ  баравовъ  ему  уже  были  видны  море  экипажей,  п±- 
швходовъу  солдагь,  окружавшихъ  гипподромъ,  и  ви11ящ1я  наро- 
домъ  беседки.  Шли  в^Ьроятно  вторыя  скачки,  потому  что  въ  то 
время,  какъ  онъ  входилъ  въ  баракъ,  онъ  слышалъ  звонокъ. 
Подходя  къ  конюшне,  онъ  встр'Ьтился  съ  б'Ьлоногимъ  рыжимъ 
Гладдаторомъ  Махотина,  котораго  въ  оранжевой  съ  сннимъ  по* 
пон^Ь  оъ  кажущимися  огромными,  отороченными  синимъ  ушами 
вели  на  гипподромъ. 

—  ГдЬ  Кордъ?— спросилъ  онъ  у  конюха. 

—  Въ  К0НЮШН4,  с*длають. 

Въ  отворенномъ  денникЬ  Фру-Фру  уже  была  ос^Ьдлана.  Ее 
собирались  выводить. 

—  Не  опоздадъ? 

—  АН  п^Ы!  А11  пдЫ!  Все  исправно,  все  исправно, — прого- 
ворилъ  англичанинъ,— не  будьте  взволнсваны. 

ВронскШ  еще  разъ  окинулъ  взглядомъ  прелестный,  любимыл 
формы  лошади,  ^фожавшей  вс1^ъ  тЬломъ,  и,  съ  трудомъ  ото- 
рвавшись отъ  этого  эр^ища,  вышелъ  изъ  барака.  Онъ  подъ- 
±халъ  къ  бес^Ьдкамъ  въ  самое  выгодное  время,  для  того  чтобы 
не  обратить  на  себя  ничьею  внимашя.  Только  что  кончилась 
двухверстная  скачка,  и  вс^  глаза  были  устремлены  на  кавалер- 
гарда впереди  и  лейбъ-гусара  сзади,  взъ  посл^Ьдниxъ  силъ  по- 
гонявшихъ  лошадей  н  подходившихъ  къ  столбу.  Изъ  середины 
и  извн^  круга  всЬ  тЬснились  къ  столбу,  и  кавалергардская 
группа  солдатъ  и  офицеровъ  громкими  возгласами  выражала  ра^ 
дость  ожидаемаго  торжества  своего  офицера  и  товарища.  Врон- 
скШ  незаметно  вошелъ  въ  середину  толпы  почти  въ  то  самое 
время,  какъ  раздался  звонокъ,  оканчиваюпцй  скачки,  и  высокШ, 
забрызганный  грязью  кавалергардъ,  пришедшШ  первымъ,  опу- 
стившись на  сЬдло,  сталъ  спускать  поводья  своему  с^Ьрому, 
потемневшему  оть  пота,  тяжело  дышащему  асеребцу. 

Жеребецъ,  съ  усил1емъ  тыкаясь  ногами,  укоротилъ  быстрый 
ходъ  своего  большого  тЬла,  и  кавалергардскШ  офицеръ,  какъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  248  — 

челов^въ,  проснувпийся  отъ  тяжелаго  сна,  оглянулся  вругоагь 
н  съ  трудомъ  улыбнулся.  Толпа  своихъ  и  чужигь  окружила  его. 

ВронскШ  уньппленно  изб^Ьгалъ  той  избранной,  великосветской 
толпы,  которая  сдержанно  и  свободно  двигалась  и  переговари- 
валась передъ  беседками.  Онъ  узналъ,  что  тамъ  была  и  Каре- 
нина, и  Бетси,  ж  жена  его  брата,  и  нарочно,  чтобы  не  раз- 
влечься, не  подходилъ  къ  нимъ.  Но  безпрестанно  встр-Ьчавпаеся 
знакомые  останшливали  его,  разсказывали  ему  подробности  быв- 
шнхъ  скачекъ  и  разспрашивали  его,  почему  онъ  опоздалъ. 

Въ  то  время  какъ  скакавппе  были  призваны  въ  бесгЬдку 
для  получешя  призовъ  и  всЬ  обратились  туда,  старппй  брать 
Вронскаго,  Александръ,  полковникъ  съ  аксельбантами,  невысо- 
кШ  ростомъ,  такой  же  коренастый,  какъ  и  Алексей,  но  болгЬе 
красивый  и  румяный,  съ  враснымъ  носомъ  и  пьянымъ,  откры- 
тымъ  лицомъ,  подошелъ  къ  нему. 

—  Ты  получилъ  мою  записку? — сказалъ  онъ. — Тебя  никогда 
не  найдешь. 

Александръ  ВронскШ,  несмотря  на  разгульную,  въ  особенно- 
сти пьяную  жизнь,  по  которой  онъ  былъ  изв-Ьстенъ,  былъ  вполвА 
придворный  челов^Ькъ. 

Онъ  теперь,  говоря  съ  братомъ  о  непр1Ятной  весьма  для  него 
вещи,  зная,  что  глаза  многихъ  могутъ  быть  устремлены  на  нихъ, 
шгЬлъ  видъ  улыбаюпцйся,  какъ  будто  о  чемъ-нибудь  неважномъ 
шутилъ  съ  братомъ. 

—  Я  получилъ  и,  право,  не  понимаю,  о  чемъ  ты  заботишь- 
ся,— сказалъ  АлексМ. 

—  Я  о  томъ  забочусь,  что  сейчасъ  мн*  было  замечено,  что 
тебя  н'Ьтъ  и  что  въ  понед:Ьльцикъ  тебя  встр'Ьтили  въ  Петер- 
гоф*. 

—  Есть  дЬла,  который  подлежать  обсуждешю  только  тЬхъ, 
кто  прямо  въ  нихъ  заинтересованъ,  и  то  Д'Ьло,  о  которомъ  ты 
такъ  заботишься,  такое... 

—  Да,  но  тогда  не  служатъ,  не... 

—  Я  тебя  прошу  не  вм^Ьпшваться,  и  только. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  249  — 

Нахмуревное  лицо  АлексгЬа  Вронскаго  побл'Ьдн1ЬлОу  и  выда- 
ющаяся нижняя  челюсть  его  дрогнула,  чтб  съ  нимъ  бывало 
р:ЬдБО.  ОнЪу  кавъ  челов^Ьвъ  съ  очень  добрымъ  сердцемь,  сер- 
дился рЬдво,  но  когда  сердился  и  когда  у  него  дрожалъ  под- 
<к>родовъ,  то,  кажъ  это  и  зналъ  Александръ  Вроно!^,  онъ  быль 
опасенъ.  Александръ  ВронскШ  весело  улыбнулся. 

—  Я  только  хотЁлъ  передать  письмо  матушки.  Отв1Ьчай  ей 
и  не  разстраиваВоя  п^дъ  'Ьздой.  Воппе  сЬапсе,  —  прибавилъ 
онъ  улыбаясь  и  отошелъ  отъ  него. 

Но  вслЬдъ  за  нимъ  опять  дфужеское  прив^Ьтств1е  остановило 
Вронскаго. 

—  Не  хочешь  знать  пр1ятелей1  Здравствуй,  шоп  сЬег! — ^заго- 
говорилъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  и  здФсь,  среди  этого  петербург- 
сваго  блеска,  не  менЬе,  ^мъ  въ  Москв1Ь,  блистая  своимъ  ру- 
мянымъ  лицомъ  и  лоснящимися  расчесанными  бакенбардами. — 
Вчера  прх'Ьхалъ  и  очень  радъ,  что  увижу  твое  торжество. 
Когда  увидимся? 

—  Заходи  завтра  въ  артель,  —  сказалъ  ВронскШ  и,  пожавъ 
«ю,  извиняясь,  за  рукавъ  пальто,  отошелъ  въ  средину  гип- 
подрома,  куда  уже  вводили  лошадей  для  большой  скачки  съ 
препягств1ями. 

Потныя,  измученный  скакавш1я  лошади,  провожаемый  коню- 
хами, уводились  домой,  и  одна  за  другой  появлялись  новыя  къ 
предстоящей  скачкЬ,  св^Ьж^я,  большею  частью  англ1Йск1я  лоша- 
ди, въ  капорахъ,  со  своими  поддернутыми  животами,  похож!я 
на  странныхъ  огромныхъ  птицъ.  Направо  водили  поджарую  кра- 
савицу Фру-Фру,  которая,  какъ  на  пружинахъ,  переступала  на 
своихъ  эластнчныхъ  и  довольно  длинныхъ  бабкахъ.  Недалеко 
отъ  нея  снимали  попону  съ  лопоухаго  Гладаатора.  Крупный, 
прелестный,  совершенно  правильный  формы  жеребца  съ  чудес- 
нымъ  задомъ  и  необычайно  короткими,  надъ  самыми  копытами 
сид'Ьвпшми  бабками  невольно  останавливали  на  себЬ  внимаМе 
Вронскаго.  Онъ  хотЬлъ  подойти  къ  своей  лошади,  но  его  опять 
вадержалъ  знакомый. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  250  — 

—  А  вотъ  Каренннъ,  —  сказалъ  ему  знакомый,  съ  воторымъ 
онъ  разговаривалъ. — Ищетъ  жену,  а  она  въ  срединЬ  бесгЬдвм. 
Вы  не  видали  ея? 

—  Н'Ьтъ,  не  видалъ, — отв1Ьчалъ  ВронскШ  и,  не  (Я*^игаувшЕсъ 
даже  на  бес^Ьдку,  въ  которой  ему  указывали  на  Каренину,  по- 
дошелъ  къ  своей  лошади. 

Не  уснгЬлъ  Вроншй  посмотр'Ьть  сЬдло,  о  которомъ  надо  было 
сдЬлать  распоряжеше,  какъ  скачущигь  позвали  въ  бесЬдвЪ  для 
вынимашя  номеровъ  и  отправлешя.  Съ  серьезными,  строгими, 
мнопе  съ  бл^Ьдными  лицами,  семнадцать  челов1Ькъ  офицеровъ 
сошлись  къ  бесЁдкЬ  и  разобрали  номера.  Вронскому  достался 
7-й  номеръ.  Послышалось:  „садиться^ 

Чувствуя,  что  онъ  вмЬсгЬ  съ  другими  скачущими  состаадяетъ 
центръ,  на  который  устремлены  всЬ  глаза,  ВронскШ  въ  напря* 
женномъ  состоянш,  въ  которомъ  онъ  обыкновенно  дЬлался  ме- 
длителенъ  и  спокоенъ  въ  движешяхъ,  подошелъ  къ  своей  ло- 
шади. Кордъ  для  торжества  скачекъ  од'Ьлся  въ  свой  пар1^дны1 
костюмъ:  черный  застегнутый  сюртукъ,  туго  накрахмаленные 
воротнички,  подпиравппе  ему  щеки,  и  въ  круглую,  черную 
шляпу  и  ботфорты.  Онъ  былъ,  какъ  и  всегда,  спокоенъ  и  ва- 
женъ  и  самъ  держалъ  за  оба  повода  лошадь^  стоя  передъ  ней. 
Фру-Фру  продолжала  дрожать,  какъ  въ  лихорадкЬ.  Полный  огня 
глазъ  ея  косился  на  подходившаго  Вронскаго.  Вроисшй  подсу- 
нулъ  палецъ  подъ  подпругу.  Лошадь  покосилась  сильнее,  оска- 
лилась и  прижала  ухо.  Англичанинъ  поморщился  губами,  желая 
выразить  улыбку  надъ  тЬмъ,  что  повЬряли  его  сЬдлаша. 

—  Садитесь:  меньше  будете  волноваться. 

ВронскШ  оглянулся  въ  посл^ЬднШ  разъ  на  своихъ  соперни- 
ковъ.  Онъ  зналъ,  что  на  'ЬздЬ  онъ  уже  не  увидитъ  ихъ.  Двое 
уже  ^хали  впередъ  къ  м^Ьсту,  откуда  должны  были  пускать. 
Гальцинъ,  одинъ  изъ  опасныхъ  соперниковъ  и  пр1ятель  Врон- 
скаго, вертЬлся  вокругъ  гн^Ьдого  жеребца,  не  дававшаго  са- 
диться. МаленькШ  лейбъ-гусаръ  въ  узкихъ  р^тузахъ  ^халь 
галопомъ,  согнувшись,  какъ  котъ,  на  крупу  изъ  желашя  подра- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  251   — 

жать  англичанамъ.  Князь  Кузовлевъ  сид^Ьлъ  бл'Ьдный  на  своел 
кровной,  Грабовскаго  завода,  кобыл*,  н  англичанинъ  велъ  ее 
подъ  уздцы.  ВронскШ  и  в&Ь  его  товарищи  знали  Кузовлева  и 
его  особенность  „слабыхъ*  нервовъ  и  страшнаго  самолюб1я* 
Они  знали,  что  онъ  боялся  всего,  боялся  "Ездить  на  фронтово1В 
лошади;  но  теперь,  именно  потому  что  это  было  страшно,  по* 
тому  что  люди  ломали  себ'Ь  шеи  и  что  у  важдаго  препятствья 
стояли  докторъ,  лазаретная  фура  съ  нашитымъ  крестомъ  и  се- 
строю милосерд1я,  онъ  рЬшился  скакать.  Они  встретились  гла- 
зами, и  ВронскШ  ласково  и  одобрительно  подмигнулъ  ему.  Одного 
только  онъ  не  видалъ — главнаго  соперника,  Махотина  на  Гла- 
д1атор']Ь. 

—  Но  торопитесь,  —  сказалъ  Кордъ  Вронскому, — и  помните 
одно:  не  задерживайте  у  препятствШ  и  не  посылайте,  давайте 
ей  выбирать,  какъ  она  хочетъ. 

—  Хорошо,  хорошо,— сказалъ  ВронскШ,  взявшись  за  поводья. 

—  Если  можно,  ведите  скачку;  но  не  отчаивайтесь  до  посл'Ьд- 
ней  минуты,  если  бы  вы  были  и  сзади. 

Лошадь  не  усп^а  двинуться,  какъ  ВронскШ  гибкимъ  и  силь- 
нымъ  движешемъ  сталъ  въ  стальное  зазубренное  стремя  и  легко, 
твердо  положилъ  свое  сбитое  тЬло  на  скрипящее  кожей  сЬдло. 
Взявъ  правою  ногой  стремя,  онъ  привычнымъ  жестомъ  уравнялъ 
между  пальцами  двойные  поводья,  и  Кордъ  пустилъ  руки.  Какъ 
будто  не  зная,  какою  прежде  ступить  ногой,  Фру-Фру,  вытяги- 
вая длинною  шеей  поводья,  тронулась,  какъ  на  пружинахъ, 
покачивая  сЬдока  на  своей  гибкой  сптшЪ.  Кордъ,  прибавляя 
шага,  шелъ  за  нимъ.  Взволнованная  лошадь  то  съ  той,  то  съ 
другой  стороны,  стараясь  обмануть  сЬдока,  вытягивала  по- 
водья, и  ВронскШ  тщетно  голосомъ  и  рукой  старался  успо- 
коить ее. 

Они  уже  подходили  къ  запруяюнной  р'Ьк^Ь,  направляясь  къ 
тому  уЬсту,  откуда  должны  были  пускать  ихъ.  Мнопе  изъ  ска- 
чущихъ  были  впереди,  мнопе  сзади,  какъ  вдругъ  ВронскШ  услы- 
халъ  сзади  себя  по  грязи  дороги  звуки  галопа  лошади,  и  его 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  252  — 

обогналъ  Махотинъ  на  (шоемъ  б^оногомъ,  лопоухомъ  Гдад1&- 
тор'Ь.  Махотинъ  улыбнулся,  выставляя  свои  длинные  зубы,  но 
ВронсвШ  сердито  взглянулъ  на  него.  Онъ  не  любилъ  его  вообще, 
теперь  же  ечиталъ  его  самымъ  опаснымъ  соперннвомъ,  и  ему 
досадно  стало  на  него,  что  онъ  просвакалъ  мимо,  разгорячивъ 
его  лошадь.  Фру-Фру  вскинула  л^Ьвую  ногу  на  галопъ,  сдЬлала 
два  нрыхва  и,  сердясь  на  натянутые  поводья,  перепиа  на  трао- 
кую  рысь,  вскидывавшую  ездока.  Кордъ  тоже  нахмурился  и 
почти  б'Ьхллъ  иноходью  8а  Вронскгагь. 

XXV. 

ВсгЬхъ  офицеровъ  скакало  семнадцать  челов^Ькъ.  Скачки  дол- 
жны были  происходить  на  большомъ  четырехверстномъ  ал- 
липтической  формы  кругу  передъ  беседкой.  На  этомъ  кругу 
были  устроены  девять  препятствШ:  р'Ька,  большой,  въ  два  ар- 
шина, глухой  барьеръ  передъ  самою  бес^Ьдкой,  канава  сухая, 
канава  съ  водой,  косогоръ,  ирландская  банкетка,  состоящая 
(одно  изъ  самыхъ  трудныхъ  препятствШ)  изъ  вала,  утыканнаго 
хворостомъ,  за  которымъ — невидная  для  лошади — была  еще  квг 
нава,  такъ  что  лошадь  должна  была  перепрыгнуть  оба  прешсг- 
СТВ1Я  или  убиться,  потомъ  еще  дв'Ь  канавы — съ  водой  и  одна 
сухая,  и  конецъ  скачки  былъ  противъ  бесЬдки.  Но  начинались 
скачки  не  съ  круга,  а  за  сто  саженъ  въ  сторожЬ  отъ  него,  и  на 
втомъ  разстоянш  было  первое  препятств!е — запруженная  рЬка  въ 
три  аршина  шириной,  которую  'Ьздоки  по  протаволу  могли  пере- 
прыгивать или  пере'Ьзжать  въ  бродъ. 

Раза  три  "бздоки  выравнивались,  но  кавдый  разъ  высовыва- 
лась чья-нибудь  лошадь,  н  нужно  было  за'Ьзжать  опять  сна- 
чала. Знатокъ  пускашя,  полковникъ  Сестринъ,  начиналъ  ухе 
сердиться,  когда  наконецъ  въ  четвертый  разъ  крикнулъ:  «по- 
шелъ!*" — и  'Ьздоки  тронулись. 

ВсЬ  глаза,  вс^  бинокли  были  обращены  на  пеструю  кучку 
всадниковъ,  въ  то  время  какъ  они  вьфавнивались. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  253  — 

„Пустали!  свачуть!"  послышалось  со  вс]^гь  сторонъ  послЪ 
1Ш1ганы  ожидашя. 

И  кучки,  и  одинок1е  1гЬшеходы  стали  перебегать  съ  1гЬста 
на  м^сто,  чтобы  лучше  вид:Ьтъ.  Въ  первую  же  минуту  собран- 
ная кучка  всадниковъ  растянулась,  и  видно  было,  какъ  они  по 
два,  по  три  и  одинъ  за  другнмъ  близятся  къ  р'ЬкЬ.  Для  зрите* 
лей  казалось,  что  они  всЬ  поскакали  ввгЬстЬ,  но  для  'Ьздоковъ 
были  секунды  разницы,  юЛвппя  для  нихъ  большое  значеше. 

Взволнованная  и  слишкомъ  нервная  Фру-Фру  потеряла  пер- 
вый моментъ,  и  НЕСКОЛЬКО  лошадей  взяли  съ  1гЬста  прежде  ея, 
но,  еще  не  доскакивая  до  р'Ьки,  Вроншй,  изо  всЬгь  силъ  сдер- 
живая влегшую  въ  поводья  лошадь,  легко  обошелъ  трехъ  и 
впереди  его  оставался  только  рыж1Й  Гладааторъ  Махотина,  ровно 
и  легко  отбивавппй  задомъ  передъ  самимъ  Вроискииъ,  и  еще 
впереди  вегЬгь  прелестная  Дкана,  несшая  ни  живого,  ни  мерт- 
ваго  Кузовлева. 

Въ  первый  минуты  ВронскШ  еще  не  владЬлъ  ни  собою,  ни 
лошадью.  Онъ  до  перваго  препятств1я — р'Ьки — не  могъ  руково- 
дите движешями  лошади. 

Глад!аггоръ  и  Дхана  подходили  вм^сгЬ  и  почти  въ  одинъ  и 
тотъ  же  моментъ — разъ-разъ,  поднялись  надъ  р'Ькой  и  переле- 
тали иа  другую  сторону;  незам'Ьтно,  какъ  бы  летя,  взвилась  за 
ними  Фру-Фру;  но  въ  то  же  самое  время  какъ  ВронскШ  чув- 
ствовалъ  себя  на  воздухе,  онъ  вдругъ  увидалъ  почти  подъ 
ногами  своей  лошади  Кузовлева,  который  барахтался  съ  Дха- 
ной  на  той  сторон^Ь  р'Ьки.  (Кузовлевъ  пустилъ  поводья  посл^Ь 
прыжка,  и  лошадь  полетЬла  съ  нимъ  черезъ  голову.)  Подроб- 
ности зти  ВронскШ  узналъ  уже  посл^Ь,  теперь  же  онъ  видЬлъ 
только  то,  что  прямо  подъ  ноги,  куда  должна  стать  Фру-Фру, 
можеть  попасть  нога  или  голова  Дханы.  Но  Фру-Фру,  какъ  па- 
дающая кошка,  сдЁлала  на  прыжк'Ь  усил1е  ногами  и  спиной  и, 
миновавъ  лошадь,  понеслась  дальше. 

„О,  милая!  "*  подумалъ  ВронскШ. 

Посл1|  р'Ьки  ВронскШ  овлад:к1ъ    вполнЬ  лошадью  и  сталъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


-   254  — 

удерживать  ее,  навгЬреваясь  перейти  большой  баръеръ  позади 
Махотина  и  уже  на  следующей  безпрепятственной  дисташцд 
сажень  въ  дв'Ьстя  попытаться  обойти  его. 

Большой  барьеръ  стоялъ  передъ  самою  царскою  бе&Ьдвой. 
Государь,  н  весь  Дворъ,  н  толпы  народа — всЪ  смотрЪлн  на 
нить, — на  него  и  на  шедшаго  на  лошиь  дистанции  вп^юди 
Махотина,  когда  они  подходили  къ  черту  (такъ  назывался  глу- 
хой барьеръ).  ВронскШ  чувствовалъ  эти  направленные  на  него 
со  всЬхъ  сторонъ  глаза,  но  онъ  ничего  не  видЬлъ,  кро1гЬ  ушей 
и  шеи  своей  лошади,  б'Ьжавшей  ему  навстречу  земли  и  крупа, 
н  бЬлыхъ  ногъ  Глад1атора,  быстро  отбивавшихъ  тактъ  впереди 
его  и  остававшихся  все  въ  одномъ  и  томъ  же  разстоянш.  Гла- 
д1аторъ  поднялся,  не  стукнувъ  нич'Ьмъ,  взмахнулъ  короткимъ 
хвостомъ  и  исчезъ  нзъ  глазъ  Вронскаго. 

—  Браво!  —  сказалъ  чей-то  голосъ. 

Въ  то  же  мгновеше  подъ  глазами  Вронскаго,  передъ  нимъ 
самимъ  мелькнули  доски  барьера.  Безъ  мал^^пей  перемены 
движешя  лошадь  взвилась  подъ  нимъ;  доски  скрылись,  и  только 
сзади  стукнуло  что-то.  Разгоряченная  шедшнмъ  впереди  Гла- 
дааторомъ  лошадь  поднялась  слишкомъ  рано  предъ  барьеромъ  и 
стукнула  о  него  заднимъ  копытомъ.  Но  ходъ  ея  не  изм'Ьнился, 
и  ВронскШ,  получивъ  въ  лицо  комокъ  1рязи,  понялъ,  что  онъ 
сталъ  опять  въ  то  же  разстоян1е  отъ  Глад1атора.  Онъ  увндалъ 
опять  впереди  себя  его  крупъ,  коротшй  хвосгь  н  опять  тЬ  же 
неудаляющ1яся,  быстро  движупцяся  б'Ьлыя  ноги. 

Въ  то  самое  мгновеше,  какъ  ВронскШ  подумалъ  о  томъ,  что 
надо  теперь  обходить  Махотина,  сама  Фру-Фру,  понявъ  уже  то, 
что  онъ  подумалъ,  безъ  всякаго  поощрен1я  значительно  наддала 
и  стала  приближаться  къ  Махотину  съ  самой  выгодной  ст('ро- 
ны,  со  стороны  веревки.  Махотинъ  не  давалъ  веревки.  Врон- 
скШ только  подумалъ  о  томъ,  что  можно  обойти  и  извнЬ,  какъ 
Фру-Фру  перем^Ьннла  ногу  и  стала  обходить  именно  такимъ 
образомъ.  Начинавшее  уже  темнеть  отъ  пота  плечо  Фру-Фру 
поровнялось  съ  крупомъ  Гладаатора.   Н'Ьсколько  скачковъ  они 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  255  — 

пропиш  рядомъ.  Но  предъ  пре11ятств1емъ,  въ  которому  они  под- 
ходЕлИу  ВронскШу  чтобы  не  идти  большой  1фугь,  сталь  рабо- 
тать поводьями  и  быстро  на  самомь  косогоре  обошель  Махо- 
тмна.  Онь  видЬль  мелькомь  его  лицо,  забрызганное  грязью. 
Ему  даже  показалось,  что  онь  улыбнулся.  ВронскШ  обошель 
Махотина,  но  онь  чувствоваль  его  сейчась  же  за  собой  и  не 
переставая  слышаль  за  самою  спиной  ровный  поскокь  н  отры- 
вистое, еоъсЬмъ  еще  свЬткве  дихаше  ноздрей  Глад1атора. 

Сх6дующ1я  два  препятств1я,  канава  и  барьерь,  были  перей- 
дены легко,  но  ВронскШ  сталь  слышать  близко  сапь  и  скокь 
ГладдатОра.  Онь  послаль  лошадь  и  сь  радостью  почувствоваль, 
что  она  легко  прибавила  ходу,  н  звукь  копыть  Глад1атора  сталь 
слышень  опять  въ  томь  же  прежнемь  разстоянш. 

Вронск1Й  вель  скачку, —  то  самое,  что  онь  и  хотЬль  сдЬлать 
и  что  ему  совгЬтоваль  Кордь, —  и  теперь  онь  быль  ув'Ьрень  вь 
уопЬгЬ.  Волнете  его,  радость  и  новость  кь  Фру-Фру  все  уси- 
ливались. Ему  ХОТЕЛОСЬ  оглянуться  назадь,  но  онь  не  см^Ьль 
этюго  сдЬлать  и  старался  успокоивать  себя  и  не  посылать  ло- 
шади, чтобы  приберечь  вь  ней  залась,  равный  тому,  который, 
онь  чувствоваль,  оставался  вь  Гладаатор^.  Оставалось  одно,  и 
самое  трудное,  препятств!е;  если  онь  перейдеть  его  впереди 
другихь,  то  онь  придеть  первымь.  Онь  подскакиваль  кь  ир- 
ландской банкеткЬ.  Вм^ЬсгЬ  сь  Фру-Фру  онь  еще  издалека  ви- 
дЬль  эту  банкетку  и  вмЬстЬ  имь  обоимь,  ему  и  лошади,  при- 
шло мгновенное  сомпЬше.  Онь  зам^Ьтиль  нер'Ьшнмость  вь  ушахь 
лошади  и  подняль  хлыстъ,  но  тотчась  же  почувствоваль,  что 
сомпЬше  было  неосновательно:  лошадь  знала,  чтб  нужно.  Она 
наддала  и  м^Ьрно,  такь  точно,  какь  онь  предполагаль,  взвилась 
и,  оттолкнувшись  оть  земли,  отдалась  сил4  инерщи,  которая 
перенесла  ее  далеко  за  канаву;  н  вь  томь  же  самомь  такгЬ 
бевь  усил1Я,  сь  той  же  ноги  Фру-Фру  продоласала  скачку. 

—  Браво,  ВронскШ! — ^послышались  ему  голоса  кучки  людей,— ^ 
онь  зналь,  его  полка  пр1ятелей, — ^которые  стояли  у  этого  препят- 
СТВ1Я;  онь  не  могь  не  узнать  голоса  Яншина,  но  онь  не  видаль  его. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  256  — 

„О,  прелесть  моя!"  думалъ  онъ  на  Фру-Фру,  прис^шиваясь 
къ  тому  у  чтд  происходило  сзади.  „Перескочилъ!''  подумалъ  онъ, 
услыхавъ  сзади  посковъ  Глад1атора.  Оставалась  одна  последняя 
канава  съ  водой  въ  два  аршина.  Вронсшй  и  не  смотр'Ьлъ  на 
нее,  а,  желая  придти  далеко  первымъ,  сталь  работать  поводь- 
ями кругообразно,  въ  тактъ  скока  поднимая  и  опуская  голову 
лошади.  Онъ  чувствовалъ,  что  лошадь  шла  изъ  посл^дняго  81^ 
паса;  не  только  шея  и  плечи  ея  были  мо1фы,  но  на  загривкЬ, 
на  голов^Ь,  на  острыгь  ушахъ  каплями  выступалъ  потъ,  и  она 
дъш1ала  р'Ьзко  и  коротко.  Но  онъ  зналъ,  что  запаса  этого  слиш- 
комъ  достанетъ  на  остаюпцяся  200  саженъ.  Только  по1Ч)му,  что 
онъ  чувствовалъ  себя  блиасе  къ  земхЁ,  и  по  особенной  мягаво- 
сти  движешя  ВронскШ  зналъ,  какъ  много  прибавила  быстроты 
его  лошадь.  Канавку  она  перелет1Ьла,  какъ  бы  не  замечая.  Она 
псрелегЁла  ее,  какъ  птица;  но  въ  это  самое  время  ВронскШ, 
къ  ужасу  своему,  почувствовалъ,  что,  не  посп^Ьвъ  за  двнже- 
шемъ  лошади,  онъ,  самъ  не  понимая  какъ,  сдЬлалъ  скверное, 
непростительное  движете,  опустившись  на  сЬдло.  Вдругъ  по- 
ложеше  его  изменилось,  и  онъ  понялъ,  что  случилось  что-то 
ужасное.  Онъ  не  могъ  еще  дать  себ*  отчета  о  томъ,  чтд  слу- 
чилось, какъ  уже  мелькнули  подл'Ь  самого  его  б'Ьлыя  ноги  ры- 
жаго  жеребца,  и  Махотинъ  на  быстромъ  скаку  прошелъ  мимо. 
ВронскШ  касался  одной  ногой  земли,  и  его  лошадь  валила^сь  на 
эту  ногу.  Онъ  едва  успЬлъ  выпростать  ногу,  какъ  она  упала 
на  одинъ  бокъ,  тяжело  хрипя  и  д^ая,  чтобы  подняться,  тщет- 
ный усил1я  своею  тонкою,  потною  шеей;  она  затрепыхалась  на 
земл^  у  его  ногъ,  какъ  подстреленная  птица.  Неловкое  движе- 
те, сд'Ьланное  Вронскимъ,  сломало  ей  спину.  Но  это  онъ  по- 
нялъ гораздо  посл^Ь.  Теперь  же  онъ  видйдъ  только  то,  что 
Махотинъ  быстро  удалялся,  а  онъ,  шатаясь,  стоялъ  одинъ  на 
грязной  неподвижной  земл^Ь,  и  предъ  нимъ,  тяжело  дыша,  ле- 
жала Фру-Фру  и,  перегнувъ  къ  нему  голову,  смотр'Ьла  на  него 
своимъ  прелестнымъ  глазомъ.  Все  еще  не  понимая  того,  чтб 
случилось,  ВронскШ  тянулъ  лошадь  за  поводъ.  Она  опять  вся 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  257  — 

забилась,  вакъ  рыбва,  треща  крыльями  (уЬдла,  выпростала  пе- 
редшя  ноги,  но  не  въ  силагь  поднять  зада,  тотчасъ  же  замо- 
талась и  опять  упала  на  бокъ.  Съ  изуродованнымъ  страстью 
^гацомъ,  бл-Ёдный  и  съ  трясущеюся  нижнею  челюстью  ВронскЛ 
ударилъ  ее  ваблукомъ  въ  животъ  и  опять  сталъ  тянуть  за  по- 
водья. Но  она  не  двигалась,  а,  утвнувъ  храпъ  въ  землю,  только 
смотрЁла  на  хозяина  своимъ  говорящимъ  взглядомъ. 

—  Ааа! — ^промычалъ  ВронскШ,  схватившись  за  голову. — Ааа! 
что  я  сдЬлалъ! — прокричалъ  онъ. — И  проигранная  овачва!  И 
своя  вина,  постыдная,  непростительная!  И  эта  несчастная,  ми- 
лая, погубленная  лошадь!  Ааа!  что  я  сдЬлалъ! 

Народъ,  довторъ  и  фельдшеръ,  офицеры  его  полка  б^Ьжали 
1еъ  нему.  Къ  своему  несчастио,  онъ  чувствовалъ,  что  былъ  цЪлъ 
и  невредимъ.  Лошадь  сломала  006*6  спину,  и  р^Ьшено  было  ее 
пристр^Ьлить.  ВронскШ  не  могъ  отв'ЗЬчать  на  вопросы,  не  могъ 
говорить  ни  съ  кЬмъ.  Онъ  повернулся  и,  не  поднявъ  соскочив- 
шей съ  головы  фуражки,  пошелъ  прочь  отъ  гипподрома,  самъ 
не  зная  куда.  Онъ  чувствовалъ  себя  несчастнымъ.  Въ  первый 
разъ  въ  жизни  онъ  испыталъ  самое  тяжелое  несчастае,  несчаст1е 
неисправимое  и  такое,  въ  которомъ  виною  самъ. 

Яшвинъ  съ  фуражкой  догналъ  его,  проводилъ  его  до  дома, 
н  черезъ  полчаса  ВронскШ  пришелъ  въ  себя.  Но  воспоминаше 
объ  этой  скачкЬ  надолго  осталось  въ  его  дупгЬ  самымъ  тяже- 
лымъ  и  мучительнымъ  воспоминашемъ  въ  его  асизни.       \^ 

XXVI. 

Вн]Ьшн1я  отношен}я  Алексе  Александровича  съ  женой  были 
тав1Я  же,  какъ  прежде.  Единственная  разница  состояла  въ  томъ» 
что  онъ  еще  бол'Ье  былъ  занять,  ч^мъ  прежде.  Какъ  и  въ 
пре^^е  годы,  онъ  съ  открытхемъ  весжы  по'Ьхалъ  на  воды  за 
границу  поправлять  свое  разстраиваемое  ежегодно  усиленнымъ 
зимнимъ  трудомъ  здоровье.  И,  какъ  обыкновенно,  вернулся  въ 
шгЬ  и  тотчасъ  же  съ  увеличенною  энерпей  взялся  за  свою 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  258  — 

обытаую  работу.  Какъ  и  обыкновенно,  жена  его  переехала  на 
дачу,  а  онъ  остался  въ  Петербурге. 

Ск)  времени  того  разговора  посхЬ  вечера  у  княгини  Тверской 
онъ  никогда  не  говорилъ  съ  Анной  о  своигь  подозр'Ьшягь  и 
ревности,  и  тотъ  его  обычный  тонъ  представлешя  кого-то  былъ 
какъ  нельзя  бол^е  удобенъ  для  его  теперешнихъ  отношешй  къ 
жешЬ.  Онъ  былъ  несколько  холоднЬе  къ  женЬ.  Онъ  только 
какъ  будто  им'Ьлъ  на  нее  маленькое  неудовольствхе  за  тотъ 
первый  ночной  разговоръ,  который  она  отклонила  отъ  себя.  Въ 
его  отношен1яхъ  къ  ней  былъ  оттЬнокъ  досады,  но  не  бол^. 
„Ты  не  хогЬла  объясниться  со  мной,  —  какъ  будто  говорилъ 
онъ,  мысленно  обращаясь  къ  ней, — гЬмъ  хуже  для  тебя.  Те- 
перь уже  ты  будешь  просить  меня,  а -я  не  стану  объясняться. 
ТЬмъ  хуже  для  тебя**,  говорилъ  онъ  мысленно,  какъ  челоЕЬкъ, 
который  бы  тщетно  попытался  потупгать  пожаръ,  разсердился 
бы  на  свои  тщетный  усил1я  и  сказалъ  бы:  „такъ  на  же  теб'Ы 
такъ  сгоришь  за  это!** 

Онъ,  этотъ  умный  и  тонкШ  въ  служебныхъ  дЬлахъ  челов^Ькъ 
не  понималъ  всего  безум1я  такого  отношен1я  къ  жеиЬ.  Онъ  не 
понималъ  этого,  потому  что  ему  было  слишкомъ  страшно  по- 
нять свое  настоящее  положеше,  и  онъ  въ  дупгЬ  своей  закрылъ, 
заперъ  и  запечаталъ  тотъ  ящикъ,  въ  которомъ  у  него  находи- 
лись его  чувства  къ  семь'Ь,  т. -е.  къ  асежЬ  и  сыну.  Онъ,  вни- 
мательный отецъ,  съ  конца  этой  зимы  сталъ  особенно  холо- 
денъ  къ  сыну  и  им'Ьлъ  къ  нему  то  же  подтрунивающее  отно- 
шеше,  какъ  и  къ  женЬ.  „А!  молодой  челов1Ькъ!''  обращался 
онъ  къ  нему. 

Алекс]Ьй  Александровичъ  думалъ  и  говорилъ,  что  ни  въ  ка- 
кой годъ  у  него  не  было  столько  служебиаго  дЬла,  какъ  въ 
нын^Ьшшй;  но  онъ  не  сознавалъ  того,  что  онъ  самъ  выдумы- 
валъ  себ-Ь  въ  ныиЬшнемъ  году  дЬла,  что  это  было  одно  изъ 
(федствъ  не  открывать  того  ящика,  гдЬ  лежали  чувства  къ  женЬ 
и  семь'Ь  и  мысли  о  нихъ  и  который  дЬлались  гЬмъ  страшнЬе, 
ч^Ьмъ  дольше  онЬ  тамъ  лежали.  Если  бы  кто-нибудь  шгЬлъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  259  — 

право  спросить  Алекс^^  Алексан;фовичау  что  онъ  думаетъ  о 
поведенш  своей  жены,  то  кроткШ,  смирный  АлексМ  Алексан- 
дровичъ  ничего  не  отв1Ьтилъ  бы,  а  очень  бы  разсердился  на 
того  человека,  который  у  него  спросилъ  бы  про  это.  Отъ  этого- 
то  и  было  въ  выражеши  лица  АлевсЬя  Александровича  что-то 
гордое  и  строгое,  когда  у  него  спрашивали  про  здоровье  его 
жены.  Алексей  Александровичъ  ничего  не  хотЬлъ  думать  о  по- 
веденш и  чувствахъ  своей  жены  и  действительно  онъ  объ  этомъ 
ничего  не  думалъ. 

Постоянная  дача  Алексея  Александровича  была  въ  Петер- 
гофе, и  обыкновенно  графиня  Лид1я  Ивановна  жила  л^то  тамъ 
же,  въ  соседстве  и  постоянныхъ  сношешяхъ  съ  Анной.  Въ  ны- 
н-Ъшнемъ  году  графиня  Лид1я  Ивановна  отказалась  жить  въ  Пе- 
тергофЬ,  ни  разу  не  была  у  Анны  Аркадьевны  и  намекнула 
Алексею  Александровичу  на  неудобство  сближетя  Анны  съ 
Бетси  и  Вронскимъ.  Алексей  Александровичъ  строго  остановилъ 
ее,  высказавъ  мысль,  что  жена  его  выше  подозр']Ьшя,  и  съ  гЬхъ 
поръ  сталъ  избегать  графини  Лидш  Ивановны.  Онъ  не  хотЬлъ 
вид1>ть  и  не  вид'Ьлъ,  что  въ  св^^гЬ  уже  мнопе  косо  смотрятъ 
на  его  жену;  не  хотЪлъ  понимать  и  не  понималъ,  почему  жена 
его  особенно  настаивала  на  томъ,  чтобы  переехать  въ  Цар- 
ское, гд^  жила  Бетси,  откуда  недалеко  было  до  лагеря  полка 
Вронскаго.  Онъ  не  позволялъ  себ*  думать  объ  этомъ  и  не  ду- 
малъ; но  вм*стЬ  съ  гЬмъ  онъ,  въ  глубин*  своей  души  никогда 
не  высказывая  этого  самому  себ'Ь  и  не  вжЬя  на  то  никакихъ 
не  только  доказательствъ,  но  и  подозр'Ьн1Й,  зналъ  несомненно, 
что  онъ  былъ  обманутый  мужъ,  и  былъ  отъ  этого  глубоко  не- 
счастливъ. 

С1^лько  разъ  во  время  своей  восьмил'Ьтней  счастливой  жизни 
съ  женой,  глядя  на  чужихъ  нев'Ьрныхъ  женъ  и  обманутыхъ 
мужей,  говорилъ  себ*  Алексей  Александровичъ:  „какъ  допу- 
стить до  этого?  какъ  не  развязать  этого  безобразнаго  положе- 
юя?**  Но  теперь,  когда  б*да  пала  на  его  голову,  онъ  не  только 
не  думалъ  о  томъ,  какъ  развязать  это  положеше,  но  вовсе  не 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  260   - 

хотЬлъ  8нать  его,  не  хогЬлъ  знать  именно  потому,  что  оно 
было  слншкомъ  ужасно,  слншкомъ  неестественно. 

Со  времени  своего  во8вращен1я  изъ^за  границы  АдевсЪй  Але- 
хсандровичъ  два  раза  былъ  на  датЬ.  Одинъ  разъ  об-Ьдадъ,  дру- 
гой разъ  провелъ  вечеръ  съ  гостями,  но  ни  разу  не  ночоталъ, 
какъ  онъ  пжЬлъ  обыкновеше  д:Ьлать  это  въ  прежше  годы. 

День  скачеьсъ  бы^^ь  очень  занятой  день  для  Алевс^  Алексан- 
дровича; но,  съ  утра  еще  сдЬлавъ  себЪ  расписаше  дня,  онъ 
р'Ьшилъ,  что  тотчасъ  поел*  ранняго  об'Ьда  онъ  поЬдетъ  на  дачу 
въ  жежЬ  н  оттуда  на  скачки,  на  которыхъ  будетъ  весь  Дворъ 
и  на  которыхъ  ему  надо  быть.  Къ  жен*  же  онъ  зардеть  по- 
тому, что  онъ  Р'Ьшилъ  себ*  бывать  у  нея  въ  неделю  разъ  для 
прилич1я.  Кром*  того,  въ  этотъ  день  ему  нужно  было  передать 
жежЬ  къ  пятнадцатому  числу,  по  заведенному  порядку,  на  рас- 
ходъ  деньги. 

Съ  обычною  властью  надъ  своими  мыслями,  обдумавъ  все  это 
о  жеиЁ,  онъ  не  позволилъ  своимъ  мыслямъ  распространяться 
дал'Ье  о  томъ,  что  касается  ея. 

Утро  это  было  очень  занято  у  Алексея  Александровича.  На- 
канун'Ё  графиня  Лид!я  Ивановна  прислала  ему  брошюру  быв- 
шаго  въ  Петербурге  знаменитаго  путешественника  по  Китаю  съ 
письмомъ,  прося  его  принять  самого  путешественника,  челов-Ька, 
по  разнымъ  соображешямъ,  весьма  интереснаго  и  нудшаго.  Але- 
вс^кй  Александровичъ  не  усп^лъ  прочесть  брошюру  вечеромъ  н 
дочиталъ  ее  утромъ.  Потомъ  явились  просители,  начались  до- 
клады, пр{емы,  назначешя,  удалешя,  распред'Ьлешя  наградъ, 
пенсШ,  жалованья,  переписки, — то  будничное  д'Ьло,  какъ  назы- 
валъ  его  Алексей  Александровичъ,  отнимавшее  такъ  много  вре- 
мени. Потомъ  было  личное  дЬло  —  посЬщеше  доктора  и  упраг- 
вляющаго  делами.  Управляюпцй  делами  не  занялъ  много  вре- 
мени. Онъ  только  передалъ  нужный  для  АлексЬя  Александровича 
деньги  и  далъ  крат1^  отчетъ  о  состоянш  д'Ьлъ,  которыя  были 
не  совсЬмъ  хороши,  такъ  какъ  случилось,  что  ныиЬшнШ  годъ 
вслЬдств1е  часхыхъ    вы'Ьздовъ  было   прожито  больше  и  былъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  261  — 

дефшщтъ.  Но  доБторъ,  знаменитый  петербургсвШ  докторъ»  на- 
ходивпийса  въ  ор1ятельскихъ  отношешяхъ  въ  АлексЬю  Алексан- 
дровичу, занялъ  много  времени.  АлевсЬй  Александровичъ  и  не 
ждалъ  его  ньшче  и  бьиъ  удивленъ  его  прх'Ьздомъ  и  еще  бол'^Ье 
тЪыЪу  что  докторъ  очень  внимательно  разспросилъ  АлевсгЬя  Але* 
ксандровича  про  его  состояше,  послушалъ  его  грудь,  постукалъ 
и  пощупалъ  печень.  АлексЬй  Александровичъ  не  зналъ,  что  его 
другъ,  Лид1я  Ивановна,  зам'Ьтивъ,  что  здоровье  Алексея  Але- 
ксандровича ныиЬпшШ  годъ  нехорошо,  просила  доктора  прх'Ьхать 
н  посмотр'Ьть  больного.  „Сделайте  это  для  меня'',  сказала  ему 
графиня  Лид1я  Ивановна. 

—  Я  сделаю  это  для  Россш,  графиня, — отвЬчалъ  докторъ. 

—  Безц'Ьнный  человгЬкъ! — сказала  графиня  ЛидЫ  Ивановна. 
Докторъ  остался  очень  недоволенъ  АлексЬемъ  Александрови- 

чемъ.  Онъ  нашелъ  печень  значительно  увеличенною,  питаше 
уменьшеннымъ  и  дМств]я  водь  никакого.  Онъ  предписалъ  вакъ 
можно  больше  двнжешя  физическаго  и  вакъ  можно  меньше  ум- 
ственнаго  напряжен1я  и  главное  никакихъ  огорченШ,  то-есть 
то  самое,  что  было  для  АлексЬя  Александровича  такъ  же  не- 
возможно, какъ  не  дьшхать,  и  уЬхалъ,  оставивъ  въ*  АлексЪ'Ь 
Алевсандрович^Ь  непр]ятное  сознаше  того,  что  что-то  въ  немъ 
нехорошо  и  что  исправить  этого  нельзя. 

Выходя  отъ  АлексЬя  Александровича,  докторъ  столкнулся  на 
]фыльц'Ь  съ  хорошо  знакомымъ  ему  Слюдинымъ,  правителемъ 
дЬлъ  Алекс^^  Александровича.  Они  были  товарищами  по  уни- 
верситету и,  хотя  р'Ьдко  встречались,  уважали  другъ  друга  и 
были  хоронпе  пр1ятели  и  оттого  никому,  какъ  Слюдину,  док- 
торъ не  высказалъ  бы  своего  откровеннаго  мн^Ьшя  о  больномъ. 

—  Какъ  я  радъ,  что  вы  у  него  были, — сказалъ  Слюдннъ. — 
Онъ  не  хорошъ,  и  ыжЪ  кажется...  Ну  что? 

—  А  вотъ  чтд,— сказалъ  докторъ,  махая  черезъ  голову  Слю- 
дина  своему  вучеру,  чтобъ  онъ  подавалъ, — ^вогь  чтб, — сказалъ 
докторъ,  взявъ  въ  свои  бЬлыя  руки  палецъ  лайковой  перчатки 
и  натянувъ  его. — Не  натягивайте  струны  и  попробуйте  пере- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  262  — 

рвать,— очень  трудно;  но  натяните  до  посхЬдней  возможности  я 
наляжьте  тяжестью  пальца  на  натянутую  струну,— она  лоннетъ. 
А  онъ  по  своей  усидчивости,  добросов'Ьстности  къ  работЬ, — 
онъ  натянуть  до  посл1^дней  степени;  а  давлеше  постороннее 
есть,  и  тяжелое, — заключилъ  докторъ,  значительно  поднявъ  бро- 
ви.— ^Будете  на  скачкахъ? — прибавилъ  онъ,  спускаясь  къ  по- 
данной каретЬ. — ^Да,  да,  разум']Ьется,  беретъ  много  времени, — 
отв^Ьчалъ  докторъ  что-то  такое  на  сказанное  Слюдинымъ  и  не- 
разслышанное  имъ. 

Всл'Ьдъ  за  докторомъ,  отнявшимъ  такъ  много  времени,  явился 
знакомый  путешественннкъ,  и  АлексЬй  Адександровичъ,  поль- 
зуясь только  что  прочитанною  брошюрой  и  своимъ  прежнимъ 
знашемъ  этого  предмета,  поразилъ  путешественника  глубиною 
своего  знашя  предмета  и  широтою  просвЪщеннаго  взгляда. 

ВмЬсгЬ  съ  путешественникомъ  было  доложено  о  пр1'Ьзд1Ь  гу- 
бернскаго  предводителя,  явившагося  въ  Петербургь  и  съ  кото- 
рымъ  нужно  было  переговорить.  Посл^Ь  его  отъ'Ьзда  нужно  было 
докончить  занят1я  будничный  съ  прааителемъ  дЬлъ  и  еще  надо 
было  съ'Ьздить  по  серьезному  и  важному  д'Ьлу  къ  одному  зна- 
чительному лицу.  АлексЬй  Александровичъ  только  успЬлъ  вер- 
нуться къ  пяти  часамъ,  времени  (яоего  об'Ьда,  и,  пооб^Ьдавъ 
съ  правителемъ  д'Ьлъ,  пригдасилъ  его  съ  собой  вжЬстЬ  "Ьхать 
на  дачу  и  на  скачки. 

Не  отдавая  006*6  въ  томъ  отчета,  Алексей  Александровичъ 
искалъ  теперь  случая  им-Ёть  третье  лицо  при  своихъ  свидашяхъ 
съ  женой. 

XXVII. 

Анна  стояла  наверху  передъ  зеркаломъ,  прикалывая  съ  по- 
мощью Аннушки  посл^дшй  бантъ  на  платье,  когда  она  услыхала 
у  подъ'Ьзда  звуки  давящихъ  щебень  колесъ. 

„Для  Бетси  еще  рано, — ^подумала  она  и,  взглянувъ  въ  окно, 
увидала  карету  и  высовывающуюся  изъ  нея  черную  шляпу  н 
столь  знакомый  ей  уши  АлексЬя  Александровича. — Воть  не- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  263  — 

кстати;  неужели  ночевать?''  подумала  она,  и  ей  тавъ  показа- 
лось ужасно  и  страшно  все,  чт5  могло  отъ  этого  выйти,  что 
она,  ни  минуты  не  задумываясь,  съ  веселымъ  и  С1яющимъ  лн- 
цомъ  вышла  къ  ннмъ  навстр'Ьчу  н,  чувствуя  въ  себЪ  присут- 
ств1е  уже  знакомаго  ей  духа  лжи  и  обмана,  тотчасъ  же  отда- 
лась этому  духу  и  начала  говорить,  сама  не  зная,  что  скажетъ. 

—  А,  какъ  это  мило!  —  сказала  она,  подавая  руку  мужу  и 
улыбкой  здороваясь  съ  домашнимъ  человЪкомъ,  Слюдинымъ. — 
Ты  ночуешь,  надЬюсь? — было  первое  слово,  которое  подсказалъ 
ей  духъ  обмана, — а  теперь  "Ьдемь  вм'ЬсгЬ.  Только  жаль,  что  я 
обещала  Бетсн.  Она  за'Ьдетъ  за  мной. 

АлексЬй  Александровичъ  поморщился  при  имени  Бетси. 

—  О,  я  не  стану  разлучать  неразлучныхъ, — сказалъ  онъ 
свонмъ  обычнымъ  тономъ  шутки. — Мы  по'Ьдемъ  съ  Михайломъ 
Васильевичемъ.  МнЬ  и  доктора  велятъ  ходить.  Я  пройдусь  до- 
рогой и  буду  воображать,  что  я  на  водахъ. 

—  Торопиться  некуда,— сказала  Анна. — Хотите  чаю? 
Она  позвонила. 

—  Подайте  чаю  да  скажите  СережЬ,  что  Алексей  Алексан- 
дровичъ пр^халъ.  Ну,  что,  какъ  твое  здоровье?  Михаилъ  Ва- 
сильевичъ,  вы  у  меня  не  были;  посмотрите,  какъ  на  балконЬ 
у  меня  хорошо, — говорила  она,  обращаясь  то  къ  тому,  то  къ 
другому. 

Она  говорила  очень  просто  и  естественно,  но  слншкомъ  много 
и  слншкомъ  скоро.  Она  сама  чувствовала  это,  тЪыъ  бол^Ье  что 
въ  любопытномъ  ВЗГЛЯДЕ,  которымъ  взглянулъ  на  нее  Михаилъ 
Васильевичъ,  она  заметила,  что  онъ  какъ  будто  наблюдалъ  ее. 

Михаилъ  Васильевичъ  тотчасъ  же  вышелъ  на  террасу. 

Она  сЬла  подл^Ь  мужа. 

—  У  тебя  не  совс^Ьмъ  хорошШ  видь, — сказала  она. 

—  Да,— свазалъ  онъ, — ^нынче  докторъ  былъ  у  меня  и  отнялъ 
часъ  времени.  Я  чувствую,  что  кто-нибудь  изъ  друзей  моихъ 
прислалъ  его:  такъ  драгоц'Ьнно  мое  здоровье... 

—  НЪтъ,  что  же  онъ  сказалъ? 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  264  — 

Она  спрашивала  его  о  здоровья  н  8анят{ягь,  упшарввала 
отдохнуть  и  переЬхать  къ  ней. 

Все  это  она  говорила  весело,  быстро  и  съ  особшншгь  бле* 
скомъ  въ  глазагь;  но  АлввхЛЛ  Алексаидровить  теперь  не  прт- 
писывалъ  этому  тону  ея  никакого  аначешя.  Онъ  слышалъ  только 
ея  слова  и  прндавалъ  инь  только  тотъ  прямой  смыслъ,  кото- 
рый они  им^Ьли.  И  онъ  отвЪчалъ  ей  просто,  хотя  и  шуглвшо. 
Во  всемъ  разговор'Ь  этомъ  не  было  ничего  особеннаго,  но  ни- 
когда посдгЬ  безъ  мучительной  боли  стыда  Анна  не  могла  вспо- 
мнить всей  этой  короткой  сцены. 

Вошелъ  Середса,  предшествуемый  гувернанткой.  Если  бы  Але- 
ксМ  Александровичъ  позволилъ  себЬ  наблюдать,  онъ  эамЪтвлъ 
бы  робкШ,  растерянный  ваглядъ,  съ  какимъ  Сережа  взглянулъ 
на  отца,  а  потомъ  на  мать.  Но  онъ  ничего  не  хотЬлъ  видЬть 
и  не  вид'Ьлъ. 

—  А,  молодой  челов^къ!  Онъ  выросъ.  Право,  совс^Ьмъ  муж- 
чина д:к1ается.  Здравствуй,  молодой  челонЬкъ. 

И  онъ  подалъ  руку  испуганному  СережЬ. 

Сережа,  и  прежде  робшй  въ  отношенш  къ  отцу,  теперь,  посхЬ 
того  какъ  Алексей  Александровичъ  сталъ  его  звать  молодымъ 
челокЬкомъ  и  какъ  ему  зашла  въ  голову  загадка  о  томъ,  другь 
или  врать  Вронсшй,  чуждался  отца.  Онъ,  какъ  бы  прося  за- 
щиты, оглянулся  на  мать.  Съ  одною  матерью  ему  было  хорошо. 
Алексей  Александровичъ  между  тЬмъ,  заговоривъ  съ  гувернант» 
кой,  д^[мкалъ  сына  за  плечо,  и  СережЬ  было  такъ  мучительно 
неловко,  что  Анна  видЬла,  что  онъ  собирается  плакать. 

Анна,  покрасневшая  въ  ту  минуту,  какъ  вошелъ  сынъ,  за- 
м^Ьтивъ,  что  СережЬ  неловко,  быстро  вскочила,  подняла  съ  плеча 
сына  руку  Алексея  Александровича  и,  поцЬловавъ  сына,  пшела 
его  на  террасу  и  тотчасъ  же  вернулась. 

—  Однако  пора  уж6,^казала  она,  взглянувъ  да  свои  часы, — 
что  это  Бетси  не  'Ьдетъ!.. 

—  Да,  —  сказалъ  АлексМ  Александровичъ  и,  вставъ,  зало- 
жилъ  руки  и  потрещалъ  ими. — Я  за'Ьхалъ  еще  привезть  теб'Ё  де- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  265  — 

нвгь,  тавъ  вакъ  соловья  баснями  не  нормять, — свазадъ  онъ.-— 
Тебк  нужно,  я  думаю. 

—  Я±ть,  не  нужно.. ^  да,  нужно, — сказала  она,  не  глядя  на 
него  и  краснЬя  до  корней  велось. — ^Да  ты,  я  думаю,  еа'Ьдешь 
еюда  со  скачекъ. 

—  О  да! — отнЬчалъ  АлексЬй  Александровичъ. — ^Воть  н  краса 
Пет^^гофа,  княгиня  Тверская, — прибавилъ  онъ,  взглянувъ  въ 
окно  на  подъ'ЬджавшШ  англШ(жШ,  въ  шорагь,  экипажъ  съ  чреэ- 
вычаВно  высоко  поставленнымъ  крошечнымъ  кузовомъ  коляски. — 
Какое  щегольство!  Прелесть!  Ну,  такъ  по^Ьдемте  и  мы. 

Бняганя  Тверская  не  выходила  изъ  экипажа,  а  только  ея 
въ  ппиблетахъ,  пелеринке  и  черной  шля1гЬ  лакей  соскочилъ 
у  подъ-Ьзда. 

—  Я  иду,  прощайте!  —  сказала  Анна  и,  поц:Ьловавъ  сына, 
подошла  въ  Алекс^Ью  Александровичу  н  протянула  ему  руку. — 
Ты  очень  милъ,  что  пр^халъ. 

Алексей  Александровичъ  поц'Ьловалъ  ея  руку. 

—  Ну,  такъ  до  свидмья!  Ты  за'Ьдешь  чай  пить,  и  прекрас- 
но!— сказала  она  н  выпиа,  С1яющая  я  веселая.  Но,  какъ  только 
она  перестала  видЬть  его,  она  почувствовала  то  м'Ьсто  на  рукгЬ, 
къ  которому  прикосшулись  его  губы,  и  съ  отвращен1емъ  вздрог- 
нула. 

ХХУШ. 

Когда  Алексей  Александровичъ  появился  на  скачкахъ,  Анна 
уже  сид&ка  въ  бес^Ьдк'Ь  рядомъ  съ  Бетси,  въ  той  бес^Ьдк'Ь,  гдб 
собиралось  все  высшее  общество.  Она  увидала  мужа  еще  изда- 
лека. Два  человека,  мужъ  и  любовиикъ,  были  для  нея  двумя 
центрами  жизни,  и  безъ  помощи  внЬшнихъ  чувствъ  она  чув- 
ствовала ихъ  близость.  Она  еще  издалека  почувствовала  при- 
ближеше  мужа  и  невольно  сл1Ьдила  за  ннмъ  въ  тЪхъ  волнахъ 
толпы,  между  которыми  онъ  двигался.  Она  видЬла,  какъ  онъ 
иодходшгь  къ  бесЬдкЬ,  то  снисходительно  отв1^чая  на  заиски- 
вающ1е  поклоны,  то  дружелюбно,  разс^Ьянно  здороваясь  съ  рав- 

12 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  266  — 

нымиу  то  старательно  выжидая  взгляда  сильныхъ  шра  и  снимая 
свою  круглую,  большую  шляпу,  нажинавшую  кончики  его  ушей. 
Она  знала  в&Ь  эти  пр1емЫ|  и  всЛ  они  ей  были  отвратительны. 
«Одно  чсстолюб1е,  одно  желан1е  усп4ть — ^вотъ  все,  чтд  есть  въ 
его  дупгЬ, — ^думала  она, — а  высогая  соображешя,  любовь  къ  про- 
св-Ьщешю,  релипя,  все  это— только  оруд1Я  для  того,  чтобъ  уснЬтъ* . 
По  его  взглядаиъ  на  дамскую  бесЬдку  (онъ  смотр'Ьлъ  пряно 
на  нее,  но  не  узнавалъ  жены  въ  мор'Ь  кисеи,  лентъ,  перьввъ, 
вонтиковъ  и  цв^Ьтовъ)  она  поняла,  что  онъ  искалъ  ее;  но  она 
нарочно  не  зам'Ьчала  его. 

—  Алекс^^й  Александровичъ! — закричала  ену  княгиня  Бетсн, — 
вы  в-Ьрно  не  видите  асену;  вотъ  она1 

Онъ  улыбнулся  своею  холодною  улыбкой. 

—  Зд'Ьсь  столько  блеска,  что  глаза  разб'Ьжались, — сказалъ 
онъ  и  пошелъ  въ  бесЬдку.  Онъ  улыбкулся  женЬ,  кавъ  долженъ 
улыбнуться  нужъ,  встр'Ьчая  жену,  съ  которою  онъ  только  что 
вид^ся,  и  поздоровался  съ  княгиней  н  другини  знаконьши, 
воздавъ  каждону  должное,  то-есть  пошутнвъ  съ  данами  и  пе- 
рекинувшись привгЬтств1яни  съ  мужчинами.  Внизу  подл'Ь  беседки 
стоялъ  уважаемый  АлексЬемъ  Алексаидровиченъ,  известный  сво- 
инъ  уномъ  и  образовашемъ,  генералъ-адъютантъ.  АлексМ  Але- 
ксандровичъ заговорнлъ  съ  нимъ. 

Былъ  промежутовъ  между  скачкани  и  потому  ничто  не  м^ 
шало  разговору.  Генералъ-адъютантъ  осуждалъ  скачки.  Алекс^Ьй 
Александровичъ  возражалъ,  защищая  ихъ.  Анна  слушала  его 
тонкШ,  ровный  голосъ,  не  пропуская  ни  одного  слова,  и  каждое 
слово  его  казалось  ей  фальшиво  и  болью  р'Ьзало  ея  ухо. 

Когда  началась  четырехверстная  скачка  съ  препятств1янн, 
она  нагнулась  впередъ  и,  не  спуская  глазъ,  снотр'Ьла  на  под- 
ходившаго  къ  лошади  и  садившагося  Вронскаго  и  въ  то  же 
эремя  слышала  этотъ  отвратительный,  неунолкающШ  голосъ 
мужа.  Она  мучилась  страхомъ  за  Вронскаго,  но  еще  бол^  му- 
чилась неумолкавшимъ,  ей  казалось,  звукомъ  тонкаго  голоса 
мужа  съ  знакомыми  иптонащями. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  267  — 

^Я  дурная  аБбищина,  я  погибшая  женщина, — думала  она, — 
но  я  не  люблю  лгать,  я  не  переношу  лжи,  а  его  (мужа)  пища — 
это  ложь.  Онъ  все  знаетъ,  все  вндитъ;  что  же  онъ  чувствуегь, 
если  можеть  такъ  спокойно  говорить?  Убей  онъ  меня,  убей  онъ 
Вронсваго,  я  бы  уважала  его.  Но  пЬтъ,  ему  нужны  только 
ложь  и  прилище, — оговорила  себЪ  Анна,  не  думая  о  томъ,  чего 
иневно  она  хотЬла  отъ  мужа,  вакимъ  бы  она  хогЬла  его  ви- 
дЬть.  Она  не  понимала  и  того,  что  эта  нынешняя  особенная 
словоохотливость  АлексЬя  Александровича,  такъ  раздражавшая 
ее,  была  только  выражешемъ  его  внутренней  тревоги  и  безпо- 
койства.  Какъ  убнвппйся  ребенокъ,  прыгая,  приводить  въ  дви- 
жете свои  мускулы,  чтобы  заглушить  боль,  такъ  для  АлексЬя 
Александровича  было  необходимо  умственное  движете,  чтобы 
заглушить  тЬ  мысли  о  женЪ,  который  въ  ея  присутствш  и  въ 
присутствш  Врожжаго  и  при  постоянномъ  повтореши  его  имени 
требовали  къ  себЪ  внимашя.  А  какъ  ребенку  естественно  пры- 
гать, такъ  И' ему  естественно  хорошо  и  умно  говорить.  Онъ 
говорилъ: 

—  Опасность  въ  скачкахъ  военныхъ,  кавалерШскихъ,  есть 
необходимое  услов1е  скачекъ.  Если  Англ]я  можетъ  указать  въ 
военной  исторш  на  самыя  блестяпця  кавалер1йск1я  дЬла,  то 
только  благодаря  тому,  что  она  исторически  развивала  въ  себЬ 
эту  силу  и  животныхъ,  и  людей.  Спортъ,  по  моему  мнЬшю, 
тгЬетъ  большое  значеше,  и,  какъ  всегда,  мы  видимъ  только 
самое  поверхностное. 

—  Не  поверхностное,  —  сказала  княгиня  Тверская.  —  Одинъ 
офицеръ,  говорить,  сломалъ  два  ребра. 

Алексей  Александровичъ  улыбнулся  своею^улыбкой,  только 
открывавшею  зубы,  но  ничего  болЬе  не  говорившею. 

—  Положимъ,  княгиня,  что  это  не  поверхностное, —  сказалъ 
ОНЪ) — ^но  внутреннее.  Но  не  въ  томъ  дЬло, — ^и  онъ  опять  обра- 
тился къ  генералу,  съ  которымъ  говорилъ  серьезно:  —  не  за- 
будьте, что  скачуть  военные,  которые  избрали  эту  дЬятель- 
ность,  и  согласитесь,  что  всякое  призвате  им'Ьетъ  свою  обо- 

12* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  268  — 

ротную  сторону  медали.  Это  прямо  входить  въ  обявавЕоеш  во- 
енн&го.  Безобразный  сноргь  вудачнаго  боя  ил1  иошнижть 
тореадоровъ  есть  признавъ  варварства.  Но  спещалиэованный 
спортъ  есть  пршшакъ  разввс1я. 

—  Н'Ьтъ,  я  не  поЬ^  въ  другой  разы  это  меня  слишвомь 
волнуетЪ| — евазада  гашгиня  В&гст. — Не  правда  ли,  Анна? 

—  Волнуетъ,  но  нельзя  оторваться^ — сказала  другая  дама. — 
Если  бы  я  была  римлянка^  я  бы  не  пропустила  ни  одвого 
цирка. 

Анна  ничего  не  говорила  и,  не  спуская  бинокля,  смотрела 
въ  одно  м^Ьсто. 

Въ  это  время  черезъ  бесЬдку  проходилъ  высовШ  ген^эалъ. 
Прервавъ  р'Ьчь,  АлексМ  Алевсандровичъ  посп^Ьшно,  но  достой- 
но  всталъ  и  низко  поклонился  проходившему  военному. 

—  Вы  не  скачете? — пошутилъ  ему  военный. 

—  Моя  скачка  трудиЬе, — ^почтительно  отвФчалъ  АлевсЬй  Аде* 
всаддровичъ. 

И  хотя  отвЬть  ничего  не  значилъ,  военный  сд^Ьладъ  ^^^^ 
что  получилъ  умное  слово  отъ  умнаго  человЬва,  и  вполиЬ  по- 
нималъ  1а  рот(е  <1е  1а  заисе. 

—  Есть  двЬ  стороны, — продоллсадъ  снова  АлевсМ  Алевсав- 
дровичъ: — исполнителей  и  зрителей;  и  любовь  въ  втимъ  ^гЬдв- 
щамъ  есть  в1^рнМшШ  признавъ  низкаго  развит1я  для  зрителей^ 
я  согласенъ,  но... 

—  Княгиня,  пари!  —  послышался  снизу  голосъ  Степана  Ар- 
кадьевича, обращавшагося  къ  Бетси. — За  кого  вы  держите? 

—  Мы  съ  Анной  за  князя  Кузовлева, — отвечала  Бетси. 

—  Я  за  Вронскаго.  Пара  перчатокъ. 

—  Идетъ! 

—  А  какъ  красиво,  не  правда  ли? 

АлексЬй  Александровичъ  помолчалъ,  пока  говорили  около 
него,  но  тотчасъ  опять  начадъ: 

—  Я  согдасенъ,  не  мужественным  игры...  —  продолж&лъ 
было  онъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  269  — 

Но  въ  это  время  пускали  'Ьздоковъ,  и  вс^  разговоры  пре- 
кратились. АлексМ  Александровичъ  тоже  вамолкъ,  и  вс4  под- 
нялись и  обратились  въ  р'Ьк^Ь.  АлексМ  Алексаидровичъ  не 
интересовалсл  скачками  и  потому  не  гляд:Ьлъ  на  свакавшихЪ|  а 
разсЪянно  сталь  обводить  зрителей  усталыми  глазами.  Взглядъ 
его  остановился  на  АниЬ. 

Лищ>  ея  было  бледно  и  строго.  Она  очевидно  ничего  и  ни- 
кого не  видЬла,  вром*  одного.  Рука  ея  судорожно  сжимала 
вгЬеръ  и  она  не  дышала.  Онъ  посмотр'Ьлъ  на  нее  и  поспЬшно 
опвернулсЯу  оглядывая  друг1я  лица. 

„Да  вотъ  и  эта  дама,  и  друпя  тоже  очень  взволнованы;  это 
очень  натурально **,  сказалъ  оеб±  АлексМ  Александровичъ.  Онъ 
хот&гь  не  смотр'Ьть  на  нее,  но  взглядъ  его  невольно  притяги- 
вался въ  ней.  Онъ  опять  вглядывался  въ  это  лицо,  стараясь 
не  читать  того,  что  такъ  ясно  было  на  немъ  написано,  и  про- 
тивъ  волн  своей  съ  ужасомъ  читалъ  на  немъ  то,  чего  онъ  не 
х(кгЬлъ  знать. 

Первое  падеше  Кузовлева  на  т^'ЪкЪ  взволновало  всёхъ,  но 
АлевсгМ  Александровичъ  видЁлъ  ясно  на  бл^Ьдномъ,  торжеству- 
юп^емъ  лн!^  Анны,  что  тоть,  на  кого  она  смотр'&ла,  не  упалъ. 
Когда,  посл^  того  какъ  Махотинъ  и  Вронсшй  перескочили 
большой  барьеръ,  слЬдуюпцй  офицеръ  упалъ  тутъ  же  на  голо- 
ву и  разбился  замертво  и  шорохъ  ужаса  пронесся  по  всей  пу- 
блнвЬ,  —  Алекс^Ьй  Александровичъ  вадЬлъ,  что  Анна  даже  не 
заметила  этого  и  оъ  трудомъ  поняла,  о  чемъ  заговорили  во- 
вругъ.  Но  онъ  все  чаще  и  чаще  и  съ  большимъ  упорствомъ 
вглядывался  въ  нее.  Анна,  вся  поглощенная  зр'Ьлищемъ  сва- 
вавшаго  Вронскеи^о,  почувствовала  сбоку  устремленный  на  себя 
взглядъ  холодныхъ  гдазъ  своего  мужа. 

Она 'оглянулась  на  мгновеше,  вопросительно  посмотр'Ьла  на 
него  и,  слегка  нахмурившись,  опять  отвернулась. 

„Ахъ,  миЬ  все  равно"*,  какъ  будто  сказала  она  ему  и    уже 
бол^е  ни  разу  не  взглядывала  на  него. 
Свачви  были  несчастливы,  и  изъ  семнадцати  челов'Ькъ  попа- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  270  — 

дало  и  разбилось  больше  половины.  Къ  концу  свачевъ  ъоЬ  баа 
въ  волнен1и,  которое  еще  бол^Ье  увеличилось  гЬмъ,  что  госу- 
дарь быль  недоволеиъ. 

XXIX. 

ВсЬ  громко  выражали  свое  неодобреше,  ваЪ  повторяли  ска- 
занную кЬмъ-то  фразу:  „недостаетъ  только  цирка  съ  львами'', 
и  ужасъ  чувствовался  всЬми,  такъ  что,  когда  ВронскШ  упалъ  н 
А^а  громко  ахнула,  въ  этомъ  не  было  ничего  необыкновшна- 
го.  Но  всл'Ьдъ  загЬмъ  въ  лиц'Ь  Анны  произошла  перемена,  ко- 
торая была  уже  положительно  неприлична.  Она  совершенно  по- 
терялась. Она  стала  биться,  какъ  пойманная  птица:  то  хотЬлд 
встать  и  идти  куда-то,  то  обращалась  къ  Бетси. 

—  По-Ьдемъ,  поЬдемъ, — ^говорила  она. 

Но  Бетси  не  слыхала  ея.  Она  говорила,  перегнувшись  внизъ, 
съ  подошедшимъ  къ  ней  генераломъ. 

Алексей  Александровичъ  подошелъ  къ  АвиЪ  и  учтиво  подап 
ей  руку. 

—  Пойдемте,  если  вамъ  угодно, — сказалъ  онъ  по-французскв; 
но  Анна  прислушивалась  къ  тому,  что  говорилъ  генералъ,  и  не 
зам-Ьтила  мужа. 

—  Тоже  сломалъ  ногу,  говорить, — ^говорилъ  генералъ. — Это 
ни  на  что  не  похоже. 

Анна,  не  отв^^чая  мужу,  подняла  бинокль  и  смотр'Ьла  на  то 
м'Ёсто,  гд'Ь  упалъ  Вронсшй;  но  было  такъ  далеко,  и  тамъ  стол- 
пилось столько  народа,  что  ничего  нельзя  было  разобрать.  Она 
опустила  бинокль  и  хотЬла  идти;  но  въ  это  время  подскав&лъ 
офицеръ  и  что-то  докладывалъ  государю.  Анна  высунулась 
впередъ,  слушая. 

—  Огива!  Стива!— прокричала  она  брату. 

Но  братъ  не  слыхалъ  ея.  Она  опять  хогЬла  выходить. 

—  Я  еще  разъ  предлагаю  вамъ  свою  руку,  если  вы  холле 
идти,  —  сказалъ  Алвкс1Ьй  Александровичъ,  дотрогиваясь  до 
ея  руки. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-   271   — 

Она  съ  отврагщешемъ  отстранилась  отъ  него  и,  не  взглянувь 
въ  лицо,  отнЬчала: 

—  й'кть,  нЬтъ,  оставьте  меня,  я  останусь. 

Она  видЪла  теперь,  что  отъ  1гЬста  падешя  Вронскаго  черезъ 
кругъ  бЪяалъ  офицеръ  къ  бес^дк^Ь.  Бетси  махала  ему  плат- 
комъ.  Офицеръ  прннесъ  изв^Ьспе,  что  'Ьздокъ  не  убился,  но 
лопюдь  сломала  себ^Ь  спину. 

Услыхавъ  это,  Анна  быстро  с^а  и  закрыла  лицо  в^Ьеромъ. 
АжексЫ  Алевсандровичъ  вид^Ьлъ,  что  она  нлавала  и  не  могла 
удержать  не  только  слезъ,  но  и  рыданШ,  который  поднимали 
ея  грудь.  Алексей  Александровичъ  загородилъ  ее  [собой,  давая 
ей  время  оправиться. 

—  Въ  тре^  разъ  предлагаю  вамъ  свою  руку,— сказалъ  онъ 
черезъ  НЕСКОЛЬКО  времени,  обращаясь  къ  ней.  Анна  смотр'Ьла 
иа  него  и  не  знала,  что  сказать.  Княгиня  Бетси  пришла  еВ  на 
ломощь. 

—  Н:Ьтъ,  Алекс^Ьй  Александровичъ,  я  увезла  Анну  и  я  об^Ь- 
щалась  отвезти  ее, — ^вм'Ьшалась  Бетси. 

—  Извините  меня,  княгиня, — сказалъ  онъ,  учтиво  улыбаясь, 
но  твердо  глядя  ей  въ  глаза, — ^но  я  вижу,  что  Анна  не  совс^мъ 
вдорова,  и  я  желаю,  чтобъ  она  "Ьхала  со  мной. 

Анна  испуганно  оглянулась,  покорно  встала  и  положила  руку 
на  руку  мужа. 

—  Я  пошлю  къ  нему,  узнаю  и  пришлю  сказать, — ^прошепта- 
ла ей  Бетси. 

На  ВЫХОДЕ  изъ  бесЬдки  АлексЬй  Александровичъ,  такъ  же 
какъ  и  всегда,  говорилъ  со  встр'Ьчавшимнся,  и  Анна  должна 
была,  какъ  и  всегда,  отв^Ьчать  и  говорить;  но  она  была  сама 
не  своя  и  какъ  во  снЬ  шла  подъ  руку  съ  мужемъ. 

«Убился  или  нЬтъ?  Правда  ли?  Придетъ  или  нётъ?  Увижу  ли 
я  его  нынче?**  думала  она. 

Она  молча  сЬла  въ  карету  Алексе  Александровича  и  молча 
выехала  изъ  толпы  экипажей.  Несмотря  на  все,  что  онъ  ви- 
дкгь,  АлексМ  Александровичъ  все-таки  не  позволялъ  006*6  ду- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  272  — 

мать  о  настоящемъ  положенш  ^оей  жены.  Онъ  тоако  ввд^кгь 
вн^Ьпш1е  признаки.  Онъ  видЪлъ,  что  она  вела  себя  непрнжнчяо, 
и  считалъ  свошгь  долгомъ  оказать  ей  дто.  Но  ему  очень  труд- 
но было  не  сказать  бол^^,  а  сказать  только  ато.  Онъ  открыхь 
ротЪ|  чтобы  сказать  ей,  какъ  она  неприлично  рела  себя,  на 
невольно  сказалъ  совершенно  другое. 

—  Какъ  однако  мы  всЬ  склонны  къ  этимъ  жеотсжжнъ  ^^ 
лищамъу — сказалъ  онъ. — Я  замЬчаю... 

—  Что?  Я  не  понимаю, — ^презрительно  оказала  Анна. 

Онъ  оскорбился  и  тотчасъ  же  началъ  говорить  то,  что  хотЬлъ. 

—  Я  долженъ  сказать  вамъ... — проговорилъ  онъ. 

„Вотъ  оно,  объяснеше'*,  подумала  она  и  ей  стало  страшно. 

—  Я  долженъ  сказать  вамъ,  что  вы  нещшлично  вели  себя 
нынче,— сказалъ  онъ  ей  по-французски. 

—  Ч'Ьмъ  я  неприлично  вела  себя?  —  громко  сказала  она, 
быстро  поворачивал  къ  нему  голову  и  глядя  ему  прямо  въ 
глаза,  но  совсЬмъ  уже  не  съ  прежнимъ  скрывающимъ  что-то 
весельемъ,  а  съ  р'Ьшительнымъ  видомъ,  подъ  которымъ  она  съ 
трудомъ  скрывала  испытываемый  страхъ. 

—  Не  забудьте,  —  сказалъ  онъ  ей,  указывая  на  открытое 
окно  противъ  кучера. 

Онъ  приподнялся  и  поднялъ  стекло. 

—  Что  вы  нашли  неприличнымъ? — ^повторила  она. 

—  То  отчаяше,  которое  вы  не  ум-Ьлн  скрыть  при  падешя 

одного  ИЗЪ  'ЬЗДОКОБЪ. 

Онъ  ждадъ,  что  она  возразить;  но  она  молчала,  глядя  пе- 
редь  собою. 

—  Я  уже  про(шлъ  васъ  держать  себя  въ  евЬтЪ  тахъ,  чтобъ 
н  злые  языки  не  могли  ничего  сказать  противъ  васъ.  Было 
время,  когда  я  говорилъ  о  внутреннихъ  отношен1ягь;  я  теперь 
не  говорю  про  нихъ.  Теперь  я  говорю  о  внЬшиихъ  отношен1яхь. 
Вы  неприлично  держали  себя,  и  я  желалъ  бы,  чтобъ  это  на 
повторялось. 

Она  не  слышала  половины  его  словъ,  она  испытывала  страхъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  273  — 

хъ  нему  н  думала  о  томъ,  правда  ли  то,  тго  ВронскШ  не  убил- 
ся«  О  яемъ  ли  говорили,  что  онъ  цЬлЪу  а  лошадь  сломала 
спину?  Она  только  притворно  насмешливо  улыбнулась,  когда 
онъ  кончилъ,  и  ничего  не  отв^Ьчала,  потому  что  не  слыхала 
того,  что  онъ  говорилъ.  АлешгЬй  Александровичъ  началъ  гово- 
рить см^^о,  но  когда  онъ  ясно  понялъ  то,  о  чемъ  онъ  гово- 
рить,—  страхъ,  который  она  испытывала,  сообщился  ему.  Онъ 
увидЬлъ  ату  улыбку,  и  странное  заблуждеше  нашло  на  него. 

«Она  улыбается  надъ  моими  подозр^Ьн1ямн.  Да,  она  скажетъ 
сеЁчасъ  то,  что  говорила  мнЬ  тогь  разъ:   что  нЬтъ  основашй 

МОИМЪ   ПОДОЭР'ЬШЯМЪ,   что  это  СМЕШНО**. 

Теперь,  когда  надъ  нимъ  висело  открыт1е  всего,  онъ  ничего 
такъ  не  ждалъ,  кавъ  того,  чтобъ  она,  такъ  же  какъ  прежде, 
насмешливо  ответила  ему,  что  его  подозр^шя  смЬшны  и  не 
имЪютъ  основашя.  Такъ  страшно  было  то,  что  онъ  зналъ,  что 
теперь  онъ  былъ  готовъ  пов^^рнть  всему.  Но  выражеше  лица 
ея,  испугоннаго  и  мрачнаго,  теперь  не  обещало  даже  обмана. 

—  Можетъ  быть,  я  ошибаюсь,  —  сказалъ  онъ.  — ^Въ  такомъ 
случа'Ь  я  прошу  извинить  меня. 

—  Н'Ьть,  вы  не  ошиблись, — сказала  она  медленно,  отчаянно 
взглянувъ  на  его  холодное  лицо. — Вы  не  ошиблись.  Я  была  и 
не  могу  не  быть  въ  отчаян1и.  Я  слушаю  васъ  и  думаю  о  немъ. 
Я  люблю  его,  я  его  любовница,  я  не  могу  переносить,  я  боюсь, 
я  ненавижу  васъ...  Д'Ьлайте  со  мной,  что  хотите. 

И,  откинувшись  въ  уголъ  кареты,  она  зарыдала,  закрываж^ 
руками.  АлевсМ  Александровичъ  не  пошевелился  и  не  измЪ- 
иилъ  прямого  направлен^  взгляда.  Но  все  лицо  его  вдругь 
приняло  торжественную  неподвижность  мертвело  и  выражеше 
это  не  изм^Ьнилось  во  все  время  "Езды  до  дачи.  Подъ'Ьзжая  къ 
дому,  оаъ  новернулъ  къ  ней  голову  все  съ  гЬмъ  ясе  выраже* 
и1емъ. 

—  Такъ!  Но  я  требую  соблюден!я  вн^Ьшнихъ  условШ  прили- 
ч1я  до  тЬгь  поръ, — голосъ  его  задрожалъ, — пока  я  приму  мЬры, 
обезпечивающ1я  мою  честь,  и  сообщу  ихъ  вамъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  274  — 

Онъ  вышелъ  впередъ  н  высадаиъ  ее.  Въ  виду  Iфне^фV  овъ 
пожаль  ей  руку,  <уЬлъ  въ  варету  и  уЬхлмъ  въ  Пет^ургь. 

Всл^Ьдъ  за  нииъ  пршпелъ  лакей  отъ  княгинж  Бетст  и  при- 
весь АннЪ  записку: 

пЯ  послала  къ  Алекс^Ью  узнать  о  его  адоровь'Ьу  и  онъ  шгЬ 
пншетъ,  что  здоровь  и  ц:ЬлЪу  но  въ  отчаяши*. 

„Такь  онъ  будегь^ — ^подумала  она. — ^Кавь  хорошо  я  сдЬлала, 
что  все  сказала  ему*. 

Она  взглянула  на  часы.  Еще  оставалось  трн  часа,  и  воспо* 
иинашя  подробностей  послЬдняго  свидашя  зажглн  ей  кровь. 

„Боже  мой,  какь  светло!  Это  отрапшо,  но  я  люблю  внд:Ьть 
его  лицо  и  люблю  этоть  фантастичеокШ  свЬть...  Мужъ!  ахъ, 
да...  Ну,  и  слава  Богу,  что  сь  нимъ  вое  кончено*. 

XXX. 

Какь  и  во  всЬхь  1гЬстахь,  гдЬ  собираются  люди,  такъ  ш  на 
маленьвихь  н^Ьмещеихъ  водахъ,  куда  пр1Ъхалж  ЩербащсЕе,  со- 
вершилась обычная  какь  бы  кристаллнзащя  общества|  опреде- 
ляющая каждому  его  члену  опредЬленное  и  неизменное  м^сто. 
Какь  опредЬленно  и  неизменно  частнщ!  воды  на  холодЬ  полу- 
чаетъ  и^естную  форму  снежнаго  кристалла,  такъ  точно  каждое 
новое  лицо,  прхезжавшее  на  воды,  тотчасъ  же  устанавливалось 
вь  свойственное  ему  м^сто. 

Фюрстг  ЩербацкШ  замт  гемалин  унд  тосотэр  и  по  кварти- 
ре, которую  заняли,  и  по  имени,  и  по  знакомымь,  которв1хь 
они  нашли,  тотчасъ  же  кристаллизовались  вь  свое  определен- 
ное и  предназначенное  нмь  место. 

На  водахь  вь  атомь  году  была  настоящая  немецкая  фюр- 
стинь^  вследств1е  чего  кристаллнзащя  общества  совершалась 
еще  энергичнее.  Княпшя  непременно  пожелала  представить 
принцессе  свою  дочь  и  на  второй  же  дшь  совершила  этотъ 
обрядь.  Кити  низко  и  грац1озно  присела  въ  (шоемъ  выписан- 
номъ  изь  Паршка  очень  простомь,  то-есть  очень  нарядномъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  275  — 

л'Ьтяемъ  плать'Ь.  Принцесса  сказала:  „Над:Ьюсь,  что  розы  скоро 
вернутся  на  дто  хорошенькое  личико",  и  для  Щербацкихъ  тот- 
часть  же   твердо  установились  опредЬленные  пути  жизни,  изъ 
которыхъ  нельзя  уже  бьио  выйти.  Щерба1рс1е  познаковгались  и 
съ  сенействоиъ  англйской  леди,  и  сь  нЬмецкою  графиней,  и 
съ   ея   р&ненымъ  въ  посхЬдней  войиЬ  сыномъ,  и.  со  шведомъ 
ученымъ,  и  съ  М.  Сапи(  и  его  сестрой.  Но  главное  общество 
Щербацвихъ  невольно  составилось  изъ  косковской  давш,  Марьи 
Евгеньевны    Ртищевой,    съ   дочерью,  которая  была   непр1ятна 
Кити,  потому  что  забол'Ьла  такъ  же,  какъ  и  она,   оть  любви, 
и  московскаго  полковника,  котораго  Кити  съ  д:Ьтства  видЬла  и 
знала  въ  мундира  и  эполетагь  и  который  туть  со  своими  ма- 
ленькими глазками  и  съ  открытой  шеей  въ  цв^Ьтномъ  галстучке 
быль  необыкновенно  см^Ьшонъ  и  скученъ  тЁмъ,  что  нельзя  было 
оть  него  отдйнаться.  Когда  все  это  такъ  твердо  установилось, 
Кити  стадо   очень   скучно,  тЪиъ  бол^  что  князь  уЬхалъ  въ 
Карлсбадъ  и  она  осталась  одна  съ  матерью.   Она  не  интересо- 
валась тЬми,  кого  знала,  чувствуя,  что  отъ  нихъ  ничего  ужо 
ве  будетъ  иоваго.  Главный  же  задушевный  интересъ  ея  на  во- 
дагь  составляли  теперь  наблюдешя  и  догадки  о  тЬхъ,  которыхъ 
она  не  внала.  По  свойству  своего  характера  Кити  всегда  въ 
людягь  предполагала  все  самое  прекрасное,  и  въ  особенности 
въ  ткгь,  кого  она  не  знала.  И  теперь,  д^Ьлая  догадки  о  томъ, 
ВТО,  кашя  между  ними  отношен1я  и  как1е  они  люди,  Кити  во- 
ображала себ^Ь  самые  удивительные  и  прекрасные  характеры  и 
находила  подтаерждеМе  въ  своихъ  наблюдешяхъ. 

Изъ  такихъ  лицъ  въ  особенности  занимала  ^  одна  русская 
дЪвушка,  пр1'Ьхавшая  на  воды  съ  больною  русскою  дамой,  съ 
мадамъ  Штадь,  какъ  ее  всЬ  звали.  Мадамъ  Шталь  принадле- 
жала къ  высшему  обществу,  но  она  была  такъ  больна,  что  не 
могла  ходить,  только  въ  р'Ьдкге  хоропйе  дни  появлялась  на  во- 
дахъ  въ  ходясочкЬ.  Но  не  столько  по  бол^Ьзни,  сколько  по 
1^рдости,  какъ  объясняла  княгиня,  мадамъ  Шталь  не  была  зна- 
кома ни  съ  кЬмъ  изъ  русскихъ.  Русская  дЬвушка  ухаживала 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  276  — 

за  иадамъ  Шталь  и,  кро1гЬ  того,  какъ  замечала  Еити,  сходи- 
лась со  всЬми  тяжело-больными,  которыхъ  было  много  на  во- 
дагЬу  и  самымъ  иатуральнымъ  образомъ  ухаживала  эа  шош. 
Русская  д:Ьвушка  эта,  по  наблюдешямъ  Нити,  не  была  роддя 
мадамъ  Шталь  и  вмЬстЬ  съ  тЬмъ  не  была  наемная  помсщницд. 
Мадамъ  Шталь  звала  ее  Варенька,  а  друпе  звали  „т-11е  Ва- 
ренька*. Не  говоря  уже  о  томъ,  что  Кита  интересовала  наблю- 
дешя  надъ  отношещрга  этой  д'Ьвушки  къ  г-жгЬ  Шталь  и  къ  дру- 
гимъ  незнакомымъ  ей  лнцамъ,  Китн,  какъ  это  часто  бываетъ, 
испытывала  необъяснимую  симлатш  къ  этой  т-11е  ВаршыгЬ  и 
чувствовала  по  встр'Ьчающимся  взглядамъ,  что  и  она  нравится. 

М-11е  Варенька  эта  была  не  то  что  не  первой  молодости^  но 
какъ  бы  существо  безъ  молодости:  ей  можно  было  дать  и  де- 
вятнадцать и  оридцать  л'Ьтъ.  Если  разбирать  ея  ч^>ты,  она,  не- 
смотря на  болезненный  цв'Ьтъ  лица,  была  скорее  красива,  чЬмъ 
дурна.  Она  была  бы  и  хорошо  сложена,  если  бы  не  слишкомъ 
большая  сухость  т^ла  и  несоразмерная  голова,  по  среднему 
росту;  но  она  не  должна  была  быть  привлекательна  для  муж- 
чинъ.  Она  была  похожа  на  прекрасный,  хотя  еще  и  полный 
лепествовъ,  но  уже  отцв'Ьтпий,  безъ  запаха  цв^Ьтокъ.  1^к»гЬ 
того,  она  не  могла  быть  привлекательною  для  мужчинъ  еще  н 
потому,  что  ей  недоставало  того,  чего  слишкомъ  много  было 
въ  Кити, — сдерасаннаго  огня  жизни  и  сознашя  сво^  щшвлева- 
тельности. 

Она  всегда  казалась  занятою  дЬломъ,  въ  которомъ  не  могло 
быть  сомн^Ьн1я,  и  потому,  казалось,  ничЬмъ  постороннимъ  но 
могла  интересоваться.  Этою  противоположностью  съ  собой  она 
особенно  привлекала  къ  себЬ  Кити.  Кити  чувствовала,  что  въ 
ней,  въ  ея  склад-Ь  жизни  она  найдетъ  образецъ  того,  чего  те- 
перь мучительно  искала:  ннтересовъ  асизни,  достоинства  жизни — 
вн'Ь  отвратнтельныхъ  для  Кити  свЬтскихъ  отношенШ  дЬвушкн 
къ  мужчинамъ,  представлявшихся  ей  теперь  позорною  выстав- 
кой товара,  ожидающаго  покупателя.  Ч'Ьмъ  больше  Кити  на- 
блюдала своего  неизв'Ёстнаго  друга,  тЬмъ  бол'Ье  убЪжквмсь, 


0\д\\\2е6  Ьу 


Соо^к 


—  277  -^ 

что  эта  дЪвушка  есть  то  самое  совершенное  существо,  вакннъ 
она  ее  евбЪ  представляла,  и  тЬмъ  бол^Ье  она  желала  познаво- 
ииться  съ  ней. 

Обь  дЬвушки  встречались  въ  день  по  н^волько  разъ,  н  ира 
каждой  вс1реч1Ь  глаза  Китн  говорили:  „Кто  вы?  чтд  вы?  ,ВЬдь 
правда,  что  вы  то  прелестное  существо,  вакшсъ  я  воображаю 
васъ?  Но  ради  Бога  не  думайте, — прибавлялъ  ея  взглядъ, — 
что  я  позволяю  себ^Ь  навязываться  въ  знавомыя«  Я  просто  лю* 
буюсь  вами  и  люблю  васъ"*. — „Я  тоже  люблю  васъ,  и  вы  очень, 
очень  милы.  И  еще  больше  любила  бы  васъ,  если  бы  им^ла 
время**,  отвЪчалъ  взглядъ  неизвестной  дЬвушви.  И  дЬйстви** 
тельно,  Кити  видЬла,  что  она  всегда  занята:  или  она  уводить 
съ  водь  д^тей  русскаго  семейства,  или  несетъ  пледъ  для  больной 
и  укушваегь  ее,  или  старается  развлечь  раздраженнаго  боль* 
него,  или  вабврл&гь  и  покупаетъ  печенье  къ  кофею  для  вого-то. 

Скоро  после  пр1езда  Щербацвихъ  на  утреннихъ  водагь  по- 
явились еще  два  лица,  обративп11я  на  себя  общее  недружелюб- 
ное внимаше.  Это  были:  очень  высошй  сутуловатый  мужчина 
€ъ  огромными  рунами,  въ  вороткомъ,^ие  по  росту,  и  старомъ 
шиьто,  съ  черными,  наивными  и  вместЬ  страшными  глазами,  и 
рябоватая  миловидная  женщина,  очень  дурно  и  безвкусно  оде- 
тая. Признавъ  дтихъ  лицъ  за  русскихъ,  Кити  уже  начала  въ 
<;воемъ  Боображеши  составлять  о  нить  прекрасный  и  трогатель- 
ный рома^ь.  Но  княгиня,  узнавъ  по  Каги81е,  что  это  были  Лс- 
винъ  [Николай  и  Марья  Николаевна,  объяснила  ЛСити,  какой 
дурной  человевъ  былъ  этотъ  Левинъ,  и  все  мечты  объ  этихъ 
двухъ  лицагь  исчезли.  Не  столько  потому,  что  мать  сказала 
ей,  сколько  потому,  что  это  былъ  брать  Константина,  джя  Кити 
ЗГЕ  лица  вдругь  показались  въ  высшей  степени  иепр1ятны.  Этотъ 
'^[евинъ  возбулБдалъ  въ  ней  теперь  своею  привычкой  подерги- 
ваться головой  непреодолимое  чувство  отвращенк. 

Ей  казалось,  что  въ  его  бол&пшхъ  страшныхъ  глазагь,  ко- 
^рые  упорно  следили  за  ней,  выражалось  чувство  ненависти  и 
к^мшепши,  и  она  старалась  избегать  встречи  съ  ниш». 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


278  — 


XXXI. 


Быдъ  ненастный  день,  дождь  шелъ  все  утро,  и  б(ш>ные  съ 
аонтивали  толпились  въ  галлере^Ь. 

Кити  ходила  съ  матерью  и  съ  мосвовсвииъ  полковнивозсъ, 
весело  щеголявшиыъ  въ  своемъ  европейскомъ,  вупленномъ  гото- 
вывгь  во  Франкфурте  сюртучкЬ.  Они  ходили  по  одной  сторонЬ 
галлереиу  стараясь  изб'Ьгать  Левина,  ходившаго  по  другой  сю- 
ронЬ.  Варенька  въ  своемъ  темномъ  илелъ^  въ  черной,  съ  ото- 
гнутьши  вни8ъ  полями  шляпЬ  ходила  со  слепою  француженкой 
во  всю  длину  галлереи,  и  каждый  разъ,  какъ  она  встр-Ьчалась 
съ  Кити,  онЬ  перекидывались  дружелюбнымъ  взглядомъ. 

—  Мама,  можно  мн^Ь  заговорить  съ  нею?  —  сказала  Кити, 
сл^Ьдившая  за  своимъ  незнакомымъ  ^угомъ  и  заметившая,  что 
она  подходить  къ  ключу  и  что  он^  могуть  сойтись  у  н^х>. 

—  Да  если  тебе  такъ  хочется,  я  узнаю  прежде  о  ней  ж  сама 
подойду, — отвечала  мать. —  Что  ты  въ  ней  нашла  особеннаго? 
Компаньонка,  доллсно  быть.  Если  хочешь,  я  позшиюмлюсь  съ 
мадамъ  Шталь.  Я  знала  ея  Ье11е-8оеиг,  —  прибавила  княгиня, 
гордо  поднимая  голову. 

Кити  знала,  что  княгиня  оскорблена  тЬмъ,  что  г-жа  Шталь 
какъ  будто  избегала  знакомиться  съ  нею.  Кити  не  настаи- 
вала. 

—  Чудо  какая  милая!  —  сказала  она,  глядя  на  Вареньку  въ 
го  время,  какъ  та  подавала  стаканъ  француженке. — ^Посмотри- 
те,  какъ  все  просто,  мило. 

—  Уморительны  мне  твои  епкоиетеп(з, — сказала  княгиня; — 
неть,  п(^емъ  лучше  назадъ,  —  прибавила  она,  заметивъ  дви- 
гавшагося  имъ  навстречу  Левина  со  своей  дамой  и  съ  немец- 
кнмъ  докторомъ,  съ  которымъ  онъ  что-то  громко  и  сердито 
говорилъ. 

Оне  поворачивались,  чтобы  идти  назадь,  какъ  вдругъ  уош- 
хали  ужъ  не  громкШ  говоръ,  а  крикъ.  Левинъ  остановившись 
кричалъ,  и  докторъ  тоже  гсрачился.  Толпа  собиралась  вокругъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  279  — 

нихъ.   Княгиня  съ   Кити  поспешно  удалились,   а  полхшвникъ 
присоединился  въ  толп^Ь,  чтобы  узнать,  въ  чемъ  дЬло. 
Череэъ  н^Ьскольво  минуть  полвовнивъ  нагнадъ  ихъ. 

—  Что  дто  тамъ  было? — спросила  княгиня. 

—  Позорь  и  срамь!  —  отв4чадь  полковникъ.  —  Одного  бо- 
шпься  —  8Т0  встр'Ьчаться  сь  русскими  за  границей.  Этотъ  вы- 
60К1Й  госнодинь  побранился  сь  докторомъ,  иаговорилъ  ему  дер- 
зостей за  то,  что  тоть  его  не  такь  лечить,  и  замахнулся  пал- 
кой. Срамь  просто! 

—  Ать,  какь  непр1ятно! — сказала  княгиня. — Ну,  чЬмъ  же 
кончилось? 

—  Спасибо,  туть  вмЬшалась  зга...  зта  вь  шляпЬ  грибомь. 
Русская,  кажется, — сказаль  полковникь. 

—  М-11е  Варенька? — ^радостно  спросила  Кити. 

—  Да,  да.  Она  нашлась  скор'Ье  всЬхь:  она  взяла  этого  го- 
сподина подь  руку  и  увела. 

—  Вотъ,  мама,— сказала  Кити  матери, — ^вы  удивляетесь,  что 
я  восхищаюсь  ею. 

Со  слЪдующаго  дня,  наблюдая  неизв'Ьстнаго  своего  друга, 
Бити  замЬтала,  что  т-Пе  Варенька  и  сь  Левинымь  и  его  жен- 
пцшой  находится  уже  вь  тЬхъ  отношешяхь,  кавь  и  вь  другими 
своими  ргоИдёв.  Она  подходила  кь  нимь,  разговаривала,  слу- 
жила переводчицей  для  женщины,  не  ум'Ьвшей  гсюорить  ни  на 
одномъ  иностранномь  языкЬ. 

Кити  еще  ^л^  стала  умолять  мать  позволить  ей  познако- 
миться съ  Варенькой.  И,  какь  ни  непр1ятно  было  княгин^Ь  какь 
бухго  дЬлать  первый  шагь  вь  желаши  познакомиться  сь  г-жею 
Шталь,  позволявшею  себЪ  чЬмь-то  гордиться,  она  навела  справки 
о  Вареньк'Ь  и,  узнавь  о  ней  подробности,  дававппя  заключить, 
что  не  было  ничего  худого,  хотя  и  хорошаго  мало,  вь  этомь 
знакомств'^,  сама  первая  подошла  кь  ВаренькЬ  и  познакоми- 
лась съ  нею. 

Выбравь  время,  когда  дочь  ея  пошла  кь  ключу,  а  Варенька 
остановилась  противь  булочника,  княгиня  подошла  кь  ней. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  280  — 

—  Позвольте  уоЛ  познакомиться  съ  вами,  —  сказала  она  со 
своею  достойною  улыбкой. — Моя  дочь  влюблена  въ  васъ^— ска- 
зала она. — Вы,  можегь  быть,  не  знаете  меня.  Я... 

—  Это  больше,  тЬмъ  взаимно,  княгиня, — ^посп^Ьшно  отвечала 
Варенька. 

—  Какое  вы  доброе  дЬло  сдЬлали  вч^>а  ншпему  жалкому 
соотечественнику!— чзказала  княгиня. 

Варенька  по]фаснЬла. 

—  Я  не  помню,  я,  кажется,  ничего  не  дЬлала,  —  сказа- 
ла она. 

—  Какъ  же,  вы  спасли  этого  Левина  оть  непр1ятностн. 

—  Да,  за  сотра^пе  позвала  меня,  и  я  постаралась  усшокоить 
его:  онъ  очень  боленъ  и  недоволенъ  быль  докторомъ.  А  я  имЬю 
привычку  ходить  за  этими  больными. 

—  Да,  я  слышала,  что  вы  живете  въ  Ментон^Ь  съ  вашею 
тетушкой,  кажется,  ш-ше  Шталь.  Я  знала  ея  Ье11е-80биг. 

—  Я'Ьть,  она  ыеЪ  не  тетка.  Я  называю  ее  ташап,  но  я  ей 
не  родня;  я  воспитана  ею,  —  опять  покрасн'Ьвъ,  отвечала  Ва- 
ренька. 

Это  было  такъ  просто  сказано,  такъ  мило  было  правдивое  и 
открытое  выражеше  ея  лица,  что  княгиня  поняла,  почему  ея 
Кити  полюбила  эту  Вареньку. 

—  Ну,  что  же  этотъ  Левинъ? — спросила  княгиня. 

—  Онъ  уЬзжаетъ, — отвечала  Варенька. 

Въ  это  время,  С1ЯЯ  радостью  о  томъ,  что  мать  ея  познако- 
милась, съ  ея  неизв'Ьстнымъ  другомъ,  отъ  ключа  подходила 
Кити. 

—  Ну  вотъ,  Кити,  твое  сильное  желаше  познакомиться  съ 
ш-Пе... 

—  „Варенькой", — ^улыбаясь  подсказала  Варенька, — такъ  всЪ 
меня  зовутъ. 

Кити  покраснЬла  отъ  радости  и  долго  молча  жала  руку  сво* 
его  новаго  друга,  которая  не  отв'Ьчала  на  ея  пожапе,  но  не- 
подвижно лежала  въ  ея  рук'Ь.  Рука  не  отв^Ьчала  на  поасапе. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  281  — 

но  Лицо  пьПе  Вареньки  11рос1яло  тихою,  радостною,  хотя  и  н4- 
екольво  грустною  улыбкой,  открывавшею  боАпие,  но  прекрас- 
ные зубы. 

—  Я  сама  давно  хогЬла  этого, — сказала  она, 

—  Но  вы  такъ  заняты... 

—  Ахъ,  напротивъ,  я  вич'Ьмъ  не  занята,— отв^Ьчада  Варень- 
ка, но  въ  ту  же  минуту  должна  была  оставить  своихъ  новыхъ 
знакомыхъ,  потому  что  дв'Ь  маленьк!^  русск1я  ^^вочкш^  дочери 
<5ольного,  б^Ьжали  къ  ней. 

—  Варенька,  мама  зоветъ! — кричали  оеЬ. 
И  Варшька  пошла  за  ними. 

ХХХП. 

Подробности,  кот(Ч)ыя  узнала  княгиня  о  прошедшемъ  Варень- 
ки и  объ  отношешяхъ  ея  къ  мадамъ  Шталь  и  о  самой  мадамъ 
Шталь,  были  слЬдуюпця. 

Мадамъ  Шталь,  про  которую  одни  говорили,  что  она  заму- 
чила своего  мужа,  а  друпе  говорили,  что  онъ  замучилъ  ее  сво- 
имъ  безнравственнымъ  поведёшемъ,  была  всегда  болезненная  и 
восторженная  женщина.  Когда  она  родила,  уже  разведясь  съ 
мужемъ,  перваго  ребенка,  ребенокъ  втотъ  тотчасъ  же  умеръ,  и 
родные  г-жи  Шталь,  зная  ея  чувствительность  и  боясь,  чтобы 
это  изв^кспе  не  убило  ея,  подм^Ьнили  ей  ребенка,  взявъ  родив- 
шуюся въ  ту  же  ночь  и  въ  томъ  же  дом'Ь  въ  Петербурге  дочь 
придворнаго  повара.  Это  была  Варенька.  Мадамъ  Шталь  узнала 
впосл'Ьдствги,  что  Варенька  была  не  ея  дочь,  но  продолжала  ее 
воспитывать,  гЬмъ  бол'Ье  что  очень  скоро  послЬ  этого  родныхъ 
у  Вареньки  никого  не  осталось. 

Мад1М1ъ  Шталь  уже  бол^е  десяти  хЪть  безвыездно  жила  за 
границей  на  юге,  никогда  не  вставая  съ  постели.  И  одни  гово- 
{шли,  что  мадамъ  Шталь  сделала  себе  общественное  положеше 
добродетельной,  высоко-релипозной  женщины;  друпе  говорили, 
«го  она  была  въ  дупге  то  самое  высоко-нравственное  существО| 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  282  — 

жившее  только  для  добра  ближняго,  вакимъ  она  представля- 
лась. Никто  не  зналъу  какой  она  религш  —  католнческо]^  про- 
тестантской или  православному  но  одно  было  несомиЬнно  —  она 
находилась  въ  дружескихъ  связяхъ  съ  самыми  высошми  лицами 
всЬхъ  церквей  и  нспов^Ьдашй. 

Варенька  жила  съ  ней  постоянно  за  границей;  и  всЪ,  кто 
знали  мадамъ  Шталь,  знали  и  любили  т-11е  Вареньку,  кавъ 
всЬ  ее  звали. 

Узнавъ  в&Ь  подробности,  княгиня  не  нашла  ничего  предосу- 
дительнаго  въ  сближенш  своей  дочери  съ  Варенькой,  тЬмъ  бо- 
л^е  что  Варенька  им^Ьла  манеры  и  воспиташе  самыя  хорошзя: 
отлично  говорила  по-французски  и  по-англШски,  а  главное — 
передала  огь  г-жи  Шталь  сожал'Ёше,  что  она  по  болгЬзни  ли- 
шена удовольств1Я  познакомиться  съ  княгиней. 

Познакомившись  съ  Варенькой,  Кити  все  бол^е  и  бол^  пре- 
льщалась своимъ  другомъ  и  съ  каждымъ  днемъ  находила  въ 
ней  новыя  достоинства. 

Княгиня,  услыхавъ  о  томъ,  что  Варенька  хорошо  поетъ,  по- 
просила ее  придти  къ  нимъ  п^Ьть  вечеромъ. 

—  Кити  играегь,  и  у  насъ  есть  фортешано,  не  хорошее, 
правда,  но  вы  намъ  доставите  большое  удовольств1е, — сказала 
княгиня  со  своею  притворною  улыбкой,  которая  особе1гао  ие- 
пр1ятна  была  теперь  Кити,  потому  что  она  зам'Ьтила,  что  Ва- 
реньке не  ХОТЕЛОСЬ  пЪть.  Но  Варенька  однако  пришла  вече- 
ромъ и  принесла  съ  собой  тетрадь  нотъ.  Княгиня  пригласила 
Марью  Евгеньевну  съ  дочерью  и  полковника. 

Варенька  казалась  совершенно  равнодушие^  къ  тому,  что 
•гутъ  были  незнакомый  ей  лица,  и  тотчасъ  же  подошла  къ  фор- 
тешано. Она  не  умЬла  оеб'Ь  аккомпанировать,  но  пре1фас&о 
читала  ноты  голосомъ.  Кити,  хорошо  игравшая,  аккомпаниро- 
вала ей. 

—  У  васъ  необыкновенный  талантъ,  —  сказала  ей  княгиня 
посл'Ё  того,  какъ  Варенька  прекрасно  сп1Ьла  первую  пьесу. 

Марья  Евгеньевна  съ  дочерью  благодарили  и  хвалили  ее. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  283  — 

—  Посмотритву — сказалъ  полвовннеъ,  гляда  въ  окио^ — какая 
публива  собралась  васъ  слушать. 

Д'^Ьйствительно,  подъ  окнаш!  собралась  довоано  большая  толпа. 

—  Я  очень  рада,  что  это  доставляетъ  вамъ  удовольств1е,— 
просто  отвечала  Варенька. 

Кжга  съ  гордостью  смотр'Ьла  на  своего  друга.  Она  восхища- 
лась и  ея  искусствомъу  и  ея  голосомъ,  и  ея  лицомъ,  но  бол^Ье 
всего  восхищалась  ея  манерой»  тЬмъ,  что  Варенька  очевидно 
ничего  не  думала  о  своемъ  тгЬ^Лл  и  была  совершенно  равно- 
душна въ  похваламъ;  она  какъ  будто  спрашивала  только:  нужно 
ли  еще  п'Ьть  или  довольно? 

«Если  бы  это  была  я, —  думала  про  себя  Китн,— какъ  бы  я 
гордилась  этимъ!  Какъ  бы  я  радовалась,  глядя  на  эту  толпу 
подъ  окнами.  А  ей  совершенно  все  равно.  Бе  побуждаетъ  только 
иселаше  не  отказать  и  сдЬлать  пр1ятное  татап.  Что  же  въ  ней 
есть?  Что  даетъ  ей  эту  силу  пренебрегать  вс^Ьмъ,  быть  незави- 
симо-спокойною? Какъ  бы  я  желала  это  знать  и  научиться  отъ 
нея  этому {"^  вглядываясь  въ  это  спокойное  лицо,  думала  Кити. 
1СЕЯГИНЯ  попросила  Вареньку  спЪть  еще,  и  Варенька  спЬла 
другую  пьесу  такъ  же  ровно,  отчетливо  и  хорошо,  прямо  стоя 
у  фортешано  и  отбивая  по  нему  тактъ  своею  худою  смуглою 
рукой. 

Следующая  затЬмъ  въ  тетради  пьеса  была  итальянская  пЬсня. 
Кити  сыграла  прелюдш  и  оглянулась  на  Вареньку. 

—  Пропустимъ  эту,— сказала  Варенька,  покраснЬвъ. 

Кити  испуганно  и  вопросительно  остановила  свои  глаза  на 
лиц;Ь  Вареньки. 

—  Ну,  другое,— поспешно  сказала  она,  перевертывая  листы 
и  тотчасъ  же  понявъ,  что  съ  этою  пьесой  было  соединено  что-то. 

—  Ють, — отвечала  Варенька,  положивъ  свою  руку  на  ноты 
и  улыбаясь,  —  жЪть,  споемте  это,  —  и  она  спЬла  это  такъ  же 
спок(^о,  холодно  и  хорошо,  какъ  и  прежде. 

Когда  она  кончила,  всЬ  опять  благодарили  ее  и  пошли  пить 
чай.  Кити  съ  Варенькой  вышли  въ  садикъ,  бывппй  подл'Ь  дома. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  284  — 

—  Правда,  что  у  васъ  соединено  вавое-то  воспоминаше  съ 
этою  1гЬсней?~-свазала  Кити.— Вы  не  говорите, — посяАшво  щш- 
бавила  она, — только  скажите,  правда? 

— ^  Я'ЬтЬу  отчего?  Я  скажу, — просто  сказала  Варенька  н,  не 
дожидаясь  отв^Ьта,  продолжала: — да,  это  воспоминаше,  и  было 
тяжелое  когда-то.  Я  любила  одного  человека,  и  эту  вещь  я 
пФла  ему. 

Кити  съ  открытыми  большими  глазами  молча^  умиленно  сжь 
трЬла  на  Вареньку. 

—  Я  любила  его,  и  онъ  любилъ  меня;  но  «го  мать  не  хотела, 
и  онъ  ясенился  на  другой.  Онъ  теперь  живетъ  недалеко  отъ 
насъ,  и  я  иногда  вижу  его.  Вы  не  думали,  что  у  меня  тоже 
быль  романъ?  —  сказала  она,  и  въ  красивомъ  лшгЬ  ея  чуть 
брезжилъ  тотъ  огонекъ,  который,  Кити  чувствовала,  когда-то 
оснЬщалъ  ее  всю. 

—  Какъ  не  думала.  Если  бы  я  была  мужчина,  я  бы  не  могла 
любить  никого,  посл^Ь  того  какъ  узнала  васъ.  Я  только  не  по- 
нимаю, какъ  онъ  могъ  въ  угоду  матери  забыть  васъ  и  сдЬлать 
васъ  несчастною, — у  него  не  было  сердца. 

—  О,  н^Ьтъ,  онъ  очень  хорошШ  челов^Ькъ,  и  я  не  несчастна; 
напротавъ,  я  очень  счастлива.  Ну,  такъ  не  будемъ  больше 
пЪть  нынче? — прибавила  она,  направляясь  къ  дому. 

—  Какъ  вы  хороши,  какъ  вы  хороши! — ^воскликнула  Кити  и, 
остановивъ  ее,  поцеловала.  —  Если  бы  я  хоть  немножко  могла 
быть  похожа  на  васъ! 

—  ЗачЬмъ  вамъ  быть  на  кого-нибудь  похожей?  Вы  хороши, 
какъ  вы  есть,  —  улыбаясь  своею  кроткою  и  усталою  улыбкой, 
оказала  Варенька. 

—  Н^тъ,  я  совсЬмъ  не  хороша.  Ну,  скажите  мн4...  По- 
стойте, посидимте,  —  сказала  Кити,  усаживая  ее  опять  на  схдг 
мейку  подл^^  себя. — Скажите,  неужели  не  оскорбительно  думать, 
что  челов^Ькъ  пренебрегъ  вашею  любовью,  что  онъ  не  хог]Ьлъ?.. 

—  Да  онъ  не  пренебрегъ;  я  в^Ьрю,  что  онъ  любилъ  меня,  но 
онъ  былъ  покорный  сынъ... 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  285  — 

—  Да,  но  если  бы  онъ  не  по  вохЪ  матери,  а  просто  самъ?.. — 
говорила  Екга,  чувствуя,  дто  она  выдала  свою  тайну  и  что 
лицо  ея,  горящее  румянцемъ  стыда,  уже  изобличило  ее. 

—  Тогда  бы  онъ  дурно  поступилъ  и  я  бы  не  жакл4ла  его, — 
(лзФчала  Варенька,  очевидно  понявъ,  что  д'Ьло  идетъ  уже  не 
о  ней,  а  о  Китн. 

—  Но  осБорблеше? — сказала  Кити.  —  Оскорблеше  нельзя  за- 
бить, нельзя  забьпъ,  —  говорила  она,  вспоминая  свой  взглядъ 
на  пос^^6днемъ  бал^Ь  во  время  остановки  музыки. 

—  Въ  чеиъ  же  оскорблейе?  ВЬдь  вы  не  поступили  дурно? 

—  Хуже  чЬмъ  дурно, —  стыдно. 

Варенька  покачала  головой  и  положила  свою  руку  на  руку 
Кати. 

—  Да  въ  чемъ  же  стыдно?— сказала  она. — ^В-Ьдь  вы  не  могли 
сказать  челонЬку,  который  равнодушенъ  къ  вамъ,  что  вы  его 
любите? 

—  Разумеется,  вгЬтъ;  я  никогда  не  сказала  ни  одного  слова, 
но  онъ  зналъ.  Н'Ьтъ,  нЬтъ;  есть  взгляды,  есть  манеры.  Я  буду 
сто  жЬть  жить,  не  забуду. 

—  Такъ  что  жъ?  Я  не  понимаю.  Д-Ьло  въ  томъ,  любите  ли 
вы  его  теперь  или  вгЬтъ,  —  сказала  Варенька,  называя  вое  по 


—  Я  ненавижу  его;  я  не  могу  простить  себ*. 

—  Такъ  что  ли»? 

—  Огыдъ,  оскорблеше. 

—  Агь,  если  бы  ВС*  такъ  были,  какъ  вы,  чувствительны, — 
сказала  Варенька.  —  Ють  дЬвушки,  которая  бы  не  испытала 
этого.  И  все  это  такъ  не  важно. 

—  А  что  же  важно?--сказала  Кити,  съ  любопытнымъ  удивле^ 
И1емъ  вглядываясь  въ  ея  лицо. 

—  Ахъ,  многое  важно, — ^улыбаясь  сказала  Варенька. 

—  Да  что  же?   т 

—  Ахъ,  многое  важнЬе,  —  отвечала  Варенька,  не  зная,  что 
сказать.  Но  въ  это  время  изъ  окна  послышался  голосъ  княгини: 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  286  — 

—  Кити,  св'Ьжо!  И^га  шаль  возьми,  иди  иди  въ  комната!. 

—  Правда,  пора1— сказала  В|фенька  вставая. — МиЬ  еще  надо 
зайти  къ  т-те  Вег1Ье:  она  меня  просила. 

Бити  держала  се  за  руку  и  съ  страстнымъ  любопытсгвомъ  м 
мольбой  спрашивала  ее  взглядомъ:  «Что  же,  что  же  это  самое 
важное,  что  даетъ  такое  опокойствхе?  Вы  знаете,  скажите  миЬ!* 
Но  Варенька  не  понимала  далее  того,  о  чемъ  спрашивалъ  ее 
взглядъ  Кити.  Она  помнила  только  о  томъ,  что  ей  нынче  нулшо 
еще  зайти  къ  т-ше  Вег(Ье  и  поспЬть  домой  къ  чаю  татао, 
къ  12-тн  часамъ.  Она  вошла  въ  комнаты,  собрала  ноты  и,  про- 
стившись со  вс]Ьми,  собралась  уходить. 

—  Позвольте,  я  провожу  васъ, — сказалъ  полковникъ. 

—  Да,  какъ  лее  одной  идти  теперь  ночью? — подтвердила 
княгиня.  —  Я  пошлю  хоть  П^фашу. 

Кити  видЪла,  что  Варенька  съ  трудомъ  удерживала  улыбку 
при  словахъ,  что  ее  нужно  проволсать. 

—  Н'Ётъ,  я  всегда  хожу  одна  и  никогда  со  мной  ничего  не 
бываетъ, — сказала  она,  взявъ  шляпу.  И,  поц'Ьловавъ  еще  разъ 
Кити  и  такъ  и  не  сказавъ,  что  было  ваяшо,  бодрымъ  шагомъ 
съ  нотами  подъ  мышкой  она  скрылась  въ  полутьме  хЬтней 
ночи,  унося  съ  собой  свою  тайну  о  томъ,  чтд  важно  и  чтд 
даетъ  ей  это  завидное  спокойствхе.н  достоинство. 

хххт. 

Кити  познакомилась  и  съ  г-жею  Шталь,  и  знакомство  это, 
вмЁстЬ  съ  дружбою  къ  ВбфенькЬ,  не  только  имЬло  на  нее 
сильное  вл1яше,  но  утЬшало  ее  въ  ея  гор^Ь.  Она  нашла  это 
угЬшеше  въ  томъ,  что  ей,  благодаря  этому  знакомству,  открылся 
совершенно  новый  М1ръ,  не  имЬющШ  ничего  общаго  съ  ея  про- 
шедшимъ, — ^М1ръ  возвышенный,  прекрасный,  съ  высоты  вотораго 
можно  было  спокойно  смотр'Ьть  на  это  прошедшее.  Открылось 
то,  что,  кромЬ  лсизни  инстинктивной,  которой  до  сихъ  поръ 
отдавалась  Кити,  была  ясизнь  духовная.  Жизнь  эта  открывалась 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  287  — 

ре^гапейу  но  релипей,  не  и1гЬю1цей  ничего  общаго  съ  той,  ко- 
торую съ  дЬтства  знала  Кити  и  которая  выражалась  въ  об^Ьднк 
и  всеиопщой  во  вдовьемъ  Д01гЬ,  гдЪ  можно  было  встр'Ьтить  зна* 
вомыхъ,  и  въ  нзученш  съ  батюшкой  наизусть  славянскигь  теко- 
товъ;  это  была  релнНя  возвышенная,  таинственная,  связанная 
съ  рядомъ  пре]фасныгь  мыслей  и  чувстаъ,  въ  которую  не 
только  можно  было  вЬрть,  потому  что  такъ  вел'Ьно,  но  кото- 
рую можно  было  любить. 

Кити  узнала  все  зто  не  нзъ  словъ.  Мадамъ  Шталь  говорила 
съ  КитИу  какъ  съ  милымъ  ребенкомъ,  на  котораго  любуешься, 
ковъ  на  воспоминаше  своей  молодости,  и  только  одинъ  разъ 
упомянула  о  томъ,  что  во  всЬхъ  людскихъ  горестяхъ  уг]Ьшен1е 
даютъ  лишь  любовь  и  в^Ьра  и  что  для  сострадан1я  къ  намъ 
Христа  нЬтъ  ничтожныхъ  горестей,  и  тотчасъ  же  перевела  раэ- 
говоръ  на  другое.  Но  Кити  въ  каждомъ  ея  движеши,  въ  каж- 
домъ  слов^^,  въ  каждомъ  небесномъ,  какъ  называла  Кити,  взгля- 
де ея,  въ  особенности  во  всей  нсторш  ея  жизни,  которую  она 
знала  черезъ  Вареньку,— во  всемъ  узнавала  то,  „чтд  было  важ- 
но**  и  чего  она  до  сихъ  поръ  не  знала. 

Но  какъ  ни  возвышенъ  былъ  характеръ  г-жи  Шталь,  какъ 
ни  трогательна  вся  ея  истор1Я,  какъ  ни  возвышенна  и  нЬжна 
ея  р^чь,  Кити  невольно  подмЬтила  въ  ней  так1я  черты,  кото- 
рый смущали  ее.  Она  заметила,  что,  разспрашивая  про  ея  род- 
ныхъ,  мадамъ  Шталь  улыбнулась  презрительно,  чтб  было  про- 
тивно хриспанской  добротЬ.  ЗамЬтила  еще,  что,  когда  она 
застала  у  нея  католическаго  священника,  мадамъ  Шталь  ста- 
рательно де^ржала  свое  лицо  въ  тЬни  абажура  и  особенно  улы- 
балась. Какъ  ни  ничтожны  были  эти  два  завгЬчашя,  они  смущалм 
ее,  и  она  сомневалась  въ  мадамъ  Шталь.  Но  зато  Варенька, 
одинокая,  безъ  родныхъ,  безъ  друзей,  съ  грустнымъ  разочаро- 
вашемъ,  ничего  не  желавшая,  ничего  не  жал^Ьвшая,  была  тЪиъ 
самымъ  совершенствомъ,  о  которомъ  только  позволила  себ!! 
мечтать  Кити.  На  ВаренькЬ  она  поняла,  что  стоило  только  за- 
быть себя  и  любить  другихъ,  и  будешь  спокойна,  счастлива  м 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  288  — 

преврасва.  И  такою  хотЬла  быть  Кити.  Понявъ  теперь  ясно, 
чтб  было  самое  еожное^  Кити  не  удовольствовалась  тЬмъ,  ^т>бы 
восхищаться  втимъ^  но  тотчасъ  же  всею  душой  отдалась  этой 
новой,  открывшейся  ей  жкзнн.  По  разсказамъ  Вареньки  о  томъ^ 
чтд  дЬлала  мадамъ  Шталь  и  друНя,  кого  она  называла,  Кити 
уже  составила  себЬ  планъ  будущей  аязни.  Она  такъ  же,  кавь 
и  нлеминница  г-жи  Шталь,  А1те,  про  которую  ей  много  раз- 
сказывала  Варенька,  будетъ,  гдЬ  бы  ни  жила,  отыживать  не- 
счастныгь,  помогать  имъ  сколько  можно,  раздавать  Е^з1шгел1е^ 
читать  Бвангел1е  больнымъ,  преступннкамъ,  умирающимъ.  Мыс1ь 
чтен1я  Евангел1я  нреступннкамъ,  вакъ  это  дЬлала  АШе^  осо- 
бенно прельщала  Кити.  Но  все  это  были  тайный  мечты,  кото- 
рыхъ  Кити  не  высказывала  ни  матери,  ни  Вареньк^Ь. 

Впрочемъ,  въ  ожидаши  поры  исполнять  въ  большихъ  размЁ- 
рахъ  свои  планы  Кити  и  теперь  на  водагь,  гд'Ь  было  столько 
больныгь  и  несчастныхъ,  легко  нашла  случай  прилагать  свои 
новыя  правила,  подражая  Вареньк-Ь.  , 

Сначала  княгиня  вам1Ьчала  только,  что  Кити  находится  подь 
сильнымъ  вл1ян1емъ  своего  епдоиетеп(,  какъ  она  называла,  въ 
госпожЬ  Шталь  и  въ  особенности  къ  ВаренькЬ.  Она  видЁла, 
что  Кити  не  только  подражаетъ  бареньк^Ь  въ  ея  дЬятельностн, 
но  невольно  подражаетъ  ей  въ  ея  манер'Ь  ходить,  говоркгъ  и 
мигать  глазами.  Но  потомъ  княгиня  зам^Ьтила,  что  въ  доч^и, 
независимо  огь  этого  очаровашя,  соверпхается  какой-то  серьез- 
ный душевный  перевороть. 

Княгиня  вндЬла,  что  Кити  читаетъ  по  вечерамъ  французское 
Евангел1е,  которое  ей  подарила  госпожа  Шталь,  чего  она  пре»- 
де  не  дЬлала;  что  она  нзб'Ьгаеть  свЬтскихъ  знакомыхъ  и  схо- 
дится съ  больными,  находившимися  подъ  покровительстаомь 
Вареньки,  и  въ  особенности  съ  однимъ  ббднымъ  семействомъ 
больного  живописца  Петрова.  Кити  очевидно  гордилась  тЬмъ, 
что  исполняла  въ  этомъ  семейств^Ь  обязанности  сестры  милосер- 
Д1Я.  Все  это  было  хорошо,  и  княгиня  ничего  не  нмЬла  протявъ 
этого,  тЬмъ  бохЬе  что  жена  Пеорова  была  вполнЬ  порядочваа 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  289  — 

жбшцина,  и  что  пршщессА,  з&вгЪтивш&я  деятельность  Кити,  хв^ 
жилл  ее,  называя  ангеломъ-утЬшвтелемъ.  Все. это  было  бы  очекь 
хорошо,  если  бы  не  было  иагашества.  А  княгвня  видела,  что 
дочь  ея  впадаетъ  въ  криЛность,  чтО  она  и  говорила  ей. 

—  П  пе  &а1  ]а1П1^  пеп  оа1гег, — говорила  она  ей. 

Но  дочь  ничего  ей  не  отв1Ьчала;  она  только  думала  въ  дуптЬ, 
что  нельзя  говорить  объ  нзлишествгЬ  въ  ;сЬл1  христ1анотва.  Ка- 
кое же  ыожетъ  быть  излишество  въ  следован1и  учешю,  въ  кото- 
роыъ  велено  подставить  другую  щеку,  когда  ударять  по  одной, 
и  отдать  рубашку,  когда  снимаютъ  кафтанъ?  Но  княгинЬ  не 
нравилось  это  излишество  и  еще  бол^е  не  нравилось  то,  ^го, 
она  чувствовала,  Кити  не  хотЬла  открыть  ей  всю  свою  душу, 
Д-ЬйствитеАно,  Ляпе  таила  отъ  матери  свои  новые  взгляды  я 
чувства.  Она  тшла  ихъ  не  потому,  чтобы  не  уважала,  не  лю- 
била свою  мать,  но  только  потому,  что  это  была  ея  мать.  Она 
всякому  открыла  бы  ихъ  скор'Ье,  ч^^мъ  матери. 

—  Что-то  давно  Анна  Павловна  не  была  у  насъ, — сказала 
разъ  княгиня  про  Петрову. — Я  звала  ее.  А  она  ^то-^го  какъ 
будто  недовольна. 

—  Н-Ьгь,  я  не  замЬтила,  татап, — ^вспыхнувъ  сказала  Кити 

—  Ты  давно  не  была  у  нихъ? 

—  Мы  завтра  со(кграемся  сд:Ьлать  прогулку  въ  горы,— отве- 
чала 1№ти. 

—  Что  же,  по'Ьзлсайте, —  отв1Ьчала  княгиня,  вглядываясь  въ 
смущенное  лицо  дочери  и  стараясь  угадать  причину  ея  сму- 
щешя. 

Въ  этоть  же  день  Баренька  пришла  об'Ьдать  и  сообщила,  что 
Анна  Пшловна  раздумала  "Ехать  завтра  въ  горы.  И  княгиня  за- 
м^Ьтила,  что  Кити  опять  покраснЬла. 

—  Кити,  не  было  ли  у  тебя  чего-нибудь  непр1ятнаго  съ  Пет- 
ровыми?-—сказала  княгиня,  когда  онЬ  остались  однЬ. — Отчего 
она  перестала  присылать  д:Ьтей  и  ходить  къ  намъ? 

Кити  отвечала,  что  ничего  не  было  между  ними  и  что  она 
р'Ьпштельно  не  понимаетъ,  почему  Анна  Павловна  какъ  будто 

13 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  290  — 

недовольна  ею.  Кити  ответила  совершенную  правду.  Она  не 
анала  причины  перем'Ьны  въ  се&Ь  Анны  Павловны^  но  догады- 
валась. Она  дог|да1валась  въ  такой  вещи^  которую  она  не  могла 
сказать  матери,  воторой  она  не  говорила  и  себ'Ь.  Это  была  одда 
изъ  тЬгь  вещей,  которыя  знаешь,  ио  которыя  нельзя  сказать 
даже  самой  еебЬ:  такъ  страшно  и  постыдно  ошибиться. 

Опять  и  опя1^  перебирала  она  въ  своемъ  воспоминаши  всЬ 
отношетя  свои  въ  этому  семейству.  Она  вспомнила  наивную 
радость,  выражавшуюся  на  1фугломъ  добродушномъ  лицЪ  Анны 
Павловны  при  ихъ  встр^Ьчахъ;  вспоминала  нхъ  тайные  перего- 
воры о  больномъ,  заговоры  о  томъ,  чтобъ  отвлечь  его  огь  ра- 
боты, которая  была  ему  запрещена,  и  увести  его  гулять;  1фи- 
вязанность  меньшого  мальчика,  называвшаго  ее  «моя  Кити'',  не 
хотЬвшаго  безъ  нея  ложиться  спать.  Какъ  все  было  хорошо! 
Потомъ  она  вспомнила  худую-худую  фигуру  Пепрова,  съ  длин- 
ною шеей,  въ  его  корнчневомъ  сюртуке;  его  р'Ьдше  вьюпцеся 
волосы,  вопросительные,  страшные  въ  первое  время  для  Кити 
голубые  глаза  и  его  болезненный  старашя  казаться  бодрымъ  и 
оживленнымъ  въ  ея  присутствш.  Она  вспомнила  свое  усил1е  въ 
первое  время,  чтобы  преодолеть  отвращеше,  которое  она  испы- 
тывала къ  нему,  какъ  и  ко  всЬмъ  чахоточнымъ,  и  старашя, 
съ  которыми  она  придумывала,  что  сказа1Ъ  ему.  Она  вспомнила 
этотъ  робшй,  умиленный  взглядъ,  которымъ  онъ  смотр'Ьлъ  на 
нее,  и  странное  чувство  сострадашя  и  неловкости  и  потомъ  со- 
знан1я  своей  доброд'Ьтельности,  которое  она  испытывала  при 
этомъ.  Какъ  все  это  было  хорошо!  Но  все  это  было  въ  первое 
время.  Теперь  же,  н^Ьсколько  дней  тому  назадъ,  все  вдругъ  ис- 
портилось. Анна  Павловна  съ  притворною  любезностью  встр^ 
чала  Кити  и  не  переставая  наблюдала  ее  и  мужа. 

Неужели  эта  трогательная  радость  его  при  ея  приближенш 
была  причиной  охлаждешя  А^ол  Павловны? 

„Да, — вспоминала  она, — что-то  было  ненатуральное  въ  Анн* 
Павловнеь  и  совсЬмъ  непохожее  на  ея  доброту,  когда  она  тре- 
тьяго  дня  съ  досадой  сказала: 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  291  — 

—  Воть  все  дожидался  васъ,  не  хотЪлъ  безъ  васъ  пить 
кофе,  хоть  ослаб^^ъ  ужасно**. 

»Да,  можегь  быть,  н  это  непр1ятно  ей  было,  когда  я  подала 
ему  пледъ.  Все  это  такъ  просто,  но  онъ  такъ  неловко  ато  при- 
нялъ,  такъ  долго  благодарилъ,  что  и  мнЬ  стало  неловко.  И 
погонь  дтотъ  портретъ  мой,  который  онъ  такъ  хорошо  сж^- 
ладь.  А  главное  атотъ  взглядъ,  смущенный  и  н'Ьжный!..  Да,  Дса, 
это  тавъ!-~съ  ужасомъ  повторила  себЪ  Кити.  —  Ють,  это  не 
можегь,  не  должно  быть1  Онъ  такъ  жалокъ!"  говорила  она 
себ^  всл^^дъ  за  этнмъ. 

Это  сомн1Ьше  отравляло  прелесть  ея  новой  жизни. 

XXXIV. 

Уже  нередъ  концомъ  курса  водъ  князь  ЩербацкШ,  'ЬздившШ 
иослЬ  Карлсбада  въ  Баденъ  и  Киссингенъ  къ  русскимъ  внако- 
мымъ  набраться  русскаго  духа,  какъ  онъ  говсфилъ,  вернулся 
къ  своимъ. 

Взгляды  князя  и  княгини  на  заграничную  жизнь  были  совер- 
шенно противоположные.  Княгиня  находила  все  прекраснымъ  и, 
несмотря  на  свое  твердое  положеше  въ  русскомъ  обществе,  ста- 
ралась за  границей  походить  на  европейскую  даму,  ч^мъ  она 
не  была, — потому  что  она  была  русская  барыня, — и  потому 
притворялась,  что  ей  было  отчасти  неловко.  Князь  же,  напро- 
тнвь,  находилъ  за  границей  все  сквернымъ,  тяготился  европей- 
скою жизнью,  держался  своихъ  русскихъ  привычекъ  и  нарочно 
старался  выказывать  себя  за  хранидей  мен^Ье  европейдемъ,  чЪмъ 
овгь  быль  въ  действительности  • 

Князь  вернулся  похудЁвшШ,  съ  обгаслыми  м'Ьшками  кожи  на 
щекахъ,  но  въ  самомъ  веселомъ  расположеши  духа.  Веселое 
раеположен1е  его  еще  усилилось,  когда  онъ  увидалъ  Кити  со- 
вц>шенио  поправившеюся.  Нзв^Ьспе  о  друавб'Ь  Кити  съ  госпожей 
Шталь  и  Варенькой  и  переданный  княгиней  наблюден1я  надъ 
какою-то  перем'Ьной,  происшедшей  въ  Кити,  смутили  князя  и 

13* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  292  — 

возбудЕлн  въ  немъ  обычное  чувство  ревности  во  всему,  что 
увлекало  его  дочь  помимо  его,  м  стр&хъ,  чтобы  дочь  не  уоиа 
изъ-подъ  его  вл1ян1я  въ  к&шя-нибудь  недоотупныя  ему  облаош. 
Но  эта  непр]ятныя  еввЬ(уА1  потонули  въ  томъ  мор-Ь  доброду1111я 
и  веселости^  который  всегда  были  въ  немъ  и  особенно  усялв- 
лись  Карлсбадекими  водами. 

На  другой  день  по  своемъ  прх'ЬздгЬ  князь  въ  своемъ  апнномъ 
пальто,  со  своими  русскими  морщинами  и  одутловатыми  щеками, 
подпертыми  крахмальными  воротничками,  въ  самомъ  веселомъ 
расположеши  духа  пошелъ  съ  дочерью  на  воды. 

Утро  было  прекрасное:  опрятные,  веселые  дома  съ  садиками, 
видь  краснолицыхъ,  краснорукихъ,  налитыхъ  пивомъ,  весело 
работающихъ  нЬмецкнхъ  служанокъ  и  яркое  солнце  веселили 
сердце;  но  чЬмъ  ближе  подходили  они  въ  водамъ,  гЬмъ  чаще 
встречались  больные,  и  видъ  ихъ  казался  еще  плачевна  среди 
обычныхъ  условШ  благоустроенной  нЬмецкой  жизни.  Кити  уже 
не  поражала  эта  противоположность.  Яркое  солнце,  веселый 
блескъ  зелени,  звуки  музыки  были  для  нея  естественною  рам- 
кой в&Ьхъ  этихъ  знакомыхъ  лнцъ  и  перемЬнъ  къ  ухудшешю 
или  улучшенш,  за  которыми  она  сл^Ьдила;  но  для  князя  св^ть 
и  блескъ  шньскаго  утра  и  звуки  оркестра,  игравшаго  модный 
веселый  вальсъ,  и  особенно  видъ  здоровенныхъ  служанокъ 
казались  чЬмъ-то  неприличнымъ  и  уродливымъ  въ  соединешя 
съ  этими,  собравшимися  со  вс^Ьхъ  концовъ  Европы,  уныло  дви- 
гавшимися мертвецами. 

Несмотря  на  испытываемое  имъ  чувство  гордости  и  какъ  бы 
возврата  молодости,  тогда  любимая  дочь  шла  съ  нимъ  подъ 
руку,  ему  теперь  какъ  будто  неловко  и  совестно  было  за  свою 
сильную  походку,  за  свои  крупные,  облитые  жиромъ  члены.  Ояъ 
нспытывалъ  почти  чувство  челов'Ька  неод^таго  въ  обществгЬ. 

—  Представь,  представь  меня  своимъ  новымъ  друзьямъ,— 
говорилъ  онъ  дочери,  пожимая  локтемъ  ея  руку. — Я  и  этогь 
твой  гадкШ  С!оденъ  полюбилъ  за  то,  что  онъ  тебя  тавъ  сира- 
вилъ.  Только  грустно,  грустно  у  васъ.  Это  кто? 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  293  — 

Кити  называла  ему  тЬ  знавоиыя  и  незнакомыя  лица,  кото- 
рый они  встр'Ёчали.  7  самаго  входа  въ  садъ  они  встретили 
чигЬпую  т-те  Ввг1Ье  еъ  нроводницей,  и  княаь  порадовался  на 
умиленное  выражеше  старой  француженки^  когда  она  услы- 
хала голосъ  Кити.  Она  тотчаеъ  съ  фраяцувскимъ  излипюствомъ 
.июбезности  заговорила  еъ  нимъ,  хваля  его  за  то,  что  у  него  та- 
кая прекрасная  дочь,  и  въ  глаза  превознося  до  небесъ  Кити  и 
называя  ее  сокровищемъ,  перломъ  и  ангелоыъ-утЬшителшгь. 

—  Ну,  тавъ  она  второй  ангелъ, — сказалъ  князь  улыбаясь.— 
Она  называетъ  ангеломъ  нумеръ  1-й  т-11е  Вареньку. 

—  ОЬ!  т-11е  Варенька — это  настоящШ  ангелъ,  а11е2, — под- 
^сватида  т-те  ВегШе. 

Въ  галлере'Ь  они  встр'Ьтнли  и  самоё  Вареньку.  Она  посп'Ёшно 
шла  нмъ  навстр'Ьчу,  неся  элегантную  красную  сумочку. 

—  Вотъ  и  папа  пр№халъ!  —  сказала  ей  Кити. 

Варенька  сд'Ьлала  просто  и  естественно,  какъ  и  все,  чтб 
она  жЁлала,  движете,  среднее  между  поклономъ  и  прис1Ьда- 
шемъ,  и  тотчаеъ  же  заговорила  съ  княземъ,  какъ  она  говорила 
<^о  вс*ми,  несгЬсненно  и  просто. 

—  Разум^Ьется,  я  васъ  знаю,  очень  знаю,— сказалъ  ей  князь 
<5ъ  улыбкой,  по  которой  Кити  съ  радостью  узнала,  что  другъ 
ея  понравился  отцу. — Куда  аке  вы  такъ  торопитесь? 

—  Матап  зд:Ьсь, —  сказала  она,  обращаясь  къ  Кити. — Она 
не  спала  всю  ночь,  и  докторъ  посов'Ётовалъ  ей  выехать.  Я 
несу  ей  работу. 

—  Такъ  это  ангелъ  1€  1-й,— сказалъ  князь,  когда  Варенька 
ушла. 

Кити  видЬла,  что  ему  хотелось  посм^Ьяться  надь  Варенькой, 
но  что  онъ  никакъ  не  могъ  этого  сдЬлать,  потому  что  Варенька 
понравилась  ему. 

—  Ну,  вотъ  и  вс^Ьхъ  увидивгь  твоихъ  друзей, —  прибавилъ 
онъ, — и  мадамъ  Шталь,  если  она  удостоить  узнать  меня. 

—  А  ты  разв'Ь  ее  зналъ,  папа? — спросила  Кити  со  страхомъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  294  — 

замечая  аажегшШся  огонь  нас1гЬп1Ш1  въ  глазагь  князя  при  упо- 
минаши  о  мадамъ  Штадь. 

—  Зна1ъ  ея  кужа  н  ее  немножко  еще  прежде,  ч^мъ  она  въ 
шетистки  запнсадась. 

—  Что  такое  шетнстка,  папа?т-чшроенш  Китн,  уже  испуган- 
ная тЬиЪу  что  то,  чтб  она  такъ  высоко  цЪнила  въ  госпоже 
Шталь,  вмЬло  назваше. 

-—  Я  и  сш1ъ  не  знаю  хорошенько.  Знаю  тоако,  что  она  за 
все  благодарить  Бога,  за  всякое  несчастае...  и  за  то,  что  у  нея 
умеръ  мужъ,  благодарить  Бога.  Ну,  и  выходить  С1гЬшно,  по- 
тому что  они  дурно  жили...  Это  кто?  Какое  жалкое  лицо!  — 
спросилъ  онъ,  зам'Ьтивъ  сидЬвшаго  на  лавочкЬ  невысокаго  боль- 
ного въ  корнчневомъ  пальто  и  б'Ьлыхъ  панталонахъ,  дЬлавшигь 
етранныя  складки  на  лишенныхъ  мяса  костяхъ  его  ногъ.  Госпо- 
динъ  этотъ  приподнялъ  свою  соломенную  шляпу  надъ  вьющи- 
мися р'Ьдкими  волосами,  открывая  высогай,  бол'Ьзненно  по1фас- 
иЬвшШ  отъ  шляпы  лобъ. 

—  Это  Петровъ,  живописецъ,— отв-Ьчала  Кнти,  покрасвгЬвъ. — 
А  это  жена  его, — прибавила  она,  указывая  на  Анну  Павловну, 
которая  какъ  будто  нарочно,  въ  то  самое  время  какъ  они  под- 
ходили, пошла  за  ребенкомъ,  отб'Ьжавшимъ  по  дорожк^Ь. 

—  Какой  жалкШ,  и  какое  милое  у  него  лицо!  —  сказалъ 
князь.  —  Что  асе  ты  не  подошла?  Онъ  что-то  хогЬлъ  сказать 
тебЬ. 

—  Ну  такъ  пойдемъ!  —  сказала  Кити,  р'Ьшнтельно  повора- 
чиваясь. —  Какъ  ваше  здоровье  нынче?  —  спросила  она  у  Пет- 
рова. 

Петровъ  всталъ,  опираясь  на  палку,  и  робко  посмотр-Ьлъ  на 
князя. 

—  Это  моя  дочь, — сказалъ  князь.  —  Позвольте  быть  знаво- 
мымъ. 

Живописецъ  поклонился  и  улыбнулся,  открывая  странно-блс- 
стяпЦе  бЬлые  зубы. 

—  Мы  васъ  ждали  вчера,  княжна,— сказалъ  онъ  Китн. 


01дШ2е(^  Ьу  Сд00^1С  - 


—  295  — 

Онъ  пошатнулся,  говоря  это,  н,  повторяя  это  движете,  ста- 
рался показать,  фо  онъ  ато  сдЪлалъ  нарочно. 

—  Я  хогЬла  придти,  но  Варенька  сказала,  что  Анна  Павлов- 
на присылала  сказать,  что  вы  не  по^Ьдете• 

—  Какъ  не  полдень! — покрасн^Ьвъ  и  тотчасъ  же  закашляв- 
шись, сказалъ  Петровъ,  отыскивая  глазами  жену. — ^Анета,  Аис- 
та!—проговорилъ  онъ  громко,  и  на  тонкой  б^Ьлой  теЪ  его,  какъ 
в^[ювки,  натянулись  толстыя  жилы. 

Анна  Павловна  подопыа. 

—  Кавъ  же  ты  послала  сказать  княжпЬ,  что  мы  не  по^Ьдемъ?— 
потерявъ  голосъ,  раздражительно  прошепталъ  онъ  ей. 

—  Здравствуйте,  княжна, — сказала  Анна  Павловна  съ  при- 
творною улыбкой,  столь  непохожею  на  прежнее  ея  обращеше.— 
Очень  пр1ятно  познакомиться, — обратилась  она  къ  князю. — Васъ 
давно  ждали,  князь. 

—  Какъ  же  ты  послала  сказать  княжпЬ,  что  мы  не  по- 
"Ьдемь? — ^хрипло  прошепталъ  еще  разъ  живописецъ  еще  серди- 
те, очевидно  раздражаясь  еще  бол'Ье  гЬмъ,  что  голосъ  изм'Ь- 
кяеггь  ему  и  онъ  не  можетъ  дать  своей  р-Ьчи  того  выражешя, 
какое  бы  хотЬлъ. 

—  Ахъ,  Боже  М0Й1  Я  думала,  что  мы  не  по'Ьдемъ,  —  съ  до- 
садой отвгЬчала  жена. 

—  Какъ  же,  когда...— онъ  закашлялся  и  махнулъ  рукой. 
Князь  приподнялъ  шляпу  и  отошелъ  съ  дочерью. 

—  О,  охъ!— тяжело  вздохнулъ  онъ,— о,  несчастные! 

—  Да,  папа,— отвечала  Киги. — Но  надо  знать,  что  у  нихъ 
трое  дЬтей,  никого  прислуги  и  почти  никакихъ  средствъ.  Онъ 
^пчьто  получаетъ  отъ  академ1и, — оживленно  разсказывала  она, 
стараясь  заглушить  волнен1е,  поднявшееся  въ  ней  всл4дств1е 
странной  въ  отношеши  къ  ней  п^»ем^ны  Анны  Павловны.  — А 
вотъ  и  мадамъ  Шталь, — сказала  Кити,  указывая  на  колясочку, 
въ  которой,  обложенное  подушками,  въ  чемъ-то  сЬромъ  и  голу- 
бомъ,  подъ  зонтикомъ  лежало  что-то.  Это  была  г-жа  Шталь. 
Сзади  ея  стоялъ  мрачный  здоровенный  работникъ-пЬмецъ,  ка- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  296  — 

тавш{й  ее.  Подд^  стоалъ  б^Ьлокурый  шведскШ  графъ,  вотораго 
внала  по  имени  Кити.  Н'Ьсколько  челов^Ьвъ  бодьныхъ  недлиля 
около  кодасочки,  глядя  на  эту  дшу,  какъ  на  что-то  необшшо- 
венное* 

Князь  подошелъ  къ  ней,  и  тотчаеъ  асе  въ  глазагь  его  Кнти 
вам'Ьтила  смущавшШ  ее  огонокъ  нас1гЬшки.  Онъ  подошелъ  кь 
мадамъ  Шталь  и  заговорилъ  на  томъ  отлнчноиъ  фршцузско1гь 
язык'Ь,  на  воторомъ  столь  цемнопе  уже  говорить  теперь,  чреэ* 
вычайно  учтиво  и  мило: 

—  Не  зиаюу  вспомните  ли  вы  меня,  но  я  долженъ  напомнгаъ 
себя,  чтобы  поблагодарить  за  вашу  доброту  къ  мо^  дочери, — 
сказалъ  онъ  ей,  снявъ  шляпу  и  не  над1^вая  ея. 

—  Князь  Алевсандръ  ЩербащсШ, — сказала  мадамъ  Шталь,. 
поднвмая  на  него  свои  небесные  глаза,  въ  которыхъ  Кити  залгЬ- 
тила  неудовольств1е. — Очень  рада.  Я  такъ  полюбила  вашу  дочь» 

—  Здоровье  ваше  все  не  хорошо? 

—  Да,  я  улсъ  привыкла,  — сказала  мадамъ  Шталь  и  позна- 
комила князя  со  шведскимъ  графомъ. 

—  А  вы  очень  мало  перем1Ьнились, — сказалъ  ей  князь. — Я 
не  им^лъ  чести  вид'Ьть  васъ  десять  или  одиннадцать  л^Ьтъ. 

—  Да,  Богь  даетъ  крестъ  и  даетъ  силу  нести  его*  Часто 
удивляешься,  къ  чему  тянется  эта  жизнь?.  •  Съ  той  стороны! — 
съ  досадой  обратилась  она  къ  ВаренькЬ,  не  такъ  завертывавшей 
ей  пледомъ  ноги. 

—  Чтобы  дЬлать  добро,  в^Ьроятно, — сказалъ  князь,  см^^сь 
глазами. 

—  Это  не  намъ  судить, — сказала  госпожа  Шталь,  зам^тавъ 
оггЬнокъ  выражешя  на  лиц'Ь  князя.  —  Такъ  вы  пришлете  жвЬ 
эту  книгу,  любезный  графъ?  Очень  благодарю  васъ, — обрати- 
лась она  къ  молодому  шведу. 

—  А!  —  вскрикнулъ  князь,  увидавъ  московскаго  полковника, 
стоявшаго  около,  и,  поклонившись  госпожгЬ  Шталь,  отошелъ  съ 
дочерью  и  съ  присоединившимся  къ  нимъ  моековскимъ  полков- 
инкомъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  297  — 

—  Это  наша  аристокра11Яу  князь!  —  съ  желан1е1гь  быть  на* 
ен^Ьпиивымъ  свазалъ  мооковскШ  полвовнивъ^  который  быль  въ 
вретенаш  на  госпожу  Шталь  за  то,  что  она  не  была  съ  нниъ 
анавоыа. 

—  Все  такая  же,— отв^Ьчалъ  князь. 

—  А  ш  еще  до  бол^Ьзнн  авали  ее,  князь,  то-есть  пре^^е, 
чАнъ  она  слегла? 

—  Да.  Она  при  мнЬ  слегла, — сказалъ  князь. 

—  Говорятъ,  она  десять  л*гь  не  встаеть... 

—  Не  встаеть,  потому  что  коротконожка.  Она  очень  дурно 
сложена... 

—  Папа,  не  можетъ  быть! — вскрякнула  Китя. 

—  Дурные  языки  такъ  говорить,  ной  дружокъ.  А  твоей  Ва- 
ренькЬ  таки  достается,  —  прибавилъ  онъ.  —  Охъ,  эти  больныя 
барыни! 

—  О,  нЬтъ,  папа! — горячо  возразила  Кити, — Варенька  обо- 
жаетъ  ее.  И  потонъ  она  д^Ьлаетъ  стодько  дебра!  7  кого  хочешь 
спроси!  Бе  и  АЦпе  Шталь  всЬ  знаютъ. 

—  Можетъ  быть, — сказалъ  онъ,  пожимая  локтемъ  ея  руку. — 
Но  лучше  когда  д'Ьлаютъ  такъ,  что,  у  кого  ни  спроси,  никто 
же  знаетъ. 

Кити  замолчала  не  потому,  что  ей  нечего  было  говорить,  но 
ова  и  отцу  не  хотела  открыть  свои  тайныя  мысли.  Однако — 
странное  дЪло  —  несмо1ря  на  то,  что  она  такъ  готовилась  не 
подчиниться  взгляду  отца,  не  дать  ему  доступа  въ  свою  свя- 
тыню, она  почувствовала,  что  тотъ  божественный  образъ  госпо- 
жи Шталь,  который  она  м^сяцъ  цЬлый  носила  въ  дупгЬ,  без- 
возвратно исчезъ,  какъ  фигура,  составившаяся  изъ  брошеннаго 
платья,  исчезаетъ,  когда  поймешь,  какъ  лежитъ  это  платье. 
Осталась  одна  коротконогая  женщина,  которая  лежить  потому, 
что  дурно  сложена,  и  мучаетъ  безотв^Ьтную  Вареньку  за  то,  что 
та  не  такъ  подверташаетъ  ей  пледъ.  И  никакими  усил1ями  во- 
ображешя  нельзя  уже  было  возвратить  прежнюю  мадамъ  Шталь. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-^  298  — 


XXXV. 


Князь  передалъ  свое  веселое  ра(ягод(>жен1е  духд  н  доммштгь 
своимъу  и  знакомымъу  н  даже  нЪмцу-хозянну,  у  вотораго  сто- 
яли Щербащае. 

Вернувшись  съ  Кнтн  съ  вохь  и  пригласввъ  въ  ее&к  въ  вофе 
и  полвовнива,  н  Марью  Евгеньевну,  и  Вареньву,  внявь  вежЬгь 
вынести  столь  и  вресла  въ  смивь,  похь  ваштанъ,  и  тамъ  на- 
врыть  завтравъ.  И  хозяинъ,  и  прислуга  оживились  подъ  апя- 
н1е1гь  его  веселости.  Они  внали  его  ще^фость,  и  черезъ  полча- 
са больной  гамбургсвШ  довторъ,  живппй  наверху,  съ  вавиетью 
смотрЬлъ  въ  овно  на  вту  веселую  руссвую  во1шан1ю  здоршыхъ 
людей,  собравшуюся  подъ  ваштаномъ.  Подъ  дрожащею  Ц)угами 
гЬнью  листьевъ,  у  поврытаго  б^ою  сватертью  и  уставленн»- 
го  вофейнивамн,  хл^Ьбоиъ,  масломъ,  сыромъ,  холодною  дичью 
стола  сидЬла  внягиня  въ  наволвЬ  съ  лиловшщ  лентами,  раз- 
давая чашви  и  тартинви.   На  другомъ  вонцЪ  (щдкгь  1шазь, 
плотно  вушая  и  громво  и  весело  разговаривая.  Князь  разло- 
жилъ  подл'Ь   себя  свои   повупви:   разные  сундучви,   бирюль- 
ви,  разрЬзные  поживи  всЬхъ  сортовъ,  воторыхъ  оиъ  навупилъ 
вучу  на  всгЬхъ  водахъ,  и  раздаривалъ  ихъ  всЬмъ,  въ  томъ 
числФ  Лисхенъ,  служанвЬ  и  хозяину,  съ  воторымъ  оиъ  шутялъ 
на  своеиъ  вомичесвомъ  дурномъ  кЬмецвомъ  явшА,  увЪрял  его, 
что  не  воды  выл1Ьчили  Кити,  но  его  отличный  вушанья,  въ  осо- 
бенности супъ  съ  черносливомъ.  Княгиня  подс1гЬивалась  надъ 
иулсемъ  за  его  руесвЛя  привычви,  но  была  тавъ  оживлена  и 
весела,  вавъ  не  была  во  все  время  на  водахъ.  Полвовнивъ, 
вавъ  всегда,  улыбался  шутвамъ  внязя;  но  насчегь  Европы,  во- 
торую  оиъ  внимательно  изучалъ,  вавъ  оиъ  думалъ,  оиъ  дер- 
жалъ  сторону  внигани.  Добродушная  Марья  Евгеньевна  пова- 
ТЕ1вадась  со  см^ху  отъ  всего,  чтб  говорилъ  смешного  внязь,  и 
Вареньва,  чего  еще  Кити  нивох^а  не  видала,  расвисала  огь 
олабаго,  но  сообщающагося  смЬха,  воторый  возбузедали  въ  ней 
шутки  внязя. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  299  — 

Все  это  веселило  Кити,  но  она  не  могла  не  быть  озабочен- 
ною. Она  не  могла  разрешить  задачи,  которую  ей  невольно 
задалъ  отецъ  своимъ  веселымъ  взглядомъ  на  ея  друзей  и  на  ту 
жизнь,  которую  она  такъ  полюбила.  Къ  задатЬ  этой  присоеди- 
нилась еще  перемЬна  ея  отношенШ  къ  Петровымъ,  которая 
нынче  такъ  очевидно  и  непр1ятно  высказалась.  ВсЬмъ  было  ве* 
село,  но  Кйти  не  могла  быть  веселою,  и  это  еще  бол^Ье  мучило 
ее.  Она  испытывала  чувство  въ  родЬ  того,  какое  испытывала 
въ  дфтспгЬ,  когда  подъ  наказашемъ  была  заперта  въ  своей 
БомнатЬ  и  слушала  веселый  смЬхъ  сестеръ. 

—  Ну,  на  что  ты  накупилъ  эту  бездну? — говорила  княгиня, 
улыбаясь  и  подавая  мужу  чапшу  съ  кофееиъ. 

—  Пойдешь  ходить,  ну,  подойдешь  къ  лавочкгЬ,  просятъ  ку- 
пить: «Эрлаухтъ,  эксцеленцъ,  дурхлаухтъ".  Ну,  ужъ  какъ  ска- 
жуть:  «дурхлаухть'',  ужъ  я  и  не  могу:  десяти  талеровъ  и 
н^тъ. 

—  Это  только  отъ  скуки, — сказала  княгиня. 

—  Разумеется,  отъ  скуки.  Такая  скука,  матушка,  что  не 
знаешь  куда  даться. 

—  Какъ  можно  скучать,  кня^ь?  Такъ  много  интереснаго  те- 
перь въ  Германш, — сказала  Марья  Евгеньевна. 

—  Да  я  все  интересное  знаю:  супъ  съ  черносливомъ  знаю, 
гороховую  колбасу  знаю.  Все  знаю. 

—  Н^тъ,  но,  какъ  хотите,  князь,  интересны  ихъ  учрежде- 
шя,^нясазалъ  полковникъ. 

—  Да  что  же  интереснаго?  ВсЬ  они  довольны,  какъ  м^Ьдные 
гроши;  в&Ьхъ  поб-Ьдидн.  Ну,  а  мнЬ-то  ч±мъ  же  довольнымъ 
быть?  Я  никого  не  поб:Ьдилъ,  а  только  сапоги  снимай  самъ,  да 
еще  за  дверь  ихъ  самъ  выставляй.  7тромъ  вставай,  сейчасъ  асе 
од:Ьвайся,  иди  въ  салонъ  чай  скв^шый  пить.  То  ли  дЬло  дома1 
Простешься  не  торопясь,  посердишься  на  что-нибудь,  поворчишь, 
опомнишься  хорошенько,  все  обдумаешь,  не  торопишься. 

—  А  время — деньга,  вы  забываете  это, — сказалъ  полковникъ. 

—  Какое  время!  Другое  время  такое,  что  ц'Ьлый  мЬсяцъ  за 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  800  — 

полиннжкъ  отдашь^  а  то  тавъ  нивакихъ  дшегь  за  паласа  не 
возьмешь.  Такь  лв,  Еатенька?  Что  ты,  вак&я  свучнаа? 

—  Я  ничего. 

—  Куда  же  вы?  Посидите  еще, — обратшся  онъ  въ  ВаречькЪ» 

—  МдЪ  надо  домой,  —  сказала  Всфеньва  вставая  и  опять 
залилась  см^Ьхомъ.  Опрашшшноь,  она  простнла(^  и  пошла  въ 
домъ,  чтобы  взять  шляпу. 

Битн  пошла  за  нею.  Даже  Варенька  представлялась  ей  те* 
перь  другош.  Она  не  была  хуже,  но  она  была  другая,  чЪмъ 
та,  какою  она  прежде  воображала  ее  себЬ. 

—  Ахъ,  я  давно  такъ  не  см^Ьялась! — сказала  Варенька,  со- 
бирая зонтивъ  и  м^Ьшочекъ. — Какой  онъ  милый,  вашъ  папа! 

Кити  молчала. 

—  Когда  же  увидимся?— ч^просила  Варенька. 

—  Матап  хотЬла  зайти  въ  Петровымъ.  Вы  не  будете  тамъ? — 
сказала  Кити,  испытывал  Вареньку. 

—  Я  буду,— отвечала  Варенька. — Они  собираются  уЬзасать, 
такъ  я  обещалась  помочь  укладываться. 

—  Ну,  и  я  приду. 

—  Н-Ьтъ,  что  вамъ? 

—  Отчего?  отчего?  отчего?  —  широко  раскрывая  глаза,  заго- 
ворила Кити,  взявшись,  чтобы  не  выпускать  Вареньку,  за  ея 
зонтикъ. — Н'Ьтъ,  постойте,  отчего? 

—  Тавъ;  вашъ  папа  пр^халъ,  и  потомъ  съ  вами  они  стЬе- 
ияются. 

—  Н'Ьтъ,  вы  мн-Ь  скажите,  отчего  вы  не  хотите,  чтобъ  я 
часто  бывала  у  Петровыхъ?  ВЬдь  вы  не  хотите?  Отчего? 

—  Я  не  говорила  втого,— спокойно  сказала  Варенька 

—  Н'Ьтъ,  пожалуйста,  скажите! 

—  Все  говорить?— спросила  Варенька. 

—  Все,  все!— подхватила  Кити. 

—  Да  особеннаго  ничею  пЬтъ,  а  только  то,  что  Михаилъ 
АлексЬ^ичъ  (такъ  звали  живописца)  прежде  хотЬлъ  "Ьхать  раньше^ 
а  теперь  не  хочеть  уЬзжать, — улыбаясь  сказала  Варенька. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  301  — 

—  Ну!  ну!— торопила  Кнти,  мрачно  глядя  на  Вареньку. 

—  Еу^  и  ночеку-то  Анна  Павловна  сказала,  что  онъ  не  хо- 
четь  оттого,  что  вы  тутъ.  Ра8у1гЬется,  это  было  некстати,  но 
нэъ-ва  этого,  изъ-за  васъ  вышла  ссора.  А  вы  знаете,  какъ  эти 
бсмьные  раздражительны. 

Китн,  все  бол^  хмурясь,  молчала,  и  Варенька  говорила 
одна,  стараясь  смягчить  и  успокоить  ее  и  видя  собиравшШся 
взрывъ,  она  не  знала  чего,  слезъ  или  словъ. 

—  Такъ  лучше  вамъ  не  ходить...  И,  вы  понимаете,  вы  не 
обижайтесь... 

—  И  под'Ёломъ  мнЬ,  и  подЬломъ  мнЬ!  —  быстро  заговорила 
Кити,  схватывая  зонтикъ  изъ  рукъ  Вареньки  и  глядя  мимо 
гдазъ  своего  друга. 

ВаренькЬ  хотелось  улыбнуться,  глядя  на  дЬтскШ  гнЬвъ  сво- 
его друга,  но  она  боялась  оскорбить  ее. 

—  Какъ  под'Ьломъ?  Я  не  понимаю,— сказала  она. 

—  Под^Ьл^мъ  за  то,  что  все  это  было  притворство,  потому 
что  это  все  выдуманное,  а  не  отъ  сердца.  Какое  мнЬ  дЬло  до 
чужого  челов^Ька?  И  вотъ  вышло,  что  я  причиной  ссоры  и  что 
я  дЬлала  то,  чего  меня  никто  не  просилъ.  Оттого  что  все  при- 
творство! притворство!  притворство!.. 

—  Да  съ  какою  же  ц'Ьлью  притворяться?— тихо  сказала  Ва- 
ренька. 

—  Ахъ,  какъ  глупо,  гадко!  Не  было  мнЬ  никакой  нужды... 
Все  притворство! — оговорила  она,  открывая  и  закрывая  зонтикъ. 

—  Да  съ  какою  же  ц1Ьлью? 

—  Чтобы  казаться  лучше  предъ  людьми,  предъ  собой,  предъ 
Богомъ;  вс^1^гь  обмануть.  Е±ть,  теперь  я  уже  не  поддамся  на 
это!  Быть  дурною,  но  по  крайней  жЬрЪ  не  ллшвою,  не  обман- 
щицей! 

—  Да  кто  же  обманщица? — укоризненно  сказала  Варенька. — 
Вы  говорите,  какъ  будто... 

Но  Кити  была  въ  своемъ  припадкЬ  вспыльчивости.  Она  не 
дала  ей  договорить. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  302  — 

—  Я  не  о  ваоъу  сов<гЬмъ  не  о  васъ  говорю.  Вы  совершен- 
ство. Да,  да,  я  знаю,  что  вы  всЬ  соверш^ство;  но  что  хе  де- 
лать, что  я  дурная?  Этого  бы  не  было,  если  бы  я  не  была 
дурная.  Такъ  пускай  я  буду  какая  есть,  но  не  буду  притво- 
ряться. Что  шеЬ  за  дЬло  до  Анны  Павловны!  Пускай  они  жи- 
вутъ,  какъ  хотятъ,  н  я,  какъ  хочу.  Я  не  могу  быть  другою... 
И  все  это  не  то,  не  то!.. 

—  Да  что  же  не  то? — ^въ  недоу1гЬнш  говорила  Варенька. 

—  Все  не  то.  Я  не  могу  иначе  аипъ,  какъ  по  сердцу,  ава 
живете  по  правиламъ.  Я  васъ  полюбила  просто,  а  вы  в^рш) 
только  за  тЬмъ,  чтобы  спасти  меня,  научить  меня! 

—  Вы  несправедливы, —  сказала  Варенька. 

—  Да  я  ничего  не  говорю  про  другихъ,  я  говорю  про  себя. 

—  Кити! — посльппался  голосъ  матери, — поди  сюда,  покаля 
папа  свои  корольки. 

Кити  съ  гордымъ  видомъ,  не  помирившись  со  свонмъ  дру- 
гомъ,  взяла  со  стола  корольки  въ  коробо^вв^Ь  и  пошла  кь 
матери 

—  Что  съ  тобой?  Что  ты  такая  красная? — сказали  ей  мать  ж 
отедъ  въ  одинъ  голосъ. 

—  Ничего, — отвечала  она, —  я  сейчасъ  приду, —  и  поб-Ьжал» 
назадъ. 

„Она  еще  тутъ! — подумала  она. — ^Что  я  скажу  ей,  Боже  иЛ1 
что  я  надЬлала,  что  я  говорила!  За  что  я  обидЬла  ее?  Что 
мнЬ  дЬлать?  Что  я  скажу  ей?"*  думала  Кити  и  остановилась  у 
двери. 

Варенька  въ  шлянЬ  и  съ  зонтикомъ  въ  рукагь  сидЪла  у 
стола,  разсматривая  пруашну,  которую  сломала  Кити.  Она  под* 
няла  голову. 

—  Варенька,  простите  меня,  простите!  —  прошептала  КвП| 
подходя  къ  ней. — Я  не  помню,  что  я  говорила.  Я... 

—  Я,  право,  не  хогЬла  васъ  огорчать,  —  сказала  В|феныБа 
улыбаясь. 

Миръ  былъ  заключенъ.  Но  съ  пр1'Ьздомъ  отца  для  Ките  ш^ 


0\д\\\2е6  Ьу 


Соо^к 


—  303  — 

вгЬнидся  весь  тотъ  шръ,  въ  которомъ  она  жила.  Она  не  отреклась 
отъ  всего  того,  что  узнала,  но  поняла^  что  она  себя  обманы- 
вала, думая,  что  можетъ  быть  тЬмъ,  тЬмъ  хотЬла  быть.  Она 
кавъ  будто  очнулась;  почувствовала  всю  трудность  безъ  при- 
творства н  хвастовства  удержаться  на  той  высотЬ,  на  которую 
она  хотЬла  подняться;  вро1гЬ  того,  она  почувствовала  всю  тя- 
жесть дтого  шра  горя,  бол^Ьзней,  умирающихъ,  въ  котороиъ 
она  жила;  ей  мучительны  показались  гЬ.усил1я,  который  она 
дЬлала  надъ  собой,  чтобы  любить  это,  и  поскор'Ье  захотелось 
на  свгЬжШ  воздухъ,  въ  Россш,  въ  Бргушово,  куда,  какъ  она 
узнала  нзъ  письма,  пере^Ьхала  ужъ  ея  сестра  Долли  съ  дЬтьми. 
Но  любовь  ея  къ  ВаренькЬ  не  ослаб^Ьла.  Прощаясь,  Китн 
упрашивала  ее  пр№хать  къ  нимъ  въ  Росс1ю. 

—  Я  пр№ду,  когда  вы  выйдете  замужъ, — сказала  Варенька. 

—  Я  никогда  не  выйду. 

—  Ну,  такъ  я  никогда  не  приду. 

—  Ну,  такъ  я  только  для  этого  выйду  замужъ.  Смотрите 
же,  помните  о(№щан1е!^казала  Кити. 

Предсказашя  доктора  оправдались.  Кити  возвратилась  домой, 
въ  Росс1ю,  изл^Ьченная.  Она  не  была  такъ  беззаботна  и  весела, 
какъ  прежде,  но  была  спокойна.  Московск1я  горести  ея  стали 
воспоминашемъ.  ' 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


ТРЕТЬЯ  ЧАСТЬ. 


I. 

СергЬй  Ивановичъ  Козныш^ъ  хоткгь  отдохнуть  отъ  умствен» 
ной  работы  и,  в1гЬсто  того  чтобъ  отправиться  по  обыкновенш 
за  границу,  пр№халъ  въ  конц:Ь  мая  въ  деревню  въ  брату.  По 
его  уб'Ьждешямъ,  самая  лучшая  жизнь  была  деревенская.  Онъ 
пр1'Ёхалъ  теперь  наслаждаться  этою  жизнью  въ  брату.  Констан- 
тинъ  Левинъ  быль  очень  радъ,  тЬмъ  бол^  что  онъ  не  ждать 
уже  въ  это  л1^то  брата  Ышюлая.  Но,  несмо1ря  на  свою  любовь 
и  уважеше  къ  СергЬю  Ивановичу,  Константину  Левину  было 
въ  деревнЬ  неловко  съ  братомъ.  Ему  неловко,  даже  непр!ятш> 
было  вид'Ьть  отношеше  брата  къ  деревнЬ.  Для  Консташтива 
Левина  деревня  была  мЬсто  жизни,  то-есть  радостей,  страдашй, 
труда;  для  СергЬя  Ивановича  деревня  была,  съ  одной  стороны, 
отдыхъ  отъ  труда,  съ  другой — полезное  противоядае  испорчен- 
ности,  которое  онъ  принималъ  съ  удовольствхемъ  и  сознашемъ 
его  пользы.  Для  Константина  Левина  деревня  была  тЬмъ  хо* 
роша,  что  она  представляла  поприще  для  труда,  несомненно  по- 
лезнаго;  для  СергЬя  Ивановича  деревня  была  особенно  хороппи 
г1^мъ,  что  тамъ  можно  и  должно  ничего  не  дЬлать.  КромЬ  того, 
и  отношеше  СергЬя  Ивановича  къ  народу  н^^сколько  коробило 
Константина.  СергЬй  Ивановичъ  говорилъ,  что  онъ  любить  к 
внаетъ  народъ,  и  часто  бесЪдовалъ  съ  мужиками,  чтб  онъ 
умЬлъ  дЬлать  хорошо,   не  притворяясь  и  не  ломаясь,  и  изъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  305  — 

каждой  такой  беседы  выводилъ  обпця  данныя  въ  пользу  народа 
н  въ  доказательство,  что  аваль  атотъ  народъ.  Такое  отношеша 
Бъ  народу  не  нравилось  Константину  Левину.  Для. Константина 
народъ  былъ  только  главный  участникъ  въ  общемъ  трудЬ,  и, 
несиотря  на  все  уважен1е  и  какую-то  кровную  любовь  къ  му- 
жику, всосанную  инъ,  какъ  онъ  саыъ  говорилъ,  в^Ьроятно  съ 
молокомъ   бабы-кормилицы,  онъ,  какъ  участянкъ  съ  нимъ  въ 
общемъ  д&гЬ,  иногда  приходивп^  въ  восхищеше  отъ  силы, 
кротости,  справедливости  этихъ  людей,  очень  часто,  когда  въ 
общемъ  д'клгЬ  требовались  друпя  качества,  приходилъ  въ  озло- 
блеше  на  нцюдъ  за  его  безпечность,  неряшливость,  пьянство, 
ложь.  Константинъ  Левннъ,  если  бы  у  него  спро<шли,  любить  ли 
онъ  народъ,  р'Ёшительно  не  зналъ  бы,  какъ  на  это  отвгЪтить. 
Онъ  любилъ  и   не  любилъ  народъ  такъ  же,  какъ  и  вообще 
людей.  Разумеется,  какъ  добрый  челов^Ькъ,  онъ  больше  любилъ, 
ч^мъ  не  любилъ  людей,  а  потому  и  народъ.  Но  любить  или 
не  любить  народъ,  какъ  что-то  особенное,  онъ  не  могь,  потому 
что  не  только  жиль  съ  народомъ,  не  только  всЬ  его  интересы 
были  связаны  съ  народомъ,  но  онъ  считаль  и  самого  себя  частью 
народа,   не  видЪлъ  въ  себ'Ь  и  народ^Ь  никакихъ  особенныхъ' 
качествь  и  недостатковь  и  не  могь  противопоставлять  себя  на- 
роду. 1^оме  того,  хотя  онъ  долго  зкиль  въ  самыхъ  близкихь 
отношешяхъ  къ  мужикамъ,  какъ  хозяинь  и  посредникъ,  а  глав- 
ное какъ  сов^тчикь  (мужики  верили  ему  и  ходили  версть  за 
сорокъ  въ  нему  сов^Ьтоваться),  онъ  не  имЬлъ  никакого  опре- 
^^Ьленнаго  суждешя  о  народ^Ь  н  на  вопрось:   знаетъ  ли  онъ 
народъ?  былъ  бы  въ  такомь  же  затруднеши  отв'Ьтить,  какъ  на 
вопрось:  любить  ли  онъ  народъ?  Сказать,  что  онъ  знаетъ  на- 
родъ,  было  бы  для  него  то  же  самое,  что  сказать,  что  онъ 
знаетъ  людей.  Онъ  постоянно  наблюдаль  и  узнавалъ  всякаго 
рода  людей  и  въ  томъ  чнсл4  людей-мужиковь,  которыхъ  онъ 
<2!чвталъ  хорошими  и  интересными  людьми,  и  безпрестанно  замЬ- 
^Алъ  въ  нихъ  новыя  черты,  измЬняль  о  ннхъ  прежшя  су9вден1Я 
к  ооставляль  новыя.  СергЬй  Ивановичь  напротивь.  Точно  такъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  306  — 

же  кавъ  онъ  любить  ш  хвалнлъ  деревенся^ую  жизнь  въ  протя- 
вопожожность  тойу  которой  онъ  не  жюбвхь,  точно  тавъ  же  н 
народъ  любндъ  онъ  въ  протнвополо1шость  тому  классу  лэдей, 
котораго  онъ  не  любилъ,  и  точно  тахъ  же  онъ  зналъ  народь» 
вакъ  что-то  противоположное  вообще  людямъ.  Въ  ^ч>  методн- 
ческомъ  у1гЬ  ясно  сложились  опред:Ьленнш[  формы  народаой 
жизни,  выведенншЕ  отчасти  изъ  самой  шфодной  жизин,  но  щю- 
имущественно  изъ  противоположен1я.  Онъ  никогда  не  иэмЪоцгь 
своего  мн^н1я  о  народЬ  и  сочувственнаго  къ  нему  отноп1ен!я. 

Въ  случавшихся  между  братьями  разноглас1Яхъ  при  сужде- 
Н1яхъ  о  народ-Ь,  СергЬй  Ивановичъ  всегда  поб'Ьждалъ  брата 
именно  гЬмъ,  что  у  Сергбя  Ивановича  были  опредкюнныя  по- 
няты о  народЬ,  его  характер^Ь,  свойствахъ  и  вкусахъ;  у  Кон- 
стантина же  Левина  никакого  опредЬленнаго  и  нензмЪннаго  по- 
нят1я  не  было,  такъ  что  въ  втихъ  спорахъ  Константннъ  былъ 
уличаемъ  въ  противор4ч1и  самому  себ-Ь. 

Для  Сергкя  Ивановича  меньшой  братъ  его  былъ  славный  ма- 
лый, съ  сердцемъу  поетаеленнымг  хорошо  (какъ  онъ  выражался 
по-французски),  но  съ  умомъ  хотя  и  довольно  быстрымъ,  однако 
подчиненнымъ  впечатлЬшямъ  минуты  и  потому  нсполненнымъ 
противор'ЬчШ.  Со  снисходительностью  старшаго  брата  онъ  иногда 
объяснялъ  ему  значеше  вещей,  но  не  могъ  находить  удоволь- 
ств1я  спорить  съ  нимъ,  потому  что  слишкомъ  легко  разбнвалъ 
его. 

Константннъ  Левинъ  смотр'Ьлъ  на  (^ата,  какъ  на  чедонЪка 
огромнаго  ума  и  образовашя,  благороднаго  въ  самомъ  высокомъ 
значены  этого  слова  и  одареннаго  способностью  дЬятельносп 
для  общаго  блага.  Но  въ  глубинЬ  своей  души,  ч1Ьмъ  спфше 
онъ  становился  и  чЪшъ  ближе  узнавалъ  своего  брата,  тЪмъ 
чаще  и  чаще  ему  приходило  въ  голову,  что  эта  способнооть 
дЬятельности  для  общаго  блага,  которой  онъ  чувствовалъ  себя 
совершенно  лишеннымъ,  можетъ  быть  и  не  есть  качество,  а 
напротивъ  недостатокъ  чего-то,  не  недостатокъ  добрыхъ,  чест- 
яыхъ,  благородныхъ  желашй  и  ввусовъ,  но  недостатокъ  стлы 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  307  - 

жизни»  того,  чтд  называютъ  сердцемь,  того  стремлешя,  которое 
заставляеть  челов^Ьва  изъ  в(гЬхъ  безчисленныхъ  представлаиь 
щихся  путей  жизни  выбрать  одинъ  и  желать  этого  одного.  Ч^мъ 
больше  онъ  узнавалъ  брата,  тЬмъ  бол^Ье  за1гЬчалъ,  что  и  Сер- 
гей Ивановичъ,  и  мнопе  друг1е  дЬятели  для  общаго  блага  не 
еердцемъ  были  приведены  въ  этой  любви  въ  общему  благу,  но 
умомъ  разсудили,  что  заниматься  этимъ  хорошо,  и  только  по* 
тому  занимались  этимъ.  Въ  этомъ  предположенш  утвердило 
Левина  еще  и  то  зам-Ьчаше,  что  брать  его  нисколько  не  больше 
принималъ  въ  сердцу  вопросы  объ  общемъ  благЬ  и  о  безсмер- 
тш  души,  чЪыъ  о  шахматной  партш  или  объ  остроумномъ  устрой* 
ствЬ  новой  машины. 

Кром1Ь  того,  Константину  Левину  было  въ  деревн'Ь  неловко 
съ  братомъ  еще  и  оттого,  что  въ  деревн-Ь,  особенно  лЪтомъ, 
Левинъ  бывалъ  постоянно  занять  хозяйствомь  и  ему  недоста- 
вало длиниаго  л^Ьтняго  дня,  для  того  чтобы  передЬлать  все, 
чтб  нужно,  —  а  Сергей  Ивановичъ  отдыхалъ.  Но,  хотя  онъ  и 
отдыхаль  теперь,  т.-е.  не  работаль  надъ  своимъ  сочинешемъ, 
оиъ  тавъ  привывъ  къ  умственной  д'Ьятельности,  что  любиль 
высказывать  въ  красивой  сжатой  форм'Ь  приходивШ1я  ему  мысли 
и  любиль,  чтобы  было  кому  слушать.  Самый  же  обыкновенный 
и  естественный  слушатель  его  быль  брать.  И  потому,  несмотря 
на  дружескую  простоту  ихъ  отношешй,  Константину  неловко 
было  оставлять  его  одного.  СергЬй  Ивановичъ  любиль  лечь  въ 
траву  на  солнц'Ь  и  лежать  такъ,  жарясь,  и  л'Ьниво  болтать. 

—  Ты  не  пов4ришь, — говориль  онъ  брату, — кавое  для  меня 
наслаждеше  эта  хохлацкая  л'Ьнь.  Ни  одной  мысли  въ  голов-ё, 
хоть  шаромь  покати. 

Но  Константину  Левину  скучно  было  сид-Ьть  и  слушать  его 
особенно  потому,  что  онъ  зналь,  что  безъ  него  возятъ  навозь 
на  неразл^Ьшенное  поле  и  навалять  Богь  знаеть  какъ,  если  не 
посмотргЬть,  и  р-Ьзцы  въ  плугахъ  не  завинтить,  а  поснимаютъ 
и  потомь  скажуть,  что  плуги — выдумка  пустая  и  то  ли  д'Ьло 
соха  Андреевна,  и  т.  п. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  308  — 

—  Да  будеть  теб'Ь  ходить  по  жварЬ^  —  говорвлъ  ену  СергШ 
Ивановичъ. 

—  Н'ЬтЪу  мнФ  только  на  мщру  заб'Ьжать  въ  контору| — гово- 
рилъ  Левинъ  н  уб'Ьгалъ  въ  поле. 

П. 

Въ  первыхъ  числахъ  шня  случилось,  что  ияня  и  экономка 
Агаеья  Михайловна  понесла  въ  подвалъ  баночку  съ  только  что 
посоленными  ею  грибками,  поскользнулась,  упала  и  свихнула 
руку  въ  кисти.  Прх'Ьхалъ  молодой,  болтливый,  только  что  вон- 
чившШ  курсъ  студентъ,  земскШ  врачъ.  Онъ  осмотр'кмъ  руку, 
сказалъ,  что  она  не  вывихнута,  наслаадался  бесЪдой  съ  зна- 
менитымъ  Серг^мъ  Ивановичемъ  Козньппевымъ  и  разсказывалъ 
ему,  чтобы  выказать  свой  просв^Ьщенный  взглядъ  на  вещи,  всЬ 
уЁздныя  сплетни,  жалуясь  на  дурное  положеше  земскаго  дЪла. 
Сергей  Ивановичъ  внимательно  слушалъ,  разспрашнвалъ  и,  воз- 
буждаемый новымъ  слушателемъ,  разговорился,  высказалъ  не- 
сколько м1Ьткихъ  и  в^Ьскихъ  зам^^чанШ,  почтительно  оц'Ьненныхъ 
молодымъ  докторомъ,  и  пригаелъ  въ  свое,  знакомое  брату, 
оживленное  состояМе  духа,  въ  которое  онъ  обыкновенно  при- 
ходилъ  посл^Ь  блестящаго  и  оживленнаго  разговора.  ПослЬ  отъ- 
"Ёзда  доктора  онъ  пожелалъ  'Ьхвлъ  съ  удочкой  на  р'Ьку.  СергМ 
Ивановичъ  любилъ  удить  рыбу  и  какъ  будто  гордился  тЬмъ, 
что  можетъ  любить  такое  глупое  занятае. 

Константинъ  Левинъ,  которому  нужно  было  на  пахоту  и  на 
луга,  вызвался  довезти  брата  въ  кабрюлетЬ. 

Было  то  время  года,  перевалъ  лЪта,  когда  урожай  нын^ш- 
няго  года  уже  определился;  когда  начинаются  заботы  о  ио&квЪ 
будущаго  года  и  подошли  покосы;  когда  рожь  вся  выколосилась 
н,  серо-зеленая,  не  налитымъ,  еще  легкимъ  колосомъ  волнуется 
по  ветру;  когда  зеленые  овсы  съ  раскиданными  по  нимъ  ку- 
стами желтой  травы  неровно  выкидываются  по  позднимъ  посе- 
вамъ;  когда  ранняя  гречиха  уже  лопушится,  скрывая  землю; 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  309  — 

когда  убитые  въ  камень  скотиной  пары  съ  оставленными  доро- 
гами, которыя  не  беретъ  соха,  вспаханы  до  половины;  когда 
приоохппя  вывезенныя  кучи  навоза  пахнуть  по  зарямъ  вм^ЬстЬ 
<гь  медовыми  травами,  и  на  низахъ,  ожидая  косы,  стоять  сплош* 
нымъ  моремъ  береженые  луга  съ  чериЬющимися  кучами  стеблей 
выполоннаго  щавельника. 

Было  то  время,  когда  въ  сельской  рабогЬ  наступаетъ  корот- 
кая передышка  передъ  началомъ  ежегодно  повторяющейся  и 
•ежегодно  вызывающей  всЬ  силы  народа  уборки.  Урожай  былъ 
прекрасный,  и  стояли  ясные,  жарше  л1Ьтн1е  дни  съ  росистыми 
короткими  ночами. 

Братья  должны  были  про-Ёхать  черезъ  л^съ,  чтобы  подъ']^хать 
къ  лугамъ.  СергЬй  Ивановичъ  любовался  все  время  красотою 
заглохшаго  отъ  листвы  л*са,  указывай  брату  то  на  темную 
<уь  гЬнистой  стороны,  пестр-Ёющую  желтыми  прилистниками,  го- 
товящуюся къ  дв4ту  старую  липу,  то  на  изумрудомъ  блестя- 
1пде  молодые  поб'Ьги  деревъ  нын^пшяго  года.  Константинъ  Ле- 
винъ  не  любилъ  говорить  и  слушать  про  красоты  природы.  Слова 
ч^нимали  для  него  красоту  съ  того,  чтб  онъ  видЬлъ.  Онъ  под- 
дакивалъ  брату,  но  невольно  сталъ  думать  о  другомъ.  Когда 
они  про'Ьхали  л4съ,  все  внимаше  его  поглотилось  видомъ  па- 
рового поля  на  бугр'Ё,  гдЬ  желтЬющаго  травой,  гдЬ  сбитаго  и 
нзр'Ьзаннаго  кл'Ётками,  гд'Ь  уваленнаго  кучами,  а  гдЬ  и  вспа- 
ханнаго.  По  полю  "Ьхали  пшеницей  тел^Ьги.  Левинъ  сосчи- 
талъ  тел*ги  и  остался  довел енъ  тЬмъ,  что  вывезется  все,  чтб 
нужно,  и  мысли  его  перешли  при  вид*  луговъ  на  вопросъ  о 
локос*.  Онъ  всегда  испытывалъ  что-то  особенно  забирающее 
ва  живое  въ  уборкЬ  сЬна.  Подъ-Ьханъ  къ  лугу,  Левинъ  оста- 
новилъ  лошадь. 

Утренняя  роса  еще  оставалась  внизу  на  густомъ  подсЬдЬ 
травы,  и  СергЬй  Ивановичъ,  чтобы  не  мочить  ногъ,  попросилъ 
довезти  себя  по  лугу  въ  кабрхолетЬ  до  того  ракитоваго  куста, 
у  котораго  брались  окуни.  Какъ  ни  жалко  было  Константину 
Левину  мять  свою  траву,  онъ  въ'Ьхалъ  въ  лугъ.  Высокая  трав» 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  310  — 

мягко  обвивалась  около  колесъ  и  ногъ  лошади,  оставляя  (зои 
Семена  на  мокрыхъ  спицахъ  и  ступнцахъ. 

Брать  сЬлъ  по^>  кустомъ,  рааобравъ  удочки,  а  Левннъ 
отъелъ  лошадь,  привязалъ  ее  и  вошелъ  въ  недвижимое  иЬт* 
ромъ,  огромное,  сЬро-зеленое  море  луга.  Шелковистая  съ  вькягЬ- 
ваюпщми  Семенами  трава  была  почти  по  поясъ  на  заливиомъ  мЬстЬ. 

Перейдя  лугь  поперекъ,  Константинъ  Левннъ  вышелъ  на 
дорогу  и  встр'Ьтилъ  старика  съ  опухшимъ  гдазомъ,  несшаго 
роевню  съ  пчелами. 

—  Что?  или  поймалъ,  вомичъ?— спросилъ  онъ. 

—  Какое  поймалъ,  Константинъ  Митричъ!  Только  бы  свовхъ 
уберечь.  Ушелъ  вотъ  второй  разъ  другакъ...  Спасибо,  ребята 
доскакали.  У  васъ  пашутъ.  Отпрягли  лошадь,  доскакали... 

—  Ну,  чтд  скажешь,  вомичъ, — окосить  или  подождать? 

—  Да  что  жъ!  по  нашему  до  Петрова  дня  подождать.  А  вы 
раньше  всегда  косите.  Что  жъ,  Богъ  дастъ,  травы  добрыя.  Ско- 
тин* просторъ  будетъ. 

—  А  погода,  какъ  думаешь? 

—  Д-Ьло  Божье.  Можетъ,  и  погода  будетъ. 
Левннъ  подошелъ  къ  брату. 

Ничего  не  ловилось,  но  СергЬй  Ивановичъ  не  скучалъ  и  ка- 
зался въ  самомъ  веселомъ  расположеши  духа.  Левннъ  видЬлъ, 
что,  раззадоренный  разговоромъ  съ  докторомъ,  онъ  хотЬлъ  по- 
говорить. Левину  же,  напротнвъ,  хотЬлось  скор'Ье  домой,  что- 
бы распорядиться  о  вызов-Ь  косцовъ  къ  завтраму  и  р'бшить  со- 
ыя'Ьв1е  насчетъ  покоса,  которое  сильно  занимало  его. 

—  Что  жъ,  поЬдемъ, — сказалъ  онъ. 

—  Куда  жъ  торопиться?  Поснднмъ.  Какъ  ты  измокъ  однако! 
Хоть  не  ловится,  но  хорошо.  Всякая  охота  тЪжь  хороша,  что 
им'Ёешь  ДЕЛО  съ  природой.  Ну,  чтб  за  прелесть  эта  стальная 
вода! — сказалъ  онъ. — Эти  берега  луговые, — продолжалъ  онъ, — 
всегда  напомннаютъ  ияЪ  загадку, — знаешь?  Трава  говорить  водЬ: 
а  мы  пошатаемся,  пошатаемся. 

—  Я  не  знаю  этой  загадки,— уныло  отвЪча,лъ  Левинъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  311  — 


III. 


—  А  знаешь,  я  о  твб4  думалъ,  —  скавалъ  СергЬй  Ивано- 
вичъ.  —  Это  ни  на  что  не  похоже,  чтб  у  васъ  д-Ьдается  въ 
уЬздЁ,  кадвъ  ин^  поразсвазалъ  атотъ  довторъ;  онъ  очень  не 
глупый  малый.  И  я  теб'Ь  говоридъ  н  говорю:  не  хорошо,  что 
ты  не  'Ьддишь  на  собрашя  н  вообще  устранился  отъ  земсваго 
1^а.  Если  порядочные  люди  будутъ  удаляться,  разу1гЬется, 
все  пойдетъ  Богъ  знаетъ  вавъ.  Деньги  мы  платимъ,  онЬ  идутъ 
на  жалованья,  а  нЬть  ни  шеолъ,  ни  фельдшеровъ,  ни  пови- 
вальныхъ  бабокъ,  ни  аптевъ,  ничего  нЪтъ. 

—  В^Ьдь  я  пробовалъ, — тихо  и  неохотно  отв'Ьчалъ  Левинъ, — 
не  могу1  ну  что  жъ  дЬлать! 

—  Да  чего  ты  не  можешь?  Я,  признаюсь,  не  понимаю.  Рав- 
нодуппя,  неум:Ьшя  я  не  допусваю;  неужели  просто  лЪнь? 

—  Ни  то,  ни  другое,  ни  третье.  Я  пробовалъ,  и  вижу,  что 
ничего  не  могу  сдЬлать, — свазалъ  Левинъ. 

Онъ  мало  вникалъ  въ  то,  чтб  говорилъ  братъ.  Вглядываясь 
8а  рЬву  на  пашню,  онъ  различалъ  что-то  черное,  но  не  могъ 
разобрать,  лошадь  это  или  прнвазчивъ  верхомъ. 

—  Отчего  же  ты  не  можешь  ничего  сдЬлать?  Ты  сдЬлалъ 
пошлтву,  н  не  удалось  по-твоему,  и  ты  покоряешься.  Какъ  не 
шгЬть  самолюб1я? 

—  Самолюб1я, — сказалъ  Левинъ,  зад']Ьтый  за  живое  словами 
брата, — ^я  не  понимаю.  Когда  бы  въ  университете  мнЬ  сказали, 
^Ш)  друпе  понимають  интегральное  вычислеше,  а  я  не  понимаю, 
туть  самолюб1е.  Но  тутъ  надо  быть  уб-Ьжденнымъ  прежде,  что 
нужно  им1Ьть  известный  способности  для  этихъ  дЬлъ,  и  главное 
въ  томъ,  что  всЬ  эти  дЬла  важны  очень. 

—  Такъ  что  жъ!  разв']^  это  не  важно?  —  сказалъ  СергЬй 
Ивановичъ,  задЬтый  за  живое  и  тЪмъ,  что  братъ  его  находилъ 
неважнывгь  то,  что  его  занимало,  и  въ  особенности  тЬмъ,  что 
онъ,  очевидно,  почти  не  слушалъ  его. 

—  МнЬ  не  кажется  важнымъ,  не  забираетъ  меня,  что  жъ  ты 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  312  — 

хочешь?..  —  отв'ЬчачГь  Левинъ,  разобравъ,  что  то,  что  онъ  ви- 
дгЬлъ,  быль  привазчикъ,  н  что  пршсазчикъ,  вероятно,  СII7Ств^Iъ 
мужиковъ  съ  пахоты.  Они  перевертывал  сохи.  «Неужели  уже 
отпахались?"  подумалъ  онъ. 

—  Ну,  послушай  однако, — яахмуривъ  свое  щлсявов^  умное 
лицо,  сказалъ  старш!й  брать, — есть  границы  всему.  Это  очень 
хорошо  быть  чудакомъ  и  искреннимъ  человтЬвомь  и  не  любить 
фальши, — я  все  это  зпаю;  по  в'Ьдь  то,  что  ты  говоришь,  или 
не  тгЬетъ  смысла,  или  имЬетъ  очень  дурной  смыслъ.  Какъ  ты 
находишь  неважнымъ,  что  тотъ  народъ,  который  ты  любишь, 
вакъ  ты  ув'Ъряетъ... 

„Я  никогда  не  увЬрялъ",  подумалъ  Константинъ  Левинъ. 

—  ...Мреть  безъ  помощи?  Грубый  бабки  замариваютъ  ;гЬтвВ, 
и  народъ  восн^Ьетъ  въ  нев'Ьжеств']^  и  остается  во  власти  всяваго 
писаря,  а  теб-Ь  дано  въ  руки  средство  помочь  этому,  и  ты  не 
помогаешь,  потому  что  по-твоему  это  неважно. 

И  Сергей  Ивановичъ  поставилъ  ему  дилемму:  или  ты  тавъ 
неразвитъ,  что  не  можешь  видеть  всего,  что  можешь  сделать, 
или  ты  не  хочешь  поступиться  своимъ  сповойствхемъ,  тщесла- 
В1емъ,  я  не  зйаго  ч*мъ,  чтобы  это  сделать. 

Константинъ  Левпнъ  чувствовалъ,  что  ему  остается  только 
покориться  или  признаться  въ  недостаткгЬ  любви  въ  общему 
д-Ьлу.  И  его  это  оскорбило  и  огорчило. 

—  И  то,  и  другое, — сказалъ  онъ  решительно, — ^я  не  вижу, 
чтобы  можно  было... 

—  Какъ?  Нельзя,  хорошо  размЬстивъ  деньги,  дать  врачеб- 
ную помощь? 

—  Нельзя,  какъ  мн*  кажется...  На  четыре  тысячи  квадрат- 
ныхъ  верстъ  нашего  у]Ьзда,  съ  нашими  зажорами,  метелями, 
рабочею  порой,  я  не  вижу  возможности  давать  повсеместно 
врачебную  помощь.  Да  и  вообще  не  в*рю  въ  медицину. 

—  Ну,  позволь,  это  несправедливо...  Я  теб*  тысячи  пршгЬ- 
ровъ  назову...  Ну,  а  школы? 

—  Зач^мъ  школы? 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  313  - 

—  Чтб  ты  говоришь!  РазнЬ  можетъ  быть  соыиШв  въ  пользе 
оС^разовашя?  Если  оно  хорошо  для  тебя^  то  н  для  всяваго. 

Вонстантинъ  Левинъ  чувствовалъ  себя  нравственно  припер* 
пшъ  къ  стЬнЬ  и  потому  разгорячился  и  выскааалъ  невольно 
главную  причину  своего  равнодуш1я  къ  общему  дЬлу. 

—  Можетъ  быть,  все  дто  хорошо;  но  мнЬ-то  затЬмъ  забо- 
титься объ  учреасден!и  пунвтовъ  медицинскихъу  которыми  я  ни- 
когда не  пользуюсь^  и  шволъ,  куда  я  своихъ  д'Ьтей  не  буду 
посылать,  куда  и  крестьяне  не  хотятъ  посылать  дЬтей,  и  я 
еще  не  твердо  ъ'Ьрю,  что  нужно  ихъ  посылать? — сказалъ  онъ. 

СергЬя  Ивановича  на  минуту  удивило  вто  неоашданное  воз- 
зрите на  дЬло;  но  онъ  тотчасъ  составилъ  новый  планъ  атаки. 

Онъ  помолчалъ,  вынулъ  одну  удочку,  перекинулъ  и,  улыба- 
ясь, обратился  хъ  брату: 

—  Ну,  позволь.  ••  Во-первыхъ,  пунктъ  медицинскШ  понадо- 
бился. Вотъ  мы  для  Агаеьи  Михайловны  послали  за  земскимъ 
докторомъ. 

—  Ну,  я  думаю,  что  рука  останется  кривою. 

—  Это  еще  вопросъ...  Потомъ  грамотный  муакикъ,  работ- 
ншсъ,  тебЪ  же  нужнЬе  и  дороже, 

—  Н'Ьть,  у  кого  хочешь  спроси,  —  р'кпительно  отиЬчалъ 
Константинъ  Левинъ,  —  грамотный,  какъ  работникъ,  гораздо 
хуже.  И  дорогь  починить  нельзя;  а  мосты,  какъ  поставятъ, 
тавъ  и  украду  ть. 

—  Впрочемъ, — нахмурившись  сказалъ  СергЬй  Ивановичъ,  не 
любившШ  противорЬч1й  и  въ  особенности  такихъ,  который  без- 
престанно  перескакивали  съ  одного  на  другое  и  безъ  всякой 
<^язи  вводили  новые  доводы,  такъ  что  нельзя  было  знать,  на 
что  отвгЬчать, — ^впрочемъ,  не  въ  томъ  дЬло.  Позволь.  Призна- 
ешь ли  ты,  что  образован1е  есть  благо  для  народа? 

—  Признаю, — сказалъ  Левинъ  нечаянно  и  тотчасъ  же  поду- 
малъ,  что  онъ  сказалъ  не  то,  что  думаетъ.  Онъ  чувствовалъ, 
что,  если  онъ  признаетъ  это,  ему  будегь  доказано,  что  онъ  го- 
ворить пустяки,  не  имЬющ1е  никакого  смысла.   Какъ  это  бу- 

14 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  314  — 

дать  ему  доказано^  онъ  не  зналъ,  но  зналъ,  что  это  несо- 
мненно логачески  будетъ  ему  доказано,  н  онъ  жда^^ь  этого 
доказательства. 

Доводъ  вышелъ  гораздо  проще,  ч^мъ  того  оасидалъ  Бонстан- 
тинъ  Левинъ. 

—  Если  ты  признаешь  это  благомъ,  —  сказалъ  СергЬй  Ива- 
новичъ,— то  ты,  какъ  честный  челов^въ,  не  можешь  не  любить 
и  не  сочувствовать  такому  дЬлу  и  потому  не  желать  работать 
для  него. 

—  Но  я  еще  не  признаю  этого  д'Ьла  хорошимъ,  —  поврас- 
нЪвъ  сказалъ  Константннъ  Левинъ. 

—  Какъ?  Да  ты  сейчасъ  сказалъ... 

—  То-есть  я  не  признаю  его  ни  хорошимъ,  ни  возможныиъ. 

—  Этого  ты  не  можешь  знать,  не  сдЬлавъ  усилШ. 

—  Ну,  положимъ, — сказалъ  Левинъ,  хотя  вовсе  не  полагалъ 
этого,  —  положимъ,  что  это  такъ;  но  я  все-таки  не  вижу,  для 
чего  я  буду  объ  этомъ  заботиться. 

—  То-есть  какъ? 

—  ТИть,  ужъ  если  мы  разговорились,  то  объясни  мнЬ  оъ 
философской  точки  зр'Ёшя, — сказалъ  Левинъ. 

—  Я  не  понимаю,  къ  чему  тутъ  философ1я,  —  сказалъ  Сер- 
гей Ивановичъ,  какъ  показалось  Левину,  такимъ  тономъ,  какъ 
будто  онъ  не  признавалъ  права  брата  разсуждать  о  философ1и. 
И  это  раздражило  Левина. 

—  Вотъ  къ  чему! — ^горячась  заговорилъ  онъ. — ^Я  думаю,  что 
двигатель  всЬхъ  нашихъ  дЬйствШ  есть  все-таки  личное  счастье. 
Теперь  въ  земскихъ  учреждешяхъ  я,  какъ  дворянинъ,  не  вижу 
ничего,  что  бы  содействовало  моему  благосостояшю.  Дорога  не 
лучше  и  не  могутъ  быть  лучше;  лошади  мои  везутъ  меня  н  по 
дурнымъ.  Доктора  и  пункта  мнЬ  не  нужно.  Мировой  судья  мн^ 
не  нуженъ, — я  никогда  не  обращаюсь  къ  нему  и  не  обращусь. 
Школы  шЛ  не  только  не  нужны,  но  даже  вредны,  какъ  я  теб^ 
говорнлъ.  Для  меня  земск1Я  учреждешя  просто  повинность  пла- 
тить восемнадцать  копеекъ  съ  десятины,  ездить  въ  городъ,  но- 


01дШ2е(^ЬуСгОО^1С 


—  315  — 

чевать  съ  кдопамн  и  слушать  всяшй  вздорь  н  гадости,  а  лич- 
ный интересъ  меня  не  побуждаегь. 

—  Позволь, — перебилъ  съ  улыбкой  СергЬй  Ивановичъ, — ^лич- 
ный интересъ  не  побуждалъ  насъ  работать  для  освобождешя 
врестьянъ,  а  мы  работали. 

—  Н-Ьтъ! — ^все  бо^Ле  горячась,  перебилъ  Константинъ. — Осво- 
бозвдеше  врестьянъ  было  другое  дЬло.  Тутъ  былъ  личный  инте- 
ресъ. ХогЬлось  сбросить  съ  себя  это  ярмо,  которое  давило 
насъ,  вс^Ьхъ  хорошить  людей.  Но  быть  гласнымъ,  разсуждать 
о  томъ,  сколько  золотарей  нужно  и  какъ  трубы  провести  въ 
городЬ,  гдЪ  я  не  живу;  быть  присяжнымъ  и  судить  мужика, 
укравшаго  ветчину,  и  шесть  часовъ  слушать  всякШ  вздоръ,  ко- 
торый мелютъ  защитники  и  прокуроры,  и  какъ  председатель 
спрашиваетъ  у  моего  старика  Алешки-дурачка:  „признаете  ли 
вы,  господинъ  подсудимый,  фактъ  похнщешя  ветчины?"* — «Ась?*" 

Константинъ  Левинъ  уже  отвлекся,  сталъ  представлять  пред- 
седателя н  Алешку-дурачка;  ему  казалось,  что  это  все  идетъ 
въ  дЬлу. 

Но  СергЬй  Ивановичъ  пожалъ  плечами. 

—  Ну,  такъ  что  ты  хочешь  сказать? 

—  Я  только  хочу  сказать,  что  тЬ  права,  который  меня... 
мой  интересъ  затрогиваютъ,  я  буду  всегда  защищать  всЬми  си- 
лами; что,  когда  у  насъ,  у  студентовъ,  дЬлали  обыскъ  и  читали 
напга  письма  жандармы,  я  готовъ  вс^Ьми  силами  защищать  эти 
права,  защищать  мои  права  образовашя,  свободы.  Я  понимаю 
военную  повинность,  которая  затрогиваетъ  судьбу  моихъ  дЬтей, 
братьевъ  и  меня  самого;  я  готовъ  обсуждать  то,  что  меня  ка- 
сается; но  судить,  куда  распределить  сорокъ  тысячъ  земскихъ 
денегъ,  или  Алешу-дурачка  судить,  я  не  понимаю  и  не  могу. 

Константинъ  Левинъ  говорилъ  такъ,  какъ  будто  прорвало 
плотину  его  словъ.  Сергей  Ивановичъ  улыбнулся. 

—  А  завтра  ты  будешь  судиться:  что  же,  теб*  пр1ятн*о 
было  бы,  чтобы  тебя  судили  въ  старой  уголовной  палагЬ? 

—  Я  не  буду  судиться.   Я  никого  не  зар-Ьжу,   и  мн4  этого 

14* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  316  — 

не  нужно.  Ну  ухъ1  —  продолжалъ  онъ,  опять  перескакивая  къ 
совершенно  не  идущему  къ  дЪлу, —  наши  8е110к1я  учреждешя  я 
все  это — похоже  на  березки,  который  мы  натыкап,  кавъ  въ 
Троицынъ  день,  для  того  чтобы  было  похоже  на  л-Ьсь,  кото- 
рый самъ  выросъ  въ  ЕвропЬ,  н  не  могу  я  отъ  души  поливать 
и  вЬрить  въ  эти  березки. 

СергЬй  Ивановичъ  поакалъ  только  плечами,  выражая  этимъ 
жестомъ  удивлеше  тому,  откуда  теперь  явились  въ  ихъ  спорЬ 
эти  березки,  хотя  онъ  тотчасъ  же  понялъ  то,  чтд  хогЬлъ  ска- 
зать этимъ  его  брать. 

—  Позволь,  в^дь  этакъ  нельзя  разсуа^ть, — замЬтилъ  онъ. 
Но  Константину  Левину  хогЬлось  оправдаться  въ  томъ  недо- 
статкЬ,  который  онъ  зналъ  за  собой,  —  въ  равнодушш  къ  об- 
щему благу,  и  онъ  продолжалъ: 

—  Я  думаю, — сказалъ  Константинъ, — что  никакая  деятель- 
ность не  можетъ  быть  прочна,  если  она  не  имЬетъ  осн(№ы  въ 
личномъ  интересе.  Это  общая  истина,  философская,  —  сказалъ 
онъ,  съ  решительностью  повторяя  слово  философском^  какъ 
будто  желая  показать,  что  онъ  тоже  имЬеть  право,  какъ  и  вся- 
шй,  говорить  о  философ1и. 

СергЬй  Ивановичъ  еще  разъ  улыбнулся.  »И  у  него  тамъ  тоже 
какая-то  своя  философ!я  есть  на  службу  своихъ  навлонностеЭ''у 
подумалъ  онъ. 

—  Ну,  ужъ  о  философ1и  ты  оставь, — сказалъ  онь. — ^Главная 
задача  философ1и  вс^Ьхъ  вЬковъ  состоигь  именно  въ  томъ,  чтобы 
найти  ту  необходимую  связь,  которая  существуетъ  между  лнч- 
иымъ  интересомъ  и  общимъ.  Но  это  не  къ  дЬлу,  а  къ  дЪлу 
то,  что  мнЬ  только  нужно  поправить  твое  сравнеше.  Березки 
не  натыканы,  а  который  посажены,  который  пос^Ьяны,  и  съ 
ними  надо  обращаться  осторожнее.  Только  т6  народы  имЬють 
будущность,  только  т6  народы  можно  назвать  историческими, 
которые  имЬютъ  чутье  къ  тому,  чтф  важно  и  значительно  въ 
ихъ  учрежден!яхъ,  и  дорожать  ими. 

И  СергЬй   Ивановичъ   перенесъ  вопросъ  въ  область  фило- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  317  - 

софски-нсторическуЮу  недоступную  для  Константина  Левина,  в 
повазалъ  ему  всю  несправедливость  его  взгляда. 

—  Что  же  касается  до  того,  что  тебЪ  это  не  нравится,  то, 
извини  меня,  это  наша  русская  л^нь  и  барство,  а  я  ув^Ьренъ, 
что  у  тебя  это  временное  ваблулЕдеше  и  пройдетъ. 

Константинъ  молчалъ.  Онъ  чувствовалъ,  что  онъ  разбить  со 
в&ктъ  сторонъ,  но  онъ  чувствовалъ  вжЪстЪ  съ  тЬмъ,  что  то, 
что  онъ  хотЬлъ  сказать,  било  не  понято  его  братомъ.  Онъ  не 
внадъ  только,  почему  это  было  не  понято:  потому  ли,  что  онъ 
не  ум^Ьлъ  сказать  ясно  то,  что  хогЬлъ,  потому  ли,  что  братъ 
не  •хотЬлъ,  или  потому,  что  не  могъ  его  понять.  Но  онъ  не 
сталъ  углубляться  въ  эти  мысли  и,  не  возражая  брату,  заду- 
мался о  совершенно  другомъ,  личномъ  своемъ  дкгЬ. 

СергЬй  Ивановичъ  замоталъ  посл^^днюю  удочку,  отвязалъ 
лошадь,  и  они  по^Ьхали. 

IV. 

Личное  д'Ёло,  занимавшее  Левина  во  время  разговора  его  съ 
братомъ,  было  сл^Ьдующее:  въ  прошломъ  году,  пр№хавъ  однажды 
на  покосъ  и  разсердившись  на  приказчика,  Левинъ  употребилъ 
свое  средство  успокоен1я — ^взялъ  у  мужика  косу  и  сталъ  косить. 

Работа  эта  такъ  понравилась  ему,  что  онъ  несколько  разъ 
принимался  косить;  выкосилъ  весь  лугъ  передъ  домомъ  и  ны- 
нЬшшй  годъ  съ  самой  весны  составилъ  себ'Ь  планъ — окосить  съ 
мужиками  ц'Ьлые  дни.  Со  времени  прШда  брата  онъ  былъ  въ 
раздумья:  косить  или  кЬть?  Ему  совестно  было  оставлять  брата 
одного  по  ц'Ьльогь  днямъ,  и  онъ  боялся,  чтобы  братъ  не  посм'Ь- 
ялся  надъ  нимъ  за  это.  Но,  пройдясь  по  лугу,  вспомнивъ  впе- 
чатд^Ьшя  косьбы,  онъ  уже  почти  р-Ьшилъ,  что  будетъ  косить, 
Посл4  же  раздражительнаго  разговора  съ  братомъ  онъ  опять 
вспомнилъ  это  нам^Ьрен^е. 

„Нужно  физическое  движете,  а  то  мой  характеръ  р'Ьшитель- 
ио  портится'',  подумалъ  онъ  и  р']Ьшился  косить,  какъ  ни  не- 
ловко эта  будетъ  ему  передъ  братомъ  и  народомъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  318  — 

Оь  вечера  Константинъ  Левинъ  пошелъ  въ  контору,  сx&Iа^^ь 
распоряжешя  о  работахъ  и  послалъ  по  деревнямъ  вызвать  на 
завтра  восцовЪ)  съ  тЪиъ  чтобы  косить  Калиновый  ж^тъ,  самый 
большой  и  лучппй. 

—  Да  мою  косу  пошлите,  пожалуйста^  къ  Титу,  чтобы  онь 
отбилъ  и  вынесъ  завтра:  я,  можетъ  быть,  буду  самъ  косить 
тоже,— сказалъ  онъ,  стараясь  не  конфузиться. 

Приказчикъ  улыбнулся  и  сказалъ: 

—  Слушаю-съ. 

Вечеромъ  за  чаемъ  Левинъ  сказалъ  н  брату. 

—  Кажется,  погода  установилась,— сказалъ  онъ.— Завтра  я 
начинаю  косить. 

—  Я  очень  люблю  эту  работу,— сказалъ  СергЬй  Ивановичъ. 

—  Я  ужасно  люблю.  Я  самъ  косилъ  иногда  съ  мужиками 
и  завтра  хочу  ц'Ьлый  день  косить. 

СергЬй  Ивановичъ  поднялъ  голову  и  съ  любопытствомъ  по- 
смотр'Ьлъ  на  брата. 

—  То-есть  какъ?  НаравнЬ  съ  мужиками,  ц'Ьлый  день? 

—  Да,  это  очень  пр1ятно,— сказалъ  Левинъ. 

—  Это  прекрасно,  какъ  физичес1(ое  упражнеше,  только  едва 
ли  ты  можешь  это  выдержать, — безъ  всякой  насмЬшки  сказалъ 
СергЬй  Ивановичъ. 

—  Я  пробовалъ.  Сначала  тяжело,  потомъ  втягаваешься.  Я 
думаю,  что  не  отстану... 

—  Вотъ  какъ!  Но  скажи,  какъ  мужики  смотрятъ  па  это? 
Должно  быть,  посм']Ьнваются,  что  чудить  баринъ. 

—  Шть,  не  думаю,  но  это  такая  веселая  н  вм^ЬстЬ  трудная 
работа,  что  некогда  думать. 

—  Но  какъ  же  ты  об'Ьдать  съ  ними  будешь?  Туда  лафиту 
тебЪ  прислать' и  индюппсу  жареную  уже  неловко. 

—  Н-Ьтъ,  я  только  въ  одно  время  съ  ихъ  отдыхомъ  пр№ду 
домой. 

Па  другое  утро  Константинъ  Левинъ  всталъ  раньше  обык- 
новенпаго,   но  хозяйственный  распоряжешя   задержали  его,   и 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  319  — 

когда  опъ  прйхалъ  на  покосъ,  косцы  шли  уже  -по  второму 
ряду. 

Еще  съ  горы  открылась  ему  подъ  горою  гЬнистая>  уасе  ско- 
шенная часть  луга,  съ  сЬр'Ёющими  рядами  и  чернывга  кучками 
кафтановъ,  снятыхъ  косцами,  на  томъ  м^стЬ,  откуда  они  за- 
шли первый  рядъ. 

По  м^рЪ  того  какъ  онъ  подъ'ЬзжалЪу  ему  открывались  шед- 
Ш1е  другъ  за  другомъ  растянутою  вереницей  и  различно  ма- 
хавппе  косами  мужики,  кто  въ  кафтанахъ,  кто  въ  однЬхъ  ру- 
бахагь.  Онъ  насчиталъ  ихъ  сорокъ  два  человека. 

Они  медленно  двигались  по  неровному  низу  луга,  гдЬ  была 
старая  запруда.  Шкоторыхъ  своихъ  Левинъ  узналъ.  Туть  былъ 
старикъ  Брмилъ  въ  очень  длинной  бЬлой  рубагЬ,  согнувшись 
махавшШ  косой;  туть  былъ  молодой  малый  Васька,  бывшШ  у 
Левина  въ  кучерахъ,  съ  размаха  бравшШ  каждый  рядъ.  Туть 
былъ  и  Титъ,  но  косьбЬ  дядька  Левина,  маленькШ,  худенькШ 
мужичокъ.  Онъ  не  сгибаясь  шелъ  передомъ,  какъ  бы  играя 
косой,  срЬгывая  свой  пшрокШ  рядъ. 

Левинъ  схЬзъ  съ  лошади  и,  привязавъ  ее  у  дороги,  сошелся 
съ  Титомъ,  который,  доставъ  изъ  куста  вторую  косу,  по- 
далъ  ее. 

—  Готова,  баринъ:  бреетъ,  сама  косить,— сказалъ  Тить,  съ 
улыбкой  снимая  шапку  и  подавая  ему  косу. 

Левинъ  взялъ  косу  и  сталъ  щшм^риваться.  Кончившхе  свои 
ряды,  потные  и  веселые  косцы  выходили  одинъ  за  другимъ  на 
дорогу  и  посм^Ьиваясь  здоровались  съ  бариномъ.  Они  в(Л  гля- 
дЬли  на  него,  но  никто  ничего  не  говорилъ  до  тЬть  поръ, 
пока  вышедшШ  на  дорогу  высокШ  старикъ  съ  сморщеннымъ  и 
безбородымъ  лицомъ,  въ  овчинной  курткЬ  не  обратился  къ 
нему: 

—  Смотри,  баринъ,  взялся  за  гужъ,  не  отставать! — сказалъ 
онъ,  и  Левинъ  услыхалъ  сдержанный  см^Ьхъ  между  косцами. 

—  Постараюсь  не  отстать, — сказалъ  онъ,  становясь  за  Ти- 
томъ и  выжидая  времени  начинать. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  320  — 

—  МотрИу — ^повторидъ  старикъ. 

Титъ  освободидъ  вгЬстОу  н  Левинъ  пошелъ  за  нимь.  Трава 
была  низваяу  придорожная,  и  Левннъ,  давно  ое  косвшш!  н 
смущенный  обращенными  на  себя  взглядами,  въ  первый  ш- 
нуты  восидъ  дурно,  хотя  и  махалъ  сильно.  Сзади  его  носш- 
шались  голоса: 

—  Насажена  неладао,  рукоятка  высока,  вишь,  ему  сгибаться 
какъ, — свазалъ  одинъ. 

—  Пяткой  больше  налегай,— чжазалъ  другой. 

—  Ничего,  ладно,  настрыкается, — продолжать  старикъ.— 
Вишь  пошелъ...  Широкъ  рядъ  берешь,  умаешься...  Хозяниь, 
нельзя,  для  себя  старается!  А  вишь  подрядье-то!  За  это  на- 
шего  брата  по  горбу  бывало. 

Трава  пошла  мягче,  и  Левинъ,  слушая,  но  не  отвечая,  стаг 
раясь  косить  какъ  можно  лучше,  шелъ  за  Титомъ.  Они  пропш 
шаговъ  сто.  Титъ  все  шелъ,  не  останавливаясь,  не  выказывая 
ни  мал^Ьйшей  усталости;  но  Левину  уже  страшно  становилось, 
что  онъ  не  выдержитъ:  такъ  онъ  усталъ. 

Онъ  чувствовалъ,  что  махаетъ  изъ  послЬднихъ  силъ,  и  ре- 
шился просить  Тита  остановиться.  Но  въ  это  самое  время  Титъ 
самъ  остановился  и,  нагнувшись,  взялъ  травы,  отеръ  косу  я 
сталъ  точить.  Левинъ  расправился  и,  вэдохнувъ,  оглянулся. 
Сзади  его  шелъ  мужикъ  и  очевидно  та&же  усталъ,  потому  что 
сейчасъ  же,  не  доходя  Левина,  остановился  и  принялся  то- 
чить. Тить  наточилъ  свою  косу  и  косу  Левина,  и  они  пошД 
дальше. 

На  второмъ  пр^ем^Ь  было  то  же.  Титъ  шелъ  махъ  за  иа- 
хомъ,  не  останавливаясь  и  не  уставая.  Левинъ  шелъ  за  нюгь, 
стараясь  не  отставать,  и  ему  становилось  все  трудиЬе  и  труд- 
иЬе:  наступала  минута,  когда  онъ  чувствовалъ,  у  него  яе 
остается  бол^Ье  силъ,  но  въ  это  смое  время  Титъ  останавдя* 
вадся  и  точилъ. 

Такъ  они  прошли  первый  рядъ.  И  длинный  рядъ  зтоть  по- 
казался особенно  труденъ  Левину;  ио  зато,  когда  рядъ  быль 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-  321  — 

дойденъ  и  ТитЪу  вскинувъ  на  плечо  косу,  медленнымъ  шагомъ 
поше^^ь  заходить  по  схЬданъ,  оотавленнымъ  ^ч>  каблуками  по 
прокосу,  и  Левинъ  точно  такъ  же  пошелъ  по  своему  прокосу, 
весмотря  на  то,  что  потъ  катилъ  градомъ  по  его  лицу  и  ка- 
налъ  съ  носа  н  вся  спина  его  была  мокра,  какъ  вымоченная 
въ  водЬ, — ему  было  очень  хорошо.  Въ  особенности  радовало  его 
то,  что  онъ  зналъ  теперь,  что  выдержитъ. 

Его  удовольств1е  отравилось  только  тЬмъ,  что  рядъ  его  быль 
не  хорошъ.  „Буду  меньше  махать  рукой,  больше  всЬмъ  туло- 
вищемъ'',  думалъ  онъ,  сравнивая  какъ  по  ниткЬ  обрЬза^^ 
рядъ  Тита  со  (шоимъ  раскиданнымъ  и  неровно  лежащимъ  ря- 
домъ. 

Первый  рядъ,  какъ  замЬтилъ  Левинъ,  Титъ  шелъ  особенно 
быстро,  вероятно  желая  попытать  барина,  и  рядъ  попался  дли- 
ненъ.  Сл'Ёдуюпце  ряды  были  уже  легче,  но  Левинъ  все-таки 
долженъ  былъ  напрягать  всЬ  свои  силы,  чтобы  не  отставать 
отъ  мужиковъ. 

Онъ  ничего  ие  думалъ,  ничего  не  желалъ,  кромЬ  того,  чтобы 
не  отстать  отъ  мужиковъ  и  какъ  можно  лучше  сработать.  Онъ 
слышалъ  только  лязгъ  косъ  и  видЪлъ  предъ  собой  удалявшую- 
ся 1фямую  фигуру  Тита,  выгнутый  полукругъ  прокоса,  медленно 
н  волнисто  склоняюпцяся  травы  и  головки  цвЪтовъ  около  леэ- 
В1Я  своей  косы  и  впереди  себя  конецъ  ряда,  у  котораго  насту- 
пить отдыхъ. 

Не  понимая,  чтд  это  и  откуда,  въ  серединЬ  работы  онъ 
вдругь  испыталъ  пр1ятное  ощущеше  холода  по  «в^шшъ  вспо- 
тЬвпшмъ  плечамъ.  Онъ  взглянулъ  на  небо  во  время  натачива- 
шя  косы.  Наб^Ьжала  низкая,  тяаселая  туча,  и  шелъ  крупный 
дождь.  Одни  мужики  пошли  къ  кафтанамъ  и  надЬли  ихъ;  дру- 
пе,  точно  такъ  же  какъ  Левинъ,  только  радостно  пожимали 
плечами  подъ  пр1ятнымъ  освЬжешемъ. 

Прошли  еще  и  еще  рядъ.  Проходили  длинные,  коротк1е, 
съ  хорошею,  съ  дурною  травой  ряды.  Левинъ  потерялъ  вся- 
кое  сознаше    времени  и  решительно   не   знадъ,   поздно 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  322  — 

рано  теперь.  Въ  его  работЬ  стала  пронсходать  теперь  ивремЪ- 
на,  доставлявшая  ему  огромное  наслаждеше.  Въ  сере^вЬ  его 
работы  на  него  находили  минуты,  во  время  которыхъ  онъ 
забывалъ  то,  чтд  дЬлалъ,  ему  становилось  легко,  и  въ  эти  асе 
самыя  минуты  рядъ  его  выходилъ  почти  тавъ  же  ровенъ  и  хо- 
рошъ,  кавъ  и  у  Тита.  Но  только  что  онъ  вспомии&лъ  о  томъ, 
чтд  онъ  дЬлаетъ,  и  начнналъ  стараться  сдЬлать  лучше,  тот- 
часъ  же  онъ  испытывалъ  всю  тяжес1ъ  труда,  и  рядъ  выходилъ 
дуренъ. 

Пройдя  еще  одинъ  рядъ,  онъ  хотЬлъ  опять  заходить,  но 
Титъ  остановился  и,  подойдя  къ  старику,  что-то  тихо  сказать 
ему.  Они  оба  поглядЬли  на  солнце.  ,0  чемъ  это  они  говорать 
и  отчего  онъ  не  заходить  рядъ?"*  подумалъ  Левинъ,  не  дога- 
дываясь, что  мужики  не  переставая  косили  уже  ие  мен^  четы- 
рехъ  часовъ  и  имъ  пора  завтракать. 

—  Завтракать,  баринъ,-— сказалъ  старикъ. 

—  Разв*  пора?  Ну,  завтракать. 

Левннъ  отдалъ  косу  Титу  и  вм^ЬстЪ  съ  мужиками,  пошедши- 
ми къ  кафтанамъ  за  хл'Ьбомъ  черезъ  слегка  побрызганные  до- 
ждемъ  ряды  длиннаго  скошеннаго  пространства,  пошелъ  къ  ло- 
шади. Тутъ  только  онъ  понялъ,  что  не  угадалъ  погоду,  и  доа№ 
мочилъ  его  с^Ьно. 

—  Испортить  сЬно, — сказалъ  онъ. 

—  Ничего,  баринъ,  въ  дождь  коси,  въ  погоду  греби! — ска- 
залъ старикъ. 

Левинъ  отвязалъ  лошадь  и  по'Ьхалъ  домой  пить  кофе. 

СергЬй  Ивановичъ  только  что  всталъ.  Ншшвшнсь  кофею, 
Левинъ  уЬхалъ  опять  на  покосъ,  прежде  чЪмъ  С^гЬй  Ивано- 
вичъ усп'Ьлъ  одЪться  и  выйти  въ  столовую. 


V. 

Посл1  завтрака  Левинъ  попалъ  въ  рядъ  уже  не  на  прежнее 
м'Ьсто,  а  между  шутникомъ-старикомъ,  который  пригла(шлъ  его 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  323  — 

въ  сосЬди,  н  молодЕшъ  нужикомъ,  съ  осени  только  женатымъ 
н  пошедшшгь  косить  первое  жЪто. 

Отарикъ,  прямо  держась,  шелъ  впереди,  ровно  и  широко 
передвигая  вывернутый  ноги  и  точнымъ  и  ровнымъ  движешеыъ, 
не  стоившшгь  ему,  невидимому,  бол^е  труда,  чЪюу  маханье 
руками  на  ходьб'Ъ,  какъ  бы  играя,  откладывалъ  одинаковый, 
высокШ  рядъ.  Точно  не  онъ,  а  одна  острая  коса  сама  вжикала 
по  сочной  травЬ. 

Сзади  Левина  шелъ  молодой  Мишка.  Миловидное,  молодое 
лицо  его,  обвязанное  по  волосамъ  жгутомъ  св^Ьжей  травы,  все 
работало  отъ  усил1й;  но  какъ  только  взглядывали  на  него,  онъ 
улыбался.  Онъ  видимо  готовъ  быль  умереть  скор'Ье,  ч^Ьмъ  при- 
знаться, что  ему  трудно. 

Левинъ  шелъ  между  ними.  Въ  самый  жаръ  косьба  показа- 
лась ему  не  такъ  трудна.  ОбливавшШ  его  потъ  прохлаждалъ 
его,  а  солнце,  жегшее  спину,  голову  и  засученную  по  локоть 
руку,  придавало  кр'Ёпость  и  упорство  въ  рабогЬ;  и  чаще,  и 
чаще  приходили  т6  минуты  безсознательнаго  состояшя,  когда 
молено  было  не  думать  о  томъ,  чтб  дЬлаешь.  Коса  р'Ьзала  сама 
собой.  Это  были  счастливыя  минуты.  Еще  радостнее  были  ми- 
нуты, когда,  подходя  къ  рЪкЪ,  въ  которую  утыкались  ряды, 
старикъ  обтиралъ  мокрою,  густою  травой  косу,  полоскалъ  ея 
сталь  въ  свЬжей  водЬ  рЬки,  зачерпывалъ  брусницу  и  угощалъ 
Левина. 

—  Ну-ка  кваску  моего!  А,  хорошъ? — говорилъ  онъ  подми- 
гивая. 

И  действительно,  Левинъ  никогда  не  пивалъ  такого  напитка, 
кавъ  эта  теплая  вода  съ  плавающею  зеленью  и  ржавымъ  отъ 
жестяной  брусницы  вкусомъ.  И  тотчасъ  посл^  этого  наступала 
блаженная,  медленная  прогулка  съ  рукой  на  ло&Ьу  во  время 
которой  моашо  было  отереть  ливппй  потъ,  вздохнуть  полною 
грудью  и  огляд'Ьть  всю  тянущуюся  вереницу  косцовъ  и  то,  чтд 
дЬлалось  вокругь,  въ  л1Ьсу  и  въ  иожЬ. 

ЧЪиъ  дол'Ье  Левинъ  косилъ,  тЬмъ  чаще  и  чаще  онъ  чув- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


-  824  - 

сгвовадъ  минуты  забытья^   при  которомъ  уже  не  рухи  мдхал1г 
БОСОЙ,  а  сама  коса  двигала  8а  собой  все  сознающее  себя,  пол- 
ное ашзни  тЬдОу  и,  вакъ  бы  по  волшебству,  безъ  мысли  о  ив!, 
работа  правильная  и  отчетливая  делалась  сама  собой.  Это  былл 
самыя  блаавенныя  минуты. 

Трудно  было  только  тогда,  когда  надо  было  прекращать  ато, 
сделавшееся  безсознательнымъ,  движеМе  н  думать;  когда  нмо 
было  окашивать  кочку  или  неввшолотый  щавельникъ.  Огарикь 
дЬлалъ  это  легко*  Приходила  кочка,  онъ  измЬнялъ  движете  и 
гдЬ  пяткой,  гдЬ  концомъ  косы  подбивалъ  кочку  съ  об'Ьвхь 
сторонъ  коротенькими  ударами.  И,  дЬлая  зто,  онъ  все  раземаг 
тривалъ  и  наблюдалъ,  чтд  открывалось  предъ  нимъ;  то  онъ 
срывалъ  кочетокъ,  съ^далъ  его  или  угощалъ  Левина,  то  от- 
брасывалъ  ноекомъ  косы  нЬтку,  то  оглядывалъ  гнЬздышко  ле- 
репелиное,  съ  котораго  изъ-подъ  самой  косы  вылетала  самка, 
то  ловилъ  козюлю,  попавшуюся  на  пути,  и,  какъ  вилкой,  под- 
нявъ  ее  косой,  показывалъ  Левину  и  отбрасывалъ. 

И  Левину,  и  молодому  малому  сзади  его  эти  перемЬны  двя- 
жешй  были  трудны.  Они  оба,  наладивъ  одно  напряженное  двк- 
жеше,  находились  въ  азартЬ  работы  и  не  въ  силахъ  были  ва- 
м'Ьнять  двилсеше  и  въ  то  же  время  наблюдать,  что  было  прехь 
ними. 

Левинъ  не  замЬч&лъ,  какъ  проходило  время.  Если  бы  спро- 
сили его,  сколько  времени  онъ  косилъ,  онъ  сказалъ  бы,  чзч> 
полчаса,— а  ужъ  время  подошло  къ  обЬду.  Заходя  рядъ,  ста- 
рикъ  обратилъ  внимаше  Левина  на  дЬвочекъ  и  мальчиковъ,  ко- 
торые съ  разныхъ  сторонъ,  чуть  видные,  по  высокой  травгЬ 
и  по  дорогЬ  шли  къ  косцамъ,  неся  оттягивавш1е  имъ  ручов- 
ки  узелки  съ  хл^Ьбомъ  и  заткнутые  тряпками  кувшинчики  съ 
квасомъ. 

—  Вишь,  козявки  ползуть!— сказалъ  онъ,  указывая  на  ншгц 
и  изъ-подъ  руки  погляд'Ьлъ  на  солнце. 

Прошли  еще  два  ряда,  старикъ  остановился. 

—  Ну,  баринъ,  об'Ьдать!— сказалъ  онъ  р^Ьшительно.  И,  дойди 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


-  325  — 

до  рЬая,  косцы  направвлись  чревъ  ряды  къ  кафтанамъ,  у  во- 
"г^^ыхъу  жожидва!Сь  яхъ,  сидЬди  дЬп,  пр1шес1111я  об^Ьды.  Му- 
жике собрались — дальн1е  подъ  тел1^гиу  бдижн1е — подь  ракню- 
выВ  кустъу  на  который  накидали  травы. 
Левинъ  подсЬлъ  вгь  нимъ;  ему  не  хогЬлось  убежать. 
Всякое  стЬснеше  предь  бариномъ  уаке  давно  исчеажо.  Мужики 
приготавливались  обедать.  Одни  мылись,  молодые  ребята  купа- 
лись въ  р'ЬкЪ,  друпе  прилаживали  мФсто  для  отдыха,  развязн- 
ваш  мешочки  съ  хлббомъ  и  оттыкали  кувпшнчики  съ  квасомъ. 
Огарикъ  накрошилъ  въ  чашку  хл^Ьба,  размялъ  его  стеблагь 
ложки,  налилъ  воды  изъ  брусницы,  еще  разрЬзалъ  xл^Ьба  и, 
посыпавъ  солью,  сталь  на  востовъ  молиться. 

—  Ну-ка,  баринъ,  моей  тюрьки,— скавалъ  онъ,  присажЕшаясь 
на  кол^Ьни  предъ  чашкой. 

Тюрька  была  тавъ  вкусна,  что  Левинъ  раздумалъ  "Ьхать  до- 
мой об'Ьдать.  Онъ  пооб^Ьдалъ  со  старикомъ  и  разговорился  съ 
яимъ  о  его  домашнихъ  д'Ьлагь,  принимая  въ  нихъ  ашвЬйшее 
участае,  и  сорбщилъ  ему  всЬ  свои  дЬла  и  всЬ  обстоятельства, 
воторыя  могли  интересовать  старика.  Онъ  чувствовалъ  себя  бо- 
^Л^  близкимъ  къ  нему,  ч^Ьмъ  къ  брату,  и  невольно  улыбался 
оть  НЕЖНОСТИ,  которую  онъ  испытывалъ  въ  этому  человеку. 
Когда  старнвъ  опять  всталъ,  помолился  и  легь  туть  же  подь 
вустомъ,  положивъ  ееб'Ь  подь  изголовье  травы,  Левинъ  сдЬлалъ 
^  же  и,  несмотря  на  лнпкихъ,  упорныхъ  на  солш^  мухъ  и 
возявокъ,  щекотавшихъ  его  потное  лицо  и  тЬло,  заснулъ  тот- 
часгь  же  и  проснулся  только,  когда  солнце  зашло  на  другую 
сторону  куста  и  стадо  доставать  его.  Огарикъ  давно  не  спалъ 
и  сид'Ьогь,  отбивая  косы  молодыхъ  ребятъ. 

Левинъ  оглянулся  вокругь  себя  и  не  узналъ  мЬста:  тавъ  все 
перем'Ьнилось.  Огромное  пространство  луга  было  свшпено  и  бле- 
<^ло  особеннымъ,  новымъ  блесвомъ,  со  своими  уже  пахнущими 
рядами,  на  вечерннхъ,  косыхъ  лучахъ  солнца.  И  окошенные  ку- 
<)ты  у  р^Ьки,  и  сама  р'Ька,  превде  не  видная,  а  теперь  блестя- 
<Щи1  сталью  въ  своихъ  извивахъ,  и  движущШся  и  поднимаюпцйся 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  326  — 

народъ,  и  крутая  сгЬна  травы  недокошеннаго  1гЬста  лтпа»  ^ 
ястреба,  внвпйеса  надъ  оголеннымъ  лугомъ, — все  ато  было  со^ 
вершенно  ново.  Очнувшись,  Левннъ  стахь  соображать,  севодьжо 
скошено  н  сколько  еще  можно  сд'Ьлатъ  нынче. 

Сработано  бьио  чрезвычайно  много  на  сорокъ  два  человека. 
Весь  большой  лугъ,  который  при  бц>щинЬ  кашивали  да^  дня 
въ  тридцать  косъ,  былъ  уаке  скошенъ.  Нескошенными  остава- 
ЛЕСь  углы  съ  короткими  рядами.  Но  Левину  хотЬлось  кавъ 
можно  больше  скосить  въ  атотъ  день,  и  досадно  бьио  на  оожк- 
це,  которое  такъ  скоро  спускалось.  Онъ  не  чувствовалъ 
кой  усталости;  ему  только  хотЬлось  еще  и  еще  поскорЬе  и 
можно  больше  сработать. 

—  А  что,  еще  скосимъ,  какъ  думаешь,  Машкинъ  Верхъ?  — 
сказалъ  онъ  старику. 

—  Какъ  Богъ  дастъ,  солнце  не  высоко.  Нечто  водочки  ре- 
бятамъ? 

Бо  время  полдника,  когда  опять  сЬли  и  куряпце  закуршш, 
старикъ  объявилъ  ребятамъ,  что  „Машкинъ  Вергь  скосить  — 
водка  будеть*. 

—  Эка,  не  скосить!  Заходи,  Тить!  Живо  смахнемъ!  На'Ьшься 
ночью.  Заходи! — послышались  голоса,  и,  до^Ьдая  хл'Ьбъ,  косцы 
пошли  заходить. 

—  Ну,  ребята,  держись! — сказалъ  Тить  и  почти  рысью  по- 
шелъ  п^домъ. 

—  Иди,  иди! — говорилъ  старикъ,  спЬя  за  нимъ  и  легко  до- 
гоняя его, —  ср'Ьжу!  берегись! 

И  молодые,  и  старые  какъ  бы  на  перегонку  косили.  Но,  кавъ 
они  ни  торопились,  они  не  портили  травы,  и  ряды  откладыва- 
лись такъ  же  чисто  и  отчетливо.  Остававппйся  въ  углу  уголовъ 
былъ  смахнуть  въ  пять  минуть.  Еще  посл^Ьдн!е  косцы  доходили 
ряды,  какъ  передн1е  захватили  кафтаны  на  плечи  и  пошли  че- 
резъ, дорогу  къ  Машкину  Верху. 

Солнце  уже  спускалось  къ  деревьямъ,  когда  они,  побрякивая 
брусницами,  вошли  въ  л'Ьсной  овражекъ  Машкина  Верха.  Трава 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  327  — 

бьиа  по  поясъ  въ  середине  лощины,  н-Ьжная  и  мягкая,  лопу- 
шистая, кое-щ:Ь  по  л^оу  пестр'Ьющая  Иваномъ-да-Марьей. 

Посл^Ь  короткаго  сов'Ьщашя — ^вдоль  ли,  поперекъ  ли  ходить — 
Прохоръ  Ермилинъ,  тоже  изв'Ьстиый  коссцъ,  огромный,  черно- 
ватый муживъ,  пошелъ  передомъ.  Онъ  прошелъ  рядъ  впередъ, 
повернулся  набадъ  и  отвалилъ, — и  вс^  стали  выравниваться  за 
нимъ,  ходя  подъ  гору  по  лощине  и  на  гору  подъ  самую  опуш- 
ку л'Ьса.  Солнце  зашло  за  л^Ьсъ.  Роса  уже  пала;  косцы  только  на 
горкЬ  были  на  солнцЬ,  а  въ  низу,  по  которому  поднимался  паръ, 
и  на  той  сторонЬ  шли  въ  св'Ъжей,  росистой  тЪни.  Работа  кип^^а. 
Подр'Ьзаемая  съ  сочнымъ  звукомъ  и  пряно  пахнущая  трава 
ложилась  высокими  рядами.  ТЬснивппеся  по  короткимъ  рядамъ 
косцы  со  ъ&Ьхъ  сторонъ,  побрякивал  брусницами  и  звуча  то 
столкнувшимися  косами,  то  свистомъ  бруска  по  оттачиваемой 
косЬ,  то  веселыми  криками,  подгоняли  другъ  друга. 

Левиш»  шелъ  все  такъ  же  между  молодымъ  малымъ  и  стари- 
комъ.  Онарикъ,  над'Ьвппй  свою  овчинную  куртку,  былъ  такъ  же 
веселъ,  шутливъ  и  свободенъ  въ  движешяхъ.  Бъ  л^у  безпре- 
станно  попадались  березовые,  разбухпйе  въ  сочной  травЬ  грибы, 
которые  резались  косами.  Но  старикъ,  встрЬчая  грибъ,  каждый 
разъ  сгибался,  подбиралъ  и  клалъ  за  пазуху.  „Еще  старух^Ь 
гостинцу'',  приговаривалъ  онъ. 

Какъ  ни  было  легко  косить  мокрую  и  слабую  траву,  но  труд- 
но было  спускаться  и  подниматься  по  крутымъ  косогорамъ  ов- 
рага. Но  старика  это  не  сгЬсняло.  Махая  все  такъ  же  косой, 
онъ  маленькимъ,  твердымъ  шажкомъ  своихъ  обутыхъ  въ  боль- 
ш1е  лапти  ногъ  влЬзалъ  медленно  на  кручь  и,  хоть  и  трясся 
всЪмъ  гЬломъ  и  отвисшими  ниже  рубахи  портками,  не  пропу- 
скалъ  на  пути  ни  одной  травинки,  ни  одного  гриба  и  такъ  лее 
1путилъ  съ  мужиками  и  Левинымъ.  Левинъ  шелъ  за  нимъ  и  ча- 
сто думалъ,  что  онъ  непремЬнно  упадегь,  поднимаясь  съ  косою 
на  такой  крутой  бугоръ,  куда  и  безъ  косы  трудно  взл'Ьзть;  но 
онъ  взлЬзалъ  и  дЬлалъ,  что  надо.  Онъ  чувствовалъ  что  какая- 
^  внешняя  сила  двигала  имъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-  828  - 


VI. 


Машкинъ  Верхъ  свосилн,  дод:Ьшлн  поод'Ьхн1е  ряды,  нм:Ьп 
вафтаны  и  весело  попин  въ  дому.  Левшгь  сЬлъ  на  лошадь  в, 
съ  сожал^шемъ  простившись  съ  муживамв,  поЬхалъ  домой.  Оъ 
горы  овъ  оглянулся:  игь  не  видно  было  въ  поднимавшемся  изъ 
низу  туманЬ;  были  слышны  тольво  веселые  грубые  голоса,  хо- 
хоть  и  звувъ  сталкивающихся  восъ. 

СергЬй  Ивановичъ  давно  уже  отоб'Ьдалъ  и  пиль  воду  съ  ли- 
мономъ  и  льдомъ  въ  своей  вомнатЬ,  просматривая  тольво  чю 
полученные  съ  почты  газеты  и  журналы,  вогда  Левннъ,  съ  при- 
липшими отъ  пота  во  лбу  опутанными  волосами  и  почерневшею 
мокрою  спиной  и  грудью,  съ  веселымъ  говоромъ  ворвался  кь 
нему  въ  вомнату. 

—  А  мы  сработали  весь  лугъ!  Ахъ,  вавъ  хорошо,  удиви- 
тельно! А  ты  вавъ  поживалъ?  —  говорилъ  Левннъ,  совершенно 
забывъ  вчерашшй  непргятный  разговоръ. 

—  Батюшки!  на  что  ты  похожъ!  —  свазалъ  СергЬй  Ивано- 
вичъ, въ  первую  минуту  недовольно  оглядываясь  на  брата. — 
Да  дверь-то,  дверь-то  затворяй!— всвривнулъ  онъ.— Непременно 
впустилъ  десятовъ  ц-Ьлый. 

СергЬй  Ивановичъ  терпеть  не  могъ  мухъ  и  въ  своей  к(ш- 
натЬ  отворялъ  овна  тольво  ночью  и  старательно  затворялъ 
двери. 

—  Ей-Богу,  ни  одной.  А  если  впустилъ,  я  поймаю.  Ты  не 
поваришь,  какое  наслажден1е!  Ты  вавъ  провелъ  день? 

—  Я  хорошо.  Но  неужели  ты  ц:Ьлый  день  восилъ.  Ты,  я  ду- 
маю, голоденъ,  какъ  волкъ.  Кузьма  тебе  все  приготовилъ. 

—  Нетъ,  мне  и  есть  не  хочется.  Я  тамъ  поелъ.  А  воть 
пойду  умоюсь. 

—  Ну,  иди,  иди,  и  я  сейчасъ  приду  въ  тебе,— свазалъ  С^)- 
гей  Ивановвчъ,  покачивая  головой  и  глядя  на  брата. — Иди  же, 
иди  оворей, —  прибавилъ  онъ  улыбаясь  и,  собравъ  свои  внигИ| 
приготовился  идти.  Ему  самому  вдругъ   стало  весело  и  не  хо- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  329  — 

тЁлось  разставаться  съ  братомъ. — Ну,  а  во  время  дожда  гдЪ 
ты  бьиъ? 

—  Ка1бой  же  дождь?  чуть  покрападъ.  Такъ  я  оейчасъ  приду. 
Такъ  ты  хорошо  провелъ  день?  Ну  и  отлично.  —  И  Левинъ 
ушелъ  од1Ьваться. 

Черезъ  пять  минуть  братья  сошлись  въ  столовой.  Хотя  Ле- 
вину и  казалось,  что  не  хочется  "Ьсть,  и  онъ  сЬлъ  за  обЪ^ 
только,  чтобы  не  обидЬть  Кузьму,  но  когда  началъ  "Есть,  то 
об^дъ  показался  ему  чрезвычайно  вкусенъ.  СергЬй  Ивановичъ 
улыбаясь  гляд:Ьлъ  на  него. 

—  Ахъ  да,  тебЬ  письмо, —  сказалъ  онъ.  —  Кузьма,  принеси 
пожалуйста  <жи8у.  Да  смотри,  дв^ь  затворяй. 

Письмо  было  отъ  Облонскаго.  Левинъ  вслухъ  прочелъ  его. 
ОблонскШ  писалъ  изъ  Петербурга:  »Я  получилъ  письмо  отъ 
Долли,  она  въ  Ергушов'Ь,  и  у  ней  все  не  ладится.  Съ'Ьзди  по- 
жалуйста къ  ней,  помоги  сов'Ьтомъ,  ты  все  знаешь.  Она  тавъ 
рада  будегь  тебя  вид-бть.  Она  совс^Ьмъ  одна,  б'Ьдная.  Теща  со 
вс^ми  еще  за  границей*'. 

—  Вотъ  отлично!  Непрем^Ьнно  съ'Ьзжу  къ  нимъ, — сказалъ 
Левинъ. — А  то  поЬдемъ  вм^стЬ.  Она  такая  славная.  Не  прав- 
да ли? 

—  А  они  недалеко  тутъ? 

—  Верстъ  тридцать.  Пожалуй  и  сорокъ  будетъ.  Но  отличная 
дорога.  Отлично  съ'Ьздимъ. 

—  Очень  радъ, — все  улыбаясь,  сказалъ  СергЬй  Ивановичъ. 
Видъ  меньшого  брата  непосредственно  располагалъ  его  къ 

веселости. 

—  Ну,  аппетитъ  у  тебя!  —  сказалъ  онъ,  глядя  на  его  скло- 
ненное надъ  тарелкой  буро-красно-загор'Ьлое  лицо  и  шею. 

—  Отлично!  Ты  не  пов^ЬрипIЬ,  какой  это  режимъ  полезный 
противъ  всякой  дури.  Я  хочу  обогатить  медицину  новымъ  тер- 
миномъ:  АгЬе118сиг. 

—  Ну,  тебЬ-то  это  не  нужно,  кажется. 

—  Да,  во  разнымъ  иервнымъ  больнымъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  330  — 

—  Да,  это  надо  испытать.  А  я  вЪдь  хоткгь  было  придти  па 
покосъ  посмотр'Ьть  на  тебя,  но  жара  была  такая  невыносимая, 
что  я  и  не  пошелъ  дальше  жЪсл.  Я  посидЬлъ  н  хЬсомъ  пошелъ 
на  слободу,  встр'Ьтилъ  твою  кормилицу  и  зондировалъ  ее  н&- 
счетъ  взгляда  мужнковъ  на  тебя.  Какъ  я  понялъ,  они  не  одоб- 
ряюгь  этого.  Она  сказала:  «не  господское  дЪло*'.  Вообще  мн-Ь 
кажется,  что  въ  понятш  народномъ  очень  твердо  определены 
требовашя  на  известную,  какъ  они  называкутъ,  „господскую* 
д:Ьятельность.  И  они  не  допускають,  чтобы  господа  выходили 
изъ  опред'Ьлнвшейся  въ  нхъ  понятш  рамки. 

—  Можегь  быть;  но  в'Ьдь  это  такое  удовольств1е,  какого  я 
въ  жизнь  свою  не  нспытывалъ.  И  дурного  в^дь  ничего  н^тъ. 
Не  правда  ли? — отв^Ьчалъ  Левинъ. — Что  же  дЬлать,  если  тагь 
не  нравится.  А  впрочемъ,  я  думаю,  ^ш>  ничего.  А? 

—  Вообще, —  продолжалъ  СергЬй  Ивановичъ, —  ты,  какъ  я 
вижу,  доволенъ  своимъ  днемъ. 

—  Очень  доволенъ.  Мы  скосили  весь  лугъ.  И  съ  какимъ  ста- 
рикомъ  я  тамъ  подружился!  Это  ты  не  можешь  себ'Ь  предста- 
вить что  за  прелесть. 

—  Ну,  такъ  доволенъ  своимъ  днемъ.  И  я  тоже.  Во-первыгь, 
я  р'Ъшилъ  дв^  шахматный  задачи,  и  одна  очень  мила, — откры- 
вается тАшкой.  Я  теб'Ь  покажу.  А  потомъ  —  думалъ  о  нашомъ 
вчерапшемъ  разговор'Ь. 

—  Что?  о  вчерашнемъ  разговоре? — сказалъ  Левинъ,  блаженно 
щурясь  и  отдуваясь  посл^Ь  оконченнаго  обЪда  и  решительно  не 
въ  силахъ  вспомнить,  какой  это  былъ  вчерашнЦ  разговоръ. 

—  Я  нахожу,  что  ты  правъ  отчасти.  Разногласае  наше  за- 
ключается въ  томъ,  что  ты  ставишь  двигателемъ  личный  инте- 
ресъ,  а  я  полагаю,  что  интерссъ  общаго  блага  долженъ  быть 
у  всякаго  человека,  стоящаго  на  известной  степени  образова- 
шя.  Можетъ  быть,  ты  и  правъ,  что  желательнее  была  бы  за- 
интересованная матер1альная  деятельность.  Вообще,  ты  натура 
слишкомъ  рНтезаиШге,  какъ  говорить  французы;  ты  хочешь 
страстной,  энергической  деятельности  или  ничего. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  331  — 

Левинъ  слушалъ  брата  и  р^Ьшительно  ничего  не  понималъ  и 
не  хотЬдъ  понимать.  Онъ  только  боялся,  вакъ  бы  брать  не 
спросилъ  его  такой  вопросъ,  по  которому  будетъ  видно,  что 
онъ  ничего  не  слышалъ. 

—  Такъ-то,  дружокъ,  —  сказалъ  СергЬй  Ивановну,  трогая 
его  по  плечу. 

—  Да,  разумЬется.  Да  что  же!  Я  не  стою  за  свое, — отв4- 
чалъ  Левинъ  съ  д1Ьтскою,  виноватою  улыбкой.  „О  чемъ  бишь  я 
спорилъ? — ^думалъ  онъ. — ^Разум4ется,  и  я  правь,  и  онъ  правь,  н 
все  прекрасно.  Надо  только  пойти  вь  контору  распорядиться''. 
Онъ  всталь,  потягиваясь  и  улыбаясь. 

Сергбй  Ивановичь  тоже  улыбнулся. 

—  Хочешь  пройтись,  пойдемь  вм^стЬ, — сказалъ  онъ,  не  же- 
лая разставаться  съ  братомь,  отъ  котораго  такь  и  в^кяло  св1Ь- 
жестью  и  бодростью.  —  Пойдемь,  зайдемь  и  вь  контору,  если 
тсбЬ  нужно. 

—  Ахь,  батюшки!  —  вскрикнуль  Левинъ  такь  громко,  что 
СергЬй  Ивановичь  испугался. 

—  Что,  что  ты? 

—  Что  рука  Агаеьи  Михайловны?  —  сказалъ  Левинъ,  ударяя 
себя  по  голове. — Я  и  забыль  про  нее. 

—  Лучше  гораздо. 

—  Ну,  все-таки  я  сбЬгаю  кь  ней.  Ты  но  усп-Ьешь  га.1яп1д 
надЬть,  я  вернусь. 

И  онъ,  какъ   трещотка,  загремЬлъ   каблуками,   сб-Ьгая   съ 

ДЬСТНИЩ|1. 

УЛ. 

6ъ  то  время  ка1№  Степань  ^кадьевичъ  про^Ьхаль  въ  Пе- 
тербургь  для  исполнешя  самой  естественной,  изв'Ьстной  всЬмъ 
служащимь,  хотя  и  непонятной  для  неслужащихъ,  нужнЬйшей 
обязанности,  безь  которой  н^Ьтъ  возмояшости  служить, — напо- 
мнить о  себЬ  въ  вшнистерств*, — и  при  исполнепш  этой  обя- 
занности, взявь  почти  всЬ  деньги  изъ  дому,  весело  и  пр1ятно 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  332  — 

проводЕЛЪ  время  и  на  свачкахъ,  н  на  дачагь,  Долли  съ  дЪтып 
переЬхала  въ  деревню,  чтобъ  уменыпнть  сколько  возможно  рас- 
ходы. Она  пере^Ьхала  въ  свою  приданую  деревню  Ергушово, 
ту  самую,  гдЬ  весной  быль  проданъ  л'Ьсъ,  и  которая  была  въ 
пятидесяти  верстахъ  оть  Поц[ювскаго  Левина. 

Въ  Бргушов^  большой  старый  домъ  быль  давно  сломанъ,  I 
еще  княземъ  былъ  отдЬланъ  и  увеличенъ  флигель.  Флигель  хЬтъ 
двадцать  тому  назадъ,  когда  Долли  была  ребенкомъ,  былъ  по* 
м^Ьстителенъ  и  удобенъ,  хотя  и  стоялъ,  какъ  всЬ  флигеля,  бо- 
комъ  къ  вы^Ьздной  аллель  и  къ  югу.  Но  теперь  флигель  зтотъ 
былъ  старъ  и  гнилъ.  Когда  еще  Степанъ  Аркадьевичъ  "Ёздиль 
весной  продавать  лЪсъ,  Долли  просила  его  осмотр'Ьть  домъ  н 
велеть  поправить  что  нужно.  Степанъ  АркадьеЁичъ,  какъ  и  вгЬ 
виноватые  мужья,  очень  ааботивппйся  объ  удобствахъ  жены, 
самъ  осмотрЬлъ  домъ  и  сд'Ьлалъ  распоряжен!е  о  всемъ,  по  его 
понятш,  нужномъ.  По  его  понятио,  надо  было  перебить  врето- 
номъ  всю  мебель,  повысить  гардины,  расчистить  садъ,  сдЬлать 
мостикъ  у  пруда  и  посадить  цвЬты;  но  онъ  забылъ  много  дру- 
гихъ  необходимыхъ  вещей,  недостатокъ  которыхъ  потомъ  изиу- 
чилъ  Дарью  Александровну. 

Какъ  ни  старался  Степанъ  Аркадьевичъ  быть  заботливымъ 
отцомъ  и  мужемъ,  онъ  никакъ  не  могъ  помнить,  что  у  него 
есть  жена  и  дЬти.  У  него  были  холостые  вкусы  и  только  съ 
ними  онъ  соображался.  Вернувшись  въ  Москву,  онъ  съ  гор- 
достью объявилъ  жен*,  что  все  приготовлено,  что  домъ  будея^ 
игрушечка  и  что  онъ  ей  очень  сов-Ьтуеть  'Ьхать.  Степану  Ар- 
кадьевичу отъ'Ьздъ  жены  въ  деревню  былъ  очень  прхятенъ  во 
всЬхъ  отношешяхъ:  и  дЬтямъ  здорово,  и  расходовъ  меньше, 
и  ему  свободнее.  Дарья  же  Александровна  считала  пере^дь 
въ  деревню  на  л*то  необходимымъ  для  дЬтей,  въ  особенности 
для  дЬвочки,  которая  не  могла  поправиться  поел*  скарлатины^ 
и  наконецъ,  чтобъ  избавиться  отъ  мелкнхъ  унижетй,  мелкигь 
долговъ  дровянику,  рыбнику,  башмачнику,  которые  измучили  ее. 
Сверхъ  того,  оть'Ьздъ  былъ  ей  прхятенъ  еще  и  потому,  что  она 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  333  — 

медлила  залучить  в^  себЪ  въ  деревню  сестру  Кити,  которая 
должна  была  возвратитьса  наъ-ва  границы  въ  середине  хЬта  и 
которой  предписано  было  купанье.  Кити  писала  съ  водь,  что 
ничто  ей  такъ  не  улыбается,  кавъ  провести  хЬто  съ  Долли  въ 
ЕргушовгЬ,  полномъ  дЬтскихъ  воспоминанШ  для  нихъ  обЬихъ. 
Первое  время  деревенской  жизни  было  для  Долли  очень  труд- 
ное. Она  живала  въ  деревнЬ  въ  хЬт(УгвЪ^  и  у  нея  осталось 
впетатл^Ьше,  что  деревня  есть  спасен!е  отъ  всЬхъ  городскихъ 
непр1ятностей,  что  жизнь  тамъ  хотя  и  не  зефасива  (съ  этимъ 
Долли  легко  мирилась),  зато  дешева  и  удобна:  все  есть,  все 
дешево,  все  можно  достать,  и  дЬтямъ  хорошо.  Но  теперь,  хо* 
зяйкой  прг'Ьхавъ  въ  деревню,  она  увидала,  что  это  все  совс]Ьмъ 
не  такъ,  какъ  она  думала. 

На  другой  день  по  ихъ  призд'Ь  пошелъ  проливной  дозщдь,  и 
ночью  потекло  въ  коридор^Ь  и  въ  д:Ьтской,  такъ  что  кроватки 
н^^если  въ  гостиную.  Кухарки  людской  не  было;  изъ  девяти 
воровъ  оказались,  по  словамъ  скотницы,  однЬ  тельныя,  друпя 
иервымъ  теленкомъ,  третьи  стары,  четвертый  тугосиси;  ни  масла, 
ни  молока  даже  дЬтямъ  недоставало.  Яицъ  не  было.  Курицу 
нельзя  было  достать;  жа|№ли  и  варили  старыхъ,  лиловыхъ,  жи- 
листыхъ  пЬтуховъ.  Нельзя  было  достать  бабъ,  чтобы  вымыть 
полы, — в&Ь  были  на  картошкагь.  Кататься  нельзя  было,  потону 
что  одна  лошадь  заминалась  и  рвала  въ  дышлЬ.  Купаться  было 
нб1д:Ь, — ^весь  берегъ  р'Ьки  былъ  истоптанъ  скотиной  и  открыть 
съ  дороги;  даже  гулять  нельзя  было  ходить,  потому  что  ско- 
1яна  входила  въ  садъ  черезъ  сломанный  заборъ  и  былъ  одинъ 
страшный  быкъ,  который  рев^Ьлъ  и  потому,  должно  быть,  бо* 
Д^ся.  Шкаповъ  для  платья  не  было.  Каше  были,  тЬ  не  за- 
крывались, и  сами  открывались,  когда  проходили  мимо  ихъ. 
Чугуновъ  и  корчагъ  не  было;  котла  для  прачечной  и  даже  гла- 
Двльной  доски  для  дЬвичьей  не  было. 

Первое  время,  вм^Ьсто  спокойств1я  и  отдыха,  попавъ  на  эти 
страшныя,  съ  ея  точки  зр^шя,  бЬдс1В1я,  Дарья  Александровна 
была  въ  отчаян1и:  хлопотала  изо  вс^хъ  силъ,  чувствовала  без- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  334  — 

выходность  положешя  н  каждую  минуту  удерживыа  слезы,  на- 
вертывавппяся  е1  на  глава.  УправляющШ,  бавтбЛ,  влхмшетргь, 
вотораго  Степанъ  Арвадьевить  полюбилъ  и  опред'Ьлыъ  язь 
швейцаровъ  за  его  красивую  н  почтительную  наружность,  не 
прннимадъ  никакого  участ1я  въ  б1дс1В1яхъ  Дарьи  Александровны, 
говорилъ  почтительно:  „никакъ  невозможно,  такой  ицюдъ  сквер- 
ный*', н  ни  въ  чемъ  не  помогалъ. 

Положеше  казалось  безвыходнымъ.  Но  въ  дснгЬ  Облонскихъ, 
какъ  и  во  всЬхъ  семейныгь  домахъ,  было  одно  незаметное, 
но  важнЬйшее  и  полезнЬйшее  лицо— Матрена  Филимоновна.  Она 
успокоивала  барыню,  уверяла  ее,  чтх)  все  об^мз^^етея  (это  (^о 
ся  слово  и  отъ  нея  перенялъ  его  МатвМ),  и  сама,  не  торопясь 
и  не  волнуясь,  д'Ьйствовала. 

Она  тотчасъ  же  сошлась  съ  приказчицей  и  въ  первый  же 
день  пила  съ  нею  и  съ  приказчикомъ  чай  подъ  акащями  и  обсуж- 
дала всЬ  дЬла.  Скоро  подъ  акац1ями  учредился  клубъ  Матрены 
Филимоновны,  и  туть,  черезъ  этотъ  клубъ,  состоявшШ  изъ  при- 
казчицы, старосты  и  конторщика,  стали  понемногу  уравниваты» 
трудности  жизни,  и  черезъ  недЬлю  действительно  все  Ы^разо- 
валось.  Крышу  починили,  кухарку  нашли,— Старостину  куму, 
куръ  купили,  коровы  стали  давать  молока,  садъ  загородили 
жердями,  катокъ  сдЬлалъ  плотникъ,  къ  шкапамъ  прндЬлали 
крючки  и  они  стали  отворяться  непроизвольно,  а  гладильнал 
доска,  обернутая  солдатскимъ  сукномъ,  легла  съ  ручки  кресла 
на  комодъ,  и  въ  дЬвичьей  запахло  утюгомъ. 

—  Ну,  вотъ!  а  все  отчаивались, — сказала  Матрена  Филимо- 
новна, указывая  на  доску. 

Даже  построили  изъ  соломенныхъ  щитовъ  купальню.  Лили 
стала  купаться,  и  для  Дарьи  Александровны  сбылись  хоть  от- 
части ея  оашдашя  хотя  не  спокойной,  но  удобной  деревенской 
жизни.  Спокойною  съ  шестью  д'Ътьни  Дарья  Александровна  не 
могла  быть.  Одинъ  забол^валъ,  другой  могь  заболеть,  третьему 
недоставало  чего-нибудь,  четаертый  выказывалъ  признаки  дур- 
ного характера  и  т.  д.  и  т.  д.  Р^Ьдко-рЪдко  выдавались  корот- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  335  — 

ше  спокойные  пехноды.  Но  хлопоты  и  безповойства  эти  были 
^лл  Дарьи  Александровны  единственнымъ  возможныиъ  счастьемъ. 
Если  бы  не  было  этого,  она  бы  оставалась  одна  со  своими  мыс- 
лями о  мужЪ,  который  не  любилъ  ея.  Но,  ц[юм^Ь  того,  какъ  ни 
тялБелы  были  для  матери  страгь  болезней,  самыя  болЬзни  и 
горе  въ  виду  признаковъ  дурныхъ  наклонностей  въ  дЬтяхь, — 
сами  дЬти  выплачивали  ей  уже  теперь  мелкими  радостями  за  ея 
горести.  Радости  эти  были  такъ  мелки,  что  онЬ  незамЬтны  были, 
кавъ  золото  въ  пескЪ,  и  въ  дурныя  минуты  она  видЬла  однЬ 
горести,  одинъ  песокъ;  но  были  и  хороппя  минуты,  когда  она 
вид-Ьла  однЬ  радости,  одно  ёолото. 

Теперь,  въ  уединеши  деревни,  она  чаще  и  чаще  стала  созна- 
вать эти  радости.  Часто,  глядя  на  нихъ,  она  дЬлала  всевоз- 
можная усил1я,  чтобъ  убЬдить  себя,  что  она  заблуждается,  что 
она,  какъ  мать,  пристрастна  къ  своимъ  дЬтямъ;  все-таки  она 
не  могла  не  говорить  себ'Ь,  что  у  нея  прелестный  дЬти,  всЬ 
шестеро,  все  въ  разныхъ  родахъ,  но  так1я,  как{я  р-Ьдко  бы- 
вають, — ^и  была  счастлива  ими  и  гордилась  ими. 

ГПТ. 

Въ  конц-Ь  мая,  когда  уже  все  бол-Ье  или  менЬе  устроилось, 
она  получила  отвЬтъ  мужа  на  свои  акалобы  о  деревенскигь  не- 
устройствахъ.  Онъ  пнсалъ  ей,  прося  прощешя  въ  томъ,  что  не 
обдумалъ  всего,  и  об1}щалъ  пр^хать  при  первой  возможности. 
Возможность  эта  не  представилась,  и  до  начала  шня  Дарья 
Александровна  жила  одна  въ  деревнЬ. 

Петровками,  въ  воскресенье,  Дарья  Александровна  "Ездила  къ 
об^дн^  причащать  вс^хъ  своихъ  дЬтей.  Дарья  Александровна 
въ  своихъ  задушевныхъ,  философскнхъ  разговорахъ  съ  сестрой, 
матерью,  друзьями  очень  часто  удивляла  ихъ  своимъ  вольно- 
думствомъ  относительно  религш.  У  нея  была  своя  странная 
рели1]я  метемпсихозы,  въ  которую  она  твердо  в1Ьрила,  мало  ^- 
ботясь  о  догматахъ  церкви.  Но  въ  семь*  она — ^и  не  для  того 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  336  — 

только,  чтобы  показывать  примЪръ,  а  отъ  всей  души— строго 
■сполняла  век  церковные  требования,  и  то,  что  дсЬти  около  года 
не  были  у  причас11я,  очень  бевпоконло  ее  и,  съ  полнымъ  одоб- 
рен!е1гь  и  сочувств1е1гь  Матрены  Филимоновны,  она  решила  со- 
вершить  это  теперь,  лФтомъ. 

Дбфья  Александровна  ва  иЬсколько  дн^  вп^дь  обдумала, 
кавъ  одЬть  вс^ть  дЬтей.  Были  сшиты,  перед^Ьланы  и  вымыты 
платья,  выпущены  рубцы  и  оборки,  пришиты  пугсюки  и  припь 
товлены  ленты.  Одно  платье  на  Таню,  которое  взялась  шить 
англичанка,  испортило  много  крови  Дарь-Ь  АлександровнЬ.  Ан- 
гличанка, перешивая,  сдЬлала  вытачки  не  на  мЬстЬ,  слишкомъ 
вынула  рукава  и  совс^^мъ  было  испортила  платье.  ТанЬ  подхва- 
тило плечи  такъ,  что  видЬть  было  больно.  Но  Матрена  Филимо- 
новна догадалась  вставить  клинья  и  сдЬлать  пелеринку*  Д'Ьло 
поправилось,  но  съ  англичанкой  произошла  было  почти  ссора. 
На  утро  однако  все  устроилось,  и  къ  девяти  часамъ — сровъ, 
до  котораго  просили  батюшку  подождать  съ  обидней— сиошця 
радостью,  разодЬтыя  дЬти  стояли  у  крыльца  передъ  коляской, 
доясидаясь  матери. 

Въ  коляску,  вм^Ьсто  заминающагося  Ворона,  запрягли,  по  про- 
текц1и  Матрены  Филимоновны,  приказчикова  Бураго,  и  Дарья 
Александровна,  задержанная  заботами  о  своемъ  туалетЬ,  одЬ* 
тая  въ  б^ое  кисейное  платье,  вышла  садиться. 

Дарья  Александровна  причесв1валась  и  одЬвалась  съ  заботой 
и  волнешемъ.  Прежде  она  одЬвалась  для  себя,  чтобы  быть  кра- 
сивой и  нравиться;  потомъ,  ч^Ьмъ  больше  она  стар'Ьлась,  тЬмь 
непр1ятн:Ье  ей  становилось  одЬваться;  она  видЬла,  какъ  она 
подурнЬла.  Но  теперь  она  опять  одЬвалась  съ  удовольств1емъ  и 
волнен1емъ.  Теперь  она  од^^алась  не  для  себя,  не  для  своей 
красоты,  а  для  того,  чтобъ  она,  какъ  мать  атихъ  прелестей,  не 
испортила  общаго  впечагл^н[я.  И,  посмотр'Ьвшись  въ  послЪдшй 
разъ  въ  зеркало,  она  осталась  довольна  собой.  Она  была  хороша. 
Не  такъ  хороша,  какъ  она,  бв1вало,  хотЬла  быть  хороша  на  балЬ, 
но  хороша  для  той  цЬли,  которую  она  теперь  имЬла  въ  виду. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  387  - 

Въ  ц^кви  ништ),  кромЪ  муживовъ,  дворнивовъ  и  нгь  (Мьр 
не  было.  Но  Дарья  Александровш  видЪла,  ил  Ы1  ваз&доеь, 
что  она  вцдЪла^  восхищете,  возбуждаемое  ея  хЬтыш  и  ею. 
Д'Ьтш  не  только  были  прекрасны  собой  въ  своигь  нарадныгь 
платьнцахъ,  но  онц  были  милы  тЬмь,  вавъ  хорошо  они  себя 
держали.  Алеша,  правда,  стоялъ  не  совсЬмъ  хорошо:  онъ  все 
поворачивался  и  хотЬлъ  видЬть  сзади  свою  курточку;  но  всо« 
таки  онъ  былъ  необыкновенно  милъ.  Таня  стояла  какъ  большая 
н  смотр'Ьла  за  маленькими.  Но  меньшая,  Лили,  была  прелестна 
своимъ  н1швнымъ  удивлешемъ  предъ  в(Лмъ,  и  трудно  было  не 
улыбнуться,  когда,  причастившись,  она  сказала:  «р1еа8е,  зоше 
тоге". 

Возврап^аж^  домой,  д:Ьти  чувствовали,  что  что-то  торжествен- 
ное соверпшлось,  и  были  очень  смирны. 

Все  шло  хорошо  и  дома;  но  за  завтракомъ  Гриша  сталъ  сви- 
стать и,  что  (Ьио  хуасе  всего,  не  послушался  англичанки,  и 
былъ  оотавленъ  безъ  сладваго  пирога.  Дарья  Александровна  не 
допустила  бы  въ  такой  день  до  наказашя,  если  бы  она  была 
тутъ;  но  надо  было  поддержать  распоряжеше  англичанки,  н  она 
по;сгвердила  ея  рЬшеше,  что  ГрипгЬ  не  будетъ  следкаго  пирога. 
Это  испортило  немного  общую  радость. 

Гриша  плакалъ,  говоря,  что  Николенька  свисталъ,  но  что 
вотъ  его  не  наказали,  и  что  онъ  не  отъ  пирога  плачетъ, — ему 
все  равно, — ^но  о  томъ,  что  съ  нимъ  несправедливы.  Это  было 
слишкомъ  уже  грустно,  и  Дарья  Александровна  решилась,  пе- 
реговоривъ  съ  англичанкой,  простить  Гришу  и  пошла  къ  ней. 
Но  тутъ,  проходя  черезъ  залу,  она  увидала  сцену,  наполнив- 
шую такою  радостью  ея  сердце,  что  слезы  выступили  ей  на 
глаза  и  она  сама  простила  преступника. 

Наказанный  сид:Ьлъ  въ  залЬ  на  угловомъ  окн4;  подлЬ  него 
схояла  Таня  съ  тарелкой.  Подъ  видомъ  желашя  обЬда  для  ку- 
коль, она  попросила  у  англичанки  позволешя  снести  свою 
порщю  пирога  въ  д:Ьтскую  и  вместо  этого  принесла  ее  брату. 
Продоллсая  плакать  о  несправедливости  претерпЬннаго  имъ  на- 

15 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  338  — 

ка8ан!я,  онъ  'Ьлъ  принесенный  пирогь  и  сквозь  рыдашя  пршчь 
варивалъ:  „±шь  сама,  в1гЬстЬ  будемъ  'Ьсть...  в1гЬсгЬ". 

На  Таню  сначала  подиотвовада  жалость  къ  ГрнпгЬ,  потомъ 
сознаше  своего  доброд:Ьтельнаго  поступка,  н  слезы  у  нея  тоже 
стояли  въ  глазахъ;  но  она,  не  отказываясь,  "бла  свою  долю. 

7видавъ  мать,  онн  испугались,  но,  вгляд'Ьвпшсь  въ  ея  лицо, 
поняли,  что  они  дЬлаютъ  хорошо,  8ас1гЬялись  и  съ  полньага 
пирогомъ  ртами  стали  обтирать  улыбающЫся  губы  руками  и 
измазали  в&Ь  свои  С1яющ1я  лица  слезами  и  вареньемъ. 

—  МатуппшИ  Новое  &Ьлое  платье!  Таня!  Х^иша! — говорила 
мать,  стараясь  спасти  платье,  но  со  слезами  на  глазахъ  улы- 
баясь блаженною,  восторясенною  улыбкой. 

Иовыя  платья  сняли,  вел^Ьли  надЬть  дЬвочкамъ  блузки,  а 
мальчикамъ  старый  курточки  и  вел^и  закладывать  линейку — 
опять,  къ  огорчешю  приказчика,  Бураго  въ  дышло — чтобъ  'Ьхать 
за  грибами  и  на  купальню.  Огонъ  восторженнаго  визга  поднялся 
въ  дЬтской  и  не  умолкалъ  до  самаго  отъ'Ьзда  на  купальню. 

Грибовъ  набрали  ц'Ьлую  корзинку,  даже  Лили  нашла  березо- 
вый грибъ.  Прежде  бывало  такъ,  ^ш>  мнссъ  Гуль  найдетъ  и 
покажетъ  ей;  но  теперь  она  сама  нашла  большой  березовый 
шлюпикъ,  и  былъ  обпцй  восторженный  крикъ:  „Лили  нашла 
шлюпикъ!*' 

Потомъ  подъ'Ьхали  къ  р'Ьк'Ь,  поставили  лошадей  подъ  берез- 
ками и  пошли  въ  купальню.  Кучеръ  ТерентШ,  привязавъ  къ 
дереву  отмахивающихся  отъ  оводовъ  лошадей,  легъ,  приминая 
траву,  въ  тЬни  березы  и  курилъ  тютюнъ,  а  изъ  купальни  до- 
носился до  него  неумолкавппй  д'ЬтскШ  веселый  визгъ. 

Хотя  н  хлопотливо  было  смотр'Ьть  за  всЬми  дЬтьми  и  оста- 
навливать ихъ  шалости,  хотя  и  трудно  было  вспомнить  и  не 
перепутать  всЬ  эти  чулочки,  панталончики,  башмачки  съ  раз- 
ныхъ  ногъ  и  развязыва1ъ,  разстегивать  и  завязывать  тесемочки 
и  пуговки,  Дарья  Александровна,  сама  для  себя  любившая  всег- 
да купанье,  считавшая  его  полезнымъ  для  д-Ьтсй,  нич^мъ  такъ 
не  наслаждалась,  какъ  этимъ  купаньемъ  со  всЬми  детьми.  Пере- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  339  — 

(Ьрать  вСгЬ  эти  пухденьюя  ножки,  натягивал  на  нихъ  чулочки, 
брагеь  въ  руки  и  окунуть  эти  голеньшя  гЬльца  и  слышать  то 
радрстиые,  то  испуганные  виаги,  видеть  эти  задыхаюпцяся,  съ 
апфытыии,  испуганными  и  веселыми  глазами,  лица,  втихъ  брыз- 
гающихся евоихъ  херувимчиковъ  было  для  нея  большое  насла- 
ждеше. 

Когда  уже  половина  д^тей  были  одЬты,  къ  купальн^Ь  подо- 
шли и  робко  остановились  нарядный  бабы,  ходивпоя  за  сныткой 
и  молочайникомъ.  Матрена  Филимоновна  кликнула  одну,  чтобы 
дать  ей  высушить  уроненную  въ  воду  простыню  и  рубашку,  и 
Дарья  Александровна  разговорилась  съ  бабами.  Бабы,  сначала 
см'Ьявппяся  въ  руку  и  не  понимавппя  вопроса,  скоро  осм'^Ьли- 
лись  и  разговорились,  тотчасъ  же  подкупивъ  Дарью  Алексан- 
дровну искрённимъ  любованьемъ  д'бтьми,  которое  оеЬ  выказы- 
вали. 

—  Ишь  ты,  красавица,  бЬленькая,  какъ  сахаръ, — говорила 
одна,  любуясь  на  Танечку  и  покачивая  головой. — ^А  худая... 

—  Да,  больна  была. 

—  Вишь  ты,  знать  тоже  купали, — говс^ила  другая  на  груд- 
ного. 

—  Н-Ьтъ,  ему  только  три  м'Ьсяца, —  отв'Ьчала  съ  гордостью 
Дарья  Александровна. 

—  Ишь  ты! 

—  А  у  тебя  есть  дЬти? 

—  Было  четверо,  двое  осталось:  мальчикъ  и  д']Ьвочка.  Вотъ 
въ  прошлый  мясо'Ьдъ  отняла. 

—  А  сколько  ей? 

—  Да  другой  годокъ. 

—  Что  же  ты  такъ  долго  кормила? 

—  Наше  обыкновеше:  три  поста... 

И  разговоръ  сталъ  самый  интересный  для  Дарьи  Алексан- 
дровны: какъ  рожала?  ч'Ьмъ  былъ  боленъ?  гд^  мужъ?  часто  ли 
бываетъ?  . 

Дарь'Ь  Александровн^Ь  не  хотелось  уходить  отъ  бабъ:  такъ 

15* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  840  — 


интереоенъ  в1  бшгь  раапимчгь  съ  иннж,  тавъ  совершенво  охнм 
н  тЬ  же  были  шгь  интересы.  П]^ятЬе  же  всего  Дарь!  Але- 
ксандровне было  то,  что  она  ясно  вндЪла,  хакъ  всЬ  вп  жвв- 
щнны  любовались  бохЬе  всего  тЬмъ,  хаиь  иного  было  у  ям 
д^Ьте^  и  кавъ  они  хороши.  Бабы  и  насиЬшили  Дарью  Ллевсав- 
дровну  и  обндЪли  англичанку  тЬмъ,  что  она  была  причиной 
этого  иепонятнаго  для  нея  огЬха.  Одна  ивъ  иолоднхъ  бабъ 
приглядывалась  къ  англнчанкЬ,  одевавшейся  поел!  всгЬхъ,  и 
когда  та  надЬла  на  себя  третью  юбку,  не  могла  удержаться 
отъ  ваи^Ьчашя:  ,Ишь  ты,  крутила,  ц>утила,  вое  не  нац^утитъ!* 
сказала  она,  и  жЬ  разраанлись  хохотоиъ. 

К. 

Окруженная  вс^Ьми  выкупанными,  съ  мокрыми  головами,  дЬть- 
ми,  Дбфья  Александровна,  съ  платкомъ  на  голов^Ь,  уже  подь- 
•Ьзжала  къ  дому,  когда  кучеръ  сказалъ:  «Баринъ  какой-<го 
идетъ;  кажется,  покровскШ*. 

Дарья  Александровна  взглянула  впередъ  и  обрадовалась,  уви- 
давъ  въ  сЁрой  шляп^Ь  и  сЬромъ  пальто  знакомую  фигуру  Л^ 
вина,  шедшаго  ииъ  навстречу.  Она  и  всегда  рада  ему  была, 
но  теперь  особенно  рада  была,  что  онъ  внднтъ  ее  во  всей  ея 
слав'Ь.  Никто  лучше  Левина  не  могъ  понять  ея  велич1Я. 

Увидавъ  ее,  онъ  очутился  предъ  одною  изъ  картинъ  своего 
воображаемаго  въ  будущемъ  семейнаго  быта. 

—  Вы  точно  насЬдка,  Дарья  Александровна. 

—  Ахъ,  кавъ  я  рада! — сказала  она,  протягивая  ему  руку. 

—  Рады,  а  не  дали  знать.  7  меня  брать  живетъ.  Ужъ  я  отъ 
Стивы  получилъ  записочку,  что  вы  тутъ. 

—  Отъ  Огивы? — съ  удивлен1емъ  спро<шла  Дарья  Алексан- 
дровна. 

—  Да,  онъ  пишетъ,  что  вы  переЬхали,  и  думаетъ,  что  вы 
позволите  жаЪ  помочь  вамъ  ч^Ьмъ-нибудь,  —  сказалъ  Левинъ  и, 
сказавъ  зто,  вдругъ  смутился  и,  прервавъ  р'Ьчь,  молча  продол- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


-  841  — 

1ДТЕ  подл^Ь  линейки,  срывая  ^шп(юые  иобЪгя  и  перекусы^ 
ваи  нхь.  Онъ  смутился  всл:Ьдств1е  1федпаложев1я,  чхо  Дар»! 
Адевсаидрови^Ь  будетъ  непр1ятиа  лсшо1ць  посторошшго  1влов±ва 
въ  томъ  жкжЬ,  котсфое  холжво  было  бызь  С1дЪлано  ея  кужешъ. 
Дарь-Ь  АлевсандровиЬ  дМствительно  ие  щмшнлась  вта  манера 
Степана  Аркадьевича — ншязывать  свои  семейныя  дЬла  чужинъ. 
И  она  тотчасъ  хе  поняла,  что  Левивъ  поннмаетъ  это.  За  эту- 
то  тонкость  пониман1я,  ва  эту  деликатность  и  любила  Лешша 
Дарья  Александровна. 

—  Я  повяжь,  ра8ум^Ьется9 — свазалъ  Левинъ, — что  это  только 
значить  то,  что  вы  хотите  меня  видеть,  и  очень  радъ.  Раву- 
мЬется,  я  воображаю,  что  вамъ,  городской  хозяйкЬ,  ъкЬсь  днво, 
и  если  что  нужно,  я  весь  къ  вашимъ  услугаиъ. 

'  —  О,  нЬтъ!  —  сказала  Долли. — Первое  время  было  неудоб- 
но, а  теперь  все  прец[Мюно  устроилось,  благодаря  моей  стар(Л 
нянЬ, — сказала  она,  указывая  на  Матрену  Филимоновну,  псжимав- 
шую,  что  говорить  о  ней,  и  весело  и  друявелюбно  улыбавшуюся 
Левину.  Она  знала  его  и  знала,  что  это  хороппй  женихь  барыш- 
нЬ,  и  желац1а,  чтобы  д^Ьло  сладилось. 

—  Извольте  садиться,  мы  сюда  потеснимся, — сказала  она  ему. 

—  Н'Ьтъ,  я  пройдусь.  Д'Ьти,  кто  со  мной  на  перег(жки  сь 
лошадьми? 

Д']Ьти  знали  Левина  очень  мало,  не  помнили,  когда  видали 
его,  но  не  выказывали  въ  отношенш  къ  нему  того  страннаго 
чувства  застЬнчнвости  и  отвращен!я,  которое  испытывають  д'Ьти 
такъ  часто  къ  взрослымь  притворяющимся  людямь,  и  за  которое 
имъ  такъ  часто  и  больно  достается.  Притворство  въ  чемь  бы 
то  ни  было  моясеть  обмануть  самаго  умшию,  проницЕи:ельнаго 
челов^^ка;  но  самый  ограниченный  ребенокъ,  какъ  бы  оно  ни 
было  искусно  скрываемо,  узнаеть  его  и  отвращается.  Каше  бы 
ни  были  недостатки  въ  Левине,  притворства  не  было  въ  немь 
и  признака,  и  потому  д'Ьти  выказали  ему  дружелюб1е  такое  же, 
какое  они  нашли  на  лиц!  матери.  На  приглашеше  его  два  стар- 
ппе  тотчасъ  же  соскочили  къ  нему  и  поб'Ьжали  сь  нимь  такъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  342  — 

жл  просто,  какъ  бы  они  побивали  съ  няней,  еъ  миссъ  Гуль 
■л  съ  матерью.  Лил  тоже  ста»  проситься  къ  нему,  и  мать 
передала  ее  ему;  онъ  посадить  ее  на  плечо  и  поб'Ьжалъ  еъ  ней. 

—  Не  бойтесь,  не  бЫЬесь,  Дарья  Александровна! — ^говориь 
онъ,  весело  улыбаясь  матери, — невозможно,  чтобъ  я  ушибъ  юж 
уронилъ. 

И,  глядя  на  его  ловюя,  сильный,  осторожно  заботлнвыя  и 
слишхомъ  напрялсенныя  движешя,  мать  успокоилась  и  весело  и 
одобрительно  улыбалась,  глядя  на  него. 

ЗдЬсь,  въ  деревне,  съ  д-Ьтьми  и  симпатичною  ему  Дарь^ 
Александровной  Левинъ  пришелъ  въ  то,  часто  находившее  на 
него,  д^Ьтски  веселое  расположеше  духа,  которое  Дарья  Але- 
ксандровна особенно  любила  въ  немъ.  Б'Ьгая  съ  дЪтьми,  онъ 
училъ  ихъ  гнмнастик^Ь,  смЬпгалъ  миссъ  Гуль  своимъ  дурнымъ 
англШсшмъ  языкомъ  и  разскавывалъ  Дарь'Ь  Александровне  свои 
8анят1я  въ  деревне. 

Посл^Ь  обЬда  Дарья  Александровна,  сидя  съ  нимъ  одна  на 
балкон^Ь,  ааговорила  о  Кити. 

—  Вы  8наете?  Кити  продеть  сюда  и  проведетъ  со  мною 
л'Ьто. 

—  Право? — сказалъ  онъ  вспыхнувъ,  и  тотчасъ  же,  чтобы 
переменить  разговоръ,  сказалъ: — Такъ  прислать  вамъ  двухъ 
коровъ?  Если  вы  хотите  считаться,  то  извольте  заплатить  кгЬ 
по  пяп  рублей  въ  жЪояцъ^  если  вамъ  не  сов'Ьстно. 

—  Н-Ьтъ,  благодарствуйте.  У  насъ  устроилось. 

—  Ну,  тавъ  я  вашихъ  коровъ  посмотрю  и,  если  позволите, 
я  распоряжусь,  какъ  ихъ  кормить.  Все  д'Ьло  въ  корм'Ь. 

И  Левинъ,  чтобы  только  отвлечь  разговоръ,  нзложилъ  Дарь-Ь 
Александровн1к  теор1ю  молочнаго  хозяйства,  состоящую  въ  томъ, 
что  корова  есть  только  машина  для  переработки  корма  въ  мо- 
локо, и  т.  д. 

Онъ  говорилъ  это  и  страстно  желалъ  услыхать  подробности 
о  Кити  и  вм^тЬ  боялся  ВТОГО.  Ему  страошо  было,  что  раз- 
строится  прюбр'Ьтенное  имъ  съ  такнмъ  трудомъ  спокойстЫе. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  343  — 

'   —  Да,  но,  впрочемъу  за  всЬмъ  этинъ  надо  следить,  а  вго 
же  будетъ? — ^неохотно  отв'Ьчала  Дарья  Александровна. 

Она  тавъ  теперь  наладила  свое  хозяйство  черезъ  Матрену  Фи- 
лимоновну, что  ей  не  хотЬлось  ничего  менять  въ  неиъ;  да  она 
и  не  в^ила  знашю  Левина  въ  сельскоиъ  хозяйств!.  Разсужде- 
шя  о  томъ,  что  корова  есть  машина  для  дЬланья  молока,  были 
ей  подозрительны.  Ей  казалось,  что  такого  рода  разсуждешя 
могуть  только  мЬшать  хозяйству.  Ей  казалось  все  это  гораздо 
проще:  что  надо  только,  какъ  объяснила  Матрена  Филимоновна, 
давать  Пеструх1^  м  Б'Ьлопахой  больше  корму  и  пойла,  м  чтобы 
поваръ  не  уносилъ  помои  изъ  кухни  для  прачкиной  коровы. 
Это  было  ясно.  А  разсуа^ен1я  о  мучномъ  и  травяномъ  кормЬ 
были  сомнительны  и  неясны.  Главное  хе — ей  хотЬлось  гово- 
рить о  Еити. 


—  Кити  пишетъ  мнЬ,  что  ничего  такъ  не  желаетъ,  какъ 
уединешя  и  спокойств1я, — сказала  Долли  поел!  наступившаго 
молчашя. 

—  А  что  здоровье  ея,  лучше? — съ  волнешемъ  спросилъ  Ле- 
винъ. 

—  Слава  Богу,  она  совсЬмъ  поправилась.  Я  никогда  не  ве- 
рила, чтобы  у  нея  была  грудная  болезнь. 

—  Ахъ,  я  очень  радъ! — сказалъ  Левинъ,  и  что-то  трогатель- 
ное, безпомопщое  показалось  Долли  въ  его  дицЪ  въ  то  время, 
какъ  онъ  сказалъ  это  и  молча  смотрЬлъ  на  нее. 

—  Послушайте,  Константинъ  Дмитричъ, — сказала  Да1№я  Але- 
ксандровна, улыбаясь  своею  доброю  и  несколько  насмешливою 
улыбкой, — ^за  что  вы  сердитесь  на  Кити? 

—  Я?  Я  не  сержусь, — сказалъ  Левинъ. 

—  Н'Ьтъ,  вы  сердитесь.  Отчего  вы  не  за'Ьхали  ни  къ  намъ, 
ни  къ  нимъ,  когда  были  въ  Москв^Ь? 

(  —  Дарья  Александровна, — сказалъ  онъ,  краснЪ|  до  корней 
волосъ, — я  удивляюсь  даже,  что  вы,  съ  вашею  добротой,  не 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  844  — 

чувствуете  этого.  Кавъ  вамъ  просто  не  жалво  меня,  кся'да  ва 
вн&ете... 

—  Чтб  я  8НМ>? 

—  Знаете,  что  я  дф^п^^гь  11редложен1е  н  что  мн^к  отказано, — • 
проговорнлъ  Левннъ,  н  вся  та  нЬжнооть,  которую  минуту  тому 
навадъ  онъ  чувствовать  къ  Кнтн,  вам^Ьнняаеь  въ  дупгЬ  его  чув- 
ствомъ  аюбы  ва  оскорблен1е. 

—  Почему  же  ш  думаете,  что  я  вгаио? 

—  Потому  что  веЬ  это  внахутъ. 

—  Вотъ  ужъ  въ  этомъ  вы  ошибаетесь;  я  не  зиаш  этого, 
хотя  и  догадывалась. 

—  А1  ну  такъ  вы  теперь  знаете. 

—  Я  знала  только  то,  что  что-то  было,  чтО  ее  ужа(яо  му- 
чило, и  что  она  просила  меня  никогда  не  говорить  объ  зтомъ. 
А  если  она  не  сказала  мнб,  то  она  никому  не  говорила.  Но 
что  хе  у  васъ  было?  Скажите  мнЬ. 

—  Я  вамъ  сказалъ,  чтб  было. 

—  Когда? 

—  Когда  я  былъ  въ  посл^днШ  разъ  у  васъ. 

—  А  знаете,  чтб  я  вамъ  скажу, —  сказала  Дарья  Алеахелв- 
дровна:  —  мнЬ  ее  ужасно,  ужасно  жалко.  Вы  страдаете  только 

отъ  ГСфДОСТИ. 

—  Можетъ  быть,— сказалъ  Левинъ,— но... 
Она  перебила  его. 

—  Но  ее,  бЪдняжку,  мнЬ  ужасно  и  ужасно  жалко.  Теперь 
я  все  понимаю. 

—  Ну,  Д|фья  Александровна,  вы  меня  иввините,  —  сказалъ 
онъ  вставая. — ^ПропцЛте,  Дарья  Алекс1шдровна,  до  свиданья. 

—  Н'Ьтъ,  постойте, — сказала  она,  схватывая  его  за  рувавъ. — 
Постойте,  садитесь. 

—  Пожалуйста,  пожалуйста,  не  будемъ  говорить  объ  этомъ, — 
сказалъ  онъ,  садясь  и  вмЬстЬ  съ  тЬмъ  чувствуя,  что  въ  сердцЪ 
его  поднимается  и  шевелится  казавшаяся  ему  похороненною 
надеад^. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  345  — 

—  Если  &ь  я  васъ  не  дюбвш,  —  сказала  Дарья  Алексан- 
дровна, и  слезы  выступил!  ей  на  глаза,  —  если  бъ  я  васъ  не 
анала,  какъ  я  васъ  знаю... 

Казавшееся  мертвымъ  чувство  оживало  все  бол^  и  болЬе, 
яодниналось  и  8авлад:Ьвало  сердцемъ  Левина. 

—  Да,  я  теперь  все  поняла,  —  продоласала  Дарья  Алексан- 
дровна. —  Вы  этого  не  можете  понять;  вамъ,  мужчинанъ,  сво- 
боднымъ  и  выбирающимъ,  всегда  ясно,  кого  вы  любите.  Но 
д1|вуп1ка  въ  положен1и  ожидашя,  съ  атшгь  женскимъ,  дЬвичь- 
шиъ  стыдомъ,  дЬвушка,  которая  видитъ  васъ,  мужчинъ,  изда- 
лека, хфиннмаегь  все  на  слово, — у  дЬвушки  бываетъ  и  можетъ 
(Ь1ть  такое  чувство,  что  она  не  знаетъ,  чтб  скб1зать. 

—  Да,  если  сердце  не  говорить... 

—  Н'Ьтъ,  сердце  говорить,  но  вы  подумайте:  вы,  мужчины, 
имеете  виды  на  дЬвушку,  вы  "бздите  въ  домъ,  вы  сближаетесь, 
высматриваете,  выжидаете,  навдете  ли  вы  то,  чтб  вы  любите, 
н  потомъ,  когда  вы  уб&ждены,  что  любите,  вы  дЬлаете  преддо- 
хен1е... 

—  Ну,  это  не  совс*мъ  такъ. 

—  Все  равно,  вы  дЬлаете  предложеше,  ,когда  ваша  любовь 
совр^а  или  когда  у  васъ  1южду  двумя  выбираемыми  совер- 
шился перев^съ.  А  дЬвушку  не  спрашиваютъ.  Хотять^  чтобъ 
она  сама  выбирала,  а  она  не  можетъ  выбрать  и  только  отв'Ь- 
чаетъ:  „да**  и  „нЬтъ*. 

„Да,  выборъ  меад^у  мной  и  Вронскимь**,  подумалъ  Левинъ, 
н  оживавппй  въ  душЪ  его  мертвецъ  опять  умеръ  и  только  му- 
чительно давилъ  его  сердце. 

—  Дарья  Александровна,  —  сказалъ  онъ,  —  такъ  выбираютъ 
платье  или,  не  знаю,  какую  покупку,  а  не  любовь.  Выборъ 
едЬланъ,  и  тЬмъ  лучше...  И  повторешя  быть  не  можетъ. 

—  Ахъ,  гордость  и  гордость! —сказала  Дарья  Александровна, 
какъ  будто  презирая  его  за  низость  этого  чувства  въ  сравнешв 
оъ  тЬмъ  другимъ  чувствомъ,  которое  знаютъ  однЬ  женщины. — 
Въ  то  цремя  какъ  вы  д'Ьлали  предложеше  Кити,  она  именно 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  346  — 

была  въ  токъ  положенш,  когда  она  не  могла  отвгЬчать.  Въ  ней 
было  колебате.  Колебаше:  вы  или  Вронсюй.  Его  ова  вцЬл 
каждый  день,  васъ  давно  не  видала.  Положишь,  если  бъ  она 
была  старше...  Для  меня,  наприм^Ьръ,  на  ея  мЬстЬ  не  могло 
быть  колебашя.  Онъ  мнЬ  всегда  противень  быдъ,  и  тавъ  ж 
кончилось. 

Левинь  вспомниль  отвгЬтъ  Кити.  Она  сказала:  шшп,  ото  не 
мооюетъ  быть... 

—  Дарья  Александровна, — сказаль  онь  сухо, — я  ц-Ьню  вашу 
доверенность  ко  мнб;  я  думаю,  что  вы  ошибаетесь.  Но  правь 
я  или  не  правь,  эта  гордость,  которую  вы  такъ  презиравке, 
дЪлаеть  то,  что  для  меня  всякая  мысль  о  КлтершЛ  Алевсан- 
дровнЬ  невозможна...  вы  понимаете,  совершенно  невозможна. 

—  Я  только  одно  еще  скажу:  вы  понимаете,  что  я  гов(фю 
о  сестр'Ь,  которую  я  люблю,  кшь  своихъ  хЬтей.  Я  не  говорю, 
чтобь  она  любила  вась,  но  я  только  хотЬла  сказаоъ,  чю  ея 
отказь  въ  ту  минуту  ничего  не  доказБшаетъ. 

—  Я  не  знаю!  —  вскакивая  сказаль  Левинь.  —  Если  бы  в& 
знали,  какъ  вы  больно  мнЬ  дсЬлаете!  Все  равно,  какь  у  васъ 
бы  умерь  ребенокь,  а  вамь  бы  говорили:  а  воть  онь  быль  бы 
такой,  такой,  и  могь  бы  жить,  и  вы  бы  на  него  радовадн(Ф. 
А  онь  умерь,  умерь,  умерь... 

—  Какь  вы  смЬшны,  —  сказала  Дарья  Александротна,  съ 
грустною  усмешкой  смотря  на  волнеше  Левина. — Да,  я  теперь 
все  больше  и  больше  понимаю, — продолжала  она  задумчиво.— 
Такь  вы  не  прх'Ьдете  кь  намь,  когда  Кити  будеть? 

—  Н4ть,  не  приду.  РазумЬется,  я  не  буду  избЬгать  Кате- 
рины Александровны,  но— гдЪ  могу — ^постараюсь  избавлъ  ее 
оть  непрхятности  моего  прнсутств!я. 

—  Очень,  очень  вы  смЬшны, — ^повторила  Дарья  Александров- 
на, сь  нежностью  вглядываясь  вь  его  лицо. — ^Ну,  хорошо,  тавъ 
какь  будто  мы  ничего  про  вто  не  говорили.  ЗачЬмъ  ты  ор^ 
шла,  Таня? — сказала  Дч)ья  Александровна  по-французсяси  во- 
шедшей д;ЬвочкЬ* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  347  — 

—  ГдЪ  моя  лопатка,  иаиа? 

—  Я  говорю  по-французски,  и  ты  такъ  же  скажц. 

Д-Ьвочка  хотк1а  сказать,  но  забыла,  какъ  лопатка  по-фран- 
цузски; мать  ей  подсказала  и  потомъ  по-французски  же  ска- 
вала,  гд'Ь  отыскать  лопатку.  И  это  показалось  Л^ину  непр1ят- 
нымъ. 

Все  теперь  казалось  ему  въ  дом^Ь  Дарьи  Александровны  и  въ 
ея  д^Ьтягь  совсЬмъ  уже  не  такъ  мило,  какъ  прежде. 

„И  для  чего  она  говорить  по-французски  съ  дЬтьми? — ^поду- 
малъ  онъ. — Какъ  это  неестественно  и  фальпгаво!  И  дЬти  чув- 
ствуютъ  это.  Выучить  по-французски  и  отучить  отъ  искренно- 
сти*', думать  онъ  самъ  съ  собой,  не  зная  того,  что  Дарья  Але- 
ксандровна все  это  двадцать  разъ  уже  передумала  и  все-таки, 
хотя  н  въ  ущербъ  искренности,  нашла  необходимымъ  учить 
дтимъ  путемъ  своихъ  дЬтей. 

—  Но  куда  же  вамъ  ^хать.  Посидите. 

Левинъ  остался  до  чая,  но  веселье  его  все  исчезло,  и  ему 
было  неловко. 

ПослЬ  чая  онъ  вышелъ  въ  переднюю  велЬть  подавать  лоша- 
дей и,  когда  вернулся,  засталъ  Дарью  Александровну  взволно- 
ванную, съ  разстроеннымъ  лицомъ  и  слезами  на  глазахъ.  Въ 
то  время  какъ  Левинъ  выходилъ,  случилось  для  Дарьи  Але- 
ксандровны событ1е,  разрушившее  вдругъ  все  ея  сегодняшнее 
счаст1е  и  гордость  дЬтьми:  Гриша  и  Таня  подрались  за  мячикъ. 
Дарья  Александровна,  услышавъ  крикъ  въ  дЪтской,  выб-Ьжала 
и  застала  ихъ  въ  ужасномъ  вид'Ь:  Таня  держала  Гришу  за  во- 
лосы, а  онъ,  съ  изуродованнымъ  злобой  лицомъ,  билъ  ее  кула- 
ками куда  попало.  Что-то  оборвалось  въ  сердц'Ь  Дарьи  Алексан- 
дровны, когда  она  увидала  это.  Какъ  будто  мракъ  надвинулся 
на  ея  жизнь:  она  поняла,  что  тЪ  ея  дЬтя,  которыми  она  такъ 
гордилась,  были  не  только  самыя  обыкновенный,  но  даже  не- 
хороппя,  дурно  воспитанныя  дЬти,  съ  грубыми,  зв^Ьрскими  на- 
клонностями, алыя  дЬти. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  848  — 

Оп  ЖЕ  о  чемъ  хругомъ  не  могш  гов^рлъ  н  жрлть  ш  тв 
могм  не  равсваваяъ  Левину  своего  неечаст1я. 

Левннъ  вндЪдъ,  чпо  она  несчастлива,  и  носпфался  уткпитъ 
ее,  говоря,  что  это  яич^ю  дурного  не  докавываетъ,  что  всЪ 
дЪти  дерутся;  но,  говоря  ато,  въ  дунгЬ  своей  Левннъ  дуиахь: 
„нЬтъ,  я  не  буду  ломаться  и  говорить  по-французски  со  сво* 
жми  дЬтьмн;  но  у  иеал  будуть  не  та1е1я  дЪти;  надо  только  не 
портить,  не  уродовать  дЪтеА,  и  они  будуть  1фелестиы:.  Да,  7 
мшя  будуть  не  та81я  дЪтн'^. 

Онъ  щюстился  и  уЬхалъ,  и  она  не  удеряпвала  его* 

XI. 

Въ  половинЬ  {юля  нъ  Левину  явился  староста  сестриной  де- 
ревни, находившейся  ва  двадцать  верстъ  оть  Повровсваго,  съ 
отчетоиъ  о  ходЪ  дЪлъ  и  о  повосЬ.  Главный  доходъ  съ  нвгЬшя 
сестры  получался  ва  заливные  луга»  Въ  прежше  годы  покосы 
разбирались  мужиками  по  двадцати  рублей  за  десятину.  Коща 
Левинъ  взялъ  им^Ьн1е  въ  управлеше,  онъ,  осмотр'Ьвъ  покосы, 
нашелъ,  что  они  стдять  дороже,  и  назвачилъ  цЬну  за  десятину 
двадцать  пять  рублей.  Мужики  не  дали  этой  цЬны  и,  вавъ  шь 
дозрЪвалъ  Левинъ,  отбили  другихъ  покупателей.  Тогда  Лаюнъ 
погЬхалъ  туда  самъ  и  распорядился  убшралъ  луга  частью  на^ 
монъ,  частью  нзъ  доли.  Свои  мужики  препятствовали  всЪми 
средствами  атому  новоюедЫю,  но  д^о  пошло,  и  въ  первый 
же  годъ  за  луга  было  выручено  почти  вдвое.  Въ  третьемъ  и 
прошломъ  году  продолжалось  то  же  противод:Ьйств1е  мужиковъ, 
н  уборка  шла  тЬмъ  же  порядвомъ.  Въ  нын'кпнемъ  году  мужики 
взяли  всЬ  покосы  нзъ  третьей  доли,  и  теперь  староста  пр1!Ьхаль 
объявить,  что  псжосы  убраны  и  что  онъ,  побоявшись  дождя, 
прш*ласилъ  конторпщка,  при  немъ  разд^илъ  и  сметалъ  уже 
одиннедцать  господскихъ  стоговъ.  По  неопре|д:Ьленнынъ  огоЬ- 
тамъ  на  вопросъ  о  томъ,  сколько  было  сЬна  ва  главиомъ  лугу, 
по  поспешности  старосты,  разд:Ьлившаго  сЬно  безъ  спроса,  по 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  349  — 

всему  тону  мужнха  Левнвъ  понядъ,  что  въ  этомъ  жЬлеяА  &Ье& 
что-то  не  чисто,  н  р'Ьшился  съ']Ьздить  оамъ  пов^Ьрить  хЪло. 

ПргЁхавъ  въ  об^Ьдъ  въ  деревню  и  оотавивъ  лошадь  у  ор1Я- 
теля  ^  старика,  мужа  братниной  вормилицы,  Левннъ  вошехь  къ 
ст&рову  на  пчельншбъ,  желая  узнать  отъ  него  подробноотн  объ 
уборкЪ  покоса.  ГоворливБ1Й,  благообразный  старшсъ  Парменычъ 
радостно  нринялъ  Левина,  повазалъ  ему  все  свое   хозяйство, 
раасвазалъ  ш&к  подробности  о  своихъ  пчелагь  н  о  роевщинЬ 
нын^Ьшняго  года;  но  на  вопросы  Левина  о  покосе  говорить  не* 
011ред:Ьленно  и  неохотно.   Это  еще  бол:Ье  утвердило  Левина  въ 
его  предположетягь.  Онъ  пошелъ  на  покосъ  и  осмотр'Ьлъ  стога. 
Въ  стогахъ  не  могло  быть  по  пятидесяти  возовъ,  и,  чтобы  ули* 
чить   муживовъ,  Левннъ  вел^^ъ  сейчасъ  же  вызвать  возишпя 
сгЪно  подводы,  по^щять  одинъ  стогъ  и  п^ювезти  въ  сарай.  Изъ 
стота  вышло  только  тридцать  два  воза.  Несмотря  на  ув^Ьретя 
старосты  о  пухлявости  &кш8ь  и  о  томъ,  вавъ  оно  улеглось  въ 
стогахъ,  на  его  божбу  о  томъ,  что  все  было  по-божес1ш,  Ле* 
винъ  настаивалъ  на  своемъ,  что  с^^но  д'Ьлили  безъ  его  приказа 
н  что  онъ  потому  не   принимаетъ  этого  сЪна  за   пягьдесятъ 
возовъ  въ  стогу.  Посл^Ь  долгихъ  споровъ  дЪдо  р'Ьшили  тЬмъ, 
чтобы  мужикамъ  принять  эти  одиннадцать  стоговъ,  считая  по 
пятидесяти  возовъ,  на  свою  долю,  а  на  господскую  долю  вы- 
делять вновь.  Переговоры  эти  и  дЬлеяъ  копенъ  продолжались 
до  полдника.  Когда  посл^Ьднее  сгЬно  было  раздЬлено,  Левннъ, 
поручивъ  остальное  наблюден^  конторщику,  приеЬлъ  на  отме- 
ченной тычинкой  ракитника  копнЬ,  любуясь  на  талшщ'й  наро- 
домъ  лугъ. 

Передъ  нимъ,  въ  загибЬ  р^ки  за  /$олотцемъ,  весело  треща 
звонкими  голосами,  двигалась  пестрая  вереница  бабъ,  и  изъ 
раотрясеннаго  сЪна  быстро  вытягивались  по  светло  -  зеленой 
01ав^  сЬрые  извилистые  валы.  Сл:Ьдомъ  за  бабами  шли  мужики 
съ  вилами,  и  изъ  валовъ  вырастали  широк1я,  высок!я, ,  пухлыя 
копны.  ОЬва  по  убранному  уже  лугу  гремели  тел:Ьги,  и  одна 
за  другой,  подашаемыя  огромными  навилинами,  исчезали  копны 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  350  — 

и  на  1гЬсто  ихъ  навивались,  навнсаюпце  на  зады  лошадей,  п- 
жвлые  воза  душистаго  <гЬна. 

—  За  погодку  убрать!  ОЬно  же  будетъ!  —  свазалъ  старнвъ, 
орисЬвпий  подлЪ  Левина.— Чай — ^не  о1^о!  Ровно  утягаагь  зерна 
разсыпь,  вакъ  подбираютъ! — прнбавнлъ  онъ,  указывая  на  навн- 
ваемыл  копны. — Оь  об^Ьда  половину  добрую  свезли. 

—  Последнюю,  что  ль? — крикнулъ  онъ  на  малаго,  который, 
стоя  на  переду  тегЬжнаго  ящика  н  помахивая  концами  пеньво- 
выхь  вожж^,  "Ьхаль  мимо. 

—  Посл^Ьднюю,  батюшка!  —  прокричалъ  малый,  придерживал 
лошадь,  улыбаясь  оглянулся  на  веселую,  тоже  улыбаво1уюея, 
румяную  бабу,  сидЬвшую  въ  тел'Ьжномъ  япщкЬ,  ж  погналъ 
да;Гьше. 

—  Это  кто  же?  Сынъ? — спросилъ  Левинъ. 

—  Мой  меньшенькШ,  —  съ  лг^с&оъою  улыбкой  сказалъ  ста- 
рикъ. 

—  Какой  молодецъ! 

—  Ничего  малый. 

—  Ужъ  женатъ? 

—  Да,  трети  годъ  пошелъ  съ  Филипповокъ* 

—  Что  жъ,  и  дЬти  есть? 

—  Как1я  дЬти!  Годъ  исЬлый  не  понималъ  ничего,  да  и  сш- 
димъ, —  отв4чалъ  старикъ. —  Ну,  с*но!  Чай  настоящШ! — повто- 
рилъ  онъ,  желая  переменить  разговоръ. 

Левинъ  внимательнее  присмотр^Ьлся  къ  В|ШькЬ  Пармешшу  н 
его  женЬ.  Они  недалеко  отъ  него  навивали  копну.  Ивавъ  Пар- 
меновъ  стоялъ  на  возу,  принимая,  разравнивая  и  отаптывая 
огромный  навилины  сгЬна,  который  сначала  охапками,  а  потомъ 
вилами  ловко  подавала  ему  его  молодая  ц[>асавица-хоаяйка. 
Молодая  баба  работала  легко,  весело  и  ловко.  Крупное  сле- 
жавшееся сЪяо  не  бралось  (фазу  на  вилы.  Она  сначала  рае1фа- 
вдяла  его,  всовывала  вилы,  потомъ  упрутмъ  м  быстрымъ  дви- 
жен1емъ  налегала  на  иихъ  всею  тяжестью  своего  тЬла  м  тот- 
чаоъ  же,  пер^*ибая  перетянутую  1фаснымъ  кушмомъ  <шнну, 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  351  — 

вы11ря1иядаеь  и,  выставляя  полную  грудь  изъ-подъ  бЬлой  занаг 
кЬскИу  съ  ловкою  ухваткой  перехватывала  руками  вилы  и  вски- 
дывала навилину  высоко  на  возъ.  Иванъ  поспешно,  видимо 
спфаясь  избавить  ее  отъ  всякой  минуты  лишняго  труда,  под- 
хватывалъ,  широко  раскрывая  руки,  подаваемую  охапку  и  рас- 
правлялъ  ее  на  возу.  Подавъ  посл^Ьднее  сЬно  граблями,  баба 
отряхнула  за(»шавшуюся  ей  за  шею  труху  и,  оправивъ  сбив- 
ппйса  надъ  бЬшмъ,  незагор'Ьлымъ  лбомъ  красный  платокъ, 
пол^Ьзла  подъ  телЪгу  увязывать  возъ.  Иванъ  училъ  ее,  какъ 
цЪплятъ  за  лисицу,  и  чему-то  сказанному  ею  громко  расхохо- 
тался. Въ  выражешяхъ  обоихъ  лицъ  была  видна  сильная,  мо- 
лодая, недашю  проснувшаяся  любовь. 


XII. 

Возъ  былъ  увязанъ.  Иванъ  спрыгнулъ  и  повелъ  за  поводъ 
добрую,  сытую  лошадь.  Баба  вскинула  на  возъ  грабли  и  бод- 
рымъ  шагомъ,  размахивая  руками,  пошла  къ  собравшимся  хо- 
роводомъ  бабамъ.  Иванъ,  вьгЬхааъ  на  дорогу,  вступилъ  въ  обозъ 
съ  другими  возами.  Бабы  съ  граблями  на  плечахъ,  блестя  яр- 
кими цв^Ьтами  и  треща  звонкими,  веселыми  голосами,  шли  по- 
зади возовъ.  Одинъ  грубый,  ДИК1Й  бабШ  голосъ  затянулъ  пЬсню 
и  доп^^ъ  ее  до  повторешя,  и  друясно,  въ  разъ,  подхватили 
опять  съ  начала  ту  же  пЬсню  полсотни  разныхъ,  грубыхъ  и 
тонкихъ,  здоровыхъ  голосовъ. 

Бабы  съ  п^Ьснью  приближались  къ  Левину,  и  ему  казалось, 
что  туча  съ  громомъ  веселья  надвигалась  на  него.  Туча  надви- 
нулась, захватила  его,  и  копна,  на  которой  онъ  лежалъ,  и  дру- 
пе  копны  и  воза,  и  весь  лугъ  съ  дальнимъ  полемъ— все  захо- 
дило и  заколыхалось  подъ  размеры  атой  дикой  развеселой 
пЬсни  съ  вскриками,  присвистами  и  ёканьями.  Левину  завидно 
стало  за  это  здоровое  веселье,  хотЬлось  принять  участае  въ 
выраженЬ  этой  радости  жизни.  Но  онъ  ничего  не  могъ  сде- 
лать и  долженъ  былъ  лежать  и  смотр'Ьть,  и  слушать.  Когда 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  852  — 

шцюдъ  съ  1гЬенью  скрылся  нзъ  вида  п  слуха,  тяжелое  чувство 
тосш  за  свое  одиночество,  ва  свою  тЬлесиую  щмюдвосхъ,  8^^ 
свою  враждебность  къ  втоиу  111ру  охватило  Левина. 

Некоторые  изъ  тЬхъ  самыхъ  мужиковъ,  которые  больше 
всгЬхъ  съ  ншгь  спорили  за  с^но,  тЬ,  которыхъ  онъ  обцдЬлЪу 
или  тЬ,  которые  хотЬли  обмануть  его, — втн  самые  мужнвк 
весело  кланялись  ему  и  очевидно  не  имЪли  и  не  могли  имФть 
къ  нему  никакого  ала  и  никакого  не  только  раскаяшя,  но  и 
воспоминашя  о  томъ,  что  они  хотЬли  обмануть  ото.  Все  ато 
потонуло  въ  иорЪ  веселаго  общаго  труда.  Богь  даль  день, 
Б<мъ  далъ  силы.  И  день,  и  силы  посвящены  труду,  и  въ  ншгь 
самомъ  награда.  А  для  кого  трудъ?  Каше  будутъ  плоды  труд|^ 
8x0— соображешя  постороншя  и  ничтожный. 

Левинъ  часто  любовался  на  эту  жизнь,  часто  испытываль 
чувство  зависти  къ  людямъ,  живупщмъ  этою  жизнью,  но  нынче 
въ  первый  разъ,  въ  особенности  подъ  впечатлЪшемъ  того,  что 
онъ  шдЪлъ  въ  отношешяхъ  Ивана  Парменова  къ  его  молодой 
женЬ,  Левину  въ  первый  разъ  ясно  1фнп1ла  мысль  о  томъ,  что 
отъ  него  зависитъ  переменить  ту  столь  тягостную,  праздаую» 
искусственную  и  личную  жизнь,  которою  онъ  жилъ,  на  эту  тру- 
довую, чистую  и  общую,  прелестную  жизнь. 

Огарикъ,  сндЪвппй  съ  нимъ,  уже  давно  упюлъ  домой;  на- 
родъ  весь  разобрался.  Ближн1е  уЬхми  домой,  а  дальше  собра- 
лись  къ  ужину  и  ночлегу  въ  лугу.  Левинъ,  не  зам^Ьчаемый  елп 
родомъ,  продолжалъ  лежать  на  еошеЬ  и  смотргЬть,  слушать  м 
думать.  Народъ,  оставшШся  ноч^ать  въ  лугу,  не  спалъ  почтя 
всю  короткую  летнюю  ночь.  Сначала  слышался  общШ  веселый 
говоръ  и  хохотъ  за  ужиномъ,  потомъ  опять  пЪсвн  и  смЬхъ. 

Весь  длинный  трудовой  день  не  оставилъ  въ  нихъ  другого 
слЬда,  цюмЬ  веседоста.  Предъ  утреннею  за^^  все  затихло. 
СлкшЕались  только  ночные  звуки  неумолкаемыхъ  въ  болотЬ  ля- 
гушекъ  и  лошадей,  фыркавшихъ  по  лугу  въ  поднявшемся  предъ 
утромъ  туманЬ.  Очнувшись,  Левинъ  всталъ  съ  копны  ж,  огдя- 
дЪвъ  зв^Ьзды,  понилъ,  что  прошла  ночь. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  868  — 

«Ну,  тавъ  что  же  я  сдЪшю?  Какъ  я  сд'Ьшю  это?*  свазалъ 
онъ  евбЪ,  стараясь  выразить  для  самого  себя  все  то^  что  онъ 
перехт^алъ  и  перечувствовалъ  въ  эту  короткую  ночь.  Все,  что 
овъ  передум&лъ  и  перечувствовадъ,  разхЬлялось  на  три  отдЬяь- 
нне  хода  мысли.  Одагаъ — этч>  было  отречен1е  отъ  своей  отарой 
жизни,  отъ  своего  ни  къ  чему  ненужнаго  обра8ован!я.  Это 
отречевае  доставляло  ему  наслаазден!е  и  было  для  него  легко 
и  просто.  Друпя  мысли  и  представлешя  касались  той  жизни, 
которою  отъ  желалъ  жить  теп^ь.  Простоту,  чистоту,  закон- 
ность этой  жизни  онъ  ято  чувствовалъ  и  былъ  уб^денъ,  что 
онъ  найдеть  въ  ней  то  удовлетвореше,  успокоен1е  и  достоин* 
ство,  отсутствхе  которыхъ  онъ  такъ  бол^ненно  чувствовалъ.' 
Но  третШ  рядь  мыслей  вертЬлся  на  вопросЬ  о  томъ,  какъ  сдЬ- 
лаоь  этотъ  переходь  отъ  старой  жизни  къ  нсжой.  И  тутъ  ни- 
чего яснаго  ему  не  представлялось.  „Им^Ьть  жену.  Им^Ьть  ра- 
боту и  необходимость  работы.  Оставить  Покровское?  Купить 
зоию?  Пршшс1т»ся  въ  общество?  Жениться  на  крестьянке? 
Какъ  же  я  сдЬлаю  этю?— опять  спрапгавалъ  онъ  себя  и  не  на- 
ходнлъ  отв^Ьта. — ^Впрочемъ,  я  не  спалъ  всю  ночь  и  я  не  могу 
даяъ  себЬ  яснаго  отчета, — сказалъ  онъ  себЬ. — Я  уясню  посл^Ь. 
Одно  вгЬрно,  что  эта  ночь  рЬшила  мою  судьбу.  ВсЬ  мои  преж- 
И1Я  мечты  семейной  жизни  вздоръ,  не  то, — сказалъ  онъ  себЁ. — 
Все  этч)  гораздо  проще  и  лучше...* 

«Какъ  красиво!  —  подумалъ  онъ,  глядя  на  странную,  точно 
перламутровую,  раковину  изъ  бЬлыхъ  барашковъ-облачковъ, 
остановившуюся  падь  самою  головой  его  на  серединб  неба. — 
Какь  все  прелестно  въ  эту  прелестную  ночь!  И  когда  успЬла 
^образоваться  эта  раковина?  Недавно  я  смотр-Ёлъ  на  небо,  и  на 
не]гь  ничего  не  было,  то:к»ко  двгЬ  бЬлыя  полосы.  Да,  вотъ 
7Ввъ-то  незам^Ьтно  изм^Ьнидись  и  мои  взгляды  на  жизнь!  "* 

Овъ  вышелъ  изъ  луга  н  пошелъ  по  большой  дорогЬ  къ  де- 
рввнЬ.  Поднимался  в^теронъ  и  стало  сЬро,  мрачно.  Наступила 
шипсурная  минута,  предшествующая  обыкновенно  разсв^кгу,  пол- 
ной побЬдЬ  св^Ьта  надъ  тьмой. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  354  - 

•  Пожкмаясь  отъ  холода,  Левинъ  быстро  шедъ,  г^шдя  на  земло. 
^Это  что?  кто-то  •Ьдеть",  подума^^ь  онъ,  усдыхавъ  бубшцы,  и 
поднядъ  голову.  Въ  сорока  шагать  отъ  него,  еиу  навстречу, 
по  той  большой  дорогЬ-иуравкЬу  по  которой  онъ  шелъ,  "Ьхаю 
четверней  карета  съ  важами.  Дышловыя  лошади  жались  оть 
колей  на  дышло,  но  ловкШ  ямщнкъ,  бокоиъ  сижЬвппй  на  коз- 
лахъ,  держалъ  дышлоиъ  по  колеЬ,  такъ  что  колеса  бЪжали  по 
гладкому. 

Только  это  замЪтнлъ  Левннъ  и,  не  думая  о  тоиъ,  кто  это 
иожегь  "Ехать,  разсЬянно  вз;у1янулъ  въ  карету. 

Въ  карегЬ  дремала  въ  углу  старушка,  а  у  о1ша,  видимо 
только  что  проснувшись,  сид:Ьла  молодая  д:Ьвушва,  д,вржш» 
об-Ьимн  руками  за  ленточш!  бЬлаго  чепчика.  Светлая  и  задум- 
чивая, вся  исполненная  изящной  и  сложной  внутренне,  чуждой 
Левину  жизни,  она  смотр'Ьла  ^фезъ  него  на  зарю  восхода. 

Въ  то  самое  мгновен1е,  какъ  видЪи1е  это  уже  исчезало,  орав- 
дивые  глаза  взглянули  на  него.  Она  узнала  его,  н  удивленная 
радость  осветила  ея  лицо. 

Онъ  не  могъ  ошибиться.  Только  одни  на  св^ЬтЬ  были  ахи 
глаза.  Только  одно  было  на  свЪтЬ  существо,  способное  сосре- 
доточивать для  него  весь  свЪть  и  смыслъ  жизни.  Это  былл 
она.  Это  была  Кити.  Онъ  понялъ,  что  она  "Ьхала  въ  Б^гушсшо 
со  сташци  жел1^ной  дороги.  И  все  то,  чтб  волновало  Легана 
въ  эту  безсонную  ночь,  всЬ  тЬ  р^Ьшен^я,  который  были  при- 
няты имъ, — ^все  вдругъ  исчезло.  Онъ  съ  отвращешемъ  вепомшигь 
свои  мечты  женитьбы  на  крестьянке.  Тамъ  только,  въ  это!, 
быстро  удалявшейся  и  переехавшей  на  другую  сторону  дороги^ 
карегЬ, — тамъ  только  была  возможность  разр^шетя  столь  мучи- 
тельно тяготившей  его  въ  последнее  время  загадки  его  жизни. 

Она  не  выглянула  больше.  Звукъ  рессоръ  перееталъ  бпъ 
слышенъ,  чуть  слышны  стали  бубенчики.  Лай  собакъ  показаль» 
что  карета  проехала  и  деревню^  —  и  остались  вокругъ  пусшя 
поля,  деревня  впереди  и  онъ  самъ,  одннокШ  и  чужой  всему» 
одиноко  идущ1й  по  заброшенной  большой  дорогЬ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  355  — 

Онъ  взглянулъ  на  небо,  над-Ьясь  найти  тамъ  ту  раковину, 
которою  онъ  любовался  и  которая  олицешоряла  для  него  весь 
ходъ  мыслей  н  чувствъ  нынЬшней  ночи.  На  небЬ  не  было  бо« 
жЬв  ничего  похожаго  на  раковину.  Тамъ,  въ  недосягаемой  вы* 
тваЛ,  совершилась  уасе  таинстаенная  перем^Ьна.  Не  было  и  слгЬда 
раковины,  и  быль  ровный,  разетилавшШся  по  ц'Ьлой  половинЬ 
неба,  коверъ  все  умельчающихся  и  умельчающихся  барашковъ. 
Небо  поголубЬло  и  прос1Яло  и  съ  тою  же  нЬжностью,  но  и 
съ  тою  же  недосягаемостью  отв^Ьчало  на  его  вопрошаюпцй 
взглядъ. 

„Н'Ьтъ,  —  сказалъ  онъ  себЬ,  —  какъ  ни  хороша  эта  жизнь, 
простая  и  трудовая,  я  не  могу  вернуться  въ  ней.  Я  люблю  ее*^. 

ХШ. 

Никто,  кром^Ь  самыхъ  близкихъ  людей  въ  АлевсЬю  Алевсан^ 
дровичу,  не  вналъ,  что  этотъ,  съ  виду  самый  холодный  и  раз* 
судительный,  челов^Ьвъ  имЬлъ  одну,  противор'Ьчившую  общему 
складу  его  характера,  слабость:  АлевсЬЙ  Алевсандровичъ  не 
могъ  равнодушно  слышать  и  видЬть  слезы  ребенва  или  жен- 
щины. Видь  слезъ  пртодилъ  его  въ  растерянное  состояше  и 
онъ  терялъ  совершенно  способность  соображешя.  Правитель  его 
канцелярш  и  секретарь  знали  это  и  предув^Ьдомляли  проситель- 
ницъ,  чтобъ  онЬ  отнюдь  не  плавали,  если  не  хотягь  испортить 
свое  дЬло.  „Онъ  разсердится  и  не  станетъ  васъ  слушать",  го- 
ворили они.  И  дЬйствительно,  въ  этихъ  случаяхъ  душевное 
разстройство,  производимое  въ  Алевс**  Александрович*  сле- 
зами, выражалось  торопливымъ  гнЬвомъ.  „Я  не  могу  ничего 
сд1^ать.  Извольте  идти  вонъ!"  вричалъ  онъ  обывновенно  въ 
этихъ  случаяхъ. 

Когда,  возвращаясь  со  свачевъ,  Анна  объявила  ему  о  сво- 
ихъ  отношешяхъ  въ  Вронсвому  и  тотчасъ  же  всл*дъ  за  этимъ, 
заврывъ  лицо  рувами,  заплавала,  Алевс^Ьй  Алевсандровичъ,  не- 
смотря на  вызванную  въ  немъ  злобу  въ  ней,  почувствовалъ  въ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  856  — 

то  же  время  прнлжвъ  того  хупевнаго  раастройотва,  жоторае  «а 
вето  вое1да  провзводвл  ояевы.  Зная  ато  н  вная,  что  вн^мивеяКе 
въ  эту  минуту  его  чуветвъ  (^о  бы  несоотягЬтетвевш  поло- 
жен1ю,  ояъ  старался  удержать  въ  еЫЛ  всякое  1фОявлен1е  жжпш 
н  потому  не  шевелися  и  не  смотр1игь  на  нее.  Огь  этого-то  к 
щюнсходнло  то  странное  вьфажеи1е  мертвеяностн  на  его  ^ш^:^ 
Еоторое  таяъ  поразшо  Анну. 

Когда  они  подъ'Ьхали  въ  дому,  онъ  выеаднлъ  ее  изъ  карет 
в,  сд'Ьлавъ  уснл1е  надъ  собой,  съ  привычною  у^ггнвостью  щмн 
стияся  съ  не!  и  пронзнесъ  тЬ  слова,  который  ни  въ  чм1у  и& 
обязывали  его;  онъ  овазалъ,  что  завтра  сообщить  ей  (яюе  рЬ- 
шеше. 

Слова  женЫу  подтверднвш{я  его  худппя  сомнЬшя,  произвелн 
жестокую  боль  въ  сердцЪ  АлексЬя  Александровича.  Боль  вта 
была  усилена  еще  тЬмъ  страннымъ  чувствомъ  физической  жа- 
лости къ  ней,  которую  прсжзвелн  на  него  ея  слезы.  Но,  остав- 
шись одинъ  въ  каретЬ,  Алексей  Алевсандровнчъ,  къ  уднвл^шо 
своему  и  радости,  почувствовалъ  совч>шенное  оевобощдеше  н 
отъ  этой  жалости  и  отъ  мучнвшигь  его  въ  последнее  [время 
сомн^ЬнШ  и  страданШ  ревности. 

Онъ  испытывалъ  чувство  человека,  выдернувшаго  долго  бо- 
хЬвшШ  зубъ.  Посл'Ь  страшной  боли  и  ощущен1я  чего-то  огром- 
наго,  больше  самой  головы,  вытягиваемаго  изъ  челюсти,  боль- 
ной вдругь,  не  вЬря  еще  своему  счастш,  чувствуетъ,  что  не 
существуеть  бол^  того,  что  такъ  долго  отравляло  его  жизнь, 
приковывало  въ  собЬ  все  внимаше,  и  что  онъ  опять  можетъ 
жить,  думать  и  интересоваться  не  однимъ  своимъ  зубомъ.  Это 
чувство  иопыталъ  АлевсЬй  Александровичъ.  Боль  была  отрав- 
ная и  страшная,  но  теперь  она  прошла;  онъ  чувствовалъ,  что 
молсетъ  опять  жить  и  думать  не  объ  одной  женЪ. 

„Бевъ  чести  и  безъ  сердца,  безъ  релипи,  испорченная  жен- 
щина! Это  я  всегда  зналъ  и  всегда  вид'Ьлъ,  хотя  н  старался, 
жал4я  ее,  обманывать  себя",  сказалъ  онъ  себ*.  И  ему  дЫ- 
стаительно  казалось,  что  онъ  всегда  это  видЬлъ:  онъ  1фШ1оми- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  857  — 

иагь  подробносп  нхъ  прошедшей  жизни,  которыя  прежде  но 
вавадюь  ему  тЬиъ-лбо  дурнымъ;  теп^ь  аш  оодробнооп  яоно 
нокавывалиу  тго  она  воегда  бижа  шмкфчеиною.  „Я  опшбоя, 
(шазавъ  свою  жвзнь  съ  нею;  но  въ  ошибкЪ  моей  нЪтъ  шпего 
дурного,  и  потому  я  не  могу  быть  несчастджвъ.  Виноватъне 
я, — сяазлжъ  онъ  себ^Ь,  —  но  она.  Но  тЛ  жЬтъ  дЬла  до  нея. 
Она  не  еуществуеть  ддя  меня*. 

Все,  что  постигнетъ  ее  и  сына,  къ  которому,  точно  такъ  же 
вавъ  м  въ  ней,  перем^Ьнилнсь  его  чувства,  перестало  занимать 
его.  Одно,  что  занимало  его  теп^ь,  это  быль  вопросъ  о  томъ, 
К1шъ  вавлучшимъ,  наиприличнМшимъ,  удобиЬйшшгь  для  себя 
и  потому  С1ц)аведлив4йшимъ  образомъ  отряхнуться  отъ  той 
грязи,  которою  она  забрызгала  его  въ  овоемъ  падеши,  и  про- 
должать вдти  по  своему  пути  дЬятельной,  честной  и  полезной 


«Я  не  могу  быть  несчастливъ  отъ  того,  что  презр'Ьнная  жен- 
щина сдЬдала  преступлеше;  я  только  долженъ  найти  наилучшШ 
выходь  нзъ  того  тяжелаго  положешя,  въ  которое  она  ставить 
меня.  И  я  найду  его, — говорилъ  онъ  себЬ,  хмурясь  больше  и 
больше.  —  Не  я  первый,  не  я  посл^днШ**.  И,  не  говоря  объ 
историческихь  прим^рахъ,  начиная  съ  осш'Ьженнаго  въ  памяти 
всЬхъ  Преидраеною  Еленою  Менелая,  цЪлый  рядъ  случаевъ  со- 
временныхъ  невЬриостей  женъ  муясьямъ  высшаго  свЪта  воз- 
никъ  въ  воображенш  АлексЬя  Александровича.  „Дарьяловъ, 
ПодтавскШ,  князь  Карибановъ,  графъ  Паскудинъ,  Драмъ...  Да, 
н  Драмъ...  такой  честный,  д'ЬльшЛ  человЪкъ...  Семеновъ,  Ча- 
гишь,  Сигонинъ, — вспоминалъ  Алексей  Александровичъ. — Поло- 
жшгь,  какой-то  неразумный  Г1(иси1е  падаетъ  на  этихъ  людей, 
но  я  никогда  не  видЬлъ  въ  этомъ  ничего,  кром^  несчастья,  и 
всегда  сочувствовалъ  ему**,  сказалъ  себЬ  АлексЬй  Александро- 
вичъ, хотя  это  и  было  неправда  и  онъ  никогда  не  сочувство- 
ва1ъ  несчаст1ямъ  этого  рода,  а  тЬмъ  выше  ц'Ьннлъ  себя,  чЬмъ 
^АЩе  были  прим'Ьры  женъ,  изм^Ьняющихъ  своимъ  мужьямъ.  «Это 
^есчаст1е,  которое  можетъ  постигнуть  всякаго.   И  это  несчастге 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  358  — 

иоспгао  мевя.  Д'Ьло  только  въ  товгь,  кавъ  навжучшшгь  обрат 
эомъ  перенесп  это  положеше".  И  онъ  сталь  пвребшрюь  подроб- 
ности образа  дЪйствШ  людей,  находившихся  въ  тавомъ  же,  кшвъ 
н  онъ,  полоакен1и. 

„Дарьяловъ  дрался  на  дуэли... *" 

Дуаль  въ  юности  особенно  привлекала  мысли  АлевсЪя  Але- 
ксандровича именно  потому,  что  онъ  былъ  физически  робвй 
человЬкъ  и  хорошо  зналъ  это.  АлексМ  Александровичъ  безъ 
уасаса  не  могъ  подумать  о  пистолетЬ,  на  него  направлстнонъ, 
и  никогда  въ  жизни  не  употреблялъ  никакого  оруж1я.  Этотъ 
ужасъ  смолоду  часто  заставлялъ  его  думать  о  дуалн  и  примЬ- 
рнвать  себя  къ  положешю,  въ  которомъ  нужно  подвергать  жизнь 
свою  опасности.  Достигнувъ  усп^Ьха  и  твердаго  положешя  въ 
жизни,  онъ  давно  забылъ  объ  зтомъ  чувствЬ;  но  привычка 
чувства  взяла  свое,  и  страхъ  за  свою  трусость  и  теп^ь  <ша- 
зался  такъ  снленъ,  что  Алекс^Ьй  Александровичъ  долго  н  со 
вс^хъ  сторонъ  обдумывалъ  и  ласкалъ  мыслью  вопросъ  о  дуэли, 
хотя  и  впередъ  зналъ,  что  онъ  ни  въ  какомъ  случа'Ь  не  будеть 
драться. 

„Безъ  сомнЬшя,  наше  общество  еще  такъ  дико  (не  то  что 
въ  Англш),  что  очень  мнопе'',  —  и  въ  числ^к  этихъ  многихъ 
были  тЬ,  мнЬшемъ  которыхъ  Алекс^Ьй  Алексшдровичъ  особенно 
дорожилъ,— „посмотрятъ  на  дуэль  съ  хорошей  стороны;  но  ка- 
кой результатъ  будетъ  достигнутъ?  Положимъ,  я  вызову  в& 
дуэль, —  продолжалъ  про  себя  Алекс^Ьй  Александровичъ  и,  лбнво 
представивъ  себ^Ь  ночь,  которую  онъ  проведетъ  послЪ  вызова, 
и  пистолетъ,  на  него  направленный,  онъ  содрогнулся  и  пошить, 
что  никогда  онъ  этого  не  сдЬлаетъ, — положимъ,  я  вызову  его 
на  дуэль.  Положимъ,  меня  научатъ, — ^продолжалъ  онъ  думать,—, 
поставятъ,  я  пожму  гашетку,  —  говорнлъ  онъ  себЬ,  закрывая 
глаза, — и  окажется,  что  я  убилъ  его,  —  сказалъ  себЬ  АдевеЫ 
Александровичъ  и  потрясъ  головой,  чтобъ  отогнать  эти  глупыя 
мысли.  —  Какой  смыслъ  имЬетъ  убШство  человека  для  того, 
чтобъ  опред'Ьлить  свое  отношеше  къ  преступной  женЬ  и  сыну? 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  359  — 

Точно  тавъ  же  я  додженъ  буду  рЬтать,  что  должекь  дЬшть 
съ  ней?  НОу  что  еще  вгЬроятн^Ье  н  что  несомненно  будетъ,  я 
буду  убить  ндн  раненъ.  Я,  невинов&тый  челонЪкъ^  жертва» 
убить  или  раненъ.  Еще  безсмысленнЬе.  Но  мало  этого:  вызовъ 
на  дуэль  съ  моей  стороны  будетъ  поступокъ  нечестный.  РазнЬ 
я  не  знаю  впередъ,  что  мои  друзья  никогда  не  допустить  меня 
до  дуэли, — не  допустить  того,  чтобы  жизнь  государственнаго 
человека,  нуашаго  Росс1иу  подверглась  опасности?  Что  же  бу- 
детъ? Будетъ  то,  что  я,  зная  впередъ  то,  что  никогда  дЬло  не 
дойдетъ  до  опасности,  захот&дъ  только  придать  себЬ  этимъ  вы- 
зовомъ  некоторый  ложный  блескъ.  Это  нечестно,  это  фальши- 
во, это  обишь  другихъ  и  самого  себя.  Дуэль  немыслима,  и  ни- 
Его  не  ждеть  ея  оть  меня.  Ц'Ьль  моя  состоитъ  въ  томъ,  чтобъ 
обезпечить  свою  репутацЦо,  нужную  мнЬ  для  безпрепятственнаго 
11родолжен1я  своей  дЬятельности*'.  Служебная  дЬятельность,  и 
оре1зде  иъ  глазагь  АлешуЬя  Александровича  имевшая  большое 
8начен1е,  теперь  представлялась  ему  особенно  значительною. 

Обсудивъ  и  отвергнувъ  дуэль,  Алексей  Александровичъ  обра- 
тился къ  разводу — другому  выходу,  избранному  нЬкоторыми 
взъ  тЬхъ  мужей,  которыхъ  онъ  вспомнилъ.  Перебирая  въ  вос- 
поминаши  всЬ  изв^Ьстные  случаи  разводовъ  (ихъ  было  очень 
много  въ  сшюмъ  высшемъ,  ему  хорошо  взвЬстеожь  обществ^Ь), 
АлексМ  Адександровичь  не  нашелъ  ни  одного,  гдЬ  бы  цЪль 
развода  была  та,  которую  онъ  имЬлъ  въ  виду.  Во  всёхъ  этихъ 
случаяхъ  мужъ  уступалъ  или  продавалъ  нев-Ьрную  жену,  и  та 
самая  сторона,  которая  за  вину  не  нм^Ьла  права  на  вступлете 
въ  бравъ,  вступала  въ  вымышленный,  мнимо  узаконенныя  от- 
ношешя  съ  мнимымъ  супругомъ.  Въ  своемъ  же  случае  АлексМ 
Александровичъ  видЬлъ,  что  достижеше  законнаго,  т.-е.  такого 
Р&звода,  гдЬ  была  бы  только  отвергнута  виновная  жена,  невоз- 
можно. Онъ  видЬлъ,  что  сложный  услов1л  жизни,  въ  которыхъ 
овъ  находился,  не  допускали  возможности  тЬхъ  грубыхъ  дока- 
зательствъ,  которыхъ  требовалъ  законъ  для  уличешя  преступ- 
носта  жены;  вид'Ьлъ  то,  что  известная  утонченность  этой  жизни 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  зво- 
не допускал  н  111погЬяен1я  этнхъ  довааатедыявъу  еолн  бъ  они 
н  былж,  что  11рн1гЬнен1е  этнхъ  докаавтеуОкСпъ  уро^ию  (кл  его 
въ  общественнонъ  мн^Ьшн  бол^  чЪнъ  ее. 

Попытка  развода  могш  прнвеотя  только  къ  скандальному 
процессу,  который  быль  бы  находкой  для  врахч>въ,  дш  вл^ю- 
ты  н  уннжен1я  его  высокаго  положен!я  въ  сяАтЬ.  Главная 
ц:Ъль— опредЬлеше  положешя  съ  нанненьпшнъ  разотройством 
не  достигалась  н  черезъ  раэводъ.  Кро1гЬ  того,  при  разводе, 
даже  при  попыткЬ  развода,  очевидно  было,  что  жена  разрыва- 
ла сношешя  съ  муженъ  и  соединялась  со  своинъ  любовннконъ. 
А  въ  дупгЬ  АлексЬя  Александровича,  несмотря  на  полное  те- 
перь, какъ  ему  казалось,  презрительное  равнодупйе  къ  женЬ, 
оставалось  въ  отношенш  къ  ней  одно  чувство — нежелаше  того, 
чтобъ  она  безпрепятственно  могла  соединиться  съ  ВронсвшгЬу 
чтобы  преступлеше  ея  бьио  для  нея  выгодно.  Одна  мысль  эта 
такъ  раздражала  АлексЬя  Александрсшича,  что,  только  пред- 
ставивъ  себЬ  это,  онъ  замычалъ  отъ  внутренней  боли  и  при- 
поднялся и  перем^нилъ  мЬсто  въ  каретЬ,  и  долго  нослЪ  того, 
нахмуренный,  завертывалъ  свои  зябв1я  н  костлявыя  ноги  пу- 
шистымъ  плодомъ. 

„Кром^  формальпаго  развода,  можно  было  шце  поступить 
какъ  Карибановъ,  Паскудинъ  и  этотъ  добрый  Драмъ,  то-есть 
разъ'Ьхаться  съ  женой, — ^продолжалъ  онъ  думать,  успокоившись; 
но  и  эта  м^Ьра  представляла  тЪ  же  неудобства  позора,  кавъ  и 
при  разводе,  и  главное  —  это,  точно  такъ  же  какъ  н  фор- 
мальтакй  разводъ,  бросало  его  асену  въ  объят1я  Вронсвшч). — 
Н'Ьтъ,  это  невозможно,  невозмоашо!  —  опять  принимаясь  пере- 
вертывать свой  пледъ,  громко  заговорилъ  онъ. — Я  не  могу  бьпъ 
несчастливъ,  но  и  она  и  онъ  не  доллшы  быть  счастливы*"  • 

Чувство  ревности,  которое  мучило  его  во  время  ншзв^кстно- 
сти,  прошло  въ  ту  минуту,  когда  ему  съ  болью  быль  выдер- 
нуть зубъ  словами  жены.  Но  чувство  это  залгЬннлось  другимъ — 
желашемъ,  чтобъ  она  не  только  не  торасествовала,  но  получила 
возмвзд1е  за  свое  преступлеше.   Онъ  не  признавалъ  этого  чув- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-  361  — 

ства,  но  въ  глуб1Ш^Ь  хуши  ему  хогЬлось,  чтобъ  она  пострадала 
за  нарушбН1е  его  спокойств1я  и  чести.  И,  вновь  перебравъ  усло- 
В1Я  хуэли>  развода,  разлуки  и  вновь  отвергнувъ  ихъ,  АлексМ 
Алевсандровичъ  уб^кдился,  что  выходъ  быль  только  одшгь — 
удержать  ее  при  себЪ,  сврывъ  отъ  св^Ьта  случившееся  и  упо- 
тре<№въ  всЬ  зависяпця  вгЬры  для  превращен1я  связи  и  главное — 
въ  чемъ  самому  себЬ  не  признавался  —  для  навазанЫ  ея.  „Я 
долженъ  о(Ь>явить  свое  р'Ьшеше,  что,  обдумавъ  то  тяжелое  по- 
ложеше,  въ  которое  она  поставила  семью,  всЬ  друИе  выходи 
будутъ  хуже  для  об'Ьихъ  сторонъ,  ч^мъ  внЬпшее  8(а(и  дио,  и 
что  таковое  я  согласенъ  соблюдать,  но  подъ  строгимъ  услов!- 
енъ  исполнешя  съ  ея  стороны  моей  воли,  то-есть  превращен1я 
отношешй  съ  любовникомъ".  Въ  подтверждеше  этого  р'^шетя, 
когда  оно  уже  было  окончательно  принято,  АлексЬю  Алексан- 
дровичу пришло  еще  одно  важное  соображен1е.  „Только  прм 
такомъ  р'Ьшен1и  я  поступаю  и  сообразно  съ  релипей, — сказалъ 
онъ  себ'Ь, — только  при  этомъ  р'Ьшен!и  я  не  отвергаю  отъ  себя 
преступную  жену,  а  даю  ей  возможность  исправлешя  и  даже— 
какъ  ни  тяжело  зто  мнЬ  будетъ — ^посвящаю  часть  своихъ  силъ 
на  исправлеше  и  спасен1е  ея"*.  Хотя  Алексей  Александровить 
и  зналъ,  что  онъ  не  можетъ  им^Ьть  на  жену  нравственнаго 
ВЛ1ЯШЯ,  что  изъ  всей  этой  попытки  исправлешя  ничего  не  вый- 
детъ,  кромЪ  лжи;  хотя,  переживая  эти  тяжелый  минуты,  онъ  н 
не  подумалъ  ни  разу  о  томъ,  чтобъ  искать  руководства  въ  ре- 
липи, — теперь,  когда  его  ргЬшеше  совпадало  съ  требован1ями, 
какъ  ему  казалось,  релипи,  эта  релипозная  санкц1я  его  р'Ьше- 
Е1Я  давала  ему  полное  удовлетвореше  и  отчасти  успокоеше. 
Ему  было  радостно  думать,  что  и  въ  столь  важномъ  жизнен* 
номъ  дЬл^  никто  не  въ  состоянш  будетъ  сказать,  что  онъ  ив 
поступилъ  сообразно  съ  правилами  той  релипи,  которой  знамя 
онъ  всегда  держалъ  высоко  среди  общаго  охлаждевЛя  и  равио« 
дуппя.  Обдумывая  дальнЬйппя  подробности,  Алексей  Алексаа* 
дровичъ  не  вид:Ёлъ  даже,  почему  его  отношен1я  къ  асенЬ  не 
могли  оставаться  ташя  же  почти,  какъ  и  прежде.  Безъ  сокиЬ* 

1в 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  362  — 

Е1Я,  онъ  шшогха  не  будетъ  въ  оостоянш  воввратить  Ы1  своего 
7важен1я;  но  не  было  и  не  могло  быть  ннвшшхь  щшчннъ  ему 
равотраивать  свою  жизнь  н  страдать  всгЬдств{е  того,  что  она 
была  дурная  и  неверная  жена.  »Да,  пройдетъ  врат,  все 
устрояющее  время,  н  отношешя  возстановятся  прежшя, —  ска- 
аалъ  себЬ  АлексЬй  Александровнть, — то-есть  возстановаюя  въ 
такс!  степени,  тго  я  не  буду  чувствовать  раэстро1ства  въ  те- 
чен1н  своей  жизни.  Она  доласна  быть  несчастлива,  но  а  не  вн- 
новатъ  и  потому  не  могу  быть  несчастливь**. 

XIV. 

Подь'Ьзжая  къ  Петербургу,  АлексЬй  Алевсащцювичъ  не  толь- 
ко вполнЬ  остановился  на  этомъ  р'Ьшен1н,  но  и  составилъ  въ 
своей  голове  письмо,  которое  онъ  напишетъ  женЪ.  Войдя  въ 
швейцарскую,  АлелсЫк  Александровить  взглянулъ  на  письма  и 
бумаги,  принесенный  изъ  министерства,  и  вел^Ьлъ  внести  за  со- 
бой въ  кабинетъ. 

—  Отложить  и  никого  не  принимать, — сказалъ  онъ  на  во- 
просъ  пшейцара,  съ  мЬкоторымъ  удовольств1емъ,  служивпшмъ 
признавомъ  его  хорошаго  расположен1я  духа,  ударяя  на  словЪ 
«не  принимать*. 

Въ  кабинетЬ  Алексей  Александровичъ  прошелся  два  раза  и 
остановился  у  огромнаго  письменнаго  стола,  на  которомъ  уже 
балв  зажжены  впередъ  вошедшимъ  камердинеромъ  шесть  св^ 
чЫ1,  потрещалъ  пальцами  и  сЬлъ,  разбирая  письменный  при- 
надлежности. Положивъ  локти  на  столь,  онъ  склонилъ  на  бокъ 
голову,  подумалъ  съ  минуту  и  началъ  писать,  ни  одной  се- 
кунды не  останавливаясь.  Онъ  пнсалъ  безъ  обращешя  къ  ней 
и  по-французски,  употребляя  мЬстоимеше  »вы",  не  имеющее 
того  характера  холодности,  который  оно  имЬетъ  на  русскомъ 
язык'Ь. 

„При  посл^днемъ  разговор'Ь  нашемъ  я  выразилъ  вамъ  мое 
намЬреше  сообщить  свое  р'Ьшеше  относительно  предмета  этого 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  363  — 

равговора.  Внимательно  обдумавъ  все,  я  пишу  теперь  съ  ц-Ьлью 
исполнить  это  об^Ьщаше.  РЬшен1е  мое  (^дующее:  каковы  бы 
ни  были  ваши  поступки,  я  не  считаю  себя  въ  правгЬ  разрывать 
тЬхъ  узь,  которыми  мы  связаны  властью  свыше.  Семья  не  мо- 
жетъ  быть  разрушена  по  капризу,  произволу  или  даже  по  пре- 
ступлешю  одного  изъ  супрутовъ,  и  наша  жизнь  долясна  идти, 
жавъ  она  шла  прежде.  Это  необходимо  для  меня,  для  васъ,  для 
нашего  сына.  Я  вполнЬ  увг1^[>енъ,  что  вы  раскаялись  и  раскаи- 
ваетесь въ  томъ,  что  служить  поводомъ  настоящаго  письма,  и 
что  вы  будете  еодЬйотвовать  мнЬ  въ  томъ,  чтобы  вырвать  съ 
ворнемъ  причину  нашего  раздора  и  забыть  прошедшее.  Въ  про- 
тивномъ  случа'Ь  вы  сами  можете  предположить  то,  что  ожи- 
даеть  васъ  и  вашего  сына.  Обо  всемъ  зтомъ  бол'Ье  подробно 
надЬю<^  переговорить  при  личномъ  свидан1и.  Такъ  какъ  время 
дачнаго  сезона  кончается,  я  просилъ  бы  васъ  перегЬхать  въ 
Петербургъ  какъ  можно  скор^Ье,  не  позже  вторника.  В&Ь  нуж- 
ный распоряжешя  для  вашего  переЬзда  будуть  сдЬланы.  Прошу 
васъ  заметить,  что  я  приписываю  особенное  значен1е  исполн»- 
иш  этой  моей  просьбы". 

„А.  Каренинъ". 

Р8.  „Цри  зтомъ  письмЬ  деньги,  который  могутъ  понадобить- 
ся для  вашигь  расходовь**. 

Онъ  прочелъ  письмо  и  остался  имъ  доволенъ,  особенно  тЬмъ, 
что  онъ  вспомнилъ  приложить  деньш;  не  было  ни  жестокаго 
слова,  ни  упрека,  но  не  было  и  снисходительности.  Главное 
же— былъ  золотой  мостъ  для  воэтращешя.  Слоасивъ  письмо  и 
вагладивъ  его  большимъ  массивнымъ  ножомъ  слоновой  кости  и 
уложивъ  въ  конвертъ  съ  деньгами,  онъ  съ  удовольств1емъ,  ко- 
торое всегда  возбуждаемо  было  въ  немъ  обращешемъ  со  сво- 
ют  хорошо  устроенными  письменными  принадлежностями,  по- 
звонилъ. 

—  Передашь  курьеру,  чтобы  завтра  доставнлъ  АннЬ  Ар* 
кадьевнЬ  на  дачу, — сказалъ  онъ  и  всталъ. 

16« 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  864  — 

—  Слушаю,  ваше  превосходательство;  ча1  въ  кабивотъ  щш- 
важете? 

АлевсШ  Алевсандровичъ  вехЬлъ  покмь  чеЛ  въ  вабшюгь  ж, 
играя  массжвнымъ  ножомъ,  пошедъ  въ  креслу,  у  вотораго  бша 
приготовдеш!  швша  и  начатая  францувовая  вннга  объ  ева^бш' 
чесвихъ  надш1сяхъ.  Над^ь  вреодомъ  висЪлъ  овальны!  въ  зо- 
лотой равгЬ,  преврасио  сделанный  внаменнтымъ  художншишъ 
портретъ  Анны.  АлевоМ  Алевоандровить  взгдянулъ  на  него. 
Непроницаемые  глаза  насвгЬшлнво  и  нагло  свотрЬлн  оа  него, 
вавъ  въ  тотъ  посл^кдшй  вечерь  нхъ  объяовшояь  Невыноеиво 
нагло  и  вы8ывш)ще  нохЬвствсшшъ  на  АлевсЪя  Алевсандроввч» 
видъ  отлично  едЪданнаго  художннвовъ  чернаго  цружюа  на  го- 
лове, черныхъ  волоеъ  и  б^Ьлой  нреврасной  руви  съ  безымев- 
нымъ  пальцевъ,  поч)ыты]гь  перстнями.  ПоглядЬвъ  на  ш>ртреп 
съ  минуту,  Адевс1|й  Алевсандровичъ  вздрогнулъ  тавъ,  что  губы 
затряслись  и  произвели  авувъ  »брр'',  и  отв^нулся.  Посп^пшо 
с^Ьвъ  въ  вресло,  онъ  расврылъ  винту.  Онъ  попробовалъ  читать, 
но  нивавъ  не  могъ  возстановить  въ  себЪ  весьма  живого  прещде 
интереса  въ  евгюбичесвимъ  надписямъ.  Онъ  смотрЬлъ  въ  вннгу 
и  думалъ  о  другомъ.  Онъ  думадъ  не  о  жен^Ь,  но  объ  одномь 
вознившемъ  въ  посл^Ьднее  время  услозвнеши  въ  его  государ- 
ственной деятельности,  воторое  въ  это  время  составляло  глав- 
ный интересъ  его  службы.  Онъ  чувствовалъ,  что  онъ  глубже, 
чЪмъ  вогда-ш1будь,  внивалъ  тепе!^  въ  это  услоашеше  и  что 
въ  головгЬ  его  нароавдалась — онъ  безъ  самообольщешя  моп 
сказать — ^вапитальная  мысль,  долженствующая  расрутать  все  это 
дкло,  возвысить  его  въ  служебной  варьер^Ь,  уронить  его  вр€и 
говъ  и  потому  принести  величайп1ую  пользу  государству.  Кб»ъ 
только  человЬаъ,  уотановивъ  чай,  вышелъ  изъ  вомнаты,  Але^ 
ВСЕЙ  Алевсандровить  всталъ  и  шшелъ  въ  письменному  столу. 
Подвинувъ  на  середину  портфель  съ  тевущиш  дЬлами,  онъ 
съ  чуть  замЬтною  улыбвой  самодовольства  вынулъ  изъ  стойки 
варандашъ  и  погрузился  въ  чтеше  вызребованнаго  имъ  слож- 
наго  дЬла,  относившагося  до  предстоящаго  усложнен1я.  Тслож- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  365  " 

неше  бвио  такое:   особенность  Алексе  Александрович,  какъ 
государетвениаго  человЛкл,  та,  ему  одному  свсйственнад,  таг 
рвтервля  ч^[кга,  коксую  ммЪетъ  каждый  ввдаигаюпцйся  чв- 
новникъ,  та»  котораа,  тагкотЪ  сь  его  упорньшъ  чеето^иоб^емъ, 
одерж1ШНоо1ъю,  честностью  и  самоувЬренностью,  сдЬдажа  его 
карьеру,  состояла  въ  пренебреовен1и  кь  бумажной  офиц;1альн(^ 
етну  въ  сокращеши  перешюкну  въ  щмшомъ,  насколько  возможно, 
отношенш  къ  жнвсшу  дЬлу  н  въ  экономностн.  Случилось  же, 
что  въ  внаменатой  комнсо1н  2  1кшя  было  выставлено  дЬло  объ 
орошеши  полей  Зарайской  губернш,  находившееса  въ  ммннотц»- 
етЬ  Алексе  Александровича  и  представлявшее  рЬпШ  1фим^Ьръ 
неплодотворнооти  раоходовъ  и  бумажнаго  отношен1я  къ  дЬлу. 
Ал^бсЬй  Александровичъ   аналъ,  что   ато   бвио   справедливо* 
Д'Ьло  орошен1я  полей  Зарайской  губернш  было  начато  предше- 
стаеннивомъ  предшественника  Алевс^Ья  Александровича.  И  дЬй- 
ствительно,  на  это  дЬло  было  потрачено  и  тратилось  очень 
много  денегъ  и  совершенно  непроизводительно,  и  все  дЬло  зто 
очевидно  ни  къ  чему  не  могло  привести.  АлексМ  Александро- 
вичъ, вступивъ  въ  должность,  тотчасъ  же  понялъ  это  и  хотЬлъ 
было  наложить  руки  на  это  дЬло;  но  въ  п^)вое  время,  когда 
онъ  чувствовалъ  себя  еще  нетвердо,  онъ  зналъ,  ^го  это  «а- 
трогивало  слишкомъ  много  интересовъ  и  было  неблагоразумно; 
потомъ  же  онъ,  занявшись  другими  дЬлами,  просто  забылъ  про 
это  дЬло.  Оно,  какъ  и  всгЬ  дЬла,  шло  само  собою,  по  силЬ 
инерщи.  (Много  людей  кормилось  этимъ  дЬломъ,  въ  особенно- 
сти одно  очень  нрвлственное  и  музыкальное  семейство:  всЬ  до- 
чери играли  на  струнныхь  ниотрументагь.  АлексЬй  Александро- 
вичъ зналъ  это  семейство  н  былъ  посаженымъ  отцомъ  у  одной 
изъ  старшихъ  доч^кей.)  Поднят1е  этого  дЬла  враждебнымъ  м»- 
нистерствомъ   было,  по   мнЬн1ю  АлексЬя  Александрогача,  не 
честно,  потому  что  въ  каждомъ  министфствЬ  быж  и  не  так!я 
дЬла,  которыгь  никто,  по  извЬстнцмъ  служебнымъ  прнлич1ямъ, 
не  поднималъ.  Теперь  же,  если  уже  ему  (^росалн  эту  лерчатку, 
то  онъ  СМ&10  поднималъ  ее  и  требовалъ  на8начен1я  особой  ко- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  866  — 

11иос!и  ДЛЯ  н87чен!я  н  пов^кш  1р7д(юъ  комнссш  орошешя  полей 
Зарайской  губерши,  но  зато  улсе  онъ  не  давалъ  никакого  спу- 
ска и  тЬмъ  господаиъ.  Онъ  требсжалъ  н  назначен1я  аце  особой 
хомиссЬ  по  дЬлу  объ  устройстнЬ  нн(фодцевъ.  Д'Ьло  объ  устрок- 
ств4  ннородцевъ  было  случайно  поднято  въ  комитетЬ  2-го  шня 
я  съ  9нер11ей  поддерживаемо  АлшигЬенъ  Александровнчемъ,  кажъ 
не  терпящее  отлагательства,  по  плачевному  состояню  ннород- 
цевъ. Въ  комнтетЬ  дЬло  это  послужило  поводомъ  къ  прервка- 
н1ю  нЬсколькнхъ  миннстерствъ.  Министерство^  враждебное  Аде- 
ксЬю  Александровичу,  доказывало,  что  положеше  ннородцевъ 
было  весьма  1^тущее  и  что  предполагаемое  переустройство 
можетъ  погубить  нхъ  процв^тан1е,  а  если  чтд  есть  дурного,  то 
это  вытекаетъ  только  изъ  неисполнешя  миннстерствомъ  ЛлексЬя 
Александровича  предписанныхъ  закономъ  мЬръ.  Теп^ь  АлексЫ 
Александровичъ  намЬренъ  былъ  требовать:  во-первыгь,  чтобы 
составлена  была  новая  комнсЫя,  которой  поручено  бы  было 
нзсд^Ьдовать  на  м^Ьс^6  состояше  ннородцевъ;  во-вторыгь,  если 
окажется,  что  положен1е  ннородцевъ  дЬйствнтельно  таково,  ка- 
кимъ  оно  является  изъ  нм'Ьющихся  въ  рукагь  комитета  офн- 
ц1альныхъ  даншххъ,  то  чтобы  была  назначена  еще  фугая  новая 
ученая  комисс1я  для  изсл^Ьдован1я  прнчинъ  этого  безотраднаго 
положешя  ннородцевъ  съ  точекъ  зр'Шя:  а)  политической,  б)  ад- 
министративной, в)  экономической,  г)  этнографической,  д)  мате- 
р1альной  и  е)  релиНозной;  въ-третьигь,  чтобы  были  затребованы 
отъ  враждебнаго  министорства  свгЬдЬн1я  о  тЬхъ  мЬрахъ,  который 
были  въ  последнее  десятил^Ьтае  приняты  этимъ  мнннстцютвомъ 
для  предотвращен1я  тЬхъ  невыгодныхъ  условШ,  въ  которыгь 
иынЬ  находятся  янеродцы,  и,  въ-четвертыхъ,  наконецъ,  чтобы 
было  потребовано  отъ  министорства  объяснен1е  о  томъ,  почему 
оно,  какъ  видно  изъ  доставленныхъ  въ  комитетъ  свЬхЬнЛ  за 
]«1в  17015  и  18308,  отъ  5  декабря  1863  года  и  7  1юня  1864, 
дЩотвовало  прямо  противоположно  смыслу  воршного  и  орта- 
инческаго  закона,  т...  ст.  18,  и  примЬчан1е  хъ  от.  86.  1^мижа 
оживлен1я  поц>ыла  лицо  АдешуЬя  Александровича,  когда  онъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  367  — 

быстро  писадъ  се&Ь  конспектъ  этихъ  мыслЫ^.  Иопнсавъ  листъ 
бумаги,  овъ  всталъу  позвонилъ  и  передалъ  записочку  къ  прави* 
тедю  каицедярш  о  доставлш[1и  ему  нужныхъ  справовъ.  Вставь 
и  пройдясь  по  комнатЬ,  онъ  опять  взгляиулъ  на  портреть,  на- 
хмурился и  презрительно  улыбнулся.  Почитавъ  еще  книгу  объ 
евгюбичесвигь  надписяхъ  и  возобновивъ  интересъ  въ  нимъ, 
Алексей  Алжсандровичь  въ  11  часовъ  попюлъ  (шать,  и  когда 
оиь,  лежа  въ  постели^  вспомнилъ  о  событш  съ  женой,  оно  ему 
представилось  уже  совсЬмъ  не  въ  тавомъ  мрачномъ  видЬ. 

XV. 

Хотя  Анна  упорно  и  съ  озлоблешеиъ  противор'Ьчила  Врон- 
скому, когда  онъ  говорилъ  ей,  что  пололсен!е  ея  невозможно, 
она  въ  глубинЬ  дупга  считала  свое  положен1е  ложнымъ,  не- 
честнымъ  и  всею  душой  желала  изменить  его.  Возвращаясь  съ 
мужемъ  со  скачевъ,  въ  минуту  волнешя  она  высказала  ему 
все  и,  несмотря  на  боль,  испытанную  ею  при  этомъ,  она  была 
рада  этому.  Посл^Ь  того  какъ  мужъ  оставилъ  ее,  она  говорила 
себЬ,  что  она  рада,  что  теперь  все  опредЬлится  и  по  крайней 
жЬрЬ  не  будетъ  лжи  и  обмана.  Ей  казалось  несомнЬннымъ,  что 
теперь  положенхе  ея  навсегда  опредЬлится.  Оно  можегь  быть 
дурно,  это  новое  положеше,  но  оно  будеть  определенно,  въ 
немъ  не  будетъ  неясности  и  лжи.  Та  боль,  которую  она  при- 
чинила себ'Ь  и  мужу,  высказавъ  эти  слова,  будеть  вознагра- 
ждена теперь  тЬмъ,  что  все  определится,  думала  она.  Въ  этотъ 
же  вечеръ  она  увцдалась  съ  Вронскимъ,  но  не  сказала  ему  о 
томъ,  тго  произошло  между  нею  и  мужемъ,  хотя,  для  того  чтобы 
положен1е  определилось,  надо  было  сказать  ему. 

Когда  она  проснулась  на  другое  утро,  первое,  что  предста- 
вилось ей,  были  слова,  который  она  сказала  мужу,  и  слова  эти 
ей  показались  такъ  ужасны,  что  она  не  могла  понять  тепц>ь, 
какъ  она  могла  р'Ъпгаться  произнести  эти  странный,  грубыя  сло- 
ва, и  не  могла  предстагать  себЬ  того,  что  изъ  этого  выйдеть. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


►-  868  — 

Но  олова  6шт  скаваны,  н  АлевсЫ  Ал€коавдровнть  у^хажъ, 
шгаего  же  «ававъ.  щЯ  шцАла  ]^рожяеаго  ж  же  евавала  еку. 
Екце  въ  ту  еамую  мжнутт,  ка«ъ  огь  уходждъ,  я  хотела  воро- 
пть  его  и  сказать  ему,  ио  равхунала,  иотому  что  было  отрааш)» 
по^му  я  ве  сказала  ему  въ  первую  жжнуту.  Огаего  я  хотЬла 
ж  не  сказала  ежу?*  И  въ  отв^Ьтъ  жа  этотъ  волрооъ  горяшя  цраева 
стыда  разлвлась  по  ея  лицу.  <^ю  повяла  то,  что  ее  удержявало 
огь  этчмч);  она  повяла,  что  ей  было  ошдно.  Ея  положш1е,  кото- 
рое казалось  уясяенжыжъ  вчера  вечерожъ,  в^фугъ  1ф€(ХОтавклось 
ей  теперь  не  только  ве  уясненныжъ,  но  безвыходныжъ.  Ей  стало 
страшно  за  позоръ,  о  которожъ  она  прежде  и  не  дужала.  Когда 
она  только  дужала  о  тожъ,  что  сд^^аегь  ея  жужъ,  ей  приходили 
сажыя  страшный  жысли.  Ей  приходило  въ  голову,  что  сейчасъ 
щн'Ьдетъ  управляющШ  выгонять  ее  взъ  дожа,  что  поворъ  ея  бу- 
деть  объявлевъ  всежу  ж1ру.  Она  спрапшвала  себя,  куда  ова 
по'Ьдетъ,  когда  ее  выгонять  изъ  дожа,  и  не  находила  отвЬта. 

Когда  она  дужала  о  Вронокожъ,  Ы1  представлялось,  что  онъ 
не  любить  ея,  что  онъ  уже  начинаеть  тяготиться  ею,  что  она 
не  жожеть  предложить  ежу  себя,  и  она  чувствсшала  враждеб- 
ность къ  нежу  за  это.  Ей  казалось,  что  тЬ  слова,  который  она 
сказала  жужу  и  который  она  безпрестанно  повт(^ряла  въ  своеиъ 
воображен1и,  что  она  ихъ  сказала  ь&кжъ  ж  что  всЬ  ихъ  слы- 
шали. Она  не  жогла  р^Ьшиться  взглянуть  въ  глава  тЬжъ,  съ  кЪжъ 
ова  жила.  Она  не  жогла  р'Ьшитъся  позвать  д^квушку  ж  еще 
женьше  сойти  внизъ  и  увидать  сына  и  гувернантку. 

Д'Ьвушва,  уже  давно  прислушивавшаяся  у  ея  двери,  вошла 
сажа  къ  ней  въ  комнату.  Анна  воц)осительно  взглянула  ей  въ 
глаза  и  испуганно  покрасила.  Д'Ьвушва  извинилась,  что  вопиа, 
сказавъ,  что  ей  показалось,  что  позвонили.  Она  принесла  плап»е 
ж  ваписку.  Записка  Сиял  отъ  Бетси.  Бетсж  напоминала  ей,  что 
нынче  утрожъ  къ  леЛ  съ'Ьдутся  Лиза  Меркалсюа  и  баронесса 
Штольцъ  со  свонжи  поклонникажн,  Калужскижъ  и  старикожъ 
Отремовыжъ,  на  партЬю  крокета.  «Пр1'Ьзжайте  хоть  посмотрЪтЬу 
какъ  изучен1е  нравовъ.  Я  ваоъ  а^*,  кончала  она. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  869  - 

Анва  прочла  записку  н  тяжело  вздохнула. 

—  Ничего,  ничего  не  нужно, — сказала  она  АннуппрЬ,  пере- 
епшавливавшей  флаконы  и  щетки  на  уборномъ  отолнвЬ. — ^Поди, 
41  «ейчаоъ  од^Ьнусь  и  выйду.  Ничего,  ничего  не  нужно. 

Аннушка  выпиа,  но  Анна  не  стала  одЬватьса,  а  сндЬла  въ 
тогь  же  положенЬ,  опустнвъ  голову  и  руки,  и  нзрЬдка  содро- 
пиш,€ь  всЬмъ  тЬломъ,  желая  вакь  бы  сдЬлать  какой-то  жесть, 
сказать  что-то  и  опять  замирая.  Она  безпреотанно  повторяла: 
«Боже  М0Й1  Боже  и(А\*  Но  ни  «Боже",  ни  „мой"  не  ежЪли  для 
вея  никакого  <»1ысла.  Мысль  искать  своему  положен1ю  помощи 
вгь  религии  была  для  нея,  несмотря  на  то,  что  <ша  никогда  не 
еомнЬвалась  въ  релиНи,  въ  которой  была  воспитва,  такъ  же 
чужда,  какъ  искать  помощи  у  самого  Алексея  Александровича. 
Оял  знала  впередъ,  что  помощь  религ1и  возможна  только  подъ 
услов1емъ  отречен1я  отъ  того,  что  составляло  для  нея  весь 
шыслъ  жизни.  Ей 'не  только  было  тяжело,  но  она  начинала' 
испытывать  страхъ  передъ  иовымъ,  нико1да  неиспытаннымъ  ею 
душевнымъ  состоян1емъ.  Она  чувствовала,  что  въ  дупгЬ  ея  все 
иачинаетъ  двоиться,  кавъ  двоятся  ннохда  предметы  въ  усталыхъ 
глазахъ.  Она  не  знала  иногда,  чего  она  боится,  чего  желаетъ. 
Боится  ли  она  и  желаетъ  ли  она  того,  что  было,  или  того,  что 
5удетъ,  и  чого  именно  она  желаетъ,  она  не  знала. 

,Ахъ,  что  я  дЬлаю1*  сказала  она  себЬ,  почувствовавъ  вдругъ 
6ош>  въ  обЬихъ  сторонахъ  головы.  Когда  она  опомнилась,  она 
увидала,  что  держитъ  обЬими  руками  свои  волосы  около  виоковъ 
н  сжимаетъ  ихъ.  Она  вскочила  и  стала  ходить. 

—  Кофей  готовъ,  и  мамзель  съ  Сережей  ждутъ, — сказала 
Аниупша,  вернувшись  опять  и  опять  заставъ  Анну  въ  томъ  асе 
положен1и. 

—  Сережа?  Что  С^[>ежа? — оживляясь  вдругъ,  (Пфосила  Анна, 
вспомнивъ  въ  первый  разъ  за  все  утро  о  оуществован1н  своего 
сына. 

—  Онъ  провинился,  кажется, — отв:Ьчала  улыбаясь  Аннушка. 

—  Какъ  провинился? 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  370  — 

—  Персики  у  васъ  лежали  въ  угольной,  тахъ,  важетси,  они 
потихонечку  одииъ  скуш&ли. 

Напо1ашаи1е  о  сыкЬ  в;о>угъ  вывело  Анну  изъ  того  беввыход- 
наго  положен!я,  въ  воторомъ  она  находилась.  Она  вспомнила 
ту,  отчасти  искреннюю,  хоти  и  много  преувеличенную,  роль 
матери,  живущей  для  сына,  которую  она  вэяла  на  себя  въ  ш>- 
сжЬхвЛд  годы,  и  съ  радостью  почувствовала,  что  въ  томъ  со- 
стояши,  въ  которомъ  она  находилась,  у  нея  есть  держава,  я»- 
вавнсимая  отъ  положешя,  въ  которое  (ша  станетъ  къ  мужу  и 
къ  Врон(жому.  Эта  держава  былъ  сынъ.  Въ  какое  бы  положе- 
ше  она  ни  стала,  она  не  можеть  покинуть  сьша.  Пускай  мужъ 
опозорить  и  выгоннтъ  ее,  пускай  ^[юнопй  охлад:Ьетъ  къ  ней 
и  продолжаетъ  вести  свою  независимую  жизнь  (она  опять  сь 
желчью  и  упрекомъ  подумала  о  немъ),  она  не  можеть  оставить 
сына.  7  нея  есть  цЪль  жизни.  И  ей  надо  действовать,  дЬйотво- 
*вать,  чтобъ  обезпечить  ото  положен1е  съ  сыномъ,  что(^  его  не 
отняли  у  нея.  Даже  сворке,  какъ  можно  скорее  надо  дЫотво- 
вать,  пока  его  не  отняли  у  нея.  Надо  взять  сына  и  у^Ьхать. 
Вогь  одно,  что  ей  надо  теперь  дЬлать.  Ей  нужно  было  успо- 
коиться и  выйти  изъ  этого  мучительнаго  положен1я.  Мысль  о 
прямомъ  дЬл1,  связывавшемся  съ  сыномъ,  и  о  томъ,  что(^  сей- 
часъ  же  уЬхать  съ  ннмъ  куда-нибудь,  дала  ей  это  успокоеше. 

Она  быстро  одЬлась,  сопиа  внизъ  и  ргЬшнтельными  шагами 
вошла  въ  гостнную,  гдЬ,  по  обыкновешю,  ожндалъ  ее  кофе  и 
Сережа  съ  гувернанткой.  Сережа,  весь  въ  бЬломъ,  стоялъ  у 
стола  подъ  зеркаломъ  и,  согнувшись  спиной  н  головой,  съ  вы- 
ражешемъ  напряженнаго  вннмашя,  которое  она  знала  въ  немъ 
и  воторымъ  онъ  былъ  похожъ  на  отца,  что-то  дЬлалъ  съ  цвЬ- 
тамн,  которые  онъ  принесъ. 

Гувернантка  нм^ла  особшно  строгШ  видъ.  Сережа  пронзи- 
тельно, какъ  это  часто  бывало  съ  ннмъ,  всврнвнулъ:  »А,  мама1* 
и  остановился  въ  нер'Ьшительнооти:  идти  ли  къ  мат^и  здоро- 
ваться и  бросить  цвЬты  или  додЬлать  вЬнокъ  и  съ  цвЬтамн 
цдти? 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  371  — 

Гувернантка,  поздоровавшись,  длинно  и  опредЬлительно  стала 
разсвазыватъ  проступовъ,  сдЬланный  Сережей,  но  Анна  не 
слуппаа  ея;  она  думала  о  томъ,  возьметъ  ли  она  ее  съ 
собой.  „Н-бть,  не  возьму,  —  рЬшила  она.  —  Я  уЬду  одна,  съ 
сыномъ*. 

—  Да,  это  очень  дурно,  —  сказала  Анна  и,  взявъ  сына  за 
плечо,  не  строгимъ,  а  робвимъ  взглядомъ,  смутившнмъ  и  обра- 
довавпшмъ  мальчика,  смотр&ла  на  него  и  поцеловала. — Оставь- 
те его  со  мной, —  сказала  она  удивленной  гувернантвгЬ  и,  не 
выпуская  руки  сына,  с^ла  за  приготовленный  съ  кофеемъ 
столь. 

—  Мама,  я...  я...  не...  —  (явазалъ  онъ,  стараясь  понять  по 
ея  выражен1ю,  что  ожидаетъ  его  за  персивъ. 

—  Сережа,  —  сказала  она,  кавъ  только  гувернантка  ввппла 
нзъ  комнаты,  —  это  дурно,  но  ты  не  будепо»  больше  дЬлать 
зтого?..  Ты  любишь  меня? 

Она  чувствовала,  что  слезы  выступаютъ  ей  на  глаза.  мРаэвгЬ 
я  ногу  не  любить  его? — оговорила  она  себЪ,  вникая  въ  его  испу- 
ганный и  вм^стЪ  обрадованный  взглядъ.  —  И  неужели  онъ  бу- 
деть  заодно  съ  отцомъ,  чтобы  казнить  меня?  Неужели  не  по- 
жалЪехъ  меня?''  Слезы  уже  текли  по  ея  лицу,  и,  чтобы  скрыть 
нхъ,  она  порывисто  встала  и  почти  выб^^жала  на  террасу. 

Посл^Ь  грозовыхъ  дождей  посл^днихъ  дней  наступила  холод- 
ная, ясная  погода.  При  яркомъ  солш^Ь,  сквозившемъ  сквозь 
обмытые  листья,  въ  воздугЬ  было  холодно. 

Она  вздрогнула  и  оть  холода  и  отъ  внутренняго  ужаса,  съ 
новою  силой  охватившихъ  ее  на  чистомъ  воздутЬ. 

—  Поди,  поди  къ  Мапе1(е, — оказала  она  СережЬ,  вышедшему 
было  за  ней,  и  стала  ходить  по  соломенному  ковру  террасы. 
1»Нбужели  они  не  простить  меня,  не  поймуть,  какъ  это  все  не 
могло  быть  иначе?'*  сказала  оба  се&Ь. 

Остановившись  и  взглянувь  на  колебавш1яся  оть  вЬтра  вер- 
шины осинь  сь  обмытБШи,  ярко  блистающими  на  холодномъ 
солнцЪ  листьями,  она  поняла,  что  они  не  простять,  что  все  м 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  872  — 

вогЬ  къ  ней  теперь  будуть  безцсалоотны,  важъ  это  небо, 
99»  ведень.  И  опять  ою  почувствовала,  что  въ  дупгЬ  у  нея 
■ачинало  двоиться.  „Не  надо,  не  надо  думать,  —  сказала  <ша 
ееб-Ь. — Надо  собираться.  Куда?  Когда?  Кого  взять  оъ  ообсЯВ 
Да,  въ  Москву,  на  вечернемъ  по^дЬ.  Аннушка  ■  Сережа,  ■ 
только  самыя  веобходимыя  вещи.  Но  прежде  надо  написать 
шгь  обоимъ'*.  Она  быстро  пошла  въ  домъ,  въ  сво1  кабннегь, 
сАла  къ  <т)лу  и  написала  мужу: 

„Посл^  того,  чтб  произошло,  я  не  могу  бол^  оставаться 
въ  вашемъ  домЪ.  Я  уЬзжаю  и  беру  съ  собою  свша.  Я  не  знав 
законовъ  и  потому  не  знаю,  съ  кЪмъ  нзъ  родителей  должась 
бшъ  сынъ;  но  я  б^у  его  съ  собой,  потому  что  безъ  него  я 
не  могу  асить.  Будьте  великодушны,  оставьте  мнЬ  его". 

До  сихъ  поръ  она  писала  быстро  и  естественно,  но  призывъ 
къ  его  великодуппю,  котораго  она  не  признавала  въ  немь,  и 
необходимость  заключить  письмо  чЪмъ- нибудь  трогательнымъ 
остановили  ее. 

„Говорить  о  своей  вттЪ  я  своемъ  раскаяши  я  не  могу,  по- 
тому что...* 

Опять  она  остановилась,  не  находя  связи  въ  своихъ  мысдяхъ. 
„Шгь,  —  сказала  она  себ-Ь,  —  ничего  не  надо'',  н,  разорвавъ 
письмо,  переписала  его,  нсключивъ  упоминаше  о  великодушш, 
м  запечатала. 

Другое  письмо  надо  было  писать  къ  Вронскому.  „Я  объя- 
вила мужу**,  писала  она,  н  долго  сидЪла,  не  въ  силагь  бу- 
дучи писать  дагЬе.  Это  было  такъ  грубо,  такъ  не  акенственно. 
„И  потомъ,  что  же  могу  я  писать  ему?"  сказала  она  себ^. 
Опять  краска  стыда  покрыла  ея  лицо,  вспомнилось  его  спшюй- 
етв!е,  н  чувство  досады  къ  нему  заставило  ее  разорвать  на 
мелше  клочки  листокъ  съ  написанною  фразой.  „Ничего  не 
нужно",  сказала  она  себЬ  и,  сложивъ  бюваръ,  пошла  на- 
верхъ,  объявила  гувернанткЬ  и  людямъ,  что  она  "Ьдеть  нынче 
въ  Москву,  и  тотчасъ  принялась  за  укладку  вещей. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-  373  ~ 


XVI. 


По  всЬжь  комнатамъ  дачнаго  дома  ходили  дворники,  садов- 
ники и  лакеи,  вынося  венщ.  Шкшш  и  вомоды  были  раскрыты; 
два  раза  б^Ьгали  въ  лавотеу  ва  бечевками;  но  полу  валялась 
газетная  бумага.  Два  сундука,  м^шви  и  увяааины^  пледы  были 
сшесевы  въ  11ере|днюю»  Карета  и  два  нэвоачива  стояли  у  крыльца. 
Аииа,  забывшая  за  работой  укладки  внутреннюю  тревогу,  укла- 
дывала, стоя  передь  столомъ  въ  овоемъ  кабинет!,  свой  дорозк- 
ный  м^шокъ,  когда  Аннуп1ка  обратила  ея  внимаше  на  стукъ 
подъ'Ьзжающаго  акипажа.  Анна  взглянула  въ  окно  и  увидала  у 
ц>ыльца  курьера  АлексЬя  Александровича,  который  звоннлъ  у 
входной  двери. 

—  Поди  узнай,  чтб  такое,  —  сказала  она  и  со  спокойною 
готовностью  на  все,  сложивъ  руки  на  кол^^няхъ,  сЬла  на  крес- 
ло. Лакей  принесъ  толстый  пакеть,  надписанный  рукою  Але- 
ксе Александровича. 

—  Курьеру  приказано  привезти  ответь,— ч^казалъ  онъ. 

—  Хоропю, — сказала  она  и,  какъ  только  онъ  вышелъ,  тря- 
сущимися пальцами  разорвала  письмо.  Пачка  заклеенныхъ  въ 
бандерольке  неп^;>егнутыхъ  ассигнацШ  выпала  изъ  него.  Она 
высвободила  письмо  н  стала  чнталъ  съ  конца.  »Я  сдЬлалъ  при- 
готовлешя  для  пере^Ьзда,  я  приписываю  значеше  нсполнешю 
моей  просьбы**,  прочла  она.  Она  проб'Ьжала  дальше,  назадъ, 
ирочла  все  и  еще  разъ  прочла  письмо  все  съ  начала.  Когда 
она  кончила,  она  почувствовала,  что  ей  холодно  и  что  надъ 
нею  обрушилось  такое  страшное  несчаспе,  какого  она  не  ожи- 
дала. 

Она  раскаивалась  утромъ  въ  томъ,  чтб  ока  сказала  мужу, 
и  желала  только  одного,  чтобъ^  эти  слова  были  какъ  бы  не 
сказаны.  И  воть  письмо  это  признавало  слова  несказанными 
и  давало  ей  то,  чего  она  желала.  Но  теперь  это  письмо  пред- 
ставлялось ей  ужаснее  всего,  чтд  только  она  могла  себЬ  пред« 
ставить. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  374  — 

(рПравъ!  правь! — проговориа  она.  — Разумеется,  овъ  всегда 
правь,  онь  хр1ст1анЕнъ,  онъ  велпводушень!  Да,  низвЛ,  гадкШ 
чедовЪкь!  И  этого  швто,  кромЪ  меня,  не  понимаетъ  н  не  пои- 
меть, н  я  не  могу  растолковать.  Они  пюорять:  релнпозвык, 
нравственный,  честный,  умный  че^I0в^Ь1ъ;  но  они  не  вндвтъ, 
чтб  я  вндЪла.  Они  не  знаютъ,  кань  онъ  восемь  жЪть  душить 
мою  жизнь,  дуппиь  все,  чтб  было  во  мнЬ  жявого,  —  что  онъ 
нн  разу  н  не  подумалъ  о  томъ,  что  я  живая  женщина,  коп^юй 
нужна  любовь.  Не  знаютъ,  кань  на  каждомь  шагу  онъ  освор- 
блялъ  меня  и  оставался  доволень  собой.  Я  ли  не  стц>аласьу 
вс^Ьми  силами  старалась,  найти  опраэдаМе  своей  жизни?  Я  яж 
не  пыталась  любить  его,  любить  сына,  во1да  уже  нельзя  б1ио 
любить  мужа?  Но  пришло  время,  я  поняла,  что  я  не  могу 
больше  себя  обманывать,  что  я  живая,  что  я  не  шшовата,  что 
Богь  меня  сдЬлаль  такою,  что  мнЬ  нужно  любпь  и  жить.  И 
теперь  что  же?  Убилъ  бы  онъ  меня,  убилъ  бы  его, — я  все  бш 
перенесла,  я  все  бы  простила,  но  н^тъ,  онъ...* 

„Какъ  я  не  угадала  того,  чтд  онъ  сдЬлаетъ?  Онъ  сдЬлаеть 
го,  чтб  свойственно  его  низкому  характеру.  Онъ  останется 
правь,  а  меня,  погибшую,  еще  хуже,  еще  ниже  погубить...* 
„Вы  сами  можете  предположить  то,  чтб  ожидаегъ  вась  и  ва- 
шего сына"*,  вспомнила  она  слова  изъ  письма.  „Это  ухроза, 
что  онъ  отниметь  сына,  и  нЬроятно  по  ихъ  глупому  закону 
8Т0  можно.  Но  разв^  я  не  знаю,  затЬмъ  онъ  говорить  ато? 
Онъ  не  верить  и  въ  мою  любовь  къ  сыну,  или  презираегь 
(какъ  онъ  всетда  и  подсмЬнвался),  презираегь  вто  мое  чувство, 
но  онъ  знаеть,  что  я  не  брошу  сына,  не  могу  бросить  сышц 
что  безъ  сына  не  можеть  быть  для  меня  жизни  даже  съ  тЬмъ, 
кого  я  люблю,  но  что,  бросивъ  сына  и  убЪжавь  отъ  него,  а 
поступлю  какъ  самая  позорная,  гадкая  женщина,  это  онъ  вна- 
етъ  и  знаеть,  что  я  не  въ  силахъ  буду  сдЬлать  втого*. 

,рНаша  жизнь  должна  вдти  какъ  прежде*,  вспомнила  она 
другую  фразу  письма.  „8га  жизнь  была  мучительна  еще  1фецде, 
она  была  ужасна  въ  посд1>днее  время.  Что  же  это  будеть  те- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  375  — 

перь?  И  онъ  знаетъ  все  это,  знаеть,  что  я  не  могу  раскаивать- 
ея  въ  томъ,  что  я  дышу,  что  я  люблю;  знаетъ,  что,  кровгЬ 
лжн  н  обмана,  нзъ  этого  ничего  не  будетъ;  но  ему  нужно  про- 
должат%  мучить  меня.  Я  знаю  его,  я  знаю,  что  онъ,  вавъ  рыба 
въ  водЬ,  плаваетъ  и  наслаждается  во  лжи.  Но  нЬть,  я  не  до- 
ставлю ему  этого  наслажден1я,  я  разорву  эту  его  паутину  ллсн, 
въ  которой  онъ  меня  хочетъ  опутать;  пусть  будетъ,  что  бу- 
детъ. Все  лучше  лжн  и  обмана**. 

«Но  вавъ?  Боже  мой!  Боже  мой!  Была  ли  когда-нибудь  жен- 
щина тавъ  несчастна,  вавъ  я!..** 

—  Шть,  разорву,  разорву!  —  всвривнула  она,  вскакивая  я 
удерживая  слезы.  И  она  подопхла  къ  письменному  столу,  чтобы 
написать  ему  другое  письмо.  Но  она  въ  глубинЬ  души  своей 
уже  чувствовала,  что  она  не  въ  силахъ  будетъ  ничего  разо- 
рвать, не  въ  силахъ  будетъ  выйти  нзъ  этого  прежняго  поло- 
жешя,  кавъ  оно  ни  ложно  и  ни  безчестно. 

Она  сЬла  къ  письменному  столу,  но,  вмЬсто  того  чтобы  пи- 
сать, сложивъ  руки  на  столъ,  положила  на  нихъ  голову  и  за- 
плакала, всхлипывая  и  колеблясь  всею  грудью,  какъ  плачутъ 
д:Ьти.  Она  плакала  о  томъ,  что  мечта  ея  объ  уяснеши,  опре- 
дЪлен1и  своего  положешя  разрушена  навсегда.  Она  знала  впе- 
редъ,  что  все  останется  по-старому  и  даже  гораздо  хуже,  чЬмъ 
по-старому.  Она  чувствовала,  что  то  положеМе  въ  св^ЬтЪ,  ко- 
торымъ  она  пользовалась  и  которое  утромъ  казалось  ей  столь 
ничтожнымъ,  что  это  положен1е  дорого  ей,  что  она  не  будетъ 
въ  силахъ  промЬнять  его  на  позорное  положеМе  женщины, 
бросившей  мужа  и  сына  и  соединившейся  съ  любовникомъ,  что, 
сколько  бы  она  ни  старалась,  она  не  будетъ  сильнее  самой 
себя.  Она  никогда  не  испытаетъ  свободы  любви,  а  навсегда 
останется  преступною  женой,  подъ  угрозой  ежеминутнаго  обли- 
чсшя,  обманывающею  муаса  для  позорной  связи  съ  человЪкомъ 
чужимъ,  независимБагь,  съ  которымъ  она  не  можетъ  жить  одною 
асизнью.  Она  знала,  что  это  такъ  и  будетъ,  и  вмЬстЬ  съ  тЬмъ 
это  было  тавъ   уявасно,  что  она   не  могла  представить  себ-Ь 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  376  — 

даже,  чЪгь   это  копится.   И  она  шакала»  не  ударяпкипА» 
какъ  пдачутъ  наказанный  д'Ьти» 

Поо1ЫП1авш1есд  шага  лакея  заставили  ее  очнуться,  и,  сцашъ 
отъ  него  свое  лицо^  она  притворилась ,  что  пишетъ* 

—  Курьеръ  просить  отв'Ьтау — ^доложялъ  лакей. 

—  ОтвЬта?  Да,  —  сказала  Анна, — пускай  подождетъ.  Я  шь 
звоню. 

«Что  я  могу  писать?  —  думала  она*  —  Что  я  могу  рЬшпъ 
одна?  Что  я  знал)?  Чего  я  хочу?  Что  я  люблю?"*  СНшть  она  по- 
чувствовала, что  въ  дупгЬ  ея  начинаеть  д^воиться.  Она  испуга* 
лась  опять  этого  чувства  и  у2ватилаоь  за  первый  представив- 
шШся  ей  предлогь  деятельности,  который  могь  бы  отвлечь  ее 
отъ  мыслей  о  себ^Ь.  «Я  должна  видЬть  Алексе  (такъ  она  мыс- 
ленно называла  Вронскаго),  онъ  одинъ  можетъ  сказать  мнЬ, 
^го  я  должна  дЬлать.  ПоЬду  къ  Бетси,  можетъ  быть,  таиъ  я 
увижу  его",  сказала  она  себ^Ь,  совершенно  забывъ  о  томъ,  что 
вчера  еще,  когда  она  сказала  ему,  что  не  побдеть  къ  княпнн1Ь 
Тверской,  онъ  сказалъ,  что  поэтому  и  онъ  тоже  не  поЬдегь. 
Она  подошла  къ  столу,  написала  мужу:  ^Я  получила  ваше 
письмо.  А."*,  и,  позвонивъ,  отдала  лакею. 

—  Мы  не  'Ьдемъ,^казала  она  вошедшей  АннушкЬ. 

—  СовсЬмъ  не  "Ьдонъ? 

—  Шть,  не  раскладывайте  до  завтра,  н  карету  оставить* 
Я  ноЬду  къ  княгинь. 

—  Какое  же  платье  приготовить? 

ХУЛ. 

Общество  парт1и  крокета,  на  которое  1шягина  Тверская  при- 
глашала Анну,  должно  было  состоять  нзъ  двухъ  дыгь  съ  ить 
поклонниками.  ДвЬ  дамы  эти  были  главный  представительницы 
избраннаго  новаго  петербургскаго  круяска,  называвппяся  въ 
подражан1е  подражашю  чему-то  1ез  вер!  шегуеШез  да  шопАе. 
Дамы  эти  принадлеасали  къ  кружку,  правда,  высшему,  но  со- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  377  — 

ввршеяно  вр&ждебнону  тому,  который  посЬщала  Анна«  Кро1гЬ 
токго^  старый  Отремовъу  одинъ  изъ  вд1ятельныхъ  лодей  Петер^ 
бурга,  повдошшкъ  Лизы  Мервалсмзой,  бы^^ь  до  ежужбЬ  врать 
АлевсЬя  АлшБсацдровнча.  По  вс^Ьмъ  этнмъ  соображеш'ямъ .  Анна 
не  хотЬла  'Ьхать,  н  въ  этому  ея  отказу  относились  намеки  за* 
писки  княгини  Тверской.  Теперь  ^же  Анна,  въ  надежде  увидать 
Вроиокаго,  пожелала  -Ьхать. 

Анна  пр№хала  къ  княгинЬ  Тверской  раньше  другихъ  гостей* 

Въ  то  время  какъ  она  входила,  лакей  Вронскаго  съ  расче- 
санными бакенбардами,  похожШ  на  камеръ-юнкера,  входилъ 
тоже.  Онъ  остановился  у  двери  и,  снлвъ  фуражку,  пропустилъ 
ее.  Анна  узнала  его  и  тутъ  только  вспомнила,  что  ВронскШ 
вчера  сказалъ,  что  не  пр№деть.  В'Ьроятно  онъ  объ  этомъ  при- 
слалъ  записку. 

Она  слышала,  снимая  верхнее  платье  въ  передней,  какъ  ла- 
кей, выговаривавшШ  даже  р  какъ  камеръ-юнкеръ,  сказалъ: 
.отъ  графа  княганЬ**,  и  передалъ  записку. 

Ей  ХОТЕЛОСЬ  спросить,  гдЬ  его  баринъ.  Ей  хот&яось  вер- 
нуться назадъ  и  послать  ему  письмо,  чтобы  онъ  прх-Ьхалъ  къ 
ней,  или  самой  "Ьхать  [къ  нему.  Но  ни  того,  ни  другого,  ни 
третьяго  нельзя  было  сдЬлать:  уже  впереди  слышались  объяв- 
ляющее о  ея  прх'ЬздЬ  звонки,  и  лакей  кнш'ини  Тверской  уже 
сталь  вполоборота  у  отворенной  двери,  ожидая  ея  прохода  во 
шутреннЕя  комнаты. 

—  Княгиня  въ  саду,  сейчасъ  долоясагь.  Не  угодно  ли  по- 
жаловать въ  садъ?  —  доложилъ  другой  лакей  въ  другой  ком- 
натЬ. 

Положев1е  нер:Ьпгательности,  неясности  было  все  то  асе,  какъ 
и  дома;  еще  хуже,  потому  что  нельзя  было  ничего  предпринять, 
нельзя  было  увцдать  Вронскаго,  а  надо  было  оставаться  здЬсь, 
въ  чужо1гь  и  столь  противоположномъ  ея  настроен1ю  обществ^Ь; 
но  она  была  въ  туалетЬ,  который,  она  знала,  шелъ  къ  ней; 
она  была  не  одна:  вокругь  была  эта  привычная  торжественная 
обсхановка  праздности,  и  ей  было  легче,  чЬмъ  дома;  она  не 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  378  — 

должна  бша  придумывать,  чтб  ей  |^лать.  Все  дЬшдоеь  само 
собой.  Вст1гЬтивъ  шедшую  къ  ней  Бетси  вгь  бЬюмь,  норазавв- 
шемъ  ее  своею  элегантностью,  туадетЬ,  Анна  улыбнулась  Ы1 
вакъ  всегда.  Княганя  Тверская  шла  съ  Тушкшичеиъ  и  родствев- 
ницей  барышней,  къ  великому  счает1ю  провинщальныхъ  родм- 
телей  проводившей  л^то  у  знаменитой  княгини. 

В'Ьроятно  въ  АявЬ  было  что-нибудь  особенное,  потому  чхо 
Бетси  тотчасъ  замЬтила  это. 

—  Я  дурно  спала,— отв^Ьчала  Анна,  вглядываясь  въ  лажея, 
который  шелъ  имъ  навстр1Ьчу  и,  по  ея  соображешямъ,  нееъ 
записку  Вронскаго. 

—  Какъ  я  рада,  что  вы  пр№халн,— чжазала  Бетси. — Я  устала 
и  только  что  хогЬла  выпить  чашку  чаю,  пока  они  пр]'1дутъ.  А 
вы  бы  пошли, — обратилась  она  къ  Тушкевичу,— чть  Маше!  по- 
пробовали крокеть-гроундъ,  тамъ,  гдЬ  подстригли.  Мы  съ  вами 
успЬемъ  по  дупгЬ  поговорить  за  чаемъ,  1^е'11  Ьауе  а  сову  сЬа1, 
не  правда  ли?— обратилась  она  къ  Анн1  съ  улыбкой,  похимаа 
ея  руку,  державшую  зонтикъ. 

—  ТЬмъ  бол^е  что  я  не  могу  пробыть  у  васъ  долго,  ывА 
необходимо  къ  старой  Вреде.  Я  уже  сто  жЪть  обЬщала, —  ска- 
зала Анна,  для  которой  ложь,  чуждая  ея  природЬ,  сдЬлалась 
не  только  проста  и  естественна  въ  обществ^Ь,  но  даже  доста- 
вляла удовольств1е.  Для  чего  она  сказала  это,  чего  она  за  се- 
кунду не  думала,  она  никакъ  бы  не  могла  объяснить.  Она  ска- 
зала это  по  тому  только  соображен]ю,  что  такъ  какъ  Вронскаго 
не  будеть,  то  ей  надо  обезпечить  свою  свободу  и  попытаться 
какъ-нибудь  увидать  его.  Но  почему  она  именно  сказала  щю 
старую  фрей^шну  Вреде,  къ  которой  ей  нужно  было,  какъ  н 
ко  многнмъ  другимъ,  она  не  умЬла  бы  о<^сннть,  а  вмЬстЬ  съ 
тЬмъ,  какъ  потомъ  оказалось,  она,  придумывая  самый  хмт1»1я 
дюдства  для  свндатя  съ  Вронскимъ,  не  могла  придумать  ни- 
чего лучшаго. 

—  ЯЪть,  я  васъ  не  пущу  ни  за  что, — отвечала  Бетси,  вни- 
мательно вглддываясь  въ  лицо  Анны. — ^Право,  я  бы  обидЪлао^, 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  379  — 

если  бы  не  добила  васъ.  Точно  вы  боитесь,  что  мое  общеотво 
можеть  компрометировать  ваоъ.  Пожалуйста,  намъ  чаю  въ  ма- 
ленькую гостиную, — сказала  она,  кавъ  всегда  прищуривая  глаза 
хфн  обращеи1и  къ  лакею. 

Взявъ  отъ  него  записку,  она  прочла  ее. 

—  АлексЬй  сдЬлалъ  намъ  ложный  прыжокъ, —  сказала  она 
п<>-фр|шцузски:^ч>нъ  пишетъ,  что  не  моасеть  быть, — прибавила 
она  такимъ  естественнымъ,  простынь  тономъ,  какъ  будто  ей 
инвогда  и  не  могло  приходить  въ  голову,  чтобы  ВронскШ  им^Ьлъ 
для  Анны  какое-нибудь  другое  значеше,  кромЬ  игры  въ  кро- 
жегь.  Айна  знала,  что  Бетси  все  знаетъ,  но,  слушая,  какъ  она 
при  ней  говорила  о  Вронскомъ,  она  всегда  убЬа^далась  на  ми- 
нуту, тго  она  ничего  не  знаетъ. 

—  А! — равнодупшо  сказала  Анна,  какъ  бы  мало  интересуясь 
втнмъ,  и  продолжала  улыбаясь: — Какъ  можетъ  ваше  общество 
компрометировать  к(ню-нибудь? 

дтвк  игра  словами,  это  скрыван1е  тайны,  какъ  и  для  всЪхъ 
женщинъ,  им'Ьло  больпхую  прелесть  для  Анны.  И  не  необходи- 
мость скрывать,  не  ц:Ьль,  для  которой  скрывалось,  но  самый 
процессъ  скрыван1я  увлекалъ  ее. 

—  Я  не  могу  быть  католичнЬе  папы,^ сказала  она. — Отре- 
мовъ  и  Лиза  Меркалова  —  это  сливки  сливокъ  общества.  По- 
томъ  они  приняты  вездЪ,  и  л,  —  она  особенно  ударила  на  л, — 
никогда  не  была  строга  и  нетерпима.  МиЬ  просто  некогда. 
Н'Ьгь,  вы  не  хотите,  можетъ  быть,  встречаться  со  Стремо- 
вымъ?  Пускай  они  съ  АлексЪемъ  Александровичеиъ  ломаютъ 
копья  въ  комитете, — это  насъ  не  касается.  Но  въ  свЬтЪ  это 
самый  любезный  человЪкъ,  какого  только  я  знаю,  и  страстный 
шрокъ  въ  крокетъ.  Воть  вы  увидите.  И,  несмотря  на  смЬш- 
ное  его  положеше  стараго  влюбленнаго  въ  Лизу,  надо  видЬть, 
кавъ  онъ  выпутывается  изъ  этого  см^Ьшного  положен1я1  Онъ 
очень  милъ.  Сафо  Штольцъ  вы  но  знаете?  Это — новый,  совеЬмъ 
новый  тонъ.  .  ^ 

Бетси  говорила  все  это,  а  меаду  тЪт  по  веселому,  умному 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  880  — 

В8ГЛ1Д7  ея  Анна  чуветвоваш,  что  она  пошшаеть  отчасп  ея 
положен1е  н  что-то  затЬваегь.  ОаЬ  были  въ  маюныюмъ  жабя- 
нетЬ. 

—  Однако  надо  написать  АлексЬю,*— и  Бетсн  сЪла  аа  опчмгь, 
написала  н1свольво  отрокъ  и  вложила  въ  вонв^фтъ. — Я  пишу» 
чтобъ  онъ  пр1'Ьхалъ  о<№дать.  7  меня  одна  дама  въ  обЪду  оста- 
ется бевъ  мужчины.  Посмотрите,  уб'Ьднтельно  ля?  Виновата,  я 
на  минутку  васъ  оставлю.  Вы,  пожалуйста,  запечатаАге  и  ото- 
шлите,— сказала  она  изъ  двери, — а  мнЬ  надо  сдкиггь  расшь 
ряжен1е. 

Ни  минуты  не  думая,  Анна  сЬла  съ  письмомъ  Бе1чх  хъ  стояу 
и,  не  читая,  приписала  внизу:  »МнЬ  необходимо  васъ  внхЬть. 
Прх'Ьзясайте  къ  саду  Вреде.  Я  буду  тамъ  въ  6  часобъ*".  (^а 
запечатала,  и  Бетси,  вернувшись,  при  ней  отдма  письмо. 

Диствительно,  за  чаемъ,  который  имъ  принесли  на  отодшкЬ- 
подносЬ  въ  прохладную  маленькую  гостиную,  между  двумя  асев- 
щинамн  завязался  а  созу  сЬа1,  какой  и  обЬщала  княгиня  Твер- 
ская до  пр№зда  гостей.  ОнЬ  пересуживали  тЬхъ,  кого  ожидаяж, 
и  разговоръ  остановился  на  ЛизЬ  Меркаловой. 

—  Она  очень  мила  и  всегда  мнЬ  была  сцмпатична,  —  ока- 
зала Анна. 

—  Вы  должны  ее  любить.  Она  бредить  вами.  Вчера  она  по- 
дошла ко  мнЬ  посл^Ь  скачекъ  и  была  въ  отчаяшн,  что  не  за- 
стала васъ.  Она  говорить,  что  вы  наетояпщя  героиня  романа 
и  410  если  бы  она  была  мужчиной,  она  бы  надЬлала  за  васъ 
тысячу  глупостей.  Стремовъ  ей  говорить,  что  она  и  такъ  ихъ 
дЬлаетъ. 

—  Но  скажито  пожалуйста,  я  яииоща  не  могла  понять, — 
сказала  Анна,  помолчавъ  н1Ьскольхо  времени  и  такимъ  тономъ, 
который  ясно  показывалъ,  что  она  дЬлала  не  праздный  во^ооъ, 
но  что  то,  что  она  спрашивала,  было  для  нея  важнЬе,  ч&гь 
бы  сл'Ьдовало,  —  скажито  по^калуйста,  что  такое  ея  отношеше 
къ  князю  Калужскому,  такъ  называемому  ШешкЪ?  Я  мало  вотрЬ- 
чала  ихъ.  Что  его  такое? 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  381  — 

Бетси  улыбнулась  глазами  и  внимательно  погляд'Ьла  на  Анну. 

—  Новая  манера, —  сказала  она. — ОиЬ  в&Ь  избрали  эту  ма« 
неру.  ОиЬ  забросили  чепцы  за  мельницы.  Но  есть  манера  и 
манера,  вакъ  игь  забросить. 

—  Да,  но  вак1я  же  ея  отношен!я  въ  Калужскому? 

Бетси  неожиданно  весело  и  неудержимо  засм^Ьялась,  что  р'Ьдво 
елучало<%  съ  ней. 

—  Это  вы  захватываете  область  княгини  Мягкой.  Это  вопрооъ 
ужаснаго  ребенка, — и  Бетси  видимо  хотела,  но  не  могла  удер- 
жаться и  разразилась  тЬмъ  заразительнымъ  см^^хомъ,  какимъ 
см-Ьются  р'Ъдко  см1Ьющ1еся  люди. — Надо  у  нихъ  спросить, — ^про- 
говорила  она  сквозь  слезы  смЬха. 

—  Н'Ьтъ,  вы  смЬетесь, — сказала  Анна,  тоже  невольно  зара- 
вившаяоя  см^Ьхомъ, —  но  я  никогда  не  могла  понять.  Я  не  по* 
нимаю  туть  роли  мужа. 

—  Мужъ?  Мужъ  [Лизы  Меркаловой  носить  за  ней  пледы  и 
всегда  готовь  къ  услугамь.  А  что  тамъ  дальше  въ  самомъ  д^лЬ, 
никто  не  хочеть  знать.  Знаете,  въ  хорошемъ  обществ-Ь  не  го- 
ворить и  не  думаютъ  даже  6  н^Ькоторыxъ  подробностяхъ  туа- 
лета. Такъ  и  это. 

—  Вы  будете  на  праздник^Ь  Роландаки?  —  спросила  Анна» 
чтобы  перемЬнить  разговорь. 

—  Не  думаю, — отв^^чала  Бетси  и,  не  глядя  на  свою  пр1ятель- 
ницу,  осторожно  стала  наливать  маленьшя  прозрачныя  чашки 
душистымъ  чаемь.  Подвинувъ  чашку  къ  АниЬ,  она  достала  па- 
хитоску и,  вложивъ  ее  въ  серебряную  ручку,  закурила. — Вотъ 
видите  ли,  я  въ  счастливомъ  положенш, — уже  безъ  смЪхеь  на- 
чала она,  взявь  въ  руку  чашку. — Я  понимаю  васъ  и  понимаю 
Лизу.  Лиза  —  это  одна  изъ  тЬть  наивныхь  натуръ,  который, 
вакъ  дЬти,  не  понимаютъ,  чтб  хорошо  н  чтб  дурно.  По  край- 
ней м^р'Ь,  она  не  понимала,  кох^а  была  очень  молода.  И  те- 
перь она  знаетъ,  что  это  непониман1е  идетъ  къ  ней.  Теперь 
она,  можеть  бызь,  нарочно  не  понимаетъ, — говорила  Бетси  оъ 
тонкою  улыбкой.  —  Но  все-таки  это  ей  идетъ.  Видите  ли^  на 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  382  — 

одну  н  ту  же  вещь  можно  смотр^кть  трагичеекш  ■  схЬшть  нзъ 
неа  ]1учен1е,  н  смотр'Ьтъ  просто  и  даже  весело.  Ыожегь  бьпъ, 
вы  склонны  смо1р^Ьть  на  вещн  слишкомъ  трагячесви. 

—  Кавъ  бы  а  желала  знать  другихъ  тавъ,  кавъ  я  оеба 
знаю, —  сказала  Анна  серьезно  н  задумчиво.  —  Хуже  ли  я  дру- 
гигь  или  лучше?  Я  думаю,  хуже. 

—  Ужасный  ребенокъ,  ужасный  ребенокъ!  —  повторила  Б^ 
си. — Но  вотъ  н  они. 

ХПП. 

Послышались  шаги  и  мужской  голосъ»  потомъ  женсвй  га- 
лосъ  и  смЬхъ,  и  вслЪдъ  затЬмъ  вошли  ожидаемые  госп:  Сафо 
Штольцъ  и  с1дющ|й  преизбызкомъ  здоровья  молодой  челов№»| 
такъ  называемый  Васька.  Видно  было,  что  ему  впрокъ  шито 
питан1е  кровяною  говядиной,  трюфелями  и  бургонскимъ.  Васыа 
поклонился  дамамъ  и  взглянулъ  на  нить,  но  только  на  ору 
секунду.  Онъ  вошелъ  за  Сафо  въ  гоотиную  и  по  гостиной  про- 
шелъ  за  ней,  какъ  будто  быль  къ  ней  привязанъ,  и  не  (шу- 
скаль  съ  нея  блестящигь  глазъ,  какъ  будто  хотЬлъ  аЛагь  ее. 
Сафо  Штольцъ  была  блондинка  оъ  черными  глазами.  Она  во- 
шла маленькими,  бойкими,  на  крутыгь  каблучкагь  туфель,  шаж- 
ками и  кр'Ьпко,  по-мужски  пожала  дамамъ  руки. 

Анна  ни  разу  не  встр-Ьчала  еще  атой  новой  знаменнтосд  I 
была  поражена  и  ея  красотою,  и  крайностью,  до  которой  былъ^ 
доведенъ  ея  туалетъ,  и  смЬлостъю  еа  манеръ.  На  толоЛ  ея 
нзъ  своигь  и  чужихъ  н^Ьашо-золотистаго  цвгЬта  волосъ  быгь^ 
сдЬланъ  такой  эшафодажъ  причесш,  что  голова  ея  равшшсь 
по  величине  стройно  выпуклому  и  очень  от1фытому  сп^ди  бю- 
сту. Стремительность  же  впередъ  была  такова,  что  при  вакдор 
дввженш  обозначались  изъ-подъ  платья  формы  колФнъ  н  вфх- 
ша  части  ноги,  и  невольно  представлалеа  вощюсъ  о  тою,  т^ 
сведи  въ  8Т0Й  подстроенной  колеблющейся  торЬ  дЪйстшсгеаьв^ 
кончается  ея  настоящее,  маленькое  и  стройное,  столь  обяахеЕ- 
ное  сверху  и  столь  спраганное  сзади  и  внизу  тЪло. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  883  - 

Бетсн  поспешила  познакомвть  ее  съ  Анной. 

—  Можете  себЬ  представить,  мы  чуть  было  не  раздавил 
двугь  оолдатьу — тотчасъ  же  начала  она  разсказывать,  подмиги- 
вая, улыбаяоь  н  назадъ  отдергивая  свой  хвостъ,  который  она 
еразу  слишкомъ  перекинула  въ  одну  сторону.  —  Я  "Ьхала  съ 
Васькой...  Ахъ,  да,  вы  не  знакомы. — И  она,  назвавъ  его  фа- 
ннлш,  представила  молодого  челов^Ька  и,  покрасн^въ,  звучно 
васм^Ьялась  своей  ошибкгЬ,  то-есть  тому,  что  она  незнакомой 
назвала  его  Васькой.  Васька  еще  разъ  поклонился  АннЬ,  но  ни- 
чего не  сказалъ  ей.  Онъ  обратился  къ  Сафо: — ^Пари  проиграно. 
Мы  прежде  пр^хали.  Расплачивайтесь, — ^говорилъ  онъ  улыбаяоь. 

Сафо  еще  весел^^  засм^Ьялась. 

—  Не  теперь  же, — сказала  она. 

—  Все  равно,  я  получу  посл1. 

—  Хорошо,  хорошо.  Ахъ,  да!  —  вдругъ  обратилась  она  къ 
хозяйке, — хороша  я...  Я  и  забыла...  Я  вамъ  привезла  гостя. 
Вотъ  и  онъ. 

Неожиданный  молодой  гость,  котораго  привезла  Сафо  и  ко- 
тораго  она  забыла,  былъ  однако  такой  важный  гость,  что,  не- 
смотря на  его  молодость,  обЬ  дамы  встали,  встр^Ьчая  его. 

Это  былъ  новый  поклонникъ  Сафо.  Онъ  теперь,  какъ  и  Вась- 
ка, по  пятамъ  ходилъ  за  ней. 

ВскоргЬ  пр№али  князь  КалужскШ  н  Лиза  Меркалова  со  Стре- 
мовымъ.  Лиза  Меркалова  была  худая  брюнетка  съ  восточнымъ 
л^нивымъ  типомъ  лица  н  прелестными,  неизъяснимыми,  какъ 
всЬ  говорили,  глазами.  Характеръ  ея  темнаго  туалета  (Анна 
тотчасъ  же  заметила  в  оц'Ьнила  это)  былъ  совершенно  соотв1Ьт- 
ствуюпцй  ёя  красогЬ.  Насколько  Сафо  была  крута  и  подбориста, 
настолько  Лиза  была  мягка  и  распущенна. 

Но  Лиза  на  вкусъ  Анны  была  гораздо  привлекательнее.  Бет- 
си говорила  про  нее  АннЬ,  что  она  взяла  на  себя  тонъ  нев^ 
дающаго  ребенка;  но  когда  Анна  увидала  ее,  она  почувствовала, 
что  это  была  неправда.  Она  точно  была  невЬдающая,  испорчен- 
ная, но  милая  и  безответная  женщина.  Правда,  что  тонъ  ея 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  384  — 

быль  такой  же,  вакъ  и  товъ  Сафо;  такъ  же,  шобъ  и  вл  Сафо, 
за  ней  ходил,  вакъ  пришитые,  и  аожираш  ее  главами  два  по- 
клонника, одинъ  молодой,  фугой  старикъ;  но  въ  ней  было  чтч>- 
то  такое,  что  было  выше  того,  что  ее  окружало, — въ  иЛ  былгь 
блескъ  наотояцей  воды  брильянта  среди  стеколъ.  Этогь  блескв 
светился  нзъ  ея  прелестныгь,  дЪйохвительно  неизъясннмыгь 
глазъ.  Усталый  н  вм-ЬстЬ  страстный  взгля^ь  этихь  оц>уженных» 
темнымъ  кругомъ  глазъ  поражалъ  своею  сов^шенною  шеареа- 
ностью.  Взглянувъ  въ  атн  глаза,  каа^ому  казалое^,  что  ояъ 
узналъ  ее  всю  и,  узнавъ,  не  могъ  не  полюбить.  При  вщдЬ  Анны 
все  ея  лицо  вдругъ  ссв^Ьтнлось  радостною  улыбкой. 

—  Ахъ,  какъ  я  рада  васъ  внд:Ьть!  —  сказала  она,  подходя 
къ  ней.  —  Я  вчера  на  скачкахъ  только  что  хогЬла  дойтя  до 
васъ,  а  вы  тЬхалн.  МнЬ  такъ  хотЬлось  вид-Ьть  васъ  именно 
вчера.  Не  правда  ли,  это  было  ужасно? — сказала  она,  гляда  на 
Анну  своимъ  взглядонъ,  открыв1юпшмъ,  казалось,  всю  душу. 

—  Да,  я  никакъ  не  ожидала,  что  это  такъ  волнуетъ, —  ска- 
зала Анна  краснЬя. 

Общество  поднялось  въ  это  время,  чтобы  идти  въ  садъ. 

—  Я  не  пойду, — сказала  Лиза,  улыбаясь  и  подсаживаясь  къ 
АннЪ. — Вы  тоже  не  пойдете?  Что  за  охота  играть  въ  цкжегь! 

—  Ють,  я  люблю,— сказала  Анна. 

—  Вотъ,  вотъ  какъ  вы  д-Ьлаете,  что  вамъ  не  скучно?  На 
васъ  взглянешь — весело.  Вы  живете,  а  я  скучаю. 

—  Какъ  скучаете?  Да  вы  самое  веселое  общество  Петер- 
бурга,— сказала  Анна. 

—  Можетъ  быть,  гЬмъ,  которые  не  ншпего  общества,  еп^е 
скучн4е;  но  намъ,  ивЪ  наверно,  не  весело,  а  ужасно,  ужасно 
скучно. 

Сафо,  закуривъ  папироску,  ушла  въ  садъ  съ  двумя  молодьиш 
людьми.  Бетси  н  Отремовъ  остались  за  чаемъ. 

—  Какъ  скучно!  —  сказала  Бетси. — Сафо  говорить,  что  они 
вч^>а  очень  веселились  у  васъ. 

—  Ахъ,  такая  тоска  была!  —  сказала  Лиза  Меркалова. — ^Мы 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  386  — 

поФхали  в(уЬ  ко  швЪ  поожЬ  овачекъ.  И  вое  тЬ  «е,  и  вое  гЬ 
же!  Все  одно  и  то  же.  Весь  вечерь  провадялбь  ш>  диванамъ. 
Чтд  же  туть  веселаго?  Н'Ьть,  вавъ  вы  дЪлаете,  чтобы  вамъ  не 
было  скучно?— опять  обратилась  она  къ  АшЛ. — Отбить  взгля- 
нуть на  васьу  и  видишь, — ^вотъ  женщина,  которая  можетъ  быть 
счастлива,  несчастна,  но  не  скучаетъ.  Научите,  какъ  вы  это 
дЪдаете? 

—  Никавъ  не  д:Ьлаю,  —  отвечала  Анна,  красиЬя  отъ  этихь 
привязчивыгь  вопросовъ. 

—  Вотъ  это  лучшая  ммера, — в]гЪшался  въ  разговоръ  Стре- 
новь. 

Отремовъ  былъ  челов^Ькъ  л^Ьтъ  пятидесяти,  полус^Ьдой,  еще 
св^Шй,  очень  некрасивый,  но  съ  характернымъ  и  умнымъ  ли- 
ц<шъ.  Лиза  Меркалова  была  племянница  его  жены,  и  онъ  про- 
водилъ  ь&Ь  свои  свободные  часы  съ  ней.  ВстрЬтивъ  Анну  Ка- 
ренину, онъ — ^по  служб'Ь  врать  Алекс^Ья  Александровича— какъ 
свЬтскШ  и  умный  челов'Ькъ,  постарался  быть  съ  нею,  авеной 
своего  врага,  особенно  любезнымъ. 

—  Никакъ, — подхватилъ  онъ,  тонко  улыбаясь, — это  лучшее 
^юдсIво•  Я  давно  вамъ  говорю,^ч)братился  онъ  къ  Лиз^Ь  Мер- 
калюой, — ^что  для  того,  чтобы  не  было  скучно,  надо  не  думать, 
что  будеть  скучно.  Это  все  равно,  какъ  не  надо  бояться,  что 
не  ааснепп»,  если  боишься  безсонницы.  Это  самое  и  сказала 
вамъ  Анна  Аркадьевна. 

—  Я  бы  очень  рада  была,  если  бы  сказала  это,  потому  что 
это  не  только  умно, — ^это  правда, — улыбаясь  сказала  Анна. 

—  Н'Ьтъ,  вы  скажите,  отчего  нельзя  заснуть  н  нельзя  не 
скучать? 

—  Чтобы  заснуть,  надо  поработать,  и  чтобы  веселиться,  надо 
тоже  поработать. 

—  ЗачЬмъ  же  я  буду  работать,  когда  моя  работа  никому  не 
нужна?  А  нарочно  и  притворяться  я  не  ужЪю  и  не  хочу. 

—  Вы  иеисправиш!, — сказалъ  Офемовъ,  не  глядя  на  нее,  и 
опять  обратился  къ  АниЬ. 

17 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  386  — 

РЬдао  встр'Ьчаа  Анну»  онъ  не  могъ  ничего  ей  сказать,  кро1гЬ 
пошлостей,  но  онъ  говорилъ  эти  пошлости  о  томъ,  когда  она 
пере^Ьзжаетъ  въ  Петербургъ,  о  томъ,  ка1бъ  ее  любить  храфиня 
Лвд1я  Ивановна,  съ  та1т1ъ  вырахешеиъ,  которое  показывало^ 
что  онъ  оть  всей  души  желаетъ  быть  ей  пр1ятны11ъ  и  шнБавать 
свое  уважеМе  и  даже  бол^е. 

Вошелъ  Тушкевичъ,  объявнвъ,  что  все  общество  аздетъ  И1ро- 
ковъ  въ  крокеть. 

—  Е'ЬтЬу  не  уЬзжайте,  пожалуйста,  —  просила  Лиза  Мер- 
калова,  узнавъ,  что  Анна  уЬзжаегъ.  Отремовъ  присоединилсн 
къ  ней. 

—  Слишвоыъ  большой  контрастъ,— сказалъ  онъ, — ^Ъхать  послЪ 
дтого  общества  къ  старугЬ  Вреде.  И  потоиъ  для  нея  вы  будете 
случаемъ  позлословить,  а  здЬсь  вы  только  возбудите  друпя,  са- 
мый хороппя  и  противополоашыя  злословш  чувства, — сказадъ 
онъ  ей. 

Анна  на  минуту  задумалась  въ  нер'Ьшительности.  Лестныя 
Р'Ьчи  этого  умнаго  челов'Ька,  наивная,  дЬтская  симпат1я,  кото- 
рую выражала  къ  ней  Лиза  Меркалова,  и  вся  эта  привычная, 
сйьтская  обстановка — все  это  было  такъ  легко,  а  ожидало  ее 
такое  трудное,  что  она  съ  минуту  была  въ  нерешимости:  не 
остаться  ли,  не  отдалить  ли  еще  тяжелую  минуту  объяснешя? 
Но,  вспомнивъ,  чтд  ожидаетъ  ее  одну  дома,  если  она  не  приметь 
никакого  р'Ьшешя,  вспомнивъ  этотъ  страшный  для  ней  и  вг 
воспоминаЕЛи  жесть,  когда  она  взялась  об'Ьими  руками  за  во- 
лосы, она  простилась  и  уЬхала. 

XIX. 

ВронскШ,  несмотря  на  свою  легкомысленную  съ  виду  свет- 
скую жизнь,  былъ  челов'Ькъ,  ненавидЬвппй  безпорядовъ.  Еще 
смолоду,  бывши  въ  корпусе,  онъ  испыталъ  унижеше  отказа, 
когда  онъ,  запутавшись,  попроснлъ  взаймы  денегь,  и  съ  тЬгь 
поръ  онъ  ни  разу  не  ставнлъ  себя  въ  такое  положеше. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  387  — 

Для  того,  чтобы  всегда  вести  свои  ;гЬла  въ  порядЕгЬ,  онъ, 
смотря  по  обетоятельствамъ,  чаще  или  {уЬже,  разъ  пять  въ  годъ 
уединялся  и  приводилъ  въ  ясность  всЬ  свои  дЬла.  Онъ  назы- 
валъ  это  посчитаться,  или  Шге  1а  1е881Уе. 

Проснувшись  поздно  на  другой  день  посхЬ  свачекъ,  ВронскШ, 
ие  бреясь  и  не  купаясь,  одЬлся  въ  китель  и,  рааяоживъ  на 
отолЬ  деньги,  счеты,  письма,  принялся  за  работу.  Петрищой, 
зная,  что  въ  такоиъ  положеши  онъ  бывалъ  сердить,  проснув- 
шись и  увидавъ  товарища  за  письменнымъ  столомъ,  тихо  од^ся 
и  вышелъ,  не  уЬшая  ему. 

ВсякШ  человЬкъ,  зная  до  махЬйшихъ  подробностей  всю  слозк- 
пость  условШ,  его  окружающихъ,  невольно  предполагаетъ,  что 
сдожиость  дтигь  услов1й  и  трудность  ихъ  уяснешя  есть  только 
его  личная,  случайная  особенность,  н  никакъ  не  думаетъ,  что 
друпе  окружены  такою  же  сложностью  своихъ  личныхъ  усло- 
вШ, какъ  и  онъ  самъ.  Такъ  казалось  и  Вронскому.  И  онъ  не 
безъ  внутренней  гордости  и  не  безъ  основашя  думалъ,  что  вся- 
вий  другой  давно  бы  запутался  и  принужденъ  былъ  бы  посту- 
пать нехорошо,  если  бы  находился  въ  такихъ  же  трудныхъ 
услов1яхъ.  Но  Вронсшй  чувствовалъ,  что  именно  теперь  ему 
необходимо  учесться  и  уяснить  свое  положен1е,  для  того  чтобы 
не  запутаться. 

Первое,  за  что,  какъ  за  самое  легкое,  взялся  ВронскШ,  были 
денежный  дЪла.  Выписавъ  своимъ  мелкимъ  почеркомъ  на  почто- 
вомъ  листкЬ  все,  чтд  онъ  долженъ,  онъ  подвелъ  итогъ  и  на- 
шелъ,  что  онъ  долженъ  семнадцать  тысячъ  съ  сотнями,  кото- 
рый онъ  откинулъ  для  ясности.  Сосчитавъ  деньги  и  банковую 
книжку,  онъ  нашслъ,  что  у  него  остается  1.800  руб.,  а  полу- 
чсшя  до  новаго  года  не  предвидится.  Перечтя  списокъ  дол- 
гамъ,  ВронскШ  переписадъ  его,  подразд'Ьливъ  на  три  разряда. 
Къ  первому  разряду  относились  долги,  которые  надо  было  со- 
чась же  заплатить  или  во  всякомъ  случа'Ь  для  уплаты  кото- 
рыхъ  надо  было  шгЬть  готовыя  деньги,  чтобы  при  требован1и 
не  могло  быть  минуты  замедлешл.  Такихъ  долговъ  было  около 

17* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  388  — 

четырегь  тысячъ:  1.500  за  лошадь  и  2.500  поручнтеаа»С1!ВО  за 
молодого  товарища  Веневсваго,  который   при  Вронсвомъ  дро* 
шралъ  эти  деньги  шулеру.  Вроясюй  тогда  же  хотЬхь  отдать 
деш>ги  (оеЪ  были  у  него),  но  Веневсшй  и  Яшвинъ  настаивали  ии^ 
томъу  что  заплатить  они,  а  не  Вронсшй,  который  и  не  игралъ. 
Все  это  было  прекрасно,  но  ВронскШ  зналъ,  что  въ  этомъ  гри^ 
ноиъ  дкгЬ,  въ  которомъ  онъ  хотя  и  принялъ  учаспе  только 
тЁмъ,  что  взялъ  на  словахъ  ручательство  за  ВеневшЕаго,  ш[у  не* 
обходимо  им^Ьть  эти  2.500  р.,  чтобы  ихъ  бросить  мошеннику  ■ 
не  тЛтъ  съ  нимъ  бол^е  нивакихъ  разговоровъ.  Итакъ,  по  этому 
первому  важнейшему  отд'Ьлу  надо  было  нм^ть  4.000  руб.  Во 
второмъ  отдкгЬ — восемь  тысячъ — были  болЬе  важные  долга. 
Это  были  долги  преимущественно  по  скаковой  конюпэтЬ,  по- 
ставщику овса  и  сЬна,  англичанину,  шорнику  и  т.  д.  По  эттгь 
долгамъ  надо  было  тоже  раздать  тысячи  двЪ,  для  того  чтобы 
быть  совершенно  спокойнымъ.   ПослЬднШ  отдЬлъ  долговъ — въ 
магазины,  въ  гостиницы  и  портному — былъ  такой,  о  которомъ 
нечего  думать.  Такъ  что  нужно  было  по  крайней  м^р'Ь  6.000  р. 
на  текупце  расходы,  а  было  только  1.800  р.  Для  человека  съ 
100.000  р.  дохода,  какъ  определяли  в&Ь  состоян1е  Вроисвадю, 
так1е  долги,  казалось  бы,  не  могли  быть  затруднительны;  но 
дЬло  въ  томъ,  что  у  него  далеко  не  было  этихъ  100.000  руб. 
Огромное  отцовское  состояМе,  приносившее  одно  до  200.000  р. 
годового   дохода,  было   нераздельно  между   братьями.   Въ  то 
время  какъ  старппй  братъ  женился,  им^Ья  кучу  долговъ^  ва 
княжне  Вар'Ь  Чирковой,  доч^и  декабриста,  безъ  всякаго  со- 
стоян1я,  Алексей   уступилъ  старшему   брату  весь   доходъ  сь 
им^ЬнШ  отца,  вБПюворивъ  себ^Ь  только  25.000  р.  въ  годъ.  Лле- 
ксЬй  сказалъ  тогда  брату,  что  этихъ  денегь  ему  будетъ  доста-^ 
точно,  пока  онъ  не  женится,  чего,  вероятно,  никогда  не  бу- 
детъ. И  братъ,  командуя  одннмъ  изъ  самыхъ  дорогихъ  полковъ 
и  только  что  женившись,  не  могъ  не  принять  этого  подафка. 
Мать,  имевшая  свое  отдельное  состояше,  1фом%  ввш)воренныхъ 
25.000  руб.,  давала  ежегодно  Алексею  еще  тысячъ  20,  и  Але- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  389  — 

ксЬй  проживалъ  ихъ  всЬ.  Въ  посл'Ьднее  время  мать,  поссорив* 
шись  еъ  нимъ  за  его  связь  и  отъ^дъ  изъ  Москвы,  престала 
присылать  ему  деньги.  И  всл^Ьдств1е  атого  ВронскШ,  уже  сд'Ь* 
лавъ  привычку  жизни  на  45.000  и  получивъ  въ  этомъ  году 
только  25.000  руб.,  находился  тгаерь  въ  затруднеши.  Чтобы 
выйти  изъ  этого  затруднен!я,  онъ  не  могъ  просить  денегь  у 
матери.  Посл^Ьднее  ея  письмо,  полученное  имъ  накануне,  гЬмъ 
въ  особенности  раздражило  его,  что  въ  немъ  были  намеки  на 
то,  что  она  готова  была  помогать  ему  для  успЬха  въ  свЪтЪ  и 
иа  служб'Ь,  а  не  для  жизни,  которая  скандализировала  все  хо* 
рошее  общество.  Желаше  матори  купить  его  оскорбило  его  до 
глубины  души  и  еще  бол^ке  охладило  къ  ней.  Но  онъ  не  могъ 
отречься  отъ  сказаннаго  великодушнаго  слова,  хотя  и  чувство- 
валъ  теперь,  смутно  предвидя  н^Ькоторыя  случайности  своей 
связи  съ  Карениной,  что  великодушное  слово  это  было  сказа- 
но легкомысленно  и  что  ему,  неженатому,  могутъ  понадобиться 
всгЬ  сто  тысячъ  дохода.  Но  отречься  нельзя  было.  Ему  стоило 
только  вспомнить  братнину  жену,  всповгаить,  какъ  эта  милая, 
славная  Варя  при  всякомъ  удобномъ  случа'Ь  напоминала  ему, 
что  она  помнить  его  великодуппе  и  ц'Ьнитъ  его,  чтобы  понять 
невозможность  отнять  назадъ  данное.  Это  было  такъ  же  не- 
возможно, какъ  прибить  лсенпшну,  украсть  или  солгать.  Было 
возможно  и  должно  одно,  на  что  ВронскШ  и  р'Ьшился  безъ  ми- 
нуты колебашя:  занять  деньги  у  ростовщика,  десять  тысячъ,  въ 
чемъ  не  можетъ  быть  затруднешя,  ур'Ьзать  вообще  свои  расходы 
и  продать  скаковыхъ  лошадей.  РЬшивъ  это,  онъ  тотчасъ  же  иа- 
писалъ  записку  Роландаки,  посылавшему  къ  нему  не  разъ  съ 
1федложешемъ  купить  у  него  лошадей.  Потомъ  послалъ  за  ан- 
гличаниномъ  и  за  ростовщикомъ  и  разложнлъ  по  счетамъ  гЬ 
деньги,  который  у  него  были.  Окончивъ  эти  д^Ьла,  онъ  написалъ 
холодный  и  р^кШ  отв'Ьтъ  матери.  Потомъ,  доставъ  изъ  бумаж- 
ника три  записки  Анны,  онъ  перечелъ  ихъ,  сжегъ  и,  всломнивъ 
свой  вчерашшй  разговоръ  съ  нею,  задумался. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


390 


XX, 


Жизнь  Вронсваго  тЬыъ  была  особенно  счастлива,  что  у  евро 
быдъ  сводъ  правилЪу  несомненно  опредЪдяюпщхъ  все,  чхо 
должно  и  не  должно  дЬлать.  Сводъ  этить  правилъ  обннмась 
очень  малый  вругъ  условШ,  но  зато  правила  были  несомненны, 
и  Вроншй,  никогда  не  выходя  ивъ  этого  круга,  никогда  ин 
на  минуту  не  колебался  въ  исполнеши  того,  чтд  должно.  Пра- 
вила эти  несомненно  онредЬляли:  что  нужно  заплатить  шулеру, 
а  портному  не  нужно;  что  лгать  не  надо  мужчинамъ,  но  жен- 
щинамъ  можно;  что  обманывать  нельзя  никого,  но  мужа  можно; 
что  нельзя  прощать  оскорблешй  и  можно  оскорблять  и  т.  д. 
ВсЬ  эти  правила  могли  быть  неразумны,  нехоропш,  но  они  были 
несомненны,  и,  исполняя  игь,  Вронс14В  ч^отвовалъ,  что  шп 
спокоенъ  и  можетъ  высоко  носить  голову.  Только  въ  самое  по- 
следнее время,  по  поводу  своихъ  отношешй  къ  АинЪ,  ВрошавЯ 
начиналъ  чувствовать,  что  сводъ  его  праюлъ  не  вполне  опре- 
делялъ  все  услов!я,  и  въ  будуп^емъ  представлялись  трудносп 
и  сомнешя,  въ  которыхъ  ВронскШ  уже  не  находилъ  руково- 
дящей нити. 

Теперепшее  отношеше  его  къ  Анне  н  къ  ея  мужу  было  для 
него  просто  и  ясно.  Оно  было  ясно  и  точно  определено  въ 
сводЬ  правилъ,  которыми  онъ  руководствовался. 

Она  была  порядочная  женщина,  подаривп1ая  ему  свою  лю- 
бовь, и  онъ  любилъ  ее,  и  потому  она  была  для  него  женщина, 
достойная  такого  же  и  еще  бдльшаго  уважешя,  чемъ  законная 
жена.  Онъ  далъ  бы  отрубить  себе  руку,  прежде  чемъ  позво- 
лить себе  словомъ,  намекомъ  не  только  оскорбить  ее,  но  ие 
выказать  ей  того  уважешя,  на  какое  только  можетъ  разсчиш- 
ватъ  женпщна. 

Отношешя  къ  обществу  тоже  были  ясны.  Все  могли  знать,  подо- 
зревать это,  но  никто  не  долженъ  былъ  сметь  говорить.  Въ  щю- 
тивномъ  случае  онъ  готовъ  былъ  заставить  говорившихъ  молчать 
и  уважать  несуществующую  честь  женщины,  которую  онъ  любилъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  391  — 

Отношешя  жъ  мужу  были  ясв:Ъв  всего.  Съ  той  минуты,  какъ 
Ална  полюбила  Вроискаго,  онъ  считалъ  одао  свое  праао  на  нее 
яеотьемлемымъ.  Мужъ  быль  только  налипшее  и  м^шсиощее  лицо. 
Беаъ  еомиЬтЯу  онъ  былъ  въ  жалкомъ  положен!и9  но  что  же 
(^ио  дЪлать?  Одно,  на  что  им&гь  право  мужъ,  это  было  то, 
чтобы  потребовать  удовлетворен1Я  съ  оруж1емъ  въ  рувахъ,  и 
на  это  ^юнсшй  былъ  готовъ  съ  первой  минуты. 

Но  въ  поолЬднее  время  являлись  новыя,  внутреншя  отноше- 
в1я  между  ннмъ  и  ею,  пугавш1я  Вронскаго  своею  иеопредФлен- 
жостью.  Вчера  только  она  объяснила  ему,  что  она  беременна. 
И  ОЕгь  почувстаовалъ,  что  это  изв^Ьст^е  и  то,  чего  она  ждала 
отъ  него,  требовало  чего-то  такого,  что  не  определено  вполиЬ 
жодексомъ  тЬхъ  правилъ,  которыми  онъ  руководствовался  въ 
жизни.  И  дЬйствительно,  онъ  былъ  взятъ  врасплохъ,  и  въ  пер- 
вую минуту,  кохда  она  объявила  о  своемъ  положенш,  сердце 
его  подсказало  ему  требовате  оставить  мужа.  Онъ  сказалъ  это, 
но  теперь,  обдумывая,  онъ  вид'Ьлъ  ясно,  что  лучше  было  бы 
обойтись  безъ  этого,  и  вм^стЬ  съ  тЬмъ,  говоря  это  006*6,  бо- 
ялся', не  дурно  ли  это. 

«Если  я  сказалъ  оставить  мужа,  то  это  значить  соединиться 
€0  мной:  готовъ  ли  я  на  это?  Какъ  я  увезу  ее  теперь,  когда 
7  меня  иЬтъ  денегъ?  Положимъ,  это  я  могъ  бы  устроить...  Но 
какъ  я  увезу  ее,  когда  я  на  службе?  Если  я  сказалъ  это,  то 
надо  быть  готовымъ  на  это,  то-есть  им1^ть  деньги  и  выйти  въ 
отставку**. 

И  онъ  задумался.  Вопросъ  о  томъ,  выйти  или  не  выйти  въ 
отставку,  привелъ  его  къ  другому,  тайному,  ему  одному  извгЬст- 
ному,  едва  ли  не  главному,  хотя  и  затаенному  интересу  всей 
его  жизни. 

Честолюб1е  было  старинная  мечта  его  дЬтства  и  юности, — 
мечта,  въ  которой  онъ  н  006*6  не  признавался,  но  которая  была 
такъ  сильна,  что  и  теперь  эта  страсть  боролась  съ  его  любовью. 
Первые  шаги  его  въ  евЪтЪ  и  на  служб'Ь  были  удачны,  но  два 
года  тому  назадъ  онъ  сдЬлалъ  грубую  ошибку:  онъ,  желая  вы- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  392  — 

казать  свою  независимость  и  подвинуться,  отваз&дся  отъ  1фед- 
ложеннаго  ему  положешя,  над'Ьясь^  что  отказъ  этотъ  ирждлстъ 
ому  ббльшую  псЬну;  но  оказалось,  что  онъ  был>  слишкомъ 
смЬлъ,  и  его  оставили;  и,  волей-неволей  сдЬлавъ  себ1  положе- 
ше  человгЬка  независимаЕЧ),  онъ  носилъ  его,  весьма  тонко  н  умно 
держа  себя,  тавъ,  какъ  будто  онъ  ни  на  кого  не  с^>днлся,  не 
считалъ  себя  никЪмъ  обиженнымъ  и  желаетъ  только  того,  «ггобы 
его  оставили  въ  поко'Ь,  потому  что  ему  весело.  Въ  сущности  хе 
ему  еще  съ  прошлаго  года,  когда  онъ  уЬхал^  въ  Москву^  пе- 
рестало быть  весело.  Онъ  чувотвовалъ,  что  это  независимое 
положеше  человЬка,  который  все  бы  могъ,  но  ничего  не  хо- 
четъ,  уже  начинаетъ  сглаживаться,  что  мнопе  начинаютъ  думать, 
что  онъ  ничего  бы  и  не  могъ,  вром^  того,  какъ  быть  честнымь 
и  добрымъ  малымъ.  Наделавшая  столько  шума  и  обратившая 
общее  внимаше  связь  его  съ  Карениной,  придавъ  ему  новый 
блескъ,  успокоила  на  время  точившаго  его  червя  честолюбш, 
но  недЬлю  тому  назадъ  этотъ  червь  проснулся  съ  новою  шло^ 
Его  товарищъ  съ  дЬтства,  одного  круга,  одного  общества  и  то- 
варищъ  по  корпусу.  Серпуховской,  одного  съ  нимъ  выпуска, 
съ  которымъ  онъ  соперничалъ  и  въ  классЬ,  и  въ  гимнастикЬ, 
и  въ  шалостяхъ,  и  въ  мечтахъ  честолюб1Я,  на-днягь  вернулся 
изъ  Средней  Азш,  получивъ  тамъ  два  чина  и  отличхе,  р'Ьдво 
даваемое  столь  молодымъ  генераламъ. 

Какъ  только  онъ  пр№халъ  въ  Петербургъ,  заговорили  о  немъ, 
какъ  о  вновь  поднимающейся  зв^ЬздЬ  первой  величины.  Ровес- 
никъ  Вронскому  и  однокапшикъ,  онъ  былъ  генералъ  н  ожидать 
назначешя,  которое  могло  им^ть  вл1ян1е  на  ходъ  государотвен- 
ныхъ  дЬлъ,  а  Вронсшй  былъ  хоть  и  независимый,  и  блестяпцй, 
и  любшШй  прелестною  женщиной  человЬкъ,  но  былъ  только 
ротмистромъ,  которому  предоставляли  быть  незавнсимымъ  сколь- 
ко ему  угодно.  „Разум^Ьется,  я  не  завидую  и  не  могу  завидо- 
вать Серпуховскому;  но  ^ч>  возвышеше  показываетъ  мнЬ,  что 
стЬитъ  выждать  время,  и  карьера  челов^Ька,  какъ  я,  можеть 
быть  сдЬлана  очень  скоро.  Три  года  тому  назадъ  онъ  былъ  въ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  893  — 

^гомъ  же  положен1н,  вакъ  н  я.  Выйдя  въ  отставку,  я  соясгу  свои 
корабли.  Оставаась  на  службе,  я  ничего  не  теряю.  Она  сама 
сказала,  что  не  хочетъ  изи^нять  своего  положешя.  А  я  съ  ея 
любовью  не  могу  завидовать  Серпуховскому''.  И,  закручивая 
медлвинымъ  движен1емъ  усы,  онъ  веталъ  отъ  стола  и  прошелся 
же  комнатЬ.  Глаза  его  блесгЬли  особенно  ярко,  и  онъ  чувство- 
жалъ  то  твердое,  спокойное  и  радостное  состоян1е  духа,  кото- 
рое находило  на  него  все1да  послЬ  ушяен1я  своего  положенк. 
Все  было,  какъ  и  послЬ  прежиихъ  счетовъ,  чисто  и  ясно.  Онъ 
вобртлся,  одЬлся,  взялъ  холодную  ванну  и  вышелъ. 

XXI. 

—  А  я  за  тобой.  Твоя  стирка  ньшче  долго  продолжалась, — 
еказалъ  ПетрицкШ. — ^Что  же,  кончилось? 

—  Кончилось,— отвЪчалъ  Вронсшй,  улыбаясь  одними  глазами 
и  покручивая  кончики  усовъ  такъ  осторолсиб,  какъ  будто  послЬ 
того  порядка,  въ  который  приведены  его  дЬла,  всякое  слиш- 
комъ  см'Ьлое  и  быстрое  движете  модкетъ  его  разрушить. 

—  Ты  всегда  послЬ  зтого  точно  изъ  бани, — еказалъ  Петриц- 
кШ.— Я  отъ  Грицки  (такъ  они  звали  полкового  командира),  тебя 
ждутъ. 

Вронсшй,  не  отвечая,  глядЬлъ  на  товарища,  думая  о  дру- 
гомъ. 

—  Да  8Т0  у  него  музыка? — еказалъ  онъ,  прислушиваясь  къ 
долетавшимъ  до  него  знакомымъ  звукамъ  трубныхъ  басовъ, 
волекъ  и  вальсовъ. — ^Что  за  праздникъ? 

—  Серпуховской  пр^халъ. 

—  А-а1 — еказалъ  ВронскШ, — я  и  не  зналъ. 
Улыбка  его  глазъ  заблесгЬла  еще  ярче. 

Разъ  р'Ьшивъ  самъ  съ  собой,  что  онъ  счастливъ  своею  лю- 
бовью, пожертвовалъ  ей  своимъ  честолюб1емъ, — ^взявъ  по  край- 
ней жЬрЬ  на  себя  эту  роль, — ВронскШ  уже  не  могъ  чувство* 
вать  ни  загасти  къ  С^пуховскому,  ни  досады  на  него  за  то. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  394  — 

что  онъ,  прКхавъ  въ  полкъ,  нрншегь  не  къ  нему  пфвому. 
Серпуховской  былъ  добрый  пр1ятеА,  и  овъ  быль  радъ  ему. 

—  А,  я  очень  радъ. 

Полковой  командиръ  Деминъ  занимать  больш<^  пом1коцга& 
домъ.  Все  общество  было  на  просторномъ  нижнемъ  балвонЬ. 
На  двор'Ьу  первое^  чтб  бросилось  въ  глаза  Вронскому,  были 
в^сенники  въ  кителять,  стоявппе  подлЬ  бочонка  еъ  водкой,  и 
здоровая  веселая  фигура  полкового  командира,  оцзуженнаго  офи- 
церами; выйдя  на  первую  ступшь  балкона,  онъ,  громко  п^>е- 
кри кивая  музыку,  игравшую  Офенбаховсвую  кадриль,  что-то 
приказывалъ  и  махалъ  етоявшимъ  нЬсколько  въ  сторонЬ  оолда- 
тамъ.  Кучка  солдатъ,  вахмистръ  и  несколько  уитвръ-офицеровь 
подошли  вм^стЬ  съ  Вронскимъ  къ  балкону.  Вернувшись  къ  сто- 
лу, полковой  командиръ  опять  вышелъ  еъ  бокаломъ  на  крыльцо 
и  провозгласилъ  тостъ:  „за  здоровье  нашего  бывшаго  товарища 
и  храбраго  генерала  князя  Серпуховского.  7ра1* 

За  полковымъ  командиромъ  съ  бокал(жъ  въ  рукгЬ,  улыбаясь, 
вышелъ  и  Серпуховской. 

—  Ты  все  молод:Ьешь,  Бондаренко,-— обратился  онъ  къ  прямо 
предъ  нимъ  стоявшему,  служившему  вторую  службу,  молодце- 
ватому краснощекому  вахмистру. 

Вронс1Ш  три  года  не  видалъ  Серпуховского.  Онъ  возмужалъ, 
отпустивъ  бакенбарды,  но  онъ  былъ  такой  же  стройшй,  не 
столько  поражавшШ  красотой,  сколько  иЬжностью  и  благород- 
ствомъ  лица  и  сложешя.  Одна  перем'Ьна,  которую  замЪтилъ  въ 
немъ  Вронсшй,  было  то  тихое,  постоянное  Ыян1е,  которое  уста- 
навливается на  лицахъ  людей,  им^ющихъ  усягЬхъ  и  ув1фенныгь 
въ  признанш  этого  успЬха  всЬми.  ВронскШ  зналъ  зто  о1яше  ш 
тотчасъ  же  зам^тилъ  его  на  Серпуховскомъ. 

Сходя  съ  л^^тницы,  Серпуховской  увидалъ  Вронскаго.  Улыбка 
радости  осв^Ьтила  лицо  Серпуховского.  Онъ  кивнулъ  кверху  го- 
ловой, приподнялъ  бокалъ,  приветствуя  Вронскаго  и  показывая 
этимъ  жестомъ,  что  не  можетъ  прежде  не  подойти  къ  вахмистру, 
который,  вытянувшись,  уже  складывалъ  губы  для  поцЬлуя. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  395  — 

—  Ну,  вотъ  и  онъ! — веврикнулъ  полковой  командиръ.  —  А 
ижЪ  сказадъ  Яш^ешь,  что  ты  въ  своемъ  мрачномъ  дугЬ. 

Серпуховской  поц:Ьловалъ  во  влажньш  и  св^Шя  губы  молод- 
ца-вахмистра и,  обтарая  ротъ  платксшь,  подошелъ  къ  Вронскому* 

—  Ну,  кавъ  я  радъ! — сказалъ  онъ,  пожимая  ему  руку  и  от- 
водя его  въ  сторону. 

—  Займягесь  имъ! — крикнулъ  Яшвину  полковой  командиръ, 
указывая  на  Вронскаго,  и  сошелъ  внизъ  къ  солдатамъ. 

—  Отчего  ты  вчера  не  былъ  на  свачкахъ?  Я  думалъ  увидать 
тамъ  тебя,— сказалъ  ВронскШ,  оглядывая  С^пуховского. 

—  Я  пр№халъ,  но  поздно.  Виноватъ, — ^прнбасшлъ  онъ  и  обра- 
тился къ  адъютанту: — ^пожалуйста,  отъ  меня  прикажите  раздать, 
сколько  выйдегь  на  челов^Ька. 

И  онъ  торопливо  досталъ  изъ  бумажника  три  сторублевый 
бумажки  и  покраснЬлъ. 

—  ВронскШ!  съ'Ьсть  что-нибудь  или  пить? — спросилъ  Яш- 
винъ.— Эй,  давай  сюда  графу  по-Ьсть!  А  вотъ  это — ^пей. 

Кутежъ  у  полкового  командира  продолжался  долго. 

Пили  очень  много.  Качали  и  подкидывали  Серпуховского.  По- 
томъ  качали  полкового  командира.  Потомъ  предъ  пЬсеиниками 
плясалъ  самъ  полковой  командиръ  съ  Петрицкимъ.  Потомъ  пол- 
ковой командиръ,  уже  несколько  ослаб^ши,  сЬлъ  на  дворЪ  на 
лавку  и  началъ  доказывать  Яншину  преимущество  Россш  предъ 
Прусс1бй,  особенно  въ  кавалер1Йской  атакЬ,  и  кутежъ  на  минуту 
затихъ.  СерпуховсксЛ  вошелъ  въ  домъ,  въ  уборную,  чтобъ 
умыть  руки,  и  иашелъ  тамъ  Вронскаго;  Вронсхой  обливался 
водой.  Онъ,  снявъ  китель  и  подставивъ  обросшую  волосами  крас- 
ную шею  подъ  струю  умывальника,  растиралъ  ее  и  голову  ру- 
ками. Окончнвъ  умываше,  Вронсшй  подс^ъ  къ  Серпуховскому. 
Они  оба  тутъ  же  сЬли  на  диванчикъ,  и  между  ними  начался 
разговоръ,  очень  интересный  для  ебоихъ. 

—  Яр  теб'Ь  все  зналъ  черезъ  асену,  —  сказалъ  Серпухов- 
ской.— Я  радъ,  что  ты  часто  видалъ  ее. 

—  Она  дружна  съ  Варей,  и  это  единственный  женщины  по- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  396  — 

1ербурго11я,  оъ  хоторыш  швА  щшпяо  вщдЪтъса,  —  улыбаясь 
агагЬчап  Е^невШ.  Онъ  улыбался  тому,  тго  предвидЪлъ  тему» 
на  которую  обратиса  рааговоръ,  н  это  (кио  ему  щшгаю. 

—  Бдинетвенныя? — ^улыбаясь  переепросииъ  СертуховекЫЬ 

—  Да  н  я  о  тебЬ  аваль,  но  не  толио  ч^>езъ  твою  жену, — 
отрогимъ  выражешемъ  лица  вапршцая  атогь  намевъ,  свазалъ 
ВровсвИ. — Я  очевь  радъ  быль  твоему  усягЬху,  но  нновольво  не 
удивлевъ.  Я  ждалъ  еп^  больше. 

Оерпуховсвой  улыбнулся.  Ему,  о«1еввдво,  было  щмятно  вто 
мнЬше  о  иемъ,  н  онъ  не  находнлъ  нужнымъ  скрывать  это. 

—  Я,  напротивъ,  нривнаюса  откромоно,  медаль  меньше.  Но 
я  радъ,  очень  радъ.  Я  чеотолюбнвъ,  вто  моя  слабость,  и  я 
признаюсь  въ  ней. 

—  Можетъ  быть,  ты  бы  не  щшзнавался,  если  бы  не  нм&гь 
уснЬха,-— свазалъ  Вронсшй. 

—  Не  думаю, — ошпъ  улыбаясь,  сказалъ  Серпуховской. — Не 
скажу,  чтобы  не  стоило  жить  безъ  втого,  но  было  бы  скучно. 
Разумеется,  я,  можетъ  быть,  ошибаюсь,  но  мнЬ  кажется,  что 
я  шгЬю  нЬкоторыя  способности  въ  той  сфер!  д:Ьятельнос1н, 
которую  я  избралъ,  и  что  въ  монхъ  рукагь  власть,  какая  бы 
она  ни  была,  если  будетъ,  то  будетъ  лучше,  чЬмъ  въ  рукахъ 
многихъ  мжЬ  извЬстныхъ,-— съ  С1яющнмъ  совнашемъ  усп^Ьха  ска- 
валъ  Серпуховской. — И  потому  ч&гь  ближе  къ  втому,  тЬмъ  я 
больше  доволенъ. 

—  Можетъ  быть,  это  такъ  для  тебя,  но  не  для  всЬхъ.  Я  то 
же  думалъ,  а  вогь  живу  и  нахожу,  что  не  стОнтъ  жить  только 
для  этого,— сказалъ  ВронскШ. 

—  Вотъ  оно1  Вогь  оно1  —  см^Ьясь  сказалъ  Серпуховской.  — 
Я  уже  началъ  съ  того,  что  я  слышалъ  щю  тебя,  про  твой 
отказъ...  Разумеется,  я  тебя  одобрилъ.  Но  на  все  есть  манера. 
И  я  думаю,  что  самый  поотупокъ  хорошъ,  но  ты  шо  сдЬлаль 
не  такъ,  какъ  надо. 

—  Чтд  сделано,  то  сдЬлано;  я,  ты  шаешь,  я  никогда  не 
отрекаюсь  отъ  того,  чтб  сд^лаль.  И  потомъ  мнЬ  прец^асно. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  397  — 

—  Прекрасно— на  время.  Но  ты  не  удовлетворишься  этшсь. 
Я  твоему  брату  не  говорю.  Это — юиое  дитя,  тавъ  же  кавъ 
этотъ  нашъ  хозяинъ.  Вонь  онъ1 — Iфибави^^ь  онъ,  прислуши- 
ваясь въ  крику  «ура**, — и  ему  весело,  а  тебя  не  это  удовле- 
творяетъ. 

—  Я  не  гсюорю,  чтобы  удовлетворяло. 

—  Да^  не  8Т0  одно.  Тапе  люди,  вавъ  ты,  нужны. 

—  Кому? 

—  Кому?  Обществу,  Россш.  Россш  нужны  люди,  нужна  пар- 
тш,  иначе  все  идегь  и  пойдетъ  къ  собавамъ. 

—  То-есть  что  же?  Парт1я  Бертенева  противъ  русскнхъ  ком- 
мунистовъ? 

—  Н'Ьтъ, — сморщившись  отъ  досады  ва  то,  что  его  подозр'Ь- 
ваютъ  въ  такой  глупости,  сказдлъ  Серпуховской. — ^Тои!  (а  ее! 
ипе  Ыарте.  Это  всегда  было  и  будетъ.  Никавигь  коммунистовъ 
нЬтъ.  Но  всегда  людямъ  интриги  надо  выдумать  вредную,  опас- 
ную партио.  Это  старая  штука.  Н'Ьтъ,  нужна  парпя  власти 
людей  независимыхъ,  какъ  ты  и  я. 

—  Но  почему  же? — ВронскШ  назвалъ  несколько  им^Ьющихъ 
власть  людей. — Но  почему  же  они  не  независимые  люди? 

— -  Только  потому,  что  у  нихъ  н^Ьтъ  или  не  было  отъ  рожде- 
шя  независимости  состояшя,  не  было  именно,  не  было  той  бли- 
зости къ  солнцу,  въ  которой  мы  родились.  Игь  можно  купить 
или  деньгами  или  лаской.  И,  чтобъ  имъ  держаться,  имъ  надо 
выдумывать  направлеше.  И  они  проводятъ  какую-нибудь  мысль, 
направлеше,  въ  которое  сами  не  в'Ьрять,  которое  дЬлаетъ  зло; 
и  все  это  направлеше  есть  только  средство  имЬть  каввншдй  домъ 
и  столько-то  жалованья.  Се1а  п'ез!  раз  р1а8  бп  дие  $а,  когда 
поглядишь  въ  ихъ  карты.  Можетъ  быть,  я  хуже,  глуп^^.иxъ, 
хотя  я  не  вижу,  почему  я  долженъ  бьпъ  хуже  ихъ.  Но  у  меня 
и  у  тебя  есть  уже  наверное  одно  важное  преимущество  —  то, 
что  насъ  труднее  купить.  И  таше  люди  бол^Ье  чЬмъ  когда-ни- 
будь нужны. 

Вронсшй  слушалъ  внимательно,  но  не  столько  самое  содер- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  398  — 

жаше  слсшъ  занимало  его,  сколько  то  отношеше  къ  х^жу  Сер- 
пуховского, уже  хумающаго  бороться  оъ  властью  и  шгбющ&го 
въ  дтомъ  111р^Ь  уже  свои  снмпатЫ  и  антипат1ну  тогда  кавъ  лжя 
него  были  по  службЬ  только  интересы  эскадрона.  ВронсвИ  по- 
вяль тоже,  какъ  могь  быть  силенъ  Серпуховской  своею  несо- 
мненною способностью  обдумывать,  понимать  вещи,  свсжмь 
умомъ  и  даромъ  слова,  тавъ  р'Ьдко  встр'Ьчающимся  въ  той 
средЬ,  въ  которой  онъ  жилъ.  И,  какъ  ни  сов-Ьстно  это  было 
ему,  ему  было  завидно. 

—  Все-таки  жеЛ  недостаетъ  для  этого  одной  глюной  вепщ, — 
отв^чалъ  онъ:  —  недостаетъ  желан1я  власти.  Это  было,  но 
прошло. 

—  Извини  меня,  это  неправда,  —  улыбаясь  сказалъ  С^рт1у- 
ховской. 

—  Я'Ьть,  правда,  правда!.,  теперь,  что&л  быть  нскреннимъ,— 
добавилъ  ВронскШ. 

—  Да,  пршзда  теперь^  это  другое  дЬло;  но  это  теп^^  бу- 
детъ  не  всегда. 

—  Можетъ  быть, — отв-Ьчалъ  Вронсшй. 

—  Ты  говоришь  мооюеть  быть, — продолжалъ  Серпуховской, 
какъ  будто  угадазъ  его  мысли, — а  я  тебЬ  говорю  натьрное.  И 
для  этого  я  хотЬлъ  тебя  видЬть.  Ты  поступилъ  такъ,  какъ 
должно  бьио.  Это  я  понимаю,  но  персее^троеать  ты  не  дол- 
женъ.  Я  только  жрощ  у  тебя  саг(е  ЫапсЬе.  Я  не  покрови- 
тельствую тебЬ...  Хотя  отчего  же  миЬ  и  не  покровительство- 
вать  теб'Ь:  ты  столько  разъ  миЬ  покровительствовалъ!  НадЬ- 
юсь,  что  наша  дружба  сгоитъ  выше  этого.  Да, — сказалъ  онъ, 
и&кно,  какъ  женпцша,  улыбаясь  ему. — ^Дай  миЬ  саг1е  ЫапсЬе, 
выходи  изъ  полка,  и  я  втяну  тебя  незам1Ьтно. 

—  Но  ты  пойми,  мпЬ  ничего  не  нуашо, — (шюалъ  ВронскШ,— 
кавъ  только  то,  чтобы  все  было,  кавъ  было. 

Серпуховской  всталъ  и  сталъ  противъ  него. 

—  Т^  сказалъ,  чтобы  все  было,  какъ  было.  Я  понимаю,  чю 
ото  значить.  Но  послушай:  мы  ровесники,  можетъ  быть,  тя 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  399  — 

больше  чиолоиъ  вналъ  «енщинъ,  чФмъ  а.  —  Улыбка  н  жеогы 
Серпуховского  говорили,  что  ВронскШ  не  долженъ  бояться,  что 
онъ  н-Ьжио  и  осторожно  дотронется  до  больного  1гЬста. —  Но  я 
женатъ,  и  поверь,  что,  увнавъ  одну  свою  жену  (какъ  кто-то 
пис&лъ),  котсфую  ты  любишь,  ты  лучше  узнаешь  всЪхъ  жен- 
щннъ,  чЪиъ  если  бы  ты  дналъ  ихъ  тысячи. 

—  Сейчасъ  придеиъ! — ^крикнулъ  ВронскШ  офицеру,  заглянув- 
шему въ  комнату  и  ававшему  нгь  къ  полковому  комацдиру. 

Вронскому  хотЬлось  теперь  дослушать  и  узнать,  что  Серпу- 
ховской скажетъ  ему. 

—  И  воть  теб^Ь  мое  мнЬше.  Жешцины — это  главный  камень 
11реткновен1я  въ  деятельности  чоловЬка.  Трудно  любить  асен- 
пщну  и  дЬлать  что-нибудь.  Для  этого  есть  только  одно  сред- 
ство съ  удобствомъ  безъ  пом'Ьхи  любить — это  женитьба.  Какъ 
бы,  какъ  бы  тебФ  сказать,  что  я  думаю, — говорилъ  Серпухов- 
ской, любившШ  сравнешя,  —  постой,  постой!  Да,  какъ  нести 
Гаг^еаи  и  дЬлать  что-нибудь  руками  можно  только  тогда,  когда 
Сагдеаи  увязано  на  спину,  —  а  это  женитьба.  И  это  я  почув- 
етвовалъ  женившись.  7  меня  вдругъ  опростались  руки.  Но  безъ 
женитьбы  тащить  за  собой  этотъ  Гаг<1еаи,  —  руки  будутъ  такъ 
полны,  что  ничего  нельзя  дЬлать.  Посмотри  Мазанкова,  Кру- 
пова. Они  погубили  свои  карьеры  изъ-за  женщинъ. 

—  Как1я  женщины!  —  сказалъ  Вронсшй,  вспоминая  францу- 
женку и  актрису,  съ  которыми  были  въ  связи  названные  два 
человЬка. 

—  ТЬмъ  хуже,  чФмъ  прочнее  положеше  женщины  въ  св^ЬтЬ, 
тЬмъ  хуже.  Это  все  равно,  какъ  уже— не  то,  что  тащить  Гаг- 
4еаи  руками,  а  вырывать  его  у  другого. 

—  'Ли  никохда  не  любилъ, — тихо  сказалъ  ВронскШ,  глядя 
предъ  собой  и  думая  объ  АннЬ. 

—  Можетъ  быть.  Но  ты  вспомни,  что  я  сказалъ  теб'Ь.  И 
еще:  женщины  ъ&Ь  матц)1альп6е  мужчинъ.  Мы  дЬлаемъ  изъ 
любви  что-то  охромное,  а  опЬ  всегда  1егге-Дг-(егге. 

—  Сейчасъ,  сейчасъ! — обратился  онъ  къ  вошедшему  лакею. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  400  — 

Но  1авей  не  цриходилъ  ихъ  звать  опять,  кавъ  оеь  духалъ. 
Лакей  принесъ  Вронсвоху  записку. 

—  Вшгь  принеоъ  чеюв'Ьвъ  отъ  квягини  Тверской. 
ВронскШ  распечаталъ  пнсысо  и  вопыхнухь. 

—г  У  меня  голова  забол^Ьда,  я  пойду  домой,  —  свааажъ  оп 
Серпуховскому. 

—  Нуу  тавъ  прощай.  Даешь  оаг1е  ЫапЫ1е? 

—  ПосдЪ  потоворшшь,  я  найду  тебя  въ  11ет^[)бургЬ. 

ХХП. 

Бшгь  уже  шестой  часъ,  и  потому,  чтобы  поспать  вд-время 
и  ВМЕСТЕ  съ  тЬжъ  не  ^хать  на  свопхъ  доши^дяхъ,  которыхь 
вс^  знадиу  ВронскШ  сЪхь  на  извозчичью  карету  Яншина  и  ве- 
л'Ьдъ  'Ьхадъ  какъ  можно  скор'Ье.  Извозчичья  старая  четырех- 
м'Ьстная  карета  бвиа  просторна.  Онъ  &Ьлъ  въ  уголь,  вытянулъ 
ноги  на  переднее  мЬсто  и  задумался. 

Смутное  сознаше  той  ясности^  въ  которую  были  приведен 
его  дЬла,  смутное  воспоминан1е  о  дружбе  и  лести  Серпух!»- 
скогОу  считавшаго  его  нужнымъ  челов^комь,  и,  главное,  ожи- 
дан1е  свидашя — все  соединялось  въ  общее  впечатлШе  радосг- 
наго  чувства  жизни.  Чувство  это  было  такъ  сильно,  что  онъ 
невольно  улыбался.  Онъ  спустилъ  ноги,  заложилъ  одну  на  ко- 
л'Ьно  другой  и,  взявъ  ее  въ  руку,  ощупалъ  упругую  икру  поп, 
зашибленной  вчера  при  паденш,  и,  откинувшись  назадъ,  вздох- 
нулъ  несколько  разъ  всею  грудью. 

„Хорошо,  очень  хороню!''  сказалъ  онъ  самъ  себ^Ь.  Онъ  и 
прежде  часто  испытывалъ  радостное  сознан1е  своего  тЬла,  но 
никогда  онъ  такъ  не  любилъ  себя,  своего  тЬла,  какъ  теп^>ь. 
Ему  пр1ятно  было  чувствовать  зту  легкую  боль  въ  сильной 
но1^,  пр1ятно  было  мышочноо  ощущен1е  движенШ  своей  хруди 
при  дыханш.  Тотъ  самый  ясный  и  холодный  авгусювскШ  день, 
который  такъ  безнадежно  дЬйотвовалъ  на  Анну,  казался  шу 
возбудительно  оживляющимъ  и  осв^Ьасалъ  его  разгор^Ьвппяся  отъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  401  — 

обл11ван1я  Л1Ц0  и  шею.  Запахъ  бридьянтша  отъ  его  усовъ  ка- 
зался еиу  особенно  1ф1ятнымъ  на  атомъ  св^Ьжемъ  возхугЬ.  Все, 
что  онъ  вид^Ьлъ  въ  окно  кареты,  все  въ  этомъ  холодномъ  чи« 
степь  воздухЬ,  на  этомъ  б^^Ьдномъ  св^тЬ  заката  было  такъ  же 
св'Ёжо,  весело  и  сильно,  какъ  н  онъ  самъ:  и  крыши  доиовъ, 
блестяпця  въ  лучагь  епускавшагося  солнца,  и  р'Ьзшя  очерташя 
заборовъ  и  угловъ  построекъ,  и  фигуры  изр^Ьдва  встр'Ьчающих* 
ся  тгЬшеходовъ  и  экипажей,  и  неподвижная  зелень  деревъ  и  травъ, 
и  поля  съ  правильно  прор'Ьзанными  бороздами  картофеля,  и  косыя 
тЬни,  падавп11я  отъ  домовъ  и  отъ  деревъ,  и  отъ  кустовъ,  и  отъ 
самыхъ  бороздъ  картофеля, — все  было  красиво,  какъ  хорошень- 
Х1Й  пеВзаасъ,  только  что  оконченный  и  покрытый  лакомъ. 

—  Пошелъ,  пошелъ!— скавадъ  онъ  кучеру,  высунувпгась  въ 
окно,  и,  доставъ  изъ  кармана  трехрублевую  бумажку,  сунулъ 
ее  оглянувшемуся  кучеру.  Рука  извозчика  ощупала  что-то  у 
фонаря,  послышался  свистъ  кнута,  и  карета  быстро  покатилась 
по  ровному  шоссе. 

„Ничего,  ничего  мн*  не  нужно,   кромЬ  этого  счаст1я, — ^ду- 
мадъ  онъ,  глядя  на  костяную  шишечку  звонка  въ  промежутке 
между  окнами  и  воображая  соб'Ь  Анну  такою,   какою  онъ  ви« 
дЬлъ  ее  въ  посл^днШ  разъ. — И  чЬмъ  дальше,  тЬмъ  больше  я 
люблю  ее.   Вотъ  и  садъ   казенной   дачи   Вреде.    ГдЪ  же  она 
туть?  ГдЪ?  Какъ?  Зв,чЪжь  она  здЬсь  назначила  свидаше  и  пи- 
шетъ  въ  письм'Ь  Бетси?'*  подумалъ  онъ  теперь  только;  но  ду- 
мать было  уже  некогда.   Онъ  остановилъ  кучера,   не  доезжая 
до  аллеи,  и,  отворивъ  дверцу,  на  ходу  выскочилъ  изъ  кареты 
в  пошелъ  въ  аллею,  ведшую  къ  дому.  Въ  алле^  никого  не 
было;  но,  оглянувшись  направо,  онъ  увидалъ  ее.  Лицо  ея  было 
закрыто  вуалью,  но  онъ  обхватилъ  радостнымъ  взглядомъ  осо- 
бенное, ей  одной  свойственное  движете  походки,  склона  плечъ 
и  постанова  головы,   и  тотчасъ  же  будто  электрическШ  токъ 
оробЬжалъ  по  его  тЬлу.  Онъ  съ  новою  силой  почувствовалъ  са- 
мого себя,  отъ  упругихъ  движешй  ногъ  до  движешя  легкихъ 
4>и  дыхаши,  и  что-то  защекотало  его  губы. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  402  — 

Ск)йдясь  съ  нтгьу  она  кр'Ьпко  пожала  его  руку. 

—  Ты  не  сердишься,  что  я  вызвала  тебя?  Ма±  необходимо 
было  тебя  вид^Ьть,  —  сказала  она;  и  тотъ  серьезный  и  етропй 
свладъ  губъ,  который  онъ  вид^ъ  нзъ-подъ  вуали,  сразу  изжЪ- 
нилъ  его  душевное  настроеше. 

—  Я,  сердиться!  Но  какъ  ты  прх'Ъхала,  куда? 

—  Все  равно, — сказала  она,  кладя  свою  руку  на  его, — ^пой- 
демъ,  мнЪ  нужно  переговорить. 

Онъ  понялъ,  что  что-то  случилось  и  что  свндаше  это  не  бу- 
деть  радостное.  6ъ  присутствш  ея  онъ  не  шгЬлъ  своей  волн:  не 
зная  причины  ея  тревоги,  онъ  чувствовалъ  уже,  что  та  же  тре* 
вога  невольно  сообщал&сь  и  ему. 

—  Что  же,  что? — спрашивалъ  онъ,  сжимая  локтемъ  ея  руку 
и  стараясь  прочесть  въ  ея  лицЪ  ея  мысли. 

Она  прошла  молча  н^Ьсколько  шаговъ,  собираясь  съ  духомъ, 
и  вдругъ  остановилась. 

—  Я  не  сказала  тебЪ  вчера, — начала  она,  быстро  и  тяжело 
дыша, — ^что,  возвращаясь  домой  съ  АлексЁемъ  Александрови- 
чемъ,  я  объявила  ему  все...  сказала,  что  я  не  могу  быть  его 
женой,  что...  и  все  сказала. 

Онъ  слушалъ  ее,  невольно  склоняясь  вс^мъ  станомъ,  какъ 
бы  желая  втимъ  смягчить  для  нея  тяжесть  ея  положешя.  Но, 
какъ  только  она  сказала  это,  онъ  вдругъ  выпрямился,  и  лицо 
его  приняло  гордое  и  строгое  выражеше. 

—  Да,  да,  это  лучше,  тысячу  разъ  лучше1  Я  понимаю,  какъ 
тяжело  это  было,— сказалъ  онъ.  Но  она  не  слушала  его  словъ, 
она  читала  его  мысли  по  выражешю  лица.  Она  не  могла  знать, 
что  выражеше  его  лица  относилось  къ  первой  пришедшей  Врон- 
скому мысли— о  неизб'Ьжности  теперь  дуэли.  М  никотда  и  въ 
голову  не  приходила  мысль  о  дуэли  и  поэтому  это  мимолетное 
выражеше  строгости  она  объяснила  иначе. 

Получивъ  письмо  мужа,  она  знала  уже  въ  глубин^Ь  души, 
что  все  останется  по-старому,  что  она  не  въ  силахъ  будетъ 
пренебречь  своимъ  положешемъ,   бросить  сына  и  соединиться 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  403  — 

съ  любовшиюмъ.  Утро^  проведенное  у  княгине  Тверской,  еще 
божЬе  утвердило  ее  въ  этоиъ.  Но  свидан1е  это  все-таки  было 
для  нея  чрезвычайно  важпо.  Она  иад^^ась,  что  это  свидаше 
изменить  ихъ  положеше  и  спасехъ  ее.  Если  онъ  при  этомъ 
изв^Ьстш  решительно,. страстно,  безъ  минуты  колебашя  скажетъ 
ей:  брось  все  и  б'Ьги  со  иной,  она  бросить  сына  и  уйдетъ  съ 
ннмъ.  Но  извЪспе  ато  не  произвело  въ  немъ  того,  чего  она 
оащдала:  онъ  только  чЬмъ-то  какъ  будто  оскорбился. 

—  МнЬ  нисколько  не  тяжело  было.  Это  сделалось  само  со- 
бой, —  сказала  она  раздражительно, — и  вотъ... — она  достала 
письмо  мужа  изъ  перчатки. 

—  Я  понимаю,  понимаю,  —  перебилъ  онъ  ее,  взявъ  письмо, 
но  не  читая  его  и  стараясь  ее  успокоить; — я  одного  дселалъ,  я 
одного  просилъ  —  разорвать  ато  положеше,  чтобы  посвятить 
свою  жизнь  твоему  счастио. 

—  Зач^мъ  ты  говоришь  мнЬ  это?  —  сказала  она. — Разв-Ъ  я 
могу  сомнЬваться  въ  этомъ?  Если  бъ  я  сомневалась... 

—  Кто  это  идеть? — сказалъ  вдругь  ВронскШ,  указывая  на 
шедшихъ  навстречу  двухъ  дамъ: — ^можетъ  быть,  знаютъ  насъ! — 
и  онъ  поснЬшно  направился,  увлекая  ее  за  собой,  на  боковую 
дорожку. 

—  Ахь,  мнЬ  все  равно!  —  сказала  она.  Губы  ея  задрожали. 
И  ему  показалось,  что  глаза  ея  со  странною  злобой  смотрели 
на  него  изъ-подъ  вуали.  —  Такъ  я  говорю,  что  не  въ  этомъ 
дЬло,  я  не  могу  сомневаться  въ  этомъ;  но  вотъ  что  онъ  пи- 
шетъ  мне.  Прочти. — Она  опять  остановилась. 

Опять,  какъ  и  въ  первую  минуту  при  известш  объ  ея  раз- 
рыве съ  мужемъ,  ВронскШ,  читая  письмо,  невольно  отдался 
тому  естественному  впечатлешю,  которое  вызывало  въ  немъ  от- 
ношеше  къ  оскорбленному  мужу.  Теперь,  когда  онъ  д^шалъ 
въ  рукахъ  его  письмо,  онъ  невольно  представлялъ  себе  этотъ 
вызовъ,  который,  вероятно,  нынче  же  или  завтра  онъ  найдетъ 
у  себя,  и  самую  дуэль,  во  время  которой  онъ  съ  темъ  самымъ 
холоднымъ  и  гордымъ  выражешемъ,  которое  и  теперь  было  на 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  404  — 

его  лц;Ьу  выотр^Ьдшъ  въ  вовдухъ,  будетъ  стоять  подъ  выстр'Ь- 
можъ  осжорбленшич)  мужа.  И  тутъ  же  въ  его  годокЬ  нажышула 
мысль  о  томъ»  чтд  ему  тоа]М)  что  гово1Шгь  Серпуховсвой  и 
тгб  онъ  оамъ  утромъ  думалъ:  что  лучше  не  связывать  себя,  и 
овъ  аваль,  что  эту  мысль  онъ  не  можетъ  передать  ей. 

Прочтя  письмо,  онъ  поднялъ  на  нее  глаза,  н  во  взглядЬ  его 
не  было  твердости.  Она  поняла  тотчасъ  же,  что  онъ  уже  санъ 
съ  собой  прежде  думалъ  объ  атомъ.  Она  знала,  что,  что  бы 
онъ  ни  свавалъ  ей,  онъ  свазкетъ  не  все,  чтб  онъ  думаетъ.  И 
она  поняла,  что  посл'Ьдняя  надезда  ея  была  обманута.  Это 
было  не  то,  чего  она  ожидала. 

—  Ты  видишь,  чтб  это  за  челогЬвъ, —  сказала  она  дрожа- 
пцшъ  голосомъ,— онъ... 

—  Прости  меня,  но  я  радуюсь  этому, — ^перебилъ  ВроновШ. — 
Ради  Бога,  дай  мнЬ  договорить,  —  лрибавнлъ  онъ,  умоляя  ее 
взглядомъ  дать  ему  время  объяснить  свои  слова.  —Я  радуюсь, 
потому  что  это  не  можетъ,  нивавъ  не  можетъ  оставаться  талп», 
кавъ  онъ  предполагаетъ. 

—  Почему  же  не  можетъ? — сдерживая  слезы,  пропшоргтла 
Анна,  очевидно  уже  не  приписывая  никакого  значешя  тому,  чтб 
онъ  сважетъ.  Она  чувствовала,  что  судьба  ея  была  рЬшена. 

ВронсвШ  хотЬлъ  сказать,  что  послЬ  неизбежной,  по  его  мн^ 
н1ю,  дуэли  это  не  могло  продолжаться,  но  сказалъ  другое. 

—  Не  можетъ  продолжаться.  Я  над1^сь,  что  теперь  ты  оста- 
вишь его.  Я  надЬюсь, — онъ  смутился  и  повраснЬлъ, — что  ты 
позволишь  мнЬ  устроить  и  обдумать  нашу  жизнь.  Завтра... — 
началъ  было  онъ. 

Она  не  дала  договорнгь  ему. 

—  А  сынъ? — ^вскрикнула  она. — Ты  видишь,  чгд  онъ  пншеть: 
надо  оставить  его,  а  я  не  могу  и  не  хочу  сд:Ьлать  это. 

—  Но,  ради  Бога,  что  же  лучше:  оставить  сына  или  про- 
должать это  унизительное  положеше? 

—  Для  кого  унизительное  положен!е? 

—  Для  всЬхъ  и  больше  всего  для  тебя. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  405  — 

—  Ты  говоришь  унизительное...  не  говори  этого.  Эта  слова 
не  югЬютъ  для  мшя  <шысла^  —  оказала  она  дрожащимъ  голо- 
сонь.  !В1  не  хотЬлось  теперь^  чтобъ  онъ  говорилъ  неправду. 
Ей  оставалась  одна  его  любовь,  и  она  хогЬла  любить  его. — 
Ты  пойми,  что  для  меня  съ  того  дня,  какъ  я  полюбила  тебя, 
вое  першгЪиилось.  Для  меня  одно  и  одно  —  это  твоя  любовь. 
Если  она  МОЯ)  то  я  чувствую  себя  такъ  высоко,  тавъ  твердо, 
что  ничто  не  иожетъ  для  меня  быть  уннзнтельнымъ.  Я  горда 
еваишъ  положешемъ,  потому  что...  горда  тЬмъ...  горда... — Она 
пе  договорила,  "тЬмъ  она  была  горда.  Слезы  стыда  и  отчаяшя 
задушили  ея  голосъ.  Она  остановилась  и  зарыдала. 

Онъ  почувствовалъ  тоже,  что  что^го  поднимается  къ  его  гор- 
лу, пцшдетъ  ему  въ  носу, — ^н  онъ  въ  первый  разъ  въ  жизни 
почувствовалъ  себя  готовымъ  заплавать.  Онъ  не  могъ  бы  ска- 
зать, чтб  именно  тавъ  тронуло  его;  ему  было  жалво  ее  и  онъ 
чувствовалъ,  что  не  можегь  помочь  ей,  и  вмЪстЬ  съ  тЪыъ 
зналъ,  что  онъ  виною  ея  несчаст1я,  что  онъ  сд'Ьлалъ  что-то 
нехорошее. 

—  РаввгЬ  не  возможенъ  разводъ? — свазалъ  онъ  слабо.  Она, 
не  отвгЬчая,  повачала  головой. — ^РазвЪ  нельзя  взять  сына  и  все- 
таки  оставить  его? 

—  Да;  но  это  все  отъ  него  зависитъ.  Теперь  я  должна  'Ьхать 
въ  нему, — сказала  она  сухо.  Ея  предчувствхе,  что  все  останется 
по-ст|фому,  не  обмануло  ея. 

—  Во  вторнивъ  я  буду  въ  ПетербургЬ,  и  все  р-Ьпштся. 

—  Да,^вазала  она. — ^Но  не  будемъ  больше  говорить  про  это. 
Карета  Анны,  воторую  она  отсылала  и  воторой  вел^Ьла  пр1- 

"Ьхать  въ  р'ЬшетвгЬ  сада  ^>еде,  подъ'Ьхала.  Анна  простилась 
съ  Вронсвимъ  и  уЬхада  домой. 

ХХШ. 

Вь  поиедЬльнивъ  было  обычное  засгЬдаи1е  комисс1и  2-го  1юня. 
АлевсШ  Алевсандровичъ  вошелъ  въ  залу  зас^Ьдашя,  поздоро- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  406  — 

валея  съ  членами  и  пред&бдатвлемъ,  вакъ  н  обыквоввнно,  н 
еЬлъ  на  свое  1гЬото,  поюжнвъ  руку  на  приготовдшннн  шер^дь 
нимъ  бумаги.  Въ  чиохЬ  этигь  бумагь  лежали  н  нужный  ему 
справки  и  набросанный  консшекгь  того  8аавлен1я^  которое  оиъ 
нам^Ьревалса  екЬжвлъ.  Впрочемъ,  ему  и  не  нужны  были  справки. 
Оиъ  помннлъ  все  и  не  считалъ  нужнымъ  повторять  въ  <ж)е1 
памяти  тоу  что  оиъ  скажетъ.  Оиъ  зналъ,  что,  когда  наступить 
время  и  когда  онъ  увидитъ  передъ  собо!  лицо  противника, 
тщетно  старающееся  придать  себ^Ь  равнодушное  выражен1о,  рЬчь 
его  выльется  сама  собой  лучше,  ч'Ьмъ  онъ  могъ  тепфь  приго- 
товиться. Онъ  чувствовалъ,  что  содержан1е  его  рЬчш  было  тась 
велико,  что  каждое  слово  будетъ  имЬть  значеше.  Между  ткмъ, 
слушая  обычный  докладъ,  онъ  им'Ьлъ  самый  невинный,  беэобжщг 
тЛ  видъ.  Никто  не  дума^^ь,  глядя  на  шю  бЬлыя  съ  напухшими 
жилами  руки,  такъ  н'Ьжно  съ  длинными  пальцами  ощупывавп1!я 
оба  края  лежавшаго  передъ  нимъ  листа  б^ой  бумаги,  и  на  его 
съ  выралсешемъ  усталости  на  бокъ  склоненную  голову,  что  сей- 
часъ  изъ  его  устъ  выльются  так1я  р-Ьчи,  который  произведугь 
страшную  бурю,  заставягь  членовъ  ]фичать,  перебивая  другь 
друга,  и  председателя  требовать   соблюдешя  порядка.   Когда 
докладъ  кончился,  Алексей  Александровичъ  свонмъ  тихимъ,  тон- 
кимъ  голосомъ  объявилъ,  что  онъ  нмЬетъ  сообщить  н:Ькоторыя 
свои  соображен1я  по  дЬлу  объ  устройстве  инородцевъ.  Внима- 
ше  обратилось  на  него.  АлексЬй  Александровичъ  откашлялся 
и,  не  глядя  на  своего  противника,  но  избравъ,  какъ  онъ  это 
всегда  дЬлалъ  при  произнесен1и  своихъ  р^чей,  п^вое  (ядЬвшее 
передъ  нимъ  лицо — ^маленькаго,  смирнаго  старичка,  не  им1в- 
шаго  никогда  никакого  мн^шя  въ  комиссш,  началъ  излагать 
свои  соображешя.  Когда  дЬло  дошло  до  коренного  и  оргаинче- 
скаго  закона,  противникъ  вскочилъ  и  началъ  возражать.  Огре- 
мовъ,  тоже  членъ  комиссш  и  тоже  задЬтый  за  лшвое,  сталь 
оправдываться,  и  вообще  произошло  бурное  засЬдаше;  но  Але- 
ксей Александровичъ  восторжесхв(шалъ,  и  его  предложеше  было 
принято,  были  назначены  три  новыя  комиссш,  и  на  другой  день 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  407  — 

въ  ндв-Ьстноиъ  петербургскомъ  кругу  только  и  быю  рЬчи,  что 
объ  этоиъ  8а<гЬдашн.  7в1гЬгь  Алексея  Алексан^овича  быль 
даже  больше,  чЪжъ  онъ  ожидалъ. 

На  другое  утро^  во  вторникь^  Алек<уЬй  Ллевсандровичъ^  про- 
снувшись, съ  удовольств1емъ  вспомнилъ  вчерашнюю  побЬду 
и  не  могъ  не  улыбнуться,  хотя  и  желалъ  казаться  равнодуш- 
ньшъ,  когда  правитель  канцеляр1иу  желая  польстить  ему,  сооб- 
щилъ  о  слухахъ,  дошедшигь  до  него,  о  происшедшеиъ  въ  ко- 
мнсс1и. 

Занимаясь  съ  правителемъ  ванцелярш,  АлексМ  Александро- 
вичъ  совершенно  забылъ  о  томъ,  что  нынче  быль  вторникъ — 
день,  назначенный  имъ  д^ш  пргЬзда  Анны  Аркадьевны,  и  быль 
удивлеть  и  непр1ятно  пораженъ,  когда  челов^Ьвъ  пршпелъ  до- 
ложить ему  о  ея  ирИзжЬ. 

Анна  пргЬхала  въ  Петербургъ  рано  утромъ;  за  ней  была  вы- 
слана карета  по  ея  телеграмм^Ь,  и  потому  АлексЬй  Александро- 
вичъ  могъ  знать  о  ея  пр1'Ьзд^Ь.  Но  когда  она  прх'Ьхала,  онъ  не 
всгр^Ьтилъ  ея.  Ей  сказали,  что  онъ  еще  не  выходилъ  и  зани- 
мается съ  правителемъ  канцелярш.  Она  вел&1а  сказать  мужу, 
что  пр!^Ьхала,  прошла  въ  свой  кабинетъ  и  занялась  разборомъ 
своихъ  вещей,  ожидая,  что  онъ  придеть  къ  ней.  Но  прошелъ 
часъ,  онъ  не  приходнлъ  къ  ней.  Она  вышла  въ  столовую  подъ 
предлогомъ  распоряжешя  и  нарочно  громко  говорила,  ожидая, 
что  онъ  придеть  сюда;  но  онъ  не  вышелъ,  хотя  она  слышала, 
что  онъ  выходилъ  къ  дверямъ  кабинета,  провожая  правителя 
канцелярш.  Она  знала,  что  онъ,  по  обыкновешю,  скоро  уЬдетъ 
по  службЬ,  и  ей  хотЬлось  до  этого  вид4ть  его,  чтобъ  отноше- 
ния ихъ  были  определены. 

Она  прошлась  по  зал^Ь  и  съ  р'Ьшимостью  направилась  къ 
нему.  Когда  она  вошла  въ  его  кабинетъ,  онъ  въ  внцмуидир'Ь, 
очевидно  готовый  къ  отъ'Ъзду,  сид:Ьлъ  у  маленькаго  стола,  на 
^^оторый  облокотилъ  руки,  и  уныло  смотрЬлъ  пере;!^  собой. 
Она  увидала  его  прежде,  ч^мъ  онъ  ее,  и  она  поняла,  что  онъ 
^алъ  о  ней. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  408  — 

7видавъ  ее,  онъ  хотЬхь  встать,  раздумалъ,  погонь  лицо  его 
вспыхнуло»  чего  никогда  прежде  не  видала  Анна,  и  ояъ  быстро 
всталъ  н  пошелъ  ей  навстречу,  глядя  не  въ  глаза  еВ,  а  выше, 
на  ея  лобъ  и  прическу.  Овъ  подошелъ  хъ  ней,  взялъ  ж  за 
руку  и  попросилъ  с^сть* 

—  я  очень  радъ,  что  вы  прх'Ьхалн,  —  <жазалъ  онъ,  садясь 
подл^к  нея,  и,  очевидно  желая  оказать  что-то,  онъ  вапнулея. 
Н'Ьсколько  разъ  онъ  хотЪлъ  начать  говорить,  но  останавли- 
вался. Несмотря  на  то,  что,  готовясь  къ  этому  свидашю,  она 
учила  себя  презирать  н  обвинять  его,  она  не  знала,  чтб  ска- 
зать ему,  и  ей  было  жалко  его.  И  такъ  молчан1е  прододжалоа 
довольно  долго.  —  Сережа  здоровъ? — сказалъ  онъ  и,  не  дожи- 
даясь отв^Ьта,  прибавилъ: — я  не  буду  обедать  дома  нынче  и 
сейчасъ  мнЪ  надо  "Ьхать. 

—  Я  хотЬла  уЬхать  въ  Москву,— сказала  она. 

—  Шть,  вы  очень,  очень  хорошо  сдЬлали,  что  пр{Ьхалн, — 
сказалъ  онъ  и  опять  умолкъ. 

Видя,  что  онъ  не  въ  силахъ  самъ  начать  говорить,  она  на- 
чала сама. 

—  Алексей  Александровичъ,  —  сказала  она,  взглядывая  на 
него  и  не  опуская  глазъ  подъ  его  устршиеннымъ  на  ея  при- 
ческу взоромъ, — я  преступная  женщина,  я  дурная  женщина,  но 
я  то  же,  что  я  была,  что  я  сказала  вамъ  тогда,  н  пр1'Ьхала 
сказать  вамъ,  что  я  не  могу  ничего  перем^Ьнить. 

—  Я  васъ  не  спрапшвалъ  объ  этомъ, — сказалъ  онъ,  в;фугь 
решительно  и  съ  ненавистью  глядя  ей  прямо  въ  глаза, — я  тавъ 
и  предполагалъ. — Подъ  вл1ятемъ  гнЬва  онъ  видимо  овладеть 
опять  вполнЬ  всЬми  своими  способностями.  —  Но,  кахъ  я  вамъ 
говорилъ  тогда  и  писалъ,  —  заговорилъ  онъ  рЬзкимъ,  тонкимъ 
голосомъ, — л  теперь  повторяю,  что  я  не  облюанъ  этого  знать. 
Я  игнорирую  это.  Не  всЬ  жены  такъ  добры,  какъ  вы,  чтобы  такъ 
спЬшить  сообщать  столь  1уЯятное  нзв'Ьстае  мужьямъ. — Онъ  осо- 
бенно ударилъ  на  слов^  „прхятное''. — Я  игнорирую  до  тЬхъ 
поръ,  пока  свЪтъ  не  знаетъ  этюго,  пока  мое  имя  не  опозорено. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  409  — 

И  потому  я  только  предупреждаю  васъ,  что  наши  отношен1я 
должны  быть  таШу  каш  они  всегда  были,  и  что  только  въ 
томъ  елуча'Ь,  если  вы  компромепшр1^ете  себя^  я  долженъ  буду 
щ»инять  жЬры,  чтобъ  оградить  свою  честь* 

—  Но  отношешя  наши  не  могутъ  быть  такими,  какъ  всег- 
да,— робкимъ  голосомъ  вагсюорила  Анна,  съ  испугомъ  глядя 
на  него. 

Бохда  она  увидала  опять  вти  спокойные  жесты,  услвосала 
этоть  пронзительный,  дЬтскШ  и  насмЬпишвый  голосъ,  отвра- 
щеше  нъ  нему  уничтожило  въ  ней  прежнюю  аиихость,  и  она 
только  боялась,  но  во  что  бы  то  ни  стало  хогЬла  уяснить 
свое  положеше. 

—  Я  не  мену  быть  вашею  женой,  когда  я... — ^начала  было  она. 
Онъ  засмЬялся  влымъ  и  холоднымъ  смЬхомъ. 

—  Должно  быть,  тотъ  родъ  ЖИ8НИ,  который  вы  избрали,  от^ 
равился  на  вапшхъ  понят1яхъ.  Я  настолько  уважаю  или  прези- 
раю и  то  и  другое.. •  я  уважаю  прошедшее  ваше  и  презираю 
настоящее...  что  я  быль  далекъ  отъ  той  интерпретащи,  кото« 
рую  вы  дали  моимъ  словамъ. 

Анна  вздохнула  и  опустила  голову. 

—  Впрочемъ,  не  понимаю,  какъ,  жжЬя  столько  независимо- 
ети,  кавъ  вы, — продолжалъ  онъ  разгорячась,-— юбъявляя  мужу 
прямо  о  своей  невЬрности  и  не  находя  въ  этомъ  ничего  предо- 
еудительнаго,  какъ  кажется,  вы  нахо,;ите  предосудительнымъ 
исполнеМе  въ  отношен1и  хъ  мужу  обязанности  жены? 

—  АлексЬй  Александровичъ!  чтб  вамъ  отъ  меня  нуасно? 

—  МнЬ  нужно,  чтобъ  я  не  встрЬчалъ  здЬсь  этого  челов^Ька 
и  ^гобы  вы  вели  себя  такъ,  чтобы  ни  етмпг,  ни  прислуга  не 
липли  обвинять  васъ...  чтобы  вы  не  видали  его.  Кажется,  это 
немного.  И  за  ото  вы  будете  пользоваться  правами  честной 
жены,  не  исполнял  ея  обязанностей.  Вотъ  все,  что  я  нмЬю 
сказать  вамъ.  Теперь  мнЬ  время  'Ьхать.  Я  не  обедаю  дома. — 
Онъ  всталъ  и  направился  къ  двери. 

Анна  встала  тоже.  Онъ,  молча  поклонившись,  пропустилъ  ее. 

18 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  410  — 


XXIV. 


Ночь,  проведенная  Левшымъ  на  копн^Ь,  не  щюшла  хш  неги 
даромъ:  то  хозяйство,  которое  онъ  ведъ,  опротвкЬло  ему  н  по- 
теряло ддя  него  всяв1й  интересъ.  Несмотря  на  превосходцый 
урожай,  никогда  не  было  лл  по  крайней  вгЬр'Ь  никогда  ему  ле 
казалось,  чтобы  было  столько  неудачъ  и  столько  враждебныхъ 
отношешй  между  нимъ  и  мужиками,  какъ  ныиЬшшй  годъ,  и 
причина  неудачъ  и  этой  враждебности  была  теперь  сов^шенно 
понятна  ему.  Прелесть,  которую  онъ  испытывалъ  въ  самой  ра- 
ботЬ,  происшедшее  всл1Ьдств1е  того  сближеше  съ  мужикаки,  за- 
висть, которую  онъ  испытывалъ  къ  нимъ,  къ  игь  жизни,  жела- 
шс  перейти  въ  вту  жизнь,  которое  въ  вту  ночь  было  для  него 
уже  не  мечтою,  но  намЬреи1емъ,  подробности  исполнешя  кото- 
раго  онъ  обдумывалъ, — ^все  вто  такъ  изменило  его  взглядъ  на 
заведенное  у  него  хозяйство,  что  онъ  не  могь  уже  никакъ  на- 
ходить въ  немъ  прежняго  интереса  и  не  могъ  не  видЪть  того 
непр!ятнаго  отношешя  своего  къ  работникамъ,  которое  было 
основой  всего  д-^ла.  Стада  улучшенныхъ  коровъ,  такихъ  же, 
какъ  Пава,  вся  удобренная,  вспаханная  плугами  земля,  девять 
равныхъ  полей,  обсаженныхъ  лозинами,  девяносто  десятянъ  глу- 
боко запаханнаго  навоза,  рядовыя  сЬялки  и  т.  п. — все  вто  било 
прекрасно,  если  бы  это  делалось  только  имъ  самимъ  или  имъ 
съ  товарищами,  людьми,  сочувствующими  ему.  Но  онъ  ясно 
видЬлъ  теперь  (работа  его  иадъ  книгой  о  сельскомъ  хозяйстве, 
въ  которомъ  главнымъ  элементомъ  хозяйства  долженъ  быль 
быть  работникъ,  много  помогла  ему  въ  дтомъ),  онъ  ясно  ви- 
д'Ьлъ  теперь,  что  то  хозяйство,  которое  онъ  велъ,  была  только 
жестокая  и  упорная  борьба  между  нимъ  и  работниками,  въ  ко- 
торой на  одной  стороне,  на  его  стороиЬ,  было  постоянное  на- 
пряженное стремлеше  передЬлать  все  на  считаемый  лучшимъ 
образецъ,  на  другой  же  .стороиЬ--естественный  порядокъ  вещей. 
И  въ  этой  борьб'Ь  онъ  видЪлъ,  что  при  величайшемъ  нащмже- 
ши  силъ  съ  его  стороны  и  безъ  всякаго  усил1я  и  даже  шигЬ- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-  411  — 

решя  еъ  другой — ^достигалось  только  то,  что  хозяйство  шло  нп 
въ  чью  н  совершенно  напрасно  портились  прекрасиыя  ор7Д1я, 
прекрасная  скотина  и  земля.  Главное  же — ^не  только  совершенно 
даромъ  пропадала  направленная  на  это  д^^о  8нерг1Яу  но  онъ 
не  могъ  не  чувствовать  теперь^  когда  сиыслъ  его  хозяйства 
обнажился  для  него,  что  ц^ль  его  энергги  была  салая  недо- 
стойная. Въ  сущности,  въ  чеиъ  состояла  борьба?  Онъ  стоялъ 
за  каждый  свой  грошъ  (и  не  могъ  не  стоять,  потопу  что  стоило 
ему  ослабить  диерг1юу  и  ему  бы  недостало  денегъ  расплачи- 
ваться съ  рабочими),  а  они  только  стояли  за  то,  чтобы  рабо- 
тать спокойно  и  пр1ятно,  т.-е.  такъ,  какъ  они  привыкли.  Въ  его 
интересахъ  было  то,  чтобы  каждый  работникъ  сработалъ  какъ 
можно  больше,  притомъ  чтобы  не  забывался,  чтобы  старался 
не  сломать  вЬялки,  конныхъ  граблей,  молотилки,  чтобъ  онъ 
обдумывалъ  то,  что  онъ  дЬлаеть;  работнику  же  хотелось  ра- 
ботать какъ  можно  пр1ятнЬе,  съ  отдыхомъ,  и  главное — безза- 
ботно и  забывшись,  не  размышляя.  Въ  нынЬшнее  лЬто  на  каж- 
домъ  шагу  Левинъ  внд1>лъ  это.  Онъ  посылалъ  скосить  клеверъ 
на  с^но,  выбравъ  плох1я  десятины,  пророспия  травой  и  полынью, 
негодный  на  сЬмена,— ему  скашивали  подъ  рядъ  лучппя  сЬмен- 
ныя  десятины,  оправдываясь  тЬмъ,  что  такъ  приказалъ  приказ- 
чикъ,  и  утЪшали  его  тЬжъ,  что  сЬно  будетъ  отличное;  но  онъ 
зналъ,  что  это  происходило  отъ  того,  что  эти  десятины  было 
косить  легче.  Онъ  посылалъ  сЬноворошилку  трясти  сЬно, — ее 
ломали  на  первыхъ  рядахъ,  потому  что  скучно  было  мужику 
сид'Ьть  на  козлахъ  подъ  махающими  надъ  шмъ  крыльями.  И 
ему  говорили:  „не  извольте  безпокоиться,  бабы  живо  растря- 
суть*'.  Плуги  оказывались  негодящимися,  потому  что  работнику 
не  приходило  въ  голову  опустить  поднятый  р^Ьзецъ,  и,  ворочая 
силомъ,  онъ  мучилъ  лошадей  и  портилъ  землю;  и  Л^ина  про- 
сили быть  покойнымъ.  Лошадей  запускали  въ  пшеницу,  потому 
что  ни  одинъ  работникъ  не  хогЬлъ  быть  ночнымъ  сторожемъ, 
и,  нешотря  на  приказаше  этого  не  дЬлать,  работники  чередо- 
вались стеречь  ночное,  и  Ванька,  проработавъ  весь  день,  за- 

18* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  412  — 

снулъ  и  каялся  въ  своемъ  гр'ЬгЬ,  говоря:  ,»воля  ваша*.  Трехъ 
лучпшхъ  телокъ  окормив,  потоку  ^то  беаъ  водопоя  шоуспип 
на  клеверную  отаву,  н  нннакъ  не  хогЬлн  жЬрял,  что  нхь  раа* 
дуло  клеверокъу  а  разскааывалн  въ  утЬо1ен!еу  кавъ  у  оосЪда 
сто  дв'Ьнадцать  головъ  жъ  три  дня  выпало.  Вое  это  дЬлалоеь  на 
потому,  что  кто-нибудь  желалъ  ала  Левину  или  его  Х08я1с1вуу— 
напротивъ,  онъ  зналъ.  что  его  любили,  считали  простымъ  биг 
риномъ  (чтб  есть  высшая  похвала);  но  дЬлалось  это  только  по» 
тому,  что  хотЬлось  весело  и  безваботно  работать  и  интереен 
его  были  нмъ  не  только  чужды  и  непсшятны,  но  фатально  про- 
тивоположны игь  самымъ  справедливымъ  нитересаиъ.  7же  дав- 
но Левинъ  чувствовалъ  недовольство  свонмъ  отяошешемъ  къ 
хозяйству.  Онъ  видЬлъ,  что  лодка  его  течетъ,  но  онъ  не  нахо- 
дилъ  и  не  нскалъ  течи,  можетъ  быть,  нцючно  обманывая  себя. 
(Ему  бы  ничего  не  оставалось,  если  бы  онъ  разочсфовался  въ 
ней.)  Но  теперь  онъ  не  могь  болЬе  себя  обманывать.  То  хозяй- 
ство, которое  онъ  велъ,  стало  ему  не  только  не  интересно,  но 
отвратительно  и  онъ  не  могь  больше  нмъ  заниматься. 

Къ  атому  еще  присоединилось  присутстше  въ  тридцати  в^ 
стахъ  огь  него  Кити  Щербацкой,  которую  онъ  хотЬлъ  и  не 
могъ  видЬть.  Дарья  Александровна  Облонская,  когда  онъ  былъ 
у  нея,  звала  его  пр1'Ьхать:  пр№хать  съ  тЪмъ,  чтобы  возобно- 
вить предложен1е  ея  сестр-Ь,  которая,  какъ  она  давала  чувство- 
вать, теперь  приметь  его.  Самъ  Левинъ,  увидавъ  Кити  Щер- 
бацвую,  понялъ,  что  онъ  не  переставалъ  любить  ее;  но  онъ  не 
могъ  'Ьхать  въ  Облонсвимъ,  зная,  что  она  тамъ.  То,  что  онъ 
сдЪлалъ  ей  предложеше  и  она  отказала  ему,  клало  между  нимъ 
в  ею  непреодолимую  прехраду.  «Я  не  могу  просить  ее  быть 
моею  женой  потому  только,  что  она  не  можетъ  быть  женою 
того,  кого  она  хотЬла, —  говорилъ  онъ  самъ  себЪ.  Мысль  объ 
этомъ  д:]Ьлала  его  холоднымъ  и  враждебнымъ  къ  ней. — Я  не  въ 
силахъ  буду  говорить  съ  нею  безъ  чувства  упрека,  омотр'бть 
на  нее  безъ  влоби,  и  она  только  еще  больше  возненавидитъ 
меня,  кавъ  и  должно  быть.   И  потомъ,  какъ  я  могу  теперь. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  413  — 

посхЬ  того,  что  Ы1Л  сказала  Дарья  Александровна,  "Ьхать  въ 
вннъ?  Разв^к  я  могу  не  повазать,  что  я  знаю  то,  что  эна  сва- 
вала  мхЪ?  И  я  прх'Ьду  съ  велнводупйемъ — опростить,  помиловать 
ее.  Я  предъ  нею  въ  роли  пропциэщаго  и  удостоивающаго  ее 
своей  любви!..  ЗачЗ^гь  мн^Ь  Дарья  Александровна  сказала  это? 
Случайно  бы  я  могъ  увидать  ее»  н  тогда  все  бы  сделалось  само 
собой,  но  теперь  зто  невозможно,  невозмоясно!'' 

Дарья  Александровна  прислала  ему  записку,  прося  у  него 
дамскаго  сЬдла  для  Еити.  „МеЪ  сказали,  что  у  васъ  есть  сЬд- 
ло,-^ писала  она  ему. — Над'Ьюсь,  что  вы  привезете  его  сами**. 

Этого  уасе  онъ  не  могъ  переносить.  Кавъ  умная,  деликатная 
женщина  могла  такъ  унижать  сестру!  Онъ  написалъ  десять  за- 
писокъ  и  всЬ  разорвалъ  и  послалъ  сЬдло  безъ  всякаго  отв^Ьта. 
Написать,  что  онъ  прх'Ьдегь,  нельзя,  потому  что  онъ  не  можетъ 
1ф№хать;  написать,  что  онъ  не  можетъ  пр№хать,  потому  что 
^го-нибудь  мЬшаетъ  или  онъ  у^зжаетъ,  это  еще  хуже.  Онъ 
послалъ  сЬдло  безъ  отв^Ьта  и  съ  сознан1емъ,  'что  онъ  сд&1алъ 
что-то  стыдное,'  на  другой  же  день,  передавъ  все  опостыл^Ьвшее 
хозяйство  приказчику,  у^халъ  въ  дальнШ  уЬздъ  къ  пр1ятелю 
своему  Св1яжскому,  около  котораго  были  прекрасныя  дупелиныя 
болота  и  кот(фый  недавно  писалъ  ему,  прося  исполнить  дав- 
инпшее  нам^рен1е  побывать  у  него.  Дупелиныя  болота  въ  Су- 
ровскомъ  уЬздЪ  давно  соблазняли  Левина,  но  онъ  за  хозяй- 
ственными дЬлами  все  отвладывалъ  эту  по']^дку.  Теперь  лее  онъ 
радъ  былъ  уЬхать  и  отъ  соседства  Щербацюахъ  и  главное  отъ 
хозяйства,  именно  на  охоту,  которая  во  всЬхъ  горестяхъ  слу- 
жила ему  лу^шшмъ  ут1^шешемъ. 

ххг. 

Въ  СуровскШ  у^^дъ  не  было  ни  жел^Ьзной,  пи  почтовой  до- 
роги, и  Левинъ  "Ьхалъ  на  своихъ  въ  тарантасЬ. 

На  половин^Ь  дороги  онъ  остановился  кормить  у  богатаго 
мужика.  Лысый,  св'ЬжШ  старивъ,  съ  пгарокою  рылсею  бородой^ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  414  — 

(гЬдою  у  щевъ,  отворилъ  ворота,  првжавпшсь  къ  вереб,  чтобы 
пропустить  тройку.  Увазавъ  кучеру  1гЬсто  подъ  нав1ию1гь  на 
болыпожъу  чистомъ  и  прибранномъ  новомъ  даор^Ь  съ  обгор'Ьв- 
шими  сохамиу  стц)икъ  попросидъ  Левина  въ  горницу.  Чисто 
од'Ьтая  молодайка,  въ  калошкахъ  на  босу  ногу,  согнувшись, 
подтирала  ноль  въ  новыхъ  сЬняхъ.  Она  испугалась  вб-Ьжавшей 
за  Левиньшъ  собаки  и  вскрикнула,  но  тотчасъ  же  засмеялась 
своему  испугу,  узнавъ,  что  собака  не  тронегъ.  Показавъ  Левину 
засученною  рукой  на  дверь  въ  горницу,  она  спрятала  опять, 
согнувпшсь,  свое  красивое  лицо  и  продолжала  мыть. 

—  Самоваръ,  что  ли? — спросила  она. 

—  Да,  пожалуйста. 

Горница  была  большая  съ  голландскою  печью  и  п^[>егород- 
кой.  Подъ  образами  стоялъ  раскрашенный  узорами  столь,  лавка 
и  два  стула.  У  входа  былъ  шкапчикъ  съ  посудой.  Ставни  (^ии 
закрыты,  муть  было  мало  и  такъ  чисто,  что  Левинъ  позабо- 
тился о  томъ,  чтобы  Ласка,  бежавшая  дорогой  и  купшшаяся 
въ  лужахъ,  не  натоптала  полъ,  и  указалъ  ей  м]Ьсто  въ  углу,  у 
двери.  Огляд:Ьвъ  горницу,  Левинъ  вышелъ  на  зедшй  дворъ.  Бла- 
говидная молодайка  въ  калошкахъ,  качая  пустыми  весами  на 
коромысле,  сбежала  впереди  него  за  водой  къ  колодцу. 

—  Живо  у  меня!  —  весело  ]фикнулъ  на  нее  схарикъ  и  по- 
шелъ  къ  Левину. — ^Что,  сударь,  къ  Николаю  Ивановичу  (Ыяж- 
скому  'Ьдете?  Тоже  къ  намъ  за^^зжаютъ, — словоохотно  началъ 
онъ,  облокачиваясь  на  перила  крыльца.  Въ  середин^Ь  разсказа 
старика  о  его  знакомстве  съ  Св1яжскимъ  ворота  ошпъ  засц^н- 
пЬли,  и  на  дворъ  въехали  работники  съ  поля  съ  сохами  и  бо- 
ронами. Запряженный  въ  сохи  н  бороны  лошади  были  сытый  и 
крупный.  Работники  очевцдно  были  семейные:  двое  были  моло- 
дые, въ  ситцевыхъ  рубахахъ  и  картузахъ;  друпе  двое  были 
наемные,  въ  посконныхъ  рубахахъ,  одинъ  старикъ,  другой  мо- 
лодой малый. 

Отойдя  отъ  крыльца^  старикъ  подошелъ  къ  лошадямъ  и  при- 
нялся распрягать. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  415  — 

—  Что  это  пахали? — спросндъ  Левинъ. 

—  Картошки  пропахивали.  Тоже  землицу  держимъ.  Ты,  бе* 
дотъ,  мерина-то  не  пускай,  а  къ  колодЪ  поставь,  иную  за* 
лряжемъ. 

—  Что,  батюшка,  сошники-то  я  приказывалъ  взять,  принесъ 
что  ли?'-ч;просилъ  большой  ростомъ,  здоровенный  малый,  оче- 
видно сыпь  старика. 

—  Во...  въ  оаняхъ, —  отв'Ьчалъ  старикъ,  сматывая  кругомъ 
скятыя  вожжи  и  бросая  ихъ  наземь.  —  Наладь,  покол^Ь  пооб'Ь- 
даютъ. 

Благовидная  молодайка  съ  полными,  оттягиваюшдми  ей  плечи 
ведрами  прошла  въ  сЪев.  Появились  откуда-то  еще  бабы — ^моло- 
дыя,  красивый,  средшя  и  ст^фыя  некрасивыя,  съ  дЬтьми  и  безъ 
дЬтей. 

Самоваръ  загудЬлъ  въ  труб^Ь;  рабоч1е  и  семейные,  убравшись 
съ  лошадьми,  пошли  об'Ъдать.  Левинъ,  доставъ  изъ  коляски 
свою  провизш,  пригласилъ  съ  собою  старика  напиться  чаю. 

—  Да  что,  уже  пили  нынче,— сказалъ  старикъ,  очевидно 
съ  удовольств1емъ  принимая  это  предложеше. — Нешто  для  ком- 
паши. 

За  чаемъ  Левинъ  узналъ  всю  истор1Ю  старикова  хозяйства. 
Старикъ  снялъ  десять  л^тъ  тому  назадъ  у  помещицы  сто  двад- 
цать десятинъ,  а  въ  прошломъ  году  купилъ  ихъ  и  снималъ  еще 
триста  у  сосгЬдняго  помещика.  Малую  часть  земли,  самую  пло- 
хую, онъ  раздавалъ  внаЬш,  а  десятинъ  сорокъ  въ  пол^Ь  па- 
халъ  самъ  своею  семьей  и  двумя  наемными  рабочими.  Старикъ 
жаловался,  что  д-Ьло  шло  плохо.  Но  Левинъ  понималъ,  что  онъ 
жаловался  только  изъ  приличия,  а  что  хозяйство  его  процве- 
тало. Если  бы  было  плохо,  онъ  не  купилъ  бы  по  сту  пяти  ру- 
блей землю,  не  женилъ  бы  трехъ  сыновей  и  племянника,  не 
построился  бы  два  раза  послЬ  пожаровъ,  и  все  лучше  и  лучше. 
Несмотря  на  жалобы  старика,  видно  было,  что  онъ  справедливо 
юрдъ  своимъ  благосостояшемъ,  гордъ  своими  сыновьями,  пле- 
мянникомъ,  нев-Ьстками,  лошадьми,  коровами  и  въ  особенности 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  416  — 

тЬжЪу  что  держатся  все  ато  хозяйство.  Иаъ  разговора  со  ста- 
рикоиъ  Левинъ  узналъ,  что  онъ  быль  и  не  прочь  оть  нововие- 
дешй.  Онъ  сЬялъ  много  картофеля,  и  картофель  его,  который 
Левинъ  вид:Ьлъ  подъ'Ъзжая,  уже  отцв^Ьталъ  н  завязывался,  тогда 
какъ  7  Левина  только  зацв'Ьталъ.  Онъ  пахалъ  подъ  вартофель 
плугою,  какъ  онъ  называлъ  плугъ,  взятый  у  пом^щшва.  Ошь 
сЬялъ  пшеницу.  Маленькая  подробность  о  тоыъ,  что,  пропалы- 
вая рожь,  старикъ  прополонною  рожью  кориилъ  лошадей,  осо- 
бенно поразила  Левина.  Сколько  разъ  Левинъ,  видя  атогь  про- 
падающШ  прекрасный  кормъ,  хотёлъ  собирать  его,  но  всегда 
9то  оказывалось  невозможньшъ.  7  мужика  же  ато  д-Ьлалось,  и 
онъ  не  могъ  нахвалиться  этимъ  кормомъ. 

-^  Что  же  бабенкамъ  д^клать?  Вынесутъ  кучки  на  дорогу,  а 
тел'Ьга  подъ'Ьдетъ. 

—  Вотъ  у  насъ,  помЪщиковъ,  все  плохо  идетъ  съ  работни- 
ками,— сказалъ  Левинъ,  подавая  ему  сгаканъ  съ  чаемъ. 

—  Благодаримъ, —  отв'Ьчалъ  старикъ,  взялъ  сгаканъ,  но  от- 
казался отъ  сахара,  указавъ  на  оставппйся  обгрызенный  шъ 
комокъ.— ГдЬ  же  съ  работниками  вести  дЬло?— сказалъ  онъ. — 
Раззоръ  одинъ.  Вотъ  хоть  бы  Св]лассковъ.  Мы  знаемъ,  какая 
земля — макъ,  а  тоже  не  больно  хвалится  урожаемъ.  Все  не- 
досмотръ! 

—  Да  вотъ  ты  же  хозяйничаешь  съ  работниками? 

—  Наше  дЬло  мужицкое.  Мы  до  всего  сами.  Плохъ — ^и  вонь; 
и  своими  управимся. 

—  Батюшка,  Финогенъ  вел'Ьлъ  дегтю  достать, —  сказала  во- 
шедшая баба  въ  калошкахъ. 

—  Такъ-то,  сударь! — сказалъ  старикъ  вставая,  перекрестился 
продолжительно,  поблагодарилъ  Левина  и  вышелъ. 

Когда  Левинъ  вошелъ  въ  черную  избу,  чтобы  вызвать  своего 
кучера,  онъ  увидалъ  всю  семью  мужчинъ  за  столомъ.  Бабы  при- 
служивали стоя.  Молодой  здоровенный  сынъ,  съ  полнымъ  ртомъ 
каши,  что-то  разсказывалъ  см^Ьшное,  и  всгЬ  хохотали,  и  въ  осо- 
бенности весело  баба  въ  калошкахъ,  подливавшая  щи  въ  чашку. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  417  — 

Очень  можетъ  быть,  что  благовидное  лицо  бабы  въ  валош- 
кахъ  много  содействовало  тому  впечатхЬшю  благоустройства! 
которое  произвелъ  на  Левина  дтотъ  врестьяневШ  домъ,  но  впе- 
чатл^Ьн^е  это  было  такъ  сильно,  что  Левинъ  никогда  не  могъ 
отделаться  отъ  него.  И  всю  дорогу  отъ  старика  до  С!в1яжсваго 
нЬтъ-нетъ  и  опя1Ь  вспоминалъ  объ  втомъ  хозяйствЬу  вавъ 
4)удто  что-то  въ  этомъ  впечатлены  требовало  его  особеннагд 
вннман1я. 

ХХУ1. 

Св1яахяа  быль  предводителемъ  въ  своемъ  уЬзде.  Онъ  быль 
пятью  годами  старше  Левина  и  давно  женагь.  Въ  домЬ  его 
жила  молодая  его  свояченица,  очень  симпатичная  Левину  дЬ- 
вушка.  И  Левинъ  зналъ,  что  Св1яжскШ  н  его  жена  очень  же- 
лали выдать  за  него  эту  ^вупшу.  Онъ  зиалъ  это  несомненнО| 
вавъ  знаютъ  это  всегда  молодые  люди,  тавъ  называемые  же- 
нихи, хотя  нивогда  нивому  не  решился  бы  свазать  этого,  и 
вналъ  тоже  и  то,  что,  несмотря  на  то,  что  онъ  хотелъ  акенить- 
ся,  несмотря  на  то,  что  по  всемъ  даннымъ  эта  весьма  при- 
влевательная  дгбвушва  должна  йила  быть  преврасною  женой, 
онъ  тавъ  же  мало  могъ  жениться  на  ней,  даже  если  бъ  онъ  и 
не  былъ  влюбленъ  въ  Кити  Щербацвую,  вавъ  улететь  на  небо. 
И  это  знан1е  отравляло  ему  то  удовольствхе,  воторое  онъ  на- 
деялся иметь  отъ  поездга  въ  Св1Яжсвому. 

Получивъ  письмо  Св1яжсваго  съ  приглашен1емъ  на  охоту,  Ле- 
винъ тотчасъ  же  подумалъ  объ  этомъ,  но,  несмотря  на  это, 
решилъ,  что  тав1е  виды  на  него  Св1яжсваго  есть  тольво  его 
ни  на  чемъ  неоснованное  предположен1е,  и  потому  онъ  все- 
тави  поедетъ.  Кроме  того,  въ  глубине  души  ему  хотелось 
испытать  себя,  примериться  опять  въ  этой  девушве.  Домаш- 
няя же  жизнь  Св1яяссвихъ  была  въ  высшей  степени  пр1ятна,  и 
самъ  Св!яжсвШ,  самый  лучшШ  типъ  земсваго  деятеля^  вавой 
тольво  зналъ  Левинъ,  былъ  Д1Я  Левнна  всегда  чрезвычайно 
интересенъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  418  — 

СВ1ЯЖСК1Й  быль  одинъ  изъ  тЬхъ,  воетда  удивнтелъныхь  для 
Левина  людей,  разсуа^еше  воторыхъ,  очень  последовательное, 
хотя  и  никогда  не  самостоятельное,  идетъ  само  по  сеСгЬ,  а 
аснзнь,  чрезвычавно  опред'Ьленная  и  твердая  въ  своемъ  наора- 
влеши,  идетъ  сама  по  себЬ,  совершенно  независимо  и  почти 
всегда  въ  разр'Ьзъ  съ  разсуждешемъ.  СШяжсшй  быль  человЪкъ 
чрезвычайно  либеральный.  Онъ  презщмиъ  дворянство  и  счнталъ 
больпшнство  дворянъ  тайными,  отъ  робости  только  не  выражав- 
пшмися  кр'Ьпостниками.  Онъ  считалъ  Россш  погибшею  С1рано8 
въ  род:Ь  Турщи  и  правительство  Россш  столь  дурнымъ,  что  ни- 
когда не  позволялъ  себ'Ь  даже  серьезно  ифнтиковать  его  дЬй- 
ств!я,  и  вм^ксгЬ  съ  тЬмъ  служилъ  и  былъ  образцовымъ  дво- 
рянсвимъ  предводителемъ  и  въ  дорогу  всегда  н1м:Ьвалъ  съ  ко- 
кардой и  съ  краснымъ  околышемъ  фуражку.  Онъ  полагалъ,  что 
жизнь  человеческая  возможна  только  за  границей,  куда  онъ 
уЁзжалъ  жить  при  первой  возможности,  а  вм^сгЬ  съ  тЬмъ  велъ 
въ  Россш  очень  сложное  и  усовершенствованное  хозяйство  и 
съ  чрезвычайнымъ  интересомъ  сл^дилъ  за  всЬмъ  и  зналъ  все, 
что  делалось  въ  Россш.  Онъ  считалъ  русскаго  мужика  стоя- 
щимъ  по  развитие  на  переходной  ступени  отъ  обезьяны  къ  че- 
ловеку, а  вместе  съ  темъ  на  земскихъ  выборахъ  охотнее 
всехъ  пожималъ  руку  мужикамъ  и  выслушивалъ  ихъ  мнешя. 
Онъ  не  верилъ  ни  въ  чохъ,  ни  въ  смерть,  но  былъ  очень  оза- 
боченъ  вопросомъ  улучшешя  быта  духовенства  и  сокращешя 
приходовъ,  при  чемъ  особенно  хлопоталъ,  чтобы  церковь  оста- 
лась въ  его  селе. 

Въ  женскомъ  вопросе  онъ  былъ  на  стороне  краЯннхъ  сто- 
ронниковъ  полной  свободы  женщинъ  и  въ  особенности  нгь 
права  на  трудъ;  но  жилъ  съ  акеною  такъ,  что  все  любовались 
ихъ  нужною  бездетною  семейною  жизнью,  и  устроилъ  жизнь 
своей  жены  такъ,  что  она  ничего  не  делала  и  не  могла  делать, 
кроме  общей  съ  мужемъ  заботы,  какъ  получше  и  повеселее 
провести  время. 

Если  бы  Левинъ  не  имелъ  свойства  объяснять  себе  людей 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  419  — 

съ  самой  хорошей  стороны,  характеръ  Св!яжскаго  не  представ 
влА1ъ  бы  для  него  никакого  затруднешя  и  вопроса;  онъ  бы  ска* 
залъ  оебЪ:  „дуракъ  или  дрянь'',  и  все  бы  было  ясно.  Но  онъ 
но  могъ  сказать  дуракь  потому,  что  Св1яжскШ  быль  несомн'Ьнно 
не  только  очень  умный,  но  очень  образованный  и  иеобыкно* 
венно  просто  носяпцй  свое  образоваше  челов^къ.  Не  было  пред- 
мета, котораго  бы  онъ  не  зналъ;  но  онъ  показывалъ  свое  зна* 
ше,  только  когда  бывалъ  вынуждаемъ  къ  этому.  Еще  меньше 
могь  Левинъ  сказать,  что  онъ  быль  дрянь,  потому  что  Свгяж- 
скШ  былъ  несомн^Ьнно  честный,  добрьЛ,  умный  челов^къ,  ко* 
торый  весело,  оживленно  постоянно  д'Ьлалъ  д^Ьло,  высоко  ц'Ь- 
ннмое  всЪми  его  окружаюпщми,  и  уже  нав^Ьрное  никогда  со- 
знаггельно  не  д1^алъ  и  не  могъ  сд:Ьлать  ничеп)  дурного. 

Левинъ  старался  понять  и  не  понималъ  и  всегда,  какъ  на 
живую  загадку,  смотр'Ьлъ  на  него  и  на  его  жизнь. 

Они  были  дружны  съ  Левинымъ,  и  поэтому  Левинъ  позво- 
лялъ  себ^Ь  допытывать  Св1яжскаго,  добираться  до  самой  основы 
его  взгляда  на  жизнь;  но  всегда  это  было  тщетно.  Каждый 
разъ,  какъ  Левинъ  пытался  проникнуть  дальше  открытыхъ  для 
всЬгь  прхемныхъ  комнатъ  ума  Св1яжскаго,  онъ  зам'Ьчалъ,  что 
Св1яжск1й  слегка  смущался;  чуть  зам1Ьтный  испутъ  выражался 
въ  его  взгляд'6,  какъ  будто  онъ  боялся,  что  Левинъ  пойметъ 
его,  и  онъ  давалъ  добродушный  и  веселый  отпоръ. 

Теперь,  посл^Ь  своего  разочарован{я  въ  хозяйств-Ь,  Левину 
особенно  пр1ятно  было  побывать  у  Свгяжскаго.  Не  говоря  о 
томъ,  что  на  него  просто  весело  д*йствовалъ  видъ  этихъ  счаст- 
ливыхъ,  довольныхъ  собою  и  ъсЬжв.  голубковъ,  ихъ  благо- 
устроеннаго  гнЬзда,  ему  хогЬлось  теперь,  чувствуя  себя  столь 
недовольнымъ  своею  жизнью,  добраться  въ  Св1яжскомъ  до  того 
секрета,  который  давалъ  ему  такую  ясность,  определенность  н 
веселость  въ  жизни.  Кром^Ь  того,  Левинъ  зналъ,  что  онъ  уви* 
дить  у  СШяжскаго  пом^щиковъ-сосЬдей,  и  ему  теперь  особенно 
интересно  было^  поговорить,  послушать  о  хозяйств'^  тЬ  саиые 
разговоры  объ  урожа'Ь,  найм^  рабочихъ  и  т.  п.,  которые,  Ле- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  420  — 

вняъ  8н&лъ,  принято  считать  ч^Ьиъ-то  очвиь  низкнмъ,  но  кото- 
рые теперь  для  Левина  казались  одни  важными,  „Это,  можетъ 
быть,  не  важно  было  при  кр'Ьпостно1гь  правЪ  иди  не  важно  въ 
Англш.  Въ  обоихъ  случаяхъ  самыя  7Слов1я  опред'Ьдены;  но  у 
насъ  теперь,  когда  все  это  переворотилось  и  только  уклвдн- 
ваетсяу  вопросъ  о  токъ,  какъ  уложатся  эти  условЁЯ,  есть  едав- 
ственный  важный  вопросъ  въ  Росс1и'',  думалъ  Левинъ. 

Охота  оказалась  хуже,  ч^Ьмъ  ожидалъ  Левинъ.  Болото  вв- 
60ХЛ0,  и  дупелей  совс1Ь11Ъ  не  было.  Онъ  проходнлъ  ц^лый  день 
и  прннесъ  только  три  штуки,  но  зато  принесъ,  какъ  и  всегда 
съ  охоты,  отличный  аппетитъ,  отличное  расположш11е  духа  н 
то  возбужденное  умственное  состоян!е,  которымъ  все1да  сощю- 
вождалось  у  него  сильное  физическое  двнжен1е.  И  на  охотЬ, 
въ  то  время  когда  онъ,  казалось,  ни  о  чемъ  не  думалъ,  нЬтъ- 
нЬтъ  и  опять  ему  вспоминался  старнвъ  со  своею  семьей,  и  впе- 
чмАте  это  какъ  будто  требовало  къ  еебЪ  не  только  внимашя, 
но  и  разрЬшешя  чего-то  съ  нимъ  связаннаго. 

Вечеромъ,  за  чаемъ,  въ  присутствш  двухъ  помЪщиковъ,  1ф1- 
"Ьхавпшхъ  по  какимъ-то  дЬлмгь  опеки,  завязался  тотъ  самый 
интересный  разговоръ,  какого  и  ожидалъ  Левинъ. 

Левинъ  сидЬлъ  подл'Ь  хозяйки  у  чайнаго  стола  и  долженъ 
былъ  вести  разговоръ  съ  нею  и  своячениц^о,  сид:Ьвшею  про- 
тивъ  него.  Хозяйка  была  круглолицая,  белокурая  и  невысокая 
женщина,  вся  с1яющая  ямочками  и  улыбкааш.  Левинъ  старался 
черезъ  нее  выпытать  р^Ьшен1е  той  для  него  важной  загадки, 
которую  предсгавлялъ  ея  мужъ,  но  онъ  не  нм^Ьлъ  по^клай  сво- 
боды мыслей,  потому  что  ему  было  мучительно  неловко.  Мучи- 
тельно неловко  ему  было  оттого,  что  противъ  него  сидЪла  своя- 
ченица въ  особенномъ,  для  него,  какъ  ему  казалось,  надЬтомъ 
плать'Ь,  съ  особеннымъ  въ  вид^Ь  трапец1и  выр'Ьзомъ  на  б^Ьлой 
груди;  этотъ  четырехугольный  выр'Ьзъ,  несмотря  на  то,  что  1рудь 
была  очень  б'Ьлая,  или  особенно  потому,  что  она  была  очсть 
бЬлал,  лишалъ  Левина  свободы  мысли.  Онъ  воображалъ  себЬ, 
в^Ьроятно  ошибочно,   что  выр^зъ  атотъ  сдЪланъ  на  его  сче1Ъ| 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  421  — 

и  считалгь  себя  не  въ  правА  смотрЪть  на  него,  в  старался  не 
сжоггрЪть  на  него;  но  чувствовалъ,  что  онъ  виновать  ужъ  за 
одно  то,  что  в1ф'Ьдъ  схЬланъ.  Левин7  казалось,  что  онъ  кого- 
то  обманываетъ,  что  ему  сл^Ьдуетъ  объяснить  что-то,  но  что 
объяснить  этого  никакъ  нельзя,  и  потому  онъ  безпреотанно 
храсн&гь,  былъ  бевпокоенъ  и  неловокъ.  Неловкость  его  сообща- 
лась и  хорошенькой  свояченице.  Но  хозяйка,  казалось,  не  за- 
мгЬчада  этого  н  Шфочно  втягивала  ее  въ  разговоръ. 

—  Вы  говорите, — ^продолжала  хозяйка  начатый  разговоръ, — 
^по  мужа  не  моасетъ  интересовать  все  русское.  Нащютивъ,  онъ 
веселъ  бываетъ  за  грааицей,  но  никогда  тавъ,  кавь  зд:Ьсь. 
ЗдЪсь  онъ  чувс!ГФуеть  себя  въ  своей  сфер'Ь.  Ему  столько  дЬла, 
и  онъ  шгЬетъ  даръ  в&Ьиъ  интересоваться.  Агь,  вы  не  были 
въ  наш^  школ^Ь? 

—  Я  вндЬлъ...  Это  плющомъ  обвитый  домикъ? 

—  Да,  это  Настино  дЬло, —  сказала  она,  указывая  на  се- 
стру. 

—  Вы  сами  учите?  —  спросилъ  Левинъ,  стараясь  омотр'Ьть 
НЕМО  выр'Ьза,  но  чувствуя,  что,  куда  бы  онъ  нн  смотрЬлъ  въ 
ту  сторону,  онъ  будетъ  видЬть  вырЬзъ. 

—  Да,  я  сама  учила  и  учу,  но  у  насъ  прекрасная  учитель 
вица.  И  гимнастику  ми  ввели. 

—  Н'Ьтъ,  я  благодарю,  я  не  хочу  больше  чаю,  —  сказалъ 
Левинъ  и,  чувствуя,  что  онъ  дЬлаетъ  неучтивость,  но  не  въ 
силахъ  бохЪе  дфодолакагь  этоть  разговоръ,  крашЬя  всталъ.— 
Я  слышу  очень  интересный  раз1!Оворъ, — ^прибавилъ  онъ  и  подо- 
шелъ  къ  другому  концу  стола,  у  котораго  сидЬлъ  хозяннъ  съ 
друмя  помещиками.   СЫяжсшй  сидЬлъ  бокомъ  къ  столу,  обло- 
коченною рукой  поворачивая  чашку,  другою  собирая  въ  ку- 
лавъ  свою  бороду  и  поднося  ее  къ  носу  и  опять  выпуская, 
какъ  бы  нюхая.   Онъ  блестящими  черными  глазами  смотр'Ьлъ 
прямо  на  горячившагося  помещика  съ  с^Ьдымн  усами  н,  видимо, 
маходилъ  забаву  въ  его  рЬчахъ.   ПомЬщикъ  жаловался  на  на- 
тодъ.  Левину  ясно  было,  что  Св1лжск1й  знаетъ  такой  отвЬтъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  422  — 

ва  жалобы  помещика»  который  сразу  уничтожить  весь  смыслъ 
его  р^ЬчИ)  но  что  по  своему  подожешю  онъ  не  можегь  сказать 
этого  отв^Ьта  н  слушаетъ  не  беэъ  удовольств!я  комвчесвуку  р-Ьчь 
помЪпщка. 

ЛожЬщякъ  съ  сЪдыми  усани  быль  очевидно  завсфен^ый 
кр'бпостнивъ  и  деревенскШ  стс^ожиль,  страстный  седьсвШ  хо* 
зяинъ.  Признаки  эти  Левинъ  видЪхь  и  въ  одеждЬ,  старомод* 
номъ,  потертомъ  сюртукЬ,  видимо  непривычномъ  по1гЬщику,  и 
въ  его  умныгь,  нахмуренныхъ  глазагь,  и  въ  складной  русской 
рЪчи,  и  въ  усвоенномъ»  очевидно,  долгимъ  опытомъ  повели- 
тельномъ  тонЬу  и  въ  р'Ьшительныгь  движешяхъ  большихъ,  кра* 
сивыхЪ)  загор'Ьлыхъ  рукъ  съ  однимъ  старымъ  обручальнымъ 
кольцсжъ  на  безыменкЬ. 

XXVII. 

—  Только  если  бы  не  жалко  бросить,  что  заведено...  тру- 
довъ  положено  много...  махнулъ  бы  на  все  рукой,  продалъ  бы, 
по^Ьхалъ  бы,  какъ  Николай  Ивановнчъ...  Елем^  слушать, — ска- 
залъ  ном'Ъщикъ  съ  осветившею  его  умное  старое  лицо  пр1ят- 
ною  улыбкой. 

—  Да  вотъ  не  бросаете  же,  —  сказалъ  Николай  Ивановнчъ 
Св1яжскШ,— стало  быть,  расчеты  есть. 

—  Расчетъ  одинъ,  что  дома  живу,  не  покупное,  не  нанятое. 
Да  еще  все  надЬешься,  что  образумится  народъ.  А  то,  верите 
ли,  это  пьянство,  распутство! ..  ВсЬ  переделились,  ни  лоша- 
денки, ни  коровенки.  Съ  голоду  дохнетъ,  а  возьмите  его  въ 
работники  наймите,—- онъ  вамъ  норовить  напортить  да  еще  къ 
мировому  судье. 

—  Зато  и  вы  пожалуетесь  мировому  судье,  —  сказалъ  Св!- 
яжсшй. 

—  Я  пожалуюсь?  Да  ни  за  что  въ  свете!  Разговор  тшве 
пойдуть,  что  и  не  радъ  жалобе!  Вотъ  на  заводе — взяли  задаткЕ, 
ушли.   Что  жъ  мировой  судья?  Оправдалъ.  Только  и  д^[мввтся 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  423  — 

Есе  воюстнымъ  оудомъ  да  етарпшной.   Этотъ  отпоретъ  его  по- 
сгтриннону.  А  не  будь  этопь-бросай  все1  Б'Ьги  на  край  св^^та! 
Очевидно,  вомФщшсъ  дразнидъ  Св1яассвагОу  но  Св1яжск1й  не 
то^шво  не  с^>дилсяу  но,  видимо,  забавлялся  этимъ. 

—  Да  воть  ведшъ  хе  мы  свое  хозяйство  бевъ  этихъ  м^Ьръ, — 
сказать  онъ  улыбаясь, — я,  Левинъ,  они. 

О^ь  увазалъ  на  другого  помещика. 

—  Да,  у  Мнхшла  Петровича  идетъ,  а  спросите-ка  какъ.  Это 
развА  ращональное  хозяйство?  —  сказалъ  помЬщикъ,  очевидно 
щеголяя  словомъ  „рациональное*. 

—  У  меня  хозяйство  простое,^ч$ка8алъ  Михавлъ  Петровичъ. — 
Благодарю  Бога.  Мое  хозяйство  все,  чтобы  денежки  къ  осей- 
нимъ  податямъ  были  готовы.  Приходить  мужички:  батюшка, 
отецъ,  выаволь!  Ну,  свои  всгЬ  сосЬди  мужики,  жалко.  Ну,  дашь 
на  первую  треть,  только  скажшпь:  помнить,  ребята,  я  вамъ 
помогъ,  и  вы  помогите,  когда  нужда  —  посЬвъ  ли  овсяный, 
уборка  сгЬна,  жнитво,  ну  и  выговоришь  по  скольку  съ  тягла. 
Тоже  есть  безсов^Ьстные  и  изъ  нихъ,  это  правда. 

Левннъ,  зная  давно  эти  патр1архальные  пргемы,  переглянулся 
съ  Сыяяхжимъ  и  перебилъ  Михаила  Петровича,  обращаясь  опять 
къ  пом'Ьпщку  съ  сЬдыми  усами: 

—  Тавъ  вы  какъ  асе  полагаете?  —  спросилъ  онъ:  какъ  асе 
теперь  надо  вести  хозяйство? 

—  Да  такъ  асе  и  вести,  какъ  Михаилъ  Петровичъ:  или 
отдать  исполу,  или  внаймы  мужикамъ;  это  можно,  но  только 
этимъ  самымъ  уничтожается  общее  богатство  государства.  ГдЪ 
земля  у  меня  при  кр'Ьпостномъ  труд'Ь  и  хорошемъ  хозяйств'Ь 
приносила  самъ-девятъ,  она  исполу  принесетъ  самъ-третей.  По- 
губила Россш  эмансипащя! 

Св1яасскШ  погляд'Ёлъ  улыбаюпцшися  глазами  на  Левина  и 
дюе  сд-Ьлалъ  ему  чуть  замЬтный  насмЬшливый  знакъ;  но  Ло* 
вивъ  не  находилъ  словъ  помЬпщка  см^Ьшными,— онъ  понималъ 
нхъ  больше,  чЬмъ  понималъ  Св!яжскаго.  Многое  асе  изъ  того^ 
что  дальше  говорилъ  пом^щикъ,  доказывая,  почему  Росс1Я  по-» 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  424  — 

гублена  811&теи1тац1Ы1,  показаюсь  ему  даже  очень  вгЬрншгь,  джя 
него  новынъ  н  неопроверхтошъ.  Пон^Ьпщвъ,  очевидно,  п»с>- 
рндъ  свою  собственную  мысль, — чтд  тавъ  р^дво  (Ьлваегь,  —  ж 
МЫСЛ&,  въ  которой  онъ  прнведенъ  быль  не  желшемъ  зааяхь 
тЬмь-нибудь  праздны!  умъ,  а  мысль,  вогорая  выросла  изъ  усю- 
вШ  его  лшзни,  которую  онъ  высидЬлъ  въ  овоемъ  до)евенс1Б011ъ 
уедннен1н  и  со  всЬгь  сторонъ  обдумывалъ. 

—  Д'Ьло,  изволите  внд1|тъ,  въ  томъ,  что  воякШ  щюгреесъ 
совершается  только  властью, — говс^нлъ  онъ,  очевидно  желай 
показать,  что  онъ  не  чуждъ  образованЬю. — Возьмите  рефс^нш 
Петра,  Екатерины,  Алексацдра.  Возьмите  европейскую  исгорш. 
ТЬмъ  бол^Ье  про1рессъ  въ  земледЬльческомъ  быту.  Хоть  карто- 
фель—  и  тотъ  вводился  у  насъ  силой.  ВЬдь  сохой  тоже  ве 
всегда  пахали.  Тоже  ввели  ее,  можетъ  быть,  при  удЪлахъ,  но 
нав^Ьрно  ввели  силою.  Теперь,  въ  наше  время,  мы,  похЬпщвн, 
при  кр'Ьпостномъ  правЪ  вели  свое  хозяйство  съ  усов^шенство- 
ван1ями;  и  сушилки,  и  вЬялки,  и  возка  навоза,  и  всЬ  оруд1я — 
все  мы  вводили  своею  властью,  и  мужики  сначала  протнвнлш&, 
а  потомъ  подражали  намъ.  Теперь-съ,  при  уничтоженш  19гЬпоет- 
ного  права,  у  насъ  отняли  власть, — то  и  хозяйс!190  наше,  гдЬ 
оно  поднято  на  высокШ  уровень,  должно  опустпься  къ  самому 
дикому  первобытному  состояшю.  Тавъ  я  понимаю. 

—  Да  почему  же?  Если  оно  рац1онально,  то  вы  можете  най- 
момъ  вести  его, — сказалъ  СШяжскШ. 

—  Власти  нЬтъ-съ.  К'Ьмъ  я  его  буду  вести,  позвольте 
спросить? 

„Вотъ  она — ^рабочая  сила,  главшД  элементъ  хозяйства**,  по- 
думалъ  Левинъ. 

—  Рабочими. 

—  Рабоч1е  не  хотятъ  работать  хорошо  и  работать  хорошими 
оруд1ями.  Рабоч1Й  нашъ  только  одно  знаетъ  —  напиться  вавъ 
свинья  пьяный  и  жшортить  все,  что  вы  ему  дадите.  Лошадей 
опоить,  сбрую  хорошую  оборветъ,  колесо  шинованное  сменить, 
пропьетъ,  въ  молотилку  шкворень  пустить,  чтобы  ее  сломать. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  425  — 

Ему  тошно  вид4ть  все,  что  не  по  его.  Отъ  этого  и  спустился 
весь  уровень  хозяйства.  Земли  заброшены,  заросли  полынями 
ЕЛИ  розданы  мужикамъ,  и  гдЪ  производили  милл10нъ,  произво- 
дятъ  сотни  тысячъ  четвертей;  общее  богатство  уменьшилось. 
Если  бы  сдЬлали  то  асе,  да  съ  расчетомъ... 

И  онъ  началъ  развивать  сшой  планъ  освобожден!я,  при  кото* 
ромъ  были  бы  устранены  эти  неудобства. 

Левина  не  интересовало  это,  но,  когда  онъ  кончилъ,  Левинъ 
вернулся  къ  первому  его  положен1ю  и  сказалъ,  обращаясь  въ 
Ов1яжсвому  и  стараясь  вызвать  его  на  высказываше  своего  серь- 
езнаго  мкЬн1я: 

—  То,  что  уровень  хозяйства  спускается  и  что  при  нашихъ 
отношешяхъ  къ  рабочимъ  кЬтъ  возможности  вести  выгодно  ра- 
щональное  хозяйство,  —  это  совершенно  справедливо,  —  ска- 
залъ онъ. 

—  Я  не  нахожу,  —  уже  серьезно  возразилъ  Св1яжск1й,  —  я 
только  вижу  то,  что  мы  не  ум'Ьемъ  вести  хозяйство  и  что,  на- 
противъ,  то  хозяйство,  которое  мы  вели  при  {ф-Ьпостномъ  прав^Ь, 
не  то  что  слишкомъ  высоко,  а  слишкомъ  низко.  7  насъ  нЬтъ 
ни  машинъ,  ни  рабочаго  скота  хорошаго,  ни  управлен1я  насто- 
ящего, ни  считать  мы  не  умЬемъ.  Спросите  у  хозяина, —  онъ 
не  знаетъ,  чтд  ему  выгодно,  чтд  невыгодно. 

—  Итальянская  бухгалтер1я,  —  сказалъ  иронически  помЬ- 
щикъ. — ^Тамъ  какъ  ни  считай,  какъ  вамъ  все  перепортить,  ба- 
рьппа  не  будетъ. 

—  За.чЪыъ  же  перепортить?  Дрянную  молотилку,  росс1йск1Й 
топчачокъ  вашъ  сломаютъ,  а  мою  паровую  не  сломаютъ.  Лоша- 
денку рассейскую— какъ  это?  тасканской  породы,  что  за  хвостъ 
таскать — ^вамъ  испортить,  а  заведете  першероновъ  или  хоть  би- 
тюковъ,  ихъ  не  испортить.  И  такъ  все.  Намъ  выше  надо  под- 
нимать хозяйство. 

—  Да  было  бы  изъ  чего,  Николай  Иванычъ!  Вамъ  хорошо, 
ь  я  еына  въ  университете  содержи,  малыхъ  въ  гимназ1и  вос- 
питывай,—такъ  мн4  першероновъ  не  купить. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  426  — 

—  А  на  это  банки. 

—  Чтобы  посхЬднее  съ.  молотка  продали?  Н'ЬтЪу  благодарю! 

—  Я  несогласенъу  что  нужно  и  можно  поднять  еще  выше  уро^ 
вень  хозяйства, — скавалъ  Левинъ. — Я  занимаюсь  этимъ  и  у  меня 
есть  средства,  а  я  ничего  не  могъ  сделать.  Банки  не  знаю  кому 
полезны.  Я  по  крайней  иЪрЪ  на  что  ни  затрачивалъ  деньги  въ  хо- 
зяйств^Ь,  все  съ  убыткомъ:  скотина — ^убытокъ,  машины — убытовь. 

—  Вотъ  это  в^Ьрно,  —  засмеявшись  даже  отъ  удовольств1я, 
подтверднлъ  помЬщикъ  съ  седыми  усами. 

—  И  я  не  одинъ, — ^продолжалъ  Левинъ, — л  сошлюсь  на  всгЬгь 
хозяевъ,  ведущихъ  ращонально  дЬло;  всЬ,  за  редкими  нсвлю* 
чешями,  ведутъ  дЬло  въ  убытокъ.  Ну,  вы  окажите,  что  ваше 
хозяйство  выгодно? — сказалъ  Левинъ,  и  тотчасъ  же  во  взг^кяxЬ 
Св1яжскаго  Левинъ  зам'Ьтилъ  то  мимолетное  выражен1е  испуга, 
которое  онъ  замЬчалъ,  когда  хотЬлъ  проникнуть  дад^  пр1ем- 
ныхъ  комнатъ  ума  СЫяжскаго. 

Кром'Ь  того,  этоть  вопросъ  со  стороны  Левина  былъ  не  со- 
в&Ьмъ  добросов'Ъстенъ.  Хозяйка  за  чаемъ  только  что  говорила 
ему,  что  они  нынче  л^томъ  приглашали  изъ  Москвы  кЬмца, 
знатока  бухгалтер1и,  который  за  пятьсогь  рублей  вознагражде- 
шя  учелъ  ихъ  хозяйство  и  нашелъ,  что  оно  приносить  убытка 
3.000  съ  чЪмъ-то  рублей.  Она  не  помнила  именно  сколько,  но, 
кажется,  н^мецъ  высчитать  до  четверти  копейки. 

ПомЬщикъ  нри  упоминанш  о  выгодахъ  хозяйства  СШяжскаго 
улыбнулся,  очевидно  зная,  какой  могъ  быть  барышъ  у  сосгЬда 
и  предводителя. 

—  Можетъ  быть,  невыгодно,  —  отв4чалъ  Свхяжсшй.  —  Это 
только  доказываетъ,  или  что  я  плохой  хозяинъ,  или  что  я  за- 
трачиваю капиталъ  на  увеличеше  ренты. 

—  Ахъ,  рента! — съ  ужасомъ  воскликнулъ  Левинъ. — Можетъ 
быть,  есть  рента  въ  ЕвропЬ,  гд'Ь  земля  стала  лучше  отъ  поло- 
женнаго  на  нее  оруда,  но  у  пасъ  вся  земля  становится  хуже  отъ 
положеннаго  труда,  то-есть  что  ее  выпашутъ, — стало  быть,  жЬтъ 
ренты. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  427  — 

—  Ка*съ  н4гь  ренты?  Это  законъ. 

.  —  То  мы  ввгЬ  закона:  рента  ничего  для  насъ  не  объяснить, 
а,  напротивъ,  запутаетъ.  НЪтъ,  вы  скажите,  какъ  учете  о 
рентЬ  можетъ  быть... 

—  Хотите  простокваши?  Маша,  пришли  намъ  сюда  просто- 
кваши или  малины, — обратился  онъ  къ  акевА. —  Нынче  шЛчаг 
тельно  поздно  малина  держится. 

И  въ  самомъ  пр1ятномъ  расположешн  духа  Св1яжск1й  встадъ 
и  отошелъ,  видимо  предполагая,  что  разговоръ  оконченъ  на 
томъ  самомъ  м^стЬ,  гд-Ь  Левину  казалось,  что  ось  только  на- 
чинается. 

Лишившись  собесгЬдника,  Левинъ  продоллсалъ  разговоръ  съ 
пом^пщкомъ,  стараясь  доказать  ему,  что  все  заоруднеМе  про- 
исходить огь  того,  что  мы  не  хотимь  знать  свойствь  и  привы- 
чекъ  нашего  рабочаго;  но  пом1Ьпц1Къ  быль,  какъ  и.  в&Ь  люди, 
самобытно  и  уединенно  думаюпце,  тугь  кь  понимашю  чужой 
мысли  и  особенно  пристрастень  къ  своей.  Онъ  настанваль  на 
томъ,  что  русскШ  мужикъ  есть  свинья  и  любить  свинство  и, 
чтобы  вывести  его  изъ  свинства,  нужна  власть,  а  ея  нЬтъ,  нужна 
падка,  а  мы  стали  такъ  либеральны,  что  залтЬдили  тысячел'Ьт- 
нюю  палку  вдругь  какими-то  адвокатами  и  заключешями,  при 
воторыхъ  негодныхъ  вонючихь  мужиковь  кормить  хорошимъ 
супомь  и  высчитываюгь  имь  кубичесше  футы  воздуха. 

—  Отчего  вы  думаете, — говорил'ь  Левинъ,  стараясь  вернуться 
къ  вопросу,  —  что  нельзя  найти  такого  отношешя  кь  рабочей 
сил^Ь,  при  которой  работа  была  бы  производительна? 

—  Никогда  этого  съ  русскимь  народомъ  не  будеть!  Власти 
Е^ть,—- отвЬчаль  пом^Ьщикъ. 

—  Какъ  же  новый  услов1я  могуть  быть  найдены?  —  сказалъ 
Св1яжскШ,  по'Ьвъ  простокваши,  закуривъ  папиросу  и  опять  по- 
дойдя къ  споряпщмъ. — ВсЬ  возможныя  отношен{я  къ  рабочей 
сил4  определены  и  изучены; — сказалъ  онъ. — Остатокъ  варвар- 
отва  —  первобытная  обпщна  съ  круговою  порукой  сама  собой 
распадается,  крепостное  право  уничтожилось,  остается  только 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  428  — 

свободный  трудЪу  и  формы  его  определены  и  готовы  и  надо  брать 
кгь.  Батравъ,  ооденный,  фермеръ — н  изъ  этшю  вы  не  выищете. 

—  Но  Европа  недовольна  этнми  формами. 

—  Недовольна  и  шцетъ  новыхъ.  И  найдетъ  вероятно. 

—  Я  про  то  только  и  говорю,  —  отвгЁчалъ  Левннъ. —  По- 
чему же  намъ  не  искать  еъ  своей  стороны? 

—  Потому  что  это  все  равно,  что  придумывать  вновь  пр1ема 
для  постройки  жел^Ь8ны^ь  дорогь.  Они  готовы,  придуманы. 

—  Но  если  они  намъ  не  приходятся,  если  они  глупы? — ек&- 
валъ  Левинъ. 

И  опять  онъ  замЪтилъ  выраасеше  испуга  въ  глазахъ  Св1яхеваго. 

—  Да,  это:  мы  шапками  закидаемъ,  мы  нашли  то,  чего  ищеть 
Европа!  Все  это  я  знаю,  но,  извините  меня,  вы  знаете  ли  все, 
что  сдЬлано  въ  Европе  по  вопросу  объ  устройств-Ь  рабочихъ? 

—  Н'Ьтъ,  плохо. 

—  Этотъ  вопросъ  занимаеть  теперь  лущше  умы  въ  ЕцюлгЬ. 
Шульце-Деличевское  направлеше...  Потомъ  вся  эта  громадная 
литература  рабочего  вопроса,  самаго  либеральнаго,  Лассалев- 
екаго  направлен!я...  Мильгаузенское  устройство — это  уже  фавтъ^ 
вы  в^^рно  знаете. 

—  Я  им'Ью  понят1е,  но  очень  смутное. 

—  Н'Ьтъ,  вы  только  говорите,  вы^  кЬрно  знаете  все  это  не 
хуже  меня.  Я,  раэум^Ьется,  не  сощальный  профессоръ,  но  меня 
это  интересовало,  и,  право,  если  васъ  интересуетъ,  вы  займитесь. 

—  Но  къ  чему  же  гаи  пришли? 

—  Виноватъ... 

Пом-Ьщики  встали,  и  Св!яжск!й,  опять  остановивъ  Левина  въ 
его  непр1ятной  привычкЬ  заглядывать  въ  то,  чтб  сзади  пр1ем- 
иыхъ  комнатъ  его  ума,  пошелъ  провожать  своихъ  гостей^ 

ХХУШ. 

Левину  невыносимо  скучно  было  въ  этотъ  вечеръ  съ  дамамиг 
его,  какъ  никогда  прежде,  волновала  мысль  о  томъ,  что  та 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  429  — 

недавольотво  хозяйсгаоиъ,  которое  онъ  теперь  испытывалъ,  есть 
не  исключительное  его  1юло»ен1е|  а  общее  услогае»  въ  которомъ 
находится  дЪно  въ  Россш,  что  устройстао  каавого-нибудь  такого 
отношешя  рабочихъу  гдЬ  бы  они  работали,  кавъ  у  иужика  на 
на  половииЬ  дороги,  есть  не  мечта,  а  задача,  которую  необдсь 
ддмо  р'Ьшить.  И  ему  казалось,  что  задачу  згу  можно  р'Ьшить 
ж  должно  попытаться  зто  сделать. 

Простившись  съ  дамами' и  обЬщавъ  пробыть  З1штра  еще  ц:Ь- 
лый  день,  съ  тЬмъ  чтобы  вм^ЬстЬ  "Ьхать  верхомъ  осматривать 
интересный  провадъ  въ  казенномъ  л^су,  Левинъ  передь  сномъ 
зашелъ  въ  кабинетъ  хозяина,  чтобы  взять   книги  о  рабочемъ 
вопрос^Ь,  который  СВ1ЯЖСК1Й  преддожилъ  ему.  Кабинетъ  Св1яж- 
скаго  была  огромная  комната,  обставленная  шкапами  съ  кни- 
гами и  съ  двумя  столами  —  однимъ  массивнымъ  письменнымъ, 
стоявпшмъ  посредииЬ  комнаты,  и  другимъ  круглымъ,  уложен- 
ныиъ  зв^^дою  вокругъ  лампы  последними  нумерами  газетъ  и 
журиаловъ  на  разныхъ  языкахъ.    У  письменнаго   стола  была 
стойка  съ  обозначенными  золотыми  ярлыками  ящиками  различ- 
наго  рода  дЁлъ. 
Св1яжск1й  досталъ  книги  и  сЬлъ  въ  качающееся  кресло. 
—  Что  это  вы   смотрите?  —  сказалъ  онъ  Левину,  который, 
остановившись  у  круглаго   стола,  переглядавалъ   журналы. — 
Ахъ,  да,  тутъ  очень  интересная  статья, -*сказалъ  Св1яжсшй  про 
журналъ,  который  Левинъ  держалъ  въ  рукахъ. — Оказывается, — 
прибавилъ  онъ  съ  веселымъ  оживлещемъ, — что  глюнымъ  ви- 
новникомъ  раздала  Польши  былъ  совсЬмъ  не  Фридрихъ.  Ока- 
зывается... 

И  онъ  со  свойственною  ему  ясностью  разсказалъ  вкрашсб  эти 
новыя,  очень  важный  и  интересный  открыт1Я.  Несмотря  на  то, 
что  Левина  занимала  теперь  больше  всего  мысль  о  хозяйстве, 
онъ,  слушая  хозяина,  спрашивалъ  себя:  „Что  тамъ  въ  немъ 
еидить?  И  почему,  почему  ему  интересенъ  раздЬлъ  Польши?'' 
Когда  .Св1ЯжскШ  кончилъ,  Левинъ  невольно  спросилъ: — ^Ну  такъ 
что  же? — Но  ничего  не  было.   Было  только  интересно  то>  что 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  430  ~ 

^оказывалось''.  Но  Св1яжск1Й  не  объяснихь  и  не  нашелъ  ш^ж- 
нымъ  объяснить,  почему  ато  бьио  ему  интересно. 

—  Да,  но  меня  очень  заинтересовалъ  серхитый  шжЪщнвъ, — 
вздохнувъ  свазалъ  Левинъ.  —  Онъ  уменъ  и  много  правда,  го- 
воридъ. 

—  Ахь,  подите!  Закоренелый  тайный  цгЬпостннкгь»  вавъ  они 
всЫ^-сказалъ  Св1яжскШ. 

-»  Конхъ  вы  предводитель.  •• 

—  Да,  только  я  ихь  предводительствую  въ  другую  сторо- 
ну,— СМЕЯСЬ  сказалъ  Св1яжскШ. 

—  Меня  очень  8анимаетъ  вотъ  что, — сказалъ  Левинъ.— Оп 
нравъ,  что  дЬло  наше,  то -есть  рац1ональнаго  хозяйства,  не 
ндетъ,  что  идетъ  только  хозяйство  ростовщическое,  ка;въ  у 
этого  тихонькаго,  или  самое  простое. ..  Кто  въ  втомъ  виновать? 

—  Разумеется,  мы  сами.  Да  н  потомъ  неправда,  что  оно  не 
идетъ.  У  Васильчикова  идетъ. 

—  Заводъ... 

—  Но  я  все-таки  не  знаю,  что  васъ  удивляетъ.  Народъ  сто- 
ить на  такой  низкой  степени  и  матер1альш»ч),  н  нравстввннаго 
развшзя,  что  очевидно  онъ  долженъ  противодЬйствовать  всему, 
что  ему  нужно.  Въ  ЕвропЬ  рац1ональное  хозяйство  идетъ  шь 
тому,  что  народъ  образовшъ;  стало  быть,  у  насъ  надо  обра- 
зовать народь, — вотъ  и  все. 

—  Но  какъ  же  образовать  народъ? 

—  Чтобы  образовать  народъ,  нужны  три  вещи:  ппсолы,  школы 
и  пшолы. 

—  Но  вы  сами  сказали,  что  народъ  стоить  на  низкой  сте- 
пени матер1альнаго  развитЫ:  чЪыъ  же  тугь  помогутъ  школы? 

—  Знаете,  вы  напоминаете  мнЬ  анекдотъ  о  совЬтахъ  боль- 
ному: „вы  бы  попробовали  слабительное.  Давали:  хуже.  Пощю- 
буйте  шявки.  Пробовали:  хуже.  Ну  такъ  ужъ  только  молитесь 
Богу.  Пробовали:  хуже**.  Такъ  и  мы  съ  вами.  Я  говорю  поли- 
тическая 8коном1я,  вы  говорите — ^хуже.  Я  говорю  сохЦализмъ— 
хуже.  Образоваше — ^хуже. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  431  ~ 

—  Да  чЪыъ  же  помогутъ  школы? 

—  Дадутъ  ему  друпя  потребности. 

—  Вотъ  этого  я  никогда  не  понниадъ, — съ  .горячностью  воз- 
разилъ  Левинъ.  —  Какимъ  образомъ  шкоды  помогутъ  нбфоду 
улучшить  свое  матер1альное  состояше?  Вы  говорите:  школы, 
образоваше  дадуть  ему  новыя  потребности.  ТЬмъ  хуже,  потому 
что  онъ  не  въ  силахъ  будетъ  удовлетворить  имъ.  А  какимъ 
образомъ  знашя  сложешя  и  вычитан1я  и  катехизиса  помогутъ 
ему  улучшить  свое  матер!альное  состояше,  я  никогда  не  могъ 
понять.  Я  третьяго  дня  вечеромъ  встр'Ьтилъ  бабу  съ  груднымъ 
ребенкомъ  и  спросилъ  ее,  куда  она  идетъ.  Она  говорить:  „къ 
бабкгЬ  ходила,  на  |1альчика  крикса  напала,  такъ  носила  лечить ''• 
Я  спросилъ:  „какъ  бабка  л^Ьчитъ  криксу?** — „Ребеночка  къ  ку- 
рамъ  на  нашесть  сажаетъ  и  приговариваетъ  что-то". 

—  Ну  вотъ,  вы  сами  говорите!  Чтобы  она  не  носила  жЬчлть 
криксу  на  нашесть,  для  этого  нужно... — весело  улыбаясь,  ска- 
залъ  Св1яжск!й. 

-  —  Ахъ,  н4тъ!  —  съ  досадой  сказалъ  Левинъ,  —  это  л4чеше 
для  меня  только  подоб1е  л^чешя  народа  школами.  Народъ  бЪ- 
день  и  необразованъ  —  это  мы  виднмъ  такъ  же  ЕЬрно,  какъ 
баба  ввдить  криксу,  потому  что  ребенокъ  кричитъ.  Но  почему 
оть  этой  б-Ьды — б'Ьдности  и  необразован1я  —  помогутъ  школы, 
такъ  же  непонятно,  какъ  непонятно,  почему  отъ  криксы  помо- 
гутъ куры  на  нашестЬ.  Надо  помочь  тому,  отъ  чего  онъ  б^денъ. 

—  Ну,  въ  этомъ  вы  по  крайней  жЬр±  сходитесь  со  Спенсе- 
ромъ,  котораго  вы  такъ  не  любите;  онъ  говорить  тоже,  чге 
образоваше  можетъ  быть  сл^Ьдствхемъ  большого  благосостояшя 
и  удобства  жизни,  частыхъ  омовенШ,  какъ  онъ  говорить,  но  не 
ум'Ьшя  читать  и  считать... 

.  —  Ну  вотъ,  я  очень  радъ  или,  напротивъ,  очень  не  радъ, 
что  сошелся  со  Спенсеромъ;  только  это  я  давно  знаю.  Школы 
не  помогутъ,  а  поможетъ  такое  экономическое  устройство,  при 
которомъ  народъ  будетъ  богаче,  будетъ  больше  досуга, — и  тогда 
будутъ  и  школы. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  432  — 

—  Однако  во  всб1  Европе  теперь  школы  обазательва. 

—  А  кавъ  же  вы  е&ми  согдаоны  въ  этонъ  со  Спенееромъ? — 
(шросвлъ  Левввъ. 

Но  въ  главахъ  Св1яжеваго  мелькнуло  выражен!е  кспута,  ж 
овъ  улыб&меь  оказалъ: 

—  Я'Ьть,  эта  крнкоа  превосходна!  Неужели  вы  сами  слышали? 
Левинъ  внд1Ьлъ,  что  такъ  и  не  на1детъ  онъ  связи  жизни  этого 

человека  оъ  его  мыслями.  Очевидно,  ему  совершенно  быо  все 
равно,  къ  чему  приведетъ  его  ра8сужден]е;  ему  иужевъ  быль 
только  процессъ  ра9сужден1я.  И  ему  непр1ятно  было,  когда  про- 
цессъ  ра8сужден1я  заводнлъ  его  въ  тупой  пч>еулокъ.  Этого 
только  онъ  не  любилъ  и  иэбЬгалъ,  пч)юодя  разговоръ  на  что- 
нибудь  пр1ятно-веселое. 

ВсЬ  впечатхШя  этого  дня,  начиная  съ  шаечлгл:Шя  мужика 
на  половниЬ  дороги,  которое  служило  кавъ  бы  осиовнымъ  ба- 
аисомъ  всЬхъ  ньшЬшннхъ  впечатливши  и  мыслей,  сильно  взвол- 
новали Левина.  Этотъ  милый  Св1яжск1Й,  держапцй  при  себгЬ 
мысли  только  для  общественнаго  употреблен1я  и  очевидно  гагЬ- 
ющШ  друг1я  как1Я-то,  тайныя  дш  Левина,  основы  жнзен, — вкЬ- 
стЬ.  съ  тЬмъ  онъ,  съ  толпой,  имя  которой  лепонъ,  руководящШ 
общественнымъ  миЬн1емъ  посредствомъ  чуждыхь  ему  мыслей; 
этоть  озлобленный  помЬщивъ,  совершенно  щ>авнй  въ  своигь 
разсуждешягь,  вымученныхъ  жизнью,  но  неправый  своимъ  озло- 
блешемъ  къ  цЪлому  классу  и  самому  лучшему  классу  Росой; 
собственное  недовольство  своею  деятельностью  и  смутная  на- 
дежда найти  поправку  всему  этому, — ^все  это  сливалось  въ  чув- 
ство внутренней  тревоги  и  ажидан{я  близкаго  разр'Ьшешя. 

Оставпгась  въ  отведенной  ему  комналЛ,  лежа  на  пружинномъ 
тюфякЬ,  подкидывавшемъ  неожиданно  при  каждомъ  движешн 
его  руки  и  йога,  Левинъ  долго  не  спалъ.  Ни  одинъ  разговоръ 
со  Св1яжскимъ,  хотя  и  много  умнаго  было  сказало  имъ,  не 
интересовалъ  Левина;  но  доводы  помещика  требовали  обсужде- 
шя.  Левинъ  невольно  вспоминалъ  вс^  его  слова  и  шшравлялъ 
въ  своемъ  воображен!и  то,  что  онъ  отв'Ьчалъ  ему. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  433  — 

«Да,  я  долженъ  быль  сказать  ему:  вы  говорите,  что  хозяй- 
ство наше  не  идегь  потому,  что  мужикъ  иенавидитъ  ъкЛ  усо- 
вершено1вован1я  и  что  ихъ  надо  вводить  властью;  но,  ееп  бн 
хозяйство  совсЬмъ  не  пио  безъ  этихъ  усовершенствованШ,  вы 
6а  были  правы;  но  оно  идегь  только  тамъ,  гдЪ  рабочШ  дЬй- 
ствуеть  сообразно  со  своими  привычками,  какъ  у  старика  на 
полсшивгЬ  дороги.  Ваше  и  наше  общее  недовольство  хозяйствомъ 
доваэываеть,  что  виноваты  мы,  а  не  рабоч1е.  Мы  давно  уже 
ломимъ  по-своему,  по-европейски,  не  спрапшваш^  о  свойствахъ 
рабочей  силы.  Попробуемъ  признать  рабочую  силу  не  идеаль- 
ною рабочею  силой,  а  р^^сатмг  муо1сикомл  съ  его  инстинктами 
н  будемъ  устраивать  сообразно  съ  атимъ  хозяйство.  Представьте 
себЬ,  долженъ  бы  я  былъ  сказать  ему,  что  у  васъ  хозяйство 
ведется,  жлхгъ  у  старика,  что  вы  нашли  средство  заинтересовать 
рабочихъ  въ  уснЬхФ  работы  и  нашли  ту  же  с^>едину  въ  усо- 
вершенстБ0ван1ягь,  которую  они  прнзнаютъ,  и  вы,  не  истощая 
почвы,  получите  вдвое,  втрое  противъ  прежняго.  Разделите  по- 
поламъ,  отдайте  половину  рабочей  сяиЛ;  та  разность,  которая 
вамъ  останется,  б^^тъ  больше,  и  рабочей  сил^Ь  достанется  боль- 
ше. А  чтобы  сд:кжать  его,  надо  спустить  уровень  хозяйства  и 
заинтересовать  рабочихъ  въ  успЬхФ  хозяйства.  Какъ  это  сдЬ- 
лать,  это  вопросъ  подробностей;  но  несомнЬнно,  что  это  воз- 
можно'*. 

Мысль  эта  привела  Левина  въ  сильное  волнен1е.  Онь  не  спалъ 
половину  ночи,  обдумывая  подробности  для  приведен1я  мысли 
въ  исполнеше.  Онъ  не  сбирался  у^Ьзжать  на  другой  день,  но 
теперь  р^Ьшнлъ,  что  у^Ьдетъ  рано  утромъ  домой.  КромЬ  того, 
зга  свояченица  съ  выр'Ьзомъ  въ  плать'Ь  производила  въ  немъ 
чувство,  подобное  стыду  и  раскаяшю  въ  совершонномъ  дурномъ 
ноступвгЬ.  Главное  же — ему  нужно  было  "Ьхать,  не  откладывая: 
вадо  успЬть  предложить  муживамъ  новый  проектъ,  прежде 
ч^Ьмъ  посЬяно  озимое,  съ  тЬмъ  чтобы  сЬять  его  уже  на  но- 
выхъ  основан1яхъ.  Онъ  р'Ьшилъ  перевернуть  все  прежнее  хо- 
зяйство. 

19 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  434  - 

ХХК. 

Исп(анен1е  плана  Левина  представляло  много  трудноета!;  но 
онъ  билсяу  сколько  было  силЪу  и  доспгь  хотя  и  не  того,^юго 
онъ  желалъ,  но  того,  что  онъ  могь,  не  обманывая  себя,  ве- 
рить, что  дЬло  это  стоить  работы.  Одна  нзъ  главныхъ  трудно- 
стей была  та,  что  хозяйство  уже  шло,  что  нельзя  было  оста- 
новить все  и  начать  все  сначала,  а  надо  было  на  ходу  пере- 
лаживать машину. 

Когда  онъ,  въ  тотъ  же  вечерь,  вакъ  пр1'Ьхалъ  домой,  сооб- 
щилъ  приказчику  свои  планы,  приказчикь  съ  видимымь  удо- 
вольств1емъ  согласился  съ  тою  часхью  рЬчн,  которая  показывала, 
что  все  д'Ьлаемое  до  сихъ  поръ  было  вздорь  м  невыгодно.  При- 
казчикь сказалъ,  что  онъ  давно  говсфиль  это,  но  что  его  не 
хотЬли  слушать.  Что  же  касалось  до  предложешя,  сдЪланнаго 
Левинымь, — принять  учаспе,  какь  пайщику,  вм'ЬсгЬ  оь  работ- 
никами во  всемь  хозяйственномъ  1федщ^ят1и, — то  приказчикь 
иа  это  выразиль  только  большое  ушойе  и  никакого  опредЬлеи- 
наго  миЬшя,  а  тотчасъ  яаговориль  о  необходимости  на  завтра 
свезти  остальные  снопы  ржи  и  послать  двоить,  такь  что  Левинь 
почувствовадь,  что  теперь  не  до  этч)го. 

Заговаривая  съ  мужиками  о  томь  же  и  дЬлая  имъ  предложе- 
н1я  сдачи  на  новыхъ  услов]яхъ  земель,  онъ  тоже  сталкивался 
съ  гЬмъ  главнымъ  затруднешемь,  что  они  были  такь  заняты 
текущею  работой  дня,  что  имъ  некогда  было  обдумывать  вы- 
годы и  невыгоды  предпр!лт1я. 

Наивный  мужикъ,  Иванъ  скотникъ,  казалось,  повяль  вполне 
предложен1е  Левина  —  принять  съ  семьей  учас11е  въ  выгодахь 
скотнаго  двора — ^и  вполн^Ь  сочувствоваль  этчшу  1фед1ф1ат1Ю.  Но 
когда  Левннь  внушалъ  ему  будущ1я  выгоды,  на  лиц'Ь  Ивана 
выражались  тревога  и  сожал1Ьн1в,  что  онъ  не  можетъ  всшю  до- 
слушать, и  онъ  посп^Ьшно  находиль  себ'Ь  кажоеноибудь,  не  тер- 
пящее отлагательства,  дЬло:  или  брался  за  вилы  докидьгаать 
сЬно  нзъ  денника,  или  наливать  воду,  или  подчищать  навозь. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  435  — 

Другая  трудность  состояла  въ  непоб^Ьднмомъ  недов^р1и  кре- 
стьянъ  къ  тому,  чтобы  ц'Ьдь  по1гЬщива  могла  состоять  въ  ченъ- 
■нбудь  другомъу  кро1гЬ  желашя  обобрать  ихъ  сколько  можсно. 
Они  были  твердо  уверены,  что  настоящая  ц:Ьль  его  (что  бы 
онъ  ни  сказалъ  имъ)  будетъ  всегда  въ  томъ,  чего  онъ  не  ска- 
асетъ  имъ.  И  сами  они,  высказываясь,  говорили  много,  но  ни- 
когда не  говорили  того,  въ  чемъ  состояла  игь  настоящая  цЪль. 
^омЬ  того  (Левинъ  чувствовалъ,  что  желчный  пом^Ьщикъ  былъ 
правъ),  крестьяне  первымъ  и  неизм'Ъднымъ  условхемъ  какого  бы 
то  ни  было  соглашешя  ставили  то,  чтобъ  они  не  были  прину- 
ждаемы къ  какимъ  бы  то  ни  было  новымъ  пргемамъ  хозяйства 
н  къ  употреблешю  нов^ъ  орудШ.  Они  соглашались,  что  плугъ 
пашетъ  лучше,  что  скоропашка  работаеть  усп^шн'Ье,  но  они 
находили  тысячи  причинъ,  почему  нельзя  было  имъ  употреблять 
ни  то,  ни  другое,  и,  хотя  онъ  и  убЬжденъ  былъ,  что  надо  спу- 
стить уровень  хозяйства,  ему  жалко  было  отказаться  отъ  усо- 
вершенствованШ,  выгода  которыхъ  была  такъ  очевидна.  Но, 
несмотря  на  всЬ  эти  трудности,  онъ  добился  своего,  и  къ  осени 
д'Ьло  пошло,  или  по  крайней  жЬр'Ъ  ему  такъ  казалось. 

Сначала  Левинъ  думалъ  сдать  все  хозяйство,  какъ  оно  было, 
мужикамъ,  работникамъ  и  приказчику  на  новыхъ  товарищескихъ 
услов1яхъ;  но  очень  скоро  убедился,  что  это  невозможно,  и 
р-Ьшился  подраздкнить  хозяйство.  Скотный  дворъ,  садъ,  ого- 
родсь»  покосы,  поля,  разделенные  на  несколько  отдЬловъ,  долж- 
ны были  составить  отд'Ьльныя  статьи.  Наивный  Иванъ  скотникъ, 
лучше  всФхъ,  казалось  Левину,  понявшШ  дЬло,  подобравъ  себ:Ь 
артель,  преимущественно  изъ  своей  семьи,  сталъ  участникомъ 
скотнаго  двора.  Дальнее  поле,  лежавшее  восемь  л'Ьтъ  въ  зале- 
жахъ  подъ  пусками,  было  взято  съ  помощью  умнаго  плотника, 
ведора  РЬзунова,  шестью  семьями  мужиковъ  на  новыхъ  обще- 
отвенныхъ  основашяхъ,  и  мужикъ  Шураевъ  снялъ  на  тЬхъ  же 
услов1яхъ  ВСЁ  огороды.  Остальное  еще  было  по-старому,  но  эти 
три  статьи  были  началомъ  новаго  устройства  и  вполиЬ  занимали 
Исвипа. 

19* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  486  — 

Правда,  что  на  скотномъ  двор^Ь  д^о  шло  до  снгь  порть  пе 
лучше,  ч^Ьнъ  прежде,  и  Иванъ  сильно  пропводЪйствсюалъ  теп- 
лому по1гЬщен1ю  воровъ  и  сливочному  маслу,  утверждая,  что 
воров!  на  холоду  потребуется  меньше  ворма  м  что  енепнное 
масло  спор'Ье,  и  требовалъ  жалованья,  кавгь  и  въ  старину,  н 
нисвольво  не  интересовался  тЬмъ,  что  деньги,  получаемыя  ниъ, 
были  не  жалованье,  а  выдача  впередъ  доли  барыша. 

Правда,  что  вомпашя  ведора  Р^унова  не  передвоила  подъ 
ио&квгь  плугами,  вавъ  было  уговорено,  оправдываясь  тЬмъ,  что 
время  воротво.  Правда,  муживи  атой  вомпан1и,  хотя  и  услснш- 
лись  вести  это  д:Ьло  на  новыхъ  основашяхъ,  называли  вту  землю 
не  общею,  а  испольною,  и  не  равъ  и  муживи  этой  артели,  ■ 
самъ  Р'Ьзуновъ  говорили  Левину:  «получили  бы  денежви  за 
землю,  и  вамъ  повойн^е,  и  намъ  бы  развяза*.  БромЬ  того, 
муживи  эти  все  отвладЕ1вали  подъ  разными  предлогами  усло- 
вленную съ  ними  постройву  на  этой  земхЬ  свотнаго  двора  и 
риги  и  оттянули  до  зимы. 

Правда,  Шураевъ  снятые  имъ  огороды  хотЬлъ  было  раздать 
по  мелочамъ  муживамъ.  Онъ,  очевидно,  совершено  превратно 
и,  вазалось,  умышленно-превратно  понялъ  услов1я,  на  воторыхъ 
ему  была  сдана  земля. 

Правда,  часто  разговаривая  съ  муживами  и  разъясняя  шмъ 
всЬ  выгоды  предпр1Я1{я,  Левинъ  чувствовалъ,  что  муживи  слу^ 
шаютъ  при  этомъ  тольво  пЬн1е  его  голоса  и  зшштъ  твердо,  чзо, 
чт5  бы  онъ  ни  говорилъ,  они  не  дадутся  ему  въ  обманъ.  Въ 
особенности  чувствовалъ  онъ  это,  вогда  говорилъ  съ  самымъ 
умнымъ  изъ  муживовъ,  РЬзуновымъ,  и  зам'Ьчалъ  ту  игру  въ 
глазахъ  РЬзунова,  воторая  ясно  повазывала  и  наем^шву  надъ 
Левинымъ,  и  твердую  ув^Ьреннооть,  что  если  будетъ  вто  обжа- 
нутъ,  то  ужъ  нивавъ  не  онъ,  Р'Ьзуновъ. 

Но,  несмотря  на  все  это,  Левинъ  думалъ,  что  д'Ьло  шло  н  | 
что,  стрсяч)  ведя  счеты  и  настаивая  на  своемъ,  онъ  доважегь  I 
шгь  въ  будущемъ  выгоды  такого  устройства,  и  что  тогда  хЬло 
пойдетъ  само  собой. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  437  — 

Д-Ьла  эти,  В1гЬсгЬ  съ  остальнымъ  хозяйствоиъ,  оставшимся 
на  его  рувагьу  ~в1гЬстЬ  съ  работою  кабинетной  надъ  своею  та- 
гойу  такъ  занимали  все  ^^Ьто  Левина,  что  онъ  почти  и  не  "Ьа- 
днгь  на  охоту.  Онъ  узналъ  въ  вонц'Ь  августа  о  томъ,  что 
Облонсгае  уЬхали  въ  Москву,  отъ  ихъ  челов'Ька,  привсзшаго 
яазадъ  с^Ь^^о.  Онъ  чувствовалъ,  что,  не  отвЬтивъ  на  письмо 
Дарьи  Александровны,  своею  нев^Ьжливостью,  о  которой  онъ 
•безъ  краски  стыда  не  могь  вспоминать,  онъ  сжегь  свои  корабли 
н  никогда  ужъ  не  п&Ь^^еть  къ  нимъ.  Точно  тавъ  же  онъ  по- 
ступилъ  и  со  Св1яжскимъ,  уЬхавъ  не  прос1явши(%«  Но  онъ  къ 
нимъ  тоже  никогда  не  и&к^епгь.  Теперь  это  ему  было  все  равно. 
Д'Ьло  новаго  устройства  своего  хозяйства  занимало  его  такъ, 
какъ  еще  ничто  никогда  въ  жизни.  Онъ  перечиталъ  книги,  дан- 
яыл  ему  (Мяжскимъ,  и,  выписавъ  то,  чего  у  него  не  было, 
перечиталъ  и  политико-экономическ!я  и  соц1алистическ1Я  книги 
ло  этому  предмету,  но,  какъ  онъ  и  ожидалъ,  ничего  не  нашелъ 
такого,  чтд  относилось  бы  до  предпринитшю  имъ  дФла.  Въ  по- 
днтико-экономическнхъ  книгахъ,  въ  Милл^Ь,  напримЬръ,  кото- 
раго  онъ  изучалъ  перваго,  съ  большимъ  жаромъ,  над'Ьясь  вся- 
кую минуту  найти  разр'Ьшеше  занимавпгахъ  его  вопросовъ,  онъ 
яашелъ  выведенные  изъ  положен1я  европейскаго  хозяйства  за- 
коны; но  онъ  нивакъ  не  вид'Ьлъ,  почему  эти  законы,  неприло- 
жимые  къ  Россш,  доляшы  быть  обпце.  То  же  самое  онъ  вид'Ьлъ 
и  въ  сощалистическихъ  книгахъ:  или  это  были  прекрасный,  но 
яеприложимыя  фантазш,  которыми  онъ  увлекался,  еще  бывши 
•студентомъ^  или  поправки,  починки  того  положешя  дФла,  въ 
которое  поставлена  была  Европа  и  съ  которымъ  земледбльче- 
екое  дЬло  въ  Россш  не  имЬло  ничего  общаго.  Политическая 
ЭК0Н0М1Я  говорила,  что  законы,  по  которымъ  развилось  и  раз- 
вивается богатство  Европы,  суть  законы  всеобпце  и  несомн'Ьн- 
иые.  Сощалистическое  учете  говорило,  что  развит1е  по  этимъ 
законамъ  ведетъ  къ  пошбели.  И  ни  то,  ни  другое  не  давало 
не  только  ответа,  но  ня  м&лгЬйшаго  намека  на  то,  чтд  ему, 
Левину,  и  всЪмъ  русскимъ  мужикамъ  и  землевладЪльцамъ  дЬ- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  438  — 

дать  со  аюшш  11НХ11она1а1  рукъ  и  десятинъ,  чтобъ  онж  бьин 
наиб(а^Ье  11рон8вод1тепны  для  обпдоч)  бдагосоето1ш1я. 

Ужь  разъ  взявшись  за  это  ж%ло^  онъ  добросовестно  п^ю^ш- 
тывалъ  все,  что  относилось  къ  его  предмету,  и  намеревайся 
осенью  ехать  за  границу,  чтобъ  изучить  еще  это  дЬло  на  ме- 
егЬ,  съ  гЬмъ  чтобы  еъ  ншгь  уже  не  случаюсь  богЬе  по  этому 
вопросу  того,  что  тавъ  часто  случалось  съ  нимъ  по  разлнч- 
нымъ  вопросамъ.  Только  начнетъ  онъ  бывало  понимать  мыс^№ 
собеседника  и  излагать  свою,  какъ  вдругъ  ему  говорятъ:  .а 
Кауфманъ,  а  Джонсъ,  а  Дюбуа,  а  Мичели?  Вы  не  читали  игь. 
Прочтите:  они  разработали  этотъ  вопросъ**. 

Онъ  виделъ  теперь  ясно,  что  Кауфммъ  и  Мичели  ничего  не 
имеютъ  сказать  ему.  Онъ  зналъ,  чего  онъ  хогЬлъ.  Онъ  виделъ, 
что  Росс1я  имеетъ  прекрасный  земли,  прекрасныть  рабочнгь 
и  что  въ  некоторыхъ  случаяхъ,  вакъ  у  мужика  яа  половине 
дороги,  рабоч1е  и  земля  производятъ  много,  въ  большинстве  же 
случаевъ,  когда  по-европейски  прикладывается  капиталъ,  про- 
изводятъ мало,  и  что  происходить  это  только  отъ  того,  что  ра- 
боч1е  хотятъ  работать  и  работаютъ  хорошо  однимъ  имъ  свой- 
ственнымъ  образомъ,  и  что  это  противодейств!е  не  случайное, 
а  постоянное,  имеющее  основатя  въ  духе  народа.  Онъ  ду- 
малъ,  что  русскШ  народъ,  имеющ1Й  призвате  заселять  и  обра- 
батывать огромный  незанятый  пространства,  сознательно,  до 
тЬхъ  поръ,  пока  все  земли  не  заняты,  держался  нужныхъ  для 
этого  пр1емовъ  и  что  эти  прхемы  совсемъ  не  такъ  дурны,  какъ 
это  обыкновенно  думаютъ.  И  онъ  хогЬлъ  доказать  это  теоре- 
тически, въ  книге,  и  на  практике,  въ  своемъ  хозяйстве. 

XXX. 

Въ  конце  сентября  былъ  свезенъ  лесъ  для  построЙ1ш  двора 
на  отданной  артели  земле  и  было  продано  масло  отъ  коровъ 
и  раздЬленъ  барышъ.  Въ  хозяйстве,  на  практике,  дело  шло  от- 
лично, или  по  крайней  мере  такъ  казалось  Левину.   Для  того 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  439  — 

же,  чтобы  теоретически  разъяснить  все  дЪло  и  окончить  сочи- 
неше,  которое,  сообразно  мечташямъ  Левина,  должно  было  не 
только  произвести  переворотъ  въ  политической  эконои1и,  но  со- 
вершенно уничтожить  ату  науку  и  положить  начало  новой  на- 
ук^к  ^-  объ  отношешяхъ  народа  къ  землЪ,  нужно  было  только 
съ'Ьздить  за  границу  и  изучить  на  1гЬсгЬ  все,  что  танъ  было 
сд&1ано  въ  этомъ  направленш,  и  найти  убЬдительныя  доказа- 
тельства, что  все  то,  что  тамъ  сд^Ьлано, — не  то,  что  нужно. 
Левинъ  ждалъ  только  поставки  пшеницы,  чтобы  получить  деньги 
и  "Ьхать  за  границу.  Но  начались  дожди,  не  дававпйе  убрать 
оставппеся  въ  пол'Ь  хл^ба  и  картофель,  и  остановили  всЬ  ра- 
боты и  даже  поставку  пшеницы.  По  дорогаиъ  была  непролаз- 
ная грязь,  двЬ  мельницы  снесло  паводкомъ,  и  погода  все  ста- 
новилась хуже  и  хуже. 

30  сентября  показалось  съ  утра  солнце,  и,  надЬясь  на  по- 
году, Левинъ  сталъ  рЬшительно  готовиться  къ  оть'Ьзду.  Онъ 
вел^Ьлъ  насыпать  пшеницу,  послалъ  къ  купцу  приказчика,  что- 
бы взять  деньги,  и  самъ  поЬхалъ  по  хозяйству,  чтобы  сд:Ьлать 
посл4дн1я  распоряжешя  передъ  оть'Ьздомъ. 

ПередЬлавъ  одншо  в&Ь  дЬла,  мокрый  отъ  ручьевъ,  которые 
по  кожану  заливали(%  ему  то  за  шею,  то  за  голеншца,  но  въ 
самомъ  бодромъ  и  возбужденномъ  состоян1и  духа,  Левинъ  воз- 
вратился къ  вечеру  домой.  Непогода  къ  вечеру  разошлась  еще 
хуже:  круна  такъ  больно  стегала  всю  вымокшую,  трясущую 
ушами  и  головой  лошадь,  что  она  шла  бокомъ;  но  Левину 
подъ  башлыкомъ  было  хорошо  н  онъ  весело  поглядывалъ  во- 
кругъ  себя  то  на  мутные  ручьи,  б'Ьлсавппе  по  колеямъ,  то  на 
навнсппя  на  каждомъ  оголенномъ  сучк'Ь  капли,  то  на  б'Ьлизну 
пятна  нерастаявшей  крупы  на  доскахъ  моста,  то  на  сочный, 
еще  мжястый  листъ  вяза,  который  обвалился  густымъ  слоемъ 
вокругъ  раздЬтаго  дерева.  Несмотря  на  мрачнос1Ъ  окруясающей 
природы,  онъ  чувствовалъ  себя  особенно  возбужденнымъ.  Раз- 
говоры съ  мужиками  въ  дальней  деревн^Ь  показывали,  что  они 
начинали  привыкать  къ  своимъ  новьшъ  отношешямъ.  Дворникъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  440  — 

старикъу  КБ  которому  онъ  ва'Ьджалъ  обсушиться,  очевидно  одоб- 
рядъ  шанъ  Левина  и  самъ  предлагалъ  вступить  въ  товари* 
щество  по  покушрЬ  скота. 

«Надо  только  упорно  идти  къ  своей  цЪлИу  и  а  добьюсь  сво- 
его,  —  думахь  Левинъ, —  а  работать  и  трудиться  есть  изъ-за 
чего.  Это  дЪю  не  мое  личное,  а  тутъ  вопросъ  объ  общемъ 
бдагЬ.  Все  хозяйство,  главное  положен!е  всего  н1фода,  оов^н 
шенно  должно  измЬниться.  ВмЬсто  бЬхности— ч)бщее  богатство, 
довольство;  вмЬсто  вражды  —  согласи  и  связь  интересовгь. 
Однимъ  словомъ,  револющя  безкровная,  но  величайшая  рево- 
лющя,  сначала  въ  маленьвомъ  кругу  нашего  уЬзда,  потош»  гу- 
берши,  Росс1и,  всего  М1ра.  Потому  что  мысль  справедливая  не 
можетъ  не  быть  плодотворна.  Да,  это  цЪль,  н8ъ-за  которой 
стоить  работать.  И  то,  что  это  я.  Костя  Левинъ,  тотъ  сшкый, 
который  пр1'Ьхалъ  на  балъ  въ  черномъ  галстукЬ  и  которому 
отказала  Щербацкая  и  который  такъ  самъ  для  себя  жалокъ  н 
ничтоженъ, — ^это  ничего  не  доказываеть.  Я  ув^Ьренъ,  что  Франк- 
линъ  чувствовалъ  себя  такъ  же  ничтожнымъ  и  такъ  же  не  до- 
в^Ьрялъ  себЬ,  вспоминая  себя  всего.  Это  ничего  не  значить.  И 
у  него  была  вЪрно  своя  Агаеья  Михайловна,  которой  онъ  по- 
в^Ьрялъ  свои  тайны**. 

Въ  такихъ  мысляхъ  Левинъ  уже  въ  темнотЬ  подъ'Ьхалъ  къ 
дому. 

Приказчикъ,  'ЬздившШ  къ  купцу,  пр1'Ьхалъ  и  привезъ  часть 
денегъ  за  пшеницу.  7слов1е  съ  дворникомъ  было  сдЬлано,  и  по 
дорогЬ  приказчикъ  узналъ,  что  хл^^бъ  вездЬ  застоялъ  въ  пол^^ 
такъ  что  неубранный  свои  160  копать  были  ничто  въ  сравне- 
нш  съ  тЬмъ,  что  было  у  другихъ. 

ПообЬдавъ,  Левинъ  сЬлъ,  какъ  и  обыкновенно,  съ  книгой  на 
кресло  и,  читая,  продолжалъ  думать  о  своей  предстоящей  по- 
"ЪздкЬ  въ  связи  съ  книгой.  Нынче  ему  особенно  ясно  предста- 
влялось все  значеМе  его  дЬла  и  сами  собой  складывались  въ 
его  ум^Ь  цЬлые  перюды,  выражаюпце  сущность  его  мыслей. 
«Это  надо  записать,  —  подумать  онъ.  —  Это  должно  составить 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  441  — 

краткое  введен1е|  которое  а  прежде  считалъ  ненужнымъ''.  Онъ 
всталъу  что&ь  идти  къ  письменному  столу,  и  Ласка,  лежавшая 
7  его  ногь,  потягиваясь,  тоже  встала  и  оглядывалась  на  него, 
хакъ  бы  спрашивая,  куда  идти.  Но  записать  было  некогда,  по- 
тому тго  пришли  начальники  хъ  наряду,  и  Левинъ  вышелъ  къ 
■Емъ  въ  переднюю. 

ПослЬ  наряда,  то-есть  распоряжешй  по  работамъ  завтрашня- 
го  дня,  и  пр1ема  всЬгь  мужиковъ,  им^Ьвпшгь  до  него  д'Ьла, 
Левинъ  пошелъ  въ  кабинетъ  и  сЬлъ  ва  работу.  Ласка  легла 
подъ  столь;  Агаеья  Михайловна  съ  чулкомъ  усЪлась  на  своемъ 

Пописавъ  кЬсколько  времени,  Лшннъ  вдругъ  съ  необыкно- 
венною живостью  вспомнилъ  Кити,  ея  отказъ  и  последнюю 
встрЬчу.  Онъ  всталъ  и  началъ  ходить  по  комнатЬ. 

—  Да  нечего  скучать,  — сказала  ему  Агаеья  Михайловна.  — 
Ну,  что  вы  сидите  дома?  Ъхали  бы  на  теплБ1я  воды,  благо  со- 
брались. 

—  Я  и  то  'Ьду  посл^Ьзавтра,  Агаеья  Михайловна.  Надо  дЬло 
кончить. 

—  Ну,  какое  ваше  дЬло!  Мало  вы  развА  и  такъ  мужиковъ 
наградили!  И  то  говорять:  вашъ  баринъ  отъ  царя  за  то  ми- 
лость получить.  И  чудно:  что  вамъ  о  мужикахъ  заботиться? 

—  Я  не  о  нихь  забочусь,  я  для  себя  дЬлаю. 

Агаеья  Михайловна  знала  в&Ь  подробности  хозяйственныхъ 
плановъ  Левина.  Левинъ  часто  со  вс^ми  тонкостями  излагалъ 
ей  свои  мысли  и  нер'Ьдко  спорнлъ  съ  нею  и  не  соглашался  съ 
ея  объяснен1ями.  Но  теперь  она  совсЬмъ  иначе  поняла  то,  что 
онъ  оказаль  ей. 

—  О  своей  дупгЬ,  изв^Ьстное  дЬло,  пуще  всего  думать  надо, — 
сказала  она  со  вздохомь.  —  Вонь  Пареенъ  Денисычъ  даромъ 
что  неграмотный  быль,  а  так1^  п(жерь,  что  дай  Богь  всяко- 
му,—  сказала  она  про  недавно  умершаго  двороваго. — Прича- 
отиля,  особоровали. 

—  Я  не  про  то  говорю,  —  сказаль  онъ.  —  Я  говорю,  что  я 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  442  — 

для  своей  выгоды  д-Ьлаю.   МгЬ  выгодтЬб!  если  мужнки  жучте 
работаютъ. 

—  Да  ужъ  вы  вавъ  ни  дЬл&йте,  онъ  ко^и  хЬнтяй,  тавъ  все 
будеть  черезъ  пень  колоду  валжть.  Есдж  сов-Ьоть  есть,  будеть 
работать;  а  н1Ьтъ,  ничего  не  сдЬлаеп1Ь. 

—  Ну,  да  в^дь  вы  сами  говорите,  Иванъ  лучше  сталь  за 
скотиной  ходить? 

—  Я  одно  говорю,— ч>тв1тила  Агаеья  Михайловна,  очевидно 
не  случайно,  но  со  строгою  последовательностью  мысли: — же- 
нитьса  вамъ  надо,  вотъ  что! 

Упоминаше  Агаеьи  Михайловны  о  томъ  самомъ,  о  чемъ  онъ 
только  что  думалъ,  огорчило  и  оскорбило  его.  Левинъ  нахму- 
рилса  и,  не  отвечая  ей,  сЬлъ  опять  за  свою  работу,  повторив^ 
006*6  все  то,  что  онъ  думалъ  о  значеши  этой  работы.  Изредка 
только  онъ  прислушивался  въ  типган^  къ  звуку  спицъ  Агаеьи 
Михайловны  и,  вспоминая  то,  о  чемъ  онъ  не  хогЬлъ  вспоми- 
нать, опять  морщился. 

Въ  девять  часовъ  послышался  колокольчикъ  и  глухое  коле- 
баше  кузова  по  грязи. 

—  Ну  вотъ  къ  вамъ  и  гости  прАхали,  нескучно  будетъ,  — 
сказала  Агаеья  Михайловна,  вставая  и  направляясь  къ  двери. 
Но  Левинъ  перегналъ  ее.  Работа  его  не  шла  теперь,  и  онъ 
былъ  радъ  какому  бы  то  ни  было  гостю. 

XXXI. 

СбЬжавъ  до  половины  яЪстницы,  Левинъ  услыхалъ  въ  пе- 
редней знакомый  ему  звукъ  покашливанья;  но  онъ  слышалъ  его 
неясно  нзъ-за  звука  свонхъ  шаговъ  и  надЬялся,  что  онъ  ошиб- 
ся; потомъ  онъ  увидалъ  и  вою  длинную,  костлявую,  знакомую 
фигуру,  и,  казалось,  уже  нельзя  было  обманываться,  но  все 
еще  над'Ьялся,  что  онъ  ошибается  и  что  втогь  длинный  чело^ 
вЪкъ,  сшшавшШ  шубу  и  откашлнвавппйся,  быжь  не  брать 
Николай. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  443  — 

Левинъ  любилъ  своего  брата,  но  быть  съ  нимъ  вм1Ьст6  всег- 
да было  мучеше.  Теперь  же»  когда  Левинъ  подъ  вляшемъ  при- 
шедшей ему  мысли  и  напоминашя  Агаеьи  Михайловны  быль  въ 
неясноиъу  запутаниомъ  соотоашИу  ему  предстолщее  свидаше  съ 
братомъ  показалось  особенно  тяжелымъ.  Вместо  гостя  веселшч), 
здороваго,  чужого,  который,  онъ  шмсЬялся,  раввлечетъ  его  въ 
его  душевной  неясности,  онъ  долженъ  былъ  видЪться  съ  бра- 
томъ, который  понимаетъ  его  насквозь,  который  вызоветъ  въ 
ненъ  всЬ  самыя  задушевный  мысли,  заставить  его  высказаться 
вполкЬ.  А  дтого  ему  не  хотЬлось. 

Сердясь  на  самого  себя  за  это  гадкое  чувство,  Левинъ  сб^Ь- 
жалъ  въ  переднюю;  какъ  только  онъ  вблизи  увидалъ  брата, 
впо  чувство  личнаго  разочаровашя  тотчасъ  же  исчезло  и  зам^^ 
нилось  жалостью.  Кавъ  ни  страшеиь  былъ  брать  Николай  сво- 
ею худобой  и  бол^Ьзненностью  прежде,  теперь  онъ  еще  поху- 
дЬлъ,  еще  изнемогъ.  Это  былъ  скелегь,  по1фытый  кожей. 

Онъ  стоялъ  въ  передней,  дергаясь  длинною,  худою  шеей  и 
срывая  съ  нея  шарфъ,  и  странно  жалостно  улыбался.  Увидавъ 
эту  улыбку,  смиренную  и  покорную,  Левинъ  почувствовалъ,  что 
судороги  сжимаютъ  ему  горло. 

—  Воть  я  пр1'Ьхалъ  къ  тебЪ,  —  сказалъ  Николай  глухимъ 
голосомъ,  ни  на  секунду  не  спуская  глазъ  съ  лица  брата.— :Я 
давно  хотЬлъ,  да  все  нездоровилось.  Теперь  же  я  очень  попра- 
вился,— говорилъ  онъ,  обтирая  свою  бороду  большими  худыми 
ладонями. 

—  Да,  да! — отвЪчалъ  Левинъ.  И  ему  стало  еще  страшиЬе, 
когда  онъ,  ц'Ьлуясь,  почувствовалъ  губами  сухость  тЬла  брага 
и  увидалъ  вблизи  его  больпЛе,  странно  свгЬтящ1еся  глаза. 

За  несколько  иедЬль  предъ  этимъ  Константинъ  Левинъ  пи- 
салъ  брату,  что,  по  продажЬ  той  маленькой  части,  которая 
оставалась  у  нихъ  недЬленою  въ  дом1Ь,  братъ  имЬлъ  получить 
теперь  свою  долю,  около  2.000  рублей. 

Николай  сказалъ,  что  онъ  пр1'6халъ  теперь  получить  эти 
деньги  и  главное  побывать  въ  своемъ  гнЬздЪ,  дотронуться  до 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  444  — 

векли,  чтобы  набраться,  кавъ  б<нитыри,  оиы  для  предстоящей 
хЬятельносп!.  Неснооря  ва  увелпгашуюея  сутуловатость,  не- 
смотря на  порааительную  съ  его  роотомъ  худобу,  двяжешя  его, 
жавъ  и  обывновшно,  были  быстры  н  порывисты.  Левикь  тцкь^ 
велъ  его  въ  вабннегь. 

Брать  переодЬлся  особенно  старательно,  чего  прежде  не  6а^ 
вале,  прнчесалъ  свои  рЪдгае,  прямые  волосы  н  улыбая^^  во* 
шелъ  нав^гь. 

Онь  быль  въ  самомъ  ласвовомъ  и  веселомъ  духЬ,  вовимъ  вгь 
дЬтствЬ  его  часто  помнилъ  Левннъ.  Онъ  упомянулъ  даже  и  о 
СергЬ'Ь  Иванович^Ь  безъ  влобы.  Увндавъ  Агаеью  ШшЛлоииу, 
онъ  пошутилъ  съ  ней  н  разспрашнвалъ  про  старыхъ  слугъ» 
И8в^Ьст1е  о  смерти  Пареена  Денисыча  непр1Ятно  подЬйствсшада 
на  него.  На  лнц:Ь  его  выразился  нспугъ;  но  онъ  тотчасъ  же 
оправился. 

—  В'Ьдь  онъ  ужъ  старъ  былъ,  —  свазалъ  онъ  и  перем^шиъ 
разговоръ. — ^Да,  вотъ  поживу  у  тебя  м^сяцъ-два,  а  потомъ  въ 
Москву.  Ты  знаешь,  мнЬ  Мягвовъ  об'Ьщаяъ  мФсто,  и  я  посту- 
паю на  службу.  Теперь  я  устрою  свою  акизнь  еовеЪыъ  иначе^ — 
продолжалъ  онъ. — ^Ты  знаешь,  я  удалилъ  эту  жешцину. 

—  Марью  Николаевну?  какъ,  за  что  же? 

—  Агь,  она  гадкая  женщина!  Кучу  непр1ятностей  мнЬ  сде- 
лала.— Но  онъ  не  разсказалъ,  кав^  были  ати  непр1ятности. 
Онъ  не  могъ  сказать,  что  онъ  прогналъ  Марью  Николаюну  за 
то,  что  чай  былъ  слабь,  главное  же  за  то,  что  она  ухаживала 
за  нимь,  какъ  за  больнымъ. — Потомъ  вообще  теперь  я  хочу 
совсЬмъ  перем^Ьнить  жизнь.  Я,  разум^Ьется,  какъ  и  всЬ,  хЬ- 
лаль  глупосш,  но  состояше — последнее  дЬло,  я  его  не  жалЬю. 
Было  бы  здоровье,  а  здоровье,  слава  Богу,  поправилось» 

Левинь  слушаль  и  прндумьшалъ,  но  не  могъ  придумать,  что 
оказать.  В'Ьроятно  Николай  почувствоваль  то  же;  онъ  сталь 
разспрашивать  брата  о  дЬлахъ  его;  и  Левинъ  былъ  радъ  гово- 
рить о  себЬ,  потому  что  онъ  могъ  говорить  не  притворяясь. 
Онъ  разсказалъ  брату  свои  планы  и  дЫств1я. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  445  — 

Брать  слушалъ,  но,  очевидно,  не  интересовадся  этюгь. 

Эти  два  чедов^^ка  были  тавъ  родны  и  близки  другъ  другу» 
что  малМшее  движете,  тонъ  голоса  говорилъ  для  обонхъ  боль- 
ше, тЬмъ  все,  что  можно  сказать  словами. 

Теперь  у  нить  обонхъ  была  одна  мысль:  бол^нь  и  близость 
смерти  Николая,  подавлявшая  все  остальное.  Но  ни  тотъ,  ни 
другой  не  см'Ъли  говорить  о  ней,  и  потому  все,  что  бы  они  ни 
говорили,  не  выразивъ  того,  что  одно  занимало  нхъ,  все  было 
ложь.  Ннко1да  Левинъ  не  быль  такъ  радь  тому,  что  кончился 
вечерь  и  надо  было  идти  спать.  Никогда  ни  съ  какимъ  посто- 
роннимъ,  ни  на  какомъ  офищальномъ  визитЬ  онъ  не  быль  такъ 
ненатураленъ  и  фальшивъ,  какъ  онъ  быль  нынче.  И  сознаше 
атой  ншатуральности  и  раскаяше  въ  ней  дЪлали  его  еще  бо- 
жЪе  ненатуральнымъ.  Ему  хотелось  плакать  надъ  свонмъ  уми- 
рающимъ  любимымъ  братомъ,  а  онъ  долженъ  былъ  слушать  в 
поддерживать  разговоръ  о  томъ,  какъ  онъ  будеть  акить. 

Такъ  какъ  въ  домЬ  было  сыро  и  одна  только  комната  то- 
плена, то  Левинъ  уложилъ  брата  спать  въ  своей  же  спальнЬ 
за  перегородкой. 

Брать  легъ  и  спалъ  или  не  спалъ,  но,  какъ  больной,  во- 
рочался, кашлялъ  и,  когда  не  могъ  откашляться,  что-то  вор- 
чалъ.  Иногда,  когда  онъ  тяжело  вздыхалъ,  сшъ  говорилъ:  „Ахъ^ 
Боже  мой!*"  Иногда,  когда  мокрота  душила  его,  онъ  съ  доса- 
дой выгов1фивалъ:  „А,  чорть!*"  Левинъ  долго  не  спалъ,  слушая 
его.  Мысли  его  были  самый  разнообразный,  но  конецъ  веЬхъ 
мыслей  былъ  одинъ — смерть. 

Смерть,  неизб'Ьжный  конецъ  всего,  въ  первый  разъ  съ  не- 
отразимою силой  представилась  ему.  И  смерть  эта,  которая 
была  туть,  въ  зтомъ  любнмомъ  братЬ,  спросонокъ  стонущемъ 
и  безразлично  по  привычкЬ  призывающемъ  то  Бога,  то  ч(фта, 
была  совсЪмъ  не  такъ  далека,  какъ  ему  преад^е  казалось.  Она 
была  и  въ  немъ  самомъ — онъ  зто  чувствовалъ.  Не  нынче — такъ 
завтра,  не  завтра  —  такъ  черезъ  тридцать  жЬть,  развгЬ  не  все 
равно!  А  что  такое  была  эта  неизбежная  смерть,  онъ  не  только 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  446  — 

НС  зиа^^ь,  не  тодысо  никогда  и  не  думалъ  о<^  этонъ,  но  не 
ун&гь  и  не  сжЬжъ  думать  объ  этомъ. 

„Я  работаю,  а  хочу  одйжать  что-то,  а  я  забылъ,  что  все 
кончится,  что^смерть". 

Онъ  сидЬлъ  на  кровати  въ  темногЬ,  скорчишпись  и  обнявъ 
свои  кохЬнн,  и,  сдерживая  дыхан1е  отъ  напряженк  мысл,  ду- 
иалъ.  Но  чЬмъ  бохЬе  онъ  напрягалъ  мысль,  тЬмъ  только  ясятЬе 
ему  становилось,  что  это  несомненно  такъ,  что  д1Ьйствига1Ы1о 
онъ  забылъ,  просмотрЬлъ  въ  жизни  одно  маленькое  обеюятель- 
ство, — то,  что  придетъ  смерть  и  все  кончится,  что  ничего  н  ве 
стоило  начинать  и  что  помочь  этому  никакъ  нельзя.  Да,  это 
уакасно,  но  это  такъ. 

„Да  в^Ьдь  я  живъ  еще.  Теперь-то  что  же  дЪлать,  что  дЬ- 
лать?*"  говорилъ  онъ  съ  отчаяшемъ.  Онъ  зажегь  свЪчу  и  осто- 
рожно всталъ  и  пошелъ  къ  зеркалу  и  сталъ  смотр-Ьть  свое 
лицо  и  волосы.  Да,  въ  вискахъ  были  сЪдые  волосы.  Онъ  от- 
крылъ  ротъ.  Зубы  задше  начинали  портиться.  Онъ  обнажиль 
свои  мускулистый  руки.  Да,  силы  много.  Но  и  у  Николенькн, 
который  тамъ  дышитъ  остатками  легкигь,  было  тоже  здооюое 
тЪло.  И  вдругъ  ему  вспомнилось,  какъ  они  дЬтьми  вм1ЬстЬ  ло- 
жились спать  и  ждали  только  того,  чтобы  ведрръ  Богдавычь 
вышелъ  за  дверь,  чтобы  кидать  другъ  въ  друга  подушками  и 
хохотать,  хохотать  неудержимо,  такъ,  что  даже  страхъ  предъ 
ведоромъ  Богданычемъ  не  могъ  остановить  это  черевъ  1фа1 
бившее  и  пенящееся  сознан1е  счаст1я  жизни.  ,А  тепе!^  эта 
скривившаяся  пустая  грудь...  и  я,  ие  знающШ,  зачЬмъ  и  что 
со  мной  будетъ...* 

—  К-ха1  К-ха1  А,  чортъ!  Что  возишься,  что  ты  не  спишь?— 
окликнулъ  его  голосъ  брата. 

—  Такъ,  я  не  знаю,  безсонница. 

—  А  я  хсфошо  спалъ,  у  меня  теперь  ужъ  н^тъ  пота.  По- 
смотри, пощупай  рубашку.  Н'Ьтъ  пота? 

Левинъ  пощупалъ,  ушелъ  за  пц[>егородку,  потушилъ  снЬчу, 
но  долго  еще  не  спалъ.   Только  что  ему  немного  уяснился  во- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  447  — 

просъ  о  томъу  какъ  жить,   вакъ  представился  новый  неразр-Ь- 
шимый  вопросъ — смерть. 

»Ну,  онъ  умираетъ,  ну,  онъ  умретъ  къ  весн*,  ну,  вакъ  по- 
мочь ему?  Что  я  могу  сказать  ему?  Что  я  знаю  про  ато?  Я  н 
забылъ,  что  это  есть"*. 

XXXII. 

Левинъ  уже  давно  сд:Ьлалъ  зам'бчаше,  что  когда  съ  людьми 
бываегь  неловко  отъ  игь  излишней  уступчивости,  покорности, 
то  очень  скоро  сд:Ьлается  невыносимо  отъ  игь  излишней  требо- 
вательности и  придирчивости.  Онъ  чувствовалъ,  что  это  слу- 
чится и  съ  братомъ.  И  д1Ьйствительно,  кротости  брата  Николая 
хватило  не  надолго.  Онъ  съ  другого  же  утра  сталъ  раздражи- 
теленъ  и  старательно  придирался  къ  брату,  затрогивая  его  за 
самый  больныя  м^ста. 

Левинъ  чувствовалъ  себя  виноватымъ  и  не  могъ  поправить 
этого.  Онъ  чувствовалъ,  ^о  если  бъ  они  оба  не  притворялись, 
а  говорили  то,  что  называется  говорить  по  дупгЬ,  т.-е.  только 
то,  что  они  точно  думаютъ  и  чувствуютъ,  то  они  только  бы 
смотр'Ьли  въ  глаза  другъ  другу,  и  Константинъ  только  бы  го- 
ворилъ:  „ты  умрешь,  ты  умрешь!*  а  Николай  только  бы  от- 
в^Ьчалъ:  „знаю,  что  умру;  но  боюсь,  боюсь,  боюсь! **  И  больше 
бы  ничего  они  не  говорили,  если  бы  говорили  только  по  дупгЬ. 
Но  этакъ  нельзя  было  жить,  и  потому  Константинъ  пытался 
дЪлать  то,  что  онъ  всю  жизнь  пытался  и  не  ум&ЕЪ  д'Ьлать,  и 
то,  что,  по  его  наблюдешю,  мног1е  такъ  хорошо  ум^Ьли  делать 
и  безъ  чего  нельзя  жить:  онъ  пытался  говорить  не  то,  что  ду- 
налъ,  и  постоянно  чувствовалъ,  что  это  выходило  фальшиво, 
что  братъ  его  ловить  на  этомъ  и  раздражается  этимъ. 

На  трет1й  день  Николай  вызвалъ  брата  высказать  опять  ему 
свой  планъ  и  сталъ  не  только  осуавдать  его,  но  сталъ  умыш- 
ленно см^кшивать  его  съ  коммунизмомъ. 

—  Ты  только  взялъ  чужую  мысль,  но  изуродовалъ  ее  и  хо- 
чешь прилагать  къ  неприложимому. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  448  — 

—  Да  я  те(№  говорю,  что  это  не  шжЬеть  нпего  общаго.  Онв 
отвергаютъ  спршедднвость  ообетвенносп,  жашггала,  наогЬд- 
етвеннооп,  а  я,  не  отрщаж  атого  гдавнаго  опшула  (Левину 
было  противно  саиоиу,  что  онъ  употребдялъ  так1я  скюа,  но  съ 
тЬхъ  поръ,  какъ  увлекся  своею  работой,  онъ  невольно  сталь 
чаще  и  чаще  употреблять  нерусски  слова),  хочу  только  регу- 
лировать трудъ* 

—  То-то  и  есть,  ты  взялъ  чужую  иысль,  отрЬзалъ  отъ  нея 
все,  что  составляетъ  ея  силу,  и  хочешь  увгЬршь,  что  ато  что* 
то  новое,— сказалъ  Николай,  сердвто  дергаясь  въ  овоемъ  галс- 
туке. 

—  Да,  моя  мысль  не  имАетъ  ничего  общаго... 

—  Тамъ, — злобно  блестя  глазами  и  иронически  улыбаясь,  го- 
ворнлъ  Николай  Левинъ,  —  тамъ,  по  ]файней  мЬрФ,  есть  пре- 
лесть, какъ  бы  сказать,  геометрическая — ясности,  несомнЬнно- 
оти.  Можетъ  быть,  это  утоп1я.  Но  допустимъ,  что  можно  едЬлать 
изъ  всего  прошедшаго  1аЬи1а  газа:  п^тъ  собственности,  нЪтъ 
семьи,  то  и  трудъ  устрояется.  Но  у  тебя  ничего  нЬтъ... 

—  Зач1Ьмъ  ты  смЬпшваешь?  я  никогда  не  былъ  коммунн- 
стомъ. 

—  А  я  былъ,  и  нахожу,  что  это  преждевремшно,  но  разумна 
и  имЬегь  будущность,  какъ  христ1анство  въ  первые  вЪка. 

—  Я  только  полагаю,  что  рабочую  силу  надо  разсматривать 
съ  естествоиспытательской  точки  зрФшя,  то-есть  изучить  ее, 
признать  ея  свойства  и... 

—  Да  это  совершенно  напрасно.  Эта  сила  сама  находитъ, 
по  степени  своего  ра8вит1я,  изв^Ьстный  образъ  деятельности. 
ВездЬ  были  рабы,  потомъ  те(ауегз;  и  у  насъ  есть  исполь- 
ная работа,  есть  аренда,  есть  батрацкая  работа, — чего  жъ  ты 
ищешь? 

Левинъ  вдругъ  разгорячился  при  этихъ  словахъ,  потому  что 
въ  глубине  души  онъ  боялся,  что  это  было  правда,  —  правда 
то,  что  онъ  хотЬлъ  балансировать  между  коммуннзмомъ  и  ощю- 
деленными  формами, — ^и  что  это  едва  ли  было  возможно. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  449  — 

—  Я  жщу  средства  работать  производительно  и  для  себя^  н 
дхя  рабочаго.  Я  хочу  устроить...— отаЪчалъ  онъ  горячо. 

—  Ничего  ты  не  хочешь  устроить;  просто,  какъ  ты  всю 
жизнь  жиль,  тебЪ  хочется  оригинальничать,  доказать,  что  ты 
шв  просто  эксплуатируешь  кужиковъ,  а  съ  вдеей. 

—  Ну,  такъ  ты  думаешь,  и  оставь!  —  отв^чалъ  Левинъ, 
яувствуя,  что  кускулъ  хЬвой  щеки  его  неудержимо  прыгаетъ. 

—  Ты  не  им'Ьлъ  и  не  имеешь  уб^ЬжденШ,  а  тебЬ  только  бы 
утЬшать  свое  самолюбхе. 

—  Ну  и  прекрасно,  и  оставь  меня! 

—  И  оставлю! ,  И  давно  пора,  и  убирайся  къ  чорту!  и  очень 
жал^Ью,  что  прАхаиъ! 

Какъ  ни  старался  потомъ  Левинъ  успокоить  брата,  Николай 
шгаего  не  хотЬлъ  слышать,  говорнлъ,  что  гораздо  лучше  разъ- 
"Ьхаться,  и  Константинъ  видЬлъ,  что  просто  брату  невыносима 
стала  жизнь. 

Николай  уже  совеЬмъ  собрался  уЬзжать,  когда  Константинъ 
опять  пришелъ  къ  нему  и  ненатурально  просилъ  извинить,  если 
тЬиъ-нибудь  оскорбилъ  его. 

—  А,  великодуппе!  —  сказалъ  Николай  и  улыбнулся. — Если 
гЫУЬ  хочется  быть  правымъ,  то  могу  доставить  те&Ь  это  удо- 
вольств1е.  Ты  правъ;  но  я  все-таки  у*Ьду! 

Предъ  самымъ  только  отъ^домъ  Николай  поц:Ьловался  съ 
инмъ  и  сказалъ,  вдругъ  странно  серьезно  взглянувъ  на  брата: 

—  Все-таки  не  поминай  меня  лихомъ.  Костя! — и  голосъ  его 
дрогнулъ. 

Это  были  единственныя  слова,  которыя  были  сказаны  искрен- 
но. Левинъ  понялъ,  что  подъ  этими  словами  подразумевалось: 
„ты  видишь  и  знаешь,  что  я  плохъ,  и,  можетъ  быть,  мы  больше 
ие  увидимся*.  Левинъ  понялъ  это,  и  слезы  брызнули  у  него 
нзъ  глазъ.  Онъ  еще  разъ  поц'&ювалъ  брата,  но  ничего  не  могъ 
н  не  умЬлъ  сказать  ему. 

На  третШ  день  посл'Ь  отъ'Ьзда  брата  и  Левинъ  уЬхалъ  за 
1раннцу.  Встретившись  на  желЬзной  дороге  съ  Щербацкимъ, 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  450  — 

двоюродньигь  братомъ  Кити,  Левинъ  очень  удивиъ  его  своею 
мрачностью. 

—  Что  съ  тобой?— спросилъ  его  ЩербацвШ. 

—  Да  ничего,  такъ,  веселаго  на  свгЬтЬ  мало. 

—  Какъ  мало?  вотъ  пО'Ьдемъ  со  мной  въ  Парижъ  вмЬсто 
какого-то  Мюлуза.  Посмотрнте,  какъ  весело. 

—  и^тъ,  ужъ  я  кончилъ.  МнЬ  умирать  пора. 

—  Вотъ  такъ  штука! — смеясь  сказалъ  ЩербащЛ. — ^Я  только 
приготовился  начинать. 

—  Да  и  я  такъ  думалъ  недавно,  но  теперь  я  знм>,  что  скоро 
умру. 

Левинъ  говорилъ  то,  что  онъ  истинно  думалъ  въ  это  послед- 
нее время.  Онъ  во  всемъ  видЬлъ  только  см^тъ  или  прнближе- 
те  къ  ней.  Но  затЬянное  имъ  д'Ьло  тЬмъ  бол^  занимало  его. 
Надо  же  было  какъ-ннбудь  доживать  жизнь,  пока  не  пришла 
смерть.  Темнота  покрывала  для  него  все;  но  именно  вслЪдсгае 
этой  темноты  онъ  чувствовалъ,  что  единственною  руководитель- 
ною  нитью  въ  этой  темногЬ  было  его  дЬло,  и  онъ  нзъ  послЬд- 
иихъ  силъ  ухватился  и  держался  за  него. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


ЧЕТВЕРТАЯ   ЧАСТЬ. 


I. 

Каренины,  мужъ  и  акена,  продолжали  жить  въ  одноиъ  доиЪ, 
встргЬчались  важдыВ  день,  но  были  совершенно  чужды  другъ 
другу.  Алек&кй  Александровнчъ  за  правило  поставилъ  каждый 
день  видЬть  жену,  для  того  чтобы  прислуга  не  им'Ьла  права 
д'Ьлать  предположетя,  но  избЁгалъ  об^^довъ  дома.  ВронскШ 
никогда  не  бывалъ  въ  дом'6  АлексЬя  Александровича,  но  Анна 
видала  его  виЬ  дома,  и  мужъ  зналъ  это. 

Положеше  было  мучительно  для  всЪхъ  троить,  и  ни  одииъ 
изъ  нихъ  не  въ  силахъ  быль  бы  прожить  и  одного  дня  въ 
этомъ  положен1и,  если  бы  не  ожидалъ,  что  оно  изменится  и 
что  это  только  временное,  горестное  затруднеше,  которое  прой- 
детъ.  АлексЬй  Александровнчъ  ждалъ,  что  страсть  эта  прой- 
деть,  какъ  и  все  проходить,  что  вс^  про  это  забуду тъ  и  имя 
его  останется  неопозореннымъ.  Анна,  отъ  которой  зависало 
это  положете  и  для  которой  оно  было  мучительнее  вс^хъ,  пе- 
реносила его,  потому  что  она  не  только  ждала,  но  твердо  была 
уверена,  что  все  это  очень  скоро  развяжется  и  уяснится.  Она 
р'Ьпштельно  не  знала,  чтд  развяжетъ  это  положеше,  но  твердо 
была  ув1Ьрена,  что  это  что-то  придетъ  теперь  очень  скоро. 
ВронскШ,  невольно  подчиняясь  ей,  тоже  ожидалъ  чего-то  пе- 
зависимаго  отъ  него,  долженствовавшаго  разъяснить  всЬ  за- 
труднешя. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  452  — 

Вь  ерехввЬ  зшш  Вронсв!!  провелъ  очень  скучную  недЪ1ю. 
Онъ  быль  приставленъ  въ  пр1'Ьх&вше1[у  въ  Петербургъ  нш>- 
странноку  принцу  и  долженъ  быль  показывать  ему  досжнфк- 
1гЬчательиости  Петербурга*  Вронсшй  самъ  быль  представпе- 
ленъ;  кро1г6  того,  обладалъ  нскусствомъ  держать  себя  досто!- 
ио  -  почтительно  и  и]гЬлъ  привычку  въ  обращеши  съ  тавно 
лиц^ши;  потоку  онъ  и  быль  приставленъ  къ  принцу.  Но  обяг 
данность  его  показалась  ему  очень  тяжела.  Прннцъ  желалъ  ни- 
чего не  упустить  такого,  про  что  дома  у  него  спросить:  ви- 
дЬлъ  ли  онъ  8Т0  въ  Россш;  да  и  самъ  желалъ  воспользоваться, 
сколько  возможно,  русскими  удовольств1ями.  ВронскШ  обязааъ 
былъ  руководить  его  въ  томъ  и  въ  другомъ.  По  утрамъ  оа 
"бздили  осматривать  доотопргагЬчатедьности;  по  вечерамъ  уча- 
ствовали въ  иащональныгь  удовольств1ягь.  Прннцъ  аользоваяся 
иеобыкновеинымъ,  даже  между  принцами,  здоровьемъ;  и  пшна- 
стикой,  и  хоршпнмъ  уходомъ  за  своимъ  тЬломъ  онъ  довелъ 
себя  до  такой  силы,  что,  несмотря  на  излишества,  которымъ 
онъ  предавался  въ  удовольотв1яхъ,  онъ  былъ  свЬяъ  какъ  боль- 
шой зеленый  глянцевитый  голландскШ  огурецъ.  Прннцъ  много 
путешествовалъ  н  находилъ,  что  одна  изъ  главныхъ  выгодъ 
теперешней  легкости  путей  сообщешй  состонтъ  въ  доотупносп 
нац1ональныхъ  удовольствШ.  Онъ  былъ  въ  Испаши  и  тамъ  да- 
валъ  серенады  и  сблизился  съ  исшанкою,  игравшею  на  мандо- 
лин^Ь.  Въ  Швейцарш  убилъ  гемза.  Въ  Англш  скавалъ  въ  ц[>ас- 
номъ  фрак'Ь  черезъ  заборы  и  на  пари  убилъ  200  фазановъ. 
Въ  Турщи  былъ  въ  гарем'Ь,  въ  Инд1и  "Ьздилъ  на  слоиЬ  и  те- 
перь въ  Россш  желаигь  вкусить  всЬхъ  спещально  русскихъ  удо- 
вольствШ. 

Вронскому,  бывшему  при  немъ  какъ  бы  главнымъ  церемонШ- 
мейстеромъ,  большого  труда  стоило  распредЬлять  всЪ  предла- 
гаемыя  принцу  различными  лицами  русск1я  удовольств!я.  Были 
и  рысаки,  и  блины,  и  медв'Ьжьи  охоты,  и  тройки,  и  цыгане, 
и  кутежи  съ  русскимъ  битьемъ  посуды.  И  прннцъ  съ  чрезвы- 
чайною легкостью  усвоилъ  се&Ь  русскШ  духъ,  билъ  подносы  (ть 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  453  — 

посудой,  сажалъ  на  ко^^Ьни  цыганку  и,  вазалось,  спрашивалъ, 
что  же  еще,  нлн  тоаво  въ  этомъ  и  состоитъ  руссвИ  духъ? 

Въ  сущности  изъ  всгЬхъ  руссвихъ  удовольствШ  боогЬе  всего 
нрави^шсь  принцу  французсв1я  а]втрисы,  балетная   танцовщица 
и  шампанское  съ  б^Ьлою  печатью.  Вронск1й  ежЪлъ  привычку  къ 
принцамъ;  но  —  оттого  ли,  что  онъ  саиъ  въ  посл'Ьднее   время 
переменился,  или   отъ  слишкомъ  большой  близости  съ  этимъ 
принцемъ  —  эта  неделя  показалась  ему  страшно   тяжела.  Онъ 
всю  эту  недЬлю,  не  переставая,  испытывалъ  чувство,  подобное 
чувству  человЬва,  который  быль  бы   приставленъ  къ  опасному 
сумасшедшему,  боялся  бы   сумасшедшаго  и   вм^ЬсгЬ,  поблизо- 
сти въ  нему,  боялся  бы  и  за  свой  умъ.   ВронскШ   постоянно 
чувствовалъ  необходимость  ни  на  секунду  не  ослаблять  тона 
строгой  офищальной  почтительности,  чтобы  не  быть  оскорблен- 
нымъ.  Манера  обращешя  принца  съ  тЬми  самыми  лицами,  ко- 
торый, въ  удивлешю  Вронсваго,  изъ  кожи   вонъ  л'Ьзли,  чтобы 
доставлять  ему  рус(яс1я  удовольств1я,  была  презрительна.  Его 
суждешя  о  русскихъ  женщинахъ,  которыхъ  онъ  желалъ  изу- 
чать, не  разъ  заставляли  Вронскаго  краснеть  отъ  негодоватя. 
Главная  же  причина,  почему   принцъ  былъ  особенно   тяжелъ 
Вронскому,  была  та,  что  онъ  невольно   видЬлъ  въ  немъ  себя 
самого.    И  то,  что  онъ  видЬлъ  въ  этомъ  зеркале,  не  льстило 
его  самолюбш.   Это  былъ  очень  глупый  и  очень  самоув'Ьрен- 
ный,  и  очень   здоровый,  и   очень   чистоплотный   человЬвъ,  и 
больше  ничего.  Онъ  былъ  джентльменъ  —  это  была  правда,  и 
ВронскШ  не  могь  отрицать  этого.  Онъ  былъ  ровенъ  и  неиска- 
теленъ  съ  высшими,  былъ  свободенъ  и  простъ  въ  обращеши  съ 
равными  и  былъ  презрительно  добродушенъ  съ  яазшими.  Врон- 
сшй  самъ  былъ  таковымъ  и  считалъ  эго  большимъ  достоин- 
ствомъ;  но  въ  отношенш   принца  онъ  былъ  ннзппй,  и  это  пре- 
зрительно-добродушное отношен!е  въ  нему  возмущало  его. 
«Глупая  говядина!  неужели  я  такой?"*  думалъ  онъ. 
Какъ  бы  то  ни  было,  вогда  онъ  простился  съ  нимъ  на  седь- 
1ЮЙ  день,  передъ  отъ-бздомь  его  въ  Москву,  и  получилъ  бла- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  454  — 

годарноотЬу  онъ  быль  счастливь,  что  хэбавнлся  оть  этмю  н<>- 
ловваго  положешя  н  непр1ятнаго  а^жала.  Окъ  простился  съ 
шшъ  на  станщя,  воавратаясь  съ  медв'Ьжье!  охоты,  гдА  всю 
ночь  у  ннхъ  было  представлше  русскаго  молодечества. 

II. 

Вернувшись  домой,  ВронсвШ  нашелъ  у  себя  записку  оть 
Анны.  Она  писала:  „Я  больна  и  несчастлива.  Я  не  могу  вы- 
"Ьджать,  но  и  не  могу  дол^  не  видс^хъ  васъ.  Прх'ЬзжаВте  вече- 
ромъ.  Въ  семь  часовъ  Але1БсЫ  Алевсандровичъ  "Ьдеть  на  сов-Ъть 
и  пробудегь  до  десяти'*.  Подумавъ  съ  минуту  о  странности  того, 
что  она  зоветъ  его  прямо  къ  себ^Ь,  несмотря  на  требоваше  мужа 
не  принимать  его,  онъ  р'бшилъ,  что  поЬдетъ. 

ВронсвШ  былъ  въ  эту  зиму  произведенъ  въ  полвовниви,  вы- 
шелъ  изъ  полна  и  жилъ  одинъ.  Позавтрававъ,  онъ  тотчасъ  же 
легъ  на  диванъ,  и  въ  пять  минуть  воспоминаи1я  безобразныгь 
сценъ,  вид:Ьнныхъ  имъ  въ  посл1^дте  дни,  перепутались  н  свя- 
зались съ  представлешемъ  объ  АннЬ  и  мужив'Ь  -  обвладчнвЪ, 
воторый  игралъ  важную  роль  на  медв^Ьжьей  охогЬ,  н  ВронсвЯ 
заснулъ.  Онъ  проснулся  въ  темногЬ,  дрожа  оть  страха,  и  по- 
сп'Ьшно  зажегъ  св^^чу.  «Что  тавое?  что?  Что  тавое  страшное  я 
видЬлъ  во  снЬ?  Да,  да.  Муживъ-обвладчивъ,  важется,  мал^к- 
вШ,  грязный,  съ  взъерошенною  бородой,  что-то  дЬлалъ  нагнув- 
шись и  вдругъ  заговорнлъ  по  -  французсви  вав1я-то  странный 
слова.  Да,  больше  ничего  не  было  во  снЬ,-— свазалъ  онъ  себ^Ь. — 
Но  отчего  же  это  было  тавъ  ужасно?**  Онъ  живо  вспомнилъ 
опять  мужива  и  тЬ  непонятныя  французсв1Я  слова,  воп^ыл 
произноснлъ  этотъ  мудшвъ,  и  ужасъ  проб'Ьжалъ  холодомъ  по 
его  спинЬ. 

„Что  за  вздоръ!**  подумалъ  ВронсвШ  и  взглянулъ  на  часы. 

Было  уже  половина  девятаго.  Онъ  позвонилъ  челов^Ьва,  по- 
спЬшно  од'Ьлся  и  вышелъ  на  крыльцо,  совершенно  забывъ  про 
сонъ  и  мучаясь   только   тЬыъ,  что  опоздалъ.   Подъ-Ьзжая  въ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  455  — 

|фыльцу  Карениныгь,  онъ  взгдянухь  на  часы  и  увидалъ,  что 
бкио  безъ  десяти  шшутъ  девять.  Высокая,  узенькая  карета, 
запряженная  парой  сокрыть,  стояла  у  подъ'Ьдда.  Онъ  узяалъ 
карету  Анны.  „Она  'бдеть  ко  мне,  —  подуиадъ  ВронскШ, —  и 
лучше  бы  бьио.  Неор1ятно  мнЬ  входить  въ  этотъ  домъ.  Но  все 
равно,  я  не  йогу  прятаться",  сказалъ  онъ  себ'Ь,  и  съ  тЬми, 
усвоенными  имъ  съ  дЬтства,  прхемами  челов'Ьва,  которому  не- 
чего стыдиться,  ВронскШ  вышелъ  изъ  саней  и  подошелъ  къ 
двери.  Дверь  отворилась,  и  швейцаръ  съ  пледомъ  на  рук'Ь 
подозвалъ  карету.  ВронскШ,  не  привыкшШ  8ам1Ьчать  подробно- 
сти, замЬтилъ  однако  теперь  удивленное  выражеше,  съ  кото- 
рымъ  швейцаръ  взглянулъ  на  него.  Въ  самыхъ  дверяхъ  Врон- 
скШ почти  столкнулся  съ  Алекс^мъ  Александровичемъ.  Рожокъ 
газа  прямо  осв^Ьщалъ  безкровное,  осунувшееся  лицо  подъ  чер- 
ною шляпой  и  б^Ьлый  галстукъ,  блеотФвшШ  изъ-за  бобра  пальто. 
Неподвижные,  тусклые  глаза  Каренина  устремились  на  лицо 
Вронскаго.  ВронскШ  поклонился,  и  АлексМ  Александровичъ, 
пожевавъ  ртомъ,  поднялъ  руку  къ  тляпЪ  и  прошелъ.  ВронскШ 
вид'Ьлъ,  какъ  онъ,  не  оглядываясь,  сЬлъ  въ  карету,  принялъ 
въ  окно  пледъ  и  бинокль  и  скрылся.  ВронскШ  вошелъ  въ  пе- 
реднюю. Брови  его  были  нахмурены,  и  глаза  блестЬли  злымъ  и 
гордымъ  блескомъ. 

Зотъ  положеше! — думалъ  онъ. — Если  бъ  онъ  боролся,  от- 
стаивалъ  свою  честь,  я  бы  могъ  дЬйствовать,  выразить  свои 
чувства;  но  эта  слабость  или  подлость...  Онъ  ставить  меня  въ 
положеще  обмашцика,  тогда  какъ  я  не  хотЬлъ  и  не  хочу  этимъ 
быть". 

С!о  времени  своего  объяснен1я  съ  Анной  въ  саду  Вреде  мысли 
Вронскаго  ИЗМЕНИЛИСЬ.  Онъ,  невольно  покоряясь  слабости  Анны, 
которая  отдавалась  ему  вся  и  ожидала  только  отъ  него  р'Ьше- 
шя  своей  судьбы,  впередъ  покоряясь  всему,  давно  пересталъ  ду- 
мать, чтобы  СВЯЗЬ  эта  могла  кончиться,  какъ  онъ  думалъ  тогда. 
Честолюбивые  планы  его  опять  отступили  на  заднШ  планъ,  и 
онъ,  чувствуя,  что  вышелъ  изъ  того  круга  д-Ьятельности,  въ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  466  — 

жоторомъ  все  было  опредсклшоу  отдавмся  весь  евоену  чув- 
ству» н  чувство  это  все  сиьв%е  н  сыьн^  прввяаывало  его 
къ  ней. 

Еще  въ  передней  онъ  услыхать  ея  уда1яющ(еся  шагн.  Онъ 
нонялъу  что  она  ждала  его»  щшолушнвалась  н  тшюрь  вернулась 
въ  гостиную. 

—  Ють!  —  вскрикнула  она»  увидавъ  его»  и  при  п^вонъ 
ввукЬ  ея  голоса  слезы  вступили  ей  въ  глава» «—  егЬть»  если  это 
тавъ  будеть  продолжаться»  то  это  случится  еще  гораздо»  го- 
раздо прежде! 

—  Что,  мой  другъ? 

—  Что?  Я  жду,  мучаюсь,  часъ»  два...  Н'Ьтъ»  я  не  буду!..  Я 
не  могу  ссориться  съ  тобЫ1.  ВЬрно  ты  не  могь.  Н'Ьтъ»  не  буду! 

Она  положила  обЪ  руки  на  его  плечи  и  долго  емотр'Ьла  на 
него  глубокимъ,  восторженнымъ  и  вм1^сгЬ  нспытующнмъ  взг^иI- 
домъ.  Она  изучала  его  лицо  эа  то  время»  которое  она  не  ви- 
дала его.  Она,  кавъ  и  при  всякомъ  свиданк»  сводила  въ  одно 
свое  воображаемое  представлеще  о  немъ  (несравненно  лучшее» 
невозможное  въ  дЫствительности)  съ  нимъ»  ка1ямъ  онъ  быль. 

Ш. 

—  Ты  встрЪтнлъ  его? — спросила  она»  когда  они  с*лн  у  стола 
подъ  лампой. — Воть  теб'Ь  наказаше  за  то,  что  опоздалъ. 

—  Да»  но  какъ  же?  Онъ  долженъ  былъ  быть  въ  сов-ЬтЬ? 

—  Онъ  былъ  и  вернулся,  и  опять  по^алъ  куда-то.  Но  это 
ничего.  Не  говори  про  это.  Гд1Ь  ты  былъ?  Все  съ  принцемъ? 

Она  знала  в(Л  подробности  его  жизни.  Онъ  хотЬлъ  сказать» 
что  не  спалъ  всю  ночь  и  заснулъ,  но,  глядя  на  ея  взволнован- 
ное и  счастливое  лицо»  ему  совестно  стало.  И  онъ  сказалъ,  что 
ему  надо  было  "Ьхать  дать  отчегь  объ  отъ'ЬздЬ  принца. 

—  Но  теперь  кончилось?  Онъ  уЬхалъ? 

—  Слава  Богу,  кончилось.  Ты  не  поваришь»  какъ  мн^Ь  не- 
выносимо было  это. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  457  — 

—  Отчего  «ъ?  ВЬдь  это  всегдашняя  жизнь  васъ  всЬхъ  моло- 
дыхъ  мужчинЪу — сказала  она,  насупивъ  брови^  и,  взявшись  за 
вяванье^  которое  лежало  на  стол1Ьу  стала^  не  глядя  на  Врон- 
сваго,  выпрастывать  изъ  него  врючокъ. 

—  Я  уже  давно  оставилъ  эту  жизнь,— сказалъ  онъ,  удивля- 
ясь пере]гЬнЁ  выражешя  ея  лица  и  стараясь  проникнуть  его 
значеше. — И  признаюсь,— (ясазалъ  онъ,  улыбкой  выставляя  свои 
плотные  б-Ьлые  зубы, — я  въ  эту  недЬлю  какъ  въ  зеркало  смо- 
тр'Ьлся,  глядя  на  эту  жизнь,  и  нн]Ь  непр1ятно  было. 

Она  держала  въ  рукахъ  вязанье,  но  не  вязала,  а  смотр'Ьла  на 
него  страннымъ,  блестящимъ  и  недружелюбнымъ  взглядомъ. 

—  Нынче  утромъ  Лиза  за'Ьзжала  во  инЬ, —  онЬ  еще  не  бо- 
ятся "бздить  ко  нн]Ь,  несмотря  на  графиню  Лидш  Ивановну, — 
вставила  она, — ^и  разсказывала  про  вашъ  аеинскШ  вечерь.  Ка- 
кая гадость! 

—  Я  только  хотЬлъ  сказать,  что... 
Она  перебила  его: 

-^  Это  ТЬбгёзе  была,  которую  ты  зналъ  прежде? 

—  Я  хотЬлъ  сказать... 

—  Какъ  вы  гадки,  мужчины!  Какъ  вы  не  можете  себ'Ь  пред- 
ставить, что  женщина  этого  не  можетъ  забыть, — ^говорила  она, 
горячась  все  бол^Ье  и  бол^Ье  и  этюп»  открывая  ему  причину  сво- 
его раздражешя. — Особенно  асенщина,  которая  не  моясетъ  знать 
твоей  жизни.  Что  я  знаю?  что  я  знала?  —  говорила  она,  —  то, 
что  ты  скажешь  мн4.  А  почемъ  я  знаю,  правду  ли  ты  гово- 
рилъ  ыжЬ?.. 

—  Анна!  ты  оскорбляешь  меня.  Разв^Ь  ты  не  в^^ришь  мнЬ? 
Разв^^  я  не  сказалъ  теб'Ь,  что  у  меня  н^Ьтъ  мысли,  которую  я 
бы  не  открылъ  тебЬ? 

—  Да,  да, — сказала  она,  видимо  стараясь  отогнать  ревнивыя 
мысли.  —  Но  если  бы  ты  зналъ,  какъ  мнЬ  тяжело!  ••  Я  в^^рю, 
вЬрю  тебЬ...  Такъ  что  ты  говорилъ? 

Но  онъ  не  могъ  сразу  вспомнить  того,  что  онъ  хогЬлъ  ска- 
зать. Эти  припадки  ревности,  въ  посл^^днее  время  все  чаще  и 

20 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  458  — 

чаще  находнвппе  на  нее,  ухасалн  его  н,  какъ  онъ  нн  старался 
скрывать  8Т0,  оиазвдалн  его  въ  ней,  иесмотрл  на  то,  что  онъ 
юлжъу  что  причина  ревности  была  любовь  въ  иену.  Сколько 
разъ  онъ  говорнлъ  себ^Ь,  что  ея  любовь  была  счаст1е;  и  воть 
она  любила  его,  какъ  ножетъ  любить  женщина,  для  воторо! 
любовь  перев'Ьснла  всгЬ  блага  въ  жизни, —  и  онъ  быль  гораздо 
дальше  отъ  счаст1я,  чЬмъ  когда  онъ  погЬхалъ  за  ней  изъ  Мо- 
сквы. Тогда  онъ  очиталъ  себя  яесчастлнвымъ,  но  счастге  было 
впереди;  теперь  же  онъ  чувствовалъ,  что  лучшее  счастае  было 
уже  назади.  Она  была  совсЪиъ  не  та,  какою  онъ  видЬлъ  ее 
первое  время.  И  нравственно,  и  физически  она  извгЬнилась  къ 
худшему.  Она  вся  расшир'Ьла,  и  въ  лиц'Ь  ея,  въ  то  цюмя  кавт 
она  1Ч)ворнла  объ  актрисе,  было  злое,  искажавшее  его  выраже- 
Н1е.  Онъ  смотр'Ьлъ  на  нее,  какъ  смотритъ  человгЬкъ  на  с(фван- 
ный  имъ  и  завядппй  цвЪтокъ,  въ  которомъ  онъ  съ  трудомъ 
узнаетъ  красоту,  за  которую  онъ  сорвалъ  и  погубнлъ  его.  И, 
несмотря  на  то,  онъ  чувствовалъ,  что  тогда,  кохда  любовь  его 
была  сильнее,  онъ  могъ,  если  бы  сильно  захотЬлъ  этого,  вы- 
рвать эту  любовь  изъ  своего  сердца;  но  теперь,  когда,  какъ 
въ  эту  минуту,  ему  казалось,  что  онъ  не  чувствовалъ  любви 
къ  ней,  онъ  зналъ,  что  связь  его  съ  ней  не  можетъ  бьпъ  разо- 
рвана. 

—  Ну,  ну,  такъ  что  ты  хотЬлъ  сказать  миЬ  про  принца?  Я 
прогнала,  прогнала  б'Ъса, — прибавила  она.  Б'Ьсомъ  называлась 
между  ними  ревность. — Да,  такъ  что  ты  началъ  говорить  о 
принц'Ь?  Почему  теб*  такъ  тяжело  было? 

—  Ахъ,  невьшосимо!  —  свазалъ  онъ,  стараясь  уловить  нить 
потерянной  мысли. — Онъ  не  выигрываетъ  отъ  близкаго  зна- 
комства. Если  определить  его,  то  это — пре1фасно  выкормлен- 
ное животное,  кашя  на  выставкахъ  получаютъ  первыя  медали, 
и  больше  ничего,  —  говорнлъ  онъ  съ  досадою,  заинтересоваа- 
шею  ее. 

—  Н'Ьтъ,  какъ  же? — возразила  она. — Все-таки  онъ  многое 
видЬлъ,  образованъ? 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  459  — 

—  Это  совсЬиъ  другое  образованхе — ихъ  обра80вад1е.  Онъ, 
ВИДЕО-  и  обравованъ  только  для  того,  чтобы  ивгЬть  право  пре- 
зирать обра80ван1е^  вавъ  они  все  презираютъ,  кро]гЬ  животныхъ 
удовольствШ. 

—  Да  в^дь  вы  всЬ  любите  эти  животныя  7довольств1я,— ска- 
зала она,  и  опять  онъ  замЪтилъ  мрачный  взглядъ,  который  из- 
б'Ьгалъ  его. 

—  Что  это  ты  такъ  защищаешь  его?  —  сказалъ  онъ  улы- 
баясь. 

—  Я  не  защищмо,  нн^Ь  совершенно  все  равно;  но  я  думаю, 
что  если  бы  ты  самъ  не  любилъ  зтнхъ  удовольствШ,  то  ты  могъ 
бы  отказаться.  А  теб'Ь  доставляетъ  удовольств1е  смотр'Ьть  на 
Терезу  въ  костюм'Ь  Евы... 

—  Опять,  опять  дьяволъ! — взявъ  руку,  которую  она  поло- 
жила на  столь,  и  ц:Ьлуя  ее,  сказалъ  ВронскШ. 

—  Да,  но  я  не  могу!  Ты  не  знаешь,  какъ  я  измучилась,  ожи- 
дая тебя1  Я  думаю,  что  я  не  ревнива.  Я  не  ревнива;  я  в^Ьрю 
тебЬ,  когда  ты  тутъ,  со  мной;  но  когда  ты  гдЬ-то  одинъ  ведешь 
свою  непонятную  мн^Ь  жизнь... 

Она  отклонилась  отъ  него,  выпростала,  наконецъ,  крючокъ 
изъ  вязанья,  н  быстро  съ  помощью  указательнаго  пальца  стали 
накидЕ^аться  одна  за  другой  петли  б&юй,  блестЬвшей  подъ 
сеЬтомъ  лампы  шерсти,  и  быстро  нервически  стала  поворачи- 
ваться тонкая  кисть  въ  шитомъ  рукавчикЬ. 

—  Ну  какъ  же?  гд'Ь  ты  встр^Ьтилъ  Алекс]^  Александрови- 
ча?— вдругъ  ненатурально  зазвенЬлъ  ея  голосъ. 

—  Мы  столкнулись  въ  дверяхъ. 

—  И  онъ  такъ  поклонился  тебЪ? 

Она  вытянула  лицо  и,  полузакрывъ  глаза,  быстро  нзм^Ьннла 
выражен1е  лица,  сложила  руки,  и  ВронскШ  въ  ея  красивомъ 
лицЬ  вдругъ  увидалъ  то  самое  выражеше  лица,  съ  которымъ 
поклонился  ему  АлексЬй  Александровичъ.  Онъ  улыбнулся,  а 
она  весело  засмЬялась  тЬмъ  милымъ  груднымъ  см^хомъ,  кото- 
рый быль  одною  изъ  главныхъ  ея  прелестей. 

20* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  460  — 

—  Я  решительно  не  поннмаю  шч),— схаз&жъ  ВронсвШ. — ^Бсл 
бы  досхЬ  таоего  объяснешя  на  дачЪ  онъ  раворвалъ  съ  тоб<Л, 
если  бы  онъ  вызвалъ  меня  на  хрль,  но  этого  я  не  поннмаю: 
вакъ  онъ  можетъ  переносить  такое  подожеше?  Онъ  отрадаегь, 
8Т0  видно. 

—  Онъ? — оъ  7См^Ьппсой  сказала  она. —  Онъ  совершенно  до- 
вол  енъ. 

—  За  что  мы  в(Л  мучаемся,  когда  все  могло  бы  быть  тавъ 
хорошо. 

—  Только  не  онъ.  РазвЪ  я  не  знаю  его»  эту  ложь,  которою 
онъ  весь  пропитанъ?..  РазвЪ  можно,  чувствуя  что^ибудь,  житц 
какъ  онъ  живегь  со  ые(А7  Онъ  ничего  не  понимаетъ,  не  чув- 
ствуетъ.  Разве  моясетъ  челов^къ,  который  что-нибудь  чув- 
ствуетъ,  жить  со  своею  преступною  женой  въ  одномъ  домЪ? 
Разве  можно  говорить  съ  ней?  Говорить  ей  тыР 

И  опять  она  невольно  представила  его:  «Ты,  ша  сЬёге,  ты, 
Анна!" 

—  Это  не  мужчина,  не  челове^ь,  это  кукла.  Никто  не 
знаетъ,  но  я  знаю.  О,  если  бъ.  я  была  на  его  мЬсте,  я  бы 
давно  убила,  я  бы  разорвала  на  куски  эту  жену,  такую,  какъ 
я,  а  не  говорила  бы:  ты,  ша  сЬдге,  Анна.  Это  не  челов^въ, 
это  —  министерская  машина.  Онъ  не  понимаетъ,  что  я  твоя 
жена,  что  онъ  чужой,  что  онъ  лишшй...  Не  будемъ,  не  будемъ 
говорить!.. 

—  Ты  неправа  и  неправа,  мой  другъ!  —  свазалъ  Вронсшй, 
стараясь  успокоить  ее. — Но  все  равно,  не  будемъ  о  немъ  го- 
ворить. Разскажи  мне,  что  ты  делала?  Что  съ  тобой?  Что  та- 
кое эта  болезнь  и  что  сказалъ  докторъ? 

Она  смотрела  на  него  съ  насмешливою  радостью.  Видимо, 
она  нашла  еще  смешныя  и  уродливый  стороны  въ  муже  и 
ждала  времени,  чтобъ  игь  высказать. 

Но  онъ  продолжалъ: 

—  Я  догадываюсь,  что  это  не  болезнь,  а  твое  положеше. 
Когда  это  будетъ? 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  461  — 

НасягЬшливый  блескъ  потухъ  въ  ея  глазогь,  но  другая  улыб- 
ка— 8нашя  чего-то  неизв^Ьстнаго  ему  и  тихой  хрусти — ^вавгЬниш 
еа  прежнее  выражен1е. 

—  Скоро,  скоро.  Ты  говорнлъу  что  наше  га)лежен1е  мучитель- 
но, что  надо  развязать  его.  Если  бы  ты  зналъ,  кавъ  каЪ  оно 
тяжело,  чтб  бы  я  дала  за  то,  чтобы  свободно  и  омЬло  любнгь 
тебя!  Я  бы  не  мучилась  и  тебя  не  мучила  бы  своею  ревностью... 
И  это  будегь  скоро,  но  не  такъ,  какь  мы  думаемъ. 

И  при  мысли  о  томъ,  какъ  это  будетъ,  она  такъ  показалась 
акалка  сама  себ^Ь,  что  слезы  выступили  ей  на  глаза  и  она  не 
могла  продоласать.  Она  положила  блестяофэ  подъ  лампой  коль- 
цами и  б'Ьлизной  руку  на  его  рукавъ. 

-—  Это  не  будетъ  такъ,  какъ  мы  думаемъ.  Я  не  хотЬла 
тебЬ  говорить  этого,  но  ты  заставилъ  меня.  Скоро,  скоро  все 
развяжется,  и  мы  всЬ,  всЬ  успокоимся  и  не  будемъ  больше 
мучиться. 

—  Я  не  понимаю, — сказалъ  онъ,  понимая  ее. 

—  Ты  спрапшвалъ  —  когда?  Скоро.  И  я  не  переживу  этого. 
Не  перебивай! — И  она  заторопилась  говорить. — Я  знаю  это  и 
знаю  вЪрно.  Я  умру,  и  очень  рада,  что  умру  и  избавлю  себя 
и  васъ. 

Слезы  потекли  у  нея  изъ  глазъ;  онъ  нагнулся  къ  ея  рукЬ 
и  сталь  ц'Ьловать,  стараясь  скрыть  свое  волнеше,  которое,  онъ 
аналъ,  не  имЬло  никакого  основашя,  но  котораго  онъ  не  могь 
преодод^Ьть. 

—  Вотъ  такъ,  вотъ  это  лучше,  —  говорила  она,  пожимая 
сильнымъ  движешемъ  его  руку.  —  Вотъ  одно,  одно,  что  намъ 
осталось. 

Онъ  опомнился  и  поднялъ  голову. 

—  Что  за  вздоръ!  Что  за  безсмысленный  вздоръ  ты  го- 
воришь! 

—  Н-Ьтъ,  это  правда. 

—  Что,  что  правда? 

—  Что  я  умру.  Я  вид:к1а  сонъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  462  - 

—  С!онъ?— повторнлъ  ВронскШ  и  мгновенно  вспоннилъ  свошх> 
мужни  во  снЬ. 

—  Да,  оонъу— сва8&1&  она. — ^Давно  ужъ  я  внд'Ьла  этотъ  сонь* 
Я  вндЬла,  что  я  вб'Ьжала  въ  свою  спальню,  что  ннЪ  нужво 
тамъ  взять  что-то,  узнать  что-то:  ты  знаешь,  вакъ  это  бываеть 
во  снЬ, — ^говорила  она,  съ  ужаоомъ  широко  открывая  глаза, — 
и  въ  спальнЬ  въ  углу  стоить  что-то... 

—  Ахъ,  какой  вздорь!  Какь  можно  в^Ьрить... 

Но  она  не  позволяла  себя  перебить.  То,  чтб  она  говорила, 
было  слишкомь  важно  для  нея. 

—  И  это  что-то  повернулось,  и  я  вижу,  что  этх)  муживъ  съ 
взъерошенною  бородой,  маленькШ  и  страшный.  Я  хотЬла  б^ 
жать,  но  онъ  нагнулся  надь  мЬшкомъ  и  руками  что-то  копо- 
шится тамъ... 

Она  представила,  какь  онъ  копошился  въ  жЪппЛ.  Ужась 
быль  на  ея  лиц'Ь.  И  ВронскШ,  вспоминая  свой  сонь,  чувство- 
валь  такой  же  ужась,  наполнявши  его  душу. 

—  Онъ  копошится  и  приговарнваеть  по-французски  скоро- 
скоро  и,  знаешь,  грасируетъ:  П  &и(  1е  ЬаМге  1е  Гег,  1е  Ьгоуег, 
1е  рё1Нг...  И  я  отъ  страха  захогЬла  проснуться,  проснулась... 
но  я  проснулась  во  снЬ.  И  стала  спрашивать  себя,  чтб  ато 
значить?  И  Корней  мнЬ  говорить:  „родами,  родами  умрете,  ро- 
дами, матушка**...  И  я  проснулась... 

—  Какой  вздорь,  какой  вздорь! — говориль  Вроисшй,  но  онъ 
самь  чувствоваль,  что  не  было  никакой  уб:Ьднтельности  въ  его 
голос*. 

—  Но  не  будемь  говорить.  Позвони,  я  велю  подать  чаю.  Да 
подожди,  теперь  недолго,  я... 

Но  вдругь  она  остановилась.  Выражен1е  ея  лица  мгновенно 
ИЗМЕНИЛОСЬ.  Уакась  и  волнеше  вдругь  завгЬнились  выражешемъ 
тихаго,  серьезнаго  и  блаженнаго  внимашя.  Онъ  не  могъ  понять 
значешя  зтой  перемены.  Она  слышала  въ  себ'Ь  движете  новой 
жизни. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  463  — 


IV. 


Алексей  Александровичъ  посхЬ  встречи  у  себя  на  крыльцЪ 
съ  Вронскнмъ  поЬхалЪу  вакъ  н  навгЬренъ  быль,  въ  итальян- 
скую оперу.  Онъ  отсид:к1ъ  тамъ  два  акта  и  шдсЪлъ  веЪхъ,  кого 
ему  нужно  было.  Вернувшись  домой,  онъ  внимательно  оемотр'Ьлъ 
в^шйлку  и,  зам'Ьтивъ,  тго  военнаго  пальто  не  было,  по  обыкно- 
венш  прошелъ  въ  себФ.  Но,  противно  обывновен1ю,  онъ  не 
легъ  спать  и  проходилъ  взадъ  и  впередъ  по  своему  кабинету 
до  треть  часовъ  ночи.  Чувство  гнЬва  на  жшу,  не  хотЬвшую 
соблюдать  приличШ  и  исполнлпъ  единственное  поставленное  ей 
услов1е:  не  принимать  у  себя  своего  любовника,  не  давало  ему 
покоя.  Она  не  исполнила  его  требовашя,  и  онъ  долженъ  нака- 
зать ее  и  привести  въ  исполнеше  свою  угрозу:  требовать  раз- 
вода и  отнять  сына.  Онъ  зналъ  всЬ  трудности,  связанный  съ 
зтимъ  дЬломъ,  но  онъ  сказалъ,  что  сдЬлаетъ  это,  и  теперь  онъ 
долженъ  исполнить  угрозу.  Графиня  Лид1я  Ивановна  намекала 
ему,  что  это  былъ  лучп1Ш  выходъ  изъ  его  положен1я,  и  въ  по- 
следнее время  практика  разводовъ  довела  ато  дЬло  до  такого 
усовершенствовашя,  что  АлексЬй  Алексащфовить  вцдЬлъ  воз- 
можность преодол^Ьть  формальным  трудности.  КромЬ  того,  б^да 
ч)дна  не  ходить,  и  дЬла  объ  устройстве  инородцевъ  и  объ  оро- 
шеши  полей  Зарайской  губерши  навлекли  на  Алексея  Алексан- 
дровича так1я  непр1ятности  по  службЬ,  что  онъ  все  этч>  послед- 
нее время  находился  въ  крайнемъ  раздражен1и. 

Онъ  не  спалъ  всю  ночь,  и  гнЬвъ  его,  увеличиваясь  въ  какой- 
то  01ромной  прогрессш,  дошелъ  къ  утру  до  крайнихъ  предЬ- 
ловъ.  Онъ  поспЬпшо  одЬлся  и,  какъ  бы  неся  полную  чашу 
гнева  и  боясь  расплескать  ее,  боясь  вместе  съ  гневомъ  рра- 
тить  энерпю,  нужную  ему  для  объяснешя  съ  женой,  вошелъ 
въ  ней,  какъ  только  узяалъ,  что  она  встала. 

Анна,  думавшая,  что  она  такъ  хорошо  знаетъ  своего  мужа, 
была  поражена  его  видомъ,  когда  онъ  вошелъ  къ  ней.  Лобъ 
его  былъ  нахмуренъ,  и  глаза  мрачно  смотрели  впередъ  себя, 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  464  — 

жз&Ьтел  ея  взгляда;  ротъ  быль  твердо  и  презрительно  сжать» 
Въ  поход1рЬ,  въ  движен!ягьу  въ  звув^Ь  голоса  его  были  р±^ 
шятельность  н  твердость,  какнхъ  жена  нико1да  не  видала  въ> 
немъ.  Онъ  вошелъ  въ  комнату  и,  не  поздоровавшись  съ  нею, 
прямо  направился  къ  ея  письменному  столу  и,  взявъ  хлючи, 
отворнлъ  ящикъ. 

—  Что  вамъ  нужно? — всириинула  она. 

—  Письма  вашего  любовника, — сказалъ  онъ. 

—  Игь  здЬсь  вЪтЬу — сказала  она,  затворяя  ящивъ;  но  по 
этому  движет'ю  онъ  понялъ,  что  угадалъ  в^рно,  и,  грубо  от- 
толкнувъ  ея  руку,  быстро  схватялъ  портфель,  въ  которомъ,  ошу 
зналъ,  она  клада  еамыя  нужныя  бумага.  Она  хот^Ьла  вьфвать 
портфель,  но  онъ  оттолкнулъ  ее* 

—  Сядьте!  мнЬ  нужно  говорить  съ  вами,— сказалъ  онъ,  по- 
ложивъ  портфель  под:ь  мышку  и  такъ  напряженно  прнжовъ  его 
локтемъ,  что  плечо  его  поднялось. 

Она  съ  уднвлен1емъ  и  робостью  молча  глядЬаа  на  него. 

—  Я  сказалъ  вамъ,  что  не  позволю  вамъ  принимать  вашего 
любовника  у  себя. 

—  МнЬ  нужно  было  ви;1:Ьть  его,  чтобъ... 

Она  остановилась,  не  находя  никакой  выдумки. 

—  Не  вхожу  въ  подробности  о  томъ,  для  чего  женщинЬ  нуак- 
но  видЪть  любовника. 

—  Я  хотЬла,  я  только... — вспыхнувъ  сказала  она.  Эта 
его  1рубость  раздражила  ее  и  придала  ей  емкости. — Неужелв 
вы  не  чувствуете,  какъ  вамъ  легко  оскорблять  меня?  —  ска» 
зала  она. 

—  Оскорблять  можно  честнаго  человека  и  честную  асенщину, 
но  сказать  вору,  что  (шъ  воръ,  есть  только  1а  соп$(а1а1аоо 

(1*ш1  ыи 

—  Этой  новой  черты  жестокости  я  не  знала  еще  въ  васъ» 

—  Вы  называете  жестокостью  то,  что  мужъ  предоставляетъ 
женЬ  свободу,  давая  ей  честный  кровъ  имени  только  похь  уело» 
в1е1гь  соблюдешя  приличШ.  Это  жестокость? 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  465  — 

—  9то  хуже  жестокости,  это  подлость,  если  уже  вы  хотите 
анать! — со  взрывомъ  злобы  вскрикнула  Анна  и,  вставь,  хотЬла 
уйти. 

—  Шть! — закричалъ  онъ  своииъ  пискливымъ  голосомъ,  ко- 
торый поднялся  теперь  еще  нотой  выше  обыкновеннаго,  и,  схва- 
тнвъ  своими  больпшми  пальцами  ее  за  руку  такъ  сильно,  что 
жрасные  сл^Ьды  остались  на  ней  отъ  браслета,  который  онъ  при* 
жаль,  насильно  посадилъ  ее  на  м^Ьсто.— Подлость?  Если  вы  хо- 
тите употребить  это  слово,  то  подлость — этч)  бросить  мужа, 
сына  для  любовника  и  "Ьсть  хл^Ьбъ  мужа! 

Она  нагнула  голову.  Она  не  только  не  сказала  того,  что  она 
говорила  вчера  любовнику,  что  онъ  ея  мужъ,  а  мужъ  лишнШ; 
она  и  не  подумала  этого.  Она  чувствовала  всю  справедливость 
его  словъ  и  только  сказала  тихо: 

—  Вы  не  можете  описать  мое  положеМе  хуже  того,  какъ  я 
сама  его  понимаю;  но  зач^Ьмъ  вы  говорите  все  это? 

—  Зач^Ьмъ  я  говорю  этю?  зач^Ьмъ? — ^продолжалъ  онъ  такъ  асе 
шЬвяо.  —  Чтобы  вы  знали,  что,  такъ  какъ  вы  не  исполнили 
моей  воли  относительно  соблюдешя  приличШ,  я  приму  м^Ьры, 
чтобы  положеше  это  кончилось. 

—  Скоро,  скоро  оно  кончится  и  такъ, — проговорила  она,  и 
опять  слезы  при  мысли  о  близкой,  теперь  желаемой  смерти 
выступили  ей  на  глаза. 

—  Оно  кончится  скор'Ье,  ч^Ьмъ  вы  придумали  со  своимъ  лю- 
боБникомъ!'  Вамъ  нужно  удовлетвореше  животной  страсти... 

—  АлексЬй  Александровичъ!  я  не  говорю,  что  это  не  вели- 
кодупшо,  но  это  непорядочно — бить  лежачаго. 

—  Да,  вы  только  себя  помните!  Но  страдашя  челов^Ька,  ко- 
торый былъ  вашимъ  мужемъ,  вамъ  неинтересны.  Вамъ  все 
равно,  что  вся  жизнь  его  рупшлась,  что  онъ  пеле...  педе... 
пелестрадбигь. 

Алексей  Александровичъ  говорилъ  такъ  скоро,  что  онъ  за- 
путался и  никакъ  не  могъ  выговорить  этого  слова.  Онъ  ньшь 
ворилъ  его  подъ  конецъ  пелестрадсмъ.  Ей  стало  см^Ьпшо  и 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  466  ~ 

тотчасъ  стыдно  за  то^  что  ей  могло  быть  что-нибудь  С1гЬшно 
въ  такую  минуту.  И  въ  первый  разъ  она  на  мгновеше  почув- 
ствовала за  него,  перенеслась  въ  него  и  ей  жалко  стаю  его. 
Но  что  жъ  она  могла  сказать  или  сд'Ьлать?  Она  опустила  го- 
лову и  молчала.  Онъ  тоже  помолчалъ  н'Ьсколько  времени  ■ 
заговорилъ  потомъ  уже  мен^  пискливымъ,  холоднымъ  голо- 
соыъ,  подчеркивая  произвольно  избранный,  не  нмЬюпця  никакой 
особенной  важности  слова. 

—  Я  пришелъ  вамъ  сказать...— чясазалъ  онъ. 

Она  взглянула  на  него.  «Н'ЬтЬу  зто  ыхЪ  показалось, — поду^ 
мала  она,  вспоминая  выражеше  его  лица,  ксн'да  онъ  запутался 
на  слов!  пелестрадал$^  —  иЬтъ,  разв^Ь  можетъ  челов^къ  съ 
8ТИМИ  мутными  глазами,  съ  этимъ  самодовольнымъ  спокойств1емъ 
чувствовать  что-нибудь?** 

—  Я  не  могу  ничего  изменить, — прошептала  она. 

—  Я  пришелъ  вамъ  сказать,  что  я  завтра  уЬзжаю  въ  Москву 
и  не  вернусь  бол^е  въ  этотъ  домъ,  и  вы  будете  им^ть  извЬ- 
спе  о  моемъ  р'Ьшенш  черезъ  адвоката,  которому  я  поручу  дЬю 
развода.  Сынъ  же  мой  переодеть  къ  сестр'Ь, — сказалъ  Алексей 
Александровичъ,  съ  усил1емъ  вспоминая  то,  что  хотЬлъ  сказать 
о  сын!. 

—  Вамъ  нуженъ  Сереял^  чтобы  сдЬлать  юЛ  больно, — про- 
говорила она,  исподлобья  глядя  на  него.— Вы  не  любите  его... 
Оставьте  Сережу! 

—  Да,  я  потерялъ  даже  любовь  къ  сыну,  потому  что  съ 
нимъ  связано  мое  отвращеше  къ  вамъ.  Но  я  все-таки  возьму 
его.  Прощайте! 

И  онъ  хотЬлъ  уйти,  но  теперь  она  задержала  его. 

—  Алексей  Алекеандровичъ,  оставьте  Сережу! — прошептала 
она  еще  разъ. — Я  болЬе  ничего  не  имЬю  сказать.  Оставьте 
Сережу  до  моигь...  Я  скоро  рожу,  оставьте  его! 

Алексей  Алекеандровичъ  вспыхнулъ  и,  вырвавъ  у  нея  руку, 
вышелъ  молча  изъ  комбаты. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  467  — 


V. 


Прхенная  комната  знаменитаго  петербургскаго  адвоката  была 
полна,  когда  АлексМ  Александровичъ  вошелъ  въ  нее.  Три 
дамы:  старушка,  молодая  и  купчиха,  три  господина:  одннъ — 
банкиръ-пЬмецъ  съ  перстнемъ  на  пальц'Ь,  другой — купецъ  съ 
бородой  и  третШ— сердитый  чиновникъ  въ  вицмундир'Ь  съ  кре- 
стомъ  на  шеЪ,  очевидно  давно  уасе  ждали.  Два  помощника  пи* 
сали  на  столагь,  скрипя  перьями.  Письменныя  принадлежности, 
до  которыхъ  АлжсМ  Александровичъ  былъ  охотникъ,  были 
необыкновенно  хоропш.  Алексей  Александровичъ  не  могъ  не 
зам'Ьтигь  этого.  Одннъ  изъ  помощниковъ,  не  вставая,  лрищу- 
ривпшсь,  сердито  обратился  къ  Алексею  Александровичу: 

—  Что  вамъ  угодно? 

—  Я  имЬю  д'Ьло  до  адвоката. 

—  Адвокагь  залятъ, — строго  отв'Ьчалъ  помощникъ,  указывая 
перомъ  на  дожидавпшхся,  и  продолжалъ  писать. 

—  Не  можетъ  ли  онъ  найти  время? — сказалъ  АлексМ  Але- 
ксандровичъ. 

—  7  него  нЪтъ  свободнаго  времени,  онъ  всегда  занять. 
Извольте  подождать. 

—  Такъ  не  потрудитесь  ли  подать  мою  карточку, — достойно 
сказалъ  Алексей  Александровичъ,  видя  необходимость  открыть 
свое  инкогнито. 

Помощникъ  взялъ  карточку  и,  очевидно,  не  одобряя  ея  со- 
держашя,  прошелъ  въ  дверь. 

Алексей  Александровичъ  сочувствовалъ  гласному  суду  въ 
принципе,  но  нЬкоторымъ  подробностямъ  его  примЬнешя  у  насъ 
онъ  не  впошгЬ  сочувсгоовалъ,  по  извЪстнымъ  ему  выспшмъ  слу- 
жебнымъ  отношешямъ,  и  осуждалъ  ихъ,  насколько  онъ  могъ 
осулдать  что-либо  высочайше  утвераздеиное.  Вся  жизнь  его  про- 
текла въ  адвганистративной  деятельности,  и  потому,  когда  онъ 
не  сочувствовалъ  чему-либо,  то  несочувсхв1е  его  было  смягчено 
признашемъ  необходимости  ошибокъ  и  возможности  нсправлешя 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


^-  468  — 

въ  важдомъ  д&гЬ.  Въ  новыхъ  судебныхъ  учреждешяхъ  онъ  на 
одобрядъ  тЬхъ  условШ,  въ  которыя  бьиа  поставлена  адаова- 
тура.  Но  онъ  до  сигь  поръ  не  ивгЬлъ  д^а  до  адвокатуры  н 
потому  не  одобряхь  ея  только  теоретически;  теперь  же  неодоб- 
реше  его  еще  усилилось  тЬмъ  непр!ятны11ъ  впечатхЬшенъ,  ко- 
торое онъ  получилъ  въ  пр1енной  адвоката. 

—  Сейчасъ  выйдутъ^ — свазалъ  помощнивъ,  и  дМствительно 
черезъ  двЬ  минуты  въ  дверяхъ  показалась  длинная  фигура  отараго 
правоведа,  совфщавшагося  съ  адвокатомъ,  и  самого  адвоката. 

Адвокать  быль  маленывШ,  коренастый,  плЬшивый  человгЬвъ 
съ  черно-рыжеватою  бородой,  светлыми,  длинными  бровями  я 
нависпшмъ  лбомъ.  Онъ  былъ  наряденъ  какъ  женить,  отъ  гал- 
стука и  двойной  ц:Ьпочки  до  лаковыхъ  ботинокъ.  Лицо  было 
умное,  мужицкое,  а  нарядъ  франтовской  и  дурного  вкуса. 

—  Пожалуйте,  —  сказалъ  адвокать,  обращаясь  къ  Алексе 
Александровичу.  И,  мрачно  пропустивъ  мимо  себя  Каренина, 
онъ  ватворнлъ  дверь. — Не  угодно  ли? — Онъ  указалъ  на  кресло 
у  письменнаго  уложеннаго  бумагами  стола  и  самъ  еЬлъ  на 
председательское  мЬсто,  потирая  маленьк1я  руки  съ  короткими, 
обросшими  б'Ьлыми  волосалш  пальцами  и  склонивъ  на  бокъ 
голову.  Но  толь]$о  что  онъ  успокоился  въ  своей  поз4,  какъ 
иадъ  столомъ  пролегЬла  моль.  Адвокатъ  съ  быстротой,  кото- 
рой нельзя  было  ожидать  отъ  него,  рознялъ  руки,  поймалъ 
моль  и  опять  принялъ  прежнее  положеше. 

—  Прежде  ч^Ьмъ  начать  говорить  о  моемъ  дЪлЬ,  —  сказалъ 
АлексМ  Александровичъ,  удивленно  просл^дивъ  глазами  за  дви- 
жешемъ  адвоката, — я  долженъ  заметить,  что  дФло,  о  воторомъ 
я  юАю  говорить  съ  вами,  должно  быть  тайной. 

Чуть  8ам]Ьтная  улыбка  раздвинула  рыжеватые  нависппе  усы 
адвоката. 

—  Я  бы  не  былъ  адвокатомъ,  если  бы  не  м<н*ь  сохраня» 
тайны,  ввЪренныя  мн4.  Но  если  вамъ  угодно  подтверждеше... 

АлексЬй  Александровичъ  взглянулъ  на  его  лицо  я  увндалъ, 
что  сЬрые  умные  глаза  смЬются  и  какъ  будто  все  ужъ  знають» 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


-  469  — 

—  Вы  анаете  мою  фамилш? — продоласалъ  АлевсЬй  Алексая- 
дровнчъ. 

—  Знаю  васъ  и  вашу  полезную^— опять  онъ  пойиалъ  моль, — 
дЪятельностЬу  кавъ  я  всякШ  руоокШ,  ~  свазадъ  адвоватъ  на- 
кюнившиоь. 

АлевсМ  Александровичъ  вздохнулъ,  обираясь  сь  духомъ. 
НОу  разъ  р'ЬпшвшисЬу  онъ  уже  продолжалъ  свошгь  пискливымъ 
голосомъ,  не  роб^,  не  запинаясь  и  похчервивая  нЬвоторыя 
олова. 

—  Я  вжЪю  несчаспе^ — началъ  АлевсМ  Алевсандровичь, — 
быть  обнанутьшъ  мужемъ  и  желаю  законно  разорвать  сношен1я 
съ  женой,  то-есть  развестись,  но  нритонъ  такъ,  чтобы  сынъ 
не  оставался  съ  матерью. 

СЬрые  глаза  адвоката  старались  не  см^кяться,  но  они  прыгали 
отъ  неудержимой  радости,  и  АлексЬй  Александровичъ  видЬлъ, 
что  тутъ  была  не  одна  радость  челов^Ька,  получающаго  выгод* 
ный  заказъ, — тутъ  были  торжество  и  восторгъ,  былъ  блесвъ, 
похожШ  на  тоть  злов'ЬщШ  блескъ,  который  онъ  видалъ  въ  гла- 
вагь  жены. 

—  Вы  желаете  моего  содЬйств1я  для  совершеи1я  развода? 

—  Да,  именно,  но  долженъ  предупредить  васъ,  что  я  рискую 
злоупотребить  вапгамъ  внимашемъ.  Я  пр1'Ьхалъ  только  предва- 
рительно посов^кговаться  съ  вами.  Я  желаю  развода,  но  для 
меня  важны  формы,  при  которыхъ  онъ  возможенъ.  Очень  мо- 
жеть  быть,  что,  если  формы  не  совпадутъ  съ  моими  требова- 
Н1ЯМИ,  я  откажусь  отъ  законнаго  искашя. 

—  О,  это  всегда  тавъ,-— сказалъ  адвокатъ, — ^и  это  всегда  въ 
вашей  волЬ. 

Адвокатъ  опустилъ  глаза  на  ноги  АлексЬя  Александровича, 
чувствуя,  что  онъ  видомъ  своей  неудержимой  радости  можетъ 
оскорбить  кл1энта.  Онъ  посмотр^Ьлъ  на  моль,  пролетавшую  предъ 
его  носомъ,  и  дернулся  рукой,  но  не  поймалъ  ея  изъ  уважешя 
мъ  положешю  Алекс^^  Александровича. 

—  Хотя  въ  общихъ  чертахъ  наши  законоположешя  объ  этомъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  470  — 

предмегЬ  ин^  известны,  —  прододлсалъ  АлевсМ  Алсвсандро- 
вичъ, — я  бы  авелалъ  знать  вообще  тЬ  формы,  въ  которыхъ  на 
практике  совершаются  подобнаго  рода  дЬла. 

—  Вы  желаете, — ^не  поднимая  глазъ,  отв^Ьчалъ  адвокать,  не 
безъ  удовольств1я  входя  въ  тонъ  р'Ьчи  своего  клэнта, — чтобы 
я  излоаснлъ  вамъ  тЬ  пути,  по  воторымъ  возможно  исполнеше 
вашего  желашя. 

И  на  подтвердительное  наклонен1е  головы  АлевсЬя  Алексан- 
дровича онъ  продолжалъу  изр'Ьдка  только  взглядывая  мельконъ 
на  покрасн^Ьвшее  пятнами  лицо  Алексея  Александровича: 

—  Разводъ  по  нашимъ  законамъ, — сказалъ  онъ  съ  легвтгь 
отгЬнкомъ  неодобрен1я  къ  нашимъ  законамъ, — возможенъ,  какъ 
вамъ  изв'Ьстно,  въ  сл^Ьдующихъ  случаягь...  Подощать! — обра- 
тился онъ  къ  высунувшемуся  въ  дверь  помощнику,  но  все-тшя 
всталъ,  сказалъ  н^Ьсколько  словъ  и  сЪлъ  опять. — Въ  сл^дую- 
щихъ  случаяхъ:  физичесюе  недостатки  супруговъ,  затЬмъ  без- 
властная пятил'Ьтняя  отлучка, — сказалъ  онъ,  загнувъ  пороспЛ 
волосами  короткШ  палецъ, — затЪмъ  прелюбод-Ьяше  (это  слово 
онъ  произнесъ  съ  видимымъ  удовольств1емъ).  Подразд&1ен1я 
сл^Ьдуюпця  (онъ  продолжалъ  загибать  свои  толстые  пальцы, 
хотя  случаи  и  подразд'Ьлешя,  очевидно,  не  могли  быть  класси- 
фицированы вжЬстЪ):  физичесше  недостатки  мужа  или  жены, 
загЪмъ  прелюбод^Ьяше  мужа  или  жены. — ^Такъ  какъ  в&Ь  пальцы 
вышли,  онъ  ихъ  ыЛ  разогнулъ  и  продолжалъ:  —  Это  взглядь 
теоретическШ;  но  я  полагаю,  что  вы  сд^али  мн4  честь  обра- 
титься ко  миЬ  для  того,  чтобъ  узнать  практическое  приложеше. 
И  потому,  руководствуясь  антецедентами,  я  долженъ  доложить 
вамъ,  что  случаи  разводовъ  всЬ  приходить  къ  сл'Ьдующимъ: 
физическихъ  недостатковъ  иЬтъ,  какъ  я  могу  понимать?  и  так- 
же безв-Ьстнаго  отсутств1я?.. 

АлексМ  Александровичъ  утвердительно  склонилъ  голову. 

—  Приходятъ  къ  сл^дующимъ:  прелюбодЬяше  одного  изъ 
супрутовъ  и  уличеше  преступной  стороны  по  взаимному  согла- 
шен!ю,  и,  помимо  такого  соглашешя,  уличете  невольное.  Дол 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  471  — 

женъ  сказать,  что  посл'Ьдтй  случай  р'Ьдко  встр'Ьчается  въ  прав- 
твхЬ,  —  свазалъ  адвоватъ  и,  мелькомъ  взг^шнувъ  на  Алекс^^ 
Адевсандровича,  замолвъ,  вавъ  продавецъ  пиотолетовъ,  описав- 
шЯ  выгоды  того  и  другого  оруаоя  и  ожидаюпцй  выбора  своего 
покупателя.  Но  Алексей  Александровичъ  молчалъ,  и  потому 
адвокать  продолжалъ: — Самое  обычное  н  простое,  разумное,  я 
считаю,  есть  предюбодЬян1е  по  взаимному  соглашешю.  Я  бы  не 
позволилъ  себЬ  тавъ  выразиться,  говоря  съ  челов^Ькомъ  нераз- 
внтымъ,  —  сказалъ  адвокать,  —  но  полагаю,  что  для  васъ  это 
понятно. 

Алекс^Ьй  Александровичъ  быль  однако  такъ  разсгроенъ,  что 
не  сразу  понялъ  разумность  прелюбодЪяшя  по  взаимному  согла- 
шешю, и  выразилъ  это  недоум'Ьше  въ  своемъ  взгляде;  но  адво- 
кать тотчасъ  же  помогъ  ему: 

—  Люди  не  могутъ  бол^Ье  жить  вм^ЬсгЬ — вотъ  фактъ.  И  если 
оба  въ  этомъ  согласны,  то  подробности  и  формальности  стано- 
вятся безразличны.  А  съ  гЬмъ  вм-Ьст*  это  есть  просгЬйшее  и 
в^^рнЬйшее  средство. 

АлексМ  Александровичъ  вполнЬ  понялъ  теперь.  Но  у  него 
были  релипозныя  требоватя,  который  мЪшали  допущешю  этой 
гЬры. 

—  Это  внЬ  вопроса  въ  настоящемъ  случа-Ь, — сказалъ  онъ. — 
Т5'ть  только  одинъ  случай  возможенъ:  уличете  невольное,  под- 
твержденное письмами,  который  я  им1^ю. 

При  упоминанш  о  письмахъ  адвокать  поджалъ  губы  и  произ- 
велъ  тоншй,  соболЬзнуюпцй  и  презрительный  звукъ. 

—  Изволите  вид*ть, — началъ  онъ. — Д'Ьла  этого  рода  р'Ьша- 
ются,  какъ  вамъ  изв^Ьстно,  духовнымъ  в^Ьдомствомъ;  отцы  же 
протопопы  въ  д'Ьлахъ  этого  рода  большхе  охотники  до  мельчай- 
шихь  подробностей,— сказалъ  онъ  съ  улыбкой,  показывающей 
сочувствхе  вкусу  протопоповъ. — Письма  безъ  сомнЬшя  могутъ 
подтвердить  отчасти;  но  улики  должны  быть  добыты  прямымъ 
путемъ,  то-есть  свидетелями.  Вообще  же,  если  вы  сдЬлаете  мнЬ 
честь  удостоить  меня  своимъ  дов'Ьрхемъ,  предоставьте  мкЬ  же 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


~  472  — 

выборъ  гЬхъ  1гЬръ,  которыя  дошкны  быть  употребжбны.  Его 
хочегь  результата,  тотъ  допусваетъ  и  средства. 

—  Если  тавъ... —  вдругъ  побл^Ьдн^Ьвъ^  началъ  АдексЫ  Аде- 
«сандровичъ;  но  въ  это  время  адвокать  встадъ  и  опять  вышедъ 
къ  двери  въ  перебившему  его  помощнику. 

—  Скажите  ей,  что  мы  не  на  дешевыхъ  товарагь!— сказать 
онъ  и  возвратился  къ  АдексЬю  Александровичу. 

Возвращаясь  къ  м'Ьсту,  онъ  поймалъ  незалгЬтно  еще  одну 
^оль.  „Хорошъ  будетъ  мой  репсъ  къ  л^Ьту I  '^  иодумалъ  онъ  хмурясь» 

—  ИтакЪу  вы  изволили  говорить...— <зказалъ  онъ. 

—  Я  сообщу  вамъ  свое  р'Ьшеше  письменно,  —  свазадъ  Але- 
ксей Адександровичъ  вставая  и  взялся  за  столъ.  Постоявъ 
немного  молча,  онъ  сказалъ:  —  Изъ  словъ  вашихъ  я  могу  за- 
ключить следовательно,  что  совершен1е  развода  возможно.  Я 
просилъ  бы  васъ  сообщить  мнЬ  также,  кашя  вапш  усдов1я. 

—  Возможно  все,  если  вы  предоставите  мнЬ  полную  свободу 
дЬйствШ, — не  отв^Ьчая  на  вопросъ,  сказалъ  адвокатъ. — Когда 
я  могу  разсчитывать  получить  отъ  васъ  изкЬст1я?  —  (шросилъ 
адвокатъ,  подвигаясь  къ  двери  и  блестя  и  глазами,  и  лавовыми 
сапожками. 

—  Черезъ  недЬлю.  ОгнЬть  же  вашъ  о  томъ,  приникаете  ли 
вы  на  себя  ходатайство  по  этому  дЬлу  н  на  какихъ  усдов1яхъ, 
вы  будете  такъ  добры  сообщить  жвЪ. 

—  Очень  хорошо-съ. 

Адвокатъ  почтительно  поклонился,  выпустилъ  изъ  двери  вл1- 
9нта  и,  оставшись  одинъ,  отдался  своему  радостному  чувству. 
Ему  стало  тавъ  весело,  что  онъ,  противно  своимъ  правидамъ, 
сдЬлалъ  уступву  торговавшейся  барынЬ  и  пересталъ  довить 
моль,  овончательно  р'Ьшивъ,  что  въ  будущей  зимб  надо  пере- 
бить мебель  бархатомъ,  кавъ  у  Сигонина. 

VI. 

АдексЬй  АлеоЕБсандровичъ  одержадъ  блестящую  побЬду  въ  за- 
сЬданш  комиссш  семнадцатаго  августа,   но   послЬдстя   это! 

01дШ2е(^  Ьу  Сд00^1С 


—  473  — 

победы  подрезали  его.  Новая  вомиссхя  дда  н8СЛ^Ьдован1я  во 
в&Ьхъ  отношешяхъ  быта  инородцевъ  была  составлена  н  отпра- 
влена на  ]гЬсто  съ  необычайною,  возбуждаемою  Алекс^емъ 
Александровичемъ,  быстротой  и  энерпей.  Черезъ  три  месяца 
быль  представленъ  отчетъ.  Быть  инородцевъ  быль  изсл^дованъ 
въ  политичесвомъ,  администратнвномъу  экононическомъ,  этно- 
1рафическоиъ,  матер1альноиъ  и  релипозномъ  отношешяхъ.  На 
всФ  вопросы  были  прекрасно  изложены  ответы,  и  отв^Ьты,  не 
подлежавппе  соинЬшю,  тавъ  вавъ  они  не  были  произведешемъ 
всегда  подверженной  ошибвамъ  человЪчесЕой  мысли,  но  в&Ь 
были  произведешемъ  служебной  деятельности.  Ответы  всЪ  были 
результатами  офищальныхъ  данныхъ,  донесенШ  губернаторовъ 
и  1фХ1ереевъ,  основанныхъ  на  донесешягь  у^^дныхъ  начальни- 
ковъ  и  благочинныхъ,  основанныхъ  съ  своей  стороны  на  доне- 
сешягь волостныхъ  правленШ  и  приходсвихъ  священниковъ,  и 
потому  всЬ  эти  отв:Ьты  были  несомненны.  ВсЪ  тЪ  вопросы  о 
томъу  напршгЬрЪу  почему  бываютъ  неурожаи,  почему  жители 
держатся  своихъ  в^рова]^  и  т.  п.,  —  вопросы,  которые  безъ 
удобства  служебной  машины  не  разр'Ьшаются  и  не  могутъ  быть 
разрешены  веками,  получили  ясное,  несомненное  разр'Ьшеше. 
И  р^Ьшеше  было  въ  пользу  мнешя  Алексея  Александровича. 
Но  Огремовъ,  чувствуя  себя  задетымъ  за  живое  въ  посл^Ьднемъ 
засЪданш,  употребилъ  при  получеши  донесенШ  комиссш  не- 
ожиданную Алекс1Ьемъ  Александровичемъ  тактику.  Стремовъ, 
увлекши  за  собой  некоторыхъ  другихъ  членовъ,  вдругъ  пере- 
шелъ  на  сторону  Алекс^Ья  Александровича  и  съ  жаромъ  не 
только  защищать  приведен1е  въ  действ1е  меръ,  предлагаемыхъ 
Каренинымъ,  но  и  предлагалъ  друпя  крайшя  въ  томъ  же  дуге. 
АКры  эти,  усиленный  еще  противъ  того,  что  было  основною 
мыслью  Алексея  Александровича,  были  приняты,  и  тогда  обна- 
жилась тактика  Стремова.  М'еры  эти,  доведенныя  до  крайности, 
вфугъ  оказались  такъ  глупы,  что  въ  одно  и  то  же  время  и 
государственные  люди,  и  общественное  мнеше,  и  умныя  дамы, 
и  газеты — ^все  обрушилось  на  эти  меры,  выражая  свое  негодо- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  474  — 

ван1е  и  противъ  оамыть  вгЬръ  и  протнвъ  ихъ  признаннаго  отца, 
АлевкЛя  Александровича.  Огремовъ  же  отстранился,  дЪлая  видь, 
что  онъ  только  слЬпо  слЬдовалъ  плану  Каренина  и  теперь  самъ 
удивленъ  и  смущенъ  тЪыъ^  что  сдЪлано.  Это  подсрЬзаю  Але- 
ксЬя  Александровича.  Но,  несмо1ря  на  падающее  здоровье, 
несмотря  на  семейныя  горести,  Алекс&й  Александровить  не  сда- 
вался. Въ  комиссш  произошелъ  расколъ.  Одни  члены,  со  Стре- 
мовымъ  во  главЬ,  оправдывали  свою  ошибку  гЬмъ,  что  они  по- 
варили ревиз1онной,  руководимой  АлексЬемъ  Александровнчемъ 
комисс1и,  представившей  донесете,  и  говорили,  что  донесете 
этой  комисс1и  есть  вздорь  и  только  исписанная  бумага.  Але- 
ксей Александровичъ  съ  парпей  людей,  вндбвшигь  опасность 
такого  револющоннаго  отношешя  къ  бумагамъ,  продолжалъ  под- 
держивать данный,  выработанный  ревиз10нною  комисаей.  Всл^д- 
ств1е  8Т0Г0  въ  высшигь  сферахъ  и  даже  въ  обществе  все  спу- 
талось, и,  несмотря  на  то,  что  всЬтъ  это  крайне  интересовало, 
никто  не  могъ  понять,  дЬйствительно  ли  б'Ьдствуютъ  и  погиба- 
ютъ  инородцы  или  процвЬтаюгь.  Положен1е  АлексЬя  Алексан- 
дровича всл'Ьдствхе  этого  и  отчасти  вслЬдств1е  павшаго  на  него 
презр'Ьшя  за  нев-Ьрность  его  жены  стало  весьма  шатко.  И  въ 
этомъ  положеши  АлексЬй  Александровичъ  принялъ  важное  рЬ- 
шете.  Онъ,  къ  удивленш  комисаи,  объявилъ,  что  онъ  будегъ 
просить  разр^шешя  самому  •Ьхетъ  на  м^Ьсто  для  изсд^довашя 
д^Ьла.  И,  испросивъ  разр'Ьшеше,  Алексей  Александровичъ  от- 
правился въ  дальшя  губерши. 

Отъ'Ьздъ  Алексея  Александровича  надЪлалъ  много  шума, 
тЬмъ  бол^Ье  что  онъ  при  самомъ  Отъ'Ьздъ  офищально  возвра- 
тилъ  при  бумагЬ  прогонныя  деньги,  выданный  ему  на  двгЬнад- 
цать  лошадей  для  проЬзда  до  м^Ьста  назначешя. 

—  Я  нахожу,  что  это  очень  благородно, — оговорила  про  это 
Бетси  съ  княгиней  Мягкой. — Зач^Ьмъ  выдавать  на  почтовыхъ  ло- 
шадей, когда  всЬ  знаютъ,  что  вездЬ  теперь  желЬзныя  дорога? 

Но  княгиня  Мягкая  была  несогласна,  и  миЪМе  княгини  Твер- 
ской даже  раздражило  ее. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  475  — 

—  Вамъ  хорошо  говорить,— сказала  она, — ^когда  у  васъ  мил. 
л1оны  я  не  8наю  как1е,  а  я  очень  люблю,  когда  мужъ  ^Ьздитъ 
ревизовать  л'Ьтомъ.  Ему  очень  здорово  и  пр1ятно  про^Ьхаться, 
а  у  меня  ужъ  такъ  заведено,  что  на  эти  деньги  у  меня  эки* 
пажъ  и  извозчикъ  содержатся. 

ПроЪздомъ  въ  дальшя  губерши  АлексЫ  Александровнчъ  оста- 
новился на  три  дня  въ  Москве. 

На  фугой  день  своего  пргЬзда  онъ  по'Ьхалъ  съ  внзитомъ 
къ  генералъ-губернатору.  На  перекреств^Ь  у  Газетнаго  переулка, 
гд-Ь  всегда  толпятся  экипажи  и  извозчики,  Алексей  Александро- 
внчъ вдругь  услыхалъ  свое  имя,  выкрикиваемое  такимъ  гром- 
вимъ  и  веселымъ  голосомъ,  что  онъ  не  могъ  не  оглянуться. 
На  углу  тротуара  въ  короткомъ  модномъ  пальто,  съ  короткою 
модною  шляпой  набекрень,  с1яя  улыбкой  б'Ьлыхъ  зубовъ  между 
красными  губами,  веселый,  молодой,  С1яюпцй,  стоялъ  Степанъ 
Аркадьевичъ,  решительно  и  настоятельно  кричавшШ  и  требо- 
вавшШ  остановки.  Онъ  держался  одною  рукой  за  окно  остано- 
вившейся на  углу  кареты,  изъ  которой  высовывались  женская 
голова  въ  бархатной  тлшЛ  и  дв'Ь  д:Ьтск1я  головки,  и  улыбался 
и  манилъ  рукой  зятя.  Дама  улыбалась  доброю  улыбкой  и  тоже  ма- 
хала рукой  Алекс^^ю  Александровичу.  Это  была  Долли  съ  дЪтьми. 

Алекси  Александровнчъ  никого  не  хотЬлъ  вид-^ть  въ  Москв^к, 
а  жеаЬе  всего  брата  своей  жены.  Онъ  приподнялъ  шляпу  и  хо- 
тЬлъ  проехать,  но  Степанъ  Аркадьевичъ  вел^^ъ  его  кучеру 
остановиться  и  подб:Ьжалъ  къ  нему  черезъ  снкъ. 

—  Ну,  какъ  не  гр^хъ  не  прислать  сказать!  Давно  ли?  А  я 
вчера  былъ  у  Дюссо  и  вижу  на  доскЪ:  „Каренинъ**,  а  мнЬ  и 
въ  голову  не  пришло,  что  это  ты!— говорилъ  Степанъ  Аркадье- 
вичъ, всовываясь  съ  головой  въ  окно  кареты. — А  то  я  бы  за- 
шелъ.  Какъ  я  радъ  тебя  видЬть! — говорилъ  онъ,  похлопывая 
ногу  объ  ногу,  чтобы  отряхнуть  съ  нихъ  снЬгъ.  —  Какъ  не 
гр'Ьхъ  не  дать  знать! — повторилъ  онъ. 

—  МнЬ  некогда  было,  я  очень  занять, — сухо  отвЪтнлъ  Але- 
ксей Александровнчъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  476  — 

—  Пойдемъ  же  въ  жен^Ь,  она  тавъ  хочеть  тебя  вн^бть. 
АлевсЬй  Александровичъ  развернулъ  шедъ,  под:ь  воторыхь 

были  аавутаны  его  8ябк1я  ноги,  и,  выйда  изъ  вареты,  щюбражоя 
черезъ  снЬгъ  въ  Дарь'Ь  АлевсандровнЬ. 

—  Что  же  это,  АлевсЬй  Алевсандровичъ,  за  что  вы  нась 
тавъ  обходите?— свазала  Долли  7ЛБ1баясь. 

—  Я  очень  занять  былъ.  Очень  радъ  васъ  вид:Ьть, — свазалъ 
онъ  тоноиъ,  воторый  ясно  говорилъ,  что  онъ  огорчшъ  этимъ. — 
Кавъ  ваше  здоровье? 

—  Ну,  что  моя  милая  Анна? 

АлевсЬй  Алевсандровичъ  промычалъ  что-то  и  хот&гь  уйти* 
Но  Степанъ.  Арвадьевичъ  оотановилъ  его. 

—  А  вогь  что  мы  сд'Ьлаемъ  завтра.  Долли,  зови  его  обЬ- 
дать!  Позовемъ  Кознышева  и  Песцова,  чтобъ  его  ушстить  мо- 
свовсвою  интеллигенщей. 

—  Тавъ  пожалуйста  прх'Ьзясайте,  —  свазала  Долли, — ^мы  васъ 
будемъ  ждать  въ  пять,  въ  шесть  часовъ,  если  хотите.  Ну,  что 
моя  милая  Анна?  Кавъ  давно... 

—  Она  здорова,  —  хмурясь  промычалъ  Алевс^Ьй  Алевсандро- 
вичъ.— Очень  радъ1 — ^и  онъ  направился  въ  своей  варет:Ь. 

—  Будете? — провричала  Долли. 

АлевсЬй  Алевсандровичъ  проговорилъ  чго^то,  чего  Долли  не 
могла  разслышать  въ  шум^  двигавшихся  звипажей. 

—  Я  завтра  за'Ьду!  —  провричалъ  ему  Степанъ  Арвадье- 
вичъ. 

АлевсЬй  Алевсандровичъ  сЬлъ  въ  варету  и  углубился  въ  нее 
тавъ,  чтобы  не  видать  и  не  быть  видимымъ. 

—  Чудавъ!  —  свазалъ  Степанъ  Арвадьевичъ  женЬ  и,  взгля- 
нувъ  на  часы,  сдЁлалъ  предъ  лицомъ  движете  рувой,  озна- 
чающее ласву  женЬ  и  дЬтямъ,  и  молодецви  пошелъ  по  тро- 
туару. 

—  Стива!  Стива! — закричала  Долли  повраснЬвъ. 
Онъ  обернулся. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  477  - 

—  Мн^Ь  в^Ьдь  нужво  пальто  ГрипгЬ  купить  и  ТеаЛ.  Дай  асе 
ннЪ  денвгь. 

-*-  Ничего,  ты  скажи,  тго  я  отдамъ! — и  онъ  скрылся,  весело 
кивнувъ  головой  праЬзжавшеку  виакомому. 

УП. 

На  дфугой  день  было  воскресенье.  Степанъ  Аркадьевичъ  за- 
^халъ    въ  Большой  театръ  на  репетищю   балета  и  передалъ 
МапгЬ  Чибисовой,  хорошенькой,  вновь  поступившей  по  его  про- 
тевцш  танцовщш^,  обещанные  накануне  коральки  и  за  кули- 
сой въ   денной   темнотЬ  театра  успЬлъ  поц'Ьловать  ея  хоро- 
шенькое, прос1явшее  отъ  подарка  личико.  КровгЬ  подарка  ко- 
ральковъ,  ему  нужно  было  условиться  съ  ней  о  свиданш  посл4 
балета.  Объяснивъ  ей,  что  ему  нельзя  быть  къ  началу  балета, 
оть  об^Ьщался,  что  продеть  къ  посл'Ьднему  акту  и  свезетъ  ее 
ужинать.  Изъ  театра  Степанъ  Аркадьевичъ  за'Ёхалъ  въ  Охот^ 
ный  рядь,  самъ  выбралъ  рыбу  и  спаржу  къ  об'Ьду  и  въ  12 
часовъ  былъ  уже  у  Дюссо,  гдЬ  ему  нужно  было  быть  у  троихъ, 
какъ  на  его  счастге,  стоявшихъ  въ  одной  гостиниц'Ь:  у  Левина, 
остановившагося  тутъ  и  недавно  прх'Ьхавшаго  изъ-за  границы, 
у  новаго  своего  начальника,  только  что  поступившаго  на  это 
высшее   м^Ьсто  и  ревизовавшаго  Москву,  н  у  зятя  Каренина, 
чтобы  его  непрем'Ьнно  привезти  об'Ьдать. 

Отепанъ  Аркадьевичъ  любилъ  пообЬдать,  но  еще  бол^Ье  лю- 
билъ  дать  об'Ьдъ,  небольшой,  но  утонченный  и  по  'ЬдЬ,  и  питью, 
в  по  выбору  гостей.  Программа  ныпЬпшяго  обЬда  ему  очень 
понравилась:  будуть  окуни  живые,  спаржа  и  1а  рхёсе  йе  гбз!- 
'81апсе — ^чудесный,  но  простой  ростбнвъ,  и  сообразный  вина:  это 
изъ  "Ёды  и  питья.  А  изъ  гостей  будутъ  Кити  и  Левинъ  и,  что- 
бы незам^Ьтно  это  было,  будетъ  еще  кузина  и  ЩербацкШ  мо- 
лодой, и  1а  р1ёсе  йе  гб818(апсе  изъ  гостей — ^Кознышевъ  СергЫ 
и  АлексЬй  Александровичъ.  Сергей  Ивановичъ  —  москвичъ  и 
философъ,    АлексМ  Александровичъ  —  петербуржецъ  и  прак- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  478  — 

тякъ,  да  позоветъ  еще  нзЕЬстнаго  Ч7дака-эн1781аста  Песцов», 
либерала,  говоруна,  музыканта,  историка  и  шиЫшаго  пап- 
дееятил^тняго  юношу,  который  будетъ  соуеъ  или  гарниръ  въ 
Кознышеву  и  Каренину.  Оиъ  будетъ  раззедсфнватъ  н  С1равлать 
ихъ. 

Деньги  отъ  купца  за  л^Ьсъ  по  второму  сроку  были  получены 
и  еще  не  издержаны,  Долли  была  очень  мила  н  добра  посл-Ьд- 
нее  время,  и  мысль  этого  об^Ьда  во  всЪхъ  отношешяхъ  радо- 
вала Отепана  Аркадьевича.  Онъ  находился  въ  самомъ  веселоиъ 
расположенш  духа.  Были  два  обстоятельства  немножко  нещн- 
ятныя;  но  оба  эти  обстоятельства  тонули  въ  мор'Ь  добродушнаго 
веселья,  которое  волновалось  въ  дупгЬ  Степана  Аркадьевича. 
Эти  два  обстоятельства  были:  пертое  то,  что  вчера  онъ,  вс^ргЬ- 
тивъ  на  улицЪ  АлексЬя  Александровича,  замЬтилъ,  что  онъ 
сухъ  и  строгъ  съ  ннмъ,  и,  сведя  это  выражеше  лица  АлексгЬя 
Александровича  и  то,  что  онъ  не  пргЬхалъ  въ  ннмъ  и  не  даль 
знать  о  себ^,  съ  гЬми  толками,  которые  онъ  слышалъ  объ 
АшЛ  и  Вронскомъ,  Степанъ  Аркадьевнчъ  догадался,  что  что-то 
неладно  между  мужемъ  и  женой. 

Это  было  одно  непр1Ятное.  Другое  немножко  нбпр1ятное  было 
то,  что  новый  начальникъ,  какъ  всЬ  новые  начальники,  имЪлъ 
уже  репутащю  страшнаго  челов'Ька,  встающаго  въ  6  часовъ 
утра,  работающаго  какъ  лошадь  и  требующаго  такой  же  работы 
отъ  своихъ  подчнненныхъ.  Кром^Ь  того,  новый  начальникъ  этотъ 
еще  имЬлъ  репутащю  медв-Ьдя  въ  обращенш  и  былъ,  по  слу- 
хамъ,  челов^Ьвъ  совершенно  противоположнаго  направлешя  тому, 
къ  которому  хфннадлежалъ  прежшй  начальникъ  и  до  сихъ  поръ 
прннадлежалъ  самъ  Степанъ  Аркадьевнчъ.  Вчера  Степанъ  Ар- 
кадьевнчъ являлся  по  служб'Ь  въ  мундире,  и  новый  начальникъ 
былъ  очень  любезенъ  и  разговорился  съ  Облонсвимъ,  какъ  съ 
знакомымъ;  поэтому  Степанъ  Аркадьевнчъ  считалъ  своею  обя- 
занностью сд'Ьлать  му  визитъ  въ  сюртук'Ь.  Мысль  о  томъ,  что 
новый  начальникъ  можетъ  нехорошо  принять  его,  было  это 
другое   непр1ятное    обстоятельство.    Но    Степанъ   Аркадьевнчъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  479  — 

инстинктивно  чувствовалЪу  что  все  Ы^разцетея  прекрасно.  „Веб 
люди,  ВСЁ  челов^Ьки,  какъ  и  мы  гр-Ьшные:  изъ  чего  злиться  и 
ссориться?**  думадъ  онъ,  входя  въ  гостиницу. 

—  Здорово,  ВасилШу — говорилъ  онъ,  въ  шляп^Ь  нАбе1фень 
проходя  по  коридору  и  обращаясь  къ  внакомому  лакею,— ты 
бакенбарды  отпустилъ?  Левинъ  —  7-й  нумеръ,  а?  Проводи  по- 
жалуйста. Да  узнай,  графъ  Аннчкинъ  (это  былъ  новый  началь- 
Бикъ)  приметь  ли? 

—  Слушаю-съ!  —  улыбаясь  отв'Ьчалъ  ВасилШ.  —  Давно  къ 
намъ  не  жаловали. 

—  Я  вчера  былъ,  только  съ  другого  подъ-йзда.  Это  7-й? 
Левинъ  стоялъ  съ  тверскнмъ  мужикомъ  посредин'Ь  номера  и 

арпшномъ  м-Ьрилъ  св'ккую  медв'Ьжью  шкуру,  когда  вошелъ 
Отепанъ  Аркадьевичъ. 

—  А,  убили?  —  крикнудъ  Отепанъ  Аркадьевичъ.  —  Славная 
штука!  Медведица?  Здравствуй,  Архипъ! 

Онъ  полсалъ  руку  мулшку  и  присЬлъ  на  стулъ,  не  снимая 
пальто  в  шляпы. 

—  Да  сними  же,  посиди!  —  снимая  съ  него  шляпу,  сказалъ 
Левинъ. 

—  Н-Ьтъ,  мнЬ  некогда,  я  только  на  одну  секундочку, — от- 
вЪчалъ  Отепанъ  Аркадьевичъ.  Онъ  распахнулъ  пальто,  но  по- 
томъ  снялъ  его  и  просидЬлъ  ц:Ьлый  часъ,  разговбфивая  съ  Ле- 
вянымъ  объ  охотЬ  и  самыхъ  задушевныхъ  предметахъ.  —  Ну, 
скажи  же  пожалуйста,  что  ты  д'Ьлалъ  за  границей?  гд'Ь  былъ? — 
сказалъ  Отепанъ  Аркадьевичъ,  когда  мужикъ  вышелъ. 

—  Да  я  жилъ  въ  Гермаши,  въ  Пруссш,  во  Фралцгн,  въ  Ан- 
глш,  но  не  въ  столнцахъ,  а  въ  фабричныхъ  городахъ,  и  много 
видЬлъ  новаго.  И  радъ,  что  былъ. 

—  Да,  я  знаю  твою  мысль  устройства  рабочаго. 

—  Оовс']^мъ  н']^тъ:  въ  Росс1и  не  можетъ  быть  вопроса  рабо- 
чаго. Въ  Россш  вопросъ  отношешя  рабочаго  народа  къ  земл'Ь; 
онъ  и  тамъ  есть,  но  тамъ  это — починка  испорченнаго,  а  у  насъ... 

Отепанъ  Аркадьевичъ  внимательно  слушалъ  Левина. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  480  — 

—  Да,  да!  —  говорвлъ  онъ.  —  Очень  можегь  быть,  что  ты 
правь, — сказать  онъ. — Но  я  радъ,  что  ты  въ  бо;ф01гь  дугЬ: 
и  8а  меднЬдямн  ездишь,  и  работаешь,  и  увлекаешься.  А  то  мнЪ 
ЩербацкШ  говори^гь, —  онъ  тебя  встр^тилъ,— что  ты  въ  В1^ 
комъ-то  унынш,  все  о  смерти  говоришь... 

—  Да  что  же?  я  не  перестаио  думать  о  мерти, — сказалъ  Ле- 
винъ. — Правда,  что  умирать  пора  и  что  все  это  вздорь.  Я  по 
правде  теб'Ь  скажу:  и  мыслью  своею  и  работой  ужасно  дорожу, 
но  въ  сущности  ты  подумай  объ  этомь,  в^дь  весь  атоть  М1ръ 
наогь  —  это  маленькая  плесень,  которая  наросла  на  крошечно! 
планетЬ.  А  мы  думаемь,  что  у  нась  можегь  быть  что-нибудь 
великое  —  мысли,  д-Ьла!  Все  это  песчинки. 

—  Да  этч),  брать,  старб,  какъ  М1ръ! 

—  Старб,  но,  знаешь,  когда  это  поймешь  ясно,  то  кавъ-то 
все  д1Ьлается  ничтожно.  Когда  поймешь,  что  нынче-завтра  ум- 
решь и  ничего  не  останется,  то  такъ  все  ничтожно!  И  я  счи- 
таю очень  важною  свою  мысль,  а  она  оказывается  такъ  же  ни- 
чтояшою,  если  бы  даже  исполнить  ее,  какъ  обойти  эту  медв^ 
дицу.  Такъ  и  проводишь  жизнь,  развлекаясь  охотой,  работой, 
чтобы  только  не  думать  о  смерти. 

Степанъ  Аркадьевичъ  тонко  и  ласково  улыбался,  слушая 
Левина. 

—  Ну,  разум'Ьется!  Вотъ  ты  и  пришель  ко  мн4;  помнишь, 
ты  нападалъ  на  меня  за  то,  что  я  ищу  въ  жизни  наслаждешй? 
Не  будь,  о,  моралистъ,  тсюъ  строгь!.. 

—  Н'Ьтъ,  все-таки  въ  жизни  хорошее  есть  то... — Левинъ  за- 
путался.—  Да  я  не  знаю.  Знаю  только,  что  помремь  скоро. 

—  Зач-Ьмъ  же  скоро? 

—  И  знаешь,  прелести  въ  жизни  меньше,  к(м?да  думаешь  о 
смерти,  но  спокойн'Ье. 

—  Напротивъ,  напосл^Ьдяхъ  еще  весел^Ье.  Ну,  однако  мнЬ 
пора, — сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  вставая  въ  деся1ый  разъ. 

—  Да  н^тъ,  посиди!  —  говорилъ  Левинъ,  удерживая  шю. — 
Теперь  когда  же  увидимся?  Я  завтра  "Ьду. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  481  — 

—  Я-то  хорошъ!  Я  ва  тЬмъ  пр№халъ...  НепревгЬшю  ]ф№а- 
акай  нынче  ко  жвЬ  об^Ьдать.  Брать  твой  будетъ,  Кареннвъ,  мой 
8Я1ъ,  будетъ. 

—  РаавЪ  онъ  8д:Ьсь? — свавадъ  Левинъ  и  хотЬлъ  опросить 
щю  Бнти.  Онъ  олышалъ,  что  она  была  въ  начал1к  аюш  въ  Пе- 
тербургЬ  у  ово^  сестры,  жены  дипломата,  и  не  вналъ,  верну- 
лась она  или  н^Ьтъ,  но  раадумалъ  спрашивать.  «Будетъ,  не  бу- 
детъ— все  равно". 

—  Тавъ  прх'Ьдешь? 

—  Ну,  равумЬется. 

—  Тань  въ  пять  часовъ  и  въ  сюртукЬ. 

И  Огепанъ  Аркадьевичъ  всталъ  и  пошелъ  вннзъ  въ  новому 
начальнику.  Инотннктъ  не  обманулъ  Огепана  Аркадьевича.  Но- 
вый страшный  начальннкъ  оказался  весьма  обходительнымъ  че- 
дов^^мъ,  и  Огепанъ  .^[жадьевичъ  позавтракалъ  съ  нимъ  и 
засидЬлся  тавъ,  что  только  въ  четвертомъ  часу  попадъ  къ  Але- 
ксею Александровичу. 

АлексЬй  Александровичъ,  вернувшись  отъ  обЬдни,  проводилъ 
все  утро  дома.  Въ  это  утро  ему  предстояло  два  дЬла:  во-пер- 
выхъ,  принять  и  направить  отправляющуюся  въ  Петербургъ  н 
находившуюся  теперь  въ  Мос1ш^Ь  депутац1ю  инородцевъ;  во-вто- 
рыхъ,  написать  об'Ьщанное  письмо  адвокату.  Депутащя,  хотя  и 
вызванная  по  инищатив'Ь  АлексЬя  Александровича,  представляла 
много  неудобствъ  и  далее  опасностей,  и  АлексЬй  Александро- 
вичъ былъ  очень  радъ,  что  засталъ  ее  въ  Москве.  Члены  этой 
депутацЬ  не  им^Ьли  ни  мал^йшаго  понят1я  о  своей  роли  и  обя- 
занности. Они  были  наивно  ув'Ьрены,  ^пч)  ихъ  дЬло  состоитъ 
въ  томъ,  чтобы  излагать  свои  нузвды  и  настоящее  положеше 
вещей,  прося  помощи  правительства,  и  решительно  не  понв- 
мали,  что  нЬкоторыя  заявленхя  и  требовашя  ихъ  поддерживали 
враавдебную  партш  и  потому  губили  все  дЬло.  Алексей  Але- 
ксандровичъ долго  возился  съ  ними,  написалъ  имъ  программу, 

21 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  482  — 

■въ  жоторой  ОН!  не  должны  быдн  выходить,  н,  ошустивъ  ихъ, 
напнсалъ  письма  въ  Петербургъ  ди  на11равлен1я  двиутафЕ. 
Гл&внымъ  помощникомъ  въ  втомъ  дкгЬ  должна  была  бызь  яра- 
фння  Лид1я  Ивановна.  Она  была  сдещалистка  въ  дЪгЬ  депута- 
щй,  и  никто,  вавъ  она,  не  71гЬлъ  муссировать  и  давать  насто- 
ящее на]фавлен1в  депута111лмъ.  Ожончивъ  это,  АлексШ  Але- 
всандровичъ  напнсалъ  и  письмо  адвокату.  Онъ  бевъ  махЬйшаго 
колебан1я  далъ  ему  разр'Ьшен1е  действовать  по  его  благоусмо- 
тр-ЬнЬэ.  Въ  письмо  онъ  вложнлъ  три  аапискн  Вронсваго  къ 
Анн-Ь,  который  нашлись  въ  отнятомъ  портфел!. 

Съ  тЬхъ  поръ,  какъ  АлексМ  Александровить  вБгЬхалъ  изъ 
дома  съ  намЪрешемъ  не  возвращаться  въ  семью,  и  съ  т^Ьхъ 
поръ,  какъ  онъ  былъ  у  адвоката  и  свазалъ  хоть  одному  чело- 
веку о  своемъ  намеренш,  съ  тЬхъ  поръ  особенно,  вавъ  онъ 
перевелъ  это  дЪло  жизни  въ  дЬло  бумажное,  онъ  все  больше  и 
больше  привыкалъ  къ  своему  намФрешю  и  видЬлъ  тепо!^  ясно 
возможность  его  исполнетя. 

Онъ  запечатывалъ  конверть  къ  адвокату,  когда  услыхалъ 
громше  звуки  голоса  Огепана  Аркадьевича.  Огепанъ  Аркадье- 
вичъ  спорилъ  со  слугой  АлешуЬя  Александровича  и  настаивалъ 
на  томъ,  чтобы  о  немъ  бьио  дололсено. 

„Все  равно, — ^подумалъ  Алексей  Александровичъ, — гЬмъ  луч- 
ше: я  сейчасъ  объявлю  о  своемъ  положеши  въ  отношеши  къ 
его  сестр'Ь  и  объясню,  почему  я  не  могу  об'Ьдать  у  него*. 

—  Проси! — громко  проговорилъ  онъ,  сбирая  бумаги  и  укла- 
дывая ихъ  въ  бюваръ. 

—  Ну  вотъ  видишь  ли,  что  ты  врешь,  и  онъ  дома!  —  отвЬ- 
тилъ  голосъ  Степана  Аркадьевича  лакею,  не  пускавшему  его, 
и,  на  ходу  снимая  пальто,  ОблонскШ  вошелъ  въ  комнату.— 
Ну,  я  очень  радъ,  что  застать  тебя.  Такъ  я  над^^юсь... — ве- 
село началъ  Огепанъ  Аркадьевичъ. 

—  Я  не  могу  быть, — холодно,  стоя  и  не  сажая  гостя,  ска- 
залъ  АлексМ  Александровичъ. 

Алексей  Александровичъ  думалъ  тотчасъ  стать  въ  гЬ  холод- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  483  — 

ныя  отпошешя^  въ  которыкъ  онъ  долженъ  былъ  быть  съ  бра- 
томъ  асены,  противъ  которой  онъ  начиналъ  д'Ьло  развода;  но 
онъ  не  разсчнтывалъ  на  то  море  добродуппя,  которое  вылива- 
лось изъ  береговъ  въ  душ-Ь  Степана  Аркадьевича. 

Отепанъ  Аркадьевичъ  широко  открылъ  свои  блестяице,  ясные 
глаза. 

—  Отчего  ты  не  можешь?  Что  ты  хочешь  сказать?  —  съ  не- 
доумЬш'емъ  сказалъ  онъ  по-французски. — НЪтъ,  ужъ  это  об'Ь- 
щано.  И  мы  в&Ь  разсчитываемъ  на  тебя. 

—  Я  хочу  сказать,  что  не  могу  быть  у  васъ,  потому  что  гЬ 
родственный  отношен1я,  которыя  были  между  нами,  должны  пре- 
кратиться. 

—  Какъ?  то-есть  какъ  же?  почему? — съ  улыбкой  прогово- 
рилъ  Степанъ  Аркадьевичъ. 

—  Потому  что  я  начинаю  д-кло  развода  съ  вашею  сестрой, 
моею  женой.  Я  долженъ  былъ... 

Но  Алексей  Александровичъ  еще  не  усп^Ьлъ  окончить  своей  р-Ьчи, 
какъ  Степанъ  Аркадьевичъ  уже  поступилъ  совсЬмъ  не  такъ,  какъ 
онъ  ожидалъ.  Степанъ  Аркадьевичъ  охнулъ  и  сЬлъ  въ  кресло. 

—  И'ЪтЬу  Алекс^Ьй  Александровичъ,  что  ты  говоришь! — вскрик- 
нулъ  ОблонскШ,  и  страдан1е  выразилось  на  его  лиц:Ь. 

—  Это  тавъ. 

—  Извини  меня,  я  не  могу  и  не  могу  этому  верить... 
АлексЬй  Александровичъ  сЬлъ,  чувствуя,  что  слова  его  не 

имЬли  того  дЬйств1я,  которое  онъ  ожидалъ,  и  что  ему  необхо- 
димо нужно  будетъ  объясняться  и  что,  кашя  бы  ни  были  его 
объяснешя,  отношен!я  его  къ  шурину  останутся  тЬ  же. 

—  Да,  я  поставленъ  въ  тяжелую  необходимость  требовать 
развода, — сказалъ  онъ. 

—  Я  одно  скажу,  АлексЬй  Александровичъ.  Я  знаю  тебя  за 
отличнаго,  справедливаго  челов'Ька,  знаю  Анну  —  извини  меня, 
я  не  могу  переменить  о  ней  ышЪшя  —  за  прекрасную,  отличную 
женщину  и  потому,  извини  меня,  я  не  могу  в1Ьрить  этому.  Тутъ 
есть  иедоразумЬше, — сказалъ  онъ. 

21* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  484  — 

—  Да,  если  бы  ато  бьио  тожьхо  недораз71гЬн1е. 

—  Поаволь,  я  понимаю, — перебилъ  Степанъ  Арвадьевить. — 
Но,  разум'Ьется...  Одно:  не  надо  торопиться.  Не  надо,  не  надо 
торопиться! 

—  Я  не  торопился, —  холодно  сказалъ  АлексЫ  Алевсандро- 
внчъ, —  а  сов^Ьтоваться  въ  такомъ  дкгЬ  ни  съ  кЬмъ  нельзя.  Я 
твердо  р'Ьпгалъ. 

—  Это  ужасно!— ч^вазалъ  Отепанъ  Аркадьевичъ,  тяжело  вздох» 
нувъ. —  Я  бы  одно  сдЬлалъ,  АлексЬй  Алексан^фовнчъ.  Умоляю 
тебя,  одЬлай  это! — свазалъ  онъ. — Д'Ьло  еще  не  начато,  кавъ  я 
понялъ.  Прежде  ч^мъ  ты  начнешь  дЬло,  повидайся  оъ  моею 
женой,  поговори  съ  ней.  Она  любить  Анну  вавъ  сестру,  любить 
тебя,  н  она  удивительная  женщина.  Ради  Бога,  поговори  съ 
ней!  Сд'Ьлай  мн^Ь  эту  ^ужбу,  я  умоляю  тебя! 

Алексей  Алевсандровичъ  задумался,  и  Отепанъ  Арвадьевнчъ 
съ  учаспемъ  смотр'Ьлъ  на  него,  не  прерывая  его  молчашя. 

—  Ты  съ-Ьедипш  къ  ней? 

—  Да  я  не  знаю.  Я  потому  не  былъ  у  васъ.  Я  полагаю,  что 
наши  отношен1я  доласны  изм^Ьннться. 

—  Отчего  же?  Я  не  вижу  этого.  Позволь  мвгЬ  думать,  что, 
помимо  нашихъ  родственныхъ  отношешй,  ты  имеешь  ко  мнА, 
хоть  отчасти,  тЬ  дружесш  чувства,  воторыя  я  всегда  шгЬлъ 
въ  тебк..  И  истинное  уважёте,  —  свазалъ  Степанъ  Арвадье- 
внчъ, пожимая  его  руву. — ^Если  бы  даже  худппя  предположешя 
твои  были  справедливы,  я  не  беру  и  нивогда  не  возьму  на  себя 
судить  ту  или  другую  сторону  и  не  вижу  причины,  почему  шшш 
отношетя  доляшы  измениться.  Но  теп^ь,  сдЬлай  это,  прх'Ьзжай 
въ  жен^Ь. 

—  Ну,  мы  разно  смотримъ  на  это  дЬло, — ^холодно  свазалъ  Але- 
всЬй  Алевсандровичъ. — ^Впрочемъ,  не  будемъ  говорить  объ  этомъ. 

—  Н'Ь'гь,  почему  же  тебЬ  не  пр№хать  хоть  нынче  обедать? 
Жена  ждетъ  тебя.  Пожалуйста,  пргЬзжай.  И  главное  —  перего- 
вори съ  ней.  Она  удивительная  женщина.  Рада  Бога,  на  волФ* 
няхъ  умоляю  тебя! 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  485  — 

—  Если  вы  такъ  хотиге  этого,  я  прх'Ьдуу— вздохнувъ  ска- 
зал» АлексМ  Александровнчъ. 

И,  яселая  переагЬнить  разговоръ,  онъ  опросилъ  о  томъ,  что 
интересовало  ихъ  обоихъ:  о  новоиъ  начальнивгЬ  Степана  Арка- 
дьевича, еще  не  старомъ  челов^ЬкЪ,  получившемъ  вдругь  такое 
высокое  на8начен1е. 

Алексей  Александровнчъ  и  прежде  не  любнлъ  графа  Анич- 
кина и  всегда  расходился  съ  нииъ  въ  мнЬшяхъ,  но  теперь  не 
могъ  удержаться  отъ  понятной  для  слулсащихъ  ненависти  чело- 
в1^ка,  потерп^Ьвшаго  поражеше  на  олужб^Ь,  къ  челов^Ьку,  полу- 
чившему повышеше. 

—  Ну  что,  вндЬлъ  ты  его? — сказалъ  АлексЬй  Александро- 
внчъ съ  ядовитою  ус1гЬппгой. 

—  Какъ  же,  онъ  вчера  былъ  у  насъ  въ  присутствш.  Онъ, 
кажется,  знаетъ  дЬло  отлично  и  очень  дЬятеленъ. 

—  Да,  но  на  что  направлена  его  дЬятельность?  —  сказалъ 
АлексЬй  Александровнчъ.— На  то  ли,  чтобы  д'Ьлать  дЬло,  или 
передЬлывать  то,  что  сдЬлано?  Несчаст1е  нашего  государства — 
это  бумажная  администращя,  которой  онъ  достойный  предста- 
витель. 

—  Право,  я  не  знаю,  что  въ  немъ  моашо  осуждать.  Напра- 
влен1я  его  я  не  знаю,  но  одно  —  онъ  отличный  малый, —  отв'Ь- 
чалъ  Степанъ  Аркадьевичъ. — Я  сейчасъ  былъ  у  него,  и  правог- 
отличный  малый.  Мы  позавтракали,  и  я  его  научилъ  дЬлать — 
внаешь  это  питье  —  вино  съ  апельсинами.  Это  очень  прохла- 
ждаеть.  И  удивительно,  что  онъ  не  зналъ  этого.  Ему  очень  по- 
нравилось. ЯЪтъ^  право,  онъ  славный  малый. 

Степанъ  Аркадьевичъ  взглянулъ  на  часы. 

—  Ахъ,  батюшки,  ужъ  пятый,  а  мнЬ  еще  къ  Долговушину! 
Такъ,  пожалуйста,  прх'Ьзжай  об^Ьдать.  Ты  не  можешь  себ'Ь  пред- 
ставить, какъ  ты  меня  огорчишь  и  жену. 

Алексей  Александровнчъ  проводилъ  шурина  савсЪыъ  уже  не 
такъ,  какъ  онъ  его  встр'Ьтилъ. 

—  Я  об^Ьщалъ  и  прх'Ёду,— отв'Ёчалъ  онъ  уныло. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  486  — 

—  Пов^Ьрь,  что  я  цЪнЮу  и,  шлкЬюсь,  ты  не  раскаешься,  — 
отвгЬчалъ  улыбаясь  Отепанъ  Аркахьевнчъ. 

И,  на  ходу  надевая  пальто,   онъ  задЬлъ  рукой  по  голове 
лакея,  засвгЬялся  н  вышелъ. 

—  Въ  пять  часовъ  н  в%  сюртук1>,  пожалуйста!  —  врнкнулъ 
онъ  еще  разъ,  возвращаясь  къ  двери. 

К. 

Уже  быль  шестой  часъ,  н  уже  нЬкоторые  гостя  прх-Ьхал, 
когда  прх'Ьхалъ  и  самъ  хозяинъ.  Онъ  вошедъ  в1гЬст6  съ  Сер- 
гкемъ  Ивановнчемъ  Кознышевымъ  и  Песцовымъ,  которые  въ 
одно  время  столкнулись  у  подъ'Ьзда.  Это  были  два  главные 
представителя  московской  интеллигенщи,  какъ  называлъ  нхъ 
ОблонскШ.  Оба  были  люди  уважаемые  и  по  характеру  н  по 
уму.  Они  уважали  другъ  друга,  но  почти  во  всемъ  были  сов^ 
шенно  и  безнадежно  несогласны  между  собой — ^не  потому,  чзюбь 
они  принадлежали  къ  протявоположнымъ  напршлешямъ,  но 
именно  потому,  что  были  одного  лагеря  (врага  нхъ  см^Ьшивали  въ 
одно),  но  въ  этомъ  лагере  шгЬли  каждый  свой  отгЬнокъ.  А  такъ 
какъ  нЬтъ  ничего  неспособнЬе  къ  соглашешю,  какъ  разномыс- 
Л1е  въ  полуотвлеченностяхъ,  то  они  не  только  никогда  не  схо- 
дились въ  мнЬшяхъ,  но  привыкли  уже  давно,  не  сердясь,  толь- 
ко посмеиваться  неисправимому  заблуждешю  одинъ  другого. 

Они  входили  въ  дверь,  разговаривая  о  погодЬ,  когда  Оте- 
панъ Аркадьевичъ  догналъ  нхъ.  Въ  гостиной  сид'Ьли  уже  князь 
Алсксандръ  Дмитр1евичъ  ОблонскШ,  молодой  ЩербацкШ,  Турснн 
цьшъ,  Кити  и  Каренинъ. 

Степанъ  Аркадьевичъ  тотчасъ  же  увидалъ,  что  въ  гостиной 
безъ  него  дЬло  идетъ  плохо.  Дарья  Алексащофовна,  въ  своенъ 
парадномъ  сЬромъ  шелковомъ  платье,  очевидно  озабоченная  и 
д^Ьтьми,  который  должны  обедать  въ  д:Ьтской  одни,  и  тёмъ,  что 
мужа  еще  нЪтъ,  не  сум^а  безъ  него  хорошенько  перемешать 
вес  это  общество.  ВсЬ  сидели,  какъ  поповны  въ  гостяхъ  (кавъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  487  - 

выражался  старый  князь),  очевидно  въ  недоум'Ьн1и,  зач^Ьмъ  они 
сюда  попали,  выжимая  слова,  чтобы  не  молчать.  Добродупгаый 
Туровцынъ,  очевидно,  чувствовалъ  себя  не  въ  своей  еферЪ,  и 
улыбка  толстыхъ  губъ,  съ  которою  онъ  встр^Ьтилъ  Отепаиа  Ар- 
кадьевича, какъ  словами,  говорила:  „ну,  брать,  засадилъ  ты 
меня  съ  умными!  Воть  выпить  и  въ  СЬа1;еаи  йез  Пеиг§ — ^это  по 
моей  части**.  Старый  князь  сидЬлъ  молча,  съ  боку  поглядывая 
своими  блестящими  глазками  на  Каршина,  и  Отепаиъ  Аркадье- 
вичъ  понялъ,  что  онъ  придумалъ  уже  какое-нибудь  словцо, 
чтобъ  отпечатать  атого  государственнаго  мужа,  на  котораго, 
какъ  на  стерлядь,  вовутъ  въ  гости.  Кити  смотргЬла  на  дверь, 
сбираясь  съ  силами,  чтобы  не  покраснеть  при  входЬ  Констан- 
тина Левина.  Молодой  ЩербацкШ,  съ  которымъ  не  познакоми- 
ли Каренина,  старался  показать,  что  это  нисколько  его  не 
стЬсняегь.  Самъ  Каренинъ  быль  по  петербургской  привычк^Ь 
на  об-ЬдЬ  съ  дамами  во  фракЬ  и  б'Ьломъ  галстук^Ь,  н  Степанъ 
Аркадьевичъ  по  его  лицу  понялъ,  что  онъ  прх'Ьхалъ,  только 
чтобъ  исполнить  данное  слово,  и,  присутствуя-  въ  этомъ  об- 
ществе, совершалъ  тяжелый  долгъ.  Онъ-то  былъ  главнымъ  ви- 
новникомъ  холода,  заморозившаго  всЬхъ  гостей  до  пр1'Ь8да  Сте- 
пана Аркадьевича. 

Войдя  въ  гостиную,  Степанъ  Аркадьевичъ  извинился,  объяс- 
нилъ,  что  былъ  задержанъ  тЬмъ  княземъ,  который  былъ  всег- 
дашиимъ  козломъ-искупителемъ  вс^хъ  его  опаздыванШ  и  отлу- 
чекъ,  и  въ  одну  минуту  всЬхъ  перезнакомилъ  и,  сведя  Але- 
жсгЬя  Александровича  оъ  СергЬемъ  Кознышевымъ,  подпустилъ 
1мъ  тему  объ  обрусенк  Подьпш,  за  которую  они  тотчасъ  уце- 
пились вместе  съ  Песцовьшъ.  Потрепавъ  по  плечу  Туровцына, 
онъ  шепнулъ  ему  что-то  смепшое  м  подсадилъ  его  къ  жене  и 
къ  князю.  Потомъ  сказалъ  Кити  о  томъ,  что  она  очень  хороша 
сегодня,  и  познакомилъ  Щербацкаго  съ  Каренинымъ.  Въ  одну 
минуту  онъ  такъ  перемЪсилъ  все  это  общественное  тесто,  что 
стала  гостиная  хоть  куда,  и  голоса  оживленно  зазвучали.  Одно- 
го Константина  Левина  не  было.  Но  это  было  къ  лучшему,  по* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  488  — 

тому  что,  выйдя  въ  столовую,  Отепанъ  Аркадьевичъ  въ  ужасу 
своему  увидалъ,   что  портвеЯнъ  н  хересъ  взяты  отъ  Дещю,  а 
не  отъ  Леве,  и  онъ,  распорядившись  послать  кучера  вакь  мозб- 
но  свор'Ье  въ  Леве,  направился  опять  въ  гостиную. 
Въ  столовой  ему  встретился  Константшгь  Левинъ. 

—  Я  ие  опоздалъ? 

—  Разве  ты  можешь  ие  опоздать! — взявъ  еш  подъ  руку, 
свазадъ  Отепанъ  Аркадьевичъ. 

—  7  тебя  много  народа?  Кто  да  кто? — невольно  1фасиЬя, 
спросилъ  ЛевинЪу  обивая  перчаткой  снЬгь  съ  шапки. 

—  Все  свои.  Кити  тутъ.  Пойдемъ  же,  я  тебя  познакомлю  сь 
Каренинымъ. 

Отепанъ  Аркадьевичъ,  несмотря  на  свою  либеральность,  зналъ, 
что  знакомство  съ  Каренннымъ  не  можетъ  ие  быть  лестно,  и 
потому  угощалъ  зтнмъ  лучшихъ  прзятелей.  Но  въ  эту  минуту 
Константннъ  Левннъ  не  въ  оосгояши  былъ  чувствовать  всего 
удовольств1Я  дтого  знакомства.  Онъ  не  вндалъ  Кити  посгЬ  па- 
мятнаго  ^1у  вечера,  на  которомъ  онъ  встретиль  Вронскаго, 
если  не  считать  ту  мннтту,  когда  онъ  увидалъ  ее  на  большой 
дорогЬ.  Онъ  въ  глубинЬ  души  зналъ,  тго  онъ  ее  увнднтъ 
нынче  здесь.  Но  онъ,  поддерживая  въ  себе  свободу  мысли, 
старался  уверить  себя,  что  онъ  не.знаетъ  этого.  Теперь  же, 
когда  онъ  услыхалъ,  что  она  тутъ^  онъ  вдругъ  почувствовалъ 
такую  радость  и  вместе  такой  С1рахъ,  что  ему  захватило  дн- 
хаше  и  онъ  не  могъ  выговорить  того,  что  хотелъ  сказать. 

.Какая,  какая  она?  Та  ли,  какая  была  превде,  или  та,  ка- 
кая была  въ  карете?  Что  если  правду  говорила  Дарья  Але- 
ксандровна? Отчего  же  и  не  правда?*  думалъ  онъ. 

—  Ахъ,  пожалуйста,  познакомь  меня  съ  Каренннымъ, — съ 
трудомъ  выговорилъ  онъ  и  отчаянно  -  решитвльнымъ  шагомъ 
вошелъ  въ  гостиную  н  увнделъ  ее. 

Она  была  ни  такая,  какъ  прежде,  ни  такая,  какъ  была  въ 
варете, — она  была  совсемъ  другая. 
Она  была  испуганная,  робкая,  пристыженная  и  оттого  еще 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  489  — 

ПохЪе  прелестная.  Она  увидала  его  въ  то  же  мгновешОу  какъ 
онъ  вошелъ  въ  комнату.  Она  щала  его.  Она  обрадовалась  и 
еиутидась  оть  своей  радостн  до  такой  стенонн^  что  была  мину- 
та, именно  та,  когда  онъ  подходнлъ  къ  хозяйке  и  опять  взгля- 
нулъ  на  нее,  что  и  ей,  и  ему,  и  Долли,  которая  все  видЪла, 
казалось,  что  она  не  выдержитъ  и  заплачетъ.  Она  покраснела, 
побл'ЬднЬла,  опять  покрасн^Ьла  и  замерла,  чуть  вздрагивая  гу- 
бами, ожидая  его.  Онъ  подошелъ  къ  ней,  поклонился  и  молча 
протянулъ  руку.  Если  бы  не  легкое  дрожаше  губъ  и  влажносоъ, 
покрывавшая  глаза  и  прибавившая  имъ  блеска,  улыбка  ея  была 
почти  спокойна,  когда  она  сказала: 

—  Какъ  мы  давно  не  видались! — ^и  она  съ  отчаянною  ргЬпш- 
тельностью  пожала  своею  холодною  рукой  его  руку. 

—  Вы  не  видали  меня,  а  я  видЪлъ  васъ,— ч^казалъ  Левинъ, 
•е1яя  улыбкой  счаст1я. — Я  вид^Ьлъ  васъ,  кохт^а  вы  съ  желЬзной 
дороги  "Ехали  въ  Бргушово. 

—  Когда?— (шросила  она  съ  удивлешемъ. 

—  Вы  "Ьхали  въ  Бргушово, — ^говорилъ  Левинъ,  чувствуя,  что 
онъ  захлебывается  оть  счаст1я,  которое  заливаетъ  его  душу. 
1»И  какъ  я  смЬлъ  соединять  мысль  о  чемъ-нибудь  не  невинномъ 
<оъ  этимъ  трогательнымъ  существомъ!  И  да,  каасется,  правда 
то,  чтб  говорила  Дарья  Александровна'',  думалъ  онъ. 

Степанъ  Аркадьевичъ  взялъ  его  за  руку  и  подвелъ  къ  Ка- 
ренину. 

—  Позвольте  васъ  познакомить.— Онъ  назвалъ  ихъ  имена. 

—  Очень  пр]ятно  опять  встр'Ьтиться, — ^холодно  сказалъ  Але- 
ксЫк  Алексацдровичъ,  пожимая  руку  Левину. 

—  Вы  знакомы?— съ  удивлешемъ  спросилъ  Огепанъ  Арка- 
дьевичъ. 

—  Мы  провели  вмЬстЬ  три  часа  въ  вагоиЬ, — улыбаясь  ска- 
валъ  Левинъ, — но  вышли,  какъ  изъ  маскарада,  заинтригован- 
ные,—я,  по  крайней  мЬрЬ. 

—  Вотъ  какъ!  Милости  просимъ,— чжазалъ  Огепанъ  Аркадье- 
вичъ, указывая  по  направлешю  къ  столовой. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  490  — 

Мужчины  вышли  въ  столовую  и  подошли  къ  столу  съ  зажус- 
койу  уставленному  шестью  сортами  водокъ  и  стольгаши  же  сор- 
тами сыровъ  съ  серебряными  лопаточками  и  безъ  лопаточекъ, 
икрами,  селедками,  консервами  разныхъ  сортовъ  и  тарелками 
съ  ломтиками  фраицузскаго  хл^ба. 

Мужчины  стояли  около  пахучихъ  водокъ  и  закусовъ,  и  рав- 
говоръ  объ  обрусен1и  Польши  между  СергЬемъ  Ивановичемъ 
КозшдпевымЪу  К|фенииымъ  и  Песцовымъ  ватихалъ  въ  ожнда- 
н1и  обЪда. 

СергЬй  Ивановичъ,  ум^вппй,  какъ  никто,  для  окончашя  са- 
маго  отвлеченнаго  и  серьезнаго  спора  неожиданно  подсыпать 
аттической  соли  и  этимъ  изменять  настроеше  собес^дниковъ, 
сдЬлалъ  это  и  теперь. 

АлексЬй  Александровичъ  доказывалъ,  что  обрусеше  Польши 
можетъ  совершиться  только  всл^дствхе  высшихъ  принцнповъ, 
которые  должны  быть  внесены  русскою  администращей. 

Песцовъ  настаивалъ  на  томъ,  что  одинъ  народъ  ассимилиру- 
етъ  себ^Ь  другой,  только  когда  онъ  гуще  населенъ. 

Кознышевъ  признавалъ  то  и  другое,  но  съ  ограничешями. 
Когда  же  они  выходили  изъ  гостиной,  чтобы  заключить  разго- 
воръ,  Кознышевъ  сказалъ  улыбаясь: 

—  Поэтому  для  обрусен1я  инородцевъ  есть  одно  средство — 
выводить  какъ  можно  больше  дЬтей.  Вотъ  мы  съ  братомъ  хуже 
всЪхъ  дЬйствуемъ.  А  вы,  господа  женатые  люди,  въ  особенно- 
сти вы,  Отепанъ  Аркадьевичъ,  действуете  вполпЬ  патрхотическн; 
у  васъ  сколько? — обратился  онъ,  ласково  улыбаясь  хозяину  и 
подставляя  ему  крошечную  рюмочку. 

ВсЬ  засм^Ьялись,  и  въ  особенности  весело  Отепанъ  Арка- 
дьевичъ. 

—  Да,  вотъ  это  самое  лучшее  средство! — сказалъ  онъ,  про- 
жевывая  сыръ  и  наливая  какую-то  особеннаго  сорта  водку  въ 
подставленную  рюмку.  Разговоръ  дЬйствительно  прекратился  на 
пгуткЬ. 

—  Этотъ  сыръ  не  дуренъ.  Прика^ксете? — говорилъ  хозяинъ. — 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


--  491  — 

Неужели  ты  опять  быль  на  гимнастике? — обратился  онъ  въ 
Левину,  л^Ьвою  рукой  ощупывая  его  мышцу.  Левинъ  улыбнул- 
ся, иапруакидъ  руку,  н  подъ  пальцами  Огепана  Аркадьшича, 
кавъ  круглый  сырь,  поднялся  стальной  бугоръ  изъ-подъ  тонва- 
го  сукна  сюртука. 

—  Вотъ  бицетсъ-то1  Самсонъ! 

—  Я  думаю,  надо  имЪть  большую  силу  для  охоты  на  медве- 
дей,— сказалъ  АлексМ  Александровичъ,  имевппй  самый  туман- 
ные П0НЯТ1Я  объ  охоте,  намазывая  сырь  и  прорывая  тоненьшй, 
кавъ  паутина,  мякишъ  хлеба. 

Левинъ  улыбнулся. 

—  Никакой.  Напротивъ,  ребеновъ  можетъ  убить  медведя, — 
сказалъ  онъ,  сторонясь  съ  легвимъ  поклономъ  предъ  дамами, 
воторыя  съ  хозяйкой  подходили  къ  столу  закусокъ. 

—  А  вы  убили  медведя,  мне  говорили?  —  сказала  Еити, 
тщетно  стараясь  поймать  вилкой  непокорный,  отсвальзываюпцй 
грибъ  и  встряхивая  вружевами,  сввозь  воторыя  белела  ея 
рува. — Разве  у  васъ  есть  медведи? — прибавила  она,  вполобо- 
рота повернувъ  въ  нему  свою  прелестную  головку  и  улыбаясь. 

Ничего  казалось  не  было  необыкновеннаго  въ  томъ,  чтб  она 
сказала,  но  какое  невыразимое  для  него  словами  значен1е  было 
въ  каядомъ  звуке,  въ  каждомъ  движеши  ея  губъ,  глазъ,  руки, 
когда  она  говорила  это1  Тутъ  была  и  просьба  о  прощеши,  и 
довер1е  къ  нему,  и  ласка,  нежная,  робкая  ласка,  и  обещаше, 
и  надежда,  и  любовь  къ  нему,  въ  которую  онъ  не  могъ  не  ве- 
рить и  которая  душила  его  счаспсмъ. 

—  Нетъ,  мы  ездили  въ  Тверскую  губершю.  Возвращаясь  от- 
туда, я  встретился  въ  вагоне  съ  вашимъ  бофреромъ,  или  ва- 
шего бофрера  зятемъ,  —  сказалъ  онъ  съ  улыбкой.  —  Это  была 
смешная  встреча. 

И  онъ  весело  и  забавно  разсказалъ,  какъ  онъ,  не  спавъ  всю 
ночь,  въ  полушубке  ворвался  въ  отделеше  Алексея  Алексан- 
дровича. 

—  Кондукторъ,  противно  пословице,  хотелъ  по  платью  про- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  492  — 

водить  меяя  вонь;  но  туть  ужь  а  начадъ  выражаться  высо1вагь 
окяюмъ,  и...  вы  тоже,— овавадъ  онъ,  забывъ  его  шмя  и  обра- 
щаясь къ  Кареннну,  —  сначала  оо  полушубку  хотЬлн  юхо 
вагвать  меня,  во  потомъ  ааступилнсь,  за  что  а  отань  бжаго- 
даренъ. 

—  Вообще  весьма  веопредЬленны  права  пасоажировъ  на  вн- 
боръ  мЬста, — свазалъ  АлевсЫ  Алевсацдровнчъ,  обтцраа  плат- 
комъ  В0НЩ1  своигь  пальц^гь. 

—  Я  вид:Ьлъ,  что  вы  был  въ  верЬшитедонооп  наспетъ 
меня,  —  добродушно  улыбаясь,  (жазалъ  Левинъ, — но  а  поторо- 
пнлса  начать  умный  разговоръ,  чтобы  вагладнть  <»ой  пол^- 
шубовъ. 

СергЬй  Ивановжчъ,  продолжая  разговоръ  съ  хозяйкой  и  од- 
нимъ  ухомъ  слушая  брата,  покосился  на  него.  ,Чтд  вто  съ 
нимъ  нынче?  Тавимъ  поб'Ьдителемъ",  подумалъ  онъ.  Онъ  не 
зналъ,  что  Левинъ  чувствовалъ,  что  у  вего  вщюсли  крылья. 
Левинъ  зналъ,  что  она  слышигь  его  слова  и  что  ей  пр1атно  ого 
слышать.  И  это  одно  только  занимало  его.  Не  въ  одной  этой 
комнагЬ,  но  во  всемъ  мхр'Ь  для  него  сущес1Вовали  только  окь, 
получивппй  для  себя  о1ромное  значеше  и  важность,  и  она.  Онъ 
чувствовалъ  себя  на  высотЬ,  отъ  которой  кружилась  голова,  н 
тамъ,  гдЬ-то  внизу,  далеко  были  всЬ  эти  добрые,  славные  Ка- 
ренины, Облонсше  и  весь  мхръ. 

Совершенно  незам^Ьтно,  не  ваглянувъ  на  нихъ,  а  тавъ,  кавъ 
будто  ужь  некуда  было  больше  посадить,  Отепанъ  Аркадьевнчъ 
посадилъ  Левина  и  Еити  рядомъ. 

—  Ну,  ты  хоть  сюда  сядь, — сказалъ  онъ  Левину. 

Об'Ёдъ  былъ  тавъ  же  хорошъ,  какъ  и  посуда,  до  которой 
былъ  охотникъ  Отепанъ  Аркадьевнчъ.  Супъ  Мари-Луизъ  удался 
прекрасно;  пирожки  крошечные,  тающ1е  во  рту,  были  безуко- 
ризненны. Два  лакея  и  МвявЛА  въ  б'Ьлыхь  галстукахъ  дЬл&лн 
свое  дЬло  съ  кушаньемъ  и  вниомъ  незам'Ьтно,  тихо  и  споро. 
Об^Ьдъ  съ  матерхальной  стороны  удался;  не  мен^Ье  онъ  удался 
и  со  стороны  нематерхальной.  Разговоръ,  то  обпцй«  то  частшД, 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  493  — 

пе  умолвалъ  и  къ  концу  об^Ьда  тавъ  ожнвидса,  что  мужчины 
встали  И8ъ-8а  стола,  не  переставая  говорить,  и  даже  АдевсМ 
Ажевсандровичъ  оживился. 

X. 

Песцовъ  любилъ  разсуждать  до  конца  и  не  удовлетворился 
•словами  СергЬя  Ивановича,  гЬмъ  болАе  чю  онъ  почувствовалъ 
яесправедливость  своего  мн^^шя. 

—  Я  никогда  не  разум^Ьлъ, —  овазалъ  онъ  ва  оупомъ,  обра- 
щаясь къ  АлексЬю  Алексмдфовичу,  —  одну  густоту  населен1я, 
во  въ  соеднненш  съ  основами,  а  не  съ  принципами. 

^  МкЬ  кажется,  —  неторопливо  и  вяло  отв^Ьчалъ  АлексМ 
Александровичъ,  —  что  это  одно  и  то  же.  По  моему  мнЬшю» 
действовать  на  другой  народъ  можетъ  только  тогь,  который 
ям^Ьетъ  высшее  ра8ви11е,  который... 

—  Но  въ  томъ  и  вопросъ,  —  перебилъ  своимъ  басомъ  Пес- 
цовъ, который  всегда  торопился  говорить  и,  казалось,  всегда 
всю  душу  полагалъ  на  то,  о  чемъ  онъ  говорилъ,  —  въ  чемъ 
полагать  высшее  раввит!^?  Англичане,  французы,  кЬмцы — кто 
члчшгь  на  высшей  стецени  ра8вит1я?  Кто  будетъ  нащонализи- 
рюать  одинъ  другого?  Мы  видимъ,  что  Рейнъ  0(|^[>анцуш1ся, 
41к  кЬмцы  не  ниже  стоять!  —  кричалъ  онъ.  —  Тутъ  есть  другой 
завонъ! 

—  МкЬ  кажется,  что  вдёяше  всетда  иа  сторон!^  истиннаго 
юбразовашя, —  сказалъ  АлексМ  Александровичъ,  слегка  подни- 
мая брови. 

—  Но  въ  чемъ  же  мы  должны  полагать  признаки  истиннаго 
образовашя? — сказалъ  Песцовъ. 

—  Я  полагаю,  что  прнвнаки  вти  изв^Ьстяы,— сказалъ  Алексей 
Александровичъ. 

—  ВполнЬ  ли  они  изв^Ьстны?— съ  тонкою  улыбкой  вмЬшался 
Сергей  Ивановичъ.  —  Теперь  признано,  что  настоящее  образо- 
ваше  можетъ  быть  только  чисто  клас(шческое;  но  мы  видимъ 
ожесточенные  споры  той  и  другой  стороны,  и  нельзя  отрицать. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  494  — 

чтобъ  и  противный   лагерь  не  имЪлъ  ск1ьныгь  доводовъ  въ 
свою  пользу. 

—  Вы  классивъу  СергЬй  Ивановнчъ.  Прикажете  красваго? — 
сказалъ  Степанъ  Арвадьевичъ. 

—  Я  не  высказываю  своего  мнЬшя  о  тонъ  и  дфугоиъ  обра- 
вованшу— съ  улыбкой  сниохоавдешя,  какъ  къ  ребенку,  сказалъ 
СергЬй  Ивановить,  подставляя  свой  стаканъ, — ^я  только  говорю, 
что  обЬ  стороны  и1гЬютъ  сильные  доводы,  —  прододясалъ  онъ, 
обращаясь  къ  Алексею  Александровичу. — Я  классихъ  по  обраэо- 
вашю,  но  въ  спорЬ  этомъ  я  лично  не  могу  найти  своего  1гЬста. 
Я  не  вижу  ясныхъ  доводовъ,  почему  классичесшмъ  наукамъ 
дано  преимущество  предъ  реальньп1и. 

—  Естественный  имЬютъ  столь  же  педагоппески  -  развиваг 
тельное  вл1ян1е, — подхватилъ  Песцовъ. — Возьмите  одну  асхро- 
номио,  возьмите  ботанику,  зоолопю  съ  ея  системой  общшгь  за- 
коновъ! 

—  Я  не  могу  вполне  съ  этимъ  согласнться,^ч)твЪчалъ  Але- 
ксей Александровичъ.  —  МнЬ  кажется,  что  нельзя  не  пртанать 
того,  что  самый  процессъ  изучешя  формъ  языковъ  особенно 
благотворно  дЬйствуетъ  на  духовное  развипе.  КромЬ  того, 
нельзя  отрицать  и  того,  что  вл{ян1е  классическихъ  писателей 
въ  высшей  степени  нравственное,  тогда  какъ,  къ  несчаспю, 
съ  преподаван1емъ  естественныхъ  наукъ  соединяются  тЬ  вред- 
ный и  ложныя  учен1я,  который  составляютъ  язву  нашего  вре- 
мени. 

Сергей  Ивановнчъ  хотЬлъ  что-то  сказать,  но  Песцовъ  сво- 
имъ  густымъ  басомъ  перебилъ  его.  Онъ  горячо  началъ  дока- 
зывать несправедливость  этого  мнЬшя.  СергЬй  Ивановнчъ  спо- 
койно дожидался  слова,  очевидно  съ  готовымъ  побЬдительнымъ 
возражешемъ. 

—  Но, — сказалъ  СергЬй  Ивановнчъ,  тсшко  улыбаясь  и  обра- 
щаясь къ  Каренину,  —  нельзя  не  согласиться,  что  взвесить 
вполнЬ  вс^Ь  выгоды  и  невыгоды  тЬхъ  и  другихъ  наукъ  трудно 
м  что  вопросъ  о  томъ,  как1я  предпочесть,  не  былъ  бы  ргЬшенъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  495  — 

такъ  скоро  и  окончательно,  если  бы  на  стороне  классическаго 
образовашя  не  было  того  преимущества,  которое  вы  сейчасъ 
высказали:  нравственнаго— сЦзопз  1е  то(— антинигилистическаго 

ВД1ЯШЯ. 

—  Безъ  сомн4н1я. 

—  Если  бы  не  было  этого  преимущества  антинигилистическаго 
ВЛ1ЯШЯ  на  стороне  классическихъ  наукъ,  мы  бы  больше  поду- 
мали, взв'Ьсили  бы  доводы  об'Ьихъ  сторонъ, — съ  тонкою  улыб- 
кой говорилъ  СергЬй  Ивановичъ,— мы  бы  дали  просторъ  тому 
и  другому  направлешю.  Но  теперь  мы  знаемъ,  что  въ  этихъ  пи- 
люлягь  классическаго  образовашя  лежитъ  ц'Ьлебная  сила  анти- 
нигилизма, и  мы  см^Ьло  предлагаемъ  ить  нашимъ  пащентамъ... 
А  что  какъ  иЬтъ  и  ц'Ьлебной  силы? — заключилъ  онъ,  высыпая 
аттическую  соль. 

При  пилюляхъ  СергЬя  Ивановича  всЬ  засм^Ьялись,  и  въ  осо- 
бенности громко  и  весело  Туровцынъ,  дождавппйся  наконецъ 
того  см'Ьшного,  чего  онъ  только  и  ждалъ,  слушая  разговоръ. 

Отепанъ  Аркадьевичъ  не  ошибся,  пригласивъ  Песцова.  Оь 
Песцовымъ  разговоръ  умный  не  могъ  умолкнуть  ни  на  минуту. 
Только  что  СергЬй  Ивановичъ  заключилъ  разговоръ  свое!  шут- 
кой, Песцовъ  тотчасъ  поднялъ  новый. 

—  Нельзя  согласиться  даже  съ  тЬмъ,— сказалъ  онъ, — чтобы 
правительство  имЬло  зту  ц'Ьль.  Правительство  очевидно  руко- 
водствуется общими  соображен1ями,  оставаясь  индиферентнымъ 
къ  вл1ян1ямъ,  которыя  могутъ  им'Ьть  принимаемый  м^Ьры.  На- 
прим^Ьръ,  вопросъ  женскаго  образован1я  долженъ  бы  былъ  счи- 
таться зловреднымъ,  но  правительство  открываетъ  женсше  курсы 
и  университеты. 

И  разговоръ  тотчасъ  же  перескочилъ  на  новую  тему  женскаго 
образован1я. 

Алексей  Александровичъ  выразилъ  мысль  о  томъ,  что  обра- 
зоваше  женщинъ  обыкновенно  см'Ьшивается  съ  вопросомъ  о  сво- 
боде женщинъ  и  только  поэтому  можетъ  считаться  вреднымъ. 
.  —  Я,  напротивъ,  полагаю,  что  эти  два  вопроса  неразрывно 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  496  — 

связаны, — свазалъ  Песцовъ, — ^это  ложный  вругь.  Женщина  л- 
шена  правь  ш>  недостатку  образован^,  а  недоетатовъ  обраэо- 
вашя  происходить  отъ  отеутотв1&  правь.  Надо  не  забывать  того, 
что  порабоп^еше  женщинь  такь  велЕВО  и  слл;ро,  что  мы  часто 
не  хотинъ  понимать  ту  пучину,  которая  отдЪляеть  нхъ  огь 
наоь, — пюорихь  онъ. 

—  !&1  оказал  1фав&, —  свазаяь  СергЬй  Ивановнчъ,  дощвв- 
пшсь  моячанк  Песцова, — прав&  заииман{я  должностей  лригдг- 
ныхъ,  гласныхь,  председателей  управь,  1фав&  слуяыицаго,  члена 
парламента... 

—  Безь  сомнШя. 

^  Но  если  женщины,  кавъ  р'Ьдвое  нсвлючеше,  м  могуть 
занимать  эти  мЬста,  то,  мнЬ  кажется,  вы  непрашльно  употре- 
били выражеше  ,прав&''.  В'ЬрнЬе  было  бы  сказать:  обязанно- 
сти. ВСЯК1Й  согласится,  что,  исполняя  какую-нибудь  должность: 
прнсяжнаго,  гласнаго,  телеграфнаго  чиновника,  мы  чувозвуень, 
что  исполняемь  обязанность.  И  потому  вФрнЬе  выр1юиться,  что 
женщины  ищуть  обязанностей  и  совершенно  законно.  И  можно 
только  сочувствовать  этому  нхъ  желашю  помочь  общшсу  муж- 
скому труду. 

—  Совершенно  справедливо, — ^по;гп)ердиль  АлексЬй  Алексан- 
дровичь. — ^Вопросъ,  я  полагаю,  состоить  только  вь  томъ,  спо- 
собны ли  онЬ  къ  этимъ  обязанностямь. 

—  В'Ьроятно  будуть  очень  способны, — ^вставиль  Степань  Ар- 
ведьевичъ,  —  когда  образован1е  будеть  распространено  между 
ними.  Мы  зто  видимь... 

—  А  пословица? — сказаль  князь,  давно  уже  прислупшваш» 
Еъ  разговору  и  блестя  своими  маленькими,  насмЬшливымн  гла- 
зами,— при  дочеряхь  можно:  волось  дологь... 

—  Точно  такь  же  думали  о  неграхь  до  нхъ  освобождешя!— 
сердито  сказаль  Песцовъ. 

—  Я  нахожу  только  страннымъ,  что  женщины  ищуть  повыть 
обязанностей,-— сказаль  СергЬй  Ивановнчь, — ^тогда  какъ  мы,  кь 
несчастю,  видимь,  что  мужчины  обыкновенно  нзб'Ьгаютъ  ихь. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  497  — 

—  Обязанности  сопряжены  съ  правами;  власть,  деньги,  по- 
мести— ихъ-то  ищутъ  женщины,— свазалъ  Песцовъ. 

—  Все  равно,  что  а  бы  искалъ  права  быть  кормилицей  и 
обижался  бы,  что  женщинамъ  платятъ,  а  мнЬ  не  хотягь,--ска- 
валъ  старый  вназь« 

Туровцывъ  разразился  громвимъ  сн^хомъ,  и  СергЬй  Ивано- 
вичъ  пожаггЬлъ,  что  не  онъ  свазалъ  это.  Даже  АлевсЬй  Аде- 
всандровичъ  улыбнулся. 

—  Да,  но  мужчина  не  можетъ  кормить, — сказалъ  Песцовъ, — 
а  женщина... 

—  Н'Ьтъ,  англичанинъ  выкормилъ  на  корабл-Ь  своего  ребен- 
ка,—  сказалъ  стефый  князь,  позволяя  себ'Ь  эту  вольность  раз- 
говора при  своихъ  дочерягь. 

—  Сколько  такихъ  англичанъ,  столько  же  и  женщинъ  будетъ 
чиновниковъ,— сказалъ  уже  СергЬй  Ивановичъ. 

—  Да,  но  что  же  д-Ьлать  д-Ьвуппв*,  у  которой  н4ть  семьи? — 
вступился  Степанъ  Аркадьевичъ,  вспоминая  о  Чибисовой,  кото- 
рую онъ  все  время  им'Ьлъ  въ  виду,  сочувствуя  Песцову  и  под- 
держивая его. 

—  Если  хорошенько  разобрать  исторш  этой  дЬвушки,  то  вы 
найдете,  что  эта  д'Ьвупша  бросила  семью  или  свою,  или  сестри- 
ну, гд:Ь  бы  (жа  могла  им^Ьть  женское  д'Ьло, — неожиданно  всту- 
пая въ  разговоръ,  сказала  съ  раздражительностью  Дарья  Але- 
ксандровна, в^Ьроятно  догадываясь,  какую  дгЬвушку  имЬлъ  въ 
виду  Огепанъ  Аркадьевичъ. 

—  Но  мы  стоймъ  за  принципъ,  за  идеалъ! — звучнымъ  басомъ 
возражалъ  Песцовъ. — Женщина  хочетъ  имЬть  право  быть  неза- 
висимою, образованною.  Она  сгЁснена,  подавлена  сознан1емъ 
невозможности  этого. 

—  А  я  огЬсненъ  и  подавленъ  гЬмъ,  что  меня  не  примутъ 
въ  кормилицы  въ  воспитательный  домъ, — опять  сказалъ  старый 
князь  къ  великой  радости  Туровцына,  со  см^ху  уронившаго 
спаржу  толстымъ  концомъ  въ  соусъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  498  — 


XI. 


ВсЬ  принимали  учаспе  въ  общемъ  разговор'Ьу  кром'Ь  Кити  н 
Левина.  Сначала,  когда  говорилось  о  влхяши,  которое  тгЬегь 
одннъ  народъ  на  другой,  Левину  невольно  приходило  въ  голову 
то,  что  онъ  И1гЬлъ  сказать  по  этому  предмету;  но  мысли  эти, 
прежде  для  него  очень  важный,  вакъ  бы  во  сиЬ  мелькали  въ 
его  голове  и  не  им^и  для  него  теперь  ни  мал1Ьйшаго  интереса. 
Ему  даже  странно  казалось,  зач1Ьмъ  они  такъ  стараются  гово- 
рить о  томъ,  чтд  никому  не  нужно.  Для  Югги  точно  такъ  же, 
казалось,  должно  бы  быть  интересно  то,  что  они  говорили  о 
правахъ  и  образован^  женщинъ.  Сколько  разъ  она  думала  объ 
этомъ,  вспоминая  о  своей  ваграничной  пр1ятельниц:Ь  Варшьк^, 
о  ея  тяжелой  зависимости,  сколько  разъ  думала  про  себя,  чтО 
съ  ней  самой  будетъ,  если  она  не  выйдеть  замужъ,  и  сколько 
разъ  спорила  объ  этомъ  съ  сестрой!  Но  теперь  это  нисколько 
не  интересовало  ее.  У  нихъ  шелъ  свой  разговоръ  съ  Левиньшъ, 
и  не  разговоръ,  а  какое-то  таинственное  общен1е,  которое  съ 
каждою  минутой  все  ближе  связывало  игь  и  производило  въ 
обоихъ  чувство  радостнаго  страха  оередъ  тЬмъ  неи8в1^стнымъ, 
въ  которое  они  вступали. 

Сначала  Левинъ,  на  вопросъ  Кити  о  томъ,  какъ  оиъ  могъ 
вид'Ьть  ее  прошлаго  года  въ  каретЬ,  разсказалъ  ей,  вакъ  онъ 
шелъ  съ  покоса  по  большой  дорогЬ  и  встр'Ьтилъ  ее. 

—  Это  было  рано -рано  утромъ.  Вы  в^рио  только  просну- 
лись. Матап  ваша  спала  въ  своемъ  уголк^Ь.  Чудное  утро  было. 
Я  иду  и  думаю:  кто  это  четверней  въ  каретЬ?  Славная  чет- 
верка съ  бубенчиками,  и  на  мгновеше  вы  мелькнули,  и  вижу 
я  въ  окно,  вы  сидите  вотъ  такъ  и  об'Ьими  руками  держите  за- 
вязки чепчика  и  о  чемъ-то  ужасно  задумались, — говорилъ  онъ 
улыбаясь. — Какъ  бы  я  желалъ  знать,  о  чемъ  вы  тогда  думали. 
О  важномъ? 

«Не  была  ли  растрепана?**  подумала  она,  но,  увидавъ  востор- 
женную улыбку,  которую  вызывали  въ  его  воспоминанш  эгя 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  499  — 

подробности,  она  почувствовала,  что,  папротивъ,  впечатлите, 
произведенное  ею,  было  очень  хорошее*  Она  поврасн&ка  н  ра- 
достно дасм']Ьялась. 
.  —  Право,  не  помню. 

—  Какъ  хорошо  смеется  Туровцьшъ! — свазалъ  Левинъ,  лю- 
буясь на  его  влажные  глаза  и  трясущееся  тЬло. 

—  Вы  давно  его  знаете?— спросила  Кити. 

—  Кто  его  не  знаетъ! 

—  И  я  вижу,  что  вы  думаете,  что  онъ  дурной  челов:Ькъ? 

—  Не  дурной,  а  ничтожный. 

—  И  неправда!  И  посвор'Ьй  не  думайте  больше  такъ! — ска- 
зала Кити.  —  Я  тоже  была  о  немъ  очень  низкаго  мпЬшя,  но 
это,  это — премилый  и  удивительно  добрый  челов'Ькъ.  Сердце  у 
него  золотое. 

—  Какъ  это  вы  могли  узнать  его  сердце? 

—  Мы  съ  нимъ  больппе  друзья.  Я  очень  хорошо  знаю  его. 
Прошлую  зиму,  всвор'Ь  посл1  того...  вавъ  вы  у  насъ  были, — 
сказала  она  съ  виноватою  и  вмЬсгЬ  дов'Ьрчивою  улыбкой, — ^у 
Долли  ДЕТИ  всЬ  были  въ  сварлатииЁ,  и  онъ  зашелъ  къ  ней 
какъ-то.  И  можете  себ-Ь  представить, — ^говорила  она  шопотомъ, — 
ему  такъ  жалко  стало  ее^  что  онъ  остался  и  сталъ  помогать 
ей  ходить  за  д'Ьтьми.  Да,  и  три  нед'Ьли  прожилъ  у  нихъ  въ 
дом^Ь  и  какъ  нянька  ходилъ  за  д'Ьтьми. 

—  Я  ^)азсказываю  Константину  Дмитрхевичу  про  Туровцьша 
въ  скарлатин'Ь, — сказала  она,  перегнувшись  къ  сестр'Ь. 

—  Да,  удивительно,  прелесть! — сказала  Долли,  взглядывая 
на  Туровцьша,  чувствовавшаго,  что  говорили  о  немъ,  и  кротко 
улыбаясь  ему.  Левинъ  еще  разъ  взглянулъ  на  Туровцьша  и 
удивился,  какъ  онъ  прежде  не  понималъ  всей  прелести  этого 
челов-Ёка. 

—  Ввноватъ,  виноватъ,  и  никогда  не  буду  больше  дурно 
думать  о  людяхъ! — ^весело  сказалъ  онъ,  искренно  высказывая 
то,  что  онъ  теперь  чувствовалъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  500 


XII. 


Въ  затЬянномъ  ()а8говор'Ь  о  прав&хъ  жешцины  бьии  щевог- 
лвые  при  дамахъ  вопросы  о  неравенстве  правь  въ  бражЪ. 
Песцовъ  во  время  об^да  н^Ьскодьво  разъ  налеталгь  на  эти  во- 
просы, но  Сергей  Ивановнть  и  Огвпанъ  Арвадьевить  осторожно 
отклоняли  его. 

Когда  же  встали  изъ-за  стола  и  дамы  вышли,  Песцовъ,  не 
сл']Ьд7я  за  ними,  обратился  въ  Алексею  Александровичу  и  при- 
нялся высказывать  главную  причину  неравенства.  Ивралешапо 
супруговъ,  по  его  мнЬшю,  состояло  въ  томъ,  что  неверность 
жены  и  неверность  муака  казнятся  н^>авно  и  закономъ,  и  об- 
п^ественнымъ  мнен1емъ. 

Степанъ  Аркадьевичъ  поснепгао  подошелъ  въ  Алексею  Але- 
всандровичу,  предлагая  ему  курить. 

—  Нетъ,  я  не  курю, — спокойно  отвечать  Алексей  Алшксан- 
дровичъ  и,  кавъ  бы  умышленно  желая  показать,  что  онъ  не 
боится  этого  разговора,  обратился  съ  холодною  улыбкой  въ 
Песцову. 

—  Я  полагаю,  что  основан1я  такого  взгляда  лежать  въ  са- 
мой сущности  вещей,— сказаль  онъ  и  хотенъ  пройти  въ  гости- 
ную; но  тутъ  вдругъ  неожиданно  заговорилъ  Туровцынь,  обра- 
щаясь къ  Алексею  Александровичу. 

—  А  вы  изволили  слышать  о  Прячникове? — сказалъ  Туров- 
цынь, оашвленный  вьшитьогь  шампанскимь  и  давно  ждяштй 
случая  прервать  тяготившее  его  молчаше. — Вася  Прячниковъ, — 
сказалъ  онъ  са  своею  доброю  улыбкой  влажныхъ  и  румяныхъ 
губъ,  обращаясь  преимущественно  къ  главному  гостю,  Алексею 
Александровичу, — ^мне  ньшче  рассказывали,  дрался  на  дуэли 
въ  Твери  съ  Квитскимъ  и  убилъ  его. 

Какъ  всегда  кажется,  что  зашибаешь,  какъ  нарочно,  именно 
больное  место,  тавь  и  теперь  Степанъ  Аркадьевичъ  чувство- 
валъ,  что  на  беду  нынче  каждую  минуту  разговорь  нападалъ 
на  больное  место  Алексея  Александровича.  Онъ  хотелъ  опять 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  501  — 

отвестя  вятяу  но  самъ  АлексЬй  Александровнчъ  оъ  любошгг- 
етвомъ  спросилъ: 

—  За  что  дрался  Прячниковъ? 

^  За  жену.  Молодцомъ  постушигь!  Вызвадъ  и  убжлъ! 

—  А1 — ^равнодупшо  сказалъ  АлбвсЪй  Александровичъ  и,  под- 
навъ  брови,  прошелъ  въ  гостиную. 

—  Бавъ  я  рада,  что  вы  11рип1ли9— сказала  ему  Долли  съ 
«шуганною  улыбкой,  встр^Ьчая  его  въ  проходной  гостиной: — 
юЛ  нужно  поговорить  оъ  вами.  Сядемте  зд^сь. 

АлешгЬй  Александровичъ,  съ  тЬмъ  же  выражешемъ  равно- 
дуппя,  которое  придавали  ему  приподнятыя  брови,  сЬлъ  подл^Ь 
Дарьи  Александровны  и  притворно  улыбнулся. 

—  ТЬмъ  бол-Ье, — сказалъ  онъ, — что  и  я  хогЬлъ  просить 
вашего  извинешя  и  тотчасъ  откланяться.  МнЬ  завтра  надо 
-Ьхать. 

Дарья  Александровна  была  твердо  ув^Ьрена  въ  невинности 
Анны  и  чувствовала,  что  она  бл^Ьдн'Ьеть  и  губы  ея  дрожатъ 
отъ  гнЬва  на  этого  холоднаго,  безчувственнаго  челов'Ька,  такъ 
повойио  нам^Ьревающагооя  погубить  ея  невиннаго  друга. 

—  АлексМ  Александровичъ, — сказала  она,  съ  отчаянною 
решительностью  глядя  ему  въ  глаза, — я  спрашивала  у  васъ 
про  Анну,  вы  юЛ  не  ответили.  Что  она? 

—  Она,  кажется,  здорова,  Дарья  Александровна,~не  глядя 
на  нее,  отв'Ьчалъ  Алексей  Александровичъ. 

—  Алексей  Александровичъ,  простите  меня,  я  не  имЬю 
права...  но  я  какъ  сестру  люблю  и  уважаю  Анну;  я  прошу, 
умоляю  васъ  сказать  мнЬ,  что  такое  между  вами?  въ  чемъ  вы 
обвиняете  ее? 

Алексей  Александровичъ  поморщился  и,  почти  закрывъ  глаза, 
опустилъ  голову. 

—  я  полагаю,  что  мужъ  передалъ  вамъ  тЬ  причины,  почему 
я  считаю  нужнымъ  изменить  прежн1я  свои  отношешя  къ  АннЬ 
Аркадьевне, — сказалъ  онъ,  не  глядя  ей  въ  глаза  и  недовольно 
оглядывая  проходившаго  черезъ  гостиную  Щербацкаго. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  502  — 

—  Я  не  в'Ьрю,  не  в^рю,  не  могу  верить  этому! 
предъ  собой  свои  костдявыя  руки,  съ  энергЕчеекнмъ  жестомъ 
проговорЕжа  Додлн.  Она  быстро  встала  и  положвла  свою  руку 
на  рукавъ  АлексЬя  Александровича. — Намъ  помЬшаютъ  здЪсь. 
Пойдемте  сюда,  пожалуйста. 

6олнен1е  Доллн  дгЬйствовало  на  Алоес^  Александрсюича.  Онъ 
всталъ  и  покорно  пошелъ  за  нею  въ  классную  комнату.  Они 
еЪхв  за  столь,  обтянутый  нзр'Ьзанною  перочинными  ножами 
клеенкой. 

—  Я  не  в^рю,  не  вЪрю  этому! — ^проговорила  Доллм,  стараась 
уловить  его  юбЬгающЯ  ея  взглядь. 

—  Нельзя  не  в'Ьрить  фактамь,  Дарья  Александровна, — ска- 
заль  онь,  ударяя  на  слово  фактамь. 

—  Но  что  же  она  сдЬлала? — пр<»ч>ворила  Дарья  Алексан- 
дровна.— Что  именно  она  сд-Ьлала? 

—  Она  презр-Ьла  свои  обязанности  и  изменила  своему  мужу. 
Воть  что  она  сд'Ьлалау-^сказаль  онь. 

—  НЬтЬу  н^ЬтЬу  не  можеть  быть!  Н'Ьть,  ради  Б(тц  вы 
ошиблись, — говорила  Долли,  дотрогиваясь  руками  до  вшжюъ  и 
закрывая  глаза. 

АлексЬй  Александровичь  холодно  улыбнулся  одн^Ьми  губами, 
желая  показать  ей  и  самому  себЪ  твердость  своего  уб'Ьждешя; 
но  эта  горячая  защита,  хотя  и  не  колебала  его,  растравляла 
его  рану.  Онь  заговориль  сь  ббльппогь  оживлен1емь. 

—  Весьма  трудно  опгабиться,  когда  жена  сама  обьявляетъ  о 
томь  мужу.  Обьявляетъ,  что  восемь  л'Ъть  жизни  и  сынь,  чт« 
все  это  ошибка  и  что  она  хочеть  жить  сначала, — сказаль  онъ 
сердито,  сопя  носомь. 

—  Анна  и  порокь — я  не  могу  соединить,  не  могу  в±реть 
этому. 

—  Дарья  Александровна! — сказаль  онъ,  теперь  прямо  взгля- 
нувь  въ  доброе  взволнованное  лицо  Долли  и  чувствуя,  чт^ 
языкъ  его  невольно  развязывается, — я  бы  дорого  даль,  чтобы 
сомн1Ьте  еще  было  возможно.  Когда  я  сомн^Ьвался,  мнЪ  было 


0\д\\\2е6  Ьу 


Соо^к 


—  503  — 

тяжело,  но  легче,  чЪжъ  теперь.  Когда  я  соинЪвался,  то  была 
надежда;  но  теперь  н1тъ  надежды,  н  я  все-<гаки  оомнЬваюсь 
во  всемъ.  Я  тавъ  сомн^Ьваюсь  во  всемъ,  что  ненавижу  сына  и 
иногда  не  ъЪщ,  что  это  мой  сынъ.  Я  очень  несчастлнвъ. 

Ему  не  нужно  было  говорить  этого.  Дарья  Александровна 
поняла  это,  какъ  только  онъ  вэглянулъ  ей  въ  лицо;  и  ей  ста- 
ло акалко  его,  и  в^ра  въ  невинность  ея  друга  поколебалась 
въ  ней. 

—  Ахь,  это  ужасно,  ужасно!  Но  неужели  это  правда,  что 
ш  р-Ьшились  на  разводъ? 

—  Я  рЪпшлся  на  ПОСЛЕДНЮЮ  м^Ьру.  МнЪ  больше  нечего 
д'Ьлать. 

—  Нечего  д-Ьлать,  нечего  дЬлать...— проговорила  она  со  сле- 
зами на  глазахъ. — Н'Ьть,  не  нечего  дЬлать!— сказала  она. 

—  То-то  и  ужасно  въ  этомъ  родЬ  горя,  что  нельзя,  какъ  во 
всякомъ  другомъ — въ  потер'Ь,  въ  смерти,  нести  крестъ,  а 
тутъ  нужно  действовать, — сказалъ  онъ,  какъ  будто  угадывал 
ея  мысль. — Нужно  выйти  изъ  того  унизительнаго  положешя,  въ 
которое  вы  поставлены;  нельзя  жить  втроемъ. 

—  Я  понимаю,  я  очень  понимаю  это,— сказала  Долли  и  опу- 
стила голову.  Она  помолчала,  думая  о  себ'Ь,  о  своемъ  семей- 
номъ  гор'Ь,  и  вдругъ  энергическимъ  асестомъ  подняла  голову  и 
умоляющимъ  жестомъ  сложила  руки. — Но  постойте!  Вы  хрн- 
ст1анинъ.  Подумайте  о  ней!  Что  съ  ней  будетъ,  если  вы  бро- 
сите ее? 

—  Я  думалъ,  Дарья  Александровна,  и  много  думалъ, — ^гово- 
рилъ  Алекс^Ьй  Александровичъ.  Лицо  его  покраснело  пятнами, 
и  мутные  глаза  глядЬли  прямо  на  нее.  Дарья  Александровна 
теперь  всею  душой  уже  жал'Ьла  его. — Я  это  самое  сдЬлалъ 
посл^Ь  того,  какъ  шЛ  объявленъ  былъ  ею  же  самой  мой  позорь; 
я  оставилъ  все  по-старому.  Я  далъ  возможность  нсправлеш'я,  я 
старался  спасти  ее.  И  что  же?  Она  не  исполнила  самаго  лег- 
каго  требовашя— соблюдешя  приличШ, — говорилъ  онъ  разгоря- 
чась. — Спасать  можно  челов^Ька,  который  не  хочетъ  погибать; 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  504  — 

но  есл  натура  воа  такъ  шшорчена,  развращена,  что  самая 
погибель  кажется  ей  спасен1е]гь,  то  что  же  хЬлать? 

—  Все,  только  не  рааводъ!— отвечала  ^|арья  Александровна» 

—  Но  чю  же  все? 

—  Н'Ьгь,  ВТО  ужасно.  Она  будетъ  ничьею  женой,  она  шь 
гибнетъ! 

—  Что  же  я  могу  сд:Ьлать? — поднявъ  плечи  и  брови,  сжавалъ 
АлексЬй  Алексащфовнчъ.  Воспоминан1е  о  посл^кднемъ  проступке 
жгаш  такъ  раздражило  его,  что  ояъ  ошпъ  сталь  холоденъ, 
кавъ  и  при  начале  разговора. — Я  очень  благодарю  за  ваше 
учас11е,  но  мнЬ  пора,— чжазап  онъ  вставая. 

—  Я±тъ,  постойте!  Вы  не  должны  погубить  ее.  Постойте,  я 
вамъ  сваасу  про  себя.  Я  вышла  замужъ,  и  мужъ  обманывалъ 
меня;  въ  злобЬ,  ревности  я  хотЬла  все  броспъ  и  хотЬла  сама... 
По  я  опомнилась,  н  кто  же?  Анна  спасла  меня.  И  вотъ  я  живу. 
Д'Ьти  растутъ,  мужъ  возвращается  въ  сшью  и  чувствуетъ  свою 
неправоту,  дсЬлается  чище,  лучше,  и  я  живу...  Я  простила,  и 
вы  должны  простить! 

Алексей  Ажександровнчъ  слушалъ,  но  слова  ея  уже  не  дЪй- 
ствовали  на  него.  Въ  дупгЬ  его  опять  поднялась  вся  злоба  того 
дня,  когда  онъ  решился  на  разводъ.  Онъ  отряхнулся  и  зато- 
ворнлъ  пронзительнымъ,  громкимъ  голосомъ: 

—  Простить  я  не  могу,  и  не  хочу,  и  считаю  иесправедли- 
вымъ.  Я  для  этой  женщины  сд1^алъ  все,  и  она  затоптала  все 
въ  грязь,  которая  ей  свойственна.  Я  не  злой  челов^Ькъ,  я  нн- 
1{огда  никого  не  ненавид'Ьлъ,  но  ее  я  ненавижу  вс^Ьми  силами 
души  и  не  могу  даже  простить  ее,  потому  что  слишкомъ  нена- 
вижу за  все  то  зло,  которое  она  с;1:Ьлала  мн41 — проговорилъ 
онъ  со  слезами  злобы  въ  голосЬ. 

—  Любите  ненавидящнть  васъ... — стыдлив^  прошептала  Дарья 
Александровна. 

Алевс^Ьй  Александровичъ  презрительно  усмехнулся.  Это  онъ 
давно  зналъ,  но  это  не  могло  быть  приложимо  къ  его  случаю. 

—  Любите  ненавидящнхъ  васъ,  а  любить  гЬхъ,  кого  ненави- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


БОб  — 

дшпь,  не^п>зя.  Простите,  что  а  васъ  разстроилъ.  7  важдаго 
своего  гора  достаточно! — ^И,  овлад1Ьвъ  собой,  АлевсЬй  Алексшь 
дровичъ  спокойно  простилса  и  у^Ьxа^^ь• 

ХШ. 

Когда  встали  йзъ-за  стола,  Левину  хотелось  идти  за  Кити  въ 
гостиную;  но  онъ  боалса,  не  будетъ  лн  ей  это  непр1атно  по 
слишкомъ  большой  очевидности  Ш)  ухаживаньа  за  ней.  Онъ 
осталса  въ  кружвА  мужчинъ,  принимаа  учаспе  въ  общемъ  раа- 
говор'Ь,  и,  не  глада  иа  Кити,  чувствовалъ  еа  движен!а,  еа 
взглады  и  то  1гЬсто,  на  которомъ  она  бвиа  въ  гостиной. 

Онъ  сейчасъ  уже  и  безъ  мал^иЬпаго  усильа  исполналъ  то  об^- 
щаше,  которое  онъ  далъ  ей:  всегда  думать  хорошо  про  всЬхъ 
людей  и  всегда  всЬхъ  любить.  Разговоръ  зашелъ  объ  общинЬ, 
въ  которой  Песцовъ  вндЬлъ  какое-то  особенное  начало,  назы- 
ваемое имъ  хоровымъ  началомъ.  Левинъ  былъ  несогласенъ  ни 
съ  Песцовымъ,  ни  съ  братомъ,  который  какъ-то  по-своему  и 
прнзнавалъ  и  не  признавалъ  значеше  русской  общины.  Но  онъ 
говорилъ  съ  ними,  стараясь  только  помирить  ихъ  и  смягчать 
игь  возражен!а.  Онъ  нисколько  не  интересовался  гЬмъ,  что  онъ 
самъ  говорилъ,  еще  менЬе  гЬмъ,  что  они  говорили,  но  только 
желалъ  одного:  чтобъ  имъ  и  вс^мъ  было  хорошо  и  пр1ятно. 
Онъ  зналъ  теперь  то,  что  одно  важно.  И  это  одно  было  сна- 
чала тамъ,  въ  гостиной,  а  потомъ  стало  подвигаться  и  остано- 
вилось у  двери.  Онъ,  не  оборачиваясь,  почувствовалъ  устре- 
мленный на  себа  взгладъ  и  улыбку  и  не  могъ  не  обернутьса. 
Она  стоила  въ  дверяхъ  съ  Щерббщкимъ  и  смотр'Ьла  на  него. 

—  Я  думалъ,  вы  къ  фортешаиамъ  идете,^казалъ  онъ,  под- 
хода къ  ней. — Вотъ  чего  мнЬ  недостаетъ  въ  деревнЬ:  музыки. 

—  Н'Ьтъ,  мы  шли  только  за  гЬмъ,  чтобы  васъ  вызвать,  и 
благодарю, — сказала  она,  какъ  подаркомъ,  награждая  его  улыб- 
кой,— что  вы  пришли.  Что  за  охота  спорить?  В'Ьдь  никогда 
одинъ  не  уб'Ьдитъ  другого. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  506  — 

—  Да,  правда, — овазалъ  Левинъ, — большею  частью  бываеть, 
что  споришь  горячо  только  оттого,  что  нивавъ  не  можешь  по- 
нять, что  иненно  хочетъ  доказать  противникъ. 

Левинъ  часто  зам'Ьчалъ  при  спорахъ  между  самыми  умными 
людьми,  что  посд4  огромныхъ  уснл1Й,  огромнаго  количестаа 
логическихъ  тонкостей  и  словъ  споряпце  приходили  наяонець 
къ  сознанш  того,  что  то,  что  они  долго  бились  доказать  другь 
другу,  давнымъ-давно,  съ  начала  спора,  было  изв-Ьстио  имъ, 
но  что  они  любять  разное  и  потому  не  хотять  назвать  того, 
что  они  любять,  чтобы  не  быть  оспоренными.  Онъ  часто  испы- 
тывалъ,  что  иногда  во  время  спора  поймешь  то,  что  любить 
противникъ,  и  вдругъ  самь  полюбишь  это  самое  и  тотчась  со- 
гласишься, и  тогда  ъ(Л  доводы  отпадаютъ,  какъ  ненужное;  а 
иногда  ис11ытываль  наобороть:  выскажешь  наконецъ  то,  что 
любишь  самь  и  изъ-за  чего  придумываешь  доводы,  и  если  слу- 
чится, что  выскажешь  это  хорошо  и  искренно,  то  вдругъ  про- 
тивникъ соглашается  и  перестаетъ  спорить.  Это  самое  онъ  хо- 
гЬлъ  сказать. 

Она  сморщила  лобь,  стараясь  понять.  Но  только  что  онъ  на- 
чалъ  объяснять,  она  уже  поняла. 

—  Я  понимаю:  надо  узнать,  за  что  онъ  спорить,  что  онъ 
любить,  тогда  можно... 

Она  ВПОЛНЕ  угадала  и  выразила  его  дурно  выраженную  мысль. 
Левинъ  радостно  улыбнулся:  такъ  ему  поразителень  быль  этогь 
переходь  отъ  запутаннаго  многословнаго  спора  съ  Песцовымъ  и 
братомъ  къ  этому  лаконическому  и  ясному,  безъ  словъ  почти, 
сообщенш  самыхъ  сложныхъ  мыслей. 

ЩербацкШ  отошель  отъ  нихъ,  и  Кити,  подойдя  къ  разста- 
вленному  карточному  столу,  сЁла  и,  взявь  въ  руки  м^Ьлокъ, 
стала  чертить  имъ  по  новому  зеленому  сукну  расходяпоеся 
кругл. 

Они  возобновили  разговорь,  шедппй  за  об'Ьдомъ:  о  свободе 
и  8анят1яхъ  женщинъ.  Левинъ  быль  согласень  съ  мнЬшемъ 
Дарьи  Александровны,  что   д'Ьвушка,  не   вышедшая   замужь^ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  507  — 

на^детъ  еебЬ  д^Ьло  женское  въ  семь^.  Онъ  подтверждалъ  это 
тЬмЪу  что  ни  одна  семья  не  можетъ  обойтись  безъ  помощницы, 
что  въ  каждой  бедной  н  богатой  семь'Ь  есть  и  должны  быть 
няньки,  наемный  иди  родныя. 

—  Н'ЬтЪу^казада  Кити,  покраеиЁвъ,  но  тЬмъ  см'Ёл'Ье  глядя 
на  него  своими  правдивыми  главами, — д^Ьвушка  можетъ  быть 
такъ  поставлена,  что  не  можетъ  безъ  унижешя  войти  въ  семью, 
а  сама... 

Онъ  понялъ  ее  съ  намека. 

—  О,  да! — сказалъ  онъ, — ^да,  да,  да,  вы  правы,  вы  правы! 
И  онъ  понялъ  все,  что  за  обЬдомъ  доказывалъ  Песцовъ  о 

свобод'Ь  жеипцшъ,  только  тЪмъ,  что  вид'Ьлъ  въ  сердцЪ  Кити 
страхъ  д^ства  и  унижешя,  и,  любя  ее,  онъ  почувствовадъ 
этоть  страхъ  и  унижеше  и  сразу  отрекся  отъ  своихъ  доводовъ. 
Наступило  молчаше.  Она  все  чертила  м^омъ  по  столу.  Глаза 
ея  блестЬли  тихимъ  блескомъ.  Подчиняясь  ея  настроен1ю,  онъ 
чувствовалъ  во  всемъ  существе  своемъ  все  усиливающееся  на- 
пряжете счаст1я. 

—  Ахъ!  я  весь  столъ  исчертила!— сказала  она  и,  положивъ 
м^окъ,  сд'Ьлада  движете,  какъ  будто  хотбла  встать. 

,Какъ  же  я  останусь  одинъ  безъ  нея?"  съ  ужасомъ  подумалъ 
онъ  и  взялъ  м^окъ. — Постойте,^-сказалъ  онъ,  садись  къ  сто- 
лу.— Я  давно  хотЬлъ  спросить  у  васъ  одну  вещь. 

Онъ  гдяд&гь  ей  прямо  въ  ласковые,  хотя  и  испуганные 
глаза. 

—  Пожалуйста,  спросите. 

—  Вотъ, — сказалъ  онъ  и  написалъ  начальный  буквы:  к,  в, 
м,  о:  э,  и,  м,  б,  3,  л,  э,  и,  и,  т?  Буквы  эти  значили:  „когда 
вы  жаЪ  отв'Ьтили:  этого  не  можетъ  быть,  значило  ли  это — ни- 
когда, или  тогда?"  Не  бвио  никакой  в^Ьроятности,  чтобы  она 
могла  понять  эту  слоашую  фразу;  но  онъ  посмотр'Ьлъ  на  нее 
оъ  такимъ  видомъ,  что  жизнь  его  зависитъ  отъ  того,  поиметь 
ли  она  эти  слова. 

Она  взглянула  на  него  серьезно,  потомъ  оперла  нахмуренный 

22* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  508  — 

м&ь  на  руку  и  стажа  читать.  Из1гЬдва  она  взглядаважа  на  него, 
спрашивая  у  него  взпядомъ:  „то  ли  это,  что  я  думаю?* 

—  Я  поняла,— сказала  она  поврасгЬвъ. 

—  Какое  дто  слово?— сказалъ  онъ,  указывая  на  н,  котсфшгъ 
означалось  слово:  ишсогда. 

—  Это  слово  значить  нштда,  —  сказала  опа, — но  это  не- 
правда! 

Онъ  быстро  егерь  написанное,  подаль  ей  1гЬль  и  встажъ. 
Она  написала:  т,  а,  и,  м,  н,  о. 

Долли  утЬшнлась  совсЬмъ  огь  горя,  причиненнаго  ей  разго- 
воромь  съ  АлексгЬемь  Александровичемъ,  когда  она  увидала  эти 
дв1  фигуры:  Китя  сь  м'Ьлкомь  вь  рукагь  н  съ  улыбкою  роб- 
кою и  счастливою,  глядяпфо  ввергь  на  Левина,  и  его  ]фасн- 
вую  фигуру,  нагнувшуюся  надъ  столомъ,  съ  горящими  глазами, 
устремленными  то  на  столь,  то  на  нее.  Онь  вдругь  прос1я1ь: 
онь  поняль.  Это  значило:  „тогда  а  не  могла  иначе  ответить*. 

Онъ  взглянуль  на  нее  вопросительно,  робко. 

—  Только  тогда? 

—  Да,— отв4чала  ея  улыбка. 

—  А  т...  а  теперь?— спросиль  онь. 

—  Ну,  такь  воть  прочтите.  Я  сказку  то,  чего  бы  желала. 
Очень  бы  желала! — Она  написала  начальный  буквы:  ч,  в,  м,  з, 
и,  п,  ч,  б.  Это  значило:  „чтобы  вы  могли  забыть  и  простить, 
что  было*. 

Онь  схватиль  мЬль  напряженными,  дрожащими  пальцами  н, 
сломавъ  его,  написалъ  начальный  буквы  схЬдующаго:  „мнЬ  не- 
чего забывать  и  прощать,  я  не  переставаль  любить  вась''. 

Она  взглянула  на  него  сь  остановившеюся  улыбк(Д. 

—  Я  поняла, — ^шопотомь  сказала  она. 

Онь  сЬль  и  напнсадъ  длинную  фразу.  Она  все  поняла  н,  не 
спрашивая  его  такь  ли,  взяла  мЬль  н  тотчась  же  ответила. 

Онь  долго  не  могь  понять  того,  что  она  написала,  н  часто 
взглядываль  вь  ея  глаза.  На  него  нашло  затмеМе  огь  счаспя. 
Онь  никакь  не  могь  подставить  тЪ  слова,  кш1я  она  разумела; 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  509  - 

но  въ  прелестныхЬу  (яяющехъ  счаспемъ  главагь  ея  онъ  новядъ 
все,  что  ему  нужно  было  знать.  И  онъ  написадъ  три  буквы. 
Но  онъ  еще  не  кончидъ  писать,  а  она  уже  читала  за  его  ру- 
вой  и  сама  докончила  и  нацнсала  отв1Ьтъ:  Да. 

—  Въ  8есге1а1ре  играете?— сказалъ  старый  князь  подходя. — 
Ну,  поЬдемъ  однако,  если  ты  хочешь  поснЬть  въ  театръ. 

Левинъ  всталъ  н  проводилъ  Кити  до  дверей. 

Въ  разговор'Ь  ихъ  все  было  сказано;  было  сказано,  что  она 
дюбитъ  его  и  что  скажетъ  отцу  и  матери,  что  завтра  онъ  пр1- 
^детъ  утромъ. 

XIV. 

Когда  Кити  уЬхала  и  Левинъ  остался  одиаъ,  онъ  почувство- 
валъ  такое  безпокойство  безъ  нея  и  такое  нетернЬливое  жела- 
ше  поскор^^е,  поскор'Ье  дожить  до  завтрашняго  утра,  когда  онъ 
опять  увидить  ее  н  навсегда  соединится  съ  ней,  что  онъ  испу- 
гался какъ  смерти  зтихъ  четырнадцати  часовъ,  которые  ему 
предстояло  провести  безъ  нея.  Ему  необходимо  было  быть  и 
говорить  съ  к^мъ-нибудь,  чтобы  не  оставаться  одному,  чтобъ 
•обмануть  время.  Отепанъ  Аркадьевичъ  былъ  бы  для  него  самый 
1ф1ятный  собес]Ьдникъ,  но  онъ  ']Ьхалъ,  какъ  онъ  говорилъ,  на 
вечеръ,  въ  д^Ьйствительности  же  въ  балетъ.  Левинъ  только 
усо^лъ  сказать  ему,  что  онъ  счастливъ  и  что  онъ  любить  его 
и  никогда,  никогда  не  забудетъ  того,  что  онъ  для  него  сд:Ъ- 
лалъ.  Взглядъ  и  улыбка  Сталана  Аркадьевича  показали  Левину, 
что  онъ  понималъ,  какъ  должно,  это  чувство. 

—  Что  жъ,  не  пора  умирать? — сказалъ  Отепанъ  Аркадье- 
вичъ, съ  умилешемъ  пожимая  руку  Левина. 

—  НннЬ'Ьтъ! — сказалъ  Левинъ. 

Дарья  Александровна,  прощаясь  съ  ннмъ,  тоже  какъ  бы  по- 
здравила его,  сказавъ: — ^Какъ  я  рада,  что  вы  встретились  опять 
съ  Кити,  надо  доролсить  старыми  дружбами. — Левину  нбпр1ятны 
были  эти  слова  Дарьи  Александровны.  Она  не  могла  понять, 
вакъ  все  это  было  высоко  и  недоступно  ей,  и  она  не  должна 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  610  — 

была  емЪть  упоминать  объ  этомъ.  Левннъ  проетиса  съ  нншг, 
но,  чтобы  не  остаться  одному,  прнц'Ьшися  къ  своа1у  брату. 

—  Ты  куда  'Ьдешь? 

—  Я  въ  8асЬдан1е. 

—  Ну  ■  я  съ  тобой.  Можно? 

—  Опего  же,  но^Ьдемь, — улыбаясь  сказалъ  СергЬй  Иваио- 
вичъ. — Что  съ  тобой  нынче? 

—  Со  мной?  Со  мной  счаст1е1^вазалъ  Левннъ,  опуская  окно 
кареты,  въ  которой  они  4халн. — Ничего  теб^?  а  то  душно.  Со 
мной  счаспе!  Отчего  ты  не  женился  никогда? 

СергЬй  Ивановнчъ  улыбнулся. 

—  Я  очень  радъ,  она,  кажется,  славная  д'Ьв... — ^началъ  было 
СергЬй  Ивановнчъ. 

—  Не  говори,  не  говори,  не  говори! — закричалъ  Левинъ, 
ехвативъ  его  об^Ьими  руками  за  воротникъ  его  шубы  и  запа- 
хивая его.  „Она  славная  дЬвушка*'  были  тагая  щюстыя,  низ- 
менный слова,  столь  несоотвФтственныя  его  чувству. 

СергЬй  Ивановнчъ  засмЬялся  веселымъ  см^хомъ,  чтб  съ  нинъ 
рЬдко  бывало. 

—  Ну,  все-таки  можно  сказать,  что  я  очень  радъ  этому. 

—  Это  можно  завтра,  завтра,  и  больше  ничего!  ЕЬчего,  ни- 
чего, молчан1е,  —  сказалъ  Левннъ  и,  запахнувъ  его  еще  рдзъ 
шубой,  прибавилъ: — я  тебя  очень  люблю!  Что  же,  можно  инЪ 
быть  въ  зас^Ьдаши? 

—  РазумЬется,  можно. 

—  О  чемъ  у  васъ  нынче  р'Ьчь? — спрашивалъ  Левннъ,  не  пс- 
реставая  улыбаться. 

Они  пр№хали  въ  засЬдан1е.  Левннъ  слушалъ,  какъ  секре- 
тарь, запинаясь,  читадъ  протоколъ,  котораго  очевидно  самъ  не 
понималъ;  но  Левннъ  вндЬлъ  по  лицу  этого  секретаря,  какой 
онъ  былъ  милый,  добрый  и  славный  человгЬкъ.  Это  видно  было 
по  тому,  какъ  онъ  мешался  и  конфузился,  читая  протоколъ. 
Потомъ  начались  р'Ьчи.  Они  спорили  объ  отчислеши  какигь-то 
суммъ  и  о  проведенш  какигь-то  трубъ,  и  СергЬй  Ивановнчъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  511  — 

уязвидъ  двухъ  членовъ  и  что-то  победоносно  долго  говорилъ; 
и  другой  членъу  написавъ  что-то  на  буыежкЪ,  зароб'Ьлъ  сна- 
чала,  но  потомъ  отв1Ьтилъ  ему  очень  ядовито  и  мило.  И  потомъ 
Св1яжсв1й  (онъ  былъ  тутъ  же)  тоже  что-то  сказалъ  такъ  кра- 
сиво и  благородно.  Левинъ  слушалъ  ихъ  и  ясно  видЬлъ^  что 
ни  этить  отчисленныхъ  суимъ^  ни  трубъу  ничего  этого  не  было 
и  что  они  вовое  не  сердились,  а  что  они  были  вс4  таше  доб- 
рые, славные  люди  и  такъ  все  это  хорошо,  мило  шло  между 
ними.  Никому  они  не  мЪшали,  и  всЬмъ  было  пр1ятно.  Замеча- 
тельно было  для  Левина  то,  что  они  всЬ  для  него  нынче  были 
видны  насквозь,  и  по  маленькимъ,  лревде  незаметнымъ  при- 
знакамъ  онъ  узнавалъ  душу  каждаго  и  ясно  видЬлъ,  что  они 
всЬ  были  добрые.  Въ  особенности  его,  Левина,  они  всЬ  чрез- 
вычайно любили  нынче.  Это  видно  бвио  по  тому,  какъ  они  го- 
ворили съ  нимъ,  какъ  ласково,  любовно  смотрели  на  него  даже 
веЪ  незнакомые. 

—  Ну  что  же,  ты  доволенъ? — спросилъ  у  него  СергЬй  Ива- 
новнчъ. 

—  Очень.  Я  никакъ  не  думалъ,  что  зто  такъ  интересно! 
Славно,  прекрасно! 

СМяжскШ  подошелъ  къ  Левину  и  звалъ  его  къ  себЪ  чай  пить. 
Левинъ  никакъ  не  могъ  понять  н  вспомнить,  чЬмъ  онъ  былъ 
недоволенъ  въ  Св1яжскомъ,  чего  онъ  искалъ  отъ  него.  Онъ 
былъ  умный  и  удивительно  добрый  челов^къ. 

—  Очень  радъ,  —  сказалъ  онъ  и  спросилъ  про  жену  и  про 
свояченицу.  И  по  странной  филхацш  мыслей,  такъ  какъ  въ  его 
воображенш  мысль  о  свояченице  Св1яжскаго  связывалась  съ 
бракомъ,  ему  представилось,  что  никому  лучше  нельзя  расска- 
зать (шоего  счаст1я,  какъ  женЬ  и  свояченице  Св1яжскаго,  и  онъ 
очень  былъ  радъ  ехать  къ  нимъ. 

Св1яжск1й  разспрашивалъ  его  про  его  дЬло  въ  деревне,  какъ 
и  всегда,  не  предполагая  никакой  возможности  найти  что-ни- 
будь ненайденное  въ  Европе,  и  теперь  это  нисколько  не  не- 
пр1Ятно  было  Левину.  Онъ,  налротивъ,  чувствовалъ,  что  Св1яж- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  512  — 

скШ  11равЪ|  что  все  это  ]кЬло  ничтожно,  н  вид'Ьлъ  удивнтеАнук) 
мягкость  и  н'ЬжностЬу  оъ  которою  СвиоБСШй  изб^алъ  высжазы- 
вашя  своей  пр&воты.  Дамы  Св1яжокаго  были  особенно  мнлы. 
Левину  казалось,  что  он^Ь  все  уже  вншотъ  и  сочувсхвуютъ  ему, 
но  не  говорятъ  только  нзъ  деднкатности.  Онъ  просндЪдъ  у 
нить  часъ,  два,  три,  разговаривая  о  разныгь  щюдметахъ,  но 
подразум^Ьвалъ  одно  то,  что  наполняю  его  душу,  и  не  зам^- 
чалъ  того,  что  онъ  надо-Ьлъ  имъ  ужасно  и  что  имъ  давно  пора 
была  спать.  Св1яжск1й  проводнлъ  его  до  передней,  з'Ьвая  и 
удивляясь  тому  странному  состояшю,  въ  которомъ  быль  его 
пр1ятель.  Быль  второй  часъ.  Левинъ  вернулся  въ  гостиницу  и 
испугался  мысли  о  томъ,  какъ  онъ  одинъ  теперь  со  своимъ 
нетерпФшемъ  проведетъ  остающ1еся  ему  еще  десять  часовъ.  Не 
спавппй  чередовой  лакей  зажегъ  ему  св^Ьчи  и  хотЬлъ  уйти,  но 
Левинъ  остановилъ  его.  Лакей  этотъ,  Егоръ,  котораго  прежде 
не  зам^чалъ  Левинъ,  оказался  очень  умнымъ  и  хоропБШЪ,  а 
главное  добрымъ  человЬкомъ. 

—  Что  же,  трудно,  Егоръ,  не  спать? 

—  Что  дЬлать!  Наша  должность  такая.  7  господъ  повойнЪе; 
зато  расчетовъ  здЬсь  больше. 

Оказалось,  что  у  Егора  была  семья,  три  мальчика  и  дочь 
швея,  которую  онъ  хогЬлъ  отдать  замужъ  за  приказчика  въ 
шорной  лавкЬ. 

Левинъ  по  этому  случаю  сообщилъ  Егору  свою  мысль  о  томъ, 
что  въ  бракЬ  главное  дЬло  любовь  и  что  съ  любовью  всегда 
будешь  счастливъ,  потому  что  счастхе  бываетъ  только  въ  себЪ 
самомъ. 

Егоръ  внимательно  выслушалъ  и  очевидно  вполне  понялъ 
мысль  Левина,  но  въ  подтверждбн!е  ея  онъ  привелъ  неожи- 
данное для  Левина  замЬчаше  о  томъ,  что,  когда  онъ  жилъ  у 
хорошихъ  господъ,  онъ  всегда  былъ  своими  господами  дово- 
ленъ,  и  теперь  вполне  доволенъ  своимъ  хозяиномъ,  хотя  онъ 
французъ. 

^Удивительно  добрый  челов'Ькъ!"  думалъ  Левинъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  513  — 

—  Ну^  а  тыу  Бгоръ,  когда  женился,  ты  любилъ  свою 
жену? 

—  Кавъ  же  не  любить, — отв^Ьчалъ  Егоръ. 

И  Левинъ  вид'Ьлъ,  что  Егоръ  находался  тоже  въ  восторжен- 
номъ  состоянш  и  намеревается  высказать  в&Ь  свои  вадушевныя 
чувства. 

—  Моя  жизнь  тоже  удивительная.  Я  сызмальства... —началъ 
(шъ,  блестя  глазами,  очевидно  заразивпшсь  восторженностью 
Левина,  такъ  же  какъ  люди  заражаются  застой. 

Но  въ  дто  время  послышался  звонокъ;  Егоръ  ушелъ,  и  Ле« 
винъ  остался  одинъ.  Онъ  почти  ничего  не  'Ълъ  за  об'Ьдомъ,  от- 
казался отъ  чая  и  ужина  у  Св1яжскихъ,  но  не  могъ  подумать 
объ  ужин^Ь.  Онъ  не  спалъ  прошлую  ночь,  но  не  могъ  и  думать 
о  снё.  Въ  вомнагЬ  было  св^Ьжо,  но  его  душила  жара.  Онъ 
отворилъ  об^Ь  форточки  и  с&1Ъ  на  столъ  ^противъ  форточекъ. 
Изъ-за  покрытой  сиЬгомъ  1фыши  видны  были  узорчатый  съ  ц-Ь- 
пями  крестъ  и  выше  его— поднимающШся  треугольникъ  созв^Ьз- 
д!я  Возничаго  съ  желтовато-яркою  Капеллой.  Онъ  смотр'Ьлъ  то 
на  крестъ,  то  на  зв^Ьзду,  вдыхалъ  въ  себя  св^жШ  морозный 
воздухъ,  равномерно  вбегаюлцй  въ  комнату,  и,  какъ  во  сне, 
сдедилъ  за  возникающими  въ  воображеши  образами  и  воспоми- 
нашими.  Въ  четвертомъ  часу  онъ  услыхалъ  шаги  по  коридору 
н  выглянулъ  въ  дверь.  Это  возвращался  внакемый  ему  игровъ 
Мяскинъ  изъ  клуба.  Онъ  шелъ  мрачно,  насупившись  и  откаш- 
ливаясь. „Бедный,  несчастный!*'  подумалъ  Левинъ,  и  слезы  вы- 
ступили ему  на  тлаза,  отъ  любви  и  жалости  къ  атому  человеку. 
Онъ  хотелъ  поговорить  съ  нимъ,  у'гЬшить  его;  но,  вспомнивъ, 
что  онъ  въ  одной  рубашке,  раздумалъ  и  опять  селъ  къ  фор- 
точке, чтобы  купаться  въ  холодномъ  воздухе  и  глядеть  на 
этотъ  чудной  формы  молчаливый,  но  полный  для  него  значешя 
крестъ  и  на  возносящуюся  авелто-яркую  звезду.  Въ  седьмомъ 
часу  зашумели  полотеры,  зазвонили  къ  какой-то  службе,  и  Ле* 
винъ  почувствовалъ,  что  начинаетъ  зябнуть.  Онъ  затворилъ  фор* 
точку»  умылся,  оделся  и  вышелъ  на  улицу» 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  514  — 


XV. 


На  улицахъ  еще  было  пусто.  Левинъ  пошехь  въ  дому  Щ^ 
бацвигь.  Парадныя  дв^[>1  были  заперты,  н  все  спало.  Онъ  пе- 
шелъ  назадъу  вошелъ  опять  въ  нумеръ  и  потребовалъ  кофей. 
Денной  лакей,  уже  не  Егоръ,  принесъ  ему.  Левинъ  хотЬлъ 
вступить  съ  нимъ  въ  разговоръ,  но  лакею  позвонили,  и  онъ 
ушелъ.  Левинъ  попробовалъ  отпить  кофе  и  положить  валачъ 
въ  роть,  но  ротъ  его  р'Ьпгательно  не  зналъ,  что  дЬлать  съ  ка- 
лачомъ.  Левинъ  выплюнулъ  калачъ,  над1&лъ  пальто  и  пошелъ 
опять  ходить.  Былъ  десятый  часъ,  когда  онъ  во  второй  разъ 
пришелъ  въ  крыльцу  Щербацкихъ.  Въ  доиЪ  только  что  встал, 
и  поваръ  шелъ  за  провиз1ей.  Надо  было  прожить  шце  по  жрЛ- 
ней  жЬрЪ  два  часа. 

Всю  ату  ночь  и  утро  Левинъ  жилъ  совершенно  беэсознатель- 
но  и  чувствовалъ  себя  совершенно  изъятымъ  изъ  условШ  мате- 
р1альной  жизни.  Онъ  не  Ълъ  ц'Ьлый  день,  не  спалъ  двгЬ  ночи, 
провелъ  н^^колько  часовъ  раздЬтый  на  морозЬ  и  чувствовалъ 
себя  не  только  св'Ьжимъ  и  здоровымъ,  какъ  никогда,  но  онъ 
чувствовалъ  себя  совершенно  независимымъ  отъ  гЬла:  онъ  дви- 
гался безъ  усил1я  мыпщъ  и  чувствовалъ,  что  все  можетъ  сде- 
лать. Онъ  былъ  увЪренъ,  что  полетЬлъ  бы  вверхъ  или  сдвинулъ 
бы  уголъ  дома,  если  бъ  ато  понадобилось.  Онъ  проходилъ  осталь- 
ное время  по  улицамъ,  безпрестанио  посматривая  на  часы  и 
оглядываясь  по  сторонамъ. 

И  что  онъ  видЬлъ  тогда,  того  послЬ  уже  онъ  никогда  не  вн- 
далъ.  Въ  особенности  дЬти,  шедппя  въ  школу,  голуби  сизые, 
слетЬвпйе  съ  крыши  на  тротуаръ,  и  сайки,  посыпаиныя  мукой, 
который  выставила  невидимая  рука,  тронули  его.  Эти  сайки, 
голуби  и  два  мальчика  были  неземныя  существа.  Все  ато  слу- 
чилось въ  одно  время:  мальчикъ  подбЬжалъ  къ  голубю  и  улы- 
баясь взглянулъ  на  Лввшвв,;  голубь  затрепщлъ  крыльями  и  от- 
порхнулъ,  блестя  на  солнц'Ь  между  дрожащими  въ  воздух^Ь  пы- 
линками сн'Ьга,  а  изъ  окошка  пахнуло  духомъ  печенаго  ххЬба 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  515  — 

в  выставились  сайки.  Все  это  вмЪсгЬ  было  такъ  необычайно 
хорошо,  что  Левинъ  8ас1гЬялся  и  заплакалъ  отъ  радости.  СдЬ- 
давъ  большой  вругъ  по  Газетному  переулку  и  Кисловв1Ьу  онъ 
вернулся  опять  въ  гостиницу  и^  положивъ  предъ  собой  часы, 
еЬлъ,  ожидая  двенадцати.  Въ  сооЬднеиъ  нумер'Ь  говорили  что- 
то  о  нашинахъ  и  обмане  и  кашляли  утреннимъ  вашлемъ.  Они 
ие  понимали,  что  уже  стрелка  подходить  въ  двенадцати.  Отр'Ьл- 
ва  подошла.  Левинъ  вышелъ  на  крыльцо.  Извозчики  очевидно 
вое  знали.  Они  съ  счастливыми  лицами  окружили  Левина,  споря 
между  собой  и  предлагая  свои  услуги.  Стараясь  не  обид1Ьть  дру- 
гихъ  извозчиковъ  и  об'Ьщавъ  съ  теми  тоже  поЬздить,  Левинъ 
взялъ  одного  н  вел-Ьлъ  "Ьхать  въ  Щербацкимъ.  Извозчикъ  былъ 
прелестенъ  въ  бЬломъ,  высунутомъ  изъ-подъ  кафтана  и  натя- 
нутомъ  на  налитой,  красной,  кр'Ьпкой  шеЬ  вороте  рубахи.  Сани 
у  этого  извозчика  были  высошя,  ловшя,  так1я,  на  какихъ  Ле- 
винъ уже  посл^Ь  никогда  не  'Ьздилъ,  и  лошадь  была  хороша  в 
старалась  б^Ьжать,  но  не  двигалась  съ  мЬста.  Извозчикъ  зналъ 
домъ  Щербацкихъ  и,  особенно  почтительно  къ  седоку  округ- 
ливъ  руки  и  сказавъ  „тпру",  осадилъ  у  подъ'Ьзда.  Швейцаръ 
Щербацкихъ  навЬрное  все  зналъ.  Это  видно  было  по  улыбкЬ 
его  глазъ  и  по  тому,  какъ  онъ  сказалъ: 

—  Ну,  давно  не  были,  Константинъ  Дмитр1евичъ! 

Не  только  онъ  все  зналъ,  но  онъ  очевидно  ликовалъ  и  д^ 
лалъ  УСИЛ1Я,  чтобы  скрыть  свою  радость.  Взглянувъ  въ  его 
старчесюе  милые  глаза,  Левинъ  понялъ  даже  что-то  еще  новое 
въ  своемъ  счастш. 

—  Встали? 

—  Пожалуйте!  А  то  оставьте  зд'Ьсь, — сказалъ  онъ  улыбаясь, 
когда  Левинъ  хогЬлъ  вернуться  взять  шапку.  Это  что-нибудь 
вначило. 

—  Кому  доложить  прикажете?  —  спросилъ  лакей. 

Лакей  былъ  хотя  и  молодой  и  изъ  иовыхъ  лакеевъ,  франтъ, 
во  очень  добрый  и  хсфоппй  человЬкъ  и  тоже  все  понималъ. 

—  Енягин^Ь...  князю...  княжнЬ... — сказалъ  Левинъ* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  516  — 

Пе1»ое  лщо,  которое  онъ  увидаль,  была  тас1ето15еПе  Ыпоп. 
Она  шла  черезъ  валу,  и  бувольви  и  лщо  ея  с1яли.  Онъ  только 
что  заговорнлъ  съ  нею,  какъ  вдругъ  за  дверью  поолышалсл 
шорохъ  платья,  и  та<1шпо1эеЦе  Шоп  исчезла  вп  глазъ  Левн* 
на,  и  радостный  ужасъ  блтаостн  своего  счаспя  сообпщлся  ему. 
Ма(1ето1зе11е  Ыпоп  заторопилась  и,  оставнвъ  его,  пошла  къ 
другой  двери.  Только  что  она  вышла,  быстрые-быстрые,  яегше 
шаги  зазвучали  по  паркету,  и  его  счаспе,  его  жизнь,  онъ  самъ, 
лучшее  его  самого  себя,  то,  чего  онъ  искалъ  и  желалъ  тавъ 
долго,  быстро-быстро  близилось  къ  нему*  Она  не  шла,  но  ка- 
кою-то невидимою  силой  неслась  къ  нему. 

Онъ  вид'Ёлъ  только  ея  яшые,  правдивые  глаза,  испуганные 
тою  же  радостью  любви,  которая  наполняла  и  его  сердце.  Глаза 
вти  светились  ближе  и  ближе,  осл'Ьпляя  его  своимъ  свгЬтомъ 
любви.  Она  остановилась  подл-Ь  самого  его,  касаясь  его.  Рука 
ея  поднялись  и  опустились  ему  на  плечи. 

Она  сдЬлала  все,  что  могла:  она  подб'Ьжала  къ  нему  и  отда- 
лась вся,  роб-Ья  и  радуясь.  Ояъ  обнялъ  ее  и  прижалъ  губы  къ 
ея  рту,  искавшему  его  поц'Ьлуя. 

Она  тоже  не  спала  всю  ночь  и  все  утро  ждала  его. 

Мать  и  отецъ  были  безспорно  согласны  и  счастливы  ея  сча- 
спемъ.  Она  ждала  его.  Она  первая  хотЬла  объявить  ему  свое 
и  его  очаст1е.  Она  готовилась  одна  встр'Ьтить  его  и  радовалась 
8Т0Й  мысли,  и  роб'Ьла,  и  стыдилась,  и  сама  не  знала,  что  она 
сдЬлаетъ.  Она  слышала  его  шаги  и  голосъ  и  ждала  за  дверью, 
пока  уйдегь  ша(1ето15е11е  Ыпоп.  Ма(1ето1зе11е  Ыпоп  ушла.  Она, 
не  думая,  не  спрашивая  себя,  какъ  н  что,  подоп1ла  къ  нему  и 
сдЬдала  то,  что  она  сд-Ьлала. 

—  Пойдемте  къ  мама!— сказала  она,  взявъ  его  за  руку.  Онъ 
долго  ничего  не  могъ  сказать,  не  столько  потому,  чтобъ  онъ 
боялся  словомъ  испортить  высоту  своего  чувства,  сколько  по- 
тому, что  каждый  разъ,  какъ  онъ  хогЬлъ  сказать  что-нибудь, 
вм]Ьсто  словъ,  онъ  чувствовалъ,  что  у  него  вырвутся  слезы  сча* 
СТ1Я.  Онъ  взялъ  ея  руку  и  поц'Ьловалъ. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  517  — 

—  Неужели  это  правда?— свазалъ  онъ  навонецъ  глршмъ  го- 
лосомъ.— Я  не  могу  в^Ьрить,  тго  ты  дюбшпь  меня! 

Она  улыбнулась  этому  „ты*"  и  той  робости,  съ  которою  онъ 
взглянулъ  на  нее. 

—  Да! — значительно,  медленно  проговорила  она.  — Я  такъ 
счастлива! 

Она,  не  выпуская  руки  его,  вошла  въ  гостиную.  Княгиня, 
увидавъ  игь,  задышала  часто  и  тотчасъ  же  заплакала,  и  тот- 
часъ  же  засм'Ъялась,  и  такимъ  анергическимъ  шагомъ,  какого 
не  ждалъ  Левинъ,  подбежала  къ  нимъ  и,  обнявъ  голову  Леви- 
на, поц'Ьловала  его  и  обмочила  его  щеки  слезами. 

—  Такъ  все  кончено!  Я  рада.  Люби  ее.  Я  рада...  Кити! 

—  Скоро  устроились! — сказалъ  старый  князь,  стараясь  быть 
.  равнодушнымъ;  но  Левинъ  замЬтилъ,  что  глаза  его  были  влаж- 
ны, когда  онъ  обратился  къ  нему.— Я  давно,  всегда  этого  же- 
далъ! — сказалъ  князь,  взявъ  за  руку  Левина  и  притягивая  его 
къ  006*6.— Я  еще  тогда,  когда  эта  в^Ьтреница  вздумала... 

—  Папа! — вскрикнула  Кити  и  закрыла  ему  ротъ  руками* 

—  Ну,  не  буду!— сказалъ  онъ. — Я  очень,  очень...  ра...  Ахъ, 
какъ  я  глупъ... 

>    Онъ  обнялъ  Кити,  поц^ловалъ  ея  лицо,  руку,  опять  лицо  и 
перекрестилъ  ее. 

И  Левина  охватило  новое  чувство  любви  къ  этому  превде 
чуждому  ему  челов^Ьку,  старому  князю,  когда  онъ  смотр'Ьлъ, 
какъ  Кити  долго  и  нккно  ц'Ьловала  ему  мясистую  руку. 

XVI. 

Княгиня  сид']Ьла  въ  кресл'Ь  молча  и  улыбаясь;  князь  с&1ъ 
подл^  нея.  Кити  стояла  у  кресла  отца,  все  не  выпуская  его 
руку.  Всё  молчали. 

Княгиня  первая  назвала  все  словами  и  перевела  всё  мысли 
н  чувства  въ  вопросы  жизни.  И  всЬмъ  одинаково  странно  и 
больно  даже  это  показалось  въ  первую  минуту. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  518  — 

—  Когда  же?  Надо  благословить  и  объявить.  А  когда  же 
свадьба?  Кавъ  ты  думаешь,  Александръ? 

—  Вотъ  онъ,— сказадъ  старый  князь,  указывая  на  Левина,^ 
онъ  тутъ  главное  лицо. 

—  Когда?— сказалъ  Левннъ  1фасн1Ья. — Завтра.  Если  вы  меня 
спрашиваете,  то  по-моему  нынче  благословить  и  завтра  свадьба. 

—  Ну,  полно,  топ  сЬег,  глупости. 

—  Ну,  черезъ  недЪлю. 

—  Онъ  точно  сумасшедшШ. 

—  Н-Ьтъ,  отчего  же? 

—  Да  помилуй!— радостно  улыбаясь  этой  посп'ЬшностИ|  ска- 
зма  мать. — А  приданое? 

„Неужели  будетъ  приданое  и  все  это?-'Подумалъ  Левинъ  съ 
ужасомъ. — А  впрочемъ,  разв-Ь  можетъ  приданое,  и  благосло- 
венье, и  все  это — развгЬ  это  можетъ  испортить  мое  счаст1е?  Ни- 
что не  можетъ  испортить! — Онъ  взглянулъ  на  Кити  н  валгкгнлъ, 
что  ее  нисколько,  нисколько  не  оскорбила  мысль  о  приданомъ.^ 
Огало  быть,  это  нужно**,  подумалъ  онъ. 

—  Я  в'Ьдь  ничего  не  знаю,  я  только  сказалъ  свое  желате,— 
проговорцлъ  онъ,  извиняясь. 

—  Такъ  мы  разсудимъ.  Теперь  можно  благословить  и  объ- 
явить. Это  такъ. 

Княгиня  подошла  къ  мужу,  поц-Ьловада  его  и  хогЬла  идти, 
но  онъ.  удержалъ  ее,  обнялъ  и,  н1Ьжно,  какъ  молодой  влюблен- 
ный, несколько  разъ,  улыбаясь,  поцЪловалъ  ее.  Старики  оче- 
видно спутались  на  минутку  и  не  знали  хорошенько,  они  ли 
опять  влюблены  или  только  дочь  ихъ.  Когда  князь  съ  княгиней 
вышли,  Левинъ  подошелъ  къ  своей  нев'ЬсгЬ  и  взялъ  ее  за  руку. 
Онъ  теперь  овлад'Ьлъ  собой  и  могъ  говорить,  и  ему  много  нуж- 
но было  сказать  ей.  Но  онъ  сказалъ  совсЬмъ  не  то,  что  нужно 
было. 

—  Какъ  я  зналъ,  что  это  такъ  будегь!  Я  никогда  не  наде- 
ялся; но  въ  дупгЬ  я  былъ  ув^Ьренъ  всегда, —  сказалъ  онъ. — Я 
в*рю,  что  это  было  предназначено. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  519  — 

—  А  я? — сказала  она. — Даже  тогда... — она  остановилась  и 
опять  продолжала,  р'Ьшительно  глядя  на  него  своими  правди- 
выми глазами,— даже  тогда,  когда  я  оттолкнула  отъ  себя  свое 
счаст1е.  Я  любила  всегда  васъ  одного,  но  я  была  увлечена.  Я 
должна  сказать...  Вы  можете  забыть  это? 

.  —  Можетъ  быть  это  къ  лучшему.  Вы  мн-Ь  должны  простить 
многое.  Я  долженъ  сказать  вамъ... 

Это  было  одно  изъ  того,  что  онъ  р'Ьшнлъ  сказать  ей.  Онъ 
р'Ьшился  сказать  ой  съ  первыхъ  же  дней  дв-Ь  вещи:  то,  что  онъ 
не  такъ  чисть,  какъ  она,  и  другое — что  онъ  нев'ЬрующШ.  Это 
было  мучительно,  но  онъ  считалъ,  что  долженъ  сказать  и  то  и 
другое. 

—  Н^тъ,  не  теперь,  поел*!  —  сказалъ  онъ. 

—  Хорошо,  поел*,  но  непременно  скажите.  Я  не  боюсь  ни- 
чего. МнЬ  нужно  все  знать.  Теперь  кончено. 

Онъ  досказалъ: 

—  Кончено  то,  что  вы  возьмете  меня,  какой  бы  я  ни  былъ... 
не  откажетесь  отъ  меня?  Да? 

—  Да,  да. 

Разговоръ  ихъ  былъ  прерванъ  тадетохзеИе  Шоп,  которая, 
хотя  и  притворно,  но  пЬжно  улыбаясь,  пришла  поздравить  свою 
любимую  воспитанницу.  Еще  она  не  вышла,  какъ  съ  поздравле- 
шемъ  пришли  слуги.  Потомъ  прх'Ьхалн  родные,  и  начался  тотъ 
блаженный  сумбуръ,  изъ  котораго  Левинъ  не  выходилъ  до  дру- 
гого дня  своей  свадьбы.  Левину  было  постоянно,  неловко,  скуч- 
но, но  напряжете  счаст1я  шло,  все  увеличиваясь.  Онъ  посто- 
янно чувствовадъ,  что  отъ  него  требуется  многое,  чего  онъ  не 
знаетъ,  и  онъ  д^Ьлалъ  все,  что  ему  говорили,  и  все  это  доста- 
вляло ему  счастье.  Онъ  думалъ,  что  его  сватовство  не  будетъ 
им'Ьть  ничего  похожаго  на  друпя,  что  обычный  услов1я  сва- 
товства испортить  его  особенное  счастье,  но  кончилось  тЬмъ, 
что  онъ  д^Ьлалъ  то  же,  что  друпе,  и  счас11е  его  отъ  этого 
только  увеличивалось  и  д'^алось  бол^е  и  бол^е  особеннымъ, 
не  им^Ьвпшмъ  и  не  имЬющимъ  ничего  подобнаго. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  620  — 

—  Теперь  мы  поЪднмъ  конфетъ,  —  говорнш  т-Пе  Ыпоа,  в 
Левннъ  "Ьхадъ  покупать  конфеты. 

—  Ну,  очень  радъу  —  сказ&лъ  СвшжскШ.  —  Я  вамъ  сов^туж» 
букеты  брать  у  вонина. 

—  А  надо? — И  онъ  'Ьхагь  къ  Ооюшу. 

Брать  говоридъ  ему,  что  надо  занять  денегъ,  потому  что  бу* 
деть  много  расходовъу  подарки... 

—  А  надо  подарки? — И  онъ  скакалъ  къ  Фульде. 

И  у  кондитера,  и  у  вомина,  и  у  Фу^и»де  онъ  видкжъ,  что 
его  ждадну  что  ему  рады  и  торжествуютъ  его  счаспе  тавъ  «е, 
хакъ  и  всЬу  съ  к^мъ  онъ  им^ъ  дЬло  въ  эти  дни.  Необыкно- 
венно было  тОу  что  его  ъсЪ  не  то^и»ко  любили,  но  и  всЬ  прехце 
несимпатичные,  холодные,  равнодупшые  люди,  воошщаясь  нмъ, 
покорялись  ему  во  всемъ,  кЬжно  и  деликатно  обходились  сгь 
его  чувствомъ  и  разделяли  его  уб'Ьждеше,  что  онъ  былъ  счаст- 
лив^йшимъ  въ  м1р'Ь  челов^комъ,  потому  что  нев-Ьста  шч>  была 
верхъ  совершенства.  То  же  самое  чувствовала  и  Еити.  Когда  1ра- 
финя  Иордстонъ  позволила  себ'Ь  намекнуть  о  томъ,  что  она  желала 
чего-то  лучшаго,  то  Кити  такъ  разгорячилась  и  такъ  уб'Ьдительно 
доказала,  что  лучше  Левина  ничего  не  можетъ  быть  на  свЪтЪ^ 
что  графиня  Иордстонъ  должна  была  признать  это  и  въ  прнсут- 
ствш  Кити  безъ  улыбки  восхищешя  уже  не  встр'Ьчала  Левина. 

Объяснеше,  об'Ьщанное  имъ,  было  одно  тяжелое  событае  того 
времени.  Онъ  посоветовался  со  старымъ  княземъ  и,  получивъ 
его  разр^шеше,  передалъ  Кити  свой  дневникъ,  въ  которомъ 
было  написано  то,  что  мучило  его.  Онъ  и  писалъ  этотъ  днев- 
никъ тогда  въ  виду  будущей  невЬсты.  Его  мучили  дв^Ь  вещи: 
его  неневинность  и  нев'Ьрхе.  Признате  въ  нев'Ьрш  прошло  неза» 
м^Ьченнымъ.  Она  была  релиНозна,  никогда  не  сомневалась  въ 
истинахъ  религш,  но  его  внешнее  нев1Ьр1е  даже  нисколько  не 
затронуло  ея.  Она  знала  любовью  всю  его  душу  и  въ  дупгЬ 
его  она  видЬла  то,  чего  она  хот&аа;  а  что  такое  состояше 
души  называется  быть  нев'Ъруюпцшъ,  зто  ей  было  все  равно* 
Другое  же  признаше  заставило  ее  горько  плакать. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  521  — 

Левинъ  не  безъ  внутренней  борьбы  передалъ  ей  свой  днев- 
нивгь.  Онъ  зналЪу  что  между  ннмъ  н  ею  не  можетъ  н  не  должно 
быть  тайнъу  и  потому  онъ  р'ЬшндЪу  что  такъ  должно;  но  онъ 
не  далъ  себЬ  отчета  о  томъ,  вавъ  это  молють  подМствовать, 
онъ  не  перенесся  въ  нее.  Только  когда  въ  атотъ  вечерь  онъ 
11р1:Ьхалъ  къ  ннмъ  предъ  театромъ,  вошелъ  въ  ея  комнату  и 
увидЬлъ  заплаканное,  несчастное  отъ  непоправнмаго,  имъ  про- 
изведеннаго  горя  асалкое  и  милое  лицо,  онъ  понялъ  ту  пучину, 
которая  отдЬлшла  его  позорное  прошедшее  отъ  ея  голубиной 
чистоты,  и  ужаснулся  тому,  чтб  онъ  сдЬлалъ. 

—  Возьмите,  возьмите  эти  ужасныя  [книги!  —  сказала  она, 
отталкивая  лежавппя  предъ  ней  на  стохЬ  тетради.  —  Зач^Ьмъ 
вы  дали  ихъ  мнЬ!..  ^тъ,  все-таки  лучше,  —  прибавила  она, 
сжалившись  надъ  его  отчаяннымъ  лицомъ.  —  Но  это  ужасно, 
ужасно! 

От»  опустилъ  голову  и  молчалъ.  Онъ  ничего  не  могъ  ска- 
зать. 

—  Вы  не  простите  меня, — прошепталъ  онъ. 

—  Н-бть,  я  простила.  Но  это  ужасно! 

Однако  счастхе  его  было  такъ  велико,  что  это  признаше  не 
нарушило  его,  а  придало  ему  только  новый  отгёнокъ.  Она  про- 
стила его;  но  съ  тЬхъ  поръ  онъ  еще  бол'Ёе  считалъ  себя  не- 
достойнымъ  ея,  еще  ниже  нравственно  склонялся  предъ  нею  в 
еще  выше  цЬеелъ  свое  незаслуженное  счасле. 

ХШ. 

Невольно  перебирая  въ  своемъ  воспоминан1и  впечатл^Ьн1я  раз- 
говоровъ,  веденныхъ  во  время  и  послЬ  об'Ьда,  Алексей  Але- 
ксандровичъ  возвращался  въ  свой  одинокШ  нумеръ.  Слова  Дарьи 
Александровны  о  прощенш  произвели  въ  немъ  только  досаду. 
Приложеше  или  неприлоасеше  христганскаго  правила  къ  своему 
случаю  былъ  вопросъ  слишкомъ  трудный,  о  которомъ  нельзя 
было  говорить  слегка,  и  вопросъ  этотъ  былъ  уже  давно  р'Ьшевъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  522  — 

Алек(гЬемъ  Александровичемъ  отрицательно.  Изъ  всего  сказав- 
наго  наибол^  аапаш  въ  его  воображен!е  слова  глупаго,  доб- 
раго  Туровцьша:  молодки  поещпылг^  вызеалг  ма  дуад»  и 
убилъ.  ВсЬ  очевидно  сочувствовали  этому,  хотя  нзъ  учтивости 
и  НС  высказали  этого. 

«Впрочевсъ,  это  д-Ьло  кончено,  нечего  думать  объ  этомъ*, 
сказалъ  себ-Ь  ЛлсксМ  Александровичъ.  И,  думая  только  о  пред- 
стоящемъ  отъ'Ьзд'Ь  и  д-ктЬ  ревизхи,  онъ  вошелъ  въ  свой  нумеръ 
и  спросилъ  у  провожавшаго  швейцара,  гдЪ  его  лакей;  пгаей- 
царъ  сказалъ,  что  лакей  только  что  вышелъ.  Алексей  Алоксан- 
дровить  вел'Ьлъ  себ-Ь  подать  чаю,  (Лжъ  къ  столу  и,  взявъ  Фрума, 
сталъ  соображать  маршрутъ  путешеств1я. 

—  Дв-Ь  телеграммы,  —  сказалъ  вернувппйся  лакей,  входя  въ 
комнату.  —  Извините,  ваше  превосходительство,  я  только  что 
вышелъ. 

АлексЬй  Александровичъ  взялъ  телеграммы  и  распечаталъ. 
Первая  телеграмма  было  изв'Ьст1е  о  назначенш  Стремова  на  то 
самое  М'Ьсто,  котораго  желалъ  Каренинъ.  Алекс^^й  Александро- 
вичъ бросилъ  депешу  и  покрасн'Ьвъ  всталъ  и  сталъ  ходить 
по  комнагЬ:  „Риоз  уиН  рег(1еге  <1ешеп(а1",  сказалъ  онъ,  разу- 
м-Ья  подъ  ^иоз  гЬ  лица,  который  сод:Ьйствовали  этому  назяа- 
чошю.  Ему  не  то  было  досадно,  что  не  онъ  получилъ  это  гЬ- 
сто,  что  его  очевидно  обошли;  но  ему  непонятно,  удивительно 
было,  какъ  они  не  видали,  что  болтунъ,  фразеръ  Стремовъ  ме- 
иЪе  всякаго  другого  способенъ  къ  этому.  Какъ  они  не  видали, 
что  они  губили  себя,  свой  ргези^е  этимъ  назначешемъ! 

„Что-нибудь  еще  въ  этомъ  род***,  сказалъ  онъ  себ*  желчно, 
открывая  вторую  депешу.  Телеграмма  была  отъ  жены.  Подпись 
ея  синимъ  карандашомъ,  „Анна**,  первая  бросилась  ему  въ  глаза. 
„Умираю,  прошу,  умоляю  пргЬхать.  Умру  съ  прощешемъ  спо- 
койн'Ье",  прочелъ  онъ.  Онъ  презрительно  улыбнулся  и  бросилъ 
телеграмму.  Что  это  былъ  обманъ  и  хитрость,  въ  этомъ,  какъ 
ему  казалось  въ  первую  минуту,  не  могло  быть  никакого  со- 
мн'Ьшя. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  523  — 

«Ы'Ьтъ  обмана,  предъ  которымъ  она  бы  остановилась.  Она 
должна  родить.  Можетъ  быть,  бол'Ьзнь  родовъ.  Но  какая  же 
ихъ  ц'Ьп»?  Узаконить  ребенка,  компрометировать  меня  и  пом'Ь- 
шать  разводу, — думалъ  онъ.  —  Но  что-то  тамъ  сказано:  „уми- 
раю... ** —  Онъ  перечелъ  телеграмму,  и  вдругь  прямой  смыслъ 
того,  что  было  сказано  въ  ней,  поразилъ  его.  —  А  если  это 
правда?— сказалъ  онъ  себ*.— Если  правда,  что  въ  минуту  стра- 
дашй  и  близости  смерти  она  искренно  раскаивается,  и  я,  при- 
нявъ  это  за  обманъ,  откажусь  прг'Ьхать?  Это  будетъ  не  только 
жестоко  и  ВС*  осудятъ  меня,  но  это  будетъ  глупо  съ  моей 
стороны**. 

—  Петръ,  останови  карету.  Я  -Ьду  въ  Петербургь,— сказалъ 
онъ  лакею. 

Алексей  Александровичъ  р*шилъ,  что  поддеть  въ  Петербургь 
и  увидитъ  жену.  Если  ея  болезнь  есть  обманъ,  то  онъ  про- 
молчитъ  и  уЬдеть.  Если  она  действительно  больна  при  смерти 
и  желаетъ  его  видЬть  предъ  смертью,  то  онъ  простить  ее,  если 
застанетъ  въ  живыхъ,  и  отдастъ  посл^днШ  долгь,  если  прь 
'Ьдетъ  слишкомъ  поздно. 

Всю  дорогу  онъ  не  думалъ  больше  о  томъ,  что  ему  делать. 

Съ  чувствомъ  усталости  ж  нечистоты,  производимымъ  ночью 
въ  вагон*,  въ  раннемъ  туман*  Петербурга  Алекс*й  Алексан- 
дровичъ *халъ  по  пустынному  Невскому  и  гляд*лъ  предъ  со- 
бою, не  думая  о  томъ,  что  ожидало  его.  Онъ  не  могъ  думать 
объ  этомъ,  потому  что,  представляя  себ*  то,  что  будетъ,  онъ 
не  могь  отогнать  предположен1я  о  томъ,  что  смерть  ея  развя- 
жеть  сразу  всю  трудность  его  положен1Я«  Хл*бники,  лавки  за- 
пертый, ночные  извозчики,  дворники,  метупце  тротуары,  мель- 
кали въ  его  глазахъ,  и  онъ  наблюдалъ  все  это,  стараясь  за- 
глупшть  въ  себ*  мысль  о  томъ,  что  ожидаетъ  его  и  чего  онъ 
не  см*етъ  желать  и  все-таки  желаетъ.  Онъ  подъ*халъ  къ 
крыльцу.  Извозчикъ  и  карета  со  спящимъ  кучеромъ  стояли  у 
подъ*зда.  Входя  въ  с*ни,  Алекс*й  Александровичъ  к&въ  бы 
досталъ  изъ  дальняго  угла  своего  мозга  р*шен1е  и  справился 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  524  — 

съ  нимъ.  Тамъ  аначялос^:  »есп  обманъ,  то  пре^ше  спокой- 
ное и  у^ать;  ес^ш  правда,  то  соблюсти  прнлгая". 

Швейцаръ  отворилъ  дверь  еще  предде,  тЬмъ  АлевсЫ  Але- 
хсандровичъ  позвонвлъ.  Швейцаръ  Петровъ,  иначе  Бапигоннть, 
шгЬлъ  С1ранный  видь  въ  старомъ  сюртук'Ь,  безъ  галстука  и  п 
туфляхъ. 

—  Что  барыня? 

—  Вч^>а  разр'Ьшилиоь  благополучно. 

АлексЬй  Алексалдровичъ  остановился  и  поблЬднЬлъ.  Онъ 
ясно  понялъ  теперь,  съ  какою  силой  онъ  желалъ  ея  сиера. 

—  А  здоровье? 

Корней  въ  утреннемъ  фартук'Ь  сб'Ьасалъ  съ  хЬстницы. 

—  Очень  плохо,  —  отв']Ьчалъ  онъ.  —  Вчера  быль  довторсх!! 
съ'Ьвдъ  и  теперь  докторъ  зд^ь. 

—  Возьми  вещи, — свазалъ  Алекс:Ьй  Александро^гаъ  и,  испн- 
та1вая  некоторое  облегчеше  огь  И8в1^ст1я,  что  есть  все-таки  на- 
дежда смерти,  онъ  вошелъ  въ  переднюю. 

На  в'ЬшалкЬ  было  военное  пальто.  АлексЬй  Алевсандровичь 
зам'Ётнлъ  это  и  спросилъ: 

—  Кто  зд-Ьсь? 

—  Докторъ,  акушерка  и  1рафъ  Вронсшй. 

АлешгЬй  Александровичъ  прошелъ  во  внутреншя  комнаты. 

Въ  гостиной  никого  не  было;  изъ  ея  кабинета  на  звукъ  шю 
шаговъ  вышла  акушерка  въ  чепц:Ь  съ  лиловыми  лотами. 

Она  подошла  въ  Алексею  Александровичу  и  съ  фамильярно- 
стью близосга  смерти,  взявъ  его  за  руку,  повлекла  въ  спальню. 

—  Слава  Богу,  что  вы  пр1-Ъхали!  Только  о  васъ  и  о  васъ, — 
сказала  она. 

—  Дайте  же  льду  скор'Ье!— сказалъ  изъ  спальни  повелитель- 
ный голосъ  доктора. 

Алексей  Александровичъ  прошелъ  въ  ея  кабинегь.  У  ея  стола 
бокомъ  къ  спинкЁ  на  низвомъ  стулЬ  сид'кгь  ВронскШ  и,  за- 
крывъ  лицо  руками,  плакалъ.  Онъ  вскочилъ  на  голосъ  довт^фа, 
отнялъ   руки  отъ  лица  и  увидалъ   Алексея   Александровича. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-^  526  - 

Увидавъ  мужа,  онъ  тавъ  смутился,  что  опять  сЬлъ,  втягивая 
голову  въ  плечи,  вакъ  бы  желая  исчезнуть  куда-нибудь;  но 
-оигь  сд'Ёлалъ  усил1е  надъ  собой,  поднялся  и  сказалъ: 

—  Она  умираетъ.  Доктора  сказали,  что  пЬтъ  надежды.  Я 
весь  въ  вашей  власти,  но  позвольте  мпЬ  быть  тутъ...  впрочемъ, 
^  въ  вашей  вол'ё,  я... 

Алексей  Александровичъ,  увидавъ  слезы  Вроискаго,  почув- 
чугвовалъ  приливъ  того  душевнаго  разстройства,  которое  про- 
изводилъ  въ  немъ  видъ  страданШ  другихъ  людей,  и,  отворачи- 
вая лицо,  онъ,  не  дослушавъ  его  словъ,  посп'ёшно  пошелъ  къ 
двери.  Изъ  спальни  слышался  голосъ  Анны,  говорившШ  что-то. 
Ролосъ  ея  былъ  веселый,  оживленный,  съ  чрезвычайно  опре- 
д^еннывш  интонащями.  АлексЬй  Александровичъ  вошелъ  въ 
-спальню  и  подошелъ  къ  кровати.  Она  лежала,  повернувшись 
^гацомъ  къ  нему.  Щеки  рд'Ьли  румянцемъ,  глаза  блесгЬли,  ма- 
леньк1я  бЬлыя  руки,  высовываясь  изъ  манжетъ  кофты,  играли 
угломъ  од'Ьяла,  перевивая  его.  Казалось,  она  была  не  только 
здорова  и  св'кка,  но  въ  наилучшемъ  расположенш  духа.  Она 
говорила  скоро,  звучно  и  съ  необыкновенно  правильными  и  про- 
чувствованными интонащями. 

-—  Потому  что  Алексей,  я  говорю  про  АлексЬя  Александро- 
вича (какая  странная,  улсасная  судьба,  что  оба  Алексея,  не 
правда  ли?),  Алексей  не  отказалъ  бы  мн^Ь.  Я  бы  забыла,  онъ 
<$ы  простилъ...  Да  что  жъ  онъ  не  -Ьдеть?  Онъ  добръ,  онъ  самъ 
не  знаетъ,  какъ  онъ  добръ.  Ахъ,  Боже  мой,  какая  тоска! 
Дайте  мн'Ь  поскор'Ьй  воды!  Ахъ,  это  ей,  дЬвочк^Ь  моей,  будетъ 
вредно!  Ну,  хорошо,  ну  дайте  ей  кормилицу.  Ну,  я  согласна, 
это  даже  лучше.  Онъ  прх'Ьдетъ,  ему  больно  будетъ  видЬть  ее. 
Отдайте  ее. 

—  Анна  Аркадьевна,  онъ  прх'Ьхалъ.  Вотъ  онъ,  —  говорила 
акушерка,  стараясь  обратить  на  Алекс^^  Александровича  ея 
внимаше. 

—  Ахъ,  какой  вздоръ! — ^продолжала  Анна,  не  видя  мужа. — 
Да  дайте  мн*  ее,  д-Ьвочку,   дайте!   Онъ  еще  не  прйхалъ.  Вы 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  526  -^ 

оттого  говорите,  что  не  простить,  что  вы  ие  знаете  ^ч).  Никто 
не  зналъ.  Одна  я,  н  то  ыяЬ  тяжело  стало.  Его  глаза,  надо 
знать,  у  Сережи  точно  так1е  же,  и  я  ихъ  вцдЬть  не  могу  отъ 
8Т0Г0.  Дали  ли  СережЬ  обедать?  ВЬдь  я  знаю,  всЬ  забудуть. 
Онъ  бы  не  забылъ.  Надо  Сережу  перевести  въ  угольную  и 
МаНе(1е  попросить  съ  ннмъ  лечь. 

Вдругъ  она  сжалась,  затихла  и  съ  нспугомъ,  кавъ  будто  ожи- 
дая удара,  вавъ  будто  защищаясь,  подняла  руки  къ  лицу.  Она 
увидала  мужа. 

—  Шть,  иЬть\ — заговорила  она, — я  не  боюсь  ач),  я  божнъ 
смерта.  АлевсЬй,  подойди  сюда.  Я  тороплюсь  оттого,  тго  мн^ 
некогда,  мн^  осталось  жить  немного,  сейчасъ  начнется  жарь  и 
я  ничего  уже  не  пойму.  Теперь  я  понимаю  и  все  понимаю,  я 
все  вижу. 

Сморщенное  лицо  АлексЬя  Александровича  приняло  страдаль- 
ческое выражеше;  онъ  взялъ  ее  за  руку  и  хотЬлъ  что-то  ска- 
зать, но  никакъ  не  могъ  выговорить;  нижняя  губа  его  дрожала, 
но  онъ  все  еще  боролся  со  своимъ  волнешемъ  и  только  изрЬдка 
взглядывалъ  на  нее.  И  каждый  разъ,  какъ  онъ  взглядывалъ, 
онъ  видЬлъ  глаза  ея,  которые  смотр'Ьли  на  него  съ  такою  уми- 
ленною и  восторженною  н'Ьжностью,  какой  онъ  никогда  не  ви* 
даль  въ  ннх'ь. 

—  Подожди,  ты  не  знаешь...  Постойте,  постойте... —  она 
остановилась,  какъ  бы  собираясь  съ  мыслями.— Да, — начинала 
она.  — Да,  да,  да.  Вотъ  что  я  хотЬла  сказать.  Не  удивляйся 
на  меня.  Я  все  та  же...  Но  во  икЪ  есть  другая,  я  ея  боюсь, 
она  полюбила  того,  и  я  хотЪла,  возненавид1Ьть  тебя  и  не  могла 
забыть  про  ту,  которая  была  прежде.  Та  не  я.  Теперь  я  на- 
стоящая, я  вся.  Я  теперь  умираю,  я  знаю,  что  умру,  спроси 
у  него.  Я  и  теперь  чувствую,  вотъ  они,  пуды  на  рукахъ,  на 
ногахъ,  на  пальцахъ.  Пальщл — вотъ  каше  огромные!  Но  это 
все  скоро  кончится...  Одно  мпЬ  нужно:  ты  прости  меня,  прости 
совсЬмъ!  Я  уасасна,  но  ышЬ  няня  говорила:  святая  мученица— 
какъ  ее  звали?— она  хуже  была.  И  я  по'Ёду  въ  Римъ,  танъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  527  - 

пустыни,  и  тогда  я  никому  не  буду  1гЬшатЬу  только  Сережу 
возьну  и  д'Ьвочку...  №тъ,  ты  не  можепш  простить!  Я  знаю, 
8ТОГО  нельзя  простить!  Н'Ьтъ,  нЬтъ,  уйди,  ты  слишкомъ  хо- 
рошъ!  —  Она  держала  одною  горячею  рукой  его  руку,  другою 
отталкивала  его. 

Душевное  разстройство  Алекс:Ья  Алексан;фовича  все  усили- 
валось и  дошло  теперь  до  такой  степени,  что  онъ  уже  пере- 
сталъ  бороться  съ  нимъ;  онъ  вдругъ  почувствовалъ,  что  то,  что 
онъ  считалъ  душевнымъ  разстройствомъ,  было,  напротивъ,  бла- 
женное состояше  души,  давшее  ему  вдругъ  новое,  никогда  не- 
испытанное имъ  счаст{е.  Онъ  не  думалъ,  что  тотъ  христганскШ 
вавонъ,  которому  онъ  всю  жизнь  свою  хотЬлъ  сл1Ьдовать,  пред- 
пвсывалъ  ему  прощать  и  любить  своихъ  враговъ;  но  радостное 
чувство  любви  и  прощешя  къ  врагамъ  наполняло  его  душу. 
Онъ  стоялъ  на  кол'Ьняхъ  и,  положивъ  голову  на  сгибъ  ея  руки, 
которая  жгла  его  огнемъ  черезъ  кофту,  рыдалъ,  какъ  ребенокъ. 
Она  обняла  его  пл'Ьшив'Ьющую  голову,  подвинулась  къ  нему  и 
съ  вызывающею  гордостью  подняла  вверху  глаза. 

—  Вотъ  онъ,  я  знала!  Теперь  прощайте  всЬ,  прощайте!.. 
Опять  они  пришли,  отчего  они  не  уходятъ?..  Да  снимите  же 
съ  меня  эти  шубы! 

Довторъ  отнялъ  ея  руки,  осторожно  положивъ  ее  на  подуш- 
ку, и  накрылъ  съ  плечами.  Она  покорно  легла  навзничь  и  смо- 
тр-Ьда  передъ  собой  С1яющимъ  взглядомъ. 
~  —  Помни  одно,  что  мнЬ  нужно  было  одно  прощеше,  и  ни- 
чего больше  я  не  хочу...  Отчего  жъ  онъ  не  придетъ? — загово- 
рила она,  обращаясь  въ  дверь  къ  Вронскому.  —  Подойди,  по- 
дойди! Подай  ему  руку. 

ВронсвШ  подошелъ  къ  краю  кровати  и,  увидавъ  Анну,  опять 
аазфылъ  лицо  руками. 

—  Открой  лицо,  смотри  на  него.  Онъ  святой, — сказала  она. — 
Да  открой,  открой  лицо!  —  сердито  заговорила  она.  —  Алекс^Ьй 
Александровичъ,  открой  ему  лицо!  Я  хочу  его  видеть. 

Алексей  Александровичъ  взялъ  руки  Вронскаго  и  отвелъ  ихъ 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  528  — 

отъ  лица,  ужаснаго  по  вырджен1ю  страдашя  и  стыда,  которые 
были  на  нмгь. 

—  Подай  ему  руку.  Прости  его. 

Алексе  Александровичъ  подать  ему  руку,  не  удерживая 
слезь,  которыя  лились  изъ  его  глазъ. 

—  Слава  Богу,  слава  Богу,  —  заговорила  она,  —  теперь  все 
готово.  Только  немножко  вытянуть  ноги.  Вотъ  такъ,  воть  пре- 
красно. Какъ  вти  цвЬты  сд'Ьланы  безъ  вкуса,  совсЬмъ  не  по- 
хоясе  на  ф1алку,— говорила  она,  указывая  на  обои. — Боже  мой. 
Боже  мой!  Когда  это  кончится?  Дайте  мнЪ  морфину.  Докторгь! 
дайте  лее  морфину.  О  Боже  мой.  Боже  мой1 

И  она  заметалась  на  постели. 


Докторъ  и  доктора  говорили,  что  это  была  родильная  горяч- 
ка, въ  которой  изъ  ста  было  99  шансовъ,  что  кончится  смертью. 
Весь  день  были  жаръ,  бредь  и  безпамятство.  Кь  полночи  боль- 
ная лежала  безь  чувствь  и  почти  безь  пульса. 

Ждали  конца  каждую  минуту. 

ВронскШ  у^Ьхаль  домой,  но  утромь  онъ  прх^халь  узнать,  н 
Алексей  Александровичь,  вспрЪтивъ  его  въ  передней,  сказаль: 
„оставайтесь,  можетъ  быть,  она  спросить  вась"*,  и  самь  про- 
вель  его  въ  кабинеть  жены.  Къ  утру  опять  началось  волнеше, 
живость,  быстрота  мысли  и  р'Ьчи  и  опять  кончилось  безпанят- 
ствомь.  На  третШ  день  было  то  же,  и  доктора  сказали,  что 
есть  надежда.  Въ  этоть  день  АлексМ  Александровичь  вышелъ 
въ  кабинеть,  гд'Ь  сид'Ьль  ВронскШ,  и,  заперевь  дверь,  аЬжь 
противь  него. 

—  АлексЬй  Александровичь,  —  сказаль  ВронскШ,  чувствуя, 
что  приближается  объяснеше, — я  не  могу  говорить,  не  могу  по- 
нимать. Пощадите  меня!  Какъ  вамь  ни  тяжело,  повбрьте,  ^то 
ыкЪ  еще  ужасн'Ье. 

Онъ  хотЬль  встать.  Но  Алексей  Александровичь  взяль  ега 
за  руку  и  сказаль: 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  529  — 

—  Я  прошу  васъ  выслушать  меня,  это  необходимо.  Я  дол- 
хенъ  вамъ  объясшпъ  свои  чувства^  тЬ,  воюрыя  руководили 
миой  и  будутъ  руководить^  чтобы  вы  не  заблуждались  относи- 
тельно меня.  Вы  знаете,  что  я  р'Ьшился  на  разводъ  и  даже 
началъ  это  дЬло.  Не  скрою  отъ  васъ,  что,  начиная  дЬло,  я 
быль  въ  нерешительности,  я  мучился;  признаюсь  вамъ,  что 
хелан1е  мстить  вамъ  и  ей  пресл'Ьдовало  меня.  Котда  я  полу- 
чилъ  телеграмму,  я  поЬхалъ  сюда  съ  гЬми  же  чувствами,  скажу 
больше:  я  желалъ  ея  смерти.  Но...  —  онъ  помолчалъ  въ  раз- 
думья, открыть  или  не  открыть  ему  свое  чувство. — Но  я  уви- 
дЬлъ  ее  и  простилъ.  И  счаст1е  прощешя  открыло  мнЬ  мою 
обязанность.  Я  простилъ  совершенно.  Я  хочу  подставить  дру- 
гую щеку,  я  хочу  отдать  рубаху,  когда  у  меня  берутъ  кафтанъ. 
Молю  Бога  только  о  томъ,  чтобы  Онъ  не  отнялъ  у  меня  сча- 
СТ1Я  прощешя! 

Слезы  стояли  въ  его  глазахъ,  и  св^Ьтлый,  спокойный  взглядъ 
игь  поразилъ  Вронскаго. 

—  Вотъ  мое  положеше.  Вы  можете  затоптать  меня  въ  грязь, 
сдЬлать  посм^Ьшищемъ  св^Ьта,  я  не  покину  ея  и  никогда  слова 
упрека  не  скажу  вамъ, — ^продолжалъ  Алексе  Александровичъ. — 
Моя  обязанность  ясно  начертана  для  меня:  я  долженъ  быть  съ 
ней  и  буду.  Если  она  пожелаетъ  васъ  вид'Ьть,  я  дамъ  вамъ 
знать,  но  теперь,  я  полагаю,  вамъ  лучше  удалиться. 

Онъ  всталъ,  и  рыдашя  прервали  его  р'Ьчь.  ВронскШ  тоже  под- 
нялся и  въ  нагнутомъ,  невыпрямленномъ  состоянш,  исподлобья 
гляд'Ьлъ  на  него.  Онъ  не  понималъ  чувствъ  Алексея  Алексан- 
дровича. Но  онъ  чувствовалъ,  что  это  было  что-то  высшее  и 
даже  недоступное  ему  въ  м1ровоззр^Ьши. 

ХУШ. 

Посл'Ь  разговора  своего  съ  АлексЬемъ  Александровичемъ 
ВронскШ  вышелъ  на  крыльцо  дома  Карениныхъ  и  остановился, 
съ  трудомъ  вспоминая,  гдЬ  онъ  и  куда  ему  надо  идти   или 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  530  — 

1>хать.  Онъ  чувствовалъ  себя  пристыжеиньшъ,  униженнымъ, 
виновао^ымъ  и  лишеннымъ  возможности  смыть  свое  унижеше. 
Онъ  чувствовалъ  себя  выбитьагь  изъ  той  волен,  по  которой 
онъ  тавъ  гордо  и  легко  шелъ  до  сихъ  поръ.  ВсЬ,  казавпаеся 
столь  твердыми,  привычки  и  уставы  его  жизни  вдругъ  оказа- 
лись ложными  и  неприложимыми.  Обманутый  мужъ,  предста- 
влявппйся  до  сихъ  поръ  жалкимъ  существомъ,  случайною  и 
несколько  комическою  помехой  его  счастио,  вдругъ  ею  же  са- 
мой былъ  вызваиъ,  вознесеиъ  на  внушающую  подобостраспе  вы- 
соту, и  этотъ  мужъ  явился  на  этой  высогЬ  не  злымъ,  не  фаль- 
шивымъ,  не  сиЪшвыыъ^  но  добрымъ,  простымъ  и  величествен- 
иымъ.  Этого  не  могъ  не  почувствовать  ВронскШ.  Роли  вфугь 
изм1^нились.  ВронскШ  чувствовалъ  его  высоту  и  свое  унижеше, 
его  правоту  и  свою  неправду.  Онъ  почувствовалъ,  что  мужъ 
былъ  великодушенъ  и  въ  своемъ  гор-Ь,  а  онъ  низокъ,  мелоченъ 
въ  своемъ  обмане.  Но  это  сознаше  своей  низости  передъ  тЬыъ 
челов^Ькомъ,  котораго  онъ  несправедливо  презиралъ,  составляло 
только  малую  часть  его  горя.  Онъ  чувствовалъ  себя  невыра- 
зимо несчастнымъ  теперь  отъ  того,  что  страсть  его  къ  АняЬ, 
которая  охлаа^алась,  ему  казалось,  въ  посл-Ёднее  время,  тшерь, 
когда  онъ  зналъ,  что  навсегда  потерялъ  ее,  стала  сильна, 
ч-Ьмъ  была  когда-нибудь.  Онъ  увидалъ  се  всю  во  время  ея  бо- 
лезни, узналъ  ея  душу,  и  ему  казалось,  что  онъ  никогда  до 
тЬхъ  поръ  не  любилъ  ея.  И  теперь-то,  когда  онъ  узналъ  ее, 
полюбилъ,  какъ  должно  было  любить,  онъ  былъ  униженъ  передъ 
нею  и  потерялъ  ее  навсегда,  оставивъ  въ  ней  о  себ4  одно  по- 
стыдное воспоминате.  Ужаснее  же  всшю  было  то  смешное, 
постыдное  положеше  его,  когда  АлексЬй  Александровичъ  отди- 
ралъ  ему  руки  отъ  его  пристыженнаго  лица.  Онъ  стоялъ  на 
крыльц'Ё  дома  Карениныхъ,  какъ  потерянный,  и  не  зналъ,  что 
д'Ьлать. 

—  Извозчика  прикажете? — спросилъ  швенцаръ. 

—  Да,  извозчика. 

Вернувшись  домой  посл'Ь  трехъ  безсонныхъ  ночей,  ВронскШ, 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  531  — 

но  разд'ЬваясЬу  легъ  ничкомъ  иа  диванъ,  сложивъ  руки  и  по- 
ложивъ  на  нихъ  голову.  Голова  его  была  тяжела.  Представле* 
шя,  воспомннашя  и  мысли  самыя  странный  съ  чрезвычайною 
быстротой  и  ясностью  сменялись  одна  другою:  то  это  было 
лгЬкарствОэ  которое  онъ  наливалъ  больной  и  перелилъ  черезъ 
ложку,  то  б'Ьлыя  руки  акушерки,  то  странное  положеше  Але- 
ксе Александровича  на  полу  передъ  кроватью. 

„Заснуть!  забыть!  "*  сказалъ  онъ  себЬ  со  спокойною  ув^^рен- 
ностью  здороваго  челов'Ька  въ  томъ,  что  если  онъ  усталъ  и 
хочетъ  спать,  то  сейчасъ  же  и  заснетъ.  И  действительно,  въ 
то  же  мгновеше  въ  голов'Ь  стало  путаться,  и  онъ  сталъ  про- 
валиваться въ  пропасть  забвешя.  Волны  моря  безсознательной 
жизни  стали  уже  сходиться  надъ  его  головой,  какъ  вдругъ  точно 
сильн]Ьйш1й  зарядъ  электричества  былъ  разряженъ  въ  него.  Онъ 
вздрогнулъ  такъ,  что  вс^^мъ  тЬломъ  подпрыгнулъ  на  пружинахъ 
дивана,  и,  уперпшсь  руками,  съ  испугомъ  вскочилъ  на  кол']Ьни. 
Глаза  его  были  пшроко  открыты,  какъ  будто  онъ  никогда  не 
спалъ.  Тяжесть  головы  и  вялость  членовъ,  который  онъ  нспы- 
тывалъ  за  минуту,  вдругъ  исчезли. 

„Вы  можете  затоптать  въ  грязью,  слышалъ  онъ  слова  Але- 
кс^Ья  Александровича  и  видЪлъ  его  передъ  собой,  и  видЬлъ  съ 
горячечнымъ  румянцемъ  и  блестящими  глазами  лицо  Анны,  съ 
нЬжностью  и  любовью  смотрящее  не  на  него,  а  на  АлешуЬя 
Александровича;  онъ  видЪлъ  свою,  какъ  ему  казалось,  глупую 
и  см'Ьпшую  фигуру,  когда  АлексМ  Александровичь  отнялъ  ему 
отъ  лица  руки.  Онъ  опять  вытянулъ  ноги  и  бросился  на  ди- 
ванъ  въ  прежней  поз^  и  закрылъ  глаза. 

„Заснуть!  заснуть!**  повторилъ  онъ  себ1Ь.  Но  съ  закрытыми 
глазами  онъ  еще  яснЬе  видЬлъ  лицо  Анны  такимъ,  какое  оно 
было  въ  памятный  ему  вечеръ  скачекъ. 

—  Этого  нЬтъ  и  не  будетъ,  и  она  желаетъ  стереть  это  изъ 
своего  воспомннашя.  А  я  не  могу  жить  безъ  этого.  Еакь  же 
намъ  помириться,  какъ  же  намъ  помириться?  —  сказалъ  онъ 
вслухъ  и  безсознательно. сталъ  повторять  эти  слова.  Это  повто- 

23* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  532  — 

рбн1е  словъ  удерживало  вознивновеше  новыхъ  образовъ  и  вое- 
поминанЦу  которые,  онъ  чувствовдлъ,  толшлиоь  въ  его  голове. 
Но  повтореше  одовъ  удержало  воображеМе  не  надолго.  Опять 
одна  за  другой  стали  представляться  съ  чрезвычайною  быстро- 
той лучппя  минуты  н  в1гЬст6  съ  ними  недавнее  унижеше.  ^От- 
ншш  руви''^  говорить  голосъ  Анны.  Онъ  отнихаегь  руки  и 
чувствуетъ  пристыженное  и  глупое  выражеше  своего  лица. 

Онъ  все  лежалъ,  стараясь  заснуть,  хотя  чувствовадъ,  что  не 
было  ни  малЁйшей  надежды,  и  все  повторялъ  шопотомъ  случай- 
ный слова  изъ  какой-нибудь  мысли,  желая  этимъ  удержать  воз- 
никновеше  новыхъ  образовъ.  Онъ  прислушался  —  и  услыхать 
страннымъ,  сумасшедшимъ  шопотомъ  повторяемый  слова:  „не 
ум^Ьлъ  ценить,  не  умЬлъ  пользоваться;  не  ум'Ьлъ  д'Ьшиъ,  не 
умЬлъ  пользоваться"*. 

„Что  это?  или  я  съ  ума  схожу?— свазалъ  онъ  себ*. — ^Можеть 
быть.  Отчего  лее  и  сходить  съ  ума,  отчего  же  и  стр-Ьляются?* 
отв'Ьтилъ  онъ  самъ  себЬ  и,  отврывъ  глаза,  съ  удивлешемъ  уви- 
дЬлъ  подл'Ь  своей  головы  шитую  подушку  работы  Вари,  жены 
брата.  Онъ  потрогалъ  кисть  подушки  и  попытался  вспомнить  о 
ВарЪ,  о  томъ,  когда  онъ  вв^лъ  ее  послЪдшй  разъ.  Но  думать 
о  чемъ-нибудь  постороннемъ  было  мучительно.  «Н'Ьгь,  надо  за- 
снуть! **  Онъ  подвинулъ  подушку  и  прижался  къ  ней  головой, 
но  надо  было  дЬлать  усилхе,  чтобы  держать  глаза  закрытыми. 
Онъ  вскочилъ  и  сЪжь.  „Это  кончено  для  меня,  —  сказалъ  онъ 
себЬ. —  Надо  обдумать,  что  дЬлать.  Что  осталось?"  Мысль  его 
быстро  обежала  жизнь  вн'Ь  его  любви  къ  АннЬ. 

„Честолюб1в?  Серпуховской?  св-Ьтъ?  дворъ?"  ни  на  чемъ  онъ 
не  могъ  остановиться.  Все  это  имЬло  смыслъ  прежде,  но  теперь 
ничего  этого  уясе  не  было.  Онъ  всталъ  съ  дивана,  снялъ  сюр- 
тукъ,  выпустилъ  ремень  и,  открывъ  мохнатую  грудь,  чтобы 
дышать  свободнее,  прошелся  по  комнагЬ.  „Такъ  сходить  съ 
ума,  —  повторилъ  онъ,  —  и  такъ  стр'Ьляются...  чтобы  не  было 
стыдно**,  добавилъ  онъ  медленно. 

Онъ  подошелъ  къ  двери  и  затворнлъ  ее;  потомъ  съ  остано- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-  533  — 

вившимся  взглядомъ  и  со  стиснутыми  вр'Ьпко  зубами  подошелъ 
жъ  столу,  взшъ  реводьверъ,  ог^шнулъ  его,  перевериулъ  на 
заряженный  стволъ  и  задумался.  Минуты  дв'Ь,  опустивъ  голову 
съ  выражешемъ  напряженнаго  усил1Я  мысли,  стоялъ  онъ  съ  ре- 
вольверомъ  въ  рувахъ  неподвижно  и  думалъ.  ,,РазумЬбтся^, 
сказалъ  онъ  себ4,  кавъ  будто  логическШ,  продолжительный  и 
ясный  ходъ  мысли  прнвелъ  его  въ  несомненному  8авлючен1ю. 
Въ  действительности  же  это  убедительное  для  него  ,,разумеет- 
ся''  было  только  последствхемъ  повторешя  точно  такого  же 
круга  воспоминашй  и  представленШ,  черезъ  который  онъ  про- 
шелъ  уже  десятки  разъ  въ  этотъ  часъ  времени.  ТЬ  же  были 
воспоминашя  счаст1я,  навсегда  потеряннаго,  то  же  представлеше 
безсмысленности  всего  предстоящаго  въ  акизни,  то  же  сознаше 
своего  унижешя.  Та  же  была  и  последовательность  этихъ  пред- 
ставленШ  и  чувствъ. 

^уРазумеется'*,  повторилъ  онъ,  когда  въ  третШ  разъ  мысль 
его  направилась  опять  по  тому  же  самому  заколдованному  кругу 
воспоминашй  и  мыслей,  и,  приложивъ  револьверъ  къ  левой 
стороне  груди  и  сильно  дернувшись  всею  рукой,  какъ  бы  вдругъ 
сжимая  ее  въ  кулакъ,  онъ  потянулъ  за  гашетку.  Онъ  не  слы- 
халъ  звука  выстрела,  но  сильньЛ[  ударъ  въ  грудь  сбилъ  его 
съ  ногъ.  Онъ  хотелъ  удержаться  за  край  стола,  уронилъ  ре- 
вольверъ, пошатнулся  и  селъ  на  землю,  удивленно  оглядываясь 
вокругъ  себя.  Онъ  не  узнавалъ  своей  комнаты,  глядя  снизу  на 
выгнутыя  ножки  отола,  на  корзинку  для  бумагъ  и  тигровую 
шкуру.  Быстрые  скрипяпце  шаги  слуги,  шедшаго  по  гостиной, 
заставили  его  опомниться.  Онъ  сделалъ  усилхе  мысли  и  понялъ, 
что  онъ  на  полу,  и,  увидавъ  кровь  на  тигровой  шкуре  и  у 
себя  на  руке,  понялъ,  что  онъ  стрелялся. 

„Глупо!  Не  попалъ'',  проговорилъ  онъ,  шаря  рукой  за  ре- 
вольверомъ.  Револьверъ  былъ  подле  него,--онъ  искалъ  дальше. 
Продолжая  искать,  онъ  потянулся  въ  другую  сторону  и,  не  въ 
силахъ  удерясать  равновесхе,  упалъ,  истекая  кровью. 

Элегантный  слуга  съ  бакенбардами,  неоднократно  жаловавппй- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-  534  — 

ся  своимъ  внакомымъ  на  олабость  своихъ  нервовъ,  такъ  испу- 
гался, увидавъ  лежавшаго  на  полу  господина,  что  оставнлъ  его 
истекать  кровью  и  уб'Ьлсалъ  8а  помощью.  Черезъ  часъ  Варя, 
жена  брата,  прх'Ьхала  н  съ  помощью  трегь  явивпгахся  довто- 
ровъ,  аа  которьши  она  послала  во  всЬ  стороны  и  которые  ща- 
'Ёхалн  въ  одно  время,  уложила  раненаго  на  постель  н  отлась 
у  него  ходить  ва  нимъ.  .   / 

XIX.  ^ 

Ошибка,  сдЬланная  АлексЬемъ  Александровичемъ  въ  тбиъ, 
что  онъ,  готовясь  на  свндаше  съ  женой,  не  обдумалъ  той  слу- 
чайности, что  раскаяше  ея  будетъ  искренно  и  онъ  простить,  а 
она  не  умретъ,— эта  опшбка  черезъ  два  мЬсяца  посл4  его  воэ- 
вращешя  изъ  Москвы  представилась  ему  во  всей  своей  сил^^. 
Но  ошибка,  сдЬланная  имъ,  произошла  не  огь  того  только, 
что  онъ  не  обдумалъ  этой  случайности,  а  отъ  того  тоже,  чю 
онъ  до  этого  дня  свидашя  съ  умирающею  женой  не  зналъ  сво- 
его сердца.  Онъ  у  постели  больной  жены  въ  первый  разъ  въ 
жизни  отдался  тому  чувству  умиленнаго  сострадашя,  коюрое 
въ  немъ  вызывали  страдашя  другахъ  людей  и  котораго  онъ 
прежде  стыдился,  какъ  вредной  слабости;  и  жалость  къ  ней,  и 
раскаяше  въ  томъ,  что  онъ  желалъ  ея  смерти,  и,  главное,  са- 
мая радость  прощешя  сдЬлали  то,  что  онъ  эдрутъ  почувс1во- 
валъ  не  только  утолеше  своихъ  страданШ,  но  и  душевное  сш>- 
койствхе,  которыхъ  онъ  никогда  прежде  не  нспытывадъ.  Онъ 
вдругь  почувствовалъ,  что  то  самое,  чтд  было  источннкомъ  его 
страданШ,  стало  источннкомъ  его  духовной  радости;  то,  чтд 
казалось  неразр'Ьшимымъ,  когда  онъ  осуждалъ,  упрекать  и  нена- 
вид'Ёлъ,  стало  просто  и  ясно,  когда  онъ  прощалъ  и  любнлъ. 

Онъ  простилъ  асену  и  жалЬлъ  ее  за  ея  страдашя  н  раская- 
ше. Онъ  простилъ  Вронскому  и  жал'Ьлъ  его,  особенно  послЪ 
того,  какъ  до  него  дошли  слухи  о  его  отчаянномъ  поступке. 
Онъ  жал'Ьлъ  и,  сына  больше,  ч^Ьмъ  прежде.  И  упрекалъ  себя 
теперь  за  то,  что  слншкомъ  мало  занимался  имъ.  Но  къ  ново- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  535  — 

рожденной  маленькой  д:Ьвочк'Ь  онъ  испытывалъ  вавое-то  особен- 
ное чувство  не  только  жалости,  но  и  н^^ностн.  Сначала  онъ 
ивъ  одного  чувства  сострадашя  занялся  тою  новорозвденною 
слабенькою  дЬвочкой,  которая  не  была  его  дочь  и  которая  была 
заброшена  во  время  бол1^зни  матери,  и,  нав'Ьрно,  умерла  бы» 
если  бъ  онъ  о  ней  не  позаботился, — ^и  самъ  не  зам^Ьтилъ,  какъ 
онъ  полюбилъ  ее.  Онъ  по  нескольку  разъ  въ  день  ходилъ  въ 
дЪтскую  и  подолгу  снживалъ  тамъ,  такъ  что  кормилица  и  няня, 
сперва  робЬвп11я  предъ  нимъ,  привыкли  къ  нему.  Онъ  иногда 
по  получасу  молча  глядЬлъ  на  спящее  шафранно- красное,  пу- 
шистое и  сморщенное  личико  ребенка  и  иаблюдалъ  за  движе- 
шлми  хмурящегося  лба  и  за  пухлыми  ручонками  съ  подверну- 
тыми пальцами,  которыя  задомъ  ладоней  терли  глазенки  и  пе- 
реносицу. Въ  так1я  минуты  въ  особенности  Алекс^Ьй  Алексан- 
дровичъ  чувствовалъ  себя  совершенно  спокойнымъ  и  согласнымъ 
съ  собой  и  не  видЬлъ  въ  своемъ  положен1н  ничего  иеобыкно- 
веннаго,  ничего  такого,  чтО  бы  нужно  было  из^Ьнить. 

Но  чЬмъ  бол^е  проходило  времени,  тЬмъ  ясиЬе  онъ  видЬлъ, 
что,  какъ  ни  естественно  теперь  для  него  зто  положен1е,  его 
не  допустятъ  оставаться  въ  немъ.  Онъ  чувствовалъ,  что,  кро^Ь 
благой  духовной  силы,  руководившей  его  душой,  была  другая, 
грубая,  столь  же  или  еще  бол^Ье  властная  сила,  которая  руко- 
водила его  жизнью,  и  что  вта  сила  не  дастъ  ему  того  смирен- 
наго  СП0К0ЙСТВ1Я,  котораго  онъ  желалъ.  Онъ  чувствовалъ,  что 
всЬ  смотрЬли  на  него  съ  вопросительнымъ  удивлешемъ,  что  не  по- 
нимали его  и  ожидали  отъ  него  чего-то.  Въ  особенности  онъ  чувство- 
валъ непрочность  и  неестественность  своихъ  отношенШ  съ  женой. 

Когда  прошло  то  размягчеше,  произведенное  въ  ней  бли- 
зостью смерти,  АлексМ  Александровичъ  сталъ  замечать,  что 
Анна  боялась  его,  тяготилась  имъ  и  не  могла  смотр'Ьть  ему 
прямо  въ  глаза.  Она  какъ  будто  что-то  хотЬла  и  не  р'Ьшалась 
сказать  ему  и  тоже,  какъ  бы  предчувствуя,  что  ихъ  отяошеша 
не  могутъ  продолжаться,  чего-то  ожидала  отъ  него. 

Въ  конц'Ь  февраля  случилось,  что  новорожденная  дочь  Анны, 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  536  — 

названная  тоже  Анной,  заболела.  Алексей  Адександровить 
быль  утромъ  въ  x^Ьтской  и,  распорядившись  послать  за  докто- 
роиЪу  по^халъ  въ  министерство.  Овончивъ  свои  дЬла,  онъ  вер- 
нулся домой  въ  четвертомъ  часу.  Войдя  въ  переднюю,  окь 
увидалъ  красавца-лакея  въ  галунагь  и  въ  медвЬжьей  пеле- 
рннкгЬ,  державшаго  б-Ьлую  ротонду  изъ  американской  собаки. 

—  Кто  здЬсь?— спросилъ  АлексЬй  Александровить. 

—  Княгиня  Елизавета  ведоровна  Тверская, — съ  улыбкой, 
какъ  показалось  АлексЬю  Александровичу,  отвЬчалъ  лакей. 

Во  все  это  тяжелое  время  Алексей  Александровичъ  зам^чалъ, 
что  св^Ьтсше  знакомые  его,  особенно  женщины,  принимали  осо- 
бенное учаспе  въ  немъ  и  его  женЬ.  Онъ  замЬчалъ  во  всЬхъ 
этихъ  знакомыхъ  съ  трудомъ  скрываемую  радость  чего-то,  ту 
самую  радость,  которую  онъ  видЬлъ  въ  глазагь  адвоката  и 
теперь  въ  глазагь  лакея.  ВсЬ  какъ  будто  были  въ  восторгЬ, 
какъ  будто  выдавали  кого-то  замужъ.  Когда  его  встр-Ьчадн,  то 
съ  едва  скрываемою  радостью  спрапгавали  о  ея  здоровь'Ь. 

Присутствхе  княг^и  Тверской  и  по  воспоминашямъ,  связал- 
нымъ  съ  нею,  и  по  тому,  что  онъ  вообще  не  любилъ  ея,  было 
непр1Ятно  Алексею  Александровичу,  и  онъ  пошелъ  прямо  въ 
датскую.  Въ  первой  дЬтской  Сережа,  лежа  грудью  на  столЪ  и 
полояшвъ  ноги  на  стулъ,  рисовалъ  что-то,  весело  приговаривав. 
Англичанка,  зам^Ьнившая  во  время  бол^Ьзни  Анны  француженку, 
съ  вязаньемъ  миньярдизъ  сид'Ьвшая  подлЪ  мальчика,  поспЬпгао 
встала,  присЬла  и  дернула  Сережу. 

Алекс1^й  Александровичъ  погладилъ  рукой  по  волосамъ  сына, 
отв^Ьтилъ  ва  вопросъ  гувернантки  о  здоровь'Ь  жены  и  спросклъ 
о  томъ,  чтд  сказалъ  докторъ  о  ЪаЬу. 

—  Докторъ  сказалъ,  что  ничего  опаснаго  нЪгь,  и  прописа^^ь 
ванны,  сударь. 

—  Но  она  все  страдаетъ, — сказалъ  АлексЬй  Александровичъ, 
прислушиваясь  къ  крику  ребенка  въ  соседней  комнатЬ. 

—  Я  думаю,  что  кормилица  не  годится,  сударь,— решитель- 
но сказала  англичанка. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  537  — 

—  Отчего  вы  думаете?— останавхиваясь  спроснхь  онъ. 

—  Тавъ  было  у  графини  Поль,  сударь.  Ребенка  л'Ьчили,  а 
оказалось,  что  просто  ребенокъ  голоденъ:  кормилица  бкиа  безъ 
молока,  сударь. 

АлексМ  Александровичъ  задумался  и,  постоявъ  несколько 
секундъ,  вошелъ  въ  другую  дверь.  Д'Ьвочка  лежала,  откидывая 
головку,  корчась  на  рукахъ  кормилицы,  и  не  хотЬла  ни  брать 
предлагаемую  ей  пухлую  грудь,  ни  замолчать,  несмотря  на  двой- 
ное шиканье  кормилицы  и  няни,  нагнувшейся  надъ  нею. 

—  Все  не  лучше?— сказалъ  АлексЬй  Александровичъ. 

—  Очень  безпокойны, — ^шопотомъ  отв^Ьчала  няня. 

—  Миссъ  Эдвардъ  говорить,  что,  можетъ  быть,  у  кормилицы 
молока  н^гь,— сказалъ  онъ. 

—  Я  и  сама  думаю,  Алекс^М  Александровить. 

—  Такъ  что  же  вы  не  скажете? 

—  Кому  же  сказать?  Анна  Аркадьевна  нездоровы  все, — ^не^ 
довольно  сказала  няня. 

Няня  была  старая  слуга  дома.   И  въ  этигь  простыть  ело- 
вахъ  ея  Алексею  Александровичу  показался  намекъ  на  его  по 
ложеше. 

Ребенокъ  крнчалъ  еще  громче,  закатываясь  и  хрипя.  Няня, 
махнувъ  рукой,  подошла  къ  нему,  взяла  его  съ  рукъ  корми- 
лицы и  принялась  укачивать  на  ходу. 

—  Надо  доктора  попросить  осмотр'Ьть  кормилицу, — сказалъ 
Алексей  Александровичъ. 

Здоровая  на  в^дъ,  нарядная  кормилица,  испугавшись,  что  еЛ 
откажутъ,  проговорила  ееб±  что-то  подъ  носъ  и,  запрятывая 
большую  грудь,  презрительно  улыбнулась  надъ  сомЕЬн1емъ  въ 
своей  молочности.  Въ  этой  улыбк^Ь  Алексей  Александровичъ 
тоже  нашелъ  насм1Ьп1ку  надъ  свонмъ  положешемъ. 

—  Несчастный  ребенокъ! — сказала  няня,  шикая  на  ребенка, 
и  продолжала  ходить. 

Алексей  Александровить  сЬлъ  на  стулъ  и  съ  страдаюпщмъ 
унылымъ  лицомъ  смотр'Ълъ  на  ходившую  взадъ  и  впередь  няню. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  538  — 

Когда  затихшаго  навонецъ  ребенка  опустили  въ  глубокую 
кроватку  и  няня,  поправивъ  подушечку,  отолиа  оть  него,  Але- 
кеШ  Александровичъ  всталъ  и,  съ  трудомъ  ступая  на  цыпочки, 
подошелъ  къ  ребенку.  Съ  минуту  онъ  молчалъ  и  съ  тЬиъ  же 
унылымъ  лицомъ  смотрЬлъ  на  ребенка;  но  эфугъ  улыбка,  двп- 
нувъ  его  волосы  и  кожу  на  лбу,  шлступнла  ему  на  лицо^  и 
онъ  такъ  же  тихо  вышелъ  иаъ  комнаты. 

Въ  столовой  онъ  позвонилъ  и  вел'Ьлъ  вошедшему  слугЬ  по* 
слать  опять  за  докторомъ.  Ему  досадно  было  на  жену  за  то, 
что  она  не  заботилась  объ  этомъ  прелестномь  ребенкЬ,  и  въ 
этомъ  расположенш  досады  на  нее  не  хотЬлось  идти  къ  ней, 
не  хоткюсь  тоже  и  вид'Ьть  княгиню  Бетси;  но  жена  могла  уди- 
виться, отчего  онъ  по  обыкновешю  не  зашелъ  къ  ией,  и  потому 
онъ,  сдЬлавъ  усил!е  надъ  собой,  пошелъ  въ  спальню.  Подходя 
по  мягкому  ковру  къ  дверямъ,  онъ  невольно  услыхалъ  разго- 
воръ,  котораго  не  хотЬлъ  слышать. 

—  Если  бъ  онъ  не  уЬзжалъ,  я  бы  поняла  вашъ  отказъ  и 
его  тоже.  Но  вашъ  мужъ  долженъ  быть  выше  этого, — говорила 
Бетси. 

—  Я  не  для  мужа,  а  для  себя  не  хочу.  Не  говорите  этого! — 
отв'Ьчалъ  взволнованный  голосъ  Анны.  - 

—  Да,  но  вы  не  можете  не  желать  проститься  съ  челов^ 
комъ,  который  стр'Ьлялся  изъ-за  васъ... 

—  Отъ  этого-то  я  и  не  хочу. 

Алексей  Александровичъ  съ  испуганнымъ  и  виноватымъ  вы* 
ражешемъ  остановился  и  хотЬлъ  незаметно  уйти  назедь.  Но 
раздумавъ,  что  это  было  бы  недостойно,  онъ  опять  повернулся 
и,  кашлянувъ,  пошелъ  къ  спальнЬ.  Голоса  замолкли,  и  онъ 
вошелъ. 

Анна  въ  сЬромъ  халатб,  съ  коротко  остриженными,  густой 
щеткой  выл'Ьзающими  черными  волосами  на  1фуглой  голов^Ь  си« 
д-Ьла  на  кушетк'Ь.  Какъ  и  всегда  при  видЬ  мужа,  оживлеше 
лица  ея  вдругъ  исчезло, — она  опустила  голову  и  безпокойно 
оглянулась  на  Бетси.    Бетси,   одетая   по  крайней    послЬдвей 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  539  — 

мод*,  въ  шляпкгЬ,  гд-Ь-то  парившей  надъ  ея  головой,  какъ  кол- 
пачокъ  надъ  лампой,  и  въ  сизомъ  плать'Ь  съ  косывш  рЪзкими 
полосами  на  ли({гЬ  съ  одной  стороны  и  на  юбкЬ  съ  другой  сто- 
роны, сид'Ёла  рядомъ  съ  Анной,  прямо  держа  свой  плосшй  вы- 
сокШ  станъ,  и,  склонивъ  голову,  насм'Ьшливою  улыбкой  встр-Ь- 
тила  Алексея  Александровича. 

—  А! — сказала  она,  какъ  бы  удивленная.— Я  очень  рада, 
что  вы  дома.  Вы  никуда  не  показываетесь,  и  я  не  видала  васъ 
со  времени  болЪзни  Анны.  Я  все  слышала — ваши  заботы.  Да, 
вы  удивительный  мужъ! — сказала  она  съ  значительнымъ  и  лас- 
ковымъ  видомъ,  какъ  бы  жалуя  его  орденомъ  великодуппя  за 
его  поступокъ  съ  женой. 

АлексМ  Александровичъ  холодно  поклонился  и,  поцЪловавъ 
руку  жены,  спросилъ  о  ея  здоровь*. 

—  МиЬ,  кажется,  лучше, — сказала  она,  изб'Ьгая  его  взгляда. 

—  Но  у  васъ  какъ  будто  лихорадочный  цв4тъ  лица,  — 
сказалъ  онъ,  налегая  на  слово  „лихорадочный^. 

—  Мы  разговорились  съ  нею  слишкомъ, — сказала  Бетси, — я 
чувствую,  что  это  эгоизмъ  съ  моей  стороны,  и  я  у^Ьзжаю. 

Она  встала,  но  Анна,  вдругъ  покрасн'Ьвъ,  быстро  схватила 
ея  руку. 

—  Ц'Ётъ,  побудьте  пожалуйста.  МиЬ  нужно  сказать  вамъ... 
н*тъ,  вамъ,  —  обратилась  она  къ  Алексию  Александровичу,  и 
румянецъ  покрылъ  ей  шею  и  лобъ.  —  Я  не  хочу  и  не  могу 
шгЁть  отъ  васъ  ничего  скрытаго,— сказала  она. 

Алексей  Александровичъ  потрещалъ  пальцами  и  опустилъ 
голову. 

—  Бетси  говорила,  что  графъ  ВронскШ  желалъ  быть  у  насъ, 
чтобы  проститься  предъ  своимъ  отъ'Ъздомъ  въ  Ташкенгь. — Она 
не  смотр'^Ьла  на  мужа  и,  очевидно,  торопилась  высказать  все, 
какъ  это  ни  трудно  было  ей. — Я  сказала,  что  я  не  могу  при- 
нять его. 

—  Вы  сказали,  мой  другъ,  что  это  будетъ  зависЬть  отъ 
Алексе  Александровича, — ^поправила  ее  Бетси. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  640  — 

—  Да  еЬть,  я  не  мсигу  его  принять,  н  это  нк  къ  чему 
не... — Она  вдругъ  оотановидась  н  взглянула  вопросятелыю 
на  мужа  (онъ  не  смотр^Ьлъ  на  нее). —  Однимъ  словомь,  а  ве 
хочу... 

АлевсЬй  Алевоандровнчъ  подвинулся  н  хогЬлъ  взять  ел 
руну. 

Первымъ  даизкен1емъ  она  отдернула  свою  руку  отъ  «ч>  влал^- 
ной,  съ  большими  надутыми  жилами  руки,  которая  искала  ея; 
нОу  видимо,  сдЬлавъ  нсмсь  собой  уснлхе,  пожала  его  руку. 

—  Я  очень  благодарю  васъ  за  ваше  дов^Ьр1е,  но... — сказать 
онъ,  съ  смущешемъ  н  досадой  чувствуя,  что  то,  что  онъ  легко 
и  ясно  могъ  р'Ёшить  самъ  съ  собой,  онъ  не  можетъ  обсуадать 
при  княгинь  Тверской,  представлявшейся  ему  олицетворетенъ 
той  грубой  силы,  которая  доляша  была  руководить  его  жизнью 
въ  глазахъ  свЪта  и  м'Ьшала  ему  отдаваться  своему  чувству 
любви  и  прощешя.  Онъ  остановился,  глядя  на  княганю  Твер- 
скую. 

—  Ну,  прощайте,  моя  прелесть,  —  сказала  Бетси  вставая. 
Она  поцеловала  Анну  и  вышла.  Алексей  Александровичь  про- 
вожалъ  ее. 

—  АлексЬй  Александровичъ,  я  знаю  васъ  за  истинно-велн- 
кодупшаго  человека,  —  сказала  Бетси,  остановившись  въ  ма- 
ленькой гостиной  и  особенно  кр'Ьпко  пожимая  ему  еще  разъ 
руку. — Я  постороннШ  человЬкъ,  но  я  такъ  люблю  ее  и  уважаю 
васъ,  что  я  позволяю  себФ  сов^тъ.  Примите  его.  АлексЬй  Вров- 
скШ  есть  олицетворенная  честь,  и  онъ  уЬзасаетъ  въ  Таппсеить. 

—  Благодарю  васъ,  княгиня,  за  ваше  участте  и  советы.  Но 
вопросъ  о  томъ,  можетъ  или  не  можетъ  асена  принять  кого- 
нибудь,  она  р'Ёшитъ  сама. 

Онъ  сказалъ  это,  по  привычкЬ  съ  достоинствомъ  приноднявъ 
брови,  и  тотчасъ  же  подумалъ,  что,  кашя  бы  ни  бьиш  слова, 
достоинства  не  могло  быть  въ  его  положен1и.  И  это  онъ  уви- 
дадъ  по  сдержанной,  злой  и  насмешливой  улыбкЬ,  съ  которою 
Бетси  взглянула  на  него  послЪ  его  фразы. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  541  — 


XX. 


АлексЪй  Алевсан;оювичъ  поклонился  Бетси  въ  мжЪ  и  пошелъ 
къ  «ваЪ.  Она  лежала,  но,  услыхавъ  его  шаги,  поспешно  сЬла 
въ  прежнее  положен1е  и  испуганно  глях&1а  на  него.  Онъ  ви- 
д:Ьлъ,  что  она  плакала. 

—  Я  очень  благодаренъ  за  твое  дов'Ьр1е  ко  ишЬ,  —  кротко 
повторилъ  онъ  по-русски  сказанную  при  Бетси  потфрано^узски 
фразу  и  сЁлъ  подл1  нея.  Когда  онъ  говорилъ  по-русски  и  го- 
ворилъ  ей  „ты**  у  8Т0  „ты**  неудержимо  раздражало  Анну. — И 
очень  благодаренъ  за  твое  р'Ьшеше.  Я  тоже  полагаю,  что  танъ 
вакъ  онъ  "Ьдотъ,  то  и  нЬтъ  никакой  надобности  графу  Врон- 
скому пр1'Ьзжать  сюда.  Впрочемъ... 

—  Да  ужъ  я  сказала,  такъ  что  же  повторять? — вдругъ  пе- 
ребила его  Анна  съ  раздражешемъ,  которое  она  не  успЬла 
удержать.  „Никакой  надобности, — подумала  она, — прх'Ьзжать 
челов'Ёку  проститься  съ  тою  асенщиной,  которую  онъ  любить, 
для  которой  хотЬлъ  погибнуть  и  погубилъ  себя  и  которая  не 
можетъ  жить  безъ  него.  ЯЪчъ  никакой  надобности^  Она  сжала 
губы  и  опустила  блестяпце  глаза  на  его  руки  съ  напухшими 
жилами,  который  медленно  потирали  одна  другую. — Не  будемъ 
никогда  говорить  про  зто, — ^прибавила  она  спокойнее. 

—  Я  предоставилъ  теб'Ь  р^Ьпшть  этотъ  вопросъ,  и  я  очень 
радъ  вид'Ёть... — ^началъ  было  АлексЫ  Александровичъ. 

—  Что  мое  желаше  сходится  съ  вашимъ, — быстро  закончила 
она,  раздраженная  тЪыъ,  что  онъ  такъ  медленно  говорить,  меж- 
ду тЬмъ  какъ  она  знаетъ  впередъ  все,  что  онъ  окажетъ. 

—  Да, — подтвердилъ  онъ, — и  княгиня  Тверская  совершенно 
неум'Ёстно  вм'Ёшивается  въ  самыя  трудный  семейныя  дЪла.  Въ 
особенности  она... 

—  Я  ничему  не  вЬрю,  что  о  ней  говорить, — быстро  сказала 
Анна, — ^я  знаю,  что  она  меня  искренно  любить. 

АлексМ  Александровичъ  вздохнулъ  и  помолчалъ.  Она  тре- 
вожно играла  кистями  халата,  взглядывая  на  него  съ  тЪмъ  му- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  542  — 


чительнымъ  чувствомъ  физическаго  отвращенш  въ  нему,  за  ко- 
торое она  упревала  себя,  но  вотораго  не  могла  преодод'кгь. 
Она  теперь  желала  тольво  одного — быть  избавленною  отъ  его 
постылаго  прнсутств1я. 

—  А  я  сейчасъ  послалъ  за  довторомъ,  —  свазалъ  АлевсМ 
Алевсандровичъ. 

—  Я  здорова;  зач'Ьмъ  мн'Ь  довтора? 

—  Н'Ьтъ,  маленьвая  вричитъ,  и  говорить,  у  вормилицы  но- 
лова  мало. 

—  Для  чего  же  ты  не  позволилъ  мнЬ  вормить,  вогда  я  умо- 
ляла объ  этомъ?  Все  равно  (АдевсМ  Алевсандровичъ  понялъ, 
что  значило  это  „все  равно*),  она  ребеновъ  и  ее  уморять. — 
Она  позвонила  и  вел'Ьла  принести  ребенка. — Я  просила  вормить, 
мн-Ь  не  позволили,  а  теперь  меня  же  упреваютъ. 

—  Я  не  упрекаю... 

—  ЯЪтЬу  вы  упреваете!  Боже  мой!  зач'Ьмъ  я  не  умерла! — 
И  она  зарыдала. — Прости  меня,  я  раздражена,  я  несправед- 
лива,— свазала  она  опоминаясь. — Но  уйди... 

„Н'Ьтъ,  это  не  можетъ  тавъ  оставаться**,  р'Ьшительио  сва- 
залъ себЬ  Алексей  Алевсандровичъ,  выйдя  отъ  жены. 

Нивогда  еще  невозможность  въ  глазахъ  св^та  его  положешя 
и  ненависть  въ  нему  его  жены  и  вообще  могущество  той  гру- 
бой таинственной  силы,  воторая  въ  разр'Ьзъ  съ  его  душевнымъ 
настроешемъ  рувоводила  его  жизнью  и  требовала  исполнешя 
своей  воли  и  изм^нешя  его  отношешй  въ  женЬ,  не  представля- 
лись ему  съ  тавою  очевидностью,  вавъ  нынче.  Онъ  ясно  ви- 
д:Ьлъ,  что  весь  св^Ьтъ  и  жена  требовали  отъ  него  чего-то,  но 
чего  именно,  онъ  не  могъ  понять.  Онъ  чувствовалъ,  что  за  это 
въ  дупгЬ  его  поднималось  чувство  злобы,  разрушавшее  его  спо- 
войств1е  и  всю  заслугу  подвига.  Онъ  считалъ,  что  для  Анны 
было  бы  лучше  прервать  сношешя  съ  Вронсвимъ,  но,  если  они 
всЬ  нби^одятъ,  что  это  невозможно,  онъ  готовъ  былъ  даже  вновь 
допустить  эти  сношешя,  тольво  бы  не  срамить  д±тей,  не  ли- 
шаться ихъ  и  не  изм']Ьнять  своего  положегая.  Кавъ  ни  было 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  543  -- 

это  дурно,  это  было  все-таки  лучше,  ч^Ьмъ  разрывъ,  при  кото- 
ромъ  она  становилась  въ  безвыходное,  позорное  положеше,  а 
онъ  самъ  лишался  всего,  чтб  любилъ.  Но  онъ  чувствовалъ  себя 
безснльнымъ;  онъ  зналъ  впередъ,  что  всЬ  противъ  него  и  что 
его  ие  допустятъ  сдЬлать  то,  чтб  казалось  ему  теперь  такъ 
естественно  и  хорошо,  а  заставить  сд'Ьлать  то,  чтб  дурно,  но 
инь  кажется  должнымъ. 

XXI. 

Еще  Бетси  не  усп^Ьла  выйти  изъ  валы,  какъ  Степанъ  Арка- 
дьевичъ,  только  что  прг'ЪхавшШ  отъ  БлисЬева,  гд'Ь  были  полу- 
чены св'Ьж1я  устрицы,  встр'Ьтилъ  ее  въ  дверяхъ. 

—  А!  княгиня!  вотъ  пр1ятная  встр-Ьча!  —  заговорилъ  онъ. — 
А  я  былъ  у  васъ. 

—  Встр-Ьча  на  минуту,  потому  что  я  уезжаю,  —  сказала 
Бетси,  улыбаясь  и  над'Ьвая  перчатку. 

—  Постойте,  княгиня,  над'Ьвать  перчатку,  дайте  поцеловать 
вашу  ручку.  Ни  за  что  я  такъ  не  благодаренъ  возвращенш 
старинныхъ  модъ,  какъ  за  ц'Ьлованье  рукъ. — Онъ  поц'Ьловалъ 
руку  Бетси. — ^Когда  же  увидимся? 

—  Вы  не  стбите,— отвечала  Бетси  улыбаясь. 

—  Н'Ьтъ,  я  очень  стою,  потому  что  я  сталъ  самый  серьез- 
ный челов'Ёкъ.  Я  не  только  устраиваю  свои,  но  и  чуж1я  семей- 
ныя  дЬла, — сказалъ  онъ  съ  значительнымъ  выражешемъ  лица. 

—  Ахъ,  я  очень  рада! — отв-Ьчала  Бетси,  тотчасъ  же  понявъ, 
^го  онъ  говорить  про  Анну.  И,  вернувшись  въ  залу,  они  стали 
въ  углу.  —  Онъ  уморить  ее,  —  сказала  Бетси  значительнымъ 
шопотомъ. — Это  невозможно,  невозможно... 

—  Я  очень  радъ,  что  вы  такъ  думаете,  —  сказалъ  Степанъ 
Аркадьевичъ,  покачивая  головой  съ  серьезнымъ  и  страдальчески- 
сочувственнымъ  выражешемъ  лица; — я  для  этсш)  пр№халъ  въ 
Петербургъ. 

—  Весь  городъ  объ  этомъ  говорить,— сказала  она. — Это  не- 
возможное положеше.  Она  таетъ  и  таетъ.  Онъ  не  понимаетъ, 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  544  — 

что  она  одна  И8ъ  тЬхъ  женщннъ,  который  не  могутъ  шутшь 
своими  чувствами.  Одно  изъ  двухъ:  или  увези  онъ  ее,  днерпн 
чески  поступи,  или  даВ  разводъ.  А  это  дупштъ  ее. 

—  Да,  да...  именно... — вздыхая  гов(филъ  Облонсгай. — Я  за 
гЪыъ  и  пр№халъ.  То-есть  не  собственно  за  гЬмъ...  Меня  сде- 
лали камергеромъ,  ну,  надо  благодсфить.  Но  главное  надр 
устроить  это. 

—  Ну,  помогай  вамъ  Богъ!— сказала  Бетси. 

Проводивъ  княгиню  Бетси  до  сЬней,  еще  разъ  поц:Ьловавъ  ея 
руку  выше  перчатки,  тамъ,  гдЬ  бьется  нульсъ,  и  навравъ  Л 
еще  такого  неприличнаго  вздора,  что  она  уже  не  знала,  сер- 
диться ли  ей  или  см^Ьяться,  Степанъ  Аркадьевичъ  пошелъ  кь 
сестр-Ь.  Онъ  засталъ  ее  въ  слезахъ. 

Несмотря  на  то  брызжущее  весельемъ  расположеше  духа,  въ 
которомъ  онъ  находился,  Степанъ  Аркадьевичъ  тотчасъ  есте- 
ственно перешелъ  въ  тотъ  сочувствуюпцй,  поэтически -возбу- 
жденный тонъ,  который  подходилъ  къ  ея  настроешю.  Онъ  спро- 
силъ  ее  о  здоровь'Ь  и  какъ  она  провела  утро. 

—  Очень,  очень  дурно.  И  день,  и  утро,  и  всЪ  прошедппе  и 
будупце  дни, — сказала  она. 

—  МнЬ  кажется,  ты  поддаешься  мрачности.  Надо  встрях- 
нуться, надо  прямо  взглянуть  на  жизнь.  Я  знаю,  что  тяже- 
ло, но... 

—  Я  слыхала,  что  женщины  любятъ  люд^  даже  за  ихъ  по- 
роки,— ^вдругъ  начала  Анна, — но  я  ненавижу  его  за  его  добро- 
д'Ьтель.  Я  не  могу  жить  съ  нимъ.  Ты  пойми,  его  видъ  физи- 
чески дЬйствуетъ  на  меня,  я  выхожу  изъ  себя.  Я  не  могу,  не 
могу  жить  съ  нимъ.  Что  же  мнЬ  дЬлать?  Я  была  несчастлива 
н  думала,  что  нельзя  быть  несчастн^Ье,  но  того  ужаснаго  со- 
стояшя,  которое  теперь  испытываю,  я  не  могла  себЬ  предста- 
вить. Ты  пов'Ьришь  ли,  что  я,  зная,  что  онъ  добрый,  превос- 
ходный челов'Ькъ,  что  я  ногтя  его  не  стою,  я  все-таки  нена- 
вижу его.  Я  ненавижу  его  за  его  велнкодуппе.  И  мпЬ  ничего 
не  остается,  кром4..« 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  545  — , 

Она  хогЬла  сказать  смерти,  но  Степанъ  Аркадьевичъ  не  даль 
бй  договоритЕ. 

—  Ты  болна  и  раздражена, — сказалъ  онъ; — пов4рь,  ято  ты 
првувеличиваепгь  ужасно.  Тутъ  н*тъ  ничего  такого  страшиаго. 

И  Степанъ  Аркадьевичъ  улыбнулся.  Никто  бы  на  вгЁсгЬ  Сте- 
пана Аркадьевича,  еьЛя  д'ёло  съ  такиьгь  отчаяшемъ,  не  по- 
дволилъ  006*6  улыбнуться  (улыбка  показалась  бы  грубою),  но 
въ  его  улыбке  было  такъ  много  доброты  и  почти  женской  неж- 
ности, что  улыбка  его  не  оскорбляла,  а  смягчала  и  успокоивала. 
Его  ТНХ1Л  и  успокоительныя  р'Ьчи  и  улыбки  действовали  смяг- 
чающе успокоительно,  какъ  миндальное  масло.  И  Анна  скоро 
почувствовала  это. 

—  петь,  Стива, — сказала  она.  —  Я  погибла,  погибла!  Хуже 
ч^мъ  погибла.  Я  еще  не  погибла,  я  не  могу  сказать,  что  все 
кончено;  напротивъ,  а  чувствую^  что  не  кончено.  Я — ^какъ  на- 
тянутая струна,  которая  должна  лопнуть.  Но  еще  не  кончено. •• 
и  кончится  страшно. 

—  Ничего,  можно  потихоньку  спустить  струну.  Негь  поло- 
жетя,  изъ  котораго  не  было  бы  выхода. 

—  Я  думала  и  думала.  Только  одинъ... 

Опять  онъ  понялъ  по  ея  испуганному  взгляду,  что  этотъ 
одинъ  выходъ,  по  ея  мн^шю,  есть  смерть,  и  онъ  не  далъ  ей 
договорить. 

—  Нисколько, —  сказалъ  онъ,  —  позволь.  Ты  не  можешь  ви- 
деть своего  положешя,  какъ  я.  Позволь  ышЪ  сказать  откровенно 
свое  миЁМе.— Опять  онъ  осторожно  улыбнулся  своею  миндаль- 
ною  улыбкой.  — Я  начну  сначала:  ты  ввппла  замужъ  за  чело- 
века, который  на  двадцать  л^тъ  старше  тебя.  Ты  вышла  за- 
мужъ безъ  любви,  или  не  зная  любви.  Это  была  ошибка,  по- 
дожимъ. 

—  Ужасная  ошибка! — сказала  Анна. 

—  Но  а  повторяю:  это  совершивппйся  фактъ.  Потомъ  ты 
им'Ъла,  скажемъ,  несчастхе  полюбить  не  своего  мужа.  Это  не- 
€част1е;  но  это  тоже  совершившШся  фактъ.  И  мужъ  твой  при- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  546  — 

аналъ  и  простиль  это.  —  Онъ  останавливался  посл^Ь  каждой 
фразы,  ожидая  ея  возражешя,  но  она  ничего  не  отвечала. — 
Это  такъ.  Теперь  вопросъ  въ  томъ:  можеп1ь  ли  ты  продолжать 
жить  со  своимъ  мужемъ?  желаешь  ли  ты  атого?  желаегь  ли 
онъ  этого? 

—  Я  оичегоу  ничего  не  знаю. 

—  Но  ты  сама  сказала,  что  ты  не  можешь  переносить  его. 

—  Н-Ьтъ,  я  не  сказала.  Я  отрекаюсь.  Я  ничего  не  знаю  я 
ничего  не  понимаю. 

—  Да^  но  позволь... 

—  Ты  не  можешь  понять.  Я  чувствую,  тго  лечу  головой 
вннзъ  въ  какую-то  пропасть,  но  я  не  должна  спасаться.  И  не 
могу. 

—  Ничего,  мы  подстелемъ  и  подхватимъ  тебя.  Я  понимаю 
тебя,  понимаю,  что  ты  не  можешь  взять  на  себя,  чтобы  выска- 
зать свое  желаше,  свое  чувство. 

—  Я  ничего,  ничего  не  желаю...  только  чтобы  кончилось  все. 

—  Но  онъ  видитъ  это  и  знаетъ.  И  разв'Ь  ты  думаешь,  что 
онъ  не  мен'Ёе  тебя  тяготится  этимъ?  Ты  мучишься,  онъ  му- 
чится,  и  что  же  можетъ  выйти  изъ  этого?  Тогда  какъ  разводъ 
развязываетъ  все, — не  безъ  усил1я  высказалъ  Степанъ  Арка- 
дьевичъ  главную  мысль  и  значительно  посмотр'Ьлъ  на  нее. 

Она  ничего  не  отвечала  и  отрицательно  покачала  своею  остри- 
женною головой.  Но  по  выражешю  вдругъ  прос1явшаго  преаснею 
красотой  лица  онъ  видЬлъ,  что  она  не  желала  этого  только  по- 
тому, что  это  казалось  ей  невозможнымъ  счаспемъ. 

—  Мне  васъ  ужасно  жалко!  И  какъ  бы  я  счастливъ  быль, 
если  бъ  устроилъ  это! — сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  уже  смЬ- 
л'Ёе  улыбаясь.  —  Не  говори,  не  говори  ничего!  Бели  бы  Богь 
далъ  меЪ  только  сказать  такъ,  какъ  я  чувствую.  Я  пойду  къ 
нему. 

Анна  задумчивыми  блестящими  глазами  посмотр'Ьла  на  него  н 
ничего  не  сказала* 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  547  — 


XXII. 


Степанъ  Аркадьевичъ  съ  тЪмъ  несколько  торжественЕымъ 
лнцомЪу  съ  которымъ  онъ  садился  въ  председательское  кресло 
въ  своемъ  присутствшу  вошелъ  въ  кабинетъ  АлексЬя  Алексан- 
дровича. АлсксЬЗ  Александровичъ,  заложивъ  руки  за  спину, 
ходилъ  по  комнате  и  думалъ  о  томъ  же,  о  чемъ  Степанъ  Ар- 
кадьевичъ говорилъ  съ  его  женой. 

—  Я  не  вгЬшаю  теб-Ь? — сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  при 
вид;Ь  8ЯТЯ  вдругь  испытывая  непривычное  ему  чувство  смущешя. 
Чтобы  скрыть  это  смущеше,  онъ  досталъ  только  что  куплеиную 
съ  новымъ  способомъ  открыван1я  папиросницу  и,  понюхавъ 
кожу,,  досталъ  папироску. 

—  Н^тъ.  Теб*  нужно  что-нибудь? — неохотно  отвечадъ  Але- 
ксМ  Александровичъ. 

—  Да,  ми*  хогЬлось...  мн4  нужно  по...  да,  нужно  погово- 
рить,— сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  съ  удивлетемъ  чувствуя 
непривычную  робость. 

Чувство  это  было  такъ  неожиданно  и  странно,  что  Степанъ 
Аркадьевичъ  не  пов'Ьрилъ,  что  это  былъ  голосъ  сов'Ьсти,  гово- 
рившШ  ему,  что  дурно  то,  что  онъ  былъ  нам-Ьронъ  ^:Ьлать.  Сте- 
панъ Аркадьевичъ  сдЬлалъ  надъ  собой  уснлхе  и  поборолъ  на- 
шедшую на  него  робость, 

—  Надеюсь,  что  ты  в'Ьришь  въ  мою  любовь  къ  сестрЪ  и  въ 
искреннюю  привязанность  и  уважеше  къ  теб'Ь,— сказалъ  онъ 
красн^Ья. 

Алексей  Александровичъ  остановился  и  ничего  не  отвЗЬчалъ, 
но  лицо  его  поразило  Степана  Аркадьевича  бывшимъ  на  немъ 
выражешемъ  покорной  жертвы. 

—  Я  налгЬренъ  былъ,  я  хогЬлъ  поговорить  о  сеотр*  и  о 
вашемъ  положенш  взаимномъ,— сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ, 
все  еще  борясь  съ  непривычною  засгЬнчивостью. 

АлексМ  Александровичъ  грустно  усм'Ьхнулся,  посмотр'Ёлъ  на 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  548  — 

шурина  Иу  не  отв^^чая,  подошелъ  къ  столу,  взялъ  съ  наю  на* 
чатое  письмо  и  подалъ  шурину. 

—  Я  не  переставая  думаю  о  томъ  же.  И  вотъ  что  я  начап 
писать,  полагая,  что  я  лучше  скажу  письменно  и  что  мое  при- 
сутств1е  раз;фажаетъ  ее, — сказалъ  онъ,  подавая  письмо. 

Степанъ  Аркадьевичъ  взялъ  письмо,  съ  недоум^Ьвающимъ 
удивлешемъ  посмотр-Ьлъ  на  тусклые  глаза,  неподвижно  остано- 
вивппеся  на  немъ,  и  сталъ  читать. 

»Я  вижу,  что  мое  присутствхе  тяготить  васъ.  Еакъ  ни  тяже- 
ло мн^  было  уб'Ьдиться  въ  дтомъ,  я  вижу,  что  это  такъ  и  не 
можетъ  быть  иначе.  Я  не  виню  васъ,  и  Богь  мне  свидетель, 
что  я,  увид'Ьвъ  васъ  во  время  вашей  бол'Ъзни,  отъ  всей  души 
Р'Ьшился  забыть  все,  что  было  между  нами,  и  начать  новую 
жизнь.  Я  не  раскаиваюсь  и  никогда  не  раскаюсь  въ  томъ,  что 
я  сдЬлалъ;  но  я  желалъ  одного — ^вашего  блага,  блага  вашей 
души,  и  теперь  я  вижу,  что  не  достигь  этого.  Скажите  мнЪ 
сами,  чтб  дастъ  вамъ  истинное  счаспе  и  спокойств1е  вашей 
душ'Ь.  Я  предаюсь  весь  вашей  вол^Ь  и  вашему  чувству  спра- 
ведливости**. 

Степанъ  Аркадьевичъ  передалъ  назадъ  письмо  и  съ  тёмъ 
же  недоумЬшемъ  продолжалъ  смотр'Ёть  на  зятя,  не  зная,  что 
сказать.  Молчаше  это  было  имъ  обонмъ  такъ  неловко,  что  въ 
губахъ  Степана  Аркадьевича  произошло  бол'Ъзненное  содрогаше 
въ  то  время,  какъ  онъ  молчалъ,  не  спуская  глазъ  съ  лица 


—  Вотъ  что  я  хотЬлъ  сказать  ей,— сказалъ  Алексей  Але- 
ксандровичъ  отвернувшись. 

—  Да,  да... — сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  не  въ  силахъ 
отв'Ьчать,  такъ  какъ  слезы  подступали  ему  къ  горлу. — ^Да,  да. 
Я  понимаю  васъ, — наконецъ  выговорилъ  онъ. 

—  Я  желаю  знать,  чего  она  хочетъ, — сказалъ  АлексЬй  Але- 
ксандровичъ. 

—  Я  боюсь,  что  она  сама  не  понимаетъ  своего  положешя. 
Она  не  судья, — оправляясь  говорилъ   Степанъ  Аркадьевичъ.— 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  549  — 

Она  подавлена,  именно  подавлена  твоимъ  веливодуппемъ.  Если 
она  прочтетъ  это  письмо,  она  не  въ  силахъ  будетъ  ничего  сва- 
затЬу  она  только  ниже  опустить  голову. 

—  Да,  но  что  же  въ  такомъ  случа'Ь?..  какъ  объяснить...  вавъ 
узнать  ея  желашя? 

—  Если  ты  позволяешь  мнЬ  сказать  свое  мшЪте,  то  я  ду- 
маю, что  отъ  тебя  зависитъ  указать  прямо  гЬ  ъЛры,  который 
ты  находишь  нужными,  чтобы  прекратить  это  положеше. 

—  Сл1}довательно  ты  находишь,  что  его  нужно  прекратить? — 
перебилъ  его  Алекс^Ё  Александровичъ. — Но  какъ? — ^прибавилъ 
онъ,  сдЬлавъ  непривычный  жесть  руками  предъ  глазами: — не 
вижу  никакого  возможнаго  выхода. 

—  Во  всякомъ  положен1и  есть  выходъ, — сказалъ,  вставая  и 
оживляясь,  Степанъ  Аркадьевичъ. — Было  время,  когда  ты  хо- 
тЬлъ  разорвать...  Если  ты  убедишься  теперь,  что  вы  не  можете 
сд'Ьлать  взаимнаго  счаст1я... 

—  Счаспе  можно  различие  понимать.  Но  положимъ,  что  я  на 
все  согласенъ,  я  ничего  не  хочу.  Какой  же  выходъ  изъ  нашего 
положешя? 

—  Если  ты  хочешь  знать  мое  мнЬше, — сказалъ  Степанъ 
Аркадьевичъ  съ  тою  же  смягчающею,  миндально-кЬжною  улыб- 
кой, съ  которой  онъ  говорилъ  съ  Анной.  Добрая  улыбка  была 
такъ  уб'Ьдительна,  что  невольно  Алексей  Александровичъ,  чув- 
ствуя свою  слабость  и  подчиняясь  ей,  готовъ  былъ  верить  тому, 
что  скажетъ  Степанъ  Аркадьевичъ.— Она  никогда  не  выскажетъ 
этого.  Но  одно  возможно,  одного  она  можетъ  желать, — продол- 
жалъ  Степанъ  Аркадьевичъ, — это  прекращешя  отношенШ  и 
всгЬхъ  связанныхъ  съ  ними  воспоминашй.  По-моему  въ  вашемъ 
положеши  необходимо  уяснеше  новыхъ  взаимныхъ  отношешй.  И 
эти  отношеН1я  могутъ  установиться  только  свободой  об-Ьихъ  сто- 
ронъ. 

—  Разводъ, — съ  отвращешемъ  перебилъ  Алексей  Алексан- 
дровичъ. 

—  Да,  я  полагаю,  что  разводъ,  да,  разводъ, — краснЬя  повто- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  550  — 

рилъ  Степанъ  Аркадьевить. — Это  во  всЬгь  атношбн1ягь  самый 
разумный  выходъ  для  супруговь,  находшццхся  въ  тавихъ  отно- 
шешягьу  вакъ  вы.  Что  аве  дЪлать,  есл1  супруги  напш,  что 
жизнь  для  нихъ  невозможна  вм-ЬсгЬ?  Это  всегда  можегь  слу- 
читься. 

ЛлевсЬй  Адександровичъ  тяжело  вздохнулъ  и  заврылъ  глаза. 

—  Тутъ  тольво  одно  соображеше:  желаетъ  ли  одинъ  изъ 
супруговъ  вступить  въ  ^фугой  бравъ?  Если  иЬтъ,  такъ  это 
очень  просто, — свазалъ  Степанъ  Аркадьевичъ,  все  бохЬе  н  бо- 
жЪе  освобождаясь  отъ  стЬснешя. 

АлевсЫ  АлевсандровитЬу  сморщивп1И(^  отъ  волиен)я9  прого- 
ворилъ  что-то  самъ  съ  собой  и  ничего  не  &№Ъча^ъ.  Вес,  что 
для  Отепана  Аркадьевича  оказалось  такъ  очень  просто,  тысячу 
тысячъ  разъ  обдумывадъ  АлексЬй  Александровичъ.  И  все  зто 
ему  казалось  не  только  не  очень  просто,  но  казалось  вполнЬ 
невозможно.  Разводъ,  подробности  котораго  онъ  уже  зналъ, 
теперь  казался  ему  невозможнымъ  потому,  что  чувство  собствен- 
наго  достоинства  и  уважеше  къ  релипи  не  позволяли  ему  при- 
нять на  себя  обвянете  въ  фиктивномъ  прелюбодЪяшн  и  еще 
мен^  допустить,  чтобы  жена,  прощеная  и  любимая  имъ,  была 
уличена  и  опозорена.  Разводъ  представлялся  невозможнымъ  ж 
по  другимъ,  еще  бол'Ье  важнымъ  причинамъ. 

Что  будетъ  съ  сыномъ  въ  случа'Ь  развода?  Оставить  его  сь 
матерью  было  невозмоашо.  Разведенная  мать  будетъ  имЬтъ  свою 
незаконную  семью,  въ  которой  положеше  пасынка  и  воспиташе 
его  будутъ,  по  всей  вероятности,  дурны.  Оставить  его  съ  со- 
бой? Онъ  зналъ,  что  это  было  бы  мщш1емъ  съ  его  стороны,  а 
онъ  не  хогЬлъ  этого.  Но  кром^Ь  этого,  всего  невозможнее  ка- 
зался разводъ  для  Алексея  Александровича  потому,  что,  согла- 
сившись на  разводъ,  онъ  этимъ  самымъ  губилъ  Анну.  Ему 
запало  въ  душу  слово,  сказанное  Дарьей  Александровной  въ 
Москве,  о  томъ,  что,  решаясь  на  разводъ,  онъ  думаегь  о 
себе,  а  не  думаегь,  что  этимъ  онъ  губить  ее  безвозвратно.  П 
онъ,  связавъ  это  слово  со  своимъ  прощешемъ,  со  своею  прн- 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  551  — 

вязанностью  къ  д'Ьт^^мъ,  теперь  по-своему  понималъ  его.  Сог1аг 
ситься  на  разводъ,  дать  ей  свободу  значило  въ  его  понятш 
отнять  у  себя  пос^гЬднюю  привязу  въ  жизни — дЬтей,  воторыть 
онъ  любилъу  а  у  нея — посл^Ьднюю  опору  на  пути  добра  н 
ввергнуть  ее  въ  погибель.  Если  она  будетъ  разведенною  женой, 
онъ  зналъ,  что  она  соединится  съ  Вронсвикъ  и  связь  эта  бу- 
дегь  незавонная  и  преступная,  потому  что  жен^,  по  смыслу 
завона  церкви,  не  можегь  быть  брава,  нова  мужъ  живъ.  „Она 
соединится  съ  нимъ,  и  черезъ  годъ-два  или  онъ  бросить  ее, 
или  она  вступить  въ  новую  связь, — ^думалъ  Алексей  Алевсан- 
дровичъ. — ^И  я,  согласившись  на  незаконный  разводъ,  буду  ви- 
новнивомъ  ея  погибели**.  Онъ  все  это  обдумывалъ  сотни  разъ 
и  былъ  уб1икденъ,  что  дЬло  развода  не  тольво  не  очень  про- 
сто, вавъ  говорилъ  его  шуринъ,  но  совершенно  невозможно. 
Онъ  не  в]Ьрилъ  ни  одному  слову  Степана  Арвадьевича,  на  важ- 
дое  слово  его  шгЬлъ  тысячи  опроверженШ,  но  онъ  слушалъ  его, 
чувствуя,  что  его  словами  выражается  та  могущественная  гру- 
бая сила,  воторая  рувоводитъ  его  жизнью  и  воторой  онъ  дол- 
женъ  будетъ  повериться. 

—  Вопросъ  тольво  въ  томъ,  вавъ,  на  вавигь  услов1яхъ  ты 
согласишься  сд-Ьлать  разводъ.  Она  ничего  не  хочетъ,  не  смЬетъ 
просить  тебя,  она  все  предоставляетъ  твоему  веливодуппю. 

„Боже  М0Й1  Боже  мой!  за  что?**  подумалъ  АлевсЬй  Алевсан- 
дровичъ,  вспомнивъ  подробности  развода,  при  воторомъ  мужъ 
.бралъ  вину  на  себя,  и  тЬжъ  же  жестомъ,  вакимъ  закрывался 
ВронскШ,  закрылъ  отъ  стыда  лицо  руками. 

—  Ты  взволнованъ,  я  это  понимаю.  Но  если  ты  обдумаешь... 
„И  ударившему  въ  правую  щеку  подставь  л1^вую,  и  снявшему 

кафтанъ  отдай  рубашку**,  подумалъ  Алексей  Александровичъ. 

—  Да,  да! — ^вскрикнулъ  онъ  визгливымъ  голосомъ, — ^я  беру 
на  себя  позоръ,  отдаю  даже  сына,  но...  но  не  лучше  ли  оста- 
вить это?  Впрочемъ,  д'Ёлай,  что  хочешь... 

И  онъ,  отвернувшись  отъ  шурийа,  такъ  чтобы  тотъ  не  могь 
вид;Ёть  его,  сЪлъ  на  стулъ  у  окна.  Ему  было  горько,  ему  было 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  662  — 

СТЫДНО)  но  в1гЬсгЬ  съ  дтимъ  горемъ  и  стыдомъ  онъ  нспнтнвмъ 
радость  и  у11шен1е  предъ  высотой  своего  смнрешя. 

Отепанъ  ^кадьевичъ  былъ  тронуть.  Онъ  помолчалъ. 

_  АдевсЬй  АдевсандровичЪу  пов'Ьрь  мн^,  что  она  оцЪшпъ 
твое  велкодуш!е9 — свазадъ  онъ. — ^Но  видно,  это  была  воля 
Бох1я» — прнбавилъ  онъ  и^  свазавъ  это,  почувствовалъ,  что 
это  было  глупо,  и  съ  трудомъ  удержадъ  улыбку  надъ  свошо 
глупостью. 

АлевсЬй  Алевсандровнчъ  хогЬлъ  что-то  ответить,  но  слезы 
остановили  его. 

—  Это  несчаспе  роковое  и  надо  признать  его.  Я  призшио 
это  несчаст!е  совершивпгамся  фактомъ  и  стараюсь  помочь  н  ^^ 
и  тебЪ, — сказалъ  Степанъ  Аркадьевичъ. 

Когда  Отепанъ  Аркадьевичъ  вышелъ  изъ  комнаты  зятя,  о^ь 
былъ  тронутъ,  но  это  не  мЬшало  ему  быть  довольнымъ  т^нъ, 
что  онъ  усп^Ьпшо  соверпгалъ  зто  дЬло,  такъ  какъ  онъ  былъ 
ув^Ьренъ,  что  АлексЬй  Александровичъ  не  ооречется  огь  своихъ 
словъ.  Къ  этому  удовольствие  примешивалось  еще  и  то,  что 
ему  пришла  мысль,  что,  когда  это  д'Ьло  сделается,  онъ  жетЬ  и 
близкимъ  знакомымъ  будетъ  задавать  вопросъ:  «какая  разница 
между  мной  и  фельдмаршаломъ? — Фельдмаршалъ  дЬлаетъ  раз- 
водъ — ^и  никому  отъ  того  не  лучше,  а  я  сд'Ьлалъ  разводъ— в 
троимъ  стало  лучше...  Или:  какое  сходство  между  мной  и  фельд- 
маршаломъ? Когда...  Впрочемъ,  придумаю  лучше**,  сказалъ  онъ 
себЬ  съ  улыбкой. 

ХХШ. 

Рана  Вронскаго  была  опасна,  хотя  она  и  миновала  сердце. 
И  несколько  дней  онъ  находился  между  жизнью  и  смертью. 
Ко1да  въ  первый  разъ  онъ  былъ  въ  состояши  говорить,  одна 
Варя,  жена  брата,  была  въ  его  комнате. 

—  Варя,^казалъ  онъ,  строго  глядя  на  нее, — л  выстр-Ёлилъ 
въ  себя  нечаянно.  И  пожалуйста  никогда  не  говори  про  это  н 
такъ  скажи  всЬмъ.  А  то  это  слишкомъ  глупо. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


-  553  — 

Не  отв-Ьчая  на  его  слова,  Варя  нагнулась  наДъ  нимъ  и  съ 
радостною  улыбкой  посмотр'Ьла  ему  въ  лицо.  Глаза  были  скЬт* 
лые,  не  лихорадочные,  но  выражете  ихъ  было  строгое. 

—  Ну,  слава  Богу! — сказала  она. — Не  больно  теб4? 

—  Немного  вд-Ьсь. — Онъ  указалъ  на  грудь. 

—  Такъ  дай  я  перевяжу  теб*. 

Онъ,  молча  сжавъ  свои  п1ирок1я  скулы,  смотр'Ёлъ  на  нее, 
пока  она  перевязывала  его.   Когда  она  кончила,  онъ  сказалъ: 

—  Я  не  въ  бреду,  пожалуйста  сд-Ьлай,  чтобы  не  было  раз- 
говоровъ  о  томъ,  что  я  выстр'Ёлилъ  въ  себя  нарочно. 

—  Никто  и  не  говорить.  Только  над-Ьюсь,  что  ты  больше  не 
будешь  нечаянно  стр-Ьлять,  —  сказала  она  съ  вопросительною 
улыбкой. 

—  Должно  быть  не  буду,  а  лучше  бы  было... 
И  онъ  мрачно  улыбнулся. 

Несмотря  на  эти  слова  и  улыбку,  который  такъ  испугали 
Варю,  когда  прошло  воспален1е  и  онъ  сталъ  оправляться,  онъ 
почувствовалъ,  что  совершенно  освободился  отъ  одной  части 
своего  горя.  Онъ  этимъ  поступкомъ  какъ  будто  смылъ  съ  себя 
стыдъ  и  унижеше,  которые  онъ  прежде  испытывалъ.  Онъ  могъ 
спокойно  думать  теперь  объ  АлексЬ*  Александрович*.  Онъ 
признавалъ  все  великодуппе  его  и  уже  не  чувствовалъ  себя 
униженнымъ.  Онъ,  кром*  того,  опять  попалъ  въ  прежнюю  ко- 
лею жизни.  Онъ  вид'Ьлъ  возможность  безъ  стыда  смотр'Ьть  въ 
глаза  людямъ  и  могъ  жить,  руководствуясь  своими  привычками. 
Одно,  чего  онъ  не  могъ  вырвать  изъ  своего  сердца,  несмотря 
на  то,  что  онъ  не  переставая  боролся  съ  этимъ  чувствомъ,  это 
было  доходящее  до  отчаятя  сожал'Ён1е  о  томъ,  что  онъ  на- 
всегда потерялъ  ее.  То,  что  онъ  теперь,  искупивъ  передъ  му- 
жемъ  свою  вину,  долженъ  былъ  отказаться  отъ  нея  и  никогда 
не  становиться  впередъ  между  нею  съ  ея  раскаян1емъ  и  ея  му- 
авемъ,  было  твердо  р-Ьшено  въ  его  сердц*;  но  онъ  не  могъ  вы- 
рвать изъ  своего  сердца  сожал']Ьшя  о  потер'Ё  ея  любви,  не  могъ 
стереть  въ  воспоминаши  тЪ  минуты  счаст1я,  который  онъ  зналъ 

24 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


—  554  - 

съ  ней»  которыя  товъ  мало  ц'Ьиимы  имъ  были  тогда  н  которая 
во  всей  своей  прелести  пресл'Ёдовалн  его  теперь. 

Серпуховской  придумалъ  ему  назначеше  въ  Ташкентъ,  и  Врой- 
скШ  безъ  мал'Ьйшаго  колебан{я  согласился  на  это  предложешо. 
Но  ч'Ьмъ  ближе  подходило  время  отъ'Ьздау  гЬмъ  тяжели  ста- 
новилась ему  та  жертва,  которую  онъ  прииосилъ  тому,  чтб  онъ 
считалъ  должнымъ. 

Рана  его  зажила,  и  онъ  уже  вьг]^зжалъ,  д'Ьлая  пршчтжлеви 
къ  отъ'Ьзду  въ  Ташкентъ. 

„Одннъ  разъ  увидать  ее  и  потомъ  зарыться,  умереть",  д}- 
малъ  онъ  и,  дЬлая  прощальные  визиты,  высказа1ъ  эту  мысль 
Бетси.  Съ  этимъ  его  посольствомъ  Бетси  "Ьздила  къ  АниЬ  I 
привезла  ему  отрицательный  ответь. 

„ТЬмъ  лучше, — подумалъ  Вронсюй,  получивъ  это  изв^спе,— 
Это  была  слабость,  которая  погубила  бы  мои  посл'Ьдшя  силы*". 

На  другой  день  сама  Бетой  утромъ  пр1'Ёхала  къ  нему  и  объ- 
явила, что  она  получила  черезъ  Облонскаго  положительное  нэ- 
в'Ьспе,  что  Алексей  Александровичъ  даетъ  разводъ  и  что  потому 
ВронскШ  можетъ  вид'Ёть  Анну. 

Не  позаботясь  даже  о  томъ,  чтобы  проводить  оть  себя  Бетсн, 
забывъ  в(Л  свои  р'Ьшешя,  не  спрашивая,  когда  можно,  гдЬ 
мужъ,  Вронсшй  тотчасъ  же  по']Ьхалъ  къ  Каренинымъ.  Онъ  вбЬ- 
жалъ  на  л'Ьотницу,  никого  и  ничего  не  видя,  и  быстрымъ  ша- 
гомъ,  едва  удерживаясь  отъ  б'Ьга,  вошелъ  въ  ея  комнату.  И  не 
думая,  и  не  гажЪчал  того,  есть  кто  въ  комнатЬ  или  иЬтъ, 
онъ  обнялъ  ее  и  сталъ  покрывать  поц'Ьлуями  оя  лицо,  рувн 
и  шею. 

Анна  готовилась  къ  этому  свидатю,  думала  о  томъ,  чтб  она 
скажетъ  ему,  но  она  ничего  изъ  этого  не  усп']Ьла  сказать:  его 
страсть  охватила  ее.  Она  хогЬла  утишить  его,  утипшть  себя, 
но  уже  было  поздно.  Его  чувство  сообщилось  ей.  Губы  ея 
дрожали  такъ,  что  долго  она  не  могла  ничего  говорить. 

—  Да,  ты  овлад'Ьлъ  мною,  и  я  твоя, — ^выговорила  она  нако- 
нецъ,  прижимая  къ  своей  груди  его  руки. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  555  — 

—  Такъ  должно  было  быть!— сказалъ  онъ. — Пока  мы  живы, 
это  должно  быть.  Я  дто  знаю  теперь. 

—  Это  правда,  —  говорила  она,  бл-Ьдн^я  все  бол'Ье  и  бол*о 
и  обнимая  его  голову,— Все-таки  что-то  ужасное  есть  въ  этомъ 
поел*  всего,  чтд  было. 

—  Все  пройдетъ,  все  пройдетъ,  мы  будемъ  такъ  счастливы! 
•1(юбовь  наша,  если  бы  могла  усилиться,  усилилась  бы  гЬмъ, 
41*0  въ  ней  есть  что-то  ужасное,  —  скавалъ  онъ,  поднимая  го- 
лову и  открывая  улыбкой  свои  кр'Ёпюе  зубы. 

И  она  не  могла  не  (ушЪткгъ  улыбкой  —  не  словамъ,  а  влю-» 
блсннымъ  глазамъ  его.  Она  взяла  его  за  руку  и  гладила  ею  себя 
по  похолод'Ьвшимъ  щекамъ  и  обстриженнымъ  волосамъ. 

—  Я  не  узнаю  тебя  съ  этими  короткими  волосами.  Ты  такъ 
по]1^оропгЬла.  Мальчикъ.  Но  какъ  ты  бл'Ёдна! 

—  Да,  я  очень  слаба, — сказала  она  улыбаясь.  И  губы  ея 
опять  задрожали. 

—  Мы  по'Ьдемъ  въ  Итал1ю,  ты  поправишься, — сказалъ  онъ. 

—  Неужели  это  возможно,  чтобы  мы  были  какъ  мужъ  съ 
женой,  одни,  своею  семьей  съ  тобой?  —  сказала  она,  близко 
вглядываясь  въ  его  глаза. 

—  Меня  только  удивляло,  какъ  это  могло  быть  когда-нибудь 
иначе. 

—  Стива  говорить,  что  онъ  на  все  согласенъ,  но  я  но  могу 
принять  ею  великодуппе,  —  сказала  она,  задумчиво  глядя  мимо 
лица  Вронскаго. — Я  не  хочу  развода,  мн*  теперь  все  равно. 
Я  не  знаю  только,  чтб  онъ  р-Ьшитъ  о  Сереж*. 

Онъ  не  могъ  ника;КЪ  понять,  какъ  могла  она  въ  эту  минуту 
свндашя  думать  и  помнить  о  сын'Ь,  о  развод'Ь.  Разв*  не  все 
равно  было? 

—  Не  говори  про  это,  не  думай, — сказалъ  онъ,  поворачивая 
ея  руку  въ  своей  и  стараясь  привлечь  къ  себ*  ея  внимаше; 
но  она  все  не  смотр'Ёла  на  него. 

,  —  Ахъ,  зач^мъ  я  не  умерла,  лучше  бы  было,^казала  она, 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


—  б5в  — 

и  безъ  рыдан1Й  слезы   потекли  ио  об-Ьимъ  щекамъ  ея;  но  ош 
старалась  улыбаться,  чтобы  не  огорчить  его. 

Отказаться  отъ  лестнаго  и  опасиаго  Шкзначешя  въ  Тапшентъ 
по  прежнимъ  Е0ият1яиъ  Вронскаго  было  бы  позорно  и  нш>я 
можно.  Но  теперь,  не  задумываясь  ни  на  минуту,  онъ  отказал  и 
отъ  него  и,  зам^Ьтивъ  въ  выспшхъ  неодобреше  своего  поступка/ 
тотчасъ  же  вышелъ  въ  отставку. 

Черезъ  м'Ьсяцъ  АлексМ  Александровичъ  остался  оданъ  л 
сыномъ  на  своей  квартир'Ь,  а  Анна  съ  Вронскимъ  уехала  ^а 
границу,  не  получивъ  развода  и  решительно  отказавшись  огг 
него. 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо§1е 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


01д1!12ес1  Ьу 


Соо^к 


оо§1е